Дуглас Хардинг
Религии мира: руководство для непредвзятых

   D. E. Harding
   Religions of the World
   A handbook for the open-minded
   The Shollond Trust

   Перевод с английского: Мария Русакова, Ирина Волкова
   Редактор Константин Кравчук

   © The Shollond Trust 2014
   © ООО ИД «Ганга», 2018

Пролог

   Эта книга посвящена взаимоотношениям Человечества с Богом, формирующимся в контексте великих живых религий. Но у нее есть три кардинальных отличия от большинства других книг на эту тему:
   1. В ней утверждается, что изучать религию извне – значит не изучать ее вообще; что только путем искреннего (даже кратковременного) принятия ее точки зрения она может быть оценена по достоинству. Иначе это как судить о вине, не дегустируя его, или о духах, не вкушая их аромата, опираясь только на их внешний вид и химическую формулу. Поэтому наши 32 эксперимента предназначены для того, чтобы «примерить на себя» великие вероисповедания. Вы скажете, что это невозможно? Я говорю, что это возможно и должно быть сделано, поскольку от этого зависит наше выживание. Эти эксперименты были должным образом протестированы. Отбросьте предубеждения, выполните эксперименты добросовестно и примите то, что получится. Определенно, некоторые из них подойдут вам больше, чем другие. Даже если некоторые из них приведут вас в сердце веры, отличной от вашей, это будет поистине чудесным.
   2. В этой книге утверждается, что при таком рассмотрении изнутри великие живые религии оказываются взаимодополняющими, а не противоречащими друг другу и что хотя каждая религия и содержит в себе семена остальных, она нуждается в них, чтобы оплодотворить и взрастить эти семена. Истина заключается в том, что великие религиозные традиции составляют единое органическое целое, такую же неделимую Единую веру, как Человечество – Один Вид. Подобно тому как ни один человек не может быть самим собой без других людей, никакая вера не может быть самой собой без других вер.
   3. Из чего можно сделать вывод, что, пока я не получу переживания Бога, присущего всему Человечеству, пока я непосредственно не наслажусь его внутрь-направленностью и силой, – я не стану человеком в полном смысле слова. Я пока еще не являюсь собой и нуждаюсь в терапии. Мотивация вашего прочтения этой книги может заключаться в исследовании этих невиданных зверей. Хорошо! Но быть может, истинная причина (интерес, кроющийся за вашим интересом) состоит в том, что в глубине души вы знаете, что в них сможете обрести свое исцеление. Погрузившись в них, а не наблюдая исподтишка снаружи. У них одно сердце. Оно ваше!
   Дуглас Хардинг

Предисловие

   Книга «Религии мира» впервые была опубликована Heinemann Educational Books в 1966 г. Она широко использовалась в школах и с годами вдохновила многих.
   В начале 1980-х гг. Хардинг пересмотрел книгу (с помощью Джина Тёрсби, профессора религии Университета Флориды, г. Гейнсвилль), доработав некоторые главы и добавив целый новый раздел.
   Часть II – «Современный эксперимент» – предлагает читателю возможность выполнить инновационные эксперименты Хардинга, которые подвергают испытанию и иллюстрируют ключевые прозрения каждой религии.
   Ричард Ланг

Часть I
Традиционный опыт

1. Зачем изучать религии?

Его Священное Величество Царь почитает людей всех вероисповеданий, будь они аскетами или домохозяевами, одаряя их и оказывая им различные знаки почтения… Верования других людей все заслуживают почтения по той или иной причине… Тот, кто оказывает почтение собственной вере, при этом унижая достоинство верований других только из-за привязанности к своему собственному, с целью усилить величие собственной веры, подобным поведением на самом деле наносит собственной вере огромнейший вред. Таким образом, согласие достойно одобрения, а именно – прислушивайся, и прислушивайся охотно, к Закону Благочестия – так, как его принимают другие.
Ашока, император Индии (270–230 до н. э.)

Цель части I

Цель первой части этой книги заключается в ознакомлении читателя с основными живыми религиями мира. Так как их много, а книга короткая, обзор будет ограничен семью или восьмью традиционными религиями, которые продолжают формировать идеалы и поведение большинства населения Земли сегодня. И чтобы не потеряться на этом пути в невероятном хитросплетении второстепенных верований и колоритных обычаев, разросшихся за тысячелетия, мы постараемся познать ключевые инсайты каждой из этих великих традиций. Это поможет нам удерживать наш предмет (и самих себя) в четком фокусе на протяжении всей книги. И, определенно, такой род знания принесет больше пользы в жизни, чем рассмотрение всего многообразия трактовок, присущих миллионам среднестатистических верующих во всем мире. Нашей целью будет высшее, что может предложить каждая религия, и мы не позволим нашему любопытству по отношению к деталям жизни других отвлечь нас. В то же время следует помнить, что это введение должно оставаться простым. Во-первых, религия смешивается со всеми аспектами жизни и поэтому являет собой нечто гораздо более насыщенное и сложное, чем мы можем себе представить. Во-вторых, наши собственные аттитюды и верования окрашивают любое исследование верований других. На самом деле необходимо начать с прояснения некоторых из наших собственных гипотез и точек зрения как учеников, толкователей и получающих опыт религии.

Что такое религия

   Прежде чем мы рассмотрим какую-либо конкретную религию, давайте ненадолго задумаемся о том, чем религия является, а чем – нет. Несомненно, мы сможем лучше ответить на эти вопросы к концу книги, однако стоит попробовать и сейчас.
   Когда мы говорим, что Джек по-настоящему религиозен, а Мэри – нет, что мы имеем в виду? Я думаю, мы имеем в виду, что у Джека есть идея – хотя скорее это больше чувство, нежели идея, – о существовании Силы или Разума, который бесконечно больше, чем человек, и который требует его верности, его смирения, его поклонения и, быть может, его любви. Джеку недостаточно вырасти приятным молодым человеком, иметь приятную семью, хорошо делать свою работу, наслаждаться своим досугом и вести себя как положено: нет, ему нужно поместить все эти прекрасные понятия в рамки всеобщего и универсального смысла. Ему нужно соотнести каждую частичку своей маленькой человеческой жизни с некоей безбрежной сверхчеловеческой Жизнью, ощутить себя частью некоего великого или всеобъемлющего Целого, или даже каким-то образом стать единым с этим Целым. Поэтому он делает все, что в его силах (это может быть много или мало), чтобы сохранять связь с этим Нечто или Некто, и это обычно включает в себя выполнение определенных ритуалов поклонения, посредством которых (по его заверению) к нему приходят покой и силы, и его связь с Божественным обновляется.
   Вот более или менее что мы имеем в виду, когда говорим, что Джек по-настоящему религиозен. А когда мы говорим, что Мэри не религиозна, мы хотим сказать, что все это ей по большому счету безразлично: она не разделяет чувств Джека. Быть может, она смутно верит в существование некоего сверхчеловеческого Существа, но не настолько, чтобы попытаться установить с ним связь, и уж точно не настолько, чтобы сделать Его тайным Центром своей жизни.
   Быть может, вы уже отождествляете себя с Джеком, который религиозен, или с Мэри, которая не религиозна, или, весьма вероятно, считаете себя чем-то средним. Но не спешите определяться: некоторые разновидности истинной религии вовсе ни на что подобное не похожи, а некоторые разновидности неверия, безбожия – практически атеизма – кажутся замечательно религиозными даже самому верующему. Требуется много честного самопознания, чтобы понять, насколько же вы на самом деле религиозны – или не религиозны. Данная книга может в этом помочь.

Религия – это не значит быть хорошим

Давайте же проясним, чем религия не является. Во-первых, это не мораль. Это не значит, что нужно быть хорошим или творить добро. Многие атеисты были исключительно добродетельными людьми, и многие действительно религиозные люди были исключительно нечестивыми. Это не значит, что религию не волнует наше поведение. Безусловно, волнует: более того, она прибавляет собственные более строгие наказания к тем, которые природа и общество назначают провинившемуся. Что еще более серьезно, плохое поведение – даже обычное, вполне уважаемое своекорыстие – нарушает отношения религиозного человека с Божественным, и он может остаться слабым, одиноким и несчастным. Однако религия – это не вопрос нашего внешнего поведения, а скорее внутреннее отношение, которое и порождает это поведение. Например, Джек и Мэри могут совершить одно и то же действие одним и тем же способом (скажем, пожертвовать жизнью ради спасения тонущего ребенка), однако их внутренние побуждения могут быть совершенно разными. Мэри действует из чувства социального долга или человеческого сострадания, а Джека побуждает действовать причина, которая для Мэри ничего не значит, – любовь к Богу, которая обязательно включает в себя любовь ко всем Божиим созданиям или даже отождествление себя с ними. Джек чувствует, что он и есть тот тонущий ребенок.

Религия – это не значит верить в Бога

Слово «Бог» приводит нас ко второму распространенному заблуждению – а именно, что религия непременно подразумевает веру в личное божество или вообще в какого бы то ни было Бога. Для миллионов преданных буддистов, например, это не так. На самом деле везде есть глубокорелигиозные люди, которые не признают Бога, похожего на христианского Царя Небесного. Мы должны быть готовы обнаружить, что представления других людей о Божественном так сильно отличаются от наших, что мы часто отвергаем их как язычников, хотя их вера может быть такой же глубокой, как наша, или еще глубже. Если мы станем изучать религии с убеждением, что мы Бога знаем, а люди с другим цветом кожи и странными религиозными обычаями – нет, мы впустую потратим время.
На самом деле одно из самых универсальных религиозных качеств – острое ощущение нашего незнания Божественного; ощущение полной загадочности существования; убежденность в том, что высшая Реальность или Источник, должно быть, абсолютно непознаваемы; и что о нем на самом деле ничего нельзя сказать или помыслить: таким образом, вместо того чтобы тщетно пытаться заключить Загадку в какую-либо аккуратненькую теологическую формулу, мы должны смиренно довольствоваться тем, что можем изумляться и обожать. Если вы тоже это чувствуете, если вы считаете собственное существование и, по сути, существование всего на свете чудом, которое было практически невозможным, однако каким-то образом свершилось и которое удивительнее, чем можно описать словами, – тогда вы находитесь совсем рядом с сердцем религиозного опыта, хотя и можете ощущать, что не в состоянии оставаться приверженцем лишь одной религиозной традиции. Как говорят мудрецы, великие духовные учители, высшая точка религиозного опыта – это не когда что-то или кого-то знаешь, а когда оставил знание о чем бы то ни было, – это состояние изумления, открытости и ясности, которое человеку несведущему может показаться просто пустотой.

Религия – это не значит ходить в церковь

В-третьих, религия вовсе не обязательно подразумевает, что нужно регулярно ходить в церковь, мечеть или храм, или принадлежать какой-либо организации, или выполнять какой-либо ритуал. Это верно, что большинство религиозных людей все это делают, но это также делают и многие, кто не религиозен, а просто традиционен. Они внешне придерживаются определенных обычаев, но их внутреннее состояние, состояние их ума вовсе не религиозно.
Ведь религия в своей основе – это религиозный опыт, живое осознание Чего-то, что больше, чем человек, и Что является единственным Источником и Судьбой нашей жизни, не позволяя ей быть той тривиальной и временной штукой, какой она иногда кажется. Если вы испытываете это чувство, то сразу поймете, о чем я говорю, хотя мы оба не можем его внятно описать; а если нет, то никакие мои слова не смогут его в вас вызвать: оно должно прийти в свое время и своим способом, изнутри вас. Быть может, эта книга побудит вас увидеть эту сторону самих себя. Я лично не верю, что разумный человек может быть полностью лишен религиозного чувства, хотя, конечно, большинство из нас, современных западных людей, почти постоянно им пренебрегают или полностью его подавляют.

Религия и наука

Одна из причин современной незаинтересованности в религии заключается в том, что наука (которая в некотором роде заменила популярную религию), как кажется, противоречит большинству догм, которые мы ассоциируем с религиозностью. Получается, что нам нужно выбирать: быть в своем мировоззрении нерелигиозными и современными или религиозными и устаревшими на несколько веков; и многие современные люди считают первое единственным разумным выбором. Они верят, что науку и (предположим) христианство нельзя смешивать, и выбирают науку – нередко с сожалением, ностальгически вспоминая простую веру своего детства. И отвергая свою детскую веру ради науки (или, точнее, свои ранние представления о христианстве ради более зрелых научных представлений), большинство из них практически отвергают религию как таковую. Как мы увидим, эта кажущаяся дилемма нелогична, к тому же в ней нет необходимости.

Нахождение «своей» религии

   В результате может оказаться, что различие между «религиозным» Джеком и «нерелигиозной» Мэри не так велико и что Мэри возражает не против религии как таковой, а только против одной из ее традиционных форм, которую исповедовало общество, где ей пришлось родиться. Возможно, она сможет найти в другой религии или в другом взгляде на свою традицию то, что ей необходимо, и то, что будет созвучно ей как истинное, если от нее не будут требовать, чтобы она верила в то, что находит неистинным или чуждым своему собственному опыту.
   Тот факт, что ребенок обнаруживает себя в драме жизни как член семьи или общества, являющегося христианским, еврейским или мусульманским, не означает, что он должен прожить и умереть согласно этой вере. В течение прошлого века все больше и больше западных людей обнаружили, что являются «естественными» буддистами или индуистами, испытывая более живой интерес к восточным традициям, чем к традициям, в которых родились. И, определенно, этот обмен является двунаправленным процессом. Огромное количество восточных людей приняли западные традиции как «естественные» для них. Некоторые люди находят свою истинную природу, только выходя за рамки общества и культуры, в которых они родились. Поистине, некоторые могут вырасти настолько, что уже не поддаются ограничениям никакой определенной религии, воспринимая себя как неклассифицируемых.(1) [1 - В последующих главах вы увидите ссылки на эксперименты из части 2, являющие собой простые и современные способы передачи того, что пробуждается иными способами в традиционном религиозном контексте. Эти ссылки на уместные эксперименты будут даваться в короткой форме, чтобы не мешать основному тексту. Числа в скобках и жирного выделения достаточно, чтобы обратить ваше внимание на связь между определенным отрывком и экспериментом, который может помочь вам прочувствовать и понять смысл описываемого опыта. Например, (1) в тексте укажет на эксперимент № 1 – «Игра в классификацию» – во второй части книги.] Тогда они могут вернуться к исследованию вероисповедания своих родителей с совершенно новым пониманием и новой способностью видеть его суть. В действительности те, кто непрестанно изучал другие религии изнутри и с подлинной симпатией, в целом обнаружили, что на высшем уровне и в своей сокровенной сути все эти различные религии передают одно и то же послание, хотя, так сказать, «разными интонациями». Нашей задачей в каждой главе этой книги будет исследование ключевого момента с определенной точки зрения, так чтобы мы смогли его нащупать и, возможно, прочувствовать. Тем временем давайте попробуем сделать невозможное и заключить в одно или два предложения универсальное, высшее учение. Оно будет звучать примерно так:

   Существует Реальность, которая Неделима,
   Одна, Единая, Источник и Бытие всего;
   Не вещь, даже не ум,
   а чистый Дух, или ясное Сознание;
   и мы есть То, и не что иное, как То,
   ибо То является нашей истинной Природой.
   Единственный способ обнаружить Это —
   непрерывно смотреть внутрь себя,
   где обнаруживаются наивысший покой,
   неугасаемая радость и сама вечная жизнь.

   На протяжении всей книги мы будем называть этот опыт мистическим. Под этим термином мы не подразумеваем нечто оккультное, паранормальное, экстрасенсорное или даже особый «возвышенный опыт» любви или радости, который иногда приходит и уходит. Напротив, мы имеем в виду неизменное сознавание, простую ясность, в которой и происходит любой опыт.
   Это верно, что каждая религия собрала такое огромное разнообразие всяких историй, учений и практик, некоторые из которых популярны, а некоторые – священны, что это центральное ядро прямого религиозного переживания очень легко теряется из виду, а иногда и вовсе отрицается. Разумеется, именно здесь, на периферии религии, на этих низших уровнях ее становления, великие религии действительно очень сильно друг от друга отличаются. Некоторые критики даже заявляют, что они противоречат друг другу до такой степени, что сами сводят себя на нет, превращая в бессмыслицу сам религиозный инстинкт. Но таких критиков не интересует сердце религии; если бы это было так, они бы обнаружили, что добраться до сердцевины любой из них – значит добраться до сердцевины их всех.
   Для большинства из нас, скорее всего, есть одна религия, которая для нас – самый простой и прямой подход, наш естественный путь для обнаружения нашей истинной Природы. Скорее всего, мы обнаружим, что одна конкретная традиция содержит ключ к загадке нашего существования, привносит в наш мир смысл и показывает, как жить в свете этого смысла. Читая о мировых религиях без предубеждений и с щедрой душой, мы получим какой-нибудь намек на то, где же пролегает наш собственный Путь. Тогда мы не только будем принимать участие в лучших установлениях величайших святых и мудрецов мира: мы также – что еще важнее – окажемся на пути к познанию нашего истинного Я; или, быть может (как говорят), нашего одного-единственного истинного Я. И даже если в конце концов мы решим, что из всех религий нам подходит лишь наша традиционная, по крайней мере, мы будем иметь о ней более четкое представление.

Необходимость изучения других религий

   «Что знают об Англии те, кто знает одну лишь Англию?» – вопрошал поэт. Точно так же мы могли бы спросить: «Что знают о христианстве те, кто знает лишь христианство?» Или что знают об иудаизме, исламе или любой другой традиции те, у кого никогда не было смелости или заинтересованности в поиске чего-то иного? Ответ: очень мало. Если вы – убежденный христианин или придерживаетесь любой другой веры и уверены, что им и останетесь, тогда эта книга должна вам помочь, сравнив вашу веру с другими, так что вы сможете ее больше ценить и относиться к ней более серьезно.
   Конечно, смелый взгляд за пределы своей религии подразумевает определенный риск. Может случиться так, что вы обнаружите в «варварской» вере значимый аспект «истинной религии». Вы даже вообще можете перестать называть себя христианином. (Тем не менее сам основатель христианства обещал, что именно истина освободит нас, и, безусловно, вера, которая не выдерживает исследования и сравнения с другими, едва ли стоит того, чтобы ее придерживались.) Серьезнее то, что, отказавшись от религии своего детства, вы рискуете отказаться вообще от всех религий. Но если отказ означает, что вы перестанете притворяться верующим и станете честным – даже если это относится к вашему неверию (при этом не закрываясь от дальнейшего исследования), – тогда вас стоит поздравить! Многие из нас должны пережить антирелигиозный период, прежде чем мы сможем поменять веру, которую просто унаследовали, на веру, которая по-настоящему наша. Что же касается нашей Мэри, агностика или атеиста, при условии, что она искренна и все еще открыта различным точкам зрения (а не просто антирелигиозна из принципа, и так же суеверна, как и любой религиозный фанатик), то, несомненно, она гораздо ближе к духу истинной религии, чем ханжа, который радостно читает молитвы и повторяет догмы, не веря ни в одно их слово и не претворяя их в жизнь. На самом деле живоносную религию в своей самой лучшей форме можно описать как самую бескомпромиссную и постоянно поддерживаемую честность о «высочайшем» – включая самого себя. Точно так же формальная религия в своей худшей форме (на самом деле это антирелигия, переодетая в религиозные одеяния) – это полнейшая нечестность. А сравнительное исследование религий может помочь нам приобрести знания и навыки, необходимые для распознавания этих двух в традициях мира. Сравнительный анализ самих традиций может подтвердить самое лучшее в них и выявить худшее.
   Но именно вы сами должны прийти к собственным, полученным из первых рук, выводам, подходя к этому вопросу бесстрашно, с ищущим духом, с единственной целью – обнаруживать факты, даже если они окажутся неприятными. Моя задача – описать главные положения великих традиций и религиозный опыт, который они свидетельствуют и поддерживают. Она также заключается в том, чтобы пригласить вас поучаствовать и получить опыт, выполнив эксперименты, описанные во второй части этой книги. И ваша задача – решить, насколько они имеют силу лично для вас, работают они или нет в вашем случае. Нет смысла исходить из того, что говорю я, или ваши друзья, или ваш священник, так как другие люди из другого круга скажут вам абсолютно другое. В этом вопросе знатоки расходятся в мнениях так же сильно, как и профаны. Подлинными экспертами являются только великие мистики, святые и мудрецы, а они удивительно согласны друг с другом – в такой мере, в какой то, с чем они согласны, может быть описано.

Религия и самопознание

Вам придется самим решать. Вначале может быть нелегко делать какие-либо заключения или даже толком понять всю эту загадочную историю. Но если в вас есть жизнь и предприимчивость, тогда вы наверняка захотите исследовать, что же вы есть на самом деле, откуда вы пришли и куда направляетесь и что ваша жизнь может собой представлять. Если вас не удовлетворяет повседневное, бездумное, почти животное существование и у вас есть мужество заглянуть в удивительную загадку самих себя, пока вы еще живы и в состоянии это сделать, – ну в таком случае вы просто не можете потерпеть неудачу!
Просто один раз задать себе со всей серьезностью этот жизненно важный вопрос «Кто Я?» – значит существенно изменить свою жизнь, и это может положить начало духовному процессу, который ее полностью революционизирует. Сначала такое вопрошание может казаться странным и даже пугающим, но вскоре оно овладеет вами и станет второй природой. Здесь религия может помочь или помешать. На самом деле есть два вида религиозной ориентации: первый вид препятствует самоисследованию и просто дает какую-нибудь религиозную формулу, а второй ведет вас к бесконечному исследованию и самооткрыванию. Вы можете выбирать то, что вам больше нравится.

Необходимость выбора

   Развитие подходящей религиозной ориентации – практически самое важное, что мы можем сделать в жизни. Разве не странно, что, выбирая новое платье или куртку, мы прилагаем значительные усилия и нам даже не пришло бы в голову купить первое, на что упадет взгляд. Тем не менее, когда дело касается основы, управляющей всей нашей жизнью, мы автоматически принимаем то, что нам дано, не удосуживаясь поразмыслить над этим. Большинство людей принимают и передают следующему поколению верования своих родителей. В прошлом это могло быть естественным. Существовало мало возможности сравнения своей религии с другими, а иногда люди и не подозревали об их существовании. Но в наше время, благодаря ученым, которые перевели священные писания и учения различных традиций на наш язык, у нас есть выбор.
   Почему бы не воспользоваться им? Эта возможность (ее можно назвать ответственностью) исследовать и выбирать из такого огромного количества – одно из величайших преимуществ жизни в современную эпоху, когда, возможно, впервые за всю историю, поистине можно стать гражданином мира. Вы можете искать, и найдете, духовных родственников и друзей в любой части света. А самое лучшее в этой новой возможности то, что это духовное познание становится самопознанием, поддерживаемым великими учителями.
   Такое предприятие требует определенных усилий. Возможно, вам придется прочесть некоторые разделы этой книги неоднократно и повторить некоторые эксперименты вновь, для того чтобы понять их суть. Ключом к этому поиску является простое и честное, а не знающее или заумное отношение. Его целью является накопление знания не ради самого знания, а ради большего осознания того, как (и из чего) ориентируется ваша жизнь.

2. Индуизм, религия Индии

   Некоторые никогда не слышали об этом «Я», а некоторые слышали, но не могут Его найти. Тот, кто Его находит, – удивителен, тот, кто Его объясняет, – удивителен; тот, кто узнает Его благодаря своему Учителю, – удивителен.
   Мудрецы, которые медитируют на Боге, концентрируют свои мысли; обнаруживают в пещере, глубоко в пещере, это «Я», это древнее «Я», которое трудно представить и еще труднее понять, – такие мудрецы выходят за пределы радости и печали.
   Выше проявленной природы находится непроявленное семя, выше непроявленного семени – Бог. Бог есть цель, выше Его нет ничего. Бог не заявляет о Себе, Он – всеобщая тайна.
   Тот, кто познал беззвучную, лишенную запаха и вкуса, неосязаемую, бесформенную, бессмертную, сверхъестественную, нетленную, не имеющую начала и конца, неизменную Реальность, освобождается от челюстей смерти.
   Бог заставил чувства обращаться вовне. Поэтому взор человека обращен на внешний мир, а не внутрь. Время от времени смелая душа, желающая бессмертия, обращается вспять и находит свое истинное Я.
   Скажите уму, что существует лишь Единое. Тот, кто видит различия в Едином, переходит от смерти к смерти.
   Он – Единый, Властитель, «Я» всего, Создатель многообразия из единства. Тот, кто осмелится обнаружить Его внутри себя, радуется; кто еще может радоваться?
   Он – вечный среди недолговечного. Жизнь всей жизни, Он, хотя и является единым, удовлетворяет желания всех людей. Тот, кто осмелится обнаружить Его внутри себя, познает покой; кто еще может познать покой?
   Его нельзя увидеть глазами, у Него нет лица, которое можно увидеть, однако через медитацию и дисциплину Его можно найти в Сердце. Тот, кто Его находит, входит в вечную жизнь.
Из Катха-упанишады (700 лет до н. э.)

Индия до арийского нашествия

   Наша история великих религий начинается в Индии на заре истории, около двух тысяч лет до рождества Христова. Этот огромный, жаркий полуостров, более похожий на субконтинент, чем на страну, протянувшийся от заснеженных вершин Гималаев на севере до тропического острова Шри-Ланка на юге, был населен огромным разнообразием невысоких темнокожих людей. Некоторые из них были весьма примитивны, другие – жили в крупных городах и были вполне цивилизованны, а большинство вело размеренную жизнь крестьян где-то посередине этих двух культурных крайностей.
   Об их религии мы знаем немного. Вероятно, она была похожа на религию примитивных племен, которые сегодня еще остались в наиболее диких частях планеты. То есть она включала в себя множество разных правил и ограничений, обрядов и церемоний, рассчитанных на ублажение очень коварных сил – бесчисленных богов, божков, духов и демонов, которые отвечали за все, что происходило, и в особенности за болезни, несчастные случаи и бедствия, рождение и смерть, плодородность почвы и скота. Например, могла возникнуть необходимость умиротворить духа вашего дедушки, регулярно предлагая ему немного вкусной еды под определенным деревом; иначе он мог бы наслать на вас нарывы или жар. Или могла возникнуть необходимость постоянно напоминать богам дождя об их работе, окропляя землю водой или даже пожертвовав в их честь одно из ваших лучших животных.
   Такой вид религии повсеместно превращается в обычную магию, а магия – в обычай. Все три являются примерами того, что «выполняется»: религиозное действие (обычно подношения животной или человеческой крови) выполняется потому, что того требуют боги; магическое действие (например, сожжение пряди волос врага) выполняется потому, что все верят, что это сделает врага слабым; и обычай (такой как растягивание, сжатие или украшение некой части человеческого тела) выполняется потому, что люди не верят, что хороши так как есть. И конечно, существуют условные «можно» и «нельзя», определяющие, что дóлжно есть, носить и делать со своим временем от детства до смерти. Естественно, все это нам кажется нецивилизованным, нерациональным. Слава богу, мы освободились от этой ужасной общественной тирании! Но так ли это? (21)
   В ранней Индии, как и везде, религия была своего рода сложной технологией в том смысле, что требовала точного исполнения для обретения милости существующих сил и во избежание их гнева.
   Такая религия типа «полиса страхования», хотя и наиболее очевидная, едва ли отражала всю картину.
   Она соседствовала с поклонением более достойным и более универсальным богам, которые вызывали чувства благодарности и любви, чье загадочное присутствие ощущалось в особенно святых местах – например, священной горе или реке, и в особенных случаях – во время празднований и всеобщего веселья. К тому же наверняка хотя бы изредка присутствовало еще нечто – ощущение благоговейного страха и трепета перед лицом полнейшей Загадки: это не благоразумная покорность мелким тиранам, от которых нужно было откупаться подарками или которым нужно было периодически отстегивать деньги, чтобы вас не трогали; это даже не поклонение великим богам, которых вы знаете и перед которыми преклоняетесь, а благоговейный трепет перед Неизвестным, который вводит вас в состояние полного смирения и незнания. Мне кажется, что с тех пор, как появилась человеческая речь, всегда были мужчины и женщины – и дети, – ощущающие это Присутствие, которое невозможно описать словами.

Арии и их боги

   Итак, около 2 000 лет до н. э. на Индию было совершено нашествие. В эту частично цивилизованную страну джунглей, пустынь и огромных рек Инд и Ганга с северо-запада – оттуда, где сейчас Иран и Афганистан, – накатились волны более высоких, светлолицых, энергичных, одаренных, но не особенно цивилизованных людей, которые называли себя ариями, или «благородными». Их язык, который стал известен как санскрит, тесно связан с нашим. На самом деле мы с ними родственники и принадлежим одной человеческой семье. Помня об этом, нам, быть может, будет легче симпатизировать их удивительным идеям и чувствам. Они, несомненно, были гениальны в том, что касается религиозного опыта и религиозной мысли.
   Безусловно, по большей части их религиозная деятельность была старого «страховочного» типа, нацеленная на ублажение невидимых сил, которые за кулисами деспотично контролировали все события. Однако эти светлолицые завоеватели (которых стали называть индусами, когда они обосновались в Индии) также поклонялись великим космическим богам: Агни, богу Огня, Варуне, богу Неба (эти санскритские имена связаны с нашими ignite («воспламенять». – Прим. пер.) и планетой Уран), Брахме – Созидателю, Индре, богу Дождя и Грома, Рудре, богу Грозы, а также богам Солнца, Луны, Зари, Воздуха, Воды и т. д.
   Они по-прежнему считали необходимым угождать этим невероятно могущественным Существам, должным образом совершая жертвоприношения вокруг огня на открытом воздухе, и отдельная профессия, или каста – брамины – посвящала себя этому делу. Дабы обеспечить регулярный восход солнца, и своевременное выпадение ежегодных дождей, и изобилие урожая риса, и множество телят и ягнят, и рождение здоровых сыновей для продолжения рода, небесным Управителям Вселенной нужно было льстить, поощрять их, подкупать ароматом зажженных в их честь благовоний и сладким звуком гимнов хвалы и благодарности. Какими на удивление «человеческими» они были, эти верховные боги, в их желании подарков и внимания и в их губительном гневе в случае, если они их не получали.

Веды

   Вместе с тем это была не просто религия страха и благоразумия – в ней было нечто гораздо большее. Она породила Веды, великолепное собрание религиозной поэзии, состоящей из гимнов и молитв, адресованных верховным богам. Кроме обычного набожного моления, большая часть этой поэзии – искренняя хвала и восхищение; радость и удивление простого человека, который обнаружил, что он живет во Вселенной, которая в целом приветливая и разумная и, конечно, очень красивая, безбрежная, великолепная и загадочная.
   Конечно, вы вполне можете отвергнуть этих космических богов как всего лишь плод поэтического воображения. Однако я считаю, что есть несомненные преимущества в таком видении Вселенной – как места, наполненного смыслом, жизнью и разумом. Хотя в своих мельчайших подробностях она и фантастична, однако общая идея стоит того, чтобы ее приняли во внимание. В каждой своей точке она объединяет человека – нас с вами – с Вселенной. Мы, современные люди Запада, привыкли считать себя отдельными предметами, которых в этом мире мотает из стороны в сторону, которых откуда-то извне швырнуло во Вселенную – глупую, мертвую и безразличную (практически враждебную) ко всему, что нам дорого. Мы не чувствуем себя здесь как дома, не ощущаем, что мы в окружении друзей, в месте, которое является нашим, которое на нашей стороне и в своей основе на нас похоже. Это больше похоже на то, как если бы мы по ошибке очутились в какой-то черствой и идиотской Машине. Каковы доказательства, чем мы обосновываем такую точку зрения, в чем истинная причина, по которой мы так себя ощущаем? Почему мы не видим все так, как индуисты: что Вселенная, и человек, и его ум, и его религиозное чувство – все является единым, одним органичным целым, наподобие того, как ваше собственное тело – одно органичное целое?
   В конце концов развитие современной науки привело к прогрессивному открытию взаимосвязи – единства – всего сущего, включая нас самих. Наша Вселенная неделимо Едина, она являет собой подлинный организм (можно сказать, единственный полноценный организм), а не конгломерат разрозненных фрагментов. И если уж судить об организме, как о розовом кусте, по его цветам, а не по семенам и корням, тогда почему бы не судить о нашей органической Вселенной по ее цветку – человеческому существу, или по цветку человечества под названием «гений»? Или еще лучше по религиозному гению под названием «мудрец» или «святой», который действительно живет интуицией вселенского Единства.
   А если нам кажется, что все это слишком далеко от нашей собственной жизни, разве всем нам не знаком тот творческий «щелчок», когда на первый взгляд случайные элементы вдруг встают на свои места и отчетливо высвечивается всеобщий (всегда присутствующий) паттерн? Индийский мудрец переживает нечто подобное этому щелчку таким образом, что все встает на свои места и остается там. (3)

Индуизм – не политеизм

По мере того как зыбкое ощущение космического единства стало, посредством индийских святых и мудрецов, более осознанным и выраженным, это ощущение всеобъемлющего Единого прогрессивно включило в себя (а не упразднило) бесконечную плеяду индийских богов и богинь. Сливаясь с Этим-Ним-Ней (ни одно местоимение не подходит в данном случае), они превратились в аспекты божественной природы или совсем исчезли. К 500 г. до н. э., как свидетельствует поздняя часть Вед, известная как Упанишады, индуизм по сути стал монотеистическим (или «транстеистическим»), религией с одним Богом (или религией с Единым, вне всех ограничивающих представлений о Боге).
Это заявление требует пояснения, так как большинство считает индуизм типично политеистическим – религией с бесчисленными богами и божками. И действительно, правда, что большинство индуистов, даже сегодня, населяют мир божественными и полубожественными существами и поклоняются их изображениям. Но на практике их вера в множество богов так же совместима с верой в одного Бога, как вера христиан в ангелов, дьяволов и ипостаси Троицы сочетается с верой в того же самого единого Бога. На самом деле Индия – родина, и скорее всего истинная, идеи Абсолютного Единства; Бога, который настолько хозяин мира, что на самом деле и является миром и всем, что в нем есть, включая всех богов, и дьяволов, и людей, и животных, и все прочее. Он есть Все. Все, что существует, существует только в Нем или в качестве Его аспекта, а сам он Одинок.

Индуизм – не пантеизм

Это не значит, что индуизм – своего рода пантеизм, религия, в которой говорится, что Бог является каждой мельчайшей частичкой Вселенной по отдельности, так что этот лист бумаги такой же божественный, как мы с вами и Сам Господь. Нет, Он – не отдельные части, а то, во что они все складываются: или, вернее, чем являются в своем неразделенном единстве. Вы не являетесь пальцами своей ноги, или своей рукой, или ступней, или головой; Вы – то Единство, которое они, вместе с остальными вашими органами, образуют: вы превосходите все части себя, вы несравненно их выше, однако ни без одной из них вы не можете обойтись, и вы на самом деле и есть все они. Точно так же Бог индуистов стоит гораздо выше всех созданий и сущностей, которые живут, двигаются и имеют свое бытие внутри Его тела; вы и я в определенном смысле являемся Его конечностями, а в более истинном смысле – Им самим. Это нечто гораздо большее, нежели просто метафора, живописный намек на правду. Для индуизма в своем самом лучшем выражении Есть лишь один Бог, лишь Одна реальность, хотя когда из-за слепоты или невежества Он теряется из виду, начинает казаться, что он распадается на многочисленные не связанные друг с другом части, включая нас с вами.
Кстати, интересно, как такое представление о Боге как о Единстве Вселенной контрастирует с нашим типично западным представлением о Боге как о Создателе Вселенной. Большинство из нас на Западе – если мы вообще верим в Бога – считаем его неким блестящим конструктором и управляющим Вселенной, который стоит снаружи своей Машины. Мы представляем себе Бога плюс мир, который Он создал. Индуисты верят, что нет ничего, кроме Бога. К чему сводится эта вера и во что она выливается на практике, мы вскоре узнаем.

Брахман, Единственный

Имя этого Бога – того Единого, кто и есть Множество, кто есть все, – Брахман (не путать с Брахмой, ведическим богом-Созидателем). На самом деле называть его Богом, или Им, или любой Личностью – значит вводить в заблуждение. «Оно» – тоже не многим лучше, так как это безличное местоимение указывает вместо Сверхчеловека на Сверхмашину, на бездумную Вещь. Прочие названия типа Бесконечность, или Абсолют, или Реальность, или Все, или Верховный Господь, помогают пониманию, если их перечислять все вместе, но каждое по отдельности несовершенно. Неопределяемому нельзя дать определение, и очевидно, что Целое не может быть адекватно представлено ни одной своей частью. И так же очевидно, что с этой трудностью мы не сталкиваемся здесь, на Западе, где мы считаем Бога воплощением Любви или Добродетели, своим Создателем, или Отцом, или Другом, или Утешителем: здесь ключ к Божественному предоставляют совершенные человеческие добродетели, так как Бога считают совершенной Личностью сродни всему самому лучшему в нас.
Верховный Брахман индуизма вовсе не таков, это не личностный Бог, и человеческого в нем не больше, чем животного или ангельского. Брахман, являющийся Всем, включающий и упраздняющий подчеловеческое и сверхчеловеческое вместе с человеческим, зло вместе с добром, так же не похож на все это, как и вы не похожи на какие-либо части или частицы себя. Или, скорее, еще больше не похож. Он полностью, полностью находится превыше всего и за его пределами: нет ничего даже отдаленно на него похожего. Может показаться, что это значительный недостаток индуизма по сравнению с христианством, чей Бог достаточно на нас похож, чтобы сделать возможным контакт – при помощи молитвы, восхваления, любви и смирения, – и он не только возможен, но и естественен. Как можно наладить контакт с Богом, который совершенно непостижим, невообразимо загадочен и в полном смысле этого слова «ничто» – то есть является абсолютным «ничем»?

Атман есть Брахман

   Однако праведный индуист уверяет, что ему это удается. Он утверждает, что Брахман – безличный, нечеловечный, невообразимый. Но он также утверждает, что вся цель нашей жизни – установить с Брахманом как можно более тесный контакт. Как это возможно?
   На самом деле он говорит, что нам нужно не установить контакт с Брахманом, а стать Брахманом или, скорее, осознать, что мы уже являемся Брахманом. Он видит себя не столько частью Брахмана, сколько всем Целым. Так как Высший Брахман не только обитает повсюду в этом мире в виде Единства, он также завершен и целостен в каждой его части, включая, конечно, нас с вами, где Его называют Атманом. Отсюда и знаменитое изречение Упанишад «Ты есть То», что на простом языке означает: «Ты, читающий эту книгу, являешься самим Богом, и не просто его малой частичкой (хотя и в менее истинном смысле это тоже верно), а Единой Божественной Сущностью».
   Это изречение из трех слов, «Ты есть То», для большинства из нас на Западе – головоломка, камень преткновения, чушь, и мы в целом более склонны отмахнуться от него как от типично восточного преувеличения или обычного богохульства, чем попытаться понять его. Но в этом и есть основная идея, великое интуитивное знание индуизма и других восточных религий, которые мы будем изучать. В этом и ключ к пониманию этой книги, и если вы держите этот главный ключ в руке, все их двери откроются вам.
   Звучит так запутанно! Как человек может быть Богом? Разве сама идея – не вопиющее противоречие, разве это не то же самое, что утверждать, будто дверная ручка – это дом или клетка мозга – человек?
   На самом деле эта идея совершенно естественна, проста и легка в понимании, если отбросить свои предрассудки и посмотреть на нее непредвзятым взглядом. Вновь подумайте о своем теле, отметьте, как вся ваша сущность находится в каждой его части и что когда ваша рука дотрагивается до страницы, это вы до нее дотрагиваетесь, и когда ваш глаз видит эту страницу, это вы ее видите, и когда ваш язык произносит «Я согласен», он говорит от вашего лица и за вас – вас, от кончика ног до макушки головы. Вы в каждой части вашего тела, поэтому то, что оно чувствует, то и вы чувствуете, и что оно делает, то и вы делаете, и вы отвечаете за каждую его часть. Однако – и в этом странность, парадокс – ни ваша рука, ни ваш глаз, ни ваш язык, ни ваши ноги, ни ваши волосы не являются вами: различие между ними и вами ни на секунду не стирается. Вы все об этом знаете, так как вы этим живете, не задумываясь об этом; вы просто такими являетесь. По мнению индуистов, с Богом все обстоит точно так же: вы с Богом так устроены, так что как можно этого не понять?
   У Бога есть два аспекта – внешний Круг, всеобъемлющий, который является всем сущим, и внутренний, исключающий всё Центр, который и есть вы, ваше истинное Я. Весь Он находится в вас в качестве вашего истинного Бытия, вашей Сущности. Бог всецело является вами как ваше истинное Бытие, как суть всех существ, как то сознание и осознание, которое может сказать «Я есть», а не только «Я есть этот или тот человек». (4)
   Возможно, что эта идея, эта индуистская доктрина о тождественности Бога и «Я», покажется наиболее абсурдной и оскорбительной убежденным христианам. Но на самом деле вся проблема в языке – в том, как идея описывается словами: само понятие очень знакомо. Разве Святой Дух (который является не частью Бога, а самим Богом) не обитает в верующем? В самом деле, разве Свет не освещает каждого человека, который приходит в этот мир? Как говорил апостол Павел, «не я живу, но Христос живет во мне». Все духовные учения везде и во все времена отвергали, что человек – всего лишь человек, и считали осознание Бога внутри своей основной задачей. Отличаются лишь выражения, акценты, стиль. Индуистский мудрец говорит то же, что и христианский мудрец, только он говорит это гораздо чаще и, быть может, более бескомпромиссно, более прямо. Но на практике, по крайней мере, на самой лучшей практике, все они друг с другом согласны.

Освобождение

   Для индуиста эта идея о Боге внутри нас – не просто идея, а сама цель жизни. Конечно, вначале для него, как и для нас, это, скорее всего, не более чем интересный, но довольно непонятный стимул. Но если он серьезно относится к своей религии, то его цель – осознать истину всем своим умом и сердцем. То есть он хочет не просто знать умом, что его истинная природа каким-то образом божественна, а чувствовать сердцем то же, что и Бог; быть уверенным в том, что он и есть Бог, и постоянно жить в качестве этого божественного внутреннего «Я», а не в качестве того старого человеческого «я», которое Его вмещает. Когда он этого достигает, про него говорят, что он достиг Освобождения – что значит, что он всегда счастлив, свободен от плохого настроения, забот и волнений, ни от чего и ни от кого не зависит и убежден в своем бессмертии. Он является всем этим и гораздо большим, так как наконец знает и видит, Кто он есть на самом деле: он четко видит и ощущает, что хотя внешне он Джон или Мэри (или Сурадж, или Индира), внутри все обстоит иначе и его внутреннее Бытие – Атман, который есть Брахман, Единый.
   Для этого он и родился, для этого все мы родились, в этом цель нашей жизни – рассмотреть эту космическую шутку, развенчать этот миф о том, что мы с вами – два отдельных человека среди миллионов других, две крошечные частицы мира; и вместо этого увидеть, что мы абсолютно едины друг с другом и со всеми существами, так как каждый в реальности является Всем. Короче, мы родились, чтобы достичь Освобождения.
   Освободиться от человечности в пользу Божественности – как благочестивый индуист осуществляет эту высокую цель? Это нелегко, это не что-то, что можно сочетать с несколькими другими интересами, и на это может понадобиться вся жизнь. Во-первых (и уже это достаточно трудно), он должен найти достойного Учителя, Гуру, который сам достиг Освобождения, и умолять его позволить ему стать его смиренным и послушным учеником. Он должен быть готов оставить из своей собственности лишь набедренную повязку и пару горшков и часто страдать от голода и холода. Он должен благоговейно слушать, чему учит Учитель. Он должен впитывать милость своего Учителя, это тонкое и заразительное сияние или атмосферу, в которой могут созреть и его собственные духовные способности. Прежде всего он должен, сидя в позе лотоса, медитировать в святом присутствии Учителя, без выходных или отгулов, пока не достигнет Цели (поза лотоса с прямой спиной, ногами, сложенными под прямым углом к телу, и ладонями на коленях для индусов естественнее и дается легче, чем нам).

Медитация, средство для Освобождения

   На чем же ученик медитирует, час за часом, год за годом, сидя под деревом в лесу или в гималайской пещере вместе со своим обожаемым Гуру? На разные глубокие и прекрасные понятия? Вовсе нет! Если он серьезен и успешен в этом деле, то он перестает думать и вообще ни о чем не думает! Вернее, думает о Ничто, о не-вещи. Он переводит свое внимание со всех постижимых внешних вещей на самого себя, на то непостижимое Единство, которое переживает все эти вещи в своем Центре. Он обращает взор внутрь на себя, смотрит, чтобы увидеть то, что никто другой не может за него увидеть, а именно, каково это на самом деле – быть Тем, кто смотрит. И то, что он видит, – это Никто, не тело, не ум, не мысли, не слова, и, безусловно, не человеческое «я», а его истинное Я, Атман, который и есть Высший Брахман.
   Я бы удивился, если бы вы полностью одобрили подобное занятие. Если, направляя взор внутрь, он видит «Ничто» и думает о «Ничто», разве это не ужасно скучное, бессмысленное и к тому же бесполезное и эгоистичное занятие – в мире, где нужно сделать так много? Разве он не просто набожный бездельник? Он бы ответил: «Меня интересует истина о том, Кто я такой и Что находится в этом месте, которое я занимаю, природа этого „Я“; и когда я смотрю сюда, то вижу не плотное, непрозрачное, ограниченное человеческое нечто, которое здесь видят другие, а лишь (так сказать) абсолютно чистое Зеркало, в котором отражается весь мир. Это Зеркало можно назвать истинным Я, или Духом, или чистым Субъектом, или Внутренним Светом, или Сознанием, или Атманом, или Пустотой, или Ничто, или чем еще угодно. Но вот что странно – хотя когда я смотрю на Это, я и вижу „Ничто“, при этом вся скука и бесцельность – а также вся бесполезность и эгоистичность мира – исчезают, и наконец я бесконечно счастлив. Это умение ясно видеть свое „Я“ и есть Освобождение. И единственный способ помогать другим – в том числе и в духовном плане (а не просто оказывать материальную или психологическую помощь, когда она часто оборачивается настоящим препятствием) – значит также помогать им достичь Освобождения; а единственный способ это сделать – сначала самому достичь Освобождения. Тогда я буду помогать им автоматически, по-настоящему (а не просто сделаю их жизнь более комфортной) – просто тем, что буду видеть, Кто я есть, и быть Тем, кем являюсь».
   Ну вот он и доказал свою правоту – или мы все еще его осуждаем? Мы не осуждаем искреннего художника, который посвящает свою жизнь открытию красоты внешнего мира, даже если то, что он нашел, кажется нам ужасным; не осуждаем мы и искреннего ученого, который посвящает свою жизнь открытию истины, базовой структуры этого мира, даже когда результат его открытий – страшное оружие разрушения. Почему же тогда мы должны осуждать искреннего мистика, ученика, который посвящает свою жизнь открытию красоты и правды внутреннего мира, самого Сознания, Загадки, лежащей в основе самого художника и самого ученого, не говоря уже об их мире? Действительно ли это так достойно восхищения – видеть все, кроме самого смотрящего? Это вопросы, которые вполне мог бы задать нам ученик-индуист. Что бы мы ответили?
   Быть может, нам все еще кажется, что это занятие какое-то неестественное или нездоровое. Почему ученику обычно требуется так много времени, почему это так трудно – направить свое внимание внутрь, от мира внешностей к реальности, в которой они отражаются? Почему этот Атман, этот загадочный внутренний Бог, или Внутренний Свет, обнаруживается только после преодоления огромных трудностей, после столь долгих поисков? Я думаю, он бы пояснил, что наоборот – Атман вовсе не странен и трудноразличим, а совершенно естествен и очевиден и что Его от нас скрывает всего-навсего желание. Наше внимание так приковано к внешним вещам, которые мы любим и ненавидим, которых хотим избежать или удержать при себе, что у нас нет времени на то, что сейчас здесь присутствует; мы дальнозорки и не замечаем Его; нас интересует не то, Что мы есть, а только то, что есть у нас. Факты, и особенно главный факт существования этого «Я», нас не интересуют: мы просто хотим их изменить, и наши мысли и ментальная болтовня – наши инструменты. Поэтому первое, что должен сделать ученик-индуист, – перестать думать, оставить все слова и вместе с ними и желание что-либо изменить, и не отрываясь смотреть внутрь на то, что есть. И там, по его утверждению, он видит Бога так легко и с такой ясностью, что непонятно, как он раньше мог Его не замечать. Он видит Внутренний Мир гораздо, гораздо более ясно, чем когда-либо видел внешний: это внешняя картинка спутана, нереальна и невнятна по сравнению с тем ясным Сознанием, которое содержит ее в себе.

Недавний случай

   Давайте рассмотрим пример. В Южной Индии не так давно жил мудрец по имени Рамана Махарши (1879–1951), который без внешней помощи достиг Самореализации в необычайно раннем возрасте 17 лет. Он теперь широко признан как один из лучших образцов и представителей религии Индии и духовности в целом. Вот некоторые из его наставлений:

   «Я ЕСТЬ» – единственное, что существует; а не «Я есть тот-то» или «Я есть такой-то».
   Каждый является истинным Я и бесконечен, но тем не менее путает тело с истинным Я.
   Ты – не в мире; мир пребывает в Тебе.
   Библия гласит: «Царство Небесное внутрь вас есть». Если ты считаешь себя телом, тогда трудно понять это утверждение!
   Я вижу только то, что видят Все. Оно присутствует во всех.
   Нет ничего нового для обретения. Неведение Себя – причина несчастья; знание Себя приводит к счастью.
   Кажется, что мудрость появляется, но она естественна и вездесуща.

   Но все это (как вы можете уместно возразить) является личным опытом Махарши. Существует ли публичное доказательство, что это не было всего лишь своего рода сном наяву или уходом или принятием желательного за действительное? Сильно ли он внешне отличался от обычных людей? Например, болел ли он когда-либо, была ли ему безразлична боль, мог ли он творить чудеса?
   Вокруг него действительно происходили странные вещи, но он настаивал, что они были случайными и что не следует на них обращать внимания, что «сверхъестественные силы» никогда не следует взращивать или использовать для приобретения власти над людьми. В любом случае видение, чем на самом деле является человек, приводит к видению, каким на самом деле является его мир, а это всегда значит «творить чудеса» в довольно необычном и новом смысле. И разве эти чудеса становятся менее чудесными из-за того, что они естественны? (6) Что же касается болезни и боли, Рамана Махарши, как и другие индийские мудрецы (особенно его почти современники Рамакришна и Нисаргадатта), умер от рака. Для всех них боль была данностью, но, по всей видимости, они ей не противостояли. Она только играла роль, как любой другой опыт, указателя на сущностную свободу и непривязанность Переживающего. (7)
   На самом деле такие мудрецы, как Рамана Махарши, были заинтересованы не в том, чтобы отличаться от других людей или улучшить человеческую природу, но в видении, что наша истинная природа – не человеческая. Возможно, видение того, Кем мы являемся, приводит к практической выгоде, но она для каждого провидца разная и в любом случае не имеет значения.

Майя

В отличие от большинства других приверженцев веры индуистский провидец уделяет мало внимания всяческим чудесам, ведь они относятся к миру внешней видимости, скрывающему его подлинную – внутреннюю – Реальность, являющуюся единственной сферой его интереса. Если настойчиво спрашивать у индуиста, что же конкретно он подразумевает под словом «Реальность» и почему мир внутри Реален, а внешний мир относительно нереален или иллюзорен, он мог бы ответить следующим образом: «Я, или Чистое Сознание, – очевидный Источник всех внешних вещей, и все эти вещи, очевидно, лишь видимость – разноцветные поверхности, запахи, вкусы, звуки, удовольствия, боли, – которые постоянно меняются, лишены сущности, или собственной независимой реальности, и мгновенно исчезли бы, не будь Ума, который их осознает. Они – развлечение, продукт игры Ума, элементы необычайно длинного и хорошо выстроенного сна. Иными словами, они – Майя. Все является Майей, или иллюзией, если рассматривается как отдельное и самостоятельное; вместе с тем все реальное, если рассматривается как неотделимое от Единой Реальности, которая создает все это. Итак, по сути нет разницы между „реальными“ серыми крысами, которых человек видит, когда трезв, и „воображаемыми“ розовыми крысами, которых он видит, когда пьян: и то и другое – Майя, реальные как создания Ума и нереальные как вещи в себе. И наша задача в жизни – осознавать Майю как Майю там, вовне, и ее Источник как Источник здесь, внутри, и никогда их не путать».

Социальные последствия

   Вам эта философия майи может показаться неприятной, но она определенно не глупая и не абсурдная. На самом деле многие западные мыслители приходили к тем же самым заключениям более или менее независимо от восточной философии – в теории. Разница между ними и индийским философом-мудрецом в том, что он принимает свою доктрину настолько всерьез, что согласно ей и живет, а им это и в голову бы не пришло.
   И какими, спросите вы, будут социальные последствия веры в то, что мир как мир есть майя, сон, от которого нам нужно пробудиться?
   Краткий и легкий (слишком легкий) ответ: плачевными! Посмотрите, какой Индия была на протяжении последних двух тысяч лет, – страной, где страшная нищета и колоссальное богатство всегда существовали бок о бок, где религия терпела и даже поощряла кастовую систему жесткого классового расслоения, со всеми ее несправедливостями и несуразностями, где практически никогда не было эффективного и честного правительства, где серьезный материальный прогресс и крупные социальные реформы лишь недавно стали считаться респектабельными целями. И безусловно, правда, что традиционное безразличие Индии к внешнему миру полностью связано с ее традиционным интересом к миру внутреннему. Если о религии судят по ее плодам – по ее крупномасштабным последствиям? – тогда индуизм вовсе не здоровое дерево!
   Сегодня многие образованные индусы – образованные в западном понимании – согласились бы с такой оценкой и даже могут дойти до того, что захотят срубить все дерево. Они считают, что традиционный индуизм, направляющий внимание человека с плачевного состояния его окружения на себя, свидетеля, стал одной из причин такого положения дел. Они утверждают, что индуизм – религия, отрицающая мир? – и посмотрите, какой мир в результате мы получили!
   Несомненно, в такой точке зрения есть доля правды. Но давайте будем справедливы к индуизму. Во-первых, это самая мягкая и терпимая из всех религий. Он не только не преследовал другие религии, он с ними весьма удачно мирно сосуществовал и обычно перенимал многие их черты (на самом деле он впитал столько грубых, примитивных, доарийских культов, что они часто заслоняют его основной характер – а иногда и противоречат ему). Он был вдохновителем пацифистских движений и ненасилия в целом, и большинство праведных индуистов – вегетарианцы, которые осуждают убийство животных. Его уникальный религиозный гений и традиция породили огромное число святых и мудрецов – по-настоящему Освобожденных Учителей (некоторые из которых, кстати, были женщинами) – и принес утешение бесчисленным миллионам обычных людей. Это правда, что эти обычные люди все еще недоедают, неграмотны и живут в плохих условиях, но являются ли они более зрелыми и счастливыми, чем, например, жители Нью-Йорка, где уровни преступности, разводов и самоубийств говорят сами за себя? Несомненно, идеалом является духовная жизнь, прожитая на фоне материального благополучия. Быть может, когда-нибудь, в какой-нибудь счастливой стране, будет и то и другое. Тем временем любые чувства превосходства с нашей стороны абсурдны. Мы не лучше Индии, мы просто лучше материально обеспечены – что вовсе не то же самое, что быть более цивилизованными.

Карма и перерождение

Еще один момент: по мнению ортодоксального индуиста, чрезмерная озабоченность этой жизнью – признак узости мышления. Он считает, что наша общая Цель – Освобождение, обнаружение нашего абсолютного Единства, и что каждому из нас нужно много, много жизней, чтобы это осуществить. Поэтому мы продолжаем перерождаться – в более высокой, быть может, богоподобной форме жизни, если мы добродетельны, и в более низкой, быть может, животной форме, если мы нечестивы, пока в конце концов не поймем, что это всего лишь игра и мы на самом деле не отдельные личности, а Единое «Я» всего сущего. Например, если в этой жизни вы полуголодный крестьянин, который честно пытается выполнять свой долг, в следующий раз вы можете родиться в семье богатого торговца, с множеством возможностей следовать духовному пути, не отягощенным мирскими заботами. Все зависит от того запаса заслуг, или хорошей кармы, который вы накапливали с незапамятных времен каждой добродетельной мыслью и поступком и вновь уменьшали каждой нечестивой мыслью и поступком. Невозможно избежать последствий самого незначительного поступка – если не в этой жизни, то в другой. «Что посеешь, то и пожнешь» – в Индии это христианское предупреждение довели до его логической крайности. Наверняка его практический эффект на поведение людей был в целом весьма хорошим.
В любом случае, считаете ли вы эту индуистскую доктрину перерождения и кармы (которые можно назвать своего рода моральной бухгалтерией) истинной или просто выдуманной, она, безусловно, смелая и интересная попытка объяснить сбивающее с толку неравенство и кажущуюся несправедливость нашего человеческого состояния. Она также предоставляет достойный стимул для моральных и духовных стремлений – и не важно, откуда мы начнем. Она как минимум на 2–3 тысячи лет опередила нашу знаменитую теорию эволюции. Действительно, трудно понять, как она работает во всех мельчайших подробностях, но, по крайней мере, она подчеркивает четыре ключевых момента: единство всех живых существ; зависимость нашего будущего от того, что мы делаем в настоящем; универсальную Цель Освобождения; и множественность путей к этой Цели.

Три пути

   Множество этих путей традиционно сводятся к трем: путь Кармы, или Благих Дел, путь Бхакти, или Преданности, и путь Джняны, или Знания.
   Первый путь состоит в том, чтобы просто выполнять свой долг, в чем бы он ни заключался, совершенно бесстрастно, без желания или ожидания вознаграждения или цепляния за результаты. Конечно, такое отстраненное отношение очень трудно поддерживать, но оно может очень сильно нас продвинуть на пути потери своего «я» и духовного просветления. Тем не менее это практичный путь, который подходит подавляющему большинству из нас, кому нужно зарабатывать себе на жизнь и кто не может или не хочет посвящать всю свою жизнь поклонению или медитации.
   Второй путь состоит в преданности какому-либо высшему существу – божеству, аватаре или гуру, что тоже ведет к потере своего «я» и полному самоотдаванию. (Аватара – это редкое и особенное воплощение Бога в человеческой форме. Все мы – божественные воплощения, но в аватаре эта божественность гораздо более выражена. Кришна и Рама – самые популярные аватары для индуиста, и он также может относить к их числу Будду или Иисуса.) В данном случае объект поклонения – Бог или Брахман, проявленный в конкретном человеке или форме или проявляющий определенный аспект. Например, Шива – неарийское божество, включенное в индуистский пантеон, которое иногда выступает в форме Разрушителя, иногда в виде бога Плодородия (его символ, известный по всей Индии, – стилизованный мужской половой орган), а временами как любящий и нежный бог; он объект поклонения во многих культах. В типично индийской манере его преданные используют образы, а также молитвы, музыку, гимны, благовония и подношения из цветов и риса. Для стороннего наблюдателя все это может показаться примитивным (или даже непристойным) идолопоклонничеством, но на самом деле это действенный путь к Освобождению. На самом деле это путь для масс. В Индии гораздо более развит этот вид религии, путь преданности, где Божество (временно) отличается от поклоняющегося, чем тот, о котором в основном шла речь в этой главе, где цель – превзойти это различие и осознать божество как то, что ближе всего иного, – как свое истинное Я.
   Эта реализация истинного Я – третий путь, путь Знания, когда смотришь внутрь, чтобы увидеть, Кто Ты на самом деле. Это наивысший путь, к которому должны вести все другие, прежде чем они приведут к Цели полного Освобождения.
   Христиане могут сравнить путь Кармы с протестантским идеалом любящего служения человеку, а путь Бхакти – с католическими культами «Священное Сердце Христа» или «Пресвятой Девы Марии». Что касается пути Джняны, или Знания, его также – как мы вскоре увидим – можно найти в христианстве, и во всех великих религиях – это само их сердце, хотя этот путь очень легко упустить из виду и ему очень редко следуют до конца.

Четыре стадии жизни

   И должен сказать, очень хорошо, что это случается так редко. Что было бы, если бы все стали следовать этому третьему пути, сидеть у стоп своего обожаемого гуру, пока не наступит самореализация? Кто бы их кормил? Как бы выжила страна, да и весь род человеческий?
   На самом деле это то же самое, как спрашивать, что бы произошло, если бы мы все были мусорщиками или королями. Ситуация неправдоподобна. Все мы не собираемся всю жизнь следовать путем Джняны – и вряд ли когда-нибудь захотим это делать. Очень немногие, даже в религиозной Индии, обладают таким чувством собственного призвания, необходимым мужеством и неослабевающим упорством. И с древних времен в Индии всегда понимали, что хотя духовная жизнь – это то, что действительно важно, ей нужна материальная основа, и жизнь должна продолжаться. Издревле традиционный идеал был в том, что человек должен только последние годы своей жизни полностью посвящать поиску самопознания.
   Выделяются четыре стадии. Первая – детство и юность, когда важны дисциплина и образование; вторая – зрелость, когда важнейший долг каждого – зарабатывать на жизнь и воспитывать детей; третий – старость, после появления первого внука, когда человек все оставляет, уходит из дома и семьи и ищет общество своего духовного Учителя, оставаясь с ним, пока не найдет свое «Я»; и, наконец, жизнь бродячего аскета, или санньясина, не имеющего никакой собственности, кроме набедренной повязки (а иногда обходясь и без нее), миски для еды и горшка для воды – и неописуемая радость Освобождения. Это идеальная модель жизни индуиста, и серьезные попытки следовать ей делают и сегодня. И даже если последние две стадии ему не под силу, истинный индуист в глубине души все же верит, что лишь это является успехом в жизни – счастливо умереть бездомным, безвестным нищим, так как когда Вы наконец увидели, Кто вы на самом деле, Вы – безграничны, широки, как небеса, и все во Вселенной Ваше. Вы неизмеримо богаче и великолепнее, чем все миллионеры вместе взятые. Короче говоря, вы выиграли игру жизни.
   И даже хотя этот идеал очень, очень редко реализуется, он придает благородство и смысл жизням бесчисленных индусов, которые в противном случае были бы довольно бессмысленными и безнадежными. Это уже что-то, это уже очень-очень много – знать, куда ты идешь, даже если движешься очень медленно, со многими остановками, иногда поворачивая назад; и более того, знать, что когда-нибудь, быть может, к концу жизни, скорее, к концу еще нескольких сот жизней, обязательно дойдешь до цели.
   А еще лучше (добавил бы Джняни, или осознавший Себя) – осознать, что на самом деле вы уже в данный момент там и находитесь, просто этого раньше не замечали. Так как Освобождение – не достижение чего-либо, а видение того, что все уже достигнуто. Не нужно становиться лучшей личностью, нужно просто увидеть, что на месте того, кого вы считали «кем-то», нет никого – есть лишь само Совершенство. Эта четвертая стадия жизни заведомо является не только целью остальных трех, но и лежащей в их основе истиной. С самого начала вы были Удачливым, Победителем. (8)
   Мы, люди Запада, могли бы кое-чему поучиться у этой индуистской версии традиционной концепции «возрастов человека», у этого четырехуровневого восхождения, которое гарантирует наличие в жизни новых вызовов и приключений и бесконечно большее удовлетворение по мере ее продолжительности – так что преклонный возраст превращается в венец жизни, достойное завершение молодости и средних лет. Сравните эту восточную модель с нашей типичной западной программой жизни, которая рассматривает преклонный возраст как инвалидность, не имеющую никакой особой функции. Мы поздравляем пожилых людей (если вообще поздравляем) с тем, что они не соответствуют своему возрасту, что продолжают делать то, что делали в 20 или 30 лет, в самый разгар своей жизни. Индуист поздравляет пожилых людей с их возрастом и однозначно уважает их, если они делают то, что подобает их жизненной стадии, а именно – наслаждаются открытием, что они вовсе не пожилые люди, или люди вообще, что на самом деле они есть не что иное, как Сат, Чит, Ананда, то есть Бытие, Сознание, Блаженство.

Индуизм и современная наука

   Для меня и, возможно, для вас тоже остается актуальным важный вопрос: является ли подлинным поразительное открытие индуизма, выдержит ли это переживание себя как не-вещи проверку научным исследованием? И существует ли какой-либо способ его тестирования?
   К великому удивлению, древние священные писания индуизма сами предлагают ответ на эти важные вопросы. В Чандогья упанишаде как минимум 2 500 тысячи лет назад была передана следующая история.

   Уддалака попросил своего сына принести ему плод баньяна.
   – Вот он, мой господин, – сказал Светакету.
   – Разбей его.
   – Я разбил его, господин.
   – Что ты там видишь?
   – Эти едва заметные семена.
   – Раздави одно из них.
   – Раздавил, господин.
   – Что ты там видишь?
   – Ничего, Повелитель!
   Уддалака молвил:
   – Сын мой! Из тонкой сути, которую ты не зришь, из той самой сути произрастет великое баньяновое дерево. Поверь мне, сын мой! В той тонкой сути, в ней все сущее имеет свою самость. Такова Истина. Таково истинное Я. И ты, Светакету, есть То!

   Говоря современным языком, так называемые материальные объекты исчезают, когда ученый – или на самом деле любой наблюдатель – приближается к ним. Все, что кажется твердым, сводится к «сплетению пространства-времени» (в лучшем случае) и определенно не походит на объект. На расстоянии двух метров от меня вы наблюдаете мужчину. На расстоянии ноля метров от меня я наблюдаю…. Но вы сами должны стать исследователем и доказательством подлинности или ложности поразительного утверждения индуистского мудреца, что вы есть ничто – ничто, кроме Осознавания, включающего в себя все! (9)

3. Буддизм

   Все, чем мы являемся, – результат наших мыслей: все основано на наших мыслях и состоит из наших мыслей. Если человек говорит или действует со злым помыслом, тогда страдание следует за ним, как колесо следует за копытом животного, везущего повозку.
   Все, чем мы являемся, – результат наших мыслей: все основано на наших мыслях и состоит из наших мыслей. Если человек говорит или действует с добрым помыслом, счастье следует за ним как тень, которая никогда его не покидает.
   Ненависть не прекращается ненавистью, ненависть может прекратить только любовь. Это извечный закон.
   Внимательность – путь к бессмертию, а беспечность – путь к смерти. Внимательные не умирают, а беспечные уже подобны мертвецам.
   Как лучник направляет стрелу, так и мудрый направляет свой нестабильный ум, который так трудно контролировать.
   Строители каналов направляют воду, лучники направляют стрелы, плотники придают форму дереву, мудрецы придают форму самим себе.
   Тот, кто понимает нереальность всего и который не делает запасов, – не оставляет следов, как птицы в небе.
   Царь смерти не может прикоснуться к тому, кто смотрит на этот мир как на мираж.
   Посмотрите на этот пестрый мир, подобный царской колеснице; глупцы поглощены им, а мудрые не цепляются за него.
   Вы сами должны сделать усилие, Будда лишь указывает направление. Те, кто встал на путь и кто медитирует, освободятся от иллюзии.
   Человек достигает нирваны, не сидя верхом на каком-либо животном, а только путем самостоятельной практики.
Из Дхаммапады (V–IV вв. до н. э.)

Буддизм, ответвление индуизма

   Буддизм, одна из великих религий мира, берет свое начало в Древней Индии как ответвление индуизма. Все базовые понятия индуизма в той или иной форме принимаются буддистами как должное, и цель освобождения – буддисты называют ее просветлением – одинакова в обеих религиях. Если нам нравится индуизм, то буддизм покажется таким же близким по духу. И если вершины индуистской метафизики и духовности нам кажутся слишком заумными, тогда мы обнаружим, что буддизм – хотя в конце концов он взлетает так же высоко – исключительно практичная религия, большую часть которой мы все способны понять и получать от нее пользу в нашей повседневной жизни. Нам не нужно начинать менять собственную религию, чтобы поучиться у этой.
   Однако буддизм – далеко не просто ветвь индуизма. По своему общему стилю, ощущению, а также по разнообразным деталям он представляет собой резкий контраст своему родителю. Это историческая религия, с конкретным началом и основателем в человеческой форме – им был Гаутама Будда, индийский царевич VI в. до н. э., в то время как индуизм медленно формировался из опыта многих поколений и не был вдохновлен каким-то одним духовным гением. К тому же буддизм – универсальная, или мировая религия, миссионерская религия, которая распространилась – причем мирно – по большей части Дальнего Востока, тогда как индуизм остался очень «индийской» религией, всячески связанной с теми древними обычаями индийского общества, которые явно не для экспорта. Так, Будда был противником кастовой системы – жесткого социального расслоения на классы, не делал различий между людьми разной расы или социального положения и признавал, что женщины (на которых индусы в духовном плане смотрели свысока) точно так же способны достичь просветления. Также буддизм – умеренная религия, следующая срединным путем, пролегающим между аскетизмом (или нанесенными самому себе телесными страданиями) и чувственностью, тогда как индуизм имеет обыкновение впадать в обе эти крайности.
   Прежде всего, буддизм – относительно недогматическая, эмпирическая, почти научная религия, которая обращается к нашему здравому смыслу и критическим способностям. Вместо того чтобы просто говорить нам во что верить, как это свойственно индуизму и другим религиям, он требует от нас почти ничего не принимать на веру. Мы должны не положиться на какой-либо внешний авторитет, а подвергать испытанию все на своем пути. Сам Будда советует нам быть светочем самому себе и не искать убежища вовне. По этой причине, как и по ряду других, буддизм поразительно современен, хотя ему уже 2 500 лет. Из всех великих религий именно он лучше всего сочетается со скептичным, агностическим духом современной науки.

Гаутама Будда

   Царевича Гаутаму воспитывали как индуиста. Его отец был правителем небольшой страны, находящейся там, где сейчас Непал, у подножия великих Гималаев. В шестнадцать лет он женился, и у него родился сын. Молодой царевич вел необычайно защищенную жизнь – он жил в роскоши, в своем дворце – и, по-видимому, не осознавал существование трагической стороны жизни. Когда ему было двадцать девять лет, он столкнулся с ней, и это было для него шоком.
   Рассказывают, как однажды он поехал кататься на своей колеснице и увидел старика, затем больного человека, а потом труп. Он спросил о них своего колесничего. «Это происходит со всеми нами», – ответил тот. Затем он увидел человека с бритой головой, в потертой желтой робе. Колесничий объяснил, что это был бездомный духовный искатель.
   Потрясенный тем, что увидел, Гаутама вернулся во дворец. В ту ночь, пока его наложницы спали вокруг него, он отрекся от чувственности и принял решение спасти себя и всех людей от этого ужасного цикла страданий. Попрощавшись со своей спящей женой и малюткой сыном, он прокрался из дворца, разбудил своего колесничего и поехал с ним до края леса. Там он вышел, отрезал мечом свои длинные черные волосы, отослал их назад во дворец вместо послания и обменял свою красивую одежду на тряпье бедняка. Один и без гроша он пошел дальше, с твердой решимостью найти причину страданий – и способ от нее избавиться.
   Нам, чья реакция на человеческие страдания была бы другой – мы стали бы собирать средства на больницы, организовывать благотворительные проекты и исследования, – поведение Гаутамы кажется типично восточным и непрактичным. Ему же было очевидно, что проблема появилась в нем самом и ее решение нужно искать в том же месте. Его поиск – внутренний, духовный по своей сути. Странствуя по городам и деревням равнины Ганги, он разыскивал знаменитых индуистских учителей и слушал их наставления. Шесть лет он странствовал, слушал, сидел в глубокой медитации, почти без еды, и предавался самой суровой аскезе, пока почти совсем не угас. Он победил страх и гордыню, гнев и похоть, научился контролировать свой капризный ум, но все же не мог достичь просветления. Наконец, уже почти умирая, он решил вдоволь поесть и совершить омовение. Затем он уселся под деревом, с твердым намерением не вставать, пока не станет полностью просветленным. Ему тогда было тридцать пять лет.
   Гаутама провел ночь, изучая свои прошлые жизни, причину рождения и перерождения в этом несчастном мире; корни человеческого страдания, как оно возникает и как его превзойти. Он переходил на все более и более глубокие ступени медитации. И когда занималась заря, он достиг цели. Теперь он был Буддой, полностью освобожденным, пробужденным, просветленным.
   Все оставшиеся годы своей жизни он провел, путешествуя по Северо-Восточной Индии и рассказывая всем, кто слушал, о пути Будды, который и есть избавление от страданий. Он основал сангху, общину монахов, полностью преданных религиозной жизни и распространению учения, и таким образом заложил фундамент мирового буддизма. Он умер в возрасте 80 лет. Его последними словами собравшимся последователям были: «Стремитесь неустанно к своему освобождению».

Причина страданий

   Как же нам стремиться неустанно к своему освобождению? Что же такого Будда обнаружил о страдании? В чем состоял его способ избавления от него, и как мы тоже можем от него избавиться и стать просветленными?
   Его учения запоминались и передавались из уст в уста, но были записаны лишь спустя несколько веков после его смерти. Они дошли до нас в многочисленных писаниях, также содержащих много разных набожных украшательств и ученых комментариев. Чему конкретно учил сам Будда, неясно, но его основная мысль ясна. И только это нам и интересно. (10)
   Учение построено вокруг идеи дуккхи, что означает боль и несчастье, неудовлетворенность и несовершенство всех видов. Эта дуккха, говорит Будда, окрашивает весь наш опыт, всю человеческую жизнь, все существование в этом мире пространства и времени. Ничто не постоянно. Даже наши радости – дуккха, так как они преходящи, и мы это знаем. Поэтому первое, что надо сделать, – быть честными, перестать притворяться, что все в жизни хорошо, и признаться, что это не так, что никогда таковым не было и никогда не будет.
   Следующий шаг – увидеть, что причина дуккхи, или страданий, это желание – пристрастие, жажда, алчность. Очевидно, что наше желание не в наших обстоятельствах, а в нас самих, в нашем отношении к этим обстоятельствам. Поэтому мы должны изменить свое отношение и избавиться от желания, которое порождает страдание. Полное разрушение желания – нирвана, которая и есть состояние просветления, которое Будда испытал под деревом бодхи.

Средство от страданий

Будда был необычайно основательным. Он во всех подробностях описал путь к нирване, восьмеричный путь, которым мы должны следовать. Во-первых, это правильное понимание, которое включает принятие факта страдания, его универсальности и причины возникновения. Во-вторых, это правильное устремление, которое включает доброжелательность и сострадание ко всем живым существам. В-третьих, это правильная речь, которая включает и умение молчать, когда нам нечего сказать. В-четвертых, это правильное действие, которое включает большинство того, что мы бы назвали образом жизни хорошего христианина плюс воздержание от одурманивающих веществ: такое праведное поведение пополняет запас добродетели, или хорошей кармы, без которой наш духовный прогресс невозможен. В-пятых, это правильный образ жизни, что означает заниматься такой работой, на которой можно всегда практиковать правильное действие. В-шестых, это правильное усилие, что означает неустанно практиковать наши моральные, ментальные и духовные упражнения и никогда не падать духом. В-седьмых, это правильная мысль, что означает развивать свое внимание и концентрацию до тех пор, пока мятежный ум не будет полностью под контролем. И, наконец, восьмое – это правильная концентрация, что означает тренировку ума, доведенную до ее предела и завершившуюся просветлением.
Вот вкратце восемь шагов на пути к просветлению и к окончанию страдания. Их последовательность важна: первые создают прочный моральный фундамент, на котором величественное здание буддийской духовности может быть безопасно воздвигнуто.

Буддийская тренировка ума

   Первые ступени восьмеричного пути, которые в основном связаны с формированием характера и порядочным поведением, так похожи на христианскую этику, что не нуждаются в дальнейшем комментарии. А о восьмой, или окончательной, ступени к просветлению можно сказать немного: только те, кто на ней находятся, знают, каково там на самом деле, и они не могут подобрать для описания этого подходящих слов. Именно седьмая ступень, правильное направление мысли, или буддийская тренировка ума, – важнейший шаг на пути – требует объяснения. Какое отношение тренировка ума имеет к религии, и какой от нее вообще толк?
   Обычно мы вообще не думаем о тренировке ума: мы надеемся, что все как-нибудь само образуется. Мы считаем, что дисциплина, необходимая для выполнения своего долга в жизни, включает всю необходимую тренировку. В результате такого отношения большинство из нас сильно страдает. Мы жертвы наших страхов и ненависти, наших тревог и презрения, наших настроений всех видов. И мы не способны долго чем-либо заниматься, не способны по-настоящему концентрироваться на том, что делаем. Зрелые и по-настоящему успешные мужчины и женщины – те, у которых врожденный талант укрощать неспокойный ум. Даже им специальная тренировка принесла бы пользу. Остальные же из нас остро в ней нуждаются.
   Давайте проведем небольшой эксперимент. Закройте глаза и наблюдайте за дыханием, считая вдохи и выдохи, не думая вообще ни о чем, не позволяя уму блуждать ни на секунду. До скольких вы можете сосчитать, пока посторонние мысли не начнут прорываться? Если вы можете отсчитать десять вдохов-выдохов без всякого блуждания ума, то вы поистине одаренный человек! Или понаблюдайте за большим пальцем левой руки, которая держит эту книгу, и проверьте, как долго вы можете это делать, пока какой-нибудь посторонний образ или идея не затмит то, что вы видите. Не правда ли, что ваше внимание вышло из-под контроля, что вы раб, а не хозяин своего ума, заполоненного желаниями? Буддисты говорят, что в этом причина всех наших страданий, всей нашей дуккхи.
   Наш ум можно приручить. Мы, на Западе, не ожидаем, что за это дело возьмется религия. Большинство христиан, за исключением обитателей некоторых монастырей, не только не одобрили бы специальные упражнения, а отмахнулись бы от них, посчитав их эгоистичными или просто пустой тратой времени. Как же все обстоит иначе на Востоке, где серьезная религия и есть тренировка ума! И из всех восточных религий буддизм больше всех на ней настаивает и разработал в мельчайших подробностях, как это надо делать.

Важность внимания, или осознанности

   Сердце буддизма – медитация, а сердце буддийской медитации – осознанность. Осознанность значит ясное и намеренное понимание того, что мы видим, слышим или чувствуем здесь и сейчас, без всяких посторонних мыслей, воспоминаний о прошлом или планов на будущее. Когда вы таким образом смотрите на цветок, вы по-настоящему видите цветок, а не ваши идеи или чувства о нем: вы видите его как он есть – четко, во всей его красочной яркости и всей его красивой форме, не называя его, не сравнивая с чем-либо, без желания сорвать его или поговорить о нем. В результате вы обнаружите свежесть, остроту, красоту, которую, быть может, не замечали с раннего детства.
   Плоды осознанности появляются мгновенно: врата восприятия открываются, и вы начинаете жить в ярком и захватывающем мире форм и звуков и цветов, вкусов и запахов и фактур, о которых, быть может, уже и забыли, что они существуют. Но для буддизма это просто дополнительный плюс. Основная цель осознанности – превратить ум в по-настоящему эффективный инструмент и применить этот инструмент на себе, на своем центре. Иными словами, наивысшая форма осознанности – это осознанность самого ума, осознание своего осознания. Доведенное до своего предела, это и есть просветление.
   На пути к этой цели были разработаны упражнения, от простых до самых сложных, начиная с концентрации на своих движениях, постепенно перемещаясь внутрь к нашим мыслям и ощущениям и эмоциям, пока мы полностью не осознаем все, что сейчас происходит. Мы больше не упускаем из виду смотрящего.
   Например, излюбленное упражнение – наблюдение за дыханием. Мы только что его делали – на протяжении где-то около минуты. Буддийский монах или серьезно настроенный мирянин может его выполнять много часов в день или даже несколько дней подряд. Еще одно – осознанная ходьба, когда человек тренирует себя полностью осознавать каждое ощущение при движении своих ног и остальных частей тела. И так далее, со всем, что мы делаем: цель в том, чтобы полностью осознавать то, что происходит здесь, в эту минуту, и ничего более.
   Ту же технику следует применять и к нашим эмоциям. Это особенно ценно, когда речь идет об отрицательных эмоциях, таких как гнев, страх или ненависть. Мы должны думать не о внешнем объекте, который нас разозлил, а просто наблюдать за чувством гнева, которое здесь и сейчас, не осуждая и не одобряя его. Когда мы так поступаем, мы не просто становимся более осознанными и, таким образом, немного более зрелыми. Происходит нечто драматичное: мы тут же перестаем сердиться. Попробуйте сами, советуют буддисты. В следующий раз, когда кто-нибудь скажет вам что-нибудь обидное, замечайте только свои реакции. Не пытаясь избавиться от своего чувства гнева, просто исследуйте его как ученый, не спеша, чтобы и в следующий раз его узнать. По мере того как вы будете продвигаться в этом исследовании, вы обнаружите, что нечего исследовать! Ваш гнев исчез, потому что вы по-настоящему на него посмотрели. Это был всего-навсего мираж, что-то, что исчезает при ближайшем рассмотрении. (11)

Обнаружение своего не-«я»

Но даже этот замечательный момент – успокоить свой ум, пока он не освободится от всех отрицательных эмоций, всех плохих настроений, всей нестабильности, всех желаний, всех препятствий на пути к просветлению, – не является конечной целью буддийской осознанности. Ее цель – само просветление, когда не просто нет никаких желаний, но также когда ты ясно видишь, что и тебя нет, и не осталось никого, кто мог бы что-то желать – ни эго, ни «я», вообще ничего. Так же, как тусклая звезда исчезает, если долго смотреть прямо на нее, так же исчезает и ваше разгневанное «я». Ваше тело, ваш ум, ваше «я» – все это и все остальное, что вы называете собой и своим, исчезнет подобно миражу, как только вы окажетесь с ними в непосредственной близости, лицом к лицу. Посмотрите сами и убедитесь, что это так. На самом деле ваш гнев – частица вашего представления о себе: избавьтесь от этого представления, и вы избавитесь от всех его предполагаемых качеств. Истинная проблема – в вашей иллюзии самости.
Это центральное буддийское понятие не-«я» можно проследить в нескольких религиозных традициях и философских системах, как восточных, так и западных. Нечто похожее часто встречается в современной психологии и философии. Взять хотя бы знаменитый случай Дэвида Юма, шотландского философа XVIII в., который, начав исследовать себя, нашел там лишь клубок мыслей, взглядов и ощущений – и никакого эго или «я», которые бы этот клубок связывали. Он предпочел забыть об этом открытии, играя в нарды и выпивая с приятелями. И это действительно страшно, даже для буддиста – заглянуть внутрь и обнаружить, что тебя там нет! Неуютно осознавать, что дома никогда никого и не было. Но, по словам буддистов, этот ужас – всего-навсего прелюдия к радости свободы. Избавиться от этого «я» – значит наконец избавиться от всех страхов, всех страданий.

Сравнение не-«я» и Атмана

   В предыдущей главе мы рассмотрели, как последователь индуизма, переводя свое внимание от внешних вещей, находит божественный Атман внутри – тот Атман, чей другой аспект – Брахман, или сам Господь. А во времена Будды многие индуисты считали Атман чем-то – даже в крайних случаях чем-то в буквальном смысле размером с большой палец руки, что находится у человека в груди. Конечно, это роковая ошибка: Атман-Брахман, или Абсолютная Реальность, хотя и является источником всего существования и всех качеств, находится полностью за их пределами: это не вещь, не ум, не «я», оно полностью свободно от всех подобных ограничений. Все, что вы о Нем скажете, не будет в состоянии его описать. Даже название «Атман» на самом деле не подходит, так как оно ограничивает неограниченное. Даже существование не может быть присвоено ей. Ни «она существует», ни «она не существует» не применимы к ней. (13)
   Потому Будда настаивал на том, что нет ни Атмана, ни Брахмана, ни индивидуального, ни универсального «Я». Однако так как он был практическим учителем, а не метафизиком, он добавил, что все обсуждения высоких материй, все предположения на эту тему бесполезны. Что единственно разумно – следовать восьмеричному пути, пока мы не сможем сами увидеть, к Чему он ведет, вместо того чтобы теряться в догадках.
   В результате этого учения про буддизм часто говорят, что это религия без Бога и без души и что, таким образом, он вообще религией не является. Это обманчиво. Он не отвергает Источник всех вещей, Реальность за ними, но учит, что Его основное качество – отсутствие всех качеств! Источник абсолютно уникален, абсолютно свободен от наших идей о Нем, абсолютно «Пуст». Просветленные перестали приписывать любые качества или имена Тому, в отношении чего они просветлены.
   Тем не менее, как ни парадоксально, эта Пустота бесконечно драгоценна! Ибо она есть то, Что есть я и что есть вы и все существа повсеместно и всегда. Ближе дыхания, ближе этих рук и ног, это отсутствие признаков абсолютно и навсегда объединяет всех нас. (14)

Тхеравада, или южный буддизм

   Буддизм, который мы до сих пор обсуждали, вполне может показаться скучным и хладнокровным и вовсе не похожим на религию, привлекательную для миллионов. Можно сказать, что он больше похож на прикладную психологию, чем на веру, которая затрагивает само сердце. Тем более что тренировка так изнурительна, что только небольшое число настойчивых последователей, каждый из которых действует в одиночку и только для себя самого, может надеяться завершить его в этой жизни. Что же тогда обычный житель буддийской страны может получить от буддизма?
   На самом деле, если мы посетим буддийские страны Дальнего Востока, то обнаружим, что люди там в целом более религиозные и, наверное, более радостные и обаятельные, чем мы ожидали. Очевидно, буддизм, столь суровый и мрачный в теории, на практике есть нечто прямо противоположное.
   Этот парадокс частично объясняется тем, что существуют две очень сильно отличающиеся друг от друга разновидности буддизма, две великие школы – школа тхеравады, буддизм которой того более сурового вида, который мы описывали, и несколько более поздняя школа махаяны, буддизм которой абсолютно противоположного типа. Сегодня буддийский мир поделен на страны школы тхеравады на юге – в том числе это Шри-Ланка, Бирма и Таиланд – и страны школы махаяны на севере, включая Тибет, Китай (где буддизм уже долгое время находится в упадке), Корею и Японию. В самой Индии, на родине Будды, буддизм практически сошел на нет к 1000 г. н. э. и ощущается лишь его стойкое влияние на породивший его индуизм.
   Как же так получается, что большинство людей в южных странах тхеравады, где буддизм делает так мало официальных уступок популярным вкусам, до сих пор такие религиозные, причем с таким энтузиазмом и так радостно? Ответ в том, что очень значительны неофициальные уступки. Как и в случае с индуизмом и восточными религиями в целом, здесь терпимо относятся к многим древним верованиям (в том числе к разного рода практикам «страховочного» типа, описанным в главе 2). Получившаяся популярная религия включает в себя безграничное почитание Будды, который практически является богом; большое уважение к сангхе (общине буддийских монахов в желтых одеяниях); весьма поверхностное знакомство с дхаммой, или учением, – и множество фантастических верований и суеверных обычаев, которые даже и буддизмом не назовешь.
   Так вот что неизбежно происходит, когда религия слишком изысканная и сложная: ее популярная форма остается очень низкого качества? В любом случае религия стран тхеравады, хоть и представляет собой смесь таких несовместимых элементов, до сих пор очень хорошо работала. По крайней мере, она является стабильной структурой, в рамках которой миллионы людей могут проживать относительно удовлетворительную жизнь. Может ли она выжить в современном мире, в форме массовой религии – уже другой вопрос.

Махаяна, или северный буддизм

   В странах махаяны также пошли на большие уступки, только они имели место в рамках самого официального учения и не просто на его более популярных «задворках». Учение махаяны стало во многом полной противоположностью школы тхеравады, сторонники которой заявляют, что она сохранила первоначальное учение Будды в его неизмененном виде.
   Контраст разителен. Идеал в тхераваде – архат, Просветленный, который, ясно узрев, что нигде нет ни постоянства, ни «я», и превзойдя всякое желание, входит в состояние нирваны, чтобы никогда больше не возвращаться в этот мир страданий. Идеал в махаяне – бодхисаттва, просветленный, который, отказавшись сделать этот последний шаг, возвращается вновь и вновь, из сострадания ко всем существам, пока последний из них также не станет просветленным. Таким образом, буддийские художники часто изображают архата морщинистым угрюмым стариком, а бодхисаттву – улыбающимся, благожелательным и упитанным, с большими мешками подарков – прямо своего рода Дед Мороз без бороды.
   Говорят, что ключевое понятие тхеравады – мудрость, а махаяны – сострадание. Архата интересует собственное просветление, бодхисаттву – просветление всех, кроме себя. На самом деле контраст не такой абсолютный, как кажется. В обеих школах учат, что просветление не может быть просто личным или эгоистичным достижением. Скорее, наоборот: просветление – осознание того, что не существует ни отдельного человека, ни отдельного «я», и уж точно никаких многочисленных «я», которых нужно вести к просветлению.
   Однако бодхисаттва, возвышенно нелогичный, который жертвует своим блаженством в нирване и соглашается на бесчисленные годы страданий, до тех пор, пока не будет обеспечено блаженство всем, – наверняка одно из самых возвышенных и привлекательных созданий религиозной мысли. Христиане могут справедливо заметить, что он не настоящий Добрый Пастырь, а идеал, миф. Несмотря на это, идеал бодхисаттвы идеально выражает настроение махаяны. Это живой идеал, который работает. В отношении бодхисаттвы нет ничего мифического.
   Буддизм махаяны – сострадательная религия. Это также отчасти религия спасения путем веры, благодати, а не действий. Например, существует школа «Чистой Земли» (основана еще в IV в. н. э.), Спаситель в которой – бодхисаттва Амида. Преданный поклоняется и полностью покоряется Амиде, уповает на него, а тот передает свой огромный запас накопленной добродетели всем, кто возлагает на него свои надежды на спасение. В частности, преданный полагается на клятву Амиды – которая гласит, что если любое живое существо призовет к нему тщетно, то Амида поплатится за это собственным просветлением. В награду за эту веру в эффективность клятвы Амиды преданный после смерти перерождается в Чистой Земле Амиды, Западном раю, где его ждет просветление. Даже сегодня миллионы людей в Японии и других странах махаяны взывают к Амиде и надеются на него. И постольку, поскольку они действительно «растворяются» в нем с полной самоотдачей, они приближаются к просветлению. На самом деле это бхакти, индуистский путь преданности, который мы обсуждали в предыдущей главе. И это не просто очень хороший путь, а тот, по которому идет больше всего народу: он достаточно широк и прост, чтобы вместить любое число путешественников.

Преданное повторение, или джапа

   Повторение имени Амиды, или Амитабхи, – важнейшая часть этого верования. Эта любопытная практика есть во всех великих религиях. Индусы называют ее «джапа» – практика повторения какого-нибудь священного имени или фразы. Преданный повторяет его вслух или просто про себя иногда несколько часов подряд каждый день, пока это не становится привычкой, почти такой же автоматической, как дыхание. Как пример можно привести известную тибетскую мантру «Ом мани падме хум» («Сокровище в сердцевине лотоса») и православную «Иисусову молитву» («Господи Иисусе Христе, помилуй мя»). Нередко это слова на незнакомом языке и до конца не понятны, или это просто заклинание, вообще лишенное смысла. Такого рода религиозная бессмыслица все еще эффективна – что могут подтвердить на собственном опыте бесчисленные преданные последователи махаяны.
   Почему? Объяснение простое. Вообще перестать думать, прекратить всю ментальную болтовню и построение образов, оставаясь при этом до конца осознанным, – значит стать пробужденным, просветленным. Но остановить поток внутренней болтовни даже на минуту очень трудно (в чем мы сами убедились). Остановить поток навсегда было бы невозможным – без какого-нибудь инструмента типа джапы. Этот инструмент восстанавливает слова против самих себя и делает ум пустым, лишив всякого смысла те слова, которые он повторяет.
   Имя Амиды, произнесенное в миллионный раз, становится просто словом (а то и того меньше), но оно может вытеснить из сознания слова, которые изобилуют смыслом. Оно может очистить ум для просветления.

Назад к индуизму?

Критики последователей махаяны имеют все основания упрекать последних в возвращении к индуизму и в изменении на прямо противоположное многого из первоначального учения Будды. Вместо того чтобы быть светочем самому себе и стремиться к собственному освобождению, можно спокойно понадеяться на Другого, который за вас это сделает. Вместо того чтобы проверять на собственном опыте все, что вам говорят, можно повторять какую-нибудь священную фразу. Вместо того чтобы уважать Гаутаму Будду как человека, мудрого учителя, получается, что нужно обожать его практически как бога, как сверхчеловека безграничного великолепия и силы, в пантеоне, который так же велик, как пантеон индуистов, и гораздо более фантастичный. Вместо того чтобы практиковать самую простую из религий, состоящую из лаконичных лекций и бесконечных ментальных упражнений, не разбавленных поклонением, ритуалами или храмами, можно применять любые вспомогательные средства, которое только может изобрести искусство, чтобы поддерживать религиозную атмосферу и чувство; и все это дополняется эффектным разнообразием видов рая и ада, а также Вселенной, не превзойденной по обширности и воображаемому великолепию. Вмешались даже в закон кармы: бодхисаттва – это тот, кто передает свои добродетели другим! Несомненно, эта модификация делает честь сердечности махаяны, но сводит на нет закон Будды, гласивший, что мы посеем то, что пожнем. Наконец, махаяна тихо опускает учение Будды о дуккхе и универсальности страдания, а также о его восьмеричном пути, ведущем к прекращению страдания: их не отрицают, но отчасти просто принимают как должное, а отчасти и вовсе игнорируют.
Не выходит ли, что у нас здесь не две школы одной религии, а две религии, полностью противоречащие друг другу?

Единство буддизма: мудрость, сострадание, практичность

   Странно, что, несмотря на эти огромные различия, буддизм сохраняет свое единство. Он сохраняет свой отличительный стиль во всех своих многих разновидностях (которых мы лишь слегка коснулись) и на протяжении всей своей долгой истории. Не только сторонние наблюдатели, но и сами буддисты ощущают это единство. Например, монахи из стран тхеравады иногда какое-то время живут в монастырях последователей махаяны и наоборот, с радостью принимая участие в медитациях. Честно говоря, тхеравада и махаяна не столько противостоят друг другу, сколько друг друга дополняют. Без одной из этих частей буддизм был бы лишь наполовину самим собой.
   Кроме того, есть одна идея, один базовый опыт, который одинаков для обеих школ, хотя и имеет много разных названий. Можно назвать его Пустотой. Тхеравада учит, что за переменами нет ничего, что бы изменялось; что есть страдание, но нет того, кто страдает. Махаяна гласит, что все есть пустота. Когда мы проникаем сквозь кольцо внешности объекта и добираемся до самой вещи в середине, мы находим там лишь Пустоту; и этот опыт нужно постоянно воспроизводить, заглядывая внутрь в Пустоту, которой являетесь. Подобное видение – не нигилизм и не просто разрушение, а подготовка к Неописуемому. Это и есть основная буддийская мудрость.
   Однако любовь и сострадание так же необходимы духовной религии, как мудрость и понимание: осознание этой истины, этот необходимый баланс и есть особенность махаяны. В буддизме тхеравады также об этом знают и рекомендуют детально разработанные упражнения для развития чувств щедрости. Но своя рубашка ближе к телу, поэтому первое, что нужно сделать, – это научиться любить самих себя (это вовсе не просто и не бессмысленно. Как и большая часть буддийской психологии, эта мысль глубока: эгоистичные люди неосознанно себя ненавидят). Затем, двигаясь вовне, в свою очередь распространяйте свою любовь на своих самых дорогих и близких, на более широкий круг друзей и знакомых, на общество и т. д., пока не проникнетесь состраданием к каждому созданию во Вселенной.
   Действительно ли возможно «включить» теплые чувства, как теплую воду в кране? В обеих школах буддизма говорят, что при достаточной практике это возможно, так как это – методическая религия. Она не заставляет вас сомневаться в том, что нужно делать и какими будут результаты ваших усилий.
   И эта религия практична и эмпирична. В отличие от своих индуистских учителей Будда отказывался обсуждать такие глобальные вопросы, как «является ли Вселенная конечной или бесконечной, временной или вечной» и т. д. Вместо этого его задачей было улучшить нашу жизнь. Осознать истину (Нирвану) значит узреть наше отсутствие, нашу Пустоту, что (как утверждает буддизм) означает быть свободным от иллюзии наших отдельных «я», а следовательно, быть более не тревожащимся, счастливым, любящим, сострадательным, расслабленным, прощающим, понимающим и помогающим. Когда мы живем, исходя из истины, что мы по существу не являемся человеческими существами, мы становимся всем, чем человеческие существа должны быть! Наши человеческие «я» и наши личные взаимоотношения улучшаются по мере того, как они осознанно основываются на безличном Не-«я». (15)
   Короче, можно сказать, что мудрость, сострадание и практичность – черты буддизма в целом.

Буддизм на Западе

В основном именно этот деловой подход и стал причиной того интереса, который буддизм вызывает здесь среди людей, серьезно относящихся к религии. Монахов в шафрановых облачениях можно увидеть в наших городах, часто проводятся лекции, серьезно практикуют разные виды медитаций. Мы начинаем понимать то, что Восток знал всегда: успех в духовной сфере похож на успех в любой другой; как правило, это плод методических усилий.
Три разновидности буддизма стали особенно популярны в Европе и Америке: тхеравадская практика внимательности, или осознанности, тибетский буддизм (после его всемирного распространения в результате китайского вторжения) и дзен. Мы уже рассмотрели аскетическую дисциплину внимательности, или осознанности. Другой крайностью является тибетский буддизм, который сочетает в себе глубочайшую простоту с поразительной и увлекательной сложностью, следует общей схеме махаяны, но уделяет много внимания техникам концентрации и визуализации, которые могут дать почти магические результаты. Дзен, который является выдающейся китайско-японской модификацией махаяны, мы обсудим в следующей главе.

4. Конфуцианство, даосизм, чань (дзен)

   Достигая предельной пустоты,
   Держись покоя подлинности
   И тогда постигнешь, что все вещи взаимосоздаются, исполняя предназначенное,
   И сможешь созерцать их возвращение.
   Все бесчисленные существа исходят из единого Источника.
   Они растут, наливаются силой, цветут и плодоносят согласно своей природе
   И затем, исполнив свое назначение, вновь исчезают
   В своем непостижимом Источнике.
   Возвращение к Источнику именуют обретением покоя.
   Обретя покой, [видишь, что] все происходит само собой.
   Пребывание в покое называют неизменностью.
   Знание неизменности называют ясностью,
   Незнание неизменности – помрачением.
   От помрачения все беды.
   Утвержденный в неизменности – всеобъемлющ.
   Всеобъемлющий беспристрастен.
   Всеобъемлемость-беспристрастность – качества истинного правителя.
   Истинный правитель един с Небом (Природой).
   Небо едино с Дао.
   Лишь быть Дао значит быть вечно,
   Избавившись от «себя», не зная смерти.
Дао-дэ цзин, чжан 16 (пер. К. Кравчука)

Китай в сравнении с Индией

Индия и Китай – две великие азиатские страны. Хотя сопоставимые по огромному размеру своих территорий и по еще более огромной численности населения, а также по древности и великолепию своих цивилизаций, они тем не менее поразительно разные. Отчасти это можно объяснить географией: в Китае климат похож на тот, что в США, в Индии же климат тропический. Отчасти это может быть из-за расовых особенностей: большинство китайцев – монголоиды, с землистой кожей и узкими глазами, а индусы, как и мы, принадлежат к нордическому типу, смешавшемуся с более темнолицыми народами. В любом случае по сравнению с индусами китайцы вовсе не идеалистичный, философский или религиозный народ, а практичный, выносливый, трудолюбивый, изобретательный, с чувством юмора и с огромным талантом во всех видах искусства, в том числе прикладных.
Однако китайская религиозная история чрезвычайно интересна и богата открытиями. В данной главе мы рассмотрим четыре периода этой истории: доконфуцианский (закончился около 5 000 лет до н. э.), конфуцианство (500 лет до н. э. и далее), даосизм (около 400 лет до н. э. и далее), и чань (дзен)-буддизм (600 лет н. э. и далее). Мы увидим, как эти религии с их кажущимся противоречием на самом деле представляют собой непрерывный процесс развития, подобно тому как человек растет, переходя от несознательного младенчества к духовной зрелости взрослого.

Доконфуцианский период

Древняя религия Китая была очень похожа на религию Индии и всего Древнего мира в целом – она была религией множества богов, демонов и духов всех уровней, с которыми нужно было сохранять хорошие отношения – как мы уже поняли, дело весьма непростое. Самыми главными из них были духи отцов клана во главе с изначальным предком, которые обитали на Небе и управляли оттуда делами на Земле. Таким образом, важнее всего было – путем правильного поведения, преданности и жертвоприношений – завоевать милость предков, которые сообщали о своих желаниях, довольстве или недовольстве при помощи знамений. Искусство гадания, или толкования этих божественных знаков, было делом первостепенной важности, так как прежде чем сделать какой-либо серьезный шаг, нужно было быть уверенным, что сейчас удачное для этого время. Волю богов и предков узнавали, рассмотрев текущее расположение планет или наблюдая за поведением птиц или за тем, как образовывались трещины в панцире черепахи, когда ее нагревали (мы это делаем более удобным способом, гадая на чаинках в чашке, и наверняка китайцы тоже так делали). Если знаки были неблагоприятными, то начинание откладывалось до более благоприятного времени. Если они были благоприятны, то принимались за дело с ощущением божественного одобрения, уверенности и силы, которую китайцы называют дэ.
Однако с древних времен у китайцев было некое представление о верховном божестве. Тянь, или Небо, было не только местом обитания предков, но также своего рода Провидением, или Безличным Богом. Основной обязанностью императора, которого называли Сыном Неба, было обеспечение безопасности и процветания страны, для чего он и совершал тщательно продуманные жертвоприношения Небу на огромном алтаре на открытом воздухе. В самом центре Пекина до сих пор стоит самый главный из этих алтарей, который использовали еще всего век назад.

До появления эгоизма и морали

   Несмотря на то что у этой ранней религии и были такие сложные правила и такая требовательность к выполнению обязанностей, отношение к миру у нее было довольно простое. Нужно было просто по мере возможностей делать то же, что и все, чтобы заслужить милость и силу Неба, и не мучиться сомнениями или беспокоиться об объяснениях, идеях о добре и зле, совести и долге. Праведность означала делать то, что надо; моральность означала соблюдение обычаев. Все остальное было не то чтобы злом, сколько немыслимым. Человек не был полностью моральным созданием, настоящим индивидом, ощущающим себя отдельным от других индивидов. У человека практически не было души, которую он мог бы назвать своей, поэтому вопрос о том, была ли эта душа в хорошем или плохом состоянии, потерянной или спасенной, никогда не возникал.
   На самом деле идея того, что у человека было его личное «я», его личная душа или ум, такая очевидная для нас сегодня, в древнем мире была вовсе не очевидной. Даже сегодня человек первобытной культуры не скажет, что это он боится темной пещеры, а скорее скажет, что там живет ужасное привидение. Он не любит или ненавидит что-либо, а скорее чувствует, что все заряжено благоприятными или зловещими силами. Если про него и можно сказать, что у него вообще есть «ум», то он не в его «голове», а в окружающем его мире: его мысли и чувства проецируются на объекты. Вернее, они никогда не были с ними разделены. Иными словами, он распространился по всему своему миру, слился с природой.
   Как же тогда возникла идея о «я»? С одной стороны, были невидимые духи, привидения и демоны всех видов; а с другой – были мужчины и женщины, видимые и достаточно осязаемые, явно не духи и не «духовные». Но также были шаманы и медиумы, странные люди, которые время от времени становились «одержимыми» духами и потому могли связаться с миром духов от чьего-либо имени. Возможно, вид такой «одержимости» навел древних китайцев на мысль о том, что тело каждого человека – дом невидимого привидения или духа, души или «я». В любом случае ощущение отдельного «я» (что было скорее чувством, нежели идеей, и, несомненно, имело несколько источников) становилось все более и более распространенным в тысячелетия до Христа. И вместе с личным «я» и умом человек, конечно, постепенно приобретал личные чувства и мысли, совесть, чувство долга, характер, целую личность. Вернув свои проекции из внешнего мира и поместив их «в свою голову», он стал полностью моральным созданием. Старое унитарное существование теперь было резко разделено на «я» и то, что было не-«я».
   В библейской терминологии, он вкусил плод Древа Знания о Добре и Зле, познал грех и стал отделенным от Небес. Он пал из Рая. Став полностью самосознающим, он потерял свою детскую невинность и удовлетворенность, но его Падение было неизбежным, чтобы достичь зрелости.

Конфуций, моралист

   Несомненно, это взросление началось на заре китайских доисторических времен, задолго до рождения Конфуция в 551 г. до н. э., примерно в одно время с Гаутамой Буддой. Но именно Конфуций подтвердил и отпраздновал совершеннолетие Китая, сделав это новое отношение, этот новый вид сознания более определенным.
   В чем-то Конфуций походил на своего великого индийского современника. Как и Будда, он был занятым человеком, путешественником, организатором последователей, практичным, не заинтересованным в философии как таковой. Но на этом сходство заканчивается. Конфуций был страстным консерватором и вовсе не хотел менять принятые в то время религиозные идеи и практики. Принятое в старину естественное, бездумное следование обычаям уходило в прошлое, и нужно было, чтобы на его место пришла более сознательная этика, которая сохранила бы социальный порядок. Таким образом, Конфуций хотел учить людей правильному поведению, на благо себе и обществу, в согласии с законами Неба. Короче говоря, он был моралистом. Его интересовали не только поступки людей, но и то, что побуждало их так поступать, их ум. На самом деле теперь, когда у человека появился собственный ум, пришло время, чтобы кто-то его изучил.
   Лучше всего обобщить учение Конфуция нам удастся, если рассмотреть его Совершенного Человека, его идею о том, какими мы должны быть. Такой человек мудрый и великодушный, человек чести и хорошего воспитания, который щедр к менее удачливым, благочестив при проведении ритуалов, уважителен к древним, непредвзятый, справедливый, неэгоистичный, неунывающий, мужественный, открытый, преданный, без жалости к себе, умеренный и не впадающий в крайности, которому стыдно, если его слова не соответствуют действиям. «Человек чести требует с себя: человек бесчестный требует с других». «Когда воспитанный человек встречает что-то, что не понимает, он винит самого себя». Это задача не из легких! Таков конфуцианский образ истинного джентльмена или истинной леди и ценности, необходимые для создания и направления такой утонченной и культурной личности. Согласно Конфуцию, эти идеалы достижимы, поскольку ум от природы содержит в себе четыре принципа: человеколюбие, справедливость, приличие и мудрость.

Сравнение даосизма и конфуцианства

   Идеалы Конфуция критиковались в его время и позже за их формализм. Могут ли долг, беспрестанные усилия, образование и культура сами по себе создать идеального человека? Гарантирует ли конфуцианская модель хорошую жизнь? Это определенно было великим и широкомасштабным социальным видением. «Не делай другим того, чего не желаешь себе», – провозгласил Конфуций. Один из его ранних критиков, Мо-цзы, продолжил развитие этого принципа. «Совершенномудрый в Великом Обществе должен относиться к телу своего друга как к своему собственному, – изрекал Мо-цзы. – Как результат, увидев, что его друг голоден и замерз, он его накормит и оденет». Он учил, что универсальная любовь является центром правильных человеческих взаимоотношений и что стоит стремиться только к любви, совершенно не проводящей различий. Согласно Мо-цзы, эта божественная любовь уже обитает в человеческом сердце. На этом этапе будто вместе с душой высшие Небеса сами снисходят и становятся внутренними Небесами. Эта тенденция стала частью более широкого движения – включения окружающей Вселенной в наблюдателя как ее центра.
   Вторая стадия этого центростремительного движения представлена даосизмом, религией Дао, глубин под поверхностью ума, самого Ядра нашего существа. Конфуцианство интересовал ум, который является источником нашего поведения. А даосизм интересовала Изначальная Простота, которая и есть источник нашего ума – и всего остального.
   В отличие от конфуцианства у даосизма нет исторического основателя. Первый и величайший даосский мудрец, о котором у нас есть точные сведения, Чжуан-цзы, родился спустя примерно 150 лет после смерти Конфуция; и самое известное даосское писание (не имеющее равных по глубине и очарованию), «Дао-дэ цзин», скорее всего, было написано не ранее чем через сто лет после этого. Но хотя даосизм появился позже, чем конфуцианство, и даже бросал вызов его преобладающей ортодоксальности, его истоки, несомненно, нужно искать в Китае периода до морали и самосознания, когда человек и Вселенная жили (более или менее) в гармонии.
   Безусловно, даосизм – попытка, нет, не вернуться к этой утраченной невинности, но культивировать нечто, на нее похожее. Поэтому он во всем расходится со своим соперником. Даосизм пассивен, тогда как конфуцианство активно; спонтанен, тогда как конфуцианство хорошо продумано; не возвышает себя, тогда как конфуцианство возвышенно (а иногда и немного высокомерно); нейтрален, тогда как конфуцианство активно проповедует мораль; легок и обладает чувством юмора, тогда как конфуцианство серьезно; податлив, тогда как конфуцианство уповает на силу. Ключевое слово конфуцианства – долг, даосизма – недеяние. Можно сказать, что они являются полными противоположностями. Или, что лучше, можно сказать, что они отлично сбалансированы и дополняют друг друга, две половинки одной религии, которая притворяется двумя, развивающимися бок о бок. Вместе они идеально выражают китайский гений.

Путь и мудрец

   Как у многих китайских слов, у «дао» есть огромное множество значений. В их числе: путь, способ, учение; То, как работает Вселенная, ее Единство и Источник, и, наконец, что-то типа Сам Безличный Господь, Абсолютная Реальность (в переводе китайских протестантов Евангелия от Иоанна Logos – Слово, ставшее плотью, – переведено как «дао»). На самом деле Дао – не что иное, как Брахман-Атман индуизма и Пустота буддизма, облаченные в китайские одежды. Пустота – излюбленный синоним Дао, которое похоже на пустоту в сосуде, без которой он был бы бесполезным, и на неподвижную ступицу, без которой колесо не могло бы вращаться. Даосы также называют его Пустотой, Долиной; неисчерпаемым, бездонным и бесформенным Началом всех вещей, Естественностью, Постоянством, Изначальной Простотой, Покоем, Сокровеннее сокровенного, Важнее всего; Этим, а не Тем. Иными словами, оно прямо здесь. Это то, Что мы есть на самом деле, наша Истинная Природа, а также и Природа Всего.
   Даосский мудрец ясно Это видит и действует из Этого, и именно это и делает его мудрым. И как же он отличается от конфуцианского джентльмена! Он не имеет желаний, так как именно направленное вовне желание отвлекает внимание от Дао здесь, в Центре: заметьте, как он полностью согласен с Буддой, чье просветление, или нирвана, – полное избавление от желаний. У него нет мнений, так как он пребывает в Дао, которое, как источник любого мнения, абсолютно беспристрастно. Он праздный, так как любая намеренная активность испортит совершенное, спонтанное, естественное течение Дао: все, что ему нужно, это не стоять на пути у Дао. Он податлив, смиренен, не возвышает себя, подобно воде, и, как вода, его Дао мягко стачивает сопротивление самых трудных препятствий. Он подобен ребенку, даже глупцу, так как человеческий разум – своего рода заговор против собственной основы, против Дао, который усложняет и искажает его совершенную Простоту. Его мудрость, его уравновешенность, его покой и мощь, его сила, которую можно принять за слабость, – все они исходят прямо из этой Пустоты в его Центре, не будучи испорченным человеческим вмешательством на выходе. Поэтому в конце концов они неотразимы.
   Говоря современным языком, хотя научному наблюдателю и кажется, что мудрец ведет себя так же предсказуемо и механично, как любой из нас, – тот, кто центрирован в Дао, видит, что середина «машины» начисто выпала, оставив огромную брешь. Мудрец есть эта брешь, немеханичный и свободный. (16)

Путь и мясник

   Великий мудрец Чжуан-цзы, который был столь же остроумен, сколь и мудр, приводит этот пример:

   Предположим, лодка пересекает реку, и с ней вот-вот столкнется пустая лодка. Даже раздражительный человек не рассердился бы. Но предположим, что во второй лодке кто-то есть. Тогда находящийся в первой лодке закричал бы, чтобы тот сохранял дистанцию. И если бы находящийся во второй лодке не услышал ни в первый раз, ни когда ему это прокричали три раза, со стороны находящегося в первой неизбежно последовала бы брань. В первом случае не было гнева, во втором он был; так как в первом случае лодка была пуста, а во втором – занята. Так же и с человеком. Если бы он только мог идти по жизни пустым, мог бы кто-нибудь причинить ему вред?

   Это пассивная, неутвердительная сторона даосизма, искусство быть пустым. Его активная, позитивная сторона, искусство позволять Пустоте действовать за себя прекрасно проиллюстрировано тем же Чжуан-цзы в его притче о поваре царя Вэнь-хоя:

   Повар на кухне разделывал бычьи туши для царя Вэнь-хоя. Взмахнет рукой, навалится плечом, подопрет коленом, притопнет ногой, и вот: вжик! бах! Блестящий нож словно пляшет в воздухе – то в такт мелодии «Тутовая роща», то в ритме песнопений Цзиншоу.
   «Прекрасно! – воскликнул царь Вэнь-хой. – Сколь высоко твое искусство, повар!»
   Отложив нож, повар сказал в ответ:
   «Ваш слуга любит Путь, а он выше обыкновенного мастерства. Поначалу, когда я занялся разделкой туш, я видел перед собой только туши быков, но минуло три года – и я уже не видел их перед собою! Теперь я не смотрю глазами, а полагаюсь на осязание духа, я перестал воспринимать органами чувств и даю претвориться во мне духовному желанию.
   Вверяясь Небесному устройству, я веду нож через главные сочленения, непроизвольно проникаю во внутренние пустоты, следуя лишь непреложному, и потому никогда не наталкиваюсь на мышцы или сухожилия, не говоря уже о костях.
   Хороший повар меняет свой нож каждый год – потому что он режет. Обычный повар меняет свой нож каждый месяц – потому что он рубит. А я пользуюсь своим ножом уже девятнадцать лет, разделал им несколько тысяч туш, а нож все еще выглядит таким, словно только что сошел с точильного камня. Ведь в сочленениях туши всегда есть зазор, а лезвие моего ножа не имеет толщины. Когда же то, что не имеет толщины, вводишь в пустоту, ножу всегда найдется предостаточно места, где погулять. Вот почему даже спустя девятнадцать лет мой нож выглядит так, словно только что сошел с точильного камня. Однако же всякий раз, когда я подхожу к трудному месту, я вижу, где мне придется нелегко, и собираю воедино мое внимание. Пристально вглядываясь в это место, я не делаю быстрых и резких движений, веду нож старательно, и вдруг туша распадается, словно ком земли рушится на землю. Тогда я поднимаю вверх руку, с довольным видом оглядываюсь по сторонам, а потом вытираю нож и кладу его на место».
   «Превосходно! – воскликнул царь Вэнь-хой. – Послушав своего повара, я понял, как нужно вскармливать жизнь!» (Пер. В. Малявина)

   Секрет удивительного умения мясника заключался не в том, чего он добился практикой, а в том, чем он был. По крайней мере для него, его навык исходит не из искусности мастера или некой безличной способности, а из не-умения, из покоя, тишины и Пустоты, лежащей в основе всех его действий. Вкратце, из Дао. Исходя из своего собственного опыта, если я представлю себе писателя, который придумывает эти слова, результат будет более или менее механичным, неинтересным, неуместным. Но по мере того как я ощущаю, что эти слова спонтанно возникают из пустого Осознавания, что я есть, из Дао, они приобретают более аутентичное звучание. Это не является забвением себя в пылу литературного сочинения. Как раз наоборот: это ясное Само-осознавание себя как Дао, бесформенный источник всех форм. (17)

Упадок даосизма

Даосизм «Дао-дэ цзин» и Чжуан-цзы истинно «китайский» по ощущению, замечательно цивилизованный и обладает такой же глубиной, как любая из великих мировых религий. Тогда как же так получилось, что даосизм оказал очень небольшое влияние на мир за пределами Китая; а в самом Китае неуклонно приходил в упадок, и сегодня то, что от него осталось, – даосизм лишь по названию? И как так получилось, что конфуцианство, особо ничем не примечательная религия, сохранило свое воздействие на китайцев и даже сегодня продолжает оказывать влияние на их жизнь?
Объяснение достаточно очевидное. С одной стороны, конфуцианство не ставит себе слишком высоких целей. Его идеал Совершенномудрого (Истинного Джентльмена) понятен даже самому простому человеку. Это достаточно разумная, здравомыслящая религия. Настолько, что она формировалась больше как кодекс поведения, нежели как религия, хотя скоро она и стала полноправной верой, а сам Конфуций стал почти богом. Даосизм, с другой стороны, метит очень высоко, так что он никогда не мог бы стать популярной религией, не потеряв при этом полностью свой характер. Но даже в его эзотерической, или чистой, форме, в виде религии для избранных, даосизм сегодня практически мертв. Причина в том, что он остался таким же, как и в самом его начале, – поэтичным и «импрессионистским», довольно туманным и неопределенным, религией, о которой одно удовольствие почитать и иногда, когда получается, применить на практике, но совершенно не практичной – кроме как для тех, кто уже является мудрецом. Это не та дисциплина, которая может совершить переворот в нашей жизни и сделать из нас мудрецов. Он очень авторитетно, с несравненным очарованием, рассуждает о просветлении, но при этом нам это никак не помогает. Действительно, основывались даосские монастыри и разрабатывались даосские техники медитации, но что-то не получилось: не было дисциплины и настойчивости. Именно тут и появился чань (дзен).

Чань (дзен), ответвление китайского даосизма и индийского буддизма

Буддизм проник в Китай из Индии во время первых веков христианской эпохи и прочно утвердился в VI в., через тысячу лет после смерти Гаутамы Будды. Он появился в форме махаяны – детально продуманной формы, которая, как кажется, так отличается от первоначального учения Будды. В Китае, став популярным, буддизм был еще более модифицирован китайским подходом к жизни – практичным подходом, которому были вовсе не свойственны высокие полеты религиозного воображения. Взяв суть махаяны (ее мудрость, особенно учение о пустоте; ее сострадание, и прежде всего ее техники медитации) и соединив ее с сутью даосизма (его спонтанностью, простотой и тактичностью), китайский гений создал чань (дзен).
Официально он называется чань– (дзен-)буддизм, а не чань– (дзен‑)даосизм. И это несмотря на то что «по ощущению» чань (дзен) гораздо больше похож на Чжуан-цзы и его замечательного мясника, чем на что-то, базирующееся на индийской традиции махаяны. Однако буддизм обеспечил его методикой и правильной организацией. Чань (дзен) не исключает серьезных мирян, но это всегда была в основном религия для очень дисциплинированных монахов, коллективным предприятием. В чань (дзен) нет ничего вялого. Это самый жесткий вид тренировки в мире. Дзенский монах – коммандос на поле духовной религиозной традиции.

Жизнь в дзенском монастыре

Давайте рассмотрим типичный дзенский монастырь. Основное здание – Зал для медитации, где монахи сидят со скрещенными ногами на двух длинных низких платформах, лицом друг к другу. Здесь они медитируют несколько часов в день, в абсолютной тишине и неподвижности, с полузакрытыми глазами. В одном конце зала, на возвышении, место настоятеля. По центральному проходу взад и вперед ходит монах с палкой, и если кто-то начинает засыпать, то он получает удар этой палкой. Каждый день каждый монах должен посещать настоятеля, которого он чрезвычайно уважает и боится, в его личной комнате, для получения духовного совета. И каждый день каждый монах должен какое-то время выполнять тяжелую работу – в поле, на кухне, в туалетах или в доме для гостей. У него нет времени для пустой болтовни, отдыха или даже занятий, вообще нет свободного времени. Его основное занятие, сама причина существования этого монастыря – дзен-медитация (само слово «дзен», кстати, означает медитация), которая ведет к сатори, или внезапному просветлению.

Коан и его решение

   На чем же медитирует ученик? Это зависит от того, к какой школе дзен он принадлежит (их несколько), и уровня его духовного развития. Вероятно, настоятель дал ему для решения коан. Коан – это своего рода бредовая головоломка, полное решение которой означает просветление. В этой бредовости и состоит ее суть. Это не интеллектуальная загадка типа «В чем смысл жизни?» Наоборот, ее цель – ошеломить интеллект, остановить неспокойный ум, дойти до его бессознательного Источника. Это первая причина бредовости коана: его дело – подорвать процесс мышления. Вторая причина – он должен довести ученика до полного отчаяния. Вновь и вновь Мастер, иногда с ударами и видимостью страшного гнева, отсылает ученика обратно заниматься медитацией, с уничтожающим заявлением, что он ничуть не продвинулся в решении коана. Такое беспощадное обращение продолжается месяцами или годами. Он может так никогда и не достичь сатори, или просветления, в этой жизни. Но все же упорствует.
   Третья причина, по которой коан – бредовый, в том, что на самом деле он вовсе не бредовый – это ученик в бреду. Давайте я попробую это проиллюстрировать. Самый известный из всех коанов – ключ к ним всем – это коан Истинного, или Изначального, Лица. В переложении на современный язык он звучал бы приблизительно так: «Перестань желать что-либо, перестань думать, расслабься, забудь все, что ты воображаешь, что знаешь о себе (в том числе и то, что видишь в зеркале), посмотри сюда, на то место, где ты находишься сейчас, и увидь, на что похоже твое лицо сейчас – Лицо, которое у тебя было до твоего рождения». Заметьте, что ученику нужно увидеть: нет смысла просто понимать, что его Истинное Лицо – всего лишь еще одно название для Пустоты буддизма махаяны и даосизма и Атмана-Брахмана индуизма. Он должен увидеть свое настоящее, не человеческое Лицо, и увидеть его даже более отчетливо, чем видит то другое, человеческое, лицо на расстоянии трех или четырех футов от него, в зеркале – человеческое лицо, которое никогда не было его.
   Мы не должны удивляться, если для нас это ничего не значит. Для ученика это тоже ничего не значит. Или значит слишком много, а весь смысл – в видении, а не в смысле. Но однажды у ученика наконец заканчиваются силы и он сдается, он больше не может думать и просто смотрит: и тут же видит свое Истинное Лицо и становится просветленным. Обливаясь потом, дрожа, плача и смеясь от радости, он бежит к Учителю. А Учитель, вся суровость которого исчезла, нежно гладит коленопреклоненного ученика по голове. Объяснения не нужны, да и невозможны. «Наконец, – мягко говорит Учитель, – ты видишь!»
   «Как я мог упускать столь очевидное?» – шепчет ученик.
   «Оно слишком явно, – отвечает Учитель. – Потому его так трудно увидеть! Люди терпеть не могут простоту: они любят, чтобы все было трудным и сложным. Проблема в том, что это слишком просто!»

Просветление

   Просветление адепта обычно наступает в конце очень долгой и трудной практики. Но бывали случаи, когда оно наступало очень быстро и легко. Буддисты объясняют это тем, что необходимые усилия были предприняты в прежних жизнях, и их плоды человек сейчас и пожинает. В любом случае никто заранее не знает, как долго ему придется идти к просветлению: это может произойти в следующие пять минут или после пятидесяти лет усилий на пути духовности. Предположим, что вы, которые внимательно читали это описание дзен, в эту же секунду увидите свое Истинное, или Первоначальное, Лицо – тогда вы станете таким же просветленным, как ученик, который годами стремился к этому состоянию! Это стало бы одним из тех редких случаев пробуждения без усилий. И ваш возраст, вероисповедание (или его отсутствие), моральные устои, образование, пол, даже ваш разум не имели бы к этому никакого отношения! «Объяснение», согласно буддизму, лежит в хорошей карме, запасе заслуг, накопленных за века. Христианин, возможно, предпочел бы назвать это чистой божьей милостью, божественным даром, в то время как нерелигиозный интерпретатор назвал бы это везением. В любом случае существует лишь один ответ на вопрос: «Могу ли и я узреть мое Изначальное Лицо (Не-лицо)?» – и он звучит как: «Посмотри и увидишь!» (19)
   Тем не менее Сото, школа дзен (самая распространенная из дзен-традиций в Японии в настоящий момент) отвергает метод коана и любые другие методы Просветления, поскольку оно изначально является истинной природой каждого. Адепта призывают наслаждаться своей Природой – являющейся Не-природой – с самого начала. В этом заключается дза-дзен, или сидячая медитация, практика установления в уже имеющемся Просветлении, а не стремление достичь его в будущем. Сейчас или никогда!
   В дзен, равно как и в других значимых духовных традициях, всегда были Учители, утверждавшие, что Просветление (Сатори, Освобождение, пробуждение, Само-осознание, спасение) – это не самое сложное, а, напротив, самое простое и естественное, что есть. Единственный способ разрешить для себя это противоречие – подвергнуть его испытанию. (20) «Дзен ставит Просветление на первое место, – говорит японский Учитель Уммон, – избавитесь от вашей плохой кармы после». Он не избавляет нас от работы по рассмотрению и полному принятию всех наших человеческих «заскоков» на всех уровнях. Эта долгая и требующая усилий дисциплина неизбежна. Он лишь утверждает, что стоит начать с того, что свободно и мгновенно доступно нам, невзирая на наши проблемы, с того, что уже совершенно – а именно, с нашего источника и центра. Затем, осознанно установившись в Центре, мы будем в состоянии разобраться во всей этой периферийной путанице. Все сводится к следующему: достижение Просветления подобно покупке телевизора. Можно копить, пока не накопим достаточно средств для его покупки, или же заказать его доставку уже сегодня и наслаждаться нашими любимыми программами, оформив рассрочку. На самом деле дзен волнуют не программы на экране, которые появляются и исчезают, а сам неизменный экран – то, Что осознает, а не то, что Им осознается.

Дзен сегодня

   Мы в большей мере рассматривали непосредственный опыт дзен, а не его восточный стиль или культурные атрибуты, поскольку это то, что важно для нашего исследования: дзен без сатори словно Гамлет без принца. Что же касается внешней истории школ дзен, появившихся сначала в Китае и Корее, а затем и в Японии (где они все еще существуют), нет необходимости что-либо говорить. Заметим лишь, что благодаря своей дисциплине и действенности дзен (по крайней мере, по сравнению с даосизмом) сохранил свои стандарты и эффективность как духовная религия. И сегодня, как и на протяжении последних 1 400 лет, существуют несколько по-настоящему просветленных последователей дзен и значительное число очень серьезных последователей дзен, некоторые из которых монахи, а некоторые – миряне.
   Дзен также находит свое изысканное выражение в таких потрясающих японских видах искусств, как дзюдо, икебана, стрельба из лука, искусство меча, живопись и театр. В своей лучшей форме практика каждого из этих видов искусств у квалифицированного Учителя – настоящий Путь, хотя и очень длинный и трудный; это настоящая медитация, или курс духовных упражнений, которые могут привести к просветлению-в-действии. Когда ученик исчезает и Оно берет дело в свои руки, тогда, отпуская стрелу или бросая своего оппонента, он становится Тем, чем является на самом деле. Его действие идет прямо из Центра, из самого Источника, оно полностью осознанное, но без примеси человеческого вмешательства.
   Поистине, существует множество Путей к Центру и обратно наружу в Просветленном действии. Что бы мы ни делали, от дыхания до управления империей, потенциально является Путем. На самом деле, скорее всего, правильный Путь для каждого из нас в какой-то степени уникален и принадлежит только нам, и следует узнать, в чем именно он заключается.

Четыре этапа религии Китая

Мы многое обсудили в этой главе. Давайте пробежимся по ней. Сначала был доконфуцианский период, или период до морали, когда человек был подобен ребенку, который еще не сознает себя, еще не отделен от Природы вообще, еще не имеет собственной природы или ума. Затем мы рассмотрели этап конфуцианства, или морали, когда человек болезненно взрослеет и становится самоосознающим, отдельным от природы и других людей, приобретает не только ум, но и разного рода ментальные функции. В-третьих, мы рассмотрели даосский, или «постморальный», этап, когда человек, войдя в состояние духовной зрелости, проникает все глубже в собственную сущность, оставляя позади оболочки тела и ума и обнаруживая Ядро Пустоты. И наконец – дзен, когда это движение внутрь намеренно и точно, когда оно подтверждено и завершено. Пустота видится четко и постоянно – Она видит Себя – и действует беспрепятственно.
Колесо совершило полный оборот, и последний из наших четырех этапов возвращает нас к первому. У человека примитивной культуры, как и у младенца, нет «я», как нет его и у просветленного человека. Поэтому его часто называют ребенком, младенцем или даже идиотом. Но в отличие от просветленного он не замечает, что у него нет «я», что он Пуст, чист телом и умом: его внимание направлено на внешний мир. Внимание просветленного направлено на внутренний мир, на Это, на пустоту здесь, и он видит То, внешний мир, только как отражение Этого. Короче говоря, не осознавать себя (как младенец и первобытный человек) – совершенно не то же самое, как осознавать отсутствие себя (как даос и последователь дзен). Если бы это было одно и то же, то все маленькие дети и люди примитивных культур – не говоря уже о животных – были бы просветленными созданиями! Так же, как любой, кто временно «потеряет себя» в своих мыслях, работе или развлечении. Просветление – полная противоположность рассеянности. Это значит Быть Присутствующим. Это полное Присутствие «Ума» – там, где «Ум» Сам Себя видит.

5. Иудаизм

Когда Авраму было девяносто девять лет, Господь явился ему и сказал: «Я Бог Всемогущий; ходи предо Мною и будь непорочен; и поставлю завет Мой между Мною и тобою, и весьма, весьма размножу тебя».
И пал Аврам на лице свое, и Бог сказал ему: «Cмотри – вот завет Мой с тобою: ты будешь отцом множества народов. И не будешь ты больше называться Аврамом, но будет тебе имя: Авраам, ибо Я сделаю тебя отцом множества народов. И весьма, весьма распложу тебя, и произведу от тебя народы, и цари произойдут от тебя. И поставлю завет Мой между Мною и тобою, и между потомками твоими после тебя. И дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую, во владение вечное; и буду им Богом».
Бытие, гл. 17

Западная религия

Мы подошли к Великому разделу. Исследуя область восточнее этой границы, мы в основном сталкивались с видом религиозного опыта, который мы назвали мистическим, – опыт имманентного Бога, Того, кто ближе нам, чем все остальное, который есть мы в большей степени, чем мы сами, есть сама близость. Подобающе, мы закончили на дзен, который доводит такой тип религии до предела. А теперь мы отправимся на запад от Великого раздела, начиная с прототипа религиозного опыта, который мы назовем этическим. Это переживание трансцендентного Бога, который бесконечно далек и свят и в то же время требует от нас святости, насколько это возможно; Того, кто пребывает далеко за пределами нас, но одновременно активно участвует в каждом аспекте нашей жизни. Здесь, в религии иудейского, или еврейского, народа, религии Израиля, мы имеем разнообразие религиозного опыта, настолько отличающегося того, который мы исследовали до сих пор, что даже встает вопрос о том, можно ли осмысленно применить один и тот же термин – «религия» – к обеим.
Вид религии зависит от ее Бога, а видение Бога зависит от его (или ее) местонахождения. На практике есть только две реальные возможности – самое близкое и самое далекое расположение, самая доступная и наименее доступная точка – а любая попытка поместить Бога посредине происходит из-за безразличия или невнимательности. Западные религии в целом сходятся в отношении «инаковости» и «где-то-тамовости» Бога, а не его «здесь-и-сейчасности», что особенно верно для прародителя западной религии – иудаизма.

Важность иудаизма

   Если бы мы опирались на статистику, на «подсчет голов», то эта религия вряд ли заслужила бы место в нашем исследовании. (На настоящий момент евреев всего лишь четырнадцать миллионов при населении планеты в четыре миллиарда [2 - На момент выхода первого англоязычного издания. Сейчас население планеты составляет более 7,6 млрд человек, численность евреев – около 14,5 млн. – Прим. ред.].) Но на самом деле их значимость не только для нас, но и для мира совершенно непропорциональна их числу по целому ряду причин.
   Во-первых, мы имеем определенно живую религию и народ, чье влияние в современном мире искусств, наук, политики и непосредственно религиозного опыта бесценно. Представьте себе нашу цивилизацию без вклада Маркса, Фрейда и Эйнштейна – этих современных «пророков» (и это всего лишь три примера), не говоря уже о том еврее, которого полмира считает совершенным человеческим существом. Гениальность и энергия этого одаренного народа обогащает и оживляет каждую сферу моей и вашей жизни, и кто бы сомневался, что неувядаемое цветение еврейского народа укоренено в его неувядаемой религии? Хотя бы поэтому нам нужно постичь не столько ее сложные детали, сколько ее суть, – то, что движет поистине набожным евреем.
   Есть и еще более важная причина для нашего интереса. Изучение иудаизма, вне зависимости от того, евреи мы или нет, есть исследование наших собственных корней. Наше настоящее произрастает из нашего прошлого, что означает (чем дальше в прошлое мы углубляемся) религиозное прошлое нашей культуры, происходящее из иудаизма и напитанное его самыми животворящими ресурсами. Стоит себе напомнить, что христианство было основано евреем и обрело жизнь как еврейская секта; оно приняло как свой священный канон еврейскую Библию, окрестив ее Старым Заветом. Естественно, христианство «выросло» по-своему, протестуя, как ребенок против родителя. Но его непрекращающиеся попытки отрезать себя от своего рода не только абсурдны, но и бесполезны.
   Даже имитация этого отхода, этого раскола между родителем и чадом, катастрофична для обоих. Сам Фрейд предостерегает об этом. Наши психологические блоки, как социальные, так и индивидуальные, по большей части являются нашими интериоризированными неразрешенными конфликтами с нашими родителями, а исцелить их можно, полностью осветив их светом сознания. Наша лучшая защита от будущих Бельзенов и Бухенвальдов – принять за них ответственность и узреть в Холокосте (в течение 1939–1945 гг. шесть миллионов евреев были истреблены «христианами») один из результатов длительного вытеснения нашего огромного долга перед этим народом, нашего естественного единства с иудаизмом, будь мы евреями, христианами, мусульманами или просто современными людьми. Чтобы быть действительно стóящим и экспериментальным, наше исследование должно теперь принять форму самокритического анализа, даже в чем-то схожего с фрейдистским анализом. Неудивительно, что погружение в эту религию было лично для меня, как может стать и для вас, встречей с противостоянием. Надеюсь, степень наших трудностей станет показателем ценности и глубины нашего исследования.
   Для разрешения конфликта с родителем благоприятно, если родитель еще жив. Подобным образом для нашей цели благоприятен тот факт, что наш древний религиозный и культурный предок до сих пор жив. Даже современный иудаизм откликается в нас «родительским конфликтом». Можно сказать, что эта древняя и одновременно современная религия, даже если мы – неевреи, то есть «гои», – о нас, о сейчас. Чтобы подготовить почву для этой глубокой встречи с самими нами и нашим предметом, нам прежде всего следует взглянуть на историю евреев, их опыт Бога и религиозные тенденции, сформировавшиеся в течение длительного периода времени.

Избранный народ и его завет с Богом

   Возможно, схоласты никогда не придут к согласию насчет момента, когда четко очерченная история этого народа вырисовалась из доисторического тумана. Но традиционное еврейское описание своих истоков в том виде, в котором оно было впоследствии записано в священной Торе (первые пять книг еврейской Библии и христианского Старого Завета), далеко от простого фольклора или племенной памяти. Археологи действительно обнаружили удивительные подтверждения некоторых из этих ранних сказаний. В любом случае они являются теми «мифами», на которых построен иудаизм, поэтому нам важно их рассмотреть.
   Около 1800 г. до н. э. в регионе, включающем в себя территорию современного государства Израиль и расположенном между бассейном рек Тигр и Евфрат и восточным Средиземноморьем, проживало довольно рассредоточенное сообщество кочевых племен со своими отарами и стадами. Их вождем был Авраам, а их Богом – Яхве. Резко отличаясь от богов (баалов) оседлых земледельческих народов региона, Яхве был не богом «плодородия», связанным с землей, сезонами и урожаями, а «высоким» богом, обитающим (если у него и была обитель) на небесах, выше неба и звезд. Он, опять же в отличие от божеств, привязанных к земле, имел ярко выраженные мужские качества и был личным богом, склонным проявлять агрессию во имя своего народа. Он также был настолько трансцендентно святым, что запрещалось произносить его истинное имя. А самое главное, он был богом, который намеренно избрал этот народ как свой. Он заключил завет с Авраамом, согласно которому в обмен на жертвоприношение животных из его стад, ритуально убитых и сожженных, молитвы и повиновения во всем, Яхве приумножит его и его потомство и приведет к их всеобъемлющему процветанию.
   История о патриархе Аврааме и его скитаниях, о его сыне Исааке (которого во время экстремального испытания преданности воле Бога он чуть не принес в жертву), о его внуке Иакове, или Израиле, и двенадцати правнуках, об Иосифе в Египте, о страданиях там израильтян, об их драматическом исходе и приключениях в пустыне под предводительством великого лидера и пророка Моисея – все это может быть для вас, как и для меня, не просто знакомым, но и встроенным в детскую память. Эта история полна глубокого подтекста и смысла, но нас не интересуют ее детали. Для нас важно отметить утверждение и усовершенствование исходного завета с Авраамом, которое имело место с Моисеем на горе Синай. Именно там были переданы десять заповедей – уже тогда уникально ясный и светлый свод законов для жизни, содержащий крайне важное повеление не поклоняться никакому иному богу, кроме Яхве, Господу и Богу. Как награда за повиновение Божьему закону (к которому с течением времени было добавлено множество дополнений) его народу были обещаны добрая земля Ханаан (условно современный Израиль) для жизни и всевозможные блага. Неповиновение означало беду, и беды поистине ниспосылались детям Израиля на протяжении веков.

Бурная история

   Земля обетованная, по которой, согласно преданию, должны были протекать молочные реки с медовыми берегами, в конце концов была оккупирована осевшими на ней иудейско-еврейскими племенами. И совершенно естественно эти кочевые скотоводческие народы, став земледельческими, начали адаптировать свою религию к новому образу жизни. Они стали уважать коренных баалов, богов и божеств земли, растительности и сезонов, за их дарующие плодородие силы. И так же естественно то, что они и сами стали требовать себе царя, полубожественную и магическую фигуру, как у соседних народов, вместо менее колоритных патриархальных вождей или судей кочевых племен. Неохотно Бог даровал им их царей – Саула, Давида, Соломона и их преемников – но баалов он абсолютно запретил. Поистине, история евреев, записанная в исторических и пророческих книгах Библии, по большей части являет собой историю длительной борьбы между этими древними богами земли и Яхве, Всевышнего Бога Авраама и его потомков. Яхве, взывая и угрожая через ряд пророков, в конце одержал победу, но в процессе его избранный народ не раз пал и претерпел жесточайшие наказания. Среди них выделяются утрата Северного царства десяти племен (Израиля) в пользу Ассирии в 722 г. до н. э., когда эта большая часть нации фактически исчезла; и затем, в 586 г. до н. э., – захват Южного царства (земли Иудиной) Вавилоном и изгнание большого числа оставшегося населения.
   Во время рабства в Вавилоне и по возвращении оставшихся евреев в Иерусалим (в период правления Кира Великого, после 538 г. до н. э.), национальное самосознание стало еще более острым, религиозные идеи расширились и усовершенствовались под давлением внешних влияний, и священные писания начали приобретать завершенный облик. В результате канон стал основным текстом Торы (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие), который описывает Закон и повествует об истоке мира и об избранном народе. В Пророках (Невиим) продолжается повествование об истории отношений между евреями и Тем, кто их избрал. И, наконец, раздел Писания (Кетувим) включают в себя так называемую литературу Мудрости (такую как Изречения) и обладает меньшим авторитетом, чем другие разделы канона. Постепенно вокруг еврейской Библии скопилось огромное собрание комментариев (Мидраш, Мишна, Талмуд), которые были направлены на изыскание и применение точной Божьей воли к человеческим ситуациям согласно Галахе, своду традиционного еврейского закона. Во всем этом можно обнаружить возрастающее усовершенствование этической и интеллектуальной жизни этого народа, а также интеграцию некоторых аспектов соседних культур. Например, двойственное мировоззрение персидского пророка Зороастра (около 618–541 гг. до н. э.) с его драматической картиной космической борьбы добрых сил Света и злых сил Тьмы (24), загробной жизнью в раю или аду и воскрешением тела, позже внедрилось в еврейскую религиозную мысль. Безусловно, это важное последствие изгнания в Вавилон.
   Хотя имело место религиозное обогащение, беды не покидали Израиль. После 331 г. до н. э. он был завоеван греками – преемниками Александра Великого, а в 63 г. до н. э. Иерусалим перешел в руки римлян. Целый ряд восстаний против этих завоевателей, большинство которых были катастрофически неуспешными, закончился в 70 г. н. э. с осадой Иерусалима Титом, разрушением его восстановленного храма и появлением диаспоры – рассеивания еврейского народа по всему Древнему миру.
   Далее, евреи продолжили развивать свой собственный особый вид религиозного опыта и учиться у греческой, римской, христианской и исламской духовной мысли, не поддаваясь ей, а также адаптироваться к контрастирующей европейской, азиатской и африканской культуре, в которой они оказались. Несмотря на все это, они остались отдельным и отличающимся обществом, широко разбросанной нацией внутри других наций. Ведь с самого начала они были уязвимым народом, который часто подвергался жестокому преследованию и периодически массовому истреблению и гонению из страны в страну язычниками различных вероисповеданий – ужасающая история, чьим апогеем стал геноцид евреев государственного масштаба уже в наше время. «Обоснования» неевреев в этой истории были разными: христианство утверждает, что евреи отвергли и убили Христа; мусульмане говорят, что те не последовали роду патриархов и пророков вплоть до Мухаммеда; а завистливые секуляристы считают, что евреи, будучи непатриотичными и преуспевающими, состоят в международном тайном сговоре. Мы считаем, что истинные причины другие. Но на протяжении всей этой мучительной и героической истории избранный народ сохранил свою этническую и культурную идентичность, свое ощущение принадлежности Богу и, в удивительной степени, соблюдение заветов, заложенных около четырех тысяч лет назад, в их почти изначальном виде. Здесь мы обнаружим уникальный религиозный опыт, который мы попытаемся прочувствовать, насколько это возможно.

Этический монотеизм

Каковы отличительные черты иудаизма – те, что выделяют его среди других религий, помогают объяснить его необычайную притягательность для его последователей и, возможно, проливают свет на первоисточник его вклада в культуру западного мира?
Прежде всего он настаивает на существовании библейского Бога, имеющего особые отношения с еврейским народом, но и являющегося Богом всего человечества, всех существ, и отрицает любой вид поклонения природе, пантеизм, политеизм и идолопоклонничество. Хотя Яхве изначально и явился евреям как одно из соперничавших племенных божеств, уже на ранней стадии истории еврейского народа его почитали не как одного из многих богов, но как единственного истинного Бога, сотворившего и поддерживающего космос. Мы видели аналогичную концепцию в индийских традициях, где идея Единого Бога одержала верх, но там он вскоре перестал быть всего лишь трансцендентным – его истинная обитель может быть обнаружена «внутри» нас. Он стал имманентным. Но это не так в случае евреев, которые по сей день преданы Богу «вовне», проявляющему себя в виде божественного вмешательства в ход истории и прописных заповедях для своего народа, в отличие от «внутреннего» Бога, проявляющего себя бессловесно и вне времени через интроспекцию, медитацию и мистический опыт.

Бог в повседневной жизни

   Вид отклика, который наш Бог требует от нас, зависит от того, из какой сферы он оперирует. Если он пребывает вовне, то его скорее интересует наше внешнее поведение, а не наши внутренние мысли и чувства, то есть этика, а не духовность. Для набожного еврея это означает скрупулезное исполнение Божьей воли (в том виде, в котором она изложена в священных писаниях и в комментариях, разъясняющих их смысл) на индивидуальном уровне, в семье и семейных отношениях, в бизнесе, в общественных религиозных обрядах и сезонных празднованиях. Фактически урегулируется каждый аспект человеческой жизни, будь то питание (список продуктов, которые еврею можно или нельзя потреблять, длинен и сложен), приготовление пищи (включая вид утвари, который дóлжно использовать для приготовления разных блюд), ежедневная молитва (как и когда следует молиться, что говорить и что надевать для молитвы), исполнение шабата, уход за животными, детали личной гигиены и т. д. и т. п. Нет почти ничего, что не делалось бы по напутствию Божьему и во славу Богу. Это помогает избежать скуки во время исполнения иначе тривиальной повседневной рутины и наполняет ее смыслом, облагораживает, постоянно связывая ее с высшей силой. Таким образом, исцеляется, вернее, предотвращается, разрушительный раскол между сакральным и мирским! Так повседневная жизнь обретает истинный смысл и возвышается до поклонения, вынужденная необходимость превращается в добродетель, а религиозная практика совмещается с одухотворением обыденности.
   И чем глубже мы исследуем этот подход, тем больше мы убеждаемся, что он работает. В идеале он приводит к умиротворенному и светлому качеству жизни, наделяя мелкие детали большим смыслом и воссоединяя их с их божественным истоком. Насколько же это отличается от жизни, прожитой в потемках, не связанной ни с чем иным, кроме самой жалкой и ничтожной жизни! И если такая направляемая Богом еврейская жизнь великолепна, то это определенно потому, что она состоит из достойного человеческого поведения, возвышенного до космических масштабов – где действие становится молитвой, а молитва – действием.
   Конечно же, это не значит, что набожный еврей описал бы свой опыт благочестивой жизни точно такими терминами или что он вообще задумывается о том, что именно дает ему благочестие. Напротив, такая практическая набожность искренна, только если она центрирована на Боге, а не на человеке. Например, он или она преданно соблюдают шабат от заката в пятницу до заката в субботу, не потому что выходной день приносит облегчение или наслаждение, а потому что сам Творец отдыхал на седьмой день и повелевает своему избранному народу следовать своему божественному примеру.

«Недостатки» этого образа жизни

   Каждый образ жизни, какое бы удовлетворение он ни приносил, всегда имеет свои недочеты, свою цену. Одно из ограничений наличия такого множества правил заключается в том, что часто бывает сложно избежать нарушения хотя бы некоторых из них. Чем больше норм, тем сложнее им следовать, тем больше вины. В божественно-человеческом завете прописано, что дóлжно часто и скрупулезно выполнять акты покаяния, искупления и жертвоприношения для восстановления добрых отношений между сторонами, заключившими договор. Закон очень детально описывает искупление вины, чей основной аспект – жертвоприношение животных, которое выполнялось священниками в Великом Храме в Иерусалиме до его разрушения в 70 г. н. э. Но позже пророки провозгласили, что Яхве более ублажало жертвоприношение смиренного и кающегося сердца (то есть внутреннее покаяние и сдача Ему), чем возносящийся запах сожженных подношений. В любом случае этот упор на грех и вину, на жертвоприношение и последующее прощение, настолько характерный для этического монотеизма и настолько же отсутствующий в мистической религии имманентного Бога, был унаследован у иудаизма христианством. Сам Иисус считается высшим жертвоприношением Богу за людские грехи, как мы увидим в следующей главе.
   Второе очевидное возражение против этого ежедневного, еженедельного и ежегодного божественного распоряжения заключается в его произвольности, по крайней мере, в глазах современного мира. По какой причине (мог бы спросить еврейский родитель) моему сыну восьми дней от роду следует совершить обрезание, кроме той «причины», что определенный вождь кочевников на Ближнем Востоке тысячи лет назад провозгласил, что эта практика была угодна его божеству; и по какой причине мальчика следует обязать носить кипу и тфилины (маленькие коробочки, содержащие священные тексты, привязываемые ко лбу и левому предплечью) по достижении тринадцати лет; и употреблять строго кошерную пищу (целые тома раввинской и талмудистской литературы посвящены ритуально правильному выбору, приготовлению и потреблению пищи и напитков)? На самом деле современный либеральный или ненабожный еврей действительно игнорирует большинство требований Закона, кроме самых основных, таких как обрезание. Что же касается ортодоксального или набожного еврея, то он вполне мог бы утверждать, что Бог, которому безразличны детали нашего поведения, – вовсе не Бог. Именно эта произвольность, если хотите, абсурдность требований Бога, актов, не имеющих причин помимо того, что Он ожидает от нас их выполнения, провозглашает Его и поддерживает нашу связь с Ним. Обычное, разумное и эффективное поведение (мог бы продолжить наш еврей) предназначено для поддержания мирской жизни, в то время как поведение, управляемое Законом, позволяет признать и выразить нашу любовь к Творцу мира и поэтому должно отличаться.
   Разве жесты любви были когда-либо логичными или практичными? К тому же обыденное «рациональное» поведение часто подвластно приходящей моде, вечно изменчивой и своекорыстной, а жизнь согласно, казалось бы, произвольному, но неизменному Закону связывает маленькую личность с семьей, избранным народом и его Богом. Через это он ощущает их защиту и поддержку. Он принимает на себя героизм и достоинство этого необычайного народа, его величие, его непоколебимость.
   Возможно, нам захочется потребовать у нашего представителя иудаизма конкретных доказательств того, что именно эти действия являют собой волю той силы, которая стоит за звездами и галактиками. Но ведь если воля Бога заключается во всем, что в действительности происходит, и особенно в том, что продолжает существовать, тогда неуклонное следование именно этим религиозным обычаям на протяжении тысячелетий и есть достаточное доказательство того, что они являются частью его воли. Или опять же, если Божья воля это то, что по факту происходит, обладает продолжительностью и работает, мы уже убедились, что существует достаточно свидетельств практичности, выносливости и плодотворности еврейского образа жизни. И кто может отрицать связь между религией этого народа и успешностью его жизненного пути?

Иудаизм, национализм и шовинизм

Мы не можем не заметить других, потенциально еще более ограничивающих недостатков этой религии, чем ригидное поведение – более глубоких теней, отбрасываемых этим светом. Само по себе погружение индивидуальных узких и эгоистических интересов в более широкие семейные, племенные и национальные интересны, означает не утрату эго, а его раздутие. Определенно, социальные и политические последствия так же часто бывают дурными, как добрыми. Если это можно называть религиозным опытом, то не следует ли нам признать требования других самопровозглашенных «избранных народов» современных тоталитарных государств? Не это ли нацистская herrenvolk (избранная раса) говорила своим жертвам? Хоть и временно, миллионы эгоистических и тривиальных немецких жизней были преображены своим погружением в родину.
Рассмотрим наказ Господа Иисусу Навину, преемнику Моисея, полностью истребить «нечестивых» хананеев, чей грех заключался в том, что они исповедовали мирную религию поклонения природе и, как оказалось, расположились на пригодной для возделывания земле, которую Господь Бог решил даровать своему народу. Опять же, вспомним ту известную и прекрасную элегию порабощенных израильтян. Она начинается с гимна «У вод вавилонских в слезах мы сидели» и заканчивается проклятием: «Счастлив тот, кто разобьет детей твоих о скалу». Такова темная сторона наших собственных западных религиозных традиций, иудаизма, христианства и ислама.

Бог трансцендентный и Бог имманентный: два вида религии

   Тот факт, что восточные религии с их внутрисущим Богом, единым во всех существах, являющимся умиротворением и точкой соприкосновения всех народов и верований, не виновны практически ни в одной священной войне, – не случайность в истории. Также не является случайностью или совпадением то, что история западных религий внешнего Бога практически состоит из священных войн против неверных и внутренней розни между верующими. Создается впечатление, что Богу «в небесах» присущи мужской род и тенденция то влюбиться, то разлюбить и сочинить Священное Писание, которому его любимцы должны беспрекословно верить, а против тех, кто не верит, он взывает к крестовому походу. В свою очередь Богу «внизу и внутри» свойственно быть андрогенным или женского рода, толерантным и открытым вплоть до беспорядочности и составлять писания, которые предназначены для испытания, а не для веры и уж точно не для войны во имя их.
   Очевидно, евреи в последние две тысячи лет имели мало шансов вовлечься в священные войны по своей собственной инициативе. Но имеются достаточные признаки того, что возрожденный Израиль, современная держава на своей древней родине, подпадает под нашу классификацию. Разве бывают войны секулярными? Вьетнамская война в результате была крестовым походом против Красного Дьявола. Даже фолклендская кампания велась от имени богини Британии. Следует ли из этого, что для прекращения войн необходимо отказаться от религии или хотя бы отказаться от религии Бога трансцендентного?
   Похоже, что сильная вера в Бога трансцендентного (что означает частичную идентификацию с ним) в западном стиле всегда означает определенное раздувание эго, приводящее к нетерпимости и агрессии. С другой стороны, кажется, что переживание (и полное отождествление с) Богом имманентным в восточном стиле всегда означает дефляцию эго, приводящую к мягкости, отрешению, и, возможно, даже безразличию, которое может быть признанно нездоровым. Разве в реальности оба эти бога не являются всего лишь полубогами, да еще и вымышленными? Истинный Бог трансцендентно-имманентен: он одновременно пребывает здесь и там, везде и нигде (Deus absconditus), и именно такое расщепление его / ее – вернее, наша неспособность воссоединить эти две части в нашем религиозном опыте – создает такие большие проблемы.
   Факт в том, что любой подлинный религиозный опыт, если довести его до предела, совершает скачок и превращается в свою противоположность. Бог, который переживается как настолько трансцендентный, что Его воля полностью управляет действиями, умом и чувствами набожного еврея до такой степени, что различие между ним и Богом практически исчезает, – этот Бог, осознает то верующий или нет, становится также и имманентным. (29) Не остается ничего, что препятствовало бы Богу. «Внутреннее и внешнее», «там, вверху, и здесь, внизу», «я и мой Бог» – подобные различия исчезают. Вкратце, такой еврей становится искусным мистиком.

Еврейский мистицизм

Соответственно, нас не должно удивлять, что иудаизм, самая не мистическая религия из всех, рассмотренных нами до сих пор, развил свой собственный вид мистицизма, часто скрывающийся – это так – за сложными магическими и символическими спекулятивными декорациями, но тем не менее включающий все неотъемлемые качества «вечной философии», с которой мы впервые столкнулись в религиях Индии. Большое собрание мистических текстов, известное как Каббала, провозглашает присутствие Бога внутри себя и во всех вещах – в том, что истинно, свято и божественно в них. Еврейский мистицизм – не позднее и периферийное или еретическое дополнение. Достаточно утвердившийся во время греко-римского периода, он процветал на юге Франции и Испании в Средние века и принял необычную, но важную форму под названием «хасидизм» в Восточной Европе в наше время. Он часто отличался удивительной смелостью. Действительно, еврейские мудрецы заявляли, что обладали властью и ответственностью за поддержание внутренней жизни Бога и обеспечение его единства с его творением. Они считали свое религиозное сознание поистине космическим. Моисей Ибн Эзра в XI в. в Испании писал довольно недвусмысленно: «Внутри меня пребывает Господь». И еще более точно выразился его предшественник Ибн Габироль: «Ты есть душа моей души». Также существуют два хасидских изречения: «Его деяниями во мне я знаю Единого» и «Тот, кто знает, что молитва сама в себе есть Бог, подобен сыну Царя, который берет все, что необходимо, в хранилище своего отца». Как и многие набожные христианские и мусульманские мистики, хасид интерпретирует Священное Писание по-своему. Например, «Я – Господь Бог твой, который среди тебя» из Торы воспринимается как «Я пребываю внутри тебя как сокровенная опора твоей души». (4)
У нас остается один вопрос: если в результате эта религия приводит к тем же прозрениям, которые мы уже обнаружили в других и восточных религиях, что (если оно есть) в этой религии заслуживает нашего серьезного внимания? Или, более прямо, что в ней есть полезного для нас сегодня?

Иудаизм в детстве

   Я не имею права говорить за вас, но здесь, в оставшейся части этой главы, я поделюсь тем, что я – нееврей – вынес из иудаизма. И это весьма значительно.
   Для начала, я был поражен, обнаружив, насколько мое «христианское» воспитание было «еврейским», что принесло мне огромную и продолжительную пользу. Еврейская Библия, мой Ветхий Завет, являлась волнующей и важной частью моей Библии. Присущие ей пафос, вызывающий комок в горле (если не слезы), и поэзия (например, 23-й псалом, Страдающий слуга второго Исайи (Ис. 53) и глава 12 Экклезиаста, которая начинается так: «И помни Создателя твоего во дни юности твоей») пробудили мои сердце и ум к миру, стоящему за миром. А также, конечно, были ее невероятные истории и научная фантастика, примитивная магия и страшилки, ее кровавые приключения и, вскоре, эротические эпизоды. Все это и больше, но прежде всего Бог-там-в-вышине, потрясающий и великолепный в своих ярко-голубых небесах, прекрасно устраивало меня в детстве. Как еще и где еще мог бы невинный, здоровый маленький мальчик найти своего Бога, единственного Бога, который мог бы для него хоть что-либо значить? Поистине, святой и склонный к медитации ребенок, направленный только на Бога внутри, казался бы чудаковатым и нездоровым, появись он когда-нибудь на свет.
   Совершенно естественно, что Бог в начале своей эволюции пребывает где-то там в небесах и наблюдает за мной и всеми моими действиями. Поначалу его законы почти неотличимы от законов мамы и папы. На самом деле именно он, через посредство моих родителей, постановил, что есть нечто греховное в том, чтобы поставить молоко на стол в его оригинальной бутылке или пакете, сперва ритуально не перелив его в подобающий кувшин для молока. За моей мамой, являясь ее продолжением, стоял Господь, который был ужасно дотошным в том, что касалось расположения столового серебра и тарелок на столе, в том, как следовало есть, не слюнявя, не рыгая и не чавкая, как следовало пукать (громкое пуканье было одним из смертельных грехов), и тысячи других незначительных, но божественно предписанных правил – ни одно из них не менее произвольное или иррациональное, чем их аналог в моей Библии или любом ортодоксальном еврейском доме. (21) И так или иначе все они были необходимы для безопасности и благополучия того ребенка, которым я был. Я нуждался, и – слава богу – получил ее, в очень понятной и детальной карте (от Бога-картографа), которая помогала мне в навигации моей маленькой и неустойчивой лодки. Она предоставляла мне достаточно пространства для маневров и всю свободу, которую я только мог вынести. Ценой моей подлинной свободы было точное знание ее границ и условий. Если бы мне дали больше широты или (еще хуже) беспредельную долготу, я бы потерялся. Согласно моим наблюдениям, ребенок со слишком обширным выбором, лишенный подобного «религиозного» воспитания, становится неполноценным на всю жизнь.
   Был ли этот «христианско-еврейский» режим, столь необходимый и поддерживающий в то время, всего лишь детской стадией, которую следовало перерасти и оставить позади? Или он, обновленный и объединенный с моей ограниченной оценкой самого иудаизма, имеет для меня ценность сейчас как уникальный и балансирующий вклад в мою религиозную жизнь в целом? Мой ответ: да, он действительно продолжает являться вкладом.

Иудаизм во взрослом возрасте

   (i) Привлечение Бога. Иудаизм на данный момент сообщает мне четыре вещи. Первая: что бы я ни делал, от мытья посуды до принятия ванны и написания данной главы, – в равной степени интересно, ценно и свято, потому что оно являет собой воплощение мной Божьей воли в этот момент и потому что мое радостное повиновение Его воле делает ее моей волей. К слову сказать, мне кажется, что тарелки моются лучше и быстрее, когда разум Вселенной участвует в этой процедуре. Хотя следующее было сказано не еврейским мистиком-поэтом, его слова выражают для меня все:

   Тот, кто комнату метет по Твоему закону, возвышает и комнату, и само дело. (22)

   (ii) Концепция времени. Второе послание иудаизма заключается в том, что все, что я делаю в этот момент для Бога (и в конечном счете как Бог), происходит в реальном времени, во времени Бога. В отличие от великих религий Востока эта религия зиждется на своей собственной истории; время, изменения и развитие являются основой постоянного диалога между Богом и его народом; настоящее живо за счет прошлого и вынашивает будущее. Это особое уважение к кумулятивному и органическому аспекту времени есть нечто, что мы на Западе переняли, более или менее неосознанно, у нашего родителя, иудаизма. В нем заключается источник той плодородной интуиции, стоящей за столькими трудами биологии и социальных наук, согласно которой данную природу феномена следует искать в истории, которую он объемлет и оживляет, в долгой истории его эволюции, из которой ничто не исчезает как отжившее. В терминах биологии, мое тело являет собой сумму всех стадий его эволюции, или (если прибегнуть к профессиональному жаргону), онтогенез суммирует филогенез. В терминах психологии, я являюсь своим прошлым, и пока я его вытесняю или отрицаю, я – не я, и у меня реальные проблемы. Мы обязаны этими основополагающими прозрениями не «безвременным» религиям Востока, а «полным времени» религиям Запада, а именно иудаизму.
   (iii) Правильный баланс. Третья вещь, которую иудаизм мне дает, – это предостережение (несколько запоздалое в моем случае) об однобокости моей преданности мистической религии, идущей вразрез с этической религией. Это помогает мне обрести баланс в жизни между полярностью «восточной» спонтанности и отпускания, позволением быть, с одной стороны, и, с другой стороны, – «западной» полярностью праведности и соблюдения закона, вырабатывания характера и устойчивых усилий. Или опять же, между «восточной» аморальностью (в экстремальной разновидности индийского тантризма практикуется нарушение всех правил как путь к просветлению) и «западными» (то есть по большей части иудейскими) этическими идеалами. Мое благосостояние заключается не в колебании между ними. Нет, оно достигается в точке опоры, там, откуда они излучаются. Бог не пребывает ни на Востоке, ни на Западе; он не мистический Бог и не этический Бог, а источник и разрешение всех полярностей. Для того, кто покоится в нем в центре, на практике имеется периферийная полярность, но без конфликта. Даже образ жизни реализованного восточного мудреца и реализованного еврейского цадика не сильно отличается. Их законопослушание спонтанно, а не автоматично, а их спонтанность происходит из законопослушания. Закон и свобода – две стороны одной монеты. «Я ступаю свободно, потому что ищу Твоих предписаний», – говорит псалмопевец. В этом случае как соблюдение человеком законов, так и свобода человека неизмеримо выигрывают от их союза с Богом, который есть их исток. Отдельные от него и, следовательно, находящиеся на противоположных полюсах, ни одно из них не является собой. Без Бога еврейский закон слишком склонен к дегенерации в сторону легализма, скрупулезности, простой привычки или обычного суеверия магии. А нееврейская свобода дегенерирует в распутство и вседозволенность. Только лишь Он восстанавливает баланс и корректирует любую нашу однобокость.
   (iv) Дойти до конца. Четвертая вещь, которую мне, хоть и косвенно, говорит иудаизм, вытекает из третьей. Она заключается в том, что весь этот необходимый и не подлежащий смягчению контраст между Богом трансцендентным и Богом имманентным, между этическим монотеизмом моего детства и мистическим панентеизмом (который видит Бога как взаимопроникающее Единство всего) моих зрелых лет, условен. Путешествуя как вовне, так и внутрь, ты приходишь домой к Богу, потому что по факту ты никогда не покидал свой дом. Купи билет, который тебе больше нравится, любой из них доставит тебя до твоего направления в конце пути. Самое главное – дойти до конца. Многие так и сделали.
   В начале этой главы мы говорили о Великом разделе между религиями Востока и Запада – на Востоке Бог имманентен, на Западе – трансцендентен. Эта метафора была подходящей. Этот раздел соединяет то, что он же разделяет, объединяя Восток и Запад вдоль всей линии.

6. Христианство

   В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
   Оно было в начале у Бога.
   Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.
   В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.
   И свет во тьме светит, и тьма не объяла его.
   Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн.
   Он пришел для свидетельства, чтобы свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали чрез него.
   Он не был свет, но был послан, чтобы свидетельствовать о Свете.
   Был Свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в мир.
   В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал.
   Пришел к своим, и свои Его не приняли.
   А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими,
   Которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились.
   И слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца.
Евангелие от Иоанна (100 г. н. э.)

I. История Иисуса и Церкви

В отличие от великих религий Востока религии Запада базируются на своей истории и включают ее в свое учение; без истории они не имели бы смысла. Христианская религия – отклик верующих на историю их Господа, жившего в Палестине 2 000 лет назад. Соответственно, в этой главе потребуется рассказать эту историю, хотя бы ее ключевые моменты.

Неизвестный Иисус

   Что нам достоверно известно о жизни и служении основателя христианства – мировой религии, имеющей больше последователей, чем любая другая?
   Ответ: гораздо меньше, чем большинство из нас – как христиан, так и нехристиан – думает. Точно известно, что он жил и приобрел последователей в регионе, который ныне является Государством Израиль, что он вызывал враждебность властей своих собратьев евреев и был казнен их римскими повелителями как обычный преступник. Это то, что подтверждается весьма скудными упоминаниями о нем нехристианских летописцев того времени. Но касательно его личности, его воспитания и оказанных на него влияний и даже основных положений его учения мы не имеем никаких современных доказательств – лишь рассказы о нем, собранные и отредактированные следующим поколением его учеников. Даже самое раннее и коренное Евангелие, от Марка, было написано только в 70 г. н. э., а самое позднее из четырех канонических Евангелий, от Иоанна, датируется примерно 100 г. н. э. Последнее скорее похоже на вдохновенную поэзию и религиозную философию, чем на попытку документации истории.
   Неизбежно каждый автор Евангелия сделал выбор на свое усмотрение из общей устной традиции об ушедшем Учителе (из историй, со временем принявших определенную форму по мере их пересказа), добавив свою собственную интерпретацию и склоняя историю в сторону его собственного религиозного интереса – в сторону, принимаемую им в разногласиях, которые уже тогда одолевали раннюю Церковь. (10) Неудивительно, что в результате четыре официальные биографии Иисуса расходятся во многих аспектах того, что произошло на самом деле. А также это привело к тому, что какое бы вдохновение христиане не искали в этих Евангелиях, они его там находят. Иисус в переживании человечества не менее разнообразен, чем само человечество. Мы знаем его по его наследию. Оно было и продолжает быть потрясающим.
   Вопреки опять же тому, что мы можем предположить, очень сложно приписать Иисусу какое-либо новое прозрение или новую реализацию – что-то такое, чего бы уже не существовало на тот момент в крайне синкретическом греко-римском мире или в самом иудаизме. Поздние еврейские пророки уже учили, что природой Бога является любовь и что следует возлюбить своего соседа как самого себя. Они даже полагали, что Реальность, стоящая за Вселенной, представлена в большей мере смиренным страдающим слугой, чем восточным господином более ранней еврейской традиции. А также уже присутствовала концепция обетованного Мессии, или Христа, Помазанника Божьего, который избавит Детей Израиля от их грехов и спасет их от вызванного этими грехами чужеземного притеснения посредством Божьей кары. Последователи Иисуса пришли к вере, что он являлся этим долгожданным мессией, и их описания его утверждают, что он видел себя в этой роли. За этим высокопарным заявлением, очевидно, стояло нечто присущее его личности, что убеждало и захватывало простых людей, а также вызывало волнение, страх и ненависть властей.
   Историю Церкви, которую мы сейчас рассмотрим, можно описать как продолжение его жизни и служения, как исследование той магии, которой этот необычайный и таинственный еврей обворожил наш вид. Эта история, возможно, мало что скажет нам о том, что Иисус думал, говорил или делал в своей родной Иудее, но она горельефом выделит то, что его жизнь и смерть значила для его последователей. В определенном смысле Иисус Христос является не столько тем, чем он был «сам в себе» (что бы это ни значило), сколько тем, чем он является на протяжении 2 000 лет с момента его распятия «в других» – во всех нас и для всех нас. Итак, было бы предсказуемо обнаружить внутри и вокруг Церкви множество (кажущихся противоречивыми) позиций, практик и верований, каждое из которых провозглашает себя исходящим из него. Мы посмотрим, смогут ли эти противоречия наконец быть разрешены в нашем опыте, и может статься, давно почивший Иисус оживет в нашей собственной жизни, сейчас.

Новый Завет

   Бесчестье и смерть Учителя привели к краху надежд его учеников, что он явился как мессия для утверждения Царства Божьего на земле. Это жестокое разочарование могло бы скоропостижно загубить зарождающуюся религию Иисуса. Но именно шокирующая новость о его воскресении из мертвых сыграла решающую роль. Было ли его посмертное явление Марии и его ученикам неким видом сверхчувственного феномена, который иногда действительно имеет место? Или оно являлось доказательством того, что он выжил при распятии и пришел в сознание в гробнице? Либо это было божественным подтверждением его бытия Тем, кем он себя провозглашал, – подлинной демонстрацией его новой воскрешенной жизни после физической смерти на кресте? Каждая из этих трех точек зрения широко поддерживается, но точка зрения, присущая христианству, – именно та, на которую опирается Церковь, – последняя из них. Христианство зиждется на вере, что Иисус есть Сын Божий, Мессия или Христос, Спаситель евреев и всего человечества. Его уникальный статус подтверждается тем, что Бог воскресил его из мертвых после трех дней в гробнице и через несколько дней принял вознесенного Христа на небеса. «Если Христос не воскрес, – сказал апостол Павел своим новообращенным коринфянам, – то тщетна вера ваша». Именно воскресение Христа является для христианина гарантией его (или ее) собственного воскресения в последний день, когда Господь вернется на землю.
   Павел услышал голос ожившего Христа и получил видение его на небесах. Как следствие, хотя сам он и был евреем, Павел почувствовал побуждение провозгласить, что на замену Ветхому Завету Бога с Авраамом и его потомками (согласно которому строгое соблюдение Закона Божьего вознаграждалось любящей защитой Бога) пришел Новый Завет. Согласно этой новой договоренности, сам Бог, посредством личности Его Сына, снисходит на землю для совершенного исполнения Закона в первый и последний раз. Он предает себя своему Отцу как совершенное жертвоприношение, требуемое правосудием его Отца, любовь которого дарует все необходимое. Так, с точки зрения Павла, Новый Завет предлагает оправдание верой (верой в действенность самопожертвования самого Бога во Христе) вместо старого оправдания заслугами – настолько полное соблюдение Закона, которого даже самые праведные из его последователей не могли достичь. Человеческая добродетель не приносит плодов. Божественная же добродетель заботится обо всем – если мы это ей позволяем.
   В широком смысле этот план спасения, по-разному истолкованный и развитый христианами, является основой их веры. Божество, которое он описывает, сильно отличается от тех моделей, которые мы до сих пор рассматривали. Этот Бог так любит всех нас, что снисходит с небес и рождается визжащим младенцем в самых неблагоприятных и отвратительных условиях, которые только можно вообразить (как мы идеализируем тот хлев!), и терпит все горести, унижения и физическую боль, на которые только способны люди. Таинство, Сила и Величие, которое создает само себя (не говоря уже о бесчисленных вселенных), демонстрирует здесь свой другой лик, а именно самоотдачу и нежность. Эта божественная любовь, которая, как описывает Данте, «движет солнце и светила», не романтическая и идеалистичная, отчужденная и беззаботно сентиментальная, а полностью эмпирическая; это любовь, до предела погрязшая во всех страданиях собственного творения. Какими бы ни были наши претензии к теологии христианской религии, к ее эсхатологии, убеждениям и практикам, а также к малоприемлемой истории ее как учреждения, давайте, по крайней мере, признаем в ней поистине поразительное предложение, подлинный религиозный феномен. Для меня это видение реальности – несмотря на все обескураживающие возражения, которые оно вызывает в уме, – взывает к сердцу, как никакое другое. Несомненно, это чувство выросло из моего детского воспитания и веры моих родителей, которая, в свою очередь, возвращается через поколения верующих в Палестину двух тысяч лет назад, когда деревенский смутьян обнаружил, что он – возлюбленный Сын Бога, который есть любовь, и был замучен до смерти за то, что говорил об этом открытии.

От еврейской секты до государственной религии

   Новый Завет Бога, как описывается в Новом Завете христианской Библии, был заключен не исключительно с евреями, а со всем человечеством в целом. Первые несколько лет христианская община, основанная в Иерусалиме, являлась еврейской сектой – еврейской по составу и практикам. Они соблюдали старый Закон, включая обрезание, и выполняли поклонение в Храме. Но с разрушением Храма примерно через сорок лет после смерти Иисуса и отъездом евреев с родины, вместе с обращением в веру многих неевреев прилегающих областей (и на самом деле отказа большинства евреев признать Иисуса мессией), Церковь стала полностью международной, универсальной, то есть католической. И в таком виде она получила быстрое распространение, особенно среди рабов, бедных вольниц и женщин всех сословий. Можно понять, почему религия Бога, ставшего изгоем в своем собственном творении и перенесшего всяческие унижения, привлекала их.
   Но новая религия воскресшего Иисуса тут же столкнулась с проблемами – извне и изнутри. Она совсем не сочеталась с религией римлян. Римская набожность заключалась в поклонении и жертвоприношении божествам всех классов, сверхъестественным хранителям, заботящимся обо всех аспектах жизни (даже канализация Рима имела свою богиню, Клоаку) вплоть до государства, репрезентированного самим императором. Каждый преданный гражданин империи должен был почитать его как бога. Христиане, отказавшиеся так поступать, были признаны атеистами и предателями и ложно обвинены во множестве злодеяний. Такие императоры, как Нерон, ищущие козлов отпущения за свои огрехи в управлении, с изысканной жестокостью мучили христиан. На протяжении трех веков, с передышками, бессчетное количество преданных мужчин и женщин, многие из которых на самом деле приветствовали возможность уподобиться своему Господу, были скормлены диким животным и разными другими способами преданы смерти на публичной арене. Такое праздничное зрелище обходилось римлянам дешевле, чем наем профессиональных гладиаторов и акробатов. Даже мудрый и предположительно сострадательный император Марк Аврелий приказывал не щадить их. Но все это было бесполезно. «Кровь мучеников есть семя Церкви». Вопреки такому жестокому преследованию и более того, из-за него, из-за чрезвычайной храбрости, которую оно побуждало, к IV в. христиане распространились по всей империи, а их ряды пополнились представителями всех сословий, включая легионы и окружение императора.
   Тем не менее настоящий враг таился внутри молодой Церкви. Почти с первых ее дней возникло множество разногласий касательно подлинного смысла евангелия Иисуса Христа, его дуальной природы одновременно Бога и человека, точной взаимосвязи трех Личностей Троицы (Отца, Сына и Святого Духа), и надлежащей организации и обрядов самой Церкви. Для христианских масс богословская битва стала излюбленным видом спорта того времени, превосходящим по страстности и агрессивности «игроков» наше время. Ученые епископы и отцы Церкви не могли определиться относительно весьма запутанных доктринальных вопросов, которые они пытались решить на многочисленных советах, но это не мешало им группироваться, принимать стороны и атаковать огнем и мечом собратьев-христиан, чьи мнения (как нам кажется сейчас) едва ли отличались друг от друга, если они вообще что-либо значили. Почему? Потому ли это, что люди рождаются склонными к насилию, а религиозный предлог для начала схватки так же хорош, как любой другой? Или же дело в том, что «истина», наложенная на меня внешним авторитетом, а не обнаруженная внутри, скорее всего, столкнется с твоей «истиной», что повлечет за собой начало небольшой священной войны?
   Отличия в одно предложение, слово или даже слог между твоим убеждением и моим было достаточно для взаимных обвинений в ереси. К 200 г. различные фракции в той или иной мере организовались в два разных лагеря и очертили линии фронта: на «правой» стороне – ортодоксы, а на «неправой» – еретики, по большей части гностики (на греческом – «те, кто знает»). На тот момент труды отцов Церкви в основном состояли из обличительной риторики против гностиков. С точки зрения последних, естественно, они сами являлись правоверными, но другая сторона победила, навесила на них ярлык «еретиков» и написала историю. Мы рассмотрим доктрину гностиков – проигравших – во втором разделе этой главы. Тем временем давайте взглянем на победителей и на то, как они успешно возвели великую систему взглядов католической церкви.

Триумф Церкви

   Секрет триумфа Церкви, продолжающегося по сей день, заключается в ее власти над своими приверженцами, а секрет этой власти, в свою очередь, – в заявлении, что она в неизменном виде передалась от самого воскресшего Христа через апостолов Петра и Павла. Автор Евангелия от Иоанна утверждает, что Иисус избрал Петра как своего преемника в роли пастуха его паствы, а согласно автору Евангелия от Матфея он произносит: «Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою». Традиция (победителей) утверждает, что Петр стал первым предводителем, или епископом, (смотрителем) христиан в Риме и что он передал свой уникальный пост и авторитет во всем, что касается доктрины, обрядов и церковной организации, своим преемникам. Именно так сложилась традиция, что Епископа Рима, Папу (отца), приверженцы католицизма до сих пор считают представителем на земле Христа в небесах, определяющего то, что является христианской истиной, а что – ересью, и выносящего суждения по всем другим вопросам, касающимся жизни христиан. Более того, именно через Церковь и только через нее (настаивали отцы-основатели) Бог делается доступным людям, а за ее пределами нет спасения. Преемнику трона Святого Петра передавались ключи от рая и ада. В его руках был наисильнейший сдерживающий фактор и санкция той эпохи – прерогатива отлучения от Церкви и предания вечной анафеме (проклятию) – для тех времен гораздо более ужасное наказание, чем власть императора умертвить бренное тело. Памятуя о том, как мало людей сомневалось в этих ошеломляющих утверждениях Папы, можно понять, что молодая Церковь не распалась по мере своего роста за счет поддержания внутреннего порядка и внешней эффективности путем дисциплины, основанной на модели самого Рима.
   Военно-политическая и экономическая долговечность и успех Римской империи в значительной степени были связаны с ее иерархической организацией, ее вертикалью управления от императора до простого солдата и частного гражданина. Вторым фактором была жесткая и проверенная правовая система, регулирующая всю социальную структуру. Третьим фактором являлась латынь, универсальный язык Западной империи. Все три Церковь взяла под контроль и адаптировала к своим целям. Под Папой ранжировались архиепископы и провинциальные епископы, местные священники и дьяконы, а в самом низу находились миряне-верующие, каждый из которых беспрекословно слушался и почитал своего вышестоящего. (Местоимение мужского рода применимо ко всем, за исключением самых низов, ведь остальная часть иерархии – неумолимо мужского пола. Христос, как отметил последний Папа, был мужчиной, а этого обоснования достаточно, чтобы его служащие были того же пола.)
   Описанная таким образом, Церковь может показаться громадным инструментом для подавления, властолюбия и даже заговора против легковерных, что резко контрастирует с евангелием бедного плотника из Галилеи, который все это затеял. Но это было бы абсурдно гипертрофированным упрощением. В конце концов этот многосторонний и (до определенного предела) гостеприимный институт, католический по природе и названию, естественно разросся в ответ на потребности обычных людей: людей, нуждающихся в правилах и ритуалах, людей, которым не хватает свободного времени и предрасположенности к религиозному или внутреннему поиску, но которым тем не менее требуются конструктивные рамки для ощущения безопасности своей жизни. Церковь адаптировалась к противоречивым потребностям своих членов за многие века и приняла многие изменения, наложенные на нее извне. Без спасительного лона Матери Церкви бесчисленное множество непримечательных жизней было бы плоским, ограниченным и бесцветным. По-своему Церковь Иисуса Христа на земле открывала и продолжает открывать рай глазам верующих. Она выиграла у еретиков – одаренных разношерстных индивидуалистов, склонных к мистицизму. Но она заслужила победу. Как мы увидим, они были непригодны для выполнения работы Церкви. Церковь была достаточно большой и дисциплинированной, чтобы сформировать нашу историю, написать историю западной цивилизации.
   В 312 г. сам император Константин последовал моде и принял религию Иисуса, и вскоре после этого христианство стало религией Империи. Потребовалось несколько последующих веков, чтобы «охристианить» более отдаленные «языческие» племена, но это удалось – по крайней мере, на поверхности. Некоторые считают, что, напротив, Церковь была «оязычена». Определенно, многие языческие божества, женского и мужского пола, были переименованы и освящены как ангелы, святые и местные проявления Святой Девы. Церковь была реалистична, и компромисс стал ценой власти. По мере того как эта власть установилась и одновременно Империя распалась по причине внутреннего упадка и варварских вторжений, Церковь взяла на себя многие из имперских функций и смогла сохранить некое подобие закона и порядка на протяжении Средних веков. Ее моральные санкции и внутренняя организация, имеющая центр в Риме, не позволили новоиспеченным крещеным нациям впасть в полнейшую анархию и непрестанную войну. И только она сохранила то ценное, что было в старой языческой греко-римской культуре, и донесла это до средневековой Европы – цивилизации, которую мы на Западе унаследовали и чьим продуктом, возможно, являемся.

Век религиозного энтузиазма

   Истинная Церковь – не абстрактный идеал или бескровный институт, а живое целое. Следуя святому Павлу, она видит себя как Тело Христово. Как таковая она состоит не только из неисчислимого множества последователей, подобно клеткам человеческого тела, но и из специализированных органов, сродни сердцу, мозгу и мышцам. Ими были монашеские ордена – тесно сплоченные и преданные общины аскетов, – которые появились в Египте в течение первых трех веков истории Церкви, приумножились и расцвели в Средние века и продолжают существовать по сей день. Обычно они посвящали себя простой жизни, посту и другим видам самодисциплины, актам совместного поклонения в указанные часы дня, индивидуальной молитве и медитации на такие темы, как жизнь и муки Иисуса, а также физическому труду. Некоторые ордена специализировались в образовании учеников священной литературы, искусных теологов и философов и защитников Веры. Другие, более социальные, посвящали себя благотворительной работе и облегчению страданий или проповедованию христианам и обращению нехристиан – в основном мусульман, последователей пути Мохаммеда – а позже и остальных народов мира. Многие отдельные религиозные учреждения и некоторые ордена были созданы для женщин. Все их члены, монахи и монахини, пройдя послушничество, принимали обеты бедности, целомудрия и послушания.
   Не столько основная структура Церкви, управляющая ею иерархия священнослужителей, сколько эти монашеские ордена сохраняли и питали христианство до, в течение его расцвета в XII в., и после. А это был поистине энергичный и яркий расцвет. Возможно, дух этого поразительного времени лучше всего запечатлен в таких соборах, как Шартрский, тьму которого прорезает только темно-синий свет, проникающий через его витражи, и чье безмолвие нарушается только кристальной чистотой григорианского пения. Здесь, сохраненное, сконцентрированное и переданное через века, витает пылкое стремление к небесам, попытка спустить небеса на землю и облачить их в осязаемую и слышимую – христианскую – форму, которая вдохновляла средневековую Европу.
   Религиозный пыл того времени не мог быть сдержан границами Европы. Внешний вызов уже поджидал в облике ислама. К VIII в. большая часть христианских земель, включая Святую Землю, большинство территорий Восточной Европы, Испании и юга Франции уже были оккупированы мусульманскими захватчиками. Франция и позже Испания были отвоеваны, но Палестина и Гроб Господень оставались в руках мусульман. Оскорбленные таким «надругательством», христиане Запада организовали целый ряд крестовых походов, или Войн Креста, с целью изгнать мусульман. За исключением кратковременных успехов, эти кампании потерпели неудачу. История этих священных войн, которые продолжались на протяжении более двух веков практически безостановочно, – довольно ужасающа или является подходящей темой для романтических новелл, в зависимости от того, как на это посмотреть. Самым жалким и абсурдным из них был Детский Крестовый Поход 1212 г. Многих из 30 000 детей, отправившихся в плавание из Марселя, утопили, а остальных продали в рабство в Египте. Мало кто из них вновь обрел свободу. Но, естественно, даже неудачи, подобные этим походам, не сотрясли веры верующих. Как мы уже видели, Церковь процветает за счет крови ее мучеников.

Раскол

   После установления христианства как религии Империи в IV в. Церковь перестала быть осаждаемым анклавом, сплоченным гонениями и верой, полагающейся на мученичество как на высшее доказательство преданности верующего. Достаточно неожиданно она обнаружила, что стала уважаемой. Ей ничего не оставалось, как стать оппортунистической, компромиссной, приземленной. Ей требовалось неким образом подстроиться под целые народы, которые приняли христианство лишь номинально и продолжали оставаться языческими. Ей приходилось делить власть с имеющимися гражданскими властями. Неизбежно Церковь вовлеклась в игры силовой политики и погрязла в распрях, которые имели скорее экономический и политический, чем религиозный характер. Одним из результатов этого стал раскол – прогрессирующее разделение «единой католической и неделимой церкви» на отдельные фракции и в конечном итоге на множество церквей. Можно рассматривать это расщепление как скандал, болезнь, негативно влияющую на то, что Иисус называл Истинной Лозой («Я – виноградная лоза, вы – ветви»), болезнь, которую экуменисты в настоящее время пытаются исцелить. Или это можно рассматривать как доказательство силы, великое разветвление и плодоношение (еще не законченное), которое демонстрирует жизненную силу корневой системы. Точка зрения, которую вы примете, зависит от того, с какой точки на лозе вы смотрите. (23)
   Первый большой раскол между Римской католической церковью Западной Европы и православной, или Греческой, церковью Восточной Европы, достигший апогея в 1054 г., частично был связан с разногласиями относительно того, должны ли религиозные образы быть трехмерными изваяниями или двухмерными иконами. Восток выбрал последнее как меру предосторожности против идолопоклонничества ангелам, святым и Деве. Также имелись и доктринальные различия. Например, Восток отвергал догму о том, что Святой Дух происходит как из Сына, так и из Отца, и догму чистилища – испытательной интерлюдии между адом и раем. Но не существовало и не существует больших различий в веровании между этими двумя великими крыльями христианства. Определенно имеют место различия в литургии и общем уклоне – Восток является более «мистическим» из двух, – но для многих христиан сегодня религиозной причины для разделения Тела Христова на две враждебные части не существует. Враждебные – здесь не чрезмерно драматичный эпитет. В день Пасхи 1054 г. посланник Папы Льва IX возложил на высший алтарь Святой Софии в Константинополе – теперь Стамбул – письмо, отлучающее всю Восточную церковь. И заметьте: это означало обречение миллионов братьев-христиан на вечные костры ада, ибо – согласно доктрине Римской католической церкви – спасения вне Римской католической церкви не было. И только недавно Рим отменил ту анафему. Нет: подлинной причиной Великого Раскола стала политика, а не религия. Константинополь потребовал освобождения от римского засилья, от монолитной и бюрократической римской системы. Даже сегодня в Восточной церкви отсутствует связанность Римской католической церкви; она разделена на автономные патриархаты, примерно соответствующие государственным границам. Вероятно, это помогло ей сосуществовать и даже кооперироваться с коммунистическими властями, как это произошло в Румынии, таким образом, который христиане Запада не всегда одобряют.
   На Западе папство продолжило применять и периодически расширять свой сверхнациональный авторитет. Например, именно Папа в XV в. разделил Южную Америку на испанские и португальские регионы, территориальные и лингвистические последствия чего очевидны и сегодня. Но множество разных факторов привело к разделению католической церкви Запада. Среди них важно отметить окончательный провал любых попыток политического единства христианских наций: так называемая Священная Римская Империя, основанная в 800 г. с целью занять место старой Империи после ее падения, так и не удалась. Еще одним фактором послужил нарастающий гнев по поводу мирских чаяний и коррупции внутри самой Церкви: потенциальные реформаторы, столкнувшись с отсутствием отклика внутри, были вынуждены отстраниться. Третьим и решающим фактором стало возрождение секулярных знаний и новых, независимых образов мышления среди христиан. Как следствие, произошел сдвиг авторитета от накопленных традиций католической церкви к ранним Отцам, самой Библии и в результате к сознанию отдельных христианских общин, общающихся с Богом без чьего-либо посредства.
   Таковыми были основные причины того великого движения, начавшегося в XVI в. и продолжающегося до сих пор, под названием Реформация. Протест Мартина Лютера в Германии в 1517 г. послужил поворотной точкой. Его главными мишенями стали продажа индульгенций (грамоты об отпущении грехов, предлагаемые агентами Церкви с целью сбора средств на восстановление базилики Святого Петра в Риме), доктрина чистилища, исповедь грехов священникам и их отпущение, а также непогрешимость Папы. Вскоре последовали многие другие реформаторские движения – в Швеции, Скандинавии, Франции, Нидерландах, Великобритании и других странах. Тем не менее произошедшее в результате расщепление западного христианства на группы независимых протестантских общин и опустошенность Церкви Рима не привели к глубокой духовной фрагментации. Даже в наши дни между основными церквями имеется меньше доктринальных различий, чем внутри единой Церкви во II в. Это подтверждается тем фактом, что экуменическое движение последних лет, стремящееся воссоединить христиан, базируется не на каких-либо глубоких различиях в вере, а скорее на проблемах, связанных с авторитетом Папы и его решениями по таким вопросам, как аборт, контрацепция и религиозный статус женщин, а также на ряде культурных и этнических, а не религиозных отличий. Основные протестантские церкви – лютеранская, пресвитерианская, епископальная, методистская, баптистская и прочие, как и Восточная церковь, разделяют с церковью Рима – по крайней мере, в сути – так называемый апостольский символ веры:

   Верую в Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли. И в Иисуса Христа, Единственного Его Сына, Господа нашего, Который был зачат Святым Духом, рожден Девой Марией, страдал при Понтии Пилате, был распят, умер и погребен, сошел в ад, в третий день воскрес из мертвых, восшел на небеса и восседает одесную Бога Отца Всемогущего, оттуда придет судить живых и мертвых. Верую в Святого Духа, Святую Вселенскую Церковь, общение святых, прощение грехов, воскресение тела, жизнь вечную. Аминь.

Христианство сегодня

   Главными последними событиями стали дальнейшее разветвление церквей, многие из которых (например, Христианские ученые, Святые последних дней, или мормоны) далеко отошли от Римской церкви в стиле и верованиях, а также колоссальное расширение миссионерского труда в Африке и Азии, ввиду которого численность христиан в мире (по крайней мере, номинальных) выросла как никогда.
   Ключевым для дальнейшего роста христианства (и его выживания, как считают некоторые) стало влияние науки на традиционное представление о Божьей Вселенной и образе ее сотворения, где человек пребывает в центре, а Земля является сценой, на которой разыгрывается божественная драма спасения. В 8-й главе этой книги рассматриваются глобальные коррективы христианской доктрины, требуемые хоть сколько-нибудь серьезным отношением к современной науке. На данный момент достаточно сказать, что вызов (или возможность), с которым сталкиваются думающие современные христиане (те, которые считают научные открытия важной частью постоянного Божьего откровения) заключается в примирении их сердец с умами и, возможно, в открытии, что наука играет положительную роль в их религии, подобно скальпелю, отсекающему все отжившее.
   Альтернативной позицией для христианина, намеренного сохранить древнюю веру, является фундаментализм – тот возродившийся и миссионерский вариант христианства, который «возвращается к Священному Писанию» и ищет в нем формальные принципы, на коих можно было бы построить дедуктивную систему мысли в противовес всей постбиблейской «эрозии» божественной истины. Эти формальные принципы, называемые «основами», применяются с дедуктивным пылом. Когда Библия, включающая в себя Ветхий Завет, как представляется, противоречит «устоявшимся» открытиям науки, такие открытия объявляются неверными. Могу ли я говорить исходя из своего опыта? Так вышло, что меня воспитали родители-фундаменталисты, чье научное знание, если оно вообще имелось, на несколько веков отставало от времени. Поэтому я могу понять их веру в то, что Бог сотворил Вселенную примерно в 4004 г. до н. э. Но мне сложнее принять схожее (хотя и более обобщенное, менее точное) мнение моего друга, который является заслуженным ученым. Я могу только процитировать великого христианского Мейстера Экхарта (ок. 1260–1329): «Если бы Бог мог отступить от истины, я бы ухватился за истину и отпустил бы Бога. Но Бог есть истина». Определенно, Божья истина явственнее выражается в природе, чем в книгах. Доктор Госсе, одаренный геолог и один из фундаменталистов – противников Дарвина, считал, что Бог потрудился внедрить ископаемые организмы в скалы, которые предшествовали им, чтобы «проверить веру» добрых, читающих Библию христиан. Разве к такому Богу мы наконец приходим, когда получаем нашу истину из внешних и давних авторитетов – будь то книга, институт или некая экзальтированная личность, – а не из Источника всей истины, находящегося глубоко внутри?

II. Другая сторона истории

Гностицизм

   Цитата Экхарта подводит нас к аспекту христианства, который до сих пор не был рассмотрен в нашем кратком историческом обзоре. Со времен самого Иисуса имелась склонность к «гностицизму», во многом диаметрально противоположная официальной линии Церкви. Иногда она скрывается, а иногда открыто выходит на свет; иногда ее терпят внутри организации, а иногда исключают и предают анафеме; иногда она расцветает, а иногда кажется умирающей; бывает, что Церковь оставляет ее в покое, но иногда преследует ее с огнем и мечом или их вербальными эквивалентами. Назовем ли мы ее эксцентрической, аномальной, раком в Теле Христове или, напротив – его жизнью и душой, – зависит от той стороны, на которой мы обнаружим себя, в зависимости от нашего темперамента и глубины нашего прозрения в то, чем поистине является эта гностическая тенденция. По крайней мере, давайте отложим наш вердикт до тех пор, пока не выслушаем доказательства «за» и «против».
   В общем смысле слова гностиком является тот, кто претендует на тайное знание (гносис) о высшем. В частности, термин применяется к мало связанной коллекции «еретических», более или менее христианских сект, которые расцвели в первые три века христианской эры и чьи учения оставались по большей части неизвестными, кроме упоминания о них во враждебных трудах таких противников, как Ириней, Епископ Лионский (ок. 120–202). Тем не менее в 1945 г. в Наг-Хаммади в Египте в ходе раскопок была обнаружена библиотека гностических текстов, включающая в себя замечательное пятое евангелие – Евангелие от Фомы, состоящее из изречений Иисуса, часть которых была ранее неизвестна. Некоторые из манускриптов датируются около 140 г. н. э., что делает их более древними, чем самые древние из существующих рукописей Ветхого Завета, или Еврейского писания. Как минимум один эксперт считает, что Евангелие от Фомы, возможно, основано на более ранних материалах, чем канонические Евангелия. Можно сделать вывод, что эти находки имеют высочайшую ценность для понимания истоков и развития христианской веры.
   На первый взгляд гностические движения, беспокоящие православное христианство с самого начала, были настолько разнообразными, что имели мало общего и никакой последовательной доктринальной структуры. Им была свойственна поэтическая образность (или пространные рассуждения) об истоке и развитии космоса, произошедшем посредством ряда эманаций из центрального Источника. Что же касается уклада жизни, то всегда присутствовала склонность к крайностям – некоторые гностические школы пропагандировали антисексуальный и отрешенный от мира аскетизм, другие – антиномизм, что означает делание того, чего хочется. Это предоставляло Иринею и его собратьям достаточно «боеприпасов».
   Оставив просторные, но периферийные области, в которых различные гностические школы разнятся, и концентрируясь на том, в чем они соглашаются, давайте рассмотрим их общую позицию. Оказывается, что они единогласны касательно нескольких наиважнейших вопросов, и здесь они не только отклоняются от официальной линии Церкви, но и занимают противоположную позицию. Основное отличие (из которого происходят остальные) заключается в местонахождении религиозного авторитета – месте, где можно обнаружить истину. Естественно, обе стороны заявляют, что ищут и находят ее, Божью истину, а именно – спасительное знание, которое направляет нас на путь праведный, развеивает наши страхи и привносит смысл в нашу жизнь. Для набожного католика эта истина раз и навсегда установлена жизнью и служением Иисуса Христа и передана им его апостолам, особенно Петру, а ныне сообщается верующим через преемников Петра и Церковь, которую он основал. То, во что верует набожный католик, как он поклоняется, обряды, которые он соблюдает, его кодекс поведения в мире, – все это направляется свыше посредством церковной иерархии. Таким образом, он имеет доступ к Богу не только сейчас, а через древнюю традицию; и не только здесь, а через сверхструктуру Святой Церкви. «Мирянину, – говорит Святой Игнат, – должно слушаться епископа, точно Бога». Тот правит «вместо Бога». Гностик, с другой стороны, обнаруживает Бога внутри, здесь и сейчас, в самом центре его Вселенной, и, соответственно, становится сам себе высшим и абсолютным авторитетом касательно всех действительно важных вопросов. Он находит спасение в самопознании. Это самопознание описывается как открытие внутренней ясности и сияния, поэтому вместо темной беспросветности бренной плоти он обнаруживает внутри себя чистый и непоколебимый свет, достаточно яркий, чтобы озарить весь мир. И этот Свет является сокровенной основой всех вещей.

   Иисус сказал: «Если те, которые ведут вас, говорят вам: Смотрите, царствие в небе! – тогда птицы небесные опередят вас. Если они говорят вам, что оно – в море, тогда рыбы опередят вас. Но царствие внутри вас».
   Его ученики сказали ему: «Покажи нам место, где ты, ибо нам необходимо найти его». Он сказал им: «Есть свет внутри человека света, и он освещает весь мир. Если он не освещает, то он – во тьме».

   Эти цитаты – из недавно обнаруженного Евангелия Фомы. Их можно сопоставить с другими изречениями Иисуса, взятыми из канонических евангелий:

   Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть. (Евангелие от Луки, 17:20–21)
   Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, – тьма, то какова же тьма? (Евангелие от Матфея, 6:22–23)

   Невозможно установить, которые из этих вариантов изречений – православные или гностические – ближе к тому, что действительно сказал Иисус. Но определенно то, что гностики имеют причину на свои заявления о том, что их глубочайшие прозрения происходят от самого Иисуса.
   «Ищите Его, беря себя за точку отсчета, – говорит гностик Моноймус, – и найдете Его в себе». Из этого осознания следуют другие, не менее важные. Одним из них является то, что боль, как, например, муки Христа на кресте, есть – для просветленного – нечто происходящее «там» в теле, оставляя дух здесь «смеющимся». Это напоминает схожие переживания индуистских мудрецов, которые мы рассматривали ранее. Неудивительно, что Церковь, испытывающая сильное давление, находила эту точку зрения оскорбительной по отношению к своим мученикам, не говоря уже об Иисусе. (7)
   Другая гностическая тенденция заключается в переживании реальности, или Источника, как всеобщей матери, или, по крайней мере, как андрогенной. Они однозначно признавали мужское божество, но оно было понижено в ранге до «Демиурга» (как у Платона) или «Бога-Творца» (как в Ветхом Завете) и отвечало за более низкую реальность материального космоса, возглавив отступление от чисто духовной реальности Источника. Здесь в гностическом учении отдается эхом индуистское различие между Высшим Брахманом (или Атман-Брахманом) как внутрисущим Абсолютом, и Брахманом с качествами (или персонифицированным Брахмой) – творцом, занятым поддержанием Вселенной; а также не менее резкое различие, проводимое Экхартом между Богом, наделенным качествами, и абсолютно безграничным Божественным. Именно это Божественное гностики описывают как «Чрево», Великую Мать внутри каждого. Мы уже заметили, что люди, склонные к такому виду религиозного опыта и образности, имеют тенденцию быть относительно миролюбивыми, толерантными, восприимчивыми и неорганизованными. Насколько нам известно, ранние гностики были именно такими, и это, вероятно, стало одной из причин, по которым они сдались в начале IV в. и практически бесследно исчезли. (Ради справедливости к их врагам следует признать, что чрезмерная мужественность католической системы – от Бога Отца до безбрачного приходского священника – была нивелирована культом Пресвятой Девы Марии благодаря настойчивому давлению снизу. Заметьте, что она не только «Мать», но и «Божья Мать». Непреходящая потребность в женском присутствии на небесах демонстрируется недавним Папским указом, делающим официальной догму Успения Богородицы – то есть ее вознесения на небеса в конце ее земной жизни.)
   Грехом для гностика являлось не столько то, что ты делаешь со своим телом, сколько твое отождествление с ним, твое убеждение, что ты замурован на всю жизнь в этом «доме из глины». (5) Это подводит нас к самому поразительному отличию между теми христианами, которые победили, и теми, которые проиграли. Для первых, как мы уже видели, вера основывается на веровании в смерть и воскресение Иисуса, за которым должны последовать смерть и воскресение его последователей. Гностики утверждают, что это всего лишь символизм, а не реальный факт. Они считают, что подлинная смерть происходит сейчас, она заключается в обнаружении, что ты не являешься ни материальным (вещественным) существом, ни даже ментальным (психическим). Ты – совсем ничто. «Вы приобретаете отсутствие», – гласит «Трактат о воскресении» из библиотеки Наг-Хаммади (ок. 180 н. э.). И твое истинное воскресение происходит сейчас в виде открытия, что ты уже являешься Светом, духовным по сути (пневматическим) и небесным, и, следовательно, единым со Всем.
   «Спаситель», согласно тому же трактату, «поглотил видимое и невидимое, и он открыл нам путь нашего бессмертия… Это духовное воскресение, которое поглощает психическое, таким же образом, как плоть… Воскресение – это открытие того, что есть… Почему бы не считать себя уже воскрешенным?» (22)
   Мы вправе спросить себя, какая из этих двух религиозных систем была основана на незыблемом камне неоспоримого доказательства, а какая – на зыбком песке молвы и спекуляции и попытке выдать желаемое за действительное. В любом случае можно понять, что молодая католическая церковь не могла не противостоять этому учению, ставящему под сомнение саму ее основу. Епископы начали провозглашать гностицизм ересью около 150 г. н. э., и примерно к 350 г. он практически исчез. Или такова была видимость.

Поздний христианский гностицизм

   На самом деле гностицизм был встроен в христианство с самого начала, и его было невозможно искоренить. Вновь и вновь он возникал – смешанный то с индуистско-буддийской доктриной о реинкарнации, то с манихейским дуализмом. (Мани, персидский духовный учитель III в. н. э., проповедовал, что Добро и Зло правят как равные силы.) (24) Павликиане в Сирии (VII в.), катары в Южной Франции (X в. и позже) и балканские богомилы (XII в.) являются примерами этого направления. Они нещадно притеснялись Церковью, которая основала Священную Инквизицию в 1233 г. для борьбы с любыми дальнейшими вспышками ереси. Считается, что только в одной Испании 30 000 еретиков – гностиков, евреев, мусульман и прочих – сожгли заживо к тому моменту, когда инквизиция была там отменена в 1835 г.
   Все это время подпольный гностицизм продолжал свое существование среди отдельных мистиков внутри Церкви, где он обычно ускользал от внимания инквизиции. Их терпели, потому что они соблюдали церковные порядки и регулярно принимали таинства (26), потому что они объясняли свои довольно скрытные мистические высказывания тщательно подобранными ссылками на Священное Писание и потому что большинство из них вело безгрешную жизнь, и их невозможно было обвинить в антиномизме.
   На данном этапе нам следует пояснить, чтó мы подразумеваем под гностицизмом в контексте опыта этих квазиправославных христианских мистиков. Мы дали определение мистику (глава 1, «Зачем изучать религии?») как индивиду, который обнаруживает Бога, или Реальность, внутри себя. Христианские мистики, будучи еще и гностиками, более откровенны и идут дальше:

   (1) Они заявляют, что познание себя есть познание Бога

   Самопознание приводит к познанию Бога.
Экхарт

   Вся христианская религия всецело состоит из этого: познания себя, откуда мы пришли и чем мы являемся.
Якоб Беме (1575–1624)

   (2) Они реализуют Бога, или Божественное, – Источник всего – как свою сокровенную природу (4)

   Мое Я есть Бог, я не признаю никакого иного Я, кроме самого Бога.
Святая Екатерина Генуэзская (1447–1510)

   Центром души является Бог.
Святой Иоанн Креста (1542–1591) (4)

   (3) Они проводят различие между «женским» Источником и его выражением в виде Творца-Отца

   Одной душе явилось точно во сне (это был сон наяву), будто она наполнилась ничем, подобно беременной женщине, и из этого ничто Бог был рожден, плод ничто.
Экхарт

   (4) Они переживают «реализованную эсхатологию» – их смерть как плоти и воскресение как духа, сейчас

   Итак, если вы воскресли со Христом, то ищите горнего… Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге.
Святой Павел

   (5) Они видят себя прозрачными, как Свет

   Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло.
Евангелие от Луки

   Это сияние настолько велико, что любящий созерцатель в его земле, где он покоится, не зрит и не чувствует ничего, помимо неописуемого Света; и чрез ту простую Обнаженность, которая охватывает все, он обнаруживает себя и чувствует себя тем самым Светом, посредством которого он зрит, и ничем иным.
Блаженный Ян ван Рейсбрук (1293–1381) (12)

   (6) Они признают этот Свет как внутрисущий Святой Дух, который ведет их к полной истине, освобождая от внешнего господства

   Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину.
Евангелие от Иоанна

   Те поистине свободны, – можно сказать, единственные действительно свободные, – кто позволяет себе быть полностью ведомыми во всем Духом Божьим.
Жан Николя Гру (1731–1803) (17)

   (7) Они видят человека и космос как гнездо концентрических колец, эманирующих из Центра, представляющего собой Бога

   Зафиксируй свой взгляд на центре замка, покоях Короля… Каким бы большим, великолепным и просторным ты ни вообразил этот замок, его невозможно преувеличить; вместимость души вне всякого нашего понимания, а Солнце внутри этого дворца озаряет каждую его часть.
Святая Тереза Авильская (1515–1582)

   Из Вечного Бога исходят… небольшие круги, что указывает на великое благородство естественных существ.
Блаженный Генрих Сузо (1295–1365) (9)

   На самом деле невозможно выделить ни одного христианского мистика, который соответствовал бы всем семи из этих «гностических» требований. С другой стороны, быть мистиком (в нашем понимании слова) означает в определенной степени соответствовать всем им имплицитно и некоторым из них эксплицитно. Насколько можно судить, все христианские мистики сходятся во мнении касательно основных положений.

Ненавистники мира и его любители

   Вернее, они соглашаются во всем, кроме одного довольно важного вопроса. Некоторые из великих мистиков обесценивают или отвергают естественное в пользу сверхъестественного, другие же (не менее великие) – охотно его принимают. Для первых зло заключается в порочной троице Мира, Плоти и Дьявола. Материя, секс – сама сотворенная Вселенная – являют собой наисильнейшее отвлечение от духовной жизни, а в худшем случае и дьявольское. «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей» (1-е Иоанна 2:15). Индуизм по большей части до сих пор придерживается этого видения, как это делало и христианство – будь оно гностическое или нет – вплоть до XIII в.
   Святой Франциск Ассизский (1182–1226) повернул эту тенденцию вспять. Он вновь открыл для себя Божье творение и влюбился в него, не только веруя, но и чувствуя, что «каждая тварь, видимая и невидимая, есть феофания, или богоявление» (Иоанн Скот Эригена, около 850 г.). С его времен по наши дни бесчисленное множество христианских художников, поэтов и мистиков видят природу не как то, что отвлекает нас от Бога или скрывает Его, а как то, что Его проявляет. Некоторые из них даже доходят до утверждения, что Бог есть Природа.
   Путь к разрешению этого многовекового противоречия заключается не в том, чтобы смягчить его, а в том, чтобы заострить на нем внимание, ибо оно действительно возникает в опыте того, кто проживет его разрешение. Давайте выделим три этапа в духовном развитии искателя.

   (1) Экстраверсия
   Это откуда мы все начинаем – направленные вовне, открытые нашему миру и вовлеченные в него. И именно такими массы – включая бесчисленное множество поистине религиозных людей – умудряются остаться в течение всей своей жизни. Они являются последователями того, что Уильям Джеймс назвал «религией здравого мышления». Если они активно посещают какую-либо христианскую церковь, то их волнует скорее не подлинность ее доктрин или их собственное спасение или духовное состояние, а служение с любовью ее прихожанам и, возможно, человечеству в целом. Они любят мир и людей в нем. Или опять же, если они становятся священниками, монахами или монахинями, то их религиозная практика скорее будет направлена на восхваление и благодарение Бога за все его дары вместо самоисследования. Многие, возможно, даже большинство христианских святых были таковыми: их бесхитростная любовь к их Господу выражала себя естественным образом через их любовь к людям. Такие души склонны быть довольно жизнерадостными, хорошо адаптированными, социальными скорее, чем отшельниками, не прибегающими к крайнему аскетизму или крайнему потаканию себе. Уильям Джеймс называл их «единожды рожденными».

   (2) Интроверсия
   На долю определенного числа этих относительно счастливых душ выпадает – как правило, в молодости или ранней зрелости – попадание в тупик, столкновение с непреодолимым препятствием на пути, которое невозможно обойти. Неожиданно все идет не так. Их предприятия терпят неудачу, их друзья разочаровывают или покидают их, их уверенность в себе тает, их мир погружается во мглу. Им не остается ничего, как развернуться, но только чтобы обнаружить внутри себя еще худшее положение вещей – ранее не замеченные дефекты характера, чувство вины и, вероятно, отчаяние. Теперь они – «больные души», для которых внешний мир, каким бы устрашающим они ни был, несравним с ужасом их внутреннего мира и его демонической популяции из страхов, сомнений и самобичевания.
   Эта вторая стадия духовной жизни, согласно некоторым экспертам, абсолютно необходима для настоящего прогресса, какой бы мрачной она ни казалась. Эти глубины не загрунтовать, и если искатель не вычистит их до самого дна (как говорят), он вряд ли достигнет высоких стадий духовной жизни в будущем. Евангелические протестанты, такие как методисты и баптисты, настаивают на «признании греха» как на прелюдии к опыту «спасения верой в жертву Иисуса Христа», и нечто подобное можно обнаружить в большинстве ветвей христианской веры. Путь христианского мистика к «жизни в единении» лежит через «темную ночь души». Другие религии соглашаются. Как мы уже видели, покуда ученик дзен не исчерпал все свои ресурсы и не был доведен до идиотизма, до отчаявшегося ничто, он не способен развернуться и обнаружить бесконечное облегчение сатори, или просветления.

   (3) Преображение
   Одним из признаков истинного просветления, или преображения (то есть еще одного разворота от внутринаправленности к направленности вовне), является внезапность. 180-градусный поворот не происходит поэтапно. Тьма не постепенно озаряется Божьим Светом; ничто наполняется Всем не постепенно. Это не означает, что поворот вспять или озарение и полнота наступают окончательно и навсегда. Реализованный мистик колеблется – он то пуст, то полон, пока однажды не утверждается в состоянии, где пустота и есть полнота, а ничто есть все, и вся Природа божественна. (13)
   «Без креста нет венца», или, как гласил сам Иисус: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Тем не менее только отчасти нищие духом наследуют гораздо меньше. Святой Иоанн Креста в своей жизни, как и в своих словах, не признавал компромиссов: «Если хочешь всем обладать, не имей ничего». Святой Франциск избрал своей спутницей Госпожу Бедность – не просто отсутствие материальных благ, но и такое отсутствие любого духовного утешения, которое в результате привело к появлению стигматы: в момент смерти на нем обнаружили пять ран его распятого Господа. И потому что он дошел до самого конца Ничто, он вышел во Все. Не случайно, что он, беспрецедентно среди великих христианских мистиков, страстно любил всех существ и нашел свое счастье в служении их нуждам. Самый нищий человек средневекового христианства был самым богатым. Можно сказать, что он исчез как Франциск и появился вновь в виде всех. Величайшее горе, которое может постигнуть человека, согласно «Облаку незнания» (ок. 1350) – это ощущение, что он есть. Но когда – через внутренний поиск и истинную нищету – он утрачивает это ощущение и остается обнаженным, тогда он правильно пребывает в мире, облаченный только в то, что любит. «Нигде плотски значит везде духовно», – говорится в «Облаке»; или, как сказали бы мы, – находишь себя везде, но только не здесь. Более поздний христианский мистик Томас Траэрн (1637–1674) являет собой прекрасный пример того, кто не остановился на полпути в своем путешествии внутрь или (как следствие) в своем путешествии вовне. «Ни края, ни границ, как в чаше, не зрим мы. Сутью моей была Вместимость». Из всех христианских мистических поэтов он является самым отсутствующим в себе и присутствующим в мире, отождествленным с ним, экстатичным в лучшем смысле слова:

   Доколе дух твой весь космос не наполнит, а звезды самоцветами тебе не станут,
   доколь пути Господни тебе не станут рóдны, словно стол твой и прогулка,
   доколе близко не познаешь то тенистое ничто, из коего весь мир был сотворен,
   доколь людей ты не возлюбишь так, чтобы желать их счастья с рвеньем, точно своего,
   доколь не восхитишься Богом за то, как добр Он ко всем, —
   ты подобающе не усладишься миром.

   Можно назвать Траэрна подлинным человеком дзен, ибо настоящее просветление по дзен не остается с «тенистым ничто». Как писал Догэн (японский учитель дзен, 1200–1253): «Познать буддизм – значит познать себя; познать себя – значит забыть себя; забыть себя – значит быть просветленным всеми существами».

   Чтобы помочь нам понять, как миропринимающая духовность может прийти на смену мироотвергающей духовности в истории христианства, мы рассмотрели, как одна сменяет другую в контексте жизни отдельного христианина. Мы неизбежно подразумевали, что одни «менее просветлены», а другие – «более просветлены», и мы использовали такие прилагательные как «единожды рожденный» и «дважды рожденный». Эти основанные на времени категории всего лишь условны. (27) В конце концов никто и ни одна стадия не неполноценны и однозначно каждая из них имплицитно содержит остальные. Следовательно, Тело Христово, Церковь в целом, не состоит из благородных и менее благородных членов и функций, подобно тому, как невозможно перечислить органы человеческого тела в порядке заслуги, то есть она является неделимым целым, удерживающимся вместе контрастами и конфликтами внутри нее. Кажущаяся несовместимость типов, темпераментов и призваний внутри Церкви есть секрет ее жизни – точно так же как контраст между твердостью моих костей и гибкостью моих мышц есть то, что на данный момент движет этой рукой.
   Этическая тенденция не превосходит мистическую, а экстраверсия – интроверсию. Проблема однобокой практики мистика во имя достижения Самореализации (Я ЕСТЬ) заключается в том, что она отрицает важность – или даже существование – других Путей. И напротив, проблема однобокой озабоченности святого поклонением и самоотдачей (Я НЕ ЕСТЬ) состоит в отрицании важности – даже допустимости – Я. Но когда эти противоречивые тенденции сходятся в святом-мистике, он или она обнаруживает, что, просто существуя, он/она является всем сущим, и просто не существуя, он/она становится всем, что наполняет его/ее пустоту (Я ЕСТЬ ВСЁ).
   Подводя итог этой главе и как конспект этого наиважнейшего «союза противоположностей», рассмотрим следующую диаграмму.
   Ее цель – подчеркнуть тот факт, что каждый из контрастных, но дополняющих друг друга Путей – самореализация, самозабвение, самоактуализация, самоотдача и их эквиваленты в других религиях – приводит Домой. Восходящие стороны треугольников иллюстрируют одно из основных разделений в духовной жизни, а их основания (сверху) указывают на то, как его преодолеть.

Единое Тело

Христианство – дерево с множеством ветвей. Через самоутрату реализованный христианин достигает его корня, Таинства, сокрытого во тьме. И через достижение этого корня, становясь этим питающим корнем, он (или она) также становится и раскидистым деревом со всей его разнообразной листвой и плодами. (23) В результате у него не остается предпочтений, личных мнений. Он более не выбирает привередливо из бесконечного числа сект, доктрин и практик христианства. Поскольку он покоится в общем Источнике, он есть все и он открыт ко всем; и все для него поистине становится добром. Это касается христианства в целом, со всеми его колоссальными вспышками и вдохновением. Все в глазах истинного мистика вечно укоренены в Почве Бытия и являются уникальным и сущностным цветением этой Почвы.

7. Ислам

   Поистине, Аллах – силен, велик!
   Аллах избирает посланников из ангелов и из людей. Поистине, Аллах – слышащий, видящий!
   Он знает то, что было до них и что будет после них, и к Аллаху возвращаются дела.
   О вы, которые уверовали! Кланяйтесь и падайте ниц, поклоняйтесь вашему Господу и творите добро, – может быть, вы будете счастливы!
   И усердствуйте об Аллахе достойным его усердием! Он избрал вас и не устроил для вас в религии никакой тяготы, как и в общине отца вашего, Ибрахима. Он назвал вас мусульманами…раньше и в это (время), чтобы посланник был свидетелем для вас, а вы были свидетелями для людей. Выполняйте же молитву, давайте очищение и держитесь за Аллаха! Он – ваш покровитель. И прекрасен покровитель, и прекрасен помощник!
Коран

Экваториальный монотеизм

Вот мы и подошли к исламу, религии, основанной пророком Мухаммадом и его мусульманскими последователями. Это самая последняя и одна из самых «успешных» великих религий мира. Она распространилась от места своего зарождения в Аравии по северной половине Африки, большей части Ближнего Востока, Центральной Азии, Индии (особенно по регионам, которые сегодня составляют Пакистан) и Ост-Индии. Таким образом, это в основном экваториальная религия, и люди из мест с холодным или умеренным климатом не испытывают к ней интереса. В настоящее время число ее последователей насчитывает около 200 миллионов; но многие из них, хотя и называют себя мусульманами, исповедуют древнюю веру в демонов, больших и малых, и их можно скорее называть анимистами.
По своему основополагающему настрою ислам принадлежит к западной группе религий – иудаизму и христианству, хотя во время его распространения на восток и юг он, естественно, много что заимствовал у Востока. На самом деле он зарождался – вполне в духе ветхозаветных пророков – как еще один протест против господствующего политеизма. Он учит, что есть Один Бог, Аллах Всемогущий: мусульмане даже заявляют, что их религия более строго монотеистическая, чем христианство. Сам Мухаммад обвинил христиан в том, что они тритеисты, поклоняющиеся трем Богам: Богу-Отцу, Иисусу и Деве Марии.

Жизнь пророка

   Мухаммад был арабом, а арабы – семитский народ, состоящий в родстве с евреями. В его время – он родился около 570 г. н. э. – в Аравии были поселения евреев и христиан, но большинство арабов все еще были политеистами. Среди многих духов, которым они поклонялись, были те главные, чьи жилища представляли собой большие камни, или мегалиты, очень схожие с широко известными мегалитами Стоунхенджа в Англии.
   Члены собственного племени Мухаммада были наследственными охранниками священных мегалитов в национальном святилище – Мекке. Сам Мухаммад жил в Мекке и был простым торговцем, время от времени выезжая по делам в соседние страны, где он познакомился и с христианами, и с евреями. Он женился, и у него родилось трое детей, все из которых умерли в раннем возрасте. Когда ему было около сорока лет, его поведение резко изменилось. Он осунулся, стал беспокойным, перестал регулярно питаться и стал бесцельно бродить в лохмотьях. По внешности и поведению он, по-видимому, стал очень похож на некоторых ветхозаветных пророков в тот период, когда через них стал говорить Господь.
   Затем начались видения Мухаммада, сначала в пещере, а затем в пустыне рядом с Меккой: он слышал голоса и увидел огненные буквы на расстеленной ткани. Последовала долгая череда откровений, которые, по его словам, были изречениями Господа и не принадлежали Мухаммаду, человеку. Их записали и позже составили из них большую книгу – священный Коран, Библию ислама. Многие из поздних «откровений» – по-видимому, результат его сознательной мысли, но ранние из них явно таковыми не являлись: их ему «диктовали», это были пророчества, «Слово Божие», которое Он произносил при помощи своего глашатая, пророка. Его состояние во время этих откровений свыше было типичным: он был сам не свой и перенес своего рода припадок или транс, сильно дрожал и обливался потом. Вселение духа, с ветхозаветных времен до времен ранних квакеров в Англии и шейкеров и секты святого Роллера в Америке, часто сопровождается такого рода физическими недугами. Иногда они довольно сильные.
   Истина, открытая Мухаммаду в пустыне, состояла в Абсолютной Суверенности и Единстве Бога. Соответственно, он стал привлекать сторонников этой точки зрения, нападая на политеистические культы Мекки с их идолами-мегалитами. Он встретил яростное сопротивление и со временем удалился в Медину, близлежащий город, населенный в основном евреями и христианами. Он надеялся, что в их среде его монотеистические идеи поддержат, но они посчитали его политическим авантюристом, у которого не было для них никакого ценного религиозного послания. Он вернулся к своему народу.
   До сих пор это могла бы быть история любого пророка, одержимого Богом, но на этом месте она принимает новый оборот. В Медине у него появилось много арабских последователей, и со временем он установил власть над городом. Затем следует запутанная история о нападениях на караваны, битвах, насильственном обращении в веру – или убийстве – евреев, и не очень честной дипломатии. Все закончилось захватом пророком Мекки и разрушением ее идолов. К моменту его смерти в возрасте 62 лет, в 632 г. н. э., он был хозяином всей Аравии и собирался распространить свою священную войну еще дальше. Ислам становился, частично путем убеждения, частично благодаря применению вооруженной силы, той великой мировой религией, которой является сейчас.

Характер пророка

Можно ли найти двух более непохожих людей, чем кроткий основатель христианства и воинственный основатель ислама? Хотя они и схожие по происхождению и, возможно, по внешности, кажется, что у них вообще нет ничего общего. Даже благочестивые мусульмане не притворяются, что у их пророка был ангельский характер, и, конечно, они никогда не приписывали ему божественность. Они относятся к нему так, как он сам к себе относился, – как к последнему и самому великому из пророков (Иисуса он также признавал таковым), но тем не менее такому же человеку, как и все остальные. Он не заявлял, что может творить чудеса. Говорят, что он жил очень аскетической и простой жизнью. Это не мешало ему иметь несколько жен – согласно одному из «откровений», ему было положено четырнадцать или даже больше. Одну из них он заполучил благодаря «откровению», которое требовало, чтобы его друг Зайд развелся со своей женой, чтобы она могла выйти замуж за пророка!
Мы не должны судить о Мухаммаде только по нашим критериям. Несомненно, он считал себя лишь инструментом Всемогущего, чьи пути неисповедимы и неподвластны нашим мелким человеческим правилам: то, что приказывает Аллах, не может быть грешным. К тому же пламенная искренность Мухаммада привлекала и удерживала многих преданных друзей и последователей. Авторитет его был весьма высок, магнетизм неотразим, и было бы глупо приписывать его успех только его силе и хитрости.

Послание пророка

   Ключ к его истинному характеру находится в его послании, а не в его жизни. Иисус провозглашал любовь Бога; Мухаммад провозглашал Абсолютное Величие Бога, Его трансцендентность, Его неисповедимую власть (которая нам часто кажется деспотической), Его Всемогущество. Бог Иисуса – наш Небесный Отец, а мы – Его дети, которых Он любит и о которых заботится. Бог Мухаммада – Аллах Могучий, и мусульмане – Его смиренные рабы. «Ислам» означает «покорность», и «мусульманин» – «тот, кто покоряется». Вот и вся суть, выраженная в двух словах: покорность Богу. Это правда, что у Аллаха не менее 99 имен, основные из которых «Милосердный» и «Милостивый», но они не могут смягчить Его природу, или затмить его отчужденность, или устранить огромное расстояние между Ним и человеком. Аллах даже приблизительно не такой же «личностный», или «человечный», как Бог христианства: Он слишком велик, чтобы поместиться в ту маленькую нишу, что мы для Него приготовили. Так что совершенно неуместно беспокоить его нашими мелкими заботами или молить Его о любого рода знаках внимания: мы можем лишь смиренно молить о милости, прощении и руководстве. Для мусульманина молитва по своей сути – акт повиновения и покорности. Наверное, ему кажется, что большинство христианских молитв похожи на то, как если бы Богу вежливо напоминали о Его обязанностях и даже советовали, как лучше их выполнять. И, безусловно, некоторые христиане, особенно если они принадлежат к определенным протестантским сектам, привыкли разговаривать с Богом очень откровенно, чувствуя себя непринужденно, как человек с человеком. Когда страх, трепет и благоговение перед Тем, кого мы еле смеем назвать, уходят из религии, является ли это еще религией? Истинный мусульманин знает, что это не так.
   Божественное Величие, а также зло идолопоклонства – основные темы Корана. В этой большой и хаотичной книге остается не так уж много того, что бы побудило нас на ней задержаться. Много в ней взято из Ветхого Завета и многое – из христианских источников. Регулярность в молитве, посте и посещении публичной службы; раздача подаяния, воздержание от дачи взяток, азартных игр, ростовщичества, поедания свинины, употребления алкоголя; практика таких общепринятых добродетелей, как честность, трудолюбие и доброта, совершение паломничества в Мекку – таковы обязанности мусульманина. Его религиозная обязанность – вести священную войну с иноверцами, в том числе с евреями и христианами; и дружба с иноверцами запрещена. Добродетельный мусульманин похож на христианского пуританина, за исключением того, что он не возражает против секса. Постоянно встречаются предупреждения о Божьем Гневе, Судном дне и об Огне ада, который ждет неправедных – и особенно иноверца, который отвергает ислам. Также в ярких красках описываются те удовольствия (многие из них – чувственные, хотя их можно трактовать и с духовной точки зрения), которые ожидают преданных в Раю.
   Здесь для нас есть загадка. В чем была необходимость ислама? В чем его уникальное послание, секрет его невероятного успеха и привлекательности? Кажется, будто ислам очень мало чем дополнил иудаизм и христианство, из которых он так много всего заимствовал. Что такого было в экстатических изречениях этого вовсе не выдающегося торговца из Мекки и в основанной им религии, что объясняет то влияние, которая она оказывает даже сегодня на миллионы людей многих национальностей по всему миру? В чем источник хорошо известного рвения, иногда выливающегося в фанатизм, которое выказывают мусульмане по всему миру? И прежде всего, что в этой религии есть для нас?

Мусульманские молитвы

   Большей частью успеха ислам обязан своей религиозной технике, системе поклонения и молитвы. В нем нет священников, нет профессиональных посредников между человеком и Богом, хотя имам – человек, известный своей ученостью и набожностью, – и руководит богослужением в мечети. По пятницам мусульманину положено посещать мечеть, где форма службы во многом напоминает христианскую, с проповедью и установленным набором положений тела и молитв, с респонсориями и ектениями.
   В дополнение к пятничному богослужению мусульманин обязан молиться пять раз в день: на рассвете, в полдень, после обеда, на закате и на ночь. Где бы он ни был, он расстилает свой молитвенный коврик, встает лицом к священному городу Мекка и совершает по крайней мере один ракат. Ракат состоит из восьми различных частей, каждый со своей молитвой и определенным положением тела. Молитвы состоят из череды признаний Божественного Величия, заканчиваясь мольбой о милости и молитвами за пророка и всех преданных. Положения тела включают стояние с поднятыми руками, стояние с опущенными руками, поклоны, коленопреклонения и падение ниц.
   Таким образом, благочестивый мусульманин проводит столько времени в молитве, что Аллах никогда надолго не покидает его мыслей. Цель в том, чтобы основательно овладеть зикром – поминанием Бога. Метод – пятикратная молитва – напоминает семь канонических часов, отведенных для молитвы в христианском монастыре, – утреня, первый, третий, шестой и девятый часы, вечерня и подвечерие, – монахи которого полностью посвящают себя созерцательной жизни, и вспоминание Бога – их основное занятие. Ислам устанавливает очень высокую планку для рядового мусульманина.
   Но всем нам, вне зависимости от веры, очень трудно удерживать ум на чем-либо дольше чем на несколько секунд (в чем мы убедились ранее). Произносить слова молитвы с блуждающим умом – и не молитва вовсе и точно не вспоминание Бога. Ислам противостоит этой огромной трудности, связывая каждый акт поклонения, каждую короткую молитву со специальным положением тела, чтобы все тело было постоянно задействовано. Его заставляют молиться! Конечно, это не предотвращает блуждание ума, однако помогает его контролировать, вновь и вновь возвращая его к молитве. Христианская церковная служба в некоторой мере использует это вспомогательное средство в концентрации, с ее чередованием стояния, сидения и стояния на коленях, но ислам развил его еще больше и сделал важной частью повседневной жизни. В качестве прикладной психологии ему нет равных.
   И на этом психология не заканчивается. Сами положения тела и есть медитация. Говорят, что мать любит своего ребенка потому, что его ласкает, а ласкает его потому, что любит. То же самое можно сказать и о мусульманине: он ощущает себя рабом Аллаха, так как прикасаясь лбом к земле, он ведет себя как раб. На самом деле положение тела, молитва и ощущение уничижения неотделимы друг от друга, они составляют единое целое. Насколько же этот способ более полный, насколько это лучшая духовная тренировка, чем когда просто удобно сидишь на стуле и испытываешь к Богу смиренные чувства.
   И мы должны помнить, что подобное поклонение не является, как медитации дзен, упражнениями для нескольких духовно избранных: оно для всех мусульман. Слова простые, легко запоминаются и полностью понятны, положения тела могут принять все: нужно только приобрести опыт ежедневной молитвы и поддерживать его. Удивительному числу мусульман это удается.

Мусульманское братство

   Как христианство и иудаизм, и в отличие от большинства восточных религий, ислам – общественная религия: общая молитва – важная его часть. Общие молитвы проводят в мечети по пятницам и в дни поста в течение всего года. Мужчины стоят длинными рядами плечом к плечу и выполняют свои тщательно разработанные молитвы-упражнения в унисон с руководителем, который, как и все, стоит лицом к Мекке.
   И вновь это великолепно с точки зрения психологии. Нельзя было придумать лучшего способа для создания и поддержания искреннего духа братства, дисциплинированного сообщества равных. Все рабы Божии, и богатый, и бедный, принц и крестьянин, все исполняют роль рабов вместе. «О люди, послушайте меня! – воскликнул пророк в конце своей жизни. – Мусульманин – брат мусульманину. Все вы равны между собой».
   Эти общие молитвы-упражнения чем-то напоминают строевую подготовку, только без сержанта-инструктора по строю. Хорошо известно, что несколько недель на площадке превращает всякий сброд в команду с настоящим командным духом. Строевая подготовка может интегрировать робких, эгоистичных и тупых личностей в структуру с совершенно иным характером, который оставляет свой отпечаток на каждом из них. Похожим образом ислам, особенно в форме общей молитвы, выходит за границы индивидуальности и помогает человеку переступить пределы самого себя. И когда пророк проповедует о джихаде, или священной войне с иноверцами, с обещаниями прекрасного роскошного рая всем мусульманам, которые падут в бою, не удивительно, что все эти бои выигрываются. Молитва также обращает битву и самоотдачу внутрь.

Ислам: покорность Богу

   Таким образом, выяснилось, что у ислама есть несколько практических преимуществ перед соперничающими с ним религиями, каким бы он ни был неполным в своем учении. Благодаря какому-то удачному «инстинкту», он знал с самого начала, что же «сработает» с психологической точки зрения.
   И также то, что «сработает» и с духовной точки зрения. Ведь ислам, несмотря на его весьма малообещающее начало, скоро превратился в одну из великих мировых религий, с собственным уникальным гением. В чем был его особый дар? Что такого мог предложить ислам – не просто в качестве пути к поминанию Бога, а в качестве пути к полному Богоосознанию, – чего не было у других великих религий или чем, по крайней мере, в них пренебрегали?
   Само слово «ислам», что значит «повиновение», содержит ответ на этот вопрос. Для многих из тех, кто не является мусульманами, например, для христианина-протестанта, который находится с Богом сравнительно на короткой ноге, такая абсолютная покорность может показаться преувеличенной, слишком самоуничижительной и подобострастной и вовсе не необходимой для духовной жизни. Это серьезная ошибка. Все религии на своем самом высшем уровне настаивают на той покорности, на которой ислам настаивает на всех уровнях.
   Например, мы уже рассмотрели, как Освобождение последователя индуизма есть полное повиновение его маленького, или ложного, «я» своему истинному Я, Богу в лице его гуру. Опять же, сатори дзенского монаха – его окончательное поражение и самозабвение, конец всего его сопротивления. Спасение христианина наступает, когда он истощает все свои силы и безоговорочно предается Христу. Все духовные религии настаивают на том, что момент, когда сдаешься, наконец отпускаешь, полностью повинуешься, – и есть момент освобождения и просветления. Но в исламе покорность – центральная тема. Это и есть главное в исламе, так же, как главное в христианстве – любовь, а в буддизме – мудрость. Ислам и есть весь долг человека, говорит его пророк, и это касается не только духовно одаренных.
   Конечно, вид и степень покорности зависят от духовного состояния человека. Простое повиновение Богу – пассивное состояние: когда у человека нет собственной воли и он с готовностью смиряется со своей судьбой. Полное повиновение Богу идет гораздо дальше. Это значит активно желать все, что с нами происходит, – «плохое» так же, как и «хорошее», так как это воля Божия, и собственная воля человека теперь настолько соответствует Его воле, что между ними нет разницы.
   Это так же трудно, как и редко. Но те, кто пробовал, говорят, что это полностью преобразовало их жизнь. Они говорят, что наши беды – не в наших обстоятельствах, а в том, как мы к ним относимся; и если мы сможем перестать с ними бороться и пойдем дальше и примем их, они сразу изменятся в лучшую сторону. Если мы пойдем еще дальше и поприветствуем их, они изменятся еще больше. И если мы сможем желать их, они станут совершенными – как и наше счастье. «Да исполнится воля Аллаха» – эта постоянно повторяемая мусульманами фраза может со временем привести к высочайшему мистическому опыту. Это настоящий путь, который вполне можно добавить к трем индуистским: Путь Деятельности, или бескорыстного служения, Путь Преданности какому-либо воплощению Бога, и Путь Знаний, или самоисследования, а теперь еще Путь ислама, или полной покорности Богу. В любом случае этот четвертый путь содержится в других, и без него ни один из них не может привести нас очень далеко. (29)

Женщины в исламе и других верах

   Возможно, вы заметили, что, рассказывая об этой религии, мы до сих пор говорили исключительно о мужчинах. Дело в том, что хотя общая позиция подчинения Аллаху и Его заповедям предписывается как мусульманским мужчинам, так и женщинам, формальные молитвы внутри и снаружи мечети традиционно являются мужским долгом – как, конечно, и изучение и преподавание ислама и его распространение в мире. В иудаизме господство мужчин в религиозных вопросах также имеет место, и история христианства (берущая истоки в изречении святого Павла: «Жены ваши в церквах да молчат, …ибо неприлично жене говорить в церкви») не сильно отличается.
   И эта предвзятость свойственна не только западной группе религий. Отношение буддизма к женщинам, хотя и провозглашается эгалитарным, просматривается в том факте, что весь объем его литературы (включая дзен) содержит в себе очень мало женских имен. Что же касается его родителя, обширная литература индуизма по дхарме, правильному поведению, проповедует достаточно дискриминации по признаку пола. Даже в таком классическом (и помимо этого просвещающем) мистическом трактате, как «Жемчужина мудрости», благочестивый ученик начинает с чистосердечной благодарности за то, что он был рожден брахманом (каста священнослужителей) и мужчиной – следовательно, далеко продвинутым на пути к Освобождению!
   Эта абсурдная дискриминация обязательно и полностью растворяется на высшем уровне любой религии. Принадлежность к полу и роль неуместны для истинного мистического опыта. (4) Анандамайи Ма, женщина-провидец XX в., заслуженно имеет огромное количество поклонников в Cеверной Индии и за ее пределами. Опять же, длинный перечень католических святых включает в себя практически столько же женщин, сколько мужчин. И некоторые из них, такие как святая Екатерина Сиенская и святая Екатерина Генуэзская, были просветленными провидцами высшего порядка. А одним из самых прославленных мусульманских мистиков была Рабия (VIII в.). Она была женщиной, которая на предложение руки и сердца ответила: «Брак для тех, кто имеет феноменальное бытие. Но в моем случае такое бытие не имеет места, ибо я прекратила существовать и вышла за пределы „я“. Я существую в Боге и всецело принадлежу Ему». Ее широко известная молитва гласит: «О Бог, если я поклоняюсь Тебе из-за страха ада, сожги меня в аду. Если я поклоняюсь Тебе ради Тебя, не откажи мне в Твоей Вечной Красе!»
   Рабия была из числа первых мусульман, проторивших тропу от Бога трансцендентного и далекого к Богу имманентному и самому близкому.

Бог трансцендентный и Бог имманентный

   Мистицизм – религия имманентности, или Бога, который находится внутри. Ислам, даже больше, чем иудаизм, – религия трансцендентности, или Бога, который находится бесконечно выше Человека. Таким образом, логично было бы ожидать, что ислам окажется по крайней мере таким же не мистическим, как иудаизм. И это правда, что в Коране очень мало проблесков мистицизма – даже меньше, чем в Ветхом Завете. И, безусловно, первые два века ислама не породили никаких известных нам просветленных святых.
   Но что удивительно – если достаточно сильно продвигать любое настоящее религиозное откровение, оно превратится в мистический опыт самого высшего толка. Все дороги ведут Домой. Мистики заявляют (хотя те, кто не являются мистиками, вряд ли согласятся), что не мистическая религия – на самом деле религия, которая не осознает своего собственного подтекста, который просто не развит. Так и ислам, религия трансцендентного Бога, когда ей следуешь со всей серьезностью и когда она встает во весь свой рост, неизбежно делает кувырок и становится религией имманентного Бога. Потому что если я полностью покорюсь Богу, от меня ничего не останется, будет только Он. Мое Я теперь стало Его Я, иными словами, «Я есть Он». И это, безусловно, и есть великий мистический опыт.
   На протяжении живой истории духовной религии эти две фазы, эти противоречивые тенденции всегда чередовались: покорность Божественному там, вовне, и покорность Божественному здесь, внутри себя. В случае с исламом потребовалось около 200 лет для того, чтобы мистическая фаза вышла из не мистической. Но когда это произошло, результатом стало самое оригинальное, глубокое и прекрасное духовное движение всех времен; и оно все еще живо и сегодня. Это суфизм.

Суфизм, исламский мистицизм

   Опять же, его тема – покорность Богу. Не неохотная капитуляция, не просто когда позволяешь, чтобы тебя сбила и переехала неумолимая машина под названием Судьба, а радостная покорность любящего Возлюбленному, экстатическое блаженство переполненности, слияния с Ним, до полной потери себя. Для великих суфиев XII в. и позже, так же как и для многих христианских мистиков того же периода, эта аналогия – поразительное сходство между человеческой любовью и растворением в Боге – больше, нежели просто аналогия. Она окрашивает всю духовную жизнь суфиев, и благодаря ей появилась лучшая в мире мистическая поэзия – особенно в лице Руми, великого персидского мистика. Язык суфизма эротичный, образный, обтекаемый и заставляет задуматься, как и подобает поэзии, а также полон сильного чувства. В этом он резко контрастирует с прямыми и прозаичными высказываниями буддизма. В нем есть особый незабываемый трепет и страстность, опьянение (любимое слово суфиев), присущая лишь ему радость.
   Скольким суфизм обязан мистикам других великих религий, сказать трудно, но в своей основе он говорит то же, что и они. Вот несколько примеров.
   Аттар (персидский поэт-мистик XII в.):

   Когда мы видим, что только его Сущность существует, становится ясно, что нет ничего, кроме Него… Бог – это все, и вещи имеют только номинальную ценность; мир видимый и мир невидимый есть только Он Сам… Увидев Его лишь мельком, вы бы потеряли рассудок, а увидев Его полностью, вы бы потеряли себя. (4)

   Думаете, легко прийти к духовному знанию? Это значит, что нужно ни много ни мало умереть для всего остального.

   Будь щедрым – отдай свою жизнь.

   Если стремитесь к совершенству, ищите Единое, выбирайте Единое, будьте Единым. (3)

   Пока мы не умерли для самих себя, пока мы отождествляем себя с кем-то или чем-то, мы никогда не будем свободными. (22)

   На пути к самосовершенствованию человек не должен медлить ни секунды. Если он на мгновение перестанет работать над собой, он откатится назад.

   Пребывайте внутри себя.

   И Руми (персидский поэт-мистик XIII в.):

   Когда я смотрел на себя, я больше себя не видел. (19)

   Отдайте вашу сладкую жизнь; что же вы можете поделать? У вас нет щита.

   Я посмотрел в свое сердце. Там я увидел Его. Где еще Он мог бы быть?

   Во мне есть Другой, благодаря которому эти глаза сияют.

   Покиньте жизнь и мир, дабы увидеть Жизнь мира. (13)

   Когда телесная оболочка устранена, тот, кто стал свободным, воспринимает без всякого экрана, подобно Моисею, свет Луны, исходящий из собственной груди. (5)

   Здесь не существует ничего, кроме молниеносной вспышки Луны Аллаха. Это далеко за пределами всех умопредставлений и воображения. Это Свет света света света света.

   Все ваше тело станет подобно зеркалу: оно станет единым оком и духовной субстанцией. (12)

   Я не могу отличить себя от Света.

Суфизм – кульминация ислама

   Это послание Упанишад, дзен-буддизма и (хотя с большей осторожностью) Иоанна Рейсбрука; это опыт всех великих мистиков. Однако суфизм принадлежит исламу, естественным образом произрастает из него и сохраняет много из своего первоначального характера. Он ссылается на Коран и авторитет пророка: «Бог ближе к человеку, чем его шейная артерия». В его основе лежит мусульманская практика зикра, или поминания Бога. И его намеренное применение физических вспомогательных средств для поминания, – которое ведет к духовному экстазу и иногда к трансу, – типично для ислама и уникально среди религий.
   Чтение вслух стихов, игра на музыкальных инструментах (знаменитое «Болеро» Равеля заимствовано у суфиев), пение, танец – это не столько полезные аксессуары, сколько радостное выражение жизни суфия, наполненной присутствием Бога. Это особенно относится к священным танцам, в которых участники встают в круг и начинают вращаться, увеличивая скорость, склоняясь или подпрыгивая, повторяя имя Аллаха, или в которых каждый участник вращается как юла. (30)
   Нам это кажется очень странной религиозной практикой. Но опять же, как и многое из того, что является отличительной чертой ислама, она работает. Суфизм, полностью непохожий на дзен по стилю и настроению, по-своему такая же эффективная дисциплина. Обе нам дали многих истинно просветленных людей, некоторые из которых жили и в наше время. Вот что говорит один из них, алжирский шейх аль-Алави, который умер в 1934 г.:

   Вы подобны миражу в пустыне, который человек, испытывающий жажду, принимает за воду; но когда он к ней подходит, то понимает, что она – ничто. И там, где он думал, что видит воду, он находит Бога. Точно так же, если вы изучите себя, то поймете, что вы – ничто, и вместо этого найдете Бога. То есть вместо себя вы найдете Бога, и от вас не останется ничего, кроме имени без формы.

   Так как это истинный ислам, наивысшая степень покорности, это также, в двух словах, и является посланием всех пробужденных.

8. Религия и наука

Когда человек обращается к великолепному сооружению физических наук и видит, как оно было возведено; сколько тысяч бескорыстных и моральных человеческих жизней похоронены в одном лишь его фундаменте; какое терпение и подчинение, какое подавление собственных предпочтений, какая покорность ледяным законам внешних фактов заложена в его камнях и строительном растворе; каким совершенно беспристрастным оно стоит в своем безбрежном величии, – то каким же ослепленным и презренным кажется ему каждый мелкий сентименталист, который своевольно выдувает кольца дыма и притворяется, что все решает на основе своих личных мечтаний! Стоит ли удивляться, что те, кто воспитывался в строгой школе науки, хотят выплюнуть подобного рода субъективизм?..
Клиффорд пишет: «Веру оскорбляют, когда ее отдают недоказанным и не подвергнутым сомнениям заявлениям, для утешения и личного удовольствия того, кто в них верит… Если верование принято на основании недостаточных доказательств, такое удовольствие – украденное… Оно грешно, так как украдено вопреки нашему долгу перед человечеством. Этот долг – в том, чтобы защищать себя от таких верований как от чумы, которая вскоре может завладеть нашим собственным телом, а затем и распространиться на весь город… Это неправильно всегда, везде и для всех – верить во что-либо, имея на то недостаточно доказательств».
Уильям Джеймс (1842–1910)

Религия и общество

   Мы завершили наш обзор великих религий мира – великих верований, возникших в этот замечательный период приблизительно с 800 г. до н. э. до 600 г. н. э. Какое это было великолепное цветение человеческого духа! Какой сильный, красочный, энергичный рост представляли собой эти религии в целом! И они и есть живое целое: только наша близость к той или иной из них скрывает их основополагающее единство.
   И скольким мы им обязаны! Даже их враги признают, что история цивилизации – это история религии. Историки показали, что у наших искусств и науки до удивительной степени религиозное происхождение. Например, ранняя поэзия, музыка, танцы и живопись были священными, а не мирскими занятиями. На самом деле вначале не было явного разграничения религии и повседневной жизни. И религия всегда была великим покровителем всех искусств, его главным покупателем. Важнее всего (как мы увидели) то, что она предоставила объединяющие идеалы, моральные санкции, правила, которые помогали сплачивать общество после того, как исчезло древнее инстинктивное единение. Даже сегодня, если мы называем себя атеистами или людьми антирелигиозными, все свои силы мы черпаем из нашего древнего, постоянно пополняющегося социального наследия, которое чем старше – тем религиознее. Нравится нам это или нет, религия является частью нас всех. В глубине души все мы религиозны.
   Конечно, этот большой долг перед религией вовсе не должен мешать нам думать, что свою роль она выполнила и что теперь мы должны избавиться от ее разлагающихся останков – от донаучных, устаревших верований и отношений. Современный дух действительно против традиционных религий. Все они находятся под обстрелом, и многие из них отступают. Это не значит, что с ними покончено. Наверняка они еще вернутся, и не раз.
   Можно часто услышать, что люди в Европе и Америке и даже на Востоке сегодня менее религиозны, чем когда-либо за всю историю человечества. Не знаю, как можно это проверить; и настолько, насколько я понимаю, что это значит, я сомневаюсь, что это правда. Несомненно, что на Западе за последние несколько веков и на Востоке с более недавнего времени религиозные идеи и чувства людей претерпели радикальные изменения. Идет великая религиозная революция. Так как процесс все еще идет, трудно его как-то конкретно назвать. Можно было бы его назвать Научным Гуманизмом, но у этого выражения есть и другие значения. Быть может, мы слишком вовлечены в процесс, чтобы четко его видеть, однако давайте в этой главе посмотрим в его направлении.
   Для начала рассмотрим некоторые исторические события – политические, научные, психологические, – которые повлияли на развитие этой новой религии нашего времени.

Религия и политика

   Вряд ли религия когда-нибудь была вне политики. И дело не в том, что она связалась с дурной компанией. Нет, первоначально религия и политика были одним и тем же, и политическая история – рассказ об их медленном размежевании. Иногда король также был главным жрецом или даже богом, но в любом случае его персона и должность были священны. Все его законы были божественного, а не человеческого происхождения. Вся социальная структура – в том числе правила порядочного поведения, наказания за их нарушения и такие установления, как рабство, каста и зависимое положение женщин, – все было определено свыше. Подвергать что-либо из этого сомнению означало подвергать сомнению саму религию. Таким образом, неудивительно, что религия по всему миру и на протяжении всей истории (с некоторыми достойными уважения исключениями, как мы увидим) оказывала исключительно консервативное влияние. Она почти всегда была на стороне правящих кругов и против реформ. Даже сегодня, например, англиканская церковь – часть государства и в целом должна быть за сохранение существующего политического, социального и экономического порядка. А в военное время она всегда, в качестве официальной структуры, призывала Бога на сторону англичан. Так удивительно ли, что сегодня столько умных и морально чувствительных людей не хотят называть себя христианами и вообще не заявляют о своей принадлежности к какой-либо религии?
   Немецкий социальный философ Карл Маркс (1818–1883), вероятно, самый известный критик религии современности. Его называют «отцом коммунизма» (и множеством неприличных эпитетов), но некоторые ученые, глубоко изучившие его труд, также называют его «последним из библейских пророков». С ярым нравственным возмущением Маркс изобличал религию как «опиум для народа». Он видел, как религия способна отделять людей друг от друга, извращать их и служить орудием угнетения. Словно современный Иеремия он предвидел усугубление человеческих конфликтов, борьбы одного класса человеческих существ с другими и вспышки насилия, ведущие к всеобщей революции. Так же как и Исайя, он воображал будущее, в котором царило бы равенство всех людей, а всякой тирании пришел бы конец. Маркс даже не подозревал, что многое из его антирелигиозной революционной полемики было предсказано вновь и вновь пророками, осмелившимися говорить от лица божественного правосудия.
   Выявляются три момента. Во-первых, религия на практике и моральная, и аморальная; она находится как на стороне справедливости и сострадания, так и выступает против них. Во-вторых, иногда бывает необходимо самым решительным образом осудить религию. И, в-третьих, это осуждение, этот антирелигиозный протест сам по себе – в своей наилучшей форме – движение за мораль и воздействие, обладающее чисто религиозными качествами. Конечно, в своей наихудшей форме он представляет собой нечто совсем другое, но это уже другая история.

Религия и астрономия

   Так исторически сложилось, что религия противостоит любым радикальным изменениям как в нашем научном мышлении, так и в политической и социальной сфере. Традиционная религиозность имеет склонность укреплять существующий общественный порядок (каким бы несправедливым он ни был) и выступать против грядущего порядка, а также поддерживать текущее мировоззрение или космологию (какой бы неадекватной она ни была) и порицать новые идеи, угрожающие ей. История науки на протяжении последних 500 лет – это история целеустремленного сопротивления религии каждому большому шагу вперед. И каждый раз ее вынуждали уступать.
   Но опять же, такой экстремальный консерватизм вполне естественен. Он уходит корнями в самое начало цивилизации, в те времена, когда вся космология была религиозной и вся религия была космологичной: они практически составляли одно целое. Если существовали какие-либо ясные представления об источнике и устройстве мира, они были неотделимы от идей о его Создателе и Господе и от божественной драмы, сценой для которой являлся мир.
   Например, традиционное христианство, как и другие религии, точкой отсчета считало Землю. Оно рассматривало Землю как имеющее первостепенное значение ядро физической Вселенной, центр, вокруг которого Солнце и звезды ежедневно вращались. И конечно, это было единственное возможное обстоятельство для великого Божьего Плана Спасения, в том числе для рождения его Единородного Сына в образе Младенца в Вифлееме, для его распятия на Голгофе и его вознесения сквозь облака на Небеса.
   Неудивительно, что Церковь не приветствовала ни открытие того, что Земля – не центр нашей Вселенной; ни более позднего открытия, что ни наше Солнце, ни наша галактика не могут претендовать на такое уникальное право. У Вселенной вообще нет никакого физического центра: каждое из его миллионов миллионов миллионов небесных тел является, с его личной точки зрения, ступицей колеса Природы. (30) Что касается духовного центра Вселенной, согласно астрономам, наверное, вполне в порядке вещей, что у звезд есть планеты: в таком случае, несомненно, сегодня существуют бесчисленные миллионы таких планет, как Земля, способных поддерживать жизнь. А биохимик добавит, что где появляются все условия для жизни, там непременно появится и сама жизнь. И было бы очень странно, если бы эта космическая жизнь не опережала (в духовном плане и во всех прочих) нашу.
   Некоторые христиане искренне пытаются примириться с этой новой картиной мира, но насколько они могут преуспеть, не огорчив христианство? Другие христиане находят, что гораздо легче и безопаснее – временно – не лезть в науку. Но прежде чем мы обвиним кого-либо в нечестности, в том, что он хранит свои религиозные воззрения в «идеенепроницаемом» ящичке, хорошо изолированными от его научных воззрений, давайте посмотрим, насколько мы сами честны. Насколько мы усвоили этот урок смирения – что мы находимся на периферии, незначительны, фактически являемся ничем во Вселенной, которая ставит в тупик и превосходит воображение? Даже если мы не христиане и вообще не религиозны, не находим ли мы, что гораздо удобнее оставаться религиозно донаучными – большими рыбами в нашем очень маленьком прудике?

Религия и биология

   Задача примирения традиционной религии и современной науки становится еще более трудной, если мы обратимся к источнику происхождения самой жизни и самого человека. Несомненно, большинство образованных христиан и евреев с долей недоверия относятся к истории об Эдемском саде – не как к буквальному факту, а как к мудрой притче или мифу. Однако остается смутная уверенность в том, что человек – каким-то образом особенное создание, сотворенный по образу и подобию Бога, и вовсе не всего-навсего очень умное животное. Это не удивительно, если мы вспомним, что решающим доказательствам против всех таких мифов о сотворении мира (а их много) еще не исполнилось двух веков.
   Но наконец камни рассказали свою историю и нашу тоже: историю о потеплении Земли, о постепенном наращивании ее поверхностных материалов, о появлении живых форм из неживого вещества, их эволюции в более и более высокие виды и со временем в самого человека. И эту нашу наследственную историю на Земле – наше медленное превращение из желеобразных сгустков или пластов живого вещества в червеобразные существа, рыбы, амфибии, обезьянообразных млекопитающих и «недолюдей» – всю эту наследственную историю каждый из нас полностью подтверждает и суммирует в своей собственной личной истории до своего рождения, в материнской утробе. Здесь, за какие-то девять месяцев, мы стремительно проходим все эти стадии жизни, начиная с низших. Дело в том, что чтобы быть человеком, нужно быть каждым видом существа. Не существует исключительно человеческого существа, homo sapiens, которое являлось бы только homo и только sapiens.
   Религиозное направление, построенное на довольно лестном веровании, что Бог создал человека специально и мгновенно, по своему образу и подобию, непременно будет сопротивляться открытию того, что человек – животное. И каждый из нас, религиозный или нет, непременно будет сопротивляться дальнейшему открытию того, что он в течение своей собственной жизни был по своему развитию ниже мухи, ползающей по окну. Конечно, все мы знаем об эмбриологии, но осознание – совсем другое дело. Нужны необыкновенная честность и необыкновенное смирение, чтобы почувствовать себя братом этой мухи, и еще больше, чтобы уважать ее как какого-либо бога или ангела по сравнению с собой пятнадцать или двадцать лет назад! Если бы вместо того, чтобы развиваться в виде эмбрионов в утробе у матери, мы бы росли на виду у всех в качестве личинок – в пробирках, на оконных рамах, в аквариумах и зоопарках, – мы были бы вынуждены посмотреть правде о себе в лицо! А так мы умудряемся держаться за наши удобные, религиозные, донаучные иллюзии, на самом деле не веря в то, что геолог и эмбриолог – врут.
   Это касается как нашего прошлого, так и нашего настоящего состояния: даже наименее религиозному человеку редко приходит в голову воспринимать науку всерьез. Биолог говорит, что по сути каждый из нас – некий Ходячий Город, огромное Сообщество-на-ножках, обитатели которого – смиренные клетки мышц, печени, мозга и пр. – проживают свою собственную маленькую жизнь и умирают своей собственной маленькой смертью. Как так получается, что Существо, которое проявляет себя как король этого замечательного Города (или, быть может, как его командный дух?), никогда не задумывается о своих жителях или о том, что бы он без них делал? Опять же, безопаснее не думать об этих вещах – безопаснее для нашей гордыни и для религии, которая ее поддерживает.

Религия и физика

Конечно, ученый не останавливается на том, что разбирает нас на клетки. Разрушение – его работа. Он разбивает наши клетки на молекулы, наши молекулы на атомы, наши атомы на простейшие частицы типа электронов и протонов, а их на… ну уж точно не на что-либо вещественное. Физик говорит, что мое тело, которое кажется таким плотным, если его внимательно рассмотреть, окажется всего лишь наполненным энергией пространством, пустым, как небо. На близком расстоянии я исчезаю. Только если на меня смотреть с расстояния, например, шести футов, я кажусь человеком; или с расстояния, скажем, одной шестой дюйма, я кажусь набором клеток; или с еще меньших расстояний я кажусь какими-нибудь частицами или энергиями. Там, вовне, тому, кто меня наблюдает, кажется, что я имею этот возвышенный – человеческий, животный, материальный или субматериальный – статус. Но прямо здесь я вовсе не являюсь чем-либо столь значительным.
Так как если (чтобы проверить то, как физик видит меня) я сейчас рассмотрю то конкретное место, которое занимаю, этот источник всех моих областных видимостей, этот кусочек мира, который никто, кроме меня, не в состоянии изучить, тогда я обнаружу, что я действительно не человек, не животное, не материя, не даже своего рода дымка или облако. Дымка рассеялась. Рассматривая себя прямо здесь, в той точке, к которой ученый подходит, но не может до конца добраться, без какого-либо расстояния между нами, я нахожу то, что мистики мне говорят, я найду – Пустоту, при условии, что я достаточно внимательный и смиренный, чтобы просто смотреть. Так как это величайшее уничижение – раствориться в воздухе. Быть полностью разрушенным неприятно, поэтому мы и не воспринимаем ученого всерьез и не смотрим внутрь, чтобы проверить и завершить его повествование. Опять же, гораздо удобнее руководствоваться здравым смыслом и той здравомыслящей религией, которая гласит, что мы являемся чем-то и кем-то. Если бы мы позволили нашей физике и нашей религии встретиться, результаты были бы более чем беспокоящими. Они обладали бы взрывной силой. (9)

Религия и психология

   Новая астрономия, новая геология, новая биология – на самом деле все физические науки дружно выступают против традиционного религиозного видения человека и мира. Есть ли сомнения относительно того, кто выиграет?
   Еще более неравной эту битву делает то, что общественные науки и психология напирают все сильнее. Теперь мы можем проследить развитие религиозных идей от их самых грубых начал до их недавних и возвышенных усовершенствований и увидеть, что весь процесс определяется климатом, экономическими условиями и социальным напряжением. Мы можем делать то, что и делали в этой книге, – сравнивать собственную религию с другими – и не всегда в ее пользу. Мы можем путешествовать до тех пор, пока не начнем рассматривать каждую религию как своего рода местный колорит, живописную составляющую окружающей обстановки и истинную только в том смысле, в котором истинны исторические здания и картины.
   Мы можем поделить человечество на психофизические типы – толстых и веселых людей, поджарых и голодных и т. п. – и предсказать их религиозное отношение на основе их строения и веса. Мы можем связать весь религиозный опыт с психическими и физическими заболеваниями и показать, как иногда он является явной патологией. Мы можем проанализировать свои самые глубокие религиозные убеждения и показать, как они происходят от ранних проблем с родителями или от подавленного сексуального влечения.
   Еще хуже для нашей религии, если и вовсе не фатальным, оказывается тот пугающий факт, что наши верования определяются химией. Содержимое пробирки А, вколотое мне в руку, через несколько минут вызовет великолепные мистические видения Рая и, быть может, религиозный опыт по-настоящему высокого уровня. Содержимое пробирки Б вызовет обратный эффект и пошлет меня прямиком в Ад. Не правда ли, что все это превращает нашу заветную духовность в абсурд? Если все, что мы думаем и чувствуем, определено вдвойне – сначала нашими внешними обстоятельствами, а затем, менее явно, нашими собственными составляющими, тогда мы не более вольны выбирать свою религию, чем компьютер.
   Как религия может смотреть в лицо таким фактам и при этом выжить? И как она может отказаться встать к ним лицом к лицу и при этом заявлять о своей заинтересованности в истине – уж не говоря о том, чтобы претендовать на то, чтобы рассказывать нам о Ней?

Религиозная основа науки

   Неудивительно, что так много честных людей хотят поскорее похоронить религию и покончить со всем этим. Тем не менее на похоронах принято говорить об усопшем только хорошо, особенно если усопший – ваша родная мать! Христианство – родитель западной науки.
   Как мы увидели, первобытный человек рассматривал мир как игровую площадку бесчисленных демонов или духов, чье поведение было непредсказуемым и случайным. Мир был не Королевством, а анархией, очень опасным и уж точно слишком рискованным для того, чтобы им занималась какая-либо наука. Мы также видели, что человек Востока рассматривал мир как майю, сон или мираж, и недостаточно реальный, чтобы заслуживать серьезного исследования: на самом деле он и является тем, что скрывает от нас Реальность. Только западный человек стал рассматривать мир как полностью реальный, рациональный и заслуживающий восхищения – так как это дело рук самого Господа.
   Идея одного мира, единой, универсальной системы естественных законов, управляющих поведением всего и везде и всегда, – по своей сути не естественная идея. Это поразительное и довольно изощренное понятие, которое могло никогда и не возникнуть, кроме как в форме понятия о Личностном Боге, Трансцендентном Творце, который находится за пределами своего творения так же, как часовщик находится за пределами своих часов. Вселенная – Его великое творение, воплощение Его мысли. Таким образом, она является чем-то одним – а не многими отдельными вещами, – полностью законопослушным, добрым в своей основе, абсолютно реальным и очевидным. Таким образом, наука – привилегия и даже долг человека, который таким образом открывает природу и цель Бога, выраженные посредством места и времени. Иными словами, у первобытного человека не было мужества исследовать мир; у человека Востока не было к этому интереса; а у западного человека было и то, и другое – благодаря его идее Творца.
   Но самое важное из открытий западного человека, из его проникновений в ум Бога как он выражен в Его Вселенной, – в том, что Вселенная вполне может справляться и без Бога! Сначала Природой управляла всемогущая Воля Божья, затем – Его безличный Закон, а затем просто Закон. А сегодня отбросили даже и идею Естественного Закона: все просто течет само собой, как хочется – хотя, к счастью, хочется точно того же, что хотелось и вчера! Современная наука открывает закономерности в поведении всех вещей. И ни правитель, ни правила не признаются.

Позитивизм

   Философия, которая водворяет науку на место религии, называется позитивизмом. Она презрительно указывает на конфликтующее множество теологических идей, рассуждений о Боге, душе, жизни грядущей, свободной воле и на тысячи других малопонятных тем; на вдохновенные догадки, мифы и легенды всех сортов и на явную чепуху – все то, чем образованные люди занимались в донаучную эпоху. Многие из аргументов были блестящими, многие идеи – смелыми и воодушевляющими, но они никуда не привели. Всегда появлялись столь же блестящие аргументы и столь же воодушевляющие идеи, которые им противоречили. Не было никакого прогресса, никакого накопления знаний.
   Причиной этого был неправильный метод. Позитивист считает, что единственный способ узнать правду о мире – перестать о нем думать и терпеливо его наблюдать, выискивая закономерности, формулируя гипотетические «законы» (по возможности в математических терминах), а затем проверять эти законы путем эксперимента. Таким образом, осторожно нащупывая путь и по ходу все проверяя, вы обнаружите, что определенные законы природы объединяются в еще более общие законы – с двумя результатами. Во-первых, мы сможем все чаще и чаще предсказывать, что же произойдет в природе. Во-вторых, мы сможем все больше и больше применять свои новые знания для контроля природы. Этот контроль и подтверждает наш метод. Современный мир – один большой монумент позитивистской науке. Тридцать веков глубоких размышлений и тонких и обширных дискуссий так ни к чему и не привели: в нас меньше мудрости в конце пути, чем было в его начале. Они лишь наслаивают замешательство на замешательство. И от них человечеству было меньше практической пользы, чем от тридцати минут, проведенных в лаборатории за изучением капельки крови.
   Безусловно, научные открытия вовсе не такие глубокие и воодушевляющие, как открытия религии и философии. Их устраивает быть очень ограниченными и даже поверхностными, устраивает не открывать ничего очень глубокого о жизни и человеке – пока. Достаточно, что открытия позитивистской науки в какой-то мере истинны. Это означает, что их можно конкретно сформулировать, они могут быть кем угодно опробованы, их можно согласовать друг с другом и, быть может, рано или поздно поставить на службу человечеству.
   Конечно, это правда, что этими открытиями злоупотребляли и благодаря им даже создали оружие, способное уничтожить все человечество. Позитивист так же этим напуган, как и все мы, но находит основания для надежды. Быть может, эта угроза разрушительной силы науки насильно объединит человечество так, как не удалось религии и философии. И в любом случае, разве религией и философией также не очень сильно злоупотребляли, разве они не ответственны за такое количество ненависти, войн, жестокости, фанатизма, притеснений и ханжества, до которых науке далеко?

Моральность науки

   Согласно позитивисту, важнее всего то, что дух науки морально превосходит дух религии. Он честен. Религия всегда гонится за какой-то выгодой: она жадная до спасения, до мира, до счастья, до жизни после смерти. Естественно, она поверит во все что угодно, чтобы получить такую выгоду. Как следствие, она представляет собой плохую моральную тренировку, плохую интеллектуальную тренировку, плохую практическую тренировку: ее воздействие на характер может быть плачевным. Чистая наука, с другой стороны, хочет лишь добраться до правды, даже если эта правда не приносит никакой выгоды, даже если она ужасна! По иронии именно эта незаинтересованность, это благородное безразличие к наградам и делает науку столь стоящей. Своим невероятным успехом она обязана не жадности, как утверждают ее враги, а ее отсутствию!
   Позитивист мог бы так это сформулировать. Подход религии алчный, заносчивый и нетерпеливый, тогда как научный подход – отстраненный, смиренный и очень терпеливый. Ученый смиряется перед фактами: он покоряется данности, не пытаясь ее улучшить; он позволяет проявиться ее собственному рисунку, он смотрит и слушает. А человек религии предвзятый: он всему навязывает свои собственные чувства, озарения и идеи. Хуже того, он налагает на данность всякого рода вторичные чувства, озарения и идеи, которые даже не являются его собственными. У него нет благоговения перед реальным, перед тем, что есть сейчас. У него нет естественного благочестия.
   Поэтому (по мнению позитивиста) ничего удивительного, что религии мира имеют резкие разногласия, что это куча воюющих систем и несовместимых идей, причина резкого разделения людей. С другой стороны, наука абсолютно одинаковая везде и для всех: ее законы, методы, дух, ее разнообразные способы применения и даже большая часть ее языка идентичны в каждой части света, без оглядки на национальность, темперамент или традицию. Неудивительно, что наука обещает объединить человечество так, как это никогда не удавалось религии. Она по своему характеру интернациональная, даже межпланетная, универсальная.
   И науку уже начинают применять – с размахом и щедростью, о которых раньше и не могли мечтать, – для облегчения бремени человеческих страданий по всему миру. Есть нечто, что скрыто в самом духе науки, – сочувствие к человечеству в целом, практическое, а не сентиментальное сострадание, которое преодолевает все барьеры. Конечно, религия очень увлечена благотворительностью, однако помощь всем людям без цели обратить их в свою веру и независимо от их веры – действительно редкость для религии.
   Даже наш позитивист согласился бы, что его представление о науке несколько идеализировано. Когда дело доходит до того, чтобы жить согласно своим принципам, отдельно взятый ученый, наверное, не многим лучше отдельно взятого верующего. На практике в науке также много нечестности и высокомерия, и новаторам часто бывает нелегко. Конечно! Это в человеческой природе. Но истинное доказательство преобладания и хорошего качества научного духа – и особенно его морального аспекта – сама наука, так, как это доказывает и отражает каждая деталь современной жизни. Без больших и замечательно согласованных усилий по объективности и самоуничижению ничего этого не удалось бы достичь.

Религиозность науки

   При этом дух науки не является всего-навсего чем-то терпеливым, медлительным и скучным. В своей наилучшей форме, в по-настоящему творческом ученом – в таком, как Дарвин и Эйнштейн, – он проявляет впечатляющую мощь, энтузиазм, напористость, интеллектуальную страсть. Он преданный. До какой-то степени он интегрирует личность, возвышая человека над его посредственностью и слабостью. В целом наука может представлять собой образ жизни, достойный восхищения.
   И это требует веры – хорошо проверенной и хорошо вознагражденной веры в единообразие природы и в глубокую связь между человеческим умом и тем материалом, который он изучает. А в так называемом диалектическом материализме Маркса (который является официальной философией коммунизма) присутствует также и более «религиозный» символ веры. Безусловно, это не вера в личностного Бога, а полное доверие чему-то, что очень похоже на благодетельное, безличное Провидение под малообещающим названием Диалектический Процесс. Этот добрый Процесс создает улучшения в любой сфере и в конце концов неизбежно приведет всех нас к обществу, в котором каждый делает по возможностям, а получает по потребностям: общество, которое наконец будет практиковать христианство!
   Вопреки самому себе, марксизм – самая настоящая религия! У него есть собственное Провидение, собственный пророк, собственные апостолы, собственные священные Писания («Капитал» – самое основное), собственная страсть, собственная ожесточенная нетерпимость, собственный колоссальный идеализм, собственная колоссальная неспособность соответствовать своим же идеалам. Действительно, он порвал с Богом, но не более основательно, чем Гаутама Будда. Ему ни к чему культ, церкви или храмы, молитвы, теология (по крайней мере, старого типа) – но и Будде все это тоже было не нужно. Лет через пятьдесят или сто будет ли кто-то сомневаться в том, что это такая же религия, как и буддизм тхеравады?
   Конечно, остаются огромные различия. С самого начала буддизм рассматривал себя как религиозное движение, тогда как позитивизм – и особенно марксизм – считают себя антирелигиозными (не является ли его вера еще глубже благодаря тому, что она бессознательна?). Является ли он марксизмом или нет, позитивизм принадлежит к нашей западной группе верований: как и иудаизм и христианство, из которых он вышел, он видит Реальность вовне. Это наука Наблюдаемого, тогда как буддизм – наука Наблюдателя – Наблюдателя, который смотрит сам на себя. Позитивистская наука не мистическая.

Мистицизм науки

   По крайней мере, это в самом начале она не мистическая, представляя собой здравый смысл, просто немного приведенный в порядок. Но в прошлой главе мы увидели, что любая по-настоящему религиозная деятельность, если ее достаточно упорно продвигать, заканчивается мистицизмом. И наука – не исключение. Давайте я поясню.
   Традиционная религия отсылает все вещи и события вверх, к Единому Целому, к Богу, который есть Венец и Единство своего мира. Наука делает почти то же самое, только наоборот. Она отсылает все вещи и события вниз, вниз, вниз – через молекулярный, атомный и субатомный уровни до самого физического субстрата. Например, мы видели, как наука говорит, что наши тела «на самом деле» являются клетками, а клетки «на самом деле» – молекулы и так далее, пока мы не сокращаемся до облака из непостижимых частиц, до заполненного энергией пространства, до Непознаваемого.
   Все, что происходит в мире, – любовь, боль, музыка, цвет, спорт, религия, наука, люди, звезды, деревья, животные, вы, читающий эту книгу, – все каким-то образом содержится в этом бесконечно загадочном субстрате или, по крайней мере, каким-то образом возникает из него. Из этой основополагающей «Пустоты» и происходят эти слова о Ней Самой! Чудо из чудес, по сравнению с которым чудеса традиционной религии кажутся неубедительными и рациональными!
   Конечно, мистицизм науки не может признать себя таковым: ученому (как ученому) подобные разговоры должны показаться бессмыслицей. Его мистицизм – действенный, практичный, лишенный набожных слов, но тем не менее доказанный и проверенный. Это мистицизм не Единого Целого, а его мельчайших частиц, не Бога – Венца и Единства мира, а основы мира, той «Пустоты», на которой он базируется. То, что он неимоверно мистический и – как истинный мистицизм – «абсурдный», достаточно ясно. Возможно, мы можем представить себе, как Бог, который охватывает все, который является целостностью мира, может быть Источником всего и как все может проистекать из Его внутреннего богатства. Но этот бесплодный и пустой субстрат, это Нечто, с которого все методично содрали, слой за слоем – как, во имя Бога, он может вообще что-либо создать?
   Что тогда, это миф, удобная выдумка? Конечно же, нет. Это работает – и как! Важнее всего то, что мы можем завершить этот процесс сдирания и проверить, что же осталось, обратив внимание на то, что наше тело выглядит и ощущается не плотным, а вполне пустым. Здесь утрачивается все – кроме Осознавания утраты всего.
   И если мы думаем, что весь этот подход слишком современный, научный и имеет мало отношения ко всему тому, что религиозно и свято, мы можем вернуться на тринадцать сотен лет к «Шурангама сутре» буддизма махаяны:

   Я реализовал Сущностную Природу моего тела и ума; она была подобна потоку океанов благоухания, окружающих Острова Блаженных. Я осознал, что прежде все время бросал разбитые осколки моих мыслей относительно личности в неоскверненную прозрачность моей Сущностной Природы.

   Или мы можем вернуться почти на тысячу лет до этого, к «Дхаммападе» – возможно, самому известному священному писанию буддизма тхеравады:

   Знающий, что это тело подобно пене, понимающий его призрачную природу, сломавший украшенные цветами стрелы Мары, – пусть он пройдет невидимым для Царя смерти.

9. Заключение

   Неизученная жизнь не стоит того, чтобы ее проживать.
Платон

   Знающий других обладает знанием. Знающий себя просветлен.
Лао-цзы

   Наше знание самих себя – это наша красота: пребывая в невежестве о самих себе, мы уродливы.
Плотин

   Вы знаете цену всего – кроме самих себя! Жизненно важная задача – обнаружить, являетесь ли вы грешником или всегда чисты.
Руми

   Невероятная слепота – жить, не исследуя самих себя.
Паскаль

   Вся христианская религия в этом и состоит: научиться познавать себя; то, откуда мы пришли и кто мы есть.
Бёме

   Очень комично – понимать все, кроме самих себя.
Кьеркегор

   Я увижу, есть ли смысл в моем существовании, в то время как у домов и кораблей он есть.
Уитмен

   Кто есть тот, кто повторяет имя Будды? Мы должны попытаться узнать, откуда этот «Некто» пришел и как он выглядит.
Сюй-Юнь

   Забвение своего истинного Я – источник всех страданий.
Рамана Махарши

Делайте собственные заключения

   Собственно говоря, я закончил свою работу. В качестве вашего гида я сделал то, что обещал, и ознакомил вас с великими религиями. Теперь ваше дело – оценить их и завести среди них собственных друзей. Настоящее Заключение этой книги должно быть вашим, а не моим.
   Но прежде чем вы примете слишком твердое решение, позвольте мне вас предостеречь. В каждой книге о религии есть свой собственный подход, свой собственный уклон. Некоторые написаны с психологической точки зрения; другие делают акцент на морали или социальном аспекте; некоторые написаны преданными христианами, которые рассматривают все религии с точки зрения христианства; другие против религии. Надеюсь, вы заметили, что я очень даже «за» все великие религии: я склоняюсь не в пользу какой-либо одной из них, а в пользу одного аспекта, который есть в каждой, – мистического аспекта. Мне он кажется наиважнейшим. Большинство других авторов с этим не согласны. Нужно упомянуть еще одну особенность этой книги: хотя многие авторы книг о религии согласны, что мы должны примириться с наукой, мало кто (в отличие от меня) находит в ней колоссальное религиозное вдохновение. То, что наука мне рассказывает обо мне самом – о теле и уме и со всех других уровней наблюдения, – я считаю религиозным откровением. Другие авторы более успешно разделяют науку и религию. Это некоторые из причин, по которым нужно еще много что прочитать на эту тему, прежде чем принять решение.
   Только вы знаете, что для вас правильно. Почему бы не проверить этот эмпирический подход вместе с другими подходами к религии и узнать, что на самом деле работает? Мне сдается, что подобно тому, как мы обнаружили, что великие религии дополняют друг друга, вы сможете найти и различные другие описания того, как они дополняют друг друга. Ни одна книга, школа мысли или техника не может отдать должное всей потрясающей истории в целом. В конце книги предлагаются дополнительные источники информации.
   Конечно, книги и эксперименты являются всего лишь способом достижения цели, которая заключается в самопознании. Цель нашего исследования – в первую очередь познакомить нас с самими собой, а не с чьими-то идеями и верованиями. Когда мы читаем, слушаем других людей и реагируем на них, то начинаем понимать, что мы чувствуем, что мы думаем и прежде всего кем мы являемся, – они заставляют нас заглянуть в собственные умы и сердца. И это самое главное, окончательное испытание. Мы возвращаемся к себе, к глубоким озарениям, которые приходят, когда мы перестаем полагаться на чужой опыт и больше не позволяем другим определять и классифицировать нас. (1) Возможно, будет необходимо терпеливо подождать нашу собственную истину, пока наши собственные самые глубокие убеждения не проявятся.
   Далее в этой главе я хотел бы рассказать вам, что проявилось в моем собственном случае. Для меня написание этой книги стало очень захватывающим опытом, но также большим вызовом: оно заставило меня определить собственную позицию. Оно требует, чтобы я заявил, в самых ясных выражениях, о том заключении, к которому пришел лично я. Его я теперь вам и предлагаю – в качестве пищи для размышления, а не руководства. Это совершенно личная точка зрения – я не претендую ни на какой авторитет, – так что вы вполне вольны со мной не согласиться.

Чем я являюсь?

   Чего я хочу от жизни? Для чего я сюда пришел? Я хочу понять, чем я являюсь, вот и все.
   Это слишком хорошая возможность, чтобы ее упустить. Родиться человеком, вообще просто существовать и не интересоваться этим – как было бы расточительно! Вот он я, свой собственный экземпляр: исследователь и исследуемое, в одной удобной упаковке. Вот он я, полная загадка для самого себя и удобный образец этой полнейшей Загадки, Вселенной. Задача этого образца – заглянуть в самого себя, стать самоосознающим.
   Чтобы это сделать, я считаю, необходимы лишь две вещи: настойчивость и честность.
   Есть еще три дополнительные вещи, которые, хотя и не являются необходимыми, очень помогают. Во-первых, для поддержки – друг, который уже сам себя осознал. Во-вторых, для техник и вдохновения, религия – великие религии мира. В-третьих, для устранения всех препятствий – наука.
   Что касается первого из этих пунктов – друга, – согласно восточной традиции, он появится, когда придет время. Мне повезло.
   Что касается второго – великих религий, – эта книга показывает, насколько полезными я нахожу их все, без исключения. Тот факт, что их несколько и что они конфликтуют, является гарантией. Я смотрю, как они доводят борьбу до конца, и отмечаю, что же осталось. Чтобы обнаружить, что в религии я нахожу основным, я сравниваю ее с другими: и то, на чем они сходятся в мнениях, – для меня. Я называю это базовым мистицизмом. Это та нить, которая пронизывает каждую главу этой книги и переплетает ее. Без нее все бы развалилось.
   Что касается третьего вспомогательного средства для самосознания – науки, – я в прошлой главе показал, как радикально она завершает процесс обстругивания религии. После того как великие религии уравновесили мифы, легенды, догмы и домыслы друг друга, приходит наука и завершает работу по их очищению. То, что остается, – самый базовый мистицизм. Только это может выдержать все испытания, только это является вполне честным и истинным.

Чем я являюсь в выражении традиционной религии?

Согласно древней восточной традиции, я являюсь – образно выражаясь – луковицей. Внешний слой луковицы – это тело, его внутренние слои – ум и чувства, а его сердцевина – Ничто, Ничто, кроме Сознания. Я есть эта сердцевина: а луковица – это то, что я имею. Я есть не то, что я осознаю, а то, что осознает. Моя задача – очистить луковицу, слой за слоем, пока не обнажится эта сердцевина Осознания. Только это и есть «Я». Только это лишено качеств, неизменно, свободно, ничем не затронуто, нерушимо, реально. Видеть это – значит быть просветленным.

Чем я являюсь в выражении современной науки?

Я есть то, чем меня видит наблюдающий, а это зависит от того, на каком расстоянии от меня он находится. С расстояния десяти футов я кажусь ему человеком. Подходя все ближе и ближе, вооруженный разнообразными инструментами, он обнаруживает, что я на самом деле являюсь набором органов, а органы на самом деле – это ткани, а ткани на самом деле – это клетки…И так далее, пока в точке контакта не останется ничего – ни цвета, ни формы, ни содержания, ни плотности, вообще никаких качеств. Таким образом, он заявляет, что я являюсь скоплением самых разнообразных внешностей, по крайней мере, двадцать футов в диаметре, в центре которого – ничего, или «Ничто». Однако это загадочное «Ничто» и есть источник всего того, чем я ему кажусь.

Чем я являюсь согласно своему собственному опыту?

   Я не являюсь этим крошечным человечком (с бородой, лысеющий, ясные глаза неотрывно уставлены на меня), который сидит за столом вон там, в зеркале, на расстоянии десяти футов. Я – не те стулья или тот кусочек ковра, простирающийся от него до этого стола.
   Я не являюсь этой серой столешницей или этим наполовину исписанным листом бумаги. Я не являюсь этими двумя руками, левая из которых придерживает бумагу, а правая держит перьевую ручку цвета каштана, которая пишет эти слова. Я не являюсь этими туманными рукавами, исчезающими из вида в районе локтей, из которых торчат эти руки. Я не являюсь этим пространством белого переда рубашки, с синим пятном посередине. Я не являюсь этой расплывчатой овальной каймой (я называю ее своими очками, но она вовсе на них не похожа), которая обрамляет открывающийся вид. Нет, я ничем этим не являюсь. Они находятся по ту сторону овальной рамки. А я есть то, что на этой стороне. И я вижу, что это Ничто, абсолютное Ничто.
   Но я замечаю, что так как это Ничто, так как оно является пустым Вместилищем, в нем есть место и для этих рук и рукавов, и для этой бумаги, и для этой столешницы, и для ковра, стульев, уставившегося крошечного человечка и – за ним – окна, голубого неба, солнца. Я не могу видеть, что я являюсь Ничем, не видя при этом, что Я также являюсь и Всем! (8)

Вот это и есть Я

Наука исключает всякую религию – кроме самой высокой. Она – непримиримый враг всего, что скрывает суть. Она может быть по-настоящему просветляющей, настоящим путем для современного человека – Путем Честности. Если наука может что-то уничтожить в религии, то это и должно быть уничтожено, и туда ему и дорога! Наука снимает с луковицы ее высохшие слои, оставляя в целостности только питательную Сердцевину. Когда она показывает, что все во мне обусловлено, что все мои чувства и мысли искажены, что мои заветные мнения и высокие религиозные (или антирелигиозные!) убеждения являются продуктом химических процессов моего организма, отношений моих родителей ко мне и друг к другу; моего возраста, уровня доходов, образования и национальности и невесть чего еще – тогда я сдаюсь! Это последняя капля, предел, конец всем моим притязаниям. Это последний и самый трудный урок, окончательная правда о себе – и еще какая горькая правда. Ни на что в себе я не могу положиться. Все меня подводит, абсолютно все! Все, от этих рук и того крошечного человечка там, в зеркале, до Солнца, неба и самой Вселенной, со всеми содержащимися в ней мыслями, чувствами и качествами – все меняется, зависит от многих факторов, мною не контролируется; оно сомнительно, искажено, не истинно, обречено. Все, что вокруг меня и во мне, меня подводит.
Положиться можно лишь на то, что не во мне и не вокруг меня, а что и есть я. Только то, что здесь, никогда меня не подведет. Только это постоянно, свободно, вечно, неизменно. Это Ничто, Пустота, простая Ясность. Да, но у этого Ничто есть одна особенность – это Ничто, которое осознает себя как Ничто, а также как Все! Вот это и есть Я!

Часть II
Современный эксперимент

Введение

Цель части II

Основная цель второй части заключается в иллюстрации и воплощении в жизнь текста первой части. Я предлагаю вам после прочтения каждой главы выполнять те эксперименты, ссылки на которые появляются в ней. Эти ссылки вы найдете без труда. Помните, что они появляются в скобках, тут и там, на протяжении различных глав; например, (1). Не торопитесь, выполняйте их настолько медленно и комфортно, насколько вам требуется. Затем вновь прочитайте главу. И если какой-либо небольшой отрывок текста вызывает у вас трудности, найдите номер эксперимента, указанный в нем, и выполните его, чтобы лучше понять определенный раздел, абзац, предложение или ряд слов. Вам может быть полезен тот факт, что эта книга предлагает два взаимодополняющих образа донесения своего послания. Решите для себя по мере работы с книгой, как лучше всего извлечь из нее пользу.
Часть II также может использоваться самостоятельно, как индуктивный подход к материалу, представленному в более отстраненном и общепринятом виде в первой части книги. Большинство экспериментов – несмотря на то что они крайне просты – приобретают дополнительный смысл с их повторением: на самом деле некоторые из них можно использовать как темы для медитации. Можно сравнить цель этой части книги со всем известным имитатором полета, который создает ощущение полета без сопутствующих опасностей – за исключением того, что в экскурсиях, предлагаемых здесь, нет ничего искусственного. Приглашаю вас в настоящий полет – пусть даже недолгий и недорогой – в неизведанные религиозные территории, вместо того чтобы сидеть дома и изучать их посредством туристических брошюр.

Как выполнять эксперименты

   Просто читать об этих экспериментах бесполезно. Они были разработаны, чтобы претворить их в жизнь.
   Все они могут быть выполнены группой из четырех или более людей плюс ведущий. Некоторые из них можно выполнять самостоятельно, что же касается остальных, то большинство из них (при находчивости и помощи зеркала) могут быть адаптированы для индивидуального выполнения. Если вы хотите, можете оставить самые сложные из них на потом (№ 1, 14, 15, 22, 23, 32), это не важно. Суть можно постигнуть и через те эксперименты, которые можно выполнить уже сейчас.
   Ведущий читает вслух инструкции и вопросы остальным участникам. Если он или она потратит немного времени на подготовку к заданию и проникнется духом и намерением эксперимента заранее, появится возможность импровизировать, а не просто читать из книги. Еще один способ заключается в записи реплик ведущего на кассету и их воспроизведения. Если вы решили выполнять эксперименты самостоятельно, то такая процедура будет лучшим вариантом.
   Каждый вопрос следует задавать очень медленно, спокойным и четким голосом, как минимум один раз, и можно повторить, а затем взять безмолвную паузу, достаточно длинную для того, чтобы после каждого эксперимента собственные ответы приходили участникам легко и безусильно.

Как оценить и применить эксперименты

   Как именно каждый эксперимент проливает свет на текст части I, каждый экспериментатор откроет для себя сам. В части II ничто не должно приниматься на веру и все должно быть проверено на собственном опыте. Поистине, одна из основных вещей, которую вы, вероятно, заметите, выполняя эти эксперименты, – это то, насколько все мы страдаем от общественного и семантического запугивания – и насколько революционны открытия, которые мы делаем, когда осмеливаемся доверять себе. Каждый из нас частично является продуктом нашего общего воспитания и конкретных паттернов общественного и культурного формирования. Посредством нашего собственного опыта, без цензуры и от первого лица, – когда мы достаточно расслабимся, чтобы просто спокойно наблюдать, – мы можем сделать открытия, которые перенесут нас непосредственно и легко в самое сердце прозрений, передаваемых и сохраняемых великими живыми религиями.
   И в этом случае «легкость» не означает отсутствие глубины. Совсем наоборот. (Хотя, конечно же, вам следует самим в этом убедиться.) В любом случае здесь имеется и сложная часть. Только доверяя и действительно практикуя такие «легкие», но глубокие прозрения, час за часом на протяжении лет, мы получим их окончательное подтверждение и убедимся в их высокой ценности. Очевидно, что это приносящее огромное удовлетворение приключение здесь только начинается. И любое длительное и утомительное путешествие определенно лучше начинать из точки наименьшей трудности и сулящей наибольшие перспективы. Индуистский Учитель Рамана Махарши советовал начинать с Освобождения (которое заключается в «видении, Кто ты есть на самом деле»), потому что нет ничего более естественного и очевидного, если только ты осмеливаешься посмотреть. А дзенcкий Учитель Уммон говорил, что дзен ставит Просветление на первое место: лучший способ уменьшить свою плохую карму (накопленное противостояние «видению, Кто ты есть на самом деле») – обойти ее и увидеть. Закажите доставку товара сейчас и оплачивайте его в рассрочку. Если эти Учители правы, тогда мудро начать изучение религий с их цели, с высшего и лучшего в них.
   Техники, стиль и язык наших экспериментов отличаются от тех, которые используют традиционные Учители, учения которых они должны прояснить. Вопрос в следующем: проливают ли наши эксперименты свет сегодня на те древние учения? Если вы обнаружите, что это так, тогда и ваше дальнейшее изучение религии, скорее всего, станет более легким и более полезным для вас. В любом случае, подобно тому как историю приходится пережить вновь и переписать каждому поколению, религия не была бы религией, если бы она была только традицией, если бы в ней не было ничего нового и волнующего, никакого нового угла зрения, с которого с ней можно взаимодействовать. То, что в этой книге зовется «живой религией», является чувственным, эмпирическим, открытым и поистине легким. Хотя к нему и следует относиться серьезно, оно никогда не бывает предельно серьезным. Следуя этому духу, то, что предлагается дальше, – не просто подборка «развлекательных игр» в том смысле, что оно нерелигиозно или неуместно. Простота, смех и радость всегда присутствуют в религии, когда она действительно становится способом познания, особенно самопознания.
   Помните, что в этом эмпирическом подходе к религии исследователь и исследуемое всегда одно, даже если это неочевидно или временно забыто: исследователь есть исследуемое. Если к ней подойти с точки зрения переживания, религия становится о вас, иначе она лишена жизни и силы. Как выразил американский поэт Уолт Уитмен:

     Мы считаем библии и религии священными – я этого не отрицаю,
     Но я говорю, что все они выросли из вас и все еще растут;
     Не они дают жизнь, а вы даете жизнь,
     Как листья растут из деревьев, а деревья растут из земли, так и они растут из вас.

1. Игра в классификацию

   Приблизительное минимальное время для игры: 20 минут.

   Число игроков: минимум четыре плюс ведущий. Оптимально – от десяти до сорока.

   Материалы / оборудование: наклейки в виде кружочков, четверть из них красного цвета, четверть – синего, четверть – зеленого и четверть – желтого, для нанесения на лбы игроков.

   Пространство: большая комната.

   Правила: не разговаривать, не смотреться в зеркало. Игроки закрывают глаза, когда им наносится метка и их классифицируют согласно цвету, и не должны трогать свою метку.

   Инструкции для ведущего
   Произвольно нанесите метку на лоб каждого игрока, в то время как они все стоят в ряд или в круг с закрытыми глазами. Старайтесь не использовать равное число меток каждого цвета. В паре случаев нанесите метку понарошку, и еще в одном-двух – приклейте две метки (возможно, одну, заезжающую на другую). После того как кружочки приклеены ко всем лбам, попросите игроков открыть глаза, но продолжать молчать.
   Обозначьте один угол комнаты КРАСНЫМ, а остальные – СИНИМ, ЗЕЛЕНЫМ и ЖЕЛТЫМ соответственно. Объясните, что каждый игрок (по команде «МАРШ») должен быстро подойти к углу, цвет которого совпадает с цветом его метки – не просто угадывая или полагаясь на интуицию, а в определенной степени уверенно.
   Зачитайте правила вслух еще раз и подчеркните, что вне зависимости от того, насколько непонятной выглядит ситуация, разговаривать запрещено. (Если кто-то из игроков уже играл в эту игру, попросите их не выдавать ее смысла и позволить остальным самостоятельно обнаружить, как это сделать.)
   Дайте команду «МАРШ».
   Если примерно через минуту ничего особо не происходит, убедите игроков, что проблему вполне можно решить, не нарушая правил.
   Подождите, пока решение не появится среди игроков. При необходимости повторите правила, которые описывают единственные запреты, ограничивающие игроков. После того как большинство игроков разошлись по своим углам (и те, которые не принадлежат ни к одной из категорий, где-то собрались), задайте следующие вопросы:
   Чувствуете ли вы себя более комфортно после того, как нашли свою группу и «узнали свое место», чем до этого?
   Если вы один из тех, кто так и не попал ни в одну из основных групп в четырех углах, как вы относитесь к своей классификации?
   На основе этого опыта, как так выходит, что мы принадлежим к определенной группе, классу, секте, вероисповеданию или партии?
   На основе того, как вас классифицировали, уверены ли вы, что вас поместили правильно и подобающе?
   Если вам кажется, что в определенном смысле вы на самом деле не принадлежите ни к какой группе, а являетесь неклассифицируемым или даже неклассифицируемым классификатором, выйдите в середину комнаты.

   Для обсуждения
   Какой свет этот опыт проливает на следующие цитаты?

   «Ты – бог?»
   Будда ответил: «Нет, не бог».
   «Ты – дух?»
   Будда ответил: «Нет, не дух».
   «Ты – призрак?»
   Будда ответил: «Нет, не призрак».
   «Ты – человек?»
   Будда ответил: «Нет, не человек».
Палийский канон, I в. до н. э.

   Нет разницы между евреем и греком.
Святой Павел, I в. н. э.

   Я не христианин, не еврей, не зороастриец, не мусульманин.
   Я не с востока или запада, не с земли или из моря… Мое место не имеет места.
Руми, мусульманин, XIII в.

   Я – не это или то.
   Я ЕСТЬ.
Рамана Махарши, индуист, XX в.

   Альтернативные предложения
   Цветные кружки можно заменить на наклейки, на которые нанесены (христианский) крест, (мусульманский) полумесяц, (индуистский знак) Ом или (еврейская) звезда Давида – см. рисунок на обложке этой книги. Четыре угла комнаты должны быть обозначены как церковь, мечеть, храм или синагога соответственно. Иначе продолжайте, как указано выше.
   Для того чтобы прояснить смысл этого эксперимента относительно мира во всем мире, используйте миниатюрные национальные флаги вместо цветных наклеек. Обозначьте углы как силовые блоки. Но вне зависимости от символов, используемых в этом эксперименте, основная цель остается той же: заметить, «кто меня классифицирует?»

2. Исследование первобытных

   Приблизительное минимальное время для игры: 15 минут.

   Инструкции для ведущего
   Объясните, что участники – группа антропологов, предпринявших исследование не отдаленных племен, а данной группы. В роли исследователей и предмета исследования им предлагается ответить на следующие вопросы, отвечая «да» поднятием рук, и самостоятельно подсчитывать свои очки.

   1) Бывает ли такое, что вы стараетесь не проходить под лестницей или проходите под ней, только чтобы доказать, что вы не суеверны?
   2) Вы когда-нибудь «стучите по дереву» или «скрещиваете пальцы»?
   3) Когда черная кошка перебегает вам дорогу, чувствуете ли вы себя невезучим?
   4) Бывает ли такое, что вы специально избегаете трещин на дороге, стараетесь не наступать на них?
   5) Есть ли у вас счастливое число или цвет?
   6) Кажется ли вам, что пятница, 13-е – несчастливый день?
   7) Носите ли вы счастливый камень, кольцо, кулон, священный символ или амулет для защиты от злых сил?
   8) Было бы вам страшно провести ночь в одиночестве на кладбище?
   9) Говорите ли вы «Будь здоров» (досл. англ. «будь благословлен». – Прим. ред.), когда кто-то чихает? (Раньше существовало поверье, что когда человек чихает, его душа покидает тело.)
   10) Читаете ли вы гороскоп в газете, чтобы узнать, что вам сулят звезды?

   Сравните очки и обсудите результаты своего исследования.
   Предложите исследователям добавить к списку вопросы о том, что они втайне делают, чтобы привлечь удачу или предотвратить несчастье.
   Спросите исследователей, замечали ли они, что аптеки и реклама по телевизору иногда предлагают волшебные зелья и что хороший врач может быть не только ученым, но и знахарем?
   Выполняли ли исследователи когда-либо религиозный обряд как меру предосторожности от неудачи?
   Продолжайте обсуждение до тех пор, пока интерес не иссякнет.

3. Порядок из хаоса

   Приблизительное минимальное время игры: 15 минут.

   Материалы: по одному изображению головоломок на каждого игрока.

   Инструкции для ведущего
   Предложите игрокам разгадать головоломку (слева), придав смысл тому, что на первый взгляд кажется бессмысленной путаницей, и головоломку (справа), придав смысл на первый взгляд несвязанным формам. Головоломка слева – единое целое (хаос), которое следует неким образом преобразовать в четыре объекта (лица), в то время как головоломка справа являет собой четыре объекта, которые неким образом превращаются в четыре аспекта единого целого. (Повторите это еще раз.)

   Когда практически все игроки, работая независимо, решат головоломки, попросите их придумать или создать на первый взгляд хаотичные паттерны, которые с другой точки зрения неожиданно приобретают общий смысл, единство. Есть ли какой-либо предел этому процессу унификации (посредством сдвига точки зрения), за исключением… Одного? Например, план доисторической деревни, невидимой на уровне земли, но ясно видимой с расстояния 5 000 футов в воздухе. Если время ограниченно или если ведущий считает нужным, игрокам можно дать второе задание и попросить их сообщить о результатах в другой раз.

   Для обсуждения
   Как насчет тех миллиардов живых существ – ваших клеток, – которые занимаются своим делом и понятия не имеют, что все это в сумме есть вы, полноценное человеческое существо, сидящее здесь и слушающее меня?
   Есть ли предел этому процессу объединения посредством прозрения, кроме самого включающего и всеобъемлющего Целого, Одного?
   Могли бы ежедневные новости (которые выглядят как неразбериха) и история (которую один историк называл «одна чертова штука за другой») и сама жизнь быть восприняты как единая великая гармония, – меняя не воспринимаемое, а точку зрения воспринимающего?
   Не подобный ли сдвиг вдохновил следующие утверждения?

   Я не слышу дурных новостей.
Торо

   Чтобы стать совершенным, ищи Целого, выбирай Целое, будь Целым.
Аттар

   Одно во всем, всё в Одном – если бы только это осозналось, пришел бы конец беспокойству о несовершенстве.
Третий Патриарх дзен

   Как может мудрец, познавший единство жизни, видящий все существа в себе, пребывать в заблуждении или печали?
Иша-упанишада

   Никто не благ, кроме как один Бог.
Иисус

4. Я есть

   Приблизительное минимальное время для игры: 15 минут.

   Инструкции для ведущего
   Ведущий зачитывает следующее вслух очень медленно, с достаточно долгими паузами, чтобы участникам могли прийти свои ответы на каждый вопрос (про себя).

   Ведущий – участникам:
   Примите удобное положение, которое вы сможете поддерживать в течение нескольких минут… закройте глаза… просто расслабьтесь и отбросьте убеждения, воспоминания и воображение… заметьте свой собственный непосредственный опыт сейчас.
   Исходя из наблюдения в данный момент… где заканчиваетесь вы… и начинается ваша среда?
   Ощущаете ли вы сейчас отдельное «внутри»… и «снаружи»?
   Какого вы роста… насколько полны или худы?
   Сколько ног… рук… пальцев ног… вы у себя насчитываете?
   Согласно своему опыту в данный момент, сколько вам лет… какого вы пола… цвета… к какому биологическому виду относитесь… как вас зовут… какую религию исповедуете?
   Если бы вы появились прямо сейчас, что бы вам подсказало, что вы являетесь человеком… древесной лягушкой… или деревом… или звездой… или просто ничем?
   Не потеряли ли вы из виду в данный момент эти личные… и человеческие… и общие характеристики… которые вы принимали за свои… которые отличали вас от других?
   Если таков ваш опыт сейчас, как это ощущается?
   Чувствуете ли вы себя… обкраденными… подавленными? Или умиротворенными… удовлетворенными и облегченными?
   Кто есть тот, который может потерять все, не чувствуя никакой утраты?
   Кто есть тот, который может переживать этот момент и сказать сейчас… не только «Я есть это»… или… «Я есть то»… а просто «Я ЕСТЬ»?
   (После более длительного безмолвного интервала попросите участников открыть глаза, но продолжать молчать.)
   Что изменилось, согласно вашему опыту сейчас, с открытием глаз?
   Случилось ли что-то с вами… кроме того факта, что ваше пространство теперь украшено разноцветными формами?
   Остаетесь ли вы… сейчас и всегда… этим Я ЕСТЬ?

   Цитаты для обсуждения
   Прочитайте вслух следующие цитаты и обсудите их с участниками в свете результатов эксперимента.

   Мысль «я» есть эго. Истинное Я – Я есть То, что Я есть.
Рамана Махарши

   Мое Я есть Бог, и я не признаю никакого иного Я, кроме самого Бога.
Святая Екатерина Генуэзская

   Бытие Бога – моя жизнь.
Экхарт

   Бог – Тот, кто есть.
Святой Бернард

   Увидь: Его Суть – единственное, что существует; определенно, нет ничего, кроме Него.
Аттар

   В Нем наше бытие.
Святой Павел

   Прежде нежели был Авраам, Я ЕСМЬ.
Иисус

   Бог сказал Моисею: «Я ЕСТЬ ТО, ЧТО Я ЕСТЬ… Так скажи сынам Израилевым: Я ЕСТЬ послал меня к вам».
Исход

   Я один. Я – высший Брахман. Таково твердое убеждение Освобожденных. Всякий другой опыт ведет к рабству.
Девикалоттара Агама

5. Опыт выхода из тела

   Приблизительное минимальное время для игры: 15 минут.

   Инструкции для ведущего
   Эксперимент состоит из трех частей. Для первой части попросите участников комфортно сесть или встать, так чтобы они могли молча созерцать свое одетое тело. Для второй части – попросите игроков сесть парами, лицом друг к другу, и достаточно близко, чтобы их руки могли комфортно переплетаться. Для третьей части – расположите участников для общего обсуждения.

   Ведущий – участникам:

   Часть первая
   (Читайте медленно и четко.) Неотрывно смотрите на свое тело.
   Имеется ли у вас сейчас какая-либо информация, исходя из своего переживания, о внутренности того, что вы видите? Этих ног… этого торса… этих рук?
   Когда вы живете, живете ли вы внутри этих объектов… замурованные где-то там внутри?
   Если это так, исходя из своего переживания, каково там? Темно… тесно… влажно… сложно?
   Расслабьтесь, успокойте и зафиксируйте свой взгляд. На основе своего опыта сейчас, какого вы размера?
   Ощущаете ли вы себя сейчас в этом теле и в этих чувствах? Или они – в вас? Настолько ли вы малы… или вы на свободе… где-то там?
   Вы в этом… или это – в вас? Вбирает ли оно вас в себя… или вы вбираете в себя это?

   Часть вторая
   Найдите пару. Сядьте лицом друг к другу молча и достаточно близко, чтобы взяться за руки. Сложите свои четыре руки так, чтобы получилась путаница из пальцев. Хорошенько переплетите их, смешайте, так чтобы получился интересный узор. Теперь просто сидите молча и смотрите на них.
   Глядя на них, можете ли вы сразу различить, какие части этого узора принадлежат вам? Или это просто красивый и интересный узор?
   Чувствуете ли вы, что присутствуете в каких-то из них в большей мере… чем в других?
   Пока вы сидите и тихо наблюдаете, какова ваша внутренняя история? Есть ли у вас внутренность… сейчас в этом переживании… нечто внутреннее, отличное от внешнего… какая-либо определенная граница между ними?

   Цитаты для обсуждения

   Часть третья
   (Посадите участников в круг для обсуждения.) Опираясь на следующие цитаты, обсудите с группой то, как мы формируем образ себя, как мы воображаем, что являемся чем-то, что живет «в теле», и бывает ли у нас такой опыт, который ощущается как пребывание только в теле, а не частично или полностью вне его. Цитаты – в том порядке, в котором они даны, – взяты из индуистских, буддийских, даосских, христианских и исламских источников.

   «Я – тело» – причина всякого зла. От этого заблуждения следует избавиться. Вот в чем заключается реализация. Горести существуют, только покуда человек считает, что обладает определенной формой.
Рамана Махарши

   Здесь форма – пустота.
Сутра сердца

   Удерживая свое физическое тело, я потерял из виду свою истинную Самость. Глядя на грязную воду, я потерял из виду прозрачную Бездну.
Чжуан-цзы

   И те, кто в плоти, Богу угодить не могут.
Святой Павел

   Если вы превзойдете форму, о друзья, это будет рай и сады роз в садах роз. Разбив и уничтожив собственную форму, вы научились разбивать формы всего.
Руми

   Нет ничего слаще, чем лишиться тела.
Руми

6. Творить чудеса

   Приблизительное минимальное время для игры: 20 минут.

   Материалы / оборудование: по одной копии списка (ниже) и карандашу на каждого игрока.
   Какой-либо аппарат – патефон или магнитофон – для проигрывания фоновой музыки.

   Список
   1. Не касаясь, заставьте что-нибудь в комнате увеличиться и уменьшиться.
   2. Разрушьте это, затем воссоздайте.
   3. Полностью измените форму этого объекта.
   4. Заставьте его двигаться, ускорьте его движение, затем остановите.
   5. Исчезните сами из комнаты. Вернитесь.
   6. Неожиданно уничтожьте все.
   7. Так же неожиданно воссоздайте все из ничего, в том же виде, в каком оно было.
   8. Выключите музыку, не касаясь проигрывателя.
   9. Сделайте музыку тихой, а затем опять громкой.
   10. Не двигаясь, подойдите к отдаленному объекту.
   11. Обнаружьте как минимум еще одну сверхъестественную силу, которой вы обладаете.
   12. Убедитесь (на основании видимых признаков), что никто другой в комнате не использует подобную силу.
   ______Очки

   Инструкции для ведущего
   Раздайте копии списка и карандаши, затем зачитайте вслух следующее:
   Рамана Махарши сказал: «Настоящая сверхъестественная сила – ваше Естественное Состояние, в котором вы пребываете как свое истинное Я и которое достигается осознанием того Я, которым вы уже являетесь. Остальные чудесные силы (сиддхи вроде тех, которые приписывают святым) подобны силам, приобретенным во сне».
   Чтобы проверить, находитесь ли вы в этом Естественном Состоянии, посмотрите, сколько из «сверхъестественных сил» из списка вы можете применить в течение следующих десяти минут. Просто замечайте свой собственный непосредственный опыт. Это значит забыть на это время то, что вам говорили о вашем бессилии, и просто смотреть свежим взглядом на свой реальный опыт. Передвигайтесь свободно и тихо, но не разговаривайте и не помогайте друг другу.
   (Ведущий включает музыку и просит участников начать. Если после пяти минут кажется, что ничего не происходит, сообщите игрокам, что у вас есть для них подсказка.)

   Подсказка:
   Рамана Махарши определяет Естественное Состояние как состояние без мыслей, состояние не-ума. Другие говорят, Естественное Состояние заключается в становлении прозрачно наивным, словно маленький ребенок.
   Так, английский мистик Томас Траерн говорит: «Мысли, обычаи и мнения людей в мире должны быть нам настолько чужды, будто мы малые дети, так чтобы эти вещи казались нам такими же, какими они видятся новорожденным детям».
   (По истечении десяти минут сравните очки, пригласите участников к обсуждению и попросите самых умелых «чудотворцев» поделиться своими навыками с менее умелыми.)
   (Дополнительно о чудесах смотрите эксперимент № 10.)

7. Боль

   Приблизительное минимальное время для игры: 20 минут.

   Ведущий – участникам (четко, давая достаточные паузы для исследования)
   Рамана Махарши, умирая от рака, говорил: «имеется боль» – и никогда – «мне больно». Он заявлял, что оставался сущностно незатронутым. Некоторые ранние христиане утверждали, что страдания Иисуса имели место в «его плотской части» и что живой Иисус все это время «радовался в вышине» (Апокалипсис Петра, второй трактат великого Сифа).

   Что они имели в виду?
   Надавите ногтем большого пальца на один из своих пальцев.
   Продолжайте надавливать и чувствовать боль… заметьте, что это… и где это.
   Распространяется ли боль там до испытывающего ее здесь? Или это… боль там… по сравнению с отсутствием боли… прямо здесь, где вы? Асимметричная ли это идея… боль – не боль?

   Что, если боль приблизится?
   Закройте глаза. Еще раз надавите ногтем на палец.
   Медленно поднесите эту же руку к себе… пока она не приблизится к вашему лбу. Ощущаете ли вы, по мере выполнения этого… что боль приближается… вторгается в вас? Проделайте это еще раз. Теряете ли вы и удерживаете качество центральной непривязанности… свободы от боли в центре, где вы находитесь?
   Откройте глаза, но продолжайте давить ногтем на палец… и начните давить его ногтем на кожу головы. Боль все еще ощущается не в центре?
   Перестаньте надавливать и расслабьтесь.

   Как насчет душевной боли?
   Представьте себе или вообразите нечто, что вызывает негативные чувства, – что-то конкретное, как, например, неразрешенные взаимоотношения или большой неоплаченный счет. Удерживайте свое внимание на этом.
   Ваши чувства об этом… или о вас самих?
   Ужасен ли Слышащий плохие новости? Разноцветен ли Видящий радугу? Вкусен ли Вкушающий клубнику? Или же Свидетель… внутренне свободен… от того, что наблюдает?

   Какова роль боли в религии?
   Будда, придя к заключению, что любой мирской опыт связан с болью, обращается внутрь за облегчением… и обнаруживает Пустоту… являющуюся абсолютной свободой от боли… блаженством Нирваны.
   Индуистские, христианские и исламские мистики находят, что переживание боли… в отличие от наслаждения… разворачивает их обратно к Переживающему. Христиане, в частности, связывают боль с любовью. Без падения в агонию отделенности от Бога нет и искупающей любви… и истории искупления. В облике Сына Бог нисходит на землю и приносит себя в жертву… а как Божественное, Источник всего, Он остается вне всего этого, невовлеченным, бесстрастным.
   Помогают ли наши эксперименты претворить это в опыт, так чтобы вместо вербального противоречия оно стало бы понятным?
   Рамана Махарши говорит мне, что решение моих проблем… включая проблему боли… заключается в их признании и определении их места… а не в их отрицании или делании вида, что я могу жить без них. Он говорит мне, что бытие тем, Кто я есть, именно там, где я нахожусь, – хорошо.
   Мы можем проверить это, повторив эксперимент еще раз.

8. Ваши два портрета

   Приблизительное минимальное время для игры: 15 минут.
   Материалы / оборудование: для каждого участника подготовьте карточку минимального размера в 14 x 20 дюймов. Вырежьте две дырки в карточке в форме головы. Большая дырка должна быть примерно 8 дюймов в высоту, а маленькая – около 3 дюймов. Большая дырка в форме головы оставляется пустой. В маленькой дырке должно иметься зеркало – для этого приклейте обычное прямоугольное зеркальце к внутренней стороне карточки липкой лентой. Также предоставьте каждому игроку отдельное зеркало.
   Ведущий – участникам (медленно и четко):
   Держите карточку на расстоянии вытянутой руки. Также ее можно держать обеими руками или положить на колени, бортик кресла или стол на какое-то время по ходу эксперимента, если вам так удобнее.

   Удерживая карточку на расстоянии вытянутой руки, посмотрите на нее и найдите себя в зеркале. Созерцайте свои ограничения. Вы – Мария… вы не можете быть Джейн… вы – Джон… только Джон. Ваш возраст… вы не можете быть старше… или моложе. Вы – американец (или любой другой конкретной национальности)… вы не интернациональны. Вы – женщина… или мужчина… вы либо одно, либо другое. Вы «всего лишь человек»… вы всего лишь фрагмент Жизни. Вы – что-то… вы всего лишь то «что-то».
   И отметьте, насколько вы малы… как резко очерчены… насколько отделены от других в комнате… насколько непрозрачны… неглубоки… как недавно вы появились… как скоротечны. (Сколько времени отведено этому «маленькому человечку» в зеркале?)
   Теперь переведите внимание на ваш второй портрет на карточке.
   Посмотрите, как пуста эта дырка… и именно потому, что она так пуста… она настолько полна окружающим видом. (Мы назовем это «большим человеком».)
   Попробуйте вместить в эту дырку… мебель, ковер, людей. В ней можно обнаружить практически все что угодно… много раз. И отметьте, насколько совершенно едино это пространство… с тем, что внутри него… это пространство есть то, что его наполняет.
   Теперь взгляните на оба портрета. Посмотрите на ограничения «маленького человечка»… дефекты… того, кто в зеркале… и отметьте, не преодолеваются ли они… когда вы переключаетесь на второй портрет. Итак, какой из этих двух портретов… таких контрастирующих… являет собой ваше подобие… то, какой вы в своем расслабленном опыте от первого лица… где вы?
   Чтобы узнать это… поднесите карточку к себе… медленно… пока ваше лицо… практически не заполнит эту дырку. Примерьте ее на предмет пустоты… комфорта… свободы. Продолжайте это делать некоторое время.
   В вашем собственном опыте… в этот момент… заполнена ли дырка вашим лицом? Или согласно вашему опыту она… просто пуста… просто полна вещей… как и раньше? Теперь, конечно, у нее нет границ. Это ваш подлинный портрет?.. Это бескрайнее пространство, ничего не отвергающее… и являющееся ничем (не-вещью)… и всем? Продолжайте удерживать лицо в дырке… и заметьте, что произошло с «маленьким пареньком»… и заметьте, какой из портретов прошел испытание пристального рассмотрения.
   Продолжайте удерживать лицо в дырке… одной рукой… а другой возьмите второе зеркальце и вытяните руку так, чтобы зеркальце было видно через дырку… обнаружьте в нем свое лицо. Теперь вы видите, что маленький человечек…включен в большого человека? И можно ли сказать, что один из этих портретов описывает рожденного проигравшего, а другой – нерожденного победителя – нерожденного, потому что у Пространства нет дня рождения?
   Положите зеркальце и вытяните руку, которой держите карточку. Еще раз… медленно поднесите карточку к себе… и медленно примерьте эту дырку, или портрет большого человека… на предмет размера… пустоты… полноты… комфорта.
   Теперь медленно отнимите карточку от лица… и продолжайте смотреть на нее.
   Руми, мусульманин, писал: «У тебя есть две головы. Мирская голова – земная, непорочная голова – небесная». Я приглашаю вас определить, которая из двух изначальная и настоящая… хотя и скрытая от других… и которая – производная и всего лишь видимая.
   По мере того как я собираю ваши карточки и складываю их в стопку, заметьте, что дырки совпадают… что все большие человеки сливаются в одного… и что маленькие человечки перекрывают друг друга и исчезают. Это может помочь нам понять изречение Иисуса (из Книги Фомы Атлета): «…Тот, кто себя не познал, не познал ничего. Но тот, кто познал себя самого, уже получил знание о глубине всего».

9. Чистка лука

   Приблизительное минимальное время для игры: 15 минут.

   Материалы / оборудование: фотоаппарат мгновенного действия, производящий проявленную фотографию за одну минуту, и лампы вспышки. Как вариант – «видоискатель», состоящий из дырки диаметром в один дюйм, проделанной в карточке. Также рекомендуется: доска или ватман для воспроизведения следующей диаграммы.

   Инструкции для ведущего
   Попросите волонтера (Х) послужить моделью и образцом. Модель должна сидеть в центре, так чтобы ее хорошо видели все участники. Попросите модель (мужчину или женщину) указать на свое лицо и вслух поделиться с группой тем, что она там обнаруживает, что она видит в своем опыте сейчас.

   Затем проверьте ее рассказ, сделав пять мгновенных снимков Х с все меньших расстояний, продвигаясь по направлению к ней, и поместите каждый снимок на полу, лицом вверх, там, где он был сделан. Последняя фотография (5) делается с линзой фотоаппарата, приставленной непосредственно ко лбу Х. (Если фотоаппарата нет, можно использовать «видоискатель» и озвучивать вслух для Х и остальных наблюдателей то, что вы видите с каждой из пяти позиций по очереди).
   Воспроизведите диаграмму на доске и опишите фотографии, которые могли бы быть сняты между (4) и (5), если бы у вас были оптические и электронные микроскопы: то есть ткани, клетки, молекулы, атомы и практически пустое пространство.
   Опишите для группы фотографии, которые могли бы быть сделаны, если бы наблюдатель удалился от Х и вышел бы за пределы позиции, обозначенной как (1), например, если бы он улетел на вертолете или удалился бы на еще более дальнее расстояние на космическом корабле. Если эксперимент провести на улице в ясный день, то удаляющийся наблюдатель увидит маленькую Х в сельской местности, затем то, как она исчезает в регионе, стране, континенте, планете (Земля) и затем, предположительно, в звезде (Солнце), в галактике (Млечный Путь) и в конце концов в практически пустом пространстве.
   Если вначале модель сказала, что указывает на ничто (или просто на осознавание) с позиции Х, рада ли она подтверждению ее собственного опыта внешним наблюдателем? Если она сказала, что указывает на нечто с позиции Х, желает ли она теперь пересмотреть свое утверждение?
   Повторите эксперимент с любым подручным объектом вместо Х, таким как предмет мебели, картинка или даже стена. (Либо это может быть грубый набросок дерева с плодами, состоящими из семян, – этот образ традиционно использовался в духовных учениях – см. цитату в гл. 2, «Недавний случай», часть I данной книги.)
   Предполагает ли Х, что ее внутренняя история может быть внутренней историей всех и вся?

   Для обсуждения
   Указывают ли выводы, сделанные на основании этого опыта, на то, что дух чистой науки (смирение прежде «внешних» фактов) и дух чистой религии (смирение прежде «внутренних фактов) не так уж и отличаются? И что их открытия могут быть сопоставимыми?
   Помогает ли эксперимент понять следующие цитаты?

   Расколи кусок дерева – и Я буду там, подними камень – и там найдешь Меня.
Иисус. Оксиринхский логий

   «Пойду-ка я к ней навстречу», – сказала Алиса… «Навстречу? – переспросила Роза. – Так ты ее никогда не встретишь! Я советую тебе пойти в обратную сторону». Это показалось Алисе бессмыслицей, поэтому она ничего не сказала, но тотчас направилась прямо к Красной Королеве. К своему удивлению, она тут же потеряла ее из виду.
Льюис Кэрролл. Алиса в Зазеркалье

10. Агиография

   Приблизительное время для игры: по 30 минут на каждую часть.

   Цель: получить опыт того, как традиционные истории, такие как жизнеописания святых, мудрецов и основателей религий, передаются сквозь века.

   Число игроков: предпочтительно хотя бы десять, но чем больше, тем лучше. Для экспериментов потребуется как минимум столько же дней, сколько игроков.

   Материалы / оборудование: доска для использования в конце экспериментов.

   Инструкции для ведущего
   Эксперимент 1
   Напишите в 200–300 словах свою «духовную биографию». (К примеру, вы можете упомянуть религию своих родителей, вашу реакцию на нее и те события, которые пробудили ваш интерес к религии.)
   Попросите одного из участников прочитать вашу автобиографию всего один раз и затем пересказать ее по памяти в течение примерно одного дня после прочтения второму игроку. Этот игрок, в свою очередь, должен пересказать ее третьему и т. д., пока ее не услышат все игроки. Последний игрок должен записать свою версию этой автобиографии. В течение эксперимента только ведущий имеет доступ к оригиналу.

   Эксперимент 2
   Проведите этот эксперимент одновременно с первым. Вы, ведущий, напишите своим обычным почерком 30–60 слов «духовного наставления» – например, что вы считаете сутью религиозной жизни. Наверху этого документа нарисуйте узор (что-нибудь не слишком простое, такое как голубка мира, цветок лотоса или светильник), который символизирует вашу мысль.
   Попросите одного из игроков переписать этот документ и перерисовать символ от руки. Он или она затем должны попросить второго игрока скопировать эту копию и т. д., пока каждый игрок не сделает свою копию. Если кто-то из участников не может разобрать символа или слов, им следует записать то, что им кажется логичным. Ни один игрок не должен сверяться с более ранними копиями, чем непосредственно предыдущая, и не должен советоваться с другими копировальщиками.

   Анализ экспериментов
   Игроки встречаются группой.
   Последний игрок, услышавший «духовную автобиографию» ведущего, зачитывает вслух группе свою версию. Затем ведущий зачитывает вслух оригинал.
   Последний игрок, скопировавший «духовное наставление» ведущего, зачитывает свою версию и рисует символ на доске. Далее ведущий зачитывает оригинал текста и рисует исходный символ.

   Для обсуждения
   Сколько искажений можно ожидать, если (вместо нескольких дней) проходят десятилетия или столетия с момента документации жизнеописания святого и если (вместо десятков) тысячи последователей участвуют в передаче устной традиции?
   Сколько искажений и домыслов могут иметь место в результате соперничества между учениками одного святого и другого? (Последователи святого Винсента Феррера заявляли о чуде, когда он его не творил.) Если наш достаточно нейтральный и непредвзятый эксперимент привел к отступлению от фактов, сколько отступлений можно ожидать в случаях, где имеются сильная заинтересованность и крайний уровень предвзятости?
   Вдобавок, какие ошибки копировальщиков скорее всего прокрадутся в писание или историю, когда их копируют из поколения в поколения с копии, когда оригинал уже утерян?

   Дополнительно к обсуждению
   Можете ли вы предложить более правдоподобные объяснения следующим чудесам?
   Непорочное зачатие. Будда, Зороастр персидский, Платон и Август римский – некоторые из дохристианских персонажей, которые, как заявлялось, были рождены от девственной матери через божественное зачатие.
   Чудеса при рождении и в детстве. Нередко появляются поразительные предзнаменования будущего величия. Апокрифические свидетельства о детстве Иисуса так же полны чудес, как и канонические свидетельства (в двух Евангелиях из четырех) событий, сопутствующих его рождению. Нечто подобное утверждается и касательно Будды, о котором говорится, что при рождении он встал и объявил себя Просветленным!
   Левитация – в том числе зависание в воздухе, полет и ходьба по воде. Основателям исламских мистических орденов причислялось последнее, помимо прочих чудес. Среди левитирующих христианских святых – святая Екатерина Сиенская, Рулман Мершвин, святая Тереза Авильская, святой Иосиф Купертинский и преподобный Серафим Саровский.
   Безголовье. Обезглавленные христианские мученики, которые шествовали к своим могилам с отсеченными головами в руках, были достаточно многочисленны, чтобы получить особое название – кефалофоры. Святой Дионисий, покровитель Франции, – самый известный из них.
   Прочие чудеса. Включают в себя превращение одной субстанции в другую, успокаивание и вызывание бурь, приумножение съестных запасов, перемещение или разрушение удаленных объектов без физического вмешательства, восстание из мертвых, остановка солнца на его пути и даже вешание своей верхней одежды на солнечный луч. (Считается, что во времена ранней христианской Церкви подобные чудеса происходили повсеместно и часто и были более поразительными, чем те, которые приписывают Иисусу в библейских свидетельствах.)
   Вперемежку с подобными чудесами попадаются и своего рода «паранормальные явления», которые были в некоторой мере подтверждены недавними находками и в настоящее время все больше и больше подвергаются научным исследованиям. Они включают в себя:

   Пророчество. Недавним примером является Кюре из Арса, французский святой, который регулярно предсказывал будущее своих духовных детей и описывал их текущие обстоятельства, о которых он не мог знать.
   Пост. Святая Екатерина Сиенская, святая Екатерина Генуэзская, святой Николай фон Флюэ и индийская святая XX в. Анандамайи Ма – среди тех, кто, согласно свидетельствам, ели очень мало или совсем ничего в течение долгих периодов времени, при этом оставаясь активными как никогда.
   Билокация. Многие святые – индуистские, христианские и исламские – наблюдались в двух местах одновременно.
   Стигматы. Так называются раны, соответствующие ранам распятого Иисуса, которые спонтанно появляются у некоторых святых, медитирующих на его страдания. Недавним примером является отец Пио. Раны на его руках и стопах оставались открытыми и кровоточили на протяжении многих лет, при этом не гноясь, а его перевязочные бинты, как говорят, источали восхитительный аромат («аромат святости»?).
   Целительство. Исцеление серьезных и «неизлечимых» болезней, иногда мгновенное, – самая распространенная сверхъестественная сила, приписываемая святым.
   Подобные феномены, заявления о которых и подтверждения которым продолжают расти, побуждают к трем последним вопросам Для обсуждения
   Даже если мы не будем учитывать наиболее невероятные заявления агиографов, кажется ли вам, что святые – в силу своей самоотверженности – действительно способны задействовать те аспекты природы, которые менее доступны нам, простым людям?
   Является ли почти универсальное мнение простых людей, что подлинный святой способен творить чудеса, достаточно обоснованным?

   Имеются ли тогда три вида «чудес»: фиктивные, основанные на слухах и воображении преданных, подлинные и внешне явные, происходящие из самозабвения святого, и подлинные, но тайные, возникающие из Самореализации мистика – некоторые из которых мы на самом деле выполнили во время эксперимента № 6?
   (Опирайтесь на опыт, полученный во время проведения эксперимента № 6, для обсуждения этого предмета.)

11. Осознанность

   Приблизительное минимальное время для игры: 20 минут.

   Ведущий (или кто-либо другой) демонстрирует позу лотоса, используемую в традиционной восточной медитации и йогических практиках. Участники, для которых эта поза слишком трудна, могут сидеть на стуле обычным образом, но с прямой спиной, удерживая голову и шею на одной линии.

   Ведущий – участникам (медленно и отчетливо):
   Эксперимент 1
   С закрытыми глазами считайте дыхательные движения… дыша естественно… легко… и медленно… и с расслабленным, но полным вниманием к процессу дыхания. Сконцентрируйте свое внимание на своем дыхании. Если вы собьетесь со счета… просто начните заново… и продолжайте считать циклы вдохов и выдохов.

   (Примерно через пять минут попросите участников прекратить считать и, не разговаривая, потихоньку открыть глаза, смещая свое внимание обратно на комнату. Затем попросите тех, кому это комфортно, поделиться своим опытом и рассказать, до скольких они смогли посчитать, не теряя концентрации внимания.)

   Эксперимент 2
   Продолжая сидеть и вновь закрыв глаза, исследуйте себя на предмет напряжения… или боли. Просто заметьте ее… не пытайтесь ее изменить… просто осторожно осознайте ее… где она находится… ее размер… форму… силу… пульсацию… где, что и как это переживается вами. Останьтесь в этом, просто продолжайте замечать это и посмотрите, что произойдет.
   (Примерно через пять минут попросите участников медленно переключить внимание обратно на группу. Опять дайте возможность участникам обсудить свой опыт и спросите их, не желают ли они поделиться какими-либо открытиями.)

   Эксперимент 3
   Встаньте в круг, лицом внутрь. Немного отодвиньтесь друг от друга… повернитесь налево… и идите по часовой стрелке… очень медленно… и очень осознанно… по периметру комнаты… осознавая каждое ощущение… по мере движения… свободно, но как будто в режиме замедленной съемки.
   (Примерно через две минуты попросите игроков двигаться еще медленнее, будто они под водой, но могут дышать комфортно и легко. Затем, спустя еще две минуты, попросите их остановиться на месте и не двигаться. По истечении примерно одной минуты объявите, что этот эксперимент с движением закончен; попросите участников сесть в круг и пригласите их к обсуждению, как и ранее.)

   Эксперимент 4
   Оставаясь в сидячем положении, смотрите прямо перед собой с легкой внимательностью… и просто наблюдайте то, что видите… то, что происходит в вашем пространстве. Просто смотрите на цветные формы… которые наполняют ваше поле осознания… не называя их… сейчас ярлыки не нужны… просто замечайте.
   Теперь начните переключать свое осознавание… обратно на То, что есть там, где находитесь вы… на То, что воспринимает эти формы… на Пространство рядом или в центре вашего осознавания.
   (Через несколько минут медленно верните внимание экспериментаторов к обычному осознанию комнаты и группы. Пригласите их к обсуждению. Но не торопитесь и не удивляйтесь, если участникам понадобится некий период расслабленного безмолвия, прежде чем они будут готовы возобновить общение.)

   Для обсуждения
   Как подобное обучение осознанности могло бы повлиять на повседневную жизнь?
   Как оно могло бы повлиять на ваши религиозные установки? В какой степени мы живем «в неведении» или неосознанно, во сне наяву или «ушли на обед»?

12. Открыватель глаза

   Приблизительное минимальное время для игры: 10 минут.

   Ведущий – участникам (медленно и отчетливо):
   Я думаю, не ошибусь, если скажу, что согласно вашему опыту сейчас, все присутствующие здесь смотрят на меня через два глаза? (Каким бы ни был ответ, после некоторого обсуждения ведущий переключает внимание на себя и продолжает.)

   Давайте разберемся в этом экспериментальным путем вместо разговоров. Те из вас, кто носит очки, снимите их и держите в вытянутых руках, на уровне глаз. Те, кто очков не носит, сделайте их из больших и указательных пальцев.
   Заметьте, что определенно имеются две линзы, два отверстия. Теперь медленно наденьте ваши настоящие… или воображаемые очки… наблюдая, по мере того как вы медленно притягиваете их к себе… что происходит с этими двумя отверстиями… и затем опустите руки. Отметьте, смотрите ли вы сейчас на меня… через два глаза, отверстия и т. п.? Или через нечто одно, согласно вашему опыту?
   Укажите на то, через что вы смотрите… и заметьте, на что указывает ваш палец, переключая ваше осознание на это, продолжая смотреть на свой указывающий палец. Продолжайте указывать на это.
   Затем вытяните руки… чтобы обозначить контур… весь охват… того «окна» или отверстия, которое является вашим полем зрения… вашего Пространства.

   Для обсуждения
   Почему нам так легко посчитать окна, освещающие нашу комнату… и так сложно посчитать те, что освещают ее обитателя? Какие из них нам важнее постичь?
   Восточные религии иногда описывают Самореализацию как «открытие третьего глаза». Вы когда-нибудь смотрели через какой-либо другой?
   Мудрецы также называют Единственное Око, или третий глаз, Божьим оком:

   Нет видящего, кроме Него.
Брихадараньяка-упанишада

   Только Бог обладает видением, слышанием.
Аль-Араби

   Только Нерожденный видит и слышит.
Банкей

   Мы можем видеть видимое только посредством Невидимого.
Экхарт

   Когда у тебя будет одно око, все твое тело исполнится светом.
Иисус

13. Меня нет – я есть всё

   Приблизительное минимальное время для игры: 20 минут.

   Материалы / оборудование: цветущее растение. Нечто для создания музыки – предпочтительно вживую.
   Расположение: участники садятся в круг, лицом к растению, которое стоит в центре круга.

   Ведущий – участникам:
   Провидцы и мудрецы (как мы видели в эксперименте № 4) часто описывают Освобождение или Обожествление (теозис, «обóжение», например, в теологии восточного христианства) как опыт Я ЕСТЬ. Но некоторые говорят о нем как о точно противоположном – как о переживании МЕНЯ НЕТ, полном небытии, непроглядной мгле, абсолютном ничто; они также говорят о бытии ничем-как-я и всем-как-другие. «Я ЕСТЬ ВСЁ!» – восклицают они. Следующие цитаты демонстрируют распространенность подобных «противоречивых» опытов.

   Цитаты

   Из индуизма

   Зачем медитировать на »Я есть Брахман»? Только уничтожение «я» является освобождением… За «я» не стоит ничего.
Рамана Махарши

   Даже ощущение Я ЕСТЬ не непрерывно, хотя и является полезным указателем; оно показывает, где искать, но не что искать. Ты даже не наблюдатель. Ты – высший потенциал, манифестацией которого является всеобъемлющее сознание.
Нисаргадатта

   Когда Вселенная проявляется, тогда определенно Я один сияю.
Аштавакра Самхита

   Из буддизма

   Это сознание не мое, оно – не я. У меня нет «я».
Будда

   Обучать и просветлять все из себя есть заблуждение; обучать и просветлять себя из всего есть просветление.
Догэн

   Ошибочно искать нирвану вне сансары (преходящего).
Ланкаватара сутра

   Самореализация достигается во всем, что воспринимается и понимается.
Аватамсака сутра

   Праджня (запредельная мудрость) неодушевлена, но, обращаясь к желтым цветам, она действует.
Хуйхай

   В смотрении есть только увиденное; в слушании – только услышанное.
Буддийская поговорка

   Из даосизма

   В начале начал даже «ничто» не существовало… Мудрецы древности строили свои доктрины на принципе вечного небытия.
Чжуан-цзы

   Из иудаизма

   Господь сказал, что Он благоволит обитать во мгле.
Первая книга Царств

   Из христианства

   Что есть последняя цель? Это таинство тьмы вечного Бога, которое не знаемо и никогда не было знаемым, и никогда не познается. Там обитает Бог, сам для себя неизведанный… До появления существ Бог не был Богом… Ухватите Бога во всем сущем, и это будет признаком вашего рождения.
Экхарт

   Тот, кто думает, что Все несовершенно, сам полностью несовершенен.
Евангелие от Фомы

   У любого человека есть повод для печали; но самым большим поводом является знание и ощущение того, что он есть.
Облако незнания

   Из ислама

   Твое существование – грех, не сравнимый ни с каким другим грехом.
Рабия

   Когда ты превратишься в прах, вместе со своим имуществом, ты утратишь всякое ощущение существования… Когда существование исчезнет – ни богатства, ни империя, ни почести, ни достоинство не будут значить ничего.
Аттар

   Весь мир заблуждается, ибо боится небытия, а ведь оно – убежище… Небытие – фабрика Бога.
Руми

   Ведущий продолжает:
   Теперь давайте попробуем разобраться в этих утверждениях, понять их смысл, возможно, даже примирить их кажущуюся противоречивость – по мере того как мы смотрим с расслабленным вниманием на эти цветы и отвечаем на эти вопросы… про себя, не торопясь… исходя только из доказательств, присутствующих в нашем опыте, базируясь на наших открытиях… а не на том, что мы думаем или во что верим.
   Во-первых, обнаруживаю ли я что-то или кого-то по эту сторону от цветов… противостоящего им? Является ли текущий опыт противостоянием или просто вмещением, принятием?
   Во-вторых, имеется ли в данном опыте сейчас какой-либо мыслительный аппарат или сознание… принимающее эти цветные формы?
   Теперь давайте послушаем музыку. (Пусть кто-то поиграет на гитаре – используйте только инструмент, без слов.) Тихо слушая с расслабленным вниманием, обратите внимание на следующие вопросы:
   Что является данностью в опыте, имеющем место сейчас… эти звуки плюс некий слушатель или только эти звуки?
   В данный момент что, по вашим ощущениям, вы бы сказали: «Я – человек, находящийся здесь, слушающий те звуки, там», или: «Здесь Я – Тишина, в которой эти звуки происходят», или: «Я – звуки», или… просто: «Эти звуки!»

   Для обсуждения
   Поскольку один и тот же мудрец может в один момент говорить об Освобождении как об опыте Я-ЕСТЬ, в другой момент – как об опыте МЕНЯ-НЕТ, а в третий – как об опыте Я-ЕСТЬ-ВСЕ, предположительно, их можно воссоединить на практике.
   Но как?
   Возможно, МЕНЯ НЕТ – это корень, темный и сокрытый, но центральный, в то время как Я ЕСТЬ – растение, пышное и видимое всем, которое в момент полного расцвета превращается в Я ЕСТЬ ВСЕ?
   Теперь посмотрите на этот цветок и расширьте свое поле восприятия, включая в него ваше туловище, руки и ноги, ваших сотоварищей в круге и все остальное, что присутствует в этой ситуации. Через них ли и в виде них вы появляетесь из темного Неизвестного? Подпитываетесь ли вы и растете, наполняясь ими, принимая их [в себя]? Или вы возникаете независимо и отдельно от них?
   Проливает ли свет это открытие и углубление восприятия на слова некоторых мистиков (особенно индуистских, таких как Шанкара), которые учат, что наша истинная Природа, или Источник, находится вне всех видоизменений, степеней сознания и бессознательного, символизируемого сном без сновидений?
   Каково бы это было (или есть) – отпустить все и упасть в абсолютно безмолвный и бездонный колодец несуществования – из которого существование, со всей его энергией, блеском и неисчерпаемым разнообразием, но совершенно без причины, вечно изливается наружу? Это тоже то, что вы есть?

14. Автопортрет

   Приблизительное минимальное время для игры: 20 минут.

   Число игроков: как минимум четыре плюс ведущий. Если участников больше двенадцати, поделите их на группы – предпочтительно по десять человек в каждой.

   Материалы / оборудование: материалы для рисования для каждого участника.

   Инструкции для ведущего
   Рассадите игроков в круги примерно по десять человек, лицом наружу. Раздайте материалы для рисования и объясните, что каждый участник должен набросать свой автопортрет, изображая художника точно так, как он или она является в его или ее собственном опыте сейчас. Игроки должны сделать простой набросок, стараясь достоверно передать то, что видят, и не гонясь за художественным исполнением. Помните, что это – тест на наблюдательность, а не на мастерство.
   После примерно десяти минут или когда большинство игроков закончат свои наброски, попросите игроков встать. Портреты нужно оставить на месте, по кругу на полу, но круг следует сделать более тесным и аккуратным. Пусть рисунки лежат в том же порядке по кругу, в каком их рисовали.
   Попросите игроков встать вне круга (который содержит их собственный автопортрет) и пригласите их прокомментировать общий результат относительно достоверности передачи фактов.

   Вопросы для обсуждения
   Насколько легко или сложно быть открытым опыту по мере того как он разворачивается и видеть вещи таковыми, какие они есть, – особенно если речь идет о руках, ногах и о том, к чему они прикреплены?
   Сделали ли вы какие-либо открытия касательно себя – насчет того, что вы имеете, чего вам недостает, что у вас общего? И насчет того, что вы на самом деле есть? Говорят ли нам эти портреты (от первого лица) что-либо такое, чего традиционные портреты (от третьего лица) не говорят?
   Проливают ли они свет на слова Плотина (204–270 н. э.): «Когда мы смотрим вовне того, от которого мы зависим, мы игнорируем наше единство. Глядя вовне, мы видим множество лиц; посмотри внутрь – и все станет одной головой».
   Если нас рассматривать снаружи, выглядим ли мы более разделенными, чем если на нас смотреть изнутри?
   Может ли это потенциально быть техникой для растворения различий – осознавать Место, общее для всех нас?
   Помогают ли нам эти рисунки обнаружить Одного, который, согласно Теннисону, «ближе, чем дыхание, ближе, чем руки и ноги», – Единственного Художника, который нарисовал все эти рисунки и сейчас смотрит на свой собственный Автопортрет на полу?

15. Четверица или троица

   Приблизительное минимальное время для игры: 10 минут.

   Число игроков: как минимум четыре плюс ведущий.
   Ведущий – участникам (медленно и четко):
   Встаньте в круг по четыре человека одного роста, лицом внутрь, обхватив друг друга руками, так чтобы между каждой противоположной парой было примерно по два фута. В течение эксперимента просто расслабляйтесь и неотрывно смотрите на лицо напротив – на любые его черты, необязательно только в глаза.
   Глядя на человека напротив, позвольте своему восприятию расшириться так, чтобы вы замечали и затемненный профиль слева от вас, который противопоставлен затемненному профилю справа от вас. Заметьте, что эти профили в периферии вашего восприятия похожи… симметрично сопоставлены… находятся лицом к лицу… с определенным расстоянием между ними. Посмотрите, насколько они отдалены и раздельны… им не грозит слияние. Посмотрите, насколько они замкнуты в себе… насколько ограничены своим объемом и характеристиками… Разве удивительно, что возникают проблемы коммуникации… через это пространство… которое так эффективно разграничивает и удерживает их врозь?
   Только в этом ли суть истории или есть альтернативная модель… согласно вашему собственному опыту? Симметрично ли вы соотноситесь с человеком напротив? Те двое слева и справа похожи друг на друга… А вы двое в центре похожи друг на друга хоть сколько-то, согласно данному свидетельствованию? То – расположение «лицом к лицу»… Разве это не расположение «лицо там – не-лицо здесь»?
   Понаблюдайте то, что происходит в 90о этого расположения лицом к лицу. При передвижении в центр своего поля восприятия, согласно вашему опыту… кажется ли вам, что вы симметричны человеку напротив? Профили слева и справа были в целом схожи, но в центре это опыт «лицом к лицу» или, скорее, восприятие «лицо-там» и «пространство-здесь»… где вы?.. Форма там, но не-форма здесь… пространство здесь для вбирания всего, что присутствует сейчас?
   Поскольку то, что переживается, действительно присутствует, ощущаете ли вы какое-либо расстояние… между вами и тем, кто напротив? Или он на самом деле входит в ваше пространство, где вы, и заполняет его как присутствие? Видите ли вы какое-либо расстояние, разделяющее вас?
   Просто смотрите: имеется ли что-либо… там, где вы, преграждающее его/ее путь? Есть ли у вас причина сказать: «Не подходи, тут места нет»? Или вы просто пусты и открыты… пространство, которое наполняет прямо сейчас то лицо?
   Исходя из данного опыта, верно ли то, что вы созданы открытыми, гостеприимными и любящими… и укромными, в безопасности?

   Для обсуждения
   (После минуты тишины попросите участников сесть для обсуждения.)
   Вспомните недавний опыт, когда вы были частью модели противоcтояния в социальных взаимоотношениях.
   Заметьте разницу между моделью противоcтояния («лицо к лицу») и моделью единства («лицо к пространству»).
   Как может бытие отсутствующим членом (пространством, вбирающим присутствующее) в вашей четверице (вернее, троице) и в каждой группе изменить ваше переживание присутствующих и преобразить ваши «человеческие отношения»… согласно вашему собственному опыту и свидетельствам других?
   Насколько могла бы отличаться жизнь, базирующаяся на этой модели и этом опыте восприятия, от того, что есть?

16. Машина

   Приблизительное минимальное время для игры: 15 минут.

   Число игроков: как минимум четыре плюс ведущий, вплоть до тридцати, в зависимости от размера помещения.

   Расположение: игроки стоят по кругу, лицом внутрь, и держатся за руки. Оставьте в круге небольшой разрыв, где два рядом стоящих игрока не держатся за руки.

   Ведущий, стоя вне круга, объясняет:
   Данный эксперимент называется «Машина». Когда я скажу «МАРШ!» – А, стоящий справа от разрыва, сожмет руку игрока, стоящего слева от него, который, в свою очередь, сожмет руку следующего игрока – и так далее, по кругу. Когда последнему игроку сожмут руку, он или она (Z) поднимут свободную руку. Если необходимо, ведущий может повторить указания. Затем протестируйте Машину, приведя ее в действие. Когда обнаружится, что Машина работает, выполните второй тест, и, возможно, она будет работать быстрее.

   Ведущий продолжает:
   Теперь я объясню «проводку Машины». (Он или она двигается по внутренней стороне круга, очерчивая «проводку» вверх по правой руке игрока, в области головы – отмечая, что здесь цепь сильно усложняется и может быть показана только приблизительно, – и вниз по левой руке и так далее, обходя всех игроков от А до Z.) Это – грубый набросок истории ученого о том, как ввод в А приводит к выводу в Z.
   Естественно, всегда имеется вероятность разрыва в цепи. Возможно, прерывание произойдет именно на нас, так что связь между импульсом, входящим через вашу правую руку, и импульсом, исходящим через вашу левую руку, нарушится, что приведет к прерыванию всего механического процесса, а непрерывное функционирование Машины будет полностью остановлено.
   Итак, давайте повторим наш эксперимент и протестируем цепь на предмет разрыва. И если вы вдруг обнаружите, что разрыв приходится на вас (или что вы и есть разрыв), тогда, пожалуйста, выберите перекрыть разрыв и послать сигнал. В таком случае это будет уже совершенно новый сигнал, исходящий от вас.
   Пожалуйста, сделайте это, чтобы мы могли выполнить нашу проверку на случай, если имеются и другие разрывы дальше по цепи; и помните, что время эксперимента ограниченно.
   (После этого третьего теста Машины ведущий просит игроков, обнаруживших разрыв, указать на него пальцем и продолжить удерживать внимание на том, на что указывает палец.)

   Для обсуждения
   Кажетесь ли вы чем-то (досл. «некой вещью»), но в реальности не являетесь вещью? Являетесь ли вы для других создателем цепи, но для себя – нарушающим цепь?
   Являетесь ли вы той точкой во Вселенной, где все заканчивается, где не остается ничего, на что влияли бы внешние силы, где выживает только сознание? Если это так, не это ли место свободы и самобытности, из которого все начинается вновь как свежее и необусловленное?
   Если все во Вселенной переплетено друг с другом и зависит друг от друга, как вы можете быть свободными, кроме как будучи Ничем («не-вещью»), из которого происходят все объекты и в которое они исчезают? Дополняют ли друг друга (а не противоречат друг другу) история аутсайдера о неразрывной Машине и история инсайдера о разрыве в Машине?

17. Спонтанность

   Приблизительное минимальное время для игры: 30 минут.

   Число игроков: как минимум четыре плюс ведущий.

   Условия: достаточное пространство для свободного движения.

   Материалы / оборудование: любые доступные музыкальные инструменты, материалы для рисования.

   Эксперимент 1 – Спонтанное движение
   Ведущий, стоя в стороне, – участникам:
   Встаньте в круг лицом внутрь… оставьте достаточно пространства вокруг себя для движения… вытяните руки вперед… и увидьте их как несвязанные (в вашем собственном опыте) ни с какими плечами, головой или мозгом… не подвластные централизованному контролю… как свободные двигаться спонтанно… непредсказуемо…
   Наблюдайте, как они начинают двигаться… наблюдайте и за этими ногами… по мере того как они начинают передвигаться… по комнате… поначалу очень медленно… сплетаясь с другими… и постепенно начинают двигаться быстрее.
   Может возникнуть ощущение, будто… эти конечности поблизости… и те отдаленные конечности… все двигаются сами по себе… будто вы их не контролируете… и просто наблюдайте… все происходящее… в своей пустой неподвижности.
   Замечайте движение… из неподвижности… этот танец… пребывая отсутствием танцора… фокусируя внимание на той неподвижности, в которой вы пребываете.

   Эксперимент 2 – Спонтанная форма
   Ведущий – участникам:
   Сядьте в группы по четыре человека. Каждая группа должна иметь карандаш и бумагу. Пронумеруйте себя от 1 до 4.
   Номер 1 берет карандаш и бумагу и, пока остальные игроки сидят тихо с закрытыми глазами, рисует рисунок в верхней четверти листа бумаги. Номер 1 делает это спонтанно, без расчета или контроля мышления, просто наблюдая движения своей руки. Рука выражает сама по себе.
   Закончив, номер 1 складывает лист, закрывая рисунок так, чтобы были видны только нижние полдюйма рисунка, и передает карандаш и лист бумаги номеру 2. Второй игрок дополняет рисунок на второй четверти листа, в то время как остальные члены группы тихо сидят с закрытыми глазами, и складывает лист, прикрывая большую часть рисунка. Затем лист передается номеру 3 и т. д., пока рисунок из четырех частей не закончен группой.
   Затем каждая группа открывает свой рисунок, смотрит на него и показывает всем остальным для всеобщего наслаждения.

   Эксперимент 3 – Спонтанный звук
   Кто-либо начинает импровизировать на инструменте или своим голосом. Присоединяются остальные инструменталисты и вокалисты.
   Ведущий – участникам:
   Присоединяйтесь все… напевайте… пойте… хлопайте в ладоши… позвольте любому появляющемуся звуку выразиться…. Если возникают негармоничные звуки, позвольте им быть… и гармоничным звукам позвольте быть… если выйдет унисон – позвольте ему быть… позвольте быть аккорду или мелодии.
   По мере того как эти звуки появляются, просто расположитесь в тишине… в которой все они имеют место… просто будьте Тишиной… из которой они возникают.

   Для обсуждения
   Если природа вещей заключается в контроле одной над другой, тогда как вы можете быть спонтанными, кроме как позволив себе стать Не-вещью, настолько отсутствующими, что ничто вас не задевает? Насладитесь бытием той Недвижностью, из которой возникает движение, той Пустотой, из которой возникает форма, и той Тишиной, из которой возникает звук.
   Нужно ли вам становиться недвижными, пустыми, тихими… или просто заметить, что вы уже являетесь таковыми?
   Демонстрируют ли эти три эксперимента тот факт, что вашей основной истиной является Свобода?
   Обнаружили ли вы, что танец, рисунок и музыка не так хаотичны, как можно того ожидать? Подразумевает ли «гармония» работу одного Художника – подобно спонтанному творению самой Вселенной? Можно ли ощущать все как совершенную гармонию, когда вы смотрите на это с точки зрения Художника?
   Бодхидхарма, который привез дзен (чань) в Китай из Индии в VI в. н. э., сказал: «Именно твоя собственная духовная Природа в Просветлении движет твоими руками и ногами».
   Д. Т. Судзуки, который популяризовал дзен на Западе в XX в., писал:

   Когда Просветление заставляет нас осознать, что лопату держат руки Бога, а не те, которые я воображаю своими, – каждое выполняемое мною движение становится напрямую связанным с Одним, который больше меня, и отражает Его волю.

18. Вездесущность

   Приблизительное время для игры: 20 минут.

   Число игроков: два или более плюс ведущий. Оптимальное число – любое от шести до двадцати.

   Материалы / оборудование: тканый (не металлический) сантиметр как минимум два ярда длиной; можно заменить на веревку или нить.

   Расположение: игроки сидят в круг, лицом внутрь, а ведущий – в центре.
   Ведущий – участникам:
   Мудрецы говорят, что, хотя мы и кажемся людьми, в реальности мы не кто иной, как Бог.
   Они также говорят, что одним из признаков, отличающих Бога от людей, является тот факт, что люди локализованы, в то время как Бог – повсюду, не имея дистанции ни от кого. В этом эксперименте вы измерите расстояние между собой и чем-либо еще – а именно мной. Угадывать это расстояние не имеет смысла; его нужно замерить надлежащим инструментом. Я попрошу вас положиться исключительно на этот научный инструмент (извлеките сантиметр) и применить результаты к вопросу о том, Кто вы есть на самом деле.
   Вы согласны. Хорошо, тогда – если ваш замер покажет, что вы находитесь на некотором расстоянии от меня, вы подтвердите, что вы – человек; а если он покажет, что между нами нет расстояния, – вы поймете, что ваш настоящий статус бесконечно выше, чем это.
   (Ведущий, держа один конец метра в руке, дает другой конец одному из игроков в круге.)
   Теперь я хочу, чтобы каждый из вас по очереди поднес свой конец метра к глазу и вытянул его, направляя свое зрение вдоль его длины. Отметьте то, что видите согласно своему опыту. (Что именно вы видите – его длину?) Затем передайте метр человеку слева от вас, который повторит эту процедуру.
   Пока метр передается по кругу, каждому следует заметить, что происходит с футами и дюймами, отмеченными на метре, и с самим метром.
   По мере того как метр обходит круг, находите ли вы, что все находятся на некотором расстоянии от меня, на том расстоянии, которое покрывает метр?
   Но что говорит ваш собственный опыт, опираясь только на ваше честное прочтение метра, когда он приближается к вам? Находите ли вы, что есть некто между мной и кем нет расстояния?
   Если это так, то, согласно Мудрецам, вы знаете, Кто Он есть.

   Для обсуждения
   Оцените социальные преимущества отдаления и его цену с точки зрения одиночества, лишений, отчуждения.
   Можете ли вы «поддерживать дистанцию» как социальный миф, но в то же время сознательно жить из истины, что вы упраздняете расстояние и являетесь вездесущим?
   Где находится звезда, которую вы видите ночью? Находится ли она на расстоянии триллионов миль от вас и сотни лет в прошлом или она прямо здесь, где вы (и, возможно, ваш фотоаппарат)?
   Были ли вы глубоко мудры, когда, будучи малышом, хватали луну?

   Цитаты

   Когда ты не существуешь и не имеешь того или этого, Ты – все и вездесущ.
Экхарт

   Расстояние – не что иное, как воображение.
Блэйк

   Солнце, в десяти тысячах легионов от меня, было близко;
   Самая отдаленная звезда,
   Которую едва видать издалека, —
   Присутствовала в зенице моего ока.
Траэрн

19. В пакете

   Приблизительное минимальное время для игры: 10 минут.

   Число игроков: два или более плюс ведущий. Если вы играете один / одна или если количество людей нечетное, можно заменить лицо партнера на зеркальце.

   Материалы / оборудование: бумажные пакеты размером примерно 12 x 12 дюймов, предпочтительно белые, у которых отрезано дно так, чтобы получились трубы, – по одному на каждого участника.

   Ведущий – участникам:
   Сядьте парами друг напротив друга. Теперь вы комфортно сидите, лицом к лицу, и у вас есть бумажный пакет?
   Цель этого эксперимента – не получить некий особый опыт, а просто честно (и про себя) ответить на вопросы, которые я сейчас задам, оставаясь внутри пакета.
   Вставьте свое лицо удобным образом в отверстие с одного конца пакета, в то время как ваш партнер вставляет свое лицо с другого конца.
   Минуту назад вы согласились, что сидите лицом к лицу со своим партнером. Основываясь на вашем текущем опыте, так ли это? Согласились ли вы механически или сказали правду о себе? В вашем собственном опыте сейчас… сколько лиц вы обнаруживаете в пакете? Опираясь на данность вашего опыта, скажите, отличается ли – полностью и во всех отношениях – то, что имеется у ближнего края пакета, от того, что имеется у дальнего края?
   Вы видите, насколько увлекательно сложна эта сцена? Сколько времени вам понадобится, чтобы просканировать и рассмотреть этот ландшафт, подмечая каждую деталь? И наоборот, отметьте простоту того, что находится у вашего края пакета… чтобы просканировать или рассмотреть это, совсем не требуется времени.
   Еще раз посмотрите на эти цвета, эти тонкие оттенки и тона… Как ярко они контрастируют с бесцветностью того, что с вашей стороны!
   Посмотрите, как плотны и непрозрачны эти черты… Как восхитителен контраст этого с прозрачностью, наблюдаемой с вашей стороны пакета!
   То лицо довольно мало и очень четко очерчено… Как же оно отличается от отсутствия лица с вашей стороны, не имеющего границ, бескрайнего!
   Не это ли простое ви -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

дение типа «все или ничего»? Вы не наполовину видите свое истинное состояние. Мог ли даже Будда видеть свое Отсутствие более отчетливо, чем вы видите свое сейчас?
   Кто у ближайшего конца пакета? (Позвольте участникам побыть некоторое время в безмолвии.)
   А сейчас уберите пакет… но продолжайте смотреть на лицо напротив вас. Остается ли ситуация неизменной в отсутствие пакета?

   Для обсуждения
   Насколько легко или сложно увидеть то, для чего нет слова в вашем языке? Или что язык искажает?
   Сколько обиходных слов и фраз (подобных «лицом к лицу») приходят вам на ум, которые неточно передают ваш собственный опыт или вопиюще противоречат ему, опыту от первого лица?
   Важно ли видеть то, что мы видим, а не только лишь то, что язык заставляет нас видеть?
   В какой степени наши проблемы возникают из-за заблуждения, а заблуждение – из игнорирования того, что просто присутствует в нашем опыте?
   Насколько религия состоит из того, что нам говорили, и насколько она бросает вызов тому, что нам говорили?

20. Потерять лицо – найти лицо

   Приблизительное минимальное время для игры: 10 минут.

   Оборудование: зеркало для каждого участника.
   Ведущий – участникам:
   Вот история Дуншаня (807–869), китайского чаньского Учителя. Мальчиком он изучал «Сутру сердца», ключевое писание буддизма махаяны. Слова «здесь нет ни глаза, ни носа, ни рта, ни ушей…» озадачивали его – что и понятно. Созерцая лицо своего учителя и затем исследуя свое собственное лицо пальцами, он сказал: «У вас есть пара глаз, нос и так далее – есть они и у меня. Как тогда мог Будда сказать нам, что они не существуют?» Его учитель, не менее озадаченный, послал его учиться у чаньского Учителя. Но его вопрос так и не получил ответа.
   Однажды, будучи уже взрослым, Дуншань случайно посмотрел с моста на спокойную воду внизу и уловил отражение своего лица в ней. Это стало его опытом просветления. Он увидел, что имел в виду Будда. Он обнаружил то, чем он являлся для себя, в отличие от того, чем он был для других. И сложил известный стих, который начинается словами: «Остерегайтесь ви -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------

дения истины…»
   Дуншань стал основателем дзен школы сото, самой крупной школы дзен в наше время.
   Давайте попытаемся погрузиться в опыт Дуншаня, который я описал.
   Созерцайте мои глаза, нос, рот и уши, одновременно удостоверяясь посредством своих пальцев, что и у вас все это имеется.
   Встаньте, положите зеркало на пол у своих стоп и найдите в нем свое лицо.
   Заметьте размер лица в зеркале. Можете ли вы закрыть его большим пальцем руки?
   Заметьте, в какую сторону оно смотрит, – вверх, а не вниз.
   Заметьте, где находится ваше лицо – эта цветная форма, – в нескольких футах от вас. Есть ли у вас еще одно, именно там, где вы? (Не думайте, просто смотрите.)
   Потрогайте свое лицо пальцами еще раз… энергично… и решите, ощущаете ли вы лицо здесь (нечто имеющее цвет и плотность и т. д., нечто присутствующее все вместе) подобно тому, что внизу… или вы переживаете серию тактильных ощущений, приходящих и уходящих в вашем отсутствии лица, в этом пространстве «над плечами»?
   Чем вы являетесь для себя, здесь и сейчас, когда позволяете памяти и воображению отпасть и просто принимаете то, что появляется?
   Какова разница (если она есть) между тем, что переживал Дуншань, и тем, что вы переживаете сейчас?

21. Правильно и неправильно

   Приблизительное минимальное время для игры: 10 минут.

   Материалы: письменные принадлежности.

   (1) Правильно
   Ведущий – участникам:
   Начертите три вертикальные колонки на своем листе.
   Я задам вам несколько вопросов, требующих ответа ДА или НЕТ.
   Вписывайте номер вопроса в первую колонку, ответ ДА – во вторую, и ответ НЕТ – в третью.
   Вопросы таковы:
   1. Знаете ли вы, почему мы разукрашиваем яйца и зайчиков на Пасху?
   2. И зажигаем свечки внутри тыкв в Хэллоуин?
   3. И покупаем омелу и вечнозеленые деревья на Рождество?
   4. Знаете ли вы, почему мы кидаем рис на свадьбах?
   5. Знаете ли вы, почему мужчины бреются?
   6. Знаете ли вы, почему вы носите часы на левом запястье?
   7. Знаете ли вы, почему мы задуваем свечки на дне рождения одним выдохом?
   8. Знаете ли вы, почему американские мужчины носят брюки, а не юбки?
   9. Знаете ли вы, почему ваша рубашка или блузка застегивается именно с этой стороны?
   10. Знаете ли вы, почему некоторые части вашего тела почти всегда на виду, а другие – почти всегда скрыты?

   (2) Неправильно
   Теперь нужно ответить на следующий ряд вопросов ДА или НЕТ, как и прежде. Вас пригласили на официальный званый обед.
   11. Смогли бы вы спокойно прийти в купальнике или в спортивном костюме?
   12. И есть, сидя на столе, поставив ноги на стул?
   13. И пить свой суп прямо из тарелки?
   14. И вылизать тарелку начисто после еды?
   15. И почистить зубы сельдереем?
   16. И потом раздеться и лечь спать на диване?
   Теперь давайте подсчитаем и сверим наши ответы ДА и НЕТ.

   Вопросы для обсуждения
   Какой части каждодневных действий, которые мы делаем – и не осмеливаемся сделать, – мы можем дать конкретное объяснение?
   Каким правилам сложнее не повиноваться – «рациональным» (например, ограничению скорости) или «произвольным», или «нерациональным» (например, этикету поведения за столом)? В какой степени религия – дело «приличия»?
   В какой момент делание чего-либо потому, что «так положено» или «так принято», становится религиозным?
   Когда религиозно ставить под сомнение «религиозное приличие»?

22. Воскресение и жизнь

   Приблизительное минимальное время для игры: 15 минут.

   Число игроков: минимум четыре, максимум – число, равное приблизительной длине комнаты в футах. То есть комната площадью 16 x 12 футов подходит для 16 игроков.

   Инструкции для ведущего
   Попросите игроков встать, закрыв глаза и не разговаривая, и позволить ведущему направлять их передвижение по комнате в комфортном ритме.
   Расставьте их плечом к плечу (но не касаясь друг друга) в две равные шеренги на расстоянии двух футов друг от друга, спиной к спине. Направляя игроков к их месту, дезориентируйте их, заставляя ходить кругами или развернув пару раз. Если число участников большое, выберите одного или двух помощников, которые помогут вам расставить игроков по местам так, чтобы каждый из них стоял точно в линию с игроком за спиной. Если в конце ряда останется игрок без пары, сами займите позицию спиной к нему.

   Ведущий – участникам:
   Откройте глаза и посмотрите прямо перед собой.
   Что смотрит прямо перед собой? В этот момент… какие подсказки у вас есть насчет себя? Какое вы обнаруживаете доказательство… смотрящего… человека… живого существа… какого-либо существа, живого или неживого… где, как вам кажется, вы находитесь?
   Укажите пальцем на то, что смотрит. Обнаруживаете ли вы там что-либо, хотя бы легкий туман… точку… частицу… тень тени… именно там, где вы?
   Позвольте вашей указывающей руке вновь расслабиться и опуститься вдоль туловища.
   Было ли это опытом смерти? Абсолютным умиранием… становлением ничем (не-вещью)… не просто переход… от живой вещи… к мертвой?
   Стали ли вы… абсолютно ничем… не-вещью… только сознанием, которое может сказать, что вы есть… а не что вы есть… просто Я ЕСТЬ?
   Кто это Я ЕСТЬ без характеристик?
   Могло ли оно быть… Я ЕСТЬ… в Я ЕСТЬ ВОСКРЕСЕНИЕ И ЖИЗНЬ? Какого воскресения? Какой жизни?
   Теперь медленно развернитесь… на 180 градусов… и встаньте лицом в обратную сторону. И выполняя это, убедитесь, что вы вновь обретаете… в том другом… все, что вы потеряли в виде себя… форму… цвет… жизнь… человечность… личность… все это.
   Как вам быть воскрешенным в виде этого человека? А сейчас медленно окиньте взглядом… всю шеренгу… и станьте воскрешенными в виде всех них… в виде любого… в виде того, что пожелаете. Вы утратили одну форму. Теперь начните медленно передвигаться по комнате… принимая сотни форм.

   Вопросы для обсуждения
   Проливает ли этот эксперимент свет на «реализованную эсхатологию», что означает вашу смерть как плоть сейчас и ваше воскресение как дух сейчас?
   Проливает ли этот опыт свет на то, что значит «отдать жизнь за друзей»… умереть, чтобы жить… на необходимость перерождения?
   Является ли это серией достижений… или это одна, простая реализация? Заключается ли смысл в пробуждении к факту, что вы так устроены?
   В заключение вот цитата из «Трактата о воскресении», написанного неизвестным христианином примерно 1 800 лет назад:

   Не думайте, что воскресение – это иллюзия. Оно есть не иллюзия, но истина. На самом деле более уместно сказать, что мир – иллюзия… Воскресение – это откровение того, что есть… Почему бы вам не исследовать себя и не узреть, что вы уже воскресли?
Трактат о воскресении, библиотека Наг-Хаммади

23. Колесо – дерево – почва

   Приблизительное минимальное время для игры: 15 минут.

   Число игроков: от четырех до десяти плюс ведущий. Если присутствующих больше, поделите их на группы примерно по восемь человек.

   Требования: для каждой группы понадобится пространство в 12 x 12 футов, предпочтительно с ковровым покрытием.

   Расположение: игроки формируют «колесо жизни», ложась на пол лицом вверх, соприкасаясь стопами у «ступицы» колеса и равномерно распределяясь вокруг «ступицы» подобно спицам колеса.

   Ведущий – участникам:
   Медленно приподнимитесь, удерживая ноги на месте, и осмотритесь. Где то колесо, которое я попросил вас сформировать? Какой узор вы на самом деле формируете здесь на полу согласно вашему видению? (Попросите игроков предложить ответы.)

   Вытяните руку параллельно полу (как на иллюстрации выше), позволяя локтю согнуться. Поднимите ее до уровня глаз так, чтобы головы оказались как бы расположенными в ряд на ней. Теперь позвольте руке вновь опуститься вдоль тела. Похож ли узор по-прежнему на колесо? Если нет, то на что? (Пригласите игроков поделиться ответами).
   Возможно, то, что мы имеем здесь, – скорее не Колесо Жизни, а Древо Жизни, имеющее ветви, а не спицы, и нечто подобное плоду на конце каждой ветви.
   У каждого дерева есть ствол – давайте поищем его, опираясь на четыре подсказки:
   1. Ствол находится в центре дерева.
   2. Он значительно толще, чем любая ветвь. Сравните толщины, используя большой и указательный пальцы на манер кронциркуля.
   3. Он расположен внизу дерева. Поэтому вытяните руку еще раз и, когда головы окажутся на одной линии, медленно опустите ее параллельно полу, замечая то, что окажется в поле зрения последним.
   4. В отличие от ветвей ствол не имеет плодов. На конце ветвей можно обнаружить нечто вроде плодов, некоторые из которых спелее других, а в конце ствола – только почва.

   Базируясь на своем опыте сейчас… вы – «плод»… или «ветвь»… или «ствол»… или «дерево»… или «почва бытия», из которой произрастает все это… и в которую все возвращается? На что из этого похожи вы?
   Чем из этого вы себя ощущаете?
   (Дайте некоторое время на ответы и комментарии, затем продолжайте.)
   В конце концов дерево умирает и падает на землю. Поэтому медленно отклонитесь назад (при необходимости опираясь на руки или локти) до тех пор, пока вновь не ляжете на пол.
   Теперь дерева больше нет… и осталась только почва (почва бытия).
   Исчезли ли вы?
   Проливает ли этот опыт свет на то, что, возможно, подразумевал Иисус, когда сказал: «До Авраама было Я ЕСМЬ…» и »Я ЕСМЬ лоза, а вы ветви…»?

24. Добро и зло

   Приблизительное минимальное время для игры: 10 минут.

   Материалы / оборудование: резинка диаметром 3–6 дюймов для каждого игрока. Доска, карточка или плотная бумага для диаграммы (см. ниже), которую ведущий должен подготовить заранее.

   Ведущий – участникам:
   Мы все хотим жить более счастливо: чтобы в жизни было больше позитивного и меньше негативного. Но как это сделать?
   Этическая религия наставляет: «Желайте добра, а не зла, стремитесь к добру, а не к злу. Полагаясь на помощь Бога, станьте лучше, более любящими, эффективными, дисциплинированными» и т. д.

   Мистическая религия напутствует: «Рассматривайте добро и зло как дополняющие силы – противоположные, но одновременно уравновешивающие друг друга в вашей жизни и во Вселенной, которая состоит из подобного напряжения между противоположностями. Откройте совершенство и истинное блаженство в единственном месте, где его можно обнаружить, – в общем Источнике этих противоположностей, который находится именно там, где вы, прямо сейчас. Это внутреннее открытие может побудить творческое и сбалансированное напряжение между положительными и отрицательными силами в вашей внешней жизни. В любом случае ваша реализация Себя как самого Источника – единственный путь к превосхождению (и, таким образом, удовлетворению) всех ваших желаний».
   Чтобы помочь нам разобраться в этих, казалось бы, несовместимых рецептах счастья, давайте проведем небольшой эксперимент.
   Вытяните кулаки с туго натянутой между ними резинкой. Ваш левый кулак символизирует все дурное, отрицательное и разрушительное в вашей жизни. Ваш правый кулак – все желательное, положительное, созидательное.
   Увеличьте этот положительный элемент, отодвигая правый кулак еще правее, удерживая левый кулак на месте. Замечаете увеличение в напряжении… в обеих руках? В равной мере? Возможно ли увеличить положительное, не вызвав реакции или противодействия… оставляя негативное таким, какое оно есть?
   Верните правый кулак в исходное положение. А сейчас направьте свое внимание туда, откуда исходят эти два кулака и руки. Здесь… в нуле (0)… что, согласно вашему опыту, держит минус (–) и плюс (+) там? По вашим ощущениям, что связывает эти две руки здесь… если что-либо связывает? Для кого напряжения в минусе и плюсе равные и противоположные?
   Будучи тем, кто сейчас принимает как минус, так и плюс и их напряжение… находясь в нуле… вовлечены ли вы в одно больше, чем в другое? Принимаете ли вы стороны… или вы беспристрастны?
   Являетесь ли вы неким «третьим»… подвергающимся напряжению… или вы нейтральное ничто, которое принимает это парное напряжение беспристрастно… так как покоитесь в их центре… свободные от каких бы то ни было собственных напряжений?
   Могло бы ваше истинное Я быть вечно присутствующим разрешением конфликтов, окружающих вас, – не умиротворяя их, а держа обе стороны в гармонии в вашей не-вещности? Помогает ли это прояснить учение мудрецов о том, что ответ на ваши проблемы заключается в видении того, кто их имеет?

   Для обсуждения
   Можете ли вы представить себе мир, в котором не существует верха и низа… правого и левого… плюса и минуса… истины и лжи… отваги и опасности… жизни и смерти… добра и зла? Могли бы вы справиться с задачей лучше, чем Творец?
   Демонстрируют ли жизни таких святых, как Екатерина Сиенская, – равно активные и созерцательные – тот факт, что не существует противоречия между «этическим» и «мистическим» рецептами истинно хорошей жизни? Демонстрируют ли они, что, напротив, эти рецепты могут служить друг другу опорой?
   Должно ли иметься противоречие между тем, что вы принимаете стороны там (где вы обязаны это делать), и не принимаете здесь (где вы не можете этого сделать)?

25. Бесконечность

   Приблизительное минимальное время для игры: 20 минут.

   Пространство: этот эксперимент проводится в помещении, в комнате с достаточной площадью из расчета по 20 квадратных футов на каждого игрока.

   Материалы / оборудование: по две мерочные рейки длиной 1 ярд на каждого игрока, доска или другая поверхность для воспроизведения второй диаграммы (ниже).

   Ведущий – участникам:
   Мистики всех великих религий утверждают, что хотя человек и выглядит маленьким, в реальности он необъятен. Если смотреть оттуда, где вас нет, – вы кажетесь конечными, а если смотреть оттуда, где вы есть, – вы бесконечны. Является ли это утверждение религиозной выдумкой, или вы можете подтвердить это на своем собственном опыте?

   Тест 1
   Закройте глаза и обратите внимание на то, что переживаете сейчас. (Позвольте игрокам побыть некоторое время в тишине, чтобы они могли расслабиться.) Согласно вашему опыту сейчас, насколько вы высоки… широки… худы… толсты? Воспринимаете ли вы какие-либо границы того, чем себя сейчас ощущаете? Если нет, то, возможно, вы бесконечны.

   Тест 2
   Держите глаза открытыми в течение этого теста и не надевайте очки. Осмотритесь и определите, являетесь ли вы пространством, принимающим в себя все вокруг… людей… мебель… и другие предметы в комнате… или одним из этих объектов. Если вы – это пространство, каков его масштаб?

   Закройте глаза ладонями так, чтобы полностью заблокировать свет. Затем начните постепенно открывать руки, подобно ставням, смотря прямо перед собой. Наблюдайте, как пространство между ними расширяется… пока сами они не исчезнут.
   Обнаруживаете ли вы границы своего пространства… сбоку… сверху… снизу… внутри… снаружи? Имеете ли вы какое-либо представление о том, что значит быть конечным?

   Тест 3
   Ваше безграничное пространство – наполненное пространство: оно содержит в себе данную сцену. Возможно, эта сцена также, предоставь ей возможность рассказать свою историю, признает бесконечность своего наблюдателя.
   Изучающие геометрию утверждают, что бесконечность там, где встречаются две параллельные прямые. В таком случае, если вы обнаружите, что параллельные линии сходятся в вас, то вы могли бы насладиться переживанием бесконечности.
   (Раздайте каждому экспериментатору по две мерочные рейки.)

В этой комнате в вашем распоряжении имеется целый ряд параллельных линий: например, углы стен и вертикальные края дверей и окон. Заметьте, что происходит, когда вы следуете за этими вертикалями вниз.

   Вытяните одну из своих реек под углом в 45°, прижимая ближний конец к груди, и сопоставьте ее с одной из вертикалей комнаты, такой как один из ее углов. (См. иллюстрацию выше, слева.) Возможно, будет удобно закрыть один глаз. Теперь, продолжая держать первую рейку в этом же положении, переместите свое внимание на другую вертикаль и сопоставьте вторую рейку с ней.
   Помните: согласно постулату геометрии, в точке, где две параллельные прямые сходятся, присутствует бесконечность. Если они сойдутся там, где находитесь вы, вы поймете, «где находитесь».
   Теперь попробуйте вытянуть эти «линии» вверх. В этот раз держите рейки так, чтобы их один конец оказался чуть выше своей головы, наклоните их вниз на 45° и выровняйте, как и ранее, по любым двум вертикалям (иллюстрация выше, справа). И посмотрите, где они сходятся.

   Дополнительные тесты
   Для того чтобы горизонтальные параллельные линии сошлись в вашем пространстве, предположительно, им придется согнуться.
   Вытяните одну из реек горизонтально на расстоянии около дюйма перед своим лицом… и, продолжая смотреть прямо перед собой, медленно двигайте рейку вверх и вниз. Согласно вашему опыту сейчас, рейка остается прямой или сгибается?
   Когда вы смотрите поверх спокойной воды на такие вещи, как телефонные столбы, высокие здания и деревья, заметьте, на ком сходятся линии их отражений.
   И заметьте, что ковер искрящегося света расстилается по воде от низко висящего солнца к – VIP-персоне Вселенной?

   Проверка традиции
   Цитаты
   Из индуизма

   Как пространство я бесконечен… Вселенная растворяется во мне.
Аштавакра Гита

   Ты – Бесконечное, сфокусированное в теле. Сейчас ты видишь лишь тело. Искренне старайся, и ты узришь лишь Бесконечное.
Нисаргадатта

   Из буддизма

   Подобно небу оно не имеет пределов, однако Оно именно здесь, вечно глубокое и ясное.
Юнця Сюаньцюе

   Из христианства

   Иисус сказал: «Человек, который смотрит на себя только снаружи, а не изнутри тоже, делает себя малым, и делает малыми других».
Евангелие Мани

   Есть в душе сила, которая шире широких небес… Бог есть пол, потолок существ.
Экхарт

   Есть корень или глубина, откуда исходят все эти дары, подобно линиям из центра или ветвям из ствола дерева. Эта глубина зовется центром, источником, или дном души. Эта глубина есть единство, вечность – я почти сказал бесконечность – души; ибо она настолько бесконечна, что ничто не может удовлетворить ее или успокоить ее, кроме бесконечности Бога.
Уильям Лоу

   Мысль, что человек имеет тело, отличное от его души, должна быть уничтожена; я сделаю это… растворяя видимые поверхности и демонстрируя бесконечность, которая была сокрыта.
Блейк

   Не мы в пространстве, а пространство – в нас.
Лотзе

   Из ислама

   Человек Божий – бескрайнее море.
Руми

26. Ты ешь – я вкушаю

   Приблизительное минимальное время для игры: 10 минут.

   Материалы: немного еды для каждого игрока (например, конфеты, арахис, изюм).

   Ведущий – участникам:
   Сакральное принятие пищи играет важную роль в жизни людей с незапамятных времен. Оно принимает разные формы – начиная с древнего обычая убиения и съедания божественной или знатной личности вплоть до современного индуистского обычая (берущего истоки в древности) принятия прасада, растительной пищи, сначала предложенной богу или освященной гуру. Но все эти практики напоминают нам о том, что существует два радикально отличающихся способа принятия пищи – обыденный, присущий всем людям, и тот, что связывает человека с Божественным.
   Прежде чем оценить подобные практики, давайте удостоверимся, что мы знаем, что подразумеваем под принятием пищи. Давайте проверим, что это действительно значит на практике, попробовав на вкус и съев один из кусочков пищи… медленно… и внимательно. (Дайте участникам время закончить.)
   Итак, мы все ощутили еду на вкус? Вы согласны? В таком случае предположим, что одно и то же происходило со всеми присутствующими в этой комнате. Но ощутили ли вы восприятие пищи, имеющее место для всех… или это восприятие произошло только в одном месте… где присутствовала открытая настежь и неподвижная пустота… ярко контрастирующая со всеми этими занятыми делом губами и зубами, которые вы видите вокруг?
   Попробуйте еще один кусочек, оглянитесь вокруг и заметьте: похоже ли, что когда едят другие, это подобно запихиванию еды в контейнер и вкус еды отсутствует… в то время как, когда едите вы, еда как бы дематериализуется… но оставляет после себя разные вкусы? Медленно возьмите еще один кусочек и пронаблюдайте, как он исчезает как форма… временно возникая вновь в виде вкуса… и затем растворяется навеки… в чем? Только вы знаете ответ на этот вопрос.

   Вопросы для обсуждения
   Есть ли хоть какое-нибудь сходство между процедурами «я ем» и «ты ешь»?
   Как первое лицо единственного числа, можете ли вы сказать (в роли принимающего пищу) съедаемому: «Я есть ты, ты есть я, и мы встречаемся, чтобы доказать это, празднуя наш союз (на самом деле наше воссоединение) через это ощущение вкуса».
   Мистики утверждают, что лишь Бог видит, слышит и вкушает. А что он может вкушать, кроме Самого Себя? Помог ли наш эксперимент прояснить это?
   Иисус безоговорочно признавал, что каждый имеет два тела – внешнее, плотское, и внутреннюю Реальность, которую он описывал как «исполненную света, где нет места тьме». Во время таинства Святого причастия которое из этих двух тел вкушает причащаемый? Может ли внимательный причащаемый действительно испытать пресуществление хлеба в истинное Тело Христа, его Световое Тело, которое одновременно является истинным Телом причащаемого – Свет, присоединяющийся к Свету?
   Давайте выполним наш эксперимент вновь – на этот раз наблюдая, как кусочек еды ассимилируется и становится этим Светом.

27. Колодец времени

   Число игроков: от четырех (помимо ведущего) до пятнадцати. Если игроков больше, поделите их на группы примерно по десять.

   Оборудование: настенные часы, предпочтительно обладающие крупным циферблатом, минутной стрелкой и громким тиканьем.

   Расположение: игроки стоят в круг, лицом внутрь, а часы лежат на полу в центре круга, циферблатом наверх. Игроки должны сузить круг, насколько это возможно, обхватывая друг друга руками, и смотреть вниз в течение всей игры.

   Ведущий, стоя вне круга, – участникам:
   Глядя в «колодец», также замечайте и то, что находится наверху колодца, – не то, что вам кажется, а то, что вы в действительности воспринимаете.
   Глядя вниз из области не-формы здесь на область формы там, заметьте узор этого циферблата…
   Глядя вниз из области не-цвета здесь на область цвета там, заметьте цвет часов…
   Глядя вниз из области не-цифр здесь на область цифр там, заметьте цифры на циферблате часов…
   Глядя вниз из области нераздельности здесь на область раздельности там, заметьте, что одну цифру невозможно спутать с другой…
   Глядя вниз из области неизменности здесь на область изменчивости там, наблюдайте движение минутной стрелки…
   Глядя вниз из области не-времени здесь на область времени там, слушайте, как тиканье часов отсчитывает течение времени, наблюдайте, как минутная стрелка отмечает это течение…
   Чтобы убедиться в том, что не существует ни времени, ни формы, ни цифр, один из игроков наклоняется и очень медленно поднимает часы выше уровня глаз, в то время как остальные продолжают смотреть вниз… наблюдая, как часы размываются… и исчезают.
   Как можно узнать время здесь, наверху, где времени нет?
   Как можно увидеть форму здесь, где присутствует только пространство для форм?
   Как можно посчитать числа здесь, где все Одно?
   Итак, если здесь, наверху колодца, вы находитесь вне времени, формы и чисел, возможно, вам захочется возрадоваться с Экхартом, который говорит:
   Тот радуется все время, кто радуется вне времени и кто свободен от времени. Три вещи не позволяют человеку познать Бога. Первая – это время, вторая – форма, третья – число. Чтобы вошел Бог, эти вещи должны уйти.

   Продолжайте смотреть вниз…
   Поистине, были ли вы когда-либо где-то, кроме этого места, куда время, форма и число не могут войти?
   О нем Экхарт пишет: «Там, куда время никогда не вторгается, куда не вхоже сияние образа, в самом сокровенном и высшем аспекте души Бог сотворяет целый Космос».

28. Религиозный язык тела

   Пространство: тихая комната, предпочтительно с ковровым покрытием, в которой каждому участнику можно выделить по 20 квадратных футов.

   (1) Бог трансцендентный
   Ведущий приглашает участников внимательно прослушать следующие мусульманские молитвы и уловить их настрой покорности Божественному Величию, которое бесконечно трансцендентно по отношению к личности:
   «Бог превыше всего… Слава и хвала Тебе, о Боже. Блаженно Имя Твое и Пречисто Твое Величие. Никто, кроме Тебя, не достоин поклонения и служения… Слава моему Господу, Пречистому… Бог превыше всего…»
   Ведущий демонстрирует положение тела, которое принимается мусульманином во время молитвы, и просит участников сформировать ряд (или ряды) и принять подобное же положение, в то время как молитвы зачитываются вслух еще раз…

   Для обсуждения
   Помогло ли вам положение покорности почувствовать покорность перед Тем, который абсолютно Иной, чем вы?
   Простирается ли мусульманин, потому что он ощущает себя рабом Аллаха (абд’уллах), или он чувствует себя рабом Аллаха, потому что простирается перед Ним? Или и то и другое одновременно?

   (2) Бог имманентный
   Ведущий приглашает участников внимательно прослушать следующий текст из дзен и получить опыт – или стать – Тем, который есть наша Самость, наш Центр, наша Реальность:

   «Наша изначальная Природа Будды воистину не имеет ни крапинки объективности. Она пуста, повсеместна, безмолвна, чиста. Она – великолепная и таинственная безмятежная радость – и это все. Погружайтесь в нее глубоко, пробуждаясь к Cебе. То, что прямо перед вами, есть она, во всей своей полноте, абсолютно наполненная. Не существует ничего иного…».
Хуанбо, около 800 г. н. э.

   Ведущий демонстрирует позу лотоса, которая является стандартной для восточных практиков медитации. (Возможно, скрещивание ног окажется сложным, но оно не так важно. Важно держать позвоночник прямым – не напряженным – и голову на одной линии с шеей.)

   Участники сидят в этой позе, в то время как ведущий повторяет дзенский текст.

   Для обсуждения
   Помогла ли вам прямая поза почувствовать достоинство Того, кто всецело является Вами?
   Эксперты дзен описывают свой опыт как экзальтацию, физическую приподнятость, ощущение, что стал выше или «идешь с расправленной спиной», будто скользишь по воздуху над тротуаром… Довелось вы вам почувствовать нечто подобное, сидя с прямой спиной и слушая дзенского Учителя Хуанбо?
   Контрастируют или дополняют друг друга эти позы? Возможно ли – или даже необходимо – найти место в нашей жизни для обеих?
   На самом деле приверженцы дзен считают необходимым выполнять множественные поклоны Будде, а мусульмане стоят перед своим Творцом выпрямившись.

29. Чья воля будет исполнена?

   Число участников: любое четное число от двух и выше. Ведущий может присоединиться, если число участников окажется нечетным.

   Материалы: письменные принадлежности.

   Ведущий – участникам:
   Мы будем исследовать тот центральный и универсальный религиозный опыт, который называется «сдача Божьей воле» или «самоотдача Божественному Провидению» и включает в себя чистосердечное признание неприятной правды о себе, а также принятие наших обстоятельств. Для этого потребуется быть предельно честным.
   Напишите так, чтобы никто не видел, три вещи касательно Вселенной и Человечества, которые вы находите наиболее неприемлемыми – не только то, что вызывает общее негодование (смерть, боль или война), но нечто такое, что болезненно лично для вас. Например, возможно, вы находите случаи побоев детей или сцены концлагерей настолько невыносимыми, что не можете заставить себя читать и говорить о них или видеть их по телевизору… Не торопитесь…
   Затем напишите три вещи, которые вы находите наиболее неприемлемыми или постыдными в своих обстоятельствах – вещи, о которых вы очень сожалеете. Первая может быть из вашего прошлого; вторая – из настоящего; а третья – тем, чего вы опасаетесь в будущем… Не торопитесь…
   Далее, напишите три вещи, которые вас больше всего беспокоят в вашей внутренней жизни – возможно, тайные чувства отчаяния, никчемности, тревоги, гнева – чувства, мысли или установки, в которых вы не признаетесь себе и тем более остальным… Не торопитесь…
   А сейчас вы поделитесь тем, что написали, с партнером. Если в данный момент вы чувствуете, что не можете сделать это, вы все равно можете выслушать его/ее историю, а затем уже решить, готовы ли вы поменяться ролями.
   По кругу, против часовой стрелки, каждый участник берет себе в пару своего соседа… Расположившись лицом к партнеру, мы договариваемся, кто будет А, а кто – Б, и даем взаимное обещание не предавать доверия…
   Б зачитывает свои три списка из трех пунктов каждый, дополняя их необходимыми деталями так, чтобы А имел должное представление. Причины (и особенно) оправдания не требуются. Важная задача А заключается в том, чтобы проверять правильность получаемой информации, пересказывая ее Б, не вынося никаких суждений…
   Поменяйтесь ролями, теперь А делится с Б…
   Для выполнения оставшейся части эксперимента мы выходим из пар и собираемся группой…
   Главный вопрос вот в чем: каково лекарство от страдания, которое я испытываю из-за того, что моя воля не исполняется?
   Религия отвечает: существует Один, чья воля исполняется, а мое лекарство заключается в признании своей немощи и доверии Ему и слиянии своей воли с Его…
   Мистическая религия добавляет: это легче сделать, когда я вижу, что в корне Я ЕСТЬ тот Всемогущий Один.
   Но позвольте великим традициям – индуизму, буддизму, даоcизму, иудаизму, христианству и исламу, в таком порядке – говорить за себя:

   О нашем внутреннем мире мыслей и чувств мы знаем очень мало… Мы рабы того, чего не ведаем; и хозяева того, что знаем.
Нисаргадатта

   Вы обладаете полной властью изменять мир, в котором вы – единственный Источник и Основа. Все будет происходить так, как вы хотите, если вы действительно этого хотите.
Нисаргадатта

   Это – Покой, это – Высшее, а именно… отворачиваясь от желания, даже Нирваны… Братья, Нирвана обозрима в этой жизни, манящая, привлекательная, доступная мудрому ученику.
Будда

   То, что подчиняется Судьбе, становится частью Всегда-так. Познать Всегда-так значит стать просветленным. Не познать его – значит слепо идти к катастрофе.
Дао-дэ цзин

   Хоть Он и убивает меня, я все равно буду верить Ему.
Книга Иова

   Я следую не своей воле, а воле Отца, который прислал меня.
Иисус

   Если Бог желает, чтобы ты был болен, в то время как ты желаешь быть здоровым, если Бог желает, чтобы твой друг умер, в то время как ты желаешь, чтобы он жил, против Божьей воли, тогда, поистине, Бог – не твой Бог.
Экхарт

   Тот, кто всегда полностью сдает свою волю Богу, пленит и связывает Бога так, что Бог не желает ничего иного, кроме того, что желает тот человек.
Экхарт

   Его воля – наш покой.
Данте

   Наша собственная воля есть наше отделение от Бога.
Уильям Лоу

   Если мы увидим каждый миг как проявление Божьей воли, то обнаружим в нем все, чего только не пожелает наше сердце.
Де Коссад

   Никто, кроме Бога, не имеет волю.
Аль-Алави

   По Его воле Он познается через то, что Он повелевает, а не через то, что желаете вы, – так идите же с Ним и не стремитесь указывать путь.
Ибн Ашир

   Вопросы для обсуждения
   Воля Божья для вас: все ли она объемлет, включая то, что вы написали и чем поделились с вашим партнером? Вкратце, ваш опыт в целом?

   Основные вопросы
   Ваша воля в сопоставлении с Его: является ли она частью вашей тотальной воли (то есть Божьей воли), которую вы отделяете от остальной?

   Второстепенные вопросы
   Ваше спасение: заключается ли оно в исцелении отделенности? Говоря языком психологии, достигается ли оно путем возвышения вашей бессознательной воли до сознательного уровня? Говоря языком религии, заключается ли оно в желании того, что желает Бог? Говоря языком мистицизма, заключается ли оно в видении, что пребывая в Источнике любой воли и желания, вы выше их обоих и свободны от них? Может ли изменение себя или своих обстоятельств, без сдвига в сторону абсолютного принятия, принести покой?

30. Недвижимый движитель

   Ведущий – участникам:
   Среди суфийских медитационных практик, или форм поклонения, есть танец, в котором быстро вращаются, иногда в течение нескольких часов. Считается, что эта практика позволяет танцующему получить переживание Бога как Ось (кутуб) Вселенной, непоколебимый Центр всего подвижного мира, недвижимый Движитель всего.
   Теперь встаньте, разойдитесь и начните медленно вращаться на месте, смотря прямо перед собой… Согласно вашему опыту, движетесь ли вы… или движется комната? Если по кругу движется комната, заставьте стены и потолок вращаться быстрее… оставаясь в недвижимом Центре…
   (Через несколько минут вращения:)
   Удерживая свое внимание на недвижимом Центре, постепенно замедлите комнату… Остановите ее… И стойте в произвольной позе, пока я зачитываю некоторые цитаты, принадлежащие великим традициям.

   Из индуизма

   Подобно тому как все спицы связаны в оси, все объекты, все боги, все люди, все жизни, все тела связаны в той Самости.
Прашна-упанишада

   Бог есть Ось колеса, чьи шестнадцать спиц являются шестнадцатью фазами. Познай Его и никогда более не умрешь.
Брихадараньяка-упанишада

   Из буддизма

   Знай, что первая реальность недвижима.
Хуйнэн

   Из даосизма

   Мы совмещаем тридцать спиц и называем это колесом, но именно от того пространства, где нет ничего, зависит полезность колеса.
Дао-дэ цзин

   Из иудаизма

   Бог посреди ее: ее не сдвинуть… Будь покоен и знай, что Я есть Бог.
Псалом 46

   Из христианства

   Иисус сказал: если спросят тебя, каков знак твоего Отца, который внутри тебя, скажи им, что это движение и Недвижность.
Евангелие от Фомы

   В Центре, где нет никого… есть неделимый Покой, сам в себе недвижимый, и именно этой Недвижностью движимы все вещи.
Экхарт

   Из ислама

   Ось (кутуб) есть тот, кто вращается вокруг себя, в то время как вокруг него вращаются небесные сферы.
Руми

   Ось – это мистик в единении с Богом.
Руми

   (Повторите эксперимент.)
   Когда вы выйдете из этой комнаты, заметьте, идете ли вы по коридору или коридор идет к вам, расширяясь и исчезая в вашу Недвижность-Пустоту. И если вы поедете на машине или автобусе, заметьте, движетесь ли вы или сцена. Посмотрите, пребываете ли вы в движении или движение пребывает в вас.

31. Тест на чтение

   Материалы: письменные принадлежности для игроков и эта картинка. Если группа небольшая, можно ограничиться картинкой в книге, но если она большая, понадобится картинка большего размера, чтобы ее могли видеть все. Убедитесь, что скопировали слова в точности так, как они напечатаны здесь.

   Ведущий – участникам:
   Сейчас я покажу вам форму, заполненную некими словами. Внимательно рассмотрите их. Затем, когда я их спрячу, запишите слова в одну строку, игнорируя их рамку. Не разговаривайте и не смотрите, что пишут другие.
   (Подержите картинку примерно пять секунд и затем спрячьте ее.)
   Теперь запишите в одну строку слова, которые вы видели.
   (После того, как игроки закончат:)
   Поднимите руку те, кто НЕ написал: «ТЫ ВИДИШЬ ТО, ЧТО ВИДИШЬ, ИЛИ ТО, ЧТО ТЫ ОЖИДАЕШЬ УВИДЕТЬ?»

   (Если большинство начнет возражать, ответьте: «При демократии именно так решаются вещи, голосом большинства»… Если игроки продолжают возражать, согласитесь показать картинку повторно на пять секунд… Возможно, тогда большинство уменьшится… Продолжайте делать это, пока все не согласятся.)
   (Если большинство ПОДНИМЕТ руки, попросите их помолчать, пока вы, ведущий, будете ходить по кругу и показывать картинку остальным – до тех пор, пока все не согласятся на предмет ее содержания. В крайнем случае попросите игрока указывать на каждое слово по мере его прочтения.)

   Для обсуждения
   Если так сложно прочитать это простое послание, как насчет «послания самой жизни»? Кто читает оба послания лучше, изощренные или подобные детям?
   Если человек может так ошибаться насчет объективных и нейтральных фактов, как насчет более болезненных и близких тем? К примеру, о себе, о субъекте?
   Составьте список важных вопросов, касательно которых вы, будучи ребенком, не имели права голоса и которые восприняли как должное: вопросы о себе, которые наши эксперименты затронули вновь и на которые ответили совсем по-иному.
   Давайте сравним наши списки…
   Какое отношение все это имеет к живой религии?

32. Детские игры

   Если этот групповой эксперимент слишком сложно организовать, его текст можно раздать отдельным исследователям, имеющим контакт с маленькими детьми, чтобы они его адаптировали и выполнили самостоятельно, а потом сравнить результаты.
   Число и возраст игроков: предпочтительно от десяти до шестнадцати игроков, из которых примерно половина – дети в возрасте от шести до десяти лет.
   Оборудование: зеркальце. Увеличенная копия этой картинки-пазла. (Обязательно скопируйте слова в точности так, как они напечатаны здесь.) Доска для теста 7. Письменные принадлежности для каждого игрока.
   Расположение: игроки вместе с ведущим сидят в круг на полу. Ведущий объясняет, что цель этой игры – узнать, насколько хорошо мы замечаем вещи, видим то, что есть. Во время игры нельзя разговаривать или смотреть, что пишут остальные.

   Тест 1
   Ведущий держит карточку, давая игрокам достаточно времени, чтобы ее прочитать, кладет ее лицом вниз на пол и говорит игрокам: «Запишите в одну строчку слова, которые только что прочли».
   Тест 2
   «Напишите заголовок – „Тест 2“. Теперь подсчитайте и запишите количество людей в круге».
   Тест 3
   «Напишите заголовок – „Тест 3“. Теперь напишите имя того из присутствующих, кого вы знаете лучше всех».
   Тест 4
   Ведущий ходит по кругу, демонстрируя каждому игроку его или ее лицо в зеркальце, затем говорит: «Напишите, кто это».
   (Если возможно, приведите ребенка 3–4 лет в конце теста, чтобы он дал свой ответ на этот вопрос вербально.)
   Тест 5
   «Напишите число людей в вашей семье».
   (Тем временем ведущий проверит, посчитал ли ребенок себя.)
   Тест 6
   «Напишите слово „НОГИ“… под ним – „ТУЛОВИЩА“… и ниже – „ГОЛОВЫ“. Теперь посмотрите, подсчитайте и запишите… сколько ног вы видите в кругу… сколько туловищ… сколько голов».
   Тест 7
   (для игроков старшего возраста)
   Ведущий рисует следующую таблицу на доске (см. стр. 368):
   Заполните последнюю строку таблицы с учетом утверждения Сэма Голдвина «исключите меня», и того, как ноль (0) может выразить это бессмертное прозрение.
   Теперь игроки записывают свое имя и возраст и сдают свою работу. Ведущий зачитывает вслух результаты тестов – упоминать имена не обязательно – и приглашает всех комментировать. После этого группа расходится.

   Желающие могут вновь собраться для обсуждения тестов и сравнения их со следующей подборкой реальных историй, а также обсудить их уместность в свете приведенных ниже цитат.

   Истории
   Карлоса (1 год 7 месяцев) на вечеринке просят найти своих тетей и дядей. Он верно указывает на каждого из них по очереди. Затем кто-то спрашивает его, где Карлос? Он бесцельно машет руками – жест, который как бы говорит о неопределенности его местоположения. Карлос не может найти Карлоса. Позже, когда его ругают за то, что он непослушный мальчик, он не против, что его называют непослушным, но возражает, утверждая, что он – не мальчик.
   Джоан (2 года) просят пойти умыться. Она идет в туалет и начинает умывать лицо в зеркале.
   Джонни (2 года 3 месяца) просит свою маму нарисовать картинку. Она рисует круг лица и спрашивает: «А что дальше?» Джонни просит нарисовать торс, затем брюки, ноги и ладони, но не руки, что мама и делает. Затем он просит нарисовать глаза, и она добавляет пару глаз, но он настаивает, что глаз должно быть больше, и она их рисует, пока они не заполняют все лицо. Джонни тогда объявляет, что картинка готова.
   Кейт (2 года 4 месяца), смотря в зеркало, спрашивает: «А у той девочки тоже есть мама?»
   Томас (3 года 1 месяц): «Если я съем тот пудинг, я наполнюсь до потолка».
   Стивен (3 года 6 месяцев), стоя в ванной и смотря вниз на свое тело, восклицает: «У меня нет головы!»
   Мэри (5 лет), когда стоматолог ее спрашивает, где у нее болит, отвечает: «У тети».
   Питера (7 лет) и остальных детей на уроке спрашивают, где они думают. Большинство детей отвечают: «В голове». Питер говорит, что он думает в своей тетрадке по арифметике.
   Каролин (9 лет) сидит со своей семьей за столом и играет в карты. Она не понимает, почему ее мама настаивает, что она должна включить себя при подсчете игроков. (По прошествии времени Каролин, совсем не глупышка, поступила на факультет философии.)

   Цитаты

   Вы когда-нибудь ощущали себя никем —
   Просто малюсенькой частичкой воздуха,
   Когда все стоят вокруг вас,
   А вас просто нет?
Кэрен Кроуфорд (9 лет)

   Обычный человек, когда думает, что бодрствует, на самом деле пребывает в полусне. Под «полусном» я подразумеваю, что его контакт с реальностью очень субъективен – большинство из того, что он считает реальностью (вне или внутри себя) является набором выдумок, которые фабрикует его ум.
Эрих Фромм

   Те аспекты вещей, которые для нас наиболее важны, скрыты из-за того, что они так просты и так нам знакомы… Нас не поражает то, что однажды увиденное становится самым поразительным и самым мощным.
Витгенштейн

   Глупец отвергает то, что видит, а не то, что он думает; мудрый отвергает то, что думает, а не то, что видит. Наблюдай вещи такими, какие они есть, и не обращай никакого внимания на других людей.
Хуанбо

   Если не обратитесь и не будете, как дети, не войдете в Царство Небесное.
Иисус

   Мудрец все время видит и слышит не более, чем видит и слышит новорожденный.
Дао-дэ цзин

Дуглас Хардинг Религии мира: руководство для непредвзятых