-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|   Софокл
|
|  Трагедии
 -------

   Софокл
   Трагедии


   Царь Эдип


 //-- Действующие лица --// 
   Эдип.
   Жрец.
   Креонт.
   Хор фиванских старейшин.
   Тиресий.
   Иокаста.
   Вестник.
   Пастух Лая.
   Домочадец Эдипа.

   Действие происходит перед царским дворцом в Фивах.


   Пролог

   Перед воротами дворца – группа юношей с молитвенными ветвями в руках. Во главе их – жрец Зевса.

   Эдип

     О деда Кадма юные потомки!
     Зачем сидите здесь у алтарей,
     Держа в руках молитвенные ветви,
     В то время как весь город фимиамом
     Наполнен, и моленьями, и стоном?
     И потому, желая самолично
     О всем узнать, я к вам сюда пришел, —
     Я, названный у вас Эдипом славным.
     Скажи мне, старец, – ибо речь вести
     Тебе за этих юных подобает, —
     Что привело вас? Просьба или страх?
     С охотой все исполню: бессердечно
     Не пожалеть явившихся с мольбой.

   Жрец

     Властитель края нашего, Эдип!
     Ты видишь – мы сидим здесь, стар и млад:
     Одни из нас еще не оперились,
     Другие годами отягчены —
     Жрецы, я – Зевсов жрец, и с нами вместе
     Цвет молодежи. А народ, в венках,
     На торге ждет, у двух святынь Паллады
     И у пророческой золы Исмена. [1 - У пророческой золы Исмены – у святилища Аполлона на реке Исмене в Фивах, где делались предсказания по золе или пеплу сжигаемых жертв]
     Наш город, сам ты видишь, потрясен
     Ужасной бурей и главы не в силах
     Из бездны волн кровавых приподнять.
     Зачахли в почве молодые всходы,
     Зачах и скот; и дети умирают
     В утробах матерей. Бог-огненосец —
     Смертельный мор – постиг и мучит город.
     Пустеет Кадмов дом, Аид же мрачный
     Опять тоской и воплями богат.
     С бессмертными тебя я не равняю, —
     Как и они, прибегшие к тебе, —
     Но первым человеком в бедах жизни
     Считаю и в общении с богами.
     Явившись в Фивы, ты избавил нас
     От дани той безжалостной вещунье, [2 - Безжалостная вещунья – крылатое чудовище с туловищем львицы и с головою и грудью женщины. Называлось оно Сфинкс (по-гречески – женского рода). Появившись около Фив, эта «вещунья» предлагала всем проходящим разгадать ее загадку. Никто этого сделать не мог, и все гибли в страшных лапах чудовища. Но Эдип загадку разгадал, а Сфинкс погибла, бросившись со скалы. Загадка и ответ Эдипа сохранились в греческой поэзии. // Вот их перевод: // Есть существо на земле: и двуногим, и четвероногим // Может являться оно, и трехногим, храня свое имя. // Нет ему равного в этом во всех животворных стихиях. // Все же заметь: чем больше опор его тело находит, // Тем в его собственных членах слабее движения сила. // Внемли на гибель себе, злоименная смерти певица, // Голосу речи моей, козней пределу твоих. // То существо – человек. Бессловесный и слабый младенец // Четвероногим ползет в первом году по земле. // Дни неудержно текут, наливается тело младое: // Вот уж двуногим идет поступью верною он. // Далее – старость приспеет, берет он и третью опору – // Посох надежный – и им стан свой поникший крепит.]
     Хоть ничего о нас не знал и не был
     Никем наставлен; но, ведомый богом,
     Вернул нам жизнь, – таков всеобщий глас.
     О наилучший из мужей, Эдип,
     К тебе с мольбой мы ныне прибегаем:
     Найди нам оборону, вняв глагол
     Божественный иль вопросив людей.
     Всем ведомо, что опытных советы
     Благой исход способны указать.
     О лучший между смертными! Воздвигни
     Вновь город свой! И о себе подумай:
     За прошлое «спасителем» ты назван.
     Да не помянем впредь твое правленье
     Тем, что, поднявшись, рухнули мы вновь.
     Восстанови свой город, – да стоит он
     Неколебим! По знаменью благому
     Ты раньше дал нам счастье – дай и ныне!
     Коль ты и впредь желаешь краем править,
     Так лучше людным, не пустынным правь.
     Ведь крепостная башня иль корабль —
     Ничто, когда защитники бежали.

   Эдип

     Несчастные вы дети! Знаю, знаю,
     Что надо вам. Я вижу ясно: все
     Страдаете. Но ни один из вас
     Все ж не страдает так, как я страдаю:
     У вас печаль лишь о самих себе,
     Не более, – а я душой болею
     За город мой, за вас и за себя.
     Меня будить не надо, я не сплю.
     Но знайте: горьких слез я много пролил,
     Дорог немало думой исходил.
     Размыслив, я нашел одно лишь средство.
     Так поступил я: сына Менекея,
     Креонта, брата женина, отправил
     Я к Фебу, у оракула узнать,
     Какой мольбой и службой град спасти.
     Пора ему вернуться. Я тревожусь:
     Что приключилось? Срок давно истек,
     Положенный ему, а он все медлит.
     Когда ж вернется, впрямь я буду плох,
     Коль не исполню, что велит нам бог.

   Жрец

     Ко времени сказал ты, царь: как раз
     Мне знак дают, что к нам Креонт подходит.

   Эдип

     Царь Аполлон! О, если б воссияла
     Нам весть его, как взор его сияет!

   Жрец

     Он радостен! Иначе б не украсил
     Свое чело он плодоносным лавром.

   Эдип

     Сейчас узнаем. Он расслышит нас.
     Властитель! Кровный мой, сын Менекея!
     Какой глагол от бога нам несешь?

   Креонт

     Благой! Поверьте: коль указан выход,
     Беда любая может благом стать.

   Эдип

     Какая ж весть? Пока от слов твоих
     Не чувствую ни бодрости, ни страха.

   Креонт

     Ты выслушать меня при них желаешь?
     Могу сказать… могу и в дом войти…

   Эдип

     Нет, говори при всех: о них печалюсь
     Сильнее, чем о собственной душе.

   Креонт

     Изволь, открою, что от бога слышал.
     Нам Аполлон повелевает ясно:
     «Ту скверну, что в земле взросла фиванской,
     Изгнать, чтоб ей не стать неисцелимой».

   Эдип

     Каким же очищеньем? Чем помочь?

   Креонт

     «Изгнанием иль кровь пролив за кровь, —
     Затем, что град отягощен убийством».

   Эдип

     Но чью же участь разумеет бог?

   Креонт

     О царь, владел когда-то нашим краем
     Лай, – перед тем, как ты стал править в Фивах.

   Эдип

     Слыхал, – но сам не видывал его.

   Креонт

     Он был убит, и бог повелевает,
     Кто б ни были они, отмстить убийцам.

   Эдип

     Но где они? В каком краю? Где сыщешь
     Неясный след давнишнего злодейства?

   Креонт

     В пределах наших, – он сказал: «Прилежный
     Найдет его, но не найдет небрежный».

   Эдип

     Но дома у себя, или на поле,
     Или в чужом краю убит был Лай?

   Креонт

     Он говорил, что бога вопросить
     Отправился и больше не вернулся.

   Эдип

     А из тогдашних спутников царя
     Никто не даст нам сведений полезных?

   Креонт

     Убиты. Лишь один, бежавший в страхе,
     Пожалуй, нам открыл бы кое-что.

   Эдип

     Но что? Порой и мелочь много скажет.
     Когда б лишь край надежды ухватить!

   Креонт

     Он говорил: разбойники убили
     Царя. То было дело многих рук.

   Эдип

     Но как решились бы на то злодеи,
     Когда бы здесь не подкупили их?

   Креонт

     Пусть так… Но не нашлось в годину бед
     Отмстителя убитому царю.

   Эдип

     Но если царь погиб, какие ж беды
     Могли мешать разыскивать убийц?

   Креонт

     Вещунья-сфинкс. Ближайшие заботы
     Заставили о розыске забыть.

   Эдип

     Все дело вновь я разобрать хочу.
     К законному о мертвом попеченью
     Вернули нас и Аполлон и ты.
     Союзника во мне вы обретете:
     Я буду мстить за родину и бога.
     Я не о ком-нибудь другом забочусь, —
     Пятно снимаю с самого себя.
     Кто б ни был тот убийца, он и мне
     Рукою той же мстить, пожалуй, станет.
     Чтя память Лая, сам себе служу.
     Вставайте же, о дети, со ступеней,
     Молитвенные ветви уносите, —
     И пусть народ фиванский созовут.
     Исполню все: иль счастливы мы будем
     По воле божьей, иль вконец падем.

   Жрец

     О дети, встанем! Мы сошлись сюда
     Спросить о том, что царь и сам поведал.
     Пусть Аполлон, пославший нам вещанье,
     Нас защитит и уничтожит мор.



   Парод

   Хор Строфа 1

     Сладкий Зевса глагол! От златого Пифона [3 - От златого Пифона… – Пифон – древнее название Дельфов по змеевидному охранителю города – Пифону, которого убил Аполлон. Златым Пифон назван по богатству своего храма.]
     Что приносишь ты ныне
     В знаменитые Фивы?
     Трепещу, содрогаюсь смущенной душой.
     Исцелитель-Делиец! [4 - Исцелитель-Делиец – Аполлон, родившийся на острове Делос.]
     Вопрошаю почтительно:
     Нового ль ждешь ты служения
     Иль обновленного прежнего
     По истечении лет?
     О, поведай, бессмертный,
     Порожденный златою Надеждой глагол!

   Антистрофа 1

     Ныне первой тебя призываю, дочь Зевса,
     Афина бессмертная!
     И сестру твою, деву
     Артемиду, хранящую нашу страну,
     Чей на площади главной
     Трон стоит достославный,
     И Феба, стрелка несравненного!
     Три отразителя смерти!
     Ныне явитесь! Когда-то
     Отогнали вы жгучий
     Мор, напавший на город! Явитесь же вновь!

   Строфа 2

     Горе! Меры нет напастям!
     Наш народ истерзан мором,
     А оружья для защиты
     Мысль не в силах обрести.
     Не взрастают плоды нашей матери Геи,
     И не в силах родильницы вытерпеть мук.
     Посмотри на людей, – как один за другим
     Быстрокрылыми птицами мчатся они
     Огненосного мора быстрей
     На прибрежья закатного бога.

   Антистрофа 2

     Жертв по граду не исчислить.
     Несхороненные трупы,
     Смерти смрад распространяя,
     Неоплаканы лежат.
     Жены меж тем с матерями седыми
     Молят, припав к алтарям и стеная,
     Об избавленье от тягостных бед.
     Смешаны вопли с пеанами светлыми.
     О златая дочь Зевса, явись
     Ясноликой защитой молящим!

   Строфа 3

     Смерти пламенного бога, [5 - Смерти пламенного бога… – Речь идет об Аресе, бывшем не только богом войны, но и насылавшим болезни и другие бедствия.]
     Что без медного щита
     Нас разит под крики бранные, —
     Молим: в бегство обрати
     Из земли родной и ввергни
     В бездну Амфитриты! [6 - Амфитрита – жена владыки морей Посейдона.]
     Иль умчи к берегам без пристанищ,
     Где бушует фракийский прибой
     Ибо мочи не стало:
     Что ночь закончить не успеет,
     То, встав, заканчивает день.
     Ты, держащий в руке мощь пылающих молний,
     Зевс-отец, порази его громом своим!

   Антистрофа 3

     Ты мечи, о царь Ликейский, [7 - Царь Ликейский – Аполлон. Значение эпитета Ликейский спорно.]
     С тетивы, из злата скрученной,
     Стрелы тучей на врага!
     Да метнет и Артемида
     Пламена, что в дланях держит,
     Мчась в горах Ликийских! [8 - В горах Ликейских – Ликии (Малая Азия).]
     И его призываем мы – Вакха,
     Соименного с нашей землей,
     Со златою повязкой,
     С хмельным румянцем, окруженного
     Толпой восторженных Менад, —
     Чтоб приблизил и он свой сияющий факел,
     С нами бога разя, всех презренней богов!
     Входит Эдип.



   Эписодий Первый

   Эдип

     Вы молите? Отвечу вам: надейтесь,
     Себе на пользу речь мою уважив,
     Защиту получить и облегченье.
     Речь поведу, как человек сторонний
     И слухам и событью. Недалеко
     Уйду один – нет нитей у меня.
     Я стал у вас всех позже гражданином.
     К вам ныне обращаюсь, дети Кадма:
     Кто знает человека, чьей рукой
     Был умерщвлен когда-то Лай, тому
     Мне обо всем сказать повелеваю.
     А если кто боится указать
     Сам на себя, да знает: не случится
     Худого с ним, лишь родину покинет.
     А ежели убийца чужестранец
     И вам знаком, – скажите. Награжу
     Казною вас и окажу вам милость.
     Но если даже вы и умолчите,
     За друга ли страшась иль за себя, —
     Дальнейшую мою узнайте волю:
     Приказываю, кто бы ни был он,
     Убийца тот, в стране, где я у власти,
     Под кров свой не вводить его и с ним
     Не говорить. К молениям и жертвам
     Не допускать его, ни к омовеньям, —
     Но гнать его из дома, ибо он —
     Виновник скверны, поразившей город.
     Так Аполлон нам ныне провещал.
     И вот теперь я – и поборник бога,
     И мститель за умершего царя.
     Я проклинаю тайного убийцу, —
     Один ли скрылся, много ль было их, —
     Презренной жизнью пусть живет презренный!
     Клянусь, что если с моего согласья
     Как гость он принят в доме у меня,
     Пусть первый я подвергнусь наказанью.
     Вам надлежит исполнить мой приказ,
     Мне угождая, богу и стране,
     Бесплодью обреченной гневным небом.
     Но если б даже не было вещанья,
     Вам очищенье все же подобало б,
     Затем, что славный муж и царь погиб.
     Итак, начните розыски! Поскольку
     Я принял Лая царственную власть,
     Наследовал и ложе и супругу,
     То и детей его – не будь потомством
     Он обделен – я мог бы воспитать…
     Бездетного его беда настигла.
     Так вместо них я за него вступлюсь,
     Как за отца, и приложу все силы,
     Чтоб отыскать и захватить убийцу
     Лабдака сына, внука Полидора,
     Чей дед был Агенор и Кадм – отец. [9 - Эти стихи, вероятно, позднейшая вставка для объяснения родословной Эдипа.]
     Молю богов: ослушнику земля
     Да не вернет посева урожаем,
     Жена не даст потомства… Да погибнет
     В напасти нашей иль в иной и злейшей!
     А вам, потомкам Кадма, мой приказ
     Одобрившим, поборниками вечно
     Да будут боги все и Справедливость.

   Хор

     На клятву клятвенно отвечу, царь:
     Не убивал я Лая и убийцу
     Бессилен указать; но в помощь делу
     Виновного объявит Аполлон.

   Эдип

     Ты судишь верно. Но богов принудить
     Никто не в силах против воли их.

   Хор

     Скажу другое, лучшее, быть может.

   Эдип

     Хотя б и третье, – только говори.

   Хор

     Тиресий-старец столь же прозорлив,
     Как Аполлон державный, – от него
     Всего ясней, о царь, узнаешь правду.

   Эдип

     Не медлил я. Совету вняв Креонта,
     Я двух гонцов подряд послал за старцем
     И удивлен, что долго нет его.

   Хор

     Но есть еще давнишняя молва…

   Эдип

     Скажи, какая? Все я должен знать.

   Хор

     Царя, толкуют, путники убили.

   Эдип

     Слыхал я; хоть свидетеля не видел.

   Хор

     Но если чувствовать он может страх,
     Твоих проклятий грозных он не стерпит.

   Эдип

     Кто в деле смел, тот не боится слов.

   Хор

     Но вон и тот, кто властен уличить:
     Ведут богам любезного-провидца,
     Который дружен с правдой, как никто.
     Входит Тиресий.

   Эдип

     О зрящий все Тиресий, что доступно
     И сокровенно на земле и в небе!
     Хоть темен ты, но знаешь про недуг
     Столицы нашей. Мы в тебе одном
     Заступника в своей напасти чаем.
     Ты мог еще от вестников не слышать, —
     Нам Аполлон вещал, что лишь тогда
     Избавимся от пагубного мора,
     Когда отыщем мы цареубийцу
     И умертвим иль вышлем вон из Фив.
     И ныне, вопросив у вещих птиц
     Или к иным гаданиям прибегнув,
     Спаси себя, меня спаси и Фивы!
     Очисти нас, убийством оскверненных.
     В твоей мы власти. Помощь подавать
     Посильную – прекрасней нет труда.

   Тиресий

     Увы! Как страшно знать, когда от знанья
     Нет пользы нам! О том я крепко помнил,
     Да вот – забыл… Иначе не пришел бы.

   Эдип

     Но что случилось? Чем ты так смущен?

   Тиресий

     Уйти дозволь. Отпустишь, – и нести
     Нам будет легче каждому свой груз.

   Эдип

     Неясные слова… Не любишь, видно,
     Родимых Фив, когда с ответом медлишь.

   Тиресий

     Ты говоришь, да все себе не впрок.
     И чтоб со мной того же не случилось…

   Хор

     Бессмертных ради, – зная, не таись,
     К твоим ногам с мольбою припадаем.

   Тиресий

     Безумные! Вовек я не открою,
     Что у меня в душе… твоей беды…

   Эдип

     Как? Знаешь – и не скажешь? Нас предать
     Замыслил ты и погубить свой город?

   Тиресий

     Себя терзать не стану, ни тебя.
     К чему попрек? Я не скажу ни слова.

   Эдип

     Негодный из негодных! Ты и камень
     Разгневаешь! Заговоришь иль нет?
     Иль будешь вновь упорствовать бездушно?

   Тиресий

     Меня коришь, а нрава своего
     Не примечаешь – все меня поносишь…

   Эдип

     Но кто бы не разгневался, услышав,
     Как ты сейчас наш город оскорбил!

   Тиресий

     Все сбудется, хотя бы я молчал.

   Эдип

     Тем более ты мне сказать обязан.

   Тиресий

     Ни звука не прибавлю. Волен ты
     Пылать теперь хоть самым ярым гневом.

   Эдип

     Я гневаюсь – и выскажу открыто,
     Что думаю. Узнай: я полагаю,
     Что ты замешан в деле, ты – участник,
     Хоть рук не приложил, а будь ты зряч,
     Сказал бы я, что ты и есть убийца.

   Тиресий

     Вот как? А я тебе повелеваю
     Твой приговор исполнить – над собой,
     И ни меня, ни их не трогать, ибо
     Страны безбожный осквернитель – ты!

   Эдип

     Такое слово ты изверг бесстыдно?
     И думаешь возмездья избежать?

   Тиресий

     Уже избег: я правдою силен.

   Эдип

     За эту речь не ожидаешь кары?

   Тиресий

     Нет, – если в мире есть хоть доля правды.

   Эдип

     Да, в мире, не в тебе-ты правде чужд:
     В тебе угас и слух, и взор, и разум.

   Тиресий

     Несчастный, чем меня ты попрекаешь,
     Тем скоро всякий попрекнет тебя.

   Эдип

     Питомец вечной ночи, никому,
     Кто видит день, – и мне, – не повредишь!

   Тиресий

     Да, рок твой – пасть не от моей руки:
     И без меня все Аполлон исполнит.

   Эдип

     То умысел Креонта или твой?

   Тиресий

     Нет, не Креонт, а сам себе ты враг.

   Эдип

     О деньги! Власть! О мощное орудье,
     Сильней всех прочих в жизненной борьбе!
     О, сколько же заманчивости в вас,
     Что ради этой власти, нашим градом
     Мне данной не по просьбе, добровольно,
     Креонт, в минувшем преданный мне друг,
     Подполз тайком, меня желая свергнуть,
     И подослал лукавого пророка,
     Обманщика и плута, что в одной лишь
     Корысти зряч, в гаданьях же – слепец!
     Когда, скажи, ты верным был пророком?
     Скажи мне, ты от хищной той певуньи [10 - …от хищной той певуньи… – То есть от Сфинкса (см. прим. 2).]
     Избавил ли сограждан вещим словом?
     Загадок не решил бы первый встречный, —
     К гаданиям прибегнуть надлежало.
     Но ты не вразумился птиц полетом,
     Внушением, богов. А я пришел,
     Эдип-невежда, – и смирил вещунью,
     Решив загадку, – не гадал по птицам!
     И ты меня желаешь выгнать вон,
     Чтоб ближе стать к Креонтову престолу?
     Раскаетесь вы оба – ты и он,
     Ревнитель очищенья!.. Я бы вырвал
     Признанье у тебя, не будь ты стар!

   Хор

     Мне думается – произнес он в гневе
     Свои слова, а также ты, Эдип.
     Нет, как исполнить божье повеленье —
     Вот мы о чем заботиться должны.

   Тиресий

     Хоть ты и царь, – равно имею право
     Ответствовать. И я властитель тоже.
     Я не тебе, а Локсию слуга
     И в милости Креонта не нуждаюсь.
     Мою ты слепоту коришь, но сам
     Хоть зорок ты, а бед своих не видишь —
     Где обитаешь ты и с кем живешь.
     Ты род свой знаешь? Невдомек тебе,
     Что здесь и под землей родным ты недруг
     И что вдвойне – за мать и за отца —
     Наказан будешь горьким ты изгнаньем.
     Зришь ныне свет – но будешь видеть мрак.
     Найдется ли на Кифероне место,
     Которое не огласишь ты воплем,
     Свой брак постигнув – роковую пристань
     В конце благополучного пути?
     Не чуешь и других ты бедствий многих:
     Что ты – и сын, и муж, и детям брат!..
     Теперь слова Креонта и мои
     В грязь втаптывай. Другой найдется смертный,
     Кого бы гибель злейшая ждала?

   Эдип

     Угрозы эти от него исходят?
     О, будь ты проклят! Вон ступай отсюда!
     Прочь уходи от дома моего!

   Тиресий

     Я не пришел бы, если б ты не звал.

   Эдип

     Не знал я, что услышу речь безумца, —
     Иначе не послал бы за тобой.

   Тиресий

     По-твоему, безумец я? Меж тем
     Родителям твоим казался мудрым.

   Эдип

     Кому? Постой… Кто породил меня?

   Тиресий

     Сей день родит и умертвит тебя.

   Эдип

     Опять слова неясны, как загадки.

   Тиресий

     В отгадыванье ты ли не искусник?

   Эдип

     Глумись над тем, чем возвеличен я.

   Тиресий

     Но твой успех тебе же на погибель.

   Эдип

     Я город спас, о прочем не забочусь.

   Тиресий

     Иду… Ты, мальчик, уведи меня.

   Эдип

     И пусть уводит… Мне невмоготу
     Терпеть тебя. Уйдешь – мне станет легче.

   Уходят.


   Стасим Первый

   Хор Строфа 1

     Но кто же он? О ком скала вещала [11 - …скала вещала в Дельфах? – Дельфы были расположены на скалистой площадке склона Парнаса. Вещанья Аполлона выходили как бы из расщелины скалы, а изрекала их особая жрица – Пифия.] в Дельфах?
     Ужаснейшим из дел кто руки обагрил?
     Верно, он бежал быстрее
     Вихрем мчащихся коней:
     На него, во всеоружье,
     Налетели в блеске молний
     Зевсов сын и сонм ужасных,
     Заблужденья чуждых Кер.

   Антистрофа 1

     С Парнаса снежного нам просияло слово:
     Злодея нам велит безвестного искать.
     Бродит в чащах он, в ущельях,
     Словно тур, тоской томим,
     Хочет сбросить рок вещаний
     Средоточия земного, [12 - Средоточия земного… – То есть Дельфов, где было главное святилище Аполлона. В дельфийском храме стоял мраморный конус, «пуп», обозначавший находившееся там, по преданию, средоточие земли.] —
     Но вещанья роковые
     Вечно кружатся над ним.

   Строфа 2

     Страшным, вправду страшным делом
     Нас смутил вещатель мудрый.
     Согласиться я не в силах
     И не в силах отрицать.
     Что скажу? Душа в смятенье.
     Тьма в былом и тьма в грядущем.
     Никогда – ни теперь
     Не слыхал я, ни прежде,
     Чтобы род Лабдакидов
     И Полибом рожденный [13 - Полибом рожденный – Эдип.]
     Друг от друга страдали.
     Ныне против Эдипа
     Я не вижу улик
     И отмстить не могу
     Неизвестному Лая убийце!

   Антистрофа 2

     Но у Зевса с Аполлоном
     Остры мысли. Им известны
     Все деяния людские.
     Вряд ли я скуднее знаньем
     Прочих смертных, хоть различна
     Мера мудрости у всех.
     До улик несомненных
     Не осудим Эдипа:
     Ведь крылатая дева [14 - Крылатая дева – Сфинкс.]
     На глазах у народа
     Подступила к нему,
     И признали Эдипа
     Наши Фивы, заслугу
     Оценили его.
     Нет, его не считаю преступным.
     Входит Креонт.



   Эписодий Второй

   Креонт

     Сограждане! Узнал я, что Эдип
     Меня в делах ужасных обвиняет.
     Я не стерпел и к вам явился. Если
     Он думает, что в общем злополучье
     Стараюсь я словами и делами
     Ему вредить, – то не мила мне жизнь
     С подобной славой. Мне в таком попреке
     Урон немалый, – нет, большой урон!
     Плохое дело, коль меня злодеем
     И город назовет, и вы, друзья!..

   Хор

     Нет, без сомненья, спорили они
     Во власти гнева, здраво не размыслив.

   Креонт

     Он утверждает, что мои советы
     Заставили гадателя солгать.

   Хор

     Сказал, но я не разумею цели.

   Креонт

     Бессовестный! Посмел в рассудке здравом
     Меня таким наветом очернить!

   Хор

     Не знаю, нам темны дела царей…
     Но вот и сам он из дому выходит.

   Эдип

     Как? Это ты? Явиться смел? Неужто
     Ты до того бесстыден, что под кров
     Вошел ко мне – царя убийца явный
     И власти нашей несомненный вор?
     Скажи мне, ради бога, ты, решаясь
     Так действовать, считал меня глупцом
     Иль трусом? Или думал-не замечу,
     Как ты подполз, и не оборонюсь?
     И не безумное ли предприятье —
     Борьба за власть без денег и друзей?
     Тут надобны сторонники и деньги!

   Креонт

     Ты лучше на слова свои другому
     Дай возразить – и лишь тогда суди!

   Эдип

     Ты говоришь искусно, но тебя
     Не стану слушать: ты мне злейший враг.

   Креонт

     Нет, слушай, – вот что я тебе скажу.

   Эдип

     Но только не тверди мне, что невинен.

   Креонт

     Коль полагаешь ты, что самомненье
     Бессмысленное впрок, – ты неразумен.

   Эдип

     Коль полагаешь ты, что без возмездья
     Родным вредить мы можем, – ты не прав.

   Креонт

     Пусть так, согласен. Но скажи, какой
     Через меня ты потерпел убыток?

   Эдип

     Скажи, ты мне советовал иль нет
     Послать за тем пророком пресловутым?

   Креонт

     Я мнения того же и сейчас.

   Эдип

     А много ль лет прошло с тех пор, как Лай.

   Креонт

     С тех пор как Лай?.. Я не пойму тебя…

   Эдип

     …Исчез, повержен гибельным ударом?..

   Креонт

     Прошло с тех пор немало долгих лет.

   Эдип

     Тогда уже был в силе ваш гадатель?

   Креонт

     И столь же мудр и столь же почитаем.

   Эдип

     Он поминал в те годы обо мне?

   Креонт

     Нет, никогда не приходилось слышать.

   Эдип

     Разыскивали вы тогда убийцу?

   Креонт

     Конечно, да. Но не могли дознаться.

   Эдип

     А почему ж тогда молчал мудрец?

   Креонт

     Не знаю; а не знаю, так молчу.

   Эдип

     Но вот что знаешь ты и скажешь ясно…

   Креонт

     Что именно? Не умолчу, коль знаю.

   Эдип

     …Что, если б вы не сговорились, вряд ли
     Он гибель Лая приписал бы мне.

   Креонт

     Что молвил он, то лучше знаешь ты,
     Но сам на мой вопрос теперь ответствуй.

   Эдип

     Спроси. Меня не уличишь в убийстве.

   Креонт

     Послушай: ты – супруг моей сестры?

   Эдип

     Того, что ты спросил, не отрицаю.

   Креонт

     Над Фивами ты делишь с нею власть?

   Эдип

     Я исполняю все ее желанья.

   Креонт

     А вам двоим не равен ли я – третий?

   Эдип

     Вот тут-то и сказался ложный друг.

   Креонт

     Нет. Ты в мои слова поглубже вникни.
     Сам посуди: зачем стремиться к власти,
     С которой вечно связан страх, тому,
     Кто властвует и так, тревог не зная?
     Я никогда не жаждал стать царем,
     Предпочитал всегда лишь долю власти.
     Так судит каждый, кто здоров рассудком.
     Твои дары без страха принимаю,
     А правь я сам, я делал бы не то,
     Чего хочу. Ужели царство слаще
     Мне беззаботной власти и влиянья?
     Еще не столь я оскудел умом,
     Чтоб новых благ и пользы домогаться.
     Все счастья мне желают, все с приветом —
     Кто с просьбою к царю – идут ко мне,
     В своих руках держу я их желанья.
     И это все мне променять на что?
     Не станет заблуждаться здравый разум.
     Такого поведенья сам я чужд
     И не дерзну в том помогать другому.
     Чтоб убедиться, сам спроси ты в Дельфах,
     Тебе я верно ль передал глагол
     Богов? Коль убедишься, что вступил
     Я в заговор с гадателем, – казни:
     И сам себя приговорю я к смерти.
     Нельзя винить, едва лишь заподозрив,
     Затем, что нам не подобает звать
     Злых добрыми, равно и добрых злыми.
     Отвергнуть друга преданного – значит
     Лишиться драгоценнейшего в жизни.
     Ты в этом скоро убедишься сам.
     Нам честного лишь время обнаружит, —
     Довольно дня, чтоб подлого узнать.

   Хор

     Разумные одобрят речь его:
     Поспешное решенье ненадежно.

   Эдип

     Но если враг мне спешно строит козни,
     Поспешно должен действовать и я.
     А если буду медлить, он достигнет,
     Чего хотел, и я ни с чем останусь.

   Креонт

     Чего же хочешь ты? Изгнать меня?

   Эдип

     Нет, больше: умертвить, а не изгнать,
     Тогда поймешь ты, что такое зависть.

   Креонт

     Настаиваешь, значит, и не веришь?

   Эдип

     Нет: ты доверья мне внушить не мог.

   Креонт

     Безумен ты!

   Эдип

     В своих делах – я здрав.

   Креонт

     Но о моих подумай.

   Эдип

     Ты – изменник!

   Креонт

     Затмился, что ли, ум твой?

   Эдип

     Власть – моя!

   Креонт

     Дурная власть – не власть.

   Эдип

     О Фивы, Фивы!

   Креонт

     Не ты один, – я тоже властен в Фивах.

   Хор

     Довольно, государи. Вижу: кстати
     К нам из дворца выходит Иокаста.
     Она поможет кончить спор добром.

   Иокаста

     Из-за чего, несчастные безумцы,
     Вы ссоритесь? Когда страдает город,
     Не стыдно ль счеты личные сводить?
     Иди домой, Эдип… и ты, Креонт, —
     Зло малое великим да не станет.

   Креонт

     Сестра, Эдип грозит мне страшной карой:
     Я к одному из двух приговорен —
     К изгнанию или к позорной казни.

   Эдип

     Все так, жена: его я уличил, —
     Замыслил он сгубить меня коварно.

   Креонт

     Будь вечно я несчастлив, будь я проклят,
     Коль справедливо ты винишь меня.

   Иокаста

     Бессмертных ради верь ему, Эдип,
     Благочестивой ради клятвы, ради
     Меня и всех, стоящих пред тобой.



   Коммос

   Строфа 1 Хор

     Молю, послушайся, подумай, уступи.

   Эдип

     Но в чем мне уступить, скажи?

   Хор

     О царь, он отроду был честен,
     А ныне клятву дал; – молю,
     Прости его!

   Эдип

     Ты понимаешь,
     О чем ты просишь?

   Хор

     Да.

   Эдип

     Скажи.

   Хор

     Твой шурин чист, Эдип, – из-за пустой молвы
     Винить своих друзей не следует напрасно.

   Эдип

     Я цель твою прозрел: стремишься ты
     Сгубить меня иль выгнать вон из града.

   Строфа 2 Хор

     О вождь небожителей,
     Гелий, молю:
     Коль мыслю я злое,
     Пусть, богом отвержен,
     Друзьями отринут,
     Постыдно умру.
     Нет. Родины беды —
     О них я болею.
     Что будет, коль ряд
     Стародавних несчастий
     Умножим чредой
     Новоявленных бед?

   Эдип

     Пусть прочь идет – хотя бы мне пришлось
     Быть изгнанным постыдно иль погибнуть.
     Я тронут речью жалобной твоей,
     А не словами этого злодея.

   Креонт

     Ты уступил со злобой. Но едва
     Остынет гнев, раскаянье придет.
     С подобным нравом сам себе ты в тягость.

   Эдип

     Уйдешь ты наконец?

   Креонт

     Я удалюсь.
     Тобой отвергнут, но для них я – прежний.

   (Уходит.)
   Антистрофа 1 Хор

     Что медлишь во дворец ввести его, царица?

   Иокаста

     Нет, все разведаю сперва.

   Хор

     От слов родилось подозренье…
     А может быть, навет и ложен, —
     Несправедливость тяжела.

   Иокаста

     Бранились?

   Хор

     Да.

   Иокаста

     О чем шла речь?

   Хор

     По мне, разумнее – при бедствии всеобщем
     Не возвращаться вновь к их прерванным речам.

   Эдип

     Вот до чего ты с честностью своей
     Дошел. Мой гнев ты погасить стремишься.

   Антистрофа 2 Хор

     О царь, я не раз
     В том клялся тебе!
     Я был бы и вправду
     Безумцем, глупцом,
     Когда бы решился
     Покинуть тебя.
     Наш край дорогой
     В тот год роковой
     Ты вывел из бедствий
     На правильный путь, —
     Так будь же и ныне
     Нам кормчим благим!

   Иокаста

     Молю богами, царь, и мне поведай,
     Что столь упорный гнев зажгло в тебе?

   Эдип

     Изволь: тебя всех выше чту, жена, —
     В Креонте дело и в его коварствах.

   Иокаста

     Открой, коль можешь, в чем причина ссоры?

   Эдип

     Он говорит, что я убил царя.

   Иокаста

     Он это сам надумал иль подучен?

   Эдип

     Он подослал лукавого пророка
     И утверждает, будто сам невинен.

   Иокаста

     О, перестань об этом думать, царь!
     Меня послушай: из людей никто
     Не овладел искусством прорицанья.
     Тебе я краткий довод приведу:
     Был Лаю божий глас, – сама не знаю,
     От Феба ли, но чрез его жрецов, —
     Что совершится рок – и Лай погибнет
     От нашего с ним сына, а меж тем,
     По слуху, от разбойников безвестных
     Он пал на перекрестке трех дорог.
     Младенцу ж от рожденья в третий день
     Отец связал лодыжки и велел
     На недоступную скалу забросить.
     Так Аполлон вещанья не исполнил,
     Не стал отцеубийцей сын, погиб
     Лай не от сына, а всю жизнь боялся!
     Меж тем о том пророчества гласили.
     Не слушай их! Ведь если хочет бог,
     Он без труда свою объявит волю.

   Эдип

     О, как мне слово каждое твое
     Тревожит душу и смущает сердце!

   Иокаста

     Какой себя терзаешь ты заботой?

   Эдип

     Мне кажется, сказала ты, что Лай
     Убит на перекрестке трех дорог?

   Иокаста

     Таков был слух, так говорят и ныне.

   Эдип

     А где то место? Где случилось это?

   Иокаста

     Зовется край Фокидой, три дороги
     Там сходятся – из Давлии [15 - Давлия (Давлида) – горная область около Парнаса.] и Дельф.

   Эдип

     А много ли годов прошло с тех пор?

   Иокаста

     Да незадолго перед тем, как власть
     Ты принял здесь, оповестили город.

   Эдип

     О Зевс! Что ты судил со мною сделать?

   Иокаста

     Но что тебя смутило так, Эдип?

   Эдип

     Не спрашивай… А внешностью, скажи,
     Каков был Лай? Он молод был иль стар?

   Иокаста

     Он был высок и с проседью сребристой, —
     На вид почти таков, как ты сейчас.

   Эдип

     О горе! Вижу: страшные проклятья
     В неведенье призвал я на себя!

   Иокаста

     Мне жутко, царь! Скажи мне, что с тобой?

   Эдип

     Боюсь, слепой провидец зрячим был!
     Все прояснится, коль еще ответишь…

   Иокаста

     Мне страшно, но, что знаю, все скажу.

   Эдип

     Отправился он с малой свитой или
     С большим отрядом, как владыка-царь?

   Иокаста

     Их было пять, один из них глашатай,
     В единственной повозке ехал Лай.

   Эдип

     Увы! Увы! Все ясно. Кто ж, однако,
     Известье вам доставить мог, жена?

   Иокаста

     Слуга, – один он спасся и бежал.

   Эдип

     Теперь у нас живет он, во дворце?

   Иокаста

     О нет, сюда пришел он, но, узнав,
     Что власть тебе досталась после Лая,
     К моей руке припал он и молил
     Его послать на горные луга,
     Чтоб только жить подальше от столицы.
     Его я отпустила. Хоть и раб,
     Он большей был бы милости достоин.

   Эдип

     Нельзя ль его скорей вернуть сюда?

   Иокаста

     Конечно, можно; но зачем тебе?

   Эдип

     Боюсь, жена, сказал я слишком много,
     И потому мне встреча с ним нужна.

   Иокаста

     Пускай он явится сюда, – но вправе
     Узнать и я, чем удручен ты, царь.

   Эдип

     Не откажу тебе, я сам в тревоге.
     Кому ж еще открыться мне, жена,
     В моей беде? Итак, узнай: отцом
     Мне был Полиб, коринфский уроженец,
     А мать – Меропа, родом из дорян.
     И первым я в Коринфе слыл, но случай
     Произошел, достойный удивленья,
     Но не достойный гнева моего:
     На пире гость один, напившись пьяным,
     Меня поддельным сыном обозвал.
     И, оскорбленный, я с трудом сдержался
     В тот день и лишь наутро сообщил
     Родителям. И распалились оба
     На дерзость оскорбившего меня.
     Их гнев меня обрадовал, – но все же
     Сомненья грызли: слухи поползли.
     И, не сказавшись матери с отцом,
     Пошел я в Дельфы. Но не удостоил
     Меня ответом Аполлон, лишь много
     Предрек мне бед, и ужаса, и горя:
     Что суждено мне с матерью сойтись,
     Родить детей, что будут мерзки людям,
     И стать отца родимого убийцей.
     Вещанью вняв, решил я: пусть Коринф
     Мне будет дальше звезд, – и я бежал
     Туда, где не пришлось бы мне увидеть,
     Как совершится мой постыдный рок.
     Отправился – и вот пришел в то место,
     Где, по твоим словам, убит был царь.
     Тебе, жена, я расскажу всю правду.
     Когда пришел я к встрече трех дорог,
     Глашатай и старик, как ты сказала,
     В повозке, запряженной лошадьми,
     Мне встретились. Возница и старик
     Меня сгонять с дороги стали силой.
     Тогда возницу, что толкал меня,
     Ударил я в сердцах. Старик меж тем,
     Как только поравнялся я с повозкой,
     Меня стрекалом в темя поразил.
     С лихвой им отплатил я. В тот же миг
     Старик, моей дубиной пораженный,
     Упал, свалившись наземь, из повозки.
     И всех я умертвил… И если есть
     Родство меж ним… и Лаем… О, скажи,
     Из смертных кто теперь меня несчастней,
     Кто ненавистней в мире для богов?
     «Кого ни свой не должен, ни чужой
     Приветствовать и принимать, как гостя,
     Но вон из дома гнать». И это – я,
     Сам на себя обрушивший проклятья!
     Я оскверняю ложе мертвеца
     Кровавыми руками. Я ль не изверг?
     Я ль не безбожник? Убежать бы мог…
     Но мне нельзя к родителям вернуться,
     В мой край родной: вступить придется там
     В брак с матерью и умертвить отца,
     Полиба, кем рожден я и воспитан.
     Но в том, что сила, выше человека,
     Мне посылает все, – сомненья нет!
     Нет, грозные и праведные боги,
     Да не увижу дня того, да сгину
     С лица земли бесследно! Лишь бы только
     Таким пятном себя не осквернить!

   Хор

     И мы, владыка, в страхе. Но надейся,
     Пока ты не узнал от очевидца.

   Эдип

     Одно осталось для надежды мне —
     Дождаться, чтоб сюда пришел пастух.

   Иокаста

     Что принесет тебе его приход?

   Эдип

     Отвечу. Если будет говорить
     Одно с тобой, – я ужаса избег.

   Иокаста

     Но что же я столь важного сказала?

   Эдип

     Ведь рассказал он, что царя убили
     Разбойники… Так если подтвердит,
     Что было много их, – убил не я.
     Не может ведь один равняться многим.
     А если скажет, что один, то явно
     Ложится преступленье на меня…

   Иокаста

     О нет! Как раз передавал он то же
     И слов своих не станет отрицать.
     Весь город слышал, а не я одна.
     А если и отступится от слова,
     Все ж этим не докажет, что правдив
     Глас Аполлона, возвестивший, будто
     Погибнет Лай от сына моего.
     Поистине его не мог убить
     Мой бедный сын, – он сам погиб младенцем,
     Вот почему сейчас богов глаголу
     Не верю я – и не поверю впредь.

   Эдип

     Да, ты права. Кого-нибудь, однако,
     Пошли за пастухом, и поскорей!

   Иокаста

     Пошлю сейчас же. Но пойдем домой…
     Я все исполню, что тебе угодно.

   Уходят.


   Стасим Второй

   Хор Строфа 1

     Дай, Рок, всечасно мне блюсти
     Во всем святую чистоту
     И слов и дел, согласно мудрым
     Законам, свыше порожденным!
     Им единый отец – Олимп [16 - Олимп – здесь не гора, на вершине которой помещает богов «Илиада», а небесная обитель.],
     Породил их не смертных род,
     И вовеки не сможет в сон
     Их повергнуть забвенье.
     В них живет всемогущий бог,
     Никогда не старея.

   Антистрофа 1

     Гордыней порожден тиран.
     Она, безумно всем пресытясь,
     Чужда и пользы и добра.
     Вершины счастия достигнув,
     В бездну бедствия вдруг падет,
     Где нельзя утвердить стопы.
     Пусть же бог не убавит в нас
     Рвенья, граду потребного.
     Да пребудет вовеки бог
     Покровителем нашим!

   Строфа 2

     Если смертный превознесся
     На словах или на деле,
     Не боится правосудья
     И не чтит кумиров божьих, —
     Злая участь да постигнет
     Спесь злосчастную его!
     Коль выгод ищет он неправых,
     Не избегает черных дел
     И сокровенных тайн касается безумно, —
     Ему ль хвалиться, что от жизни
     Отвел он божию стрелу?
     О, если честь таким деяньям, —
     Что нам вступать в священный хор?

   Антистрофа 2

     Не пойду благоговейно
     Я к святой средине мира,
     Ни в Олимпию [17 - Олимпия – равнина в Элиде (в Пелопоннесе), где был храм Зевса. Храм Абайский. – В Абах (в Фокиде) был старинный храм Аполлона.], ни в древний
     Храм Абайский, если ныне
     Очевидно не исполнится
     Вещий голос божества.
     Но если вправду ты, могучий,
     Над всем владычествуешь, Зевс, —
     Да не избегнет злой твоей бессмертной власти!
     Увы! Пророчества о Лае
     Бессильны стали. Нет нигде
     Почета ныне Аполлону.
     Бессмертных позабыли мы.



   Эписодий Третий

   Иокаста

     Владыки Фив, подумав, я решила
     Отправиться в святилище богов
     С куреньями и свежими венками.
     Душа Эдипа сильно смущена,
     Он в скорбных думах и, теряя разум,
     По прошлому не судит о грядущем,
     Лишь тем он внемлет, кто пророчит ужас.
     Бессильна я его разубедить…
     И вот к тебе, о Аполлон Ликейский,
     Иду с мольбой и с этими дарами,
     Избавь нас от напастей. Он – в смятенье,
     И мы трепещем, – так взирают люди
     На кормщика, испуганного бурей.
     Входит вестник.

   Вестник

     Могу ль от вас узнать, о чужестранцы,
     Где здесь царя Эдипа дом? А лучше
     Скажите, где находится он сам.

   Хор

     Вот дом его; он сам – внутри, о гость.
     А вот – царица, мать его детей.

   Вестник

     Будь счастлива всегда и весь твой дом,
     Царя благословенная супруга!

   Иокаста

     Прими в ответ благое пожеланье —
     Его ты заслужил своим приветом.
     Но с просьбой или с вестью прибыл ты?

   Вестник

     Обрадую и дом твой, и супруга.

   Иокаста

     Что разумеешь? Кто прислал тебя?

   Вестник

     Я – из Коринфа. Весть моя, пожалуй,
     И радость принесет тебе, и скорбь.

   Иокаста

     Что за слова? В чем их двойная сила?

   Вестник

     Коринфяне хотят Эдипа сделать
     Правителем. Таков их приговор.

   Иокаста

     Как? Разве власть уж не в руках Полиба?

   Вестник

     Недавно смерть свела его в могилу.

   Иокаста

     Что говоришь? Полиб скончался?

   Вестник

     Если
     Сказал я ложь, то сам достоин смерти.

   Иокаста

     Служанка, поскорее в дом беги,
     Зови царя… Где вы, богов вещанья?
     Боялся царь Эдип его убить —
     И прочь бежал; Полиб же сам скончался,
     Как рок велел, не от его руки.
     Входит Эдип.

   Эдип

     О милая супруга Иокаста,
     Зачем меня ты вызвала из дома?

   Иокаста

     Его послушай и суди, сбылось ли
     Ужасное вещание богов?

   Эдип

     Кто он такой? Что хочет мне сказать?

   Иокаста

     Он из Коринфа, с вестью, что Полиб,
     Отец твой, умер, – нет его в живых.

   Эдип

     Что говоришь ты, гость? Скажи мне сам.

   Вестник

     Коль должен я сказать сперва об этом,
     Знай, что стезею мертвых он ушел.

   Эдип

     Убит он? Или умер от болезни?

   Вестник

     Чтоб умереть, немного старцу нужно.

   Эдип

     Так от болезни умер он, несчастный?

   Вестник

     И оттого, что был преклонных лет.

   Эдип

     Увы! К чему нам было чтить, жена,
     Полеты птиц и жертвенник пифийский,
     Провозгласившие, что суждено мне
     Отца убить родного? Вот он – мертвый
     Лежит в земле, – а я не прикасался
     К мечу. Но, может быть, с тоски по сыну
     Скончался он, – так я тому виной?
     В Аид унес Полиб все прорицанья…
     Поистине, они лишь звук пустой!

   Иокаста

     Тебе об этом мало ль я твердила?

   Эдип

     Твердила ты – но страх меня смущал.

   Иокаста

     Отныне страхом не терзай души.

   Эдип

     Но ложа материнского боюсь.

   Иокаста

     Чего бояться смертным? Мы во власти
     У случая, предвиденья мы чужды.
     Жить следует беспечно – кто как может…
     И с матерью супружества не бойся:
     Во сне нередко видят люди, будто
     Спят с матерью; но эти сны – пустое,
     Потом опять живется беззаботно.

   Эдип

     Ты дельно говоришь… Но мать – в живых.
     А если мать в живых, то, хоть и дельно
     Ты говоришь, меня тревожит страх.

   Иокаста

     Но гроб отца – тебе успокоенье.

   Эдип

     О да, но той… живой еще… боюсь.

   Вестник

     Но кто ж она, которой ты страшишься?

   Эдип

     Полибова вдова, Меропа, старец.

   Вестник

     Чем вызван твой великий страх пред нею?

   Эдип

     Ужасным божиим вещаньем, гость.

   Вестник

     Дозволено узнать его иль нет?

   Эдип

     Изволь. Когда-то был от Аполлона
     Мне глас, что в брак я с матерью вступлю
     И кровь отца пролью своей рукою.
     Вот отчего далеко от Коринфа
     Живу теперь, – и счастлив здесь. А все ж
     Милей всего – родительские очи.

   Вестник

     Так этот страх привел тебя к изгнанью?

   Эдип

     Еще боялся я отца убить.

   Вестник

     Тогда тебя избавлю я, владыка,
     От страха – я недаром добрый вестник.

   Эдип

     И по заслугам будешь награжден.

   Вестник

     Затем я и пришел, чтобы вернуть
     Тебя в Коринф – и получить награду.

   Эдип

     Не возвращусь вовеки в дом отцовский.

   Вестник

     Не знаешь, сын, что делаешь, коль это…

   Эдип

     Что, старец?.. Говори же, ради бога!

   Вестник

     …Тебя от дома держит вдалеке.

   Эдип

     Страшусь, глаголы Феба не сбылись бы…

   Вестник

     Родителей бежишь? Боишься скверны?

   Эдип

     Да, это, старец, это страшно мне.

   Вестник

     Сказать по правде, страх напрасен твой.

   Эдип

     Но как же, если я от них родился?

   Вестник

     Затем, что не в родстве с тобой Полиб.

   Эдип

     Что ты сказал? Полиб мне – не отец?

   Вестник

     Такой же он тебе отец, как я.

   Эдип

     Ты для меня – ничто, а он родитель!

   Вестник

     Ни он тебя не породил, ни я.

   Эдип

     Но почему ж меня он сыном звал?

   Вестник

     Из рук моих тебя он принял в дар.

   Эдип

     И так любил, из рук приняв чужих?

   Вестник

     Да, потому что сам он был бездетен.

   Эдип

     А ты купил меня или нашел?

   Вестник

     Нашел в лесу, в ущелье Киферона.

   Эдип

     А почему ты в тех местах бродил?

   Вестник

     Поставлен был стада пасти в горах.

   Эдип

     Так ты пастух, батрак наемный был?

   Вестник

     Я был твоим спасителем, мой сын.

   Эдип

     Но отчего же я тогда страдал?

   Эдип

     Увы! Что вспоминать о старом горе?

   Вестник

     Я развязал проколотые ноги.

   Эдип

     О боги! Кто ж преступник? Мать? Отец?

   Вестник

     То знает лучше давший мне тебя.

   Эдип

     Ты получил меня, не сам нашел?

   Вестник

     Мне передал тебя другой пастух.

   Эдип

     А кто он был? Сказать, наверно, сможешь?

   Вестник

     Он, помнится, слугой назвался Лая.

   Эдип

     Не прежнего ль фиванского царя?

   Вестник

     Да, у царя служил он пастухом.

   Эдип

     Он жив еще?.. Увидеть бы его…

   Вестник

     Вам, местным людям, лучше знать об этом.

   Эдип

     Из вас кому-нибудь известен, старцы,
     Пастух, помянутый сейчас гонцом?
     Кто с ним встречался здесь иль на лугах,
     Ответьте! Срок настал всему раскрыться.

   Хор

     Он, думаю, не тот ли поселянин,
     Которого увидеть ты желал?..
     Но разъяснит всех лучше Иокаста.

   Эдип

     Жена, гонцом помянутый пастух —
     Не тот ли, за которым мы послали?

   Иокаста

     Не все ль равно? О, полно, не тревожься
     И слов пустых не слушай… позабудь…

   Эдип

     Не может быть, чтоб, нить держа такую,
     Я не раскрыл рожденья своего.

   Иокаста

     Коль жизнь тебе мила, молю богами,
     Не спрашивай… Моей довольно муки!

   Эдип

     Мужайся! Будь я трижды сын рабыни,
     От этого не станешь ты незнатной.

   Иокаста

     Послушайся, молю… О, воздержись!

   Эдип

     Не убедишь меня. Я все узнаю.

   Иокаста

     Тебе добра хочу… Совет – благой…

   Эдип

     Благие мне советы надоели.

   Иокаста

     Несчастный! О, не узнавай, кто ты!

   Эдип

     Ступайте, приведите пастуха, —
     Пусть знатностью своей одна кичится.

   Иокаста

     Увы, злосчастный! Только это слово
     Скажу тебе – и замолчу навек.


   (Уходит.)

   Хор

     Куда пошла жена твоя, Эдип,
     Гонима лютой скорбью? Я боюсь,
     Не разразилось бы молчанье бурей.

   Эдип

     Пусть чем угодно разразится. Я
     Узнать хочу свой род – пусть он ничтожен!
     А ей в ее тщеславье женском стыдно,
     Наверное, что низко я рожден.
     Я – сын Судьбы, дарующей нам благо,
     И никакой не страшен мне позор.
     Вот кто мне мать! А Месяцы – мне братья:
     То вознесен я, то низринут ими.
     Таков мой род – и мне не быть иным.
     Я должен знать свое происхожденье.



   Стасим Третий

   Хор Строфа

     Если даром прорицанья
     Мой исполнен вещий дух,
     То клянусь Олимпом горним:
     Ты услышишь, Киферон,
     Как мы завтра в полнолунье
     Прославлять тебя начнем,
     О Эдипа край родимый —
     И отец его и пестун!
     Будем водить хороводы,
     Ибо издревле угоден
     Был ты фиванским царям.
     Будь же, о Феб, благосклонен
     К нам! Призываем тебя!

   Антистрофа

     Кем же ты рожден, младенец,
     Из живущих долго дев?
     Взял ли нимфу гость нагорий
     Пан-родитель или Локсий, —
     Ибо он от века любит
     Пастбищ дикие луга?
     Иль, быть может, царь Киллены [18 - Царь Киллены – Гермес, родившийся на горе Киллене в Аркадии.]
     Был родителем тебе?
     Или, вершин обитатель,
     Принял младенца от нимфы
     Новорожденного Вакх
     На Геликоне [19 - Геликон – горный хребет в Беотии, обиталище Аполонна и Муз.], где с нимфами
     Бог свои игры ведет?



   Эписодий Четвертый

   Эдип

     В лицо не знаю пастуха, однако
     Догадываюсь, старцы, – это он,
     Которого мы заждались: старик
     Глубокий, он в одних годах с гонцом,
     А в провожатых узнаю как будто
     Моих рабов… Точнее скажешь ты,
     Ведь пастуха уже не раз ты видел.

   Хор

     Да, будь уверен, царь, он мне известен, —
     Он был у Лая честным пастухом.
     Входит пастух.

   Эдип

     Сперва тебя спрошу, коринфский гость:
     О нем ли говорил ты?

   Вестник

     Да, о нем.

   Эдип

     На все вопросы отвечай, старик,
     В глаза мне глядя: был рабом ты Лаю?

   Пастух

     Был, но не купленным, – я рос при доме.

   Эдип

     Каким существовал ты ремеслом?

   Пастух

     Я большую часть жизни пас стада.

   Эдип

     Ну, а в каких местах живал ты чаще?

   Пастух

     На Кифероне и в его округе.

   Эдип

     Его ты знаешь? Ты его встречал?

   Пастух

     Что делал он? О ком ты говоришь?

   Эдип

     О том, кто пред тобой. Ты с ним встречался?

   Пастух

     Возможно, только сразу не припомню.

   Вестник

     В том дива нет, владыка. Но заставлю
     Забывшего все в точности припомнить.
     Поверь, он помнит, как бродили мы
     По Киферону. Он два стада пас,
     А я – одно, поблизости, – с весны
     До холодов, три полугодья кряду.
     Зимой же с гор я стадо угонял
     В свой хлев, а он – на Лаев скотный двор.
     Все было так, как говорю, иль нет?

   Пастух

     Все правда… хоть прошло годов немало.

   Вестник

     Скажи, ты мальчика мне отдал – помнишь, —
     Чтоб я его, как сына, воспитал?

   Пастух

     Так что же? Почему такой вопрос?

   Вестник

     Вот, милый друг, кто был младенцем этим.

   Пастух

     О, будь ты проклят! Замолчишь ли ты?

   Эдип

     Нет, нет, старик, его ты не брани;
     Твои слова скорей достойны брани.

   Пастух

     Но в чем же я повинен, государь?

   Эдип

     Ты о младенце отвечать не хочешь!

   Пастух

     Да ничего не знает он; все вздор.

   Эдип

     Добром не хочешь, – скажешь под бичом.

   Пастух

     Нет, ради бога, старика не бей!

   Эдип

     Ему свяжите руки за спиною!

   Пастух

     Ах я, несчастный! Что же знать ты хочешь?

   Эдип

     Младенца ты передавал ему?

   Пастух

     Передавал… Погибнуть бы в тот день!..

   Эдип

     Что ж, и погибнешь, коль не скажешь правды.

   Пастух

     Скорей погибну, если я отвечу.

   Эдип

     Он, как я вижу, хочет увильнуть!

   Пастух

     Да нет! Сказал я, что отдал когда-то.

   Эдип

     Где взял его? Он свой был иль чужой?

   Пастух

     Не свой… Его я принял от другого.

   Эдип

     А из какого дома? От кого?

   Пастух

     Не спрашивай ты больше, ради бога!

   Эдип

     Погибнешь ты, коль повторю вопрос!

   Пастух

     Узнай же: был он домочадцем Лая.

   Эдип

     Рабом он был иль родственником царским?

   Пастух

     Увы, весь ужас высказать придется…

   Эдип

     А мне – услышать… Все ж я слушать должен.

   Пастух

     Ребенком Лая почитался он…
     Но лучше разъяснит твоя супруга.

   Эдип

     Так отдала тебе она младенца?

   Пастух

     Да, царь.

   Эдип

     Зачем?

   Пастух

     Велела умертвить.

   Эдип

     Мать-сына?

   Пастух

     Злых страшилась предсказаний.

   Эдип

     Каких?

   Пастух

     Был глас, что он убьет отца.

   Эдип

     Но как его отдать посмел ты старцу?

   Пастух

     Да пожалел: я думал, в край далекий,
     На родину снесет его, но он
     Для бед великих спас дитя, и если
     Ты мальчик тот, знай, ты рожден на горе!

   Эдип

     Увы мне! Явно все идет к развязке.
     О свет! Тебя в последний раз я вижу!
     В проклятии рожден я, в браке проклят,
     И мною кровь преступно пролита!


   (Убегает во дворец.)



   Стасим Четвертый

   Хор Строфа 1

     Люди, люди! О смертный род!
     Жизнь людская, увы, ничто!
     В жизни счастья достиг ли кто?
     Лишь подумает: «Счастлив я!» —
     И лишается счастья.
     Рок твой учит меня, Эдип,
     О злосчастный Эдип! Твой рок
     Ныне уразумев, скажу:
     Нет на свете счастливых.

   Антистрофа 1

     Метко метил он, счастье взял.
     Зевс, он деву когтистую, [20 - Дева когтистая – Сфинкс.]
     Песни темные певшую,
     Уничтожил, стране родной
     Стал надежной твердыней.
     Стал ты зваться с тех пор, Эдип,
     Государем у нас. Тебе
     Высший был от людей почет
     В наших Фивах великих.

   Строфа 2

     А ныне сыщется ль несчастней кто из смертных?
     Томится ль так другой у бед и мук в плену,
     Наследовав такую долю?
     Увы, прославленный Эдип!
     Сын и муж в тебе едином
     Благосклонно были приняты
     Тихой пристанью единой —
     Ложем свадебным твоим.
     Злосчастный! Как могла так долго
     Отцом засеянная нива
     Тебя в безмолвии терпеть?

   Антистрофа 2

     Теперь всезрящее тебя настигло время
     И осудило брак, не должный зваться браком,
     В котором долго пребывали
     Слиянными отец и сын.
     Горе! Лая сын несчастный!
     О, когда бы я вовеки
     Не видал тебя! Стенаю,
     Как над мертвым, над тобою.
     Поистине сказать я должен:
     Ты одарил нас жизнью новой,
     Ты мрак на очи нам навлек.
     Входит домочадец.



   Эксод

   Домочадец

     О граждане почтенные страны!
     Что предстоит и слышать вам и видеть!
     Какое бремя скорби несть вам, если
     В вас преданность живет к семье царя!
     Нет, не омоют даже Истр и Фасис [21 - Истр – Дунай. Фасис – кавказская река Рион.]
     Лабдака дом; столь много страшных дел
     Таится в нем, и вольных и невольных, —
     И новые объявятся!.. Нет горше
     По доброй воле понесенных мук.

   Хор

     Нет тяжелее бед, уже известных…
     Но что еще случилось, говори!

   Домочадец

     Увы, сказать и выслушать недолго:
     Божественной не стало Иокасты.

   Хор

     Злосчастная! Но что тому причиной?

   Домочадец

     Она сама, увы! Но ты не можешь
     Так горевать, как я: вы не видали,
     А у меня все в памяти живет.
     Узнайте ж, как несчастная страдала:
     Лишь в дом вошла, объята исступленьем,
     К постели брачной ринулась она
     И волосы обеими руками
     Рвала. И, дверь захлопнув, стала звать
     Уже давно скончавшегося Лая;
     Упоминала первенца, которым
     Был муж ее убит; и то, как сыну
     Досталась мать для страшных порождений.
     Рыдала над своим двубрачным ложем,
     Где мужем дан ей муж и сыном – дети.
     И вот – погибла, но не знаю как,
     Затем, что тут Эдип ворвался с воплем,
     И я следить за нею перестал.
     Я на царя смотрел – как он метался.
     Он требовал меча, искал жену,
     Которую не мог назвать женою, —
     Нет, мать свою и мать его детей!
     Вела его в безумье сила свыше,
     Совсем не мы – прислужники его.
     Вдруг с диким криком, словно вслед кому-то,
     Он бросился к двустворчатым дверям
     И, выломав засовы, вторгся в спальню.
     И видим мы: повесилась царица —
     Качается в крученой петле. Он,
     Ее увидя вдруг, завыл от горя,
     Веревку раскрутил он – и упала
     Злосчастная. Потом – ужасно молвить! —
     С ее одежды царственной сорвав
     Наплечную застежку золотую,
     Он стал иглу во впадины глазные
     Вонзать, крича, что зреть очам не должно
     Ни мук его, ни им свершенных зол, —
     Очам, привыкшим видеть лик запретный
     И не узнавшим милого лица.
     Так мучаясь, не раз, а много раз
     Он поражал глазницы, и из глаз
     Не каплями на бороду его
     Стекала кровь – багрово-черный ливень
     Ее сплошным потоком орошал.
     Поистине их счастие былое
     Завидным было счастьем. А теперь
     Стенанье, гибель, смерть, позор – все беды,
     Какие есть, в их доме собрались.

   Хор

     Что с ним теперь? Пришел в себя несчастный?

   Домочадец

     Кричит, чтоб дверь открыли и кадмейцам
     Отцеубийцу тотчас показали,
     Который мать… но уст не оскверню…
     Что сам себя изгонит, чтоб проклятья
     Он, проклятый, на дом свой не навлек.
     Он ослабел, и провожатый нужен
     Несчастному. Он страждет свыше сил.
     Увидите сейчас… Уже засов
     Отодвигают… Зрелище такое
     Разжалобить способно и врага.



   Коммос

   Хор

     О, как смертному страшно страдания зреть!
     Никогда я страшнее не видывал мук!
     Злополучный! Каким ты безумьем объят?
     Что за демон свирепым прыжком наскочил
     На твою несчастливую долю?
     Я не в силах смотреть на тебя, – а меж тем
     Я о многом узнать, расспросить бы хотел! —
     Столь ужасный внушаешь мне трепет!

   Эдип

     Горе! Горе! Увы! О, несчастье мое!
     О, куда ж я бедою своей заведен
     И куда мой уносится голос?
     Ты привел меня, Рок мой, куда?

   Хор

     В пугающую слух и взоры бездну.

   Строфа 1
   Эдип

     О, туча мрака!..
     Я ужасом объят невыразимым,
     Несет меня необоримый вихрь!
     О, горе мне!
     О, горе мне, о, горе! Как вонзился
     В меня клинок! Как память бед язвит!

   Хор

     Не диво, что вдвойне в таких страданьях
     Скорбишь и о беде кричишь двойной…

   Антистрофа 1
   Эдип

     Увы! Мой друг!
     Один ты мне слуга остался верный, —
     Заботишься ты обо мне – слепце.
     Увы! Увы!
     Ты от меня не скрыт, хоть я во мраке,
     Но явственно твой голос различаю.

   Хор

     О страшное свершивший! Как дерзнул
     Ты очи погасить? Внушили боги?

   Строфа 2
   Эдип

     Аполлоново веленье,
     Аполлон решил, родные!
     Завершил мои он беды!
     Глаз никто не поражал мне, —
     Сам глаза я поразил.
     Горе, горе… На что мне
     и очи теперь,
     Коль ничто усладить их не может?

   Хор

     Свершилось все, как ты предрек.

   Эдип

     На что смотреть мне ныне?
     Кого любить?
     Кого дарить приветствием?
     Слушать кого с умилением?
     Прочь поскорее отсюда
     Вы уведите меня,
     Скройте постыдную скверну!
     Я трижды проклят меж людей. Бессмертным
     Всех ненавистней я!

   Хор

     Ты, чья судьба и дух равно печальны,
     Тебя мне лучше вовсе б не встречать!

   Антистрофа 2
   Эдип

     Пропади на веки вечные,
     Кто с моих ступней младенческих
     Снял ремней тугие путы
     И меня от мук избавил,
     Не на радость мне, увы!
     А умри я тогда, ни родные, ни я
     Не узнали б столь горького горя!

   Хор

     Так лучше было бы, ты прав.

   Эдип

     Сюда я не пришел бы
     Убить отца,
     Не стал бы мужем матери.
     Ныне богами отвергнутый,
     Я, порожденье преступницы,
     Ложе ее унаследовал —
     То, что меня породило.
     О, если в мире есть беда всем бедам,
     Ее вкусил Эдип!..

   Хор

     Хвалить ли мне поступок твой – не знаю.
     Но лучше не родиться, чем ослепнуть…

   Эдип

     Мне не тверди о том, что я избрал
     Не наилучший выход. Брось советы.
     Сойдя в Аид, какими бы глазами
     Я стал смотреть родителю в лицо
     Иль матери несчастной? Я пред ними
     Столь виноват, что мне и петли мало!
     Иль, может быть, мне видеть было б сладко
     Моих детей, увы, рожденных ею?
     Нет, вида их не вынес бы мой взор…
     А город наш, твердыни, изваянья
     Священные богов, которых я
     Себя лишил – несчастный! Я – первейший
     Из граждан здесь. Сам приказал я гнать
     Безбожника, в ком божий глас укажет
     Преступного сквернителя страны!..
     С таким пятном как мог бы я теперь
     Смотреть спокойным взором на сограждан?
     Нет, никогда! О, если б был я в силах
     Источник слуха преградить, из плоти
     Своей несчастной сделал бы тюрьму,
     Чтоб быть слепым и ничего не слышать…
     Жить, бед не сознавая, – вот что сладко.
     О Киферон! Зачем меня ты принял,
     Зачем, приняв, тотчас же не сгубил,
     Чтобы мое рожденье не открылось?
     Полиб, Коринф, о кров родного дома!
     Как был я – ваш питомец – чист наружно
     И сколько зол в душе своей взрастил!
     О три дороги, тесное ущелье,
     Вы кровь мою горячую испили, —
     Ее я пролил собственной рукой, —
     Вы помните ль, что я тогда свершил?
     Что после совершал?.. О брак двойной!
     Меня ты породил и, породив,
     Воспринял то же семя; от него же
     Пошли сыны и братья, – кровь одна! —
     Невесты, жены, матери… Позорней
     События не видела земля…
     Но речь вести не должно о постыдном…
     Богами заклинаю: о, скорей
     Меня подальше скройте, иль убейте,
     Иль в море бросьте прочь от глаз людских!
     Приблизьтесь, умоляю, прикоснитесь
     К несчастному. Не бойтесь: мой недуг
     Ни для кого из смертных не опасен.

   Хор

     Но вот идет к нам вовремя Креонт, —
     Исполнит просьбы и подаст совет:
     Остался он один блюсти столицу.

   Эдип

     Увы! Как речь к нему я обращу?
     Как от него доверья ждать и правды,
     Когда я с ним был так несправедлив?
     Входит Креонт.

   Креонт

     Не насмехаться я пришел, Эдип,
     Не за обиду укорять былую.
     Но если нет стыда перед людьми,
     Хоть Солнце, всем дарующее жизнь,
     Почтить нам надо… Можно ль показать
     Подобный срам?.. Его земля не примет,
     Ни дождь священный, ни небесный свет.
     Скорее в дом Эдипа отведите, —
     Затем, что горе родственников близких
     Внимать и видеть должно лишь родным.

   Эдип

     Молю тебя, раз ты мой страх рассеял,
     Мне – гнусному – явившись столь прекрасным,
     Послушай… о тебе забочусь я.

   Креонт

     Какой услуги просишь так упорно?

   Эдип

     О, изгони меня скорей – туда,
     Где б не слыхал людского я привета.

   Креонт

     Так я и поступил бы, только раньше
     Хочу спросить у бога, что нам делать.

   Эдип

     Но ясно бог вещал: карать меня —
     Отцеубийцу, нечестивца – смертью.

   Креонт

     Да, был таков глагол, но все же лучше
     Узнать при затруднении, как быть.

   Эдип

     О столь несчастном спрашивать бессмертных?

   Креонт

     А ты теперь готов поверить богу?..

   Эдип

     Тебе я поручаю и молю:
     Той… что в дому… устроишь погребенье,
     Как знаешь сам, – то родственный твой долг.
     Мне град родной да не окажет чести,
     В нем жить дозволив до скончанья дней.
     Уйти мне разреши на Киферон мой,
     Который мне – живому – мать с отцом
     Законною назначили могилой.
     Пусть там умру, – они того желали.
     Но знаю, не убьет меня недуг,
     Ничто не умертвит. Я был спасен,
     Чтоб ряд ужасных новых бед изведать.
     И пусть судьба идет своим путем.
     О старших детях, сыновьях моих,
     Ты не заботься: выросли они,
     Не будет недостатка им ни в чем.
     Но о моих несчастных, бедных дочках,
     Которым никогда прибор к обеду
     Не ставился отдельно от отца,
     С которыми делил кусок я каждый, —
     О них заботься… А теперь дозволь
     К ним прикоснуться, выплакать все горе.
     Дозволь, о царь!..
     Дозволь, о благородный! Тронув их,
     Подумаю, что снова их я вижу.
     Что говорю?
     О боги! Разве я не слышу? Вот…
     Мои родные, милые… Креонт
     Ко мне их вывел… дорогих моих…
     Так? Верно ли?..

   Креонт

     Так. С ними быть тебе я предоставил;
     Я знал, как ты отрады этой ждешь.

   Эдип

     О, будь благословен! Да бережет
     Тебя на всех дорогах демон, лучший,
     Чем мой! О дети, где вы? Подойдите…
     Так… Троньте руки… брата, – он виною,
     Что видите блиставшие когда-то
     Глаза его… такими… лик отца,
     Который, и не видя и не зная,
     Вас породил… от матери своей.
     Я вас не вижу… но о вас я плачу,
     Себе представив горьких дней остаток,
     Который вам придется жить с людьми.
     С кем из сограждан вам сидеть в собраньях?
     Где празднества, с которых вы домой
     Вернулись бы с весельем, а не с плачем?
     Когда же вы войдете в брачный возраст,
     О, кто в ту пору согласится, дочки,
     Принять позор, которым я отметил
     И вас и вам сужденное потомство?
     Каких еще недостает вам бед?
     Отец убил отца; он мать любил,
     Родившую его, и от нее
     Вас породил, сам ею же зачатый…
     Так будут вас порочить… Кто же вас
     Присватает? Такого не найдется.
     Безбрачными увянете, сироты.
     Сын Менекея! Ты один теперь
     Для них отец. И я и мать, мы оба
     Погибли. Их не допусти скитаться —
     Безмужних, нищих и лишенных крова,
     Не дай им стать несчастными, как я,
     Их пожалей, – так молоды они! —
     Один ты им опора. Дай же клятву,
     О благородный, и рукой коснись!..
     А вам, о дети, – будь умом вы зрелы,
     Советов дал бы много… Вам желаю
     Жить, как судьба позволит… но чтоб участь
     Досталась вам счастливей, чем отцу.

   Хор

     О сограждане фиванцы! Вот пример для вас: Эдип,
     И загадок разрешитель, и могущественный царь,
     Тот, на чей удел, бывало, всякий с завистью глядел,
     Он низвергнут в море бедствий, в бездну страшную упал!
     Значит, смертным надо помнить о последнем нашем дне,
     И назвать счастливым можно, очевидно, лишь того,
     Кто достиг предела жизни, в ней несчастий не познав.




   Антигона


 //-- Действующие лица --// 
   Антигона, Исмена – дочери царя Эдипа.
   Креонт – новый правитель Фив.
   Эвридика – жена Креонта.
   Гемон – сын Креонта и жених Антигоны.
   Страж.
   Вестник.
   Слуга.
   Хор старейшин фиванских.
   Тиресий – прорицатель.


   Пролог

   Антигона

     Дай голову твою обнять, Исмена!
     Сестра моя, скажи, какой беде
     Из многих бед – отца и нас, невинных
     Его детей, оставшихся в живых,
     Не обрекал Зевес? И есть ли в мире
     Хоть что-нибудь неправедное, злое
     И горькое, неведомое нам?
     Ты слышала ль, сестра, о том, что ныне
     Всем гражданам правитель повелел?
     Иль, может быть, не знаешь ты, Исмена,
     Что ждет друзей твоих судьба врагов?

   Исмена

     Еще ко мне, сестра, не доходила
     Ни горькая, ни сладостная весть,
     С тех пор как брат убил в сраженье брата,
     С тех пор как мы лишились в тот же день
     Обоих. В ночь ушли войска аргосцев;
     Не слышала я больше ничего —
     Ни радости достойного, ни горя.

   Антигона

     Я позвала тебя за двери дома,
     Чтоб говорить наедине с тобой.

   Исмена

     Какой полна ты думой сокровенной?

   Антигона

     Не повелел ли царь из наших братьев
     Единого земле предать, лишив
     Всех почестей другого? Этеокл
     Священного обряда удостоен,
     В подземный мир сошел и родным теням.
     А между тем останки Полиника
     Креонт велел не предавать земле
     И, не почтив обрядом, не оплакав,
     Не приютив в могиле, бедный труп
     Покинуть хищным птицам на съеденье.
     Так приказал наш добрый царь тебе —
     И мне, увы! Провозгласить веленье
     Он к нам идет. Что б ни было, закон
     Исполнится, и будет непослушный
     На площади побит камнями. Знаешь
     Теперь ты все и показать должна,
     Достойной ли от предков благородных,
     Бесчестной ли от честных родилась.

   Исмена

     Но если царь велел, сестра, подумай, —
     Смирюсь иль нет – что сделать я могу?

   Антигона

     Захочешь ли помочь мне в трудном деле?

   Исмена

     Свой замысел открой мне.

   Антигона

     Тело брата
     Похоронить.

   Исмена

     Закон царя нарушить
     Посмеешь?

   Антигона

     Да. И если ты боишься,
     Одна исполню я обряд над милым.
     Изменницей не назовут меня.

   Исмена

     Безумная! Наперекор царю?

   Антигона

     Царь не заставит не любить меня,
     Кого люблю!

   Исмена

     Сестра, ты позабыла,
     Как наш отец, узнав, что он – злодей,
     Отверженный и ненавистный людям,
     Исторгнув очи сам себе, погиб;
     Как мать – она была ему женою
     И матерью – на петле роковой
     Повесилась; как оба брата пали
     Несчастные, друг друга умертвив
     В единый миг на том же поле битвы.
     Теперь, когда остались мы одни,
     Без помощи, – подумай, Антигона,
     Какая ждет нас гибель, если, власть
     Царя презрев, закон его нарушим.
     Мы женщины, не нам вести борьбу
     Неравную с мужами: наша доля —
     Пред сильными покорствуя, молчать.
     У мертвеца я вымолю прощенье
     Невольного греха и покорюсь
     Велению владыки: неразумно
     Желать того, что выше сил моих.

   Антигона

     Я ни о чем просить тебя не буду,
     И не приму я помощи твоей.
     Что хочешь делай, – я же тело брата
     Похороню, и будет смерть моя
     Желанною. Презрев закон людской,
     Исполню долг и лягу рядом с ним,
     В одном гробу, любимая с любимым
     Я не живым, а мертвым угодить
     Хочу затем, что с ними буду вечно
     Лежать в земле. А ты живи, презрев
     Все, что святым считают боги.

   Исмена

     Свято
     Я сердцем чту богов, но силы нет
     Противиться велению законов.

   Антигона

     Ищи себе предлога… Я иду
     Могильный холм воздвигнуть Полинику.

   Исмена

     О милая, мне страшно за тебя!

   Антигона

     Себя спасай, а за меня не бойся.

   Исмена

     Не говори про замысел ни с кем…
     Не правда ли, хранить мы будем тайну?

   Антигона

     О нет, ступай к врагам, открой им все!
     Безмолвствуя, ты будешь ненавистней.

   Исмена

     Каким огнем полна твоя душа!

   Антигона

     Усопшему любовь моя отрадна.

   Исмена

     Ты все равно не можешь…

   Антигона

     Пусть, – когда
     Не хватит сил, я отрекусь от цели.

   Исмена

     Не лучше ли к тому, что выше сил,
     Не приступать?

   Антигона

     Молчи, молчи, Исмена,
     Не то врагом ты будешь мне навек
     И ненавистною родным теням
     Сойдешь в могилу. Дай исполнить мне
     Мой замысел безумный и погибнуть, —
     Прекрасной будет смерть моя!

   (Уходит.)
   Исмена

     Иди
     И знай, что ты уходишь неразумной,
     Но любящей и верной до конца.

   (Уходит.)


   Парод

   Хор
   Строфа I

     Луч зари, первый взгляд
     Золотистого дня,
     Над диркейской волной
     И над Фивами
     Семивратными
     Ты блеснул – и, смутясь,
     Пред тобою бежал
     Воин с белым щитом,
     Муж из Аргоса, —
     Полиник к нам пришел,
     Полный хитрой вражды,
     Полиник свою рать
     В шлемах блещущих,
     С конской гривою,
     К нам привел: так из туч
     С белоснежным крылом,
     С громким криком орел
     Низвергается.

   Антистрофа I

     Он над Фивами стал,
     Поднял копья, открыл
     Кровожадную пасть,
     Как чудовище.
     Но, убийствами
     Не насытившись, враг
     Отступил: наших стен
     Не коснулся пожар.
     Вея ужасом,
     Бог войны загремел;
     И, надменную речь
     Ненавидящий Зевс,
     Видя гордое,
     В блеске золота,
     Вражье войско того,
     Кто готов был кричать
     О победе, – во прах
     Сбросил молнией.

   Строфа II

     Пал, загремел и о землю ударился тяжко
     Молнией бога сожженный, за миг перед тем
     Страшный и яростью буре подобный.
     Но благодатный, великий Арей,
     Непобедимый союзник,
     Поколебал их ряды.
     В поле рассеял
     И погубил.
     Семь вождей бегут, покинув
     Богу медные трофеи.
     Только те, кого вскормили
     Мать одна, один отец,
     Только два несчастных брата
     Устремили друг на друга
     Копья, оба победили,
     И удел обоих смерть.

   Антистрофа II

     В город, где гул колесниц не смолкает, с приветом,
     С громкою славой богиня Победа вошла.
     Войны забудем и храмы наполним
     Пеньем и пляской на целую ночь.
     Вакх, потрясающий землю
     В пляске ударом ноги,
     Хоров веселых
     Будет вождем.
     Но сюда грядет владыка
     Менойкид, правитель новый.
     В этот день, когда свершилась
     Воля вечная богов,
     Царь, в душе своей питая
     Новый замысел, недаром
     На совет старейшин фивских
     Чрез глашатаев созвал.



   Эписодий первый


   Сцена 1

   Креонт

     Восстановив наш город, потрясенный
     Ударом волн во время долгих бурь,
     Желанный мир нам боги даровали.
     Созвал я граждан избранных сюда,
     Чтоб объявить им волю нашу: чтили
     Вы древний скиптр и трон священный Лайя;
     Вы верными остались до конца
     И при царе Эдипе и при детях
     Покойного царя. Когда же братья
     В братоубийственном сраженье пали,
     Разящие, сраженные друг другом, —
     По всем правам ближайшего родства
     Я власть от них наследственную принял.
     Вы знаете, как трудно угадать
     И помыслы и душу человека,
     Пока в руках он власти не имел.
     Кто хочет быть царем, не помышляя
     О благе всех; кто истину скрывает
     И для кого не выше всех друзей
     Отечество, – презрения достойным
     Того считаю. Бог свидетель мне:
     Молчал ли я когда‑нибудь из страха,
     Скрывал ли я грозящую беду
     И был ли враг отечества мне другом?
     О нет, всегда я думал об одном —
     О благе общем: для него и близких
     Я забывал. Так думаю и ныне
     И пользу тем отчизне принесу.
     Вот и теперь я приказал – да будет
     Похоронен как доблестный герой,
     За родину на поле брани павший,
     С торжественным обрядом Этеокл.
     А Полиник, беглец и враг народа,
     Вернувшийся на родину затем,
     Чтоб сжечь дотла и город наш и храмы
     Родных богов, чтоб нас поработить,
     Насытившись убийствами и кровью,
     Я повелел – да будет он лишен
     Надгробных слез, и жалоб, и молитв,
     Да будет труп его, ужасный людям,
     Добычей псов и кровожадных птиц.
     Я так хочу: не должен быть порочный
     Превознесен над праведным; а тот,
     Кто возлюбил отчизну, будет нами
     Всегда почтен, и мертвый и живой.

   Хор

     Ты так решил, Креонт, о сын Менойка?
     Судьба врагов отечества, судьба
     Его друзей – в твоих руках: ты можешь
     Приказывать и мертвым и живым.

   Креонт

     Вы избраны исполнить волю нашу.

   Хор

     О царь, назначь других, моложе нас.

   Креонт

     Я сторожей давно приставил к телу.

   Хор

     Но чем еще могли бы мы служить?

   Креонт

     Храня закон, казните непокорных.

   Хор

     Какой безумец сам пойдет на смерть?

   Креонт

     Хотя грозит виновным смерть, но подкуп
     Уж много раз губил людей.



   Сцена 2

   Входит страж.

   Страж

     О царь!
     Я не бежал – я шел не торопясь,
     Не раз мой шаг я замедлял в раздумье,
     Не раз с пути вернуться я хотел,
     И говорил мне тайный голос: «Бедный,
     Не сам ли ты на казнь свою бежишь?
     А между тем вернуться ты не можешь:
     Другой царю расскажет эту весть,
     И все-таки ты казни не избегнешь».
     Так думал я и шел не торопясь,
     И краткий путь мне показался длинным.
     Но наконец я должен был прийти.
     Хотя и сам я многого не знаю, —
     Тебе, Креонт, всю правду я скажу.
     Последнее осталось утешенье:
     Что Рок судил, того не миновать.

   Креонт

     Чего ты так боишься? Что случилось?

   Страж

     Сперва скажу я о себе: ни в чем
     Я пред тобой не виноват, не знаю
     Виновного, и было бы, мой царь,
     Казнить меня несправедливо.

   Креонт

     Вижу,
     Стараешься ты оградить себя:
     Должно быть, весть недобрая.

   Страж

     Великий
     Внушает страх предчувствие беды.

   Креонт

     Но знать я должен. Говори ж скорее!

   Страж

     Открою все: тайком – не знаю кто —
     Пришел и, труп покрыв сухою пылью,
     Могильные обряды совершил.

   Креонт

     Что говоришь ты? Кто посмел?

   Страж

     Не знаю.
     Земля кругом нетронута была
     Ни заступом, ни острою лопатой,
     И след колес глубокой колеи
     Не проложил в кремнистом диком поле,
     И не осталось никаких улик
     Виновного. От стражи первой смены
     Услышали мы утром о беде,
     И все тогда подумали: вот чудо
     Зловещее… Невидим был мертвец,
     Не погребли, а лишь землей покрыли,
     Чтоб охранить от святотатства труп.
     И не нашли мы никаких следов:
     Ни хищный зверь, ни пес не приходил
     И мертвого не трогал. Брань и крики
     Послышались: мы все наперерыв
     В нссчастии друг друга попрекали,
     И дракой спор окончиться грозил.
     Мы верного не знали ничего,
     И помириться не могли, и втайне
     Подозревали мы друг друга все.
     Меж тем богов в свидетели призвать,
     Пройти огонь и в руки взять железо
     Каленое готов из нас был каждый,
     Чтоб доказать, что раньше не слыхал
     Про заговор преступный и ни в чем
     Ни помыслом, ни делом не повинен.
     Так спорили напрасно мы; но вдруг
     Один из нас сказал такое слово,
     Что головой поникли молча все
     В смущении, и как беды избегнуть —
     Не ведали, и не принять совет
     Мы не могли. И было это слово
     О том, что скрыть несчастие нельзя,
     Что мы должны сказать тебе всю правду.
     Послушались совета – и меня
     По жребию как вестника избрали.
     И вот я здесь – наперекор тебе
     И мне, затем что ненавидят люди
     Того, кто весть недобрую принес.

   Хор

     О царь, давно я думал: это чудо
     Не боги ли послали нам?

   Креонт

     Молчи!
     Не то мой гнев заслужишь ты и люди
     Сочтут тебя безумным. Неужель
     Ты мог сказать, подумать мог, что боги
     Заботятся об этом трупе, чтут,
     Как своего избранника, хоронят
     В земле родной того, кто к ним пришел,
     Чтоб грабить, жечь, законы их разрушить
     И разметать священные дары,
     И осквернить их жертвенники? Боги?
     Ты видел ли, чтоб награждали злых
     Бессмертные? Нет, не богов, а граждан
     Виню во всем: роптали на меня
     Бунтовщики, главами помавая,
     Стряхнуть ярмо пытаясь: мой закон.
     Их золотом подкупленная стража
     Нарушена затем, что деньги – зло
     Великое для смертных: из-за денег
     Обречены на гибель города
     И отчий кров изгнанник покидает;
     И, развратив невинные сердца,
     Деяниям постыдным учат деньги,
     И помыслам коварным, и нечестью.
     Но час придет, и не минует казнь
     Преступников, подкупленных врагами.

   (Стражу.)

     А вы, – коль тех, кто труп похоронил,
     Вы, отыскав, ко мне не приведете, —
     Клянусь (и верь, пока я чту отца
     Крониона, той клятвы не нарушу!),
     Не будет смерть вам легкой карой. Нет,
     Я не убью – живыми вас повешу
     И пытками заставлю говорить,
     Пока я всех виновных не узнаю;
     И прибыли искать вас научу
     Где следует, награду принимая
     Не всякую: приносят больше зла,
     Чем выгоды, неправедные деньги…

   Страж

     Дозволишь ли мне слово молвить, царь?

   Креонт

     Я слов пустых уже довольно слышал.

   Страж

     Что оскорбил я: сердце или слух?

   Креонт

     К чему ты речь ведешь?

   Страж

     О царь, подумай:
     Кто весть принес, тот слух твой оскорбил,
     А душу – тот, кто совершил злодейство.

   Креонт

     Лишь без толку умеешь ты болтать!

   Страж

     А все же, царь, я пред тобой невинен.

   Креонт

     Ты изменил, за деньги совесть продал.

   Страж

     О горе! Чем же убедить того,
     Кто ложному поверил подозренью?

   Креонт

     Да говори что хочешь о своей
     Невинности, но если не найдете
     Преступника, увидите, что скорбь
     Рождается от прибыли нечестной.

   Страж(про себя)

     Отыщут ли виновника иль нет —
     О том Судьба и боги только знают.
     Но во дворец уж больше никогда
     Я не вернусь к тебе, мой повелитель,
     И небеса благодарю за то,
     Что гибели избегнул так нежданно!

   (Уходит.)



   Стасим первый

   Хор
   Строфа I

     В мире много сил великих,
     Но сильнее человека
     Нет в природе ничего.
     Мчится он, непобедимый,
     По волнам седого моря,
     Сквозь ревущий ураган.
     Плугом взрывает он борозды
     Вместе с работницей-лошадью,
     Вечно терзая Праматери,
     Неутомимо рождающей,
     Лоно богини Земли.

   Антистрофа I

     Зверя хищного в дубраве,
     Быстрых птиц и рыб, свободных
     Обитательниц морей,
     Силой мысли побеждая,
     Уловляет он, раскинув
     Им невидимую сеть.
     Горного зверя и дикого
     Порабощает он хитростью,
     И на коня густогривого,
     И на быка непокорного
     Он возлагает ярмо.

   Строфа II

     Создал речь и вольной мыслью
     Овладел, подобной ветру,
     И законы начертал,
     И нашел приют под кровлей
     От губительных морозов,
     Бурь осенних и дождей.
     Злой недуг он побеждает
     И грядущее предвидит,
     Многоумный человек.
     Только не спасется,
     Только не избегнет
     Смерти никогда.

   Антистрофа II

     И, гордясь умом и знаньем,
     Не умеет он порою
     Отличить добро от зла.
     Человеческую правду
     И небесные законы
     Ниспровергнуть он готов.
     Но и царь непобедимый,
     Если нет в нем правды вечной,
     На погибель обречен:
     Я ни чувств, ни мыслей,
     Ни огня, ни кровли
     С ним не разделю!

   Вдали показывается Антигона. Ее ведут под стражей.
   Хор

     Кто это, боги? Какое видение чудное!
     Ты ль, Антигона, Эдипа великого,
     Многострадального
     Скорбная дочь?
     Ныне ведут Антигону под грозною стражею.
     Ты ли, законам людским непокорная,
     Смело нарушила
     Волю царя?



   Эписодий второй


   Сцена 1

   Входит страж.

   Страж

     Пред вами та, что тело Полиника
     Предать земле пыталась. Где Креонт?

   Хор

     Он из дворца выходит.

   Креонт

     Что случилось?
     Кто спрашивал меня?

   Страж

     Пусть люди, царь,
     Себя вовек не связывают клятвой:
     Вторая мысль едва придет на ум,
     Как первая нам кажется ошибкой.
     Я поклялся к тебе не приходить,
     Испуганный угрозами твоими,
     Но счастие нежданное сильней
     Всех радостей других. Нарушив клятву,
     Пришел опять и девушку привел,
     Ту самую, что мертвого почтила
     Обрядами. Но знай: на этот раз
     Не избран я по жребию случайно, —
     Нет, сам нашел ее: мне одному
     Принадлежит вся честь. Теперь, владыка,
     Виновную ты можешь, допросив,
     Изобличить. Но, видишь, я оправдан
     И милости твоей достоин.

   Креонт

     Где
     И как ее нашел ты?

   Страж

     Для могилы
     Уж землю рыла.

   Креонт

     Правда ли?

   Страж

     О Царь!
     Я видел сам, как труп она хотела
     Предать земле. Ужели и теперь
     Словам моим правдивым ты не веришь?

   Креонт

     Рассказывай: хочу я знать про все.

   Страж

     Случилось так: лишь только мы вернулись,
     Дрожащие, боясь твоих угроз,
     Как, разметав всю пыль над мертвым телом
     И обнажив полуистлевший труп,
     В унынии мы сели, против ветра,
     Чтоб запаха избегнуть, на холме
     И бодрствовать друг друга побуждали
     Словами бранными. В тот самый час.
     Когда стоит блестящий круг светила
     Великого в зените и лучи
     Палящие кидает, вдруг мы видим,
     Как буря, пыль взметая до небес,
     Над знойною долиной закружила
     Внезапный вихрь и листья сорвала
     В дуброве, мглой наполнив воздух. Долго,
     Закрыв глаза, мы ждали, чтоб утих
     Небесный гнев. Когда ж промчалась буря,
     Над мертвецом, склоненную в тоске,
     Увидели мы плачущую деву,
     И жалобный был голос у нее,
     Пронзительно-унылый, как у птицы,
     Когда она горюет, увидав,
     Что нет в гнезде ее птенцов любимых.
     Так бедная над оскорбленным трупом
     И плакала и проклинала тех,
     Кто разметал могильный холм; и пыли,
     В ладони рук сбирая, принесла;
     Усопшего почтив, она из медной
     И кованой амфоры льет струи
     Священные тройного возлиянья.
     И мы ее схватили; но она,
     Бесстрашная, вины не отрицала
     И нам во всем призналась так легко,
     Что радостно и горько было мне:
     Избегнуть смерти – радостно, и горько —
     Обречь на смерть достойную любви…
     Но людям жизнь всего дороже в мире.

   Креонт

     Зачем главу склонила? Отвечай:
     Виновна ты иль нет?

   Антигона

     Я не скрываю —
     Я твой закон нарушила.

   Креонт(стражу)

     Иди —
     Оправдан ты от обвинений тяжких.

   (Антигоне.)

     А ты скажи нам прямо: волю нашу
     Ты знала ли?

   Антигона

     Не знать я не могла:
     Весь город знал.

   Креонт

     И преступить закон
     Осмелилась?

   Антигона

     Закона твоего
     Не начертал ни бог, ни справедливость,
     Царящая в загробном мире. Нет,
     Не знала я, что, по земному праву
     Царей земных, ты можешь, человек,
     Веления божественных законов,
     Неписаных, но вечных, преступать,
     И не вчера рожденных, не сегодня,
     Но правящих всегда, – никто из нас
     Не ведает, когда они возникли.
     Я думала, что лишь бессмертным дам
     Отчет во всем; что воли человека
     Я на земле бояться не должна;
     Что если б ты мне смертью неизбежной
     И не грозил, – я все-таки умру:
     Не лучше ли мне умереть до срока?
     Не может смерть не быть желанной тем,
     Кто жизнь, как я, проводит в скорби вечной.
     И вот зачем я на судьбу мою
     Не жалуюсь; но если б тело брата,
     Исполнив долг, земле не предала,
     Тогда скорбеть должна бы я – не ныне.
     А ты смотри, чтобы, назвав меня
     Безумною, ты не был сам безумцем!

   Хор

     У дочери суровый дух отца:
     Она главы не склонит под ударом.

   Креонт

     Кто слишком горд, того сломить легко:
     И сталь, приняв в огне закал могучий,
     Ломается, и малою уздой
     Нам буйного коня смирить не трудно.
     Надменные мечты в душе питать
     Не должно тем, кто у других во власти.
     Она вдвойне виновна: мой закон
     Нарушила и надо мной смеялась
     И хвастала. Но если этот смех
     И торжество без тяжкого возмездья
     Останутся, – о, пусть тогда ее,
     А не меня считают мужем. Знайте:
     Хотя и дочь она сестры моей.
     Но если бы еще по крови ближе
     Была, чем все, кого объединил
     У очага семейный Зевс-хранитель,
     И то, клянусь, возмездья не могла б
     Избегнуть, – нет! И с ней сестра погибнет,
     В ее вине сообщница… Но где
     Она? Пускай мне приведут Исмену.
     Безумную, от горя вне себя,
     Я во дворце застал ее недаром.
     Так злую мысль таящих выдает
     Смятение, но и преступник явный,
     Мечтающий словами оправдать
     Вину свою, мне столь же ненавистен.

   Антигона

     Иль у меня отнять ты хочешь больше.
     Чем жизнь мою?

   Креонт

     Нет, я хочу обречь
     Тебя на смерть, – мне большего не надо.

   Антигона

     Не медли же. О чем нам говорить?
     И мне в словах твоих отрады мало,
     И ничего желанного, поверь,
     Из уст моих услышать ты не можешь.
     Исполнен долг: мой брат похоронен,
     Я не могу достигнуть большей славы.
     Когда б не страх, сковавший им уста, —
     Оправдана была бы я народом.
     Но, кроме всех неисчислимых благ,
     Принадлежит земным владыкам право
     Все говорить и делать, что хотят.

   Креонт

     Ты мыслишь так одна во всем народе.

   Антигона

     Так мыслят все, но пред тобой молчат.

   Креонт

     Не стыдно ли, что ты одна не хочешь
     Молчать?

   Антигона

     О нет, не стыдно мертвых чтить!

   Креонт

     Но не был ли противник Полиника
     Твой брат родной?

   Антигона

     От одного отца
     И матери.

   Креонт

     Зачем же оскорбила
     Ты почестью, оказанной врагу,
     Другого брата?

   Антигона

     Тень его, я знаю,
     Не обвинит меня.

   Креонт

     Почет один
     Ты воздаешь и доброму и злому?

   Антигона

     Но разве был сраженный Полиник
     Невольником – не братом Этеокла?

   Креонт

     Один врагом отчизны пал, другой —
     Защитником.

   Антигона

     Равняет всех Аид.

   Креонт

     В Аиде злым и добрым – воздаянье
     Неравное.

   Антигона

     Что свято на земле,
     Считают ли святым в загробном мире?

   Креонт

     И мертвый враг не может другом быть.

   Антигона

     Я родилась не для вражды взаимной,
     А для любви.

   Креонт

     Иди же ты в Аид
     И там люби. А на земле я женам
     Царить не дам, – клянусь, – пока я жив!

   Стражи ведут Исмену.


   Сцена 2

   Хор

     Вот у порога Исмена
     Льет о сестре своей бедной
     Тихие слезы любви.
     Скорбь опустилась, как туча,
     И на прекрасных ланитах —
     Жаркий румянец от слез.

   Креонт(Исмене)

     Ехидна, в дом проникшая, чтоб выпить
     Всю кровь мою, меж тем как я не знал,
     Что на груди вскормил двух змей, двух тайных
     Врагов престола моего, – иди,
     Иди сюда и отвечай: была ли
     Сообщницей, иль клясться будешь нам,
     Что ничего не знаешь?

   Исмена

     Я виновна,
     И если мне она позволит, с ней
     Я разделить хочу вину и кару.

   Антигона

     Ты мой удел не вправе разделить:
     Я помощи твоей не принимала.

   Исмена

     Я не стыжусь в страданиях тебе
     На жизнь и смерть быть спутницей и другом.

   Антигона

     Кто другом был на деле – знает тень
     Сошедшего в Аид; а тех, кто любит
     Лишь на словах, – не надо мне.

   Исмена

     Сестра,
     Не оскорбляй меня, позволь, оплакав
     Родную тень, с тобою умереть?

   Антигона

     Ты не умрешь со мной: ты недостойна.
     Я умереть хочу одна.

   Исмена

     Увы!
     Зачем мне жить, когда тебя не будет?

   Антигона

     Спроси о том Креонта, чей закон
     Ты чтила свято.

   Исмена

     Пощади! Напрасно
     Не унижай меня!

   Антигона

     Когда смеюсь
     Я над тобой, я за тебя страдаю.

   Исмена

     О, чем помочь тебе?

   Антигона

     Лишь о себе
     Заботься; верь: я твоему спасенью
     Завидовать не буду.

   Исмена

     Горе мне!
     Я участи твоей, твоих страданий
     Не разделю.

   Антигона

     Тебе хотелось жить,
     Мне – умереть.

   Исмена

     Как я тебя молила!

   Антигона

     Ты пред людьми права, а я хочу
     Быть правою перед тенями мертвых.

   Исмена

     Но мы в одном с тобой виновны…

   Антигона

     Нет.
     Живи, сестра. Будь твердою, мужайся.
     А я уже навеки отошла
     К моим теням возлюбленным…

   Креонт

     Я вижу:
     Одна из них безумной родилась
     И только что сошла с ума другая.

   Исмена

     Владыка, ум скорбевшего – не тот,
     Что был до скорби: изменяет душу
     Страдание.

   Креонт

     Должно быть, разум твой
     Затмила скорбь: вот почему так жаждешь
     Ты разделить с преступными вину.

   Исмена

     Ах, что мне жизнь, когда сестры не будет!

   Креонт

     Не говори о ней: ее уж нет
     Среди живых.

   Исмена

     И ты убьешь невесту
     Возлюбленного сына?

   Креонт

     Для мужей —
     Довольно жен: земли всегда довольно
     Для пахарей!

   Исмена

     Поверь, он не найдет
     Такой души, ему родной и близкой.

   Креонт

     Чтоб взял жену порочную мой сын,
     Я не хочу.

   Антигона

     О бедный, милый Гемон,
     Тебя отец бесчестно предает!

   Креонт(Антигоне)

     Оставь меня, чтоб не слыхал я больше
     Ни о тебе, ни о любви твоей!

   Исмена

     Ты разлучишь их?

   Креонт

     Смерть их разлучит.

   Исмена

     Она умрет, – и знать, что нет спасенья!

   Креонт

     Она умрет! Не медлите, рабы:
     Во внутренность дворца их уведите.
     Вы там должны стеречь их, никуда
     Не выпускать: спасенья ищут в бегстве
     И смелые, когда грозит им казнь.

   Рабы уводят под стражей Антигону и Исмену.



   Стасим второй

   Хор
   Строфа I

     Благо тем, кто всю жизнь без печали провел.
     Но когда потрясут небожители
     Твое счастье, твой дом, – это бедствие
     От тебя через все поколенья пройдет:
     Так, фракийскою бурей гонимые,
     Проносясь через бездны подводные,
     Поднимают со дна волны черный песок,
     И полны берега потрясенные
     Воплем и грохотом.

   Антистрофа I

     Многолетняя скорбь переходит в семье
     Лабдакидов от прадедов к правнукам.
     Нет спасенья: беды за бедами,
     Смерть за смертью: их губит безжалостный бог.
     Оставалась от рода Эдипова
     Только слабая ветвь, беззащитная,
     Луч, блеснувший во мраке… Но вот и тебя,
     О последняя жертва безумия,
     Поражают кровавой секирою
     Боги подземные.

   Строфа II

     Громовержец, разве может
     Человеческая сила
     Власть твою преодолеть?
     Зевс, один не побежденный
     Сном, владыкой всех живущих,
     И теченьем быстрых лет,
     Не стареющий, всесильный, —
     Над Олимпом светозарным
     В блеске вечном ты царишь.
     Нами же, слабыми, жалкими,
     Ныне, и в прошлом, и в будущем
     Правит закон: в человеческой
     Жизни скорбям не причастного
     Нет ничего.

   Антистрофа II

     А лукавая надежда,
     Утешительница смертных,
     Увлекает, обманув
     Легкокрылые желанья,
     И незнающих ведет
     Прямо к бездне, прямо к смерти.
     И прославлено недаром
     Изреченье мудреца:
     Если тебя небожители,
     Смертный, ведут к преступлению, —
     Злое тогда тебе кажется
     Добрым – и знай, что погибели
     Не избежишь.



   Эписодий третий


   Сцена 1

   Вдали показывается Гемон.

   Хор

     Видишь, царь, подходит Гемон,
     Твой любимый сын: должно быть,
     О несчастной Антигоне
     Он горюет, о невесте,
     Ложа брачного лишен.

   Креонт

     Тотчас мы все узнаем. Милый Гемон,
     Врагом ли ты приходишь, услыхав,
     Что я обрек на смерть твою невесту,
     Иль все ж отец твой дорог для тебя?

   Гемон

     Тебе я весь принадлежу; давая
     Разумные советы, ты ведешь
     Меня к добру. Ни для какого брака
     Не отступлю от мудрости твоей.

   Креонт

     И хорошо, дитя мое, что воля
     Отцовская тебе дороже всех
     Желаний. Вот за что мне мил послушный
     И добрый сын: он мстит врагу отца;
     Его друзей он так же чтит и любит,
     Как самого родителя; а тот.
     Кто сыновей рождает бесполезных,
     Тот скорбь себе рождает и врагам
     Великое посмешище. О Гемон,
     Ты мудростью не жертвуй никогда
     Для женщины: покажутся супругу
     Холодными объятья злой жены,
     Живущей с ним без мира и согласья.
     Что может быть губительней друзей
     Неистинных? Изменницу отвергни, —
     Пускай других в Аиде женихов
     Себе найдет. В непослушанье дерзком
     Одну ее в народе уличив,
     Я не солгу пред городом и смерти
     Ее предам, хотя б на помощь Зевса
     Она звала, хранителя семьи.
     Покорности и от чужих не требуй,
     Кто воспитал мятежный дух в семье;
     А кто в делах домашних мудр, – сумеет
     И городом разумно управлять,
     И властвовать, и покоряться власти.
     Во всем ему доверься: будет он
     В смятенье битв незаменимым другом
     И воином бестрепетным; но тех,
     Кто царствовать мечтает над царями,
     Презрев закон, – я тех не похвалю.
     Чтить волю тех, кто правит нами, должно
     Не только в легком, но и в трудном деле.
     Нет хуже зла, чем дух мятежный: гонит
     От очага домашнего людей,
     И воинов он обращает в бегство
     Постыдное, и губит города.
     А граждане, покорные владыке,
     Спасаются. И так, оберегать
     Нам следует закон, не допуская,
     Чтоб женщина владела нами. Нет,
     Когда мне пасть назначено Судьбою,
     Пускай паду я от руки мужей, —
     Но женщине не покорюсь вовеки!

   Хор

     Насколько я, годами удрученный,
     Могу судить, – ты правду говоришь.

   Гемон

     Дарованный богами, разум в людях
     Прекраснее всего, что в мире есть.
     Я не скажу, сказать я не посмею,
     Что ты неправду говоришь, о нет!
     Но, может быть, отец, есть доля правды
     И у других. Мне легче знать про то,
     Что думает народ, что порицает,
     Меж тем как царь единым взором страх
     Внушает тем, чьи праведные речи
     Ему не льстят. И вот я знаю, царь,
     Что втайне все невинную жалеют
     И сетуют, что ожидает смерть
     Позорная за подвиг дочь Эдипа
     Несчастную, что не хотела труп
     Погибшего в бою родного брата
     В добычу птиц и кровожадных псов,
     Лишенного могилы, бросить в поле.
     «Не должно ли наградой золотой
     Ее почтить?» – так в городе глухая
     Молва идет. А для меня, отец,
     И жизнь и честь твоя всего дороже,
     Затем, что сын величием отца
     Бывает горд, отец – величьем сына.
     Не думай же, что истина тебе
     Принадлежит и никому другому:
     Кто всех умом мечтает превзойти,
     И мужеством, и даром слова, часто
     Ничтожней всех; а истинный мудрец
     Упорствовать не будет в заблужденье:
     Благой совет он примет не стыдясь.
     Так дерево, поникшее ветвями,
     Не падает, а гордый ствол, поток
     Бушующий с корнями вырывает;
     Так мореход, свой парус не сложив
     Под бурею, спасается на утлой
     Скамье гребцов – обломке корабля.
     Забудь же гнев, скажи, что отменяешь
     Ты приговор. Насколько я могу,
     Как юноша, судить о том, – нельзя
     Желать, чтоб все рождались мудрецами, —
     А если ум – столь редкий дар, то пусть
     Хоть умному совету люди внемлют.

   Хор

     В чем Гемон прав – послушайся его;
     А ты прими совет отца: разумно
     Вы говорили оба.

   Креонт

     Непристойно
     Мне юношей выслушивать советы
     В моих летах.

   Гемон

     Будь справедлив, отец:
     Не сколько лет я жил, а сколько правды
     В моих речах, подумай.

   Креонт

     Речь твоя
     Лишь об одном: что следует преступным
     Потворствовать.

   Гемон

     Я не просил тебя
     Преступного щадить.

   Креонт

     Ты не считаешь
     Виновной Антигону?

   Гемон

     Нет, отец.
     Все граждане и весь народ фиванский
     Ее вины не признают.

   Креонт

     Народ
     Не может мне повелевать.

   Гемон

     О царь,
     Теперь не я – ты сам заговорил,
     Как юноша неопытный и пылкий.

   Креонт

     В моей земле я царствую один.

   Гемон

     Принадлежать не может одному
     Свободная земля.

   Креонт

     Принадлежит
     Земля тому, кто в ней царит по праву.

   Гемон

     Не лучше ли в пустыне одному
     Тебе царить?

   Креонт

     Он борется отважно
     За женщину!

   Гемон

     Тебя хочу спасти
     И честь твою.

   Креонт

     Меня же обвиняя
     Во всем?

   Гемон

     Отец, ты был неправ…

   Креонт

     Неправ,
     Когда хотел, чтоб граждане законов
     Не нарушали?

   Гемон

     Ты неправ был тем,
     Что сам закон божественный нарушил.

   Креонт

     О, слабая, презренная душа,
     Раб женщины!

   Гемон

     Зато слепого гнева
     И низких чувств не буду я рабом!

   Креонт

     За милую ты заступился!

   Гемон

     Нет!
     Я заступился за себя, отец,
     За честь твою и за богов подземных.

   Креонт

     Довольно слов пустых… Мне жалок тот,
     Кем женщина владеет.

   Гемон

     Так не хочешь
     Ты выслушать меня?

   Креонт

     Я все решил:
     Твоей женой не будет дочь Эдипа
     Здесь, на земле…

   Гемон

     Когда она умрет,
     То и другой погибнет!

   Креонт

     Ты грозишь?

   Гемон

     Угроза ли ответ речам безумным?…

   Креонт

     Остерегись, чтоб собственные речи,
     Оплакав их, ты скоро не назвал
     Безумными!

   Гемон

     Когда б отцом ты не был,
     Назвал бы я тебя безумцем!

   Креонт

     Что?
     Что говоришь?.. Клянусь Олимпом вечным,
     Не отомстив, я не снесу такой
     Обиды! Воины, сюда ведите
     Преступницу: она умрет сейчас же,
     Здесь, на глазах его!

   Гемон

     Нет, не увидят
     Глаза мои: я ухожу, отец,
     И не вернусь; и с этих пор один,
     Среди рабов безумствовать ты можешь!

   (Уходит.)


   Сцена 2

   Хор

     О царь, ушел он в гневе: берегись.
     В такой душе безумный гнев опасен.

   Креонт

     Пусть делает что хочет, пусть грозит:
     Хотя б он больше мог, чем смертный может,
     От казни он ничем их не спасет.

   Хор

     Обеих ли казнишь? Одна виновна…

   Креонт

     Ты прав: на казнь не буду обрекать
     Я той из них, что не касалась трупа.

   Хор

     Какую смерть ты для другой избрал?

   Креонт

     Я уведу ее тропой пустынной
     И в каменной пещере, под землей,
     Похороню живую, дав ей пищи
     Не более, чем нужно для того,
     Чтоб города не осквернить убийством.
     Из всех богов она лишь бога чтит
     Подземного: так пусть к нему взывает,
     Чтоб спас ее от смерти; там, в гробнице,
     Поймет она, как бесполезно верить
     В загробный мир и мертвых чтить.

   (Креонт уходит.)



   Стасим третий

   Хор
   Строфа I

     Эрос, бог всепобеждающий,
     Бог любви, ты над великими
     Торжествуешь, а потом,
     Убаюканный, покоишься
     На ланитах девы дремлющей,
     Пролетаешь чрез моря,
     Входишь в хижину убогую.
     Ни единый в смертном племени,
     Ни единый из богов,
     Смерти чуждых, не спасается,
     Но страдают и безумствуют
     Побежденные тобой.

   Антистрофа I

     Ты влечешь сердца к преступному
     И к неправедному – праведных.
     Вносишь в мирную семью
     Ты губительную ненависть;
     И единый взор, сияющий
     Меж опущенных ресниц
     Юной девы, полный негою,
     Торжествует над законами
     Вековечными богов, —
     Потому что все живущее,
     Афродита, вечно юная,
     Побеждаешь ты, смеясь!

   Вдали появляется Антигона под стражей.

     Ныне и мы, старики,
     Царскую волю нарушили,
     Слез удержать не могли.
     Смотрим и плачем от жалости —
     Видим: невеста не к брачному —
     К смертному ложу идет.



   Эписодий четвертый


   Сцена 1

   КОММОС

   Антигона
   Строфа I

     Видите, граждане: ныне последний
     Путь совершаю, смотрю на последний
     Солнца вечернего свет.
     Солнца мне больше не видеть вовеки:
     К чуждым брегам Ахерона, в могильный,
     Всех усыпляющий мрак,
     Смерть уведет меня, полную жизни,
     Смерть приготовит мне брачное ложе,
     Свадебный гимн пропоет.

   Хор

     Не достигнув вечной славы,
     Ты идешь в жилище мертвых,
     Не в мучительной болезни,
     Не добычею врагов, —
     Нет, одна из всех живущих
     В цвете юности, свободно
     Ты за долг идешь на смерть.

   Антигона
   Антистрофа I

     Там на вершине Сипила, от горя
     Мать Ниобея в скалу превратилась:
     Всю, как побеги плюща,
     Камень ее охватил, вырастая:
     В тучах, под ливнем и тающим снегом,
     Плачет она, и дождем
     Вечные слезы струятся на лоно.
     В каменной, душной тюрьме мне готовят
     Боги такую же смерть.

   Хор

     Родилась она богиней,
     Ты же смертная; но славен
     Твой удел: как Ниобея,
     Как богиня, ты умрешь.

   Антигона
   Строфа II

     Вы смеетесь – увы! – надо мной, умирающей.
     Оскорбляют меня перед вами, о граждане,
     Мой родимый, великий народ!
     О диркейские волны, о Фивы, обильные
     Колесницами, рощи богов заповедные,
     Я в свидетели всех вас зову:
     Без суда, без закона, ни в чем не повинную,
     Чтобы ввергнуть меня в подземелье, подобное
     Темной, страшной могиле, ведут!
     И, никем не оплакана,
     Там я буду покинута,
     Среди мертвых не мертвая,
     А живая в гробу!

   Хор

     Ты устремилась, гордая,
     К пределу недоступному,
     К подножью Правды царственной,
     Богини справедливости, —
     Но, с высоты низвергнута,
     Падешь за грех отца.

   Антигона
   Антистрофа II

     Вы к больному в душе моей, к самому горькому
     Прикоснулись: зачем об отце вы напомнили
     И о древней семейной беде,
     Что преследует дом Лабдакидов наш царственный?
     Вот я гибну, на ложе преступном зачатая,
     Где несчастный отец мой лежал, —
     О, бесчестье! – в объятьях у собственной матери!
     Я от них родилась и, богами проклятая
     И безбрачная, к ним возвращусь…
     Полиник мой возлюбленный,
     О, погибший безвременно,
     Ты меня, еще полную
     Жизни, к мертвым влечешь!

   Хор

     Велик закон божественный,
     Но людям надо слушаться
     И власти человеческой:
     В себя ты слишком верила
     Душой непобедимою —
     И вот за то умрешь!

   Антигона
   ЭПОД

     Ныне путь последний совершаю
     Без родных, без милых, без участья,
     И лучей божественного солнца
     Больше мне вовеки не увидеть.
     Я одна пред смертью в целом мире,
     И никто меня не пожалеет!



   Сцена 2

   Креонт выходит из дворца.

   Креонт

     Вы знаете ль, что если б плач и стоны
     Могли помочь, – преступник никогда
     Не прекратил бы жалоб перед смертью?
     Ведите же на казнь ее скорей
     И, заперев, как я велел, в гробницу
     Подземную, вы там ее одну
     Оставьте: пусть живет иль умирает.
     Но света ей отныне никогда
     Уж не видать. А я руки убийством
     Не осквернил, я пред богами чист.

   Антигона

     Подземная гробница, ты мой вечный
     Приют, увы! мой свадебный чертог!
     Я ухожу навеки к вам, о тени
     Любимые, бесчисленные, к вам,
     Сошедшие в жилище Персефоны!
     Теперь и я последняя иду,
     Покинув жизнь до срока, но с надеждой,
     Что встретите вы радостно меня,
     Отец, и мать, и милый брат. Бывало
     С молитвами я каждому из вас
     Надгробные творила возлиянья,
     Обмыв тела, украсив и почтив,
     И вот теперь за то, что Полиника
     Я предала земле, иду на казнь.
     Но добрые меня прославят: верьте,
     Что если бы я матерью была,
     То, вопреки законам, ни супруга,
     Ни сыновей не погребла бы, нет!
     Вот почему: других детей и мужа
     Могла бы я иметь, когда бы муж
     Иль сын погиб, – но не другого брата,
     Затем, что мой отец и мать туда
     Ушли навек, откуда нет возврата…
     О милый мой, я чтила выше всех
     Тебя, и вот за что меня преступной
     Назвал Креонт, и вот за что, схватив,
     От всех друзей увлек, от милых сердцу,
     Бездетную, не знавшую любви,
     Чтоб с мертвыми похоронить живую!
     Но в чем вина моя, о боги?… Нет,
     Зачем к богам невнемлющим взываю,
     Кого из них о помощи молю?
     Воздав им честь, я гибну за нечестье!
     Когда неправду терпят сами боги,
     Пускай умру, пускай меня зовут
     Преступною, – но коль и вы преступны,
     Враги мои, то не желаю вам
     Страдать сильней, чем я теперь страдаю!

   Хор

     Та же буря в душе, та же сила и гнев.
     О, мятежное, гордое сердце!

   Креонт(страже)

     Уведите ее: горе вам, о рабы,
     Если вы еще будете медлить!

   Антигона

     Это слово мне смерть возвещает…

   Креонт

     И знай,
     Что веленья мои неизменны:
     Не избегнешь ты смерти!

   Антигона

     О город родной,
     О великие боги отчизны,
     Без вины умираю! Старейшины Фив,
     И вожди, и народ, посмотрите,
     На какие страданья какой человек
     Дочь владыки, меня, обрекает за то,
     Что почтила я волю бессмертных!

   Антигону уводят.



   Стасим четвертый

   Хор
   Строфа I

     Небесного света лишилась, как ты,
     Даная в тюрьме медностенной,
     Подобной могиле, меж тем, о дитя,
     Была она славного рода:
     К ней сам Громовержец, любя, нисходил
     На лоно дождем златострунным.
     Но ужасна сила Рока:
     От нее спасти не могут
     Ни твердыни, ни войска,
     Ни сокровища, ни в море
     Ударяемых волнами
     Стаи черных кораблей.

   Антистрофа I

     Так в каменный гроб заключил Дионис
     Дриантова буйного сына,
     Владыку Эдонов, за гордость и гнев:
     Как ты, он в темнице томился.
     Пред силою бога смиряется гнев
     В бессильной груди человека:
     Он раскаялся, что Вакха
     Оскорбил надменной речью,
     Вырвал светочи из рук
     У божественных вакханок,
     Что прогневал муз, влюбленных
     В звуки сладостные флейт.

   Строфа II

     Близ черных утесов двух смежных морей,
     Где в грозный обрыв Сальмидесса,
     На диком прибрежье фракийском, валы
     Босфора, шумя, ударяют,
     Где вечно царит беспощадный Арей, —
     Погибли два сына Финея:
     Злая мачеха пронзила
     Им страдальческие очи
     Острием веретена;
     Свет потух для них навеки,
     И о мщенье возопила
     Кровь пролитая к богам.

   Антистрофа II

     Тоскуя, они вспоминали в тюрьме,
     Как бедная мать их погибла.
     А царственным родом была и она
     Из древней семьи Эрехтидов;
     Ее в полуночных пещерах Борей,
     Отец, убаюкивал бурей.
     Дева мощная взбегала
     На вершины ледяные
     Легче быстрого коня,
     Но, увы! И дочь Борея
     Парки дряхлые настигли,
     Как и всех, мое дитя!



   Эписодий пятый


   Сцена 1

   Входит прорицатель Тиресий с поводырем-мальчиком.

   Тиресий

     Старейшины, сюда пришли мы двое,
     Но за двоих смотрел один из нас:
     Так и всегда – ведет слепого зрячий.

   Креонт

     Что нового, Тиресий?

   Тиресий

     Я сейчас
     Открою все, а ты меня, владыка,
     Послушайся.

   Креонт

     Еще я никогда
     Не отвергал твоих советов мудрых.

   Тиресий

     И городом доныне управлял
     Ты счастливо.

   Креонт

     Я знаю, что во многом
     Ты мне помог.

   Тиресий

     Но счастью твоему
     Теперь грозит опасность.

   Креонт

     Что случилось?
     От слов твоих я содрогаюсь.

   Тиресий

     Царь,
     Ты все поймешь, когда тебе приметы
     Я расскажу. В убежище, куда
     Слетаются пророческие птицы,
     Я слышал крик зловещий, гневный, звук
     Неведомый; узнав по шуму крыльев,
     Что в яростной борьбе когтями рвут
     Пернатые друг друга, – полон страха,
     На алтарях пылающих искал
     Я знамений в огне; но пламя ярко
     Над жертвою не вспыхивало: жир
     Растопленный был поглощаем пеплом,
     И он кипел, дымясь, и желчь алтарь
     Обрызгала; белели кости, мяса
     Лишенные, нагие. Обо всем
     Поведал мне вожатый (этот мальчик
     Ведет меня, как я веду народ).
     Узнай же, царь, что бедствием великим
     И ужасом объят из-за тебя
     Весь город: псы и птицы клочья тела,
     Лишенного могилы, разнесли
     По очагам и жертвенникам, всюду.
     Вот почему от граждан ни молитв,
     Ни дыма жертв не принимают боги;
     И страх царит, и стаи вещих птиц
     Безмолвствуют, упившись кровью трупа.
     Подумай же об этом: все грешат —
     Таков удел живущих; но блаженны
     И мудры те, кто кается в грехах
     И кто нейдет, познав свою неправду,
     Упорствуя, по ложному пути, —
     Изобличат упрямых в неразумье.
     Помилуй же убитого врага,
     Погибшему не мсти. Какая слава
     Торжествовать над мертвыми, мой сын?
     Благой совет приносит людям радость, —
     Не гневайся: я говорил любя.

   Креонт

     Старик, метать мне в сердце ваши стрелы,
     Как в цель стрелки, вы сговорились: вот
     Пришел черед гадателей; родные
     Врагам давно уж предали меня.
     Что ж, радуйтесь о прибыли, копите
     Вы золото индийское, янтарь
     Из дальних Сард, но знайте: Полиника
     Убитого я не предам земле,
     Хотя б орлы Зевесовы добычу
     Кровавую на небо унесли
     До самого подножья Олимпийца.
     Похоронить я не позволю труп,
     И не боюсь я оскверненья, зная,
     Что из людей не может оскорбить
     Богов никто. А ты, о старец, помни:
     И опытный и хитрый муж падет,
     Коль, ослеплен корыстью, изрекает
     Постыдные и лживые слова!

   Тиресий

     Увы, когда б могли постигнуть люди…

   Креонт

     Что? Говори.

   Тиресий

     Как дорог ум…

   Креонт

     Прибавь:
     Как пагубно безумье.

   Тиресий

     А меж тем
     Ты сам объят безумьем.

   Креонт

     Отвечать
     Я старику не буду оскорбленьем.

   Тиресий

     Ты оскорбил меня, когда назвал
     Подкупною святую речь пророка.

   Креонт

     Но говорят, что деньги любят все
     Гадатели.

   Тиресий

     А все тираны – прибыль
     Бесчестную.

   Креонт

     Старик, ты позабыл,
     С кем говоришь!

   Тиресий

     Я не забыл, что город
     Тебе спасти помог!

   Креонт

     Гадать умеешь —
     Но правды нет в душе твоей.

   Тиресий

     Смотри,
     Ты высказать меня принудишь тайну,
     Хранимую доныне.

   Креонт

     Только пусть
     Подкупны вновь слова твои не будут.

   Тиресий

     Правдивы были все мои слова.

   Креонт

     Меня, старик, ты обмануть не можешь.

   Тиресий

     Узнай же все: еще немного раз
     Обычный круг колеса бога солнца
     На небесах свершат, и – смерть за смерть —
     На голову, любимую тобою,
     Обрушится отмщение за то,
     Что заключил ты в гроб живую душу,
     Невинную к теням низверг в Аид,
     А мертвого – в земле лишил приюта
     Последнего и обесчестил труп,
     На что ни люди права не имеют,
     Ни боги. Ты насилье совершил,
     Ты преступил закон, и духи мщенья,
     Эриннии божественные, смерть
     Несущие, тебя подстерегают,
     Чтоб муками за муки отплатить.
     Ты назовешь и нынче речь пророка
     Подкупною?… Но близок час, Креонт,
     Когда твой дом наполнят стоны женщин
     И вопль мужей; восстанут города
     Враждебные, где птица, пес голодный
     Иль зверь кусок добычи проносил
     И осквернял тяжелый запах трупа
     Святой огонь семейных алтарей?
     Как в цель стрелок, тебе я прямо в сердце
     Кидаю стрелы гнева моего,
     И ты от ран их жгучих не спасешься!..
     Домой, дитя! Я слишком стар; пускай
     Не надо мной – над теми, кто моложе,
     Он истощит свой гнев. Уйдем скорей:
     Должна Судьба надменного смиренью
     И мудрости безумца научить.



   Сцена 2

   Хор

     О царь, предрек ужасное гадатель!
     А никогда – так помню я с тех пор,
     Как белыми из черных стали кудри
     На голове моей, – пророк не лгал.

   Креонт

     Увы, ты прав! В душе моей – смятенье.
     И уступить мне тяжко, и боюсь,
     Противостав, погибнуть.

   Хор

     Будь разумным,
     Креонт, о сын Менойка!

   Креонт

     Но скажи,
     Что делать мне? Я твой совет исполню.

   Хор

     Убитого скорей земле предай,
     Невинную освободи от казни.

   Креонт

     Ты уступить советуешь?

   Хор

     О да.
     Спеши, Креонт, затем, что божьи кары
     Торопятся навстречу злым.

   Креонт

     Увы,
     Я не могу бороться с неизбежным;
     Мне тяжело, но надо уступить.

   Хор

     Иди – и сам, другим не поручая,
     Исполни все.

   Креонт

     Иду сейчас. О слуги,
     Бегите же, скорей бегите все,
     И кто со мной и кто остался дома,
     Туда, на холм, секиры захватив,
     Спешите! Сам ту девушку в темницу
     Я заключил – и ныне, отменив
     Мой приговор, я сам хочу свободу
     Ей возвратить. Кто знает, для людей
     Здесь, на земле, не лучшая ли доля —
     Храня закон, окончить мирно жизнь?




   Стасим пятый

   Хор
   Строфа I

     Многоименный потомок
     Тяжкогремящего бога,
     Девы Кадмейской отрада,
     О Дионис всемогущий,
     На берегах Италийских
     И в Элевзисе царящий,
     Там, где для таинств Деметры
     Сходятся все племена,
     Вакх, обитающий в славных
     Фивах, отчизне вакханок,
     Где над потоком Исмены
     Древле Драконовы зубы
     Грозным посевом взошли!

   Антистрофа I

     Вакх, ты сидишь, окруженный
     Облаком вечно блестящим,
     Там, над вершиной двойною,
     Где корикийские нимфы
     Мчатся в вакхической пляске,
     Там, где Кастальские воды
     Сладко лепечут, – из рощи
     Горной, увитой плющом,
     Ты по отрогам нисейским
     В зелени лоз виноградных,
     Вакх, среди криков священных,
     О покровитель народа,
     Сходишь в предместия Фив!

   Строфа II

     Ты, как мать свою, громом
     Пораженную, любишь,
     Вакх, родимые Фивы
     Больше всех городов.
     Ныне в бедствии тяжком
     Ты приди к нам на помощь
     От вершины Парнаса
     Иль чрез волны морские,
     Через шумный пролив!

   Антистрофа II

     К нам, о чадо Зевеса!
     К нам, о бог, предводитель
     Пламенеющих хоров
     Полуночных светил,
     С шумом, песнями, криком
     И с безумной толпою
     Дев, объятых восторгом,
     Вакха славящих пляской,
     К нам, о радостный бог!



   Эксод


   Сцена 1

   Входит вестник.

   Вестник

     Наследники чертогов Амфиона
     И Кадма, жизнь людская такова,
     Что не могу я ни хвалить всецело,
     Ни порицать ее, но вечно Рок,
     По прихоти, то к счастию возносит
     Несчастного, то низвергает вновь;
     И предсказать грядущее не может
     Никто. Креонт родную землю спас,
     Держал в руках бразды верховной власти
     И, окружен цветущими детьми,
     Он зависти был некогда достоин, —
     И вот теперь, как дым, исчезло все.
     Мне кажутся живыми мертвецами,
     А не людьми, кто потерял навек
     Все радости: имей богатство, силу,
     Величие, но если у тебя
     Нет счастья, то все. что ты имеешь.
     Ничтожнее, чем тень от облаков.

   Хор

     Но о какой беде, владык постигшей,
     Ты возвестить пришел?

   Вестник

     Он умер; тот,
     Кто жив еще, – виновник смерти.

   Хор

     Кто же
     Виновник, кто погибший? Говори.

   Вестник

     Не от руки враждебной умер Гемон.

   Хор

     От собственной иль от руки отца?

   Вестник

     Отца за смерть невесты проклиная,
     Он умертвил себя.

   Хор

     Увы, Тиресий,
     Пророчество твое свершилось!

   Вестник

     Должно
     И о другом подумать…

   Хор

     Подожди:
     Несчастную мы видим Эвридику,
     Жену царя; случайно, может быть,
     Иль услыхав о сыне, из чертога
     Она идет.



   Сцена 2

   Входит Эвридика.

   Эвридика

     О граждане, в дверях
     Услышала я весть: во храм Паллады
     Молиться шла о помощи – и вдруг,
     Когда с ворот запор отодвигала,
     Весть о беде мне поразила слух,
     И, чувств лишась от страха, навзничь пала
     Я на руки служанкам; но, молю,
     Что б ни было, скажите мне всю правду:
     К несчастиям привыкла я давно.

   Вестник

     Я расскажу, царица, все, что видел,
     И ничего не утаю. Увы,
     Зачем твой слух баюкать лестью? Правду
     Узнав, лжецом ты назовешь меня,
     А скрыть ее нельзя. С твоим супругом
     На горную равнину мы взошли,
     Туда, где труп непогребенный, жалкий,
     Добыча псов, растерзанный, лежал,
     И, помолясь Гекате и Плутону,
     Чтоб гнев они смягчили, и обмыв
     Усопшего, мы труп сожгли на ветках
     Олив, в лесу нарубленных, и холм
     Насыпали высокий из родимой
     Земли, потом в чертоги к новобрачной,
     В подземную гробницу мы сошли.
     Но кто‑то, вдруг из недр неосвещенной
     Могилы крик далекий услыхав,
     Сказал о том Креонту; подошел он,
     И жалобы достигли до него.
     «О горе мне, – он молвил с тяжким вздохом,
     Исполнилось предчувствие мое.
     Из всех путей я ныне самый тяжкий
     Свершаю путь: то сына моего
     Зловещий крик. Скорей бегите, слуги,
     И, отвалив надгробную плиту,
     Проникните во внутренность пещеры:
     То Гемон ли взывал иль божеством
     Обманут я, – узнайте». И, не медля,
     Мы сделали, как царь нам повелел.
     И в глубине гробницы темной, видим,
     Повесилась несчастная, связав
     Из тонкого покрова петлю. Рядом,
     Сжимая труп в объятиях, стоял
     Жених ее, оплакивая свадьбу
     Печальную, и гнев отца, и смерть
     Возлюбленной. Креонт увидел сына
     И подошел к нему и возопил:
     «Несчастный, что ты сделал, что с тобою?
     Какую смерть избрал? Молю, уйдем
     Отсюда прочь!» Но молча, страшным взором
     Он на отца взглянул и обнажил
     Двуострый меч. Спасаясь от удара,
     Креонт бежал, и ярость обратил
     На самого себя несчастный Гемон:
     Он бросился на острие меча.
     Клинок пронзил его, и с мыслью темной,
     Предсмертною, он милую обнять
     Слабеющей рукой старался; тяжко
     Дыша, струей кровавой обагрил
     Он бледные ланиты юной девы.
     Эвридика поспешно уходит.
     Так скорбный брак в жилище тихой смерти
     Он заключил. Там, с мертвой мертвый, спит
     Он вечным сном, пример являя людям,
     Как пагубно безумие любви.



   Сцена 3

   Хор

     Недоброе предвижу я: царица
     От нас ушла, ни слова не сказав.

   Вестник

     И я смущен: быть может, скорбь о сыне
     Она толпе стыдится показать
     И во дворец пошла к своим рабыням
     Оплакивать семейную беду?
     За женщину столь мудрую бояться
     Нам нечего…

   Хор

     Не знаю. Но в беде
     Великое безмолвие – такой же
     Недобрый знак, как и великий плач.

   Вестник

     Я во дворец пойду узнать скорее,
     Не скрыла ли чего‑нибудь в душе
     Несчастная. Ты прав: зловещий признак —
     Молчание среди великих бед.

   Вестник удаляется. Входит Креонт.
   Он несет на руках труп сына.


   Сцена 4

   Хор

     Вот и царь. Мертвый сын на руках у него, —
     Труп холодный, свидетель безмолвный,
     Что над ним – страшно молвить, увы! – не чужой,
     Сам отец совершил злодеянье.

   КОММОС

   Креонт
   Строфа I

     О, жестокое, непоправимое
     Дело рук моих! Вот,
     Вот чего я достиг!
     Посмотрите: убитый с убийцею
     Связан узами кровными.
     Ты ушел от меня,
     Сын мой! В смерти твоей
     Неповинен ты, нет, —
     Сам сразил я тебя в цвете жизни, безвременно!

   Хор

     Увы! Постиг ты правду слишком поздно.

   Креонт
   Строфа II

     Правду постиг я! О, горе мне! Яростный
     Бог, поражая, лишил меня разума,
     К бездне увлек, – и теперь
     Он торжествует, поправ мое счастье.
     О, как бесцельна вся жизнь мимолетная,
     Весь человеческий труд!



   Сцена 5

   Входит слуга.

   Слуга

     Ты жертва, царь, всех бедствий: мертвый Гемон —
     В руках твоих, а за стеной дворца
     Уж новое страданье ждет.

   Креонт

     Какое
     Страдание ужаснее того,
     Что я терплю!

   Слуга

     Жена твоя погибла,
     Мать Гемона, пронзив себя мечом.

   Креонт
   Антистрофа I

     Неизбежная, неотвратимая
     Смерть, зачем у меня
     Отнимаешь ты все,
     Все родное? О вестник безжалостный,
     Ты сразил полумертвого!
     Повтори, что за весть,
     Что ты молвил? Ужель
     Вслед за сыном моим
     Страшной смертью погибла жена моя бедная?

   Открываются двери. В глубине дворца виден труп Эвридики.
   Слуга

     Ты видишь сам: вот тело Эвридики.

   Креонт
   Антистрофа II

     Горе мне! Вижу я новое бедствие!..
     Чем еще после всего, что я пережил,
     Может Судьба мне грозить?
     Здесь, на руках моих, Гемон возлюбленный,
     Там, во дворце, – его мать. О дитя мое
     Бедное! Бедная мать!

   Слуга

     Детей своих оплакав, Мегарея
     И Гемона, – когда уж не могла
     Поднять очей, покрытых тенью смертной,
     Она припала к алтарю, молясь
     О том, чтоб месть за гибель сына боги
     Обрушили на голову твою.

   Креонт
   Строфа III

     Горе, о, горе мне!
     Я содрогаюсь от ужаса.
     Лучше бы кто-нибудь, сжалившись,
     Сердце пронзил мне мечом!
     Нет исцеления
     Мукам моим!

   Слуга

     Она тебя винила в смерти сына
     И в гибели своей.

   Креонт

     Но как, скажи,
     Несчастная себя лишила жизни?

   Слуга

     Вонзила в грудь себе двуострый меч,
     Узнав про смерть возлюбленного сына.

   Креонт
   Строфа IV

     Сам я убил ее, граждане,
     Слышите ль? Сам я – убийца,
     Некого больше винить.
     Слуги, возьмите несчастного,
     Прочь поскорей уведите:
     Кончена, кончена жизнь!

   Хор

     Ты прав: уйти скорей и позабыть —
     Последняя отрада для несчастных.

   Креонт
   Антистрофа III

     Где ты, желанная?
     Смерть, я зову тебя! Где же ты?
     День бесконечного отдыха,
     День мой последний, приди!
     Пусть не увижу я
     Солнца вовек!

   Хор

     Но смерть сама придет, а мы подумать
     Должны о том, что ближе к нам; и пусть
     Заботятся о смерти нашей боги.

   Креонт

     О милости последней я молю!

   Хор

     Оставь мольбы и знай: спасенья нет —
     Для смертного судьба неотвратима.

   Креонт
   Антистрофа IV

     Сына убийцу и матери
     Прочь уведите скорее,
     Прочь!.. Но куда мне идти?
     Все, что любил я, потеряно,
     И на главу мою пала
     Страшная кара богов!

   Слуги уводят Креонта.
   Хор

     Стремишься ли к счастью ты, – прежде всего
     Будь мудрым и воли бессмертных,
     О смертный, вовек не дерзай преступать;
     И верь, что за дерзкие речи
     Постигнет безумца великая скорбь
     И мудрости поздней научит.





   Трахинянки


 //-- Действующие лица --// 
   Деянира.
   Кормилица.
   Гилл.
   Хор трахинских девушек.
   Вестник.
   Лихас.
   Старец.
   Геракл.


   Пролог

   Деянира

     Есть поговорка древняя в народе:
     О жизни человека не суди,
     Пока он жив, была ль она счастливой.
     Но о своей – и не сойдя в Аид —
     Скажу: она печальна и мрачна.
     Еще в Плевроне у отца Ойнея [22 - Плеврон – город в Этолии (Средняя Греция), где царствовал Ойней.]
     Я испытала ужас сватовства,
     Как ни одна этолянка. Меня
     Сам Ахелой [23 - Ахелой – река между Этолией и Акарнанией.] присватал, бог речной.
     Просил отца, являясь в трех обличьях:
     Тельцом вбегал он, змеем приползал
     Чешуйчатым, показывался мужем
     Быкоголовым. С бороды косматой
     Текли обильно струи ключевые.
     Готовясь к браку с женихом таким, —
     Злосчастная, – лишь смерти я молила:
     О, только бы с ним ложа не делить!
     Но вовремя, на радость мне, предстал
     Сын знаменитый Зевса и Алкмены.
     Он с Ахелоем в бой вступил и спас
     Меня. Как шел меж ними поединок,
     Не мне судить. Не знаю. Рассказать
     О том свидетель мог бы хладнокровный.
     А я сидела в страхе, трепетала, —
     Не принесла б мне горя красота!
     Но Зевс-Борец послал исход счастливый.
     Счастливый ли? Став избранной женой
     Геракловой, живу всечасно в страхе,
     О нем тревожась. День приносит муку,
     Приносит муку ночь, сменяясь днем.
     Детей мы народили. Только редко
     Он видит их: так пахарь навещает
     Участок дальний в жатву да в посев.
     Едва вернется, вновь уходит: он
     Работает весь век свой на других.
     Теперь, когда он подвиги окончил,
     Еще сильней терзаюсь я тревогой.
     Со дня, как им сражен Ифит [24 - Ифит – сын Еврита, см. прим. 27.] могучий,
     Мы здесь, в Трахинском городе [25 - …в Трахинском городе… – Имеется в виду Трахин в Фессалии, на склонах горы Эты у Мелийского (или Малийского) залива, около Фермопил.], в изгнанье
     Среди чужих живем, – а где Геракл
     Скитается? Кто знает? Скрылся он,
     Жестокой скорбью душу мне наполнив.
     Но чует ныне сердце: с ним беда.
     Не малый срок, – ведь целых десять лун
     И пять еще, как нет о нем известий.
     Стряслась беда… Он как-то мне оставил
     Дощечку эту… День и ночь молюсь,
     Чтоб отвратили боги гнев от нас.

   Кормилица

     Царица Деянира, постоянно
     Я вижу, как томишься ты и плачешь
     О том, что вновь Геракла нет с тобой.
     Но ежели позволено рабыне
     Советовать свободной, я скажу:
     Ты сыновьями так богата, – что же
     Их не пошлешь родителя искать?
     И первым – Гилла, если об отце
     Он в самом деле жаждет доброй вести.
     Но вот он, резвый, сам домой спешит,
     И если мой совет был подан впору,
     Его и сына с пользой примени.

   Деянира

     Дитя мое! И от простых людей
     Совет услышишь мудрый: вот рабыня,
     А речь ее достойна вольных уст.

   Гилл

     В чем дело, матушка? Скажи, коль можно.

   Деянира

     Ты ничего не знаешь об отце,
     Где он пропал, – и это, право, стыдно.

   Гилл

     О нет, я знаю, если верить слухам.

   Деянира

     О чем же слухи, сын мой? Где он скрылся?

   Гилл

     Толкуют, будто прошлый год провел
     Он у одной лидиянки [26 - …у одной лидиянки… – У Омфалы.] в рабах.

   Деянира

     И рабство снес… Чего еще дождемся?

   Гилл

     Но будто службы срок к концу пришел.

   Деянира

     Да где же он, по слухам? Жив иль мертв?

   Гилл

     Еврита [27 - Еврит – царь Эхалии, отец Иолы и Ифита.] град на острове Евбее
     Он осадил… иль хочет осадить.

   Деянира

     А знаешь ли, мой сын, что он оставил
     Об этом крае мне богов вещанье?

   Гилл

     Какое, мать? О чем оно гласит?

   Деянира

     Что предстоит ему там жизнь окончить
     Иль, на плечи подняв последний подвиг,
     Остаток дней спокойно провести.
     В час роковой ужель, дитя мое,
     К родителю не поспешишь на помощь?
     Погибнет он – и мы погибли тоже,
     Спасется он – и мы все спасены.

   Гилл

     Нет, нет, иду! Когда бы знал я раньше
     Пророчество, отправился б давно.
     Жизнь мирно шла, и не было причин
     Так горевать, так за отца страшиться.
     Теперь же я не пожалею сил
     И об отце всю правду разузнаю.

   Деянира

     Ступай же! Никогда искать не поздно;
     Благая весть тебя вознаградит.



   Парод

   Хор Строфа 1

     Ты, кого ночь порождает,
     Звездный теряя убор,
     А засияв, – провожает ко сну,
     Пламенный Гелий, о Гелий, молю,
     Ты мне поведай о сыне Алкмены:
     Где же скитается он?
     Молви мне, бог лучезарный,
     У каких лукоморий он медлит?
     Или желанный приют он обрел
     В чужедальнем краю?
     Мне ответствуй, о зоркий из зорких!

   Антистрофа 1

     Вижу: скорбя неутешно
     Долгие ночи и дни,
     Единоборством добытая встарь,
     Сирою птицей сидит Деянира;
     Тяжко тоскует она и не в силах
     Горькие слезы унять.
     Страх за супруга-скитальца
     На ложе давно одиноком
     Вечной тревогой терзает ее.
     Горемычной, ей дан
     Лишь судьбы неминуемой жребий.

   Строфа 2

     Как бесчисленные волны
     Под Бореем или Нотом [28 - Борей и Нот – северный и южный ветры.]
     Набегут в открытом море,
     Налетят и вновь уйдут, —
     Так и Кадмова сына [29 - Кадмов сын – Геракл, родившийся в Фивах, основанных, по мифу, Кадмом.]
     То потопит, то вынесет
     Жизни море бездонное —
     Многотрудная зыбь.
     Но его отводят боги
     От обители Аида,
     Безупречного стрелка.

   Антистрофа 2

     Выслушай упрека слово:
     По-иному смею думать.
     Упование благое
     Надо в сердце нам хранить.
     Царь Кронид вседержавный
     Не давал испокон веков
     Роду, смерти подвластному,
     Лишь безоблачных дней.
     Нынче горе, завтра счастье —
     Как Медведицы небесной
     Круговой извечный ход. [30 - …Медведицы небесной круговой извечный код. – Созвездие Медведицы никогда не заходит за горизонт в Северном полушарии]

   Эпод

     В жизни все непостоянно:
     Звезды, беды и богатство.
     Неустойчивое счастье
     Неожиданно исчезло,
     Миг – и радость возвратилась,
     А за нею – вновь печаль.
     Помни же закон всеобщий
     И надейся, о царица!
     Разве видано от века,
     Чтобы к чадам земнородным
     Зложелателен был Зевс?



   Эписодий Первый

   Деянира

     Слыхали вы о горести моей
     И потому пришли; но всех терзаний
     Вам не понять моих: они вам чужды.
     Ведь молодости нежное растенье
     В пределах заповедных расцветает,
     Где никогда его ни зной, ни дождь,
     Ни ветер не тревожат, безмятежно
     Среди отрад проводит дева юность,
     Пока ее женой не назвал муж,
     Пока она не стала спать тревожно
     В заботах о супруге и семье.
     Но, долю женскую познав, она
     Поймет мои страданья. Много в жизни
     Различных я оплакивала бед,
     Но об одной – о новой – расскажу.
     Когда Геракл, мой господин, из дома
     Ушел в последний раз, он мне оставил
     Старинную дощечку с завещаньем.
     Он никогда, куда б ни шел на подвиг,
     Мне до сих пор о нем не говорил.
     На сей же раз, как будто на смерть шел,
     Определил мне часть мою и сколько
     Земли отцовской детям завещает.
     Сказал, что если год и четверть года
     Отсутствовать он будет на чужбине,
     То в этот срок иль жизнь скончает там,
     Или, избегнув смерти, дней остаток
     В ненарушимом мире проживет.
     Так он раскрыл божественный глагол
     Об окончанье подвигов Геракла.
     Ему об этом провещал в Додоне
     Старинный дуб устами голубиц.
     Пророчество сбывается теперь,
     Как надлежало сбыться, в должный срок.
     И как бы я спокойно ни спала,
     Вдруг просыпаюсь в ужасе, дрожа,
     Что лучшего из смертных я утрачу.

   Хор

     От слов зловещих воздержись: вон кто-то
     Сюда идет в венке, он с доброй вестью.

   Вестник

     Царица Деянира! Вестник первый,
     Я твой рассею страх: Алкмены сын
     Жив, победил и после боя жертвы
     Отборные родным богам приносит.

   Деянира

     Что ты промолвил, старый? Что я слышу?

   Вестник

     Твой господин, превозносимый нами,
     К тебе вернется скоро с торжеством.

   Деянира

     От наших ли ты слышал иль чужих?

   Вестник

     На летнем пастбище перед народом
     Его посланник Лихас держит речь;
     А я сюда примчался, чтобы первым
     И милость и награду заслужить.

   Деянира

     Но что ж он медлит сам с известьем добрым?

   Вестник

     Он, госпожа, в немалом затрудненье:
     Вокруг него кольцом стоят мелийцы [31 - Мелийцы – народ, живший на побережье Мелийского залива.],
     С вопросами пристали – не пройдешь.
     Ведь каждый рад с тоской своей проститься,
     Наслушаться не могут. Против воли
     Приходится ему в угоду людям
     Рассказывать. Но явится он скоро.

   Деянира

     Зевс, царь лугов Этейских заповедных,
     Хоть позднюю, ты подарил мне радость!
     Воспойте, женщины, в хоромах наших
     И за вратами! Солнцем эта весть
     Нам воссияла и несет блаженство.

   Хор

     Девушки, звонко
     Пойте в покоях
     И перед домом!
     Дружно, юноши, гряньте
     Вы хвалу сребролукому
     Аполлону-Заступнику!
     Девушки! В лад восклицайте:
     Пеан! Пеан!
     Громко, громко призывайте
     Артемиду-Ортигию [32 - Артемида-Ортигия – сестра Аполлона, богиня-охотница; римская Диана. Ортигия – одно из поэтических названий острова Делос, места рождения Аполлона и Артемиды.],
     Аполлонову сестру,
     Что, в руках держа по светочу,
     Мчится лесом за оленями, —
     И ее охотниц – нимф!
     Пеан! Пеан!
     Мой дух парит… О, не отвергну флейты
     Твоей, владыка сердца моего!
     Несет, мчит меня…
     Эвой, эвой! О плющ! Эвой! Эвой!
     Я несусь в безумной пляске,
     В пляске Вакховой… Эвой!
     Ио, ио, Пеан!
     Царица дорогая!
     Смотри: и впрямь благая
     К тебе приходит весть.

   Деянира

     Я вижу, милые мои; приметил
     Мой зоркий взгляд, что люди к нам идут.
     Привет тебе, посланник долгожданный,
     Коль радостную ты приносишь весть!

   Лихас

     Приход мой светел, светел твой привет.
     Он мной заслужен: человек достойный
     Почтен по праву добрым обращеньем.

   Деянира

     О муж любезный, наперед скажи:
     Живым увижу ль моего Геракла?

   Лихас

     Что до меня, его живым оставил —
     В расцвете сил, и бодрым, и здоровым.

   Деянира

     Скажи, в родной иль варварской стране?

   Лихас

     В краю Евбейском Зевсу посвящает
     Он алтари и урожай плодов.

   Деянира

     Он дал обет? Иль так велел оракул?

   Лихас

     Он дал обет, когда пошел походом
     На город жен, которых видишь здесь.

   Деянира

     Кто эти жены? Чьи? Скажи, молю!
     Мне жалко их, коль стоит их жалеть.

   Лихас

     Он выбрал их, Эхалию разрушив,
     И для себя, и для служенья в храме.

   Деянира

     Ужель под этим городом он пробыл
     Столь долгий срок, что дней не сосчитать?

   Лихас

     Нет, по словам его, он у лидийцев
     Так задержался – не по доброй воле.
     Он куплен был… Не гневайся, царица,
     На речь мою: тому был Зевс причиной.
     Твой муж был продан варварке Омфале,
     Сам говорит, что год у ней работал.
     И так был уязвлен позором этим,
     Что клятву дал торжественно богам
     Виновника его постыдной доли
     Поработить с женою и детьми.
     Исполнил он обет. По очищенье
     Он на Эхалию с наемным войском
     Пошел войной: Еврита он считал
     Виновником единым бед своих.
     Однажды у Еврита был он гостем.
     Тот оскорбил его и дерзкой речью,
     И злобною душой, сказав ему:
     «Хоть стрелы у тебя неотразимы, —
     В стрельбе моим уступишь сыновьям.
     Ты раб, – Еврит вскричал, – и был не раз
     Жестоко бит!» И на пиру, хмельного,
     Его из дома вытолкал. И в сердцах,
     Когда Евритов сын пришел в Тиринф [33 - Тиринф – город в Арголиде, где царствовал Еврисфей, по приказу которого Геракл совершил свои двенадцать подвигов.],
     Ища своих потерянных коней,
     И мыслями рассеян был, – Геракл
     С высокой башни сверг его. Тогда,
     Разгневавшись на это злодеянье,
     Родитель всех – царь олимпийский Зевс —
     Его на долю рабскую обрек,
     Не потерпев, что он свершил убийство
     Обманом. Если б он открыто мстил,
     Возмездье честное простил бы Зевс:
     Бессмертные не терпят вероломства.
     Тот дерзостный обидчик с сыновьями
     Теперь давно в Аид переселился,
     А город их – в неволе. Эти жены
     Дни счастия сменили на беду —
     И вот к тебе явились. Их прислал
     Твой муж, а я – слуга – лишь долг исполнил.
     Что до Геракла – жертвы искупленья
     Он в честь победы Зевсу принесет
     И сам прибудет. Говорил я долго,
     Но эта весть тебе всего приятней.

   Хор

     Ликуй, царица! Вот оно – блаженство:
     Ты видишь их и слышала его.

   Деянира

     Как я могу не радоваться дивным
     Деяньям мужа? Радуюсь всем сердцем.
     Всегда сопутствует успеху радость.
     Но осторожным следует дрожать
     И при удачах. Долго ль оступиться?
     Ах, милые, я искренне жалею
     Вот этих, бедных, на чужой земле,
     Скиталиц – и бездомных и безотчих.
     Они, наверно, были от рожденья
     Свободными. Теперь их рабство ждет.
     Вершитель боя Зевс! Да не увижу
     Детей своих, тобою так гонимых!
     Помилуй их, доколе я жива.
     Гляжу – и вся от страха содрогаюсь.


   (К Иоле.)


     О злополучная! кто ты, юница?
     Не замужем? Иль дети есть? Ты с виду
     Невинней всех и благородней. Лихас,
     В какой семье родилась чужеземка?
     Скажи, кто мать ей, кто отец? Она
     Сильнее прочих тронула мне сердце.
     Она одна достоинство хранит.

   Лихас

     Почем мне знать? К чему вопрос? Наверно,
     Родители ее – не из последних.

   Деянира

     Уж не царевна ль? Дочь имел Еврит?

   Лихас

     Не знаю, я расспрашивать не стал.

   Деянира

     И как зовут, – ты не узнал у спутниц?

   Лихас

     Нет, не узнал: я молча делал дело.

   Деянира

     О бедная, скажи хоть ты сама:
     Я огорчусь, коль не откроешь имя.

   Лихас

     Нет, ежели судить по прежним дням, —
     Рта не раскроет. За далекий путь,
     Как и сейчас, не молвила ни слова.
     Томится все под тяжестью несчастья;
     Бедняжка слезы льет ручьем с тех пор,
     Как с родиной погибшею рассталась.
     Зол рок ее – ей можно извинить…

   Деянира

     Оставим же ее в покое. Пусть
     Войдет без принужденья: бед ее
     Приумножать не надо – мне тем боле.
     Она и так пресыщена. Теперь
     Идемте в дом: ведь ты спешишь вернуться,
     Я ж привести в порядок все должна.
     Лихас с пленницами идет к дому.

   Вестник
   (подходя к Деянире)

     Постой, помедли, – разузнай сперва
     О той, кого к себе под кровлю вводишь, —
     Не знаешь ты всего, что надо знать,
     А это мне доподлинно известно.

   Деянира

     В чем дело? Не задерживай меня!

   Вестник

     Послушай. То, что раньше рассказал я
     И что скажу, по-моему, не вздор.

   Деянира

     Что ж? Позовем их из дому обратно,
     Иль только мне и девушкам расскажешь?

   Вестник

     Тебе да им скажу. Других не надо.

   Деянира

     Они ушли. Ты можешь говорить.

   Вестник

     Тот человек не по прямой дороге
     Рассказ свой вел: он иль теперь налгал.
     Иль раньше вести лживые принес.

   Деянира

     Что ты промолвил? Говори яснее;
     Твои слова мне, право, непонятны.

   Вестник

     При всем народе этот человек
     Рассказывал, что ради этой девы
     Пленил Геракл Еврита и низверг
     Эхалии высокую твердыню, —
     И побуждал его к тому лишь Эрос, —
     Не рабство у лидиянки Омфалы,
     Не смерть Ифита, сброшенного с башни..
     Теперь же Аихас Эроса забыл!
     Не убедил Геракл ее отца,
     Чтоб дочь ему в наложницы он отдал,
     И вот, пустой придумав повод, он
     Пошел войной на родину ее,
     Где царствовал, как знаешь ты, Еврит.
     Он поразил царя, ее отца,
     Опустошил их город и, как видишь,
     Вперед послал девицу, и не зря,
     Не как рабыню, – нечего и думать;
     Что ж странного? – его сжигает страсть.
     Вот почему, царица, я решился
     Поведать все, что привелось услышать;
     И многие трахинцы, вкруг него
     Стоявшие толпой, об этом знают.
     Все подтвердят. Пусть речь моя горька, —
     И сам я ей не рад, – зато правдива.

   Деянира

     Увы мне, горькой! Вот что совершилось!
     Какую ж язву тайную под кров
     Я приняла! О, горе! Вот какая
     Она безродная! И мог он клясться!

   Вестник

     Она красой сияет и рожденьем,
     Еврита дочь, зовут ее Иолой —
     Фиалкою, а он твердил, что рода
     Не знает, будто спрашивать не стал.

   Хор

     Да сгинут лиходеи, столь бесчестно
     К постыдной прибегающие лжи!

   Деянира

     О, что мне делать, девушки? Как больно
     Нежданные слова пронзили грудь!

   Хор

     Пойди и разузнай ясней: быть может,
     Заговорит, когда принудишь силой.

   Деянира

     Совет хорош, сейчас пойду к нему.

   Вестник

     Мне подождать? Что мне прикажешь делать?

   Деянира

     Постой… Тот человек и сам, незваный,
     К нам из дому сюда идет как раз.
     Входит Лихас.

   Лихас

     Что, госпожа, Гераклу передать?
     Приказывай, – я в путь уже собрался.

   Деянира

     Так долго здесь ты не был – и спешишь?
     Поговорить мы даже не успели.

   Лихас

     Я здесь еще, коль надо что добавить.

   Деянира

     Откроешь мне всю правду до конца?

   Лихас

     Свидетель Зевс великий, – все скажу.

   Деянира

     Кто дева, приведенная тобою?

   Лихас

     Евбеянка… Чья родом, я не знаю.

   Вестник

     Смотри сюда! С кем разговор ведешь?

   Лихас

     А ты чего? Что за вопрос такой?

   Вестник

     Изволь ответить, если понимаешь.

   Лихас

     С владычицей, почтенной Деянирой,
     Женой Геракла, дочерью Ойнея,
     С моей царицей, коль глаза не лгут.

   Вестник

     Я этого и ждал… Ты говоришь,
     Она твоя царица?

   Лихас

     Справедливо.

   Вестник

     Ах, так? Какой же кары ты достоин,
     Коль перед ней окажешься лжецом?

   Лихас

     Как так – лжецом? Плетешь ты небылицы!

   Вестник

     Ну нет, на небылицы ты горазд.

   Лихас

     Уйду. Я глуп, что слишком долго слушал.

   Вестник

     Нет, не уйдешь… Сперва открой всю правду.

   Лихас

     Ну, говори… ведь ты молчать не любишь.

   Вестник

     Про пленницу, что ты сюда привел…
     Ты понял?..

   Лихас

     Понял. Но к чему вопрос?

   Вестник

     Не говорил ли ты – и скрыл потом, —
     Что ты ведешь Еврита дочь, Иолу?

   Лихас

     Кому я говорил? Кто подтвердит,
     Что от меня такие речи слышал?

   Вестник

     Да многим говорил… Толпою целой
     Народ трахинский слушал твой рассказ.

   Лихас

     Я говорил: есть слух. Предположена
     И верное известье – не одно.

   Вестник

     Чего предполагать! Не клялся ль ты,
     Что к нам ведешь ее – женой Геракла?

   Лихас

     Женой? Нет, ради всех богов, царица
     Достойная, – что это за чудак?

   Вестник

     Чудак слыхал: из-за любви к Иоле
     Весь город был спален, что не Омфала
     Тому виной, а вспыхнувшая страсть.

   Лихас

     Владычица, вели, чтоб он отстал, —
     Разумному ли говорить с безумным?
     Вестник уходит.

   Деянира

     Нет, заклинаю Этою дубравной,
     Вершиной Громовержца, – мне не лги!
     Ведь речь ведешь ты с женщиной не слабой,
     Но знающей мужей. Я понимаю:
     Не может быть любовь их постоянной.
     Кто Эросу в борьбе противостанет,
     Как на бою кулачном, – тот погиб!
     Бессмертными, и теми правит Эрос,
     И мною, как и всякою другой.
     Поистине была бы я безумной,
     Виня супруга, впавшего в недуг,
     Или ее, участницу несчастья…
     В беде еще не вижу я позора.
     Но если лгать учил тебя Геракл, —
     Ты у него худому научился.
     А если ты учитель сам себе, —
     Стремясь к добру, не окажись злодеем.
     Скажи всю правду. Заклеймен свободный
     Позором, если уличен во лжи.
     Да и не скроешь правды, не удастся.
     Те, с кем ты говорил, расскажут мне.
     Быть может, ты боишься? Не робей!
     Мне не узнать всей правды – вот что горько.
     А разве страшно знать? Других – и многих! —
     Не приводил ли раньше мой Геракл?
     И ни одна ни разу от меня
     Не слышала попрека… Если ж эта
     Истаяла от страсти, – все равно,
     Я первая о ней ведь сокрушаюсь.
     Всю жизнь ее сгубила красота,
     И родину свою она невольно
     Повергла в рабство. Если что случилось,
     Роптать уж поздно. Нет, хитри с другими,
     Прошу тебя, – со мной же будь правдив.

   Хор

     Она сказала дельно. Не придется
     Тебе жалеть. С царицей мы согласны.

   Лихас

     О, если, госпожа, как человек,
     Ты понимаешь все и не ревнуешь, —
     Я истину открою, не таясь.
     Все было так, как этот рассказал:
     Безмерной страстью к ней Геракл охвачен.
     Эхалия, ее несчастный город,
     Из-за нее копья добычей стала.
     Что ж до него – он не велел скрывать
     Иль отрицать пред кем-нибудь. Я сам,
     Владычица, боясь печальной вестью
     Обидеть сердце женское твое,
     Так провинился – ежели виновен.
     Теперь, рассказ прослушав до конца,
     Прими ее, и пусть твои слова,
     К ней обращенные, пребудут крепки.
     Ведь он, чьих рук необорима сила,
     Любовью к ней всецело побежден.

   Деянира

     Согласна. Так и надо. Мы не станем
     Усиливать постигшее несчастье,
     Вотще борясь с бессмертными. Войдем!
     Тебе скажу, что передать Гераклу,
     И дар ему свезешь дарам в ответ.
     Не отпущу с пустыми я руками
     Приведшего мне целую толпу.


   (Уходит.)



   Стасим Первый

   Хор Строфа 1

     Что ни бой, всегда с победой
     Многомощная Киприда.
     О бессмертных промолчу:
     И Кронида она обольстила,
     И Аида пленила, властителя ночи,
     И Посейдона, земли колебателя.
     Чтобы ложе делить с Деянирой,
     Сколь могучие в бой
     Выходили соперники
     Под удары свирепые,
     Под слепящую пыль!

   Антистрофа 1

     Бог речной – четвероногий,
     Круторогий, бык могучий —
     Ойниадский [34 - Ойниадский. – Ойниады – приморский город Акарнании у устья Ахелоя.] Ахелой
     И из Фив появившийся Вакховых, [35 - …из Фив… Вакховых… – Вакх (Дионис) был сыном Семелы, дочери основателя Фив, Кадма.]
     С луком изогнутым, копьями, палицей
     Сын Алкмены, – тут ринулись оба,
     Бились ради прекрасной невесты,
     Но отчаянным боем
     Браков добрых богиня,
     Золотая Киприда,
     Управляла одна.

   Эпод

     В кулаки бросался мощный,
     Тетива звенела. Слышно:
     Бычий рог трещит. Объятий
     Не разжать. Сулит погибель
     Лоб наставленный. Сшибаясь,
     Оба – грозные! – кричат.
     А она вдали – красавица —
     На холме одна сидела,
     Ожидая мужа милого.
     Долго длилась эта битва.
     Двум желанная невеста
     Молча в ужасе глядела, —
     И, как телочка от матки,
     Вдруг от матери ушла.



   Эписодий Второй

   Деянира

     Пока, подруги, с пленницами гость
     Прощается, сбираясь в путь обратный,
     К вам, милые, я выйти поспешила,
     Поведать вам, что я предприняла,
     Печалью поделиться и поплакать.
     Ведь деву ту – нет, верно, уж не деву! —
     Я приняла, как корабельщик груз,
     Погибельный для сердца своего.
     Теперь мы обе на одной постели
     Ждем тех же ласк. Вот дар мне от Геракла
     За то, что я очаг блюла так долго,
     Считая мужа преданным и честным.
     Я на него сердиться не могу:
     Необоримым болен он недугом.
     Но с нею вместе жить… О, кто бы мог
     Делить с другой единого супруга?
     Я вижу все: краса ее в расцвете,
     Моя же – увядает. Взор мужчин
     Рвет первый цвет, иного им не надо.
     Боюсь, Геракл, зовясь моим супругом,
     На деле другом будет этой, новой.
     Но я сказала: гнев не подобает
     Разумным женам. Я открою вам,
     Чем думаю помочь своей невзгоде:
     Есть у меня от чудища подарок, —
     Хранится много лет в сосуде медном, —
     От Несса [36 - Несс – кентавр, которого убил Геракл стрелою, отравленной желчью Лернейской Гидры, чудовища с девятью головами.] космогрудого; когда
     Он умирал, дар этот, юной девой,
     Я получила. Чрез Евен [37 - Евен – река в Этолии.] глубокий
     Кентавр людей переправлял за плату,
     Без паруса и весел, на руках.
     Когда я молодой женой Геракла
     Уехала, покинув дом отцовский, —
     Меня он нес. Вдруг посредине брода
     Бесстыдною рукой меня схватил.
     Я вскрикнула. Геракл мой в тот же миг
     Крылатую пустил стрелу, и в грудь
     Она со свистом чудищу вонзилась.
     И Несс сказал, кончаясь: «Дочь Ойнея,
     Поверь моим словам – себе на пользу:
     Ведь я тебя последней перенес.
     Коль ты мою запекшуюся кровь
     Сберешь руками, там, где черным ядом
     Окрашена она Лернейской Гидры,
     В ней обретешь ты приворот надежный
     Для мужниного сердца: никогда
     Он женщину другую не полюбит».
     Все это мне припомнилось, подруги.
     Я бережно хранила сгусток в доме.
     И вот, хитон я смазала той кровью,
     Как Несс велел перед кончиной. Дело
     Совершено. Я колдовства не знаю
     И не терплю причастных колдовству, —
     Но, может быть, приворожу Геракла
     И одолею чары этой девы.
     Так поступить решилась я. Но если
     Мой шаг безумен, отступлюсь сама.

   Хор

     Нет, если ты уверена в успехе,
     Поступок твой, нам кажется, не плох.

   Деянира

     Да, в средстве я уверена, хоть раньше
     Его мне не случалось испытать.

   Хор

     Предпринимая, надо знать наверно, —
     А у тебя есть вера, знанья – нет.

   Деянира

     Узнаем скоро. Вижу, он выходит
     Из двери: в путь обратный собрался.
     Но сохраняйте тайну! Если скрыт
     Проступок наш, то не позорен он.

   Лихас

     Что приказать изволишь, дочь Ойнея?
     Я слишком долго задержался здесь.

   Деянира

     Вот что успела я надумать, Лихас,
     Пока ты пленниц в доме занимал.
     Снеси одежду праздничную эту,
     Мной сотканную, мужу моему;
     Но накажи, чтоб до него никто
     В нее другой не вздумал облачаться;
     Чтоб солнца луч ее не увидал,
     Ни пламя очага, ни огнь алтарный,
     Доколь ее Геракл в виду у всех
     Богам не явит в день закланья жертв.
     Вот мой обет: увижу иль услышу,
     Что он спасен и дома, в сей хитон
     Его одену, и богам предстанет
     Он в блеске новом, в новом облаченье.
     Предъявишь знак ему, и тотчас он
     Печать от перстня моего признает.
     Теперь иди и помни, что посол
     Своей не руководствуется волей.
     И будем мы тебя благодарить,
     И он и я, признательные оба.

   Лихас

     Примерно соблюдая долг Гермеса,
     Я порученья выполню твои.
     Ларец с подарком отвезу и точно
     Все передам, что ты мне наказала.

   Деянира

     Теперь ты можешь отправляться в путь:
     Ты знаешь все, что происходит в доме.

   Лихас

     Да, и скажу, что все благополучно.

   Деянира

     Про чужестранку тоже: ты свидетель,
     Как я радушно встретила ее.

   Лихас

     От радости затрепетало сердце.

   Деянира

     Что ж передать еще? Боюсь, не рано ль
     Рассказывать ему, как я тоскую,
     Не зная, сам тоскует он иль нет.


   (Уходит.)



   Стасим Второй

   Хор Строфа 1

     Вы, вблизи корабельных приютов,
     И у горных горячих потоков, [38 - …у горных горячих потоков… – То есть у Фермопил (дословно: «Горячих ворот»).]
     И на склонах Этейских живущие,
     И на взморье залива Мелиды, [39 - Залив Мелиды – Мелийский.]
     На брегах златострельной богини,
     Где Пилейские сборища [40 - Пилейские сборища – собрания представителей разных племен, входивших в состав Фермопильского союза, или Амфиктионии.] эллинов
     Прославляемы с давних времен!

   Антистрофа 1

     Скоро звонкоголосая флейта
     Прозвучит не напевом печали,
     Но в согласии с лирою Муз.
     Возвращается к нам победителем
     Сын могучий Кронида. В награду
     За свершенные подвиги к дому
     Он с богатой добычей спешит.

   Строфа 2

     Ожидали двенадцать мы месяцев,
     Но не видели в граде лица его, —
     Пропадал где-то за морем без вести.
     А его супруга милая
     Здесь томилась и рыдала,
     Горько плакала, несчастная.
     Но наконец многотрудным деяньям
     Ярый Арей полагает предел.

   Антистрофа 2

     О, явись! О, явись! Да не медлит
     Твой корабль многовесельный в море,
     Да причалит у нашего города!
     Ты покинь на дальнем острове
     Алтари, где ныне жертвами —
     Слышим – чествуешь богов!
     В новой одежде, исполненный страсти,
     Обвороженный любовью, явись!



   Эписодий Третий

   Деянира

     О милые подруги, как мне страшно!
     Не слишком ли далеко я зашла?

   Хор

     О чем ты, Деянира, дочь Ойнея?

   Деянира

     Не знаю, но боюсь, как бы во зло
     Не обратилась сладкая надежда.

   Хор

     Ты разумеешь свой подарок мужу?

   Деянира

     Да, именно. Теперь я всем скажу:
     Не действуйте, пока не все вам ясно.

   Хор

     Скажи, коль можно, что страшит тебя?

   Деянира

     Случилось небывалое, подруги;
     Открою вам неслыханное чудо:
     Тот самый клок прекрасной белой шерсти,
     Которым я нарядную одежду
     Натерла, весь исчез. Его извне
     Ничто не съело, – сам себя съедая,
     По камню он расплылся. Чтобы вам
     Точнее знать, я расскажу подробно.
     Все то, чему кентавр, стрелой смертельной
     Пронзенный в бок, меня учил, страдая,
     Я выполнила точно. Сохраняла
     Его слова я в памяти, как надпись
     На бронзовой таблице. Соблюдала
     Его наказ: держать подальше зелье
     От солнца и огня, в укромном месте,
     Доколь его не применю я к делу.
     Все соблюла. Теперь же, в должный час,
     Там, в комнатах, я средство применила,
     Взяв шерсти клок от нашей же овцы.
     Сложила ткань и в недоступный солнцу
     Ларец замкнула, как известно вам.
     Вернувшись в дом, я вижу вдруг такое,
     Чему нет слов, что превосходит разум.
     Ту шерсть, которой мазала одежду,
     Я бросила на солнечном припеке.
     Нагрелся постепенно клок и вдруг
     Стал расплываться по полу и течь, —
     И более всего похоже было,
     Что деревянные текут опилки.
     Так весь он разошелся. А на месте,
     Где он лежал, вскипают комья пены,
     Как будто сок багровых гроздьев Вакха
     Разлили по земле в палящий зной.
     Несчастная, не знаю, что и думать.
     Я вижу дело страшное свое!
     Кентавр из-за меня погиб: с чего же
     Ему желать мне блага в смертный час?
     Нет! Погубить убийцу он замыслил
     И обольщал меня. Но я лишь ныне
     Все поняла, когда уж нет возврата.
     Коль страшные предчувствия не ложны,
     Сама его, злосчастная, гублю.
     Стрела Геракла, знаю я, и бога
     Хирона [41 - Бог Хирон – кентавр Хирон, нечаянно раненный отравленною стрелою своего друга Геракла; погиб от нее, так как в свое время пожертвовал своим бессмертием ради освобождения Прометея] погубила: смертоносна
     Она для всех животных. Почему же
     Тот черный яд, пройдя сквозь рану Несса,
     Не сгубит и Геракла? Так и будет.
     Но я решила: если он погибнет,
     С ним вместе в тот же час умру и я.
     Невыносимо жить с худою славой,
     Когда не знаешь за собою зла.

   Хор

     Страшиться злодеяний надлежит,
     Но до конца хранить в душе надежду.

   Деянира

     Безрадостны твои советы, – в них
     Надежды нет, и ободриться нечем.

   Хор

     На тех, кто впал без умысла в ошибку,
     Не гневаются сильно. Будь спокойна.

   Деянира

     Подобные слова не для сраженных
     Напастью, а для тех, в чьем доме мир.

   Хор

     Беседу с нами ты должна прервать,
     Коль посвятить в нее не хочешь сына:
     Вот он идет, отца искать ушедший.
     Входит Гилл.

   Гилл

     О мать, уж лучше бы одно из трех:
     Иль умереть тебе, иль, если жить,
     Быть матерью другого, не моею,
     Или иной и лучшей сердцем стать!

   Деянира

     За что, о сын, меня ты ненавидишь?

   Гилл

     Узнай: ты мужа своего, – о нет! —
     Ты моего отца сейчас убила.

   Деянира

     О, что ты говоришь, дитя мое?

   Гилл

     Я правду непреложную сказал.
     Не сделаешь не бывшим то, что было.

   Деянира

     Что ты сказал? Кто называл меня
     Виновницей такого злодеянья?

   Гилл

     Я видел сам мучения отца
     И говорю о них не понаслышке.

   Деянира

     Где ж ты нашел, где встретил ты его?

   Гилл

     Коль хочешь знать, мне все сказать придется.
     Итак, он шел, разрушив град Еврита,
     С добычей и трофеями побед.
     Встает над всей Евбеей, с двух сторон
     Омытый морем, мыс Кенейский. Там
     Он древле почитаемому Зевсу
     Алтарь и рощу посвящал. Его
     Я там увидел и возвеселился.
     Он к жертвам приступал. Тут прибыл Лихас,
     Неся твой дар – смертельную одежду.
     Надев ее, как наказала ты,
     Он заколол двенадцать лучших в стаде
     Тельцов отборных. А всего пригнал он
     До ста голов, всех возрастов, скота.
     И вот сперва – злосчастный! – с чистым сердцем,
     Наряду радуясь, молиться начал,
     Когда ж священный пламень дров смолистых,
     Насытясь кровью, жарко запылал,
     Он вдруг покрылся потом. Стан и члены
     Ткань облепила плотно, – как ваяют
     Художники. Язвительная боль
     Проникла в кости. Словно яд смертельный
     Жестокой гидры начал грызть его.
     Тут к Лихасу воззвал он, – хоть несчастный
     Повинен не был в умысле твоем, —
     Зачем одежду он принес – изменник?
     В неведенье ему ответил Лихас,
     Что передал твой дар, тобой был послан.
     Услышал он ответ, и грудь его
     Мучительная судорога сжала;
     Тут Лихаса он крепко за лодыжку
     Схватил рукой и об утес швырнул,
     Врезающийся в море. Брызнул мозг,
     Кровавый череп на куски разбился.
     И возопил народ в священном страхе,
     Узрев, что тот в безумье, а другой
     Погиб. Никто приблизиться не смел.
     А он то наземь повергался с воплем,
     То вскакивал. В ответ гудели скалы
     Евбейские, Локрийские холмы. [42 - Локрийские холмы – на южном берегу Мелийского залива.]
     Когда же он устал бросаться наземь,
     От криков и от воплей ослабев, —
     Стал проклинать он брак свой злополучный
     С тобою, мать, и свой союз с Ойнеем,
     В котором язву дней своих обрел.
     И, отведя свой исступленный взор
     От дыма жертв, меня в толпе огромной
     Увидел он в слезах и подозвал:
     «Сын, подойди! Не избегай несчастья
     Отцовского, хотя б и смерть со мною
     Пришлось делить. О, унеси меня
     Подальше, прочь от взоров смертных! Если
     Мне сострадаешь ты, меня отсюда
     Перевези, чтоб я не умер здесь!»
     Как он велел, его мы положили
     На дно ладьи и, стонущего в муках,
     Сюда с трудом великим довезли.
     Его сейчас увидите живым
     Иль только что умершим.
     Так, о мать,
     Ты в умысле на жизнь отца виновна.
     Да мстят тебе Эриния и Правда, —
     Ужасная мольба! Но ты попрала
     Свой долг, убив храбрейшего из смертных, —
     Подобного не встретишь никогда!
     Деянира идет к дому.

   Хор

     Куда уходишь молча? Иль не знаешь,
     Что обвиняешь ты себя молчаньем?

   Гилл

     О, пусть идет! Будь ей попутен, ветер,
     Умчи ее подальше с глаз моих!
     Зачем ей имя матери носить,
     Когда она не мать в своих поступках?
     Пускай же ныне вкусит наслажденья,
     Которым осчастливила отца.



   Стасим Третий

   Хор Строфа 1

     Вот как, о девушки, ныне
     Явственно стало пророчества
     Древнее слово, вещавшее:
     Лишь исполнит год двенадцатый
     Все свои двенадцать месяцев,
     Сбросит бремя трудных подвигов
     Громовержца кровный сын.
     Все неуклонно течет к исполнению:
     Как же, не видящий света за гробом,
     Станет нести подневольный он труд?

   Антистрофа 1

     Если наряд роковой —
     Дело кентавровой хитрости —
     В грудь его злобно впивается,
     Если в плоть проник погибельный,
     Смертный яд змеи чешуйчатой,
     Не увидит он, скончавшийся,
     Солнца завтрашнего дня,
     Гидры чудовищным призраком схваченный?
     Яд на огне прикипел, и безжалостно
     Несс черногривый терзает его!

   Строфа 2

     О несчастная!
     Бед не ждала она. Горе предвидя,
     С новой женою вступившее в дом,
     Средство своей применила рукой,
     Советом чужим сражена,
     Погублена страстной любовью,
     И мнится, стенает она, и вопит,
     И слез изобильных роняет росу…
     Так движется рок и вскрывает
     Коварства ужасный исход.

   Антистрофа 2

     Хлынул слез поток,
     Боль разливается в теле – увы!
     Даже и враг достославного мужа
     Ныне пришел бы над ним возопить.
     Увы! Боевое копье!
     Зачем из холмистой Эхалии
     Оно злополучную деву-невесту
     Железною силою к нам привело?
     Но рядом стояла, безмолвна,
     Киприда, виновница бед.



   Эписодий Четвертый

   Первое полухорие

     Иль обманулась я, иль вправду слышу:
     Какой-то крик разнесся вдруг по дому.
     Что это значит?

   Второе полухорие

     Не смутный крик, а чей-то вой несется
     Отчаянный. Еще беда случилась.

   Хор

     Смотри,
     Вот, сдвинув брови и глаза потупив,
     Идет старуха что-то сообщить.
     Входит кормилица.

   Кормилица

     Ах, доченьки, немало горьких бед
     Принес нам дар, отправленный Гераклу!

   Хор

     О чем ты, бабка? Что за горе там?

   Кормилица

     Царица Деянира в самый дальний
     Из всех путей ушла, не торопясь.

   Хор

     Не умерла ли?

   Кормилица

     Все сказала я.

   Хор

     Несчастная скончалась?

   Кормилица

     Так и есть.

   Хор

     Несчастная погибла…
     Как умерла она, скажи?

   Кормилица

     Ужасной смертью…

   Хор

     Как рок свой встретила?

   Кормилица

     Сама себя убила.

   Хор

     Отчаянье или безумье
     Ее сразило лезвием меча?
     За смертью – смерть…
     И все одна свершила!

   Кормилица

     Клинком кинжала, вестника беды.

   Хор

     Ты видела – и не могла сдержать?

   Кормилица

     Да, видела: поблизости стояла.

   Хор

     Как было все, скажи?

   Кормилица

     Она своей рукою все свершила.

   Хор

     Что молвишь?

   Кормилица

     Истину.

   Хор

     Породила, породила
     Ныне страшную Эринию
     К нам явившаяся дева!

   Кормилица

     О да. И ты еще сильней страдала б,
     Когда б сама присутствовала там.

   Хор

     И женская не дрогнула рука?

   Кормилица

     Ничуть. Послушай и суди сама.
     Она вошла и глянула во двор,
     Где сын стелил удобные носилки,
     Спеша в обратный путь – встречать отца, —
     И в дом вступила, от людей скрываясь;
     Припала к алтарям и причитала,
     Что им отныне пустовать придется;
     Вещей касалась, ей служивших, бедной,
     Металась по всему дворцу и, встретив
     Кого-нибудь из милых домочадцев,
     Несчастная, рыдала, видя их.
     Рыдала о своей несчастной доле
     И о судьбе оставшихся рабов.
     Когда же перестала, – вижу, вдруг
     Кидается она к Гераклу в спальню.
     Я, притаясь, за ней следила. Вот
     Она постель готовит, вот на ложе
     Гераклово накинула покров,
     Потом сама вскочила на кровать,
     Посередине села и, ручьями
     Слез жгучих обливаясь, так сказала:
     «Постель моя, ты, брачный мой покой!
     Навек прощайте! Никогда отныне
     Вы спящую не примете меня!»
     Воскликнула и, твердою рукою
     Свой пеплос разорвав, где он у груди
     Застежкой златокованой скреплен,
     Все левое плечо и бок открыла.
     Я бросилась что было силы сыну
     О страшных действиях ее сказать…
     Когда ж мы с ним обратно прибежали,
     Глядим: она лежит, поражена
     Кинжалом двусторонним прямо в сердце.
     Ее увидев, вскрикнул Гилл: он понял,
     Что в исступленье мать себя пронзила;
     Узнал от слуг, но поздно, что она
     В неведенье, по наущенью Несса,
     Все делала. И юноша несчастный
     Оплакал мать. Над ней рыдал он горько,
     Он падал на колени, приникал
     К ее устам, ложился с мертвой рядом,
     Стенал, что обвинил ее безумно
     И что лишается обоих сразу,
     Что будет жить без матери, отца…
     Вот что у нас случилось. Тот безумен,
     Кто за два дня загадывает. «Завтра» —
     Лишь звук пустой, пока благополучно
     Не пережили нынешний мы день.



   Стасим Четвертый

   Хор Строфа 1

     Какую сперва нам оплакать беду?
     Какая из двух тяжелее?
     Сказать я не в силах.

   Антистрофа 1

     Одна разразилась под кровом у нас,
     Другой, трепеща, ожидаем.
     О, горе! О, ужас!

   Строфа 2

     Когда б залетел
     В покой наш попутного ветра порыв!
     Унес бы меня!
     Боюсь умереть
     От страха, узрев
     Могучего Зевсова сына!
     Говорят, он уж близко,
     В неизбывных мученьях…
     И жутко и дивно!

   Антистрофа 2

     Недолго пришлось мне
     Рыдать соловьем голосистым! Несут
     Его на руках
     Нездешние люди,
     Скорбя, как о друге, —
     Беззвучен их горестный плач…
     Он безгласен… О, горе!
     Что случилось? Он умер
     Иль в сон погружен?



   Эксод

   Гилл

     Как о тебе, отец,
     Скорблю, о, как скорблю! О, я несчастный!
     Что делать мне? Как быть? Ах, горе, горе!

   Старец

     Потише, сын! Не пробуждай
     Его неистовых мучений.
     Еще он жив, – но смерть близка.
     Держи его, а сам – молчи.

   Гилл

     Что говоришь, старик? Ужель он жив?

   Старец

     Не разбуди его: он спит.
     Не береди, не растравляй
     Ужасных схваток злобной боли,
     Мой сын.

   Гилл

     Злосчастный я! Каким раздавлен
     Я бременем! Мутится ум.

   Геракл

     О Зевс!
     Где я? В какой стране? Кто эти люди?
     Где я лежу в мученье безысходном?
     О, горе мне! Опять терзает боль
     Проклятая…

   Старец
   (Гиллу)

     Ты понял ли, насколько было б лучше
     Таить безмолвно скорбь души?
     Не должно было отгонять
     От вежд страдальца
     Отрадный сон.
     Гилл
     Я удержать себя не мог,
     Я не стерпел его ужасной муки.

   Геракл

     О Кенейский алтарь! [43 - Кенейский алтарь – святилище Зевса на мысе Кеней, что на острове Евбея, против Мелийского залива.] Так ли мне воздается,
     Злополучному? Я ли тебе не принес
     Превеликие жертвы, – свидетель мне Зевс!
     Погубил ты, ужасно меня погубил!
     И зачем я увидел тебя! Я вовек
     Не познал бы вершины безумья, – увы! —
     Пред которым бессильно могущество чар!
     Где кудесник такой, где искусный тот врач,
     Кто бы мог – кроме Зевса – избавить меня?
     Было б чудо, когда б он явился.

   Строфа

     О, дайте, дайте мне, несчастному,
     Уснуть последним сном!
     Зачем касаешься? Ворочаешь зачем?
     Меня погубишь ты, погубишь,
     Пробудишь вновь затихнувшую боль.
     Схватила… Ой!.. Ой!.. Снова подползла…
     Неблагодарные, хуже всех эллинов!
     Мир очищая, и в дебрях и на море,
     Я ль не страдал? А теперь, сокрушенному,
     Вы ни огнем, ни копьем не поможете?
     О, горе, горе!
     Ужель никто не отсечет
     Страдальца голову от тела?

   Старец

     Чадо Гераклово, мне не под силу, —
     Ты помогай. Ты сильней и моложе,
     Помощь моя не нужна.

   Гилл

     Я держу.
     Только ни я и никто из живущих
     Сделать не в силах, чтоб мог позабыться он
     И не страдать: это Зевсова воля.

   Антистрофа Геракл

     О сын мой, сын мой! Где же ты?
     Приподыми меня…
     Возьми меня, вот так… Увы, увы! О боги!
     Проклятая!.. Зашевелилась…
     Опять, опять… вконец меня замучит…
     Увы! Паллада! Снова боль терзает…
     Сын! Пожалей же отца! Не осудят…
     Меч извлеки, порази под ключицу!..
     Сжалься!.. Убийца – безбожная мать твоя…
     Гибель моя да падет на нее!
     Аид, брат Зевсов!
     О, упокой, о, упокой
     Меня быстролетящей смертью!

   Хор

     При виде мук его дрожу, подруги.
     Такой достойный муж – в таких страданьях!

   Геракл

     Свершил я тяжких подвигов немало
     Рукой своей и вынес на плечах!
     Но даже ненавистный Еврисфей
     Иль Зевсова супруга [44 - Зевсова супруга – Гера, ненавидевшая Геракла, так как он был сыном возлюбленной Зевса.] мук таких
     Не причиняли мне, как дочь Ойнея
     Коварная, облекшая мне стан
     Сплетенною Эриниями сетью, —
     На гибель мне, к бокам прилипнув, плащ
     Плоть разъедает до костей и жилы
     Сосет в груди, пьет кровь мою живую.
     В мученьях погибает плоть моя, —
     Мне пут не одолеть неизреченных.
     И все свершило не копье средь поля,
     Не рать гигантов, чад земли, не зверь,
     Не эллины, не варвары в краях,
     Где появлялся я как избавитель.
     Нет, женщина бессильная, одна
     Меня сразила насмерть без оружья.
     О сын, будь ныне подлинно мне сыном
     И матери не предпочти отцу.
     Из дому выведи ее и в руки
     Мои предай, чтоб ясно видел я,
     Кому ты сострадаешь, мне иль ей,
     На язвы тела моего взирая.
     Смелей же, сын! О, пожалей отца!
     Для всех я ныне жалок стал. Ты видишь, —
     Как девушка, кричу я и рыдаю,
     Таким никто не видывал меня.
     Я бедствия переносил без жалоб,
     А ныне кто я? Слабая жена!
     О, подойди, поближе стань к отцу.
     И посмотри, какою лютой болью
     Терзаюсь я… Приподыму одежду:
     Смотри, глядите все на муку плоти!
     Глядите все, как жалок я, злосчастный…
     Увы! Увы! О, горе!
     Вот вновь схватила боль, горит внутри,
     Язвит бока, опять пойдет борьба
     С настойчивой, снедающею мукой.
     О царь Аид, прими меня!
     О пламень Зевса, порази!
     Ударь, отец… Опять грызет нутро!
     О руки, плечи, грудь моя,
     О мышцы верные, что с вами сталось?
     А вами был когда-то уничтожен
     Тот лев Немейский, пастухов гроза, —
     Никто не смел приблизиться к нему,
     И Гидра та, Лернейская гадюка,
     И сонм полулюдей-полуконей, [45 - Сонм полулюдей-полуконей – кентавры.]
     Свирепый род надменный, беззаконный
     И непомерной силы; мною вепрь
     Повержен Эриманфский, и в Аиде
     Трехглавый пес [46 - Трехглавый пес – Кербер, охранявший область Аида; Геракл, по преданию, привел его к Еврисфею и затем отвел обратно в преисподнюю (двенадцатый подвиг Геракла).] необоримый, чадо
     Чудовищной Ехидны, и Дракон [47 - Дракон – сторож золотых яблок, подаренных, согласно мифу, Гере богиней Земли и хранившихся на крайнем Западе дочерьми титана Атланта, Гесперидами (одиннадцатый подвиг Геракла).],
     Что сторожит плоды на крае мира.
     Свершил еще я подвигов немало, —
     Никто не одолел моей руки.
     А ныне, весь изломан и растерзан,
     Добыча я слепого разрушенья,
     Я, благородной матерью рожденный,
     Зовущий Зевса звездного отцом.
     Одно лишь знайте: хоть я стал ничем,
     Хоть недвижим, пускай придет злодейка —
     Она узнает силу рук моих!
     И сможет засвидетельствовать людям,
     Что и пред смертью я борюсь со злом.

   Хор

     О бедная Эллада! Как ты ныне
     Осиротеешь, потеряв его!

   Гилл

     Отец, ты смолк, – и я могу ответить;
     О, потерпи и выслушай меня!
     Скажу лишь то, что долг повелевает.
     Так яростно не предавайся гневу,
     О, выслушай, иначе не поймешь,
     Что в ненависти ты неправ и в злобе.

   Геракл

     Скажи и замолчи. Мешает боль
     Тебя понять – мне речь твоя темна.

   Гилл

     Хочу сказать, что с матерью случилось, —
     И что на ней, злосчастной, нет вины.

   Геракл

     О негодяй! Ты смел упомянуть
     О матери своей – отцеубийце?

   Гилл

     В подобный миг молчанье неуместно.

   Геракл

     О чем молчанье? Об ее злодействах?

   Гилл

     О том, что ею ныне свершено.

   Геракл

     Скажи, но сам не окажись злодеем.

   Гилл

     Ее уже не стало – пала мертвой.

   Геракл

     От чьей руки? Вот сладостная весть!

   Гилл

     От собственной, не от чужой погибла.

   Геракл

     Увы! Не от моей… а заслужила…

   Гилл

     Твой гнев пройдет, когда открою все.

   Геракл

     Речь странная, однако говори.

   Гилл

     Она ошиблась: цель была благая.

   Геракл

     Злодей! Благая цель – убить супруга?

   Гилл

     Хотела лишь тебя приворожить,
     Жену увидев новую. Ошиблась.

   Геракл

     И кто ж такой в Трахине чародей?

   Гилл

     Ей Несс-кентавр совет когда-то подал
     Тем средством страсть твою воспламенить.

   Геракл

     Увы, увы мне! Гибну я, злосчастный…
     Конец, конец… Не мне – сиянье дня.
     Увы, я понял все: мне нет спасенья.
     Иди, мой сын, нет у тебя отца.
     Зови своих всех братьев и Алкмену
     Несчастную, что Зевсовой супругой
     На горе стала, – я хочу, чтоб вы
     Пророчества, мне ведомые, знали.

   Гилл

     Но матери твоей здесь нет. Она
     Давно уже в Тиринф переселилась
     И часть внучат с собою забрала,
     А остальные обитают в Фивах.
     Мы здесь одни, отец. Лишь прикажи,
     Я ревностно исполню все, что должно.

   Геракл

     Так слушай. Доказать настало время,
     Что в самом деле ты Гераклов сын.
     Когда-то мне отец мой предсказал,
     Что смерть свою приму не от живого, —
     Но от того, чьим домом стал Аид.
     И вот, в согласье с божьим предсказаньем,
     Кентавр меня убил: живого – мертвый.
     Теперь узнай, как древнее вешанье
     Подтверждено другим, совсем недавним.
     У горцев селлов [48 - Селлы – додонские жрецы, которые, согласно требованиям культа, обязаны были не мыть ног и спать на голой земле. О них говорит Ахилл в «Илиаде» (16, 233), обращаясь к Зевсу: // Зевс Пелазгийский, Додонский, далеко живущий владыка // Хладной Додоны, где селлы, пророки твои, обитают, // Кои не моют ног и спят на земле обнаженной! // (Перевод Гнедича)], спящих на земле,
     Я записал слова, что провещал мне
     Глаголющий листвою Зевсов дуб.
     Он предсказал, что время на исходе
     И ряду тяжких подвигов моих
     Пришел конец. Я думал, буду счастлив…
     Но, видно, разумел он смерть мою:
     Ведь для умерших нет уже трудов.
     Все явственно сбывается, мой сын:
     Ты ныне будь соратником отцу.
     Не доводи меня до горьких слов,
     Но покорись, исполнив тем завет
     Прекраснейший – отцу повиновенье.

   Гилл

     Хоть я и трепещу перед исходом
     Беседы нашей, – все, отец, исполню.

   Геракл

     Сперва мне руку правую подай.

   Гилл

     Отец, ты клятвы требуешь? Зачем?

   Геракл

     Давай же руку – повинуйся мне.

   Гилл

     Вот протянул, перечить я не смею.

   Геракл

     Клянись главою Зевса моего…

   Гилл

     Но для чего, родимый? Ты откроешь?

   Геракл

     …Что выполнишь все то, что повелю.

   Гилл

     Клянусь, – и Зевс да будет мне свидетель.

   Геракл

     Молись о каре, коль нарушишь клятву.

   Гилл

     Я клятвы не нарушу… Но молюсь.

   Геракл

     Ты знаешь эту – Зевсову вершину?

   Гилл

     Да, жертвы там не раз я приносил.

   Геракл

     Туда, мой сын, на собственных руках
     Меня внеси, – тебе друзья помогут, —
     Там, коренастый дуб свалив, побольше
     Дров наколи да наломай маслины —
     И сверху положи меня. Возьми
     Сосновый факел и зажги костер.
     Но не хочу я видеть слез при этом;
     Все соверши без плача и рыданий,
     Коль ты мне сын. А если нет, – в Аиде
     С проклятием тебя я буду ждать.

   Гилл

     Что молвил ты? О, что со мною сделал?

   Геракл

     Так должно. А не хочешь – поищи
     Отца другого, – ты уж мне не сын.

   Гилл

     Увы! Увы! Ты требуешь, отец,
     Чтоб сын родной твоим убийцей стал!

   Геракл

     О нет, мой сын, – целителем ты будешь,
     Всех мук моих единственным врачом.

   Гилл

     Сожгу тебя – и этим уврачую?

   Геракл

     Страшишься жечь, – хоть прочее сверши.

   Гилл

     Тебя перевезем мы, не откажем.

   Геракл

     А сложат ли костер, как я велел?

   Гилл

     Я сам к нему не приложу руки, —
     Но остальное совершу покорно.

   Геракл

     Так, хорошо. Но малую услугу
     Среди больших мне окажи вдобавок.

   Гилл

     Готов я и на самую большую.

   Геракл

     Ты, верно, знаешь дочь царя Еврита?

   Гилл

     Иолу разумеешь ты, отец?

   Геракл

     Ты угадал. Вот завещанье, сын:
     Когда умру, – коль хочешь уваженье
     Мне доказать и клятву соблюсти, —
     Женись на ней, послушайся меня, —
     Чтобы ее, лежавшую с отцом,
     Никто не звал женою, кроме сына.
     Мой брак ты унаследуешь. Покорствуй.
     Ты мне в большом не отказал, а в малом
     Ослушавшись, на нет сведешь всю милость.

   Гилл

     Увы! Нельзя сердиться на больных,
     Но как терпеть подобное безумье?

   Геракл

     В твоих словах не слышу я согласья.

   Гилл

     Да кто ж ее, виновницу всех мук,
     Что терпишь ты, и смерти материнской,
     Не помрачась умом, возьмет женой?
     Готов я лучше умереть, отец,
     Чем рядом жить с таким врагом заклятым.

   Геракл

     Я вижу: он не явит мне почтенья
     Перед концом. Но знай – настигнут боги
     Того, кто непокорен был отцу.

   Гилл

     Увы! Я вижу, ты впадаешь в бред!

   Геракл

     Ты будишь сам притихнувшую муку.

   Гилл

     Несчастный я! Как много бед вокруг!

   Геракл

     Вниманьем ты отца не удостоил.

   Гилл

     Но ты, отец, меня безбожью учишь!

   Геракл

     Нет, мне утешить сердце – не безбожье.

   Гилл

     Свою ты волю мне вменяешь в долг?

   Геракл

     Да. И богов в свидетели зову.

   Гилл

     О, если так, – готов исполнить все.
     Тебя да судят боги. Я же кары
     Не заслужу за преданность отцу.

   Геракл

     Прекрасно кончил ты. Еще услуга:
     Пока не мучит боль и бреда нет,
     Меня сложи скорее на костер.
     Берите, подымайте! Вот он – отдых
     От всех трудов, вот он, конец Геракла…

   Гилл

     Нам к довершенью дела нет помехи, —
     Ты сам повелеваешь нам, отец.

   Геракл

     Приступайте, пока отпустила меня
     Боль. Скрепись, о душа, и стальную узду
     Наложи на уста, – да сомкнутся они,
     Словно камни. Ни крика! Хоть дело свое
     Против воли творите, – я радости полн.

   Гилл

     Подымайте же, други! И даруйте мне
     Отпущенье за все, что я ныне свершил.
     Вы великую зрите жестокость богов
     В этих страшных пред вами творимых делах.
     Дети есть и у них, в них родителей чтут, —
     И на муку такую взирают они!
     Никому не доступно грядущее зреть,
     Но, увы, настоящее горестно нам
     И постыдно богам,
     А всего тяжелее оно для того,
     Чья свершилась судьба.
     Так идите, не медля, вы, девушки, в дом,
     Созерцали вы ныне великую смерть,
     Много страшных, дотоле невиданных мук.
     Но ничто не вершится без Зевса.




   Электра


 //-- Действующие лица --// 
   Наставник (Талфибий)
   Орест
   Электра
   Хор микенских девушек
   Хрисофемида
   Клитемнестра
   Эгист

   Без речей:
   Пилад
   Спутники Пилада


   Пролог

   Наставник

     Сын Агамемнона, полки под Трою
     Водившего когда-то! Наконец
     Ты видишь то, чего столь долго жаждал:
     Желанный древний Аргос, край священный,
     Где овод жалил деву, дочь Инаха. [49 - …овод жалил деву, дочь Инаха. – Ио, дочь речного бога Инаха. Сын Ио и Зевса, Эпаф, считался родоначальником аргосских царей.]
     А вот, Орест, и Волчий рынок, [50 - Волчий рынок. – «Волчий» – здесь условный перевод неясного для нас греческого слова «Ликейский».] богу —
     Волкоубиице посвященный. [51 - …богу-волкоубийце посвященный. – То есть Аполлону, которого пастухи почитали также как бога, оберегающего стада от волков.] Слева —
     Храм Геры знаменитый. Нет сомненья,
     То золотом обильные Микены
     И Пелопидов [52 - Пелопиды – потомки Пелопа, предка Агамемнона.] дом многострадальный,
     Откуда в день, когда отец твой пал,
     Тебя из рук сестры твоей я принял,
     Увел и этим спас, и возрастил
     До зрелых лет – да отомстишь убийцам!
     Теперь, Орест, и ты, наш лучший друг
     Пилад, решим немедля, что нам делать.
     Кругом уж солнца лучезарный свет
     Птиц утренние песни пробуждает,
     И звездной ночи благостная тень
     Расходится. Никто еще из дома
     Не выходил… Советуйтесь. Не время
     Раздумывать: час действовать настал.

   Орест

     О мой слуга любимый! Как примерно
     Ты верность дому нашему хранишь!
     Конь крови благородной, хоть и стар,
     В опасности не упадает духом,
     Но прядает ушами. Так и ты
     Нас ныне побуждаешь – в строе первый,
     Тебе свои намеренья открою.
     Со всем вниманьем выслушай меня
     И если заблуждаюсь, то поправь.
     Я посетил святилище Пифона, [53 - Святилище Пифона (или Пифо) – Дельфийский храм Аполлона. Пифо – древнее название Дельф.]
     Узнать стремясь, как должен я отмстить
     За смерть отца, как отплатить убийцам, —
     И вот пресветлый мне ответил Феб,
     Что хитростью, без войска, без оружья,
     Месть праведную сам свершить я должен.
     Поскольку мне такое было слово,
     Ты выбери минуту и войди
     К ним в дом; все разузнай, что там творится,
     И нам поведай. Не узнают гостя:
     Ты постарел и не был здесь давно…
     Совсем седой… Тебя не заподозрят.
     Речь поведи, что ты, мол, чужестранец,
     Фокеец, мол; что послан Фанотеем [54 - Фанотей (или Панопей) – город в Фокиде.], —
     А он союзник самый мощный их.
     Потом скажи, скрепив известье клятвой,
     Что волею судьбы погиб Орест,
     Что на пифийских играх [55 - Пифийские игры – греческий праздник, справлявшийся близ Дельф. На этом празднике устраивались состязания в беге на колесницах.] с колесницы
     Упал он и разбился. Так скажи.
     А мы, как бог велел, сперва почтим
     Отцовскую могилу возлияньем
     И прядями волос своих. Потом
     Вернемся вновь с той бронзовою урной,
     Которую – ты знаешь – скрыли в чаще,
     И принесем, воспользовавшись ложью,
     Им радостную весть, что плоть моя
     Сгорела на огне и пеплом стала.
     Пускай живой я мертвым назовусь.
     Смущаться ли, когда уж близко слава.
     Полезна речь – так, значит, хороша.
     Встречал людей я мудрых, объявлявших
     Себя умершими, – потом домой
     Они лишь с вящей честью возвращались.
     Надеюсь, что вослед за этой вестью
     Явлюсь врагам сияющей звездой!
     Ты, родина! Вы, боги здешних мест!
     О, дайте путь мне счастливо окончить.
     Вы, родовые сени! Вас очистить
     Пришел я ныне по внушенью бога.
     Меня не прогоняйте прочь, дозвольте
     Вступить в права и вновь свой дом воздвигнуть?
     Я все сказал. А ты теперь, старик,
     Ступай, свою обязанность исполни.
     Мы с ним уйдем. Благоприятный случай —
     Распорядитель первый дел людских.

   Электра

      за сценой.
     О, горе мне, злосчастной!

   Наставник

     Мне чудится – послушай, – там, за дверью,
     Наверное, служанка стонет, сын…

   Орест

     Ужели то несчастная Электра?
     Не стать ли здесь? – прислушаться бы нам…

   Наставник

     Никак нельзя: помимо Аполлона
     Предпринимать не должно ничего.
     Начнем же с возлияний в честь отца —
     Они дадут нам силы и победу.

   Электра
   за сценой.

     Солнца свет непорочный!
     Ты, о землю объемлющий воздух!
     Вы ль не слышали, как я стенаю?
     Вы ль не слышали, как я горюю,
     Как я в грудь себя до крови бью,
     Только черная ночь удалится!
     Жалкое ложе в жилище беды
     Знает одно, как в бессоннице долгой
     Я о несчастном рыдаю отце!
     Арей, бог кровавый, не принял
     Жизни его на далекой чужбине, —
     Мать с Эгистом, с любовником, вместе
     Темя секирой ему разрубили,
     Как дровосеки рубят дубы.
     Слез о тебе, о родимый, не слышно,
     Я лишь одна о твоей убиваюсь
     Жалкой, постыдной смерти!
     Нет, никогда, никогда
     Не перестану стенать неутешно,
     Плакать, доколь буду видеть мерцанье
     Всезрящих светил и сияющий день!
     Соловьем, потерявшим птенцов,
     Буду петь свои песни, открыто
     Буду горько стенать у отцовских дверей,
     О жилище Аида, приют Персефоны! [56 - О жилище Аида, приют Персефоны! – То есть подземное царство, где правит Аид и его жена Персефона.]
     О подземный Гермес и могучая Кара!
     Честные Эринии, дщери богов!
     Вы беззаконные зрите кончины,
     Зрите обманом сквернимые ложа, —
     Явитесь! На помощь! Отмстите за гибель
     Отца моего!
     Приведите любимого брата ко мне!
     Мне уж не по силам нести за плечом,
     Одинокой, суму моей скорби!

   Появляется Электра.


   Парод

   Строфа 1
   Хор

     О злосчастной матери дочь,
     Друг Электра! Долго ль еще
     Будешь слезы ты лить, —
     Что богоотступная
     Мать заманила в ловушку коварную,
     Гнусно на смерть обрекла Агамемнона?
     Смерть, смерть виновным! – если дозволительно
     Изречь подобную мольбу!

   Электра

     Ах, благородные сердцем
     Девушки! Скорбь вы мою утешаете…
     Вижу и чувствую, – верьте, приметно мне
     Ваше участье… Но нет, я по-прежнему
     Стану стенать о несчастно погубленном
     Отце… О, пусть
     Дружеской нежностью связаны мы во всем,
     Оставьте, дайте мне Скорбеть, молю!..

   Антистрофа 1
   Хор

     Но никто отца твоего
     Не вернет из гавани той,
     Из приюта всеобщего,
     Ни мольбою, ни стонами.
     Ты же своим безысходным страданием
     Губишь себя, надрываясь без устали…
     Но в стонах избавленья не найти от бед!
     Зачем сама ты ищешь муки?

   Электра

     Скуден умом, кто постыдно
     Об отошедших забудет родителях!
     Нет, мое сердце пленяет поющая
     Горько об Итисе, – вечно об Итисе! —
     Птица пугливая, [57 - …поющая горько об Итисе… птица пугливая… – Как рассказывается в мифе, Прокна, дочь афинского царя Пандиона, узнав об измене мужа и обезумев от горя, убила своего сына Итиса. Боги превратили ее в соловья, и с тех пор скорбной песнью она призывает погибшего сына.] Зевсова вестница.
     О Ниобея! [58 - Ниобея – жена фиванского царя Амфиона. Она оскорбила Латону и понесла за это кару: лишившись своих детей, убитых Аполлоном и Артемидой, окаменела от горя.]
     Мать злополучная! Боготворю тебя,
     Всечасно льющую слезы
     В скале-могиле.

   Строфа 2
   Хор

     Не ты одна из смертных,
     Дитя, познала скорбь.
     Но превзошла ты в горе всех домашних,
     Родных своих
     Единокровных:
     Хрисофемида живет же, и Ифианасса, [59 - Ифианасса – дочь Агамемнона, о которой есть упоминание в «Илиаде» (IX, 145).] – и тот,
     Чья молодость омрачена печалью.
     О счастье!.. Микены пресветлые
     Скоро встретят его
     Как царского сына, когда, благосклонностью
     Ведомый Зевса, он – Орест – вернется!

   Электра

     Нет, не устану я ждать его… Безбрачна,
     Бездетна, дни провожу в тоске.
     Все обливаюсь слезами… Исхода
     Нет мне из бедствий… Дела и слова мои
     Он позабыл на чужбине… О, мало ли
     К нам доходило вестей неоправданных?
     Он жаждет и день и ночь
     Быть здесь… и нет его… нейдет.

   Антистрофа 2
   Хор

     Крепись, о дочь, крепись!
     Великий видит Зевс
     Все с высоты, Зевс надо всем владыка.
     Доверь ему скорбь
     Души болящей.
     Не забывай о врагах, но умерь свою ненависть, помни!
     Все сглаживает время, резвый бог.
     Придут, не оставят нас
     Сын Агамемнона, в Крисе [60 - Криса – место близ Дельф.]
     Ныне живущий, где скотные пастбища,
     И бог, владычащий над Ахеронтом.

   Электра

     Но жизни безнадежной доля большая
     Уже промчалась – и слабеют силы.
     Я изнываю одна, без родителей,
     Милый супруг за меня не заступится;
     Словно чужачка, рабыня презренная,
     Лишь услужаю в хоромах отеческих,
     Убого одетая
     Брожу вокруг пустых столов!

   Строфа 3
   Хор

     Скорбный голос прозвучал [61 - Скорбный голос прозвучал… – Речь идет о плаче пророчицы Кассандры, пленницы Агамемнона.]
     И при встрече и на пире
     В час, когда секиры медной
     Поразил его удар.
     Подсказало коварство, убила любовь.
     Ужасное дело четой совершили, —
     Кто бы ни был зачинщиком ужаса – бог
     Или смертный.

   Электра

     О день, всех ненавистней дней
     В моей несчастной жизни!
     О ночь, о несказанный пир!
     О тягость скорби!
     Горе! Постигла отца
     Недостойная гибель от сдвоенных рук…
     Отняли в миг тот и жизнь мою…
     Предали… обрекли на муку…
     Ты, олимпийский великий бог,
     Злым страданием им воздай!
     Что за деянье свершили! – так пусть же
     Век им веселья не знать!

   Антистрофа 3
   Хор

     Воздержись от лишних слов.
     Рассуди, что недостойно
     Погружаешься в печали.
     Им причиной – ты сама,
     Ты немало прибавила бед к беде,
     Ты опять и опять подымаешь войну
     В унылой душе… Бесполезно вступать
     В спор с сильнейшим.

   Электра

     Ах! Ужас, ужас вынудил… Знаю
     Свой пыл мятежный… Нет, скорбеть
     Средь ужасов не перестану,
     Стенать в тоске
     Буду, доколь жива.
     От кого, кто в сужденьях разумен, скажите,
     Милые сестры, могла б я услышать
     Мудрое слово себе в облегченье?
     Полно, полно меня утешать.
     Скорби моей не будет конца,
     Не перестану я сетовать в горести,
     В неистощимых слезах.

   Эпод
   Хор

     Говорю, добра желая,
     Как заботливая мать:
     Полно горем множить горе!

   Электра

     Есть ли отчаянью мера?.. Скажите,
     Праведно разве не помнить умерших?
     Неблагочестье кто станет оправдывать?
     Мне от таких уваженья не надо…
     Пусть я, счастьем владея, его не вкушу,
     Если, крылья связав громких воплей своих,
     Не ублажу отца!
     Горе! Простерт он, нем,
     Прахом стал, ничем,
     А убийц его не постигла месть!
     Значит, не стало на свете стыда
     И благочестья
     Нет более в сердцах у смертных!



   Эписодий Первый

   Хор

     И о себе и о тебе заботясь,
     Я вышла, дочь. Но коль совет мой плох,
     Мы за тобой идти готовы следом.

   Электра

     Самой, подруги, стыдно мне: чрезмерно
     Я предаюсь слезам. Не обессудьте, —
     Я поневоле плачу. Кто из женщин,
     Рожденных благородно, удержался б
     От слез, такое в доме видя зло?
     Оно же, с каждым днем и каждой ночью
     Не убывая, все пышней цветет.
     Во-первых, мать, моя родная мать
     Врагом мне лютым стала. Во-вторых,
     С убийцами отца в своем же доме
     Я жить принуждена, от них завишу,
     Они и дать и отказать мне властны.
     О, что за дни я провожу, подумай,
     Воочью видя, как Эгист на троне
     Родимого сидит, в его одежды
     Наряженный, – свершает возлиянья
     У очага, где сам его убил!
     И наконец – последнее бесчестье:
     Лежит убийца нашего отца
     В постели с нашей матерью злосчастной, —
     Коль матерью еще возможно звать
     Ее… с ним разделяющую ложе!
     Какая наглость: жить с убийцей мужа
     Как с мужем!.. Ей не страшен гнев Эриний,
     Нет, словно похваляясь черным делом,
     В тот самый день, когда родитель мой
     Пал, умерщвленный по ее коварству,
     В честь мертвого устраивает пляски,
     Спасителям-богам приносит в жертву
     Овец, – а я, я вижу все и, прячась,
     Рыдаю, убиваюсь и кляну
     Злосчастный «агамемноновский» праздник! [62 - …«агамемноновский» праздник! – Греческая поговорка, означающая «роковой, смертоносный пир».]
     Ведь мне и плакать вволю не дают…
     Потом она, с достоинством обычным,
     Несчастную меня же попрекает;
     «Ты, нечестивица, богов забыла!
     Одна ль из смертных ты отца лишилась?
     Одна ль горюешь?.. Пропадай же!..
     Боги Подземные да не прервут твой стон!»
     Вот как хулит… Но только слух дойдет,
     Что близок брат Орест, летит ко мне
     И в ярости кричит: «Ты виновата Во всем!
     Не ты ль из рук моих когда-то
     Похитила и увела Ореста?
     Но знай-дождешься справедливой мзды!»
     Так лается. Меж тем супруг светлейший,
     С ней стоя рядом, вторит ей в подмогу, —
     Он, весь разврат, весь подлость, он, который
     Ведет сраженья женскою рукой!
     А я томлюсь тоской, все ждут Ореста —
     Когда ж придет наш истребить позор?!
     Но нет его… Минувшие надежды
     Погибли, нет и в будущем надежд.
     Тут, милые, по праву можно стать
     Несдержанной и неблагочестивой.
     Да, злая жизнь толкает пас на зло.

   Хор

     Ведем мы разговоры… а Эгиста
     Здесь нет, скажи? Он вышел из дворца?

   Электра

     Конечно. Будь он здесь, я за порог
     Не перешла бы. За городом он.

   Хор

     О, если так, готова я смелее
     С тобою разговаривать, сестра.

   Электра

     Его здесь нет, – все спрашивай что хочешь.

   Хор

     Что нового о брате знаешь? Скоро ль
     Прибудет он иль нет? Я знать хочу.

   Электра

     Он обещал, но вот не держит слова.

   Хор

     Большое дело делают – подумав.

   Электра

     Его спасала я без всяких дум…

   Хор

     Терпи: он добр, он близких не покинет.

   Электра

     О, верю! – жить иначе не могла бы…

   Хор

     Ни слова боле: из дворца – я вижу —
     Хрисофемида к нам идет, родная
     Сестра твоя. Несет в руках дары,
     Которыми Подземных почитают,
     Входит Хрисофемида.

   Хрисофемида

     Какие речи вновь ведешь, сестра?
     О чем шумишь, зачем под портик вышла?
     У долгих лет не хочешь научиться
     Напрасному не предаваться гневу?
     Я и сама страдаю, сознаю,
     Как тяжко все, и, если б стало силы,
     Я показала б им свою… любовь!
     Но в бурю лучше плыть, спустивши парус.
     Зачем пытаться наносить удар,
     Когда нет сил? Живи и ты, как я…
     Однако я могу лишь дать совет,
     А выбор – за тобой…
     Чтоб быть свободной,
     Покорствую, сестра, имущим власть.

   Электра

     Позор! Такого позабыв отца,
     Ты матери преступной угождаешь!
     Ведь все твои увещеванья – ею
     Подсказаны, советы – не твои.
     Одно из двух: иль осторожность брось,
     Иль прежней оставайся, но о близких
     Забудь. Сказала ты, что, будь ты в силах,
     Им показала б ненависть свою, —
     Когда ж я за отца отмстить пытаюсь,
     Не помощью – помехой мне встаешь.
     Предательство прибавить хочешь к бедам?
     Ты мне скажи… нет, я сама скажу:
     Что выиграю я, оставив вопли?
     Ведь я… живу? – пусть дурно, но с меня
     Достаточно: я жизнь им отравляю —
     И этим чту отца, – коль есть отрада
     Там, в царстве тьмы… А ненависть твоя —
     Лишь на словах. С убийцами отца
     Ты заодно… Когда бы обещали
     Мне все дары, столь лестные тебе,
     Я все ж не покорилась бы… Да будет
     Твой пышен стол и жизнь твоя роскошна, —
     А мне одна лишь пища: дух свободный.
     Я не желаю почестей твоих,
     И ты не пожелала б, поразмыслив.
     Нет, не отца всех лучшего ты дочь,
     А матери! Все низкой назовут
     Предавшую родителя и близких.

   Хор

     Но надо гнева, ради всех богов!
     Взаимно были б вам слова на пользу,
     Когда б могли друг другу вы внимать.

   Хрисофемида

     Ах, девушки, успела я привыкнуть
     К ее речам и слова б не сказала,
     Когда б не слух, что страшное несчастье
     Грозит прервать ее всечасный плач.

   Электра

     Какое ж горе мне грозит? О, если
     Оно тяжеле прежних, я молчу…

   Хрисофемида

     Открою все, что привелось узнать.
     Они хотят, за то что вечно стонешь,
     Тебя схватить и заточить в темницу;
     Останется тебе под сводом склепа
     Своей несчастной доле гимны петь.
     Подумай же, чтоб после, пострадав,
     Не попрекать меня… Возьмись за ум.

   Электра

     Так поступить хотят они со мной?

   Хрисофемида

     Да – лишь Эгист в Микены возвратится.

   Электра

     Так пусть же возвращается скорей!

   Хрисофемида

     Несчастная! О чем сама ты просишь?

   Электра

     Пусть приезжает, если решено.

   Хрисофемида

     Иль хочешь пострадать?.. Где твой рассудок!

   Электра

     Хочу бежать от вас как можно дальше.

   Хрисофемида

     Иль жизнью ты своей пренебрегаешь?

   Электра

     Да… жизнь моя на диво хороша!

   Хрисофемида

     Была бы хороша, будь ты разумна.

   Электра

     Не обучай меня измене близким.

   Хрисофемида

     Учу тебя сильнейшим уступать.

   Электра

     Ну что же – льсти… Я действую иначе,

   Хрисофемида

     А лучше все ж не гибнуть безрассудно,

   Электра

     Погибну, если надо, за отца.

   Хрисофемида

     Но сам отец, я знаю, нас простит.

   Электра

     Тебя одобрят лишь дурные люди.

   Хрисофемида

     Упорствуешь? Со мной ты не согласна?

   Электра

     Нет, не настолько я сошла с ума,

   Хрисофемида

     Так я пойду, куда меня послали.

   Электра

     Куда?.. Кому несешь ты эту жертву?

   Хрисофемида

     Мать возлиянья шлет на холм отца,

   Электра

     Как?.. Больше всех он был ей ненавистен…

   Хрисофемида

     И ею был убит, – сказать ты хочешь…

   Электра

     Кто ж из друзей внушил ей эту мысль?

   Хрисофемида

     Ей, кажется, приснился страшный сон.

   Электра

     О боги предков! Ныне будьте с нами!

   Хрисофемида

     Тебя приободряет страх ее?

   Электра

     Скажи, каков был сон, тогда отвечу.

   Хрисофемида

     Не знаю, рассказать могу не много.

   Электра

     Все ж говори: не раз от двух-трех слов
     И падали и возносились люди.

   Хрисофемида

     Ей снилось, говорят, что снова с нею
     Родитель наш, вернувшийся обратно
     На этот свет… И будто взял он скипетр,
     Который прежде сам держал – но держит
     Теперь Эгист, – и водрузил его
     На очаге – и жезл процвел, и отпрыск
     Покрыл ветвями весь Микенский край.
     Так передали мне: она при людях
     Рассказывала сон свой богу Солнцу.
     Вот все, что знаю… да еще, что с жертвой
     Меня послала в страхе…
     Умоляю Богами рода, слушайся меня,
     Не погуби себя своим безумьем:
     Сама в беде меня ты призовешь.

   Электра

     Нет, милый друг, не вздумай возложить
     Дары на холм: нести богопротивно
     Отцу от ненавидящей вдовы
     Заупокойный дар и возлиянья.
     Нет, по ветру пусти их иль поглубже
     Зарой, чтоб им не прикасаться к месту
     Его успокоенья. Пусть сама,
     Когда умрет, клад обретет сохранным.
     Не будь она преступнейшей из женщин,
     Не вздумала б возлить вино и мед
     Убитому ее рукой супругу!
     О, посуди, – как принял бы он почесть
     От той злосчастной, что его сразила
     И, тело изувечив как врагу, [63 - …тело изувечив как врагу… – По поверью, чтобы оградить себя от мести убитого, нужно было изувечить его тело]
     Отерла кровь о голову его,
     Чтобы себя омыть. И веришь ты,
     Что ей помогут жертвы очищенья?
     О нет! Оставь! Ты, от кудрей своих
     Отрезав прядь, родителю снеси…
     И от меня, от злополучной, тоже —
     Ничтожный дар, нет лучшего, увы! —
     Клок трепаных волос и пояс бедный…
     Колена преклони, моли, чтоб встал он
     Из-под земли и одолеть врагов
     Помог нам благосклонно, чтоб Орест
     Был жив и, мощный, их попрал ногами,
     И мы смогли бы щедрою рукой
     Могильный холм отца пышней украсить!
     О, верю, верю: неспроста из гроба
     Он ей послал зловещий этот сон.
     О помоги, сестра, о послужи
     Себе, и мне, и нашему отцу
     Любимейшему, чей приют в Аиде.

   Хор

     Благочестива речь ее, и если
     Разумна ты, все, милая, исполнишь.

   Хрисофемида

     Исполню. Если ясен долг, для спора
     Уж места нет, – и надо торопиться.
     Но, милые, молчите – заклинаю —
     О том, что я решаюсь предпринять:
     Ведь если мать проведает, тогда
     Придется мне жестоко поплатиться.



   Стасим Первый

   Хор
   Строфа

     Если отроду я не безрассудна
     И провидчива мысль моя, —
     Вижу я, что Правда
     Грядет, неся с собой возмездье правое.
     Дитя мое! Грянет кара,
     Близок срок!
     Душой воспряла я, едва вняла рассказу
     Про сулящий радость сон.
     Помнят, помнят злое дело
     И отец твой, царь в Элладе,
     И старинный двухсторонний
     Меднокованный топор,
     С коварством беспощадным
     Его сразивший!

   Антистрофа

     В засаде грозно таясь, —
     Медяностопна,
     Многонога и многорука —
     Близится Эриния!
     Те двое непотребной страстью ввергнуты
     В запретный брак,
     Преступленьем Оскверненный.
     И ныне верю я, что горем неизбежным
     Вещий сон грозит злодеям
     И пособникам злодейства.
     Или смертным не дано
     В снах, в божественных вещаньях
     Глас пророческий постигнуть, —
     Иль сон ее полуночный
     Исполнится!

   Эпод

     О древняя пагуба,
     Ристанье Пелопово! [64 - О древняя пагуба, ристанье Пелопово! – По преданию, Пелоп получил в жены Гипподамию благодаря предательству ее возницы Миртила. На колеснице, запряженной крылатыми конями, подаренной Посейдоном, Пелоп вместе с Гипподамией и Миртилом отправился на родину и, проезжая над морем, сбросил туда Миртила. За это весь род Пелопидов был наказан богами.]
     О, сколь омрачило ты
     Этот край,
     С тех пор как в волнах морских,
     Под корень подрубленный,
     С златой колесницы той
     В бесчестии сверженный,
     Навеки почил Миртил, —
     Сколько лет
     Своих многотрудных бед
     Не может избыть дом Пелопа!

   Входит Клитемнестра.


   Эписодий Второй

   Клитемнестра

     Ты вновь, я вижу, бродишь на свободе!
     Эгиста нет, – он не дал бы тебе
     Из дома выходить, бесчестить близких.
     А без него ты ни во что не ставишь
     Родную мать. Ты рада всем твердить,
     Что я резка, что я несправедлива,
     Тебя, мол, оскорбляю и твоих.
     Я ж вовсе не резка, – на речи злые
     Невольно отвечаю речью злой.
     А у тебя одно на языке:
     Что мной убит отец твой. Это верно,
     Убит, не отрицаю. Но убила
     Не только я: его убила Правда.
     Будь ты умна, ты пособила б ей.
     А твой отец, о ком ты вечно плачешь,
     Из эллинов один нашелся: дочь,
     Сестру твою, богам принес он в жертву! [65 - …дочь, сестру твою, богам принес он в жертву! – Агамемнон принес в жертву Артемиде свою дочь Ифигению, чтобы ахейские корабли с попутным ветром смогли отплыть в Трою из Авлиды, гавани в Беотии.]
     Отцу-то что? – а мать родит в мученьях…
     Пусть так… Но объясни: кого же ради
     Он заколол еe? Аргивян, скажешь?
     Они не вправе дочь мою убить.
     Или в угоду брату Менелаю?..
     И как убийца мог не ждать возмездья?
     Иль не было детей у Менелая?
     Им больше подобала б смерть: виновны
     В морском походе их отец и мать!
     Иль сладостней Лиду пожирать
     Моих детей, а не ее? Иль нежность
     К моим исчезла в изверге отце
     И возлюбил детей он Менелая?
     Ужели то не черствость, не порок?
     Так думаю, – пусть ты иного мненья.
     Она – покойница – сказала б то же,
     Когда б могла… Себя я не виню.
     А коль сужу, по-твоему, неверно,
     Себя проверь – и близких не кори.

   Электра

     Ты не докажешь мне, что твой ответ
     Моей сегодня вызван злобной речью.
     Но если позволяешь, я всю правду
     И об отце скажу и о сестре.

   Клитемнестра

     Прошу. Когда б всегда ты начинала
     Так, как сейчас, нетрудно было б слушать.

   Электра

     Итак… Ты говоришь – отца убила.
     По праву, нет ли… – но бывало ль в мире
     Гнусней признанье?.. Слушай же меня,
     Не справедливость правила тобою,
     А негодяй, с которым ты живешь!
     Охотницу спроси ты Артемиду,
     За что в Авлиде ветер задержала?
     Сама скажу… грех вопрошать ее.
     Охотился отец в лесу богини.
     Вот шумными шагами поднял он
     Рогатого чубарого оленя,
     Убил и похваляться стал, – и что-то
     С уст сорвалось… И в гневе дочь Латоны [66 - Дочь Латоны – Артемида.]
     Ахейцев задержала, чтоб отец
     Ей в жертву дочь принес взамен за зверя.
     Вот отчего погибла: не открылся б
     Иначе путь ни к дому, ни под Трою.
     Отец боролся долго… Против воли
     Ее убил – не ради Менелая!
     Но будь по-твоему: пусть он свершил
     Все ради брата… Но твоей рукой
     Зачем убит он?.. По какому праву?
     По этому же праву ты себе
     Не уготовь раскаянья и бед!
     Коль проливать начнем мы кровь за кровь,
     Ты первая умрешь – и по заслугам.
     Нет, лживый ты придумала предлог.
     Благоволи ответить мне, зачем
     Творишь дела, которых нет постыдней?
     С убийцей спишь, с кем моего отца
     Сразила ты, детей с ним приживаешь,
     А нас, рожденных раньше, в браке честном,
     Детей своих же, честных, ты отвергла?
     Как не винить тебя?
     Быть может, скажешь:
     И это все – возмездие за дочь?
     Позор не меньше! Стать женой врага
     И ради дочери – постыдно. Впрочем,
     Не надо б мне увещевать тебя:
     Ведь ты твердишь всегда, что укоряю
     Родную мать… Но я в тебе не мать,
     А грозную властительницу вижу,
     Сама живя в беде, постылой жизнью,
     Которой ты причина и твой друг!
     А сын, едва избегший ранней смерти,
     Орест несчастный, дни влачит в изгнанье.
     Меня винишь ты часто, что лелею в нем мстителя…
     О да, не сомневайся:
     Я отомстила б, если бы могла!
     Зови меня, коль хочешь, перед всеми
     Злонравной, дерзкой на язык, бесстыжей:
     Раз эти свойства отроду во мне,
     Родительницы, значит, я достойна.

   Хор

     Смотри: она от гнева задохнется! —
     Не думает уже, права иль нет.

   Клитемнестра

     Как я могу к ней проявлять заботу,
     Когда она так оскорбляет мать?
     Ведь не дитя!..
     Хору.
     Как думаешь – пожалуй,
     Бесстыдная на все решиться может?

   Электра

     Хоть ты мне и не веришь, знай: мне стыдно
     Сейчас самой. Конечно, поведеньем
     Я против лет и званья погрешила.
     Но ненависть твоя, твои поступки —
     Вот что меня толкнуло: их вини.
     Дурной пример всегда дурному учит.

   Клитемнестра

     Тварь наглая! Словами и делами
     И впрямь я развязала твой язык!

   Электра

     Как поступаешь, так и говоришь —
     Твои слова в согласии с делами.

   Клитемнестра

     За дерзость – Артемидою клянусь! —
     Поплатишься, когда Эгист вернется!

   Электра

     Вновь из себя выходишь?.. Разрешив
     Мне вольно говорить, не хочешь слушать…

   Клитемнестра

     Я разрешила, да… Но этим криком
     Ты жертву мне мешаешь принести!

   Электра

     О нет! Прошу, настаиваю, – жертвуй!
     На голос мой не жалуйся, – молчу.

   Клитемнестра

     Подай плоды, служанка, – я решила
     С мольбой к владыке Фебу обратиться,
     Чтоб отогнать меня объявший страх.
     Феб-Покровитель! О, услышь мою
     Речь тайную, – тут не друзья со мною:
     Всего не должно выставлять на свет,
     Когда она здесь рядом, чтобы в злобе
     По городу болтливым языком
     Потом не разнесла молвы напрасной.
     Я тихо буду говорить, – внемли!
     Тот вещий сон, что мне сегодня ночью
     Приснился дважды, – если он к добру, —
     Да сбудется! Но если, царь Ликейский, [67 - Царь Ликейский – Аполлон.]
     Он зло сулит, пусть для врагов свершится.
     Не допусти, чтоб кто-нибудь коварно
     Меня лишить державства захотел.
     Впредь дай мне жить, как ныне, без урона,
     Владеть дворцом и скипетром Атридов,
     Вкушая счастья дни среди всегдашних
     Друзей моих и с теми из детей,
     Чья неприязнь меня не оскорбляет.
     Будь, Аполлон Ликейский, благосклонен
     К моей мольбе, ко всем, тебя просящим!
     Ты – бог, и сам, я думаю, ты знаешь
     Все остальное… то, о чем молчу.
     Все в мире зрят рожденные от Зевса.
     Входит Наставник.

   Наставник

     Вы, жены, вижу, здешние: скажите,
     Не это ли дворец царя Эгиста?

   Хор

     Да, чужестранец, – это он и есть.

   Наставник

     А это, как могу предположить,
     Его супруга? Видно, что царица!

   Хор

     Не иначе – царица пред тобой.

   Наставник

     Привет, царица! Я тебе с супругом
     От друга весть приятную несу.

   Клитемнестра

     Я рада слышать, – но сперва хочу
     Осведомиться, кем сюда ты послан?

   Наставник

     Фокейцем Фанотеем, с важным делом.

   Клитемнестра

     С каким же, гость? О говори! От друга
     Лишь дружеских я ожидаю слов.

   Наставник

     Короче говоря – Орест скончался.

   Электра

     О горе мне! Теперь погибла я…

   Клитемнестра

     Что, что сказал ты, гость?.. Ее не слушай…

   Наставник

     Я повторю: Ореста нет в живых.

   Электра

     Пропала я, несчастная… Конец…

   Клитемнестра

     Ты здесь при чем?.. А ты, о чужестранец,
     Всю правду мне скажи: как он погиб?

   Наставник

     Я для того и прислан, все скажу.
     Прибыв на место знаменитых игрищ
     Всеэллинских – дельфийских состязаний —
     И услыхав глашатая призыв,
     Он встал в ряду для первого забега —
     Он весь сиял, все восхищались им —
     И, бег закончив у исходной точки,
     Почетную награду получил…
     Но буду краток: в жизни я не видел
     Ни подвигов таких, ни торжества.
     Да, знай: во всех судьей провозглашенных
     Соревнованьях первым был Орест.
     Едва глашатай выкликал: аргивец
     Орест, сын Агамемнона, который
     Собрал Эллады доблестную рать! —
     Все повторяли радостно: «Счастливец!»
     Так дело шло… Но если бог начнет
     Преследовать, и сильный не спасется…
     Наутро прибыл он с восходом солнца
     На колесничные бега, – немало
     Еще возниц в тот день соревновалось:
     Ахеец и спартанец, два ливийца, [68 - Ливийцы – жители Ливии, греческой колонии в Северной Африке.]
     Искусники однояремной править
     Четверкою; с упряжкой фессалийских
     Кобыл, Орест был пятым; на буланых
     Шестым шел этолиец, и магнет [69 - Магнет – житель одного, а эниец – житель другого района Фессалии.] —
     Седьмым; восьмым – эниец шел на белых;
     Девятый прибыл из Афин, богами
     Воздвигнутых; в десятой колеснице
     Был беотиец [70 - Беотиец – житель Беотии, области в Средней Греции.] родом. Колесницы
     Построили по жребию, труба
     Знак подала – и ринулись вперед!
     Вот, на коней загикав, как один,
     Взметнули вожжи. Грохотом колес
     Наполнилось ристалище. Взвилась
     Пыль. Мчались ровно, скопом, не жалели
     Стрекал. Стремился каждый обогнать
     Соседнего возницу и храпящих
     Его коней – на спины и колеса
     Летели клочья пены с конских морд.
     Орест едва ступицей не задел
     О крайний столб. Он, правой пристяжной
     Дав волю, левой сдерживал стремленье.
     В порядке колесницы шли. Но вот
     Энийца туго взнузданные кони
     Вдруг понесли – и в сторону… Когда же
     На круг седьмой уже переходили,
     Вдруг сшиблись с колесницею баркейца. [71 - Баркеец – житель ливийского города Барки, в северо-восточной Африке.]
     Враз две беды! Разбились в прах и грудой
     Свалились друг на друга, – поле Крисы
     Обломками покрылось колесниц. Увидев это,
     Ловкий афинянин
     Взял вбок и придержал, проход давая
     Смешавшемуся конскому потоку.
     Орест последним шел, своих коней
     Не припускал, в конце нагнать надеясь.
     Но, увидав, что лишь один остался
     Соперник, он ретивых зычным криком
     Погнал вперед. Помчались, дышло в дышло,
     И то одна четверка, то другая
     Опережала на голову. Так
     Благополучно все круги злосчастный
     Прошел, – и сам и кузов были целы.
     Но он ослабил левую вожжу
     И не приметил, как на повороте
     Задел за крайний столб. И вмиг ступица
     Вся вдребезги! И соскользнул Орест
     И пал на землю, путаясь в ремнях.
     Упал, а кони по полю помчались.
     Народ же, увидав, как с колесницы
     Низвергся он, завыл: свершив так много
     Отважных дел, такую муку принял! —
     Влачится по земле, ногами к небу!
     Тут конники, с трудом его коней
     Остановив, распутали Ореста, —
     А он был весь в крови – никто из близких
     Несчастного не смог бы опознать!
     И тотчас на костре его сожгли мы,
     И тело мощное – горсть пепла! – в урне
     Сюда несут фокейские послы,
     Чтобы в земле родимой упокоить.
     Вот что случилось… Тяжело и слушать, —
     Ну, а для нас, все видевших воочью,
     Нет в целой жизни горя тяжелей.

   Хор

     Увы, увы мне! – с корнем вырван весь
     Старинный род властителей микенских…

   Клитемнестра

     О Зевс! Что приключилось?.. Счастье?..
     Горе… Спасительное все же?.. Не пойму…
     Ах, тяжко жизнь спасать ценой несчастья!

   Наставник

     Но чем ты так смутилась, госпожа?

   Клитемнестра

     Что значит мать!.. Нас оскорбляют дети,
     А нам возненавидеть их нет сил…

   Наставник

     Выходит, что некстати наш приход.

   Клитемнестра

     Некстати?.. Нет, и быть того не может,
     Раз ты пришел свидетелем надежным,
     Что умер он – дитя моей души.
     Забыв, что я его кормила грудью,
     Бежал он на чужбину и не видел
     Меня с тех пор… и все винил в убийстве
     Отца и страшной местью мне грозил,
     Так, что ни днем, ни ночью сладкий сон
     Мне не смыкал очей. За годом годы
     Я верной смерти каждый день ждала.
     Отныне я избавлена от страха
     Пред ним… и ею. Злейшей мне напастью
     Была она – живя со мной, пила
     Кровь чистую души моей. Сегодня
     День проведем мы без ее угроз.

   Электра

     О горе! Вот когда вдвойне пристало
     Тебя оплакивать, Орест: ты умер,
     А мать язвит!.. Как хорошо, не правда ль?!

   Клитемнестра

     Ему-то хорошо, тебе – едва ли.

   Электра

     Умершего услышь, о Немесида! [72 - Немесида – богиня возмездия и справедливости]

   Клитемнестра

     Услышала… и все уже свершила.

   Электра

     Что ж, оскорбляй… Ты нынче торжествуешь.

   Клитемнестра

     Тебе ль с Орестом мне язык связать?

   Электра

     Язык наш нем… Тебя ль молчать заставим!

   Клитемнестра

     Тебя я наградила б, гость, когда бы
     Ты мог прервать ее истошный крик.

   Наставник

     Так я отправлюсь – выполнил я дело.

   Клитемнестра

     Нет! И меня то было б недостойно
     И друга, кем с известьем прислан ты.
     Войди в наш дом… Пускай она тут стонет
     Над братом дорогим и над собой!
     Клитемнестра и Наставник входят во дворец.

   Электра
   хору.

     Вы думаете – мучится она,
     Злосчастная? Оплакивает горько
     Ужасную погибель сына? Нет!
     Ушла смеясь!.. О горе, горе мне…
     Орест мой милый! Ты убил меня
     Своей кончиной, вырвал из души
     Последнюю надежду, что ты жив
     И отомстить вернешься за отца
     И за меня, несчастную! Куда же
     Деваться мне?.. Одна я, нет тебя,
     Нет и отца… Вновь быть в рабах придется
     У самых ненавистных мне людей, —
     Его убийц… Не славная ли жизнь!
     Но нет! Остаток дней влачить не стану
     Под кровлей их. Здесь лягу за порогом
     И без друзей одна иссохну! Пусть
     Из челяди дворцовой кто-нибудь
     Меня убьет, коль буду в тягость. Смерть —
     Отрада мне, жизнь – мука. Жить нет сил.



   Стасим Второй

   Строфа 1
   Хор

     Где ж молнии Зевса?
     Светлого Солнца
     Где же огонь? Боги все видят
     И могут спокойно
     С неба взирать!

   Электра

     Увы мне, увы!

   Хор

     Что, милая, плачешь?

   Электра

     Ах!

   Хор

     Полно, уймись…

   Электра

     Губишь меня…

   Хор

     Чем?

   Электра

     Не возбуждай
     В сердце надежду, —
     Оба сошли
     В темный Аид…
     Ах, лишь сильнее
     Ты растравляешь
     Злое мое
     Горе.

   Антистрофа 1
   Хор

     Слушай же: царь
     Амфиарай [73 - …царь Амфиарай… – прорицатель, муж Эрифилы, сестры аргосского царя Адраста. Когда Адраст по просьбе Полиника собирался выступить в поход против Фив, Амфиарай, предвидевший свою гибель в этой войне, отказался последовать за Адрастом. Тогда Полиник подкупил Эрифилу драгоценным ожерельем, и она настояла на участии мужа в походе на Фивы. Амфиарай завещал своему сыну Алкмеону отомстить за него. Алкмеон, совершая возмездие, убил свою мать и этим успокоил тень отца.]
     Был золотым
     Ожерелием женским
     В землю сырую
     Сведен, – а теперь…

   Электра

     Горе! Увы!

   Хор

     …властвует, мощный!

   Электра

     Ах!

   Хор

     Все же, злодейка…

   Электра

     …мзды дождалась!..

   Хор

     Да!

   Электра

     Знаю, о, знаю;
     Прибыл радетель.
     И за погибшего
     Ей отомстил. А у меня
     Мстителя нет…
     Был… но и тот —
     Отнят.

   Строфа 2
   Хор

     Бедная!
     Горек твой удел!

   Электра

     Понимаю, я все понимаю сама, —
     Льется жизнь моя годы за годами – мутный
     Злоключений и бедствий поток…

   Хор

     Мы твою скорбь
     Видели…

   Электра

     Не отвлекай от горя,
     Дай мне скорбеть, – отныне…

   Хор

     Что?

   Электра

     Тут уж надежды,
     Нет опоры, – Он не придет, —
     Единокровный брат мой!

   Антистрофа 2
   Хор

     Но умирать – Всех смертных удел…

   Электра

     Умирать, но не так, как злосчастный погиб, —
     На ристанье стремительном дух испустил,
     Искалечен, опутан ремнями!

   Хор

     Страшное дело,
     Нет слов…

   Электра

     Нежной рукой сестра
     Не прибрала его…

   Хор

     Горе!..

   Электра

     Так и сожжен
     Был на чужбине, —
     Я не почтила
     Брата плачем надгробным!..
     Входит Хрисофемида.



   Эписодий Третий

   Хрисофемида

     Меня, родная, подгоняет радость —
     Забыв приличье, со всех ног бегу.
     Весть радостная! Близко избавленье
     От долгих бед, тебе – от горьких слез!

   Электра

     Где помощь ты нашла моим страданьям, —
     Их не найдется средства исцелить!

   Хрисофемида

     О слушай! Здесь – Орест! Он рядом, близко…
     Он здесь – как я перед тобою стою.

   Электра

     Несчастная!.. Да ты сошла с ума!
     Над нашим общим горем ты смеешься?

   Хрисофемида

     Нет, – очагом отеческим клянусь! —
     Не насмехаюсь, нет. Поверь, он – здесь!

   Электра

     Увы тебе! Откуда эту новость
     Узнала ты, – чтоб так поверить ей?

   Хрисофемида

     Своим глазам я верю, а не слухам:
     Бесспорные есть признаки – он здесь!

   Электра

     Несчастная! Какой могла ты видеть
     Бесспорный знак, чтоб так воспламениться?

   Хрисофемида

     Молю богами, выслушай меня!
     Потом решай, в рассудке я иль брежу!

   Электра

     Что ж, говори, коль говорить охота…

   Хрисофемида

     Все расскажу, что видела сама.
     Вдруг вижу: струйки молока, недавно
     Придя к отцовской родовой могиле,
     Разлитого, по ней текут, и холм
     Цветами всевозможными увенчан.
     Я изумилась, озираюсь – нет ли
     Кого-нибудь поблизости. Но, видя,
     Что тихо все, вплотную подошла.
     И что же! Вижу на краю могилы
     Прядь лишь недавно срезанных волос.
     Тут у меня, у бедной, милый образ
     В душе возник мгновенно! – верный знак:
     Признала я любимого Ореста.
     Я прядь взяла благоговейно, молча, —
     И слезы счастья брызнули из глаз.
     Я и сейчас не сомневаюсь: он,
     Он и не кто иной почтил могилу.
     Кто мог бы это сделать, кроме нас?
     Не мы с тобой… да ты и не могла бы,
     Когда и помолиться-то вне дома
     Не можешь безнаказанно… А мать
     К подобным жертвам не склонна… И мы
     За ней бы уследили… То, бесспорно, —
     Ореста поминальные дары!
     Приободрись же, милая! Судьба
     Изменчива. Пусть наша до сих пор
     Печальною была. Но этот день
     Нам, может быть, сулит большое счастье!

   Электра

     Увы! Какое жалкое безумье!..

   Хрисофемида

     Как! Мой рассказ не радует тебя?

   Электра

     Сама не знаешь, где блуждаешь мыслью.

   Хрисофемида

     Но мне ль не знать, что видела сама?

   Электра

     Он – умер… о несчастная! Спасенья
     Не жди через него, не уповай.

   Хрисофемида

     О, горе мне!.. А кто принес известье?

   Электра

     Принес свидетель гибели его.

   Хрисофемида

     Но где же вестник?.. Я поражена…

   Электра

     Там, в доме, гость – он матери приятен!

   Хрисофемида

     Увы, увы! Но щедрыми дарами
     Кто ж мог почтить могильный холм отца?

   Электра

     Наверно, кто-нибудь дары принес,
     Чтоб помянуть покойного Ореста…

   Хрисофемида

     Увы, увы!.. А я сюда бежала
     На радостях… Не знала, как далеко
     Зашли мы в горе.
     Вижу – к старым бедам
     Нежданная прибавилась беда!

   Электра

     Да, это так… Послушайся меня —
     И сбросишь гнет постигших нас несчастий.

   Хрисофемида

     Но я не в силах мертвых воскрешать!

   Электра

     Не то хочу сказать: я не безумна.

   Хрисофемида

     Но что ж ты предлагаешь мне по силам?

   Электра

     Решиться все исполнить, что велю.

   Хрисофемида

     Не откажусь… была бы только польза.

   Электра

     Знай, что успех дается не легко.

   Хрисофемида

     Я знаю… но исполню что могу.

   Электра

     Так слушай же, что я решила сделать.
     Ты понимаешь – нет у нас теперь
     Поддержки близких – отнял их Аид, —
     И мы одни на свете. До сих пор
     Я слухам верила, я полагала —
     Брат жив и здрав, надеялась: придет он
     Когда-нибудь и за отца отмстит.
     Но умер он – надежды на тебя.
     Решись, вдвоем с сестрой, убить того,
     Кто умертвил отца своей рукою…
     Убить… Эгиста… Все пора сказать…
     Доколь еще терпеть ты будешь молча?
     На что глядишь с надеждой? Не довольна,
     Что родовых лишишься ты сокровищ,
     Что будешь ты за годом год стареть
     Без ложа мужнина, без песен брачных?
     Так не надейся, что когда-нибудь
     Достигнешь этих благ! Не так-то прост
     Эгист: он не допустит, чтобы род
     Продолжился от нас ему на гибель,
     А ежели ты примешь мой совет,
     То благочестьем угодишь отцу,
     Что в преисподней, и родному брату.
     Рожденная свободной, ты свободу
     Себе вернешь и в брак достойный вступишь.
     Все одобряют славные дела.
     Иль не предвидишь, как молва бы стала
     Нас прославлять, когда б ты согласилась?
     О, кто из горожан иль чужестранцев,
     Увидев нас, не стал бы нас хвалить:
     «Смотрите, други: вон те две сестры,
     Которые спасли очаг отцовский
     И, мстя врагам, державшимся года,
     Распорядились их позорной жизнью!
     Любить их должно, окружать почетом
     На праздниках, в общественных собраньях
     За доблесть их!» Так отзовется каждый.
     В живых ли будем мы или умрем,
     Не разлучится с нами наша слава.
     Склонись, родная! Послужи отцу
     С сестрой в союзе, чтобы мы от бедствий
     Избавились – мы обе, – сознавая,
     Что срам для благородных в сраме жить.

   Хор

     Нужна здесь осмотрительность – обеим,
     И той, что говорит, и той, что внемлет.

   Хрисофемида

     Родные, не сойди она с ума,
     Едва ль была бы столь неосторожной,
     Как вот сейчас… Скажи, на что надеясь,
     Такой ты преисполнилась отваги
     И помогать зовешь меня? Подумай:
     Ты женщина, не муж.
     Твоя рука
     Слабей руки противников твоих.
     День ото дня к ним счастье благосклонней,
     А наше – ускользает… нет его.
     Стремясь сразить такого человека,
     Как избежать опасности смертельной?
     Смотри: и так уж мы в беде… но худших
     Бед наживем, коль вдруг услышат нас…
     Не даст нам избавленья, не поможет
     Нам злая смерть, хотя бис доброй славой,
     Но худшее – не смерть: ужасней смерти
     Жить год за годом с жаждой умереть.
     О, заклинаю: чтобы не погибнуть
     И нам самим и род свой не сгубить, —
     Умерь свой пыл! А я твои слова
     Забуду, словно их и не бывало…
     Одумайся, сестра, еще не поздно,
     И – слабая – могучим покорись.

   Хор

     Прислушайся: всего полезней в жизни
     Предусмотрительность и здравый смысл.

   Электра

     Я этих слов ждала. Отлично знала,
     Что предложенье ты отвергнешь.
     Пусть! Исполню все одна, своей рукою,
     Но не оставлю замысла, поверь!

   Хрисофемида

     Увы!
     О чем ты раньше думала, когда
     Отец наш пал? Тогда б и сделать дело!

   Электра

     Мой нрав был тот же – разум был незрел…

   Хрисофемида

     Всегда старайся думать, как тогда.

   Электра

     Так. Значит, ты не заодно со мною?

   Хрисофемида

     Плох замысел – плох будет и конец.

   Электра

     Хвалю твой ум и презираю трусость.

   Хрисофемида

     Меня похвалишь, может быть, потом…

   Электра

     Нет, этого не будет никогда.

   Хрисофемида

     Со временем увидим, кто был прав.

   Электра

     Ступай! Ни в чем ты мне помочь не можешь

   Хрисофемида

     Могла б помочь… но ты не хочешь слушать…

   Электра

     Пойди скажи все матери своей!

   Хрисофемида

     Не столь ты ненавистна мне, сестра…

   Электра

     Пойми, что ты внушаешь мне бесчестье!

   Хрисофемида

     Бесчестье? Нет, забочусь о тебе.

   Электра

     Так я должна признать, что ты права?

   Хрисофемида

     Разумна будь – тебя признаю правой,

   Электра

     Благие речи, только невпопад.

   Хрисофемида

     Твои слова относятся к тебе.

   Электра

     Как? Ты меня неправою считаешь?

   Хрисофемида

     Подчас и правота чревата злом.

   Электра

     По этой правде жить я не хочу.

   Хрисофемида

     Лишь все свершив, ты мой совет оценишь.

   Электра

     И совершу – ты не смутишь меня,

   Хрисофемида

     Решила ты?.. Не хочешь передумать?

   Электра

     Что может хуже быть дурных советов!

   Хрисофемида

     Со мной ни в чем ты, видно, не согласна.

   Электра

     Мое решенье принято давно.

   Хрисофемида

     Так лучше мне уйти; ты слов моих
     Не одобряешь, я – твоих поступков.

   Электра

     Ступай же в дом… Я никогда с тобою
     Не соглашусь, как страстно ни желай.
     Безумие – за пустотой гоняться!

   Хрисофемида

     Ну, если ты себя считаешь правой, —
     Считай. Но если попадешь в беду,
     Тогда мои припомнишь ты советы.

   Уходит.


   Стасим Третий

   Хор
   Строфа 1

     В небе высоко
     Умных видим мы птиц: [74 - …умных видим мы птиц… – Умные птицы-аисты, которые, по поверью, кормят своих старых родителей.] они
     Старых своих питают, жизнь
     Им даровавших, дневный корм
     Им приносивших усердно… А мы?
     Что ж не берем мы в пример пернатых?
     Зевса молнией поклянусь
     И Фемидой [75 - Фемида – богиня правосудия.] небесною —
     Не миновать возмездья!
     Мертвые слышат живущих молвь.
     В царство теней достигни, крик,
     Сыну Атрея неси – зловещ —
     Весть безотрадную,
     Весть позора!

   Антистрофа 1

     Скажи, что ныне
     В доме его – разлад, скажи,
     Что меж детей его – раздор,
     В распре взаимной двух сестер
     Гибнут мирные дружбы дни.
     Бурей томима, одна, Электра
     О погибшем родителе,
     Злополучная, слезы льет,
     Как соловей тоскующий.
     Что страдалице смерть? – ничто!
     Ей не нужно сияния дня.
     Нет, не страшно ей умереть —
     Только бы двух
     Погубить чудовищ!

   Строфа 2

     Нет, и в бедственной жизни
     Чистый сердцем пятнать не захочет
     Доброе имя свое,
     И ты, сестра,
     Избрала
     Слез удел и скорби.
     Вооружилась против зла, —
     Двойная честь тебе: слыви
     Разумной и дочерью примерной.

   Антистрофа 2

     Под пятою врагов
     Ныне томишься, – взнесись же над ними
     Силой и счастьем, дочь! Да, тяжелы
     Дни твои,
     Но и в горькой доле
     Благочестиво ты блюдешь
     Законы, что превыше всех,
     И с несравненным рвеньем Зевсу служишь.
     Входят Орест и Пилад с двумя спутниками.



   Эписодий Четвертый

   Орест

     Скажите, – верно ль путь нам указали
     И правильно ли к цели мы идем?

   Хор

     Что надобно тебе? Чего ты ищешь?

   Орест

     Все разузнать хочу – где дом Эгиста?

   Хор

     Вот дом его – тебе сказали правду.

   Орест

     Кто мог бы в дом войти – оповестить
     О нашем благовременном прибытье?

   Хор

     Она из их семьи – она и скажет.

   Орест

     Пойди скажи им, девушка, что люди
     Фокейские хотят Эгиста видеть.

   Электра

     О, горе мне!.. Не принесли ли вы
     Той страшной вести явных доказательств?

   Орест

     Не знаю, что за весть… но старец Строфий [76 - Строфий – отец Пилада, фокейский царь, воспитавший Ореста.]
     Нам поручил поведать об Оресте.

   Электра

     О, что с ним, странник?.. Я дрожу от страха.

   Орест

     Как видишь, в этой урне мы несем
     Скончавшегося бренные останки.

   Электра

     Увы мне, бедной… так и есть… все ясно.
     У вас в руках моей печали груз…

   Орест

     Да, если плачешь о судьбе Ореста,
     Знай: в этой тесной урне – прах его.

   Электра

     О, если здесь он скрыт, – молю богами,
     Дозволь мне, странник, урну в руки взять,
     Чтобы оплакать вместе с этим пеплом
     И самое себя и весь наш род.

   Орест
   спутникам.

     Вручите ей, – кто б ни была она:
     Не видно в ней враждебности – из близких
     Она ему или родня по крови.

   Электра
   держа урну.

     О памятник того, кто всех любимей!
     Душа Ореста – здесь… Увы, о том ли
     Мечтала я, когда его спасала!
     И вот держу в руках своих – ничто…
     А уходил ты, милый мой, цветущим!
     Зачем я раньше не лишилась жизни,
     Чем в край чужой отправила тебя! —
     Похитила вот этими руками
     И жизнь тебе спасла… В тот день погибнув,
     С отцом бы ты могилу разделил.
     И вот вдали погиб ты, как беглец,
     Без родины, без дома, без сестры.
     Мне не пришлось любовными руками
     Твой прах омыть. Увы! Я из костра
     Не вынесла, как должно, скорбной ноши.
     Чужими ты руками прибран был, —
     Вернулся… горстью пепла в тесной урне!
     Увы мне, бедной! Стало быть, напрасен
     Был сладостный мой труд, когда, бывало,
     Я нянчила тебя.
     Милей ты не был
     И матери своей родной.
     Там, в доме,
     Тебя одна воспитывала я.
     Как ласково ты звал меня: сестрица!
     И вот все вдруг исчезло в день один.
     Все умерло с тобою. Ты ушел
     И все унес, как буря… Нет отца,
     Я-я убита… Ты – погиб… Враги же
     Смеются! В исступлении ликует
     Мать… нет, она не мать!.. А ты мне слал
     Известья потайные, что вернешься
     Ей отомстить… Но счастье, нам с тобою
     Враждебное, развеяло все вдруг.
     И не тебя прислало мне, любимый,
     А горстку пепла, призрачную тень.
     Увы, увы!
     О прах плачевный!
     Увы, увы! Ужасной ты дорогой,
     Любимый, прибыл… Ты сгубил меня,
     Вконец сгубил, любимый мой, родной!
     Прими, прими сестру в приют свой тесный!
     Ничтожная, да перейду в ничто…
     За гробом вместе будем жить! Ведь здесь
     Одной мы жизнью жили… Умерев,
     Хочу с тобой я разделить могилу.
     Умершие не ведают скорбей!

   Хор

     Ты – смертного отца дитя, Электра.
     Был смертен и Орест. Не убивайся:
     Единая всем участь суждена.

   Орест

     О, что мне говорить? Борюсь с собою…
     С чего начать… Сдержать язык нет сил…

   Электра

     Чем ты смущен? Что говоришь ты, гость?

   Орест

     Не вижу ль я светлейший лик Электры?..

   Электра

     Да, видишь ты ее-и видишь в горе,

   Орест

     О тягостная, бедственная доля!

   Электра

     Не обо мне ль вздохнул ты, чужеземец?

   Орест
   в сторону.

     Краса ее поругана безбожно…

   Электра

     Зловещие слова ко мне подходят.

   Орест

     К твоей безбрачной, злополучной жизни!

   Электра

     Что так глядишь и стонешь, чужеземец?

   Орест

     Еще не знал я всех своих печалей…

   Электра

     Но из каких же слов ты их узнал?

   Орест

     Я вижу муки тяжкие твои.

   Электра

     Лишь небольшую долю их ты видишь.

   Орест

     Что мог бы я узнать еще ужасней?

   Электра

     Что вместе я с убийцами живу.

   Орест

     Убийцы?.. Чьи?.. На что ты намекаешь?

   Электра

     Отца… К тому же я у них в рабах.

   Орест

     Но кто ж тебя принудил стать рабою?

   Электра

     Мать… по прозванью… в остальном – не мать,

   Орест

     Лишеньями неволит иль насильем?

   Электра

     Лишеньями, насильем… всем неволит.

   Орест

     И некому помочь и заступиться?

   Электра

     Нет… Был один… ты прах его принес.

   Орест

     Злосчастная! О, как тебя мне жаль!

   Электра

     Один ты, гость, и пожалел меня!

   Орест

     Да… я один сочувствую тебе.

   Электра

     Но ты ведь нам, пришелец, не сродни!

   Орест

     Коль это люди верные, – отвечу…

   Электра

     О, верные! – свободно говори.

   Орест

     Оставь же урну – и узнаешь все.

   Электра

     Не отнимай! Молю богами, странник!

   Орест

     Послушайся – не будешь сожалеть.

   Электра

     Не отнимай сокровище мое!

   Орест

     Брось урну, говорю.

   Электра

     Ужель – о горе! —
     Лишусь и похорон твоих, Орест!

   Орест

     Не надо мрачных слов – скорбеть не должно!

   Электра

     Скорбеть не должно об умершем брате?

   Орест

     Тебе нельзя так говорить о нем.

   Электра

     Покойного ужель я недостойна?

   Орест

     Достойна всех… Но урна – ни при чем…

   Электра

     Однако я держу Ореста пепел!

   Орест

     Нет… не Ореста!.. Выдумано все…
     Берет урну из рук Электры.

   Электра

     А где ж его, злосчастного, могила?

   Орест

     Не может быть могилы у живых.

   Электра

     Что говоришь ты, юноша?

   Орест

     Лишь правду.

   Электра

     Он, значит… жив?!

   Орест

     Поскольку я – не мертв.

   Электра

     Ты, значит… он?

   Орест

     Смотри: отцовский перстень…
     Теперь суди о правде слов моих!

   Электра

     О, счастья день!

   Орест

     Поистине – день счастья!

   Электра

     Твой слышу голос?..

   Орест

     Да, ничей иной!

   Электра

     В моих объятьях ты?..

   Орест

     О, навсегда бы!

   Электра

     Согражданки, подруги дорогие!
     Вот, вот Орест, скончавшийся притворно
     И в тот же день притворством воскрешенный!
     Хор
     Мы видим, о подруга… Дивный случай!
     От радости невольно слезы льем.

   Строфа
   Электра

     Родное дитя
     Того, кто на свете
     Был нам всех драгоценней!
     О, наконец ты здесь! —
     Нашел, увидел тех, кого так жаждал.

   Орест

     Да, я пришел… но помолчи до срока.

   Электра

     Зачем?

   Орест

     Чтобы никто там, в доме, не узнал.

   Электра

     Клянусь хранящей девство Артемидой!
     О нет! Не мне
     Дрожать перед толпою женщин,
     Весь век сидящих в доме
     Бесполезным грузом земли.

   Орест

     Смотри, Арей вселяется и в женщин:
     Ты это знать по опыту должна.

   Электра

     Увы! Увы! Напомнил
     Ты вновь о нашем горе…
     Его не затуманить!
     Увы, его нет силы
     Ни отвести, ни позабыть!

   Орест

     О, знаю все… Дай сроку подойти…
     Припомнятся их черные деянья!

   Антистрофа
   Электра

     Всегда и всечасно
     Повторять не устану
     Справедливые пени.
     Я дождалась – теперь
     Стал наконец свободен мой язык!

   Орест

     Так ты и береги свою свободу.

   Электра

     Что ж делать?

   Орест

     Не вовремя не говори, сдержись.

   Электра

     Сам посуди, кто заменил бы слово
     Молчанием,
     Когда ты снова здесь, вернулся
     Негаданно-нежданно
     Ко мне, потерявшей надежду!

   Орест

     Пришел, лишь только побудили боги.

   Электра

     Еще светлее радость
     Ты возвещаешь, если
     К родимому порогу
     Тебя направил Феб!
     Я узнаю бессмертных дело!

   Орест

     Боюсь я радость сдерживать твою,
     Но ей не предавайся через меру.

   Эпод
   Электра

     О, дорогою желанной
     Удостоивший прибыть
     Ко мне!
     Зная все мои печали,
     Ты не должен…

   Орест

     Чего не должен я?

   Электра

     Лишать меня
     Радости тобою любоваться!

   Орест

     Не допущу, чтоб и другой лишил!

   Электра

     Согласен?

   Орест

     Еще бы!

   Электра

     Не надеялась, подруги,
     Я услышать этот голос,
     Не сдержала ликованья,
     Крика радости своей!
     Здесь опять со мною ты,
     Я вижу
     Дорогое мне лицо!
     Я его и в бедах не забыла.

   Орест

     Не надо лишних слов, не говори
     Про злую мать, про то, как в царском доме
     Богатство тратит нашего отца
     Эгист, как им сорит, как расточает, —
     Упустим мы благоприятный миг.
     Как поступать нам лучше, посоветуй:
     Где появиться, где засесть в засаду,
     Чтоб оборвать веселие врагов.
     Смотри, чтоб мать тебя не увидала
     Сияющей, когда войдем мы в дом.
     Стенай и плачь о небывавшем горе.
     Успешно все закончим – и тогда
     Порадуемся, вволю посмеемся!

   Электра

     Не бойся, брат, я поведу себя,
     Как ты желаешь; ведь моя вся радость
     Не мной порождена, она – твой дар!
     Не впрок мне прибыль, если огорчу
     Тебя хоть малость, плохо послужила б
     Я богу-покровителю… Ты знаешь,
     Конечно, сам, что делается здесь:
     Ты слышал, что Эгиста дома нет,
     А мать – в покоях… Не страшись, она
     Мое лицо веселым не увидит:
     К ней накипела ненависть во мне!
     К тому ж я обрела тебя – и буду
     Лить слезы… радости! О, как не плакать,
     Когда домой сперва ты прибыл мертвым,
     Потом – живым! Так дивен твой приход,
     Что, если б и отец вернулся к жизни,
     Ею возврат я не сочла бы чудом,
     Глазам своим поверила б… Итак,
     Распоряжайся мной! Но знай, что если б
     Я и одна была, то или с честью
     Спасла б себя, иль с честью бы погибла!

   Орест

     Молчи… я слышу: к выходу идут.

   Электра
   Оресту и Пиладу.

     Входите, чужестранцы! Дар такой
     Несете вы, которого никто
     Не может не принять, хоть он и скорбен,
     Входит Наставник.

   Наставник

     Безумные! И где у вас рассудок?
     Иль ни во что не цените вы жизнь?
     Иль потеряли вы свой ум врожденный?
     Ужель не видно вам, что вы стоите
     Не на краю, а в самой бездне бед?
     Когда б давно на страже я не стал
     Там, у дверей, намерения ваши
     Вошли бы в дом скорее вас самих.
     Но я щитом поставил осторожность.
     Оставьте ж речи долгие и крики
     Восторга ненасытные, – входите!
     В подобном положенье медлить – гибель.
     Благоприятен миг – пора кончать.

   Орест

     Что в доме ждет меня, когда войду?

   Наставник

     Все хорошо, – никем не будешь узнан.

   Орест

     Ты, значит, сообщил, что умер я?

   Наставник

     Тебя считают там жильцом Аида.

   Орест

     Небось ликуют? Что там говорят?

   Наставник

     Скажу, когда покончим. А пока
     Там все за нас… И даже то, что худо.

   Электра

     Кто он такой? – скажи мне, ради бога…

   Орест

     Не узнаешь?

   Электра

     Ума не приложу…

   Орест

     Кому меня ты отдала, – не помнишь?

   Электра

     О ком ты, брат?

   Орест

     О том, кто в край Фокейский
     Меня увел, как ты предусмотрела.

   Электра

     Он – тот, который нам остался верен
     Единственный, когда отца убили?

   Орест

     Он самый. Не расспрашивай, довольно.

   Электра

     О благодатный день! О ты, единый
     Блюститель Агамемнонова дома!
     Ты, ты ли это, спасший нас обоих
     От стольких мук? О руки дорогие!
     Стопы, на счастье несшие тебя!
     Ты здесь давно – и не открылся мне!
     Ты радость нес, – а сам разил словами!
     Привет, отец! – отцом тебя зову…
     Привет! – и знай, в один и тот же день
     Ты был всех ненавистней и любимей!

   Наставник

     Довольно! Много впереди ночей
     Свершит свой круг и много дней, Электра, —
     Успеешь все в подробностях узнать.
     Оресту и Пиладу
     А вам обоим говорю: скорее! За дело!
     Клитемнестра там одна. Мужчин с ней нет.
     Подумайте же: стоит
     Промедлить вам, – одолевать придется
     Врага умней, да и числом поболе.

   Орест

     Итак, не надо больше говорить.
     Пилад, приступим к делу. Во дворец
     Войдем немедля, – но вперед почтим
     Отеческих богов, хранящих сени.
     Орест и Пилад входят во дворец вместе с Наставником.

   Электра

     Царь Аполлон! Внемли им благосклонно!
     И мне внемли, которая столь часто
     Несла тебе усердно что могла.
     О бог Ликейский! Ныне, без даров,
     Прошу тебя, простерлась, умоляю:
     Будь нам и делу нашему поборник
     И людям покажи, какую мзду
     За их неблагочестье платят боги!

   Входит во дворец.


   Стасим Четвертый

   Хор
   Строфа

     О, посмотрите!
     Грядет Арей:
     В очах его – месть,
     Из уст пышет кровь.
     Настал час, и, мчась,
     Под кров их влетел Сонм Псиц,
     И нет сил
     Отвесть месть, —
     Богинь нюх
     Злодейства чует след!
     Свершится скоро – близок срок —
     Пророческая греза, сов души моей!

   Антистрофа

     Он подошел – отмститель теней —
     Украдкой проник
     В хоромы отца,
     Где клад сбережен
     Старинных богатств.
     Несет гнев,
     Несет кровь,
     Изострил дух
     Совершить месть. Гермес,
     Майи сын, [77 - Гермес, Майи сын… – Гермес был сыном Зевса и дочери Атланта, Майи.]
     К цели прямой ведет его,
     Ведет, окутав тьмой лукавство мстителя!

   Входит Электра.


   Эксод

   Строфа
   Электра

     О милые подруги, в миг один
     Они свой замысел исполнят… Тише!

   Хор

     Что делают?

   Электра

     Царица украшает
     Пустую урну… а они – с ней рядом…

   Хор

     А ты что ж вышла из дому?

   Электра

     Следить,
     Чтобы Эгист нас не застал за делом.

   Клитемнестра
   за сценой.

     Увы! Друзья покинули мой дом, —
     Убийцы в нем, убийцы!

   Электра

     В доме крик! Вы слышите?
     Вы слышите, подруги?

   Хор

     Я слышу… О, ужас!
     Горе мне… я вся дрожу…

   Клитемнестра
   за сценой.

     Увы! Спасите!..
     Где же ты, Эгист?!

   Электра

     Вот… снова крик!

   Клитемнестра
   за сценой.

     Сын, сын мой, пощади
     Родную мать!

   Электра

     Но ты не пощадила
     Ни сына, ни родителя его!

   Хор

     О город, о род злополучный!
     Час настал.
     Волей судьбы ты погибнешь,
     Погибнешь!

   Клитемнестра
   за сценой.

     А!.. Убивают!..

   Электра

     О, рази еще!

   Клитемнестра
   за сценой.

     Я гибну!.. А!..

   Электра

     Погибель и Эгисту!

   Хор

     Возмездъя час… Ожил тот,
     Кто в земле погребен.
     Давно умершие встают,
     Тянутся к крови, точат
     Кровь убийц своих!
     Входят Орест и Пилад.

   Антистрофа

     Идут… Обагрены их руки жертвой
     Кровавою. Но их я не виню.

   Электра

     Орест, свершилось?

   Орест

     Все благополучно, —
     Коль Аполлон на благо нам вещал.

   Электра

     Преступница погибла?

   Орест

     Да, не бойся, —
     Отныне мать тебя не оскорбит.

   Хор

     Тихо!.. Я вижу;
     Вон Эгист… Это он…

   Электра

     Не скрыться ль вам?

   Орест

     Где увидали вы Эгиста?

   Электра

     Вон – по пригороду едет,
     Веселый… прямо к нам.

   Хор

     Скорее в дом! Свои первый подвиг славно
     Свершили вы – свершайте ж и второй!

   Орест

     Смелей! Покончим все…

   Электра

     Иди же в дом.

   Орест

     Иду, иду.

   Электра

     А здесь – моя забота.

   Хор

     Будь сейчас кроткой с ним,
     Обольсти слух его.
     Пусть устремится прямо
     На верную погибель!
     Тайный суд, свершись!

   Входит Эгист.
   Эгист

     Кто скажет мне, где гости из Фокиды
     С известием явившиеся, будто
     Орест погиб в крушенье колесничном?
     Тебя, тебя я спрашиваю, раньше
     Столь дерзкую, – ты, чай, всех ближе к сердцу
     Весть приняла! – так лучше всех ответишь.

   Электра

     О да! Как мне не знать?..
     Не сторониться ж
     Мне от своей возлюбленной родни!

   Эгист

     Так где же чужестранцы? – говори.

   Электра

     Там – путь привел их к ласковой хозяйке.

   Эгист

     Весть принесли, что вправду умер он?

   Электра

     Не только весть – воочью показали.

   Эгист

     Он, значит, здесь? Его увидеть можно?

   Электра

     Да… только незавиден вид его.

   Эгист

     Ты против воли радуешь меня.

   Электра

     О, радуйся, – коль есть на то причина.

   Эгист

     Теперь приказ – молчать!
     И двери – настежь!
     Пусть видят все микенцы и аргосцы
     И, если кто еще питал надежду,
     Признают пусть, его увидев труп,
     Мою узду, – чтобы, карая дерзость,
     Мне не пришлось бичом их вразумлять!

   Электра

     Я доказала преданность, сумела
     С годами стать покорной власть имущим.
     На авансцену выдвигается постамент с трупом, закрытым покровом.
     Рядом стоят Орест и Пилад.

   Эгист

     О Зевс!.. Он пал по зависти богов…
     Но если неугодно Немесиде, —
     Я замолчу… Откройте же лицо, —
     Прах родственный хочу почтить слезою.

   Орест

     Ты сам отдерни ткань – я здесь чужой.
     Тебе и зреть и чтить останки эти.

   Эгист

     Совет хорош, приму его…

   Электре.

     А ты Зови сюда царицу, если дома.

   Орест

     Она здесь рядом… глаз не отводи.

   Эгист
   приподымая покров.

     Что вижу я?!

   Орест

     Чего ж ты испугался?
     Или – не он?..

   Эгист

     Кто вы? О я, несчастный!
     В какую же ловушку я попал!

   Орест

     Не чувствовал, что говоришь с живыми,
     Как с мертвыми?

   Эгист

     Увы, ясна загадка…
     Ты… ты – Орест!
     Орест… не кто иной…

   Орест

     Такой пророк – так долго ошибался?

   Эгист

     Погиб я, злополучный… Но дозволь
     Еще сказать…

   Электра

     Богов всех ради, брат,
     Не допускай, чтобы в пустых речах
     Он время расточал! На что отсрочка
     Преступнику? – смерть все равно близка!
     Рази его скорей! А труп отдай
     Могильщикам, которых он достоин.
     Пусть унесут подальше… с глаз долой…
     По мне, лишь так былое зло искупим.

   Орест
   Эгисту

     Входи скорее! Спор у нас идет
     Не о словах, а о твоей душе.

   Эгист

     Зачем же в дом? Коль ты добро задумал,
     Что ж ищешь тени?.. Бей!

   Орест

     Забудь приказы.
     Ступай туда, где был убит тобою
     Отец мой…
     Так же ты умрешь и там же!

   Эгист

     Иль этот дом навеки обречен
     Несчастья видеть рода Пелопидов? [78 - Пелопиды – см. прим. 52.]

   Орест

     Нет, лишь твое, – я прорицатель верный.

   Эгист

     Ты в этом деле вышел не в отца.

   Орест

     Вновь говоришь – и медлим мы… Ступай!

   Эгист

     Иди вперед.

   Орест

     Ты – первым проходи!

   Эгист

     Боишься – убегу?

   Орест

     Не так умрешь,
     Как хочешь сам. Конец тебе готовлю
     Горчайший. Всех карать подобной карой
     Нам надлежит, кто преступил закон, —
     Всех умерщвлять.
     Злодейства будет меньше.

   Хор

     О Атреев, познавший все бедствия, род!
     Наконец ты желанной свободы достиг, —
     Осчастливленный нынешним делом!