Агата Кристи
Убить легко

   © Юркан М.Ю., перевод на русский язык, 2015
   © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2016
//-- * * * --//

   Посвящается Розалинде и Сьюзан, первым двум критикам этой книги

Глава 1
Попутчица

   Англия!
   Англия после многолетней службы в чуждом мире!
   Сумеет ли он вновь приобщиться к ее жизни?
   Спускаясь по сходням на пристань, Люк Фитцвильям задавался этим вопросом. Тот подсознательно крутился у него в голове во время прохождения таможенного досмотра – и внезапно озадачил, когда Люк, в итоге сойдя с парохода, сел в поезд, следующий из порта в столицу.
   Одно дело – провести в Англии отпуск. Полно денег (по крайней мере, поначалу) для разгульной жизни, общение со старыми друзьями, встречи с такими же отпускниками в легкомысленной атмосфере и досужие беззаботные мысли: «Ладно уж, праздники не продлятся долго… Надо же иногда и жизнью насладиться! Скоро ведь опять придется возвращаться на службу…»
   Но теперь вопрос возвращения отпал. Не будет больше знойных и душных ночей, ослепительного солнца и буйной красоты тропической природы; больше никаких одиноких вечеров, проведенных за чтением и перечитыванием старых номеров «Таймс». Теперь, выйдя на заслуженную пенсию и скопив приличное состояние, он возвращается в Англию свободным уважаемым джентльменом. А что, собственно, он будет делать тут со своей свободой?
   Англия! Июньская Англия под серым небом, продуваемая резким пронизывающим ветром… Ничего не скажешь, «радушный прием»! Да и сами англичане… Силы небесные, сколько же их! Толпы, и лица у всех такие же серые, как небеса, – встревоженные, озабоченные люди. И дома их, растущие повсюду, точно грибы… Грязные домишки! Отвратительные домишки. Все пригороды, казалось, застроены исключительно претенциозными курятниками!
   Люк Фитцвильям с трудом отвел глаза от мелькавшего за окнами поезда пейзажа и сосредоточился на просмотре только что купленных газет: свежих номеров «Таймс», «Дейли клэрион» и «Панч».
   Он начал с «Дейли клэрион». Там подробно описывались события на скачках в Эпсоме [1 - Эпсомские скачки – популярные ежегодные скачки в г. Эпсом, проводящиеся там с 1780 г.].
   «Какая жалость, – подумал Люк, – что мы не прибыли на день раньше. С девятнадцати лет я не видел королевских скачек».
   Его внимание привлекла кличка одной лошадки Жокей-клуба [2 - Жокей-клуб был основан в Англии для разведения и селекции чистокровных лошадей, объединив как отдельные организации, так и частных владельцев лошадей.], и он посмотрел, как оценивает ее шансы обозреватель скачек «Клэриона». Но обнаружил лишь, что ее не сочли даже достойной упоминания. «Среди прочих, – писал обозреватель, – вряд ли смогут претендовать на призовое место Джуджуби Вторая, Маркс Майл, Сантони и Джерри-бой. Наиболее вероятным аутсайдером…»
   Но Люка решительно не интересовал вероятный аутсайдер. Его взгляд переместился на сделанные ставки. Шансы Джуджуби Второй составляли скромненькие 40 к 1.
   Люк глянул на часы. Без четверти четыре. «Все равно, – подумал он, – уже поздно». Жаль, что не успел поставить на Клэриголд, ведь та считалась вторым фаворитом…
   Отложив «Клэрион», Люк развернул «Таймс» и углубился в более серьезные темы. Ненадолго, однако, поскольку оживленного вида полковника, сидевшего в углу напротив, так разъярило прочитанное, что он невольно выплеснул свое негодование на соседа. Битые полчаса вояка без устали на разные лады поносил «этих проклятых коммунистических горлопанов».
   Теперь же полковник наконец угомонился и задремал, забыв даже закрыть рот. Вскоре поезд замедлил ход и остановился. Люк выглянул в окно. Они прибыли на безлюдную узловую станцию с многочисленными перронами. Чуть дальше на платформе Фитцвильям заметил книжный киоск с зазывным объявлением: «Результаты дерби». Открыв дверь вагона, Люк выскочил на перрон и побежал к этому киоску. Через мгновение он уже с широкой усмешкой разглядывал первые, с едва просохшей типографской краской строчки последних известий:

   Результаты дерби
   Джуджуби Вторая
   Мазепа
   Клэриголд

   Люк довольно ухмыльнулся. Сотни фунтов на ветер! Победила славная старушка Джуджуби Вторая, так презрительно обойденная всеми этими хитроумными «жучками», как издавна прозвали информаторов на скачках.
   Все еще усмехаясь, он сложил газету и, обернувшись… увидел пустой перрон. Взволнованный победой Джуджуби Второй, Люк не заметил, как его поезд укатил со станции.
   – Когда, черт побери, успел уехать этот поезд? – спросил он угрюмого носильщика.
   – Какой поезд? – удивился последний. – С трех четырнадцати здесь не останавливалось никаких поездов.
   – Да только что останавливался поезд! Я сошел с него. Экспресс из порта.
   – Портовый экспресс не останавливается нигде до самого Лондона, – строго ответил носильщик.
   – Но ведь остановился же, – уверенно заявил Люк. – Я только что вышел из него.
   – Не останавливается нигде до самого Лондона, – невозмутимо повторил носильщик.
   – Да говорю же вам, он остановился на этой самой платформе, и я вышел из него!
   Учитывая факты, носильщик изменил свои доводы.
   – Вам не следовало выходить, – осуждающе произнес он. – Экспресс тут не делает остановки.
   – Но остановился же.
   – Просто притормозил перед семафором, только и всего. Ждал зеленого света. А это вовсе не то, что называется «остановкой».
   – Я не такой знаток тонких железнодорожных понятий, как вы, – признал Люк. – Вопрос теперь в том, что мне делать дальше?
   – Вам не следовало выходить тут, – укоризненно повторил носильщик, явно не отличавшийся особой сообразительностью.
   – Это уже понятно, – согласился Люк. – Ошибка сделана, непоправимая… и как бы горько мы ни рыдали, прошлое нам не вернуть. «Молвил Ворон: “Никогда”…» [3 - Цитата из стихотворения Э.А. По «Ворон», пер. Д. Мережковского.]. Не в силах я вычеркнуть скорбные строки своей судьбы… ну и так далее [4 - Имеется в виду 349-е четверостишие из «Рубайяты», приписываемой О. Хайяму:Если б я властелином судьбы своей стал,Я бы всю ее заново перелисталИ, безжалостно вычеркнув скорбные строки,Головою от радости небо достал!(Пер. Г. Плисецкого)]. И теперь я лишь пытаюсь узнать, что вы, человек, сведущий в делах этой железнодорожной компании, посоветуете мне делать?
   – Так вы спрашиваете, что вам лучше сделать?
   – Вот именно! – возрадовался понятливости собеседника Люк. – Ведь есть же, смею предположить, поезда, которые законно делают остановки на этой станции?
   – Законно… есть, – откликнулся носильщик. – Лучше всего вам сесть на тот, что останавливается у нас в четыре двадцать пять.
   – Если он следует до Лондона, – заметил Люк, – то меня этот поезд действительно устроит.
   Удовлетворившись данными сведениями, Фитцвильям начал прогуливаться по платформе. Большой информационный щит поведал ему, что он оказался на пересадочной станции Фенни-Клейтон, куда прибывали также поезда из Уичвуд-андер-Эш. Через некоторое время поезд, состоявший из одного вагона, подталкиваемый сзади допотопным паровозом, выбрасывающим клубы пара, медленно подкатил к одному из коротких перронов и скромно замер. Человек шесть или семь, выйдя из вагона, перешли по раскинувшемуся над путями мосту и присоединились к Люку на платформе. Угрюмый носильщик вдруг оживился и начал толкать вдоль перрона тележку, нагруженную ящиками и корзинами, а вскоре к нему присоединился и второй носильщик, грохоча молочными бидонами. Жизнь на станции Фенни-Клейтон заметно оживилась.
   Наконец с безмерной важностью прибыл лондонский поезд. Вагоны третьего класса были битком забиты народом, а первый класс обеспечивали всего три вагона, и в каждом сидело по одному или по паре пассажиров. Люк решил критически оценить каждое купе. В первом – «для курящих» – попыхивал сигарой господин с военной выправкой. Люк подумал, что на сегодня ему хватило общения с англо-индийскими полковниками. Достигнув следующего купе, он заметил там претенциозную молодую особу, вероятно, гувернантку, и весьма активного мальчика лет трех от роду. Люк быстро прошел дальше. Дверь следующего купе уже открыли; там сидела всего одна пассажирка, пожилая дама. Она напомнила Люку одну из его тетушек, а именно тетушку Милдред, которая когда-то отважно разрешала ему, десятилетнему племяннику, держать ужа. Тетушка Милдред бесспорно относилась к славным и добрым старушкам. Войдя в купе, Люк спокойно занял свободное место.
   После пяти минут бурной деятельности, связанной с погрузкой молочных бидонов и разнообразных ящиков, и прочей деловитой дорожной суеты поезд медленно отъехал от станции. Люк развернул газету и приступил к поиску мелких новостей, которые могли заинтересовать человека, уже ознакомившегося мельком с материалами утренней газеты.
   Он не надеялся на продолжительное чтение. Имея многочисленных тетушек, Люк практически не сомневался, что милая пожилая дама, расположившаяся у окна напротив него, не собирается хранить молчание до самого Лондона. И он не ошибся – вскоре понадобилось приоткрыть окно, потом поднять упавший зонтик, – и между словами благодарности пожилая попутчица поделилась с ним своим мнением относительно удобства этого поезда:
   – И ведь идет всего час и десять минут. Просто отлично, знаете ли, право, отлично. Гораздо удобнее утреннего – тот тащится на полчаса дольше… Разумеется, почти все предпочитают ехать утром, – вздохнув, продолжила она. – Это и понятно: если есть возможность проехать подешевле, то глупо ждать более дорогого дневного поезда. Я и сама хотела ехать утром, но сбежал Пушок… это мой кот, перс, настоящий красавец; правда, недавно у него заболело ушко… и разумеется, я не могла уйти из дома, пока он не нашелся!
   – Разумеется, не могли, – пробурчал Люк и вновь с нарочитой озабоченностью уставился в газету.
   Но тщетно – словесный поток продолжал неумолчно журчать.
   – В общем, я стойко перенесла эту неприятность и отправилась на дневной поезд, что, разумеется, с одной стороны, даже лучше, поскольку он не такой многолюдный… хотя это не имеет никакого значения, если путешествовать первым классом. Разумеется, обычно я не покупаю такие билеты. То есть мне следовало быть менее расточительной, учитывая растущие налоги и убывающие дивиденды, более чем нескромное жалованье прислуге и прочие расходы… Но, право, я так расстроилась, видите ли, собравшись съездить по крайне важному делу… и мне ведь еще хотелось хорошенько обдумать, что я скажу… просто спокойно обдумать, понимаете… – Люк подавил улыбку. – К тому же, когда вокруг много попутчиков… впрочем, не стоит настраивать себя враждебно… словом, я решила, что хоть разок такая трата вполне позволительна… хотя, по-моему, нынче все так много тратят… никто не экономит, никто не задумывается о будущем. Кое-кто даже сожалеет, что отменили вагоны второго класса… они, конечно, мало чем отличались… Разумеется, – быстро прибавила пожилая дама, бросив беглый взгляд на загорелое лицо Люка, – я понимаю, что военные в отпуске просто должны путешествовать первым классом. Понятно, ведь от молодых офицеров как раз и ждут подобного щегольства…
   Люк выдержал любопытный взгляд пары сообразительных блестящих глаз. И сразу капитулировал. Все именно к этому и шло, понял он в итоге.
   – Я не служу в армии, – признался Фитцвильям.
   – О, простите. Я не имела в виду… просто подумала… вы такой загорелый… вероятно, вернулись на родину в отпуск с Востока.
   – Верно, я возвращаюсь с Востока, – подтвердил Люк, – но не в отпуск. – И исключил дальнейшие домыслы прямым заявлением: – Я служил в полиции.
   – В полиции? Неужели? Как интересно! У меня есть одна близкая подруга… так вот, ее сын совсем недавно отправился служить в полицию Палестины.
   – Мне довелось служить в Майянг-Стрейтс, – пояснил Люк, вновь предваряя возможный вопрос.
   – О, боже… как интересно. Право, это уникальное совпадение… то есть то, что вы тоже сели в этот вагон. Поскольку, видите ли, дело, по которому я собралась в город… в общем, на самом деле я еду в Скотленд-Ярд.
   – Надо же? – удивился Люк, подумав про себя: «Интересно, быстро ли иссякнет ее словоохотливость, или она будет болтать до самого Лондона?»
   Но на самом деле это мало волновало его, поскольку он очень любил свою тетушку Милдред и, кстати, вспомнил, как однажды она очень вовремя ссудила ему пять фунтов. Кроме того, от пожилых дам, подобных его попутчице и тетушке Милдред, веяло родным и славным английским уютом. В Майянг-Стрейтс их попросту не встретишь. Зато их облик отлично ассоциировался с роскошным рождественским пудингом, с жизнерадостным деревенским крикетом и с уютно потрескивающими в камине дровами. Живя на чужбине, на другом краю земли, вы начинаете очень ценить такие вещи. (Впрочем, если привычного уюта слишком много, то он так же быстро наскучивает, но ведь Люк, как уже говорилось, вернулся в Англию всего лишь три или четыре часа тому назад.)
   – Да, я как раз и собиралась туда нынче утром, – воодушевленно продолжила пожилая дама, – а потом, как я говорила вам, расстроилась из-за своего Пушка… Но, может, вы полагаете, что будет слишком поздно? Я имею в виду, принимают ли в Скотленд-Ярде целый день, или только в какие-то специальные часы?
   – Не думаю, что они закрываются в четыре часа или тому подобное время, – заметил Люк.
   – Нет, безусловно, не могут же они так рано закрыться? То есть кому-то ведь в любую минуту может понадобиться сообщить о тяжком преступлении, верно?
   – Верно, верно, – согласился Люк.
   Пожилая леди задумчиво помолчала. Она выглядела встревоженной.
   – По-моему, всегда лучше сразу обращаться непосредственно в главное управление, – заявила наконец старушка. – Джон Рид – весьма приятный парень… он служит констеблем у нас в Уичвуде – на редкость вежливый и воспитанный… но я не уверена, понимаете, что ему по силам справиться с серьезным расследованием. Обычно он разбирается лишь с подвыпившими дебоширами да нарушителями, превысившими скорость или забывшими включить фары… или с владельцами собак, поленившимися оформить регистрационное свидетельство; вероятно, ему по зубам даже кража со взломом. Но я не думаю… я даже вполне уверена, что он не тот, кто сумеет расследовать убийства!
   Люк вскинул брови.
   – Убийства?
   Старушка решительно кивнула.
   – Именно, убийства. Вы удивлены, как я вижу. Я и сама поначалу никак не могла поверить этому. Думала, что у меня, должно быть, просто разыгралось воображение.
   – А вы уверены, что не разыгралось? – мягко спросил Люк.
   – О нет, – она с убежденностью покачала головой. – Воображение могло подвести меня в первый раз, но не во второй, или в третий, или в четвертый. И кто знает, сколько жертв еще будет…
   – Вы подразумеваете, что произошло… э-э… несколько убийств?
   Тихий кроткий голос ответил:
   – Боюсь, уже порядочное количество. Вот почему я и надумала ехать прямо в Скотленд-Ярд и рассказать там обо всем. Разве вы не думаете, что это самое верное решение?
   Задумчиво посмотрев на нее, Люк медленно произнес:
   – Пожалуй, да… полагаю, вы совершенно правы.
   «Ладно, – подумал он, – там быстро сообразят, как ее успокоить. Вероятно, к ним является с полдюжины пожилых дам в неделю, болтая о разнообразных смертоубийствах, совершенных в их славных тихих городках! Возможно, даже уже создали специальный отдел для приема заявлений от таких милых беспокойных старушек…»
   И он живо представил, как по-отечески заботливый суперинтендант или миловидный молодой инспектор тактично воркует: «Благодарю вас, сударыня, право, мы крайне признательны вам. Теперь вы можете спокойно вернуться домой, предоставив нам самим во всем разобраться. Вам не о чем больше тревожиться».
   Люк мысленно усмехнулся, вообразив эту сцену.
   «Интересно, с чего у них возникают подобные фантазии? – подумал он. – Наверное, смертельная скука их жизни порождает тайную… жажду трагедии. Некоторым старушкам, насколько я слышал, представляется, что все окружающие норовят отравить их еду…»
   Высокий тихий голос вывел его из размышлений.
   – А вы знаете, помнится, как раз недавно я читала… речь там шла, по-моему, о деле Аберкромби… точно, он отравил множество людей, прежде чем возникло хоть какое-то подозрение… к чему же я это вспомнила? Ах, да, в статье говорилось что-то о сглазе… якобы этот злодей бросал на людей особый взгляд… и вскоре после этого они заболевали. Честно говоря, мне раньше думалось, что это пустые выдумки… но оказалось, что так и вправду бывает!
   – Что бывает?
   – Да такой особый взгляд у человека…
   Люк пристально взглянул на нее. Старушка слегка дрожала, и ее румяные щеки заметно побледнели.
   – Впервые я заметила его перед историей с Эми Гиббс… и вскоре она умерла. А до этого погиб Картер. И Томми Пирс. Но теперь… вчера… такого взгляда удостоился доктор Хамблби… а он ведь на редкость порядочный человек… право, на редкость порядочный. Картер, конечно, пьянчужка, а Томми Пирс – хулиганистый и дерзкий мальчишка, издевался над младшими, щипал их, выкручивал им руки… Из-за них я не очень сильно переживала, но с доктором Хамблби дело обстоит совсем иначе. Его надо спасать. А самое ужасное, что если б я пришла к нему и рассказала об этом, то он не поверил бы мне! Наверное, просто посмеялся бы… И Джон Рид тоже не поверил бы мне. Но в Скотленд-Ярде, надеюсь, к моим словам отнесутся более серьезно. Ведь там, естественно, привыкли разбираться в серьезных преступлениях!
   Пожилая дама глянула в окно.
   – О боже, мы подъезжаем! – Она слегка занервничала, суетливо открыла и закрыла сумочку, потом принялась искать свой зонтик. – Благодарю… я вам крайне признательна, – порывисто произнесла старушка, когда Люк второй раз поднял упавший на пол зонт. – Поговорив с вами, я испытала настоящее облегчение… вы очень любезны, право… я так рада, что вы одобрили мои намерения…
   – Я уверен, – вежливо ответил Фитцвильям, – что в Скотленд-Ярде вам дадут разумный совет.
   – Право, я очень вам благодарна. – Она порылась в сумочке. – Моя визитка… о боже, у меня с собой всего одна карточка… мне надо сохранить ее… для Скотленд-Ярда…
   – Конечно, конечно…
   – Но позвольте представиться; меня зовут Лавиния Пинкертон.
   – На редкость уместная фамилия, мисс Пинкертон [5 - Алан Пинкертон (1819–1884) – знаменитый американский сыщик, наиболее известен как основатель детективного агентства Пинкертона.], – с улыбкой произнес Люк и, увидев ее смущение, быстро добавил: – Меня зовут Люк Фитцвильям, – и поскольку поезд уже подъехал к платформе, вежливо предложил: – Поймать для вас такси?
   – О, нет-нет, благодарю вас… – Казалось, мисс Пинкертон поразило его предложение. – Лучше я поеду на метро. Выйду на Трафальгарской площади и прогуляюсь до Уайтхолла.
   – Что ж, удачи вам, – произнес на прощание Люк.
   Мисс Пинкертон сердечно пожала ему руку.
   – Вы так добры, – опять пробормотала она. – Видите ли, сначала я подумала, что вы не поверили мне.
   Люк, надо отдать ему должное, слегка покраснел.
   – Ну, – смущенно протянул он, – слишком уж много убийств! На мой взгляд, трудно безнаказанно, не вызывая никаких подозрений, совершить столько…
   – Ну что вы, мой юный друг, тут вы ошибаетесь, – решительно покачав головой, возразила мисс Пинкертон. – Убивать ужасно легко… по крайней мере до тех пор, пока никто не подозревает о ваших грехах. Более того, человека, совершившего эти убийства, менее всего можно заподозрить хоть в чем-то предосудительном!
   – Что ж, в любом случае желаю вам удачи, – повторил Люк.
   Мисс Пинкертон затерялась в толпе. А сам Фитцвильям отправился на поиски своего багажа, раздумывая по пути: «Неужели старушка слегка спятила? Нет, не похоже… Просто у нее излишне богатое воображение. Надеюсь, они отнесутся к ней снисходительно. Весьма симпатичная особа».

Глава 2
Краткий некролог

//-- I --//
   Джимми Лорример был одним из ближайших старых друзей Люка. Само собою разумелось, что, приезжая в Лондон, Люк останавливался у него. И нынче вечером после прибытия именно с Джимми он отправился на поиски развлечений. А на следующее утро с больной головой именно Джимми заварил им кофеек, и именно призывы Джимми оставались без ответа, пока Люк читал и перечитывал краткую сухую заметку в утренней газете.
   – Извини, Джимми, – наконец произнес он, вздрогнув и приходя в себя.
   – Что тебя так поразило… политическая обстановочка?
   Люк усмехнулся.
   – Ничего подобного! Нет, но есть весьма подозрительное и странное совпадение… задавили одну симпатичную пожилую даму, с которой я ехал вчера в одном поезде.
   – Вероятно, не глядя по сторонам, доверилась «маяку Белиши» [6 - Так назывались уличные фонари – желтый мигающий шар на полосатом черно-белом столбе – по имени министра транспорта барона Лесли Гор-Белиши (1893–1957), по приказу которого в тридцатые годы и установили эти знаки в местах перехода.], – бросил Джимми. – Но откуда ты знаешь, что сбили именно ее?
   – Совпадение, разумеется, возможно. Мне запомнилась ее фамилия, Пинкертон… и вот именно особу с такой фамилией насмерть сбила машина, когда она переходила улицу Уайтхолл. Автомобиль не остановился.
   – Скверная история.
   – Да, жаль бедняжку… Очень жаль. Она напомнила мне мою славную тетушку Милдред…
   – Естественно, водителю той машины грозило серьезное обвинение. Вполне вероятно, его могли посадить за непредумышленное убийство… Честно говоря, сидя за рулем в наши дни, я сам немею от страха.
   – А на чем ты нынче катаешься?
   – На «Форде V-8». И доложу тебе, мой мальчик…
   Разговор перешел строго на обсуждение технических особенностей этого автомобиля. И вдруг Джимми, резко оборвав фразу, спросил:
   – Что, черт побери, ты там бормочешь?
   – «Тру-ля-ля, тру-ля-ля, муха вышла за шмеля» [7 - Строчка из популярных в Англии детских народных стишков, так называемых «Песенок матушки Гусыни».], – задумчиво напевал себе под нос Люк. – Да вспомнился почему-то один детский стишок, – извинившись, пояснил он. – Сам не пойму, с чего он пришел мне на ум.
//-- II --//
   Неделю спустя, небрежно просматривая первую полосу «Таймс», Люк вдруг потрясенно воскликнул:
   – Ну и ну, будь я проклят!
   – В чем дело? – удивленно спросил Лорример.
   Фитцвильям безмолвствовал, задумчиво изучая какое-то напечатанное в газете имя.
   Джимми повторил вопрос. Вскинув голову, Люк взглянул на друга. Странное выражение его лица совершенно потрясло Лорримера.
   – Люк, да что ж там случилось? Ты выглядишь так, словно увидел привидение!
   Минуту-другую в комнате царило молчание. Бросив газету, Фитцвильям прошелся до окна и обратно. Джимми с нарастающим удивлением следил за ним.
   Наконец, упав в кресло, Люк напряженно подался вперед.
   – Джимми, старина, ты помнишь, я говорил об одной пожилой даме, с которой ехал сюда в поезде… ну, в тот день, когда прибыл в Англию?
   – Не та ли дама, которая похожа на твою тетушку Милдред? Ее еще, насколько мне помнится, в тот же день задавила машина?
   – Точно. Слушай, Джимми. Эта старая дева всю дорогу болтала о таинственных убийствах, из-за которых она тащится в Скотленд-Ярд. В их городке объявился тайный разнузданный убийца… никто даже не подозревает, как лихо он приканчивает избранные им жертвы.
   – Ты не говорил мне, что она слегка с приветом, – возразил Джимми.
   – А я так и не думал.
   – Да, брось ты, старина; какой уж там серийный убийца в…
   – Я вовсе не думал, что она потеряла голову, – взволнованно перебил его Люк, – мне просто показалось, что у нее, возможно, слишком богатое воображение, какое бывает порой у скучающих старушек.
   – Ну, вполне возможно, что у нее действительно разыгралось воображение. Но кроме этого, думается мне, она все-таки могла немного тронуться умом…
   – Не важно, что думается тебе, Джимми. В данный момент важно, что скажу тебе я, понимаешь?
   – Ну ладно… ладно… тогда объяснись.
   – Она вполне обстоятельно поведала о паре жертв, назвав их по именам, а потом пояснила, что очень расстроилась, узнав, кто будет следующей жертвой.
   – Правда? – ободряюще заметил Джимми.
   – Иногда чья-то фамилия западает в память по какой-то нелепой причине. И эта фамилия запала мне в память, связавшись с глупым стишком, который я частенько напевал в детстве. «Тру-ля-ля, тру-ля-ля, вышла муха за шмеля».
   – Чертовски мудреная связь, не сомневаюсь, но к чему ты клонишь?
   – К тому, черт побери, мой милый недотепа, что фамилия того человека – Хамблби [8 - Устаревший вариант английского названия шмеля звучит как humblebee. В оригинале у автора, однако, стоит современное название – bumblebee; в любом случае, они фактически идентичны.]… доктор Хамблби. Та славная старушенция заявила, что следующей жертвой станет доктор Хамблби, и она жутко расстроилась, поскольку «он на редкость порядочный человек». Его-то фамилия и запала мне в голову из-за того, что рифмовалась с вышеупомянутым стишком.
   – И что же дальше?
   – А дальше взгляни сюда.
   Люк передал ему газету, показав пальцем на строчку в колонке некрологов.

   Хамблби. Тринадцатого июня в городке Уичвуд-андер-Эш, в своем доме «Сэндгейт» скоропостижно скончался доктор медицины Джон Эдвард Хамблби, возлюбленный супруг Джесси Роуз Хамблби. Похороны состоятся в пятницу, цветы нежелательны [9 - Традиционная просьба, завершающая некрологи, – намек на то, что лучше воздержаться от проявления видимых знаков скорби.].

   – Теперь понимаешь, Джимми? Та же фамилия, тот же городок и… умерший доктор. Как тебе такой расклад?
   Джимми задумчиво помолчал.
   – Полагаю, – наконец произнес он серьезным, но весьма неуверенным тоном, – что это очередное чертовски странное совпадение.
   – Совпадение, Джимми? Да неужели? Странное совпадение, только и всего? – Люк начал мерить шагами гостиную.
   – А чем еще это может быть? – проворчал Джимми.
   – Допустим, – задумчиво произнес Фитцвильям, внезапно развернувшись и пристально взглянув на друга, – каждое слово, сказанное тем славным божьим одуванчиком, было правдой! И допустим, что вся ее фантастическая история правдива, при всей своей буквальной неприглядности!
   – Ох, да брось ты, старина! Это уж чересчур. Небывальщина какая-то…
   – А как насчет дела Аберкромби? Разве хоть кто-то заподозрил его после первых же убийств?
   – Нет, он удачно избегал подозрений, – согласился Джимми. – Кузен одного моего приятеля, местный коронер, как раз расследовал те убийства. От него я узнал кое-какие подробности. Аберкромби попался, накормив мышьяком местного ветеринара; потом эксгумировали его жену и обнаружили, что она тоже полна отравы; и вполне определенно, что точно так же отправился на тот свет его шурин… и это еще далеко не полный список жертв. По словам моего приятеля, неофициально подсчитали, что Аберкромби успел отравить по меньшей мере пятнадцать человек. Пятнадцать!
   – Ничего себе! Следовательно, подобные истории все-таки бывают!
   – Да, бывают, но такие случаи редки.
   – Откуда ты знаешь? Они могут случаться гораздо чаще, чем ты можешь подумать.
   – Ну, хватил! Это в тебе говорит профессиональный полицейский! Неужели ты не можешь забыть о своем «уголовном» прошлом? Ведь нынче ты вышел в отставку, так наслаждайся свободной личной жизнью!
   – Видимо, полицейский всегда остается полицейским, – откликнулся Люк. – Короче, послушай, Джимми, давай предположим, что, прежде чем Аберкромби стал настолько безрассуден, чтобы откровенно продолжать свои убийства прямо под носом у полиции, какая-то милая и словоохотливая старая дева просто заподозрила его в преступных замыслах и потащилась в компетентные органы, чтобы рассказать о своих подозрениях. Как ты думаешь, прислушались бы там к ее словам?
   – Конечно, нет! – усмехнувшись, воскликнул Джимми.
   – В том-то и дело. Они сочли бы, что у нее не все дома. Подобно тому, как ты и сам говорил… Либо они сказали бы: «Слишком богатое воображение. Маловероятно». Как говорил я… И оба мы, Джимми, могли ошибаться.
   Подумав немного, Лорример сказал:
   – Ну и как же тебе представляется… настоящая ситуация?
   – Дело обстоит так, – задумчиво произнес Люк. – Мне рассказали странную историю – невероятную, но вполне возможную. Ее подтверждает одно доказательство – смерть доктора Хамблби. И также другое значительное событие. Мисс Пинкертон отправилась со своей невероятной историей в Скотленд-Ярд. Но она туда не дошла. Ее задавил насмерть водитель машины, скрывшийся с места преступления.
   – Но ты не знаешь наверняка, что она туда не дошла. Ее могли убить не до, а после визита.
   – Верно, могли… но мне кажется, что ей намеренно помешали дойти туда.
   – Чистое предположение. Тебя послушать, так тут выходит целая детективная мелодрама…
   Люк резко покачал головой.
   – Нет, ничего подобного я не сказал бы. Я лишь полагаю, что есть повод провести расследование.
   – Иными словами, теперь ты сам потащишься в Скотленд-Ярд.
   – Ну, об этом думать рано… пока рано. Как ты и сказал, смерть этого Хамблби могла быть простым совпадением.
   – Тогда о чем же, позволь спросить, ты думаешь?
   – Думаю съездить в тот городок и попытаться самостоятельно разобраться в этом дельце.
   – Но пока только думаешь, верно?
   – А разве ты не согласен, что это единственный разумный ход?
   – Ты что, всерьез собираешься заняться этим делом, Люк?
   – Абсолютно.
   – Но, допустим, вся эта история основана на иллюзиях…
   – Это было бы самым лучшим исходом.
   – М-да, разумеется… – Джимми нахмурился. – Но тебе так не кажется?
   – Дорогой мой, я беспристрастен.
   Лорример помолчал пару минут.
   – И у тебя уже есть план? – наконец спросил он. – Я имею в виду, что тебе надо иметь какую-то причину для неожиданного приезда в то местечко.
   – Да, наверное, есть.
   – Нет, «наверное» там не пройдет. Ты представляешь, что такое жизнь маленького английского городка? Любого чужака видно невооруженным глазом!
   – Тогда мне надо замаскироваться, – вдруг усмехнувшись, согласился Люк. – Что ты предлагаешь? Прикинуться художником? Вряд ли это возможно… я не умею рисовать, не говоря уже о живописи.
   – Ты мог бы прикинуться модернистом, – предложил Джимми. – В этом стиле любую мазню можно назвать гениальной.
   Но Люк подыскивал более приемлемое занятие.
   – А что если взяться за сочинительство? – задумчиво спросил он. – Заезжают ли писатели в поисках вдохновения в незнакомые деревенские гостиницы? По-моему, могут. Или, может, прикинуться страстным рыболовом… правда, для начала надо выяснить, есть ли там поблизости речка. Или сыграть роль инвалида, которому прописали лечение на свежем деревенском воздухе… Хотя я не похож на немощного калеку, и вообще нынче таких страдальцев отправляют в богадельни. Я мог бы еще присматривать дом для покупки в той местности. Но это тоже как-то не слишком правдоподобно… Черт побери, Джимми, должна же быть хоть какая-то благовидная причина для общительного парня, пожелавшего заехать в английскую глубинку!
   – Секундочку… дай-ка мне еще разок взглянуть на тот некролог.
   Взяв газету, Лорример бегло просмотрел объявление и торжествующе заявил:
   – Придумал! Люк, старина… скажу коротко: я сумею отлично устроить тебя там. Запросто!
   Фитцвильям изумленно взглянул на друга.
   – И как же?
   – Название городка сразу вызвало у меня смутные воспоминания, – продолжил Джимми со скромной гордостью. – Уичвуд-андер-Эш… Точно! То самое славное местечко!
   – Неужели твой очередной приятель водит дружбу с тамошним коронером?
   – На сей раз приятели ни при чем. Гораздо лучше, парень. Богатая родословная, как тебе известно, в изобилии одарила меня тетушками, кузенами и кузинами… в семье моего батюшки народилось тринадцать детей. Так вот: один мой родственник живет как раз в Уичвуд-андер-Эш.
   – Джимми, черт, ты просто чудо!
   – Родственники бывают весьма полезны, – скромно согласился Лорример.
   – Так что за родственник? Рассказывай.
   – Родственница. Мою кузину зовут Бриджит Конуэй. Последние года два она работала секретаршей у лорда Уитфилда.
   – Уж не владельца ли тех мерзких еженедельных газетенок?
   – Угадал. Он и сам довольно мерзкий типчик! Напыщенный, надутый индюк… Родился, видишь ли, в этом самом Уичвуд-андер-Эш. Он принадлежит к той братии снобов, которые так кичатся своим скромным происхождением и воспитанием, что готовы пристать к вам с ножом к горлу, доказывая, что всего в жизни добились исключительно собственными трудами и талантами… В общем, он вернулся в свой родной городок, прикупил единственное большое имение в той округе (изначально, кстати, оно принадлежало семье Бриджит) и занялся перестройкой особняка, желая сотворить на этой земле «образцовое поместье».
   – А твоя кузина – его секретарша?
   – Была, – мрачно буркнул Джимми. – Теперь она устроилась получше. Они помолвлены!
   – Надо же! – с легким удивлением воскликнул Люк.
   – Оно и понятно, – заметил Лорример, – завидный жених, купается в деньгах… С Бриджит случилась печальная история: один парень бросил ее… выбил, если можно так выразиться, из нее весь романтический настрой. Смею сказать, это прекрасно промывает мозги. Вероятно, она возьмет нового женишка в оборот, и он будет у нее как шелковый.
   – И с чего вдруг я к ним заявлюсь?
   – Да, ты просто-напросто будешь жить у них, – с готовностью ответил Джимми, – станешь очередным кузеном. У Бриджит их такая прорва, что одним больше, одним меньше – не имеет значения. Я легко договорюсь с ней обо всем. Мы отлично понимаем друг друга. А теперь подумаем над поводом для твоего появления… как тебе понравится колдовство, мой друг?
   – Колдовство?
   – Ну, фольклор, местные суеверия… и прочее в таком роде. Уичвуд-андер-Эш [10 - Букв.: ведьмин лес, покрытый пеплом (англ.).] имеет солидную репутацию в данной сфере. Одно из последних местечек, где проводились шабаши… в прошлом веке там еще сжигали ведьм… в общем, богатейшие традиции. Скажем, ты решил написать книгу. Задумал найти связи обычаев Майянг-Стрейтс со старым английским фольклором… так сказать, выявить сходство и различие. Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Будешь разгуливать по городку с блокнотом, общаться со старожилами и записывать их истории о местных обычаях и суевериях… Они там привыкли к такого рода интересу, а ежели ты еще и поселишься в Эш-мэнор, то авторитет тебе будет гарантирован.
   – А как отнесется к этому лорд Уитфилд?
   – С ним все будет в порядке. Он исключительно малообразован и легковерен, как дитя, – действительно верит всему, что читает в своих собственных газетах. В любом случае Бриджит его подготовит. С головой у моей кузины все в порядке, она легко все устроит. Готов поручиться за нее.
   Люк глубоко вздохнул.
   – Джимми, старина, на вид все кажется удивительно просто. Ты кудесник. Если нам и вправду удастся сговориться с твоей кузиной…
   – Все будет в полном порядке. Предоставь это мне.
   – Я буду тебе безмерно благодарен.
   – А я лишь попрошу тебя: если ты выследишь какого-то одержимого убийцу, позволить мне присутствовать на его казни! – воскликнул Джимми и вдруг, глянув на озабоченного Люка, добавил: – В чем дело, дружище?
   – Просто мне вспомнилось то, что сказала та пожилая дама. Я заметил ей, что довольно трудно совершить так много убийств, не вызвав ни у кого подозрений, а она заявила, что я ошибаюсь… что убивать очень легко… – Он помедлил и нерешительно закончил: – Хочется ли мне узнать правду, Джимми? Хочется ли…
   – Какую правду?
   – Легко ли убивать…

Глава 3
Ведьма без помела

//-- I --//
   Под сияющими лучами солнца Люк забрался на холм, высившийся над долиной Уичвуд-андер-Эш, главного города графства. Подержанный автомобиль «Стандард Своллоу» успешно довез его до цели путешествия, и сейчас Люк решил осмотреться и, притормозив на пологой террасе вершины, заглушил мотор.
   Летний день выдался теплым и солнечным. В низине раскинулся городок, на удивление не затронутый новомодными веяниями архитектуры. У подножия холма Эш, под нависающей скальной террасой, в каком-то блаженном покое нежилось в солнечном свете поселение, состоявшее, по-видимому, всего из одной извилистой улицы. Городок выглядел необычайно далеким от цивилизации и на редкость благодушным в своей исконной первозданности.
   «Вероятно, я обезумел, – подумал Фитцвильям. – Вся эта история совершенно нереальна». Неужели он действительно приехал сюда выслеживать какого-то убийцу, основываясь лишь на бессвязной болтовне говорливой старушки да на случайно замеченном в газете некрологе?
   Люк скептически покачал головой.
   – Такого попросту не бывает, – пробормотал он, – или все-таки… бывает? Люк, мальчик мой, тебе придется выяснить, то ли ты мировой рекордсмен в состязании легковерных дураков, то ли твой нюх полицейского ведет тебя по горячему следу…
   Он опять завел мотор, выжал сцепление и, осторожно спустившись по извилистой дороге, выехал на главную городскую улицу.
   Уичвуд-андер-Эш, как упоминалось выше, состоял практически из одной главной улицы. Лавочки и георгианские домики, чопорные и аристократичные, с чисто выскобленными крылечками и отполированными дверными молотками, перемежались живописными коттеджами с цветниками. За зеленым сквером, чуть отступив от проезжей части улицы, высился фасад небольшой гостиницы «Шут и колокол» [11 - Это заведение встречается в сборнике ранних рассказов А. Кристи «Таинственный мистер Кин». – Прим. ред.]. Имелись также живописный сквер и утиный пруд, а за ними возвышался величественный особняк в георгианском стиле, который, как подумалось сначала Люку, и являлся местом его назначения – Эш-мэнором. Но при ближайшем рассмотрении он увидел красочный рекламный щит, сообщавший, что там разместились музей и библиотека. За ним белело какое-то строгое современное строение, смотревшееся точно белая ворона на фоне яркой и живой стилевой беспорядочности остальных городских домов. Там, как догадался Люк, находились местное общественное заведение и мужской клуб.
   Тут он и решил остановиться, чтобы уточнить дорогу к искомому дому.
   Ему сказали, что до Эш-мэнора надо еще проехать около полумили, и тогда справа он увидит ворота этого поместья.
   Люк продолжил путь. Он легко заметил новые железные ворота с вычурными коваными украшениями. Проезжая по изгибающейся подъездной аллее, Фитцвильям разглядел сквозь зеленые кроны деревьев какое-то краснокирпичное здание и, оказавшись перед фасадом, остолбенел при виде открывшихся его взору зубчатых стен, украшавших устрашающе нелепую твердыню старинного замка.
   Пока он созерцал это подобие ночного кошмара, солнце скрылось за облаком. И внезапно у него появилось ощущение угрозы, исходящей от вздымающегося над городком холма. Налетевший порыв ветра взметнул ветви деревьев, и в тот же момент из-за угла жуткого замка появилась девушка.
   Ветер взметнул также и ее черные волосы, и Люку мгновенно вспомнилась когда-то виденная картина – «Ведьма» Невинсона [12 - Кристофер Ричард Вини Невинсон (1889–1946) – английский художник, известный представитель авангарда начала ХХ в.]. Удлиненное бледное лицо с тонкими чертами, взметнувшиеся к звездам черные волосы. Он буквально представил себе, как эта черноволосая красотка подлетает на помеле к луне…
   Она направилась прямо к нему.
   – Вы, должно быть, Люк Фитцвильям. А я – Бриджит Конуэй.
   Он пожал протянутую руку «кузины» – и тогда увидел ее в реальном свете, а не в причудливом образе, навеянном неожиданной фантазией. Высокая и стройная фигура, яркие черные глаза украшали обрамленное черными волосами узкое лицо с тонкими чертами и слегка впалыми щеками. «Она словно сошла с изящной гравюры, – подумал Люк, – трогательной и прекрасной».
   Возвращаясь домой в Англию, Фитцвильям извлек из глубин памяти общепризнанные образы идеальной англичанки – образы румяной и загорелой английской девушки; вот она поглаживает гриву лошади, потом склоняется над сорняками цветочного бордюра из многолетних цветов, или сидит у камина, протягивая руки к полыхающим в топке дровам. В общем, ему виделись теплые, согревающие душу образы…
   А теперь – еще не понимая, понравилась ли ему Бриджит Конуэй, – он осознал, что те хранившиеся в душе образы задрожали и распались, показавшись вдруг бессмысленными и глупыми…
   – Здравствуйте, – сказал он. – Я должен извиниться за свою столь неожиданную навязчивость. Но Джимми заверил меня, что я вам не помешаю.
   – О, безусловно. Мы очень рады, – ее лицо озарилось неожиданно лукавой и широкой улыбкой. – Мы с Джимми всю жизнь действуем заодно. А если вы пишете книгу о фольклоре, то в этом смысле здесь у нас просто великолепное местечко. Тут еще вспоминают самые разные старинные легенды, и окрестности у нас весьма живописны.
   – Великолепно, – одобрительно произнес Люк.
   Они направились к дому. Фитцвильям опять украдкой окинул взглядом фасад. Теперь под кричащей вычурностью нового строения он разглядел скрытые и сглаженные строгие черты первоначального стиля эпохи королевы Анны [13 - Имеется в виду исходный стиль времен королевы Анны начала XVIII в., с присущими ему чертами английской классической холодности и строгих геометрических форм.]. Ему вспомнилось, как Джимми упомянул о том, что этот особняк изначально принадлежал семье Бриджит.
   «Да уж, – мрачно подумал Фитцвильям, – такие излишества в те времена не одобряли».
   Искоса глянув на четкие линии профиля бывшей хозяйки, на ее узкие красивые руки, Люк углубился в размышления.
   По его предположениям, ей могло быть лет двадцать восемь, от силы двадцать девять. Вероятно, она далеко не глупа. И скорее всего, принадлежит к тем скрытным натурам, о которых вы ничего не сможете толком узнать, пока те сами не захотят приоткрыться…
   Интерьер дома выглядел уютно, отделка свидетельствовала о хорошем вкусе первоклассного декоратора. Бриджит Конуэй привела гостя в комнату с книжными шкафами и удобными креслами, где за столиком у окна уже пили чай двое обитателей дома.
   – Гордон, позвольте представить вам Люка, – сказала она, – кузена одного из моих кузенов.
   Лорд Уитфилд оказался толстопузым лысеющим коротышкой. Его округлое лицо с пухлыми губами и глазами цвета вареного крыжовника излучало наивное простодушие. Впечатление дополнял и небрежного вида сельский наряд. Такая одежда нелепо смотрелась на его фигуре, подчеркивая объемистый живот.
   Он любезно приветствовал Люка.
   – Рад видеть вас… весьма рад. Как я слышал, вы недавно вернулись с Востока? Интересные края. Бриджит сообщила мне, что вы пишете книгу. Говорят, в наши дни пишется слишком много книг. А вот я не согласен, знаете ли… для хорошей новой книги в доме всегда найдется место.
   – Моя тетушка, миссис Анструтер, – вновь вступила в разговор Бриджит, и Люк обменялся рукопожатием с особой средних лет, одарившей его глуповатой улыбкой.
   Миссис Анструтер, как вскоре узнал Люк, была душой и телом предана садоводству. Она никогда не говорила ни о чем другом, и ее ум постоянно занимали мысли о том, хорошо ли приживется то или иное редкое растение в том месте, где она собиралась посадить его.
   После завершения ритуала знакомства она сразу заявила:
   – Вы знаете, Гордон, по-моему, за розарием есть идеальное место для альпинария [14 - Альпинарий, или альпийская горка, – участок, на котором выращивают растения, характерные для альпийского и субальпийского пояса, а также растения-литофиты. Обычно в середине альпийской горки устанавливают крупный камень, символизирующий горную вершину.], там вы сможете устроить удивительно живописный водоем со стекающими с горок ручейками и водопадиками.
   Лорд Уитфилд откинулся на спинку кресла.
   – Все это вы обсудите с Бриджит, – непринужденно заявил он. – На мой взгляд, на горках вырастают лишь уродливые карлики… впрочем, не важно…
   – Видимо, Гордон, – заметила Бриджит, – альпийские растения кажутся вам недостаточно величественными.
   Она налила чай Люку, а лорд Уитфилд спокойно ответил:
   – Верно. Они не принадлежат к тем видам, что стоят заплаченных за них денег. Какие-то мелкие фитюльки, их и не разглядишь-то без бинокля… Мне лично нравятся густые заросли в оранжереях или пышные клумбы с пурпурными геранями.
   Миссис Анструтер, обладавшая par excellence [15 - Поистине, в высшей степени, в полном смысле слова (фр.).] даром продолжать гнуть свою линию разговора, не слыша никаких возражений, воодушевленно изрекла:
   – Полагаю, вот этот новый гелиантемум апеннинский превосходно приживется в нашем климате, – и она вновь углубилась в изучение каталога.
   Коренастый лорд Уитфилд откинулся на спинку стула и, потягивая чай, оценивающе разглядывал Люка.
   – Так вы, значит, пишете книги, – пробурчал он.
   Слегка нервничая, Фитцвильям уже собирался приступить к объяснениям, когда вдруг осознал, что лорд Уитфилд вовсе не ждет от него никакого ответа.
   – Я и сам частенько подумывал, – самодовольно продолжил его светлость, – заняться сочинительством.
   – В самом деле? – изобразив интерес, произнес Люк.
   – И заметьте, способностей у меня предостаточно, – продолжил лорд Уитфилд. – Да, моя книга могла бы получиться весьма увлекательной. Я общался с множеством замечательных людей. Трудность в том, что у меня совсем нет времени. Я – крайне занятой человек.
   – Это серьезная помеха. Должно быть, у вас много дел.
   – Вы не поверите, какой груз я взвалил себе на плечи, – сказал лорд Уитфилд. – Я сам проверяю каждую публикацию в моих изданиях. И считаю, что лично несу ответственность за формирование общественного мнения. На следующей неделе миллионы людей будут думать и чувствовать именно то, что я предназначил им чувствовать и думать. Это наводит на серьезные размышления. На мне лежит большая ответственность. В общем, я не против такой ответственности. Она меня не пугает. Я способен действовать со всей ответственностью.
   Лорд Уитфилд выпятил грудь, пытаясь одновременно втянуть живот, и с пристальной благожелательностью глянул на Люка.
   – Да, Гордон, вы – великий человек, – небрежно обронила Бриджит Конуэй. – Добавить вам чаю?
   – Да, я – великий человек, – легко согласился лорд Уитфилд. – А чаю, пожалуй, мне больше не хочется.
   Затем, спускаясь с олимпийских высот на землю простых смертных, он любезно обратился к гостю:
   – Вы знакомы с кем-нибудь в наших краях?
   Люк покачал головой. Но, повинуясь внезапному импульсу и осознанию того, что чем скорее он приступит к делу, тем будет лучше, добавил:
   – Хотя у вас здесь живет один человек, к которому я обещал заглянуть… по меньшей мере… к другу моих друзей. Его зовут Хамблби. Он – врач и практикует здесь у вас.
   – Ах! – Лорд Уитфилд выпрямился, с трудом оторвавшись от спинки кресла. – Доктор Хамблби? Жаль, жаль…
   – Почему жаль?
   – Так ведь он умер около недели назад, – пояснил хозяин дома.
   – О боже! – воскликнул Люк. – Какая жалость.
   – Не думаю, что вы сочли бы его приятным в общении человеком, – заметил лорд Уитфилд. – Самоуверенный, противный и бестолковый старый дурак.
   – Сие означает, – вставила Бриджит, – что его взгляды не совпадали со взглядами Гордона.
   – Да, в проблемах нашего водоснабжения, – подхватил лорд Уитфилд. – Могу заверить вас, мистер Фитцвильям, что я деятельно забочусь об общественном благе. Меня особо волнует благоденствие нашего городка. Я ведь здесь родился. Да-да, знаете ли, родился в этом самом городке…
   Люк с досадой осознал, что они отбросили разговор о докторе Хамблби и вернулись к теме возвеличивания лорда Уитфилда.
   – Я не стыжусь своего происхождения и не скрываю его, – продолжил сей достигший успеха джентльмен. – На мою долю не выпало никаких ваших столичных преимуществ. Батюшка мой держал обувную лавку… да, скромную обувную лавчонку. В детстве мне и самому приходилось помогать ему в лавке. Да, Фитцвильям, всех земных благ я достиг исключительно благодаря моим собственным трудам и талантам. Я вознамерился выбраться из проторенной колеи… и проложил в результате свою собственную новую дорогу. Упорство, усердный труд и упование на божью помощь – таковы три кита моего успеха! Они помогли мне стать тем, кем я стал ныне.
   Заботясь о благе Люка, лорд Уитфилд изложил ему исчерпывающие подробности своей карьеры и торжествующе заключил:
   – И вот он я – весь перед вами, и пусть целый мир узнает, как я достиг столь высокого положения! Я не стыжусь своего происхождения… мне решительно нечего стыдиться… я вернулся туда, где родился. А вам известно, что теперь находится там, где раньше стояла лавчонка моего папаши? Прекрасное здание, построенное на мои средства и подаренное мной городу, – там теперь разместились общественные заведения и Мужской клуб, устроенные по последнему слову техники. Все спроектировано лучшим архитектором нашего графства! Должен сказать, что он не перетрудился с нашим проектом… его творение, на мой взгляд, выглядит простовато и невзрачно, будто какой-то работный дом или даже тюрьма… но, людям, говорят, нравится, поэтому пришлось смириться с общим мнением.
   – Не расстраивайтесь, – бросила Бриджит. – Зато вам удалось развернуться в полную силу с этим особняком!
   Лорд Уитфилд усмехнулся с довольным видом.
   – Да, мне и здесь пытались вставить палки в колеса! Навязывали сохранение исходного стиля здания. Но я решительно воспротивился – мне ведь самому предстояло жить здесь; так надо же было показать, какую красоту можно сотворить, если не жалеть денег! Когда архитектор не захотел следовать моим указаниям, я уволил его и нанял другого. И новый парень в итоге отлично понял мои задумки.
   – Он угождал самым немыслимым полетам вашей фантазии, – сухо заметила Бриджит.
   – Разумеется, ей хотелось, чтобы все здесь осталось по-старому, – откликнулся лорд Уитфилд, похлопав невесту по плечу. – Бессмысленно жить прошлым, моя дорогая. Георгианский стиль изжил себя, в те времена многого не понимали. Меня совершенно не впечатляют скучные строения из красного кирпича. Я всегда мечтал о роскошном замке… и вот теперь я живу в нем! – гордо воскликнул он и прибавил: – Понятно, что мой собственный вкус не отличается классической утонченностью, поэтому я дал одной солидной фирме карт-бланш на внутреннюю отделку, и надо признать, они справились неплохо… хотя кое-что, по-моему, могло бы выглядеть более впечатляюще.
   – Что ж, – сказал Люк, слегка затрудняясь с ответным словом, – превосходно, когда человек знает, чего хочет.
   – И обычно к тому же я получаю именно то, что хочу, – с тихой ликующей усмешкой заявил хозяин.
   – Вы едва смогли добиться желанного проекта водного обеспечения, – напомнила Бриджит.
   – О, ерунда! – фыркнул лорд Уитфилд. – Это все из-за глупых придирок Хамблби. К старости люди становятся просто тупыми упрямцами. Не желают прислушиваться к доводам разума.
   – Видимо, доктор Хамблби весьма откровенно выражал свои мысли, – рискнул предположить Люк. – Полагаю, что тем самым он приобрел себе здесь много врагов.
   – Н-нет, вряд ли так можно сказать, – задумчиво возразил лорд Уитфилд, почесывая нос. – Как по-вашему, Бриджит?
   – Мне казалось, что он пользуется всеобщей популярностью, – сказала девушка. – Я познакомилась с ним недавно, когда ему пришлось лечить мою вывихнутую лодыжку, но он произвел на меня приятное впечатление.
   – М-да, в общем, он пользовался популярностью, – признал лорд Уитфилд. – Хотя я знаю парочку людей, которые недолюбливали его. Опять же из-за тупого упрямства.
   – Парочка местных жителей?
   Хозяин дома кивнул.
   – В таких городках обычно хватает противоборствующих группировок, как и причин для мелких разногласий, – пояснил он.
   – Верно; полагаю, вы правы, – согласился Люк.
   Он помедлил, сомневаясь, удобно ли задать очередной вопрос.
   – А интересно, какого рода люди в основном живут в вашем городке?
   Вопрос представлялся ему не слишком удачным, но зато он вдруг получил мгновенный ответ.
   – В основном реликты, чуждые веяниям нового времени, – ответила Бриджит. – Дочери, сестры и жены священников. То же самое касается врачей. И на каждого мужчину здесь приходится примерно по шесть женщин.
   – Но все-таки мужское население не совсем перевелось? – рискнул спросить Люк.
   – О нет, есть у нас адвокат, мистер Эббот, и молодой доктор Томас, преемник доктора Хамблби; и, кстати, наш приходской священник, мистер Уэйк… кто же еще, Гордон? Ах да, мистер Элсуорси держит антикварную лавку, слащаво любезный тип! А наш майор Хортон увлечен в основном лишь своими бульдогами.
   – Мои друзья упоминали еще кое-кого, – заметил Люк. – Рассказывали про одну милую старую деву… правда, очень болтливую…
   Бриджит рассмеялась:
   – Таких болтушек тут половина женского населения!
   – У нее, правда, какая-то своеобразная фамилия… – задумчиво произнес Люк. – Точно, вспомнил… Пинкертон.
   – Да уж, везунчиком вас не назовешь! – хрипловато усмехнувшись, заявил лорд Уитфилд. – Она тоже умерла. Недавно попала в Лондоне под колеса автомобиля. Ее задавили насмерть.
   – Похоже, у вас тут многовато людей умирает, – небрежно бросил Люк.
   – Вовсе нет, – мгновенно возмутился лорд Уитфилд. – Наша местность считается одной из самых здоровых и благотворных во всей Англии. Не будем же мы брать в расчет несчастные случаи. Они могут произойти где угодно и с кем угодно.
   – На самом деле, Гордон, за прошлый год у нас тут умерло довольно много людей, – задумчиво возразила Бриджит. – Вспомните, сколько было похорон…
   – Чепуха, дорогая.
   – А что, доктор Хамблби тоже умер от несчастного случая?
   – Нет, нет, – покачав головой, ответил лорд Уитфилд. – Хамблби умер от сильного заражения крови. Такое могло произойти с любым врачом. Поцарапал палец ржавым гвоздем или какой-то железкой… не обратил внимания на царапину, а она обернулась сепсисом. Он сгорел за три дня.
   – Да, врачи порой бывают весьма беспечны, – согласилась Бриджит. – И разумеется, я полагаю, что они гораздо больше подвержены опасности инфекций, если не соблюдают должной осторожности. Хотя это печальное событие. Его жена просто убита горем.
   – Бесполезно противиться воле провидения, – глубокомысленно изрек лорд Уитфилд.
//-- II --//
   «При чем тут воля провидения? – позднее, переодеваясь к ужину, задался вопросом Люк. – Заражение крови? Возможный вариант… Хотя это весьма неожиданная смерть».
   И в его памяти всплыло замечание, задумчиво брошенное Бриджит Конуэй: «За прошлый год у нас тут умерло довольно много людей».

Глава 4
Люк приступает к расследованию

   На следующее утро, тщательно обдумав план расследования и горя желанием незамедлительно приступить к его осуществлению, Фитцвильям спустился к завтраку.
   Помешанной на садоводстве тетушки за столом не оказалось, но лорд Уитфилд еще подкреплялся пирогом с почками, попивая кофе, а Бриджит Конуэй, уже закончив трапезу, стояла у окна, глядя в сад.
   После обмена утренними приветствиями Люк сел за стол перед тарелкой с солидной порцией яичницы с беконом и энергично заявил:
   – Пора мне приступать к работе. Трудновато, конечно, приходится, пока сумеешь вызвать людей на доверительный разговор. Разумеется, я не имею в виду… таких людей, как вы и… э-э… Бриджит. (Он вовремя вспомнил, что неуместно будет назвать ее мисс Конуэй.) Вы поделились бы со мной своими знаниями… только сложность в том, что вы ничего не знаете о том, что мне нужно… то есть о местных суевериях или языческих ритуалах. Вряд ли вы можете даже представить, сколько еще суеверий сохранилось в глухих уголках нашего мира. Да, кстати, есть одно такое местечко в Девоншире. Приходскому священнику пришлось убрать древние гранитные менгиры, стоявшие около церкви, поскольку всякий раз, когда кто-то умирал, жители упорно устраивали вокруг них ритуальные шествия. Удивительно, как долго люди держатся за древние языческие обряды.
   – Смею заметить, вы совершенно правы, – согласился лорд Уитфилд. – Общее образование – вот в чем остро нуждаются люди. А я говорил вам, что подарил нашему городку превосходную библиотеку? Раньше это был просто старый особняк – его продавали за бесценок, – а теперь там одна из лучших библиотек и…
   Люк решил подавить желание лорда Уитфилда повернуть разговор на свои деяния.
   – Великолепно, – искренне одобрил он. – Славное начинание. Вы, очевидно, осознали, насколько глубоки корни здешнего невежества. Хотя, в свете задуманной книги, именно оно-то, разумеется, и интересует меня. Древние обычаи… бабушкины сказки, легенды, восходящие ко временам языческих обрядов, такие как… – далее последовал почти дословный пересказ целой страницы из книги, прочитанной Люком специально для этого случая. – Наиболее перспективными представляются мне обычаи, связанные с уходом в иной мир, – заключил он. – Погребальные обряды и традиции неизменно более живучи, чем прочие. Кроме того, по той или иной причине сельские жители любят поговорить о смерти.
   – Да, они обожают похороны, – поддержала его Бриджит, поворачиваясь от окна.
   – Вероятно, как раз с них я мог бы и начать свои изыскания, – продолжил Люк. – Если мне удастся раздобыть список недавних кончин в приходе, выйти на ближайших родственников и побеседовать с ними, то, наверное, вскоре у меня появятся примечательные сведения по фольклорной тематике. У кого мне удобнее получить такую информацию… возможно, у священника?
   – Мистер Уэйк, вероятно, очень заинтересуется вашим исследованием, – заметила Бриджит. – Он весьма общителен и увлекается древностями. По-моему, он предоставит вам много полезных сведений.
   Люк испытал легкую тревогу, но успокоил себя надеждой на то, что познания священника в древностях окажутся не столь глубокими для разоблачения его собственных дилетантских претензий.
   – Отлично, – воодушевленно произнес он вслух. – А вы, полагаю, вряд ли помните, кто из жителей у вас тут умер за последний год?
   – Дайте подумать, – пробормотала Бриджит. – Для начала, конечно, Картер. Он был владельцем «Большой медведицы», отвратительной пивнушки у реки.
   – Негодяй и пьянчуга, – буркнул лорд Уитфилд. – Один из заядлых социалистов, злобный грубиян, туда ему и дорога.
   – Еще миссис Роуз, прачка, – продолжила Бриджит. – И юный Томми Пирс, противный хулиган, если хотите знать… Ох, конечно, та бедная девушка, Эми… забыла, как же ее фамилия?.. – Ее голос слегка дрогнул, когда она произнесла последнее имя.
   – Эми? – повторил Люк.
   – Вспомнила: Эми Гиббс. Она служила у нас горничной, а потом перешла к мисс Уэйнфлейт. По этому делу даже велось следствие.
   – А что произошло?
   – Глупая девица перепутала в темноте какие-то пузырьки, – бросил лорд Уитфилд.
   – Думала, что принимает микстуру от кашля, а это оказалась краска для шляп, – пояснила Бриджит.
   Люк изумленно вскинул брови.
   – Какая трагедия!
   – Поговаривали, что она могла поступить так намеренно. Из-за ссоры с молодым человеком, – медленно, почти неохотно добавила Бриджит.
   Возникла молчаливая пауза. Фитцвильям интуитивно почувствовал, что атмосфера в столовой отягчена какими-то невысказанными мыслями.
   «Эми Гиббс? – подумал он. – Верно, такое имя тоже упоминала покойная мисс Пинкертон. Она также говорила о мальчишке – каком-то Томми, – о котором, видимо, была невысокого мнения (и его, похоже, разделяет Бриджит)». И конечно… он почти не сомневался, что фамилия Картера тоже упоминалась.
   – От таких разговоров может и аппетит пропасть, – вставая из-за стола, беспечно бросил Люк. – Но меня привлекают не только кладбищенские истории. Не менее интересны свадебные традиции, хотя гораздо труднее непринужденно заводить разговор на столь животрепещущие личные темы.
   – Вполне допускаю, что вы правы, – согласилась Бриджит, слегка скривив губы.
   – Однако есть и иные увлекательные обряды, типа колдовских заговоров или сглаза, – с притворным воодушевлением продолжил Люк. – О подобных суевериях частенько судачат в патриархальной глубинке. А здесь у вас ничего не слышно про них?
   Лорд Уитфилд медленно покачал головой.
   – Вряд ли нам стоило прислушиваться к таким глупостям, – вяло произнесла Бриджит.
   – Да, безусловно, – подхватил Фитцвильям, едва ли не дав ей договорить. – Ради подобных сведений мне следует погрузиться в жизнь простых поселян. Загляну-ка я для начала к священнику, посмотрю, что мне удастся у него узнать. Потом, возможно, стоит зайти в ту пивную… по-моему, вы называли ее «Большой медведицей», верно? И кстати, может, что-то выясню о проделках того юного хулигана. У него остались скорбящие родственники?
   – Миссис Пирс держит табачно-газетную лавку на Хай-стрит [16 - Традиционное название для центральной улицы городков старой Англии.].
   – А вот это уже настоящая удача, – оживился Люк. – Ладно, пора отправляться в путь…
   Легкой изящной походкой Бриджит направилась в его сторону.
   – Полагаю, – сказала она, – я могла бы составить вам компанию, если вы не возражаете.
   – Конечно, нет! – после короткой заминки воскликнул он как можно радостнее, хотя усомнился, что Бриджит не заметила его легкого замешательства. Без настороженного и проницательного ума стороннего наблюдателя ему, возможно, удалось бы легче найти общий язык с пожилым священником, коллекционирующим древности. «Ну и ладно, – подумал Фитцвильям, – придется мне постараться врать убедительно».
   – Тогда, Люк, пожалуйста, подождите меня минутку, – попросила Бриджит, – я только сменю туфли.
   Она с такой легкостью обратилась к нему по имени, что он невольно испытал странное удовольствие. Однако, как еще она могла бы назвать его? Раз уж Бриджит согласилась участвовать в «родственном» плане Джимми, то вряд ли могла называть его мистером Фитцвильямом. С внезапной тревогой Люк подумал: «Интересно, что она думает обо всем этом? Господи, что же она может вообразить?» Как ни странно, раньше его это не беспокоило. Кузина Джимми казалась ему удобной абстрактной фигурой – как некий нереальный персонаж. Едва ли он пытался представить ее себе – просто принял авторитетное заявление своего друга, заверившего, что «Бриджит легко все устроит».
   Люк думал о ней – если вообще думал, – как о хрупкой белокурой секретарше, достаточно предприимчивой, чтобы суметь завладеть сердцем богача. А вместо этого у нее оказался сильный характер и острый ясный ум, и Люк не имел ни малейшего представления, какое у нее сложилось о нем мнение. «Пожалуй, – подумал он, – она не из тех простушек, которых легко обмануть».
   – Вот я и готова. – Бриджит подошла к нему так тихо, что он не услышал ее приближения.
   Она не захватила никакой шляпки, даже не покрыла волосы сеточкой. И когда молодые люди вышли из дома, вылетевший из-за угла этого уродливого подобия замка ветер с внезапным неистовством взметнул ее длинные черные волосы и закрыл, точно густой вуалью лицо.
   – Я помогу вам найти дорогу, – с улыбкой заметила она.
   – Очень любезно с вашей стороны, – вежливо ответил он.
   И ему показалось, возможно, только показалось, что по ее губам промелькнула ироничная улыбочка.
   Оглянувшись на зубчатые стены, Люк раздраженно произнес:
   – Какое уродство! Неужели никто не мог отговорить его?
   – Дом англичанина – его крепость, а в случае Гордона это следует понимать буквально! Он обожает эту твердыню.
   – Ведь это, по-моему, ваш бывший родной дом, – невольно заметил Фитцвильям, сознавая, как бестактно прозвучит его замечание. – Неужели вы тоже «обожаете» его в нынешнем виде?
   Бриджит взглянула на него спокойным, слегка удивленным взглядом.
   – Мне не хочется разрушать сентиментальный образ, сложившийся в вашей голове, – пробормотала она, – но на самом деле меня увезли из этого дома в два с половиной года, поэтому, как вы понимаете, мотив ностальгии по родному старому дому для меня неприемлем. Я даже не помню, что когда-то жила здесь.
   – Вы правы, – согласился Люк. – Простите, что опустился до киношного романтизма.
   – Реальная жизнь, – рассмеявшись, заметила Бриджит, – редко бывает романтичной.
   Горькая насмешка, прозвучавшая в ее голосе, поразила Люка. Благодаря южному загару краска смущения проявилась не слишком заметно, но внезапно он осознал, что эта горечь не связана с ним. Она насмехалась над собой, над собственной горькой обидой. Люк мудро промолчал. Однако глубоко задумался о судьбе Бриджит Конуэй…
   Через пять минут они подошли к местной церкви и соседствующему с ней дому священника. Последний находился в кабинете.
   Альфред Уэйк, низкорослый и сутулый пожилой человек с кроткими голубыми глазами, встретил их рассеянной, но любезной улыбкой. Видимо, его порадовал и в то же время слегка удивил их визит.
   – Мистер Фитцвильям приехал погостить к нам в Эш-мэнор, – сказала Бриджит, – и ему хотелось бы посоветоваться с вами по поводу задуманной им книги.
   Мистер Уэйк перевел заинтересованный взгляд на представленного молодого писателя, и Люк тут же пустился в пространные объяснения.
   Он нервничал по двум причинам. Во-первых, этот пожилой священник, несомненно, обладал гораздо более глубокими познаниями о фольклоре и языческих обрядах и традициях, чем мог приобрести человек, поспешно просмотревший и заучивший кое-какие сведения из первых попавшихся книжек. А во-вторых, Бриджит Конуэй тоже внимательно слушала его.
   Вскоре Люк с облегчением узнал, что мистер Уэйк увлекается в основном римским наследием. Он сам кротко признался, что крайне поверхностно знаком со средневековым фольклором и колдовством. Упомянув о некоторых сведениях из истории Уичвуда, священник сказал, что готов показать Люку особую террасу на холме, где, по преданиям, проводились шабаши, но с сожалением добавил, что сам не располагает подробностями о тех событиях.
   Втайне испытав большое облегчение, Люк изобразил на лице легкое разочарование и перевел разговор на языческие ритуалы, связанные с переходом в мир иной.
   – Боюсь, мне пристало быть последним, кто мог бы что-то знать о них, – спокойно покачав головой, заметил священник. – Заботливые прихожане берегут мои уши от возможных неортодоксальных взглядов.
   – Это вполне разумно, конечно.
   – Хотя в то же время я не сомневаюсь, что разнообразные суеверия у нас продолжают процветать. Сельские общины крайне консервативны, особенно в привязанности к старине-матушке.
   – Я просил мисс Конуэй припомнить недавних умерших, – собравшись с духом, заявил Люк. – Мне подумалось, что в связи с ними может выясниться нечто интересное. Надеюсь, вы можете предоставить мне некоторые данные, а я попытаюсь наметить по ним путь исследований.
   – Да-да, это я могу устроить. Тут вам поможет наш Джайлз, церковный сторож, отличный малый; правда, к сожалению, туговат на ухо. Дайте-ка подумать… Да, по-моему, довольно много… довольно много у нас было потерь… коварная весна, знаете ли, а до этого суровая зима… поэтому произошло много прискорбных случаев… словно мы попали в какую-то черную полосу… какая-то беспросветная череда несчастий.
   – Порой, – заметил Люк, – череду несчастий приписывают присутствию какого-то грешного персонажа.
   – Да-да. Ветхозаветный грех Ионы… Но я не думаю, что у нас тут действовали какие-то чужаки… иными словами, не наезжал к нам никто выделяющийся своими грехами, и я определенно не слышал никаких слухов о таком проявлении… хотя опять же, как я уже говорил, вероятно, мне и не пристало. Теперь давайте вспомним… совсем недавно мы потеряли доктора Хамблби и бедную Лавинию Пинкертон… м-да, прекрасный человек, доктор Хамблби…
   – Мистер Фитцвильям знаком с его друзьями, – вставила Бриджит.
   – Неужели?.. Как печально… Его потеря для многих стала ударом. У него было много друзей.
   – Но наверняка имелись также и недруги, – сказал Люк и поспешно добавил: – Я рассудил так только потому, что слышал разное от моих друзей.
   Мистер Уэйк вздохнул.
   – Когда человек откровенно высказывает то, что думает… причем не всегда, скажем так, тактично… – он удрученно покачал головой, – то его поведение вызывает у некоторых людей возмущение. Но простые селяне очень любили его.
   – Знаете, – небрежно сказал Люк, – мне всегда казалось, что одна из самых горьких пилюль, которые нам приходится принимать в жизни, заключается в том, что смерть любого человека для кого-то оборачивается выгодой… я имею в виду не только материальную…
   Священник задумчиво кивнул.
   – Да, я понимаю, что вы имели в виду. Обычно в некрологах пишут, что все скорбят о потере, но, боюсь, эти слова крайне редко правдивы. В случае доктора Хамблби, никто не отрицает, что положение доктора Томаса заметно улучшится в связи с кончиной его коллеги.
   – Отчего же, интересно?
   – Томас, по-моему, вполне квалифицированный врач… конечно, и сам Хамблби всегда так говорил, но этому новичку здесь у нас не слишком доверяли. Мне кажется, ему приходилось довольствоваться второстепенным положением, поскольку Хамблби обладал большим влиянием и несомненным личным обаянием. На его фоне Томас выглядел весьма бледно. Он не умеет производить выгодное впечатление на пациентов. По-моему, к тому же он сам переживал из-за этого, чем усугублял собственную непопулярность, становясь более нервным и косноязычным. Собственно говоря, я даже уже заметил в нем разительные перемены. Больше апломба… больше проявлений индивидуальности. Видимо, он почувствовал себя более уверенно. Полагаю, у них с Хамблби нередко возникали разногласия. Томас придерживался исключительно новейших методов лечения, а Хамблби предпочитал лечить по старинке. Они частенько горячо спорили из-за этого… а также и из-за более личных дел… впрочем, не будем сплетничать…
   – А вот мне кажется, – спокойно и отчетливо произнесла Бриджит, – что мистеру Фитцвильяму как раз хотелось бы услышать от вас кое-какие сплетни.
   Люк стрельнул в нее встревоженным взглядом.
   Мистер Уэйк с сомнением покачал головой и продолжил с легкой укоризненной улыбкой:
   – К сожалению, некоторые привыкли совать любопытные носы в дела соседей. Дочь Хамблби, Роуз, выросла в очень симпатичную девушку. Неудивительно, что она пришлась по душе Джоффри Томасу. И разумеется, точка зрения на сей счет Хамблби вполне понятна – у такой молодой девушки в нашем городке нет особых шансов познакомиться с разными интересными кавалерами.
   – Так он возражал? – спросил Люк.
   – Весьма решительно. Говорил, что они еще слишком молоды. Естественно, молодым людям всегда обидно слышать такое! Поэтому между коллегами определенно сложились более чем прохладные отношения. Но должен добавить, что доктора Томаса, безусловно, глубоко опечалила неожиданная смерть Хамблби.
   – Заражение крови, как сообщил мне лорд Уитфилд.
   – Да… причем пошло оно от легкой царапины. Профессия врача, мистер Фитцвильям, вообще сопряжена с большим риском для жизни.
   – Да, действительно, – охотно согласился Люк.
   – Однако, – вздрогнув, заметил священник, – что-то я далеко отклонился от темы нашей беседы. Старики, к сожалению, любят посплетничать. Так мы говорили о пережитках языческих погребальных обрядов и недавних кончинах… Среди них и Лавиния Пинкертон – одна из самых благожелательных помощниц нашего прихода. Немногим раньше несчастье приключилось с бедняжкой Эми Гиббс… кстати, мистер Фитцвильям, в этом случае вам, возможно, удастся обнаружить что-то для ваших изысканий… вы понимаете, возникло подозрение – правда только подозрение, – что это могло быть самоубийство, а такой уход обычно связан с суеверными страхами и обрядами. Здесь живет ее тетушка… не слишком, к сожалению, благочестивая особа, к тому же она не испытывала родственной любви к племяннице… зато очень любит потрепать языком.
   – Ценное качество, – пробормотал Люк.
   – До этого еще погиб Томми Пирс – одно время он пел в церковном хоре – прекрасный дискант… просто ангельский тембр… но в остальном, увы, далеко не ангельский характер. В итоге нам пришлось избавиться от него, он дурно влиял на поведение других мальчиков хора. Бедный парень, к сожалению, его везде недолюбливали. Уволили даже с почты, где он работал разносчиком телеграмм. Одно время Томми помогал в конторе мистеру Эбботу, и вновь очень скоро его выгнали… по-моему, из-за излишнего любопытства к конфиденциальным документам. Потом, разумеется, он подрабатывал помощником садовника в Эш-мэноре, не так ли, мисс Конуэй, и лорду Уитфилду пришлось прогнать его за вопиющую дерзость. Мне искренне жаль его матушку… весьма достойная и благочестивая труженица. Мисс Уэйнфлейт очень любезно предложила дать ему временную работу по мойке окон. Лорд Уитфилд сначала возражал, а потом вдруг сменил гнев на милость… право, лучше б он не соглашался, его милость обернулась несчастьем.
   – Почему?
   – Потому что из-за этого парнишка и погиб. Он мыл окна на верхнем этаже библиотеки (в том бывшем особняке, как вы знаете) и опять, видимо, начал шалить… то ли приплясывал на подоконнике, то ли еще как-то дурачился… наверное, потерял равновесие или голова закружилась, вот он и выпал из окна. Скверная история! Бедняга так и не пришел в сознание; его доставили в больницу, но он умер через несколько часов.
   – А кто-нибудь видел, как он выпал? – с интересом произнес Люк.
   – Нет. Он мыл не фасадные окна, а те, что выходили в сад. Согласно заключению врачей, его нашли лишь через полчаса после падения.
   – А кто нашел?
   – Мисс Пинкертон. Помните, я уже упоминал эту леди; к несчастью, она тоже недавно погибла в уличной аварии… Бедняжка, она жутко расстроилась. И ужасно переживала! Ей разрешили сре́зать какие-то ветки в саду для черенков, тогда-то она и наткнулась на парня; он лежал прямо под тем окном, откуда выпал.
   – Да, должно быть, она испытала огромное потрясение, – задумчиво заметил Люк. «Более ужасное потрясение, – мысленно добавил он, – чем вы знаете».
   – Прискорбно, что так безвременно обрывается молодая жизнь, – пробормотал старик, удрученно покачав головой. – Проступки Томми в основном объяснялись его кипучей жизнерадостностью.
   – Он был противным хулиганом, – заявила Бриджит. – Вы же сами знаете, мистер Уэйк. Всегда мучил кошек и бродящих щенков, обижал младших ребятишек…
   – Да, знаю… знаю, – священник печально покачал головой. – Но вы понимаете, дорогая мисс Конуэй, иногда жестокость порождается не столько врожденной порочностью, сколько замедленным развитием воображения. Вот почему, постигнув поведение взрослого человека с умственным развитием ребенка, вы понимаете, что хитрость и жестокость безумца вполне могут не осознаваться им самим. И как раз недостаток правильного развития, по моему убеждению, является исходной причиной основных проявлений глупейшей жестокости в современном мире. Надо правильно развивать детские способности…
   Покачав головой, он развел руки.
   – Да, вы правы, – произнесла Бриджит вдруг охрипшим голосом, – я понимаю, что вы имеете в виду. По-детски неразвитый человек может натворить самых страшных и ужасных дел…
   Люк взглянул на нее с долей любопытства. Он не сомневался, что она вспомнила какого-то конкретного человека, и хотя лорд Уитфилд в некоторых отношениях вел себя очень по-детски, вряд ли она подумала о нем. Его можно было назвать смехотворным, но он определенно не способен ни на что ужасное и пугающее.
   Фитцвильям глубоко задумался, о каком же человеке могла вспомнить сейчас Бриджит.

Глава 5
Визит к мисс Уэйнфлейт

   Мистер Уэйк пробурчал себе под нос еще какие-то имена.
   – Да вот еще вспомнил, кого мы потеряли… бедную миссис Роуз, старого Белла и ребенка Элкинсов, и еще Гарри Картера… не все они, правда, ходили в нашу церковь: миссис Роуз и Картер приобщились к диссентерам [17 - Диссентеры – английские протестанты, отделившиеся от англиканской церкви в XVI–XIX вв.; сектанты.]. А мартовское похолодание забрало от нас наконец старого Бена Стэнбери… он дожил до девяноста двух лет.
   – Еще в апреле умерла Эми Гиббс, – напомнила Бриджит.
   – Да, бедняжка… надо же было случиться такой прискорбной ошибке.
   Люк внезапно заметил, что Бриджит наблюдает за ним. Увидев его взгляд, она быстро опустила глаза. «В этом явно есть что-то загадочное, – с тревогой подумал он, – и загадка как-то связана с Эми Гиббс».
   Когда, простившись со священником, они вновь вышли на улицу, Люк сразу спросил:
   – Так кто же такая была Эми Гиббс?
   Бриджит задумчиво помолчала, не спеша с ответом. А когда заговорила, Фитцвильям заметил легкую напряженность в ее голосе.
   – Я ни разу не встречала более бестолковой горничной, чем Эми.
   – И поэтому ее уволили?
   – Нет. Она допоздна гуляла, флиртуя с каким-то молодым кавалером. Гордон придерживается на сей счет исключительно строгих и старомодных взглядов. По его мнению, все грехи, причем вопиющие грехи, совершаются после одиннадцати вечера. Он сделал девушке замечание, а она в ответ надерзила ему!
   – Миловидная девица? – поинтересовался Люк.
   – Очень миловидная.
   – И именно она по ошибке выпила краску для шляпок вместо микстуры от кашля?
   – Да.
   – Какая глупость! – рискнул высказаться Люк.
   – Жуткая глупость.
   – Она была глупа?
   – Отнюдь, отличалась отменной сообразительностью.
   Люк украдкой глянул на нее. Он пребывал в легком недоумении. Бриджит отвечала спокойно и даже равнодушно, не проявляя никакого особого интереса. Но за ее спокойствием, как он почувствовал с уверенностью, скрывалась странная недосказанность.
   В этот момент Бриджит умолкла, чтобы поздороваться с высоким мужчиной, который, сняв шляпу, приветствовал ее с сердечным дружелюбием. Обменявшись с ним парой слов, девушка представила Люка.
   – Мистер Эббот, позвольте представить вам моего кузена, мистера Фитцвильяма, он гостит у нас в доме. Приехал сюда собирать материалы для своей книги.
   С легким интересом Люк пригляделся к мистеру Эбботу. Насколько он помнил, у этого адвоката успел поработать Томми Пирс.
   У самого Фитцвильяма сложилось какое-то странное предубеждение против всех законоведов, подогреваемое тем, что из их братии выходило слишком много политиканов. К тому же его раздражала их привычка осторожничать, не связывая себя никакими обязательствами. Местный адвокат, однако, совсем не походил на типичного законоведа – тощего крючкотвора с вытянутым лицом и тонкими поджатыми губами. Мистера Эббота, крупного цветущего мужчину в твидовом костюме, отличали сердечность манер и бурная жизнерадостность в излиянии чувств. От глаз его расходились тонкие лучики морщинок, да и сами глаза смотрели более проницательно, чем могло показаться на первый взгляд.
   – Так вы задумали написать книгу? Роман?
   – Скорее нечто в научно-познавательном фольклорном жанре, – ответила за Люка Бриджит.
   – Тогда вы приехали в нужное местечко, – одобрительно произнес юрист. – Наши края замечательно интересны в этом плане.
   – Именно так мне и дали понять, – согласился Люк. – Осмелюсь предположить, что вы тоже могли бы мне немного помочь. Наверняка вы сталкивались с любопытными старыми случаями, или вам известны какие-то интересные сохранившиеся издавна традиции…
   – Ну, не уверен, насколько они интересны, хотя возможно… возможно…
   – Много ли еще местных жителей верят в привидения? – спросил Люк.
   – Вот этого уж точно не знаю… право, не могу сказать.
   – Неужели у вас тут нет ни одного дома с привидениями?
   – Увы, не слышал ни о чем подобном.
   – Существуют, разумеется, детские суеверия, – задумчиво произнес Люк. – К примеру, говорят, что умершие мальчики… в случае насильственной смерти… обычно бродят в призрачном обличье. И что интересно, заметьте, к девочкам это не относится.
   – Надо же, как интересно, – откликнулся мистер Эббот, – никогда не слышал о таком прежде.
   Едва ли неведение поверенного было удивительным, поскольку Люк только что придумал эту историю.
   – Кажется, один местный парнишка… по-моему, его звали Томми… работал у вас одно время. У меня есть основания полагать, что некоторые склонны верить, будто его призрак бродит тут по ночам.
   Краснощекое лицо мистера Эббота слегка побагровело.
   – Томми Пирс? Вот уж пройдоха, бесцеремонный и назойливый наглец…
   – Привидениям, видимо, и положено быть зловредными. Добропорядочные законопослушные граждане редко тревожат наш мир после своего ухода.
   – И кто же видел его… что за странная история?
   – Источник подобных слухов обычно трудно точно установить, – уклончиво произнес Люк. – Никто не станет открыто выступать с таким утверждением. Оно просто носится в воздухе, как говорится.
   – М-да… да, полагаю, вы правы.
   – И массой интересных сведений, наверное, располагают местные врачи, – ловко сменил тему Люк. – Общаясь с простыми малограмотными пациентами, они могут наслушаться самых разных баек. Про всевозможные суеверия и заклинания… вероятно, про приворотные зелья и прочие глупости.
   – Вам стоит заглянуть к Томасу. Славный малый этот Томас, исключительно передовых взглядов. Выгодно отличается от бедного старины Хамблби.
   – Видимо, доктор Хамблби разделял несколько консервативные взгляды?
   – Редкостный упрямец… твердолобый консерватор самого крутого замеса.
   – Вы с ним, говорят, крупно поспорили из-за проекта водоснабжения? – спросила Бриджит.
   И вновь лицо Эббота мгновенно побагровело.
   – Хамблби стоял как скала на пути прогресса, – резко заявил стряпчий, – он упорно отвергал новый проект! Причем на грубости не скупился. В общем, не стеснялся в выражениях. Порой он бросал мне такие оскорбления, что я мог бы привлечь его к суду.
   – Но законники ведь никогда не доводят дело до суда, верно? Им слишком хорошо известно, каковы наши законы, – проворковала Бриджит.
   Эббот разразился бурным смехом. Его гнев остыл так же быстро, как вспыхнул.
   – Прекрасно сказано, мисс Бриджит! И вы недалеки от истины. Уж нам ли, законоведам, не знать, каковы законы…. Ха-ха-ха! Ладно, мне пора двигаться дальше. Позвоните мне, если сочтете, что я смогу помочь вам в чем-то, мистер… э-э…
   – Фитцвильям, – подсказал Люк. – Благодарю вас, с удовольствием.
   Они продолжили путь, и вскоре Бриджит произнесла:
   – Ваши методы, как я заметила, заключаются в высказывании провокационных утверждений и наблюдениях за той реакцией, которую они вызывают.
   – Вероятно, вы подразумеваете, – с усмешкой откликнулся Люк, – что мои методы не всегда честны.
   – Это я тоже заметила.
   Испытывая неловкость, Фитцвильям не знал, как лучше оправдаться. Но пока он размышлял над этим, Бриджит вдруг заявила:
   – Если вам хочется побольше услышать об Эми Гиббс, я могу отвести вас к тому, кто удовлетворит ваш интерес.
   – И к кому же?
   – К мисс Уэйнфлейт. Покинув Эш-мэнор, Эми отправилась к ней в дом. Там она и умерла.
   – Вот как… понятно… – протянул Люк в легком смущении. – Что ж… буду вам крайне признателен.
   – Она живет здесь совсем рядом.
   Молодые люди пересекли городской сквер. Кивнув в сторону георгианского особняка, замеченного Люком днем ранее, Бриджит сказала:
   – Знаменитый когда-то частный особняк Уичвуда. Теперь в нем музей и библиотека.
   Соседствующий с особняком небольшой дом по контрасту выглядел игрушечным кукольным домиком. Ступени его крыльца изумляли ослепительной белизной, дверной молоток сиял, а занавески на окнах чопорно топорщились белоснежными складками.
   Открыв калитку, Бриджит приблизилась к крыльцу. В то же мгновение открылась входная дверь, и на пороге появилась пожилая женщина.
   Люк сразу подумал, что перед ним классический типаж провинциальной старой девы. Худощавую фигуру в строгом твидовом костюме – юбке с жакетом – и серой шелковой блузке украшала изящная брошь с дымчатым топазом. Правильной формы голову увенчивала шляпка из доброкачественного тонкого фетра. На миловидном лице поблескивало пенсне, не скрывавшее бесспорно умного взгляда. Она напомнила Люку одну из тех легких и шустрых черных козочек, что встречаются на лугах Греции. В ее глазах отражалось сдержанное, заинтересованное удивление.
   – Доброе утро, мисс Уэйнфлейт, – начала Бриджит. – Это мистер Фитцвильям. – Люк отвесил легкий поклон. – Он пишет книгу… о погребальных языческих обычаях и прочих жутких обрядах.
   – О боже! – воскликнула мисс Уэйнфлейт. – На редкость увлекательная тема.
   Она одарила Люка сияющей поощрительной улыбкой. Ему почему-то вспомнилась мисс Пинкертон.
   – Я подумала, – продолжила Бриджит, вновь удивив Люка странной натянутостью интонации, – что вы могли бы рассказать ему что-нибудь об Эми.
   – Об Эми? – шумно вздохнув, повторила мисс Уэйнфлейт. – О какой Эми? Ах, да… Эми Гиббс.
   Люк заметил, как на ее лице появилась сосредоточенность. Видимо, она задумчиво оценивала, что он за человек. Наконец, словно приняв решение, мисс Уэйнфлейт отступила в прихожую.
   – Пройдем в дом, – предложила она. – Я могу отложить прогулку. Нет-нет, ничего спешного, – добавила женщина в ответ на возражение Люка. – Право, у меня нет никаких неотложных дел. Просто обычная прогулка по магазинам за разными хозяйственными мелочами.
   В небольшой идеально чистой гостиной витал слабый запах сушеной лаванды. На каминной полке стояло несколько приторно-слащавых статуэток пастушков и пастушек из дрезденского фарфора [18 - Имеется в виду знаменитый мейсенский фарфор, произведенный в Дрездене.]. Стены украшали вставленные в рамы акварели, пара образчиков узорчатой вышивки и три вышитые гладью картины. Несколько фотографий, очевидно, запечатлели племянников и племянниц хозяйки; кроме того, бросалась в глаза добротная дорогая мебель – старинный письменный стол и несколько столиков атласного дерева стиля Чиппендейла [19 - Чиппендейл – стиль мебели ХVIII в. с обилием тонкой резьбы, названный по имени краснодеревщика Т. Чиппендейла (1718–1779).] дополняла несуразная и весьма неудобная, но изящная викторианская софа [20 - Викторианский стиль мебели, присущий долгому времени правления королевы Виктории, весьма эклектичен; он объединил в себе рококо, готику, классику и экзотику, став в итоге развития тем, что принято называть выдержанным, утонченным и респектабельным английским стилем.] на кривых ножках.
   Предложив гостям садиться, мисс Уэйнфлейт добавила извиняющимся тоном:
   – К сожалению, сама я не курю, поэтому не держу дома никакого табака, но вы можете курить, если желаете.
   Люк вежливо отказался, а Бриджит сразу закурила сигарету.
   Сама мисс Уэйнфлейт устроилась в кресле с изогнутыми подлокотниками и, чопорно выпрямившись, устремила на гостя оценивающий взгляд, а через пару мгновений, видимо удовлетворившись увиденным, опустила глаза и сказала:
   – Так вы хотите узнать о бедняжке Эми? Вся эта история крайне печальна и ужасно расстроила меня. Подумать только, какая трагическая ошибка…
   – А разве не возникла при разбирательстве версия самоубийства? – спросил Люк.
   – Нет-нет, для меня это совершенно невероятно, – мисс Уэйнфлейт энергично покачала головой. – К подобным поступкам Эми не имела никакой склонности.
   – А к чему она имела склонность? – прямо спросил Люк. – Мне хотелось бы услышать ваше мнение о ней.
   – Ну, конечно, никто не назвал бы ее хорошей горничной. Но, право, в наши дни вообще трудно найти домработниц, и приходится быть благодарной за любую прислугу. Все поручения она выполняла крайне небрежно и вечно стремилась поскорее улизнуть на гулянку… что ж, разумеется, молодость брала свое и таковы все современные девицы. Горничным, похоже, невдомек, что надо честно отрабатывать положенное время.
   Люк изобразил понимающее сочувствие, и мисс Уэйнфлейт продолжила развивать свою тему.
   – Мне вообще такие девицы не нравятся… дерзкие и наглые, хотя, конечно, теперь, когда она умерла, мне не стоило бы так говорить. Кто-то скажет, что это не по-христиански, хотя, по-моему, неразумно скрывать правду.
   Люк кивнул. Насколько он понял, мисс Уэйнфлейт отличалась от мисс Пинкертон более логичным умом и рассудительностью.
   – Эми любила, когда ею восхищались, – продолжила мисс Уэйнфлейт, – и много о себе воображала. Мистер Элсуорси… вот истинный джентльмен, хотя и открыл тут у нас новую антикварную лавку… так вот, он любительски занимается живописью и сделал один или два акварельных наброска с этой девицы. Полагаю, вы догадываетесь, какие идеи она забрала себе в голову. У нее появились радужные фантазии, и она даже поссорилась со своим женихом, с Джимом Харви. Он работает механиком в нашем гараже; приличный молодой человек, к тому же очень любил ее.
   Сделав выразительную паузу, мисс Уэйнфлейт продолжила:
   – Мне никогда не забыть той ужасной ночи. Эми пребывала не в духе; ее мучил кашель – немудрено подхватить простуду, щеголяя в дешевых шелковых чулках и туфельках на тонкой подошве! – да еще расстроили какие-то бытовые мелочи… Короче, в тот день она ходила на прием к врачу.
   – К доктору Хамблби или доктору Томасу? – быстро уточнил Люк.
   – Естественно, к Томасу. Она притащила от него пузырек какой-то микстуры от кашля. Полагаю, он дал ей совершенно безвредную смесь из своих запасов. Спать Эми отправилась рано, а около часу ночи, по-моему, я услышала странный шум… и ужасный задыхающийся крик. Я поднялась к ней наверх, но она заперла дверь изнутри и на мои призывы не отвечала. Ко мне присоединилась кухарка, мы обе жутко перепугались, потом выбежали из дома. К счастью, Рид, наш констебль, как раз проходил мимо, совершая ночной обход, и мы позвали его. Он обошел дом и умудрился забраться на крышу сарая и подобраться к ее окну, а поскольку оно было открыто, то Рид легко пролез внутрь и открыл нам двери. Бедняжка, она ужасно мучилась… Врачи ничем не смогли помочь, и через несколько часов она умерла в больнице.
   – А отчего… оттого что выпила краску для шляпок?
   – Да. Сказали, она отравилась щавелевой кислотой. Бутылочка краски по размеру была почти такая же, как пузырек с микстурой. Пузырек стоял на столике возле умывальника, а шляпная краска – на тумбочке у кровати. Должно быть, она перепутала в темноте бутылочки и поставила краску на тумбочку, думая, что примет микстуру, если начнет сильно кашлять. Такую версию высказали после дознания.
   Мисс Уэйнфлейт умолкла. Ее умные глаза пристально смотрели на Люка, и тот заметил особую многозначительность этого взгляда. Ему показалось, что она что-то не договаривает, причем у него вдруг возникло четкое ощущение, что – по какой-то причине – ей хочется, чтобы он догадался об этом.
   В гостиной стояла тишина… долгая и весьма напряженная молчаливая пауза. Люк внезапно почувствовал себя актером, забывшим очередную реплику.
   – Так вы уверены, что это не могло быть самоубийство? – нерешительно спросил он.
   – Абсолютно уверена, – не задумываясь, заявила мисс Уэйнфлейт. – Если б девушка решилась на такой шаг, то, вероятно, купила бы что-то более подходящее. А это была лишь старая бутылочка с краской, которую Эми, вероятно, купила давно и время от времени пользовалась. И в любом случае, как я уже говорила, она никогда не страдала депрессией.
   – Тогда что же с ней случилось на самом деле, как вы полагаете? – прямо спросил Люк.
   – По-моему, тут виновата роковая случайность.
   Поджав губы, она требовательно взглянула на него.
   Пока Люк отчаянно пытался осознать, какого же отклика теперь от него ждут, произошло спасительное вмешательство. Из-за двери донеслись царапающие звуки и жалобное мяуканье.
   Проворно поднявшись с кресла, мисс Уэйнфлейт быстро открыла дверь, и в гостиную тут же величественно вступил пушистый рыжий кот. Он помедлил, неодобрительно глянув на незнакомого гостя, и вспрыгнул на подлокотник кресла мисс Уэйнфлейт.
   – Ну что, нагулялся, Пушок? – произнесла мисс Уэйнфлейт воркующим голоском. – И где мой гуляка шлялся целое утро?
   Эта кличка глубоко взволновала Люка, вызвав смутные воспоминания. Где же он слышал о персидском коте по имени Пушок?
   – Какой красивый кот… И давно он у вас?
   – О нет, – покачав головой, ответила хозяйка, – он принадлежал моей старой подруге, мисс Пинкертон. Ее задавил один из этих противных новомодных автомобилей, и, разумеется, я не могла позволить, чтобы ее гуляку Пушка отдали в чужие руки. Лавиния была бы ужасно огорчена. Она просто обожала его… и он, правда ведь, настоящий красавец!
   Люк искренне высказал свое восхищение.
   – Только не трогайте его ушки, – предупредила мисс Уэйнфлейт. – Последнее время они у него что-то разболелись.
   Люк осторожно погладил животное.
   – Наверное, нам пора идти, – сказала Бриджит, поднимаясь с кресла.
   Мисс Уэйнфлейт обменялась с Люком рукопожатием.
   – Вероятно, – заметила она, задумчиво посмотрев на Фитцвильяма, – мы с вами увидимся в ближайшее время.
   – Безусловно, – с готовностью откликнулся тот.
   Ему показалось, что она выглядела озадаченной и слегка разочарованной. Ее взгляд переместился на Бриджит – быстрый, пытливый взгляд. Люк почувствовал, что особые отношения между этими женщинами пока не доступны его пониманию. Это раздосадовало его, но он пообещал себе, что в самом скором времени разберется в непонятном вопросе.
   Мисс Уэйнфлейт вышла из дома вместе с ними. Люк ненадолго задержался на крыльце, с удовольствием окинув взглядом ухоженную строгую красоту цветущего парка и пруд со скользящими по воде утками.
   – Удивительно, как сохранилась здесь такая природная красота, – заметил он.
   Лицо мисс Уэйнфлейт оживилось.
   – Да, вы правы, – пылко согласилась она. – Более того, здесь все сохранилось в том виде, какой мне помнится с детства. Вы знаете, мы ведь жили в этом особняке. Но когда он перешел по наследству к моему брату, ему вовсе не захотелось жить там… на самом деле, он просто не имел средств на содержание такого большого дома и выставил его на продажу. Какой-то подрядчик заинтересовался им, собираясь «устроить здесь прибыльное предприятие» – по-моему, именно так он выразился. К счастью, вмешался лорд Уитфилд, приобрел все имение и спас его от перестройки. Благодаря его щедрости, там теперь разместились библиотека и музей, и дом остался практически без изменений. Я работаю там два раза в неделю – разумеется, на благотворительных началах, – и знаете, что за неописуемое удовольствие находиться в этих старинных стенах, осознавая, что они не подверглись варварскому разрушению! Право, мистер Фитцвильям, там сохранились прекрасные интерьеры, и вы должны как-нибудь заглянуть к нам в музей. Там бывают очень интересные местные выставки.
   – Непременно учту это в своих планах, мисс Уэйнфлейт.
   – Лорд Уитфилд стал настоящим благодетелем для Уичвуда, – продолжила мисс Уэйнфлейт. – Меня огорчает, что среди наших жителей еще остались прискорбно неблагодарные личности.
   Ее губы обидчиво поджались. Но Люк благоразумно не стал задавать лишних вопросов. Он лишь еще раз вежливо простился с хозяйкой.
   Когда они вышли за калитку, Бриджит спросила:
   – Вы хотите продолжать изыскания, или мы пройдемся по берегу реки в сторону дома? Получится живописная прогулка.
   Люк не замедлил с ответом. Ему определенно не хотелось продолжать свои изыскания с непосредственным участием Бриджит Конуэй.
   – Прогулка по берегу, безусловно, звучит более заманчиво.
   Они прошли по Хай-стрит. На одном из последних домов красовалась витиеватая вывеска с золотыми буквами – «Антиквариат». Люк замедлил шаг, вглядываясь в прохладный полумрак за окнами.
   – Весьма симпатичное старинное блюдо, – заметил он. – Одна из моих тетушек обожает поливную керамику. Интересно, дорого ли за него просят?
   – Может, зайдем и выясним?
   – Вы не возражаете? Мне нравится заглядывать в антикварные лавки. Иногда удается отыскать настоящие сокровища по сходной цене.
   – Сомневаюсь, что здесь вам повезет, – прозаично охладила его Бриджит. – Учтите, что Элсуорси отлично знает цену своим товарам.
   Вход в лавку был гостеприимно открыт. В холле стояли стулья, диванчики и буфеты, заполненные оловянной и фарфоровой посудой. Справа и слева зияли дверные проемы, ведущие в два разных зала.
   Люк прошел в левый салон и взял заинтересовавшее его старинное керамическое блюдо из красной глины, покрытое свинцовой глазурью. Смутно очерченная фигура, сидевшая в сумрачной глубине комнаты за ореховым письменным столом времен королевы Анны, немедленно поднялась и направилась в его сторону.
   – Ах, дорогая мисс Конуэй, как приятно вас видеть!
   – Доброе утро, мистер Элсуорси.
   Последний, на редкость утонченный молодой мужчина, в одежде явно предпочитал розовато-коричневую гамму. Двигался он с жеманной грацией, а на его удлиненном бледном лице, обрамленном длинными – в артистическом стиле – черными волосами, выделялись пухлые, по-женски изогнутые губки.
   Бриджит представила Люка, и мистер Элсуорси мгновенно переключил на него свое внимание.
   – Подлинная средневековая английская керамика. Восхитительна, не правда ли? Знаете, я обожаю свои милые вещицы, и мне совсем не хочется расставаться с ними. С давних пор мечтал жить поближе к природе и заведовать маленькой лавкой. Удивительное местечко этот Уичвуд… тут царит потрясающая атмосфера, если вы понимаете, что я имею в виду.
   – Для художественных натур, – пробормотала Бриджит.
   Элсуорси повернулся к ней, всплеснув длинными белыми руками.
   – Какая ужасная фраза, мисс Конуэй! Нет-нет, умоляю вас, не говорите, что считаете, будто я претендую на какой-то особый художественный интерес… это же невыносимо. Право, право, вы же знаете, что я не держу у себя домотканую материю и кованую утварь. Я торгую антикварными изделиями, только и всего; я – простой торговец.
   – Но вы же склонны к живописи, не так ли? – заметил Люк. – Я слышал, что вы увлекаетесь акварелью…
   – Кто вам сказал? – воскликнул мистер Элсуорси, с отчаянным видом сцепив руки. – Бывают же такие чарующе изумительные провинции, где никто не умеет хранить секреты! И это-то мне как раз и по душе… здешняя жизнь так отличается от обезличенного столичного бытия, где каждого волнует лишь собственный успех! Сплетни, интриги и скандалы – все здесь вызывает восторженный интерес, если, конечно, направить его в нужное русло!
   Люк удовлетворился практическим подтверждением мистера Элсуорси, оставив без внимания последующие философские рассуждения.
   – Мисс Уэйнфлейт сообщила нам, что вы сделали несколько набросков одной девушки… Эми Гиббс.
   – Ах, бедняжка Эми! – простонал мистер Элсуорси.
   Резко отступив назад, он задел локтем набор пивных кружек, но быстро исправил оплошность, осторожно восстановив равновесие хрупкого товара.
   – Разве я рисовал ее?.. О да, припоминаю, по-моему, как-то раз я попробовал сделать эскиз, – его восторженная самоуверенность заметно ослабла.
   – Она была красоткой, – вставила Бриджит.
   Мистеру Элсуорси удалось восстановить прежнее самообладание.
   – Неужели вы действительно так полагаете? Я всегда считал ее внешность самой заурядной. Если вас интересует средневековая керамика, – он переключился на Люка, – то у меня имеется парочка очаровательных птичек – восхитительные безделушки.
   Фитцвильям выказал вялый интерес к керамическим птицам и поинтересовался ценой блюда.
   Элсуорси назвал какую-то сумму.
   – Благодарю, – вежливо произнес Люк, – но в конечном счете, пожалуй, я не стану лишать вас такого раритета.
   – Знаете, – доверительно произнес торговец, – я всегда испытываю облегчение, когда клиент отказывается от покупки. Глупо с моей стороны, не правда ли? Но послушайте, для вас я готов снизить цену на гинею. Вам ведь понравилось мое блюдо, я заметил, и это меняет дело. В конце концов у меня все-таки торговая лавка!
   – Нет, благодарю, – опять вежливо отказался Люк.
   Мистер Элсуорси проводил их до двери, бурно размахивая руками. «Какие же противные у него руки, – подумал Люк, – и кожа у них не белая, а скорее зеленоватая».
   – Препротивный тип этот ваш мистер Элсуорси, – заметил он, когда они с Бриджит удалились за пределы слышимости от маячившего на крыльце антиквара.
   – Могу добавить, что у него не менее гнусные мысли и привычки, – откликнулась Бриджит.
   – Интересно, зачем он вообще приехал в эти края?
   – По-моему, он увлекается черной магией. До служения сатане, наверное, не дотягивает, но устраивает какие-то таинственные действа. Похоже, он уверовал в древнюю колдовскую славу нашего Уичвуда.
   – Господи, – неуверенно произнес Люк, – не такого ли типа я и пытаюсь найти здесь? Мне следует поскорее побеседовать с ним на эту тему.
   – Вы так думаете? – удивилась Бриджит. – Что ж, у него обширные познания в области колдовства.
   – Пожалуй, лучше я повидаюсь с ним в другой день, – с легким беспокойством заключил Люк.
   Девушка промолчала. Они уже вышли из городка. Свернув на тропинку, Бриджит вскоре привела Фитцвильяма к реке. Там им встретился малорослый мужчина с жестко топорщившимися усами и выпуклыми глазами. Он выгуливал трех бульдогов и, хрипло крича, поочередно пытался призвать их к порядку.
   – Нерон, ко мне, неслух!.. Нелли, брось эту гадость! Брось, говорю тебе. Август… АВГУСТ, я сказал… – Не договорив, он приподнял шляпу, приветствуя Бриджит, смерил Люка взглядом, очевидно, выражавшим жадное любопытство, и продолжил свои хриплые увещевания.
   – «Майор Хортон в основном увлечен лишь своими бульдогами»? – вспомнив слова Бриджит, вопросительно процитировал Люк.
   – Совершенно верно.
   – Неужели за одно утро мы успели повидать практически всех выдающихся особ Уичвуда?
   – Практически всех.
   – Я чувствую себя каким-то бесцеремонным и назойливым чужаком, – сказал Люк. – Очевидно, любой приезжий в английской провинции обречен сразу бросаться в глаза, – уныло добавил он, вспомнив мудрое замечание Джимми Лорримера.
   – Майору Хортону никогда не удавалось толком скрыть свое любопытство, – успокоила его Бриджит. – Зато ему без труда удается откровенное выражение пристального внимания.
   – Такие майоры вполне типичны, они ведут себя одинаково в любом месте, – сердито бросил Люк.
   – Может, посидим немного на берегу? – вдруг отрывисто предложила Бриджит. – У нас еще уйма времени.
   Они удобно устроились на поваленном стволе дерева.
   – Верно, – продолжила девушка, – майор Хортон типичный вояка… и замашки у него командирские. Вы вряд ли поверите, но всего лишь год тому назад он считался тишайшим подкаблучником.
   – Что, тот крикун?
   – Да. Я еще в жизни не встречала такую сварливую и мрачную особу, которую он выбрал себе в жены. К тому же, будучи богатой, она никогда не упускала случая подчеркнуть это прилюдно.
   – Бедняга, надо же быть таким тупицей… я имею в виду Хортона.
   – Он обращался с нею на редкость мило и тактично… вел себя, как джентльмен, едва ли не с рыцарской предупредительностью. Лично я удивлялась, почему он в сердцах не прибил ее.
   – Догадываюсь, что такую мегеру здесь не особенно любили.
   – Да ее просто терпеть не могли. Она вечно унижала Гордона, а ко мне относилась с покровительственной снисходительностью… в общем, общение с нею никому не доставляло радости.
   – Но, как я подозреваю, милосердное провидение позаботилось о ее уходе?
   – Да, около года тому назад. Острый гастрит. Она устроила настоящий ад и своему мужу, и доктору Томасу, и двум сиделкам… однако, хвала Господу, упокоилась с миром. Бульдоги мгновенно оживились.
   – Умные твари!
   Они погрузились в молчание. Бриджит вяло крутила в пальцах зеленый стебелек. Люк невидящим взглядом озабоченно взирал на другой берег реки. Им вновь овладело осознание нереальности затеянной миссии. Есть ли у него хоть какие-то факты, или все дело построено на игре воображения? И разве не порочная практика – подозревать в каждом новом знакомом потенциального убийцу? В таком подходе есть нечто заведомо унизительное.
   «Пропади оно все пропадом, – в сердцах подумал Люк, – я слишком долго был полицейским!»
   Тут он потрясенно вздрогнул, выведенный из отвлеченной задумчивости. Его поразил четкий и прозаичный вопрос Бриджит.
   – Мистер Фитцвильям, – резко спросила она, – зачем все-таки на самом деле вы приехали сюда?

Глава 6
Краска для шляпок

   Люк как раз чиркнул спичкой, собираясь прикурить сигарету. Неожиданность ее вопроса словно парализовала его руку. Он пребывал в полнейшем оцепенении; спичка догорела и обожгла ему пальцы.
   – Черт, – выругался Люк, выронив спичку и яростно потрясая обожженной рукой. – Простите. Вы просто потрясли меня до глубины души, – признался он с печальной улыбкой.
   – Неужели?
   – Правда… – Он вздохнул. – Ох, в общем, я полагаю, что любому по-настоящему умному человеку удалось бы разгадать мои тайные планы! По-моему, нашей истории с написанием книги о фольклоре вы сразу не поверили?
   – После того как я увидела вас, ни о какой вере не могло быть и речи.
   – А до того верили?
   – Да.
   – И все равно задумка наша изначально глупа, – критично заявил Люк. – То есть любому может взбрести в голову написать книгу, но мало кто прикатит сюда, выдав себя за кузена… видимо, из-за этого вы и заподозрили нечестную игру?
   Бриджит покачала головой.
   – Нет. У меня имелось для этого иное объяснение… то есть имелось предположительное объяснение. Я предположила, что вы просто стосковались по женскому обществу… у нас с Джимми много таких знакомых… и мне подумалось, что он придумал эту шутку с кузеном, чтобы… в общем, чтобы спасти вашу гордость.
   – Но потом заявился я, – продолжил Люк, – и моя внешность сразу представилась вам столь состоятельной, что прежнее объяснение исключалось совершенно?
   Губы Бриджит тронула легкая усмешка.
   – О нет, – возразила она. – Не угадали. Просто я представляла человека иного склада.
   – Творческого или писательского? Не щадите мои чувства. Я предпочитаю правду.
   – Нет, вы могли бы написать книгу… но не на такую тему. Вам вовсе не интересны старые суеверия, копание в прошлом и прочая подобная ветхая ересь! Вы не похожи на человека, одержимого прошлым… или даже будущим… вас привлекает настоящее.
   – Гм… понятно, – он насмешливо скривился. – Да, пропади оно все пропадом, я стал нервничать из-за вас с первой же минуты! Вы выглядите чертовски умной.
   – Простите, – сухо произнесла Бриджит, – а кого же вы ожидали?
   – Ну, по правде говоря, я как-то не задумывался об этом.
   – Вы, разумеется, ожидали увидеть легкомысленную кокетку, – невозмутимо продолжила она, – у которой хватило ума осознать выгоды положения и окрутить своего хозяина?
   Люк смущенно хмыкнул. Она глянула на него со спокойной насмешливостью.
   – Я вас отлично понимаю. Все в порядке. Никаких обид.
   Фитцвильям предпочел нелицеприятный, но честный ответ:
   – Ну, возможно, нечто подобное мелькало у меня в голове. Но, право, я мало задумывался об этом.
   – Естественно, не задумывались. К чему думать о трудностях, пока не столкнулся с ними…
   Но Люк уже впал в уныние.
   – О нет, я не сомневался, что мне не под силу достойно сыграть свою дурацкую роль! Наверное, и лорд Уитфилд тоже обо всем догадался?
   – Вот уж нет. Если б вы даже заявили, что приехали сюда изучать жизнь жуков-плавунцов для написания о них солидной монографии, то Гордон охотно поверил бы вам. Он обладает замечательной, какой-то детской доверчивостью.
   – Все равно мне не удалось быть достаточно убедительным! Что-то выбило меня из колеи.
   – Я вам помешала, – заявила Бриджит, – причем сознательно. Простите, но это забавляло меня.
   – Ну, еще бы! Умные женщины обычно хладнокровно жестоки.
   – В этой жизни каждый развлекается, как может, – проворковала Бриджит и, немного помолчав, спросила: – Так зачем же, мистер Фитцвильям, вы приехали сюда?
   Круг замкнулся, они вернулись к исходному вопросу. Люк предвидел, что так и будет. В последние секунды он пытался найти какое-то новое объяснение. Повернув голову, Фитцвильям глянул на нее – проницательные пытливые глаза встретились с его спокойным и решительным взглядом. Он не ожидал, что она отнесется к этому столь серьезно.
   – Что ж, наверное, будет даже лучше, – задумчиво произнес Люк, – если не придется больше лгать вам.
   – Гораздо лучше.
   – Но правда жизни весьма груба… Послушайте, а вы сами уже пришли к какому-то объяснению… в смысле, догадались ли об истинной причине моего приезда сюда?
   Девушка медленно и задумчиво кивнула.
   – И что же вы думаете? Может, поделитесь со мной? Мне представляется, что это могло бы облегчить ситуацию.
   – Я подумала, – тихо сказала Бриджит, – что вы приехали сюда в связи со смертью этой девушки, Эми Гиббс.
   – Так я и подумал! Догадывался… вернее чувствовал… всякий раз, когда всплывало ее имя. В общем, я догадался, что тут кроется какая-то тайна. Значит, вы подумали, что приехал из-за нее?
   – А разве нет?
   – В каком-то смысле – да.
   Люк помолчал, озабоченно нахмурившись. Девушка рядом с ним тоже молчала, сидела не шелохнувшись. Она ничего больше не спрашивала, не тревожила ход его размышлений.
   Наконец он решился.
   – Я прикатил сюда гоняться за призраками… основываясь на странной и, вероятно, совершенно абсурдной версии. Эми Гиббс – лишь одно из звеньев целой цепи. Мне хотелось точно узнать, как она умерла.
   – Ну да, я так и подумала.
   – Однако, черт возьми, почему вы так подумали? Разве нечто, связанное с ее смертью, обострило ваш интерес?
   – С самого начала мне казалось, что в ее смерти есть нечто загадочное. Именно поэтому я и предложила вам зайти к мисс Уэйнфлейт.
   – Но почему?
   – Потому, что она тоже так думает.
   – Надо же!
   Люк быстро оживил в памяти недавний разговор в лавандовой гостиной. Теперь он мог понять, какие скрытые сомнения лежали в основе поведения той старой девы.
   – Она так же, как и вы, думает… что в этой смерти есть нечто странное?
   Бриджит кивнула.
   – А что именно?
   – Начнем, к примеру, с краски для шляпок.
   – А что, собственно, странного в краске для шляпок?
   – Ну, лет двадцать тому назад дамы действительно красили шляпки. Один сезон вы отходили в розовой соломенной шляпке, а на будущий год купили бутылочку краски, и вот уже у вас новая синяя шляпка… потом, возможно, очередная бутылочка поможет вам сделать шляпку черной. Но в наши дни шляпки подешевели – а дешевые вещицы просто выбрасываются, когда выходят из моды.
   – Даже такими бедными девушками, как Эми Гиббс?
   – Уж скорее я стала бы красить шляпку, чем она! Бережливость тоже вышла из моды. И есть еще одна странность. Краска для шляпок была красной.
   – И в чем же странность?
   – Но Эми Гиббс была рыжеволосой… морковно-рыжей красоткой!
   – То есть вы имеете в виду, что она не выбрала бы для обновления своей шляпки такой цвет?
   Бриджит снова кивнула.
   – Ни одна рыжая девушка не станет носить красную шляпку. Возможно, мужчине подобные тонкости непонятны, но…
   Люк прервал ее с особой выразительностью.
   – Верно… мужчина может не учесть такой тонкости.
   – У Джимми появились странные друзья из Скотленд-Ярда. Возможно, вы…
   – Нет, я провожу неофициальное расследование, – быстро возразил Люк, – хотя и мало знаком с искусством частных сыщиков с Бейкер-стрит и из прочих детективных историй. Я именно тот, кого рекомендовал вам Джимми, – отставной полицейский, недавно вернувшийся с Востока. И я по собственной инициативе ввязался в это дело из-за одной странной беседы, произошедшей в купе поезда по пути в Лондон.
   Фитцвильям кратко описал Бриджит свой разговор с мисс Пинкертон и последующие события, которые привели к его приезду в Уичвуд.
   – Теперь вы понимаете всю нереальность ситуации! – заключил он. – Я пытаюсь найти определенного человека… тайного убийцу… жителя Уичвуда… вероятно, известного и всеми уважаемого. Если мисс Пинкертон права, и вы правы, и та мисс… э-э… как там ее звали… тоже права, – то тот мужчина убил Эми Гиббс.
   – Да, понимаю, – признала Бриджит.
   – Вероятно, злоумышленник мог забраться к ней в окно?
   – Конечно, мог, по-моему, – задумчиво произнесла девушка. – Наш констебль Рид забрался к ней с крыши сарая. Окно она не закрывала. Конечно, залезть на сарай не так уж просто, но совсем не трудно для умеренно спортивного мужчины.
   – Ну и что же он мог сделать, забравшись туда?
   – Заменить пузырек микстуры от кашля на бутылочку шляпной краски.
   – Надеясь на то, что она поступит так, как он рассчитывает, – проснется, выпьет «лекарство», и тогда все скажут, что она приняла его по ошибке или совершила самоубийство?
   – Да.
   – А не возникла ли во время дознания, как говорится, книжная версия «преднамеренного убийства»?
   – Нет.
   – Опять же мужчины, на мой взгляд, не особо разбираются в красках для шляпок?
   – Естественно.
   – Но это приходило вам в голову?
   – Да.
   – И мисс Уэйнфлейт? Вы с ней обсуждали эту загадку?
   – В общем, нет… не в том смысле, как вы предполагаете. То есть мы ничего с ней не обсуждали. Я даже не представляю, до чего, по большому счету, могла додуматься эта невинная старая дева. Могу лишь сказать, что поначалу она выглядела просто встревоженной, но постепенно тревога ее явно усилилась. Она, знаете ли, не обделена умом, вроде бы даже училась в Гертоне [21 - Гертон-колледж – известный женский колледж Кембриджского университета, основан в 1869 г.], – по крайней мере, ей хотелось учиться, и в молодости она придерживалась на редкость передовых взглядов. Мисс Уэйнфлейт совсем не похожа на большинство здешних неотесанных провинциалов с бредовыми путаными идеями.
   – Мне как раз казалось, что мисс Пинкертон посетили именно бредовые идеи, – огорченно признался Люк. – Причем поначалу я и представить не мог, что ее история заслуживает внимания.
   – А я всегда считала ее исключительно проницательной, – возразила Бриджит. – Зачастую наши милые пожилые болтушки чертовски наблюдательны… в каком-то смысле. Вы говорили, что она упоминала и другие имена?
   – Верно, – Люк кивнул. – Одного паренька – то есть Томми Пирса; я сразу вспомнил это имя, услышав его. И почти уверен также, что всплывало имя какого-то пьянчужки – по-моему, Картера.
   – Картер, Томми Пирс, Эми Гиббс и доктор Хамблби, – задумчиво перечислила Бриджит. – Как вы и сказали, все это кажется совершенно неправдоподобным. Чертовски непонятно, кому могло понадобиться убивать этих людей. Они ведь такие разные!
   – У вас есть какие-то идеи относительно того, кому могло понадобиться разделаться с Эми Гиббс?
   – Ни малейших, – покачав головой, призналась Бриджит.
   – А как насчет мистера Картера? Как, кстати, он умер?
   – Свалился в реку и утонул. В тот туманный вечер он плелся домой, изрядно набравшись пивом. У нас есть пешеходный мостик с одним рядом перил. Сочли само собой разумеющимся, что он оступился и упал в реку.
   – Но кто-то также легко мог столкнуть его?
   – О да!
   – И кто-то опять же легко мог подтолкнуть озорного Томми, когда тот мыл окно?
   – Тоже верно.
   – Это приводит нас к реальному выводу о том, что действительно легко лишить жизни трех человек, не вызвав ничьих подозрений.
   – Но у мисс Пинкертон подозрения возникли, – напомнила Бриджит.
   – Да, благослови Господь ее душу. Мисс Пинкертон не волновало, что ее могут счесть сентиментальной и глупой выдумщицей.
   – Она частенько говорила мне, что в нашем мире полно страшных грешников.
   – А вы, полагаю, тактично улыбались в ответ?
   – Со снисходительным превосходством, – призналась Бриджит.
   – Чрезмерная доверчивость, с другой стороны, может обеспечить первое место лишь в состязании глупцов, – заметил Люк.
   Девушка удрученно кивнула.
   – Полагаю, нет смысла спрашивать, – продолжил Фитцвильям, – не возникало ли у вас самой каких-то подозрений? Вряд ли вы встречали в Уичвуде страшного индивидуума с подернутыми пеленой глазами или жутким безумным смехом, от которого у вас по спине бежали мурашки.
   – Все мои знакомые в Уичвуде представляются мне исключительно здравомыслящими людьми, почтенными и совершенно заурядными.
   – Я опасался, что именно так вы и скажете, – проворчал Люк.
   – А вы думаете, что у нашего таинственного убийцы явно выраженное безумие?
   – Ну, еще бы, хотя может быть и не явно… Безумец – это наверняка, но тайный и очень хитроумный. Последний человек, которого вы могли бы заподозрить… возможно, некий столп общества, типа управляющего банком.
   – Мистер Джонс? Я решительно не представляю, чтобы он мог совершить столько убийств.
   – Тогда, вероятно, он именно тот, кто нам нужен.
   – Но это же может быть кто угодно, – возразила Бриджит. – Мясник, булочник, бакалейщик, фермер, дорожный рабочий или даже разносчик молока.
   – Верно… но мне представляется, что поле деятельности можно немного ограничить.
   – Почему?
   – Мисс Пинкертон говорила, что когда тот человек выбирает очередную жертву, то в его глазах появляется особый взгляд. С ее слов у меня создалось впечатление – всего лишь впечатление, заметьте, – что она говорила, по крайней мере, о своей ровне в общественном смысле, о человеке ее круга общения. Естественно, я могу ошибаться…
   – Нет, скорее всего, вы совершенно правы! Такие нюансы разговора улавливаются на интуитивном уровне и зачастую безошибочно указывают верный путь.
   – Знаете, открыв вам правду, я испытал огромное облегчение, – внезапно признался Люк.
   – Согласна, теперь я, вероятно, буду меньше мешать вам. А может, даже в чем-то и помогу.
   – Ваша помощь будет бесценна. Вы действительно намерены ввязаться в это дело?
   – Разумеется.
   – А как же быть с лордом Уитфилдом? – внезапно спросил Люк с легким замешательством. – Неужели вы думаете, что он…
   – Естественно, мы ничего не скажем Гордону! – перебила его Бриджит.
   – Вы подразумеваете, что он нам не поверил бы?
   – Ха, еще как поверил бы! Гордон способен поверить чему угодно. Просто он, вероятно, жутко перепугается и будет настаивать на привлечении к охране полдюжины крепких молодцов, которые взбаламутят весь наш тихий городок. Он вообще обожает подобные истории!
   – Тогда предпочтительнее всего будет не посвящать его в наше дело, – согласился Люк.
   – Точно. Боюсь, нам придется лишить его таких незатейливых радостей.
   Люк пристально взглянул на нее. Казалось, он хотел сказать что-то еще, но передумал. И вместо этого озабоченно глянул на часы.
   – Да, – поняла его Бриджит, – нам пора возвращаться домой.
   Она поднялась с поваленного дерева. Внезапно между ними возникла странная напряженность, словно не высказанные Люком мысли повисли в воздухе.
   Домой они возвращались в молчании.

Глава 7
Возможные версии

   Люк сидел в отведенной ему спальне. Во время ленча миссис Анструтер устроила ему допрос относительно цветов, произраставших в его саду в Майянг-Стрейтс. Далее ему сообщили, какие цветы хорошо прижились бы там. Сверх того Фитцвильям выслушал поучительную для молодых людей лекцию лорда Уитфилда на тему: «Как самостоятельно добиться успеха в жизни». Но сейчас он пребывал в благословенном одиночестве.
   Положив перед собой лист бумаги, Люк записал ряд имен. Список получился следующим:

   Доктор Томас
   Мистер Эббот
   Майор Хортон
   Мистер Элсуорси
   Мистер Уэйк
   Мистер Джонс
   Кавалер Эми
   Мясник, булочник, кузнец, ювелир и так далее

   Второй лист бумаги он озаглавил словом «Жертвы». И под этим заголовком появился еще один список:

   Эми Гиббс: отравлена.
   Томми Пирс: вытолкнут из окна.
   Гарри Картер: сброшен с моста. (В состоянии опьянения? Чем-то одурманенный?)
   Доктор Хамблби: заражение крови.
   Мисс Пинкертон: попала под машину.

   К данному списку он добавил еще возможных жертв:

   Миссис Роуз?
   Старый Бен?

   И немного подумав, дописал:

   Миссис Хортон?

   Покуривая, Люк задумчиво оценил эти списки и опять взялся за карандаш:

   Доктор Томас: версия обвинения.
   Явный мотив в случае доктора Хамблби. Удобный для медика выбор способа смерти последнего – а именно, ловкое отравление микробами. Эми Гиббс посетила его накануне своей смерти. (Возможна связь между ними? Шантаж?)
   Томми Пирс? Связь неизвестна. (Мог ли Томми узнать о тайных отношениях между Томасом и Эми Гиббс?)
   Гарри Картер? Связь неизвестна.
   Уезжал ли доктор Томас из Уичвуда в тот день, когда мисс Пинкертон отправилась в Лондон?

   Вздохнув, Люк перешел к следующему кандидату в злодеи:

   Мистер Эббот: версия обвинения.
   (Интуитивно – любой законовед вызывает подозрения. Возможно, предубеждение.)
   Особенности характера – жизнерадостность, общительность, доброжелательность и т. п. В любом детективном романе, безусловно, вызвал бы подозрение – обычно подозревают добродушных и общительных людей. Возражение: роман далек от реальной жизни.
   Мотив для убийства доктора Хамблби: серьезное расхождение во взглядах. Хамблби открыто бросил вызов Эбботу. Достаточный мотив для повредившегося в уме субъекта.
   Их враждебность легко могла заметить мисс Пинкертон.
   Томми Пирс? Совал нос в документы Эббота. Нашел ли он в них то, что ему не следовало знать?
   Гарри Картер? Связь не установлена.
   Эми Гиббс? Связь не установлена. Краска для шляпок вполне подходит к ментальности Эббота – старомодные взгляды. Где находился Эббот в тот день, когда убили мисс Пинкертон?

   Майор Хортон: версия обвинения.
   Связи с Эми Гиббс, Томми Пирсом и Картером не установлены. Что произошло с миссис Хортон? Ее смерть, судя по всему, могла быть вызвана отравлением мышьяком. В таком случае мог ли шантаж быть мотивом других убийств?
   NB: Лечил ее доктор Томас. (Очередное подозрение для версии Томаса.)

   Мистер Элсуорси: версия обвинения.
   Противный тип – увлекается черной магией. По натуре, возможно, склонен к кровожадности. Связь с Эми Гиббс. Есть ли какие-то связи с Томми Пирсом? Картером? Неизвестно. С Хамблби? Возможно, доктор распознал отклонения в психическом состоянии Элсуорси.
   Мисс Пинкертон? Уезжал ли Элсуорси из Уичвуда в день убийства мисс Пинкертон?

   Мистер Уэйк: версия обвинения.
   Очень маловероятно. Возможна ли мания на почве религии? Миссия смертной кары?
   Праведный старый священник мог бы стать первым подозреваемым в романе, но (как и ранее) не в реальной жизни.
   Замечание: Картер, Томми и Эми – все трое определенно не безгрешны. Не следовало ли их покарать согласно божественному произволению?

   Мистер Джонс.
   Никаких сведений.

   Кавалер Эми.
   Возможна любая причина для убийства Эми – но исходя из разумных оснований, мотив представляется невероятным.

   Прочие кандидаты?
   Не вызывают никаких подозрений.

   Люк перечитал написанные заметки и неодобрительно покачал головой.
   – Какой-то абсурд! – тихо пробурчал он. – У Евклида это дело здорово получалось… [22 - Евклид – древнегреческий математик (III в. до н. э.), в своих трудах заложил основы метода косвенного доказательства и сведе́ния вопроса к абсурду.]
   Затем Фитцвильям разорвал листы на мелкие кусочки, сжег их в пепельнице и проворчал себе под нос:
   – Да уж, пожалуй, нелегко будет разобраться в этом уичвудском деле.

Глава 8
Доктор Томас

   Откинувшись на спинку стула, доктор Томас взъерошил изящной рукой с длинными пальцами свою густую белокурую шевелюру.
   Внешность этого молодого мужчины производила обманчивое впечатление. Хотя он уже разменял четвертый десяток, на первый взгляд ему можно было дать чуть больше двадцати, если вообще не меньше. Копна весьма непокорных белокурых волос, слегка удивленное выражение бледного лица с юношеским румянцем делали его неотразимо по-мальчишески привлекательным. При всей незрелости облика доктора диагноз, поставленный им только что после осмотра ревматического колена Люка практически, точно совпал с тем, что неделей раньше ему поставил выдающийся специалист с Харли-стрит [23 - На этой улице Лондона по традиции селились и размещали частную практику наиболее известные и дорогие врачи города.].
   – Благодарю, – искренне произнес Люк. – В общем, мне сразу стало легче от вашей уверенности в том, что электротерапия будет настолько целительна для меня. В моем возрасте вовсе не хочется превращаться в калеку.
   Лицо доктора Томаса озарилось радостной мальчишеской улыбкой.
   – О, мистер Фитцвильям, на мой взгляд, вам совершенно нечего опасаться.
   – Что ж, вы порадовали меня. Я подумывал еще обратиться к лондонскому эскулапу, но теперь такая необходимость, несомненно, отпала.
   – Можете и сходить, если это принесет вам успокоение, – опять улыбнувшись, заметил доктор Томас. – В конце концов, всегда полезно узнать просвещенное мнение специалиста.
   – Нет-нет, я совершенно уверен в вашей компетентности.
   – Честно говоря, в вашем случае нет никакой сложности. Если вы последуете моему совету, то уверяю вас, что вскоре вы избавитесь от данной проблемы.
   – Вы меня совершенно успокоили, доктор. Представляете, при обострении артрита мои суставы могли бы опухнуть, а то и вообще лишить меня способности передвигаться.
   Доктор Томас покачал головой с мягкой снисходительной улыбкой.
   – Приболев, мужчины склонны преувеличивать страхи, – быстро прибавил Люк. – Полагаю, вам это знакомо? Я частенько подумывал, что врачи должны чувствовать себя настоящими знахарями или шаманами – своего рода магами, способными волшебным образом исцелить большинство пациентов…
   – Доля веры в лечении крайне важна.
   – Я понимаю. Обычно выражение «так сказал доктор» произносится почти с благоговением.
   Доктор Томас чуть расправил плечи.
   – Если только пациенты понимающие! – шутливо ответил он и, помедлив, добавил более серьезно: – Вы пишете книгу о магических обрядах, не так ли, мистер Фитцвильям?
   – Как вы узнали? – воскликнул Люк, возможно, с несколько преувеличенным удивлением.
   – Ах, мой дорогой, – с довольным видом произнес доктор Томас, – в подобных городках слухи распространяются чертовски быстро. У нас ведь так мало свежей пищи для разговоров…
   – И наверняка слухи зачастую преувеличены. Вероятно, вы еще услышите, что я вызываю местных духов и соперничаю с Аэндорской волшебницей [24 - Аэндорская волшебница (колдунья из Аэндора) – персонаж Ветхого Завета, вызвавшая по просьбе царя Саула накануне решающей битвы дух покойного пророка Самуила для предсказания судьбы.].
   – Странно, что вы упомянули об этом.
   – Почему?
   – Ну, уже действительно ходят слухи о том, что вы вызвали дух Томми Пирса.
   – Пирса? Пирса… Не тот ли это паренек, что выпал из окна?
   – Именно он.
   – Надо же, как интересно… хотя припоминаю… верно, я заметил нечто в таком роде в разговоре с тем поверенным… как бишь, его фамилия… Эббот?
   – Точно, эта новость пошла от Эббота.
   – Не хотите же вы сказать, что я внушил искушенному адвокату веру в привидения?
   – А вы сами верите в призраков?
   – Судя по вашему тону, доктор, вы в них не верите… Разумеется, я не скажу, что «верю в привидения», хотя мне известно о сверхъестественных явлениях в случаях внезапной или насильственной смерти. Однако меня больше интересуют разнообразные суеверия, связанные с насильственной смертью. Ну, к примеру, говорят, что убитый не может спокойно лежать в могиле. А еще бытует интересное поверье, что тело убиенного начинает кровоточить, если его коснется убийца. Меня как раз интересуют истоки возникновения подобных суеверий.
   – Весьма любопытно, – согласился Томас. – Но, по-моему, в наше время мало кто знает о столь древних традициях.
   – Таких людей больше, чем вы можете себе представить. Разумеется, я не думаю, что у вас здесь бывало много убийств… поэтому, увы, вряд ли мне удастся составить основательную подборку сведений.
   Последнюю фразу Люк произнес с улыбкой, глаза его с показной беспечностью поглядывали на собеседника. Но доктор Томас совершенно невозмутимо улыбался в ответ.
   – Да, полагаю, здесь уже давно не случалось никаких убийств… по крайней мере не на моей памяти.
   – Верно, у вас тут на редкость мирное местечко. Ничто не побуждает к насилию. Если только кто-то слегка не помог вашему бедному Томми выпасть из окна, – со смехом закончил Люк.
   А доктор Томас по-прежнему улыбался – искренней улыбкой, полной мальчишеского изумления.
   – Многие у нас хотели бы свернуть шею этому сорванцу, – признался он. – Но я не думаю, что кто-то мог действительно разъяриться до такой степени, что решился вытолкнуть его из окна.
   – Видимо, он многим насолил своими выходками… и кто-то мог счесть своим долгом избавить общество от такого возмутителя спокойствия.
   – Жаль, что такой выбор случается нечасто.
   – Я всегда считал, что убийства неисправимых грешников могли бы благотворно повлиять на жизнь общества, – провокационно заметил Люк. – С каким-нибудь «клубом зануд», к примеру, следовало бы покончить, подлив отраву в их бренди. Или бывают еще сплетницы, готовые своими ядовитыми язычками уничтожить всех ваших ближайших друзей. Озлобленные старые девы, способные нанести удар в спину. Закоренелые консерваторы, препятствующие прогрессу. Как славно изменилась бы наша жизнь, если б все они безболезненно отправились в мир иной!
   Улыбка доктора Томаса превратилась в ухмылку.
   – Да вы, в сущности, по большому счету защищаете преступность!
   – Всего лишь разумную ликвидацию, – возразил Люк. – Разве вы не согласны, что она стала бы благотворной?
   – О, несомненно.
   – Ах, я понял, вы воспринимаете мои слова в шутку, – догадался Люк. – Но учтите, что, в отличие от заурядного англичанина, я не испытываю священного трепета перед таинством человеческой жизни. Любой человек, лежащий камнем на пути прогресса, должен быть устранен… вот какова моя точка зрения!
   – Понятно. Но кто будет судить о годности или негодности человека? – поинтересовался доктор Томас, взъерошив свои короткие светлые волосы.
   – Верно, в этом-то вся сложность, – признал Люк.
   – Католики сочли бы недостойными жизни пропагандистов коммунизма, а последние, в свою очередь, приговорили бы к смерти священников, как разносчиков суеверий; докторам захотелось бы устранять неизлечимо больных, а пацифистам – осудить военных и так далее.
   – Судьей мог бы стать ученый, – предложил Фитцвильям. – Высокообразованная личность, способная на беспристрастную оценку… к примеру, доктор. Уж если на то пошло, то мне кажется, что как раз вы, доктор, могли бы стать весьма справедливым судьей.
   – В вопросе непригодности для жизни?
   – Да.
   – Моя профессия заключается как раз в том, чтобы превращать непригодное в пригодное, возвращая людей к нормальной жизни, – возразил врач, покачав головой. – И признаюсь, зачастую это тяжелый труд.
   – Давайте рассудим чисто теоретически, – предложил Люк. – Возьмем, к примеру, такого человека, как покойный Гарри Картер и…
   – Картер? – резко перебил его доктор Томас. – Вы имеете в виду покойного владельца «Большой медведицы»?
   – Да, именно его. Самому мне не довелось его знать, но о нем мне рассказывала моя кузина, мисс Конуэй. Судя по всему, он был законченным мерзавцем и пьяницей.
   – Ну, – протянул доктор, – он выпивал, конечно. Плохо обращался с женой, запугивал дочь… Задиристый грубиян, он перессорился почти со всеми жителями нашего городка.
   – То есть, в сущности, мир без него стал бы лучше?
   – Согласен, кто-то, видимо, склонился бы к такой точке зрения.
   – Более того, если б он не соблаговолил сам свалиться в реку, а кто-то подтолкнул его туда, то разве такой человек не действовал бы в интересах общества?
   – Так вот какие методы вы отстаиваете, – сухо бросил доктор Томас. – Неужели вы согласились бы применить их, служа там, на Востоке… по-моему, в Майянг-Стрейтс?
   Люк улыбнулся.
   – О нет, до практики дело не доходило; я рассуждаю чисто теоретически.
   – А я и не думаю, что по натуре вы способны на убийство.
   – Почему? Ведь я откровенно высказал вам свои взгляды.
   – Вот именно. Слишком откровенно.
   – Вы имеете в виду, что если б я действительно принадлежал к типу людей, способных взять закон в свои руки, то не стал бы обнародовать свои взгляды?
   – Верно, именно это я и имел в виду.
   – Но я могу истинно веровать в свою правоту. Могу даже быть своего рода фанатиком в данном вопросе!
   – Даже если и так, то у вас сработало бы чувство самозащиты.
   – Известно, что зачастую убийцы выглядят как отменные добряки, которые и мухи не обидят.
   – Возможно, вы слегка преувеличиваете, – возразил доктор Томас, – хотя не так уж далеки от правды.
   – А скажите, – резко произнес Люк, – мне просто интересно: вы когда-нибудь сталкивались с человеком, которого сами подозревали в убийстве?
   – Право… что за странный вопрос! – отрывисто воскликнул Томас.
   – Почему же странный? Все-таки доктору приходится сталкиваться с множеством эксцентричных причуд своих пациентов. И для него же лучше быть способным, допустим, распознать признаки мании убийства, причем на ранней стадии, пока они еще малозаметны.
   – У вас типично дилетантское суждение о смертоубийственной мании, – раздраженно заметил Томас. – Очевидно, вы представляете заводящегося с пол-оборота безумца с пеной у рта, в ярости размахивающего ножом. Позвольте мне пояснить вам, что сложнее всего прочего как раз распознать душевнобольного, страдающего манией убийства. По всей видимости, он может выглядеть абсолютно обычным человеком, возможно, слегка испуганным, который скажет вам, вероятно, что у него есть враги. Не более того. Спокойный, безобидный на вид человек.
   – Неужели у него и вправду вид самого обычного человека?
   – Разумеется. Такие душевнобольные зачастую уверены, что убивают в целях самозащиты. Но большинство убийц, напротив, являются обычными здоровыми людьми, такими, как вы или я.
   – Доктор, вы пугаете меня! Не удивлюсь, если вы заподозрите, будто на моем счету штук пять или шесть тихих тайных убийств.
   – По-моему, мистер Фитцвильям, это маловероятно, – улыбнулся доктор Томас.
   – Вот как! Позвольте ответить вам тем же. Я тоже не верю, что на вашем счету пять или шесть убийств.
   – Видимо, вы не учитываете мои профессиональные провалы, – весело уточнил Томас.
   Собеседники рассмеялись.
   Решив, что пора прощаться, Люк поднялся со стула.
   – Боюсь, я отнял у вас много драгоценного времени, – извиняющимся тоном произнес он.
   – О нет, дел у меня не так уж много. В Уичвуде, видимо, на редкость здоровый климат. Более того, всегда приятно поговорить с новым человеком, повидавшим мир.
   – Меня как раз удивило… – начал Фитцвильям и умолк.
   – Что же?
   – Направляя меня к вам, мисс Конуэй сказала, что вы очень образованный и… в общем, первоклассный специалист. Короче, я подумал, не скучно ли вам жить в провинции? Для талантливого человека здесь не так много возможностей.
   – Ну, общая врачебная практика полезна для начала. Набираешься ценного опыта.
   – Но вы же не собираетесь прозябать здесь всю свою жизнь? Ваш покойный коллега, доктор Хамблби, как я слышал, не отличался честолюбием и вполне довольствовался местной практикой. Видимо, он давно здесь работал?
   – Практически всю жизнь.
   – Насколько я понял, он считался солидным, но старомодным врачом.
   – Временами с ним бывало нелегко… – помедлив, признал Томас. – Он с большим подозрением относился к современным нововведениям, однако являл собой отличный пример врачей старой закалки.
   – Мне говорили, у него прехорошенькая дочь, – в шутливой манере произнес Люк.
   Он имел удовольствие видеть, как бледно-розовое лицо доктора Томаса покрылось густым румянцем.
   – Гм-м… э-э… да, – промямлил тот.
   Фитцвильям дружелюбно взирал на него, радуясь перспективе исключения доктора Томаса из своего списка подозреваемых.
   А тот, с виду уже успокоившись, внезапно сказал:
   – Кстати, к нашему недавнему разговору о преступлениях: я могу одолжить вам весьма познавательную книгу, если вы интересуетесь этой темой. Перевод с немецкого. «Комплекс неполноценности и преступность» Кройцхаммера.
   – Буду благодарен, – откликнулся Люк.
   Пробежав пальцами по книжным корешкам на полке, доктор Томас быстро вытащил нужный том.
   – Вот, пожалуйста. Некоторые из его гипотез весьма поразительны… разумеется, это только гипотезы, но весьма любопытные. Право, потрясающе интересны, к примеру, страницы, посвященные юным годам жизни Менцхельда, так называемого знаменитого Франкфуртского Мясника, или глава, посвященная Анне Хелм, скромной няне-убийце.
   – Помнится, она убила примерно с дюжину своих подопечных, прежде чем власти заподозрили ее, – припомнил Люк.
   Доктор Томас кивнул.
   – Да. Она обладала исполненной сочувствия натурой… была преданна детям… и, судя по всему, совершенно искренне оплакивала каждую смерть. Удивительная штука – психология.
   – Удивительно, что с ее помощью вытворяют преступники, – добавил Люк.
   Он уже стоял на пороге. Доктор Томас вышел на крыльцо вместе с ним.
   – На самом деле ничего удивительного, – заметил он. – Довольно просто, знаете ли.
   – Что просто?
   – Вытворять, – он вновь улыбнулся обаятельной мальчишеской улыбкой, – если действовать осторожно. Надо просто действовать разумно – только и всего! Умный человек особо позаботится о том, чтобы не допустить ни малейшей ошибки. Вот и все.
   Улыбнувшись на прощание, доктор Томас ушел обратно в дом.
   Люк постоял уткнувшись задумчивым взглядом в ступени крыльца. В последней улыбке доктора промелькнул явный оттенок снисходительности. В ходе всего разговора Фитцвильям осознавал себя вполне зрелым мужчиной, а доктора Томаса воспринимал как простодушного юнца… Лишь на мгновение он почувствовал, как они поменялись ролями. Прощальная улыбка доктора, казалось, выражала радость учителя при виде смышленого ученика.

Глава 9
Разговор с миссис Пирс

   Выйдя на Хай-стрит, Люк заглянул в маленькую лавку, где прикупил пачку сигарет и сегодняшний экземпляр газеты «Радости жизни», популярное еженедельное издание, обеспечивающее лорду Уитфилду солидную прибавку к его и без того приличному доходу. Бросив взгляд на итоги последнего футбольного тура, Фитцвильям со стоном прокомментировал результаты, заявив, что только что проиграл сто двадцать фунтов. Сразу оживившись, миссис Пирс выразила ему сочувствие, пояснив, что подобные разочарования нередко испытывает и ее муж. Установив таким образом дружелюбные отношения, Люк без труда нашел повод для продолжения разговора.
   – Мистер Пирс очень увлекается футболом, – заявила супруга мистера Пирса, – в газетах всегда первым делом ищет именно спортивные новости. Да, что уж говорить, многим приходится разочаровываться, но ведь не могут же все выигрывать, правильно же? И вообще, по-моему, верно говорится: против судьбы не попрешь.
   Люк охотно согласился с ней в этом отношении, поддержал разговор и уместно добавил очередную пословицу, выразив сожаление по поводу того, что беда не приходит одна.
   – Ой, не приходит, сэр, как пить дать, не приходит, уж мне ли не знать… – Миссис Пирс тяжко вздохнула. – А ежели женщина обзавелась мужем и восемью детьми – шестеро живы, а двое уже в могилках, – то уж она-то про беды, как вы понимаете, знает не понаслышке.
   – Да, полагаю, матерям приходится нелегко… это несомненно, – признал Люк. – А вы, значит… э-э… сами уже похоронили двоих?
   – Одного всего лишь с месяц тому назад, – с видом печального удовлетворения сообщила миссис Пирс.
   – О боже, какое горе!
   – Если б только горе, сэр… Это был удар… то есть ужасное потрясение! Я чуть не помешалась, когда мне сообщили о том несчастье. Вот уж не ожидала, что нечто подобное может случиться с Томми. Как говорится, с озорным мальчишкой вечно хватает неприятностей, но как-то даже в голову не приходило, что беда может произойти с ним самим. А вот моя Эмма-Джейн была славной малышкой. Все говорили про нее: «Ну, чистый ангелочек. Такие долго не живут». Как в воду глядели, сэр. Вот Господь и забрал ее к себе на небеса.
   Люк выразил соболезнование и попытался вновь повернуть разговор с ангельской Эммы на далеко не ангельского Томми.
   – Так ваш сын умер совсем недавно, – задумчиво произнес он. – Какой-то несчастный случай?
   – Уж точно несчастный, сэр. Мыл окна в старом особняке, где нынче библиотека, да и выпал с верхнего этажа… должно быть, потерял равновесие.
   И миссис Пирс пустилась в пространное описание подробностей недавнего несчастья.
   – А разве не ходили какие-то разговоры про то, что видели, будто он приплясывал на подоконнике? – небрежным тоном поинтересовался Люк.
   Миссис Пирс заметила, что все мальчишки любят озорничать… и с обидой добавила, что подобные шалости сильно раздражали майора, и без того нервного и придирчивого джентльмена.
   – Вы имеете в виду майора Хортона?
   – Верно, сэр, наш вояка с бульдогами. После того несчастья он не упустил случая заявить, что и раньше видел, как наш Томми выделывал опасные пируэты, и если б в тот злосчастный момент его что-то внезапно напугало, то он, конечно, легко мог вывалиться из окна. Беда в том, сэр, что наш Томми был очень жизнерадостным парнишкой. Ох уж и досталось мне с ним, истинно божье наказание! – посетовала она. – Да ведь жизнь в нем просто била ключом, как у любого живого подростка. И не верьте, если вам скажут, что у него имелись дурные помыслы.
   – Нет-нет… я уверен, что он просто озорничал; но порой, знаете ли, миссис Пирс, люди – благоразумные зрелые люди – забывают, как сами когда-то шалили в детстве.
   – Очень верно вы говорите, сэр, – вздохнув, согласилась миссис Пирс. – Тут уж ничего не поделаешь. Но я надеюсь, что некоторые господа – не буду называть их имен – еще пожалеют, что так сурово обходились с парнишкой… и всего-то из-за его озорных и веселых проделок.
   – Похоже, Томми любил подшутить над своими нанимателями? – понимающе улыбнувшись, спросил Люк.
   – Вот именно, подшутить, сэр, только и делов-то, – мгновенно подхватила миссис Пирс. – Томми всегда здорово похоже изображал разных наших знакомых. Мы буквально держались за бока от смеха, когда он жеманно копировал перед нами мистера Элсуорси в его антикварной лавке, или старого мистера Хоббса, нашего церковного старосту. А еще он как-то раз изображал его светлость перед двумя младшими садовниками, а те так хохотали, что никто не услышал, как тихонько подошел сам лорд Уитфилд – и без всяких разговоров сразу отказал Томми от места… Естественно, как и ожидалось. Хотя его светлость не держал зла на нашего мальчика и даже помог ему получить новую работу.
   – Но не все, видимо, отличались таким великодушием? – заметил Люк.
   – Увы, сэр, далеко не все. Уж не будем указывать пальцами… И никто не подумал бы такого про мистера Эббота – он ведь на редкость обходительный человек, всегда готовый пошутить или сказать доброе слово…
   – Томми и его рассердил?
   – Был случай, но я уверена, что наш мальчик ничего плохого не делал… В конце концов, если вы держите секретные личные документы, то не надо оставлять их на столе, вот что я скажу.
   – Да-да, конечно, – поддержал ее Люк. – Личные документы в адвокатских конторах положено хранить в сейфе.
   – То-то и оно, сэр. Про то я и говорю, и мистер Пирс согласен со мной. Да Томми и прочесть-то ничего толком не успел.
   – А что попалось ему на глаза… может, чье-то завещание? – спросил Люк.
   Он рассудил (вероятно, справедливо), что прямой вопрос о содержании документа насторожит миссис Пирс, вынудив ее придержать язык.
   – О нет, сэр, ничего подобного, – не раздумывая ответила она. – Право, ничего серьезного. Просто личное письмо… от одной дамы… причем Томми даже не успел сообразить, что это за дама-то такая. На мой взгляд, вовсе не стоило поднимать столько шума из-за подобной ерунды.
   – Должно быть, мистер Эббот принадлежит к тем ранимым особам, которых чертовски легко обидеть, – предположил Люк.
   – В общем, похоже на то, так ведь, сэр? Хотя опять же замечу, что он всегда исключительно обходителен и в разговоре всегда готов пошутить да посмеяться. Но правда, говорят, что с ним трудно столковаться, а с доктором Хамблби они вообще были на ножах – иными словами, крупно поссорились незадолго до смерти нашего бедного доктора. Теперь-то небось мистер Эббот переживает… Когда смерть внезапно уносит человека в мир иной, живым остается лишь сожалеть о брошенных в сердцах обидных словах, поскольку не остается шанса повиниться да признать свою неправоту.
   – Истинная правда, истинная правда, – с мрачным видом покачав головой, пробормотал Люк и, чуть помедлив, добавил: – Гм… странное совпадение, однако. Перепалка с доктором Хамблби – и вскоре тот умирает… суровое обращение с вашим Томми – и мальчик тоже умирает! На мой взгляд, после двух столь прискорбных утрат мистер Эббот, возможно, станет благоразумнее и в будущем будет сдержаннее в своих словах и делах.
   – Такая же история приключилась и с Гарри Картером, владельцем «Большой медведицы», – заметила миссис Пирс. – Как раз они тоже наговорили друг другу резкостей, а через неделю Картер возьми да и утони…. Но тут уж мистер Эббот ничуть не виноват. Весь грех на душе Картера… заявился пьяным к дому мистера Эббота и начал выкрикивать всякие оскорбления, сквернословил почем зря. Несчастная миссис Картер, ей ведь приходилось терпеть все мужнины грубости, что уж греха таить… для нее смерть Картера стала благословенным избавлением.
   – У него вроде бы еще осталась дочь? – вопросительно произнес Люк.
   – Ох-ох-ох… – вздохнув, протянула миссис Пирс. – Я не из тех, кто любит посплетничать.
   Замечание прозвучало неожиданно, но многообещающе. В ожидании продолжения Фитцвильям навострил уши.
   – По-моему, так все это одна пустая болтовня. Люси Картер по-своему привлекательная молодая особа, и, кабы не разница в положении, смею сказать, никто бы даже внимания не обратил. Но слухи разлетелись, и тут уж ничего не поделаешь, – особенно после того, как сам Картер заявился к его дому с громогласными воплями и проклятиями.
   Люку удалось догадаться, что именно подразумевала несколько сумбурная речь миссис Пирс.
   – Видимо, мистер Эббот понимает толк в женской красоте, – предположил он.
   – Ну, так уж устроены джентльмены, – философски произнесла миссис Пирс. – И ведь у них никаких дурных мыслей, просто пара любезностей при встрече… но с господами все иначе, потому этого и не могли обойти вниманием. А чего же еще ожидать в нашем-то тихом мирке…
   – Мирок ваш очарователен, – с готовностью откликнулся Люк. – Уголок почти девственной природы, не обремененный скороспелыми причудами цивилизации.
   – Именно так и говорят художники. Однако, на мой взгляд, мы слегка отстали от времени. Не говоря уж о том, пожалуй, что у нас давным-давно ничего не строят. Дальше – в Эшвейле, к примеру – построили множество симпатичных новых домов, некоторые даже с цветниками на крышах и с витражными окнами.
   – Но и у вас здесь появилось грандиозное новое учреждение, – заметил Люк.
   – Верно; говорят, что это расчудесно прекрасное здание, – без особого воодушевления произнесла миссис Пирс. – Его светлость, безусловно, многое сделал для нашего городка. Всем нам известно про его благие намерения.
   – Но вам кажется, что не все его усилия нашли вполне успешные воплощения? – весело спросил Люк.
   – Понятное дело, сэр, ему далеко до настоящих родовитых господ… таких, как мисс Уэйнфлейт, к примеру, и мисс Конуэй. Да что там, ведь отец лорда Уитфилда держал обувную лавку тут, поблизости, буквально через несколько домов от нашей. Моя матушка еще помнит, как Гордон Рэгг прислуживал в той лавке… у нее вообще память прекрасная. Разумеется, нынче он стал его светлостью, разбогател, но благородство-то за деньги не купишь, верно, сэр?
   – Очевидно, не купишь, – признал Люк.
   – Уж, простите, что я так разболталась, сэр, – слегка смущенно извинилась миссис Пирс. – Разумеется, я знаю, что вы гостите у них в усадьбе и пишете книгу. Но насколько я поняла, вы ведь приходитесь кузеном мисс Бриджит, а это ведь совсем другое дело. А уж как нас радует, что она вновь станет хозяйкой в Эш-мэнор…
   – Еще бы, – пробурчал Люк, – уверен, что она вас не разочарует.
   С неожиданной поспешностью он расплатился за сигареты и газету.
   «Личные соображения, – с досадой подумал Фитцвильям. – Надо выкинуть их из головы! Я приехал сюда расследовать преступление. Какая разница, за кого эта черноволосая колдунья вздумала выскочить замуж? Мне до нее нет никакого дела…»
   Он медленно брел по улице. С трудом ему удалось выбросить из головы мысли о Бриджит.
   «Итак, – настроившись на деловой лад, подумал Люк, – Эббот. Что у нас есть против Эббота? Мне удалось связать его с тремя жертвами. Он поссорился с Хамблби, Картером и Томми Пирсом – и все трое мертвы. А какая может быть связь с Эми Гиббс? Что за личное письмо видел тот чертовски любопытный мальчишка? Может, он не все рассказал матери? Допустим, он узнал, от кого письмо… И допустим, Эббот решил, что ему надо заткнуть рот. Возможно… Больше ничего и не скажешь. Только возможно! Однако этого недостаточно».
   Люк прибавил шаг, поглядывая по сторонам с внезапным раздражением.
   «Этот проклятый городок начинает действовать мне на нервы. Благостный мирок, сама невинность – и в то же время именно в этом райском местечке произошла череда безумных убийств… Или я сам обезумел? Может, обезумела и Лавиния Пинкертон? В конце концов, все это могли быть совпадения… да, смерть Хамблби и все…»
   Люк оглянулся на убегающую вдаль Хай-стрит, и на него вдруг навалилось жуткое ощущение нереальности происходящего.
   «Такого просто не может быть…» – сказал он себе.
   Но едва Фитцвильям перевел взгляд на длинный грозный выступ террасы на верхушке Эш-ридж, как наваждение тут же рассеялось. Эш-ридж выглядел более чем реальным; он стал свидетелем множества чудовищных и тайных событий – колдовства и жестокостей, забытой в веках кровожадности и зловещих языческих обрядов…
   Люк вздрогнул. На склоне холма он заметил две движущиеся фигуры и легко узнал в них Бриджит и Элсуорси. Этот молодой жеманник бурно жестикулировал своими странными противными руками. Его голова склонилась к плечу Бриджит. Они походили на призрачные видения. Их движения казались абсолютно бесшумными, как у кошек, прыгающих по траве. Люк видел, как ветер взметает за спиною девушки длинные пряди черных волос. И вновь его охватило ощущение исходящей от нее странной колдовской магии.
   – Околдован, окончательно околдован, – пробормотал Люк.
   Он замер в неподвижности – точно окаменев с ног до головы, – удрученно думая:
   «Кто же разрушит эти чары? Никто…»

Глава 10
Роуз Хамблби

   Внезапно услышав за спиной какой-то тихий звук, Люк резко развернулся. Перед ним стояла девушка, удивительно хорошенькая, с каштановыми вьющимися волосами, не скрывавшими маленьких ушек, и застенчивым взглядом синих глаз. Очевидно, собираясь заговорить с ним, девушка слегка смутилась и покраснела.
   – Вы ведь мистер Фитцвильям, правда? – спросила она.
   – Да. Он самый…
   – Меня зовут Роуз Хамблби. Бриджит сказала мне, что вы… что вы знакомы с людьми, знавшими моего отца.
   У него хватило совести, чтобы слегка покраснеть под загаром.
   – Да, но я давненько не встречался с ними, – неловко соврал он. – Они… э-э… знали вашего батюшку в молодости… еще до его женитьбы.
   – Вот как… ясно.
   Роуз Хамблби слегка приуныла, однако продолжила:
   – Говорят, вы пишете книгу?
   – Верно. То есть пока я только собираю материалы. Меня интересуют местные легенды и старинные языческие традиции. И все, что с ними связано.
   – Ясно. Наверное, это ужасно интересно!..
   – На мой взгляд, все это может оказаться невыносимо скучным, – печально возразил ей Люк.
   – О нет, я уверена, что вы ошибаетесь.
   Фитцвильям с улыбкой взглянул на девушку. «Как же повезло нашему доктору Томасу!» – подумал он.
   – Встречаются, знаете ли, такие занудные типы, – заметил он, – они способны сделать невыносимо скучной любую самую увлекательную тему. Боюсь, что я принадлежу к их числу.
   – С чего вам быть занудным?
   – Не знаю. Но почему-то во мне растет уверенность в собственном занудстве.
   – А может, вы как раз один из тех людей, кто способен самые скучные темы представить ужасно увлекательными! – воскликнула Роуз Хамблби.
   – Какое лестное предположение, – усмехнулся Люк. – Спасибо, вы очень любезны.
   Тоже улыбнувшись, Роуз немного помедлила и спросила:
   – А вы верите в эти… ну во всякие сверхъестественные явления и тайные силы языческих обрядов?
   – Сложный вопрос. Не назвал бы себя приверженцем черной магии. Но ведь можно интересоваться какими-то явлениями, но не верить в них.
   – Да, наверное, вы правы, – в голосе девушки прозвучало сомнение.
   – А вы суеверны?
   – Н-нет… по-моему, не суеверна. Но иногда что-то накатывает… как волны…
   – Волны?
   – Ну, наплывают какие-то предчувствия удачи или опасности. То есть… у меня такое ощущение, что в последнее время весь Уичвуд словно околдовали, сглазили… и теперь нас преследуют несчастья. Отец умер, мисс Пинкертон погибла, и один парнишка выпал из окна. Мне кажется, я начинаю ненавидеть это место… может, даже лучше уехать отсюда!
   Ее дыхание участилось. Люк внимательно посмотрел на девушку.
   – Неужели у вас дурные предчувствия?
   – Ох! Я понимаю, что это глупо. На самом деле, видимо, все потому, что папа умер так неожиданно… ужасно нелепая случайность, – она вздрогнула, – да еще с мисс Пинкертон случилось такое несчастье. Она говорила… – девушка умолкла.
   – Что же она говорила? Мне она показалась очаровательной старушкой, напомнив одну мою любимую тетушку.
   – Правда? Значит, вы знали ее? – Лицо Роуз просияло. – Я очень любила ее, и она была преданным другом папы. Но иногда она почему-то казалась мне, как говорят шотландцы, обреченной.
   – Почему?
   – Ну, потому что… это так странно – но она, видимо, очень боялась того, что с папой может произойти несчастье. Она практически предупредила меня. Особенно мисс Пинкертон опасалась несчастных случаев. А еще в тот день… как раз накануне ее поездки в город – она очень странно вела себя… в общем, пребывала в крайнем возбуждении. Право, мистер Фитцвильям, меня не покидает мысль, что она была из тех людей, которые обладают способностью ясновидения. Мне кажется, она знала то, что случится с нею. И должно быть, она также знала о том, что случится с папой. Честно говоря, мне даже страшновато думать об этом!
   Девушка порывисто шагнула ему навстречу.
   – Порой люди способны предвидеть будущее, – заметил Люк. – Хотя это не всегда вызвано сверхъестественными способностями.
   – Да, полагаю, все может быть вполне естественно… просто обостренный дар восприятия, которого лишено большинство людей. И тем не менее… мне как-то тревожно…
   – Не стоит так волноваться, – мягко сказал Люк. – Имейте в виду, что все несчастья уже позади. Бесполезно расстраиваться из-за того, что мы уже не в силах изменить. Жить надо, глядя в будущее.
   – Я понимаю. Но есть еще кое-что, понимаете… – Роуз нерешительно помедлила. – Что-то нехорошее может случиться… с вашей кузиной.
   – С моей кузиной? С Бриджит?
   – Да. Мисс Пинкертон беспокоилась и за нее в некоторой степени. Она часто спрашивала меня… В общем, по-моему, она также… боялась за нее.
   Резко обернувшись, Люк пристально посмотрел на склон холма. Он испытал безотчетное чувство страха. Бриджит… наедине с типом, чьи руки имели тот нездоровый оттенок зеленоватой разлагающейся плоти… Чушь, сплошные фантазии! Элсуорси всего лишь безобидный дилетант, разыгрывающий роль мелкого антиквара.
   Точно прочтя его мысли, Роуз спросила:
   – Вам нравится мистер Элсуорси?
   – Решительно не нравится.
   – Джоффри… то есть, вы знаете, доктору Томасу он тоже не нравится.
   – А вам нравится?
   – О нет… по-моему, он отвратителен, – она чуть подалась навстречу Люку. – О нем ходит столько слухов… Мне рассказывали, что он проводил какой-то странный ритуал на Ведьмином лугу… вместе с компанией его приятелей из Лондона – жутко странные чудаки. А Томми Пирс вроде бы помогал им.
   – Томми Пирс? – заинтересованно повторил Люк.
   – Да. Ему выдали какой-то стихарь и красную сутану.
   – И когда же это было?
   – Не так уж давно… по-моему, в марте.
   – Такое впечатление, что Томми Пирс замешан во всех событиях, происходивших в вашем городке.
   – Он был страшно любопытным. Всегда стремился все узнать, повсюду успеть…
   – И вероятно, в итоге узнал слишком много, – мрачно проворчал Люк.
   Роуз восприняла его слова буквально.
   – Вообще-то он был довольно хулиганистым и жестоким мальчишкой. Ему нравилось отрывать крылышки осам и дразнить собак.
   – То есть он из тех хулиганов, чья кончина едва ли вызовет много сожалений?
   – Нет, я так не думаю. По крайней мере, его мама очень расстроилась.
   – Насколько я понимаю, ее смогут утешить еще полдюжины благословенных отпрысков. Этой женщине достался к тому же острый язычок.
   – Вам показалось, что она много болтает, верно?
   – Да. Стоило мне купить пачку сигарет, как у меня появилось ощущение, будто жизнь обитателей вашего городка открылась передо мной едва ли не в мельчайших подробностях.
   – Такова самая ужасная особенность подобных местечек, – грустно заметила девушка. – Ничто и никто не скроется тут от любопытных глаз.
   – Ну уж нет, – возразил Люк.
   Она заинтригованно взглянула на него.
   – Никому из людей не дано знать всю правду о других людях, – с важным видом произнес Фитцвильям.
   Роуз заметно помрачнела и невольно поежилась.
   – Да, – задумчиво согласилась она, – полагаю, вы правы.
   – Причем это касается даже самых ближайших и любимых, – добавил Люк.
   – Даже они… – Девушка помедлила. – Увы, наверное, вы правы… но лучше б, мистер Фитцвильям, вы не делали таких пугающих откровений.
   – Неужели это пугает вас?
   Она медленно кивнула и резко отвернулась.
   – Мне пора идти. Если… если вы не найдете лучших занятий… то есть, если у вас появится свободное время… заходите, пожалуйста, к нам в гости. Мама будет рада повидаться с вами, ведь вы знакомы с папиными давними друзьями.
   Роуз медленно удалялась в сторону центра. Голова ее немного склонилась, словно под грузом серьезно озадачивших ее проблем.
   Люк напряженно смотрел ей вслед. Внезапно его охватило сильное беспокойство. Он испытал желание оберегать и защищать эту славную девушку.
   От чего же ее надо защищать? Задавшись этим вопросом, он на мгновение разозлился сам на себя. Пусть Роуз Хамблби недавно потеряла отца, но у нее осталась мать, и она помолвлена с бесспорно привлекательным молодым человеком, вполне способным обеспечить ей любую защиту. Так зачем ему, Люку Фитцвильяму, брать на себя тяготы таких забот?
   «Вновь дает о себе знать добрая старая сентиментальность, – подумал Люк. – Мужчина – защитник и покровитель! Такой тип процветал в викторианскую эпоху, оставался на коне в эдвардианскую и до сих пор подает признаки жизни, несмотря на сетования нашего славного лорда Уитфилда на бурный натиск дерзкой современности… И все-таки, – решил он, медленно направляясь к маячившему впереди массиву Эш-ридж, – мне нравится Роуз. Она слишком хороша для Томаса, этого хладнокровного и дьявольски высокомерного парня».
   Ему живо вспомнилась последняя улыбка доктора на пороге дома. Бесспорно самодовольная! Вежливо-снисходительная!
   Звук приближающихся шагов вывел Люка из докучливых неприятных размышлений. Глянув вперед, он увидел спускавшегося с холма молодого мистера Элсуорси. Его задумчивый взгляд был устремлен на тропу, а сам он довольно улыбался. Люка неприятно поразило такое довольство. Элсуорси не просто шел, а скорее пританцовывал с видом человека, напевавшего про себя какую-то бравурную дьявольскую джигу. Загадочная кривая ухмылка на его губах явно говорила о каком-то ликовании, определенно вызванном порочными мыслями.
   Люк замедлил шаг, и Элсуорси уже почти поравнялся с ним, когда наконец рассеянно поднял глаза. В его злорадных и бегающих глазах с заметной задержкой и неохотой проявилось осмысленное выражение, когда он узнал Люка. И в тот же момент – по крайней мере, так показалось Фитцвильяму – антиквар сразу преобразился. Если чуть раньше он напоминал танцующего сатира, то сейчас его заменил несколько жеманный и самодовольный молодой мужчина.
   – Ах, мистер Фитцвильям… Доброе утро.
   – Доброе утро, – ответил Люк. – Вам, видимо, удалось насладиться красотами природы?
   – О нет, что вы… нет, упаси господи, ничего подобного. Натуральная природа отвратительно груба. Да, всего лишь грубая, лишенная воображения содержанка. Я всегда придерживался того мнения, что невозможно наслаждаться жизнью до тех пор, пока вы не поставите природу на должное место.
   – И как же вы намерены вместить ее в надлежащие рамки?
   – Есть множество способов! – воскликнул мистер Элсуорси. – В таком местечке, в этой очаровательной провинции, можно устроить изысканные развлечения, если, разумеется, выряжаясь по-французски, вы обладаете настоящим goût… чувством изящного! Я лично умею наслаждаться жизнью, мистер Фитцвильям.
   – И я тоже, – ответил Люк.
   – Как говорится, «mens sana in corpore sano» [25 - «В здоровом теле здоровый дух» (лат.). Ювенал, «Сатиры». Надо заметить, что во времена Ювенала смысл этого стиха заключался в развитии именно духа, а не тела.], – с тонкой иронией произнес мистер Элсуорси. – Уверен, что сие высказывание вы также цените.
   – Только если дух действительно здоровый, – разумно возразил Люк.
   – Мой дорогой! Здравомыслие невероятно скучно. Лишь безумец… прелестный безумец… с извращенным умом… слегка извращенным – способен узреть жизнь в новом чарующем ракурсе.
   – Косоглазый прокаженный, – предположил Люк.
   – Ах, прелестно… прелестно… чертовски остроумно! Но в этом есть доля истины, вы знаете. Увлекательный угол зрения. Впрочем, не смею вас задерживать. Вы же вышли зарядиться здоровьем на прогулке… каждому надо поддерживать себя в форме… приверженность традициям старой привилегированной школы!
   – Как скажете, – отрывисто бросил Люк и, сдержанно кивнув, продолжил путь.
   «Мое воображение становится дьявольски изощренным, – подумал он. – Этот парень – просто осел, только и всего».
   Однако необъяснимое беспокойство заставило его идти быстрее. Неужели та изначальная, странная, лукаво-торжествующая улыбка на лице Элсуорси лишь пригрезилась больному воображению Люка? И разве она не мгновенно стерлась, точно губкой, в тот момент, когда он заметил идущего навстречу Фитцвильяма?
   «Бриджит, – с усилившейся тревогой подумал он. – Все ли с ней в порядке? Они ведь поднимались по склону вместе, а спустился он один…»
   Люк прибавил шаг. Пока он болтал с Роуз Хамблби, солнце вышло из-за облаков, а сейчас опять скрылось. Небеса угрожающе нахмурились, и порывы изменчивого ветра внезапно стали усиливаться. Казалось, потеряв связь с нормальной человеческой жизнью, Фитцвильям вступил в странный и зачарованный таинственно сумрачный мир, который тщетно пытался понять с самого приезда в Уичвуд.
   Тропа сделала поворот, и Люк вышел на ровную травянистую террасу, которую он заметил еще снизу, – на так называемый Ведьмин луг. Именно здесь, как гласили предания, ведьмы устраивали шумные пирушки в Вальпургиеву ночь и под Хэллоуин.
   И наконец его окатила волна живого облегчения. Он увидел Бриджит. Она сидела на траве, прислонившись к каменистому склону; сидела, сжавшись в комочек и опустив голову на руки.
   Люк быстро подошел к ней. Замечательно пружинистая трава выглядела неестественно яркой и молодой.
   – Бриджит? – тихо произнес он.
   Девушка медленно подняла голову. Его встревожило выражение ее лица. Бриджит выглядела так, словно спускалась с каких-то заоблачных высот и с трудом осознавала реалии земного мира.
   – Вы слышите меня? С вами… с вами ведь все в порядке? – весьма неловко спросил он.
   Бриджит долго не отвечала, будто что-то по-прежнему удерживало ее в отстраненном состоянии. У Люка создалось впечатление, что его слова пару минут блуждали в лабиринте ее сознания.
   – Естественно, все в порядке, – наконец ответила она резким, почти враждебным тоном. – А что, собственно, могло со мной случиться?
   – Будь я проклят, если знаю, – с усмешкой ответил он. – Почему-то вдруг испугался за вас.
   – И почему же?
   – В основном, мне кажется, из-за той мелодраматической атмосферы, в которой я живу последнее время. Вот и вижу теперь все в каком-то искаженном виде. Если я теряю вас из виду на часок-другой, то мне уже мерещится, что скоро ваш окровавленный труп обнаружат в какой-то канаве… Прямо как в трагедии или детективном романе.
   – Героинь никогда не убивают, – заметила Бриджит.
   – Нет, но… – Люк запнулся, вовремя сообразив, какую глупость мог сморозить.
   – Почему вы умолкли? Что вы хотели сказать?
   – Ничего.
   Слава богу, Фитцвильям вовремя прикусил язык. Глупо было бы заявить молодой привлекательной женщине: «Но вы не тянете на героиню».
   – Да, их похищают, держат в заточении, – продолжила Бриджит, – оставляют умирать в сточных водах или топят в погребах… Все верно, они всегда находятся в опасности, но никогда не умирают.
   – И даже не заболевают, – добавил Люк и спросил, меняя тему: – Так это и есть Ведьмин луг?
   – Да.
   С усмешкой глянув на девушку, он добродушно заметил:
   – Вам не хватает только помела.
   – Благодарю за комплимент. Мистер Элсуорси заявил то же самое.
   – Я как раз только что столкнулся с ним, – сказал Люк.
   – Ну и как, удалось поговорить?
   – Да уж, поговорили… По-моему, он пытался вывести меня из себя.
   – Преуспел?
   – Он пользуется весьма наивными методами… – Люк помедлил и отрывисто добавил: – Странный он все-таки тип. Только решишь, что он лишь противный глупец, как вдруг невольно задумываешься, не прячется ли под маской глупца нечто более изощренное.
   – Вам тоже так показалось?
   – Значит, вы согласны со мной?
   – Да.
   Фитцвильям помолчал, ожидая продолжения.
   – Есть в нем нечто… странное. Удивительно, что вы поняли… Прошлой ночью мне не спалось, и я долго ломала голову; все думала об этой истории. Мне показалось, что если у нас и завелся какой-то… убийца, то я должна бы догадаться, кто это! То есть я ведь живу здесь. Думала я, думала и пришла к выводу, что если здесь и живет тайный убийца, то он, должно быть, явно безумен.
   Вспомнив о том, что сказал доктор Томас, Люк спросил:
   – А вы не думаете, что убийца может быть так же здоров, как вы или я?
   – Только не этот убийца. Насколько я понимаю, этот должен быть помешанным. И данная мысль, в общем, привела меня прямиком к Элсуорси. Из всех наших жителей он единственный выглядит определенно подозрительным. Невозможно отделаться от мысли, что он ведет себя жутко подозрительно!
   – В мире полно подобных ему дилетантов и позеров, и зачастую они совершенно безвредны и безобидны.
   – Верно. Но, по-моему, он далеко не безобиден. Взять хотя бы его отвратительные руки…
   – Вы заметили? Забавно, я тоже заметил!
   – Они ведь не просто белые или бледные, а какие-то мерзко-зеленоватые.
   – Да, они производят неприятное впечатление. И все же нельзя обвинять человека в убийстве лишь в силу странного оттенка его кожи.
   – Безусловно, нельзя. Нам нужны доказательства.
   – Доказательства! – раздраженно воскликнул Люк. – Вот как раз они-то у нас начисто отсутствуют. Наш тайный преступник чертовски осторожен. Осторожный убийца… Подумать только, наш осторожный безумец не оставляет улик!
   – Я пыталась найти их, – проворчала Бриджит.
   – Встретившись с Элсуорси?
   – Да. Мне подумалось, что, вероятно, со мной он будет более откровенным, чем с вами. В общем, для начала я хотела разговорить его.
   – И что вам удалось выяснить?
   – Ну, он обзавелся кружком единомышленников… компанией таких же отвратительных типов. Время от времени они приезжают сюда и устраивают ритуальные празднества.
   – Вы намекаете на то, что обычно называют неописуемыми оргиями?
   – Не знаю, насколько они неописуемы, но определенно оргии. На самом деле все это звучит как-то по-детски, смешно и глупо…
   – Полагаю, они поклоняются сатане и устраивают непристойные пляски.
   – Что-то в таком роде. И очевидно, получают от этого удовольствие.
   – Могу добавить кое-что потенциально полезное, – сказал Люк. – Томми Пирс принимал участие в одной из их церемоний. Изображал прислужника. Ему даже выдали красную сутану.
   – Так он знал об этом?
   – Естественно. И возможно, это как-то связано с его смертью.
   – Вы имеете в виду, что он проговорился?
   – Да… или, может, попытался использовать тайный шантаж.
   – Я понимаю, что в общем все это кажется нереальным, – задумчиво произнесла Бриджит, – но общая нереальность выглядит гораздо более реальной, если иметь в виду увлечения самого Элсуорси.
   – Да, согласен… с ним наша абсурдная история становится по крайней мере постижимой.
   – У нас есть его связь с двумя жертвами, – заметила Бриджит, – с Томми Пирсом и Эми Гиббс.
   – А как связать с ним того владельца бара и Хамблби?
   – Пока неизвестно.
   – Да, ситуация с владельцем бара непонятна. Но я могу представить мотив для устранения Хамблби. Будучи врачом, он мог заметить какие-то отклонения в психике Элсуорси.
   – Верно, такое возможно.
   – А я нынче утром, похоже, отменно исполнила свою роль, – рассмеявшись, сообщила Бриджит. – По-видимому, у меня великолепные экстрасенсорные способности, и, когда я поведала ему, как одна из моих прапрабабушек едва избежала сожжения за колдовство, мой статус воспарил на недосягаемую высоту. Я почти уверена, что теперь меня пригласят участвовать в очередных вакханалиях сатанинских забав.
   – Бриджит, ради бога, будьте осторожны, – взмолился Люк.
   Она удивленно глянула на него. Но лицо «кузена» выглядело серьезно озабоченным.
   – Я только что познакомился с дочерью Хамблби. Мы поговорили о мисс Пинкертон. И дочь Хамблби поведала мне, что мисс Пинкертон беспокоилась за вас.
   Бриджит, начавшая было подниматься с травы, замерла в странном оцепенении.
   – Не поняла? С чего бы мисс Пинкертон… беспокоиться… за меня?
   – Так мне сказала Роуз Хамблби.
   – Роуз Хамблби так вам сказала?
   – Именно так.
   – И что же еще она говорила?
   – Больше ничего.
   – Вы уверены?
   – Вполне.
   – По-нят-но, – задумчиво помолчав, по слогам произнесла Бриджит.
   – Мисс Пинкертон беспокоилась за Хамблби, и вот он умер. Теперь я узнал, что она беспокоилась за вас…
   Бриджит рассмеялась. Затем встала и так резко тряхнула головой, что ее взметнувшиеся черные волосы веером рассыпались по плечам.
   – Не тревожьтесь, – бросила она. – Дьявол не даст нас, грешных, в обиду.

Глава 11
Домашняя жизнь майора Хортона

   Люк сидел, откинувшись на спинку стула, перед столом управляющего местным банком.
   – Что ж, очевидно, меня это полностью устроит, – заключил он. – Боюсь, однако, я отнял у вас много времени.
   Мистер Джонс пренебрежительно махнул рукой. На его смуглом пухлом личике запечатлелось радостное выражение.
   – Да что вы, право, мистер Фитцвильям… Вы же знаете, что у нас тут тихое болотце. Мы всегда рады прибытию новых людей.
   – Не скромничайте, где еще найдешь в мире такое очаровательное местечко, – любезно возразил Люк. – Здесь еще живо так много суеверий…
   Мистер Джонс, печально вздохнув, заметил, что для искоренения суеверий требуется большая и долгая просветительская деятельность.
   Фитцвильям поддержал его, озабоченно добавив, что образование, по его мнению, в наше время слишком дорого стоит, чем слегка возмутил мистера Джонса.
   – Лорд Уитфилд щедро облагодетельствовал наш городок, – важно заявил он. – В детстве он на своей шкуре осознал недостатки образования и теперь намерен обеспечить молодежи лучшую подготовку.
   – Но детские недостатки не помешали ему сколотить изрядное состояние, – заметил Люк.
   – Верно. Должно быть, он обладал талантом… отменными способностями.
   – Или ему повезло, – предположил Фитцвильям.
   Мистер Джонс выглядел несколько потрясенным.
   – Не стоит недооценивать шанс везения, – провокационно продолжил Люк. – Вот, к примеру, убийство. Почему удачливому убийце все сходит с рук? Благодаря его таланту? Или по чистой случайности?
   Мистер Джонс признал, что, вероятно, дело тут в везении.
   – Или возьмем хоть случай с типом, вроде Картера, владельцем одного из ваших пабов. Тот бедолага, вероятно, пьянствовал шесть вечеров из семи… и все-таки одним злосчастным вечером он свалился с пешеходного моста в реку. Вновь его величество неудачный случай?
   – Для кого-то и удачный, – проворчал управляющий банка.
   – Серьезно?
   – Уж для его жены и дочери точно.
   – Ах, да, разумеется…
   Постучав в дверь, в кабинет вошел клерк с документами. Люк оставил на бумагах два образца подписи, и ему вручили чековую книжку. Он встал из-за стола.
   – Что ж, я рад, что вы все так быстро оформили. В этом году мне немного повезло на скачках… А вы не увлекаетесь скачками?
   Мистер Джонс, улыбнувшись, ответил, что он не азартный человек. И добавил, что миссис Джонс очень строга на предмет ставок на лошадиных скачках.
   – Тогда, наверное, вы даже не ездили на дерби?
   – Естественно, нет.
   – А может, скачками увлечен кто-нибудь из ваших здешних знакомых?
   – Майор Хортон. Он живо интересуется лошадиными бегами. И мистер Эббот ради скачек обычно устраивает себе выходной. Хотя не припомню, чтобы он возвращался с выигрышем.
   – Да уж, полагаю, везет только избранным, – со вздохом заметил Люк и, обменявшись с управляющим пожеланиями всего наилучшего, удалился.
   Выйдя из банка, он закурил сигарету. Не считая версии поиска «наименее вероятного преступника», Фитцвильям не видел никаких причин для сохранения мистера Джонса в списке подозреваемых. Реакция управляющего банка на проверочные провокационные вопросы Люка оказалась совершенно обычной. Казалось, решительно невозможно представить его в роли убийцы. Более того, он не ездил на скачки. Но, между прочим, Люк получил пару возможно полезных сведений. И майор Хортон, и адвокат, мистер Эббот, могли быть в Лондоне в тот день, когда мисс Пинкертон попала под машину.
   Несмотря на то что Люк больше не подозревал доктора Томаса, для пущей уверенности ему захотелось выяснить, занимался ли в тот конкретный день доктор выполнением своих профессиональных обязанностей в Уичвуде. Он сделал мысленную заметку проверить этот пункт.
   Под вопросом еще и Элсуорси. Не уезжал ли он из Уичвуда в день скачек? Если не уезжал, то версия о его причастности к убийствам соответственно ослабевала. Хотя, отметил мысленно Люк, смерть мисс Пинкертон все-таки могла быть чисто несчастным случаем.
   Но он отверг такую возможность. Кончина пожилой дамы случилась на редкость своевременно.
   Люк забрался в свою машину, оставленную на обочине, и поехал в сторону гаража Пипуэлла, расположенного в дальнем конце Хай-стрит. Он подготовил несколько мелких вопросов, связанных с эксплуатацией своей машины, которые ему хотелось бы обсудить. Молодой механик приятной наружности с усыпанным веснушками лицом понимающе выслушал его, и оба мужчины, подняв капот, углубились в техническую дискуссию.
   – Джим, пойди-ка сюда на минутку, – раздался чей-то голос.
   Веснушчатый механик сразу подчинился.
   Джим Харви. Все верно. Так звали кавалера Эми Гиббс. Быстро вернувшись, парень извинился, и технический разговор возобновился. В итоге Люк согласился оставить машину в гараже.
   Уже собираясь уходить, он небрежно поинтересовался:
   – Удалось ли вам выиграть на дерби в этом году?
   – Увы, сэр, нет. Клэриголд подвела меня.
   – А вот Джуджуби Вторая, наверное, мало кого подвела!
   – Да уж, сэр, вряд ли. По-моему, ни одна из газет даже не упомянула о том, что у Джуджуби есть хоть какие-то шансы на выигрыш.
   – В скачках трудно быть в чем-то уверенным, – покачав головой, заметил Люк. – А вы бывали когда-нибудь на дерби?
   – Нет, сэр, интересно было бы поглядеть на скачки вживую. Хотел в этом году съездить туда… Сейчас есть дешевые билеты до Эпсона и обратно, но босс не пожелал и слушать. На самом деле нам не хватает рабочих рук, и в тот день выдалась куча работы.
   Пожелав парню удачи, Люк вышел на улицу.
   Джим Харви был вычеркнут из списка подозреваемых. Этот приятный на вид малый никак не тянул на роль тайного убийцы, к тому же он физически не мог задавить Лавинию Пинкертон.
   Выйдя на берег реки, Люк побрел в сторону дома. Там, как и в прошлый раз, ему встретился майор Хортон с собаками. Майор по-прежнему раздраженно покрикивал на своих питомцев.
   – Август… Нелли… НЕЛЛИ, фу, я сказал! Нерон… Нерон… НЕРОН!
   И вновь его выпуклые глаза пристально взглянули на Люка. Но на сей раз общение пошло по иному пути.
   – Простите. Вы ведь, по-моему, мистер Фитцвильям?
   – Да.
   – Хортон… майор Хортон. Знаете, я как раз собирался навестить вас завтра в Эш-мэнор. Сыграть партию в теннис. Мисс Конуэй очень любезно пригласила меня. Она ведь ваша кузина, верно?
   – Да.
   – Ну, я так и думал. В нашем захолустье, знаете ли, новую личность быстро примечают.
   В этот момент его внимание вновь переключилось на собак, поскольку бульдоги начали заигрывать с белой дворняжкой неведомой породы.
   – Август… Нерон… Ко мне! Ко мне, я сказал!
   Когда Август и Нерон в итоге неохотно подчинились команде, майор Хортон вернулся к разговору. Люк тем временем поглаживал Нелли, взиравшую на него с блаженным видом.
   – Славная сука, не правда ли? – с гордостью заявил майор. – Мне нравятся бульдоги. Они живут у меня постоянно. Предпочитаю эту породу любой другой. Кстати, я живу тут поблизости; может, зайдете ко мне, пропустим по стаканчику?
   Люк принял приглашение, и их дальнейшая совместная прогулка сопровождалась разглагольствованиями майора на собачью тему, в основном сводившимися к прославлению его любимцев и подчеркиванию недостатков всех прочих пород по сравнению с ними. Люку поведали о выигранных Нелли призах, о бесчестном поведении судьи, оценившего экстерьер Августа просто как «удовлетворительно», и о триумфальных победах Нерона на полевых испытаниях.
   Наконец они свернули к дому майора. Тот распахнул входную дверь – она, кстати, оказалась не запертой, – и мужчины вошли в дом. Проведя гостя в небольшое, попахивающее псиной помещение с вытянувшимися вдоль стен книжными шкафами, майор Хортон занялся смешиванием напитков. Люк с интересом огляделся. Отметив наличие множества собачьих фотографий и стопки журналов «Сельская жизнь», он также оценил изрядную потертость удобных кресел. На одной из книжных полок красовались серебряные кубки. Над камином висела написанная маслом картина.
   – Моя супруга, – пояснил майор, оторвав взгляд от сифона и заметив, на что смотрит Люк. – Замечательная женщина. По лицу видно, каков характерец, вы не находите?
   – Да, действительно, – согласился Фитцвильям, разглядывая покойную миссис Хортон.
   Ее изобразили в розовом шелковом платье с букетом ландышей в руках. Темно-русые волосы уложены в строгую прическу с прямым пробором, тонкие губы сурово поджаты, холодные серые глаза брезгливо взирали на зрителя.
   – Замечательная женщина, – повторил майор, вручая стакан Люку. – Она умерла больше года тому назад. И с тех пор сам я заметно изменился.
   – Неужели? – произнес Фитцвильям в легкой растерянности, не зная, что лучше сказать.
   – Присаживайтесь, – предложил майор, махнув рукой в сторону одного из кожаных кресел. Сам он устроился во втором кресле и, сделав глоток виски с содовой, продолжил: – Да, с тех пор я заметно изменился.
   – Должно быть, вы тоскуете по ней, – неловко заметил Люк.
   Майор Хортон угрюмо покачал головой.
   – Мужчине нужна жена, чтобы держать его в форме, – изрек он. – Иначе он погружается в ленивую праздность… да, теряет вкус к жизни. Становится слишком беспечным и неряшливым.
   – Но вы, несомненно…
   – Мой мальчик, я знаю, о чем говорю. Заметьте, я не сказал, что семейная жизнь поначалу не бывает трудной. Бывает. Мужчина говорит себе: пропади все пропадом, дескать, теперь уже я не могу быть хозяином самому себе! Но постепенно он привыкает. Все дело в дисциплине.
   Люку подумалось, что семейную жизнь майор Хортон, должно быть, воспринимал скорее как своего рода военную кампанию, чем как идиллию супружеского счастья.
   – Женщины, – словно беседуя сам с собой, продолжал рассуждать вдовец, – удивительно непостижимые создания. Порой, кажется, что они вечно всем недовольны. Но, клянусь Юпитером, им удается поддерживать мужчину в надлежащей форме.
   Люк хранил почтительное молчание.
   – Вы женаты? – поинтересовался майор.
   – Нет.
   – Вот как?.. Ну что ж, у вас еще все впереди. И поверьте, мой мальчик, вас ждет бесподобная жизнь.
   – Всегда приятно слышать, – сказал Люк, – что кто-то хорошо отзывается о супружестве. Особенно в наше время, когда так упростили процесс развода.
   – Тьфу! – презрительно воскликнул майор. – От современной молодежи меня с души воротит. Никакой выносливости… никакого терпения. Им не под силу выдержать даже легчайших испытаний. Они начисто лишены подлинного мужества!
   Люка подмывало спросить, зачем же нужно в семейной жизни столь исключительное мужество, но он благоразумно сдержался.
   – Хотя, в общем-то, – продолжал между тем хозяин дома, – Лидия была редкостной женщиной… таких встречается одна на тысячу… на целую тысячу! Все у нас уважали ее, брали с нее пример…
   – Надо же!
   – Она терпеть не могла глупых выходок. Могла так глянуть на человека, что он мгновенно терялся… да, да, терял всю свою фанаберию. А ведь некоторые из наших слабоумных девиц мнили себя образцовыми служанками. Они полагали, что хозяева будут терпеть их дерзости. Но Лидия быстро ставила их на место! Вы представляете, за один только год у нас сменилось пятнадцать кухарок и горничных. Пятнадцать!
   Люк подумал, что едва ли данный показатель делает честь умению миссис Хортон вести домашние дела, но поскольку это, казалось, по-своему восхищало хозяина, то он предпочел просто многозначительно хмыкнуть.
   – Гнала их взашей, если они ее не устраивали.
   – И что же, все пятнадцать не устраивали? – рискнул спросить Фитцвильям.
   – Ну, по правде говоря, многие сами уходили от нас… Скатертью дорога, вот как обычно провожала их Лидия!
   – Высокие требования, – заметил Люк. – Но разве порой вы сами не испытывали при этом неудобств?
   – Я лично никого не нанимал и не вмешивался в женские разборки, – бросил Хортон. – Я сам прилично готовлю и могу запросто развести огонь в очаге. Мне, правда, никогда не нравилось мыть посуду, но с этим делом, естественно, приходится смириться… не есть же с грязной.
   Люк согласился с ним и спросил, хорошо ли сама миссис Хортон справлялась с домашними делами.
   – Я не из тех мужей, которые сваливают все хозяйство на жен, – заявил майор Хортон. – Да и в любом случае Лидия была слишком хрупка для домашней работы.
   – Значит, у нее было слабое здоровье?
   Майор Хортон печально покачал головой.
   – Зато она обладала замечательно силой духа. Ни в чем никому не уступала. Но как же много она страдала! И никакого сочувствия даже от врачей. Все эти эскулапы черствы и грубы. Они разбираются только в явных физических заболеваниях. Все необычное недоступно их пониманию. И Хамблби из того же теста, хотя все почему-то считали его сведущим доктором.
   – А вы не согласны?
   – Полный профан в определенном смысле! Не мог усвоить ничего из современных медицинских открытий. Сомневаюсь, слышал ли он вообще о неврозах… Наверное, он мог отлично вылечить корь и свинку или срастить сломанные конечности. Но сверх того не разбирался ни в чем. В итоге мы даже поссорились с ним. Он совершенно не понял причину болезни Лидии. Я выдал ему все напрямик, и ему не понравились мои слова. Он оскорбился и сразу откланялся, бросив мне, что я могу послать за другим доктором, если мне угодно. После этого мы обратились к Томасу.
   – Он понравился вам больше?
   – Значительно, он ведь гораздо умнее. Если б болезнь не оказалась смертельной, то Томас обязательно вылечил бы Лидию. На самом деле, ей даже стало получше, но потом состояние внезапно опять резко ухудшилось.
   – То есть болезнь обострилась?
   – Гм, да. Гастрит. Острые боли… тошнота и все прочие симптомы. Бедняжка ужасно страдала. Она была настоящей мученицей. Пара сиделок из больницы выказывали ей не больше сочувствия, чем маятник дедовских напольных часов! «Потерпите это», да «потерпите то»… – Майор тряхнул головой и осушил свой стакан. – Терпеть не могу больничных сиделок! Этакие самодовольные особы. Лидия уверяла, что они травили ее. Она ошибалась, конечно… обычное заблуждение больных – многие люди ему подвержены, как и сказал доктор Томас, – но в ее словах таилась и доля правды… те женщины не любили ее. С женщинами вечно одни проблемы… и все из-за их капризных натур.
   – Полагаю, – сказал Люк, сознавая, что вопрос его прозвучит неуместно, но не представляя, как иначе выйти на нужную ему тему, – у миссис Хортон было много преданных друзей в Уичвуде?
   – Люди были очень добры, – нехотя признал майор. – Уитфилд присылал виноград и персики из своей оранжереи. Да и наши старые сплетницы частенько приходили посидеть с ней… Гонория Уэйнфлейт и Лавиния Пинкертон.
   – Значит, мисс Пинкертон часто к ней заглядывала?
   – Верно. Типичная старая дева, но добрейшей души создание! Она очень беспокоилась за Лидию. Обычно расспрашивала, чем ее лечат и кормят. Исключительно из добрых побуждений, как вы понимаете, но, на мой взгляд, уж слишком она суетилась да волновалась.
   Люк понимающе кивнул.
   – Терпеть не могу суеты, – добавил майор. – И вообще здесь у нас какое-то женское засилье. Не с кем даже толком в гольф сыграть.
   – Но, по-моему, один молодой человек открыл тут у вас антикварную лавку, – напомнил Люк.
   – Он не играет в гольф, – презрительно фыркнув, буркнул майор. – На редкость манерный и женоподобный субчик!
   – Давно он приехал в Уичвуд?
   – Да уж около двух лет как… Противный тип. Терпеть не могу таких длинноволосых жеманников. Как это ни смешно, Лидии он нравился. Но на женское суждение о мужчинах никогда нельзя полагаться. Они легко проникаются симпатией к возмутительным развязным фанфаронам. Лидия даже упорно принимала какое-то принесенное им шарлатанское снадобье, поскольку он называл его панацеей. Какое-то подозрительное зелье в пурпурном стеклянном сосуде, покрытом знаками Зодиака… А травы для этой панацеи якобы собирались исключительно в полнолуние. Дурацкое шарлатанство, но женщины доверчиво заглатывают глупые приманки… ха-ха-ха… причем заглатывают в буквальном смысле слова!
   Понимая, что собирается слишком резко поменять тему, но верно рассудив, что майор Хортон вряд ли заметит это, Люк спросил:
   – А каков, на ваш взгляд, местный поверенный мистер Эббот? Хорошо ли он разбирается в законах? Мне надо бы получить юридический совет по одному дельцу, и я подумываю заглянуть к нему.
   – Говорят, что он весьма прозорлив, – признал майор Хортон. – Но я не уверен в этом. Честно говоря, я вообще с ним поссорился. Не видел его с тех пор, как он притащился сюда перед смертью Лидии, чтобы помочь ей составить завещание. На мой взгляд, этот человек – наглый грубиян. Но, разумеется, – добавил он, – это не мешает ему быть компетентным законником.
   – Определенно не мешает, – согласился Люк. – Хотя мне он показался задиристым и вспыльчивым человеком. Вроде бы, как я слышал, он тут испортил отношения с многими людьми.
   – Его беда в том, что он чертовски обидчив, – заявил майор Хортон. – Кажется, мнит себя Господом Богом и считает, что любой несогласный с ним виновен прямо-таки в lèse-majesté [26 - Оскорбление величества (фр.).]. Кстати, вам говорили о его ссоре с Хамблби?
   – А разве они поссорились?
   – О, знатная была перебранка!.. Однако я ничуть не удивился. Хамблби ведь отличался ослиным упрямством! Да уж, такие вот дела….
   – Какая трагично нелепая смерть…
   – Хамблби? Да, наверное, вы правы. Пренебрежение обычными правилами осторожности. Чертовски, знаете ли, опасная штука, это заражение крови. Любые ранки надо обязательно смазывать йодом, вот что я скажу! Элементарная предосторожность. А Хамблби – тоже мне врач! – относился к этому халатно. Весьма показательный факт.
   Люк сомневался в том, что именно показывает такой факт, но предпочел промолчать. Глянув на свои часы, он поднялся с кресла.
   – Близится время ланча? – заметил майор. – Да, ничего не поделаешь. Что ж, рад был побеседовать с вами. Всегда приятно познакомиться с человеком, успевшим повидать мир. Хорошо бы еще поболтать об этом в другой раз… Где вы служили? В Майянг-Стрейтс? Никогда там не бывал. Говорят, вы пишете книгу. О суевериях и всяких чудачествах…
   – Да… в общем… мне…
   – Я могу рассказать вам несколько исключительно интересных историй, – не слушая, продолжал майор. – Ах, мой мальчик, когда я служил в Индии…
   Люку удалось вырваться из дома майора лишь спустя десять минут, терпеливо выслушав избитые байки о факирах и их трюках со стоящими веревками, чудодейственно вырастающими манговыми деревьями и прочими памятными фокусами, столь дорогими сердцу отставного военного, долго прожившего в Индии.
   Выйдя на свежий воздух, он услышал за спиной повелительную команду майора, призывавшего к порядку Нерона, и еще раз подивился чудесам супружеской жизни. Майор Хортон, казалось, искренне сожалел о кончине жены, а ведь она, по общему мнению – не исключая и его собственного, – должно быть, принадлежала к породе тигров-людоедов.
   «Если только, – внезапно озадаченно подумал Люк, – майор не выдал чертовски умный блеф…»

Глава 12
Пикировка

   К счастью, день для игры в теннис выдался просто прекрасный. Лорд Уитфилд пребывал в самом благодушном настроении, с огромным наслаждением играя роль гостеприимного хозяина. При этом он частенько поминал свое скромное происхождение. Всего на игру собралось восемь человек – сам лорд Уитфилд, Бриджит, Люк, Роуз Хамблби, мистер Эббот, доктор Томас, майор Хортон и Хэтти Джонс, смешливая молодая особа, дочь управляющего здешнего банка.
   После полудня, когда начался второй сет, Люк оказался в паре с Бриджит против лорда Уитфилда и Роуз Хамблби. Роуз играла хорошо, с сильным ударом слева; она даже участвовала в соревнованиях графства. Ей удавалось сглаживать промахи лорда Уитфилда, а Бриджит и Люку – не слишком опытным игрокам – удавалось поддерживать примерно равный счет. В таком духе они отыграли три гейма, а затем Люк разошелся, сделав серию блестящих ударов, и они с Бриджит вырвались вперед, ведя в счете пять-три.
   Именно после этого Люк заметил, как занервничал лорд Уитфилд. Он начал спорить из-за каждого собственного промаха и, несмотря на возражения Роуз, заявлял, что мяч попал за линию площадки и поэтому удар нельзя засчитать в пользу противника, – в общем, вел себя как настоящий капризный ребенок. Когда дело дошло до сет-пойнта, Бриджит вдруг запорола легкий мяч, послав его в сетку, и сразу после этого сделала двойную ошибку при подаче. Счет сравнялся. Следующий мяч летел в район средней линии, и Люк уже собирался отбить его, но неудачно столкнулся со своей партнершей. Следом Бриджит еще раз запорола подачу, и в результате они проиграли гейм.
   – Извините, я что-то сильно разнервничалась, – оправдываясь, сказала девушка.
   Это прозвучало вполне правдоподобно. В конце игры Бриджит начала лупить по мячу со всей силы, казалось, вообще не заботясь о том, куда тот приземлится. В результате сет завершился победой пары лорда Уитфилда со счетом восемь-шесть.
   Во время краткого перерыва игроки быстро обсудили составы очередных команд. В итоге Роуз вновь вышла на корт с мистером Эбботом, а против них играли доктор Томас и мисс Джонс.
   Вытирая пот со лба и самодовольно улыбаясь, лорд Уитфилд присел отдохнуть, явно опять пребывая в благодушном настроении. Он сразу завел с майором Хортоном разговор о серии статей, посвященных важности физической подготовки в Британии, которую пропагандировала одна из его газет.
   – Не покажете ли мне ваш огород? – спросил у Бриджит Люк.
   – Почему именно огород?
   – Почему-то вдруг захотелось попробовать капусты прямо с грядки.
   – Может, лучше зеленого горошка?
   – Зеленого горошка? Восхитительная идея.
   Удалившись от теннисного корта, они подошли к окруженному заборчиком огороду. В этот субботний день садовники отдыхали, и растения тоже нежились на солнце в праздном покое.
   – А вот и ваш горошек, – заметила Бриджит.
   Люк не удостоил предмет своего желания даже взглядом.
   – Почему, черт побери, вы отдали им этот сет? – резко спросил он.
   Бриджит изумленно подняла брови.
   – Простите. Я слишком разволновалась. И вообще я слаба в теннисе, мои удары зачастую весьма неудачны.
   – Ну, уж не настолько вы слабы! Ваши двойные ошибки на подаче не обманули бы даже ребенка! И с каким исступлением вы отбивали элементарные мячи… они же вылетали за корт чуть не на полмили!
   – И все потому, что я ужасно слабо играю, – спокойно ответила Бриджит. – Играй я немного лучше, все выглядело бы более правдоподобно. Но если б я попыталась послать мяч прямо за линию, то промашка могла бы мне не удаться и вся мои старания закончились бы неудачей.
   – Ах, так вы признаете, что поддавались?
   – Это очевидно, мой дорогой Ватсон.
   – И каковы же причины?
   – Равно очевидны, по-моему. Гордон не любит проигрывать.
   – А как насчет меня? Что если мне тоже хотелось выиграть?
   – Боюсь, дорогой Люк, что ваши с ним желания не равноценны.
   – Не могли бы вы еще немного прояснить вашу позицию?
   – Пожалуйста, если вам угодно. Нельзя дразнить того, кто обеспечивает вам хлеб с маслом. А мой хлебушек с маслом как раз в руках Гордона, а не в ваших.
   Люк глубоко вздохнул и, чуть погодя, выпалил:
   – Какого черта вы вообще собрались замуж за этого глупого коротышку? Зачем вам такая нелепая жизнь?
   – Затем, что в роли его секретарши я получала шесть фунтов в неделю, а в роли его жены мне светят сотни тысяч, шкатулка драгоценностей, набитая жемчугами и бриллиантами, приличное содержание и разнообразные привилегии статуса жены.
   – Но ведь у вас же появятся и не столь приятные обязанности!
   – Стоит ли относиться к каждой житейской мелочи с таким мелодраматизмом? – невозмутимо бросила Бриджит. – Если вы уже нарисовали себе живописную картину семейной жизни с Гордоном в образе любящего мужа, то немедленно выбросьте ее из головы! Гордон, как вы уже могли бы понять, всего лишь мальчишка, которому так и не удалось толком повзрослеть. Он нуждается скорее в матери, чем в жене. К несчастью, его матушка умерла, когда ему было всего четыре года. Ему нужна восприимчивая душа, способная почтительно относиться к его похвальбе, уверять в его несомненном величии и слушать бесконечные разговоры нашего лорда Уитфилда о себе любимом.
   – А у вас ядовитый язычок, однако!
   – Я не обольщаюсь волшебными сказками, если вы это имели в виду, – резко парировала Бриджит. – О чем же еще при полном безденежье может мечтать молодая и в некотором смысле разумная женщина с весьма умеренными взглядами? И я намерена честно зарабатывать средства к существованию. Мои обязанности в роли жены Гордона практически останутся такими же, как у его секретарши. И я даже сомневаюсь, что по прошествии года он не забудет поцеловать меня на ночь. Отличаться будет только жалованье.
   Они взирали друг на друга, побледнев от возмущения.
   – Ваша реплика, – с усмешкой продолжила Бриджит. – Вы ведь, мистер Фитцвильям, очевидно, придерживаетесь на сей счет старомодных представлений? Разве вам не хочется сейчас изречь одну из шаблонных сентенций, заявив, что я готова продаться за деньги… по-моему, это прозвучало бы вполне уместно!
   – Вы – хладнокровная маленькая чертовка! – воскликнул Люк.
   – Это лучше, чем оказаться пылкой маленькой дурочкой!
   – Неужели?
   – Естественно. Мне ли не знать.
   – Что вы можете знать? – презрительно усмехнулся Люк.
   – Знаю, чем заканчиваются страстные увлечения! Вы, случайно, не встречались с Джонни Корнишем? Три года я была обручена с ним. Очаровательный женишок… обожала его безумно… любила до умопомрачения! И чем же кончилось дело? Он бросил меня и женился на милой пухлой вдовушке с шотландским акцентом, тремя подбородками и тридцатитысячным годовым доходом! Вам не кажется, что такого рода события отлично излечивают от романтизма?
   Люк отвернулся, издав невольный стон.
   – Возможно, – пробурчал он.
   – Не возможно, а наверняка.
   Разговор прервался. Между ними повисло гнетущее молчание. Первой не выдержала Бриджит.
   – Надеюсь, вы понимаете, – с легкой неуверенностью произнесла она, – что не имели ни малейшего права говорить со мной в подобном тоне. Вы ведь гостите в доме Гордона, и такие бестактные разговоры попросту показывают ваше чертовски дурное воспитание!
   К Люку уже вернулось самообладание.
   – Разве это не очередная шаблонная сентенция? – учтиво поинтересовался он.
   – Все равно это правда! – вспыхнув, парировала Бриджит.
   – Нет, не правда. Я имею все права…
   – Вздор!
   Люк пристально взглянул на нее. Его лицо странно побледнело, как у человека, испытывающего мучительную физическую боль.
   – Нет, я имею право, – повторил он, – я имею право любить вас… как вы только что говорили?.. Любить безумно, до умопомрачения!
   Бриджит невольно попятилась.
   – Вы… – только и вымолвила она.
   – Да, забавно, не правда ли? Я приехал сюда провести серьезное расследование, но вот вы появились из-за угла этого дома и – как бы это выразиться – околдовали меня! Именно так я себя чувствую. Вы только что упомянули о волшебных сказках… Так вот, у меня такое ощущение, словно я попал в зачарованный мир! Вы околдовали меня. Мне буквально кажется, что если вы нацелите на меня указующий перст и произнесете: «Превратись в лягушку», – то я позеленею и послушно запрыгаю к болотцу, выпучив лягушечьи глаза.
   Люк порывисто шагнул ей навстречу.
   – Я безумно люблю вас, Бриджит Конуэй. И вы не можете ожидать от безумно влюбленного человека, что его радует перспектива вашего замужества с каким-то напыщенным и толстопузым коротышкой, мнящим себя лордом, который выходит из себя, проигрывая в теннис!
   – А как, по-вашему, мне следует поступить?
   – Я предложил бы вам выйти замуж за меня! Но, несомненно, это предложение вызовет лишь ваш чарующий смех.
   – И смех, несомненно, заливистый и громкий.
   – Вот именно. В общем, мы поняли друг друга. Не пора ли нам вернуться на теннисный корт? Может, на сей раз вы подыщете мне партнершу, с которой мы сумеем выиграть…
   – Вот уж ей-богу, – снисходительно бросила Бриджит, – на мой взгляд, вы не меньше Гордона не любите проигрывать!
   Люк внезапно схватил ее за плечи.
   – А не лучше ли вам, Бриджит, придержать ваш дьявольски искусительный язычок?
   – Боюсь, я не очень-то нравлюсь вам, Люк, как бы пылко ни вспыхнула ваша страсть!
   – По-моему, вы вообще мне не нравитесь.
   – Вернувшись на родину, вы намеревались, видимо, подыскать славную женушку для тихой семейной жизни? – спросила Бриджит, наблюдая за ним.
   – Угадали.
   – Но я наверняка не вписываюсь в вашу семейную идиллию?
   – По крайней мере в своих мечтах я не представлял никого похожего на вас.
   – Естественно, не представляли… я знаю, какие девушки вам по нраву. Точно знаю.
   – Вы чересчур умны, дорогая Бриджит.
   – Да, вы мечтали о славной скромной девушке – истинной англичанке, – обожающей наши сельские пейзажи и заботливо выгуливающей любимых собачек… Вероятно, вы представляли себе, как эта скромница в длинной твидовой юбке поправляет носком туфельки горящие поленья в семейном очаге…
   – Вы нарисовали исключительно заманчивую картину.
   – Кто бы сомневался! Так не пора ли нам вернуться на теннисный корт? Вы еще можете сыграть в паре с Роуз Хамблби. Она так искусна в этой игре, что победа практически наверняка будет за вами.
   – Будучи старомодным, я вынужден почтительно оставить за вами последнее слово.
   И вновь последовало неловкое молчание. Затем Люк неохотно убрал руки с ее плеч. Они оба продолжали медлить, словно между ними еще осталось нечто недосказанное.
   Наконец Бриджит резко отвернулась и пошла в сторону корта. Только что завершился очередной сет. Роуз не хотелось начинать новую игру.
   – Я же сыграла два сета подряд.
   Бриджит, однако, попыталась уговорить ее:
   – Сегодня я чувствую себя какой-то разбитой. Просто ракетка из рук валится. А вы с мистером Фитцвильямом вполне еще можете сыграть против мисс Джонс и майора Хортона.
   Поскольку Роуз упорно отказывалась, для очередного сета сложилась команда из четырех мужчин. Потом, устроив перерыв на отдых, всех пригласили на чай.
   Лорд Уитфилд, завладев вниманием доктора Томаса, с важным видом занудно описывал свой недавний визит в научно-исследовательские лаборатории Веллермана и Крёйтца.
   – Мне хотелось, собственно, понять тенденцию новейших научных открытий, – с ревностным пылом пояснил он. – На мне ведь лежит ответственность за материалы, печатающиеся в моих газетах. И я крайне серьезно отношусь к своим обязанностям. Мы живем в образованный век. И научные достижения необходимо сделать легко доступными, дабы их могли усвоить широкие народные массы.
   – Упрощение научных понятий может быть весьма опасно, – заметил доктор Томас, слегка пожав плечами.
   – «Научные достижения – в дом», вот на что мы нацелились, – заявил лорд Уитфилд. – Науке предназначено развивать культуры…
   – Пробирочное сознание, – мрачно вставила Бриджит.
   – Меня поразило, безусловно, – горделиво продолжил лорд Уитфилд, – что сам Веллерман любезно уделил мне время. Я просил поручить меня заботам простого лаборанта, но он настоял.
   – Естественно, – бросил Люк.
   Лорд Уитфилд самодовольно улыбнулся.
   – Причем он предельно ясно все объяснял мне… про культуры бактерий… про сыворотку… все принципы новых исследований. Он даже согласился сам написать первую статью из этой серии.
   – Полагаю, они там используют подопытных кроликов, – неожиданно проворчала миссис Анструтер. – Какая жестокость… хотя, конечно, их не так жалко, как собак… или даже кошек.
   – Тех, кто ставит опыты на собаках, следовало бы расстреливать, – резко заявил майор Хортон.
   – Право, Хортон, – язвительно вставил мистер Эббот, – такое впечатление, что вы цените собачью жизнь выше человеческой.
   – Безусловно! – воскликнул майор. – Собаки, в отличие от людей, никогда вам не изменят. Да и никаких мерзких замечаний от них не услышишь.
   – Только их мерзкие зубы могут вонзиться вам в ляжку, – подначил мистер Эббот. – Разве я не прав, Хортон?
   – Собаки отлично разбираются в людях, – сердито парировал майор.
   – А вот одна из ваших зверюг на прошлой неделе едва не вцепилась мне в ногу. Что вы на это скажете, Хортон?
   – То же самое, что уже сказал!
   – Как вы смотрите на то, чтобы еще немного поиграть в теннис? – тактично вклинилась в их пикировку Бриджит.
   Была сыграна еще пара сетов, после чего Роуз Хамблби начала прощаться, а Люк проворно подошел к ней.
   – Позвольте проводить вас до дома, – предложил он, – я помогу вам донести ракетку. Вы же прибыли не на машине, верно?
   – Нет, но тут совсем близко.
   – Мне хочется прогуляться.
   Ничего больше не добавив, он просто забрал у нее сумку с ракеткой и теннисками. Они молча шли по подъездной аллее. Нарушив молчание, Роуз задала парочку пустяковых вопросов. Люк отвечал отрывисто и односложно, но девушка, казалось, не замечала его настроения.
   Когда они подошли к калитке ее дома, лицо Фитцвильяма вдруг прояснилось.
   – Теперь мне стало лучше, – заявил он.
   – А вы что, плохо себя чувствовали?
   – Очень любезно, что вы сделали вид, будто ничего не заметили. И тем не менее вам удалось изгнать бесов уныния. Странно, у меня такое ощущение, словно омрачающие жизнь тучи рассеялись и вновь засияло солнце.
   – Ну так вы правы. Когда мы покидали Эш-мэнор, солнце скрылось за облаками, а сейчас они рассеялись.
   – То есть буквально, так же как и фигурально… Да, да… хорошо все-таки жить на белом свете.
   – Конечно, хорошо.
   – Мисс Хамблби, могу я задать вам дерзкий вопрос?
   – Я уверена, что вы не способны на дерзость.
   – О, не будьте столь уверены. Мне хотелось узнать, считает ли доктор Томас себя необычайно везучим человеком.
   Роуз смущенно покраснела и улыбнулась.
   – Так слухи уже дошли и до вас?
   – А разве это держится в тайне? Простите.
   – Да что вы! Какие могут быть тайны в нашем городке, – с грустной иронией произнесла Роуз.
   – Так слухи верны…. Вы с ним помолвлены?
   Роуз кивнула.
   – Только… пока мы не объявили этого официально. Понимаете, папа был против и… и вообще, не совсем прилично обнародовать нашу помолвку сразу после его кончины.
   – Так отец не одобрял ваш выбор?
   – В общем, не то чтобы не одобрял именно выбор, – она вздохнула. – Скорее, по-моему, просто не одобрял саму идею женитьбы.
   – Возможно, он полагал, что вы еще слишком молоды? – мягко спросил Люк.
   – Именно так он и говорил.
   – Но вы думали, что за его словами скрывались более веские причины? – догадливо спросил он.
   Девушка медленно и неохотно склонила голову.
   – Да… боюсь, важнее то, о чем папа предпочитал умалчивать… в общем, ему и вправду не слишком нравился Джоффри.
   – Они неприязненно относились друг к другу?
   – Порой так могло показаться… Разумеется, папа любил поворчать и не всегда оставался беспристрастным.
   – Полагаю, он очень любил вас и ему определенно не хотелось расставаться с вами?
   Роуз согласилась, хотя в ее согласии по-прежнему звучал оттенок сомнения.
   – Может, дело еще серьезнее? – спросил Люк. – Неужели он решительно не хотел видеть в роли вашего мужа именно Томаса?
   – Нет. Понимаете, папа и Джоффри – совершенно разные люди… и по некоторым вопросам они даже ссорились. Право, Джоффри вел себя крайне терпеливо и прилично… но от понимания того, что не нравится папе, он становился еще более сдержанным и застенчивым, и в итоге папе так и не удалось узнать его с лучшей стороны.
   – С предубеждениями крайне трудно бороться, – философски произнес Люк.
   – Особенно если они совершенно неоправданны!
   – А ваш отец никогда не высказывал откровенно своего мнения?
   – Нет, конечно. Он просто не смог бы! Естественно, в том смысле, что он не мог бы сказать ничего плохого про Джоффри, за исключением того, что тот ему не нравился.
   – «Мне противен доктор Фелл, чем – сказать бы не сумел…» [27 - Выражение, обозначающее беспричинную антипатию и вошедшее в сборник «Стихов матушки Гусыни», возникло из исторического анекдота: Джон Фелл (1625–1686), строгий и неприятный декан колледжа Крайстчерч в Оксфорде, всерьез угрожал остроумному студенту Тому Брауну, что исключит его, если тот не переведет экспромтом эпиграмму Марциала. Экспромт последовал: «Мне противен доктор Фелл. / Чем – сказать я б не сумел, / Но таков его удел: / Мне противен доктор Фелл».]
   – В самую точку.
   – А не могло быть это связано с какими-то материальными осложнениями? К примеру, может, Джоффри выпивает или поигрывает на скачках?
   – Вовсе нет. Я даже не уверена, что Джоффри известно, кто выиграл на скачках.
   – Странно, – заметил Люк. – Вы знаете, я мог бы поклясться, что в день скачек видел вашего доктора Томаса в Эпсоме.
   На мгновение Фитцвильям забеспокоился, не упоминал ли уже, что прибыл в Англию как раз в день дерби. Но Роуз ответила сразу, не заподозрив никаких подвохов:
   – Вы думаете, что видели Джоффри на скачках? Нет, нет. Во-первых, он просто не мог там быть. Ведь почти целый день он провел в Эшвуде, принимая трудные роды.
   – А у вас отличная память!
   – Да мне просто запомнился тот случай, – рассмеявшись, пояснила Роуз, – потому что Джоффри рассказал, что родители в честь победительницы скачек решили назвать младенца Джуджуби!
   Люк рассеянно кивнул.
   – И вообще, – добавила Роуз, – Джоффри никогда не поехал бы на скачки. Он там просто умер бы со скуки. – Чуть помедлив, она вежливо спросила: – А вы не хотели бы зайти к нам? Думаю, мама будет рада повидать вас.
   – С удовольствием, если вы так думаете…
   Роуз провела его в сумрачную, овеянную печалью комнату. В кресле сидела субтильная женщина, странно походившая на сжавшегося ребенка.
   – Мама, познакомься, к нам зашел мистер Фитцвильям.
   Миссис Хамблби вздрогнула и обменялась с гостем рукопожатием. Роуз тихо покинула комнату.
   – Я рада видеть вас, мистер Фитцвильям. Роуз говорила мне, что ваши друзья в давние годы знали моего мужа.
   – Верно, миссис Хамблби. – Люк смущенно подтвердил эту ложь перед овдовевшей женщиной, поскольку не видел иного выхода.
   – Жаль, что вы не успели познакомиться с ним, – сказала миссис Хамблби. – Он был прекрасным человеком и отличным врачом. Только благодаря силе духа и уверенности в своих силах ему удалось вылечить многих больных, уже потерявших всяческую надежду на исцеление.
   – Я много слышал о нем со времени моего приезда в ваш городок, – спокойно произнес Люк, – и понял, что люди очень уважали и любили его.
   Он плохо видел выражение лица миссис Хамблби. Ее голос звучал довольно монотонно, но само отсутствие внешней выразительности подчеркивало глубину напряженно сдерживаемых внутренних переживаний.
   – Наш мир полон зла, полон грехов, мистер Фитцвильям, – неожиданно заметила она. – Вы уже поняли это?
   – Да, вероятно… – с легким удивлением ответил он.
   – Нет, есть ли у вас уверенность? – возразила миссис Хамблби. – Это важный вопрос. Вокруг нас очень много грешников. Надо быть готовым противостоять злу! Джон противостоял. Он обрел уверенность. И ради общего блага отстаивал то, что считал правильным!
   – Я никогда в нем не сомневался, – тактично ответил Люк.
   – Он знал, какие злодеяния творятся в нашем городке, – прошептала миссис Хамблби, – он точно знал…
   Внезапно она расплакалась.
   – Мне очень жаль… – пробормотал Люк и, запнувшись, умолк.
   Миссис Хамблби овладела собой так же внезапно, как потеряла самообладание.
   – Вы должны извинить меня, – сказала она, протягивая к нему руку на прощание, и Фитцвильям мягко пожал ее. – Надеюсь, вы еще зайдете к нам до отъезда. Роуз порадуется. Вы очень понравились ей.
   – И она понравилась мне. Кажется, миссис Хамблби, я сто лет не встречал таких милых и славных девушек, как ваша дочь.
   – Она очень добра ко мне.
   – Доктору Томасу необычайно повезло.
   – Да, – рука миссис Хамблби бессильно упала на подлокотник, а голос вновь стал безжизненно вялым. – Даже не знаю… все это так тяжело и сложно для меня…
   Заметив, как нервно сплетаются и расплетаются пальцы страдалицы, Люк тихо вышел, оставив ее в покойном полумраке гостиной.
   По дороге к дому он невольно вспоминал разные аспекты сегодняшних разговоров.
   Доктор Томас уезжал из Уичвуда на бо́льшую часть дня скачек. Он уезжал на машине. От Уичвуда до Лондона всего тридцать пять миль. Предположительно он принимал тяжелые роды. Можно ли проверить его слова? Вероятно, их надо будет проверить…
   Его мысли вернулись к миссис Хамблби. Что она имела в виду, упорно твердя о здешних грешниках? Может, у нее просто нервный срыв, усугубленный внезапной кончиной мужа? Или в ее словах есть нечто большее? Известно ли ей что-то конкретное? Возможно, доктор Хамблби что-то узнал перед смертью?
   «Я разберусь в этом, – мысленно пообещал себе Люк. – Обязательно разберусь».
   Он стойко избегал мыслей о той пикировке, что произошла между ним и Бриджит.

Глава 13
Разговор с мисс Уэйнфлейт

   На следующее утро Люк принял одно решение. Он осознал, что до сих пор вел расследование окольными путями, задавая лишь косвенные провокационные вопросы. Конечно, раньше или позже, ему придется перейти к открытым действиям. Фитцвильям понял, что настала пора сбросить маску писателя и объяснить, что он прибыл в Уичвуд с вполне определенной целью.
   Приступая к выполнению нового плана действий, он решил для начала навестить Гонорию Уэйнфлейт. Благоприятное впечатление на него произвели и осторожность, и некоторая проницательность взглядов этой одинокой особы среднего возраста, но он к тому же считал, что она располагает полезными для него сведениями. Раньше, как полагал Люк, она рассказала ему все, что знала. А теперь надо побудить ее поделиться своими подозрениями. Он почти не сомневался, что подозрения и догадки мисс Уэйнфлейт могут быть очень близки к правде.
   И Люк направился к ней сразу после утренней церковной службы.
   Мисс Уэйнфлейт встретила гостя прозаично, не выказав ни малейшего удивления его вторым появлением. Присев рядом с ним, она чопорно сложила руки и устремила на него умный взгляд дружелюбных – почти как у простодушной козочки – глаз, и Люк вдруг обнаружил легкое затруднение, размышляя, как лучше объяснить цель своего визита.
   – Полагаю, мисс Уэйнфлейт, вы догадались, что я приехал сюда не только для того, чтобы собирать материалы для книги о местных традициях?
   Ожидая продолжения его признаний, мисс Уэйнфлейт лишь задумчиво склонила голову.
   Но Фитцвильям не собирался выкладывать сразу всю правду. Возможно, мисс Уэйнфлейт и обладала благоразумной сдержанностью – именно такое впечатление по крайней мере она производила, – однако Люк понимал, что, когда имеешь дело с пожилой старой девой, едва ли можно полагаться на то, что она устоит против искушения поделиться увлекательной историей с одной или двумя доверенными близкими подругами. Поэтому он предпочел выбрать путь полуправды.
   – Я прибыл сюда разобраться в обстоятельствах смерти той несчастной девушки, Эми Гиббс.
   – Вы имеете в виду, что вас послали из полицейского управления?
   – О нет… я не имею отношения к полицейским сыщикам в штатском, – заверил ее Люк и добавил с легкой иронией: – Боюсь, скорее меня можно отнести к типу широко известных по литературным сочинениям персонажей – к так называемым частным детективам.
   – Понятно. Значит, вас пригласила сюда Бриджит Конуэй?
   Люк нерешительно замолчал. Впрочем, он быстро сообразил, что это вполне приемлемое объяснение. Иначе трудно было бы объяснить его приезд, не рассказав историю мисс Пинкертон. А мисс Уэйнфлейт, не дождавшись ответа, добавила с оттенком легкого восхищения:
   – Бриджит на редкость практична… весьма умна и предприимчива! К сожалению, если б я могла такое себе позволить, то мне вряд ли следовало бы доверять собственным суждениям… то есть если вы не совсем уверены в чем-то, то трудно решиться на какие-то определенные действия.
   – А разве вы не испытываете уверенности?
   – На самом деле, ни в малейшей степени, мистер Фитцвильям, – печально произнесла мисс Уэйнфлейт. – В таких делах никто не может быть уверен! Иными словами, вся уверенность может обернуться ошибочными фантазиями. Одиноким людям не с кем поговорить, не с кем посоветоваться, и они легко драматизируют ситуацию, представляя себе то, что не имеет фактически никакого основания.
   Люк охотно согласился с этим утверждением, признав его весьма близким к истине, однако учтиво добавил:
   – Но вы же уверены в своих умственных способностях?
   Даже в этом вопросе мисс Уэйнфлейт проявила легкое сомнение.
   – Надеюсь, мы правильно понимаем друг друга? – туманно заметила она.
   – Вы предпочитаете, чтобы я высказался напрямик? Отлично. Считаете ли вы, что Эми Гиббс убили?
   Гонория Уэйнфлейт слегка поморщилась от грубой прямоты последнего вопроса.
   – Мне совсем не нравятся обстоятельства ее смерти. Ужасно не нравятся. Вся эта история, на мой взгляд, выглядит крайне непонятной.
   – Но вы же не думаете, – терпеливо продолжал гнуть свое Люк, – что ее смерть естественна?
   – Нет.
   – И вы не верите, что мог произойти несчастный случай?
   – Это представляется мне совершенно невероятным. Слишком многое…
   Фитцвильям внезапно прервал ее:
   – А не думаете ли вы, что это могло быть самоубийство?
   – Категорическое «нет».
   – Тогда, – спокойно сделал вывод Люк, – вы должны думать, что это было убийство?
   Мисс Уэйнфлейт помедлила, вздохнула и приняла смелое решение.
   – Да, – подтвердила она, – именно так!
   – Отлично. Теперь мы можем сдвинуться с мертвой точки.
   – Но у меня нет ни малейших улик для подкрепления такой мысли, – забеспокоившись, пояснила мисс Уэйнфлейт. – Лишь чисто подсознательное убеждение!
   – О да, разумеется. У нас же доверительный личный разговор. Мы просто делимся нашими догадками и подозрениями. Мы подозреваем, что Эми Гиббс убили. Можем ли мы представить, кто мог убить ее?
   Мисс Уэйнфлейт покачала головой. Она выглядела крайне встревоженной.
   – У кого могли быть причины убить ее? – продолжил Люк, внимательно глядя на нее.
   – По-моему, она поссорилась со своим кавалером из гаража, Джимом Харви… на редкость приличный, на мой взгляд, молодой человек. Я читала в газетах, как грубо молодые ревнивцы порой обходятся со своими возлюбленными – там описывают настоящие ужасы, – но, право, не могу поверить, что Джим способен на такое.
   Люк кивнул.
   – Кроме того, – продолжила мисс Уэйнфлейт, – я считаю, что он уж наверняка не выбрал бы такой способ убийства. Для этого надо было забраться к ней через окно и заменить пузырек с микстурой на бутылочку с какой-то отравой… В общем, мне кажется, что такое маловероятно.
   Видя, что она нерешительно умолкла, Люк пришел на выручку:
   – То есть разозленный поклонник не стал бы действовать подобным образом? Согласен. На мой взгляд, мы можем сразу снять подозрения с Джима Харви. Эми убил – мы ведь уже согласились, что ее убили – тот, кто хотел избавиться от нее именно таким способом и тщательно спланировал преступление, чтобы оно могло показаться просто несчастным случаем. Итак, есть ли у вас какие-то идеи – любые догадки, давайте назовем их так, – кто мог бы стать нашим преступником?
   – Нет… право, ни малейшей идеи! – воскликнула мисс Уэйнфлейт.
   – Вы уверены?
   – Н-нет, нет… на самом деле, никаких подозрений.
   Люк задумчиво посмотрел на нее. Он почувствовал, что ее отрицание прозвучало не совсем правдиво.
   – Не можете ли предположить хотя бы мотив?
   – Нет, абсолютно никаких мотивов, – произнесла она более решительно.
   – А где Эми успела поработать в Уичвуде?
   – Около года она продержалась у Хортонов, а потом перешла к лорду Уитфилду.
   – Из этого можно кое-что выудить, – быстро заметил Люк. – Вероятно, эта девушка кому-то мешала. Итак, располагая данными фактами, давайте предположим, что, во-первых, нам необходимо подыскать мужчину умеренно старомодных взглядов (учитывая использование краски для шляпок), и во-вторых, он должен быть вполне силен физически, поскольку очевидно, что ему пришлось забираться из сада в окно девушки. Вы согласны с моими умозаключениями?
   – Абсолютно, – ответила мисс Уэйнфлейт.
   – Вы не будете возражать, если я выйду и сам попробую забраться в ту комнату?
   – Ради бога. По-моему, это отличная идея.
   Она вывела его через боковую дверь на задний двор. Люку удалось без особых ухищрений забраться на крышу сарая. Там он легко поднял скользящую раму окна и, подтянувшись, залез в комнату, а через несколько минут, спустившись обратно, присоединился к мисс Уэйнфлейт, вытирая руки носовым платком.
   – На самом деле, это проще, чем кажется, – заметил Люк. – Требуется лишь определенная сила мускулов, и ничего более. А на крыше сарая или подоконнике, случайно, не обнаружили каких-то следов? – с надеждой спросил он.
   Мисс Уэйнфлейт разочаровала его, отрицательно покачав головой.
   – По-моему, никаких. Правда, и сам констебль забирался туда точно так же…
   – То есть если и были какие-то следы, то могли посчитать, что они оставлены именно констеблем… Вот так полиция порой помогает преступникам! Ладно, тут уж ничего не поделаешь.
   Мисс Уэйнфлейт провела его обратно в дом.
   – А вы не знаете, крепко ли обычно спала Эми Гиббс? – спросил Фитцвильям.
   – По крайней мере по утрам она просыпалась с огромным трудом, – язвительно заявила мисс Уэйнфлейт. – Мне приходилось долго стучать к ней в дверь и будить ее криками, прежде чем она удосуживалась отозваться. Но с другой стороны, вы же знаете, мистер Фитцвильям, как говорится: «Нет более глухого, чем тот, кто не желает слышать»!
   – Верно, – признал Люк. – Что ж, мисс Уэйнфлейт, теперь вернемся к вопросу мотива. Начнем с самого очевидного. Как вы полагаете, могла быть какая-то связь с этой девушкой у того типа Элсуорси? – спросил он и быстро добавил: – Мне просто интересно ваше мнение. Ничего большего.
   – Если вас интересует только мое мнение, то могу ответить утвердительно.
   – А как, по вашему мнению, – кивнув, продолжил Фитцвильям, – могла ли юная Эми решиться на какой-то шантаж?
   – И вновь – чисто по моему мнению – скажу, что это вполне возможно.
   – А вы, случайно, не знаете, не появилось ли у нее незадолго до смерти много денег?
   – Нет, по-моему, нет, – немного подумав, ответила мисс Уэйнфлейт. – Если б у нее завелись деньжата, то она, наверное, поделилась бы со мною столь приятным известием.
   – И она не предавалась последнее время никаким особым излишествам?
   – Нет, по-моему.
   – Тогда вероятность версии шантажа резко уменьшается. Жертва вымогательства обычно платит хоть раз, прежде чем пойти на крайние меры. Есть и другая версия. Девушка могла узнать чью-то тайну.
   – Какую еще тайну?
   – В общем, могла выяснить нечто, чреватое опасностями для одного из обитателей Уичвуда. Мы рассматриваем чисто гипотетический вариант. Она ведь прислуживала во многих добропорядочных домах. Допустим, ей удалось раздобыть секретные сведения, способные повредить репутации, скажем, мистера Эббота…
   – Мистера Эббота?
   – Или, к примеру, свидетельства халатности или нарушения врачебной этики со стороны доктора Томаса, – поспешно прибавил Люк.
   – Но, безусловно… – начала было мисс Уэйнфлейт и, не договорив, умолкла.
   – Вы упоминали, что Эми Гиббс работала горничной в доме Хортонов, когда умерла миссис Хортон.
   Немного помолчав, мисс Уэйнфлейт спросила:
   – А с чего вдруг, мистер Фитцвильям, вы вспомнили про Хортонов? Ведь миссис Хортон умерла больше года тому назад.
   – Да-да, но именно в то время, когда Эми работала в ее доме.
   – Понятно. И все-таки при чем тут Хортоны?
   – Пока не знаю. Я просто… рассуждаю. Ведь миссис Хортон умерла от острого гастрита, верно?
   – Да.
   – И ее смерть произошла совершенно неожиданно?
   – Для меня – совершенно. Видите ли, ей уже стало намного лучше… казалось, она идет на поправку… а потом внезапно состояние ее опять резко ухудшилось, и она скончалась.
   – А не удивило ли это доктора Томаса?
   – Не знаю. Но, вероятно, удивило.
   – Интересно, как отнеслись к ее смерти сиделки?
   – Судя по моему опыту, – ворчливо произнесла мисс Уэйнфлейт, – больничных сиделок обычно не удивляет ухудшение состояния подопечных. Скорее их удивило бы выздоровление!
   – Но вас-то ее смерть удивила? – настаивал Люк.
   – Да. Я навещала ее накануне; она выглядела гораздо лучше и пребывала в хорошем настроении.
   – А что она сама думала о своей болезни?
   – Жаловалась, что сиделки травят ее. Одну сиделку она сразу выгнала, но говорила, что и две другие ничуть не лучше.
   – Наверное, вы не придали ее словам особого значения?
   – В общем, да; мне показалось, что у нее просто болезненная мнительность. Лидия всегда отличалась подозрительностью и – хотя, возможно, теперь и нехорошо так говорить – вообще любила строить из себя важную особу. Никто из докторов, видите ли, никогда не понимал тяжести ее состояния. Сама она, безусловно, считала, что у нее не простое недомогание, а либо очень редкая и малоизвестная болезнь, либо кто-то просто пытается избавиться от нее.
   – А не подозревала ли она в таких попытках своего мужа? – как можно небрежнее спросил Люк.
   – О нет, такая идея никогда даже в голову ей не приходила!.. – Мисс Уэйнфлейт задумчиво помолчала, а потом тихо спросила: – А вы подозреваете?
   – В принципе, известны случаи, когда мужья избавлялись от своих жен и выходили сухими из воды, – медленно произнес Люк. – Судя по всему, любой мужчина мог бы возмечтать избавиться от такой особы, как миссис Хортон. К тому же, насколько я понимаю, после ее кончины майор получил солидное наследство.
   – Да, получил.
   – И что же вы сама, мисс Уэйнфлейт, думаете по этому поводу?
   – Вы хотите знать мое мнение?
   – Точно, именно ваше мнение.
   – По моему мнению, майор Хортон преданно любил свою жену, – спокойно и основательно заявила мисс Уэйнфлейт, – и не мог бы даже помыслить о столь ужасном исходе.
   Люк пристально посмотрел на нее и получил в ответ ясный взгляд янтарно-золотистых глаз. Взгляд, не тронутый ни малейшими сомнениями.
   – Ладно, – смирился он, – надеюсь, вы правы. Вероятно, вы заметили бы, если б сложилась иная ситуация.
   – Вы полагаете, женщины весьма наблюдательны? – Мисс Уэйнфлейт позволила себе улыбнуться.
   – Безусловно, превосходно наблюдательны. Как вы думаете, мисс Пинкертон согласилась бы с вами в данном случае?
   – Не помню, чтобы Лавиния высказывалась по этому поводу.
   – А что она думала насчет кончины Эми Гиббс?
   – Даже не знаю, как сказать, – мисс Уэйнфлейт слегка нахмурилась, видимо, задумавшись. – У Лавинии вообще возникла какая-то безумная идея…
   – Какая идея?
   – Ей казалось, что у нас в Уичвуде творятся странные дела.
   – Она считала, к примеру, что кто-то вытолкнул Томми Пирса из окна?
   Мисс Уэйнфлейт в изумлении взглянула на него.
   – Откуда вы узнали, мистер Фитцвильям?
   – Она сама мне так сказала. Возможно, выразилась несколько иначе, но, в сущности, имела в виду именно это.
   Мисс Уэйнфлейт подалась вперед, порозовев от волнения.
   – И когда же она говорила с вами, мистер Фитцвильям?
   – В тот день, когда ее убили, – спокойно ответил Люк. – Мы с нею вместе ехали в Лондон.
   – Но что именно она вам говорила?
   – Говорила, что в Уичвуде слишком часто стали умирать люди. Упомянула Эми Гиббс, Томми Пирса и какого-то пьяницу, Картера. И также сказала, что следующим может стать доктор Хамблби.
   Мисс Уэйнфлейт задумчиво кивнула.
   – А не говорила ли она, кто во всем этом виноват?
   – Человек с каким-то особым взглядом, – мрачно ответил Люк. – По ее мнению, такой взгляд невозможно не заметить. И она как раз заметила его, когда тот человек разговаривал с Хамблби. Именно поэтому она полагала, что настал черед доктора.
   – И он умер, – прошептала мисс Уэйнфлейт. – О боже… О боже…
   Она откинулась назад. Ее пораженный взгляд отражал какую-то мучительную боль.
   – Кем же мог быть этот человек? – спросил Люк. – Подумайте, мисс Уэйнфлейт, вы знаете, вы должны знать!
   – Нет, не знаю. Она не говорила мне.
   – Но у вас самой могли же возникнуть какие-то подозрения, – пылко произнес Фитцвильям. – Вы ведь почти наверняка догадываетесь, кого она имела в виду.
   Мисс Уэйнфлейт неохотно кивнула.
   – Тогда поделитесь со мной.
   Женщина решительно помотала головой.
   – Нет, право, не могу. Вы просите меня сделать нечто крайне неподобающее! Просите меня догадаться о том, что могла… только могла, заметьте… иметь на уме моя покойная подруга… Нет, я не могу решиться на подобное обвинение!
   – Но обвинение-то будет чисто гипотетическим.
   Однако мисс Уэйнфлейт неожиданно проявила твердость характера.
   – Нет, я ни за что не решусь на такое, – заявила она. – Лавиния никогда на самом деле не высказывала мне своих подозрений. Я догадывалась, что у нее возникли кое-какие сомнения… но, вы же понимаете, что я могу и ошибаться. А если я введу вас в заблуждения, то последствия могут быть ужасно серьезными. Грешно и совершенно безнравственно с моей стороны было бы упоминать вам чье-то конкретное имя. Ведь я могу жестоко ошибаться. Более того, вероятнее всего, как раз ошибаюсь!
   Мисс Уэйнфлейт гордо поджала губы и с мрачной непреклонностью глянула на Люка.
   Фитцвильям умел мириться с очевидным поражением. Он осознал, что ему противостоят моральные устои мисс Уэйнфлейт, к которым, правда, примешивалось еще какое-то смутное, не понятное ему чувство.
   С готовностью признав неудачу, он поднялся с кресла, собираясь проститься. У него возникло твердое намерение вернуться в этот дом для продолжения дискуссии, но Люк не позволил себе ни единым словом обмолвиться о своих планах, предпочитая избежать возможной неловкости.
   – Разумеется, вы вправе поступать так, как считаете нужным, – сказал он. – Благодарю вас за оказанную помощь.
   Провожая его к выходу, мисс Уэйнфлейт, казалось, слегка потеряла свою непоколебимую уверенность.
   – Надеюсь, вы не подумали… – нерешительно начала она, но передумала и произнесла более уверенно: – Если я смогу еще чем-то помочь вам, то, пожалуйста, прошу вас, только дайте мне знать.
   – С удовольствием. Вы ведь не будете ни с кем делиться нашим разговором?
   – Естественно, не буду. Никому не скажу ни слова.
   Люк надеялся, что она говорит правду.
   – Передавайте привет Бриджит, – любезно добавила мисс Уэйнфлейт. – Вы не находите, что она очень красива? И умна к тому же. Я… я надеюсь, что она будет счастлива.
   И когда Люк вопросительно глянул на нее, добавила:
   – Я имею в виду, выйдя замуж за лорда Уитфилда. Все-таки у них большая разница в возрасте.
   – Да, вы правы.
   Мисс Уэйнфлейт глубоко вздохнула, а затем неожиданно заявила:
   – А знаете, ведь когда-то мы с ним были помолвлены.
   Люк изумленно глянул на нее. Женщина кивнула ему, печально улыбнувшись.
   – Много воды утекло с тех пор… Он казался весьма многообещающим юношей. Я помогла ему, знаете ли, стать образованным человеком. И очень гордилась им… силой его духа и целеустремленности, ведь он твердо решил добиться успеха в жизни.
   Она опять вздохнула.
   – Мои родственники, разумеется, страшно возмущались. В те дни классовые различия в браке считались почти недопустимыми. – После довольно значительной паузы мисс Уэйнфлейт смущенно добавила: – Я всегда с огромным интересом следила за его карьерой. По-моему, мои родители совершили большую ошибку.
   Ничего больше не добавив, она лишь с улыбкой кивнула ему на прощание и удалилась обратно в дом.
   Люк попытался собраться с мыслями. Он определенно относил мисс Уэйнфлейт к категории «старушек». А сейчас, подумав, сообразил, что ей, вероятно, еще нет шестидесяти лет. А лорду Уитфилду должно быть далеко за пятьдесят. Вероятно, она могла быть старше его всего на год или два, не больше.
   И этот скороспелый лорд еще собирается жениться на Бриджит… А ведь ей всего двадцать восемь лет. И она еще так молода и полна жизни…
   – Вот проклятие, – буркнул себе под нос Люк. – Опять дурацкие мысли… Я приехал по делу. Надо настроиться на расследование.

Глава 14
Размышления Люка

   Миссис Черч, тетушку Эми Гиббс, никто определенно не назвал бы приятной особой. Ее острый нос, бегающие хитрые глазки и на редкость болтливый язык – все это вызывало у Люка чувство отвращения.
   Поэтому, познакомившись с этой особой, он повел себя довольно резко, неожиданно обнаружив, что такой тон разговора оказался весьма продуктивным.
   – От вас требуется лишь как можно точнее, в силу ваших способностей, отвечать на мои вопросы. Если вы утаите что-то или исказите правду, то последствия могут быть для вас крайне неприятными.
   – Да, сэр. Я поняла вас. Поверьте, я как раз и хотела бы рассказать вам все, что знаю. Мне еще не приходилось, правда, иметь дело с полицией…
   – И вам не хотелось бы иметь его в будущем, – закончил за нее Люк. – Что ж, если вы исчерпывающе ответите на мои вопросы, то все у вас будет в порядке. Мне необходимо узнать все о жизни вашей покойной племянницы… с кем она дружила, на какие деньги жила… любые ее странные высказывания. Итак, начнем с друзей. С кем она поддерживала дружеские отношения?
   Миссис Черч искоса стрельнула в него хитрым, недобрым взглядом.
   – Вы имеете в виду джентльменов, сэр?
   – А у нее были подруги?
   – Ну… вряд ли они стоят упоминания. Конечно, она общалась с девушками в тех домах, где служила, да только не особо-то они ее интересовали. Вы же понимаете…
   – Ясно, она предпочитала сильный пол, – вставил Люк. – Продолжайте. Расскажите, кого она выделяла среди мужчин.
   – Да, сэр, она действительно дружила с Джимом Харви, с механиком из нашего гаража. Славный, надежный парень. Сколько уж раз я твердила ей: «Держись за него, лучшего тебе и не найти, поскольку…»
   – А еще кого? – прервал словоохотливую тетушку Люк.
   И опять он заметил ее хитрый косой взгляд.
   – Подозреваю, что у вас на уме тот джентльмен из антикварной лавки? Я сама этого не люблю и скажу вам прямо, сэр. Я всегда считалась порядочной женщиной и не одобряю глупый флирт! Но таковы уж современные ветреницы, не слушают мудрых советов… Считают себя умнее всех. И зачастую сами потом цельную жизнь жалеют об этом.
   – И что же, Эми успела пожалеть? – напрямик спросил Люк.
   – Нет, сэр… по-моему, не успела.
   – Накануне своей смерти она ходила на консультацию к доктору Томасу. Не связан ли ее визит с причиной смерти?
   – Нет, сэр, ничего подобного не могло быть, я почти уверена… Ох, да я могу поклясться, что нет. Эми плохо себя чувствовала, верно, но всего лишь простыла и сильно кашляла. Не могло быть у нее ничего из того, о чем вы подумали, сэр, я уверена.
   – Ладно, пока поверю вам на слово… А далеко ли у Эми зашли отношения с Элсуорси?
   – Точно не знаю, сэр, – ответила миссис Черч, с хитрецой глянув на Люка. – Эми не поверяла мне свои сердечные тайны.
   – Но они часто встречались? – резко уточнил Люк.
   – Сэр, этот джентльмен пользуется у нас тут дурной репутацией. Уж очень странно он себя ведет. И друзья к нему наезжают из города такие же, да устраивают тут всякие непотребства… Гульбища ночные на Ведьмином лугу.
   – Участвовала ли в них Эми?
   – Вроде ходила туда разок, сэр. Провела там цельную ночь, а его светлость прознал про это – она тогда в Эш-мэнор служила – и сделал ей выговор. Она еще в ответ надерзила, и тот отказал ей от места, чего как раз и следовало ожидать.
   – А она не рассказывала вам о том, чем занимались на тех гульбищах?
   Миссис Черч покачала головой.
   – Совсем мало, сэр. Ее больше интересовали собственные дела.
   – Она ведь раньше служила в доме майора и миссис Хортон?
   – Да, сэр, почти год у них продержалась.
   – И почему же ушла?
   – Просто нашла местечко получше. В Эш-мэнор-то и дом пошикарнее, и жалованье побольше.
   – Ясно, – удовлетворенно кивнув головой, сказал Люк. – Но когда умерла миссис Хортон, Эми еще работала в доме майора?
   – Да, сэр. Она частенько жаловалась, ругая двух больничных сиделок и сетуя на кучу дополнительной работы по уходу за больной, постоянную беготню с тазами да подносами и всякие прочие хлопоты.
   – Не служила ли она еще у мистера Эббота?
   – Нет, сэр. У мистера Эббота служит семейная пара. Эми разок ходила к нему в контору, только не знаю уж, что ей там понадобилось.
   Люк мысленно отметил, что эта деталь может оказаться полезной. Однако, учитывая, что миссис Черч, видимо, не могла прояснить ситуацию, он решил перейти пока к другим вопросам.
   – Кто еще из джентльменов поддерживал с ней дружеские отношения?
   – Никто, достойный упоминания.
   – Бросьте темнить, миссис Черч. Вспомните, мне нужна вся правда.
   – Ну, имелся один ухажер, сэр, да только до джентльмена ему ох как далеко. Якшаться с таким – только позориться, так я ей и говорила.
   – Вы не могли бы выразиться яснее, миссис Черч?
   – Вы уже слышали небось, сэр, про «Большую медведицу»? Приличной ту забегаловку никак не назовешь, да и покойный владелец, Гарри Картер, завалящий пьяница, почти все время под мухой ходил.
   – Но Эми с ним кокетничала?
   – Ну, прогулялась с ним вроде пару раз. Не думаю, что между ними было что-то серьезное. Не могло быть, сэр.
   Задумчиво кивнув, Люк сменил тему.
   – А вы знали парнишку, Томми Пирса?
   – Кого? Сына миссис Пирс? Кто ж не знал этого хулигана! Не ребенок, а тридцать три несчастья.
   – Он часто досаждал Эми?
   – Вот уж нет, сэр. Эми живо разобралась бы с ним, если б он вздумал подловить ее с одной из своих проделок.
   – Нравилась ли ей работа у мисс Уэйнфлейт?
   – Ну, скучновато ей там было, да и жалованье невелико. Но, естественно, после того как ее с треском выгнали из Эш-мэнор, не так-то просто было найти приличное место.
   – В общем, полагаю, она могла бы и уехать?
   – В Лондон, вы имеете в виду?
   – Или в любой другой город, страна-то у нас большая.
   Миссис Черч отрицательно покачала головой.
   – Нет, Эми не хотелось уезжать из Уичвуда, – задумчиво произнесла она, – здешняя жизнь ее вполне устраивала.
   – И какая же жизнь?
   – Она ведь дружила с Джимом и с тем джентльменом из антикварной лавки.
   Люк задумчиво кивнул.
   – Мисс Уэйнфлейт, понятное дело, на редкость благовоспитанная дама, – продолжила миссис Черч, – да только уж больно привередлива в том, что касается чистки медной утвари и столового серебра, уборки пыли и взбивания перин. Эми не выдержала бы всех ее придирок, если б не умела находить себе развлечения на стороне.
   – Могу себе представить, – сухо заметил Люк.
   Он поразмыслил над полученными сведениями и осознал, что спрашивать, видимо, больше не о чем. Фитцвильям почти не сомневался, что ему удалось вытянуть из миссис Черч все, что она знала, но решил проверить это на всякий случай.
   – Полагаю, вы догадались о причинах всех этих вопросов. Обстоятельства смерти Эми остаются весьма загадочными. Версия несчастного случая не кажется нам убедительной. А посему вы сами догадываетесь, что это могло быть…
   – Подлое убийство! – воскликнула женщина с каким-то злорадным удовольствием.
   – Именно так. Теперь, представьте, что ваша племянница подверглась насилию… Кто же, на ваш взгляд, вероятнее всего мог быть виновен в ее смерти?
   Миссис Черч нервно вытерла руки о передник.
   – А верно говорят, что люди получают вознаграждение, ежели помогают полиции выйти на верный след? – многозначительно осведомилась она.
   – Бывает, и получают, – ответил Люк.
   – Боюсь, я не смогу сказать ничего определенного, – заявила мисс Черч, жадно облизнув тонкие губы, – но очень уж странно ведет себя этот господин из антикварной лавки. Вы ведь помните дело Кастора, сэр… и как в его прибрежном бунгало повсюду обнаружили останки той несчастной девушки, а потом нашлись и еще пять или шесть бедняжек, с которыми он покончил точно так же. Может, и наш мистер Элсуорси тоже решил учудить грешным делом что-то подобное?
   – Это лишь ваше предположение?
   – Ну а разве такое невозможно, сэр?
   Признав, что такая возможность есть, Люк спросил:
   – Не припомните ли, уезжал ли мистер Элсуорси из Уичвуда в день скачек в Эпсоме? Это крайне важный момент.
   – В день скачек в Эпсоме, – пристально глядя на Люка, повторила миссис Черч.
   – Да, в среду, две недели тому назад.
   – Честно говоря, трудно сказать. По средам он обычно закрывал свою лавочку… иногда ездил в город, а иногда и не ездил. Понимаете, по средам у нас короткий день.
   – Интересно, – заметил Люк. – Значит, он рано закрывался.
   Фитцвильям распрощался с миссис Черч, оставив без внимания ее весьма прозрачные намеки на то, что за потраченное ценное время она имеет право на денежную компенсацию. Миссис Черч вызвала у него сильную антипатию; тем не менее разговор с нею дал кое-какие новые зацепки, хотя и не выявил ничего определенного.
   Люк погрузился в размышления.
   Да, подозрения по-прежнему падают на тех же четырех людей: Томаса, Эббота, Хортона и Элсуорси. И позиция мисс Уэйнфлейт, видимо, доказывает справедливость такого выбора подозреваемых. Она ведь затруднилась с ответом, решительно не пожелав назвать имя. Наверняка это означает – должно означать, – что подозреваемый субъект является важной персоной в Уичвуде, и случайные порочащие намеки могут повредить ему. Это соответствует также тому, что мисс Пинкертон отправилась со своими подозрениями прямиком в Скотленд-Ярд. В местном полицейском участке над ее версией событий, скорее всего, просто посмеялись бы.
   Ни мясник, ни пекарь, ни кузнец тут ни при чем. Как и простой механик из гаража. Обвинение в убийстве этой важной тайной персоны прозвучало бы совершенно невероятно – более того, могло привести к серьезным неприятностям для обвинителя.
   Итак, остались четверо возможных подозреваемых. Необходимо еще раз тщательно проанализировать все имеющиеся сведения и принять какое-то более определенное решение.
   Во-первых, надо разобраться с причинами нежелания мисс Уэйнфлейт поделиться своими соображениями. Она добросовестна и щепетильна. Судя по всему, догадывается, кого подозревала мисс Пинкертон, но это всего лишь ее предположение, как она и подчеркнула. И возможно, что она ошибается.
   Кого же, интересно, подозревает сама мисс Уэйнфлейт?
   Она переживает из-за того, что опрометчивое обвинение может повредить невинному человеку. Следовательно, ее подозреваемый должен иметь высокое положение, быть всеми уважаемой почтенной особой.
   Следовательно, сделал вывод Люк, можно исключить из списка подозреваемых Элсуорси. Он недавно появился в Уичвуде, да и доброй славы у местных жителей не снискал – скорее уж завоевал скверную репутацию. Если б мисс Уэйнфлейт подозревала Элсуорси, подумал Люк, то вряд ли что-то удержало бы ее от упоминания его имени. То есть, учитывая сдержанность мисс Уэйнфлейт, Элсуорси можно сбросить со счетов.
   Пора вернуться к оставшейся троице. Люк полагал, что можно также исключить майора Хортона. Мисс Уэйнфлейт довольно пылко отвергла версию того, что Хортон мог отравить свою жену. Если б она подозревала его в других преступлениях, то едва ли высказалась бы столь определенно о его невиновности в смерти миссис Хортон.
   Итак, под вопросом пока остаются доктор Томас и мистер Эббот. Оба они удовлетворяют необходимым требованиям. Оба занимают высокое положение как специалисты и не замешаны ни в каких скандалах. В общем и целом оба пользуются популярностью и уважением и известны как честные и порядочные люди.
   Люк решил взглянуть на это дело с другой точки зрения. Может ли он сам полностью снять подозрения с Элсуорси и Хортона? Фитцвильям покачал головой, мгновенно осознав, что не может. Не все так просто. Мисс Пинкертон знала – действительно знала, – кто виновен. Это подтвердилось в первую очередь ее собственной смертью и во вторую – смертью доктора Хамблби. Но мисс Пинкертон так и не сказала Гонории Уэйнфлейт, кого именно она подозревает. Поэтому, хотя у последней и есть свои догадки, она вполне может ошибаться. Зачастую мы уверены, что знаем, о чем думают другие, но иногда выясняется, что наша уверенность ничего не стоила и на самом деле мы прискорбно и грубо ошиблись!
   Поэтому все четверо по-прежнему остаются в списке подозреваемых. Мисс Пинкертон умерла и уже ничем не поможет ему. И Люку самому придется заниматься тем, что он и делал с первого дня приезда в Уичвуд, – опять оценивать разнообразные показания, учитывая любые возможности. На первый взгляд Элсуорси являлся самым вероятным кандидатом. Подозрительная личность, возможно страдающая извращениями. Он вполне мог оказаться «одержимым манией убийства».
   «Надо разобраться с возможными мотивами, – мысленно сказал себе Люк. – Рассмотреть всех подозреваемых по очереди. К примеру, Элсуорси… Допустим, он и есть убийца. На данный момент будем считать, что я точно знаю это. Теперь рассмотрим возможные жертвы в хронологическом порядке. Первой стала миссис Хортон. Трудно представить, какой мотив мог побудить Элсуорси расправиться с нею. Однако средства у него имелись. Шарлатанское зелье, которое он принес и которое, по словам Хортона, она принимала. А в состав этого зелья могла входить и отрава типа мышьяка. Непонятно только, чем ему выгодна смерть миссис Хортон…
   Перейдем ко второй жертве. Эми Гиббс. Зачем могло понадобиться Элсуорси убивать Эми Гиббс? Очевидная причина – она доставляла ему неприятности! Возможно, угрожала обвинить его в нарушении обещания жениться… Еще она могла помогать ему в проведении ночных оргий… Допустим, Эми угрожала все рассказать о них. Лорд Уитфилд пользуется в Уичвуде большим влиянием, и он, согласно Бриджит, принципиальный и высокоморальный человек. Гордон вполне мог довести дело до суда, если Элсуорси действительно занимался какими-то грязными делишками. Поэтому последнему пришлось убрать Эми. Ее убийство, по-моему, не назовешь садистским – против этого говорит его способ…
   Кто стал следующей жертвой – Картер? Чем ему мог помешать Картер? Вряд ли он мог узнать о ночных оргиях (или Эми рассказала ему?). Не замешана ли здесь его прелестная дочурка? Может, Элсуорси соблазнил ее? (Надо бы взглянуть на эту Люси Картер.) А возможно, он просто оскорбил Элсуорси, и тот, обидевшись, решил отомстить ему в своей коварной манере. Если он уже совершил пару убийств, то мог достаточно ожесточиться, чтобы замыслить убийство по самому незначительному поводу…
   Перейдем к Томми Пирсу. Зачем Элсуорси убивать парня?.. Элементарно. Томми помогал проводить какие-то дьявольские обряды, а потом стал угрожать, что расскажет о них. Или даже уже рассказал… И значит, необходимо навсегда заткнуть Томми рот.
   Доктор Хамблби. Зачем Элсуорси убивать доктора Хамблби? Ну, причина тут может быть самой простой. Будучи врачом, Хамблби мог заметить у Элсуорси опасные психические отклонения. Вероятно, собирался предпринять какие-то действия. Поэтому Хамблби был обречен. Камнем преткновения, однако, может стать метод убийства. Как Элсуорси подстроил все так, чтобы Хамблби умер от заражения крови? Или он умер от другой причины? Случайно ли он так смертельно поранил палец?..
   И наконец, мисс Пинкертон. По средам – короткий день. В тот день Элсуорси мог съездить в город. Интересно, есть ли у него машина? Пока не видел, но это ничего не доказывает. Он узнал, что она заподозрила его, и не мог допустить, чтобы в Скотленд-Ярде поверили ее истории. Может, он даже уже проходил у них по какому-то делу…
   Таковы аргументы против Элсуорси! Что можно сказать в его защиту? Ну, для начала, он определенно не мог быть тем человеком, которого – по мнению мисс Уэйнфлейт – подозревала мисс Пинкертон. Во-вторых, он не согласуется – абсолютно – с моим собственным смутным впечатлением. Во время ее рассказа в поезде у меня сложился образ какого-то человека… и он не имел ничего общего с Элсуорси. С ее слов, у меня создалось впечатление, что она описывает совершенно нормального человека – внешне нормального, которого никто даже не подумает заподозрить в каких-то темных делах. А Элсуорси как раз легко заподозрить в чем угодно. Нет, я скорее представлял себе человека типа… доктора Томаса.
   Итак, Томас. Что у нас есть на него? Поговорив с доктором, я вычеркнул его из списка подозреваемых. Приличный скромный человек. Но главная особенность этого убийцы – если только я не заблуждался с самого начала – как раз в том, что он выглядит как приличный скромный человек. Никому даже в голову не придет, что он способен на убийство! А именно такое впечатление, безусловно, как раз и производит Томас…
   И вновь рассмотрим варианты с самого начала. Зачем могло понадобиться доктору Томасу убивать Эми Гиббс? Фактически это кажется совершенно невероятным! Но она заходила к нему на прием накануне смерти, и он снабдил ее пузырьком микстуры от кашля. Допустим, на самом деле он налил в тот пузырек щавелевую кислоту. Простая и хитроумная задумка! Если виновен Томас, то он легко мог зайти с бутылочкой шляпной краски в кармане, незаметно поставив ее на тумбочку возле кровати, а потом смело забрать обе бутылочки для анализа содержимого… Что ж, вполне возможная версия. Хладнокровный тип вполне способен на такое преступление!
   Томми Пирс? И опять же я не могу придумать вероятный мотив. Основная трудность в случае с нашим доктором Томасом – найти мотив. Невозможно найти даже безумный мотив! То же самое с Картером. Чего ради могло доктору Томасу понадобиться избавиться от него? Остается только предположить, что Эми, Томми и этот трактирный пьяница узнали о докторе Томасе какие-то порочащие его сведения… Точно! Допустим, эти сведения как-то связаны с кончиной миссис Хортон. Ведь ее лечил доктор Томас. И она скончалась от неожиданного обострения болезни. Это он мог устроить без труда. А Эми Гиббс, как мы помним, в это время служила в том доме. Она могла что-то заметить или подслушать. Тогда ее смерть вполне объяснима. Томми Пирс, как известно из достоверных источников, отличался особым любопытством и пронырливостью. Он мог разузнать что-то. А как к ним привязать Картера?.. С ним поделилась тайной Эми Гиббс. Под хмельком у него мог развязаться язык, и Томас решил навеки утихомирить и его тоже. Все это, безусловно, чисто гипотетически. Но как еще разобраться в здешних тайнах?
   Перейдем к Хамблби… Наконец-то мы имеем в полной мере правдоподобную версию убийства. Подходящий мотив и идеальные средства! Кто, кроме доктора Томаса, мог скрытно устроить коллеге заражение крови? Всякий раз, перебинтовывая палец, он мог подбавлять в ранку микробы! Хотелось бы только, чтобы предшествующие убийства выглядели хоть немного более правдоподобными…
   Мисс Пинкертон? Ее случай труднее, но есть все-таки одна зацепка. По крайней мере, бо́льшую часть того дня доктор Томас отсутствовал в Уичвуде. Он утверждал, что принимал сложные роды. Возможно. Но при этом он уезжал из Уичвуда – и уезжал на машине…
   Имеется ли еще что-то против него? Да, одна подозрительная деталь. Тот взгляд, что он бросил на меня, когда я уходил от него на днях. И высокомерная, снисходительная улыбка человека, который, вероятно, осознавал, что только что удачно ввел меня в заблуждение».
   Люк вздохнул, недовольно покачал головой и продолжил свои рассуждения:
   «Мистер Эббот? Он тоже подходит по своему почтенному статусу. Порядочный, обеспеченный, уважаемый, последний, кого можно заподозрить и так далее. К тому же он тщеславен и самоуверен. Таковы типичные убийцы. У них преувеличенное самомнение. Не сомневаются, что все им сойдет с рук… Эми Гиббс ходила разок к нему в контору. Зачем? Зачем ей понадобилось встретиться с ним? Чтобы получить какую-то юридическую консультацию? Какую? Или у нее имелось личное дело? Томми упоминал, что видел в конторе “письмо от дамы”. Может, его написала Эми Гиббс? Или миссис Хортон – и возможно, ее письмо перехватила Эми Гиббс? Что такого особенно личного могла написать дама, если стряпчий потерял самообладание, заметив, что мальчишка-рассыльный случайно увидел его?.. Что еще можно придумать по делу Эми Гиббс? Краска для шляпок? Да, вполне подходит для человека старомодных взглядов… мужчины типа Эббота обычно отстают от моды в том, что касается женщин. Патриархальный стиль дамского угодника… Томми Пирс? Это очевидно – все дело в том письме (вот уж поистине убийственное послание!)… Картер? В общем, могли возникнуть какие-то сложности из-за дочери Картера. Эббот не собирался доводить дело до скандала – подумать только, какой-то подлый недоумок типа Картера осмелился угрожать ему! Ему, так хитроумно устроившему два убийства! И вот с Картером покончено; нужны только туманная ночь да удачный пинок. Право, как-то уж слишком легко устраиваются смертельные ловушки…
   Получился ли у меня психологический портрет Эббота? По-моему, получился. По мнению пожилой дамы, у него угрожающий взгляд. Она заподозрила его… Потом он поссорился с Хамблби. Старина Хамблби посмел противоречить Эбботу, хитроумному адвокату и убийце. Старый дурень, вряд ли он даже догадывался, какая смерть ему уготована. Он жестоко поплатится! Кому осмелился угрожать!..
   Так, что же дальше? Вернемся к взгляду, подмеченному Лавинией Пинкертон. Его собственный взгляд в момент колебаний – в нем отразилось сознание вины. И вот он, человек, гордившийся тем, что никто его подозревает, как раз и вызвал подозрения. Мисс Пинкертон узнаёт его тайну… Узнаёт о его тайных делишках… Пусть так, но у нее нет никаких доказательств. Однако, допустим, она вознамерилась отыскать их… Допустим, она готова поделиться с кем-то своими подозрениями… Допустим… Будучи поверенным, он отлично разбирается в людях. И догадывается, что она в итоге собирается предпринять. Если старушка отправится со своей историей в Скотленд-Ярд, то ей могут поверить… а тогда может начаться расследование. И от безысходности он решается на отчаянный шаг. Пользовался ли Эббот своей машиной, или взял ее напрокат в Лондоне? Во всяком случае, он уезжал отсюда в день дерби…»
   Люк вновь пришел в замешательство. Он так проникался духом каждой версии, что с трудом возвращался к очередному кандидату в списке подозреваемых. Ему потребовалось время, чтобы настроиться на образ майора Хортона в роли успешного тайного убийцы.
   «Допустим, Хортон убил свою жену… Начнем с мотива! Причин для недовольства у него хватало с избытком, и после ее смерти ему светило приличное наследство. Дабы успешно осуществить задуманное, он убедительно изображал преданного мужа. Ему приходилось играть такую роль. Порой, вероятно, он даже слегка переигрывал?..
   Отлично, версия одного убийства прошла без сучка, без задоринки. Кто на очереди? Эми Гиббс? Тоже вполне правдоподобно. Эми работала в его доме. Она могла что-то видеть… к примеру, как майор подсыпает какое-то якобы успокоительное снадобье в чашку бульона или жидкой овсянки. Она могла даже поначалу не осознать, что именно видела, и только позже все поняла. Фокус с нелепой краской для шляпок, естественно, мог прийти в голову майору – деятельному и сильному вояке, правда, мало знакомому с дешевыми женскими украшениями… С Эми Гиббс ловко покончено без всякого шума, все в порядке.
   А при чем тут пьяница Картер? Старые трения? Допустим, Эми что-то рассказала ему. И вот еще одно простое убийство…
   На очереди Томми Пирс. Придется вернуться к его неуемному любопытству. Вряд ли письмо в конторе Эббота могло содержать жалобы миссис Хортон на то, что ее муж пытается отравить ее… Дикая, но все-таки возможная версия. По крайней мере майор живо осознавал то, что Томми представляет угрозу, раз он связан с Эми и Картером. Все совершенно просто и разумно, прямо-таки согласно Кокеру [28 - Эдвард Кокер (1631–1675) – английский математик, автор известного учебника «Арифметика Кокера», популярность которого оценивает сложившееся выражение «согласно Кокеру», означающее «совершенно правильно», то есть по всем правилам арифметики.]. Просто ли убивать? О господи, еще как просто!..
   Но вот мы подходим к значительно более трудному случаю. Хамблби! Мотив? Весьма сомнителен. Поначалу миссис Хортон лечил именно Хамблби. Неужели он заподозрил что-то неладное в болезни миссис Хортон, а майор убедил жену сменить старого врача на более молодого коллегу, более доверчивого простофилю? Но если так, то почему же опасно подозрительный Хамблби прожил так долго? Непонятно… так же, как и выбор способа убийства. Зараза, проникшая в ранку на пальце… Нет, как-то это не вяжется с личностью майора.
   Мисс Пинкертон? Вполне возможно. У него есть автомобиль. Я сам видел. И в тот день он уезжал из Уичвуда якобы на дерби. Возможно, все сходится. Неужели Хортон – хладнокровный убийца? Так ли? Неужели действительно он? Хотел бы я знать…»
   Люк вперился невидящим взглядом в неведомую даль, озабоченно нахмурив брови.
   «Итак, один из них… Не думаю, что виноват Элсуорси, однако чем черт не шутит! Он вызывающе подозрителен. Подозревать Томаса было бы совершенно нелепо, если б не причина смерти Хамблби. Смерть от заражения крови определенно указывает на убийцу, сведущего в медицине! А вот Эббот подходит более всего, хотя подозрений против него еще меньше, чем против остальных, – однако почему-то я могу представить его в злодейской роли… Да, в отличие от других, он отлично подходит на роль волка в овечьей шкуре. Однако виноват может быть и Хортон! Долгие годы терпеть издевательства жены, чувствуя собственную ничтожность… да тут у кого угодно лопнет терпение! Правда, мисс Уэйнфлейт думает иначе, а она далеко не глупа… и к тому же хорошо знакома с местными жителями. Кого же она сама подозревает – Эббота или Томаса? Должно быть, это кто-то из них. Если бы мне удалось склонить ее к откровенности…
   Но ведь даже мисс Уэйнфлейт может ошибаться. Она никак не подтверждает свою правоту… а вот мисс Пинкертон подтвердила. Где бы раздобыть новые улики? Если б произошло еще одно убийство… всего одно… тогда я бы смог узнать…»
   Люк вздрогнул и отмахнулся от этой жуткой мысли.
   – О боже! – прошептал он. – Очередное убийство… вот уже до чего я додумался…

Глава 15
Непристойное поведение шофера

   Выпив пинту пива в баре «Большая медведица», Люк испытал легкое замешательство. Глаза полдюжины буколических парочек пристально следили за каждым его движением, к тому же сразу после его прихода все разговоры почему-то затихли. Пытаясь завязать разговор, Фитцвильям бросил несколько пробных фраз на общие темы, типа погоды, видов на урожай и прогнозов на выигрышное заполнение футбольных карточек [29 - В 1923 г. в Англии появился первый футбольный тотализатор, и среди болельщиков стало популярным посылать по почте заполненные карточки со ставками на исход предстоящих футбольных матчей.], но никто из завсегдатаев не удостоил его ответом.
   Тогда он опустился до флирта, верно рассудив, что привлекательная розовощекая брюнетка за стойкой бара и есть мисс Люси Картер.
   Его заигрывания приняли с воодушевлением. Мисс Картер удовлетворенно усмехнулась.
   – Так я вам и поверила! Наверняка у вас и в мыслях нет ничего подобного! Вы мне просто льстите! – Подобными игривыми комментариями она отвечала на высказывания Люка.
   Однако, видимо, привыкнув к заигрываниям клиентов, женщина отвечала чисто механически. Люк, не видя никакого смысла в продолжении общения, допил пиво и покинул душное заведение.
   Он прогулялся по дорожке к перекинувшемуся через реку пешеходному мосту. Остановившись у перил, Фитцвильям поглядывал на воду, когда услышал за спиной чей-то дребезжащий голос:
   – Вот, мистер, прямо-таки в энтом самом месте и скопытился старина Гарри.
   Оглянувшись, Люк узнал одного из завсегдатаев бара. Там этот старый пьянчужка с полнейшим равнодушием отнесся к прогнозам на урожай, погоду и футбол; зато сейчас он с явным удовольствием исполнял роль макабрического гида.
   – Свалился, понятное дело, в эту мутную илистую водицу, – изрек престарелый трудяга. – Прямо в грязь башкой занырнул.
   – Странно, что он свалился именно здесь, – заметил Люк.
   – Что ж тут странного – напился, вот и свалился, – снисходительно пояснил селянин.
   – Понятно, но он ведь, должно быть, частенько ходил выпивши этой дорогой.
   – Почитай, едва ли не кажинный вечер, – откликнулся кореш Гарри, – и завсегда под мухой, такой уж у Гарри позыв был.
   – А может, кто ненароком подтолкнул его, – небрежно бросил Люк.
   – Знамо, может, – согласился мужичок. – Вот только не знаю, кто мог пойти на такую подлость, – добавил он.
   – Ну у него же могли появиться недоброжелатели. Верно ли говорят, что, выпивши, он начинал браниться да оскорблять всех подряд?
   – Да уж, изъяснялся он сногсшибательно, заслушаешься! Не стеснял себя наш Гарри в выражениях… Но даже скотина не столкнула бы пьяного в реку.
   Люк не стал оспаривать это утверждение. Очевидно, его собеседник считал вопиюще недостойным воспользоваться слабостью человека в состоянии опьянения. Мужичка, похоже, глубоко потрясло уже одно такое предположение.
   – В общем, – глубокомысленно произнес Фитцвильям, – печальная вышла история.
   – Не такая уж и печальная для его женушки, – возразил старик. – Уж, верно, она да Люси не станут рыдать да печалиться от его кончины.
   – Но, возможно, какой-то злодей обрадовался бы случаю избавиться от него…
   – Может, оно и так, – согласился он, – только все одно наш Гарри по жизни никому не желал зла.
   После этой беззлобной эпитафии покойному мистеру Картеру они и расстались.
   Люк направил свои стопы в сторону бывшей усадьбы. Библиотека разместилась в двух передних комнатах. Фитцвильям миновал библиотеку и вошел в дверь с вывеской «Музей». Переходя от витрины к витрине, он бегло оценил не слишком впечатляющие экспонаты. Разрозненные древние римские монеты и керамические изделия. Диковины Красного моря соседствовали с экзотическим головным убором из Малайзии. В наборе статуэток индийских богов – «дар майора Хортона» – выделялся упитанный, злорадного вида Будда, а в отдельной витрине красовались египетские бусы сомнительного происхождения.
   Люк вышел обратно в холл, по-прежнему безлюдный, и тихо поднялся по лестнице на второй этаж. Первую комнату здесь полностью отвели под газеты и журналы, а вторую заполняли книги разных научных направлений.
   Поднявшись этажом выше, Люк обнаружил помещения, заваленные, насколько он понял, всяким старым хламом. Сюда стащили из музея траченные молью чучела птиц, а из библиотеки – стопки разорванных журналов; на полках следующей комнаты громоздились книги детской и вышедшей из моды художественной литературы.
   Люк подошел к окну. Должно быть именно здесь стоял Томми Пирс, посвистывая и вяло полируя оконное стекло, а возможно, заслышав чьи-то шаги, даже перейдя к более усердным действиям. И кто-то действительно вошел в комнату. Томми, выказывая рвение и наполовину высунувшись из окна, энергично полировал стекло. И тогда неизвестный злоумышленник приблизился к нему и, отвлекая парнишку разговором, вдруг резко вытолкнул его…
   Люк повернул назад, спустился по лестницам и в раздумьях остановился в холле.
   Никто не заметил его прихода. Никто не видел, как он поднимался в комнаты верхнего этажа.
   – Любой мог сделать это, – сказал Люк. – Легче легкого!
   Он услышал звук шагов, доносившийся из библиотеки. Будучи невинным посетителем, Фитцвильям не имел никаких причин прятаться, поэтому остался стоять на месте. Но если б ему захотелось скрыться, то он мог бы спокойно зайти в зал музея!
   Из библиотеки вышла мисс Уэйнфлейт, удерживая под мышкой несколько книг. Она натягивала перчатки и выглядела очень довольной и деловитой. Заметив его, женщина радостно улыбнулась и воскликнула:
   – О, мистер Фитцвильям, зашли посмотреть наш музей? К сожалению, его коллекция оставляет желать много лучшего. Хотя лорд Уитфилд обещал обогатить ее по-настоящему поразительными экспонатами.
   – Как интересно!
   – Да-да, пора обзавестись чем-то новеньким, понимаете, в общем, соответствующим современным требованиям. Как в лондонском Музее наук [30 - Музей истории науки в Лондоне, основанный в 1857 г., знаменит большим собранием машин, приборов и аппаратуры действующих моделей.]. Он надеется приобрести для нашего музея модели аэроплана и локомотива и еще набор каких-то химических экспонатов.
   – Да, скорее всего, они отлично оживят экспозицию.
   – Конечно. По-моему, в музеях следует выставлять не только раритеты прошлых времен.
   – Пожалуй, вы правы.
   – Еще можно устроить выставку пищевой продукции – с указанием ее питательной ценности, витаминов и прочими познавательными сведениями. Кроме того, лорд Уитфилд живо интересуется успехами замечательной спортивно-оздоровительной кампании.
   – Да, он говорил об этом на днях вечером.
   – Это же злободневная тема, верно? Лорд Уитфилд, кстати, рассказывал мне, как он посещал лаборатории Веллермана и видел там множество разных эмбрионов, микроорганизмов и бактерий… меня даже дрожь пробрала. А еще он рассказывал мне о москитах и сонной болезни и о каком-то паразите типа печеночной двуустки… в общем, к сожалению, мне оказалось трудновато все это понять.
   – Вероятно, такие же трудности испытывал и лорд Уитфилд, – весело заметил Люк. – Держу пари, он понял там еще меньше вас! На мой взгляд, вы гораздо умнее его, мисс Уэйнфлейт.
   – Вы очень любезны, мистер Фитцвильям, – степенно произнесла она, – но, боюсь, женщинам никогда не сравниться с мужчинами в глубине ума.
   Люк подавил желание высказать неблагоприятные критические замечания о мыслительных способностях лорда Уитфилда.
   – Кстати, посетив музей, я еще поднялся на третий этаж, – меняя тему, сообщил он, – глянул на те злополучные окна.
   – Вы имеете в виду окно, из которого Томми… – Мисс Уэйнфлейт передернуло. – Право, ужасное несчастье.
   – Да, неприятная мысль… До этого, знаете ли, я около часа беседовал с миссис Черч, тетушкой Эми… и она тоже не вызвала у меня приятного впечатления.
   – О, вы еще мягко выразились!
   – Но я предпочел говорить с нею в суровом тоне, – усмехнулся Люк, – и, по-моему, миссис Черч приняла меня за важную полицейскую шишку, – с запинкой прибавил он, заметив, как изменилось внезапно выражение лица мисс Уэйнфлейт.
   – Ох, мистер Фитцвильям, разумно ли вы поступили?
   – Трудно сказать. Но полагаю, это все равно неизбежно. История с написанием книги звучит все менее правдоподобно… вряд ли мне удастся и дальше скрывать свои истинные цели. Пора переходить к прямым вопросам, непосредственно связанным с преступлением.
   Мисс Уэйнфлейт неодобрительно покачала головой, по-прежнему встревоженно глядя на него.
   – Вы же понимаете, что в таком местечке, как наше, новости разлетаются в мгновение ока.
   – Вы подразумеваете, что теперь все будут с опаской шептать мне вслед: «Вон идет сыщик»? Не думаю, что на данном этапе это уже имеет особое значение. Более того, сбросив маску, я смогу добиться большего.
   – Я подумала о другом, – затаив дыхание, сдавленно произнесла мисс Уэйнфлейт. – О том, что тогда он все узнает. Он осознает, что вы идете по его следу.
   – Надеюсь, осознает, – медленно протянул Люк.
   – Но неужели вы не понимаете… как это опасно. Ужасно опасно!
   – То есть, – Люк наконец понял причину ее тревоги, – то есть, по-вашему, он попытается убрать меня?
   – Да.
   – Забавно, – бросил Фитцвильям, – такая мысль не приходила мне в голову… Хотя, полагаю, вы правы. Что ж, возможно, лучше и не придумаешь.
   – По-моему, вы не отдаете себе отчет в том, – серьезно произнесла мисс Уэйнфлейт, – что он чертовски умен. К тому же крайне осторожен! И не забывайте, у него большой опыт… вероятно, нам известно далеко не все его жертвы.
   – Да, – задумчиво согласился Люк, – вероятно, далеко не все.
   – Ах, мне это решительно не нравится! Право, вы очень встревожили меня…
   – Вам нет нужды волноваться, – мягко ответил Фитцвильям. – Уверяю вас, я буду крайне осторожен. Понимаете, я уже значительно сузил круг подозреваемых. Во всяком случае, у меня уже появилось более определенное представление о том, кто может быть нашим тайным убийцей…
   Женщина пристально глянула на него. Люк шагнул ей навстречу.
   – Мисс Уэйнфлейт, – он понизил голос до шепота, – если б я спросил вас, кого из двух мужчин вы считаете наиболее вероятным кандидатом в убийцы – доктора Томаса или мистера Эббота, – что вы сказали бы?
   Мисс Уэйнфлейт тихо охнула, прижала руку к груди и отступила назад. Ее глаза сильно озадачили Люка. В них отразилось раздражение и еще какое-то недовольство, причины которого он не смог понять.
   – Ничего не могу сказать… – пробормотала женщина.
   Внезапно она резко развернулась, издав какой-то странный звук – то ли вздох, то ли всхлип.
   Люк не стал настаивать.
   – Вы собрались домой? – спросил он.
   – Нет, я хотела отнести книги миссис Хамблби. Их дом дальше по улице, и если вы идете в Эш-мэнор, то предлагаю пройти вместе часть пути.
   – Прекрасно, с удовольствием, – поддержал ее предложение Люк.
   Они спустились с крыльца и свернули налево, проходя мимо лужайки.
   Оглянувшись, Фитцвильям взглянул на величественный фасад особняка, из которого они вышли.
   – Должно быть, при жизни вашего отца этот дом выглядел великолепно, – заметил он.
   – Да, мы очень счастливо там жили, – со вздохом призналась она. – И мне так приятно, что его не пришлось сносить… А ведь такая судьба уготована большинству старых зданий.
   – Я понимаю. Печальная участь.
   – А новостройки, по правде говоря, выглядят уже гораздо беднее.
   – Сомневаюсь, что их строят как раньше, на века.
   – Хотя, разумеется, жить в новых домах гораздо комфортнее, – милостиво признала мисс Уэйнфлейт. – Не приходится тратить много времени на хозяйство, меньше сквозняков, и не надо постоянно мыть длиннющие коридоры.
   Люк охотно выразил согласие.
   Когда они подошли к калитке дома доктора Хамблби, мисс Уэйнфлейт остановилась и нерешительно сказала:
   – Такой прекрасный вечер… Надеюсь, вы не будете возражать, если я прогуляюсь с вами немного дальше. Хочется подышать воздухом.
   Несколько удивленный, Люк опять вежливо поддержал ее идею. Сегодняшний вечер он едва ли назвал бы прекрасным. Сильный порывистый ветер шелестел листвой, едва ли не ломая ветви деревьев. «Того и гляди, разразится гроза», – подумал Люк.
   Мисс Уэйнфлейт, однако, придерживая рукой шляпку, с явным удовольствием вышагивала рядом с ним и, слегка задыхаясь, продолжала что-то говорить.
   Кратчайший путь от дома Хамблби до Эш-мэнор проходил по боковой улочке, и эта малолюдная дорога вела к одним из задних ворот поместья. Решетка этих ворот не поражала вычурностью чугунной ковки главного входа, однако воротные столбы увенчивала пара внушительных размеров каменных ананасов. Люк не смог вразумительно объяснить себе, почему здесь установили именно ананасы. Хотя подозревал, что для лорда Уитфилда эти плоды, видимо, символизируют процветание, благородство и изысканный вкус.
   Приближаясь к задним воротам, они услышали гневные голоса. И через мгновение увидели лорда Уитфилда и молодого парня в униформе шофера.
   – Вы уволены, – кричал лорд Уитфилд. – Понятно вам? У-во-ле-ны!
   – Ну, может, вы простите меня, милорд… на первый раз…
   – Нет, я не собираюсь прощать подобные проступки! Подумать только, кататься на моей машине… На моей машине! Да к тому же вы пьяны… Да, пьяны, не вздумайте отрицать! Я уже ясно дал понять, что не потерплю подобного поведения в моих владениях… ни пьянства, ни распущенности, ни наглости.
   На самом деле парень лишь слегка выпил, но этого хватило, чтобы развязать ему язык. И настроение его вдруг резко изменилось.
   – Да уж как вам, старый придурок, вытерпеть то, что вы сами не можете себе позволить! Ваши владения… Как же! Думаете, мы не знаем, что ваш отец держал здесь обувную лавчонку? Да мы просто со смеху помираем, видя с каким напыщенным видом вы тут расхаживаете! Что вы за важная птица, хотелось бы мне знать!.. Да вы ничем не лучше меня, понятно?
   Лицо лорда Уитфилда побагровело.
   – Как вы смеете говорить со мной в таком тоне!.. Как вы смеете?
   Парень с угрожающим видом двинулся на него.
   – Если б ты, коротышка, не был такой жалкой пузатой свиньей, то я еще и съездил бы тебе по зубам… Уж будь уверен, зуботычину ты стерпел бы.
   Лорд Уитфилд быстро отступил назад, споткнулся о корень и, потеряв равновесие, неловко шлепнулся на землю.
   Люк решил, что настала пора вмешаться.
   – Убирайтесь отсюда, – резко приказал он шоферу.
   Но парень и сам уже опомнился и выглядел испуганным.
   – Простите, сэр… Черт попутал, не знаю, что на меня накатило.
   – Скорей уж не черт, а пара лишних стаканчиков, – откликнулся Люк.
   Он помог подняться лорду Уитфилду.
   – П-прошу п-прощения, милорд, – запинаясь, пролепетал парень.
   – Вы еще пожалеете об этом, Риверс! – воскликнул лорд дрожащим от возмущения голосом.
   Потоптавшись на месте, парень медленно побрел к выходу.
   – Так разговаривать со мной… Со мной!.. Вопиющая наглость! – громогласно возмущался лорд Уитфилд. – Этого грубияна явно ждут большие неприятности! Надо же, ни малейшего уважения… ни малейшего понимания своего положения. Подумать только, сколько я делаю для этих людей… щедрое жалованье, все удобства, законные пенсии… И такая неблагодарность… отвратительная черная неблагодарность…
   Он задохнулся от негодования и вдруг заметил молча стоящую рядом мисс Уэйнфлейт.
   – Это вы, Гонория? Мне глубоко жаль, что вам пришлось стать свидетельницей столь отвратительной сцены. Выражения этого негодяя…
   – Боюсь, он не соображал, что говорил, лорд Уитфилд, – чопорно заявила мисс Уэйнфлейт.
   – Еще бы, он ведь пьян, напился как сапожник!
   – Просто выпил немного лишнего, – вступился Люк.
   – Вы знаете, что он сделал? – Лорд Уитфилд выразительно поглядел на них. – Раскатывал в свое удовольствие на моей машине… на моей машине! Надеялся, что я еще не скоро вернусь. Бриджит отвезла меня в Лайн на двухместном автомобиле. А этот парень имел наглость поехать на прогулку с девицей… с Люси Картер, по-моему… на моей машине!
   – Весьма неподобающий поступок, – спокойно заметила мисс Уэйнфлейт.
   – Вот, вы ведь тоже так полагаете, – заметно успокоившись, удовлетворенно воскликнул лорд Уитфилд.
   – Но я уверена, что он пожалеет об этом.
   – Уж я позабочусь, чтобы пожалел!
   – Вы уже уволили его, – напомнила мисс Уэйнфлейт.
   – Все равно он плохо кончит. Каков наглец, – покачав головой, изрек лорд Уитфилд и гордо расправил плечи. – Пойдемте в дом, Гонория, выпьем по рюмке хереса.
   – Спасибо за приглашение, лорд Уитфилд, но мне надо еще успеть занести книги миссис Хамблби. Доброго вам вечера, мистер Фитцвильям. Теперь с вами все будет в порядке.
   Улыбнувшись, женщина кивнула ему на прощание и быстро удалилась. Всем своим видом сейчас она так живо походила на няню, заботливо доставившую ребенка на праздничную вечеринку, что у Люка захватило дух от поразившей его догадки. Неужели мисс Уэйнфлейт решила прогуляться исключительно для его защиты? Эта мысль показалась ему смехотворной, однако…
   – Высокоодаренная особа, наша Гонория Уэйнфлейт, – ворвался в размышления Люка голос Уитфилда.
   – Да уж, весьма.
   Лорд направился в сторону дома, двигаясь с напряженной осторожностью и слегка потирая рукой ушибленные ягодицы. Внезапно он издал тихий смешок.
   – А ведь я был помолвлен с Гонорией… когда-то, по молодости. Миловидная была девушка… не то что сейчас – кожа да кости. Нынче мне даже странно подумать об этом. Ее семейство ведь принадлежало к сливкам здешнего общества…
   – Как интересно!
   – Да, всем в Уичвуде заправлял покойный полковник Уэйнфлейт, – задумчиво помедлив, продолжил лорд Уитфилд. – Приходилось ходить по струнке да честь отдавать. Старой закалки вояка и надменный, как Люцифер.
   Он снова усмехнулся.
   – Ох и подлила Гонория масла в огонь, сообщив, что собирается за меня замуж! Она причисляла себя к радикалам. К ревностным радикалам. Ратовала за упразднение классовых различий. Очень решительно настроенная была девица.
   – Так это ее семья расстроила ваш роман?
   – Ну… не совсем, – промямлил лорд Уитфилд, почесав нос. – На самом деле, у нас с нею произошла одна пустяковая ссора. Из-за ее дурацкой птички – одной из тех отвратительно чирикающих канареек… никогда не любил их… скверная вышла история… и все из-за свернутой шейки… Ладно, сейчас уж бесполезно жалеть ее. Пора все забыть, – и лорд передернул плечами, словно сбрасывая неприятные воспоминания. – Даже не думал, что она когда-нибудь простит меня, – вдруг отрывисто прибавил он. – Ну, возможно, это вполне естественно…
   – По-моему, она давно простила вас, – заметил Люк.
   – Вы так полагаете? – оживился Уитфилд. – Рад слышать. Понимаете, я очень уважаю Гонорию. Одаренная женщина, к тому же леди! Это еще ценится в наши дни. Она отлично управляется с делами библиотеки.
   Он глянул вперед и воскликнул удивленным тоном:
   – Э-гей! Вот и Бриджит идет!

Глава 16
Ананас

   Видя приближение Бриджит, Люк невольно напрягся.
   Он не говорил с ней наедине с той самой пикировки после игры в теннис. Казалось, они избегали друг друга по взаимному молчаливому согласию. Люк украдкой глянул на «кузину». Она выглядела вызывающе спокойной, холодной и равнодушной.
   – Я уже начала беспокоиться, что могло случиться с вами, Гордон…
   – Да, пошумели тут немного, – сердито проворчал лорд Уитфилд. – Этот наглец Риверс вздумал сегодня днем покататься на «Роллс-Ройсе».
   – Lèse-majesté, – с усмешкой бросила девушка.
   – Это вовсе не повод для шуток, Бриджит, – обиженно заметил лорд. – Дело весьма серьезное. Он вывозил на прогулку какую-то девицу.
   – Не думаю, что он получил бы хоть какое-то удовольствие, разъезжая в шикарной машине в гордом одиночестве!
   – В моих владениях все домочадцы должны вести себя прилично и благопристойно, – гордо выпятив грудь, заявил лорд Уитфилд.
   – Едва ли можно счесть неблагопристойной прогулку с девушкой на автомобиле.
   – Но он же без спросу взял мой автомобиль!
   – Это, безусловно, вопиющая непристойность. Практически тянет на богохульство. Однако, Гордон, не в ваших силах запретить естественное влечение полов. Нынче полнолуние и, более того, канун Иванова дня [31 - День летнего солнцестояния, или «Середина лета», приходящаяся на 24 июня; древний религиозный праздник, восходящий ко временам Иоанна Крестителя.].
   – Боже милостивый, неужели? – воскликнул Люк.
   Бриджит стрельнула в него взглядом.
   – Вас ведь, кажется, интересуют языческие традиции?
   – Безусловно.
   Она вновь взглянула на лорда Уитфилда.
   – Сегодня в «Шут и колокол» прибыла на редкость экстравагантная троица. Первый – персонаж мужского пола, в шортах, очках и очаровательной шелковой рубашке сливового цвета. Второй – безбровый персонаж женского пола, облаченный в афинский пеплос [32 - Пеплос – античная женская верхняя одежда из легкой ткани в складках, без рукавов, надевавшаяся поверх туники.] и сандалии и увешанный, как новогодняя елка, поддельными египетскими бусами. И третий – толстяк в нелепом лавандовом наряде и такой же нелепой обувке. Подозреваю, что они дружат с нашим мистером Элсуорси! Как доложило сарафанное радио, «нынче ночью на Ведьмином лугу ожидается беспутное действо».
   Лорд Уитфилд побагровел и воскликнул:
   – Возмутительно! Я не потерплю подобных безобразий!
   – Тут уж ничего не поделаешь, дорогой. Ведьмин луг относится к народному достоянию.
   – Я не желаю, чтобы в наших краях устраивались богохульные обряды поклонения каким-то идолам мумбо-юмбо! Надо будет раскритиковать их в «Скандалах»… – Немного подумав, он попросил Бриджит: – Напомните мне дать Сиддли указания по этому поводу. Завтра мне придется ехать в город.
   – Лорд Уитфилд начинает крестовый поход против черной магии, – насмешливо провозгласила Бриджит. – Средневековые колдовские страсти по-прежнему кипят в тихой патриархальной провинции.
   Озадаченно нахмурившись, лорд Уитфилд пристально посмотрел на Бриджит и, чуть помедлив, молча развернулся и направился к дому.
   – Бриджит, вам надо бы посерьезнее относиться к своим обязанностям, – весело бросил Люк.
   – Не пойму, о чем вы говорите.
   – Будет жаль, если вы потеряете столь выгодное предложение. Ведь миллионы-то пока не ваши. Как и жемчуга с бриллиантами. На вашем месте до венчания я не стал бы проявлять саркастические таланты.
   – Вы так заботливы, дорогой Люк, – она смерила его невозмутимым взглядом. – Как мило, что вы столь близко к сердцу принимаете мою будущую судьбу!
   – Доброжелательность и предупредительность всегда относились к моим главным достоинствам.
   – Что-то не замечала.
   – Неужели? Вы удивляете меня.
   Бриджит стряхнула с листа какую-то букашку.
   – Чем вы сегодня занимались?
   – Обычными следственными мелочами.
   – И есть хоть какие-то результаты?
   – Скорее да, чем нет, как говорят политики. Кстати, в вашем хозяйстве есть инструменты?
   – Полагаю, есть. А что конкретно вам нужно?
   – Ну, что-нибудь из удобных подручных приспособлений. Может, вы позволите мне оценить ваше хозяйство?
   Спустя десять минут, обозрев инструментальные полки в кладовке, Фитцвильям произвел отбор.
   – Такой набор меня вполне устроит, – сказал он, похлопав себя по карману, в который сложил инструменты.
   – Уж не собираетесь ли вы тайно проникнуть в чьи-то владения?
   – Возможно.
   – Не слишком-то вы разговорчивы.
   – Ну, ситуация, пожалуй, может изобиловать трудностями. Я попал в чертовски сложное положение. После нашего субботнего поражения, полагаю, мне следовало бы покинуть ваш дом.
   – Понятно… чтобы выказать себя безупречным джентльменом.
   – Но поскольку я уверен, что вышел на достаточно горячий след преступника, страдающего манией убийства, то практически вынужден задержаться здесь. Хотя если вы сможете придумать какой-то убедительный предлог для того, чтобы я съехал от вас и снял номер в «Шуте и колоколе», то, ради бога, выдайте мне его.
   – Нереально, – покачав головой, сказала Бриджит, – нельзя же отказать от дома кузену. И кроме того, гостиницу заполонили друзья Элсуорси. Там есть лишь три номера для постояльцев.
   – Увы, тогда я вынужден остаться, и, как бы вы ни страдали, вам придется еще немного потерпеть мое общество.
   – Ну что вы, какие страдания, – мило улыбнувшись, ответила Бриджит. – Вы еще не знаете, как я умею развлекаться со скальпами излишне назойливых гостей.
   – На редкость уместная по кровожадности реплика, – удовлетворенно оценил Люк. – Что меня восхищает в вас, Бриджит, так это практически полное отсутствие добрых душевных побуждений. Увы, увы… Однако отвергнутому воздыхателю пора удалиться, дабы переодеться к ужину.
   Вечер прошел без особых происшествий. Проявляя горячий интерес к застольным досужим проповедям лорда Уитфилда, Люк завоевал его горячее одобрение. Когда же мужчины наконец перешли в гостиную, Бриджит встретила их с легким удивлением.
   – Что-то, мужчины, вы долго не могли оторваться от портвейна, – заметила она.
   – О, лорд Уитфилд нынче поделился со мною столь увлекательной историей, что время пролетело почти мгновенно. Он рассказал мне, как основал свою первую газету.
   – Как же замечательно выглядят эти новомодные плодовые деревца в горшках, – заявила вдруг миссис Анструтер. – По-моему, Гордон, вам следует непременно украсить ими террасу.
   Далее разговоры свернули в привычное русло, и Люк предпочел пораньше удалиться в свою комнату. Однако спать он не собирался. У него были другие планы.
   Услышав, как часы пробили двенадцать раз, Фитцвильям в мягких теннисных туфлях бесшумно спустился по лестнице, прошел по библиотеке и выбрался из дома через окно. Короткие периоды затишья по-прежнему перемежались бурными порывами ветра. По небу проносились рваные облака, то затемняя лунный диск, то позволяя ночному светилу пролить на землю яркий свет.
   Окольным путем Люк направился к дому мистера Элсуорси. В такую ночь как раз удобно было провести небольшую проверку. Он почти не сомневался, что Элсуорси с приятелями собираются достойно отметить на природе столь знаменательную дату. Ведь в канун летнего солнцестояния, по мнению Люка, наверняка следовало провести какие-то зажигательные ночные обряды. А в это самое время он сумеет быстренько обыскать дом антиквара.
   Люк перелез через пару заборов и, пройдя к задней стене дома, вытащил из кармана набор инструментов и выбрал подходящее орудие. Ему удалось без особых трудов справиться с одним из задних окон. Через пару минут он уже отодвинул задвижку, поднял раму и пролез в темную комнату, оказавшуюся буфетной.
   Порывшись в кармане, Фитцвильям извлек миниатюрный фонарик, но включал его лишь изредка, по мере необходимости, чтобы, не натыкаясь на мебель, наметить путь.
   Через несколько минут Люк удостоверился в том, что дом действительно пуст. Хозяин в эту ночь явно удалился по своим делам.
   «Сыщик» удовлетворенно улыбнулся и приступил к поискам.
   Для начала он тщательно проверил все доступные углы и укромные местечки. В одном из запертых ящиков стола, под невинными акварельными набросками, Люк обнаружил несколько таких искусных работ, что удивленно поднял брови и присвистнул. Переписка мистера Элсуорси, как оказалось, не представляла собой ничего интересного, зато стоили внимания некоторые из его книг, особенно те, что скрывались в глубине шкафа.
   Помимо этого, Люку удалось обнаружить три скудных, но наводящих на серьезные размышления свидетельства. Во-первых, карандашная строчка в записной книжице: «Разобраться с Томми Пирсом», – написанная, согласно указанной дате, за два дня до смерти парнишки. Во-вторых, цветной карандашный набросок портрета Эми Гиббс, яростно перечеркнутый красным крестом. И в-третьих, пузырек микстуры от кашля. Ни одна из этих вещей не позволяла сделать решающих выводов, но все вместе они наводили на определенные размышления.
   Люк уже наносил последние штрихи, возвращая все вещи по исходным местам, как вдруг испуганно замер, сразу выключив фонарик.
   Он услышал, как в замок боковой двери вставили ключ.
   Бесшумно пройдя по комнате, Фитцвильям спрятался за дверью и припал глазом к дверной щели. Ему оставалось надеяться, что Элсуорси – если это был он – не станет расхаживать по дому, а отправится сразу в спальню на второй этаж.
   Но вот боковая дверь открылась, и в прихожую, сразу включив свет, вступил Элсуорси.
   Увидев хозяина дома, пересекавшего прихожую, Люк затаил дыхание. Лицо антиквара изменилось до неузнаваемости. На губах выступила пена, глаза горели безумным ликующим огнем; при этом ногами он выделывал какие-то замысловатые коленца, вдобавок помахивал руками, словно продолжал отплясывать какой-то разнузданный дикий танец.
   Однако именно от вида рук Элсуорси у Люка внезапно перехватило дыхание. Их покрывали какие-то темные красновато-бурые пятна – видимо, запекшаяся кровь…
   Хозяин исчез из виду; судя по звукам шагов, он поднимался по лестнице на второй этаж. Вскоре свет в прихожей погас.
   Выждав еще немного, Люк крадучись пересек прихожую, вошел в буфетную и уже знакомым путем вылез наружу через окно. Окинул темный дом настороженным взглядом, но не заметил ничего подозрительного, кроме зловещего безмолвия.
   Наконец Люк вздохнул полной грудью.
   – Боже, какой кошмар, – прошептал он. – Этот парень точно сумасшедший! В каком это ритуале, интересно, он там участвовал? Руки у него наверняка в крови…
   Прогулявшись по главной улице, он кружной дорогой вернулся к Эш-мэнор и уже свернул на боковую аллею, когда внезапный шелест листвы заставил его обернуться.
   – Кто там? – воинственно спросил он.
   Из-за дерева появилась высокая фигура, закутанная в длинный темный плащ. Она выглядела настолько зловеще, что у Люка замерло сердце. Но в следующее мгновение он разглядел под капюшоном знакомое бледное лицо.
   – Бриджит? Как вы меня напугали!
   – Где вы были? – резко спросила она. – Я видела, как вы выбрались из дома.
   – И решили проследить за мной?
   – Нет. Вы слишком быстро исчезли. Я просто ждала, когда вы вернетесь.
   – И напрасно, чертовски глупо… – пробурчал Фитцвильям.
   – Так где же вы были? – раздраженно повторила она.
   – Совершал набег на владения нашего мистера Элсуорси! – весело воскликнул Люк.
   – И вы… вы нашли что-нибудь? – затаив дыхание, спросила Бриджит.
   – Пока не уверен. Но теперь я узнал кое-что об этом охальнике, о его порнографических вкусах и прочих пристрастиях и обнаружил три вещицы, которые вызывают серьезные подозрения.
   Она внимательно выслушала отчет о результате его поисков.
   – Хотя это очень слабые доказательства, – заключил Люк. – Но, Бриджит, как раз когда я уже собирался уходить, Элсуорси вернулся домой. Да, и уверяю вас, этот язычник явно спятил!
   – Вы действительно так думаете?
   – Я видел его физиономию… она… она была совершенно неописуема! Бог знает, чем он занимался. Он пребывал в каком-то исступленном безумном ликовании. Явился с перепачканными руками… И уверяю вас, он точно испачкал их в крови.
   – Какой кошмар… – передернувшись, пробормотала девушка.
   – Вам не следовало выходить одной, Бриджит, – раздраженно произнес Люк. – Что вам вдруг вздумалось, это же чистое безумие! Вас могли запросто треснуть по голове.
   – То же самое относится и к вам, мой дорогой, – заметила она, нервно рассмеявшись.
   – Я сам могу позаботиться о себе.
   – И я тоже отлично могу постоять за себя. Помнится, вы назвали меня весьма практичной в жизненных вопросах…
   Резкий порыв ветра захлестнул их пронизывающей ночной прохладой.
   – Снимите-ка капюшон, – внезапно попросил Люк.
   – Зачем?
   Неожиданно он сам стремительным движением руки сбросил с нее капюшон. Ветер завладел ее волосами и взметнул черные пряди над головой. Учащенно дыша, она пристально посмотрела на него.
   – Вы, безусловно, уязвимы без помела, Бриджит. Увидев вас впервые, я сразу подумал, что вам не хватает этой волшебной метелки. – Фитцвильям помолчал, устремив на нее задумчивый взгляд, и добавил: – Вы ведь из породы бессердечных дьяволиц.
   С горьким разочарованным вздохом он набросил капюшон обратно на ее голову.
   – Ваша защита восстановлена. Нам давно пора домой.
   – Подождите…
   – Зачем?
   Бриджит приблизилась к нему.
   – Я собиралась вам сказать, – произнесла она тихим, еле слышным голосом. – Отчасти поэтому я и ждала вас здесь… на подступах к усадьбе. И я хочу сказать это вам сейчас… прежде чем мы войдем туда… во владения Гордона…
   – Итак?
   Она издала горький смешок.
   – О, все очень просто. Вы выиграли, Люк. Только и всего!
   – О чем вы говорите? – отрывисто спросил он.
   – О том, что я отказалась от идеи стать леди Уитфилд.
   – Правда? – ошарашенно спросил Фитцвильям, порывисто шагнув ей навстречу.
   – Да.
   – Вы выйдете за меня замуж?
   – Да.
   – Почему, не могу понять?
   – Я сама не понимаю. Вы ужасно грубо говорили со мной… но, похоже, мне это понравилось…
   Люк привлек ее к себе и поцеловал.
   – Мы живем в безумном мире! – воскликнул он.
   – Вы рады?
   – Пока не ахти как…
   – Вы думаете, что сможете быть со мной счастливым?
   – Не знаю. Но чувствую, что стоит рискнуть и попробовать…
   – Да… у меня тоже такое чувство…
   Коснувшись ее рук, Фитцвильям обнял Бриджит за талию.
   – Сегодня странная колдовская ночь, моя дорогая. Пойдемте. Возможно, утром мы увидим все в более прозаичном свете.
   – Да… здесь творятся страшные вещи и… – Бриджит опустила глаза и вдруг вцепилась в Люка, вынудив остановиться. – Люк… Люк… что… там такое?
   Луна выплыла из-за облаков. Фитцвильям глянул вниз и рядом с подрагивающей туфелькой Бриджит увидел какую-то темную бесформенную груду.
   Изумленно охнув, он высвободил руку и опустился на колени. Разглядев то, что лежало на земле, он поднял глаза к воротному столбу. С вершины исчез каменный ананас.
   Наконец Люк поднялся с колен. Бриджит стояла, прижав ладони ко рту.
   – Это шофер… Риверс. Он мертв…
   – Гадкая каменная штуковина… она уже давно начала покачиваться… видимо, грозовой ветер сбросил ее на беднягу?
   Люк с сомнением покачал головой.
   – Ветру не под силу сбросить такую каменную махину… Ох! Это выглядит как… выглядит как очередной несчастный случай! Но на самом деле перед нами хитро подстроенное убийство. Наш убийца нанес новый удар!
   – Нет-нет, Люк…
   – Это точно убийство. Вы знаете, что я нащупал у него под головой, в липкой грязи? Примесь песка. А поблизости нет никакого песка… Уверяю вас, Бриджит, кто-то скрывался тут и оглушил его, когда он прошел через ворота, возвращаясь к своему коттеджу. Потом подтащил парня к столбу и свалил на него эту ананасовую глыбу.
   – Люк… – еле слышно произнесла Бриджит, – у вас на руках… кровь…
   – Эта кровь не только на моих руках. Вы знаете, о чем я думал сегодня днем? Если бы произошло еще одно преступление, то мы, несомненно, смогли бы найти злодея. И мы обязательно найдем его. Элсуорси! Вечером он где-то пропадал и вернулся с окровавленными руками, продолжая безумно приплясывать, ликуя в упоении маньяка после совершенного убийства…
   Глянув на труп, Бриджит поежилась и тихо сказала:
   – Бедный Риверс…
   – Да, несчастный парень, – с жалостью проворчал Люк. – Ему чертовски не повезло. Но это будет последняя жертва, Бриджит! Теперь мы все узнаем – и припрем его к стенке!
   Стоя в двух шагах от него, девушка покачнулась, и Люк мгновенно подхватил ее на руки.
   – Люк, мне страшно… – испуганно, словно ребенок, пожаловалась она.
   – Все закончилось, милая. Все закончилось…
   – Пожалуйста, будь ко мне добрее… Меня так часто обижали…
   – Да, мы оба страдали. Но больше этого не будет.

Глава 17
Откровения лорда Уитфилда

   Сидя за письменным столом в своем кабинете, доктор Томас внимательно смотрел на Люка.
   – Поразительно, – изрек он. – Просто поразительно! Вы говорите совершенно серьезно, мистер Фитцвильям?
   – Абсолютно. Я убежден, что Элсуорси – опасный маньяк.
   – Честно говоря, я как-то не обращал особого внимания на этого человека… Хотя признаю, что, возможно, у него есть некоторые патологические отклонения.
   – Я выразился бы гораздо более определенно, – мрачно откликнулся Люк.
   – Вы серьезно полагаете, что Риверса убили?
   – Да. Вы заметили частицы песка в ране?
   Доктор Томас кивнул.
   – После вашего заявления я специально искал их. И вынужден констатировать, что вы оказались правы.
   – Тогда разве не очевидно, что несчастный случай подстроили, а на самом деле жертву убили мешком с песком… или, по крайней мере, для начала оглушили?
   – Не обязательно.
   – А в чем сомнения?
   Доктор Томас откинулся на спинку кресла и сложил пальцы домиком.
   – А вы не допускаете, что днем этот самый Риверс лежал на песчаном берегу… в наших краях нередко попадаются песчаные карьеры. И тогда наличие песка в его волосах объясняется иначе.
   – Да говорю же вам, доктор, его убили!
   – Вы можете говорить все что угодно, – сухо ответил доктор Томас, – но это еще ничего не доказывает.
   – Полагаю, – сдерживая раздражение, произнес Люк, – вы не поверили ни единому моему слову.
   Доктор Томас улыбнулся благожелательной, но высокомерной улыбкой.
   – Вы должны признать, мистер Фитцвильям, что поведали мне какую-то безумную историю. По вашим словам, этот ужасный Элсуорси прикончил горничную, парнишку, пьяницу Картера, моего коллегу и, наконец, этого парня, Риверса.
   – Так вы не верите этому?
   Доктор Томас пожал плечами.
   – Я, видите ли, хорошо знаком с обстоятельствами кончины Хамблби. И, по-моему, не может быть и речи о том, что Элсуорси как-то способствовал его смерти; фактически нет ни единого свидетельства того, что он мог приложить к этому руку.
   – Не представляю, как он исхитрился, – признался Люк, – но мисс Пинкертон опасалась именно за жизнь Хамблби.
   – Вот, опять! Вы полагаете, что Элсуорси помчался в Лондон и задавил ее автомобилем? И опять у вас нет ни малейшего доказательства случившегося. Только… гм-м… одни домыслы.
   – Теперь, разобравшись во всем, я постараюсь раздобыть доказательства. Завтра я отправлюсь в Лондон и встречусь с одним своим старым другом. На днях я прочел в газете, что он стал заместителем комиссара столичной полиции. Он хорошо знает меня и прислушается к моим словам. И в одном я уверен: он распорядится провести тщательное расследование этих убийств.
   Доктор Томас задумчиво поглаживал подбородок.
   – Что ж, вне всяких сомнений, это будет вполне уместно. Если же окажется, что вы ошиблись…
   – Неужели вы так и не поверили ни единому моему слову? – прервал его Люк.
   – В то, что у нас тут разгуливает маньяк-убийца? – Доктор Томас поднял брови. – Если начистоту, мистер Фитцвильям, то не поверил. Все это звучит на редкость невероятно.
   – Невероятно, но возможно. Причем все сходится. И вам придется признать, что все сходится. Как только вы убедитесь в правдивости истории мисс Пинкертон.
   Доктор Томас покачал головой; легкая улыбка тронула его губы.
   – Если б вы только знали, о чем порой говорят со мной некоторые из наших пожилых дам… – пробормотал он.
   Люк поднялся, стараясь сдерживать досаду.
   – В любом случае вы вполне оправдываете свое имя, – бросил он. – У вас много общего с Фомой неверующим [33 - Имя Томас заимствовано из Библии, происходит из древнееврейского языка (в русском варианте – Фома). Фому прозвали неверующим из-за того, что тот не верил в воскрешение Христа и поверил лишь тогда, когда прикоснулся к ранам воскресшего Иисуса.], если, конечно, вы верите в реальность такого персонажа!
   – Дружище, ну предоставьте мне хоть немного доказательств, – доброжелательно ответил Томас. – А не одну лишь пространную мелодраматическую болтовню, основанную на том, что привиделось одной пожилой особе с богатым воображением. Это все, о чем я прошу.
   – Зачастую суждения пожилых дам оказываются верными… К примеру, моя тетушка Милдред обладала поразительной прозорливостью! А у вас, Томас, имеются славные тетушки?
   – В общем… пожалуй… нет.
   – Какое недоразумение, вам чертовски не повезло! – воскликнул Люк. – Тетушки нужны каждому человеку. Они демонстрируют превосходство интуиции над логикой. Тетушкам предназначено свыше знать наверняка, что мистер N – мошенник, поскольку очень похож на одного бесчестного дворецкого, некогда служившего в их доме. Многие вполне резонно говорят, что такой почтенный джентльмен, как мистер N, не может быть жуликом. Но пожилые дамы всякий раз оказываются правыми.
   Доктор Томас вновь высокомерно улыбнулся. Раздражение Люка вновь усилилось.
   – Разве вы еще не осознали, – спросил он, – что я и сам служил в полиции? И далеко не профан в подобных преступлениях.
   – В Майянг-Стрейтс! – ухмыльнувшись, пробормотал доктор Томас.
   – Преступление остается преступлением даже в Майянг-Стрейтс.
   – Безусловно… безусловно.
   Пребывая в состоянии подавленного гнева, Люк покинул приемную доктора Томаса.
   Бриджит встретила его вопросом:
   – Ну, как он воспринял нашу историю?
   – Ничему не поверил, – буркнул Фитцвильям. – Впрочем, если подумать, это едва ли удивительно. Такая безумная история, и без малейших доказательств… Доктор Томас явно не относится к того рода доверчивым глупцам, которые охотно проглотят натощак полдюжины небылиц!
   – Но кто-то же поверит тебе?
   – Здесь, вероятно, нет, но завтра, когда я встречусь со стариной Билли Бонсом, шестеренки закрутятся. Они проверят всю подноготную нашего длинноволосого знакомца, Элсуорси, и наверняка обнаружат много интересного.
   – Не слишком ли откровенно мы выступили?
   – А как иначе? Нельзя… решительно нельзя допустить, чтобы произошли новые убийства.
   – Бога ради, Люк, будь осторожен.
   – Все в порядке, я привык к осторожности. Ты сама лучше не прохаживайся у ворот с ананасами, не гуляй по безлюдным и темным тропинкам в лесу и проверяй любые предлагаемые тебе блюда и напитки. Я отлично знаком с происками злодеев.
   – Как ужасно чувствовать себя под пристальным взглядом преступника…
   – Как славно, любимая, что за тобой пока никто не следит.
   – А может, и следит…
   – Вряд ли. Однако мы не станем рисковать. Я позабочусь о твоей безопасности не хуже пресловутого ангела-хранителя.
   – Есть ли смысл поставить в известность наших местных полицейских?
   Люк задумался.
   – Нет, по-моему, не стоит, – решил он, – лучше обратиться непосредственно в Скотленд-Ярд.
   – Именно так и хотела поступить мисс Пинкертон, – проворчала Бриджит.
   – Верно, но я-то уже настороже.
   – Я знаю, что сделаю завтра, – заявила девушка. – Уговорю Гордона сходить в лавку этого мерзавца и купить какие-нибудь вещицы.
   – Тем самым убедишься, что наш мистер Элсуорси не укатил отсюда, чтобы устроить мне засаду на подступах к Уайтхоллу?
   – Именно так.
   – Кстати, насчет Уитфилда… – с легким смущением начал Люк.
   – Давай лучше не будем больше говорить об этом до твоего завтрашнего возвращения, – перебила его Бриджит. – Тогда мы и расскажем ему все начистоту.
   – Как ты думаешь, он сильно огорчится?
   – Ну… – девушка поразмыслила над его вопросом, – наверное, он будет недоволен.
   – Недоволен? Черт побери! Не слишком ли мягко сказано?
   – Нет. Видишь ли, дело в том, что Гордон не любит досадовать. Подобные переживания лишают его самообладания!
   – Но, честно говоря, лично я чувствую себя чертовски неловко, – удрученно признался Люк.
   Это чувство преобладало в его настроении и ближе к вечеру, когда он в двенадцатый раз готовился выслушать дифирамбы лорда Уитфилда себе, любимому. В глубине души Фитцвильям признавал, что поступил, безусловно, по-хамски, «украв» невесту у гостеприимного хозяина. Тем не менее он также сознавал, что такому пузатому и напыщенно высокопарному глупому коротышке, как лорд Уитфилд, не следовало даже думать о свадьбе с Бриджит!
   Но совесть все равно так мучила Люка, что он выслушивал монолог лорда с преувеличенно пылким вниманием, вследствие чего произвел на него исключительно благоприятное впечатление.
   А лорд Уитфилд в тот вечер пребывал в превосходном настроении. Смерть уволенного шофера, казалось, не огорчила, а, напротив, обрадовала его.
   – Говорил же вам, что этот парень плохо кончит, – злорадно заявил он, поднимая к свету рюмку портвейна и прищуренным взглядом оценивая богатый золотистый цвет напитка. – Разве я не говорил этого вчера вечером?
   – Действительно, сэр, говорили.
   – И извольте видеть, я как в воду глядел. Просто поразительно, как часто мне удается предугадывать будущее!
   – Должно быть, у вас выдающиеся способности, – польстил Люк.
   – О, я живу удивительной жизнью… да, у меня поистине удивительная жизнь! Мой жизненный путь с детства представлялся мне необычайно ясно. Я неизменно веровал в провидение – глубоко и безоговорочно. Вот в чем секрет, Фитцвильям, вот в чем секрет!
   – В самом деле?
   – Да, все дело в моей глубокой религиозности. Я верую в праведность, и греховность, и в извечную справедливость. Есть, знаете ли, такая сила, как божественная справедливость, Фитцвильям, несомненно, есть!
   – Я тоже верю в справедливость, – скромно высказался Люк.
   Лорда Уитфилда, как обычно, не интересовало, во что верят другие.
   – Ведите себя благочестиво в глазах Создателя, и Создатель будет благостен к вам! Я всегда поступал по чести и справедливости. Жертвовал средства на благотворительность, честно заработал состояние… Я никому не обязан своими достижениями. Всего достиг сам. Помните, как прописано в Библии? Праведники приумножат богатства свои… и стада их умножатся, а враги их будут жестоко поражены!
   – Конечно… конечно, похоже, вы отлично изучили Псалтырь, – согласился Люк, подавив зевок.
   – Это поразительно… абсолютно поразительно, – продолжил Уитфилд. – Как поражаются враги праведника! Понимаете, что произошло вчера? Тот парень обидел меня… посмел, пусть даже в невежестве своем, поднять на меня руку. И что с ним происходит? Где же он нынче? – Лорд многозначительно помедлил и напыщенно ответил на сей риторический вопрос: – Мертв! Поражен божественным гневом!
   – Не слишком ли велика кара, – выплыв из дремотного состояния и пошире открыв глаза, заметил Люк, – за несколько бранных фраз, произнесенных в запальчивости после пары лишних рюмок?
   Лорд Уитфилд покачал головой.
   – Таково правосудие! Скорая и устрашающая расплата. На то есть истинные высшие полномочия. Помните, как малые дети насмехались над пророком Елисеем? Так ведь вышли же по Господнему произволению две медведицы из леса и растерзали их [34 - Излагается по: 4Цар. 2:23–24.]. Вот какой бывает кара за словоблудие, Фитцвильям.
   – Мне обычно казалось, что такой бывает скорее излишняя мстительность…
   – Нет, нет, вы заблуждаетесь. Елисей славился как святой праведник. Никому не удалось бы выжить, насмеявшись над ним! Я убедился в этом на своем собственном примере.
   Люк выглядел озадаченным.
   – Поначалу я и сам не мог поверить, – понизив голос, доверительно сообщил лорд Уитфилд. – Но смертельная кара следовала всякий раз! Моих врагов и очернителей поражали и истребляли.
   – Истребляли?
   Хозяин дома коротко кивнул и глотнул портвейна.
   – Раз за разом. И один случай совсем как с Елисеем… дитя малое. Я тогда случайно увидел Томми в саду, он еще служил у меня. И вы представляете, что он выделывал? Он изображал меня… Меня! Высмеивал меня! Вышагивал с важным видом, кривляясь перед публикой. Делая из меня посмешище в моих же собственных владениях! И вам известно, что с ним случилось? Не прошло и десяти дней, как он выпал из окна верхнего этажа и убился насмерть!.. Потом еще тот негодяй Картер… пьяница и сквернослов. Он заявился сюда и оскорбил меня. И что с ним случилось? Неделю спустя помер… утонул в грязной реке. Да еще можно вспомнить ту горничную. Она имела наглость повысить голос и оскорбить меня! Ее тоже скоро настигла кара. Выпила по ошибке отраву! Могу сказать вам даже больше. Хамблби посмел возражать мне по поводу проекта водоснабжения – и вот он умер от заражения крови. О, так продолжается уже давно… к примеру, миссис Хортон отвратительно обидела меня – и вскоре уже перешла в мир иной.
   Лорд помолчал и подался чуть в сторону от графина с портвейном, чтобы лучше видеть Люка.
   – Увы, – горделиво заключил он, – все они умерли. Поразительно, не правда ли?
   Фитцвильям пристально наблюдал за ним. У него вдруг родилось чудовищное, невероятное подозрение. Уже совсем другими глазами он смотрел теперь на этого восседавшего во главе стола пузатого коротышку, который кивал, подтверждая свои слова, и с улыбчивой безмятежностью взирал на Люка своими выпуклыми глазками.
   Поток обрывочных воспоминаний быстро промелькнул в голове Люка. Майор Хортон упоминал о доброте Уитфилда: «Лорд Уитфилд… присылал виноград и персики из своей оранжереи». Именно лорд Уитфилд великодушно разрешил, чтобы Томми Пирса наняли мыть окна в библиотеке. Именно он разглагольствовал о своем посещении института Веллермана и Крёйтца, а следовательно, как раз незадолго до смерти доктора Хамблби имел доступ в лаборатории к сывороткам и микробам. Все очевидно указывало в одном направлении, а он – какой же глупец! – ни о чем даже не подозревал…
   Лорд Уитфилд по-прежнему улыбался. Сияющей, счастливой улыбкой. Опять мягко кивнув Люку, он повторил:
   – Увы, все они умерли.

Глава 18
Совещание в Лондоне

   Сэр Уильям Оссингтон, издавна известный близким друзьям как Билли Бонс, недоверчиво взирал на своего друга.
   – Неужели тебе не хватило преступного мира Майянг-Стрейтс? – грустно спросил он. – Неужели ты вернулся на родину, чтобы воровать у нас работу?
   – Преступный мир Майянг-Стрейтс не практикует массовые убийства, – откликнулся Люк. – Сейчас я столкнулся с новой проблемой, порожденной злодеем, который уже совершил по меньшей мере с полдюжины убийств, не вызвав ни у кого и тени подозрения!
   – Бывает, – со вздохом заметил сэр Уильям. – И на ком же специализируется – неверные жены?
   – Ничего подобного, не того полета птица. Однако пока он еще не мыслит себя богом… хотя вполне вероятно, что скоро освоится и с такой мыслью.
   – Сумасшедший?
   – О, по-моему, бесспорно.
   – Вот как! Но он, вероятно, удачно скрывает свое безумие… В том-то и сложность, как ты понимаешь.
   – Ну, я полагаю, что он осознает характер и последствия своих действий, – сказал Люк.
   – Наверняка, – согласился Билли Бонс.
   – Слушай, давай не будем углубляться в юридические тонкости. Мы еще далеко не на этой стадии. Пока не ясно, дойдет ли вообще дело до суда. Старина, мне всего-то нужно, чтобы ты помог уточнить несколько фактов. В день дерби, между пятью и шестью часами, у вас тут поблизости произошла дорожная авария. Пожилую даму задавили при переходе улицы Уайтхолл, автомобиль не остановился. Даму звали Лавиния Пинкертон. Мне надо, чтобы ты откопал все факты, имевшиеся по этому делу.
   – Ну, эти сведения я смогу быстро предоставить в твое распоряжение, – облегченно вздохнув, заявил сэр Уильям. – Полагаю, уложусь минут в двадцать.
   И он оказался хозяином своего слова. Даже раньше обещанного времени Люк уже разговаривал с офицером полиции, занимавшимся этим делом.
   – Да, сэр, я помню все подробности. Практически все записано в нашем отчете, – он показал на документ, который Люк как раз изучал. – Следствие проводил коронер, мистер Сатчелверелл. Вина лежит на водителе того автомобиля.
   – Удалось его отыскать?
   – Нет, сэр.
   – А какой марки была машина?
   – Можно сказать почти наверняка, что это был «Роллс-Ройс» – большая машина с шофером. В этом сходятся единогласно все свидетели. Многие знают, как выглядят «роллсы».
   – Может, хоть номерной знак кто-то запомнил?
   – Увы, к сожалению, никто не додумался толком… Упоминался, правда, номер эф-зед-экс сорок четыре девяносто восемь, но это явно ошибка. Неизвестная женщина якобы заметила его и сообщила другой свидетельнице аварии, которая и сообщила его мне. Не знаю, ошиблась ли та неизвестная особа, да только ее сведения все равно оказались бесполезными.
   – Почему вы так уверены, что они бесполезны? – отрывисто поинтересовался Люк.
   – Номерной знак эф-зед-экс сорок четыре девяносто восемь принадлежит машине лорда Уитфилда. А его машина во время преступления стояла перед Буммингтон-хаус, и шофер спокойно распивал чаи. У него идеальное алиби, он, несомненно, не причастен к нашей аварии, и машина не отъезжала от того дома до половины седьмого, когда вышел его хозяин, лорд Уитфилд.
   – Понятно, – сказал Люк.
   – Ну, и как всегда, – вздохнул полицейский, – половина свидетелей разбрелась до того, как констебль добрался туда, чтобы взять показания.
   – Мы предположили, – кивнув, добавил сэр Уильям, – что номерной знак, возможно, был похож на эф-зед-экс сорок четыре девяносто восемь, то есть что номер действительно мог начинаться с двух четверок. Но после тщательных поисков не обнаружили следов никакой подходящей машины. Нашлось несколько вероятных номеров автомобилей, но все их владельцы убедительно доказали невозможность своей причастности к данной аварии.
   Сэр Уильям вопросительно глянул на Люка. Тот мрачно покачал головой.
   – Благодарю вас, Боннер, вы свободны, – сказал Билли Бонс, отпуская следователя.
   После ухода Боннера он испытующе посмотрел на своего друга.
   – Так в чем дело, Фитц?
   – Да, все сходится. Лавиния Пинкертон приехала сюда, чтобы поделиться тайными сведениями, хотела рассказать умникам в Скотленд-Ярде о злобном убийце. Не знаю, прислушались бы к ее словам тут, у вас, – скорее всего, нет…
   – Могли бы и прислушаться, – возразил сэр Уильям. – Порой именно так к нам поступают весьма полезные сообщения. Уверяю тебя, мы не пренебрегаем даже просто слухами и сплетнями.
   – Именно так и подумал убийца. И решил не рисковать. Он уничтожил Лавинию Пинкертон, и никто не поверил женщине, оказавшейся достаточно сообразительной, чтобы запомнить номерной знак той машины.
   Билли Бонс резко выпрямился в кресле.
   – На что это ты намекаешь?..
   – Именно на то и намекаю. Готов держать пари на что угодно, что прикончил ее тот самый Уитфилд. Не знаю, как он умудрился подстроить аварию. Может, специально отправил шофера пить чай… Так или иначе, я полагаю, что он незаметно вышел, раздобыв где-то шоферскую униформу. Но, Билли, наезд совершил именно он!
   – Невозможно!
   – Вовсе нет. Насколько я знаю, лорд Уитфилд совершил уже как минимум семь убийств, а может, и намного больше.
   – Невозможно, – опять повторил сэр Уильям.
   – Дорогой мой, только вчера вечером он почти открыто похвалялся передо мною своими подвигами!
   – Что же, он настолько безумен?
   – Безумен, все верно, но хитер как черт. И вести себя с ним надо крайне осторожно. Не давая ему понять, что мы подозреваем его.
   – Невероятно… – пробурчал сэр Уильям.
   – Невероятно, но факт! – пылко возразил Люк. – Знаешь, Билли, старина, – добавил он, положив руку на плечо друга, – нам придется разобраться с этим делом. Вот послушай, какими фактами мы располагаем…
   И друзья погрузились в долгий и серьезный разговор.
   На следующий день Люк вернулся в Уичвуд, выехав из Лондона с утра пораньше. Он мог вернуться и предыдущим вечером, но в сложившихся обстоятельствах испытывал явное отвращение, даже думая о том, что ему придется пользоваться гостеприимством лорда Уитфилда, а тем более ночевать под крышей его дома.
   Добравшись до Уичвуда, Люк остановил машину возле дома мисс Уэйнфлейт. Открывшая дверь горничная изумленно взглянула на него, но проводила в маленькую столовую, где мисс Уэйнфлейт как раз завтракала.
   С некоторым удивлением хозяйка дома поднялась ему навстречу.
   – Я должен извиниться за то, что потревожил вас в такой ранний час, – с ходу заявил Люк. Он оглянулся и, обнаружив, что горничная уже ушла, закрыв за собой дверь, продолжил: – Мне нужно задать вам один вопрос, мисс Уэйнфлейт. Весьма личный вопрос, но, я надеюсь, вы простите меня за дерзость.
   – Пожалуйста, спрашивайте все, что вам угодно. Я не сомневаюсь, что у вас есть на то веские причины.
   – Благодарю вас… – Фитцвильям помедлил. – Мне необходимо узнать, почему именно в те давние годы расстроилась ваша помолвка с лордом Уитфилдом.
   Женщина явно не ожидала такого вопроса. Ее щеки порозовели, а рука прижалась к груди.
   – А сам он говорил вам что-нибудь?
   – Он рассказывал кое-что про птицу… про птицу со свернутой шейкой… – ответил Люк.
   – Неужели? – В ее голосе прозвучало удивление. – Значит, он решил пооткровенничать с вами? Поразительно!
   – Прошу вас, не могли бы вы прояснить для меня эту ситуацию?
   – Конечно, могу. Но я умоляю вас никогда не говорить Гордону о нашем разговоре. Прошло уже столько лет… все давно забыто… мне не хотелось бы ворошить прошлое. – Она умоляюще посмотрела на него.
   – Мне просто нужно понять… Я не стану никому повторять того, что вы мне скажете.
   – Благодарю вас. – Она явно успокоилась и продолжила уже вполне спокойным тоном: – В общем, произошла странная история. У меня жила канарейка, я очень любила ее и… возможно, вы сочтете это глупой привязанностью… в общем, тогда многие девочки заводили питомцев. Хотя и стеснялись говорить о своей увлеченности. Должно быть, мужчин это могло раздражать… как я теперь понимаю.
   – Как интересно, – поддержал разговор Люк, заметив, что мисс Уэйнфлейт умолкла.
   – Гордон очень ревновал меня к этой птичке. Однажды он так разозлился, что заявил: «Мне кажется, что вы любите эту птичку больше меня». А я, как глупо поступали в те дни девушки, засмеялась и, держа канарейку на пальце, ответила что-то вроде: «Конечно, милая птичка, я люблю тебя больше, чем этого большого и глупого мальчишку! Конечно, больше!» И тогда… случился настоящий кошмар… Гордон выхватил у меня канарейку и свернул ей шейку. Жуткое потрясение… я никогда не забуду того момента!
   Ее лицо сильно побелело.
   – И поэтому вы разорвали помолвку? – спросил Люк.
   – Увы. Мои чувства бесповоротно изменились. Вы понимаете, мистер Фитцвильям… – Она нерешительно помедлила. – Меня потрясло, в общем, не само злодейство… ведь, бывает, люди теряют разум в припадке ревности… а жуткое ощущение того, что он совершил его с наслаждением… вот что ужаснуло меня!
   – Даже в юности, – пробормотал Люк, – даже в те далекие годы…
   Мисс Уэйнфлейт коснулась его руки.
   – Мистер Фитцвильям… – Ее испуганно молящие глаза встретились с его мрачным тяжелым взглядом.
   – Все эти убийства совершил лорд Уитфилд! – заявил он. – Вы ведь давно знали это, не так ли?
   С оживленной решительностью она покачала головой.
   – Нет, не знала! Если б я знала наверняка, то… то, разумеется, сказала бы… нет, просто мною овладел страх.
   – И однако, почему вы ни разу даже не намекнули о возможных догадках?
   С внезапной болью в глазах женщина всплеснула руками.
   – Как же можно? Могла ли я? Я же любила его когда-то…
   – Да, – мягко произнес Люк, – я понимаю.
   Мисс Уэйнфлейт отвернулась, достала из сумочки изящный, обшитый кружевами платочек и на мгновение прижала к глазам. И вновь повернувшись к гостю, уже без всяких слез взглянула на него, исполненная сдержанного достоинства.
   – Я очень рада, – заметила она, – что Бриджит разорвала помолвку. Теперь она, наверное, выйдет замуж за вас?
   – Да.
   – Гораздо более уместная партия, – с оттенком чопорности произнесла мисс Уэйнфлейт.
   Люк невольно слегка улыбнулся в ответ.
   Однако на лице хозяйки дома отразилась серьезная тревога. Подавшись вперед, она вновь мягко коснулась руки Люка.
   – Правда, надо вести себя крайне осторожно – вам обоим.
   – Вы намекаете… что ей надо опасаться лорда Уитфилда?
   – Да. Было бы разумнее вообще ничего не говорить ему.
   – Не думаю, чтобы кому-то из нас понравилась такая мысль, – озабоченно нахмурившись, возразил Фитцвильям.
   – Ах! Господи, вы меня совершенно не поняли! Видимо, вы не осознаете, что он безумен… абсолютно безумен. Он же не владеет собой! Если с нею что-нибудь случится…
   – Ничего с ней не случится!
   – Да, я понимаю… но осознаете ли вы, что он способен на непредсказуемые действия? Он чудовищно хитер и коварен! Вам необходимо увезти ее, это единственная надежда на спасение. Отправьте Бриджит за границу. А лучше оба уезжайте подальше!
   – Возможно, Бриджит действительно лучше уехать. Но я должен остаться, – задумчиво произнес Люк.
   – Я боялась, что именно так вы и скажете. Но ей, во всяком случае, надо уехать из его дома. Немедленно, понимаете?
   Фитцвильям медленно кивнул.
   – Наверное, вы правы, – согласился он.
   – Я уверена, что права! Увезите ее… пока еще не поздно.

Глава 19
Разорванная помолвка

   Бриджит услышала, как подъехал Люк, и вышла на крыльцо встретить его.
   – Я все ему рассказала, – без всякого вступления заявила она.
   – Что? – опешив, уточнил Фитцвильям.
   Бриджит мгновенно заметила его явное смятение.
   – Люк, что произошло? Ты выглядишь жутко расстроенным.
   – Мне казалось, мы договорились подождать до моего возвращения.
   – Верно, но мне подумалось, что лучше быстрее покончить с этим делом. Гордон опять начал строить планы нашей свадьбы… медового месяца… и тому подобного. Вот мне и пришлось разочаровать его! – воскликнула она и прибавила с оттенком упрека в голосе: – Молчать дольше было бы совершенно неприлично.
   – Да, с твоей точки зрения, – признал он. – Ну, конечно, теперь я понял.
   – Что значит «с моей»?.. По-моему, с точки зрения любого нормального человека!
   – Бывают случаи, когда правила хорошего тона недопустимы.
   – Люк, на что ты намекаешь?
   Он раздраженно передернул плечами.
   – Здесь неудобно говорить об этом… Ну, и как Уитфилд воспринял ваше признание?
   – На редкость спокойно, – ответила Бриджит. – Правда, совершенно спокойно. А мне вдруг стало стыдно. По-моему, Люк, я недооценивала Гордона… просто потому, что он ведет себя так напыщенно и порой бывает поверхностным. Мне подумалось, что на самом деле он из числа выдающихся личностей… хотя и простой, наивный человек.
   – Да, и, возможно, еще каких выдающихся, – кивнув, заметил Люк. – В той сфере, о которой мы вовсе не подозревали… Послушай, Бриджит, тебе необходимо уехать отсюда как можно скорее.
   – Естественно, я соберу вещички и уеду сегодня же. Ты сможешь подвезти меня до центра? Полагаю, что мы оба можем уехать и снять номер в «Шуте и колоколе»… то есть, конечно, если оттуда уже съехала компания Элсуорси.
   Люк недовольно покачал головой.
   – Нет, тебе лучше уехать в Лондон. Я объясню все чуть позже. А пока, полагаю, мне самому надо повидать Уитфилда.
   – Думаю, ты прав… ситуация, конечно, препротивная. Я чувствую себя маленькой испорченной охотницей за деньгами.
   Люк ободряюще улыбнулся.
   – Ты заключила вполне честную сделку. И играла с ним по-честному. В любом случае нет смысла горевать о прошлом, покончим с этим! А сейчас мне пора пойти и поговорить с Уитфилдом.
   Зайдя в гостиную, он увидел вышагивающего взад-вперед лорда. Внешне тот выглядел спокойным, даже легкая улыбка блуждала на губах. Люк заметил, однако, как нервно бьется на его виске тонкая жилка.
   Услышав шаги, лорд Уитфилд развернулся к гостю.
   – О! Вот и вы, Фитцвильям.
   – Нет смысла выражать сожаления или извиняться за свое поведение… не хочется лицемерить. Признаю, что с вашей точки зрения я повел себя отвратительно, и мне почти нечего сказать в свое оправдание. Такие вещи происходят помимо нашей воли.
   Лорд Уитфилд возобновил движение.
   – Конечно… конечно! – махнув рукой, согласился он.
   – Мы с Бриджит постыдно обошлись с вами. Но что есть, то есть! Мы полюбили друг друга, и с этим уж ничего не поделаешь, единственный выход во всем – честно признаться и очистить ваш дом от нашего присутствия.
   Лорд Уитфилд остановился, глянул на Люка своими бледными, навыкате глазами и изрек каким-то странным тоном:
   – Увы, с этим и вправду уже ничего не поделаешь!
   Он стоял и, видимо, с легким сочувствием покачивал головой.
   – Что вы имеете в виду? – отрывисто спросил Фитцвильям.
   – То, что уже ничего нельзя поделать! – воскликнул лорд Уитфилд. – Слишком поздно.
   – Объясните, что вы имеете в виду, – повторил Люк, шагнув навстречу лорду.
   – Спросите Гонорию Уэйнфлейт, – неожиданно предложил Уитфилд. – Она все понимает. Ей известно, что должно произойти. Как-то раз она мне все доходчиво объяснила.
   – Что ей известно?
   – Зло не остается безнаказанным, – кротко произнес лорд. – И правосудие должно свершиться! Мне жаль, поскольку я люблю Бриджит. В каком-то смысле мне жаль вас обоих.
   – Уж не угрожаете ли вы нам? – подозрительно произнес Люк.
   Лорд Уитфилд глянул на него с искренним потрясением.
   – Нет-нет, мой дорогой. Мои чувства тут совершенно ни при чем! Когда я оказал Бриджит честь, предложив ей стать моей женой, она взяла на себя определенные обязательства. А теперь она отказалась от них… но в нашей жизни невозможно вернуться в прошлое, презрев настоящее. Попирая законы, вы платите за прегрешения…
   Люк сжал кулаки.
   – Вероятно, вы подразумеваете, что с Бриджит может произойти какое-то несчастье? – спросил он. – А теперь поймите меня правильно, Уитфилд: с Бриджит ничего плохого не случится… и со мной тоже! Если вы попытаетесь как-то навредить нам, то вам конец. Берегитесь! Я уже многое знаю о ваших делишках!
   – Да ко мне это не имеет никакого отношения! – возмутился лорд Уитфилд. – Я всего лишь связующее звено в руках высшей Власти. Как та Власть постановит, так и будет!
   – Насколько я понимаю, вы свято верите в это, – язвительно заметил Фитцвильям.
   – Как же не верить, если это правда! Любого, кто досаждает мне, ждет наказание. И для вас с Бриджит не сделают исключения.
   – Вот тут вы заблуждаетесь, – возразил Люк. – До сих пор вам везло, но полоса везения не может тянуться вечно. А ваша счастливая полоса уже почти закончилась.
   – Мой дорогой юный друг, вы не понимаете, с кем говорите, – смиренно произнес лорд Уитфилд. – Ничто и никто не в силах повредить мне, моя личность неприкосновенна!
   – Неужели?.. Посмотрим. Но не забывайте об осторожности, Уитфилд.
   «Неприкосновенная личность» слегка омрачилась.
   – Вы очень долго испытывали мое терпение, – изменившимся тоном заявил лорд Уитфилд. – Но всему есть предел. Убирайтесь отсюда!
   – В данном случае наши желания совпадают, – ответил Люк, – мы уедем как можно быстрее. Но не забывайте, о чем я предупредил вас.
   Развернувшись на каблуках, он стремительно покинул комнату и взбежал по лестнице на верхний этаж. Заглянув в комнату Бриджит, увидел, что та помогает горничной укладывать вещи.
   – Ты скоро будешь готова?
   – Минут через десять.
   Бриджит вопросительно посмотрела на него, но в присутствии служанки предпочла ничего не спрашивать.
   Люк понимающе кивнул, успокоив ее взглядом, затем удалился в отведенную ему спальню и быстро побросал свои пожитки в чемодан. Вернувшись через десять минут, он увидел, что Бриджит уже готова к отъезду.
   – Ну как, мы можем ехать?
   – Да, я готова.
   Спускаясь по лестнице, они встретили дворецкого.
   – Мисс Бриджит, – сказал тот, – вас хотела повидать мисс Уэйнфлейт.
   – Мисс Уэйнфлейт? А где она?
   – В гостиной с его светлостью.
   Бриджит направилась прямо в гостиную, Люк последовал за ней.
   Лорд Уитфилд и мисс Уэйнфлейт стояли у окна, о чем-то разговаривая. Хозяин дома держал в руках… нож с длинным узким клинком.
   – Прекрасная искусная работа, – говорил он, – мне привез его из Марокко один из моих молодых сотрудников, он ездил туда специальным корреспондентом. Безусловно, это подлинное мавританское оружие, кинжал, изготовленный горными рифскими берберами. – Он нежно провел пальцем по клинку. – Идеальная острота, как у бритвы!
   – Ради бога, Гордон, – резко воскликнула мисс Уэйнфлейт, – уберите его с глаз долой!
   Он улыбнулся, аккуратно убрал нож обратно в столик, где лежала коллекция его оружия, и тихо произнес:
   – Мне нравится ощущение такой остроты.
   Мисс Уэйнфлейт потеряла отчасти свое привычное самообладание. Она побледнела и выглядела испуганной.
   – Ах, вот и вы, Бриджит, моя дорогая, – сказала гостья.
   – Да, вот и Бриджит, – с усмешкой произнес лорд Уитфилд. – Наслаждайтесь ее обществом, пока это возможно. Недолго ей быть среди нас.
   – Что вы имеете в виду? – отрывисто спросила мисс Уэйнфлейт.
   – Что? Я имею в виду, что она уезжает в Лондон. Верно ведь? Только это я и имел в виду… – Взглянув на Бриджит и Люка, он вновь повернулся к мисс Уэйнфлейт и добавил: – У меня есть для вас, Гонория, свеженькая новость. В итоге Бриджит расхотела выходить за меня замуж. Она предпочла мистера Фитцвильяма. Странная штука – жизнь… Что ж, я вас покину; можете разговаривать, не стесняясь.
   И он вышел из комнаты, сунув руки в карманы и позвякивая лежавшей в них мелочью.
   – О боже, – простонала мисс Уэйнфлейт, – о боже…
   Ее стон прозвучал так мучительно, что на лице Бриджит отразилось легкое удивление.
   – Мне очень жаль, – неловко проронила она. – Мне правда ужасно жаль.
   – Он разозлился, – заявила мисс Уэйнфлейт, – жутко разозлился… о боже, какой ужас! Что же нам теперь делать?
   – А зачем, собственно, нам что-то делать? – пристально взглянув на нее, спросила Бриджит. – О чем вы говорите?
   Укоризненно посмотрев на влюбленную парочку, мисс Уэйнфлейт трагически произнесла:
   – Вам не следовало ни в чем признаваться ему!
   – Чепуха! – ответила Бриджит. – Как же еще нам следовало поступить?
   – Вам не следовало пока ничего объяснять ему, – повторила мисс Уэйнфлейт. – Сначала следовало уехать подальше отсюда.
   – Ну, это спорный вопрос. Я лично всегда предпочитаю разбираться с неприятностями как можно быстрее.
   – Ох, милочка, если б дело было только в неприятностях…
   Она умолкла и вопросительно взглянула на Люка. Тот отрицательно покачал головой, беззвучно ответив: «Пока нет».
   – Понятно, – пробормотала женщина.
   – Мисс Уэйнфлейт, вы хотели видеть меня по какому-то особому поводу? – с легким недовольством спросила Бриджит.
   – В общем… да. На самом деле я пришла предложить вам погостить у меня. Мне подумалось, что здесь вам теперь оставаться неудобно, но, возможно, еще несколько дней вам понадобится провести в Уичвуде, чтобы… э-э… в общем, чтобы хорошенько продумать дальнейшие планы.
   – Благодарю вас, мисс Уэйнфлейт, вы очень добры.
   – Понимаете, у меня вы будете в полной безопасности и…
   – Безопасности? – удивленно прервала ее Бриджит.
   – То есть в моем доме есть все удобства, – слегка встревоженно и поспешно добавила мисс Уэйнфлейт. – Я имела в виду, что у меня вам будет вполне комфортно и спокойно. Естественно, я живу не в таких роскошных условиях, как здесь… но есть горячая вода, и моя юная горничная, Эмили, право, исключительно вкусно готовит.
   – О, я уверена, мисс Уэйнфлейт, что у вас на редкость уютный дом, – машинально произнесла Бриджит.
   – Хотя, конечно, если вы собираетесь ехать прямо в город, это гораздо лучше…
   – Нет, возникли легкие препятствия. Моя тетушка сегодня с утра пораньше уехала на какую-то цветочную выставку, лишив меня возможности сообщить ей последние новости. Я оставлю для нее записку, пояснив, что мне придется переехать к ней.
   – Вы собираетесь жить в тетушкиной квартире в Лондоне?
   – Да. Она сейчас пустует. Но я могу питаться в кафе.
   – Но вы же будете одна в той квартире?.. О боже, я лично не согласилась бы жить в одиночестве.
   – Ну, никто меня там не съест, – нетерпеливо бросила Бриджит. – Кроме того, тетушка вернется завтра.
   Мисс Уэйнфлейт с обеспокоенным видом покачала головой.
   – Может, лучше снять номер в отеле? – предложил Люк.
   – Зачем? Да что вы себе навыдумывали? Почему вы говорите со мной, как с малым неразумным ребенком?
   – Нет, нет, дорогая, – запротестовала мисс Уэйнфлейт, – нам просто хочется, чтобы вы вели себя поосторожнее… только и всего!
   – Но почему? Почему? К чему такие предосторожности?
   – Послушай, Бриджит, – сказал Люк. – Мне нужно поговорить с тобой. Но не здесь. Давай сядем в мою машину и отправимся в какое-нибудь тихое местечко… – Он помедлил и добавил, взглянув на мисс Уэйнфлейт: – Вы не возражаете, если мы заедем к вам через часок? Мне хотелось бы еще раз посоветоваться с вами.
   – Разумеется, пожалуйста. Я буду ждать вас дома.
   Люк положил руку на плечо Бриджит и благодарно кивнул мисс Уэйнфлейт.
   – Наши вещи мы заберем позже, – сказал он. – Пойдем.
   Они покинули гостиную и прошли по холлу к парадной двери. Фитцвильям распахнул дверцу машины, и Бриджит ловко нырнула в салон. Люк завел мотор и быстро проехал по подъездной аллее. Облегченно вздохнув, лишь только они выехали за железные ворота, он сказал:
   – Слава богу, мне удалось вывезти тебя оттуда целой и невредимой.
   – Люк, уж не сошел ли ты с ума? К чему все эти уклончивые намеки… почему, в конце концов, ты не мог объясниться прямо в доме?
   – Возникли большие сложности, понимаешь ли, – мрачно заявил он. – Чертовски трудно говорить об убийце, находясь у него в доме!

Глава 20
В одной упряжке

   Точно оцепенев, Бриджит пыталась осознать его заявление.
   – Гордон? – наконец удивленно уточнила она.
   Люк кивнул.
   – Гордон? Гордон – тайный убийца? Гордон – наш искомый злодей? В жизни не слышала ничего более смехотворного!
   – Значит, вот какое впечатление произвело на тебя мое сообщение?
   – Да уж, произвело… Гордон, пожалуй, не смог бы прибить даже муху.
   – Может, и так, – мрачно буркнул Люк. – Про мух ничего не знаю. Но он определенно свернул шею канарейке, и я почти уверен, что он прикончил также многих представителей человеческого рода.
   – Люк, дорогой мой, я просто не могу поверить в это!
   – Я понимаю, – откликнулся Фитцвильям. – Звучит действительно невероятно. Я и сам, пожалуй, до позавчерашнего вечера не рассматривал его как возможного подозреваемого.
   – Но я знаю Гордона как облупленного, – возразила Бриджит. – Мне известны все его недостатки! И он действительно добродушный простак. Напыщенный, безусловно, но, право, довольно славный и трогательный человек.
   – Увы, Бриджит, – заметил Люк, покачав головой, – тебе придется пересмотреть свое мнение о нем.
   – Бесполезно, Люк, я абсолютно не могу поверить таким глупостям! Но с чего вдруг столь абсурдная мысль пришла тебе в голову? По-моему, дня два тому назад ты вполне обоснованно подозревал Элсуорси.
   – Да знаю, знаю, – слегка скривившись, признал Люк. – Ты уже, вероятно, подумала, что завтра я заподозрю Томаса, а послезавтра буду уверять тебя, что наш злодей – Хортон… Право, я не настолько сумасброден. Признаю́, что последнее подозрение на первый взгляд совершенно безумно, но, если вдуматься, станет ясно, что оно убедительно связывает воедино все концы нашего расследования. Неудивительно, что мисс Пинкертон не посмела обратиться к местной полиции. Она понимала, что тут ее просто высмеют! Скотленд-Ярд оставался ее единственной надеждой.
   – Но какой же мотив мог появиться у Гордона для таких смертоносных затей? Ох, все это чистая глупость!
   – Я понимаю. Но разве ты учитываешь, что Гордон Уитфилд имеет о своей персоне неимоверно раздутое мнение?
   – Да, он строит из себя исключительно влиятельную и выдающуюся персону. Но бедняга всего лишь страдает комплексом неполноценности!
   – Возможно, в этом и таится корень всех проблем. Нельзя, конечно, сказать наверняка… Но, Бриджит… просто сама подумай немного. Вспомни свои же насмешливые высказывания о нем… по поводу lèse majesté и прочих причуд. Неужели ты не понимаешь, что у нашего лорда чрезмерно раздутое самомнение? Да еще вкупе с религиозным фанатизмом… Увы, моя милая барышня, твой эгоцентрик совершенно безумен!
   Бриджит задумалась.
   – И все-таки я ни за что не поверю, что он способен на убийство, – наконец заявила она. – Есть ли у тебя хоть какие-то доказательства?
   – Ну, во-первых, его собственные слова. Позавчера вечером он заявил мне – вполне ясно и определенно – о том, что любой его обидчик неизбежно умирает.
   – Продолжай.
   – В общем, мне сложно объяснить свои ощущения… но они возникли оттого, каким тоном он выражал свои мысли. С полным спокойствием и самодовольством, и… как бы это сказать… словно уже вполне смирился с таким положением дел. Говоря о неумолимости смертной кары, он спокойно сидел и улыбался… Честно говоря, Бриджит, тогда он произвел на меня ужасное и даже жуткое впечатление!
   – Дальше.
   – Потом он перешел к поименному перечислению людей, поплатившихся жизнью за то, что навлекли на себя неудовольствие его величества. И интересно заметить, Бриджит, кого он упомянул: миссис Хортон, Эми Гиббс, Томми Пирса, Гарри Картера, Хамблби и того беспутного шофера, Риверса.
   Последнее замечание явно потрясло Бриджит. Она побледнела как мел.
   – Так он упомянул фактически всех умерших?
   – Да, всех! Теперь ты можешь поверить мне?
   – О господи, видимо, придется… Но какие же у него могли быть причины?
   – Жутко тривиальные – и одновременно, по-моему, жутко пугающие. Миссис Хортон унижала его, Томми Пирс издевательски изображал его манеры перед хохочущими садовниками, Гарри Картер сквернословил, Эми Гиббс дерзила, а Хамблби осмелился публично противоречить; ну, и бедняга Риверс угрожал ему на глазах у меня и мисс Уэйнфлейт…
   Бриджит закрыла глаза руками.
   – Ужасно… просто какой-то дикий ужас… – пробормотала она.
   – Я знаю. Появились и другие доказательства. Мисс Пинкертон в Лондоне задавил автомобиль марки «Роллс-Ройс», с номерным знаком, принадлежащим лорду Уитфилду.
   – Да уж, с такими доказательствами не поспоришь, – неохотно согласилась Бриджит.
   – Верно. Полиция, правда, полагала, что женщина, сообщившая им этот номер, ошиблась… Попросту ошиблась!
   – Это я могу понять, – заметила Бриджит. – Когда речь идет о богатых и влиятельных людях типа лорда Уитфилда, то логичнее поверить в то, что говорят они сами!
   – Да. Тогда становится понятным и то, какие затруднения испытывала мисс Пинкертон.
   – Разок-другой она говорила мне весьма странные вещи, – задумчиво заметила Бриджит. – Казалось, ей хотелось предостеречь меня от чего-то… Но я ничего не понимала – по крайней мере тогда… а теперь понимаю…
   – Все сходится, – заявил Люк, – никаких сомнений. Сначала любой, подобно тебе, скажет: «Невозможно!» – а потом, поразмыслив над имеющимися сведениями, поймет, что все встает на свои места. Ведь именно он посылал виноград миссис Хортон… а она-то думала, будто ее травят сиделки! И как своевременно он посетил лаборатории Веллермана и Крёйтца… так или иначе, но именно там он раздобыл культуру каких-то бактерий и заразил Хамблби.
   – Не представляю, как ему это удалось.
   – Я тоже, но связь, несомненно, есть. И от нее невозможно отмахнуться.
   – Нет… Как ты говоришь, все сходится. И разумеется, у него гораздо больше возможностей, чем у нас, простых смертных. Причем никто даже не подумал бы подозревать его в каких-то неблаговидных делах!
   – А мне кажется, мисс Уэйнфлейт имела на его счет кое-какие подозрения. Помню, как она упомянула о том его посещении лаборатории. Якобы случайно вспомнила в разговоре… но, по-моему, она как раз надеялась, что я не пропущу ее слова мимо ушей.
   – Значит, она уже давно догадалась?
   – Да, у нее имелись весьма серьезные подозрения. По-моему, она молчала потому, что когда-то любила его.
   – Верно, – кивнула Бриджит, – это многое объясняет. Гордон говорил мне, что в молодости они были помолвлены.
   – Понятно, что ей не хотелось верить в его вину. Но она все больше убеждалась в его преступных наклонностях. Теперь я понимаю, что у нее вырывались кое-какие намеки, но ей была нестерпима мысль открытого обвинения. Женщины – странные создания! На мой взгляд, она до сих пор по-своему любит его…
   – Даже несмотря на то, что он бросил ее?
   – Это она бросила его. Весьма неприятная история…
   Люк вкратце пересказал ей тот отвратительный эпизод. Бриджит пристально взглянула на него.
   – Неужели Гордон так поступил?
   – Да. Понимаешь, уже в молодости он имел садистские наклонности!
   Бриджит вздрогнула и пробормотала:
   – Значит, за все эти годы… за все эти годы…
   – Он вполне мог избавиться от гораздо большего числа людей, чем мы вообще можем себе представить. Просто последняя череда смертей привлекла к нему внимание. Словно он стал безрассудным от неизменного успеха…
   Бриджит кивнула; помолчала, задумавшись, потом резко спросила:
   – А что именно говорила тебе мисс Пинкертон… в поезде в тот день? С чего она начала свою историю?
   Люк задумался, вспоминая ту поездку.
   – Сообщила, что едет в Скотленд-Ярд, упомянула вашего местного констебля, добавив, что он славный парень, но вряд ли сможет разобраться с убийством.
   – Тогда она впервые употребила это слово?
   – Да.
   – И что же дальше?
   – Потом она сказала: «Вы удивлены, как я вижу. Я и сама поначалу никак не могла поверить… Думала, что у меня, должно быть, просто разыгралось воображение».
   – А потом?
   – Потом я спросил, уверена ли она, что ее на самом деле не подвело… воображение, и она ответила вполне спокойно: «О нет! Воображение могло подвести меня в первый раз, но не во второй, или в третий, или в четвертый. И кто знает, сколько жертв еще будет…»
   – Удивительно, – заметила Бриджит. – Продолжай.
   – Разумеется, я поддержал ее, заверив, что она приняла правильное решение. Но тогда я не мог поверить ей… в общем, искренне сыграл роль Фомы неверующего.
   – Понятно, в такое трудно поверить. Все мы крепки задним умом! Я ведь тоже с милым, снисходительным превосходством восприняла предостережения этой бедной старушки… А о чем она еще говорила?
   – Минутку, дай вспомнить… Ах да! Она упомянула дело Аберкромби… знаешь знаменитую историю валлийского отравителя? Сказала, что раньше не верила в какой-то взгляд… особый взгляд… которым убийца смотрел на свои жертвы. Но теперь поверила, поскольку сама увидела такой же.
   – А какими словами она об этом говорила?
   Люк задумался, наморщив лоб.
   – Она сказала все тем же спокойным, благопристойным голосом: «Конечно, я на самом деле не верила этому, когда читала… но это правда». А я спросил: «Что правда?» И она пояснила: «Особый взгляд у человека». И ей-богу, Бриджит, меня абсолютно поразило то, с каким видом она это сказала. Тихий голос и выражение лица такое странное… как у человека, столкнувшегося с чем-то невыразимо страшным и жутким!
   – Продолжай, Люк. Расскажи мне все до конца.
   – Дальше она перечислила мне жертвы – Эми Гиббс, Картер и Томми Пирс… и сказала, что Томми был хулиганистым мальчишкой, а Картер – пьяницей. И потом сказала: «Но теперь – вчера – такой взгляд упал на доктора Хамблби… он очень хороший человек… поистине хороший человек». И добавила, что если б сама пошла к Хамблби и предупредила его, то он не поверил бы ей и просто посмеялся бы над ее словами!
   – Понятно, – глубоко вздохнув, сказала Бриджит, – все понятно.
   – Что понятно? – спросил Люк, глянув на нее. – О чем ты подумала?
   – О том, что как-то раз сказала миссис Хамблби. Я удивилась… но сейчас это не важно, лучше продолжай. Что мисс Пинкертон сказала тебе в самом конце?
   Люк мрачно повторил эти слова. Они произвели на него незабываемое впечатление, отчетливо врезавшись в память.
   – Я предположил, что трудно безнаказанно, не вызывая никаких подозрений, совершить столько убийств, а она ответила: «Ну что вы, мой юный друг, тут вы ошибаетесь. Убивать ужасно просто… по крайней мере до тех пор, пока никто не подозревает о ваших грехах. Более того, человека, совершившего эти убийства, менее всего можно заподозрить хоть в чем-то предосудительном…»
   Он умолк. И Бриджит сказала с дрожью в голосе:
   – Простота убийства? Да, убивать ужасно просто… и это чертовски верно. Неудивительно, что эти поразительные слова так запомнились тебе, Люк. Я тоже буду помнить их… всю оставшуюся жизнь! Для такого человека, как Гордон Уитфилд… ох! Конечно же, проще простого.
   – Зато совсем не так просто уличить его в чем-то, – заметил Фитцвильям.
   – Думаешь, сложно? У меня есть одна идея… думаю, я знаю, как нам уличить убийцу.
   – Бриджит, даже не думай, я запрещаю тебе…
   – Ты не можешь. Нельзя просто расслабиться, избегая рискованных действий. Мы с тобою, Люк, в одной упряжке, меня ведь это тоже касается. Возможно, это опасно… да, признаю… но я сумею сыграть свою роль.
   – Бриджит…
   – Я должна помочь, Люк! Я приму предложение мисс Уэйнфлейт и поживу у нее.
   – Любимая, я умоляю тебя…
   – Это опасно для нас обоих. Я все понимаю. Но, как я уже сказала, мы с тобою, Люк, в одной упряжке, у нас одна дорога… и вместе мы справимся!

Глава 21
«О, почему же в перчатках гуляете вы по полям?» [35 - Здесь и далее цитируются строки из стихотворения английской поэтессы Ф. Конфорд (1886–1960), посвященного «Даме, увиденной из окна поезда».]

   После нервного разговора в машине Люка безмятежно уютная обстановка дома мисс Уэйнфлейт подействовала успокаивающе.
   Бриджит согласилась принять приглашение мисс Уэйнфлейт, и на лице хозяйки дома отразилось легкое сомнение, хотя она поспешила повторить свое гостеприимное приглашение, пояснив, что ее беспокойство вызвано другими заботами.
   – Право, мисс Уэйнфлейт, вы очень добры, – сказал Люк, – и, по-моему, в данной ситуации это лучший для нас выбор. Я поживу в «Шуте и колоколе». И предпочел бы, чтобы Бриджит тоже осталась здесь под моим присмотром, не уезжая пока в Лондон. Мы же помним, какие порой в столице происходят несчастные случаи.
   – Вы имеете в виду несчастье с Лавинией Пинкертон? – уточнила мисс Уэйнфлейт.
   – Да. А ведь можно было бы подумать, что в центре многолюдного города человек находится в полной безопасности…
   – Вы намекаете на то, – задумчиво произнесла мисс Уэйнфлейт, – что безопасность человека преимущественно зависит от того, есть ли у кого-то намерение убить его?
   – Совершенно верно. Все мы зависим от так называемой благонамеренности цивилизованного мира.
   Мисс Уэйнфлейт задумчиво кивнула.
   – Давно ли вы, мисс Уэйнфлейт, поняли, что… – с запинкой спросила Бриджит, – что Гордон – убийца?
   – Мне трудно ответить на такой вопрос, милочка, – вздохнув, ответила мисс Уэйнфлейт. – Полагаю, что в глубине души я в этом давно не сомневалась… но упорно отмахивалась от осознания столь страшных мыслей! В сущности, мне решительно не хотелось верить в такой ужас, поэтому я пыталась убедить себя в том, что с моей стороны это просто отвратительное и чудовищное заблуждение.
   – А вы никогда не опасались за свою жизнь? – попросту спросил Люк.
   – Вы имеете в виду, – подумав над вопросом, ответила мисс Уэйнфлейт, – что если б Гордон узнал о моих догадках, то постарался бы каким-то образом избавиться от меня?
   – Естественно.
   – Разумеется, я осознавала такую возможность и старалась вести себя… осторожно. Однако не думаю, что Гордон мог бы воспринять меня как реальную угрозу.
   – Почему же?
   – По-моему, он никогда не поверил бы, – слегка покраснев, призналась она, – что я способна хоть как-то навредить ему.
   – А разве вы не рискнули предупредить его?
   – Да. То есть я лишь намекнула, заметив странность того, какие несчастья преследуют тех, кто вызвал его недовольство.
   – И как же он воспринял ваши слова? – спросила Бриджит.
   Мисс Уэйнфлейт встревоженно нахмурилась.
   – Его реакция оказалась для меня неожиданной. Он выглядел… право, это на редкость удивительно… он выглядел довольным. Спросил меня: «Так вы тоже заметили это?» Казалось, он даже гордился собой, если можно так выразиться.
   – Он безумен, наверняка безумен, – заявил Люк.
   Мисс Уэйнфлейт пылко выразила свое согласие:
   – Верно; поистине, никакого иного объяснения невозможно и придумать. Он не отвечает за свои действия. – Она с озабоченным видом коснулась руки Люка. – Его ведь не… не повесят, мистер Фитцвильям?
   – Нет-нет. Надо полагать, его просто поместят в Бродмур [36 - Бродмур – известная психиатрическая больница для душевнобольных преступников в графстве Беркшир, открытая в 1873 г.].
   – О, я так рада, – заявила мисс Уэйнфлейт, облегченно вздохнув и откинувшись на спинку кресла; она наблюдала за Бриджит, которая с сосредоточенным видом разглядывала узор ковра.
   – Но до этого еще очень далеко, – добавил Люк. – Пока я лишь уведомил власти и могу заверить вас, что полиция готова всерьез заняться этим делом. Однако вы должны осознать, что у нас на редкость мало доказательств.
   – Мы добудем доказательства, – вдруг оживилась Бриджит.
   Мисс Уэйнфлейт пристально глянула на нее. И выражение ее взгляда напомнило Люку кого-то или что-то, виденное совсем недавно. Он попытался вызвать ускользающее воспоминание, но потерпел неудачу.
   – Не слишком ли, милочка, вы уверены в своих силах? – с сомнением произнесла мисс Уэйнфлейт. – Хотя, возможно, вы и правы.
   – Бриджит, я заеду в Эш-мэнор за твоими вещами, – сказал Люк.
   – И я с тобой, – мгновенно подхватила Бриджит.
   – Я предпочел бы, чтобы ты дождалась меня здесь.
   – Понятно, но мне просто хочется проехаться.
   – Бриджит, не надо опекать меня, как неразумного ребенка! – раздраженно воскликнул Люк. – Я не нуждаюсь в твоей защите.
   – Правда, Бриджит, – мягко поддержала его мисс Уэйнфлейт, – я думаю, все будет в порядке… ведь он поедет на машине… и до вечера еще далеко.
   – Похоже, я веду себя как идиотка, – смущенно рассмеявшись, признала девушка. – Из-за этой кошмарной истории у меня начали сдавать нервы.
   – Мисс Уэйнфлейт на днях тоже пыталась защищать меня, – заметил Люк. – Довольно скрытничать, мисс Уэйнфлейт, признайтесь, что я прав. Вы ведь пытались, не так ли?
   – Видите ли, мистер Фитцвильям, вы тогда еще ни о чем не подозревали. И если б Гордон Уитфилд догадался, что на самом деле вы приехали сюда для расследования убийств… в общем, ситуация могла стать опасной. А возвращаться вам пришлось по темной безлюдной дороге… кто знает, что там могло бы случиться!
   – Ладно, теперь я готов к любым неожиданностям, – мрачно бросил Люк, – то есть четко осознаю возможную опасность. И уверяю вас, никто меня врасплох не застанет.
   – Не забывайте, что он ужасно хитер, – встревоженно добавила мисс Уэйнфлейт, – и вы даже не представляете, насколько умен! По правде говоря, по-своему он даже гениален.
   – Но я ведь предупрежден о возможной опасности.
   – Мужская храбрость, безусловно, всем известна, – заметила мисс Уэйнфлейт, – однако обмануть мужчин легче, чем женщин.
   – Это правда, – поддержала Бриджит.
   – Нет, серьезно, неужели вы, мисс Уэйнфлейт, действительно думаете, что мне угрожает опасность? Что лорд Уитфилд, подобно киношному злодею, постарается прикончить меня?
   – По-моему, – задумчиво помолчав, заметила мисс Уэйнфлейт, – главная опасность сейчас угрожает Бриджит. Разорвав помолвку, она нанесла ему страшнейшее оскорбление! И я думаю, что, отомстив ей, он обратит свое внимание и на вас. Но, по-моему, сначала должна поплатиться она.
   – Ах, Бриджит, как бы мне хотелось, чтобы ты уехала из Англии, – со стоном произнес Люк. – Сейчас, немедля!
   – И не подумаю, – поджав губы, возразила девушка.
   – Вы отчаянно смелы, Бриджит, – вздохнув, заметила мисс Уэйнфлейт, – я восхищаюсь вами.
   – На моем месте вы поступили бы точно так же.
   – М-да, не исключено.
   – Мы с Люком в одной упряжке, – резко понизив голос, взволнованно добавила Бриджит.
   Провожая Фитцвильяма, она вышла в прихожую.
   – Я позвоню тебе из «Шута и колокола», как только благополучно выберусь из того львиного логова.
   – Да, обязательно позвони.
   – Только не надо так переживать, милая. Даже самым гениальным преступникам требуется время на разработку своих злодейских планов! По-моему, денек-другой мы можем чувствовать себя в полной безопасности. К тому же сегодня приезжает из Лондона суперинтендант Баттл [37 - Суперинтендант Баттл – один из «серийных» героев А. Кристи, появлявшийся (до «Убить легко») в романах «Тайна замка Чимниз», «Тайна семи циферблатов» и «Карты на столе».]. И уж тогда полицейские будут отслеживать каждый шаг Гордона Уитфилда.
   – То есть все будет в полном порядке, и нам пора прекратить разыгрывать мелодраму…
   – Бриджит, любимая, – серьезно произнес Люк, положив руку ей на плечо, – ты окажешь мне большую услугу, пообещав не совершать никаких опрометчивых поступков.
   – То же самое касается и тебя, милый.
   Приобняв на прощание девушку, Фитцвильям спустился с крыльца, сел в машину и уехал.
   Бриджит вернулась в гостиную. В свойственной старым девам манере мисс Уэйнфлейт принялась несколько суетливо проявлять свое гостеприимство.
   – К сожалению, дорогая, ваша комната еще не вполне готова. Эмили сейчас наводит там порядок… А знаете, что мне хочется предложить вам? Я с удовольствием приготовлю для вас замечательный успокоительный чай! После всех нынешних треволнений это будет как раз то, что нужно.
   – Вы очень добры, мисс Уэйнфлейт, но мне, право, ничего не хочется.
   На самом деле Бриджит предпочла бы взбодриться чем-то более крепким – к примеру, коктейлем, в основном состоящим из джина, – но справедливо рассудила, что в этом доме вряд ли принят такой освежающий напиток. А чай она вообще не любила – он плохо действовал на ее пищеварение. Мисс Уэйнфлейт тем не менее решила, что ее молодой гостье сейчас просто необходим именно чай. Быстро удалившись на кухню, она вернулась минут через пять с лучистой улыбкой, принеся поднос с двумя изящными чашками дрезденского фарфора, наполненными ароматным горячим напитком, от которого еще поднимался пар.
   – Настоящий «Лапсанг Сушонг» [38 - Знаменитый сорт черного крупнолистового китайского чая с легким дымным ароматом.], – горделиво сообщила мисс Уэйнфлейт.
   Бриджит, не любившая китайский чай еще больше индийского, слабо улыбнулась.
   В этот момент в дверях гостиной появилась Эмили, нескладная юная девушка с открытым ртом, явно страдающая от увеличенных аденоидов, и прогнусавила:
   – С башего даздешения, бисс… бы имели б биду те наболочки с обо́дочками?
   Мисс Уэйнфлейт поспешно вышла из комнаты, а Бриджит, воспользовавшись тем, что ее оставили одну, выплеснула чай в окно, едва не ошпарив Пушка, сидевшего под окном на клумбе. Приняв ее извинения, тот взлетел на подоконник, прошелся по нему, запрыгнул в комнату прямо на плечи Бриджит и мяукнул, напрашиваясь на ласку.
   – Какой красавец! – воскликнула девушка и, взяв кота на руки, погладила по спинке.
   Пушок прогнулся, поднял хвост и заурчал с удвоенным удовольствием.
   – Чудесный котик, – добавила Бриджит, почесывая его за ушками.
   В этот момент вернулась мисс Уэйнфлейт.
   – О боже, – воскликнула она, – неужели Пушок сразу проникся к вам таким доверием? Обычно он сдержанно встречает гостей… Осторожнее с его ушком, дорогая, последнее время оно сильно беспокоит его.
   Но указание поступило поздновато – пальцы Бриджит уже потрепали больное ушко. Вальяжный рыжий красавец вдруг зашипел, спрыгнул на пол и удалился с видом, исполненным оскорбленного достоинства.
   – О, дорогая, он поцарапал вас? – вскрикнула мисс Уэйнфлейт.
   – Пустяки, – сказала Бриджит, пососав легкую царапинку на тыльной стороне ладони.
   – Может, все-таки смажем йодом?
   – О, нет, все в порядке. Не стоит так волноваться.
   Мисс Уэйнфлейт выглядела слегка разочарованной. Осознав, что проявила невежливость, Бриджит предпочла быстро сменить тему:
   – Интересно, скоро ли позвонит Люк?
   – Успокойтесь, дорогая. Не сомневаюсь, что мистер Фитцвильям отлично способен постоять за себя.
   – О, разумеется, Люк очень силен!
   В этот момент зазвонил телефон. Бриджит поспешила к аппарату и, сняв трубку, услышала голос Люка:
   – Алло? Бриджит, это ты? Я уже заселился в «Шут и колокол». Сможешь ли ты прожить без своих нарядов до окончания ланча? Сюда уже прибыл Баттл. Ты понимаешь, о ком я говорю…
   – О суперинтендате из Скотленд-Ярда?
   – Да. И ему не терпится обсудить со мной подробности дела.
   – Я не возражаю. Привезешь мои пожитки после ланча и расскажешь, что он думает обо всем этом.
   – Договорились. Скоро увидимся, милая.
   – Да, до встречи.
   Повесив трубку, Бриджит пересказала телефонный разговор мисс Уэйнфлейт. Потом невольно зевнула. Возбуждение сменилось ощущением усталости.
   – Вы устали, милочка! – воскликнула мисс Уэйнфлейт, заметив состояние гостьи. – Наверное, вам лучше прилечь… Хотя, нет, вряд ли разумно ложиться спать до ланча. Знаете, я как раз собиралась отнести несколько старых платьев одной бедной знакомой, она живет в коттедже сразу за полями… Может, вам захочется прогуляться вместе со мною? Мы успеем вернуться как раз к ланчу.
   Бриджит охотно согласилась.
   Они вышли из задней калитки. Мисс Уэйнфлейт нацепила соломенную шляпку и, к удивлению Бриджит, натянула перчатки.
   «Можно подумать, что мы собрались прошвырнуться по Бонд-стрит! [39 - Бонд-стрит – одна из главных торговых улиц Лондона, известная фешенебельными магазинами и частными картинными галереями.]» – подумала девушка.
   По дороге мисс Уэйнфлейт весело щебетала, посвящая Бриджит в местные новости. Они прошли через два поля, пересекли заросшую дорогу и свернули на тропу, ведущую через редкую лесную рощицу. Денек выдался жаркий, и Бриджит вдруг осознала, как приятно оказаться под тенистыми кронами деревьев.
   Мисс Уэйнфлейт предложила немного отдохнуть, расположившись на травке.
   – Вы не находите, что сегодня просто невыносимая жара? По-моему, собирается гроза!
   Бриджит сонно кивнула в ответ. Прикрыв глаза, она откинулась на травянистый склон холмика, и в голове ее вдруг всплыли обрывочные строки одного стихотворения:

     О, почему же в перчатках гуляете вы по полям,
     Что же не любит никто белокурую бледную
                                                              пышку?..

   Но эти строки совсем не подходят к мисс Уэйнфлейт! Ее никак не назовешь пышкой. И Бриджит исправила вторую строчку применительно к данной ситуации:

     О, почему же в перчатках гуляете вы по полям,
     Что же не любит никто пожилую седую
                                                           худышку?..

   Ход ее мыслей прервал голос мисс Уэйнфлейт.
   – Вам очень хочется спать, милочка, не так ли? – спросила она обычным мягким тоном, но что-то в нем заставило Бриджит резко открыть глаза.
   Мисс Уэйнфлейт склонилась над ней. Ее горящий взгляд отражал странное нетерпение, а язык нервно облизнул приоткрытые губы. Она повторила вопрос:
   – Вам ведь очень хочется спать?
   На сей раз многозначительность ее тона не вызывала никаких сомнений. И в голове Бриджит внезапно вспыхнула страшная догадка – яркое озаряющее понимание, сменившееся презрением к ее собственной тупости!
   Она же подозревала правду – но то были не более чем смутные догадки. И Бриджит намеревалась, действуя тихо и тайно, убедиться в своей правоте. Но ей и в голову не приходило, что беда может грозить ей самой. Она полагала, что ей отлично удалось скрыть свои подозрения. И совершенно не представляла также, что осуществление злодейского плана начнется так быстро. Вот ведь балда… ну просто круглая дурочка!
   «Тот чай, – вдруг подумала Бриджит, – она добавила что-то в тот чай. Но она ведь не знает, что я не выпила его… Значит, у меня есть шанс! Надо притвориться сонной! Интересно, что за дрянь она мне подсыпала? Яд? Или просто снотворное? Она ждет, когда я засну… это очевидно».
   Бриджит вновь с сонным видом опустила веки и, еле ворочая языком, пробормотала, надеясь, что натурально изображает сонный голос:
   – Да, хочется… страшно хочется… просто смешно! Даже не помню, когда мне так ужасно хотелось спать.
   Мисс Уэйнфлейт слегка кивнула.
   Бриджит следила за пожилой дамой, оставив незаметную щелочку в прикрытых глазах.
   «В любом случае я с ней справлюсь, – подумала она. – У меня довольно крепкие мускулы… а она хрупкая тощая старушенция. Но надо постараться разговорить ее… то есть заставить признаться!»
   По губам мисс Уэйнфлейт блуждала улыбка, вовсе не добрая. Скорее, коварная усмешка, похожая на хищный звериный оскал.
   «Она и вправду похожа на козу, – подумала Бриджит. – Господи! Да она же вылитая коза! А козлиный род издавна считался сатанинским отродьем, символом зла… Теперь понятно почему. Я оказалась права… какой бы фантастичной ни казалась мне эта идея! “Фурия в аду ничто в сравнении с брошенной женщиной” [40 - Известная цитата из пьесы «Невеста в трауре» (1697) английского драматурга эпохи классицизма У. Конгрива (1670–1729).]… Вот где кроется корень зла… как же давно все началось…»
   – Не понимаю, что случилось со мною… – пробормотала Бриджит, на сей раз придав голосу легкий оттенок беспокойства. – У меня такое странное ощущение… ужасно странное!
   Мисс Уэйнфлейт украдкой глянула вокруг. Совершенно безлюдное местечко. Здесь их никто не услышит, они ушли достаточно далеко от городка. И поблизости нет ни домов, ни коттеджей… Она взялась за принесенный с собой сверток – сверток, где якобы лежала старая одежда. Очевидно, так оно и было. Бумага упала на траву, и в руках мисс Уэйнфлейт осталась какая-то мягкая шерстяная одежда. А затянутые в перчатки руки опять начали теребить складки материи.

     О, почему же в перчатках гуляете вы по полям…

   Вот именно, почему? Почему в перчатках?
   Ну разумеется! Все понятно! Отлично спланированное преступление!
   Складки материи распались, и мисс Уэйнфлейт осторожно извлекла оттуда нож, держа его очень аккуратно, чтобы не смазать имевшихся на нем отпечатков… отпечатков коротких толстых пальцев лорда Уитфилда, оставленных им сегодня утром в гостиной Эш-мэнора.
   Мавританский нож с острым, как бритва, лезвием.
   Бриджит испытала тошнотворный страх. Надо выиграть время, да, надо обязательно заставить эту злодейку говорить… это тощую седую особу, которую никто не любит. И, по идее, это должно быть совсем не трудно. Ведь мисс Уэйнфлейт наверняка ужасно хочется похвастать своими удачами. И Бриджит – единственная, с кем она может поделиться ими, поскольку ей суждено замолчать навсегда.
   – Что это? – невнятно спросила девушка слабым голосом. – Зачем вам нож?
   И тогда мисс Уэйнфлейт рассмеялась.
   Ее смех прозвучал ужасно; тихий и мелодичный, в духе благовоспитанной леди, но при этом исполненный бесчеловечной жестокости.
   – Он предназначен для вас, Бриджит, – заявила она. – Для вас, милочка! Как же давно я ненавижу вас…
   – За то, что я собиралась выйти замуж за Гордона Уитфилда?
   Мисс Уэйнфлейт кивнула.
   – А вы умны… слишком умны! И этот случай, как вы понимаете, станет коронным доказательством против него. Вас найдут здесь с перерезанным горлом… перерезанным его собственным ножом с четкими отпечатками пальцев… Как же ловко я попросила Гордона показать мне его коллекцию нынче утром!.. И незаметно спрятала нож в сумку, завернув в носовой платок, – добавила она, немного помедлив, – пока вы были наверху. На редкость просто! Но мне все удавалось с удивительной легкостью. Даже не верилось…
   – Видимо… потому что… – еле ворочая языком, предположила Бриджит все тем же слабым и приглушенным голосом, изображая человека под воздействием сильного снотворного, – вы… оказались… дьявольски… умны…
   Мисс Уэйнфлейт вновь тихо и благовоспитанно рассмеялась.
   – Да, голова у меня всегда хорошо работала, даже в юности! – с оттенком жутковатой гордости заявила она. – Но мне не дали развернуться. Пришлось прозябать в домашнем болоте… А потом на горизонте появился Гордон, сын какого-то башмачника, но я поняла, что у него большие амбиции. Я предвидела, что он преуспеет в жизни. А он бросил меня… посмел бросить меня! И все из-за той смехотворной истории с птичкой…
   Она вдруг сжала руки, сделав какое-то странное скручивающее движение.
   И вновь волна тошнотворного страха окатила Бриджит.
   – Гордон Рэгг осмелился отвергнуть меня… меня, дочь полковника Уэйнфлейта! Я поклялась, что он поплатится за это. Каждую ночь я вынашивала планы мести… А потом наше состояние начало неуклонно таять. Особняк пришлось продать. И купил его ОН! Как же я возненавидела его тогда… Но никогда, никогда не показывала своих истинных чувств. Скрывать чувства нас приучали с детства – весьма ценное воспитание. Я всегда считала, что воспитание проявляется именно в сдержанности.
   Она немного помолчала. Бриджит молча следила за ней, едва смея дышать, чтобы не помешать дальнейшим откровениям.
   – Да, мысли о мести не покидали меня… Сначала я просто думала убить его. Именно тогда я начала изучать книги по криминологии – тайно, разумеется, – в библиотеке. И в итоге обнаружила, насколько полезным оказалось такое изучение. К примеру, подменив пузырек с лекарством на бутылочку с краской на прикроватной тумбочке Эми, я ловко закрыла дверь снаружи, повернув ключ с помощью пинцета. Но как же отвратительно храпела эта девица!.. Минутку, о чем это я? – задумчиво помолчав, спросила сама себя Гонория.
   Бриджит удалось развить в себе способность идеального слушателя, чем она и очаровала лорда Уитфилда, и сейчас эта способность оказалась как нельзя более кстати. Возможно, Гонорией Уэйнфлейт овладела мания убийства, но в ней еще оставались простые человеческие потребности. Редкому человеку не захочется поговорить о себе. А с такого рода людьми Бриджит умела общаться.
   – Сначала вы намеревались убить его… – подсказала она тоном, располагавшим к продолжению откровений.
   – Точно. Но поняла, что этого недостаточно… слишком просто… мне захотелось придумать нечто более изощренное, чем простое убийство. И тогда у меня родилась одна идея. Она невольно захватила мое воображение. Его должны обвинить в преступлениях, к которым он не имел ни малейшего отношения. Его надо выставить убийцей! И тогда его повесят за мои преступления. Или, возможно, сочтут умалишенным и запрут на всю жизнь в сумасшедшем доме. И такая месть понравилась мне еще больше.
   Она ехидно усмехнулась. Жутковатой усмешкой… В ее глазах сверкнул зловещий огонь; зрачки расширились, превратившись в две черные, лишенные радужки бездны.
   – Да, как вы уже знаете, я прочла много книг о преступлениях. И поначалу тщательно выбирала свои жертвы, чтобы их смерти не выглядели подозрительно. Понимаете, – ее голос доверительно понизился, – убийства доставляли мне удовольствие. На редкость неприятной особой была эта Лидия Хортон, да еще посмела относиться ко мне снисходительно… однажды даже отозвалась обо мне как о старой деве… Я очень обрадовалась, когда Гордон поссорился с нею. Отличная мысль – убить одним ударом двух зайцев! Как же забавно было сидеть возле ее кровати, тайком подсыпая мышьяк ей в чай, а потом, уходя, рассказывать сиделке, как миссис Хортон жаловалась на горький вкус винограда из оранжереи лорда Уитфилда! Правда, к сожалению, глупая гусыня так и не сообщила об этом никому.
   С тех пор так и повелось. Едва я узнавала, что Гордон обижался на кого-то, то легко подстраивала обидчикам несчастные случаи. Но какой же он все-таки глупец… просто невероятно доверчивый глупец! Я убедила его в том, что он обладает особым божественным покровительством. И что кара ждет любого, кто осмелится обидеть его. С какой же легкостью он поверил моим разглагольствованиям! Бедняжка Гордон, готов поверить чему угодно… Легковерный простофиля!
   Бриджит вспомнилось, как она сама насмешливо говорила Люку: «Гордон! Да он поверит во что угодно!»
   Просто? На редкость просто! Бедный напыщенный и доверчиво-простой Гордон…
   Надо, однако, узнать побольше… Просто? Да, это тоже на редкость просто! Бриджит научилась этому за годы секретарской службы, исподволь поощряя своих нанимателей на откровенные разговоры. А этой мстительнице отчаянно хотелось выговориться, похвастаться своими мастерскими убийствами.
   – Но как же вам удалось подстроить так много несчастных случаев? Не представляю, как вы сумели…
   – Ах, да проще простого! Надо лишь хорошенько продумать планы. Когда Эми уволили из Эш-мэнор, я сразу же наняла ее к себе в дом. По-моему, мне пришла в голову замечательная идея с краской для шляпок… а запертая изнутри дверь снимала с меня всякие подозрения. Но, разумеется, меня никто никогда и не подозревал, поскольку у меня не было мотива, – ведь нельзя же подозревать кого-то в немотивированном убийстве. С Картером вообще получилось элементарно: он брел, шатаясь, в тумане, а я догнала его на том пешеходном мосту и лишь слегка подтолкнула. Но вообще-то силенок у меня еще очень много.
   Она умолкла, вновь издав зловещий тихий смешок.
   – Все у меня получалось так легко и забавно! Никогда не забуду физиономию Томми в тот день, когда я столкнула его с подоконника. У него не возникло ни малейшего подозрения…
   Она доверительно склонилась к Бриджит.
   – Между прочим, люди бывают безумно глупы. Прежде я даже не догадывалась об этом.
   – Зато вы… – прошептала Бриджит, – безумно умны.
   – Да… да… вероятно, вы правы.
   – Должно быть, не так просто было покончить с доктором Хамблби?
   – Верно, я сама удивилась, что все так славно получилось. Моя затея, конечно, могла закончиться неудачей. Но Гордон, посетив лаборатории в институте Веллермана и Крёйтца, рассказывал всем о микробах и бактериях, и тогда я подумала, что смогла бы использовать его рассказы так, чтобы люди потом в нужный момент вспомнили о таком его посещении. Но ухо у Пушка действительно сильно разболелось и даже гноилось. Мне удалось оцарапать руку доктора острием моих ножниц, и я, изобразив страшное огорчение, настояла на том, чтобы он позволил мне немедленно перевязать ему ранку. Да только он не знал, что повязку я сначала измазала гноем из уха Пушка. Могло, конечно, и ничего не получиться… рискованная все-таки была затея. Как же я обрадовалась, когда все вышло по-моему… особенно потому, что Пушок был котом Лавинии.
   Лицо мисс Уэйнфлейт помрачнело.
   – Лавиния Пинкертон! Она догадалась… Именно она обнаружила Томми в тот день. А позже, когда ссорились Гордон и доктор Хамблби, она перехватила мой взгляд. И застала меня врасплох. Я как раз раздумывала, как мне лучше убить доктора… И она догадалась! Обернувшись, я обнаружила, что Лавиния следит за мной, и сообразила, что выдала себя. Я поняла, что она меня подозревает. Конечно, она не могла бы ничего доказать. Безусловно. Но все же я испугалась, что кто-то может поверить ей. Испугалась, что ей могут поверить в Скотленд-Ярде. Я ведь не сомневалась, что она именно туда и направилась, собравшись в тот день в Лондон, – и последовала за ней, сев в тот же поезд.
   Все получилось очень просто. Пересекая Уайтхолл, она остановилась на островке безопасности. А я стояла прямо за ее спиной. Она даже не заметила меня. Приближалась какая-то большая машина, и я толкнула ее вперед изо всех сил… Да, я еще полна сил! И она упала прямо перед колесами. Потом я заявила стоявшей рядом женщине, что запомнила номер машины и назвала ей номерной знак «Роллс-Ройса» Гордона. Я рассчитывала, что та сообщит его полицейскому.
   К счастью, водитель того автомобиля и не подумал остановиться. Подозреваю, какой-то шофер просто разъезжал на машине без ведома хозяина. Да, повезло мне тогда… Мне всегда везло. Как и на днях, во время скандала с Риверсом, свидетелем которого стал Люк Фитцвильям. С каким удовольствием я водила его за нос! Странно, почему мне с таким трудом удалось навлечь его подозрения на Гордона… Но смерть Риверса должна была вывести его на нужный мне путь. Обязательно! И вот… сейчас вся эта история получит прекрасное завершение.
   Она встала и приблизилась к Бриджит.
   – Гордон бросил меня! Он собирался жениться на вас. Вся моя жизнь стала сплошным разочарованием. Меня лишили всего… лишили всех прелестей жизни…

     …не любит никто пожилую седую худышку…

   Улыбаясь, с безумным блеском в глазах Гонория склонилась над жертвой. Блеснуло лезвие ножа…
   Со всей своей молодой силой Бриджит ловко вскочила с земли. Как тигрица, она набросилась на пожилую женщину, завладев ее правым запястьем.
   Застигнутая врасплох и пораженная столь стремительным натиском, Гонория повалилась на спину. Но, быстро придя в себя, она принялась отчаянно сопротивляться. Их силы были, безусловно, неравны: молодая и здоровая Бриджит, увлеченно занимавшаяся спортивными играми, – и Гонория Уэйнфлейт, тощее хрупкое создание далеко не первой молодости…
   Но Бриджит не учла одного фактора. Безумия мисс Уэйнфлейт. Ее силы подкреплялись им. Она боролась в дьявольском остервенении, и ее безумная мощь превосходила здоровые силы Бриджит. Сцепившись друг с другом, они катались по земле из стороны в сторону. Бриджит пыталась вырвать нож из руки злодейки, но Гонория цепко сжимала его.
   И вот постепенно сила безумия начала побеждать.
   – Люк… на помощь… на помощь! – уже в отчаянии кричала Бриджит.
   Но она не надеялась, что кто-то сможет помочь ей. Вокруг не было ни души. Их окружала безлюдная роща. Собрав все силы, она вывернула запястье Гонории и наконец услышала, что нож упал на траву.
   Но в следующее мгновение руки мисс Уэйнфлейт сомкнулись на горле Бриджит и начали неистово душить ее. Девушка издала последний сдавленный крик…

Глава 22
Подозрения миссис Хамблби

   Внешность Баттла произвела на Люка благоприятное впечатление. Суперинтендант оказался плотным невозмутимым на вид мужчиной с широкоскулым, почти квадратным красным лицом, украшенным роскошными усами. С первого взгляда он не поражал блеском ума, но второй, более внимательный взгляд позволял увидеть на редкость наблюдательного человека, поскольку глаза суперинтенданта взирали на мир с необычайной проницательностью.
   Люк не впал в заблуждение, недооценив его способности. Ему и раньше приходилось встречать людей типа Баттла. Фитцвильям знал, что им можно довериться и что они неизменно добиваются результатов. Он не мог бы пожелать лучшего специалиста для расследования этого дела.
   Когда они остались одни, Люк сказал:
   – Вы ведь довольно важная особа, почему же вас прислали разбираться с такого рода делом?
   – Оно может обернуться гораздо более серьезным, чем вы думаете, мистер Фитцвильям, – с улыбкой ответил Баттл. – Тем более что касается оно такой особы, как лорд Уитфилд, поэтому нельзя допустить никаких ошибок.
   – Да, понятно… А вы прибыли один?
   – Нет-нет. Со мной послали еще сержанта по уголовным делам. Он отправился перекусить в другой паб, в «Большую медведицу»; ему выдано задание не спускать глаз с его светлости.
   – Ясно.
   – Верно ли, мистер Фитцвильям, что у вас уже не осталось ни малейших сомнений в виновности подозреваемого? Вы совершенно уверены в том, кто совершил эти преступления?
   – Учитывая факты, я не вижу никакой иной приемлемой версии. Вы хотите, чтобы я ознакомил вас с имеющимися доказательствами?
   – Благодарю, но меня уже посвятил в них сэр Уильям.
   – И что же вы думаете? Полагаю, кажется совершенно невероятным, чтобы человек в положении лорда Уитфилда мог стать одержимым убийцей?
   – В мире преступности может быть все что угодно. Так я обычно говорю. Если б вы сообщили мне, что опасными преступниками стали милая старая дева, архиепископ или школьница, я не стал бы спорить с вами. Но я предпочитаю всегда досконально разбираться в деле.
   – Раз вы уже слышали от сэра Уильяма основные факты по нашему делу, то, может, я просто сообщу вам о том, что случилось нынче утром? – предложил Люк.
   Он коротко пересказал основные моменты утренней встречи с лордом Уитфилдом. Баттл выслушал его с живым интересом.
   – Значит, говорите, он поигрывал ножичком… А говорил ли он что-то особенное об этом ноже, мистер Фитцвильям? Может, как-то угрожал им?
   – Не прямо. Но он с каким-то неприятным видом проверил остроту клинка – со своеобразным эстетическим удовольствием, что заставило меня встревожиться. По-моему, то же самое почувствовала и мисс Уэйнфлейт.
   – Это та дама, о которой вы рассказывали… она ведь знает лорда Уитфилда с детства и в молодости собиралась за него замуж?
   – Все верно.
   – Мне кажется, вы можете не беспокоиться насчет молодой дамы, мистер Фитцвильям. Я поручу одному из местных полицейских держать ее под неусыпным наблюдением. И поскольку сержант Джексон также сидит на хвосте у его светлости, не должно произойти ничего страшного.
   – Вы здорово облегчили мне душу, – с благодарностью произнес Люк.
   – Да, мистер Фитцвильям, положение у вас не из приятных, – посочувствовал суперинтендант. – Вы беспокоитесь за мисс Конуэй. Однако имейте в виду: по-моему, в этом деле не все так просто. Лорд Уитфилд, должно быть, весьма находчив и умен. Вероятно, он предпочтет на долгое время затаиться. То есть если уже не дошел до последней стадии.
   – Что вы называете последней стадией?
   – Своего рода раздувшийся эготизм, когда преступник уверен в собственной неуязвимости. Уверен, что он чертовски умен, а все прочие чертовски глупы! Тогда, безусловно, он будет наш.
   Люк кивнул и встал.
   – Что ж, – сказал он, – желаю вам удачи. Дайте мне знать, если я хоть чем-то смогу вам помочь.
   – Непременно.
   – Может, вы хотели бы поручить мне что-то?
   Баттл задумался над его вопросом.
   – Нет, по-моему. Не сейчас. Пока мне необходимо обдумать все детали и, осмотревшись здесь, разработать план действий. Вероятно, мне понадобится поговорить с вами вечерком…
   – Конечно.
   – Тогда я буду лучше понимать обстоятельства дела.
   Люк невольно успокоился, почувствовав смутную надежду на благоприятный исход. Многие испытывали сходные чувства после разговора с суперинтендантом Баттлом.
   Он глянул на часы. Стоит ли ему повидать Бриджит до ланча?
   Подумав, Люк решил, что лучше повременить с визитом. Иначе мисс Уэйнфлейт из любезности может пригласить его к столу, внеся тем беспорядок в свое хозяйство. По своему опыту жизни с тетушками Люк знал, что дамы средних лет склонны излишне драматизировать осложнения в домашнем хозяйстве. Ему вдруг стало интересно, есть ли у мисс Уэйнфлейт племянники? Вероятно, есть…
   Люк неторопливо вышел из гостиницы. Мимо по улице спешила какая-то дама в черном платье. Увидев его, она вдруг остановилась.
   – Мистер Фитцвильям.
   – Миссис Хамблби.
   Он шагнул ей навстречу, и они обменялись рукопожатием.
   – Я думала, вы уже уехали, – сказала она.
   – Нет, просто сменил апартаменты. Теперь я живу в гостинице.
   – А Бриджит? Я слышала она тоже покинула Эш-мэнор?
   – Верно.
   – Я очень рада, – вздохнув, сказала миссис Хамблби, – очень рада, что она успела уехать из Уичвуда.
   – О нет, она еще здесь. Собственно говоря, она решила погостить у мисс Уэйнфлейт.
   Миссис Хамблби потрясенно отступила. Люк с удивлением заметил, как вдруг омрачилось ее лицо.
   – Погостить у Гонории Уэйнфлейт? О боже, но почему?
   – Мисс Уэйнфлейт любезно пригласила ее пожить несколько дней в своем доме.
   Миссис Хамблби слегка вздрогнула. Приблизившись к Люку, она мягко коснулась его плеча.
   – Мистер Фитцвильям, я понимаю, что не имею права говорить… ничего говорить… За последнее время я пережила столько горя, и… возможно… у меня просто разыгралось воображение… Мои подозрения могут оказаться всего лишь болезненной иллюзией…
   – Какие подозрения? – мягко спросил Люк.
   – Стойкое убеждение о поселившемся у нас зле, злодейском грешнике!
   Она робко взглянула на Люка. Видя, что тот лишь печально склонил голову и не собирается оспаривать ее слова, она продолжила:
   – Подлейшие дела… да, мне никак не удается отделаться от этих мыслей… творятся здесь у нас, в Уичвуде. И корень зла таится в этой женщине. Я в этом уверена!
   – В какой женщине? – озадаченно спросил Люк.
   – В Гонории Уэйнфлейт, – пояснила миссис Хамблби. – Я уверена, что она ужасная злодейка! Увы, я вижу, что вы не верите мне… И Лавинии Пинкертон тоже никто не поверил бы. Но мы обе чувствовали это. По-моему, она даже знала больше, чем я… Не забывайте, мистер Фитцвильям, несчастная женщина способна на ужасные поступки.
   – Возможно, вы правы, – спокойно произнес Люк.
   – Вы не верите мне? – быстро спросила миссис Хамблби. – Ну конечно, у вас нет оснований… Но я не могу забыть тот день, когда Джон пришел из ее дома с перевязанной рукой, хотя он и бросил пренебрежительно, что Гонория всего лишь оцарапала его… – Она глянула в сторону и добавила: – До свидания. Прошу вас, забудьте о моих глупых откровениях. Последние дни я будто сама не своя.
   Люк проводил ее взглядом. Может, между доктором Хамблби и Гонорией Уэйнфлейт сложились более чем дружеские отношения и жена ревновала доктора?
   Как же она сказала?.. «Лавинии Пинкертон тоже никто не поверил бы». Значит, Лавиния поделилась своими подозрениями с миссис Хамблби…
   Ему мгновенно вспомнилась их встреча в вагоне поезда и встревоженное лицо приятной пожилой дамы. Он вновь мысленно услышал, с какой серьезностью она говорила, что заметила «особый взгляд у человека». И в тот момент ее собственное лицо так изменилось, словно оно передавало то поразившее ее выражение. Люк вспомнил, как лишь на мгновение ее лицо обрело совершенно иной вид – губы растянулись, обнажив зубы, а глаза блеснули почти злорадным блеском…
   «Но я же видел недавно у кого-то именно такое выражение лица, – внезапно подумал Люк, – точно такое же выражение… Совсем недавно… но когда? Да, буквально сегодня утром! Конечно! Именно так сегодня в гостиной Эш-мэнор смотрела мисс Уэйнфлейт на Бриджит…»
   И совершенно неожиданно Люка поразило другое воспоминание. Давнее воспоминание. Вспомнились слова его тетушки Милдред: «Знаешь, милый, она выглядела как слабоумная!» – и в тот момент ее собственное нормальное и приятное лицо приобрело бессмысленное тупое выражение…
   Разве Лавиния Пинкертон говорила о выражении, подмеченном на лице мужчины… нет, просто на лице человека? Возможно ли, что лишь на секунду ее живое воображение воспроизвело то самое увиденное выражение… то выражение, с каким убийца взирает на очередную жертву?..
   Едва осознавая, что делает, Люк стремительно направился к дому мисс Уэйнфлейт. А внутренний голос упорно твердил ему: «Не мужчина… она ни разу не упомянула мужчину… это ты сам начал искать мужчину, подумав, что именно мужчина мог совершить убийства… но сама она ни разу этого не сказала… О господи, неужели я совсем потерял голову? Это же невозможно, откуда такие подозрения… совершенно невозможно… бессмыслица какая-то… Но мне необходимо увидеть Бриджит. Убедиться, что с нею все в порядке… Тот странный взгляд… те подозрительно блестящие янтарные глаза… О нет, я схожу с ума! Наверняка схожу с ума! Ведь убивал Уитфилд. Он должен быть нашим убийцей. И он же практически признался!»
   И тем не менее, подобно ночному кошмару, перед его мысленным взором маячило лицо мисс Пинкертон, в его невольном подражании злорадному и почти безумному человеку…
   Дверь ему открыла низкорослая служанка. Слегка испуганная его взволнованным видом, она сказала:
   – А ваша леди покинула нас. Так сказала мне мисс Уэйнфлейт. Сейчас погляжу, дома ли сама хозяйка…
   Люк проскочил мимо нее в гостиную. Эмили взбежала на второй этаж и, запыхавшись, спустилась обратно.
   – Хозяйки тоже нет дома.
   Фитцвильям положил руку на плечо девушки.
   – В какую сторону… в какую сторону они пошли?
   Она изумленно посмотрела на него.
   – Должно быть, ушли через заднюю калитку. Если б они пошли в сторону улицы, то я непременно заметила бы их из кухонного окна.
   Проводив Люка до задней двери, служанка увидела, как тот выскочил из дома в садик и выбежал за калитку.
   Вскоре ему встретился мужчина, подстригающий живую изгородь. Люк обратился к нему с вопросом, постаравшись унять дрожь в голосе.
   – Две дамы? – неторопливо уточнил мужчина. – Да, проходили недавно. Я как раз присел перекусить под изгородью. Думаю, они меня не заметили.
   – В какую сторону они пошли? – Фитцвильям отчаянно пытался говорить нормальным голосом.
   Однако глаза его собеседника заинтересованно приоткрылись.
   – По дороге через поля… В ту сторону. А уж дальше не знаю…
   Поблагодарив его, Люк бросился бежать. Его все сильнее охватывала тревога. Он должен догнать их… должен догнать! Возможно, все это чистое безумие. По всей вероятности, они просто мирно гуляют… Но что-то заставляло его бежать. Нестись со всех ног!
   Миновав эти два поля, Люк нерешительно помедлил на узкой развилке. В какую сторону дальше?
   И тогда он услышал крик – далекий, едва слышный, но безошибочно узнаваемый…
   – Люк, на помощь, – и вновь, – Люк…
   Фитцвильям мгновенно нырнул в рощу и побежал в том направлении, откуда доносился крик. Вскоре он уже различил и другие звуки – какая-то ожесточенная борьба, сопровождавшаяся пыхтением и тихими сдавленными стонами…
   Он вылетел на полянку как раз вовремя, чтобы успеть оторвать от горла жертвы цепкие руки и оттащить в сторону обезумевшую женщину. Ему удалось удержать ее, хотя она отчаянно сопротивлялась и с пеной у рта извергала проклятия; но наконец судорожно вздрогнула и бессильно застыла, подчинившись его крепкой хватке.

Глава 23
Новое начало

   – Но я не понимаю, – взволнованно заявил лорд Уитфилд, – не понимаю, о чем вы говорите.
   Он пытался сохранить достоинство, но на его высокомерном лице явно отразилось достойное жалости недоумение. Он едва мог поверить рассказанной ему безумной истории.
   – Все происходило именно так, лорд Уитфилд, – терпеливо продолжил суперинтендант Баттл. – Начнем с того, что в их роду уже бывали случаи безумия. Теперь мы выяснили это наверняка. И такие отклонения от психики частенько встречаются в родовитых старинных семьях. То есть надо сказать, что предрасположенность к безумию у нее, несомненно, имелась. Кроме того, она была дамой амбициозной – но рухнули все ее честолюбивые замыслы. Сначала в плане карьеры, а потом и на любовном фронте, – он прочистил горло. – Насколько я понимаю, именно вы бросили ее?
   – Я не стал бы употреблять в данном случае слово «бросил», – натянуто возразил лорд Уитфилд.
   – Но именно вы разорвали помолвку? – перефразировал вопрос суперинтендант Баттл.
   – В общем… да.
   – Гордон, расскажите нам о причинах разрыва, – попросила Бриджит.
   – Что ж, если уж никуда не деться… – промямлил лорд Уитфилд, смущенно покраснев. – У Гонории жила канарейка. Любимая канарейка. Она обычно аккуратно склевывала сахарные песчинки прямо с ее губ. А однажды вдруг сильно клюнула. Гонория жутко разозлилась, зажала птичку в кулаке и… и свернула ей шею! И после этого случая я… я просто не мог относиться к ней, как раньше. И сказал Гонории, что, по-моему, мы оба ошиблись с выбором…
   – Вот тогда и началась вся эта трагическая история, – кивнув, заявил Баттл. – Как мисс Уэйнфлейт призналась мисс Конуэй, все мысли и несомненно высокие умственные способности она посвятила одной цели, осуществлению одного тайного замысла.
   – Чтобы меня осудили как убийцу? – недоверчиво произнес лорд Уитфилд. – В это невозможно поверить…
   – Это правда, Гордон, – возразила Бриджит. – Между прочим, вы сами удивлялись, с какой исключительной планомерностью погибает каждый, кто вызвал ваше недовольство.
   – Но для этого имелась причина.
   – Причина имелась у Гонории Уэйнфлейт, – возразила Бриджит. – Да поймите же вы, Гордон, что не провидение вытолкнуло Томми Пирса из окна и расправилось со всеми остальными жертвами. Их лишила жизни Гонория.
   Лорд Уитфилд с изумленным видом покачал головой.
   – Все это кажется мне абсолютно невероятным! – воскликнул он.
   – Вы говорили, что сегодня вам звонили по телефону?
   – Да… около двенадцати часов. Мне передали, что звонила Бриджит и просила как можно скорее прийти в Шоувуд, поскольку она хотела о чем-то поговорить со мной. Причем просила прибыть туда пешком, а не на машине.
   – Превосходный план, – кивнув, заметил Баттл, – он мог бы стать вашим концом. По злодейскому замыслу, там вы обнаружили бы мисс Конуэй с перерезанным горлом… а рядом с трупом увидели бы и ваш кинжал с вашими же отпечатками пальцев! И вас самого наверняка кто-то увидел бы поблизости в это время… И тогда уж у вас не осталось бы ни малейшей возможности оправдаться. Любой суд присяжных в земном мире признал бы вас виновным.
   – Меня? – потрясенно вопросил лорд Уитфилд, явно испуганный и расстроенный. – Неужели все поверили бы, что я способен на такое злодейство?
   – Я не поверила, Гордон, – мягко сказала Бриджит, – ни на миг не поверила.
   Лорд Уитфилд холодно взглянул на нее и чопорно заявил:
   – Принимая во внимание мою деятельность и положение в нашей стране, я не верю, что кто-то даже на минуту мог бы поверить в столь чудовищное обвинение!
   И он с гордым видом удалился, закрыв за собой дверь.
   – Он никогда не поймет, какой опасности на самом деле подвергался! – воскликнул Люк и, немного помедлив, решил сменить тему: – Расскажи-ка нам лучше, Бриджит, когда ты вообще заподозрила в злом умысле нашу милую мисс Уэйнфлейт.
   – Именно тогда, когда ты сообщил мне, что искомым убийцей является Гордон. Я не могла поверить этому! Понимаете, я успела отлично узнать его. Ведь целых два года я проработала у него секретарем и изучила его как свои пять пальцев. Я не сомневалась, что он – напыщенный и недалекий эгоист, но также поняла, отлично поняла, что он добродушен и почти до смешного мягкосердечен. Вряд ли он посмел бы убить даже осу. Поэтому история о том, что он задушил канарейку мисс Уэйнфлейт, прозвучала как… явная ложь. Он попросту не способен на такую жестокость. Как-то раз он сам признался мне, что решил бросить ее. Но ты настаивал на иной версии разрыва помолвки… В общем, мог быть и такой вариант! Его гордость могла не позволить ему признаться, что именно она бросила его. Однако история с канарейкой не давала мне покоя. Гордон просто не мог так поступить! Он даже на охоту-то не ходит, поскольку ему делается худо от одного вида убитой дичи.
   И я легко поняла, что нам поведали не вполне правдивую историю. А если так, то получалось, что солгала именно мисс Уэйнфлейт. На самом деле, если подумать, это исключительно хитроумная ложь! И тогда я вдруг задумалась, что она ведь могла солгать не только про канарейку. С первого взгляда видно, как она гордится собой. И если ее действительно бросили, то это, должно быть, ужасно ранило ее гордость. И, жутко разозлившись, она могла затаить смертельную обиду на лорда Уитфилда… особенно, насколько я понимаю, учитывая то, что ему удалось стать богатым, преуспевающим и уважаемым человеком. И я подумала: «Да, вероятно, она могла бы с наслаждением подстраивать преступления, мстительно надеясь выставить его убийцей». Тогда меня вдруг охватило жуткое волнение. «А что, если ложно все сказанное ею?» – подумала я и внезапно осознала, с какой легкостью такая лгунья могла одурачить доверчивого простака! И у меня тут же возникло смутное подозрение: допустим, именно она, каким бы невероятным это ни казалось, убивала всех тех людей и внушила Гордону идею о своеобразном божественном возмездии! Уж заставить его поверить в свою выдумку ей не составило бы никакого труда. Я уже говорила вам однажды, что он доверчив как дитя! И я задалась вопросом: «Могла ли она совершить все эти убийства?» И поняла, что вполне могла. Могла столкнуть пьяницу с моста и вытолкнуть из окна парнишку, к тому же Эми Гиббс умерла в ее доме. И именно Гонория Уэйнфлейт частенько навещала миссис Хортон и сидела у постели больной. Кончину доктора Хамблби объяснить было сложнее. Я еще не знала, что у Пушка загноилось ушко и она забинтовала руку доктора, наложив на его ранку зараженную гноем повязку. Еще менее реальной мне показалась ее причастность к смерти мисс Пинкертон, поскольку я не могла представить мисс Уэйнфлейт в шоферской униформе за рулем «роллса». Но внезапно меня осенило, что как раз это было легче всего! В толпе с легкостью можно было нанести старый, как мир, подлый удар в спину. И поскольку автомобиль не остановился, она увидела отличную новую возможность, сообщив одной из свидетельниц аварии, что запомнила номерной знак совершившей наезд машины и назвала номер «роллса» лорда Уитфилда.
   Разумеется, все эти мысли беспорядочно роились у меня в голове. Но если Гордон никого не убивал – а я не сомневалась, совершенно не сомневалась, что он просто не способен на убийство, – то кто же способен? И ответ выглядел вполне очевидно: «Тот, кто ненавидит Гордона». А кто ненавидит Гордона? Естественно, Гонория Уэйнфлейт.
   Но, с другой стороны, мне помнилось, что мисс Пинкертон, рассказывая об убийствах, очевидно, упоминала злодея-мужчину. Это разбивало мою замечательную версию, поскольку, если мисс Пинкертон ошибалась, то никто не стал бы убивать ее… Поэтому я попросила тебя, Люк, как можно точнее пересказать, что именно говорила тебе Лавиния Пинкертон, и вскоре осознала, что она ни разу фактически не употребила слово «мужчина». Тогда я почувствовала, что определенно нащупала верный путь! И решила принять приглашение мисс Уэйнфлейт пожить в ее доме и попытаться выяснить всю правду.
   – Ни слова не сказав мне? – сердито бросил Фитцвильям.
   – Но, милый, ты был так уверен… а у меня возникли лишь сумбурные подозрения, сомнительная и туманная версия! И я даже представить не могла, что мне угрожала какая-то опасность. Казалось, у меня достаточно времени, чтобы… – Бриджит вздрогнула. – Ох, Люк, как же я перепугалась! Ее глаза… и тот жуткий, благовоспитанный и какой-то нечеловечески ожесточенный смех…
   – Никогда не забуду, – с легкой дрожью в голосе произнес Люк, – что я успел добежать до тебя лишь в последнее мгновение… – Он взглянул на Баттла. – Как там она теперь ведет себя?
   – Совершенно вне себя, – откликнулся суперинтендант. – Обычная реакция, знаете ли. Такого рода одержимые преступники не в силах вынести того, что их предусмотрительность оказалась недостаточной.
   – Увы, не очень-то толковым сыщиком я оказался! – с горечью воскликнул Фитцвильям. – Ведь мне и в голову не пришло включить Гонорию Уэйнфлейт в список подозреваемых. Вы, Баттл, гораздо проницательнее.
   – Возможно, сэр, хотя, возможно, и нет. Вы же помните, как я говорил, что в преступном мире нет ничего невозможного. По-моему, даже упомянул старую деву…
   – Да, и еще упоминали архиепископа и школьницу… Правильно ли я понял, что вы рассматривали всех этих людей как потенциальных преступников?
   Улыбка Баттла сменилась довольной усмешкой.
   – Я лишь имел в виду, что преступником может стать кто угодно.
   – За исключением Гордона, – возразила Бриджит. – Люк, давай пойдем и найдем его.
   Они нашли лорда Уитфилда в его кабинете, где он деловито строчил что-то в блокноте.
   – Гордон, – смиренно произнесла Бриджит. – Теперь, когда вы все знаете, я надеюсь, что вы сможете простить нас?
   Лорд Уитфилд благосклонно взглянул на нее.
   – Конечно, дорогая, конечно. Мне открылась истинная правда. Я веду деловую жизнь и определенно уделял вам мало внимания. Но как же мудро сказал Киплинг в своих «Победителях»: «Тот первым доскачет, кто скачет один!»; и мораль такова – «путь одинокий у ездока!» – заключил он, гордо расправив плечи. – На мне лежит большая ответственность. И мой долг нести ее в одиночестве. Мне не суждено обзавестись спутницей жизни, нельзя облегчить бремя моего предназначения… Мне суждено идти по жизни одному… до самого ее финала!
   – Дорогой Гордон! Право, вы поистине милосердны!
   – При чем тут милосердие? – нахмурившись, проворчал лорд Уитфилд. – Пора забыть о таких глупостях. У меня полно важных дел.
   – Я понимаю вас.
   – Для начала я собираюсь подобрать материалы для серии статей: «Преступления, совершенные женщинами на протяжении мировой истории».
   Бриджит одарила его восхищенным взглядом.
   – По-моему, Гордон, это замечательный проект.
   Лорд Уитфилд выпятил грудь.
   – А сейчас, будьте любезны, оставьте меня. Мне не следует отвлекаться. Меня ждет эпохальный труд.
   Люк и Бриджит на цыпочках покинули кабинет.
   – Но ведь он действительно милосерден! – повторила девушка.
   – Знаешь, милая, мне кажется, что ты действительно любила этого славного деятеля.
   – Да, Люк, по-моему, любила.
   – С каким же удовольствием я уеду из Уичвуда, – выглянув в окно, заявил Фитцвильям, – мне здесь решительно не понравилось. Порочное местечко, как, вероятно, сказала бы миссис Хамблби. И Эш-ридж слишком мрачно нависает над городком…
   – Кстати, об Эш-ридж: как дела у нашего кровожадного Элсуорси?
   Люк рассмеялся, тщетно пытаясь скрыть смущение.
   – Ты намекаешь на его окровавленные руки?
   – Угадал.
   – Очевидно, они принесли в жертву белого петуха.
   – Бр-р, какой отвратительный ритуал!
   – По-моему, нашему мистеру Элсуорси светят нежданные неприятности… Суперинтендант Баттл готовит ему маленький сюрприз.
   – Значит, и бедный майор Хортон не пытался прикончить свою жену, и мистер Эббот, полагаю, просто хранил интимное послание от таинственной дамы, а доктор Томас – не более чем порядочный и непритязательный молодой врач…
   – Да, и не более чем высокомерный глупец! – возмущенно отозвался Люк.
   – Ты просто ревнуешь и завидуешь, что он женится на Роуз Хамблби.
   – Она слишком хороша для него.
   – Я всегда подозревала, что Роуз нравится тебе больше, чем я!
   – Любимая, к чему выдумывать такие глупости?
   – Ну, уж и пошутить нельзя, – сказала девушка и, помолчав, спросила: – Люк, я ведь успела понравиться тебе?
   Он решительно потянулся к Бриджит, но та удержала его на расстоянии вытянутой руки.
   – Я говорю не о влюбленности, Люк, а всего лишь о платонической симпатии.
   – Ах! Понятно… Ну да, ты нравишься мне, Бриджит; более того, я люблю тебя.
   – И ты мне нравишься, Люк… – призналась она.
   Они обменялись улыбками – слегка смущенными, – точно юнцы, познакомившиеся на вечеринке.
   – Такая симпатия, на мой взгляд, важнее любви… – задумчиво добавила Бриджит, – и надежнее. Мне хочется, Люк, чтобы наши отношения долго оставались неизменными. И совершенно не хочется, чтобы мы просто поженились, влюбившись друг в друга, а потом наскучили друг другу и принялись искать новой влюбленности.
   – О, моя мудрая возлюбленная, я тебя понимаю. Тебе хочется подлинной любви. Так же, как и мне. Наша жизнь связана навеки, поскольку связь основана на подлинных чувствах.
   – Ты не шутишь, Люк?
   – Мне не до шуток. Именно поэтому, очевидно, меня и страшила внезапно зародившаяся любовь.
   – И я боялась…
   – И все еще боишься?
   – Нет.
   – Мы долго бродили в тумане, не ведая о смертельной опасности. Теперь туман рассеялся, и грозовые тучи остались позади. Пора начинать новую жизнь…

Агата Кристи Убить легко

Глава 1 Попутчица

Глава 2 Краткий некролог

Глава 3 Ведьма без помела

Глава 4 Люк приступает к расследованию

Глава 5 Визит к мисс Уэйнфлейт

Глава 6 Краска для шляпок

Глава 7 Возможные версии

Глава 8 Доктор Томас

Глава 9 Разговор с миссис Пирс

Глава 10 Роуз Хамблби

Глава 11 Домашняя жизнь майора Хортона

Глава 12 Пикировка

Глава 13 Разговор с мисс Уэйнфлейт

Глава 14 Размышления Люка

Глава 15 Непристойное поведение шофера

Глава 16 Ананас

Глава 17 Откровения лорда Уитфилда

Глава 18 Совещание в Лондоне

Глава 19 Разорванная помолвка

Глава 20 В одной упряжке

Глава 22 Подозрения миссис Хамблби

Глава 23 Новое начало