Агата Кристи
Спящий убийца

   Agatha Christie
   SLEEPING MURDER
   Copyright © 1976 Agatha Christie Limited.
   All rights reserved.
   AGATHA CHRISTIE and The Agatha Christie Signature are registered trade marks of Agatha Christie Limited in the UK and elsewhere. All rights reserved.
   © Перевод на русский язык. Сахацкий Г.В., 2015
   © Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Глава 1
Дом

   Гвенда Рид стояла на пристани, дрожа от холода. Доки, здание таможенной службы, как и вся остальная Англия, попадавшая в поле ее зрения, мерно покачивались вверх и вниз. И в этот самый момент она приняла решение – решение, повлекшее за собой весьма важные события.
   Она не поедет в Лондон, как собиралась, на поезде, расписание которого согласовано с прибытием судна. В конце концов, почему она должна ехать? Никто ее не ждал, никто не собирался встречать. Она только что сошла с корабля, который на протяжении трех дней этого чрезвычайно утомительного плавания через Бискайский залив до Плимута с отвратительным скрежетом вздымался на волнах, и сейчас ей меньше всего хотелось сидеть в вагоне, болтающемся из стороны в сторону. Она найдет какой-нибудь замечательный отель, непоколебимо стоящий на твердой земле, и ляжет в удобную кровать, которая не качается и не скрипит. А завтра утром – конечно, какая замечательная идея! – возьмет машину напрокат и проедет не спеша по южной Англии, высматривая подходящий дом, – небольшой уютный домик, – о каком они с Джайлсом мечтали. Да, это блестящая идея.
   Таким образом она немного познакомится с Англией – с Англией, о которой ей столько рассказывал Джайлс и которую она никогда не видела, но которую, как и большинство новозеландцев, называла родным домом. Окружавшая ее действительность выглядела не очень привлекательно: пасмурный день, неминуемо надвигавшийся дождь, резкие порывы пронизывающего ветра. Встав в очередь к постам паспортного и таможенного контроля, Гвенда подумала, что Плимут, вероятно, не самое лучшее место в стране.
   Однако на следующее утро впечатления у нее изменились. Ярко светило солнце. Из окна открывался восхитительный вид. И мир вокруг больше не качался и не шатался. Он обрел устойчивость. Наконец-то она, Гвенда Рид, замужняя женщина двадцати одного года, находилась в Англии. Пока неизвестно, когда здесь появится Джайлс. Он мог приехать и через несколько недель, но могло пройти и полгода. Он предложил, что сначала в Англию отправится Гвенда и поищет подходящий дом. Работа Джайлса была связана с командировками, и ей тоже иногда приходилось путешествовать, но им хотелось постоянства и они мечтали о собственном доме. Недавно Джайлс получил в наследство от своей тетки кое-какую мебель, так что обстоятельства благоприятствовали воплощению этой мечты в жизнь. Поскольку оба они были достаточно обеспеченными людьми, будущее не сулило им трудностей.
   Поначалу Гвенда возражала против того, чтобы выбирать дом самой.
   – Надо сделать это вместе, – настаивала она.
   Но Джайлс ответил со смехом:
   – Я не очень-то разбираюсь в домах. Если ты хочешь, я приму посильное участие. Разумеется, нужен хоть какой-то сад, но без всех этих новомодных ужасов, а сам дом требуется небольшой. Думаю, нужно искать где-нибудь на южном побережье. Во всяком случае, не очень далеко от моря.
   – Ты имеешь в виду какое-то конкретное место?
   Джайлс покачал головой. В детстве он остался сиротой (они оба были сиротами) и жил то у одних родственников, то у других, вследствие чего у него не было привязанностей в географическом плане. Это будет дом Гвенды – а если ждать до тех пор, когда они смогут искать его вместе, вдруг он не сможет освободиться раньше чем через полгода? Что будет делать Гвенда одна все это время? Обретаться в гостиницах? Нет, ей необходимо найти дом и поселиться в нем.
   – Итак, ты хочешь сказать, что мне придется делать все самой?
   Но в конце концов ей понравилась эта идея – обустроить уютное семейное гнездышко к приезду Джайлса. Они были женаты всего три месяца, и она очень любила его.
   Заказав завтрак в номер, Гвенда погрузилась в план дальнейших действий.
   Весь этот день она потратила на осмотр Плимута, который произвел на нее приятное впечатление. Назавтра она арендовала «Даймлер» с водителем и отправилась в путешествие по Англии. Погода стояла прекрасная, и Гвенда от души наслаждалась поездкой. Она осмотрела несколько домов, однако ни один из них по разным причинам не подошел ей. Спешить было некуда. Она ходила и смотрела. Она научилась читать между строк в красочных описаниях, предоставляемых ей риелторами, и избавила себя от нескольких заведомо бесполезных визитов.
   Спустя неделю, во вторник вечером, спустившись по извилистой дороге с холма, «Даймлер» въехал в город Дилмут и, миновав все еще очаровательный морской курорт, подъехал к доске объявлений о продаже недвижимости. Ей сразу бросилась в глаза фотография небольшой белой викторианской виллы в обрамлении деревьев.
   Гвенду захлестнула волна восторга. Она увидела то, что жаждала увидеть, то, что как будто было ей знакомо. Вот он, ее дом! Она была абсолютно уверена в этом. Ее воображение рисовало сад, длинные окна. Именно это ей и было нужно.
   Уже опускались сумерки, и она остановилась на ночь в отеле «Роял Кларенс», чтобы на следующее утро посетить риелторскую контору, чей адрес был указан под объявлением о продаже виллы. И вот, вооруженная смотровым ордером, она стояла в старомодной длинной гостиной с двумя стеклянными дверями, выходившими на террасу с выложенным каменными плитами полом, перед которой раскинулся сад камней с растущими тут и там цветущими кустами, резко обрывавшийся к лежавшей ниже лужайке. Сквозь шеренгу деревьев, росших вдоль дальней границы сада, виднелось море.
   «Это мой дом, – подумала Гвенда, – родной очаг. Я просто чувствую, что знаю здесь каждый уголок». Распахнулась дверь, и в комнату вошла женщина. Она явно была простужена и шмыгала носом.
   – Миссис Хенгрэйв? У меня ордер от господ Гэлбрэйта и Пендерли. Боюсь, я пришла слишком рано…
   Громко высморкавшись, миссис Хенгрэйв с грустью сказала, что это не имеет значения. Осмотр дома начался.
   Да, это было то, что нужно. Не слишком большой. Немного старомодный. Можно добавить еще одну или даже две ванные комнаты и модернизировать кухню. К счастью, на кухне уже стояла плита фирмы «Ага», новая раковина и современное оборудование.
   Эти мысли проносились в ее голове на фоне жужжания тонкого голоса миссис Хенгрэйв, излагавшей подробности последней болезни покойного майора Хенгрэйва. Гвенда слушала ее вполуха, чтобы в нужный момент вставить слова понимания и сочувствия. В Кенте у миссис Хенгрэйв были родственники, и она хотела поселиться неподалеку от них… Майор очень любил Дилмут, многие годы состоял секретарем гольф-клуба, но сама она…
   – Да… Конечно… Ужасно… Естественно… Да, эти дома престарелых все такие… Конечно… Я вас понимаю…
   В то же самое время Гвенда лихорадочно планировала: «Так, здесь будет шкаф для постельного белья… из комнаты открывается красивый вид на море… Джайлс будет доволен. А вот эту маленькую комнатку можно использовать в качестве гардеробной… Ванная комната… Надеюсь, она отделана красным деревом… Точно! Очень мило – и ванна стоит посредине, как было принято в ту эпоху! Такая огромная! Ничего не буду здесь менять! Можно разрисовать стены парусниками и утками, чтобы возникало впечатление, будто вокруг море… Я знаю: из этой темной задней комнаты для гостей мы сделаем две современные ванные комнаты в зеленых тонах… Правильно, трубы должны проходить над кухней – это оставим как есть…»
   – Плеврит, – донесся до нее голос миссис Хенгрэйв, – который на третий день перешел в двухстороннюю пневмонию…
   – Ужасно, – рассеянно произнесла Гвенда. – А там, в конце этого коридора, еще одна спальня?
   Там действительно была спальня, и именно такая, какой она ее себе воображала, – почти круглая, с большим эркером [1 - Внутренний объем, выступающий за пределы внешней стены.]. Разумеется, нужно будет привести ее в порядок. Она находилась в довольно хорошем состоянии, но почему люди вроде миссис Хенгрэйв так любят красить стены в горчично-коричневый цвет? Они пошли обратно по коридору.
   – Шесть, нет, семь спален вместе с маленькой и чердак, – бормотала Гвенда себе под нос.
   Доски слабо поскрипывали у нее под ногами. Ей уже казалось, будто здесь живет не миссис Хенгрэйв, а она! Миссис Хенгрэйв – женщина, выкрасившая стены в горчично-коричневый цвет и украсившая гостиную глициниями, – просто не имела права жить в таком доме. Гвенда взглянула на лист бумаги, который держала в руке. На нем были напечатаны сведения о доме и его цена.
   За последние несколько дней Гвенда научилась неплохо разбираться в оценке недвижимости. Запрашиваемая сумма была не очень высокой – разумеется, дом нуждался в определенной реконструкции, – но даже при этом… К тому же она обратила внимание на слова «Рассматриваются предложения». Должно быть, миссис Хенгрэйв хотела как можно быстрее уехать в Кент, поближе к родственникам…
   Они спускались по лестнице, и вдруг Гвенду захлестнула волна безотчетного страха. Это было чрезвычайно неприятное чувство, которое исчезло так же быстро, как и возникло. Однако оно навело ее на мысль.
   – А в этом доме… не водятся привидения?
   Миссис Хенгрэйв, спускавшаяся на одну ступеньку ниже и дошедшая в своем повествовании до того момента, когда майор Хенгрэйв начал быстро угасать, обернулась и с обиженным видом воззрилась на нее.
   – Мне, во всяком случае, об этом ничего не известно, миссис Рид. Неужели вам кто-то говорил что-нибудь подобное?
   – Вы сами никогда ничего не ощущали и не видели? Никто здесь не умирал?
   Крайне неуместный вопрос, подумала она спустя долю секунды после того, как задала его, поскольку, вероятнее всего, майор Хенгрэйв…
   – Мой муж умер в доме престарелых Святой Моники, – холодно сказала миссис Хенгрэйв.
   – Да, конечно, вы говорили об этом.
   – В доме, построенном примерно сто лет назад, – продолжала миссис Хенгрэйв тем же ледяным тоном, – естественно, умирали люди, жившие в нем. Мисс Элворси, у которой мой муж купил этот дом семь лет назад, отличалась отменным здоровьем и собиралась отправиться за границу, чтобы заняться там миссионерской деятельностью. Она не говорила, что кто-нибудь из ее родных ушел из жизни в последнее время.
   Гвенда всеми силами старалась развеять меланхолию, охватившую миссис Хенгрэйв. Они вернулись в гостиную. Это была уютная, очаровательная комната, создававшая именно ту атмосферу, о которой мечтала Гвенда. Внезапно охватившая ее паника казалась ей теперь совершенно необъяснимой. Что вдруг на нее нашло? В доме все в полном порядке.
   Спросив миссис Хенгрэйв, можно ли взглянуть на сад, Гвенда вышла через застекленную дверь на террасу. «Здесь должны быть ступеньки», – подумала она, идя к лужайке. Но вместо этого увидела чрезмерно разросшиеся именно в этом месте кусты форзиции, которые заслоняли вид на море. Гвенда кивнула сама себе. Она все здесь изменит.
   Следуя за миссис Хенгрэйв, она шла по террасе в ее дальний конец, где они спустились по ступенькам на лужайку. Гвенда отметила про себя, что альпийская горка в запущенном состоянии, а цветочные кусты нужно стричь. Миссис Хенгрэйв пробормотала извиняющимся тоном, что в последнее время сад не получал должного ухода. Она могла позволить себе приглашать садовника лишь дважды в неделю, и бывало, что он вообще не приходил.
   Они осмотрели небольшую, но вполне удобную садовую кухню и вернулись в дом. Гвенда сказала, что ей нужно еще посмотреть другие дома, и хотя ей очень понравился «Хиллсайд» (боже, что за банальное название!), она не может принять решение немедленно.
   На прощание миссис Хенгрэйв бросила на нее, как ей показалось, тоскливый взгляд и громко высморкалась.
   Гвенда вернулась в риелторскую контору и вписала в акт об осмотре дома окончательную сумму, предлагаемую ею за него. До самого вечера она гуляла по Дилмуту. Это был маленький, старомодный, уютный приморский городок. В современной его части стояли две недавно построенные гостиницы и несколько грубоватых на вид бунгало. Особенности побережья – окружающие его холмы – препятствовали излишнему расширению Дилмута.
   После ланча Гвенде позвонили из риелторской конторы и сообщили, что миссис Хенгрэйв согласилась на ее предложение. Безуспешно пытаясь согнать с лица озорную улыбку, Гвенда отправилась на почту и послала телеграмму Джайлсу.

   КУПИЛА ДОМ С ЛЮБОВЬЮ ГВЕНДА

   – Это подстегнет его, – пробормотала она. – Он убедится, что я не сижу без дела!

Глава 2
Обои

I

   Прошел месяц, и Гвенда перехала в «Хиллсайд». Мебель тетки Джайлса – пусть несколько старомодная, но вполне добротная – привезли со склада и расставили в доме. Два слишком уж больших гардероба Гвенда продала, а остальное гармонично вписалось в интерьеры. Маленькие веселые столики из папье-маше, инкрустированные перламутром и расписанные рыцарскими замками и розами, нашли свое место в гостиной. Там же разместились маленький аккуратный столик для рукоделья с мешком из чистого шелка, комод розового дерева и консоль красного дерева.
   Так называемые мягкие кресла были расставлены в спальнях. Помимо этого Гвенда купила два огромных мягких и удобных кресла для себя и Джайлса, которые поставила по обе стороны от камина, а вдоль окон расположился большой диван Честерфилд. Для штор она выбрала старомодный вощеный ситец бледно-голубого цвета, разрисованный вазами с розами и желтыми птицами. После этого комната обрела, по ее мнению, надлежащий вид.
   Строители все еще работали, хотя все сроки уже вышли. Гвенда совершенно справедливо рассудила, что они не поторопятся, пока она не въедет в дом. Кухня закончена, и новые ванные комнаты в целом тоже. Она была готова немного подождать, когда будет завершена отделка помещений. Ей требовалось время, чтобы насладиться своим новым домом и решить, в каких тонах будут выдержаны интерьеры спален. Дом действительно пребывал в хорошем состоянии, и не было никакой нужды делать все сразу.
   На кухне утвердилась некая миссис Кокер, величаво-снисходительная дама, отвергавшая проявления чрезмерной демократичности в поведении Гвенды. Но после того, как хозяйка удовлетворительным образом была поставлена на место, миссис Кокер несколько смягчилась.
   В то самое утро Гвенда сидела в постели, и миссис Кокер поставила поднос с завтраком ей на колени.
   – Когда в доме отсутствует мужчина, – сказала она, – дама предпочитает завтракать в постели.
   Гвенде не оставалось ничего иного, как безропотно соблюдать это, по всей видимости, исключительно английское установление.
   – Сегодня у нас яичница, – заметила миссис Кокер. – Вы говорили что-то о копченой пикше, но в постели такого не поешь. Остается запах. Я подам вам это на ужин вместе с тостами.
   – О, благодарю вас, миссис Кокер.
   Миссис Кокер милостиво улыбнулась и повернулась, чтобы уйти.
   Вселившись в новый дом, Гвенда решила, что до приезда Джайлса будет спать не в большой спальне на двоих, а в маленькой комнатке с закругленными стенами и эркером, которая находилась в конце коридора. Здесь она чувствовала себя в высшей степени уютно.
   – Как же мне здесь нравится! – воскликнула Гвенда, окинув комнату взглядом.
   Миссис Кокер обернулась и снисходительно посмотрела на нее.
   – Да, комнатка довольно мила, мадам, хотя и маленькая. Судя по решетке на окне, раньше ее использовали как детскую.
   – Мне это не приходило в голову. Похоже на то.
   – Ну да, – многозначительно произнесла миссис Кокер и вышла за дверь.
   По всей вероятности, это означало: «Кто знает, может быть, когда в этом доме появится джентльмен, детская как раз и понадобится».
   Лицо Гвенды залила краска. Она еще раз окинула комнату взглядом. Детская? Да, это будет очень славная детская. Она принялась мысленно обставлять ее мебелью. Домик для кукол у стены. Невысокие шкафы для игрушек. Камин с высокой защитной сеткой с рейкой для сушки одежды. Но только не эти ужасные обои горчичного цвета. Она подберет другие – с более веселой, яркой расцветкой. Например, маки, перемежающиеся с васильками… Да, это будет здорово. Она постарается найти такие обои. У нее возникла твердая уверенность, что она уже видела их где-то.
   Для этой комнаты много мебели не нужно. В ней уже имелись два встроенных шкафа – правда, один из них, угловой, был заперт, а ключ от него потерялся. Все говорило о том, что этим шкафом много лет не пользовались. Нужно попросить рабочих открыть его, пока они еще здесь. Для хранения ее одежды места явно недоставало.
   С каждым днем она все больше и больше воспринимала «Хиллсайд» как родной дом. Услышав через открытое окно сухое покашливание, Гвенда поспешила съесть свой завтрак. Садовник Фостер, не всегда державший слово, сегодня все-таки пришел, как и обещал.
   Гвенда умылась, причесалась, надела твидовую юбку и свитер и вышла в сад. Фостер работал напротив окна гостиной. Гвенда решила проложить здесь дорожку, но Фостер воспротивился этому, указав на то, что тогда придется вырубить кусты форзиции, вейгелы и сирени. Однако Гвенда была непреклонна, и теперь он занимался своим делом чуть ли не с энтузиазмом.
   Садовник приветствовал ее негромким смешком.
   – Похоже, вы возвращаетесь в старые времена, мисс.
   (Он упорно называл Гвенду «мисс».)
   – Старые времена? Что вы имеете в виду?
   Фостер постучал лопатой о землю.
   – Я сейчас стою на старых ступенях. Видите, вот здесь они были – где вы хотите проложить их опять. Потом кто-то засыпал их землей.
   – Очень глупо с их стороны. Из гостиной должен открываться красивый вид на лужайку и море, ведь так?
   Фостер выразил неуверенное согласие.
   – Да, наверное… Кусты отбрасывают тень на гостиную. И все же они радуют глаз. Нигде не видел такой замечательной форзиции! Сирень стоит не так много, но вейгела довольно дорога. И учтите, эти кусты слишком стары для пересадки.
   – Я знаю. Но так гораздо, гораздо красивее.
   – Ну… – Фостер почесал затылок. – Может быть.
   – Не «может быть», а точно.
   Гвенда наклонила голову.
   – А кто здесь жил до Хенгрэйвов? – неожиданно спросила она. – Ведь они пробыли тут не очень долго, не так ли?
   – Лет шесть, что-то около того. Они были здесь явно не на своем месте. Кто жил до них? Мисс Элворси с сестрами. Очень набожные люди. Ездили с миссиями к язычникам. Однажды здесь останавливался чернокожий священник. Всего их было четверо. Еще у них был брат, но он редко навещал их. А до них – дайте-ка подумать – да, миссис Финдисон. Принадлежала к истиннным аристократам. Вот она была здесь на своем месте. Их семейство жило в «Хиллсайд» еще до того, как я появился на свет.
   – Она умерла здесь? – спросила Гвенда.
   – В Египте или что-то в этом роде. Но ее привезли сюда и похоронили на церковном кладбище. Именно она посадила эту магнолию и эти бобовники. Любила кустарники.
   Немного помолчав, он продолжил:
   – В те времена в городе еще не было этих новых домов на склоне холма. Здесь все больше похоже на сельскую местность. Ни кинотеатра, ни этих новых магазинов, ни этих шикарных фасадов.
   В его голосе звучало неодобрение пожилого человека в отношении нововведений.
   – Перемены, – произнес он, фыркнув. – Одни перемены, и ничего больше.
   – Все в мире меняется, – сказала Гвенда. – И, в конце концов, насколько жизнь сейчас становится комфортнее, разве не так?
   – Говорят. Только я этого не замечаю. Перемены!
   Он махнул рукой в сторону зеленой изгороди из крупноплодного кипариса, сквозь которую просвечивала стена здания.
   – Когда-то там была больница. Хороший дом, и удобно, поскольку близко. Потом построили новую, большую, около мили от города. Двадцать минут пешком, если вам нужно туда в приемный день, – или на автобусе за три пенса.
   Он снова махнул рукой в сторону зеленой изгороди.
   – Теперь там школа для девочек. Уже десять лет. Сплошные перемены. Теперь люди селятся в доме, а через десять или двенадцать лет съезжают. Не сидится им на месте. Что в этом хорошего? Невозможно содержать сад в приличном состоянии, если не планировать на годы вперед.
   Гвенда взглянула на магнолию.
   – Как это, наверно, делала миссис Финдисон.
   – Да, она была то что надо. Приехала сюда невестой. Вырастила детей, женила их и выдала замуж, похоронила мужа, летом присматривала за внуками, а когда ей было около восьмидесяти, отправилась в мир иной.
   Голос Фостера заметно потеплел.
   Улыбнувшись, Гвенда вернулась в дом. Она переговорила со строителями, затем пошла в гостиную, села за письменный стол и написала несколько писем. Среди корреспонденции, ждавшей ответа, было письмо от одного из кузенов Джайлса из Лондона. Он и его жена приглашали ее, как только она соберется приехать в Лондон, остановиться в их доме в Челси.
   Реймонд Уэст был хорошо известным (хотя и не особенно популярным) романистом, а его жена – художницей. Погостить у них было весьма заманчиво, хотя они наверняка считали ее самой заурядной обывательницей. Она, как и Джайлс, отнюдь не принадлежала к касте интеллектуалов.
   В холле раздался оглушительный звон гонга. Обрамленный резным черным деревом, этот гонг представлял собой один из наиболее ценных предметов из наследия тетки Джайлса. Миссис Кокер, судя по всему, находила особую прелесть в его звучании и всегда била в него изо всей силы. Зажав уши ладонями, Гвенда поднялась из-за стола. Она быстро направилась к стене у дальнего окна и едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Уже в третий раз она как будто пыталась пройти сквозь стену в столовую, которая примыкала к гостиной.
   Выйдя в коридор, она обогнула угол стены гостиной и вошла в столовую. Этот обходной путь казался ей слишком длинным и зимой был бы неудобен, поскольку в коридоре постоянно сквозило, а центральное отопление имелось лишь в гостиной, столовой и двух спальнях на втором этаже.
   Садясь за чудесный, хотя и весьма дорогой обеденный стол фирмы «Шератон», который она купила вместо массивного квадратного стола из красного дерева из наследства миссис Лавендер, тетки Джайлса, Гвенда подумала, почему бы не прорубить дверь в стене, разделявшей гостиную и столовую. Нужно будет поговорить об этом с мистером Симсом, когда он придет сегодня вечером.
   Мистер Симс, мужчина среднего возраста, говоривший хриплым, убедительным голосом, был архитектором и дизайнером. Он постоянно держал наготове маленький блокнот, чтобы записывать все дорогостоящие замыслы своих клиентов, и всегда с воодушевлением откликался на их предложения.
   – Нет ничего проще, миссис Рид, – и должен заметить, это поистине блестящая идея.
   – А это обойдется очень дорого?
   Гвенду несколько смутило поспешное согласие и энтузиазм мистера Симса. У нее и без того вызывали беспокойство различные дополнения к составленной им первоначальной смете.
   – Сущие пустяки, – ободряюще и в то же время снисходительно произнес мистер Симс.
   Она уже научилась относиться к подобным пустякам с настороженностью и недоверием. Довольно умеренная первоначальная смета мистера Симса разрасталась как снежный ком.
   – Послушайте, миссис Рид, – сказал архитектор вкрадчивым тоном, – я поручу Тэйлору оценить эту работу сегодня вечером, когда он закончит с гардеробной, и тогда смогу точно сказать ее стоимость. Все зависит от того, из чего эта стена.
   Гвенда согласилась. Она написала Реймонду и Джоан Уэстам письмо, в котором благодарила за приглашение и сообщала, что в настоящее время не может покинуть Дилмут, поскольку ей приходится контролировать работы в доме. Прогулявшись вдоль берега и подышав свежим морским воздухом, она вернулась домой. Стоявший в углу гостиной Тэйлор, бригадир строителей, приветствовал ее кривой ухмылкой.
   – Ничего сложного, миссис Рид, – заявил он. – Здесь и раньше была дверь. Кто-то из прежних жильцов заделал ее.
   Гвенда была приятно удивлена. «Надо же, как странно, – подумала она, – почему-то мне всегда казалось, что там есть дверь». Она вспомнила, как несколько раз уверенно направлялась к этому месту в стене, намереваясь попасть в столовую. Неожиданно по ее телу пробежала легкая дрожь, и ей стало немного не по себе. В самом деле, это представлялось довольно странным… Почему она была так уверена, что там находится дверь? Какие-либо следы на стене отсутствовали. Как она могла догадаться – или знать, – что там находилась дверь? Конечно, было бы очень удобно, если бы гостиная соединялась со столовой дверью, но почему она каждый раз направлялась именно к этому месту? Дверь могла находиться в любом другом месте стены, тем не менее она машинально, думая о чем-то своем, шла туда, где в действительности когда-то была дверь.
   «Надеюсь, – подумала Гвенда с тревогой, – я не ясновидящая или что-нибудь в этом роде…» Она никогда не замечала за собой никаких сверхъестественных способностей и всегда была абсолютно нормальным человеком. Или нет? Откуда она могла знать, что именно там, где, по ее мнению, непременно должна пролегать дорожка от террасы через кусты к лужайке, она действительно когда-то пролегала? «Возможно, я все-таки немного экстрасенс», – подумала Гвенда с тяжелым чувством. Или это каким-то образом связано с домом? Почему во время его осмотра она спросила миссис Хенгрэйв, нет ли здесь привидений?
   Здесь нет никаких привидений! Это замечательный дом! В нем не может быть ничего плохого! Не зря миссис Хенгрэйв так удивилась ее вопросу. Но не слишком ли сдержанной и осторожной она была в разговоре с ней? Господи, мне уже начинает мерещиться то, чего не было, подумала Гвенда. Усилием воли она отбросила эти мысли и вернулась к разговору с Тэйлором.
   – И еще, – сказала она. – Один из шкафов в моей комнате наверху заперт, а ключа от него нет. Нужно открыть его.
   Тэйлор поднялся вместе с ней в спальню и осмотрел дверцу шкафа.
   – Ее перекрашивали не один раз, – заметил он. – Завтра утром я пришлю сюда людей, и они все сделают, если вас это устроит.
   Гвенда с неохотой согласилась, и Тэйлор удалился.
   В этот вечер она ощущала какую-то странную нервозность. Сидя в гостиной и пытаясь отвлечься чтением, она вздрагивала при каждом шорохе, каждом скрипе, издаваемом старой мебелью. Несколько раз она резко оборачивалась, и ее сотрясала дрожь. Она не переставала внушать себе, что возникшее у нее предвидение в отношении дорожки и двери – это не более чем совпадение, проявление обычного здравого смысла.
   Настало время ложиться спать, но она испытывала смутное беспокойство, хотя и не признавалась себе в этом. Когда, наконец, она поднялась с кресла, выключила свет и вышла в коридор, чтобы подняться по лестнице, ее охватил страх. Пересилив его, она взбежала по ступенькам, быстро прошла по коридору, открыла дверь и вошла в спальню. К ней сразу пришло умиротворение. Она с удовлетворением окинула взглядом комнату. Здесь ей было хорошо и спокойно. Да, сейчас она чувствовала себя защищенной. «Защищенной от чего, ты, идиотка?» Она бросила взгляд на пижаму, разложенную на кровати, и тапочки, стоявшие под ней.
   «В самом деле, Гвенда, такое впечатление, будто тебе шесть лет! Не хватает только бантиков в волосах». С чувством облегчения она залезла под одеяло и быстро заснула.
   На следующее утро она отправилась по делам в город и вернулась домой к ланчу.
   – Рабочие открыли шкаф в вашей спальне, мадам, – сказала миссис Кокер, ставя перед ней блюдо с жареной камбалой, картофельным и морковным пюре.
   – Очень хорошо, – отозвалась Гвенда.
   Она проголодалась и с наслаждением поглощала ланч. Выпив кофе в гостиной, она поднялась в спальню, подошла к угловому шкафу и открыла дверцу. Заглянув внутрь, Гвенда испуганно вскрикнула и застыла на месте. Изнутри шкаф оклеили обоями, которые первоначально покрывали стены комнаты, до того как их замазали желтоватой краской. Они были разрисованы небольшими букетами алых маков вперемежку с букетиками синих васильков…

II

   Гвенда довольно долго стояла перед шкафом, уставившись на обои, потом нетвердым шагом подошла к кровати и села на нее.
   Она находилась в доме, где никогда не была прежде, в стране, куда приехала впервые в жизни два дня назад, и, размышляя о том, какими обоями оклеить эту самую комнату, представила себе обои именно с той расцветкой, которые когда-то украшали стены дома.
   В голове у нее проносились мысли, одна фантастичнее другой. Вспомнился «Эксперимент со временем» [2 - Книга летчика-инженера Джона Ульяма Данна (1927) о способности видеть все состояния времени одновременно и предсказывать будущее.] и описанная там способность видеть и будущее, не только прошлое…
   Если дорожку в саду и дверь в стене еще можно было объяснить совпадением, то с обоями такое объяснение не имело под собой ни малейшего основания. И все же какая-то причина должна существовать… Мысль о том, что это могло быть, вызывала у нее страх. Временами она видела не будущее, а прошлое – прошлое этого дома. В любой момент она могла увидеть что-то еще – что-то, что ей совсем не хотелось видеть… Дом пугал ее. Но, может быть, проблема заключалась не в доме, а в ней самой? Она не желала принадлежать к тем, кто видит то, что недоступно обычным людям…
   Глубоко вздохнув, она надела пальто и шляпку и выскользнула из дома. Придя в почтовое отделение, она послала телеграмму следующего содержания:

   ЛОНДОН, ЧЕЛСИ, ЭДДВЭЙ СКВЕР 19, УЭСТ
   МОГУ ЛИ Я ПРИЕХАТЬ К ВАМ ЗАВТРА?
   ГВЕНДА
   С ОПЛАЧЕННЫМ ОТВЕТОМ.

Глава 3
«Закройте ей лицо…»

   Реймонд и Джоан Уэсты всячески старались, чтобы молодая жена Джайлса ощутила их гостеприимство. Не их вина, что Гвенда чувствовала себя в их доме неуютно. На Реймонда с его причудливой внешностью нахохлившегося ворона и неожиданными крещендо во время непостижимых для нее разговоров она смотрела округленными глазами с замиранием сердца. Казалось, он и Джоан разговаривают на каком-то своем, одним им понятном языке. До этого Гвенде не доводилось оказываться в компании интеллектуалов, и очень многие из употребляемых ими слов были ей незнакомы.
   – Мы составили для вас весьма насыщенную развлекательную программу, – сказал Реймонд, в то время как Гвенда отхлебывала из бокала джин, мечтая о чашке чая после утомительного путешествия.
   Лицо Гвенды тут же просветлело.
   – Сегодня вечером балет в «Сэдлерс Уэллс», завтра мы отмечаем день рождения моей удивительной тетушки Джейн, затем идем на «Герцогиню Мальфи» с Гилгудом. А в пятницу вы просто обязаны посмотреть «Они ходили без ног» в переводе с русского – это самая значительная постановка за последние двадцать лет. Она идет в небольшом театре «Уитмор».
   Гвенда всем своим видом выразила благодарность за столь трогательную заботу о ней. В конце концов, когда Джайлс приедет домой, они будут ходить на музыкальные шоу и прочие подобные мероприятия. Ее слегка передернуло при мысли о том, что ей придется смотреть «Они ходили без ног». Но, возможно, эта постановка даже ей и понравится, хотя упоминание о ее «значительности», скорее всего, сулит обратное.
   – Я обожаю тетушку Джейн, – сказал Реймонд. – На мой взгляд, она являет собой идеальный продукт Викторианской эпохи – до мозга костей. Ножки всех ее туалетных столиков обиты мебельным ситцем. Она живет в деревне, где, как в стоячем пруду, ничего не происходит.
   – Однажды там все же кое-что произошло, – сухо возразила его супруга.
   – Обычная драма на почве страсти – грубая, никакой утонченности.
   – В то время она тебе очень нравилась, – напомнила Джоан, слегка подмигнув ему.
   – Иногда мне нравится играть в деревенский крикет, – с достоинством парировал Реймонд.
   – Как бы то ни было, тетушка Джейн прославилась благодаря этому убийству.
   – О, она обожает загадки.
   – Загадки? – переспросила Гвенда, производя в уме арифметические действия.
   Реймонд махнул рукой.
   – Да, всевозможные. Почему жена бакалейщика принесла с собой в церковь на собрание зонтик, в то время как стоял прекрасный вечер. Как панцири маринованных креветок оказались там, где были найдены. Что произошло со стихарем викария. Все это вызывает у нее самый живой интерес. Так что, Гвенда, если у вас имеется какая-нибудь загадка, расскажите о ней тетушке Джейн, и она обязательно разрешит ее.
   Он рассмеялся, и Гвенда рассмеялась вслед за ним, хотя ей было не очень весело.
   На следующий день ее представили тетушке Джейн – мисс Марпл. Это была привлекательная пожилая леди, высокая и стройная, с голубыми глазами и румянцем на щеках, с приятными, хотя и несколько суетливыми манерами. В ее глазах часто вспыхивали искорки.
   После раннего ужина, во время которого пили за здоровье тетушки Джейн, все отправились в Театр Его Величества. Помимо четы Уэстов и Гвенды в компании были пожилой художник и молодой адвокат. Пожилой художник полностью посвятил себя общению с Гвендой, тогда как молодой адвокат беседовал с Джоан и мисс Марпл, чьи замечания, судя по всему, его чрезвычайно забавляли. Однако в театре расстановка изменилась. Гвенда сидела в средине ряда между Реймондом и адвокатом.
   Свет погас, представление началось.
   Актеры играли превосходно, и Гвенда наслаждалась, наблюдая происходящее на сцене. За свою жизнь она видела не так много действительно хороших постановок.
   Представление близилось к завершению, к своей ужасной кульминации. В голосе актера, преисполненном трагизма, явственно слышались признаки извращенного сознания.
   – Закройте ей лицо. Свет слепит мне глаза. Она умерла молодой…
   Гвенда вскрикнула. Она вскочила со своего места, протиснулась вдоль ряда кресел к выходу, взлетела по ступенькам вверх и выбежала из здания театра. Здесь она не остановилась, и дальше, до Хэймаркет она в слепой панике то быстро шла, то почти бежала. И только на Пиккадилли она заметила свободное такси, остановила его и, сев, назвала адрес в Челси. Доехав, она дрожащими руками достала деньги, расплатилась и поднялась по лестнице. Открывший дверь слуга посмотрел на нее с удивлением.
   – Вы что-то рано вернулись, мисс. Вам стало нехорошо?
   – Я… нет. Ну да, у меня закружилась голова.
   – Желаете чего-нибудь? Немного бренди?
   – Нет, ничего не нужно. Я лягу в постель.
   Во избежание дальнейших расспросов Гвенда поспешила подняться в свою комнату. Раздевшись, она бросила одежду в кучу на пол, забралась в постель и долго лежала, дрожа, с гулко бьющимся сердцем, уставившись в потолок.
   Она не слышала, как вернулись домой хозяева, но спустя пять минут дверь ее комнаты открылась и вошла мисс Марпл. Под мышкой она держала две бутылки горячей воды, а в руке у нее была чашка. Гвенда села в постели, пытаясь унять дрожь.
   – А-а, это вы, мисс Марпл. Мне ужасно жаль, что так получилось. Даже не знаю, что на меня нашло. Сильно они рассердились?
   – Не беспокойтесь, дитя мое, – сказала мисс Марпл. – Вот, положите под одеяло бутылки.
   – В этом нет никакой необходимости, уверяю вас.
   – А я вам говорю, что есть. Вот так. Выпейте чаю.
   Чай был горячим, крепким и очень сладким, но Гвенда послушно выпила всю чашку. Дрожь заметно ослабла.
   – А теперь ложитесь. Вы пережили потрясение. Завтра утром все обсудим. Ни о чем не тревожьтесь и постарайтесь уснуть.
   Мисс Марпл укрыла Гвенду одеялом, с улыбкой погладила ее по плечу и вышла из комнаты.
   Внизу Реймонд с раздражением говорил Джоан:
   – Что, черт возьми, с ней случилось? Может быть, она заболела?
   – Мой дорогой Реймонд, я не знаю. Ты слышал, как она вскрикнула? Мне кажется, спектакль произвел на нее слишком мрачное впечатление.
   – Да, конечно, творчество Уэбстера может вызывать страх. Но я не думаю…
   Он замолчал, увидев на пороге мисс Марпл.
   – С ней все в порядке?
   – Думаю, да. Она пережила потрясение.
   – Потрясение? Из-за драмы эпохи Якова Первого?
   – По всей видимости, для нее она оказалась чем-то бо́льшим, – задумчиво произнесла мисс Марпл.
   На следующее утро завтрак Гвенде принесли в спальню. Она выпила немного кофе и откусила кусочек тоста. К тому времени, когда она спустилась вниз, Джоан уже ушла в свою студию, а Реймонд заперся в рабочем кабинете. Одна лишь мисс Марпл сидела у окна, из которого открывался вид на реку, и что-то вязала.
   Она подняла голову и посмотрела на Гвенду с безмятежной улыбкой.
   – Доброе утро, моя дорогая. Надеюсь, вы чувствуете себя лучше.
   – О да. Все в порядке. Не знаю, что со мной вчера было. А Реймонд и Джоан очень злятся на меня?
   – Нет-нет, моя дорогая. Они все понимают.
   – Понимают что?
   Мисс Марпл оторвалась от вязания и посмотрела на нее.
   – Что вы вчера пережили потрясение.
   Немного помолчав, она добавила:
   – Не будет ли лучше, если вы расскажете мне, в чем дело?
   Некоторое время Гвенда расхаживала по комнате взад и вперед.
   – Думаю, мне лучше обратиться к психиатру.
   – Разумеется, в Лондоне есть прекрасные специалисты по психическим расстройствам. Но вы уверены, что действительно нуждаетесь в этом?
   – Мне кажется… я схожу с ума… Должно быть, схожу с ума.
   В этот момент в комнату вошла пожилая горничная и протянула Гвенде поднос с лежавшей на нем телеграммой.
   – Мальчик, который ее принес, мэм, спрашивает, будет ли ответ.
   Гвенда вскрыла телеграмму. Ее переслали из Дилмута. В течение нескольких секунд она с выражением недоумения на лице вчитывалась в текст, а затем смяла лист бумаги в комок.
   – Ответа не будет, – произнесла она машинально.
   Горничная скрылась за дверью.
   – Надеюсь, хорошие новости, моя дорогая?
   – Это Джайлс – мой муж. Он прилетает в Англию через неделю.
   В голосе Гвенды отчетливо слышалось замешательство. Мисс Марпл слегка кашлянула.
   – Ну, ведь это здорово, разве не так?
   – Вы думаете? Именно тогда, когда у меня нет уверенности, в своем ли я уме? Если я сумасшедшая, мне ни в коем случае нельзя было выходить замуж за Джайлса. И дом, и все остальное. Я не могу вернуться туда. Что же мне делать?
   Мисс Марпл похлопала ладонью по дивану рядом с собой.
   – Сядьте и расскажите мне, что вас мучает.
   Гвенда приняла это приглашение с чувством облегчения. Она рассказала свою историю – с того момента, когда впервые увидела «Хиллсайд», и далее обо всех последующих событиях.
   – Я испугалась и решила уехать в Лондон, чтобы сбежать от всего этого. Только, как видите, ничего не получилось. Это преследует меня. Вчера вечером…
   Она закрыла глаза, вновь мысленно переживая вчерашнее происшествие.
   – Так что вчера вечером? – вывела ее из состояния задумчивости мисс Марпл.
   – Вы мне все равно не поверите, – быстро заговорила Гвенда. – Наверняка сочтете меня истеричкой, чудачкой или кем-нибудь еще в этом роде. Все случилось неожиданно, в самом конце. Мне очень понравился спектакль. Я и думать забыла о доме, и вдруг он напомнил о себе – как гром среди ясного неба, – когда актер произнес эти слова…
   Она повторила тихим, дрожащим голосом:
   – Закройте ей лицо. Свет слепит мне глаза. Она умерла молодой.
   Я снова оказалась там, на лестнице, смотрела сквозь перила вниз и видела ее, лежавшую распростершись, на полу – мертвую. У нее были золотистые волосы, а лицо – синее! Ее задушили, и кто-то произносил эти слова тем же ужасным, злорадным тоном. Я видела его руки – серые, морщинистые, – не руки, а обезьяньи лапы… Настоящий кошмар. Она была мертва…
   – Кто – она? – кротко спросила мисс Марпл.
   – Хелен… – последовал незамедлительный ответ.

Глава 4
Хелен?

   Несколько секунд Гвенда пристально смотрела на мисс Марпл, затем резким движением откинула волосы со лба.
   – Почему я так сказала? – в смятении произнесла она. – Почему я назвала это имя – Хелен?
   Молодая женщина в отчаянии опустила руки.
   – Теперь вы видите – я сумасшедшая! У меня видения! Мне чудится то, чего нет. Сначала это были только обои, а теперь мертвые тела. Стало быть, мое состояние ухудшается.
   – Не спешите с выводами, моя дорогая…
   – Либо все дело в доме. В нем обитают привидения – или же он заколдован, или же что-то подобное… Я вижу то, что там происходило – или произойдет, и это еще хуже. Возможно, там убьют женщину по имени Хелен… Только непонятно: если в доме обитают привидения, почему я вижу эти ужасные события, находясь вдали от него? Значит, должно быть, дело все-таки во мне. И будет лучше, если отправлюсь к психиатру немедленно, прямо сейчас.
   – Моя дорогая Гвенда, вы всегда можете сделать это, исчерпав все остальные возможности, но я считаю, сначала нужно попытаться найти самые простые, самые банальные объяснения. Давайте рассмотрим факты. Вас вывели из душевного равновесия три события. Вы решили, что в определенном месте в саду надо проложить дорожку, – и оказалось, что именно в этом месте когда-то пролегала дорожка, впоследствии засыпанная землей. Вы сочли, что будет удобнее, если соединить две отдельные комнаты дверью, – и оказалось, что когда-то между ними была дверь, впоследствии заложенная кирпичом. Вы мысленно выбрали расцветку обоев для дома – а потом обнаружили в шкафу именно такие обои. Все правильно?
   – Да.
   – Наиболее очевидное объяснение: вы видели все это раньше.
   – Вы имеете в виду, в другой жизни?
   – Нет, моя дорогая, я имею в виду, в этой жизни. Возможно, это ваши реальные воспоминания.
   – Но я только месяц назад приехала в Англию и до этого никогда здесь не была.
   – Вы совершенно уверены в этом, моя дорогая?
   – Разумеется, уверена. Всю свою жизнь я прожила неподалеку от Крайстчерча в Новой Зеландии.
   – Вы там родились?
   – Нет, родилась я в Индии. Мой отец был офицером британской армии. Мать умерла через год или два после моего появления на свет, и он отправил меня на воспитание к ее родителям в Новую Зеландию. Спустя несколько лет отец тоже умер.
   – Вы не помните свое путешествие из Индии в Новую Зеландию?
   – Довольно смутно. Помню каюту корабля, маленькое круглое окно – иллюминатор, человека в белой форме с красным лицом, голубыми глазами и шрамом на подбородке. Он подбрасывал меня вверх, и мне становилось страшно, но в то же время мне это нравилось. Вот, собственно, и все мои воспоминания.
   – Вы помните свою няню?
   – Да. Она присматривала за мной, пока мне не исполнилось пять лет. Вырезала уток из бумаги. Она была на корабле. Помню, она ругалась, когда капитан поцеловал меня и я заплакала из-за его колючей бороды.
   – Это очень интересно, моя дорогая. Дело в том, что у вас в памяти смешались два путешествия. Во время одного у капитана была борода, а во время другого у него было красное лицо и шрам на подбородке.
   Гвенда задумалась.
   – Да, пожалуй.
   – Мне представляется вполне вероятным, – продолжила мисс Марпл, – что после смерти матери отец сначала привез вас в Англию и вы некоторое время жили в этом доме, в «Хиллсайд». Вы говорили, что почувствовали себя как дома, едва переступив порог. И комната, которую вы выбрали в качестве спальни, могла быть вашей детской…
   – Она и была раньше детской. На окнах сохранились решетки.
   – Вот видите? Она была оклеена обоями с васильками и маками. Детские впечатления прочно фиксируются в памяти. Я прекрасно помню фиолетовые ирисы на обоях в своей детской, а их заменили, когда мне было всего три года.
   – И, наверное, поэтому я сразу подумала о домике для кукол и шкафах, где хранились игрушки?
   – Да. И ванная комната. Ванна, отделанная красным деревом. Вы говорили, что, как только увидели ее, представили, будто в ней плавают утки.
   – Действительно, – задумчиво произнесла Гвенда, – я словно с самого начала знала, где что находится – кухня, шкаф для белья, все остальное. И что в гостиной есть дверь, которая ведет в столовую. Но ведь это просто невозможно, что я, приехав в Англию, купила дом, абсолютно идентичный тому, в котором жила много лет назад!
   – Это вовсе не невозможно, моя дорогая. Это просто удивительное совпадение – а удивительные совпадения порой случаются. Ваш муж хотел поселиться на южном побережье, во время поисков подходящего жилья вам попался на глаза дом, всколыхнувший воспоминания и, в силу этого, показавшийся привлекательным. Он имел подходящие размеры, и за него просили разумную цену, поэтому вы купили его. Нет, это отнюдь не так уж фантастически невероятно. Думаю, будь это просто, что называется, возможно, справедливо, дом с привидениями, ваша реакция на него была бы совершенно иной. Но у вас, по вашим словам, не возникало ощущения насилия или отвращения до того самого момента, когда вы начали спускаться по лестнице и бросили взгляд вниз, в холл.
   На лице Гвенды вновь появилось испуганное выражение.
   – Вы хотите сказать, что… что Хелен… что это тоже правда? – спросила она, запинаясь.
   – Думаю, да, моя дорогая, – спокойно ответила мисс Марпл. – Придется признать: если все остальное – воспоминания, то и это – тоже воспоминание.
   – Значит, я действительно видела тело убитой… задушенной женщины, лежавшей там?
   – Вряд ли вы осознавали, что она задушена. Это было навеяно сценой из вчерашнего спектакля и соответствовало вашему взрослому восприятию того, что может означать синее, искаженное гримасой лицо. Ребенок наверняка понял бы, что такое насилие, смерть, зло, и связал бы эти понятия с определенным набором слов – ибо убийца, вне всякого сомнения, действительно произнес их. Для ребенка это явно стало бы сильным шоком. Дети – странные существа. Если их что-то сильно пугает – особенно то, что им непонятно, – они не говорят об этом. Потом они вроде бы забывают о пережитом, но это впечатление укореняется в памяти.
   Гвенда тяжело вздохнула.
   – И вы считаете, это произошло со мной? Но почему тогда я ничего не помню об этом сейчас?
   – Нельзя помнить по заказу. И очень часто, когда человек пытается что-то вспомнить, у него ничего не получается. Но я считаю, есть определенные свидетельства того, что это действительно произошло. Например, рассказывая мне о ваших вчерашних переживаниях в театре, вы очень интересно выразились. По вашим словам, вам казалось, будто вы смотрели «сквозь перила». Но, как вам должно быть известно, обычно с лестницы смотрят вниз не сквозь перила, а поверх них. Только ребенок может смотреть сквозь них.
   – Это вы очень точно подметили, – сказала Гвенда, с уважением взглянув на мисс Марпл.
   – Подобные мелочи имеют очень большое значение.
   – Но кто такая Хелен? – с недоумением спросила Гвенда.
   – Скажите, моя дорогая, вы все еще уверены, что это была именно Хелен?
   – Да… Это очень странно, поскольку я не знаю, кто эта «Хелен», лежавшая в холле… Каким образом я могу узнать это?
   – Полагаю, вам нужно выяснить, действительно ли вы жили в детстве в Англии. Ваши родственники…
   – Тетя Элисон, – перебила ее Гвенда. – Она должна знать, я уверена.
   – Тогда напишите ей, что сложившиеся обстоятельства требуют, чтобы она сообщила вам, жили ли вы в детстве в Англии, и отправьте письмо авиапочтой. Скорее всего, вы получите ответ тоже авиапочтой – еще до приезда вашего мужа.
   – О, благодарю вас, мисс Марпл. Вы чрезвычайно добры. И я очень надеюсь, что ваши предположения верны. Поскольку это означает, что со мной все в порядке.
   Мисс Марпл улыбнулась.
   – Я тоже надеюсь, что дело обстоит именно так, как мы думаем. Послезавтра я собираюсь уехать на север Англии в гости к друзьям, а через десять дней буду проездом в Лондоне. Если вы с мужем будете здесь или получите к этому времени письмо от своей тети, мне будет очень любопытно узнать, что она вам ответила.
   – Конечно, дорогая мисс Марпл! В любом случае я хочу познакомить вас с Джайлсом. Он замечательный человек. И мы вместе обсудим эту ситуацию.
   Настроение Гвенды заметно улучшилось. Однако мисс Марпл выглядела задумчивой.

Глава 5
Убийство из прошлого

I

   Спустя десять дней мисс Марпл вошла в холл небольшого отеля в Мэйфэр, где встретила восторженный прием со стороны мистера и миссис Рид.
   – Это мой муж, мисс Марпл. Я не могу передать тебе, Джайлс, как добра была мисс Марпл ко мне.
   – Рад познакомиться с вами, мисс Марпл. Гвенда рассказала мне, что от страха едва не загнала себя в психиатрическую больницу.
   Мисс Марпл окинула Джайлса благосклонным взглядом своих добрых голубых глаз. Чрезвычайно приятный молодой человек, высокий, светловолосый, обладающий обезоруживающей манерой время от времени быстро моргать, – очевидно, вследствие природной застенчивости. Она отметила также его решительно выступающую вперед нижнюю челюсть с резко очерченным подбородком.
   – Давайте выпьем чаю в маленьком кабинете, – предложила Гвенда. – Туда никто никогда не заходит. А потом, мисс Марпл, мы покажем вам письмо от тети Элисон. Да, – добавила она, увидев, что мисс Марпл вскинула голову и бросила на нее быстрый взгляд. – Я получила от нее ответ, и она пишет то же самое, что говорили вы.
   После чаепития Гвенда достала письмо, пришедшее авиапочтой, и зачитала его.

   Дражайшая Гвенда!
   С огорчением узнала, что ты пережила несколько неприятных моментов. Сказать по правде, у меня совершенно стерлось из памяти, что в раннем детстве ты действительно жила в Англии – очень непродолжительное время.
   Твоя мать, и моя сестра, Меган, познакомилась с твоим отцом, майором Халлидеем, когда гостила у наших друзей, живших в ту пору в Индии. Там же они поженились, и там же вскоре родилась ты. Через два года после твоего рождения Меган умерла. Для нас это стало страшным потрясением, и мы написали твоему отцу, с которым состояли в переписке, но никогда не видели, умоляя его вверить тебя нашим заботам, поскольку нам это лишь доставило бы радость, а ему, военному человеку, было бы очень трудно растить одному маленького ребенка. Однако твой отец отказался, сказав, что он увольняется из армии и собирается вернуться вместе с тобой в Англию, а также выразил надежду, что мы выкроим время, чтобы навестить его там.
   Насколько мне известно, по дороге домой твой отец встретил молодую женщину и женился на ней, как только они добрались до Англии. Брак, насколько я понимаю, оказался неудачным, и спустя примерно год они расстались. Именно тогда твой отец написал нам и спросил, желаем ли мы все еще приютить тебя. Стоит ли говорить, моя дорогая, как мы были счастливы. Ты приехала к нам в сопровождении английской няни, и в то же самое время твой отец перевел на тебя бо́льшую часть своего состояния и предложил, чтобы мы дали тебе свою фамилию. Это, должна сказать, показалось нам странным, но мы решили, что он руководствовался благими намерениями, желая, чтобы у тебя была полноценная семья. Тем не менее мы не приняли это предложение. Спустя год твой отец умер в больнице. Думаю, он уже знал о своей болезни, когда отправил тебя к нам.
   К сожалению, я не могу сообщить тебе, где именно ты жила в Англии с отцом. Естественно, на конверте с его письмом был указан адрес, но с тех пор минуло восемнадцать лет, и я помню лишь, что это был город на юге Англии. Сначала мне пришел на ум Дартмут, но потом я подумала, что вполне мог быть и Дилмут – эти два названия нетрудно спутать. Скорее всего, твоя мачеха повторно вышла замуж, но я не помню ее имени, не помню даже ее девичью фамилию, хотя твой отец упоминал ее в своем письме к нам. Нас, конечно, возмутило известие о том, что он так скоро после смерти твоей матери женился вновь. Но, как известно, плавание на корабле сближает пассажиров – к тому же он мог подумать, что для тебя так будет лучше.
   Похоже, с моей стороны было глупо не упоминать прежде о твоем пребывании в Англии, пусть ты и не помнила об этом, но, как я уже говорила, эта история поблекла в моей памяти. Смерть Меган и твой последующий приезд к нам всегда казались мне более значимыми событиями.
   Надеюсь, теперь все прояснилось?
   Надеюсь также, что скоро Джайлс воссоединится с тобой. Я представляю, насколько тяжело жить в разлуке в самом начале семейной жизни.
   Все мои новости в следующем письме, поскольку сейчас я спешу отправить тебе это послание в ответ на твою просьбу.
   Твоя любящая тетя
   Элисон Дэнби.

   P.S. Кстати, что с тобой случилось? Ты так ничего и не рассказала об этом.

   – Видите, – сказала Гвенда. – Все почти в точности так, как вы и предполагали.
   Мисс Марпл разгладила рукой тонкий лист бумаги.
   – Да, в самом деле. Объяснение, основывающееся на здравом смысле, очень часто оказывается правильным.
   – Я чрезвычайно благодарен вам, мисс Марпл, – сказал Джайлс. – Бедная Гвенда была так расстроена, и, должен признаться, меня самого немало встревожило то, что она может оказаться ясновидящей, экстрасенсом или кем-то в этом роде.
   – Жене такие способности могут причинять беспокойство, – сказала Гвенда. – Если, конечно, муж не всегда безупречен в своем поведении.
   – Насчет меня можешь не беспокоиться, – заверил ее Джайлс.
   – А дом? Какие чувства вы испытываете к нему? – спросила мисс Марпл.
   – О, все в порядке. Завтра мы собираемся ехать в Дилмут. Джайлсу не терпится увидеть дом.
   – Я не знаю, осознаете ли вы это, мисс Марпл, – сказал Джайлс, – но ситуация такова, что мы столкнулись с тайной, связанной с убийством, которое произошло у нашего порога, – точнее, в холле нашего дома.
   – Я уже думала об этом, – медленно произнесла мисс Марпл.
   – Просто Джайлс любит детективные истории, – заметила Гвенда.
   – Но это и есть детективная история, – сказал Джайлс. – В холле обнаружено тело красивой женщины, которая задушена. О ней ничего не известно, кроме имени. Это произошло почти двадцать лет назад. Конечно, по прошествии столь длительного времени какие-либо улики сохраниться не могли, но можно, по крайней мере, попытаться отыскать какие-то нити. Правда, на мой взгляд, разгадка этой тайны вряд ли возможна…
   – Думаю, вы могли бы ее разрешить, – сказала мисс Марпл. – Даже спустя восемнадцать лет. Да, думаю, вы могли бы.
   – Во всяком случае, попытка не принесет никакого вреда.
   Джайлс улыбнулся. Но на лице мисс Марпл появилось серьезное, даже озабоченное выражение.
   – Да нет, она как раз может принести немало вреда, – сказала она. – Я бы настоятельно советовала вам обоим забыть об этом.
   – Забыть? Об убийстве, которое произошло в нашем доме? Если, конечно, это было убийство.
   – Это было убийство, я думаю. И именно поэтому я постаралась бы забыть обо всем. Убийство – дело серьезное, с этим не шутят.
   – Но, мисс Марпл, – сказал Джайлс, – если бы все так думали…
   – О, я знаю, – перебила его мисс Марпл. – Иногда – когда обвиняют невиновного, когда подозревают сразу несколько человек, когда на свободе остается опасный преступник, способный снова нанести удар, – расследование преступления является непреложным долгом. Но вы должны понять, что это убийство произошло в далеком прошлом. Вполне вероятно, оно осталось в тайне от всех – иначе вы наверняка услышали бы о нем от садовника или кого-нибудь еще, поскольку убийство, как бы давно оно ни произошло, всегда новость. Нет, преступник, должно быть, как-то избавился от тела, не вызвав ни у кого подозрений. Вы уверены, что у вас хватит ума разгадать эту загадку?
   – Мисс Марпл, вы действительно так считаете? – с изумлением спросила Гвенда.
   – Да, моя дорогая. Вы очень милые и обаятельные молодые люди – если позволите называть вас так. Вы только что поженились и счастливы вместе. Умоляю вас, не пытайтесь проникнуть в тайну, которая – как бы это сказать – может причинить вам горе.
   Гвенда смотрела на нее во все глаза.
   – Вы думаете, здесь что-то необычное… особенное… На что вы намекаете?
   – Я не намекаю, дорогая, а только советую, поскольку прожила долгую жизнь и кое в чем разбираюсь. Вот вам мой совет: оставьте это дело.
   – Нет, мы не можем оставить это дело.
   В голосе Джайлса зазвучали жесткие нотки.
   – «Хиллсайд» – наш дом, и в этом доме кого-то убили, или, по крайней мере, мы так думаем. Я не могу закрывать глаза на то, что в моем доме произошло убийство, пусть даже и восемнадцать лет назад!
   Мисс Марпл вздохнула.
   – Извините меня. Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы мужественные молодые люди, и даже сочувствую вам и восхищаюсь вами, – и все-таки не хочу, чтобы вы занимались этим.

II

   На следующий день по деревне Сент-Мэри-Мид прошел слух о том, что мисс Марпл вернулась домой. В одиннадцать часов ее видели на Хай-стрит. Без десяти двенадцать она зашла в дом викария. После полудня к ней нагрянула троица болтливых дам, которые вначале отдали дань правилам приличия, поинтересовавшись ее впечатлениями от шумной столицы, а затем принялись обсуждать подробности приближавшегося праздника.
   Вечером мисс Марпл можно было увидеть, как всегда, в саду. Ее гораздо больше занимала прополка грядок, нежели деревенские новости. За скудным ужином она выглядела чрезвычайно рассеянной и практически не слушала вдохновенное повествование своей маленькой горничной Эвелин о похождениях местного аптекаря. На следующий день она все еще выглядела рассеянной, и несколько человек, включая жену викария, обратили на это внимание. Вечером мисс Марпл сказала, что чувствует себя не очень хорошо, и рано легла спать. На следующее утро она послала за доктором Хэйдоком.
   Доктор Хэйдок на протяжении многих лет был врачом, другом и союзником мисс Марпл. Он выслушал рассказ больной о симптомах, осмотрел ее, после чего откинулся на спинку кресла и принялся помахивать стетоскопом.
   – Для женщины вашего возраста, – сказал он, – вы находитесь в прекрасной форме, несмотря на обманчиво хрупкую внешность.
   – Я не сомневаюсь в том, что общее состояние моего здоровья вполне удовлетворительно, – сказала мисс Марпл. – Однако должна признаться, я испытываю усталость, даже некоторую разбитость.
   – Вы слишком часто ездите в Лондон.
   – В самом деле, сегодняшний Лондон несколько утомляет. И его затхлая атмосфера не идет ни в какое сравнение со свежим воздухом побережья.
   – В Сент-Мэри-Мид чудесный воздух.
   – Но он частенько бывает сырым и спертым. Не вполне, знаете ли, бодрящим.
   Доктор Хэйдок с любопытством посмотрел на нее.
   – Я пришлю вам тонизирующее средство.
   – Благодарю вас, доктор. Мне всегда помогает сироп Истона.
   – Вам нет никакой нужды назначать себе лечение, леди. Это моя обязанность.
   – Я подумала, может быть, перемена климата?..
   Мисс Марпл вопросительно смотрела на него своими голубыми бесхитростными глазами.
   – Вы и так отсутствовали дома целых три недели.
   – Да, но я же была в Лондоне, который, как вы сами говорите, подрывает силы. А затем на севере, в промышленном районе, где воздух не столь бодрящий, как на берегу моря.
   Собрав свою сумку, доктор Хэйдок с ухмылкой взглянул на мисс Марпл.
   – А теперь скажите, зачем вы послали за мной, – сказал он. – Просто назовите причину, а я повторю ваши слова. Вы хотите услышать мое профессиональное мнение – что вам требуется морской воздух…
   – Я знала, что вы меня поймете.
   В голосе мисс Марпл прозвучали нотки благодарности.
   – Морской воздух творит чудеса. Вам следует незамедлительно отправиться в Истборн, иначе состояние вашего здоровья может серьезно ухудшиться.
   – В Истборне, насколько я знаю, довольно холодно. Там открытая, холмистая местность.
   – Тогда Борнмут или остров Уайт.
   Мисс Марпл смотрела на него, невинно моргая глазами.
   – Я всегда считала, чем меньше город, тем он приятнее.
   Доктор Хэйдок снова сел в кресло.
   – Любопытно. И в какой же город вы хотели бы поехать?
   – Я тут подумала о Дилмуте.
   – Прелестное местечко. Довольно скучное. Но почему Дилмут?
   Некоторое время мисс Марпл молчала. В ее глазах вновь вспыхнули тревожные огоньки.
   – Предположим, – заговорила она наконец, – вам случайно стал известен факт, судя по всему, указывающий на то, что много лет назад – девятнадцать или двадцать – произошло убийство. Этот факт известен вам одному, и никому более. Как бы вы поступили в такой ситуации?
   – Убийство действительно имело место?
   – Да.
   Хэйдок задумался.
   – Не было никакой судебной ошибки? Никто не пострадал в результате этого преступления?
   – Насколько я понимаю, нет.
   – Хм, убийство в ретроспективе. Забытое убийство. Знаете, я не стал бы ворошить прошлое. Это неблагодарное да и небезопасное дело. В самом деле, оно может таить в себе большую опасность.
   – Этого-то я и боюсь.
   – Принято считать, что убийцы всегда повторяют свои преступления. Это не так. Некоторые, кому удается избежать наказания, ведут себя очень осторожно, стараясь не привлекать внимания к своей персоне. Это вовсе не значит, что они живут счастливо, – я в это не верю. Существует множество видов возмездия. Но, по крайней мере, внешне у них все хорошо. Полагаю, так было в случаях с Мадлен Смит и Лиззи Борден. Хотя они были оправданы, многие считают, что эти женщины виновны. Я могу назвать и других. Они не повторяли свои преступления, поскольку сразу получали то, что было им нужно, и удовлетворялись этим. Но предположим, человеку угрожает опасность. Я имею в виду вашего убийцу, кем бы он – или она – ни был. Он совершил убийство, оставшись безнаказанным и не вызвав ни у кого подозрений. А теперь предположим, кто-то проникает в тайну этого преступления. Что будет делать ваш убийца? С улыбкой наблюдать за тем, как вокруг него сжимается кольцо? Нет. Если для вас это не принципиально, откажитесь от этой затеи. Путь нераскрытое убийство останется нераскрытым.
   Немного помолчав, он добавил тоном, не терпящим возражений:
   – Оставьте это дело.
   – Но этим делом занимаюсь не я, а двое очаровательных юнцов. Позвольте мне рассказать вам!
   Хэйдок внимательно выслушал ее.
   – Поразительно, – сказал он, когда она закончила. – Поразительное совпадение. Вообще, поразительный случай. Полагаю, вы понимаете, какой тайный смысл заключен в этом?
   – О, конечно. Но я не думаю, что они понимают этот тайный смысл.
   – Их может постигнуть большое несчастье. Они пожалеют, что впутались в это дело. Скелеты должны оставаться в своих шкафах. Тем не менее я представляю, какие чувства обуревают молодого Джайлса: «Черт возьми, я не могу остаться в стороне! Хотя бы из любопытства…»
   Он замолчал и устремил на мисс Марпл суровый взгляд.
   – Так вот почему вам нужно ехать непременно в Дилмут. Чтобы ввязаться в историю, которая вас совершенно не касается.
   – Видите ли, доктор Хэйдок, я беспокоюсь за эту супружескую пару. Они очень молоды, совершенно неопытны и слишком доверчивы. Я чувствую, что мне следует находиться рядом и присматривать за ними.
   – Вот, значит, зачем вы едете. Чтобы присматривать за ними! Вы просто неугомонная женщина. Никак не можете пройти мимо убийства? Даже убийства из прошлого?
   На лице мисс Марпл появилась натянутая улыбка.
   – Но ведь вы считаете, что несколько недель в Дилмуте пойдут мне на пользу, разве не так?
   – Скорее, положат конец вашей жизни, – проворчал доктор Хэйдок. – Но вы же все равно меня не послушаете?

III

   По пути к своим друзьям – полковнику Бэнтри и его жене – мисс Марпл встретила полковника, шедшего вдоль дороги. В руке он держал охотничье ружье, рядом с ним бежал спаниель. Полковник сердечно приветствовал мисс Марпл.
   – Рад видеть вас. Как Лондон?
   Мисс Марпл сказала, что в Лондоне очень хорошо и что племянник сводил ее на несколько спектаклей.
   – Наверняка что-нибудь интеллектуальное. Лично я признаю только музыкальную комедию.
   Мисс Марпл рассказала, что видела русскую пьесу, очень интересную, но несколько затянутую.
   – Русскую? – удивленно переспросил полковник Бэнтри, которому однажды в больнице дали почитать роман Достоевского.
   Напоследок он сказал, что мисс Марпл найдет Долли в саду. Миссис Бэнтри почти всегда можно было найти в саду. Садоводство было ее страстью. Ее излюбленной литературой были каталоги луковиц, а разговоры сводились главным образом к примулам, кустарникам, альпийским цветам. Первое, что бросилось в глаза мисс Марпл, когда она вошла в сад, – обширные ягодицы, обтянутые выцветшей твидовой тканью.
   Услышав звуки приближающихся шагов, миссис Бэнтри выпрямилась. Лицо у нее слегка искривилось от боли, суставы отчетливо хрустнули. Хобби стоило ей ревматизма. Смахнув испачканной в земле ладонью пот со лба, она поздоровалась с подругой.
   – Я слышала, что вы вернулись, Джейн. Не правда ли, дельфиниум удался на редкость? Вы видели молодые маленькие горечавки? У меня с ними были некоторые проблемы, но сейчас, кажется, все в порядке. Нужен дождь. Последнее время стоит ужасно сухая погода.
   Внимательно посмотрев на нее, она добавила:
   – Эстер сказала, что вы больны и лежите в постели.
   Эстер служила в доме миссис Бэнтри кухаркой, а также выполняла функции офицера связи с деревней.
   – Я рада, что это неправда.
   – Небольшое преувеличение, – сказала мисс Марпл. – Доктор Хэйдок полагает, что моему истощенному организму требуется морской воздух.
   – Но сейчас уезжать нельзя, – возразила миссис Бэнтри. – Это самое лучшее время года в саду. Все цветет.
   – Доктор Хэйдок считает, что мне следует ехать.
   – Ну, вообще-то Хэйдок не так глуп, как некоторые доктора, – неохотно признала миссис Бэнтри.
   – Я тут думала о Долли, вашей кухарке.
   – Вам что, нужна кухарка? Вы же имеете в виду не ту женщину, которая пьет, не так ли?
   – Нет-нет, я имею в виду ту, что готовит восхитительные пирожные. У которой муж служил дворецким.
   – А-а, вы говорите о Черепахе Квази [3 - Прозвище позаимствовано у персонажа «Алисы в Стране чудес», черепахи с головой и задними ногами теленка (по версии художника Д. Тенниела), с глухим голосом и глазами, полными слез.], – сказала миссис Бэнтри. – О женщине с глухим голосом, которая всегда говорит так, будто в любой момент готова разрыдаться. Она была хорошей кухаркой. У нее был толстый и довольно ленивый муж. Артур говорил, что он всегда разбавлял виски водой. Я не знаю. К сожалению, во многих семьях один из супругов обладает какими-нибудь недостатками. Они получили наследство от одного из своих бывших работодателей, уехали на южное побережье и открыли там пансион.
   – Я так и думала. Случайно, не в Дилмуте?
   – Именно там. Дилмут, Приморская набережная, 14.
   – Я подумала, раз доктор Хэйдок рекомендует мне пожить на морском побережье, можно было бы поехать к… кажется, их зовут Сондерсы?
   – Да. Прекрасная идея, Джейн. Это как раз то, что вам нужно. Миссис Сондерс позаботится о вас наилучшим образом, а поскольку сейчас не сезон, они будут рады принять вас и не возьмут много денег. Благодаря хорошей кухне и морскому воздуху вы быстро пойдете на поправку.
   – Благодарю вас, Долли. Надеюсь, что так и будет.

Глава 6
Упражнение в сыске

I

   – Где, по-твоему, лежало тело? Где-то здесь? – спросил Джайлс.
   Он и Гвенда стояли в холле «Хиллсайда». Они приехали домой днем ранее, и Джайлс все еще пребывал в состоянии эйфории. Он радовался, словно маленький мальчик, которому купили новую игрушку.
   – Да, примерно, – ответила Гвенда.
   Она поднялась по лестнице и внимательно посмотрела вниз.
   – Да, думаю, как раз здесь.
   – Присядь, – сказал Джайлс. – Не забывай, тебе тогда было три года.
   Гвенда послушно присела.
   – Ты ведь не могла видеть мужчину, который произнес эти слова?
   – Не помню, чтобы я видела его. Должно быть, он стоял чуть дальше… Да, вон там. Мне было видно только его лапы.
   – Лапы.
   Джайлс нахмурился.
   – Это действительно были серые лапы. В них не было ничего человеческого.
   – Но послушай, Гвенда, это же не «Убийство на улице Морг». У человека не может быть лап.
   – А у него были лапы.
   Джайлс посмотрел на нее с сомнением.
   – Тебе, наверное, это просто привиделось.
   – Не думаешь ли ты, что мне могло привидеться и все остальное? Знаешь, Джайлс, я много думала последнее время. Уж не приснилось ли мне все это? Такое вполне могло быть. Подобные кошмары нередко снятся детям, и потом они долго помнят их. Тебе не кажется, что это самое правдоподобное объяснение? Поскольку в Дилмуте, похоже, никто никогда не слышал ни об убийстве, ни о внезапной смерти, ни об исчезновении, ни о чем-то необычном, произошедшем в этом доме.
   Теперь Джайлс был похож на маленького мальчика, у которого отняли новую игрушку.
   – Возможно, это был кошмар, – неохотно согласился он.
   Неожиданно его лицо просветлело.
   – Нет, – сказал он, – этого не может быть. Обезьяньи лапы и мертвое тело могли присниться, но будь я проклят, если тебе приснилась цитата из «Герцогини Мальфи».
   – Я могла услышать эти слова от кого-то, а потом они мне приснились.
   – Подобное могло произойти только в том случае, если ты услышала их в состоянии сильного стресса. А если это действительно было так, то мы возвращаемся в исходное положение. Я все понял. Тебе приснились лапы. Ты увидела тело, услышала слова, страшно испугалась, а затем тебе приснился кошмар на этот сюжет, и в нем присутствовали обезьяньи лапы. Вероятно, ты тогда боялась обезьян.
   Гвенда смотрела на него с недоверием.
   – Думаю, такое могло быть…
   – Жаль, что ты помнишь только это… Спускайся в холл. Закрой глаза. Постарайся вспомнить что-нибудь еще…
   Гвенда медленно спустилась по лестнице.
   – Нет, Джайлс… Чем сильнее я напрягаю память, тем больше отдаляются воспоминания… То есть у меня появляются сомнения в том, что я вообще что-то видела. Вероятно, в театре у меня просто случился приступ безумия.
   – Нет, что-то все-таки было. И мисс Марпл так считает. А как насчет «Хелен»? Ты наверняка должна помнить что-нибудь о ней.
   – Ничего я не помню. Это только имя.
   – Может быть, вовсе и не то имя.
   – Нет, то самое – Хелен, – твердо произнесла Гвенда.
   – Ну, если ты так уверена, то должна знать что-нибудь об этой Хелен, – вполне логично заметил Джайлс. – Ты хорошо ее знала? Она жила здесь? Или гостила?
   – Говорю тебе, не знаю.
   Гвенда начинала нервничать. Джайлс решил сменить тактику.
   – Кого еще ты помнишь? Может быть, своего отца?
   – Нет. То есть я не уверена. Тетя Элисон не раз показывала мне его фотографию и говорила: «Это твой папа». Я не помню его здесь, в этом доме…
   – И никаких слуг, нянь или кого-нибудь в этом роде?
   – Нет. Как я ни стараюсь, на ум ничего не приходит. Может быть, если ты не будешь так давить на меня, Джайлс, я что-то и вспомню. Правда, мне кажется, пытаться выяснить что-нибудь спустя столько лет – пустая трата времени.
   – Ничего подобного. Даже мисс Марпл считает, что это вполне возможно.
   – Она ничего не сказала нам, что можно предпринять в этой ситуации, – хотя по огонькам в ее глазах я видела, что у нее есть какие-то идеи. Интересно, как бы поступила она?
   – Вряд ли она рассматривала варианты, которые не рассматривали бы мы с тобой, – произнес безапелляционным тоном Джайлс. – Пора прекратить заниматься досужими домыслами и прибегнуть к систематическому подходу. Начало положено – я просмотрел в церковном приходе реестры покойников, относящиеся к интересующему нас периоду времени. Хелен среди них нет. Есть лишь Элен Пагг девяносто четырех лет. Теперь, в соответствии с логикой, мы должны выяснить следующее. Если предположить, что твой отец с мачехой жили в этом доме, они должны были либо купить его, либо снять.
   – По словам Фостера, садовника, до Хенгрэйвов его занимала семья по фамилии Элворси, а до них – миссис Финдисон. Больше никто там не жил.
   – Твой отец мог купить дом, прожить в нем очень короткое время и затем продать. Но я думаю, вероятнее всего, он снимал его – вместе с меблировкой. Если это так, то нам нужно обойти риелторские конторы.
   Наведение справок в риелторских конторах не заняло много времени. В Дилмуте их было всего две. Риелторы Уилкинсоны появились в городе сравнительно недавно. Они открыли контору одиннадцать лет назад и в основном имели дело с маленькими бунгало и новыми домами в дальнем конце города. У других риелторов – Гэлбрэйта и Пендерли – Гвенда как раз и купила «Хиллсайд». Они посетили фирму, и Джайлс переговорил с одним из компаньонов. Они с женой очень довольны своим новым домом, и им вообще нравится город. Совсем недавно миссис Рид выяснила, что в раннем детстве она жила в Дилмуте. О том времени у нее сохранились лишь смутные воспоминания, но ей кажется, что жила она тогда именно в «Хиллсайде», хотя твердой уверенности у нее нет. Не остались ли у них документы о сдаче дома в аренду майору Халлидею? Это было восемнадцать или девятнадцать лет назад…
   Мистер Пендерли виновато развел руками.
   – Боюсь, мы ничем не сможем помочь вам, мистер Рид. Наши записи о сдаче меблированного жилья в аренду не охватывают столь отдаленное прошлое. Мне очень жаль, мистер Рид. Вот если бы был жив наш старый главный клерк, мистер Нарракотт, умерший прошлой зимой, он наверняка помог бы вам. У него была поразительная память. Он проработал в нашей фирме почти тридцать лет.
   – И никто, кроме него, не сможет вспомнить?
   – Сейчас у нас в штате в основном молодые люди. Хотя, конечно, сам мистер Гэлбрэйт находится в весьма почтенном возрасте. Он вышел на пенсию несколько лет назад.
   – А не могла бы я поговорить с ним? – спросила Гвенда.
   – Я даже затрудняюсь ответить вам на этот вопрос…
   Лицо мистера Пендерли выражало сомнение.
   – В прошлом году с ним случился инсульт, и сейчас он пребывает в весьма плачевном состоянии. Ему уже за восемьдесят.
   – Он живет в Дилмуте?
   – О да. В «Калькутта-Лодж». Такой славный маленький домик на Ситон-роуд. Но я не думаю…

II

   – Надежда довольно слабая, – сказал Джайлс Гвенде, когда они вышли из здания риелторской фирмы. – Однако попытка не пытка. Писать старику не имеет смысла. Мы пойдем к нему и проявим все свое обаяние.
   «Калькутта-Лодж» окружал аккуратный садик, и гостиная, куда их проводили, тоже выглядела аккуратной, хотя в ней было немного тесновато. Пахло пчелиным воском и полировальной пастой. Ярко блестела медь. На окнах висели гирлянды.
   В комнату вошла худая женщина среднего возраста с хмурым лицом и настороженным взглядом.
   Джайлс поспешно изложил причину их визита, и лицо мисс Гэлбрэйт, которая словно ожидала какого-то подвоха, сразу разгладилось.
   – Извините, но я сомневаюсь, что смогу помочь вам, – сказала она. – Прошло столько времени.
   – Люди нередко помнят события давно прошедших дней, – сказала Гвенда.
   – Сама я, разумеется, ничего не знаю, поскольку не имела никакого отношения к делам фирмы. Майор Халлидей, вы говорите? Нет, никогда не слышала, чтобы человек с таким именем появлялся в Дилмуте.
   – Возможно, ваш отец вспомнит, – сказала Гвенда.
   – Отец?
   Мисс Гэлбрэйт покачала головой.
   – У него уже давно большие проблемы с памятью.
   Внимание Гвенды привлек медный стол из Бенареса, затем она перевела взгляд на эбонитовые фигурки слонов, выстроившихся в процессию на каминной полке.
   – Может быть, он все-таки вспомнит, – настаивала она. – Ведь мой отец приехал из Индии, а ваш дом называется «Калькутта-Лодж».
   – Да, отец уезжал на некоторое время в Калькутту. Занимался там бизнесом. Потом началась война, и в 1920 году он основал там фирму. Но моя мать не хотела жить за границей, да и индийский климат не назовешь здоровым. Даже не знаю… может быть, вам и стоит поговорить с отцом, хотя сейчас не самые лучшие дни его жизни.
   Она проводила их в маленький кабинет, располагавшийся в задней части дома. В большом потертом кожаном кресле сидел престарелый джентльмен с седыми усами, как у моржа. Его лицо было слегка перекошено на одну сторону. Дочь представила ему гостей, и он с явным одобрением задержал взгляд на Гвенде.
   – Память у меня уже не та, что прежде, – не очень отчетливо произнес он слабым голосом. – Халлидей, говорите? Нет, такого имени я не помню. Учился я с одним Халлидеем в школе в Йоркшире, но это было семьдесят с лишним лет назад.
   – Мы думаем, что он снимал «Хиллсайд», – сказал Джайлс.
   – «Хиллсайд»? Он назывался тогда «Хиллсайд»?
   Единственное подвижное веко мистера Гэлбрэйта захлопнулось и тут же открылось.
   – Там жила миссис Финдисон. Прекрасная женщина.
   – Мой отец мог арендовать его с меблировкой… Он приехал из Индии.
   – Индия? Индия, вы говорите? Помню, приехал военный. Он знал этого негодяя, Мохаммеда Хасана, который обманул меня, когда я покупал у него ковры. С ним была молодая жена и ребенок – маленькая девочка.
   – Это была я, – уверенно произнесла Гвенда.
   – В самом деле? Надо же! Как быстро летит время! И вот он… как его звали? Хотел арендовать жилье с мебелью… да, точно… Миссис Финдисон собиралась уехать на зиму в Египет или куда-то еще… Так как его звали?
   – Халлидей, – подсказала Гвенда.
   – Совершенно верно, моя дорогая, Халлидей. Майор Халлидей. Хороший парень. Очень красивая жена – довольно молодая, светловолосая. Она хотела поселиться неподалеку от своих родственников или что-то в этом роде. Да, очень красивая.
   – А кто были ее родственники?
   – Понятия не имею. Вы на нее совсем не похожи.
   Гвенда чуть не сказала: «Она была мне всего лишь мачехой», – но воздержалась, дабы не усложнять ситуацию.
   – Как она выглядела? – спросила она вместо этого.
   – Она выглядела озабоченной, – неожиданно ответил мистер Гэлбрэйт. – Да, этот майор был очень хороший парень. Все интересовался, как я жил в Калькутте. Не то что эти ребята, которые никогда не выезжали из Англии. Ограниченные люди. А вот я повидал мир. Так как его звали, этого военного? Который хотел снять дом с мебелью?
   Это напоминало старую, заезженную граммофонную пластинку.
   – «Сент-Кэтрин», точно. Он арендовал «Сент-Кэтрин» – шесть гиней в неделю, – пока миссис Финдисон была в Египте. Она умерла там, бедняжка. Дом был выставлен на аукцион – кто же его тогда купил? Ах да, Элворси, точно. Целая свора женщин – сестры. Они переименовали дом. Сказали, что «Сент-Кэтрин» – это слишком папистское название. Очень не любили все папистское. Они были простые женщины. Раздавали неграм поношенную одежду и Библии. Обращали язычников в христианство.
   Неожиданно мистер Гэлбрэйт вздохнул и откинулся на спинку кресла.
   – Столько времени прошло, – произнес он капризным тоном. – Забыл все имена. Парень из Индии – хороший парень… Я устал, Глэдис. Хочу чаю.
   Джайлс и Гвенда поблагодарили старого джентльмена и его дочь и вышли на улицу.
   – Итак, доказано, что я и мой отец жили в «Хиллсайде», – сказала Гвенда. – Что будем делать дальше?
   – Я полный идиот! – заявил вдруг Джайлс. – Сомерсет-хаус!
   – Что такое Сомерсет-хаус?
   – Это Государственный архив, где хранятся в том числе и записи о бракосочетаниях. Я схожу туда и посмотрю, на ком женился твой отец. По словам твоей тетки, он женился во второй раз сразу по прибытии в Англию. Неужели ты не понимаешь, Гвенда? Как это не пришло нам в голову раньше! Хелен – так ведь могли звать твою мачеху! Весьма вероятно, она была младшей из сестер. Во всяком случае, узнав ее фамилию, мы сможем найти человека, который знает, что произошло тогда в «Хиллсайде». Помнишь, старик сказал, что они хотели поселиться в Дилмуте неподалеку от ее родственников. Если эти родственники жили где-то здесь, мы сможем кое-что выяснить.
   – Джайлс! Ты просто гений!

III

   Джайлс решил, что ехать в Лондон вовсе не обязательно. Хотя, будучи энергичным по натуре, он всегда старался все делать сам, рутинную работу по наведению справок, по его мнению, вполне можно было поручить кому-нибудь еще. По междугородней линии Джайлс позвонил в свой офис.
   – Отлично! – с энтузиазмом произнес он, услышав ответ, которого ожидал.
   Вынимая спустя некоторое время из конверта с сопроводительным письмом заверенную копию свидетельства о браке, Джайлс объявил торжественным тоном:
   – Ну вот, Гвенда. Пятница, 7 августа, Кенсингтонское бюро записи актов гражданского состояния, Кельвин Джеймс Халлидей сочетался браком с Хелен Спенлав Кеннеди.
   – Хелен? – вскрикнула Гвенда.
   Они долго смотрели друг на друга.
   – Но… но… не может быть, чтобы это была она. Я имею в виду… они расстались, она снова вышла замуж и потом уехала.
   – Мы не знаем, уехала она или нет… – сказала Гвенда.
   Она еще раз прочитала имя, указанное в документе: Хелен Спенлав Кеннеди.
   Хелен…

Глава 7
Доктор Кеннеди

I

   Через несколько дней, прогуливаясь под резкими порывами ветра вдоль эспланады, Гвенда неожиданно остановилась у одного из стеклянных навесов со скамейкой, предусмотрительно установленных корпорацией для удобства посетителей.
   – Мисс Марпл! – воскликнула она.
   Ее изумлению не было предела, ибо она действительно видела перед собой мисс Марпл, одетую в толстое шерстяное пальто и закутанную в длинный шарф.
   – Похоже, для вас это сюрприз, встретить меня здесь, – живо отозвалась мисс Марпл. – Видите ли, мой доктор порекомендовал мне поехать на морское побережье, чтобы сменить обстановку, а ваше описание Дилмута было столь красочным, что я решила отправиться именно сюда, – тем более что здесь содержат пансион бывшие обитатели моей деревни.
   – Но почему же вы не зашли к нам? – спросила Гвенда.
   – Старики иногда бывают надоедливыми, моя дорогая. Молодые люди, только что вступившие в брак, должны как можно больше времени проводить наедине.
   Она улыбнулась в ответ на молчаливый протест Гвенды.
   – Не сомневаюсь, что вы были бы рады видеть меня. Как у вас дела? Приблизились вы к разгадке вашей тайны?
   – Мы напали на след, – сказала Гвенда, садясь рядом с ней.
   Она подробно рассказала о том, как продвигается расследование.
   – Мы поместили объявление во многих газетах – в местных, в «Таймс» и других крупных ежедневных изданиях – с просьбой сообщить любую информацию о Хелен Спенлав Халлидей, урожденной Кеннеди. Думаю, какие-то ответы должны прийти.
   – Я тоже так думаю, моя дорогая.
   Мисс Марпл говорила, как всегда, безмятежным тоном, но в ее глазах сквозило беспокойство. Она бросила быстрый оценивающий взгляд на сидевшую рядом с ней молодую женщину. В голосе Гвенды не было уверенности, и выглядела она встревоженной. До нее начинал доходить «тайный смысл», о котором говорил доктор Хэйдок. Да, но отступать было уже поздно…
   – Меня очень заинтриговала эта история, – произнесла мисс Марпл мягким, почти извиняющимся тоном. – Знаете, в моей жизни слишком мало волнующих моментов. Надеюсь, вы не сочтете меня излишне любопытной, если я и впредь буду интересоваться ходом вашего расследования?
   – Конечно, мы будем держать вас в курсе событий, – ответила Гвенда с сердечной улыбкой. – Скажите мне свой адрес и приходите к нам в гости. Выпьем чаю, и заодно осмотрите дом. Вам ведь нужно ознакомиться с местом преступления, не так ли?
   Она рассмеялась, но в ее смехе послышались нервные нотки. Когда Гвенда удалилась, мисс Марпл слегка покачала головой и нахмурилась.

II

   Джайлс и Гвенда с надеждой ежедневно просматривали корреспонденцию, и каждый раз их ждало разочарование. Им пришло лишь два письма от частных детективов, которые, заверяя их в своей высокой компетентности, выражали готовность провести собственное расследование.
   – Пока в этом нет необходимости, – сказал Джайлс. – И если уж нанимать частного детектива, то нужно обращаться в солидную фирму, а не к дилетантам, рекламирующим свои услуги. Правда, я не очень понимаю, что они могут сделать, чего не можем сделать мы.
   Его оптимизм (или самооценка) получил подтверждение несколько дней спустя в виде письма, написанного четким, и в то же время не вполне разборчивым почерком.

   Голлс-Хилл
   Вудли-Болтон
   Уважаемый сэр.
   В ответ на ваше объявление в «Таймс» сообщаю вам, что Хелен Спенлав Кеннеди является моей сестрой, с которой я потерял связь много лет назад. Буду рад получить какие-либо известия о ней.
   Искренне ваш Джеймс Кеннеди,
   доктор медицины.

   – Вудли-Болтон, – задумчиво произнес Джайлс. – Это не очень далеко от нас. Жители Дилмута ездят туда на пикники. Там вересковая пустошь. Около тридцати миль отсюда. Мы напишем доктору Кеннеди и спросим, можем ли приехать к нему или же он предпочитает приехать к нам.
   В своем втором письме доктор Кеннеди написал, что предпочел бы принять их у себя в ближайшую среду. В указанный день они отправились к нему.
   Вудли-Болтон представлял собой деревню, беспорядочно раскинувшуюся на склоне холма, на вершине которого и находился Голлс-Хилл. Оттуда открывался вид на Вудли-Кэмп и вересковую пустошь, тянувшуюся в сторону моря.
   – Довольно мрачное место, – заметила Гвенда, поежившись.
   Дом доктора Кеннеди тоже производил мрачное впечатление. Его владелец, по всей видимости, с презрением относился к достижениям технического прогресса, таким как центральное отопление. Дверь им открыла темноволосая женщина грозного вида. Она провела их через пустой холл в кабинет хозяина дома, который поднялся им навстречу. Это была длинная комната с высоким потолком, вдоль стен которой выстроились забитые книгами шкафы.
   Доктор Кеннеди оказался седовласым пожилым мужчиной с кустистыми бровями над проницательными глазами.
   – Мистер и миссис Рид? – осведомился он, скользнув по ним острым взглядом. – Садитесь, пожалуйста, вот сюда. Миссис Рид, это, наверное, самое удобное кресло в доме. Итак, что вас интересует?
   Джайлс без запинки изложил заранее заготовленную версию. Он и его жена совсем недавно вступили в брак в Новой Зеландии. Они приехали в Англию, где его жена в детстве жила короткое время и теперь пытается отыскать старых друзей и знакомых своей семьи.
   Доктор Кеннеди слушал его с суровым видом и держался весьма холодно. Он вел себя учтиво, но его явно раздражала эта провинциальная сентиментальность.
   – И вы полагаете, моя сестра – единокровная сестра – и, возможно, я сам являемся вашими родственниками? – спросил он Гвенду с едва уловимой враждебностью в голосе.
   – Она была моей мачехой, – ответила Гвенда. – Второй женой моего отца. Конечно, я помню ее смутно, поскольку была маленьким ребенком. Моя девичья фамилия – Халлидей.
   Доктор Кеннеди с изумлением воззрился на нее, и в следующее мгновение его лицо озарила улыбка. Высокомерие сразу куда-то исчезло, и они увидели перед собой совершенно другого человека.
   – Боже правый! – воскликнул он. – Только не говорите, что вы Гвенни!
   Гвенда радостно закивала. Давно забытое детское имя прозвучало в ее ушах ободряющим эхом.
   – Да, – сказала она, – я Гвенни.
   – Благослови Господь мою душу! Взрослая и уже замужем. Как летит время! Прошло, должно быть, пятнадцать… нет, конечно, гораздо больше лет! Вы, наверное, не помните меня?
   Гвенда покачала головой.
   – Я не помню даже своего отца. О том времени у меня вообще очень смутные воспоминания.
   – Ну конечно – первая жена Халлидея была родом из Новой Зеландии. Помню, он говорил об этом. Наверное, прекрасная страна.
   – Это самая чудесная страна на свете – но я полюбила и Англию тоже.
   – Вы приехали на время или обосновались здесь?
   Он позвонил в колокольчик.
   – Мы должны выпить чаю.
   На пороге появилась встретившая их женщина.
   – Чаю, пожалуйста… и горячие тосты с маслом… или пирог… или что-нибудь еще.
   – Хорошо, сэр.
   Окинув гостей недобрым взглядом, почтенная экономка скрылась за дверью.
   – Вообще-то я небольшой любитель чая, – неуверенно произнес доктор Кеннеди, – но мы должны отметить эту встречу.
   – Очень любезно с вашей стороны, – сказала Гвенда. – Нет, мы приехали не на время. Мы купили здесь дом.
   После некоторой паузы она добавила:
   – «Хиллсайд».
   – Ну да, в Дилмуте, – рассеянно произнес доктор Кеннеди. – Ваше письмо пришло оттуда.
   – Поразительное совпадение, – продолжала Гвенда. – Не правда ли, Джайлс?
   – Да, пожалуй, – согласился Джайлс. – Просто невероятно.
   – Он был выставлен на продажу, – сказала Гвенда.
   Заметив на лице доктора Кеннеди недоуменное выражение, она пояснила:
   – Это тот самый дом, где мы жили много лет назад.
   Доктор Кеннеди нахмурился.
   – «Хиллсайд»? Но ведь… Ах да, вспомнил, они сменили название. Он назывался… Святая… кто-то там… Если не ошибаюсь, этот дом расположен на Лихэмптон-роуд, ведущей в город, по правую сторону?
   – Совершенно верно.
   – Надо же, как вылетают из головы названия. Одну минуту. «Сент-Кэтрин» – вот как он тогда назывался.
   – И я действительно там жила, не так ли? – сказала Гвенда.
   – Ну конечно же.
   Он смотрел на нее с нескрываемым любопытством.
   – А почему вам захотелось вернуться туда? Ведь вы вряд ли многое помните, а?
   – Да, это так. Но почему-то меня не покидает ощущение родного дома.
   – Ощущение родного дома, – повторил доктор.
   Эти слова были произнесены без всякого выражения, но Джайлс вдруг задался вопросом: о чем он думал в этот момент?
   – Поэтому я надеялась, что вы расскажете мне об отце, Хелен и… – Гвенда на мгновение запнулась, – обо всем остальном.
   Он в раздумье посмотрел на нее.
   – Наверное, ваши родственники в Новой Зеландии знали немногое. Да и откуда им было знать? Собственно, рассказывать особо нечего. Хелен – моя сестра – возвращалась из Индии на одном корабле с вашим отцом. Он был вдовцом с маленькой дочкой. Хелен пожалела его, а может быть, влюбилась в него. Он был одинок, а может быть, влюбился в нее. Что между ними произошло и как развивались события – неизвестно. По прибытии в Лондон они поженились. В то время я как раз жил там. Кельвин Халлидей производил хорошее впечатление, правда, вел себя немного нервно и выглядел довольно усталым. Но они казались счастливой парой – тогда.
   Последовала небольшая пауза, после чего он продолжил свой рассказ:
   – Однако не прошло и года, как она сбежала от него с другим. Вероятно, вам известно об этом?
   – А с кем она сбежала? – спросила Гвенда.
   Доктор Кеннеди устремил на нее взгляд своих проницательных глаз.
   – Она не говорила мне. Наши отношения с ней не были доверительными. Я видел – этого невозможно было не видеть, – что между ними существуют какие-то трения. Причины я не знал. Я всегда придерживался традиционных ценностей и верил в святость супружеской верности. Хелен ни за что не стала бы откровенничать со мной на подобную тему. До меня доходили слухи, но конкретное имя никогда не упоминалось. У них часто останавливались гости из Лондона и других мест Англии. Думаю, это был один из них.
   – Значит, развода не было?
   – Хелен не хотела развода. Так сказал мне Кельвин. Именно поэтому я пришел к выводу – вероятно, ложному, – что она сбежала с женатым человеком, жена которого, возможно, была католичкой.
   – А мой отец?
   – Он тоже не хотел развода.
   Доктор Кеннеди говорил короткими отрывистыми фразами.
   – Расскажите мне об отце, – попросила Гвенда. – Почему он вдруг решил отправить меня в Новую Зеландию?
   Кеннеди на несколько мгновений задумался.
   – Я думаю, ваши новозеландские родственники надавили на него. После краха второго брака он, по всей видимости, решил, что так будет лучше.
   – Почему он не отвез меня туда сам?
   Доктор Кеннеди бросил взгляд на каминную полку в поисках ершика для чистки трубки.
   – Трудно сказать… У него было довольно слабое здоровье.
   – А что с ним случилось? От чего он умер?
   В этот момент открылась дверь и в комнату вошла исполненная презрения экономка с подносом в руках. На подносе лежали тосты с маслом, стояла вазочка с вареньем, но пирога не было. Неуверенным жестом доктор Кеннеди предложил Гвенде разлить чай. После того как она сделала это и взяла тост, он произнес с притворной веселостью:
   – Ну, теперь расскажите, что вы сделали с домом? Многое в нем изменили? Я, наверное, и не узнаю его сейчас.
   – Мы немного переоборудовали ванные комнаты, – сказал Джайлс.
   Не сводя глаз с доктора, Гвенда повторила:
   – От чего умер мой отец?
   – Я действительно не знаю, моя дорогая. Я уже сказал, его состояние здоровья оставляло желать лучшего, и в конце концов он уехал в санаторий – где-то на восточном побережье. Года через два после этого он умер.
   – Где конкретно находился этот санаторий?
   – К сожалению, не могу сказать. Не помню.
   Он явно что-то недоговаривал. Джайлс и Гвенда переглянулись.
   – Можете вы хотя бы сказать, сэр, где он похоронен? – спросил Джайлс. – Гвенда очень хочет посетить его могилу, что вполне естественно.
   Доктор Кеннеди склонился над камином и принялся чистить трубку перочинным ножом.
   – Понимаете, – глухо произнес он, – мне не хотелось бы углубляться в прошлое. Культ предков – это анахронизм. Нужно думать о будущем. Вы – молодые здоровые люди. У ваших ног лежит целый мир. Смотрите вперед, а не назад. Какой смысл класть цветы на могилу человека, которого вы фактически не знали?
   – Я хочу увидеть могилу отца, – не сдавалась Гвенда.
   – Боюсь, не смогу помочь вам.
   Доктор Кеннеди был вежлив, но холоден.
   – Прошло много времени, и моя память сейчас не та, что была прежде. Я потерял связь с вашим отцом после того, как он уехал из Дилмута. Кажется, он написал мне однажды из санатория – который, как я уже сказал, по-моему, находился на восточном побережье, – но даже в этом у меня нет уверенности. И я понятия не имею, где он похоронен.
   – Очень странно, – заметил Джайлс.
   – Ничего странного. Видите ли, связующим звеном между нами была Хелен. Я всегда очень любил ее. Она намного младше меня, и я, как мог, занимался ее воспитанием. Выбирал для нее наиболее подходящие школы и все такое прочее. Хотя что греха таить – Хелен отличалась ветреностью. Будучи еще совсем юной, она связалась с весьма сомнительным молодым человеком. Возникла серьезная проблема, которую я благополучно разрешил. Потом она решила уехать в Индию и выйти замуж за Уолтера Фейна. Это был неплохой парень, сын лучшего в Дилмуте адвоката, но, говоря откровенно, страшный зануда. Он всегда обожал ее, а она была к нему равнодушна. Тем не менее она согласилась приехать к нему в Индию. Однако довольно скоро я получил от нее телеграмму с просьбой выслать деньги на обратную дорогу. Деньги я выслал, и по пути в Англию она познакомилась с Кельвином. Этим и объясняется, почему мы с Кельвином не поддерживали отношения после ее ухода от него.
   Помолчав немного, он вдруг спросил:
   – Где сейчас Хелен? Можете мне сказать? Я хотел бы повидаться с ней.
   – Мы этого не знаем, – сказала Гвенда.
   – Какая жалость! Прочитав ваше объявление, я подумал, что…
   Неожиданно он взглянул на них, и в его глазах вспыхнули искорки любопытства.
   – Скажите, зачем вы дали это объявление?
   – Мы хотели связаться с…
   Гвенда запнулась.
   – С тем, кого едва помните?
   Доктор Кеннеди пристально смотрел на нее.
   – Я думала… что если смогу связаться с ней, она расскажет мне об отце…
   – Да-да, понятно. Извините, что не смог оказаться полезным вам. Память уже совсем не та, да ведь прошло столько времени…
   – По крайней мере, вы можете сказать, какого профиля был этот санаторий? Туберкулезный?
   Лицо доктора Кеннеди вновь превратилось в неподвижную маску.
   – Да-да, скорее всего, туберкулезный.
   – Тогда мы сможем довольно легко найти его, – сказал Джайлс. – Большое спасибо вам, сэр, за предоставленные сведения.
   Он поднялся с кресла, и Гвенда последовала его примеру.
   – Благодарю вас, – сказала она. – И все же приезжайте к нам в «Хиллсайд».
   Когда они выходили из комнаты, Гвенда бросила через плечо прощальный взгляд на доктора Кеннеди, который стоял у каминной полки и с озабоченным видом крутил свой седой ус.
   – Он, несомненно, знает что-то такое, о чем упорно не желает говорить, – сказала Гвенда, садясь в автомобиль. – Ах, Джайлс! Я уже жалею, что мы затеяли все это…
   Они посмотрели друг на друга и почувствовали, как им обоим в душу заползает страх.
   – Мисс Марпл была права, – сказала Гвенда. – Не следовало нам ворошить прошлое.
   – Вовсе не обязательно продолжать это расследование, – неуверенно произнес Джайлс. – Гвенда, дорогая, пожалуй, так будет лучше.
   Гвенда покачала головой:
   – Нет, Джайлс, нельзя оставить все как есть. Мы не успокоимся и будем вечно высказывать предположения и предаваться фантазиям. Нет, нужно продолжать… Доктор Кеннеди ничего не сказал нам по доброте душевной – но это плохая доброта. Мы должны выяснить, что произошло в действительности. Даже если… даже если мой отец является тем самым человеком, который…
   Заканчивать фразу не было необходимости.

Глава 8
Бред Кельвина Халлидея

   Когда на следующее утро они гуляли в саду, из дома вышла миссис Кокер и объявила:
   – Прошу прощения, сэр. Вас просит к телефону доктор Кеннеди.
   Оставив Гвенду в обществе старика Фостера, Джайлс прошел в дом и взял трубку.
   – Джайлс Рид слушает.
   – Это доктор Кеннеди. Я долго размышлял о нашей вчерашней беседе, мистер Рид. Существуют определенные факты, которые, на мой взгляд, вам и вашей жене следует знать. Вы будете дома, если я приеду к вам сегодня?
   – Разумеется. В какое время вас ждать?
   – В три часа вас устроит?
   – Вполне.
   Тем временем Гвенда беседовала в саду с Фостером.
   – Не тот ли это доктор Кеннеди, что когда-то жил в «Уэст Клифф»?
   – Думаю, тот. Вы знали его?
   – Он считался здесь лучшим доктором, хотя и не пользовался такой популярностью, как доктор Лэзенби. Тот был веселым – шутил, смеялся, а доктор Кеннеди был слишком серьезным – говорил коротко, сухо, но дело свое знал хорошо.
   – Когда он оставил практику?
   – Давно. Лет пятнадцать назад. Говорили, у него стало плохо со здоровьем.
   В этот момент из дома вышел Джайлс.
   – Он приедет после обеда, – сказал он, предваряя вопрос Гвенды.
   – Очень хорошо.
   – А вы знали сестру доктора Кеннеди? – спросила она Фостера.
   – Сестру? Она была намного моложе его, ходила в школу, потом уехала за границу. Я слышал, что потом она вернулась сюда после того, как вышла замуж, но довольно скоро сбежала с каким-то парнем. По слухам, она всегда была взбалмошной. Не помню, чтобы я когда-нибудь ее видел. Тем более некоторое время я работал в Плимуте.
   – Зачем он приезжает? – спросила Гвенда Джайлса, когда они шли в конец террасы.
   – Узнаем об этом в три часа.
   Доктор Кеннеди прибыл точно в назначенный срок и, окинув взглядом гостиную, заметил:
   – Странно снова оказаться здесь через столько лет.
   После этого он без всяких предисловий перешел к делу:
   – Насколько я понимаю, вы твердо намерены найти санаторий, где умер Кельвин Халлидей, и выяснить все подробности, какие только можно выяснить, касательно его болезни и смерти?
   – Совершенно верно, – сказала Гвенда.
   – Конечно, для вас это не составит особого труда. И я решил, что правда станет для вас меньшим шоком, если вы узнаете ее от меня. Заранее прошу извинить меня, ибо я вынужден сказать то, что, по всей вероятности, причинит вам, Гвенни, душевную травму. Но ничего не поделаешь. Ваш отец не болел туберкулезом, а санаторий, в котором он находился, в действительности был психиатрической лечебницей.
   – Психиатрическая лечебница? Значит, он потерял рассудок?
   Лицо Гвенды приобрело мертвенно-бледный оттенок.
   – Его так и не освидетельствовали, и, по-моему, он не был сумасшедшим в привычном смысле слова. Он пережил сильное нервное потрясение и страдал навязчивой идеей, а в больницу лег по собственной воле и, разумеется, мог покинуть ее в любой момент, по своему усмотрению. Однако его состояние только ухудшалось, и в конце концов он умер на больничной койке.
   – А что это за навязчивая идея? – спросил Джайлс.
   – Ему казалось, что он задушил свою жену, – сухо ответил доктор Кеннеди.
   Гвенда испустила сдавленный крик. Джайлс взял ее холодную руку в свою.
   – Он действительно?..
   – Что?
   Доктор Кеннеди уставился на Джайлса.
   – Нет, конечно же, нет. Об этом не может быть и речи.
   – Но… но откуда вам это известно?
   – Дорогое дитя! В этом никогда не было никаких сомнений. Хелен оставила его ради другого мужчины. И без того его психика уже некоторое время находилась в крайне неуравновешенном состоянии: бредовые идеи, болезненные фантазии. А уход жены окончательно добил его. Сам я не психиатр. У них есть объяснения в отношении подобных случаев. Если мужчина предпочитает, чтобы его жена умерла, нежели оказалась неверной, он способен внушить себе, что она мертва. И даже что это он убил ее.
   Джайлс и Гвенда переглянулись.
   – Значит, вы абсолютно уверены, что он не совершал того, в чем обвинял себя?
   – Абсолютно уверен. Я получил от Хелен два письма. Первое из Франции – примерно через неделю после ее отъезда, второе – через шесть месяцев. Нет-нет, это был всего-навсего бред больного человека.
   Гвенда тяжело вздохнула.
   – Пожалуйста, – сказала она, – расскажите мне все, что вам об этом известно.
   – Я расскажу вам все, что только смогу, моя дорогая. Начнем с того, что Кельвин некоторое время пребывал в довольно странном невротическом состоянии. Он обращался ко мне по этому поводу. Сказал, что ему снятся тревожные сны, которые всегда заканчиваются одинаково: он душит Хелен. Я пытался докопаться до корня проблемы. Думаю, в раннем детстве он пережил какой-то конфликт. Очевидно, его родители не были счастливы вместе… Ладно, не будем вдаваться в подробности. Они представляют интерес только для врача. Я предложил Кельвину проконсультироваться у психоаналитика – у меня есть несколько знакомых высококлассных специалистов. Но он и слышать не хотел об этом. Считал ерундой. У меня сложилось впечатление, что они с Хелен не очень ладили, но он никогда не говорил об этом, а я не хотел задавать ему столь щекотливые вопросы. Все открылось, когда однажды вечером – помню, это была пятница – он пришел ко мне домой. Я вернулся из больницы и обнаружил его у себя в приемном кабинете. Он ждал меня уже около четверти часа. Едва я вошел, он посмотрел на меня и сказал: «Я убил Хелен». В первый момент я не знал, что думать. Он выглядел совершенно спокойным. Я спросил: «Вы хотите сказать, вам опять приснился сон?» Он ответил: «На сей раз это не сон. Это правда. Она лежит там. Я задушил ее. – Затем, после небольшой паузы, так же невозмутимо добавил, демонстрируя полное присутствие здравого смысла: – Вам следует пойти со мной в дом. А потом вы сможете позвонить оттуда в полицию». После некоторых колебаний я снова выгнал автомобиль из гаража, и мы поехали сюда. В доме было темно и тихо. Мы поднялись в спальню…
   – В спальню? – перебила его Гвенда.
   В ее голосе отчетливо прозвучало изумление. Доктор Кеннеди удивленно посмотрел на нее.
   – Да, будто бы там все это и произошло. Разумеется, когда мы вошли в спальню, никакой мертвой женщины, лежащей на кровати, там не было. В комнате царил полный порядок – даже покрывало не было смято. То есть это была чистой воды галлюцинация.
   – Что же сказал мой отец?
   – Он продолжал твердить, что задушил Хелен, и явно верил в это. Я уговорил его принять успокоительное и лечь спать в гардеробной. Затем я тщательно осмотрел дом и нашел в мусорной корзине в гостиной скомканную записку, которую оставила Хелен. Дословно я ее содержание не помню, но смысл был таков: «Прощай. Мне очень жаль, но наш брак с самого начала был ошибкой. Я уезжаю с единственным человеком, которого когда-либо любила. Прости меня, если можешь. Хелен». Очевидно, Кельвин пришел домой, прочитал записку, поднялся наверх, там у него случилась галлюцинация, и он отправился ко мне, убежденный в том, что он убил жену. После этого я переговорил с экономкой. В тот вечер у нее был выходной, и она вернулась домой поздно. Я привел ее в комнату Хелен, и она проверила ее вещи. Все было ясно. Хелен упаковала свою одежду в чемодан и сумку и все забрала с собой. Я еще раз осмотрел дом и не нашел ничего необычного – во всяком случае, тела задушенной женщины нигде не было. Утром мне пришлось повозиться с Кельвином, прежде чем он убедился, что у него была галлюцинация. А может быть, он только сделал вид, что убедился. Как бы то ни было, в конце концов он согласился лечь в больницу. Через неделю, как я уже говорил, пришло письмо от Хелен. На конверте стоял штемпель Биаррица. Она писала, что собирается перебраться в Испанию. Я должен был передать Кельвину, что она не хочет развода и что ему лучше забыть ее как можно скорее. Я показал письмо Кельвину. Говорил он очень мало. Спустя некоторое время он отправил новозеландским родственникам своей первой жены телеграмму с просьбой забрать дочь. Устроив все свои дела, он лег в очень хорошую частную психиатрическую лечебницу, чтобы пройти соответствующий курс лечения. Однако все оказалось напрасно. Он умер там спустя два года. Я могу дать вам адрес этой лечебницы. Она находится в Норфолке. Ее директор работал там в ту пору врачом, и он, наверное, сможет предоставить вам подробную информацию о вашем отце.
   – Вы говорили, что получили от своей сестры еще одно письмо, – сказала Гвенда.
   – Да. Через полгода. Оно пришло из Флоренции, и вместо обратного адреса на конверте было указано «до востребования, мисс Кеннеди». Хелен писала, что, вероятно, с ее стороны было несправедливо по отношению к Кельвину не дать ему развод, хотя сама она его не хотела. Если он хотел развода и я сообщил бы ей об этом, она прислала бы ему необходимые документы. Прочитав письмо, Кельвин сразу же заявил, что не желает развода. Я написал об этом Хелен. С тех пор у меня не было о ней никаких известий. Мне неизвестно, где она живет и жива ли вообще. Вот почему ваше объявление вызвало у меня такой интерес. Я надеялся хоть что-нибудь узнать о ней.
   Немного помолчав, он добавил:
   – Мне было крайне неприятно, Гвенни, рассказывать вам все это. Но вам непременно нужно было знать. Мне остается лишь пожалеть, что вы не отказались от этой идеи…

Глава 9
Неизвестный фактор

I

   Проводив доктора Кеннеди, Джайлс вернулся и увидел, что Гвенда сидит там, где он ее оставил. Ее щеки горели румянцем, а глаза светились лихорадочным огнем. Когда она заговорила, в ее голосе послышалась легкая хрипотца.
   – Как там гласит старый афоризм? Либо смерть, либо безумие. А здесь и смерть, и безумие.
   – Гвенда, любимая…
   Обняв ее, Джайлс почувствовал, как напряжено ее тело.
   – Почему мы не бросили все это? Почему? Оказывается, ее задушил мой собственный отец! И я слышала его голос! Неудивительно, что это вернулось ко мне. Неудивительно, что я так испугалась. Мой собственный отец!
   – Подожди, Гвенда. Мы ведь ничего толком не знаем…
   – Конечно, мы знаем! Он сказал доктору Кеннеди, что задушил свою жену, разве нет?
   – Но Кеннеди абсолютно уверен в том, что…
   – Только потому, что он не нашел тело. Но тело было, и я видела его.
   – Ты видела его в холле, а не в спальне.
   – Какая разница?
   – Но это ведь странно, ты не находишь? Зачем твоему отцу говорить, что он задушил жену в спальне, если в действительности он задушил ее в холле?
   – Не знаю. Это не так уж и существенно.
   – Не уверен. Хватит киснуть, Гвенда. Возьми себя в руки. В этом деле есть несколько очень странных моментов. Допустим, если тебе так хочется, твой отец действительно задушил Хелен. В холле. Что произошло потом?
   – Он поехал к доктору Кеннеди.
   – Сказал ему, что задушил жену в спальне, привез его сюда, но тела не оказалось ни в холле, ни в спальне. Черт возьми, убийства без трупа не бывает. Что он мог сделать с телом?
   – Вероятно, убийство все-таки было, и доктор Кеннеди помог ему спрятать концы в воду. Но нам, разумеется, сказать об этом он не мог.
   Джайлс покачал головой.
   – Нет, Гвенда. Не представляю, чтобы Кеннеди – здравомыслящий, практичный, расчетливый шотландец – мог пойти на это. Он подверг бы себя большой опасности, став сообщником преступника. Я не верю, что такой человек решился бы на подобное. Он сделал бы все возможное, чтобы помочь твоему отцу, предоставив свидетельства его психического состояния, – это да. Но зачем ему подставлять собственную голову, помогая твоему отцу скрыть совершенное им преступление? Кельвин Халлидей не был ему ни родственником, ни близким другом. Была убита его сестра, которую он любил, – пусть и выражал легкое викторианское неудовольствие ее свободными нравами. Ничего не изменило бы, если бы даже ты была дочерью его сестры. Нет, Кеннеди ни за что не согласился бы участвовать в сокрытии убийства. А если бы согласился, единственный возможный способ заключался в том, чтобы составить свидетельство о смерти, где было бы указано, что причиной смерти является сердечный приступ или что-то в этом роде. Наверное, он мог бы сделать это и остаться безнаказанным. Но мы точно знаем, что он этого не делал, поскольку в архиве прихода нет записи о ее смерти. Если бы он сделал это, то сказал бы нам, что его сестра умерла. Теперь попробуй объяснить, исходя из этого, куда делось тело.
   – Может быть, отец сжег его где-нибудь – например, в саду?
   – А потом поехал к Кеннеди и сказал ему, что убил жену? Зачем? Почему бы ему не остановиться на версии, будто она ушла от него?
   Гвенда откинула волосы со лба. Она немного расслабилась, и румянец на щеках был уже не столь ярким.
   – Не знаю, – призналась она. – После твоих слов эта версия действительно представляется не очень убедительной. Думаешь, доктор Кеннеди сказал нам правду?
   – Вне всякого сомнения. Его история вполне логична. Это была именно галлюцинация, поскольку, как мы уже говорили, убийства без трупа не бывает. В этой позиции мы с ним расходимся, так как знаем, что труп был.
   После некоторой паузы он продолжил:
   – С этой точки зрения все сходится: исчезнувшие одежда и чемодан, прощальная записка и впоследствии два письма, полученные им от сестры.
   Гвенда повела плечами.
   – Кстати, о письмах. Как объяснить их?
   – Да, с этим пока не очень понятно. Если предположить, что Кеннеди сказал правду (а я, как уже было сказано, абсолютно уверен в этом), мы должны найти объяснение этим письмам.
   – Я полагаю, они действительно написаны почерком Хелен? Он говорил об этом?
   – Знаешь, Гвенда, вряд ли он стал бы заострять на этом внимание. Это все-таки не подпись на сомнительном чеке. Если эти письма были написаны почерком, похожим на почерк его сестры, ему не пришло бы в голову сомневаться в их подлинности. Он был убежден, что она уехала с кем-то. Письма лишь утвердили его в этом убеждении. Если бы он не получил от нее ни единой весточки, тогда у него могло бы зародиться подозрение. И все же с этими письмами связаны кое-какие любопытные моменты, которые, по всей вероятности, не вызвали у него удивления. Но вызвали удивление у меня. Они странным образом напоминают анонимные. Отсутствие обратного адреса. Человек, с которым она уехала, неизвестен. Отчетливо выраженное стремление разорвать все прежние связи. Я хочу сказать, именно такие письма сочинил бы убийца, если бы хотел рассеять подозрения, которые могли возникнуть у родственников жертвы. Очень похоже на дело Криппена. Из-за границы посылать письма легче.
   – Ты думаешь, мой отец…
   – Нет-нет… это просто… Я так не думаю. Представим, что человек решил избавиться от жены. Он распространяет слухи о ее неверности. Инсценирует ее отъезд – пишет записку, пакует и выносит из дома одежду. Планирует посылать через тщательно выверенные промежутки времени письма из-за границы. В действительности он убил ее, а тело спрятал – скажем, под полом подвала. Подобная схема преступления используется довольно часто. Но преступник такого типа никогда не приезжает к брату покойной жены, не говорит ему, что он ее убил, и не предлагает позвонить в полицию. С другой стороны, если твой отец отличался повышенной эмоциональностью и, страстно любя свою жену, задушил ее в порыве ревности, в стиле Отелло, а это согласуется с тем, что ты о нем слышала, он наверняка не стал бы писать записку, выносить вещи и планировать отправление в будущем писем, а потом сообщать о своем преступлении человеку, который определенно не принадлежит к категории людей, готовых покрывать убийство из каких бы то ни было соображений. Ничего не выходит, Гвенда. Эта версия не годится.
   – Какая же версия тогда годится, Джайлс?
   – Не знаю… Здесь явно присутствует какой-то неизвестный фактор. Назовем его Икс. Это кто-то, кто еще не всплыл на поверхность. Но его влияние прослеживается.
   – Икс? – удивленно переспросила Гвенда.
   Неожиданно ее лицо помрачнело.
   – Ты все это придумал, Джайлс. Чтобы утешить меня.
   – Клянусь тебе, нет. Неужели ты сама не видишь, что иначе невозможно создать схему, в которую вписывались бы имеющиеся у нас факты? Мы знаем, что Хелен Халлидей была задушена, поскольку ты видела…
   Он запнулся.
   – О господи! Каким же я был идиотом! Теперь понятно. Это объясняет все. Ты права. И Кеннеди тоже прав. Хелен готовилась уехать с любовником – кто это был, нам неизвестно.
   – Икс?
   Джайлс махнул рукой, словно отметая ее предположение.
   – Она написала записку мужу, и в этот момент входит он, читает ее и приходит в ярость. Он комкает записку, швыряет ее в мусорную корзину и бросается на жену. Она в ужасе бежит в холл, он догоняет ее и хватает за горло. Она оседает вниз, и он отпускает ее. Затем, отойдя в сторону, он произносит цитату из «Герцогини Мальфи», а в это время наверху к перилам лестницы подползает ребенок и смотрит вниз.
   – А потом?
   – Дело в том, что она жива. Он мог подумать, что она мертва, – но она всего лишь без сознания. Возможно, в дом заходит ее любовник – после того, как обезумевший муж помчался к доктору, жившему на противоположном конце города. А может быть, она сама пришла в сознание. Во всяком случае, как только она очнулась, сразу сбежала. И это все объясняет. Уверенность Кельвина в том, что он убил ее. Исчезновение одежды, заранее упакованной и вынесенной из дома. И последующие письма являются очевидно подлинными. Вот видишь, это все объясняет.
   – Это не объясняет, почему отец сказал, что он задушил ее в спальне, – медленно произнесла Гвенда.
   – Он был настолько возбужден, что перепутал место, где все произошло.
   – Хотела бы я поверить тебе, – сказала Гвенда. – Очень хотела бы… Но я до сих пор уверена в том, что лежавшая на полу холла женщина была мертва.
   – Как же ты могла определить это? Ты, ребенок, едва достигший трехлетнего возраста?
   Она с недоумением взглянула на него.
   – По-моему, определить это нетрудно, к тому же дети ощущают смерть острее, нежели взрослые, – подобно собакам, которые, почуяв ее, закидывают назад голову и воют.
   – Ерунда. Фантазии.
   Звонок в дверь прервал их разговор.
   – Интересно, кто это? – удивился Джайлс.
   Гвенда с испугом посмотрела на него.
   – Совсем забыла. Это мисс Марпл. Я пригласила ее сегодня на чашку чая. Давай не будем говорить при ней на эту тему.

II

   За чаем Гвенда чувствовала себя не в своей тарелке – но, к счастью, мисс Марпл, казалось, не обращала внимания на то, что хозяйка говорит возбужденно и слишком быстро и что ее веселость несколько наигранна. Мисс Марпл сама любила поговорить. Ей очень нравилось в Дилмуте. Ну разве это не здорово? Ее друзья написали своим друзьям в Дилмут, и теперь она чуть ли не ежедневно получала приглашения от местных жителей.
   – Когда знакомишься с людьми, которые живут здесь многие годы, чувствуешь себя не такой уж чужой, если вы понимаете, что я имею в виду, моя дорогая. Например, я собираюсь в гости к миссис Фейн, вдове старшего партнера в лучшей адвокатской фирме города. Сейчас этой довольно старомодной семейной фирмой управляет ее сын.
   Мисс Марпл говорила без умолку. Хозяйка дома, у которой она остановилась, была чрезвычайно добра – устроила ее с комфортом и очень вкусно готовила.
   – Некоторое время она общалась с моей подругой, миссис Бэнтри. Правда, родом она не отсюда – ее тетка прожила здесь много лет, и ее муж приезжал сюда в отпуск. Поэтому она в курсе всех местных событий. Кстати, довольны ли вы своим садовником? Я слышала, его здесь считают лодырем – больше говорит, чем делает.
   – Разговоры и чай – это его хобби, – согласился Джайлс. – За день он выпивает чашек пять. Но когда мы за ним наблюдаем, работает он прекрасно.
   – Пойдемте посмотрим сад, – предложила Гвенда.
   Они показали ей дом и сад. Гвенда напряженно ждала, что проницательный взгляд мисс Марпл выявит какой-нибудь непорядок, но ее опасения оказались напрасны. Во всяком случае, пожилая женщина не подала виду, что она заметила что-либо необычное.
   С Гвендой творилось что-то странное. Ее поведение было совершенно непредсказуемым. Она неожиданно перебила мисс Марпл, когда та рассказывала анекдот о ребенке и морской раковине.
   – Не могу больше… Я все расскажу…
   Мисс Марпл внимательно посмотрела на нее. Джайлс хотел было возразить, но в последний момент передумал.
   – В конце концов, это твое дело, Гвенда, – сказал он.
   И Гвенда рассказала все: об их визите к доктору Кеннеди, о его визите к ним и о том, что он им рассказал.
   – Вы это имели в виду, когда мы беседовали в Лондоне, не правда ли? – спросила Гвенда, переведя дыхание. – Вы тогда уже догадывались, что мой отец причастен к этому?
   – Я допускала такую возможность. Хелен вполне могла быть молодой мачехой. Когда женщину душат, к этому довольно часто оказывается причастен ее муж.
   Мисс Марпл говорила, не выражая никаких эмоций, словно рассказывала о природном явлении.
   – Теперь я понимаю, почему вы призывали нас оставить это дело, – сказала Гвенда. – И я жалею, что мы не послушали вас. Но назад дороги нет.
   – Да, – согласилась мисс Марпл, – назад дороги нет.
   – А теперь вам лучше послушать Джайлса. У него есть кое-какие соображения.
   – Собственно говоря, соображение у меня одно, – сказал Джайлс. – Концы не сходятся с концами.
   После этого он подробно изложил мисс Марпл свое видение существа дела, как до этого излагал его Гвенде.
   – Хоть бы вы убедили Гвенду в том, что только так все и могло произойти.
   Мисс Марпл перевела взгляд с Джайлса на Гвенду, потом обратно.
   – Ну что же, вполне логичная гипотеза, – сказала она. – Однако как вы сами указали, мистер Рид, всегда существует вероятность наличия Икса.
   – Икс? – переспросила Гвенда.
   – Неизвестного фактора, – пояснила мисс Марпл. – То есть человека, который еще не появился в поле зрения, но чье присутствие за очевидными фактами может быть выявлено логическим путем.
   – Мы собираемся съездить в санаторий в Норфолке, где умер мой отец, – сказала Гвенда. – Возможно, там нам удастся что-нибудь разузнать.

Глава 10
История болезни

I

   Солтмарш-хаус располагался в прелестном местечке примерно в шести милях от побережья и имел хорошее железнодорожное сообщение с Лондоном. Ближайшая станция была в городке Саутбенхэм, находившемся в пяти милях от него.
   Джайлса и Гвенду проводили в просторную приемную с креслами, покрытыми кретоновыми чехлами в цветочек. Спустя несколько минут туда вошла чрезвычайно симпатичная пожилая седовласая леди со стаканом молока в руке. Кивнув им, она села в кресло рядом с камином. На несколько секунд взгляд ее задумчивых глаз задержался на Гвенде, потом она наклонилась вперед и произнесла очень тихо, почти шепотом:
   – Это бедное дитя ваше, моя дорогая?
   Гвенда озадаченно посмотрела на нее.
   – Нет… нет, не мое, – ответила она неуверенно.
   – В самом деле?
   Кивнув ей, леди пригубила стакан.
   – Половина одиннадцатого, – сказала она. – Это всегда происходит в половине одиннадцатого. Удивительно.
   Она опять наклонилась вперед и понизила голос.
   – За камином, – чуть слышно произнесла она. – Но не говорите, что это я сказала вам.
   В этот момент в приемную вошла медсестра в белом халате и попросила Джайлса и Гвенду следовать за ней. Когда они вошли в кабинет, доктор Пенроуз поднялся с кресла, чтобы поприветствовать их.
   Глядя на него, Гвенда не могла избавиться от впечатления, что он сам немного сумасшедший. Действительно, он казался более безумным, чем пожилая леди в приемной, – но, наверное, все психиатры так выглядят.
   – Я получил письма от вас и от доктора Кеннеди, – сказал доктор Пенроуз, – и изучил историю болезни вашего отца, миссис Рид. Конечно, я хорошо помню этот случай, но мне захотелось освежить его в памяти, дабы у меня была возможность рассказать вам все, что вас интересует. Насколько я понимаю, вы совсем недавно узнали о том, что ваш отец лечился здесь?
   Гвенда объяснила: она выросла в Новой Зеландии у родственников матери, и об отце ей было известно только то, что он умер в больнице в Англии. Доктор Пенроуз понимающе кивнул.
   – Ясно. Болезнь вашего отца отличалась специфическими особенностями.
   – Какими? – спросил Джайлс.
   – Навязчивая идея – можно сказать, бред – имела чрезвычайно острый характер. Майор Халлидей, хотя и находился в крайне нервозном состоянии, упорно настаивал на том, что он задушил свою вторую жену в приступе ревности. Отсутствовали многие признаки, присущие подобным случаям. Говоря откровенно, миссис Рид, если бы не уверения доктора Кеннеди в том, что миссис Халлидей жива, в то время я принял бы слова вашего отца за чистую монету.
   – У вас сложилось впечатление, будто он действительно убил ее? – спросил Джайлс.
   – Я же сказал – «в то время». Впоследствии, ближе познакомившись с характером и образом мышления майора Халлидея, я пересмотрел это мнение. Ваш отец, миссис Рид, не принадлежал к параноидному типу. Он не страдал манией преследования и не проявлял агрессию. Он был мягким, доброжелательным, сдержанным человеком. Его ни в коей мере нельзя было назвать безумцем, и никакой опасности для окружающих он не представлял. Тем не менее им безраздельно владела эта навязчивая идея в отношении убийства миссис Халлидей. Я убежден, причину следует искать в далеком прошлом – в его детских впечатлениях. Однако вынужден признать, что методы психоанализа не помогли нам установить причину этого расстройства. Иногда преодоление сопротивления пациента применению этих методов представляет серьезную проблему. Это может занять несколько лет. В случае с вашим отцом времени было явно недостаточно.
   Последовала пауза. Неожиданно он вскинул голову.
   – Знаете, я подозреваю, что ваш отец покончил с собой.
   – Нет! – вскрикнула Гвенда.
   – Мне очень жаль, миссис Рид. Я думал, вы догадываетесь об этом. Вы вправе возложить на нас определенную вину. Признаю, что надлежащий контроль мог бы предотвратить такое развитие событий. Но, если честно, я не наблюдал у майора Халлидея никаких признаков склонности к суициду. У него не наблюдалось ни меланхолии, ни депрессии. Мой коллега давал ему снотворное, поскольку он жаловался на бессонницу. Но вместо того чтобы принимать эти таблетки, он собирал их, и когда накопилось достаточное количество…
   Он беспомощно развел руками.
   – Неужели он был настолько несчастен?
   – Не думаю. Насколько я могу судить, это было в большей степени чувство вины, стремление понести наказание. Вначале он настаивал, чтобы мы позвонили в полицию, и ничего не желал слушать, когда его убеждали в том, что никакого преступления не было. Потом ему все-таки пришлось признать, что он не помнит, как совершил убийство.
   Доктор Пенроуз быстро перелистал лежавшие перед ним бумаги.
   – Его рассказ о том вечере оставался неизменным. Он вошел в дом. Там царила тьма. Слуги уже ушли. Он, как обычно, зашел в столовую, там выпил, затем пошел в гостиную. За этим следовал полный провал в памяти, и следующим его воспоминанием было, как он стоит в спальне и смотрит на тело задушенной жены. Он был уверен, что это его рук дело…
   – Простите, доктор Пенроуз, – перебил его Джайлс. – Но почему он был в этом уверен?
   – У него не было на этот счет никаких сомнений. Несколько предшествовавших месяцев его мучили страшные подозрения. Он рассказывал мне, например, что ему казалось, будто жена подмешивает ему в еду какое-то снадобье. Конечно, он жил в Индии, а там в судах часто рассматриваются дела жен, которые травят своих мужей дурманом, доводя их до безумия. У него стали возникать галлюцинации, во время которых он переставал ориентироваться в пространстве и во времени. Он категорически отрицал, что подозревал жену в неверности, но я все-таки думаю, это подозрение укоренилось у него в сознании и определяло его мотивацию. Судя по всему, в действительности произошло следующее: он вошел в гостиную, прочитал записку, в которой жена писала, что уходит от него, и, дабы воспрепятствовать этому, «убил» ее. Отсюда и галлюцинация.
   – Вы хотите сказать, он так сильно любил ее? – спросила Гвенда.
   – Очевидно, миссис Рид.
   – Он так никогда и не узнал, что… это была галлюцинация?
   – На словах он в конце концов признал, что это, наверное, галлюцинация, но в душе остался верен себе. Навязчивая идея была слишком сильна, чтобы отступить перед здравым смыслом. Если бы мы могли выявить детскую манию, ставшую причиной его расстройства…
   – Но вы совершенно уверены, что он не делал этого? – нетерпеливо перебила его Гвенда, которую не интересовали детские мании.
   – О, если это так тревожит вас, миссис Рид, можете успокоиться. Как бы Кельвин Халлидей ни ревновал свою жену, он никогда не стал бы убийцей.
   Кашлянув, доктор Пенроуз взял в руки маленький потрепанный черный блокнот.
   – Миссис Рид, вы имеете полное право забрать это с собой. В блокноте записи, сделанные вашим отцом во время его пребывания здесь. Когда мы передавали оставшиеся после него вещи представителям адвокатской фирмы, выступавшей в роли его душеприказчика, доктор Макгуайр, который являлся тогда директором больницы, оставил это – как часть истории болезни. Если хотите…
   Гвенда быстро протянула руку.
   – Очень хочу, – сказала она. – Я вам чрезвычайно благодарна.

II

   В поезде, по дороге домой из Лондона, Гвенда достала маленький потрепанный черный блокнот и открыла его наугад.

   Похоже, эти врачи знают свое дело… Задают идиотские вопросы. Любил ли я свою мать? Ненавидел ли своего отца? Чушь какая-то… Это обычное уголовное дело, которое должно рассматриваться в суде, а вовсе не клинический случай сумасшествия. Некоторые из тех, кто здесь находится, представляются такими естественными, такими благоразумными, пока не столкнешься с каким-нибудь их заскоком. Очень похоже, что я тоже со странностями…
   Я написал Джеймсу… попросил его связаться с Хелен… Чтобы она приехала ко мне собственной персоной, если жива… Он говорит, что не знает, где она… это потому что она мертва, потому что я убил ее… Он хороший парень, но меня не проведешь… Хелен мертва…
   Когда я начал подозревать ее? Давно… Вскоре после того, как мы приехали в Дилмут… Ее поведение изменилось… Она что-то скрывала… Я следил за ней… Да, а она следила за мной…
   Подмешивала ли она мне какое-то снадобье в еду? Эти странные, ужасные кошмары… Словно сны наяву… Я знаю, это из-за снадобий… Только она могла подмешать их… Зачем?.. Есть какой-то человек… Какой-то человек, которого она боится…
   Буду откровенен. Разве я не подозревал, что у нее есть любовник? Кто-то был – я знаю, кто-то был… Она сама говорила мне на корабле… Кто-то, кого она любила и за кого не могла выйти замуж… Наши ситуации были очень похожи… Я не мог забыть Меган… Иногда маленькая Гвенни напоминает мне Меган. Хелен так трогательно играла с Гвенни на корабле… Хелен… Ты такая красивая, Хелен…
   Жива ли Хелен? Или я действительно сжал руками ее горло и выдавил из нее жизнь? Я вошел в столовую и увидел записку на столе. В глазах у меня потемнело, и затем вокруг воцарилась тьма. Нет никаких сомнений… Я убил ее… Слава богу, Гвенни сейчас в Новой Зеландии. Они хорошие люди. Они будут любить ее ради Меган. Меган… Меган… как жаль, что тебя нет рядом…
   Это наилучший выход… Никаких скандалов… Наилучший выход для ребенка. У меня больше нет сил. Это не может тянуться из года в год. Я должен найти выход. Гвенни никогда ничего не узнает обо всем этом. Она никогда не узнает, что ее отец убийца…

   Глаза Гвенды заливали слезы. Она взглянула на Джайлса, сидевшего напротив, но тот смотрел в сторону. Ощутив взгляд Гвенды, он посмотрел на нее. Их сосед по купе читал вечернюю газету. Им был отчетливо виден крупный заголовок на первой странице: ЧТО ЗА МУЖЧИНЫ БЫЛИ В ЕЕ ЖИЗНИ.
   Гвенду осенило. Она вновь заглянула в дневник.
   Кто-то был – я знаю, кто-то был.

Глава 11
Мужчины в ее жизни

I

   Мисс Марпл пересекла Си-Парейд, пошла по Фор-стрит и, обойдя Пассаж, стала подниматься вверх по склону холма. Магазины здесь были старомодные. Магазин пряжи и художественной вышивки, кондитерская лавка, магазин дамской одежды и тканей – все они несли на себе печать Викторианской эпохи.
   Мисс Марпл остановилась перед витриной с художественной вышивкой. Молодые продавщицы занимались с клиентами, но пожилая женщина в дальнем конце торгового зала была свободна.
   Открыв дверь, мисс Марпл вошла в магазин и села рядом с прилавком. Седовласая продавщица приятной наружности медленно приблизилась к ней.
   – Чем могу помочь вам, мэм?
   Мисс Марпл хотела приобрести немного голубой пряжи, чтобы связать детский жакет. Все здесь делалось неспешно, неторопливо. Просматривая альбомы с различными узорами вышивок для детской одежды, мисс Марпл завела речь о своих внучатых племянниках и племянницах. Ни она, ни продавщица не выказывали никаких признаков нетерпения. Продавщица долгие годы обслуживала покупательниц вроде мисс Марпл. Она предпочитала иметь дело с разговорчивыми добродушными пожилыми дамами, нежели с невоспитанными молодыми матерями, которые не знают, чего хотят, и стараются выбрать что-нибудь недорогое и броское.
   – Да, – сказала мисс Марпл, – думаю, это будет очень симпатично. У фирмы «Сторклег» всегда отличная пряжа. Она практически не садится. Пожалуй, нужно взять две унции про запас.
   Заворачивая покупку, продавщица заметила, что сегодня очень холодный ветер.
   – Да, действительно, я обратила на это внимание, когда шла по набережной. Дилмут сильно изменился. Я не была здесь – дайте подумать – почти девятнадцать лет.
   – В самом деле, мэм? С тех пор здесь многое изменилось. Тогда ведь, кажется, еще не были построены «Суперб» и отель «Саутвью»?
   – Нет. Тогда Дилмут был маленьким городком. Я жила у друзей… Их дом назывался «Сент-Кэтрин». Может быть, знаете? На Лихэмптон-роуд?
   Однако выяснилось, что продавщица жила в Дилмуте всего десять лет. Мисс Марпл поблагодарила ее, взяла сверток, вышла на улицу и вошла в следующую дверь, оказавшись в магазине дамской одежды и тканей. Здесь она опять выбрала продавщицу постарше и, изучая ночные рубашки, завела с ней разговор на ту же тему. На сей раз женщина откликнулась сразу.
   – Этот дом принадлежал миссис Финдисон.
   – Да-да, но мои друзья снимали его, когда она была в отъезде. Майор Халлидей, его жена и ребенок.
   – Совершенно верно, мадам. Они жили там, по-моему, около года.
   – Да, они приехали из Индии. У них была замечательная кухарка – она дала мне рецепты яблочного пудинга и имбирных пряников. Я часто ее вспоминала и думала, что с ней сталось.
   – Думаю, вы имеете в виду Эдит Паджетт, мадам. Она все еще живет в Дилмуте. В настоящее время служит в «Уиндраш-Лодж».
   – Тут жила еще одна семья – Фейны. Он, кажется, был адвокатом.
   – Старый мистер Фейн умер несколько лет назад. Мистер Уолтер Фейн живет со своей матерью. Так и не женился. Сейчас он старший партнер в фирме.
   – В самом деле? А я думала, он уехал в Индию – заниматься выращиванием чая или что-то в этом роде.
   – В молодости он действительно туда уезжал, мадам. Но через год или два вернулся и стал работать в фирме. Дела у них здесь идут очень хорошо. У них солидная репутация. Сам мистер Уолтер Фейн чрезвычайно обаятельный, деликатный джентльмен. Он всем очень нравится.
   – Ну да, конечно! – воскликнула мисс Марпл. – Он ведь был помолвлен с мисс Кеннеди, не так ли? А она потом разорвала помолвку и вышла замуж за майора Халлидея.
   – Именно так, мадам. Она поехала в Индию, чтобы выйти замуж за мистера Фейна, но, судя по всему, передумала и вышла замуж за другого джентльмена.
   В голосе продавщицы явственно слышалось неодобрение.
   Мисс Марпл подалась вперед и понизила голос:
   – Мне всегда было очень жалко майора Халлидея – я знала его мать – и его маленькую дочь. Насколько мне известно, вторая жена ушла от него. Сбежала с другим мужчиной. Вероятно, это была весьма ветреная особа.
   – Легкомысленная девчонка без царя в голове. А ее брат, доктор, очень достойный человек. Так здорово вылечил меня от ревматизма в колене!
   – А с кем она сбежала? Я ничего об этом не слышала.
   – Это мне неизвестно, мэм. Говорили, будто с кем-то из курортников. Но я знаю, майор Халлидей переживал ее уход очень тяжело. Он уехал из города, и я думаю, у него сильно пошатнулось здоровье. Ваша сдача, мэм.
   Мисс Марпл убрала деньги в кошелек и взяла сверток.
   – Большое вам спасибо, – сказала она. – Интересно, сохранился ли у… как вы сказали, Эдит Паджетт? – этот прекрасный рецепт имбирных пряников? Я потеряла его – или, точнее, его потеряла моя рассеянная горничная, – а мне так нравятся имбирные пряники!
   – Неудивительно, мадам. Собственно говоря, ее сестра живет в соседнем доме. Она замужем за мистером Маунтфордом, кондитером. Эдит обычно навещает ее в свои выходные дни, и я уверена, миссис Маунтфорд сообщит ей о вас.
   – Прекрасная идея. Я чрезвычайно благодарна вам за внимание.
   – Не стоит благодарности. Рада оказать вам услугу.
   Мисс Марпл вышла на улицу.
   – Славная старомодная фирма, – пробормотала она себе под нос. – И ночные рубашки довольно симпатичные. Так что я не зря потратила время и деньги.
   Она взглянула на часы с голубой эмалью, приколотые булавкой сбоку к ее платью.
   – Всего пять минут пешком, и я встречусь с этими двумя милыми молодыми людьми в «Рыжей кошке». Надеюсь, их не очень расстроили сведения, полученные в санатории.

II

   Джайлс и Гвенда сидели в кафе «Рыжая кошка» за угловым столиком друг напротив друга. На скатерти между ними лежал маленький черный блокнот. Войдя в зал и отыскав их глазами, мисс Марпл присоединилась к ним.
   – Что вам заказать, мисс Марпл? Кофе?
   – Да, благодарю вас. И, пожалуйста, никаких пирогов или тортов, только булочку с маслом.
   Пока Джайлс делал заказ, Гвенда подвинула мисс Марпл блокнот.
   – Сначала вы должны ознакомиться с этими записями, а потом уже мы поговорим. Мой отец написал это, когда лежал в больнице. Но прежде всего, Джайлс, перескажи мисс Марпл в точности все, что сказал нам доктор Пенроуз.
   Джайлс пересказал их разговор с доктором. После этого мисс Марпл принялась изучать содержание маленького черного блокнота, а официантка тем временем принесла три чашки некрепкого кофе, два куска торта и булочку с маслом. Джайлс и Гвенда молча наблюдали за мисс Марпл, читавшей блокнот.
   Наконец она закрыла блокнот и отложила его в сторону. У Гвенды возникло впечатление, будто ее охватила ярость. Губы пожилой женщины были плотно сжаты, а глаза сверкали – необычайно ярко для ее возраста.
   – Да, действительно, – произнесла она после некоторой паузы.
   – Вы советовали нам прекратить это расследование, помните? – спросила Гвенда. – Теперь я понимаю вас. Но мы все-таки продолжили его – и вот как далеко нам удалось продвинуться. Только, похоже, мы достигли какого-то предела, и здесь можно было бы – при желании – остановиться… Вы считаете, нам следует сделать это? Или нет?
   Мисс Марпл медленно покачала головой. Она выглядела встревоженной и несколько озадаченной.
   – Я не знаю, – ответила она. – В самом деле, не знаю. Наверное, лучше остановиться. Прошло столько времени, и вы все равно ничего не сможете сделать – во всяком случае, ничего путного.
   – Вы хотите сказать, мы ничего не сможем выяснить? – спросила Гвенда.
   – Нет-нет, я вовсе не хотела сказать это. Восемнадцать лет не такой уж большой срок. Еще есть люди, которые помнят события прошлого и могут ответить на вопросы – и таких людей довольно много. Например, слуги. По меньшей мере двое слуг, живших в то время в доме, потом няня и, вероятно, садовник. Требуется лишь время и немного усилий, чтобы отыскать этих людей и поговорить с ними. Собственно говоря, одного из них я уже отыскала. Кухарку. Дело не в этом, а в том, какую практическую пользу вы извлечете в результате. Я склонна думать, что никакую. И все же… Все же что-то здесь есть. Я медленно соображаю, но у меня такое ощущение, что что-то здесь есть – что-то, вероятно, не очень осязаемое, – ради чего стоило бы и даже следовало бы рискнуть. Но я не могу сказать, что это такое…
   – Мне кажется, что… – начал было Джайлс и замолчал.
   Мисс Марпл повернула голову в его сторону.
   – Джентльмены умеют четко формулировать свои мысли, – сказала она. – Я уверена, вы уже все обдумали.
   – Я продолжаю думать, – отозвался Джайлс. – И, как мне кажется, напрашиваются два вывода. Во-первых, Хелен Халлидей была жива, когда Гвенни видела ее лежащей в холле. Она была без сознания, потом пришла в себя и бежала с любовником, кто бы он ни был. Это согласуется с известными нам фактами: твердая убежденность Кельвина Халлидея в том, что он убил свою жену, исчезновение чемодана и одежды и прощальная записка, обнаруженная доктором Кеннеди. Однако остаются некоторые моменты, которые пока не находят объяснения. Непонятно, почему Кельвин был уверен в том, что задушил жену в спальне. Нет ответа на главный, на мой взгляд, вопрос: где находится Хелен Халлидей в данный момент? Мне представляется совершенно необъяснимым то, что все это время она не давала о себе знать и о ней ничего не было известно все это время. Допустим, два написанные ею письма являются подлинными – что же случилось потом? Почему она больше не писала? У нее были теплые отношения с братом, он всегда испытывал к ней глубокую привязанность. Доктор Кеннеди мог не одобрять ее поведение, но это не означает, что он не хотел о ней слышать. И, насколько я понимаю, у него самого такое положение дел вызывает тревогу. Да, он поверил тогда в эту историю, которую нам рассказал, – что его сестра сбежала, а Кельвин тронулся умом. Но он не ожидал, что больше никогда не получит от нее весточки. Я думаю, по мере того, как время шло и он ничего не слышал о ней, а Кельвин Халлидей продолжал упорствовать в том, что убил ее, в его душу начало закрадываться сомнение. Предположим, Кельвин действительно убил Хелен. О ней ничего не слышно – и если бы она умерла где-нибудь за границей, известие об этом обязательно дошло бы до ее брата. Я думаю, этим объясняется его интерес к нашему объявлению в газете. Он надеялся хоть что-то узнать о ней. По-моему, это совершенно противоестественно, чтобы кто-то так бесследно исчез, как это, судя по всему, случилось с Хелен. Это само по себе в высшей степени подозрительно.
   – Я согласна с вами, – сказала мисс Марпл. – Но ведь существует и альтернативная версия, мистер Рид?
   – Я размышлял над альтернативной версией, – медленно произнес Джайлс. – Она весьма фантастична и даже довольно страшна. Поскольку предусматривает – как бы это выразиться – злые намерения.
   – Да, – согласилась Гвенда, – это подходящие слова. И даже, мне кажется, нечто не вполне адекватное…
   Она поежилась.
   – Знаете, в этом деле вообще много странного, – сказала мисс Марпл, – больше, чем люди могут себе представить. Я уже сталкивалась с подобным…
   Ее лицо приняло задумчивое выражение.
   – Понимаете, здесь невозможно найти нормальное объяснение, – сказал Джайлс. – Сейчас я рассматриваю фантастическую гипотезу, что Кельвин Халлидей не убивал свою жену, но искренне верил, что сделал это. Так считает доктор Пенроуз, который производит впечатление вполне приличного человека. Сначала, впервые столкнувшись с Халлидеем, он решил, что тот убил свою жену и хочет отдать себя в руки полиции. Затем ему пришлось поверить Кеннеди на слово, что никакого убийства не было, и Халлидей просто пал жертвой навязчивой идеи или галлюцинации, но эта версия вызывала у него сомнение. Доктор Пенроуз уже тогда обладал большим опытом общения с людьми, страдающими подобными расстройствами, но случай с Халлидеем выпадал из общего ряда. Тем не менее, познакомившись с Халлидеем ближе, он пришел к мнению, что этот человек не способен задушить женщину ни при каких обстоятельствах, и принял версию навязчивой идеи, хотя и не безоговорочно. А это означает, что полностью соответствует фактам только одна версия: кто-то другой заставил Халлидея поверить в то, что он убил свою жену. И этого другого я называю «Икс».
   После тщательного изучения фактов я могу сказать, что эта гипотеза, по крайней мере, вероятна. Согласно его собственным словам, вернувшись тем вечером домой, Халлидей пошел в столовую, выпил, как он обычно это делал, затем вошел в следующую комнату, увидел на столе записку, и здесь у него возникает провал памяти…
   Джайлс замолчал, и мисс Марпл одобрительно кивнула. После небольшой паузы он продолжил:
   – Допустим, ему в виски подмешали какое-то средство, отключающее сознание. Следующий шаг очевиден, не так ли? Икс задушил Хелен в холле, затем перетащил ее тело в спальню и положил на кровать, создав видимость crime passionelle [4 - Преступление на почве страсти (фр.).]. Бедняга Кельвин пришел в себя, поднялся в спальню, увидел задушенную жену и – поскольку, возможно, он уже некоторое время ревновал ее – решил, что это его рук дело. Что он предпринимает дальше? Бежит к брату жены на другой конец города, давая тем самым Иксу возможность вынести чемодан с одеждой и избавиться от тела. Хотя я совершенно не представляю, куда он мог деть тело.
   – Вы меня удивляете, мистер Рид, – сказала мисс Марпл. – На мой взгляд, решить эту проблему не составило бы большого труда. Но, пожалуйста, продолжайте.
   – ЧТО ЗА МУЖЧИНЫ БЫЛИ В ЕЕ ЖИЗНИ? – процитировал Джайлс. – Я видел этот заголовок в газете, когда мы ехали на поезде, и меня осенило – ведь это главный вопрос нашего расследования. Если Икс существует, как мы полагаем, все, что нам известно о нем, – он, по всей вероятности, был без ума от нее – в буквальном смысле слова.
   – Стало быть, он ненавидел моего отца, – сказала Гвенда. – И хотел заставить его страдать.
   – Мы знаем, к какому типу женщин принадлежала Хелен. Она была…
   Он замялся.
   – Помешана на мужчинах, – закончила за него Гвенда.
   Мисс Марпл неожиданно вскинула голову, словно хотела что-то сказать, но промолчала.
   – А также знаем, что она была красива. Но нам неизвестно, что за мужчины были в ее жизни, кроме мужа. Может быть, не один другой мужчина и не два.
   Мисс Марпл покачала головой.
   – Вряд ли. Она была довольно молода. Но вы не совсем точны, мистер Рид. Нам все-таки кое-что известно о том, что вы называете «мужчины в ее жизни». Был человек, за которого она собиралась выйти замуж…
   – Ах да – тот самый юрист? Как его имя?
   – Уолтер Фейн, – ответила мисс Марпл.
   – Но он ведь находился в то время в Малайе или Индии?
   – Разве? Он не стал чайным плантатором, вернулся в Дилмут, поступил на работу в адвокатскую фирму и сейчас является старшим партнером.
   – Может быть, он последовал сюда за ней? – предположила Гвенда.
   – Возможно. Мы этого не знаем.
   Джайлс с любопытством взглянул на пожилую леди.
   – Откуда вам все это известно?
   Мисс Марпл виновато улыбнулась.
   – Я немного посплетничала – в магазинах и на автобусной остановке. Пожилым дамам свойственна любознательность. От них можно узнать все местные новости.
   – Уолтер Фейн, – задумчиво произнес Джайлс. – Хелен отвергла его. Это могло причинить ему глубокую душевную травму. Он был когда-нибудь женат?
   – Нет, – ответила мисс Марпл. – Он живет с матерью. В конце недели я собираюсь к ним в гости, на чашку чая.
   – Есть еще кое-кто, о ком нам известно, – неожиданно заявила Гвенда. – Помните, она связалась с кем-то, когда закончила школу. По словам доктора Кеннеди, с каким-то сомнительным типом. Интересно, в чем заключалась его сомнительность…
   – Этих типов было двое, – сказал Джайлс. – И каждый из них мог затаить обиду… Возможно, первый из этих молодых людей страдал какими-то отклонениями в психике.
   – Об этом нам мог бы рассказать доктор Кеннеди, – сказала Гвенда. – Только спрашивать его об этом не очень удобно. Одно дело – интересоваться, нет ли известий о моей мачехе, которую я едва помню, и совсем другое – задавать вопросы по поводу ее любовных похождений в молодости. Столь чрезмерное любопытство потребует определенных объяснений.
   – Это наверняка можно выяснить и другим способом, – заметила мисс Марпл. – Думаю, со временем, проявив терпение, мы соберем нужную информацию.
   – Во всяком случае, у нас в распоряжении две версии, – сказал Джайлс.
   – Мы могли бы вывести логическим путем и третью, – отозвалась мисс Марпл. – Разумеется, это была бы только гипотеза, которая тем не менее, как мне кажется, впоследствии нашла бы свое подтверждение.
   Гвенда и Джайлс смотрели на нее с нескрываемым удивлением.
   – Это всего лишь умозаключение, – пояснила мисс Марпл, слегка зардевшись. – Хелен Кеннеди поехала в Индию, чтобы выйти замуж за Уолтера Фейна. Вероятнее всего, она не была страстно влюблена в него, но, должно быть, относилась к нему с симпатией и намеревалась прожить вместе с ним всю жизнь. Однако, приехав к нему, она разрывает помолвку и телеграфирует брату, прося его прислать ей денег на обратную дорогу. Почему?
   – Передумала, надо полагать, – предположил Джайлс.
   Мисс Марпл и Гвенда снисходительно посмотрели на него.
   – Разумеется, передумала, – сказала Гвенда. – Мисс Марпл имела в виду – почему?
   – Девушкам вообще свойственно менять свои намерения, – неуверенно произнес Джайлс.
   – При определенных обстоятельствах, – заметила мисс Марпл.
   Слова пожилой леди прозвучали в высшей степени многозначительно.
   – Вероятно, он сделал что-то такое…
   – Ничего подобного! – перебила Гвенда Джайлса. – Другой мужчина!
   Она и мисс Марпл понимающе переглянулись с видом членов тайной организации, куда нет доступа мужчинам.
   – На корабле! – с уверенностью добавила Гвенда. – По дороге в Индию!
   – Совместное путешествие сближает, – согласилась мисс Марпл.
   – Лунная ночь на палубе, – продолжала Гвенда, – и тому подобное. Но тогда это должно было быть серьезное увлечение, а отнюдь не легкий флирт.
   – О да, – вновь согласилась мисс Марпл. – Думаю, это было серьезно.
   – Если так, почему она не вышла замуж за этого парня? – спросил Джайлс.
   – Вероятно, он просто не был влюблен в нее, – медленно произнесла Гвенда. – Нет, в таком случае она все же вышла бы замуж за Уолтера Фейна. О! Ну конечно, как я сразу не догадалась! Женатый мужчина.
   Она торжествующе посмотрела на мисс Марпл.
   – Совершенно верно, – подтвердила мисс Марпл. – Именно так я бы и подумала. Они полюбили друг друга, возможно, со всей страстью. Но если он был женат – к тому же имел детей и отличался благородством, эти отношения не могли иметь продолжения.
   – Тем не менее она не захотела выходить замуж за Уолтера Фейна, – сказала Гвенда. – Отбила телеграмму брату и отправилась обратно домой. Да, все сходится. На корабле она познакомилась с моим отцом…
   Гвенда задумалась.
   – Большой любви между ними, наверное, не было, – продолжила она после некоторой паузы, – скорее взаимное притяжение… а тут еще была я. Оба были несчастны… и утешали друг друга. Отец рассказал ей о моей матери, а она ему о своей несчастной любви… Да, конечно…
   Она перелистала черный блокнот.
   Кто-то был – я знаю, кто-то был… Она сама говорила мне на корабле… Кто-то, кого она любила и за кого не могла выйти замуж…
   – Да, точно. Хелен и мой отец находились в одинаковом положении – к тому же нужно было заботиться обо мне. Хелен решила, что сможет сделать его счастливым – и возможно, будет счастлива с ним сама.
   Она замолчала, взглянула на мисс Марпл и уверенно кивнула.
   – Точно.
   – Послушай, Гвенда, – раздраженно произнес Джайлс, – ты сочинила целую историю и утверждаешь, будто именно так все и было.
   – Именно так все и было. Именно так все и должно было быть. И это дает нам третью кандидатуру на роль Икса.
   – Кого ты имеешь в виду?
   – Женатого мужчину. Мы не знаем, что это был за человек. Он вполне мог быть безумцем, который впоследствии преследовал ее здесь…
   – Но ведь, согласно твоей версии, он плыл в Индию.
   – Разве потом он не мог вернуться оттуда в Англию? Вернулся же Уолтер Фейн. Всего через год. Я не говорю, что этот человек непременно вернулся, но такая вероятность существует, и он мог быть нашим Иксом. Ты все гадаешь, что за мужчины были в жизни Хелен. У нас уже есть трое: Уолтер Фейн, молодой человек, имя которого нам неизвестно, и женатый мужчина…
   – Существование которого отнюдь не факт, – закончил за нее Джайлс.
   – Мы обязательно все выясним, – сказала Гвенда. – Правда, мисс Марпл?
   – Проявив терпение, со временем мы сможем выяснить очень многое, – ответила мисс Марпл. – Теперь о том, что мне уже удалось выяснить. Сегодня, побеседовав с продавщицей в магазине тканей, я узнала, что Эдит Паджетт, служившая кухаркой в «Сент-Кэтрин» в интересующее нас время, все еще живет в Дилмуте. Ее сестра замужем за владельцем местной кондитерской лавки. Думаю, Гвенда, вы захотите увидеться с ней. Она наверняка многое вам расскажет.
   – Это замечательно, – сказала Гвенда. – И я кое-что придумала. Хочу составить новое завещание. Не смотри на меня так, Джайлс. Я оставлю все свои деньги тебе. А составит это завещание Уолтер Фейн.
   – Гвенда, будь осторожна, – предостерег ее Джайлс.
   – Что может быть естественнее желания составить завещание? – возразила Гвенда. – Я уже продумала линию поведения. Во всяком случае, мне хочется посмотреть, что он собой представляет, и если я сочту возможным…
   Она замолчала, не закончив фразу.
   – Меня удивляет то, что никто больше не откликнулся на наше объявление в газете – та же Эдит Паджетт, к примеру…
   Мисс Марпл покачала головой.
   – В маленьком городке вроде Дилмута людям требуется много времени, чтобы решиться на подобное, – сказала она. – Они подозрительны и осторожны.

Глава 12
Лили Кимбл

   Лили Кимбл расстелила на столе несколько старых газет, чтобы поставить на них сковороду с шипящими картофельными ломтиками. Напевая популярную мелодию, она, чтобы чем-то себя занять, наклонилась вперед и стала изучать газетные заголовки.
   Она вдруг перестала петь и крикнула:
   – Джим! Послушай-ка!
   Джим Кимбл, пожилой немногословный мужчина, мыл в раковине посуду. На призыв жены он откликнулся своим излюбленным односложным междометием:
   – А?
   – Объявление в газете. «Если кто-нибудь располагает сведениями о Хелен Спенлав Халлидей, урожденной Кеннеди, просим связаться с мистером и миссис Рид, Саутхемптон-роу». Похоже, речь идет о миссис Халлидей, у которой я служила кухаркой в «Сент-Кэтрин». Она и ее муж арендовали этот дом у миссис Финдисон. В самом деле, ее звали Хелен, и она сестра доктора Кеннеди, который считал, что мне следует удалить аденоиды.
   Миссис Кимбл замолчала, принявшись помешивать привычными ловкими движениями ломтики в сковороде. Джим Кимбл сопел, вытирая полотенцем лицо.
   – Конечно, газета старая, – вновь заговорила миссис Кимбл.
   Она посмотрела дату.
   – Недельной давности. Интересно, с какой целью поместили это объявление. Тебе не кажется, что дело пахнет деньгами, а, Джим?
   – Э-э, – уклончиво произнес мистер Кимбл.
   – Может быть, завещание или что-нибудь еще, – размышляла вслух его жена. – Сколько времени прошло.
   – Э-э…
   – Восемнадцать лет, а то и больше. Интересно, что они хотят узнать. Ты не думаешь, что это как-то связано с полицией, а, Джим?
   – С чего бы это? – спросил мистер Кимбл.
   – Знаешь, о чем я всегда думала, – произнесла миссис Кимбл заговорщическим тоном. – Я тебе тогда еще рассказывала, когда мы гуляли. Говорили, будто она сбежала с любовником. А я уверена, что это было убийство. Я тебе так и сказала и еще сказала Эди, но та не хотела мне верить. У нее никогда не было воображения. Одежда, которую она якобы забрала с собой, была совсем неподходящей, если ты понимаешь, что я имею в виду. Пропали чемодан и сумка и одежда, которая как раз помещалась туда, но эта одежда была неподходящей. И тогда я сказала Эди: «Хозяин убил ее и спрятал тело в подвале». Только, по правде говоря, не в подвале, поскольку эта Лэйони, швейцарская няня, кое-что видела. Из окна. Она пошла со мной в кино, хотя не должна была покидать детскую, но я сказала, что ребенок не проснется, – девочка была просто золото, всегда спокойно вела себя в кроватке. «И мадам никогда не заходит в детскую по вечерам, – говорю я ей. – Никто не заметит, как ты выскользнешь вместе со мной из дома». А когда мы вернулись, в доме был переполох. Хозяин заболел и спал в гардеробной, а доктор возился с ним. И он спросил меня об одежде, но тогда мне казалось, что все в порядке. Я думала, что она сбежала с этим парнем, которого так обожала – а он тоже был женат, – и Эди выразила надежду, что никто из них не разведется. Как же его звали? Не могу вспомнить. Фамилия начинается на «м» – или на «р»? Господи, куда девалась память!
   Мистер Кимбл вышел из судомойни и, игнорируя воспоминания жены, представлявшиеся ему в данный момент не столь важными, поинтересовался, готов ли ужин.
   – Сейчас, масло стечет с картошки… Подожди, я возьму другую газету. Эту лучше сохранить. Вряд ли это полиция. Может быть, адвокаты – а тогда, значит, и деньги. Конечно, вовсе не обязательно, что мы что-то получим… но мало ли… Жалко, я не знаю, у кого можно спросить. В объявлении говорится, что нужно писать по указанному там адресу в Лондон, – но я не уверена, что стоит делать это… Что ты скажешь, Джим?
   – Ну-у… – сказал мистер Кимбл, с вожделением глядя на рыбу с картофелем [5 - Речь идет о традиционном английском блюде «фиш-энд-чипс» (англ. fish and chips), представляющем собой рыбу с картофельными ломтиками во фритюре.].
   Разговор откладывался.

Глава 13
Уолтер Фейн

I

   Расположившись за широким столом из красного дерева, Гвенда внимательно посмотрела на Уолтера Фейна. Она увидела перед собой усталого вида мужчину лет пятидесяти, ничем не примечательного, с мягкими чертами лица. Такого человека, подумала Гвенда, трудно было бы запомнить после случайной встречи… Выражаясь современным языком, у него отсутствовала индивидуальность. Говорил он медленно, тщательно подбирая слова, довольно приятным голосом. «Вероятно, очень опытный адвокат», – решила Гвенда.
   Она украдкой окинула взглядом офис старшего партнера фирмы. Ей показалось, что мебель соответствовала облику Уолтера Фейна: откровенно старомодная, видавшая виды, но весьма добротная, в Викторианском стиле. Вдоль стен громоздились ящики с наклейками, на которых были написаны имена уважаемых жителей графства. Сэр Джон Вавасур-Тренч. Леди Джессап. Артур Фоулкс, эсквайр, покойный.
   Большие подъемные окна с довольно грязными стеклами выходили на квадратный задний двор, обрамленный с двух сторон массивными стенами соседних зданий семнадцатого века. В кабинете не было ни намека на последние достижения научно-технического прогресса, но обстановка выглядела вполне пристойно. На первый взгляд нагромождение ящиков, заваленный бумагами стол, неровный ряд юридических книг на полке создавали впечатление беспорядка, но очень скоро становилось понятно: это офис человека, хорошо знающего, где что искать.
   Скрип пера прекратился, и лицо Уолтера Фейна медленно расплылось в обаятельной улыбке.
   – Я думаю, здесь все предельно ясно, миссис Рид, – сказал он. – Очень простое завещание. Когда вы хотели бы прийти и подписать его?
   – Когда угодно. Я не тороплюсь, – ответила Гвенда. – Мы поселились здесь, неподалеку. В «Хиллсайде».
   – Да, вы называли свой адрес… – отозвался Уолтер Фейн, глядя в свои записи.
   Ни тембр его голоса, ни тон совершенно не изменились.
   – Это замечательный дом, – сказала Гвенда. – Он нам очень нравится.
   – В самом деле?
   Уолтер Фейн улыбнулся.
   – Он находится на берегу моря?
   – Нет, – ответила Гвенда. – Раньше он назывался «Сент-Кэтрин».
   Мистер Фейн снял пенсне и протер стекла шелковым платком, устремив взгляд в стол.
   – Да-да, – сказал он. – На Лихэмптон-роуд?
   Он поднял голову, и Гвенда подумала, как меняются люди, постоянно носящие очки, когда снимают их. Его светло-серые глаза смотрели странным, невидящим взглядом. Вид у него, как ей показалось, был совершенно отсутствующим.
   Наконец Уолтер Фейн водрузил пенсне на переносицу и произнес бесстрастным тоном, свойственным всем юристам:
   – Если не ошибаюсь, вы сказали, что составили это завещание в связи с вашим замужеством?
   – Да. В старом завещании мое имущество было завещано моим родственникам в Новой Зеландии, которые впоследствии умерли, и я решила, что будет лучше составить новое – тем более что мы намереваемся жить в этой стране постоянно.
   Уолтер Фейн кивнул.
   – Весьма разумное решение. Итак, я считаю, с вашим завещанием все ясно, миссис Рид. Вы сможете прийти послезавтра? Одиннадцать часов вас устроит?
   – Да, вполне.
   Гвенда поднялась на ноги, и Уолтер Фейн последовал за ней.
   – Я… я обратилась именно к вам, потому что… судя по всему, вы когда-то знали… мою мать.
   Гвенда говорила с точно выверенной сбивчивостью, которую отрепетировала заранее.
   – В самом деле?
   В голосе Уолтера Фейна прозвучали теплые нотки.
   – Как ее звали?
   – Меган Халлидей. Кажется – мне говорили – вы были помолвлены с ней?
   В кабинете воцарилась тишина, нарушавшаяся лишь тиканьем часов. Неожиданно Гвенда почувствовала, как в ее груди забилось сердце. Уолтер Фейн сохранял полное спокойствие. Он напоминал дом с опущенными шторами. И это могло означать, что в доме покойник. (Что за идиотские мысли лезут тебе в голову, Гвенда?)
   – Нет, я никогда не знал вашу мать, миссис Рид, – произнес он совершенно невозмутимым тоном. – Но когда-то, очень непродолжительное время, я был помолвлен с Хелен Кеннеди, которая впоследствии вышла замуж за майора Халлидея, став его второй женой.
   – А-а, понятно. Как глупо с моей стороны! Я все перепутала. Это была Хелен, моя мачеха. Я была слишком мала, когда распался второй брак моего отца, и ничего не помню. Но я однажды услышала, как кто-то говорил, что вы были помолвлены с миссис Халлидей в Индии, и решила, что речь идет о моей матери… К тому же я знала, что мой отец познакомился с ней в Индии.
   – Хелен Кеннеди приехала в Индию, чтобы выйти за меня замуж, – сказал Уолтер Фейн, – а потом передумала. На обратном пути домой она познакомилась на корабле с вашим отцом.
   Он произнес эти слова ровным голосом, без каких-либо эмоций. Гвенда все еще не могла избавиться от ассоциации с домом с опущенными шторами.
   – Мне очень жаль, – сокрушенно сказала Гвенда. – Вероятно, я допустила бестактность?
   Уолтер Фейн улыбнулся своей неторопливой, обаятельной улыбкой. Ставни поднялись.
   – Это было девятнадцать или двадцать лет назад, миссис Рид, – сказал он. – Спустя столь длительное время переживания и безумства молодости уже не имеют большого значения. Итак, вы дочь Халлидея. Вам ведь известно, что ваш отец и Хелен жили некоторое время здесь, в Дилмуте?
   – О да, – ответила Гвенда. – Поэтому-то мы и приехали сюда. Разумеется, детские впечатления стерлись в моей памяти, но когда встал вопрос, где именно в Англии мы будем жить, первым делом я приехала в Дилмут посмотреть, что он из себя представляет. Город мне настолько понравился, что я твердо решила остановить выбор на нем. И разве это не удача? Мы приобрели тот самый дом, в котором жили мой отец и мачеха много лет назад.
   – Я помню этот дом, – сказал Уолтер Фейн.
   Он снова улыбнулся.
   – Вы, конечно, не помните этого, миссис Рид, но мне кажется, однажды я даже катал вас на закорках.
   Гвенда рассмеялась.
   – Неужели? Тогда мы с вами старые друзья, не так ли? Не буду притворяться, будто я вас помню, мне ведь было тогда всего два с половиной или три года… Вероятно, вы приезжали из Индии в отпуск?
   – Нет, я покинул Индию навсегда. Я пытался заниматься выращиванием чая, но эта деятельность не пришлась мне по душе. Мне было суждено пойти по стопам отца и стать прозаичным, заурядным адвокатом в маленьком городке. Все экзамены по юриспруденции я сдал еще до отъезда в Индию и поэтому сразу начал работать в фирме.
   Немного помолчав, он добавил:
   – С тех пор я безвыездно живу здесь.
   Снова последовала пауза.
   – Да, с тех самых пор…
   «Однако, – подумала Гвенда, – восемнадцать лет не такой уж и большой срок…»
   Они обменялись рукопожатием.
   – Поскольку мы, как выяснилось, старые друзья, вы с мужем обязательно должны заглянуть как-нибудь в гости к моей матери на чашку чая. Я скажу ей, чтобы она написала вам. А пока – в четверг, в одиннадцать часов.
   Гвенда вышла из офиса и стала спускаться по ступенькам на первый этаж. Вдруг в одном из углов лестницы ей бросилась в глаза паутина, в центре которой сидел бледный, невзрачный паук. Гвенда подумала, что он не похож на настоящего. Он не напоминал толстого мясистого паука, который ловит мух и поедает их, а гораздо больше походил на призрака. Совсем как Уолтер Фейн.

II

   Джайлс встретился с женой на набережной.
   – Ну что? – спросил он.
   – В то время он жил в Дилмуте, – сказала Гвенда. – То есть уже вернулся из Индии. Катал меня на закорках. Но он вряд ли мог убить кого бы то ни было. Слишком мягок и уравновешен. Чрезвычайно обаятелен, но совершенно неприметен. Относится к той категории людей, которые приходят на вечеринку, а когда уходят, этого никто не замечает. Мне показалось, он в высшей степени добродетелен и очень предан своей матери. Но с женской точки зрения ужасно скучен. Я могу понять, почему у него ничего получилось с Хелен. В принципе лучшего кандидата в мужья трудно найти, но желающих тем не менее не оказалось.
   – Бедняга, – сказал Джайлс. – Наверное, он был без ума от нее.
   – Не знаю… Едва ли. Во всяком случае, я уверена, что это не наш злодей. Я не могу представить его в роли убийцы.
   – Дорогая, много ли ты смыслишь в убийцах?
   – Что ты хочешь сказать?
   – Вспомни тихую Лиззи Борден – правда, жюри присяжных признало ее невиновной. Или Уоллеса – совершенно невзрачного человека, на виновности которого в убийстве жены настояло жюри, хотя апелляционный суд потом отменил приговор. А еще Армстронга, которого долгие годы все считали добродушным, скромным человеком. Не думаю, чтобы убийцы принадлежали к какому-то особому типу.
   – Но я действительно не могу поверить, что Уолтер Фейн…
   Гвенда неожиданно запнулась.
   – Что такое?
   – Ничего.
   Ей вдруг вспомнилось, как после ее упоминания о «Сент-Кэтрин» Уолтер Фейн принялся протирать стекла своего пенсне, и она снова отчетливо увидела мысленным зрением странный, невидящий взгляд его глаз.
   – Возможно, – неуверенно произнесла она, – он и впрямь был без ума от нее…

Глава 14
Эдит Паджетт

   Задняя гостиная в доме миссис Маунтфорд представляла собой чрезвычайно уютную комнату. Посреди ее стоял накрытый скатертью круглый стол в окружении нескольких старомодных кресел, а у стены расположился диван – жесткий на вид, но неожиданно пружинистый в действительности. На каминной полке стояли фарфоровые собаки, другие украшения, а также цветные фотографии принцесс Елизаветы и Маргарет Роуз в рамках. На стене висели портрет короля в военно-морском мундире, фотография мистера Маунтфорда в группе булочников и кондитеров и акварель, изображавшая зеленое море у берегов Капри. В гостиной было множество других предметов, ни один из которых не претендовал на красоту или благородство, но в совокупности они создавали жизнерадостную, счастливую атмосферу, которой наверняка наслаждались обитатели дома, когда у них было на это время.
   Миссис Маунтфорд, урожденная Паджетт, была невысокой полной женщиной. В ее темных волосах виднелось несколько седых прядей. Ее сестра, Эдит Паджетт, напротив, была высокой и худощавой, но тоже темноволосой. И хотя ей было около пятидесяти, у нее отсутствовал даже намек на седину.
   – Только подумайте, – говорила Эдит Паджетт, – маленькая мисс Гвенни! Вы должны извинить меня, мэм, за эти слова, просто мне вспомнилось былое. Вы обычно приходили ко мне на кухню и просили «везюн», имея в виду изюм. Почему вы его так называли, я не знаю. И я вам давала изюм, кишмиш точнее.
   Гвенда внимательно изучала эту женщину – стройная фигура, румянец на щеках, черные глаза, – пытаясь вспомнить ее, но тщетно. Память – вещь ненадежная.
   – К сожалению, ничего этого я не помню… – начала было она.
   – Вы и не можете это помнить, поскольку были тогда совсем малюткой. Сегодня, похоже, никто не хочет служить там, где есть дети. Лично я этого не понимаю. По-моему, дети вносят в дом жизнь. Хотя, конечно, готовить для них труднее, чем для взрослых. Но, если вы меня понимаете, мэм, проблемы создают вовсе не дети, а их няни. С нянями почти всегда возникают трудности – приходится таскать подносы, ждать и все такое. Вы совсем не помните Лэйони, мисс Гвенни? Извините, мне следует называть вас миссис Рид.
   – Лэйони? Она была моей няней?
   – Она приехала из Швейцарии. Плохо говорила по-английски и была очень чувствительна. Все плакала, когда Лили говорила ей какие-нибудь неприятные вещи. Лили – это горничная. Лили Эбботт. Она была довольно нахальна и капризна. Лили часто с вами играла, мисс Гвенни. Обычно в прятки на лестнице.
   Гвенда вздрогнула.
   Лестница…
   – Я помню Лили, – неожиданно сказала она. – Однажды она повязала коту бант.
   – Надо же, какая у вас память! Это было на ваш день рождения, и Лили настаивала на том, что Томасу непременно нужно повязать бант. Сняла ленту с коробки из-под конфет, а Томас удрал в сад и забился в кусты. Кошки не любят, когда с ними проделывают подобные вещи.
   – Черно-белый кот.
   – Совершенно верно. Бедный старый Томми. Как он ловил мышей! Настоящий был мышелов.
   Замолчав, Эдит Паджетт аккуратно кашлянула.
   – Простите мне мою болтливость, мэм, но я как будто возвращаюсь в прошлое. Вы что-то хотели у меня спросить?
   – Мне нравятся ваши воспоминания о прошлом, – сказала Гвенда. – Это как раз то, что я хотела бы послушать. Видите ли, меня вырастили родственники в Новой Зеландии, и они, естественно, ничего не могли мне рассказать – об отце и мачехе. Она… она была хорошая женщина?
   – Очень любила вас. О да. Играла с вами в саду, водила вас на пляж. Она была очень молода. Совсем девочка. Мне часто приходило на ум, что ей нравится играть не меньше, чем вам. Видите ли, она, по сути дела, была единственным ребенком. Брат – доктор Кеннеди – был намного старше ее и почти все время проводил за книгами, поэтому дома ей приходилось играть в одиночестве…
   – Вы ведь всю жизнь прожили в Дилмуте, не так ли? – негромко спросила ее мисс Марпл, сидевшая, прислонясь спиной к стене.
   – О да, мэм. Мой отец владел фермой, которая находилась там, за холмом. Она называлась «Райландс». Сыновей у него не было, а мать не смогла управляться с фермой после его смерти и продала ее, а на вырученные деньги приобрела маленький галантерейный магазин в конце Хай-стрит. Да, я прожила здесь всю свою жизнь.
   – И, надо полагать, в Дилмуте вы знаете все обо всех?
   – Конечно, городок-то у нас маленький. Правда, сколько себя помню, летом сюда всегда съезжалось множество отдыхающих. Но это были милые, спокойные люди, которые приезжали почти каждый год, не то что нынешние туристы на автобусах. Из года в год они останавливались у одних и тех же хозяев.
   – Значит, вы знали Хелен Кеннеди до того, как она стала миссис Халлидей? – спросил Джайлс.
   – Ну, я знала о ее существовании и, возможно, встречалась с ней на улице. Но знакомы мы не были – до тех пор, пока я не поступила на службу в их дом.
   – И она вам нравилась, – полувопросительно произнесла мисс Марпл.
   Эдит Паджетт повернулась в ее сторону.
   – Да, мэм, нравилась.
   В ее голосе прозвучал вызов.
   – Кто бы что ни говорил, она была хорошей женщиной. Во всяком случае, ко мне она всегда относилась прекрасно. Никогда не поверила бы, что она способна сделать то, что сделала. Когда я узнала, у меня аж дух перехватило. Хотя, знаете, ходили слухи…
   Она вдруг осеклась и бросила виноватый взгляд на Гвенду.
   – Я должна знать, – неожиданно для самой себя сказала Гвенда. – Пожалуйста, не беспокойтесь, говорите все, что считаете нужным. В конце концов, она не была мне родной матерью…
   – Да, это правда, мэм…
   – Видите ли, нам очень нужно… найти ее. Она уехала отсюда, и с тех пор о ней нет никаких вестей. Мы не знаем, где она живет в настоящее время и жива ли вообще. Существуют причины…
   Она замялась, и Джайлс мгновенно взял инициативу на себя.
   – Причины юридического характера. Мы не знаем, что нам делать – признать ее умершей или же…
   – О, я понимаю, сэр. Когда у моей кузины пропал муж после сражения на Ипре, у нее возникла та же проблема, и ей пришлось очень несладко. Разумеется, сэр, если я могу рассказать вам что-то, что будет для вас полезно… Вы ведь не посторонние. Мисс Гвенда с ее «везюном». Так смешно вы произносили это слово.
   – Очень любезно с вашей стороны, – сказал Джайлс. – Тогда, если не возражаете, я задам вам несколько вопросов. Насколько мне известно, миссис Халлидей покинула дом неожиданно?
   – Для нас всех это было большим шоком, особенно для майора. Бедняга совсем пал духом.
   – Я спрошу вас прямо: вы знаете, с кем она уехала?
   Эдит Паджетт покачала головой.
   – Доктор Кеннеди задавал мне тот же вопрос, и я не сумела на него ответить. Как и Лили. И, разумеется, Лэйони, будучи иностранкой, не могла знать этого.
   – Хорошо, вы не знали, – сказал Джайлс, – но какие-то подозрения у вас были? Прошло много времени, и даже если ваша догадка окажется неверной, это уже не будет иметь значения. Не может быть, чтобы вы не думали об этом.
   – Ну, конечно, у нас были подозрения… Но имейте в виду, это всего лишь подозрения. И что касается меня, я никогда ничего не видела, но у Лили – а она была девушка сообразительная – были свои идеи задолго до этого. «Попомните мое слово, – сказала она однажды, – этот парень влюблен в хозяйку. Видели бы вы, как он смотрел на нее, когда она разливала чай. И какой злобный вид был у его жены!»
   – Понятно. И кто был этот… парень?
   – Боюсь, сэр, по прошествии стольких лет я не смогу вспомнить его фамилию. Капитан… Эсдэйл… нет, не то… Эмери… нет. Вроде бы она начиналась на «Э». А может быть, на «Х». Очень необычная фамилия. Но я уже лет шестнадцать не думала о нем. Он и его жена останавливались в «Роял Кларенс».
   – Они приезжали в отпуск?
   – Да, но мне кажется, что он – а может быть, они оба – знал миссис Халлидей раньше. Они приезжали довольно часто. В общем, по словам Лили, он был влюблен в миссис Халлидей.
   – И его жене это не нравилось.
   – Думаю, нет, сэр… Но учтите, у меня даже мысли не было, что здесь что-то не так. И я до сих пор не знаю, что думать.
   – Они находились здесь, в «Роял Кларенс», когда Хелен… моя мачеха уехала отсюда? – спросила Гвенда.
   – Насколько я помню, они уехали примерно в то же время – днем раньше или днем позже. Во всяком случае, в городе пошли слухи. Но ничего определенного я не слышала. Люди просто удивлялись, что миссис Халлидей уехала так неожиданно. Правда, говорили, что она всегда была легкомысленной, но лично я ничего такого за ней не замечала. Я бы не согласилась поехать с ними в Норфолк, если бы мне что-то не нравилось.
   Несколько мгновений Джайлс, Гвенда и мисс Марпл смотрели на нее с недоумением.
   – Норфолк? – переспросил Джайлс. – Они уезжали в Норфолк?
   – Да, сэр. Они купили там дом. Миссис Халлидей сказала мне об этом за три недели до того… до того, как все это случилось. Она предложила мне переехать вместе с ними, и я согласилась. В конце концов, я никогда не выезжала из Дилмута, и перемена места мне не помешала бы. Тем более мне нравилась эта семья.
   – Я не слышал о том, что они купили дом в Норфолке, – сказал Джайлс.
   – Ничего удивительного, сэр. Судя по всему, миссис Халлидей хотела сохранить это в тайне. Она просила меня никому об этом не говорить, и я, конечно, никому ничего не говорила. Но она собиралась уехать из Дилмута только на время. Она все уговаривала майора Халлидея переехать, а тому нравилось в Дилмуте. Он даже написал миссис Финдисон, которой принадлежал дом, спрашивая ее, не согласится ли она продать его. Но миссис Халлидей категорически возражала. Похоже, она была настроена против Дилмута. Создавалось такое впечатление, будто она боится оставаться здесь.
   Услышав эти слова, прозвучавшие вполне естественно, ее собеседники застыли на месте, впившись в нее глазами.
   – Вам не кажется, что она хотела переехать в Норфолк, чтобы быть рядом с этим мужчиной, имя которого вы не можете вспомнить? – спросил Джайлс.
   Эдит Паджетт грустно посмотрела на него.
   – Да, в самом деле, сэр. Я не хотела бы так думать. И я так не думаю. К тому же, насколько мне помнится, эта супружеская пара приехала откуда-то с севера. Если не ошибаюсь, из Нортумберленда. А сюда они приезжали в отпуск, поскольку здесь мягкий климат.
   – Стало быть, она чего-то боялась? – спросила Гвенда. – Или кого-то? Я имею в виду мою мачеху.
   – Теперь, когда вы сказали, я вспомнила…
   – Что?
   – Однажды ко мне на кухню зашла Лили и сказала: «Черт знает что!» Иногда она выражалась грубо, поэтому вы должны простить меня. Я спросила ее, в чем дело, и она рассказала, что хозяйка и хозяин пришли из сада в гостиную и не закрыли за собой дверь. Лили подслушала их разговор. «Я тебя боюсь», – сказала миссис Халлидей. «И голос у нее был испуганный», – рассказывала Лили. – «Я уже давно боюсь тебя. Ты безумец. Ненормальный. Уйди и оставь меня в покое. Ты должен оставить меня в покое. Я тебя боюсь. И всегда боялась…» Что-то в этом роде, точные слова я, конечно, не помню. Лили восприняла это очень серьезно, и поэтому, после того как все случилось, она…
   Эдит Паджетт замолчала. В ее глазах появился страх.
   – Я ничего не имела в виду… Простите меня, мэм, я сказала не подумав.
   – Пожалуйста, расскажите, Эдит, – вкрадчиво произнес Джайлс. – Для нас действительно очень важно знать это. Да, прошло много времени, но мы должны знать.
   – Я не могу вам рассказать, честное слово.
   Вид у нее был совершенно беспомощный.
   – Что же все-таки сказала – или сделала – Лили после того, как все случилось? – спросила мисс Марпл.
   – Понимаете, – заговорила Эдит виноватым тоном, – Лили вечно приходило в голову бог знает что. Я никогда не обращала на это внимания. Она часто ходила в кино и набралась разных мелодраматических идей. Тем вечером, когда все случилось, Лили как раз была в кино – и к тому же взяла с собой Лэйони. Я ей сказала, что она зря собирается уйти. «Ничего страшного. Девочка ведь остается в доме не одна. На кухне ты, а потом придут хозяин с хозяйкой, да и в любом случае раз она легла спать, то уже больше не проснется». Но она поступала неправильно, и я сказала ей об этом. А о том, что она еще и Лэйони взяла с собой, я узнала только потом. Знай я это, сразу побежала бы к ней – то есть к мисс Гвенде, – чтобы посмотреть, все ли у нее в порядке. С кухни при закрытой двери невозможно было ничего услышать.
   Эдит Паджетт замолчала и после небольшой паузы продолжила:
   – Я гладила одежду и так увлеклась этим занятием, что не замечала, как летело время. Вдруг на кухню вошел доктор Кеннеди и спросил меня, где Лили. Я ответила, что ее нет, поскольку у нее свободный вечер, но она может в любой момент вернуться. И действительно, в ту же самую минуту она вошла на кухню. Доктор Кеннеди увел ее наверх, в комнату хозяйки. Он хотел знать, уносила ли она из дома одежду. Спустя некоторое время Лили спустилась и зашла ко мне. Выглядела сильно возбужденной. «Хозяйка смылась, – сказала она. – Сбежала вместе с кем-то. Хозяину плохо. Инсульт или что-то в этом роде. Очевидно, для него это был страшный удар. Сам виноват. Нетрудно было догадаться, что все к этому идет». «Как ты можешь так говорить! – возмутилась я. – Откуда тебе известно, что она сбежала с кем-то? Может быть, ей пришла телеграмма от какого-нибудь заболевшего родственника». «Не смеши меня, – сказала Лили; как я уже говорила, она была довольно бесцеремонна. – Она оставила записку». «Ну и с кем же она, по-твоему, сбежала?» – поинтересовалась я. «А ты как думаешь?» – в свою очередь, спросила Лили. «Ну уж, наверное, не с этим степенным мистером Фейном, который всюду следовал за ней, как собака, и смотрел на нее коровьими глазами, – ответила я. – А ты, вероятно, уверена, что это капитан – не помню, как его зовут». «Скорее всего, – сказала она. – Если только не тот таинственный человек в шикарном автомобиле» (у нас была такая глупая шутка). «Нет, я не верю, что миссис Халлидей способна на такое». «Тем не менее, судя по всему, она сделала это», – возразила Лили. Той же ночью в нашей спальне, когда я уже заснула, Лили разбудила меня. «Послушай, – сказала она, – тут что-то не так». «Что не так?» – спросила я. «С одеждой». – «Не понимаю, о чем ты говоришь?» «Послушай, Эди, – сказала она, – я проверила ее вещи, по просьбе доктора, и обнаружила, что пропал чемодан и одежда – как раз в том количестве, которое в него поместилось бы, – но это не та одежда». «Что ты имеешь в виду?» – спросила я. «Она взяла с собой свое серебристо-серое вечернее платье, но не взяла пояс и бюстгальтер к нему. Взяла расшитые золотом вечерние туфли, но не взяла туфли с серебристыми ремешками. Взяла зеленый твидовый костюм, который обычно надевает только поздней осенью, но не взяла свой модный пуловер. Взяла блузки с кружевами, которые носит только с костюмом, и много нижнего белья. Помяни мое слово, Эди. Она никуда не уезжала. Хозяин расправился с ней». После этого я окончательно проснулась и села в постели. «Что ты такое говоришь?» – «Точь-в-точь как писали в газете «Новости мира» на прошлой неделе. Хозяин узнал, что она ему изменяет, убил ее, спустил тело в подвал и там закопал. Ты ничего не слышала, потому что это происходило под передним холлом. Затем он собрал чемодан, чтобы создать видимость, будто она уехала. Но хозяйка именно там – закопана в подвале. Она не покидала этот дом живой». Я отругала ее за то, что она говорит такие ужасные вещи, но на следующее утро все же спустилась в подвал. Там было все как обычно – никаких следов земляных работ. Я подняла Лили на смех, но та стояла на своем. «Вспомни, – сказала она, – она боялась его до смерти. Я слышала, как она говорила это, собственными ушами». «А вот здесь ты ошибаешься, моя девочка, – сказала я. – Говорила она это вовсе не хозяину. Сразу после того, как ты мне рассказала об этом, я выглянула в окно и увидела, как хозяин спускается с холма с клюшками для гольфа. Значит, он не мог находиться в тот момент вместе с хозяйкой в гостиной. Это был кто-то другой».
   Ее последние слова эхом отозвались в уютной гостиной.
   – Это был кто-то другой… – чуть слышно повторил Джайлс.

Глава 15
Адрес

   «Роял Кларенс» был старейшим отелем города. Он имел изогнутый фасад, и в нем царила атмосфера ушедшей эпохи. Здесь останавливались семейные пары, приезжавшие провести месяц на морском побережье.
   За стойкой регистрации восседала мисс Нарракотт – пышногрудая леди сорока семи лет со старомодной прической.
   Вскинув глаза на Джайлса, она сразу распознала в нем «одного из наших славных джентльменов». И Джайлс, который не лез за словом в карман и умел, в случае необходимости, говорить убедительно, поведал ей весьма правдоподобную историю. Он поспорил со своей женой по поводу того, останавливалась ли ее крестная мать в «Роял Кларенс» восемнадцать лет назад. Жена заявила, что им не удастся разрешить этот спор, поскольку регистрационные книги за тот период вряд ли сохранились, а он не согласился с ней. Столь почтенное заведение, как «Роял Кларенс», наверняка хранит все свои документы, даже столетней давности.
   – Не совсем так, мистер Рид, но регистрационные книги «наших старых гостей», как мы их называем, действительно хранятся у нас. Там встречаются очень интересные имена. У нас останавливался сам король, когда был еще принцем Уэльским, а принцесса Адлмар Гольштейн-Ротц приезжала к нам каждую зиму вместе со своей фрейлиной. Также у нас находили приют некоторые очень известные писатели и мистер Довери, художник-портретист.
   Джайлс выслушал ее с приличествующими случаю вниманием и почтением, и довольно скоро ему была представлена книга за требуемый год. После того как ему продемонстрировали знаменитые имена, он перелистал страницы и нашел месяц август. Да, интересующая его запись там присутствовала.
   Майор и миссис Сетьюн Эрскин, поместье Анстелл, Дайт, Нортумберленд, 27 июля – 17 августа.
   – Я могу переписать эти данные?
   – Разумеется, мистер Рид. Вот, пожалуйста, бумага и ручка. О, у вас собственная ручка. Извините, я должна идти на свое рабочее место.
   Она удалилась, оставив его за раскрытой книгой. Джайлс приступил к работе.
   Вернувшись в «Хиллсайд», он увидел, что Гвенда стоит в саду и что-то рассматривает в траве. Выпрямившись, она бросила на него вопросительный взгляд.
   – Ну как? Удачно?
   – Думаю, да.
   Он протянул ей листок бумаги.
   – Поместье Анстелл, Дайт, Нортумберленд, – прочитала она вслух. – Да, Эдит Паджетт упоминала Нортумберленд. Интересно, живут ли они там до сих пор…
   – Нужно поехать и посмотреть.
   – Да-да, нужно… Когда?
   – Как можно скорее. Может быть, завтра? Возьмем автомобиль и поедем. Заодно ближе познакомишься с Англией.
   – А если они умерли или уехали и там живет кто-нибудь другой?
   Джайлс пожал плечами.
   – Тогда вернемся назад и будем отрабатывать другие версии. Между прочим, я отправил Кеннеди письмо с просьбой прислать мне письма, которые Хелен написала после своего отъезда – если они сохранились, – а также образец ее почерка.
   – Жаль, что мы не можем связаться с этой горничной – Лили, – которая повязала Томасу бант…
   – Странно, что ты вдруг вспомнила об этом, Гвенда.
   – И правда странно. Кстати, я помню Томми. Он был черный с белыми пятнами, и у него было три очаровательных котенка.
   – Что? У Томаса?
   – Ну да, его назвали Томасом, а он потом оказался Томасиной. Знаешь, как это бывает с кошками. Что же касается Лили… Интересно, что с ней сталось? Судя по всему, Эдит Паджетт окончательно потеряла ее из виду. Родом она была не из этих мест и после ухода из «Сент-Кэтрин» устроилась на службу в Торки. Она прислала одно или два письма, и на этом их общение завершилось. Эдит сказала, что Лили вышла замуж, но за кого, ей неизвестно. Если бы нам удалось разыскать ее, мы могли бы узнать много чего еще.
   – И Лэйони – эта швейцарская девушка – тоже наверняка могла бы нам кое-что рассказать.
   – Вероятно. Но она все-таки иностранка и вряд ли понимала в полной мере, что происходит в доме. Я ее совсем не помню. Нет, чувствую, именно Лили могла бы нам здорово помочь. По словам Эдит, она была сообразительной… Знаешь что, Джайлс, нужно дать еще одно объявление – для нее, Лили Эбботт.
   – Да, можно попробовать, – согласился Джайлс. – А завтра обязательно поедем на север и постараемся найти Эрскинов или, по крайней мере, выяснить о них все, что только возможно.

Глава 16
Маменькин сынок

   – Лежать, Генри, – приказала миссис Фейн страдавшему астмой спаниелю, чьи водянистые глаза горели от жадности.
   – Еще булочку, мисс Марпл, пока они горячие?
   – Благодарю вас. Восхитительные булочки. У вас превосходная кухарка.
   – Луиза действительно неплохо готовит. Забывчива, как все они. И никакого разнообразия в пудингах. Скажите, у Дороти Ярд так и не прошел радикулит? Помнится, она очень страдала от него. Подозреваю, это у нее на нервной почве.
   Мисс Марпл поспешила рассказать ей подробности недомогания их общей знакомой. Большая удача, подумала она, что среди множества ее друзей и родственников, разбросанных по всей Англии, нашлась женщина, которая знала миссис Фейн и сообщила ей о приезде мисс Марпл в Дилмут. Более того, она попросила ее пригласить мисс Марпл к себе.
   Элеанор Фейн – высокая женщина властного вида с глазами стального цвета, седыми волосами и нежно-розовым, как у ребенка, лицом, что создавало обманчивое впечатление, ибо ни грамма свойственной детям мягкости в ней не было.
   Они обсудили болезни Дороти – реальные или мнимые, – а затем поговорили о здоровье мисс Марпл, воздухе в Дилмуте и о том, что молодежь нынче не та.
   – Я растила своих сыновей в совершенно ином духе, – сказала миссис Фейн.
   – Сколько же их у вас? – спросила мисс Марпл.
   – Трое. Старший – Джералд – в Сингапуре, в Дальневосточном банке. Роберт в армии.
   Миссис Фейн фыркнула.
   – Женился на католичке. Вы знаете, что это означает? Дети воспитываются католиками. Могу себе представить, что сказал бы его отец! Мой муж был очень строг в вопросах религии. Я почти не вижу Роберта. Он редко обращает внимание на то, что я говорю ради его же пользы. А по-моему, человек должен говорить то, что думает. Я считаю, что его брак – большое несчастье. Он может сколько угодно притворяться счастливым – но я чувствую, что это именно притворство.
   – Полагаю, ваш младший сын не женат?
   Лицо миссис Фейн просияло.
   – Нет. Уолтер живет дома. У него с детства слабое здоровье, и мне всегда приходилось проявлять о нем особую заботу. Он скоро придет домой. Не могу передать вам, какой это внимательный, преданный сын. Я и правда счастливая женщина, раз у меня такой сын.
   – И он никогда не думал о женитьбе? – осведомилась мисс Марпл.
   – Уолтер говорит, что современные молодые женщины ему совершенно не по вкусу. У нас с ним много общего, и, боюсь, поэтому он выходит из дома не так часто, как ему следовало бы. Вечерами он читает мне вслух Теккерея, и мы играем в пикет. Уолтер – самый настоящий домашний ребенок.
   – Как это мило, – сказала мисс Марпл. – Он всегда работал в фирме? Кто-то мне говорил, что у вас есть сын, который уехал на Цейлон, чтобы заниматься разведением чая. Наверное, они просто что-то перепутали.
   Нахмурившись, миссис Фейн предложила гостье отведать орехового пирога.
   – Он был тогда очень молод и поддался юношескому порыву. Мальчик всегда хотел посмотреть мир.
   Последовала пауза.
   – Говоря откровенно, – продолжила она наконец, – здесь была замешана девушка. Девушки могут создавать серьезные проблемы.
   – О да, действительно. Помнится, мой племянник…
   Миссис Фейн нисколько не интересовал племянник мисс Марпл. Она была хозяйкой положения и наслаждалась возможностью поделиться воспоминаниями с этой доброжелательной подругой милой Дороти.
   – В высшей степени неподходящая кандидатура – как это часто бывает. О, я не хочу сказать, что она была актрисой или кем-нибудь в этом роде. Сестра местного доктора – больше похожая на дочь, поскольку между ними была большая разница в возрасте. Бедняга не имел представления, как следует ее воспитывать. Мужчины так беспомощны, не правда ли? Она была предоставлена сама себе, связалась с молодым человеком – простым клерком в офисе – и тоже неподобающего поведения. Его работодателю пришлось избавиться от него, поскольку он разглашал конфиденциальную информацию. Однако эта девушка, Хелен Кеннеди, считалась очень красивой. Лично мне она таковой не казалась. У нее были не очень хорошие волосы. Но Уолтер, бедный мальчик, влюбился в нее. Как я уже говорила, она была совершенно неподходящей кандидатурой – ни денег, ни перспектив – и вообще не та девушка, которую хотелось бы видеть невесткой. Но что мать может поделать? Уолтер сделал ей предложение, она отказала, и ему взбрело в голову отправиться в Индию и стать чайным плантатором. Мой муж сказал: «Пусть едет», хотя, конечно, был сильно разочарован. Он рассчитывал, что Уолтер будет работать с ним в фирме, и тот уже сдал все экзамены по юриспруденции. Но случилось то, что случилось. Сколько бед от этих молодых женщин!
   – О, мне это хорошо известно. Мой племянник…
   И опять миссис Фейн проигнорировала племянника мисс Марпл.
   – Так вот, мой мальчик поехал в Ассам или Бангалор – после стольких лет я уже не помню точно, куда именно. Я страшно переживала, тревожась, что его организм не выдержит столь резкой перемены климата. Вы не поверите – не прошло и года (дела у Уолтера шли неплохо – он вообще все делает хорошо), как эта бесстыжая дрянная девчонка пишет ему, что она передумала и теперь хочет выйти за него замуж.
   – О боже!
   Мисс Марпл сокрушенно покачала головой.
   – Она собрала вещи – и как вы думаете, что сделала дальше?
   – Даже представить себе не могу.
   Мисс Марпл подалась вперед, всем своим видом выражая интерес.
   – Завела интрижку с женатым мужчиной, вот что. На корабле, когда плыла в Индию. С женатым мужчиной, у которого, кажется, было трое детей. Уолтер встретил ее у причала, и первое, что услышал, – она не может выйти за него замуж. Ну разве это не подлость?
   – Да, в самом деле. Это, должно быть, навсегда подорвало у вашего сына веру в людей.
   – Она предстала перед ним в своем истинном обличье. Правда, такие женщины всегда выходят сухими из воды.
   – Вашего сына… – мисс Марпл немного замялась, – не возмутил ее поступок? В таких случаях мужчины обычно приходят в ярость.
   – Уолтер… у него было редкое самообладание. Какие бы чувства им ни владели, он никогда не проявляет их.
   Мисс Марпл смотрела на нее в раздумье.
   – Может быть, потому что эти чувства слишком глубоки? Порой дети вызывают изумление. Неожиданно у ребенка, от которого ничего подобного не ждешь, случается эмоциональный взрыв. Бывают чувствительные натуры, которые не могут выразить себя до тех пор, пока их терпение не подходит к концу.
   – Как точно вы это подметили, мисс Марпл. Знаете, Джералд и Роберт всегда отличались горячностью и были склонными к драке. Конечно, это естественно для нормальных здоровых ребят…
   – Да, вполне естественно.
   – А Уолтер всегда был спокойным, миролюбивым мальчиком. И вот однажды Роберт взял модель аэроплана, которую Уолтер кропотливо собирал много дней, случайно уронил ее, и она развалилась на части. Когда я вошла в их комнату, Роберт лежал на полу, а Уолтер стоял над ним, замахнувшись кочергой. Мне стоило большого труда оттащить его в сторону. «Он сделал это нарочно, нарочно! – кричал Уолтер. – Я убью его!» Знаете, я была страшно напугана. Иногда ребята слишком бурно выражают свои чувства, не правда ли?
   – Да, в самом деле, – согласилась мисс Марпл.
   Она задумчиво смотрела перед собой.
   – Стало быть, помолвка была разорвана, – вернулась она к предыдущей теме. – Что же потом произошло с девушкой?
   – Она отправилась обратно в Англию. На корабле у нее случился новый роман, который закончился замужеством. На сей раз это был вдовец с ребенком. Мужчина, только что потерявший жену, беспомощен, жалок и представляет собой легкую добычу. Они поселились на другом конце города – в доме «Сент-Кэтрин», по соседству с больницей. Разумеется, их семейная жизнь продлилась недолго. Не прошло и года, как она сбежала с каким-то мужчиной.
   – О боже!
   Мисс Марпл снова покачала головой.
   – Как же повезло вашему сыну!
   – Я всегда говорю ему об этом.
   – Он уехал из Индии потому, что плохо переносил тамошний климат?
   По лицу миссис Фейн пробежала тень.
   – Его жизнь там вообще была не самой приятной, – сказала она. – Он вернулся домой через шесть месяцев после нее.
   – Да, ситуация довольно щекотливая, – отважилась заметить мисс Марпл. – Все-таки Дилмут не такой уж большой город…
   – Уолтер был великолепен. Он вел себя так, словно ничего не произошло. Я считала – и говорила ему об этом, что будет лучше избегать встреч с ней, дабы не ставить себя и ее в неловкое положение. Но Уолтер настаивал на том, что должен сохранить с ней дружеские отношения. Он запросто заходил к ним домой и играл с их девочкой. Да, между прочим, эта девочка выросла и вернулась сюда вместе с мужем. На днях она приходила к Уолтеру в офис, чтобы составить завещание. Ее фамилия по мужу Рид.
   – Мистер и миссис Рид? Я знаю их. Прекрасная пара. Простые, искренние молодые люди. Подумать только, она и есть тот самый ребенок…
   – Дочь первой жены. Она умерла в Индии. Бедный майор – забыла его фамилию – Холлуэй или что-то типа этого – совсем пал духом, когда эта распутница сбежала от него. Непостижимо, почему худшие женщины всегда привлекают лучших мужчин.
   – А тот молодой человек, с которым она связалась еще в юности, – кажется, вы говорили, он был клерком. Что сталось с ним?
   – У него все в порядке. Возглавлял разные фирмы – «Коуч Турс», «Даффодил Коучез», «Эффлик Диффодил Коучез». Ярко-желтые автобусы. Современный вульгарный мир.
   – Эффлик? – спросила мисс Марпл.
   – Джеки Эффлик. Отвратительный, нахальный парень, способный на все, лишь бы преуспеть. Вероятно, поэтому-то он и начал ухаживать за Хелен Кеннеди. Сестра доктора и все такое. Наверняка думал таким образом улучшить свое социальное положение.
   – И эта Хелен больше не возвращалась в Дилмут?
   – Нет, слава богу. Вероятнее всего, она покатилась по наклонной и плохо кончила. Мне всегда было жалко доктора Кеннеди. Это не его вина. Вторая жена их отца – этакая маленькая фифочка – была значительно моложе его. Хелен многое унаследовала от нее. Я всегда считала…
   Миссис Фейн запнулась на полуслове.
   – А вот и Уолтер.
   Материнское ухо различило едва слышные, хорошо знакомые звуки в холле. Открылась дверь, и в комнату вошел Уолтер Фейн.
   – Это мисс Марпл, сынок. Позвони, пожалуйста, чтобы нам принесли свежего чая.
   – Не беспокойся, мама, я уже выпил чашку.
   – Беатрис, – обратилась она к горничной, пришедшей забрать чайник, – принесите свежего чая и булочек.
   – Хорошо, мэм.
   Уолтер Фейн улыбнулся своей неторопливой, обаятельной улыбкой.
   – Моя мать вечно балует меня.
   Тем временем мисс Марпл внимательно изучала его. Спокойный, несколько застенчивый человек с деликатными манерами. Бесцветная, ничем не примечательная личность. Женщины игнорируют таких мужчин и выходят за них замуж только потому, что те, кого они любят, не отвечают им взаимностью. Бедный Уолтер, любимчик своей матери… Маленький Уолтер Фейн, напавший на своего старшего брата с кочергой и пытавшийся убить его…
   Мисс Марпл продолжала размышлять.

Глава 17
Ричард Эрскин

I

   Поместье Анстелл имело довольно мрачный вид. Оно представляло собой белое здание, расположившееся на фоне унылых холмов. Извилистая подъездная аллея пролегала через густые заросли кустарника.
   – Зачем только мы сюда приехали? – спросил Джайлс Гвенду. – Что мы скажем?
   – Мы же все продумали.
   – Да, но только до этого момента. Это большая удача, что зять тетки сестры кузины мисс Марпл – или кто он там – живет здесь неподалеку… Однако мне кажется, расспросы о любовных связях хозяина в далеком прошлом выходят далеко за рамки правил приличия неофициального визита.
   – Пожалуй. Возможно, он даже не помнит ее.
   – Возможно. Возможно также, что никакой любовной связи и не было вовсе.
   – Джайлс, не валяем ли мы дурака?
   – Не знаю… Иногда у меня возникает такое чувство. Я не понимаю, почему нас это вообще волнует. Какое значение это сейчас имеет?
   – Действительно, прошло столько времени… И мисс Марпл, и доктор Кеннеди призывали нас оставить это. Почему мы не слушаем их? Что побуждает нас продолжать расследование? Она?
   – Она?
   – Хелен. Не из-за нее ли у меня сохранились эти воспоминания? Может быть, они единственное, что связывает ее с жизнью, – с правдой? Может быть, Хелен использует меня – и тебя, – чтобы правда выплыла наружу?
   – Ты хочешь сказать, потому что она погибла насильственной смертью?
   – Да. Я не раз читала, что иногда они не могут упокоиться…
   – По-моему, ты фантазируешь, Гвенда.
   – Возможно. Во всяком случае, у нас есть выбор. Это всего лишь неофициальный визит и не более того – если только мы не захотим…
   Джайлс покачал головой.
   – Мы должны продолжить наше расследование.
   – Ты прав. И все же, Джайлс, мне немного страшно…

II

   – Ищете подходящий дом? – спросил майор Эрскин.
   Он указал на тарелку с сэндвичами. Гвенда взяла сэндвич и посмотрела на Эрскина. Ричард Эрскин был невысок – около пяти футов девяти дюймов. У него были седые волосы, усталые задумчивые глаза и низкий, довольно приятный голос. Он немного растягивал слова. Несмотря на отсутствие яркой внешности, он показался Гвенде весьма привлекательным мужчиной… Уолтер Фейн был симпатичнее его, но если большинство женщин не удостоили бы Фейна особого внимания, то Эрскин наверняка вызвал бы у них интерес. Фейн был ничем не примечателен, а Эрскин, хотя и не бросался в глаза, производил впечатление сильной личности. Он говорил о самых обычных вещах в самой обычной манере, но в этом было что-то — что женщины сразу замечают и на что реагируют чисто по-женски. Почти неосознанно Гвенда одернула юбку и поправила прическу. Девятнадцать лет назад Хелен Кеннеди вполне могла влюбиться в этого человека. Гвенда была абсолютно уверена в этом.
   Она поймала на себе внимательный взгляд хозяйки и слегка зарделась. Беседуя с Джайлсом, миссис Эрскин тем не менее наблюдала за ней, и в ее глазах читалось одобрение, но вместе с тем и подозрение. Джанет Эрскин отличалась высоким ростом и низким голосом – почти таким же низким, как и у мужа, – обладала спортивной фигурой и была одета в хорошо сшитый твидовый костюм. Она выглядела старше Ричарда Эрскина, но, как показалось Гвенде, в действительности могла быть моложе. Ее лицо было худощавым и казалось измученным. Несчастная, изголодавшаяся женщина, подумала Гвенда. Наверняка ему приходится с ней несладко.
   Тем временем беседа продолжалась.
   – Поиск жилья – сплошное разочарование, – сказала она. – Послушать риелтора, так это просто дворец, а приезжаешь посмотреть, дом представляет собой что-то невообразимое.
   – Вы хотите поселиться в этом районе?
   – Здесь или где-нибудь неподалеку. Все дело в близости Адрианова вала [6 - Оборонительное укрепление длиной 117 км, построенное римлянами в 122–126 гг.]. Он всегда вызывал у Джайлса восхищение. Видите ли, возможно, вам это покажется странным – для нас нет большой разницы, где жить в Англии. Я выросла в Новой Зеландии, и у меня здесь никого не осталось. Тетушки приглашают Джайлса в гости на различные праздники, но и у него в Англии нет прочных родственных связей. Единственное, чего мы категорически не хотим, так это жить слишком близко к Лондону. Нам нужна сельская местность.
   Эрскин улыбнулся.
   – Здесь вы найдете самую что ни на есть настоящую сельскую местность. Мы практически изолированы от внешнего мира, а соседей у нас можно пересчитать по пальцам.
   Гвенде показалось, что в его приятном голосе прозвучали грустные нотки. Неожиданно она представила, как одиноко ему живется здесь зимой, как тянутся унылой чередой короткие темные дни – под вой ветра в трубе, при задернутых портьерах, наедине с этой женщиной с голодными, несчастными глазами, рядом с соседями, которых можно пересчитать по пальцам.
   Это видение растаяло в ее сознании так же быстро, как и возникло. Снова стояло лето. Выходившие в сад застекленные двери были открыты, и через них комнату наполняли цветочные ароматы и разнообразные летние звуки.
   – Очевидно, дом старый? – спросила Гвенда.
   Эрскин кивнул.
   – Эпоха королевы Анны [7 - 1702–1714 гг.]. Мои предки жили здесь на протяжении почти трех веков.
   – Замечательный дом. Вы, должно быть, гордитесь им.
   – Он здорово обветшал. Размеры налогов не позволяют поддерживать его в надлежащем состоянии. Правда, дети выросли и разъехались, так что худшее для него время позади.
   – А много у вас детей?
   – Два сына. Один служит в армии. Второй только что вернулся из Оксфорда. Собирается устроиться на работу в издательство.
   Он повернул голову в сторону каминной полки, и Гвенда проследила за его взглядом. Она увидела фотографию двух юношей – примерно восемнадцати и девятнадцати лет, – сделанную, по ее оценке, несколько лет назад. Эрскин смотрел на сыновей с любовью и гордостью.
   – Хорошие ребята, – сказал он. – Говорю это вовсе не потому, что я их отец.
   – Ужасно симпатичные, – согласилась Гвенда.
   – Да, – сказал Эрскин. – Думаю, это стоит того.
   И, заметив вопросительный взгляд Гвенды, пояснил:
   – Я имею в виду жертвовать многим ради своих детей.
   – Мне кажется, зачастую приходится отказываться от многого, – сказала Гвенда.
   – Порой от очень многого…
   И опять ей послышалась в его словах печаль, но в этот момент раздался властный голос миссис Эрскин:
   – И вы действительно хотите поселиться в этом районе? Я не знаю ни одного дома в окрестностях, который мог бы вам подойти.
   «И ни за что не сказала бы мне, если бы даже и знала, – подумала Гвенда с неожиданно нахлынувшим на нее раздражением. – Эта глупая старуха по-настоящему ревнует мужа. Ревнует, потому что он разговаривает со мной, потому что я молода и привлекательна!»
   – Это зависит от того, насколько вы торопитесь, – сказал Эрскин.
   – Мы совсем не торопимся, – бодро произнес Джайлс, – и хотим найти то, что нам действительно понравится. Сейчас мы живем в Дилмуте – на южном побережье.
   Майор Эрскин поднялся из-за стола, подошел к окну и взял со стоявшего рядом с ним столика пачку сигарет.
   – Дилмут, – произнесла миссис Эрскин без всякого выражения.
   Взгляд ее глаз был устремлен в затылок мужа.
   – Это довольно маленький городок, – продолжал Джайлс. – Никогда не слышали о нем?
   Возникла небольшая пауза, которую нарушила миссис Эрскин.
   – Однажды летом мы провели там несколько недель, – сказала она все тем же бесстрастным тоном. – Много-много лет назад. Нам там не очень понравилось. Слишком жарко.
   – Да, – согласилась Гвенда, – мы придерживаемся того же мнения и предпочитаем более прохладный климат.
   Эрскин вернулся за стол, протянул Гвенде пачку сигарет и чиркнул зажигалкой, давая ей прикурить.
   – Прохлады здесь сколько угодно, – мрачно произнес он.
   – А вы хорошо помните Дилмут? – простодушно поинтересовалась Гвенда.
   Его губы дернулись, словно под воздействием внезапного приступа боли.
   – Довольно хорошо, – ответил он равнодушным тоном. – Мы останавливались… погодите… в «Роял Джордж»… нет, в «Роял Кларенс».
   – Ах да, такой симпатичный старомодный отель. Наш дом находится неподалеку. Он называется «Хиллсайд». Но раньше назывался «Сент… Сент… Мария» – так, Джайлс?
   – «Сент-Кэтрин», – подсказал Джайлс.
   На сей раз реакция была очевидной. Эрскин резко отвернулся в сторону. Чашка его жены звякнула о блюдце.
   – Не желаете посмотреть сад? – вдруг спросила она.
   – О да, с удовольствием.
   Они вышли через стеклянные двери из комнаты. Сад был ухоженный – с зеленой изгородью и выложенными плиткой дорожками. Из того, как просветлело лицо майора Эрскина, когда он рассказывал ей о розах и травянистых растениях, Гвенда заключила, что, скорее всего, сад был вверен его заботам. Садоводство явно было его хобби.
   Когда они, попрощавшись с четой Эрскинов, вышли из дома и сели в автомобиль, Джайлс спросил, немного помявшись:
   – Получилось его «уронить»?
   Гвенда кивнула.
   – У второй группы дельфиниумов.
   Она взглянула на безымянный палец своей правой руки и машинально покрутила надетое на него обручальное кольцо.
   – А ты сможешь потом его найти?
   – Это не настоящее мое обручальное кольцо. Им я не стала бы рисковать.
   – Рад слышать.
   – Я отношусь к нему с трепетом. Помнишь, что ты сказал, когда надевал мне его на палец? Зеленый изумруд, потому что я загадочная зеленоглазая маленькая кошечка.
   – Осмелюсь заметить, – сказал Джайлс бесстрастным тоном, – что наши словесные нежности могли бы показаться странными, скажем, представителям поколения мисс Марпл.
   – Интересно, чем она сейчас занимается, наша милая старушка. Греется на солнце на берегу?
   – Вынюхивает, выискивает, выясняет – чем она еще может заниматься? Надеюсь, она не будет задавать нам слишком много вопросов.
   – Это так естественно – для пожилой леди, я имею в виду. И не так заметно, как это было бы, если бы этим занимались мы.
   Лицо Джайлса приобрело серьезное выражение.
   – Именно поэтому мне и не нравится…
   Он запнулся.
   – Не нравится, что тебе приходится заниматься этим. Для меня непереносима мысль, что я сижу дома, а ты выполняешь грязную работу.
   Гвенда провела пальцем по его щеке.
   – Знаю, дорогой, знаю. Но ты должен признать, это сложное и очень щекотливое дело. Требуется определенная дерзость, чтобы вынудить мужчину рассказать о своей прошлой любовной связи. Но это та дерзость, которая может сойти женщине с рук, если она достаточно умна.
   – Я знаю, что ты достаточно умна. Но что, если Эрскин тот самый человек, которого мы ищем?
   – Не думаю, что это он, – задумчиво произнесла Гвенда.
   – Хочешь сказать, мы идем по ложному пути?
   – Не совсем так. Мне кажется, он был влюблен в Хелен. Но это славный, на редкость добропорядочный человек, который просто не способен никого задушить.
   – У тебя есть опыт в делах такого рода? Как ты определяешь, способен человек задушить или нет?
   – Об этом мне говорит мое женское чутье.
   – Осмелюсь заметить, то же самое часто говорят жертвы душителя. Нет, Гвенда, шутки в сторону. Необходимо соблюдать осторожность.
   – Разумеется. Мне очень жаль этого беднягу – иметь такую мегеру-жену. Наверняка жизнь у него не сахар.
   – Странная женщина… Мне даже было немного не по себе.
   – Да, производит довольно зловещее впечатление. Заметил, как она все время наблюдала за мной?
   – Надеюсь, наш план сработает.

III

   План начал осуществляться на следующее утро.
   Джайлс, ощущая себя, как он говорил, плохим детективом, занимающимся делом о разводе, занял позицию, с которой хорошо просматривалась входная дверь поместья Амстелл. Около половины двенадцатого он сообщил Гвенде, что все идет хорошо. Миссис Эрскин выехала из дома на автомобиле «Остин» и направилась в город, находившийся в трех милях. На берегу никого нет.
   Гвенда подъехала к дому, вышла из автомобиля и позвонила в дверь. Когда на пороге появилась горничная, она осведомилась, можно ли поговорить с миссис Эрскин, и, получив отрицательный ответ, спросила, дома ли майор Эрскин. Хозяин дома был в саду. Увидев Гвенду, он оторвался от цветочной клумбы и выпрямился.
   – Извините за беспокойство, – сказала Гвенда, – но, похоже, у меня вчера здесь, в саду, свалилось с пальца кольцо. Оно немного великовато, но я не могу отказаться от него, поскольку это обручальное кольцо.
   Начались поиски. Гвенда повторила свой вчерашний путь, вспоминая, где она останавливалась и к каким цветам прикасалась. В скором времени кольцо обнаружилось возле большой группы дельфиниумов. Гвенда изобразила огромное облегчение.
   – А теперь, может быть, что-нибудь выпьете, миссис Рид? Пиво? Шерри? Или вы предпочитаете кофе?
   – Нет, не хочется – в самом деле. Разве что сигарету… Благодарю вас.
   Она села на скамейку. Эрскин расположился рядом. Некоторое время они молча курили. Гвенда чувствовала, как в ее груди гулко колотится сердце. Нужно было решаться.
   – Я хочу спросить вас кое о чем, – сказала она наконец. – Вероятно, вы сочтете это дерзостью с моей стороны. Но мне крайне необходимо знать – и вы, судя по всему, единственный человек, который может ответить на этот вопрос. Я подозреваю, что вы были влюблены в мою мачеху.
   Он в изумлении воззрился на нее.
   – В вашу мачеху?
   – Да. Хелен Кеннеди, которая стала потом Хелен Халлидей.
   – Понятно.
   Эрскин сидел неподвижно, устремив невидящий взгляд на залитую солнцем лужайку. В пальцах у него тлела сигарета. Несмотря на внешнее спокойствие, Гвенда ощущала охватившее его смятение, которое передалось и ей.
   Словно отвечая на вопрос, заданный самому себе, он произнес:
   – Письма, скорее всего.
   Гвенда промолчала.
   – Я не писал ей много – два, от силы три письма. Она говорила, что уничтожила их, – но ведь женщины никогда не уничтожают письма, не правда ли? Стало быть, они попали к вам в руки. И вы хотите знать.
   – Мне хочется знать о ней все. Я очень любила ее, хотя была еще совсем маленькой, когда она уехала.
   – Она уехала?
   – А разве вы не знали?
   В его глазах читалось искреннее удивление.
   – После того лета в Дилмуте у меня не было известий о ней.
   – Значит, вам неизвестно, где она сейчас?
   – Откуда? Столько лет минуло с той поры. Все в прошлом. Давно забыто.
   – Забыто?
   Его губы искривились в горькой усмешке.
   – Нет, наверное, не забыто… Вы чрезвычайно проницательны, миссис Рид. Но расскажите мне о ней. Надеюсь, она жива?
   Внезапно налетел порыв холодного ветра, и Гвенда поежилась.
   – Не знаю, – сказала она. – Мне о ней ничего не известно. Я думала, может быть, вы знаете.
   Эрскин покачал головой.
   – Видите ли, – продолжала Гвенда, – в то лето она уехала из Дилмута. Однажды вечером, совершенно неожиданно. Никому ничего не сказав. И больше не вернулась.
   – И вы решили, что я могу что-то знать о ней?
   – Да.
   Он снова покачал головой:
   – Нет. Никогда больше о ней ничего не слышал. Но ее брат – доктор Кеннеди – живет в Дилмуте. Он должен знать. Или его уже нет в живых?
   – Нет, он жив. Но ему тоже ничего не известно о ней. Все подумали, что она уехала с кем-то.
   Он повернул голову в ее сторону, и она увидела в его глазах глубокую печаль.
   – Они подумали, что она уехала со мной?
   – Это была одна из версий.
   – Ничего подобного не было. Хотя, может быть, нам и следовало так поступить… Может, мы совершили глупость и упустили свой шанс быть счастливыми?
   Гвенда не ответила. Эрскин опять взглянул на нее.
   – Наверное, вам лучше знать правду. Хотя рассказать я могу не так много. Мне просто не хочется, чтобы у вас было превратное мнение о Хелен. Мы познакомились на корабле, плывшем в Индию. Один из наших сыновей заболел, и моя жена должна была плыть за мной на следующем судне. Хелен собиралась выйти замуж за человека, которого не любила. Это был ее старый друг – хороший, добропорядочный парень. Она не хотела больше жить в родительском доме, где не была счастлива. Мы полюбили друг друга.
   Он сделал небольшую паузу.
   – Таковы голые факты. Но я хочу, чтобы вы поняли: речь идет не о банальной интрижке. Все было серьезно. Наше чувство застигло нас обоих врасплох. Но будущего у него не было. Я не мог оставить Джанет и сыновей. Хелен это прекрасно понимала. Если бы дело было только в Джанет… Но бросить на произвол судьбы мальчиков я не мог. Ситуация была безнадежной. Мы решили попрощаться навсегда и постараться забыть друг друга.
   Он горько усмехнулся.
   – Забыть! Я не забывал ее – ни на минуту. Моя жизнь превратилась в ад. Я не мог заставить себя перестать думать о Хелен… Она так и не вышла замуж за того парня. В последний момент не смогла себя пересилить. Она отправилась обратно в Англию и на корабле встретилась с вашим отцом. Через два месяца она прислала мне письмо, в котором рассказала о том, что произошло дальше. Ваш отец горевал о покойной жене. Он остался с ребенком. Хелен посчитала, что сможет сделать его счастливым и что это лучший выход для них обоих. Она писала из Дилмута. Спустя восемь месяцев умер мой отец, и я вернулся в Англию. Мы решили отдохнуть несколько недель, прежде чем поселимся в этом доме. Жена предложила поехать в Дилмут. Один из моих друзей рассказывал мне, что это приятный, тихий город. Разумеется, Джанет ничего не знала о Хелен. Можете представить, какие чувства я испытал? Увидев ее снова. Увидев человека, за которого она вышла замуж.
   Немного помолчав, он продолжил:
   – Мы остановились в «Роял Кларенс». Это была ошибка. Видеть Хелен рядом с другим мужчиной было для меня мукой… А она выглядела довольно счастливой… Избегала оставаться со мной наедине… Я не знал, сохранилось ли у нее чувство ко мне… Возможно, она сумела побороть его. Моя жена, как мне показалось, что-то заподозрила… Она всегда была ревнивой. Вот, собственно, и все. Мы уехали из Дилмута…
   – Семнадцатого августа, – добавила Гвенда.
   – Да? Очень может быть. Точную дату я не помню.
   – Это была суббота, – сказала Гвенда.
   – Да, вы правы. Помню, Джанет говорила, что дороги будут забиты… Но я не думаю, что так и было…
   – Постарайтесь вспомнить, майор Эрскин. Когда вы видели в последний раз мою мачеху – Хелен?
   Он улыбнулся усталой улыбкой.
   – Мне не нужно особенно стараться. Я видел ее вечером накануне нашего отъезда. На пляже. Я прогуливался там после ужина и встретил ее. Вокруг никого не было. Я проводил ее до дома. Мы прошли через сад…
   – Сколько было времени?
   – Точно не помню… Часов девять.
   – И вы попрощались?
   – И мы попрощались.
   Он опять усмехнулся.
   – Нет-нет, это было не то прощание, о каком вы думаете. Оно было очень коротким. Хелен сказала: «Теперь, пожалуйста, уходи. Быстро. Я не хотела бы…» Она замолчала, а я повернулся и ушел.
   – Обратно в отель?
   – Да, но не сразу. Я еще немного прошелся по полям.
   – Сейчас, после стольких лет, трудно определиться с датами. Но мне кажется, это был тот самый вечер, когда она уехала – и больше не вернулась.
   – Понятно. После нашего с женой отъезда пошли слухи, будто Хелен уехала со мной. Вот люди!
   – Стало быть, она не уехала с вами?
   – Боже милостивый! Ну, конечно же, нет!
   – Тогда почему, на ваш взгляд, она уехала?
   Эрскин нахмурился. В его глазах вспыхнули огоньки интереса.
   – Она не оставила записки?
   Гвенда ответила не сразу.
   – Насколько мне известно, нет. Вы не думаете, что она уехала с кем-то еще?
   – Конечно, нет.
   – Похоже, вы твердо уверены в этом.
   – Абсолютно уверен.
   – Почему же все-таки она уехала?
   – Если она столь внезапно уехала, я вижу лишь одно объяснение этому. Она бежала от меня.
   – От вас?
   – Да. Вероятно, она боялась, что я буду ее преследовать. Должно быть, она видела, что я все еще без ума от нее… Да, наверное, так оно и было.
   – Допустим, – сказала Гвенда. – Но почему она не вернулась? Скажите, Хелен ничего не говорила вам моем отце? Что она боится его? Что-нибудь в этом роде?
   – Боится? По какой причине? А-а, понимаю, вы думаете, он мог ревновать ее. Он был ревнив?
   – Не знаю. Когда он умер, я была еще маленькой.
   – Ну да, понятно. Нет-нет, помнится, он производил впечатление вполне нормального, приятного человека. Он любил Хелен, гордился ею. Нет, это я ревновал ее к нему.
   – На ваш взгляд, они были счастливы вместе?
   – Да, мне так казалось. Я был рад за нее, и в то же время мне было больно видеть это… Нет, Хелен никогда не говорила о нем со мной. Как я уже говорил, мы почти не оставались с ней наедине и никогда не беседовали доверительно. Но теперь, когда вы упомянули об этом, я вспомнил: мне действительно казалось, что Хелен была чем-то встревожена…
   – Встревожена?
   – Да. Я думал, возможно, это из-за моей жены…
   Эрскин сделал паузу.
   – Но дело было не в этом.
   Он бросил на Гвенду быстрый взгляд.
   – Не боялась ли она мужа? Не ревновал ли он ее ко всем мужчинам, с которыми она была знакома?
   – Но вы ведь, кажется, так не думаете?
   – Ревность – очень странное чувство. Иногда оно прячется так глубоко, что вы даже не подозреваете о нем.
   Его слегка передернуло.
   – Но оно может быть страшным… очень страшным…
   – Мне хотелось бы знать кое-что еще, – сказала Гвенда.
   В этот момент послышался шум подъезжающего автомобиля.
   – Жена вернулась с рынка.
   В одно мгновение он как будто преобразился в другого человека. Тон разговора, оставаясь непринужденным, стал более формальным, лицо приобрело бесстрастное выражение. Едва заметная дрожь в руках выдавала нервозное состояние.
   Перед ними возникла фигура миссис Эрскин. Муж двинулся ей навстречу.
   – Миссис Рид обронила вчера кольцо в саду, – сказал он.
   – В самом деле? – произнесла миссис Эрскин довольно резким тоном.
   – Доброе утро, – поздоровалась с ней Гвенда. – Да, к счастью, я нашла его.
   – Вам повезло.
   – О да. Было бы очень жаль, если бы я его потеряла. Однако мне пора ехать.
   Миссис Эрскин молчала.
   – Я провожу вас до автомобиля, – предложил майор Эрскин.
   Едва он последовал за Гвендой вдоль террасы, как сзади раздался голос его жены:
   – Ричард! Надеюсь, миссис Рид извинит тебя, нужно сделать очень важный звонок…
   – Да-да, конечно, – поспешно произнесла Гвенда. – Пожалуйста, не беспокойтесь.
   Она быстро прошла вдоль террасы, обогнула угол дома и остановилась. Миссис Эрскин припарковала свой автомобиль таким образом, что у Гвенды возникло сомнение, сможет ли она выехать на подъездную аллею. Несколько секунд она стояла в нерешительности, потом направилась обратно. Не дойдя нескольких шагов до застекленной двери, она застыла на месте. До ее слуха донесся низкий, звучный голос миссис Эрскин:
   – Можешь говорить что угодно! Это ты все подстроил. Договорился вчера с этой девушкой, что она приедет сюда, когда я буду в Дайте. Не меняешься с годами. Не можешь пропустить ни одной юбки. Я не потерплю этого!
   – Иногда я думаю, что ты просто безумна, Джанет, – послышался спокойный и в то же время полный отчаяния голос Эрскина.
   – Я не безумна, безумен ты! Никак не можешь оставить женщин в покое!
   – Ты прекрасно знаешь, что это неправда, Джанет.
   – Это правда! Даже тогда, в Дилмуте, откуда приехала эта девушка, ты не отважился сказать мне, что вовсе не влюблен в ту женщину с желтыми волосами – Халлидей.
   – Сколько можно вспоминать об этом! Ты сама себя распаляешь и…
   – Это ты разбиваешь мне сердце! Говорю тебе, я не потерплю этого! Назначаешь свидания! Насмехаешься надо мной за моей спиной! Ты не любишь меня и никогда не любил! Я покончу с собой! Брошусь со скалы! Мне хочется умереть…
   – Джанет, Джанет, ради всего святого…
   Низкий женский голос смолк, и летний воздух наполнился бурными рыданиями. Гвенда на цыпочках выскользнула на улицу и вернулась на подъездную аллею. Поразмыслив несколько секунд, она позвонила во входную дверь дома. Щелкнул замок, и на пороге возникла горничная.
   – Может кто-нибудь убрать этот автомобиль, чтобы я могла уехать?
   Горничная скрылась в доме. Вскоре из-за угла – очевидно, с конного двора – появился мужчина. Он поприветствовал Гвенду, прикоснувшись пальцами к кепке, забрался в «Остин» и отогнал его во двор. Гвенда села за руль своего автомобиля и помчалась в сторону отеля, где ее ждал Джайлс.
   – Долго же ты, – сказал он. – Ну что, удалось что-нибудь выяснить?
   – Да. Теперь мне известно все. Довольно трогательная история. Он был страстно влюблен в Хелен.
   Она рассказала о событиях этого утра.
   – Пожалуй, миссис Эрскин действительно немного не в себе, – сказала она в завершение своего рассказа. – Она вела себя как сумасшедшая. Теперь я понимаю, что он подразумевал под ревностью. Ему не позавидуешь. Но, как бы то ни было, теперь мы знаем, что Эрскин – не тот человек, с которым уехала Хелен, и что он ничего не знает о ее смерти. В тот вечер, когда они расстались, она была жива.
   – Да, – сказал Джайлс. – По крайней мере, он так говорит.
   Гвенда бросила на него взгляд, исполненный негодования.
   – Он так говорит, – упрямо повторил Джайлс.

Глава 18
Вьюнок

   Мисс Марпл, склонившись, обрывала на террасе коварные побеги вьюнка. Это была весьма скромная победа, поскольку заросли назойливого растения понесли очень небольшие потери. Но, по крайней мере, дельфиниумы на время были избавлены от них.
   В окне гостиной появилась миссис Кокер.
   – Прошу прощения, мэм, пришел доктор Кеннеди и спрашивает, как долго будут отсутствовать мистер и миссис Рид. Я сказала ему, что не знаю, но, возможно, это знаете вы. Пригласить его сюда?
   – Да-да, пожалуйста, миссис Кокер.
   В скором времени она появилась снова в сопровождении доктора Кеннеди. Мисс Марпл представилась.
   – Мы договорились с милой Гвендой, что я буду заниматься искоренением сорняков в ее отсутствие. Думаю, вам известно, что садовник моих юных друзей – Фостер – приходит лишь дважды в неделю, выпивает много чая, очень много говорит и, насколько я успела заметить, очень мало работает.
   – Да, – рассеянно произнес доктор Кеннеди. – Все они похожи друг на друга.
   Мисс Марпл окинула его оценивающим взглядом. Он был старше, нежели она представляла себе его по описанию Гвенды и Джайлса. Постарел раньше времени, подумала она. Выражение лица у него было мрачным и встревоженным. Он машинально поглаживал свою выступающую вперед массивную нижнюю челюсть.
   – Вы не знаете, надолго они уехали? – спросил он.
   – О, совсем ненадолго. Они поехали навестить друзей, которые живут на севере Англии. Современным молодым людям не сидится на месте. Вечно их где-то носит.
   – Да, – согласился доктор Кеннеди. – Это точно.
   Немного помолчав, он неуверенно произнес:
   – Джайлс Рид написал мне и попросил показать ему кое-какие документы… письма… если мне удастся их найти…
   Он замялся.
   – Письма вашей сестры? – осведомилась мисс Марпл самым невинным тоном.
   Он ошеломленно посмотрел на нее:
   – Стало быть… вы в курсе их дел? Вы родственница?
   – Всего лишь друг, – сказала мисс Марпл. – Я давала им советы, в силу своих скромных возможностей. Однако люди редко пользуются советами… Как ни печально, это так…
   – Что же вы им советовали? – с любопытством спросил доктор.
   – Не ворошить это забытое убийство, – твердо произнесла мисс Марпл.
   Доктор Кеннеди тяжело опустился на неудобный, грубо сработанный стул.
   – Неплохо сказано. Я очень хорошо отношусь к Гвенни. Когда-то она была славной маленькой девочкой, а со временем стала славной молодой женщиной. Боюсь, как бы с ней не приключилась неприятность.
   – Неприятности бывают разные, – заметила мисс Марпл.
   – А? Да-да, совершенно верно.
   Он вздохнул.
   – Джайлс Рид попросил предоставить ему письма моей сестры, написанные после ее отъезда отсюда, – а также образцы ее почерка.
   Он бросил на нее проницательный взгляд.
   – Вы понимаете, что это означает?
   Мисс Марпл кивнула:
   – Думаю, да.
   – Они возвращаются к идее, что Кельвин Халлидей, утверждая, будто он задушил свою жену, говорил сущую правду. Они полагают, что письма моей сестры Хелен, которые она прислала мне после своего бегства, были написаны вовсе не ею и являются фальшивкой. Они полагают, что она не покидала этот дом живой.
   После некоторой паузы она спросила:
   – И сейчас, наверное, вы сами не очень верите в то, что она просто уехала?
   – В то время я был твердо уверен в этом, – ответил Кеннеди, глядя прямо перед собой. – Дело представлялось совершенно очевидным. У Кельвина явно были галлюцинации, тело отсутствовало, пропал чемодан с одеждой – что еще я мог тогда подумать?
   – И незадолго до этого ваша сестра… – мисс Марпл деликатно кашлянула, – проявила интерес к некоему джентльмену?
   Доктор Кеннеди взглянул на нее, и в его глазах отразилась мучительная душевная боль.
   – Я любил ее, – сказал он, – но, должен признать, рядом с Хелен всегда находился какой-нибудь мужчина. Есть женщины, которые так устроены – и ничего не могут с этим поделать.
   – Тогда вам все представлялось очевидным, – сказала мисс Марпл, – а сейчас появились сомнения. Почему?
   – Мне кажется совершенно невероятным, что Хелен – если она до сих пор жива – ни разу не дала знать о себе за все эти годы. А если она умерла – почему меня не известили об этом?
   Поднявшись со стула, он вынул из кармана пакет.
   – Это все, что я могу сделать. Первое письмо, пришедшее от Хелен, я, должно быть, уничтожил, поскольку так и не нашел его. Но второе письмо сохранилось – с обратным адресом до востребования. И вот еще мне удалось найти образец ее почерка для сравнения. Это список луковиц для посадки. Копия заказа. На мой взгляд, почерк заказа и письма похожи, но я не эксперт. Я оставлю эти бумаги, пусть Джайлс и Гвенда посмотрят их, когда вернутся. Вряд ли имеет смысл пересылать им это.
   – Нет, конечно. Думаю, они вернутся уже завтра.
   Доктор кивнул. Он стоял, устремив отсутствующий взгляд вдоль террасы.
   – Знаете, что меня беспокоит? – неожиданно спросил он. – Если Кельвин Халлидей все же убил свою жену, то он непременно спрятал ее тело или каким-то образом избавился от него, а это значит – других вариантов я не вижу, – что все рассказанное им является хитроумной выдумкой… Это значит, что произошло тщательно спланированное и хорошо подготовленное убийство. То есть Кельвин Халлидей заранее спрятал чемодан, набитый одеждой, чтобы создать видимость отъезда Хелен, и организовал последующую отправку якобы ее писем из-за границы. Маленькая Гвенни была славным ребенком. И было бы ужасно, если бы ее отец оказался параноиком. Но в десять раз хуже для нее было бы, если бы он оказался убийцей.
   Он повернулся, чтобы выйти из гостиной.
   – Кого боялась ваша сестра, доктор Кеннеди? – бросила ему вслед мисс Марпл.
   Застыв на месте, он повернулся и удивленно посмотрел на нее:
   – Боялась? Насколько мне известно, никого.
   – Я только подумала… Ради бога, простите меня, если мой вопрос покажется вам бестактным… но ведь был молодой человек, не так ли? Я имею в виду, будучи еще совсем юной, она была помолвлена. С молодым человеком по фамилии Эффлик, если не ошибаюсь.
   – Ах, это. Многие девушки совершают подобные глупости. Этот Эффлик был весьма сомнительной, темной личностью – и совсем не ее круга. Впоследствии у него возникли здесь проблемы.
   – Мог ли он испытывать чувство мести по отношению к вашей сестре?
   Губы доктора Кеннеди растянулись в скептической улыбке.
   – Не думаю, чтобы это могло зайти так далеко. Как я уже сказал, здесь у него возникли проблемы и он уехал отсюда навсегда.
   – Какого рода проблемы?
   – Ничего криминального. Просто проявил неблагоразумие. Разгласил деловую информацию своего работодателя.
   – А его работодателем являлся Уолтер Фейн?
   На лице доктора Кеннеди вновь появилось удивленное выражение.
   – Да… теперь, когда вы сказали об этом, я вспомнил – он действительно работал в фирме «Фейн и Уотчмэн». Обычным клерком.
   «Обычным клерком?» – думала мисс Марпл, вновь взявшаяся за искоренение вьюнка после ухода доктора Кеннеди…

Глава 19
Мистер Кимбл говорит

   – Я не знаю, правда, – сказала миссис Кимбл.
   Ее муж был вынужден заговорить из-за ситуации, которую иначе как возмутительной назвать было нельзя. Он отодвинул стоявшую перед ним чашку.
   – О чем ты думаешь, Лили? – спросил он. – Без сахара.
   Миссис Кимбл поспешно исправила возмутительную ситуацию и продолжала развивать свою тему.
   – Подумать только, что говорится в этом объявлении, – сказала она. – Лили Эбботт, бывшая горничная в доме «Сент-Кэтрин» в Дилмуте. Это же я!
   – А-а… – согласился мистер Кимбл.
   – После стольких лет – это очень странно, не правда ли, Джим?
   – Ну, – отозвался мистер Кимбл.
   – И что, по-твоему, мне делать?
   – Ничего.
   – А если это связано с деньгами?
   Издавая булькающие звуки, мистер Кимбл опорожнил чашку, дабы зарядиться энергией для умственного усилия, которого потребовала бы от него продолжительная речь. Однако этого ему показалось недостаточно.
   – Еще, – лаконично произнес он.
   Только выпив вторую чашку, он начал свое выступление.
   – Ты много рассказывала о том, что произошло в «Сент-Кэтрин». Я не очень прислушивался к твоим рассказам – считал, что это всего лишь женская болтовня. Но, может быть, это и не болтовня. Может быть, там действительно что-то случилось. Если и так, этим должна заниматься полиция и тебе не надо впутываться. Дело прошлое. Так что успокойся, моя девочка.
   – А вдруг это деньги? Что, если миссис Халлидей все это время была жива, а теперь умерла и оставила мне что-нибудь в завещании?
   – Оставила тебе что-нибудь в завещании? С какой стати? Ну…
   В данном случае излюбленное односложное междометие мистера Кимбла служило выражением презрения.
   – Даже если этим занимается полиция… Знаешь, Джим, иногда за информацию, которая поможет задержать убийцу, выплачивают крупное вознаграждение.
   – Ну и что за информацию ты можешь сообщить? Все, что тебе известно, ты сама же и выдумала!
   – Это ты так считаешь. Но я думаю…
   – А-а-а, – с отвращением произнес мистер Кимбл.
   – Увидев это объявление в газете, я потеряла покой. Может быть, я понимаю что-то не совсем правильно. Эта Лэйони, она была немного туповата, как все иностранцы, часто неправильно понимала, что ей говорили. И английский ее был ужасен. Если она не имела в виду то, что я подумала… Я все пытаюсь вспомнить имя того человека… Если она видела именно его… Помнишь, я рассказывала тебе о картине – «Тайный любовник»? Чрезвычайно захватывающая. Его в конце концов выследили благодаря автомобилю. Этот парень заплатил рабочему в гараже, чтобы тот забыл о том, что он заправлялся у него в ту ночь, пятьдесят тысяч долларов. Не знаю, сколько это в фунтах… Там был еще один, а муж с ума сходил от ревности. Все они были без ума от нее.
   Мистер Кимбл со скрежетом отодвинулся от стола и медленно поднялся со стула. Прежде чем выйти из кухни, он предъявил жене ультиматум – ультиматум человека, который хотя обычно и молчит, тем не менее обладает определенной проницательностью.
   – Оставь это дело, моя девочка, – сказал он. – Иначе пожалеешь.
   Он зашел в судомойню, надел ботинки (Лили рьяно блюла чистоту пола в кухне) и вышел.
   Лили села за стол и задумалась, напрягая свой скудный ум. Конечно, она не могла открыто пойти против воли мужа, но все же… Джим такой ограниченный, такой отсталый. Жаль, что ей не с кем посоветоваться. С человеком, который знал бы все о вознаграждениях и полиции. Очень уж ей не хотелось упускать шанс получить хорошие деньги.
   Транзисторный радиоприемник… перманент… пальто вишневого цвета в «Расселс»… даже, может быть, мебельный гарнитур в стиле эпохи короля Якова I для гостиной…
   Она погрузилась в сладостные грезы о материальном благосостоянии…
   «Что же все-таки сказала тогда Лэйони?» – подумала она, вернувшись спустя некоторое время в мир реальности.
   И тут ей в голову пришла идея. Она поднялась со стула, сходила в гостиную и принесла оттуда чернильницу, перо и блокнот.
   – Я знаю, что делать, – сказала она самой себе. – Я напишу доктору, брату миссис Халлидей. Он скажет, что мне делать, – если, конечно, он еще жив. Как бы то ни было, у меня на душе лежит камень – потому что я не сказала ему о Лэйони и том автомобиле.
   Некоторое время тишину в кухне нарушал лишь скрип пера. Ей редко доводилось писать письма, и это занятие стоило ей значительных усилий.
   Наконец письмо было закончено, вложено в конверт и запечатано. Но испытываемое ею удовлетворение оказалось не столь глубоким, как она ожидала. Десять к одному, что доктор уже умер или уехал из Дилмута.
   Был ли кто-то еще?
   И как звали того парня?
   Если бы только она вспомнила…

Глава 20
Девушка Хелен

   Едва Джайлс и Гвенда закончили завтрак на следующее утро после своего возвращения из Нортумберленда, как горничная объявила о приходе мисс Марпл. Пожилая леди вошла в гостиную с извиняющимся выражением на лице.
   – Боюсь, я слишком рано. Вообще-то это не в моих привычках, но мне нужно срочно сообщить вам кое-что.
   – Мы всегда рады видеть вас, – сказал Джайлс, выдвигая для нее кресло. – Выпейте чашечку кофе.
   – О, нет-нет, благодарю вас. Я очень плотно позавтракала. Перейдем к делу. Я пришла вчера, как мы и договаривались, чтобы немного побороться с сорняками…
   – Как это мило с вашей стороны, – сказала ей Гвенда.
   – Мне кажется, что два дня в неделю недостаточно для такого сада. Во всяком случае, я считаю, что Фостер злоупотребляет вашим терпением. Слишком много чая и разговоров. Я выяснила, что он не может позволить себе приходить хотя бы еще один раз в неделю, и взяла на себя смелость договориться с другим человеком, который будет работать в саду по средам, – сегодня как раз среда.
   Джайлс посмотрел на нее с удивлением. Конечно, мисс Марпл руководствовалась благими намерениями, но это слегка попахивало вторжением в частную жизнь, что было совсем не характерно для нее.
   – Фостер слишком стар для полноценной работы, – медленно произнес Джайлс.
   – Боюсь, мистер Рид, что Мэннинг даже еще старше. По его словам, ему семьдесят пять. Но я подумала, что такой шаг может оказаться весьма полезным, поскольку много лет назад он служил у доктора Кеннеди. Между прочим, молодого человека, с которым была помолвлена Хелен, звали Эффлик.
   – Мисс Марпл, – сказал Джайлс, – простите, что в душе рассердился на вас. Вы просто гений. Знаете, я получил образцы почерка Кеннеди.
   – Знаю. Я находилась здесь, когда он принес их.
   – На прошлой неделе мне удалось раздобыть адрес хорошего эксперта-графолога, и я сегодня же отправлю ему эти документы.
   – Пройдемте в сад и посмотрим на Мэннинга, – предложила Гвенда.
   Мэннинг оказался сгорбленным, похожим на краба стариком со слезящимися хитрыми глазками. Скорость, с которой он расчищал граблями дорожку, возрастала по мере приближения его работодателей.
   – Доброе утро, сэр. Доброе утро, мэм. Леди сказала, что вам требуется небольшая дополнительная помощь по средам. Буду рад вам помочь. Негоже запускать такой прекрасный сад.
   – Боюсь, за ним не следили в течение нескольких лет.
   – Это точно. Когда я служил здесь при миссис Финдисон, сад был как картинка. Она очень его любила.
   Джайлс прислонился к газонокосилке. Гвенда срезала несколько роз. Мисс Марпл, поднявшись на несколько ступенек, вновь принялась искоренять вьюнок. Старый Мэннинг стоял, опершись о свои грабли. Мизансцена для неторопливой утренней беседы о старых временах и садоводстве в те самые старые времена была готова.
   – Я полагаю, вам знакомы все сады в округе, – ободряюще произнес Джайлс.
   – Да, я довольно хорошо знаю эту местность. И мне известны все причуды здешних хозяев. У миссис Юл – там наверху, в Ниагре, – тисовая изгородь, которую она регулярно постригает, словно белка. Я считаю это глупостью. Одно дело павлины, и совсем другое – белки. Потом полковник Лэмпард. Он был большим мастером по разведению бегоний. У него всегда были замечательные клумбы с бегониями. Сегодня клумбы выходят из моды. Знали бы вы, сколько мне пришлось разровнять их и покрыть дерном за последние шесть лет! Похоже, людей больше не интересуют герань и лобелия.
   – Вы ведь служили у доктора Кеннеди, не так ли?
   – Давно это было. Я начал работать у него, должно быть, году в тысяча девятьсот двадцатом. Потом он переехал – все бросил. Теперь в «Кросби Лодж» живет молодой доктор Брент. У него странная затея – маленькие белые плитки. Он называет их виттапины.
   – Полагаю, вы помните мисс Хелен Кеннеди, сестру доктора?
   – Мисс Хелен? Конечно, помню. Прелестная девушка с длинными светлыми волосами. Доктор заботился о ней. Выйдя замуж, она вернулась и жила в этом самом доме. Ее муж был армейским офицером из Индии.
   – Да, – сказала Гвенда, – мы знаем.
   – Я слышал – в субботу вечером, – что вы и ваш муж вроде бы ее родственники. Мисс Хелен была красивая, как картинка. Веселая, шустрая. Все хотела успеть – сходить на танцы, поиграть в теннис. Я восстанавливал теннисный корт – он не использовался около двадцати лет и зарос кустами. Я выкорчевал их, а потом делал разметку с помощью известкового раствора. Пришлось потрудиться. А на нем потом почти и не играли. Тут еще эта история.
   – Что за история?
   – С теннисной сеткой. Однажды ночью кто-то пришел и разрезал ее в клочья – наверняка из злости.
   – Кто же мог сделать это?
   – Вот и доктор хотел это знать. Он был взбешен – и неудивительно. Ведь все стоит денег! Но никто из нас не мог ему помочь. Мы ничего не знали. Он сказал, что не будет покупать новую сетку, – и правильно, поскольку если кто-то однажды сделал это из злости, то вполне может сделать опять. Мисс Хелен вообще не везло – сначала сетка, потом нога.
   – Нога? – переспросила Гвенда.
   – Да, она споткнулась о мотыгу или обо что-то еще и порезала ногу. Это была всего лишь царапина, но она никак не заживала. Доктор очень беспокоился. Как он только ее ни лечил, все было напрасно. Помню его слова: «Не могу понять, наверное, в рану попала инфекция, – кажется, он так сказал. – Почему эта мотыга валялась на дорожке?» Потому что она действительно лежала там, когда мисс Хелен возвращалась ночью домой и споткнулась об нее. Бедная девушка – она не могла ходить на танцы и сидела дома. Очень ей не повезло.
   Время пришло, подумал Джайлс.
   – Вы, случайно, не помните человека по фамилии Эффлик? – поинтересовался он подчеркнуто небрежным тоном.
   – Вы имеете в виду Джеки Эффлика? Который работал в конторе «Фейн и Уотчмэн»?
   – Да. Он не был другом мисс Хелен?
   – Ничего серьезного. Доктор положил этому конец – и правильно сделал. Он был непутевым, этот Джеки Эффлик. И к тому же оказался мошенником. В конце концов они расстались. Он здесь долго не задержался. И слава богу. Такие типы нам в Дилмуте ни к чему. Пусть ловчит где-нибудь в другом месте.
   – Он находился здесь, когда случился инцидент с теннисной сеткой? – спросила Гвенда.
   – А, понимаю, куда вы клоните. Но он не стал бы заниматься такими глупостями. Джеки Эффлик был хитрый парень. Это сделал кто-то со зла.
   – Может быть, кто-то имел зуб на мисс Хелен и хотел ей насолить?
   Старый Мэннинг добродушно рассмеялся.
   – Какая-нибудь молодая леди вполне могла иметь на нее зуб. Ни одна из местных девушек не могла сравниться с мисс Хелен. Однако, скорее всего, это просто чья-то злая, глупая шутка.
   – Хелен сильно переживала по поводу Джеки Эффлика? – спросила Гвенда.
   – Не думаю, чтобы мисс Хелен очень занимали молодые люди. Она жила в свое удовольствие. А вот ею молодые люди интересовались. Например, Уолтер Фейн. Тот ходил за ней, как собачонка.
   – Он ей совсем не нравился?
   – Совсем. Она смеялась над ним, только и всего. Он потом уехал куда-то за границу, но довольно скоро вернулся. Теперь глава фирмы. Так и не женился. Я его понимаю. Женщины создают мужчинам столько проблем!
   – Вы женаты? – спросила Гвенда.
   – Похоронил двух жен, – ответил Мэннинг. – Сейчас я на жизнь не жалуюсь. Могу курить трубку всюду, где мне только захочется.
   Он принялся вновь орудовать граблями. Джайлс и Гвенда пошли обратно в дом. Мисс Марпл оставила в покое вьюнок и присоединилась к ним.
   – Мисс Марпл, – сказала Гвенда, – вы выглядите не лучшим образом. Может быть, у вас что-то…
   – У меня все в порядке, моя дорогая.
   Немного помолчав, пожилая леди заговорила с какой-то странной горячностью:
   – Знаете, не нравится мне эта история с разрезанной в клочья тенниской сеткой. Даже если…
   Она вдруг запнулась. Джайлс посмотрел на нее с удивлением.
   – Я не очень понимаю… – начал было он.
   – Неужели? А мне дело представляется предельно ясным. Но, вероятно, лучше вам и не понимать. Хотя, возможно, я не права. А теперь расскажите, что вам удалось разузнать в Нортумберленде.
   Мисс Марпл выслушала их отчет с большим вниманием.
   – Все это очень печально, – сказала в заключение Гвенда. – Настоящая трагедия.
   – Да, в самом деле. Бедняжка.
   – Воображаю, сколько ему пришлось выстрадать…
   – Ему? О да, конечно.
   – Но вы хотели сказать…
   – Ну да, я думала о ней – о жене. Наверное, она очень сильно любит его, а он женился на ней по соображениям удобства, либо потому, что пожалел ее, либо в силу одного из тех совершенно необоснованных мотивов, которые часто движут мужчинами.
   – «Какая б ни была любовь – все горе принесет» [8 - Строки из стихотворения Эмили Бронте.], – негромко процитировал Джайлс.
   Мисс Марпл повернулась к нему.
   – Да. Точнее не скажешь. Знаете, обычно ревность не является причиной. Это нечто гораздо большее – как бы лучше выразиться? – более фундаментальное. Основанное на осознании факта, что любовь не встречает взаимности. И нелюбимый со страхом ждет, что его партнер предпочтет ему кого-то другого. Что, как правило, и происходит. Поэтому миссис Эрскин и превратила жизнь своего мужа в ад, а он, в свою очередь, поскольку ничего не мог с этим поделать, превратил в ад ее жизнь. Но мне кажется, больше все-таки страдала она. Осмелюсь заметить, что в действительности он любит ее.
   – Не может быть! – воскликнула Гвенда.
   – Вы еще очень молоды, моя дорогая. Он ведь так и не бросил ее, а это кое-что значит.
   – Из-за детей, поскольку он должен был заботиться о них.
   – Может быть, – сказала мисс Марпл. – Но должна признаться, мне кажется, джентльмены не особенно стремятся выполнять свой долг по отношению к своим женам – государственная служба совсем другое дело.
   Джайлс рассмеялся.
   – Как вы восхитительно циничны, мисс Марпл!
   – Дорогой мистер Рид, несмотря ни на что, я верю в добродетельность человеческой натуры.
   – Я все же чувствую, что это был не Уолтер Фейн, – задумчиво произнесла Гвенда. – И я уверена, что это был не майор Эрскин. Собственно говоря, я это знаю.
   – Чувства далеко не всегда оказываются надежными советчиками, – сказала мисс Марпл. – Нередко люди совершают поступки, на которые они, казалось бы, совершенно неспособны. Однажды в моей маленькой деревушке произошла сенсация. Выяснилось, что казначей Рождественского клуба поставил все имевшиеся в его распоряжении деньги на одну лошадь. Он был известен своим резко отрицательным отношением к скачкам и вообще к азартным играм. Его отец, занимавшийся организацией скачек, жестоко обращался с его матерью – так что он был вполне искренен в проявлении своих чувств. Но однажды ему случилось оказаться около «Ньюмаркета», и он увидел тренировку скаковых лошадей. Гены взяли свое.
   – Судя по всему, предки и Уолтера Фейна, и Ричарда Эрскина выше всяких подозрений, – сказал Джайлс с самым серьезным выражением лица, хотя уголки его губ едва заметно кривились. – Но в таком случае это убийство носит любительский характер.
   – Важно, что они присутствовали там, на месте, – сказала мисс Марпл. – Уолтер Фейн находился в Дилмуте. Майор Эрскин, по его собственным словам, виделся с Хелен Халлидей непосредственно перед ее гибелью – и в тот вечер он вернулся в свой отель лишь спустя некоторое время.
   – Но он и не скрывал этого. Он…
   Под пристальным взглядом мисс Марпл Гвенда замолчала.
   – Я лишь хочу подчеркнуть важность их присутствия на месте, – сказала мисс Марпл, переводя взгляд с Гвенды на Джайлса. – Думаю, для вас не составит труда узнать адрес Дж. Дж. Эффлика. Поскольку он является владельцем компании «Даффодил Коучез», сделать это будет достаточно легко.
   Джайлс кивнул.
   – Я найду его. Вероятнее всего, в телефонном справочнике.
   Немного помолчав, он спросил:
   – Вы считаете, нам следует поговорить с ним?
   Мисс Марпл ответила не сразу.
   – Если встретитесь с ним, будьте осторожны. Помните, что сказал старый садовник: Джеки Эффлик очень хитер. Пожалуйста, будьте осторожны…

Глава 21
Дж. Дж. Эффлик

I

   Дж. Дж. Эффлик, «Даффодил Коучез», «Девон и Дорсет Турс» и так далее. В телефонной книге значилось два его адреса – офиса в Эксетере и домашний в предместье города.
   Джайлс договорился с ним встретиться на следующий день.
   Едва их автомобиль тронулся с места, как из дома выбежала мисс Кокер и принялась энергично жестикулировать. Джайлс нажал на тормоз.
   – Звонит доктор Кеннеди, сэр.
   Джайлс выбрался из салона, поспешил обратно в дом и взял телефонную трубку.
   – Джайлс Рид слушает.
   – Доброе утро. Я только что получил довольно странное письмо от женщины по имени Лили Кимбл и теперь ломаю голову, пытаясь вспомнить, кто она такая. Первая моя мысль была о бывшей пациентке, но теперь мне кажется, что это девушка, служившая в то самое время в вашем доме горничной. Я почти уверен, что ее звали Лили, хотя фамилию вспомнить не могу.
   – В доме была девушка по имени Лили. Гвенда помнит ее. Однажды она повязала бант коту.
   – У Гвенни, наверное, замечательная память.
   – О да.
   – Так вот, я хотел бы поговорить с вами об этом письме – не по телефону. Если я приеду, вы будете дома?
   – Мы сейчас едем в Эксетер и можем заехать к вам, если не возражаете. Нам как раз по пути.
   – Очень хорошо. Меня это устраивает.

   – Мне не хотелось распространяться на эту тему по телефону, – сказал доктор Кеннеди, когда они приехали. – Я хорошо знаю, как здесь любят подслушивать и сплетничать. Вот это письмо.
   «Уважаемый сэр, – писала Лили Кимбл. – Буду благодарна вам, если вы посоветуете мне что-нибудь по поводу газетной вырезки, вложенной в конверт. Я долго размышляла и разговаривала с мистером Кимблом, но так и не решила, что мне делать. Как вы считаете, может ли это принести деньги – наследство или вознаграждение? Я бы не отказалась от денег, но мне не хочется связываться с полицией и создавать себе другие проблемы. Я часто вспоминаю ту ночь, когда уехала миссис Халлидей, и думаю, что она никуда не уезжала, поскольку вместе с ней исчезла совсем неподходящая одежда. Сначала я решила, что это сделал хозяин, но потом увидела из окна автомобиль, и у меня уже не было такой уверенности. Это был шикарный автомобиль, и я видела его раньше. Я не хочу ничего предпринимать без вашего совета, поскольку никогда не имела дела с полицией и мистер Кимбл относится к этому неодобрительно. Если позволите, я приеду к вам, сэр, в следующий четверг. Это рыночный день, и мистера Кимбла не будет дома. Буду вам очень благодарна, если вы согласитесь меня принять.
   С уважением,
   Лили Кимбл».

   – Оно пришло на адрес моего прежнего местожительства в Дилмуте, – пояснил Кеннеди, – и его переслали сюда. А газетная вырезка – это ваше объявление.
   – Замечательно! – воскликнула Гвенда. – Видите, эта Лили считает, что мой отец невиновен!
   Доктор Кеннеди посмотрел на ликующую девушку усталыми добрыми глазами.
   – Хорошее известие для вас, Гвенни, – сказал он. – Надеюсь, что это действительно так. Теперь вот что, по-моему, нам следует сделать. Я напишу ей, чтобы она приехала сюда в четверг. Железнодорожное сообщение у нас хорошее. Сделав пересадку в Дилмуте, она будет здесь вскоре после шестнадцати тридцати. Если вы приедете к этому времени, мы сможем вместе поработать с ней.
   – Великолепно, – сказал Джайлс.
   Он взглянул на часы.
   – Поехали, Гвенда. Нам нужно спешить. У нас назначена встреча, – пояснил он. – С мистером Эффликом, главой компании «Даффодил Коучез», а он предупредил, что у него много дел.
   – Эффлик?
   Кеннеди нахмурился.
   – Ну конечно! «Девон Турс» и «Даффодил Коучез» – два страшных монстра. Но это имя знакомо мне и по другому поводу.
   – Хелен, – напомнила Гвенда.
   – О господи! Тот самый парень?
   – Да.
   – Но ведь когда-то он был жалким ничтожеством. Стало быть, ему удалось добиться успеха.
   – Могу я задать вам вопрос, сэр? – спросил Джайлс. – Вы стали инициатором разрыва отношений между ним и Хелен из-за его социального положения?
   Доктор Кеннеди холодно взглянул на него.
   – Видите ли, молодой человек, я придерживаюсь старых традиций. Сегодня принято считать, что все люди равны. С точки зрения морали это справедливо, вне всякого сомнения. Тем не менее я все же убежден, что человек будет счастлив только в том случае, если он останется тем, кем появился на свет. Кроме того, я подозревал, что этот парень проходимец, и мои подозрения очень скоро нашли подтверждение.
   – Что же такого он сделал?
   – Сейчас я уже точно не помню. Кажется, пытался продать конфиденциальную информацию, касавшуюся одного из клиентов Фейна.
   – Он… болезненно воспринял свое увольнение?
   Кеннеди быстро взглянул на него.
   – Да.
   – И никаких других причин вашего неодобрительного отношения к его дружбе с Хелен не было? Он не производил на вас… странного впечатления – в том или ином смысле?
   – Поскольку вы затронули этот вопрос, скажу вам откровенно. Мне казалось, особенно после его увольнения, что он проявляет признаки неуравновешенности. Нечто похожее на начальную стадию мании преследования. Однако этот диагноз никак не согласуется с его дальнейшими успехами.
   – Кто его уволил? Уолтер Фейн?
   – Даже не представляю, имел ли Уолтер Фейн какое-либо отношение к этому. Он был уволен руководством фирмы.
   – И он жаловался, что с ним обошлись несправедливо?
   Кеннеди кивнул.
   – Понятно… Что ж, нам надо торопиться. До четверга, сэр.

II

   Они вошли в недавно построенное здание с большими окнами, и служащий провел их через роскошно отделанный холл в кабинет, половину которого занимал огромный стол с хромированной крышкой.
   – Не представляю, что бы мы делали без мисс Марпл, – пробормотала Гвенда. – Мы обращаемся к ней по каждому поводу. Сначала ее друзья в Нортумберленде, теперь жена викария с этой ежегодной экскурсией Клуба мальчиков.
   Джайлс поднял руку, призывая ее к осторожности, и в этот момент в кабинет вошел Дж. Дж. Эффлик. Это был мужчина среднего возраста, плотного телосложения, одетый в костюм из пестрой клетчатой ткани, с темными проницательными глазами на добродушном лице, покрытом румянцем. Он являл собой воплощение популярного представления о внешности успешного букмекера.
   – Мистер Рид? Доброе утро. Рад познакомиться с вами.
   Джайлс представил Гвенду. Она протянула руку и ощутила чрезмерно энергичное пожатие.
   – И чем же я могу помочь вам, мистер Рид?
   Расположившись за своим огромным столом, он предложил им отделанную ониксами шкатулку с сигаретами.
   Джайлс завел разговор на тему экскурсии для Клуба мальчиков. Он слышал хорошие отзывы от своих старых друзей об услугах компании, и ему хотелось устроить экскурсию в Девон на пару дней.
   Эффлик откликнулся быстро и по-деловому, назвав цены и выдвинув предложения. Однако с его лица не сходило озадаченное выражение.
   – Все понятно, мистер Рид, – сказал он в конце концов. – Мои служащие займутся вашим заказом. Но, насколько я понял, вы просили о частной встрече у меня дома?
   – Да, мистер Эффлик. У меня было к вам два вопроса. Один мы уже решили, а второй носит сугубо частный характер. Моя жена очень хочет разыскать свою мачеху, с которой не виделась много лет, и мы подумали, что вы могли бы помочь нам.
   – Ну, если вы назовете мне имя леди… Я полагаю, мы были с ней знакомы?
   – Да, одно время вы водили с ней знакомство. Ее имя Хелен Халлидей, а до замужества ее звали мисс Хелен Кеннеди.
   Несколько мгновений Эффлик сидел неподвижно, сощурив глаза, затем откинулся на спинку стула и медленно качнулся назад.
   – Хелен Халлидей… что-то не припомню… Хелен Кеннеди…
   – Это было в Дилмуте, – подсказала Гвенда.
   Передние ножки стула Эффлика резко опустились на пол.
   – Понял, – сказал он. – Конечно.
   Его круглое румяное лицо расплылось в довольной улыбке.
   – Маленькая Хелен Кеннеди! Да, я помню ее. Давно это было. Наверное, лет двадцать назад.
   – Восемнадцать.
   – В самом деле? Как летит время! Однако, боюсь, я вас разочарую, миссис Рид. Хелен с тех пор я больше не видел. И ничего о ней не слышал.
   – Какая жалость, – сокрушенно произнесла Гвенда. – Мы так на вас рассчитывали.
   – А что случилось?
   Он быстро переводил взгляд с Гвенды на Джайлса и обратно.
   – Ссора? Она ушла из дома? Что-то связанное с деньгами?
   – Она уехала из Дилмута, – ответила Гвенда. – Неожиданно. С кем-то.
   Джеки Эффлик с изумлением посмотрел на нее.
   – И вы решили, что она могла уехать со мной? Но почему?
   – Потому что мы слышали, будто вы… одно время… любили друг друга, – набравшись смелости, выпалила Гвенда.
   – Мы с Хелен? Да ничего такого не было. Обычная история – парень дружит с девушкой. Ни я, ни она не относились к этому всерьез.
   Немного помолчав, он сухо добавил:
   – Ничто этому не способствовало.
   – Вы, должно быть, считаете это страшной дерзостью с нашей стороны… – начала было Гвенда, но он прервал ее:
   – Ничего страшного. Я вовсе не столь чувствителен. Вы хотите найти человека и полагаете, что я могу помочь вам. Задавайте любые вопросы по своему усмотрению. Мне нечего скрывать.
   Он посмотрел на нее с интересом.
   – Значит, вы дочь Халлидея?
   – Да. Вы знали моего отца?
   Он покачал головой.
   – Однажды я зашел к Хелен, приехав в Дилмут по делам. До меня дошли известия о том, что она вышла замуж и опять поселилась в городе. Она была любезна со мной… – он запнулся, – но остаться обедать не пригласила. Нет, я никогда не встречался с вашим отцом.
   «Не прозвучали ли нотки обиды в словах «но остаться обедать не пригласила»?» – подумала Гвенда.
   – Как вам показалось, она выглядела счастливой?
   Эффлик пожал плечами.
   – Вроде да. Хотя и прошло много времени, если бы она выглядела несчастной, мне бы это запомнилось.
   После некоторой паузы он спросил, не скрывая любопытства:
   – Судя по всему, за эти восемнадцать лет вы ничего не слышали о ней.
   – Ничего.
   – И она не писала?
   – Было два письма, но у нас есть основания сомневаться в том, что их написала она.
   – А почему вы думаете, что их написала не она? – удивленно спросил Эффлик. – Что за тайна, покрытая мраком?
   – Именно так мы это и воспринимаем.
   – И ее брат – доктор – не знает, где она?
   – Нет.
   – Понятно. Действительно, тайна. Почему бы вам не дать объявление?
   – Давали.
   – Тогда, похоже, ее уже нет в живых, – произнес Эффлик довольно небрежным тоном. – Вы могли и не узнать о ее смерти.
   Гвенда вздрогнула.
   – Вам холодно, миссис Рид?
   – Нет. Я просто представила Хелен мертвой. Мне не хочется думать, что ее нет.
   – Я вас понимаю. Мне тоже не хочется так думать. Она была потрясающе красива.
   – Вы знали ее, – с горячностью заговорила Гвенда. – Вы знали ее хорошо. У меня о ней только детские воспоминания. Что она была за человек? Как к ней относились люди? Как вы относились к ней?
   Несколько мгновений он пристально смотрел на нее.
   – Буду с вами откровенен, миссис Рид. Хотите – верьте, хотите – нет, но мне было жалко ее.
   – Жалко?
   Гвенда в изумлении воззрилась на него.
   – Именно так. Представьте, приходит она домой из школы. Ей, как любой девчонке, хочется немного развлечься, а тут этот строгий, взрослый старший брат со своими идеями относительно того, что девушке следует делать, а что нет. Она была лишена каких-либо развлечений. Ну да, я немного общался с ней – показывал ей, что такое жизнь. Я не был в нее влюблен по-настоящему, как и она не была влюблена по-настоящему в меня. Ей просто было весело со мной, нравились наши бесшабашные проделки. Потом, разумеется, ее брат узнал, что мы встречаемся, и положил этому конец. Я не виню его. На социальной лестнице она стояла выше меня. Мы не были обручены. Конечно, я собирался когда-нибудь жениться, но немного позже. Я хотел добиться успеха в жизни и хотел найти жену, которая помогла бы мне в этом. У Хелен не было денег, и это меня никак не устраивало. У нас с ней были дружеские отношения с легким намеком на флирт.
   – Но вы, наверное, рассердились, когда доктор…
   Гвенда не договорила.
   – Да, я разозлился, не буду скрывать, – сказал Эффлик. – Вы не представляете, каково это, когда тебе говорят, что ты недостаточно хорош. Но это все сантименты.
   – И потом вы потеряли работу, – вставил Джайлс.
   Эффлик помрачнел.
   – Меня уволили. Из фирмы «Фейн и Уотчмэн». Я догадываюсь, кому этим обязан. И по какой причине.
   – И кому же? – поинтересовался Джайлс.
   Эффлик покачал головой:
   – Не скажу. Это всего лишь мои предположения. Но я почти уверен.
   Его щеки залила краска гнева.
   – Самая настоящая подлость. Шпионить за человеком, расставлять ему капканы, обкладывать его со всех сторон. Да, у меня были враги, но я никогда никому не уступал. И я ничего не забыл.
   Он замолчал. Неожиданно его лицо приобрело прежнее добродушное выражение.
   – Итак, боюсь, я не смогу помочь вам. Между мной и Хелен не было ничего серьезного. Наши отношения не зашли слишком далеко.
   Гвенда пристально смотрела на него. Его история представлялась достаточно правдоподобной – но была ли она правдивой? Что-то было не так, но что именно, ускользало от ее понимания.
   – И все же, – сказала она, – оказавшись впоследствии в Дилмуте, вы навестили ее.
   Он рассмеялся.
   – Да, действительно, навестил. Наверное, хотел показать ей, что, хотя адвокат с постным лицом и вышвырнул меня из своей фирмы, я кое-чего добился. Мой бизнес процветал, я ездил в шикарном автомобиле и ни в чем себе не отказывал.
   – Вы навещали ее не один раз, не так ли?
   – Дважды, – ответил он после некоторых колебаний.
   И, немного помолчав, решительно добавил:
   – Прошу прощения, но я ничем не могу вам помочь.
   Джайлс поднялся с кресла.
   – Это мы должны извиниться за то, что отняли у вас столько времени.
   – Все в порядке. Всегда приятно отвлечься от повседневности и вспомнить былые времена.
   Дверь открылась, и в кабинет заглянула женщина.
   – О, извините… Я не знала, что у тебя посетители.
   – Входи, дорогая, входи. Позвольте мне представить вам мою жену. А это мистер и миссис Рид.
   Миссис Эффлик обменялась с ними рукопожатием. Это была высокая стройная женщина с печальным лицом, одетая в хорошо скроенное платье, что казалось довольно неожиданным.
   – Мы тут беседуем о прошлом, – сказал мистер Эффлик. – О тех временах, когда мы с тобой еще не были знакомы, Дороти.
   Он повернулся к Гвенде и Джайлсу.
   – Мы познакомились во время круиза. Она не местная. Кузина лорда Полтерхэма.
   Последние слова он произнес с гордостью. Его жена залилась краской.
   – Круизы – это всегда хорошо, – заметил Джайлс.
   – Они чрезвычайно познавательны, – согласился Эффлик. – Особенно для тех, кто малообразован, как я.
   – Я постоянно твержу мужу, что нам нужно отправиться в круиз по греческим островам, – сказала миссис Эффлик.
   – Нет времени. У меня много дел.
   – Не будем больше злоупотреблять вашим терпением, – сказал Джайлс. – До свидания и спасибо вам. Надеюсь, вы сообщите мне о стоимости экскурсии.
   Эффлик пошел провожать их. Сделав несколько шагов по коридору, Гвенда обернулась. Миссис Эффлик стояла в дверном проеме и смотрела вслед мужу. На ее лице отчетливо читалась тревога.
   Джайлс и Гвенда еще раз попрощались и вышли на улицу.
   – Черт возьми, – раздраженно произнесла Гвенда. – Я оставила там шарф.
   – Вечно ты что-нибудь оставляешь, – проворчал Джайлс.
   – Не строй из себя мученика. Я сама схожу за ним.
   Она поспешила обратно в здание. Из открытой двери кабинета до ее слуха донесся громкий голос Эффлика:
   – Почему ты всегда лезешь туда, куда тебя не просят?
   – Извини меня, Джеки. Я не знала. Кто эти люди и чем они тебя так расстроили?
   – Они вовсе не расстроили меня. Я…
   Он осекся, увидев Гвенду, стоявшую на пороге.
   – Прошу прощения, мистер Эффлик. Не оставила ли я здесь свой шарф?
   – Шарф? Нет, миссис Рид. Никакого шарфа здесь нет.
   – Ах, я такая рассеянная! Должно быть, он в автомобиле.
   Она вышла.
   Джайлс завел двигатель. Рядом, у обочины, был припаркован большой лимузин желтого цвета.
   – Вот это автомобиль! – восхищенно произнес Джайлс.
   – Да, шикарный, – согласилась Гвенда. – Ты помнишь, как Эдит Паджетт рассказывала нам о том, что ей сказала Лили? Лили поставила деньги на капитана Эрскина, а не на «таинственного мужчину в шикарном автомобиле». Ты понимаешь, что этим таинственным мужчиной в роскошном автомобиле был Джеки Эффлик?
   – Да, – ответил Джайлс. – И в своем письме доктору Лили упоминает «шикарный автомобиль».
   Они переглянулись.
   – Той ночью он был там – «на месте», как выражается мисс Марпл, – сказала Гвенда. – Ты не представляешь, Джайлс, с каким нетерпением я жду четверга, чтобы услышать, что скажет Лили Кимбл.
   – А если она в последний момент испугается и не приедет?
   – О, она обязательно приедет. Джайлс, если этот шикарный автомобиль находился там в ту ночь…
   – Думаешь, там было что-нибудь вроде этого желтого монстра?
   – Любуетесь моим авто?
   Услышав добродушный голос мистера Эффлика, они чуть не подпрыгнули. Он стоял позади них, нагнувшись над аккуратно подстриженной зеленой изгородью.
   – Я называю его «Лютик». Мне всегда нравились ладные кузова. Бросается в глаза, не правда ли?
   – Это точно, – подтвердила Гвенда.
   – Люблю цветы, – продолжал мистер Эффлик. – Лютики, нарциссы, кальцеолярии. Вот ваш шарф, миссис Рид. Он упал за стол. До свидания. Рад был с вами познакомиться.

   – Как ты считаешь, он слышал, что мы назвали его автомобиль «желтым монстром»? – спросила Гвенда, когда они отъехали.
   Джайлс выглядел слегка смущенным.
   – Да нет, вряд ли. Он был весьма доброжелателен.
   – Думаю, это ничего не значит… Послушай, Джайлс, а жена его явно боится. Я видела ее лицо.
   – Что? Боится этого веселого, добродушного парня?
   – Возможно, это всего лишь маска… Говоря откровенно, Джайлс, мне не очень нравится мистер Эффлик… Неизвестно, сколько времени он стоял сзади, слушая нас… А что, кстати, мы говорили?
   – Ничего особенного, – ответил Джайлс.
   Тем не менее в его душу закралось беспокойство.

Глава 22
Лили едет на встречу

I

   – Черт побери! – воскликнул Джайлс после того, как, вскрыв конверт пришедшего с дневной почтой письма, ознакомился с его содержанием.
   – Что такое?
   – Пришло заключение графолога.
   – И, конечно же, не она писала эти письма? – с надеждой спросила Гвенда.
   – В том-то и дело, что она.
   Некоторое время они ошеломленно смотрели друг на друга.
   – Значит, эти письма подлинные, а не фальшивка, – неуверенно произнесла она. – В таком случае Хелен действительно бежала той ночью из дома, а не была задушена.
   – Похоже на то, – столь же неуверенно отозвался Джайлс. – Но тогда от нашей версии не остается камня на камне. Непонятно, ведь все свидетельствует в ее пользу.
   – Графолог не мог ошибиться?
   – Думаю, мог. Но он, судя по всему, уверен в правильности своего заключения. К сожалению, я ничего в этом не смыслю. Неужели мы сваляли дурака?
   – Все началось с моего глупого поведения в театре! Слушай, Джайлс, давай навестим мисс Марпл. Мы вполне успеем после этого к доктору Кеннеди к половине пятого.
   Реакция мисс Марпл на их известие была совсем не такой, какую они ожидали. Она заявила, что это просто замечательно.
   – Но, милая мисс Марпл, – в недоумении произнесла Гвенда, – что вы хотите этим сказать?
   – Я хочу сказать, моя дорогая, что кто-то оказался не столь умен, как можно было бы ожидать.
   – Но как… в каком смысле?
   – Он совершил ошибку.
   Мисс Марпл удовлетворенно кивнула.
   – О чем вы говорите?
   – Дорогой мистер Рид, неужели вы не понимаете, как это сужает сферу нашего расследования?
   – Вы имеете в виду, что Хелен все же была убита, но каким образом она могла в таком случае написать эти письма?
   – Очевидно, кто-то придавал большое значение тому, чтобы эти письма были написаны почерком Хелен.
   – Понимаю… По крайней мере, мне кажется, что я понимаю. Вероятно, были созданы определенные обстоятельства, которые вынудили Хелен написать эти письма… Но что это были за обстоятельства?
   – Прекратите, мистер Рид. Вы просто не хотите подумать как следует. Это же так просто.
   В глазах Джайлса вспыхнули искорки негодования.
   – Я не понимаю, уверяю вас.
   – Если бы вы немного поразмыслили…
   – Нам пора ехать, Джайлс, – сказала Гвенда. – Мы можем опоздать.
   Они попрощались с мисс Марпл, которая чему-то загадочно улыбалась.

   – Иногда эта старуха меня раздражает, – сказал Джайлс. – Не могу понять, на что она намекает.
   К дому доктора Кеннеди они подъехали вовремя. Он сам открыл им дверь.
   – Я отпустил свою экономку на вечер, – пояснил он. – Решил, что так будет лучше.
   Они проследовали за ним в гостиную, где на столе уже стоял поднос с чашками, чайником, хлебом, маслом и пирогами.
   – Чашка чая как раз то, что нужно, не правда ли? – произнес он не очень уверенно, обращаясь к Гвенде. – Это окажет на миссис Кимбл успокаивающее действие.
   – Вы совершенно правы, – сказала Гвенда.
   – А как быть с вами? Сразу представить вас? Или это смутит ее?
   – Сельские жители чрезвычайно подозрительны, – медленно произнесла Гвенда. – Я думаю, будет лучше, если вы примете ее один.
   – Я тоже так думаю, – поддержал жену Джайлс.
   – Тогда если вы расположитесь в следующей комнате, то сможете услышать через оставленную приоткрытой дверь наш с ней разговор. Я считаю, что с учетом обстоятельств это вполне оправданная мера.
   – Конечно, мы будем просто подслушивать ваш разговор, – сказала Гвенда, – но мне это безразлично.
   Губы доктора Кеннеди растянулись в улыбке.
   – Думаю, этика не имеет к данной ситуации никакого отношения. Во всяком случае, я не прошу, чтобы вы дали слово сохранить услышанное в тайне – хотя готов высказать свое мнение, если меня об этом попросят.
   Он взглянул на часы.
   – Поезд прибывает на Вудли-роуд в шестнадцать тридцать пять. То есть через несколько минут. Потом ей потребуется еще несколько минут, чтобы подняться на холм.
   Он беспокойно ходил взад и вперед по комнате. Его осунувшееся лицо было изборождено морщинами.
   – Я совершенно не понимаю, что все это значит, – сказал он. – Если Хелен никогда не покидала тот дом, значит, ее письма, адресованные мне, были фальшивкой.
   Гвенда сделала резкое движение, но Джайлс, взглянув на нее, покачал головой.
   – Если бедняга Кельвин не убивал ее, – продолжал доктор, – то что же тогда с ней случилось?
   – Ее убил кто-то другой, – сказала Гвенда.
   – Мое дорогое дитя, если ее убил кто-то другой, почему Кельвин настаивал на том, что это сделал он?
   – Потому что ему казалось, будто он убил ее. Он обнаружил тело жены на кровати и решил, что это его рук дело. Такое ведь могло быть, разве нет?
   Доктор Кеннеди в раздражении потер нос.
   – Откуда мне знать? Я не психиатр. Шок? Нервное расстройство, которое уже наступило? Возможно. Но кому понадобилось убивать Хелен?
   – Мы полагаем, одному из трех человек, – сказала Гвенда.
   – Что это за три человека? Ни у кого не было причин убивать ее – если только, конечно, они не откровенные безумцы. Врагов у нее не было. Все ее любили.
   Открыв ящик стола, доктор порылся в нем.
   – На днях я обнаружил вот это, когда искал ее письма.
   Он протянул им старую фотографию. На ней была изображена школьница в гимнастическом трико со стянутыми сзади волосами и лучистой улыбкой. Рядом с ней стоял доктор Кеннеди – молодой и жизнерадостный, – держа на руках щенка терьера.
   – Долгие годы я вообще не вспоминал ее, – невнятно произнес он. – Почти забыл… А теперь думаю о ней постоянно. Благодаря вам.
   Его слова прозвучали едва ли не осуждающе.
   – А я считаю, благодаря ей, – возразила Гвенда.
   Он поднял на нее глаза.
   – Что вы хотите сказать?
   – Только то, что сказала. Дело вовсе не в нас, а в Хелен.
   В этот момент до их слуха донесся жалобный металлический скрежет. Доктор Кеннеди вышел через застекленную дверь в сад, и они последовали за ним. Над долиной медленно поднималось облачко дыма.
   – Вот и поезд, – сказал Кеннеди.
   – Прибывает на станцию?
   – Нет, отъезжает от нее. Она будет здесь с минуты на минуту.
   Однако минуты шли, а Лили Кимбл все не появлялась.

II

   Лили Кимбл сошла на станции Дилмут и перешла на другую платформу, где готовился к отправлению пригородный поезд. Пассажиров в вагоне было немного – с полдюжины, не больше. В это время дня обычно бывало затишье, пусть даже сегодня и работал рынок в Хелчестере.
   Поезд тронулся и, тяжело пыхтя, двинулся вперед по извилистой долине. До конечной станции в Лонсбери-Бей было три остановки – Ньютон-Лэнгфорд, Мэтчингс-Холт (откуда дорога вела в Вудли-Кэмп) и Вудли-Болтон.
   Лили Кимбл смотрела в окно, но ее глаза видели не живописные сельские пейзажи, а гарнитур в стиле эпохи короля Якова I с обивкой изумрудного цвета…
   Она была единственной, кто сошел на крошечной станции Мэтчингс-Холт. Отдав свой билет, она прошла через помещение билетной кассы. Преодолев небольшое расстояние по дороге, она увидела табличку с надписью «Вудли-Кэмп» и стрелкой, указывавшей в сторону тропинки, взбиравшейся по склону довольно крутого холма.
   Лили Кимбл быстро двинулась по тропинке, которая пролегала вдоль опушки и на другой стороне холма резко поднималась вверх среди зарослей вереска и утесника.
   Вдруг из-за деревьев кто-то вышел, и Лили Кимбл едва не подпрыгнула от неожиданности.
   – Боже, как вы меня напугали! – воскликнула она. – Я не ожидала встретить вас здесь.
   – Сюрприз, не правда ли? У меня есть для вас еще один сюрприз.
   Поблизости не было ни души, и никто не услышал бы крик и шум борьбы. Однако крика и не последовало, а борьба завершилась очень скоро. Лишь потревоженный лесной голубь вспорхнул с ветки и улетел прочь…

III

   – Что с ней могло случиться? – раздраженно произнес доктор Кеннеди.
   Стрелки на настенных часах показывали без десяти пять.
   – Не могла она заблудиться по дороге от станции?
   – Я подробно объяснил ей, как найти мой дом. Это очень просто. Когда вы выходите со станции, нужно повернуть налево, а затем, немного пройдя вперед, повернуть направо. Как я уже говорил, весь путь занимает несколько минут.
   – Может быть, она передумала, – сказал Джайлс.
   – Похоже на то.
   – Или опоздала на поезд, – предположила Гвенда.
   – Нет, вероятнее всего, она решила не приезжать, – медленно произнес Кеннеди. – Возможно, ей запретил муж. Эти сельские жители совершенно непредсказуемы.
   Он опять принялся ходить взад и вперед, затем подошел к телефонному аппарату, снял трубку и набрал номер.
   – Алло, станция Вудли-Болтон? Это доктор Кеннеди. Я жду посетителя, который должен был приехать на поезде, прибывающем в шестнадцать тридцать пять. Женщина среднего возраста из сельской местности. Никто не спрашивал вас или ваших сотрудников, как найти меня?
   Джайлс и Гвенда находились достаточно близко, чтобы слышать доносившийся из трубки ленивый голос железнодорожного служащего.
   – Не думаю, чтобы кто-нибудь приехал на этом поезде к вам, доктор. Во всяком случае, я не видел ни одного незнакомца. Мистер Нэррэкот из Мидоуза, Джонни Лоуз, дочь старого Бенсона. Больше никого не было.
   – Значит, она передумала, – констатировал доктор Кеннеди. – Ну, ладно. Могу предложить вам чая. Чайник стоит на плите, пойду включу его.
   Он вышел из комнаты и вскоре вернулся с горячим чайником. Они сели за стол.
   – В конце концов, это всего лишь временное препятствие, – сказал слегка приободрившийся доктор. – У нас есть ее адрес. Мы можем сами съездить к ней.
   Раздался телефонный звонок. Доктор поднялся из-за стола и взял трубку.
   – Алло.
   – Доктор Кеннеди? – спросили на другом конце линии.
   – Я слушаю.
   – Говорит инспектор Ласт, полицейский участок Лонгфорда. Вы ожидали женщину по имени Лили Кимбл – миссис Лили Кимбл – сегодня в гости?
   – Да. А что такое? Произошел несчастный случай?
   – Я бы не назвал это несчастным случаем. Она мертва. Мы нашли у нее ваше письмо. Поэтому я вам и звоню. Вас не затруднит как можно быстрее приехать в полицейский участок Лонгфорда?
   – Я выезжаю немедленно.

IV

   – Теперь давайте разберемся, – сказал инспектор Ласт.
   Он окинул взглядом сначала доктора Кеннеди, а затем сопровождавших его Джайлса и Гвенду. Лицо Гвенды покрывала мертвенная бледность. Она судорожно сжимала и разжимала пальцы рук.
   – Вы ждали эту женщину, которая должна была приехать на поезде, отправляющемся со станции Дилмут в шестнадцать ноль пять и прибывающем на станцию Вудли-Болтон в шестнадцать тридцать пять?
   Доктор Кеннеди кивнул.
   Инспектор Ласт взглянул на письмо, найденное у погибшей женщины. Оно гласило:

   Уважаемая миссис Кимбл!
   Буду рад дать вам совет в меру своих возможностей. Если вы обратили внимание на обратный адрес, то уже знаете, что я больше не живу в Дилмуте. Вам нужно будет сесть на поезд, отправляющийся со станции Кумбели в 15.30, сделать пересадку в Дилмуте и доехать на поезде, следующем из Лонсбери-Бей, до станции Вудли-Болтон, откуда до моего дома всего несколько минут пешком. Выйдя со станции, поверните налево, затем, пройдя немного вперед, поверните направо. Мой дом находится в конце тропинки, справа. На нем имеется табличка с именем.
   Искренне ваш,
   Джеймс Кеннеди.

   – У вас не было договоренности, что она может отправиться более ранним поездом?
   – Более ранним поездом?
   Доктор Кеннеди с изумлением смотрел на инспектора.
   – Дело в том, что она именно так и поступила. Она выехала со станции Кумбели не в пятнадцать тридцать, а в тринадцать тридцать, а из Дилмута в четырнадцать ноль пять и сошла не на Вудли-Болтон, а на Мэтчингс-Холт – на одну остановку раньше.
   – Но это очень странно!
   – Вы консультировали ее по медицинским вопросам, доктор?
   – Нет. Я оставил практику несколько лет назад.
   – Я так и подумал. Вы хорошо знали ее?
   Кеннеди покачал головой.
   – Я не видел ее почти двадцать лет.
   – Но сейчас вы… узнали ее?
   Гвенду передернуло. Но на доктора Кеннеди вид мертвого тела не произвел сильного впечатления.
   – В данных обстоятельствах трудно сказать, узнал я ее или нет, – задумчиво произнес он. – Полагаю, она была задушена?
   – Да. Ее тело нашли в зарослях кустарника, рядом с тропинкой, ведущей от станции Мэтчингс-Холт в сторону Вудли-Кэмп. Его обнаружил прохожий, направлявшийся к станции со стороны Вудли-Кэмп, примерно в пятнадцать пятьдесят. Наш полицейский врач установил, что смерть наступила между четырнадцатью пятнадцатью и пятнадцатью. Предположительно она была убита вскоре после того, как покинула станцию. Кроме нее там никто больше с поезда не сошел.
   – Но почему она вышла на Мэтчингс-Холт? Перепутала станцию? Вряд ли. И почему выехала на два часа раньше, хотя имела при себе письмо с указанием времени отправления нужного ей поезда?
   – А что за дело было у нее к вам, доктор?
   Доктор Кеннеди достал из кармана письмо Лили.
   – Я захватил его с собой. В конверт вложена вырезка с объявлением, которое поместили в местной газете присутствующие здесь мистер и миссис Рид.
   Инспектор Ласт ознакомился с письмом и газетной вырезкой, посмотрел на доктора Кеннеди, затем перевел взгляд на Джайлса и Гвенду.
   – Вы можете объяснить мне, что это за история? Насколько я понимаю, она началась много лет назад?
   – Восемнадцать, – сказала Гвенда.
   Сбивчиво, с добавлениями и вставками, они втроем общими усилиями изложили суть дела. Инспектор Ласт оказался хорошим слушателем и ни разу не перебил их. Кеннеди сухо излагал факты. Повествование Гвенды было несколько несвязным, но отличалось образностью. Но наиболее ценный вклад принадлежал Джайлсу. Он говорил четко, ясно и по делу – не так сдержанно, как Кеннеди, и более последовательно, чем Гвенда. Рассказ занял немало времени.
   Вздохнув, инспектор Ласт подвел итог:
   – Итак, миссис Халлидей – сестра доктора Кеннеди и ваша мачеха, миссис Рид. Восемнадцать лет назад она исчезла из дома, где вы проживаете в настоящее время. Лили Кимбл, чья девичья фамилия была Эбботт, служила в то время в этом доме горничной. По какой-то причине Лили Кимбл по прошествии стольких лет склоняется к версии, что имело место преступление. Тогда все решили, что миссис Халлидей уехала вместе с мужчиной, чья личность осталась неустановленной. Майор Халлидей умер в психиатрической больнице пятнадцать лет назад, до последнего питая иллюзию, будто он задушил свою жену, – если, конечно, это была иллюзия…
   Он замолчал.
   – Это весьма интересные, но, судя по всему, не связанные между собой факты. Главный вопрос, насколько я понимаю, заключается в том, жива ли миссис Халлидей или нет. И если нет, то где она умерла. А также что было известно Лили Кимбл.
   – Похоже, она знала что-то очень важное. Настолько важное, что ее убили, дабы она не рассказала об этом.
   – Но кто, кроме нас, мог знать, что она собиралась рассказать об этом? – воскликнула Гвенда.
   Инспектор Ласт перевел на нее задумчивый взгляд.
   – Интересно то, что она выехала из Дилмута в четырнадцать ноль пять, а не в шестнадцать ноль пять. Этому должна быть причина. Кроме того, она сошла с поезда, не доехав до Вудли-Болтон. Почему? Мне представляется вполне вероятным, что, написав доктору, она отправила письмо кому-то другому, где рассказывала о планировавшейся встрече в Вудли-Кэмп и спрашивала, стоит ли ей ехать туда. Возможно, она подозревала кого-то и написала этому человеку, намекая на то, что ей кое-что известно, и предлагая встретиться.
   – Шантаж, – безапелляционно заявил Джайлс.
   – Думаю, она так не считала, – сказала инспектор Ласт. – У нее, очевидно, от жадности помутилось в голове. Она, наверное, все прикидывала, что может с этого иметь. Ладно, посмотрим. Может быть, муж расскажет нам что-нибудь еще.

V

   – Я ее предупреждал, чтобы она не ввязывалась в это дело, – сокрушенно произнес мистер Кимбл. – А она не послушала. Считала себя умнее всех. Лили всегда была такой.
   Беседа с мистером Кимблом мало что дала.
   Лили устроилась на работу в «Сент-Кэтрин» еще до знакомства с ним. Они часто ходили в кино, и однажды она рассказала ему, что в доме ее хозяев, по всей вероятности, произошло убийство.
   – Я не придал этому особого значения. Решил, что это ее фантазии. Лили никогда не довольствовалась одними лишь фактами. Она все говорила, будто хозяин убил хозяйку и, возможно, спрятал ее тело в подвале. И еще о какой-то французской девушке, которая выглянула из окна и увидела что-то или кого-то. «Никогда не слушай иностранцев, моя девочка, – говорил я ей. – Все они лжецы. Не то что мы». И когда она снова заводила этот разговор, я не слушал ее, поскольку мне казалось, что все это выдумки. Лили любила читать про преступления. Всегда покупала «Санди ньюс» – там печатается серия «Знаменитые убийцы». В конце концов, если ей нравится думать, будто в доме, где она служит, произошло убийство, кому от этого плохо? Но когда она заявила, что хочет откликнуться на это объявление, я сказал ей: «Даже не думай. Не нужно создавать себе проблемы». Если бы она тогда меня послушалась, была бы сейчас жива.
   Мистер Кимбл задумался на несколько секунд.
   – Да, была бы сейчас жива, – повторил он. – Слишком уж умная была Лили.

Глава 23
Кто из них?

   Джайлс и Гвенда не поехали с инспектором Ластом и доктором Кеннеди на встречу с мистером Кимблом. Они вернулись домой около семи вечера. Лицо Гвенды все еще покрывала бледность. У нее был совершенно больной вид. На прощание доктор Кеннеди сказал Джайлсу: «Дайте ей немного бренди, заставьте ее что-нибудь съесть, а затем уложите в постель. Она пережила сильный шок».
   – Это так ужасно, Джайлс, – повторяла Гвенда, – так ужасно. Какая глупая женщина – назначила свидание собственному убийце и спокойно шла навстречу смерти. Словно овца на убой.
   – Не думай об этом, любимая. В конце концов, мы знали, что кто-то был убийца.
   – Нет, мы не знали. Мы не знали о нынешнем убийце. Мы знали, что он был тогда – восемнадцать лет назад. И то это все было не совсем реально… Все это могло быть ошибкой.
   – Произошедшее сегодня доказывает, что не было. Ты оказалась права, Гвенда.

   Джайлс обрадовался, обнаружив, что мисс Марпл дожидается их в «Хиллсайде». Она и миссис Кокер принялись хлопотать вокруг Гвенды, которая отказалась от бренди, сказав, что этот напиток ассоциируется у нее с пароходами, курсирующими через Ла-Манш, но согласилась выпить немного виски с лимоном. Затем мисс Марпл уговорила ее съесть омлет.
   Джийлсу хотелось бы поговорить о чем-нибудь другом, но мисс Марпл, применив блестящую, по его мнению, тактику, в присущей ей мягкой, ненавязчивой манере все-таки подняла тему убийства.
   – Это ужасно, моя дорогая, – сказала она. – Представляю, что вам пришлось пережить. Но нужно признать, это очень интересно. И, разумеется, мне уже столько лет, что смерть не вызывает у меня такого шока, как у вас. Меня может огорчить лишь какая-нибудь продолжительная и мучительная болезнь вроде рака. Так вот, как бы ужасно ни было сегодняшнее происшествие, оно служит несомненным доказательством того, что бедная Хелен Халлидей была убита. Мы это только предполагали, а теперь знаем.
   – И теперь нам нужно выяснить, где находится тело, – сказал Джайлс. – Я думаю, в подвале.
   – Нет-нет, мистер Рид. Вспомните, Эдит Паджетт рассказывала, что спускалась в подвал на следующее утро после того, как Лили высказала свои подозрения, и не нашла там никаких следов. А если бы тело было спрятано там, следы обязательно нашлись бы.
   – Куда же тогда оно могло деться? Может быть, его вывезли на автомобиле и сбросили со скалы в море?
   – Нет. Подумайте, Гвенда, что в первую очередь поразило вас, когда вы приехали сюда? То, что из окна гостиной не видно моря. Потом оказалось, что там, где, как вы ожидали, на лужайку должны вести ступени, растут кусты. Впоследствии выяснилось, что ступеньки там действительно когда-то были, но их перенесли в конец террасы. Зачем это было сделано?
   В глазах Гвенды медленно зрело понимание.
   – Вы хотите сказать, именно там…
   – Для подобных изменений должна быть причина, а ее, похоже, нет. Откровенно говоря, там, где сейчас эти ступеньки, место для них совершенно неподходящее. Но конец террасы – очень тихое место, из дома его можно увидеть только из одного окна – окна детской на втором этаже. Невозможно зарыть тело, не потревожив землю, а для того, чтобы ее потревожить, нужна причина. Причиной послужило решение перенести ступеньки от гостиной в конец террасы. Я уже узнала от доктора Кеннеди, что Хелен Халлидей и ее муж очень любили сад и много работали в нем. Нанятый ими приходящий садовник всего лишь выполнял их поручения. Придя однажды сюда и увидев несколько сдвинутых с места плит, он подумал бы, что Халлидеи просто начали осуществлять эти изменения, не дожидаясь его. Тело, конечно, могло быть спрятано в любом месте, но я уверена, что оно закопано в конце террасы, а не перед окном гостиной.
   – Почему вы в этом уверены?
   – Судя по содержанию ее письма, Лили Кимбл изменила свое мнение относительно нахождения тела в подвале после того, как Лэйони рассказала ей, что она увидела из окна. По-моему, все ясно, не так ли? Выглянув ночью из окна детской, Лэйони увидела, что кто-то роет яму. Возможно, она даже узнала этого человека.
   – И не сказала об этом полиции?
   – Моя дорогая, когда произошло преступление, этот вопрос ни у кого не возник. Миссис Халлидей бежала с любовником – это все, что поняла Лэйони. К тому же она не очень хорошо говорила по-английски. Вероятно, она рассказала Лили об увиденном не сразу, а спустя некоторое время, и это укрепило убежденность Лили в том, что произошло преступление. Но я не сомневаюсь, что Эдит Паджетт сказала Лили, чтобы та прекратила молоть чушь, а Лэйони наверняка не хотела связываться с полицией и согласилась с общим мнением. Люди, живущие в чужой стране, вообще не любят иметь дело с полицией. В скором времени она вернулась в Швейцарию и, скорее всего, больше не вспоминала об этом происшествии.
   – Если она еще жива, ее можно было бы разыскать… – неуверенно произнес Джайлс.
   Мисс Марпл кивнула.
   – Наверное.
   – Каким образом мы сможем это сделать? – спросил Джайлс.
   – Полиция сделает это гораздо быстрее вас, – ответила мисс Марпл.
   – Завтра утром сюда приедет инспектор Ласт.
   – Я думаю, следует сказать ему о ступеньках.
   – И о том, что я видела… или что мне показалось, будто я видела? – испуганно спросила Гвенда.
   – Да, моя дорогая. Весьма разумно с вашей стороны, что вы до сих пор не рассказывали об этом. Весьма разумно. Но, я думаю, время пришло.
   – Убийца задушил ее в холле, – сказал Джайлс, – перенес наверх и положил на кровать. Кельвин Халлидей пришел домой, выпил виски с подмешанным в него снотворным, потерял сознание и тоже был перенесен в спальню. Потом он пришел в себя и решил, что убил жену. Убийца, должно быть, наблюдал за ним, спрятавшись где-нибудь неподалеку. Когда Кельвин помчался к доктору Кеннеди, убийца перенес тело вниз, спрятал его, по всей видимости, в кустах в конце террасы, дождался, пока в доме все уснут, и закопал покойницу. Значит, он всю ночь находился около дома?
   Мисс Марпл кивнула.
   – Он должен был находиться на месте. Я помню, вы сказали, что это важно. Нам нужно установить, кто из наших трех подозреваемых больше других подходит на роль убийцы в данных обстоятельствах. Возьмем для начала Эрскина. Он определенно находился на месте. По его собственному признанию, он пришел сюда вместе с Хелен с пляжа около девяти часов и попрощался с ней. Но попрощался ли он с ней в действительности? Предположим, что вместо этого он ее задушил.
   – Но ведь между ними все было кончено! – воскликнула Гвенда. – Давным-давно! Он сам говорил, что они почти не оставались наедине.
   – Видишь ли, Гвенда, мы не можем полагаться на слова, кто бы их ни произносил, – возразил Джайлс.
   – Рада слышать от вас это, – сказала мисс Марпл. – Откровенно говоря, мне казалось, вы оба готовы верить всему, что бы вам ни сказали. Сама я подозрительна по натуре – особенно когда дело касается убийства – и положила себе за правило никогда ничего не принимать на веру и проверять любую информацию. Например, нам доподлинно известно: Лили Кимбл говорила, что исчезнувшая из дома одежда была совсем не той, какую захватила бы с собой Хелен Халлидей, поскольку мы знаем об этом не только со слов Эдит Паджетт, но и из письма Лили к доктору Кеннеди. Стало быть, данная информация является фактом. По словам доктора Кеннеди, Кельвин Халлидей полагал, будто жена что-то тайно подмешивает ему в пищу, и Кельвин Халлидей подтверждает это в своем дневнике. Еще один факт – и довольно любопытный, вы не находите? Но сейчас мы не будем углубляться в это.
   – Однако должен заметить: многие ваши предположения основывались на том, что вам говорили и что представлялось правдоподобным.
   Джайлс пристально смотрел на пожилую леди. Гвенда, чьи щеки вновь покрывал румянец, отхлебнула из чашки глоток кофе и подняла голову.
   – Давайте вспомним, что говорили нам трое мужчин. Начнем с Эрскина. По его словам…
   – У тебя на него зуб, – перебила его Гвенда. – Говорить о нем – пустая трата времени, поскольку он не мог убить Лили Кимбл.
   – По его словам, – невозмутимо продолжил Джайлс, – они с Хелен познакомились на корабле, плывшем в Индию, и полюбили друг друга, но он не мог оставить жену и детей, и им пришлось расстаться. Предположим, что дело обстояло не совсем так. Предположим, он страстно влюбился в Хелен и это она отказалась связать с ним судьбу. Предположим, он угрожал убить ее, если она выйдет замуж за другого.
   – В высшей степени неправдоподобно, – сказала Гвенда.
   – Тем не менее такое случается. Вспомни, что говорила ему его жена. Ты решила, что она просто болезненно ревнива, но в ее словах может быть и правда. Возможно, всю свою жизнь с ним она страдала из-за его увлечений женщинами. Не исключено, что он слегка сексуально озабочен.
   – Никогда не поверю в это.
   – Напрасно. Эрскин – привлекательный мужчина, и, на мой взгляд, есть в нем какая-то странность. Как бы то ни было, я изложу свои соображения на его счет. Хелен разрывает помолвку с Фейном, возвращается домой, выходит замуж за твоего отца и селится здесь. И тут вдруг сюда в отпуск приезжает Эрскин вместе с женой. На мой взгляд, весьма странный поступок. Он признается Хелен, что приехал ради нее. Предположим, именно Эрскин был тем человеком, который находился с Хелен в гостиной в тот день, когда Лили слышала, как она сказала, что боится его. «Я боюсь тебя… Я всегда боялась тебя… Мне кажется, ты безумец». И по этой причине Хелен планирует переехать в Норфолк, но держит свой план в тайне. Никто не должен ничего знать – вплоть до отъезда Эрскина из Дилмута. Пока все соответствует фактам. Теперь перейдем к той роковой ночи. Чем Хелен и Кельвин занимались в тот вечер, нам неизвестно…
   Мисс Марпл кашлянула.
   – Вообще-то я еще раз навестила Эдит Паджетт. Она помнит, что в тот вечер хозяева ужинали рано, в семь часов, поскольку майор Халлидей собирался не то на какую-то встречу в гольф-клуб, не то на приходское собрание. Миссис Халлидей после ужина вышла из дома.
   – Правильно. Хелен встречается с Эрскином на пляже, как между ними было условлено. На следующий день он уезжает. Возможно, он не хочет расставаться с ней и уговаривает ее бежать с ним. Она возвращается домой, он следует за ней. В конце концов в приступе ярости он душит ее. Ужаснувшись содеянному, он принимает решение сделать так, чтобы Кельвин Халлидей поверил, будто собственноручно убил свою жену. Потом Эрскин закапывает тело. Помнишь, Гвенда, он сказал тебе, что вернулся в отель очень поздно, поскольку долго гулял по Дилмуту.
   – Интересно, – сказала мисс Марпл, – что в это время делала его жена?
   – Вероятно, не находила себе места от ревности, – отозвалась Гвенда. – А потом, когда он вернулся, закатила ему скандал.
   – Такова моя версия событий, – сказал Джайлс. – И она вполне правдоподобна.
   – Но он не мог убить Лили Кимбл, – повторила Гвенда, – поскольку живет в Нортумберленде. Поэтому говорить о нем нет никакого смысла. Давайте перейдем к Уолтеру Фейну.
   – Правильно. Уолтер Фейн – трагическая фигура. Это мягкий, деликатный человек, которым очень легко помыкать. Однако мисс Марпл поведала нам об одном любопытном эпизоде, имеющем важное значение для нас. Однажды, будучи еще ребенком, Уолтер Фейн пришел в такую ярость, что едва не убил своего брата. Это удивительно, поскольку он всегда отличался кротким нравом. Итак, Уолтер Фейн влюбляется в Хелен Кеннеди. И это не обычная влюбленность, а безумная страсть. Она не отвечает ему взаимностью, и он уезжает в Индию. Спустя некоторое время она пишет ему, что согласна приехать и выйти за него замуж, и отправляется в путь. Затем следует второй удар. Сразу по прибытии в Индию Хелен заявляет, что не может выйти за него замуж. Она «встретила кого-то на корабле». Вернувшись домой, она выходит замуж за Кельвина Халлидея. Возможно, Уолтер Фейн думает, что именно Кельвин Халлидей является изначальной причиной отказа Хелен выйти за него замуж. Ревность в его душе перерождается в ненависть. Он возвращается домой. Всячески демонстрируя доброжелательность и дружелюбие, он часто бывает в этом доме. Но, вероятно, Хелен понимает, что в действительности Уолтер Фейн испытывает совсем другие чувства. Возможно, еще в юности она почувствовала, что деликатный, застенчивый Уолтер Фейн не так кроток, каким кажется. «Я всегда боялась тебя», – говорит она ему. Она намеревается перебраться из Дилмута в Норфолк, никому не говоря об этом. Почему? Потому что боится Уолтера Фейна. И теперь опять перейдем к роковому вечеру. В данном случае мы мало что можем сказать с уверенностью. Нам неизвестно, чем занимался Уолтер Фейн в тот вечер, и я не вижу возможности выяснить это. Но он соответствует требованию мисс Марпл в отношении присутствия «на месте», поскольку проживает в двух или трех минутах ходьбы от дома. Он мог сказать, что собирался рано лечь в постель по причине головной боли или засиделся в кабинете, поскольку у него было много работы, – что-нибудь в этом роде. Уолтер Фейн мог сделать все то, что, по нашему мнению, сделал убийца, и, на мой взгляд, он скорее, чем остальные двое, ошибся бы с подбором одежды Хелен, унесенной в чемодане из дома. Он вряд ли знал толком, как одеваются женщины в разных обстоятельствах.
   – Увидев его в офисе, – сказала Гвенда, – я подумала, что он похож на дом с опущенными ставнями… И у меня даже возникло странное впечатление, будто внутри этого дома находится покойник.
   Она посмотрела на мисс Марпл.
   – Вам не кажется это глупым?
   – Нет, моя дорогая. Мне кажется, что ваше впечатление было правильным.
   – А теперь, – сказала Гвенда, – перейдем к Эффлику. Эффлик Турс. Джеки Эффлику, который всегда был слишком ушлым. Главное свидетельство против него заключается в том, что, по мнению доктора Кеннеди, он страдал манией преследования в начальной стадии. То есть Эффлик никогда не был полностью нормальным. Все рассказы о его несерьезных, ни к чему не обязывающих отношениях с Хелен – сплошная ложь. Он безумно любил ее. Но она не испытывала к нему никаких чувств. Ей было просто весело с ним. Как говорит мисс Марпл, она была похотлива.
   – Нет, моя дорогая, я ничего подобного не говорила.
   – Ну хорошо – нимфоманка, если вам так больше нравится. Во всяком случае, у нее был роман с Джеки Эффликом, а потом она решила бросить его, в чем ей поспособствовал брат. Это его глубоко оскорбило. Джеки Эффлик ничего не забыл и не простил. Он потерял работу, по его словам, вследствие ложного обвинения со стороны Уолтера Фейна. Это служит явным свидетельством наличия у него мании преследования.
   – Да, – согласился Джайлс. – Но в таком случае это еще одно свидетельство против Фейна – и весьма серьезное.
   – Хелен уезжает в Индию, – продолжила Гвенда, – Эффлик покидает Дилмут. Но он не забывает ее. Когда она возвращается, будучи уже замужем, он ее навещает. Сначала он сказал, что заезжал к ней лишь однажды, но потом признался: визитов было больше. Помнишь, Джайлс, Эдит Паджетт говорила о «таинственном человеке в шикарном автомобиле»? Так что он приезжал довольно часто. Но Хелен не приглашала его на обед – дабы он не встретился с Кельвином. Вероятно, она боялась его. Вероятно…
   – Предположим, Хелен была влюблена в него, – перебил ее Джайлс. – Все-таки он был первым мужчиной, с которым она имела отношения. И продолжала любить его. Возможно, у них вновь вспыхнул роман и она тщательно скрывала это. Возможно, Эффлик предложил Хелен бежать с ним, но она к тому времени уже устала от него и отказалась, отчего он пришел в ярость и убил ее. Лили писала в своем письме к доктору Кеннеди, что в ту ночь к дому подъезжал шикарный автомобиль. Автомобиль Джеки Эффлика. Следовательно, он тоже был на «месте». Конечно, это всего лишь предположение, но мне оно представляется вполне обоснованным. Но с нашей реконструкцией событий еще нужно каким-то образом увязать письма Хелен. Я долго ломал голову над тем, каковы должны были быть «обстоятельства», согласно выражению мисс Марпл, при которых ее могли побудить написать эти письма. По-моему, объяснить их можно только тем, что у нее действительно был любовник и она собиралась бежать с ним. Давайте еще раз рассмотрим наши три варианта. Сначала Эрскин. Допустим, он все еще не был готов оставить жену, но Хелен согласилась уйти от Кельвина Халлидея и уехать куда-нибудь, где Эрскин мог бы время от времени видеться с ней. Чтобы рассеять подозрения миссис Эрскин, Хелен пишет два письма, которые ее брат должен получить спустя некоторое время и которые призваны создать видимость, будто она уехала с кем-то за границу. Этим объясняется, почему она так тщательно скрывала личность мужчины.
   – Но если она собиралась оставить мужа ради него, почему он убил ее? – спросила Гвенда.
   – Вероятно, потому, что она вдруг передумала. Решила, что, в конце концов, любит мужа. Он рассвирепел и задушил ее. Затем вынес чемодан с вещами и прихватил с собой письма. Это объясняет абсолютно все.
   – То же самое можно отнести и к Уолтеру Фейну. Подобный скандал наверняка имел бы катастрофические последствия для провинциального юриста. Хелен могла согласиться уехать куда-нибудь, где Фейн навещал бы ее, но при этом создать видимость, будто она отправилась за границу с кем-то другим. Письма были подготовлены заранее. Но затем, как уже говорилось, она передумала. Уолтер обезумел и убил ее.
   – А как насчет Джеки Эффлика?
   – Что касается него, найти причину написания писем сложнее. Я не вижу, каким образом скандал мог бы повредить ему. Возможно, Хелен боялась не его, а моего отца – и поэтому решила, что будет лучше создать видимость своего отъезда за границу. Или же у жены Эффлика в то время имелись деньги и он хотел вложить их в свой бизнес. Да, возможных причин для написания этих писем великое множество.
   – Как вы считаете, мисс Марпл? Кто из них, по-вашему? – спросила Гвенда. – Я не думаю, что это Уолтер Фейн… но тогда…
   В этот момент вошла миссис Кокер, чтобы убрать со стола чашки для кофе.
   – Я совсем забыла, мэм, – сказала она. – По поводу этой бедной женщины, которую убили. Зря вы и мистер Рид ввязались в это дело, тем более сейчас. Сегодня после обеда приходил мистер Фейн и спрашивал вас. Прождал полчаса. Такое впечатление, будто он думал, что вы ждете его.
   – Странно, – сказала Гвенда. – В какое время это было?
   – Около четырех или в начале пятого. А после него был еще один джентльмен. Приехал на большом желтом автомобиле. Он был уверен, что вы ждете его. Ничего не хотел слушать. Ждал двадцать минут. Я даже подумала, может быть, вы пригласили людей на чай и забыли об этом?
   – Нет, мы никого не приглашали, – сказала Гвенда. – Очень странно.
   – Давай позвоним сейчас Фейну, – предложил Джайлс. – Он наверняка еще не лег спать.
   За словом тут же последовало дело.
   – Алло, это мистер Фейн? С вами говорит Джайлс Рид. Мне сказали, вы приходили к нам сегодня… Что? Нет… нет, точно… нет, это очень странно. Да, я тоже удивляюсь.
   Он положил трубку.
   – Непонятно. Сегодня утром ему позвонили в офис и пригласили прийти к нам во второй половине дня по очень важному делу.
   Джайлс и Гвенда переглянулись. На их лицах отражалось недоумение.
   – Позвони Эффлику, – сказала Гвенда.
   Джайлс снова подошел к телефону, нашел в записной книжке нужный номер и набрал его. На сей раз ответа ждать пришлось чуть дольше.
   – Мистер Эффлик? Это Джайлс Рид. Я…
   Очевидно, с другого конца провода на него обрушился словесный поток. Прошло некоторое время, прежде чем он смог вставить слово.
   – Но мы не… нет, уверяю вас… ничего подобного… да… да, я знаю, вы занятой человек. Мне никогда не пришло бы в голову… но послушайте, кто вам звонил – мужчина? Нет, говорю вам, это не я. Нет… нет. Я понимаю. Согласен. Это очень странно.
   Положив трубку, он вернулся к столу.
   – Вот так, – сказал он. – Какой-то мужчина позвонил Эффлику, назвался моим именем и пригласил его приехать к нам в связи с неотложным делом, касающимся крупной суммы денег.
   Джайлс и Гвенда снова переглянулись.
   – Это кто-то из них, – сказала Гвенда. – Неужели ты не понимаешь, Джайлс? – Любой из них мог убить Лили, а потом приехать сюда, чтобы создать себе алиби.
   – Вряд ли это алиби, моя дорогая, – вмешалась мисс Марпл.
   – Я не говорю, что это стопроцентное алиби, но, во всяком случае, объяснение своего отсутствия в офисе. Один из них говорит правду, а другой лжет. Один из них позвонил другому и пригласил его приехать сюда – чтобы бросить на него тень подозрения. Но мы не знаем, кто. Теперь ясно, что это кто-то из двоих. Фейн или Эффлик. Мое мнение – Джеки Эффлик.
   – А я думаю, злодеем является Уолтер Фейн, – сказал Джайлс.
   Они оба повернулись в сторону мисс Марпл, но та покачала головой.
   – Есть еще один вариант, – сказала она.
   – Разумеется. Эрскин.
   Джайлс бросился к телефону.
   – Что ты собираешься делать? – спросила Гвенда.
   – Заказать разговор с Нортумберлендом.
   – Джайлс, уж не думаешь ли ты…
   – Мы должны быть уверены. Если Эрскин сейчас дома, значит, он не мог убить Лили Кимбл сегодня во второй половине дня. У него ведь, наверное, нет личного самолета.
   Джайлс сделал заказ, и в комнате воцарилась напряженная тишина. Наконец раздался телефонный звонок.
   – Вы заказывали разговор с майором Эрскином? Пожалуйста, он на проводе.
   Джайлс нервно откашлялся, прочищая горло.
   – Майор Эрскин? С вами говорит Джайлс Рид… Да, Рид.
   Он бросил беспомощный взгляд на Гвенду, словно спрашивая: «Ну что мне ему сказать?»
   Гвенда поднялась из-за стола, подошла к нему и взяла у него из руки телефонную трубку.
   – Майор Эрскин? Это миссис Рид. Нам сообщили об одном доме – Линскотт-Брэйк. Вы что-нибудь знаете о нем? Кажется, он находится где-то неподалеку от вас.
   Из трубки донесся голос Эрскина:
   – Линскотт-Брэйк? Нет, не слышал о таком. Какой у него почтовый адрес?
   – Вы знаете, очень неразборчивый, смазанный печатный текст. Эти риелторы всегда такие неаккуратные. Но тут говорится, что он находится в пятнадцати милях от Дайта, и мы подумали…
   – Мне очень жаль, но я никогда не слышал о нем. Кто там живет?
   – Никто, он пустой. Ради бога, извините, что побеспокоили вас. Вы, наверное, заняты.
   – Вовсе нет. Так, мелкие хлопоты. Жены нет дома, а кухарка уехала к матери, и мне приходится заниматься домашними делами. Боюсь, у меня нет для этого необходимых навыков. Уж лучше работать в саду.
   – Я всегда предпочитала работу в саду домашним делам. Надеюсь, ваша супруга здорова?
   – Да-да. Ей позвонила сестра и попросила приехать. Завтра она возвращается.
   – Ну хорошо. Спокойной ночи. Еще раз извините за беспокойство.
   Гвенда положила трубку.
   – Эрскин вне подозрений, – торжествующе объявила она. – Его жена в отъезде, и он занимается домашними делами. Так что остаются все те же двое. Ведь так, мисс Марпл?
   Лицо мисс Марпл хранило серьезное выражение.
   – Мне кажется, мои дорогие, что вы недостаточно хорошо все продумали. О боже… плохо дело… Если бы я только знала, что предпринять…

Глава 24
Обезьяньи лапы

I

   Гвенда сидела, поставив локти на стол и подперев голову. Ее взгляд равнодушно бродил по остаткам наскоро съеденного ланча. В скором времени она вымоет посуду, уберет ее в шкаф и посмотрит, что можно приготовить на ужин.
   Спешить было некуда. Ей требовалось время, чтобы обдумать положение дел. Ситуация менялась слишком быстро. События утра представлялись ей хаотичными и неправдоподобными.
   Инспектор Ласт явился довольно рано – в половине десятого. Вместе с ним пожаловали детектив инспектор Праймер из главного полицейского управления и начальник полиции графства. Последний пробыл здесь не очень долго. Руководство расследованием убийства Лили Кимбл было возложено на инспектора Праймера, и все остальные полицейские находились у него в подчинении.
   Именно инспектор Праймер – мужчина с обманчиво мягкими манерами и вкрадчивым голосом – спросил ее, не будет ли для нее слишком большим неудобством, если его люди произведут раскопки в саду. Тон его голоса наводил на мысль, что он хочет скорее занять своих подчиненных физическими упражнениями, нежели найти останки тела, погребенного восемнадцать лет назад.
   Джайлс вызвался помочь им советом, рассказал инспектору о переносе ступенек, ведущих вниз на лужайку, и провел инспектора на террасу. Задрав голову, инспектор посмотрел на угловое окно второго этажа.
   – Я полагаю, эта комната будет детской?
   Джайлс подтвердил его предположение. Они вернулись в дом. Двое полицейских с лопатами направились в сад, и, прежде чем инспектор приступил к расспросам, Джайлс сказал:
   – Я думаю, инспектор, будет лучше, если вы услышите то, о чем моя жена до сих пор не рассказывала никому, кроме меня… и еще одного человека.
   Добродушный и в то же время властный взгляд инспектора Праймера остановился на Гвенде. Некоторое время он размышлял. «Наверное, решает, – подумала Гвенда, – стоит ли полагаться на слова этой женщины и не относится ли она к тем, кого посещают видения». Эта мысль настолько поразила ее, что она заговорила извиняющимся тоном:
   – Возможно, я что-то себе нафантазировала. Может быть. Но все это представляется мне абсолютно реальным.
   – Расскажите, пожалуйста, миссис Рид, что вы видели, – произнес инспектор Праймер мягким, доброжелательным тоном.
   И Гвенда рассказала. О том, как дом показался ей знакомым сразу, как только она впервые увидела его. О том, как она узнала, что жила здесь в раннем детстве. О том, как она вспомнила обои в детской и дверь, соединяющую гостиную и кухню. А также о неотступном ощущении, что из гостиной на лужайку должны вести ступени.
   Инспектор Праймер кивнул. Он не сказал, что детские воспоминания Гвенды не представляют особого интереса, но думает ли он так, понять было нельзя. И в конце концов она набралась смелости для своего последнего заявления. О том, как в театре ей вдруг вспомнилась увиденная в детстве через перила лестницы в «Хиллсайде» картина: мертвая женщина, лежащая на полу в холле.
   – С золотистыми волосами, задушенная, с синим лицом, – это была Хелен. Но, как бы глупо это ни звучало, я понятия не имела, кто такая Хелен.
   – Мы думаем, что… – начал было Джайлс, но инспектор Праймер неожиданно поднял руку, прервав его:
   – Пожалуйста, пусть миссис Рид расскажет все сама.
   И раскрасневшаяся Гвенда, запинаясь, продолжила. Инспектор Праймер время от времени помогал ей – с такой ловкостью, что Гвенда даже не заподозрила в этом хорошо поставленный спектакль.
   – Уэбстер? – задумчиво переспрашивал он. – Хм, «Герцогиня Мальфи»? Обезьяньи лапы?
   – Но это могло быть просто ночным кошмаром, – сказал Джайлс.
   – Мистер Рид, прошу вас.
   – Это могло быть ночным кошмаром, – согласилась Гвенда.
   – Нет, я так не думаю, – возразил инспектор Праймер. – Было бы чрезвычайно трудно объяснить причину смерти Лили Кимбл, если не предположить, что в этом доме действительно убили женщину.
   Эти слова прозвучали настолько логично и оказали на Гвенду такое успокаивающее воздействие, что она поспешила продолжить:
   – И убил ее не мой отец. Даже доктор Пенроуз говорит, что он не относился к категории людей, способных убить кого бы то ни было. Доктор Кеннеди тоже был абсолютно уверен, что мой отец только думал, что сделал это. Так что, судя по всему, кому-то было нужно, чтобы убийцей считали его. И мы, кажется, знаем, кто это. По крайней мере, мы знаем, что это один из двух известных нам людей…
   – Гвенда, – предостерегающе произнес Джайлс, – мы не можем…
   – Послушайте, мистер Рид, – сказал инспектор, – вы не могли бы пойти в сад и посмотреть, как идут дела у моих людей? Скажите им, что вас прислал я.
   Когда Джайлс вышел, он закрыл за ним застекленную дверь на щеколду и повернулся к Гвенде.
   – А теперь изложите ваши соображения, миссис Рид. Даже если они кажутся вам несвязными.
   И Гвенда высказала все мысли, идеи и аргументы, которые пришли на ум ей и Джайлсу, и рассказала о шагах, предпринятых ими с целью как можно больше узнать о трех мужчинах, фигурировавших в жизни Хелен Халлидей, о сделанных ими заключениях и выводах, а также о звонках Уолтеру Фейну и Джеки Эффлику – якобы от имени Джайлса – с приглашением приехать в «Хиллсайд».
   – Вы ведь понимаете, инспектор, что один из них, возможно, лжет?
   – Это одна из главных трудностей в моей работе, – произнес инспектор усталым голосом. – Очень многие люди лгут. И очень многие люди обычно… Хотя и не всегда по причинам, о которых вы подумали бы. А некоторые люди даже не знают, что они лгут.
   – Вы считаете, я отношусь к таким людям? – со страхом спросила Гвенда.
   Инспектор улыбнулся.
   – Я считаю вас в высшей степени правдивым свидетелем, миссис Рид.
   – И вы считаете, я права в отношении того, кто является убийцей?
   – Дело не в том, что я считаю, – сказал инспектор, вздохнув. – Каждая версия требует проверки. Необходимо выяснить, где каждый из подозреваемых находился, и послушать, что они говорят о своих передвижениях. Нам известно, что Лили Кимбл убили в промежутке между четырнадцатью двадцатью и четырнадцатью сорока пятью. Любой из двоих вполне мог убить ее и потом приехать сюда с визитом. Лично я не вижу никакого смысла в этих звонках. Они не обеспечивают алиби ни одному из них на время убийства.
   – Но ведь вы выясните, что они делали в это время, не правда ли? Между четырнадцатью двадцатью и четырнадцатью сорока пятью.
   Инспектор Праймер улыбнулся.
   – Мы зададим им все необходимые вопросы, миссис Рид, можете быть уверены. Все в свое время. В таком деле излишняя спешка неуместна. Необходимо видеть, куда вы движетесь.
   И вдруг Гвенда поняла, что такое терпение, спокойная, вдумчивая работа. Неспешная, неумолимая…
   – Я понимаю… да, конечно. Вы профессионал, а мы с Джайлсом всего лишь любители. Мы можем сделать удачный ход, но потом не будем знать, что делать дальше.
   – Пожалуй, миссис Рид.
   Инспектор снова улыбнулся. Он поднялся с кресла, подошел к застекленной двери, отодвинул щеколду и уже собрался выйти в сад, как вдруг замер на месте, словно собака, сделавшая стойку.
   – Прошу прощения, миссис Рид. Эта леди, случайно, не мисс Джейн Марпл?
   Гвенда приблизилась к нему. В глубине сада мисс Марпл все еще вела безнадежную борьбу с вьюнком.
   – Да, это мисс Марпл. Она так добра, что помогает нам следить за садом.
   – Понимаю, – сказал инспектор.
   Гвенда бросила на него испытующий взгляд.
   – Она очень славная.
   – Эта леди пользуется большой популярностью. Она накоротке с начальниками полиции трех графств. Пока еще она не прибрала к рукам моего начальника, но, думаю, это вопрос ближайшего времени. Так что мисс Марпл имеет в этом деле свой интерес.
   – Она высказала массу разумных предположений и дала множество полезных советов, – заметила Гвенда.
   – Не сомневаюсь в этом, – сказал инспектор. – Не она ли подсказала вам, где следует искать покойную миссис Халлидей?
   – Она сказала, что нам с Джайлсом следует как можно более точно знать, где искать, – сказала Гвенда. – И с нашей стороны было бы глупо, если бы мы не подумали об этом заранее.
   Усмехнувшись, инспектор направился в сторону мисс Марпл.
   – Кажется, нас не представляли друг другу, мисс Марпл, – сказал он. – Но мне рассказывал о вас полковник Мелроуз.
   Мисс Марпл оторвалась от своего занятия и выпрямилась. Ее лицо залил румянец.
   – О да. Милый, славный полковник Мелроуз! Он всегда был очень добр ко мне. С тех пор как…
   – С тех пор как в кабинете викария застрелили церковного старосту. Давненько это было. Но после этого вы добились и других успехов. Например, раскрытие убийства с помощью отравленного пера в окрестностях Лаймстока.
   – Похоже, вам известно обо мне многое, инспектор…
   – Праймер моя фамилия. Я смотрю, вы и здесь нашли себе занятие.
   – Я просто помогаю в саду в меру своих сил, – произнесла мисс Марпл самым серьезным тоном. – Он сильно запущен. Этот вьюнок страшная зараза. Его корни прорастают и тянутся далеко вдоль поверхности земли.
   – Думаю, вы правы, – согласился инспектор. – Далеко. Далеко назад… Я имею в виду это убийство. Восемнадцатилетней давности.
   – Они наносят страшный вред, – продолжала мисс Марпл. – Высасывают соки из цветов…
   В этот момент к ним подошел по дорожке один из констеблей. Его лицо покрывали капельки пота, а лоб был испачкан землей.
   – Мы нашли… что-то. Кажется, это она, сэр.

II

   Именно тогда, по мнению Гвенды, начался настоящий кошмар. В комнату вошел Джайлс с бледным лицом.
   – Это она… там.
   Один из констеблей позвонил по телефону, и вскоре прибыл полицейский врач – невысокий суетливый мужчина.
   И именно тогда миссис Кокер – спокойная, невозмутимая миссис Кокер – вышла в сад, движимая отнюдь не злорадным любопытством, как можно было бы ожидать, а желанием нарвать зелени для ланча. Днем ранее известие об убийстве Лили Кимбл вызвало у нее шок, возмущение и тревогу за здоровье Гвенды (ибо миссис Кокер была убеждена, что детская комната на втором этаже через определенное время обязательно должна стать обитаемой), и вот теперь она увидела перед собой жуткую находку. Это зрелище вызвало у нее состояние ступора.
   – Какой ужас, мэм! Это выше моих сил. Я не выношу кости, особенно скелет. А здесь, в саду, кости рядом с грядкой мяты. У меня чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Я едва не задохнулась. Могу ли я попросить у вас глоточек бренди…
   Обеспокоенная причитаниями миссис Кокер и пепельно-серым цветом ее лица, Гвенда бросилась к шкафу и налила миссис Кокер бренди.
   Выпив бренди, она заговорила вновь:
   – Это как раз то, что мне было нужно…
   Неожиданно она замолчала, и ее лицо исказила такая страшная гримаса, что Гвенда крикнула Джайлсу, чтобы тот срочно позвал полицейского врача.

   – Большая удача, что я оказался поблизости, – сказал врач через несколько минут. – Иначе дело кончилось бы плохо. Эта женщина непременно умерла бы.
   Затем инспектор Праймер взял графин с бренди, и они с врачом принялись изучать его содержимое. Спустя некоторое время он спросил Гвенду и Джайлса, когда они в последний раз пили из него. Гвенда ответила, что они не притрагивались к нему несколько дней, так как их не было дома – ездили на север, – а последние несколько раз обходились джином.
   – Правда, вчера я уже было взяла этот графин в руки, – сказала Гвенда, – но в последний момент он напомнил мне о пароходах, курсирующих через Ла-Манш, и Джайлс открыл бутылку виски.
   – Вам очень повезло, миссис Рид. Выпей вы этот бренди вчера, вряд ли были бы сегодня в живых.
   – Джайлс тоже вчера чуть не выпил его, но все-таки налил и себе виски за компанию со мной.
   Гвенда поежилась.
   Даже теперь, когда она осталась в доме одна – Джайлс уехал вместе с полицейскими, наскоро перекусив консервами (миссис Кокер увезли в больницу), – Гвенда никак не могла поверить в реальность событий, произошедших этим утром.
   Лишь одно представлялось очевидным и несомненным: присутствие вчера в доме Джеки Эффлика и Уолтера Фейна. Любой из них мог подмешать в бренди яд. И какова могла быть цель телефонных звонков, если не предоставление возможности одному из них сделать это? Гвенда и Джайлс слишком близко подошли к разгадке тайны. Или, может быть, кто-то другой проник в дом через открытое окно столовой, когда они с Джайлсом сидели в доме доктора Кеннеди в ожидании Лили Кимбл? Тот, кто звонил Джеки Эффлику и Уолтеру Фейну, чтобы бросить тень подозрения на них и отвести его от себя. Но какой смысл звонить сразу двоим? Этот другой наверняка позвонил бы лишь одному из них двоих. Ему требовался бы один подозреваемый, а не двое. Кроме того, кто мог быть этим другим? Эрскин, вне всякого сомнения, находился в Нортумберленде. Нет, скорее всего, либо Фейн позвонил Эффлику и затем сказал, будто ему самому позвонили, либо Эффлик позвонил Фейну и затем сделал то же самое. Убийцей является один из них двоих, и полицейские, которые умнее их с Джайлсом и располагают бо́льшими возможностями, выяснят, кто именно. А пока эти двое будут находиться под наблюдением и не смогут… сделать еще одну попытку.
   По телу Гвенды снова пробежала дрожь. Требовалось время для того, чтобы привыкнуть к мысли, что кто-то пытался убить тебя. «Это опасно», – сказала когда-то мисс Марпл. Но они с Джайлсом не воспринимали ее слова всерьез. Даже после гибели Лили Кимбл ей не приходило в голову, что кто-то попытается убить ее и Джайлса. Только потому, что они подошли слишком близко к разгадке тайны восемнадцатилетней давности.
   Уолтер Фейн и Джеки Эффлик…
   Кто из них?
   Гвенда закрыла глаза, и перед ее мысленным взором они предстали в свете ее нового знания. Скромный Уолтер Фейн, сидящий в своем офисе, – бледный паук в центре своей паутины. Такой скромный, такой внешне безобидный. Дом с опущенными ставнями. В доме покойник. Человек, умерший восемнадцать лет назад, – но все еще находящийся там. Каким зловещим казался скромный Уолтер Фейн сейчас! Уолтер Фейн, который однажды набросился на своего брата, пытаясь убить его. Уолтер Фейн, которым Хелен пренебрегла дважды – сначала в Англии, затем в Индии. Двойной отказ. Двойное унижение. Уолтер Фейн, такой скромный, такой бесстрастный, который, вероятно, был способен проявлять себя только во внезапных приступах убийственной ярости, – подобно скромной Лизи Борден…
   Гвенда открыла глаза. Она убедила себя в том, что преступником является Уолтер Фейн, разве не так?
   Можно было рассмотреть также и кандидатуру Эффлика. Но только с открытыми глазами.
   Броский клетчатый костюм, властные манеры – полная противоположность Уолтеру Фейну. Он не подавлял свои чувства и отнюдь не производил впечатления скромного человека. Однако, возможно, его поведение было результатом комплекса неполноценности. Как говорят психологи, если человек не уверен в себе, он старается самоутвердиться всеми доступными способами. Хелен отвергла его, поскольку он не был для нее достаточно хорош. Со временем душевная рана не зажила. Он проникся решимостью добиться успеха в жизни. У него развилась мания преследования. Все против него. Его увольняют с работы по ложному обвинению, сфабрикованному «врагом». Явное свидетельство того, что Эффлик не вполне нормален. Совершив убийство, такой человек должен был ощутить себя обладателем власти над людьми, вершителем их судеб. Под маской добродушия и веселья скрывалась жестокость. Да, он был жестоким человеком. Его худая бледная жена знала это и испытывала перед ним страх. Лили Кимбл пригрозила ему разоблачением и погибла. Гвенда и Джайлс кое-что выяснили об этом давнем преступлении – значит, теперь и они должны погибнуть, а Уолтер Фейн, уволивший его много лет назад, станет главным подозреваемым. Все сходилось самым логичным образом.
   Встряхнув головой, Гвенда отбросила эти мысли и вернулась к насущным проблемам. Джайлс скоро вернется домой и захочет чаю. Нужно прибраться в столовой.
   Она принесла поднос, составила на него посуду и унесла его из столовой. На кухне царил идеальный порядок. Миссис Кокер была настоящим сокровищем.
   Рядом с мойкой лежала пара резиновых медицинских перчаток. Миссис Кокер всегда надевала их, когда мыла посуду. Ее племянница, работавшая в больнице, покупала их со скидкой.
   Гвенда натянула перчатки и принялась мыть посуду. Ей тоже хотелось, чтобы руки оставались гладкими.
   Закончив, она вытерла посуду, аккуратно расставила тарелки на полках и разложила столовые приборы по ящикам.
   Затем, все еще погруженная в размышления, она поднялась наверх. Увидев на полу ворох чулок и джемперов, она подумала, что неплохо было бы все это постирать. Она все еще была в резиновых перчатках.
   Эти мысли занимали ее сознание, но в подсознании ей не давали покоя мысли совершенно иного рода.
   Уолтер Фейн и Джеки Эффлик. Кто из них? Против каждого из них у нее имелись вполне обоснованные аргументы. Вероятно, именно это и вызывало у нее тревогу. Ее устроило бы гораздо больше, если бы у нее имелись аргументы против одного из них, поскольку тогда она знала бы точно, кто является преступником. А она не знала.
   Если бы был кто-то еще… Но никого больше просто не могло быть. Ричард Эрскин выпал из круга подозреваемых, так как в момент убийства Лили Кимбл и отравления бренди в графине находился в Нортумберленде.
   В глубине души она была рада этому, поскольку Ричард Эрскин вызывал у нее симпатию. Он был привлекателен, чрезвычайно привлекателен. Какая жалость, что он был женат на этом мегалите в юбке с ее подозрительным взглядом и басовитым голосом, похожим на мужской…
   Похожим на мужской…
   Эта мысль отозвалась в ее голове зловещим эхом.
   Мужской голос… Может быть, вчера вечером Джайлс разговаривал по телефону с миссис Эрскин, а не с ее мужем?
   – Нет… конечно, нет. Джайлс наверняка заметил бы это. К тому же миссис Эрскин не могла знать, кто звонит. Нет, вне всякого сомнения, говорил сам Эрскин, а его жена, как он сказал, находилась в отъезде.
   Его жена находилась в отъезде…
   Нет-нет, это невозможно… Неужели это сделала миссис Эрскин, доведенная ревностью до безумия? Неужели Лили Кимбл написала именно ей? Неужели Лэйони, выглянув той ночью из окна, увидела в саду женщину?
   Неожиданно снизу из холла донесся шум. Кто-то вошел в дом через переднюю дверь.
   Выйдя из ванной, Гвенда подошла к лестнице, бросила взгляд вниз поверх перил и с облегчением увидела доктора Кеннеди.
   – Я здесь, – подала она голос.
   Она посмотрела на свои руки в перчатках – влажные, блестящие, странного розовато-серого цвета, – и это напомнило ей что-то…
   Кеннеди поднял голову и прикрыл рукой глаза от света, стараясь рассмотреть ее.
   – Это вы, Гвенни? Я не вижу вашего лица… Свет слепит глаза…
   И в этот момент Гвенда вскрикнула…
   Увидев эти гладкие обезьяньи лапы и услышав этот голос в холле, она вспомнила…
   – Это были вы, – чуть слышно произнесла она. – Вы убили ее… Убили Хелен… Теперь я знаю… Это были вы… вы…
   Он медленно поднимался по лестнице, глядя на нее снизу вверх.
   – Почему вы не оставили меня в покое? Зачем вам нужно было вмешиваться в это дело? Зачем вы… вернули ее из прошлого? Как раз тогда, когда я начал забывать… Вы вернули ее из прошлого… Хелен… мою Хелен… Воскресили в памяти все эти события… Мне пришлось убить Лили – а теперь придется убить вас. Как я убил Хелен… Да, как я убил Хелен…
   Он приближался к ней, вытянув вперед руки. Она понимала, что сейчас он схватит ее за горло. Его лицо оставалось все тем же – добродушным, улыбчивым, благообразным, – но глаза светились безумием…
   Словно завороженная, Гвенда медленно отступала назад. У нее даже не было сил крикнуть. Да если бы она и крикнула, ее все равно никто не услышал бы.
   Ибо в доме никого не было – ни Джайлса, ни миссис Кокер, даже мисс Марпл в саду не было. И соседний дом стоял слишком далеко, чтобы его обитатели услышали ее крик. Как бы то ни было, она была не в состоянии кричать, настолько страх парализовал ее волю. Страх перед этими ужасными, тянувшимися к ней руками…
   Еще немного, и она упрется спиной в дверь детской, а его пальцы сомкнутся у нее на шее…
   Она жалобно всхлипнула.
   Но вдруг доктор Кеннеди остановился и отпрянул, так как в глаза ему брызнула струя мыльной воды. В нос и в глаза попала мыльная вода, и он закрыл лицо руками и стал ловить ртом воздух.
   – Какое счастье, что в это время я опрыскивала ваши розы от тли, – послышался голос мисс Марпл, взбежавшей по задней лестнице.

Глава 25
Постскриптум в Торки

   – Конечно, моя дорогая Гвенда, мне ни в коем случае нельзя было оставлять вас в доме одну, – сказала мисс Марпл. – Я понимала, что где-то поблизости затаился очень опасный человек, и вела незаметное наблюдение из сада.
   – Вы с самого начала знали, что это он? – спросила Гвенда.
   Они втроем – мисс Марпл, Гвенда и Джайлс – сидели на террасе отеля «Империал» в Торки. Мисс Марпл посоветовала Гвенде сменить обстановку, и Джайлс согласился с тем, что это пойдет ей на пользу. С разрешения инспектора Праймера они тотчас же отправились в Торки.
   – Он вызывал у меня подозрение, – сказала мисс Марпл, отвечая на вопрос Гвенды, – но, к сожалению, никаких улик против него не было.
   Джайлс взглянул на нее с любопытством:
   – Но я не вижу даже поводов для подозрения.
   – Это же очевидно, Джайлс. Ведь он был на месте.
   – На месте?
   – Ну конечно. Когда Кельвин Халлидей прибежал к нему в ту ночь, он только что вернулся из больницы. А нам несколько человек говорили, что больница в то время располагалась по соседству с «Хиллсайдом» – или с «Сент-Кэтрин», как этот дом тогда назывался. Так что он находился в нужное время в нужном месте. Существуют и другие факты – не очень бросающиеся в глаза, но чрезвычайно важные. Как рассказывал Ричард Эрскин, по словам Хелен, она уехала в Индию, чтобы выйти замуж за Уолтера Фейна, потому что была несчастлива дома. То есть она была несчастлива, живя с братом. Однако, по всем свидетельствам, ее брат был предан ей. Так почему же она была несчастлива? Мистер Эффлик говорил вам, что «жалел бедняжку». Я думаю, это правда и он действительно испытывал к ней жалость. Почему ей приходилось встречаться с Эффликом тайно? Всем известно, что она не была безумно влюблена в него. Может быть, ей запрещалось встречаться с молодыми людьми? Ее брат был «строг» и «старомоден». Это немного напоминает историю мистера Барретта с Уимпол-стрит [9 - Имеется в виду фильм «Барретты с Уимпол-стрит» (1934), в котором отец запрещает детям искать себе пару.], не правда ли?
   Гвенда содрогнулась.
   – Он сумасшедший, – сказала она.
   – Да, – согласилась мисс Марпл. – Он обожал свою сводную сестру, и эта любовь со временем приобрела собственнический и нездоровый характер. Такие ситуации возникают чаще, чем вы могли бы подумать. Отцы, не желающие, чтобы их дочери выходили замуж или даже встречались с молодыми людьми, отнюдь не редкость. Мне пришла мысль о мистере Барретте, когда я услышала историю о теннисной сетке.
   – Теннисной сетке?
   – Да. Этот эпизод представляется мне весьма показательным. Представьте себе, юная Хелен приходит из школы домой и ей хочется заниматься всем, чем обычно занимаются девушки ее возраста, в том числе встречаться с молодыми людьми, флиртовать с ними…
   – Она была немного сексуально озабоченной.
   – Нет, – твердо произнесла мисс Марпл. – Это самый отвратительный момент данного преступления. Доктор Кеннеди убил ее не только физически. Вспомните: единственное свидетельство о ее повышенном интересе к мужчинам или – как вы выразились… ах да, нимфомании – исходило от самого доктора Кеннеди. Лично я считаю, что она была совершенно нормальной девушкой, которой хотелось жить полной жизнью, развлекаться, флиртовать с молодыми людьми и затем создать семью со своим избранником – не более того. Теперь что касается ее брата. Он был строг, старомоден и ограничивал ее свободу. Когда она захотела устроить в саду теннисный корт – абсолютно естественное и вполне безобидное желание, – он для виду согласился, а потом ночью тайком разрезал сетку в клочья, что тоже является весьма показательным фактом. Затем, поскольку сестра продолжала играть в теннис и ходить на танцы, он подложил на тропинку мотыгу, а потом, когда Хелен споткнулась о нее в темноте, упала и поцарапала ногу, намеренно внес в рану инфекцию, чтобы она как можно дольше не заживала. О да, я уверена, что он это сделал. Имейте в виду, я не думаю, что Хелен осознавала все это. Она знала, что брат любит ее, и наверняка не понимала, почему чувствует себя дома несчастливой. Но все же это чувство взяло верх, и в конце концов она решила уехать в Индию и выйти замуж за Уолтера Фейна, лишь бы бежать из дома. Бежать от чего? Она не знала. Она была слишком молодой и простодушной, чтобы знать это. Итак, она отправилась в Индию, познакомилась на корабле с Ричардом Эрскином и влюбилась в него. И опять она повела себя не как сексуально озабоченная женщина, а как честная, порядочная девушка. Она не призывала его бросить жену. Но, увидев Уолтера Фейна, поняла, что не сможет выйти за него замуж. Не зная, что делать, она послала брату телеграмму с просьбой прислать денег на обратную дорогу. По дороге домой она познакомилась с вашим отцом, и у нее появилась еще одна возможность избавиться от чрезмерной опеки брата, открывавшая перед ней перспективу счастливой жизни. Она вышла замуж за вашего отца, Гвенда, без всякого притворства или обмана. Он все еще переживал утрату любимой жены, она – несчастную любовь. Они могли помочь друг другу. Мне опять же представляется показательным тот факт, что Хелен и Кельвин Халлидей поженились в Лондоне и только после этого приехали в Дилмут, чтобы сообщить об этом доктору Кеннеди. Она догадывалась, что так будет лучше, – хотя, казалось бы, было бы логичнее приехать в Дилмут и уже там устроить свадьбу. Я все же думаю, она не знала, как на эту новость отреагирует брат, но тем не менее предпочла поставить его перед фактом. Кельвин Халлидей по-дружески отнесся к Кеннеди и проникся к нему симпатией. Кеннеди, похоже, изо всех сил старался продемонстрировать, как он доволен замужеством своей сестры. Новобрачные сняли меблированный дом. И теперь мы подошли к очень важному моменту – к предположению, что Кельвину подсыпали в еду какое-то средство. Существуют лишь два возможных варианта – поскольку лишь два человека имели возможность делать это. Либо Хелен Халлидей, и если это она, возникает вопрос, зачем ей это было нужно? Либо доктор Кеннеди. Халлидей консультировался у Кеннеди, доверял ему как профессионалу, и тому было нетрудно убедить его, что средство подмешивает ему жена.
   – Но разве есть такое средство, которое способно вызвать у человека галлюцинацию, будто он задушил свою жену? – спросил Джайлс. – Я хочу сказать, разве есть такое средство, которое может вызывать данный конкретный эффект?
   – Мой дорогой Джайлс, вы опять попали в западню – западню веры в то, что вам говорят. Мы знаем, что Халлидей страдал именно этой галлюцинацией, только со слов Кеннеди. Сам он в своем дневнике ничего подобного никогда не писал. Да, у него были галлюцинации, но их характер он не упоминал. Но, осмелюсь предположить, Кеннеди рассказывал ему о мужьях, душивших своих жен после прохождения фазы тех самых галлюцинаций, которые его посещали.
   – Доктор Кеннеди поистине сам дьявол, – сказала Гвенда.
   – Я думаю, к тому времени он уже перешел границу, отделяющую здравый смысл от безумия. И Хелен, бедная девочка, начала понимать это. По всей видимости, именно своему брату она говорила те самые слова, подслушанные Лили: «Я всегда боялась тебя». Поэтому она решила покинуть Дилмут и уговорила мужа купить дом в Норфолке, взяв с него слово, что он никому не скажет об этом. Знаете, это весьма любопытный момент. Такая секретность наводила на размышления. Она явно боялась, что кто-то узнает об этом. Однако данный факт не вписывался ни в версию с Уолтером Фейном, ни в версию с Джеки Эффликом – и полностью опровергал причастность Ричарда Эрскина. В конце концов, Кельвин Халлидей, которого раздражала эта бессмысленная, на его взгляд, секретность, рассказал шурину об их намерениях. Тем самым он перечеркнул свою судьбу и судьбу своей жены. Ибо Кеннеди не устраивало, что Хелен будет вести счастливую супружескую жизнь вдали от него, и он не собирался отпускать ее от себя. Вероятно, он просто хотел подорвать здоровье Халлидея с помощью какого-то средства. Узнав о том, что его жертва и Хелен намереваются ускользнуть, он совершенно помешался. Обуреваемый любовью и яростью, он прокрался из больницы в сад «Сент-Кэтрин», захватив с собой пару медицинских перчаток, подкараулил Хелен в холле и задушил ее, процитировав при этом трагические строки, приличествовавшие случаю. Никто не видел его – по крайней мере, он так думал.
   Мисс Марпл тяжело вздохнула и щелкнула языком.
   – Как я была слепа! Как мы были слепы! Нам нужно было сразу все понять. Эти строчки из «Герцогини Мальфи» были ключом к разгадке. Ведь их произносит брат, задумавший убийство сестры в отместку за ее брак с любимым человеком. Да, мы были слепы…
   – А что было потом? – спросил Джайлс.
   – Потом он осуществил свой дьявольский план. Перенес тело наверх. Упаковал одежду в чемодан. Написал записку и бросил ее в мусорную корзину, чтобы впоследствии показать Халлидею.
   – Но, мне кажется, для него было бы лучше, если бы в убийстве обвинили моего отца, – заметила Гвенда.
   Мисс Марпл покачала головой.
   – О нет, он не мог подвергать себя такому риску. Этот очень неглупый шотландец прекрасно понимал, что полицейским потребуется множество доказательств, прежде чем они поверят в виновность Халлидея. Они станут задавать неудобные вопросы о местонахождении подозреваемого в определенные моменты времени. Нет, его план был проще и в то же время, как мне представляется, изощреннее. Ему всего лишь нужно было убедить Халлидея, во-первых, в том, что он убил свою жену, во-вторых, в том, что он сумасшедший. Он уговорил его лечь в психиатрическую лечебницу. Однако Кеннеди вряд ли хотел, чтобы Халлидей твердо уверился в том, что это была только галлюцинация. Я полагаю, ваш отец, Гвенни, согласился с его версией главным образом ради вас. Он продолжал верить, что действительно убил Хелен, и умер, убежденный в этом.
   – Какая гнусность, – вполголоса произнесла Гвенда.
   – Да, – согласилась мисс Марпл. – Лучшего слова и не подобрать. И я думаю, Гвенда, именно поэтому ваши детские впечатления от увиденного оказались столь сильными. В ту ночь в вашем доме витал дух зла.
   – А письма? – спросил Джайлс. – Письма Хелен? Они написаны ее рукой, следовательно, не могут быть подделкой.
   – Разумеется, это подделка! Но здесь Кеннеди перестарался. Ему слишком хотелось, чтобы вы прекратили свое расследование. Вероятно, он смог бы довольно искусно подделать почерк Хелен – но обмануть графолога ему не удалось бы. Поэтому образцы почерка Хелен, которые он прислал вам вместе с письмами, таковыми вовсе не являлись. Он написал их сам, и они, естественно, совпали с почерком писем.
   – Боже мой! – воскликнул Джайлс. – Мне это даже в голову не пришло!
   – Естественно, – сказала мисс Марпл. – Вы верили тому, что он говорил. Безоглядно верить людям на слово – очень опасно. Я уже много лет не делаю этого.
   – А бренди?
   – Он подсыпал в графин яд в тот день, когда привез в «Хиллсайд» письма Хелен и беседовал со мной в саду. Миссис Кокер вышла из дома в сад, чтобы сообщить мне о его приезде, и ему вполне хватило этого времени.
   – О господи! – пробормотал Джайлс. – Он еще советовал мне отвезти Гвенду домой и налить ей бренди, после того как мы вышли из полицейского участка, когда нашли убитой Лили Кимбл. Каким образом ему удалось договориться с ней о встрече раньше назначенного срока?
   – Все очень просто. В своем письме к ней он предлагал ей встретиться в Вудли-Кэмп и приехать в Мэтчингс-Холт на поезде, отправляющемся в четырнадцать ноль пять из Дилмута. Устроив засаду в кустах возле тропинки, он дождался ее и задушил. Затем он заменил письмо, которое было у нее при себе (и которое он попросил ее захватить с собой, поскольку в нем говорилось, как найти его дом), на письмо, которое вы видели. После этого он вернулся домой, подготовился к встрече с вами и потом разыграл небольшой спектакль, изображая, будто он с нетерпением ожидает Лили.
   – А Лили действительно угрожала ему? По ее письму этого не скажешь. Похоже, она подозревала Эффлика.
   – Вероятно, подозревала. Но для Кеннеди главную опасность представляла Лэйони, эта швейцарская девушка, которая, выглянув в окно детской, увидела, как он роет землю в саду. Утром он сказал ей, что майор Халлидей убил свою жену, поскольку сошел с ума, и что он, Кеннеди, хочет избежать огласки и замять это дело ради ребенка. Если тем не менее Лэйони считает необходимым обратиться в полицию, она должна сделать это, но тогда у нее будут большие неприятности – и так далее. Упоминание полиции сразу вызвало у Лэйони страх. Она обожала вас, Гвенда, и верила, что мсье доктор желает вам только лучшего. Кеннеди вручил ей приличную сумму денег и выпроводил в Швейцарию. Но перед отъездом она намекнула Лили на то, что ваш отец убил свою жену и что она видела, как закапывали ее тело. Это соответствовало собственной версии Лили по поводу случившегося. Она решила, будто Лэйони видела, что тело закапывает Кельвин Халлидей.
   – Но Кеннеди, разумеется, не знал об этом, – сказал Джайлс.
   – Конечно, нет. Но вот Лили прислала ему письмо с рассказом о том, что Лэйони, по ее словам, видела в окно. Кроме того, она упомянула автомобиль, стоявший в ту ночь неподалеку от дома. И это испугало его.
   – Автомобиль Джеки Эффлика?
   – Еще одно недоразумение. Лили увидела – или ей так показалось – автомобиль, похожий на автомобиль Джеки Эффлика, стоявший невдалеке от дома. Воображение сразу нарисовало ей таинственного человека, приехавшего увидеться с миссис Халлидей. Поскольку по соседству тогда располагалась больница, там часто стояли автомобили. Но автомобиль доктора действительно был припаркован в ту ночь рядом с больницей, и он, вероятно, решил, что она имеет в виду его автомобиль. Определение «шикарный» не имело для него значения.
   – Понятно, – сказал Джайлс. – Да, человек с нечистой совестью мог расценить письмо Лили как шантаж. Но как вы узнали все о Лэйони?
   Мисс Марпл поджала губы.
   – Как только полицейские, оставленные инспектором Праймером, ворвались в дом и схватили его, он во всех подробностях рассказал о своих преступлениях. Лэйони умерла вскоре после своего возвращения в Швейцарию. Передозировка снотворного… О нет, он не стал бы рисковать.
   – Но ведь он пытался отравить нас, подсыпав яд в бренди.
   – Вы и Джайлс представляли для него очень большую опасность. К счастью, вы не рассказали ему, что видели Хелен мертвой в холле. Он так и не узнал, что у его преступления был свидетель.
   – Звонки Фейну и Эффлику – его рук дело? – спросил Джайлс.
   – Да. Если бы возник вопрос, кто мог отравить бренди, они оба стали бы главными подозреваемыми. И если бы Джеки Эффлик приехал на своем автомобиле один, его могли бы также заподозрить в убийстве Лили Кимбл. У Фейна, вероятнее всего, было бы алиби.
   – И, кажется, он хорошо относится ко мне, – заметила Гвенда. – «Маленькая Гвенни».
   – Он должен был сыграть свою роль, – сказала мисс Марпл. – Представьте, что это значило для него. По прошествии восемнадцати лет появляетесь вы с Джайлсом, задаете вопросы, ворошите прошлое, выясняете подробности убийства, которое казалось давно забытым… Чрезвычайно опасное занятие, мои дорогие. Меня это очень тревожило.
   – Бедная миссис Кокер, – сказала Гвенда. – Она едва избежала смерти. Я рада, что ее здоровью уже ничто не угрожает. Как ты думаешь, Джайлс, она вернется к нам после всего этого?
   – Вернется, раз в доме имеется детская, – произнес Джайлс самым серьезным тоном.
   Гвенда залилась краской, а мисс Марпл едва заметно улыбнулась и окинула взглядом Торки.
   – Как странно получилось, – задумчиво произнесла Гвенда. – У меня на руках были эти резиновые перчатки, я посмотрела на них, и тут он вошел в холл и произнес эти слова – «Лицо»… и потом «Свет слепит глаза»…
   Она содрогнулась.
   – Закройте ей глаза… Свет слепит мне глаза… Она умерла молодой… Это могла быть я… если бы здесь не оказалась мисс Марпл.
   Немного помолчав, она произнесла с грустью:
   – Бедная Хелен… Бедная, милая Хелен… Она умерла молодой… Знаешь, Джайлс, ее больше нет здесь – в доме – в холле. Я почувствовала это вчера, перед нашим отъездом. Теперь это просто дом. И этот дом любит нас. Мы можем вернуться туда хоть сейчас…

Агата Кристи Спящий убийца

Глава 1 Дом

Глава 2 Обои

I

II

Глава 3 «Закройте ей лицо…»

Глава 4 Хелен?

Глава 5 Убийство из прошлого

I

II

III

Глава 6 Упражнение в сыске

I

II

III

Глава 7 Доктор Кеннеди

I

II

Глава 8 Бред Кельвина Халлидея

Глава 9 Неизвестный фактор

I

II

Глава 10 История болезни

I

II

Глава 11 Мужчины в ее жизни

I

II

Глава 12 Лили Кимбл

Глава 13 Уолтер Фейн

I

II

Глава 14 Эдит Паджетт

Глава 15 Адрес

Глава 16 Маменькин сынок

Глава 17 Ричард Эрскин

I

II

III

Глава 18 Вьюнок

Глава 19 Мистер Кимбл говорит

Глава 20 Девушка Хелен

Глава 21 Дж. Дж. Эффлик

I

II

Глава 22 Лили едет на встречу

I

II

III

IV

V

Глава 23 Кто из них?

Глава 24 Обезьяньи лапы

I

II

Глава 25 Постскриптум в Торки