Павел Бажов
Травяная западенка

   Это не при нашем заводе было, а на Сысертской половине. И не вовсе в давних годах. Мои-то старики уж в подлетках в заводе бегали. Кто на шаровке, кто на подсыпке, а то в слесарке либо в кузне. Ну, мало ли куда малолетков при крепости загоняли.
   Тогда этот разговор про травяную западенку и прошел.
   Так, сказывают, дело-то было.
   Турчаниновские наследники промотались и половину заводов продали барину Саломирскову. Тут у них неразбериха и пошла.
   Продать продали, а деньги с завода Турчаниновым охота получать по-старому. Саломирсков опять, наоборот, говорит:
   – Я главный хозяин – мне и получка вся! А вам – сколь выделю.
   Спорили-спорили, сговорились нанять сообща главного приказчика. Пущай, дескать, хозяйствует как умеет, а нам бы деньги выдавал, сколько кому по частям причтется.
   Так-то, видно, им вольготнее показалось! Оно и то сказать: турчаниновски наследники сроду в заводском деле не мерекали, да и новый барин, видать, не мудренее достался. Он, сказывают, из каких-то царских ли, княжеских незаконных родов вышел. То ему и заводы купили и заслуг всяких надавали.
   Завсегда будто в белых штанах в обтяжку ходил, а на шапке от бусой лошади хвост.
   В экой-то одеже в кричну либо сварочную не пойдешь! Под домну и вовсе не суйся. Да новый барин об этом и не скучал. По своему понятию другое ремесло придумал: жеребцов по кругу на веревке гонять.
   У турчаниновских в ту пору барыня одна в головах ходила. Самая, сказать, умойная баба. Ей гору золота насыпь, – и от той пыли не оставит. Увидела эта барыня – Саломирсков жеребцами забавляется.
   «Чем, – думает, – я хуже? Почище заведу!»
   И точно, цельный конский завод на Щербаковке поставила и тоже давай жеребцов гонять.
   Главный приказчик у них из нездешних случился. Паном почто-то его в глаза звали.
   Ну, этот пан сперва барам семечек подсыпал. Поманил, значит. Которое продаст, которое заложит, руду под самым заводом брать велел, уголь чуть не на улицах жгут. Глядишь – и наскребет деньжонок. Барам этого и надо. Разговорами себя тешат:
   – Это поначалу так-то. Дальше лучше пойдет.
   Приказчик видит – уверились в него бары, взял да и жогнул их сколь мог. Наглухо, сукин сын, заводы в долги посадил, весь народ обездолил, а сам шапочку надел, да и в сторону.
   – Прощайте-ко! Век бы на ваших жеребчиков да кобылок глядел, да недосуг мне. Два поместья купил, – хозяевать надо.
   Тут промеж бар чуть не драчишка случилась. Один другого винят, ни в чем сговориться не могут, суд завели. Вот тогда они и придумали с глупого-то ума у одних печей нарозно хозяйство вести. Одна половина одного приказчика поставила, другая – другого. И мелкое начальство эдак же. Один так велит, другой на свое поворачивает. Путали-путали народ, потом и народ поделили. Одни, значит, стали, турчаниновски, други – саломирсковски. Однем словом, беспутица. А хуже всего это по земельному богатству пришлось.
   Не о том забота, как бы найти да добыть, а как бы что новенькое другому хозяину не показать. Всяк про себя смекал:
   – Присудят в мою пользу – тогда и буду добывать из нового места.
   У барина Саломирскова на ту пору главным щегарем был Санко Масличко. Мужичонко плутяга, до всего донюхается, и в делах понимал. Для приисковых и руднишных самый зловредный. А у турчаниновских щегарем был Яшка Зорко.
   Этот вовсе зря на такое место угадал. Он, конечно, тоже смолоду по рудникам да приискам околачивался. Ну на смеху был.
   Мужичище бык-быком, а рожа у него ровно нарошно придумана. Как свекла краснехонька, а по ней волосешки белые кустичками. Ровно известкой наляпано по тем местам, где у людей волос растет. И по голове эти же кустики прошли. За это и звали его Облезлым.
   По-доброму-то пустяк это. Мало ли у человека какой изъян случится. Только Яшка шибко перед народом гордился. Дескать, я – приказный, а ты кто еси? Ну, Яшку и не любили. Да он еще похвалялся перед руднишными.
   – Меня, – кричит, – не проведешь. Сдалека всяку вашу плутню разгляжу!
   Даром, что слепыш-слепышом. Еле мизюкал. Носом по чернилу водил, как писать случалось. Рудобои за эту похвальбу-то и стали звать его еще Зорком. Нет-нет – и поддернут:
   – Наш Зорко небось рукавицу с шапкой не смешат. На аршин в землю видит.
   Кто-то возьми да и дунь это слово барыне Турчаниновой в ухо. Та, известно, заполошная, – схватилась:
   – Где такой объявился?
   Ей сказали – в обмерщиках, дескать, на таком-то руднике.
   Барыня призвала тут Яшку и спрашивает:
   – Ты, верно, на аршин в землю видишь?
   Яшке неохота перед барыней свою неустойку по глазам сказать, он и отвечает:
   – Пониже наклонюсь, так всяк камешок разгляжу.
   Барыня обрадовалась.
   – Такого, – кричит, – мне и надо. Будешь главным щегарем на моей половине.
   Яшке с малого-то ума это лестно.
   – Рад, – отвечает, – стараться.
   Барыня свое наказывает:
   – Гляди, чтоб Саломирскову чего не донеслось, коли новое найдешь!
   Яшка, понятно, хвостом завилял.
   – Будьте в спокое! Будьте в спокое! Которое я открою, то ни единой саломирсковской собачонке не унюхать.
   Таким случаем, значит, и стал Яшка главным щегарем на турчаниновской половине.
   Сперва-то маленько побаивался. Нет-нет и притащит барыне мешочек с камешками с какого-нибудь старого рудника. Вот, дескать, какую штуку обыскал. Только у барыни один разговор:
   – Гляди, как бы саломирсковски про это не узнали. Вот суд кончится, тогда и покажешь это место.
   Ну, а суд когда кончится! Яшка видит, – спокойное дело, – вовсе осмелел. Покатывается на лошадке в седелышке по всей заводской даче – и все. Рожу наел – как не лопнет, а глаза на прищур держит, будто на-даля глядит. Какие знакомые руднишные встретятся, завсегда Яшке кукишку покажут, а сами наговаривают:
   – Наше почтенье Яков Иванычу! Всю, поди, дачу вызнал, – эдак-то далеко глядишь!
   Яшка, конечно, нос кверху. Пятнышки свои на губах погладит, да и говорит:
   – Вкруте эко дело не поворотишь. Знаете, поди-ко, меня, – пустяком займоваться не стану!
   Рудобои тут и примутся для смеху Яшке места сказывать:
   – Поглядел бы ты по Габеевке. На пятой версте. Мне дедушко сказывал.
   Другой опять на Березовый увал приметки говорит. Ну, разное. Кто куда придумает.
   Яшка тоже, как вытный, порядок ведет. Вовсе будто к этому безо внимания, а сам, глядишь, и начнет поезживать по тем местам. Руднишным это и забавно.
   Раз в таком-то разговоре один рудобой и говорит:
   – Что всамделе, ребята, вы к Яков Иванычу с пустяком липнете. Ему богатство открыть все едино, что нам с вами плюнуть. Женится вот на вдове Шаврихе, да укажет она ему мужеву ямку с малахитом, – только и всего. Будет тогда на нашей половине медный рудник, почище полевских Гумешек. Яковлевским его, поди, звать будут, а то, может, Зорковским? Как тебе больше глянется, Яков Иваныч?
   Яшка, как ему в обычае, будто и не приметил разговору, а сам думает:
   «Верно. Был слушок, что покойный Шаврин где-то ямку с малахитом имел. Может, и впрямь вдова про это знает».
   Яшка, видишь, в годах был, а неженатый. Девки его обегали, он и ладил жениться на какой ни на есть вдове. К Шаврихе-то он шибко приглядывался. Совсем дело к свадьбе шло, да как раз барыня Яшку главным щегарем назначила. Ему и низко показалось на вдове из бедного житья жениться. Сразу дорожку в ту улицу забыл, где эта Шавриха жила. Года два, а то и больше не бывал, а тут, значит, и вспомнил. Стал на лошадке подъезжать. Дескать, знай наших! Не кто-нибудь, а главный щегарь!
   У вдовы к той поре дочь Устя поспела. Самые ей те годы, как замуж отдают. Яшка слепыш-слепыш, а тоже разглядел эту деваху и давай удочки под этот бережок закидывать. Мать видит, какой поворот вышел, – не супорствует этому. Еще и радуется.
   – Вишь, дескать, Усте счастье какое! Глядишь, – и я за Яков Иванычевой спиной в спокое проживу, никто тревожить не станет. Вон он какой начальник! Пешком-то и ходить забыл. Все на лошадке да на лошадке.
   У Шаврихи тоже своя причинка была. Мужик-от у ней, покойная головушка, самостоятельного характеру был. Кремешок. Из-за этого, сказывают, и в доски ушел. Он, видишь, малахитом занимался, и слушок шел, будто свою ямку имел где-то вовсе близко от заводу. Ну, барские нюхалки и подкарауливали. Один раз чуть не поймали, да Шаврин ухитрился – в болоте отсиделся. Тут нездоровье и получил. А как умер, жену и стали теснить.
   – Сказывай, где малахитова ямка!
   Шавриха – женщина смирная, про мужевы дела, может, вовсе не знала – что она скажет? Говорит по совести, а на нее пуще того наступают:
   – Сказывай, такая-сякая!
   Пригрожали всяко, улещали тоже, в каталажку садили, плетями били. Однем словом, мытарили. Еле она отбилась. С той вот поры она и стала шибко бояться всяких барских ухачей.
   Устя у той вдовы, как говорится, ни в мать, ни в отца издалась.
   Ровно с утра до ночи девка в работе, одежонка у ней сиротская, а все с песней. Веселей этой девки по заводу нет. На гулянках первое запевало. Так ее и звали – Устя-Соловьишна. Плясать тоже – редкий ей в пару сгодится. И пошутить мастерица была, а насчет чего протчего – это не допускала. В строгости себя держала. Однем словом, живой цветик, утеха.
   За такой девкой и при бедном житье женихи табунятся, а тут на-ко – выкатил млад ясен месяц на буланом мерине – Яшка Зорко Облезлый! Устенька, конечно, сразу хотела отворотить ему оглобли – на смех его подняла. Только Яшка на это шибко простой. Ему, как говорится, плюнь в глаза, а он утрется да скажет: божья роса.
   Устюха все ж таки не унывает.
   «Подожди, – думает, – устрою я тебе штуку. Другой раз не поманит ко мне ездить».
   Узнала, когда Яшка будет, спровадила куда-то мать, нагнала полную избу подружек, да и пристроила около порогу веревку. Как Яшке в избу заходить, Устя натянула веревку, он и чебурахнулся носом в пол, аж посуда на середе забренчала. Подружки смеху до потолка подняли, а Яшку не проняло. Поднялся, да и говорит:
   – Не обессудьте, девушки, не доглядел вашей шутки. Привык, вишь, на-даля глядеть, под ногами-то и не заметил.
   Что вот с таким поделаешь?
   Другой раз Устенька шиповых колючек под седло Яшкину мерину насовала. Мерин хоть и вовсе смирный был, а тут сдичал – сбросил Яшку башкой на чьи-то ворота. Только Яшке хоть бы что.
   Подружки Устины вовсе приуныли.
   – Как ты, Устенька, отобьешься! Стыда у Яшки ни капельки, а башка – чугунная. Гляди-ка, чуть ворота не проломил, а хоть бы что.
   И Устенька тоже пригорюнилась.
   Тут парни забеспокоились, как бы девку из беды вызволить. Первым делом, конечно, подкараулили Яшку в тихом месте, да и отмутузили. Кулаков, понятно, не жалели. Только Яшка и тут отлежался, а народу большое беспокойство вышло.
   Бары хоть друг дружке не на глаза, а при таком случае небось в одну дуду задудели:
   – Немедля разыскать, кто смел приказного бить! Эдак-то разохотятся, так – чего доброго – и барам неспокойно будет!
   Занюхтили барские собачонки с обеих сторон. Виноватых, конечно, не нашли, а многим, кто на заметке у начальства был, пришлось спину показывать. На саломирсковской стороне палками тогда хлестали, а на турчаниновской – плетью. Которое слаще, им бы самим отведать.
   Много народу отхлестали, а одному чернявому парню, – забыл его прозванье, – так ему с обеих сторон насыпали. Виноватее всех почто-то оказался.
   Зато Яшка вовсе нос задрал. Барыня, вишь, придумала, что на Яшку озлобились за работу на барскую руку. Ну, хвалит, понятно, потом спрашивает:
   – Не надо ли тебе чего?
   Яшка не будь плох и говорит:
   – Жениться хочу. На девахе из вашего владения. Шаврихи-вдовы дочь – Устинья.
   – Это можно. – И велела Шавриху позвать. Та прибежала, объясняет барыне: дескать, сама-то всей душой, да деваха супротивничает.
   – Старый, – говорит, – да облезлый.
   Барыня завизжала, заухала:
   – Да как она смеет! Ее ли дело разбирать, кого в мужья дадут! Чтоб завтра же под венец!
   По счастью, пост случился. По церковному правилу венчать нельзя. Осечка у барыни вышла. Призвала все ж таки попа и говорит:
   – Как можно станет, сейчас же окрути эту девку! Без поблажки, смотри!
   Наказала так-то и укатила в Щербаковку жеребцов гонять.
   Пришла Шавриха домой, объявила Усте барынину волю, а Устя ничего.
   – Ладно, – говорит.
   Задушевные подружки прибежали, болезнуют:
   – Приходится, видно, за облезлого выходить.
   Устя и им отвечает:
   – Что поделаешь! И с облезлыми люди живут.
   Подивились подружки, – что с девкой сделалось! – убежали. Тут и сам женишок прикатил, а Устя его всяко привечает. Яшка и обрадовался:
   «Поняла, знать, девка свое счастье. Теперь уж малахитовая яма моя будет».
   Только подумал, Устюха и говорит ему навстречу:
   – Спрашивают меня люди, не знаю ли про отцовскую малахитовую ямку, да я не сказываю.
   Яшка башкой заболтал:
   – Так и надо! Так и надо! Никому не сказывай! Мне только укажи!
   – Тебе-то, – отвечает Устенька, – и подавно боюсь сказать. Еще откажешься тогда от меня. Засмеют меня люди.
   Яшка заклялся-забожился:
   – Никогда не откажусь! И барыня так велела. Разве можно против барынина приказу идти?
   Устенька еще помялась маленько, да и говорит:
   – Страшное это дело, Яков Иваныч! Как бы худа тебе не вышло.
   Яшка расхрабрился.
   – Никого не боюсь. Укажи место!
   – То-то и есть, – отвечает Устенька, – что место, где богатство открывается, никому неизвестно. А могу я сказать, в которое время и где голос слушать.
   – Какой, – спрашивает, – голос?
   – А тот, который богатство-то указывает.
   Тут Устенька и рассказала:
   – Покойный тятенька так мне про это сказывал. Есть, дескать, близ Климинского рудника береза приметная. Всю ее губой-слезомойкой изъело, она и согнулась дугой. Только три прута здоровых остались, как три тычка по дуге поставлены.
   Вот под этой березой надо стать ночью как раз в эту пору, когда травы наливаются. От Андрея Наливы до Иванова дня. В руках надо держать веник – банный опарыш и стоять крепко, не ворочаться, не оглядываться.
   Тут и услышишь голос женский – песню поет. Потом этот голос тебя спросит, кто ты такой да зачем пришел. А как ты скажешь, полетят в тебя камни да песок, а голос опять спросит:
   – Которое тебе надо?
   Ты, как узнаешь на руку, что тебе надобно, так и кричи скорее:
   – Вот это.
   Голос тебе и укажет место. А там уже дело простое. Потяни в том месте за траву, – и откроется тебе западенка, как ход в гору, а там этого песку либо руды сколь хочешь, хоть возами греби.
   Только под березу надо пешком идти. На лошади поедешь – ничего не услышишь. И банный опарыш, смотри, из рук не выпускай! Да коли какой камешок в тебя угодит, потерпи как-нибудь, не закричи!
   Выслушал Яшка этот разговор и в тот же день уехал березу искать. Нашел ловко. Все приметы сошлись.
   Вечером взял Яшка мешок, спрятал в него банный опарыш, да и пошел на примеченное место.
   Ночью в лесу, хоть и летом, одному без огонька скучненько. Ну, Яшка об этом не думал, спозаранку считал, сколько ему из богатства урвать достанется. Стоит как пень – не пошевельнется и банный опарыш в руках держит.
   Как вовсе глухая ночь настала, слышит – голос женский запел. Тихонько и где-то совсем близко. Песня незнакомая. Яшка только и разобрал: «Милый друг, ясны глазыньки».
   Потом голос спрашивает:
   – Ты, молодец, кто такой будешь и зачем пришел?
   Яшка назвал-звеличал себя, да и объясняет:
   – Малахитовой руды доступить желаю.
   – А ты, – спрашивает голос, – женатый али холостой?
   – Холостой, – говорит Яшка.
   – То-то! Женатым я не пособляю! – говорит голос.
   Потом опять спрашивает:
   – Ты камнерез али рудобой?
   – Я главный щегарь!
   – Вон что! – вроде как удивилась та женщина. – Тебе, значит, всякой породы камни подойдут? Получай, не то, да выбирай, какое любее!
   Тут посыпались в Яшку камни да песок. До того порно бьют, что едва на ногах Яшка держится, даром что мужик здоровенный. Не до того ему, чтобы породу выбирать, да и где такому в потемках на руку понять камень. Одна плитка садчее других пришлась. Яшка ухватил ее, да и кричит недоладом:
   – Эта вот самая! Эта!
   Тогда женщина и говорит:
   – Ладно. Приходи завтра в это же время к Карасьей горе. Там скажу тебе, что надо. – И объяснила, в котором месте дожидаться. После этого голоса не стало.
   Яшка постоял еще сколько-то, потом давай по земле руками шарить, камни подбирать. Полон мешок нагреб и поволок его домой, как светать стало. Еле доволок, даром что чуть не половина камней по дороге через дырки в мешке высыпалась. Яшка и не заметил. Говорит еще:
   – Вишь, как утряслось!
   Стал дома камни разглядывать. Разное оказалось. Котора руда железная, которое – просто галька. Ну, и малахит есть. Та плитка, которую Яшка сперва ухватил и за пазуху спрятал, тоже малахитовая оказалась. Да и малахит-то поделочный, самого высокого сорту.
   Обрадовался Яшка, про синяки и раны свои сразу забыл.
   «Как бы, – думает, – не сорвалось! Что это она про женатых говорила? Ладно ли, что я жениться собираюсь?»
   Раздумывать Яшке все ж таки не время. Засветло надо сперва оглядеться, а Карасья гора не близкое место. Запрятал мешок с породой, поел, да и поехал. Того и не думает, что за ним подглядывают.
   Утром-то, как Яшка под мешком кряхтел, его видели саломирсковски прислужники и камешок – один или два – подобрали. У собачонок, известно, завычка, – как бы друг дружку подкусить. Сейчас же, значит, эти камешки своему барину представили.
   – Вот-де с чем турчаниновский щегарь по городской дороге шел, а наш щегарь куда глядит?
   Барин, как ему втолковали, чем эти камешки пахнут, не хуже жеребца на дыбы поднялся. Своему-то щегарю Санку Масличку малахитиной в зубы:
   – Погложи-ко!
   Санко завертелся:
   – Буду стараться.
   У барина свой разговор:
   – Три дня сроку! Коли не узнаешь, из-под палок не встанешь!
   Тут Масличко и заповорачивался. Первым делом погнал по городской дороге, – не оставил ли Яшка еще следочка, а дружкам своим наказал:
   – Глядите за Яшкой!
   На городской дороге ничего не нашел. Приехал домой, дружки и сказывают – туда-то Яшка проехал. Масличко в ту же сторону кинулся, да и подкараулил Яшку, а тот сослепу и не приметил.
   К вечеру Яшка опять захватил мешок с банным опарышем, да и зашагал к Карасьей горе, а Масличко за ним крадется.
   Добрался Яшка до большого камня и тут остановился. Достал что-то из мешка, перед носом держит, а сам стоит, не пошевельнется. И Масличко недалеко от того места притаился.
   Как ночь глухая наступила, близенько от Яшки на траве светлячок загорелся. За ним другой, третий, да и насыпало их. Как западенку на траве обвели, и кольцо посередке. Только-только поднять, а тут женский голос и спрашивает:
   – Это у тебя, молодец, на что банный опарыш?
   Яшка, видно, вкруте не смекнул, как ответить, да и ляпнул:
   – Невеста мне так велела.
   Женщина вроде как осердилась:
   – Как ты смел тогда ко мне являться! Сказано тебе – женатым не пособляю, а женихам и подавно!
   Яшка тут и давай изворачиваться:
   – Не сердись, сделай милость! Подневольный человек – что поделаешь! Барыня это мне велела. Сам-то я только о том и думаю, как бы от этой невесты отбиться.
   – Вот, – отвечает женщина, – сперва отбейся, тогда и ко мне приходи! Только не на это место, а на Полевскую дорогу. Знаешь Григорьевский рудник? Вот там найди такую же березу, под какой первый раз стоял. Под этой березой и будет тебе западенка. Поднимешь ее за траву и бери, сколько окажется.
   Замолчала женщина. Яшка постоял еще, а как светать стало, побежал домой. Ну, а Масличко остался. Хотел, видно, при свете то место хорошенько оглядеть.
   Прибежал Яшка домой. Схватил мешок с камнями да айда-ко к барыне, в Щербаковку. Рассказал ей, вот-де штука какая выходит, и камни показал. Барыня, как поняла, сейчас завизжала:
   – Не сметь у меня и заикаться о женитьбе! Надо о барской выгоде стараться, а не о пустяках думать! А попу да приказчику скажи, чтоб ту негодную девку обвенчали, как приказано. Пущай приказчик найдет ей жениха, да такого, чтоб хуже его не было!
   Приехал Яшка домой, передал приказчику да попу барынин наказ насчет Устеньки, а сам ко Григорьевскому руднику побежал. До ночи искал березу – не мог найти. На другой день тоже. Так и пошло. Ходит около рудника с утра до вечера. Про то и думать забыл, что Иванов день давно прошел. Отстрадовали люди, к зиме дело пошло, а Яшка все около рудника топчется – кривую березу ищет. Березы реденько попадаются, да все прямые. Какая Яшке сослепу кривой покажется, под той он до ночи стоит, а ночью примется траву драть. Начисто кругом опашет. Нет, не открывается западенка.
   Однем словом, ума решился. Вовсе дурак стал. Из-за жадности-то своей. Барыня, конечно, пробовала лечить Яшку плетями, – будто он богатство Саломирскову продал, – да тоже ничего не вышло. Так, сказывают, и замерз Яшка на Григорьевском руднике, под березой.
   А Санка Масличка у Карасьей горы мертвого нашли. И стяжок березовый рядом оставлен. Стяжок ровно легонький, да рука, видать, тяжелая пришлась. Может, Масличко близко к месту подошел, али еще какая опаска от него вышла, – его, значит, и стукнули. А может, и за другое. Тоже ведь было за что.
   Барин Саломирсков по этому случаю жалобу подал: «Турчаниновски моего главного щегаря убили и богатство спрятали». Турчаниновски опять наоборот: «Саломирсков нашего главного щегаря с ума свел и богатство украл». Потом, конечно, на каждой половине других щегарей назначили, а наказ им все тот же:
   – Гляди у меня! Как бы другая половина чего не нашла!
   Ну, те и давай стараться волчьим обычаем. Только о том и думают, как бы свой кусок ухранить, а чужой из зубов вырвать. Дорогие пески пустяком заваливают, в пустые пески золотом стреляют, породу где не надо подбрасывают и протча тако. Мало сказать, путают, – начисто нитки рвут.
   Какому старателю посчастливит на новое место натакаться, того сейчас к приказчику волокут, а там один разговор:
   – Зарой и забудь, а не то!.. Понял?
   А как не поймешь, коли дело бывалое? Чуть кто заартачится, того с семьей на дальние прииска сгонят, а то и в солдаты сдадут либо вовсе с концом в Сибирь упекают. Ну, а кто не упирается, – тому стакан вина да рублевка серебра. Просто понять-то.
   Так вот и зарывали да забывали. Иное, поди, и вовсе зарыли да забыли. И не найдешь!
   Про травяную западенку все ж таки разговор не заглох. Нет-нет, да и пройдет.
   Ягодницы либо еще кто видели… Вовсе на гладком покосном месте подъехал мужик на телеге. Потянул за траву, и открылась ему западенка. Спустился он в эту западенку и давай оттуда малахитовые камни таскать да на телегу складывать. Закрыл потом пологом и поехал потихоньку, и западенки не стало.
   Насчет места только путают. Кто говорит – у городской дороги это было, где сперва малахитины-то нашли, кто – у Григорьевского рудника, где Зорко замерз. Другие опять сказывают, что у Карасьей горы, близко от того места, где Масличка нашли. Однем словом, путанка. Крепконько, видно, ту западенку травой затянуло…
   А об Устеньке что сказать? Ее, как Петровки прошли, замуж отдали. Приказчик вовсе и думать не стал, кого ей в мужья, сразу попу сказал:
   – Виноватее такого-то у меня нет. Совсем от рук парень отбился. Кабы не хороший камнерез был, давно бы его под красную шапку поставил!
   И указал попу на того чернявого парня, которого с двух-то сторон за Яшку хлестали.
   Попу не все едино, с кого деньги сорвать? Обвенчал, как указано, да Устенька и не супротивничала. Веселенько замуж выходила и потом, слышно, не каялась. До старости не покинула девичьей своей привычки. Где по заводу песня завелась, так и знай – непременно тут Устя-Соловьишна.
   С мужиком-то своим они складненько жили. Камнерез он у ней был, и ребята по этому же делу пошли. Нынешний сысертский малахитчик Железко из этой же семьи. Устинье-то он не то внучком, не то правнучком приходится.
   Кто вот слыхал про Соловьишну да Зорка, те и думают, что этот Железко про травяную западенку знает. Спрашивают у него: скажи, дескать, в котором месте? Только Железко – железко и есть: немного из него соку добудешь.
   Подпоить сколько раз пробовали, – тоже не выходит. Железка-то, сказывают, поить, как песок поливать. Сами упарятся: ноги врозь, язык на губу, а Железко сухим-сухохонек да еще посмеивается:
   – Не сказать ли вам, друзья, побасенку про травяную западенку? В каком месте ее искать, с которой стороны отворять, чтоб барам не видать?
   Вот он какой – Устиньин-то внучек! Да и как его винить, коли у него дело такое. Ведь только обмолвись – сейчас на том месте рудник разведут, а где камень на поделку брать? Железко, значит, и укрепился.
   – Ищите сами!
   Ну, найти не просто. Барским-то щегарям тут, видно, кто-то и с умом пособил следок запутать. С умом и разбирать надо. А по всему видать, есть она – травяная-то западенка. Берут из нее люди по малости. Берут.
   Вот кому из вас случится по тем местам у земляного богатства ходить, вы это и посмекайте. А на мой глаз, ровно ниточки-то больше к Карасьей горе клонят. У этой горы до Карасьего озера и поглядеть бы! А? Как, по-вашему?

1940 г. [1 - Сказы датируются по первой публикации.]

Объяснение отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах

   Азов, Азов-гора – на Среднем Урале, километрах в 70 к ю.-з. от Свердловска, высота 564 метра. Гора покрыта лесом; на вершине большой камень, с которого хорошо видны окрестности (километров на 25–30). В горе есть пещера с обвалившимся входом. В XVII столетии здесь, мимо Азова, шла «тропа», по которой проходили «пересылки воевод» из Туринска на Уфу, через Катайский острог.
   Азов-горы клады. – По большой дороге на Сибирь шло много «беглых», которые, «сбившись в ватаги», становились «вольными людьми». Эти «вольные люди» нередко нападали на «воеводские пересылки и на купеческие обозы». В сказах об Азов-горе говорилось, что «вольные люди» сторожили дорогу с двух вершин: Азова и Думной горы, устраивая здесь своего роду ловушку. Пропустят обоз или отряд мимо одной горы и огнями дадут знать на другую, чтобы там готовились к нападению, а сами заходят с тыла. Захваченное складывалось в пещере Азов-горы.
   Были сказы и другого варианта – о «главном богатстве», которое находится в той же Азов-горе.
   Основанием для сказов этого варианта послужило, вероятно, то, что на равнине у Азова были открыты первые в этом крае медные рудники (Полевской и Гумешевский) и залежи белого мрамора. По речкам, текущим от Азова, нашли первые в этом районе золотые россыпи, здесь же стали потом добывать медистый и сернистый колчедан.
   Азовка-девка, Азовка. – Во всех вариантах сказов о кладах Азов-горы неизменно фигурирует девка Азовка – без имени и указания ее национальности, лишь с неопределенным намеком: «из не наших людей».
   В одних сказах она изображается страшилищем огромного роста и непомерной силы. Сторожит она клады очень ревностно: «Лучше собаки хорошей, и почуткая страсть – никого близко не подпустит». В других сказах девка Азовка – то жена атамана, то заложница, прикованная цепями, то слуга тайной силы.
   Айда, айда-ко – от татарского. Употреблялось в заводском быту довольно часто в различном значении: 1) иди, подойди; 2) пойдем, пойдемте; 3) пошел, пошли. «Айда сюда», «Ну, айда, ребята, домой!», «Свалил воз – и айда домой».
   Артуть – ртуть. Артуть-девка – подвижная, быстрая.
   Ашать (башкирское) – есть, принимать пищу.

   Бадог – старинная мера – полсажени (106 см); употреблялась как ходовая мерка при строительных работах и называлось прав́илом. «У плотинного одна орудия – отвес да прав́ило».
   Бадожок – дорожный посох, палка.
   Байка – колыбельная песня, с речитативом.
   Балодка – одноручный молот.
   Банок – банк.
   Баской, побаще – красивый, пригожий; красивее, лучше.
   Бассенький, – ая – красивенький, – ая.
   Бельмень – не понимает, не говорит.
   Бергал – переделка немецкого бергауэр (горный рабочий). Сказителем это слово употреблялось в смысле старший рабочий, которому подчинялась группа подростков-каталей.
   Беспелюха – неряха, разиня, рохля.
   Блазнить – казаться, мерещиться; поблазнило – показалось, почудилось, привиделось.
   Блёнда, блёндочка – рудничная лампа.
   Богатимый – богатый, богатейший.
   Болботать – бормотать, невнятно говорить.
   Большину брать – взять верх, победить, стать верховодом.
   Братцы-хватцы из Шатальной волости – присловье для обозначения вороватых бродяг (шатаются по разным местам и хватают что под руку попадет).

   Васькина гора – недалеко от Кунгурского села, в километрах 35 от Свердловска к ю.-з.
   Ватага, ватажка – группа, артель, отряд.
   Взамок – способ борьбы, когда борцы, охватив друг друга, нажимают при борьбе на позвоночник противника.
   Взвалехнуться – беспорядочно, не вовремя ложиться; ложиться без толку, как попало.
   Взыск будет – придется отвечать в случае невыполнения.
   Винну бочку держали – под предлогом бесплатной выдачи водки рабочим беспошлинно торговали водкой.
   Виток или цветок – самородная медь в виде узловатых соединений.
   Витушка – род калача со сплетенными в средине концами.
   В леготку – легко, свободно, без труда, безопасно.
   Вожгаться – биться над чем-нибудь, упорно и длительно трудиться.
   Впотай – тайно, скрытно от всех.
   Вразнос – открытыми разработками.
   Всамделе – в самом деле, действительно.
   Вспучить – поднять, сделать полнее, богаче.
   Вы́ходить – вылечить, поставить на ноги.

   Галиться – издеваться, мучить с издевкой.
   Гаметь – шуметь, кричать.
   Гинуть – гибнуть, погибать.
   Глядельце – разлом горы, глубокая промоина, выворотень от упавшего дерева – место, где видно напластование горных пород.
   Голбец – подполье; рундук около печки, где делается ход в подполье, обычно зовется голбчик.
   Голк – шум, гул, отзвук.
   Гольян – болото на водоразделе между речками Исетской и Чусовской системы, которые здесь близко сходятся.
   Гоношить – готовить.
   Гора – медный рудник (см. Гумешки).
   Город – без названия, всегда имелся в виду один – Екатеринбург.
   Горный щит – по-настоящему Горный Щит, к ю.-з. от Екатеринбурга. В прошлом был крепостцой, построенной для защиты дороги на Полевской завод от нападения башкир. В Горном Щиту обычно останавливались «медные караваны». Даже в девяностых годах прошлого столетия полевские возчики железа и других грузов обычно ночевали в Горном Щиту. В какой-то мере это было тоже отголоском старины.
   Грабастенький – от грабастать, загребать, захватывать, отнимать, грабить; грабитель, захватчик, вороватый.
   Грань – см. заводская грань.
   Гумешки (от старинного слова «гуменце» – невысокий пологий холм) – Гумешевский рудник. Медная гора, или просто Гора – вблизи Полевского завода. Одно из наиболее полно описанных мест со следами древних разработок, богатейшее месторождение углекислой меди (малахита). Открытые в 1702 г. крестьянами-рудознатцами два гуменца по речке Полевой начали разрабатываться позднее. Одно гуменце (Полевской рудник), около которого Генниным в 1727 г. был построен медеплавильный завод, не оправдало возлагавшихся на него надежд; второе (Гумешевский рудник) свыше сотни лет приносило владельцам заводов баснословные барыши. О размере этих барышей можно судить хотя бы по таким цифрам. Заводская цена пуда меди была 3 р. 50 к., казенная цена, по которой сдавалась медь, – 8 руб., и были годы, когда выплавка меди доходила до 48 000 пудов. Понятно поэтому, что такие влиятельные при царском дворе люди, как Строгановы, пытались «оттягать Гумешки», и еще более понятно, какой жуткой подземной каторгой для рабочих была эта медная гора Турчаниновых.
   По приведенным в «Летописи» В. Шишко сведениям, в Гумешках добывались малахит, медная лазурь, медная зелень, медный колчедан, красная медная руда, медь самородная кристаллами в форме октаэдров, брошантит, фольбортит, фосфорохальцит, халькотрихит, элит.

   Дача, заводская дача – территория, находившаяся в пользовании Сысертского горного округа (см. Сысертские заводы).
   Девка на выданье – в возрасте невесты.
   Дивно, дивненько – много, многонько.
   Диомид – динамит.
   Добренькое – хорошее, дорогое, ценное.
   Дознаться маяками – узнать с помощью знаков, мимикой.
   Дозорный – старший по караулам; контролер.
   Долина́ – длина; долино́й, в долину́ – длиной, в длину.
   Долить – одолевать; долить приняла – стала одолевать.
   Доступить – добыть, достать, найти.
   Доходить – узнавать, разузнавать, исследовать.
   Думная гора – в черте Полевского завода, со скалистым спуском к реке. В пору сказителя этот спуск был виден частично, так как с этой стороны находились в течение столетия шлаковые отвалы медеплавильного и доменного производства.

   Елань, еланка – травянистая поляна в лесу (вероятно, от башкирского jalan – поляна, голое место).
   Ельничная – одна из речек, впадающих в Полевской пруд.
   Емко – сильно.

   Жженопятики – прозвище рабочих кричного производства и вообще горячих цехов, где ходили обычно в валеной обуви с подвязанными внизу деревяшками-колодками.
   Жидко место – слабый.
   Жоркий – тот, кто много ест и пьет; в сказе – много пьет водки.
   Жужелка – название мелких самородков золота.

   Забедно – обидно.
   Завидки – зависть; завидки взяли – стало завидно.
   Заводская грань – линия, отделявшая территорию одного заводского округа от другого. Чаще всего «грань проходила» по речкам и кряжам, по лесу отмечалась особой просекой, на открытом месте – межевыми столбами. За нашей гранью – на территории другого заводского округа, другого владельца.
   Завозня – род надворной постройки с широким входом, чтобы можно было завозить туда на хранение телеги, сани и пр.
   За́все – постоянно.
   За всяко просто – попросту.
   Заделье – предлог.
   Зазнамо – знаючи, заведомо, в точности зная.
   Зазорина – видная из вырезов или прорезей материя другого цвета.
   Заневолю – невольно, поневоле.
   Заплот – забор из жердей или бревен (однорезки), плотно уложенных между столбами; заплотина – снятая с забора жердь или однорезка.
   Зарукавье – браслет.
   Запон, запончик – фартук, фартучек.
   Заскать – засучить.
   Застукать – поймать, застать врасплох.
   Заступить – поступить вместо кого-нибудь.
   Званья не останется – не будет, и следа не останется.
   Звосиять – сверкнуть.
   Здвиженье – осенний праздник 27(14) сентября.
   Земляная кошка – мифическое существо, живущее в земле. Иногда «показывает свои огненные уши».
   Змеевка – дочь Полоза. Мифическое существо, одна из «тайных сил». Ей приписывалось свойство проходить сквозь камень, оставляя после себя золотой след (золото в кварце).
   Змеиный праздник – 25(12) сентября.
   Знат – знает.
   Знатко, незнатно – заметно, незаметно.
   Знатье бы – если бы знать.
   Золотник – старая мера аптекарского веса – 4,1 грамма.
   Зорить – зорко смотреть, высматривать.
   Зюзелька, Зюзельское болото, Зюзельский рудник – речка, одна из притоков речки Полевой, Чусовской системы. Здесь на заболоченной низине, покрытой лесом, в прошлом была разработка золотоносных песков. В настоящее время на Зюзельском месторождении большой рабочий поселок со школами, больницей, рабочим клубом; связан автобусной линией с Полевским криолитовым заводом.

   Изварначиться – превратиться в негодяев (варнаков), испортиться, разложиться.
   Изготовиться – приготовиться.
   Изоброченный – нанятый на срок по договору.
   Изоброчить – нанять по договору (оброку), законтрактовать.
   Изробиться – выбиться из сил от непосильной работы, потерять силу, стать инвалидом.
   Из пору изойти – устать до предела.
   Изумруд медный – диоптаз. Встречался ли этот редкий камень в Гумешевском руднике, точных сведений нет. Возможно, что основанием для упоминания о нем послужила находка других разновидностей этого драгоценного камня.
   Исхитриться – ухитриться.
   И то – в смысле утвердительного наречия: так, да.

   Казна – употребляется это слово не только в смысле – государственные средства, но и как владельческие по отношению к отдельным рабочим. «Сперва старатели добывали тут, потом за казну перевели» – стали разрабатывать от владельца.
   Как счастье поищет – как удастся.
   Калым – выкуп за невесту (у башкир).
   Каменка – банная печь, с грудой камней сверху, на них плещут воду, «подают пар».
   Карнахарь – одна из бытовавших еще в девяностых годах переделок немецких технических названий. Вероятно, от гармахерского горна, на котором производилась очистка меди.
   К душе – по душе, по мысли, по нраву.
   Кого до́ходя – всякого, каждого.
   Колтовчиха – Колтовская, одна из дочерей первого владельца заводов. Эта Колтовская одно время занимала среди промотавшихся наследников первое место и фактически была «главной барыней».
   Коробчишечко – уменьшительное от коробок – плетенка, экипаж из плетеных ивовых прутьев.
   Королек – самородная медь кристаллами; вероятно, название перешло как перевод бытовавшего слова «кених». «Зерна, называемые кених, взвеся записать… а по окончании года медные кенихи объявлять в обер-берг-амт» (Из инструкции Геннина).
   Косоплетки плести – сплетничать.
   Кош – войлочная палатка особого устройства.
   Кразелиты – хризолиты.
   Красненькое – виноградное вино.
   Красногорка – Красногорский рудник вблизи горы Красной, у Чусовой, километрах в 15 от Полевского завода. В пору сказителя это был заброшенный железный рудник, теперь там ведутся мощные разработки.
   Крепость – крепостная пора, крепостничество.
   Крица – расплавленная в особой печи (кричном горне) глыба, которая неоднократной проковкой под тяжелыми вододействующими молотами (кричными) сначала освобождалась от шлака, потом под этими же молотами формировалась в «дощатое» или «брусчатое» железо.
   Кричная, крична, кричня – отделение завода, где находились кричные горны и вододействующие молоты для проковки криц; крична употреблялась и в смысле – рабочие кричного отделения. «Крична с горой повздорили» – рабочие кричного отделения поспорили с шахтерами.
   Кричный мастер – этим словом не только определялась профессия, но и атлетическое сложение и большая физическая сила. Кричный подмастерье был всегда синонимом молодого сильного человека, которого ставили к опытному, но уже старому мастеру, потерявшему силу.
   Крылатовско – один из золотых рудников вблизи Кунгурского села.
   К чему гласит – куда ведет, направляется.
   Кышкаться – возиться, биться.

   Ласкобай – ласково говорящий, внешне приветливый, сладкий говорун.
   Лестно на себя навздевать – любить наряжаться.
   Листвянка – лиственница.

   Марков камень – гора формы огромного голого камня, находится почти в средине между заводами восточной и западной группы б. Сысертского округа.
   Мараковать – понимать.
   Мертвяк – мертвец; иногда только потерявший сознание. «Сколько часов мертвяком лежал».
   Местичко – место.
   Мешат – мешает.
   Милостина – милостыня, сбор кусочков, подаянье.
   Мода была – такой был обычай, так привыкли.
   Моду выводить – модничать, наряжаться.
   Мошенство – мошенничество, жульничество, обман.
   Мрамор, Мраморский завод – в 40 километрах к ю.-з. от Екатеринбурга (население поселка занималось исключительно камнерезным делом, главным образом обработкой мрамора, змеевика, яшмы).
   Мудровать – придумывать необыкновенное, дурачить кого-нибудь, ставить в трудное положение.
   Мурзинка, Мурзинское – село (в прошлом слобода, крепость). Одно из древнейших на Урале. Здесь впервые в России в 1668–1669 гг. братья Тумашевы нашли «цветные каменья в горах, хрустали белые, фатисы малиновые, и юги зеленые, и тунпасы желтые».
   По обилию и разнообразию драгоценных камней Мурзинское месторождение является одним из самых замечательных в мире.
   Здесь добывались аквамарины, аметисты, бериллы, топазы, тяжеловесы, турмалины розовые, малиновые, черные, зеленые, бурые, сапфиры, рубины и другие разновидности корунда.
   Мягкий камень – тальк.

   Навидячу – на глазах, быстро.
   Надсада – надрыв, повреждение организма от чрезмерного напряжения при работе.
   Назгал, назгального (от галиться – насмехаться, издеваться) – на смех, издевательски, с издевкой.
   На кривой аршин – неправильно, по неверной мерке.
   На ладан дышит – близок к смерти, скоро умрет.
   Нали – даже.
   Намятыш – крепкий, сильный, плотный, как туго намятое тесто.
   Нареченная – невеста.
   На славе были – широко известны.
   Наставать – наставлять, учить, следить за поступками.
   Натаскаться – найти.
   На хлеб не сходится – не стоит работы.
   Находить – походить, иметь сходство. «На отца находит по волосам-то».
   Не ахти какой, неахтительный – несложный, недорогой, простой.
   Не́вдолге – вскоре.
   Неженатик – холостой, парень. «У неженатиков разговор вышел – друг дружке рожи покарябали».
   Некорыстный – нестоящий, плохой.
   Неминуче дело – неизбежное.
   Немудрящее – немудренькое, плохонькое, малостоящее.
   Не оказывать – не показывать.
   Не от простой поры – некогда, нет времени.
   Не охтимнеченьки живут – без затруднений.
   Не по ноздре – не по нраву, неприятно.
   Не сладко поилось – не удалось жить спокойно и сытно, как было: «что-то не сладко сношеньке у нас поелось – ушла».
   Не стояли(ребята) – не выживали, не оставались в живых, умирали в детстве.
   Не тем будь помянут, покойна головушка – присловье, когда об умершем вспоминали что-нибудь отрицательное.
   Не того слова – сейчас, немедленно, без возражений.
   Не утыхаючи, без утыху – не переставая.
   Нокоток – ноготок.
   Нюхалка, наушник – заводской сыщик, шпион.
   Нязя – река, приток Уфы.
   Нязи – лесостепь, по долине реки Нязи, по направлению к Нязепетровскому заводу. Эта лесостепь часто упоминалась в быту Полевского завода.

   Обальчик – пустая порода.
   Обахмурить – овладеть вниманием, поразить.
   Обдуват – обдувает, освежает.
   Обвариться – сильно пожелать, устремиться к чему-нибудь.
   Обережный – телохранитель, ближайший прислужник.
   Обломать – победить, скрутить.
   Обой – куски камня, которые откалываются, отбиваются при первоначальной грубой обработке, при околтывании.
   Оболтать – заговорить, обмануть.
   Оборуженный – вооруженный, с оружием.
   Обраковать – забраковать, признать негодным.
   Обратить – надеть оброть, недоуздок, подчинить себе, обуздать.
   Обсказать – рассказать.
   Обстроил – устроил.
   Обуй – имя сущ. м. р. – обувь.
   Обутки, обуточки – род кожаной обуви; коты.
   Объедь – 1) ядовитые растения, которыми объедается скот; 2) то, что остается от корма, не съедается. «Объеди много в тамошних сенах».
   Огневаться – разгневаться, рассердиться.
   Огневщик – лесной сторож, которого брали на сезон летних пожаров (по стаянии снегов до свежего травостоя, иногда до осенних дождей).
   Ограда – двор (слово «двор» употреблялось лишь в значении семьи, тягловой и оброчной группы, но никогда в смысле загороженного при доме места).
   Одинова – один раз.
   Одно свое – повторяет сказанное, стоит на своем.
   Оклематься – прийти в сознание, начать поправляться.
   Околтать – обтесать камень, придать ему основную форму.
   Омельян Иванович – Пугачев Емельян Иванович.
   Омег, или вех – ядовитое растение Cicuta virosa.
   Омман – обман.
   Оружье – ружье. «Как из оружья стрелено» – прямо.
   Оплести – обмануть.
   Оплетать – в смысле быстро и с особой охотой есть.
   Опупышек – округление, круглый выступ.
   Ослабу давать – снисходительно, терпимо относиться к кому-нибудь, слабо держать.
   Остатный раз – последний раз.
   Осыпь – обвал мелких камней с песком.
   Откать – отброс.
   Отутоветь – отойти, прийти в нормальное состояние.
   Отходить охота – хотелось вылечить, поправить. Поставить на ноги.
   Оха поймать – оказаться в трудном положении и притом неожиданно для себя.
   Охлестыш, охлест, охлестка, схлестанный, хвост, подол, полы – человек грязной репутации, который ничего не стыдится, наглец, обидчик.
   Охота – хочется.
   Охотку стешить – добиться того, что хотелось, остыть. Охтимнеченьки, охтимне (от междометия «охти», выражающего печаль, горе) – горе мне, тяжело. Не охтимнеченьки – без горя, без затруднения, спокойно. «Жизнь досталась охтимнеченьки» – тяжелая, трудная. «Не охтимнеченьки прожили» – свободно, без больших затруднений.
   О чем – почему. «О чем не сделать? – Сделаю». «О чем не спросить, коли надобность».
   Очестливый, очесливый – почтительный, обходительный, вежливый; неочесливый – неучтивый, невежа.

   Папора – папоротник.
   Парун – жаркий день после дождя.
   Парча – ткань с серебряной или золотой ниткой.
   Перебуторивать – перерывать песок, землю, перемывать пески; вероятно, от слова «бутара» – промывальный станок.
   Переоболокчись – переодеться.
   Пескозоб – пескарь.
   Петровки – вторая половина июня и первая половина июля, когда в старое время был так называемый «Петров пост».
   Пехло – доска, посаженная поперек черня, род скребка для перегребания и разборки промываемых песков.
   Пировля – пир, гулянка.
   Пище – пуще, сильнее, больше.
   Пла́вень – примесь к руде, облегчающая плавку, флюс.
   Пле́ха – распутница.
   По времени – с течением времени, через известный промежуток.
   Погалиться – насмехаться, издеваться, измываться.
   Подавывать – неоднократно выдавать понемногу.
   Подбегать стали – стали обращаться.
   Податься – пойти, уйти.
   Под всюе – под всю.
   Поддерново золото – то, что находят в верхних слоях песка – под дерном.
   Поддонить, поддодонить – незаметно подставить, подсунуть.
   Подлеток – подросток (преимущественно о девочках в возрасте от 12 до 16 лет).
   Подлокотник – близкий слуга, доверенный, помощник.
   Подыскиваться – приискивать повод для обвинения.
   Пожарна – она же машина – в сказах упоминается как место, где производилось истязание рабочих. Пожарники фигурируют как палачи.
   Позаочь, позавочь – за глазами, заглазно, в отсутствие заинтересованного.
   Покарябать – побить, поцарапать, окровенить, оставить след. «Кто тебя эдак покарябал?»
   Покорпуснее – плечистее, крупнее, здоровее.
   Покров – старый праздник 14 (1) октября.
   Покучиться – опросить, выпросить.
   Полева́, Полевая – Полевский завод, ныне криолитовый, в 60 километрах к ю.-з. от Екатеринбурга. Строился Генниным как казенный медеплавильный, в 1727 г. одновременно был и железоделательным, со своей домной. С 1873 г. переделочные цеха работали на слитках Северского завода. Плавка меди держалась до конца прошлого столетия и была основной для Полевского завода. Во время, когда слушались сказы, медеплавильное производство умирало, переделочные цеха тоже работали с большими перебоями. В первом десятилетии XX в. здесь был построен один из первых на Урале химических заводов (сернокислотный), который при советской власти был переконструирован и расширен. Ныне здесь организован большой криолитовый завод, около которого развернулся соцгородок. На фоне строительства жалкой деревней кажется теперь старый заводской поселок.
   В пору сказителя еще не было Челябинской железной дороги и завод был вовсе глухим углом. Входил он в состав Сысертского горного округа (см. Сысертские заводы и Гумешки).
   Полер навести – отшлифовать.
   Полоз – большая змея. Среди натуралистов, сколько известно, нет полной договоренности о существовании полоза на Урале, зато у кладоискателей полоз неизменно фигурирует как хранитель золота. В сказах Хмелинина, как обычно, полозу присваиваются человеческие черты.
   Полштоф – старая мера жидкости (0,75 литра).
   Помогчи – помочь.
   Помстилось – почудилось, показалось.
   Помучнеть – побледнеть.
   По насердке – по недоброжелательству, по злобе, из мести.
   Понастовать – понаблюдать, последить.
   Понаторкать – плотно уложить.
   Пониток – верхняя одежда из домотканого сукна (шерсть по льняной основе).
   Понуждаться – не иметь больше надобности в ком-нибудь, не надобно.
   Поправляться житьишком – жить лучше.
   Попущаться – отступить, отступиться.
   Порушать – разрезать хлеб ломтями.
   Посадить козла – остудить, «заморозить» чугун или медь. Отвердевшая в печи масса называлась козлом. Удалить ее было трудно. Часто приходилось переделывать печь.
   Поскакуха – один из действовавших владельческих приисков.
   Поскыркаться – поскрести, поковыряться в земле, порыть.
   Пословный – послушный, кто слушается «по слову», без дополнительных понуканий, окриков.
   Посоветовать – посоветоваться с кем-нибудь. «Посоветовать с ним ладил».
   Постряпенька – домашнее праздничное печенье.
   Посупорствовать – противиться.
   Потишае – потише.
   Похаять – осудить, опорочить.
   Почто – зачем.
   Правиться – направляться, держать направление.
   Пригон – общее название построек для скота (куда пригоняли скот).
   Пригрожать – угрожать, грозить.
   Приказал долго жить – обычное в прошлом присловье при извещении о чьей-нибудь смерти.
   Приказный – заводской конторский служащий. Название это держалось по заводам и в девяностых годах.
   Приказчик – представитель владельца на заводе, главное лицо; впоследствии таких доверенных людей называли по отдельным заводам управителями, а по округам – управляющими.
   Приклад – пожертвование, подарок, вклад (в церковь); на приклад отправил – послал бесплатно, как подарок.
   Прилик – видимость; для прилику – для видимости; ради приличия.
   Припалить – быстро приехать.
   Припёка – прибавка; сбоку припёка – случайно приставшее, постороннее, чужое.
   Припой – медная стружка, которую иногда сдавали неопытным скупщикам за золото.
   Присадить – 1) прикрепить к дереву, металлу; 2) крепко, больно, садко ударить.
   Прискаться – придраться.
   Притча – неожиданный случай, помеха, нежданная беда.
   Приходить на кого-нибудь – обвинять кого-нибудь, винить.
   Прихорониться – укрыться, спрятаться.
   Причтется – придется.
   Пробыгаться – проветриться, освежиться.
   Провинка – ошибка.
   Проворный – сильный (в обычном значении почти не употреблялось в заводском говоре; для понятия «проворный» употреблялись другие слова: развертной, верткий).
   Промяться – пройтись, проходиться.
   Просто было – свободно, легко, без проволочек.
   Профурить, профурять – расшвырять, растратить; фурять – бросать; фурка – род ребячьей пращи, рогатки.
   Пустоплесье – открытое место среди леса.
   Пушить – быстро бросать в кого-нибудь, забрасывать.
   Пущай – пусть.
   Пятисаженные столбы – упоминаемые в сказе «Медной горы Хозяйка», видимо, малахитовые колонны Исаакиевского собора.

   Раделец – от слова «радеть» – кто заботился о них, старался для них.
   Различка – разница.
   Разоставок – то, чем можно разоставить ткань, вставка, клин, лоскут; в переносном смысле – подспорье, прибавок, подмога.
   Расстараться – достать, добыть, найти.
   Растолмачить – перевести, разъяснить.
   Резунцы – растения типа осоки.
   Ремки, ремье – лохмотья, отрепье. Ремками трясти – ходить в плохой одежде, в рваном, в лохмотьях.
   Ро́бить – работать. Основное слово для обозначения этого действия. «Где ро́бил?», «Куда ро́бить?», «Ушел ро́бить».
   Руками хлопали – удивлялись (от жеста).
   Рыкало-зыкало – свирепый, непомерно-строгий, крикун (от рычать и зыкать – хлестать, ударять).
   Рябиновка – речка, приток Чусовой.

   Сбить народ – созвать, скликать.
   Свышный – привычный; не свышны – не привычны, не в обычае это.
   Сголуба – голубоватый, бледно-голубой.
   Северский завод, Северна – один из заводов Сысертского округа. В прошлом доменное и мартеновское производство (см. Сысертские заводы).
   Северушка – приток Чусовой; впадает в Чусовую километрах в трех от Северского завода.
   Синюха, синюшка – болотный газ.
   Скажи на милость – присловье, в смысле – удивительно даже, удивляться надо.
   Сквозь свитеют – просвечивают.
   Скудаться – хилеть, недомогать, хворать.
   Скыркаться – скрести, скрестись (в земле).
   Слань – вернее стлань, настил по дорогам в заболоченных местах. Увязнуть в болоте такая стлань не давала, но ездить по ней тоже было невозможно.
   Сличье – удобный случай, к сличью пришлось – подошло.
   Слышок, слушок – слух.
   Сметить дело – понять, догадаться.
   Смотник, – ца – сплетник, – ца.
   С находу – приходить на время.
   Сном дела не знать – даже не предполагать.
   Сноровлять, сноровить – содействовать, помогать, сделать кстати, по пути.
   Совестить – стыдить, укорять.
   Сойкнуть – вскрикнуть от испуга, неожиданности (от междометия «ой»).
   Сок – шлак от медеплавильного и доменного производства.
   Соломирский – последний владелец заводов.
   Сопнуть – сдвинуть ногой.
   Сорочины – сороковой день после смерти.
   Спокой – покой.
   Сполоху наделать – переполошить, поднять на ноги, привести в беспокойное состояние.
   Спортить – испортить.
   Справный – исправный, зажиточный; справа – одежда, внешний вид. «Одежонка справная», то есть неплохая. «Справно живут» – зажиточно. «Справа-то у ней немудренькая» – одежонка плохая.
   Спущаться – спускаться.
   Сряжаться – снаряжаться.
   Стара-дорога. – П. А. Словцов в «Историческом обозрении Сибири», изданном в 1838 г., говоря о путях сообщения в период с 1595 по 1662 год, писал: «Была еще летняя тропа для верховой езды, пролегавшая из Туринска, после из Тюмени через Катайский острог на Уфу по западной стороне Урала с пересечкой его подле Азовской горы». Памятником этой старинной дороги надо считать и название горы около Нязепетровского завода – Катайский холм.
   Стары люди. – Может быть, потому, что Полевской завод строился на месте древних рудокопен – «чудских» капаней, здесь были живы рассказы о «старых людях». В этих рассказах «стары люди» изображались по-разному. Одни говорили, что «стары люди» жили в земле, как кроты, а потом засыпали себя, когда в этот край пришли «другие народы»; другие говорили, что «стары люди» брали медь только сверху, а золота вовсе не знали и жили охотой да рыболовством. Предполагалось, что слой земли, на котором жили «стары люди», уже так завален сверху, что до этого слоя приходилось «докапываться». «Докопались до той земли, где стары люди жили, – нет золота. Не на место, видно, угадали».
   Стенбухарь – так назывались рабочие у толчеи, где дробилась пестами руда. Этим рабочим приходилось все время бросать под песты руду – бухать в заградительную стенку.
   Столб-гора – за Северским заводом, со сторожевой вышкой.
   Страмец, страмина – от слова «срамить» (бесчестить, позорить); употреблялось в быту довольно часто в смысле бесстыдник, – ца, бесчестный, – ая. Слова срам, срамить произносились с наращенным “т” – страм.
   Стурять – сдавать, сбывать (поспешно).
   Сугонь – погоня; в сугонь пошли – бросились догонять.
   Сумки надевать – дойти или довести семью до сбора подаяния, до нищенства.
   Сходственность – сходство.
   Счунуться – связаться, сцепиться, заняться с кем-нибудь.
   Сысертские заводы – группа из пяти заводов, принадлежавших на так называемом посессионном праве сначала Турчаниновым, потом Соломирскому. Называлась эта группа Сысертским горным округом.
   В восточной части округа было три железоделательных завода: Сысертский, главный завод округа, Верх-Сысертский (Верхний), Нижне-Сысертский (Ильинский) – все на речке Сысерти Обской водной системы (через Исеть). В западной части округа были заводы: Полевской и Северский на речках Волжской системы (через Чусовую).
   «Заводская дача» – территория округа; составляла 239 707 десятин; по современной мере свыше 2600 кв. километров – 260 000 га.
   Кроме заводских поселков, на территории округа были в восточной части деревни: Кашина, Космакова (Казарина), и села: Абрамовское, Аверинское, Щелкунское; в западной части: Кунгурское, деревня Косой Брод и Полдневское. В прошлом населяли их или крепостные, или «непременно обязанные работники» Турчанинова. После падения крепостничества многие из жителей этих селений занимались тоже исключительно заводскими работами.
   Общая численность населения заводов и поселков, расположенных на территории заводского округа, немногим превышала тридцать две тысячи человек, или двенадцать человек на один кв. километр. Пахотная земля лишь у сельского населения, да и то больше за пределами заводской дачи. Жители заводских поселков пахоты вовсе не имели, и почти вся «заводская дача» была занята лесом, в котором ежегодно вырубали свыше 2400 десятин сплошной рубкой и 7500 десятин – выборочной.
   На территории округа насчитывалось до сорока железных рудников, восемь владельческих золотых рудников и приисков и свыше сотни золотоносных россыпей (разрабатывалось не больше трети); кроме того, добывали тальк, огнеупорную глину, известь, мрамор, хризолиты. Медистые и сернистые колчеданы в пору сказителя не разрабатывались; их считали обальчиком – пустой породой.
   По территории Сысертского округа тогда проходила одна трактовая дорога на Челябинск; железной дороги не было, и западная часть округа была особенно глухой. Расстояние между группами восточной и западной было примерно сорок километров; расстояние между Полевским и Северским – семь километров.
   Общность заводского хозяйства отразилась и в сказах. Особенно часто упоминается Сысерть как главный завод округа, а также Северский и деревня Косой Брод – как ближайшие.
   Таку беду – в смысле сильно, очень. «Суетится, таку беду, хлопочет», то есть очень суетится.
   Тайный купец – скупщик золота.
   Тамга – знак, клеймо.
   Твердой – решительный, с характером.
   Терсут, Терсутское – самое большое болото б. Сысертской заводской дачи.
   То́лкуют, то́лковать – понимают, знают толк в чем-нибудь. «В песках-то он добро то́лкует» – знает золотоносные пески.
   Толмить – твердить, повторять.
   Тонцы-звонцы – танцы, веселье.
   Туе – вин. п. ж. р. от местоимения та; «в туе́ гору, в туе́ дудку».
   Тулаем – толпой.
   Тулово – туловище.
   Турчанинов – владелец заводского округа. В сказах фигурирует обыкновенно первый владелец – «старый барин». По историческим материалам, он действительно уже был стариком, когда выклянчил себе заводы. Был он из купцов, числился «в ранге сухопутного капитана», но не имел дворянского звания, а с ним и права покупать крестьян. Это, однако, не помешало Турчанинову заселить заводы «выведенцами» из северных областей.
   Во время Пугачевского восстания Турчанинов системой обмана, угроз, жестокостей и посулов сумел удержать в повиновении большую часть рабочих и едва ли не один из уральских заводовладельцев не понес материального ущерба по заводам. Екатерина II высоко оценила эту изворотливость Турчанинова и в своей грамоте писала: «За такие похвальные и благородные поступки, особенно учиненные в 1773 и 1774, возвести с рожденными и впредь рождаемыми детьми его и потомками в дворянское достоинство Российской империи».
   Не удивительно, что этот хитрий, ловкий и жестокий старик остался в памяти заводского населения. Что касается остальных Турчаниновых, то к ним, видимо, подходит определение из сказа «Малахитовая шкатулка»: «Однем словом, наследник».
   Туяс, туес, туесок, туесочек – берестяный бурак.

   Угоить – устроить, сделать.
   Удобриться – стать добрым, ласковым (чаще притворно).
   Удумать – придумать, выдумать.
   Ужна – ужин; чужа ужна – кто живет за счет других.
   Укрепа – укрепление; для укрепы – чтобы крепче было.
   Умуется – близко к помешательству; заговаривается.
   Умыл – растратил, пропил.
   Упалить – быстро уехать, ускакать.
   Упредить – предупредить.
   Урево – стадо.
   Уроим, или Ураим (по-башкирски котел) – котловина по реке Нязе, где расположен Нязепетровский завод. Селения, близко подходившие к этой котловине, назывались тоже Ураимом.
   Уставщик – завцеха или передела; на его ответственности было, чтоб продукция выпускалась установленного образца, по уставу.
   Усторонье, наусторонье – в стороне, отдельно от других, на отшибе.
   Утуга – густая толпа.
   Утурить – прогнать, угнать.
   Ухайдакать – уходить, сгубить, убить, истратить, потерять. «Тут в лесу ухайдакали» (убили); «все наследство ухайдакал» (прожил, промотал, истратил); «там, видно, и пестерь свой ухайдакал» (потерял свою суму); «сколь посуды на свадьбе ухайдакали!» (разбили).

   Фаску снять – обточить грань.
   Фунт – старая мера веса, 400 гр.

   Хватовщина – растаскивание второпях, как попало, что под руку подвернулось, что успел схватить.
   Хезнуть – ослабеть, слабеть.
   Хитник – грабитель, вор, хищник.
   Хозяевать – хозяйничать.

   Чести приписывать – похвалить.
   Честно-благородно – по-хорошему, как следует.
   Чирла – яичница, скороспелка, скородумка, глазунья (от звука, который издают выпускаемые на сковородку яйца).
   Что хоти – хотя, хотя бы.
   Чутешный – едва, чуть заметный.

   Шалыганить – праздно шататься, повесничать, бездельничать; в сказе – уклоняться от работы на барина.
   Шварев Ванька – был главным приказчиком Сысертских заводов во время крестьянской войны под предводительством Пугачева.
   Шибко – сильно, очень.
   Ширинка – полотенце; отрезок ткани по всей ее ширине.
   Шмыгало – быстрый, подвижной человек.
   Шнырить – искать.
   Штабеля – большие стопы, строительные материалы.

   Щегарь – штейгер.
   Щелкунская дорога – Челябинский тракт. Названия по ближайшему селу в направлении от Сысерти на Челябинск.

   Яга – шуба из собачьих шкур шерстью наружу; такая же шуба из оленьих, козьих, жеребковых шкур называлась дохой.
   Ясак – подать, дань.
   Яшник, яшничек – ячменный хлеб (ячный).

Павел Бажов Травяная западенка

Объяснение отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах

Павел Бажов
Травяная западенка