Коллектив Авторов
Примерные ответы и вопросы для подготовки к выпускному экзамену по литературе. 9 класс

Введение

   Пособие содержит примерные ответы на билеты по литературе для подготовки к устной итоговой аттестации выпускников 9-х классов общеобразовательных учреждений. Это пособие составлено в соответствии с «Обязательным минимумом содержания основного общего образования», вариативным обучением, определяемым альтернативными программами, учебниками и требованиями к уровню подготовки выпускников основной школы.Ответы на теоретические вопросы основаны на структурированном подходе, что позволяет ученику построить логичный ответ с учетом причинно-следственных связей.
   Объем пособия позволяет учащемуся наиболее полно продемонстрировать свои познания в образовательной области литературы, а также за оптимально короткие сроки привести знания за курс основной школы в систему, снять эмоционально-психические нагрузки по поиску материала в учебных изданиях.
   Авторы:
   Арзуманова Янина Олеговна,
   Бобровникова Наталья Александровна,
   Костюченко Сергей Иванович,
   Шарохина Екатерина Владимировна,
   Шильнов Иван Викторович,
   Шутова Юлия Вячеславовна

БИЛЕТ N 1

   ВОПРОС 1. «СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ». ОСНОВНЫЕ ОБРАЗЫ. ИДЕЯ ПАТРИОТИЗМА
   На пороге XIX в., в 1800 г., вышло первое издание «Слова о полку Игореве» – лучшего из памятников древней русской литературы, произведения, проникнутого самой нежной и самой сильной любовью к родине, овеянного теплотой лирического чувства и скрепленного пафосом гражданственности. Значение этого «благоухающего цветка» (В. Г. Белинский) русской литературы безмерно велико еще от того, что он стоит в начале того сложного развития литературы, которое впоследствии, с XIV в., привело к образованию трех братских народов: русского, украинского и белорусского. «Слово» как бы отмечено печатью тех самых качеств, которые с течением веков определили собой лучшие стороны литературы этих народов.
   Рукописный список «Слова» был найден в начале 90-х гг. XVIII в. известным любителем и собирателем русских древностей А.И. Мусиным-Пушкиным.
   Каким же представлялось автору «Слова» то единство Руси, к которому он звал своих читателей? Единство Руси мыслилось автором «Слова» не в виде прекраснодушного идеала союзных, «добрососедских» отношений всех русских князей на основе их доброй воли. Само собой разумеется, что нельзя было просто уговорить русских князей перестать враждовать между собою. Тем более что каждый из князей был уверен, что стоит за порядок, за соблюдение прав вассалов. Нужна была такая сильная центральная власть, которая смогла бы скрепить единство Руси, сделать ее мощным государством.
   Автор «Слова» – сторонник сильной княжеской власти во имя обуздания произвола мелких князей, во имя единства Русской земли с центром в Киеве, возглавляемым киевским князем, рисующимся ему в чертах сильного и «грозного» властителя. Поэтому автор «Слова» наделяет киевского князя Святослава Всеволодовича идеальными качествами главы русских князей: он «грозный» и «великий». Не следует думать, что перед нами обычная придворная лесть. Автор «Слова» выдвигает киевского князя в первые ряды русских князей только потому, что Киев все еще является центром Русской земли, – если не реальным, то, во всяком случае, идеальным.
   Обращаясь с призывом к русским князьям встать на защиту русской земли, автор «Слова» в образах разных князей рисует тот же собирательный образ сильного, могущественного князя: могучего войском – Всеволод Суздальский – «многовоий»; сильного судом – Ярослав Осмомысл: «суды рядит до Дуная»; вселяющего страх пограничным с Русью странам («ты бо можеши Волгу веслы растоптати, а Донъ шеломы выльяти», – обращается он к Всеволоду).
   Свой призыв к единению, свое чувство единства родины автор «Слова» воплотил в живом, конкретном образе Русской земли. Героем «Слова» является не кто-либо из князей, а русский народ, Русская земля. К ней, к Русской земле, обращена вся полнота чувств автора «Слова». Образ Русской земли – центральный в «Слове»; он очерчен автором широкой и свободной рукой.
   Автор «Слова» рисует обширные пространства Русской земли. Он ощущает родину как огромное единое и живое существо.
   В необъятных просторах Руси могущество героев «Слова» приобретает гиперболические размеры: Владимира Святославича нельзя было пригвоздить к горам Киевским; Ярослав Галицкий подпер горы угорские своими железными полками, загородив королю путь, затворив Дунаю ворота.
   Такой же грандиозностью отличается и пейзаж «Слова», всегда тем не менее конкретный и взятый как бы в движении:

     «Перед битвой с половцами кровавые зори свет поведают,
     Черные тучи с моря идут…
     Быть грому великому, идти дождю стрелами с Дону великого.
     Земля гудит, реки мутно текут, прах над полями несется».

   После поражения Игоря широкая печаль потекла по Руси.
   Ветер, солнце, грозовые тучи, в которых трепещут синие молнии, утренний туман, дождевые облака, щекот соловьиный по ночам и галочий крик утром, вечерние зори и утренние восходы, море, овраги, реки составляют огромный, необычайно широкий фон, на котором развертывается действие «Слова», передают ощущение бескрайних просторов Родины.
   Ярославна обращается к ветру, веющему под облаками, лелеющему корабли на синем море, к Днепру, который пробил каменные горы сквозь землю Половецкую. В радостях и печалях русского народа принимает участие вся русская природа: понятие Родины – Русской земли – объединяет для автора его историю, «страны» (т. е. сельские местности), города, реки и всю природу. Образ Родины, полной городов, рек и многочисленных обитателей, как бы противопоставлен образу пустынной Половецкой степи – «стране незнаемой», ее яругам (оврагам), холмам, болотам и «грязевым» местам.
   Русская земля для автора «Слова о полку Игореве» – это, конечно, не только земля в собственном смысле этого выражения, не только русская природа, русские города, это в первую очередь народ, ее населяющий. Автор «Слова» говорит о мирном труде русских «ратаев» – пахарей, нарушенном усобицами русских князей; о женах русских воинов, оплакивающих своих мужей, павших в битве за Русь; о горе русского народа после поражения Игоря. Отношение же автора к князьям двойственное. Он видит в них представителей Руси, он им сочувствует, гордясь их успехами и скорбя об их неудачах. Однако вместе с тем автор «Слова» с осуждением говорит об их эгоистической политике и раздорах.
   На примере Игоря Святославича Новгород-Северского автор показывает несчастные последствия отсутствия единения. Игорь действует по феодальной форме: «Мы собе, а ты собе».
   В образе Игоря Святославича подчеркнуто, что его поступки обусловлены в большей мере заблуждениями его среды, чем его личными свойствами. Сам по себе Игорь Святославич не плох и не хорош: скорее даже хорош, чем плох, но его деяния дурны, и это потому, что над ним господствуют предрассудки феодального общества и заблуждения эпохи. Тем самым на первый план в «Слове» выступает общее и историческое над индивидуальным и временным. Игорь Святославич – сын эпохи. Это «средний» князь своего времени: мужественный, храбрый, любящий Родину, но безрассудный и недальновидный, заботящийся о своей чести больше, чем о чести Родины.
   С гораздо бoльшим осуждением говорит автор «Слова» о родоначальнике князей-Ольговичей – Олеге Святославиче, внуке Ярослава Мудрого и постоянном противнике Владимира Мономаха. Вспоминая этого Олега (Олег жил во второй половине XI-начале XII в.; он умер в 1115 г.), автор «Слова» говорит, что он «мечем крамолу коваше и стрелы по земле сеяши». Таким же зачинателем усобиц изображен и родоначальник полоцких князей – Всеслав Полоцкий. Весь текст «Слова» о Всеславе представляет собой размышление о его злосчастной судьбе. Всеслав изображен в слове с осуждением и с теплотой лирического чувства: неприкаянный князь, мечущийся, как затравленный зверь, хитрый, «вещий», но несчастный неудачник. Перед нами исключительно яркий образ князя периода феодальной раздробленности Руси.
   В остальных русских князьях автор «Слова» в большей мере подчеркивает их положительные черты, чем отрицательные. Он гиперболизирует военные подвиги русских князей, их могущество, славу. В этом преувеличении автор выражает мечты о сильной власти на Руси, о военном могуществе русских князей.
   Совсем особую группу составляют женские образы «Слова». Все они овеяны мыслью о мире, о семье, о доме, проникнуты нежностью и лаской, ярким народным началом. В них воплощены печаль и забота Родины о своих воинах. В идейном замысле автора женские образы занимают очень важное место, подчеркивая созидательное начало, противостоящее войне и разрушению. Жены русских воинов после поражения Игорева войска плачут о своих павших мужьях. Их плач, полный нежности и беспредельной грусти, носит глубоко народный характер: «Уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслию смыслити, ни думаю сдумати, ни очима съглядати». Тот же народно-песенный характер носит и плач Ярославны – юной жены Игоря.
   Итак, образы русских князей, женские образы «Слова» даны не сами по себе – они служат конкретному раскрытию идей автора – призыву к единению. Перед нами и здесь «Слово» выступает как произведение исключительно целеустремленное. Рукой художника – автора «Слова» – водила политическая мысль, мысль страстная, полная горячей любви к Родине.
   Особняком в «Слове» стоит образ певца-поэта Бояна. Отношение к нему автора «Слова» сложное и противоречивое. С воспоминания о Бояне автор начинает свое вступление. Его он рассматривает как своего предшественника в том же роде поэзии, и это отчасти раскрывает нам, как воспринимал автор «Слова» свое произведение. Однако одновременно автор противопоставляет свою манеру старой манере Бояна. При всем своем уважении к славе и величию Бояна автор «Слова» относится к нему с легкой иронией, подчеркивая приемлемость для себя его «старых словес». Эту последнюю сторону отношения автора к Бояну хорошо показал Пушкин в своих подготовительных заметках к переводу «Слова»: «Стихотворцы никогда не любили упрека в подражании, и неизвестный творец „Слова о полку Игореве“ не преминул объявить в начале своей поэмы, что он будет петь по-своему, по-новому, а не тащиться по следам старого Бояна».
   В идейном замысле «Слова» образ Бояна имеет существенное значение. Он нужен автору для того, чтобы подчеркнуть собственное следование «былинам сего времени» – действительным событиям. Он нужен автору, чтобы указать на правдивость своего произведения; в нем отчасти выразился отказ от традиционного восхваления князей. Автор «Слова» не отрицательно относится к русским князьям, как не отрицательно относится он и к Бояну. Но его произведение – не «слава», не «хвала» князьям, а сам он не следует хвалебной поэзии Бояна.
   Все образы «Слова» тесно связаны с идейным замыслом автора. Все в этом произведении, до мельчайших деталей, строго и стройно подчинено центральной идее «Слова».
   «Слово о полку Игореве» отмечено печатью особой человечности, особенно внимательного отношения к человеческой личности. Оно полно сильных и волнующих чувств. Автор «Слова» с исключительной внимательностью проникает в душевные переживания своих героев. Во всей сложности предстают перед нами противоречивые чувства Святослава Всеволодовича Киевского при известии о поражении Игоря и Всеволода. Он отечески любит их и отечески упрекает их за безрассудную затею похода на половцев без сговора с отдельными русскими князьями.
   Человечность «Слова» проявляется разнообразно и сильно. Она сказывается и в характеристиках действующих лиц: выразительных, кратких и удивительно различных. При всей мимолетности замечаний, которые автор «Слова» в своей лирической торопливости бросает о действующих лицах произведения, в нем нет и двух одинаковых действующих лиц. Каждый из многочисленных героев наделен собственными чертами.
   Образ «соловья старого времени» раскрыт характеристикой его художественной манеры. Образ Ярославны воплощен в ее лирической песне. Описание воинской готовности, курских воинов Всеволода Буй Тура является одновременно и их лучшей характеристикой. Любовь к Родине и к «русским сынам» помогла автору «Слова» проникнуть в думы русских воинов, переступивших границу Русской земли у «Шеломяни». Любовь к Родине и к «русичам» из храброго полка Игоря помогла ему ощутить тревогу мучительно долгой ночи накануне сражения. Любовь к Родине раскрыла ему скорбные переживания Ярославны.
   ВОПРОС 2. ГЕРОИ РАССКАЗА «МАКАР ЧУДРА» М. ГОРЬКОГО
   «Макар Чудра» – первый рассказ, опубликованный за подписью «М. Горький» в сентябре 1892 г. тифлисской газетой «Кавказ». Писательский труд с этого времени стал основным делом Алексея Максимовича Горького.
   В этом рассказе Горького, как и в других ранних рассказах писателя, герои уже напоминают, что их добрые личные человеческие стремления ни к чему не приводят, и мучительно задумываются над вопросом: почему же так?… Макар Чудра откровенно признается: «Долго не стой на одном месте – чего в нем? Вон как день и ночь бегают, гоняясь друг за другом, вокруг земли, так и ты бегай от дум про жизнь, чтоб не разлюбить ее. А задумаешься – разлюбишь жизнь, это всегда так бывает. И со мной это было».
   Итак, мы слышим в этом рассказе не только историю жизни Макара Чудры, но и наблюдаем за Лойко Зобаром и Раддой. Принцип построения этого произведения – рассказ в рассказе, что позволяет автору ввести большее количество действующих лиц.
   Рассказ начинается с описания Макара, «старого цыгана», который сторожит коней своего табора. Мы видим его полулежащим «в сильной, красивой позе», не защищающимся от «холодных волн» ветра, спорящим с природой! Его рассуждения о жизни покоряют читателя своей мудростью. Макара волнует проблема человеческого счастья, смысла человеческой жизни: «Учиться и учить, говоришь ты? А ты можешь научиться сделать людей счастливыми? Нет, не можешь». Его устами писатель говорит о проблемах, волновавших его в то время: о жестокости людей, о злых соплеменниках.
   Макар Чудра говорит: «Смешные они, те твои люди. Сбились в кучу и давят друг друга, а места на земле вон сколько, – он широко повел рукой на степь». Старуха Изергиль почти вторит ему: «И вижу я, не живут люди, а все примеряются…» Но писатель все же верит в людей, и это выражается в тех героях, которых мы видим в рассказах Макара Чудры. Это Лойко Зобар, про которого сказано: «С таким человеком ты и сам лучше становишься», Радда: «Вот какая, будь я проклят на веки вечные, дьявольская девка была».
   Здесь, в цыганском таборе, взаимоотношения людей просты и легки, люди живут именно так, как должны жить: честно и открыто, с чувством собственного достоинства! Лойко не стесняется признать себя сильным духом. Вот как смело он обращается к отцу Радды, Даниле: «Стой, Данило! Горячему коню стальные удила! Отдай мне дочку в жены!» И Данило не теряется, отвечает мудро: «Да возьми, коли можешь!»
   Макар не скрывает своих чувств к Лойко и Радде и спокойно признает их «хорошими» людьми: «Стоят два человека и зверями смотрят друг на друга, а оба такие хорошие, удалые люди».
   Но сложно жить на этом свете таким людям, их тоже терзают страсти и душевные противоречия, поэтому погибают они, и рассказчик завершает свое повествование упоминанием об этих героях: «Усиливался дождь, и море распевало мрачный и торжественный гимн гордой паре красавцев-цыган – Лойке Зобару и Радде, дочери старого солдата Данилы.
   А они оба кружились во тьме ночи плавно и безмолвно, и никак не мог красавец Лойко поравняться с гордой Раддой».
   Итак, первыми героями Горького были люди «дна», вырванные из нормальных условий человеческого существования. Челкаш – дерзкий и решительный, не теряющийся в опасности, презирающий мещанский образ жизни; недоумевающий над загадками бытия, чистый сердцем Коновалов; мудрый Макар!
   Горький впоследствии объяснил, что в своих ранних героях-«босяках» его привлекли необыкновенность, гордость, презрение к благополучной и тупой жизни обывателя.
   Но за всеми этими внешними признаками вставал в ранних произведениях Горького гневный протест против калечащего и уродливого капиталистического общественного строя!
   Писатель изображает не только мир реальный, но и мир романтический, показывая нам идеальных людей, чистых душой и сердцем (Лойко, Радда).
   Затем в произведениях молодого Горького появились новые герои – сказочные, легендарные образы вольнолюбивых Радды и Лойко Зобара сменил образ Данко, который сжег свое сердце, не прося ничего в награду. Эти герои звали к борьбе, к подвигу и самопожертвованию во имя общего счастья.

БИЛЕТ N 2

   ВОПРОС 1. ПРОСЛАВЛЕНИЕ РОДИНЫ, МИРА, НАУКИ, ПРОСВЕЩЕНИЯ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ М. В. ЛОМОНОСОВА
   Просветительские взгляды и демократичность мировоззрения Ломоносова ярко отразились в его поэтическом творчестве, основным жанром которого была ода. Жанр оды позволял соединить в большом стихотворении лирику и публицистику, высказываться по вопросам, имеющим государственное значение, и делать это сильно, красиво и образно. Злободневные по содержанию оды Ломоносова ставили вопросы большой общегосударственной значимости и адресовались не только коронованным особам, но и народу.
   Тема Родины была центральной в одах Ломоносова. Он славил величие России, обширность и необозримость ее территории, обилие ее природных богатств. Так, в оде 1748 г. создан грандиозный образ России.
//-- * * * --//

     Она, коснувшись облаков,
     Конца не зрит своей державы,
     Гремящей насыщенна славы.
     Покоится среди лугов,
     В полях, исполненных плодами,
     Где Волга, Днепр, Нева и Дон,
     Своими чистыми струями
     Шумя, стадами стад наводят сон,
     Сидит и ноги простирает
     На степь, где Хину отделяет
     Пространная стена от нас;
     Веселый взор свой обращает
     И вкруг довольства исчисляет,
     Возлегши локтем на Кавказ.

   А в оде 1747 г. Ломоносов восторгается неисчислимыми естественными ресурсами Российского государства. Это «сокровища», «какими хвалится Индия». Это и девственные «глубокие леса», «густостью животными тесны»:

     Где в роскоши прохладных теней
     На пастве скачущих еленей,
     Ловящих крик, не разгонял;
     Охотник где не метил луком;
     Секирным земледелец стуком
     Поющих птиц не устрашал.

   Это и «драгой металл Рифейских» (Уральских) гор – «сребро и злато».
   Обилие природных богатств – залог будущего благополучия русского народа, и Ломоносов создает картины довольства российских граждан в «Оде на прибытие из Голштинии Петра Федоровича» (1742):

     Млеком и медом напоенны,
     Тучнеют влажны берега,
     И, ясным солнцем освещены,
     Смеются злачные луга.

   В оде 1747 г.:

     Вокруг тебя цветы пестреют
     И класы на полях желтеют;
     Сокровищ полны корабли
     Дерзают в море за тобою;
     Ты сыплешь щедрою рукою
     Свое богатство по земли.

   Однако в этих картинах было изображено должное, желательное, а не действительное положение вещей. И, чтобы Родина стала действительно процветающей, был необходим упорный, напряженный труд. Ломоносов призывает к активному труду, вкладывая этот призыв в уста Господа в оде 1757 г.:

     В моря, в леса, в земное недро
     Прострите ваш усердный труд,
     Повсюду награжу вас щедро
     Плодами, паствой, блеском руд.

   Ломоносова не покидает желание облегчить этот «усердный труд», сделать его продуктивнее, добиться того, чтобы быстрее развивалась промышленность, земные недра открыли свои богатства. Здесь на помощь должны прийти наука, просвещение, которые дадут народу новые материальные завоевания и обогатят его духовно. Поэтому в одах Ломоносова темы науки, заботы о подготовке отечественных кадров ученых заняли одно из ведущих мест.
   Страстным призывом звучит обращение поэта (в оде 1747 г.) к молодому поколению посвятить себя служению науке, сменив чужеземных ученых:

     О вы, которых ожидает
     Отечество от недр своих
     И видеть таковых желает,
     Каких зовет от стран чужих,
     О, ваши дни благословенны!
     Дерзайте, ныне ободренны,
     Раченьем вашим показать,
     Что может собственных Платонов
     И быстрых разумом Невтонов
     Российская земля рожать.

   В оде 1750 г. поэт призывает своих соотечественников к творческим изысканиям, к научным открытиям, охватывающим все отрасли экономической жизни страны:

     Пройдите землю и пучину,
     И степи, и глубокий лес,
     И нутр Рифейский, и вершину,
     И саму высоту небес.
     Везде исследуйте всечасно,
     Что еще не видел свет;
     Трудами веки удивите.

   Ломоносов был убежден в том, что занятия науками должны сделать человека счастливым. В оде 1747 г. он проникновенно заявляет о пользе науки для людей всех возрастов в самых различных обстоятельствах:

     Науки юношей питают,
     Отраду старым подают,
     В счастливой жизни украшают,
     В несчастной случай берегут;
     В домашних трудностях утеха
     И в дальних странствах не помеха.
     Науки пользуют везде:
     Среди народов и в пустыне,
     В градском шуму и наедине,
     В покое сладки и в труде.

   Чтобы народ мог пользоваться плодами своего труда, чтобы расцветали науки и ширилось просвещение, России необходим был мир. Призыв прекратить опустошительные войны, установить прочный мир («возлюбленную тишину») звучит во многих одах Ломоносова. При этом поэт не осуждал оборонительную войну, которая «обширных областей есть щит», «героев и мир рождает славных», «унылых к бодрости будит». Начиная с первой победной «Оды на взятие Хотина» 1739 г., Ломоносов славит успехи русского оружия, но он никогда не забывал о тяжких потерях, которые приносят войны:

     Воззри на плач осиротевших,
     Воззри на слезы престаревших,
     Воззри на кровь рабов твоих.

   «Возлюбленная тишина» для Ломоносова – установление мира не только между народами, но и прекращение внутренних раздоров, монолитность и сплоченность всех слоев населения в их стремлении добиваться «процветания» России.
   Поэзия Ломоносова – величественная, торжественная и вместе с тем глубоко проникновенная. Она, как и вся напряженная творческая деятельность Ломоносова, служила «приращению общей пользы», была подчинена заботам о духовных и материальных нуждах народа.
   Ломоносов воспел «небу равную Россию», обширность ее территории, богатство ее ресурсов, трудолюбие и одаренность ее народа. Он страстно боролся за новую, могучую и величественную Родину, преуспевающую в науках и промышленности, способную стойко защищать свои рубежи и обеспечить мир своим согражданам.
   ВОПРОС 2. ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ И ИДЕИ ПРОЗЫ И. А. БУНИНА
   Особенности Бунина-художника, своеобразие его места среди современников и в мире – в русской литературе XIX–XX вв., то новое, что внес писатель в литературу, – все это наиболее явственно и глубоко раскрывается в произведениях 1910-х гг. В них, по словам самого Бунина, его занимала «душа русского человека в глубоком смысле, изображение черт психики славянина». В повестях «Деревня» и «Суходол», в рассказах «Древний человек» (1911), «Веселый двор» (1911), «Игнат» (1912), «Захар Воробьев» (1912), «Князь во князьях» (1912), «Последнее свидание» (1912), «Иоанн Рыдалец» (1913), «Худая трава» (1913), «Чаша жизни» (1913) Бунин сознательно ставит обширную задачу – отобразить главные слои русского народа; крестьянство и мещанство («Деревня»), мелкопоместное дворянство («Суходол») – и тем самым наметить общую историческую перспективу в жизни страны после революционных потрясений 1905–1907 гг.
   После выхода в свет «Деревни» и «Суходола» к Бунину пришла громкая слава, но развернулась острая полемика вокруг его произведений. Неприятие вызывал мрачный образ оскудевшей, умирающей российской деревни. Особенно страшно она изображена в повести «Деревня».
   В «Деревне» – бесконечная цепь предчувствий близкой гибели крестьянского мира. Разложение его внешней, бытовой и внутренней, нравственной жизни пугает уродливыми явлениями и деталями. Эта линия повествования усилена страданиями главного героя Кузьмы Красова, который весь свой век провел в поисках правды и красоты, но так и не нашел их. Прозябание Кузьмы в Дурновке (говорящее название), его «смертельная тоска» в связи с бессмысленным и жестоким поведением мужиков выглядит суровым обобщением происходящего.
   Кузьма Красов, безусловно, многим дорог Бунину. Но писатель не считает его выразителем всех своих взглядов, сообщая ему характерные черты «дурновца». Кузьма сам признается в этом «родстве», а на закате дней своих с болью восклицает: «…думать не умею!.. Не научен». В общем течении необозримо стихийного существования есть место и ему.
   Бессознательность, разобщенность крестьян, их неспособность противостоять повсеместному опустошению деревень породили острую и болезненную реакцию Бунина. Но такое состояние обусловлено в повести не «тайнами» национальной психологии, а трагическим крепостным прошлым и настоящим.
   В произведении «Суходол» рисуется картина следующего (после мужиков и мещан «Деревни») представителя русского народа – дворянства. «Суходол» показывает судьбу мелкопоместной массы дворянства – не культурных «верхов», не «усадеб Лариных и Лаврецких», а найнизших, близких к деревне и мужику. Для русской литературы это был новый жизненный материал. Предыдущие классики обращались к изображению духовной элиты страны с ее образованностью, родовитостью, богатой интеллектуальной жизнью. «Простые» господа Хрущевы у Бунина тесно связаны с крестьянством не только бытом и психологией, но и кровным родством.
   Контрасты, свойственные, по мысли Бунина, крестьянской душе, в характере мелкопоместных еще более укрупнены, резче обозначены. Жалостливость и бесчеловечность, свирепое самодурство и поэзия переплелись в обычаях и психологии хозяев Суходола. С дворовыми целовались в губы, любили игру на балалайке и «простые» песни, а за стол садились с арапниками.
   Если в повести «Деревня» Бунин дает развернутую панораму жизни современного ему крестьянства, лишь изредка обращаясь к древним, первобытным, «языческим» истокам, то в «Суходоле» – произведении об уездном, мелкопоместном дворянстве – он погружается в старое, называет свою повесть «летописью» и стремится обнаружить первобытные корни суходольского бытия.
   Чувство, которое автор испытывает при взгляде на деревенскую Россию, – «любовь-ненависть». И матерью, и мачехой одновременно выглядит по отношению к своим детям суходольская Родина.
   В середине 1910-х гг. Бунин обращается в своих произведениях к общемировым процессам. Первую мировую войну писатель оценил как «беспримерную катастрофу». «Господин из Сан-Франциско» (1915) не содержал непосредственных откликов на войну, но изображенный в нем мир вопиющей фальши, парадоксального человеческого эгоизма и близорукости говорил о мрачных, провидческих прогнозах автора. В произведении присутствует сквозная символизация мотивов и деталей. Корабль назван «Атлантидой» – сразу появляется предвестник гибели. Корабль над могучими, грозными глубинами океана выглядит щепкой. А движение «Атлантиды» по замкнутому кругу и возвращение с телом уже мертвого Господина – символ бессмысленного перемещения в пространстве.
   Творчество И. А. Бунина 20-40-х гг. прошло под знаком одного устремления. Везде раскрывалась любовь (к женщине, близким, Родине) как всечеловеческая ценность и неповторимое субъективное переживание.
   Оно одухотворяло бытие, пронзало душу, как в рассказе «Солнечный удар» (1925). Или в своем влечении к идеальному венчалось трагической гибелью, как в рассказе «Митина любовь» (1924). Даже разрушало ощущение жизни, как в рассказе «Дело корнета Елагина» (1924).
   Остановимся подробнее на рассказе «Солнечный удар». Повествование начинается с неожиданной, легкомысленной, «сумасшедшей» связи некоего поручика с женщиной, не пожелавшей назвать свое имя. Эпизод передан стремительно, в деталях и «наплывах» разновременных впечатлений. Героиня определяет свое мгновенное сближение с поручиком «затмением», «солнечным ударом» и уезжает. Вся последующая часть повествования отдана развернутой передаче внутреннего состояния героя. «Затмение» не кончается. «Странное приключение» – такова первая оценка поручика, вдруг рождает «неразрешимую муку», затем оборачивается глубоким несчастьем, желанием умереть для того, чтобы «каким-нибудь чудом вернуть ее» хотя бы на один день, горькими слезами утраты, наконец, он чувствует себя «постаревшим на десять лет».
   Страдания поручика, нестерпимые для него, своеобразно «оттенены» прозаическим окружением. А замечает он одно: яркие лучи летнего света, несущие до отъезда «прекрасной незнакомки» тепло, счастье, теперь жгут, утомляют, становятся «как будто бесцельным солнцем».
   Обычное и вечно прекрасное утратили свой естественный облик в глазах одинокого человека, его связи с внешним миром оборвались. «Солнечный удар» оказался потрясением, о существовании которого не подозревали поручик, да и большинство реальных людей.
   Мотив воспоминаний, образ глубоко пережитой русской природы, родного жизненного уклада, утонченные, затаенные душевные переживания открываются в рассказах Бунина 1937–1944 гг., объединенных в цикл «Темные аллеи». Бунин пишет о незабвенном горе, счастье, кратком миге радости и боли.
   Рассказ «Чистый понедельник» покоряет читателя своим очарованием и глубиной. Здесь своими воспоминаниями делится добрый, красивый и легкомысленный молодой человек (безымянный, как и его подруга). Он говорит, что всегда «старался не думать, не додумывать» поступков своей возлюбленной. Ему не удалось понять молчаливую, загадочную и прекрасную женщину. Но ее исключительность герой донес сполна – это для автора главное. Глазами страстного поклонника постоянно «улавливается» необъяснимость поведения его избранницы. Она иронизировала над плотоядностью, мишурой и с удовольствием поглощала яства, предавалась светским развлечениям, разрешала мужчине дерзкие ласки и отказывалась от серьезного разговора с ним.
   Еще более странным было параллельное увлечение ресторанами, театральными «капустниками» и соборами, священными книгами. Героиня как бы объединяет в своей душе несовместимые между собой «стили» и мечтает объединить их в небывалой гармонии, а скрывшись в монастыре, продолжает там мучиться недостижимым. Женский образ в рассказе символичен. В нем совместились тяга к духовному подвигу и ко всему богатству мира, сомнения, жертвенность и неизбывная тоска по идеалу. Испытания героини определяются извечными противоречиями женской природы – любви возвышенной и земной, чувственной.
   Итак, в прозе И. А. Бунина выделяются четыре основные темы и соответствующие им идеи:
   1. Тема Родины, раскрытая наиболее ярко в повестях «Деревня» и «Суходол», идеей которых является проникновение в жизнь людей страны, приобщение к их духовному миру, поиск истинного смысла их существования.
   2. Тема, в которой затрагиваются общемировые процессы, система ценностей современного мира. Идея противоречия человеческой цивилизации силам природы; искусственной системы роскоши и комфорта естественным законам бытия (рассказ «Господин из Сан-Франциско»).
   3. Тема любви как общечеловеческой ценности и неповторимого субъективного переживания. Идея любви с ее подчиненностью каким-то внутренним, неведомым человеку законам (рассказы «Солнечный удар», «Митина любовь»).
   4. Тема памяти, с помощью которой художник воспроизводит дорогой ему образ ушедшей навсегда России. Основной идеей здесь является поиск гармонии, попытка сочетать земное и возвышенное, властное и смиренное (рассказ «Чистый понедельник»).

БИЛЕТ N 3

   ВОПРОС 1. САТИРИЧЕСКАЯ НАПРАВЛЕННОСТЬ КОМЕДИИ Д. И. ФОНВИЗИНА «НЕДОРОСЛЬ»
   «Недоросль» Фонвизина – произведение многотемное и многопроблемное. Основными из них являются три:
   1) проблема крепостного права;
   2) проблема воспитания;
   3) проблема формы государственной власти.
   С первых же явлений первого действия драматург вводит зрителя в атмосферу помещичьего произвола: народный умелец, крепостной Тришка, нигде не учившийся портняжному искусству, «наряднехонько» сшил кафтан «дитяти» «деликатного сложения» Митрофану, но это его не спасает ни от брани («мошенник», «скот», «воровская харя» – сыплет на его голову Простакова), ни от порки. Повод для наказания у хозяйки всегда найдется, потому что Простакова «холопам потакать не намерена».
   Еще более гнусно отношение в доме Простаковой к их верной, беспредельно им преданной служанке и няньке Митрофана – Еремеевне. Вся награда за ее тяжкий труд – «по пяти рублей на год да по пяти пощечин на день». Щедро ее осыпают лишь оскорблениями и угрозами: «бестия», «каналья», «собачья дочь», «старая хрычовка», «уж я те отделаю».
   Жестокостью и бессердечностью Простаковой наполнено ее возмущение тем, что девка Палашка, заболев, «лежит и бредит», «как будто благородная».
   Ничем не ограниченный произвол помещиков приводит к полному обнищанию крепостных. «Мастерски» собирающий оброк Скотинин и все свои убытки от соседей сдирает со своих же крестьян. А Простаковы так уж их обобрали, что и взять больше нечего. «С тех пор, как все, что у крестьян ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!» – «жалуется» Простакова. Простаковы-Скотинины знают, что охраняемы самодержавным режимом и его законодательством, и потому не считают свое обращение с крепостными преступным.
   На протяжении всей комедии Фонвизин выявляет их скотскую сущность: положительные персонажи то прямо обличают их поступки, то тонко иронизируют над ними, то сам автор с лукавым юмором заставляет их саморазоблачаться.
   Фонвизин с исключительным мастерством использует приемы «зоологизации». Вот хитрый Кутейкин заставляет Митрофана всему залу объявить, что он «не человек» и даже «не червь», а «скот». Вральману все время кажется, что, живя с господами Простаковыми, он жил «фсе с лошатками». Собравшись жениться, Скотинин заявляет, что он и своих поросят завести хочет, а расхваставшись древностью своего рода, попадает в капкан Стародума, согласившись с ним, что его (Скотинина) пращур был создан богом несколько раньше Адама (т. е. когда якобы были созданы скоты).
   Особенно страшно то, что скотоподобные, невежественные, грубые и жестокие крепостники готовят себе «достойную» смену. Ведь недаром комедия названа «Недоросль».
   Забота о новых людях, о воспитании подрастающего поколения никогда не оставляла Фонвизина. Наиболее ярко, художественно, завершенно она раскрыта в «Недоросле». Создавая образ Митрофана, драматург преследовал цель не только выставить его на посмешище. Поступки и реплики Митрофанушки, которые показали его «познания» в российской грамматике, его желание не учиться, а жениться, смешны. Но его отношение к Еремеевне, та омерзительная жалость, «какая проняла его… в тяжелом животном сне при виде матери, уставшей колотить его отца», его моментальная готовность «за людей приниматься» (т. е. чинить над ними расправу); его наплевательское отношение к родной матери в заключительной сцене уже смеха не вызывают: перед нами деспот, жестокий крепостник. И это напрямую связано с третьей проблемой, поставленной в произведении.
   Фонвизин создавал «Недоросля» в период явного оппозиционного отношения к екатерининскому самодержавию, что не могло не найти своего отражения в комедии. И действительно, его положительные герои, в первую очередь Стародум, выступают со смелыми разоблачениями легенды о Екатерине II как о просвещенной правительнице. При ее дворе, погрязшем в интригах, «по большой прямой дороге никто почти не ездит, а все объезжают крюком, надеясь доехать поскорее», «один другого сваливает, и тот, кто на ногах, не поднимет уже никогда того, кто на земле».
   «Недоросль» считается вершиной творчества Фонвизина и всей отечественной драматургии XVIII в. Сохраняя связь с предшествующей традицией, комедия «Недоросль» является глубоко новаторским произведением. Это – первая социально-политическая комедия на русской сцене, в которой, по словам Н. В. Гоголя, вскрыты «раны и болезни нашего общества, тяжелые злоупотребления внутренние, которые беспощадной силой иронии выставлены в очевидности потрясающей».

   ВОПРОС 2. CТИХИ А. А. БЛОКА О РОДИНЕ
   Тема Родины – важнейшая в творчестве А. А. Блока. «Этой теме (теме России) я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь. Все ярче сознаю, что это – первейший вопрос, самый жизненный, самый реальный. Ведь здесь – жизнь или смерть, счастье или погибель». (А. Блок, 1908 г.)
   В стихах Блока можно встретить живописные картины русской природы и величественные образы прошлого, глубокие раздумья, волнующие рассказы о человеческих судьбах, полные драматического напряжения, романсы и песни, гневную сатиру, высокую гражданственность.
   Образ Родины, России «проявляется» в стихах Блока постепенно. Она будто открывает то один свой лик, то другой. Но одно чувство пронизывает все стихи поэта – это чувство безоглядной любви. «Как и жить и плакать без тебя», – восклицает он в стихотворении «Осенняя воля». Уже в названии выразилась существенная сторона блоковской России – воля, вольность. Отсюда и «необъятные дали», и «путь, открытый взорам». В другом стихотворении этого же года («Прискакала дикой степью…») он именует героиню – «дикой вольности сестра», оттеняя могучий порыв мятежности. Неслучайно появляется здесь красный цвет, который в те годы символизирует мотив бунта, борьбы народа. С другой стороны, у Блока этот цвет неразделим со стихией неуправляемой страсти. «Рукавом в окно мне машет, красным криком зажжена» – здесь эмоциональная насыщенность стихотворения усиливается с помощью сочетания цвета и звука.
   В годы первой русской революции в отношении Блока к России и народу есть еще много неясного. Он постоянно обращается к этой теме и одновременно считает, что она «больше» него. В стихотворении «Русь» (1906) Россия предстает перед читателем таинственной, колдовской землей:

     Русь опоясана реками
     И дебрями окружена,
     С болотами и журавлями
     И с мутным взором колдуна.

   Русь сказочно прекрасна, но за этим обликом скрываются печальные картины реальной современности («утлое жилье», «вихрь в голых прутьях»). Главным в эти годы стало духовное родство со всем русским и жажда обрести обновление в столь тесной связи:

     Так я узнал в своей дремоте
     Страны родимой нищету
     И в лоскутах ее лохмотий
     Души скрываю наготу.

   В России для Блока все – жизнь или смерть, счастье или погибель. Наиболее полно эти чувства отразились в цикле «Родина» (1907–1916). Здесь не только раздумья поэта о судьбе страны, ее прошлом, настоящем и будущем. Не менее важен страстный монолог человека, для которого любовь к Родине – чувство глубоко личное, такое, как любовь к матери, жене:

     О, нищая моя страна,
     Что ты для сердца значишь?
     О, бедная моя жена,
     О чем так горько плачешь?

   «Осенний день»
   В стихах Блока о Родине все чаще ощущаются «некрасовские» настроения. Наиболее «некрасовское» стихотворение – «На железной дороге» (1910). Нетрудно здесь провести параллели с «Тройкой» Некрасова. В центре обоих произведений – мотив ожидания счастья, связанный с дорогой. Аналогичны «герои»:

     «На тебя, подбоченясь красиво, загляделся проезжий корнет»

   (Некрасов)
   и

     «Лишь раз гусар, рукой небрежною
     Облокотясь на бархат алый,
     Скользнул по ней улыбкой нежною…»

   (Блок).
   И все же «На железной дороге» – истинно «блоковские» стихи. Некрасов пишет о судьбе женской, об обреченности женской красоты, о тяжкой доле крестьянки. Сон непробудный – вот итог жизни его героини. У Блока судьба молодой красивой девушки кончается ее гибелью. Невозможность иного исхода обозначена явно: «Давно уже сердце вынуто». Она «раздавлена» жизнью («Любовью, грязью иль колесами»), и смерть для нее предпочтительнее смирения. Стихотворение приобретает высокое трагедийное звучание. Причина трагедии – в социальных контрастах жизни: у «сытых» («сонных» в данном стихотворении) – довольство, роскошь; у бедных – темнота, грязь, смерть. Голодная, нищая Россия, едущая в «земных» вагонах, поет и плачет. Боль и страдания Родины дороги и близки поэту. Гибель юности и красоты, невозможность и бессмысленность их явления в «страшном мире» буржуа – это выстраданное Блоком, его собственное мироощущение. И строчки:

     Так мчалась юность бесполезная,
     В пустых мечтах изнемогая:
     Тоска дорожная, железная
     Свистела, сердце разрывая…

   Это строчки и о нем, и о тысячах молодых жизней, загубленных жестоким миром.
   Частный случай, история гибели девушки, которой «больно» стало жить, является широким обобщением. В портрете героини («в цветном платке, на косы брошенном, красивая и молодая») проглядывает один из ликов России Блока из одноименного стихотворения, в котором изображен емкий образ страны:

     Россия, нищая Россия,
     Мне избы серые твои,
     Твои мне песни ветровые —
     Как слезы первые любви.

   Россия начинается реалистичной картиной русской проселочной дороги:

     Опять, как в годы золотые,
     Три стертых треплются шлеи,
     И вязнут спицы расписные
     В расхлябанные колеи…

   А дальше – картинка Родины в ее красоте, силе, могуществе и выражение любви к ней, веры в лучшее будущее («не пропадешь, не сгинешь ты»). Облик Родины двоится:

     А ты все та же – лес, да поле,
     Да плат узорный до бровей…

   Эта страна – с лесами, полями, деревнями и проселками; и красавица-крестьянка с «мгновенным взором из-под платка».
   В этом стихотворении вновь звучит мотив вольности, бунта. Красота России – «разбойная», «звенит тоской острожной глухая песня ямщика». Мотив неуспокоенности, движения, борьбы звучит и в цикле «На поле Куликовом» (1908):

     И вечный бой! Покой нам только снится
     Сквозь кровь и пыль:
     Летит, летит степная кобылица
     И мнет ковыль…

   Россия, устремленная вперед, сквозь битвы и испытания летящая в будущее, запечатлена в этом образе. Цикл «На поле Куликовом» – лучшее, что написал Блок о Родине, о ее истории и современности, о подвиге служения своей стране. Герой цикла – это борец, воин времен Куликовской битвы или современной поэту действительности, стоящий у порога «высоких и мятежных» дней. Здесь показан процесс мужания, становления человеческой личности. Не сразу «под игом ущербной луны» приходит он к пониманию своего назначения:

     Вздымаются светлые мысли
     В растерзанном сердце моем,
     И падают светлые мысли,
     Сожженные темным огнем…

   Родина, «светлая жена», ее история помогают герою обрести свое «Я», определить свой путь:

     Наш путь – степной,
     Наш путь – в тоске безбрежной,
     В твоей тоске, о Русь!

   Самое дорогое, неотделимое для героя – Родина («О Русь моя! Жена моя!» – восклицает он), и одновременно самое светлое, чему поклоняется, служит:

     Был в щите
     Твой лик нерукотворный
     Светел навсегда.

   В стихотворении меняются лики образа Родины: сначала картина русской природы («Река раскинулась. Течет, грустит лениво…»), потом Русь-жена, наконец, Родина святая. Святость чувства поэта к Родине подчеркивается образами лебедей, всегда символизирующих верность, чистоту. В стихах Блока этот образ несет и иную смысловую нагрузку – смятения, тревоги. Трагизм подчеркивается и характерным для поэта образом неба:

     Идут, идут испуганные тучи, —
     Закат в крови!

   Вновь красный, «мятежный» цвет появляется в этих строчках, не просто красный, а кровавый. «Из сердца кровь струится», – так мог сказать только поэт, осознавший свою судьбу, свою жизнь, кровно связанную с судьбой и жизнью страны.
   Блок не знал отдохновения от поисков («Покоя нет»), не знал самоуспокоения («Уюта – нет»). В напряженном поэтическом труде приходили прозрения, вырисовывалась перспектива будущего. В стихотворении «В огне и холоде тревог» (1910–1914) он сказал вещее:

     Я верю: новый век взойдет
     Средь всех несчастных поколений.
     Недаром славит каждый род
     Смертельно оскорбленный гений…
     Пусть день далек – у нас все те ж
     Заветы юношам и девам:
     Презренье согревает гневом,
     А зрелость гнева – есть мятеж.

   Какова же Россия в стихах А. Блока? У Блока сначала образ Родины – «таинственный», с «преданьями старины», а затем – «живая, могучая и юная Россия», полная жизни, широкая, разноплановая. Поэта привлекают бесконечные российские просторы и дороги, полноводные реки и пылающие рябины, костры в лугах далеких, вечный стук в ворота, сельские церкви, серые избы, нищие деревни, расхлябанные колеи, верстовые столбы… Блок говорит о России с тоской и надеждой, с горячей любовью и нежностью. Он чувствует наступление перемен и предрекает Родине своей высокие и мятежные дни, верит в ее силы.

БИЛЕТ N 4

   ВОПРОС 1. БАСНИ КРЫЛОВА. РУССКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ КОЛОРИТ БАСНИ
   «Всякий любитель русской поэзии, которая, надобно признаться, не весьма богата произведениями изящными, прочитав с удовольствием эти басни, конечно, скажет: для чего их так мало? В самом деле, это, может быть, единственный или главный недостаток басен Крылова – их не более 23. Все вообще написаны легким, простым, привлекательным слогом», – писал В. А. Жуковский в своей статье «О басне и баснях Крылова».
   Начнем с того, что же называется басней. Обычно это стихотворный рассказ происшествия, в котором действующими лицами бывают или животные, или твари неодушевленные. Цель рассказа – подтверждение и иллюстрация какой-нибудь нравственной истины. Эта истина с помощью басни пробуждает в нас чувство и воображение, принимает в наших глазах вещественный образ и, следовательно, сохраняется в нашем рассудке. Басня – это мораль в действии, тот мир, который мы находим в басне, является зеркалом, отражающим мир человеческий. Животные представляют в ней человека, но человека в некоторых только отношениях и с некоторыми свойствами, и каждое животное, имея при себе свой неотъемлемый постоянный характер, представляет собой для каждого ясное изображение как человека, так и характера. Если это волк, то мы видим человека хищного, жадного, если лисица – это льстец или обманщик.
   История басни уходит в глубь веков. Она славна такими именами, как Эзоп (Древняя Греция), Федр (Рим), Ж. Лафонтен (Франция). Ко времени Крылова басня превратилась в форму краткого иронико-сатирического, эпического или лирико-эпического стихотворного произведения.
   Еще Белинский писал, что басне «особенно посчастливилось на святой Руси». К ней обращались М. В. Ломоносов, В. И. Майков, Я. Б. Княжнин и другие писатели. Но подлинным торжеством этот вид поэзии обязан Крылову, его гениальному реалистическому мастерству.
   Первые басни Крылов сочинил еще в 1788 г.: «Стыдливый игрок», «Судьба игроков», «Павлин и Соловей», «Недовольный гостьми Стихотворец». Но ни одну из этих слабых, ученических басен писатель не включал в собрания, изданные при его жизни. В 1805 г. им были написаны еще три басни: «Дуб и трость», «Разборчивая невеста», «Старик и трое молодых». Именно по их поводу поэт и баснописец И. И. Дмитриев сказал Крылову: «То истинный ваш род, вы, наконец, нашли его».
   Шумный успех басен Крылова, первый сборник которых вышел под названием «Басни» (1809), определил весь дальнейший его творческий путь.
   Известно, что Крылов, взыскательный художник слова, готовя басни, многократно их переделывал. Часто он продолжал работу над ними и после их напечатания. О том же свидетельствует и басня «Ворона и Лисица» (1808), включенная в сборник.
   Перечитывая текст «Вороны и Лисицы» в первой книге своих басен, писатель изменил фразу: «Я чай, ведь соловья ты чище и нежнее» на «Я чай, ведь ты поешь и соловья нежнее». Льстивая речь Лисицы приобрела большую ясность и действенность. Повышая разговорную интонацию басни, автор тогда же исправляет «но» на «да»: «да только все не впрок». Готовя в 1811 г. переиздание книги, писатель внес в басню новые изменения. Было: «В зобу дух сперло». Стало: «В зобу дыханье сперло». Фраза сделалась более благозвучной. Было: «Какой умильненький носок». Стало: «Какие перушки! какой носок!»
   Перемена повысила рельефность и эмоциональную экспрессивность предложения. Это басня глубочайшего обобщения, что подчеркивается фразой: «Уж сколько раз твердили миру…» Тема крыловской басни – лесть и тщеславие, а основной смысл – их осуждение. Идейно-нравственный пафос басни явно демократический.
   Художественно воплощая тему и идею басни, Крылов создал реалистическую картину жизни. Основным стилеобразующим началом этой басни служит рассказчик – человек народного склада. Именно рассказчик и определяет в басне ведущую стилевую интонацию – интонацию сказовой манеры, весьма тонкой иронии лукаво-насмешливого, мудрого ума. Все компоненты басни «Ворона и Лисица», отличаясь строгой целенаправленностью, тесно взаимосвязаны, дополняют друг друга и служат реалистической верности изображения. Так, глубокое обобщение басни проявляется в индивидуальном облике ее персонажей.
   Реалистической живости персонажей, эффектной экспрессивности всего развития басни весьма содействует свойственное ей многословие. В ней три голоса, сменяющие друг друга: автора поучения, начинающего басню, рассказчика и Лисицы. Басня излагается предельно выразительным, разговорно-просторечным языком самых широких слоев трудового народа. Вспомним: «не впрок», «сырный дух», «ежели», «вещуньина», «сперло». Живую непосредственность и теплоту речи придают в изобилии применяемые уменьшительно-ласкательные слова: «уголок», «кусочек», «шейка», «глазки», «носок». Сюда же следует отнести и обращение к усилительным частицам, столь излюбленным в народной речи и в устной поэзии: «Да призадумалась». Речевое искусство проявляет и Лисица. Наглая, пронырливо-хитрая, она рассыпает бисер лести перед глупой Вороной, применяя самые высшие степени похвалы: «И верно ангельский быть должен голосок!», «Ведь ты б у нас была царь-птица!» Для сообщения большей непосредственности льстивой речи Лисицы щедро используется восклицательная форма.
   Чем же так ценны басни Крылова? Несомненно, их народностью и реализмом. В его басни смело ворвалась проза жизни без всяких прикрас. Простой мужик стал тут не только полноправным, но и наиболее чтимым героем. Все это оскорбляло вкус ревнителей господствовавшей в те времена теории изящного. Историк М. Т. Каченовский называл басню «Свинья» «презренным сочинением» и «смрадом запачканных нелепостей». Карамзинист Д. Н. Блудов также «не допускал появления Хавроньи в поэзии».
   По своей проблематике басни Крылова условно можно разделить на социально-политические («Лев на ловле», «Слон на воеводстве», «Рыбья пляска»), морально-философские («Стрекоза и Муравей», «Огородник и философ», «Листы и корни») и социально-бытовые («Слон и Моська», «Свинья под дубом»).
   В условиях подготовки декабристского восстания Крылов написал социально острые басни о цензурных неистовствах («Кошка и Соловей») и глупости самодержавных властителей («Рыбья пляска»). Углубляя обличительные тенденции басни, автор стремился придать ей разящие свойства общественно-политической сатиры и иносказательного памфлета.
   Ярко выраженная публицистичность социально-бытового жанра, действенно вторгающегося в жизнь, – новый шаг в развитии басни. Баснописцу была ясна враждебная народу сословность самодержавного режима и ханжеская сущность его защитников («Волк и Овцы»). Он изображает грубость насилия и произвол царей («Рыбья пляска», «Лев на ловле», «Лев и барс»). Ненавидя сатрапов («Вельможа»), но питая иллюзорную надежду на «посвященного» монарха, способного отстаивать народные интересы, баснописец обращался к властителям с поучением:

     …Важнейшая наука для царей…
     Знать свойство своего народа
     И выгоды земли своей.

   «Воспитание Льва»
   В своих баснях Крылов неутомимо изобличал дворян, деспотически использующих право силы («Лев и Барс»), грубо притесняющих крестьян («Волк и Ягненок»). Баснописец настойчиво подчеркивал их хвастовство былыми заслугами («Гуси»), праздность («Пчела и Мухи»), душевную низость («Осел»), мотовство («Мот и Ласточка»), хозяйственную никчемность («Тришкин кафтан») и другие пороки. Автор то и дело обращается к отрицательным свойствам правящего дворянства:

     Кто знатен и силен,
     Да не умен,
     Так худо, ежели и с добрым сердцем он.

   «Слон на воеводстве»
   Или:

     В породе и в чинах высоких хороша;
     Но что в ней прибыли, когда низка душа?

   «Осел»
   Баснописец неутомимо преследует невежество («Мартышка и Очки», «Петух и Жемчужное зерно»). Ратуя за культуру, за просвещение, он был непримиримым к весьма распространенному в его время «чужебесию» – преклонению перед всем иностранным («Два Голубя»). Для Крылова священно чувство любви к Родине («Два Голубя», «Пчела и Мухи»). Направленные против самодержавного деспотизма и крепостничества, в защиту трудового народа, его басни глубоко раскрывают основные противоречия своего времени.
   Басни Крылова народны не только по своему содержанию, но и по форме их поэтического воплощения. В его баснях властвуют не олицетворения отвлеченных моральных принципов, а конкретно-исторические типы: крестьяне, помещики, чиновники, купцы, мастеровые. «В лучших баснях Крылова, – утверждал Белинский, – нет ни медведей, ни лисиц, хотя эти животные, кажется, и действуют в них, но есть люди, и притом русские люди». В полном согласии с Белинским Гоголь писал, что «звери у него мыслят и поступают слишком по-русски: всюду у него Русь и пахнет Русью».
   И. С. Тургенев справедливо писал, «…что иностранец, основательно изучивший басни Крылова, будет иметь более ясное представление о русском национальном характере, чем если прочитает множество сочинений, трактующих об этом предмете».
   Сообщая басням реально-бытовой и национально-исторический колорит, Крылов выступил истинным новатором. Басню, этот условный вид, он превратил в подлинно реалистическую лироэпическую форму, в которой на первый план выдвинул типические и в то же время индивидуальные характеры, жизненные ситуации и события. Баснописец свел дидактику к зависимой, подчиненной роли, сделал ее производным правдивого, верного изображения жизни и этим самым явился создателем подлинно реалистической басни, сохраняющей, разумеется, свойственные ей в любое время приметы условности и назидательности.
   Крылов опирается на все богатство словесно-изобразительных средств, постепенно отказываясь от перифрастичности и мифологизмов, характерных для классической традиции.
   Крылов – поистине великий мудрец и художник слова. Но там, где он изменял правде, нарушал объективные закономерности реальной действительности и защищал ошибочные идеи, ему не помогало и исключительное дарование.
   В баснях Крылова нашел свое ярчайшее воплощение русский характер. И вместе с тем его многовековая мудрость, ставшая основой его басен, их идейно-нравственная актуальность поучительны для всех наций и народов.
   ВОПРОС 2. РАССКАЗ ГОРЬКОГО «СТАРУХА ИЗЕРГИЛЬ». ПОДВИГ ЧЕЛОВЕКА ВО ИМЯ ЛЮДЕЙ
   «Превосходная должность – быть на земле человеком». Это убеждение лежит в основе творчества Максима Горького от начала до конца.
   Как писатель Горький был необычен для того времени. Он – художник-мыслитель, вышедший из народа. Собственный нелегкий опыт позволял ему глубоко чувствовать и понимать мысли, искания людей, измученных жизнью. Писатель считал основой народной жизни мысль, а не чувство, разум, а не «дух», интуицию.
   Горький пытается ответить на вопрос: что нужно, для того чтобы быть человеком? Самые, казалось бы, простые и естественные вещи – работать, создать семью, жить оседло, своим трудом. Но эти ответы не удовлетворяют героев произведений писателя.
   «В жизни, знаешь ли ты, всегда есть место подвигам», – говорит старуха Изергиль в одноименной повести. В этой небольшой трилогии как бы воочию смыкаются психология реального человека – Изергиль – и душа легенды. Конечно, с точки зрения Ужа, жизнь Изергиль пропала даром. Ни дома, ни семьи, ни детей. Вечные поиски человека, вечная погоня за идеалом… Не растратила ли она себя попусту? Она не знает ни нравственности, ни добропорядочности – зачем она жила? Но сама неукротимость поиска, активная сила неудовлетворенности настоящим – вот в чем гений старухи Изергиль.
   В реальной жизни она не нашла того, что искала, но прошлое осталось в ее сознании как сказка, мечта, призыв. В старости Изергиль испытала нечто вроде удовлетворения: теперь она привязана к людям вообще, ко всем людям, и это дает ей счастье, и в ее сознании возникают образы общечеловеческого значения. Таков Данко. Люди не верят ему, хотят его убить. А он, понимая и страстно жалея людей, готов ценою жизни найти для них верную дорогу, осветить их сознание, чтобы они поняли самих себя, свои цели и задачи. Люди должны стать другими – сознательными борцами против мрачных сил!
   Образ Данко связан с конкретной политической ситуацией эпохи. Данко готов погибнуть ради того дела, без которого невозможна победа революции: его горящее сердце вносит свет в темное сознание масс! Но этого мы не можем прочитать в произведении Горького, а способны лишь домыслить. В рассказе же бесконечное человеколюбие Данко, его смелость и отвага пытаются преодолеть преграды жестокости, грубости, зла.
   В рассказах старухи Изергиль впервые прозвучала знаменательная формула Горького: «Человек за все платит сам», впоследствии повторенная в пьесе «На дне».
   Ларра думает, что, не давая ничего людям, он тем самым сохранит себя, а Данко безоглядно отдает себя и погибает. Но из них двоих только Данко жил полной жизнью, Ларра же сам обрек себя на абсолютную, безграничную пустоту. Истина заключается в том, что, не отдавая своих сил, страсти, стремления, не включившись в деяние, созидание, не получишь от жизни ничего.
   Светлое чувство Данко рождено глубокой тоской при виде соплеменников, утративших человеческий облик. И сердце героя загорелось и сгорело, чтобы рассеять тьму не только лесную, но и, прежде всего, душевную. Люди сами выбрали Данко вождем! «Посмотрели на него (Данко) и увидели, что он лучший из всех, потому что в очах его светилось много силы и живого огня.
   – Веди ты нас! – сказали они».
   И вот, пребывая в полном отчаянии, когда пропадает последняя надежда, Данко приходит на помощь людям.
   «А лес все пел свою мрачную песню, и гром гремел, и лил дождь:
   – Что сделаю я для людей?! – сильнее грома крикнул Данко.
   И вдруг он разорвал руками себе грудь и вырвал из нее свое сердце, и высоко поднял его над головой.
   – Идем! – крикнул Данко и бросился вперед на свое место, высоко держа горящее сердце и освещая им путь людям».
   Но печален конец рассказа: спасенные не заметили упавшего Данко: «Люди же, радостные и полные надежд, не заметили смерти его и не видали, что еще пылает рядом с трупом Данко его смелое сердце». Но страшно даже не это, а то, что «один осторожный человек заметил это и, боясь чего-то, наступил на гордое сердце ногой…» Дар самоотверженного сострадания будто и не достиг своей высшей цели. Люди остались жестокими! Возникает вопрос: если подвиг человека, пожертвовавшего собой, не способен пробудить благородные чувства в людях, что может изменить их? Но, несмотря ни на что, «образ Данко» не исчезает из творчества Горького.
   Центральный герой романа «Мать» Павел Власов – это в сущности реалистическое воплощение той темы, которая прежде была сказочной (Данко), а здесь стала исторически конкретной темой революции.

БИЛЕТ N 5

   ВОПРОС 1. «ВЕК НЫНЕШНИЙ» И «ВЕК МИНУВШИЙ» В КОМЕДИИ А. С. ГРИБОЕДОВА «ГОРЕ ОТ УМА»
   Александр Сергеевич Грибоедов для России – писатель поистине хрестоматийный. Вряд ли найдется в наше время человек, который, даже не прочитав его комедию «Горе от ума», не употреблял в своей речи грибоедовские афоризмы, ставшие пословицами.
   В «Горе от ума» ярко представлен конфликт между «антиподами», являя собой непримиримое столкновение «века нынешнего» с «веком минувшим», борьбу двух общественных лагерей, сложившихся после Отечественной войны 1812 г.
   Основной конфликт комедии – столкновение «века нынешнего» и «века минувшего». И конфликт этот выходит за рамки литературного произведения – он носит общественный характер.
   Действие пьесы происходит в доме московского барина Фамусова, куда после трехлетнего отсутствия приезжает Александр Андреевич Чацкий, сын покойного друга Павла Афанасьевича.
   Чацкий некогда воспитывался вместе с Софьей, дочерью Фамусова. Именно ради нее он и возвращается в Москву (трехлетняя разлука лишь усилила чувство к Софье). Но здесь его ожидает холодный прием. Софья влюблена в «скромного, услужливого» Молчалина, так похожего на героя французских романов, до которых Софья, как и все молодые дворянки, большая охотница.
   На фоне личного конфликта главного героя автор комедии затрагивает важную тему – обличение представителей «века минувшего», которым является сам Фамусов и его окружение, так называемого фамусовского общества. Взгляды и образ жизни Фамусова более всего характеризуют идеалы и жизненные принципы людей «века минувшего». Распорядок жизни Фамусова, типичного представителя дворянской элиты начала XIX в., дает точное представление об образе жизни ему подобных. Запись в календаре предстоящих визитов (во вторник Фамусов «зван… на форели, в четверг – на погребенье» и т. д.) поражает однообразием.
   Жизнь Фамусова и ему подобных состоит из естественных жизненных проявлений и потребностей. А нормы морали, нравственные ценности, общественные амбиции с лихвой укладываются в светские визиты, обеды, балы, карточные игры, обсуждение сплетен. Все это необходимо всякому, кто хочет добиться общественного признания в глазах фамусовцев. Хотя для достижения подлинного уважения и, более того, восхищения со стороны представителей «века минувшего» необходимы власть и богатство. Одним из таких членов московской элиты тех лет и восхищается Фамусов:

     Но память по себе намерен кто оставить
     Житьем похвальным, вот пример:
     Покойник был почтенный камергер,
     С ключом, и сыну ключ умел доставить:
     Богат и на богатой был женат:
     Кузьма Петрович! Мир ему! —
     Что тузы в Москве живут и умирают!..

   Как видно из этой цитаты, уважение к человеку напрямую зависит от его положения в обществе, от его благосостояния. Его нравственные ценности, умственные способности в расчет не берутся.
   А посему, желая добра сыну покойного друга, Фамусов сначала дает несколько житейских советов Чацкому сообразно морали «века минувшего»:

     Во-первых, не блажи,
     Именьем, брат, не управляй оплошно,
     А главное, поди-тка, послужи…

   И для пущей убедительности он приводит в пример нравоучительный рассказ о карьере покойного дядюшки, «вельможи в случае»:

     Максим Петрович: он не на серебре,
     На золоте едал; сто человек к услугам;
     Весь в орденах; езжал-то вечно цугом;
     Век при дворе, да при каком дворе!
     Но когда же надо подслужиться,
     И он сгибался вперегиб!

   Процветание Максима Петровича началось с комической ситуации, а именно – с его падения! Оступившийся и упавший старик был одарен улыбкой Екатерины!
   «Упал он больно, встал здорово», – такова мораль фамусовского общества.
   История Максима Петровича весьма поучительна. Чтобы достигнуть вершин славы и почета, нужно сначала упасть. Но, помимо чисто физического падения, гораздо страшнее падение нравственное.
   Урок, вынесенный из семейного предания, неприемлем для Чацкого:

     Свежо предание, но верится с трудом;
     Как тот и славился, чья гнулась чаще шея;
     Как не в войне, а в мире брали лбом,
     Стучали об пол не жалея!

   Еще один из ярких персонажей – представитель молодого поколения, четко придерживающийся морали «века минувшего», – это Молчалин, секретарь Фамусова, возлюбленный Софьи.
   Отвратительным и смешным кажется Чацкому угодничество бессловесного Молчалина, желающего во что бы то ни стало заслужить расположение влиятельной московской барыни Хлестовой:

     Молчалин! —
     Кто другой так мирно все уладит!
     Так моську вовремя погладит,
     Тут в пору карточку потрет,
     В нем Загорецкий не умрет!

   Ум, хитрость, изворотливость Молчалина, умение найти «ключ» к каждому влиятельному человеку, абсолютная беспринципность – вот определяющие качества этого героя. Качества, делающие его антигероем пьесы, главным противником Чацкого. Его жизненные установки, убеждения, вся система нравственных ценностей противостоят моральному кодексу, идеям и идеалам Чацкого. И в этом Молчалин не отличается от всего фамусовского общества. Не зря Чацкий отмечает, что «Молчалины блаженствуют на свете».
   Остальные фамусовцы не так страшны. Каков, скажем, предел мечтаний того же Фамусова? Выдать удачно замуж Софью, ну еще пару орденов получить – не более того. Скалозуб тоже на многое не претендует: «Мне только бы досталось в генералы». Князь Тугоуховский давным-давно «на посылках у супруги», ему хочется, вероятно, только одного: оставили бы его в покое.
   Гораздо страшнее из всех представителей «века минувшего» Молчалин. Расчетливо и холодно он набирает силу. Уж он-то не потерпит на своем пути Чацкого – безумного мечтателя, ниспровергателя основ! Молчалин пугает именно своей глубочайшей безнравственностью.
   Но бороться с многочисленной гвардией фамусовского общества Чацкому приходится в одиночку. В своем монологе Чацкий с гневом осуждает невежество «века минувшего» – судей «века нынешнего»:

     А судьи кто?
     – За древностию лет
     К свободной жизни их вражда непримирима,
     Сужденья черпают из забытых газет времен
     Очакова и покоренья Крыма.

   В этом монологе Чацкий, обличая «прошедшего житья подлейшие черты», затрагивает один из самых больных вопросов российской действительности – крепостное право. Разоблачая низость «отечества отцов», он рассказывает о «Несторе негодяев знатных», обменявшем верных слуг на «борзые три собаки», и т. п.
   «Рабским» называет Чацкий и подражание соотечественников всему иностранному. В московских гостиных господствует «смешение языков: французского с нижегородским». Отстаивая идеал национальной самобытности, Чацкий восклицает: «Воскреснем ли когда от чужевластья мод?» Он искренне хочет,
   Чтоб истребил господь нечистый этот дух
   Пустого, рабского, слепого подражанья.

     Чтоб истребил господь нечистый этот дух
     Пустого, рабского, слепого подражанья.

   Наступление «века нынешнего» страшит фамусовцев, поэтому они с радостью объявляют Чацкого безумцем. Сумасшедший Чацкий фамусовскому обществу не страшен – вот почему легко и быстро поверили клевете Софьи.
   Чацкий и фамусовский свет несовместимы, они живут как бы в разных измерениях. Поэтому можно прийти к выводу: в комедии показано столкновение прогрессивно мыслящей молодежи того времени с консервативными представителями «века минувшего». Многие идеи Чацкого были близки будущим декабристам.
   Злободневность общественного конфликта, убедительность образа Чацкого, в котором будущие декабристы сразу признали своего, живость языка – все это привело к популярности комедии.
   Грибоедов создал комедию с обширной проблематикой. Он затронул не только злободневные общественные проблемы, но и важнейшие нравственные вопросы, современные в любую эпоху.
   ВОПРОС 2. МОЙ ЛЮБИМЫЙ РАССКАЗ И. А. БУНИНА
   Знакомство с творчеством Ивана Алексеевича Бунина не оставляет равнодушным даже тех, кто не является поклонником русской литературы. Дело в том, что произведения Бунина интересны и неоднозначны.
   Один из рассказов писателя – «Господин из Сан-Франциско». Бунин, мастерски описывающий сельскую природу и душевные переживания своих героев, любовные терзания и т. п., затронул в этом рассказе серьезную тему – тему пошлости, лжи, бездушия богатых людей.
   В рассказе описана трагическая судьба господина, имя которого никто так и не узнал. На примере главного героя автор показывает, как ничтожны люди, стремящиеся только к богатству, к наживе капитала, которым наплевать на простых людей, прислуживающим им, и на весь мир. Думается, что к своему главному герою и сам автор относится с нескрываемым неодобрением: ведь у героя нет даже имени. «Господин из Сан-Франциско – имени его ни в Неаполе, ни на Капри никто не запомнил», – пишет автор.
   Господин из Сан-Франциско всю свою жизнь посвятил накоплению денег. Это стало смыслом всей его жизни. Поэтому лишь в пятьдесят восемь лет он решился отправиться в путешествие ради развлечения. На дорогом и комфортабельном пароходе «Атлантида» «собрано самое отборное общество». Это общество вправе решать все и диктовать моду во всем. Они беззаботны, они веселятся, танцуют, едят изысканные блюда, красиво одеваются. Их жизнь похожа на схему, где спланированы часы и дни. Герои этого рассказа духовно нищие и убогие. Их жизнь искусственна и скучна. Для того чтобы развлечь пресытившихся всем людей, на пароход специально нанята молодая пара, которая разыгрывает из себя влюбленных. Хотя никто и не догадывается, что этим «влюбленным», кочующим с парохода на пароход, давно прискучило притворяться и изображать выдуманную страсть.
   Пароход, на котором путешествует господин из Сан-Франциско, состоит из двух этажей. На верхнем этаже, изобилующем роскошью и богатством, располагаются представители высшего общества. На нижнем до изнеможения трудятся кочегары. Пароход «Атлантида» – словно модель мира и общества, современником которых является и сам автор. Наверху властвуют богатые, бездушные и беспринципные, внизу – усталые от непосильного труда бедные люди.
   Кульминацией рассказа стала внезапная смерть главного героя. Никто из путешествующих не выразил соболезнования семье умершего. Более того, общество миллионеров заволновалось, ощутив омерзение к умершему, потому что он нарушил их покой, их постоянное состояние праздника.
   Бездуховность, нравственная пустота этих людей ужасают читателя. Жизнь этих особ проходит бесцельно, они не сделали ничего значительного, стоящего, существенного в жизни. Поэтому они безлики в рассказе Бунина, да, пожалуй, и в действительности тоже. Никто из персонажей не имеет имен, даже главный герой.
   Но, по мнению автора, перед смертью равны все: будь то сильные мира сего или простые люди. Поэтому жизнь нужно прожить так, чтобы после смерти осталась о тебе долгая память, а не только блеск бриллиантов.

БИЛЕТ N 6

   ВОПРОС 1. СТИХОТВОРЕНИЯ А. С. ПУШКИНА О ЛЮБВИ. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ НИХ
   Александр Сергеевич Пушкин был весьма любвеобильным человеком. Этому способствовали и его африканское происхождение, и традиции русского дворянства.
   А. С. Пушкин – великий русский поэт. После Пушкина тысячи поэтов писали о любви к своим любимым женщинам.

   К***
   Стихотворение посвящено А. П. Керн. Пушкин переработал стихотворение Жуковского «Лала Рух». Но получилось у него лучше, чем у придворного поэта царя Александра I:

     Я помню чудное мгновенье:
     Передо мной явилась ты,
     Как мимолетное виденье,
     Как гений чистой красоты…

   Поэт переживает разлуку, разные события и горести, и вот новая встреча:

     И сердце бьется в упоенье,
     И для него воскресли вновь
     И божество, и вдохновенье,
     И жизнь, и слезы, и любовь.

   (1825 г.)
   «Работал» поэт и под модную тогда Испанию:

     Я здесь, Инезилья,
     Я здесь под окном.
     Объята Севилья
     И мраком и сном.
     Ты спишь ли? Гитарой
     Тебя разбужу.
     Проснется ли старый,
     Мечом уложу.

   Не менее прекрасны и строки стихотворения «Что в имени тебе моем?»:

     Что в имени тебе моем?
     Оно умрет, как шум печальный
     Волны, плеснувшей в берег дальный,
     Как звук ночной в лесу глухом.
     Но в день печали, в тишине,
     Произнеси его тоскуя;
     Скажи: есть память обо мне,
     Есть в мире сердце, где живу я…

   Из него видно, что поэт точно знал, что его имя и фамилия вместе с его записочками со стихами будут цениться потомками.
   Обратимся к незабываемым строкам стихотворения «Для берегов отчизны дальной». Живя в ссылке в Одессе, Пушкин полюбил молодую итальянку, жену богатого купца, умершую от чахотки у себя на Родине. Поэт очень переживал ее трагическую судьбу, и написал следующие строчки:

     Для берегов отчизны дальной
     Ты покидала край глухой;
     В час незабвенный, в час печальный
     Я долго плакал пред тобой.

   Решив жениться, Пушкин прощается с любимыми женщинами. Он был честный человек и хотел начать жизнь по-новому, без старых проблем. Об этом мы прочитаем в его «Прощании»:

     Прими же, дальняя подруга,
     Прощанье сердца моего,
     Как овдовевшая супруга,
     Как друг, обнявший молча друга
     Пред заточением его.

   Заметьте, что уже повзрослевший поэт сохранил здесь и юношеское лукавство, и идеалистическое отношение к браку.
   Необыкновенно музыкальные строчки Пушкина не раз превращались в романсы. Вот стихотворение, больше известное в виде романса:
//-- * * * --//

     Я вас любил: любовь еще, быть может,
     В душе моей угасла не совсем;
     Но пусть она вас больше не тревожит;
     Я не хочу печалить вас ничем.
     Я вас любил безмолвно, безнадежно,
     То робостью, то ревностью томим;
     Я вас любил так искренно, так нежно,
     Как дай вам Бог любимой быть другим.

   Вот так писал Пушкин о любви.
   Примерно через 100 лет после смерти А. С. Пушкина стихи о любви изменились. Вы помните летящие, тревожные строки А. Блока? В них звучит иное уже настроение: ресторан, оркестр и т. д.:

     Я сидел у окна
     В переполненном зале:
     Где-то пели смычки о любви.
     Ты послала мне черную розу в бокале
     Золотого как солнце Аи [1 - Аи – сорт шампанского вина.].

   А вот отрывок из стихов незабвенного Маяковского. Рабочий кабинет советского работника. Входит Она:

     Ты вошла резкая как «Нате»,
     И, мучая перчаток замш,
     Сказала: знаете,
     Я выхожу замуж…

   Что ж, наверное, она нашла более советского и более ответственного работника. Да и инициатива явно перешла к представительницам прекрасного пола.
   ВОПРОС 2. ГЕРОИ ПРОИЗВЕДЕНИЙ А. П. ПЛАТОНОВА (НА ПРИМЕРЕ ОДНОГО РАССКАЗА)
   Первой книгой А. П. Платонова была брошюра «Электрификация», написанная еще в 1921 г.
   Вера в революцию и науку, пафос переустройства мира определили мировосприятие писателя. Особая нежность «технического человека» к машине (часто вытесняющая горе и тоску по людям) характерна для платоновской прозы 1920–1930 гг.
   Все творчество писателя – как бы испытание на прочность машины общества:
   – испытание будущего – научно-фантастические произведения «Маркун», 1921 г. и «Потомки солнца», 1922 г.;
   – испытание прошлого – повесть «Епифанские шлюзы» по материалам эпохи Петра I, 1927 г.;
   – испытание настоящего – 1930 г. – повести «Впрок», «Котлован», «Ювенильное море».
   Рассказ «В прекрасном и яростном мире», где главный герой, машинист Мальцев, является прекрасным образчиком платоновской прозы. Здесь присутствуют взаимоотношения человека и машины – мощного паровоза и людей. Автор устами героя сравнивает работу на паровозе с чтением стихов Пушкина.
   Мальцев – машинист экстра-класса, «он понимал машину точнее, чем мы, и он не верил, что я или кто-нибудь другой может научиться тайне его таланта»; он скучал от своего таланта. И вот с этим самым асом паровозного ремесла случился невероятный случай, казус: он временно ослеп и едва не допустил аварию.
   Второй персонаж рассказа, безымянный «я», помощник Мальцева, выясняет причины странного поведения машиниста. С ним произошло следующее: удар молнии (около паровоза) повлиял на его психику, подсознательное, и он продолжал вести состав, руководствуясь не реальными железнодорожными ориентирами и сигналами, а живой картиной, существовавшей только в его мозгу.
   Мальцев попал под следствие, а затем сел в тюрьму. После проведенного над ним эксперимента, осуществленного по настоянию помощника, его освободили. Но теперь он снова потерял зрение. Окончательно выздоровел Мальцев лишь после того, как его помощник, невзирая на риск, взял его с собой в поездку. Рассказ заканчивается словами:
   «Я боялся оставить его одного, как родного сына, без защиты против действия внезапных и враждебных сил нашего прекрасного и яростного мира».
   Так о чем же этот небольшой, весьма схематично и примитивно написанный рассказ? Прежде всего, наверное, о вечной борьбе ограниченного разума человека с могущественными и малоизученными силами природы. После этого небольшого рассказа было написано множество других научно-фантастических произведений на тему взаимоотношений человека, машины и сил природы.
   Во-вторых, это рассказ о людях, об их отношениях, о бездушной машине, придуманной самими же людьми. В годы первых пятилеток поощрялось выжимание из людей (и из машин) всего, на что они были способны. В случае аварии людей обвиняли во «вредительстве», а такое обвинение, как правило, плохо для них кончалось. Даже знаменитые конструкторы Туполев, Королев и другие провели многие годы в тюрьмах и лагерях из-за аварий и неполадок, случавшихся с их механическими «детищами».
   Словом, сам факт того, что помощник Мальцева не побоялся помочь машинисту объясниться перед следствием, не отрекся от него, свидетельствует о том, что, несмотря ни на что, человеческие чувства: уважение, товарищество, взаимовыручка – не исчезли с наступлением новой эры, эпохи строительства социализма, когда жизнь человека ничего не стоила по сравнению «планом», «валом», «производственной» и «государственной» необходимостью.

БИЛЕТ N 7

   ВОПРОС 1. А. С. ПУШКИН. «ПОВЕСТИ БЕЛКИНА». ТЕМА И ИДЕЙНЫЙ СМЫСЛ ОДНОЙ ИЗ НИХ
   В 1830 году А. С. Пушкин унаследовал родовое имение своего отца Болдино, где провел прекрасный период своей жизни, вошедший в историю литературы как «болдинская осень». Это время отмечено необычайным творческим взлетом поэта, когда им был создан ряд блестящих поэтических и прозаических произведений, в том числе пять новелл, объединенных в «Повести Белкина». Это «Выстрел», «Метель», «Гробовщик», «Станционный смотритель» и «Барышня-крестьянка». Замысел Пушкина состоял в том, что все они якобы были написаны неким молодым помещиком Иваном Петровичем Белкиным, история которого вкратце изложена в предисловии, озаглавленном «От издателя». Оно готовит нас к знакомству с историями, никак не связанными между собой. Объединяет их лишь то, что все они как будто были услышаны Белкиным от разных людей. «Не мудрствуя лукаво», он записал их, аккуратно помечая в начале каждой имя рассказчика. Ни одна из повестей не похожа на другую, хотя все они написаны кратко, точно, простым и незамысловатым языком. Среди них есть и грустные, и веселые истории. Различны они и в манере написания.
   «Выстрел» – это разновидность романтической новеллы с точно выверенным сюжетом; острая и интригующая, с неожиданно благополучной развязкой. Ее герой Сильвио – загадочная личность – несколько лет своей жизни посвятил ожиданию мести своему обидчику. Кроме этого, его ничто не волновало, ничто не воспринималось всерьез. Когда же наступил момент расплаты, он сполна насладился страхом врага и не стал убивать его.
   «Метель» – в своей основе тоже романтическая новелла. В ней Пушкин использует сюжет, который широко известен писателям-романтикам того времени: двое влюбленных, у которых на пути к счастью стоят родители. Автор отчасти пародирует этот сюжет, вовсю иронизирует над его традиционными канонами, одновременно привнося в них новые, неожиданные черты.
   Ирония присутствует и в повести «Гробовщик». В ней отражены черты современной Пушкину русской действительности, правдиво показаны подробности бытовой повседневной жизни типичного представителя своего класса, который попадает в невероятную, фантастическую ситуацию, впрочем, оказавшуюся лишь сном.
   «Станционный смотритель» несколько отличается от прочих повестей, носящих легкий и даже комический характер. Написана она в духе сентиментализма, но, в отличие от традиционной сентиментальной прозы, в ней нет полярных положительных и отрицательных героев. Каждый из персонажей «Станционного смотрителя» по-своему прав и хорош, что, впрочем, не спасает их от житейской трагедии, затронувшей каждого в большей или меньшей степени.
   Последняя из повестей цикла «Повести Белкина» «Барышня-крестьянка» – наиболее легкое и шутливое произведение. Обладая незамысловатым сюжетом, повесть все же увлекает читателя своим динамизмом и открытым, незавуалированным юмором. Действие разворачивается в обычной русской деревне. Живя по соседству, помещики Иван Петрович Берестов и Григорий Иванович Муромский не слишком жаловали друг друга. Один всю жизнь прожил в деревне, где построил дом, имел суконную фабрику, хороший доход. Другой же, промотав в городе большую часть состояния, был вынужден жить в последнем своем имении. Порядки у себя он завел на английский лад, однако дела его шли неважно. Все его нововведения вызывали всеобщую критику, особенно ближайшего соседа Берестова. Тот при любом случае насмехался над «англоманом», чем приводил последнего в негодование. На фоне отношений этих помещиков и происходят центральные события повести, в которых главные роли сыграли сын Берестова Алексей и дочь Муромского Лиза.
   Все девушки деревни грезили молодым Берестовым. Рассказы о нем, во многом преувеличенные и приукрашенные, будоражили воображение семнадцатилетней Лизы. Не имея возможности познакомиться с ним из-за вражды родителей, девушка решается на авантюру: переодевшись крестьянкой, рано утром она надумала подождать Алексея в роще, где он обычно охотился. Познакомившись с незнакомкой, Берестов тут же увлекся ею, и к следующей встрече был без памяти влюблен в смуглянку, которая тоже разделяла его чувства. Встречи продолжались несколько месяцев, а когда они были невозможны, влюбленные переписывались.
   Но, хотя Алексей всем сердцем полюбил Лизу, он не мог жениться на ней, думая, что она дочь кузнеца. Лиза тоже не питала иллюзий из-за ненависти их отцов друг к другу. И неизвестно, чем бы все закончилось, но родители их неожиданно помирились и даже прониклись друг к другу симпатией, вследствие чего стали наносить взаимные визиты в имения. И Лизе ничего не осталось, как старательно менять внешность с помощью белил и сурьмы своей «мадам» – гувернантки мисс Жаксон.
   Обман не был раскрыт, и Алексей, ни о чем не подозревая, был искренне опечален, когда отец сообщил ему о своем намерении женить его на дочери новоиспеченного друга. В отчаянии он пишет письмо своей любимой с предложением руки и сердца, сам же мчится к Муромскому для объяснений. И каковы же были его удивление и радость, когда он увидел «свою Акулину» не в простом крестьянском сарафане, а в прекрасном белом платье сидящей за чтением его письма. Счастливый финал завершает эту замечательную, заряженную добротой и оптимизмом повесть. Читая ее, проникаешься искренней симпатией ко всем героям без исключения.
   Пушкин с теплотой и любовью описал причуды старшего поколения и невинность молодого. Отсутствие какой бы то ни было фальши является их отличительной чертой, и это делает повесть «Барышня-крестьянка» поучительным произведением для всех.
   ВОПРОС 2. СТИХОТВОРЕНИЯ С. А. ЕСЕНИНА О РОДИНЕ. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ НИХ
   Сергей Александрович Есенин родился 21 сентября 1895 г. в селе Константиново Рязанского уезда. О своих крестьянских корнях поэт с достоинством писал: «У меня отец – крестьянин, ну а я – крестьянский сын». Родители его какое-то время жили раздельно, поэтому мать была вынуждена зарабатывать на жизнь в городе, а воспитание маленького Сергея возложили на ее родителей. Воспоминаниям детства Есенин посвятил множество стихов. Именно тогда, под влиянием сказок и песен бабушки и деда, в нем зародилась любовь к природе, пробудилась поэтическая фантазия.
   Первые стихи были написаны им уже в восьмилетнем возрасте. Главной их темой было воспевание красоты родного края. Одно из первых стихотворений «Вот уж вечер. Роса…» Есенин датировал 1910 г. Читая написанные в сущности ребенком строки, погружаешься в мир дивной красоты русской природы. Удивительно, как тонко чувствовал ее поэт и как точно отобразил любовь к ней в своих стихах, заставляя нас ощущать, видеть и слышать то же, что и он. Есенина по праву называют поэтом «страны березового ситца». Его любовь к Родине так очевидна и так огромна, что он не мог не делиться ею с другими. Путь для этого – его поэзия, творчество из глубины души:

     Край любимый! Сердцу снятся
     Скирды солнца в водах лонных,
     Я хотел бы затеряться
     В зеленях твоих стозвонных.

   Есенин, как никто другой, всем сердцем ощущал гармонию природы. Читая его стихи, можно услышать шелест луговых трав, песнь ветра, голос речной волны; полюбоваться утренней зарей или ночным звездным небом. «Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к Родине. Чувство родины – основное в моем творчестве», – писал поэт.
   Россия была его философией, миропониманием, главной жизненной ставкой. Ничто не было для него столь ценно, как Родина. За эту любовь его часто обвиняли в национализме, в отрицании всего, что не свое, не российское. Даже в политическом плане Есенин считал, что Россия не может развиваться по примеру других стран, а может пойти лишь своим, не похожим на другие путем. Кроме того, Есенин был истинным гуманистом. Какие бы перипетии ни постигли Россию, для него всегда на первом плане стояла судьба человека:

     Я думаю:
     Как прекрасна Земля
     И на ней человек.
     И сколько с войной несчастных
     Уродов теперь и калек!
     И сколько зарыто в ямах!
     И сколько зароют еще!
     И чувствую в скулах упрямых
     Жестокую судорогу щек.

   В этом стихотворении, как и во многих других, Есенин точно, четко сформулировал свое видение мира, заключающееся в поклонении красоте и совершенству. Всякое страдание находит живой отклик в прекрасной душе поэта. Часто он жалеет людей, но вера в прекрасное будущее человечества является главенствующим мотивом в его творчестве. Из его произведений понятно, что поэт много размышлял о судьбе России. На его глазах умирала старая, горячо любимая патриархальная Русь, и на смену ей приходила новая Русь, советская, а вместе с ней – прогресс. Стальной конь победил красногривого жеребенка. В 1924 г. Есенин написал стихотворение-воспоминание о родном крае «Низкий дом с голубыми ставнями…». Многое пережил он в своей жизни, но, достигнув вершины славы, став модным столичным поэтом, все с той же теплотой и любовью думал он о родном доме в деревне.

БИЛЕТ N 8

   ВОПРОС 1. ГЕРОИ ПОЭМЫ А. С. ПУШКИНА «МЕДНЫЙ ВСАДНИК». ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОТРЫВКА ИЗ ПОЭМЫ
   В сентябре 1833 года Пушкин поселился в своем родовом имении Болдино. Здесь, в тишине и покое русской природы, как и осенью 1930 г., великий поэт всецело посвятил себя любимому творчеству. По количеству созданных произведений эта пора была названа второй «болдинской осенью». Именно тогда написаны поэма «Анджело», сказки «О царе Салтане…» и «О рыбаке и рыбке», повесть «Пиковая дама» и великолепная историческая поэма «Медный всадник». В ней Пушкин воплотил свою давнюю мечту о создании произведения, посвященного Петру I. Эта личность уже не раз вдохновляла поэта своей мощью, величием и созидательным началом.
   Образ Петра был ярко выписан в поэме «Полтава», в прозаическом романе «Арап Петра Великого», в стихотворении «В надежде славы и добра». В них Пушкин намеренно превозносит и подчеркивает положительные стороны деятельности этого человека, императора и полководца. Хвалебные ноты звучат и в самом начале поэмы «Медный всадник», являясь одой великому делу Петра и его любимому творению Петербургу. Но Петр – не единственный герой поэмы. Другое действующее лицо – мелкий чиновник Евгений. Он всеми средствами противопоставляется Петру: и своим положением в обществе, и характеристикой, данной ему Пушкиным.
   Уже в первых строчках Евгений представляется нам посредственным человеком. Подталкивают к этому мнению и пушкинские интонации. Если строки о Петре выдержаны в пафосном тоне, то Евгений описывается преувеличенно безразлично. Эти два героя являются представителями совершенно разных миров. Один достиг вершины славы, другой находится в самом низу общественного устройства и вряд ли сможет чего-либо достичь, отличиться от других, себе подобных.
   Являясь совершенно противоположными, пути этих людей никогда не пересекаются. Однако в своей поэме Пушкин все же находит точки соприкосновения, ставя своих героев на один уровень, поскольку каждый из них имеет право на существование и в своей основе может быть равен другому. Для этого Евгению предстоит пройти путь страданий, который возвысит его над безотрадной повседневностью, над его подчиненным, рабским положением, продиктованным общественным строем.
   На Петербург обрушилась стихия – наводнение. Вместе со своими водами Нева унесла жизни множества людей. Оставшиеся в живых должны были принять жестокую реальность, смириться с потерей близких и жить дальше. Трагедия же, постигнувшая Евгения, сломила его слабый дух, затмила его сознание мраком. Бегство от реальности спасло его от воспоминаний о гибели любимой девушки, а вместе с ними вычеркнуло все связывающее его с жизнью. Обезличенный, он опустился на самое дно «и так он свой несчастный век влачил – ни зверь, ни человек…»
   Но в один прекрасный день воспоминания вновь начали пробуждаться в нем. И дух Евгения взбунтовался против «виновника» краха его жизни – против того, кто построил город в опасном месте, обрекая его на потоп. Здесь образ Петра перестает быть недосягаемо-возвышенным. Он переходит в другое качество и предстает перед читателями символом самодержавия – Медным всадником, пугающим своей силой и мощью.
   На какое-то мгновение Петр и Евгений оказались друг перед другом, лицом к лицу, и маленький, незаметный человек вдруг перестал бояться. Вскипев праведным гневом, он пригрозил памятнику. Длилось это лишь миг, и Евгений тут же испугался своей смелости. Ему показалось, что памятник, словно живой, услышал его злые слова и стал поворачивать к нему пылающее негодованием лицо. Евгений побежал. Он слышал за собой громкий стук копыт коня Медного всадника, который преследовал его всю ночь.
   С тех пор, всякий раз проходя мимо грозного памятника, олицетворяющего власть, Евгений не смел поднять глаз и снимал картуз со своей головы в знак почтения. Так он прожил свой век и умер на развалинах ветхого дома, напоминающих о его прошлой жизни, конченной вместе с потопом.
   «Медный всадник» по своему жанру является философско-символической поэмой. Символические черты ей придает элемент фантастики, являющийся одним из ключевых моментов замысла Пушкина. В нем Петр выступает не только как реальная историческая личность, но и как символ целой эпохи. Памятник Петру – отдельное действующее лицо поэмы, стоящее на страже самодержавия, готовое ринуться на любого, кто посмеет противопоставить себя сильным мира сего.
   В этой поэме Пушкин показал обратную сторону Петра-властелина. Нельзя не восхищаться теми коренными сдвигами, которые произошли в России за время его правления. Конечно, все они были бы невозможны без определенной жестокости этого человека, порой граничащей с деспотизмом. Ради осуществления своих великих идей Петр не щадил своих подданных, независимо от ранга. Жизнь «маленького человека», такого, как Евгений, не стоила вообще ничего.
   Цели оправдывают средства, считал он. Поэтому не принято вспоминать, какими средствами Петр достиг таких колоссальных результатов в развитии России. В поэме «Медный всадник» Пушкин, отдавая должное деяниям этого великого императора, на первый план все же ставит трагедию одного, отдельно взятого «маленького человека», судьба которого, как щепка в бурных водах Невы, не подвластна ему.
   ВОПРОС 2. Н. М. КАРАМЗИН. «БЕДНАЯ ЛИЗА». ХАРАКТЕРЫ ГЛАВНЫХ ГЕРОЕВ. ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ ПОВЕСТИ
   Николай Михайлович Карамзин родился в 1766 г. Его детство прошло недалеко от Симбирска, в имении его отца – мелкого помещика. В 13 лет Николай был отдан в пансион, где получил хорошее образование. После этого отец настоял на поступлении юноши на военную службу. Но Карамзин, как оказалось, не имел военного призвания. Тяга к литературному творчеству все более проявляла себя, и по прошествии года, выйдя в отставку, он вернулся в Симбирск. Там он стал вести светскую жизнь, познакомился со многими литературными деятелями того времени, которые ввели его в «Дружеское ученое общество», возглавляемое видным просветителем и общественным деятелем Н. И. Новиковым.
   Однако вскоре Карамзин решает порвать с обществом, и, продав доставшееся ему по наследству имение отца, отправляется путешествовать по Европе. В 1790 г. он вернулся в Россию с твердым желанием посвятить свою жизнь литературе. Он начинает издавать собственный «Московский журнал», который становится образцом изысканного литературного вкуса. На его страницах печатались лучшие произведения в прозе и стихах как русских, так и зарубежных авторов.
   Сам Карамзин тоже много писал и печатался в своем журнале. Однако настоящую славу ему принесла повесть о судьбе бедной крестьянской девушки, полюбившей дворянина, – «Бедная Лиза». Эта повесть, написанная в лучших традициях сентиментализма, несмотря на свой популярный среди других писателей сюжет, явилась настоящим открытием в области литературы. Она покорила своих читателей глубиной переданных автором чувств героев, вызвала искренние переживания об их судьбе.
   Главная героиня – семнадцатилетняя Лиза, которая жила в бедной хижине на окраине Москвы. После смерти отца девушка была вынуждена сама вести все хозяйство и заботиться об убитой горем матери. «Бог дал мне руки, чтобы работать», – говорила Лиза. Она была добросовестна и трудолюбива. Сама ткала полотно и вязала чулки, а весной продавала в Москве букетики собранных ею цветов. Несмотря на сильную тревогу, что девушку могут обидеть, мать была вынуждена отпускать ее в город. Она души не чаяла в дочери, всегда учила ее честности и порядочности, качествам, присутствию которых в человеке не должна мешать бедность.
   В одном из походов в Москву Лиза познакомилась с Эрастом. Не удивляет, что этот молодой богатый дворянин обратил на нее внимание. Ведь Лиза была очень красива: стройная, светловолосая и голубоглазая. Главными же ее достоинствами были целомудрие и кроткий нрав. Именно они покорили ведущего беспутную жизнь Эраста. Он захотел испытать чистую, не запятнанную страстями любовь невинной девушки. И даже решил на время оставить светские развлечения, которые уже наскучили ему. Он искренне считал такую любовь возможной.
   По природе своей Эраст был добрым и умным человеком. Но тот образ жизни, к которому он привык, и его положение в обществе разительно отличались от того, как жила крестьянка Лиза. Пропасть, разделяющая их, привела к трагедии. Девушка всем сердцем полюбила Эраста, всецело доверяла ему, но, как оказалось, напрасно. Проиграв в карты, он, чтобы поправить свое состояние, решил жениться на богатой вдове.
   Эраст бросил Лизу, даже не объяснившись с ней. Он даже не задумывался, какую нестерпимую боль причинил девушке своим обманом. Мысль, что Эраст разлюбил ее и женится на другой женщине, толкнула Лизу на самоубийство. Она не справилась со своей болью. Эраст же до конца своих дней был несчастен. Бремя вины за смерть девушки осталось с ним на всю жизнь.
   Трудно решить, в чем истинная причина несчастья, постигнувшего этих молодых людей. Карамзин видит ее в личных качествах характеров Лизы и Эраста. Но существовали и социальные различия. Эраст был дворянином, а Лиза – простой крестьянкой, и их отношения были изначально обречены.

БИЛЕТ N 9

   ВОПРОС 1. А. С. ПУШКИН. «КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА». СУДЬБА ГЕРОЕВ И СМЫСЛ ЭПИГРАФА «БЕРЕГИ ЧЕСТЬ СМОЛОДУ»
   19 октября 1836 года в журнале «Современник» была опубликована повесть Пушкина «Капитанская дочка». Поэт, уже не раз обращавшийся к исторической тематике, создал величайшее произведение о русском бунте – восстании под предводительством Емельяна Пугачева.
   Работу над «Капитанской дочкой» автор начал еще в 1833 г. Много времени заняли поиски любых сведений, касавшихся истории восстания, начиная с небогатых архивных материалов и кончая народными песнями и сказаниями о Пугачеве. Пушкин посетил исторические места, где должны были разворачиваться действия повести. Находясь в Поволжье, в Оренбурге, он встречался с современниками пугачевского бунта, записывал их рассказы. Одним словом, выступил в роли исследователя, чтобы позже, на страницах «Капитанской дочки», с наибольшей достоверностью передать образцы как реальных исторических личностей, так и вымышленных типичных персонажей, судьбы которых неразрывно переплелись в водовороте жестокой крестьянской войны – «бунте бессмысленном и беспощадном».
   Все герои «Капитанской дочки» – не просто персонажи. Они – живые люди со своими столь не похожими друг на друга характерами. Их поступки вызывают в читателе разные чувства: от негодования до преклонения. Но в целом «Капитанская дочка» – это повесть, посвященная людям с высокими моральными устоями, непоколебимыми жизненными принципами, честью и достоинством.
   Эпиграфом к повести Пушкин избрал народную пословицу «Береги честь смолоду» неслучайно, ведь в этих словах заключена многовековая народная мудрость, ставшая для лучших русских людей основой, на которой строились их взаимоотношения с окружающими. В данном случае эта пословица обращает внимание читателя на идейно-нравственный характер повести. Одним из ее важнейших, ключевых моментов является история шестнадцатилетнего Петра Гринева, достойно встретившего все испытания, выпавшие на его долю.
   Понятия морали этого юноши, безусловно, были заложены в нем родителями, с детства готовившими его к военной службе, а для офицера понятие чести являлось неотделимой чертой характера. Вступив во взрослую жизнь, Петр, со свойственным ему юношеским простодушием, с восторгом приготовился упиваться свободой. Но беспечность его вскоре развеялась – при столкновении с первыми трудностями самостоятельной жизни.
   Вкусив горькие плоды первых ошибок, он учился разбираться в окружающем, довольно жестоком мире. Его отец, стремясь вырастить сына достойным человеком, решил усложнить его судьбу. Вместо офицерской службы в Петербурге, сопряженной с неизбежными светскими развлечениями, он направил Петра в распоряжение своего друга, Оренбургского военного губернатора, который в свою очередь отправил юношу в захолустную Белогорскую крепость. В этом забытом Богом месте и развиваются центральные события повести, сыгравшие роль катализатора, раскрывающего глубинные качества характеров главных героев произведения.
   Пушкин ставит своих персонажей в центр исторических событий, где каждому предстоит сделать выбор в пользу чести или бесчестья. Коменданту Ивану Кузьмичу Миронову и его жене Василисе Егоровне этот выбор стоил жизни. Их судьба может являться блестящим примером мужественной стойкости простых русских людей. Именно благодаря таким людям Россия на протяжении всей своей многовековой истории смогла противостоять злу и агрессии, в каком бы обличье они ни появлялись на нашей земле. Своей несгибаемой волей и чувством долга они давали сокрушительный отпор, казалось бы, непобедимым армиям захватчиков. Примеров тому множество.
   В «Капитанской дочке» таким захватчиком является реальный исторический персонаж Емельян Пугачев. Его образ впервые вводится Пушкиным в самом начале произведения, когда повозка, в которой ехал Гринев, сбилась с пути из-за бурана. Спасает их мужик, почти мистически появившийся в бескрайней степи из метели. Полураздетый, он чувствует себя хозяином посреди бушующей стихии и безошибочно выводит путников к жилью. Прощаясь с незнакомцем, Гринев дарит ему свой заячий тулуп. Этот незначительный эпизод, казалось бы, забытый, оказал мощное влияние на всю последующую жизнь Петра.
   Прошло время, и простой беглый казак, собрав вокруг себя тысячи таких же, как и он сам, людей, двинулся войной против дворянства. Его армия захватывала города и села, неся смерть всем, кто не присягал самозванцу как законному царю. Пугачев прославился своей жестокостью, но в народе память о нем осталась скорее как о справедливом и великодушном человеке.
   Именно эти качества были приняты Пушкиным за основу в построении художественного образа Пугачева. Когда в захваченной Белогорской крепости он увидел молодого офицера, приговоренного разбойниками к виселице, тотчас вспомнил мимолетную встречу во время бурана и добрый человеческий жест юноши: заячий тулуп. Невзирая на недовольство соратников, Пугачев освободил Гринева, и с этого момента между ними зародилась невидимая внутренняя связь, странная дружба между разбойником и офицером царской армии.
   Много раз в мыслях Гринев жалел, что не может спасти этого человека, вырвать его из ужасной среды, грозящей гибелью. Он слушает песню о виселице и ужасается, понимая, что поют ее люди, обреченные на казнь. Ведь, как бы ни была сильна повстанческая армия, удача не могла сопутствовать ей долго. Поражение было близко, и Гринев сам отважно сражался с разбойниками в Оренбурге. Но обстоятельства вынудили его вновь возвратиться в Белогорскую крепость, т. к. там осталась его невеста Маша, дочь капитана Миронова.
   Оставшись сиротой, девушка попала в руки нового коменданта, предателя Швабрина. При первой же возможности девушка отправила Гриневу письмо с просьбой о помощи. Натура смелая и решительная, он без какой-либо поддержки, кроме как в лице преданного Савельича, бросился на спасение любимой. По дороге в Белогорск он вновь встречается с главарем бунтовщиков, и Пугачев, известный своей жестокостью, становится благодетелем для молодых людей.
   Так состоялась их последняя, не считая присутствия Петра на казни Пугачева, встреча. Впоследствии, когда бунт был подавлен, Гриневу пришлось многое пережить из-за дружбы с атаманом, но время, к счастью, расставило все на свои места. Последующая жизнь Петра Гринева – за рамками повести, но можно быть уверенным, что его принципы не изменились, остались теми же, когда, пренебрегая логикой и сословными предрассудками, он сумел разглядеть в смертельно опасном разбойнике, «потрясающем государство», личность незаурядную, достойную уважения.
   ВОПРОС 2. САТИРИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ В. В. МАЯКОВСКОГО. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ НИХ (ИЛИ ОТРЫВКА)
   Время рождения Владимира Маяковского как поэта совпало со сложной, трагической эпохой крушения изжившего себя царского режима и становления новых порядков и новых законов революционной советской власти. Необычный, яркий талант девятнадцатилетнего поэта проявил себя еще задолго до революции, приводя в восхищение одних и вызывая бурю негодования у других.
   У Маяковского на протяжении всей его жизни были горячие сторонники и непримиримые противники, но вряд ли нашлись бы люди, полностью безразличные к его творчеству. Слава пришла к поэту вместе с революцией. Ее сокрушительный и вместе с тем созидательный вихрь помог наиболее глубоко раскрыться необычайному дарованию этого человека.
   Начало ХХ в. – время коренной ломки всех существовавших устоев общественного устройства России. Политические и социальные изменения в стране способствовали появлению новых веяний в искусстве, ведь оно как зеркало призвано отражать реальную жизнь. А реальность требовала от молодых писателей и поэтов поиска новых, продиктованных эрой революции идей.
   Одним из таких певцов революции стал Владимир Маяковский. С первых же шагов он заявил о себе резкой индивидуальностью, и его творчество стало гимном социалистическим свершениям. Совсем не похожий на своих предшественников ни внешностью, ни поэзией, широко размахивающий руками, «огромивший» мир своим голосом, Маяковский ставит человека в центр своей художественной идеи. Его стихи – динамичные и пронзительные – ярко и четко дают нам представление о том непростом, тяжелом и одновременно полном надежд на лучшее времени.
   Значительную часть в творчестве Маяковского занимают сатирические произведения. В них поэт без обиняков обличает и порицает все, что мешало успехам социализма. Здесь его поэзия приобретает воинствующий характер – и тем отчетливее становится позиция поэта по отношению к окружающей его действительности. Он горячо верит в успех революции. Без этого его стихи не были бы такими по-настоящему живыми, бьющими ключом. Поэтому трудно переоценить роль поэзии, в том числе и сатиры, Маяковского в тяжелые годы ломки старого мира и выполнения грандиозных, великих задач, поставленных перед русским народом Октябрем.
   Сатирические произведения, написанные в 20-е гг., поражают своей тематической разносторонностью. Кажется, что не было такого отрицательного явления, которого не заметил бы и не заклеймил поэт. Героями его стихов становятся непривлекательные личности: буржуй, лодырь, пьяница, очковтиратель, взяточник, «советский» вельможа и др. Не обошел своим вниманием поэт и жизнь в зарубежных странах. Его сатира, несмотря на широкое использование бытовых сюжетов, носит, несомненно, политический характер.
   Обличая образ жизни за рубежом, в частности в Америке, Маяковский видит корень зла в социальной системе западного мира, прямо противоположной целям молодого советского государства. Этой актуальной теме были посвящены фельетоны «Столп», «Помпадур», «Общее» и «Мое». Маяковский не сомневался, что в свете ленинской политики становятся отчетливо видны изжившие себя пороки общества, носителями которых являются герои его сатирических стихов.
   Порой сюжеты его произведений приобретают фантастические и юмористические ноты, и это еще более подчеркивает недостатки созданных поэтом персонажей. На первый взгляд, это обычные люди, но Маяковский, изображая их в различных ситуациях, указывает читателю на выдающее себя за добродетель зло. Оно уходит своими корнями в далекое прошлое и вряд ли когда-нибудь исчезнет совсем. Меняя свое обличье и подстраиваясь под обстоятельства, оно будет существовать всегда.
   Маяковский считал, что, указывая на пороки общества, ни к чему сглаживать фразы и церемониться. Он смеялся над «обличителями», которые отваживались на сатирический выпад, но тут же старались «подсластить» его, боясь задеть кого-нибудь за живое. Свой сборник сатирических произведений Маяковский назвал «Грозный смех». В данном случае название говорит само за себя. Маяковский не поскупился на дерзкие, ядовитые уколы в адрес ненавистных ему «мерзавцев». «Обличитель, меньше крему, очень темы хороши. О хорошенькую тему зуб не жалко искрошить», – писал поэт.
   Последние годы своей жизни Маяковский посвятил работе над драматургическими произведениями. Его сатирические пьесы «Клоп», «Баня», «Мистерия-буфф» стали новым словом в развитии театрального реализма. В них автор широко использует такие приемы, как фантастика и гротеск, на фоне которых ярко проступают реалистические персонажи.
   Пьеса «Баня» вызвала широкий резонанс в общественных и литературных кругах. Маяковский был обвинен в критике государственного строя. За этим последовали жесткие атаки в прессе и отторжение поэта от литературной деятельности.
   Наверное, за всю историю поэзии ХХ в. не нашлось бы человека, который вызывал бы на себя такие потоки хвалы и брани. Ругали Маяковского всегда, но для молодежи 30-х и 40-х гг. его творчество стало культовым, а последователи авангардного искусства поэта еще долго появлялись в России и за рубежом.

БИЛЕТ N 10

   ВОПРОС 1. СТИХИ А. С. ПУШКИНА О ПРИРОДЕ
   А. С. Пушкин явился в эпоху, когда литературная борьба часто превращалась в борьбу между жанрами. Для Пушкина характерно тяготение к промежуточным лироэпическим жанрам. Стихотворения поэта являются звеньями между его поэмами, они связывают между собой эти поэмы, обозначающие большие этапы его творческого развития. Поэтому многие исследователи утверждают, что деление наследия Пушкина на лирику и поэмы следует понимать условно. И все же творчество Пушкина начинается со стихотворений.
   Лицейская лирика поэта развивалась под влиянием Батюшкова и Жуковского. Батюшковские стихи сыграли крупную роль в формировании пушкинского языка. Влияние Жуковского обнаруживается в напевной мелодике стиха Пушкина, в лирической глубине тона, в серьезности эмоций. Однако поэзия их была лишь исходной для Пушкина. Живая действительность мало отражалась в их поэзии, что совершенно не было характерно для Пушкина. Хотя поэт был романтиком, его романтизм имеет особый характер. Внутри романтической оболочки у Пушкина всегда есть твердое реалистическое ядро – факт, событие.
   Особое место среди стихотворений Пушкина занимает поэзия, посвященная теме природы. Не зря В. Г. Белинский, сравнивая Пушкина с другими поэтами, использовал поэтический образ, связанный с природой: «Все поэты относятся к Пушкину, как малые и великие реки – к морю, которое наполняется их водами. Поэзия Пушкина была этим морем».
   Наиболее выразительным стихотворением Пушкина, посвященным природе, является «Осень», 1833 г. Здесь проходят перед нашими глазами все времена года. Стихотворение названо так потому, что это любимое время года Пушкина, время, когда пробуждается его вдохновение. Первое, что привлекает наше внимание в этих строках, – это реалистический пейзаж. Пушкин впервые использует реалистические нотки в поэзии – это его нововведение, его открытие. Для создания этой реалистической картины Пушкин обращается к характерным поэтическим приемам.
   «Октябрь уж наступил!» – слышим мы и понимаем, что здесь Пушкин использует прием инверсии (наступил октябрь!), что придает поэтический оттенок прозаической фразе.
   Далее мы видим, как, используя повторяющийся союз «и», поэт объединяет картину природы и придает плавность речи. Повторение союза «и» – это анафора, или единоначалие, что подчеркивает единство картины:

     В их сенях ветра шум и свежее дыханье,
     И мглой волнистою покрыты небеса,
     И редкий солнца луч, и первые морозы,
     И отдаленные седой зимы угрозы.

   Помимо анафоры, поэт использует аллитерацию (выразительное соединение согласных звуков): «Очей очарованье!» Здесь сочетание шипящих создает ощущение шелеста листьев, т. е. присутствует не только звуковое, но и стилистическое созвучие. Но и этого ему кажется недостаточно, он пытается соединить два противоположных высказывания: «Унылая пора! Очей очарованье!» Пушкин обожествляет красоту осени. Хотя осень – это пора увядания, но в этом таится зерно будущей жизни. Поэт продолжает:

     Приятна мне твоя прощальная краса —
     Люблю я пышное природы увяданье,
     В багрец и золото одетые леса…

   Снова мы сталкиваемся с контрастным образом: «Пышное… увяданье». Нас завораживают живительные, искрящиеся, царственные цвета: «багрец и золото», «багровый цвет», «опять огнь горит» и др. Пушкин оживляет природу, которая в этом стихотворении дышит, живет (использует для этого олицетворение). Для поэта картины природы представляют собой не только приятное зрелище, но и служат источником вдохновения:

     И забываю мир – и в сладкой тишине
     Я сладко усыплен моим воображеньем,
     И пробуждается поэзия во мне:
     Душа стесняется лирическим волненьем,
     Трепещет и звучит, и ищет, как во сне,
     Излиться наконец свободным проявленьем —
     И тут ко мне идет незримый рой гостей,
     Знакомцы давние, плоды мечты моей.

   На фоне этих картин у поэта «просыпается вдохновение», его душа способна творить! Сначала в лирике у Пушкина идет чувство, затем подбирается слово, только потом начинает работать мысль.
   В финале стихотворения «Осень» появляется образ моря, образ корабля: сначала недвижимого, а затем активного, полного жизни, – это образ стиха, рождающегося слова:

     И мысли в голове волнуются в отваге,
     И рифмы легкие навстречу им бегут,
     И пальцы просятся к перу, перо к бумаге,
     Минута – и стихи свободно потекут.

     Так дремлет недвижим корабль в недвижной влаге,
     Но чу! – матросы вдруг кидаются, ползут
     Вверх, вниз – и паруса надулись, ветра полны;
     Громада двинулась и рассекает волны.

   Завершается стихотворение философским вопросом: «Плывет. Куда ж нам плыть?», т. е. для чего творить, следует ли стремиться к вдохновению? Этот вопрос звучит с оттенком разочарования и горечи. Финал стихотворения остается открытым!
   Очень часто в лирике Пушкина философские мотивы переплетаются с изображением природы. В картине мира поэта человек и природа – части единого целого, мира, который не может исчезнуть в небытие. По мысли Пушкина, смена поколений – это рождение и смерть природы:

     Гляжу ль на дуб уединенный,
     Я мыслю: патриарх лесов
     Переживет мой век забвенный,
     Как пережил он век отцов.

   «Только ли природа была объектом изучения и изображения в пушкинской лирике? Нет! Что же было предметом его поэзии?», – спрашивал Гоголь. И отвечал: «Все стало предметом», в том числе природа. Действительно, в стихах Пушкина мы найдем все: и реальные портреты времени, и философские размышления о главных вопросах бытия, и портреты вечного изменения природы, и движения человеческой души. Поэт был настоящим живописцем природы, он воспринимал ее зорким взглядом художника и тонким слухом музыканта. Часто через символику пейзажа поэт передает свои вольнолюбивые порывы:

     Прощай, свободная стихия!
     В последний раз передо мной
     Ты катишь волны голубые
     И блещешь гордою красой.

   Именно в стихотворении «К морю» Пушкин ассоциирует образ моря с неспокойной бурной стихией, со «свободной стихией» борьбы. В этом стихотворении использованы все завоевания романтического искусства: слова, окруженные роем неуловимых ассоциаций, музыкальные переливы стиха, яркая эмоциональная окраска речи, игра света и красок, волнообразное движение ритма, шум моря.
   Границы между темами пушкинской лирики подвижны, нельзя однозначно сказать, к какой тематике относится то или иное стихотворение. Одно из самых ярких стихотворений, где описания природы проявляются ярко, – это «Деревня», 1819 г. (предлагается для чтения наизусть).
//-- * * * --//

     Приветствую тебя, пустынный уголок,
     Приют спокойствия, трудов и вдохновенья,
     Где льется дней моих невидимый поток
     На лоне счастья и забвенья.

     Я твой: я променял порочный двор Цирцей,
     Роскошные пиры, забавы, заблужденья
     На мирный шум дубров, на тишину полей,
     На праздность вольную, подругу размышленья.

     Я твой: люблю сей темный сад
     С его прохладой и цветами,
     Сей луг, уставленный душистыми скирдами,
     Где светлые ручьи в кустарниках шумят.

     Везде передо мной подвижные картины:
     Здесь вижу двух озер лазурные равнины,
     Где парус рыбаря белеет иногда,
     За ними ряд холмов и нивы полосаты,

     Вдали рассыпанные хаты,
     На влажных берегах бродящие стада,
     Овины дымные и мельницы крылаты;
     Везде следы довольства и труда…

     Я здесь, от суетных оков освобожденный,
     Учуся в истине блаженство находить,
     Свободною душой закон боготворить,
     Роптанью не внимать толпы непросвещенной,

     Участьем отвечать застенчивой мольбе
     И не завидовать судьбе
     Злодея иль глупца – в величии неправом.
     Оракулы веков, здесь вопрошаю вас!

     В уединенье величавом
     Слышнее ваш отрадный глас.
     Он гонит лени сон угрюмый.
     К трудам рождает жар во мне,

     И ваши творческие думы
     В душевной зреют глубине.
     Но мысль ужасная здесь душу омрачает:
     Среди цветущих нив и гор

     Друг человечества печально замечает
     Везде невежества убийственный позор.
     Не видя слез, не внемля стона,
     На пагубу людей избранное судьбой,

     Здесь барство дикое, без чувства, без закона,
     Присвоило себе насильственной лозой
     И труд, и собственность, и время земледельца.
     Склонясь на чуждый плуг, покорствуя бичам,
     Здесь рабство тощее влачится по браздам
     Неумолимого владельца.

     Здесь тягостный ярем до гроба все влекут,
     Надежд и склонностей в душе питать не смея,
     Здесь девы юные цветут
     Для прихоти бесчувственной злодея.

     Опора милая стареющих отцов,
     Младые сыновья, товарищи трудов,
     Из хижины родной идут собой умножить
     Дворовые толпы измученных рабов.

     О, если б голос мой умел сердца тревожить!
     Почто в груди моей горит бесплодный жар
     И не дан мне судьбой витийства грозный дар?
     Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный
     И рабство, падшее по манию царя,
     И над отечеством свободы просвещенной
     Взойдет ли наконец прекрасная заря?

   Тема природы звучит не только в лирике Пушкина, но и в его произведениях более крупных жанров: повестях, рассказах, в романе в стихах «Евгений Онегин». Однако этот вопрос требует отдельного рассмотрения. В данной работе мы попытались проанализировать наиболее крупные стихотворения Пушкина, посвященные теме природы.
   ВОПРОС 2. ИДЕЙНЫЙ СМЫСЛ РАССКАЗА Л. Н. ТОЛСТОГО «ПОСЛЕ БАЛА»
   Л. Н. Толстой работал до последнего часа жизни. Одновременно с повестью «Хаджи Мурат» он писал рассказ «После бала». Рассказ остался незаконченным. Мы знаем Толстого как проповедника непротивления злу насилием. Зато насилие, исходящее со стороны власть имущих, он непрестанно преследовал и как публицист, и как художник.
   Рассказ «После бала» разделен Толстым как бы на две части. В первой, где действие происходит на балу, описывается восторженное чувство любви, охватившее героя рассказа к Вареньке Б. Весь мир вокруг героя озарен этим переполняющим все его существо огромным чувством.
   «Как бывает, что вслед за одной вылившейся из бутылки каплей содержимое ее выливается большими струями, так и в моей душе любовь к Вареньке освободила всю скрытую во мне способность любви. Я обнимал в то время весь мир своей любовью».
   Отец возлюбленной героя производил на него самое хорошее впечатление. Все умиляет влюбленного. Толстой достаточно подробно описывает отца Вареньки Б. и проводит между ними некую параллель. Варенька была прелестна, держалась всегда очень прямо, и вместе с ее красотой и высоким ростом это придавало ей царственный вид, «который отпугивал бы от нее, если бы не ласковая, всегда веселая улыбка и прелестные блестящие глаз, и все ее милое, молодое существо».
   Отец тоже был высокий, красивый, статный, «И та же ласковая, радостная улыбка, как и у дочери, была в его блестящих глазах и губах».
   Когда отец с дочерью танцевали вместе, то вся зала следила за каждым движением пары, а герой «не только любовался, но с восторженным умилением смотрел на них».
   Герой Толстого переполнен своей любовью, а к отцу Вареньки «с его домашними сапогами и ласковой, похожей на нее, улыбкой», он испытывал восторженно-нежное чувство.
   Герой настолько влюблен, что даже не спрашивал, любит ли его девушка. Он боялся одного – чтобы что-нибудь не испортило его счастья.
   Вторая часть рассказа посвящена событиям, которые в одно мгновение изменили всю жизнь героя.
   После бала он, возбужденный и счастливый, просто не мог заснуть и решил прогуляться. Ноги сами привели его к дому, где жила Варенька. Контраст между первой и второй частью рассказа достаточно резок. В душе влюбленного еще играли звуки мазурки, здесь же, приближаясь к дому своей любимой, он услышал «жесткую и нехорошую музыку». То, что увидел герой, произвело на него жуткое впечатление. Через строй гнали солдата-татарина, жестоко избивая палками. «При каждом ударе наказываемый, как бы удивляясь, поворачивал сморщенное от страдания лицо в ту сторону, с которой падал удар, и, оскаливая белые зубы, повторял какие-то одни и те же слова… Он не говорил, а всхлипывал: „Братцы, помилосердствуйте. Братцы, помилосердствуйте“. Но братцы не милосердствовали…»
   Тело татарина представляло собой сплошной кусок окровавленного мяса. «Это было что-то такое пестрое, мокрое, красное, неестественное, что я не поверил, что это было тело человека».
   Картина сама по себе была ужасной, но ужаснее всего для героя оказалось, что воинским начальником, строго наблюдавшим за этой расправой, был не кто иной, как отец Вареньки Б.
   «Полковник шел подле и, поглядывая то себе под ноги, то на наказываемого, втягивал в себя воздух, раздувая щеки, и медленно выпускал его через оттопыренную губу».
   Несколько часов назад этот человек был рядом со своей дочерью и танцевал с ней. Пара вызывала восхищение всех собравшихся. Теперь этот человек был рядом со зверски избиваемым, «танцующим» от боли человеком, и эта пара вызывала ужас и тоску. Контраст разителен.
   Мало того, когда один из солдат, малорослый и тщедушный, ударил татарина не так сильно, как следовало, полковник самолично начал хлестать его рукой по лицу, приговаривая: «Будешь мазать? Будешь?»
   Состояние влюбленности и счастья после увиденного и пережитого сменилось у героя состоянием жуткой тоски.
   Умиление, обожание, восторженность – вот те чувства, которые владели героем в первой части рассказа.
   Ужас, тоска, разочарование – во второй.
   Рассказ назван «После бала». И дело не в конкретном времени, что все произошло после бала, а в том, что в жизни очень часто глубокая восторженность, любовь, праздник жизни разбиваются о грубость, злобу, предательство, жестокость.
   Нередко за приятной внешностью и хорошими манерами может скрываться жестокая и холодная душа.
   Влюбленный испытывал горячие чувства к дочери и восторженно-умиленные – к отцу, и вся жизнь казалась в розовом цвете. И вот жестокая и ужасная правда, которая попросту убила его любовь.
   «А между тем на сердце была почти физическая, доходившая до тошноты, тоска, такая, что… вот-вот меня вырвет всем тем ужасом, который вошел в меня от этого зрелища», – признавался герой в своих воспоминаниях.
   После этого происшествия любовь героя пошла на убыль, а скоро и совсем прошла. Каждый раз, когда перед своей возлюбленной он вспоминал ее отца, ему становилось неловко и неприятно, и он все реже и реже с ней виделся.
   Так печально заканчивается рассказ.
   Насилие, описанное Толстым в рассказе «После бала», вызывает отвращение, заставляет задуматься читателя о бездумном и безжалостном отношении людей к окружающим, о лицемерии и обманчивости человеческой личности.
   И если на балу отец был рядом с дочерью, танцуя с ней, то после бала он тоже рядом с истязаемым солдатом. «Полковник шел подле и поглядывал то себе под ноги, то на наказываемого…» На балу он улыбается герою, после бала делает вид, что не знает его. На балу – мазурка, после бала – барабанная дробь. Легкий, бездумный танец бала сменяется на жуткий и жестокий танец боли: «Дергаясь всем телом, шлепая ногами по талому снегу, наказываемый, под сыпавшимися с обеих сторон на него ударами, подвигался ко мне, то отпрыгивая назад – и тогда унтер-офицеры, ведшие его за ружья, толкали его вперед, то падая вперед – и тогда унтер-офицеры, удерживая его от падения, тянули его назад».
   Потому-то и исчезла любовь героя, что была нарушена основа жизни – любовь к человеку, милосердие.
   Все жестокое, бездушное, сопряженное с насилием над человеческой личностью, разрушительно в своей основе.
   И весь шестидесятилетний путь Толстого – это путь непрерывного углубления в человеческую душу, жаждущую справедливого устроения человеческих отношений.

БИЛЕТ N 11

   ВОПРОС 1. РОМАН А. С. ПУШКИНА «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН». ОНЕГИН И ЛЕНСКИЙ. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОТРЫВКА ИЗ РОМАНА
   Роман Пушкина «Евгений Онегин» писался на протяжении восьми лет (1823–1831 гг.). За это время автор осмыслил свою жизнь несколько раз, плоды этих размышлений и отразились в его произведении. В романе Пушкина всесторонне изображены самые главные и самые характерные черты жизни общества 20-х гг. XIX в. Пушкин рисует не только картину жизни разных групп дворянского общества, но и их быт, нравы.
   Роман в стихах назван именем главного героя: Евгений Онегин. Само имя подобрано Пушкиным не случайно: «Евгений» в переводе с греческого означает «благородный», но во времена Пушкина таким именем обычно называли отрицательных героев. Писатель назвал героя неодобрительно, с оттенком осуждения, критики и недовольства. Уже здесь мы видим, что герой не идеализировался автором, он был абсолютно реален. Фамилия «Онегин» была не совсем обычна для дворянина, как и «Ленский». Обычно фамилия дворянина происходила от имени, а здесь Онегин связано с «Онега» – Онежским озером. Ленский происходит от названия реки – Лена. Фамилии Ленский и Онегин похожи на псевдоним, указывают на неродовитость дворянина.
   Одновременно фамилии героев говорят о художественности натур двух молодых людей. В самом начале романа мы видим подробное описание Онегина, его образа жизни. Онегин – светский молодой человек, столичный аристократ, получивший типичное для того времени воспитание под руководством француза-гувернера в духе литературы, оторванной от национальной и народной почвы.
   Рисуя образ Онегина, Пушкин подчеркивает типичность своего героя: он, как и другие, «учился понемногу чему-нибудь и как-нибудь», ведет рассеянную жизнь, но он «добрый малый, как вы да я, как целый свет». Но все же наш герой – человек незаурядный: «резкий, охлажденный ум», наука страсти нежной, светские развлечения не могут заполнить его жизнь. Как отмечает В. Г. Белинский: «Ему не хочется того, чем так довольна, так счастлива самолюбивая посредственность».
   Герой пытается изменить свою жизнь (читает, пробует писать), но иллюзия деятельности не может его удовлетворить, а найти настоящую цель в жизни он не может, т. к. его искания замкнуты на самом себе. Отсюда его хандра, угасший жар сердца. Онегин не чужд передовых веяний, это проявляется в его философских спорах с Ленским, в том, что герой «читал Адама Смита».
   Сложны отношения с тем миром, в котором он вырос и сформировался: он тяготится лицемерными условностями, его раздражают как «мертвящее упоенье света», так и незатейливые развлечения деревенских соседей. В то же время предрассудки среды имеют над ним власть: даже понимая всю нелепость дуэли с Ленским и сознавая свою вину перед ним, Евгений не находит в себе сил отказаться от поединка: его страшат «шепот, хохотня глупцов». Итак, в фигуре Онегина удивительным образом сочетается типическое и индивидуальное.
   А что же можно сказать о Ленском? Автор представляет нам его так:

     В свою деревню в ту же пору
     Помещик новый прискакал
     И столь же строгому разбору
     В соседстве повод подавал.
     По имени Владимир Ленский,
     С душою прямо геттингенской,
     Красавец, в полном цвете лет,
     Поклонник Канта и поэт.
     Он из Германии туманной
     Привез учености плоды:
     Вольнолюбивые мечты,
     Дух пылкий и довольно странный,
     Всегда восторженную речь
     И кудри черные до плеч.

   Уже в этом кратком описании мы видим черты Ленского, которые отличают его от Онегина. «Наш» Ленский, поэт, имеет не только «дух пылкий», но и «вольнолюбивые мечты». В Онегине же, по словам автора, чувства рано остыли и он «к жизни вовсе охладел». Автор не боится противопоставлять Ленского Онегину:

     От хладного разврата света
     Еще увянуть не успев,
     Его душа была согрета
     Приветом друга, лаской дев.

   Ленский представляется нам еще нераспустившимся цветком, который только начинает жить. Его наивность, чистота его желаний и порывов, доброта сердца удивляют читателя. Ленский смотрит на жизнь глазами, полными восхищения:

     Цель жизни нашей для него
     Была заманчивой загадкой:
     Над ней он голову ломал
     И чудеса подозревал.

   Все, в чем разочаровался Онегин, было предметом восхищения Ленского. Владимир верил в любовь («Он верил, что душа родная / Соединиться с ним должна»), свято чтил законы дружбы («Он верил, что друзья готовы / За честь его принять оковы / И что не дрогнет их рука / Разбить сосуд клеветника»).
   Противопоставляя двух героев, автор тут же соединяет их нитью духовного единства. Ведь среди этого общества, в этой «пустыни» лишь один Евгений мог «оценить» дары Ленского. Автор не просто описывает героев своего романа отдельно друг от друга, писатель делает их приятелями (отрывок предлагается для чтения наизусть).
//-- * * * --//

     Но Ленский, не имев, конечно,
     Охоты узы брака несть,
     С Онегиным желал сердечно
     Знакомство покороче свесть.
     Они сошлись: волна и камень,
     Стихи и проза, лед и пламень
     Не столь различны меж собой.
     Сперва взаимной разнотой
     Они друг другу были скучны;
     Потом понравились; потом
     Съезжались каждый день верхом
     И скоро стали неразлучны.
     Так люди (первый каюсь я)
     От делать нечего друзья.

     Но дружбы нет и той меж нами.
     Все предрассудки истребя,
     Мы почитаем всех нулями,
     А единицами – себя.
     Мы все глядим в Наполеоны,
     Двуногих тварей миллионы
     Для нас орудие одно;
     Нам чувство дико и смешно.
     Сноснее многих был Евгений;
     Хоть он людей, конечно, знал,
     И вообще их презирал, —
     Но (правил нет без исключений)
     Иных он очень отличал
     И вчуже чувство уважал.

     Он слушал Ленского с улыбкой.
     Поэта пылкий разговор,
     И ум, еще в сужденьях зыбкой,
     И вечно вдохновенный взор, —
     Онегину все было ново;
     Он охладительное слово
     В устах старался удержать
     И думал: глупо мне мешать
     Его минутному блаженству;
     И без меня пора придет;
     Пускай покамест он живет
     Да верит мира совершенству;
     Простим горячке юных лет
     И юный жар и юный бред.

     Меж ими все рождало споры
     И к размышлению влекло:
     Племен минувших договоры,
     Плоды наук, добро и зло,
     И предрассудки вековые,
     И гроба тайны роковые,
     Судьба и жизнь, в свою чреду,
     Все подвергалось их суду.
     Поэт в жару своих суждений
     Читал, забывшись, между тем
     Отрывки северных поэм,
     И снисходительный Евгений,
     Хоть их не много понимал,
     Прилежно юноше внимал.

     Но чаще занимали страсти
     Умы пустынников моих.
     Ушед от их мятежной власти,
     Онегин говорил об них
     С невольным вздохом сожаленья:
     Блажен, кто ведал их волненья
     И наконец от них отстал;
     Блаженней тот, кто их не знал,
     Кто охлаждал любовь – разлукой,
     Вражду – злословием; порой
     Зевал с друзьями и женой,
     Ревнивой не тревожась мукой,
     И дедов верный капитал
     Коварной двойке не вверял!

     Когда прибегнем мы под знамя
     Благоразумной тишины,
     Когда страстей угаснет пламя,
     И нам становятся смешны
     Их своевольство иль порывы
     И запоздалые отзывы, —
     Смиренные не без труда,
     Мы любим слушать иногда
     Страстей чужих язык мятежный,
     И нам он сердце шевелит;
     Так точно старый инвалид
     Охотно клонит слух прилежный
     Рассказам юных усачей,
     Забытый в хижине своей.

     Зато и пламенная младость
     Не может ничего скрывать.
     Вражду, любовь, печаль и радость
     Она готова разболтать.
     В любви считаясь инвалидом,
     Онегин слушал с важным видом,
     Как, сердца исповедь любя,
     Поэт высказывал себя;
     Свою доверчивую совесть
     Он простодушно обнажал.
     Евгений без труда узнал
     Его любви младую повесть,
     Обильный чувствами рассказ,
     Давно не новыми для нас.

     Ах, он любил, как в наши лета
     Уже не любят; как одна
     Безумная душа поэта
     Еще любить осуждена:
     Всегда, везде одно мечтанье,
     Одно привычное желанье,
     Одна привычная печаль!
     Ни охлаждающая даль,
     Ни долгие лета разлуки,
     Ни музам данные часы,
     Ни чужеземные красы,
     Ни шум веселий, ни науки
     Души не изменили в нем,
     Согретой девственным огнем.

     Чуть отрок, Ольгою плененный,
     Сердечных мук еще не знав,
     Он был свидетель умиленный
     Ее младенческих забав;
     В тени хранительной дубравы
     Он разделял ее забавы,
     И детям прочили венцы
     Друзья-соседы, их отцы.
     В глуши, под сению смиренной,
     Невинной прелести полна,
     В глазах родителей, она
     Цвела, как ландыш потаенный,
     Незнаемый в траве глухой
     Ни мотыльками, ни пчелой.

   В долгих спорах Онегин и Ленский затрагивают самые разнообразные темы: судьбы цивилизации и пути развития общества, роль науки и культуры в совершенствовании человечества, добро и зло, искусство, религию и мораль, значение страстей в жизни личности. Пушкин акцентирует внимание не на теоретических разногласиях, а на контрастах юности и зрелости, наивности и трезвости, энтузиазма и скепсиса.
   Позиции героев-антиподов оказываются сами по себе ущербными, но в то же время взаимодополняющими и в этом смысле духовно ценными. Онегиным владеет прежде всего разум, да еще охлажденный опытом жизни, а в Ленском же чувство преобладает над разумом. Онегин относится ко всему с сомнением, Ленский проникнут верой в человека, в любовь, в дружбу. Индивидуализм Онегина часто приобретает эгоцентрические черты, Ленский готов пожертвовать собой за счастье человечества.
   Пушкин показывает, что бедой обоих его героев является оторванность от народной почвы (в отличие от Татьяны). Ленский свято верит в конечное торжество добра, в возможность совершенствования мира. Во имя торжества этих идеалов он готов пожертвовать собой: вызвав Онегина на поединок, он доказал это на деле. Однако прекрасные, душевные мечты Ленского не выдерживают столкновения с реальностью. Идеальный друг, каким он считал Онегина, не находит смелости отказаться от поединка и убивает юного поэта. Автор пишет об Онегине: «Но дико светская вражда / Боится ложного стыда». Не будучи врагами, не успев испытать, пережить то единственное, что оправдывает поединок, два человека направили друг на друга пистолеты. Итак, Ленский покидает роман, оставаясь в сознании читателя наивным, чистым душой юношей! Развитие же характера Онегина еще впереди.
   ВОПРОС 2. ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА В РУССКОЙ ПРОЗЕ (НА ПРИМЕРЕ ОДНОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ)
   Прошло уже много лет с тех пор, как свет победы в Великой Отечественной войне озаряет весь народ России. Нелегкой ценой досталась эта победа. Сердцу каждого дорог праздник Победы, дорог памятью двадцати миллионов сынов и дочерей, отдавших жизни за свободу и лучшее будущее своей Родины.
   Мы не видели войны, но мы знаем о ней! Мы знаем не только по рассказам наших бабушек и дедушек, но и читаем об этом великом и тяжелом событии в книгах. Все мы помним подвиг тех пяти «девчонок» из повести Васильева «А зори здесь тихие», которые готовы были защищать Родину до последнего вздоха.
   Бессмертен подвиг и тех солдат, которые защищали Сталинград. Их мы не забудем, потому что Ю. Бондарев рассказал нам о них в своем романе «Горячий снег». Понимая, какое значение имеет Сталинград для нашей страны, генерал Бессонов отдает приказ: «Стоять, и о смерти забыть. Сражаться до последнего патрона, до последней капли крови!» И солдаты выполнили приказ. В живых остались только четыре артиллериста и два пулеметчика. Бессонов, обходя позиции после боя, плакал, не стыдясь своих слез. Сражение было ужасное, горело все: и танки, и люди. Казалось даже, что горит снег. Но солдаты погибали, понимая, что они отдают свои жизни во имя счастья и свободы будущих поколений.
   Однако больше всего меня тронула повесть Константина Воробьева «Убиты под Москвой», описывающая события самого тяжелого, печального и трагического периода Великой Отечественной войны.
   Действие повести происходит под Москвой в ноябре 1941 г. Двести сорок молодых мальчишек, все одного роста (183 см), рота кремлевских курсантов идет на фронт! В. Астафьев пишет об этом так: «И от того, что это была не просто рота, трагедия ее по-особому страшная, и хочется кричать от боли. В иных местах, читая повесть, хочется загородить собой этих молодых ребят».
   Писатель постоянно обращает наше внимание на дружный, молодцеватый шаг роты, почти как на параде, то выхватывает из толпы одно-два веселых, смеющихся лица и дает нам услышать чей-то звонкий мальчишеский голос. Именно в такие моменты вся рота становится для читателя не безликой массой солдат, а живым существом, организмом, действующим лицом повести. То и дело автор останавливает свой взгляд на главном герое – Алексее Ястребове, несущем в себе «какое-то неуемное, притаившееся счастье, – радость этому хрупкому утру, тому, что не застал капитана и что надо было еще идти и идти по чистому насту, радость словам связного, назвавшего его лейтенантом, радость своему гибкому молодому телу в статной командирской шинели – „как наш капитан!“ – радость беспричинная, гордая и тайная, с которой хотелось быть наедине, но чтобы кто-нибудь видел его издали».
   На фоне этой переполняющей душу героев радости резче чувствуется трагический контраст, резче проявляются два полюса – молодой, бьющей через край жизни и неизбежной – всего через несколько дней – смерти. Только читатель с самого начала знает о трагическом финале повести – это ясно из ее названия. С помощью этой радости контраст становится еще резче, а ощущение трагедии достигает осязаемости, когда мы сталкиваемся с обескураживающей наивностью курсантов. Они ведь всего лишь мальчишки, надевшие военную форму и брошенные на фронт неумолимым законом военного времени.
   Чеканным гвардейским шагом перешагнув черту, отделявшую прошлое от настоящего, мир от войны, герои К. Воробьева внутренне, существом своим, остались за чертой, в такой далекой уже и такой еще недавней мирной жизни. Сознание их не могло вместить сразу всего происходящего, всего, что обрушила на них жестокая действительность войны. Слишком отличалась она от обычных, идеальных представлений: «В душе Алексея не находилось места, куда улеглась бы невероятная явь войны».
   Эта «невероятная явь войны» явилась неожиданностью не только для молодых бойцов и лейтенантов, но и в значительной степени для командиров. Поэтому, видимо, и не смог до конца сориентироваться в сложившейся обстановке и решительный командир, капитан Рюмин, любимец и идеал курсантов, застрелившийся после гибели роты.
   Очень многое произойдет за эти несколько дней и в корне изменит представление молодых мальчишек не только о войне, но в первую очередь о жизни. И все это будет в первый раз. Первые погибшие товарищи и первый убитый в рукопашной схватке враг; первый бой и первый безумный, животный страх смерти; впервые испытанное чувство полного опустошения после гибели роты и первый бой один на один с немецким танком!
   Сцена гибели роты написана прозаиком поразительно сильно. Смерть мальчишек в железном кольце немецких танков ужасает. Ужасает именно своей правдивостью, своим реализмом.
   От этой повести, как от самой войны, болит сердце и хочется лишь единственного: чтобы это никогда не повторилось!

БИЛЕТ N 12

   ВОПРОС 1. РОМАН А. С. ПУШКИНА «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН». ОНЕГИН И ТАТЬЯНА. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОТРЫВКА ИЗ РОМАНА
   «Евгений Онегин» – это самое значительное произведение русской словесности. Попытки повторить его пока ни к чему хорошему не привели.
   Великолепный по форме, сложный и многоплановый по содержанию – этот шедевр Пушкина остается недостижимым образцом для русских поэтов. Сам поэт пишет в предисловии:

     …Небрежный плод моих забав,
     Бессонниц, легких вдохновений,
     Незрелых и увядших лет,
     Ума холодных наблюдений
     И сердца горестных замет.

   Это небольшой кусок жизни молодого русского аристократа, воспитанного в либерально-дворянских традициях:

     Ярем он барщины старинной
     Оброком легким заменил…

   Герой увлекался, как было модно тогда, английским романтизмом, но не гнушался и политической экономии:

     …читал Адама Смита
     И был глубокий эконом,
     То есть умел судить о том,
     Как государство богатеет…
     Имел он счастливый талант
     Без принужденья в разговоре
     Коснуться до всего слегка,
     С ученым видом знатока…

   Онегин не чурался женщин. Он относился к ним довольно своеобразно, разделив их условно на две категории:
   1) – так сказать «доступные» женщины:

     Как рано мог уж он тревожить
     Сердца кокеток записных!..
     Бывало, он еще в постеле:
     К нему записочки несут…
     Но вы, блаженные мужья,
     С ним оставались вы друзья…;

   2) – милые девушки, невинные и опасные для молодого и богатого холостяка:

     Как он умел казаться новым,
     Шутя невинность изумлять…
     Добиться тайного свиданья…
     И после ей наедине
     Давать уроки в тишине!

   В ожидании выгодного брака Онегин предавался скуке:

     …рано чувства в нем остыли;
     Ему наскучил света шум;
     Красавицы недолго были
     Предмет его привычных дум.

   Получив большое наследство, Онегин переселяется в сельскую местность, в свое родовое поместье:

     Деревня, где скучал Евгений,
     Была прелестный уголок.

   Не найдя общего языка с соседями, Онегин знакомится с приехавшим в свое поместье, расположенное неподалеку, молодым помещиком Владимиром Ленским. Они быстро нашли общий язык: образование, богатство, хорошие внешние данные – это делало их и завидными женихами.
   Вскоре нить романа связала друзей с двумя девушками: Ленского – с подругой детства Ольгой, на которой он, впрочем, не собирался жениться в 18 лет, а Онегин очень понравился Татьяне Лариной– идеалистке, невинной девушке из благородной семьи, первой признавшейся ему в любви, но отвергнутой им вполне доброжелательно, хотя вместе с тем холодно и высокомерно. Что касается Ольги, то это была девушка вполне «земная» – кокетка, полная веселья.
   Несоответствие этих двух пар и определило главный конфликт романа, приведший к трагической развязке. Из-за нелепой ссоры возникла дуэль, в которой реалист и умник Онегин убивает Ленского, идеалиста и романтика.
   Прошло время: и Ольга, и Татьяна вышли замуж весьма выгодно. Онегин случайно встречает Татьяну на балу и влюбляется в нее:

     Ужель та самая Татьяна,
     Которой он наедине
     В глухой далекой стороне…
     Читал когда-то наставленья?

   Но Татьяна уже не та, она усвоила школу Онегина и стала сама светской львицей. Что ей Онегин?
   Пушкин не видит будущего и у романтизма. Ленский должен был умереть – если не на дуэли, то превратившись в обыкновенного барина.
   О царе Александре I

     Властитель слабый и лукавый,
     Плешивый щеголь, враг труда,
     Нечаянно пригретый славой,
     Над нами царствовал тогда.

   О войне 1812 г.

     Гроза двенадцатого года
     Настала – кто тут нам помог?
     Остервенение народа,
     Барклай, зима иль русский бог?

   О декабристах

     Сначала эти заговоры
     Между Лафитом и Клико
     Лишь были дружеские споры
     И не входили глубоко.

   Великолепны язык поэмы, форма стихосложения (так называемая александрийская строфа).
   В течение многих десятилетий в среде русской интеллигенции (и не только) считалось хорошим тоном знать «Евгения Онегина» наизусть – всю поэму: так много там чудесных описаний, шутливых и серьезных замечаний.
   Вот два примера серьезных отрывков:
   1) вежливый отказ Онегина на любовь юной Татьяны;
   2) письменное признание в любви Татьяны к Онегину.
   Письмо Татьяны к Онегину (отрывок)

     Я к вам пишу – чего же боле?
     Что я могу еще сказать?
     Теперь, я знаю, в вашей воле
     Меня презреньем наказать.
     Но вы, к моей несчастной доле
     Хоть каплю жалости храня,
     Вы не оставите меня.
     Сначала я молчать хотела;
     Поверьте: моего стыда
     Вы не узнали б никогда,
     Когда б надежду я имела
     Хоть редко, хоть в неделю раз
     В деревне нашей видеть вас,
     Чтоб только слышать ваши речи,
     Вам слово молвить, и потом
     Все думать, думать об одном
     И день и ночь до новой встречи.
     Но, говорят, вы нелюдим;
     В глуши, в деревне все вам скучно.
     А мы… ничем мы не блестим,
     Хоть вам и рады простодушно.

   Онегин, поучая Татьяну (отрывок), ясно показывает, насколько равнодушным оставило его искреннее признание Татьяны.
//-- * * * --//

     Когда бы жизнь домашним кругом
     Я ограничить захотел;
     Когда б мне быть отцом, супругом
     Приятный жребий повелел;
     Когда б семейственной картиной
     Пленился я хоть миг единый, —
     То, верно б, кроме вас одной
     Невесты не искал иной.
     Скажу без блесток мадригальных:
     Нашед мой прежний идеал,
     Я, верно б, вас одну избрал
     В подруги дней моих печальных,
     Всего прекрасного в залог
     И был бы счастлив… сколько мог!
     Но я не создан для блаженства;
     Ему чужда душа моя;
     Напрасны ваши совершенства:
     Их вовсе не достоин я.
     Поверьте (совесть в том порукой),
     Супружество нам будет мукой.
     Я, сколько ни любил бы вас,
     Привыкнув, разлюблю тотчас…

   ВОПРОС 2. ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА В РУССКОЙ ПРОЗЕ XX ВЕКА (НА ПРИМЕРЕ ОДНОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ)
   Человек и природа – эта тема становится главенствующей в современной литературе во всем мире.
   Термины «surroundings», «ambiente» не сходят со страниц мировой публицистики. На русский это переводится обычно достаточно громоздко и коряво – «Проблемы окружающей среды». Это – то, где живет человечество, без чего оно исчезнет в ледяных пустынях Космоса.
   Озеро Байкал, Аральское море, озоновые дыры в атмосфере, образовавшиеся вследствие использования бытовых холодильников, разнообразных спреев и пусков ракет, и, конечно, Чернобыль – все это заставляет писателей вновь и вновь обращаться к теме «Человек и природа».
   Увы, нынешний гомо сапиенс (человек разумный) – это не тургеневский охотник, вышедший на природу пострелять уток, это монстр, вооруженный техническим прогрессом, с помощью которого он и рубит сук, на котором сидят вместе с ним еще несколько миллиардов таких же, как он.
   Владимир Солоухин в рассказе «Рыбий бог» также уделяет внимание проблеме окружающей среды. Он пишет: «Мы живем в одной стихии, и нас не делит смертельная грань, которая разделяет сушу и воду.
   Две враждебные с виду сферы жизни соприкасаются, как не что иное, украшают нашу планету. Что была бы наша земля без океанов, без быстрых и медленных рек, без лесных и горных озер».
   Писатель делится своим впечатлением о взаимодействии речных и озерных обитателей с человеком, о влиянии последнего на этот удивительный мир.
   «Судьба их зависит от него (человека). Там он спустит трал и выловит кучу рыбы, а там он прольет в воду нефть или другие ядовитые вещества».
   Человек своими трудами делает все, чтобы сократить численность рыб. С каждым годом рыбы в водоемах становится все меньше и меньше. А ее все вылавливают и вылавливают, забывая воспроизводить былые богатства. Например, в 1966 г. вылавливалось 67 558 ц рыбы, в 1970 г. – 69 750 ц, в 1973 г. – 120 000 ц, в 1975 г. – 177 000 ц.
   В станице, которую посетил автор, когда-то росли сады: яблони, груши, сливы и вишни. Потом у людей нашлись другие заботы и печали, стало не до садов, и сады остались бесхозными, начали хиреть и исчезать с лица земли. После них осталось сухое и бесплодное место.
   О языке животных можно только гадать, но, возможно, существуют какие-то эмоциональные выделения, внушающие другим то или иное чувство.
   Многие виды вообще не знают о существовании друг друга. Доказано, что муравьи не воспринимают человека. Он для них как некая космическая сила: расшевелили муравейник палкой, подожгли его, вырубили вокруг лес, посыпали лес химическим порошком. Они знают человека по результатам его действий.
   Автор, усевшись на берегу пруда, внезапно замечает, что вокруг него кишит жизнь: «Странно шуршат и шевелятся камыши, словно кто-то трясет их в воде, задевает за них, колеблет. Мне не видно виновников этого шуршания, но я знаю теперь, что водоем обитаем. В нем живут некие существа, способные трясти и качать камыш».
   Люди в рассказе – это боги, способные принести счастье и процветание животному миру, а также и уничтожить его в одночасье, по недоразумению или по злому умыслу.
   На примере искусственного пруда, где откармливаются на продажу карпы, автор как бы пробегает весь путь человечества: от зарождения жизни до гибели огромной цивилизации вследствие глобальной космической катастрофы.
   20 сентября, день ИКС, конец рыбьего человечества. Антипотоп. Сливают воду. На месте пруда зимой одна только мерзлая земля. Поземка гуляет. 2 млн 400 тыс. штук (1600 т), или население Саратовской области, погибнут в один день.
   Да, человек – бог над отдельно взятым колхозным прудом. Он бог над великими реками и озерами. Человек за 10 лет превратил Аральское море в болото, выкачав из него воду для орошения хлопковых полей Узбекистана.
   Теперь два независимых народа СНГ дуются друг на друга. Казахи потеряли возможность плавать на морских судах в центре Азии, узбеки лишились дармовой воды для орошения. Велик был Арал, а в итоге мал оказался для бесконечного аппетита человека. Сколько рыбы загубили, а шить джинсы из узбекского хлопка так и не научились. Не удалось узбекский хлопок переработать в тот материал, который модницы называют коттоном.
   Когда-то пели: «И на Марсе будут яблони цвести». Теперь мы стоим перед проблемой, когда самое элементарное удовлетворение голода и жажды заставляет вкладывать гигантские средства, прилагать колоссальные усилия, чтобы хоть как-то сохранить равновесие между мертвой и живой природой.
   А может, и не надо так уж природу калечить? Как о беглых рабах, пишет Солоухин о рыбах, чудом выбравшихся из искусственного пруда в большую реку: «Да, непривычно будет тебе после застойного пруда в текучей воде. Растрясешь прудовый жирок, обостришься с морды, подтянешься, научишься пошевеливаться».
   Кстати, ну чем тут Солоухин не глашатай перестройки, хотя рассказ и написан в 1975 г.? Вот мы, люди, привыкшие к некоторым преимуществам социализма (отсутствию безработицы, бесплатному образованию, почти бесплатному медицинскому обслуживанию, почти бесплатному жилью), вкушаем теперь от вольной жизни в океане рыночной экономики: худее с морды стали, это точно, но и начали шевелиться, ориентироваться прежде всего на собственные силы и возможности, а не ждать каких-то милостей от какого-то доброго государства.
   Вот так на примере небольшого, ничем не примечательного рассказа «Рыбий бог» Владимира Солоухина мы убеждаемся, что природа и человек – одно неразрывное целое. Мы насилуем природу, пытаясь взять от нее больше, чем она в состоянии нам дать, а в ответ природа учит человека выживать во Вселенной, не надеясь на божественное вмешательство.

БИЛЕТ N 13

   ВОПРОС 1. СВЯЗЬ «ПЕСНИ ПРО ЦАРЯ ИВАНА ВАСИЛЬЕВИЧА, МОЛОДОГО ОПРИЧНИКА И УДАЛОГО КУПЦА КАЛАШНИКОВА» М. Ю. ЛЕРМОНТОВА С УСТНЫМ НАРОДНЫМ ТВОРЧЕСТВОМ
   Поэма М. Ю. Лермонтова «Песнь про купца Калашникова» вызвала большой интерес у современников.
   Лермонтов в 1837 г. «…набросал ее от скуки, чтобы развлечься во время болезни, не позволяющей ему выходить из комнаты» (А. А. Краевский).
   Сюжет поэмы построен на материале русского Средневековья. Автор опирался на «Историю государства Российского» Н. М. Карамзина, где содержалось множество эпизодов из эпохи Ивана Грозного (например, рассказ о казненном чиновнике Вислом и о его красавице-жене, обесчещенной опричниками).
   Исторический материал в поэме самым тесным образом переплетается с устным народным творчеством.
   Основными источниками для М. Ю. Лермонтова послужили песни о Мастрюке, записанные собирателем народных преданий П. В. Киреевским. Работы Киреевского подсказали Лермонтову фамилию главного героя поэмы. У Киреевского это – дети Кулашниковы, братья Калашнички, у Лермонтова – Калашников.
   Образ Ивана Грозного также испытал на себе воздействие фольклорной традиции.
   Поэма Лермонтова была высоко оценена читателями и критикой.
   Сюжет поэмы предельно прост, выражаясь современным языком, – это «беспредел силовых структур по отношению к структурам коммерческим». В основу сюжета легло отношение царского правительства к Лермонтову, его пребывание в ссылке за стихотворение «На смерть поэта».
   В поэме М. Ю. Лермонтова есть сюжет, который переплетается с сюжетом драмы Пушкина.
   Молодой опричник Кирибеевич влюблен в молодую купеческую жену Алену. Она уже была замужем за купцом Калашниковым и не имела права встречаться с кем-нибудь еще. Поэтому она всячески избегала с ним встреч, но для Кирибеевича это значения не имело.
   Узнав об их отношениях, оскорбленный муж, купец Калашников, не смог вынести позора. И во время очередного турнира, т. е. рукопашного боя на Москве-реке, купец убивает опричника в честном поединке, т. к. дуэли быть не могло.
   По сравнению с драмой Пушкина, где молодая жена сама изменила мужу, у Лермонтова дело происходило не в романтическом цыганском таборе, а в столице. Купец, отомстив приближенному царя, поплатился за свой проступок жизнью: царь отправил его на лобное место, где его казнили. При этом купец не сказал царю о причине убийства им опричника.
   Поэма названа песней согласно русской традиции. Такие произведения исполнялись слепыми – гуслярами. Начинается она восхвалением царя-батюшки:

     Ой ты, гой еси, царь Иван Васильевич!
     Про тебя нашу песню сложили мы.
     Не сияет на небе солнце красное,
     Не любуются им тучки синие:
     То за трапезой сидит во златом венце,
     Сидит грозный царь Иван Васильевич.

   Батюшка-царь показан здесь весьма заботливым по отношению к своим опричникам (охранникам):

     Неприлично же тебе, Кирибеевич,
     Царской радостью гнушатися;
     А из роду ты ведь Скуратовых.
     И семьей ты вскормлен Малютиной!..

   Выслушав проблему опричника, царь одарил любимца, чтобы тот преподнес девице ценные подарки да и посватался за нее. Не знал царь, однако, что девица та, Алена, – замужняя женщина и подарков от посторонних мужчин брать прав не имела.
   В общем, царь-батюшка сам напутал да и рассудил по-царски: Кирибеевичу-опричнику роскошные похороны, Калашникову-купцу голову с плеч, а вот молодой жене и сироткам повезло:

     Молодую жену и сирот твоих
     Из казны моей я пожалую.
     А ты сам ступай, детинушка,
     На высокое место лобное,
     Сложи свою буйную головушку.
     Чтобы знали все люди московские,
     Что и ты не оставлен моей милостью.

   Царь, по преданиям, был жестоким и коварным человеком: убил собственного сына (картина «Иван Грозный убивает собственного сына»); в монастырь якобы ушел, отрекся от престола. «Все вам, бояре-голубчики, оставляю, опричь того, сего». Так и назвали опричниками мелких людишек.
   В «Песне…» мы видим:
   1) связь с фольклором и народными сказаниями;
   2) отношения власти и подвластных слоев населения (купечества);
   3) семейные проблемы и способы их решения;
   4) сатиру и юмор.
   ВОПРОС 2. ДУХОВНАЯ КРАСОТА ГЕРОЕВ В. П. АСТАФЬЕВА (НА ПРИМЕРЕ ОДНОГО ПРОИЗВЕДЕНИЯ)
   «Последний поклон» – это первая настоящая книга Астафьева.
   Автор выступает в книге как бы посредником среди живущих.
   Главная героиня «Поклона» – Витькина бабушка Катерина Петровна, ставшая общей русской бабушкой, собравшей в себе все, что еще осталось в родной земле исконно русского.
   Писатель ничего не приукрасил в ней, оставив грозный характер, ворчливость, желание все узнать первой и всем в деревне распорядиться.
   Она борется за детей и внуков, срывается в гнев и слезы. Для нее нет горестей и несчастий в жизни. «Дети родились – радость. Болели дети – она их спасала, ни один не помер – тоже радость».
   Общая черта русских женщин – христианская сущность.
   Во второй части «Поклона» много жестокости. Художник вспоминает свое сиротство, бездомность, ненужность этому миру.
   Маленький герой Витя жил, как умел. Бабушка Катерина Петровна всегда молилась за него, смягчала его душу, научила его прощать и терпеть, делать добро и благодарить за него.
   Когда мальчик стал взрослеть, его сердце постепенно ожесточалось. Прошлое его выгорело настолько, что мальчика было трудно узнать.
   «Последний поклон» – это горькая, счастливая лирическая эпопея.
   Автор со смятением спрашивает мир: как могло случиться, что дети оказались поставлены в такие условия существования? Он жалеет Витьку как собственного сына, которого можно защитить только состраданием, желанием разделить с ним последнюю картошку, последнюю каплю тепла и каждый миг одиночества.
   «Страницы детства», – так первоначально писатель назвал «Последний поклон».
   В своем творчестве Астафьев в долгом пути осмысления войны и ее последствий пришел к мужественному убеждению в необходимости полной правды даже там, где она грозила разрушить созданное им же самим.
   Писатель еще не видел всей значимости «Поклона». Но и в дальнейшем творчестве Астафьев в своих отступлениях от главного сюжета всегда возвращался к одному и тому же – полноте, горю и счастью детского мира.

БИЛЕТ N 14

   ВОПРОС 1. ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ ЛИРИКИ М. Ю. ЛЕРМОНТОВА. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ
   Творческий путь М. Ю. Лермонтова весьма своеобразен: это движение от романтизма к реализму, постоянный интерес к проблеме отдельной личности.
   Основные темы в лирике М. Ю. Лермонтова:
   1) отрицание существующей действительности – «Жалобы турка» (1829), «Умирающий гладиатор» (1835), «Прощай, немытая Россия» (1840);
   2) бездуховность общества – «Исповедь» (1831), «Как часто пестрою толпою окружен» (1840);
   3) судьба поколения – «Монолог» (1829), «Дума» (1838);
   4) образ Родины, обращение к отечественной истории, поиск идеалов в прошлом – «Новгород» (1830), «Бородино» (1837), «Родина» (1841);
   5) обращение к природе, отражение в ней трагических моментов жизни, изменений человеческой души – «Кавказ» (1830), «Тучи» (1840), «Утес» (1841);
   6) тема любви и дружбы, страсть и страдания, поиск духовной близости и понимания – «К друзьям» (1828); «Подражания Байрону» (1831), «Нет, не тебя так пылко я люблю» (1841);
   7) тема гордого одиночества, непонятости – «Одиночество» (1830), «Исповедь» (1831), «Парус» (1832);
   8) мотивы усталости и безысходности – «И скучно и грустно» (1840), «Выхожу один я на дорогу» (1841);
   9) тема самопознания, космические мотивы, противоборство земных и небесных сил – «Мой демон» (1825), «Молитва» (1829), «Ангел» (1831);
   10) тема избранности, ощущение внутреннего родства с трагическими судьбами Байрона и Наполеона – «Наполеон» (1829), «Нет, я не Байрон, я другой…» (1832), «Пророк» (1841);
   11) образ поэта, судьба его творений – «Смерть поэта» (1837), «Кинжал» (1837), «Поэт» (1837).
   В. Г. Белинский писал: «…Пафос поэзии Лермонтова заключается в нравственных вопросах о судьбах и нравах человеческой личности».
   Имеет место неоднократное взаимопроникновение поэтических образов и символов, их подчиненности общему пафосу поэзии.
   Лирика Лермонтова – это свобода и откровенность в изображении человеческих пороков. Страсти, изображаемые в лирике поэта, – бури, очищающие духовную сферу человека.

   «РОДИНА»

     Люблю отчизну я, но странною любовью!
     Не победит ее рассудок мой.
     Ни слава, купленная кровью.
     Ни полный гордого доверия покой.
     Ни темной старины заветные преданья
     Не шевелят во мне отрадного мечтанья.
     Но я люблю – за что, не знаю сам —
     Ее степей холодное молчанье,
     Ее лесов безбрежных колыханье,
     Разливы рек ее, подобные морям;
     Проселочным путем люблю скакать в телеге
     И, взором медленным пронзая ночи тень,
     Встречать по сторонам, вздыхая о ночлеге,
     Дрожащие огни печальных деревень.
     Люблю дымок спаленной жнивы,
     В степи ночующих обоз
     И на холме средь желтой нивы
     Чету белеющих берез.
     С отрадой, многим незнакомой,
     Я вижу полное гумно,
     Избу, покрытую соломой,
     С резными ставнями окно,
     И в праздник, вечером росистым,
     Смотреть до полночи готов
     На пляску с топаньем и свистом
     Под говор пьяных мужиков.

   Это – классическое хрестоматийное стихотворение.
   В этом стихотворении воспевается русская деревня, а не Россия в целом, т. к. русские поэты XIX в. не любили русские города.
   И мы, жители России XXI в., прочитав это стихотворение, встречаем все то же: покосившиеся избы, уже, правда, крытые не соломой, пьяных мужиков и т. д. Но Лермонтову, написавшему это чудесное грустное стихотворение, было легче.
   Насмотревшись на русские деревни, «начитавшись» Гейне, Гете, Байрона, он «заболел» Кавказом. Из Тамбова и Урюпинска Кавказ казался чем-то необычайно романтическим: люди, горы, нравы, обычаи. И он уехал на Кавказ за своей смертью, где и нашел ее, не дожив до 28 лет.
   А нам завещал любить Родину такой, какая она есть.
   ВОПРОС 2. ПРОИЗВЕДЕНИЕ В. Г. РАСПУТИНА, КОТОРОЕ ПРОЧИТАЛИ. ЕГО ИДЕЙНЫЙ СМЫСЛ
   «Живи и помни» – одна из лучших книг о минувшей войне. Это – настоящее путешествие в глубь человеческой души, раскрытие внутренней трагедии личности.
   Главный герой – работящий крестьянский мужик Гуськов, совершивший дезертирство во время войны. Его взяли в разведку, доверяли ему, когда речь шла о жизни и смерти.
   Причина предательства Гуськова – это не трусость и малодушие, а прежде всего эгоизм, который М. Горький назвал «родным отцом подлости».
   Гуськов обижен на всех, и автор тщательно подчеркивает эти обиды Гуськова, заостряя на них читательское внимание.
   Гуськов пытается судить и других, словно уже не признавая существования добрых начал и светлых чувств в людях. Нормальную жизнь он возненавидел. Жене Насте он говорит: «Ни одна собака не должна знать, что я здесь. Убью – мне терять нечего».
   Теперь для него все враги.
   С первых же страниц повести возникает отвращение к Гуськову.
   Жена Гуськова находит в себе силы, чтобы понять человека, попавшего в трудную ситуацию.
   Поначалу Андрей Гуськов и не помышлял о дезертирстве. Но мысль о собственном спасении жила в нем постоянно; он не хотел воевать. Поэтому он вступил на путь предательства, когда внутренне стал подготовлен к нему. Ведь он допускал возможность побега.
   «Живи и помни» – это повесть о войне. Она стоит в ряду антивоенных шедевров современной классики, таких как «Прощай, оружие» Эрнеста Хемингуэя и «Похождения бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека.
   Но есть и принципиальная разница. В романе «Прощай, оружие» американец, служивший в итальянской армии, воевавшей против Австрии, сказал себе: «Все! Это не моя война. И дезертировал». Йозеф Швейк, чех, подданный австрийской монархии, воевавшей с монархией Российской, сказал: «Баста!» И дезертировал. Они поняли, что для них это – чужая война, простые люди не хотели воевать за чужие интересы.
   В России вышло по-другому. При всей чудовищной жестокости коммунистического режима это был свой режим. Немцы очень удивлялись, допрашивая русских военнопленных, почему те не торопятся переходить на сторону Великой Германии. А те им отвечали: «Хоть наши командиры и козлы, но они хоть по-русски говорят».
   Мы, живущие в XXI в., знаем о войне 1941–1945 гг. гораздо больше.
   Мы знаем, что из-за бездарности, самоуверенности Сталина и его окружения в первые три месяца войны из 5,5 млн военнослужащих Красной Армии попало в плен 4 млн, свыше 1 млн были убиты. Армия прекратила свое существование. (У Сталина оставалось еще около 2 млн военнослужащих НКВД, стоявших в крупных городах, ну и милиция). На фронт гнали стариков, не умеющих пользоваться оружием, да и то одну винтовку выдавали на 6 ополченцев. А в это время за Уралом в спешном порядке готовились новые дивизии из местных мальчишек. Создавались заградительные отряды.
   То есть впереди – войска, позади – отряды НКВД с пулеметами.
   У русского солдата, попавшего в немецкий плен, тоже был выбор. Можно было:
   а) просто умереть в лагере от голода и эпидемий, т. к. немцы не знали, что делать с этой огромной массой людей;
   б) можно было завербоваться во вспомогательные войска (РОА – русская освободительная армия и другие);
   в) можно было стать «хильфсвиллиге», т. е. принять присягу и служить в немецкой армии на правах немецкого солдата (в каждой немецкой роте германских солдат немецкой (местной) национальности было от отделения до взвода).
   Советские военные уничтожали хильфсвиллиге без суда и следствия как предателей.
   Гуськов выбрал иной путь; он решил прожить по другим законам, чем весь народ, перехитрить даже полицаев и власовцев. Вот и выбрал себе место меж двух стульев. Ушел в лес и одичал. Отпугивая волков, подбиравшихся к зимовью, он сам завыл по-волчьи.
   Уже незадолго до окончания войны Гуськов вышел из лесу к родной деревне (там отмечали Первое мая) и ощутил свою полную ненужность и бесполезность. Проходя по полям, где он до войны работал, он пытался убедить себя, что он тут не чужой.
   Но это был самообман, потому что земля ничего не должна Гуськову, зато он перед ней в долгу: это он ее предал, отказался защищать.
   Образ Гуськова наталкивает на вывод, высказанный В. П. Астафьевым: «Живи и помни, человек, в беде, в кручине, в самые тяжкие дни и испытания место твое – с твоим народом».
   Гуськов должен был умереть, а гибнет его беременная жена. Это значит, что дезертир умирает дважды, и теперь уж навсегда. Никогда и ни в ком он уже не продолжится. Может, будучи уже пойманным, он завоет от отчаяния по-волчьи.
   Гуськову все равно не удалось бы отсидеться в русском лесу. Ведь были еще и партизаны. Это – и дезертиры, объединившиеся в шайки, просто бандиты, красные партизаны, национал-партизаны, и группы НКВД, и подразделения гестапо, а также парашютисты-диверсанты армейских частей, как советские, так и немецкие.
   Тем и страшна война, что все не так, как в мирные времена, не поплаваешь между берегов.
   К месту, пожалуй, привести здесь слова М. Ю. Лермонтова:

     Я ненавижу Родину потому, что люблю ее…

//-- * * * --//

     Прощай, немытая Россия, —
     Страна рабов, страна господ, —
     И вы, мундиры голубые [2 - Мундиры голубые – жандармы, позднее ЧК, ГПУ, НКВД.],
     И ты, им преданный народ…

   И после таких слов Лермонтов все же поехал на Кавказ, чтобы принять участие в войне за государственные Российские интересы. (Правда, до фронта он не доехал, т. к. был убит на дуэли в тыловом Пятигорске.) Лермонтов не мог остаться в стороне – он был русским и отправился на войну, пусть и несправедливую.
   Распутину удалось остаться верным русским литературным традициям, от Пушкина до Горького учившим, что место русского – со своим народом, в каком бы тяжелом положении он ни оказался.

БИЛЕТ N 15

   ВОПРОС 1. М. Ю. ЛЕРМОНТОВ. «ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ». ОБЗОР РОМАНА
   Господствующим типом человеческой личности той эпохи, которую отразил М. Ю. Лермонтов в своем романе «Герой нашего времени», был тип, известный в истории русской общественной мысли под горьким названием «лишний человек».
   Подавляющее большинство образованных мыслящих людей тридцатых годов XIX в. составляли те, у кого укоренившийся, казалось, навсегда, распорядок жизни всероссийской казармы-канцелярии отнимал всякую веру в целесообразность служения добру, в грядущее его торжество.
   Герой романа Лермонтова Григорий Александрович Печорин всецело принадлежал именно к этому типу. А. И. Герцен назвал Печорина «младшим братом» Онегина.
   Итак, перед нами двадцатипятилетний человек, страдающий от своей неприкаянности, в отчаянии задающий себе мучительный вопрос: «Зачем я жил? Для какой цели я родился?… А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные… Но я не угадывал этого назначения…» Печорин – офицер, он служит, но не выслуживается. Он не предается мистицизму, не занимается музыкой, не изучает философию или военное искусство! У него деятельная душа, требующая энергичного жизнепроявления… Печорин предпочитает подставлять лоб чеченским пулям, ищет забвения в любви, в рискованных приключениях, в «перемене мест». Но все это лишь попытка как-то «рассеяться». Его преследуют скука и сознание, что жить такой жизнью вряд ли «стоит труда». Он иронизирует над самими собой: «А все живешь из любопытства… ожидаешь чего-то нового… Смешно и досадно!..»
   В Печорине ничто не выдает присутствия каких-либо общественных интересов. Дух скептицизма, отрицания резко сказывается на всем его внутреннем мире. Тяжелый груз этого скептицизма довлеет над всеми его мечтаниями и наслаждениями. Он часто повторяет, что ему не свойствен «посыл благородных стремлений», что он не способен к «великим жертвам для блага человечества», что он привык «сомневаться во всем». Всем этим он действительно выразил трагическую судьбу своего поколения, во всем этом он истинный герой своего времени.
   Главная психологическая черта характера Печорина – это его индивидуализм. На всем протяжении романа Печорин обнаруживает себя перед нами человеком, привыкшим смотреть «на страдания и радости других только в отношении к себе», т. е. как на «пищу», поддерживающую его «душевные силы». Именно на этом пути ищет он забвения от преследующей его «скуки». Он идет по пути, ничем, в сущности, не жертвуя для других. Он любит лишь «для себя», «для собственного удовольствия». Именно индивидуализация составляет главный объект художественного внимания Лермонтова.
   Но Печорин отнюдь не «стихийный» индивидуалист. Плоть от плоти, кровь от крови своего поколения, Печорин находится в постоянном раздвоении духа, тяжелая печать самоанализа лежит на каждом его шаге.
   «Я взвешиваю, разбираю свои собственные страсти и поступки со строгим любопытством, но без участия. Во мне два человека: один живет в полном смысле этого слова, другой мыслит и судит его…» – говорит он сам о себе. Индивидуализм его поступков вполне осознан Печориным, и Лермонтов специально подчеркивает это.
   Обратим внимание на знаменитую, «перевернутую» композицию романа. Внутренняя «интрига», на которой держится композиционное построение романа, строится на стимуле «рассекречивания» мировоззренческих причин индивидуалистической психологии Печорина. Показав нам в «Бэле» и «Максим Максимыче» едва ли не самые яркие образы печоринского равнодушия «ко всему на свете, кроме себя», но еще ничего, в сущности, не объяснив, Лермонтов подтверждает это впечатление в «Тамани». Он заставляет задуматься над многозначительной фразой: «Что сталось со старухой, с бедным слепым – не знаю. Да и какое дело мне до радости и бедствий человеческих…»
   В «Княжне Мери» читатель имеет возможность окончательно убедиться, что индивидуализм осознан самим Печориным именно как основной жизненный принцип. Таким образом построенная композиция романа рассчитана на то, что у читателя возникает вопрос: какая же логика мысли привела Печорина к признанию необходимости «смотреть на страдания и радости других только в отношении к себе»? Мы ведь понимаем, что Печорин – человек думающий, привыкший все подвергать трезвому анализу, во всем исходить из оснований, взвешенных работой разума, Ответ на этот вопрос дает нам «Фаталист».
   «Фаталист» – это не просто дополнительный штрих к портрету Печорина. В известном отношении он занимает в системе повестей «Героя нашего времени» ключевую позицию. Без этой повести роман не только бы потерял свою выразительность, но и во многом утратил бы свой истинный смысл.
   После пари с Вуличем, утверждавшим божественную предопределенность человеческой судьбы, Печорин возвращается домой пустынными переулками станицы. Он пытается решить вопрос, с которого действительно «все начинается». Это вопрос о том, из чего исходить человеку при определении основных критериев и ценностей человеческой жизни: из веры в заранее предопределенное высшей Божественной волей назначение человека или из того, что человек сам создает мир своих представлений о жизни и жизненных ценностях, представленных его разуму, его собственной воле.
   Сравнивая «потомков» и «предков» и признавая, что его поколение, в отличие от «людей премудрых», не способно к великим жертвам и подвигам для блага человечества, Печорин признает тем самым, что ему нечего противопоставить вере в провидение, бывшей для «предков» мощным стимулом к «благородным побуждениям».
   Печорин признает, что с утратой божественного оправдания добра он не приобрел каких-либо иных убеждений, подтверждающих необходимость и истинность «жертв для блага человечества» и способных тем самым дать человеку силу и желание служить этому благу.
   Много лет спустя, решая эту проблему, Достоевский пришел к выводу, что «если нет Бога, то нет и добродетели». Но что же остается человеку, лишенному веры в Бога и веры в реальность высоких общественных целей и гуманистических идеалов? Остается только его собственное «Я», т. е. индивидуализм в тех или иных его формах, вплоть до той, которая обозначена Достоевским словами: «Все позволено».
   Именно индивидуализм как единственное мерило всех ценностей, единственный Бог, которому остается служить, и становится символом веры лермонтовского героя. И нет полной внутренней уверенности, что этот индивидуалистический символ веры и есть истина: он подозревает о существовании иного «высшего назначения» человека и допускает, что он просто «не угадал» этого назначения. Но единственной реальностью, пока не «угадано» другое, остается для него именно этот принцип – «смотреть на страдания и радости других только в отношении к себе».
   На протяжении всего романа Печорин демонстрирует верность своему принципу. Вторжение «в мирный круг честных контрабандистов», вырванная из родной семьи и обращенная Бэла, упорное преследование княжны Мэри, ее обманутая любовь, смерть Грушницкого, холодное пари с Вуличем, где ставкой является жизнь человека, – действительно словно «топор в руках судьбы», словно «орудие казни». И всегда «без сожаления», всегда лишь «для себя, для собственного удовольствия».
   Каждый шаг Печорина показывает, что полнота жизни, свобода самовыражения невозможны без чувства полноты жизни, без истинной любви в самом человеке к окружающему его миру, к людям.
   Межчеловеческая связь прерывается, если общение человека идет лишь в одном направлении: к себе, но не от себя.
   Печорину не суждено понять внутренний голос человеческой природы и пойти за ним туда, где он мог бы обрести, наконец, истину человеческого существования.
   Сын своего времени, вечный мученик разума, Печорин остался пленником рокового заблуждения. Печорину не дано автором понять и внутренний голос своей души. В своей истории он рассказал нам, читателям, о том, что путь индивидуализма противоречит всей природе человека. И все же Печорин поражает силой духа и могуществом воли. Секрет его обаяния во многом именно в этих качествах.
   Как мало подлинного счастья приносит ему его стремление во всем и всегда действовать самостоятельно! Сколь ни ложно употребляет он обретенную им внутреннюю свободу воли, все же именно она сообщает любому его поступку то неуловимое качество, которое в самых отвратительных, с этической точки зрения, ситуациях не позволяет назвать Печорина пошляком и заставляет сохранять к нему уважение.
   И пусть Печорину не суждено было обрести истину человеческого существования, но всякая жизнь, бывшая действительным поиском этой истины, навсегда входит в духовный опыт человечества. Так же, как жизнь героя романа М. Ю. Лермонтова.
   ВОПРОС 2. ВАШИ ЛЮБИМЫЕ СТИХИ А. АХМАТОВОЙ. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ НИХ
   А. Ахматова начала писать стихи еще в детстве и сочинила их великое множество. Ее творчеству присущи определенные «ахматовские» черты. Это – лаконичные формы, строгость и четкость рисунка стиха и почти драматическая внутренняя напряженность чувств.
   Одна из самых ее знаменательных черт как художника – это существующая в стихах недосказанность. Говоря о любовной лирике Ахматовой, можно сказать, что ее любовные драмы происходят как бы в молчании: ничего не разъясняется, слов так мало, но каждое из них несет огромную психологическую нагрузку. Предполагается, что читатель или должен догадаться, или же постарается обратиться к собственному опыту, и тогда окажется, что стихотворение очень широко по своему смыслу: его тайная драма, его скрытый сюжет относятся ко многим и многим людям.
   Мотив благодарения жизни проходит через все творчество Ахматовой. В 1912 г. выходит ее первая книга стихов «Вечер». Поэтическое слово молодой Ахматовой было очень внимательным по отношению ко всему, что попадалось в поле ее зрения. Конкретные вещи, цвета, запахи, штрихи, обыденная речь – все не только бережно переносилось в стихи, но и составляло их собственное существование, давало им жизненную силу. Ахматова писала: «Я вижу все. Я все запоминаю…» Ее современники сразу заметили, какую необычно большую роль играла в стихах юной поэтессы строгая, обдуманно локализованная житейская деталь. Порой эта деталь держит на себе всю постройку стиха. Таково, например, стихотворение «Смятение» (из книги «Четки»).
//-- * * * --//

     Не любишь, не хочешь смотреть…
     О, как ты красив, проклятый!
     И я не могу взлететь,
     А с детства была крылатой.

     Мне очи застит туман,
     Сливаются вещи, лица
     И только красивый тюльпан,
     Тюльпан у тебя в петлице.

   Стоит только этот тюльпан в петлице вынуть из стихотворения – и оно померкнет. Ситуация стихотворения такая, что не только героям, но и нам, читателям, кажется, что тюльпан не «деталь», а живое существо.
   Весь молчаливый взрыв страсти, отчаяния ревности и смертной обиды, все, что составляет в эту минуту для этой женщины смысл ее жизни, – все сосредоточивается именно в этом тюльпане. У другого поэта цветок в петлице так бы и остался живописной подробностью внешнего облика персонажа.
   У Ахматовой прослеживается четкая внутренняя связь между внешней средой и потаенной бурной жизнью сердца. Все это напоминает русскую реалистическую классику (Пушкин, Лермонтов, Тютчев).
   Имя молодой Ахматовой тесно связано с акмеизмом, поэтическим течением, начавшимся оформляться около 1910 г. Основоположниками течения были Н. Гумилев и С. Городецкий. Акмеисты поставили своей целью реформировать символизм. Их девизом было – никакого мистицизма, мир должен представать в стихах таким, каков он есть, – зримым, вещным, живым и смертным, красочным и звучащим.
   «У акмеистов роза опять стала хороша сама по себе, своими лепестками, запахами и цветом, а не своими мыслимыми подобиями с мистической любовью или чем-нибудь еще», – писал С. Городецкий.
   В стихах «Вечера» и «Четок» мы сразу легко найдем ту предметность и четкость очертаний, о которых писали в своих манифестах Н. Гумилев и С. Городецкий.
   Известный поэт серебряного века М. Кузмин, написавший предисловие к «Вечеру», говорил о важном значении в ее манере стихосложения различных мелочей, чаще всего бытовых предметов и вещей, выполняющих важную ассоциативную роль. На примере тюльпана мы уже видели это. Вот еще пример: с помощью вещей, конкретных подробностей Ахматова как бы загибает страницы своей памяти:

     Дверь полуоткрыта,
     Веют липы сладко,
     На столе забыты
     Хлыстик и перчатка.

     Круг от лампы желтой,
     Шорохам внимаю,
     Отчего ушел ты?
     Я не понимаю.

   До последних дней своей жизни Ахматова очень высоко оценивала роль акмеизма и в своей собственной жизни, и в литературе той эпохи.
   Через все свое творчество А. Ахматова пронесла любовь к А.
   С. Пушкину. На отношении к великому поэту сказалось и то, что отроческие и гимназические годы Ахматовой прошли в Царском Селе, теперешнем Пушкине. Ее стихи, посвященные Царскому Селу и Пушкину, проникнуты особенной силой чувства, которую лучше всего назвать влюбленностью, очень живой и непосредственной, невозможной и без страха, и без досады, и без обиды. В стихотворении «Царскосельская статуя» сквозит настоящая женская ревность. Ахматова обращается к поэту так, как только она одна и могла обратиться, – как влюбленная женщина, вдруг ощутившая мгновенный укол нежданной ревности. В сущности, она доказывает Пушкину своим стихотворением, что он ошибся, увидев в этой ослепительной стройной красавице с обнаженными плечами некую вечно печальную деву:

     И как могла я ей простить
     Восторг твоей хвалы влюбленной.
     Смотри, ей весело грустить,
     Такой нарядно обнаженной.

   Любовь к Пушкину и к другим многообразным, с годами все расширявшимся культурным традициям, в большой степени определяла для Ахматовой реалистический путь развития.
   Лирика Ахматовой периода ее первых книг («Вечер», «Четки», «Белая стая») – почти исключительно лирика любви. Ее новаторство как художника проявилось первоначально именно в этой традиционно вечной теме. В книге об Ахматовой Б. Эйхенбаум писал о «романности» ахматовской лирики, считая, что каждая книга стихов представляет собой как бы лирический роман. То же писала о лирике Ахматовой и З. Гиппиус. В немногих строках ее повестей-миниатюр рассказаны целые драмы. Таким примером являются стих о сероглазой дочке и убитом короле: «Слава тебе, безысходная боль! / Умер вчера сероглазый король», рассказ о прощании у ворот: «Сначала руки под темной вуалью…». Примером подобного романа является и известное стихотворение «Смятение».
//-- * * * --//

     Как велит простая учтивость,
     Подошел ко мне, улыбнулся.
     Полуласково, полулениво
     Поцелуем руки коснулся.
     И загадочных древних ликов
     На меня посмотрели очи.

     Десять лет замираний и криков,
     Все мои бессонные ночи
     Я вложила в тихое слово
     И сказала его напрасно.
     Отошел ты.
     И стало снова
     На душе пусто и ясно.

   «Роман кончен, – пишет З. Гиппиус. – Трагедия десяти лет рассказана в одном кратком событии, одном жесте, взгляде, слове…»
   Иногда стихи А. Ахматовой походят на беглую, даже не «обработанную» запись в дневнике. Вот одно такое стихотворение:

     Он любил три вещи на свете:
     За вечерней пенье, белых павлинов
     И стертые карты Америки.
     Не любил, когда плачут дети,
     Не любил чая с малиной
     И женской истерики…
     А я была его женой.

   Едва ли не сразу после появления первой книги стали говорить о «загадке Ахматовой». Дело в том, что, как у любого крупного поэта, ее любовный роман, развертывавшийся в стихах предреволюционных лет, был шире и многозначнее своих конкретных ситуаций.
   В любовный роман Ахматовой входила эпоха – она по-своему озвучивала и переиначивала стихи. О том, что любовная тема в произведениях Ахматовой немного шире и значительнее своих традиционных рамок, писал в статье в 1915 г. молодой критик
   Н. В. Недобров. Он указывал, что отличительной чертой личности поэтессы является не слабость и надломленность, как это обычно считалось, а, наоборот, исключительная сила воли. В стихах Ахматовой он усмотрел «лирическую душу», скорее жесткую, чем слишком мягкую, скорее жестокую, чем слезливую, и уж явно господствующую, а не угнетенную.
   Ахматова считала, что именно Недобров угадал и понял весь ее дальнейший творческий путь. Многие стихотворения Ахматовой предреволюционной поры проникнуты ощущением непрочности бытия. Очень часто в ее стихах возникают трагические мотивы легковесности и бренности человеческой жизни, греховной в своей емкой самонадеянности:

     В этой жизни я немного видела,
     Только пела и ждала,
     Знаю: брата я не ненавидела
     И сестры не предала.

     Отчего же Бог меня наказывал
     Каждый день и каждый час?
     Или это ангел мне указывал
     Свет, невидимый для нас.

   «Помолись о нищей, о потерянной…»
   Через все творчество Ахматовой красной нитью проходит поиск смыcла и познания жизни, сопровождающийся такими глубоко русскими по своим душевным жестам волнениями совести и веры. А строгость и немногословность вводили любовные миниатюры Ахматовой в русло высоких и благороднейших традиций русской классической литературы.
   Чисто русская тема уязвленной совести часто возникает у нее от соприкосновения напряженного поэтического чувства с пейзажем, наедине с Родиной. Постоянным персонажем ахматовской лирики является образ Музы. Муза часто появляется у нее вместе с эпитетом «смуглая»:

     Муза ушла по дороге
     Осенней, узкой, крутой,
     И были смуглые ноги,
     Обрызганные крупной росой…

   Ахматова много раз говорила о первостепенном значении для нее чистого вдохновения. В своих стихах она не раз повторяла это:

     Когда я ночью жду ее прихода,
     Жизнь, кажется, висит на волоске.
     Что почести, что юность, что свобода
     Пред милой гостьей с дудочкой в руке.

   Патриотическое звучание присуще многим стихам Ахматовой. Одно из известных ее стихотворений «Мне голос был. / Он звал утешно…» (1917) по существу проводит отчетливую линию между Ахматовой и теми, кто покинул Россию после революции. Именно сильное чувство патриотизма отделяет ее от эмигрантов.
   В стихотворении «Не с теми я, кто бросил землю», написанном спустя пять лет, в 1922 г., гражданская тема опять выступает на первый план. Вот еще одно известное стихотворение:

     Все расхищено, предано, продано.
     Черной смерти мелькало крыло,
     Все голодной тоскою изглодано,
     Отчего же нам стало светло?

   Несмотря на голод и разруху, на то, что старый мир безвозвратно разрушен, а новый только еще начинал жить, стихотворение проникнуто внутренней силой жизни и излучает свет. 30-е гг. – пора наиболее тяжелых испытаний для А. А. Ахматовой. Она – вдова расстрелянного Н. Гумилева и мать арестованного Л. Гумилева, постоянно ждала ареста. Ее «Реквием», отразивший тяжелое и страшное для нашей страны время, исполнен горя и отчаяния. И трагедия Родины, и материнское горе – все вошло в ее стих:

     Нет! и не под чуждым небосводом,
     И не под защитой чуждых крыл —
     Я была тогда с моим народом,
     Там, где мой народ, к несчастью, был.

   Между стихами Ахматовой «Мне голос был», «Не с теми я, кто бросил землю» и «Реквиемом» прослеживается несомненная связь, она – в гражданственности интонации этих произведений.
   В более поздней поэзии Ахматовой наиболее устойчивый мотив – это прощание с прошлым: «На прошлом я черный поставила крест…»
   Изображение любовного чувства было главным открытием Ахматовой как художника. И все же ее стихи гораздо шире и глубже так называемой «женской» поэзии. Она – великая трагическая поэтесса, большой художник, живший и страдавший в эпоху «смены времен». Мир всегда был для нее особым, не таким, как видят его все.
   Тот мир, что мы видим своими земными глазами, растительный, древесный и плотноматериальный, – на самом деле как целостность, по ее убеждению, не существует. Он целостен и прочен с другой стороны – с той, что доступна лишь глазам души и поэтическому прозрению.

БИЛЕТ N 16

   ВОПРОС 1. Н. В. ГОГОЛЬ. «ВЕЧЕРА НА ХУТОРЕ БЛИЗ ДИКАНЬКИ». ФАНТАСТИКА И РЕАЛЬНОСТЬ (НА ПРИМЕРЕ ОДНОЙ ПОВЕСТИ)
   «Вечера на хуторе близ Диканьки» Н. В. Гоголя вышли в двух частях в Петербурге в 1831–1832 гг. и принесли молодому, двадцатидвухлетнему писателю литературную известность.
   Выбор украинской тематики был подсказан общим интересом русской общественности к Украине, большой любовью Гоголя к родному краю, к украинскому народному творчеству. Главное достоинство «Вечеров» – в ярком изображении народной жизни. В русской литературе второй половины 1820-х и в начале 1830-х гг. возникла сильная потребность в народности. Теоретическая мысль видела в «летописях, песнях и сказаниях народных» «лучшие, чистейшие, вернейшие источники для нашей словесности» (слова В. К. Кюхельбехера). Особый интерес при этом вызывала Украина. Соседняя, родственная, своя и не своя, украинская народная поэзия была близка, понятна и в то же время непривычна.
   Народность «Вечеров» заключалась в глубоком проникновении писателя в сущность народного духа, народного миросозерцания. Гоголь воспел украинский народ, раскрыв его лучшие нравственные качества, создав яркие национальные типы, характеры.
   Реальная народная жизнь дана в «Вечерах» главным образом с праздничной, нарядной стороны: гулянье молодежи, музыка, песни, танцы, забавные происшествия, веселье, смех. Здесь отсутствуют картины крепостного труда и быта, потому что Гоголь хотел видеть народ не угнетенным и покорным, а гордым и свободным.
   С большим мастерством показал писатель талантливость и одаренность украинского народа, его любовь к музыке, песням и танцам. Эта роскошь южной природы, эта непринужденная веселость, игры парубков и гордая свобода девушек привлекали необыкновенно. Занимательность рассказа основывалась на сказочных, фантастических сюжетах, и в то же время интрига была построена просто, почти бесхитростно, а неослабевающий интерес при чтении – если внимательно присмотреться к тому, как построены повести, – вызван сменой ритма, тональности повествования.
   Гоголь всю жизнь интересовался историей, преданиями, обычаями украинского народа. Он собрал более 1 000 украинских народных песен. Поэзию и простоту народной жизни убедительно оттеняет пейзаж. Необычайно ярки и живописны лирические пейзажные описания Гоголя. Здесь природа переходит в подлинную поэзию, становится ритмически музыкальной.
   Проникновенны лирические картины и упоительного роскошного дня в Малороссии («Сорочинская ярмарка», гл. I) и благоуханной майской ночи («Майская ночь», гл. II), и чудесного Днепра («Страшная месть»).
   Реалистические картины народной жизни и природы тесно переплетаются в «Вечерах» с фантастикой. Фантастика в разной степени присутствует в повестях.
   Гоголевская фантастика – не мистика, а всего лишь выражение народных представлений о таинственных, враждебных человеку силах. Гоголь настолько талантливо воссоздает реальность ирреального (в действительности не существующего), так органично совмещает элементы «народно-поэтического» и «народно-действительного», что «оба эти элемента образуют собою конкретную поэтическую действительность, в которой никак не узнаешь, что в ней быль и сказка, но все поневоле принимаешь за быль» (В. Г. Белинский). Сверхъестественные существа живут в повестях Гоголя рядом с людьми в реальной бытовой обстановке.
   Одна из повестей «Вечеров» – «Сорочинская ярмарка» – сопровождается эпиграфом из старинной украинской песни «Мени нудно в хате жить…» и начинается великолепным, романтическим описанием летнего дня. Его описания торжественны, это ритмическая проза, в которой обдуман каждый период, каждое существительное сопровождает звучное, яркое определение. Все оживает: полдень блещет, небесный свод «кажется, заснул, весь потонувши в неге», и даже «лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы». Вся картина в движении: дубы гуляют и остановились только ненадолго, небосвод спит – его покой тоже на время. Картина роскошного вида своенравно прекрасной реки заключает это разнообразное, умело сделанное начало повести.
   «Сорочинская ярмарка» – самая светлая по колориту комически-бытовая повесть, где фантастическая история реалистически объясняется проделками одного из главных персонажей.
   Парубок Грицко, желая, чтоб его сватовство завершилось удачно, идет на сговор с хитрым цыганом, желающим купить у него подешевле волов. Они ловко используют слухи о появившейся якобы на ярмарке «красной свитке» – чертовой одежде.
   Старого жида, продавшего чертову красную свитку, настигает час расплаты. Приходит черт и требует: «Ну, жид, отдавай свитку мою!..» Жид отнекивается, виляет: «Какую свитку? У меня нет никакой свитки! Я знать не знаю твоей свитки!» Черт уходит. Но когда жид ложится спать, то во всех своих окнах видит странные свиные рыла.
   И в момент, когда кум рассказывает всем любопытствующим эту фантастическую историю, делая все, чтобы напугать собравшихся и заставить в нее поверить, «…окно брякнуло с шумом; стекла, звеня, вылетели вон и страшная свиная рожа выставилась, поводя очами, как будто спрашивая: „А что вы тут делаете, добрые люди?“»
   Далее Гоголь описывает события преувеличенно выразительно. Картина получается почти фарсовая: «Ужас сковал всех, находившихся в хате. Кум с разинутым ртом превратился в камень; глаза его выпучились, как будто хотели выстрелить; разверстые пальцы остались неподвижными в воздухе. Высокий храбрец, в непобедимом страхе, подскочил под потолок и ударился головою об перекладину; доски посунулись и попович с громом и треском полетел на землю».
   С помощью цыгана Грицко добивается своей желанной цели, и повесть заканчивается веселой свадьбой.
   Зло слабее добра, оно не может победить. В сущности, поэтический мир «Вечеров на хуторе» – мир мечты, мир сказки – подчиняется тем же законам, что и народные сказки.
   Мечтает о своем будущем Параска. И постепенно лихая задумчивость переходит у нее в протест против произвола мачехи: «…Нет, мачеха, полно колотить тебе свою падчерицу! Скорее песок взойдет на камне и дуб погнется в воду, как верба, нежели я погнусь перед тобою!..»
   Девушка пускается в пляс, напевая свою любимую песню. За этим занятием ее и застает отец. «Черевик заглянул в это время в дверь и, увидя дочь свою танцующею перед зеркалом, остановился. Долго глядел он, смеясь невиданному капризу девушки, которая, задумавшись, не примечала, казалось, ничего».
   И, как ни кричала злая жена Черевика Хвиря, как ни противилась, никто ее не слушал.
   Добро побеждает.
   Вообще, у Гоголя черт не всесилен, он даже не страшен тому, кто благороден и добр. Черт – это воплощенная пошлость, которую Гоголь ненавидел. Он прельщает золотом, богатством, легкой победой над всеми препятствиями. Но человек оказывается хитрее и смелее: заставил же Вакула черта служить ему. Это мир романтический, мир мечты, где препятствия оказываются не слишком страшными и легко устранимыми, красивые парни влюбляются в еще более красивых девушек, а над белыми хатами, цветущими садами и широкими реками – высокое голубое небо. Как любая мечта, это не подлинное изображение реальной жизни – это норма, то, как хотелось бы жить; поэтому здесь нет и не могли быть изображены социальное зло, тяготы крепостного права.
   Так в книге Гоголя фантастика тесно переплетается с действительностью. В повести «Майская ночь, или утопленница» легенда о панночке-утопленнице составляет самостоятельную сюжетную линию, дополняющую реалистический сюжет. В «Ночи перед Рождеством» действуют темные силы, «старающиеся» принести людям несчастье. Но фантастическое начало и в этой повести окрашено оптимизмом – человек, одолевая нечистую силу, заставляет ее служить своим целям.
   Гоголь рассказывает сказки, а у сказки свои законы. И пространство, описанное в повестях, иногда сказочное, и время сказочное. «Сколько времени провел Вакула-кузнец в Петербурге, прискакав туда верхом на черте, чтобы получить у царицы черевички? А вернулся в село на другое утро („Ночь перед Рождеством“). Куда попал дед в повести „Заколдованное место“? Как будто все знакомо: с одной стороны голубятня, что у попа в огороде, с другой стороны гумно волостного писаря. А вернулся сюда днем – не мог найти это место»
   Смешиваются время, пространство, смещаются понятия добра и зла. Но Гоголь не старается пугать своего читателя. Гоголь стремится создать такую картину действительности, которая отразила бы единство бытия народа и его нравственного идеала. Это оказывается невозможно. Как только мы соприкасаемся с действительностью, идеал деформируется, искажается, как лицо колдуна на свадьбе («Страшная месть»). Жизнь образовала дурную реальность, грубо исказившую норму, – и это нехорошо, трагично, дико.
   В «Сорочинской ярмарке» заключительные строки повести исполнены грусти: «Не так ли и радость, прекрасная и непостоянная гостья, улетает от нас, и напрасно одинокий звук думает выразить веселье? В собственном эхе слышит уже он грусть и пустыню и дико внемлет ему. Не так ли резвые други бурной и вольной юности, поодиночке, один за другим, теряются по свету и оставляют, наконец, одного старинного брата их? Скучно оставленному! И тяжело и грустно становится сердцу, и нечем помочь ему».
   Н. Г. Чернышевский писал: «Давно уже не было в мире писателя, который был бы так важен для своего народа, как Гоголь для России».
   Родился Гоголь в селе Сорочинцы недалеко от Полтавы, а детство его прошло в селе Васильевка. Каждую осень в Васильевке бывала ярмарка – эту ярмарку Гоголь наблюдал с детства, а потом изобразил под названием Сорочинской. По вечерам молодежь собиралась послушать рассказы о старом времени, о чудесах.
   Первый библиограф Гоголя П. А. Кулиш писал: «Тут-то бывали настоящие „вечера на хуторе“, которые Николай Васильевич, по особенному обстоятельству, поместил близ Диканьки, тут-то он видал этих неистощимых балагуров, этих оригиналов и деревенских франтов, которых изобразил потом, несколько окарикатуря, в своих несравненных предисловиях к повестям Рудого Панька.
   „Вечера на хуторе близ Диканьки“ – удивительная книга. Свободный, живой разговор, великолепные драматически построенные диалоги, богатый материал народных поверий и преданий, умело вплетенный в ткань повествования, сделали книгу Н. В. Гоголя интересной и увлекательной для многих поколений читателей»
   ВОПРОС 2. СТИХИ М. И. ЦВЕТАЕВОЙ О МОСКВЕ. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ НИХ
   Марина Ивановна Цветаева родилась 26 сентября 1882 г. с субботы на воскресенье, в полночь на Иоанна Богослова. Для ее творчества характерна эмоционально-экспрессивная лексика.
   Своеобразен образ лирической героини, идентичный поэту, – с ее непокорностью, бунтарством, романтичностью, своеволием. За более чем три десятилетия служения поэзии Цветаева, оставаясь верной себе, будучи свободной от каких-либо внешних влияний, интеллектуального давления, от подчинения всяческим авторитетам, находилась в постоянном поиске, в состоянии чуткого, мучительного осмысления мира, непрерывных нервно-эмоциональных контактов с окружающим.
   К открытию великих тайн мира, скрытых от простого глаза, она шла, следуя нравственной интуиции и эстетическому чутью поэта-романтика. Поэтому ее стихи и стали «свидетелями живыми» пережитого, храня подлинные черты бытия человеческого, бытия исторического.
   Не отрицая распространенного суждения о независимости Цветаевой от литературных школ, господствующих литературных мнений и направлений, нельзя говорить о ее отчужденности, изолированности от современной литературы.
   Марина Цветаева была свободолюбива и своенравна во всем. Самоутверждение ее основывалось на только ей свойственном восприятии путей мирового развития, смены разных культур, роли народного и национального начал. Она испытывала притягательную силу бунтарских стихийных проявлений, схватки один на один, бесстрашие перед неизвестностью и неизведанностью рока. Ее пленяла поэтическая неповторимость девственной красоты природы, волновала собственная сопричастность ей.
   Одна из ярких особенностей цветаевской поэзии – в ее сопричастности с жизненным контекстом, в автобиографичности большинства конкретных произведений. Ее лирическая героиня стремится к предельной искренности и полному самораскрытию. Однако знанию человека о себе самом придается в поэзии Цветаевой не меньшее значение, чем знанию об окружающем мире.
   М. Цветаева стояла за абсолютную искренность и выговаривалась до конца. Любое «Я» в стихотворении должно представлять было биографическое «Я».
   Фольклорная насыщенность поэзии Цветаевой очевидна. Песенные, сказочные, частушечные, прибауточные формы вместе с древними поверьями и легендами входят органически в общий жанровый, стилевой, стиховой сплав. Она находит свои краски для воссоздания образа Руси исконной, народной, то буйной, то смиренной, богомольной, нищей, то в беспросветной тоске, то в безоглядной удали. Этот аспект является первоочередным в изучении творчества М. Цветаевой.
   Представления о гражданственности и патриотизме существенно обогатились в последнее время, критически пересмотревшее и отменившее догматизм узкой официальной доктрины и прямые запреты на объективное истолкование сложных процессов в литературе первых десятилетий ХХ в.
   Если отвлечься от прямого сопоставления темы России с программными поэтическими документами тех лет, что неизбежно приведет к игнорированию художественной сути, то следует высоко оценить тот факт, что образ России наполняет собой поэзию начала века. В творчестве крупнейших поэтов он принимает разные исторические облики, фольклоризуется, развивается, становясь основой лирического мировосприятия. Достаточно назвать Блока и Белого, Есенина и Клюева. Цветаева творит в этом же русле с самого начала, с момента создания поэтически неповторимого цикла стихов о Москве.
   Цикл «московских» стихов звучит очень значимо. Цветаева оставила читателю не просто свою Москву, а себя в ней. Вот первое стихотворение этого цикла:

     Облака – вокруг,
     Купола – вокруг.
     Надо всей Москвой —
     Сколько хватит рук!

   Это стихотворение тоже автобиографично, обращено к своему ребенку, своему первенцу:

     Ты постом – говей,
     Не сурьми бровей,
     И все сорок – чти —
     Сороков церквей.

     Исходи пешком – молодым шажком! —
     Все привольное
     Семихолмие.

   Это «семихолмие» и «сорок сороков» церквей не раз будут повторяться Цветаевой, практически в каждом стихотворении «московского цикла».
   Перед нами Москва православная, с чудотворными иконами, «червонными» куполами, Москва колокольная, Москва монастырей и соборов, охраняемая Богородичным покровом. Москва, в которую со всех сторон стекается множество народа – и ее посмотреть, и себя показать. Как замечательно точны и верны цветаевские слова из 8-го стихотворения цикла:

     Москва! Какой огромный
     Странноприимный дом!
     Всяк на Руси – бездомный.
     Мы все к тебе придем.

   Цветаева венчает Москву на царство русских городов: в 5-м стихотворении цикла звучит своеобразный вызов Москвы Санкт-Петербургу. Для Цветаевой первенство Москвы, древнерусского города, ее «колокольной Москвы» перед городом Петра неоспоримо:

     Царю Петру и вам, о царь, хвала!
     Но выше вас, цари: колокола.
     Пока они гремят у синевы —
     Неоспоримо первенство Москвы.

   Эти слова воспевают образ исконной народной Руси. Предки М. Цветаевой из священнического рода. В своем очерке «История одного посвящения» М. Цветаева так раскрывает корни своего народознания и народолюбия: «Город Александров, Владимирской губернии, моей губернии, Ильи Муромца губернии. Оттуда, из села Талицы, близ города Шуи, шел цветаевский род. Священнический. Оттуда музей Алксандра III на Волхонке (ныне Государственный музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина) – деньги, замысел и четырнадцатилетний безвозмездный труд отца…»
   Оттуда, считает Цветаева, «пение сердца всех моих лесных предков от деда о. Владимира до пращура Ильи».
   В своей прозе (в частности в письмах) Цветаева неоднократно упоминает о том, что она родилась на Иоанна Богослова. «Червонным днем» называет она это день в 7-м стихотворении цикла:

     В колокольный я, во червонный день
     Иоанна родилась Богослова.
     Дом – пряник, а вокруг плетень
     И церковки златоглавые.

   Цветаева дарит нам свою Москву и себя вместе с нею:

     Из рук моих – нерукотворный град
     Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

   Перед нами величавая столица Руси – Москва. Москва и древняя, и современная, с ее истинной православной сутью. Шестое стихотворение цикла написано Цветаевой в светлый праздник Троицы. Говоря о смиренных стражниках, «во тьме поющих Бога», богомольных слепцах, бредущих калужской дорогой, свободолюбивая, мятежная Цветаева пишет:
   И

     думаю: когда-нибудь и я,
     Устав от вас, враги, от вас, друзья,
     И от уступчивости речи русской, —
     Надену крест серебряный на грудь,
     Перекрещусь – и тихо тронусь в путь
     По старой по дороге по калужской.

   Необычайно глубоким чувством пронизано 4-е стихотворение «московского цикла», где Цветаева говорит о том времени, когда ее не будет, и, мысленно прощаясь с любимым городом, она как о близком человеке говорит о Москве, осиротевшей без нее, Москве «оставленной», т. к. каждый человек неповторим, неповторима его любовь к окружающему миру. И цветаевская Москва действительно только цветаевская, и в то же время Москва «всех и каждого», Москва – подарок потомкам:

     По улицам оставленной Москвы
     Поеду – я, и побредете – вы…
     И ничего не надобно отныне
     Новопреставленной боярыне Марине.

   Неподдельный патриотизм, высокая гражданственность и глубокая любовь к родине звучат в цветаевских словах:

     Я в грудь тебя целую,
     Московская земля!

   Тема России в творчестве Цветаевой затрудняла пишущих о ней из-за крутого поворота в ее жизни – отъезда за границу к мужу в 1922 г. Теперь уже не принято называть это факт бегства эмиграцией. Убедительно рассказано о тяжелой изоляции Цветаевой, об эмигрантской литературной среде, о тоске по родной земле.
   Прочтя «московский цикл», можно ярко и отчетливо себе представить, насколько велика была любовь Цветаевой-поэта, Цветаевой-гражданина к своей Родине. Цельность духовного «самостояния» и прометеевской выносливости несет и будет нести поэзия Марины Цветаевой своим читателям.

БИЛЕТ N 17

   ВОПРОС 1. ИДЕЯ ГУМАНИЗМА В ПОВЕСТИ Н. В. ГОГОЛЯ «ШИНЕЛЬ»
   Наибольшей популярностью среди петербургских повестей Гоголя на протяжении более чем полстолетия пользовалась «Шинель». Впечатление, произведенное этим рассказом, было огромно. «Шинель» – вещь гениальная, потому что образ Акакия Акакиевича стал символом человеческого бытия, угнетенного несправедливым общественным укладом и требующего защиты.
   Акакий Акакиевич – жертва иерархии чинов, иерархии имуществ; он и вечный титулярный советник, и бедняк. Тема бюрократизма звучит в повести уже с самого ее начала, когда впервые вводится ее герой: «Что касается до чина (ибо у нас прежде всего нужно объявить чин)…» Чин важнее человека. Чин мешал обнаруживаться человеческому, что было в душе значительного лица.
   В сатирическом плане очерчен сначала генерал, «одно значительное лицо». Именно он, а не грабители, является в повести убийцей Акакия Акакиевича; это объясняется тем, что именно с него срывает шинель мертвец – Акакий Акакиевич, и после этого тень Акакия Акакиевича успокаивается.
   Что же касается непосредственно убийцы, того, кто пользуется всеми благами этой иерархии, то он – существо среднего рода, «одно значительное лицо», у него нет и имени: «…одно значительное лицо недавно сделался значительным лицом, а до того времени он был незначительным лицом…»; «значительное лицо находился в своем кабинете…»
   Тема чина, власти и «значительного лица» приобретает обобщенный характер в последней части повести: когда Акакий Акакиевич после своей смерти явился тенью на улицах столицы, «в полиции сделано было распоряжение поймать мертвеца во что бы то ни стало, живого или мертвого, и наказать его, в пример другим, жесточайшим образом, и в том едва было даже не успели».
   В «Шинели» наряду с темой иерархии чинов и званий образовалась тема неравенства имуществ. Акакий Акакиевич – жертва не только потому, что он вечный титулярный советник, но и потому, что он непоправимо беден. Он и значительному лицу противостоит не только как малочиновное существо, но и как бедняк. Черты убожества Акакия Акакиевича Гоголь выписывает подробно. Он вводит читателя в тайны грошовых расчетов нищеты, и эти расчеты трагичны: «…где взять другие сорок рублей?
   Акакий Акакиевич думал, думал и решил, что нужно будет уменьшить обыкновенные издержки, хотя бы по крайней мере в продолжение одного года, изгнать употребление чаю по вечерам, не зажигать по вечерам свечи, а если что понадобится делать, идти в комнату к хозяйке и работать при ее свечке; ходя по улицам, ступать как можно легче и осторожнее по камням и плитам, почти на цыпочках, чтобы таким образом не истереть скоровременно подметок…» и т. д.
   Акакий Акакиевич лишен удовлетворения простых потребностей, в то время как значительное лицо развращен своими деньгами, так же как и своим чином, – это его и делает бессердечным убийцей бедного титулярного советника.
   В «Шинели» развернулся и основной общественно-нравственный мотив – мысль о богатствах человеческого духа, не уничтоженных, а глубоко спрятавшихся в самой глубине существования людишек, искаженных дурным обществом. Мысль о том, что эти ценности духа, забитые пошлостью, могут да и должны воскреснуть и расцвести, пусть даже в каких-то необычных и неопределенных обстоятельствах, пронизывает повествование.
   Эта тема в «Шинели» выразилась очень остро. Акакий Акакиевич демонстрирует уничижение духа человека, падение его достоинств. Общество, зло человеческих отношений довели Акакия Акакиевича до состояния «совершенного идиота» (по выражению Чернышевского). Никаких проявлений человеческого существа в нем нет. Это – машина, а не человек. В нем нет никаких признаков протеста против его униженного положения. Тем не менее уже с начала повести Гоголь подчеркивает мысль о том, что и в этом полуживотном есть человек, и если человек доведен до состояния Акакия Акакиевича, то виноваты в этом те, кто стоит выше него.
   Далее Гоголь показывает, как даже самая скромная, самая ничтожная улыбка судьбы приводит к тому, что в полуживом Акакии Акакиевиче начинает пробуждаться человеческое. У него еще нет новой шинели, у него еще пока только мечта о ней, а уже что-то изменилось в нем, потому что перед ним, впереди, какое-то событие, притом событие, которое несет ему радость. Он идет на жертвы, и ему не трудно нести их, потому что «он питался духовно, нося в мыслях своих вечную идею будущей шинели». «Он сделался как-то живее, даже тверже характером… С лица и с поступков его исчезло само собою сомнение, нерешительность… Огонь порою показывался в глазах его, в голове даже мелькали самые дерзкие и отважные мысли… не положить ли, точно, куницу на воротник».
   И вот, наконец, шинель готова. Акакий Акакиевич шагнул еще вперед по пути воскрешения в нем человека. И в Акакии Акакиевиче мы опять видим новое: он «даже засмеялся, сравнивая старый капот с новой шинелью»; «пообедал он весело и после обеда уж ничего не писал, никаких бумаг, а так, немножко посибаритствовал на постели»; и эмоции, и веселье, и сибаритство, и жизнь без писания бумаг – всего этого не бывало ранее у Акакия Акакиевича. Но, несмотря на это, Акакий Акакиевич остается Акакием Акакиевичем.
   Гоголь приоткрыл нам душу своего героя, униженную душу. И вдруг Гоголь закрывает душу Акакия Акакиевича, говорит лишь о словах, произносимых им, и то не полностью, а намеком.
   Настал час, и Акакий Акакиевич взбунтовался. Кротость слетела с него. В его душе открылись силы протеста, гнева. Но наиболее полно они открылись после его смерти. Ему было суждено, говорит Гоголь, «несколько дней прожить шумно после своей смерти, как бы в награду за не примеченную никем жизнь».
   Акакий Акакиевич, всю жизнь испытывавший страх и умерший от страха, внушенного ему значительным лицом, после своей смерти стал внушать страх другим людям, в том числе носителям шинелей на бобрах, скотовых и медвежьих шуб, т. е. именно значительным лицам. Он срывает шинели, «пускай бы еще только титулярных, а то даже самых тайных советников». Он грозит чиновнику пальцем, он грозен. Он страшно распекает значительное лицо, ранее измывавшееся над ним.
   Но не стоит думать, что Гоголь грозит хозяевам жизни. Нет. Он лишь убеждает их в том, что Акакий Акакиевич – такой же человек, как и они.
   ВОПРОС 2. ВАШ ЛЮБИМЫЙ ПОЭТ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ ХХ ВЕКА
   Сергей Есенин – певец Руси. И в его стихах мы ощущаем биение ее бесконечного сердца. Эти стихи полны сердечной теплоты, любви к просторам родных полей.
   С детства перед его взором были картины родной природы.
   Первых своих читателей Есенин пленил тем, что повел по забытой ими прекрасной земле, заставляя сберегать в глазах ее краски, вслушиваться в ее звоны и в ее тишину, всем существом впитывать ее запахи…
   Уже первые стихи Есенина отражают радостный мир. Поэт замечает росу на крапиве, слышит песню соловья за рекою. И уже в них слышится самостоятельный голос большого мастера слова. Сравнения и метафоры помогают раскрыть автору прекрасный мир цветов, запахов. Лунный луч уподобляет поэт серебряному перу, в сонной тишине зимнего леса горят снежинки в золотом огне луны, «заря, лениво обходя кругом, обсыпает ветки новым серебром».
//-- * * * --//

     Белая береза
     Под моим окном
     Принакрылась снегом,
     Словно серебром.

     На пушистых ветках
     Снежною каймой
     Распустились кисти
     Белой бахромой.

     И стоит береза
     В сонной тишине,
     И горят снежинки
     В золотом огне.

     А заря, лениво
     Обходя кругом,
     Обсыпает ветки
     Новым серебром.

   «Береза»
   У Есенина и цвет, и звук соединяются в одном образе: «звонкий мрамор белых лестниц», «хвойной позолотой взвенивает лес».
   Березка привлекает внимание поэта своей стройностью, белизной ствола, убранством кроны. Ветви березки превращаются то в «шелковистые косы», то в «зеленые сережки», а цвет ее ствола – то в «березовое молоко», то в «березовый ситец». При дуновении летнего ветра ветви березок колышутся и «как сережки» звенят. Отсюда образ: «В роще по березкам белый перезвон». Удачно подмечает поэт сходство стройной березки с девушкой, а звон украшающих ее сережек и кос – с ветвями дерева. Звон сережек березки напоминает ему девичий смех, а девичий смех звенит как ветви березки: «Мне навстречу, как сережки, прозвенит девичий смех».
   Россия представляется поэту как огромные просторы полей, лесов, рек, озер, окрашенных в свои цвета, со своими запахами, всем, что составляет мир, находящийся в движении, то ослепительно белый, со свистом метели, то зеленый, то рыжий, то пасмурный, то бесконечно глубокий и алый в лучах зарниц. Синь становится то мраком, то васильками, и «в сердце светится». Цвет ассоциируется с Родиной, которая видится поэту то синей, то голубой, то малиновой, то белой Русью. С помощью слов, соответствующих краскам, он сумел передать тончайшие эмоциональные оттенки, изобразить самые интимные движения души.
//-- * * * --//

     Дымом половодье
     Зализало ил.
     Желтые поводья
     Месяц уронил.

     Еду на баркасе,
     Тычусь в берега.
     Церквами у прясел
     Рыжие стога.

     Заунывным карком
     В тишину болот
     Черная глухарка
     К всенощной зовет.

     Роща синим мраком
     Кроет голытьбу:
     Помолюсь украдкой
     За твою судьбу.

   Первое, что бросается в глаза, – это ни одного четкого контура. Очертания стогов настолько неясны, что их даже можно принять за силуэты церквушек. Поэт цветом выделяет нужные ему детали: смутная желтизна ила, желтые поводья месяца, рыжие, побуревшие за зиму стога.
   Пейзаж представлен двумя цветами: желтая масса (близкой) реки и синяя (дальней) – рощи. Однако явственно ощущается в нем присутствие черного, густого, яркого. А ведь черна только глухарка, а она где-то за рощей, «в тишине болот», откуда доносится ее «заунывный карк».
   В есенинской цветовой азбуке очень много земляных, натуральных, естественных красок. Волосы, например, не просто желтые, но овсяные, румянец не просто розовый, а именно «ягодного» оттенка.
   Во многих стихах («Возвращение на родину», «Письмо деду») Есенин дает тонкие поэтические образы околицы, заросшего пруда, поля:

     Край любимый!
     Сердцу снятся
     Скирды солнца в водах лонных.
     Я хотел бы затеряться
     В зеленях твоих стозвонных.

   «Край любимый»
   Каждая строчка его стихов – признание в любви березам, полям. Поэт дышит Родиной:

     Вижу сад в голубых накрапах,
     Тихо август прилег ко плетню.
     Держат липы в зеленых лапах
     Птичий гомон и щебетню.

   «Эта улица мне знакома…»
   Читая стихи Есенина, не перестаешь восхищаться. Природа у него поет и плачет, грустит и радуется. Красота стихов, такая звонкая, русская, могла родиться только на земле Есенина. Стихи похожи на песни, которые пелись и поются на берегах Оки. Но у поэта не только радостные, но и грустные тона. Пишет он о глухой жизни деревни с ее ветхими, сиротливыми избами. И в стихах тусклые картины:

     Лес застыл, без печали и шума
     Виснет тень, как платок за сосной.
     Сердце гложет плакучая дума:
     Ой, не весел ты, край мой родной.

   «Лес застыл»

БИЛЕТ N 18

   ВОПРОС 1. Н. В. ГОГОЛЬ. «МЕРТВЫЕ ДУШИ». ОБРАЗЫ ПОМЕЩИКОВ. ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ТИПЫ
   В 1842 году Огарев привез Герцену в его новгородскую ссылку подарок. Это была книжная новинка – только что вышедший в Москве первый том «Мертвых душ». Герцен тут же записал у себя в Дневнике: «Удивительная книга, горький упрек современной Руси, но не безнадежный. Там, где взгляд может проникнуть сквозь туман нечистых, навозных испарений, там он видит удалую, полную сил национальность… Грустно в мире Чичиковых, так, как грустно нам в самом деле, и там и тут одно утешение в вере и уповании на будущее».
   Так начиналось бессмертие удивительной книги. Относительно «Мертвых душ» известно, что Пушкин (тут уже во второй раз после «Ревизора») сыграл важную, решающую роль в жизни Гоголя. По словам Гоголя, Пушкин привел ему пример Сервантеса и «Дон Кихота», иначе говоря, поставил перед младшим другом задачу обширного повествования: эпоса, вмещающего в себя картину целой эпохи.
   Гоголь назвал свое произведение поэмой. Вот что в представлении Гоголя была «эпопея»: она «объемлет не некоторые черты, но всю эпоху времени, среди которой действовал герой с образом мыслей, верований и даже признаний, какие сделало в то время человечество». Гоголь прибавляет: «Такие явления от времени до времени появлялись у многих народов. Многие из них хотя и писаны в прозе, но тем не менее могут быть причислены к созданиям поэтическим».
   «Мертвые души» – это грандиозная картина жизни России, которую Гоголь хотел развернуть в настоящем, прошлом и будущем. Поэма задумана была в трех частях, и первая часть – это только безобразное крыльцо прекрасного здания. Пройдя через испытания, через грязь, пошлость «драк и ссор» русской жизни, герои поэмы должны были устремиться к лучшему будущему и даже достигнуть его. Что вносит Россия в общечеловеческий прогресс – вот вопрос, который поставил перед собою Гоголь.
   В основу «Мертвых душ» положен бродячий анекдот, вызванный самой жизнью. Рассказывали, будто некий человек собрал до двухсот мертвых душ, приписал их к лоскутку болота, а потом заложил в Опекунском совете имение в 200 душ. Конечно, мертвые по документам значились как бы живые и болото не обозначено как болото. Заложить имение, получить деньги ни за что было целью мошеннической операции Чичикова. Он «покупал» своих крестьян на вывод в Херсонскую губернию, где в это время была еще целина и землю предоставляли бесплатно – заселять и осваивать. Конечно, в Херсонскую губернию Чичикову было ни к чему ехать – это все мошенничество ради богатства. Что и говорить, действия беззаконные, а «сделка была произведена в совершенном соответствии с законами Российской империи». Хороши законы, которые допускают подобные сделки!
   Постепенно, на протяжении длительной работы, укрупнялся в глазах Гоголя замысел «Мертвых душ». Незатейливая история мошенничества при закупке крепостных рабов приобрела в глазах автора смысл, обобщающий весь социальный строй николаевской России.
   Композиция «Мертвых душ» тщательно продумана. Обобщенная картина города в начале и в конце – своеобразное композиционное кольцо, в центре – пять глав, пять характеров, пять помещиков. Характеры преувеличенные, карикатурные, а между тем кое-кто узнал себя и рассердился. К. Аксаков писал Гоголю: «Многие помещики не на шутку выходят из себя и считают вас своим смертельным врагом». Характеры сопоставлены.
   Первая часть о Манилове. Перед нами бесхарактерный, бесхозяйственный человек. Гоголь характеризует Манилова как определенное нечто, ни то ни се: «Один Бог разве мог сказать, какой характер Манилова». Есть ряд людей, известных под именем «люди так себе, ни то ни се…» У каждого человека есть что-то индивидуальное, определенная черта характера. Но про Манилова Гоголь говорит: «…у всякого есть свое, но у Манилова ничего не было». С присущим ему сарказмом Гоголь высмеивает прекраснодушие маниловщины, любящей пышность фраз и пустоту мечтаний, не живущей реальной жизнью, не оставляющей на земле после себя никакого полезного следа.
   Хозяйство у Манилова шло само собой. Все его проекты оканчивались лишь одними словами. Он ничего не дочитывал, не доделывал, ничем до конца не заинтересовывался. Но самое главное, что он был очень доволен самим собой. За высшей слащавостью и любезностью скрывалось фактическое равнодушие к реальной жизни. Не жизнь, а пустая, никчемная мечта. Все у него были «препочтеннейшие и прелюбезнейшие, приятнейшие» люди: и губернатор, и полицмейстер, и их жены. Все, потому что Манилову по сути до них дела никакого не было. Сам надев маску прекраснодушия, он и другим спешил надеть такую же, для удобства своего существования, ибо жизнью, в ее действительном смысле, назвать жизнь Манилова и ему подобных уж никак нельзя. Вот предел мечтаний Манилова: «…было бы в самом деле хорошо, если бы жить этак вместе, под одною кровлею, или под тенью какого-нибудь вяза, пофилософствовать о чем-нибудь, углубиться!..»
   Только вот о чем пофилософствовать и куда углубиться? Ответа нет. В этом вся пошлость и бессмысленность маниловщины.
   Следующая глава в поэме посвящена Коробочке. На первый взгляд, Коробочка – женщина хозяйственная, а на деле, как и Манилов, хозяйничать не умеет. Коробочка до того бестолкова, что никак не может понять, о чем ее просит Чичиков: «Да как же? Я, право, в толк-то не возьму. Нешто хочешь ты их откапывать из земли?» Своей бестолковостью она доводит Чичикова до полного изнеможения. «Эк ее, дубинноголовая какая! – сказал про себя Чичиков, уже начиная выходить из терпения. – Поди ты, сладь с нею! В пот бросила, проклятая старуха!» Она боится всего неизвестного, нового и даже прямой своей выгоды не понимает: «Право, я боюсь на первых-то порах, чтобы как-нибудь да не понести убытку. Может быть, ты, отец мой, меня обманываешь, а они того: они больше как-нибудь стоят». И только после упомянутых Чичиковым «казенных подрядов» его слова стали оказывать влияние на Коробочку. И она наконец-то уступила Чичикову.
   Впечатляет параллель, которую проводит Гоголь между ограниченностью, узостью взглядов Коробочки и ее замкнутостью в круге интересов: «Хорошо бы было, – подумала между тем про себя Коробочка, – если бы он забрал у меня в казну муку и скотину. Нужно его задобрить: теста со вчерашнего вечера еще осталось, так пойти сказать Фетинье, чтобы испекла блинов…», и светской дамой, владелицей аристократического дома.
   Бесхозяйственные помещики Манилов и Коробочка противопоставлены хозяйственным – Собакевичу и Плюшкину – двум приобретателям, но первый из них – кулак, человек уже капиталистического склада, второй – скупец, потерявший человеческий облик.
   Разберем образ Собакевича. Это – человек-хищник, умеющий делать деньги в новых, капиталистических условиях. В отличие от прекраснодушной маниловщины, здесь явно проглядывает мизантропия. У Собакевича все разбойники и мошенники. «Мошенник! – сказал Собакевич очень хладнокровно, – продаст, обманет, еще и пообедает с вами! Я их знаю всех, это все мошенники, весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет…» Он сразу готов продать Чичикову мертвые души, т. к. понимает, что их покупщик непременно должен иметь в этом выгоду. Но и сам он не хочет продешевить и заламывает за «одну душу» такую цену, что Чичиков от удивления открывает рот. Он торгуется, расписывая достоинства умерших людей, как будто это может иметь значение.
   Для Собакевича главное одно – продать, все равно что, и подороже. Если Манилов отдал Чичикову, из «благородных побуждений», этот товар бесплатно, то Собакевич заламывает баснословную цену и не желает никак уступать, понимая, что, если уж Чичиков интересуется таким товаром, значит, можно поторговаться.
   Гоголь дает точную характеристику Собакевичу – кулак! Внешний облик этого помещика напоминает медведя, одежда его и предметы обихода все тяжеловесны, громоздки – под стать хозяину. Собакевич и ходил, ступая вкривь и вкось, наступая беспрестанно на чужие ноги. Чичиков еще раз взглянул на него искоса, когда проходили они столовую: «медведь! Совершенный медведь! Нужно же такое странное сближение: его даже звали Михаил Семеновичем». И обед у Собакевича был под стать хозяину – тяжелый, обильный, сытный. У Собакевича все в жизни должно было служить ему полной мерой и быть похожим на него. Все, что было ему не по нраву, отвергалось, охаивалось – все было дрянь – и люди, и пища, и вещи.
   Гоголь словами Чичикова говорит о Собакевичах-кулаках: «Эх, и наградил-то тебя Бог! Вот уж точно, как говорят, неладно скроен, да крепко сшит!.. Да вот теперь у тебя под властью мужики: ты с ними в ладу и, конечно, их не обидишь, потому что они твои, тебе же будет хуже, а когда бы у тебя были чиновники, которых бы ты сильно пощелкивал, смекнувши, что они не твои же крепостные, или грабил бы ты казну!»
   Другой хозяйственный помещик, Плюшкин, – пожалуй, наиболее запоминающийся из всех человеческих типов, так ярко описанных Гоголем в его знаменитой поэме в прозе. «Плюшкин» – так называют сегодня очень часто скряг и скупцов. Плюшкин – единственный, который радовался сделке с Чичиковым: «Ах, батюшка, ах, благодетель мой! Вот утешили старика! Ах, господи ты мой! Ах, святители вы мои!..» Плюшкин – скупец, потерявший человеческий облик. Даже внешне непонятно, но какого он похож, – то ли мужик, то ли баба. Чичиков, впервые увидев его, принимает Плюшкина за ключницу. Скупость вытеснила в нем все человеческие чувства. Его не трогают ни судьба сына, ни бедственное положение дочери с внуками. Бессмысленна его скупость – ибо все гниет, пропадает, тлеет. Потому что скупость не ради довольства, а ради самой себя.
   Плюшкин собирает все, что попадается под руки, и кладет это в доме в одну общую кучу: «…он ходил еще каждый день по улицам своей деревни, заглядывая под мостики, под перекладины, и все, что ни попадалось ему: старая подошва, бабья тряпка, железный гвоздь, глиняный горшок, – все тащил к себе и складывал в ту кучу, которую Чичиков заметил в углу комнаты. „Вот уже рыболов пошел на охоту!“ – говорили мужики, когда видели его, идущего на добычу.»
   Жизнь Плюшкина лишена всякого смысла. Гоголь показывает распад человеческой личности, ее деградацию. Ведь когда-то и Плюшкин был просто рачительным хозяином, но после распада семьи скупость обезобразила этого человека и превратила его в бесполое, бесчувственное существо. «И до такой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек! Мог так измениться! И похоже это на правду? Все похоже на правду, все может статься с человеком», – говорит автор. Но далее отмечает: «Должно сказать, что подобные явления редко попадаются на Руси, где все любит скорее развернуться, нежели съежиться».
   Герои Гоголя гротескны, все произведение проникнуто ироническим авторским отношением.
   Пятый помещик – Ноздрев – противопоставлен всем остальным. Этот человек не расточитель, но и не приобретатель. Пожалуй, Ноздреву Гоголем дана самая яркая и красочная характеристика. Описывая Ноздрева, автор говорит о том, что «таких людей приходилось всякому встречать немало». Они называются разбитными малыми, слывут еще в детстве, «в школе за хороших товарищей и при всем этом бывают весьма больно поколачиваемы». В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое. Они скоро знакомятся и не успеешь оглянуться, как уже говорят тебе «ты».
   Семья Ноздреву совершенно не нужна. Это человек сам по себе. Вечный кутила, картежник, болтун и лихач. Года не оставили на нем ни отпечатка ума, ни степенности, ни приобретения каких-либо познаний. «Ноздрев в тридцать пять лет был таков же совершенно, каким был в осьмнадцать и двадцать: охотник погулять».
   А враль он был искусный. Причем вранье его порой просто необъяснимо, т. к. иногда выходила явная бессмыслица. Но натура его даже при таком раскладе вещей заставляла настаивать на своем: «…и наврет совершенно без всякой нужды: вдруг расскажет, что у него была лошадь какой-нибудь голубой или розовой масти и тому подобную чепуху, так что слушающие, наконец, все отходят, произнесши: „Ну, брат, ты, кажется, уж начал пули лить“.
   Самой отличительной чертой Ноздрева была способность нагадить ближнему совсем без всякой причины. Гоголь пишет: „Чем кто ближе с ним сходился, тому он скорее всех насаливал: распускал небылицу, глупее которой трудно выдумать, расстраивал свадьбу, торговую сделку“. Интересно, что при этом Ноздрев совсем не считал себя неприятелем того человека, которому сделал гадость: „…напротив, если случай приводил его опять встретиться с вами, он обходился вновь по-дружески и даже говорил: ведь ты такой подлец, никогда ко мне не заходишь“.
   Чичикову Ноздрев продать мертвые души просто так никак не хотел. А старался приладить их еще к чему-либо, все равно, к чему, – лишь бы продать то, что ему взбредет в голову: то жеребца, то старую кобылу, то собак, то шарманку, то бричку.
   В конце концов он заставил Чичикова играть с ним в шашки, и только с этим условием согласился отдать мертвые души, неимоверно при этом плутуя. В итоге, когда Чичиков, видя мошенничество, отказался с ним играть, Ноздрев приказал своим слугам ни много ни мало, как побить гостя. И только появление капитана-исправника, приехавшего за Ноздревым, чтобы взять его под стражу за избиение знакомого помещика розгами в пьяном виде, спасло Чичикова от расправы.
   Ноздрев – скандалист, пройдоха, рубаха-парень, вечный мот, вечный враль, вечный приобретатель на пять минут, ибо все, что он приобретает, может через пять минут с такой же легкостью заложить или проиграть в карты. Гоголь иронически называет его „историческим“ человеком, потому что из-за своего скандального характера он постоянно попадал в какие-нибудь истории. О том, что таких Ноздревых на Руси немало, Гоголь пишет: „Вот какой был Ноздрев! Может быть, назовут его характером избитым, станут говорить, что теперь нет уже Ноздрева. Увы! Несправедливы будут те, которые станут говорить так. Ноздрев долго еще не выведется из мира“.
   Своего главного героя Гоголь определяет как приобретателя. Нет такого класса или чина в России, но появляется уже новый тип человека: авантюрист, умеющий создавать капитал, не гнушающийся мошенничеством. „Приобретение – вот вина того, что в свете совершаются дела, которым свет дает название не очень чистых“.
   Характеры помещиков, описанные Гоголем, – преувеличенные, карикатурные. А между тем после выхода поэмы в свет кое-кто узнал себя и рассердился. Это говорит о том, что Гоголь обладал способностью угадывать человеческие типы, так что окружающие узнавали себя в героях его произведений.
   Заканчивается поэма бегством разоблаченного героя. Разоблачение героя могло произойти по-разному. Гоголь выбрал самый острый конец: Чичиков разоблачен, но чиновники боятся наказать его. Они не знают: „Такой ли он человек, которого нужно задержать и схватить как неблагонамеренного, или же он такой человек, который может сам схватить и задержать их всех, как и неблагонамеренных“. Здесь с новой силой у Гоголя выступает тема, прозвучавшая в петербургских повестях, – тема ненормальности обычной, повседневной жизни.
   ВОПРОС 2. А. Т. ТВАРДОВСКИЙ. „ВАСИЛИЙ ТЕРКИН“. ОБРАЗ СОЛДАТА-ГЕРОЯ. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОТРЫВКА ИЗ ПОЭМЫ
   Поэма „Василий Теркин“, названная Твардовским „Книгой про бойца“, рисует нам образ русского человека на войне. Образ Василия Теркина был замыслен Твардовским как образ героя, но в то же время и как обыкновенного человека. Сразу же в начале поэмы автор заявляет, что его герой – не исключение, не какой-то былинный богатырь, а самый простой русский парень:

     Парень в этом роде
     В каждой роте есть всегда,
     Да и в каждом взводе.

   Чем же привлек Твардовского этот, казалось бы, обыкновенный характер? Прежде всего тем, что он воплотил в себе тот массовый героизм, который был свойствен бойцам Великой Отечественной войны. Теркин – солдат, но не такой солдат, как немец – профессиональный служака.
   Это обыкновенный русский человек, поставленный перед необходимостью защищать свою Родину от врага. Для него война – не призвание, а суровая необходимость. Твардовский неоднократно пользуется выражениями „война-работа“, „ратный труд“. Василий Теркин – солдат-труженик. Теркин типичен для нашей страны, для нашей армии. Но черты русского национального характера, которые развиты в нем, в сильнейшей степени делают его именно героем, выделяют из ряда остальных.
   Теркин бесстрашен, но не безрассудно, а с умом. Он – солдат, никогда не теряющий присутствия духа. Даже в самые тяжелые моменты, во время окружения и отступления, он повторяет:

     …не унывай.
     Не взорвемся, так прорвемся,
     Будем живы – не помрем.
     Срок придет, назад вернемся.
     Что отдали – все вернем.

   Теркин наделен обычными человеческими качествами и поэтому близок каждому. Например, свои глубоко патриотические взгляды Теркин высказывает как бы между прочим, к слову. Вот что он говорит по поводу потери его товарищем кисета с табаком:

     Потерять кисет с махоркой,
     Если некому пошить,
     Я не спорю – тоже горько,
     Тяжело, но можно жить.
     Пережить беду-проруху.
     В кулаке держать табак,
     Но Россию, мать-старуху
     Нам терять нельзя никак.

   Верой в победу, бодростью, оптимизмом проникнуты даже те главы, которые были созданы и напечатаны в самый разгар войны, в тяжелые 1942–1943 гг. Эта вера, ее жизнеутверждающая сила помогала бойцам преодолевать чувство страха.
   В „Василии Теркине“ подвиги героя – не забавные и исключительно победные похождения. Война показана как невероятно трудное и смертельно опасное дело. „На войне как на войне“. Наиболее сильные в поэме – это главы трагического звучания: „Переправа“, „Бой в болоте“, „Про солдата-сироту“.
   Тем и силен Теркин, что он не тот богатырь, который „русской ложкой деревянной восемь фрицев уложил“, а простой солдат, идущий сквозь немыслимую войну и сохраняющий веселость, бодрость и присутствие духа.
   Для Теркина война – не за славу, не за ордена и медали, не за повышение в чинах:

     Мне не надо, братцы, ордена,
     Мне слава не нужна,
     А нужна, больна мне Родина,
     Родная сторона.

   Поэт К. Ваншенкин писал о книге Твардовского: „Василия Теркина“ некоторые считают „смешной“, чуть ли не юмористической книгой. И правда, она вся полна веселой бодрости, но сколько там боли за поруганную родную землю, сколько веры в свой народ, в его силу и победу. И сколько гибнет людей, „наших стриженых ребят“, как трудна жизнь»:

     Как прохватывает ветер,
     Как луна теплом бедна,
     Ах, как трудно все на свете:
     Служба, жизнь, зима, война.

   Война показана не с птичьего полета, не в глобальном своем масштабе, а как ад: такой она представляет обыкновенному ее труженику – рядовому солдату-пехотинцу. Все, что заботит и волнует на войне солдата, – от естественного чувства самосохранения, потребности в доброй солдатской пище и тоске по женской ласке до высокой любви к Родине и готовности к подвигу – получило отражение в «Василии Теркине». Постоянный мотив поэмы проходит через все произведение:

     Бой идет святой и правый,
     Смертный бой не ради славы,
     Ради жизни на земле.

   И такие люди, как Теркин, действуют отважно и разумно. Они сражаются «ради жизни на земле» и во время боя отдаются ему без других мыслей, кроме одной – как победить? Когда случается передышка, Теркин умеет полностью отдаться отдыху, помогает своей бодростью и другим совладать с усталостью, вернуть себе радость жизни.
   Для Теркина характерна дисциплина, сочетающаяся со свободной инициативой, способностью в нужных случаях принимать собственные решения. Счастье всякого командира, если среди его солдат есть хоть один, подобный Василию Теркину.
   Патриотизм Теркина по-особому убедителен, конкретен. Ведь его агитация осуществлялась не по обязанности, а по душевной щедрости, личной склонности и внутренней убежденности.
   Патриотическая идея в «Книге про бойца» передается не фразой и лозунгом, а изображением всего поведения и мироощущения героев, лирически взволнованным обращением к Родине:

     А всего милей до дому,
     До тебя дойти живому,
     Заявиться в те края:
     – Здравствуй, Родина моя!

   Теркин – собирательный образ солдата, в котором воплощена вся армия, весь народ. Этот «охотник жить лет до девяноста» – солдат только по необходимости, а в сущности сугубо гражданский и мирный человек («из запаса рядовой», начинал «в колхозе»), обычная жизнь которого прервана войной, как стихийным бедствием.
   Все качества Теркина предстают как черты народные и типичные. Он – рядовой боец (и притом «обыкновенный»), хотя в случае надобности может принять на себя обязанности командира, и это глубоко символично: Теркин – воплощение солдатской массы, вынесшей на себе всю тяжесть войны. Поэтому вполне естественно, что поединок Теркина с немцем-разведчиком символизирует великую битву всего советского народа с фашизмом в войне 1941–1945 гг.
   Неслучайно и то, что Теркин – солдат-пехотинец. А Твардовский писал: «В нем – пафос пехоты, войска, самого близкого к земле, к холоду, к огню и смерти». Василий Теркин – не безжизненный символ, а яркая личность, живущая на страницах поэмы конкретной жизнью. Это жизнерадостная, добродушная русская натура, «щедрое сердце», «помочь любитель», человек с открытой душой, в котором соединены душевность и благородство, естественная природная смешливость, мудрость – с выдержкой и терпением, смелостью (не до безрассудства), высокоразвитым чувством воинского долга, ответственностью, скромной готовностью к подвигу.
   Теркин прост, но не простоват. Его жизнелюбие, талантливость, доброта, умение быть «от скуки на все руки» – качества, необходимые всем в тягчайшей боевой обстановке.
   Особенно раскрыты эти качества в главе «Бой в болоте», где Теркин по-настоящему в «ударе».
   Сама фамилия героя выбрана поэтом неслучайно. Она характеристична. «Теркин» – т. е. «тертый», бывалый («тертый калач» – говорит народная мудрость):

     …Мой Теркин,
     Жизнью тертый человек…

   Теркин удачлив, но эта удачливость тоже не случайна. Она – результат всех прочих его качеств. Теркин, конечно, необыкновенный, талантливый (стало быть, редкий) человек, в то же время он как все. Даже в самые трудные моменты боевой жизни, как, например, во время «боя в болоте», он не страшится смерти. Своих товарищей Теркин поддерживает шуткой, острым, бодрящим словом. В самом начале поэмы говорится:

     Жить без пищи можно сутки,
     Можно больше, но порой
     На войне одной минутки
     Не прожить без прибаутки,
     Шутки самой немудрой.

   Твардовский сделал Теркина своим земляком, уроженцем Смоленска. Война для героя становится битвой за родной дом, дорогой к нему. Но любовь солдата к своему краю сочетается в нем с горячей любовью и к «иным краям», ко всей остальной России.
   Во время войны поэма «Василий Теркин» снискала себе огромную, широчайшую популярность. Народность поэмы проявляется именно в том, что многие солдаты великой войны видели и узнавали в Теркине себя, распознавали свои собственные мысли и чувства.
   Один из читателей-фронтовиков писал Твардовскому: «…Читал номер 8 журнала „Красноармеец“ и в газете читал о том, как Теркин шел из окружения. Именно с такими мыслями, т. Твардовский, я тоже шел, не зная, „где Россия, по какой рубеж своя“. И все же шел… Как раз я пережил все это».
   Многие думали, что Теркин существует на самом деле. Василий Теркин – литературный герой. Его создал поэт. Но многие тысячи таких, как он, русских солдат, носящих другие имена, жили и воевали. Такие «Теркины» жили в землянках, пылили по фронтовым дорогам, балагурили у походной кухни, грелись у костров на привалах, мокли под дождями, яростно били врага.
   Их характерные черты и собрал в образ своего героя автор поэмы «Василий Теркин» А. Твардовский. Эту поэму справедливо называют энциклопедией военной действительности эпохи Великой Отечественной войны. Произведение Твардовского глубоко нравственно, оно правдиво изображает беспримерную патриотическую схватку трудового народа с бесчеловечным фашизмом за освобождение Родины.
   «Василий Теркин» – произведение большой исторической емкости. В нем – эпохальность, глобальность, величие войны, ведущейся «ради жизни на земле». Величие ее в разрезе времен подчеркивается, с одной стороны, упоминанием тысячелетней истории России, а с другой – преддверием «иных годов», когда будущий человек археологически вновь откроет следы боев и сложит о них новые песни.

БИЛЕТ N 19

   ВОПРОС 1. ЖИВАЯ РУСЬ В ПОЭМЕ Н. В. ГОГОЛЯ «МЕРТВЫЕ ДУШИ»
   Поэма Н. В. Гоголя «Мертвые души» рисует широкую панораму русской жизни 30-40-х гг. XIX в.
   Знакомство с обитателями патриархальных барских усадеб – Маниловым, Ноздревым, Собакевичем, Коробочкой, Плюшкиным – выявляет основные черты российского провинциального дворянства – алчность, расточительство, бездуховность, паразитизм. Расположение помещиков в поэме неслучайно. Писатель создает многочисленные варианты социального упадка и духовного омертвения. Привычка жить за счет крепостных крестьян, праздность и беззаботность в разной степени проявляются у Манилова и Ноздрева. У Манилова они формируют бесхарактерность, мечтательность. У Ноздрева, наоборот, выражаются в неуемной энергии и удальстве, участии во всевозможных «историях», драках. Как и мечты Манилова, «деятельность» Ноздрева столь же бесцельна.
   Сходными, но вместе с тем различными являются характеры Коробочки и Собакевича. Эти герои погружены в заботливое, рачительное хозяйствование, которое выливается в накопительство и стяжательство и ведет к духовному омертвению. Коробочка способна лишь на мелкие расчеты и хитрость. В образе Собакевича торгашество, все более проникающее в среду русского дворянства, свидетельствует о кризисе крепостнической системы и получает иное выражение – Собакевич сразу вникает в суть «дельца», «заламывает» за мертвые души «по сту рублей за штуку» и по-купечески расхваливает свой «товар». У Плюшкина жадное накопление приводит к гибели материальных благ, к разрушению самого хозяйства. До предела доводится духовное омертвение персонажа.
   Картина духовного обнищания и омертвения получает в поэме масштабность и широту благодаря изображению губернского города и его чиновников. В заметках к I тому «Мертвых душ» Гоголь писал: «Идея города, возникшая до высшей степени пустота, пустословие. Сплетни, перешедшие пределы, как все это возникло из безделья и приняло выражение смешного в высшей степени». В отличие от «неподвижных» помещичьих усадеб, в губернском городе все исполнено общения и движения, но они чисто внешние, «механические», показывающие духовную пустоту.
   Бессмыслица и духовная пустота раскрываются в том смятении, которое охватило чиновников при известии о странных действиях Чичикова. Гоголь создает яркий, гротескный образ взбудораженного этими толками города: «…Все пришло в брожение, и хоть бы кто-нибудь мог что-либо понять… пошли толки… Весь город заговорил про мертвые души и губернаторскую дочку, про Чичикова и мертвые души… Как вихорь взметнулся дотоле, казалось, дремавший город!»
   Гоголь рисует «распадающуюся», «мертвую жизнь» современной ему России. Он внимательно исследует мелочи, показывает их крупным планом, потому что видит в них выражение сущности окружающей действительности. «Мелочи» играют большую роль в изображении характеров героев. Писатель изображает их (характеры) «извне», особенно большое значение получают образы вещей, окружающих героев. Так, вещи вбирают черты своих хозяев, как бы оживляются. В гостиной Собакевича «все было прочно, неуклюже в высочайшей степени и имело какое-то сходство с самим хозяином дома; в углу стояло пузатое ореховое бюро на пренелепых четырех ногах – совершенный медведь. Стол, креслы, стулья – все было самого тяжелого и беспокойного свойства».
   Русская действительность открывается Гоголю не только в «мертвенном» состоянии, но и в своих огромных возможностях. Выразителем идеального в поэме является народная Россия, ее дремлющие, скрытые силы. Реалистическое видение писателя констатирует невежество закрепощенного народа. Живое начало русской жизни писатель связывает с народом. Крепостное право калечит и уродует людей, но оно не в состоянии убить живую душу русского человека, которая живет и в остром уме, и в плодах умелых рук.
   Художественным своеобразием поэмы являются лирические отступления. Гоголь как бы с «высоты птичьего полета» обозревает огромную жизнь: «Русь! Русь! Вижу тебя из моего чудного, прекрасного далека тебя вижу… Открыто, пустынно и ровно все в тебе, как точки, как знаки, неприметно торчат среди равнин невысокие твои города…» Поэтическая мысль становится всеобъемлющей, охватывает всю громадно «несущуюся жизнь». Лирическое движение переходит от грусти к пророческому грозному пафосу: «И еще, полный недоумения, неподвижно стою я, а уже главу осенило грозное облако, тяжелое грядущими дождями, и онемела мысль перед твоим пространством».
   С изображением «мертвых» душ в поэме возникает и образ прекрасной человеческой души, образ автора. Поэзия и богатство чувств раскрываются в лирических отступлениях. Это и тоска по идеалу, и воспоминания о прошедшей юности, и ощущение величия природы, и состояние творческого вдохновения.
   ВОПРОС 2. ВАШИ ЛЮБИМЫЕ СТИХИ СОВРЕМЕННЫХ ПОЭТОВ
   Булат Окуджава – один из известных поэтов нашей современности. Всеми признанный основоположник авторской песни.
   Булат Окуджава смог покорить своих читателей тем, что он обращается не к массе в целом, а к личности, именно к личности, к каждому в отдельности. Главным предметом в его поэзии стала повседневная, обыденная жизнь:

     Полночный троллейбус плывет по Москве,
     Москва, как река, затихает,
     И боль, что скворчонком стучала в виске,
     Стихает, стихает.

   «Полночный троллейбус»
   Через текст стихотворения проходит развернутая метафора: троллейбус подобен кораблю, синий троллейбус. Затем упоминается «крушение». «Крушение» связывается с человеческими чувствами, приходится на страдания разных и незнакомых людей. И все пассажиры становятся «матросами». Троллейбус «плывет», а город сравнивается с рекой. Булат Окуджава использует главный свой прием – развернутое сравнение, т. е. расширение смысла.
   Окуджава заново открывает Москву. Москву не парадную, а таинственный город, город, который несет в себе память о простых людях, об их трагических судьбах:

     Ах, Арбат, мой Арбат,
     Ты – мое призвание.
     Ты – и радость моя,
     И моя беда.

   Эта небольшая улочка представляет собой источник размышлений об истинных идеалах, о высших ценностях. О тех идеалах, верность которым не порабощает человека, а, наоборот, наполняет его жизнь духовным содержанием.
   Военная тема выражена в стихотворении «Ленька Королев»:

     Потому что на войне, хоть и правда стреляют,
     Не для Леньки сырая земля,
     Потому что (виноват), но я
     Москвы не представляю
     Без такого, как он, короля.

   Здесь нет военных сражений, подвигов. «Все мои стихи и песни не столько о войне, сколько против нее». «Ах, война, что ж ты сделала, подлая…», «До свидания, мальчики!»
   Его поэзия в высшей степени отвечает гуманистическим принципам:

     Настоящих людей так немного!
     Все вы врете, что век их настал.
     Посчитайте и честно, и строго,
     Сколько будет на каждый квартал…
     На Россию – одна моя мама,
     Только что ж она может одна?

   Поэт недоволен окружающей действительностью. Здесь используется художественное преувеличение. «Одна моя мама» – сказано с болью, в то же время и с тоской, с самоиронией. Поэт не включает себя в число «настоящих людей». Это способствует созданию характерного для Окуджавы эффекта доверительности.
   Поэт берет на себя трудную роль посредника между искусством и жизнью, с иронией обещая объяснить, «что непонятно». Философское стихотворение «Молитва» построено на сочетании веры в справедливость мироустройства и тревожного сомнения в этой справедливости («как верит солдат убитый, что он проживает в раю»).
   Исторические песни: лучшее в нашей истории всегда с нами, оно вечно. Искусство – полноправная, естественная часть жизни. Художник имеет право на собственное видение и изображение мира. Искусство не может не быть свободным, оно свободно:

     Как он дышит, так и пишет,
     Не стараясь угодить…
     Так природа захотела.

   Совесть, благородство и достоинство – вот оно, святое наше воинство.

БИЛЕТ N 20

   ВОПРОС 1. Н. В. ГОГОЛЬ. «ТАРАС БУЛЬБА». СМЫСЛ СОПОСТАВЛЕНИЯ ОСТАПА И АНДРИЯ. ПОЭТИЧЕСКОЕ ЗВУЧАНИЕ ПОВЕСТИ
   «Тарас Бульба» был напечатан впервые в сборнике «Миргород», имевшем подзаголовок «Повести, служащие продолжением „Вечеров на хуторе близ Диканьки“» Однако «Миргород» был не только продолжением «Вечеров», но и новым этапом в творчестве писателя, серьезно взглянувшего на окружавшую его жизнь. Но главное, что от «Вечеров» с их ярким и радостным изображением жизни народа, цельных и простых людей, с их насмешливым юмором «Тарас Бульба» унаследовал и веру в народ, ослепительную яркость красок и богатство фольклорно-песенной стихии. Повесть Н. В. Гоголя привлекает правдой большого исторического события, истиной цельных характеров, верностью их нешуточных страстей.
   Стилистически писатель ориентируется на традицию исторического романа, используя при этом отечественный опыт (Пушкин) и опыт западноевропейской литературы (Вальтер Скотт). Лирический же стиль выражен здесь особыми поэтическими элементами повести в картинах природы или в изображении грустных и трогательных переживаний (прощание матери с детьми, скорбь Тараса об Остапе). Н. В. Гоголь прибегает к ритмико-интонационному, песенному построению фразы. Его проза приближается к стиху, к песне, основана на повторах и зачинах: «А уж упал с воза Бовдлог; прямо под самое сердце пришлась ему пуля; но собрал старый весь дух свой и сказал: „Не жаль расстаться с светом; дай Бог и всякому такой кончины; пусть же славится до конца века Русская земля!“» Весь строй речи организован здесь в эпически-былинном ключе, звучит как стихи.
   Стремясь к максимальной выразительности и наглядности образа, Гоголь широко пользуется народно-эпическими элементами и метафорами. Он обращается к гиперболе, столь часто встречающейся в былинах. В народных песнях, сказаниях и думах писатель находит черты, отражающие дух времени, дух народа, его стремления и надежды. Появляются проникновенные лирические отступления. Вот одно из них: «Не по одному казаку взрыдает старая мать, ударяя себя костистыми руками в дряхлые перси; не одна вдова останется в Глухове, Немирове, Чернигове и других городах. Будет, сердечная, выбегать всякий день на базар, хватаясь за всех проходящих, распознавая каждого из них в очи, нет ли между них одного, милейшего всех… но много пройдет через город всякого войска, и вечно не будет между ними одного, милейшего всех».
   Поэтическое звучание повести придают слова и выражения, восходящие к фольклорным источникам. Например, незабываемо следующее: «Молитва материнская и на воде, и на земле спасает».
   Лиризмом проникнуты описания тех предметов, которые особо привлекают Гоголя. Чувствуются авторская тоска, грусть, соучастие и любовь! Как сказал В. Г. Белинский: «Какой разгул чувства!»
   Лирический строй речи персонажей и самого автора повести также нередко приобретает ярко выраженную ритмичность. Гоголь использует для этого прием повтора: «А что, паны, – сказал Тарас, перекликнувшись с куренным, – есть еще порох в пороховницах? Не ослабела еще казацкая сила? Не гнутся ли казаки?» – «Есть еще, батька, порох в пороховницах. Не ослабела еще казацкая сила; еще не гнутся казаки!»
   Думается, повесть «Тарас Бульба» является в творчестве Гоголя переходной: от романтизма к реализму. Поэтический способ изображения действительности тесно переплетается с использованием летописного метода. Правдиво воссозданы в повести характеры главных героев: Тараса и его сыновей.
   Тарас – исключительная личность, в которой отражаются лучшие свойства казачества в целом. Это могучий человек – железной воли, подлинно народной мудрости, щедрой души, выдающейся храбрости. В повести «Тарас Бульба» показаны рыцарские черты, свойственные подобным личностям: беззаветная преданность Родине, своему народу, самоотверженность и боевая отвага.
   Остап, как и отец, – прямодушный отчизнолюбец, свято сохраняющий верность казацкому братству, общественному дому. Ему, суровому, мужественному, спокойному воину, «казалось, был на роду написан битвенный путь и трудное знание вершить ратные дела».
   Андрий изображен как представитель иного миропонимания, иной психологии: «поэзию битвы» он переживал лишь эстетически, он вне народа. Брат Остапа – индивидуалист и эгоист по своему душевному складу, отличающийся изнеженностью, страстностью, пылкостью чувств, преобладающих над рассудком. Увлечение красотой, изяществом речи, образованностью воеводской дочери, мишурным блеском польской аристократической культуры ведет его к разрыву с традициями своего народа, к измене Отечеству.
   Традиционный мотив влюбленных врагов получает здесь бескомпромиссное разрешение: в условиях народной войны подчинение личному чувству влечет за собой измену, измена – беспощадную казнь. По всему чувствуется, Андрий – бурная и смелая натура, и, казнив сына, Бульба все же говорит о нем как о «добром казаке». Вместе с тем он жертва безмерной любви к «прекрасной полячке», целиком им завладевшей, так что он не способен уже трезво расценивать свои поступки. И как можно было устоять перед такой красотой: «Она потупила свои очи; прекрасными снежными полукружьями надвинулись на них веки, охраненные длинными, как стрелы, ресницами; наклонилось все чудесное лицо ее, и тонкий румянец оттенил его снизу».
   А ведь совсем недавно можно было наблюдать, как два брата, Остап и Андрий, «попробовавших битв и опасностей», сгорали от нетерпения и ждали новых «вариаций войны», чтобы «показать свое умение играть опасностями». И все-таки по-разному воспринимали «музыку мечей и пуль» наши герои. Остап унаследовал богатырские черты отца. Героический его характер подчеркивает типичность народных черт. Он самозабвенно служит Родине, бесстрашен в бою, «казалось, только на то и создан был, чтобы гулять в вечном пире войны».
   Трагическая сцена казни Остапа раскрывает величие его духа, его богатырское мужество: «Остап выносил терзания, как исполин, с невообразимою твердостью, и когда начали перебивать ему на руках и ногах кости, так что ужасный хряск их слышался среди мертвой толпы отдаленными зрителями, когда паненки отворотили глаза свои, – ничто, похожее на стон, не вырвалось из уст его. Лицо его не дрогнулось». Мы ощущаем здесь протест, вызов казака, слышится восхищение самоотверженностью старшего сына Бульбы, который во имя Отчизны выдерживает самые страшные пытки, полный мужества и презрения к врагу.
   Иначе воспринимается сцена казни Андрия: она проникнута скорбным лиризмом, передает высшую правду и справедливость возмездия, настигающего изменника, порвавшего узы с Отчизной и «товариществом». Вся сцена исполнена печали, трагической обреченности, полна горечью сожаления: «Как хлебный колос, подрезанный серпом, как молодой барашек, почувствовавший смертельное железо, повис он головою и повалился на траву, не сказавши ни одного слова». Автор тем самым показал, что, поставив любовное чувство выше гражданских обязанностей, Андрий умер как человек, а не как герой или настоящий казак.
   При чтении повести «Тарас Бульба» вспоминается притча о сеятеле. Приходит мысль, что Остап – это семя, упавшее на добрую почву. Он – положительный идеал автора. Мощь народа, взрастившего таких богатырей, как Тарас Бульба и Остап, неиссякаема и непобедима. Андрий же – то самое семя, упавшее на камень и не породившее ничего! Он утрачивает все национальные черты казака, поддавшись своей страсти.
   «Тарас Бульба» – глубоко трагическое произведение. Здесь гибнут все основные герои. Но при этом эпопея не трагична, а оптимистична стремлением к воле, глубочайшей верой гибнущих героев в правоту и святость своего дела, в торжество пламенно ими любимой Родины, в бессмертие народа. А значит, Остап и Тарас должны жить всегда, а Андрий – это исключение, противоречащее истинному нраву казака.
   ВОПРОС 2. СТИХОТВОРЕНИЯ ТВАРДОВСКОГО О ВОЙНЕ
   Поэзия Твардовского – своеобразная поэтическая энциклопедия времени, его эпическая и лирическая, отчасти и драматическая история. Почти все главнейшие события и тенденции жизни советских людей отразились в стихах Твардовского с небывалой прямотой и конкретностью – «всей спиной» и «горбом». Они поражают широтой, многообразием, быстротой и оперативностью поэтического отклика. И вместе с тем размахом и глубиной исторического обобщения.
   Великие события отразились в творчестве Твардовского и в форме прямого их изображения, и в форме связанных с ними, хотя иной раз как бы и отдаленных, переживаний-размышлений. В этом смысле творчество писателя в высшей степени злободневно. Однако это не просто газетный отклик на злобу дня. Его творчество дает обобщение, целостный образ эпохи. Про все его творчество можно сказать, что Твардовский сам сказал про «Василия Теркина»: «Летопись не летопись, хроника не хроника, а именно „книга“, живая, подвижная, свободная по форме книга, неотрывная от реального дела». В этой книге эпоха выступает как единый, новый поэтический мир – «без начала, без конца», очень подвижный, но в этом мире Твардовский находит ряд излюбленных, устойчиво возвращающихся сквозных тем и лейтмотивов, которые превращаются в реалистические символы.
   Все поэмы Твардовского и большая часть его стихотворений – это путешествия. Мотив дороги является постоянным в творчестве писателя. «Дома» и «дороги» нашего мира, мира Твардовского, густо населены, и в центре его внимания всегда человек – житель, путник, мастер, защитник, воин. Твардовский ввел в поэзию огромный мир людей, типических характеров эпохи.
   Не смолкает война в творчестве Твардовского. Снова и снова писатель возвращается к этой теме, вернее, он не может от нее отказаться. Это – «Рассказ танкиста», «В Смоленске», «У Днепра». Сопереживая героям Твардовского, проживая вместе с ними страшные дни войны, мы все больше проникаем в глубины их характеров. Слова писателя становятся близкими, его впечатления, переживания – нашими:

     Нам памятна каждая пядь
     И каждая наша примета
     Земли, где пришлось отступать
     В пыли сорок первого лета.

   Армия, бойцы, воины, защитники – вот герои стихотворений и поэм Твардовского о войне. Вместе с писателем мы восхищаемся их душевной красотой, отвагой, храбростью, скромностью, готовностью говорить с юмором, когда речь заходит о самых тяжких испытаниях, которые им приходилось встречать в боевой жизни. Но Твардовский был не только сторонним наблюдателем войны, но и ее участником. Как пишет сам поэт: «Осенью 1939 года я был призван в армию и участвовал в освободительном походе наших войск в Западную Белоруссию. По окончании похода я был уволен в запас, но вскоре вновь призван и, уже в офицерском звании, но в той же должности спец-корреспондента военной газеты, участвовал в войне с Финляндией».
   Герои Твардовского в подавляющем большинстве своем – люди рядовые, не «генералы» новой жизни, а ее солдаты. Эти рядовые люди – яркие, талантливые мастера жизни, способные к большой отдаче и самоотдаче. В рядовом, солдате-«труженике», в его делах и поступках раскрывается высокий душевный потенциал, возможность героического, идеального действия в любой трудной ситуации. Вершиной и средоточием героев Твардовского является Василий Теркин с его веселой, открытой, героической душой, «большой любитель жить», «святой и грешный», «русский чудо-богатырь». Он и работник, и воин, и гармонист – «помочь любитель». И мы видим, как этот внук правдоискателя Гордея уже несет правду не только по всем дорогам огромной страны, но и по дорогам на Берлин, и вся освобожденная от гитлеровцев Европа на русском языке говорила ему спасибо:

     Он стоит, освободитель,
     Набок шапка со звездой,
     Я, мол, что ж, помочь любитель,
     Я насчет того простой.

   В споре со смертью, в битве с фашизмом, как и в поединке с фашистским солдатом (малым воплощением смерти), Василий Теркин прежде всего представляет правду и правдивость – личную и народную. На этой жизненной правдивости основано и нравственное начало Теркина: жизнь – это правда, добро. И наш народ побеждает потому, что он сражается за правое дело.
   «Василий Теркин», эта «Книга про бойца» в годы войны была истинным счастьем для читателей, для воюющего «советского человека». А если говорить о поэме «Дом у дороги»? Темой ее также является война, но с иной стороны, чем в «Теркине», – со стороны дома, семьи, жены и детей солдата, переживших войну. Эпиграфом этой книги, – по словам самого Твардовского, – могли бы быть строки, взятые из нее же:

     Давайте, люди, никогда
     Об этом не забудем.

   Женские характеры образуют особый ряд персонажей, в том числе излюбленный у Твардовского образ женщины-матери, жены-подруги, достойной в труде, радости и беде, самоотверженной, стойкой с ее неутомимой любовью. Образ матери несет в себе самое задушевное начало. Мелодия этого образа сливается с русской песней, с красотой русской природы, с обобщенным образом матери-родины и матери-земли.
   В поэзии Твардовского отразилась «горькая» правда об отступлении первых лет войны, тяжелейших потерях, опустошении родной земли, страданиях матерей и жен. Но Твардовский выделяется из ряда всех писателей, создавших произведения о войне: у него картины грандиозных массовых боев, подвигов непринужденно переходят в солдатские разговоры и шутки о потерянном кисете. Это неиссякаемое чувство оптимизма, сквозящее во всех произведениях Твардовского, – вот главная черта его войны, вот в чем причина победы русского народа!

БИЛЕТ N 21

   ВОПРОС 1. ПЬЕСА ГОГОЛЯ «РЕВИЗОР»
   Комедия Гоголя «Ревизор» – произведение абсолютно новаторское. Здесь все необычно: смелость завязки, неожиданность развязки («немая сцена»), отсутствие «положительного» героя… В задачу Гоголя входило вскрыть противоречия между внешней значительностью и внутренней ничтожностью героев. Поэтому внешний конфликт – между Хлестаковым как «ревизором» и чиновниками города – основан на недоразумении, а не на глубоких противоречиях между ними.
   Хлестакова принимают за ревизора на том основании, что он не платит за гостиницу и не съезжает (раз открыто нарушает закон, значит, должность его такова, что ему дозволяется). Внутренний же конфликт – между властью и народом. Гоголь стремится показать, что все злоупотребления и крайности не соответствуют идеалу человека и общества. Важнейшей художественной задачей автора стало сорвать маску с «благонамеренных лиц». Именно поэтому великий комедиограф использует смех как единственное положительное начало, вносящее свежее дыхание в затхлый мир «сборного города всей России».
   Персонажи «Ревизора» представляют собой «корпорацию разных служебных воров и грабителей» (выражение из письма Белинского к Гоголю). Городничий беззастенчиво ворует казенные деньги и грабит население. Гоголь показывает, что поборы с населения рассматривались как своего рода право местной власти, ограничиваемое только служебным положением берущего: «Смотри! Не по чину берешь!» – пробирает городничий квартального.
   Обычным для полицейско-бюрократической системы явлением стало взяточничество. Эта острая тема проходит через всю комедию. Городничий полагает, что «странно говорить» о «грешках» – они есть у каждого человека, и «это уже так самим богом устроено». Судья, который слывет вольнодумцем, считает, что «грешки грешкам рознь», и взятки борзыми щенками вполне допустимы. Чиновникам, напуганным высоким положением «ревизора», Земляника разъясняет, как принято вручать взятки «в благоустроенном государстве». Взятка – это рычаг, при помощи которого можно повернуть любое дело в государстве; надо только соблюсти благовидную форму.
   Столь же прямо и смело в «Ревизоре» обличается беззастенчивое самоуправство местных властей. Гоголь собрал много красноречивых фактов этого рода, относящихся к различным сферам городского управления. И здесь городничий считает возможным говорить только об ограничении права на беззаконие: он приказывает, чтобы Держиморда «не слишком давал воли кулакам своим».
   В разговоре чиновников, готовящихся к встрече ревизора, Гоголь дает характеристику таких учреждений, как суд, больница, почта, школа. Картина получается весьма выразительная. Так, попечитель богоугодных заведений Земляника, доносчик и наушник (оставшись один на один с «ревизором», он доносит на всех остальных чиновников города), поражает своим цинизмом: его бедные подопечные не получают лекарств, поскольку, по уверениям Земляники, простой человек в них не нуждается («если умрет, то и так умрет, если выздоровеет, то и так выздоровеет»). Характерна оговорка Земляники, когда он рассказывает о положении в приюте «ревизору»: его больные все выздоравливают, «как мухи».
   Поражает полным убожеством и смирением смотритель училищ, наставник юного поколения Лука Лукич Хлопов: «Я, признаюсь, так воспитан, что заговори со мной кто-нибудь повыше, у меня просто и души нет, и язык как в грязь завязнул». Можно представить, как этот человек «сеет разумное, доброе, вечное». Очень яркой фигурой предстает судья Ляпкин-Тяпкин. Он прочитал на своем веку пять или шесть книг и потому «несколько вольнодумен». Но его «вольтерьянство» карикатурно и тоже имеет весьма меркантильную направленность.
   Однако Гоголь не раз предупреждал: «Хлестаков – самый трудный образ в пьесе», Почему? Потому что, сделавшись виновником всеобщего страха, Хлестаков никого не обманывал. Он с успехом сыграл роль ревизора, не только не намереваясь ее играть, но даже не догадываясь, что он ее играет. Лишь в середине 4-го действия в голове Хлестакова начинают брезжить смутные догадки, что его принимают за «государственного человека». И как раз в непреднамеренности – сила Хлестакова. Он говорит, что в Петербурге ничего не выслужил, а городничий принимает это за коварство: «Врет, врет и нигде не оборвется».
   Суть характера Хлестакова четко определил сам Гоголь: «Легкость в мыслях необыкновенная». Этот человек неспособен ни к какому анализу ситуации, но он легко входит в любую игру благодаря той же «легкости мысли». Хлестаков живет минутой, он всегда такой, каким его хотят видеть другие в данную минуту. Но Хлестаков остается искренним в любой сцене, даже в сцене вранья. У него что на уме, то и на языке.
   Хлестаков – как вода – принимает форму любого сосуда. Весь строй его чувств, психики легко и непроизвольно перестраивается под влиянием места и времени. Все ждут увидеть в нем высокого чиновника, способного на любое коварство. И Хлестаков начинает врать, так увлекаясь, что уже сам не понимает, где правда, а где вымысел: он начинает с небольшого привирания, но затем, расходясь, создает совершенно неправдоподобную картину. Он уже министр, причем важнее фельдмаршала, у него тысячи курьеров; он и литератор, сочинивший самые популярные книги, и с «Пушкиным на дружеской ноге».
   Но даже в эту минуту Хлестаков предельно искренен. Выдумывает он с таким же чистосердечием, с каким в гостинице говорил городничему правду о своем безденежье. Хлестаков – «ничтожный и пустой человек», по определению Гоголя. А пустота может заполниться чем угодно. Вот почему ему так легко играть, оставаясь абсолютно искренним: «Хлестаков вовсе не надувает, он не лгун по ремеслу, он сам забывает, что лжет, и уже почти сам верит тому, что говорит». Он даже артистичен в своей лжи. Как истинный художник, он увлекается игрой. «Желание порисоваться» заставляет его придумывать самые невероятные ситуации, а глупость позволяет самому верить этому вымыслу. Да, Хлестаков больше всех врет в комедии, но он единственный, кто врет не ради обмана или личной выгоды, а потому, что этого от него ждут, потому что все играют «ситуацию ревизора».
   Образ Хлестакова очень важен в раскрытии основного конфликта комедии. С одной стороны, это пустой и ничтожный человек, но с другой – это центр комедии, это «ревизор». Только поскольку ревизор мнимый, постольку и центр мнимый. Вокруг Хлестакова в комедии происходит вихрь событий: его ублажают, за его расположение борются, с ним связывают надежды, его панически боятся… А оказалось, что вся постройка возводилась на гнилом фундаменте и в одно мгновение рухнула. Гениальность Гоголя заключалась именно в том, что таким образом ему удалось передать дух «миражной жизни» этого «сборного города» России.
   В образе петербургского чиновника и франта комедиограф воплотил хлестаковщину как одно из закономерных порождений сословно-бюрократического строя, как один из важнейших пороков, свойственных чиновнику и – шире – человеку, воспитанному этим строем. Это – карьеризм, принявший крайние формы: когда человек выдает себя за того, кем он хочет быть, но кем он не является. Гоголь создал нарицательное имя, ставшее незаменимым при обозначении определенного социального явления. Автор хорошо осознавал обобщающую силу созданного им художественного образа. В нем отражено противоречие между мнимой значительностью и действительной ничтожностью, свойственное многим персонажам писателя-сатирика, которое и становилось объективным источником комизма.
   В «Ревизоре» есть общественная сила, угрожающая благополучию самовластных и бесконтрольных носителей уездной власти. Боясь предстоящей ревизии, городничий вынужден признаться: «Купечество да гражданство меня смущают. Говорят, что я им солоно пришелся». Опасения городничего оправдались: основное население города поднимается против городничего, услышав о приезде крупного чиновника из Петербурга. Сцена жалоб на городничего углубляет конфликт пьесы и ее идейный смысл. Над головой хозяина города нависает катастрофа, и идет она оттуда, откуда и следовало ее ждать: от граждан, от простых людей, от народа. Эту демократическую идею «Ревизора» не следует, как это бывало в литературоведении, затушевывать. Выразительна авторская ремарка: «В окно высовываются руки с просьбами». Протест против уездной власти принимает широкий характер.
   Вообще, авторские ремарки в тексте играют огромную роль. Во-первых, это один из способов выражения волнения, радости, т. е. состояния героя: «вздохнув»; «перебивая»; «в страхе»… Во-вторых, это, конечно, сила, продвигающая сюжет, – меняются персонажи, декорации. В-третьих, это и способ показа «внутреннего психологизма» героя (действие II, явление 2).
   Гоголя часто упрекали в том, что, высмеяв основные пороки государственной машины, он не показал ничего светлого, положительного в комедии. Это совсем не так. Смех становится той очистительной силой, которая позволяет поднять ситуацию на новую высоту. Показав «сборный город» в самом страшном виде, Гоголь лишает городничего того страшного ореола, который невольно возникает при серьезном рассмотрении этого губительного для России типа. И сам городничий прекрасно осознает это. Неслучайно в последней сцене он с ненавистью обращается к окружающим и к залу: «Над чем смеетесь…» Но в этой реплике есть и страшная правда: зрители ведь тоже жители «сборного города». И смех обращен не только против персонажей комедии, но и против тех, кто создает ту же ситуацию в реальной России.
   ВОПРОС 2. СТИХОТВОРЕНИЯ С. А. ЕСЕНИНА О РОДИНЕ. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ НИХ
   К вершинам поэзии Сергей Есенин поднялся из глубин народной жизни. Крестьянский сын, он вошел в мировую литературу как крестьянский поэт. Однако «крестьянская» тема в его творчестве сразу стала темой национальных судеб, а образы деревни – образом России, Родины. В его стихах избы, окруженные плетнями, составляют деревню. А деревня, ограниченная околицей, это и есть есенинская Русь, которая отрезана от большого мира лесами и болотами, зато вся погружена в синь неба.
   Жизнь родной природы и жизнь поэта связаны неразрывно. Вся красота рязанского края: необъятная небесная синь, голубая гладь озер, серебристая луна, алый костер рябин и зари, шелест тростника – отражена в его стихах. И эта красота становится источником глубокого сыновнего чувства к Родине:

     О Русь – малиновое поле.
     И синь, упавшая в реку, —
     Люблю до радости и боли
     Твою озерную тоску.

   Природа у Есенина не нечто мертвое, неживое. Она – живое существо. Поэт совершенно естественно и органично уподобляет березки девушкам, месяц – ягненку, который «гуляет по голубой траве» – небу. Вместе с тем образ природы неотделим у Есенина от крестьянского быта. Так появляются знаменитые образы «синего плата небес», «страны березового ситца». В свою очередь мир души человека тоже раскрывается через ассоциации с жизнью природы:

     В тихий час, когда заря на крыше,
     Как котенок, моет лапкой рот,
     Говор кроткий о тебе я слышу
     Водяных, поющих с ветром сот.

   М. Горький писал о поэте: «Сергей Есенин не столько человек, сколько орган, созданный природой исключительно для поэзии, для выражения неисчерпаемой „печали полей“, любви к живому в мире и милосердия, которое – более всего иного – заслужено человеком».
   Действительно, с юных лет в сердце Есенина запала прежде всего тихая, печальная Россия, ее грустные и раздольные песни, церковный благовест и сельская тишина. Но есть в его стихах и молодецкая удаль, и бунтарский рязанский дух. Каждая есенинская строчка – это признание в любви родному краю, родной природе. («Но более всего любовь к родному краю меня томила, мучила и жгла»). Сам поэт не без гордости говорил: «Моя лирика жива одной большой любовью, любовью к Родине, чувство Родины – основное в моем творчестве».
   Поворотным моментом в судьбе поэта, как и всей России, стала революция. Поэт с восторгом воспринял ее, вновь найдя соответствующие образы в природе:

     Небо – как колокол,
     Месяц – язык,
     Мать моя – родина,
     Я – большевик.

   Это отразилось с наибольшей силой в таких его произведениях, как «Инония», «Преображение», «Товарищ», «Иорданская голубица», «Пантократор». Однако симпатия к революции у Есенина была не поэтическая, а, как и у Блока, отвлеченно-философская: это соответствовало его утопической мечте о построении «мужицкого рая». Но, поскольку революция большевиков была по преимуществу пролетарской и индустриальной и на деле имела мало общего с утопией «мужицкого рая», тоска по «Руси уходящей» со временем одержала верх в сознании Есенина над революционной утопией («Страна негодяев», «Русь уходящая», «Русь советская», «Русь бесприютная», «Спит ковыль. Равнина дорогая…»). Поэт разочаровался в революции и только незадолго до смерти пытался написать кое-что по «социальному заказу».
   Трагическое восприятие действительности усиливается еще и тем, что Есенин сердцем не может принять уничтожения традиционного уклада русской деревни. «Страна березового ситца» с ее кроткой грустью обречена на гибель:

     Русь моя, деревенская Русь!
     Я один твой певец и глашатай.
     Звериных стихов мою грусть
     Я кормил резедой и мятой.

   Новый «железный» мир страшит поэта: «Бродит черная жуть по холмам»; «Вот она, суровая жестокость, где весь смысл – страдания людей!» Есенин ощущает себя ненужным в этой новой России: «Без меня будут юноши петь, не меня будут старцы слушать». Но это не только гибель последнего крестьянского поэта, это и гибель патриархальной Руси:

     Город, город! Ты в схватке жестокой
     Окрестил нас как падаль и мразь.
     Стынет поле в тоске волоокой,
     Телеграфными столбами давясь.

   Однако таких ожесточенных строк в поэзии Есенина мало. Чаще звучат глубокая грусть и безысходность. Милая его сердцу Русь, полная гармонии, красоты, ассоциируется с молодым жеребенком, который стремится обогнать поезд. Это невозможно, и жалость, отчаяние поэта слиты с безысходной грустной нежностью:

     Милый, милый, смешной дуралей,
     Ну куда он, куда он гонится?
     Неужель он не знает, что живых коней
     Победила стальная конница?

   Стремление познать суть происходящего вновь ассоциируется у Есенина с образами природы: «О, если б прорасти глазами, как эти листья, в глубину». Он пытается отказаться от «ситцевой» Руси. Убеждает себя в прогрессивности «раскрестьянивания» родины:

     Полевая Россия! Довольно
     Волочиться сохой по полям!
     Нищету твою видеть больно
     И березам, и тополям.

   Характерно, что в союзники поэт вновь берет силы природы – березы и тополя. Но это было уже «несвободной», насилием над собственной душой. Разум пытался оправдать шествие стальных коней, а сердце, более мудрое, чем разум, понимало гибельность такого пути. Возможно, это было одной из причин трагического конца певца русской красоты и тихой кротости традиционной России.

БИЛЕТ N 22

   ВОПРОС 1. ЖИТИЕ БОРИСА И ГЛЕБА. СВОЕОБРАЗИЕ ЖАНРА
   «Житие Бориса и Глеба» относится к литературе Киевского периода и дошло до нас в списках XII в. Казалось бы, все очень просто, и жанр этого произведения обозначен в самом заглавии, но все ли с этим согласны? Нет. Существует несколько точек зрения: во-первых, связанная с линиями этого жанра (неполное жизнеописание князей, неподробное), во-вторых, это – историческая повесть, основанная на реальных событиях убийства Святополком своих сводных братьев в 1015 г.
   Попробуем проверить состоятельность этих теорий. Итак, житие – это биография святого, жизнеописание. Помимо житий святых, создавались княжеские жития, которые в первую очередь способствовали укреплению феодального общества. Нельзя забывать и о том, что возникновение агиографической (житийной) литературы – это политическая борьба за самостоятельность церкви.
   Составленному по всем правилам житию способствовала трехчастная форма построения: вступление с использованием уничижительных формул применительно к повествователю, само житие и заключение (похвала святому или князю и плач по нему).
   Очень часто в житиях мы встречаем два типа героев: идеальный святой и враг, антагонист. В «Сказании о Борисе и Глебе» мы видим, что после традиционного выступления автор перечисляет героев и дает им однозначные характеристики: положительные – сыну Владимира Борису и отрицательные – Святополку, именуя его «окаянным».
   Здесь же соблюдается традиция изображения князя Бориса святым изначально – его помыслы чисты: узнав о возможной смерти своей, он печалится, но, когда он подумал о награде, которая его ожидает на небесах, к нему возвращается радостное расположение духа. Борис и Глеб – идеальные христиане, автор изображает Бориса молящимся, когда к нему приходят убийцы, и умирает князь с молитвой на устах.
   Автор стремился соблюдать литературные ситуации. Описывая жизнь Бориса и Глеба, повествователь «заставляет» их вести себя так, как надлежит вести себя святым. Во-первых, этикет литературы того времени требовал определенной благовоспитанности, во-вторых, определенного типа поведения.
   Откуда взялся подобный этикет ситуаций? Из жизненного обихода (церковного и княжеского), из реальной обрядности, часть создавалась в литературе. Взамен, из жизни, из реальных обычаев этикетным нормам подчинялось только поведение идеальных героев. Поведение же злодеев этому этикету не подчинялось. Отрицательные герои сравниваются со зверями – это уже созданный литературный канон. Но в произведениях должное и сущее часто смешиваются! Писатель считает, что этикетом целиком определялось поведение идеального героя, и он воссоздает это поведение по аналогии.
   Для жития это считается нормой. Необходимо заметить, что в древнерусской литературе традиционность литературного приема не воспринималась как недостаток. Эффект неожиданности не имел иногда большого значения. Начиная читать произведение, читатель всегда знал, чем оно кончится.
   В «Житии Бориса и Глеба» мы находим много монологов – плачей, молитв, которые характерны для агиографического жанра. Это наполняет произведение элементами лиризма и драматизма. Для того чтобы изобразить чувство глубокой скорби Бориса (плач Бориса по смерти отца), автор использует стилистические приемы, риторические вопросы и восклицания. Это служит средством раскрытия внутреннего мира героев, он психологически насыщен. Таким образом автор воздействует на читателя или слушателя и вводит его в политический мир произведения.
   Ореол святости героя создается не только с помощью перечисления его христианских добродетелей, но и с помощью религиозной фантастики. На наших глазах происходит чудо: Ярослав находит тело убитого Глеба не только нетленными, но и благоухающим.
   Казалось бы, все приведенные выше доводы доказывают жанровую принадлежность рассматриваемого произведения к житиям. Но Д.
   С. Лихачев подчеркивал, что «Житие Бориса и Глеба» отличается особым историзмом.
   Действительно, в основе образов мы видим исторические личности: Бориса, Глеба, Cвятополка, Владимира, Ярослава и др. Литература феодализма же не знает вымышленно-обобщенных образов. Князь в произведении всегда официален, как бы обращен к зрителю, представлен только в своих значительных поступках. Дела, слова, действия и жития – вот основные характеристики князей. Все это мы встречаем в «Житии Бориса и Глеба» – как замечает Д. С. Лихачев, – элементами реалистичности наполнено произведение.
   Анализируя древнерусскую литературу, говорят не о реализме, а употребляют термин «реалистические тенденции»: средства изображения приближены к теме изображаемого, прямая речь имеет черты, свойственные тем лицам, в уста которых она вложена, художественная деталь занимает важное место. Но «элементы действительности» все же стремятся улучшить действительность, исправить ее недостатки. Смерть, преступления, княжеские усобицы описываются для того, чтобы возбудить в читателях возмущение происходящим.
   Элементы реалистичности нельзя отождествлять с документальностью, т. к. документы и протокол слепо отражают действительность, а в художественном изображении есть попытка создать иллюзию действительности, сделать рассказ наглядным.
   В «Житии Бориса и Глеба» мы можем видеть использование элементов реалистичности в сцене убийства Глеба: это целая «церемония» убийства, подробно описанная и максимально приближенная к действительности.
   От реализма XIX в. этот способ изображения отличается тем, что он возникает в известной мере стихийно. Способ этот направлен на описание единичного. Это единичное ощущается уже как характерное для этой эпохи, но еще не типизировано. Древнерусская литература носила «ансамблевый характер», и это позволило соединить в произведениях различные способы изображения действительности: идеалистические и реалистические.
   В то же время мы снова и снова встречаемся с атрибутами житийной литературы: нагромождением синонимов, тавтологических сочетаний, речевых излишеств с их ритмической организацией речи.
   Скорее всего, жанр произведения «Житие Бориса и Глеба» можно определить как житие с элементами исторической повести.
   Жанр в древнерусской литературе – это не только литературное явление, но и явление внелитературное. Например, внутри житийного жанра существуют жанровые разновидности жития – пятеричные, проложные и другие.
   Древнерусская литература развивается на фоне деловой письменности, она не только сближается с этими видами письменности, но и отталкивается от них, стремясь возвыситься над всякой обыденщиной, что увеличивает богатство форм, образов. Происходит раздвижение жанровых границ, в связи с чем мы можем говорить о некотором смешении жития с исторической повестью в рамках одного произведения: «Житие Бориса и Глеба».
   ВОПРОС 2. РЕАЛЬНОСТЬ И ФАНТАСТИКА В ПОВЕСТИ М. А. БУЛГАКОВА «СОБАЧЬЕ СЕРДЦЕ»
   Как необычна и оригинальна повесть М. А. Булгакова «Собачье сердце»! Сюжет фантастичен, но что скрывается за этим? Конечно же реальные проблемы, волновавшие автора. Эта повесть представляет собой не научную фантастику, нет! Здесь проблемы действительности показаны через нереальные события.
   Фантастика, безусловно, является одним из ключевых элементов повести. «У – у – у – у – у – гу – гу – гуу! О, гляньте на меня, я погибаю. Вьюга в подворотне ревет мне отходную, и я вою с ней», – слышим мы собачьи страдания в самом начале повести.
   В первом же монологе Шарика ощущается не собачий взгляд на жизнь, а с примесью чего-то человеческого: «Иная машинисточка получает по IX разряду четыре с половиной червонца, ну, правда, любовник ей фильдеперсовые чулки подарит». Что это? Откуда пес знает такие подробности? Или еще: «Дверь через улицу в ярко освещенном магазине хлопнула, и из нее показался гражданин. Именно гражданин, а не товарищ, и даже – вернее всего – господин».
   Становится совершенно понятно, что наш пес – это не просто животное, а разумное существо, наделенное определенными мыслями и знаниями. В описании собаки, изложении ее «соображений» чувствуется авторская ирония, понять это читателю помогает фантастичность образа Шарика.
   Далее мы узнаем об операции, проведенной профессором Преображенским и доктором Борменталем. Неужели этот эксперимент мы должны воспринимать в качестве смелого предложения автора, медика по образованию? Видимо, за фантастической оболочкой здесь проступает другая идея, реальная и очень тревожная: можно ли создать нового человека, исправить его ошибки, исключить все его недостатки? Можно ли «привить» человеку новые идеалы, создать для него новую систему ценностей? Думается, что финал повести и служит ответом на эти вопросы.
   Элементы фантастики так прочно введены в ткань реального повествования, что порой читатель забывается и верит в существование профессора Преображенского и Полиграфа Полиграфовича Шарикова. Подробное описание операции заставляет активно работать наше воображение: на глазах читателя дворняга Шарик перерождается в пролетария с наследственностью, т. е., с одной стороны, очеловечивается, а с другой – становится преемником уголовника Чугункина.
   «Изобретая» нового человека, автор не забывает о реальности: он вкладывает в уста своих героев абсолютно «земные» слова, кроме того, очень актуальные. Например, профессор Преображенский, рассуждая о ласке по отношению к животным, вдруг отмечает: «Они напрасно думают, что террор им поможет. Нет-с, нет-с, не поможет, какой бы он ни был – белый, красный и даже коричневый! Террор совершенно парализует нервную систему». Монолог-рассуждение на злободневную тему – проблематика опасности «революционного» преобразования природы и человека. Имеет ли право человек вторгаться в жизнь другого человека, навязывать свои идеи, проповедовать собственную философию жизни в качестве эталона? Тем более когда человек даже не достиг того, чтобы его выслушивали.
   В фантастическую обстановку М. А. Булгаков вписывает совершенно реальных героев, гиперболизируя недостатки каждого в отдельности. С помощью иронии и использования фантастики автор недвусмысленно высказывает свою точку зрения об окружающей его действительности.
   Профессор Преображенский постигает, наконец, всю ироничность своей ошибки: он не вправе заменить скальпелем природу, которая сама распоряжается человеческими умами и судьбами, пусть и не всегда разумно. Свое откровенное отношение к этому Преображенский доверяет Борменталю: «Можно привить гипофиз Спинозы или еще какого-нибудь лешего, и соорудить из собаки чрезвычайно высоко стоящего. Но на какого дьявола, спрашивается! Объясните мне, пожалуйста, зачем нужно искусственно фабриковать Спинозу, когда любая баба может его родить когда угодно».
   Швондер же, судя по всему, вообще не способен к самоанализу, а значит, ему не в чем раскаиваться.
   Бунт же Шарикова, пытающегося управлять жизнями других людей и подчинить себе Преображенского, не удается. Несостоявшийся, неполноценный человек вновь становится дворнягой по кличке Шарик.
   Иронический тон автора сменяется в финале повести бытовой манерой описания действительности с неизбежными закономерностями развития естественной жизни человека.

БИЛЕТ N 23

   ВОПРОС 1. РАССКАЖИТЕ О ПЬЕСЕ А. Н. ОСТРОВСКОГО, КОТОРУЮ ВЫ ПРОЧИТАЛИ. ОХАРАКТЕРИЗУЙТЕ ГЛАВНЫХ ДЕЙСТВУЮЩИХ ЛИЦ
   За свою жизнь А. Н. Островский создал более 40 пьес различных жанров (трагедии, комедии, драмы) и перевел на русский язык более 20 иностранных пьес. Он создал русскую, национальную драматургию, репертуар русского реалистического театра. Уже в ранний период творчества Островский поставил перед собой цель в «живой, изящной форме» произносить «свой суд над жизнью», а для этого необходимо «знать хорошо свой народ, сойтись с ним покрепче, сродниться».
   Пьеса «Гроза» (1859) считается вершиной предреформенного периода творчества драматурга. В ней затронуты все основные темы драматургии Островского: обличение «темного царства» угнетателей, глубокое сочувствие к «униженным и оскорбленным», разрушение семейных связей, положение женщины в современном обществе… По мнению Добролюбова, «Гроза» стала «самым решительным произведением Островского». Это связано с тем, что драматург изобразил не только всесилие самодуров, «темного царства», но и признаки их краха в близком будущем. «В „Грозе“ есть что-то освежающее… Это фон пьесы, обнаруживающий шаткость и близкий конец самодурства», – писал Добролюбов.
   Уже первая сцена пьесы дает ясное представление о времени и месте действия, о жизненной позиции «хозяев жизни». Из сада, разбитого на высоком берегу Волги, открывается великолепный вид. С восторгом говорит о нем Кулигин. Но на фоне этого прекрасного пейзажа рисуется безобразная картина социальной жизни. «Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие!» – с горечью замечает народный умелец.
   Дикой, Кабаниха, Феклуша, полусумасшедшая барыня – вот они, «хозяева жизни». Островский ярко рисует эти образы, показывая, что общественные отношения основаны на диком произволе, деспотизме и жестоком насилии.
   Дикой и Кабаниха, богатейшие купцы в городе, держат всю власть в своих руках, делают все, что им заблагорассудится. Но Кабаниха «самодурствует» во имя своих «идеалов» (формальное исполнение традиционного уклада, по-ханжески понятое «благочестие»), а Дикой делает это, чтобы показать свою власть над слабым, ради денег и личной выгоды. Это два разных социально-психологических типа: Кабаниха воплощает в себе патриархальный тип русского провинциального купечества, а Дикой – «современный»: власть денег и грубой силы. В сюжете их роль похожа – это представители старшего поколения, преследующие молодых, мешающие им достичь своего счастья.
   Дикого еще нет на сцене, но мы уже ясно представляем этого самодура, великого «ругателя», по репликам о нем Кулигина, Кудряша, Шапкина. Он глумится над всеми. Например, Кулигину Дикой говорит: «Для других ты честный человек, а я думаю, что ты разбойник… Что же ты, судиться со мной будешь? Так и знай, что ты червяк. Захочу – помилую, захочу – раздавлю». Дикой настолько уверен во всесилии денег, что все остальное: науку, культуру, мораль, обычную честность – он не ставит ни в грош. До него просто не доходит просьба Кулигина вложить деньги в устройство городских часов. Как можно отдать «свое» чужим людям! Ему доставляет удовольствие глумиться над зависимым от него племянником именно потому, что Борис образован, умен.
   Казалось бы, полной противоположностью Дикого является Кабаниха. Она никогда не кричит, постоянно говорит о справедливости, требует соблюдения моральных норм, ссылаясь на Бога и «Домострой». «Ханжа, – говорит о ней Кулигин. – Нищих оделяет, а домашних заела совсем». Действительно, основное в характере Кабановой – ханжество и деспотизм. Она тиранит домашних ежечасно, требует беспрекословного подчинения. Это убежденная защитница устоев «темного царства». Ее раздражает всякое проявление человеческих чувств, например то, что Катерина при прощании с мужем бросается ему на шею, а не в ноги, как того требует «Домострой».
   Кабанихе не нужны ни мир, ни любовь в доме. В своем стремлении все свести к соблюдению определенных ритуалов очень ярко проявляется мертвящая сила Кабанихи. Именно она, подавив волю сына, разрушает его семейное счастье. И измена Катерины – смертельный грех в глазах Кабанихи не только потому, что невестка нарушила Божью заповедь. Главное – Катерина покаялась при людях, вынесла сор из избы. Кабаниха с наслаждением, со знанием дела поедом ест невестку и доводит ее в конце концов до самоубийства.
   Велика сила Дикого и Кабанихи. «Но – чудное дело! – пишет Добролюбов. – Самодуры русской жизни начинают, однако ж, ощущать какое-то недовольство и страх». Не совсем понимая этого, они чувствуют свой конец. С горечью отмечает Кабаниха, что прежние жестокие нравы царят не везде: «В другой дом и взойти не хочется… Что будет, когда старики перемрут, как будет свет стоять, уж и не знаю…» Характерно, что потерю собственной власти самодуры воспринимают как вселенскую катастрофу. «Последние времена…, последние, по всем приметам последние», – вторит хозяйке Феклуша.
   Колеблется почва и под ногами Савела Прокофьевича Дикого. Этот «жестокий ругатель» чувствует, что силен только тогда, когда ему не оказывают сопротивления. Очень точно о нем говорит Кабаниха: «Нет над тобой старших, вот ты и куражишься». Поэтому остерегается Дикой конторщика Кудряша, который сам слывет за грубияна; не смеет Дикой ругать и Кабаниху. Оказывается, «прекратить» Дикого не так уж трудно: он смиряется при малейшем сопротивлении. И это тоже свидетельствует о недолговечности его власти.
   Однако пока власть принадлежит «темному царству», оно будет стремиться омертвить все вокруг. Под его гнетом слабеет воля, меркнет разум, подавляются человеческие чувства. Жалок и обезличен Тихон, сын Кабанихи. Бессловесен Борис. Талантливый самоучка Кулигин, читающий наизусть Ломоносова, тоже склоняется перед самодурной силой.
   Когда Добролюбов писал о «близком конце самодурства», он прежде всего имел в виду образ Катерины Кабановой. Именно в ней с особой силой выразилось чувство недовольства и стихийного протеста. Критик специально подчеркивал новаторский характер этого образа. Островскому удалось выразить в ней тип самобытной, цельной, самоотверженной русской женщины, способной горячо чувствовать и бороться за свое личное достоинство.
   Катерина олицетворяет нравственную чистоту, душевную красоту русской женщины. Писатель восхищается ее стремлением к воле, к свободе, ее способностью не только терпеть, но и отстаивать свои права. Неслучайно Катерина говорит Варваре: «Эх, Варя, не знаешь ты моего характеру!.. А уж коли очень мне здесь опостылет, так уж не удержать меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь. Не хочу здесь жить, так и не стану, хоть ты меня режь!»
   Катерина – глубоко поэтическая, мечтательная натура, «луч света в темном царстве». С особой силой это проявляется в монологе «Отчего люди не летают…». Образ птицы постоянно возникает в ее сознании. Ей хочется свободы, полета. Вспоминая свое детство, Катерина тоже называет себя птичкой. И сейчас, в доме Кабановой, она тоже птица, только птица подневольная. Вот она и бьется и тоскует в неволе.
   В то же время Катерина не борец по своей природе. Поэтому она не сразу вступает в конфликт с Кабанихой, старается не раздражать свекровь, стерпеть обиды. Но чувство собственного достоинства берет верх. Когда Кабаниха мимоходом бранит Катерину, обвиняя ее в неуважительности, невестка не выдерживает: «Напраслину-то терпеть кому ж приятно!» Это уже «зародыш» ее будущего протеста.
   Страстная и цельная натура, Катерина не могла долго терпеть мертвящую атмосферу дома Кабановой. Поэтому ее мечта о другой жизни реализуется в единственной доступной для замужней женщины форме – это страстное желание любви и преданности.
   Измена мужу – тяжелое испытание для героини, и решается Катерина на такой шаг не сразу. Островский очень точно рисует внутреннюю борьбу героини. Катерина воспитана в богобоязненном духе, в традициях народной морали, поэтому воспринимает вспыхнувшее чувство к Борису как грех.
   Она просит мужа взять ее с собой в поездку. Но слабый и безвольный Тихон фактически предает жену, прямо заявляя ей: «С этакой-то неволи от какой хочешь красавицы убежишь!» Предательство мужа заставляет Катерину почувствовать свое полное одиночество в доме: «Да как же мне любить-то тебя, когда ты такие слова говоришь?» В этой реплике есть еще один момент: Катерина теряет уважение к мужу, поэтому и не может уже его любить. Именно с этого момента героиня встает на путь открытого протеста мертвящему миру «темного царства». Она отказывается при прощании с Тихоном броситься ему в ноги и «выть», как того требует традиция: «Не к чему! Да и не умею. Что народ-то смешить!»
   После предательства и отъезда мужа Катерина начинает тайно встречаться с Борисом, полностью отдавшись вспыхнувшему чувству. Десять дней она живет без оглядки, не боясь никакого суда: ни Божьего, ни людского. Но постепенно цельность натуры героини берет верх. Катерина не может любить тайно. Она слишком чиста и честна. Свой поступок она оценивает как преступление. Гроза воспринимается ею как проявление Божьего суда; пророчество сумасшедшей барыни, картины страшного суда на стенах галереи доводят Катерину до исступления, и она всенародно кается мужу в «грехе». Характерно, что гроза и окружающая атмосфера – лишь повод для покаяния. Катерине нестерпимо само ощущение нравственной вины. Но кается Катерина не в том, что полюбила. Она не раскаивается в содеянном, но хочет прилюдным признанием искупить свою вину.
   В конце концов, ничего не связывает Катерину с людьми, которые не могут понять ее, не могут по достоинству оценить силу и глубину ее натуры. Муж слишком ничтожен и слаб. Борис, хотя выгодно отличается от других образованностью и мягкостью, не может действовать так решительно, как Катерина. Он тоже фактически предает ее. Понимая, что домашние замучат, сгноят Катерину, Борис отказывается взять любимую с собой, отказывается бежать с ней.
   Чувство героини к Борису рождено во многом «смертельной тоской однообразной жизни, желанием воли, простора, горячей, беззапретной свободы». После покаяния и отъезда Бориса Катерина оказалась в безвыходном положении. Вернуться в дом Кабанихи – значит позволить растоптать себя, перестать быть человеком. В сцене прощания с Борисом поражает спокойствие героини. Это последняя степень отчаяния, когда уже и слез на осталось, все выплаканы. С тихим ужасом восклицает героиня: «Опять жить?… Нет, нет, не надо… нехорошо…» Не смерть желанна, а жизнь невыносима. Жить, лишь бы жить «нехорошо», недостойно человека. Катерина отвергает жизнь вполсилы, отвергает нравственный компромисс.
   Вот почему самоубийство героини Добролюбов оценил как «протест против кабановских понятий о нравственности, доведенный до конца». Образом Катерины Островский утверждает цельность характера не как эстетическую категорию, а как этическую норму. «Гроза» и сегодня, через полтора столетия, продолжает отрицать подлую философию житейского компромисса, утверждая право и обязанность человека быть самим собой, жить в ладу со своей совестью.
   ВОПРОС 2. ТЕМА ПОЭТА И ПОЭЗИИ В ЛИРИКЕ МАЯКОВСКОГО. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОТРЫВКА ИЗ ЕГО СТИХОТВОРЕНИЯ
   Пожалуй, никакой другой поэт XX в. не вызывает к себе такого притяжения и таких яростных нападок, как В. В. Маяковский. И главная причина такого накала страстей вокруг поэта – это сияние личности и творчества Маяковского с историей России XX в. Можно по-разному относиться к поэзии Маяковского, но без него нельзя представить нашу эпоху. Он сам – звено истории, яркое и трагическое звено.
   Футуристы вошли в поэзию шумно, с рассчитанной скандальностью. Они эпатировали читателя и слушателя максимализмом своих литературных манифестов, необычностью названий своих программных сборников («Пощечина общественному вкусу», «Взял» и т. д.), разрисованными лицами и нарочитой скандальностью публичных выступлений. Как и у других сотоварищей по группе, у Маяковского тех лет было повышенное чувство личности, продиктовавшее ему и трагедию «Владимир Маяковский», и такие лирические стихи, как «Себе, любимому, посвящает эти строки автор». В первых стихах Маяковского, напечатанных в программных футуристических сборниках, так же много бравады и декларативного преувеличения личности поэта, как и в других стихах этих сборников.
   И при всем этом уже с первых шагов Маяковского в поэзии есть нечто, отчетливо выделяющее его из шумной и разношерстной футуристической компании. Да, он вместе с другими футуристами сочинял и подписывал хартии «самовитого слова», утверждающие примат формы под призывом «сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого с парохода современности». Да, в его стихах было выделено и подчеркнуто авторское «Я»:

     Я знаю —
     Гвоздь у меня в сапоге
     Кошмарней, чем фантазия у Гете!

   Подписывая формалистические декларации «самовитого слова», Маяковский-поэт в поэме «Облако в штанах», определяя для себя назначение новой поэзии, пишет:

     Пока выкипячивают, рифмами пиликая,
     Из любви и соловьев какое-то варево,
     Улица корчится безъязыкая —
     Ей нечем кричать и разговаривать.

   Поэт уподобляет себя пророку, ниспровергающему учение Христа и его 12 учеников, возводивших в образец добродетели рабью покорность и смирение. Этот «крикогубый Заратустра» проповедует учение, противоположное также учению Заратустры Фридриха Ницше – модного в те годы «апостола» буржуазного индивидуализма, врага демократии и социализма. Но и призывы поэта-пророка, полные горячей любви к людям, революционного пафоса, не находят отклика.
   Образ отвергнутого, осмеянного пророка в русской литературе известен задолго до Маяковского. С огромной трагической силой мотив неразделенной любви поэта к людям запечатлен в «Пророке» Лермонтова:

     Провозглашать я стал любви
     И правды чистые ученья:
     В меня все ближние мои
     Бросали бешено каменья.

   Маяковскому не была чужда вера Пушкина в высокое общественное назначение поэзии, но ему в тот период был более созвучен трагический пафос Лермонтова, чувствовавшего себя среди современников как в глухой безлюдной пустыне.
   В трагедии «Владимир Маяковский» герой, поэт, мечтает указать людям путь к счастью. Он идет к униженным и отверженным:

     Я – поэт,
     Я разницу стер
     Между лицами своих и чужих.
     В гное моргов искал сестер.
     Целовал узорно больных.

   Маяковский говорит о великой ответственности поэта перед людьми, о его пророческой миссии. Это трагический образ. Источник трагедии поэта – страдания людей, их слезы, слезинки, слезищи. Он созывает всех обездоленных, мечтает устроить веселый «праздник нищих», а люди приносят ему свое горе.
   Маяковский считал, что поэт не вправе быть безразличным и безличным. Поэт – это личность, облеченная высоким общественным доверием и обязанная это доверие оправдать. В стихотворении «Моя речь на показательном процессе по случаю возможного скандала с лекциями профессора Шенгели» Маяковский гневно напоминает:

     Не зря
     эту личность
     рожает класс,
     лелеет
     до нужного часа,
     и двинет,
     и в сердце вложит наказ:
     «Иди,
     твори,
     отличайся!»
     Идет
     и горит
     докрасна,
     добела…

   Подлинная поэзия углубляет и проясняет мировосприятие читателя:

     Поэт
     настоящий
     вздувает
     заранее
     из искры
     неясной —
     ясное знание.

   Через все творчество Маяковского, от поэмы «Облако в штанах» до вступления в поэму «Во весь голос», проходит образ лжепоэта, «размокшего в плаче и всхлипе», не имеющего собственного лица, «кучерявого барашка», поэта-чижика, бездумно насвистывающего один и тот же, раз навсегда усвоенный «поэтический» мотив. Этот выведенный в стихотворениях «О поэтах», «Птичка божия», «Братья писатели» и гневно бичуемый персонаж диаметрально противоположен тому образу поэта, который Маяковский утверждает и в защите которого он ссылается на Лермонтова как на своего союзника. Между тем именно представители мелкой, «бестенденциозной» лирики особенно охотно прятались за дымовой завесой «лиричности», «поэтичности» и «классической традиции». Этим поэтам, заполнявшим книжный рынок «лирическими томиками», Маяковский с вызовом, гневом и презрением представлял свою поэтическую работу «агитатора, горлана-главаря».
   Образ поэта, который Маяковский утверждал своей поэзией, связан с традицией гражданской лирики XIX в. От лирического героя поэта неотделимо сознание того, что смысл поэзии и самой жизни поэта – в служении людям, их благу, их счастью. Личная боль выражена у Маяковского в гиперболических образах именно потому, что через нее раскрывается социальное зло, ради устранения которого поэт готов отдать свое искусство, всего себя:

     Вам я
     душу вытащу,
     растопчу,
     чтоб большая! —
     и окровавленную дам, как знамя, —

   писал Маяковский в 1915 г.
   Герой поэта ближе даже к лирическому герою Державина, чем, скажем, к лирическим героям молодого Брюсова, Пушкина, Лермонтова и Некрасова, а также Белого, Кузмина или Бурлюка. Ближе именно своей человечностью, конкретностью, ощущением поэзии как действия, а не как условного действа. Традиция XIX в., с которой Маяковский более всего связан, – это традиция гражданственности.
   Другой важной чертой утверждаемого Маяковским образа поэта является чувство ответственности перед обществом за направленность и качество своего писательского труда и свое социальное поведение в целом. Поэт в том же положении, что и рабочий: он производит общественно-полезные ценности, трудится для общества. («Поэт и рабочий», «Разговор с фининспектором о поэзии», «Домой!»)
   Поэт хочет получать задания от своего государства, поскольку видит в поэзии всенародное государственное дело:

     Я хочу,
     чтоб над мыслью
     времен комиссар
     с приказанием нависал.

   Лирический герой Маяковского – новатор. Поэт страстно требовал от поэтов и более всего от себя новых решений, новых, соответствующих новому содержанию, форм поэтической выразительности. В те советские годы утверждение поэтического новаторства сливалось у поэта с утверждением исторического новаторства советского человека, борца за коммунизм.
   «Поэт, – писал еще В. Г. Белинский, – это человек человечества». Та же мысль лежит в основе строк из стихотворения «Разговор с фининспектором о поэзии». В них идет речь об общечеловеческом «долге» поэта и о самой сущности поэзии. Искусство, поэзия – это высшее воплощение человечности, человеческой силы и дерзания в познании (и покорении) мира. Быть поэтом – значит воспринимать мир безгранично более остро, ярко и полно, чем другие люди.
   Маяковский не признавал ничего, кроме футуризма. Во вступлении «Во весь голос» он писал:

     Я к вам приду
     в коммунистическое далеко
     не так,
     как песенно-есененный провитязь.

   Есенин и Маяковский недолюбливали друг друга, постоянно скандалили. «Его очень способные и очень деревенские стихи нам, футуристам, конечно, были враждебны». Но Маяковский, безусловно, понимал, что поэт может быть не похож на остальных, но есть понятие гениальности, таланта. И он признавал дар Есенина.
   В стихотворении «Сергею Есенину» Маяковский дал такую характеристику этому поэту, которая в его устах прозвучала как наивысшая похвала:

     У народа,
     у языкотворца,
     умер
     звонкий
     забулдыга подмастерье.

   Какая неподдельная боль утраты звучит в нем: «В горле горе комом – не смешок…»; как четко определена суть есенинского творчества, как точно сказано о личности Есенина: «Вы ж такое загибать умели, что другой на свете не умел». Часто слышишь, как два этих поэта противопоставляются друг другу как абсолютные антиподы. Это стихотворение и статья «Как делать стихи» говорят, скорее, о взаимном притяжении поэтов. Сближает этих поэтов и трагический конец. Маяковский, переиначивший предсмертные стихи Есенина:

     В этой жизни
     помереть
     не трудно.
     Сделать жизнь
     значительно трудней —

   пережил особую драму (наступал на горло собственной песне) и кончил тем же. «Его судьба в каком-то смысле даже трагичнее, чем судьба Есенина…» – пишет Б. Сарнов.
   «Маяковский вечный победил Маяковского временного. Но без временного Маяковского не было бы Маяковского вечного», – так написал о нем современный поэт. Да, существуют разные Маяковские. Творчество Маяковского слишком неоднозначно, противоречиво, но в то же время в главном – в несомненном поэтическом даре, в самобытности, виртуозности стиха – ему отказать нельзя. Ну а что касается споров вокруг его имени, они, видимо, не утихнут никогда. Здесь остается полностью согласиться с Ю. Карабчиевским, сказавшим, что отношение к Маяковскому всегда будет двойственным, что притяжение к нему рано или поздно вызывает отталкивание.
   «Так будет всегда, хотим мы того или нет. В этом исключительность Маяковского, его странное величие, его непоправимая слава».

БИЛЕТ N 24

   ВОПРОС 1. РАССКАЗ О ПРОИЗВЕДЕНИИ И. С. ТУРГЕНЕВА, КОТОРОЕ ВЫ ПРОЧИТАЛИ. ОХАРАКТЕРИЗУЙТЕ ГЛАВНЫХ ГЕРОЕВ
   «Отцы и дети» – пожалуй, наиболее читаемое произведение И. С. Тургенева (если не считать, конечно, рассказ «Муму»; о популярности «собачьего» жанра в русской и советской литературе – это предмет особого внимания писателей и поэтов – можно говорить много и долго, до бесконечности).
   Конфликт старших и младших всегда был в центре литературных интересов. Еще в древние времена не то Цицерон, не то еще кто-то воскликнул в ярости: «O tempora, o mores!» (О времена, о нравы!) Это о том, что молодежь не уважает старших, не чтит предания старины. Искренне переживая упадок дворянства, снижение его общественной позиции, Тургенев сознает невозможность преклонения перед прежними авторитетами.
   Однако автор не может принять слепого отрицания вечных ценностей. На этом строится конфликт поколений, отраженный во взаимоотношениях Кирсанова и Базарова.
   Личность Базарова интересует Тургенева прежде всего как героя времени, вобравшего в себя черты эпохи социальных реформ.
   Тургенев пытается понять сам и дает возможность читателям выяснить те идеи, с которыми носится Базаров. Идея нигилизма – отрицания всего – не нова для человечества. Разрушение старого уклада и традиций пережили многие народы. Тургенев, высокообразованный человек, не мог сочувствовать подобной теории.
   Природа не храм, а мастерская, – восклицает Базаров, – а человек в ней работник.
   Рушатся устои великой русской литературы и поэзии, основанные именно на любовании и умилении нашими национальными красотами, пусть выглядят они бледнее ниагарских водопадов и ландшафтов Италии.
   Автор убеждает читателя в несостоятельности нигилистических теорий. Сторонником старых порядков в романе выступает Петр Петрович Кирсанов. Это глубокообразованный и культурный человек старого мира, при этом вовсе не защитник крепостного права. Он не может простить Базарову и бытового хамства, неуважительного, по его мнению, отношения к женщинам, не в состоянии принять даже возможность существования каких-то новых идей, обязывающих отречься от старого мира. Он вызывает Базарова на дуэль, заканчивающуюся ничем. Хотя после нее главные антагонисты начинают понимать друг друга.
   Нейтральную или почти нейтральную позицию занимают отец и сын Кирсановы. Старшему хотелось бы, как сейчас сказали бы, консенсуса, сохранения внешних приличий. Тем более что Кирсанов-старший, как и его брат Петр Петрович, не считает себя самодуром-крепостником и ретроградом. Он не чужд, как бы это точнее выразить, тех идей, которые позже назовут либерально-умеренными, либерально-демократическими.
   Все действие романа направлено на доказательство того, что Базаров по сути своей не слишком еще отравлен революционными и анархистскими отношениями и убеждениями.
   Взаимоотношения отца и сына Базарова, однако, настолько зашли в тупик, что Евгений просто не успевает что-либо сделать. Будучи ослеплен лжеидеями, отрицающими чувства и привязанности, он обрекает себя на мучительные страдания и трагическую смерть.
   Вынося свой приговор лжетеориям, Тургенев провозглашает вечные истины; жизнь не подчиняется отвлеченным теориям, в ней торжествуют глубокие человеческие чувства.
   Автор не щадит своего героя, Базаров умирает во время вскрытия больного, подхватив инфекцию.
   Смерть Базарова глубоко символична. Он сам лишил себя естественных человеческих чувств. Но не сумевший реализовать себя в жизни, этот человек перед смертью проявляет себя наилучшим образом. Он внезапно находит в тайниках своей души еще не истраченные и почти незнакомые ему истинные человеческие ценности: любовь к родителям, к женщине, религиозные истины.
   Идеи Базарова не возникли, к сожалению, на пустом месте. Базаров занял промежуточное место, он – эдакий предтеча анархизма, социал-революционерства и социал-демократии, а там и большевизма, принесших неисчислимые бедствия тому самому народу, ради которого, собственно, эти идеи и претворялись в жизнь, в принципе, ученик демократов Чернышевского и Добролюбова. Разве не Чернышевский упрощал сложные социальные процессы в обществе, сказав: «Каждый человек – как все люди, в каждом точно то же, что и в другом: все зависит от общественных привычек и обстоятельств». А разве не повторял Базаров рассуждение Добролюбова, подчеркивающего циничную сторону любви: «Кто не убирает розовыми цветами идеализма простой, весьма понятной склонности к женщинам?»
   Но сама жизнь опровергает цинизм в любви. Базарова охватывает глубокое, истинное чувство, и лжетеории рушатся. Глубоким лиризмом овеяна сцена последнего свидания с Анной Одинцовой.
   Базаров, убежденный демократ и нигилист, не понимает крестьян, да и они его. Базаров и не догадывается, что в глазах крестьян он был чем-то вроде шута горохового.
   Роман Тургенева «Отцы и дети» знаменит и читаем до сих пор потому, что в нем, подобно евангельским историям, говорится о предтече, о человеке или людях, которые придут и уничтожат старое, не считаясь ни с кем и ни с чем.
   Да, Тургеневу удалось убить своего героя, причем убить дважды, развенчав сначала его идеи, показав всю их несостоятельность и опасность.
   Но мы, к сожалению, знаем, что российская общественность не вняла предупреждениям писателя и все пошло своим чередом. В 1917–1918 гг. было уничтожено практически все, чем славилась Россия, в том числе и ее литература. И лишь потом, постепенно стало восстанавливаться утраченное и уничтоженное, с повторением новых ошибок и следованием новым заблуждениям.
   Неужели все-таки прав Цицерон, сказавший: «Величайшие государства рушились по вине молодых, но охранялись и восстанавливались стариками».
   ВОПРОС 2. ТЕМА ЛЮБВИ В СОВРЕМЕННОЙ ПОЭЗИИ
   Если говорить о современных поэтах, то более всего меня привлекает творчество Василия Федорова. Его творчество отмечено той цельностью, когда одинаковые нравственные критерии предъявляются художником и к собственной гражданской позиции, и к интимному лирическому чувству. Именно эта цельность как знак личностной и творческой индивидуальности, а также социальная и философская глубина его произведений, высокий уровень художественного мастерства снискали ему уважение и признательность многочисленных читателей.
   Однажды в книжном магазине мне показали сборник стихов Василия Федорова «Книга Любви». Я прочла его на одном дыхании. Меня поразила та нежность, чистота, с которой поэт относится к женщине. Лирический герой его ищет любовь прекрасную, гармоничную. Он не возносится к небесам, он предпочитает небесной любви земную, трудную и все же счастливую.
   Любовь в произведениях В. Федорова – это та обязательная составляющая жизни человека, которая делает его счастливым. Возьмем, например, его поэму «Марьевская летопись»: это вещь совершенно реалистическая, несущая во многом приметы послевоенной жизни, послевоенной деревни. Приезд лирического героя в родные места, размышления о жизни – вот простое, как проселок, движение поэтической мысли. Не лишен лирический герой любимой девушки, с которой он не только говорит о любви, но и делится жизненными наблюдениями. Очень важен разговор героя с любимой о том, кому бы надо жить в деревне, о надежде, что вернувшиеся фронтовики возьмутся за дело:

     Сказал,
     Что они не забыли
     Крестьянскую сладость труда…
     И слышу:
     – Они приходили…
     Ушли, не оставив следа.
     Нахмурила строгие брови,
     Продолжила с болью она:
     – Ты прав, приходили герои,
     Мы видели их ордена…

   Читая «Проданную Венеру», мы понимаем, что для автора краса, пригожесть сами по себе трогательно кратки в живой жизни (Наташа Граева), вечна лишь красота одухотворенная! Как и любовь одухотворенная вечна!
//-- * * * --//

     Знакомо,
     Как старинный сказ,
     Уходят женщины от нас.
     Они уходят
     И уносят
     Холодный блеск
     Холодных глаз.
     Была нежна
     И влюблена, была так долго
     Мной пьяна.
     Так неужель
     В ней не осталось
     Ни капли
     Моего вина?
     Зачем любить?
     Зачем гореть?
     Зачем в глаза
     Другой глядеть?
     Увы! Уму непостижимы
     Две тайны:
     Женщина и смерть!

БИЛЕТ N 25

   ВОПРОС 1. Н. С. ЛЕСКОВ. «ЛЕВША». СВОЕОБРАЗИЕ ЖАНРА
   Рассказ Н. С. Лескова «Левша» переносит нас в эпоху крепостного права, когда народ мучили злобные господа, одуревшие от власти над бесправными и беззащитными людьми. Господа, описанные автором высокого ранга.
   На первом плане – атаман войска Донского генерал Платов. Левша написан в стиле народной были, и Платов показан в основном таким, каким его сохранила народная память в ряде былин, песен и сказаний, – удалым казаком, простым человеком, горячим патриотом своей Родины. Но писатель тонко показывает и в его поведении черты дикого барства. Платов ездит с двумя казаками, которые непрестанно и беспощадно хлещут нагайками ямщика, чтоб тот скакал, как угорелый. Гениального русского мастера Левшу Платов колотит, пытаясь скрыть от царя неудачу порученного ему дела, собирается тульского Левшу в крепостной каземат посадить. В сущности, Платов губит Левшу, т. к. он кинул его себе в ноги и увез без документов, а потом не вступился, когда больного Левшу не принимали в больницу без паспорта.
   Таковы господа в рассказе. Им противостоит мир простых русских людей: крестьян, солдат, мастеровых.
   Лесков горячо любил Россию и русский народ; этой любовью пропитано его творчество. Но, любя свой народ и гордясь им, Лесков не льстит народу и не обольщается им.
   В изделиях народных мастеров Лесков видел плод народного гения. Но он показывал, что часто необразованность мешала народным талантам выйти на широкий путь развития.
   Мастерство тульских кузнецов таково, что они сумели подковать стальную блоху своими подковками. Однако после этого заводная игрушка перестала работать. Англичане говорят Левше, что если б он с товарищами хоть основы науки знали, то сообразили бы, что в каждой машине расчет силы есть. И Левша согласился: «Об этом спору нет, что мы в науках не зашлись».
   В русской литературе было мало таких ярких писателей, как Лесков. Впечатление необыкновенной яркости создают и необычные приключения, и оригинальный, хорошо рассчитанный ход рассказа, сочный лукавый юмор и, в особенности, поразительно богатый и красочный язык. Герои Лескова говорят своим языком, а не по-литературному.
   Своеобразна не только речь героев Лескова, но и речь самого автора. Она ближе стоит к народному языку, чем у большинства русских писателей XIX в.
   Русский человек в рассказе «Левша» умудрялся даже профессиональные термины переделывать на свой, более понятный ему манер: «буремер» вместо «барометр», «трепетир», вместо «репетир»; «мелкоскоп» вместо «микроскоп». «Аболлон Полведерский» вместо «Аполлон Бельведерский».
   На связь рассказа с устным народным творчеством указывает и второе его название (в скобках) – «Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе».
   Лесков – моралист. Он ждал народного счастья не от революции, а от постепенного перерождения людей на основе мирных преобразований, успехов просвещения, гуманизма и христианской веры.
   Но, несмотря на всю умеренность, за словесной игрой писателя нередко скрывается сатирическое обличение. Например, такая фраза из рассказа: «И сейчас в публицейские ведомости описание, чтобы завтра же на всеобщее известие клеветон вышел».
   Неспроста в этих выдуманных словах Лесков объединяет значения слов «публичный» и «полицейский», «фельетон» и «клевета».
   Лесков следует за народом, который любит шутку, прибаутку, игру слов. «Сказ о Левше» развивает тему народной прибаутки «Туляки блоху подковали».
   Ни один человек, любящий родную литературу, не пройдет мимо сочинений Лескова – этого могучего таланта, этого подлинно русского человека, всем сердцем любившего свою Россию, этого (по словам Горького) «самобытнейшего писателя русского».
   2. РУССКИЕ ПОЭТЫ ХХ ВЕКА О ДУХОВНОЙ КРАСОТЕ ЧЕЛОВЕКА. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ
   Культура начала ХХ века ознаменовалась поисками «синтеза» и стремлением преобразовать мир красотой. Была поставлена грандиозная задача – «просветление всей жизни и человека красотой» (А. Бенуа). Слиянию жизни с искусством должны были содействовать все искусства в едином устремлении. Задача была утопическая, хотя и дала мощный импульс искусству начала века.
   Одним из ярких представителей поэзии начала века был Михаил Кузмин. Пожалуй, невозможно назвать другого человека, который до такой степени органично сжился бы едва ли не со всеми литературно-эстетическими кругами начала века, до такой степени оказался бы «ко двору» театральной, музыкальной, художественной элиты Петербурга.
   Одна из главных тем его творчества – путь через любовь и красоту к духовному просветлению. Красота человеческой души, стремление сердца, природы, чувств – тема произведений многих поэтов. И одна из главных тем творчества М. Кузмина – путь души через любовь и красоту к духовному просветлению.
   В триаде дух – душа – тело для него главное – среднее звено, Психея, душа-странница («эмоциональность», сердце), но прежде всего как посредник, начала соединяющая, просветляющая плоть и «оплотняющая» дух.
   В одном из стихотворений рассказывается об этой неустанной соединяющей работе «сердца», действующей как бы помимо ленивого и сонного повседневного существования:

     Какая-то лень недели кроет,
     Замедляют заботы легкий миг.
     Но сердце молится, сердце строит:
     Он у нас плотник, не гробовщик.
     Оно все торопится, бьется под спудом.
     А мы будто мертвые: без мыслей, без слов…
     Но вдруг проснемся под собственным чудом:
     Ведь мы все спали, терем готов.

   М. Кузмин писал об особой, свойственной поэтам предсмертной обостренности восприятия: поэты «должны иметь острую память любви и широко открытые глаза на весь милый, радостный и горестный мир, чтобы насмотреться на него и пить его каждую минуту последний раз». «Предсмертное» – т. е. восприятие жизни как бы перед лицом смерти – остается «за кадром», лишь как условный стимул для усиления поэтической выразительности, а далее вливается тонкой и острой струей в умиленное любование миром, предметом, любимым человеком:

     Что мне приснится, что вспомянется
     В последнем блеске бытия?
     На что душа моя оглянется,
     Идя в нездешние края?

   Кузмин воспринимает искусство как победу над смертью, преодоление тления:

     Кто тленного не знает страха,
     Тому уничтожения нет.

   Другой известный поэт Анна Ахматова лучше всех критиков определила свое назначение в мире, свою судьбу и свою программу:

     Чтобы быть современным и ясным,
     Весь настежь распахнут поэт.

   Этой распахнутостью Ахматова умела владеть мастерски, она была верна естественности человеческой души. Ахматова умела по-тютчевски сочувствовать и очищать человеческую душу от ненависти и мести осмыслением правды трагедии.
   Гуманизм был врожденным свойством характера Ахматовой. В первые дни нашествия фашизма на Советский Союз она обратилась ко всем женщинам Родины со словами клятвы:

     И та, что сегодня прощается с милым —
     Пусть боль свою в силу свою переплавит.
     Мы детям клянемся, клянемся могилами,
     Что нас покориться никто не заставит.

   Анна Ахматова верила в победу, в силу и крепость русской души:

     Мы знаем, что ныне лежит на весах
     И что совершается ныне.
     Час мужества пробил на наших часах,
     И мужество нас не покинет.
     И страшно под пулями мертвыми лечь,
     Но горько остаться без крова, —
     И мы сохраним тебя, русская речь,
     Великое русское слово.
     Свободным и чистым тебя пронесем,
     И внукам дадим, и от плена спасем
     Навеки!

   Строгий и вразумительный голос Ахматовой, исполненный глубинного мужества, нельзя спутать с другими голосами блистательных поэтов ХХ в.
   Честность сердца была одним из главных заветов поэта ХХ в. Сергея Есенина.
   Есенин – поэт большой и особой в русской поэзии духовной силы. Его духовность есть сверхлюбовь ко всему сущему, ко всему, «что душу облекает в плоть». Свои любимые мысли Сергей Есенин повторял постоянно, и потому совершенно естественно звучат они в его поэме «Пугачев» в устах Пугачева о человеческой природе:

     Люди ведь все со звериной душой —
     Тот медведь, тот лиса, та волчица.

   Сравнение со зверьем у Есенина совсем не имеет уничижительного смысла по отношению к человеку. Мир животный и людской он принимает как единое сущее. Поэма «Пугачев» вся насыщена звериной «скифской стихией»:

     Слушай, ведь я из простого рода
     И сердцем такой же степной дикарь!
     Я умею, на сутки и версты не трогаясь,
     Слушать бег ветра и твари шаг,
     Оттого, что в груди у меня, как в берлоге,
     Ворочается зверенышем теплым душа…

   Если бы мы могли думать и чувствовать как Есенин, мы бы не вкладывали в слово «звериный» неприятный нам смысл. «Пугачев» – поэма о жизни, смерти и предательстве. Соратники Пугачева вдруг заболевают в решающий момент «чувством жизни»:

     Я хочу жить, жить, жить,
     Хоть карманником, хоть золоторотцем…, —

   говорит Бурнов. Но, для того чтобы выжить, надо предать Емельяна, предать свою юность, дело. Пугачев выше своих соратников. Видно, что он понимает их, что общая часть души у них остается – недаром они для него по-прежнему «дорогие… хорошие…». Но, в отличие от них, он не может купить себе жизнь ценой отказа от самого себя. Он предпочитает гибель.
   «Пугачев» – поэма о том, что ради будущего надо расстаться с прошлым, что, для того чтобы жить, нужно изменить самому себе, но, изменив самому себе, жить невозможно. Это поэма о мужестве человеческой души, о верности человека самому себе.
   Станислав Куняев говорил, что «если все люди дышат воздухом, то поэт дышит как бы кислородом и душа его хотя и дает больше огня, но сгорает быстрее».
   Обратимся к творчеству вечного друга-врага С. Есенина поэта Николая Клюева. Пожалуй, ни у кого из русских поэтов судьба личная и посмертная судьба творчества не были так загадочны и противоречивы.
   Свободный, осознанный как необыкновенность труд – не проклятие, а награда самому себе, естественное условие человеческого существования, гарантирующее человеку независимость и достоинство, – вот мысль, которой оставался верен всю жизнь поэт.
   Сказка, миф, причитания, тайна – основы клюевской поэзии. Но его страх за их судьбу есть страх за судьбу красоты. Красоту же, по его мысли, во времена, враждебные прекрасному, надо спасать. «Не железом, а красотой купится русская радость». И поэт спасает ее как может:

     О русская доля – кувшинковый голос
     И вербная кожа девичьих локтей.
     Есть слухи, что сердце твое раскололось,
     Что умерли прялка и скрипы лаптей,
     Что в куньем раю громыхает Чикаго
     И Сиринам в гнезда Париж заглянул.
     Не лжет ли перо, не лукавит ль бумага,
     Что струнного Спаса пожрал Вельзевул?

   Буржуазному, бездуховному материализму – Чикаго и Парижу – поэт противопоставляет материализм крестьянский, житейскую мудрость народа, рожденного на земле, но помнящего о прекрасном:

     На песню, на сказку рассудок молчит,
     Но сердце так странно правдиво…

   Поэт лихорадочно старается спасти духовные ценности, облагораживающие человеческую душу:

     Низвергайте царства и престолы,
     Вес неправый, меру и чеканку,
     Не голите лишь у Иверской подолы,
     Просфору не чтите за баранку.

   Человеческая душа всегда стремилась к прекрасному и, постигая это прекрасное, сама становилась чище и выше. И вера в красоту, вечную на родной земле, остается последней, непоколебимой надеждой Клюева.
   В последних стихах Клюева есенинское благословение миру:

     Падает снег на дорогу —
     Белый ромашковый цвет.
     Может, дойду понемногу
     К окнам, где ласковый свет?
     Топчут усталые ноги
     Белый ромашковый цвет.

   Эти мотивы клюевской поэзии перекликаются со словами Есенина, обращенными к каждому человеку: «Жить нужно легче, жить нужно проще, все принимая, что есть на свете».
   Весь подвижнический путь известного поэта ХХ в. Николая Заболоцкого в поэзии был поиском универсального, всеобемлющего взгляда на мир, поиском подспудного, но мощного единства природы и человека. То, что многим критика казалось очередной новой манерой письма, было внешним отражением глубоких внутренних надломов, обретений и потерь.

     Как мир меняется!
     И как я сам меняюсь,… —

   писал Заболоцкий.
   Жизненный путь поэта был сложным и противоречивым. Обратимся к его поздним стихам. Естественно живущая в стихах классического периода совестливость сближается с их совершенством.
   Уважение к жизни, к быту, к повседневному труду, восхищение
   перед ними – вот пафос позднего Заболоцкого:

     У ног ледяного Казбека,
     Справляя людские дела,
     Живая душа человека
     Страдала, дышала, жила.

   Самым любимым словом поэта становится слово «душа»:

     Смолкает с опущенным взором
     Живая людская душа…
     Как посмел ты красавицу эту,
     Драгоценную душу свою…
     Милый взор истомленно-внимательный
     Залил светом всю душу твою…

   С огромной любовью и нежностью пишет Заболоцкий о любви двух стариков:

     Простые, тихие, седые,
     Он с палкой, с зонтиком она,
     Они на листья золотые
     Глядят, гуляя до темна.
     Теперь уж им, наверно, легче,
     Теперь все страшное ушло,
     И только их глаза, как свечи,
     Струят последнее тепло.
     Изнемогая, как калеки,
     Под гнетом слабостей своих,
     В одно единое навеки
     Слились живые души их.

   В этом стихотворении человеколюбие Заболоцкого достигло своей вершины. В нем есть все: и милосердие, и мудрость, и лирика, и то соединение красоты, ума и сердца, к которому поэт стремится всю жизнь.
   Герои стихов Заболоцкого – люди несовершенные: слепец, некрасивая девочка, дряхлые супруги. Идея его красоты – не языческая, плотская, а духовная, поэтическая.
   В стихотворении «Некрасивая девочка» поэт открыто декларирует красоту человеческой души, заключенной в несовершенную форму (противопоставление красоты внутренней красоте внешней). Среди всех последних стихов Заболоцкого особо выделяется стихотворение «Стирка белья». Оно наполнено мыслями о том, что лишь в земных трудах, печалях и радостях наша душа рождает не только единственно возможную человечность, но и единственно прочную и живую красоту:

     Я сегодня в сообществе прачек,
     Благодетельниц здешних мужей,
     Эти люди не давят лежачих
     И голодных не гонят взашей.

     Натрудив вековые мозоли,
     Побелевшие в мыльной воде,
     Здесь не думают о хлебосолье,
     Но зато не бросают в беде.

     Благо тем, кто смятенную душу
     Здесь отмоет до самого дна,
     Чтобы вновь из корыта на сушу
     Афродитою вышла она!

   Богиня этого стихотворения выходит не из мирового океана, а всего лишь навсего из корыта, но не становится от того менее прекрасной.
   Поэт второй половины ХХ в. Валентин Устинов – дитя послевоенной разлуки, воспитанник детдома, не успевший вобрать в душу родительской ласки и тепла, столь нужных человеку на протяжении всей его жизни. Кто же спасал и обогревал этих детей послевоенного времени? Русские женщины. Валентин Устинов вносит свою чашу благодарности этим великим труженицам:

     Судьба над ней стенала, голосила,
     Но в каплях пота, как ни голоси,
     Она косила, милая, косила, —
     Беспаспортная женщина Руси.

     И, обживая сонный сеновал,
     Я слушал ветра смутные рыданья.
     И, от любви страдая, тосковал.
     Но из страданья зрело состраданье.

   Именно размышлениям о том, как в душе созревает состраданье, поиску широкого пути к людям, пути, спасающего от одиночества и сиротства, и посвящены книги поэм Валентина Устинова – «Большак» и «Вертоград».
   Проходят годы и десятилетия, одни временные кумиры в поэзии сменяются другими, и на фоне этой вроде бы бурной жизни цветут и зеленеют уже неувядаемые ветви великого древа русской поэзии. Древо это помогает нам познавать окружающий мир, красоту человеческих чувств, высокие, благородные стремления человеческой души, верность и совестливость человеческого сердца.

БИЛЕТ N 26

   ВОПРОС 1. СТИХИ Ф. И. ТЮТЧЕВА ИЛИ А. А. ФЕТА О ПРИРОДЕ. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ НИХ
   В стихотворениях о природе Ф. И. Тютчева постоянно присутствуют размышления поэта о жизни и человеке, и пейзаж приобретает символическое звучание. Поэтому пейзажную лирику Тютчева можно с полным правом назвать пейзажно-философской. Природа у него одухотворена, совершенна, несет в себе высшую мудрость. Она олицетворяет могущественную силу, «живую жизнь», по которой тоскует человек. В стихотворении «Не то, что мните вы, природа…» (1836) Тютчев выступает против тех «глухонемых», кто считает природу неодушевленной, и сравнивает ее «любовь» и «язык» с «голосом матери самой»:

     Не то, что мните вы, природа:
     Не слепок, не бездушный лик —
     В ней есть душа, в ней есть свобода,
     В ней есть любовь, в ней есть язык…

   Тем не менее во многих стихотворениях звучит мотив «разлада» человеческой личности с природой:

     …Мы, в борьбе, природой целой
     Покинуты на нас самих, —

   с горечью замечает поэт в стихотворении «Бессонница» (1830).
   Миром природы, как и душой человека, может править хаотическое или гармоническое начало, и от человека зависит, в состоянии ли он понять и обуздать хаос в себе:

     О чем ты воешь, ветр ночной?
     О чем так сетуешь безумно?…
     О, бурь заснувших не буди —
     Под ними хаос шевелится!..

     Певучесть есть в морских волнах,
     Гармония в стихийных спорах…
     Невозмутимый строй во всем,
     Созвучье полное в природе…

   И, когда поэту удается понять природу, ее язык, ее душу, он становится ее частицей, обретает связь со всем миром, с Космосом. Человек как бы вбирает природу в себя, а себя растворяет в ней – «Все во мне и я во всем»:

     Так связан, съединен от века
     Союзом кровного родства
     Разумный гений человека
     С творящей силой естества…

     Скажи заветное он слово —
     И миром новым естество
     Всегда откликнуться готово
     На голос родственный его.

   Любимый тютчевский прием в изображении природы – олицетворение. В стихотворении «Зима недаром злится» последняя схватка уходящей зимы с весной показана как бытовая ссора старой злой ведьмы – зимы и юной озорной девушки – весны:

     Зима недаром злится,
     Прошла ее пора —
     Весна в окно стучится
     И гонит со двора.

     Зима еще хлопочет
     И на весну ворчит.
     Та лишь в глаза хохочет
     И пуще лишь шумит…

   Природа Тютчева – живая, в ней все движется, все меняется. В каждом лирическом произведении поэта она существует в неуловимых, разнообразных, как сама жизнь, переходах. Перед читателем сменяют друг друга времена года, день и ночь:

     Еще земли печален вид,
     А воздух уж весною дышит…
     Еще в полях белеет снег,
     А воды уж весной шумят…

   Отличительной чертой пейзажной лирики Ф. И. Тютчева является ее постоянно меняющийся облик, и эти изменения происходят на глазах читателя. Тютчев одним из первых ввел и закрепил в своем творчестве явление, которое в литературоведении ХХ в. будет названо «кинематографичностью в литературе». Так, в стихотворении «Весенняя гроза» перед нами, как в документальном фильме, разворачивается великолепная картина майской грозы. Такой эффект достигается с помощью глаголов, обозначающих последовательно происходящие действия (гром грохочет, гремят раскаты, дождик брызнул, пыль летит и т. д.).
   Гроза Тютчева – символ пробуждения живых сил, очищения не только природы, но и самого человека, и поэтому несет с собой радость и ощущение «жизни преизбытка». Поэта веселит «грохот летних бурь», «зеленеющие нивы зеленее под грозой».
   Огромная любовь к жизни во всех ее проявлениях – лейтмотив всех лирических произведений Тютчева. Особенно его привлекает природа неспокойная, несущая бурю. Стихии, которые созвучны внутреннему, зачастую смятенному состоянию поэта – вода (море, фонтан, дождь, радуга, река, горный ключ), ветер (вихрь, река воздушная, буря), огонь (зарницы, «пламень белый и летучий» молнии, пламенеющие лучи, раскаленное солнце, дым). Один из самых любимых и распространенных мотивов, – вода в любом своем проявлении. Именно в ней поэт видел «темный корень мирового бытия», из которого вышло все живое, а в «последний час природы» снова будет покрыто водой.
   В стихотворении «Море и утес» неспокойное море родственно постоянно колеблющемуся, страстному миру человеческой души:

     И бунтует и клокочет,
     Хлещет, свищет и ревет,
     И до звезд допрянуть хочет,
     До незыблемых высот…

   Автор, упоенный великолепием морской стихии, стремится к полному слиянию с «бездной роковой» – олицетворением бесконечного мироздания. Здесь его мысль «все во мне и я во всем» обретает поистине космическое звучание:

     На бесконечном, на вольном просторе
     Блеск и движение, грохот и гром…
     В этом волнении, в этом сиянье,
     Весь, как во сне, я потерян стою —
     О, как охотно бы в их обаянье
     Всю потопил бы я душу свою…

   Довольно часто в лирике Тютчева пейзажная зарисовка оказывается, иногда неожиданно для самого автора, портретом любимого человека, становится частью природы, неотделимой от нее:

     Блестят и тают глыбы снега,
     Блестит лазурь, играет кровь…
     Или весенняя то нега?…
     Или то женская любовь?…

   Словом, Тютчев продолжает в своих стихах традиционное для русской литературы отождествление природы с определенным настроением или состоянием человеческой души – прием образного параллелизма, широко использовавшийся Жуковским, Пушкиным, Лермонтовым, Фетом.
   Глубокие раздумья поэта об общих для природы и человека законах, о таинствах смерти и возрождения отражены в ряде стихотворений. Радость обновления природы, праздник рождения жизни в тютчевской лирике воплощает приход весны:

     О, первых листьев красота,
     Омытых в солнечных лучах,
     С новорожденною их тенью!

   «Умильная, таинственная прелесть» осени Тютчева созвучна пушкинскому восхищению «пышным природы увяданьем», но в тютчевской «светлости осенних вечеров» больше грусти:

     Туманная и тихая лазурь
     Над грустно-сиротеющей землею…
     …и на всем
     Та кроткая улыбка увяданья,
     Что в существе разумном мы зовем
     Божественной стыдливостью страданья.

   Стихотворение «Осенний вечер» перекликается с пушкинской «Осенью», в котором «печальная краса» «унылой поры» сродни чахоточной деве, трогательной и кроткой в своем тихом угасании. В стихотворениях «Осенний вечер», «Обвеян вещею дремотой…», «Есть в осени первоначальной…» в образе осени как «вечера года» изображается «осень», «увядание» человеческой жизни. Отсюда «светлая» грусть поэта, который глядит «с участьем умиленным» на приближение старости и смерти того, что «так цвело и жило», а теперь «так немощно и хило в последний улыбнется раз». С наступлением вечера окружающий мир и природа превращаются «в сумрак зыбкий, в дальний гул». Но вместе с ночью – любимым временем поэта – приходят покой и тишина, а вместе с ними смиряется «древний хаос в душе ночной», человек сливается с «миром дремлющим» и открывает «целый мир в душе своей».
//-- * * * --//

     Есть в осени первоначальной
     Короткая, но дивная пора —
     Весь день стоит как бы хрустальный,
     И лучезарны вечера…

     Где бодрый серп гулял и падал колос,
     Теперь уж пусто все – простор везде, —
     Лишь паутины тонкий волос
     Блестит на праздной борозде.

     Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
     Но далеко еще до первых зимних бурь —
     И льется чистая и теплая лазурь
     На отдыхающее поле…

   (1857)
   ВОПРОС 2. ГЕРОИ РАССКАЗОВ В. М. ШУКШИНА (НА ПРИМЕРЕ ОДНОГО РАССКАЗА)
   Василий Макарович Шукшин (1929–1974), мастер «деревенской прозы», в развитии жанра короткого рассказа стал продолжателем чеховских традиций. Сюжеты рассказов воспроизводят комические или, наоборот, драматические события в жизни героев, когда они полностью раскрываются, проявляют свою «особенность».
   Шукшинские герои – мыслители и философы, люди «с чудинкой в характере». Они горячо спорят о добре и зле, о смысле жизни и призвании человека. Многие из них – Моня, Квасов («Упорный»), школьник Юрка («Космос, нервная система и шмат сала»), Чудик из одноименного рассказа – максималисты, готовые творчески усовершенствовать все на свете. Герой рассказа «Микроскоп», столяр Андрей Ерин, озабочен судьбами всего человечества. Он покупает микроскоп и объявляет войну всем микробам. Моня Квасов, совхозный шофер, пытается изобрести вечный двигатель только потому, что прочитал, будто это невозможно.
   Герои рассказов Шукшина занимаются поиском истины, обнаруживая в своих суждениях конкретность и логику, независимость мышления. Например, сельский поп из рассказа «Верую!» по внешнему виду напоминает богатыря из былины и даже «смотрит нахально», «какой-то… интересный поп», такому «не кадилом махать, а от алиментов скрываться». Он проповедует «страждущему» Максиму веру в «добро, в вечную справедливость, в вечную высшую силу» и надежду на победу этой силы. Неистовый поп заражает и повеселевшего Максима, и читателя своей страстной любовью к жизни естественной, радостной.
   В согласии с внешним миром, с людьми человек видит для себя опору. Герои Шукшина полагают, что бесценный дар жизни преступно растрачивать попусту. Гармония приходит к человеку тогда, когда он творит добро без всякой корысти, «быть может, раз в жизни». В рассказе «Сапожки» главный герой Сергей Духанин покупает жене очень дорогие сапожки, размышляя при этом: «Вот же: есть деньги – возьми, сделай радость человеку! Может, и не будет больше такой возможности».
   В сборнике рассказов «Беседы при ясной луне» Шукшин выводит особый тип героя – «чудика». Герои рассказов «Миль пардон, мадам!», «Мастер», «Степка», «Чудик» самим своим существованием опровергают узость, ограниченность обывательских представлений о жизни и человеке. Это фантазеры, оригинально мыслящие люди, стремящиеся украсить жизнь сказкой, выдумкой. Нередко их «чудачества» объясняются стремлением жить в соответствии с собственными представлениями о добре, красоте, справедливости. «Чудики» привлекают читателя внутренней цельностью, независимостью. Шукшин рассказывает о своих чудиках с доброй улыбкой уважения, понимания, сострадания. Он ценит в людях эти чудачества, дорожит ими.
   Герой рассказа «Чудик» выделяется из окружающих его людей, даже жена «называла его „Чудик“. Иногда ласково». «Чудик» – доброжелательный, застенчивый, уступчивый, но в то же время гордый и неунывающий «сельский житель».
   С главным героем постоянно что-то случается, он «то и дело влипал в какие-нибудь истории». Не из-за подвигов или авантюр – Чудик страдает от мелких происшествий, вызванных его собственной оплошностью. Собираясь на Урал навестить брата, выронил деньги («…пятьдесят рублей, полмесяца работать») и, решив, что «хозяина бумажки – нет», «громко и весело» пошутил для «этих, в очереди»: «Хорошо живете, граждане!.. У нас, например, такими бумажками не швыряются». Когда обнаружил пропажу, не смог пересилить себя и забрать «проклятую бумажку». Желая «приятное сделать» невзлюбившей его снохе, Чудик разрисовал коляску маленького племянника так, что ее стало «не узнать»: «по верху колясочки: пустил журавликов – стайку уголком, по низу – цветочки разные, травку-муравку, пару петушков, цыпляток…» Жена брата не поняла «народного творчества» и «расшумелась» так, что Чудику пришлось уехать домой.
   Помимо этих, с героем случаются и другие недоразумения. Например, его рассказ о «грубом, бестактном» поведении «пьяного дурака» из деревни за рекой, поднявшего руку на мать, которому не поверил «интеллигентный товарищ» («Сами придумали?»); или поиск челюсти «лысого читателя» газеты в самолете, отчего у того даже лысина побагровела; наконец, попытка послать жене телеграмму в шутливо-ласковом тоне, которую «строгая телеграфистка» сократила до двух сухих слов («Вы взрослый человек, не в детсаде»).
   Его стремление сделать жизнь «повеселее» наталкивается на непонимание и раздражение: «Сноха… спросила зло», «…опять спросила Софья Павловна совсем зло, нервно», «Не понимаю; почему они стали злые?» Иногда Чудик догадывается, что результат будет таким, как в истории с коляской. Чаще просто теряется, как в случаях с лысым соседом в самолете или с «интеллигентным товарищем» в поезде. Его недовольство всегда обращается на самого себя: «Он не хотел этого, страдал…», «Да почему же я такой есть-то?», «Чудик, убитый своим ничтожеством».
   Чистая, простодушная натура Чудика – изначально присущие ему черты характера, которые не дают ему отплатить обидчикам той же монетой: «Он совсем не умел острить», «…запел дрожащим голосом…», «…поскользнулся, чуть не упал». От «досадных» происшествий ему становится «горько», «больно», «страшно»: «Когда его ненавидели, ему было очень больно. И страшно. Казалось: ну, теперь все, зачем же жить?» «За живое» Чудика задевает унижение деревни. Он всей душой предан своей «малой родине» и готов всему миру «громко» сказать, что «в деревне-то люди лучше, не занозистые», а «один воздух чего стоит!.. до того свежий да запашистый, травами пахнет, цветами разными…» и «теплая… земля».
   В прозвище героя выявляется не только его «чудачество», но и желание чуда. Стремление вырваться из тусклой обыденности нашло выход в его профессии «киномеханика в селе». Его мечты причудливы и несбыточны: смотря из иллюминатора на облака, Чудик мечтает «упасть в них, как в вату», «обожал сыщиков и собак. В детстве мечтал быть шпионом».
   Точная обрисовка индивидуальности героя сочетается с обобщением биографических сведений. Неслучайно они сообщаются в конце рассказа мимоходом, как незначительная характеристика: «…Звали его – Василий Егорыч Князев. Было ему тридцать девять лет от роду». В образе Чудика воплотились черты сказочного народного героя Ивана-дурака и персонажа романа Л. Н. Толстого «Война и мир» Платона Каратаева. О нем напоминают «круглые глаза», «круглое мясистое лицо» героя рассказа (у Каратаева «голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки… были круглые; приятная улыбка и… глаза были круглые»), а также потребность быть «поласковей с миром» (в первых же словах, произнесенных Платоном Каратаевым, Пьера Безухова растрогало «выражение ласки и простоты»). Это сходство высвечивает в герое Шукшина черты личности, наивно и безуспешно, часто в ущерб себе пытающейся восстановить гармонию, согласие между людьми.
   Подобно Каратаеву, шукшинский Чудик становится «олицетворением всего русского, доброго и круглого», воплощением вечного в национальной истории типа чудака и фантазера, возвращающего людям веру в нравственные идеалы, несущего в себе искру добра и радости жизни.

БИЛЕТ N 27

   ВОПРОС 1. ПРОИЗВЕДЕНИЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО, КОТОРОЕ ВЫ ПРОЧИТАЛИ. ЕГО ИДЕЙНЫЙ СМЫСЛ, ГЛАВНЫЕ ГЕРОИ
   Роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» вышел в 1866 г. Это было время социальных противоречий и «переоценки всех ценностей». Общество теряло нравственные ориентиры христианской морали и попадало в зависимость от «новейших идей». Достоевский одним из первых увидел опасность такой «переоценки» и, как результат, «расчеловечивания человека» и смог показать весь ужас подобных попыток в своих произведениях, в частности в романе «Преступление и наказание».
   Центральный образ романа, Родион Раскольников, – в недавнем прошлом студент. Это талантливый, гордый, мыслящий молодой человек, «задавленный бедностью». Он живет в крайней нищете, что подчеркивает автор, сравнивая его место жительства – каморку – со шкафом, сундуком, гробом. Бедность и нужда, доведенная до крайности, толкает его на преступные мысли, а позже – на само преступление.
   Достоевский беспощадно обнажает вопиющие социальные противоречия, несправедливость собственнического общества, преступного в своей основе. Закон и мораль охраняют жизнь и «священную собственность» ростовщицы и отказывают в праве на достойное существование молодому студенту Раскольникову. Богатый развратник Свидригайлов имеет возможность безнаказанно творить насилие над беззащитными людьми, а честная и чистая девушка Соня Мармеладова должна продавать себя, губить свою молодость и честь, чтобы ее семья не умерла с голоду.
   После убийства Достоевский вводит в повествование характеристику героя, не оправдывающую его, но показывающую причину совершенного: «…бедный студент, изуродованный нищетой и ипохондрией, накануне жестокой болезни с бредом, уже, может быть, начинавшейся в нем, мнительный, самолюбивый, знающий себе цену: в рубище и в сапогах без подметок, – стоит перед какими-то кварташками и терпит их надругательства, а тут неожиданный долг перед носом, просроченный вексель».
   Подавленный бедностью, озлобленный своим бессилием помочь близким людям, герой решается на убийство отвратительной старухи-процентщицы, извлекающей выгоду из людских страданий. Он жаждет мести за «униженных и оскорбленных», за свою сестру, за страдания Сони Мармеладовой, за всех тех, кто доведен лужиными и свидригайловыми до предела нравственных мучений и нищеты.
   Протест Раскольникова против общественного порядка сочетается с теорией «сильной личности», ницшеанского «сверхчеловека». Теория, захватившая Раскольникова, делит всех людей на «право имеющих», двигающих прогресс, создающих общественные правила, и обыкновенных, находящихся под властью первых. Раскольников убивает старуху-процентщицу и ее сестру Лизавету, чтобы узнать, «вошь ли он, как все, или человек». К преступлению его подталкивают и человеческие страдания, которые он видит вокруг (встреча с Мармеладовым, письмо матери из дома, пьяная девочка на бульваре, подслушанный разговор в бильярдной, сон о лошади).
   Но несостоятельность теории Раскольникова начинает обнаруживаться уже во время совершения преступления. Раз преступив внутренний моральный закон, он как бы оказывается в состоянии нравственной невесомости. Он убивает еще и Лизавету – а ведь это представитель страдающих и угнетенных, ради которых Раскольников и пошел на преступление.
   После убийства Раскольников испытывает тяжелое и мучительное чувство «разомкнутости и разъединенности с человечеством». Своим преступлением он «как будто ножницами отрезал» себя от людей, от своего прошлого. Когда приезжают мать и сестра, он отступает назад, не решаясь обнять их; прячет под камень украденные у старухи деньги и вещи не только потому, что боится обыска, но потому, что все человеческое в нем не может воспользоваться плодами преступления. В горестном одиночестве начинается мучительное осмысление Раскольниковым того, что он совершил. Против холодного расчета, «арифметики», всех логических доводов разума восстает его добрая, сострадательная натура, которой чуждо и отвратительно пролитие крови.
   В романе «Преступление и наказание», как и во многих произведениях Ф. М. Достоевского, возникает тема двойственности. Раскольников с его идеей сверхчеловека и разрешения «крови по совести» словно отражается в кривом зеркале жизненных позиций Лужина и Свидригайлова. Это «сильные мира сего». В их образах автор раскрывает два возможных завершения пути, на который встал Раскольников, в них главный герой видит отражение своей теории.
   Лужин – человек практичный, расчетливый, тщеславный. Для него на первом месте стоят деньги. По отношению к Дунечке и матери Раскольникова Лужин ведет себя крайне нагло и развязно, «до последней черты куражился над этими двумя бедными женщинами». Он не верит в то, что потерял Дуню навсегда, и готов принудить ее к замужеству любыми способами. Лужин – подлец «по убеждению», который даже не задумывается, совершить подлость или нет (история с подброшенной Соне кредиткой). Средства, которыми пользуется Лужин, те же, что и у Раскольникова, – он, не задумываясь, идет по трупам к своей выгоде.
   Гораздо более сложным и неоднозначным персонажем в романе является Свидригайлов. Он также совершает преступления – для того чтобы утвердить свободу для себя творить как добро, так и зло, создать свои собственные морально-этические нормы (растление несовершеннолетней девочки, которая кончает жизнь самоубийством, издевательство над своим дворовым человеком, который также покончил с собой, преследование Дунечки и девушки, которую он опекает, и т. д.). Это человек бессердечный, насмешливый и бесчеловечный. Душа в этой циничной, погрязшей в пороках натуре проступила лишь один раз, когда Свидригайлов полюбил Дунечку, единственный раз по-настоящему, самоотверженно. Но, не встретив ответного движения души («Так не любишь?»), Свидригайлов гонит Дуню прочь, «пока не разразилась буря».
   Буря начинается той же ночью. Проведя ее в кошмарном бреду в какой-то захудалой гостинице, на следующее утро он пускает себе пулю в лоб, таким образом признав бессмысленность и ничтожность своей жизни. Перед смертью он пытается частично искупить свои грехи: помогает детям Катерины Ивановны Мармеладовой и Сонечке, дает деньги родителям своей невесты. Он отпускает Дуню, когда та находится в его власти, прося у ней любви, «человеческого».
   Достоевский показывает, что, несмотря на все различия Лужина, Свидригайлова и Раскольникова, они похожи: цели разные, средства одни (приносят людям страдания). Раскольников сознает, что его мать и Дунечка – обычные люди, но не хочет признавать права лужиных и свидригайловых распоряжаться их жизнями. Он понимает, что если бы обстоятельства сложились по-другому, то он мог бы убить и их. Эта мысль невыносима для Раскольникова. В душе Раскольникова все переворачивается, он не может больше выносить эти противоречия. Голос Порфирия Ивановича – это внутренний голос Раскольникова; споря с ним, он спорит с самим собой.
   Порфирий Иванович раскрыл страшную тайну душевных мук Раскольникова, и, споря со следователем, Родион спорит сам с собой. Однако решающее влияние на него оказала Сонечка, «вечная Сонечка, пока мир стоит!». В ее образе Достоевский воплотил идею о «грязи физической» и «грязи нравственной». Соня, как и Раскольников, преступница, но она жертвует собой ради близких ей людей. Она вынуждена продавать себя, но нравственно она чиста. Соня живет верой в Бога, в спасение души. Она не признает права на убийство, не понимает, как человек может быть вошью. Для нее человеческая жизнь – высшая ценность на земле.
   Раскольников идет к Соне, потому что он не может больше оставаться один, он чувствует, что Соня сможет его понять. И Соня понимает его душой, почувствовав главное: что он «ужасно, бесконечно несчастен». Соня посылает Раскольникова принести покаяние не в церковь, а на самое людное место – на перекресток, перед оскверненной убийством матерью-землей и перед всем народом.
   Раскольников понимает, что путь, на который он встал, не верен, но считает, что «теория здесь ни при чем», просто «я такая же вошь, как и все». Он отправляется в ссылку, за ним следует Сонечка. Заключенные возненавидели Раскольникова «за безбожие», Сонечку же, наоборот, необыкновенно полюбили, почитая ее почти как святую («Матушка Софья Семеновна, мать ты наша, нежная, болезная!»). Каторжники, не раз преступившие закон, совершившие еще более страшные преступления, почувствовали в хрупкой Сонечке светлую, добрую душу, истинную веру в Бога, ее жертвенную любовь. Не сразу и только через любовь к Соне преображается, воскресает к жизни и Раскольников, для него теперь «вместо диалектики наступила жизнь».
   В «Преступлении и наказании» с особой силой звучат библейские мотивы. Недаром Достоевский сравнивает преступление со смертью («Я не старушонку убил, я себя убил»), а дальнейшее воскрешение Раскольникова к новой жизни – с воскресением из мертвых, приводя как аналогию сюжет о воскрешении Христом Лазаря; воскрешение героя также проходит именем Христа. Таким образом, основная мысль романа состоит в разоблачении бесчеловечной теории Раскольникова, в доказательстве непреложности для любого человека морально-этических ценностей.
   Преступление, по Достоевскому, прежде всего совершается внутри человека. Оправдывая его для себя, совершая его, пусть даже ради высокой цели, человек разрушает и уничтожает себя самого. Никакие светлые цели не могут оправдать убийства. Долгий, мучительный путь Родиона Раскольникова – от преступления до любви и сострадания к другим людям, которых прежде считал ниже себя, – единственный путь к познанию им смысла жизни, к духовному очищению и просветлению.
   ВОПРОС 2. СТИХОТВОРЕНИЯ С. А. ЕСЕНИНА О ПРИРОДЕ. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ НИХ
   В поэзии Сергея Есенина А. Толстой слышал «певучий дар славянской души, мечтательной, беспечной, таинственно взволнованной голосами природы». Именно природа стала любимым героем произведений «последнего поэта деревни». Есенин – певец среднерусской природы, именно ее негромкая, льющаяся в душу красота научила его «любить на этом свете все, что душу облекает в плоть». В природе поэт видит источник вдохновения: «Стихов моих грусть я кормил резедой и мятой». В изображении природы поэт часто использует образы из народного поэтического творчества. Одна из наиболее примечательных особенностей стиля пейзажной лирики Есенина – олицетворение, основанное на художественном параллелизме. Поэт видит соответствие между человеком и природой, между явлениями животного и растительного, земного и небесного, живого и неорганического мира, в результате этого появляются необычные метафоры:

     Клененочек маленький матке
     Зеленое вымя сосет…
     Тихо в чаще можжевеля по обрыву
     Осень – рыжая кобыла – чешет гриву.

   Все богатство словесной живописи у Есенина направлено на то, чтобы дать читателю почувствовать красоту и животворящую силу родной природы. Эпитеты, сравнения, метафоры помогают поэту полнее и точнее выразить свою мысль. Образы Есенина, несмотря на свою необычность, всегда реалистичны, конкретны, осязаемы: «нежно охает ячменная солома, свисая с губ кивающих коров», «изба-старуха челюстью порога жует пахучий мякиш тишины», «заря на крыше, как котенок, моет лапкой рот», «по пруду лебедем красным плавает тихий закат», «туча кружево в роще связала».
   Описывая то или иное явление природы, Есенин каждый раз говорит о нем по-другому. Так, любимый его образ – месяц – предстает каждый раз с новой стороны: «…ягненочек кудрявый – месяц гуляет в голубой траве», «…месяц, словно желтый ворон: вьется над землей», «рыжий месяц жеребенком запрягался в наши сани». Природа у Есенина – не застывший пейзажный фон: она живет, действует, горячо реагирует на судьбы людей, события истории. Она вся в движении, в постоянном развитии и изменении. Мир природы у автора наполнен цветом, звуком, движением. Поэт слышит, как «заря окликает другую» и как «звонко чахнут тополя», чувствует «запах меда от невинных рук».
   Пейзаж в есенинской лирике удивительно красочен. Цветовые эпитеты помогают передать тончайшие переливы красок родной природы:

     Гаснут красные крылья заката:
     Золотою лягушкой луна
     Распласталась на тихой воде!..
     Загорелась зорька красная
     В небе темно-голубом…
     Синий туман. Снеговое раздолье,
     Тонкий лимонный лунный свет…

   Любимые цвета поэта – голубой и синий. В них окрашена Родина («Несказанное, синее, нежное», «голубая Русь»). Есенин связывает ее святой образ с небесами и водной гладью:

     Не видать конца и края —
     Только синь сосет глаза…
     О Русь – малиновое поле
     И синь, упавшая в реку, —
     Люблю до радости и боли
     Твою озерную тоску.

   Мир человека и мир природы в поэзии Есенина – единый и неделимый. Отсюда «половодье чувств» и мудрость мысли, их естественная слитность в образной системе стихотворений. Отсюда нравственная высота есенинской пейзажной лирики. В стихотворении «Не жалею, не зову, не плачу…» (1921) метафорически связаны темы осени и человеческой жизни, подходящей к концу. Лирический герой воспринимает переломный момент своей жизни как смену времен года, восхода и заката солнца. Прожив жизнь в неразрывном единстве с природой, он видит свой уход таким же естественным, как и пору осеннего увядания в природе:

     Не жалею, не зову, не плачу,
     Все пройдет, как с белых яблонь дым.
     Увяданья золотом охваченный,
     Я не буду больше молодым.

   «Общий закон», один для «всего» и «всех», исполняется «тихо», «вовек» неизменно. И если для природы смена времен года – это надежда на будущую весну, то для лирического героя каждая пора жизни единственная… Поэтому так глубок и значим вывод, прославляющий вечное движение и разнообразие жизни:

     Будь же ты вовек благословенно,
     Что пришло процвесть и умереть.

   Для Есенина природа – мировая красота и гармония. Она лечит людские души, нежно и незаметно снимает напряжение каждодневных стрессов, возвышает и просветляет каждого, кто прикоснется к ней:

     Спит ковыль. Равнина дорогая
     И свинцовой свежести полынь.
     Никакая родина другая
     Не вольет мне в грудь мою теплынь.

   Родная природа у Есенина неотделима от образа Родины, «страны березового ситца». Превращение на глазах у поэта патриархальной, «голубой» Руси в Русь Советскую сопровождалось отрывом человека от природы, конфликтом с ней – «конь стальной победил коня живого». Глубинная проблема «Сорокоуста» – сохранение живой красоты природы, этого драгоценного и святого дара земли. Поэтому Есенин открыто встает в стихах на защиту красногривого жеребенка. Он для него – олицетворение всего, из чего складывалось понятие Родины: деревни, русской природы, гармонии мира.
   В своей пейзажной лирике поэт словно приглашает читателя остановиться на мгновенье, посмотреть на окружающий мир земной красоты. Живые, трепетные картины природы в стихах Есенина учат любить и хранить это чудо, проникнуты добром и гуманизмом.
//-- * * * --//

     Нивы сжаты, рощи голы,
     От воды туман и сырость.
     Колесом за сини горы
     Солнце тихое скатилось.

     Дремлет взрытая дорога.
     Ей сегодня примечталось,
     Что совсем-совсем немного
     Ждать зимы седой осталось.

     Ах, и сам я в чаще звонкой
     Увидал вчера в тумане:
     Рыжий месяц жеребенком
     Запрягался в наши сани.

БИЛЕТ N 28

   ВОПРОС 1. ТЕМАТИКА И ГЕРОИ ЮМОРИСТИЧЕСКИХ РАССКАЗОВ А. П. ЧЕХОВА (НА ПРИМЕРЕ ДВУХ-ТРЕХ РАССКАЗОВ)
   Вслед за Гоголем, Салтыковым-Щедриным, Некрасовым, Островским борьбу с «пошлостью пошлых людей», «тиной ужасающих мелочей», уродующих жизнь, продолжил Антон Павлович Чехов (1860–1904). Оружием борьбы с пороками общества стал юмор, воплотившийся в форме рассказов «короче воробьиного носа».
   Еще в университете Чехов начал писать для юмористических журналов того времени: «Стрекоза», «Будильник», «Зритель» и т. д. Темы для своих рассказов писатель находил, посещая концерты, театры, суды, базары. Обрядовая сторона русской жизни с ее постами, именинами, церковными праздниками, семейные сцены, служебные отношения составили тематику рассказов первого сборника «Сказки Мельпомены» (1884). Здесь чеховский юмор отличался от гоголевского и щедринского тем, что выглядел более добродушным, житейским, вытекал из природы самих вещей.
   Ситуации напоминали анекдоты, персонажи были не сложны и комичны. Но уже во втором сборнике «Пестрые рассказы» (1886) беззаботный юмор незаметно перерастает в сатиру. Наряду с миниатюрами, призванными рассмешить читателя, Чехов создает произведения более широкого общественного значения: «Смерть чиновника», «Толстый и тонкий», «Хамелеон», «Маска», «Унтер Пришибеев», «Орден» и др. В этих рассказах смешное не развлекает, а будит мысль читателя, заставляет его задуматься. Темы рассказов и судьбы чеховских героев отличаются большим разнообразием, но всех их объединяет проблема духовной деградации человека, омертвения души, потеря внутренней свободы и чувства собственного достоинства. Чехов сатирически изображает и тот уклад жизни, при котором люди теряют человеческий облик и видят в других только чины и состояния.
   Чеховский рассказ «Смерть чиновника» (1883) перекликается с гоголевской «Шинелью». В основу положен анекдотический случай: мелкий чиновник Червяков нечаянно чихнул в театре на голову сидевшего впереди него статского генерала. Сразу же извинился, но после этого начал переживать, не «подумает» ли чего «превосходительство», не пожалуется ли на него по службе (хоть генерал и «чужой», а мало ли что…). Червяков назойливо извиняется, приходит в дом к генералу с «чувством раскаяния», «объяснить, что я вовсе не желал… что это закон природы, а то подумает, что я плюнуть хотел. Теперь не подумает, так после подумает!..» Его раболепство, добровольное уничижение выглядит больше жалким, чем смешным.
   Червяков не хочет поверить в то, что генерал давно забыл об инциденте, что преследовать по службе не собирается. Закономерный окрик вконец выведенного из себя генерала – «Пошел вон!!», от которого «в животе у Червякова что-то оторвалось», не приводит «экзекутора» в чувство, а, наоборот, в прямом смысле убивает его («Ничего не видя, ничего не слыша, он попятился к двери, вышел на улицу и поплелся… Придя машинально домой, не снимая вицмундира, он лег на диван и помер»).
   Как всегда у Чехова, в рассказе имеет значение каждая деталь: «говорящие» фамилии главных героев характеризуют их лучше, чем подробные описания внешности, поскольку показывают их внутреннюю суть. Генерал Бризжалов ассоциируется с привыкшим распекать, «брюзжать» ворчуном. Фамилия чиновника Червяков вызывает представление о человеке ничтожном, «извивающимся» перед вышестоящими и в то же время жалком, незначительном, которого любое «важное лицо» может раздавить одним лишь грубым словом.
   Образы персонажей точно и лаконично обрисованы в их диалогах. Убогость и запуганность Червякова выявляет его обедненный, полный слов-паразитов язык, его речевое поведение: «зашептал», «поборовши робость, пробормотал», «подумал, бледнея». Для речи властительного Бризжалова характерны нетерпеливые, повелительные интонации и слова, пугающие Червякова своим сухим, учтивым безразличием, неопределенностью. По ответным репликам генерала можно проследить нарастающее возмущение: «нетерпеливо шевельнул нижней губой», «состроил плаксивое лицо», «гаркнул». Чехов показал внутреннюю, душевную смерть «маленького человека», наступившую задолго до нелепой физической смерти, и гораздо более страшную. Ни Червяков, ни «замученный» им генерал не вызывают сочувствия читателя, как никогда не вызывал симпатии человек, обрекший свою душу на добровольное рабство и унижение перед сильными мира сего, и тот, кто сам привык унижать.
   Другая тема, отраженная писателем в ряде рассказов, – приспособленчество, «хамелеонство», процветающее во время произвола царской полиции, доносов, зависимости прямой и мнимой от власть имущих. В рассказе «Хамелеон» (1884) Чехов с большим мастерством показал шесть превращений полицейского надзирателя Очумелова. Как хамелеон меняет окраску в зависимости от обстоятельств, так Очумелов меняет свое мнение и поведение в зависимости от того, с кем имеет дело: он заискивает, подличает перед сильными и деспотичен и жесток со слабыми.
   Рассказ построен на повторении. Несколько раз меняется ответ на вопрос «чья собака?», и каждый раз меняется реакция надзирателя, от «…собаку истребить надо. Немедля!» до «Собака – нежная тварь: ежели каждая свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить». В основе всех метаморфоз его поведения – намертво въевшееся в кровь представление о превосходстве всего «генеральского» над «прочим», которое и вызывает то холопское, трусливое умиление: «Так это ихняя собачка? Очень рад… А я ведь и не знал…», то «грозную», «строгую» властность: «Я этого так не оставлю! Я покажу вам, как собак распускать!», «…Нужно проучить!», «Я еще доберусь до тебя!»
   Резкими переходами в поведении и речи Очумелова Чехов достигает комического эффекта. Ту же роль исполняет и художественная деталь в рассказе. На протяжении всего повествования Очумелов просит городового то снять, то надеть на него пальто: «Генерала Жигалова?… Сними-ка, Елдырин, с меня пальто… Ужас как жарко!»; «Надень-ка, брат Елдырин, на меня пальто… Что-то ветром подуло… Знобит…» В начале рассказа автор тонко намекает, что узелок в руке Очумелова и «конфискованный крыжовник» – дань за только что пресеченный где-то «беспорядок», признак беспредела полиции.
   А. П. Чехов показывает, что «хамелеонство» – типическая черта всего времени. «Хамелеоном» в рассказе является не только Очумелов, но и пострадавший «золотых дел мастер» Хрюкин (говорящая фамилия!). Он заискивает перед представителем власти Очумеловым, льстит ему и в то же время мечтает «сорвать» штраф с хозяина собаки, издевается над более слабым существом – беззащитным щенком.
   Еще один «хамелеон» в рассказе – толпа зевак-обывателей. Она безучастна и к судьбе укушенного Хрюкина, и к судьбе «подлой» собаки, которую на глазах у всех он мучил. Толпа как бы выжидает, на чьей стороне окажется сила. Только когда было установлено, что собака принадлежит «брату генерала», а Хрюкин потерпел поражение, она высмеивает его как бы вдогонку: «Толпа хохочет над Хрюкиным». Словом, писатель показал не единичный случай приспособленчества, но показал его закономерность и распространенность во всех слоях общества того времени.
   ВОПРОС 2. ОСНОВНЫЕ МОТИВЫ ЛИРИКИ А. В. КОЛЬЦОВА ИЛИ И. С. НИКИТИНА. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ
   Творчество Ивана Саввича Никитина (1824–1861) отличается крайней степенью внутренней сдержанности, сосредоточенности, строгим спектром поэтических красок. Поэт не «сочинял» свои стихи – все сюжеты и образы для стихотворений давала повседневная жизнь. А на своем жизненном и творческом пути ему пришлось рано столкнуться с тяжелым трудом и бедностью, с «нравственной милостыней» высокородных покровителей и с надменностью и откровенными насмешками литературных «собратьев» и критиков, видевших в новоявленном поэте полуграмотного торговца, неотесанного мужика «без собственного голоса». Но именно то, что дорога к высшему искусству была для Никитина труднее, чем для многих других, обусловило напряженную, изнурительную работу духа, постоянное самосовершенствование и предельную честность перед читателем.
   Поэзия Никитина ограничена узким кругом тем, главные из которых – социальная несправедливость и родная природа. В русской литературе творчество И. С. Никитина, наряду с поэзией Некрасова, имеет полное право называться «криком народного возмущения и народной совести».
   Большая часть наследия поэта посвящена «Руси под гнетом», «больной Руси». В раннем стихотворении «Русь» (1851) автор восхищается красотой ее просторов, героизмом русских людей, поет вдохновенный гимн родной земле:

     Широко ты, Русь,
     По лицу земли
     В красе царственной
     Развернулася!
     У тебя ли нет
     Богатырских сил,
     Старины святой,
     Громких подвигов?

   В более поздних стихотворениях горькая доля русского народа занимает мысли Никитина, а Русь становится страной страданий и нищеты:

     Нет в тебе добра и мира,
     Царство скорби и цепей,
     Царство взяток и мундира,
     Царство палок и плетей.

   Поэт активно вмешивается в социальные конфликты эпохи, переживает их как личную трагедию. Слова из предсмертной исповеди семинариста Яблочкина, героя повести «Дневник семинариста», стали кульминацией драматической интонации – и одновременно лейтмотивом поэзии Никитина:

     Вырыта заступом яма глубокая,
     Жизнь невеселая, жизнь одинокая,
     Жизнь бесприютная, жизнь терпеливая,
     Жизнь, как осенняя ночь, молчаливая, —
     Горько она, моя бедная, шла
     И, как степной огонек, замерла.

   Поэт с горечью замечает, что жизнь бедняка не имеет ценности ни для других, ни для него самого:

     …Только одним человеком убавится:
     Убыль его никому не больна,
     Память о нем никому не нужна!..

   Герои никитинских произведений – представители народа: портной, пряха, ямщик, бурлак, городской ремесленник. Их труд и думы были хорошо знакомы поэту. Как и Некрасов, Никитин встает на защиту простого мужика, который кормит хлебом всю Россию, а сам ест «сухую корку» («Пахарь»). В стихотворении «Нищий» поэт создает близкий к былинному образ крестьянина-труженика:

     Спит в лачужке, на грязной соломе,
     Богатырь в безысходной беде,
     Крепче камня в несносной истоме,
     Крепче меди в кровавой нужде.

   Теплотой и сочувствием к «меньшому брату» дышат строки «Деревенского бедняка»:

     Мужичка-бедняка
     Господь Бог наградил:
     Душу теплую дал
     И умом наделил.
     Да злодейка нужда,
     И глупа и сильна,
     Закидала его
     Сором, грязью она.

   От «кровавой нужды» и беспросветности появляется равнодушие к смерти:

     Рад он жить, не прочь в могилу —
     В темный уголок.

   Деревня видится Никитину оплотом нищеты, неизбывной тоски и убогости:

     Душный воздух, дым лучины,
     Под ногами сор,
     Сор на лавках, паутины
     По углам узор;
     Закоптелые полати,
     Черствый хлеб, вода,
     Кашель пряхи, плач дитяти:
     О, нужда, нужда!..

   Удивляет и мужицкое беспредельное долготерпение:

     Тупилось железо, стирался сошник,
     И только выдерживал пахарь-мужик.

   Автор упрекает подневольного крестьянина за покорность и безответность и берет на себя роль «заступника народного», от имени народа предрекая «изнеженному барству» близящийся день расплаты:

     Уж всходит солнце земледельца!..
     Забитый, он на месть не скор;
     Но знай… на своего владельца
     Давно уж точит он топор…

   Некоторые критики называли Никитина «печальником народного горя». Действительно, почти все написанное поэтом как будто сливается в одну-единую песнь с печальным мотивом, а самые часто употребляемые слова – «тоска», «печаль», «грусть», «горе», «поминки», «погост», «крест», «могила» – встречаются практически в каждом стихотворении. Но, несмотря на скорбь, автор стремится утвердить нравственные идеалы, которые находит в лучших чертах народного характера, – умение радоваться жизни, стойкость, душевность, бескорыстная помощь тому, кому еще хуже.
   Лирический дар И. С. Никитина в полной мере проявился в стихотворениях о природе. В ней поэт раскрыл мир нетленных ценностей, спасающих человека от духовного оскудения даже в самое тяжелое время. Никитин не раз называл природу своим другом и наставником, «матерью».
   Пейзаж у Никитина физически осязаем, он создается сочными, густыми мазками, а не намеками полутонов. В стихотворении «В синем небе плывут над полями…» (1858) перед читателем, словно наяву, возникает картина теплого летнего вечера, появляется ощущение воздушной легкости, парения; и вид таинственного леса, залитого ослепительным лунным сиянием. Покой, красота и гармония ночной природы облагораживают душу.
//-- * * * --//

     В синем небе плывут над полями
     Облака с золотыми краями;
     Чуть заметен над лесом туман,
     Теплый вечер прозрачно-румян.

     Вот уж веет прохладой ночною;
     Грезит колос над узкой межою;
     Месяц огненным шаром встает,
     Красным заревом лес обдает.

     Кротко звезд золотое сиянье,
     В чистом поле покой и молчанье;
     Точно в храме, стою я в тиши
     И в восторге молюсь от души.

   Напевное, мелодичное, стихотворение вызывает чувство умиротворенности и полного слияния с высшей духовной силой. Никитин – певец «средней России», ее ландшафтов. Ему принадлежат шедевры, многие из которых знакомы читателям с детства: «Ярко звезд мерцание…», «Встреча зимы», «Утро», «Тихо ночь ложится…» и др. И. Бунин с восхищением писал, что в никитинских пейзажах «была та неуловимая художественная точность и свобода», та расстановка и выбор слов, «которыми руководствуется невольно только художник, знающий природу всем существом своим».
   Описания природы у Никитина сотканы, подобно узорчатым коврам, из разноцветных нитей. Так, в стихотворении «Утро» с помощью простых слов, используя их метафорическое значение, поэт создает в душе читателя праздник. Необыкновенная панорама летнего утра играет всеми красками радуги:

     Звезды меркнут и гаснут. В огне облака.
     Белый пар по лугам расстилается.
     По зеркальной воде, по кудрям лозняка
     От зари алый свет разливается.

   Никитин наполнил свою поэзию светом солнца, отраженного в зеркале вод, сиянием радуги, золотыми переливами зреющей нивы. Поэт – мастер зимнего пейзажа: у него первый снег покрывает землю «точно белый пушок». Зимнее утро – такое знакомое, узнаваемое, и Никитин, любуясь природой в ее новом обличье, заставляет читателя увидеть это обновление будто в первый раз, а в этом и заключается подлинный талант.
//-- * * * --//

     Ночь прошла. Рассвело.
     Нет нигде облачка.
     Воздух легок и чист,
     И замерзла река.

     На дворах и домах
     Снег лежит полотном
     И от солнца блестит
     Разноцветным огнем.

   Автор весело, с задором выкликает «зимушку-зиму»:

     Здравствуй, гостья-зима!
     Просим милости к нам
     Песни севера петь
     По лесам и степям.

   Пейзажная лирика Никитина драгоценна не только своей изобразительной стороной. Автор через непосредственные впечатления раскрывает духовную красоту русской природы – нравственного университета для каждого. Только она, по мнению поэта, способна исцелить тоскующую душу многострадального русского народа, учит правде, добру, веселит сердце и дает силы на борьбу с несправедливостью.

БИЛЕТ N 29

   ВОПРОС 1. СКАЗКА М. Е. САЛТЫКОВА-ЩЕДРИНА, КОТОРУЮ ВЫ ПРОЧИТАЛИ. РЕАЛЬНОЕ И ФАНТАСТИЧЕСКОЕ В СКАЗКЕ
   В жанре сказки наиболее ярко проявились идейные и художественные особенности мастерства Щедрина.
   Политическая острота, реализм ее фантастики, беспощадность и глубина гротеска – неотъемлемая часть его сказок. Писателем было написано 29 сказок.
   Сказки как бы подводят итог сорокалетней творческой деятельности писателя.
   К сказочному жанру Щедрин прибегал в своем творчестве достаточно часто («История одного города»). Народ хорошо понимал политическую остроту щедринских обобщенных выводов, скрытых за эзоповской речью. Создавая свои сказки, Щедрин опирался не только на опыт народного творчества, но и на сатирические басни Крылова, на традиции западноевропейской сказки.
   Сказки Щедрина рисуют не просто злых и добрых людей, борьбу добра и зла, как большинство народных сказок тех лет, они раскрывают классовую борьбу в России второй половины XIX в.
   Почти во всех сказках образ народа, мужика обрисован Щедриным с любовью, дышит благородством. К своим поработителям мужик относится насмешливо, не теряя чувства собственного достоинства. Для их изображения сатирик использует совсем другие краски.
   В сказке «Дикий помещик» Щедрин как бы обобщил свои мысли о реформе «освобождения крестьян», содержащиеся во всех его произведениях. Необыкновенно остро стояла проблема взаимоотношений дворян-крепостников и окончательно разоренного реформой крестьянства: «Скотинка на водопой выйдет – помещик кричит: моя вода! курица за околицу выйдет – помещик кричит: моя земля! И земля, и вода, и воздух – все его стало!»
   И взмолились крестьяне всем миром к Господу Богу, чтобы тот помог им.
   «Дикий» помещик не имел никакого представления о труде. Брошенный своими крестьянами, он сразу превратился в дикое животное. Он становится лесным хищником, продолжая, по сути, такое же хищническое состояние, какое и вел прежде. Лишь с возвращением крестьян к нему возвращается внешний человеческий облик.
   Исправник, поучая помещика, говорит ему, что без мужицких «податей и повинностей» государство «существовать не может», что все умрут с голоду, что даже у господ денег не будет.
   Народ – созидатель богатства, а правящие классы – лишь потребители этого богатства. Представители народа в сказке ясно видят, что существующий порядок обеспечивает счастье только богатым. И борьба неизбежна, никакой гармонии, никакого мира не может быть там, где один класс живет за счет другого.
   Сочетание реальных и фантастических элементов придает сказке особенное очарование и создает дополнительный комический эффект.
   В мире реального – и газета «Вести», и любимая игра – гранпасьянс, и необходимость платить подати, и, конечно, весьма серьезный человек – капитан-исправник, достойный представитель силовых структур.
   Хоть помещики и обладали почти неограниченными правами над своими крепостными, позднее арендаторами, но перед центральной властью и батюшкой-царем они дрожали не на шутку.
   К нерадивому помещику власть могла применить различные меры, в том числе и «выдворение» (ссылку).
   Язык щедринских сказок глубоко народен, близок к русскому фольклору. Писатель пользуется всеми приемами фольклора. Сказка «Дикий помещик» начинается словами: «В некотором царстве, в некотором государстве…»
   Фантастика в сказке создает почти цирковой эффект: потомственный российский дворянин, князь Урус-Керум-Кильдыбаев оброс волосами, сморкаться перестал, а ногти у него сделалиськак железные. Ходьба на четвереньках стала для него самым приличным и самым удобным способом. Он разучился говорить и усвоил себе какой-то особенный клик, среднее между свистом, шипеньем и рявканьем. Пытался даже войти в дружеские отношения с медведем.
   Сказка «Дикий помещик» является прекрасным образцом творчества Салтыкова-Щедрина в этом жанре. «Дикий помещик» стал нарицательным образом и живет вот уже многие десятилетия, хотя в нашей стране исчезла социальная система, породившая его.
   ВОПРОС 2. СОВРЕМЕННАЯ АВТОРСКАЯ ПЕСНЯ (НА ПРИМЕРЕ ДВУХ-ТРЕХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ)
   Еще в середине 60-х гг. ХХ в. в печати появился термин «авторская песня». Cегодня мы говорим об авторской песне как об особом направлении поэтического и музыкального искусства. Начинающий исполнитель не может волевым порядком приказать себе: буду писать авторские песни. Одного желания мало. Главное – нужно быть личностью, т. е. не просто исполнителем, но человеком с глубоким и ясным мировоззрением, духовно богатым, интересным другим людям. Нужен поэтический талант и умение слышать внутреннюю мелодику стиха, извлекать ее из глубин души и делать предметом искусства.
   Б. Окуджава, В. Высоцкий, Ю. Визбор, А. Дольский – это прежде всего личности, а потом уже исполнители. Подражание, одинаковость в среде авторов вообще недопустимы. Теперь об отличиях от традиционных музыкальных форм. Авторская песня – искусство нерасчлененное: автор пишет стихи, придумывает к ним музыку и сам исполняет свое произведение. Это триединство слова, мелодии, исполнения и является наиглавнейшим признаком авторской песни.
   Имеются и другие. В авторской песне более чем в какой-либо другой ощущается доминирующее значение стихотворной основы, а не музыкальной. Что петь, а не как петь – вот в чем заключается суть авторского исполнения. Одна из особенностей авторской песни – ее неподдельная искренность, доверительное отношение к слушателю. Она рассчитана на конкретного человека, людей-единомышленников. Исполнение идет, как правило, от первого лица. Можно перевоплощаться, как делал в некоторых своих песнях В. Высоцкий, но это скорее исключение.
   Обязательное наличие авторского «Я», четко выраженная личностная позиция – залог кратчайшего пути к сердцу слушателя. В этом случае существенное значение приобретают манеры автора, его неповторимая индивидуальность и личное обаяние.
   Авторские песни обладают некоторой стойкостью по отношению ко времени, моде, конъюнктуре спроса. Они – долгожители, почти не стареющие с годами и не утрачивающие своей привлекательности. Люди всех поколений по-прежнему поют или слушают песни Окуджавы, Визбора, Высоцкого, написанные еще в 60-е-70-е гг. ХХ в.
   Говоря о зачинателях авторской песни, в первую очередь необходимо назвать имена Булата Окуджавы и Михаила Анчарова. Именно они дали исходный импульс новому явлению в песенном мире.
   Одно из направлений в авторской песне заключалось в поиске и утверждении своего «Я», своего понимания явлений жизни. Наиболее заметно это направление в авторской песне Б. Окуджавы, В. Высоцкого, А. Дольского.
   Остановимся на творчестве талантливого исполнителя Александра Дольского. Целеустремленность, высокая требовательность к себе, всестороннее эстетическое и музыкальное самообразование дали свои плоды: он стал универсальным артистом. Теперь «если бы Александр Дольский весь вечер играл только на гитаре, которой владеет профессионально, свободно, мастерски, – это был бы незаурядный концерт инструментальной музыки. Если бы он весь вечер читал свои стихи,… многие любители получили бы удовлетворение от встречи с одним из незаурядных ленинградских поэтов. Если бы он пел весь вечер песни и баллады других авторов – можно было бы утверждать, что перед нами интересный эстрадный исполнитель, отличающийся высокой культурой, вкусом, обаянием. Если бы был просто ведущим концерта, вы бы непременно отметили мастерство рассказчика, его добрую приветливость и способность „растворять“ порог между сценой и зрительным залом, создавать атмосферу дружеской встречи…».
   Характеристика весьма лестная, если учесть, что вокальные возможности Дольского невелики даже в сравнении с другими бардами, скажем, Бачуриным или Луферовым. Но он так артистичен, так умело пользуется голосовым аппаратом, так мастерски передает стилистику и образность своей поэзии, что при этом использует самый минимум собственного вокала. Для примера сошлемся на исполнение им песни «Ленинградские акварели», очень характерной для него и давшей, кстати, название его второму «гиганту».
   Голос звучит негромко и чуть торопливо, но артикуляция безупречна, фразы произносятся четко.

   * * *

     Контуры чисты,
     Блики не густы,
     Крыши и мосты…
     Пауза и – чуть протяжнее:
     Арки…

   И снова – декламация:

     Сонны берега,
     Призрачна река,
     Замерли пока…

   Пауза:

     Парки…

   Темп исполнения убыстряется, а голос становится чуть выше:

     Тихо проплыло
     Тяжкое крыло,
     Светлое чело,

   Или:

     В выси ветровой
     Мальчик над Невой,
     Ангел вестовой
     На шпиле.

   Мелодии практически еще нет. Но есть настроение. Точными интонационными штрихами Дольский создает акварельный силуэт Северной Пальмиры. И только тут он начинает петь. Это даже не пение, а легкий, зыбкий напев, подчеркивающий плавность движения. Прием, переключающий наше внимание с общей панорамы на крупный план.
//-- * * * --//

     Мимо Спаса, мимо Думы
     Я бреду путем знакомым,
     Мимо всадников угрюмых
     К бастиону Трубецкому.

     Вдохновенья старых зодчих,
     Петербурга привиденья
     Дразнят память белой ночью
     И влекут в свои владенья.

   Теперь все повторяется снова – те же выразительные акцентировки пауз, те же тонкие нюансы в интонациях – но цель уже достигнута: лирический образ города-памятника остается в нашем сознании.
//-- * * * --//

     Грани берегов,
     Ритмы облаков
     В легкости штрихов
     Застыли.

     И воды слюда
     Разводит всегда
     Лодки и суда
     На штиле.

     Все без перемен —
     Кадмий старых стен
     И колодцев плен
     Лиловый.

     Эхо и лучи
     Множатся в ночи,
     Как орган звучит
     Слово.

     Розоватый дождь в апреле,
     Разноцветные соборы,
     Зимы в синей акварели,
     В охре осени узоры.

     Кто-то кистью, кто-то мыслью
     Измерял фарватер Леты.
     Кто-то честью, кто-то жизнью…

   Те же приемы мелодекламации присутствуют в «Звуках и красках» и «Начинающей балерине». Ряд его песен («В ритме босановы», «Ожидание», «Мы плаваем по небосводу», «Звуки и краски») отмечен явным влиянием профессиональной эстрады. Многогранность искусства Дольского проявляется и в увлечении инструментальной музыкой: он пишет виртуозные этюды для гитары, создает небольшие джазовые композиции. Но, демонстрируя легкость пальцевой техники и импровизационное мастерство, он все равно сохраняет свой индивидуальный почерк и остается в рамках авторской песни.
   Война и в особенности послевоенные годы, на которые пришлась отроческая пора А. Дольского, наложили заметный отпечаток на его творчество. Эти впечатления легли в основу песен «Тыловое детство», «Баллада о 41-м», «Воспоминание о школе», «Баллада о без вести пропавшем».
   Многие произведения Дольского правильней называть не песнями, а романсами, и здесь он идет от Окуджавы, но не подражает ему, а находит свой путь. Романсы рассчитаны, по его собственному признанию, не на чувство, а скорее на разум слушателя. Однако их «рационализм» умело маскируется тонкой исполнительской нюансировкой и сценическим обаянием личности автора. Дольский умеет увлечь слушателей, заставить их напряженно следить за ходом своей поэтической мысли и тем самым как бы «раскрыться» и задуматься о волнующих его проблемах. В искусстве Александра Дольского авторская песня обретает те самые «профессиональные» качества, в отсутствии или недостатке которых ее так часто упрекали.
   Хотелось бы еще обратиться к творчеству Евгения Бачурина, профессионального художника, добившегося всеобщего признания на поприще авторской песни. В свое время Е. Бачурин предстал перед авторитетной комиссией известных композиторов, среди которых находились А. Пахмутова, Н. Богословский, Е. Птичкин, О. Фельцман, Е. Жарковский. Н. В. Богословский вспомнил то прослушивание, открывшее «зеленую улицу» Евгению Бачурину: «Раскованность и широта в развитии мелодии, тематическая яркость, разнообразные фактуры аккомпанемента, прекрасного вкуса стихи, удивительно мягкое и задушевное исполнение, виртуозное владение гитарой – все это в счастливом сочетании свидетельствовало, что перед нами человек редкого, самобытного музыкального и поэтического дарования».
   Знаменитые «Дерева» – песня, наполненная глубокой тревогой за судьбу родной природы.
//-- * * * --//

     Дерева вы мои, дерева,
     Что вам головы гнуть, горевать,
     До беды, до поры
     Шумны ваши шатры,
     Терема, терема, терема.

     Я волнуем и вечно томим
     Колыханьем, дыханьем земным.
     Что ни день, то – весна,
     Что ни ночь, то – без сна.
     Зелено, зелено зеленым.

     Мне бы броситься в ваши леса,
     Убежать от судьбы-колеса,
     Где внутри ваших крон
     Все малиновый звон,
     Голоса, голоса, голоса,
     Говорят, как под ветром трава,
     Не поникнет моя голова,
     Я и верить бы рад
     В то, о чем говорят,
     Да слова все, слова все, слова.

     Ах вы, рощи мои, дерева,
     Не рубили бы вас на дрова,
     Не чернели бы пни,
     Как прошедшие дни,
     Дерева вы мои, дерева.

   В большинстве песен Е. Бачурина сильно развито интеллектуальное начало, т. е. они рассчитаны на подготовленного, «думающего» слушателя. Музыкальная самобытность сказывается и на его исполнительской манере – от «агрессивной» подачи песни и безудержного скоморошества Бачурин легко переходит к ласковым, вкрадчивым интонациям. Едкая ирония неожиданно сменяется потрясающим трагизмом, а злой гротеск – светлой печалью. На сцене он импульсивен, изящен и «безгранично артистичен».
   На сегодняшний день в авторской песне происходят значительные перемены. Во-первых, это непрекращающийся процесс разрушения авторского триединства в создании песни. Во-вторых, у современных бардов значительно вырос уровень музыкальной подготовки. Большинство авторов (Дольский, Розенбаум, Бачурин) великолепно владеют всеми тонкостями игры на гитаре. В некоем идеале песня не должна кормить, только тогда на насыщает духовно. Но пришло новое поколение, возросший культурный уровень которого выдвигает другие, повышенные требования к песне вообще и к авторской в частности. И авторы даже подсознательно не могут не учитывать этого. В-третьих, изменилось содержание авторской песни. По своей смысловой, сюжетной наполненности она стала богаче своей предшественницы.
   Барды наших дней все больше обращаются к глобальным темам войны и мира, к общечеловеческим проблемам, к вопросам, волнующим так или иначе различные возрастные и социальные группы населения. Характерно и то, что авторская песня сегодня – довольно чуткий барометр общественной значимости тех или иных явлений, она более оперативно, чем иные виды эстрадного искусства, откликается на самые актуальные события эпохи.

БИЛЕТ N 30

   ВОПРОС 1. ГРАЖДАНСКАЯ ЛИРИКА Н. А. НЕКРАСОВА. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ
   В 1840 г. великий русский поэт Н. А. Некрасов напечатал свою первую книгу стихов «Мечты и звуки». Книга не имела успеха. Стихи были очень далеки от тогдашней действительности. Неуспех книги не обескуражил Некрасова. Юноша, вышедший из праздной дворянской среды, оказался на диво неутомимым работником. В 1840 и 1841 гг. он написал столько стихотворений, рассказов, критических заметок и рецензий, сколько другому не написать за всю жизнь. Огромное влияние на Некрасова оказала дружба с Белинским. Под влиянием Белинского Некрасов впервые обратился к реальным сюжетам, подсказанным ему подлинной жизнью.
   Другим учителем Некрасова был Н. В. Гоголь. «Любить – ненавидя» – этому научился Некрасов у своих великих наставников. Любить свой народ для Некрасова, как и для Гоголя и Белинского, значило ненавидеть его притеснителей, и поэтому некрасовская поэзия, начиная с 1845 г., становится поэзией обличения и гнева.
   Основной источник поэзии Некрасова – горячее сочувствие угнетенным людям:

     Иди к униженным,
     Иди к обиженным —
     Там нужен ты.

   Этой своей заповеди Некрасов не нарушал никогда. Изобразить или отразить современную жизнь Некрасову было мало. Он страстно жаждал переделать ее.
   Конец 1850-х – 1860-е гг. – время идейной и художественной зрелости Некрасова. В 1856 г. выходит книга его стихотворений, имевшая огромный успех. Сборник открывался программным произведением «Поэт и гражданин». Это стихотворение стало своего рода поэтическим манифестом нового, демократического направления в литературе. В стихотворении «Поэт и гражданин» провозглашалась общественная, идейная направленность поэзии, утверждалось ее активное участие в жизни и определялась сама роль поэта-гражданина как общественного трибуна. Некрасов развил в своем стихотворении то понимание политической направленности поэзии, которое было присуще декабристам. В известных словах «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан» повторялось декабристское понимание роли поэтов, которое выразил в свое время Рылеев: «Я не поэт, а гражданин».
   В «Поэте и гражданине» нет противопоставления поэтического творчества жизни. Некрасов говорит о том, что подлинная поэзия всегда связана с жизнью. В споре между Поэтом и Гражданином разоблачается стремление Поэта уклониться от разрешения острых вопросов современности, отойти в сторону от надвигавшейся революционной бури.
   Поэт, по словам Гражданина, должен выступать с защитой обездоленных, угнетенных народных масс, и только тогда он обретает подлинную творческую силу:

     Будь гражданином! Служа искусству,
     Для блага ближнего живи,
     Свой гений подчиняя чувству
     Всеобжигающей любви…

   Некрасов расширил и углубил здесь рылеевское понимание роли «поэта-гражданина». Он не отрывает Поэта от «служения искусству», но требует сочетать его со служением «благу ближнего», высоким и гуманным целям.
   В «Размышлениях у парадного подъезда» (1858) выявились новые черты реалистического художественного метода Некрасова. В этом стихотворении ведущее место принадлежит автору, который из случайной, будничной сцены создает широкую и обобщенную картину русской жизни той эпохи. Драматизм картины основан на контрасте между бесправным и нищим положением народа и паразитической, роскошной жизнью богачей и вельмож. Некрасов объединяет здесь патетику с сатирой в своеобразном художественном единстве.
   Стихотворение начинается с «физиологического» описания Петербурга, сцен, ежедневно происходящих у «парадного подъезда», там, где решаются судьбы просителей. «Прозаическое» начало вводит читателя в атмосферу бюрократической верхушки столицы, высокомерной, корыстной, безразличной к народному горю («наш не любит оборванной черни»). Нищим, оборванным крестьянам противопоставлен «владелец роскошных палат», вершитель людских судеб. И дальше Некрасов усиливает сатирическое начало, рисуя портрет вельможи, проведшего жизнь в «волокитстве, обжорстве, игре». Гневный пафос и негодование поэта находят свое выражение в создании типического образа «героя», «втихомолку проклятого отчизною», в прямом авторском обличении, воскресающем ораторскую патетику сатирических од Державина. А вслед за этим – финальный монолог автора о судьбах России, придающий обобщающий смысл изображенной в начале картине безысходного народного героя:

     Назови мне такую обитель,
     Я такого угла не видал,
     Где бы сеятель твой и хранитель,
     Где бы русский мужик не стонал?

   «Размышления у парадного подъезда» трудно отнести к какому-либо каноническому жанру: в нем совмещаются и ода, и элегия, и «физиологическая» сцена, и политическая инвектива. Аналогичным образом в нем сочетаются и различные стилистические пласты: высокая патетика и ораторская интонация одической речи, «прозаичность» физиологического очерка, сатирически-водевильная лексика и мелодия стихов о «владельце роскошных палат», песенное начало. Все вместе и создает ту «полифоничность», которая отличает творчество поэта, расширяет традиционные жанр и средства поэтической выразительности.
   Вскоре после «Размышлений у парадного подъезда» Некрасов создает «Песню Еремушке» (1859), явившуюся страстным революционным призывом к новому поколению демократической молодежи. Добролюбов в письме другу советовал: «Выучи наизусть и вели всем, кого знаешь, выучить песню Еремушке Некрасова, напечатанную в сентябрьском „Современнике“»
   Одним из самых социально насыщенных произведений Некрасова является «Железная дорога» (1864). В этом произведении поэт откликнулся на пореформенные явления жизни страны. Строительство железных дорог в то время было делом новым, но и необычайно доходным. Важные правительственные чиновники передавали строительство купцам-подрядчикам, получая от них крупные взятки. На строительстве железных дорог господствовала бесконечная эксплуатация рабочего люда, вчерашних мужиков, выгнанных голодом из деревень на заработки. Эта нищая, разоренная реформой 1861 г. часть крестьянства, еще тесно связанная с деревней, постепенно превращалась в промышленный пролетариат.
   В «Железной дороге» на первый план выступает сатирический элемент, гневное возмущение поэта теми бесчеловечными условиями, в которых находились трудящиеся массы. Лживому утверждению генерала о том, что строил дорогу начальник железнодорожного строительства граф Клейнмихель (который прославился колоссальными хищениями и взятками), Некрасов противопоставляет подлинную правду. Настоящим строителем дороги является народ, оборванные мужики, согнанные на строительство «чугунки» голодом.
   Некрасов выражает твердую уверенность в том, что трудолюбивый русский народ не только проложит железные дороги, но и создаст в дальнейшем «пору прекрасную». В самые тяжелые годы реакции и разгрома освободительного движения в России поэт писал:

     Да не робей за отчизну любезную…
     Вынес достаточно русский народ,
     Вынес и эту дорогу железную —
     Вынесет все, что Господь ни пошлет!
     Вынесет все – и широкую, ясную
     Грудью дорогу проложит себе.
     Жаль только – жить в эту пору прекрасную
     Уж не придется ни мне, ни тебе.

   «Железная дорога» знаменовала новый этап в творчестве Некрасова. В ней он обратился к одной из наиболее острых общественных проблем – роли капитализма в развитии России. Поэт сумел сделать эту социально острую тему поэзией. В «Железной дороге» публицистическая направленность, тенденциозность сочетается с художественной обобщенностью картины непосильного труда рабочих, с типической силой и глубоким лиризмом.
   Поэзия Некрасова – поэзия жизни, поэзия действительности. В ней с особенной полнотой осуществлен основной принцип эстетики революционных демократов, гласивший, что искусство есть воспроизведение действительности. Реализм поэзии Некрасова сказался как в правдивости изображения окружающей его действительности, так и в ее мужественной обличительной направленности против несправедливости господствовавшего строя.
   Для гражданской лирики Некрасова характерны не лиричность настроений или импрессионистичность описанных картин жизни, а конкретность бытовой живописи, типичность создаваемых им портретов и сцен. Сюжетность его стихов продиктована стремлением наиболее полно, типически конкретно передать новое социальное содержание, отразить общественные противоречия, острые конфликты, порождаемые действительностью.
   Его лирика имеет свои специфические черты, отличающие ее от поэзии его предшественников. Поэзия Некрасова явилась новым этапом в развитии русской литературы.
   Политическая и социальная насыщенность его поэзии требовала и новых поэтических средств, близких и доступных широкому читателю. Отсюда и публицистическая страстность его стихов. Лирику Некрасова отмечает идейная заостренность и всегда неразрывная связь с современностью. Говоря словами Чернышевского, его стихи являлись «сочинениями на темы, предлагаемые жизнью».
   Гражданскую лирику Некрасова отмечала реалистичность принципов стиха, его разговорная свобода, описательная живописность. Порой свои стихи казались поэту слишком суровыми и неуклюжими.

     Нет в тебе поэзии свободной,
     Мой суровый, неуклюжий стих, —

   писал он в 1855 г. Но в то же время он видит в этом стихе подлинное ощущение жизни, полноту переживаний и идейную целеустремленность:

     Но кипит в тебе живая кровь.
     Торжествует мстительное чувство,
     Догорая, теплится любовь…

   «Праздник жизни – молодости годы»
   Лирика Некрасова прославляет «добрых» и клеймит «злодеев и глупцов». Это стих горячий, взволнованный, «облитый горечью и злостью».
   Реализм Некрасова имел свои специфические черты, отличавшие его стихи от поэзии его предшественников.
   Некрасов отнюдь не снижал поэзии, а, наоборот, возвышал те явления жизни, которые до него не рассматривались как предмет поэзии. Он отказался от традиционной поэтической символики, от поэтизации возвышенного во имя обращения к исторической и социальной конкретности. Его муза предстает не в ее классических одеждах – «она гармонии волшебной не учила», – а как «неласковая спутница печальных бедняков», как «муза мести и печали». Но в этом жизненно-социальном, народном понимании своей музы Некрасов не менее поэтичен и высок, чем поэт классической традиции.
   Народность музы Некрасова во многом отлична от народности поэтов, предшествовавших ему: это не обращение поэта к народу, а подлинное слияние поэта с народным сознанием.
   Поэзия Некрасова явилась новым этапом в развитии русской литературы и оказала громадное воздействие на все дальнейшее развитие русской поэзии конца XIX-начала ХХ в.
   ВОПРОС 2. ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ И ИДЕИ СОВРЕМЕННОЙ ПУБЛИЦИСТИКИ (НА ПРИМЕРЕ ОДНОГО-ДВУХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ)
   Современная публицистика… Что такое публицистика? Да еще и современная?
   Классика – это понятно. Один умник как-то сказал, что классика – это та литература, которую издают огромными тиражами в роскошных переплетах на хорошей бумаге, потом кладут ее на полку и забывают о ее существовании, тем не менее упоминая при случае, однако, как мы ее ценим и уважаем. А зря, между прочим, не перечитывают время от времени. Вот, к примеру, великий русский писатель Достоевский сел как-то раз за письменный стол да и написал великий русский роман «Преступление и наказание» – о вреде убийства богатых и жадных старушек.
   Еще раньше, гораздо раньше, великий еврейский бог Иегова в послании своему избранному народу (Библия, Ветхий Завет, Пятикнижие Моисеево) рекомендовал следовать не таким уж и сложным азбучным истинам: не убий, не укради, не пожелай жены ближнего и т. д. И что, думаете, послушались евреи своего бога? Черта с два! Так и продолжали убивать, воровать и блудить. И Раскольников, главный герой романа Достоевского, тоже взял да и убил старушку. Покаялся, правда, потом, будучи на каторге. И до сих пор люди продолжают то же самое.
   Абрам Линкольн как-то сказал, что люди делятся на три категории:
   1) те, кто учатся на чужих ошибках;
   2) те, кто учатся на своих ошибках;
   3) те, кто не учатся ни на чужих, ни на своих ошибках.
   Самая примитивная амеба не пойдет другой раз туда, где ей сделали больно или мало инфузорий для ее пропитания. Человек – это уникальное животное, способное наступать на одни и те же грабли до бесконечности.
   Но все же! Читать классику – это как носить джинсы «Ливайс». Давным-давно один еврей Лев Штраус переехал из родной Одессы (тогда из России еще) в Сан-Франциско, Калифорния, США, и основал там фирму по производству штанов, назвав ее: «У Левы» (Levi's), взял патент на этот бизнес и стал процветать.
   Вот его брюки и есть самые настоящие джинсы, а все остальные марки – это так, имитация, подделка.
   Читая классику, мы соприкасаемся с первоисточниками. Не теряем драгоценного времени на разные там варианты и вариации на все ту же тему: не убий, не укради, не сотвори себе кумира.
   А что же такое публицистика? Товар для всех? То, что интересно всем? А разве так может быть?
   Война и войны – серьезная тема, спору нет. Но если, скажем, у вас нет одного хотя бы глаза или уха, да и хромаете вы на обе ноги, что вам война! Чечня? Но вы там не живете, а кто живет там, тот лучше обо всем осведомлен без всякой публицистики.
   Давайте сузим круг читателей. Оставим молодежь. Что интересует молодежь? Цены на электричество? Вряд ли. Открою страшную тайну: в нашей великой стране до сих пор есть уголки, где электричества не было, нет и, скорее всего, уже никогда и не будет.
   Что нам Чубайс, если провода украли да в Литву переправили.
   Любовь. Первая любовь. Первый раз и в первый раз. Когда-то девочек и мальчиков очень интересовал вопрос, появятся ли у них прыщи и если появятся, как скоро сойдут. Сейчас мальчики и девочки задают вопрос: не как в первый раз, а как получить и доставить удовольствие уже в первый раз. Насчет этого ответ известен: еще никто, никогда и нигде не доставлял и не получал удовольствие в первый раз. Это дело тонкое, хлопотное, так сразу не научишься.
   Итак, о чем же пишут современные публицисты о и для молодежи?
   Открываем журнал «МЫ» 1/2003 г. (ежемесячный литературно-художественный журнал для подростков).
   Подбор обширный – переводные рассказы (конечно же с английского: это вам не советский журнал «Дружба народов», где печатали, как где-нибудь в Мурумби-Бурумби тыква растет, либо как принц Далалай охотился в горах и вместо козы подстрелил прекрасную Муринун, и что из этого вышло). Нормальные рассказы. А что же дальше? Далее:
   – стихи юных девушек, если сами пишете, знаете такие стихи;
   – сплетни о кумирах и звездах;
   – об увлечениях;
   – сатира, юмор, анекдоты.
   Ага, вот уж точно публицистика – раздел «Говоря откровенно», А. Бродников. «Моя сестра – моя соперница». Так о чем же пишет товарищ Бродников?
   Где-то в Подмосковье произошла трагедия: несовершеннолетняя девочка задушила свою десятилетнюю сестру.
   Старшая уже пользовалась косметикой, одевалась соответственно, с мальчиками встречалась и покуривала с ними. А младшая то вещь у сестры возьмет, то «настучит» родителям. Старшую это, естественно, стало раздражать, и вот как-то старшая подловила младшую, повалила ее на землю и задушила.
   Что конкретно толкнуло ее на преступление, это, как говорится, определит следствие. Но факт остается фактом, и можно только сожалеть и пожалеть убитых горем родителей.
   Автор статьи пытается добраться до источников трагедии, установить первопричины.
   Две сестры, постарше и помоложе, общие родители, а сестры – как две сверхдержавы в период холодной войны, как две конкурирующие фирмы. Сестры – соперницы.
   Вспомним сказку про Иванушку-дурачка: младший брат там всегда ущербный, средний – и так и сяк.
   Считается, что младшая сестра и глупее, и не готова к взрослой жизни. У мамы вроде и рук не хватает в нужной мере воздействовать на свое последнее «произведение». Да вроде и старшая есть по дому, приглядит, если что.
   Старшие обычно испытывают значительный прессинг со стороны родителей, им труднее проявлять больше самостоятельности. Младшая же сестра, приходя к уже разделенному пирогу, оказывается меж двух огней. И материнского внимания недостаточно, да еще и старшая сестра пытается командовать ею.
   Нередко младшие дети занимают в семье отстраненную позицию. Они вынуждены идти за лидером, старшей сестрой, повторяя и копируя ее, чтобы чего-то добиться в семье. Конфликт возникает тогда, когда они стараются вписаться в личную жизнь старшей сестры. К тому же в семье, школе, в компании сестер обязательно будут сравнивать.
   В этих сложных чувствах поровну перемешаны любовь и ненависть, – пишет знаменитый американский психолог Франк Салловэй, – даже если отношения основаны на доверии и чувстве солидарности. Соперничество неизбежно.
   Отбив поклонника у старшей, младшая чувствует, что «утерла нос» той, которая всегда смотрела на нее свысока.
   Далее автор подчеркивает, что положение старшего в семье только кажется предпочтительным. Младшим, чтобы не оставаться в тени, приходится проявлять больше инициативы, изобретательности. В такой атмосфере в наиболее удачных случаях являются миру известные артисты, писатели. Вспомним хотя бы Анну Ахматову, великую русскую поэтессу (младшую сестру, имевшую двух старших).
   Итак, соперничество между детьми в одной и той же семье неизбежно. И, понимая это, они должны стремиться к тому, чтобы оно помогало каждой из них стать лучше, значительнее, добиваться успеха. Ибо, как в заключение утверждает автор статьи, каждый должен занимать свое место, чтобы стать счастливым.

БИЛЕТ N 31

   ВОПРОС 1. ПРОИЗВЕДЕНИЕ Л. Н. ТОЛСТОГО, КОТОРОЕ ВЫ ПРОЧИТАЛИ. ЕГО ТЕМА, ИДЕЯ, ГЕРОИ
   Мое внимание привлекла повесть Л. Н Толстого «Детство». Темой этой повести является описание детства дворянского мальчика Николеньки Иртеньева. Некоторые теоретики литературы называли повесть «Детство» (она является первой в автобиографической трилогии Л. Н. Толстого «Детство», «Отрочество», «Юность») дворянской хроникой, в которой поэтизируется дворянская усадьба. Но Л. Н. Толстой весьма далек от поэтизации довольства, которым был окружен Николенька Иртеньев.
   Основой для образа Николеньки Иртеньева Толстому послужил опыт собственных духовных исканий, собственной духовной биографии. Только в этом смысле образ Николеньки можно назвать автобиографическим. По убеждению Толстого, автобиографический жанр имел некоторые неудобства, в частности дополнительные сложности в изображении характеров, особенно центральных. Поэтому ему для более полного изображения действительности понадобилось рядом с Николенькой – действующим лицом поставить Николеньку-рассказчика.
   Толстой считал «лучшим даром детства» безотчетную веру во все доброе и прекрасное. Основная тематика повести связана с описанием чувства любви ребенка к людям. Эта способность любить, может быть, больше всего восхищает Толстого. Но, восхищаясь этим чувством ребенка, Толстой показывает, как мир взрослых людей разрушает это чувство, не дает ему возможности развиться во всей чистоте и непосредственности.
   На протяжении всей повести мы следим за духовным и нравственным развитием Николеньки Иртеньева. Основополагающим началом этого развития является стремление Николеньки к добру, правде, торжеству любви между людьми.
   Главная идея произведения Л. Н. Толстого «Детство» заключается в том, что его герой – это человек, ищущий истину, борющийся за нее. Каждый раз оказывается, что та истина, которую он выработал, не является вполне истиной. Отсюда у героя появляется еще более горячее стремление к поискам истины. При таком подходе к персонажам от Толстого требовалось создание широких и разнообразных картин русской жизни.
   С точки зрения Толстого, постоянный духовный рост человека не только не исключает, но и предполагает крутые перемены в его внутреннем развитии. Эти перемены автор резко выделяет при изображении своего героя, связывая с определенными событиями в его жизни. В повести «Детство» выделены два момента:
   1 – отъезд Иртеньевых в Москву;
   2 – смерть maman.
   С отъездом в Москву связано нарушение первоначальной гармонии в характере Николеньки, выразившееся в том, что он стал постепенно утрачивать чувство любви к людям. Другим событием – смертью maman – подчеркнут перелом в понимании и оценке Николенькой окружающих его людей. Ему стало ясно, что они насквозь лживы и фальшивы.
   Теперь подробнее разберем образ главного героя повести «Детство». Безусловно, это исключительный человек. Он стремится совершенствовать свой духовный мир. И в то же время он – лицо типическое: в нем воплощены также черты, свойственные людям одного с ним поколения. Николенька уверен, что в детстве он почти одинаково любил своего учителя Карла Ивановича и своего отца. Ему казалось, что люди, которых он одинаково любит, тоже должны любить друг друга. На самом деле он наблюдает нечто совершенно другое.
   Он видит: между отцом и учителем не только нет любви, но, к тому же, отец проявляет к Карлу Ивановичу крайнюю несправедливость. Это доставляет Николеньке большие огорчения. Николенька замечает в каждом человеке неестественность и фальшь, и это развивает в нем беспощадность к людям, а также к самому себе, т. к. свойственную людям фальшь и неестественность он находит и в себе. Он нравственно казнит самого себя за это. Толстой показывает, как постепенно его герою становится ясным несоответствие внешней оболочки окружающего мира и истинного его содержания.
   Николенька уясняет, что люди, с которыми он встречается, не исключая самых близких и дорогих для него людей, на деле вовсе не такие, какими они хотят казаться.
   Ярким примером этого является несоответствие между ожидаемым и действительным в тот момент, когда Николенька вручает свои поздравительные стихи бабушке. Исключительно для рифмы, поздравляя бабушку и желая ей много лет здравствовать, он написал:

     Стараться будем утешать
     И любим как родную мать.

   Эта последняя строчка внушала ему сомнения и резала слух. Он размышляет: «Зачем я написал: как родную мать? Ее ведь здесь нет, так не нужно было и поминать ее; правда, я бабушку люблю, уважаю, но все же она не то… зачем я написал это, зачем я солгал? Положим, эти стихи, да все-таки не нужно было». Он очень волнуется поэтому, когда вручает бабушке свои стихи. И, когда отец их читает вслух, думает, что его отругают за этот последний стих, который так мучит его совесть. Но ничего такого не случается. Бабушка целует его в лоб и говорит: «Charmant» (прелестно).
   Фальшь взрослого мира наносит основательный удар по чистоте и глубине детских чувств героя. Николенька Иртеньев был способен не только к любви, но и к жестокости. Примером этого является поведение Николеньки по отношению к Иленьке Грапу. Иленька Грап, мальчик из небогатой семьи, становится предметом насмешек и издевательств со стороны мальчиков круга Николеньки. Герой Толстого не отстает от своих друзей, но потом, как всегда, испытывает чувство стыда и раскаяния. Николенька Иртеньев живет как бы в двух мирах – в мире детском и в мире взрослых людей. Мир взрослых людей, безусловно, оказывает огромное влияние на Николеньку. Именно этот мир заставляет его пересматривать кажущиеся ему непреложными истины, которые он постигает на своем жизненном пути.
   Трогательны воспоминания Николеньки о его учителе – немце Карле Ивановиче: «Как теперь вижу я перед собой длинную фигуру в восточном халате и в красной шапочке, из-под которой виднеются редкие седые волосы». Николенька считал, что старый учитель не счастлив: «Бедный, бедный старик! Нас много, мы играем, нам весело, а он – один-одинешенек, и никто-то его не приласкает… И так жалко станет, что, бывало, подойдешь к нему, возьмешь за руку и скажешь: „Liber Карл Иванович“. Он любил, когда я ему говорил; всегда приласкает, и видно, что растроган». Очень важно его наблюдение, что у Карла Ивановича совесть чиста и душа покойна.
   Важное значение в сюжете и композиции повести имеет глава XIII «Наталья Савишна». Наталья Савишна была преданна своим господам. Покорность являлась одной из существенных черт ее психологии. Но в духовном и нравственном облике Натальи Савишны есть и другие существенные свойства. Прежде всего это ее нравственная чистота и безупречность, которая возвышает ее надо всеми.
   Николенька вспоминает: «С тех пор, как я себя помню, помню я и Наталью Савишну, ее любовь и ласки;…Она не только никогда не говорила, но и не думала, кажется, о себе; вся жизнь ее была любовь и „самопожертвование“» Образ Натальи Савишны Николенька ставит рядом с образом матери. Тем самым он признает, что Наталья Савишна сыграла в его жизни такую же важную роль, как и мать, а, может быть, еще важнее. Наталья Савишна служит для Николеньки подтверждением, что мир правды и добра существует и что к нему есть пути.
   Об отце Николенька говорил следующее: «Его натура была одной из тех, которая для хорошего дела необходима публике. И то только он считал хорошим, что называла хорошим публика. Бог знает, были ли у него какие-нибудь нравственные убеждения?…Я не могу не судить его. Как ни больно, ни тяжело мне было по одной срывать с него в моих понятиях завесы, которые закрывали мне его пороки, я не мог не сделать этого».
   Необыкновенна характеристика Николеньки его матушки: «Когда матушка улыбалась, как ни хорошо было ее лицо, оно делалось несравненно лучше, и кругом все как будто веселело… Мне кажется, что в одной улыбке состоит то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то лицо прекрасно; если она не изменяет его, то оно обыкновенно; если она портит его, то оно дурно».
   Последние главы повести, связанные с описанием смерти матери героя, подводят как бы итог его духовному и нравственному развитию в детские годы. В этих главах подвергаются бичеванию неискренность, фальшь, лицемерие светских людей. Николенька наблюдает за тем, как он сам и близкие ему люди переживают смерть его матери. Он устанавливает, что никто из них, за исключением Натальи Савишны, не был до конца искренен в выражении своих чувств.
   Отец, по виду, потрясен несчастьем, но Николенька отмечает, что он не утерял своей эффектности. И это заставляет его думать, что горе отца не было «вполне чистым горем». Даже в искренность переживаний бабушки Николенька верит не до конца. Жестоко осуждает он и себя за то, что только на одну минуту был поглощен своим горем. Причина этой неискренности близких людей Николеньки, по его мнению, – тщеславие.
   Самые чудесные строки повести написаны в главе «Детство». Любовь ко всем людям, ко всему миру, чистота и новизна чувств ребенка, нежный образ матери, безоблачность, надежды и мечты – все лучшее, что может быть у человека, отражено в строках этой главы.
   «Вернутся ли когда-нибудь та свежесть, беззаботность, потребность любви и сила веры, которыми обладаешь в детстве? Какое время может быть лучше того, когда две лучшие добродетели – невинная веселость и беспредельная потребность любви – были единственными побуждениями в жизни? Где те горячие молитвы? Где лучший дар – те чистые слезы умиления? Прилетал ангел-утешитель, с улыбкой утирал слезы эти и навевал сладкие грезы неиспорченному детскому воображению».
   Заключительные страницы «Детства» овеяны глубокой грустью, Николенька находится во власти воспоминаний о матери и Наталье Савишне. Он увидел, что с их смертью отошли в прошлое самые светлые дни его жизни. Одним из выражений духовного роста героя следует признать развитие в нем аналитической способности. Но эта же способность, содействуя обогащению духовного мира ребенка, разрушает в нем наивность и безотчетную веру во все доброе и прекрасное.
   Между Николенькой Иртеньевым как действующим лицом и как рассказчиком установлена дистанция во времени. Он рассказывает о своем далеком прошлом, привнося в рассказ позднейший жизненный опыт. В результате в повести действительность изображается шире и глубже, нежели ее мог наблюдать и оценивать Николенька Иртеньев как действующее лицо.
   Л. Н. Толстой подчеркивал преимущества автобиографического жанра, который, по его мнению, позволяет читателю с наибольшей силой указать на человеческие слабости, носителем которых является он сам, и тем содействовать всем людям в борьбе с их собственными недостатками.
   2. ЧЕЛОВЕК И ПРИРОДА В РУССКОЙ ПОЭЗИИ ХХ ВЕКА. ЧТЕНИЕ НАИЗУСТЬ ОДНОГО ИЗ СТИХОТВОРЕНИЙ
   Признанием своего поэтического, общественного долга, своего высокого служения делу жизни, своей нравственной ответственности за поэтическое слово, за то, что оно несет людям, проникнуто творчество всех настоящих поэтов. Многие из них часто в своих стихах обращаются к источникам человеческой жизни – к природе, и тема природы и человека, эта нерасторжимая связь освещает творчество замечательных поэтов.
   Михаил Пришвин когда-то проницательно заметил, что «наша поэзия происходит из недр природы, когда мы десятки тысячелетий в борьбе за кусок хлеба тесно сближались с ней. Поэзия эта вышла как победа, когда стальной узел необходимости был развязан».
   Эта мысль как нельзя лучше применима к сложному и во времена своего творчества резко критикуемому поэту, вечному другу-врагу С. Есенина, Николаю Клюеву.
   Поэзия Клюева сама порой демонстрирует связь «недр природы», «куска хлеба» и «слова». Поэтика Клюева тяжеловесна, зелена, статична. О себе и других «крестьянских» поэтах Клюев писал:

     За пришельцами напоследок
     Идем неведомые мы, —
     Наш армат смолистый едок,
     Мы освежительней зимы.

     Вскормили нас ущелий недра,
     Вспоил дождями небосклон,
     Мы – валуны, седые кедры,
     Лесных ключей и сосен звон.

   Поэзию Клюева можно представить себе как продолжение родной ему природы. У Клюева не есенинские березы, а полные угрюмой свежести темно-хвойные леса, где может заблудиться солнце, шумят в его стихах! Под этот шум цветет не пшеница, а синий лен, и молчат на опушках лесов громадные крутолобые валуны, пришедшие в его родное Заонежье во времена «Великого оледенения».
   О поэзии Клюева, которая, как озимые, простояв положенный срок под снегом, выжили, зазеленели и вновь заставили о себе говорить, глубоко верно написал поэт Николай Тряпкин.
//-- * * * --//

     Хотим иль нет, а где-то вьется нить:
     Звенит струя незримого колодца!
     Мы так его стараемся забыть
     И все-таки забыть не удается…

     Он сам себе был жертва и судья,
     Он крепко спит – крамольник из Олонца,
     Но этот край, та звонкая струя
     Из тех лесов, где столько тьмы и солнца,
     Из тех пещер, от тех пустынных дюн,
     От тех былин полунощного взморья!..
     И сам он лег, замшелый как валун,
     У колеи железного Егорья.

   Обратимся теперь к творчеству известного «певца природы» Сергея Есенина. Его поэзию отличает одна главнейшая черта – полная слитность с народной жизнью.
   Есенин говорил и пел теми словами, которыми поет народ. Стихи Есенина полны звуков, запахов и красок. В них раздается «белый перезвон» берез, вызванивают ивы, шумят тростники. Спас пахнет яблоками и медом, ели льют запахом ладана. Кругом – мягкая зелень полей, алый свет зари, голубеет небесный песок, кадит черемуховый дым. Пылают зори, рощи кроют синим мраком, впрочем, мрак может быть и алым, на воде – желтые поводья месяца. Синее, голубое, алое, зеленое, золотое брызжет и переливается в стихах Есенина.
   Есть два гуманизма. Один из них ставит человека в центр бытия, делает его основным узлом сущего, венцом природы, ее феноменом. Во имя этого гуманизма мы тысячелетиями боролись с природой, уничтожали леса, реки, зверей, меняли русла, созидали одни моря и осушали другие. Но постепенно выяснилось, что осушенные торфяники самовозгораются, что море – это не просто огромное водное пространство, но целый организм, живущий по своим законам, не всегда совпадающим с человеческими целями, что человек сам что-то теряет в своей сущности, если уничтожает последнего ламантина или тура.
   Поэтому-то в мире со временем образовался гуманизм, менее восторженный по отношению к человеку, но более уважающий жизнь, который как бы утверждает, что человек не есть высшая и самая совершенная часть природы, а просто часть ее, что коли природа создала его, значит, он не царь и не раб, а всего лишь дитя несовершенное, но живое и развивающееся. Эту истину знали наши пращуры, назвавшие землю «мать сыра земля». Эту истину глубже, чем другие наши великие поэты, знал Сергей Есенин.
   Жизнь для Есенина самоценна и не зависима ни от каких временных и злободневных обстоятельств, не подчинена никакой другой шкале ценностей, ибо она и есть главная шкала и для поэта подобна цветущему саду, где человек – один из прекрасных плодов ее. «Звенеть в человечьем саду…» Недаром образ сада – один из любимейших в есенинской поэтике. «В саду горит костер рябины красной…», «Я вернусь, когда раскинет ветви по-весеннему наш белый сад…», «Сад полышет, как пенный пожар…», «Вижу сад в голубых накрапах…», «И отшумим, как гости сада…», «За калиткою смолкшего сада зазвенит и замрет бубенец…», «Кажется мне, осыпаются липы, белые липы в нашем саду…» И даже о смерти сказано в том же ключе, с языческим спокойствием:

     Срежет мудрый садовник-осень
     Головы моей желтый лист…

   Примеров тому не счесть, ибо сад для Есенина – вся шумящая, солнечная, тенистая, цветущая жизнь, вглядываясь в которую поэт с наивной мудростью вопрошал: «А люди разве не цветы?» Единство природы и человека – основной мотив его творчества.
//-- * * * --//

     Край любимый! Сердцу снятся
     Скирды солнца в водах лонных,
     Я хотел бы затеряться
     В зеленях твоих стозвонных.
     И далее:
     Все встречаю, все приемлю,
     Рад и счастлив душу вынуть…

   Своими стихами, проникнутыми огромной любовью к природе, к родному краю, к жизни, Есенин стремился вселить в человека веру в свет, раскрыть для него полноту земного бытия, сказать ему слово сочувствия, указать ему на похожую связь человеческой души и природы, помочь ощутить себя единым целым с окружающим миром и вернуть – даже глубоко несчастному – надежду на избавление.
   В наши дни, когда человечество с недоумением подводит итоги своего хозяйствования на земле и не успевает заносить в Красную книгу вымирающих зверей и птиц, исчезающие цветы и деревья, пересыхающие реки и родники, может быть, пришла пора по-настоящему оценить пророческую любовь Есенина ко всему разнообразию земной жизни, любовь, которая многим его современникам казалась наивной и неуместной. Еще бы, ведь мы готовились сдвигать горы, поворачивать реки, словом – покорять природу, а поэт благоговейно твердил: «Мне березовый чащи! Ты, земля! И вы, равнин пески…», «Каждый стих мой душу зверя лечит…», «Звериных стихов моих грусть я кормил резедой и мятой…»
   Он был бесконечно последователен в своем понимании единой сущности жизни и тогда, когда сравнивал свою голову с тяжелым яблоком, золотой розой или кленовой кущей, и когда, надписывая своему вечному другу-врагу Николаю Клюеву книгу, подчеркнул национальную сущность, природность, естественное происхождение их поэтических миров: «Мы яблоня и волки, смотря по тому, как надо. Как ты меня не ругай, как я тебя, все равно мы из одного сада, сада яблонь, баранов, коней и волков…»
   Обратимся к творчеству известного поэта Серебряного века Максимилиана Волошина. Его поэзия тяготеет к живописной выразительности и красочности. В истории мировой культуры отыщется немного примеров такой связи между человеком-творцом и местом, где он жил и творил. Киммерия (восточный Крым) – это особая волошинская тема, в трактовке которой отчетливее всего проявлялось своеобразие его художественной натуры.
   Коктебель (близ Феодосии), где жил Волошин, стал своего рода материализацией творческого духа поэта. Чувство общности с Коктебелем возникло у Волошина не сразу. Он раскрылся Волошину в своей сокровенной сути весной 1907 г., когда поэт решил побыть некоторое время в уединении.
   Волошин приходит к большой внутренней сосредоточенности. Пейзажи восточного Крыма, скалы и утесы, полынные нагорья и равнины, выжженные солнцем, море и суровая нагота земли стали глубоко созвучны Волошину. Он пишет:

     Как в равнине малой – Океане
     Великое дыхание гудит,
     Как плоть ее мерцает и горит
     Отливами и серебром тумана,
     И выгибы ее повторены
     В движении и завитке волны, —
     Так вся душа моя в твоих заливах,
     О, Киммерия, темная страна,
     Заключена и преображена.

   Коктебельские мотивы обогатили поэзию Волошина незаимствованным, сугубо личностным содержанием. В «киммерийских» стихах поэт достигает удивительного соответствия между точными описаниями того, что открывается глазу и осязается «горящими ступнями», и пейзажем души, между передачей сиюминутных, ускользающих впечатлений, окрашенных мифо-поэтическими ассоциациями, и картинами извечного природного бытия.
   А. Н. Толстой назвал Волошина «поэтом ритма вечности»; такое определение оправдывается в первую очередь произведениями на «киммерийские» темы, которые являются в то же время хроникой природной жизни, составленной человеком, постигшим трагическую мудрость земного существования.
   К познанию Киммерии Волошин подошел тогда, когда для него открылась подспудная и необходимая связь противоположных начал бытия, когда он после многих искушений разглядел те простые цифры, о которых писал А. М. Петровой в ноябре 1908 г.: «Теперь я глубоко понял, что для человека нет иного откровения кроме того, что скрыто в каждом событии жизни, в каждом мгновении бытия. Что надо внимательно читать жизнь, не упуская ни одного извива ее. Что своего истинного „Я“ надо искать не во внутреннем созерцании, а в том, как преображается в нас внешний мир. Я понял теперь глубокую и нежную любовь к жизни и в то же время отсутствие желаний, стесняющих свободное и широкое течение ее».
   Это мироощущение, суть которого будет позднее отчеканена в строках самого знаменитого стихотворения Волошина – «Дом Поэта», было выношено им во многом благодаря открытию и постижению Киммерии.
   Лирический поэт вправе видеть жизнь такой, какой он хочет ее видеть. Состояние его души сливается с родной природой, с преданиями родины, с атмосферой ее бытия. И это слияние образует удивительный мир.
   Выдающийся наш русский лирик и поэт Николай Рубцов с удивительной тонкостью воспел свою северную Русь, свою Вологодчину, своего Николу. Это – мир размеренной и необходимой работы, мир тихих лесных дорог северной Руси, долгих осенних дождей, от которых разливаются реки. Власть этого мира над душой поэта сильна. Роковым и любимым словом у поэта было слово «связь»:

     Не порвать мне мучительной связи
     С долгой осенью нашей земли,
     С деревцом у сырой коновязи,
     С журавлями в холодной дали.

   Вырос Рубцов на суконских берегах и в северных лесах, в мире, где человек с первых дней своих запоминает зависимость снега и урожая, земли и песни, матери и сына – «самая жгучая, самая смертная связь». Глубоко патриотическое чувство Рубцова сказывалось именно в поисках этой живой человеческой связи с природой.
   Вот что говорит о стихах Николая Рубцова поэт Василий Белов: «В стихах Коли Рубцова много живой природы – и лес, и ветер, и болота, и поле, но чаще всего он вспоминает наши реки – Сукону, Тотьму, Двину, Толшму… Наш предок селился на реках и жизнь свою без них не мыслил. Пароход, пристань, паром, берег, река, лодка – любимые слова Николая Рубцова. „Много серой воды, много серого неба и немного пологой, родимой земли“»
   В стихах Рубцова явственно слышна тревога за свою родную землю:

     Тина теперь, да болотина
     Там, где купаться любил…
     Тихая моя родина,
     Я ничего не забыл…

   При жизни Рубцов, возвращаясь из странствий, ходил пешком почти по тридцать километров лесом, лугами, распадками от Усть-Толшмы до ровной Николы. За этот путь сколько раз, пока дойдешь, присядешь то у заброшенного овина, то на лесной опушке, то возле древнего погоста. Главная опора поэта в судьбе и лирике – это ощущение себя частицей громадной России, громадной народной жизни, частицей самой природы, частицей всего, что поддерживает его в борьбе и в душевных поисках и что будет с ним пребывать до последнего вздоха.
   Приведем строки еще одного русского поэта конца XX столетия – Виктора Коротаева: Это его ответ циникам и дельцам, исповедующим принцип «где хорошо, там и родина»:

     А упругую свежесть сада,
     Шелест раннего листопада,
     Несмирившийся огонь заката,
     Ивы тихой седую прядь,
     Потемневшие за ночь воды,
     Обнесенные синью своды —
     Чувство родины и свободы —
     Это вы не вольны отнять.

Коллектив Авторов Примерные ответы и вопросы для подготовки к выпускному экзамену по литературе. 9 класс