   Евгений Гинзбург
   Не заглядывай в завтра
   Повесть

Пролог

   За старым письменным столом сидел человек неопределенного возраста, с проплешиной на голове и густыми, торчащими в разные стороны, бровями. На нем были грязные вельветовые тапки и толстые очки в роговой оправе. Одной дужки не хватало, и чтоб очки держались на носу, к оправе была привязана растянутая бельевая резинка. На столе стоял граненый стакан и откупоренная бутылка дешевого вина. Человек увлеченно читал записи в старой тетради. Время от времени он отрывался от чтения и рассматривал документ, разложенный тут же на столе, водя по нему пальцем. Перевернув обратно только что просмотренную страницу, он заново ее внимательно перечитал и, глянув на документ, воскликнул:
   – Так вот как!
   Хлопнув в ладоши, человек вылил остатки вина в стакан и самодовольно ухмыльнувшись, выпил. Закрыв прочитанный дневник, он швырнул его в буржуйку и, дождавшись, когда тетрадь разгорелась, встал. Свернув документ, он спрятал его в ящик стола. Выйдя на улицу, человек несколько раз глубоко вдохнул свежего утреннего воздуха, потом оценивающе посмотрел на свой покосившийся домик и потянулся. Дачный поселок еще спал.

Стекло

   Каждую пятницу из второго подъезда дома номер пять по улице Красина, выходит человек щеголеватого вида. Ему тридцать пять лет. Он всегда чисто выбрит и одет с иголочки. Зовут щеголя Стас.
   Более подробно хотелось бы остановиться на том, что так бросается в глаза случайным прохожим и соседям Стаса. На его одежде. Не на общем ансамбле, а на каждой вещи в отдельности. Для этого необходимо вернуться на час назад в квартиру Стаса, что бы вместе с ним проделать процедуру облачения.
   Все начинается в ванной комнате. Стас, в костюме Адама отодвигает влажную шторку и, перемахивая через край ванны, опускает ноги на мягкий коврик, на котором вышита золотая рыбка. Поэтому когда Стас, обтираясь махровым полотенцем с короноподобной эмблемой «adidas», фыркает и трет ноги о коврик, то складывается впечатление, что ему удалось то, чего не смогла добиться даже ворчливая старуха из сказки Пушкина. Но мы не будем долго задерживаться на коврике и полотенце Стаса, а перейдем сразу к предмету, лежащему на прозрачной туалетной полочке, к трусам.
   Трусы всегда только одного цвета. Белые, с широкой наружной резинкой, на которой обязательно должен быть небольшой, но яркий лейбл. Покрасовавшись несколько минут в трусах перед зеркалом, Стас распахивает дверь и входит в гостиную.
   Если взяться за описание убранства гостиной комнаты, в которой нет ни одного случайного или не имеющего своего строго определенного места предмета, то не хватит терпения дождаться того момента, когда Стас перейдет к примерке следующего атрибута своего гардероба, к носкам.
   Носки той же цветовой гаммы, что и трусы с двумя цветными полосками сверху, красного или синего цвета. Надев носки, хозяин квартиры обязательно еще раз подходит к зеркалу, кстати, эту процедуру он проделывает после добавления каждого штриха к своему наряду. За носками следует рубашка.
   Отличительными особенностями рубашек Стаса являются удлиненные веревочные петельки, пришитые к воротничкам вместо обычных разрезов для пуговиц. Это более удобно при использовании галстуков разной ширины и позволяет не так сильно, следуя моде, затягивать галстучный узел.
   Костюм. Темно-коричневый, шерстяной с лавсановой ниткой, с едва заметной черной полоской. Начищенные до блеска кожаные коричневые туфли на тонкой подошве без шнурков, дабы не цеплялись за них брюки, и уложенные гелем волнистые черные волосы, являются завершающим атрибутом.
   Спрятавшись за броню вещей, Стас выходит из подъезда и, погружаясь в теплый майский вечер, следует мимо скамеек с любопытными старушками и завистливыми соседями. Садится за руль своего автомобиля редкой и престижной марки, со светлым салоном. Не зависимо от погодных условий, машина непременно вымыта. Пристегнувшись ремнем безопасности, Стас, включает указатель поворота и трогается с места. Путь его лежит в дорогой клуб, где каждую пятницу проводят вечера успешные люди города, в котором проживает Стас. Уже три года он ездит этим маршрутом.
   Сегодняшняя поездка начиналась, как сотни предыдущих и не предвещала ничего необычного. Управляя автомобилем привычными движениями, Стас почти не смотрел по сторонам. Мысли его были заняты выстраиванием фраз, которые он будет произносить во время клубных бесед. Он представлял, как познакомится с интересной молодой девушкой, которая в прошлую пятницу появилась в клубе, но очень рано ушла. Стас же выдерживая, как ему казалось необходимую паузу, не успел перекинуться с ней даже парой слов. Его, конечно, немного злило, что она не подошла к нему сама, как это всегда происходило при встречах с особами женского пола, но он успокаивал себя тем, что: «Эта девушка просто не успела этого сделать». Но сегодня, после того как в среду показали по телевизору его очередную передачу, в которой он блеснул своей эрудицией в области женской психологии, она обязательно к нему подойдет. И он произнесет, то, что ее пленит.
   Воображаемые картины вызывали приятный трепет в груди и подергивали уголки рта мечтательной улыбкой. Притормозив на запрещающий сигнал светофора, Стас полюбовался собой в зеркале на солнцезащитном козырьке. В отражении его что-то насторожило. Рассмотреть себя повнимательнее не удалось, так как сзади стоящий автомобиль посигналил, оповещая, что уже загорелся зеленый. Беспокойство нарастало. Чертыхаясь на нетерпеливого водителя, Стас поехал медленнее, пропуская того вперед. Он выгадывал скорость так, что бы остановиться на следующем перекрестке на красный свет. Нажав педаль тормоза, он тут же уставился в зеркало, даже не дождавшись пока автомобиль полностью остановится. Увиденное потрясло его.
   – О боже! – изрек Стас.
   Из верхнего кармашка пиджака не было видно белого уголочка носового платка.
   Как же так? Почему он забыл платок именно сегодня, когда безукоризненность была ему так необходима? Что же теперь делать? Возвращаться нельзя, примета плохая, но и появление в клубе без платка невозможно.
   Тронувшись с места, Стас глянул на часы.
   Время еще есть! Просто нужно заехать в магазин и просто купить платок! Все просто!
   Приняв такое решение, он начал озираться по сторонам в поисках подходящего бутика. Но улицы казались незнакомыми, как будто он ехал по неизвестному городу. Единственный раз за те три года, что он ездит в клуб, ему понадобилось что-то приобрести по дороге, и он оказался абсолютно к этому не готов. Очень не хотелось в поисках магазина сворачивать на второстепенную дорогу. Честно говоря, не хотелось даже останавливаться. Настроение ухудшалось с каждой секундой. Что бы избежать окончательного уныния он свернул к какому-то универсаму. Стекла магазина пестрели всевозможными рекламными вывесками, многие из которых уже выцвели от солнца. Без необходимости на такой магазин Стас даже не обратил бы внимания, но сейчас он будет вынужден его посетить. Неприятности от посещения начались с того, что остановиться у магазина можно было только, заехав на грязный газон. На автоматические супермаркетовские двери не было даже намека и Стасу пришлось приложить определенные усилия, чтобы открыть тяжелую дверь, ухватившись за облезлую ручку. Войдя внутрь, он потратил некоторое время, изучая мелкие таблички, поясняющие расположение отделов. Галантерея находилась на втором этаже.

   Женщина в сильно потертых джинсах и клетчатой байковой рубашке примеряла разноцветные заколки, и весело переговариваясь с продавщицей, интересовалась, какая ей лучше подойдет. Стас, нервно выстукивая ногой чечетку, то и дело посматривал на часы. Зачем она покупает заколку? Ее растрепанные волосы лучше всего стянуть в пучок резинкой для денежных купюр, раздраженно думал он.
   – Можно побыстрей? – не выдержал Стас.
   Женщина повернула голову. На ее лице была некоторая растерянность и изумление. В глазах, бесконечный покой.
   – Пожалуйста – произнесла она и отодвинулась в сторону, положив заколки на прилавок.
   Та легкость, с которой она ему уступила, почему-то обескуражила Стаса. Он сконфузился. Она пропустила его вперед не как более значимого, а как столб обошла, внезапно возникший на ее пути.
   Покупая платок, Стас не капризничал, как обычно, заставляя продавца показать весь товар, а наоборот взял первый предложенный. Засунув его в карман, он еще раз украдкой взглянул на женщину.
   На вид ей было не больше сорока лет. Банальные джинсы и рубашка навыпуск. На запястьях, выглядывающих из-под завернутых рукавов, не было ни часов, ни украшений. На ногах добротные, но не новые спортивные туфли. Маленькая тряпичная сумочка, перекинутая через плечо, явно не предназначалась для хранения каких либо ценностей. На ней не было чего-то такого, что указывало бы хоть на какую-то успешность в жизни. Но тогда откуда такой покой в ее глазах? Неужели она довольна своей жизнью абсолютно?
   Проходя мимо отделов с витринами-близнецами, Стас чувствовал досаду.
   Почему эта женщина не заметила его? Его Стаса. Того чье появление, где бы-то ни было, с нетерпением ждут десятки людей. Того с кем многие считают за удачу просто поздороваться. А она, завсегдатай таких магазинов, наряженная в таки нелепые вещи, не увидела в нем ни то что, никого – ничего!
   Сделав пару шагов по лестнице, ведущей на первый этаж, Стас остановился, поймав себя на том, что все его мысли были заняты не предстоящим посещением клуба и не новой молодой девушкой, а женщиной примерявшей заколки. Ему нестерпимо захотелось еще раз попробовать привлечь к себе ее внимание. Но если он сейчас спустится по этой лестнице, то шанс сделать это, ему уже не представится. Бетонный лестничный марш в одно мгновение превратился в шаткий веревочный мостик, соединяющий два края пропасти. Стоит ему сойти вниз и мостик оборвется. Возможности вернуться не будет.
   Стас колебался.
   Может, переступив порог клуба, казус, произошедший из-за платка, забудется?
   Но ему не хотелось обманывать самого себя. Он четко осознавал, какими занозами сидели в душе обиды, нанесенные ему еще в раннем детстве, и поэтому надеяться на то, что так легко забудется сегодняшнее, наивно.
   Из «галантереи» женщина уже ушла. Торопливым шагом он пошел вдоль отделов, заглядывая в каждый из них, но все впустую, ее нигде не было. По спине пробежал неприятный холодок.
   Неужели она ушла совсем? Но как? Лестница со второго этажа всего одна, и он непременно встретился бы с ней по пути. Что за день?!
   В отчаянии, он стал метаться по магазину. Влетев в очередной отдел, он увидел ее.
   Она стояла у прилавка и что-то рассматривала. Его ноги мгновенно стали свинцовыми. Стас сделал несколько тяжелых шагов, что бы приблизиться к женщине.
   – Прошу прощения – выдавил он из себя, непроизвольно наклоняясь в ее сторону.
   Кто это говорит? Неужели эту фразу произнес он? Но это, ни его голос. Что с ним происходит?
   На него опять смотрели те же глаза.
   Странно. Та буря терзаний и сомнений, перевернувшая все вверх дном в его голове, до нее не докатилась даже легким ветерком!
   – Опять торопитесь? – спросила она, и немного приподняв брови, добавила – разве сегодня есть ваша передача?
   – Нет, нет, я… – он сбился.
   Оказывается, она знает кто я!
   – Понимаете,… как вас зовут?… простите – пробормотал Стас, сжав губы, ему казалось, они в этот момент дрожали.
   – Катя – без паузы произнесла она, спокойно продолжая рассматривать одну из нефритовых фигурок Будды.
   Такой быстрый ответ немного успокоил Стаса, но не избавил от дилеммы.
   Что делать дальше? Чем разжечь ее интерес к себе?
   Он прибывал в растерянности. Здесь не было свободного барного стульчика, который привычным движением можно предложить подошедшей даме, озадачив бармена приготовлением коктейля, с каким-нибудь экзотическим названием. Здесь было бы абсурдным достать портмоне и, развернув его, небрежно отдать ей свою визитку, засветив огромное количество кредиток, с упоением наблюдая за ее реакцией. Весь опыт предыдущей жизни оказался бесполезным. Он посмотрел на стоящие, на витрине статуэтки.
   Может разбить стекло?
   На звон бьющегося стекла прибежали продавщицы из соседних отделов. Они наперебой, как сороки, начали задавать обычные в таких случаях вопросы: «Что случилось? Как это произошло?» еще больше вводя в ступор и так порядком растерявшуюся хозяйку отдела. Катя же наоборот, молниеносно сориентировалась в ситуации и, вытолкнув Стаса в коридор, произнесла:
   – Идемте – жестом указывая ему на выход.
   Стас повиновался. Из пореза сильно струилась кровь. Он достал купленный платок и прижал к руке. Они быстро выскочили из универсама. Стас сделал шаг в сторону автомобиля, но остановился: машина, ни куда не денется, а вот Катерина…
   Он повернулся и окликнул ее:
   – Катя.
   Она тоже остановилась и повернулась в его сторону. Стас старался говорить как можно веселее:
   – Нет ли здесь поблизости заведения красного креста и красного полумесяца?
   Катя с любопытством посмотрела на него.
   – Перевязать бы – Стас показал пораненную руку.
   – А что в машине аптечки нет? – поинтересовалась она.
   – Виноват, езжу на неукомплектованном автомобиле – соврал он – но вы же, не будете сообщать об этом в милицию?
   Она улыбнулась:
   – Нет, в милицию я сообщать не буду.
   Катя подошла к Стасу и, взяв его руку, завязала платок вокруг порезанной ладони.
   – Согни в локте и подержи так – сказала Катерина, глянув еще раз на Стаса.
   «Порез действительно сильный» подумала она про себя «Платка надолго не хватит. Но зачем он это сделал?» в ней зародилось любопытство.
   – Я живу вот в этом доме – Катерина указала на соседнюю девятиэтажку – если спешить уже некуда, можно подняться ко мне перевязать получше…
   – Я согласен – выпалил Стас, не дав ей закончить фразу.
   Подойдя к дому, они зашли в распахнутый настежь подъезд. Оказавшись в исцарапанном похабными надписями лифте, Катерина нажала кнопку последнего этажа. На лестничной площадке было несколько металлических дверей и лишь одна отделанная деревянными рейками. Они подошли именно к ней.

   Катерина усадила его в кресло.
   – Зачем ты разбил стекло? – поинтересовалась она.
   – Что бы привлечь твое внимание.
   – Для чего?
   – Что для чего?
   – Для чего тебе нужно было привлекать мое внимание?
   – А зачем вообще люди привлекают к себе чье-то внимание?
   – Не знаю.
   – Тогда... Привычка…
//-- * * * --//
   Стас стоял, уронив голову на грудь. Участники школьной эстафеты, окружив его и учителя по физкультуре, молча, наблюдали за происходящей экзекуцией.
   – Ты зачем разбил стекло?
   Голос физрука пушечной канонадой гремел у него над самым ухом.
   – Зачем ты это сделал, я тебя спрашиваю?
   Стас с ужасом смотрел на сжатые в кулаки руки учителя. На глаза наворачивались слезы. Он всеми силами пытался сдерживать их, но дрожь в коленях предательски выдавала его страх.

   Участие в эстафете, среди учеников считалось престижным. Портреты победителей с именами и фамилиями вывешивались на стенде возле спортзала, и вся школа знала их в лицо. За девять лет учебы Стаса всего один раз взяли в команду. Взяли только потому, что его известный на всю школу одноклассник Вадик не успел вернуться к началу учебного года из поездки с родителями в Болгарию. Пробежал Стас не хуже других, но Светка, бежавшая на четвертом этапе, споткнулась и упала. Из-за ее падения разрыв между командами стал настолько велик, что сократить его до конца эстафеты было уже невозможно, и они тогда проиграли.
   Но этот год вселял в Стаса определенную надежду. Вадик, со своим другом Лехой, окончив девять классов, уехали в приморский город поступать в мореходное училище. Теперь его просто обязаны будут позвать в команду.
   Первого сентября, едва переступив порог школы, Стас сразу же направился к спортзалу и несколько минут постоял у пустого стенда. Он даже приглядел место для своей фотографии. Однако, зайдя в класс, его уверенность улетучилась. Во втором ряду на том месте, где раньше сидел Вадик, он увидел крепкого светловолосого парня. Сев на свое место, Стас еще больше заволновался, заметив, как все девчонки, украдкой посматривают на новичка. Звали парня Андрей. Как пояснила классный руководитель: «Отец Андрея военный, и его перевели для продолжения службы в наш город».
   На первом же уроке физкультуры все надежды Стаса рухнули окончательно. Мало того, что Андрей пробежал быстрей всех, он еще и дальше всех метнул гранату, а это были основные показатели при отборе для участия в эстафете. То, что он опять не будет принят в команду, конечно, угнетало, но он привык скрывать это. А вот то, что к нему перестали обращаться даже с просьбами дать списать по математике, так как Андрей оказался силен и по этому предмету, совсем омрачило его существование. Он больше ничем и никому в классе не был интересен.
   Наступил день проведения эстафеты. Для класса все складывалось очень удачно. Андрей на первом же этапе на треть круга обогнал своего соперника, и по ходу поединка преимущество только увеличивалось. Стас с завистью наблюдал за тем как обнимались одноклассники благодаря друг друга за хорошо пройденную дистанцию. Оставалось два последних этапа, метание гранат и бег с войлочным мячом. И все. Эстафета закончится. На церемонии награждения внимание всей школы будет приковано только к победителям. О них будут говорить все. О нем никто.
   Ящик с метательными гранатами стоял у самых ног Стаса. Он посмотрел на гранаты, а потом на большое окно спортзала.
   Может разбить стекло?
//-- * * * --//
   Стас расслабил галстучный узел.
   – Спасибо что помогла перевязать руку. Очень аккуратная повязка, и кровь сразу остановилась. Таким маленьким платком!
   – Я врач, правда, ветеринарный.
   Катерина, придвинув к ногам Стаса деревянный табурет, поставила на него ковшик с водой.
   – Да?! А я подумал ты художница.
   Катерина вопросительно посмотрела на него.
   – Прости, я немного осмотрелся пока ты мыла руки – Стас обвел взглядом стены комнаты.
   – Нет, я работаю в зоопарке. Опусти руку в ковшик, промоем рану – скомандовала Катерина, продолжая разговор – рисунки сделаны другими людьми, вот фотографии – она указала на снимки вперемешку с картинами развешанные на стенах – делала я. Подожди, принесу бинт, перевяжем основательно.
   Она вышла. Стас удивлялся самому себе. Он очень легко себя чувствовал сидя в старом кресле в ее однокомнатной квартире. Без каких либо причудливых дизайнерских решений и перепланировок, завешанной различными фотографиями и картинами, некоторые из которых были нарисованы прямо на стенах, и в то же время уютной и вполне удобной. Ее квартира, не походила ни на одну из тех, которые он посещал ранее. Глядя на разрисованные стены, Стас все больше понимал, что его идеально отполированные дорогими отделочными материалами двести квадратов, с двумя ванными комнатами, кухней, с новейшими техническими решениями и огромной прихожей, функционально не имеют никакого преимущества. Те же стены, вода, электричество, кровать.
   Наблюдая за тем, как ловко она управляется с бинтом, Стас поймал себя на мысли, что совершенно не переживает из-за сегодняшнего прогула в клубе.
   Хотя позвонить надо бы, пусть его места сегодня отдадут.
   И тут он вспомнил что, понадеявшись на быстрое возвращение, выходя из машины, не взял с собой мобильник.
   – Катя я забыл в машине телефон. Мне бы надо сделать один звонок, ты позволишь воспользоваться твоим?
   – Знаешь, телефоны в доме уже неделю не работают. Копали траншею и повредили кабель.
   – А сотовый?!
   – У меня, его нет.
   – Как нет?!!!
   – А зачем он мне? Медведи и олени звонить не умеют. Ну а если серьезно мне хватает домашнего. Сотовый для человека одни хлопоты: не забыл ли, зарядил ли.
   Стас не верил своим ушам.
   Что она за человек?! Когда он увидел ее там, в магазине, то первое о чем подумал, это о неумении таких людей находить себя в жизни. А оказывается, она прекрасно живет! Живет своей, не то чтобы непонятной, нет, неизвестной ему жизнью.
   Он пил кофе очень маленькими глотками. Даже не пил, а лакал как кот. Ужасно не хотелось уходить.
   – Ты давно работаешь в зоопарке?
   – В нашем?
   – Ну да. И вообще.
   – После института я пять лет отработала на осколках животноводческих хозяйств нашей страны. Потом два года в реабилитационном центре для диких животных на Дальнем Востоке, потом вернулась в родной город и вот уже семь лет слежу за здоровьем обитателей нашего зоопарка, ставлю им прививки.
   – И тебе нравится? – вкрадчиво спросил он.
   – В смысле?
   – Тебе нравится то, чем ты занимаешься? Ты никогда не хотела что-нибудь изменить в жизни. Заняться чем-нибудь другим? Достичь каких-нибудь карьерных высот? – Стас затаил дыхание в ожидании ответа на этот вопрос.
   – Мне не скучно – не изменившись ни в лице, ни в голосе ответила Катя.
   – Что значит не скучно? – опешил Стас.
   – Желание что-то изменить появляется от безысходности или от скуки. А у меня все в порядке.
   Диалога не получалось. Катя отвечала на его вопросы, но сама, ни о чем не спрашивала. Закончившийся кофе напомнил о неотвратимости окончания их неожиданной встречи. Но ему хотелось узнавать ее все больше и больше. Эта женщина видимо оказалась тем противоположным полюсом, к которому его тянуло.
   О чем можно спрашивать в такой ситуации?
   Стас лихорадочно искал тему для разговора. Он поднялся с кресла и начал разглядывать фотоснимки.
   – Кто на этих фотографиях? – поинтересовался он.
   – Разные люди.
   – Кто этот забавный старичок с собачкой?
   – Не знаю. Случайный прохожий – она тоже подошла к стене с фотогалереей – видишь мужчину в потертом кожаном плаще и широкополой шляпе, похожего на Эйнштейна?
   – Вот этого?
   – Да. Так вот, я специально вышла за ним из автобуса на три остановки раньше своей, чтоб сфотографировать. Вообще, если присмотреться, вокруг нас, на улице, столько интересного, только нужно остановиться и посмотреть по сторонам.
   – А где сделаны эти фотографии? В нашем зоопарке таких животных вроде бы нет.
   – Да, это спасенные обитатели леса, из реабилитационного центра. Вот у этой рыси отстрелили кисточку на левом ухе. Оно у нее завернуто и плохо слышит. Этому белогрудому медведю капканом перебило сухожилие на задней лапе. Он сильно хромает. А вот это, талисман таежного центра, тигр Лютый. Ему браконьеры повредили верхнюю челюсть, сломав ее, и он не мог есть. Что бы спасти зверя, стоматологи провели уникальную операцию и поставили ему платиновый клык. Вот здесь на этом снимке видно.
   Рассказывая о фотографиях, Катерина оживилась. Она с таким захватывающим энтузиазмом говорила о моментах жизни, запечатленных на снимках, что через некоторое время Стасу показалось, он сам является участником всех тех событий, о которых она повествовала. Это он освобождал напуганную кабаргу, запутавшуюся в расставленных охотниками силках. Это он, глядя на секундомер, удалял пули и зашивал раны, усыпленным на некоторое время, хищникам. Это он был участником опасного трехдневного перехода, от застрявшего в болотной топи вездехода до ближайшей пасеки, ночуя в бревенчатых охотничьих зимовьях. Над его головой качались и шумели огромные кедры бескрайней уссурийской тайги. Путешествуя по ее воспоминаниям, Стас перестал ощущать время. Казалось, все потеряло видимые границы и очертания: квартира, город, он сам… исчезло все.
   Голос Катерины выхватил Стаса из бурного потока воображений и вернул к реальному существованию:
   – Скоро час – Катя показывала на картину, нарисованную на стене, центром которой были часы.
   На них было без двадцати час. Стас опустил взгляд на свой «Ролекс». На нем положение стрелок было точно таким же.
   – Мне завтра с утра на работу – пояснила она.
   – Ты по субботам работаешь? – удивленно спросил он.
   – Животные в календарях не разбираются. Для них субботы от понедельников ничем не отличаются – спокойно продолжила Катя.
   Стас опять почувствовал угрозу необходимости уходить. В растерянности он начал блуждать взглядом по стенам, в поисках еще какого-нибудь предлога задержаться, но избежать расставания на сей раз, видимо было уже невозможно. Он снял со спинки кресла пиджак и начал зачем-то шарить по карманам. Он ничего не искал, просто, таким образом, оттягивал время. В голову ничего не приходило. Пауза затягивалась.
   – Катя, а в ваших краях много разбойников? – неожиданно даже для себя, сморозил он явную глупость.
   – Ха-ха – прыснула Катерина, – каких разбойников?!
   – Злых – продолжал нести ахинею Стас – вдруг они набросятся на меня, а я безоружный… ну, в общем, попаду в завтрашние хроники происшествий – он пытался говорить шутливо, но в его взгляде была явная мольба.
   Уловив это, Катя, изумленно приподняв брови, произнесла:
   – Стас, ты не хочешь уходить?
   – Я… не хочу – он поджал губы и, не переставая теребить полы своего пиджака, осторожно спросил – можно я останусь?
   – Хорошо – улыбнулась Катерина – можно – и, укоризненно покачав головой, пожурила Стаса – нужно всегда быть откровенным и говорить то о чем думаешь.
   Он виновато опустил голову.
   Катерина выкатила из-под кровати деревянный ящик.
   – Держи – она протянула ему одеяло, подушку и простыню – раскладушку возьмешь на балконе. Матрац в ней.
   Он направился в кухню, дверь на балкон была там.
   – Будешь умываться постарайся не мочить руку – бросила она ему в след.
   Стас занес раскладушку и, разложив ее у стены, лег. Луна во все глаза следила за ним через не зашторенное окно кухни. Та легкость, с которой Катерина оставила у себя ночевать, в общем-то, не знакомого человека, его не удивила. За те часы, что прошли с момента их встречи, он уже довольно многому перестал удивляться, и каждое очередное открытие, связанное с ней, начинал воспринимать как должное. Он сейчас испытывал примерно то, что испытывает ловец жемчуга, только что поднявшийся на поверхность, и жадно вдыхающий воздух после долгого пребывания под водой. У Стаса от происходящего была какая-то непонятная эйфория. Жизнь открыла перед ним еще одно свое направление, и вектор его уходил не куда-то в желанно-манящее, а шел по направлению, которое предлагала сама жизнь. Но для движения в этом направлении необходимы были совсем другие, неизвестные ему ценности. Ценности, на которые раньше, Стас не обращал внимания. Все его усилия всегда были устремлены только на продвижение вверх.
//-- * * * --//
   Стас уже полгода проработал в телестудии, но ему еще, ни разу не доверили хоть что-нибудь серьезное. Все время приходилось выполнять работу рядового сотрудника. Грузить в машину оборудование для выездной группы и выгружать его обратно. Носить отснятые кассеты в монтажную студию, а потом в выпускающий отдел. Разносить по кабинетам полученные факсы. Самым ответственным его заданием было следить, что бы в кофейной комнате не заканчивались кофе и сахар. Но Стас твердо верил, что все это временно. Главное что в его кармане лежало удостоверение тележурналиста, оно поможет ему прославиться. Нужно просто потерпеть.
   Он беззаботно сидел на подоконнике, подбрасывая монетку.
   – Стасик, отнеси материал в монтажную – канючила пышнотелая девушка Яна по прозвищу «Пуфик» – ну, пожалуйста, а то мне еще три факса нужно отправить.
   Взяв кассеты, он послал Яне воздушный поцелуй и вышел в коридор. Дверь в монтажку была закрыта, и он, чтобы убить время, решил послоняться по этажам. Поднявшись на третий этаж, он чуть не нарвался на директора телекомпании. Тот стоял у окна с каким-то солидно одетым мужчиной и, покуривая, о чем-то разговаривал. Стас машинально сделал шаг назад и, остановившись на переходе между этажами, прислушался.
   – Да у меня никого сейчас нет, кого б я мог к тебе откомандировать – пытался объяснить директор.
   – Послушай Андреич, мне же не нужен опытный работник. Главное что бы исполнительный и сообразительный был – наседал на него обладатель солидной внешности – будет получать проекты репортажей, переписывать их от своего имени да держать язык за зубами.
   – Владимир Николаевич, но тебе же, нужен постоянный человек – отбивался начальник Стаса.
   – Где-то на шесть месяцев. До начала выборов. Напрягись – уговаривал гость – он будет посещать заседания думы, это три-четыре часа, а в остальное время у тебя на основной работе штаны протирать.
   Стас сразу понял, о чем идет речь. Сердце в его груди забилось чаше. Это могло оказаться тем шансом, которого он так долго ждал.
   Но как предложить себя? За полгода он всего дважды сталкивался с директором. Первый раз при поступлении на работу и второй раз, когда подписывал у него письмо для бухгалтерии с просьбой выделить деньги для закупа канцелярских принадлежностей. Директор-то и в лицо его, наверное, не помнит.
   Ситуация явно ускользала. Стас посмотрел на увесистые кассеты и на приоткрытую фрамугу.
   Может разбить стекло?
   Директор и его собеседник недоуменно смотрели на Стаса стоящего у разбитого окна.
   – Что случилось? – недовольно спросил директор.
   – Я спешил отдать кассеты в монтажную. Бежал, а тут кто-то оставил открытое окно – придумывая на ходу, оправдывался Стас, отгребая ногой битое стекло к стене.
   – Не поранился? – уже более спокойно осведомился директор.
   – Да нет, все нормально.
   Директор поднес к губам сигарету. Затянулся и, выпустив дым, спросил у Стаса:
   – Ты чем сейчас занимаешься?
   – Разношу факсы, кассеты – перечислил Стас свои обязанности, с надеждой поглядывая на незнакомого мужчину.
   – Тебя, кажется,… Стас зовут?
   – Да Юрий Андреевич. Стас.
   – Этого парня возьмешь? – спросил директор у своего посетителя.
   Тот пристально посмотрел на Стаса и, кивнув головой, произнес:
   – Возьму.
   Они повернулись и пошли в кабинет директора, предоставив Стасу, в одиночестве, радоваться свалившейся на него удаче.
//-- * * * --//
   Будильник разорвал анабиоз утреннего сна. Пробуждение тут же выстрелило мыслями Стасу в голову:
   Удобная работа… престижный клуб… все было так понятно, и вот! Платок… универсам… Катерина. Не понятно! Она спокойно может жить незаметно. Незаметно! Стас присел на край раскладушки. Вчерашние события это не сон!
   Катя, одетая, толи в длинную майку, толи в короткое платье, вошла в кухню.
   – Привет. Ты уже проснулся – мимоходом констатировала она, открывая дверцу настенного шкафчика – что будешь пить, чай или кофе?
   – Если можно чай.
   Катя посмотрела на него. Он, вспомнив, что сидит в одних трусах, спохватился и потянулся за брюками.
   – Да нет, не смущайся – улыбнулась она – «если можно», это лишнее, говори просто: «чай» – и налив в кружки кипятка подала ему ту, которая была красного цвета с белыми горошинами, а себе взяла голубую, с желтыми цветочками.
   Чашки были разными и по цвету, и по форме, но обе они были наполнены, одним и тем же напитком. В этот момент Стас осознал, чем Катерина отличается от него: он бы в первую очередь позаботился, что бы кружки были одинаковыми. Для него первична была форма, для нее важнее было содержание.
   Выйдя из подъезда, они приостановились.
   – Ладно, я побежала на автобус. Машину, помнишь, где оставил?
   – Помню. Давай подвезу тебя.
   – Да нет, я сама доберусь. Ты лучше дождись открытия магазина и поднимись, узнай как там.
   – Обязательно. Не волнуйся, я все отрегулирую. К тебе можно будет как-нибудь зайти?
   – Конечно. Ты же, теперь знаешь, где я живу. Ну, все пока.
   Она помахала ему рукой и пошла к остановке.
   Он, проводив ее взглядом, направился к универсаму.
   До открытия магазина оставалось чуть меньше часа. Он сел в машину и, взяв телефон, взглянул на дисплей. Было несколько не принятых звонков. Стас поднес палец к кнопке вызова, но остановился. Ему почему-то не хотелось ни с кем сегодня разговаривать. Между покоем и суетой было всего одно движение пальцем. Подумав еще немного, он нажал кнопку «выкл.».
   Дверь, с надписью «вход», отворилась и плюгавенький охранник, комичного вида в черном одеянии, снял с ручки табличку «закрыто». Стас вышел, захлопнул дверцу автомобиля и пошел к универсаму. Поднявшись по лестнице, он направился к отделу, в котором разбил стекло. Вход был перегорожен стулом. Сдвинув его, он проник внутрь.
   – Мы закрыты – попыталась его остановить рыжеволосая девушка и, указывая на не застекленную витрину, добавила – видите, у нас вчера неприятность произошла.
   – Знаю. Этой неприятностью был я.
   – Вы?! – девушка от изумления замерла.
   – Да я – поморщился Стас – как мне помочь устранить эту неприятность?
   – Да ничего страшного – в каком-то оправдательном тоне заговорила продавщица – Ольга вчера все прибрала. Сейчас новое стекло привезут и все.
   – Передайте Ольге от меня извинения. И еще… – Стас достал из кошелька крупную купюру и положил на прилавок – возьмите, пожалуйста.
   Он повернулся и пошел к выходу.
   – Не надо!!! Мужчина заберите! – закричала ему в след девушка, но он уже вышел в коридор и быстрым шагом направился к лестнице.

День рождения художника

   Стас, сидел дома, развалившись на диване, и отключив все телефоны, наслаждался тишиной. Он, конечно, понимал, что если в течение часа до него нельзя будет дозвониться, то кто-нибудь обязательно на пороге появится. Но ему по-прежнему никого не хотелось видеть. Стас включил телевизор, но через минуту понял, что мысли о Катерине затмевают изображение и заглушают звук. Это не отвлекало. Он выключил телевизор и отправился на кухню сварить кофе. Здесь его ждала неудача. Насыпая в кофеварку коричневый порошок, он половину просыпал мимо. Все валилось из рук. Он не мог сосредоточиться ни на чем кроме Катерины. Стас бросил кофеварку в мойку и решил больше ничего не затевать, дабы не пытаться обмануть самого себя.
   Из дома нужно уходить… иначе вчерашний вечер, всколыхнувший его таким новым взглядом на жизнь, будет, перечеркнут сегодняшней дневной обыденностью.
   Но куда идти? Где можно спокойно посидеть и предаться захватившим его размышлениям, не опасаясь быть замеченным кем-то из знакомых?
   В зоопарк! Я поеду в зоопарк, и снова увижусь с Катей!
   Стас удивился самому себе. Всего один полночный разговор и спустя два часа после расставания ему снова хочется увидеться с ней. Было такое ощущение, что в ее лице он столкнулся с какой-то другой формой жизни. И теперь ему во что бы то ни стало необходимо выяснить о ней все.
   Вот только с чего начать?
   Подойдя к окну и глянув на свой автомобиль, Стас решил в зоопарк ехать на автобусе. Определившись с транспортом, он, открыл дверцу шкафа, но, глянув на свой гардероб, приостановился.
   Не стоит отправляться в зоопарк в одном из своих костюмов.
   Закрыв шкаф, он пошел в кладовку и достал одежду, в которой ездил на пикники. Одев за минуту джинсы и легкий джемпер, Стас с удовольствием заметил, как быстро он это проделал. Но самое главное он надеялся, что в такой одежде ему проще будет общаться с Катериной.
   Толчеи в автобусе не было. Однако не было и свободных мест. Мамаши с детьми, бабушки с дерматиновыми сумками, дамы, с мужчинами в не глаженых рубашках, и еще некоторый перечень городских жителей, оккупировав автобус, ехали по своим делам. Достав портмоне, Стас огляделся по сторонам и увидел кондуктора. С детских лет он помнил, что в автобусах были билетные кассы, из которых пассажиры сами выкручивали билеты, или компостеры для талонов, прикрученные ржавыми болтами к межоконным стойкам. Были, конечно, маршруты, на которых работали кондуктора, но кондукторами всегда были женщины с прическами, уложенными на бигуди и коротко постриженными ногтями с остатками ярко красного лака. Кондуктором же в автобусе, на котором сейчас ехал Стас, был мужчина лет пятидесяти, крепкого телосложения. Лицо и голова его были гладко выбриты. Запястье правой руки украшал увесистый золотой браслет, запястье левой изящные часы «Seiko» на черном кожаном ремешке. Пальцы обеих рук были увешаны перстнями с драгоценными камнями. На ногах бежевые туфли-мокасины, на плечах форменная оранжевая жилетка, наброшенная поверх белой футболки. Он продвигался по салону держа в руках предмет очень похожий на металлоискатель, которым пользуются охранники клубов стоящие на фейсконтроле. Пассажиры прикладывали к «металлоискателю» проездные, индикатор на приборе мигал, и кондуктор шел дальше. Подойдя к Стасу, он, также машинально, протянул к нему считывающий прибор.
   – Сколько стоит проезд? – поинтересовался Стас.
   Кондуктор поднял на него удивленные глаза и, нехотя достав рулончик билетов, назвал сумму. Стас отдал ему деньги и, получив взамен маленький клочок бумаги, вновь принялся разглядывать пассажиров. Скользя взглядом по салону автобуса, Стас вновь и вновь возвращался к словам Катерины о бесконечном разнообразии окружающего мира. И эпатажный кондуктор был первым тому подтверждением. Существуя в коконе, сплетенном из квартиры, автомобиля и кабинета в телекомпании, куда ни кто не мог проникнуть без пропуска или приглашения, Стас был лишен возможности соприкасаться с этим разнообразием. Да, мир, внутри которого он существовал, был красив и комфортен, но очень изолирован всевозможными условностями.
   Стас уже полчаса бродил по зоопарку вдоль клеток с животными. В самом начале своей карьеры тележурналиста он бывал здесь вместе со съемочной группой. Репортаж они сделали довольно негативный. Безапелляционно критиковали, как это было тогда принято, руководство зверинца: за облезлые стены и неокрашенные решетки клеток; за расколотую плитку на полах павильонов; за не качественный ремонт асфальтовых дорожек, в общем, за все, что только можно было увидеть не вооруженным глазом. В то время ему казалось, что они делают передовое и революционное дело. Но сегодня, проходя теми же маршрутами, он обратил внимание на, то, что залатанные полы и облезлые клетки были чисты. Животные, довольно ухожены и накормлены. Мало того, хищники даже не гоняли вороватых ворон от остатков пищи, а спокойно дремали, развалившись тут же на подстилках. Проходя мимо детей, рисующих у клеток, он заметил, что ни на одном рисунке не отражались ни решетки, ни полы. Дети рисовали только животных на импровизированных деревьях и утесах. Все до банального просто, каждый видит то, что хочет видеть. Если съемочная группа приезжала посмотреть на облезлые стены – она их и видела. Если дети приходят в гости к животным – они и видят животных.
   Постояв еще немного у пруда с лебедем, Стас направился к хозблоку.
   – Не подскажите, где я могу увидеть Катерину? – подойдя, спросил он у возившегося с газонокосилкой рабочего.
   – Подождите, она сейчас подъедет. Они с Иванычем за препаратами помчались.
   Стас присел на скамейку у деревянного сарайчика. Он с любопытством рассматривал рисунки на стенах хозблока, когда к зданию подъехал «Уазик». Из машины вышел водитель, полноватый пожилой мужчина, в выцветшей милицейской рубашке, и Катя. Газонокосильщик окликнул Катерину, тыкнув пальцем на Стаса. Она в недоумении внимательно посмотрела в сторону скамейки, на которую указывал рабочий, но потом, узнав гостя, махнула Стасу рукой. Он, помахав в ответ, встал и пошел к ней.
   – Классно выглядишь – с улыбкой произнесла Катерина – я не сразу тебя узнала. Ты давно меня ждешь?
   – Не очень. С полчаса где-то.
   – Извини, мое упущение, надо было дать тебе рабочий телефон.
   – Нет, это моя вина, пришел к тебе без предупреждения.
   – Ладно, подожди, сейчас все исправим, зайдем ко мне, и я напишу тебе номер телефона.
   Катя повернулась к водителю:
   – Леонид Иванович, выгрузишь препараты в склад. Я буду в кабинете, ко мне товарищ пришел.
   Тот, зажмурив глаза, утвердительно кивнул головой и, достав из машины два бумажных мешка, понес их к двери хранилища.
   – Вот здесь я работаю – сказала Катя Стасу, войдя в кабинет – как твоя рука?
   – Все в порядке, спасибо…
   В кабинет вошел водитель и, отчитавшись, что все выгрузил, протянул Кате путевой лист. Расписавшись, Катерина дала ему еще кое-какие распоряжения, и он вышел.
   Стас подошел к Катерине:
   – Я, наверное, не совсем вовремя? – он взял ее руку – можно я приду к тебе сегодня вечером?
   Она внимательно посмотрела ему в глаза, но руку не убрала:
   – Вечером я уезжаю в деревню, к школьному товарищу. У него сегодня день рождения. Помнишь картину, на которой нарисован закат?
   – Помню.
   – Это его работа. Его зовут Митя, он настоящий художник. Мы можем поехать вместе – она повернулась к столу и, взяв ручку начала что-то писать.
   – А это удобно?
   – Перестань! Митя мой друг, если можешь, собирайся и едем.
   – Я хочу поехать. Мы успеем заскочить ко мне домой, чтоб захватить зубную щетку и полотенце?
   – Мы все успеем, если ты перестанешь сомневаться.
   – Я попробую.
   – Ну, вот и отлично – оживилась Катерина – только не будем затягивать, а то ко мне домой, должен заехать Федор, он тоже учился в нашем классе, и мы все вместе от меня поедем на вокзал.
   Катя встала из-за стола:
   – Посиди немного я пойду, гляну как там дела и быстренько вернусь. На, держи – она протянула ему листок из блокнота и вышла.
   Стас глянул на записку. На ней были написаны цифры телефонного номера и имя «Катя». Он сунул листок в портмоне и, подойдя к окошку, стал наблюдать, как Катерина разговаривает с рабочим. Ветерок завораживающе трепал ее русые волосы, приоткрывая мочки ушей и шею, тронутую легким майским загаром. То, что еще вчера ему казалось не стоящим внимания, сегодня все сильнее и сильнее притягивало его.

   Войдя во двор дома Стаса, Катерина заволновалась, осматриваясь по сторонам:
   – Ты живешь в этом доме?
   – Да. Вон те четыре окна, на втором этаже.
   – Интересный дом.
   – Чем интересный?
   – Здесь жили известные люди.
   – Да? И в моей квартире?
   – Да. В твоей квартире жил Николай Тюкалов.
   – А кем он был?
   – Геологом. В краевом музее недавно появилась небольшая экспозиция, посвященная его изысканиям в Якутии. Там и о доме есть упоминания.
   Стас окинул взглядом, казалось бы, давно знакомое здание. Потрескавшиеся, перекрашенные на много раз стены с облупившейся краской, старинные окна, правда, кое-где замененные на пластиковые. Двор, окаймленный остатками старой чугунной решетки. Погибающая история…
   – Я этого не знал. А тебе, откуда это известно?
   – Наша учительница по географии, жила в этом доме. Она была очень старенькой, но школу не оставляла. Когда мы с ребятами заходили к ней в гости, она много нам рассказывала о людях, в то или иное время, живших в нем – продолжала Катерина, поднимаясь по лестнице.
   Закрыв дверь квартиры, Стас предложил Катерине замшевые тапочки.
   – Проходи.
   Они уже вошли в гостиную, как вдруг раздался звонок в дверь, и Стас вернулся в коридор. До Кати донеслись слова, произнесенные театральным женским голосом:
   – Добрый вечер Станислав. К вам тут приходил мужчина, сказал, несколько раз звонил вам, но не смог дозвониться. Он попросил передать вот эту папку. Очень торопился. Назвался Владимиром Николаевичем.
   – А – понимающе протянул Стас – спасибо Алла Георгиевна.
   – Он когда садился в свою машину, все на вашу смотрел. Я тоже гляжу, машина ваша на месте, а вас дома нет.
   – Да я сегодня ее не брал.
   – До свидания – произнес тот же театральный голос.
   – До свидания Алла Георгиевна. Еще раз спасибо.
   Дверь захлопнулась.
   Стас вернулся в гостиную и объяснил:
   – Соседка заходила. Документы для работы передали – он бросил на журнальный столик запечатанную желтую папку – я отключил телефоны, уже потеряли. Ладно, до понедельника потерпят.
   Показав гостье, где располагаются кухня, ванная комната и туалет Стас предложил ей похозяйничать и сварить кофе, пока он соберет сумку. Приободрившись ароматом свежего кофе, они поспешили к Катерине.

   Они едва успели снять обувь, зайдя к Кате, как в дверь позвонили.
   – Это Федька! Ты располагайся, я открою.
   В дверях появилась миниатюрная молодая женщина и мужчина крепкого телосложения с черными курчавыми волосами, торчащими в разные стороны. Он был довольно коротко пострижен, но видимо волосы были настолько жесткими, а кудряшки настолько мелкими, что придать его голове правильную форму не могла, ни одна прическа.
   – Катюха привет! – зазвенела вошедшая дама и бросилась обниматься с хозяйкой.
   – Привет Инесска – произнесла Катя, обнимая ее в ответ – Привет Федя, проходите.
   Войдя в комнату, Инесса остановилась как вкопанная, быстро моргая своими большими ресницами. Она явно не ожидала увидеть в квартире кого-то еще. Реакцию Федора, если та вообще была, увидеть было невозможно, тот все еще возился в коридоре со своими туфлями.
   – Знакомьтесь это Стас, это Инесса, а это ее муж, мой однокашник Федя – сказала Катерина, указывая на справившегося со своей обувью крепыша.
   – Вы тот Станислав, что ведет на телевидении передачу «Слушайте нас»? – не переставая моргать, застрочила Инесса.
   – Да я имею отношение к этой передаче.
   – Ой, как она мне нравится! Мы всегда ее смотрим. Правда, Федя?
   – Да – явно уходя от споров с женой, буркнул тот.
   – Иннеска! Оставь мужчин в покое и помоги мне собраться – скомандовала Катя, уводя разговорчивую гостью за собой в кухню.
   Федор, в отличие от жены, сидел, молча, не проронив ни слова. Стас уже хотел, было сам начать хоть какой-то разговор, но Катя, опередив его, вовремя предложила им по баночке пива, чтоб облегчить процедуру знакомства. Это действительно помогло. Открыв банки, они чокнулись ими и, выпив по глотку, перекинулись парой тройкой фраз.
   – Стас, может быть, переложим твои вещи в мою сумку, чтоб не таскаться с двумя? – послышался из кухни голос Катерины – у меня там еще много свободного места.
   – Конечно – с готовностью ответил Стас – я сейчас их принесу.
   – Не беспокойся, я сама все сделаю. Разговаривайте.
   Она прошла из кухни в коридор, но вскоре вернулась в комнату и, сказала, прервав их беседу:
   – Я твою папку с документами положила в пакет, а то в сумке она помнется.
   – Да оставь ее дома – махнул рукой Стас – я думал, будет время просмотреть материал до поездки. Сделаю это уже когда вернусь.
   – Хорошо.

   По электричке туда-сюда сновали современные коробейники. Не успевала закрыться дверь за парнем, предлагавшим книги с кулинарными рецептами, как в вагон заходила девушка, продающая брошюрки, со всевозможными диетами, в комплекте с «волшебными палочками» для выведения пятен на одежде. Стас, не вникая в суть, слушал похожие одна на другую, выученные на зубок речи продавцов, наперебой расхваливающих свой товар. Это занятие позволяло ему хоть как-то скоротать время поездки, потому как Катерина вынуждена была внимать беспрерывной болтовне Инессы и только иногда находила небольшую паузу, что бы переглянуться с ним. Не многословный Федор, дабы избежать быть втянутым женой в пустой разговор, безучастно смотрел в окно на до боли знакомый ему пейзаж. То, что к Мите они ездят часто, он поведал Стасу еще дома за баночкой пива. Самым интересным для Стаса, за часовую поездку, стало выступление бродячих музыкантов. Они появились в их вагоне где-то посередине пути. Два парня и девушка. Парень постарше играл на гитаре и пел:
   «Лети, лети, блуждай по свету, осенней птицей среди дождей
   Не верь словам ищи ответы по перекресткам судьбы своей…»
   Полная девушка в очках выдувала грустные и протяжные мелодии из флейты.
   «…не жди от жизни откровений, в мольбах не повторяй: спаси!
   Живи осколками мгновений, не плач, не бойся, не проси…»
   Второй парень, в африканских косичках, выбивал низкие звуки, ударяя пальцами по небольшому тамтаму.
   «…однажды лезвие рассвета разрежет швы твоих ресниц
   И ты легко найдешь ответы, сдув пыль с исписанных страниц».
   Поразительным было то, что, несмотря на стесненные условия для исполнения, песня звучала идеально. Смысл текста был понятен, а рифмы отточены. Инструменты не издавали ни одного лишнего звука. Трио просто зашло в вагон, исполнило свою песню и, поблагодарив импровизированный зал за внимание, двинулось дальше по составу.
   Бросая в коробочку девушке-флейтистке монетки, Стас подумал о том, как много в жизни зависит от случая. Сколько бездарной музыки пришлось ему прослушать за время работы на телевидении! И вот в электричке, случайно, он услышал то, что его действительно зацепило.

   Веселый длинноволосый парень, в драном комбинезоне, перепачканном краской всевозможных цветов, и был художник Митя. Встретив их на платформе, он снял со спины скрепленную лямками шахматную доску. Распахнув ее, он достал редиску, плоскую фляжку и небольшие железные стопочки. Разложив доску на скамейке, он расставил стопочки на белые клетки, а редис на черные, и выпить за «новорожденного» компании представилась возможность прямо на платформе. Опрокинув по рюмочке, все, заметно приободрившись, двинулись в путь.
   – Наташка с Серегой будут? – неожиданно поинтересовался молчун Федор.
   – Не переживай Фидель, они нас увидят в окно и тут же подтянутся. Серый, о вас тоже спрашивал. Так что будет тебе с кем о рыбалке поспорить.
   Приободрившийся Федор остаток пути шел, посвистывая, и ускоряясь с каждым шагом. Катерина, взяв Стаса под руку, разговаривала с шедшим рядом Митей. В отличие от бесед с Инессой разговор с художником ей явно был по душе. Стас определил это по тому запалу, с которым они делились своими новостями. Но к сути разговора он не прислушивался, а погруженный в свои размышления, наслаждался теплом, которое исходило от Катиной ладошки.
   – Стас, а ты чем занимаешься?
   Вопрос художника, застал Стаса врасплох, и он замешкался с ответом.
   – Митяй, если бы ты почаще использовал телевизор по его прямому назначению, то знал бы ответ на свой вопрос – спасая Стаса, урезонила художника Катерина – Стас известный журналист.
   – Послушай Кэт, как так получается, что ты всегда притягиваешь к себе гениальных мужчин? – шутливо обратился к собеседнице Митя.
   – Ты себя тоже к ним причисляешь? – улыбаясь, уточнила она.
   – Я конечно тоже гениален, по-своему, но видимо… – продолжал веселиться Митя.
   – Не плачь, я тебя люблю, по-своему… – парировала его шутку Катя.
   Художник щелкнул пальцами и, приостановившись, обратился к Стасу.
   – Стас, а что если нам сделать еще пару ходов по шахматной доске? Фиделя с Инессой нам все равно уже не догнать. О’кей?
   – О’кей – поддержал его Стас.
   – Кэт, ты с нами?
   – С вами.
   Через секунду шахматный столик был уже оформлен.

   У калитки они воссоединились с Федором и Инессой.
   – Вон Серый с Натахой идут! – объявил Митя – я ж тебе говорил, что они в дозоре.
   Из дома, напротив, к ним направлялась колоритная парочка. Невысокий жилистый мужчина в камуфляжном костюме и крупная женщина в обтягивающих брюках и кофточке. Она была на целую голову выше своего спутника. Будь они чуть подальше, то воспринимались бы как мамаша с сыном, которые неторопливо возвращаются со школьного собрания.
   – Федька привет! – выкрикнул мужичок, не дождавшись пока они с женой перейдут через дорогу.
   – Здорово Серега – заулыбался Федор и, раскрыв объятия, двинулся к ним навстречу.
   – Ну, все! Встреча на Эльбе состоялась – объявил Митя – пошли ко мне.
   Войдя в дом художника, Стас остолбенел. Весь пол был устлан соломой. В комнате, в которую они вошли, было всего одно настоящее окно, а второе, оказалось нарисованным. Через нарисованное стекло с нарисованного бирюзового неба в нарисованное окно заглядывало нарисованное ослепительное солнце. В нарисованную открытую форточку этого окна в комнату залетали нарисованные комары. Использовать телевизор по назначению «хоть иногда», как то, советовала художнику Катя, он не мог, поскольку поставленный боком на пол тот служил основанием для стола, столешницей которого была чертежная доска. Честно говоря, о существовании таких телевизоров Стас уже забыл. Это был старый аппарат марки «Горизонт», огромных размеров, с деревянным полированным корпусом. Еще большее изумление у Стаса вызвало то, что чертежная доска к телевизору была прибита гвоздями, размером не меньше сотки. Шляпки всех гвоздей были окрашены в ядовито желтый цвет и являлись сердцевинами изображенных на столе ромашек. Были ли неординарными табуретки, расставленные вокруг стола, Стас с первого взгляда судить не решился. Никакой другой мебели в комнате не наблюдалось. Единственным украшением был тканый ковер, висящий на стене возле нарисованного окна.
   – Кэт, Инесса – обратился к женщинам Митя – берите с собой Стаса и, определяйтесь в спальне. А я пойду, попробую отвлечь Фидэля от Серого.
   Спальня поразила Стаса не меньше гостиной. Это была комната также с одним окном. Левую сторону у окна занимала старинная резная кровать из натурального дерева, справа стоял еще более древний трехстворчатый шкаф. Великолепное состояние антикварной мебели говорило о трепетном отношении хозяина к ней. По обе стороны от «гарнитура», вдоль стен, были прикреплены четыре купейных полки. Каждая полка находилась в деревянной нише, которую при необходимости можно было прикрыть, раскрутив бамбуковую шторку. Катерина, взяв у Стаса сумку, положила ее в багажный ящик, приподняв одну из полок. Тоже самое со своими вещами проделала и Инесса.
   – Все! Пошли на кухню – распорядилась Катя.
   Кухней служила небольшая пристройка к дому, и они направились к ней.
   – Вы идите, я сейчас вернусь – сказала Инесса – мой там с Сергеем, языками уже зацепились, Митьке одному с ними не справиться. Пойду, помогу.
   Войдя в кухню, Стасу показалось, что дверь в нее была только со двора, и он уже было подумал, что из дома в кухню попасть нельзя, но Катя, с которой он поделился своими наблюдениями, показала ему в дальнем углу, прикрытый толстым брезентом, так называемый «зимний лаз». Проникнуть в него можно было, только встав на четвереньки.
   – Он ведет в Митину мастерскую – пояснила Катерина – помнишь угол в гостиной завешанный ковром?
   – Да, помню.
   – Так вот за ним вход в нее.
   Стас решил больше ничему не удивляться.
   – Мастерскую можно будет посетить? – осторожно поинтересовался он.
   – Конечно! Только мы сделаем это завтра. Картин много и если заняться этим сейчас, то можно не успеть к праздничному столу. Потерпишь, хорошо?
   – Хорошо. Потерплю!

   Именинник во дворе готовил курицу по-восточному.
   – Тандыр, его главное хорошо протопить, как баню – объяснял Митя, доставая из земляной печи два внушительных шампура с запеченными курами.
   Фаршированные луком и чесноком крупные домашние куры были целиком насажены на витые прутья. Шампура, своими кольцами надетые на специальный вертел, висели вниз острием. Чтобы во время жарки те не сползали, на острие шампуров нанизывались несколько сырых, неочищенных картошин, которые запекались одновременно с курами.
   – Еще немного – обрадовал всех именинник – видите, шкурка уже начала золотиться!
   Он снова опустил вертела в печь и прикрыл большой железной крышкой.
   Гости сидели на скамейках, сколоченных из тонких березовых стволов и в ожидании праздничного ужина, пили пиво. Катя, присев возле Стаса, комментировала происходящее.
   – Митя на самом деле точно знает, когда куры будут готовы, но он считает что приготовление еды это единственный из творческих процессов, который можно и даже необходимо демонстрировать зрителям на всех его стадиях.
   Застолье получилось веселым. Все рассказывали всякие истории и анекдоты. Стас, вспомнив студенческие годы, тоже с удовольствием в этом поучаствовал. Когда разговоры немного поутихли, Катя обратилась к имениннику:
   – Митяй, ты покажешь нам свою любимую картину? – сказала она, указывая на вечернюю солнечную позолоту, коснувшуюся крыши дома.
   – Покажу, если Натаха разрешит к реке пройти через ее огород.
   Жена Сергея встрепенулась:
   – Разрешу, если ты не будешь, как в прошлый раз переходить через него на руках – пытаясь придать словам угрожающий тон, произнесла Наталья – вам, здоровым балбесам, лишь бы спорить, а мне потом теплицу пересаживать пришлось.
   – Послушай Натаха – сдерживая смех, произнес Митя – ну ладно ты нас с Фиделем здоровыми балбесами назвала, а Серого то за что?
   – Да за что? – поддержал друга Сергей, театрально уперев руки в бока – ты же всегда меня маленьким-удаленьким кличешь!
   – Так тоже в постели! – игриво возмутилась владелица огорода – ты до постели еще сегодня доберись. Малец-удалец! А то опять с Федькой в предбаннике уснете.
   Все дружно рассмеялись. Сергей дал клятву устроить жене сегодняшней ночью полный разгром и для закрепления обещания выпил с ней по рюмке на брудершафт.
   Миновав огород, без каких либо приключений они по широкой тропинке дошли до излучины реки. Стас действительно увидел изумительный закат, точно такой же какой был изображен на картине в квартире у Кати.
   Пошумев еще немного на берегу и выпив из шахматных стопок, все засобирались обратно.
   – Катя давай останемся здесь еще немного – попросил Стас.
   – Хорошо – кивнула она и сказала погромче, обращаясь к имениннику – Митя, вы возвращайтесь без нас, мы еще побудем на берегу.
   – Ладно, оставайтесь. Мы что-нибудь на десерт вам прибережем.
   – Кать ты постучи мне, когда обратно пройдете, я собаку выпущу – попросила Наташа.
   – Ты не беспокойся, мы вокруг обойдем, а в гости к вам завтра забежим.
   – Ну, тогда до завтра.
   Жалостливая песня о том, что дня рождения два раза в год не бывает, стихла. Они остались одни. Умастившись на стволе поваленного дуба, Стас усадил Катерину к себе на колени. Солнце уже на половину скрылось за кронами деревьев с противоположного берега.
   – Катюш, а Митя давно здесь живет?
   – Почти восемь лет.
   – Когда Федор рассказал что вы часто сюда приезжаете, я не придал этому значения. Теперь мне понятно почему. Здесь очень хорошо и красиво.
   – Да красиво – уйдя в себя, произнесла Катерина – я полтора года прожила здесь.
   Стас замолчал. Он, конечно, понимал, что у Кати была предыдущая жизнь и естественно не в одиночестве. Но, услышав об этом от нее самой, он растерялся, потому что сказано это было как обычно, прямо и спокойно, словно мимоходом.
   Почему она может говорить все, о чем думает, а я всегда задумываюсь, прежде чем что-то произнести? Почему я не могу задавать ей прямые вопросы.
   Молчание затягивалось.
   К черту!
   – Митя был твоим мужем?
   – Нет – Катя убрала волосы со лба – но мы некоторое время жили вместе.
   – Здесь?
   – И здесь тоже. Правда, жизнь здесь, была попыткой закончить когда-то «заброшенное строительство». Не получилось.
   – Мне показалось, что вы добрые друзья.
   – Мы друзья – Катерина посмотрела на него – между мужчиной и женщиной не может быть дружбы, без каких либо потайных мыслей, если между ними не было близости. Понятие «просто дружба» придумали нерешительные мужчины, для успокоения своего внутреннего эго, да глупые девочки, наивно пытающиеся обмануть самих себя.
   Стас задумался. А ведь она права. Если не причислять к дружбе, деловые отношения, то вряд ли захочется «забежать в гости» к не интересной женщине.
   – Что ты имела в виду под «заброшенным строительством»?
   Катерина пространно улыбнулась.
   – Мы с Митей, что называется, до беспамятства любили друг друга, когда учились в институте. Он всегда хорошо рисовал и поэтому мог зарабатывать, рисуя вечерами анонсные афиши для кинотеатров. Сняв квартиру, мы почему-то решили, что стали самостоятельными и свободными. Но, получив свободу от внешнего мира, мы не смогли сохранить ее внутри собственных отношений. Разъехавшись после окончания учебы в разные стороны, тоска от совместной жизни позабылась. Я вернулась с Дальнего Востока, и мы вновь встретились. Митя вернулся в наш город на год раньше и приобрел этот дом. Когда он впервые привез меня сюда и показал этот закат, нам показалось что все можно выстроить заново. Но оказалось что строить, как я уже тебе говорила, стоит только новый дом, а старый нужно сохранять. Теперь мы друзья.
   – Печальная история.
   – Почему? Печально когда люди расставаясь, становятся врагами, а мы стали друзьями.
   Да мы расстались, но это честнее чем жить, мучая друг друга. И потом Митя меня многому научил и как он сам говорит, много хорошего почерпнул от меня. Так что все в порядке.
   Стас посмотрел на красно-оранжевую ломаную линию, образовавшуюся между черным массивом леса и угасающими небесами, потом на Катю, сидящую у него на коленях. Она смотрела в туже сторону. Удивительно! Она опять права. Все действительно в порядке, и он тому свидетель.
   Стас крепче обнял ее и поцеловал.
   Подходя к Митиному жилищу, они услышали громкие голоса, доносившиеся со стороны дома Сергея.
   – …выдержала, я тебе говорю! – настаивал хозяин дома.
   – Ну конечно! – ерничал Федор – выдержала! Лампеху, может, и выдержала бы, а сазана, вот такого, шиш!
   – Вот Фома не верующий! Я же тебе объясняю, что из воды я его сеткой для чилимов вытаскивал. Забросил и подтянул.
   – Ага, еще скажи, что ты на него лассо набросил! Ковбой.
   – Сам ты ковбой. В прошлом году кочку на протоке кто оседлал? Забыл? Штаны потом два дня сушили, так что…
   Во дворе у художника было тихо. Миновав вечно распахнутую калитку, они увидели, как Митя в одиночестве сидел на плетеном кресле-качалке под фонарем и что-то рисовал в альбоме.
   – Митяй, ты, почему сидишь один? – поинтересовалась Катя.
   – Одиночество, самый веселый праздник – саркастически произнес художник – запиши где-нибудь эту фразу.
   – Я запомню – кивнула Катя – где Инесска?
   – Они пошли к Натахе. А что «диалоги о рыбалке» уже закончились?
   – В самом разгаре.
   Катя и Стас рассмеялись.
   – Что ты рисуешь?
   – Сегодняшние сюжеты.
   – Покажи!
   – За пару рюмочек сегодня, на десерт, за мое здоровье, завтра покажу.
   – Нет. Покажи сегодня – по-детски заканючила Катерина.
   Но Митя, захлопнув альбом, отрезал:
   – Не стоит заглядывать в завтра!

   Катерина легонько тормошила Стаса за плече.
   – Просыпайся.
   Он открыл глаза и посмотрел по сторонам.
   – Просыпайся – нежно повторила она – мы с Инессой уже завтрак приготовили.
   – А где Федор?
   – Инесса пошла к Наташе, будить их.
   – Митя уже встал?
   – Да, и воду в бане нагрел. Так что вставай, и иди, умывайся. Я буду на кухне.
   Катя ушла. Стас встал и начал натягивать штаны. Все постели, за исключением его, были прибраны. На противоположной полке, где спала Катя, он увидел листок из альбома художника. Стас перевернул его. На рисунке был изображен знакомый пейзаж с закатом. Но на этот раз Митя нарисовал оба берега реки, из-за чего сам закат отдалился. Также на знакомой картине были добавлены сидящие на поваленном дереве люди. Три человека сидящие лицом к закату. Но видны были только их силуэты со спины. Заходящее солнце отбрасывало на них свет так, что полностью освещалась лишь средняя фигура. Та, что слева, наполовину уже была в тени, а та, что справа, еще только наполовину освещалась. В среднем силуэте угадывалась Катерина. Стас положил рисунок на место.
   Митя действительно гениален!
   Он взял полотенце и пошел умываться. Когда Стас вернулся, его полка уже была прибрана. Не было и рисунка.
   За завтраком больше всех болтала Инесса. На сей раз, ее жертвой была Наташа. Во время разговора Наташа украдкой все время посматривала на Стаса. Видимо их вечерняя беседа с Инессой бесследно не прошла.
   Стас наклонился к Катерине и прошептал:
   – Ты меня извини, я посмотрел Митин рисунок. Я не думал что он настолько личный.
   – Почему ты решил, что он личный? – она удивленно посмотрела на него – он просто реальный. Не извиняйся.
   – Спасибо – Стас в знак благодарности поцеловал ее в плечо – а когда мы сможем посетить его мастерскую?
   – Все собираются сходить на речку, порыбачить. Я спрошу, сколько времени надо на сборы если больше часа, то мы успеем посмотреть картины сейчас. Если меньше то после рыбалки – она снова глянула на Стаса – тебе понравился Митин рисунок?
   – Да – он задумчиво сжал губы – я бы хотел сделать о Мите репортаж, как о художнике. Это возможно?
   – Я спрошу его об этом – пообещала Катя.

   Переменчивый ветерок играл с дымком костра. Захваченные рыбацким азартом, Сергей с Федором продолжали забрасывать снасти, не смотря на то, что выловленной рыбы было достаточно для приготовления ухи. Стас и Митя, спасаясь от надоедливого дыма, сидели, развалившись чуть поодаль на прибрежном песке. Стас, время от времени зачерпывал в руку горсть песка, и выпускал его тонкой струйкой.
   – Митя, спасибо, что разрешил посетить твою мастерскую – поблагодарил он художника.
   – Да не за что – Митя бросил взгляд на реку – вообще-то картины лучше смотреть на выставках. Там и места больше и свет получше.
   – Все равно интересно – настаивал Стас, выпуская очередную песчаную струйку из своей ладони.
   Затем он присел, обхватив колени, и всматриваясь куда-то вдаль, заметил:
   – На своих картинах ты до мельчайших подробностей прорисовываешь листву, цветы, камни, животных, даже тени, а некоторых людей оставляешь лишь заштрихованными силуэтами. Почему?
   – Стас, меня в живописи привлекает возможность передавать природную красоту. А люди на моих картинах, по большей части, это случайности, чем они, в сущности, и являются.
   – Так может их вообще не стоит рисовать?
   – Не рисовать, конечно, можно, тем более что убрать случайность с картины легче, чем из жизни. Но нужно точно знать, что эта случайность собой закрыла. Это важно, вот смотри – Митя встал перед Стасом – что ты сейчас видишь?
   – Твою спину, слева лес, справа речку.
   – А сейчас? – художник отошел в сторону.
   – Лес, речку. Тебя не вижу.
   – Солнце? Ты сейчас видишь солнце?
   – Да солнце вижу.
   – Секунду назад ты видел мир, в котором из-за меня не было солнца! – Митя опустился на песок – плохо быть той случайностью, которая кому-то закрывает солнце.
   – Я понял!
   – Вот и славно. Пойдем к костру, Натаха нам рукой машет, видимо уха, уже готова.

   Обратная дорога в электричке для Стаса была ужасно нудной и долгой из-за беспрерывных расспросов Инессы. Федор, едва они опустились на сидения, сразу же уснул, прислонившись головой к стеклу. Катя несколько раз попыталась отвлечь на себя внимание жены спящего одноклассника, но та настойчиво возвращалась к словесной пытке журналиста. К концу поездки болтливость Инессы стала просто невыносима, поэтому на вокзале Стас, остановив Катерину, предложил:
   – Поехали ко мне – он глянул на удаляющуюся пару и добавил – пожалуйста.
   Катерина посмотрела ему в глаза и после некоторой паузы произнесла:
   – Хорошо. Только давай поступим так: ты поезжай домой, а я провожу Федора с Инессой, и потом сразу к тебе.
   – Спасибо – облегченно выдохнул Стас.

Желтая папка

   Звонок не работал. Катерина постучала в дверь. Никто не открыл. Она постучала настойчивей. Тишина. Странно, после расставания на вокзале прошло не больше двух часов. «Неужели он так крепко заснул? Хотя, может быть». Ее немного смущал не работающий звонок. Когда они вчера заезжали к нему, она точно слышала звонок, перед приходом соседки. А сейчас он не работал. Катерина еще раз постучала. За дверью ничего не было слышно. Постояв несколько секунд, она повернулась и пошла вниз.
   Первое июня. В автобусе, даже по утрам, стала появляться пыльная удушливость. Держась рукой за поручень, Катерина не обращала внимания на то, что происходило в автобусе. Ее мысли все время вращались вокруг вчерашнего странного поступка Стаса.
   Почему он не открыл дверь?
   Внезапно до нее долетел разговор двух женщин:
   – Ты слышала? Вчера вечером Летягин на машине разбился.
   – Это тот, что в думе председательствует?
   – Ну да.
   – Владимир Николаевич? Насмерть?
   – Насмерть.
   – Да ты что!
   Катерина прислушалась.
   – В новостях показывали – продолжала одна из женщин – самосвал выехал на встречку, и его машина слетела с моста у самого левого берега.
   – Наверное, он с дачи возвращался.
   – Да нет, наоборот, из города выезжал и сам был за рулем. А водитель самосвала сбежал.
   – Ну, так напакостил, вот и дал деру со страху.
   Что-то в разговоре женщин привлекло внимание Катерины больше чем трагизм самого происшествия.
   «Летягин Владимир Николаевич. Владимир Николаевич…, но ведь соседка, заносившая Стасу документы, сказала что человек, передавший их, представился Владимиром Николаевичем…»
   Ей стало тревожно. Разозлившись, что вчера так легко успокоила себя предположением о том, что Стас банально уснул, она решила прямо сейчас еще раз заехать к нему и, отпустив поручень, направилась к выходу.

   Звонок по-прежнему не реагировал на кнопку. Прислушавшись и, несколько раз постучав в дверь, Катерина повернула никелированную ручку замка. Дверь приоткрылась.
   – Стас, ты дома? – спросила она громко в образовавшуюся щель.
   Ответа не последовало. Катя распахнула дверь и зашла внутрь. В квартире был ужасный беспорядок. На полу повсюду были разбросаны бумаги и вещи. Обойдя все помещения и не найдя Стаса она вернулась в гостиную. Предчувствуя, что с ним случилась какая-то беда Катерина начала искать глазами телефон, но, присмотревшись, остановилась. Среди бумаг на полу валялось несколько разорванных желтых папок, точно таких же какая лежала у нее дома в сумке Стаса. Только запечатанная.
   Стоит ли сейчас, сразу звонить в милицию? Что она сможет пояснить? Что два дня назад познакомилась с известным журналистом. Пригласила его на день рождения к однокласснику, после которого журналист пригласил ее к себе. Но когда она пришла к нему, то дома его не оказалось. А где гарантия, что он с вокзала вообще поехал домой? Он мог по дороге встретиться с кем-то из своих знакомых, поехать к ним, и остаться на ночь. Мог точно также познакомиться с другой женщиной. Почему не предупредил ее об изменившихся планах? Но как, если у нее телефон не работает? В конце концов, беспорядок могли устроить обычные квартирные воры, воспользовавшись отсутствием хозяина. Да, успокоительных объяснений предостаточно. Но это все можно было бы спокойно принять, если не учитывать папку, от человека по имени Владимир Николаевич, которая, сейчас лежит в ее квартире. И ей, если делать свои доводы более убедительными, о папке нужно будет сообщить. А если разбившийся председатель думы и Владимир Николаевич, владелец желтой папки, одно и то же лицо? Помогут ли тогда правоохранительные органы Стасу? Если это еще можно сделать…
   Катерина почувствовала, как по ее спине пробежал холодок.
   Может, оставленная папка, это именно то, благодаря чему она не обнаружила в квартире ничего, более ужасного, чем беспорядок? Нет, в милицию она звонить не будет, по крайней мере, в данную минуту. Катерина рассуждала следующим образом: то, что папка находится у нее дома, кроме Стаса не знает ни кто. Следовательно, если в течение часа он не появится ни у нее дома, ни на работе, то она вскроет папку и посмотрит что в ней. Если ничего неординарного, то тогда она сообщит о беспорядке в квартире Стаса в милицию, если же в папке будет что-то… вот именно что? Ладно, об этом через час.
   Она взяла со стола свою сумочку и, прикрыв дверь в квартиру, вышла на улицу. Первое что она сделала, это, найдя ближайший таксофон, позвонила в справочную и узнала телефон телецентра. На студии ей сообщили что: «Станислав Сергеевич обычно приезжает часам к одиннадцати. Если вы по вопросу, касающемуся передачи, то вам нужно записаться, и вам назначат время. А если по личному вопросу, то назовите ваше имя и оставьте координаты, ему передадут».
   Катерина объяснила, что она по личному делу, но называться не стала а, сказав, что сама свяжется с ним позже, повесила трубку. Затем, позвонив в зоопарк, предупредила, что на работе будет после обеда. Сделав звонки, она поймала такси и поехала домой.

   Парень в кожаных джинсах вошел в квартиру, переделанную под офис.
   – Слушай Тимоха – обратился он к человеку, сидящему в кресле – у него действительно два дня труба была отключена. Мне только что ребята из отдела распечатку привезли.
   – С какого времени?
   – Где-то с девяти утра субботы.
   – И что, телефона Летягина в распечатке за эти дни нет?
   – Есть. Два звонка в пятницу вечером и четыре в субботу утром, но только это Летягин ему звонил, а этот трубу не брал – «кожаный» протянул Тимохе бумагу из телефонной компании – соединения не было.
   – Не отвечал что ли?
   – Нет, а в восемь сорок вообще трубу выключил.
   – Надо еще домашний проверить.
   – Так и домашний телефон не работал когда мы пришли.
   – Ну, домашний-то он, как ты пояснил, просто из розетки выдернул. Так что время, когда он это сделал не определить. Проверяй!
   – Хорошо.
   Тимоха еще раз просмотрел распечатку.
   – Да странно, судя по этим данным, он ни разу до этого не отключал телефон. По крайней мере, в этом месяце.
   – Может батарея села?
   – Навсегда что ли? Он вообще его ни разу за двое суток не включал.
   – Может, не хотел, чтоб его беспокоили?
   – Слушай, Витек – Тимоха приободрился, обращаясь к «кожаному» – он был у бабы! Так что дуй в клуб, узнай с кем он там, в пятницу вечером трепался, и самое главное с кем ушел. А я позвоню, чтоб с ним поплотнее побеседовали.
   – О’кей.
   – Да, и выясни все-таки, с кем он эти дни по-домашнему разговаривал.
   – С кем он мог разговаривать, если он дома не был?
   – Был. Летягин в подъезд с пакетом заходил, а когда вышел, у него ничего в руках не было. Так что был журналист дома, был.

   Повторный звонок в телестудию через час, не дал никакой новой информации. Стаса на работе не было. Единственное, что Катерина смогла понять, из чрезмерно настойчивых расспросов секретаря студии о том кто спрашивает Станислава Сергеевича, так это то, что его отсутствие уже беспокоит не только ее. Поднявшись домой, она взяла из сумки пакет и, разорвав защитную ленту, достала его содержимое. Там были диктофон, какой-то документ и, небольшое послание, написанное от руки, на клочке бумаги. Отложив диктофон и документ в сторону, Катерина прочла записку. Размашистым почерком в ней было написано следующее:
   «Стас, не смог ни дозвониться до тебя, ни встретиться с тобой. В этой папке очень важная бумага, и запись, объясняющая ее значение. Держать все это в данный момент у себя, мне небезопасно. Тех, кого интересует эта бумага, депутатский мандат не остановит. Поэтому, пока я выравниваю ситуацию, пусть это побудет у тебя. Если я сам все утрясти не смогу, будь готов сделать передачу. Жди моего звонка».
   Из записки Кате стало ясно, что неприятности Стаса явно связаны с папкой, и те, кто ее ищут, точно знают, что папка у него. Но, самым важным выводом было то, что, пока они папку не найдут, им нужно будет, чтобы Стас мог говорить. Но что он может им рассказать? О содержимом папки он не имеет ни малейшего представления. Да он знает, где она находится, но если бы он это рассказал, то за папкой уже бы пришли. Значит, до сих пор Стас этого не сделал. Вот только, сколько он сможет скрывать это от тех, кто сделал с председателем думы то, о чем передают в телевизионных новостях каждые полчаса? Рано или поздно эти люди будут здесь! Нужно срочно принимать какое-то решение.
   Катерина взяла папку в руки.
   Эта папка, приносит неприятности тем, кто к ней прикасается!
   Посмотрев в зеркало на свое отражение, она произнесла вслух:
   – К ней прикоснулась и ты.
   Сложив обратно в папку все ее содержимое, Катерина осмотрелась.
   Понимая опасность ситуации, и что ей в квартире нельзя будет какое-то время появляться, Катерина, собрав необходимые вещи и документы, уложила их в дорожную сумку. Собираясь, она достала из сумки свернутый Митин рисунок.
   Нужно ехать к Мите! Он поможет.
   Выходя из квартиры, она, повинуясь какому-то необъяснимому внутреннему порыву, бросила Митин рисунок в сумку Стаса, стоящую в коридоре, и захлопнула дверь. Позвонив на работу, она предупредила, что не сможет выйти сегодня после обеда и, скорее всего, будет отсутствовать еще несколько дней. Повесив трубку, Катя поехала на вокзал.
   Витек сел в кресло, и прикурил сигарету.
   – В пятницу журналист в клубе не появлялся и в выходные из дома никому не звонил – отчитался он.
   – Не был в клубе? А где же он тогда был? – Тимоха встал и прошелся по комнате – он, когда в квартиру зашел, у него в руках что-нибудь было?
   – Нет. У него вообще ничего с собой не было. Только ключи и бумажник.
   – И что, в связке ключи только от квартиры?
   – Да. Мы на два раза проверили.
   – Дай-ка мне еще раз бумажник посмотреть.
   Витек сходил в соседнюю комнату и принес коричневое портмоне.
   Вытащив из него деньги, карточки и несколько бумажек, Тимоха спросил:
   – Вы ничего из него не забирали?
   – Да нет! Только просмотрели и все назад положили.
   Тимоха сунув деньги и карточки обратно в портмоне, отодвинул его в сторону и принялся читать записки. Прочитав очередную, он потянулся за телефонной трубкой.
   – Зоопарк, здравствуйте – услышал он на том конце провода.
   – Здравствуйте. Я могу услышать Катю?
   – Нет, она на пару дней отпросилась.
   – Жаль. Мне она так нужна… – он прервался, обдумывая как продолжить разговор.
   – Если вам нужен ветврач, то я могу дать номер лечебницы – участливо произнес глосс из телефона.
   Тимоха начал на ходу импровизировать.
   – Вы знаете, мне рекомендовали именно ее, а ждать не хотелось бы, у меня собака сильно болеет. Может вы мне ее домашний или сотовый телефон дадите?
   – Телефон у нее не работает. Если она вам так срочно нужна, я могу дать ее домашний адрес. Подъедете к ней сами?
   – Конечно!
   – Записывайте.
   Тимоха прикрыл трубку рукой и прошипел Витьку:
   – Ручку! Быстро!
   Витек подал ему карандаш.
   – Я вас слушаю. Диктуйте.
   Он перевернул листок с Катиным телефоном и начал быстро записывать.
   – Да записал. Спасибо огромное – произнес он и выключил телефон.
   Явно удовлетворенный результатом, Тимоха протянул напарнику листок и скомандовал:
   – Бегом по этому адресу и переверните там все вверх дном.
   Через час Витек поставил на стол перед Тимохой сумку и, радуясь, как преданный пес, с гордостью отрапортовал:
   – Он был у нее! Это его сумка! Там в кармашке лежит его журналистское удостоверение. Папку пока не нашли, но ребята сейчас еще на раз все осмотрят, и перезвонят.
   – Хозяйки квартиры, как я понимаю, дома не было?
   – Нет, но я сказал, что бы кто-нибудь остался там, и подождал ее.
   Тимоха одобрительно кивнул и раскрыл сумку. Он достал из нее косметичку с гигиеническими принадлежностями, трусы, носки, майку и свернутый в трубочку рисунок, а из бокового кармашка, электронный органайзер и удостоверение. Разложив все перед собой, он задумался. Мельком взглянув на удостоверение, он развернул рисунок. Посмотрев недоуменно на разрисованный листок, он отложил его на край стола и взялся за органайзер. Нажимая на кнопки, он принялся изучать содержащуюся в нем информацию.
   – Папки в ее доме нет – прервал его интеллектуальное занятие Витек – ребята только что отзвонились.
   Тимоха оторвал взгляд от электронной книжки и уставился на Витька:
   – Понятно. Ладно, Витек, здесь – он указал на органайзер – есть раздел под названием банк, правда в нем только цифры. Я думаю, он мог положить папку в банковскую ячейку – Тимоха потер подбородок – смотайся, привези сюда этого трепача. Наши тугодумы все равно ничего нового у него не узнают, а мне, полагаю, он поможет расшифровать то, что здесь поназаписывал.
   Витек козырнул и направился к выходу. Тимоха крикнул ему вдогонку:
   – И продолжайте искать эту врачиху из зверинца. Она что-то знает.
   Стаса завели в сильно прокуренную комнату и усадили в кресло возле невысокого полированного стола. Напротив сидел мужчина с морщинистым лицом и серебристыми висками. Увидев то, что лежало на столе, Стас покрылся холодным потом.
   – Как видишь – указывая жестом на вещи, разложенные на столе – у… – мужчина взял листок и, глянув на него, продолжил – …Кати мы уже были. Если ты папку спрятал у нее и не хочешь сказать где, то это не очень разумно. Наши ребята сейчас там работают.
   Стас в недоумении посмотрел на мужчину, потом на вещи, разбросанные по столу, и тут, он заметил Митин рисунок. Его пульс участился. «Они нашли Катю, но не нашли папку!» мысли хаотично начали метаться у него в голове. Он не мог найти объяснения этому факту, но на столе вместо папки лежал рисунок. Мужчина, перехватив его взгляд, потянулся по направлению, куда смотрел Стас, вот только взял в руки не Митино произведение, а лежащий рядом с ним кошелек и, прощупывая, помял его. Стас быстро убрал взгляд с вещей. Морщинистый бросил портмоне обратно на стол и взял органайзер.
   – О твоих воскресных похождениях мы побеседуем позже. Сейчас я хочу поговорить с тобой по поводу вот этого – он протянул Стасу органайзер.
   На дисплее была страница «БАНК» с номерами счетов Стаса.
   – Я попросил бы тебя объяснить, что означают эти циферки?
   – Что именно я должен объяснить? – переспросил Стас.
   – Все! Но в первую очередь меня интересует, в каких банках у тебя есть ячейки.
   Вопрос о банковских ячейках Стаса окончательно убедил в том что, папку они в квартире у Кати не нашли. Открытым оставался вопрос: с Катей они уже встречались или нет? Видимо, нет, иначе папка была бы у них. Но почему они не встретились с ней? Вероятно, Катя еще на работе и они ждут ее возвращения. Допустим. Но куда она дела папку? Может быть, она взяла ее с собой, в надежде, что я заеду к ней на работу?
   – Да у меня есть ячейки в двух банках – Стас решил поддержать разговор о ячейках и по ходу попытаться что-нибудь выяснить – но доступа, кроме меня, к ним ни у кого нет. И мне бы не хотелось…
   – Стас – оборвал его морщинистый – если ты действительно не встречался с Летягиным и не получал ни какой папки, то тебе незачем волноваться. А насчет доступа, мы поступим следующим образом: сейчас сюда привезут нотариуса, и ты выпишешь доверенность на моего напарника. Он съездит, проверит ячейки, и если папки в них нет, то мы, скорее всего, тебя отпустим.
   – Доверенность я выпишу – продолжал затягивать пустой разговор Стас – но ключи лежат у меня в сейфе на работе.
   Тимоха оглянулся на Витька, стоявшего с сигаретой у подоконника. Тот в свою очередь, посмотрев на Стаса, спросил:
   – А ключ от сейфа где?
   Стас сделал вид, что замялся, для усиления интереса к данной гипотезе у морщинистого человека.
   – Послушай, парень – недовольно произнес тот – давай все сделаем быстро, и не раздражая друг друга.
   – Ключ в магнитной коробочке под батареей.
   – Под какой батареей? Не заставляй меня все тащить из тебя клещами.
   – В кабинете.
   Морщинистый опять обернулся на курившего парня.
   – Ну что, мы сможем их добыть? – спросил он.
   – Тимоха – обратился тот к сидящему напротив Стаса человеку – ты позвони в отдел, пусть узнают, кто занимается – он показал на Стаса – его розыском и озадачь, чтоб меня пропустили в кабинет.
   – Сейчас.
   Тимоха, позвонив, распорядился чтобы «Витька», так он назвал парня у подоконника, взяли в группу по розыску «пропавшего журналиста».
   – Ты все понял? – положив трубку, обратился он к напарнику.
   Тот утвердительно кивнул.
   – Тогда, заберешь ключи, заедешь за нотариусом и сюда.
   Витек еще раз кивнул и, выбросив в окно окурок, проследовал в коридор. Когда он, выходя из квартиры, хлопнул дверью, Стас заметил, как за спиной у Тимохи качнулась не запертая оконная рама.
   В голове у Стаса все время звучала фраза «…группа по розыску пропавшего журналиста…». Значит, он пропал и его ищут. Но судя по происходящему это одни и те же люди.
   В ожидании Витька, Тимоха беседовал со Стасом на отвлеченные темы. Разговор был поверхностным, и темы в основном касались людей, которых Стас, в то или иное время, приглашал к себе на передачу. Перебрасываясь фразами, собеседники почти не смотрели друг на друга. Тимоха, в надежде найти что-то еще интересное для себя, продолжал копошиться в органайзере Стаса. Сам же Стас, погруженный в свои мысли, озираясь по сторонам, разглядывал комнату. Справа у стены на тумбочке стоял небольшой телевизор, и Стас, периодически, бросал на него свой взгляд. Блуждая в очередной раз глазами по экрану, он, вздрогнул, увидев на нем фотографию Владимира Николаевича. Затаив дыхание, Стас глянул на Тимоху, но тот, увлекшись своими поисками, не заметил его непроизвольного движения. Стас вновь осторожно скосил взгляд на телевизор. То, что он увидел, его просто выстегнуло. В сюжете показывали момент погрузки искореженного автомобиля Летягина на грузовик. Хотя звук был выключен, Стас, хорошо знакомый с правилами подачи информации, из видеорепортажа сразу догадался, что произошло что-то не поправимое. Отвернувшись, он сразу начал анализировать еще одно выражение Тимохи: «…мы, скорее всего тебя отпустим…». Исходя из увиденного – вряд ли. Стас потер виски ладонями.
   Что происходит?
   Рассчитывать на помощь высокопоставленного покровителя, водимо больше не стоит. То, что вначале Стасу показалось бессмысленной нелепицей, начинало принимать довольно зловещий оборот. Он глянул на часы. Если в течение часа, он не сможет предупредить Катерину, то она вернется домой и непременно попадет из-за него в большие неприятности. Но как он сможет ее предупредить? Позвонить? Не удастся. Выбежать быстро в коридор и открыть дверь с кодовым замком? Не успеет. Он вспомнил про незапертую раму. Дом, в который они заходили, был двух этажный с надстроенной мансардой. Именно в ней они сейчас и находились. Открытое окно было рядом, за спиной Тимохи, но встать и предпринять попытку подойти к нему – нереально, Тимоха непременно остановит его. Что же делать? Надо как-то выпроводить его из комнаты.
   – Можно мне стакан воды? – попросил Стас, приподнимаясь – пить очень хочется.
   Тимоха оторвал взгляд от дисплея. Он посмотрел на Стаса, потом на дверь.
   – Сиди здесь, я сам принесу – он встал и вышел.
   Стас, схватив со стола свой портмоне и листок с Катиным телефоном, метнулся к спасительному окну. Распахнув его, он вскочил на подоконник и сделал шаг.
   Бежать по узкой наклонной крыше было неудобно. Стас благодарил судьбу, что именно сейчас был одет в джемпер, джинсы и кроссовки. Балансируя, чтобы не упасть, он добрался до пожарной лестницы, и глянул вниз. Там ни кого не было. Перемахнув через низенькую решетку, ограждающую крышу, он, раздирая руки о ржавую лестницу, заскользил к земле. Коснувшись ногами асфальтированной дорожки, Стас, не оглядываясь, рванул через небольшой палисадник к людному проспекту и затерялся в толпе.

   Звонок в зоопарк окончательно запутал Стас. Ему сообщили, что: «Кати сегодня на работе не было», и, мало того: «она отпросилась на несколько дней».
   Он терялся в догадках. К Витьку с Тимохой она попасть не могла, уж очень интенсивно те продолжали искать папку. Но тогда где может быть Катерина? Как предупредить ее об опасности, исходящей от папки? Идти к ней домой – нельзя. К себе – полное безумие. А куда он вообще может пойти? Его везде могут ждать люди Тимохи.
   Стас сидел в сквере на затоптанной скамейке и пытался найти выход из сложившейся ситуации.
   Митин рисунок!
   Стас вспомнил о рисунке.
   Надо ехать к Мите! Он поможет.
   Стас встал со скамейки и пошел на электричку.

   Подойдя к дому художника, Стас толкнул калитку, но, к его удивлению, она была заперта, хотя свет в окошке горел. Он несколько раз подергал засов. На бряканье, в окно, кто-то выглянул. Через мгновение дверь дома распахнулась, и по дорожке, ведущей от крыльца до калитки, к нему бежала Катерина.
   Их затянувшиеся объятия прервал приглушенный окрик Мити с крыльца:
   – Давайте в дом!
   Пропустив их, он закрыл дверь и произнес:
   – Ну, вот Кэт, мы с тобой здесь полдня гадаем, где твою потерю искать, а «Магомет сам пришел к горе».
   Катерина вновь обняла Стаса и тяжело дыша, уткнулась в его грудь:
   – Стас! Что случилось?!
//-- * * * --//
   Отперев дверь ключом, и зайдя в квартиру, Стас замер. Незнакомые люди, бесцеремонно разбрасывая вещи, обшаривали его жилище. Он настолько был не готов к увиденному, что потерял на некоторое время дар речи. Из оцепенения его вывело возникшее перед самым носом развернутое удостоверение. Оно находилось настолько близко к лицу, что Стас ничего не смог прочесть.
   – Султанов Станислав Сергеевич? – осведомился владелец непонятного удостоверения.
   – Да – выдавил из себя Стас – А в чем дело?
   Он начинал постепенно приходить в себя.
   – Вы вчера встречались с гражданином Летягиным? – сразу начал задавать вопросы парень в кожаных джинсах, продолжая держать в руках красную книжечку.
   – Нет – ответил Стас, лихорадочно пытаясь разобраться в происходящем.
   В чем дело? Почему он спросил про Летягина? Да, Владимир Николаевич завез ему вчера документы, но вопрос был «виделись ли они», поэтому ответ «нет» в принципе был правдивым, может уклончивым, но правдивым.
   – У нас есть информация, что он передал вам вчера папку с документами – настаивал парень.
   Они копают под Летягина! Владимир Николаевич конечно не раз говорил, что в работе ему приходится сталкиваться с разноплановыми интересами всевозможных групп людей. Но, будучи чиновником высокого ранга, он был, человеком гибким, проницательным и осторожным. Тем более, информация, которую он время от времени подбрасывал ему для озвучения ее в телевизионном эфире, никогда не переходила за рамки скрытой товарной рекламы. И самое главное, эта информация никогда не носила агрессивный или конкретно направленный против кого-то характер. Так почему же такой переполох из-за очередной папки? Что в ней такого было на сей раз?
   Стас оглядел комнату. Люди, роющиеся в его вещах, об этике не заботились.
   Та грубость и поспешность, с которой была перевернута вся его квартира, говорили Стасу еще и о том, что скрытность так же не входила в их планы. Они просто искали папку.
   – Вы знаете, я не совсем понимаю, о чем идет речь – стараясь опять уйти от прямого ответа, произнес Стас – меня вчера не было дома.
   – А где вы были?
   Стас понимал, что на этот вопрос, правду говорить не стоит.
   – Ходил по городу. Искал сюжеты для передачи.
   – Вы с кем-нибудь виделись?
   – Нет.
   – Может, вам кто-нибудь звонил?
   – Нет.
   – Я могу посмотреть ваш телефон?
   – Пожалуйста – Стас протянул собеседнику трубку – я выключил его еще вчера утром.
   – Зачем? – парень в кожаных джинсах с удивлением посмотрел на темный дисплей телефона.
   «Зачем?». Интересный вопрос.
   Но Стас решил дать более-менее разумное объяснение своим действиям.
   – Понимаете, я задумал сделать новую передачу – как можно убедительней начал он – и чтоб мне не мешали обдумывать ее сценарий, я отключил трубку.
   – Хорошо – парень вперил взгляд в забинтованную руку Стаса. По его лицу было видно, что он не очень верит в изложенную Стасом версию. Спрятав удостоверение и телефон Стаса в карман, он заключил – Станислав Сергеевич, вам придется проехать с нами и дать письменное объяснение на интересующие нас вопросы.
   Человек подозвал к себе одного из занимающихся обыском людей, и предложил Стасу следовать за ними.
   – Я могу сделать звонок? – поинтересовался Стас у беседовавшего с ним человека.
   – Сейчас этого делать не стоит. Идемте – отрезал тот, исключая возможную дискуссию и, взяв Стаса под локоть, легонько подтолкнул к выходу.
//-- * * * --//
   Катерина с упоением наблюдала, как Стас уплетал яичницу с вареной картошкой. Горячую картошку он хватал большими кусками, обжигая себе рот, и тут же запивал холодным молоком.
   – Не торопись, ешь спокойно – нежно наставляла его Катя.
   – Угу, угу я не спешу – соглашался он, вновь и вновь пробегая глазами записку Летягина.
   Как же так! Ведь в среду утром они разговаривали по телефону, и в голосе Владимира Николаевича не было даже намека на тревогу. И вот его не стало. Бред какой-то!
   Молниеносно покончив с ужином, Стас вынул из папки документ и развернул его. Это была топографическая карта, нарисованная на старой бумаге, с еле заметной надписью «Елюю Черкечех» верхнем левом углу. Он никогда раньше этой карты не видел и что означает надпись, тоже не знал. Катя с Митей, просмотрев карту, так же не смогли понять, что за местность на ней была обозначена. Чтобы разобраться в топографической головоломке Стас включил диктофон.

   Запись, оставленная В.Н. Летягиным
   «Стас! То, что ты видишь, это потерянная карта Николая Тюкалова, геолога жившего в нашем городе. На ней указано местонахождения алмазной трубки, которую он открыл в тысяча девятьсот тридцать втором году в Якутии. Карту обнаружил один мой приятель, работник архива, во время ремонта подвала в музее. Она лежала в ящике с экспонатами первой Якутской экспедиции Тюкалова, в которой он был вместе с Петром Дравертом еще в тысяча девятьсот шестнадцатом году. Эта дата и стояла на ящике. На него никто не обращал внимания так, как об изысканиях шестнадцатого года много известно из публикаций, которые сделал сам Драверт, будучи председателем ЗСОИРГО. Ничего необычного в той экспедиции не произошло.
   Интерес вызвала вторая экспедиция Тюкалова тысяча девятьсот тридцать второго года, после которой он объявил, что открыл недалеко от Вилюйска месторождение алмазов и составил подробную топографическую карту. Так же, из рассказов его напарника, стало известно, что Тюкаловым там были найдены крупные алмазы, которые он, спрятал в зимовье, на территории где проводил изыскания. Материалы, собранные во время этого путешествия, они были вынуждены оставить в Якутске, так как денег на их отправку не осталось, и для получения дополнительного финансирования, Тюкалову пришлось возвращаться налегке. Сразу, по прибытии, денег не нашлось, а через полгода Тюкалов умер, так и не вернувшись в Якутск. Его напарник, оставшийся в Якутске с грузом экспедиции, пережил Тюкалова всего на пару месяце.
   Только спустя год, обратили внимание на ящики, оставленные на складе в Якутском Отделении Географического Общества. Их вскрыли, но журнала с записями и карты внутри не оказалось. Проводник у Тюкалова был из якутов, и отыскать его не смогли, поэтому факт существования алмазов и карты был поставлен под сомнение. А когда в пятьдесят пятом году другой геолог Юрий Хабардин на реке Ирелях открыл алмазную трубку, названную впоследствии Мир, то те, кто верил в открытие Тюкалова, решили, что именно это месторождение Тюкалов и нашел двадцатью тремя годами ранее и поиски его алмазов прекратили.
   И вот недавно, как я уже говорил, во время ремонта в музее, были найден и журнал и карта. Видимо Тюкалов, забрал их собой и, добравшись до дому, положил в ящик, привезенный им еще из первой экспедиции. После смерти геолога, экспонаты из его квартиры были переданы в запасники музея, где и пролежали много лет. Архивариус, нашедший карту, оказался человеком любознательным и, прочитав внимательно дневник геолога, выяснил, что та часть «Елюю Черкечех», что означает в переводе с якутского «Долина смерти», указанная на карте, расположена на левом берегу Вилюя, тогда как карьер Мир находится на правом. Исходя из всего этого, он сделал вывод, что алмазы Тюкалова, до сих пор не найдены. К сожалению, мой знакомый поделился этой информацией с непорядочными людьми. Те, сообразив, о чем идет речь, пообещали помочь, и попросили архивариуса отдать им карту. Когда тот отказался выполнить их просьбу,то просьба превратилась в требование. Он испугался и обратился ко мне за поддержкой. Вот так эта карта оказалась у меня. Это было в среду вечером, а в четверг утром работник музея был найден мертвым на пустыре возле гаражей. По милицейским сводкам его загрызли бездомные собаки. Только непонятно что он мог там делать, у него никогда не было машины. И в этот же четверг кто-то побывал в моей квартире, причем сигнала на пульт вневедомственной охраны не поступало. А в пятницу был звонок с предложением отдать “не принадлежащий мне документ”. Все это как-то нехорошо, и я решил кое-что предпринять по этому поводу».

   Они все несколько минут сидели, молча, переваривая услышанное. Первым молчание нарушил, став как никогда серьезным, Митя:
   – Не знаю на сколько все это правда, но, избежать дальнейших неприятностей, можно будет, либо найдя эти алмазы, либо доказав, что они не существуют.
   – Может проще уничтожить карту? – предложил Стас.
   – А как ты докажешь факт уничтожения карты. Принародно сожжешь ее на площади? – поинтересовался художник.
   Стас погрузил лицо в ладони.
   Митя прав. Тимоха вряд ли поверит в то, что они уничтожили карту и не оставили копии. А даже если поверит, что это изменит в целом?
   – Но что же тогда делать?! – негодовал Стас – в милицию идти бесполезно, этой ночью я там уже был. Нам с Катей, даже появляться в городе, и то опасно.
   – Да, вам в городе появляться опасно – рассуждая, продублировал Стаса художник.
   – Нам, что бы ехать в Якутию, нужны деньги – обрывая их затянувшиеся размышления, констатировала Катя.
   Мужчины с изумлением одновременно посмотрели на нее.
   – Катя, ты серьезно? – осторожно поинтересовался Стас.
   – Понимаешь, Стас – задумчиво произнес Митя, потирая пальцами лоб – мне кажется Катя права. Мы не сможем вечно прятаться у меня дома.
   – Я завтра же поеду в студию и к вечеру сделаю передачу об этой карте. Когда о ней станет известно всем, нас оставят в покое – возмущенно произнес Стас.
   – Я не думаю, что все так просто – еще более серьезно сказал художник – твои фотографии, наверняка, есть уже у каждого милиционера. Они обязательно тебя задержат, если не как преступника, то, как пропавшего человека. Удивительно, что это не произошло еще на вокзале, когда ты ехал ко мне.
   – Я в электричку сел с платформы у «Военного городка» – стихая, вымолвил Стас.
   – Ну, вот видишь, а ты хочешь, открыто придти в студию, да еще и передачу сделать. Нет, это очень опрометчиво. Надо придумать что-то более неординарное – глядя на карту, рассуждал Митя.
   – Митя, давай будем исходить из того, что пока никто не знает где мы – вновь приняла участие в разговоре Катя.
   – Будем надеяться, что о нашем местонахождении, они действительно еще день два не узнают – продолжил рассуждения художник – конечно, это не много, но основная проблема не в отсутствии времени и денег, а в отсутствии у Стаса документов.
   – Я хотел как можно скорее предупредить Катю, поэтому и взял со стола лишь кошелек да номер ее телефона. Забрать еще и удостоверение мне в голову не пришло. Я же ничего не знал! – оправдывался Стас.
   – Стас! Я понимаю, ты сделал невозможное, что б оказаться сейчас здесь – успокоил его Митя – и это, решило множество таких проблем! По сравнению с которыми, проблема документов, ничтожна. Тем более, даже если бы они и были, их все равно нельзя было бы никому показывать.
   – Кстати, на счет денег – уже менее эмоционально сказал Стас – деньги есть, только, они на карточках.
   Стас достал из портмоне несколько пластиковых прямоугольников.
   – Здесь где-нибудь есть банкоматы? – спросил журналист.
   – Нет. У нас только билеты, на вокзале, можно брать по карточкам, да таксофоном воспользоваться, там же – объяснил Митя.
   – Нужно ехать в город – вновь озвучила неизбежное Катерина.
   – Да – согласился художник – и сделать это лучше всего мне.

   Тимоха раздавил в пепельнице, едва прикуренную сигарету.
   – Куда они могли деться? – нервно выпытывал он, у притихшего в кресле, Витька.
   – Не знаю. Мы всю ночь просидели у нее дома – пожимая плечами, оправдывался тот – в телестудии, дабы избежать преждевременного шума, мы строго настрого запретили выдавать в эфир какую-либо информацию о пропаже журналиста.
   Я показал фотографию врачихи его сослуживцам, но никто ее раньше не видел. Ребята поехали в зоопарк, показать его фото. С минуты на минуту жду от них звонка.
   – Что насчет родственников?
   – У нее никого нет. Мать умерла три года назад. Его родители живут в своем доме в районе «Золотого Утеса», но он там не появлялся. Это точно.
   Тимоха достал из-под стола сумку Стаса и вновь вынул содержимое.
   – Нам нужно найти ветврача. Их что-то связывает. Набери тех, кто поехал в зоопарк, пусть поторопятся.
   Витек взял телефон и начал звонить. Тимоха развернул рисунок.
   – Да он в субботу заезжал за ней – радостно доложил Витек – рабочий опознал его.
   – Заезжал? – Тимоха приподнял брови – они, что вместе ушли?
   – Не знаю.
   – Так узнай! Скажи, что б выяснили все, и самое главное время, когда это было – негодовал Тимоха – соседка, во сколько передала ему папку?
   – Она сказала в полдень.
   – Пусть узнают поточнее, в котором часу это было, раз сразу не хватило ума опросить соседей. Если они были вместе, значит, она знает о папке.
   Витек снова принялся звонить. Давая распоряжения, он, заметив в руках у Тимохи рисунок, вскользь обронил:
   – У этой, из зоопарка, весь дом в картинах и фотографиях.
   Тимоха, дождавшись, когда тот закончил разговаривать, переспросил:
   – В картинах или в рисунках?
   – И рисунки и картины есть. И фотографии. Я же тебе говорю, все стены увешаны.
   Тимоха задумался, покусывая губы.
   – Поехали, заедем к ней домой.
   Он свернул рисунок, и они, покинув кресла, направились к выходу.
   Рассматривая стены Катиного жилья, Тимоха остановил взгляд на картине со знакомым изображением заката. Сняв ее со стены, он принялся внимательно разглядывать холст. Найдя в углу подпись автора, он обратился к Витьку:
   – Ты в живописи разбираешься?
   – Да нет.
   – Где мы можем выяснить, чья это мазня? – он протянул Витьку картину, указывая на роспись.
   Витек взял ее в руки и тоже начал разглядывать со всех сторон.
   – Я съезжу на «Старую Площадь», туда, где собираются уличные художники, и попробую что-нибудь узнать.
   – Хорошо – одобрил мысль напарника Тимоха – дерзай.
   Весь тротуар, возле смотровой площадки, был заставлен разнообразными произведениями бродячих творцов. В основном, это были репродукции известных картин, да портреты знаменитых людей в графическом исполнении, рекламирующие возможности того или иного художника. Но были и достойные работы нарисованные красками на настоящих холстах. Возле этих импровизированных выставок и прохаживался Витек. Вначале он сам присматривался к автографам, оставленным на холстах, в надежде вычислить автора «Заката». Но не найдя ничего похожего, обратился к одному из представителей творческой диаспоры, чьи произведения, как ему показалось, были схожими с имеющимся у него.
   – Не подскажете, кто рисовал эту картину? – спросил он у сидевшего на стульчике живописца, протягивая ему холст.
   – Фамилии не знаю – ответил тот, оглядев произведение – но хороший художник.
   – Да, мне тоже нравится такой стиль. Я бы хотел ему еще что-нибудь заказать, но где найти его не знаю.
   – Подожди секунду.
   Уличный творец встал и посмотрел, поверх голов, кого-то выискивая.
   – Петро – крикнул он.
   На окрик обернулся худой сутулый человек в соломенной шляпе.
   – Что нужно? – отозвался он.
   – Помоги. Парень автора ищет, может ты, подскажешь.
   Витек подошел к человеку в шляпе и показал картину. Знаток взял холст и, рассмотрев его, произнес:
   – Это выполнено не любителем. Такие картины, обычно, в художественных салонах выставляют – он поднес работу поближе к глазам – наши попроще рисуют.
   – Так как мне быть?
   – Запишите телефон Ивана Савельевича. Если этот художник из нашего города, он должен его знать.
   Витек записал телефон и, поблагодарив за помощь, откланялся.
   Витек никак не мог дозвониться до художественного эксперта. Он, определив по номеру адрес, даже смотался к нему, опасаясь, что телефон у того просто не работает, но эксперта действительно дома не было. Правда, у соседей он выяснил, что: «Иван Савельевич на даче, и в город, возвращается обычно во вторник, на одной из последних электричек. Поэтому, раньше десяти часов вечера, скорее всего, не появится». Витек уже хотел, было разузнать, где находится дача, и смотаться туда, но позвонил Тимоха, и приказал немедленно ехать в офис.
   Ему только что сообщили, что журналист воспользовался своей банковской карточкой, и снял деньги в одном из городских банкоматов.
   К тому времени, когда Витек опустился в кресло напротив Тимохи, стало известно, что деньги были сняты еще в двух местах. Глянув на начальника, Витек понял: ничего доброго он сейчас не услышит.
   – Послушай парень, мы уже который день не можем найти какого-то писаку и внучку Айболита. Они спокойно гуляют по главной улице города и снимают деньги у нас под носом. Я не удивлюсь, если сейчас, он расплатится кредиткой за обед в центральном ресторане.
   – Но ты, же сам говорил, чтоб мы шума не поднимали! А заблокировать счета, без специального распоряжения, не получится. Ты же знаешь!
   – Я тебя не блокировать его счета призываю, а искать лучше. Поработай немного головой, а не тем местом, на котором сидишь.
   Витек сидел молча, не споря с Тимохой, дабы не вызвать еще большей бури негодований.
   – На вот возьми – немного остыв, сказал Тимоха, протягивая Витьку листок – я выяснил, в каких банках у него счета. Рублевые только в двух. Деньги он снимал до обеда, как раз в то время, когда мы с тобой картинами у нее дома любовались.
   Я понимаю, что возле каждого банкомата человека не поставишь, но подумай, как можно использовать эту информацию.
   Витек кивнул в знак согласия и взял листок.
   – Я попрошу, чтоб мне показали записи видеокамер из банкоматов, где он снял деньги. Необходимость этого объясню тем, что данными его карточек могли воспользоваться люди причастные к краже денег с чужих кредиток – набросал Витек план своих действий – может что-то новое, на этих записях увижу. Параллельно попытаюсь выяснить сумму снятых денег.
   – Правильно, сумму узнать необходимо. Это поможет нам предположить, что он намерен делать дальше.
   – Каким образом?
   – Если будет пытаться найти защиту здесь, то много снимать не будет, а если задумает, как Летягин в центр податься, то попытается снять побольше.
   – А если вздумает воспользоваться картой геолога? – вкрадчиво спросил Витек.
   Тимоха нахмурив брови, пристально посмотрел на подчиненного.
   – Тогда попробует снять все. Мы не должны позволить ему этого сделать!

   Как только Митя вернулся из города, и сообщил, что все прошло гладко, они сели обедать, слушая более детальный рассказа художника.
   – Сначала, деньги я снял в двух банкоматах в центре города. В третий раз, следуя твоим инструкциям – Митя посмотрел на Стаса – я воспользовался банкоматом на главпочтамте, примерно через час. Счет не заблокировали.
   – Ты скрывал лицо, когда снимал деньги? – спросил Стас.
   – Да, я все сделал, как мы договаривались. Во всех трех случаях я прикрывал лицо рукой – успокоил его художник, и продолжил – оттуда же, с почтамта, я позвонил к тебе на работу. Мне спокойно сообщили, что ты сейчас в отъезде, о твоей пропаже ни слова.
   Стас поморщился:
   – Наверное, ты был прав. В студии мне появляться, к сожалению, нельзя.
   – Не только в студии, но и в городе – подтвердил его опасения Митя.
   – Но нам завтра еще раз нужно снимать деньги! – не отступал Стас.
   – Стас, с этим, проблем, возникнуть не должно – убеждал Митя.
   – Хм, недолжно – не успокаивался Стас – а если Тимоха следит за моими счетами в банке? Он непременно узнает, что я сегодня воспользовался картой и, проверив, что деньги на счету еще остались, попытается взять меня во время следующей операции у банкомата.
   – Допустим, Тимоха и следит за твоими счетами, но, по логике, сняв деньги, ты из города должен уехать, а картой вновь, воспользоваться позже, и не здесь. Поэтому завтра у банкоматов они тебя ждать не будут.
   – Тогда они должны начать искать меня на вокзале, в аэропорту, в автотранспорте, и чем дальше, тем тщательнее они будут это делать. Получается, затягивать с отъездом нельзя.
   – Тут я с тобой согласен, но во всем остальном… вам с Катей лучше оставаться здесь – Митя отодвинул пустую тарелку – мне все равно завтра нужно будет заскочить в галерею, предупредить, что на выставке меня не будет. Так что, еду я.
   И один.
   – Ну, хорошо! С этим понятно, но мне тоже необходимо как-то попасть в город.
   – Зачем?
   – Дома у родителей, лежит мое старое удостоверение. Какой ни какой, а документ, и старикам, хоть что-то, объяснить.
   – Это рискованно. Удостоверение конечно хорошо, но появляться сейчас у родителей, и тем более, посвящать их, даже поверхностно, в суть происходящего, нельзя.
   – Ну не повезете же вы меня в Якутск багажом – с какой-то ироничной безысходностью произнес Стас.
   – Багажом не получится – съехидничал в ответ Митя – далеко.
   – Слушай, Митяй! – встрепенувшись, включилась в разговор Катя – ты помнишь, года три назад, у нас проездом, был один врач.
   – Конечно, помню – оживился художник – тот, что до тебя работал в «центре» на Дальнем Востоке? Я ему еще картину с вашим тигром подарил. Он же вроде сейчас в столице живет?
   – Да он сейчас в столичном зоопарке работает, но я вот о чем – Катя встала и заходила по комнате – пару месяцев назад он звонил мне. Звал к себе на работу, и вот зачем: их зоопарк сотрудничает с Токийским зоопарком, и, по договоренности, они, время от времени, обмениваются с «Уэно» животными. Крупных питомцев, доставляют морем из Архангельска до Петропавловска-Камчатского, а там перегружают на японское судно. Такой груз всегда сопровождает ветеринар. Так вот, в этот обмен, он просил меня отправиться с животными до Камчатки, а потом заехать в наш «центр» и забрать детеныша дальневосточного леопарда. Я вообще-то отказалась, но может сейчас стоит согласиться? Вас как-нибудь в сопровождение оформим.
   – Морем, это интересно – поддержал ее Митя – у людей, вписанных в сопроводиловку, надеюсь, тщательно проверять документы, не будут. Тут все зависит от твоего знакомого. Договоришься?
   – Попробую.
   Стас, с изумлением, слушал диалог своих новых друзей. Они обсуждали предстоящее нелегкое путешествие, как уже утвержденное решение. Его поражало то, что они не высказали ни слова сомнения, в необходимости участвовать в этой, вынужденной для них, поездке. И позывом сделать этот шаг, был не виртуальный шанс отыскать и присвоить себе чье-то богатство, а реальное желание помочь, попавшему в беду товарищу.
   «Пошел ли бы на такое, кто-нибудь из его предыдущих друзей и знакомых?»
   Он боялся ответа на этот вопрос.
   – Но, прежде чем звонить Павлу Петровичу, нам нужно подумать, как добраться до столицы – продолжала рассуждать Катерина – мы не сможем воспользоваться общественным транспортом.
   – Договорюсь с Серым. Он отвезет нас на своем «Газоне» – тут же нашелся Митя – я чуть позже, схожу к нему на работу. Сейчас он дома на обеде, но при Натахе разговаривать не стоит. Лучше ей не знать, куда и кого он повезет.
   Все на мгновение замолчали.
   – Ладно, не будем унывать! – хлопнул ладошками по коленям Митя – вечером сходим на вокзал, созвонишься со своим столичным знакомым, и если все срастется… в путь.

   Дверь открыл старичок, в спортивных штанах и майке, на которой был напечатан портрет Боба Марли, составленный из зеленых листиков марихуаны.
   – Здравствуйте. Это я вам звонил, по поводу автора – пояснил Витек, демонстрируя принесенный целлофановый пакет с картиной.
   – Проходите молодой человек – пригласил гостя хозяин квартиры, проведя, Витька в комнату – с удовольствием попытаюсь вам помочь. Сейчас, мало кого в вашем возрасте, интересует хорошее искусство. Что уж там вас молодых, сейчас настоящее искусство вообще никого не интересует. Все подались в эпатажный авангард. А что такое сегодняшний авангард? – возмущенно продолжал эксперт – те же самые наскальные рисунки, у которых рога и хвосты поменяны местами. И все! Совсем не осталось хороших художников. А откуда им взяться? Вместо того, что бы учиться рисовать, они пытаются разгадать, кого спрятал Леонардо под обликом Джоконды. Они не могут согласиться с тем, что да Винчи просто нарисовал красивую женщину. Это, по их мнению, не авангардно.
   – Да, да я с вами согласен – вклинился в монолог эксперта Витек – мне вот такие пейзажи нравятся – он достал из пакета картину – вы не подскажете, кто его рисовал?
   Старичок бросил взгляд на холст, и тут же произнес.
   – Конечно! Это Митя Фефелов – он взял произведение в руки – вот действительно художник от бога. Смотрите, как точно он передает игру света и тени. Ни одной ломаной грани! Яркий закат так плавно переходит в темный берег, что, кажется, еще мгновение, и солнце угаснет. Гениально!
   – Где я могу его найти? – заерзал от нетерпения Витек.
   – Через неделю в галерее «Багет» будет выставка, Митя там обязательно появится. Он несколько своих картин уже выставил. Заезжайте завтра в галерею, я там буду, дам вам программку, и Митины картины покажу.
   Витек начал нервничать. Все оказалось не так просто как ему представлялось. Он думал, что если эксперт узнает автора, то просто даст ему адрес художника, и они распрощаются. Но борец с эпатажем всю ситуацию вывернул наизнанку.
   – Прошу прощения, Иван Савельевич – начал говорить Витек, стараясь не допускать пауз между словами – вы не могли бы мне дать адрес или телефон Мити. Я бы хотел заказать ему совершенно определенную работу.
   – Адрес? – старичок хмыкнул. Было видно, как он раздосадован тем, что уговорить гостя посетить галерею не удается – адрес – повторил эксперт, почесывая за ухом.
   Постояв немного молча, глядя на полированный секретер, он вдруг приободрился и произнес:
   – Митя живет где-то в пригороде. Дома у меня, к сожалению, его адреса нет. Когда вы завтра заедете в галерею, я дам вам его вместе с программкой.
   Витьку ничего не оставалось, как согласиться с вариантом, предложенным хитрым хранителем художественных устоев. Садясь в машину, он с такой силой швырнул пакет с картиной на заднее сидение, что чуть не выбил боковое стекло. В этот момент он ненавидел любое направление искусства, от авангарда до возрождения.
   Выслушивая утром, доклад напарника о посещении эксперта, Тимоха вдоволь повеселился.
   – Ладно, Витек, повышать свой культурный уровень, продолжишь после того, как посмотрим банковское кино. Галерея от нас никуда не убежит, посетишь ее после обеда. Деньги сейчас важнее. Смотайся сначала в управление, и оформи разрешение на блокировку счетов журналиста. Я уже договорился, тебя там ждут. Потом езжай в банк, забери записи, и обратно.

   Митя вошел в дом через кухню, и, пытаясь сдерживать волнение, произнес:
   – Они вышли на меня. Нам нужно немедленно собираться и уезжать.
   Он быстрым шагом прошел в спальню мимо изумленных друзей. Первой пришла в себя Катерина. Сбросив оцепенение, она проследовала за художником в спальню и, доставая дорожную сумку, спросила:
   – Как ты об этом узнал?
   Митя, выворачивая вещи из шкафа, начал на ходу рассказывать, о произошедшем в городе, Кате и подоспевшему Стасу:
   – Карточку я обналичил, все прошло гладко. Когда же я заехал в галерею к Савельичу, то он мне поведал, что вчера к нему домой приходил человек с моим «Закатом», что висел у тебя в квартире – Митя глянул на Катерину – и просил мой адрес, якобы он хочет заказать мне какую-то картину. Но, слава богу, старый плут, решил заманить потенциального клиента к себе в галерею, в надежде продать одно из уже написанных полотен, сказав тому, что адреса художников у него на работе. Чтобы не вызвать подозрений, я Савельича поблагодарил, и сказал, что до пяти часов буду в городе, а вечером жду клиента у себя дома, если того не устроит что-нибудь с выставки.
   – Как скоро они могут приехать? – справилась Катя, укладывая вещи в сумку.
   – В лучшем случае, учитывая повадки Ивана Савельевича, у нас часа три-четыре, в худшем, час. Мы будем действовать из расчета, что времени нет совсем. Собираем вещи, и выходим через мастерскую и кухню. Калитку и входную дверь, я утром закрыл основательно, пусть все выглядит так, будто я еще не вернулся из города. Сейчас мы пройдем через огород, и по дальней улице двинем к задним воротам сельхозтехники. Серый нас там будет ждать через полчаса. Я уже заскочил к нему на работу, возвращаясь с вокзала, и предупредил о произошедших переменах, и что выезжать нужно ни завтра, а прямо сейчас.

   Телефонный звонок, прервал просмотр видео, полученных из банков.
   – Что?! – Тимоха опустил телефонную трубку вниз, и спросил у Витька – ты, во сколько был в банке?
   – Где-то в пятнадцать-двадцать минут двенадцатого. А что?
   Тимоха вновь приложил телефон к уху:
   – Во сколько это произошло?
   Было видно, как он мрачнеет:
   – Понятно.
   Он выключил телефон и с силой ударил им об стол:
   – В половине одиннадцатого, журналист снова снимал деньги. С блокировкой мы опоздали.
   – Но я, как только получил в управлении бумагу, сразу поехал в банк. И ты же видишь на записи, он не сам снимает наличку. Журналист аккуратно пострижен, а этот вон какой патлатый.
   Тимоха слушал комментарии Витька, не глядя на экран. У него был вид рыбака, только что упустившего крупную рыбу.
   В галерее Витьку опять пришлось полчаса слушать лекцию об упадке в современном искусстве. Он вынужден был, как баран, тупо смотреть на развешанные вдоль стен картины, делая вид, что его это интересует. Поэтому, когда старичок, пригласил его к себе в кабинет за программкой и адресом художника, Витек еле сдержал себя, чтобы ни издать победный клич индейского вождя.
   – Жаль, конечно, что вас не устроили картины с выставки, но я вас понимаю. Митя может изобразить любой пейзаж, так, как он создан самой матушкой природой. Он кстати сегодня утром забегал сюда, и я ему рассказал о вас. Так что, он будет вас ждать.
   Витек насторожился:
   – Он сегодня был у вас?
   – Да часа два назад. Но он до вечера будет в городе, так что, вам можно не торопиться, и приехать к нему часиков в семь-восемь.
   Эксперт достал толстую амбарную книгу и принялся листать ее:
   – Вот страничка с портфолио Мити Фефелова.
   Витек чуть не упал со стула. С фотографии ему улыбался длинноволосый парень, которого он сегодня видел на банковских пленках. Выхватив, из протянутой руки старичка, листок с адресом художника, Витек пулей вылетел на улицу, оставив недоумевающего эксперта без слова благодарности.
   – Тимоха, это он! – кричал Витек в трубку мобильника, направляясь к машине.
   – Кто он? – переспросил тот.
   – Художник! Это он снимал деньги с карточек. Я взял его адрес, надо срочно ехать к нему, они там.
   – Отлично. Заезжай за мной, я жду.
   Тимоха взяв небольшую кожаную сумочку, вышел из офиса.
   Дом художника оказался запертым. Расспросы соседей о том, где его можно найти ясности не внесли. Хозяйка, из дома напротив, пояснила, что если калитка и дверь заперты на замок, значит, художник уехал на пленер, и пару дней дома может не появиться.
   Сев в автомобиль, Тимоха заключил:
   – Я так понимаю, художник отправился рисовать якутские пейзажи, и караулить его здесь больше нет смысла – он покачал головой – а журналист-то, прытким оказался!
   – Что будем делать? – поинтересовался Витек, в ожидании дальнейших распоряжений.
   – Если наши капканы в аэропорту и на вокзалах, в ближайшее время, не сработают, то полетим в Якутск, и будем ждать их там.

На север

   Пароход «Полярный Скиталец», протяжно погудев, попрощался с Архангельском. Они сидели в каюте Катерины, и, с облегчением смотрели, через мутное стекло иллюминатора, на удаляющийся берег Северной Двины. Напряжение, от навалившихся внезапно невзгод, отпустило. Пусть ненадолго, всего лишь на время одного пароходного гудка, но отпустило.
   – Никогда не думал, что самым желанным морским путешествием, для меня, будет круиз по северному морскому пути – иронично произнес Стас, тщетно пытаясь протереть запотевшее окно каюты.
   – Не три, привыкай к отсутствию внешнего мира – саркастически остановил его Митя – в нашей каюте, если ты заметил, окон вообще нет.
   – Лучше никакого окна, чем окно с решеткой – приободрила их Катя, открывая сумку с провиантом – подвигайтесь к столу, давайте перекусим.
   – Давайте! – согласился Стас, потирая руки, и отодвинулся от иллюминатора.
   – Пивка бы – мечтательно произнес Митя.
   Катя нахмурилась:
   – Митя хватит! Я, не меньше вашего волнуюсь из-за происходящего, но, то, что вы устроили у Кости дома…
   – Кать, ну я же тебе уже объяснял – произнес Стас виновато, опустив взгляд – мы с Костиком, не виделись с института.
//-- * * * --//
   Стас стоял у доски информации в холле института, и в десятый раз перечитывал приемные списки.
   – Приняли?
   Услышал он голос за спиной и оглянулся. Возле него стоял паренек в очках, который самым первым пошел отвечать на экзамене.
   – Тебя приняли? – сияя всем лицом, в том числе и очками, повторил тот.
   – Да. Правда, кандидатом.
   – Это нормально. Мою сестру, в позапрошлом году, тоже приняли вначале кандидатом, а потом, после сельхозработ, всех кандидатов зачислили в основу.
   Такое известие, действительно приободрило Стаса, но не успокоило.
   – Я тоже поступил – продолжал улыбаться паренек – Ты живешь в общежитии?
   – Да.
   – Я тоже. Тебя как зовут? Меня Костя.
   – Меня Стас – ответил машинально Стас.
   Его мысли были заняты тем, что целый месяц придется ждать, пока его поступление в институт не перестанет быть виртуальным. Самое неприятное было в том, что он будет вынужден, соврать родителям, объявив о безусловном поступлении в институт. Иначе, мать обязательно расскажет о его кандидатстве Славкиной матери, та Славке, а тот всем на свете.
   Славка всегда был трепло. Они дружили с ним с пятого класса, и тот никогда не умел держать язык за зубами. Взять хотя бы случай с разбитым стеклом. Физрук оказался хорошим и мудрым человеком. Видимо, каким-то седьмым чувством, он догадался об истинных причинах поступка Стаса, и не стал сообщать о случившемся, даже директору школы. Единственное что он сделал, это оставил Стаса после занятий, для уборки битого стекла. Но Стасу все равно не удалось избежать взбучки, так как Славкина мама уже все рассказала его родителям. Правда, у всех этих событий, была и положительная сторона. Именно тогда, Стас принял решение, во что бы то ни стало добиться известности. Ему это решение, тогда, казалось единственно правильным. Он засел за учебники, и в результате в его аттестате не было ни одной тройки. И вот на его пути встала надпись на приемной ведомости: «зачислить кандидатом».
   Они отошли от стенда, и Костя со знанием дела продолжил:
   – Надо зайти в деканат, там выдадут справку о поступлении, и комендант общежития переселит нас в постоянную комнату.
   – Пойдем – согласился Стас.
   Ему импонировало то, что Костя хорошо разбирался в тонкостях перехода к студенческой жизни. Это вселяло надежду уйти, от, неизбежной в таких случаях, неразберихи и суеты.
   – Костя, а мы можем зайти в деканат вдвоем?
   – Конечно! Мы же к секретарю, а не к декану.
   Стас очень внимательно следил за тем, как секретарь выписывала справки. Он облегченно вздохнул, когда увидел, что они были абсолютно одинаковые. О том, что он кандидат не было ни слова. Выйдя из института, они дружно зашагали по дорожке, ведущей к общежитию. Вот так, бок о бок, они проходили все пять лет обучения.

   Стас лежал на Костиной кровати, глядя в потолок. Костя вчера не смог сделать еще пару шагов, что бы добраться до своего ложа и завалился на кровать Стаса. Стас встал, и, оглядев комнату, саркастически посмотрел на спящего товарища: «молодой специалист». Костины вещи были разбросаны по всей комнате. Поверх светлых брюк, валявшихся на полу, стояли грязные туфли. Рубашка комком лежала на подоконнике. Пуловер, одетый на голое тело, все еще оставался на спящем хозяине вещей. Только очки аккуратно лежали на тумбочке. Их Костя снимал всегда. Не зависимо от того, в каком состоянии приходил. Он даже отшучивался от упреков за частый сон при параде, показывая на очки: «Я же разделся!». Постояв некоторое время над храпящим Костей, Стас, покачал головой, и принялся будить его.
   – Вставай – тормошил он бесчувственное тело.
   Кое-как проснувшись, Костя присел на край кровати и, не открывая глаз, взмолился:
   – Может, сегодня, на первую пару не пойдем? – умолял он осипшим после вчерашнего голосом.
   – Сколько раз я тебе говорил, пей поменьше. Какой из тебя к черту журналист, если ты на фуршетах еле-еле языком будешь ворочать? – издевался над ним Стас – ну ладно не пойдем. Отсыпайся.
   – Спасибо – обрадовано произнес Костя, и снова повалился на кровать – а ты зачем вчера стекло на остановке разбил? Все так весело было – зевая, спросил он, вновь погружаясь в сон.
   Вчера действительно было весело. Костя, по сложившейся традиции, попутешествовав по ресторану, привел за их столик двух девчонок. На сей раз это были студентки третьего курса пединститута. Опустив очки на самый кончик носа, и закрыв глаза, Костя, мяукая, изображал из себя слепого кота Базилио. Используя сценический образ, он давал неограниченную волю рукам и, бесцеремонно, лапал девчонок. Те напускно сердились, но не очень-то этому препятствовали. Затем пришло время Стаса. Ни кто не мог рассказывать анекдоты, так как это делал Стас. За пять лет обучения на журфаке, он так научился произносить неформатные слова, что любой, самый щекотливый анекдот, становился уместным и смешным. Вот и в этот раз, будущие преподавательницы русского языка и литературы, хохотали до слез, и все время, переглядываясь, вытирали глаза салфетками. К концу вечера, правда, самым «нахохотавшимся» оказался Костя, порядком уставший от походов за соседние столики, что бы, как он пояснял, «поздороваться с друзьями». Зато Стас, нашел в этом, оригинальный предлог не расставаться с девчонками, пошутив: «раненного Щорса бросать на поле боя будет не хорошо. Его нужно немедленно доставить в ближайший госпиталь», и компания, продолжая веселиться, покинула ресторан.
   Предложение посетить госпиталь было не совсем шуткой. Пару лет назад Стас с Костей на одной из вечеринок познакомились с двумя молоденькими медсестрами из Железнодорожной больницы. Отгуляв вечеринку, парни вызвались проводить новых знакомых. Жили девушки в ведомственной общаге. Время было позднее, и миновать зоркую вахтершу, было не легко, да и проживали девицы в разных комнатах, поэтому, для «продолжения банкета», девчонки предложили поехать к ним в больницу, где сегодня дежурили их подруги. В последствии, ребята не одну ночь провели в комнате отдыха персонала, проникая в лечебное заведение через хозяйственную дверь. Со временем бурные отношения перетекли в спокойные, а потом в дружеские. Так как, в клятве Гиппократа не было ни единого слова о верности в любви, то через некоторое время, Стаса и Костю знали все «подруги». Более того, они повадились гостить в медучреждении с девицами, к медицине не имевшими никакого отношения. Костя, представлял их, как «отставших от поезда сестер милосердия», а Стас, обворожительно улыбаясь, вручал истинным медработникам, гостинцы к чаю. В результате, одних они покоряли галантностью, других возможностями решать проблемы. Довольными оставались все.
   Они уже час, в ожидании условного сигнала, слонялись по больничному скверику, не зная чем заняться. В этот вечер, как назло, дежурный врач, зайдя в комнату младшего персонала, все ни как не хотел уходить. Выпивая одну кружку чая за другой, и, поедая чужое печенье, он пытался завоевать расположение медсестер пошловатыми шутками. Его разговоры уже порядком поднадоели, но те, не могли выгнать доктора взашей и, подливая ему кипятка, терпеливо ждали естественного бегства неприятеля.
   У компании, прогуливающейся на улице, дела обстояли тоже не лучшим образом. Стандартный набор анекдотов у Стаса, закончился, а придумать что-то еще, не получалось. Да и о каком веселье могла идти речь, после часового ожидания. Будь ты трижды «Олег Попов», заскучавшую, от затянувшегося антракта публику, ни каким цирковым номером развеселить невозможно. Девушки, отделились от компании, и, ускорив шаг, вышли за больничную ограду. Уговоры и обещания, больше на них не действовали. Подойдя к автобусной остановке, они, повернувшись спиной к кавалерам, стали о чем-то заговорчески шептаться. Костя, окончательно расклеившись, присел на скамейку и начал дремать. Все усилия Стаса, объединить компанию, ни к чему не приводили. Ситуация выходила из-под контроля. Ни спящий Костя, ни уставшие студентки не обращали на него внимания. Стас опять, как в детстве, почувствовал болезненную безысходность. Он посмотрел на застекленную остановку и отколовшийся кусок бордюрного камня.
   Может разбить стекло?
//-- * * * --//
   Катя, раскладывая продукты на каютном столике, продолжала отчитывать Митю:
   – Стас, мне показалось, что это не ты, а он с института не виделся с Костей!
   – Не виделся я, но не мог же Митя просто сидеть в стороне – заступался за товарища Стас.
   – А он и не сидел в стороне, если ты помнишь?!
   Митя притих, и как бы безучастно рассматривал линии на ладонях.
   – Ладно, давайте лучше еще раз обсудим наши действия – уходя от надоевшей дискуссии, отрезала Катя.
   – Я продолжаю придерживаться своего мнения – тут же оживился Митя – нам со Стасом нужно сойти в Тикси, и по реке добраться до Вилюйска. Удостоверение, которое сделал Костя Стасу, для поезда и корабля подошло, а для самолета нужен только паспорт, его у Стаса нет.
   – Но Тикси, это всего две трети пути! – сетовал Стас – как Катя одна доставит груз до Камчатки и перегрузит его на японское судно?
   – Митя прав – Катя взяла руку Стаса в свои ладони – из Петропавловска в Хабаровск можно только долететь самолетом. Другого варианта нет. За то время пока я попаду в таежный приют, вы успеете добраться до Вилюйска, ну или почти добраться. В любом случае, буду ждать вашего звонка в реабилитационном центре. А по выгрузке, не переживай, я с командой договорюсь.
   Стас злился, что не мог найти уважительную причину не расставаться с Катей. Никакие доводы не могли его заставить с этим согласиться, но, обстоятельства вынуждали его с этим смириться.

   «Хождение за три моря» подходило к концу. Белое, Баренцево и Карское моря. Двинская губа и Мезенский залив, Новая земля и Карские ворота, Мыс Челюскин и пролив Велькицкого. Швартовки в Нарьян-Маре, Амдерме и Диксоне. Несколько дней сурового пути. Все это было уже позади. «Полярный Скиталец» поспорив с небольшим штормом в море Лаптевых, миновал Быков мыс и направился в бухту Тикси, что бы бросить якорь в порту поселка с одноименным названием.
   – Что будем делать? – спросила Катя – поселок пограничная зона, выход на берег только по пропускам. Старпом сказал, что пропуск без паспорта не выпишут.
   – Нам на берег, нужно попасть незаметно – рассудительно начал Стас – если, получив пропуск, мы не вернемся на судно, это сразу заметят. Поэтому официальную бумагу выписывай для себя, а мы с Митей, будем выбираться без пропусков.
   – Хорошо. Я вначале, сойду на берег, и выясню, как удобней добраться до Вилюйска.
   – Заскочи в магазин, и спроси карту дорог Ленской и Вилюйской местностей – попросил ее Митя.
   – Знать бы, сколько мы будем здесь находиться? – озвучил свой вопрос Стас – насколько времени мы можем рассчитывать?
   – Я была у капитана, стоянка в Тикси часов тринадцать, четырнадцать.
   Матросы-грузчики ужасно матерились, крепя стропы к новенькому вахтовому «Уралу» оранжевого цвета. Это был второй, из двух автомобилей, доставленных в Тикси в кормовом трюме корабля. Первый уже висел в воздухе, покачиваясь на крюке огромного портового крана. Катя, с замиранием сердца, смотрела на неровную работу, похожего на жирафа, гигантского механизма, так как Стас с Митей находились в фургоне болтающейся в воздухе машины. Катерина не сводила глаз с человека управляющего краном. Ей казалось, что выгрузка идет слишком медленно, и что пора бы уже опустить автомобиль на землю. Конечно, на земле опасностей будет не меньше, но там хоть что-то будет зависеть от них. А сейчас ребята были полностью во власти крановщика, и надежности тросов закрепленных матросами, изрядно погулявшими на берегу во время ночной стоянки.
   Стрела крана, сделав еще несколько рывков в сторону, замерла, и автомобиль начал медленно опускаться на свободную территорию контейнерной площадки. Митя и Стас сидели на полу, в заднем углу кунга, между дверью и боковыми сиденьями. Коснувшись земли, машина качнулась и замерла. До узников теплушки, донеслись разговоры портовых рабочих, снимающих стропы с колес:
   – Крикни морским, чтоб поточней крепили, а то не ровен час провернется на высоте. Все, вира.
   Грузчики отошли в сторону в ожидании выгрузки второго автомобиля. Художник и журналист сидели, молча, прислушиваясь. Минут через пятнадцать снаружи опять послышались крики, и бригада рабочих приступила к уборке паутины строп со второго «Урала». Когда все стихло, беглецы переглянулись.
   – Ну что – шепотом произнес Митя – будем пробовать?
   – Давай – тоже шепотом ответил Стас, и прильнул к окну, не плотно зашитому фанерой.
   Он пару раз приподнимался и приседал, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, но контейнер, возле которого их выгрузили, стоял слишком близко.
   – Придется рисковать – развел он руками – ничего не видно.
   – Вроде бы тихо – отозвался Митя – голосов не слышно. Ждать мы не можем, так что пошли.
   Он вставил в квадратное отверстие замка обломанную ручку от столовой ложки, и повернул ею защелку. Дверь подалась и Митя, приоткрыв ее, выглянул наружу.
   – Прямо к забору поставили – сообщил он – но надеюсь, протиснемся, давай сумки.
   Стас пододвинул к выходу две брезентовые сумки с вещами. Митя приоткрыл дверь, пока та не уперлась в бетонный забор. Проем действительно был не велик, но художник выскользнул через него на землю и присев огляделся. В зоне обзора никого не было. Протянув руку обратно, он, одну за другой, вытащил сумки. Стас, протискиваясь в дверь, зацепился ветровкой за незакрученный шуруп и немного разодрал куртку на спине. Захлопнув фургон, беглецы снова прислушались. Вокруг по-прежнему было тихо. Они договорились, что первым через забор полезет Митя, а Стас через пару минут перебросит сумки и лишь потом, если все пройдет гладко, переберется сам. Митя одним акробатическим движением перемахнул через бетонную преграду. Упав на землю с другой стороны, он угодил в желто-зеленую траву, растущую на топкой почве. Из-под ног во все стороны разлетелись мутные брызги. Он притаился. По близости никого не было. Стас настороженно ждал. За забором ничего не происходило. Перебросив сумки, он тоже перелез через ограду. Оказавшись рядом, по другую сторону забора, они облегченно вздохнули.
   Отойдя немного от порта вверх по склону холма, они оглянулись на причал. Бросив прощальный взгляд на готового к отплытию «Полярного скитальца», Стас надеялся, что Катя смотрит на берег, но помахать рукой не решился.
//-- * * * --//
   Они сидели, распахнув двери кабины «Уазика-головастика». Мытарства в Тикси закончились. Водитель, подвезший их через перешеек, из бухты до залива Неелова, пообещал договориться с капитаном пассажирского теплохода, курсирующего от побережья до Якутска, взять их на борт без билетов. Оставалось дождаться рыбацкую лодку, поставлявшую рыбу на корабельные камбузы, чтобы в ней миновать пограничную проверку. Митя с любопытством разглядывал окрестности.
   – Какая чудная природа! – восхищенно произнес художник.
   Стас тоже посмотрел по сторонам. Пейзаж действительно был необычным. Нигде не было ни одного деревца. Возвышенности, разделяющие залив и бухту, были покрыты жесткой буро-зеленой тундровой растительностью, из-под которой кое-где выглядывали проплешины из голых камней. Издали холмы походили на старого потертого плюшевого медвежонка. Дома, расположившиеся на сопках, были возведены на сваях. Лучи незаходящего солнца, стелясь по траве, пробивались меж свай, делая их незаметными. Казалось, что дома мчатся по склону на золотистых воздушных подушках и вот-вот соскользнут в море. Темно синяя вода, в мелких белых барашках волн, отсекалась от зеленого покрова холмов четкой прибрежной полоской коричневого цвета. Чайки теннисными мячиками метались через эту ленточку, между синим и зеленым полями.
   – Идите, вон к тому сараю – объявил им водитель, подойдя к «Уазику» – видите его? – он указал рукой на деревянное строение, расположенное у самой воды.
   – Да – уверил его Митя.
   – Сейчас туда подойдет моторка – продолжал давать им инструкции шофер – скажете, что вы от Желкуна, ребята в курсе.
   Они поблагодарили его и, взяв сумки, направились к берегу.
   В ожидании теплохода Стас с Митей двое суток прожили у рыбаков в деревянном домике, обмазанном землей. И вот сегодня вечером, судно, следующее из Тикси, вверх по реке, сбавило ход напротив рыбацкой стоянки.
   Лодка, груженная ящиками с рыбой, пришвартовалась у правого борта корабля. Сидевший на носу моторки молодой якут, подтянувшись за леера, взобрался на судно. Пройдя по палубе, он юркнул в ближайшую дверь. Через минуту, вернувшись в сопровождении матроса, он перегнулся через борт и сказал Мите:
   – Все в порядке.
   Митя и Стас, прихватив по ящику, поднялись на палубу. Оставив улов на камбузе, они, в сопровождении матроса, проследовали в одну из кают. В каюте не было ни чего, кроме двух матрацев, брошенных на железные койки.
   – Ну, наконец-то люкс! – воскликнул Стас, едва за матросом закрылась дверь и, бросив сумку, повалился на кровать.
   – Радуйся! Плывем! – парировал Митя, рухнув на противоположный лежак.
   Открыв глаза, Стас тут же зажмурился. Яркое утреннее солнце, захватив иллюминатор, разбросало лучи по всей каюте. Митина кровать была пуста. Стас встал, потянулся, тряхнул головой, прогоняя остатки сна и, открыв дверь, вышел из каюты.
   Митя стоял на палубе и, глядя на берег, делал зарисовки на кусках разорванной картонной коробки. Стас подошел к художнику и спросил:
   – Ты давно проснулся?
   Тот, погруженный в свое занятие, отреагировал не сразу.
   – Что? – переспросил он, не отрываясь от своих набросков.
   – Ты давно встал? – повторил свой вопрос Стас.
   – Да нет, с час назад. Вышел подышать и увидел эти горы! – Митя кивнул в сторону берега – рисовать жаль не на чем. Вот – он показал куски картона – вспомнил, что вчера возле камбуза лежали коробки. Пришлось одну позаимствовать.
   Стас посмотрел на клочок картона исчерченный карандашом. Изображенный на нем обрывистый берег был покрыт низкорослой растительностью, которая, огибая каменные выступы, сползала прямо в воду. Прибрежная гора походила на «Египетского Сфинкса», расположившегося у самой реки, опустив кончики лап в воду. Единственное чем он отличался от своего знаменитого южного собрата, так это наличием на лапах шерсти из ветвей кустарника. Стас перевел взгляд на природный оригинал. Несмотря на изменившийся ракурс, рисунок в деталях был очень точен, но ему недоставало цвета.
   – Ты подумал о цвете? – озвучил его мысли Митя.
   – Да! Как ты догадался?
   – Стас, я понимаю, такую натуру нужно изображать только в цвете – и, поднеся карандаш ко лбу, добавил – не переживай, палитру я всегда держу в голове.
   Оборвав разговор, Митя повернулся в сторону берега и продолжил фиксировать ускользающие детали ландшафта на очередном куске картона.
   – Ладно, я пойду, приготовлю что-нибудь перекусить, закончишь рисовать, подтягивайся, позавтракаем.
   Художник утвердительно кивнул, и Стас пошел обратно в каюту.
   Митя все не приходил. Стас не выдержал и, прихватив минералку и бутерброды, направился на палубу. Когда он подошел к художнику и предложил не хитрый завтрак, то заметил у того в руках тетрадку.
   – Где ты ее взял? – спросил он.
   – Капитан, проходя мимо, попросил показать рисунки – азартно объяснил Митя, пережевывая бутерброд с колбасой – я извинился за эскизы на картонках, а он посмотрел и ушел, а потом передал через матроса чистую тетрадь.
   За весь день Митя ни разу не зашел в каюту. Переходя с одного борта на другой, с палубы на корму, он рисовал. Как будто капитан, передав ему тетрадь, дал задание запечатлеть все по пути следования теплохода. Стас же, слонялся по судну без дела, лишь бы не сидеть одному в каюте, и не предаваться унынию. Второй день пошел в таком же ключе. Митя спозаранку был уже на посту и рисовал в тетрадке молниеносно меняющиеся пейзажи вдоль Ленского русла. Утесы по берегам сменились небольшими возвышенностями, на склонах которых, произрастали невысокие хвойные деревья. Ближе к обеду Стас приступил к приготовлению очередной партии бутербродов. Он нарезал хлеб, когда в каюту зашли Митя и капитан. По лицу художника Стас понял, что-то произошло.
   – Нам нужно срочно сойти – объявил ему Митя.
   – По связи передали, что по приходу в Жиганск будет милицейский контроль – пояснил капитан – с корабля недавно разгружавшегося в Тикси пропали два человека.
   Стас глянул на Митю.
   – Я не знаю, что заставило вас инкогнито путешествовать по стране, да и не мое это дело. На преступников вы не похожи – продолжил капитан – поэтому до Жиганска, я причалю так сказать «по требованию» у Натары. Это приблизительно через два-три часа. Постоянных жителей в селении уже давно нет, но летом там обычно останавливаются рыбаки.
   Дав беглецам, еще кое-какие необходимые инструкции он попрощался и вышел.

   На берегу стоял всего один бревенчатый дом. За ним, поодаль, на пригорке виднелись полуразвалившийся барак и заброшенное кладбище. Со стороны дома доносился собачий лай. Судя по легкому дымку, поднимающемуся из трубы над крышей, дом в данный момент был обитаем. Взвесив еще раз свое сегодняшнее положение, путешественники решили к рыбакам зайти завтра, а сегодня, обойдя стоянку за деревьями, переночевать в заброшенном бараке. Миновав рыбацкое жилище, они подошли к развалинам. Пробравшись в барак, они побросали сумки и вернулись наружу, наломать веток для подстилки. Собачий лай стих.
   В месте слияния Натары и Лены, лес был уже смешанным. Барак, в котором предполагали укрыться Стас и Митя, в основном окружали тощие полярные березки, кусты ивы да багульника. Хвойные деревья, ветки которых могли быть пригодны для настила, росли ближе к вершине холма приютившего стоянку у своего подножья, поэтому за ними пришлось идти вверх, через кладбище. Пройдя мимо нескольких деревянных памятников, они оказались среди старых якутских могил.
   – Смотри, какие странные надгробные постройки! – привлек внимание художника Стас.
   – Да странные. Хотя, точно такие же возводили индейцы, жившие на Аляске – просветил его Митя.
   – А для чего они делали такие домики?
   – Мы за полярным кругом. Земля мерзлая, в ней все сохраняется долго. Вот аборигены и сооружали такие склепы, чтобы звери могилы не раскапывали.
   – Все довольно банально. Зачем тогда штакетник вместо глухих стенок?
   – Ну, не все так банально. Это позволяло, по их убеждениям, душе стать свободной – изрек Митя, глядя на небо, но, опустив взгляд, добавил – вообще-то я точно не знаю.
   – «Душе стать свободной»… это красиво – согласился Стас и тоже взглянул на небо.
   – Плохо тревожить духов! – прозвучало у них за спиной.
   Митя и Стас обернулись. Позади них стояла молодая якутянка с «вертикалкой» в руках. Ствол ружья был направлен в их сторону. Возле ног девушки, застыл ощетинившийся маламут и, морща усы, внимательно следил за чужаками. По его напряженной позе было понятно, что в любую секунду пес готов броситься, если будет команда.
   – Мы не тревожим. Мы просто проходили мимо – начал было оправдываться Стас, но осекся, осознав, как глупо прозвучало: «просто проходили мимо».
   – Что вы тут делаете? Где ваша лодка? – продолжала допрос девушка с собакой.
   – У нас нет лодки – прямо сказал Митя – нас высадили с корабля.
   – С корабля? – недоверчиво переспросила якутянка.
   – Да – подтвердил слова товарища Стас.
   Девушка в нерешительности стояла с ружьем наперевес, взвешивая, как ей поступить дальше.
   – Туйара, эн хана бааргын? [1 - Туйара, ты где?] – раздался окрик снизу.
   – Манна баарбын, бар бу диэки, [2 - Я здесь, иди сюда.] – отозвалась девушка.
   Через минуту из-за кустов появился пожилой якут в прорезиненной куртке. Увидев незнакомых людей, он резко остановился и переглянулся с девушкой. Все говорило о том, что гости в их краях были редки и, по-видимому, не очень желанны. Он взял из рук девушки ружье и спросил, обращаясь к ней:
   – Кинилэр тогхо кэллбиттэр? [3 - Зачем они здесь?]
   – Биллибэт, этэллэр теплоходунан кэлбиттэр [4 - Я не знаю, говорят, что с теплохода.] – ответила девушка.
   – Зачем вы сюда приехали? – переадресовала она им вопрос мужчины.
   – Это трудно объяснить в двух словах – начал Митя – но нас действительно ссадили с сегодняшнего теплохода. Мы плыли без билетов. Нам нужно добраться до Вилюйска.
   Услышав о Вилюйске, мужчина с девушкой опять переглянулись.
   – Почему вы не взяли билеты? – удивленно спросила якутянка – начало навигации, места есть.
   – У меня нет документов – объявил Стас, решив не запутывать ситуацию ложью.
   По лицам якутов было видно, что ясности данные ответы не внесли. Если не наоборот.
   – Теплоход здесь причаливает, только если кто-то попросит. Рыбу к кораблям мы доставляем на своих лодках. Если вы действительно плыли на теплоходе, значит, сами сказали, что б вас высадили здесь? – недоуменно продолжила девушка.
   – Послушайте, девушка – начал Митя – да, как вас зовут?
   – Туйара – представилась она.
   – Меня зовут Митя, а его Стас. Туйара, доказательства того, что мы были на теплоходе, я могу вам показать, если мы спустимся к бараку и возьмем наши сумки.
   – Ваши сумки в бараке?! – еще больше удивилась Туйара – а зачем вы их там оставили?
   – Мы хотели в нем переночевать, а через кладбище шли, что бы наломать хвойных веток. Подстилки сделать.
   Девушка ненадолго задумалась, потом, приняв решение, произнесла, обращаясь к своему соплеменнику:
   – Сеп, Долан, барын дьиэхга, онно кэпсэтэхпит. [5 - Хорошо, Долан, веди их в дом, там поговорим.]
   – Идите в дом – она указала на строение у подножия горы.
   Пропустив Стаса с Митей вперед, все двинулась вниз. По пути они остановились у барака и забрали сумки. Митя, раскрыв свою, достал из нее тетрадь и передал якутянке:
   – Вот Туйара, посмотри, я здесь рисовал берега Лены, от Тикси до места, где нас высадили.
   Девушка взяла тетрадку и начала листать ее.
   – Вот еще – Митя протянул ей картонки – вначале я на этом рисовал.
   Туйара перебирая картонки, остановилась на той, где Митя изобразил остров, в самом устье реки, похожий сбоку на человеческое лицо. Она передала рисунок своему спутнику со словами:
   – Остоулба арыы. Кинилэр Тикситтэн кэллбиттэр. [6 - Остров Столб. Они приплыли из Тикси.]
   Тот посмотрел на него и, кивнув, вернул картонку Мите. Затем, поговорив еще немного на своем наречии, и упомянув несколько раз Вилюйск, они повернулись к неожиданным гостям. Мужчина повесил ружье на плечо, а девушка сказала:
   – Несколько дней назад кто-то украл канистры с бензином. Для нас здесь это серьезное происшествие. Приходится быть осторожными.
   – Да, понятно – ответил ей обрадованный таким оборотом событий Стас – это вы нас извините. Нам надо было сразу зайти к вам и все объяснить. Мы действительно срочно должны быть в Вилюйске.
   Девушка, приподняв брови, глянула на журналиста, но ничего не сказав, повернулась и пошла к дому.
   По двору бегала еще одна лайка. Виляя хвостом, она подбежала к Стасу и стала его обнюхивать. На крыльцо дома вышла невысокая женщина и спросила, обращаясь к якуту:
   – Би куммий? [7 - Кто это?]
   – Ити дьоннор теплоходунан кэллбиттэр. Уур ыты [8 - Это люди с теплохода. Убери собак.] – выкрикнул ей Долан.
   Женщина спустилась с крыльца и, подойдя к сараю, позвала лаек:
   – Найда, Дик, кзлин миэхэ! [9 - Найда, Дик, ко мне!]
   Собака, вертевшаяся возле Стаса, радостно побежала на зов. Сопровождавший же их пес, даже не шелохнулся, и остался у ног Туйары.
   – Дик, бар киниэхэ Кюнней [10 - Дик, иди к Кюнней.] – скомандовала девушка, и пес послушно направился к пожилой якутке.
   Привязав собак, Кюнней вернулась к крыльцу и, жестом, пригласила всех в дом.
   В доме присутствовал стойкий запах рыбы. Комната, в которую они вошли, была обставлена мебелью из неокрашенного дерева. Это были: стол прямоугольной формы; две длинные скамейки по обе стороны от стола; стеллаж у одной из стен и двухъярусные нары у другой. Почти посередине комнаты, на куске толсто железа, была установлена прямоугольная сварная печка, труба которой, через потолок выходила наружу. Возле плиты стоял разделочный столик, обитый клеенкой. Поверхность столика, была настолько облеплена рыбьей чешуей, что рисунок клеенки едва проглядывал через нее. В ворохе чешуи лежали, внушительных размеров охотничий нож и осетровая голова. На плите кипела большая алюминиевая кастрюля.
   – Располагайтесь на верхних нарах – предложила гостям Туйара.
   Они с готовностью забросили вещи на брезент, прикрывавший солому, коей были застланы нары.
   – Умыться можно на улице. Ведро с ковшиком возле крыльца – продолжила давать инструкции девушка – туалет недалеко во дворе.
   – Спасибо Туйара – поблагодарил ее Митя, выходя за Стасом на улицу.
   – Ханна кинилэр бар? Киэхээ ахылык [11 - Куда они пошли? Ужин.] – удивленно произнесла Кюнней.
   – Да, не задерживайтесь – поторопила гостей молодая хозяйка – Кюнней зовет ужинать.
   Отведав, первый раз за столько дней путешествия, горячего отварного блюда, приготовленного из крупных кусков хатыса [12 - Ленский осетр.], цельного картофеля и лука, Стас с Митей испытали истинное блаженство.
   Якутский деликатес улучшил не только физическое состояние путешественников, но и, что важнее, вернул им бодрость духа. Они на десятый раз благодарили Кюнней за чудный ужин. Та, не привыкшая к такому пристальному вниманию, застенчиво улыбалась. Когда она подала крепкий чай, Долан сделав пару глотков, спросил, глядя в пространство комнаты:
   – Хачан хаада дьон хга Булуу? [13 - Когда надо людям в Вилюйск?]
   – Долан спрашивает, когда вам нужно в Вилюйск – перевела Туйара.
   – День, два – ответил Стас – а как быстро мы можем туда попасть?
   – Быстро трудно – покачала головой девушка – зачем вам через два дня в Вилюйск?
   – Нас там ждут. Вернее нашего звонка оттуда – пояснил Стас.
   – Позвонить можно из Жиганска, это ближе – сказала якутянка – за два дня можно добраться.
   – Дело в том, что нам в Вилюйске еще нужно попасть в музей географического общества – продолжил Стас – там должны быть материалы по экспедиции геолога Тюкалова…
   – Тюкалова?!!! – воскликнула Туйара, чуть не выронив из рук железную кружку.
   – Ты слышала о нем?! – удивленный реакцией девушки вступил в разговор Митя.
   – Кинилэр сангар тучунан Эргелин Олгуйдах [14 - Они говорят о Вернувшемся с Олгуйдах.] – смотря на Долана, сказала Туйара.
   – Ууух! – выдохнул Долан, искоса посмотрев на гостей – Эргелин, кутталлаах [15 - Вернувшийся, опасно.].
   – Туйара ты действительно что-то слышала о Тюкалове? – повторил вопрос Мити, не менее удивленный Стас.
   – Зачем вам Тюкалов? – задала она им встречный вопрос – очень давно, когда я еще не родилась, этот человек был в нашем селении, но Долан прав, туда, куда он ходил, людям ходить нельзя.
   Стас некоторое время смотрел то на Митю, то на якутскую девушку. Он никак не мог определиться с ответом. Стоит ли рассказывать о том, что случилось с ними из-за небольшого куска бумаги, найденного каким-то работником музейного архива?
   – Нам нужно уточнить маршрут его экспедиции – уклончиво начал Стас.
   – Маршрут? – Туйара по-прежнему с недоумением смотрела на Стаса.
   На выручку пришел Митя.
   – Из-за этого маршрута погиб товарищ Стаса – монотонно проговорил он, уперев взгляд в пол – и нам тоже пришлось не сладко – он глянул на журналиста – я думаю нужно все рассказать.
   – Хорошо – согласился Стас и, подойдя к нарам, достал из сумки папку с картой.
   Вынув карту, он, развернув, положил ее на стол. Туйара взяла листок и внимательно стала его рассматривать. Увидев в углу карты надпись, она показала ее Долану.
   – Елюю Черкечех [16 - Долина смерти.] – многозначительно произнесла она, указывая пальцем на край листка.
   Якут еще раз ухнул, и, достав трубку, закурил. Над столом повисло сизое облако дыма. Неожиданно для Стаса, Долан показал на него раскуренной трубкой и, сказал по-русски:
   – Говорить.
   Стас, взяв в руки папку, начал повествовать обо всех злоключениях, произошедших с ними из-за нее. Туйара всего один раз прервала его рассказ, удивленная тем фактом, что он сейчас живет в квартире, когда-то принадлежавшей геологу.
//-- * * * --//
   Стасу все уже порядком надоело.
   «Если и здесь будут какие-то проблемы, созвонюсь с Николаичем, пусть поможет», думал он, в который раз за день, поднимаясь по лестнице для просмотра очередной квартиры.
   – Вы сейчас сами увидите, какая чудесная и большая квартира! – тараторила без умолку девушка риэлтор – обратите внимание, что их здесь всего по две на площадке и именно эта на солнечной стороне.
   Она отперла дверь, приглашая его зайти внутрь:
   – То, что не отремонтированная даже лучше, сделаете такой ремонт как вам надо. Перегородки деревянные, сносить легко. Я себе такую же присмотрела. Осталось только документы подготовить, а на эту все документы уже готовы. А насчет цены, вы зря сомневаетесь, это не дорого. Тем более к осени цены на такие квартиры поднимутся. Мы эту сейчас предлагаем только потому, что хозяева торопят. Им нужно в другой город переезжать…
   «Врет все!»
   Стас смотрел на потрескавшиеся по сгибам туфли сотрудницы риэлтерской фирмы.
   «Такую же она себе присмотрела. Присмотрела бы сначала себе новые туфли».
   – Какой точный адрес этого дома?
   – Красина. Дом пять. Квартира четырнадцать. Вот справка из домоуправления. Видите, никто не прописан…
   «Квартира действительно мне подойдет – продолжал думать про себя Стас – если купить ту, что предлагают в новом доме у набережной, то придется считаться с разношерстными желаниями двух-трех десятков соседей. Простой человек в том доме квартиру не купит. Здесь же все удачно. И центр, и буржуи, похоже, еще не успели повыкупать себе площадей…».
   – Моя подруга – не унималась риэлтерша – тоже купила квартиру в старом фонде…
   «… плевать что старый фонд, зато потолки высокие. И самое главное я здесь с “Ягуаром” буду один среди “Жигулей”».
   – …она из одной комнаты сделала ванную и огромную джакузи посередине поставила…
   – Поедемте оформлять – оборвал ее Стас.
//-- * * * --//
   Закончив повествование, Стас положил папку на стол.
   – Где сейчас ваша женщина? – поинтересовалась якутянка.
   – Мы должны позвонить ей, как только доберемся до Вилюйска – пояснил ситуацию Стас – она будет ждать нашего звонка в Хабаровске.
   Выяснив все нюансы, девушка пересказала историю гостей Долану. Кюнней слушала ее молча. Долан же несколько раз что-то уточнял, выпуская при этом изо рта табачный дымок тонкими струйками. Выдержав небольшую паузу, после рассказа Туйары, он, жестом указав на гостей, что-то спросил, глядя на карту, разложенную на столе.
   – Долан спрашивает – перевела вопрос девушка – если у вас есть карта, зачем вам нужен маршрут Тюкалова из Вилюйского музея?
   – На карте нет обычных координат – ответил Стас – Тюкалов, наносил данные на свою карту, взяв за точку отсчета, место, известное только ему. Мы надеемся что, просмотрев маршрут, сумеем определить это место – он посмотрел на девушку – Туйара, скажи, пожалуйста, а что тебе известно об экспедиции Тюкалова?
   – Отец старейшины нашего родового селения, был его проводником – спокойно ответила она.
   Для Стаса с Митей эта спокойная фраза возымела силу громового раската. То, что им представлялось каким-то расплывчатым и далеким, оказалось так близко, что приобрело реальные очертания, правда, пока что в виде молодой якутской девушки.
   – Старейшина запрещает рассказывать об этой экспедиции, но – она указала на Стаса – с тобой он говорить будет.
   – А где находится твое селение? – спросил немного пришедший в себя Митя.
   – В верховьях Кюлянгке.
   – Мы можем встретиться с вашим старейшиной? – стал допытываться Стас – ты сказала, что со мной, он будет говорить.
   – С тобой будет. Ты живешь в жилище геолога, значит, продолжаешь его судьбу – Туйара попросила Кюней налить еще чаю – завтра брат вернется из Кыстатыама, и если все будет нормально, то он отвезет вас туда на лодке.
   Кюнней заботливо разлила чай по кружкам, и они все с удовольствием пили терпкий горячий напиток, погруженные в свои мысли.
   – Получается, что в Вилюйск, возможно, нам ехать и не придется? – прервал молчание Митя.
   Стас глянул на художника:
   – Но тогда нам нужно как-то сообщить Кате, где нас искать – озабоченно произнес он.
   – Да нужно. Давай переговорим с… – Митя обратился к девушке – Туйара, как зовут твоего брата?
   – Суодэр – ответила она.
   – Вот, мы дождемся Суодэра, переговорим с ним, и тогда определимся, что нам делать дальше.

   Закат кровавым порезом разделил землю и небо, разукрасив кудряшки облаков цветными каракулями. Митя, повинуясь захватившему его с первых минут пребывания в Якутии вдохновению, расположился на крыльце и, привычными движениями водил по бумаге карандашом. Туйара присев возле него на корточки зачарованно наблюдала, как из-под острия карандаша появляются очертания знакомого берега.
   – Ты красиво рисуешь – восхищенно произнесла Туйара.
   Художник посмотрел на девушку.
   – Тебе нравится?
   – Очень похоже – она взяла его за руку, так, как будто они были знакомы много лет и, увлекая за собой, добавила – Митерей, идем я покажу тебе место, где хорошо все видно.
   Митя, закрыв тетрадку, поднялся с крыльца и последовал за девушкой. Туйара отвязала свою собаку, и они все вместе, обойдя дом, пошли вверх по склону холма. Тропинка, повиляв немного между кустами, втиснулась в узкое пространство, ограниченное стволами деревьев. Сосны росли друг к другу так близко, что, проходя меж ними, нужно было все время держать руки перед собой, прикрывая лицо от колючих веток. Вдруг деревья расступились, и они оказались на небольшом каменном уступе, с которого открывалась фантастическая панорама. Справа полыхало зарево минувшего дня, сжигая в небесах остатки ультрамарина. Слева ночь уже распластала над миром свой черный плащ, украшенный миллиардами мерцающих звезд и перламутровой брошью луны. Все это великолепие отражалось в темном бархате волн, бегущей у подножия холма, реки. От увиденного Митя впал в оцепенение. Он всю ночь так и простоял бы, не обращая внимания на жужжащих комаров, глядя на волшебство, происходящее на горизонте, но Туйара, встав перед ним у обрыва, прикосновением вернула его:
   – Почему ты не рисуешь?
   Ее слова донеслись до него звоном далекого колокольчика. Он сфокусировал взгляд на девушке. Силуэт якутянки, освещенный полной луной, казалось, был выточен из слоновой кости, или нет, из бивня мамонта, более уместного для заполярья. Шерсть пса, сидящего у ее ног, флюоресцировала в сгущающихся сумерках, а глаза горели двумя рубиновым огоньками. В полумраке, фигуры девушки и собаки, сливаясь, были похожи на огромную нэцкэ, установленную на вершине утеса.
   – Не шевелись! – воскликнул Митя, взявшись за карандаш и, сам пораженный громкостью своих слов, потише добавил – если можно, и прикажи Дику тоже не двигаться. Я вас нарисую.
   Туйара застенчиво прижала ладонь к губам но, преодолев волнение, скомандовала:
   – Дик, сидеть!
   За утренним чаем, Стас с Митей рассуждали, что дальше делать Катерине. Стас считал, что им нужно выехать в Жиганск, и созвониться с Катей, чтобы объяснить ей сложившуюся ситуацию. Еще он настаивал на немедленном присоединении Кати к ним, потому что ее перелет из Петропавловска в Хабаровск, Тимохе будет легко вычислить, и тогда она окажется в довольно опасном положении. Митя понимал нетерпение Стаса, но также и трезво оценивал те трудности, с которыми они столкнуться, если Катя вылетит в Якутию прямо сейчас. Сложность, по его мнению, заключалась в том, что люди Тимохи их будут ждать именно в аэропорту Якутска. Нахождение же Кати в таежном центре было более-менее безопасным.
   – Стас ты пойми – убеждал журналиста Митя – им нужна и папка, и мы все, одна Катерина им не нужна. Им нужно все! Даже если Тимоха и вычислит Катино местонахождение, он будет использовать ее как приманку и ждать нашего появления.
   Выслушав доводы напарника, Стас озабоченно замолчал.
   На протяжении всей их беседы, Туйара не сводила глаз с художника, и улыбалась когда тот, время от времени бросал взгляд на нее. Кюнней возилась возле печки, ощипывая дикого гуся подстреленного Доланом сегодня утром.
   – С тем что они не оставят поиски я согласен – почесывая подбородок произнес Стас – но почему ты думаешь, что они будут ждать нас в Якутске, а не в Вилюйске? Ведь в конечном итоге нам нужен Вилюйск, и Тимохе, скорее всего, это известно.
   – Я бы на их месте сделал так.
   Стас снова задумался.
   – Но ты, же понимаешь, что Катя не согласиться сидеть и ждать в Хабаровске.
   – Не согласится. Поэтому я и ломаю голову, как поступить – Митя глянул в окно – знать бы, где сейчас Тимоха.
   – Я полагаю, нам нужно продумать, как незаметно встретить Катю.
   – Незаметно не сможем. Ладно, Стас, мы сделаем так: встречать ее поеду я один. Тимоха уверен, что папка у тебя, поэтому будем надеяться, что нас с Катей он сразу трогать не станет. Выиграем какое-то время.
   Стас попытался ему что-то возразить, но Митя, остановив его жестом, отрезал:
   – Давай не будем спорить, еду я! Тебя они в лицо знают, а меня только по фото из галереи – и уже более спокойно добавил – не злись, просчитать все заранее не получится.
   Наступила тишина. Каждый из собеседников прокручивал в голове возможные варианты развития ситуации.
   – Митерей, я могу встретить вашу женщину – неожиданно сказала Туйара, глядя на Митю.
   Стас удивленно посмотрел вначале на девушку, а потом на художника.
   Тот, перехватив его взгляд, улыбнулся:
   – Это она меня так зовет. Ты вчера быстро уснул, а мы с Туйарой немного порисовали – объяснил Митя, тепло, посмотрев на девушку.
   Якутянка вспорхнула со скамейки и, подбежав к стеллажу, взяла с него листок и гордо продемонстрировала Стасу, вчерашнее Митино произведение. Журналист, взяв рисунок, некоторое время смотрел на него. По меняющемуся лицу Стаса было видно, что к нему приходит понимание происходящего.
   – Хорошо – произнес он, возвращая рисунок девушке.
   – Ты о рисунке или о ее предложении? – поинтересовался художник.
   – Обо всем – кивнул Стас – остается созваниваться с Катей – и уже повеселее, добавил – Туйара, купи ему в Якутске цветные карандаши.

   В полдень к берегу на небольшом катере причалил молодой парень. Туйара с Доланом поспешили к реке. Стас с Митей остались наблюдать за происходящим с крыльца. Обнявшись с Туйарой, парень подал ей коробку, а сам, прихватив пару канистр, пошел рядом с девушкой. Долан взяв две оставшиеся емкости, двинулся за ними. Брат с сестрой, шли, о чем-то беседуя. Пройдя чуть больше половины пути, парень вдруг остановился, и, поставив канистры на землю, посмотрел в сторону дома. Туйара стала ему что-то оживленно объяснять, покачивая из стороны в сторону лежащей на руках коробкой. Долан, опустив свою поклажу, тоже вступил в разговор. Суодер внимательно слушал старика, повернувшись в его сторону. Поговорив несколько минут, мужчины подняли канистры и двинулись дальше.

Старый шаман

   Витек проснулся и, опуская ноги с кровати, зацепил батарею пустых пивных бутылок. Те, громыхая, раскатились по полу обшарпанного гостиничного номера. Разбуженный звоном падающей стеклотары, Тимоха приподнял голову с подушки, и недовольно произнес:
   – Ты чего буянишь?
   – Да надоело все! Уже месяц торчим здесь и ничего.
   – Чем ты не доволен? Пьешь вон, за казенный счет, да спишь как сурок.
   – Так, а что еще делать в этой дыре? – с досадой произнес Витек, оттолкнув ногой подкатившуюся бутылку – где гарантия, что они вообще здесь появятся?
   – Не скули! – Тимоха нахмурился и тоже присел на край своей кровати – ветеринарша, как сообщили, прилетела в Хабаровск, правда почему-то из Елизово. Но все равно, это уже рядом, значит, скоро она и ее подельники появятся тут. Так что, будем ждать, сколько понадобится.
   Витек выругался и снова развалился на кровати, но через минуту опять присел, скрестив под собой ноги.
   – Они точно, сюда только на самолете могут прилететь? – в который раз начал он выпытывать у старшего.
   – До зимы, да – Тимоха погладил морщины на лбу – зимник появится только через три-четыре месяца, так долго они тянуть не будут.
   – Но ведь ты сам сказал, что баба одна прилетела с Камчатки, и не в Якутск, а в Хабаровск. Карта у них, почему бы им месяц-другой не подождать?
   Тимоха с безнадегой посмотрел на Витька:
   – Если в тебя не попали, сделав один выстрел из двустволки, ждать второго промаха не стоит, нужно бежать, второй раз может не повезти. Так что поднимайся, и звони, уточняй информацию по заказам и выкупам авиабилетов, особенно из Хабаровска.
   Витек нехотя встал и начал натягивать джинсы.
   Тимоха стоял у круглого столика в буфете аэропорта. Кофе был отвратительным, и он, пил его только чтоб чем-нибудь себя занять. Самолет из Хабаровска опаздывал. Двое помятых мужчин, за соседним столиком, распивали водку из одноразовых стаканчиков. Они наливали по полстакана и, выпивая залпом, заедали спиртное бутербродами из Кунцевских булочек и вареной колбасы. Он разглядывал их небритые физиономии, мысленно рассуждая и стараясь представить, как будут выглядеть те, кого ждут они.
   «Почему на рейсе была зарегистрирована только одна интересующая их фамилия? Фамилий журналиста и художника в списке не было. Может они умудрились сделать себе новые документы? Почему тогда не всем?»
   У него неприятно заурчало в животе. Еще раз, окинув взглядом аэропорт, эту бетонную коробку, пораженную синдромом ожидания. Услышав невнятное объявление о прибытии какого-то рейса, Тимоха поставил на столик недопитый кофе и направился в зону для встречающих.
   Дождавшийся своего часа Витек, уже суетился у выхода для прибывших пассажиров. Он нервно кусал ногти, и все время посматривал на фотографии.
   – Ну что? – спросил его подошедший Тимоха.
   – Уже объявили.
   – Давай отойдем в сторону – предложил Тимоха, увлекая, Витька в толпу встречающих.
   Через некоторое время, прилетевшие, небольшими группками начали входить в аэропорт. Катерину, Витек с Тимохой заметили сразу. Она вышла одной из первых. Едва она миновала стойку выдачи багажа, Тимоха, подтолкнув, Витька локтем, приказал:
   – Проследи за ней, а я подожду, пока выйдут остальные.
   Витек кивнул, и двинулся вслед за женщиной, но, через несколько минут, влетел обратно в здание аэропорта с выпученными глазами и, подбежав к Тимохе, затараторил:
   – Ее никто не встречал, она сразу подошла к машине, села, и уехала!
   – Какая машина? Такси? Ты номер запомнил? – расстрелял его вопросами Тимоха, направляясь к выходу.
   – «Нива». Номер запомнил. Не такси – отчитался Витек.
   – Почему ты решил, что не такси? Может частник?
   – Нет. Она ни о чем не договаривалась с водителем. Просто села и все.
   Выйдя на улицу, Тимоха остановился, соображая, что делать дальше.
   – Подгоняй машину – скомандовал он – мы должны догнать их до города.

   «Нива» свернула к речному вокзалу, и остановилась у небольшого сквера. Из нее вышла молодая якутянка и направилась к зданию. Витек припарковался чуть поодаль за небольшими кустиками.
   – Сейчас она войдет, и ты бегом за ней – распорядился Тимоха, наблюдая за девушкой.
   Витек, дождавшись, когда якутянка исчезла в дверном проеме, покинул машину, и быстрым шагом, миновав сквер, скрылся в здание вокзала. Войдя внутрь, он увидел якутянку у билетной кассы. Когда за ней занял очередь еще один человек, Витек встал за ним и прислушался.
   – Два, на завтра, до Жиганска – попросила девушка, передавая кассиру деньги и документы. Получив запрошенное, она убрала билеты в карман и вышла наружу. Витек, выждав паузу, последовал за ней.
   – Она взяла два билета на «Ракету» на завтра до Жиганска – доложил Витек, захлопывая дверцу машины.
   – Понятно. Поехали за ними – скомандовал Тимоха – проследим, где они остановятся на ночь, потом вернемся за билетами. Рейс завтра один?
   – Да.
   – Свяжись, чтоб нам пару мест оставили.
   – О’кей – сказал Витек, направляя автомобиль вслед за отъезжающей «Нивой», одновременно набирая номер на мобильнике.

   Та же самая зеленая «Нива», что вчера увезла врача из аэропорта, сегодня доставила ее и якутянку к пристани. Ни журналист, ни художник на речном вокзале не появились.
   Пассажиры постепенно занимали места в салоне. Тимоха и Витек сидели в последнем ряду справа, по привычке приспустив на глаза козырьки бейсбольных кепок, хотя необходимости в конспирации не было. Ветеринар их раньше не видела, и в лицо знать не могла. Но на всякий случай, они старались по возможности не привлекать к себе внимание.
   Почти весь путь Тимоха проспал. Лишь иногда он возвращался из небытия, когда Витек, кряхтя, надевал кроссовки, чтобы выбираться покурить на верхнюю палубу. Окончательно из объятий Морфея он вырвался лишь незадолго до прибытия в Жиганск. Его разбудил нарастающий гам в салоне теплохода, из-за непрерывного движения пассажиров в сторону туалетов. Проснувшись, он начал, зевая, осматриваться по сторонам. Убедившись, что Катерина сидела на месте, он, расслабленно, откинулся на спинку сидения. До его слуха донесся разговор отца с сыном, парнишкой лет двенадцати, занимавших места впереди них:
   – Колька, смотри в окно, сейчас знак «Северного Полярного Круга» будет! – поучал отец сына.
   Тимоха тоже посмотрел в иллюминатор. Чуть впереди, на вершине холма, действительно был установлен деревянный знак с надписью «Полярный круг». Он хотел, было, привлечь внимание Витька, к пересечению знаменательного рубежа но, глянув на храпящего напарника, передумал и погрузился в собственные размышления:
   Заполярье! Опять судьба забрасывает его в какие-то экстремальные места, и снова для отстаивания интересов других людей. Тридцать лет! Вот уже тридцать лет ему приходится мотаться по свету для решения вопросов, суть и необходимость решения которых, не всегда ему понятны. Но сегодняшняя ситуация – это совсем другое дело, и цель его реальна и понятна. Но что это меняет? Чем для него цена выполнения понятного задания отличается от цены решения непонятного…? Ни чем! А что если архивариус говорил правду, и он, Тимоха, знает то, о чем другие не догадываются?
//-- * * * --//
   Напротив Тимохи сидел забитый тщедушный человек. Темные мешки под глазами и дрожащие руки, выдавали его пристрастие к алкоголю.
   – Зачем ты отдал карту Летягину? – Тимоха забросил ногу на ногу – тебе же объяснили, куда ее нужно отнести.
   – Я испугался – хлюпая носом, промямлил архивариус.
   – Испугался?! Сейчас я тебе покажу, что такое настоящий страх.
   Тимоха открыл верхний ящик тумбочки и достал пистолет. Увидев оружие, архивариус затрясся всем телом и заплакал:
   – Не надо!!! Не надо, я вам все расскажу!
   – Тебе было сказано: принести карту! А ты что сделал?! – Тимоха навел пистолет на дрожащего человека.
   – Подождите! – архивариус вскочил с кресла – вы не понимаете, карта это только часть. Там был дневник геолога. Я его читал. Тюкалов нашел не только месторождение, но и сами алмазы. Большие алмазы!
   Тимоха движением пальца снял пистолет с предохранителя. Увидев это, архивариус упал на колени и протянул руки моля о пощаде:
   – Поверьте! Они спрятаны в зимовье, где базировалась его экспедиция! В дневнике было указано, как отыскать зимовье.
   – Где дневник? – Тимоха взвел курок.
   – Я его сжег, что бы… – едва вымолвил архивариус и, рухнув на пол, затих.
   Тимоха положил пистолет на стол и подошел к распростертому телу. Постояв несколько минут, он наклонился и пощупал пульс. Взяв телефон и набрав номер, он произнес:
   – Витек, заскочи в офис. Есть пища для собак.
//-- * * * --//
   Тимоха вновь бросил взгляд на проплывающий высокий берег реки.
   Да, цель реальна и понятна, но что достижение этой цели принесет именно ему?
   Он в очередной раз, за последние дни, почувствовал в груди приступ безысходной ярости.
   Все! Пора что-то сделать и для себя!
   – Просыпайся – он почти лягнул разоспавшегося к концу поездки Витька.
   От неожиданности тот подпрыгнул на месте, обронив на пол кепку.
   – Уже приплыли? – пробормотал он, шаря по полу руками и ничего не понимающим взглядом, в поисках утраченного головного убора.
   – Приплыли – злорадно передразнил его Тимоха, отворачиваясь к иллюминатору.

   Суодэр сидел у руля и уверенными движениями управлял лодкой. Встречный ветер, переполненный водными брызгами, бил ему в лицо и в не запахнутую грудь, но он, не обращая на это внимания, вел моторку по речному фарватеру. Стас расположился на переднем сидении и заворожено глядел на рассекаемую, носом лодки, воду.
   «Как удивительно устроен мир» – думал он – «как все в нем непредсказуемо. И самое главное, как много в жизни значат случайности! Вот хотя бы, каким чудесным образом обернулась для них встреча с простой якутской девушкой, из рыбацкого селения, затерянного среди тайги, за тысячи километров от их города. В селении, о существовании которого, они пару месяцев назад, даже не догадывались. И вот случай свел их вместе. И все изменил, странным образом переплетя их судьбы».
   Стас коснулся воды рукой. Смочив ладонь, он протер ей лицо. Они так торопились с отплытием, что он с утра не успел даже толком умыться. Да и в перевалочном срубе, куда их всех вчера вечером перевез Долан, условия были настолько спартанские, что мысли распаковывать вещи, чтоб достать полотенце и мыло, даже не возникало.
   «Ладно, все это мелочи, главное, что скоро он снова увидит Катю».

   Жиганск. Пологий песчаный берег, усыпанный рыбацкими лодками и небольшими ветхими сарайчиками. Двухэтажные деревянные дома и возвышающиеся над всем, увенчанные крестами, купала православного храма.
   – Видишь, вон тот серый пикап – поинтересовался Тимоха у Витька, тыча пальцем в иллюминатор.
   – Вижу.
   – Это машина егеря, он встречает нас. Когда причалим, ты выйдешь с первыми пассажирами, пойдешь и сядешь к нему в машину. Зовут его Михаил. Обозначишься, и будешь наблюдать, может журналист или художник будут среди встречающих. А я выйду за дамами.
   – Понял, сделаем – потирая ладони, отозвался Витек.
   – Да, и не болтай много с егерем. Я тут поразмыслил, надо кое-что в наших планах поменять.
   – Поменять? – Витек в недоумении посмотрел на старшего.
   – Потом обсудим – Тимоха хлопнул удивленного напарника по плечу – пока же просто держи язык за зубами.
   Теплоход подошел к берегу почти вплотную, но между трапом и прибрежной полоской песка все равно осталось небольшое расстояние, и пассажирам приходилось прыгать, что бы оказаться на берегу, не замочив ноги. Витек одним из первых перепрыгнул через водное препятствие, и быстрым шагом подошел к машине. Озираясь, он потянул ручку и, открыв дверцу, хотел, уже было сесть в кабину, но от неожиданности замер. Место, на которое он хотел присесть, было занято. Крупный парень, держась за руль, одновременно постукивал огромными пальцами по панели приборов и широко улыбаясь, смотрел прямо на Витька. Руль у машины был расположен справа.
   – Тьфу ты черт – выругался Витек.
   – Бывает – продолжал улыбаться великан – обходи, присаживайся.
   – Ты Михаил? – поинтересовался Витек.
   – Да. А ты Тимофей?
   – Нет, я Виктор. Тимофей сейчас сойдет.
   Витек обошел пикап, и сев слева, пожал протянутую руку водителя. Его ладонь, попав в шершавые тиски руки егеря, хрустнула.

   Причалив у полузатопленной баржи, Суодэр выключил мотор и, подтянув болотные сапоги, перемахнул через борт. Привязав лодку, он пошел к берегу. Стас, из соображения безопасности, остался ждать в лодке.

   Прогнав Витька на заднее сидение, Тимоха, усевшись возле егеря, внимательно наблюдал за женщинами. Они немного отошли от теплохода и, остановились, глядя по сторонам, явно кого-то ожидая.
   – Я ее уже видел – щурился егерь, пытаясь получше разглядеть якутянку – но она не местная – он откинулся на сидение – надо дожидаться того, кто придет их встречать.
   – Плохо, что почти все пассажиры разошлись – посетовал Тимоха – Михаил, нам бы тоже отъехать чуть-чуть подальше. Это возможно?
   – Без проблем – егерь завел машину и, включив заднюю передачу, отъехал, укрывшись за ближайшим забором.
   Витек, опустив стекло в двери, закурил.
   – Тимоха, может задержать этих баб, да допросить их по тяжелой?
   – Ты в Якутске, проституток через день пытал с пристрастием. Дай мне хоть здесь одну ночь выспаться.
   – Да я серьезно – насупился Витек.
   – А если серьезно, я тебе уже сказал, не болтай!
   – Это рыбак!!! – крик егеря прервал их перепалку – это рыбак с Натары!
   Тимоха мгновенно прильнул к стеклу.
   – А якутянка, я вспомнил, это его сестра – хлопнув ладонью по коленке, обрадовано продолжал Михаил – вижу, что она мне знакома.
   – Что такое Натара? – Тимоха глянул на егеря.
   – Это рыбацкая стоянка, немного вниз по реке – пояснил тот.

   Туйара тронула Катерину за рукав:
   – Суодэр идет!
   Катя обернулась. К ним подошел парень якут в высоких резиновых сапогах и брезентовой рыбацкой куртке. Он обнял Туйару и, поздоровавшись с Катериной, сказал:
   – Стас ждет в лодке.
   – Спасибо – Катя прижала ладонь к груди. Ее глаза наполнились слезами.
   – Идемте – Суодэр взял у женщин сумки, и они все направились вдоль берега к лодке.
   По пути к барже Суодэр все время бросал взгляд в сторону поселка. Оказавшись на месте, он обратился к сестре, продолжая тревожно смотреть на прибрежные дома:
   – Оночо баар буол баарса. Мин эхигини кэтэхэн илт. ( Лодка за баржей. Я вас перенесу.)
   Та, пояснила Катерине:
   – Катя, лодка за баржей. Суодэр перенесет нас туда на руках.
   Катя понимающе кивнула головой.
   – Вначале Катю – попросила брата Туйара.
   Тот, подняв Катерину на руки, вошел в воду и через мгновение скрылся за баржой.
   Стас не выпускал Катерину из своих объятий. Суодэр доставил на лодку вещи и отправился за сестрой. Вскоре он появился с нею на руках и, подойдя, опустил Туйару на заднее сидение. Забравшись в лодку, он занял место у руля и открыв крышку мотора, стал тщательно протирать его ветошью. Туйара, внимательно следившая за движениями брата, спросила его:
   – Ты чем-то взволнован?
   Тот, сначала глянул на Стаса и Катерину, затем, переведя взгляд на сестру, ответил:
   – У пристани я видел машину егеря – он переложил ветошь из одной руки в другую – а когда мы пришли сюда, он подъехал к соседнему проулку.
   – Может, он решил, что ты привез рыбу продавать? Вот и следит, чтоб деньги за торговлю опять потребовать – попыталась успокоить его Туйара.
   – Ты же знаешь, я ему в прошлый раз сказал, что больше платить не буду. Он это понял, обозлился и поэтому украл наши канистры.
   – Почему ты решил, что это он украл?
   – В Кыстатыаме мне ребята сказали, что в тот день видели его катер у Натары – он захлопнул крышку мотора – сейчас на пристани, с ним в машине были еще какие-то люди. Давайте я медленно отплыву, и посмотрим, уехал он уже или нет.
   Суодэр, отвязав лодку, завел мотор и, прибавив газу, вывел ее из укрытия. На берегу стоял пикап. Из его открытой двери выглядывал человек, привстав на мощную подножку машины. Встретившись с ним взглядом, Стас обронил:
   – Тимоха!
   Все посмотрели на седого человека, наблюдавшего за ними из машины.
   – Суодэр, уходим – выпалил Стас и отвернулся от берега.

   Увидев отплывающую лодку, Витек выскочил из машины и, подбежав к берегу, закричал, обернувшись к Тимохе:
   – Это же журналист, сволочь! – вопил он, размахивая руками – ты видел его?
   – Да.
   – Ну, так, надо же что-то делать! Уйдет же! – продолжал негодовать Витек, стоя по щиколотку в воде.
   – Не уйдет – уверенно заключил егерь – мы сейчас заведем мой катер, и до Натары догоним их.
   Витек подскочил к машине и, глядя на Тимоху, выпалил:
   – Помчались, возьмем его.
   – Никого мы брать не будем – спокойно ответил тот – сядь в машину.
   Витек недоуменно огрызнулся, буркнув что-то невнятное, но повиновался. Тимоха опустился на сидение и, захлопнув дверь, обратился к егерю, не обращая внимания на недовольство напарника:
   – Михаил, что ты можешь сказать о местности, расположенной между реками Моркока и Олгуйдах?
   – Гиблое место – поморщился здоровяк – а зачем вам?
   Тимоха задумался, глядя на речную гладь.
   – Давай-ка заедем в магазин, прикупим продуктов, а за ужином я все объясню.
   Они подъехали к дому, на крыше которого была установлена спутниковая телевизионная тарелка. Михаил припарковался у небольшой железной ограды и выключил двигатель.
   – Идемте, жену я предупредил, правда ребята из Якутска не сказали, что вас будет двое…, но ничего с ночлегом что-нибудь придумаем.
   – Подожди – Тимоха придержал егеря за рукав – я бы не хотел, что бы твоя жена присутствовала при нашем разговоре. Информация, сам понимаешь, вещ опасная.
   – Хорошо – согласился тот, заводя пикап – поехали, посидим у мня на работе, там нам ни кто мешать не будет.
   Работой Михаила оказался длинный одноэтажный дом, внутри разбитый на несколько кабинетов. Все кабинеты занимали разнообразные государственные службы, но в связи с поздним часом они пустовали. Егерь достал из кармана ключ, привязанный к длинной тесемке, прикрепленной к лямке штанов при помощи небольшого карабина, и отпер одну из дверей.
   – Заходите – пригласил он гостей.
   Расположившись за старым полированным столом, они залпом опустошили полбутылки водки. Зелье, они разливали в немало повидавшие эмалированные кружки, закусывая его бутербродами с сырокопченой колбасой и нарезкой из дорогущих огурцов. Положив в рот очередной кусочек огурца, Тимоха встал и, пройдясь по кабинету, произнес:
   – Михаил, я спрашивал тебя о той местности, потому что у человека, которого мы сегодня видели в лодке, есть карта экспедиции одного геолога. В тридцатые годы этот геолог исследовал район верхнего Вилюя. На карте указано открытое им тогда месторождение алмазов. Задание наше состоит в том, что бы вернуть эту карту.
   – А как она попала к этому журналисту? – поинтересовался егерь.
   – Чисто случайно, мы об этом позже побеседуем, если тебе будет интересно, но сейчас я хотел поговорить с вами не о карте.
   Он прислонился спиной к стене, скрестив руки на груди.
   – Витек ты помнишь архивариуса?
   – Того, что в офисе откинулся?
   Тимоха укоризненно посмотрел на подчиненного: «Вот дурак – подумал он – зачем рассказывать на каждом углу о таких вещах. Хотя если егерь не согласится с моим предложением…», он засунул руку за пазуху, делая вид, что поправляет куртку, сам же проверил, не стоит ли пистолет на предохранителе. Убедившись, что оружие наготове, продолжил:
   – Так вот, карту видели уже многие, а дневник геолога читал только этот работник музея, и перед своей нелепой смертью, рассказал об этих записях мне.
   Витек, уже было взялся разливать по очередной дозе, но остановился и, поставив бутылку на стол, посмотрел на Тимоху.
   – И что было написано в дневнике? – нетерпеливо поинтересовался молодой напарник.
   – Не гони – раздраженно осек его Тимоха.
   «Не хватало мне еще с тобой проблем» – подумал он, машинально засунув руку опять за пазуху.
   Витек опустил взгляд и вновь взял в руки бутылку. Прикоснувшись к пистолету, Тимоха немного успокоился, и продолжил:
   – Я сам дневник не читал, но архивариус, читавший его, рассказал, что из записей следует: геолог нашел большие алмазы, и спрятал их в своем зимовье, в районе двух перечисленных мной ранее рек.
   Тимоха посмотрел на Михаила. Широко открытые глаза егеря выдали разгорающийся в нем интерес. Тот, поймав взгляд Тимохи, в свою очередь поинтересовался:
   – А у кого этот дневник сейчас? – поинтересовался Михаил.
   – Дневник музейщик сжег, опасаясь, что кто-нибудь еще узнает об алмазах. К сожалению, с его смертью, ушла и информация о точном местонахождении зимовья – Тимоха отошел от стены – на самой карте, как я понял, координаты зимовья тоже не указаны, но архивариус до меня встречался еще с одним человеком. О чем они говорили, мне неизвестно, я знаю только одно: при встрече работник музея отдал ему карту. А этот человек, в свою очередь, передал карту журналисту. Я так же допускаю, что при передаче, он мог рассказать журналисту и то, как добраться до зимовья. Поэтому я предлагаю не задерживать журналиста, а последовать за ним, и, в удобный для нас момент, завладеть алмазами.
   Первым, образовавшуюся паузу, нарушил хранитель природных ресурсов:
   – А нам с тем человеком поговорить нельзя? Чтоб самим напрямую отправиться к зимовью.
   – Уже нельзя – изрек Тимоха, глянув на притихшего Витька.
   Задержав взгляд на подчиненном, он встревожился. Тот сидел, уставившись в одну точку и выключившись из беседы, явно думал о чем-то таком, что его сильно взволновало. Молчаливость и задумчивость, обычно бесшабашного и болтливого Витька, Тимохе не понравилась.
   – Что-то не так, Витек? – спросил он, стараясь вернуть парня к действительности.
   Витек, сбросив оцепенение, задал вопрос, глядя прямо в глаза начальника:
   – Почему ты раньше об этом молчал?
   – До нашего знакомства с Михаилом, я не рассматривал эту информацию как значимую. А болтать попусту, я, как ты знаешь, не люблю – спокойно пояснил Тимоха, поняв, что ступор напарника был вызван обычной детской обидой: не доверяют.
   Переведя взгляд на егеря, он продолжил:
   – Заниматься поисками затерянного в тайге зимовья, зная лишь то, что экспедиция базировалась где-то в районе Моркоки и Олгуйдах, без опытного человека, было бы с нашей стороны опрометчиво.
   Он специально выбирал фразы, успокаивающие Витька и повышающие значимость егеря, стараясь увести их в сторону от основного вопроса: стоит ли вообще этим заниматься? Но, судя по тому, как те внимательно, не перебивая, слушали его, не задавая лишних вопросов, Тимоха понял: они согласятся.

   Зайдя в устье Кюлянгке, Суодэр тут же повернул к берегу.
   – Сядешь на руль – скомандовал он Туйаре, и когда лодка уперлась носом в песок, выскочил на прибрежную отмель.
   Обращаясь к Стасу, он сказал:
   – Достань канистру в носовом ящике, заправимся, пока не стемнело.
   Стас откинул лючок и, добыв емкость, передал ее Суодэру. Заправив бензобак, якут оттолкнул лодку от берега. Присев возле журналиста он произнес, отмахиваясь от назойливой мошкары:
   – Егерь плохой человек, очень жадный. Он знает, что мы рыбачим у Натары и, самое плохое, ему известно, где находится наше селение на Кюлянгке. Если он заодно с теми людьми, что ищут вас, нам нужно торопиться.
   – За сколько времени мы доберемся от сруба до вашего селения?
   – Дня за два. Нам нужно выходить завтра утром. Егерь сразу за нами не поплыл. Катер у него быстрый, мог бы догнать. Я поэтому петлял по протокам. Он не догадывается что мы уже на Кюлянгке, поэтому не спешит. Завтра поплывет в Натару.
   – С ним сейчас Тимоха, а он очень умный и хитрый это надо учитывать.
   – Катер по Кюлянгке не пройдет. Даже на нашей лодке можно добраться только до сруба, а там надо пересаживаться на деревянные плоскодонки.
   – Егерь об этом знает?
   – Конечно.
   – А как тогда он за нами пойдет?
   – У него на Муне есть свой зимний дом. Там живут его люди, есть вездеход, есть лодки.
   – Понятно. Как тогда лучше поступить нам?
   – Я уже сказал, нам нужно торопиться, что бы успеть добраться до нашего селения раньше егеря.
   Тем временем они доплыли до места пересечения Кюлянгке с Кюлянгке-Тебюлех, где на пригорке стоял небольшой сруб, в котором, их возвращения ждали Долан, Митя и Дик.

   Кюнней сидела на скамейке, поглаживая руками, натянувшееся на коленях, льняное платье.
   – Когда они ушли ловить рыбу? – вновь задал ей вопрос егерь – по какой реке?
   Но Кюнней, не переставая гладить колени, твердила:
   – Рыба, река.
   – Она что, действительно не понимает по-русски? – откровенно удивился Витек.
   – Понимать, понимает – махнул рукой Михаил – говорит плохо. Живут в глуши. Вот только летом и выезжают на стоянки. Ловят рыбу, продают, а на зиму возвращаются в свои селения, накупив соли да патронов.
   – А в каком селении живет, тот, молодой якут? – поинтересовался Тимоха.
   – В верховьях Кюлянгке. Я вчера, вроде бы, тебе говорил.
   – Да говорил. Названия сложные, трудно запомнить – оправдался Тимоха – ты считаешь, они отправились туда?
   Михаил глянул на Кюнней и, жестом, предложил Тимохе и Витьку выйти из дома.
   На улице он поведал Тимохе следующее:
   – Их сегодня здесь не было.
   – Точно?
   – Точно! Нет грязной посуды, и на плите, стоит маленькая кастрюля.
   – Сколько они будут добираться до селения?
   – Пару дней.
   – Ну а как быстро туда сможем добраться мы?
   Егерь глянул на часы:
   – Если на вездеходе, то обгоним.
   – А где он?
   – Недалеко отсюда. На Муне.
   Тимоха задумался, обхватив пальцами нижнюю челюсть.
   – Не получится так, что мы примчимся туда, а их там не будет? Почему они не могут сразу отправиться к Олгуйдах?
   – Тимофей, ты видел, сколько мы с собой загрузили вещей? То, что они по Вилюю не поплывут, ты сам вчера согласился, ну и сегодняшнее их отсутствие здесь, лишнее тому подтверждение. До Олгуйдах по тайге неделя пути, а то и больше. Им тоже нужно собраться. Кроме как у себя в селении им сделать это негде.
   Тимоха внимательно слушал доводы егеря и одобрительно кивал, видя их логичность. Но привычка все просчитывать до мелочей, тем более что он уже однажды недооценил журналиста, заставляла его сомневаться во всем.
   – Неужели нельзя выяснить поточнее: пойдут они сначала до своего селения или будут сразу пробираться к Олгуйдах? На этой, как ее… Кюлянгке, по пути, что нет еще каких-нибудь селений?
   – Селения? – Михаил радостно хлопнул в ладоши – есть! Точно нам надо ехать к промысловикам соболя и выяснить, проплывали рыбаки или нет.
   – Это близко?
   – Не совсем, на Орто-Кюлянгке, но это все равно намного ближе, чем, если сразу отправляться в селение рыбаков.
   Определившись, они двинулись к берегу, где был пришвартован катер. Тимоха окликнул Витька, безучастно стоявшего в стороне, глядя на вершину холма. После вчерашнего разговора, он оставался довольно молчаливым. Тимоха хотел задать ему пару вопросов по поводу перемен в его поведении, но Михаил, вопросом, перебил его мысли:
   – Катер до стоянки охотников не пройдет. Поэтому нужно решать, на чем нам все-таки лучше продолжать свой путь, на вездеходе или на надувной моторной лодке?
   – Рыбак с журналистом, на чем будут двигаться? – задал ему встречный вопрос Тимоха.
   – Думаю, на деревянных лодках – егерь замялся – честно говоря, когда мы не застали их сегодня в Натаре, я понял, скорее всего, они ночевали в срубе на Кюлянгке. У них там перевалочная база, и лодки для мелководья есть.
   – Ну, хорошо – Тимоха, подавив в себе приступ гнева, пристально посмотрел на Михаила – допустим до своего селения, они доберутся по реке на лодках. А дальше?
   – Пешком – егерь отвел глаза и пожал плечами – наверное.
   Немного подумав, Тимоха, покачав головой, заключил:
   – Двигаемся на вездеходе.

   Свежий утренний воздух прогнал у беглецов остатки сна. Долан помог им распределить груз по двум лодкам, а сам поспешил обратно в Натару. Погрузившись, они двинулись вверх по Кюлянгке, небольшой, но довольно быстрой реке с извилистым руслом. Вдоль ее невысоких берегов, заросших кустарником, кое-где возвышались корявые деревья. Преодолевая бурное течение, моторы надрывно ревели, не давая путникам возможности разговаривать. Поэтому путешествие было молчаливым. Лишь иногда Стас с Катей жестами привлекали внимание друг друга к происходящему вокруг. То, указывая на цаплю, сидящую в прибрежных кустах, то на выпрыгивающую из воды рыбу.
   Спустя несколько часов, Суодэр поравнялся с лодкой Туйары и жестом показал ей причалить к берегу. Заправив бензобаки и дав моторам немного передохнуть, они снова отправились в путь. Пройдя очередной поворот реки, Туйара, засмотревшись на Митю, с любопытством рассматривающего окрестную природу, не сразу заметила притопленный ствол, упавшего в воду дерева. Крикнув художнику, держись, она сбросила газ и, тоже ухватилась за борт. Суденышко, скользнув днищем по размокшей коре, подпрыгнуло и, перелетев через препятствие, шлепнулось на плоское брюхо, подняв неимоверное количество брызг. Застигнутый врасплох Дик, вылетел из лодки и плюхнулся вводу. Прижав уши, он начал кругами плавать возле лодки.
   – Дик, на берег! – скомандовала Туйара.
   Собака, фыркая, начала грести к прибрежным кустам.
   Двигатель при ударе заглох и неуправляемая посудина, покачнувшись, развернулась поперек реки и, гонимая течением, двинулась обратно, боком подплыв к топляку. Суодэр, успев среагировать на происходящее, резко повернул лодку и тоже пришвартовался у затопленного дерева, только с другой стороны.
   Стас и Митя, взявшись за борта лодок, удерживали их рядом.
   – Туйара, ты как? – спросил Митя, повернувшись к девушке.
   – Все нормально – ответила та, бодрясь, хотя голос у нее немного дрожал.
   Она посмотрела на брата:
   – Я поздно заметила – оправдывающимся тоном произнесла Туйара.
   – Ладно, главное, что все целы. Подними мотор – попросил Суодэр.
   Туйара наклонила двигатель, оголив винт. На нем не хватало одной лопасти.
   Она вновь глянула на брата. Тот, нахмурив брови, обратился к Мите:
   – Давай к берегу. Будем менять винт.
   Художник, взяв весло, оттолкнул им лодку от топляка и начал подгребать, выискивая взглядом более-менее удобное место, что бы причалить. Вытащив лодки, мужчины помогли Суодэру снять аварийный двигатель и положить его на прибрежную траву. Достав из хозяйственного ящичка запасной винт и инструменты, якут накинул ключ на стопорную гайку и попытался открутить ее. В механизме что-то хрустнуло, и винт провернулся вместе с выходным валом. Суодэр снял ключ и присел на корточки:
   – Редуктор полетел – констатировал он, глядя на обломанный винт – придется на буксире тащить.
   – Нам еще долго? – поинтересовался у него Стас.
   – Пойдем до Орто-Кюлянгке. Это не очень далеко. Там стоянка охотников, придется зайти к ним – он глянул на сестру – может они помогут.
   Покопавшись еще немного в ящике, Суодэр вынул из него скрученную парашютную стропу. Уложив сломанный двигатель и привязав лодки, они поплыли дальше. Теперь Мите приходилось все время действовать веслом, выравнивая лодку. Двигатель буксирующей лодки выл запредельно, хотя скорость продвижения упала фактически до пешеходной.

   Гусеницы вездехода рвали дерн, отбрасывая куски земли в разные стороны. Впереди появилась очередная река.
   – Слушай, сколько здесь у вас рек! – изумленно воскликнул Тимоха.
   – Да, с речками у нас все в порядке – подтвердил его наблюдения егерь, остановив вездеход у самого берега.
   – Что это за река?
   – Хахчан.
   – Она довольно большая, по крайней мере, по сравнению с теми, которые мы уже переезжали.
   – Это наша последняя серьезная переправа, дальше будут в основном речушки – успокоил его Михаил – мы сейчас немного пройдем вверх вдоль берега, вон за тем поворотом, будет удобный съезд и мелкий перекат. А там – он махнул рукой – до места рукой подать.
   Егерь потянул рукоятку фрикциона и вездеход, дернувшись, резко повернул вправо. Они услышали, как сзади в салоне выругался Витек, не удержавшись на сидушке. Некоторое время они ехали вдоль реки, давя кусты и мелкие деревца. У излучины они остановились. Тимоха увидел небольшой каменистый участок берега. Михаил вышел и отправился посмотреть место, где он намеривался переправиться. Вылез и Витек, оправить малую нужду. Пожурчав у кривой березы он подошел к вездеходу и, наклонившись к открытой форточке, сказал Тимохе:
   – Тебя не пугает рвение, с которым егерь взялся нам помогать?
   – Что тебя беспокоит?
   – А если он захочет все сделать один? Ты его во все посвятил, зачем мы теперь ему нужны? Мне кажется, ты через, чур, ему доверяешь.
   – Я, никому не доверяю! – Тимоха гневно сверкнул глазами.
   Витек, увидев реакцию старшего, немного замялся.
   – Не бросил бы нас этот «Сусанин» где-нибудь в тайге – Витек сплюнул – кто знает, что у него на уме.
   – Не бросит.
   – Где гарантия?
   – В жадности – Тимоха успокаивающе хлопнул терзающегося напарника по руке – нет более пагубного порока, чем жадность. Ты заметил, на скольких домах в поселке установлены спутниковые тарелки?
   – Я не смотрел.
   – А я смотрел. Там где мы проезжали, всего на двух! Одна стоит на администрации, другая у него. Ездит он на Тойоте, заимку с вездеходом имеет. Получив свою долю, он все равно отсюда никуда не уедет, у него здесь гнездо. Это мы с тобой бродяги. Нам деньги нужны, чтобы покончить со скитаниями, а ему, чтоб еще больше колбасы купить. Он рисковать не будет.
   «Получив свою долю» повторил про себя Витек «вот в чем я сомневаюсь, так это в том, что ты ему эту долю отдашь! Захочешь ли ты вообще с кем-то делиться?»
   Он хотел перекинуться с Тимохой еще кое-какими соображениями, но вернулся егерь, и Витек, молча, залез в вездеход.
   – Придется проехать еще пару километров вверх – объявил Михаил – вода большая, захлестнуть может. Неохота вычерпывать.
   Сев на свое место, он вытер лицо и руки старым полотенцем:
   – Не хотите немного освежиться? Водица холодная.
   – Да нет, потом – отказался Тимоха – поехали.

   Река повернула на девяносто градусов, и русло стало немного шире. Вскоре показалась развилка. Один рукав уходил резко влево, другой был почти прямым. Стас оглянулся на Суодэра.
   – Нам прямо – прокричал тот, жестом показав направление – это Орто-Кюлянгке. Кюлянгке туда.
   Стас кивнул, подтверждая, что понял.
   Лодка уткнулась носом в береговую гальку. Стас выпрыгнул на берег и, подтянув лодку, помог выбраться Катерине. Затем, вместе с Суодэром, они вытащили плоскодонку повыше на берег, чтобы, ухватившись за стропу, подтянуть буксируемую лодку. Первым из нее, виляя хвостом, выскочил Дик. Митя, сошел прямо в воду и, придержав Туйару за талию, перенес ее на сухое место. За всем происходящим с любопытством наблюдала группа якутов стоящая поодаль на пригорке.
   – Суодэр, туох буолла? [17 - Суодэр, что случилось?] – выкрикнул один из наблюдавших.
   – Мотор тохунна [18 - Мотор сломался.] – ответил Суодэр.
   Вытащив обе лодки на берег, они пошли по направлению к компании якутов, оставив Дика, охранять вещи. Поравнявшись с ними, Суодэр остановился и за руку поздоровался с тем, который окликнул его ранее. Между ними завязалась оживленная беседа. Тем временем от группы якутов отделился молодой парень и, подойдя к Туйаре, спросил ее, хмуро глядя на Митю:
   – Ким бу? [19 - Кто это?]
   – Ити эн дьыалата буолбатах! [20 - Это не твое дело!] – резко ответила ему девушка и, взяв художника за руку, пошла дальше, отодвинув навязчивого парня.
   – Ити бихиги хорум керусхиут – злобно крикнул он им вослед – эн миигин билэр! [21 - Это мы еще посмотрим, ты меня знаешь!]
   – Тыытыма кини! [22 - Оставь ее в покое!] – вмешался, прикрикнув на него, Суодэр.
   Тот недовольно глянул на Суодэра, но промолчал и, демонстративно повернувшись к нему спиной, ушел.
   Митя, Стас и Катерина, во главе с Туйарой, двинулись дальше по тропинке, ведущей к верхушке прибрежного склона, оставив Суодэра с собеседниками. Пройдя через небольшой участок косогора, захваченный соснами, они увидели поляну, на которой располагалось селение охотников. Несколько бревенчатых домов с земляными крышами и завалинками, засыпанными по самые окна, стояли в центре большого загона. Табун невысоких, но сбитых лошадей мирно пасся вокруг домов. Миновав загон, компания подошла к ближайшему жилищу, возле которого стояли две оседланные лошади. Им навстречу вышла женщина. Она настороженно посмотрела на пришельцев, но, узнав среди них Туйару, заулыбалась:
   – Дорообо Туйара, эн ердеенхутэ буолбатах. [23 - Здравствуй Туйара, тебя давно не было.]
   – Дорооболонун – ответила девушка, отведя глаза – элбэхтик улэлээ [24 - Здравствуйте, много работы.].
   Женщина перестала улыбаться и покачала головой:
   – Банхарма керус кытта Бэргэном? [25 - Не хочешь встречаться с Бэргэном?]
   – Банхарма [26 - Не хочу.] – ответила Туйара.
   – Сеп киирэ сырыт [27 - Ладно, заходите.] – сказала женщина, посмотрев на остальных гостей.
   Туйара повернулась к своим спутникам и радостно произнесла:
   – Идемте, Уйгуна приглашает в дом.
   Спустя некоторое время в дом вошел Суодэр. Он уважительно поздоровался с Уйгуной и, присаживаясь к столу, перекинулся с ней несколькими фразами. Пододвинув к себе тарелку, он поведал товарищам о разговоре с охотниками:
   – Лодки придется оставить здесь – серьезно начал он – в верховье дожди размыли берег и пройти по реке сейчас нельзя, много топляков. Я договорился, охотники дадут нам лошадей, и дальше, мы поедем верхом.
   – Суодэр, охотники говорили что-то насчет егеря и тех людей? – поинтересовался Стас.
   – Егеря в селении не было. Здесь его тоже не любят. Он много товара отнимает. Я попросил, чтобы, по возможности, охотники про нас не рассказывали.
   Через час, поблагодарив хозяев за помощь, путешественники сели на лошадей и, выехав за ограду, направились в чащу леса.

   Двигатель вездехода сдетонировал и заглох.
   – Все, дальше пойдем пешком – произнес егерь, вынимая ключ из замка зажигания – если рыбака с журналистом здесь еще не было, не нужно, чтоб охотники видели, что мы на вездеходе. А то настучат, на чем мы двигаемся.
   – Хорошо, идем – кивнул Тимоха и, глядя на Витька, подмигнув, добавил – пусть Витек нас здесь подождет.
   Михаил недоуменно уставился на Тимоху:
   – Мы там можем пробыть довольно долго, че ему здесь торчать?
   – За вещами присмотрит.
   – Да ты что! Мой вездеход никто не тронет.
   – Местные, может и не тронут, но, где-то здесь, есть пара чужаков – Тимоха еще раз посмотрел на Витька и отрезал – он останется здесь.
   Витек утвердительно зажмурил глаза:
   – Да, я подремлю в кабине. А-то все бока об салон отбил.
   – Ну, как хотите – согласился егерь – пожрали бы у них – он открыл дверцу и вышел из машины.
   Егерь сидел за столом и, вытирая жир с подбородка тыльной стороной ладони, пережевывал большой кусок мяса.
   – Так ты говоришь, что вроде слышал сегодня утром гул мотора – расспрашивал он старшего, из сидящих перед ними охотников – во сколько это было?
   – Не знаю – уклончиво говорил тот, глядя в угол комнаты.
   – Примерно? Давай вспоминай – не отставал лесничий, продолжая чавкать и брызгать слюной в разные стороны.
   – Утром, точно не знаю – пожимал плечами якут.
   Тимоха внимательно наблюдал за обеденным допросом, время, от времени брезгливо копошась в стоящей перед ним тарелке.
   – Ладно – егерь выплюнул в тарелку измусоленную жилу и, вытерев руки о штаны, встал из-за стола – идем Тимофей, плюс минус час значения не имеют. Догоним.
   Тимоха отодвинул от себя не тронутый обед и, прищурившись, спросил, резко потерявшего память якута:
   – Ты слышал один мотор? Охотник замялся:
   – Кажется, одна лодка была.
   Тимоха недоверчиво скользнул взглядом по остальным охотникам, но те сидели, опустив головы. Он поднялся и последовал за Михаилом на улицу.
   Они уже углубились в лес, когда их догнал один из молодых якутов, присутствовавших на обеде:
   – Михаил – обратился он к егерю – Суодэр с чужими людьми был сегодня у нас.
   – Был у вас?! – изумился егерь.
   – Да. У них мотор на одной лодке сломался, и они заехали к нам.
   Михаил развернулся и со словами: «я сейчас вернусь и снесу им башку», двинулся, было, обратно к стоянке, но Тимоха подняв вверх указательный палец, остановил его:
   – Подожди – и обратился к парню якуту – а когда они уплыли?
   – Они не уплыли, они уехали на лошадях, а лодки у нас оставили – пояснил тот.
   Егерь стоял и растерянно лупал глазами:
   – Вот паскуды.
   Тимоха опять поднял вверх палец, утихомиривая жестом разбушевавшегося охранника лесов:
   – Как тебя зовут? – спросил он парня.
   – Бэргэн.
   – Бэргэн, почему ты нам об этом рассказал?
   Парень насупился и, молча, опустил взгляд.
   – Хорошо, не хочешь говорить не надо – Тимоха приобнял якута за плечи и продолжил – но я надеюсь, что причина, по которой ты решил нам помочь, для тебя важна.
   – Важна – подтвердил Бэргэн, закивав головой.
   – Бэргэн, а мы можем тоже взять у вас лошадей?
   – Я сам возьму у них лошадей! – громыхнул егерь – пусть только попробуют не дать!
   – Михаил я бы не хотел, что бы мы с тобой возвращались – пояснил ему Тимоха – может Бэргэн сам сможет взять лошадей? – он посмотрел на парня.
   – Я возьму – подтвердил тот – только три лошади это трудно.
   Тимоха с егерем переглянулись.
   – Откуда ты знаешь, что нас трое? – поинтересовался Тимоха.
   – Как понять знаешь? – якут недоуменно смотрел то на Тимоху, то на егеря.
   – Ты сказал взять трех лошадей трудно – уточнил Тимоха – почему три?
   – Две вам, и мне одну – пояснил Бэргэн.
   Егерь с Тимохой снова переглянулись.
   – Ты хочешь ехать с нами? – поинтересовался Тимоха.
   – Мне нужно ехать.
   – Тогда нужно четыре лошади.
   – Четыре?
   – Да.
   Парень явно колебался.
   – Тимофей, давай все-таки я схожу и сам возьму лошадей – вновь предложил егерь.
   Тимоха потер скулы.
   – Ну что Бэргэн, сможешь взять лошадей? – еще раз переспросил он охотника.
   – Попробую – не совсем уверенно пообещал тот.
   – Давайте сделаем так – заключил Тимоха – Бэргэн сейчас пойдет и сам попробует взять лошадей. Мы будем ждать его здесь. Если через час он не придет, то тогда, Михаил, ты пойдешь в деревню и решишь вопрос с лошадьми по-своему.
   Договорившись, они разошлись в разные стороны, Бэргэн отправился обратно в селение, а Тимоха с егерем пошли к вездеходу, сообщить о новых планах Витьку, и собрать вещи.
   Тимохе такой оборот событий понравился. Во-первых, появлялся человек знающий местность не хуже Михаила и, следовательно, вариант быть брошенными егерем в лесу становился менее опасным. Во-вторых, имея в своих рядах аборигена, им будет намного легче общаться с коренным населением. Но самым важным для него было то, что интерес Бэргэна не был связан с алмазами, а все остальные цели участия якута в их мероприятии Тимохе были безразличны.

   Что бы войти в жилище шамана, Стасу пришлось низко наклонить голову. Едва они пересекли порог, Туйара приостановила его у входа, а сама прошла в комнату. Старик-шаман сидел на невысоких, деревянных нарах, застланных большой медвежьей шкурой. Одет он был, не смотря на летний период, в запашной балахон с капюшоном, сшитый из оленьих шкур. На его, высушенном годами, лице были довольно густые седые усы и остроконечная бородка. Правый глаз был почти закрыт веком, и лишь небольшой отблеск света, проходящий через мутное окно, отражался в его зрачке, подтверждая живость глаза. Туйара подошла к старику и присела возле него на корточки, подобрав ноги под себя. Эмоционально рассказывая шаману их историю, она оживленно жестикулировала руками, то и дело, указывая в сторону Стаса. Старик же, слушал ее абсолютно спокойно, не произнеся ни слова. Стас стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу, и, нервно, перекладывая папку из одной руки в другую. Он никак не мог уловить сути происходящего. Мало того, что Туйара говорила на своем языке, так еще, и на лице старика не отражалось ни каких эмоций. Поэтому, когда Туйара замолчав на мгновение, поманила Стаса рукой, он даже закашлялся от неожиданности. Подойдя ближе, он увидел, что шаман все время еле заметно шевелит губами, и девушка, внимательно следит за движениями его губ.
   – Покажи карту – произнесла Туйара, переведя свой взгляд на Стаса – Муударай хочет посмотреть на нее.
   Стас достал из папки сложенный листок и передал якутянке. Она развернула его у себя на ладонях, и поднесла ближе к лицу старика. Тот, несколько минут неподвижно смотрел на карту, потом, вдруг взял ее в руки и, глядя в сторону Стаса, указал пальцем на странный значок, нарисованный на ней. Стас вопросительно посмотрел на Туйару. Вернув карту девушке, старик распахнул свой балахон и снял с пояса нож. Протянув его Стасу, он опять указал на значок на карте. Взяв нож, Стас принялся его разглядывать. Рукоятка ножа была сделана из прочного дерева, а ножны покрывала тонкая кожа. Разглядывая орнамент, нанесенный на ножнах, и рукоятке ножа Стас понял, к чему хотел привлечь его внимание шаман. На них были нанесены такие же значки, какой был нарисован на карте. От осознания этого у него даже перехватило дыхание. Преодолев волнение, он поспешил поделиться своим открытием с Туйарой:
   – Смотри, здесь одинаковые рисунки!
   Девушка понимающе закивала головой.
   – Ты знаешь, что это означает? – запальчиво продолжил Стас.
   Туйара, поговорив с шаманом, пояснила:
   – Эти рисунки означают «скала с пещерой».
   Стас ошарашено смотрел на зажатый в руке старый якутский нож.
   – Туйара, но если мы сможем найти это место, то сможем тогда определиться и с остальными координатами карты! Спроси Муударая, он знает, где это место?
   Он протянул нож обратно старику. Но тот сидел неподвижно и ножа не взял. Туйара быстро отвела руку журналиста, зажав его ладонь:
   – Стас, Муударай подарил тебе этот нож! Это очень важный и значимый жест. У нас считается, если человек дарит тебе свой нож, значит, он доверяет тебе свою судьбу, и даже жизнь – она посмотрела на старика – Муударай отведет тебя к этому месту. Он обещал это своему отцу.
//-- * * * --//
   Огонь костра завораживал. Уже неделю, из-за дождей, геологи не могли просушить одежду и согреться, а до зимовья, еще как минимум, пару дней не легкого пути. Непогода, конечно, сильно удручала, но Тюкалова больше беспокоили найденные им алмазы. Ехать с такой находкой в Омск было опасно, но и без поездки в ЗСОИРГО, не обойтись, денег нет совсем. Доверить камни напарнику он не мог. Тот был любителем выпить, а, попав в объятия зеленого змия, становился слишком болтливым. Оставался только якут-проводник.
   Геолог бросил взгляд на своего проводника. Тот, протыкая куски мяса ножом, нанизывал их на деревянные шампура.
   – Григорий – обратился Тюкалов к напарнику – сходи, наруби еще дров для костра, и наломай побольше веток для подстилок. Что-то меня сегодня морозит.
   Убедившись, что тот отошел достаточно далеко, он обратился к проводнику:
   – Толлуман, я хотел тебя попросить оставить стеклянные камни у себя – геолог протянул якуту небольшой кожаный мешочек – мне возвращаться сейчас с ними в город опасно.
   – Дохор* Тюкалов, я взять их не могу. Много по тайге хожу, потеряю. (* Товарищ)
   – Ты их с собой в тайгу не носи, спрячь у себя в доме.
   – У меня дома чужие люди найти могут. Лучше ты их здесь, в зимовье оставь.
   – «Чужие люди» по карте и зимовье найти смогут, а мне карту нужно при себе иметь, иначе денег не дадут. А в пути всякое может случиться.
   – Не рисуй компас на карте, тогда зимовье не найдут – раскладывая мясо над костром, посоветовал проводник.
   – Без компаса и я его потом не найду!
   – Я покажу тебе место, по которому можно найти зимовье без компаса – спокойно пояснил якут.
   – Что это за место?
   – Вот – он показал геологу нож – видишь рисунок на рукоятке?
   – Вижу – подтвердил Тюкалов, беря лезвие в руки.
   – Это скала с пещерой, недалеко от реки Кютер. Туда люди не ходят. Его ни кто кроме тебя и меня знать не будет.
   – Почему люди туда не ходят?
   – Чтоб Нюргун Боотура не тревожить – так же спокойно продолжил якут.
   Геолог глянул на проводника, но ничего спрашивать не стал а, покачав головой, задумался. Поразмыслив, он произнес:
   – Толлуман, я не знаю, насколько долго мне придется уехать. Повторюсь еще раз, случиться может всякое, но если кто-то придет к тебе и скажет, что он от меня, у него должна быть моя карта.
   Проводник понимающе посмотрел на него:
   – Если когда ты вернешься, меня не будет, то ищи того, у кого будет мой нож.
   Тюкалов покрутил нож в руках, стараясь повнимательнее разглядеть его:
   – Я понял, хорошо.
//-- * * * --//
   Катя в истоме прикрыла глаза, положив голову Стасу на плече. Он, прикрыв ее одеялом, нежно гладил ладонью по щеке. Укутанные ночной темнотой они расслабились. Дневные треволнения улетучились. Маленький лесной домик, на далекой реке Кюлянгке, стал для них, самым уютным местом на свете, тем «райским шалашом», о котором мечтают все влюбленные.
   – О чем ты думаешь? – нарушил молчание Стас.
   – Я думаю о нас. О том, что будет дальше. А ты о чем?
   – Обо всем, что произошло за последнее время – Стас вздохнул – раньше я как-то не задумывался над тем, как хрупок сегодняшний день. Я всего лишь забыл платок!
   – Да – задумчиво произнесла Катерина – порой незначительные на первый взгляд события, меняют ход всей жизни.
   – Прости, что я втянул нас всех в эту историю.
   – Ты действительно думаешь, что это сделал ты?
   – А кто? – Стас посмотрел на нее сквозь темноту.
   – Это то, что называется «судьба».
   – Судьба? Но ведь, если бы я не забыл платок, все могло сложиться по-другому.
   – Может быть. А ты бы хотел, чтобы все сложилось по-другому?
   – Конечно нет! – встрепенулся Стас – просто это, всем нам принесло столько проблем.
   – Ты же знаешь старую как мир истину, «все, что не происходит, все к лучшему», будем верить, что и на этот раз, это правило сработает.
   – Боюсь быть эгоистичным, но – Стас повернулся к Катерине, приподнявшись на локте – для меня оно уже работает.
   – Да?!!! В чем?
   – Мы с тобой вместе.
   – Да, мы вместе – согласилась Катя, уткнувшись лицом в грудь Стаса.
   Он прижал ее к себе:
   – Спасибо.
   – И тебе спасибо – ответила Катя, поцеловав его.
   Он еще крепче обнял ее:
   – Удивительно, совсем не хочется спать.
   – Мне тоже, но надо попытаться это сделать, утром нужно будет быстро собираться в путь. Ты сам говорил, что компания Тимохи может быть где-то близко.
   – Да, нам нужно быть начеку.
   Стас нежно поцеловал Катю и прошептал ей на ухо:
   – Спокойной ночи дорогая.
   – Спокойной ночи милый.
   Рано утром выйдя за порог, Стас увидел, как старик шаман, сидя на высоком пне, курил трубку и смотрел через табачный дым в сторону восходящего солнца. Суодэр, Туйара и Митя крепили вещевые мешки к седлам лошадей. Заметив журналиста, Митя помахал ему рукой:
   – Мы не стали вас будить – произнес он – дали выспаться.
   – Спасибо – ответил Стас – через пятнадцать минут мы будем готовы – он развернулся и вошел обратно в дом.
   Катя уже прибрала постель и, стоя у окна, расчесывала волосы.
   – Все наши, уже на улице – объявил Стас.
   – Я готова. Идем.
   Они собрались у того места, где недавече курил шаман. Суодэр взял у Стаса карту и, разложив ее на пне, в очередной раз стал внимательно рассматривать, негромко что-то уточняя у старика.
   – О чем они говорят? – поинтересовался Стас у Туйары, проверявшей подпруги седел – вчера вроде бы со всем определились.
   – Муударай с Суодэром решают, как нам незаметней уйти на дорогу до Олгуйдах.
   Наши охотники, ночью возвращаясь с Эйима, видели в лесу небольшой костер. Это, скорее всего, егерь и те люди.
   Обсудив и проверив все еще на раз, они покинули селение. Первыми ехали Суодэр и Муударай; потом Стас и Катерина; замыкали группу Митя и Туйара, рядом с лошадью которой, бежал, ее верный Дик. Миновав небольшую возвышенность, они выехали к озеру и направились вдоль берега. Суодэр изредка перекидывался парой-тройкой фраз с шаманом, Стас с Катей, погрузившись в свои размышления, ехали молча, Туйара негромко что-то рассказывала Мите.
   За их удаляющимися силуэтами сквозь листву неотступно следил угрюмый взгляд Бэргэна.

Забытыми тропами

   Миновав озеро, они углубились в лес. Передвигаться по тайге было труднее. Лесная дорога все время виляла, обходя многочисленные ручьи и речушки. Правда, возглавлявшие переход якуты, хорошо знали эту местность и иногда сворачивали с основной просеки, выбирая более удобный путь, тем самым, минуя серьезные препятствия. Под вечер, переправившись через очередную реку, они остановились и спешились. Суодэр, посовещавшись с шаманом, подошел к путешественникам, разминавшим затекшие после долгой езды верхом, плечи и спины.
   – Нам нужно идти на Эйик – сказал он, глядя на сестру – я, Катя, Стас и Митя свернем с дороги здесь, и двинемся к переправе через Линде. Вы же с Муудараем, еще немного проедете в направлении Мунакана, оставляя заметные следы, а потом присоединитесь к нам. Постараемся запутать егеря. Увидев ваши следы, он решит, что мы пошли обычной дорогой до Олгуйдах, а мы тем временем доберемся до Кютер с другой стороны.
   Выйдя на берег реки Линде, группа во главе с Суодэром остановилась, и стала готовиться к ночлегу. Вбив в землю несколько деревянных шестов, вырубленных из небольших деревьев, они обложили их по периметру сосновыми ветками. Сверху на хвойный шалаш был натянут четырехугольный брезентовый тент. Примерно через час подъехали шаман и Туйара. Костер этим вечером решили не разжигать, дабы не привлекать ненужного внимания. Поужинав соленым мясом с хлебом и запив все обычной водой, компания стала укладываться спать. В шалаш были определены Катя, Туйара, Стас и Митя. Для себя и Муударая, Суодэр сделал небольшие настилы по обе стороны от шалаша. Охранять импровизированный лагерь, решено было следующим образом. Первыми на пост заступят Туйара и Митя, вторыми следить за покоем будут Стас с Катей, ну и обязанность оберегать крепкий, утренний сон, взял на себя Суодэр. Также огромная надежда возлагалась, на чутье Дика, развалившегося чуть поодаль, у привязанных лошадей.

   Егерь негодовал:
   – Зачем им плестись по бездорожью? Они знают, что мы попятам идем, им торопиться нужно!
   – Люди пошли туда – настаивал Бэргэн, указывая в сторону от дороги.
   – Слушай, ты мне надоел! Смотри сюда – он схватил якута за шиворот и силой наклонил к земле – это что, по-твоему, не следы лошадей?
   Бэргэн хотел вырваться, но Михаил так крепко держал его за ворот, что попытка высвободиться закончилась тем, что парень не удержался на ногах, и, как тряпичная марионетка, повис в огромной руке егеря. Несмотря на свое беспомощное положение, якут не угомонился, а, наоборот, злобно оскалившись, полез под куртку, пытаясь выхватить нож. Тимоха, до этого момента молча наблюдавший за происходящим, понял, что конфликт перешел за рамки словесной перепалки, и прикрикнул на распоясавшихся спорщиков:
   – Ну-ка тихо вы!
   Егерь отшвырнул Бэргэна в сторону, и обратился к Тимохе:
   – Тимофей, этот подлец, скорее всего заодно с журналистом и компанией! Он хочет увести нас по ложному пути. Ты же видишь, следы идут дальше по дороге, а он…
   – Погоди кипятиться! – Тимоха резко взмахнул рукой, обрывая монолог егеря – Михаил, никто не собирается верить на слово, но ты дай разобраться, пусть Бэргэн объяснит свои доводы – он перевел взгляд на якута – почему ты считаешь, что они поехали туда? – он кивнул в том направлении, которое отстаивал парень.
   – Посмотри вон на то дерево. Ветка за ветку зацеплена. Там кто-то прошел.
   Тимоха сделал несколько шагов и, подойдя к дереву, пошевелил ветку. Она мгновенно отстрелила, чуть не ударив его по лицу. Увернувшись, он еще раз посмотрел на дерево, и подозвал к себе Бэргэна. Парень подошел и, осмотревшись, указал Тимохе на раздавленный лишайник:
   – Они прошли здесь – упрямо повторил якут.
   – Почему они ушли с дороги? По тайге ведь действительно идти труднее – продолжал уточнять Тимоха.
   – Ты сам говорил, что знаешь, только куда они направляются, а как они пойдут, не знаешь.
   – Да это так, но куда можно попасть, отправляясь в этом направлении?
   – Там недалеко есть селение на озере Эйик. Зачем они туда пошли – парень пожал плечами – не знаю, но они пошли туда.
   – Ладно – сказал Тимоха и, обернувшись к егерю, заключил – Бэргэн прав, они свернули сюда.

   К середине третьего дня перед путешественниками предстала переливающаяся на солнце гладь большого озера. Они увидели его голубую поверхность с отраженными в ней облаками. Как будто сквозь решетку, из тоненьких сосен, проглядывал кусочек бездонного весеннего неба. Взяв немного вправо, они вскоре выехали на покрытый невысоким кустарником берег. Чуть поодаль на весь прибрежный косогор раскинулось село внушительных размеров. Дома занимали все пространство между лесом и озером. Вдоль всей деревни у берега была установлена невысокая изгородь. На лужайке возле изгороди играли дети. Они выстроились вкруг и попарно бегали, передавая друг другу связанные веревочки. При этом дети громко смеялись, выкрикивая, своими звонкими голосами, какие-то слова.
   – Подождите здесь – сказал Суодэр, остановившись у поваленного дерева – я съезжу в село, договорюсь о ночлеге.

   Тимоха никак не мог уснуть. Теснота в палатке, и храп егеря, не давали ему этого сделать. Битый час, ворочаясь сбоку набок, он пытался хоть немного подремать, но, осознав, что это ему не удастся, он выбрался наружу. Бэргэн сидел у небольшого костра, бормоча что-то себе под нос. Заметив Тимоху, он умолк.
   – Не могу уснуть – пожаловался Тимоха.
   – В палатке душно – пояснил Бэргэн – ложись в мой шалаш, я еще час посторожу.
   Тимоха поблагодарил его, и с удовольствием улегся на ароматную хвойную подстилку, сооруженного якутом шалаша. Через мгновение он провалился в глубокий сон, не смотря на яростное песнопение комаров.
   Пробираясь в темноте между деревьев, и ведя за уздцы коня, Бэргэн все время оглядывался и прислушивался. Покидая спящих в лесу егеря и «городских друзей», он старался не шуметь. Испытав один раз на себе хватку руки работника природоохранных органов, он решил больше в прямые конфликты с ним не вступать, а отомстить в более подходящий для этого случай. Самой болючей занозой в его груди, в данный момент, сидела обида нанесенная Туйарой. Мало того, что она демонстративно игнорировала его ухаживания, так еще вдобавок связалась с каким-то чужаком, и приехала с ним в селение Бэргэна. Такого унижения он ей простить не мог.
   Выбравшись из леса, он осмотрелся. Со стороны села доносился лай собак. Ночь была светлой, и Бэргэн решил двигаться ближе к озеру, где кусты были выше и гуще. Еще с вечерней разведки он знал, что гостей из Кюлянгке разместили в крайнем доме у самого берега. Подобравшись к окраине села, он уже было сделал шаг в сторону строений, но, затаив дыхание, отпрянул назад. Недалеко от него возле берега, облокотившись на изгородь, стояли Туйара и тот самый незнакомец, который был с ней в его селении.
   Девушка бросила в воду палочку, посылая за ней свою собаку. В висках у Бэргэна появилась учащенная пульсация. Пошарив руками по земле вокруг себя, якут нащупал увесистую ветку и, подбежав, с размаху ударил ей соперника по голове. Ветка, долго пролежавшая на сырой земле, оказалась трухлявой и сломалась пополам, но незнакомец, не удержавшись на ногах, рухнул наземь.
   – Митерей!!! – закричала Туйара.
   Бэргэн опрометью метнулся через изгородь и, схватив девушку, потащил ее в темноту. На крики Туйары из дома выбежали Стас и Суодэр. Выбравшийся из воды Дик с рычанием промчался мимо них. Стас поспешил на помощь к художнику, а Суодэр вывел лошадь и, поскакал вслед за исчезнувшей в ночи собакой.
   Бэргэн окрыленный успехом во весь опор гнал своего коня. Одной рукой он удерживал узду, другой с силой прижимал лежащую поперек седла Туйару. До леса, где был спрятан второй конь, оставалось совсем немного, когда он почувствовал нестерпимую боль в ноге. Обернувшись, он увидел как пес, оскалившись, бросился на него. В этот раз боль была еще сильнее. Бэргэн, заскрипев зубами, взвыл. Пытаясь отбиться от Дика, он покачнулся в седле ослабив хватку. Туйара, воспользовавшись моментом, соскользнула на землю. Бэргэн придержал своего скакуна и обернулся, но, услышав окрики Суодэра, зовущего сестру, вновь пришпорил коня и скрылся в лесу.
   Суодэр спрыгнул с коня и подбежал к сидящей на земле Туйаре. Дик, виляя хвостом, лизал лицо спасенной хозяйки.
   – Что с Митереем? – взволнованно спросила девушка.
   – Еще не знаю, Стас остался с ним. Как ты?
   – Очень болит рука – пожаловалась Туйара, придерживая локоть – но ничего терпимо, поехали быстрей обратно.
   Катя перевязывала окровавленную голову художника. Митя, увидев вошедшую Туйару, облегченно вздохнул и завертелся на стуле, пытаясь вырваться. Но Катерина, придерживая его за плечи, не позволила ему встать.
   – Туйара, с тобой все в порядке? Кто это был? Где Суодэр? – засыпал он вопросами вошедшую девушку.
   Туйара, присев прямо на полу возле Мити, прижалась к нему и со слезами в глазах, стала гладить его руки.
   – Это Бэргэн. Суодэр поскакал за ним – всхлипывая, объяснила она.
   – Кто такой Бэргэн? – спросил Стас.
   – Мы вместе росли – изменившись в лице, со стальной ноткой в голосе, начала рассказывать Туйара – он когда-то жил в нашем селении. Бэргэн решил, что если в детстве мы дружили, то я должна принадлежать ему. Теперь он не дает мне прохода – она еще сильнее прижалась к художнику.
   – Тогда его сегодняшний поступок понятен – задумчиво кивая головой, произнес Стас.
   Митя недоуменно посмотрел на журналиста.
   – Не приемлем, но понятен – поправился Стас – но как он нас нашел?
   – Давайте не будем гадать, а дождемся Суодэра – сказала Катерина, заканчивая перевязку.
   Митя тут же попытался обнять Туйару, но та вскрикнула, обхватив больную руку.
   – Что с рукой? – нахмурив брови, поинтересовалась Катерина.
   – Ударилась, когда упала с коня.
   – Дай я взгляну.
   Туйара протянула вперед больную руку. Катя начала ощупывать ее от кисти, поднимаясь все выше. Когда осмотр дошел до локтя, Туйара застонала и отдернула руку.
   – Сними куртку – попросила ее Катерина.
   Ощупав еще раз локоть Туйары, она резюмировала:
   – Будем надеяться, что перелома нет, но в любом случае нужно сделать тугую повязку и зафиксировать.
   В ожидании Суодера прошел час.
   – Может нам собраться и поискать его? – глядя на перевязанную руку Туйары и забинтованную голову Мити, поинтересовался Стас.
   – С ним Дик – спокойно ответила Туйара – нам нужно ждать Суодэра здесь.

   Полусонный Витек выбрался из палатки, и отошел к кустам оправить малую нужду. Опершись плечом о дерево и разрывая зевотой рот, он оглянулся в сторону костра. Там никого не было. Потерев глаза, он поспешил на поиски сторожа, на ходу застегивая ширинку. Подойдя ближе к огню, он убедился, что якута действительно нет на месте. Он негромко позвал его:
   – Бэргэн.
   Ответа не последовало.
   – Бэргэн, ты где? – еще раз окликнул Витек, и посмотрел на шалаш якута.
   Увидев, торчащие из шалаша, ноги, он, с проклятьями, двинулся к нему.
   Сквозь сон Тимоха почувствовал сильный удар по пятке.
   – Ты, почему гад не разбудил меня?
   Услышал он ужасную брань снаружи. Выскочив, едва не развалив весь шалаш, Тимоха не глядя, зарядил обидчику в челюсть. Получив удар, Витек, от неожиданности, присел на землю. Потирая подбородок, он изумленно спросил, вглядываясь в возникший перед ним силуэт:
   – Тимоха, это ты?!
   Увидев, Витька, сидящего на земле, Тимоха, окончательно проснувшись, огляделся по сторонам:
   – Ты чего лягаешься? – прохрипел он.
   – Извини – начал оправдываться Витек, поднимаясь с земли – а где якут? Он должен был меня разбудить.
   – Не знаю. Когда я ложился, он оставался сторожить – с тревогой в голосе сказал Тимоха.
   – Я вышел пожурчать, гляжу у костра никого. Ну, думаю, якут мерзавец улегся спать, а про меня забыл.
   Обойдя свою ночную стоянку, и, обнаружив отсутствие якута и двух лошадей, они начали осознавать суть произошедшего: Бэргэн сбежал, прихватив с собой лошадей. Витек, негодуя, хотел, уже было пойти разбудить егеря, но Тимоха остановил его:
   – Погоди, не торопись – произнес он, играя желваками – давай присядем, пораскинем мозгами.
   Они опустились на бревно возле костра.
   – У нас осталось всего две лошади – разминая кулак начал Тимоха – оставаться в тайге без знающего человека, опасно.
   Витек настороженно покосился на старшего.
   – Что ты предлагаешь?
   Тимоха молчал. Он действительно был в затруднении. Если прямо сейчас разбудить Михаила, то, тот, узнав о происшествии, тут же предложит пойти и отнять лошадей у обитателей селения. Этого допускать ни в коем случае нельзя. Во-первых, это наделает кучу не нужного шума. Во-вторых, способ отъема, Тимоха хорошо себе представлял. Рассчитывать, что кто-то из местных жителей, после такого «общения», согласится стать их проводником, наивно. А ему, нужен именно такой проводник. То, что егерь, в этом качестве не годится, Тимохе стало ясно, после недавней ситуации с выбором направления. Тогда прав оказался именно якут. Но куда он делся? Тимоха решил не делать скоропалительных выводов и дождаться утра.
   – Будем ждать утра – озвучил он свое решение Витьку – Михаила не буди, ложись спать, я здесь еще посижу. Подумаю.
   Витек, повинуясь, побрел к палатке. Егерь, лежал на спине и, в безмятежном сне раскинув руки, по-прежнему неистово храпел. Витек, найдя кусочек свободного места, улегся у самого края. Сон к нему не шел. Он все время думал над тем, кого Тимоха посчитает лишним, его или егеря.

   Сообщение Суодэра о том, что недалеко в лесу он видел лагерь преследователей, всех озадачило.
   – Дик привел меня к костру. Там был Тимоха, палатка и шалаш – повествовал Суодэр – Бэргэна я не видел но, он с ними. Я просидел там полчаса, все было тихо. Несколько раз рычал Дик, куда-то в сторону, но я его успокаивал, чтобы не шумел.
   В комнате воцарилась тишина.
   – Пойду, разбужу Муударая, – продолжил после некоторой паузы Суодэр – наверное, уходить надо сейчас – переведя взгляд на руку сестры, он добавил – Туйара, останешься здесь. Нам нужно торопиться, тебе с одной рукой будет трудно.
   Девушка понимающе кивнула, глянула на Митю, и опустила глаза.
   – Я останусь с ней – художник мотнул головой в сторону Туйары – в лесу, я мало чем, сейчас смогу помочь. Тимоха же наверняка за нами следит. Попробую их здесь задержать. Покручусь на виду, может он ни сразу поймет, что вы уже ушли.
   – А что он сделает, когда поймет что мы уже ушли, а вы одни остались? – насторожилась Катерина.
   Все опять замолчали.
   – Я, вот чего понять не могу – начал рассуждать Стас, пожав плечами – если Тимоха нас выследил, то почему не попытался отнять карту раньше, пока мы были в лесу? Почему ночью в деревню пришел Бэргэн, а Тимоха спокойно сидит у костра? Как-то это все не стыкуется.
   – Да это действительно странно – поддержал сомнения Стаса Митя.
   – Пойду, разбужу Муударая – подтвердил свои намерения Суодер направляясь к выходу – надо с ним посоветоваться.
   Он вышел, плотно прикрыв за собой двери. Но не прошло и двух минут, как он вернулся:
   – Муударай не спит. Стас, он сказал, чтобы ты пришел.
   В полуподземном жилище, больше похожем на блиндаж, где остановился на ночь шаман, было довольно прохладно и темно. Муударай, в своем балахоне из шкур, сидел на краю деревянного настила. Тусклая лучина едва освещала его сутулую фигуру. Стас подошел к шаману.
   – Дьоннор ихигэр карта наадата суох – произнес тот, глядя на Стаса.
   – Муударай говорит что людям, которые в лесу, карта не нужна – перевел сказанное Суодэр.
   Стас изумленно посмотрел на Суодэра.
   – Кинилэргэ наадалаах бихиэнэ суолун – продолжал шаман.
   – Он говорит, что им нужны наши следы – объяснил Суодэр.
   Шаман подозвал Суодэра, и они некоторое время говорили на своем языке. Стас в недоумении стоял посреди земляного дома и ждал, когда они закончат. Произнеся очередную фразу, старик лег на нары и замолчал.
   – Идем – сказал Суодэр, повернувшись к выходу – Муударай сказал, чтобы мы ложились спать. Выходить будем завтра. Туйара с Митей могут остаться здесь, Бэргэн им больше не помешает – он открыл дверь и вышел.
   Едва оказавшись на улице, Стас тут же задал Суодэру вопрос:
   – Когда ты успел ему все рассказать? И про людей в лесу, и о происшествии с Туйарой?
   – Я ничего ему не рассказывал – на ходу ответил тот – Муудараю не нужно ничего рассказывать, он сам все знает!
   Услышанное, повергло Стаса в шок.
   – Но откуда он все знает?! – почти крикнул Стас.
   – Он может общаться с духами – спокойно пояснил Суодэр.
   Стас развел руками и, молча, побрел за Суодэром к дому, где они остановились на ночлег.

   Скрывшись в лесу, и поняв, что его никто не преследует, Бэргэн соскочил с коня и, повалившись, начал от злости кататься по земле. Несколько минут, он, переворачиваясь с боку на бок, хаотично метался, пока не зацепился разодранным коленом об корень дерева. То ли от боли, толи от негодования, он впал в небытие. Очнулся якут от тревожного ржания лошадей и, ударившего в нос, неприятного запаха. Открыв глаза, он увидел, сквозь белесую предрассветную дымку, огромную косматую росомаху. Зверь, замерев, в двух метрах от него, принюхивался, шевеля кончиком носа. Медленно приподнявшись на локтях, Бэргэн огляделся. Вся правая штанина, выше колена, была сильно изодрана и в крови. Пытаясь отогнать росомаху, он прикрикнул на нее, но та только оскалилась, привстав на задних лапах. Зная повадки зверя, Бэргэн взглядом поискал ружье, но оно осталось привязанным к седлу. Росомаха, продолжая скалиться, неотступно следила за ним. Он вскочил но, сделав шаг в сторону лошадей, почувствовал нестерпимую боль в ноге, и опять упал. Его правая коленка не сгибалась. Присев, он, не сводя глаз со зверя, начал, отталкиваясь здоровой ногой, спиной продвигаться к лошадям. Ухватившись за подпругу, Бэргэн привстал, и, сняв ружье, не целясь, выстрелил в росомаху. Зверь метнулся в сторону и скрылся в кустах. Отдача от выстрела, ударила Бэргэна в плечо. Он покачнулся и снова упал.

   Услышав выстрел, Тимоха привстал и начал напряженно всматриваться в таежную мглу. Из палатки выскочил, так и не сумевший заснуть, Витек. Вслед за ним показался егерь, с ничего не понимающим, спросонья, взглядом:
   – Что случилось? – встряхнув головой, пробурчал он.
   – Ночью, куда-то пропал якут и две лошади, а сейчас, там стреляли – просветил его Тимоха, указывая рукой направление, где прогремел выстрел.
   – Я тебя предупреждал, что ему нельзя верить – запричитал Михаил.
   – Рассуждать будем потом, сейчас, пошли, узнаем что там – сказал Тимоха.
   Взяв ружья, Тимоха с егерем двинулись в ту сторону, где произошла стрельба.
   Утро уже вступало в свои права, изгоняя из леса ночной сумрак. Первым шел егерь. Осторожно ступая, прикрываясь стволами деревьев, он пристально вглядывался, пытаясь хоть что-то разглядеть сквозь листву и туман. Вначале все было тихо, но, пройдя метров триста, им послышалось фырканье лошадей. Свернув в сторону звуков, они через некоторое время увидели и лошадей и сидящего на земле якута. Тимоха придержав егеря рукой, вышел вперед. Бэргэн, заметив их с ружьями наперевес, крикнул:
   – Это я, Бэргэн.
   Подойдя ближе, и увидев его окровавленную ногу, Тимоха спросил:
   – Что произошло?
   – Сбежать хотел – не дожидаясь ответа, рявкнул егерь – хитрые мерзавцы, все за одно! Увели нас с дороги, и врассыпную. Я уверен, что этих в деревне тоже уже след простыл.
   Тимоха не обращая внимания на брань Михаила, вновь обратился к Бэргэну.
   – Ты можешь объяснить, что случилось?
   Бэргэн заерзав на земле, недобро посмотрел на егеря.
   – Росомаха бросилась на меня – сказал он, решив воспользоваться утренней встречей со зверем – ночью она испугала наших лошадей. Одна убежала. Я поехал искать. Лошадь поймал, но росомаха сильно меня укусила – он показал разодранную штанину – идти не могу. Выстрелил, чтоб вы меня нашли.
   Он снова искоса глянул на егеря.
   – Вон на земле следы – показал якут на взрыхленную, во время побега, зверем почву.
   Егерь наклонился, рассматривая оставленные на земле отпечатки.
   – Следы есть – констатировал он – но только это ничего не меняет. Надо узнать, эти еще в деревне? Я их – продолжал выступать егерь, указывая на сидящего на земле якута – насквозь вижу, всегда врут, на пять раз проверять нужно чтобы…
   – Сейчас вернемся на стоянку – оборвал его разглагольствования Тимоха и, глянув на свободно болтающуюся уздечку одной из лошадей, добавил – возьмешь Витька, и смотаешься с ним в деревню. Сам все и проверишь.
   Подойдя вплотную, к якуту, он, крепко сжав его плечо, наклонился и, сквозь зубы, на ухо ему сказал:
   – Еще раз увижу не привязанную лошадь, убью.
   Седлая лошадей, Стас ни как не мог избавиться от странного ощущения вызванного вчерашним разговором с Муудараем. От сказанного шаманом, веяло мистикой. Он поделился своими мыслями с Суодэром, предлагая еще раз поговорить со стариком. Но Суодэр, совершенно не сомневался в правоте Муударая, и не соглашался ничего уточнять. Он даже отказался спросить у шамана, что делать Туйаре и Мите, если Тимоха с людьми придут в деревню.
   – … но ведь Тимоха и его люди знают, что мы были здесь – настаивал Стас – так почему ты уверен, что они не заедут в деревню, разузнать наши планы?
   – Муударай сказал, что им нужны наши следы – повторил Суодэр еще раз слова шамана, садясь на коня – значит, они пойдут за нами. В селение не пойдут.

   Прячась за кустами, Михаил с Витьком пробирались к деревне.
   Настроение Витька было приподнятое. Когда Тимоха и егерь вернулись и с лошадьми и с Бэргэном, он успокоился. По его мнению, Тимохе больше не было нужды делать выбор между ним и егерем. За время работы с Тимохой он, конечно, видел достаточно всяких мерзавцев, и много чего предосудительного совершил сам, но его покоробило то злорадство, с каким егерь сообщил, что у Бэргэна разорвано сухожилие, и он, скорее всего, на всю жизнь останется хромым. Такой животной радости от страданий человека входящего в их команду, он все-таки разделить не мог. Зато теперь Витьку стала понятна уверенность Тимохи в том, что Михаил никаких самостоятельных действий предпринимать не будет. Слишком уж егерь был мелок. Но самое главное: Тимоха никогда не променяет его, преданного Витька на подленького Михаила.
   Добравшись до края зарослей, они остановились, и егерь стал разглядывать деревню в бинокль.
   – Виктор посмотри – он протянул прибор Витьку – у берега, по-моему, сидит старик, который ехал с ними.
   Витек взял бинокль и приложил его к глазам. На берегу, он, действительно, разглядел старого якута. Тот сидел у изгороди, и смотрел на озеро. Вдруг старик резко повернул голову и посмотрел прямо на него. Витек от неожиданности пригнулся и машинально опустил бинокль, но, осознав, что тот не может его видеть, чертыхнулся и снова посмотрел в окуляры. На берегу уже никого не было. Витек в поисках поводил биноклем из стороны в сторону и выхватил момент, когда старик вошел в дом. Через мгновение из дома появились журналист и молодой якут. Они несли походные мешки и седла.
   – Все, они собираются – сделал, из увиденного, вывод Витек, передавая Михаилу бинокль.
   Егерь поднес оптику к глазам и подтвердил слова Витька:
   – Да седлают лошадей. Возвращаемся.
   Когда они подошли к месту своей ночевки, то заметили, что Тимоха уже убрал палатку и залив остатки костра, начал паковать сумки. Бэргэн с перевязанной ногой сидел у дерева и выстругивал из сучковатой ветки себе клюку.
   – Они собираются – бодро отчитался Витек.
   Тимоха одобрительно хлопнул его по плечу:
   – Вот и славно!
   Быстро уложив поклажу, они вскочили на лошадей. Все кроме Бэргэна. Лошадь, видя в его руке палку, все время отходила в сторону, косясь на неуклюжего седока. Тимоха приказал Витьку, помочь якуту сесть в седло. Егерь, услышав приказ Тимохи, презрительно прыснул:
   – Может, мы еще с ложечки его кормить будем?
   – Будем – Тимоха в упор посмотрел на егеря – если сам откажется. Любого кто откажется что-то делать добровольно, я заставлю!
   Егерь, смутившись от резкости слов Тимохи, замолчал и, дернув коня за уздцы, развернулся и двинулся вперед.
   Обойдя деревню кругом, они оказались в пологой низине. На сырой почве были отчетливо видны следы отряда журналиста. Более того, пройдя несколько километров, до открытого пространства, они смогли разглядеть удаляющихся всадников. Егерь, глядя на преследуемых в бинокль, объявил:
   – Они разделились. Здесь только четыре человека. Я не вижу якутянку, и этого, с длинными волосами.
   Услышав это, Бэргэн привстал в седле и посмотрел в направлении, где должны были находиться беглецы. Тимоха, взяв у егеря бинокль, прильнул к нему, наводя резкость.
   – Журналист на месте – довольно произнес он – а отсутствие якутянки и «лохматого», только облегчают нашу задачу. Чем меньше народу, тем меньше нужно патронов!
   Витек хихикнул над шуткой старшего:
   – На счет патронов ты прав!
   – Патроны можете не экономить, на всех хватит! – поддержал их браваду егерь.
   Воспользовавшись всеобщим весельем, Бэргэн повернул коня и опрометью пустился обратно в лес. Егерь вскинул ружье, но Тимоха схватив его за руку, остановил:
   – Не стреляй! Услышат!
   Егерь с досадой опустил ствол:
   – Раньше надо было его прихлопнуть, ну ничего, вернемся, я с него шкуру спущу.
   – Да черт с ним – выругался Тимоха – нам сейчас важнее этих из виду не упустить.

   Шаман, выбирая направление, ехал впереди. Суодэр, обратившись в слух и зрение, держа наготове свое ружье, следовал позади всех. Его настороженность передавалась Стасу и Кате, заставляя их, время от времени, оглядываться, всматриваясь в пройденный путь. Хотя торопиться, и скрывать свое присутствие, необходимости больше не было, однако понимание того, что за ними все время следят давило не проходящим напряжением.
   – В нас окончательно проснулся животный инстинкт самосохранения – качая головой, задумчиво произнесла Катя.
   – Ты имеешь ввиду, что все происходящее очень смахивает на охоту? – посмотрев на нее, поинтересовался Стас.
   – Да, но только на звериную охоту, в которой люди не участвуют. В ней вообще нет ничего человеческого! Просто одно животное преследует другое. И, если предполагаемая жертва, не сможет убежать, то, ей ничего не останется, как, защищаясь, попытаться убить напавшего хищника.
   – Довольно безысходно. Отчего такие мысли?
   – С того времени, как мы выехали из деревни, Суодэр ни разу не повесил ружье на плечо. Он будет стрелять в людей.
   – Стрелять в людей – пространно повторил Стас, после некоторой паузы и, оглянувшись на молодого якута, добавил – очень тяжело убрать палец с курка, когда осознаешь, что сам находишься под прицелом. Кать, я боюсь, к этому придется присоединиться и нам.
   – Ты готов?
   Стас замолчал, колеблясь с ответом но, собравшись, произнес:
   – Я знаю только одно, чтоб обесценить карту, нужно найти алмазы. А стрелять… там будет видно.

   Егерь все не успокаивался. Даже, набив полный рот, тушенкой с хлебом, он продолжал возмущаться:
   – Почему они вначале свернули с дороги, а теперь снова вернулись на нее? Зачем развели такой большой костер? – шлепая губами, приставал он к Тимохе – ты в предыдущие ночи помнишь, чтоб они разводили такой огонь?
   – Ну, и что это, по-твоему, значит? – требовал от него пояснений Тимоха.
   – А то, что этот якут, тереби его душу, сбежал к ним, и все рассказал.
   – Если б он что-то им рассказал, то они вообще бы костер не разводили. Да и что он может им рассказать?! А сбежать к ним он мог еще прошлой ночью.
   – Но, ведь, куда-то ж он сбежал? Вначале сам напросился, а теперь сбежал. Как это объяснить? – не унимался егерь.
   – Не знаю! Он, скорее всего, потащился за якутянкой, а когда узнал, что ее с ними нет, сбежал.
   – Слушай Тимоха – встрял в разговор Витек – а куда, действительно, могли подеваться эта девка и художник?
   – Да какая нам разница! – Тимоха сплюнул – нам нужен журналист! Он идет к алмазам. Я это чувствую. А художником и якутянкой пусть Бэргэн интересуется.
   Бэргэн, прячась за деревьями, на окраине леса, внимательно всматривался в деревенскую суету, то, приподнимаясь то, опускаясь в седле. Он пытался разглядеть хоть малейшие признаки присутствия гостей в селении. Подобраться ближе, не замеченным, прямо сейчас ему не позволяла покалеченная нога. Этот маневр приходилось откладывать до вечера. Но его угнетала мысль, что Туйара, за это время, может покинуть селение, если не сделала этого уже. Невозможность выяснить все, сиюминутно, доводила Бэргэна до бешенства. Он так был увлечен своим занятием, что не заметил, как на него с дерева набросилась косматая черная тень. Лошадь вздыбилась, и рванулась вперед, сбросив седока. Бэргэн, упав, сильно ударился головой о землю. Он даже не успел понять, что произошло. Сознание его покинуло.

   Солнце было еще довольно высоко, когда шаман указал место для очередной ночевки. В отличие от предыдущих остановок, в этот раз, лагерь был разбит не в лесу, а на открытой возвышенности. Поговорив о чем-то с Суодэром, шаман указал на Стаса.
   – Муударай сказал, чтобы ты достал карту и нож. Завтра последний переход – пояснил Суодэр – к вечеру будем у скалы с пещерой.
   Достав карту, сердце у Стаса учащенно забилось, от нахлынувших воспоминаний. За время путешествия, он на время забыл о покинутом городе, о волнующихся родителях, о смерти Владимира Николаевича… все это было где-то очень далеко. Он почувствовал себя оступившимся альпинистом, летящим в бесконечную бездну. Стас взял Катину руку. Ее тепло его успокоило. Отпустив Катину руку, он подошел к шаману и отдал ему карту и нож. Убрав их в свою кочевую сумку, шаман достал из нее небольшой кожаный мешочек и передал его Суодэру. Тот, высыпал содержимое мешочка в кипящую на костре воду и, дав минут десять настояться, разлил по кружкам. Жидкость была буро зеленого цвета и немного горьковатая на вкус.
   – Что это за зелье? – поинтересовался Стас у Суодэра.
   – Завтра пойдем в плохое место. Туда даже зверь не ходит. Надо пить.
   – Послушай, Суодэр – Стас сделал очередной глоток – все говорят, что идти к Олгуйдах, опасно, но у нас с Катей, похоже, другого выхода нет. Есть ли необходимость идти туда вам?
   – Об этом нельзя думать. Муударай обещал своему отцу сделать это.
   Шаман, толи, услышав свое имя, толи, изначально понимая, о чем идет речь, сделал Суодэру знак рукой и произнес, глядя на Стаса:
   – Туох эн бахарар бил?
   – Он спросил «что ты хочешь знать?» – перевел вопрос шамана Суодэр.
   – Что известно Муудараю о человеке, составившем карту? – спросил Стас.
   Суодэр повернулся к шаману и объяснил, что того интересует. Шаман кивнул, и что-то, несколько минут, говорил Суодэру. После того, как старик замолчал, Суодэр поставил кружку и начал повествовать:
   – Когда Муударай только родился, в их селении началась какая-то болезнь, и много людей умерли. Заболела и мать Муударая. Так вот тогда, к ним из Вилюйска, пришли два человека. Один почти сразу ушел, а один остался и вылечил многих. Этим человеком был Тюкалов.
   – А потом, Муударай видел Тюкалова? – спросил Стас.
   Суодэр вновь обратился к шаману и, поговорив с ним, ответил:
   – Да. Тюкалов еще раз приходил в их селение, и Муударай его видел. Именно тогда, Тюкалов и ходил с отцом Муударая к Олгуйдах. Муударай к тому времени уже вырос, и сам охотился, но идти с ними к Олгуйдах, отец ему не разрешил. В селение отец вернулся один. Он всю жизнь ждал Тюкалова, а перед смертью, отдал Муудараю нож и, рассказал об обещании, данном геологу.
   Стас, заворожено, сидел напротив шамана, осознавая, что провидение уже давно толкало их навстречу друг другу.
   Поужинав, все, кроме шамана, начали готовиться ко сну. Шаман же, усевшись на траву, и положив перед собой свою сумку, стал смотреть прямо на солнце. При этом он не закрывал свой прищуренный глаз, и в нем появился ярко оранжевый огонек. И, чем ниже садилось солнце, тем ярче становился этот огонек. Казалось, что солнце не заходило за горизонт, а, угасая, исчезало в зрачке шамана.
   Молниеносно погрузившись в сон, Стас увидел удивительные картины. Ему снились разноцветные фейерверки, в виде ярких вспышек, вылетающие прямо из земли, и устремляющиеся в ночные небеса. Достигнув, определенной высоты, они не затухали, а превращались в огромных, огненных птиц, парящих над землей. Одна из этих птиц, опустилась возле Стаса и, он, взобравшись на нее, взмыл вместе с ней ввысь. Они поднялись так высоко, что он, мог дотрагиваться руками до звезд. Звезды, которых он касался, начинали издавать звуки, постепенно сливающиеся в чудесную мелодию. На секунду, оторвавшись от своего занятия, Стас увидел рядом еще одну птицу, на которой была Катя. Она махала Стасу рукой, и что-то говорила, но мелодия заглушала ее слова. Стас стал прислушиваться и… проснулся. Катя сидела рядом с ним и, поглаживая его голову, шептала:
   – Стас, просыпайся, пора.
   Он снова прикрыл глаза. Разноцветные вспышки померкли.
   Выйдя из палатки, он увидел шамана. Тот, как и прежде сидел на траве, и смотрел на солнце. Восходящее солнце, тем же оранжевым огоньком, горело в его зрачке.

«Елюю Черкечех»

   Тимоха, с изумлением, глядел, на пасущихся в высокой траве, лошадей, оставленных журналистом и его людьми.
   – Михаил, туда что, в самом деле, нельзя проехать на лошадях? – недоумевал он.
   – Нет! Гиблые места. Сплошные болота, да ветровалы после пожаров повсюду. Люди, бывавшие там, говорили, что и пешком-то трудно идти, не то, что на лошадях.
   – Так что, нам тоже нужно спешиваться? – испуганно спросил Витек – я, этими кирзочами, все ноги сбил.
   – Нужно, и побыстрей, что бы не потерять их – поторопил егерь.
   – Не потеряем! У них тоже есть проблема – Уверил егеря Тимоха, и презрительно глянув на скулящего Витька добавил – с ними тоже женщина.
   К вечеру, измотанных нелегким переходом путников, шаман привел на вершину высокого холма. Перед их взглядом раскинулась большая голая лощина. Редкие невысокие деревья, произраставшие в ней, окружали маленькое, сверкающее, как осколок зеркала на солнце, озерцо, расположенное в самом центре лощины.
   – Бу ол хайа – произнес шаман, вытянув вперед руку.
   – Вот та гора – перевел Суодэр, повторив жест шамана, указывая рукой на очертания горы с другой стороны лощины.
   Спустившись вниз, они двинулись дальше. Поверхность лощины оказалась довольно заболоченной и ноги, все время, увязали в чавкающей жиже. Им приходилось идти за шаманом след в след, чтобы не попасть в глубокую топь. Правда, по мере приближения к середине лощины, почва становилась тверже и суше, облегчая передвижение. Достигнув озерца, они остановились передохнуть. По берегам маленького водоема росли растения, внешне напоминающие лопухи, но неестественно больших размеров. Более того, они, как бы взбирались к озеру, произрастая несколькими уступами. Гладкая поверхность водоема напоминала выпуклую линзу. Казалось, стоит к ней притронуться, и вода начнет вытекать из озера наружу, как из переполненного стакана.
   Шаман снял сумку и, достав из нее нож и карту, молча, передал их обратно Стасу. Подозвав Суодэра, он переговорил с ним и, резко отвернувшись, пошел вокруг озера. Проводив его взглядом, Суодэр произнес:
   – Дальше мы пойдем сами. Муударай остается здесь.
   Сделав несколько шагов, Стас оглянулся. Шаман неподвижно сидел на берегу и глядел на воду. Присмотревшись, Стас заметил, что поверхность озера была огненного цвета, хотя солнце уже скрылось за сопкой, освещая только небольшой край небосклона. Он повернул голову в сторону зарева, и увидел силуэты людей, стоящих на вершине холма. Стас выкрикнул Кате и Суодэру:
   – Они нас почти догнали!
   Суодэр остановился, и тоже посмотрел на холм.
   – Муударай сказал, чтобы мы поспешили к пещере – сказал он.
   Все дружно ускорили шаг.

   Тимоха, с вершины холма, наблюдал в бинокль за удаляющимися Стасом, Катей и Суодэром. Егерь стоял рядом, и, жуя корку хлеба, озирался по сторонам. Дождавшись, когда Витек прихрамывая, поднялся к ним, Тимоха сказал:
   – До ночи нам нужно их догнать – отдавая бинокль егерю, резюмировал он – коль старик остался у озера и дальше с ними не пошел, значит, цель уже близка, и нам ни в коем случае нельзя их потерять. Так что двигаем.
   Тимоха посмотрел на Витька. Тот, обессилив, уселся прямо на землю и снял сапог, чтобы перевязать портянку.
   – Дай мне хоть пять минут – разводя руками, взмолился Витек – ногам совсем конец.
   – Ты что портянки вязать не умеешь?! – прикрикнул на него Тимоха.
   – Я с армии сапоги не таскал да и…
   – Это что еще за хрень?! – удивленно произнес егерь, глядя в бинокль, не обращая внимания, на перепалку Витька с Тимохой.
   Они одновременно посмотрели на него. Но егерь, приклеившись к биноклю, продолжал что-то бубнить. Глянув в ту сторону, куда смотрел Михаил, они увидели яркий блеск.
   Егерь, прервав свое наблюдение, вытаращил на них глаза:
   – Это не костер! – сказал он, и замер в каком-то оцепенении.
   Тимоха, взяв бинокль из дрожащей руки егеря, посмотрел в сторону непонятного блеска. Свечение исходило от того самого небольшого озерца, где недавно остался старый якут.
   – Что? Что там? – нетерпеливо спросил у него Витек.
   – Это, блеск моего завтра – негромко, словно сам себе произнес Тимоха.
   Он опустил бинокль:
   – Нам нужно торопиться. Михаил идем, по дороге разберемся. А ты – он с раздражением посмотрел на Витька – побыстрей перевязывай свои портянки, и догоняй нас.
   Добравшись до того места, откуда исходил свет, они настороженно остановились. Егерь присел на корточки, и затаился, а Тимоха, глядя в сторону озера, стал прислушиваться. Неожиданно, из прибрежных лопухов, появился старый якут, и, ударяя в бубен, стал неистово танцевать, выкрикивая странные слова. «Нюргун Боотур, Нюргун Боотур…» кричал старик, кружась у берега. Тимоха застыл, и, не двигаясь, смотрел на танцующего старца. Бросив взгляд на водную гладь, старик резко остановился, и Тимоха отчетливо увидел, как из глаз якута протянулись к озеру искрящиеся нити. Все это действо продолжалось какое-то мгновение. Нити оборвались, старик упал и затих. Тимоха, очнувшись, подошел ближе, и пошевелил безжизненное тело, распростертое на траве.
   – Умер! Безумный старик… – констатировал он, повернувшись к егерю.
   Егерь привстал и посмотрел на неподвижно лежащего человека. Тимоха сделал шаг в сторону берега, но земля под ногами поплыла, а свечение в озере усилилось. Вода в нем закипела и тут же испарилась. Из образовавшегося жерла появился пылающий шар. Огненный вихрь налетел на Тимоху, только и успевшего поднять руки, пытаясь закрыть лицо, и в одно мгновение, испепелил его. Следующим был повержен егерь. А светящийся шар стал подниматься все выше и выше. Пролетев некоторое расстояние над землей, он взорвался, разлетевшись на миллионы сверкающих огоньков, осветив небеса причудливым сиянием.

   Они ушли, оставив, Витька одного на холме. Он помял свои сбитые в кровь ноги. Растянувшись от усталости на земле, Витек, заложив руки под голову, уставился в небо. Его мысли были о том, что если бы можно было начать жизнь заново, то, он непременно, все бы сделал по-другому. Не так! Как? Да как угодно! Лишь бы не видеть ни Тимохи, ни егеря, ни сапог с портянками.
   Начало смеркаться. Из лощины потянуло сыростью и ночным холодом. Боясь остаться один, он, пересилив себя, сел. Наспех намотав портянки и, сунув ноги в сапоги, Витек встал, и пошел догонять Тимоху с егерем.
   В сгущающихся сумерках он почти не видел оставленный в болоте след. Решив двигаться, ориентируясь на свечение впереди, он, ощупывая почву под ногами, постепенно продвигался вперед. Вдруг лощина всколыхнулась, и яркая вспышка осветила все как днем. Витек, ослепленный внезапным ярким светом, отпрянул назад, и, оступившись, угодил в трясину. Его все глубже и глубже засасывало в болото. Последнее, что он увидел, это вскинутые вверх руки Тимохи, и рухнувшего наземь егеря. Затем струи теплого воздуха, как очки с несоответствующими диоптриями, исказили его зрение, превратив увиденное в расплывчатый мираж. Невидимый раскаленный поток ударил Витька по глазам. Свет погас, и тина, сомкнувшись над ним, приятно охладила его обожженное лицо.
//-- * * * --//
   В пещере было довольно темно, и путь пришлось освещать факелом. Миновав несколько галерей, с низкими сводами, они очутились в огромном каменном зале. Бросив поклажу, Суодэр начал разжигать очередной фитиль:
   – Муударай сказал найти грот у красной стены – сказал он Стасу, чиркнув спичкой.
   Как вдруг земля задрожала, и стены пещеры заходили ходуном. Факел выпал из рук Суодэра. Резко нарастающий гул, резонируя от дрожащих стен, настолько усилился, что путешественники, зажав ладонями уши, закричали, попадав на пол пещеры. Сверху на них посыпались куски отколовшейся породы. Как только гул стих, в пещеру метнулся яркий свет, но, заблудившись в узких лабиринтах проходов, застыл на стене у входного проема большим солнечным зайчиком. Немного поиграв на стене, он стал уменьшаться и вскоре превратился в перламутровый блик.
   Первым очнулся Стас. Стряхнув с себя осколки камней, он стал судорожно шарить по полу в поисках Кати и Суодэра. Нащупав оброненный якутом факел, он зажег его. Немного в стороне он заметил Катерину. Она лежала, свернувшись калачиком и, обхватив голову руками. Он тут же устремился к ней:
   – Катя, ты как? Цела?
   Почувствовав прикосновение, она убрала руки от головы, и посмотрела на него непонимающим взглядом. Стас, приподняв ее одной рукой, прижал к себе.
   – Катя, что с тобой – раз за разом повторял Стас, все крепче прижимая ее к себе.
   – Что произошло? – сбрасывая оцепенение, спросила Катя – я не слышу тебя Стас!
   Стас осмотрел Катерину, из ушей у нее текла кровь.
   Пространство пещеры стал заполнять горячий воздух. Стас усадил Катю и вытер вспотевший лоб:
   – Потерпи я сейчас… – начал успокаивать он, но ее громкий возглас оборвал его.
   – Что с Суодэром?! – Катя протянула руку в сторону, указывая на груду камней.
   Стас оглянулся. Суодэр неподвижно лежал наполовину засыпанный крупными осколками. Усадив Катерину, Стас протянул ей факел:
   – Подержи.
   Сообразив, что он от нее хочет, она взяла фитиль в руку.
   В пещере становилось все жарче. Разгребая камни, Стас торопился. Вытащив Суодэра из-под завала и уложив на спину, он прильнул к его груди.
   – Сердце бьется! – радостно сообщил Стас но, взглянув на Катю и поняв, что она не слышит его, он в подтверждение слов, начал утвердительно кивать головой. Катерина, преодолевая недомогание, подобралась к ним. Вернув факел Стасу, она осмотрела Суодэра. Кроме кровоточащей раны на голове, никаких других видимых повреждений не было. Уложив голову Суодэра себе на колени, она достала фляжку с водой и взбрызнула ему лицо. Он застонал и приоткрыл глаза.
   – Стас нам нужно вынести его на воздух – предложила Катерина – здесь становится слишком жарко.
   – Нет – прохрипел Суодэр, пытаясь приподняться – ищите грот.
   Заметив его движение, Катя успокаивающе положила ему на голову руку. Стас привстал. Воздух вверху оказался еще горячее и, при дыхании, обжигал легкие. Стас с опаской посмотрел на светлое пятно у входа. Подняв факел вверх, он начал озираться по сторонам. Одна из стен пещеры была действительно красноватого цвета. Подойдя к ней, Стас обнаружил у самого дна небольшой лаз. Нагнувшись, он посветил в него. Отверстие, извиваясь, уходило вглубь скалы. Вернувшись к Катерине, Стас, гладя ей в глаза, произнес:
   – Я пойду, посмотрю, и вернусь.
   Она одобрительно кивнула ему в ответ. Стас зажег еще один факел и исчез в отверстии в стене.
   Духота в пещере стала невыносимой. Катя все время смачивала лицо Суодэра водой. Вдруг она услышала, как далекое эхо, голос Стаса: «Катя я нашел грот!». Она подняла голову. Стас стоял, совсем рядом, возле нее.
   – Говори громче – попросила она обрадованная тем, что слух начал возвращаться.
   – Я нашел грот – еще раз, глядя на Катю, повторил Стас – проход очень узкий, нужно ползти. До дна глубоко, я не стал спускаться, решил вначале вернуться за вами. Как Суодэр?
   – Сам он не сможет идти.
   – Значит, я его потащу!
   Катерина на четвереньках ползла впереди, держа в руке факел. Следом за ней двигался Стас, волоча за собой, Суодэра, уложенного на брезент. Через некоторое время лаз вывел их на небольшой уступ. Катерина, посветив факелом, осмотрелась. Грот был небольшим, метров пять шесть в диаметре. Вверх он уходил высоким узким колодцем. Внизу на расстоянии трех, трех с половиной метров, ровное дно грота было, в основном, усыпано мелкими камешками. Но самым важным было то, что грот был прохладным, и дышать стало легче.
   Стас тронул ее за плечо:
   – Катя, давай я помогу спуститься тебе, потом спущу Суодэра – произнес он.
   Катерина кивнула и, поставив факел у стены, присела на край уступа. Развернувшись, она начала сползать вниз. Стас, встав на колени, взял ее за руки. Дождавшись, когда Катя полностью перебравшись через уступ, повисла на его руках, он прилег, опустив ее ниже, и разжал руки. Приземлившись, Катя не упала а, сделав лишь шаг в сторону, выпрямилась и махнула Стасу рукой, произнеся:
   – Все в порядке.
   Стас вытащил на уступ брезент с Суодэром. Тот, обведя глазами свод грота, сказал:
   – Надо закрыть лаз.
   – Хорошо, я сейчас опущу тебя вниз, вернусь в пещеру за вещами, и заложу ими вход.
   – Нет, вначале заложи лаз.
   Стас, повинуясь, снова полез по узкому проходу. Выбравшись, он понял, почему Суодэр торопил его. Воздух в пещере так накалился, что его тут же, как в хорошо протопленной бане, прошибло потом, и он вынужден бал лечь на пол, и ползком добираться до вещевых мешков. Подтащив их к отверстию, он, мокрый насквозь, полез в проем ногами вперед. То, складываясь, то, распрямляясь, как гусеница, Стас постепенно продвигался к гроту. Ползти задом наперед было намного труднее, и он порядком выбился из сил, когда его ноги наконец-то достигли уступа. Уложив мешки один на один, ему почти полностью удалось закрыть проход. Проделав это, он повернулся к Суодэру и сказал:
   – Остальное, потом закрою брезентом.
   – Хорошо, поторопись.
   Стас, обмотав Суодэра веревкой, начал опускать его. Катя, вытянув руки вверх, ухватила Суодэра вначале за ноги, потом за пояс и плечи. Когда тот оказался на дне грота, она крикнула Стасу, чтобы он отпустил веревку. Развязав Суодэра, она усадила его у стены и спросила:
   – Как твое состояние?
   – Ничего – бодрясь, ответил тот – только голова сильно кружится и гудит.
   – У тебя сотрясение. Потерпи я сейчас…
   – Потом – остановил ее Суодэр – помоги Стасу.
   – Что нужно сделать?
   – Брось ему веревку, чтобы он поднял брезент. Надо закрыть лаз. Она взяла конец веревки и подкинула его вверх. С первого раза Стас не успел поймать извивающийся в воздухе канат, и Кате пришлось повторить бросок. Со второй попытки веревка подлетела ближе к уступу, и Стасу удалось ухватить ее. Вытащив брезент и заложив отверстие, он повис на руках на краю уступа и спрыгнул вниз. В изнеможении он опустился на землю, присев возле Суодэра. Катя, сняв с пояса фляжку, напоила Стаса. Потом, смочив остатками воды небольшую тряпочку, положила ее на лоб Суодэру. Немного отдышавшись, Стас спросил:
   – Суодэр, что там, снаружи, произошло? Где Муударай?
   – Муударай призвал на помощь Нюргун Боотура – спокойно пояснил якут.
   – А кто такой этот Нюргун Боотур? – поинтересовался Стас.
   – Огненный удалец, дух, живущий в земле. Он пришел, и забрал Муударая.
   – Что значит забрал? – насторожилась Катерина – он что умер?
   – Все кто видел Нюргун Боотура, умирают. И егерь и Тимоха – с тем же спокойствием продолжил Суодэр – Муударай выполнил волю отца и ушел.
   Катерина, опершись спиной о стену, молча, сползла на землю. Погруженные, каждый в свои мысли, измотанные последними событиями, они незаметно уснули.
   Открыв глаза, Стас увидел Суодэра, стоящего с факелом посреди грота. Задрав голову, якут смотрел вверх.
   – Что ты там рассматриваешь? – поинтересовался Стас.
   – Свет в расщелине погас – объяснил тот, подняв руку и вытянув указательный палец – когда мы пришли, он был ярким, а сейчас его нет.
   Стас встал и тоже посмотрел вверх. Действительно, когда они сидели на уступе, в самом верху колодца что-то светилось, но, занятый делами, он не придал этому значения. Сейчас же свечение исчезло.
   – Что это может означать – спросил Стас.
   Суодэр, молча, продолжал смотреть вверх. Стас подошел к Кате и разбудил ее, коснувшись плеча.
   – Нам можно выбираться – сказал Суодэр, направившись к стене под входом.
   Проведя по ней рукой, Суодэр не нащупал ничего, за что можно было бы ухватиться. Стена была гладкой и отвесной. Он переглянулся со Стасом. Тот, сообразив, в чем проблема, огляделся по сторонам. Вдоль стен грота было разбросано несколько крупных камней. Подтащив к уступу пару ближайших, Стас постарался уложить их вровень, подгребая под края мелкие камешки. Перекатывая, одну за другой, крупные глыбы, они стали выкладывать импровизированный пьедестал. Отодвинув от стены очередной валун, Стас увидел за ним небольшую нишу. Подозвав Катерину, он взял у нее факел и посветил в углубление. Там лежал кожаный мешочек, перетянутый серой тесемкой. Стряхнув с него пыль, Стас повернулся и, с изумлением посмотрел на Катю и Суодэра. Те, с не меньшим удивлением и любопытством, смотрели на странную находку, лежащую на его ладони. Пытаясь ослабить тесемку, Стас потянул за нее, но истлевшая от времени веревочка порвалась. Мешочек раскрылся, и его содержимое высыпалось на плоскую поверхность камня. Перед ними лежали несколько прозрачных угловатых камней и компас. Взяв старый прибор, Стас покрутил его в руках. Стерев налет на корпусе, он прочел инициалы владельца, которые были нацарапаны с обратной стороны. «Н. Тюкалов». Стас перевел взгляд на камни:
   – Это алмазы Тюкалова – объявил он.
//-- * * * --//
   Стоя на уступе, проводник-якут скрутил веревку и убрал ее в свою сумку.
   – Дохор Тюкалов, ты правильно сделал, что камни здесь оставил. Сюда чужой человек не придет, а в зимовье, случайно, может.
   – Да Толлуман, я согласен. Карту я поправил, а компас, на всякий случай, оставил в мешочке с камнями. Так что вернуться сюда мы можем с тобой совсем налегке – геолог признательно посмотрел на своего проводника – спасибо, теперь мне будет намного спокойней.
   Якут улыбнулся и, забросив сумку за спину, нырнул в лаз. Геолог последовал за ним.
//-- * * * --//
   Лощина выглядела абсолютно иной. Вместо сырого болота под ногами была выжженная растрескавшаяся земля. Повсюду были поваленные и сгоревшие деревья. Подойдя к тому месту, где раньше плескалось озеро, они увидели глубокую черную дыру, пустой глазницей зиявшую посреди испепеленной лощины. Суодэр наклонился и поднял с земли каким-то чудом уцелевший бубен Муударая. Стряхивая пепел, он несколько раз ударил в него. Звук гулким эхом распространился по безжизненной лощине. Суодэр все быстрей и быстрей ударяя в бубен начал исполнять какой-то языческий танец, выкрикивая время от времени непонятные слова. Затем, трепетно погладив бубен, он спрятал его в свой мешок. Стас с Катей заворожено смотрели на происходящее.
   – Нам нужно отсюда уходить – сказал Суодэр – дух Муударая велел, чтоб мы поторопились.
   Внимательно посмотрев на якута, Стас достал нож шамана и протянул его Суодэру:
   – Я думаю, он должен принадлежать тебе.
   Уже объявили посадку на рейс и люди, встав со своих мест, начали озираться по сторонам, в поисках нужного выхода.
   – Митя, может ты все-таки, полетишь с нами? – пожимая руку художника, спросил его Стас и, переведя взгляд на Туйару, добавил – бери Туйару и полетели. Обновим мастерскую, картины…
   – Нет, я остаюсь здесь – остановил его художник – рисовать рассветы.
   – Нарисуй Митя, обязательно нарисуй рассвет – глядя на Туйару, сказала Катерина.
   Они все обнялись на прощание и Стас с Катей, не оглядываясь, пошли на посадку.

   Двое влюбленных, обнявшись, стояли перед зеркальным фасадом огромного офисного здания. Не обращая на них никакого внимания, мимо спешили люди. Внезапно земля под ногами задрожала. Мужчина резко обернулся. К остановке подъезжал переполненный трамвай. Успокоившись, мужчина посмотрел вверх. Над их головами, кружась, парил багряный клиновый лист, наблюдая с высоты за всем происходящим. Увлекаемый ветром он поднимался все выше и выше над городом, улицей, трамваем, снующими людьми и влюбленной парой, рассматривающей свое отражение в зеркальных стеклах. Мужской голос произнес «Я больше никогда не буду бить стекла!». Женщина, прильнув к мужчине, поцеловала его «Я тебя лю…», но порыв ветра поднял листок еще выше, к самым облакам и звук слов стих. Мужчина с женщиной растворились в людском круговороте, а клиновый листок, наслаждаясь своей свободой, полетел дальше.

Евгений Гинзбург Не заглядывай в завтра Повесть