   Эрл Стенли Гарднер
   Дело о бархатных коготках
   Роман

   Erle Stanley Gardner
   Perry Mason: The Case of the Velvet Claws
//-- * * * --//
   Печатается с разрешения Erle Stanley Gardner Trust и Queen Literary Agency Inc.
   Исключительные права на публикацию книги на русском языке принадлежат издательству AST Publishers.
   Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

   © Erle Stanley Gardner Trust, 1933
   © Перевод. М. Жукова, 2020
   © Издание на русском языке AST Publishers, 2023

Глава 1

   В окно светило осеннее солнце. Перри Мейсон сидел за большим письменным столом в привычной для него выжидательной позе, как шахматист, сосредоточенно обдумывающий дальнейшую тактику. Выражение лица менялось редко, только глаза выдавали глубокий мыслительный процесс. Мейсон производил впечатление одновременно мыслителя и боксера, который с завидным терпением пытался загнать противника в невыгодное положение, чтобы завершить поединок одним смертельным ударом.
   Вдоль стен кабинета стояли шкафы, заполненные книгами в кожаных переплетах. В одном углу находился большой сейф. Помимо вращающегося кресла, которое занимал сам Перри Мейсон, в кабинете стояли еще два стула для посетителей. Кабинет был оформлен просто, но функционально, без каких-либо излишеств, словно впитал в себя набор качеств человека, занимавшего его.
   Из приемной в кабинет вошла секретарша Мейсона, Делла Стрит, аккуратно прикрыв за собой дверь.
   – Пришла женщина, шеф, утверждает, что ее зовут Ева Гриффин, – сообщила секретарша.
   Перри Мейсон поднял голову и спокойно посмотрел на девушку.
   – А ты считаешь, что ее зовут как-то по-другому? – спросил он.
   Делла кивнула головой.
   – Она мне кажется подозрительной, – сказала Делла. – Я просмотрела всех Гриффинов в телефонном справочнике. По тому адресу, который она назвала, Гриффины не проживают. Затем я проверила и по городской адресной книге – результат тот же. Гриффинов много, но я не нашла ни одной Евы Гриффин. Я вообще никого не нашла по названному ею адресу.
   – Какой адрес она сообщила? – спросил Мейсон.
   – Гроув-стрит, 2271, – ответила девушка.
   Перри Мейсон записал его на листке бумаги.
   – Я ее приму, – сказал он.
   – Хорошо, – кивнула Делла Стрит. – Я просто хотела тебя предупредить, мне кажется, она не та, за кого себя выдает.
   Делла Стрит – стройная молодая женщина примерно двадцати семи лет, со спокойным и уверенным взглядом. Она производила впечатление проницательного человека, способного увидеть человеческую сущность.
   Она молча и настойчиво продолжала стоять у двери, ведущей в приемную, и смотреть на Перри Мейсона.
   – Мне бы все-таки хотелось, чтобы ты сначала выяснил, кто эта женщина на самом деле, прежде чем ты возьмешься за дело.
   – Это тебе интуиция подсказывает? – уточнил Перри Мейсон.
   – Можно и так сказать, – ответила Делла Стрит с улыбкой.
   Перри Мейсон кивнул. Выражение его лица не изменилось, только взгляд стал более бдительным.
   – Хорошо, зови ее, Делла. Я сам на нее взгляну.
   Делла Стрит вышла из кабинета, прикрыла за собой дверь. Не прошло и нескольких секунд, как дверь снова открылась, и в кабинет вошла женщина, державшаяся свободно и уверенно.
   На вид ей было лет тридцать с небольшим или около того. Она выглядела очень ухоженно и явно тратила немало времени на заботу о своей внешности. Женщина быстро пробежалась по кабинету оценивающим взглядом, прежде чем обратить внимание на сидевшего за письменным столом мужчину.
   – Пожалуйста, заходите и присаживайтесь, – предложил Перри Мейсон.
   Она посмотрела на него, и на лице посетительницы промелькнуло легкое раздражение. По ней было видно, что она привыкла к тому, что мужчины встают, когда она заходит в помещение, уважительно относясь к ее полу и положению.
   На мгновение ему показалось, что женщина проигнорирует его приглашение. Но она все-таки прошла к креслу напротив его стола, опустилась в него и подняла взгляд на Мейсона.
   – Слушаю вас, – сказал он.
   – Вы – адвокат Мейсон?
   – Да.
   Она осторожно и оценивающе рассматривала его своими голубыми глазами, затем внезапно округлила их, словно сделала это специально, чтобы придать лицу выражение невинности.
   – У меня неприятности, – сообщила женщина.
   Перри Мейсон кивнул, показывая таким образом всю обыденность происходящего. Он каждый день имел дело с чьими-то неприятностями.
   Посетительница молчала.
   – Как и у большинства людей, которые приходят сюда, – заметил он, не дождавшись продолжения.
   – Вы не облегчаете мне задачу, – резким тоном оборвала его женщина. – Мне и так сложно об этом рассказывать. Большинство адвокатов, у которых я консультировалась…
   Она внезапно замолчала.
   Перри Мейсон улыбнулся, затем медленно встал и, опираясь руками на край стола, склонился к посетительнице.
   – Я знаю, – сказал он. – У большинства адвокатов, к которым вы обращались, роскошные конторы и множество клерков, снующих туда-сюда. Когда вы заходили в кабинет, вам кланялись, перед вами расшаркивались и брали большие гонорары. Вы платили им много денег, но результата не получали. Поэтому когда у вас случились по-настоящему серьезные неприятности, вы не обратились к этим адвокатам.
   Она немного прищурила свои широко распахнутые глаза. Две или три секунды мужчина и женщина неотрывно смотрели друг на друга, затем женщина опустила взгляд.
   Перри Мейсон продолжал говорить медленно и отчетливо, не повышая голос.
   – Да, я другой. Я борюсь за своих клиентов, отстаивая их интересы. Никто никогда не обращался ко мне, чтобы подготовить документы для учреждения корпорации. Я никогда не занимался завещаниями и наследственными делами. За свою жизнь я не составил и дюжину договоров и не знаю, как решать проблемы с ипотекой. Люди приходят ко мне не из-за красивых глаз и не потому, что им нравится обстановка моего офиса, и не потому, что мы состоим в одном клубе. Они приходят потому, что им нужен я и мои услуги, которые я могу им оказать. Они приходят потому, что хотят нанять именно меня, чтобы я сделал то, на что способен только я.
   Посетительница подняла на него взгляд.
   – А какие именно услуги вы оказываете, мистер Мейсон? – спросила она.
   – Я борюсь за своих клиентов!
   Она энергично кивнула:
   – Именно это мне и нужно.
   Перри Мейсон опустился во вращающееся кресло и закурил. Атмосфера в кабинете немного разрядилась, как воздух после грозы.
   – Так, мы потратили уже достаточно много времени на вступление. Давайте приступим к делу. Выкладывайте, что вы от меня хотите. Но вначале расскажите, кто вы и откуда про меня узнали. Возможно, вам будет легче начать с этого.
   Посетительница начала говорить быстро, словно заранее заготовила свою речь.
   – Я замужем. Меня зовут Ева Гриффин, я живу по адресу Гроув-стрит, в доме 2271. У меня неприятности, и с ними я не могу обратиться ни к одному из адвокатов, которые раньше представляли мои интересы. О вас мне рассказала одна приятельница, которая просила не упоминать ее имя. Она говорила, что вы больше, чем просто адвокат. Если вы беретесь за дело, вы используете любые методы, чтобы добиться результата. – Она замолчала на мгновение, потом спросила: – Это правда?
   Перри Мейсон кивнул.
   – Предположим, все так и есть, – сказал он. – Большинство адвокатов нанимают помощников и детективов, чтобы те подготовили дело к рассмотрению в суде и собрали необходимые доказательства. Я так не работаю по той простой причине, что я не доверяю кому-либо делать подобные вещи. Я берусь далеко не за все дела, но уж если берусь, то добиваюсь неплохих результатов и требую высокого гонорара. Если я все-таки нанимаю детектива, то только для того, чтобы проверить или выяснить какой-то один определенный факт.
   Посетительница торопливо закивала. Теперь, когда лед был растоплен, ей не терпелось продолжить свой рассказ:
   – Вы читали в газетах об ограблении в отеле «Бичвуд» прошлой ночью? Гости ужинали в главном зале, а некоторые постояльцы в небольших приватных кабинках. Какой-то мужчина пытался ограбить посетителей, но его застрелили.
   Перри Мейсон кивнул.
   – Да, я читал об этом, – сказал он.
   – Я была там.
   Адвокат пожал плечами.
   – Вы знаете что-нибудь о том, кто стрелял? – спросил Мейсон.
   На мгновение посетительница опустила взгляд, затем снова посмотрела на Перри Мейсона.
   – Нет, – ответила женщина.
   Мейсон прищурился и, хмурясь, посмотрел на посетительницу. Она встретила его взгляд на пару секунд, затем снова опустила глаза. Перри Мейсон продолжал ждать, как будто не получил ответа на свой вопрос. Мгновение спустя посетительница снова подняла глаза и беспокойно заерзала в кресле.
   – Что ж, если вы будете моим адвокатом, я, наверное, должна сказать вам правду.
   Кивок Мейсона скорее выражал удовлетворение, чем подтверждение.
   – Продолжайте, – предложил он.
   – Мы пытались выбраться, но не смогли. Все выходы были перекрыты. Вероятно, кто-то позвонил в полицию еще до стрельбы, когда этот тип только появился и стал угрожать. В общем, до того, как мы смогли уйти, полиция окружила здание.
   – «Мы» – это кто? – уточнил адвокат.
   Посетительница какое-то время рассматривала носок своей туфли, затем пробормотала:
   – Я и… Гаррисон Бурк.
   – Гаррисон Бурк? – медленно переспросил Мейсон. – Тот самый, который выдвинул свою кандидатуру…
   – Да, – резко ответила женщина, словно не хотела, чтобы он еще что-то сказал про Гаррисона Бурка.
   – Что вы там с ним делали?
   – Ужинали и танцевали.
   – И что было дальше? – спросил адвокат.
   – Ну, мы вернулись в нашу приватную кабинку и не показывались никому на глаза, потом полиция начала записывать данные свидетелей. Операцией руководил сержант, друг Гаррисона. Он понимал, что газетчики ни в коем случае не должны пронюхать, что мы там были, поэтому полицейский разрешил нам остаться в кабинке, пока все не закончилось, а потом вывел через служебный вход.
   – Вас кто-нибудь видел? – уточнил Мейсон.
   – Никто, насколько мне известно, – покачала головой посетительница.
   – Хорошо, продолжайте.
   Ева Гриффин подняла глаза на Мейсона и резко спросила:
   – Вы знаете Фрэнка Локка?
   – Вы имеете в виду редактора «Пикантных новостей»?
   Ева Гриффин плотно сжала губы, потом молча кивнула.
   – Какое он имеет отношение к этому делу? – спросил Мейсон.
   – Он знает о нас.
   – Собирается это опубликовать? – уточнил адвокат.
   Посетительница кивнула.
   Перри Мейсон взял в руки пресс-папье, лежащее на письменном столе. Кисти у адвоката были красивой формы, с длинными, сужающимися к концам пальцами, но при этом руки казались сильными и способными оказать нужное сопротивление, если того потребуют обстоятельства.
   – Вы можете заплатить ему за молчание, – предложил адвокат.
   – Нет, не могу. Вы должны это сделать за меня.
   – А почему Гаррисон Бурк не может? – спросил Мейсон.
   – Неужели вы не понимаете? – воскликнула посетительница. – Гаррисон Бурк может объяснить, что делал с замужней женщиной в отеле «Бичвуд». Но он никогда не сможет объяснить, почему заплатил бульварной газетенке за молчание. Он должен держаться подальше от этого дела, они могут заманить его в ловушку.
   Перри Мейсон постучал пальцами по столу.
   – И вы хотите, чтобы я все исправил? – уточнил он.
   – Да, хочу, чтобы вы все уладили.
   – Сколько вы можете заплатить за молчание?
   Посетительница склонилась поближе к адвокату и быстро заговорила:
   – Послушайте, я вам кое-что расскажу. Запомните это, и не спрашивайте у меня, откуда я это знаю. Я не думаю, что вам удастся откупиться от Фрэнка Локка. Вам придется договариваться с теми, кто стоит за ним. Фрэнк Локк только изображает из себя владельца «Пикантных новостей». Вы же знаете, что это за газетенка. Они занимаются лишь шантажом и продают все, что можно продать. Фрэнк Локк – подставное лицо, кто-то за ним стоит, настоящий владелец газеты. У них хороший адвокат, который делает все возможное, чтобы защитить их от обвинений в шантаже и клевете. Но если когда-нибудь от обвинений отбиться не удастся, то Фрэнк Локк должен будет взять всю вину на себя.
   Посетительница замолчала. На минуту воцарилась тишина.
   – Продолжайте, – сказал Перри Мейсон.
   Женщина прикусила губу, затем снова подняла глаза на адвоката и затараторила:
   – Они узнали, что Гаррисон там был, но не смогли выяснить, кто его спутница. Газета намерена это опубликовать и потребовать, чтобы полиция вызвала его в качестве свидетеля. Вообще вся эта стрельба выглядела очень странно. Похоже, кто-то специально заставил того типа ворваться в ресторан, чтобы потом его застрелили. Вроде как самооборона и особо копать никто не будет. Но полиция и окружной прокурор обязательно допросят всех, кто там находился.
   – Но не вас? – уточнил Перри Мейсон.
   Она покачала головой:
   – Нет, нас впутывать не станут. Никто не знает, что я там была. Сержант знает, что там был Гаррисон. Это все. Я назвалась вымышленным именем.
   – Это же хорошо? – спросил Мейсон.
   – Неужели вы не понимаете? – воскликнула Ева Гриффин. – Если пресса начнет давить, то полиция будет вынуждена допросить Гаррисона. И тогда ему придется сказать, с кем он там был. И они обрисуют все гораздо хуже, чем было на самом деле. Ничем непристойным мы не занимались. Мы имели полное право быть там.
   Мейсон барабанил пальцами по столу несколько секунд, а затем пристально посмотрел на женщину:
   – Хорошо, давайте проясним ситуацию. Вы пытаетесь спасти политическую карьеру Гаррисона Бурка?
   Ева многозначительно посмотрела на адвоката.
   – Нет, я тоже хочу, чтобы мы оба все правильно поняли. Я пытаюсь спасти себя.
   Мейсон еще несколько минут барабанил пальцами по столу.
   – Это будет дорого стоить, – наконец объявил он.
   Посетительница открыла сумочку:
   – Я принесла деньги.
   Перри Мейсон наблюдал за тем, как она отсчитывала купюры и выкладывала их вдоль края письменного стола.
   – Что это? – спросил он.
   – Это часть вашего гонорара. Когда узнаете, сколько они хотят за молчание, свяжитесь со мной.
   – Каким образом?
   – Подайте объявление в рубрику «Частные объявления» в «Экземинер»: «Е.Г. Переговоры подходят к завершению». Подпишитесь собственными инициалами. Тогда я приеду в вашу контору.
   – Мне это не нравится, – признался Мейсон. – Я никогда не любил платить шантажистам и предпочел бы организовать это как-то иначе.
   – Как, например? – спросила посетительница.
   Перри Мейсон пожал плечами:
   – Не знаю. Иногда есть и другие способы.
   – Я расскажу Вам кое-что еще про Фрэнка Локка, – произнесла Ева Гриффин с надеждой в голосе. – В его прошлом есть что-то, чего он боится. Возможно, он когда-то сидел в тюрьме. Или что-то в этом роде.
   Мейсон внимательно посмотрел на нее:
   – Создается впечатление, что вы его довольно хорошо знаете.
   Она покачала головой.
   – Я никогда в жизни его не видела. – Ответила посетительница.
   – Тогда откуда вы о нем столько всего знаете?
   – Я уже просила вас не спрашивать меня об этом.
   Мейсон снова забарабанил своими сильными пальцами по краю стола.
   – Могу я сказать, что представляю интересы Гаррисона Бурка? – уточнил он.
   Она решительно покачала головой:
   – Вы не должны говорить, что действуете от чьего-либо имени. То есть вы вообще не должны называть никаких имен. Впрочем, вы лучше знаете, как все это организовать. Я не знаю.
   – Когда мне приступить к делу?
   – Немедленно.
   Перри Мейсон нажал на кнопку звонка на боковой поверхности стола. Мгновение спустя дверь, ведущая в приемную, отворилась и появилась Делла Стрит с блокнотом в руке.
   Ева Гриффин откинулась в кресле с отстраненным безразличным видом, показывая таким образом, что ее дела не должны обсуждаться в присутствии обслуживающего персонала, к которому она явно относила секретаршу.
   – Вам что-то нужно? – спросила Делла Стрит.
   Перри Мейсон потянулся к правому верхнему ящику стола и достал из него письмо.
   – Это письмо почти готово, за исключением пары предложений. Я их сейчас допишу от руки, а вы после этого перепечатаете их на машинке. Я ухожу по важному делу, и меня не будет до конца дня. Вообще не знаю, когда снова появлюсь в офисе.
   – Я смогу с вами как-то связаться в случае необходимости? – спросила Делла Стрит.
   Адвокат покачал головой.
   – Я сам с вами свяжусь, – сказал он секретарше.
   Мейсон принялся что-то писать на полях. Делла Стрит колебалась мгновение, потом обошла стол, чтобы заглянуть Мейсону через плечо.
   Адвокат написал на листе следующее: «Выйди в приемную. Позвони в детективное агентство Пола Дрейка и попроси его проследить за этой женщиной, когда она выйдет из нашей конторы. Только так, чтобы она не заметила слежку. Скажи ему: я хочу узнать, кто она такая. Это важно».
   Он взял пресс-папье, промокнул лист и вручил его Делле Стрит.
   – Немедленно позаботься об этом, чтобы я мог подписать перед уходом.
   Делла с невозмутимым видом взяла у него письмо.
   – Хорошо, – сказала она и вышла из кабинета.
   Перри Мейсон снова повернулся к посетительнице.
   – Я должен хотя бы приблизительно знать, какую сумму могу предлагать, – сказал он.
   – Какая сумма, по вашему мнению, будет в пределах разумного?
   – Никакая, – резко ответил он. – Я не люблю платить шантажистам.
   – Я знаю, – сказала женщина. – Но у вас же должен быть хоть какой-то опыт в таких делах.
   – «Пикантные новости» будут стараться выжать все, что только смогут. Я пытаюсь выяснить, сколько вы можете заплатить. Если они будут требовать слишком много, я попытаюсь потянуть время. Если же подойдут к делу разумно, то я быстро обо всем договорюсь.
   – Вы должны сделать все быстро.
   – Мы снова уходим от темы. Сколько?
   – Наверное, я смогу собрать пять тысяч долларов, – рискнула предложить посетительница.
   – Гаррисон Бурк – политик, – заметил Мейсон. – Судя по тому, что я слышал, у него большие планы. Он входит в группу реформаторов, благодаря чему растет его популярность среди избирателей, он становится все более ценным кадром…
   – К чему вы клоните? – перебила посетительница.
   – Я хочу сказать, что «Пикантные новости», вероятно, посчитают пять тысяч долларов несерьезным предложением.
   – Может, мне удастся собрать девять или даже десять… от силы десять, но если в этом будет необходимость.
   – Будет, – сказал ей Перри Мейсон.
   Она прикусила нижнюю губу.
   – Предположим, произойдет что-то непредвиденное, и мне нужно будет срочно связаться с вами. Нет возможности ждать, когда объявление опубликуют в газете. Как мне вас найти? – спросил адвокат.
   Посетительница отрицательно покачала головой, четко показывая, что это исключено:
   – Никак. Вы должны это понять! Ни в коем случае не пытайтесь искать меня по моему адресу, не звоните мне, не пытайтесь выяснить, кто мой муж.
   – Вы живете с мужем?
   Она бросила на него быстрый взгляд.
   – Конечно! Иначе откуда бы я взяла столько денег? – воскликнула посетительница.
   В дверь кабинета Мейсона постучали. Делла Стрит приоткрыла ее и просунула голову.
   – Письмо готово. Вы можете подписать его, когда вам будет удобно, мистер Мейсон, – сказала она.
   Перри Мейсон встал и многозначительно посмотрел на посетительницу:
   – Хорошо, миссис Гриффин. Я сделаю все, что в моих силах.
   Она тоже встала, сделала шаг к двери, остановилась и посмотрела на деньги, которые оставила на столе.
   – Вы мне выдадите какую-то квитанцию или расписку? – спросила посетительница.
   – Если хотите.
   – Да, хочу.
   – Без проблем, если желаете, чтобы у вас в сумочке оказалась расписка с подписью Перри Мейсона, выданная Еве Гриффин за аванс, внесенный ею за предоставление адвокатских услуг, – подчеркнуто вежливо сказал Мейсон. – Я выдам вам такую расписку.
   Посетительница нахмурилась, потом предложила:
   – Сформулируйте ее как-то иначе. Например, что выдаете ее человеку, который заплатил вам такую-то сумму в виде аванса за адвокатские услуги.
   Мейсон нахмурился, потом быстро собрал лежавшие на столе деньги и снова позвал Деллу Стрит.
   – Возьми эти деньги, Делла, – сказал он. – Заведи отдельную страницу на миссис Гриффин в кассовой книге. Выдай ей расписку о том, что у нас открыт счет под номером этой страницы, и на него внесена сумма в размере пятисот долларов. Обязательно укажите в расписке, что сумма внесена в качестве аванса за предоставление адвокатских услуг.
   – Вы можете мне сейчас назвать финальную сумму вашего гонорара? – спросила женщина.
   – Это зависит от объема работы, – ответил Мейсон. – Гонорар будет высоким, но заслуженным. Он будет зависеть от результатов проделанной работы.
   Посетительница кивнула, еще минуту колебалась, затем сказала:
   – Наверное, это пока все.
   – Моя секретарша выдаст вам расписку, – сказал Мейсон.
   Посетительница улыбнулась:
   – Хорошего вам дня.
   – До свидания, – ответил адвокат.
   Она остановилась у двери, ведущей в приемную, повернулась и посмотрела на него. Мейсон уже стоял к ней спиной, засунув руки в карманы и глядя в окно.
   – Сюда, пожалуйста, – пригласила Делла Стрит и закрыла дверь в кабинет адвоката.
   Адвокат продолжал смотреть на улицу еще минут пять. Затем дверь из приемной открылась, и в кабинет вошла Делла Стрит.
   – Она ушла, – сообщила секретарша.
   Мейсон повернулся к Делле Стрит.
   – Почему ты решила, что она не та, за кого себя выдает? – спросил он.
   – Мне кажется, что эта женщина доставит нам много неприятностей. – Сказала Делла, глядя ему прямо в глаза.
   Мейсон пожал широкими плечами:
   – Мне важно лишь то, что она уже заплатила пятьсот долларов наличными в качестве аванса. И заплатит еще полторы тысячи после того, как я закончу дело.
   – Она обманщица и мошенница! – с чувством воскликнула Делла Стрит. – Кокетка и содержанка, она из тех хитрых девиц, которые готовы обмануть и подставить под удар кого угодно, только бы спасти свою шкуру. Она заботиться только о себе, на всех остальных ей наплевать.
   Перри Мейсон оценивающе посмотрел на Деллу.
   – Я не жду честности от жен, которые платят авансы в пятьсот долларов, – заявил Перри Мейсон. – Для меня она просто клиентка.
   Делла Стрит покачала головой.
   – Я не это имела в виду, – сказала она. – В ней есть что-то фальшивое. Она что-то от тебя скрывает, что-то важное, что ты должен знать. Ты будешь действовать фактически вслепую, хотя она могла бы облегчить тебе задачу, если просто была бы с тобой откровенна.
   Перри Мейсон неопределенно пожал плечами:
   – А зачем ей облегчать мне задачу? Она платит за мое время. Я трачу свое время на решение ее проблем.
   – Ты уверен, что тебе придется пожертвовать только временем? И ничем больше? – медленно спросила Делла Стрит.
   – С чего вдруг мне так думать?
   – Не знаю, – ответила секретарша. – Эта маленькая хитрая кокетка – опасная женщина, которая легко втянет тебя в нехорошую историю, а потом бросит, чтобы ты выпутывался сам.
   Выражение его лица не изменилось, только глаза заблестели.
   – Я, конечно, рискую, но готов к этому, – ответил он Делле. – Это часть моей профессии. Я не могу рассчитывать на благонадежность всех моих клиентов. Они платят мне деньги. Этого достаточно.
   Делла Стрит смотрела на него задумчивым взглядом, в котором читалась тоскливая нежность.
   – Но сам ты всегда предан своим клиентам, какими бы гнилыми они не были.
   – Конечно. Это мой долг.
   – Профессиональный?
   – Нет, это долг по отношению к самому себе, – сказал Мейсон. – Я являюсь кем-то вроде гладиатора, которому платят за его работу. Я сражаюсь за своих клиентов. Большинство этих людей ведут нечестную игру, поэтому они и становятся моими клиентами. Они попадают в неприятности, а моя задача – решить их проблемы. Я сам должен играть с ними честно, но не всегда могу рассчитывать на то, что они отплатят мне той же монетой.
   – Это несправедливо! – гневно воскликнула Делла Стрит.
   – Конечно, нет, – улыбнулся адвокат. – Но это моя работа.
   Делла Стрит пожала плечами.
   – Я сообщила детективу, что ты велел проследить за этой женщиной, – отчиталась секретарша, резко возвращаясь к своим обязанностям. – Он должен был ждать ее у выхода.
   – Ты разговаривала с Полом?
   – Конечно. Иначе я не сказала бы тебе, что все в порядке.
   – Хорошо, отнеси триста долларов из этого аванса в банк, а мне дай двести на расходы. Когда мы узнаем, кто эта женщина, у нас появится козырь в рукаве.
   Делла снова вышла в приемную, вскоре вернулась и вручила Мейсону двести долларов.
   Адвокат улыбнулся ей.
   – Ты славная девушка, Делла, – сказал он. – Хотя иногда ты странно и забавно судишь о других женщинах.
   Она чуть не набросилась на адвоката.
   – Я ее ненавижу! – закричала Делла. – Ненавижу землю, по которой она ходит! Это не просто неприязнь. У меня нехорошее предчувствие.
   Перри Мейсон стоял, широко расставив ноги, засунув руки в карманы, и не сводил с нее глаз.
   – Так почему ты ее ненавидишь? – спросил он, его это явно забавляло.
   – Я ненавижу таких, как она, тот мир, в котором она живет, – призналась Делла. – Я всего добилась сама. С самого детства мне ничего не приносили на блюдечке, я ничего не получала просто так, за все приходилось бороться. Бывало и такое, что я старалась зря, все усилия были тщетны. А эта женщина никогда в жизни не работала и при этом у нее есть все! Ей все достается даром. И она этого не замечает!
   Перри Мейсон задумчиво поджал губы.
   – Почему ты так завелась, Делла? Ты видела ее один раз в жизни. Тебе не понравилось, как она одета? – спросил он.
   – Мне как раз понравилось, она одета на миллион долларов! Кому-то ее вещи вылились в кругленькую сумму. Но я готова поспорить: не она платила за все это. Она выглядит очень ухоженной, и лицо у нее кажется очень невинным, просто детским. Ты обратил внимание на ее уловку? Как она округляла свои большие глаза, желая произвести на тебя впечатление? Не сомневайся: она этот взгляд долго тренировала перед зеркалом.
   Мейсон внимательным и загадочным взглядом рассматривал секретаршу:
   – Если бы все клиенты были такими же честными и преданными людьми, как ты, Делла, то профессия адвоката просто исчезла бы. Не забывай об этом. Клиентов нужно принимать такими, какие они есть. Ты другая. Твоя семья была богата, но разорилась. Ты пошла работать. Большинство женщин этого бы не сделали.
   Ее глаза стали грустными.
   – А что бы они сделали? – спросила она. – Что они еще могли бы сделать?
   – Они могли бы выйти замуж, а потом ходить с другими мужчинами в отель «Бичвуд», попасться, и нанять адвоката, чтобы он вытащил их из неприятностей.
   Делла быстро отвернулась от Мейсона, чтобы он не видел выражения ее лица, которое пылало гневом.
   – Я говорила о клиентах, а ты перевел разговор на меня, – сказала она, толкнула дверь и вышла в приемную.
   Перри Мейсон стоял в дверном проеме и наблюдал за Деллой, как она прошла к своему письменному столу, села за него и вставила лист бумаги в пишущую машинку. Мейсон не успел сдвинуться с места, как дверь в контору открылась, и в нее вошел высокий сутулый мужчина с длинной шеей. Он весело посмотрел Деллу и улыбнулся ей, а потом повернулся к Мейсону:
   – Привет, Перри!
   – Заходи, Пол, – пригласил Мейсон. – Как успехи?
   – Видишь: я вернулся, – ответил Дрейк.
   Мейсон придержал дверь в свой кабинет и закрыл ее после того, как детектив вошел внутрь.
   – Что случилось? – спросил Мейсон.
   Пол Дрейк опустился в то же кресло, в котором несколько минут назад сидела Ева Гриффин, закинул одну ногу на второе кресло, предназначенное для посетителей, и закурил сигарету.
   – Хитрая бестия, – высказал свое мнение детектив.
   – Почему ты так решил? – спросил Мейсон. – Она заметила слежку?
   – Не думаю, – ответил Дрейк. – Я стоял у шахты лифта, чтобы проследить, как она выйдет из вашего офиса. Когда она появилась, я первым зашел в лифт. Она постоянно оглядывалась назад, на вашу дверь, вероятно, проверяла, не выйдет ли кто-то вслед за ней. Наверное, думала, что ты пошлешь за ней свою секретаршу. Дамочка явно вздохнула с облегчением, когда лифт остановился на первом этаже. Она дошла до поворота, я шел за ней, не подходя близко – между нами все время было несколько человек. Твоя посетительница с уверенным видом вошла в универмаг на другой стороне улицы, затем со странным выражением лица она направилась в дамскую комнату, поэтому я сразу подумал, что это какая-то уловка. Я остановил пробегавшего мимо сотрудника универмага и поинтересовался, есть ли другой выход из дамской комнаты. Оказалось, что их целых три! В парикмахерскую, маникюрный салон и кафе.
   – И что она выбрала? – спросил Мейсон.
   – Парикмахерскую. Оказалась там на пятнадцать секунд раньше меня. Ясно, что она не просто так зашла в дамскую комнату. Она знала, что мужчина за ней туда последовать не сможет. Очевидно, она все просчитала заранее. У парикмахерской есть свой выход на улицу. Перед ним ее ждала машина с водителем. Большой линкольн, если тебе это как-то поможет.
   – Никак не поможет, – сказал Мейсон.
   – Я тоже так подумал, – невесело усмехнулся Дрейк.

Глава 2

   При взгляде на смуглое лицо Фрэнка Локка не создавалось впечатления, что он активно занимается спортом на открытом воздухе, скорее казалось, что его кожа изменила цвет от впитавшегося в нее большого количества никотина. Глаза цвета молочного шоколада казались потухшими и мертвыми. Нос был большим, а рот безвольным. Локк был одет в твидовый костюм. Постороннему человеку он мог показаться очень мягким и совершенно безобидным.
   – Мы вполне можем поговорить здесь.
   – Здесь я ничего обсуждать не собираюсь, – заявил Перри Мейсон. – Ваш кабинет наверняка напичкан микрофонами и всякими записывающими устройствами. Говорить буду там, где нас никто не сможет подслушать, причем я сам должен удостовериться в этом.
   – Что вы предлагаете? – спросил Фрэнк Локк.
   – Можем пройти в мой офис, – предложил Мейсон без энтузиазма в голосе.
   Фрэнк Локк рассмеялся, причем этот смех был на редкость неприятным – скрипучим и раздражающим.
   – Я могу предложить то же самое, – заметил он.
   – Ну, тогда берите шляпу и прогуляемся. Выберем какое-нибудь место, которое устроит нас обоих, – предложил Мейсон.
   – Что вы имеете в виду? – спросил Локк и подозрительно посмотрел на Мейсона.
   – Выберем какой-нибудь отель, – сказал Мейсон.
   – Который вы заранее присмотрели? – уточнил Локк.
   – Нет, – ответил Мейсон. – Возьмем такси и попросим водителя повозить нас по городу. Если вам это кажется подозрительным, то выберете отель сами.
   Локк колебался минуту, потом сказал:
   – Простите, я должен вас ненадолго оставить. Нужно уточнить, могу ли я сейчас уйти из редакции. У меня же тут работа кипит. Не знаю, справятся ли без меня, если я прямо сейчас все брошу.
   – Хорошо, я подожду, – согласился Мейсон.
   Фрэнк Локк вышел из кабинета, а дверь оставил открытой. Из других помещений редакции до Мейсона доносился стук пишущих машинок и гул голосов. Адвокат спокойно сидел и курил, с типичным для него сосредоточенным лицом.
   Он ждал почти десять минут. Наконец Фрэнк Локк вернулся, причем уже в шляпе.
   – Все в порядке, – объявил он. – Я могу уйти прямо сейчас.
   Мужчины вместе вышли на улицу и остановили проезжавшее мимо такси.
   – Отвезите нас в деловой квартал и покружите там, – сказал Перри Мейсон таксисту.
   Локк посмотрел на адвоката глазами цвета молочного шоколада, которые абсолютно ничего не выражали.
   – Мы могли бы поговорить и здесь, – заметил он.
   Мейсон покачал головой.
   – Я хочу говорить, а не кричать.
   – Я привык к тому, что люди на меня кричат, – ухмыльнулся Локк.
   – Я обычно кричу только по делу, – с мрачным видом сообщил Мейсон.
   Локк закурил со скучающим видом.
   – Правда? – спросил он непринужденно.
   Такси повернуло налево.
   – Вон какой-то отель, – кивнул Мейсон.
   – Вижу, но он мне не нравится, потому что его выбрали вы и потому что он находится слишком близко, – снова ухмыльнулся Локк. – Я сам выберу место.
   – Хорошо, – согласился Мейсон. – Только не говорите водителю, куда он должен ехать. Пусть маршрут остается на его усмотрение, а вы выберете любой отель, мимо которого мы будем проезжать.
   Локк рассмеялся:
   – Осторожничаете, да?
   Перри Мейсон кивнул. Вскоре Локк постучал в стекло, отделявшее их от таксиста.
   – Мы здесь выйдем. У этого отеля, – сказал он.
   Таксист посмотрел на него несколько удивленно, но машину остановил. Мейсон бросил ему пятьдесят центов, они с Локком зашли в холл дешевого отеля.
   – Может, в курительную комнату?
   – Подходит, – согласился Мейсон.
   Они прошли через холл, поднялись на лифте в мезонин, миновали маникюрный салон и устроились в креслах друг напротив друга. Между ними стояла пепельница на высокой стойке.
   – Итак, вы – Перри Мейсон, адвокат. Вы выступаете от чьего-то имени и чего-то хотите. Говорите!
   – Я хочу, чтобы определенные сведения не были напечатаны в вашей газете, – сказал Мейсон.
   – Этого многие хотят. О чем конкретно речь? – спросил Локк.
   – Давайте вначале обсудим всю процедуру, – предложил Мейсон. – Вы готовы обсудить конкретное денежное предложение?
   Локк энергично покачал головой.
   – Мы не шантажисты, – заявил он. – Но иногда идем навстречу пожеланиям наших рекламодателей.
   – Вот как?
   Локк кивнул.
   – И какую рекламу я могу у вас заказать? – спросил Мейсон.
   Локк пожал плечами.
   – Для нас это не имеет значения. Вы можете вообще ничего не рекламировать, если не хотите. Мы просто продадим вам рекламную площадь в нашем издании. И все, – пояснил Локк.
   – Понятно, – кивнул Мейсон.
   – Хорошо, что понятно. Чего конкретно вы хотите?
   – Вчера вечером в отеле «Бичвуд» было совершено убийство. Точнее говоря, там стреляли. Я не знаю, было ли убийство случайным или преднамеренным. Насколько мне известно, убитый хотел ограбить посетителей.
   – И что? – спросил газетчик.
   – Я слышал, что в этом деле есть что-то таинственное, – продолжал Мейсон. – Поэтому будет проведено тщательное расследование под контролем окружного прокурора.
   – Вы до сих пор не сказали мне ничего конкретного, – заметил Локк.
   – Я вам рассказываю.
   – Хорошо. Говорите дальше.
   – До меня дошла информация, что окружному прокурору был передан неполный список свидетелей, – продолжил свой рассказ Мейсон.
   Взгляд Локка стал внимательнее.
   – Кого вы представляете? – спросил газетчик.
   – Возможного рекламодателя, который хочет разместить объявление в вашей газете, – ответил Мейсон.
   – Хорошо. Продолжайте. Я выслушаю вас до конца.
   – Остальное вы знаете, – сказал Мейсон.
   – Даже если бы и знал, то никогда бы не признался в этом, – объявил Локк. – Я только продаю рекламную площадь. Это вы должны раскрыть карты. Вы должны мне все рассказать. Я сам не сделаю ни шага вам навстречу.
   – Хорошо. Как потенциальному рекламодателю мне хотелось бы, чтобы ваша газета не вникала во все детали этого убийства. То есть мне очень не хотелось бы, чтобы в вашей газете упоминались фамилии свидетелей, которые там могли находиться, но не попали в список, который получил окружной прокурор. Особенно мне не хочется, чтобы вы упоминали одно известное лицо, которое не фигурирует в этом списке. А также, чтобы вы задавались вопросом, почему его не вызвали в полицию для допроса. Как ваш потенциальный рекламодатель, я не хотел бы никаких упоминаний о том, что этот свидетель был в ресторане не один, и уж тем более никаких предположений о том, кто его сопровождал. А теперь скажите мне, в какую сумму мне обойдется рекламная площадь?
   – Если вы собираетесь диктовать нам редакционную политику, то вам придется разместить у нас много рекламы, – ответил Локк. – Нам потребуется заключить долгосрочный контракт. Мы вместе его составим, и в соответствии с этим контрактом будем на протяжении оговоренного периода времени продавать вам рекламную площадь. В контракт будет включен пункт о штрафных санкциях на случай нарушения вами контрактных обязательств. Если вы не захотите размещать у нас рекламу на протяжении всего указанного в контракте периода времени, вы заплатите штраф за расторжение контракта.
   – Мне придется заплатить всю сумму, как только нарушу условия контракта? – уточнил Перри Мейсон.
   – Конечно.
   – А можно нарушить контракт сразу после подписания?
   – Нет. Такой вариант нам не подходит. Придется подождать день или два.
   – И, конечно, вы не станете ничего предпринимать, пока я жду эти день или два? – спросил Мейсон.
   – Безусловно.
   Мейсон достал из портсигара сигарету, прикурил ее и смерил Локка холодным взглядом.
   – Я понял. Это все, что я хотел сказать. Ваш черед.
   Локк поднялся с кресла, походил туда-сюда, наклонив голову вперед и часто моргая.
   – Я должен обдумать это дело, – наконец произнес он.
   Мейсон достал часы и взглянул на циферблат:
   – Хорошо. Даю вам десять минут на размышления.
   – Нет-нет! – возразил Локк. – Мне нужно гораздо больше времени.
   – Не нужно, – настаивал Мейсон.
   – А я говорю, что мне нужно больше времени.
   – У меня есть десять минут, – отрезал Мейсон.
   – Это вы пришли ко мне, а не я к вам, – напомнил Локк.
   – Не глупите. Не забывайте, что я выступаю от имени клиента. Вы должны что-то мне предложить, а я должен передать это предложение клиенту, – объяснял Мейсон положение дел. – А связаться с моим клиентом не так-то просто.
   Локк вопросительно приподнял брови:
   – Вот как?
   – Вот так, – ответил Мейсон.
   – Ну, может, я и смогу обдумать этот вопрос за десять минут. Но я должен позвонить в редакцию, – объявил Локк.
   – Хорошо. Звоните, – согласился Мейсон. – Я подожду здесь.
   Локк быстро прошел к лифту и спустился вниз. Мейсон подошел к ограждениям мезонина и наблюдал за тем, как Локк пересекает холл. Журналист не зашел ни в одну из телефонных кабин в отеле, а сразу направился на улицу.
   Мейсон тоже пошел к лифту, спустился вниз, сразу двинулся к выходу и перешел на другую сторону улицы. Там он остановился в подворотне, закурил и стал наблюдать за зданием напротив.
   Через три или четыре минуты Локк вышел из аптеки и вернулся в отель. Мейсон последовал за Локком, пока не поравнялся с телефонными кабинами. Тогда адвокат шагнул в одну из них, оставив открытой дверь, высунул голову и окликнул газетчика:
   – Эй, Локк!
   Локк резко развернулся. При виде Мейсона карие глаза журналиста испуганно округлились.
   – Я подумал, что мне тоже следует связаться с моим клиентом, – пояснил Мейсон. – Тогда я сразу дал бы вам ответ. Но не могу дозвониться. Подождите секундочку: заберу монетку.
   Локк кивнул, но продолжал подозрительно смотреть.
   – Плюньте на монетку, – сказал газетчик. – Наше время гораздо дороже.
   – Может, ваше и дороже, – ответил Мейсон и снова шагнул к телефонному аппарату.
   Адвокат два или три раза с силой дернул телефонный рычаг, затем, что-то недовольно буркнув себе под нос, пожал плечами и вышел из телефонной будки. Двое мужчин прошли к лифту и поднялись в мезонин, а там вернулись в кресла, в которых недавно сидели.
   – Ну? – спросил Мейсон.
   – Я обдумал ваше предложение, – сказал Фрэнк Локк и замолчал.
   – Я предполагал, что вы его обдумаете, – сухо заметил Мейсон.
   – Знаете, то дело, которое вы описали, не называя никаких фамилий, может включать один очень важный политический аспект.
   – С другой стороны, опять же не упоминая никаких имен, может и не включать, – заметил Мейсон. – Но, я надеюсь, что мы с вами не будем тут сидеть часами, пытаясь перехитрить друг друга, как два торговца лошадьми. Назовите вашу цену.
   – В рекламном контракте, о котором мы говорили, должен быть прописан пункт, в соответствии с которым в случае нарушения договоренностей, штраф составит двадцать тысяч долларов.
   – Вы с ума сошли! – воскликнул Мейсон.
   Фрэнк Локк пожал плечами.
   – Это вы хотите купить рекламную площадь, – напомнил он. – А я даже не уверен, нужен ли нашей газете этот контракт.
   Мейсон поднялся с кресла.
   – Судя по вашему поведению, вы вообще не хотите ничего продавать, – заметил адвокат и двинулся в сторону лифта, Локк последовал за ним.
   – Если в будущем вы снова захотите разместить в нашей газете рекламу, то имейте в виду, что у нас гибкие цены, – сказал Локк.
   – Вы хотите сказать, что они могут быть снижены? – уточнил Мейсон.
   – Я хочу сказать, что в этом случае они могут повыситься.
   – Ого! – произнес адвокат.
   Потом он резко остановился и смерил Локка ледяным взглядом:
   – Послушайте, я прекрасно знаю, с кем имею дело, и хочу вас предупредить, что даром вам это не пройдет.
   – Что именно? – спросил Локк.
   – Черт возьми, вы прекрасно знаете, о чем я. Ваша компания уже давно издает эту газетенку и занимается шантажом. Вы подчиняете себе людей, заставляете плясать под свою дудку. Когда-нибудь это плохо кончится.
   Локк невозмутимо пожал плечами.
   – Мне многие пытались такое сказать, – заявил он.
   – Я не пытаюсь, я говорю.
   – Я вас услышал, – невозмутимо сказал Локк. – Нет необходимости повышать на меня голос.
   – Я просто хотел, чтобы вы меня поняли. Боже праведный! Доберусь я до вас! Займусь этим немедленно.
   Локк улыбнулся:
   – Действуйте. А пока будьте так любезны – нажмите на кнопку лифта или отодвиньтесь в сторону, чтобы я сам мог ее нажать.
   Мейсон повернулся и вызвал лифт. Они молча спустились вниз и пересекли холл.
   Когда мужчины вышли на улицу, Локк улыбнулся.
   – Что ж, – сказал он, глядя на Перри Мейсона. – Ничего личного.
   Адвокат повернулся к нему спиной.
   – Черт возьми, нет, – буркнул Мейсон себе под нос.

Глава 3

   Перри Мейсон сидел в своей машине. Он только что выкурил одну сигарету и тут же прикурил следующую от ее окурка. Адвокат внешне выглядел спокойным: лицо его было крайне сосредоточенным, глаза блестели. В его поведении не наблюдалось никакой нервозности. Он напоминал профессионального боксера, сидящего в углу ринга в ожидании гонга. О внутреннем напряжении говорило только то, что он выкуривал одну сигарету за другой уже больше часа.
   Адвокат припарковал свою машину на другой стороне улицы, напротив офиса редакции «Пикантных новостей».
   Мейсон уже почти выкурил последнюю сигарету из пачки, когда появился Фрэнк Локк.
   Журналист двигался украдкой, машинально оглядываясь по сторонам. Он инстинктивно осматривался вокруг, не ища ничего определенного, глаза бегали по сторонам по привычке. Локк напоминал лису, возвращавшуюся в нору с первыми лучами солнца, которой очень не нравится ходить там, где ее могут заметить при свете дня.
   Перри Мейсон выбросил в окно недокуренную сигарету и нажал на педаль газа. Автомобиль тронулся с места и влился в поток движения.
   Локк свернул за угол и поймал такси. Мейсон сел на хвост такси и отстал, когда поток машин поредел. Фрэнк Локк вышел из машины в середине квартала, расплатился с таксистом и вошел в узкий проулок между зданиями, а там постучал в одну из дверей. Вначале открылось маленькое окошко, затем – и сама дверь. Мейсон заметил улыбающегося мужчину, который поклонился Локку. Газетчик вошел, дверь за ним захлопнулась.
   Перри Мейсон припарковался через два дома, достал новую пачку сигарет, сорвал с нее целлофан и снова закурил.
   Фрэнк Локк провел минут сорок пять в кабаке, где нелегально продавали спиртные напитки [1 - События в романе происходят в период действия «сухого закона» в США. – Здесь и далее примеч. пер.]. Выйдя на улицу, он быстро огляделся и направился к перекрестку. Алкоголь явно придал Локку больше уверенности, он шел теперь, расправив плечи.
   Газетчик снова поймал такси, и адвокат проследовал за машиной. Локк вышел перед каким-то отелем. Тогда Мейсон припарковал свой автомобиль, вошел в холл отеля и осторожно осмотрелся. Локка нигде не было видно.
   Это был один из отелей, в которых останавливаются коммивояжеры, проводя конференции. Мейсон заметил целый ряд телефонных кабин рядом с коммутатором, за которым дежурила телефонистка. В холле находилось довольно много людей.
   Мейсон неторопливо прогулялся по холлу, не забывая об осторожности и вглядываясь в лица попадавшихся ему навстречу людей. Потом он направился к стойке администратора.
   – Подскажите, зарегистрирован ли у вас Фрэнк Локк? – спросил Мейсон.
   Администратор провел пальцем по списку постояльцев и ответил:
   – Есть Джон Локк.
   – Нет, мне нужен Фрэнк Локк, – сказал Мейсон.
   – К сожалению, такого у нас нет.
   – Спасибо, извините, – поблагодарил Мейсон.
   Адвокат заглянул в ресторан. Несколько человек сидели за столиками, но газетчика среди них не оказалось. На цокольном этаже работала парикмахерская. Мейсон спустился по ступенькам вниз и рассмотрел зал сквозь стеклянную стену.
   Локк сидел в кресле с горячим компрессом на лице. Мейсон узнал его по твидовому костюму и коричневым ботинкам.
   Адвокат вернулся в холл по той же лестнице и подошел к девушке у коммутатора.
   – Соединения из всех кабин идут через вас? – спросил Мейсон.
   Она кивнула.
   – Отлично. Показать вам, как можно легко заработать двадцать долларов?
   Она посмотрела на него широко распахнутыми глазами:
   – Вы смеетесь надо мной?
   Мейсон покачал головой.
   – Выслушайте меня, – попросил он. – Я хочу узнать один номер. И все.
   – Что именно вам нужно? Я не понимаю.
   – Я позвоню одному человеку. Сейчас он в парикмахерской на цокольном этаже. Вероятно, он не подойдет сразу к телефону, но рано или поздно здесь появится. После разговора со мной он позвонит по другому номеру. Я хочу знать, что это за номер. Вот и все.
   – А если он не станет звонить отсюда? – спросила девушка.
   – В таком случае мы будем считать, что вы все равно сделали все, что могли, и получите свои двадцать долларов, – сказал Мейсон.
   – Нам запрещено разглашать информацию такого рода, – все еще сопротивлялась девушка.
   – Именно поэтому вы и получите двадцать долларов, – улыбнулся Мейсон. – Ну и, конечно, за то, что подслушаете, о чем будут говорить.
   – Но я не могу подслушивать и передавать другим людям то, о чем здесь говорят!
   – Вам не придется этого делать, – заверил ее Мейсон. – Я сам скажу вам, о чем они будут говорить. А вы только подтвердите, прав я или нет, чтобы я удостоверился, что это нужный мне номер.
   Она колебалась какое-то время, осмотрелась вокруг украдкой, словно опасаясь, что кто-то мог услышать, о чем они говорят.
   Перри Мейсон достал две купюры по десять долларов из кармана, сложил и начал крутить в пальцах.
   Девушка опустила взгляд на деньги и не могла оторваться.
   – Договорились, – наконец сказала она.
   Мейсон отдал ей двадцать долларов.
   – Этого человека зовут Фрэнк Локк, – сообщил Мейсон телефонистке. – Я позвоню через пару минут, а вы отправите за ним посыльного. Разговор будет примерно таким: позвонив по другому номеру, Локк спросит, может ли он заплатить четыреста долларов за информацию об одной женщине. Собеседник ответит ему, что да, может.
   Девушка медленно кивнула.
   – Входящие звонки тоже идут через вас? – уточнил Мейсон.
   – Только если вы просите тринадцатый коммутатор.
   – Хорошо, я попрошу тринадцатый, – Мейсон улыбнулся телефонистке и вышел из отеля.
   Ближайший телефон он нашел в кафе в следующем квартале, набрал номер отеля и попросил тринадцатый коммутатор.
   – Я хочу поговорить с Фрэнком Локком, – сказал Мейсон девушке. – Отправьте за ним посыльного и попросите Фрэнка подойти к вашим кабинам. Вероятно, он не придет сразу, но я подожду. Локк сейчас в парикмахерской. Но не говорите посыльному, что это я сказал, где его искать. Просто скажите, чтобы заглянул в парикмахерскую.
   – Я поняла, – ответила девушка.
   Мейсон ждал примерно две минуты, потом в трубке снова прозвучал голос телефонистки.
   – Мистер Локк просил вас оставить свой номер, чтобы он мог вам перезвонить.
   – Отлично. Номер: Гаррисон 23850. Только скажите посыльному, чтобы он проводил Локка именно к вашим кабинам.
   – Не беспокойтесь об этом.
   – Скажите ему, чтобы спросил мистера Смита, когда будет звонить по этому номеру, – добавил Мейсон.
   – Без имени?
   – Без. Просто передайте ему, что звонил Смит, и этот номер. Это все.
   – Поняла.
   Мейсон повесил трубку. Ждать пришлось примерно десять минут. Наконец телефон зазвонил, и Мейсон, услышав на другом конце провода осторожный голос Фрэнка Локка, ответил высоким сердитым тоном.
   – Послушайте, я не хочу никаких недоразумений. Я хочу, чтобы мы поняли друг друга, – говорил Мейсон все тем же высоким голосом. – Вы Фрэнк Локк из «Пикантных новостей»?
   – Да, – ответил Локк. – А вы кто такой и как вы меня нашли?
   – Я пришел в редакцию через две минуты после того, как вы ушли. Они мне сказали, что вас можно найти в кабаке на Вебстер-стрит, а потом в этом отеле.
   – Откуда, черт возьми, они это знают? – удивился Локк.
   – Понятия не имею. Мне так сказали.
   – Хорошо. Что вы хотите?
   – Послушайте, я знаю, что вы не любите говорить о делах по телефону, – продолжал Мейсон. – Но этот вопрос нужно решить быстро. Вы не просто так издаете эту свою газету. Я это знаю, как и все остальные. Я тоже занимаюсь бизнесом не за просто так.
   – Я не знаю, кто вы такой, но давайте встретимся лично и поговорим, – осторожным голосом предложил Локк. – Вы сейчас далеко от отеля?
   – Не очень близко, – ответил Мейсон. – Послушайте меня. Я могу вам предложить ценные для вас сведения. Я не стану это делать по телефону, и если вас они не интересуют, то у меня на них найдется другой покупатель. Сейчас я хочу узнать, заинтересованы вы или нет. Хотите узнать имя женщины, которая вчера вечером сопровождала Гаррисона Бурка?
   На несколько секунд в трубке воцарилась тишина.
   – Наша газета всегда интересуется пикантными сведениями об известных людях, – сказал Локк. – Мы всегда рады получить информацию, которая станет горячей новостью.
   – Давайте пропустим всю эту чушь, – воскликнул Мейсон. – Мы оба знаем, что произошло. Был составлен список свидетелей, но Гаррисона Бурка в нем нет. И нет фамилии женщины, с которой он проводил вечер. Вы готовы заплатить мне тысячу долларов за достоверную информацию о том, кто она такая, с доказательствами, разумеется?
   – Нет, – ответил Локк решительно и твердо.
   – Ну, а пятьсот заплатите? – поспешно спросил Мейсон.
   – Нет.
   – Тогда вот, что я вам скажу, – настаивал Мейсон заискивающим и жалобным голосом. – Я продам вам эти сведения за четыреста долларов. Но это последняя цена. Ниже не будет, потому что другой покупатель предлагает мне триста пятьдесят. Мне пришлось столько хлопотать, чтобы вас поймать, и вы должны заплатить мне четыреста, если хотите получить эту информацию.
   – Четыреста долларов – сумма солидная, – заметил Локк.
   – Поверьте, информация, которая у меня есть, того стоит, – заметил Мейсон.
   – Вы должны будете предоставить мне не только информацию, – заявил Локк. – Мне нужны будут доказательства на тот случай, если нам предъявят иск об оскорблении чести и достоинства.
   – Разумеется, – согласился Мейсон. – Вы платите мне четыреста долларов, я вам предоставляю доказательства.
   Локк молчал несколько секунд.
   – Я немного подумаю над вашим предложением, – наконец сказал он. – Я вам перезвоню и дам знать.
   – Перезвоните по этому номеру. Я буду ждать, – сказал Мейсон и повесил трубку.
   Адвокат сел на высокий табурет у стойки с мороженым и неторопливо, не выдавая никаких эмоций, выпил стакан газированной воды. Взгляд у него был задумчивым и спокойным.
   Через шесть или семь минут телефон зазвонил снова, и Мейсон вернулся в кабину.
   – Смит у аппарата, – сказал он тем же жалобным тоном.
   – Да, мы готовы заплатить четыреста долларов, если вы представите доказательства, – прозвучал в трубке голос Локка.
   – Отлично, – ответил Мейсон. – Завтра утром вы будете у себя в редакции? Я с вами свяжусь. Только не отказывайтесь, потому что я сливаю покупателя, который предлагает триста пятьдесят.
   – Послушайте, я хотел бы встретиться с вами прямо сегодня и сейчас решить вопрос. – В голосе Локка слышалось явное возбуждение.
   – Это невозможно, – ответил Мейсон. – Я мог бы сообщить вам информацию сегодня, но доказательства могу представить только завтра.
   – Ну, тогда передайте мне информацию сегодня, а я заплачу вам завтра, когда принесете доказательства, – не унимался Локк.
   Мейсон издевательски рассмеялся:
   – Вы меня за идиота держите?
   – Хорошо, пусть будет по-вашему, – раздраженно сказал Локк. – Делайте, что хотите!
   Мейсон снова рассмеялся:
   – Спасибо. Именно так и поступлю.
   Адвокат повесил трубку, вернулся в машину и ждал в ней минут двадцать, пока Фрэнк Локк не вышел из отеля. Он появился в сопровождении молодой женщины. После бритья и массажа лица смуглая кожа Локка приобрела легкий розоватый оттенок. Он явно был доволен собой – этакий светский, опытный человек, знающий жизнь.
   Молодой женщине, которая его сопровождала, на вид было около двадцати двух лет. Ее соблазнительные формы были умело подчеркнуты одеждой. На ее совершенно безэмоциональном лице почти не было косметики, девушка была дорого одета. Красивая женщина, во всех смыслах.
   Перри Мейсон подождал, пока они сядут в такси, затем снова направился в отель, и сразу же пошел к коммутатору.
   Телефонистка с беспокойством посмотрела на него, потом запустила руку в свое декольте и извлекла оттуда листочек бумаги.
   На нем был нацарапан телефонный номер: Фрейбург 629803.
   Перри Мейсон кивнул ей и спрятал листок в карман.
   – О чем шел разговор? О вознаграждении за информацию? – спросил адвокат.
   – Я не имею права раскрывать эту информацию.
   – Я знаю. Но вы сказали бы мне, если бы они говорили о чем-то другом, правда?
   – Может быть.
   – Больше ничего не можете мне сказать?
   – Нет!
   – Это все, что я хотел узнать, – улыбнулся Мейсон.

Глава 4

   Перри Мейсон вошел в следственный отдел Управления полиции.
   – Драмм на месте? – спросил он.
   Один из сотрудников кивнул и показал пальцем на дверь в глубине коридора.
   Перри Мейсон направился туда.
   – Я ищу Сиднея Драмма, – обратился Мейсон к полицейскому, который сидел на краю письменного стола и курил.
   – Драмм, иди сюда! – кто-то крикнул в ответ.
   Открылась дверь, появился Сидней Драмм. Он огляделся по сторонам, и, увидев Перри Мейсона, улыбнулся.
   – Привет, Перри, – поздоровался Драмм.
   Это был высокий худой мужчина с выдающимися скулами и мутными глазами. Драмм гораздо естественнее смотрелся бы в окружении множества книг, с перьевой ручкой, засунутой за ухо, запачканным чернилами лбом, чем в следственном отделе Управления полиции. Может, именно поэтому он был таким хорошим детективом.
   Мейсон приветственно кивнул и сказал:
   – Мне кажется, что у меня есть кое-что для тебя, Сидней.
   – Отлично, – ответил Драмм.
   Мейсон кивнул и вышел в коридор. Сидней Драмм присоединился к нему минут через пять:
   – Выкладывай.
   – Я пытаюсь найти свидетеля по делу, которое, возможно, тебя заинтересует, – сообщил Мейсон детективу. – Я, правда, пока не знаю, к чему это приведет. Пока я работаю на клиента, и мне нужна информация по одному телефонному номеру.
   – Какому номеру?
   – Фрейбург 629803, – ответил Мейсон. – Если номер принадлежит тому, о ком я думаю, то этот человек очень не прост. Мудр как тысяча сов. Уловка со случайно набранным номером здесь не пройдет. Я даже не исключаю, что это засекреченный номер. Тебе придется обратиться в телефонную компанию и предполагаю, что лучше это сделать лично.
   – Боже, ну ты и нахал! – воскликнул Драмм.
   Мейсон сделал оскорбленное лицо.
   – Я же сказал тебе: работаю на клиента. Ты за это получишь двадцать пять долларов. Я подумал, что ты захочешь проехаться в телефонную компанию за двадцать пять баксов.
   Драмм улыбнулся:
   – Почему ты сразу не сказал про деньги?! Подожди, я только шляпу возьму. На твоей машине поедем или на моей?
   – Лучше каждый на своей, – ответил Мейсон. – Я, скорее всего, не буду сюда возвращаться.
   – Хорошо, – согласился детектив. – Встретимся на месте.
   Мейсон вышел из здания, сел в машину и направился к главному офису телефонной компании. Драмм поехал на полицейской машине и оказался на месте раньше него.
   – Я тут подумал, что лучше будет мне сходить туда одному. Не надо афишировать твой интерес. Я уже сходил наверх и раздобыл для тебя нужные сведения.
   – И кому принадлежит этот номер?
   – Некоему Джорджу К. Белтеру, – сообщил Драмм адвокату. – Адрес: Элмвуд-драйв, 556. Ты был прав: номер засекреченный. Информация по номеру, а также по его владельцу не подлежит разглашению. Поэтому забудь, откуда ты его узнал.
   – Конечно, – ответил Мейсон и достал из кармана купюры.
   Драмм быстро забрал деньги.
   – Ты не представляешь, как мне приятно их получить после вчерашней игры в покер. Обращайся снова, когда у тебя будет еще один такой клиент.
   – Похоже, я еще долго буду занят с этим, – задумчиво произнес Мейсон.
   – Это великолепно, – заявил Драмм.
   Мейсон сел в машину, с мрачным видом нажал на газ и на высокой скорости понесся в сторону Элмвуд-драйв.
   Улица находилась в престижном районе города. Дома здесь строили вдали от проезжей части, в окружении газонов. Территорию украшали деревья и живые изгороди. Мейсон остановил машину перед нужным домом – претенциозным зданием на вершине небольшого холма, до каждого из соседних домов было не менее двухсот футов [2 - 1 фут = 30,48 см.]. Холм, по всей видимости, был дизайнерской находкой – его насыпали специально, чтобы подчеркнуть великолепие здания.
   Мейсон не стал заезжать на подъездную дорожку, оставил машину на обочине улицы и пешком направился ко входу. На крыльце горел свет. Вечер был жаркий, в воздухе кружили тучи насекомых, ударяя крылышками о большой абажур из матового стекла, из-под которого лился свет.
   Мейсону пришлось позвонить два раза, и только тогда дверь открылась, и на пороге появился дворецкий в ливрее.
   Перри Мейсон достал из кармана визитку и вручил дворецкому.
   – Мистер Белтер меня не ждет, но примет, – заявил Мейсон.
   Дворецкий взглянул на визитку и отодвинулся в сторону.
   – Хорошо, сэр. Прошу следовать за мной, сэр.
   Дворецкий указал на кресло, когда Перри Мейсон вошел в приемную. Мейсон слышал, как он поднимается по лестнице. Затем до него донесся гул голосов с верхнего этажа, и дворецкий стал спускаться вниз.
   Дворецкий вошел в помещение, где ожидал Мейсон, и объявил:
   – Простите, но мистер Белтер с вами не знаком. Не могли бы вы сказать, по какому делу хотите видеть мистера Белтера?
   – Нет, – кратко ответил Мейсон, глядя дворецкому в глаза.
   Тот подождал минуту, думая, что Мейсон что-то еще добавит, но понял, что адвокат этого делать не собирается, развернулся и направился обратно.
   На этот раз он отсутствовал три или четыре минуты. Дворецкий вернулся с каменным лицом.
   – Пожалуйста, следуйте за мной. Мистер Белтер вас примет, – объявил он.
   Мейсон поднялся вслед за ним и оказался в гостиной, в которую можно было попасть и по лестнице, и из коридора. Она явно составляла часть анфилады комнат, занимавших целое крыло дома. Мебель казалась комфортной, но выглядела абсолютно безвкусно. В массивных креслах можно было утонуть и расслабиться. В целом, это была мужская комната, внутреннего убранства которой явно не касалась женская рука.
   Дверь, ведущая в следующее помещение, распахнулась, и на пороге появился крупный мужчина.
   Перри Мейсон успел бросить взгляд в комнату, из которой вышел хозяин. Это был кабинет с книжными шкафами вдоль стен, массивным письменным столом и вращающимся креслом в углу. Также его взгляд упал на блеснувшую отделанную кафелем ванную.
   Мужчина вошел в гостиную и прикрыл за собой дверь.
   Это был настоящий великан с нездорового цвета одутловатым лицом и мешками под глазами. Его отличали широкая грудь и плечи, но бедра были узкие, и Мейсон подумал, что у мужчины должно быть худые ноги. Однако его внимание в первую очередь привлекли глаза хозяина дома. Взгляд был холодным и жестким, а сами глаза напоминали алмазы.
   Мужчина несколько секунд стоял у двери, разглядывая Мейсона. Затем он двинулся вперед, и его походка усилила сложившееся впечатление – ноги были худые и с трудом несли огромный вес его тела.
   Мейсон предположил, что мужчине от сорока пяти до пятидесяти лет. Манера поведения подтверждала то, о чем говорили глаза: это был жестокий и безжалостный человек.
   Детектив был ниже хозяина дома на целых четыре дюйма [3 - 1 дюйм = 2,54 см.], хотя их плечи были примерно одинаковой ширины.
   – Мистер Белтер? – спросил Мейсон.
   Мужчина кивнул и остановился, широко расставив ноги и продолжая рассматривать Мейсона.
   – Что вам нужно? – спросил он резким тоном.
   – Извините, что мне пришлось побеспокоить вас, но мне необходимо обсудить с вами одно дело, – сказал Мейсон.
   – Какое дело?
   – Кое-какую историю грозятся напечатать в «Пикантных новостях». Я не хочу, чтобы эта информация была опубликована.
   Твердый, как алмазы, взгляд, оставался таким же жестким, пока хозяин дома продолжал неотрывно смотреть на Перри Мейсона.
   – А почему вы говорите все это мне?
   – Я думаю, что вы именно тот человек, с которым мне стоит обсудить этот вопрос.
   – Вы ошибаетесь.
   – Думаю, что нет.
   – Я не тот, кто вам нужен. Мне ничего неизвестно о «Пикантных новостях». Читал эту газетенку несколько раз. Сплошная грязь. Если хотите знать мое мнение, ее издает компашка шантажистов.
   Взгляд Мейсона стал более жестким. Он немного подался вперед и заговорил.
   – Хорошо, – начал он. – Я не спрашиваю вас. Я заявляю…
   – Что вы мне заявляете? – спросил Белтер.
   – Я заявляю вам, что я – адвокат, и представляю интересы клиента, которого «Пикантные новости» пытаются шантажировать. И мне это не нравится. Я заявляю, что мой клиент не собирается платить требуемую сумму и вообще не собирается платить ни цента. Я не буду покупать рекламную площадь в вашей газетенке, а вы не станете печатать статью о моем клиенте. Вы поняли? Запомните это!
   Белтер усмехнулся.
   – Так мне и надо, – сказал он. – Это будет мне хорошим уроком, чтобы я больше никогда не пускал в дом всяких навязчивых адвокатов, которые заявятся ко мне без приглашения. Я должен был сразу же приказать дворецкому вышвырнуть вас вон. Вы либо пьяны, либо сошли с ума. Или и то, и другое одновременно. Лично я склонен предположить, что вы – напившийся безумец. Вы уберетесь отсюда добровольно или мне вызвать полицию?
   – Я уйду сам после того, как закончу разговор, – ответил Мейсон. – Вы держитесь в тени, удар на себя принимает Локк, и ему придется стать козлом отпущения, если потребуется. Вы сами никуда не лезете, а только получаете деньги. Дивиденды с шантажа. Но все когда-нибудь заканчивается, и вам придется заплатить по счетам.
   Белтер стоял все также молча и неотрывно глядя на Мейсона.
   – Я не знаю, в курсе ли вы, кто я такой и чего именно добиваюсь, – продолжал говорить Мейсон. – Но вы можете это легко узнать. Просто позвоните Локку. Предупреждаю вас: если «Пикантные новости» напечатают что-нибудь о моем клиенте, я сорву маску с человека, который является истинным владельцем этой бульварной газетенки! Это понятно?
   – Ну-ну, – спокойно произнес Белтер. – Я выслушал ваши угрозы. А теперь вы послушайте меня. Я не знаю, кто вы такой, и мне наплевать. Возможно, ваша репутация настолько безупречна, что вы можете себе позволить заявиться к приличному человеку и угрожать ему. Но, может случиться, что это не совсем так. На мой взгляд, вам стоит получше покопаться в своем огороде, прежде чем бросать камни в чужой.
   Мейсон резко кивнул.
   – Конечно, я ожидал чего-то подобного, – сказал он.
   – В таком случае, я не разочаровал вас, – заметил Белтер. – Только не нужно воспринимать мои слова, как признание того, что я имею какое-то отношение к «Пикантным новостям». Я ничего не знаю об этой бульварной газетенке и знать не хочу. А теперь убирайтесь вон!
   Мейсон развернулся и направился к двери.
   На пороге он столкнулся с дворецким, который обратился к Белтеру.
   – Простите, сэр. Ваша супруга хочет срочно увидеться с вами. Она уезжает и хочет поговорить с вами до отъезда.
   Белтер тоже направился к двери.
   – Хорошо, – сказал он дворецкому. – А ты, Дигли, запомни этого типа. Если еще когда-нибудь он здесь появится, сразу же гони его прочь. Можешь даже вызвать полицию, если это понадобится.
   Мейсон повернулся к дворецкому и смерил его взглядом.
   – Лучше сразу вызывай двух полицейских, Дигли, – посоветовал Мейсон. – Одного может оказаться недостаточно.
   Он спустился по лестнице, ощущая, как Белтер и Дигли дышат ему в затылок. Когда адвокат оказался перед входной дверью, откудато-то из-за угла появилась женщина.
   – Надеюсь, что я тебе не помешала, Джордж, но… – заговорила она и осеклась.
   Она встретилась взглядом с Перри Мейсоном.
   Это была та самая женщина, которая приходила сегодня в его адвокатскую контору и назвалась Евой Гриффин. Ее лицо побледнело, голубые глаза потемнели от страха. Затем, приложив усилие, она смогла успокоиться и взять под контроль свои эмоции. Женщина широко распахнула свои голубые глаза, и стала похожа на невинного ребенка. Она уже проделывала этот трюк, когда приходила в офис к Мейсону.
   Лицо самого Мейсона не выдавало никаких эмоций. Он смотрел на женщину спокойно и безмятежно.
   – Ну? Что ты хотела? – обратился Белтер к жене.
   – Ничего, – ответила она тоненьким испуганным голоском. – Я не знала, что ты занят. Прости, что помешала тебе.
   – Не обращай на него внимания, – заявил Белтер. – Это какой-то адвокатишка, занимающийся сомнительными делами. Проник к нам обманным путем, но уже уходит.
   Мейсон резко развернулся на каблуках.
   – Послушайте, вы, – попытался заговорить он. – Я заявляю вам…
   Дворецкий схватил его за руку:
   – Вам сюда, сэр.
   Мейсон развернул свои широкие плечи с резвостью профессионального игрока в гольф. Дворецкий отлетел к противоположной стене холла и врезался в нее с такой силой, что висевшие на ней картины съехали набок. Перри Мейсон сделал шаг в сторону массивной фигуры Джорджа Белтера.
   – Я хотел было дать вам шанс, – заявил адвокат. – Но теперь передумал. Если вы опубликуете в своей газетенке хоть слово о моем клиенте или обо мне, тут же отправитесь в тюрьму и проведете в ней следующие лет двадцать. Вы услышали меня?
   Теперь жесткие глаза Белтера заблестели как у змеи, смотрящей в лицо вооруженного палкой человека. Правую руку Джордж Белтер держал в кармане пиджака:
   – Ваше счастье, что вы остановились там, где сейчас стоите. Сделаете еще шаг, попробуете до меня дотронуться, и я прострелю вам голову. У меня есть свидетели, которые подтвердят, что это была самооборона. Хотя, возможно, мне на самом деле стоит так поступить.
   – Не утруждайтесь, таким способом вы меня все равно не остановите, – заявил Мейсон ничего не выражающим тоном. – Есть и другие люди, которым известно то, что известно мне. И они знают, где я сейчас нахожусь и с какой целью.
   Губы Белтера нервно скривились:
   – Ваша проблема в том, что вы все время повторяете одно и то же. Я все это уже слышал. Ловить вам здесь больше нечего. Если вы думаете, что я испугаюсь угроз какого-то дешевого адвокатишки-шантажиста, то сильно ошибаетесь. У вас на меня ничего нет. Последний раз говорю: убирайтесь вон из моего дома!
   Мейсон развернулся на каблуках:
   – Хорошо, я уйду. Я сказал вам все, что собирался сказать.
   – По крайней мере, дважды, – саркастически заметил Джордж Белтер, когда Мейсон оказался у самой двери. – А кое-что даже трижды.

Глава 5

   Ева Белтер сидела в кабинете Перри Мейсона и тихо всхлипывала, то и дело утирая слезы платочком.
   Перри Мейсон снял пиджак и устроился в своем кресле за письменным столом. Он смотрел на женщину недоверчиво и без тени сочувствия.
   – Вы не должны были этого делать, – сказала она между всхлипами.
   – Откуда я мог знать? – спросил Перри Мейсон.
   – Он абсолютно безжалостный человек.
   Мейсон кивнул.
   – Я тоже могу быть безжалостным, – заметил он.
   – Почему вы не дали объявление в «Экземинер»?
   – Они потребовали слишком много денег. Похоже, они вообразили, что я – Санта-Клаус.
   – Они знают, что это важное дело, многое поставлено на кон.
   Мейсон продолжал молчать.
   Женщина еще какое-то время плакала, потом подняла глаза на Перри Мейсона и уставилась на него взглядом, полным боли.
   – Вы не должны были ему угрожать, – сказала она. – Вы не должны были приходить в этот дом. Угрозами вы от него ничего не добьетесь. Когда его загоняют в угол, он всегда сражается до победного и находит выход. Он никогда не просит пощады и сам никого не щадит.
   – Интересно, что он может мне сделать? – спросил Мейсон.
   – Он вас уничтожит. – Ева Белтер снова зарыдала. – Он узнает обо всех делах, в которых вы участвуете, и обвинит вас в подкупе присяжных, в лжесвидетельстве, в нарушении профессиональной этики. Он выживет вас из города.
   – Как только он что-то напечатает обо мне в газете, я подам иск о клевете, и каждый раз, когда он станет упоминать мое имя, я буду обращаться в суд.
   Посетительница покачала головой. По ее щекам текли слезы.
   – Ничего у вас не получится. Он слишком хитер, – заявила Ева Белтер. – На него работают адвокаты, которые объясняют ему, что можно делать, а что нельзя. Он будет наносить вам удары в спину, запугает судей, которые будут разбирать ваши иски. Он заставит судей принимать нужные ему решения. Сам он будет при этом все время оставаться в тени, нанося вам удары при любой возможности.
   Перри Мейсон застучал пальцами по краю стола.
   – Чушь собачья, – сказал он.
   – Зачем вы пошли туда? – снова заплакала женщина. – Почему вы просто не дали объявление в газету?
   Мейсон встал с кресла:
   – Знаете что? С меня достаточно. Я пошел туда, потому что считал это правильным и действовать нужно именно так. Эта чертова газетенка попыталась меня ограбить. Может, ваш муж и безжалостный, но я тоже могу быть таким. Я никогда не просил пощады и сам щадить не буду.
   Он замолчал и осуждающе взглянул на нее.
   – Если бы вы с самого начала не стали мне лгать, этого бы не произошло. Но в ваших словах не было ни капли правды! Вот причина всего случившегося. Это только ваша вина, но не моя.
   – Не сердитесь на меня, мистер Мейсон, – умоляла посетительница. – Теперь вы – единственный человек, на которого я могу рассчитывать. Все ужасно запутано, и только вы сможете вытащить меня из этой переделки.
   Мейсон снова опустился в кресло:
   – Тогда не лгите мне больше.
   Она опустила взгляд на свои руки в перчатках, лежащие на коленях. Затем одернула подол платья и стала расправлять на нем маленькие складки.
   – Что же нам теперь делать? – спросила посетительница.
   – Для начала, расскажите мне всю правду.
   – Но вы же все знаете.
   – Значит, расскажите мне все, что я знаю, чтобы я мог проверить, насколько я осведомлен, – предложил Мейсон.
   Ева Белтер нахмурилась.
   – Не понимаю.
   – Все рассказывайте с самого начала.
   Она выглядела беспомощной, продолжая разглаживать складки платья. Ева Белтер положила одну ногу на другую, и, не поднимая глаз на адвоката, начала говорить, тонким голоском, чуть слышно произнося слова:
   – Никто никогда не знал о связи Джорджа с «Пикантными новостями». Он держал это в тайне очень долгое время, никто об этом даже не подозревал. И в редакции об этом кроме Фрэнка Локка никто не знает. Джордж держит Локка на коротком поводке. У него на Локка есть какой-то ужасный компромат. Я точно не знаю, что именно. Может, даже убийство. В любом случае, никто из наших друзей никогда не подозревал о связи Джорджа с этой бульварной газетенкой. Они все думают, что Джордж зарабатывает деньги на финансовой бирже. Я вышла замуж за Джорджа семь месяцев назад. Я его вторая жена. Он заинтересовал меня как личность, но деньги сыграли свою роль. Мы никогда не ладили, но в последние два месяца наши отношения стали очень натянутыми. Я собралась подавать на развод. Наверное, Джордж об этом уже догадывается.
   Женщина замолчала, посмотрела на Перри Мейсона, но никакого сочувствия в его глазах она не увидела.
   – Мы дружим с Гаррисоном Бурком, – снова заговорила она. – Я познакомилась с ним примерно два месяца назад. Он мой хороший приятель, но не более того. Мы выбрались вместе поужинать, – и надо же такому случиться! Убийство! Если бы Гаррисон Бурк назвал мое имя, то его политической карьере пришел бы конец. Джордж тут же подал бы на развод, причиной стала бы моя, якобы, измена. Он указал бы его фамилию в заявлении о разводе. Поэтому мне нужно было замять это дело любой ценой.
   – Может быть, ваш муж ничего бы и не узнал, – предположил Мейсон. – Окружной прокурор – настоящий джентльмен. Бурк мог бы объяснить ему истинное положение дел, и прокурор не стал бы вызывать вас на допрос. Если вы ничего не видели, какой толк в ваших показаниях?
   – Вы просто не понимаете, как работают в «Пикантных новостях», – ответила ему Ева Белтер. – Я не знаю всех деталей, но у них везде есть свои информаторы. Они собирают сведения, покупают их, не брезгуют даже мелкими сплетнями. Когда кто-то становится достаточно известным, чтобы привлекать внимание и интересовать людей, они стараются собрать об этом человеке как можно больше информации. Гаррисон Бурк – видная фигура в политике, вскоре он будет переизбираться. «Пикантные нововсти» его не любят, и Бурк об этом знает. Я слышала, как мой муж разговаривал по телефону с Фрэнком Локком, и поняла, что они идут по моим следам. Именно поэтому я и пришла к вам. Я хотела от них откупиться до того, как они узнают, кто ужинал с Гаррисоном Бурком той ночью.
   – Если ваша дружба с Бурком такая невинная, то почему вы просто не пошли к мужу и не объяснили ему ситуацию? – спросил Мейсон. – Ведь, в конце концов, и его репутация тоже может из-за этого пострадать.
   Она очень эмоционально покачала головой:
   – Вы ничего не понимаете! Вы просто не понимаете, что за человек мой муж! Вы его недооцениваете, и вчера вечером показали это. Он жестокий и бессердечный человек, совершенно помешанный на деньгах. Он и знает, что если я подам на развод, то, вероятно, получу хорошие алименты. Плюс услуги адвоката, судебные издержки. Все это ему дорого обойдется. Моему мужу нужно чем-то меня шантажировать и если ему удастся запятнать доброе имя Гаррисона Бурка, выставив его на судебном процессе в самом неприглядном свете, то для него это будет просто счастьем.
   Перри Мейсон задумчиво нахмурился.
   – И все-таки они озвучили слишком высокую цену. Что-то тут не вяжется, – заметил он. – Для политического шантажа это слишком много. Вы не думаете, что ваш муж или Фрэнк Локк о чем-то догадываются?
   – Нет, – твердо ответила она.
   Некоторое время они оба молчали.
   – Так что будем делать? Заплатим столько, сколько требуют? – спросил Мейсон.
   – Теперь речь о выплате уже не идет. Джордж отменит все переговоры. Он будет сражаться до последнего и не спустит вам это с рук. Это ниже его достоинства. Более того, он думает, что если уступит сейчас, то вы будете преследовать его до самой его смерти. Джордж сам бы поступил именно так, и думает, что все люди такие же. Он просто не умеет уступать и сдаваться. Такой уж у него характер.
   Мейсон кивнул с мрачным видом.
   – Хорошо, если он хочет борьбы, то я готов с ним сразиться. Первое, что я сделаю, – подам в суд на «Пикантные новости» при первом же упоминании моего имени. Прижму Фрэнка Локка к стенке и заставлю под присягой назвать имя настоящего владельца газеты. А если не захочет, то его будут судить за дачу ложных показаний. Я уверен, найдется много людей, которые захотят, чтобы эту газетенку прикрыли.
   – О, вы ничего не понимаете! – быстро заговорила Ева Белтер. – Вы не понимаете, каким образом они действуют. Вы недооцениваете Джорджа. Слишком много воды утечет с того момента, как ваш иск о клевете дойдет до суда. Джордж будет действовать быстро. Кроме того, не забывайте, что ваша клиентка – я. И вы в первую очередь должны думать о моей защите. Я буду скомпрометирована задолго до того, как вы чего-то добьетесь. А потом они примутся за Гаррисона Бурка. Это будет грандиозный скандал.
   Мейсон забарабанил пальцами по письменному столу:
   – Вы намекнули, что у вашего мужа есть какой-то компромат на Фрэнка Локка. Мне кажется, что вы тоже знаете, чем Джордж удерживает его возле себя. Расскажите мне все, что знаете, и я придумаю, как можно надавить на Фрэнка Локка.
   Ева Белтер подняла взгляд на Мейсона и побледнела.
   – Вы понимаете, что говорите? – воскликнула она. – Вы понимаете, что хотите сделать? Вы понимаете, во что ввязываетесь? Они убьют вас! Для них это не впервой. У них есть связи в криминальном мире. Они работают с гангстерами и киллерами.
   Мейсон посмотрел ей прямо в глаза.
   – Что вы знаете про Фрэнка Локка? – опять спросил он.
   Она задрожала, потом через какое-то время выдохнула и произнесла устало:
   – Ничего.
   – Каждый раз, когда вы сюда приходите, вы пытаетесь меня обмануть, – нетерпеливо сказал Мейсон. – Вы со своим кукольным личиком легко добиваетесь всего обманом. Вам все сходит с рук лишь потому, что вы так красивы. Вы обманывали всех мужчин, которые когда-либо вас любили, и даже тех, которых любили сами. Теперь у вас возникли проблемы, и вы обманываете меня.
   Глаза Евы Белтер горели, она смотрела на Мейсона с явным возмущением, то ли настоящим, то ли наигранным:
   – Вы не имеете права так со мной разговаривать!
   – Правда? – мрачно хмыкнул Мейсон.
   Несколько секунд они неотрывно смотрели друг на друга.
   – Это произошло где-то на юге, – покорно сказала она.
   – Что произошло?
   – История с Локком. Я не знаю, где именно и во что он ввязался. Я только знаю, что у него были какие-то серьезные неприятности, и эта история случилась где-то на юге и связана с какой-то женщиной. То есть все началось из-за женщины. Но я не знаю, как все закончилось. Не исключаю, что Локк был замешан в убийстве. Я честно не знаю. Но это что-то серьезное, потому что эта история позволяет Джорджу контролировать Локка. Это я знаю точно. Джордж так со всеми поступает. Он узнает о людях что-то компрометирующее, а после этого заставляет плясать под свою дудку.
   Мейсон внимательно смотрел на нее, пока она говорила.
   – И вас он тоже чем-то держит? – уточнил адвокат.
   – Пытается.
   – Так он заставил вас выйти за него замуж? – спросил Мейсон.
   – Не знаю. Нет, – сказала посетительница.
   Мейсон мрачно усмехнулся.
   – Это имеет значение? – спросила Ева Белтер.
   – Может, и не имеет, а может, наоборот. Мне нужны еще деньги.
   Ева Белтер открыла сумочку.
   – У меня немного осталось, – призналась она. – Могу дать вам триста долларов.
   Мейсон покачал головой:
   – У вас есть счет в банке. Мне нужно больше денег на расходы. Теперь мне придется бороться не только за вас, но и за себя.
   – Я не могу выписать вам чек. И собственного счета в банке у меня нет, – пояснила Ева Белтер. – Джордж не разрешает мне его открывать. Это еще один его способ контроля людей. Мне приходится просить у него наличные. Или получать их другими способами.
   – Какими, например? – поинтересовался Мейсон.
   Женщина не ответила, но достала из сумочки пачку денег.
   – Здесь пятьсот долларов. Больше у меня нет.
   – Хорошо, – сказал Мейсон. – Оставьте себе двадцать пять долларов, а остальное отдайте мне.
   Мейсон нажал на кнопку вызова секретарши. Дверь из приемной открылась, на пороге появилась Делла Стрит и вопросительно посмотрела на Мейсона.
   – Подготовь для этой женщины еще одну расписку, – велел Мейсон. – Сформулируй, как и предыдущую. Также укажи страницу из кассовой книги. На этот раз расписка будет на четыреста семьдесят пять долларов, запиши – в счет оплаты адвокатских услуг.
   Ева Белтер отдала деньги Мейсону. Он передал их Делле Стрит.
   Чувствовалось напряжение между женщинами, они напоминали двух собак, которые осторожно обходят друг друга.
   Забрав деньги, Делла Стрит высоко вздернула подбородок и вышла из кабинета адвоката в приемную.
   – Моя помощница выдаст вам расписку, когда будете уходить, – сказал Перри Мейсон. – Как я могу с вами связаться в случае необходимости?
   – Позвоните мне домой, – ответила Ева Белтер достаточно быстро. – Попросите позвать к телефону горничную и скажите ей, что вы из прачечной. Сообщите, что не можете найти платье, о котором я спрашивала. Я ее предупрежу, чтобы она сразу же передала сообщение мне. И я вам сразу перезвоню.
   Мейсон рассмеялся:
   – Вы поете как по нотам. Похоже, вы часто пользуетесь таким способом.
   Ева Белтер наивно округлила свои голубые глаза, которые блестели от слез:
   – Не понимаю, о чем вы говорите.
   Мейсон отодвинулся от письменного стола, встал и обошел его.
   – Миссис Белтер, прошу вас, больше не стоит утруждаться, изображая передо мной этот по-детски невинный взгляд, – сказал Мейсон. – Я думаю, что мы прекрасно понимаем друг друга. Вы попали в неприятное положение, и я пытаюсь помочь вам разобраться с этим.
   Ева Белтер медленно встала, посмотрела Мейсону в глаза и внезапно опустила руки ему на плечи.
   – Вы внушаете мне доверие. Вы – единственный человек, который смог противостоять моему мужу. Я чувствую, что могу прижаться к вам, и вы меня защитите.
   Она почти прижалась к нему своим телом и наклонила голову так, что их губы оказались совсем рядом, их глаза встретились.
   Мейсон взял Еву Белтер за локоть своими сильными пальцами и развернул.
   – Я буду защищать вас до тех пор, пока вы мне платите, – сказал он.
   Женщина вырвалась и снова повернулась к нему лицом.
   – Вы когда-нибудь думаете о чем-то, кроме денег? – спросила Ева Белтер.
   – Не при такой игре.
   – Вы – единственный человек, на которого я могу положиться, – трагическим тоном повторила посетительница. – Это все, что мне остается. Только вы спасете меня от полного краха всей моей жизни.
   – Это моя работа, – холодно ответил адвокат. – Для этого вы меня и наняли.
   Сказав это, Мейсон проводил посетительницу до двери в приемную. Когда он потянулся к дверной ручке, женщина опять развернулась и посмотрела на него.
   – Я все поняла. Спасибо, – произнесла Ева Белтер. Ее тон был официальным, почти ледяным, и она вышла в приемную.
   Перри Мейсон закрыл за ней дверь, направился назад к своему письменному столу, снял телефонную трубку, и, услышав голос Деллы Стрит, попросил соединить его с коммутатором.
   Мейсон назвал телефонистке номер детективного агентства Дрейка, а там попросил позвать к телефону самого Пола Дрейка, и тот вскоре взял трубку.
   – Привет, Пол, это Перри. У меня есть для тебя работа, которую нужно сделать быстро. Фрэнк Локк из «Пикантных новостей» – большой любитель женщин. Его подружка живет в отеле «Уилрайт». При отеле есть парикмахерская, там он прихорашивается перед тем, как отправиться с ней вместе в город. Локк приехал откуда-то с юга. Там он был замешан в какой-то неприятной истории и, вероятно, сбежал. Наверное, на самом деле его зовут по-другому. Я хочу, чтобы ты выяснил, кто он такой и что там случилось, причем быстро. Задействуй столько людей, сколько нужно. Сколько мне это будет стоить?
   – Двести долларов, – ответил Пол Дрейк. – И еще двести в конце недели, если придется работать дольше.
   – Не думаю, что моя клиентка согласится на такие расходы, – заметил Мейсон.
   – Тогда давай договоримся на триста двадцать пять. А если позже сможешь что-то добавить, я не буду против.
   – Договорились, – сказал Мейсон. – Приступай.
   – Погоди минутку. Я как раз собирался тебе звонить. Перед зданием припаркован большой «линкольн» с водителем. Мне кажется, что это тот самый, на котором уехала твоя таинственная посетительница. Помнишь, ты просил меня за ней проследить? Ты хочешь, чтобы я поехал за ней? Номер я на всякий случай записал.
   – Нет, уже не нужно, – ответил Мейсон. – Я сам ее нашел. Забудь о ней и занимайся Локком.
   – Хорошо, – сказал Дрейк и повесил трубку.
   Перри Мейсон тоже положил трубку. В дверях стояла Делла Стрит.
   – Ушла? – спросил Мейсон.
   Делла Стрит кивнула.
   – Эта женщина доставит тебе массу проблем, – сказала Делла.
   – Ты мне это уже говорила, – напомнил Мейсон.
   – Повторяю еще раз.
   – Зачем? – не понял Мейсон.
   – Мне она не нравится, – заявила Делла Стрит. – И мне не нравится ее отношение ко мне – к девушке, которая вынуждена работать. Она – сноб.
   – Таких людей много, Делла.
   – Знаю, но здесь дело явно в другом. Она понятия не имеет о том, что такое честность. Она обожает хитрости и уловки. Она предаст тебя, не задумываясь, если посчитает, что ей это выгодно.
   Лицо Перри Мейсона приняло задумчивое выражение.
   – Для нее это будет невыгодно, – заметил он, явно что-то обдумывая.
   Делла Стрит еще минуту посмотрела на него, потом тихо прикрыла за собой дверь, оставив адвоката одного.

Глава 6

   Гаррисон Бурк был высоким мужчиной, которого нельзя не заметить в толпе, и который всячески подчеркивал свою значимость. О каких-то реальных достижениях в Конгрессе говорить не приходилось, но Бурк заработал себе репутацию «друга простого народа». Он поддерживал те законы, когда наперед знал, что они никогда не пройдут, а если все-таки это случится, то Президент наложит на них свое вето.
   Он тщательно планировал свою кампанию перед выборами в Сенат [4 - Конгресс США состоит из верхней и нижней палат – Сената и Палаты представителей соответственно.] и хотел заинтересовать обеспеченных горожан. Для этого он пытался создать впечатление, будто в глубине души является консерватором, но при этом старался не потерять поддержку широких масс.
   Бурк посмотрел на Перри Мейсона пронзительным, оценивающим взглядом и заявил:
   – Я не понимаю, к чему вы клоните.
   – Что ж, – начал адвокат. – В таком случае мне придется разложить все по полочкам. Я говорю про вечер в отеле «Бичвуд», когда там появился вооруженный преступник, а вы находились в обществе замужней дамы.
   Гаррисон Бурк поморщился, как будто почувствовал физическую боль, сделал глубокий вдох и попытался изобразить недоумение.
   – Мне кажется, что вас ввели в заблуждение, – произнес он низким голосом. – И поскольку сегодня я очень занят, то попрошу вас извинить меня.
   Перри Мейсон смотрел на политика с отвращением и негодованием. Затем он сделал шаг к письменному столу и посмотрел на него сверху вниз.
   – У вас большие проблемы, – медленно сказал адвокат. – И чем быстрее вы закончите притворяться, тем быстрее мы сможем поговорить о том, как нам найти выход из этой ситуации.
   – Но я ничего о вас не знаю, – запротестовал Бурк. – Вы пришли ко мне без каких-либо рекомендаций…
   – В данном деле ничьи рекомендации не требуются, нужно только знать факты, – ответил Мейсон. – А я знаю, что произошло. Я представляю интересы женщины, с которой вы провели тот вечер. «Пикантные новости» угрожают опубликовать подробную статью, а также потребовать, чтобы вас допросили перед коллегией присяжных при коронере [5 - Коронер – должностное лицо, в обязанности которого входит выяснение причины смерти, если она произошла при необычных или подозрительных обстоятельствах.], а потом и перед Большим жюри [6 - Большое жюри – расширенная коллегия присяжных (16–23 человека), которая определяет обоснованность и целесообразность предъявления кому-либо официальных обвинений и решает вопрос о предании человека суду присяжных (Малому жюри).], и заставили рассказать все, что вам известно, и с кем вы там ужинали.
   Лицо Бурка стало болезненно-серым. Он навалился на письменный стол, словно искал хоть какую-то опору.
   – Что вы сказали?
   – То, что вы слышали, – ответил адвокат.
   – Но я ничего об этом не знаю. Она мне ничего не говорила. Это, видимо, какая-то ошибка.
   – Да неужели? Нет, никакой ошибки здесь нет.
   – Но как так получилось, что я узнаю об этом от вас?
   – Вероятно, потому, что дама предпочитает держаться от вас подальше. Ей нужно думать в первую очередь о себе и о том, как самой выпутываться. Я делаю все, что могу, но это требует денег. Очевидно, она не из тех, кто готов обратиться к вам за материальной поддержкой для кампании. Но считаю, что вправе сделать это за нее.
   – Вы хотите денег? – спросил Бурк.
   – А вы что думали, черт побери?
   По всей вероятности, Гаррисон Бурк стал понимать, к чему приведет огласка его нахождения в отеле «Бичвуд» в тот злополучный вечер. Судя по меняющемуся выражению лица политика, осознание затруднительности положения, в котором он оказался, накатывало на него волнами.
   – Боже мой! Если все это вскроется, мне конец! – воскликнул он.
   Перри Мейсон молчал.
   – От «Пикантных новостей» можно откупиться, – снова заговорил политик. – Я только не знаю как. Вроде бы покупается рекламная площадь, а потом нарушаются условия контракта. Насколько я понимаю, в контракте должен содержаться пункт о штрафных санкциях в случае нарушения договора. Вы юрист, вы должны в этом разбираться. И вы должны знать, как решаются такие вопросы.
   – В этом случае от «Пикантных новостей» не откупиться, – пояснил Мейсон. – Вначале они потребовали слишком много денег, а сейчас они хотят крови. Как говорится, никто пощады не просил, никто пощады не давал.
   Гаррисон Бурк выпрямился за столом.
   – Дорогой мистер Мейсон, мне кажется, что вы очень сильно ошибаетесь, – заявил он. – Не вижу причины, зачем им занимать такую позицию.
   – Не видите? – ухмыльнулся Мейсон.
   – Конечно, нет.
   – Дело в том, что серым кардиналом, фактическим владельцем газеты является некий Джордж К. Белтер. А вы в тот вечер находились в обществе его жены, которая хочет подать на развод. Подумайте о том, что получается.
   Бурк побледнел.
   – Это невозможно, – сказал он. – Белтер не может быть замешан ни в чем подобном. Он – джентльмен.
   – Может, и джентльмен, но он владеет этой бульварной газетенкой, – заметил Мейсон.
   – Это невозможно! – протестовал Бурк.
   – Это факт, – твердо сказал Мейсон. – Вы можете с этим соглашаться или нет. Это будут не мои похороны, а ваши. У вас есть шанс выкрутиться – если послушаете хорошего совета и будете действовать правильно. Я готов дать вам такой совет.
   Гаррисон Бурк нервно сплел пальцы.
   – Что вы предлагаете, мистер Мейсон? – спросил он.
   – Есть только один способ справиться с этой бандой: использовать их же оружие против них. Это шантажисты, поэтому мне тоже придется прибегнуть к шантажу. Я пытаюсь собрать кое-какую информацию, и это стоит денег. У моей клиентки закончились деньги, а я не намереваюсь финансировать поиски из собственного кармана. С каждой минутой я вкладываю в это дело все больше и больше своего времени. По делу работают и другие люди, которых мне пришлось подключить. Расходы растут, и я не вижу причин, по которым вы не могли бы внести свою долю.
   Гаррисон Бурк моргнул.
   – Сколько это все будет стоить, по вашему мнению? – осторожно спросил он.
   – Прямо сейчас я хочу получить полторы тысячи долларов, – ответил Мейсон. – А если мне удастся вам помочь, то придется заплатить еще больше.
   Бурк провел по губам кончиком языка.
   – Я подумаю, – объявил он. – Да и чтобы собрать деньги, мне нужно кое-что сделать. Приходите завтра утром, я сообщу о своем решении.
   – События развиваются быстро, – заявил Мейсон. – До завтрашнего утра много воды утечет, и ситуация может измениться.
   – В таком случае приходите через два часа, – сказал Бурк.
   Мейсон смерил его взглядом.
   – Хорошо. Послушайте, я догадываюсь, что вы планируете сделать. Вы хотите узнать, кто я такой, собрать обо мне побольше информации. Могу вам заранее сказать, что вы найдете. Я – адвокат по уголовным делам, выступающий в суде. У каждого адвоката своя специализация. Моя – это помощь людям, у которых возникли серьезные неприятности. Я вытаскиваю их из ямы, в которой они оказались. Ко мне приходят с самыми разными проблемами, и я их решаю. Большинство дел не доходит до суда. Если вы попытаетесь расспрашивать обо мне какого-нибудь знакомого адвоката по семейным делам или адвоката по корпоративному праву, то они, вероятно, скажут вам, что я темная лошадка и занимаюсь сомнительными делами. Если вы станете расспрашивать обо мне в окружной прокуратуре, то там вам скажут, что я опасный противник. Но на самом деле они мало обо мне знают. Если вы попытаетесь навести обо мне справки в банке, то не узнаете ровным счетом ничего.
   Бурк хотел было что-то сказать, но передумал.
   – Возможно, мои слова сэкономят вам время, – продолжал Мейсон. – Позвоните Еве Белтер. Вероятно, ей не понравится, что я пришел к вам. Она хотела сама решить эту проблему или не подумала, что можно попросить о помощи вас. Я не знаю. Если будете ей звонить, то попросите к телефону горничную и сообщите ей о якобы потерянном платье. Что-то в таком роде. Тогда Ева Белтер вам перезвонит.
   Гаррисон Бурк явно удивился.
   – А откуда вы это знаете? – спросил он.
   – Только так можно передать ей сообщение, – пояснил Мейсон. – Мне она предложила упоминать платье. А вам?
   – Туфли, – выдохнул Бурк.
   – Хороший способ, – усмехнулся Мейсон. – Система работает, пока она не перепутает предметы своего гардероба. Хотя я не уверен в горничной.
   Бурк уже с трудом сдерживался:
   – Горничная ни о чем не догадывается, просто передает сообщения. Только Ева знает, что это кодовые слова. Я не думал, что Ева еще с кем-то связывается подобным образом.
   Перри Мейсон рассмеялся.
   – Ну, вы же не ребенок! – воскликнул адвокат.
   – Кстати, миссис Белтер звонила мне около часа назад, – гордо сказал Бурк. – Она сказала, что у нее серьезные неприятности и ей срочно требуется тысяча долларов. Она обратилась ко мне за помощью, но не сказала, зачем ей нужны эти деньги.
   Мейсон присвистнул:
   – Это меняет дело. Я опасался, что она не станет к вам обращаться. Мне безразлично, как вы заплатите. Вы должны взять на себя часть расходов, в конце концов, я работаю и на вас, и на нее. А эта игра стоит денег.
   Бурк кивнул.
   – Приходите через полчаса, – предложил он. – Я дам вам ответ.
   Мейсон направился к двери.
   – Хорошо, я вернусь через полчаса, – сказал он. – Только приготовьте наличные. Не надо светиться в банке, выписывая чек на мое имя. Дело может получить огласку. Да и зачем лишним людям знать, кого я представляю.
   Бурк отодвинул кресло и отработанным движением политика протянул руку. Направляясь к двери, Перри Мейсон не заметил протянутой руки, а если и заметил, то не показал этого.
   – Увидимся через полчаса, – бросил он через плечо у порога и громко хлопнул дверью.
   Когда Мейсон открывал дверцу своей машины, какой-то мужчина постучал его по плечу. Обернувшись, Мейсон увидел перед собой мужчину плотного телосложения с наглым взглядом.
   – Я хотел бы взять у вас интервью, мистер Мейсон, – заявил он.
   – Интервью? – переспросил Мейсон. – А кто вы такой, черт побери?
   – Моя фамилия Крэндэл. Я – репортер «Пикантных новостей», – представился мужчина. – Я хотел бы узнать, что именно вы обсуждали с Гаррисоном Бурком.
   Перри Мейсон развернулся и медленно оглядел репортера с головы до ног.
   – Значит, вот какую тактику вы собираетесь использовать? – спросил Мейсон.
   Крэндэл продолжал нагло смотреть на адвоката.
   – Напрасно стараетесь. Все равно у вас ничего не получится, – заявил репортер.
   – У меня ничего не получится? – переспросил Мейсон, прикинул расстояние между ними и врезал кулаком по ухмыляющемуся лицу репортера.
   Голова Крэндэла дернулась назад, шатаясь, он сделал пару шагов, а потом рухнул, как мешок муки.
   Начали останавливаться прохожие, чтобы посмотреть, что происходит. Вскоре собралась целая толпа зевак.
   Не обращая на них внимания, Мейсон одним рывком распахнул дверцу машины, запрыгнул в салон и, нажав на газ, встроился в поток автомобилей.
   Адвокат позвонил Гаррисону Бурку из ближайшей аптеки.
   – Это Мейсон, – сказал он, только услышав голос политика. – Вам лучше не выходить из дома, мистер Бурк. И наймите охрану. Газета, о которой мы говорили, отправила крепких ребят следить за вами. Они будут шпионить за каждым вашим шагом и попробуют как можно сильнее навредить вам. Когда соберете деньги для меня, отправьте их ко мне в контору с посыльным. Выберите человека, которому вы можете доверять, но все равно не говорите, что в пакете. Пакет запечатайте, пусть выглядит так, словно в нем лежат документы.
   Гаррисон Бурк хотел что-то ответить, но Перри Мейсон со злостью повесил трубку, вышел из телефонной кабины и сел в машину.

Глава 7

   С

   юго-востока на город обрушился шторм. По ночному небу медленно проплывают свинцовые тучи, из которых льются потоки воды и разлетаются брызгами во все стороны. В окна многоквартирного дома, в котором жил Перри Мейсон, бил сильный ветер. Окно было приоткрыто всего лишь на половину дюйма [7 - 1 дюйм = 2,54 см.], но этого было достаточно, чтобы ветер врывался в квартиру и развевал занавески.
   Зазвонил телефон, и Мейсон, вскочив на кровати, стал искать в темноте источник звука. Наконец нащупав трубку, он поднес ее к уху:
   – Алло!
   На другом конце провода Ева Белтер в панике затараторила:
   – Слава Богу, я вас застала! Садитесь в машину и немедленно приезжайте! Это Ева Белтер.
   Перри Мейсон еще окончательно не проснулся.
   – Куда приезжать? – спросил он. – Что случилось?
   – Что-то ужасное! Но не приезжайте ко мне домой. Я в другом месте.
   – Где вы?
   – В ночной аптеке [8 - В подобной аптеке в США можно купить не только лекарства, но и продукты из супермаркета.] на Грисволд-авеню. Сразу после поворота на этот проспект, вы увидите огни аптеки. Я буду стоять перед ней.
   Мейсон наконец проснулся.
   – Минуточку, – сказал он. – Вы не первая, кто звонит мне ночью. Меня и раньше таким образом пытались выманить из дома. Я должен убедиться, что это не розыгрыш, и дело на самом деле серьезное.
   – Да что вы так осторожничаете? – закричала женщина. – Приезжайте немедленно. Я в беде. Все очень серьезно. Вы же узнали мой голос?
   – Голос действительно похож, – спокойно согласился Мейсон. – Но это еще ничего не значит. Какую фамилию вы называли, когда впервые пришли в мою контору?
   – Гриффин! – истерично закричала женщина.
   – Хорошо, ждите. Уже выхожу, – сказал Мейсон.
   Он быстро оделся, сунул револьвер в задний карман брюк, надел пальто, нахлобучил шляпу, низко натянув ее на лоб и вышел, выключив в квартире свет. Мейсон выгнал из гаража машину еще до того, как двигатель успел прогреться.
   Автомобиль фыркал, словно был недоволен хозяином из-за того, что тот куда-то отправился в такую погоду. Завернув за угол, Мейсон надавил на газ. Дождь барабанил по лобовому стеклу. В свете фар большие капли дождя, падая с высоты в уже образовавшиеся лужи на мостовой, подпрыгивали, образовывая маленькие фонтанчики.
   Мейсон пролетал перекрестки, все больше увеличивая скорость движения, будто забыв о том, что на дороге могут быть и другие автомобили. Он не думал об опасности, и о том, что из-за угла на него может вылететь какая-нибудь машина. Наконец он свернул на Грисволд-авеню и промчался по проспекту еще примерно полторы мили [9 - 1 миля = 1609 м.] перед тем, как сбросил скорость и начал вглядываться в огни.
   Он увидел Еву Белтер, стоящую перед аптекой. На ней было пальто, но, несмотря на дождь, шляпка отсутствовала, и волосы промокли насквозь.
   Перри Мейсон подъехал к краю тротуара и остановил машину.
   – Я уже думала, что вы не приедете, – сказала женщина, когда адвокат открыл для нее дверцу.
   Когда Ева забралась в салон, Мейсон отметил, что она в вечернем платье, атласных туфельках и мужском пальто. Вода с ее одежды стекала в салон машины.
   – Что случилось? – спросил Перри Мейсон.
   Ева Белтер повернула к нему бледное, мокрое лицо:
   – Поезжайте ко мне домой. И быстрее, пожалуйста!
   – Что случилось? – повторил он.
   – Мой муж убит, – простонала Ева Белтер.
   Мейсон зажег свет в салоне автомобиля.
   – Не надо! Выключите его! – закричала женщина.
   Мейсон внимательно посмотрел на нее.
   – Расскажите мне все, – предложил он спокойным тоном.
   – Когда вы уже поедете?
   – Только тогда, когда буду знать факты, – ответил он все также спокойно.
   – Мы должны оказаться там до приезда полиции.
   – Можно узнать почему?
   – Потому что должны!
   Мейсон покачал головой.
   – Мы не будем разговаривать с полицией до тех пор, пока я точно не узнаю все, что случилось, – заявил адвокат.
   – О, это было ужасно! – воскликнула Ева Белтер.
   – Кто его убил?
   – Не знаю.
   – А что вы знаете?
   – Да выключите же вы этот чертов свет! – рявкнула она.
   – Только после того, как вы расскажете мне, что случилось, – настаивал Мейсон.
   – Зачем вам освещение?
   – Чтобы лучше видеть вас, моя дорогая, – ответил Мейсон без тени иронии в голосе. Он был настроен серьезно.
   Женщина устало вздохнула:
   – Я не знаю толком, что случилось. Наверное, это сделал кто-то из тех, кого он шантажировал. Я услышала злые, ругающиеся голоса наверху и подошла к лестнице, чтобы подслушать.
   – Вы слышали, о чем они говорили?
   – Нет, ничего нельзя было разобрать. До меня доносились только обрывки фраз, разговор был на повышенных тонах, они ругались и матерились. Время от времени мне удавалось уловить какое-то слово. Мой муж говорил своим обычным холодным, саркастическим тоном. Он всегда так говорил, когда был взбешен. Второй мужчина говорил на повышенных тонах, но не кричал и все время перебивал моего мужа.
   – Что было дальше?
   – Я стала потихоньку подниматься наверх, потому что хотела разобрать, о чем они говорят.
   Ева Белтер замолчала, чтобы перевести дыхание.
   – Продолжайте, – поторопил ее Мейсон. – Что произошло дальше?
   – Я услышала выстрел, а затем грохот падающего тела, – сообщила клиентка.
   – Только один выстрел?
   – Да, только один выстрел и грохот. О, это было ужасно! Весь дом содрогнулся.
   – Так, и что вы сделали? – спросил Мейсон.
   – Я испугалась и убежала.
   – Куда убежали?
   – В свою комнату.
   – Вас кто-нибудь видел?
   – Нет. Не думаю.
   – А потом что вы сделали?
   – Подождала минуту или около того.
   – Еще что-нибудь услышали, пока ждали?
   – Да. Слышала, как человек, который стрелял, сбежал вниз по лестнице и покинул дом.
   – И что было дальше? – продолжал допрос Мейсон.
   – Я решила, что должна увидеть Джорджа и проверить, не могу ли я чем-нибудь ему помочь. Я поднялась в его кабинет и нашла его там. Видимо, он недавно принимал ванну и успел накинуть на себя только халат. Он там лежал. Мертвый.
   – Где лежал? – безжалостно расспрашивал Мейсон.
   – Ну зачем вам все эти подробности? Зачем вам такая точность? – огрызнулась Ева Белтер. – Я не могу сказать точно. Где-то рядом с ванной комнатой. Должно быть, он только вышел оттуда, когда начался скандал.
   – А откуда вы знаете, что он был мертв?
   – Это было видно. Я взглянула на него и решила… То есть я думаю, что он мертв. О, я не уверена. Пожалуйста, давайте уже поедем. Вы должны мне помочь. Если он жив, то все в порядке. Проблем не будет. Если он мертв, то наше дело плохо. Мы окажемся в ужасном положении.
   – Почему?
   – Потому что все всплывет наружу. Разве вы не понимаете? Фрэнк Локк знает про Гаррисона Бурка и, естественно, подумает, что Гаррисон убил Джорджа. Бурк будет вынужден назвать мое имя, а после этого может случиться все, что угодно. Подозрение может пасть и на меня.
   – Об этом не беспокойтесь, – сказал Мейсон. – Да, Локк знает про Бурка. Но Локк – пустое место, просто пешка в этой игре. Кто будет его всерьез воспринимать? Как только станет известно, что ваш муж убит, Локк лишится поддержки. И не думайте, что Гаррисон Бурк – единственный человек, который хотел отомстить вашему мужу.
   – Конечно, нет. Но у Гаррисона Бурка был более веский мотив, чем у кого-либо другого, – продолжала настаивать Ева Белтер. – Никто другой не знал, что мой муж был владельцем газеты. А Гаррисон Бурк знал. Вы сами ему об этом сказали.
   – Значит, он рассказал вам об этом? – уточнил Мейсон.
   – Да, рассказал. Зачем вы вообще к нему ходили?
   – Потому что я не собирался защищать его бесплатно, – хмуро ответил Мейсон. – Я бы не позволил вам платить за решение всех возникших проблем.
   – Вы не думаете, что это мне решать? – спросила Ева Белтер.
   – Нет.
   Женщина прикусила губу, собравшись что-то сказать, но передумала.
   – Теперь внимательно слушайте меня и хорошенько запоминайте, – снова заговорил Мейсон. – Если ваш муж мертв, то начнется тщательное расследование. Вы должны держать себя в руках. У вас есть хоть какие-то предположения насчет того, кто был наверху с вашим мужем?
   – Нет, ничего точно я сказать не могу, – покачала головой Ева Белтер. – Но я слышала голос, хотя и не могла разобрать слов.
   – Хорошо, уже что-то, – сказал адвокат. – Вы сказали, что не могли разобрать, о чем шел разговор?
   – Нет, не могла, – медленно произнесла женщина. – Я слышала звук голосов мужа и второго мужчины.
   – Вы когда-нибудь раньше слышали второй голос?
   – Да.
   – И вы знаете, кто это?
   – Да.
   – Тогда почему вы мне не сказали, кто был с вашем мужем наверху, черт побери! – воскликнул Мейсон. – Хватит таинственности! Я ваш адвокат. Вы должны мне все рассказать.
   Ева Белтер посмотрела адвокату прямо в глаза.
   – Вы знаете, кто это был, – заявила она.
   – Я знаю?
   – Да.
   – Кто-то из нас спятил. Откуда мне знать, кто это был? – спросил Мейсон.
   – Это были вы, – медленно произнесла Ева Белтер.
   Она неотрывно смотрела на него холодными глазами. Взгляд стал уверенным и жестким.
   – Я?
   – Да, вы! Я не хотела, чтобы вы догадывались о том, что я знаю. Я хотела сохранить вашу тайну. Но вы сами ее из меня вытянули. Но я никому об этом не скажу! Никогда-никогда! Эта тайна навсегда останется между нами.
   Мейсон не сводил глаз с клиентки и плотнее сжал губы:
   – Значит, не выдадите? Вот такой вы партнер?
   Она посмотрела ему прямо в глаза и медленно кивнула:
   – Да, мистер Мейсон. Вы можете мне доверять.
   Мейсон сделал глубокий вдох, потом выдохнул:
   – Черт побери! Да что же это такое?!
   Минуту они оба молчали, потом Мейсон заговорил без всякого выражения:
   – Вы слышали, как отъезжала машина? После всего случившегося?
   Ева Белтер минуту пыталась вспомнить, потом кивнула.
   – Да, думаю, что слышала. Но дождь так шумел… Ветки деревьев стучали по окнам и вообще… Но я думаю, что слышала шум работающего двигателя.
   – Попробуйте взять себя в руки, – сказал Мейсон. – Вы перенервничали и сильно возбуждены. Вам вскоре предстоит отвечать на вопросы полиции. Если вы им расскажете то, что рассказали мне, то ваше дело плохо. У вас два варианта. Или вы изображаете нервный срыв, вызываете врача, который не позволит вас никому допрашивать. Или вы должны определиться со своей версией случившегося. Вы или слышали машину, или не слышали. Так как?
   – Слышала, – ответила она с вызовом.
   – Теперь лучше. Сколько людей находится в доме?
   – Что вы имеете в виду?
   – Прислуга, домочадцы? Кто у вас живет? Я хочу знать про каждого.
   – Дигли, дворецкий, – начала перечислять Ева Белтер.
   – Да, знаю. Я его видел. И даже общался. Кто еще? Экономка у вас есть?
   – Миссис Вейтч. Сейчас в нашем доме еще ее дочь. Приехала на несколько дней.
   – А мужчины? – спросил Мейсон. – Сколько мужчин живет в доме? Только дворецкий Дигли?
   – Нет. Есть еще Карл Гриффин.
   – Гриффин?
   – Да, – Ева Белтер покраснела.
   – Именно поэтому вы назвали фамилию Гриффин, когда пришли ко мне в первый раз?
   – Нет. Я назвала первую фамилию, которая пришла мне на ум. Не придумывайте!
   Мейсон усмехнулся:
   – Я и не пытаюсь. Это вы любительница рассказывать сказки.
   – Карл Гриффин – племянник моего мужа, – принялась быстро объяснять женщина. – Он редко бывает дома по вечерам. Он настоящий гуляка, обожает вечеринки, любит хорошо повеселиться. Говорят, он частенько возвращается домой пьяным. Не знаю, правда это или нет. Они были очень близки с моим мужем. Джордж тепло относился к Карлу, – настолько, насколько он вообще способен тепло относиться к другому человеку. Вы уже явно поняли, что мой муж странный человек. Он никого не любит, а хочет владеть, доминировать, давить и уничтожать. Близких друзей у него нет. Джордж самодостаточный человек.
   – Я все это понимаю, – сказал Мейсон. – Но меня сейчас интересует не характер вашего мужа. Расскажите мне подробнее о Карле Гриффине. Он был дома сегодня вечером?
   – Нет, сегодня он ушел рано, – сообщила Ева Белтер. – Кажется, он вообще не ужинал. Насколько мне известно, он еще днем отправился в гольф-клуб. Во сколько начался дождь?
   – Вроде бы около шести. А что?
   – Поэтому я и запомнила это, – сказала она. – Днем стояла хорошая погода, и Карл ушел играть в гольф. Потом Джордж сказал, что племянник позвонил ему и предупредил, что останется на ужин в гольф-клубе и вернется поздно.
   – Вы уверены, что он не вернулся? – уточнил Мейсон.
   – Да, уверена.
   – И вы уверены, что слышали не его голос наверху?
   Ева Белтер колебалась несколько мгновений.
   – Нет, – наконец ответила она. – Это был ваш голос.
   Мейсон раздраженно буркнул что-то себе под нос.
   – То есть, этот голос был похож на ваш. У говорившего была такая же спокойная манера разговора. Он иногда повышал голос, но все равно казался спокойным и полностью владел собой, как это делаете вы. Но я никогда никому этого не скажу! Ни за что на свете! Даже под пытками я не стану упоминать вас, мистер Мейсон.
   Она с явным усилием округлила свои голубые глаза и взглянула на Мейсона отрепетированным взглядом невинного ребенка.
   Перри Мейсон какое-то время смотрел на нее, потом пожал плечами.
   – Ладно, обсудим это позже, – сказал он. – А сейчас постарайтесь взять себя в руки. Скажите, ваш муж и тот мужчина ссорились из-за вас?
   – О, не знаю! – воскликнула Ева Белтер. – Неужели вы не понимаете, что я не знаю, о чем они говорили? Я знаю только то, что должна туда вернуться. Что будет, если кто-нибудь обнаружит труп, пока меня не будет дома?
   – Вы правы, – согласился Мейсон. – Но вы ждали здесь долго, так что несколько минут роли не сыграют. Я хочу прояснить еще один вопрос перед тем, как мы поедем в ваш дом.
   – Что вы хотите выяснить?
   Мейсон взял женщину за подбородок и повернул ее лицо таким образом, чтобы свет лампочки, горевшей в салоне автомобиля, падал прямо на Еву.
   – Когда в комнате наверху прозвучал выстрел, там, вместе с вашим мужем, находился Гаррисон Бурк? – спросил Мейсон, медленно произнося слова.
   – Боже мой, нет! – с ужасом воскликнула она.
   – Он был вечером в вашем доме?
   – Нет.
   – Он звонил вам вечером или во второй половине дня?
   – Нет, – покачала головой Ева Белтер. – Я ничего не знаю про Гаррисона Бурка. Я не видела его и не разговаривала с ним после того вечера в отеле «Бичвуд». И не хочу больше его видеть. У меня из-за него одни неприятности.
   – Тогда откуда вы знаете, что я сказал ему о том, что ваш муж связан с «Пикантными новостями»? – неожиданно спросил Мейсон.
   Она опустила взгляд и попыталась высвободиться, но адвокат все также держал ее за подбородок.
   – Отвечайте на вопрос, – безжалостно продолжал адвокат. – Бурк рассказал вам о моем визите, когда приходил в ваш дом сегодня вечером?
   – Нет, днем, по телефону, – ответила она очень тихим голосом.
   – Так, значит, он звонил вам днем?
   – Да.
   – Сразу же после моего визита?
   – Думаю, да.
   – До того, как отправил мне деньги с посыльным?
   – Да.
   – Почему вы сразу об этом не сказали? Зачем вы солгали, что не разговаривали с ним?
   – Я забыла, но ведь я говорила вам раньше, что он звонил мне. Если бы я хотела вас обмануть, то вообще не сообщала бы вам эту информацию.
   – Вы постоянно лжете, – сказал Мейсон. – В тот раз вы упомянули его звонок лишь потому, что исключали вероятность моих подозрений насчет него. Вы не думали, что я могу предположить, что именно Бурк был в кабинете вместе с вашим мужем, когда прозвучал выстрел.
   – Это не так! – воскликнула она.
   Мейсон медленно покачал головой.
   – Вы маленькая лгунья, – заявил он спокойно, не выражая никаких эмоций. – Вы просто не в состоянии говорить правду никому, даже себе, и не можете вести честную игру. Вы и сейчас мне лжете. Вы знаете, кто был в комнате наверху с вашим мужем.
   Она покачала головой.
   – Нет, нет, нет, нет! – крикнула Ева Белтер. – Неужели вы не понимаете, что я не знаю, кто это был? Я думала, что это были вы. Именно поэтому я не стала звонить вам из дома. Я побежала в аптеку, где есть телефонная кабина. Я пробежала около мили.
   – Зачем вы это сделали?
   – Чтобы вы успели вернуться домой! Неужели вы не понимаете? Я хотела иметь возможность с чистой совестью сказать, что позвонила вам домой, если кто-нибудь спросит. Было бы ужасно, если бы я позвонила, а вас не оказалось дома. Особенно после того, как я узнала ваш голос!
   – Вы не могли узнать мой голос, – спокойно сказал адвокат.
   – Я думала, что узнала, – упиралась Ева Белтер.
   – Об этом и речи быть не может! Я спал уже два или три часа, когда вы позвонили. К сожалению, никто не может подтвердить мое алиби. Если полиция придет к выводу, что я был на месте преступления, то мне будет невероятно сложно доказать свою невиновность. Вы все правильно просчитали.
   Женщина смотрела на Мейсона какое-то время, потом внезапно обняла его за шею.
   – О, Перри, – сказала она. – Пожалуйста, не смотри на меня таким взглядом. Конечно, я тебя не выдам. Ты увяз в этом деле, как и я. Ты сделал все, чтобы спасти меня. Мы в одной лодке. Я поддержу тебя, а ты поможешь мне.
   Он оттолкнул ее от себя и так сильно сжал ее плечо, что она невольно разжала объятия. Затем он снова развернул ее лицо так, чтобы смог смотреть ей прямо в глаза.
   – Мы вместе ни в чем не увязли, миссис Белтер, – отчеканил он. – Вы – моя клиентка, и я вас защищаю. Это все. Вы поняли меня?
   – Да, – ответила Ева Белтер.
   – Чье на вас пальто?
   – Карла. Оно висел в коридоре. Я выбежала под дождь, а потом поняла, что промокну до нитки и схватила с вешалки первое попавшееся.
   – Допустим, это правда. Обдумайте все еще раз, пока мы едем к вам домой. Я не знаю, полиция уже там или еще нет. Как вы считаете, кто-то еще слышал выстрел?
   – Не думаю.
   – Хорошо, – сказал он. – Если у нас будет возможность осмотреться на месте до приезда полиции, то забудьте про то, что бегали в аптеку, чтобы позвонить. Скажете полиции, что позвонили мне из дома, и только после этого побежали вниз по холму, чтобы меня встретить. Именно тогда вы и промокли. Вы не могли оставаться дома. Вам было страшно. Все понятно?
   – Да, – покорно ответила она.
   Перри Мейсон выключил свет в салоне и нажал на газ. Машина помчалась сквозь стену дождя.
   Ева Белтер придвинулась к Мейсону, прижавшись к нему, обвила левой рукой его шею, а правую опустила ему на бедро.
   – Я так боюсь, – сказала она, – я чувствую себя такой одинокой!
   – Замолчите! – прикрикнул на нее адвокат. – Лучше обдумайте все еще раз!
   Он ехал очень быстро, яростно нажимая на педаль газа. Вначале дорога шла вверх, потом он повернул на Элмвуд-драйв и там немного сбросил скорость, чтобы не пропустить нужный дом. На этот раз адвокат остановился на подъездной дорожке, прямо у самого входа.
   – А теперь послушайте меня, – вполголоса произнес Мейсон, помогая женщине выйти из машины. – В доме тихо, похоже, никто выстрела не слышал. Полиции нет, поэтому еще раз хорошо подумайте. Если вы меня обманули, ничего хорошего из этого не выйдет. Вас ждут серьезные неприятности.
   – Я вас не обманывала, – заявила Ева Белтер. – Я сказала правду. Богом клянусь!
   – Что ж, пойдемте в дом, – и Мейсон вместе с миссис Белтер поднялся на крыльцо.
   – Дверь не заперта. Я ее оставила открытой, – сообщила женщина. – Заходите.
   Она отступила назад, чтобы адвокат первым вошел в дом.
   Перри Мейсон толкнул дверь:
   – Нет, она похоже заперта. У вас есть ключ?
   Она беспомощно посмотрела на Мейсона.
   – Нет, ключ в сумочке, – сообщила Ева Белтер.
   – А где ваша сумочка?
   Ее глаза остекленели, женщина стояла неподвижно, и вся ее поза говорила о том, что она в ужасе.
   – Боже! – прошептала Ева Белтер. – Наверное, я оставила сумочку наверху, в комнате… рядом с телом моего мужа!
   – Вы взяли ее с собой, когда отправились наверх? – уточнил Мейсон.
   – Да, взяла. Вероятно, я уронила ее, потому что не помню, чтобы сумочка была у меня в руках, когда я выбегала из дома.
   – Мы должны попасть внутрь, – заявил Мейсон. – Есть еще двери, которые могут быть открыты?
   Ева Белтер покачала головой, но потом вдруг вспомнила:
   – Да, есть черный ход, которым пользуются слуги. Запасной ключ мы держим под навесом гаража.
   – Пойдемте.
   Они спустились по ступеням с крыльца и двинулись по гравийной дорожке, которая огибала здание. В доме было тихо, в окнах не горел свет. Ветер колыхал кроны деревьев, ливень хлестал по стенам, но из мрачного особняка не доносилось ни звука.
   – Ведите себя как можно тише, – предупредил Мейсон. – Я хочу войти так, чтобы нас не услышали слуги. Мне нужно несколько минут, чтобы осмотреться на месте.
   Ева Белтер кивнула, пошарила под карнизом, нашла ключ и открыла заднюю дверь дома.
   – Хорошо, – кивнул Мейсон. – Теперь тихо пройдите к главному входу и впустите меня. Я запру заднюю дверь снаружи и положу ключ на место.
   Ева Белтер кивнула и скрылась в темноте. Адвокат запер дверь на ключ, вернул его на его место, потом направился к главному входу.

Глава 8

   Мейсону пришлось ждать на крыльце минуты две или три, пока он не услышал внутри дома шаги Евы Белтер и щелчок замка. Она открыла дверь и улыбнулась адвокату.
   В холле горел только ночник, который слабо освещал помещение, однако тусклого света было достаточно, чтобы можно было рассмотреть уходящие вверх темные ступени лестницы, ведущей на второй этаж, и мебель – пару стульев с прямыми спинками, зеркало в красивой раме, вешалку для верхней одежды и стойку для зонтов.
   На вешалке висело женское пальто, в стойке для зонтов стояли две трости и три зонта. С нижней части стойки на пол стекала струйка воды с одного из зонтов, и уже образовалась лужа, в которой отражался тусклый свет ночника.
   – Вы не погасили свет, когда уходили? – спросил Мейсон шепотом.
   – Нет. Я оставила все так, как сейчас.
   – Значит, ваш муж, впуская гостя, не зажег никакого другого освещения, кроме маленького ночника?
   – Да, получается так, – ответила Ева Белтер.
   – А обычно какой здесь горит свет, пока все не пойдут спать? Неужели не включаете нормальное освещение?
   – Редко. Наверху живет один Джордж. Мы не интересуем его, а он нас.
   – Что ж, пойдемте наверх, – сказал Мейсон. – Зажгите свет.
   Ева Белтер повернула выключатель, и яркий свет залил лестницу. Мейсон первым двинулся наверх по ступеням и оказался в том же помещении, где впервые увидел Джорджа Белтера. Дверь, из которой он тогда вышел, сейчас была закрыта. Адвокат повернул ручку, открыл дверь и вошел в кабинет.
   Это была огромная комната, обставленная в том же стиле, что и гостиная, – большие кресла с толстой обивкой, письменный стол, в два раза превосходивший обычный. Дверь в спальню была открыта. В нескольких футах от нее находилась еще одна дверь, которая вела в ванную комнату. Из спальни также можно было попасть в ванную.
   Тело Джорджа Белтера лежало на полу, у двери из кабинета в ванную комнату. На нем был распахнут фланелевый халат, одетый на голое тело.
   Ева Белтер тихо вскрикнула и вцепилась в руку Мейсона. Он сбросил ее руку, подошел к трупу и склонился над ним. Джордж Белтер, несомненно, был мертв. В тело вошла только одна пуля, которая попала прямо в сердце. По всей видимости, смерть наступила мгновенно.
   Мейсон потрогал халат и понял, что он влажный. Затем он перешагнул через откинутую в сторону руку покойного и вошел в ванную.
   Как и все помещения в этом доме, которые занимал хозяин, ванная комната оказалась огромной, как раз для крупного мужчины. Глубина ванны, встроенной в пол, составляла три или четыре фута, длина – почти восемь футов. В центре помещения адвокату бросился в глаза огромный умывальник, на полках лежали сложенные полотенца. Мейсон повернулся к Еве Белтер:
   – Видите: ваш муж принимал ванну, но что-то заставило его из нее вылезти. Обратите внимание, что он не вытирался полотенцем, а сразу набросил халат на мокрое тело. Полотенца все сложены, ни одно не использовалось.
   Ева Белтер согласно кивнула.
   – Может, нам смочить банное полотенце и бросить его где-нибудь здесь, будто он им вытирался? – предложила она.
   – Зачем?
   – О, не знаю. Просто мне это пришло в голову…
   – Послушайте, если мы начнем подбрасывать улики и менять картину преступления, то у нас обоих будут серьезные неприятности. Запомните это раз и навсегда! Похоже, что никто, кроме вас, не знает, когда и что здесь произошло. Полиции совсем не понравится, что их не вызвали сразу. Им нужно звонить незамедлительно. Они также захотят узнать, почему вы вначале позвонили адвокату, а только потом уже им. Это выглядит подозрительно и плохо для вас. Вы понимаете?
   Она снова кивнула, глядя на Мейсона широко распахнутыми глазами, которые в эти минуты казались темнее, чем они были на самом деле.
   – Слушайте внимательно и запоминайте, – продолжал Мейсон. – Вам нельзя терять голову. Вы расскажете полиции все то, что рассказали мне, за одним исключением: не говорите, что поднимались наверх после того, как преступник покинул дом. Это то, что мне не нравится в вашем рассказе, и полиции это тоже не понравится. Если вам хватило смелости и хладнокровия подняться наверх и осмотреться, то должно было хватить и для того, чтобы позвонить в полицию. Тот факт, что вы сначала позвонили адвокату, заставит полицию думать, что совесть у вас не чиста.
   – Но мы ведь можем сказать, что я консультировалась с вами совсем по другому делу, а тут случилось убийство, и я захотела поговорить с вами перед тем, как вызывать полицию. Можно так?
   Мейсон рассмеялся.
   – Это было бы невероятной глупостью, – сказал Мейсон. – Тогда все запутается еще больше, а полиция обязательно заинтересуется делом, по которому вы со мной консультировались. Вы оглянуться не успеете – и сами представите полиции мотив для убийства вашего мужа. Наше дело вообще не должно всплыть. Нужно найти Гаррисона Бурка и предупредить, чтобы он тоже держал язык за зубами.
   – Но что делать с газетой? – не унималась Ева Белтер.
   – Вам не приходило в голову, что после смерти мужа газета будет принадлежать вам? Теперь вы сами сможете диктовать редакционную политику.
   – А если он оставил завещание, по которому мне ничего не достается?
   – В таком случае мы попробуем оспорить завещание, а пока дело рассматривается, потребуем назначить вас хотя бы временным распорядителем его имущества.
   – Хорошо, – быстро ответила она. – Я выбежала из дома. Что дальше?
   – Рассказываете все так, как рассказывали мне. Вы были в панике. Вы так испугались, что не могли ни о чем думать, просто выбежали из дома. И не забудьте: вы выбежали до того, как преступник спустился по лестнице. По пути вы схватили с вешалки в холле первое попавшееся пальто – и вылетели на улицу. Вы были так возбуждены, что даже не заметили, что схватили мужское пальто, а не одно из ваших, висевших рядом.
   – Это я поняла, что дальше? – спросила она, все также быстро и нетерпеливо произнося слова.
   – Вы выбежали под дождь и увидели припаркованный на подъездной дорожке автомобиль, – продолжал Мейсон. – Вы были так взволнованы, что ничего не замечали вокруг. Вы не можете назвать марку машины, даже не знаете, был ли это закрытый автомобиль или кабриолет. Вы бросились бежать. Сразу же за вами из дома выбежал какой-то мужчина, запрыгнул в машину и включил фары. Вы спрятались в кустах, думая, что он гонится за вами. Но машина промчалась мимо вас по подъездной дорожке и покатилась вниз с холма. Вы бросились за ней, подумав, что должны запомнить номер. К этому моменту вы уже поняли, как важно узнать, кто был тот мужчина.
   – Так, а дальше?
   – Рассказываете все то, что рассказывали мне. Вы побоялись вернуться домой, поэтому побежали к ближайшему телефону. Только не забывайте: все это время вы не знали, что ваш муж мертв. Вы только слышали выстрел, но не знали, кто стрелял: то ли ваш муж в мужчину, который вполне мог быть ранен и сбежал на своей машине, то ли тот тип в вашего мужа. Вы не знали, попал ли стрелявший по цели или промахнулся, ранен ваш муж или убит, а если ранен, то насколько серьезно. Или, может, ваш муж выстрелил сам в себя, когда этот мужчина находился в его кабинете. Вы в состоянии все это запомнить?
   – Да. Думаю, да.
   – Прекрасно. Так мы объясним, почему вы позвонили мне. Я сказал вам, что сейчас приеду. Но помните: вы ничего не сказали мне по телефону про выстрел. Вы просто сказали, что у вас неприятности, вы боитесь и хотите, чтобы я приехал.
   – А почему я позвонила именно вам? Почему я вас попросила приехать? Это же тоже надо как-то объяснить! – воскликнула Ева Белтер.
   – Я ваш старый знакомый, – ответил Мейсон. – Насколько я понимаю, вы нечасто появлялись в обществе с мужем?
   – Нет.
   – Вот и хорошо, – кивнул Мейсон. – Вы уже раз или два обращались ко мне по имени. Так и обращайтесь, в особенности на людях. Я ваш старый знакомый, и вы позвонили мне как другу, не думая о том, что я адвокат.
   – Поняла.
   – Вы сможете все это запомнить? Вот в чем вопрос.
   – Смогу.
   Мейсон быстро осмотрел помещение:
   – Вы говорили, что наверху осталась ваша сумочка. Поищите ее.
   Ева Белтер подошла к письменному столу и открыла один из ящиков. Сумочка лежала в нем. Женщина достала ее.
   – А что с револьвером? – спросила она. – Мы должны с ним что-нибудь сделать?
   Мейсон проследил за ее взглядом и увидел лежащий на полу револьвер. Он валялся почти под письменным столом, тень от стола падала прямо на него, поэтому его нельзя было сразу заметить.
   – Прикасаться к нему нельзя. Но нам повезло, что он оказался здесь. Возможно, полиции удастся установить, кому он принадлежит.
   Ева Белтер нахмурилась:
   – Странно, что человек стрелял, а потом бросил здесь свой револьвер. Мы не знаем, чей он. Может, лучше что-нибудь с ним сделать?
   – Например, что?
   – Спрятать где-нибудь.
   – Только попробуйте, – предупредил Мейсон. – Вот тогда вам действительно будет что объяснять полиции. Нет, полицейские сами должны его найти.
   – Я очень доверяю вам, Перри, – сказала Ева Белтер. – Но я все-таки предпочла бы, чтобы его здесь не было. Только труп.
   – Нет, – резко ответил он. – Вы все запомнили? Все, что я вам сказал?
   – Да.
   Мейсон снял трубку телефона.
   – Соедините меня, пожалуйста, с Управлением полиции, – попросил он.

Глава 9

   Билл Хоффман, начальник отдела убийств, был крупным мужчиной с внимательными глазами, который отличался упорством и настойчивостью. Он никогда не торопился и имел привычку все долго обдумывать, снова и снова прокручивая в голове версии, рассматривая каждую деталь со всех сторон, и только потом делая выводы.
   Он сидел в гостиной на первом этаже дома Белтеров и смотрел на Мейсона сквозь клубы дыма.
   – Мы нашли документы, подтверждающие, что Белтер был настоящим владельцем «Пикантных новостей», которые шантажировали всех и вся на протяжении последних пяти или шести лет, – сообщил Хоффман адвокату.
   – Я знал об этом, сержант, – ответил Мейсон спокойно и неторопливо.
   – Как давно вы об этом знаете? – поинтересовался Хоффман.
   – Не очень давно.
   – Как вы это узнали?
   – Этого я вам сказать не могу.
   – А каким образом вы оказались здесь до приезда полиции?
   – Вы же слышали показания миссис Белтер. Она мне позвонила, так как решила, что у ее мужа не выдержали нервы, и он выстрелил в мужчину, который находился у него в кабинете. Она не знала, что произошло, и боялась одна подниматься наверх.
   – Чего она боялась? – спросил Хоффман.
   Перри Мейсон пожал печами.
   – Вы видели Белтера, – сказал адвокат. – Наверное, вы догадываетесь, каким человеком нужно быть, чтобы издавать подобную газетенку. Смело можно предположить, что он был жестким, беспринципным человеком, и, скорее всего, был нечист на руку. Вряд ли он был настоящим джентльменом и с женщинами, скорее всего, вел себя неподобающим образом.
   Билл Хоффман какое-то время обдумывал слова адвоката.
   – Мы сможем сказать значительно больше после того, как выясним, кому принадлежит револьвер, – заметил полицейский.
   – Вы думаете, это удастся сделать? – спросил Мейсон.
   – Надеюсь. Номер не спилен.
   – Да, я видел, как ваши люди его записывали. Кольт 32-го калибра [10 - 32-й калибр = 7,65 мм.], верно?
   – Да, вы правы, – кивнул Хоффман.
   Они оба сидели в молчании: Хоффман задумчиво курил, а Перри Мейсон сидел неподвижно, ни один мускул не дернулся на его лице. Поза адвоката говорила о том, что он либо полностью расслаблен, либо боится сделать малейшее движение, чтобы не выдать себя.
   Пару раз Билл Хоффман поднимал глаза на Перри Мейсона и внимательно его оглядывал. Наконец полицейский заговорил:
   – Во всем этом деле есть что-то странное. Я не знаю, как это объяснить.
   – Это ваша работа, сержант, – ответил Мейсон. – Обычно я подключаюсь к делу об убийстве гораздо позже, уже после того, как полиция закончит работу на месте преступления. Найти труп и наблюдать за вашей работой с самого начала – новый опыт для меня.
   Хоффман бросил на собеседника взгляд:
   – Да, случай необычный. Адвокат оказался на месте раньше полиции.
   – Действительно, – спокойно согласился Мейсон. – Это точное определение – необычно.
   Хоффман еще минуту молча курил.
   – Вы уже нашли племянника? – спросил Мейсон.
   – Нет, – покачал головой Хоффман. – Проверили все места, где он обычно бывает. Напали на его след в одном ночном клубе – там он развлекался с одной красоткой ранним вечером. Девушка сообщила, что он расстался с ней до полуночи, приблизительно в четверть двенадцатого.
   Внезапно на подъездной дорожке послышался шум двигателя. Дождь прекратился, из-за туч выглянула луна.
   Сквозь шум мотора можно было услышать мерный звук: стук-стук-стук. Машина остановилась, послышался резкий гудок автомобильного клаксона.
   – Что это, черт возьми? – спросил Билл Хоффман и медленно поднялся на ноги.
   Перри Мейсон склонил голову набок, прислушиваясь.
   – Похоже, что кто-то приехал со спущенным колесом, – высказал свое мнение адвокат.
   Билл Хоффман двинулся к выходу, Перри Мейсон последовал за ним.
   Сержант открыл дверь на крыльцо. На подъездной дорожке стояли пять полицейских машин. Только что подъехавший автомобиль остановился за машинами, припаркованными полукругом. Это был двухместный автомобиль с открытым верхом, боковые стекла были подняты. Человек за рулем смотрел на дом. Со своего места Хоффман и Мейсон не могли его хорошо разглядеть. Сквозь боковое стекло можно было увидеть только белое размытое лицо и руку на клаксоне, который издавал непрерывный оглушительный рев.
   Когда сержант Хоффман вышел на освещенное крыльцо, рев клаксона тут же прекратился. Дверца машины открылась, и послышался пьяный голос:
   – У м-меня с-спустило колесо, Дигли. М-мне с-самому не с-справиться. Не-не м-могу н-нагнуться. М-мне н-нехорошо. Иди, р-ремонтируй, с-смени колесо.
   – Вероятно, это и есть племянник, Карл Гриффин, – заметил Мейсон. – Послушаем, что он скажет.
   – Если судить по его голосу, то немного, – усмехнулся Билл Хоффман.
   Хоффман и Мейсон двинулись в сторону только что подъехавшего автомобиля. Молодой человек попытался вылезти из машины, неуверенно нащупывая ногой подножку, но не смог удержаться на ногах и повалился вперед. Он рухнул бы на землю, если бы не ухватился за корпус автомобиля. Карл Гриффин стоял неуверенно, покачиваясь взад и вперед.
   – Ш-шина спустилась, – объявил он. – Н-нужен Дигли. Ты не Дигли. Вас двое? Н-ни один из вас не Дигли. К-кто вы такие, черт побери? Что вам здесь нужно в такое время? Ночь на дворе. Н-не время для визитов.
   Билл Хоффман шагнул в его сторону.
   – Вы пьяны, – сказал полицейский.
   Молодой человек ухмыльнулся, пытаясь сфокусировать взгляд:
   – К-конечно, пьян. З-зачем я уезжал из дома? Ясно, ч-что п-пьян.
   – Вы Карл Гриффин? – терпеливо спросил Хоффман.
   – Ясно, ч-что Карл Гриффин.
   – Тогда постарайтесь взять себя в руки. Ваш дядя убит.
   На минуту воцарилась тишина. Молодой человек, все еще держась за машину, пару или тройку раз потряс головой, словно пытался разогнать скопившийся в ней туман.
   Когда он снова заговорил, голос его звучал уже трезвее.
   – Что вы сказали? – спросил он.
   – Ваш дядя был убит час или полтора назад. Насколько я понимаю, Джордж Белтер был вашим дядей? – уточнил сержант.
   Молодой человек, от которого несло виски, сделал два или три глубоких вдоха, пытаясь прийти в чувства.
   – Вы пьяны, – сказал Карл Гриффин.
   Сержант Хоффман улыбнулся.
   – Нет, Гриффин, – неторопливо пояснил он. – Это вы пьяны, вы весь вечер шлялись по каким-то злачным местам. Пройдите в дом и постарайтесь прийти в себя.
   – Вы сказали, что он убит? – переспросил молодой человек.
   – Да, именно так я и сказал, – подтвердил сержант Хоффман.
   Молодой человек неуверенно двинулся к дому. Он попытался выпрямить спину прямо и расправить плечи назад.
   – Если его и убили, то сделала это та сука, – заявил Карл Гриффин, ни к кому конкретно не обращаясь.
   – Кого вы имеете в виду? – спросил сержант Хоффман.
   – Эта проститутка с невинным личиком. Его жена, – сказал молодой человек.
   Хоффман взял Гриффина под руку и обратился к Перри Мейсону.
   – Мейсон, будьте так добры: выключите двигатель и погасите фары.
   Карл Гриффин остановился и неуверенно повернулся назад.
   – И к-колесо с-смени, – сказал он. – П-правое п-переднее. Я ехал н-несколько м-миль на ободе. Н-нужно сменить.
   Мейсон выключил двигатель и фары, захлопнул дверцу автомобиля, после чего быстро пошел назад к дому, чтобы догнать полицейского и Гриффина.
   Адвокат оказался у входной двери как раз вовремя, чтобы открыть ее для Билла Хоффмана и повисшего на его руке молодого человека.
   При ярком свете в прихожей Карл Гриффин оказался довольно симпатичным молодым человеком, хотя лицо у него раскраснелось от выпитого алкоголя, а глаза налились кровью и опухли. Он явно обладал врожденным чувством собственного достоинства, в его манере поведения чувствовалось воспитание и привитое умение держаться в светском обществе. Благодаря этим навыкам он постарался быстро прийти в себя, оказавшись в чрезвычайной ситуации. Билл Хоффман критически осмотрел молодого человека с головы до ног.
   – Сколько времени вам нужно, Гриффин, чтобы протрезветь? – спросил полицейский. – Нам необходимо с вами побеседовать.
   – М-минуточку. Сейчас буду в норме, – ответил Гриффин.
   Он отодвинул сержанта Хоффмана в сторону и, пошатываясь, направился к двери из приемной, за которой находился туалет.
   Хоффман посмотрел на Мейсона.
   – Пьяный вдрызг, – сказал адвокат.
   – Пьяный-то пьяный, но не в первый раз, – заметил Хоффман. – Похоже, у него в этом деле большой опыт. Это его привычное состояние. Он вел машину в гору, по скользкой дороге, да еще и со спущенным колесом.
   – Да, он, вероятно, хороший водитель, – согласился Мейсон.
   – Они с Евой Белтер явно не питают друг к другу теплых чувств, – заметил сержант Хоффман.
   – Вы судите по тому, что он сказал о ней? – уточнил Мейсон.
   – Конечно. По чему еще я могу судить?
   – Он пьян, – напомнил Мейсон. – Вы ведь, надеюсь, не будете подозревать женщину на основании бездумного заявления пьяного человека?
   – Да, он пьян, но добрался до дома на машине целым и невредимым, – заметил Хоффман. – Может, он умеет трезво мыслить, даже когда пьян.
   Перри Мейсон пожал плечами.
   – Ладно, пусть будет так, – равнодушно бросил он.
   Из туалета до них донеслись неприятные звуки – Гриффина сильно рвало.
   – Могу поспорить, что он даже протрезвев будет говорить об этой женщине то же самое, – заявил сержант Хоффман, недоверчиво наблюдая за Перри Мейсоном.
   – А я могу поспорить, что он не может так быстро протрезветь, хотя всем будет казаться, что это так, – резким тоном ответил Мейсон. – Некоторые люди, даже в пьяном состоянии способны кого угодно ввести в заблуждение. Вроде ведут себя как трезвые, а на самом деле не соображают, что делают и говорят.
   В глазах Билла Хоффмана появились появилась насмешливые огоньки.
   – Уже заранее пытаетесь дискредитировать его показания, Мейсон? – усмехнулся полицейский.
   – Я этого не говорил.
   Хоффман рассмеялся:
   – Нет, прямо не говорили.
   – Карлу сейчас не помешало бы выпить чашечку крепкого черного кофе, – заметил Мейсон. – Поищу кухню и сварю ему кофе.
   – В кухне должна быть экономка, – сказал Хоффман. – Не обижайтесь, Мейсон, но я хочу поговорить с Гриффином наедине. Я не совсем четко пока понимаю вашу роль в этом деле. Мне кажется, что вы одновременно и друг семьи, и адвокат.
   – Все правильно, – с готовностью согласился Мейсон. – И я прекрасно вас понимаю, сержант. Это ваша работа. Но раз уж я здесь, то останусь.
   Хоффман кивнул:
   – Найдете экономку на кухне. Ее зовут миссис Вейтч. Мы уже допросили и женщину, и ее дочь. Попросите их сварить кофе. Много черного кофе. Думаю, парни, которые работают наверху, выпьют его с не меньшим удовольствием, чем Гриффин.
   – Хорошо, – кивнул Мейсон.
   Адвокат прошел сквозь раздвижные двери в столовую, толкнул дверь, ведущую в буфетную, куда ставили готовые к подаче блюда, а уже оттуда попал в кухню.
   Кухня оказалась огромной, ярко освещалась и была оснащена современной техникой. На стульях с прямыми спинками сидели две женщины. Они тихо разговаривали, но увидев Перри Мейсона, резко замолчали.
   Женщине постарше, одетой в черное платье, с короткими с проседью волосами и глубоко посаженными черными глазами, лишенными блеска, было на вид не больше пятидесяти. У нее было вытянутое лицо, четко очерченные губы и высокие скулы.
   Вторая женщина была значительно моложе, примерно двадцать два или двадцать три года. У девушки были блестящие и черные как смоль волосы. Пламенный блеск ее черных глаз подчеркивал тусклость глубоко посаженных глаз ее соседки. Губы молодой женщины были пухлыми и ярко-красными, лицо умело нарумянено и припудрено. Брови были тонкими, темными и красиво изогнутыми, а ресницы длинными.
   – Вы миссис Вейтч? – спросил Перри Мейсон, обращаясь к женщине постарше.
   Она молча кивнула, поджав губы.
   – А я Норма Вейтч, ее дочь, – представилась сидевшая рядом девушка глубоким хриплым голосом. – Что вы хотите? Мама очень расстроена и выбита из равновесия.
   – Понимаю, – сказал Мейсон извиняющимся голосом. – Я пришел спросить, не могли бы вы сварить кофе? Карл Гриффин только что вернулся домой, и мне кажется, что чашечка крепкого кофе ему бы очень не помешала. Кроме того, наверху работают несколько полицейских, и они тоже с удовольствием выпили бы кофе.
   Норма Вейтч встала со стула.
   – Да, конечно. Можно, мама? – спросила она.
   Девушка взглянула на миссис Вейтч, и та кивнула во второй раз.
   – Я все сделаю, – сказала Норма.
   – Нет, – произнесла мать сухим, как шелест кукурузы, голосом. – Я сама все сделаю. Ты не знаешь, где что стоит.
   Она отодвинула стул и прошла к шкафу около стены, открыла дверцу, достала кофейник и банку с кофе. Лицо ее оставалось совершенно бесстрастным, но судя по движениям, женщина очень устала. Мейсон обратил внимание на плоскую грудь и узкие бедра – в ней не было мягких женских форм, никакого пружинящего шага. К тому же, миссис Вейтч явно страдала от плоскостопия. Она выглядела удрученной и подавленной.
   Девушка повернулась к Мейсону и на ее пухлых алых губах появилась улыбка.
   – Вы детектив? – спросила она.
   Мейсон покачал головой.
   – Нет, я адвокат Перри Мейсон. Я здесь по просьбе миссис Белтер. Это я вызвал полицию.
   – А-а, я слышала о вас, – заявила Норма Вейтч.
   Мейсон повернулся к ее матери.
   – Если вы неважно себя чувствуете, может, я сам сварю кофе? – предложил он.
   – Нет, – сказала миссис Вейтч все тем же сухим, лишенным эмоций голосом. – Я сама все сделаю.
   Она насыпала кофе в турку, добавила воды, поставила на плиту и зажгла газ. Несколько секунд миссис Вейтч смотрела на турку, затем вернулась к своему стулу все той же странной походкой. Сев на стул, экономка сложила руки на коленях, опустила глаза, уставившись в столешницу, и застыла. Она сидела неподвижно и смотрела в одну точку.
   Норма Вейтч подняла глаза на Перри Мейсона.
   – Боже, это было ужасно! – воскликнула она.
   Мейсон кивнул.
   – Как я предполагаю, вы не слышали выстрела? – спросил он, как бы между делом.
   Девушка покачала головой.
   – Нет, я спала как убитая. На самом деле, я проснулась только когда пришли полицейские. Они разбудили маму. Наверное, они вообще не знали, что я сплю в соседней комнате. Думаю, полиция хотела осмотреть мамину комнату, пока она наверху. Я проснулась и вижу, что рядом с моей кроватью стоит мужчина и в упор смотрит на меня.
   Она опустила глаза и тихо хихикнула. Казалось, что она не считает случившееся неприятным инцидентом.
   – И что дальше? – спросил Мейсон.
   – Они вели себя так, словно считали мое присутствие в доме крайне подозрительным. Будто поймали меня с дымящимся револьвером в руке! Полицейские велели мне одеться и не спускали с меня глаз, даже пока я одевалась! Потом меня повели наверх и допрашивали. Это был допрос с пристрастием!
   – Что вы им сказали?
   – Правду, – ответила девушка. – Что я легла спать и сразу же заснула, а проснулась, когда незнакомый мужчина стоял у моей кровати и смотрел на меня. – Она самодовольно добавила: – Они мне не поверили.
   Ее мать тем временем продолжала сидеть за столом, сплетя руки на коленях, и все также глядя в центр стола.
   – И вы ничего не видели и не слышали? – Перри Мейсон продолжал расспрашивать Норму Вейтч.
   – Абсолютно ничего.
   – Есть какие-то мысли по поводу происшедшего?
   – Ни одной, которую стоило бы произнести вслух, – покачала головой девушка.
   Мейсон бросил на нее внимательный взгляд.
   – А те, что не стоит произносить? – спросил адвокат.
   – Я здесь живу всего неделю, но за это время…
   – Норма! – воскликнула ее мать, причем ее голос внезапно утратил всю сухость и звучал, как удар кнута.
   Девушка резко замолчала.
   Перри Мейсон бросил взгляд на ее мать. Она даже не подняла глаз от стола, обращаясь к дочери.
   – А вы что-нибудь слышали, миссис Вейтч? – спросил он.
   – Я – прислуга. Ничего не вижу, ничего не слышу.
   – Это очень похвально для прислуги, но только пока речь идет о бытовых мелочах, – заметил адвокат. – Но когда речь идет об убийстве, то полиция, как вы скоро сможете заметить, будет придерживаться другого мнения. Они обязательно попросят вас вспомнить все, что вы видели и слышали.
   – Я ничего не видела, – сказала миссис Вейтч, и ни один мускул не дрогнул на ее лице.
   – И не слышали?
   – Нет.
   Мейсон нахмурился. Он чувствовал, что эта женщина что-то скрывает.
   – Вы точно также отвечали на вопросы полицейских, когда вас допрашивали наверху? – спросил Мейсон.
   – Я думаю, кофе вот-вот будет готов. Как только начнет кипеть – убавьте, пожалуйста, огонь.
   – Я присмотрю за кофе, – сказал Мейсон. – Но меня интересует, отвечали ли вы полицейским таким же образом.
   – Каким образом?
   – Как сейчас мне.
   – Я сказала им то же самое: я ничего не видела и ничего не слышала, – объявила миссис Вейтч.
   Норма Вейтч захихикала.
   – Это мамина версия, и она от нее не отступится, – сообщила девушка.
   – Норма! – рявкнула миссис Вейтч.
   Мейсон не спускал глаз с обеих женщин. Его задумчивое лицо оставалось абсолютно спокойным. Только глаза смотрели настороженно, и по этому взгляду можно было понять, что он что-то просчитывает.
   – Вы знаете, миссис Вейтч, что я адвокат. Если вы можете мне что-то сообщить, то сейчас самое подходящее время.
   – М-м-м, – промычала миссис Вейтч без всяких эмоций.
   – Что это значит? – спросил Перри Мейсон.
   – Я согласна с тем, что это самое подходящее время.
   На минуту воцарилась тишина.
   – И что? – спросил Мейсон.
   – Но мне нечего вам сказать, – заявила женщина, все также глядя на стол.
   В эту минуту кофе забулькал, Мейсон убавил газ.
   – Я достану чашки и блюдца, – сказала Норма, вскакивая с места.
   – Сядь, Норма, – приказала ее мать. – Я сама все сделаю. – Она отодвинула стул, подошла к буфету, достала несколько чашек с блюдцами. – Для них сойдут и эти.
   – Но, мама, это же чашки для шоферов и прислуги, – заметила Норма.
   – А это полицейские. Какая разница? – спросила миссис Вейтч.
   – Большая, – сказала Норма.
   – Это мне решать, – объявила ее мать. – Ты знаешь, что сказал бы хозяин, если был бы жив? Он бы им вообще ничего не дал.
   – Но он умер, – напомнила Норма. – И теперь здесь будет хозяйничать миссис Белтер.
   Миссис Вейтч повернулась и посмотрела на дочь своими тусклыми, глубоко посаженными глазами.
   – Я в этом не уверена, – объявила экономка.
   Перри Мейсон разлил черный и дымящийся кофе.
   – Дайте мне какой-нибудь поднос, – попросил Мейсон. – Я отнесу кофе сержанту Хоффману и Карлу Гриффину, а вы можете подать кофе наверх остальным.
   Миссис Вейтч молча вручила ему поднос. Мейсон поставил на него три чашки с кофе и отправился через столовую назад в гостиную.
   Сержант Хоффман стоял, широко расставив ноги и наклонив голову вперед. На одном из стульев сидел поникший Карл Гриффин. Лицо его раскраснелось, а глаза все также оставались налитыми кровью.
   Сержант Хоффман как раз что-то говорил, когда Перри Мейсон вошел, держа поднос с кофе.
   – Вы совсем не так отзывались о ней, когда только приехали.
   – Я тогда был пьян, – ответил Гриффин.
   Хоффман внимательно посмотрел на него.
   – Люди часто говорят правду в пьяном виде и скрывают свои истинные чувства, когда трезвы, – заметил полицейский.
   Карл Гриффин приподнял брови, вежливо показывая свое удивление.
   – Правда? Я никогда не замечал за собой ничего подобного, – сказал он.
   В этот момент сержант Хоффман услышал за спиной шаги Мейсона, развернулся, и, при виде чашек с дымящимся кофе, широко улыбнулся.
   – Спасибо, Мейсон. Вы очень кстати. Гриффин, выпейте кофе. Сразу почувствуете себя лучше.
   Гриффин кивнул:
   – Пахнет восхитительно, но я и так уже нормально себя чувствую.
   Мейсон подал ему чашку.
   – Вы что-то знаете о завещании? – неожиданно спросил сержант Хоффман.
   – Если не возражаете, я предпочел бы не отвечать на этот вопрос, сержант, – сказал Гриффин.
   Хоффман взял у Мейсона чашку.
   – Я как раз возражаю, – заявил полицейский. – Я хочу, чтобы вы ответили на этот вопрос.
   – Мой дядя оставил завещание, – признал Гриффин.
   – И где оно? – спросил Хоффман.
   – Этого я не знаю.
   – Тогда откуда вам известно о его существовании?
   – Дядя сам мне его показывал.
   – Все имущество наследует его жена?
   Гриффин покачал головой.
   – Насколько мне известно, она ничего не наследует, кроме суммы в пять тысяч долларов.
   Сержант Хоффман приподнял брови и присвистнул.
   – Это заставляет посмотреть на дело под другим углом, – заметил он.
   – Каким углом? – не понял Гриффин.
   – Дело принимает совсем другой оборот, – пояснил Хоффман. – Она жила здесь и полностью зависела от него. Жена могла существовать безбедно жить такой жизнью только до тех пор, пока был жив мистер Белтер. После его смерти она практически оказывается на улице. Без гроша за душой.
   – Насколько мне известно, они не очень хорошо ладили, – сообщил Гриффин, поясняя оставленное его дядей завещание.
   – Это еще ни о чем не говорит, – задумчиво сказал Хоффман. – В подобных случаях мы, прежде всего, стараемся выяснить мотив.
   Мейсон широко улыбнулся Хоффману.
   – Неужели вы серьезно могли предполагать, что миссис Белтер убила своего мужа? – спросил он с таким видом, словно сама мысль об этом вызывала смех.
   – Я провожу предварительное расследование, Мейсон, для того, чтобы установить, кто мог его убить. При расследовании таких дел мы всегда ищем мотив. Мы пытаемся выяснить, кто выигрывает от смерти жертвы.
   – В таком случае, как я предполагаю, подозрение должно пасть на меня, – объявил Гриффин трезвым голосом.
   – Что вы хотите этим сказать? – спросил Хоффман.
   – По условиям завещания я наследую практически все, – медленно сказал Гриффин. – Я не делаю из этого особого секрета. Дядя Джордж любил меня больше, чем кого-либо другого. То есть он симпатизировал мне настолько, насколько вообще позволял его характер. Я сомневаюсь, что он вообще был способен по-настоящему любить кого-то.
   – А вы как к нему относились? – спросил Хоффман.
   – Я уважал его ум, – ответил Карл Гриффин, тщательно подбирая слова. – И высоко ценил некоторые черты его характера. Он был одиноким человеком, жил довольно уединенно. Дело в том, что он очень остро реагировал на любую ложь.
   – Но почему это толкало его на жизнь в уединении? – спросил сержант Хоффман.
   Гриффин пожал плечами.
   – Если бы вы обладали таким же умом, каким обладал мой дядя, вам не потребовалось бы задавать этот вопрос, – заметил он. – Джордж Белтер был невероятным интеллектуалом. Он каждого человека видел насквозь и сразу же мог распознать ложь и лицемерие. У него не было друзей, он не искал ни у кого поддержки, потому что был самодостаточной личностью. Его единственной страстью была борьба. Он сражался со всем миром и с каждым человеком, которого встречал на своем жизненном пути.
   – Но только не с вами? – уточнил сержант Хоффман.
   – Нет, со мной он не сражался, – признал Гриффин. – Дело в том, что мне было плевать на него и его деньги. Я не обхаживал его и не целовал ему ноги. Я никогда его не обманывал, всегда говорил то, что думаю. Я был с ним честен.
   Сержант Хоффман прищурился.
   – А кто его обманывал? – спросил полицейский.
   – Что конкретно вас интересует?
   – Вы сказали, что он любил вас потому, что вы его не обманывали.
   – Так и было.
   – Вы подчеркнули, что именно вы не обманывали.
   – Я не обманывал. Но и ничего не подчеркивал.
   – А как насчет жены? Он любил ее?
   – Я не знаю. Мы это не обсуждали.
   – А она его обманывала? – спросил сержант Хоффман.
   – Откуда мне знать?
   Хоффман не спускал глаз с молодого человека.
   – Вы не слишком-то стараетесь помочь следствию, – задумчиво произнес сержант. – Но раз не хотите говорить, тут уж ничего не поделаешь.
   – Я расскажу все, что знаю, сержант, – воскликнул Гриффин.
   Сержант Хоффман вздохнул.
   – Вы можете точно сказать, где находились в момент, когда было совершено убийство?
   Лицо Гриффина залил румянец:
   – Мне очень жаль, сержант, но я не могу.
   – Почему?
   – Во-первых, я не знаю, когда было совершено убийство, во-вторых, даже если вы мне назовете время, я не смогу вспомнить, где я был. Сегодня я хорошо покуролесил и перебрал. В начале я проводил время в обществе одной девушки, а расставшись с ней, заглянул еще в пару злачных мест, уже без нее. Когда я собрался домой, спустило чертово колесо, и я знал, что слишком пьян для того, чтобы поменять его самому. Я пытался найти какую-нибудь автомастерскую, надеясь, что хоть одна будет открыта, но в такой дождь все закрылись. Поэтому я решил ехать домой, но добирался сюда, как мне показалось, целую вечность.
   – Действительно, колесо порвано в клочья, – признал сержант Хоффман. – Кстати, кто-нибудь еще знал про завещание вашего дяди? Кто-нибудь еще, кроме вас, его видел?
   – Да, мой адвокат, – ответил Гриффин.
   – Так у вас тоже есть адвокат? – спросил сержант Хоффман.
   – Конечно, есть. А что вас удивляет?
   – И кто это?
   – Артур Этвуд. Его адвокатская контора находится в офисном центре «Мьючуэл».
   Сержант Хоффман повернулся к Мейсону.
   – Я о таком даже не слышал. Вы его знаете, Мейсон? – спросил сержант.
   – Да, встречались пару раз, – кивнул Мейсон. – Лысый тип, специализирующийся на возмещении вреда за нанесение телесных повреждений и полученные травмы. Говорят, что он обычно не доводит дело до суда и добивается хорошего возмещения ущерба.
   – А как вам удалось увидеть завещание в присутствии своего адвоката? – спросил Хоффман у Гриффина. – Вообще-то это довольно необычно – пригласить наследника вместе с его адвокатом для того, чтобы показать им завещание.
   Гриффин крепко сжал губы.
   – Об этом вам придется поговорить с моим адвокатом, – сказал он. – Я не могу это обсуждать. Это довольно сложный вопрос, и я предпочел бы сейчас в него не лезть.
   – С меня хватит! – крикнул Хоффман. – Говорите, в чем там дело! Быстро!
   – Что вы имеете в виду? – спросил Гриффин.
   Билл Хоффман развернулся лицом к молодому человеку и смотрел на него сверху вниз. Челюсть у сержанта слегка выпятилась вперед, а глаза, которые обычно смотрели спокойно, вдруг стали жесткими. Терпение его явно было на пределе.
   – Это значит, Гриффин, что подобный номер у вас не пройдет, – медленно и зловеще произнес полицейский. – Вы пытаетесь кого-то защитить или изображаете из себя джентльмена, или что-то в этом роде. Так не пойдет. Или рассказываете мне все, что знаете, здесь и сейчас, или отправитесь в Управление полиции, как важный свидетель.
   – Что вы себе позволяете, сержант? – Гриффин покраснел от гнева.
   – Я расследую дело об убийстве, а вы пытаетесь диктовать свои правила. Но правила здесь диктую я. Быстро отвечайте! О чем вы тогда говорили, и как вышло, что Белтер показал завещание вам и вашему адвокату?
   Гриффин заговорил, но явно с неохотой.
   – Вы понимаете, что вы принуждаете меня говорить, хотя я не желаю отвечать на эти вопросы?
   – Конечно, – ответил Хоффман. – Давайте, выкладывайте. В чем там дело?
   – Итак, я уже дал вам понять, что у дяди Джорджа были не лучшие отношения с его женой, – заговорил Гриффин медленно. – Он думал, что она собирается подать на развод, если ей удастся собрать для этого необходимые доказательства. У нас с дядей были кое-какие общие интересы, мы вместе занимались бизнесом. Однажды, когда мы втроем – я, дядя и Этвуд – обсуждали одну сделку, дядя Джордж внезапно поднял вопрос о завещании. Мне стало неловко, я не хотел обсуждать это, но Этвуд ознакомился с содержанием завещания. Так поступил бы, на мой взгляд, любой адвокат.
   Карл Гриффин повернулся к Перри Мейсону:
   – Я думаю, что вы понимаете, как было дело, сэр. Вы ведь тоже адвокат, да?
   Сержант Хоффман не спускал глаз с лица Гриффина.
   – Не обращайте на него внимания. Продолжайте. Что было дальше? – продолжал Хоффман.
   – Дядя Джордж отпустил шуточку по поводу жены – что у них не самые лучшие отношения, а потом достал лист бумаги. Текст на нем был написан его почерком, и дядя спросил мистера Этвуда, как адвоката, имеет ли юридическую силу завещание, если оно написано собственноручно завещателем. Можно ли обойтись без свидетелей или все-таки они требуются? Дядя сказал, что составил завещание, но опасается попыток его оспорить, потому что очень мало отписал своей жене. Он сказал, что завещал ей всего пять тысяч долларов, а все остальное мне.
   – Вы читали само завещание? – уточнил сержант Хоффман.
   – Нет. То есть я не вчитывался в каждое слово. Я лишь бросил на него беглый взгляд, увидел, что оно написано дядиным почерком, и я же был там, и слышал, что он говорил. Думаю, что мистер Этвуд прочитал его более внимательно.
   – Так, дальше, – подбодрил полицейский.
   – Это все, – сказал Гриффин.
   – Нет, не все, – настаивал Хоффман. – Что было дальше?
   Гриффин пожал плечами.
   – Ну, дядя еще что-то говорил, ну, разные вещи. Ничего особенного. Я не очень-то внимательно слушал.
   – Сколько вы еще собираетесь нести эту чушь? – рявкнул Хоффман. – Что еще говорил мистер Белтер?
   – Он сказал, что делает это на тот случай, если с ним что-то случится. Он хотел, чтобы его жене ничего не досталось в случае его смерти, – выпалил Гриффин, лицо которого стало пунцовым. – Он не исключал, что она может приблизить его кончину, чтобы завладеть имуществом, если узнает, что при разводе у нее не получится отхватить жирный кусок. Теперь я сказал вам все, что знаю. А вообще я думаю, что это не ваше дело, и вы давили на меня, заставляя все это рассказать, хотя я был против. – Так, давайте обойдемся без комментариев, – поморщился Хоффман. – Ваши слова могут объяснить фразу, брошенную вами сразу же после того, как вы впервые услышали об убийстве. Вы тогда…
   – Прошу вас, сержант, не вспоминайте об этом, – перебил его Гриффин, поднимая вверх руку, пытаясь остановить его дальнейшую речь. – Я не помню всего, что тогда произнес, и так не думаю.
   – Может, вы так и не думаете, но вам отлично удалось… – вмешался Перри Мейсон.
   Сержант Хоффман резко повернулся к нему.
   – Замолчите, Мейсон! – рявкнул полицейский. – Я веду допрос. Вы здесь в качестве зрителя. Или молчите, или убирайтесь вон!
   – Вы меня нисколько не испугали, сержант, – сказал Мейсон. – Это дом миссис Евы Белтер, и я адвокат, представляющий ее интересы. И я слышу, как человек делает заявления, как минимум порочащие ее репутацию. Я прослежу, чтобы эти заявления либо были подтверждены доказательствами, либо сделавший их человек от них отказался.
   Выражение лица Хоффмана полностью изменилось. Его терпению пришел конец. Теперь он смотрел на Мейсона взглядом, не сулящим адвокату ничего хорошего.
   – Вы можете защищать ее права сколько хотите, – заявил сержант. – Но что-то мне подсказывает, что вам самому вскоре придется многое объяснять. Странно, черт побери, что полиция приезжает на место преступления, видит, что совершено убийство, и застает вас тут с женой убитого. Странно, что женщина, обнаружив, что ее муж убит, первым делом звонит адвокату, а потом уже думает о других вещах.
   – Это несправедливое замечание, и вы знаете это. Она не находила убитого мужа, а только слышала выстрел, – гневно ответил Мейсон. – Я – друг миссис Белтер, о чем вам прекрасно известно.
   – Так действительно может показаться на первый взгляд, – сухо заметил сержант Хоффман.
   Мейсон расправил плечи.
   – Давайте проясним положение вещей, – продолжал адвокат. – Я представляю интересы Евы Белтер. И я не вижу никакой причины, позволяющей поливать ее грязью. Их нет! Ей не выгодна смерть Джорджа Белтера, а вот для этого молодого человека очень даже. Он внезапно здесь появляется, у него есть алиби, которое не выдерживает никакой критики, и начинает обвинять мою клиентку.
   Гриффин очень эмоционально запротестовал. Мейсон продолжал смотреть на сержанта Хоффмана.
   – Господи, нельзя обвинять женщину только на основании сплетен. Для этого нужен суд присяжных, а суд не может ничего сделать, пока ее вина не будет доказана.
   Сержант внимательно посмотрел на Перри Мейсона:
   – А вы, Мейсон, ищете основания для сомнений?
   Мейсон показал пальцем на Карла Гриффина:
   – Учтите на всякий случай, молодой человек: если моя клиентка вдруг окажется перед судом присяжных, то я обязательно вызову вас в суд, и вы предъявите суду это завещание. Оно пойдет на пользу только моей клиентке. Так что думайте перед тем, как болтать лишнее.
   – Вы хотите сказать, что считаете его виновным в этом убийстве? – уточнил сержант Хоффман.
   – Я не детектив, я адвокат, – ответил Мейсон. – Я знаю только то, что суд присяжных не может признать вину человека, пока имеются достаточные основания для сомнений. И если вдруг вы начнете фабриковать обвинение против моей клиентки, то вот он, – Мейсон показал на Карла Гриффина, – и будет моим основанием для сомнений!
   Хоффман кивнул.
   – Я ожидал чего-то подобного, – заявил он. – Мне вообще не следовало вас сюда пускать, пока я с ним разговариваю. А теперь убирайтесь!
   – Уже ухожу, – сказал Мейсон.

Глава 10

   Было уже три часа ночи, когда Перри Мейсон позвонил Полу Дрейку.
   – Пол, у меня для тебя есть срочное задание. У тебя еще остались незадействованные люди?
   – Что там у тебя опять произошло? – спросил Пол сонным голосом.
   – Просыпайся нужно действовать быстро. Ты должен опередить полицию.
   – Как, черт побери, я могу опередить полицию? – спросил Пол Дрейк.
   – Я знаю, что у тебя есть доступ к некоторым документам. Ты когда-то представлял Ассоциацию по защите прав коммерсантов, которая собирает копии документов на продажу всего огнестрельного оружия в нашем городе. Меня интересует Кольт 32-го калибра, номер 127337. Историей этого револьвера будет заниматься полиция, но в обычном порядке. Им еще нужно снять отпечатки пальцев, и пройдет по меньшей мере полдня, пока они доберутся до регистрационных документов. Они понимают, что дело важное, но явно не спешат. Я хочу, чтобы ты раздобыл для меня эти данные раньше полиции. Я должен их опередить.
   – Почему ты заинтересовался этим револьвером? – спросил Пол Дрейк.
   – Одного человека застрелили из него прямо в сердце, – сообщил Перри Мейсон.
   Дрейк присвистнул:
   – Это связано с твоим нынешнем делом, с которым я тебе помогал ранее?
   – Не думаю, но полиция вполне может так решить, – ответил Мейсон. – Мне нужны аргументы для защиты своей клиентки. Нужно, чтобы ты собрал для меня необходимые сведения и сделал это до того, как до них доберется полиция.
   – Понял, – ответил Дрейк. – Где тебя можно поймать? Куда звонить?
   – Никуда. Я сам тебе позвоню, – сказал Мейсон.
   – Когда?
   – Через час.
   – Через час у меня еще не будет этих данных. Их невозможно раздобыть так быстро! – возразил Дрейк.
   – А ты постарайся, – настаивал Мейсон. – Я тебе в любом случае позвоню. Пока.
   Попрощавшись с Дрейком, Мейсон позвонил в дом Гаррисона Бурка. Там не ответили. Тогда он позвонил Делле Стрит.
   – Алло? – сонно сказала секретарша, ответив почти сразу же.
   – Делла, это Перри Мейсон, – представился адвокат. – Просыпайся, нас ждет работа.
   – Который час?
   – Около трех ночи, может, уже четверть четвертого.
   – Что случилось?
   – Ты уже проснулась?
   – Конечно, проснулась. Ты же не думаешь, что я разговариваю с тобой во сне?
   – Сейчас не до шуток, Делла, – сказал Мейсон. – Все очень серьезно. Одевайся и приезжай в контору. Прямо сейчас можешь? Я закажу такси, и к тому времени, как ты оденешься, машина уже будет ждать у твоего дома.
   – Уже одеваюсь. У меня есть время привести себя в порядок, или просто натянуть что попало? – спросила Делла Стрит.
   – Лучше приведи себя в порядок, только не трать на это слишком много времени.
   – Понятно, – сказала она и положила трубку.
   Мейсон заказал такси к дому Деллы, потом вышел из круглосуточного магазина, из которого звонил, сел в машину и быстро поехал в свою контору.
   Войдя в офис, он включил свет, задернул шторы и стал мерить шагами кабинет. Адвокат ходил из стороны в сторону, заложив руки за спину. Его движения напоминали поведение тигра в клетке или боксера, загнанного в угол, который, несмотря на ярость, внимательно следит за тем, чтобы не сделать ни одного неверного движения. Казалось, что Мейсону не терпится что-то предпринять, но он сдерживается.
   В дверях заскрежетал ключ, и в адвокатскую контору вошла Делла Стрит.
   – Доброе утро, шеф! – поздоровалась она. – Ты очень рано встаешь.
   Мейсон жестом пригласил ее зайти к нему в кабинет и присесть.
   – У нас будет очень трудный день, – объявил он.
   – Что случилось? – обеспокоенно спросила Делла.
   – Убийство.
   – Мы представляем клиента? – продолжала расспрашивать она.
   – Не только. Не исключено, что я тоже основательно замешан в этом деле.
   – Замешан в убийстве?
   – Да.
   – Это все из-за той женщины, да?! – с негодованием воскликнула Делла Стрит.
   Мейсон нетерпеливо тряхнул головой:
   – Когда ты наконец избавишься от своих предубеждений, Делла?
   – Ты еще скажи, что я не права, – не унималась она. – Я сразу поняла, что ничего хорошего от нее ждать не следует. Я знала, что у тебя будут из-за нее неприятности. Я сразу поняла, что ей нельзя доверять.
   – Перестань, – усталым голосом перебил ее Мейсон. – Забудь обо всем этом и слушай меня. Я не могу предугадать развитие событий, но может случиться так, что ты останешься одна. Возможно, мне даже придется скрываться какое-то время.
   – Что все это значит?!
   – Неважно, Делла. Не перебивай.
   – Для меня важно! – воскликнула она, ее глаза округлились от беспокойства. – Тебе что-то угрожает?
   Мейсон проигнорировал ее вопрос.
   – Эта женщина представилась нам Евой Гриффин. Я послал за ней Пола, но он не смог за ней проследить. Чуть позже я начал копать под «Пикантные новости», пытаясь выяснить, кто является настоящим владельцем газеты. Оказалось, что она принадлежит человеку по фамилии Белтер, проживающему на Элмвуд-драйв. Об этом месте и типе ты прочитаешь в утренних газетах. Я отправился к Белтеру и выяснил, что он – крепкий орешек. У него в доме я встретил его жену. Это и была наша клиентка. Ее настоящее имя – Ева Белтер.
   – Что ей было нужно? – спросила Делла Стрит. – Она хотела найти козла отпущения?
   – Нет, она попала в неприятную ситуацию, потому что встречалась с мужчиной, которым заинтересовались «Пикантные новости». Они были вместе в отеле «Бичвуд», когда там произошло ограбление и стрельба. Белтер не знал, с кем был мужчина, интересующий его скандальную газетенку. «Пикантные новости» следили за мужчиной и грозили написать о нем. В конце концов личность женщины была бы раскрыта.
   – О каком мужчине идет речь? – спросила Делла Стрит.
   – О Гаррисоне Бурке, – медленно произнес Мейсон.
   Делла Стрит вопросительно приподняла брови, но ничего не сказала. Мейсон закурил сигарету.
   – А что сам Гаррисон Бурк может сказать по этому поводу? – спросила Делла Стрит через некоторое время.
   Перри Мейсон неопределенно взмахнул рукой:
   – Он прислал деньги в конверте с посыльным, который ты вчера получила.
   – Ах, вот оно что…
   На пару минут воцарилось молчание.
   – Рассказывай дальше, – наконец попросила Делла Стрит. – Что именно я прочитаю в утренних газетах?
   – Я лег спать, – продолжал Мейсон бесцветным голосом. – Ева Белтер позвонила мне после полуночи. Думаю, где-то в половине первого. Дождь лил как из ведра. Она хотела, чтобы я приехал за ней к ночной аптеке. Миссис Белтер сказала, что у нее серьезные неприятности, поэтому я туда отправился. Она сообщила, что ее муж скандалил с каким-то мужчиной, а потом тот застрелил Белтера.
   – Она знает, кто тот мужчина? – тихо спросила Делла Стрит.
   – Нет. Она его не видела, только слышала его голос, – ответил Мейсон.
   – А голос она узнала?
   – Ей кажется, что узнала.
   – И кто, по ее мнению, это был?
   – Я.
   Девушка пристально смотрела на него, выражение ее глаз не менялось:
   – Это был ты?
   – Нет. Я был дома, в постели.
   – А доказать это можешь? – спросила Делла спокойным голосом.
   – Боже, Делла, ну неужели ты думаешь, что я беру с собой алиби в постель?
   – Мерзкая маленькая лгунья! – взорвалась Делла Стрит, потом более спокойным голосом спросила: – И что было дальше?
   – Мы поехали к ней домой и нашли ее мужа мертвым. Стреляли из Кольта 32-го калибра, который я обнаружил на месте преступления и записал его номер. Убили одним выстрелом, прямо в сердце. Он принимал ванну, а затем кто-то выстрелил в него.
   У Деллы Стрит округлились глаза:
   – Значит, она вначале пригласила тебя к себе домой, а только потом вызвала полицию?
   – И полиции это совсем не понравилось, – сообщил Мейсон.
   Делла побледнела, затаив дыхание, хотела что-то сказать, но передумала. Перри Мейсон продолжал монотонно рассказывать о случившемся:
   – В доме Евы Белтер я столкнулся с сержантом Хоффманом, и мы поссорились. Также там был племянник Белтера, который мне совсем не понравился. Строит из себя джентльмена, но сильно переигрывает. Экономка что-то скрывает, а ее дочь, по-моему, лжет. У меня не было возможности побеседовать с другими слугами. Полиция удерживала меня на первом этаже, пока они все обследовали наверху. Но у меня была возможность немного осмотреться до их приезда.
   – Ты сильно испортил отношения с сержантом Хоффманом? – спросила Делла Стрит.
   – Сильно. И, при нынешнем положении вещей, это плохо.
   – Ты собираешься подставлять свою голову вместо клиентки? – спросила секретарша, и ее глаза были на мокром месте. – Что же теперь будет?
   – Не знаю. Я думаю, что экономка в конце концов сломается. Насколько я могу судить, полиция ее еще толком не допрашивала. Но они ею точно займутся. Я думаю, что ей что-то известно, но не знаю, что именно. Я даже не уверен, что Ева Белтер рассказала мне правду.
   – Ты все еще сомневаешься?! Да она же постоянно врала и все время пыталась что-то скрыть, с первой минуты, как она здесь появилась. А теперь эта женщина еще и тебя втянула в эту историю! Тьфу, змея! Я готова ее придушить голыми руками!
   – Поздно об этом говорить, – отмахнулся Мейсон и неодобрительно посмотрел на Деллу. – Я уже втянут в это дело.
   – Гаррисон Бурк знает об этом убийстве? – спросила Делла Стрит.
   – Я пытался ему позвонить. Его нет дома.
   – Как мило! Самое подходящее время, чтобы отсутствовать! – воскликнула девушка.
   Мейсон устало улыбнулся:
   – Правда?
   Они посмотрели друг на друга.
   Делла Стрит сделала глубокий вдох и заговорила очень эмоционально.
   – Послушай, ты позволил этой женщине поставить тебя в двусмысленное положение. У тебя с ее мужем был неприятный разговор, а затем его убили. Ты ведешь войну с его газетой, а когда ты против кого-то выступаешь, то делаешь это жестко, а не в лайковых перчатках. Эта женщина завлекла тебя в ловушку. Она подстроила, чтобы ты находился в доме, когда приедет полиция, тем самым подготовила почву для того, чтобы бросить тебя на растерзание, если вдруг обнаружится, что ее ухоженные ручки не так уж чисты. Неужели ты ей это позволишь? Неужели все спустишь с рук?
   – Нет, конечно, – ответил Мейсон. – Но я не брошу ее на произвол судьбы. Если, конечно, меня не вынудят на это обстоятельства.
   Лицо Деллы Стрит побледнело, губы превратились в тонкую твердую линию.
   – Эта женщина… – начала Делла и замолчала.
   – …клиентка, – закончил фразу Мейсон. – И клиентка, которая хорошо платит.
   – За что платит? За то, чтобы ты спас ее от шантажистов? Или за то, чтобы ты вместо нее отвечал за убийство?
   В глазах у девушки стояли слезы:
   – Не будь таким чертовски великодушным. Позволь полицейским делать свою работу, а сам просто выполняй адвокатские обязанности.
   – Сейчас уже поздно об этом говорить, Делла. Разве ты не понимаешь? – терпеливо произнес Мейсон.
   – Еще не поздно. Брось это дело. Пусть сама выкручивается.
   – Она клиентка, Делла, – все также терпеливо повторил Мейсон.
   – Вот и оказывай ей услуги, как клиентке. После того, как дело передадут в суд. Там и будешь ее защищать.
   Мейсон покачал головой:
   – Нет, Делла, прокурор не будет ждать начала процесса. Его представители прямо сейчас находятся на месте преступления, допрашивают свидетелей и вкладывают в уста Карла Гриффина те слова, которые им нужно. Завтра утром эти слова попадут на первые страницы газет и станут грозным обвинительным материалом, задолго до того, как дело будет передано в суд.
   Делла Стрит поняла, что дальнейшие споры и уговоры не имеют смысла.
   – Ее арестуют? – спросила она.
   – Не знаю. Я вообще не знаю, что собирается делать полиция.
   – А какой-нибудь мотив нашли?
   – Нет, не нашли. Начали со стандартных мотивов, но ни один не подошел. Но как только полиции станет известно про отель «Бичвуд» и про шантаж, то получится мотив как по заказу.
   – Ты думаешь, они узнают? – спросила Делла Стрит.
   – Обязательно.
   Делла Стрит опять посмотрела на него с тревогой:
   – Ты считаешь, что тем человеком был Гаррисон Бурк? Что это он ругался с Белтером, а потом выстрелил?
   – Я пытался дозвониться до Гаррисона Бурка, но безрезультатно, – сказал Мейсон. – Пока я ничего не думаю, кроме того, как с ним побыстрее связаться. Иди в приемную, Делла, и начинай звонить, попытайся его поймать. Звони ему домой каждые десять минут, пока кто-нибудь не снимет трубку.
   – Хорошо, – кивнула она.
   – Позвони еще Полу Дрейку. Он, вероятно, уже у себя в агентстве. Если нет, звони по номеру дежурного, который нам давал Дрейк на случай непредвиденных ситуаций. Пол выполняет для меня срочную работу, связанную с этим делом.
   Делла Стрит собралась и снова стала просто секретаршей.
   – Поняла, мистер Мейсон, сейчас все сделаю, – сказала она и вышла в приемную.
   Перри Мейсон снова принялся ходить по кабинету. Через несколько минут у него зазвонил телефон и он снял трубку.
   – Пол Дрейк, – услышал он голос Деллы Стрит, и она переключила его на Пола.
   – Привет, Перри, – поздоровался частный сыщик.
   – Узнал что-нибудь? – спросил Мейсон.
   – Да, с этим револьвером мне повезло, и я могу тебе сообщить все имеющиеся о нем данные.
   – Твой телефон не прослушивается? Никто не мог подключиться?
   – Нет, – ответил Дрейк. – Все в порядке.
   – Отлично. Давай, выкладывай.
   – Я полагаю, тебя не интересует, на каком оружейном заводе его изготовили, и через какого дилера поставили в магазин? Тебя интересует только фамилия покупателя, верно?
   – Конечно.
   – Револьвер был куплен неким Питом Митчеллом, проживающим по адресу Западная Шестьдесят девятая улица, 1322.
   – Отличная работа, Пол. А по другому делу есть информация? Про Фрэнка Локка удалось что-нибудь узнать?
   – Нет, я пока не получил сообщений из нашего южного филиала. Мне удалось проследить его путь до штата Джорджия, потом его следы теряются. Похоже, что именно там он сменил фамилию.
   – Прекрасно. Значит, там у него и начались проблемы, – сделал вывод Мейсон. – Еще что-то? Ты не узнал о нем ничего компрометирующего?
   – О нем нет, но узнал о девушке из отеля «Уилрайт». Ее зовут Эстер Линтен. Живет в номере девятьсот сорок шесть, оплата ежемесячная.
   – Чем она занимается? Тебе удалось что-то узнать? – спросил Мейсон.
   – Скорее «кем». Похоже, что каждым, кто подвернется, – сообщил Дрейк. – Пока нам мало что удалось о ней узнать, дай нам еще немного времени. И мне нужно поспать. Человек не может находиться в нескольких местах одновременно и работать без сна.
   – Через некоторое время привыкнешь, – усмехнулся Мейсон. – Особенно если и дальше будешь работать по этому делу. Задержись в агентстве еще на пять минут, я тебе перезвоню.
   – Хорошо, – согласился Дрейк и повесил трубку.
   Перри Мейсон вышел в приемную.
   – Делла, ты помнишь одну политическую заварушку пару лет назад? Мы вроде папку заводили для писем.
   – Да, у нас есть папка «Политика». Я так и не поняла, зачем ты ее хранишь.
   – Связи, – ответил Перри Мейсон. – Найди там список членов Клуба сторонников Бурка. Тогда шла предвыборная кампания, и он хотел избраться в Конгресс. Постарайся побыстрее.
   Она побежала к шкафу, который стоял вдоль одной из стен в приемной, заполненному рядами разных папок. Перри Мейсон устроился на краешке стола секретарши и наблюдал за девушкой. Только по его глазам можно было понять, что он сосредоточен и какой происходит сложный мыслительный процесс, охвативший дюжину разных аспектов сложной проблемы.
   Вскоре Делла вернулась к нему с нужным списком.
   – Спасибо, – поблагодарил он.
   Список членов Клуба сторонников Бурка периода предвыборной кампании, когда Бурк избирался в Конгресс, был напечатан на листе мелким шрифтом. Он насчитывал свыше ста фамилий.
   Мейсон прищурился и принялся за изучение списка – вел пальцем вниз по листу. Пятнадцатым в списке оказался П. Дж. Митчелл, проживающий на Западной Шестьдесят девятой улице, 1322.
   Мейсон быстрым движением сложил лист бумаги и сунул в карман.
   – Соедини меня еще раз с Полом, – попросил он, вернулся в свой кабинет и захлопнул дверь.
   Мейсон заговорил сразу же, как только Пол Дрейк ответил.
   – Послушай Пол, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал.
   – Опять?
   – Да ты же еще толком не взялся за работу!
   – Хорошо, Перри, – ответил частный детектив.
   – Садись в машину и поезжай на Западную Шестьдесят девятую улицу, дом 1322. Вытащи Пита Митчелла из постели. Только действовать нужно осторожно, чтобы не нажить неприятностей ни тебе, ни мне. Изображай из себя тупого детектива, который слишком много говорит. Не задавай Митчеллу никаких вопросов. Улавливаешь мою мысль? Скажи ему, что ты детектив, и что Джордж Белтер был застрелен прошлым вечером в своем доме из револьвера. Сообщи, что номер оружия совпадает с номером револьвера, купленным им когда-то. Дальше скажи, что, по твоему мнению, купленный револьвер все еще у Митчелла и произошла какая-то путаница с номерами. Но тебе, только ради соблюдения формальностей, необходимо уточнить, где он был тем вечером в районе полуночи. Спроси у Митчелла, где сейчас находится его револьвер. Обязательно вначале сам все расскажи, а только потом начинай задавать вопросы.
   – Одним словом, притворяться полным идиотом? – уточнил Дрейк.
   – Да, с короткой памятью.
   – Понял, – сказал Дрейк.
   – Сделай все в точности так, как я тебе сказал. – Устало попросил Мейсон.
   Мейсон положил трубку на рычаг, затем услышал щелчок открывающейся двери и поднял голову. В кабинет зашла Делла Стрит с бледным лицом и широко раскрытыми глазами. Она плотно закрыла за собой дверь и подошла к письменному столу адвоката.
   – В приемной ждет мужчина, который говорит, что знаком с тобой, – сообщила секретарша. – Его фамилия Драмм, он детектив из Управления полиции.
   Дверь за ее спиной распахнулась, и появилась ухмыляющаяся физиономия Сиднея Драмма. Его бесцветные глаза выглядели безжизненными, и сейчас он, больше, чем когда-либо, походил на мелкого чиновника, который только что слез с высокого стула, и вяло и неторопливо собрался поискать завалявшиеся долговые расписки.
   – Извини за вторжение, Перри, но я хотел с тобой поговорить до того, как ты придумаешь какое-нибудь оправдание, чтобы со мной не встречаться, – заявил Драмм.
   Мейсон улыбнулся.
   – Мы давно привыкли к плохим манерам полицейских, – сказал он.
   – Я не полицейский, а детектив, – возмутился Драмм. – Полицейские меня ненавидят. Я просто бедный, несчастный сыщик.
   – Заходи и присаживайся, – пригласил Мейсон.
   – Интересный у вас график работы, – заметил Драмм. – Я тебя по всему городу разыскиваю. Случайно поднял глаза, – а у тебя свет в окне горит.
   – Ты не мог его видеть. Шторы задернуты, – Мейсон кивнул в сторону окна.
   – Ну, хорошо, – согласился Драмм, продолжая ухмыляться. – Интуиция подсказала мне, что ты в конторе. Я же знаю, какой ты трудяга.
   – Хватит шуток! Я полагаю, ты появился здесь по долгу службы?
   – Смотря с какой стороны посмотреть, – ответил Драмм. – Я от природы любопытен. Такая птичка, знаешь, хлебом не корми, дай только удовлетворить любопытство. Сейчас меня очень заинтересовала история с телефонным номером. Ты приходишь ко мне, платишь деньги, чтобы я, используя свои возможности, выяснил для тебя в телефонной компании, на кого зарегистрирован засекреченный номер. Я все для тебя узнаю, называю адрес, по которому установлен этот номер, я получаю благодарность. А затем ты вместе с женщиной появляешься по этому адресу в тот момент, когда там находят труп. Вопрос в том, совпадение ли это?
   – И к каким выводам ты пришел? – спросил Мейсон.
   – Я не хотел бы гадать, – ответил Драмм. – Я тебе задал вопрос. Ты должен мне ответить.
   – Я поехал туда по просьбе жены убитого, – сказал Мейсон.
   – Странно, что ты знаком с женой, но не знаком с мужем, – не унимался Драмм.
   – Правда? – саркастически хмыкнул Мейсон. – Это распространенная ситуация в адвокатской практике. Приходит незнакомка, о чем-то спрашивает, например, консультируется по семейным проблемам и даже не думает привести с собой мужа, чтобы я мог с ним познакомиться. На самом деле, я даже слышал о паре или тройке случаев, когда женщины, обращаясь в адвокатские конторы, и вовсе не хотели, чтобы мужья об этом знали. Но, конечно, это все слухи и сплетни, и я не могу требовать, чтобы ты верил мне на слово.
   Драмм не переставал ухмыляться.
   – Ты хочешь сказать, что это как раз один из таких случаев? – уточнил он.
   – Я ничего не хочу говорить, – ответил Мейсон.
   Драмм, откинув голову назад, прекратил ухмыляться и с мечтательным выражением принялся изучать потолок.
   – Дело принимает интересный оборот, – заметил Драмм. – Жена приходит к адвокату, который славится своим умением вытаскивать людей из неприятностей. Он берется за это дело. Адвокат узнает телефон мужа и отправляется к нему. Жена дома, муж убит.
   – Чего ты пытаешься добиться, Сидней? – с нетерпением в голосе сказал Мейсон.
   Драмм снова ухмыльнулся:
   – Черт побери, Перри, не знаю. Но, судя по всему, я двигаюсь в нужном направлении.
   – Дай мне знать, когда что-то выяснишь, хорошо? – попросил Мейсон.
   Драмм встал.
   – Не беспокойся: ты узнаешь все очень быстро, – сказал он, опять ухмыляясь, переводя взгляд с Мейсона на Деллу Стрит. – Как я догадываюсь, твои последние слова были намеком на то, что мне пора убираться вон?
   – Можешь не торопиться, – сказал Мейсон. – Ты ведь знаешь, что мы приходим в контору в три или четыре часа утра, чтобы принять друзей, которые хотят задать нам глупые вопросы. На самом деле у нас нет никакой работы. Просто привычка приходить сюда пораньше.
   Драмм смерил адвоката изучающим взглядом:
   – Знаешь, Перри, если бы ты был со мной честен, то, возможно, я мог бы тебе немного помочь. Но если ты собираешься и дальше валять дурака и темнить, то мне придется удовлетворить свое любопытство другим образом.
   – Конечно, я это отлично понимаю, – заявил Мейсон. – Это твое дело. У тебя своя работа, а у меня своя.
   – Это означает, что ты собираешься темнить и дальше? – уточнил Драмм.
   – Это означает, что тебе придется самому выяснять факты другим способом, – ответил Мейсон.
   – До свидания, Перри.
   – До свидания, Сидней. Заглядывай еще как-нибудь.
   – Не беспокойся. Обязательно загляну.
   Когда Драмм закрыл за собой дверь, Делла Стрит импульсивно сделала движение в сторону Мейсона. Но он остановил ее движением руки до того, как она успела что-то сказать:
   – Проверь, точно ли он ушел, – попросил адвокат.
   Секретарша шагнула в сторону двери в приемную, но не успела даже коснуться ручки, как та повернулась, и дверь снова распахнулась. Сидней Драмм просунул голову в кабинет:
   – Я в общем-то и не надеялся, что ты попадешься на эту удочку, – признал он. – На этот раз я действительно ухожу.
   – Это прекрасно. До свидания! – попрощался Перри Мейсон.
   Драмм снова закрыл дверь в кабинет, а мгновение спустя захлопнулась и дверь из коридора в приемную.
   Было около четырех часов утра.

Глава 11

   Перри Мейсон надвинул шляпу на лоб, и стал натягивать не успевшее еще просохнуть пальто. От него пахло мокрой шерстью.
   – Надо ковать железо, пока горячо, – сказал он Делле Стрит. – Я ухожу, попытаюсь прояснить кое-что. Рано или поздно мне начнут наступать на пятки, сужать круг поисков, и тогда свободы действий у меня уже не будет. Мне нужно успеть сделать как можно больше, пока это еще возможно. Оставайся здесь и держи оборону. Не могу тебе сказать, куда отправляюсь, потому что не хочу, чтобы ты мне звонила. Но я сам буду тебе звонить время от времени и спрашивать на месте ли мистер Мейсон. Буду представляться Джонсоном, его старым знакомым, и спрашивать, не оставлял ли мистер Мейсон сообщений для Джонсона. Ты же сможешь дать мне понять, что происходит, не выдавая, с кем говоришь.
   – Ты думаешь, что наши разговоры могут прослушивать?
   – Все возможно. Я просто не знаю, куда может завести это дело.
   – А ордер на твой арест могут выписать?
   – Ордер нет, но допросить меня наверняка захотят.
   Она посмотрела на него с сочувствием и нежностью, но ничего не сказала.
   – Будь осторожна, – предупредил Мейсон Деллу и вышел из адвокатской конторы.
   Когда адвокат вошел в холл отеля «Рипли» еще не рассвело. Он попросил номер с ванной и зарегистрировался как Фред Б. Джонсон из Детройта. Затем получил ключ от пятьсот восемнадцатого номера, за который попросили предоплату, так как у него не было багажа.
   Мейсон поднялся в номер, задернул шторы, заказал четыре бутылки имбирного пива и побольше льда. Также служащий отеля, по его просьбе, вместе с заказом принес бутылку виски объемом в одну кварту [11 - Кварта = 0,946 л (США).]. После этого Мейсон уселся в мягкое кресло, положил ноги на кровать и закурил. Дверь он запирать не стал. Так адвокат сидел уже больше получаса, прикуривая одну сигарету от другой, когда дверь наконец открылась. В номер без стука вошла Ева Белтер. Она закрыла за собой дверь, заперла ее и улыбнулась.
   – О, я так рада, что с вами все в порядке!
   Перри Мейсон остался на своем месте.
   – Вы уверены, что за вами никто не следил? – спросил он.
   – Уверена. Они даже не пытались. Мне сказали, что я важная свидетельница по этому делу, и не должна уезжать из города, а также ничего не предпринимать, не уведомив полицию о своих планах. Как вы считаете, меня арестуют?
   – Это зависит от ряда обстоятельств.
   – От каких?!
   – Мне нужно с вами кое-что обсудить, – сказал Мейсон.
   – Хорошо. Я нашла завещание, – объявила Ева Белтер.
   – Где?
   – В его сейфе.
   – И что вы с ним сделали?
   – Я принесла его с собой.
   – Давайте посмотрим.
   – Как я и думала, – сказала она. – Но все же я надеялась, что мне достанется немного больше. Я рассчитывала, что он оставит мне достаточно средств, чтобы отправиться в Европу, немного осмотреться и как-нибудь снова устроиться.
   – Вы хотели сказать: найти себе нового мужа.
   – Ничего подобного я не говорила!
   – Нет, не говорили, – согласился Мейсон, произнося слова все тем же спокойным, равнодушным голосом. – Но вы именно это имели в виду.
   Она высокомерно посмотрела на адвоката:
   – Мне кажется, мистер Мейсон, что мы ушли от темы. Вот завещание.
   Адвокат задумчиво посмотрел на Еву Белтер.
   – Мало того, что вы втянули меня в дело об убийстве, так еще и тренируете на мне свои актерские способности. Вы не на сцене. Со мной такая тактика не пройдет, – сказал Мейсон.
   Ева Белтер с достоинством выпрямила спину, а потом внезапно рассмеялась.
   – Конечно, я имела в виду нового мужа! – сказала она. – Почему бы и нет?
   – Отлично. Тогда почему вы отрицали это?
   – Сама не знаю. Ничего не могу с собой поделать. Терпеть не могу, когда люди обо мне слишком много знают.
   – Вы хотите сказать, что терпеть не можете говорить правду. Предпочитаете прятаться за защитным барьером из лжи.
   Ева Белтер вспыхнула.
   – Это не справедливо! Почему вы позволяете себе так со мной разговаривать? – закричала она.
   Мейсон не стал ей отвечать, протянул руку и забрал документ, чтобы с ним ознакомиться.
   – Все написано почерком вашего мужа? – уточнил адвокат.
   – Не думаю, – ответила Ева Белтер.
   Мейсон внимательно посмотрел на женщину.
   – Похоже на то, что завещание написано одним почерком, – высказал свое мнение Мейсон.
   – Я думаю, что это не его почерк, – сказала Ева Белтер.
   – Вы этим ничего не добьетесь, – рассмеялся адвокат. – Ваш муж показывал завещание Карлу Гриффину и Артуру Этвуду, адвокату Гриффина, и сказал им, что сам полностью написал его от руки.
   Женщина нетерпеливо тряхнула головой:
   – Может, он показывал им другое завещание, написанное от руки. Но что могло помешать Гриффину разорвать то завещание и заменить его на поддельное?
   Мейсон смерил Еву Белтер холодным оценивающим взглядом.
   – Я бы не советовал вам бросаться такими словами. Вы вообще отдаете себе отчет в том, что говорите?
   – Конечно.
   – Это опасное обвинение, у вас есть доказательства?
   – Пока нет, – медленно ответила она.
   – В таком случае, как ваш адвокат, я советую вам пока воздержаться от необоснованных обвинений, – предупредил Мейсон.
   – Вы постоянно повторяете, что вы мой адвокат и что я не должна от вас ничего скрывать, – нетерпеливо сказала Ева Белтер. – А когда я начинаю рассказывать, вы начинаете меня ругать.
   – Не стройте из себя оскорбленную невинность и поберегите слезы до суда. А теперь расскажите мне про это завещание. Как вы его нашли?
   – Оно лежало в кабинете Джорджа, – осторожно ответила Ева Белтер. – Сейф был открыт. Я достала завещание и заперла сейф.
   – Знаете, это даже не смешно, – сказал ей Мейсон.
   – Вы мне не верите?
   – Конечно, нет.
   – Почему?
   – Потому что полиция должна была оставить охранника на входе в кабинет. И в любом случае, если бы сейф был открыт, то полицейские бы это заметили и описали содержимое.
   Ева Белтер опустила глаза.
   – Вы помните, как мы с вами поднимались наверх? – тихо спросила она. – Вы осматривали труп, ощупывали халат.
   – Да, – кивнул Мейсон и прищурился.
   – Именно тогда я и достала завещание из сейфа, а потом закрыла его, пока вы осматривали тело.
   Мейсон на мгновение закрыл глаза.
   – Боже мой, да вы же действительно могли это сделать! – выдохнул он. – Вы на самом деле находились рядом с письменным столом и сейфом. Но зачем вы это сделали? Почему не сообщили мне?
   – Я хотела убедиться, что оно составлено в мою пользу, а если нет, то, возможно, уничтожить его. Как вы считаете, мне следует его уничтожить?
   – Нет! – снова повысил голос Мейсон.
   Ева Белтер молчала несколько минут.
   – У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы? – наконец спросила она.
   – Да. Сядьте на кровать, чтобы я мог хорошо вас видеть. Мне необходимо кое-что узнать. Я не хотел спрашивать об этом перед допросом, который проводила полиция, потому что боялся, что это может вывести вас из равновесия. Я хотел, чтобы вы были как можно спокойнее, пока с ними разговариваете, чтобы держали себя в руках. Но сейчас другая ситуация. Мне необходимо знать, что произошло на самом деле.
   Ева Белтер округлила глаза, придавая своему лицу хорошо отработанное выражение детской невинности.
   – Я ведь уже рассказывала вам, что произошло.
   – Нет, – покачал головой Мейсон.
   – Вы обвиняете меня во лжи?
   Мейсон вздохнул:
   – Ради Бога, давайте прекратим эти игры и спустимся с небес на землю.
   – Что именно вы хотите узнать? – спросила Ева Белтер.
   – Вчера вы были в вечернем платье, – сказал Мейсон. – Для кого вы наряжались?
   – О чем вы говорите?
   – Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. Вы были в вечернем платье с обнаженной спиной, с макияжем, в атласных туфельках и шелковых чулках, – заметил Мейсон.
   – И что?
   – Ваш муж принимал ванну.
   – И что с того?
   – Прихорашивались вы явно не для мужа, – заявил Мейсон.
   – Конечно, нет.
   – Вы так одеваетесь каждый вечер?
   – Иногда.
   – Я считаю, что вы вчера вечером уходили из дома и вернулись незадолго до того, как ваш муж был убит. Я прав?
   Она яростно покачала головой, снова приняла высокомерный вид и холодно посмотрела на Мейсона.
   – Нет, я была весь вечер дома, – заявила Ева Белтер.
   Перри Мейсон посмотрел на клиентку холодным изучающим взглядом.
   – Когда я зашел в кухню за кофе, ваша экономка сказала мне, что слышала, как горничная сообщила вам о телефонном звонке, разговор был про туфли, – рискнул сказать Мейсон.
   Было очевидно, что эти слова застали Еву Белтер врасплох, и она с трудом взяла себя в руки.
   – Что, по-вашему, подозрительного в этом? – спросила женщина.
   – Вначале ответьте. Горничная передавала вам такое сообщение?
   – Вроде бы да. Но я не уверена, – уклончиво ответила Ева Белтер. – Мне были очень нужны одни туфли. Но с ними возникла проблема. Мне кажется, Мари кто-то звонил по этому поводу, и она передала мне сообщение. Но после вчерашних событий это совершенно вылетело у меня из головы.
   – Вы знаете, как вешают людей? – неожиданно спросил Перри Мейсон.
   – Что?!
   – Я сейчас расскажу вам, как вешают убийц, – продолжал Мейсон. – Обычно казнят на рассвете. Приходят в камеру смертников и зачитывают приговор. Затем приговоренному связывают руки за спиной, и вдоль спины привязывают доску, чтобы не делал лишних движений. Затем начинается длинный марш по коридору в направлении эшафота. Нужно подняться на тринадцать ступенек. Приговоренного ставят на крышку люка. Вокруг стоят сотрудники тюрьмы, выступающие свидетелями казни, а внизу, в маленькой комнатке, находятся трое заключенных с острыми ножами, готовые в нужный момент перерезать три веревки, они же держат крышку люка. Палач надевает на приговоренного петлю, потом черный мешок на голову, связывает ноги ремнями…
   Ева Белтер закричала.
   – Именно это ожидает вас, если вы не скажете мне правду, – заявил Мейсон.
   Ее лицо побледнело, губы посинели и задрожали, а глаза потемнели от страха.
   – Я с-сказала п-правду, – произнесла женщина, заикаясь.
   Мейсон покачал головой.
   – Послушайте меня, – сказал адвокат, – вы должны быть со мной откровенны, если хотите, чтобы я спас вас от смертного приговора. Иначе я не смогу вас вытянуть! Вы знаете так же, как и я, что история с туфлями – липа. Это кодовое слово. Данное сообщение означает, что с вами хочет связаться Гаррисон Бурк. Вы дали мне аналогичное кодовое слово, которое я должен был использовать при разговоре с горничной, если мне вдруг потребуется с вами связаться.
   Ева Белтер все еще дрожала, ее лицо оставалось бледным. Она нашла в себе силы только кивнуть.
   – А теперь расскажите мне все, что произошло тем вечером, – снова заговорил Мейсон. – Гаррисон Бурк передал вам сообщение, чтобы вы с ним связались. Вы договорились с ним где-то встретиться, надели вечернее платье и вышли из дома. Так?
   – Нет, он пришел в наш дом, – призналась Ева Белтер.
   – Что он сделал?!
   – Это правда, – кивнула женщина. – Я говорила ему, чтобы он этого не делал. Гаррисон хотел со мной поговорить, но я ему сказала, что не стану с ним разговаривать в доме. Но он все равно заявился к нам! Вы сообщили ему, что Джордж был владельцем «Пикантных новостей». Вначале он не хотел в это верить, но потом решил поговорить с моим мужем. Он думал, что сможет все объяснить Джорджу. Гаррисон готов был пойти на все, лишь бы спасти свою репутацию.
   – Вы не знали, что он придет? – спросил Мейсон.
   – Нет.
   На мгновение воцарилась тишина.
   – Откуда вы обо всем узнали? – наконец спросила Ева Белтер.
   – О чем именно?
   – О туфлях. О том, что это кодовое слово.
   – Мне сказал сам Бурк, – ответил адвокат.
   – А потом экономка сказала про сообщение? Интересно, сказала ли она это полиции?
   – Нет, она не сказала ни мне, ни полиции, – покачал головой Мейсон и улыбнулся. – Я использовал этот маленький блеф, чтобы добиться от вас правды. Я знаю, что вы вчера вечером должны были встретиться с Гаррисоном Бурком, и я знал, что он обязательно попробует с вами связаться. Он тот человек, которому необходимо поделиться своим беспокойством с другими. Поэтому я сделал вывод, что он должен позвонить горничной.
   Ева Белтер выглядела обиженной.
   – Вы считаете, что можете так относиться ко мне? – воскликнула она. – Вы считаете, что это честно?
   Мейсон усмехнулся:
   – У вас еще хватает наглости говорить о честности? Изображать из себя ангела с крылышками?
   Она надула губы.
   – Мне это не нравится, – объявила женщина.
   – Ничего другого я и не ожидал. Итак, Гаррисон Бурк пришел в дом?
   – Да, – подтвердила Ева Белтер слабым голосом.
   – И что было дальше?
   – Он настаивал на встрече с Джорджем, хотя я сказала, что не стоит даже близко приближаться к моему мужу, так как это самоубийство. Бурк пообещал, что не скажет Джорджу обо мне. Он считал, что если лично побеседует с моим мужем, объяснит ему обстоятельства дела и пообещает ему любую услугу, после того, как Гаррисон изберется в парламент, Джордж прикажет Фрэнку Локку дать отбой.
   – Ну, наконец-то я услышал правду, – заметил Мейсон. – Бурк хотел встретиться с вашим мужем, вы пытались его отговорить. Так?
   – Да.
   – А почему? – поинтересовался Мейсон.
   – Я боялась, что он расскажет обо мне, – призналась Ева Белтер.
   – И рассказал? – спросил Мейсон.
   – Не знаю, – ответила она и быстро исправилась: – Я хотела сказать нет, конечно, нет. Гаррисон вообще не встречался с Джорджем. Я убедила его, чтобы он ушел.
   Мейсон засмеялся:
   – Немного поздновато вы заметили мою ловушку, дорогая миссис Белтер. Так вы не знаете, рассказал Бурк Джорджу о вашей связи с ним или нет?
   – Повторяю вам: они не встречались, – угрюмо настаивала миссис Белтер.
   – Да, я вас услышал. Но факты говорят об обратном: они виделись. Бурк поднялся наверх в кабинет и разговаривал с Джорджем.
   – Откуда вы можете это знать?
   – У меня на этот счет есть собственная теория, и я хочу ее проверить. Но уже сейчас могу примерно представить, как все произошло на самом деле.
   – И как? – спросила миссис Белтер.
   – Вы ведь сами это знаете, – ответил Мейсон, иронично улыбаясь.
   – Нет, я не знаю! – воскликнула она. – Как все произошло?
   Перри Мейсон снова заговорил ровным, спокойным, ничего не выражающим голосом:
   – Итак, Гаррисон Бурк отправился наверх, чтобы поговорить с вашим мужем. Долго он там был?
   – Не знаю. Не больше четверти часа.
   – Уже лучше. И вы не видели его, когда он спустился вниз?
   – Нет.
   – Значит, выстрел прозвучал, пока Гаррисон Бурк находился наверху, а затем он сбежал вниз по лестнице и вылетел из дома, ничего вам не сказав?
   Миссис Белтер очень эмоционально затрясла головой.
   – Нет! – воскликнула она. – Бурк ушел до того, как моего мужа застрелили.
   – За сколько минут до этого?
   – Не знаю точно. За пятнадцать минут, может, больше, может, меньше.
   – И теперь Гаррисон Бурк куда-то исчез, – заметил Мейсон.
   – Что вы хотите этим сказать?
   – Именно то, что сказал. Его нигде не найти. Он не отвечает на телефонные звонки. Дома его нет.
   – Откуда вы знаете?
   – Я пытался ему дозвониться, потом отправил частных детективов к его дому.
   – Зачем?
   – Потому что знаю, что он замешан в убийстве, – ответил Мейсон.
   Ева Белтер снова округлила глаза.
   – Но как такое возможно? – спросила женщина. – Никто, кроме меня, не знал, что он был в доме. И, конечно, я никому этого не рассказывала, потому что боялась, что это еще больше усугубит положение дел. Бурк ушел до того, как появился мужчина, который застрелил моего мужа.
   Перри Мейсон пристально посмотрел ей в глаза.
   – Стреляли из его револьвера, – медленно произнес он.
   Ева Белтер пораженно уставилась на адвоката.
   – С чего вы взяли? – спросила она.
   – На орудии убийства есть номер. По этому номеру можно проследить путь револьвера от оружейного завода до оптового торговца, от оптовика до магазина розничной торговли, и выяснить, кто купил револьвер в магазине. Его купил некий Пит Митчелл, зарегистрированный на Западной Шестьдесят девятой улице, 1322. Он близкий друг Гаррисона Бурка. Полиция обязательно найдет Митчелла, а когда они до него доберутся, ему придется объяснять, где его револьвер. Разумеется, он скажет, что отдал его Бурку.
   Ева Белтер приложила руку к горлу.
   – Как можно так точно узнать историю оружия? – удивленно воскликнула она.
   – Все, что касается продажи и покупки оружия, строго регистрируется.
   – Я знала, что нужно было что-то сделать с этим револьвером! – истерично воскликнула Ева Белтер.
   – Тогда вы бы собственноручно надели петлю себе на шею, – заметил Мейсон. – Вы должны думать прежде всего о себе. Ваша роль в этом деле не очень ясна. Я понимаю, что вы пытаетесь спасти Бурка. Если Джорджа убил Гаррисон, то вы должны рассказать мне правду во всех подробностях. Тогда, если это возможно, мы попробуем не впутывать Бурка. Но я не хочу, чтобы вы пытались защищать Бурка, когда прокуратура готовит обвинительный приговор вам. Они прямо сейчас работают по этому делу и главная подозреваемая у них вы.
   Ева Белтер принялась ходить по комнате, теребя в руках носовой платок.
   – Боже мой! – причитала женщина. – Боже мой!
   – Не знаю, приходило ли вам в голову, но у нас предусмотрено уголовное наказание за укрывательство и соучастие. Мы с Вами не хотим получить подобное обвинение. Поэтому должны понять, кто убил вашего мужа, причем выяснить это до полиции. Я не хочу, чтобы они повесили убийство на вас или на меня. Если Бурк виновен, мы должны связаться с ним как можно скорее и убедить его добровольно сдаться полиции. Дальше придется приложить некоторые усилия, чтобы судебный процесс начался как можно быстрее, до того, как прокуратура соберет слишком много доказательств. Я сделаю все возможное, чтобы заткнуть рот Локку и не допустить публикаций в «Пикантных новостях» ни о Бурке, ни о вас.
   Ева Белтер с минуту неотрывно смотрела на адвоката, потом спросила:
   – А как вы собираетесь этого добиться?
   – В этой игре вам не обязательно все знать, – улыбнулся Мейсон. – Чем меньше вы будете знать, тем меньше разболтаете.
   – Вы можете мне доверять. Я умею хранить секреты, – заявила Ева Белтер.
   – Вы хотели сказать, что хорошо умеете врать, – рассудительно заметил Мейсон. – Но на этот раз вам не придется этого делать, потому что вы просто не будете знать, что происходит.
   – Но Бурк не убивал Джорджа, – настаивала Ева Белтер.
   Мейсон нахмурился:
   – Именно по этой причине я хотел с вами связаться. Если Бурк не убивал, то кто убил Джорджа?
   Она отвела взгляд:
   – Я ведь говорила вам, что какой-то мужчина приходил к моему мужу. Я не знаю, кто это был, я думала, что это были вы. Его голос был очень похож на ваш.
   Мейсон встал с мрачным выражением лица:
   – Послушайте, если вы намерены и дальше играть со мной в эту игру, я брошу вас на произвол судьбы. На съедение волкам! Вы уже один раз попробовали со мной это провернуть. Достаточно!
   Ева Белтер, вскочив с кровати, расплакалась:
   – Я н-ничего н-не могу с этим поделать! Вы спросили, я ответила. Нас здесь никто не слышит. Я уже г-говорила вам, кто это был. Я с-слышала ваш голос. Я не скажу это п-полиции, даже если они будут меня п-пытать.
   Мейсон взял Еву Белтер за плечи и заставил опуститься на кровать. Потом он оторвал ее руки от лица и заглянул ей в глаза. В них не было ни намека на слезы.
   – Хорошенько запомните, миссис Белтер: вы не слышали моего голоса, потому что меня там не было. И заканчивайте этот цирк с рыданиями. А уж если вам так хочется порыдать, то носите луковицу в носовом платке!
   – В таком случае это был человек, голос которого очень похож на ваш, – настаивала женщина.
   Мейсон нахмурился, глядя на нее.
   – Вы влюблены в Бурка? – спросил адвокат. – И хотите сделать из меня козла отпущения на тот случай, если мне не удастся выпутать его из этой истории?
   – Нет. Вы хотели, чтобы я сказала вам правду, вот и говорю.
   – Знаете что? Мне сейчас очень хочется встать, уйти и оставить вас одну разбираться с этим делом, – пригрозил Мейсон.
   – В таком случае я вынуждена буду заявить полиции, что слышала ваш голос в кабинете мужа, – невинно заявила она.
   – Значит, вот какую игру вы затеяли?
   – Я не играю в игры. Я говорю правду.
   Произнесла она это сладким голосом, но при этом, не глядя ему в глаза. Мейсон вздохнул.
   – Я еще никогда не отказывался от клиента, независимо от того, виновен он был или невиновен, – сказал Мейсон. – Я пытаюсь об этом не забывать и сейчас. Но, честное слово, я борюсь с искушением расстаться с вами!
   Ева Белтер сидела на кровати и вертела в пальцах носовой платок. Мейсон заговорил снова:
   – Возвращаясь из вашего дома, я специально заехал в ту аптеку, из которой вы мне звонили, чтобы поговорить с продавцом. Он наблюдал за вами, когда вы заходили в телефонную кабину, что было вполне естественно. Женщина в вечернем платье, поверх которого накинуто мужское пальто, промокшая до нитки, вбегает в ночную аптеку после полуночи, чтобы позвонить. Такая персона просто не может не привлечь внимания. Продавец сказал мне, что вы сделали два звонка.
   Ева Белтер смотрела на Мейсона широко раскрытыми глазами, но молчала.
   – Кому вы звонили, кроме меня? – спросил адвокат.
   – Никому. Продавец ошибся.
   Перри Мейсон надел шляпу, низко надвинув себе на лоб, повернулся к Еве Белтер и сказал с яростью:
   – Я вытащу вас из этой заварушки. Пока не знаю как, но вытащу. Только вам это будет очень дорого стоить!
   Он резко открыл дверь, вышел в коридор и с грохотом захлопнул ее за собой. Небо на востоке уже начало светлеть.

Глава 12

   Первые лучи раннего утреннего солнца уже освещали верхние этажи зданий, когда Перри Мейсон добрался до экономки Гаррисона Бурка.
   Это была женщина примерно пятидесяти семи лет, плотного телосложения. Настроена она была достаточно враждебно.
   – Мне плевать, кто вы такой, – агрессивно заявила она. – Я уже сказала вам: мистера Бурка нет дома, и я понятия не имею, где он. Он вернулся около полуночи, потом кто-то ему позвонил, и он снова ушел. Телефон трезвонил всю ночь. Я не подходила, потому что знала: мистера Бурка все равно нет, а у меня ноги мерзнут, когда я встаю посреди ночи. Я не люблю, когда меня вытаскивают из постели и в раннее время тоже!
   – Сколько прошло времени с тех пор, как мистер Бурк вернулся домой и до того момента, как раздался телефонный звонок? – уточнил Мейсон.
   – Позвонили почти сразу. Но вам-то какое до этого дело?
   – Как вы считаете: мистер Бурк ждал этого звонка?
   – Откуда мне знать? Я проснулась, когда он вернулся. Я слышала, как он открывал и закрывал входную дверь. Я пыталась снова заснуть, но вдруг зазвонил телефон, и слышала, как он разговаривал. Потом мистер Бурк побежал наверх, к себе в спальню. Я решила, что он пошел спать, но в это время он явно собирал чемодан, потому что утром чемодана на месте не оказалось. Я услышала, как он сбежал вниз по лестнице и хлопнул входной дверью.
   – Ну, тогда, наверное, у меня больше нет к вам вопросов, – сказал Перри Мейсон.
   – Надеюсь! – рявкнула экономка и захлопнула дверь.
   Мейсон сел в машину и поехал в ближайший отель, чтобы оттуда позвонить в свою адвокатскую контору. Услышав голос Деллы Стрит, он спросил:
   – Мистер Мейсон на месте?
   – Нет, его нет. Кто его спрашивает?
   – Его старый знакомый, Фред Б. Джонсон, – быстро заговорил Мейсон. – Мне очень нужно увидеться с мистером Мейсоном.
   – К сожалению, не могу вам сказать, где он находится в данный момент. Но думаю, что он скоро появится. Его ищут несколько человек. У одного из них, мистера Пола Дрейка, даже назначена встреча. Поэтому я думаю, что он должен скоро вернуться.
   – Благодарю вас, – беззаботным тоном ответил Мейсон. – Я перезвоню.
   – Может, хотите оставить какое-то сообщение для мистера Мейсона? – спросила Делла Стрит.
   – Нет. Я сам перезвоню, – сказал Мейсон и повесил трубку.
   Он позвонил в детективное агентство и попросил к телефону Дрейка.
   – Пол, воздержись от своих обычных шуточек, если кто-то может тебя услышать, – предупредил Мейсон. – Подозреваю, что есть желающие задать мне вопросы, на которые я не готов ответить прямо сейчас. Ты знаешь, кто говорит?
   – Да, – ответил Дрейк. – У меня для тебя есть удивительные новости.
   – Говори, – ответит Мейсон.
   – Я навестил того человека на Западной Шестьдесят девятой улице и обнаружил странную вещь.
   – Продолжай, – подбодрил Мейсон.
   – Ему позвонили сразу после полуночи, и он сказал жене, выглядя при этом очень испуганным, что должен срочно уехать из города по важному делу. Он бросил все самое необходимое в чемодан, и примерно без четверти час за ним кто-то заехал. Наш объект сел в машину и уехал. Он обещал жене, что свяжется с ней, даст ей знать, где он находится. Сегодня утром она получила телеграмму: «Все в порядке. Не беспокойся. Целую.». Больше она ничего не знает. Конечно же, она очень обеспокоена.
   – Отличная работа, – сказал Мейсон.
   – Это тебе о чем-нибудь говорит?
   – Пожалуй, да. Мне нужно все это обдумать, но кажется, что это многое объясняет. О Фрэнке Локке что-то новое удалось раскопать?
   Судя по голосу в трубке, Дрейк явно оживился:
   – Я пока не узнал то, что ты просил, Перри, но думаю, я на верном пути. Ты помнишь девушку из отеля «Уилрайт»? Эстер Линтен?
   – Да. И что с ней?
   – Представь себе, она тоже из Джорджии, – сообщил Дрейк.
   Мейсон присвистнул.
   – И это еще не все, – продолжал Дрейк. – Девушка регулярно получает деньги от Локка. Каждые две недели на ее имя выписывают чек. И деньги идут не с личного счета Локка, а со специального счета «Пикантных новостей». У них такой есть в одном из банков в центре города. Нам удалось разговорить кассира в отеле. Эти чеки регулярно проходят через его руки.
   – Ты можешь выяснить, чем она занималась в Джорджии? – спросил Мейсон. – Надеюсь, она не сменила фамилию.
   – Уже занимаемся этим, – ответил Пол Дрейк. – Нам помогают наши партнеры из филиала в Джорджии. Я просил их телеграфировать, как только они что-то узнают. Не изучать факты глубоко, а сразу же сообщать о каждой новой детали.
   – Отличная работа, Пол, – похвалил Мейсон. – Ты можешь мне сказать, где Локк был вчера вечером?
   – Поминутно. Мы следили за ним весь вечер. Тебе нужен полный отчет?
   – Да, и как можно скорее, – ответил Мейсон.
   – Куда его отправлять?
   – Выбери человека, которому ты полностью доверяешь. Пусть он убедится, что за ним не следят. Попроси его оставить отчет у администратора отеля «Рипли» на имя Фреда Б. Джонсона из Детройта.
   – Понял, – сказал Дрейк. – Постарайся периодически выходить со мной на связь. У меня могут быть для тебя новости.
   – Хорошо, – сказал Мейсон и повесил трубку.
   Адвокат сразу же отправился в отель «Рипли» и спросил у администратора, нет ли посланий для мистера Джонсона. Ему ответили, что ничего не оставляли. Тогда Мейсон поднялся в пятьсот восемнадцатый номер и нажал на ручку двери, которая оказалась не заперта.
   Ева Белтер сидела в номере на краю постели и курила. На столике, придвинутом к кровати, стояли стакан и бутылка виски. Треть бутылки была выпита.
   В мягком кресле сидел крупный мужчина, который явно чувствовал себя некомфортно. В его глазах читался испуг.
   – Хорошо, что вы пришли, – сказала Ева Белтер. – Вы не хотели мне верить, поэтому я приготовила для вас доказательства.
   – Доказательства чего? – спросил Мейсон.
   Он оглядел незнакомого крупного мужчину, который теперь встал и смущенно смотрел на Мейсона.
   – Доказательства того, что завещание поддельное, – сказала она. – Это мистер Дэгетт. Он работает кассиром в банке, через который шли все сделки Джорджа. Он много знает о личных делах Джорджа и знает его почерк. Завещание написано не его рукой.
   Дэгетт поклонился и улыбнулся:
   – Мистер Мейсон, адвокат? Очень приятно с вами познакомиться.
   Он не протянул руку Мейсону. Адвокат внимательно рассматривал крупного мужчину, который чувствовал себя некомфортно.
   – Не надо ходить вокруг да около, – сказал Мейсон. – Она оказывала на вас давление? Иначе бы вы не пришли сюда в такое время. Наверное, вы звоните горничной и оставляете сообщения о шляпке или о чем-нибудь в этом духе. Меня это совершенно не интересует. Мне нужны только факты. Забудьте о том, что она велела вам говорить. Вы окажете ей большую услугу, если скажете правду, и я вам это гарантирую. Мне нужны честные ответы. Оно настоящее?
   Банковский служащий изменился в лице, сделал полшага в сторону адвоката, остановился, сделал глубокий вдох, потом уточнил:
   – Вы про завещание?
   – Да, – ответил адвокат.
   – Поддельное, – ответил Дэгетт. – Я внимательно его изучил. Точно подделка. И самое удивительное то, что и подделка-то не очень хорошая. При более внимательном рассмотрении видно, что почерк меняется в паре мест. Создается впечатление, что человек торопился и явно устал за время его написания.
   – Дайте мне взглянуть, – попросил Мейсон.
   Ева Белтер протянула ему завещание.
   – Как насчет еще одного стаканчика, Чарли? – спросила она у банкира и глупо хихикнула.
   Дэгетт сильно затряс головой.
   – Нет! – резко сказал он.
   Мейсон тщательно изучил завещание и прищурился.
   – Боже, вы правы! – воскликнул он.
   – Подделка вне всякого сомнения, – сказал Дэгетт.
   Мейсон резко повернулся к нему.
   – Вы готовы подтвердить это в суде? – уточнил адвокат.
   – Боже праведный, нет! Но я вам и не нужен. Это же очевидно.
   Мейсон посмотрел на него.
   – Действительно, – согласился он. – Тогда у меня больше нет к вам вопросов.
   Дэгетт молча прошел к двери, распахнул ее и вышел из номера. Мейсон повернулся к Еве Белтер:
   – Я сказал вам, что мы можем встретиться здесь для того, чтобы обговорить некоторые моменты, но я не имел в виду то, что вы можете здесь остаться. Вы отдаете себе отчет в том, как это выглядит? Если кто-нибудь застанет нас в номере отеля в такое время?
   Она пожала плечами.
   – Обстоятельства вынуждают рисковать, – сказала Ева Белтер. – И я хотела, чтобы вы поговорили с Дэгеттом.
   – Как вы заставили его сюда прийти? – спросил адвокат.
   – Позвонила по телефону и попросила. Сказала, что дело важное. И с вашей стороны было невежливо так с ним разговаривать. Вы ему таких вещей наговорили! Нехорошо!
   Она снова пьяно захихикала.
   – Вы его хорошо знаете? – спросил Мейсон.
   – Что вы имеете в виду?
   Мейсон стоял и смотрел на нее.
   – Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Вы обращались к нему по имени – называли его Чарли.
   – Конечно. Его зовут Чарли. Он мой друг, также как и друг Джорджа.
   – Понятно, – сказал Мейсон.
   Он подошел к телефону и позвонил в свою адвокатскую контору.
   – Джонсон беспокоит. Мистер Мейсон вернулся? – спросил он.
   – Еще нет, – ответила Делла Стрит. – И, боюсь, мистер Джонсон, что он будет очень занят, когда вернется. Вчера вечером случилось что-то серьезное. Я не знаю деталей, но речь идет об убийстве, и мистер Мейсон представляет одну из главных свидетельниц. Уже приходили несколько журналистов из разных газет, все хотят его увидеть. Один из них до сих пор сидит в приемной и не желает уходить. Мне кажется, что на самом деле он из полиции. Поэтому если вы рассчитывали поймать мистера Мейсона в конторе сегодня утром, то у вас ничего не получится.
   – Это печально. У меня имеются документы, которые, как мне кажется, мистер Мейсон хотел бы увидеть и, вероятно, подписать. Может, вы порекомендуете мне человека, умеющего стенографировать?
   – Я могла бы вам помочь, – сказала Делла Стрит.
   – А вы можете оставить контору, когда ее осаждают посетители? – спросил Мейсон.
   – Я решу этот вопрос.
   – Тогда жду вас в отеле «Рипли», – сказал Мейсон.
   – Я скоро приеду, – ответила Делла Стрит и повесила трубку.
   Мейсон задумчиво посмотрел на Еву Белтер.
   – Раз уж вы здесь, то можете остаться еще ненадолго.
   – Что вы собираетесь делать? – поинтересовалась Ева Белтер.
   – Подать прошение о назначении управляющего наследственным имуществом, – сказал Мейсон. – Это заставит Карла Гриффина и его адвокату предоставить завещание для подтверждения. После мы сможем опротестовать данное завещание и подать заявление о назначении вас хотя бы временным управляющим.
   – Что все это означает?
   – Это означает, что вы теперь возьмете все в свои руки и, что бы они ни делали, останетесь у руля.
   – А толку-то? По завещанию я остаюсь практически без наследства. Мы должны вначале доказать, что завещание поддельное. И я не получу ничего, пока не состоится суд и не будет вынесено решение. Так?
   – Вы хорошо меня слушали? Я имел в виду временное управление имуществом, – пояснил Мейсон. – Между прочим, «Пикантные новости» – это тоже часть имущества.
   – О, теперь понимаю.
   – Мы подготовим сразу же все необходимые документы, – продолжал Мейсон. – Они будут у моей секретарши, и она отнесет их в суд, по одному за раз. Вы должны вернуть завещание на место. Возможно, полиция охраняет кабинет наверху, так что вы не сможете положить его туда, откуда взяли. Оставьте его где-нибудь в другом месте в вашем доме.
   Ева Белтер нервно захихикала:
   – С этим проблем не будет. Это я сделаю!
   – Вы пошли на безумный риск, – продолжал Мейсон. – Я не понимаю, зачем вы вообще доставали его из сейфа. Если его найдут у вас, то дело может принять очень скверный оборот.
   – Выше голову! Не беспокойтесь об этом, – сказала Ева Белтер. – Меня не поймают. А вы что, сами никогда не рискуете?
   – Боже мой! Да я пошел на самый большой риск в своей жизни, когда взялся за ваше дело. Вы играете с огнем! И хотите, чтобы другие делали это вместе с вами.
   Ева Белтер соблазнительно улыбнулась Мейсону:
   – Это вы так считаете. А я знаю мужчин, которые любят как раз таких женщин, – заявила она.
   Мейсон мрачно посмотрел на нее и сказал:
   – Вы совсем опьянели. Хватит пить.
   – Боже, вы сейчас говорите ну точно как мой муж.
   Мейсон подошел к столику, взял бутылку, заткнул ее пробкой и убрал в ящик комода, заперев его, а ключ положил себе в карман.
   – Разве так хорошо поступать? – спросила Ева Белтер.
   – Да, – ответил адвокат.
   Зазвонил телефон, Мейсон поднял трубку. Портье сообщил, что посыльный только что принес для него конверт. Мейсон попросил принести его наверх и повесил трубку.
   Адвокат отправился к двери номера и стал ждать там. Он открыл ее, как только раздался стук, забрал конверт и вручил чаевые молодому человеку. В нем находился отчет детективного агентства о перемещениях Фрэнка Локка прошлой ночью.
   – Что это? – спросила Ева Белтер.
   Мейсон не счел нужным отвечать, только покачал головой, затем подошел к окну, разорвал конверт и начал читать отчет, напечатанный на пишущей машинке.
   Вначале Локк отправился в кабак, нелегально торгующий спиртным, провел там полчаса, потом зашел в парикмахерскую, где его побрили и сделали массаж. После этого он отправился в отель «Уилрайт», где поднялся в номер девятьсот сорок шесть. Там он провел пять или десять минут, вышел оттуда с Эстер Линтен, проживающей в этом номере, и они вместе пошли ужинать. Они ели и танцевали примерно до одиннадцати вечера, а затем вернулись в номер в отеле «Уилрайт». Попросили принести им в номер имбирное пиво и лед. Локк оставался в отеле до половины второго.
   Мейсон сунул отчет в карман и принялся барабанить кончиками пальцев по подоконнику.
   – Вы действуете мне на нервы, – сказала Ева Белтер. – Вы можете мне объяснить, что происходит?
   – Я уже сказал вам, что мы будем делать.
   – Что это за бумаги?
   – Деловые бумаги.
   – По какому делу?
   Мейсон рассмеялся.
   – Неужели я должен рассказывать вам обо всех делах, которые веду, и обо всех своих клиентах только потому, что сейчас работаю на вас?
   Она нахмурилась.
   – Вы ужасны, – капризно заявила женщина.
   Мейсон пожал плечами, не переставая барабанить пальцами по подоконнику.
   Раздался стук в дверь.
   – Войдите! – крикнул Мейсон.
   Дверь распахнулась, и вошла Делла Стрит. Она замерла и напряглась, увидев Еву Белтер на кровати.
   – Хорошо, что ты пришла, Делла, – сказал Мейсон. – Нам нужно подготовить несколько документов на случай непредвиденных обстоятельств. Необходимо составить прошение о назначении управляющего наследственным имуществом, протест против утверждения завещания, заявление о назначении временного управляющего и прошение о назначении миссис Белтер этим управляющим. Все документы должны быть готовы для подачи в суд. Дальше нам нужно будет получить решение суда о назначении управляющего наследством. Нам необходимо получить вообще все решения суда, которые выдаются душеприказчику, с заверенными копиями, которые следует вручить заинтересованным лицам.
   – Вы хотите надиктовать их прямо сейчас? – холодно спросила Делла Стрит.
   – Да. Но еще я хотел бы позавтракать.
   Мейсон подошел к телефону и заказал завтрак в номер.
   Делла Стрит посмотрела на Еву Белтер.
   – Простите, но мне потребуется этот столик, – сказала секретарша.
   Ева Белтер приподняла брови, после чего забрала со столика стакан с видом дамы, которая прижимает к себе юбку, чтобы не коснуться ею случайно встреченного нищего.
   Мейсон забрал со столика бутылку имбирного пива и ведерко со льдом, вытер столик влажной тряпкой, в которую было завернуто ведерко. После этого пододвинул столик к стулу, на котором сидела Делла Стрит.
   Секретарша придвинула свой стул с прямой спинкой, положила ногу на ногу, положила блокнот на стол и взяла в руку карандаш.
   Перри Мейсон диктовал быстро, где-то в течение двадцати минут. Принесли завтрак, все трое ели с аппетитом, почти в полной тишине. Ева Белтер вела себя как госпожа, которая была вынуждена завтракать со слугами.
   После еды Мейсон позвонил в отдел обслуживания и попросил забрать посуду, а потом снова принялся диктовать. К половине десятого он закончил.
   – Возвращайся в контору и напечатай эти документы, чтобы их можно было в любой момент подписать, – попросил он Деллу Стрит. – Только проследи, чтобы никто не видел, чем ты занимаешься. Лучше закрой дверь на ключ. Для прошений используй имеющиеся у нас бланки.
   – Хорошо. Я должна сказать тебе пару слов с глазу на глаз, – сказала Делла.
   Ева Белтер фыркнула.
   – Не обращай на нее внимания, Делла, – сказал Мейсон. – Миссис Белтер уже уходит.
   – О, нет! – запротестовала Ева Белтер.
   – Да, и притом немедленно, – приказным тоном объявил Мейсон. – Вы мне нужны были здесь только для того, чтобы сообщить необходимую для документов информацию. Теперь можете возвращаться домой, и не забудьте спрятать завещание в доме. Во второй половине дня приходите ко мне в контору, чтобы подписать все эти документы. А пока держите язык за зубами. Репортеры захотят взять у вас интервью. Рано или поздно они до вас доберутся. Используйте свои женские уловки, покажите, что вы потрясены и сломлены свалившимся на вас несчастьем. Вы в шоковом состоянии из-за этого ужаса. Вы не можете ничего внятно сказать, не хотите давать интервью, потому что у вас горе. Как только какой-нибудь фотограф направит на вас камеру, показывайте коленки и начинайте лить слезы. Вы поняли меня?
   – Вы грубы и жестоки, – холодно заметила Ева Белтер.
   – Зато я добиваюсь результатов, – ответил Мейсон. – И нет смысла снова пробовать на мне ваши уловки. Ведь вы уже убедились, что на меня они не действуют.
   Ева Белтер с достоинством надела пальто и шляпку, затем направилась к двери.
   – Каждый раз, когда я начинаю испытывать к вам симпатию, вам обязательно нужно что-то сказать, чтобы все испортить, – заметила миссис Белтер.
   Мейсон молча открыл ей дверь, поклонился, и захлопнул ее. Затем он вернулся к секретарше.
   – Что случилось, Делла?
   Она сунула руку в декольте своего платья и достала конверт.
   – Его принес посыльный, – сообщила секретарша.
   – Что это? – поинтересовался Мейсон.
   – Деньги.
   Мейсон открыл конверт. В нем лежали стодолларовые дорожные чеки, две пачки по десять штук в каждой, то есть каждая на тысячу долларов. Все чеки были подписаны «Гаррисон Бурк», и должным образом удостоверены. Фамилия получателя не была проставлена.
   К чекам была приложена записка, быстро нацарапанная карандашом. Мейсон развернул ее и прочитал: «Я решил, что для меня будет лучше исчезнуть на некоторое время. Продолжайте работать и не впутывайте меня. Что бы ни случилось, сделайте так, чтобы я никак не фигурировал в этом деле». Записка была подписана инициалами «Г.Б.».
   Мейсон вручил дорожные чеки Делле Стрит.
   – В последнее время нам грех жаловаться на то, как идут дела, – заметил он. – Но будь осторожна, когда будешь их обналичивать.
   Она кивнула.
   – Расскажи мне, что случилось, – попросила секретарша. – Во что она тебя еще втянула?
   – Она ни во что меня не втягивала, только благодаря ей я получил два хороших гонорара. А когда с этим делом будет покончено, она заплатит еще.
   – Обязана заплатить. Я слышала, что сегодня утром говорили репортеры. Она затащила тебя к себе домой до того, как позвонила полиции. Эта женщина все обставила так, что это убийство можно спокойно свалить на тебя. Почему ты думаешь, что она не скажет полиции, что именно ты был наверху в кабинете, когда прозвучал выстрел?
   Мейсон устало махнул рукой:
   – Я как раз уверен, что она рано или поздно это сделает.
   – И ты ей позволишь?
   – Клиентов не переделаешь, Делла, – принялся терпеливо объяснять Мейсон. – Нужно принимать их такими, какие они есть. В этой игре есть только одно правило: если ты соглашаешься представлять клиента, если берешься за дело, то нужно предпринять все для его удачного завершения.
   Секретарша фыркнула:
   – Но это же не значит, что ты должен сидеть сложа руки, позволяя свалить на тебя убийство, чтобы защитить ее любовника.
   – Как я вижу, ты неплохо проинформирована, – заметил Мейсон. – С кем ты разговаривала?
   – С одним репортером, но я не разговаривала, только слушала.
   Перри Мейсон улыбнулся ей:
   – Теперь возвращайся в контору и подготовь эти документы. И не беспокойся обо мне. Я должен еще кое-что сделать. Если тебе придется прийти сюда еще раз, будь осторожна, проверь, чтобы за тобой никто не следил.
   – Здесь я была первый и последний раз, – объявила Делла Стрит. – Больше я ничем подобным заниматься не буду. За мной следили, но я воспользовалась опытом миссис Белтер и повторила тот же фокус, который она провернула после первого посещения нашей конторы. Я зашла в дамскую комнату. Это всегда сбивает с толку мужчин, следящих за женщиной. И хотя один раз они на это попались, во второй может уже не получиться.
   – Это уже не имеет значения. Я и так довольно долго скрываюсь, – заметил Мейсон. – Меня все равно сегодня где-нибудь поймают.
   – Ненавижу ее! – снова взорвалась Делла Стрит. – Лучше бы мы ее вообще никогда не видели. Она не стоит всех этих денег. Даже если бы мы получили в десять раз больше. Я тебе сразу же сказала, что это очень опасная женщина. Кошка с бархатными коготками.
   – Спокойно, Делла! Еще не последний раунд.
   Делла Стрит встряхнула головой:
   – Я видела достаточно. Документы будут готовы после обеда.
   – Отлично. Пусть она их подпишет. Проследи, чтобы все было в порядке. Может, я сам за ними заскочу, но не буду задерживаться в конторе. А возможно, позвоню тебе и попрошу куда-нибудь привезти.
   Она улыбнулась ему и ушла, – элегантная, сдержанная, преданная и очень переживающая за него женщина.
   Мейсон подождал пять минут, затем вышел из отеля и закурил.

Глава 13

   Мейсон остановился перед дверью девятьсот сорок шестого номера в отеле «Уилрайт» и тихо постучал. Изнутри не доносилось ни звука. Мейсон немного подождал и постучал еще раз немного громче.
   Прошло еще несколько секунд – за дверью послышался шорох, заскрипели пружины на кровати, потом прозвучал женский голос:
   – Кто там?
   – Телеграмма, – сказал Перри Мейсон.
   Он услышал звук отпираемого изнутри замка, потом дверь начала понемногу открываться. Мейсон толкнул дверь плечом, она распахнулась, и он вошел в номер.
   На девушке была пижама из прозрачного шелка, которая не оставляла места для воображения, – детали фигуры просматривались прекрасно. Она явно только проснулась, об этом говорили припухшие глаза. На лице все еще оставались следы макияжа, но из-под слоя косметики проглядывала кожа землистого цвета.
   При свете дня Мейсон понял, что она старше, чем он думал вначале. Однако девушка была красива, а ее фигурой восхитился бы любой скульптор. У нее были большие темные глаза и недовольное выражение лица. Она стояла перед ним, нисколько не смущаясь, причем в ее позе было что-то вызывающее.
   – Что означает это вторжение? – спросила Эстер Линтен.
   – Я хочу с вами поговорить.
   – Хорошенькие у вас методы, черт побери, – хмыкнула девушка.
   Мейсон кивнул.
   – Возвращайтесь в постель, – предложил он. – А то простудитесь.
   – Вы пришли для того, чтобы сообщить мне об этом?
   Она прошла к окну, подняла жалюзи и повернулась к Мейсону лицом.
   – Ну, выкладывайте.
   – Мне очень жаль, но вы вляпались в скверную историю.
   – Да что вы говорите? – опять хмыкнула она.
   – Дело в том, что это так. Я говорю правду.
   – Кто вы такой?
   – Моя фамилия Мейсон.
   – Полицейский?
   – Нет, адвокат.
   – Хм!
   – Я представляю интересы миссис Евы Белтер, – продолжал Мейсон. – Это имя вам о чем-нибудь говорит?
   – Ни о чем, черт вас побери.
   – Ну, зачем же сразу раздражаться? Можно ведь разговаривать вежливо.
   Эстер Линтен скривилась и буквально выплюнула следующую фразу:
   – Я терпеть не могу, когда меня будят в такую рань. И я терпеть не могу мужчин, которые силой врываются ко мне, как это сделали вы.
   Мейсон проигнорировал ее слова.
   – Вы знаете, что Фрэнк Локк не является владельцем «Пикантных новостей»? – небрежно спросил Мейсон.
   – Кто такой Фрэнк Локк и что такое «Пикантные новости»?
   Мейсон рассмеялся:
   – Фрэнк Локк выписывает вам чеки, которые вы обналичиваете каждые две недели. Деньги поступают со специального счета «Пикантных новостей».
   – Вы такой умный, да?
   – Очень на это надеюсь, – сказал Мейсон.
   – И что?
   – Локк – подставная фигура. Настоящий владелец газеты – некий мистер Белтер. Локк делал то, что ему приказывал Белтер.
   Девушка потянулась и зевнула:
   – Мне-то какое дело до всего этого? Сигаретки у вас не найдется?
   Мейсон дал ей сигарету. Она придвинулась к нему, чтобы он дал ей прикурить, затем прошла к кровати и уселась на нее, поджав под себя ноги.
   – Ну, давайте, говорите, что вам нужно, – предложила она. – Я все равно не смогу заснуть, пока вы отсюда не уберетесь.
   – Сегодня вы вообще не сможете больше заснуть.
   – Правда?
   – Не сможете. Под дверью лежит утренняя газета. Не желаете прочесть?
   – Зачем?
   – В ней рассказывается об убийстве Джорджа Белтера.
   – Не люблю читать об убийствах до завтрака.
   – Об этом вам, возможно, захочется прочитать.
   – Хорошо. Как я понимаю, вы все равно не отвяжетесь. Несите газету.
   Мейсон покачал головой.
   – Нет, идите за ней сами, – сказал адвокат. – А то вдруг, когда я открою дверь, меня кто-нибудь вытолкнет, и я окажусь в коридоре.
   Она встала, спокойно затягиваясь сигаретой, прошлась до двери, открыла ее, протянула руку и подняла газету.
   Заголовки кричали об убийстве Белтера. Девушка вернулась назад в кровать. Теперь она села по-турецки, и, продолжая курить, прочла статью.
   – И что? – наконец подняла она глаза на Мейсона. – Не вижу, как это может повлиять на мою жизнь. Ну, пристрелили какого-то типа. Жаль его, но, вероятно, он получил по заслугам, и подобного следовало ожидать.
   – Следовало, – согласился Мейсон.
   – Но причем здесь я? Почему я должна из-за этого лишаться сна?
   – Если немного пошевелите извилинами, то догадаетесь, что имущество наследует миссис Белтер, – стал терпеливо объяснять Мейсон. – Она будет распоряжаться всем имуществом убитого, а я являюсь представителем миссис Белтер.
   – И что?
   – Вы шантажировали Фрэнка Локка, а он пользовался чужими деньгами, чтобы откупаться от вас. Локк использовал деньги со специального счета «Пикантных новостей», которым он распоряжался, но этот счет был предназначен для покупки информации.
   – Я здесь ни при чем, – заявила девушка, бросая газету на пол. – Я ничего об этом не знала.
   Мейсон рассмеялся.
   – А как насчет шантажа? – спросил он.
   – Я не понимаю, о чем вы говорите.
   – Все вы прекрасно понимаете, Эстер. Вы вымогали деньги у Локка из-за той истории в Джорджии.
   Эти слова произвели на нее впечатление. Она побледнела, и впервые в ее глазах появилось удивление. Мейсон решил ковать железо, пока горячо.
   – Все это выглядит не слишком красиво. Может, вы слышали юридический термин «сокрытие преступления в корыстных целях»? В этом штате такое деяние преследуется по закону.
   Эстер Линтен посмотрела на Мейсона оценивающим взглядом:
   – Вы точно не из полиции? На самом деле только адвокат?
   – Только адвокат.
   – И что вы от меня хотите?
   – Ну вот, наконец-то вы заговорили нормально.
   – Я не говорю, я только слушаю.
   – Вчерашний вечер вы провели вместе с Фрэнком Локком.
   – Кто это сказал?
   – Это я говорю. Вы с ним вместе поужинали, потом вернулись в этот номер, и он здесь оставался довольно долго.
   – Я свободная, белая, совершеннолетняя женщина, – сказала она. – И я здесь живу. Мне кажется, что я имею полное право принимать у себя друзей мужского пола, если мне этого хочется.
   – Конечно, у вас есть такое право. Теперь осталось только выяснить, достаточно ли у вас ума, чтобы понимать, с какой стороны ваш хлеб намазан маслом.
   – Что вы имеете в виду?
   – Что вы делали вчера вечером после возвращения в номер?
   – Разговаривали о погоде, конечно.
   – Прекрасно. Вы заказали в номер выпивку, сидели и болтали, потом глаза у вас стали слипаться, и вы заснули.
   – Кто вам это сказал? – спросила Эстер Линтен.
   – Это я вам говорю, – пояснил Мейсон. – И с этой минуты вы будете говорить то же самое. Вам сильно захотелось спать, и вы больше ничего не помните.
   Она задумчиво смотрела на Мейсона:
   – К чему это вы клоните?
   Мейсон говорил тоном учителя, старающегося вбить в голову ученику трудный урок:
   – Вы устали и выпили. Надели пижаму и заснули примерно без двадцати двенадцать. Вы не знаете, что было дальше. Не знаете, во сколько Фрэнк Локк ушел от вас.
   – А мне какая польза от того, что я это скажу? – спросила Эстер Линтен.
   Мейсон ответил небрежным тоном:
   – Я думаю, что миссис Белтер не обратит внимания на то, сколько денег утекло со счета, если окажется, что вы заснули той ночью.
   – Я не заснула.
   – Подумайте об этом хорошенько.
   Она смотрела на него оценивающим взглядом, но продолжала молчать. Мейсон подошел к телефону и позвонил в детективное агентство Дрейка.
   – Ты знаешь, кто говорит, Пол, – сказал он после того, как в трубке прозвучал голос Дрейка. – Есть какие-нибудь новости?
   – Есть, – сказал Дрейк. – Об Эстер Линтен.
   – Рассказывай, – попросил Мейсон.
   – Она победила на конкурсе красоты в Саванне. Тогда Эстер была еще несовершеннолетней и жила вместе с несовершеннолетней подружкой. Один тип соблазнил подружку, а потом убил. Он пытался скрыть преступление, но у него ничего не вышло. Его арестовали, и он предстал перед судом. Эстер Линтен изменила показания в последнюю минуту, и буквально вытащила этого типа из петли. Присяжные готовы были уже отправить его на эшафот. Он сбежал, пока дело не успели передать в следующую инстанцию. Его до сих пор не поймали. Зовут этого типа Сесил Доусон. Я попросил прислать описание, отпечатки пальцев, вообще все, что на него есть. У меня есть подозрение, что это может быть как раз тот человек, который тебя интересует.
   – Отлично, Пол! – воскликнул Мейсон таким тоном, словно ожидал услышать именно это. – Очень вовремя ты мне сообщил. Продолжай работу в том же направлении. Я свяжусь с тобой через некоторое время.
   Он повесил трубку и снова повернулся к девушке.
   – Так что вы решили? Да или нет? – спросил адвокат.
   – Нет. Как я вам уже говорила, я не меняю решений так легко.
   Мейсон не сводил с нее глаз.
   – Знаете, самое смешное в этом деле то, что это очень давняя история, – снова заговорил адвокат. – Она тянется из прошлого, и началась гораздо раньше шантажа. Эта история тянется с того самого времени, как вы изменили свои показания и позволили Доусону избежать виселицы. Когда он снова предстанет перед судом по обвинению в убийстве, вы окажетесь в весьма щекотливом положении из-за того, что продолжаете с ним встречаться и берете у него деньги. Вам будет предъявлено обвинение в лжесвидетельстве.
   Эстер Линтен побледнела и продолжала неотрывно смотреть на адвоката большими темными глазами. Рот приоткрылся, и дыхание сбилось.
   – Боже мой! – простонала девушка.
   – Ну, так что? Вы заснули прошлым вечером? – спросил Мейсон.
   – Это решит дело? – спросила Эстер Линтен, не сводя глаз с Мейсона.
   – Не знаю. Это решит вопрос, с которым я пришел к вам, – заявил адвокат. – Но я не могу гарантировать, что больше никто не доберется до того, что произошло в Джорджии.
   – Хорошо. Я заснула.
   Мейсон встал и направился к двери.
   – Не забудьте об этом, – сказал Мейсон на прощание. – Никто об этом не знает, только я. Если вы расскажете Локку о том, что я здесь появлялся и о предложении, которое я вам сделал, обещаю, что прослежу, чтобы вы ответили за все. И на этот раз сбежать вам не удастся.
   – Не говорите глупостей. Я умею проигрывать и понимаю, когда нужно признать поражение.
   Мейсон вышел из номера и закрыл за собой дверь. Адвокат спустился вниз, вышел из отеля, и поехал в ломбард Сола Стейнбурга на своей машине. Его владелец был полным, евреем в ермолке с проницательными, блестящими глазами и пухлыми губами, постоянно растянутыми в улыбке. При виде Мейсона он улыбнулся:
   – Так-так, давненько я тебя не видел, друг мой!
   Они пожали друг другу руки.
   – Да, Сол, давно. А теперь у меня неприятности.
   Владелец ломбарда закивал, потом потер руки:
   – Когда у кого-то неприятности, он приходит к Солу Стейнбургу. Что у тебя стряслось, друг мой?
   – Хочу тебя попросить кое-что для меня сделать, – сказал Мейсон.
   Сол снова принялся кивать, причем очень активно:
   – Я для тебя все сделаю, ты же знаешь. Конечно, дело есть дело. Если ты пришел с деловым вопросом, то мы должны подойти к нему соответствующим образом. Если же это не деловой вопрос, то ты знаешь, что я помогу, чем смогу.
   В глазах у Мейсона заблестели искорки.
   – Для тебя, Сол, это будет неплохая сделка, ты заработаешь на ней пятьдесят долларов, при этом ничего не вкладывая, – сказал Мейсон.
   – Такие сделки я люблю, – рассмеялся толстяк. – Если я не должен ничего инвестировать, но при этом получу прибыль. Что я должен сделать?
   – Покажи мне книгу регистрации проданного оружия, – попросил Мейсон.
   Стейнбург достал из-под прилавка замусоленную регистрационную книгу, в которую вносились вид, марка и регистрационный номер оружия, а также данные покупателя, который заверял их своей подписью.
   Мейсон начал листать страницы, пока не нашел Кольт 32-го калибра.
   – Вот этот, – сказал он.
   Стейнбург наклонился над книгой и посмотрел на запись:
   – Что насчет него?
   – Сегодня или завтра я приду к тебе с мужчиной. Как только ты его увидишь, начинай энергично кивать и повторять: «Это тот самый человек, да, тот самый». Я тебя спрошу, уверен ли ты, что это тот самый человек, а ты скажешь, что уверен. Он будет все отрицать, и чем больше он будет возражать, тем увереннее ты будешь стоять на своем.
   Сол Стейнбург поджал толстые губы.
   – Это опасная игра, – заметил он.
   Мейсон покачал головой.
   – Была бы опасной, если бы ты давал показания в суде, – пояснил адвокат. – Но ты не будешь ничего говорить под присягой. Скажешь это только одному человеку. Ты не будешь говорить ничего конкретного. От тебя не требуется говорить, что он что-то сделал. Ты просто должен его опознать, как «того человека», будто ты его узнал. После этого уйдешь в подсобку, а я останусь здесь с регистрационной книгой. Ты все понял?
   – Конечно, понял, – ответил Стейнбург. – Я прекрасно все понял, за исключением одной вещи.
   – Какой? – спросил Мейсон.
   – Откуда поступят пятьдесят долларов?
   – Отсюда, Сол, – ответил Мейсон, хлопая себя по карману брюк. Потом он достал пачку денег, извлек пятидесятидолларовую купюру и вручил владельцу ломбарда.
   – Так, значит, человек, с которым ты придешь? – уточнил Стейнбург.
   – Да, тот, с кем я приду. Если мне не удастся привести нужного человека, то я вообще не приду. Возможно, мне придется устроить настоящее театрализованное представление. Надеюсь, ты сообразишь, как мне подыграть. Договорились?
   Владелец ломбарда ласково погладил, а после сложил пятидесятидолларовую купюру:
   – Друг мой, делай все, что хочешь, устраивай любое представление. Я скажу то, что от меня требуется, и скажу это громко.
   – Отлично! Надеюсь, ты не позволишь сбить себя с толку и точно его опознаешь.
   – Не позволю, – Сол Стейнбург так сильно затряс головой, что ермолка сползла набок.
   Перри Мейсон вышел из ломбарда, насвистывая.

Глава 14

   Фрэнк Локк сидел в своем кабинете в редакции и, не отрываясь, смотрел на Перри Мейсона.
   – Насколько я понимаю, вас ищут, – сказал газетчик.
   – Кто меня ищет? – беззаботно спросил Перри Мейсон.
   – Репортеры, полиция, детективы. Разные люди, – сообщил Локк.
   – Я всех видел.
   – Сегодня?
   – Нет, вчера вечером. А что?
   – Нет, ничего, – ответил Локк. – Но сегодня вас могут искать уже по другим причинам. Что вы от меня хотите?
   – Я пришел сообщить, что Ева Белтер подала прошение о назначении ее временным управляющим имуществом мужа.
   – А мне какое до этого дело? – спросил Локк, не сводя с Мейсона глаз цвета молочного шоколада.
   – Это значит, что с этой минуты всеми делами здесь распоряжается Ева Белтер. Теперь вы будете получать задания от нее, – сообщил Мейсон. – А поскольку я представляю интересы Евы Белтер, то некоторые ее приказы вы будете получать от меня. И первое, что вы сделаете, – это отмените публикацию любых материалов о том, что случилось в отеле «Бичвуд».
   – Вы так думаете? – саркастически переспросил Локк.
   – Да, – твердо сказал Мейсон.
   – Однако вы оптимист, мистер Мейсон.
   – Может, и оптимист, а может, и нет. Снимите телефонную трубку и позвоните миссис Белтер.
   – Я не собираюсь звонить ни Еве Белтер, ни кому-либо еще. Я руковожу этой газетой.
   – Значит, будете упрямиться?
   – Буду, – рявкнул Локк.
   – Нам придется снова поговорить в таком месте, где нас никто не подслушает, – заметил Мейсон. – Я должен быть уверен, что вокруг нет лишних ушей.
   – Вам придется приготовить речь получше, чем в прошлый раз, – заметил Локк. – Или я никуда с вами не пойду.
   – Можем немного прогуляться, Локк, и попробовать прийти к соглашению.
   – А почему бы не поговорить здесь?
   – Вы знаете мое мнение об этой редакции. Мне здесь некомфортно, а когда мне не по себе, я и говорю не лучшим образом.
   Локк минуту колебался и наконец объявил:
   – Даю вам четверть часа и не больше. Но на этот раз вам придется все излагать кратко и по существу.
   – Я готов, – ответил Мейсон.
   – А я всегда готов рискнуть и послушать, что мне предлагают, – заявил Локк.
   Он взял шляпу и вместе с Мейсоном вышел на улицу.
   – Может, возьмем такси и прокатимся, пока не увидим подходящее место, где сможем поговорить? – предложил Локк.
   – Давайте пройдем до конца квартала и завернем за угол. Я должен быть уверен, что такси не дежурит перед вашей редакцией специально для таких разговоров. Вы же вполне могли тут поставить своего человека.
   – Бросьте эти детские игры, Мейсон! – скорчил гримасу Локк. – Ведите себя, как взрослый человек. Да, в редакции у меня установлены микрофоны, чтобы я мог записывать то, что мне говорят свидетели. Но не думайте, что я держу людей снаружи только для того, чтобы они слушали наши с вами разговоры. Зачем мне это? Зачем мне свидетели моих разговоров с вами? Даже если бы в прошлый раз вы влезли на крышу небоскреба и кричали с нее все то, что сказали мне, это ничего бы не изменило.
   Мейсон покачал головой.
   – Я привык решать дела по-другому, – заметил он. – У меня свои методы.
   – Мне не нравятся ваши методы, – нахмурился Локк.
   – Не вам одному. Они многим не нравятся, – признал Мейсон.
   Локк остановился на тротуаре:
   – Это вам ничего не даст, Мейсон. Я могу с таким же успехом вернуться назад в редакцию.
   – Впоследствии вы пожалеете об этом, – предупредил Мейсон.
   Локк какое-то время колебался, потом пожал плечами.
   – Ладно, пойдемте, – наконец сказал он. – Доведу дело до конца.
   Мейсон повел его по улице в направлении ломбарда Сола Стейнбурга.
   – Зайдем сюда, – предложил Мейсон.
   Локк тотчас же бросил на него подозрительный взгляд.
   – Я не буду там с вами разговаривать, – заявил газетчик.
   – Вы и не обязаны, – заверил его Мейсон. – Мы зайдем на минутку. Вы можете выйти хоть сразу же или как только пожелаете.
   – Что вы еще придумали? – спросил Локк.
   – О, заходите, – нетерпеливо сказал Мейсон. – Кто у нас теперь подозрительный? А упрекали меня.
   Локк вошел в ломбард, осторожно осматриваясь. Сол Стейнбург вышел из подсобки, улыбаясь и потирая руки. Он посмотрел на Мейсона и воскликнул:
   – О, вы вернулись? Что-то еще хотите?
   После этого взгляд Сола Стейнбурга остановился на Фрэнке Локке. Редко можно встретить еврея, не любящего драматизм и не умеющего изображать самые разные эмоции. На лице владельца ломбарда отразилась целая гамма чувств: вместо улыбки появилось удивление, затем узнавание, а после внезапно появилась решимость. Стейнбург поднял вверх дрожащий указательный палец, а потом указал им на Локка:
   – Это тот самый человек.
   – Минутку, Сол, – резким тоном произнес Мейсон. – Вы в этом абсолютно уверены?
   Из Стейнбурга полился поток красноречия:
   – Я абсолютно уверен! Я что, не способен узнать человека? Вы меня спрашивали, узнаю ли я его, если увижу, и я сказал вам, что точно узнаю. Теперь я его вижу и снова говорю вам «да». Это он! Тот самый человек! Какие вам еще нужны заверения? Это тот самый человек. Ошибки быть не может. Его лицо я узнаю где угодно, этот нос, цвет глаз!
   Фрэнк Локк отступил в сторону двери. Его буквально перекосило от бешенства.
   – Во что вы хотите меня впутать? – рявкнул он. – Что это за тайный сговор? Вы ничего этим не добьетесь. И я это просто так не оставлю!
   – Что вы дергаетесь? – спокойно спросил Мейсон и снова повернулся к владельцу ломбарда. – Сол, вы должны быть абсолютно уверены, чтобы выступить свидетелем в суде и никакие перекрестные допросы не должны сбить вас с толку.
   Сол эмоционально всплеснул руками.
   – Как я могу быть уверен еще больше? – воскликнул Стейнбург. – Вызывайте меня свидетелем, ставьте меня перед судом. Приведите дюжину адвокатов. Приведите сотню адвокатов! И я скажу то же самое.
   – Я никогда в жизни не видел этого человека, – заявил Фрэнк Локк.
   Смех Сола Стейнбурга был шедевром актерской игры, в нем одновременно звучали сарказм и веселье. На лбу Локка появились маленькие капельки пота. Он повернулся к Мейсону:
   – Что вам вообще нужно? Что это за номер?
   Мейсон с серьезным видом покачал головой.
   – Я прорабатываю версии. И одна, похоже, подтверждается, – пояснил он.
   – Что этим подтверждается?
   – То, что вы купили револьвер, – сказал Мейсон усталым голосом.
   – Да вы с ума сошли! – заорал Локк. – Я никогда не покупал никакого револьвера. Я никогда в жизни здесь не был. Я даже не знал о существовании этого ломбарда. И я вообще никогда не ношу револьвер!
   Мейсон повернулся к Стейнбургу:
   – Дайте мне, пожалуйста, книгу регистрации проданного оружия. И оставьте нас одних, Сол. Нам нужно кое-что обсудить.
   Стейнбург вручил Мейсону регистрационную книгу и отправился в подсобку. Мейсон открыл книгу на странице, где была отмечена продажа Кольта 32-го калибра. Адвокат как бы случайно прикрыл ладонью номер оружия, а указательным пальцем показал на слова «Револьвер Кольт, 32-й калибр». Затем Мейсон повел пальцем к последней колонке, в которой была указана фамилия.
   – Видимо, будете отрицать, что это написали вы? – уточнил Мейсон.
   Казалось, что Локк одновременно хочет подальше отойти от регистрационной книги, но любопытство при этом настойчиво тянет его к ней. Он склонился вперед:
   – Конечно, я отрицаю, что это моя подпись. Я никогда не заходил в этот ломбард, никогда не видел этого мужчину. Я никогда не покупал здесь оружие, и это не моя подпись.
   – Я знаю, что это не ваша подпись, Локк, – терпеливо сказал Мейсон. – Но будете ли вы также утверждать, что это писали не вы? Только хорошо подумайте перед тем, как отвечать. Это может иметь большое значение.
   – Конечно, не писал. Какая муха вас укусила?
   – Полиция еще не знает, что из этого револьвера вчера вечером был застрелен Джордж Белтер, – сообщил Мейсон.
   Локк покачнулся, словно ему хорошенько врезали под дых. Глаза цвета молочного шоколада расширились от ужаса. Взгляд стал диким. Капельки пота блестели на лбу.
   – Значит, хотите впутать меня в мокрое дело? Что это за грязная игра?
   – Минуточку, Локк. Вы напрасно горячитесь, – предупредил Мейсон. – Я мог бы пойти в полицию с этой информацией, но не сделал этого. Я работаю так, как считаю нужным. У меня свои методы. И я хочу дать вам шанс.
   – Вас и этого ростовщика будет недостаточно для того, чтобы повесить на меня мокрое дело! – рявкнул Локк. – И вы еще заплатите за то, что попытались это сделать!
   Мейсон по-прежнему говорил спокойно и терпеливо:
   – Пойдемте отсюда и немного поговорим. Я хочу побеседовать с вами без свидетелей.
   – Вы подстроили эту ловушку и заманили меня сюда. Так мне и надо! Мне не следовало с вами никуда ходить. А теперь убирайтесь ко всем чертям!
   – Я заманил вас сюда, чтобы Сол мог вас хорошо рассмотреть, – пояснил Мейсон. – И все. Он сказал мне, что узнает человека, если еще раз увидит. Мне всего лишь нужно было удостовериться.
   Локк попятился к двери.
   – Как хитро вы все обставили! – воскликнул он. – Если бы вы обратились в полицию, то меня поставили бы в один ряд с другими мужчинами, и мы бы посмотрели, узнал бы меня ростовщик. Но вы этого не сделали, а притащили меня сюда. Откуда мне знать, может, вы просто дали ему на лапу, чтобы он разыграл весь этот спектакль?
   Мейсон рассмеялся:
   – Если хотите пойти в Управление полиции и встать в ряд для опознания, я вас лично туда доставлю. Думаю, что Сол и там вас узнает.
   – Конечно, теперь узнает, после того, как вы меня показали.
   – Это бесполезный разговор, мы нисколько не продвинулись вперед. Пойдемте отсюда, – позвал Мейсон.
   Он взял Локка под руку и вывел из ломбарда. На улице Локк повернулся к нему с перекошенным от ярости лицом и объявил:
   – Больше никаких дел я с вами иметь не буду. Ни скажу больше ни слова. Я возвращаюсь в редакцию, а вы можете идти к черту!
   – Это было бы неразумно, Локк, – заметил Мейсон, все еще держа газетчика под руку. – Я могу назвать мотив для совершенного вами преступления.
   – Правда? – хмыкнул Локк. – Интересно, какой мотив вы назовете?
   – Вы тратили деньги со специального счета «Пикантных новостей», предназначенного для покупки информации. И вы боялись разоблачения, – заговорил Мейсон. – Вы боялись Белтера и не хотели, чтобы он узнал про эти траты, вы вообще боялись ему перечить, потому что он шантажировал вас убийством в Саванне. Он в любую минуту мог отправить вас за решетку. Поэтому вы вполне могли отправиться к нему и застрелить его.
   Локк вытаращил глаза и неотрывно смотрел на Мейсона. Он буквально застыл на месте, лицо у него побелело, губы дрожали. Удар в живот не потряс бы его сильнее, чем слова адвоката. Газетчик попытался что-то сказать, но не смог вымолвить ни слова.
   – Я хочу быть справедливым по отношению к вам, Локк, – продолжал Мейсон все тем же усталым голосом. – Я думаю, что словам владельца ломбарда можно верить. Но если он ошибся, то никто вам не вынесет обвинительный приговор. Вы же сами знаете, что вина должна быть доказана и не должно оставаться оснований для сомнений. А если они остаются, то присяжные обязаны будут вас оправдать. В таком случае будет вынесен вердикт «не виновен».
   – Какая ваша роль во всем этом? – наконец смог выдавить из себя Локк.
   Мейсон пожал плечами.
   – Я адвокат Евы Белтер. Этого достаточно? – спросил он.
   Локк попытался ухмыльнуться. Но у него это плохо получилось.
   – Значит, и она тоже замешана в этом деле! Значит, вы действуете сообща с этой обманщицей!
   – Она моя клиентка. Вы это хотели сказать?
   – Нет, не это!
   – Может, вам лучше попридержать язык? – тон Мейсона изменился и стал жестким. – Вы привлекаете внимание. Люди оглядываются.
   Локк с трудом взял себя в руки:
   – Послушайте, я не знаю, какую игру вы ведете, но я сорву все ваши планы и сделаю это прямо сейчас. У меня есть железное алиби на прошлый вечер и ночь, – как раз на время убийства. И я вам его предъявлю, хотя бы для того, чтобы утереть вам нос.
   – Хорошо, предъявляйте, – пожал плечами Мейсон.
   Локк посмотрел налево, потом направо.
   – Возьмем такси, – объявил он.
   – Давайте возьмем, – согласился Мейсон.
   Локк махнул свободной машине, та остановилась у края тротуара, и они с Мейсоном залезли в салон.
   – Отель «Уилрайт», – сказал Локк водителю, откинулся на сиденье, достал платок и промокнул лоб, потом дрожащими руками закурил сигарету. Он повернулся к Мейсону и снова заговорил: – Послушайте меня. Вы опытный человек, адвокат. Я сейчас отведу вас в номер к одной молодой особе. Я не хочу, чтобы ее имя каким-то образом фигурировало в этом деле. Я не знаю, какую игру вы ведете, но просто покажу вам, что у вас не получится меня подставить. Вы все подстроили, но не сможете ничего доказать.
   – Если все подстроено, то вам нечего опасаться, Локк. Вы сами знаете, что достаточно зародить обоснованные сомнения. Если это получится, то никакой суд присяжных на этой земле не сможет признать вас виновным.
   Локк бросил сигарету на пол машины и раздавил:
   – Ради всего святого, прекратите это! Я прекрасно понимаю, что вы пытаетесь сделать. Вы хотите, чтобы я сломался и сдался. Ходите вокруг да около, то с одной стороны зайдете, то с другой. Вы пытаетесь на меня повесить убийство, но я не намерен позволить вам это сделать.
   – В таком случае, что вы так переживаете, если все подстроено?
   – Потому что опасаюсь, что в процессе может всплыть кое-что, что мне совсем не нужно, – заявил Локк.
   – Вы имеете в виду убийство в Саванне?
   Локк выругался и отвернулся к окну, чтобы Мейсон не смог увидеть его лица. Адвокат сидел, удобно устроившись на сиденье. Создавалось впечатление, что он полностью поглощен созерцанием толп людей на тротуарах, фасадов зданий и витрин.
   В какой-то момент Локк собрался что-то сказать, но передумал и продолжил обеспокоенно смотреть в окно. Нормальный цвет лица так и не вернулся, Локк по-прежнему был бледен.
   Такси остановилось перед отелем «Уилрайт». Газетчик вышел первым и жестом показал Мейсону на таксиста. Адвокат покачал головой:
   – Нет, Локк. На этот раз платите вы. Это вы захотели взять такси.
   Локк достал из кармана деньги, швырнул водителю, развернулся и направился ко входу в отель. Мейсон последовал за ним. Локк подошел к лифту и бросил лифтеру:
   – Девятый этаж.
   Когда кабина остановилась, газетчик вышел и направился прямо к номеру Эстер Линтен, не проверяя, следует Мейсон за ним или нет.
   Он постучал в дверь и крикнул:
   – Это я, дорогая.
   Эстер Линтен открыла дверь. На ней было кимоно, из-под которого виднелось розовое шелковое белье. При виде Мейсона она сделала большие глаза, запахнула кимоно и шагнула назад.
   – Что это значит, Фрэнк? – спросила она.
   Локк прошел мимо нее в номер:
   – Я потом тебе все объясню, дорогая, но сейчас я хочу, чтобы ты сказала этому господину, где я был вчера вечером.
   Она опустила глаза и спросила:
   – Что ты имеешь в виду, Фрэнк?
   – Не глупи, Эстер! – в голосе Локка звучала ярость. Он был взбешен. – Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Давай! Дело серьезное, и ты должна сказать всю правду.
   Она смотрела на Локка, хлопая ресницами.
   – Сказать ему всю правду? – переспросила она.
   – Да. Он не из полиции нравов. Он просто тупой адвокат, считающий, что может меня подставить, впутать в неприятную историю, а потом это сойдет ему с рук.
   – Мы ходили в ресторан поужинать, а потом поднялись сюда в номер, – заговорила Эстер Линтен тихим голосом.
   – И что было дальше? – торопил ее Локк.
   – Я разделась, – выдавила девушка.
   – Что было дальше? – настаивал Локк. – Расскажи ему все, как было. И говори громче, чтобы он тебя хорошо слышал.
   – Я легла в постель, – медленно продолжала она. – Вечером я выпила пару рюмок.
   – В какое время вы легли? – уточнил Мейсон.
   – Где-то в половине двенадцатого, – ответила девушка.
   Локк неотрывно смотрел на нее.
   – И что было дальше? – спросил газетчик.
   Она тряхнула головой:
   – Сегодня утром я проснулась со страшной головной болью, Фрэнк. Я уверена, что ты был здесь, когда я заснула. Но я не знаю, в какое время ты ушел. Я отключилась, как только коснулась головой подушки.
   Локк отскочил от нее и отошел в угол, словно пытаясь физически защититься от адвоката и Эстер Линтен:
   – Ты мерзкая, лживая…
   – Как вы разговариваете с порядочной женщиной? – перебил поток брани Мейсон.
   – Вы что, идиот? – Локк был в ярости. – Разве вы не видите, что это совсем не порядочная женщина?
   Эстер Линтен смерила его гневным взглядом:
   – Этим ты себе никак не поможешь, Фрэнк. Если ты не хотел, чтобы я говорила правду, то почему ты, черт побери, не предупредил меня, что тебе нужно алиби? Если ты хотел, чтобы я солгала, почему ты даже не намекнул, не подсказал? Я сказала бы то, что тебе нужно. Но ты сам просил меня говорить правду. Вот я и сказала.
   Локк снова выругался.
   – Мне показалось, что девушка одевалась, когда мы пришли, – заметил Мейсон. – Давайте не будем ее больше задерживать. Я спешу, Локк. Вы идете со мной или хотите остаться с ней?
   – Останусь с ней, – тон Локка не предвещал ничего хорошего.
   – Хорошо, – кивнул Мейсон. – Если вы не против, я сделаю один звонок.
   Он подошел к аппарату, снял трубку и сказал телефонистке:
   – Соедините, пожалуйста, с Управлением полиции.
   Локк смотрел на него глазами загнанной в угол крысы. После того, как Мейсона соединили с Управлением полиции, он сказал:
   – Попросите, пожалуйста, к телефону Сиднея Драмма из следственного отдела.
   – Ради Бога, положите трубку. Быстро положите, – прохрипел Локк так, словно его мучала сильная боль.
   Мейсон повернулся к нему и посмотрел с любопытством.
   – Положите трубку! – заорал Локк. – Черт побери, Мейсон, вы хозяин положения, обставили все так, что мне не вывернуться. Это до такой степени примитивно, черт побери, но я не могу позволить, чтобы полиция или суд узнали про возможный мотив. Тогда мне конец. Если вы представите мой мотив присяжным, да еще с доказательствами, они больше ничего и слушать не будут.
   Мейсон положил трубку на рычаг и повернулся лицом к Локку.
   – Ну, наконец-то мы начинаем двигаться в нужном направлении, – заметил адвокат.
   – Что вам нужно? – спросил Локк.
   – Вы знаете, – ответил Мейсон.
   Локк вскинул руки в знак капитуляции:
   – Хорошо. Все понял. Что-то еще?
   Мейсон покачал головой:
   – Не сейчас. Но я посоветовал бы вам запомнить, что теперь газета принадлежит Еве Белтер. Лично я считаю, что вам было бы неплохо советоваться с ней перед тем, как решите публиковать что-либо, что может ей не понравиться. Газета выходит раз в две недели, не так ли?
   – Да, очередной номер выйдет в следующий четверг.
   – За это время многое может случиться, Локк, – заметил Мейсон.
   Газетчик ничего не ответил. Мейсон повернулся к девушке.
   – Простите, что побеспокоили вас, мисс, – извинился он.
   – Все в порядке. Если этот идиот хотел, чтобы я соврала, то почему не сказал? Что стукнуло ему в голову, когда он велел мне говорить правду?
   Локк резко повернулся к ней:
   – Ты лжешь, Эстер! Ты была в постели в сознании. Ты не засыпала!
   Она пожала плечами.
   – Может, сразу и не отключилась, – согласилась она. – Но я ничего не помню. Со мной иногда такое случается, когда я напиваюсь. Утром не могу вспомнить, что было вечером.
   – Тебе лучше избавиться от этой привычки, – многозначительно сказал Локк. – Однажды для тебя это может закончится фатально.
   – Мне кажется, в твоей жизни было достаточно подружек, для которых общение с тобой закончилось фатально! – взорвалась она.
   Локк побледнел и стал белым, как мел:
   – Замолчи, Эстер! Ты что, не понимаешь нынешнее положение вещей?
   – Сам замолчи! Я не позволю тебе так со мной разговаривать!
   – Успокойтесь, – вмешался Мейсон. – В любом случае вопрос закрыт. Пойдемте, Локк. Я думаю, что нам лучше уйти отсюда вместе. И мне необходимо с вами еще кое-что обсудить.
   Локк шагнул в направлении двери, остановился и зловеще посмотрел на Эстер Линтен. Этот взгляд не предвещал ей ничего хорошего. Затем он снова развернулся к двери и вышел в коридор. Мейсон вышел вслед за ним, даже не посмотрев на девушку, и закрыл за собой дверь. Он взял Локка под руку и повел к лифту.
   – Я хотел вам сказать только одно, – заговорил Локк. – Эта история шита такими белыми нитками, что даже не смешно. Вы были невероятно грубы. Но меня беспокоит то, что вы упомянули то старое дело в Джорджии. Я не хочу, чтобы кто-то о нем вспоминал. Думаю, что вы не до конца понимаете, что именно тогда произошло. Но тот этап моей жизни далеко в прошлом. Я перевернул страницу.
   – О, нет, просто так такую страницу перевернуть нельзя, – возразил Мейсон. – Убийство не имеет срока давности, Локк. Вы сами прекрасно знаете, что снова можете предстать перед судом.
   Локк вырвал руку у Мейсона. Губы у него дрожали, в глазах читалась паника:
   – Я легко бы выиграл суд, если бы дело рассматривалось в Саванне. Но если это старое дело всплывет здесь, да еще и в связи с другим убийством, то со мной быстро разделаются. И вы, как опытный адвокат, это прекрасно знаете.
   Мейсон пожал плечами.
   – Кстати, Локк, как я предполагаю, вы брали деньги со счетов Белтера на оплату данного развлечения, – Мейсон показал большим пальцем назад, на дверь номера, из которого они только что вышли.
   – Гадайте дальше, – хмыкнул Локк. – Тут вы ничего не сможете сделать. Ни один человек на свете не знал о моей договоренности с Белтером, кроме него самого. На бумаге ничего не зафиксировано, все договоренности были устными.
   – Несмотря на это, будьте осторожны и думайте перед тем, как что-то говорить. И не забывайте, что теперь газета принадлежит миссис Белтер. Я посоветовал бы вам достигнуть с ней каких-то договоренностей перед тем, как что-то кому-то платить. В любом случае, все счета теперь будут проверяться судом в связи с делом о наследстве.
   Локк выругался себе под нос:
   – Даже так?
   – А вы думали, что не будут? – усмехнулся Мейсон. – Мы с вами распрощаемся, Локк, как только выйдем из отеля. Не возвращайтесь в номер, где вы только что были, и не пытайтесь пересчитывать кости этой женщине. Что бы она ни сказала, это не изменит положение вещей. Я не знаю, правильно ли вас опознал Сол Стейнбург, как человека, купившего орудие убийства. Он мог и ошибиться. Но даже если это так, мне будет достаточно передать сообщение властям Джорджии, и вы отправитесь туда, чтобы снова предстать перед судом. Может, вам удастся выпутаться, а, может, нет. Вы готовы рискнуть?
   – Вы ведете какую-то дьявольски сложную игру, – заметил Локк, с любопытством глядя на адвоката. – Хотелось бы мне знать, что вы задумали.
   Мейсон невинно посмотрел на него:
   – Вам это только кажется, Локк. Я просто представляю клиентку. В связи с этим мне приходится крутиться, пытаясь что-то выяснить. Информацию про пистолет мне помогли добыть частные детективы, проследили для меня его историю по номеру. Кажется, мне удалось опередить полицию, потому что они действуют в обычном порядке. Приказы, согласования… Ну, а я сам по себе.
   Локк рассмеялся:
   – Рассказывайте все это кому-нибудь другому. Меня вы не обманете, прикидываясь наивным простачком.
   Мейсон пожал плечами:
   – Что ж, Локк, мне жаль, что вы мне не верите. Возможно, я еще свяжусь с вами немного позже. А пока на вашем месте я бы проявлял большую осторожность и не говорил лишнего про миссис Белтер, мои дела, случившееся в отеле «Бичвуд». В особенности про все, что связано с отелем «Бичвуд» и Гаррисоном Бурком.
   – Черт побери, не надо тысячу раз повторять мне одно и то же. Я до конца жизни даже не заикнусь об этом. Я признаю свое поражение. Что вы собираетесь делать с информацией про тот случай в Джорджии? Вообще собираетесь ли?
   – Я не детектив и не полицейский, всего лишь адвокат. Я представляю миссис Белтер. Это все, – ответил Мейсон.
   Лифт остановился в холле гостиницы. Адвокат вышел на улицу и направился к свободному такси.
   – Пока, Локк. Еще увидимся, – сказал он.
   Когда такси Мейсона уезжало, Локк остался стоять у гостиницы, прислонившись спиной к стене. Лицо у него было бледным, губы застыли в кривой ухмылке.

Глава 15

   Перри Мейсон сидел в своем номере отеля. Под глазами появились темные круги, лицо стало бледным от усталости. Однако взгляд оставался прежним – спокойным и сосредоточенным.
   Утренний солнечный свет пробивался сквозь окна номера. На кровати валялось несколько газет. Во всех заголовках была информация о развитии событий по делу об убийстве Белтера. Вскрылось несколько интересных фактов. Опытные репортеры, намекая на сенсацию, писали об этом в своих заголовках.
   На первой полосе «Экземинера» огромными буквами был напечатан заголовок:
//-- «УБИЙСТВО И ЛЮБОВЬ» --//
   Под ним, менее крупными буквами, шли подзаголовки:

   «Племянник жертвы помолвлен с дочерью экономки. Полиция раскрывает тайный роман».
   «Оспаривается завещание, – кому достанется имущество Белтера? Лишенная наследства вдова ставит под вопрос подлинность завещания».
   «Исчезновение владельца револьвера. Случайная фраза вдовы служит сигналом для розыска ее адвоката».
   Статьи под этими заголовками занимали всю первую полосу газеты. На второй была напечатана фотография Евы Белтер. Она сидела, положив ногу на ногу, и прижимала носовой платок к глазам. Подпись гласила: «Вдова плачет во время допроса».
   Там же приводился комментарий известной женщины-репортера, славившейся своими сенсационными и душещипательными очерками.
   Утренние газеты помогли Мейсону узнать последние новости. Он прочитал, что полиции удалось выяснить, что револьвер был зарегистрирован на Пита Митчелла, что тот таинственно исчез вскоре после убийства, несмотря на то, что у него было железное алиби на время совершения преступления. Полиция предположила, что Митчелл таким образом покрывает человека, которому отдал оружие.
   В газетах не упоминалось никаких лишних имен, но Мейсон понял, что полиция вскоре выйдет на след Гаррисона Бурка. Адвокат с большим интересом прочитал о случайно брошенной Евой Белтер фразе, которая заставила полицию броситься на поиски представляющего ее интересы адвоката, также таинственно исчезнувшего из своей конторы. Полиция заявляла, что преступление будет раскрыто в течение ближайших суток, а человек, сделавший смертельный выстрел, окажется за решеткой.
   Кто-то постучал в дверь. Перри Мейсон отложил газету, склонил голову набок и прислушался. Стук повторился. Адвокат подошел к двери, повернул ключ и открыл ее. На пороге стояла Делла Стрит. Она проскользнула в номер и закрыла за собой дверь.
   – Я предупреждал тебя, чтобы больше не рисковала, – сказал Мейсон.
   Секретарша посмотрела на него, лицо ее осунулось и выглядело усталым, глаза покраснели, под ними виднелись темные круги.
   – Не беспокойся, все в порядке, – ответила Делла Стрит. – Мне удалось уйти от слежки. Но для этого целый час пришлось играть в кошки-мышки.
   – С репортерами и полицейскими никогда не знаешь, удалось уйти от слежки или нет, Делла. Они умные и хитрые. Иногда они специально «теряют», чтобы успокоить объект преследования, а потом выяснить, куда он направляется.
   – Со мной такое не пройдет! – воскликнула женщина. Судя по голосу, нервы у нее были на пределе. – Говорю тебе: они не знают, где я.
   – Очень хорошо, что ты пришла. Я как раз ломал голову над тем, кто будет стенографировать. Мне нужно кое-что надиктовать.
   – Что именно?
   – То, что может пригодиться.
   Делла Стрит кивнула на ворох газет на кровати.
   – Я предупреждала, что она втянет тебя в неприятности. Кстати, она приходила вчера в контору и подписала все документы. Конечно, у нас дежурили репортеры, и вся эта компания буквально набросилась на нее. Потом приехала полиция и забрала ее в Управление для продолжения допроса.
   – Ничего страшного не случилось, Делла, – заметил Мейсон. – Не переживай.
   – Не переживать? Ты знаешь, что она наделала? Она заявила полиции, что узнала твой голос. Что именно ты находился у Белтера, когда прозвучал выстрел. А потом она упала в обморок, у нее случилась истерика и все в таком духе.
   – Все в порядке, Делла. Я знал, что так и будет, – сказал Мейсон успокаивающим тоном.
   Делла Стрит уставилась на него округлившимися глазами.
   – Ты знал? – переспросила она. – Мне казалось, что это я знала.
   Мейсон кивнул:
   – Конечно, мы оба об этом знали, Делла.
   – Крыса и врунья! – высказала свое мнение секретарша.
   Мейсон пожал плечами и подошел к телефону, дал телефонистке номер детективного агентства Дрейка и дождался, пока Пол возьмет трубку.
   – Слушай меня внимательно, Пол. Приезжай в отель «Рипли», номер пятьсот восемнадцать. Только удостоверься сначала, что за тобой никто не следит. Возьми пару блокнотов для стенографирования и несколько карандашей. Можешь приехать?
   – Прямо сейчас? – уточнил детектив.
   – Да, прямо сейчас. Уже без четверти девять. Я предполагаю, что шоу начнется в девять утра.
   Мейсон повесил трубку. Делла Стрит была заинтригована.
   – Что происходит, шеф? – спросила она.
   – Я предполагаю, что Ева Белтер появится здесь в девять часов, – кратко ответил Мейсон.
   – Я не хочу здесь находиться, когда приедет эта женщина, – призналась Делла Стрит. – Я за себя не ручаюсь. Она столько раз уже тебя обманывала, что мне хочется ее убить. Гадкая, маленькая крыса из сточной канавы!
   Мейсон опустил руку ей на плечо:
   – Сядь и не нервничай, Делла. Скоро мы раскроем все карты и окончательно решим вопрос.
   Послышались какие-то звуки, ручка повернулась, дверь открылась, и в номер вошла Ева Белтер. Смерив взглядом Деллу Стрит, она воскликнула:
   – О, вы оба здесь!
   – Как я вижу, вы много болтали, – сказал Мейсон, кивая на ворох газет на кровати.
   Ева Белтер подошла к нему, полностью игнорируя присутствие другой женщины, положила руки ему на плечи и заглянула в глаза.
   – Перри, я никогда раньше не чувствовала себя так отвратительно. Никогда ни из-за чего так не переживала. Не знаю, как это у меня вырвалось. Они привезли меня в Управление полиции и засыпали вопросами. Кричали на меня. Я никогда не сталкивалась ни с чем подобным. Я и подумать не могла, что все будет происходить таким образом. Я пыталась тебя защитить, но не смогла. У меня непроизвольно вырвались эти слова. А после того, как я неосмотрительно сказала первую фразу, они насели на меня всем скопом. Они угрожали мне и сказали, что обвинят за соучастие в убийстве.
   – И что вы им сказали? – спросил Мейсон.
   Она еще раз посмотрела ему в глаза, потом подошла к кровати, села, достала носовой платок из сумочки и залилась слезами.
   Делла Стрит сделала два быстрых шага в сторону Евы Белтер, но Мейсон поймал ее за руку и отодвинул назад.
   – Я сам разберусь, – сказал он секретарше.
   Ева Белтер лила слезы и утирала их платочком.
   – Ну, и что вы им сказали? – снова спросил Мейсон.
   Она только покачала головой.
   – Прекратите рыдать. Сейчас нет времени на представления. Положение серьезное. И я должен знать, что вы им сказали.
   – Я п-просто с-сказала им, что с-слышала ваш голос, – прорыдала она.
   – Вы сказали, что слышали именно мой голос? Или голос, похожий на мой?
   – Я им в-все рассказала. Сказала, что это б-был в-ваш голос.
   – Вы прекрасно знаете, что это был не мой голос, – теперь тон адвоката стал резким.
   – Я не собиралась им говорить, – простонала она. – Но это правда. Это был ваш голос.
   – Ладно, пусть будет так. Будем исходить из этого, – отрезал Мейсон.
   Делла Стрит хотела что-то сказать, но передумала после того, как Мейсон повернулся к ней и какое-то время пристально смотрел на нее.
   В номере повисла тишина, нарушаемая только доносившимися с улицы звуками и всхлипываниями Евы Белтер.
   Через пару минут дверь открылась, и вошел Пол Дрейк.
   – Привет всем, – весело поздоровался он. – Быстро добрался, правда? Но мне повезло. Никто не проявлял ко мне ни малейшего интереса – всем было все равно куда я направляюсь, и что делаю.
   – Ты не заметил ничего подозрительного внизу? – спросил Мейсон. – Может, кто-то дежурит перед отелем? Я не уверен насчет Деллы. Кто-то мог за ней увязаться.
   – Я никого не заметил.
   Мейсон показал рукой на женщину, которая, скрестив ноги, сидела на постели.
   – Это Ева Белтер, – представил он.
   Дрейк посмотрел на ее ноги и ухмыльнулся.
   – Я узнал ее по фотографиям из газет.
   Ева Белтер отняла платок от лица, подняла глаза на Дрейка и обворожительно улыбнулась ему.
   – Даже слезы у вас фальшивые! – рявкнула Делла Стрит.
   Ева Белтер повернулась и посмотрела на нее, в голубых глазах вдовы внезапно блеснула злость.
   Мейсон повернулся к секретарше.
   – Я тут командую парадом, Делла, – сказал он. После этого он посмотрел на Пола Дрейка и продолжил: – Ты все принес, Пол?
   Сыщик кивнул. Мейсон забрал у него блокноты и карандаши и передал Делле Стрит.
   – Делла, садись за стол и стенографируй все, что мы будем говорить. Сможешь?
   – Попробую, – ответила она сдавленным голосом.
   – Отлично. Только не пропусти ничего из того, что она будет говорить, – Мейсон показал пальцем на Еву Белтер.
   Ева Белтер обвела взглядом всех присутствующих.
   – В чем дело? Что все это значит? – спросила она.
   – Я хочу выяснить некоторые подробности, – пояснил ей Мейсон.
   – Я тебе здесь нужен? – уточнил Пол Дрейк.
   – Обязательно. Мне нужен свидетель.
   – Я начинаю нервничать, – заявила Ева Белтер. – Полицейские вчера действовали точно также. Меня привезли в окружную прокуратуру, и там тоже сидели люди с блокнотами и карандашами. Я не люблю, когда кто-то записывает то, что я говорю. Это действует мне на нервы!
   – Неудивительно, – усмехнулся Мейсон. – Вас спрашивали о револьвере?
   Ева Белтер широко распахнула свои голубые глаза и посмотрела на адвоката невинным взглядом. В эти минуты она выглядела юной и беспомощной.
   – Что вы имеете в виду?
   – Вы прекрасно знаете, что я имею в виду, – ответил Мейсон. – Вас спрашивали о том, как этот револьвер попал к вам?
   – Каким образом этот револьвер попал ко мне? – переспросила Ева Белтер.
   – Да, – кивнул Мейсон. – Вам его дал Гаррисон Бурк, и именно поэтому вы ему звонили. Вы хотели предупредить его, что ваш муж был убит из этого револьвера.
   Карандаш Деллы Стрит летал над страницей блокнота.
   – Я не понимаю, о чем вы говорите, – с чувством собственного достоинства заявила Ева Белтер.
   – Вы все прекрасно понимаете, – сказал ей Мейсон. – Вы звонили, чтобы предупредить Бурка. Сказали, что произошел несчастный случай или что-то в этом роде, и что кто-то стрелял из его револьвера. Он сам получил револьвер от своего приятеля по фамилии Митчелл. Бурк сел в машину, заехал за этим Митчеллом, и оба куда-то исчезли.
   – Я никогда не слышала ничего подобного! – воскликнула Ева Белтер.
   – Можете отнекиваться сколько угодно, вам это ничего не даст, Ева, – сообщил ей Мейсон. – Я лично виделся с Гаррисоном Бурком, и у меня есть его показания. В письменном виде, с его подписью.
   Услышав это, она внезапно застыла на месте и сосредоточилась.
   – У вас есть его письменные показания? – переспросила Ева Белтер.
   – Да.
   – Я думала, что вы являетесь моим адвокатом.
   – Одно другому не мешает. Я могу представлять ваши интересы и одновременно иметь показания Бурка.
   – Можете. Но он лжет, если сказал, что дал мне этот револьвер. Я никогда в жизни его не видела.
   – Это упрощает дело, – объявил Мейсон.
   – Что именно?
   – Увидите. А теперь давайте вернемся к ночи убийства и проясним пару моментов. Когда мы вместе с вами поднялись наверх, ваша сумочка оказалась в одном из ящиков письменного стола вашего мужа. Вы помните это?
   – Что вы такое говорите? – спросила Ева Белтер тихим, осторожным голосом.
   – Я говорю, что в тот вечер мы вместе поднялись наверх, и вы забрали свою сумочку.
   – О да, припоминаю. Я в тот вечер положила ее в письменный стол, только раньше.
   – Прекрасно, – кивнул Мейсон. – А теперь, между нами, скажите, кто, по вашему мнению, находился в кабинете с вашим мужем, когда прозвучал выстрел. Как вы думаете?
   – Вы, – кратко ответила она.
   – Отлично, – произнес Мейсон без всякого энтузиазма. – Ваш муж принимал ванну перед тем, как был убит.
   Впервые на лице Евы Белтер появилось беспокойство.
   – Я не знаю. Это вы там были, вы и скажите.
   – Вы знаете, – настаивал Мейсон. – Он принимал ванну, но поспешно вылез из нее и накинул халат, даже не успев вытереться.
   – Правда? – машинально спросила она.
   – Вы знаете, что так и было, и это подтверждают имеющиеся доказательства. А теперь скажите мне, как я, по вашему мнению, встретился с вашим мужем, если он принимал ванну? Как я оказался у него в кабинете?
   – Наверное, вас впустил кто-то из слуг.
   – Но слуги этого не говорят? – улыбнулся Мейсон.
   – Я не знаю, что говорят слуги. Я знаю только то, что слышала ваш голос.
   – Вы куда-то ходили вместе с Гаррисоном Бурком, – снова неторопливо заговорил Мейсон. – Вы вернулись. И вы не брали с собой сумочку, когда выходили в вечернем платье, так?
   – Конечно, нет, тогда не брала, – ответила Ева Белтер и внезапно прикусила язык.
   Мейсон усмехнулся.
   – Тогда каким образом она оказалась в письменном столе вашего мужа?
   – Не знаю.
   – Вы помните, что я дал вам расписки о получении денег за адвокатские услуги? – уточнил Мейсон.
   Она кивнула.
   – Где они?
   Ева Белтер пожала плечами.
   – Я не знаю. Я их потеряла.
   – Это окончательно все доказывает, – объявил Мейсон.
   – Что доказывает? – не поняла Ева Белтер.
   – Что вы его убили. Вы не желаете мне рассказать, что произошло, поэтому я сам расскажу это вам. Вы встречались с Бурком и куда-то с ним ходили. Потом Бурк проводил вас до дома, вы расстались у входной двери. Вы пошли наверх, ваш муж услышал, как вы поднимаетесь по лестнице. Он как раз принимал ванну, но в нем все кипело от ярости. Он выскочил из ванны, набросил халат и позвал вас в кабинет. Как только вы вошли, он показал вам расписки, которые нашел в вашей сумочке, пока вы отсутствовали. На них стояла моя фамилия. А я как раз в тот же день, но ранее, был у него и требовал не публиковать вполне определенную информацию в «Пикантных новостях». Он сопоставил одно с другим и понял, кто меня нанял.
   – Какая чушь! – воскликнула Ева Белтер. – Не было ничего подобного!
   – Было, еще как было! – ухмыльнулся Мейсон. – Вы сразу же поняли, что ваши планы раскрыты, вам не выкрутиться, и выстрелили. Белтер упал, вы выбежали из кабинета, но при этом не потеряли хладнокровия. Вы бросили оружие на пол, зная, что оно приведет полицию к Гаррисону Бурку, и никто не сможет доказать, что револьвер был у вас. Вы хотели впутать в это дело Гаррисона Бурка, надеясь, что он в таком случае вытащит вас. И вы хотели меня впутать по той же причине. Вы побежали в ночную аптеку звонить Бурку, сказали ему, что произошло несчастье, его револьвер найдут, для него самого будет лучше, если он уедет из города и на какое-то время затаится. Его единственный шанс – заплатить мне как можно больше и регулярно присылать мне деньги, чтобы я не бросал это дело и вытащил вас обоих. Потом вы позвонили мне и убедили меня приехать. Вы заявили, что узнали мой голос, будто это я находился в кабинете вашего мужа, когда прозвучал выстрел. Вы сказали это потому, что вам требовалась моя помощь, а также вы хотели держать меня на крючке. Я не смогу доказать свое алиби, а если вас в какой-то момент припрут к стенке, то вы сможете заявить, что узнали мой голос.
   Мейсон помолчал несколько секунд и продолжил.
   – Вы решили, что если впутаете в это дело и меня, и Гаррисона Бурка, то мы вытащим и вас, защищая себя. Вы решили, что я плотно займусь этим делом и каким-то образом все исправлю. Помогут деньги Бурка, а другим стимулом станет тот факт, что я сам оказался в неприятном положении. Вы делали вид, что не понимаете, как держите меня на крючке, утверждая, что узнали мой голос. Рассказывая, будто это я находился наверху вместе с вашим мужем. Вы также решили, что если для вас запахнет жареным, то вы быстренько все свалите на меня, и будете наблюдать со стороны, как мы с Бурком будем выпутываться и пытаться потопить друг друга.
   Ева Белтер неотрывно смотрела на него, в глазах стоял страх, лицо ее стало белым как мел.
   – Вы не имеете права так со мной разговаривать, – наконец заявила она.
   – Еще как имею, черт побери! У меня есть доказательства.
   – Какие доказательства?
   Мейсон хрипло рассмеялся.
   – Как вы думаете, чем я занимался вчера вечером все то время, пока вас допрашивали? – спросил он. – Я связался с Гаррисоном Бурком, и мы вдвоем взяли в оборот экономку. Миссис Вейтч пыталась вас защитить, но она знала, что вы вернулись с Бурком. Она слышала, как ваш муж вас позвал, когда вы вернулись домой, и как вы поднимались наверх. Экономка знала, что он вас искал весь вечер, нашел вашу сумочку, а в ней две расписки с моей подписью. Когда вы попросили выдать вам расписки без указания фамилии, вы считали, что обезопасите себя таким образом. Но вы забыли, что на них стоит моя подпись. Исходя из того, с чем я к нему приходил, а затем обнаружив расписки с моей подписью у вас в сумочке, ваш муж понял, что именно вы были той женщиной в отеле «Бичвуд».
   Ее буквально перекосило.
   – Вы мой адвокат. Вы не можете использовать все то, что я вам рассказывала против меня. Вы должны действовать в моих интересах.
   Он горько рассмеялся.
   – По-вашему, я должен сидеть и смотреть, как вы пытаетесь свалить убийство на меня? Чтобы вам все сошло с рук?
   – Нет, я этого не говорила. Я только хочу, чтобы вы действовали в моих интересах и не предавали меня, чтобы вы остались мне верны.
   – Не вам говорить о верности.
   Она попробовала другую линию защиты.
   – Все, что вы только что сказали, – большая ложь, – заявила Ева Белтер. – Вы не сможете ничего доказать.
   Перри Мейсон взял свою шляпу.
   – Может, и не смогу, – согласился он. – Зато вы спокойно сможете потратить ночь, делая безумные заявления окружному прокурору. А теперь уже я иду в прокуратуру делать заявление. После того, как я закончу свой рассказ, у правоохранительных органов будут реальные факты дела, и они составят весьма неплохое представление о том, что произошло на самом деле. Вы звонили Гаррисону Бурку, чтобы сказать ему про револьвер и уговорить скрыться. У вас был мотив: вы не хотели, чтобы ваш муж узнал про вашу любовную связь с Бурком. Полиции всего этого будет вполне достаточно, чтобы завести на вас дело.
   – Но я ничего не выигрываю от смерти мужа!
   – Это еще одна ваша хитрость, – холодно сказал Мейсон. – Очередная комбинация, хорошо просчитанная, как и все остальные. Да, продумано хитро, чтобы принять за чистую монету на первый взгляд, но недостаточно умно, чтобы комбинация не раскрылась, если присмотреться внимательнее. Подделка завещания была сильным ходом.
   – Что вы хотите этим сказать?
   – То, что вы слышите, – рявкнул Мейсон. – Или ваш муж сам сказал, что лишает вас наследства, или вы обнаружили завещание у него в сейфе. В любом случае вы знали условия завещания и знали, где оно хранится. Вы искали способ обойти его. Уничтожение завещания вам ничего не дало бы, потому что Карл Гриффин и его адвокат Артур Этвуд это завещание видели, и ваш муж говорил им об этом. Если бы оно пропало, то подозрение в первую очередь пало бы на вас. Но вам пришло в голову, что если Гриффин будет претендовать на наследство, а завещание окажется поддельным, то Гриффин окажется в незавидном положении. Так что вы подделали завещание, составленное вашим мужем, и подделали грубо, чтобы это было легко определить, при этом вы дословно его скопировали. Затем вы положили его в то место, из которого вам будет его легко достать при необходимости.
   Ева Белтер слушала, не перебивая. Мейсон продолжал объяснять.
   – Когда вы заманили меня в дом, и я осматривал тело, вы притворялись очень испуганной. Вы не захотели подходить к трупу. Но, пользуясь тем, что я занят осмотром тела и помещения, вы достали оригинал завещания, который затем уничтожили. Вместо него вы подложили фальшивку. Естественно, Гриффин и его адвокат попали в ловушку. Они знали условия настоящего завещания и сразу заявили, что завещание написано собственноручно Джорджем Белтером. Но ваша подделка сделана настолько грубо, что ни один эксперт-почерковед не подтвердит подлинность завещания. Теперь они понимают, в каком положении оказались после того, как уже подали заявление в суд и дали показания под присягой. Теперь пути назад нет. Вы очень ловко все подстроили.
   Ева Белтер медленно встала с кровати.
   – У вас нет доказательств, – сказала она, но слабым и дрожащим голосом.
   Мейсон кивнул Дрейку.
   – Сходи в соседний номер, Пол, – попросил он. – Там ждет миссис Вейтч. Приведи ее сюда, чтобы она подтвердила мои слова.
   Лицо Дрейка ничего не выражало и походило маску. Он встал и прошел к двери, соединяющей два номера. Она была не заперта. Дрейк открыл ее.
   – Миссис Вейтч! – позвал он.
   В соседнем помещении послышался шорох, и в дверях появилась высокая и костлявая экономка, одетая во все черное. Ее лишенные блеска глаза смотрели прямо перед собой.
   – Доброе утро, – поздоровалась она с Евой Белтер.
   – Минуточку, миссис Вейтч, – внезапно вмешался Перри Мейсон. – Я должен прояснить один вопрос до того, как вы сделаете заявление в присутствии миссис Белтер. Вы не могли бы еще на пару минут вернуться в соседний номер?
   Миссис Вейтч развернулась и пошла назад. Пол Дрейк вопросительно посмотрел на Мейсона и закрыл за ней дверь.
   Ева Белтер сделала два шага в сторону двери, ведущей в коридор, затем внезапно стала падать вперед. Перри Мейсон успел подхватить ее. Подскочил Дрейк и взял Еву Белтер за ноги. Они вдвоем отнесли ее на кровать.
   Делла Стрит бросила карандаш, тихо вскрикнула и отодвинула стул. Мейсон повернулся к ней почти с яростью.
   – Не двигайся с места! – приказал он. – Записывай все, что мы здесь говорим! Не пропускай ни слова!
   Он подошел к раковине, смочил полотенце холодной водой и встряхнул его над лицом Евы Белтер, потом расстегнул на ней платье и протер полотенцем шею и грудь. Женщина стала жадно хватать ртом воздух и пришла в чувство.
   – Пожалуйста, Перри, помоги мне, – сказала она, глядя на него снизу вверх.
   Он покачал головой.
   – Я не смогу вам помочь до тех пор, пока вы не перестанете меня обманывать.
   – Я все скажу, – простонала женщина.
   – Хорошо. Итак, что же произошло на самом деле?
   – Все было точно, как вы описали. Только я не предполагала, что миссис Вейтч что-то известно. Я не думала, что кто-то слышал, как Джордж меня звал и звук выстрела.
   – Насколько близко вы были к нему, когда стреляли?
   – Я стояла в другом конце кабинета, – ответила Ева Белтер поникшим голосом. – Честное слово, я не собиралась этого делать. Я выстрелила инстинктивно. Взяла револьвер для самообороны, на тот случай, если он на меня набросится. Я боялась, что Джордж меня убьет. Он был очень вспыльчивый. Я понимала: если он узнает про нас с Гаррисоном Бурком, то сделает что-то ужасное. Как только мне стало ясно, что он в курсе, я достала револьвер. Когда Джордж двинулся в мою сторону, я закричала и выстрелила. Наверное, я бросила револьвер на пол. Я не помню. Я не могу точно сказать, что тогда делала. Я ни в чем не уверена. Если честно, тогда я не собиралась втягивать во все это Бурка. Я была слишком потрясена, чтобы об этом думать. Я просто выбежала из дома.
   Она вздохнула и продолжила свой рассказ.
   – Я не дура, и прекрасно понимала, что шансов выпутаться у меня практически нет. Особенно после той истории в отеле «Бичвуд», где мы были вместе с Гаррисоном Бурком. Я выбежала под дождь, не понимая, что делаю. Я помню, как схватила с вешалки пальто, когда пробегала мимо нее. Но я так плохо соображала, что схватила не свое пальто. Это показывает, в каком я была состоянии. Там висело старое пальто Карла Гриффина, которое он иногда носил, вот его я и схватила, надела и побежала куда глаза глядят. Когда немного пришла в себя, я решила, что должна позвонить вам. Я не знала тогда, убила я Джорджа или нет. Но мне хотелось, чтобы вы были рядом, если мне придется встретиться с ним лицом к лицу. Джордж не выбежал за мной, поэтому я боялась, что убила его. Это не было предумышленным убийством, я заранее его не продумывала и не планировала. Все произошло случайно, – сработал инстинкт самосохранения. Джордж нашел мою сумочку и проверил содержимое. Он часто так делал, искал письма. Я не настолько глупа, чтобы держать письма в сумочке, но там лежали эти расписки, и Джордж обо всем догадался.
   Она опять вздохнула.
   – Он принимал ванну, когда я вернулась. Наверное, он услышал, как я входила в дом. Он вылез из ванны, набросил халат и стал орать. Я поднялась наверх, – а он там стоял и размахивал расписками. Он стал обвинять меня в связи с Гаррисоном Бурком, он понял, что я и есть та женщина, которая была с Бурком в отеле «Бичвуд». Потом он начал обвинять меня в массе других вещей и сказал, что вышвырнет меня из дома без единого цента. У меня началась истерика, я схватила револьвер и выстрелила. Когда я добралась до аптеки и собиралась вам звонить, я поняла, что мне потребуется финансовая поддержка. Своих денег у меня не было, я вам это уже говорила. Все деньги были у мужа, Джордж все держал под контролем, выдавал мне какую-то мелочь на расходы. Я знала, что завещание составлено в пользу Карла Гриффина, и я боялась, что не смогу ничего получить, пока дело о наследстве рассматривается в суде. Я опасалась, что у меня не будет доступа к деньгам вообще. Я знала, что Гаррисон Бурк боялся, что его имя свяжут с какой-то неприглядной историей, и поэтому отказался бы от меня. А мне требовались деньги, мне было нужно, чтобы кто-то меня поддержал. Поэтому я позвонила Гаррисону Бурку и преднамеренно впутала его, сказав, что случилось страшное, и в этом деле фигурирует его револьвер. Я сказала также, что не знаю, кто убил Джорджа, но уверена, что на полу лежит револьвер Гаррисона.
   Она печально улыбнулась.
   – С вами бы такое не прошло, Перри, но Бурк проглотил наживку и запаниковал. Я сказала ему, что в его интересах уехать ненадолго и нигде не показываться, а также постараться сделать так, чтобы полиция не смогла связать его с этим револьвером. Я посоветовала ему переслать вам как можно больше денег, чтобы вы разобрались с этим делом. Затем я позвонила вам и убедила вас приехать. Пока вы ехали, я подумала, что для меня будет лучше, если вы окажетесь в таком положении, когда будете вынуждены думать и о своей шкуре. Мне необходимо было обставить все так, чтобы вы были вынуждены вытащить меня ради собственного спасения. Мне также требовалось какое-то объяснение для полиции, если они вдруг начнут меня подозревать.
   Она посмотрела на Мейсона.
   – Вы правильно обо всем догадались. Но я знала, что им никогда не удастся вынести вам обвинительный приговор, потому что вы очень умный и ловкий. Вы сможете выпутаться. Поэтому я решила, что если меня сильно прижмут, я брошу подозрения на вас. Они станут заниматься вами, а меня оставят в покое. Также я знала, что если потом они снова попытаются меня обвинить, уже после того, как вы примете огонь на себя, то мне уже будет проще выиграть это дело.
   Мейсон встретился взглядом с Полом Дрейком и покачал головой.
   – Какая милая клиентка, правда? – сказал он.
   В дверь постучали. Мейсон посмотрел на присутствующих, потом подошел к двери номера и открыл ее.
   На пороге стоял Сидней Драмм, а за его спиной – еще один мужчина.
   – Привет, Перри, – поздоровался Сидней Драмм. – Нам пришлось потратить чертовски много времени, чтобы тебя отыскать. Мы проследили за Деллой Стрит, но пришлось повозиться, чтобы выяснить, под какой фамилией ты зарегистрировался в этом отеле. Не хочется отрывать тебя от дел, но тебе придется проехать с нами. Окружной прокурор хочет задать тебе несколько вопросов.
   Мейсон кивнул и пригласил мужчин зайти в номер.
   Ева Белтер тихо вскрикнула:
   – Перри, ты должен меня защитить! Я же все рассказала. Ты не можешь бросить меня на произвол судьбы!
   Перри Мейсон посмотрел на нее, потом резко повернулся к Сиднею Драмму.
   – Тебе повезло, Сидней, – сказал он. – Можешь произвести сенсационный арест. Это Ева Белтер, которая только что призналась в убийстве своего мужа.
   Ева Белтер закричала, вскочила с кровати и покачнулась.
   Драмм переводил взгляд с одного человека в номере на другого.
   – Так и есть, – подтвердил Пол Дрейк.
   Мейсон показал рукой на Деллу Стрит.
   – Все стенографировалось, каждое слово. У нас есть свидетели, и есть ее заявление.
   Сидней Драмм тихо присвистнул.
   – Боже, Перри, тебе чертовски повезло! – воскликнул он. – Тебя собирались обвинить в убийстве.
   – Здесь нет никакого везения, – сказал Мейсон с яростью в голосе. – Я готов был дать ей шанс, если она будет честна со мной. Но когда я понял из газет, что она пытается подставить меня, я решил проучить ее и показать, что я никому не позволю играть со мной в такие игры.
   – Ты на самом деле знаешь, где находится Гаррисон Бурк? – спросил Пол Дрейк.
   – Боже, нет! – воскликнул Перри Мейсон. – Вчера вечером я даже не выходил из этого номера. Я просто сидел здесь и думал. Связался только с домработницей. Сказал ей, что Ева Белтер должна быть здесь сегодня утром, что она собирается сделать заявление для прессы, а миссис Вейтч нужна для того, чтобы подтвердить ее заявление. Я отправил такси за ней, и она приехала.
   – Это значит, что она не стала бы подтверждать никакое заявление? – спросил Дрейк.
   – Не знаю, – ответил Мейсон. – Она отказывалась разговаривать со мной. Но я думаю, что она что-то скрывает, она точно что-то знает. Я просто хотел, чтобы ты приоткрыл дверь, и Ева Белтер увидела, что она здесь. Это требовалось для того, чтобы немного надавить на Еву Белтер.
   Сама Ева Белтер, с белым как мел лицом, пристально смотрела на Перри Мейсона.
   – Будьте прокляты! – закричала она. – Вы ударили меня ножом в спину!
   Последнюю лепту внес Сидней Драмм, и его слова прозвучали очень иронично.
   – Черт побери, именно Ева Белтер выдала нам твое местоположение, Перри. Она сказала, что должна увидеться с тобой сегодня утром. Попросила нас подождать, пока не появится кто-нибудь еще, и делать вид, что мы следили за тем человеком. Она хотела, чтобы ты думал, будто мы шли за Деллой Стрит или за кем-то еще, но только не вслед за ней.
   Мейсон не стал ничего комментировать. Только теперь по его лицу стало заметно, насколько сильно он устал.

Глава 16

   Перри Мейсон сидел в своем кабинете. Он выглядел очень утомленным. По другую сторону его письменного стола сидела Делла Стрит, которая старалась не встречаться с ним взглядом.
   – Мне казалось, что она тебе не нравится, – заметил Мейсон.
   Секретарша так и не поднимала глаз.
   – Я ее ненавижу, – призналась Делла Стрит. – Но мне как-то не по себе из-за того, что именно ты ее разоблачил. Она полагалась на тебя, верила, что ты вытащишь ее из этой истории, а ты сдал ее в руки полиции.
   – Я не сделал ничего плохого. Просто отказался быть козлом отпущения, – сказал Мейсон.
   Делла пожала плечами.
   – Я знаю тебя пять лет, – медленно произнесла она. – Все это время клиенты всегда были для тебя на первом месте. Ты не придумывал дела, и не пытался переделать своих клиентов. Брался за все, с чем к тебе приходили. Некоторые из них получили обвинительные приговоры и отправились на виселицу, но большинство были оправданы. Ты не отворачивался ни от одного из своих клиентов, пока не доводил дело до конца.
   – Что это, – спросил адвокат, – проповедь?
   – Да, – кратко ответила она.
   – Ну, продолжай.
   Делла Стрит тряхнула головой.
   – Я уже все сказала.
   Мейсон встал, обошел письменный стол и положил руку ей на плечо.
   – Делла, я хочу попросить тебя об одном одолжении.
   – О чем же?
   – Пожалуйста, верь в меня и верь мне, – сказал он робко.
   Девушка подняла глаза и встретилась с ним взглядом.
   – Ты хочешь сказать?..
   – Она еще не осуждена, и ни в чем не виновна, пока присяжные так не решат и не вынесут ей приговор.
   – Но она больше не захочет иметь с тобой никаких дел, – заметила Делла Стрит. – Она наймет себе другого адвоката. После того, как ты заставил ее признаться, как ты собираешься опровергнуть это? Она призналась во всем полиции и подписала свои показания.
   – Я не собираюсь ничего опровергать. Ее вина должна быть доказана в суде так, чтобы не осталось никаких сомнений. Если у присяжных останутся хоть какие-то обоснованные сомнения, они не смогут вынести обвинительный приговор. Я все еще могу добиться ее освобождения.
   Делла Стрит нахмурилась.
   – Почему ты не послал в полицию Пола Дрейка, чтобы он подсказал им, какие вопросы ей следует задать? Зачем ты выжимал из нее признание?
   – Потому что она не стала бы отвечать правдиво на те вопросы, которые бы ей задавала полиция. Она бы выкрутилась. Эта женщина очень умна. Она хотела, чтобы я ей помог, но при этом готова была бросить меня на растерзание волкам, если стая подкрадется слишком близко. Пожертвовать мной, чтобы спасти себя.
   – Поэтому ты и бросил ее на растерзание?
   – Если тебе нравится такая формулировка, то да, – признал Мейсон, снимая руку с плеча секретарши.
   Она встала и подошла к двери в приемную.
   – Тебя ждут Карл Гриффин и его адвокат Артур Этвуд, – напомнила она.
   – Приглашай их, – сказал Мейсон спокойным тоном.
   Делла Стрит открыла дверь в приемную, придержала ее и жестом пригласила двух мужчин, ожидавших там, войти в кабинет адвоката.
   На лице Карла Гриффина все еще просматривались следы его разгульной жизни, но он прекрасно держал себя в руках, вел себя учтиво и вежливо, как истинный джентльмен. Он поклонился Делле Стрит и, проходя мимо нее, даже извинился за то, что заходит в кабинет первым, не пропуская даму вперед. Вежливо улыбнулся Перри Мейсону, как улыбался любому другому человеку, и сказал:
   – Добрый день.
   Артуру Этвуду было от сорока пяти до пятидесяти лет, судя по его бледной коже, он мало времени проводил на солнце. У него были блестящие бегающие глаза и огромная залысина ото лба и до самой макушки, где осталось немного волос, спускающихся к ушам и ниже. Создавалось впечатление пушистого ореола в районе затылка. С губ не сходила профессиональная улыбка, которая не выражала никаких эмоций. Из-за этой постоянной улыбки на лице образовались глубокие морщины – две борозды, расходящиеся, как ножки циркуля, от носа до уголков рта. Глаза окружали многочисленные мелкие морщинки. На первый взгляд об этом адвокате было трудно что-то сказать, кроме одного – это опасный противник.
   Перри Мейсон жестом предложил гостям присесть, а Делла Стрит закрыла дверь. Первым заговорил Карл Гриффин.
   – Простите меня, мистер Мейсон, если я неправильно понял ваши мотивы на начальном этапе этой игры. Насколько мне известно, именно благодаря вашему уму и проделанной вами детективной работе, именно вам мы в большой степени обязаны получением признания у миссис Белтер.
   – Будь так добр, Карл, предоставь ведение переговоров мне, – ловко включился в дело Артур Этвуд.
   Гриффин мило улыбнулся и немного склонил голову, делая этакий легкий поклон в сторону своего адвоката. Этвуд придвинул стул поближе к письменному столу Перри Мейсона и посмотрел на хозяина кабинета.
   – Мы, наверное, понимаем друг друга, коллега? – спросил Этвуд.
   – Не уверен, – ответил Мейсон.
   Губы Этвуда растянулись в привычной профессиональной улыбке, но в блестящих глазах не было ни следа веселья.
   – Вы известный адвокат и сейчас представляете интересы Евы Белтер, – заговорил Артур Этвуд. – Вы опротестовали утверждение завещания и подали заявление о назначении ее временной управляющей. Дело очень упростилось бы, если бы вы забрали и протест, и заявление.
   – Для кого упростилось бы? – спросил Мейсон.
   Этвуд махнул рукой в направлении своего клиента.
   – Для мистера Гриффина, конечно.
   – Я не представляю интересы мистера Гриффина, – сухо ответил Мейсон.
   Этвуд теперь улыбался не только губами, но и глазами.
   – Это, конечно, так, по крайней мере, в настоящее время, – заявил Этвуд. – Однако, должен сказать, если вы позволите мне говорить откровенно, что ваши невероятные способности произвели большое впечатление на моего клиента. Вы честно и беспристрастно работали по этому делу, и подобное отношение характеризует всю вашу работу. Конечно, в данном случае получилось болезненное и вызывающее смущение стечение обстоятельств. Все это оказалось большим потрясением для моего клиента. Однако в настоящее время уже не может быть сомнений в том, что произошло на самом деле, и моему клиенту понадобится много компетентных советников для управления имуществом. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.
   – А что вы имеете в виду? – спросил Мейсон.
   Этвуд вздохнул.
   – Если я вынужден выражаться яснее, а правильнее будет сказать грубее, – то я говорю о продолжении выхода газеты «Пикантные новости». Мы сейчас здесь находимся втроем, и я могу вам сказать: мой клиент считает, что публикация «Пикантных новостей» требует особого подхода и внимания. Я занят хлопотами, управляясь с остальной частью имущества. Мой клиент предложил мне обратиться за помощью к какому-нибудь компетентному адвокату и привлечь его в качестве советника по вопросам, связанным с выходом этой газеты. Практически это означает взять на себя управление «Пикантными новостями» до тех пор, пока дело о наследстве не будет рассмотрено.
   Этвуд замолчал и многозначительно смотрел на Перри Мейсона своими блестящими глазами-бусинками. Так как Мейсон ничего не отвечал, Этвуд продолжил свое выступление.
   – Управление газетой, конечно, займет немало времени. Ваш труд будет хорошо оплачен, на самом деле очень хорошо оплачен.
   – Зачем ходить вокруг да около? – довольно бестактно перебил его Мейсон. – Вы хотите, чтобы я отказался от всех притязаний на наследство, не возражал ни по какому поводу и допустил мистера Гриффина к кормушке. Все достается ему, а он со своей стороны постарается, чтобы и мне с этого что-то перепало. Вы это предлагаете?
   Этвуд поджал губы.
   – Коллега, я воздержался бы от таких резких формулировок, нельзя так рубить с плеча, если мы обсуждаем тактику дальнейших действий. Но если вы обдумаете все, что я сказал, то поймете, что мое предложение не выходит за рамки профессиональной этики и при этом охватывает все аспекты дела…
   – Хватит наводить тень на плетень! – воскликнул Мейсон. – Я хочу, чтобы не осталось никакого недопонимания. Я буду говорить прямо, даже если вы не желаете этого делать. Мы с вами находимся по разные стороны баррикад. Вы представляете Гриффина, который хочет взять на себя управление имуществом Белтера и остаться владельцем этого имущества. Я представляю миссис Белтер, и собираюсь добиться отмены этого завещания. Это подделка, и вы это знаете.
   На губах Этвуда все еще оставалась улыбка, но глаза смотрели холодно и жестко.
   – Вам не удастся это сделать, – заявил Этвуд. – Сейчас не имеет значения, подделка это или нет. Ева Белтер уничтожила оригинал завещания, и сама в этом призналась. Мы можем доказать, каким было содержание настоящего завещания, и примем наследство в соответствии с волей наследодателя.
   – Это означает судебный процесс, – сказал Мейсон. – Вы считаете, что выиграете его, а я думаю, что нет.
   – Более того, Ева Белтер не может ничего наследовать из имущества мистера Белтера, потому что она убила его, – продолжал Этвуд. – По закону убийца не может наследовать имущество убитого им человека, независимо от наличия завещания или каких-либо иных документов.
   Мейсон молчал. Этвуд переглянулся со своим клиентом.
   – Вы будете это оспаривать? – уточнил Этвуд у Мейсона.
   – Буду. Но я не собираюсь ни о чем здесь с вами спорить. Я буду приводить свои аргументы присяжным. Я не вчера родился и прекрасно понимаю, к чему вы клоните. Вы хотите быть уверены в том, что Ева Белтер будет признана виновной в преднамеренном убийстве. Вы думаете, я помогу вам доказать, что убийство было спланировано заранее, обеспечить доказательства, мотив. Если вам удастся добиться приговора за предумышленное убийство, то миссис Белтер не сможет наследовать ничего из имущества ее мужа. Да, таков закон, убийца не наследует за своей жертвой, убитой преднамеренно. Но если она не будет осуждена за предумышленное убийство, даже если она будет осуждена за неумышленное убийство, то она сможет унаследовать все. Вы хотите получить наследство и меня подкупить. Но не выйдет.
   – Если вы будете и дальше гнуть свою линию, то вы сами можете оказаться перед судом присяжных.
   – Да? Как это называется, если говорить простым языком? Угроза?
   – Вы не выбьете нас из седла, – заявил Этвуд. – А как только мы получим право на управление имуществом, нам предстоит принять несколько важных решений. Некоторые из них могут повлиять на вашу деятельность.
   Перри Мейсон встал.
   – Я не люблю ходить вокруг да около. Если я хочу что-то сказать, то говорю это прямо, – заявил он.
   – И что вы хотите нам сказать? – спросил Этвуд все еще вежливым тоном.
   – Нет! – рявкнул Мейсон. – Мой ответ на ваше предложение: нет.
   Карл Гриффин виновато откашлялся.
   – Господа, может, я мог бы что-то добавить для прояснения дела? Или чтобы разрядить обстановку? – предложил он.
   – Нет, предоставьте мне ведение переговоров, – оборвал его Этвуд.
   Гриффин улыбнулся Мейсону.
   – Никаких обид, хорошо? Это бизнес, – сказал он адвокату.
   – Прошу вас! – Этвуд пристально посмотрел на своего клиента.
   – Хорошо, хорошо, я все понял, – кивнул Гриффин.
   Мейсон махнул рукой на дверь.
   – Мне кажется, что переговоры закончены, господа.
   Этвуд предпринял еще одну попытку.
   – Если бы вы забрали назад поданные прошения, коллега, то это сэкономило бы массу времени. При нынешнем положении вещей вы должны признать, что у нас беспроигрышное дело. Мы хотим только сэкономить время и избежать ненужных расходов.
   Мейсон холодно смотрел на него с каменным выражением лица.
   – Вы можете считать, что дело у вас беспроигрышное, но пока я еще в седле и не дам себя из него выбить.
   Этвуд потерял терпение.
   – Вы сидите в своем седле недостаточно прочно! Вы не удержитесь в нем и двадцать четыре часа!
   – Вы так думаете?
   – Позвольте напомнить вам, коллега, что вы сами можете быть привлечены к ответственности, как соучастник убийства, – заметил Этвуд. – Теперь мой клиент является законным наследником, и полиция, несомненно, прислушается к нашим пожеланиям.
   Мейсон сделал шаг в его сторону.
   – Если когда-нибудь мне потребуется, чтобы вы, Этвуд, напомнили мне о моем положении, я вам позвоню.
   – Ладно, если не хотите идти нам навстречу, то мы будем вести игру точно таким же образом, – объявил Этвуд.
   – Прекрасно, – сказал ему Мейсон. – Я не хочу идти вам навстречу в этом деле.
   Этвуд кивнул своему клиенту, и оба направились к двери. Этвуд вышел, не оглядываясь, а Карл Гриффин явно колебался и задержался, положив руку на ручку двери, словно хотел что-то сказать.
   Но поза Мейсона не способствовала откровениям. Гриффин пожал плечами и вышел в приемную вслед за своим адвокатом.
   Когда они покинули контору, в кабинете адвоката появилась Делла Стрит.
   – Ты с ними о чем-то договорился? – спросила она.
   Мейсон покачал головой.
   – У нас ведь нет никаких шансов? – сказала она, не поднимая на него глаз.
   Казалось, что Мейсон постарел лет на десять.
   – Делла, я пытаюсь тянуть время. Если бы мне дали немного дополнительного времени и больше свободы действий, то я бы как-нибудь разобрался с этой историей. Но эта женщина втянула меня в дело, чтобы выкрутиться самой. Таким образом, у меня оставался только один выход: посадить ее за решетку, чтобы самому остаться на свободе и что-то предпринимать.
   – Ты не обязан мне ничего объяснять, – сказала она ему. – Извини, если тебе показалось, будто я тебя критикую. Все было так неожиданно и так не похоже на тебя, что привело меня в некоторое замешательство. Вот и все. Пожалуйста, забудь об этом.
   Но она все равно старалась не встречаться с ним взглядом.
   – Конечно, забуду. Я сейчас пойду к Полу Дрейку. Найдешь меня там, если вдруг появится какая-то важная информация, но не говори никому, где я.

Глава 17

   Пол Дрейк сидел за обшарпанным столом в закутке офиса, который служил ему кабинетом, и широко улыбался Перри Мейсону.
   – Как у тебя все здорово вышло! – восхищался детектив. – Ты все время держал козырь в рукаве или стал импровизировать, когда почуял, что запахло жареным?
   – Я приблизительно догадывался о том, как все произошло, – ответил Мейсон, устало глядя на Дрейка. – Но догадываться и иметь доказательства – это две разные вещи. А теперь я должен ее спасать.
   – Перестань! – сказал Дрейк. – Во-первых, она этого не заслуживает, во-вторых, ничего не получится. Ее единственным шансом могла бы быть самооборона, но это не прокатит, потому что она сама призналась, что Белтер находился в противоположном конце кабинета, когда она стреляла.
   – Нет, она моя клиентка, – заявил Мейсон. – А я не бросаю своих клиентов в беде. Она вынудила меня действовать так, как я действовал. Иначе мы оба оказались бы за решеткой.
   – На твоем месте я бы не стал ее жалеть и думать про нее забыл, – признался Дрейк. – Она обычная лживая шлюшка, которая воспользовалась шансом, подаренным ей судьбой, и вышла замуж за богатого мужчину, и всегда обманывала всех, кто встречался на ее пути. Ты можешь сколько угодно говорить об обязанностях по отношению к клиентам, но если клиент пытается тебя подставить и повесить на тебя убийство, то это меняет дело.
   Мейсон посмотрел на детектива тяжелым взглядом.
   – Это не имеет значения. Я должен ее спасти.
   – И как ты это сделаешь?
   – Запомни раз и навсегда: она невиновна ни в чем, пока суд не вынес ей обвинительный приговор, – пояснил Перри Мейсон.
   – Но она призналась, – напомнил Дрейк.
   – Это ничего не меняет. Признание – это только доказательство, которое может быть использовано в суде против нее, и все.
   – И что, по-твоему, сделают присяжные? – спросил Дрейк. – Ты можешь спасти ее, ссылаясь на невменяемость, временное помешательство или необходимость самообороны. Но она ненавидит тебя и, скорее всего, наймет другого адвоката.
   – Я как раз говорю о ее спасении, – пояснил Мейсон. – Спасти ее можно несколькими разными способами, но я сейчас говорю не о способах, а о результатах. Я хочу, чтобы ты разузнал все, что только можно, про семью Вейтч. Начиная от сотворения мира и до сегодняшнего дня.
   – Ты говоришь об экономке? – уточнил Дрейк.
   – О ней и ее дочери. Обо всей их семье.
   – Ты все еще считаешь, что миссис Вейтч что-то скрывает?
   – Уверен.
   – Хорошо, я дам задание своим людям разузнать все о ней. Тебе помогла информация, которую мы собрали в Джорджии?
   – Отличная работа!
   – Что именно ты хотел бы узнать об экономке?
   – Все, что только можно. И не забудь о ее дочери. Не упускай ни одной детали.
   – Слушай, Перри, ты опять прячешь какой-то туз в рукаве?
   – Я должен как-то вытащить клиентку, – сказал Мейсон, не отвечая прямо на вопрос.
   – И ты знаешь, как это сделать?
   – Есть у меня одна мысль. Если бы я не знал, как буду ее вытаскивать, то не отправлял бы за решетку.
   – Даже после того, как она попыталась повесить на тебя убийство? – с любопытством спросил Дрейк.
   – Даже после этого, – упрямо сказал Мейсон.
   – Черт возьми, ты на самом деле готов подставить себя, если это будет в интересах клиента, – поразился Дрейк.
   – Жаль, что я не могу убедить в этом других людей, – устало сказал адвокат.
   Дрейк внимательно посмотрел на него.
   – Это мое жизненное кредо, Пол, – продолжал Перри Мейсон. – Я адвокат. Я берусь за дела людей, которые оказались в трудном положении, и делаю все, чтобы им помочь. Я представляю не интересы стороны обвинения, а только обвиняемого. Обвинителем выступает окружной прокурор, и он делает все возможное, чтобы доказать предъявленное обвинение. А мой долг – это обеспечить наилучшую защиту обвиняемому, а потом присяжным предстоит принять решение. Такая у нас юридическая система, так вершится правосудие. Если бы окружной прокурор играл честно, то и я мог бы играть честно. Но окружной прокурор использует все средства, чтобы добиться обвинительного приговора. А я использую все средства, чтобы добиться оправдательного приговора. В футбол играют две команды. Одна пытается прорваться к воротам противника, то есть напирает в одну сторону, а противник, другая команда, напирает в противоположную. У меня есть навязчивая идея, мания, если хочешь, – сделать все, что только можно для своего клиента. Мои клиенты не всегда безупречны. Многие из них обычные преступники. Вероятно, многие из них на самом деле виновны. Но не мое дело определять их вину или степень вины. Это решает суд присяжных.
   – Ты хочешь доказать, что она действовала в состоянии временного помешательства? – уточнил детектив.
   Мейсон пожал плечами.
   – Я не допущу вынесения ей обвинительного приговора, – заявил он.
   – Но тебе не обойти ее собственное признание, – заметил Дрейк. – Она же сама призналась в убийстве!
   – Есть признание, нет признания, но ни один человек не может считаться виновным, пока суд присяжных не примет соответствующего решения.
   Пол Дрейк многозначительно пожал плечами и сказал:
   – Давай не будем спорить, Перри. Я прямо сейчас дам задание своим сотрудникам заняться семьей Вейтч и собрать на них все, что можно.
   – Мне, наверное, не нужно напоминать тебе, что каждая минута на счету. С самого начала все шло наперекосяк из-за того, что не хватало времени. Я не успевал собрать доказательства, которые мне требовались. Теперь придется работать быстро, сейчас все зависит только от этого.
   Перри Мейсон вернулся в свою адвокатскую контору. Делла Стрит сидела за пишущей машинкой. Она подняла глаза на Мейсона, как только он вошел, потом снова опустила и вернулась к работе. Мейсон со злостью хлопнул дверью и подошел к ней.
   – Ради всего святого, Делла, неужели ты в меня не веришь? – спросил он.
   Она бросила на него быстрый взгляд.
   – Конечно, я в тебя верю.
   – Нет.
   – Я удивлена и немного выбита из равновесия, вот и все, – сказала она.
   Мейсон стоял и задумчиво на нее смотрел, понимая, что переубедить ее не удастся.
   – Что ж, хватит об этом, – наконец сказал он. – Позвони в Бюро статистики нашего штата и не вешай трубку, пока не получишь необходимую информацию. Неважно, во сколько обойдется этот звонок. Нужно поговорить с кем-то из начальников и выяснить кое-какую информацию, прямо сейчас. Необходимо выяснить, была ли Норма Вейтч когда-нибудь замужем. Я думаю, что была. И я хочу знать, разведена ли она официально.
   Делла Стрит вытаращила на него глаза.
   – А какое отношение это имеет к убийству?
   – Неважно, – отмахнулся Мейсон. – Вероятно, Вейтч – это ее настоящая фамилия. То есть девичья фамилия, и она должна фигурировать в свидетельстве о браке, как фамилия невесты. Конечно, возможно, что она никогда не была замужем. Возможно, она выходила замуж не в нашем штате. Но во всей этой истории есть что-то подозрительное. И в ее прошлом должно быть что-то, что она скрывает. Я хочу выяснить, что это.
   – Но ты же не думаешь, что Норма Вейтч каким-то образом замешана в этом убийстве, верно? – спросила Делла Стрит.
   Глаза Мейсона смотрели с холодной решимостью.
   – Все, что от меня требуется, – это зародить обоснованные сомнения у присяжных, – пояснил он. – Не забывай об этом. Садись к телефону и выясни все, что сможешь.
   Он зашел к себе в кабинет и закрыл за собой дверь. Там он начал ходить взад и вперед, заложив большие пальцы в проймы жилетки и задумчиво наклонив голову вперед. Полчаса спустя он все еще мерил шагами кабинет, когда Делла Стрит зашла из приемной.
   – Ты был прав, – объявила она.
   – В чем?
   – Она замужем. Я получила данные из Бюро статистики. Она вышла замуж полгода назад за некоего Гарри Лоринга. О разводе никаких данных нет.
   Перри Мейсон в три быстрых шага добрался до двери, нетерпеливо распахнул ее, прошел через приемную, а затем побежал по коридору к лестнице. Он бросился вверх по ступеням на этаж, где находилось детективное агентство Пола Дрейка, и нетерпеливо забарабанил кулаком в дверь.
   Ему открыл сам Пол Дрейк.
   – Господи, это ты! Ты когда-нибудь вообще сидишь у себя в конторе? Принимаешь клиентов?
   – Слушай меня, – перебил Мейсон. – Мне повезло. Удалось узнать, что Норма Вейтч замужем.
   – И что? – спросил Дрейк.
   – Она помолвлена с Карлом Гриффином.
   – Разве она не могла развестись?
   – Нет никаких данных о разводе. Времени на развод не было. Она вышла замуж всего полгода назад.
   – Так, что ты хочешь от меня? – спросил Дрейк.
   – Я хочу, чтобы ты нашел ее мужа. Его зовут Гарри Лоринг. Я хочу знать, когда они расстались и почему. И еще больше меня интересует, была ли она знакома с Карлом Гриффином раньше, до того, как приехала погостить к матери в дом Белтера. Другими словами, я хочу узнать, приезжала ли она к матери за то время, которое миссис Вейтч работала у Белтера.
   Детектив присвистнул.
   – Боже праведный! – воскликнул он. – Ты собираешься строить защиту на эмоциях? Выставить все так, будто Ева Белтер сошла с ума от эмоциональных встрясок, а в таком состоянии закон не писан?
   – Ты можешь прямо сейчас заняться этим вопросом?
   – Справлюсь за полчаса, если этот Лоринг в городе, – ответил Дрейк.
   – Чем быстрее, тем лучше. Жду у себя.
   Мейсон вернулся в свою адвокатскую контору и, ни слова не говоря, прошел мимо Деллы Стрит. Но она остановила его на пороге кабинета.
   – Звонил Гаррисон Бурк, – сообщила секретарша.
   Мейсон приподнял брови.
   – Где он?
   – Не сказал. Обещал перезвонить позже. Даже не пожелал оставить номер телефона.
   – Наверняка прочитал о новом повороте событий в специальных выпусках газет, – высказал предположение Мейсон.
   – Об этом он ничего не говорил. Только сказал, что перезвонит позже.
   В эту минуту зазвонил телефон. Делла махнула рукой в сторону кабинета.
   – Это, вероятно, он, – сказала она.
   Мейсон вошел в кабинет, услышал, как Делла Стрит говорит: «Минуточку, мистер Бурк», затем снял трубку и узнал доносящийся из нее голос Бурка.
   – Привет, Бурк, – поздоровался Мейсон.
   Хотя голос политика все еще оставался низким и звучным, в нем появились нотки паники. Время от времени он будто бы брал высокие ноты и запинался, но каждый раз Бурку удавалось взять себя в руки и снова говорить привычным голосом.
   – Послушайте, это ужасно. Я только что прочитал газеты.
   – Могло быть и хуже, – заметил Мейсон. – Вы не впутаны в это дело об убийстве, а в предыдущем деле вы вполне сможете фигурировать как друг семьи. Это, конечно, будет не слишком приятно, но это все-таки не обвинение в убийстве.
   – Мои враги будут использовать это против меня во время предвыборной кампании.
   – Что будут использовать? – спросил Мейсон.
   – Мою дружбу с этой женщиной.
   – Здесь я уже ничем не могу помочь, – заметил адвокат. – Но я подумаю о том, как найти для вас какой-нибудь выход. Окружной прокурор не станет вас втягивать в дело об убийстве, даже упоминать не будет, если только это ему не потребуется для представления мотива.
   – Именно это я и хотел с вами обсудить, – голос Бурка стал еще более звучным. – Окружной прокурор – порядочный и честный человек. Он готов не втягивать меня, если не будет судебного процесса. И это зависит от вас. Не доводите дело до суда.
   – Каким образом? – спросил Мейсон.
   – Убедите ее признаться в убийстве в состоянии аффекта, а не в предумышленном. Вы же до сих пор ее адвокат. При таком раскладе окружной прокурор разрешит вам с ней, – я с ним уже это обсуждал.
   – Не получится! – резко и быстро ответил Мейсон. – Я попытаюсь защитить ваши интересы, но буду делать это по-своему. А вы не показывайтесь какое-то время.
   – Вас ждет хороший гонорар, – сказал Гаррисон Бурк сладким голосом. – Пять тысяч наличными. Может, даже немного больше…
   Мейсон со злостью бросил трубку и снова стал мерить шагами кабинет. Через пятнадцать или двадцать минут телефон зазвонил снова. Мейсон взял трубку и услышал голос Пола Дрейка.
   – Кажется, я его нашел. В апартаментах «Бельведер» живет некий Гарри Лоринг. Жена бросила его неделю назад и, ходят слухи, переехала жить к матери. Это он?
   – Похоже, что да, – ответил Мейсон. – И он нам нужен срочно. Ты можешь поехать к нему вместе со мной? Вероятно, мне потребуется свидетель.
   – Хорошо, у меня внизу стоит машина, если ты сегодня без колес, – сказал Пол Дрейк.
   – Поедем на двух машинах. Они нам обе могут понадобиться.

Глава 18

   Гарри Лоринг оказался худым, нервным типом, он часто моргал и постоянно облизывал губы кончиком языка. Глядя на Пола Дрейка, он сидел на обвязанном ремнями чемодане и тряс головой.
   – Нет, вы пришли не по адресу. Я не женат, – сказал Гарри Лоринг.
   Дрейк посмотрел на Перри Мейсона. Адвокат едва заметно пожал плечами. Дрейк посчитал это указанием продолжать допрос.
   – Вы знаете Норму Вейтч? – спросил детектив.
   – Никогда не был с ней знаком, – ответил Лоринг и облизал губы.
   – Вы уезжаете?
   – Да. Здесь очень высокая арендная плата.
   – Вы никогда не были женаты?
   – Нет. Я холостяк.
   – Куда вы переезжаете?
   – Пока не знаю.
   Лоринг переводил взгляд с одного мужчины на другого и моргал.
   – Вы из полиции? – спросил он.
   – Мы говорим не о нас, а о вас, – объявил Дрейк.
   – Да, сэр, – согласился Лоринг и замолчал.
   Дрейк снова посмотрел на Мейсона.
   – Как-то очень внезапно вы решили уехать, – заметил Дрейк.
   Лоринг пожал плечами.
   – Не так уж внезапно. Да и паковать мне особо нечего.
   – Нет смысла нас обманывать, даже не пытайтесь, потому что мы легко можем проверить все, что вы будете говорить, и выяснить все факты, – продолжал Дрейк. – Вы утверждаете, что никогда не были женаты? Так?
   – Да, сэр. Я холостяк, как вам уже говорил.
   – Правда? А соседи утверждают, что вы были женаты. Еще неделю назад в этой квартире вместе с вами жила женщина, вроде бы ваша жена.
   Лоринг снова быстро заморгал, потом нервно заерзал на чемодане.
   – Я не был на ней женат, – сказал он.
   – Вы давно с ней знакомы?
   – Примерно две недели. Она работала официанткой в ресторане.
   – В каком ресторане?
   – Я забыл название.
   – Как зовут эту женщину?
   – Она представлялась миссис Лоринг.
   – Это я знаю. А на самом деле как ее зовут?
   Лоринг замолчал и быстро облизал губы языком. Его глаза забегали по комнате.
   – Джонс. Мэри Джонс.
   Дрейк саркастически рассмеялся. Лоринг молчал.
   – И где она сейчас? – внезапно спросил Дрейк.
   – Я не знаю. Она меня бросила. Я думаю, что она сбежала с другим мужчиной. Мы поругались.
   – Из-за чего поругались?
   – О, откуда я знаю? Просто поругались и все.
   Дрейк еще раз взглянул на Мейсона. Адвокат сделал шаг вперед и начал сам задавать вопросы.
   – Вы читаете газеты? – для начала уточнил он.
   – Иногда, но не слишком часто, – ответил Лоринг. – Иногда просматриваю только заголовки. Но газеты меня не очень интересуют.
   Мейсон опустил руку во внутренний карман и достал несколько вырезок из утренних газет. Он развернул одну статью, на которой была фотография Нормы Вейтч.
   – Вот эта женщина жила здесь с вами? – спросил адвокат.
   Лоринг едва ли бросил взгляд на фотографию и решительно потряс головой.
   – Нет.
   – Вы даже не соизволили толком посмотреть. Посмотрите хорошенько, прежде чем отпираться.
   Мейсон сунул фотографию Лорингу под нос. Лоринг взял вырезку в руки и разглядывал фотографию около десяти или пятнадцати секунд.
   – Нет, не она.
   – На этот раз вам потребовалось больше времени, чтобы определиться, да? – заметил Мейсон.
   Лоринг не ответил. Мейсон внезапно повернулся и кивнул Дрейку.
   – Хорошо, раз вы заняли такую позицию, то винить сможете только себя, – заявил Мейсон Лорингу. – Не ожидайте никакого снисхождения с нашей стороны, раз решили нас обманывать. А защищать мы вас точно не будем.
   – Я вас не обманываю.
   – Пошли, Дрейк, – позвал Мейсон с мрачным видом.
   Двое мужчин вышли из квартиры и захлопнули за собой дверь.
   – Что ты о нем думаешь? – спросил Дрейк в общем коридоре.
   – Подозрительный тип. Совесть у него явно не чиста, иначе он бы стал возмущаться, спрашивать, какого черта мы суем нос в его дела. У меня такое впечатление, что он стреляный воробей, в прошлом участвовал в каких-то аферах, имел дело с полицией и боится встречи с представителями правоохранительных органов. Его допрашивали в прошлом и допрашивали жестко.
   – И мне так кажется, – согласился Дрейк. – Что теперь?
   – Пойдем с этой фотографией по соседям. Может, кто-то из них ее опознает.
   – Этот газетный снимок не очень хороший. Было бы лучше раздобыть ее фотографию, – заметил Дрейк.
   – У нас нет времени, – напомнил ему Мейсон. – Неизвестно, что может случиться в следующую минуту. Я не могу позволить застать меня врасплох. Я должен быть на шаг впереди в этой игре.
   – Мы еще не пробовали давить на Лоринга, – заметил Дрейк. – Я думаю, что этот тип быстро расколется, если его немного прижать.
   – Прижмем, когда вернемся, – сказал Мейсон. – Но для начала нужно собрать о нем больше информации, если получится. Я думаю, у него поджилки затрясутся, когда мы на него надавим.
   На лестнице послышались шаги.
   – Тихо, кто-то идет, – сказал Дрейк.
   По лестнице тяжело поднимался полный широкоплечий мужчина. На нем была потертая одежда с потрепанными манжетами. По всей видимости, он был очень решительно настроен.
   – Похож на судебного пристава, – прошептал Мейсон Дрейку.
   Мужчина шел по общему коридору в их сторону. Его манеры напоминали бывшего стража порядка, и офицерская выправка никуда не делась. Он посмотрел на двух мужчин и спросил:
   – Вы случайно не знаете Гарри Лоринга?
   Мейсон без колебаний шагнул вперед.
   – Я Гарри Лоринг.
   Мужчина полез в карман.
   – Полагаю, вы знаете, в чем дело. У меня для вас повестка, вызов в суд по делу «Норма Лоринг против Гарри Лоринга». Вот оригинал заявления. Я вручаю вам повестку и копию заявления.
   Он печально улыбнулся.
   – Насколько я понимаю, вы не собираетесь подавать протест, ничего оспаривать и ждали меня.
   Мейсон взял документы.
   – Спасибо. Все в порядке.
   – Прошу вас, без обид, – сказал судебный пристав.
   – За что мне на вас обижаться?
   Судебный пристав развернулся, карандашом сделал пометку на обратной стороне оставшегося у него оригинала документа, медленно пошел к лестнице и стал спускаться вниз. Когда он исчез из вида, Мейсон повернулся к Дрейку и улыбнулся.
   – Нам повезло, – сказал он.
   Мужчины развернули копию заявления в суд.
   – Это заявление о признании брака недействительным, а не о разводе, – сразу же понял адвокат.
   Они вместе прочитали заявление и содержащиеся в нем обоснования для признания брака недействительным.
   – Дата вступления в брак совпадает, – заметил Мейсон. – Возвращаемся.
   Они забарабанили кулаками в дверь квартиры.
   – Кто там? – раздался голос Лоринга.
   – Вам повестка в суд, – сказал Мейсон.
   Лоринг открыл дверь и отступил при виде Мейсона и Дрейка.
   – Опять вы? – воскликнул он. – Я думал, что вы уже ушли.
   Мейсон толкнул дверь плечом и вошел в квартиру. Дрейк последовал за ним.
   Мейсон протянул Лорингу документы, которые получил от пристава.
   – Послушайте, что-то здесь не так, – заговорил Мейсон. – Мы должны были вручить вам повестку и копию заявления, и были уверены, что вы в курсе. Но до того, как вручать их вам, мы должны были удостовериться, что имеем дело с человеком, который нам нужен. Мы спросили, женаты ли вы, а вы…
   – Ах, вот в чем дело, – торопливо перебил его Лоринг. – Почему вы сразу не сказали? Я только и жду эти бумаги. Мне сказали, что я должен их дождаться, и убираться отсюда сразу же после того, как я их получу.
   – Но тогда почему, черт побери, вы сразу об этом не сказали, а вместо этого заставили нас ходить туда-сюда? – в негодовании воскликнул Мейсон. – Вас зовут Гарри Лоринг, вы вступили в брак с Нормой Вейтч в день, указанный в этом заявлении, все верно?
   Лоринг наклонился, чтобы посмотреть на дату в заявлении. Мейсон показывал на нее указательным пальцем правой руки. Лоринг кивнул.
   – Да, все правильно.
   – Та-ак, – продолжал Мейсон. – В заявлении указано, что на момент заключения брака с Нормой Вейтч вы состояли в браке с другой женщиной, с которой не были разведены. Поэтому брак с Нормой Вейтч считается недействительным, и истица требует признать его таковым.
   Лоринг снова кивнул.
   – Но это не так? – спросил Мейсон.
   – Она требует признать брак недействительным на этом основании. Все верно.
   – Так это правда? – не унимался Мейсон.
   – Правда.
   – В таком случае я обязан арестовать вас за двоеженство.
   Лоринг побледнел.
   – Он говорил, что с этим не будет никаких проблем.
   – Кто говорил? – спросил Мейсон.
   – Адвокат, который приходил. Адвокат Нормы.
   – Он просто решил вас надуть, чтобы признать брак недействительным, и Норма смогла бы выйти замуж за человека, который является наследником пары миллионов долларов, – объявил Мейсон.
   – Он так и сказал. Но он также сказал, что не будет никаких проблем, потому что это просто формальность.
   – Ничего себе формальность! – воскликнул Мейсон. – Вы разве не знаете, что двоеженство у нас запрещено законом?
   – Но я не двоеженец! – запротестовал Лоринг.
   – Двоеженец, – сказал Мейсон. – Вот здесь написано черным по белому. Показания Нормы под присягой, подпись адвоката. Здесь говорится, что ваша предыдущая жена была жива на момент заключения вами повторного брака, и вы с ней не были разведены. Поэтому я должен забрать вас и отвезти в Управление полиции. Боюсь, что вы попали в скверную историю, и вас ждут большие неприятности.
   Лоринг занервничал.
   – Это неправда, – наконец сказал он.
   – Что неправда?
   – Все неправда. Я хотел сказать, что никогда не был женат раньше. Норма об этом знает! Адвокат тоже об этом знает! Мы все это с ними обговаривали, и они сказали, что не могут ждать развода, потому что он займет очень много времени, а у Нормы появился шанс выйти замуж за этого богатого человека. И мне с этого кое-что перепадет, если я соглашусь на признание брака недействительным – на то, что Норма подаст такое заявление. Потом я должен был дать официальный ответ – признать, что у меня была другая жена, она жива, но заявить, будто я был уверен, что наш развод состоялся ко времени заключения брака. Они сказали, что в таком случае мне ничего не грозит, а Норма получит судебное решение о признании нашего брака недействительным. Адвокат уже подготовил за меня ответ, и я его подписал. Он должен завтра представить его суду.
   – И быстро получить решение суда о признании брака недействительным? – уточнил Мейсон.
   Лоринг кивнул.
   – Никогда не следует врать людям, задачей которых является установление фактов, – сказал Мейсон. – Почему вы сразу все это не сказали? Зачем морочили нам голову и вынуждали тратить на вас лишнее время?
   – Мне так велел адвокат, – заявил Лоринг.
   – Он, по всей видимости, сошел с ума, – заметил Мейсон. – Нам придется написать рапорт. Поэтому пишите объяснительную, мы ее приложим к рапорту. Изложите все подробно.
   Лоринг колебался.
   – Или поедем с нами в Управление полиции, и там все будете объяснять лично.
   – Нет, нет, – затряс головой Лоринг. – Лучше я сейчас напишу объяснительную.
   – Садитесь на свой чемодан и пишите, – сказал Мейсон, достал из кармана блокнот и перьевую ручку. – Опишите все точно и подробно, с самого начала. Что вы никогда не были ранее женаты, но адвокат объяснил вам, что Норме нужно быстро получить решение о признании брака недействительным. Адвокат уговорил вас заявить, что у вас будто бы была другая жена, с которой вы не разводились, и которая была жива на момент заключения брака с Нормой. И это все делалось для того, чтобы Норма могла выйти замуж за наследника миллионов.
   – И у меня больше не будет никаких неприятностей?
   – Это единственный способ, которым вы можете защитить себя от проблем, – пояснил Мейсон. – Мне не нужно, наверное, объяснять вам, что вы чуть не попали в очень неприятную историю. Вам повезло, что вы все честно рассказали нам. Мы уже хотели было везти вас в Управление полиции.
   Лоринг вздохнул и взял у Мейсона перьевую ручку.
   – Хорошо, я все напишу, – сказал он, сел и начал старательно царапать пером по бумаге.
   Мейсон стоял, широко расставив ноги, и терпеливо ждал, не сводя глаз с Лоринга. Дрейк ухмыльнулся и закурил сигарету.
   Лорингу потребовалось пять минут, чтобы все написать. Он передал лист бумаги Мейсону.
   – Так пойдет? Я не очень-то умею сочинять подобные вещи, – признался Лоринг.
   Мейсон прочитал текст и кивнул.
   – Все в порядке. Теперь подпишите это.
   Лоринг подписал.
   – Отлично, – сказал Мейсон. – Адвокат хотел, чтобы вы как можно быстрее отсюда уехали?
   – Да. Он дал мне денег и велел не задерживаться здесь ни одной лишней минуты. Он хотел, чтобы меня здесь никто не смог застать, если вдруг кому-то понадобится найти меня и задать вопросы.
   – Правильно, – кивнул Мейсон. – Вы уже знаете, куда переедете?
   – В какую-нибудь гостиницу, – ответил Лоринг. – Мне все равно, в какую.
   – Можете поехать с нами, – предложил Дрейк. – Мы снимем вам номер. Зарегистрируетесь под другой фамилией на случай, если кто-то захочет вас найти. Но вы должны поддерживать с нами связь. Иначе у вас могут возникнуть неприятности. Возможно, придется подтвердить написанную вами объяснительную в присутствии свидетелей.
   Лоринг кивнул.
   – Адвокат должен был меня предупредить о вас, господа, – сказал он. – Ведь этот тип чуть не впутал меня в неприятную историю.
   – Конечно, должен был, – согласился Мейсон. – Вы уже сейчас могли сидеть в Управлении полиции или находиться на пути туда. И там бы вам пришлось совсем не сладко. Никто не стал там с вами церемониться, если бы вы туда попали.
   – Норма сама приезжала к вам с адвокатом? – поинтересовался Дрейк.
   – Нет, вначале приезжала ее мать, а потом приехал адвокат, – сообщил Лоринг.
   – А саму Норму вы не видели?
   – Нет, только ее мать.
   – Хорошо, пойдемте с нами, мы отвезем вас в гостиницу и снимем вам номер, – сказал Мейсон. – Зарегистрируетесь как Гарри Легранд.
   – А что с вещами делать? – спросил Лоринг.
   – Мы займемся вашим багажом. За ним приедет грузовое такси и доставит все в гостиницу, а там уже им займутся носильщики. Вам нужно только самому перебраться в гостиницу. Нас внизу ждет машина, мы вас прямо сейчас отвезем.
   Лоринг облизал губы.
   – Верите или нет, господа, но у меня будто камень с души упал. Я сидел здесь как на иголках, ждал эти документы. Я уже начал сомневаться в том адвокате. Знал ли он вообще, что делает?
   – В целом знал, просто забыл уточнить для вас пару моментов, – пояснил Мейсон. – Может, торопился, может, нервничал.
   – Да, он действительно выглядел так, будто сильно нервничал, – согласился Лоринг.
   Адвокат с детективом проводили Лоринга к машине.
   – Поедем в отель «Рипли», Дрейк, – сказал Мейсон. – Он удобно расположен.
   – Понял, – ответил Дрейк.
   Они молча доехали до отеля «Рипли», где сам Мейсон регистрировался под фамилией Джонсон. Адвокат подошел к стойке администратора.
   – Это мистер Легранд из Детройта, моего родного города. Он хочет снять у вас номер на несколько дней. Может, найдется что-то на одном этаже со мной?
   Администратор проверил свободные номера и уточнил:
   – Вы ведь в пятьсот восемнадцатом, мистер Джонсон?
   – Да.
   – Могу предложить ему пятьсот двадцать второй.
   – Прекрасно. И еще нужно доставить багаж мистера Легранда. Я обращусь в ваш отдел обслуживания.
   Они поднялись в номер вместе с Лорингом.
   – Сидите здесь и никуда не выходите, – велел Мейсон Лорингу, когда они уже оказались в номере. – Отвечайте на телефонные звонки, возможно, нам придется с вами связаться. Нам нужно подать рапорт в Управление. Вероятнее всего, они захотят задать вам пару уточняющих вопросов. Но не беспокойтесь, теперь все будет в порядке. Вы же все объяснили в письменном виде. Вы теперь вне подозрений.
   – Прекрасно! – воскликнул Лоринг. – Я сделаю все так, как вы сказали. Адвокат говорил, чтобы я с ним связался, как только устроюсь. Мне ему позвонить?
   – В этом уже нет необходимости, потому что вы теперь имеете дело с нами, – пояснил Мейсон. – Лучше пока вообще ни с кем не связывайтесь. Просто сидите в номере и ждите. Мы сами с вами свяжемся. Вы ничего больше не можете сделать, пока мы не подали рапорт в Управление.
   – Хорошо, как скажете.
   Мейсон и Дрейк вышли из номера и закрыли дверь. Дрейк повернулся к Мейсону и улыбнулся.
   – Боже! Повезло, так повезло! – воскликнул детектив. – Куда теперь?
   Мейсон направился к лифту.
   – Теперь пойдем напролом и обеспечим сногсшибательный финал.
   – Ну, тогда вперед!
   Мейсон позвонил в Управление полиции из холла отеля и попросил Сиднея Драмма из следственного отдела. Через пару минут он услышал в трубке голос Драмма.
   – Это Мейсон, – представился адвокат. – Послушай, Драмм, в деле об убийстве Белтера новый поворот событий. Но мне нужна твоя помощь. Я помог тебе при аресте миссис Белтер, теперь мне нужна ответная любезность.
   Драмм рассмеялся.
   – Не уверен, что ты тогда пошел мне навстречу, – заметил Драмм. – Я сам тогда появился, а ты был вынужден раскрыть карты ради спасения собственной шкуры.
   – Давай не будем спорить, – примирительно сказал Мейсон. – Я дал тебе готовый материал, и все лавры достались тебе.
   – Что ты хочешь? – спросил Драмм.
   – Найди сержанта Хоффмана, приезжайте на угол Элмвуд-драйв. Я буду вас там ждать. Хочу вместе с вами наведаться в дом Белтеров. Думаю, что смогу вам там кое-что показать.
   – Не уверен, удастся ли мне поймать сержанта. Может, он уже ушел. Уже поздно, – заметил Драмм.
   – Если ушел, то поищи его. И я хочу, чтобы вы привезли туда Еву Белтер.
   – Господи, ты о чем, Перри? – воскликнул Драмм. – Ты понимаешь, что ты просишь? Если мы ее сейчас выведем, это привлечет внимание.
   – Не привлечет, если будете действовать осторожно. Возьмите столько людей, сколько понадобится, только не создавайте шума, – сказал Мейсон.
   – Не знаю, как на это отреагирует сержант, но, по-моему, у тебя нет шансов, – заметил Драмм.
   – Сделай все возможное. Если Хоффман не захочет брать Еву Белтер, то пусть хотя бы сам приезжает. Мне хотелось бы, чтобы и она присутствовала, но вы двое мне нужны обязательно.
   – Хорошо, – согласился Драмм. – Встречаемся на углу, у начала подъема, надеюсь, нам ничего не помешает. Если сержант все еще в Управлении, то я его привезу.
   – Нет, так не пойдет. Вначале узнай, сможешь ли ты его привезти, и жди моего звонка. Я тебе перезвоню через пять минут. Если сможете оба приехать, я буду вас ждать у начала подъема. Если не сможете, то в этом не будет никакого смысла.
   – Хорошо, перезвони через пять минут, – сказал Драмм и повесил трубку.
   Дрейк посмотрел на Мейсона.
   – Ты хочешь откусить слишком большой кусок. Зубы не сломаешь? – сказал Дрейк.
   – Нет, не сломаю. Смогу прожевать.
   – Ты вообще знаешь, что делаешь?
   – Думаю, да.
   – Если ты готовишь линию защиты для клиентки, то будет гораздо лучше, если ты не станешь втягивать в дело полицию, а приготовишь им сюрприз. Карты надо выкладывать на стол во время судебного процесса.
   – Я строю другую защиту, – ответил Мейсон. – Для этого мне необходимо участие полиции.
   Дрейк пожал плечами.
   – Тогда ты точно проиграешь, Перри, – сказал он.
   Мейсон кивнул. Затем сходил к киоску, купил сигареты, подождал пять минут и снова позвонил Драмму.
   – Мне удалось убедить Билла Хоффмана согласиться на твое предложение, Мейсон, но он категорически отказывается везти на место Еву Белтер. Он опасается, что ты готовишь для него какую-то ловушку. Около тюрьмы дежурят две дюжины репортеров, и ее невозможно вообще никуда перевезти так, чтобы они этого не заметили. Они обязательно потащатся за нами всей толпой. Хоффман боится, что ты выкинешь какой-нибудь номер для прессы, газетчики раздуют это дело, они вообще могут выставить его на посмешище. Сержант не хочет лишней головной боли. Но сам он готов приехать.
   – Хорошо, может, и так все получится. Встречаемся у поворота на Элмвуд-драйв. Мы будем ждать вас в закрытом бьюике, – сказал Мейсон.
   – Выезжаем через пять минут, – сообщил Драмм.
   – До встречи, – попрощался Мейсон и повесил трубку.

Глава 1 9

   Четверо мужчин поднялись по ступенькам к главному входу особняка Белтеров. Сержант Хоффман нахмурился, глядя на Мейсона.
   – Только давайте без шуточек, ладно? Не забывайте, что я поверил вам на слово.
   – Внимательно смотрите и слушайте, – сказал Мейсон. – Если вы решите, что я что-то нашел, включайтесь в дело и сами занимайтесь им дальше. А если посчитаете, что я пытаюсь вас обмануть, сможете уехать в любую минуту.
   – Договорились. Это справедливые условия, – признал Хоффман.
   – Перед тем, как приступать к делу, давайте вспомним пару моментов, – предложил Мейсон. – Я встретился с миссис Белтер в аптеке, которая находится у самого начала возвышенности. Мы приехали в дом вместе. У нее не было с собой ни ключей, ни сумочки. Выбегая из дома, она не запирала дверь, чтобы попасть обратно. Она сказала мне, что дверь не заперта, но, приехав, мы обнаружили, что заперта.
   – Она такая лгунья, что если бы она сказала мне, что дверь не заперта, то я был бы уверен, что как раз заперта, – заметил Драмм.
   – Все это так, – согласился Мейсон. – Но не забывайте, что у нее не было ключей. Она выбежала под дождь, зная, что должна будет вернуться.
   – Возможно, она очень сильно нервничала, чтобы об этом подумать, – заметил Хоффман.
   – Это на нее не похоже, – ответил Мейсон.
   – Хорошо, продолжайте, – явно заинтересовался Хоффман.
   – Когда я вошел в дом, то заметил мокрый зонт в стойке для зонтов. С него уже натекла целая лужа. Вы должны были это заметить, когда приехали.
   Сержант Хоффман прищурился.
   – Да, припоминаю. Я на самом деле обратил внимание на эту лужу. И что с того?
   – Пока ничего, – ответил Мейсон и нажал пальцем на звонок.
   Через пару минут дверь открыл дворецкий и вытаращил на них глаза.
   – Карл Гриффин дома? – спросил Мейсон.
   Дворецкий покачал головой.
   – Нет, сэр, он уехал по делам, сэр.
   – А экономка миссис Вейтч?
   – Да, сэр, конечно, сэр.
   – А ее дочь Норма?
   – Да, сэр.
   – Хорошо, – кивнул Мейсон. – Мы идем наверх, в кабинет мистера Белтера. Не сообщайте никому, что мы здесь. Вы поняли меня?
   – Да, сэр, – ответил дворецкий.
   Когда Хоффман вошел в холл, то бросил изучающий взгляд на стойку, в которой в ночь убийства стоял мокрый зонт. Сержант выглядел очень задумчивым. Драмм нервно насвистывал, но очень тихо.
   Они поднялись по лестнице наверх, в кабинет, где было обнаружено тело Белтера. Мейсон включил свет и начал тщательно осматривать стены.
   – Не могли бы вы помочь мне, господа? – спросил адвокат.
   – А что ты ищешь? – поинтересовался Драмм.
   – Дырку от пули, – ответил Мейсон.
   Услышав это, сержант Хоффман крякнул.
   – Можете не стараться, Мейсон. Мы тут каждый дюйм осмотрели, все сфотографировали и составили план места происшествия. Мы не могли просмотреть дырку от пули. И в любом случае, штукатурка бы отлетела.
   – Знаю, – кивнул Мейсон. – Я сам до вашего приезда тут все осматривал, но не нашел ее. А сейчас я хочу поискать еще раз. Возможно, я знаю, как это должно было случиться, но пока у меня не хватает доказательств.
   В сержанте Хоффмане внезапно проснулась подозрительность.
   – Послушайте, Мейсон, вы что, пытаетесь оправдать эту женщину?
   Мейсон повернулся к нему лицом.
   – Я пытаюсь восстановить события того вечера.
   Хоффман нахмурился.
   – Вы не ответили на мой вопрос. Вы пытаетесь добиться освобождения этой женщины?
   – Да.
   – Тогда без моего участия, – заявил Хоффман.
   – Именно с вашим участием. Разве вы не понимаете, что я даю вам шанс? Ваши фотографии будут напечатаны на первых полосах всех газет.
   – Именно этого я и опасаюсь, – заявил Хоффман. – Вы умны, Мейсон. Я навел о вас справки и узнал про ваши методы работы.
   – Это здорово! Если вы наводили обо мне справки, значит, знаете, что я никогда не обманываю друзей. Сидней Драмм – мой друг, которого именно я подключил к этому делу. Если бы я хотел устроить какой-то фокус, обмануть, подставить, то взял бы кого-нибудь другого вместо него.
   – Хорошо, на какое-то время я останусь, – неохотно согласился сержант Хоффман. – Только не пытайтесь что-нибудь провернуть у меня под носом. Я хочу знать, что вы делаете.
   Мейсон замер на месте, уставившись в ванную. На полу остался белый контур – тело Джорджа Белтера обводили мелом, и эту линию никто не стирал.
   Внезапно Мейсон рассмеялся.
   – Черт побери!
   – Ты увидел что-то забавное? – спросил Драмм.
   Мейсон повернулся к сержанту Хоффману.
   – Теперь я готов вам кое-что показать, сержант, – сказал адвокат. – Пожалуйста, позовите сюда миссис Вейтч и ее дочь.
   Сержант Хоффман посмотрел на адвоката с сомнением.
   – Зачем они вам?
   – Хочу задать им несколько вопросов.
   Хоффман покачал головой.
   – Не уверен, что мне стоит позволять вам это делать. Во всяком случае не раньше, чем вы мне все объясните.
   – Вам это ничем не грозит. Я с вами честен, сержант, – настаивал Мейсон. – Вы ведь будете сидеть здесь и все слушать, все вопросы и ответы. Если вы посчитаете, что я выхожу за допустимые границы, вы в любую минуту сможете меня остановить. Боже мой, да если бы я хотел вас обмануть или выставить в неприглядном свете, я дождался бы судебного процесса и застал бы вас врасплох, задавая вам вопросы перед присяжными. И уж точно я не стал бы заранее сообщать полиции, как собираюсь выстраивать линию защиты.
   Сержант Хоффман подумал одну минуту.
   – Да, логично, – согласился он и повернулся к Драмму. – Сходи вниз, найди этих двух женщин и приведи сюда.
   Драмм кивнул и вышел из кабинета.
   Пол Дрейк с любопытством наблюдал за Мейсоном. Лицо адвоката было абсолютно безучастным, по нему нельзя было догадаться, что он задумал. Мейсон также не проронил ни слова, пока Драмм отсутствовал. Наконец за дверью послышались шаркающие шаги, дверь раскрылась, и Драмм пропустил вперед двух женщин.
   Миссис Вейтч, как и всегда, выглядела мрачной. Она равнодушно обвела своими черными, лишенными блеска глазами собравшихся в кабинете мужчин. Походка у нее была странной, возможно, из-за плоскостопия ее шаги получались длинными.
   На Норме Вейтч было облегающее платье, которое подчеркивало ее аппетитные формы. Казалось, она гордится ими и своей способностью привлекать восторженные взгляды. На ее пухлых губах играла полуулыбка, когда она смотрела то на одного мужчину, то на другого.
   – Мы хотели задать вам несколько вопросов, – сказал Мейсон.
   – Опять? – спросила Норма Вейтч.
   – Миссис Вейтч, вы знаете о помолвке вашей дочери с Карлом Гриффином? – спросил Мейсон, игнорируя замечание Нормы.
   – Знаю, что они обручены.
   – А вам было что-то известно о романе дочери? – продолжал задавать вопросы Мейсон.
   – Обычно все и начинается с романа, а только потом дело доходит до помолвки, – ответила она хриплым голосом.
   – Я говорю не об этом, – пояснил Мейсон. – Пожалуйста, ответьте на вопрос, миссис Вейтч. У них был роман до того, как Норма приехала сюда? Вы про него знаете?
   На мгновение взгляд темных, глубоко посаженных глаз экономки переметнулся на Норму, потом миссис Вейтч снова посмотрела на Мейсона.
   – До того, как она сюда приехала? Нет, они познакомились здесь.
   – А вы знаете, что ваша дочь уже была замужем? – спросил Мейсон.
   Взгляд женщины не дрогнул, выражение лица не изменилось.
   – Нет, она никогда не была замужем, – устало сказала миссис Вейтч.
   Мейсон быстро повернулся к Норме.
   – А вы что скажете, мисс Вейтч? Вы уже были замужем?
   – До сих пор не была, но собираюсь, – ответила она. – Я только не могу понять, как это может быть связано с убийством Джорджа Белтера. Если вы, господа, хотите задать нам вопросы по этому убийству, то, как я понимаю, мы обязаны на них отвечать. Но вы не имеете права совать нос в мои личные дела.
   – Как вы можете выйти замуж за Карла Гриффина, если вы уже замужем? – спросил Мейсон.
   – Я не замужем, – ответила Норма Вейтч. – И не позволю себя оскорблять.
   – Гарри Лоринг утверждает обратное, – сообщил ей Перри Мейсон.
   Выражение лица девушки никак не изменилось. Она даже глазом не моргнула.
   – Лоринг? – переспросила она совершенно спокойно. – Никогда про него не слышала. Мамочка, а ты когда-нибудь слышала про мужчину по фамилии Лоринг?
   Миссис Вейтч сморщила лоб.
   – Не припоминаю, Норма. У меня плохая память на имена, но никакого Лоринга я точно не знаю.
   – Я попробую освежить в вашей памяти встречу с ним, – сказал Мейсон. – Этот человек жил в апартаментах «Бельведер», в квартире номер триста двенадцать.
   – Это, должно быть, какая-то ошибка, – поспешно сказала Норма Вейтч.
   Перри Мейсон достал из кармана повестку в суд и копию заявления о признании брака недействительным.
   – Тогда как вы объясните свою подпись на этом документе? Вы подтвердили под присягой, что вступали в брак с Гарри Лорингом.
   Норма Вейтч один раз быстро взглянула на документ в руке Мейсона и перевела взгляд на мать. Лицо миссис Вейтч ничего не выражало. Норма начала очень быстро говорить:
   – Мне очень жаль, что вы про это узнали, но раз уж узнали, я вам все объясню. Я не хотела, чтобы Карл знал, что я уже была замужем. Да, это правда, но мы жили плохо, и я ушла от мужа. Я приехала сюда и взяла свою девичью фамилию. Мы познакомились с Карлом и влюбились друг в друга с первого взгляда. Мы не осмеливались объявить о помолвке, потому что знали: мистер Белтер придет в ярость. Но после смерти мистера Белтера больше не было оснований держать помолвку в тайне. Я узнала, что у моего мужа раньше была другая жена. Она жива, и он с ней не разводился. Это и стало одной из причин нашего с ним расставания. Мне пришлось обратиться за консультацией к адвокату. Он объяснил мне, что мой брак не имеет юридической силы, и посоветовал подать заявление о признании брака недействительным в суд. Я собиралась все это сделать тихо. Нельзя было предугадать, что кто-то об этом узнает и свяжет фамилию Лоринг со мной.
   – Но Гриффин говорит совсем другое, – сообщил ей Мейсон.
   – Конечно. Он ведь ничего об этом не знает.
   Мейсон покачал головой.
   – Речь не об этом. Видите ли, Гриффин во всем признался. Мы сейчас проверяем его показания, пытаемся выяснить, являетесь ли вы соучастницей уголовного преступления или просто жертвой стечения обстоятельств.
   Сержант Хоффман подался немного вперед.
   – Я думаю, что на этом я буду вынужден прервать ваше выступление, Мейсон, – сказал он.
   – Дайте мне еще одну минуту, сержант, – попросил Мейсон, поворачиваясь к нему. – Тогда и закончим, если захотите.
   Норма Вейтч нервно переводила взгляд с одного на другого. Миссис Вейтч выглядела усталой и смирившейся с судьбой.
   – Вот что произошло на самом деле, – стал объяснять Мейсон. – Миссис Белтер поссорилась с мужем и выстрелила в него. После этого она выбежала из кабинета, даже не посмотрев, попала она в цель или нет. Очень по-женски! Она, конечно, предполагала, что если стреляла в мужа, то и попала в него. В действительности же с такого расстояния, при таком нервном возбуждении, ее шансы попасть в него были минимальными. Она сбежала вниз по лестнице, схватила пальто и выскочила под дождь. Вы, миссис Вейтч, услышали выстрел, встали, оделись и пошли посмотреть, что случилось. Как раз в это время к дому подъехал Карл Гриффин и вошел в холл. Шел дождь, он оставил мокрый зонт в стойке и поднялся наверх в кабинет. Вы, миссис Вейтч, слышали голоса Гриффина и Белтера и то, о чем они говорили. Белтер рассказывал Гриффину о том, что нашел доказательства неверности жены, и она в него стреляла. Он назвал племяннику имя мужчины, с которым ему изменяла жена, и спросил, что, по мнению племянника, ему с этим сделать. Гриффин заинтересовался выстрелом и как-то убедил Белтера встать в дверях ванной комнаты, как раз там, где он стоял, когда в него стреляла миссис Белтер. Как только Джордж Белтер оказался в нужном месте, Гриффин выстрелил ему прямо в сердце. Затем Гриффин бросил револьвер, сбежал вниз по лестнице, выскочил на улицу, сел в машину и уехал. Ему требовалось алиби. Он поехал по злачным местам, напился, да еще и проколол одно колесо, чтобы оправдать свое позднее возвращение домой. Вернулся он уже в тот момент, когда полиция работала на месте. Притворился, что это его первое возвращение домой после того, как он ушел во второй половине дня. Но он забыл про зонт, который оставил в холле, и не обратил внимания, что входная дверь была не заперта, когда он вернулся в первый раз. Поэтому он захлопнул ее так, что сработал замок.
   Мейсон обвел взглядом всех присутствующих и продолжил свой рассказ.
   – Он убил своего дядю потому, что знал: все завещано ему, и понял, что Ева Белтер считает, что застрелила мужа. Гриффин был уверен, что полиция сможет связать револьвер с ней, и все доказательства будут против нее. Сумочка миссис Белтер, в которой Джордж Белтер обнаружил доказательства неверности жены, лежала в его письменном столе. Также в ней находились расписки, связывающие ее с мужчиной, который пытался остановить публикацию статьи с упоминанием ее имени в бульварной газетенке. Вы с матерью обсудили то, что видели, и решили, что вам представилась прекрасная возможность заставить Карла Гриффина заплатить за ваше молчание. Вы решили, что ему придется выбирать из двух вариантов: или он будет осужден за убийство, или женится на Норме, что было выгодно вам.
   Сержант Хоффман почесал голову, судя по виду, он был поставлен в тупик. Норма Вейтч украдкой взглянула на мать.
   – Это ваш последний шанс сказать правду, – объявил Мейсон. – Вообще-то вы обе являетесь косвенными соучастницами, вы скрыли информацию о совершении преступления, и поэтому должны предстать перед судом. Гриффин признался во всем, по сути ваши показания нам не очень то и нужны. Хотите и дальше упираться – упирайтесь. Если же хотите пойти на сотрудничество со следствием, то это ваш последний шанс.
   – Я задам только один вопрос, – встрял сержант Хоффман. – И на этом мы все закончим. Вы сделали что-то, хотя бы приблизительно похожее на то, что рассказал Мейсон?
   – Да, – ответила Норма Вейтч тихим голосом.
   Миссис Вейтч наконец очнулась и с горящими от ярости глазами резко повернулась к дочери.
   – Заткнись, Норма! – закричала она. – Ты дура! Они блефуют! Неужели ты не видишь, что они пытаются запугать тебя?
   Сержант Хоффман шагнул к ней.
   – Может, мы и пытались вас запугать, миссис Вейтч, но ответ вашей дочери и ваша реакция, решили дело. Теперь вам не остается ничего, кроме как сказать правду. В противном случае вы предстанете перед судом как соучастницы, за укрывательство убийцы.
   Миссис Вейтч облизала губы.
   – Я не должна была ничего рассказывать этой дуре! – в ярости выпалила она. – Моя дочь ничего об этом не знала. Она спала, как убитая. Это я услышала выстрел и поднялась в кабинет. Я должна была заставить его жениться на мне, и не делиться ничем с моей дочерью. Но я хотела дать ей шанс удачно выйти замуж. И вот какую благодарность я за этой получаю!
   Сержант Хоффман повернулся и уставился на Перри Мейсона.
   – Да, тут черт ногу сломит! – воскликнул он. – Что случилось с пулей, которая не попала в Белтера?
   Мейсон рассмеялся.
   – Именно это и сбило меня с толку, сержант. Меня беспокоил мокрый зонт в стойке и запертая дверь. Я прокручивал в голове различные варианты развития событий, но никак не мог догадаться, что же произошло на самом деле. Я очень внимательно осмотрел этот кабинет – сразу же стал искать дырку от пули. А затем я понял, что Карл Гриффин достаточно умен, чтобы понять: его план раскроется, если останется дырка от пули. Поэтому с пулей могло случиться только одно. Неужели не догадываетесь?
   Не дождавшись ответа, Мейсон продолжил объяснения.
   – Белтер принимал ванну. Огромную ванну, в ней вода поднимается больше, чем на два фута, когда она заполнена до краев. Белтер был в ярости и ждал возвращения жены, чтобы устроить скандал. Он был в ванне, когда она вернулась. Выскочив из ванны, не вытираясь, он накинул халат и заорал, требуя, чтобы она поднялась наверх. Они поругались, и она в него выстрелила. Он стоял в дверях ванной комнаты, как раз там, где в дальнейшем нашли тело. Встаньте вон там у двери и попытайтесь прицелиться пальцем. По какой траектории полетит пуля? Она пролетела мимо Белтера и попала в ванну. Вода приглушила шум удара. Затем домой вернулся Карл Гриффин, и Белтер рассказал ему о том, что случилось, и таким образом подписал себе смертный приговор, даже не догадываясь об этом. Гриффин воспользовался представившимся ему шансом. Ему удалось поставить Белтера в то самое положение, в котором он стоял, когда стреляла Ева Белтер, затем Гриффин взял револьвер рукой в перчатке, нацелил на Белтера, убил его одним выстрелом, подобрал вторую гильзу, положил в карман, бросил револьвер на пол и ушел. Вот и все. Ничего сложного.

Глава 20

   Лучи утреннего солнца струились в кабинет Перри Мейсона. Он сидел за своим письменным столом, с красными от недосыпа глазами, и смотрел на Пола Дрейка.
   – Я кое-что узнал по знакомству, – сообщил Пол Дрейк.
   – Рассказывай, – попросил Перри Мейсон.
   – Гриффин сломался примерно в шесть утра. С ним работали всю ночь. Норма Вейтч пыталась от всего откреститься, когда увидела, что он молчит. Дело решили показания экономки. Вот тогда Гриффин и сломался. Странная женщина. Она бы до судного дня не проронила ни словечка, если бы ее дочь не сломалась и держала язык за зубами.
   – Значит, она все-таки дала показания против Гриффина? – уточнил адвокат.
   – Да, и это самое смешное. Дочь для нее – свет в окне, она готова пойти на все ради нее. Как только она увидела шанс удачно выдать дочь замуж, она мгновенно за него ухватилась. Затем, поняв, что Гриффин попал в ловушку, и ей больше невыгодно покрывать его, а дочь может отправиться в тюрьму как соучастница, если продолжит врать, миссис Вейтч дала показания против Гриффина. В конце концов, ведь именно она знала, как было дело.
   – А что там с Евой Белтер? – спросил Мейсон. – Я подал прошение об освобождении.
   – Оно не потребуется. Ее отпустили около семи утра. Как ты думаешь, она сюда придет?
   Мейсон пожал плечами.
   – Может, будет мне благодарна, а может, нет, – сказал адвокат. – Во время нашей последней встречи она ругала меня последними словами.
   В приемной скрипнула дверь из коридора, потом замок защелкнулся.
   – Мне казалось, что я запер за собой дверь, – сказал Дрейк.
   – Это может быть уборщица, – ответил Мейсон.
   Дрейк встал, в три больших шага прошел до двери в приемную, распахнул ее, выглянул и улыбнулся.
   – Привет, красотка! – поздоровался он.
   – Доброе утро, Пол, – послышался из приемной голос Деллы Стрит. – А мистер Мейсон уже здесь?
   – Здесь, – ответил Дрейк, снова закрыл дверь, посмотрел на часы, потом на адвоката. – Как рано твоя секретарша приходит на работу.
   – Который час?
   – Восьми еще нет.
   – Она начинает работу в девять, – сообщил Мейсон. – Я не хотел ее беспокоить. На нее в связи с этим делом свалилось столько работы. Поэтому я сам набрал на машинке прошение об освобождении. Поймал судью около полуночи, чтобы тот подписал его, и подал.
   – Но, Еву Белтер освободили и без этого, – сказал детектив. – Ты напрасно старался.
   – Лучше подготовить ненужный документ, чем не подготовить тот, который может потребоваться, – с мрачным видом сказал Перри Мейсон.
   Дверь из адвокатской конторы в коридор снова открылась и закрылась. Звуки хорошо разносились в тишине пустого здания. Мейсон с Дрейком услышали мужской голос, после этого на столе Мейсона зазвонил телефон. Мейсон снял трубку.
   – Вас ждет мистер Гаррисон Бурк, – прозвучал голос Деллы Стрит. – Просит сразу же принять его. Говорит, что у него важное дело.
   Движение на улице внизу еще не было оживленным, не доносилось почти никаких звуков, поэтому детектив услышал все, что говорила Делла Стрит.
   – Я пойду, Перри, – сказал Пол Дрейк, вставая. – Я заскочил только для того, чтобы сообщить тебе новости: Гриффин во всем сознался, твою клиентку отпустили.
   – Спасибо за информацию, Пол, – поблагодарил адвокат и показал на дверь, ведущую из кабинета прямо в коридор. – Выходи здесь.
   Еще до того, как дверь закрылась за детективом, Перри Мейсон сказал в трубку:
   – Приглашай его, Делла. Дрейк уходит.
   Мгновение спустя Гаррисон Бурк вошел в кабинет адвоката из приемной. Он просто сиял.
   – Великолепная работа, мистер Мейсон. Просто великолепная. Газеты пишут только об этом деле. Они предсказывают, что Гриффин во всем сознается до полудня.
   – Он уже сознался рано утром, – сообщил Мейсон. – Присаживайтесь.
   Немного поколебавшись, Гаррисон Бурк подошел к стулу для клиентов и сел на него.
   – Окружной прокурор очень благосклонен ко мне, – сказал Бурк. – Моя фамилия не будет упомянута в прессе. Все известно лишь той бульварной газетенке.
   – Вы имеете в виду «Пикантные новости»?
   – Да.
   – И что?
   – Я хочу, чтобы вы удостоверились, что моя фамилия у них не будет нигде фигурировать.
   – В таком случае вам нужно встретиться с Евой Белтер, – сказал ему адвокат. – Она будет распоряжаться имуществом своего мужа.
   – А завещание?
   – Теперь не имеет значения. По законам этого штата убийца не может наследовать имущество того, кого он убил, независимо от наличия завещания. Не знаю, удалось бы Еве Белтер оспорить завещание или нет, поскольку Джордж Белтер лишил ее наследства. Но Гриффин теперь не может быть наследником. Поэтому Ева Белтер наследует имущество Джорджа Белтера не по завещанию, а как его жена, как единственная законная наследница.
   – Значит, она будет руководить и газетой?
   – Да.
   – Понятно, – произнес Гаррисон Бурк, соединяя кончики пальцев. – А вы знаете, что в отношении нее планирует полиция? Я слышал, что она арестована.
   – Она была освобождена примерно час назад, – сообщил адвокат.
   Гаррисон Бурк бросил взгляд на телефон.
   – Можно мне воспользоваться вашим телефоном? – спросил он.
   Мейсон подвинул к нему аппарат.
   – Назовите номер моей секретарше. Она вас соединит, – сказал Мейсон.
   Гаррисон Бурк кивнул. Он держал телефонную с трубку с таким видом, будто позировал фотографу – здесь была и невозмутимость, и чувство собственного достоинства. Он назвал Делле Стрит номер, затем стал терпеливо ждать. Через минуту ему ответили.
   – Миссис Белтер дома? – спросил Гаррисон Бурк.
   Из трубки снова послышались какие-то звуки. Гаррисон Бурк говорил заискивающим и вкрадчивым голосом.
   – Когда вернется, пожалуйста, передайте ей, что звонил человек и сообщил, что привезли туфли, которые она заказывала. Теперь у нас есть в наличии ее размер, и она может забрать их в любое удобное ей время.
   Он улыбнулся в трубку, пару раз кивнул, словно обращался к невидимой аудитории, очень аккуратно опустил трубку на рычаг и подвинул телефон в сторону Мейсона.
   – Благодарю вас. Не могу выразить словами, как я вам благодарен! Моя карьера была под угрозой. Я прекрасно понимаю, что только благодаря вашим усилиям удалось предотвратить катастрофу.
   Перри Мейсон издал неопределенный звук, но не стал ничего комментировать. Гаррисон Бурк встал, одернул жилет и выпятил вперед подбородок.
   – Когда ты посвящаешь свою жизнь служению обществу, у тебя естественно появляются политические противники, враги, готовые пойти на любую подлость для достижения своих низменных целей, – заговорил Бурк своим трубным голосом. – При таком положении вещей любая неосмотрительность, даже самая невинная, раздувается прессой до гигантских размеров и представляется в неверном свете. Я всегда честно старался служить обществу…
   Мейсон вскочил так резко, что вертящееся кресло отлетело назад и врезалось в стену.
   – Попридержите ваше красноречие для тех, кто хочет все это слушать, – сказал он. – Что касается меня, то Ева Белтер заплатит мне пять тысяч долларов. Я намерен предложить взять половину этой суммы у вас.
   Гаррисона Бурка передернуло, когда он услышал, каким мрачным и резким тоном говорил адвокат.
   – Но, мистер Мейсон, мой дорогой! – запротестовал он. – Вы же не представляли меня. Вы представляли только миссис Белтер, которую обвиняли в убийстве. Да, произошло недопонимание, но оно могло бы иметь для нее серьезные последствия. Я оказался замешан только случайно, как ее друг…
   – Я просто информирую вас о том, что собираюсь посоветовать своей клиентке, – сказал Перри Мейсон. – Не забывайте, что именно она теперь является владелицей «Пикантных новостей». Именно ей теперь предстоит решать, что будет, а что не будет опубликовано в этой газете. Не стану вас дольше задерживать, мистер Бурк.
   Гаррисон Бурк сглотнул, явно чувствуя себя не в своей тарелке, уже собрался что-то сказать, но передумал. Поднял руку, чтобы пожать ее адвокату, но увидел, как блестят глаза Перри Мейсона, и опустил ее.
   – Да, я понимаю. Спасибо. Я заглянул только для того, чтобы выразить вам свою признательность. Спасибо, – выдавил он.
   – Не за что. Вы можете воспользоваться вот этой дверью. Она открывается прямо в коридор, – сказал адвокат.
   Мейсон неподвижно стоял у своего письменного стола и смотрел в спину политика, пока тот шел двери, и ждал, пока Бурк не исчезнет в коридоре. Затем, после того, как дверь захлопнулась, он продолжал с мрачным видом смотреть на нее. У него был холодный и враждебный взгляд.
   Через минуту открылась дверь, ведущая в приемную. Делла Стрит остановилась в дверном проеме, глядя на его профиль. Она поняла, что он ее не видит, даже не заметил, как она вошла в кабинет. Девушка бесшумно пошла по ковру к мужчине. Она положила руки ему на плечи.
   – Прости меня, – сказала она. – Мне так стыдно.
   Мейсон вздрогнул при звуке ее голоса, повернулся и посмотрел ей прямо в глаза, в которых стояли слезы. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Делла Стрит судорожно сжимала его плечи, как будто цеплялась за что-то, что пытались вырвать у нее из рук.
   – Я должна была больше доверять тебе, верить в тебя. Когда я прочитала утренние газеты, мне стало так плохо. Я чувствую себя подавленной…
   Мейсон обнял ее за плечи, прижал к себе и нежно поцеловал ее в губы.
   – Забудь об этом, малышка, – произнес он хрипловатым голосом.
   – Почему ты мне все не объяснил? – спросила она, сдерживая рыдания.
   – Как я мог объяснить? Меня ранил тот факт, что вообще требовались объяснения, – сказал он, тщательно выбирая слова.
   – Я никогда больше, вообще никогда, пока живу на этом свете, не буду в тебе сомневаться.
   В дверном проеме послышалось покашливание. Из приемной в кабинет вошла Ева Белтер, а они этого даже не заметили.
   – Простите, что помешала, – произнесла она ледяным тоном. – Но я очень хочу поговорить с мистером Мейсоном.
   Делла Стрит отскочила от Мейсона с пылающими щеками и смерила Еву Белтер взглядом, в котором не было больше никакой нежности, а только лишь ярость.
   Мейсон смотрел на посетительницу спокойно. Казалось, что он не испытывает никакой неловкости.
   – Проходите и присаживайтесь, – пригласил он.
   – Вы могли бы стереть помаду с губ, – ядовито заметила Ева Белтер.
   Перри Мейсон продолжал спокойно и неотрывно смотреть на нее.
   – Помада вполне может остаться, – сказал он. – Что вы хотели?
   Ева Белтер шагнула к нему, ее взгляд смягчился.
   – Я хотела сказать, что неверно о вас думала. Для меня так много значит…
   Мейсон повернулся к Делле Стрит.
   – Делла, открой ящики с папками, – попросил он.
   Секретарша посмотрела на него, не понимая, что он хочет. Перри Мейсон показал пальцем на стальной шкаф.
   – Выдвини пару ящиков, – пояснил он.
   Делла Стрит выдвинула один за другим несколько ящиков, в каждом из которых стояли картонные папки, заполненные бумагами.
   – Вы это видите? – спросил адвокат у Евы Белтер.
   Она посмотрела на него, сморщила лоб и кивнула.
   – Каждая из этих папок – это дело, которое я вел. Все остальные ящики также забиты такими же папками. За годы адвокатской практики я вел множество дел, большинство – об убийствах. Когда ваше дело будет закончено, мы соберем все документы по нему в такую же папку, такого же размера, как эти, вероятно, такой же толщины. Оно будет не менее и не более важным, чем все другие. Мисс Стрит присвоит вашей папке номер, и если мне когда-нибудь придется вернуться к этому делу, мы найдем его по этому номеру.
   Ева Белтер слушала, сморщив лоб.
   – В чем дело? Вы плохо себя чувствуете? Чего вы добиваетесь? Что вы хотите сказать? – спросила она.
   Делла Стрит задвинула ящики и направилась в приемную, вышла и тихо прикрыла за собой дверь. Перри Мейсон неотрывно смотрел на Еву Белтер.
   – Я просто показываю вам ваше место в моей адвокатской практике. Вы – клиентка, дело которой я вел. И все. У меня в архиве уже сотни таких дел и будут сотни других. Вы уже заплатили мне аванс и заплатите мне еще пять тысяч долларов. Если послушаетесь моего совета, то потребуете две с половины тысячи у Гаррисона Бурка.
   У Евы Белтер задрожали губы.
   – Я хотела поблагодарить вас, – сказала она. – Поверьте: на этот раз искренне. Я говорю от чистого сердца. Раньше я играла перед вами роль, но на этот раз я не притворяюсь. Я очень вам благодарна, я готова все для вас сделать. Вы просто великолепны. Я пришла, чтобы сказать это вам, а вы начали говорить со мной так, словно я какая-то подопытная мышь, которая случайно зашла в лабораторию.
   На этот раз в ее глазах блестели настоящие слезы, и она смотрела на него с тоской и сожалением.
   – Еще много предстоит сделать, – сказал Мейсон. – Для того, чтобы завещание признали недействительным, вина Гриффина в предумышленном убийстве должна быть доказана. Вам пока стоит держаться в тени, не высовываться, но при этом не прекращать борьбу. У Гриффина нет доступа к деньгам, кроме тех, что лежат в сейфе Джорджа Белтера. Нужно проследить, чтобы он до них не добрался. И это только часть дел, которыми предстоит заняться. Я говорю вам обо всем этом, чтобы вы не думали, что теперь можете обойтись и без меня.
   – Ничего подобного я и не говорила! Я не имела это в виду. Я так не думала, – быстро сказала она.
   – Прекрасно. Я только напоминаю.
   Раздался стук в дверь, которая вела в приемную.
   – Да? – крикнул Перри Мейсон.
   Дверь открылась, и в кабинет проскользнула Делла Стрит.
   – Вы можете сегодня взять новое дело? – спросила она с заботой в голосе, глядя в его покрасневшие глаза. Мейсон потряс головой, словно желая разогнать туман в голове или стряхнуть усталость.
   – Какое дело? – спросил он.
   – Не знаю. Пришла какая-то девушка. Симпатичная, одета дорого, на мой взгляд, хорошо воспитанная. Она в беде, но не хочет сообщать никаких подробностей.
   – Выглядит мрачной?
   – Мрачной? Я бы скорее сказала, что у нее затравленный вид.
   – Это потому, что она тебе понравилась, – улыбнулся Мейсон. – Если бы это было не так, ты назвала бы ее мрачной. Что тебе подсказывает интуиция, Делла? Обычно ты можешь предугадать, как будет продвигаться дело. Взять хотя бы нашу последнюю клиентку.
   Делла Стрит посмотрела на Еву Белтер и быстро отвернулась.
   – В той девушке кипит злость, буквально разрывает ее изнутри. Но несмотря на это, чувствуется, что она настоящая леди. Очень сильно чувствуется. Она… Ну, может, она на самом деле мрачная.
   Перри Мейсон глубоко вздохнул. Глаза больше не горели яростью, этот дикий блеск сменился задумчивостью и заинтересованностью. Он поднес руку к губам тыльной стороной ладони, стер помаду и улыбнулся Делле Стрит.
   – Я ее приму, как только нас покинет миссис Белтер, – сказал он и добавил: – Через несколько минут.

Эрл Стенли Гарднер Дело о бархатных коготках Роман