-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Владимир Дэс
|
| Первый и последний
-------
Владимир Дэс
Первый и последний
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Я, мысленно поев супа из акульих плавников, закусив паштетом из языков колибри, виртуально выпив фужер шампанского «Брют Премьер» и сверкнув бриллиантовым перстнем, вышел из ресторана отеля «Шератон», только что открывшегося в нашем городе.
Был прекрасный июльский вечер.
Какой-то нищий в рваной цигейковой шапке пытался подойти ко мне, но моя бдительная охрана тут же пресекла эту попытку.
Я уже хотел сесть в свой Мерседес ручной сборки, когда мне показалось, что где-то я уже видел этого попрошайку, и не только видел, а даже хорошо знаю.
Я остановил охрану и велел представить этого субъекта пред мои очи.
Его догнали, дернули за шиворот и, развернув, швырнули к моим ступням, одетым в туфли из крокодиловой кожи.
Когда нищий поднялся, отряхивая свои лохмотья, я окончательно его узнал.
– Андрюха! – крикнул я, сверкнув голливудской улыбкой из платиновых зубов, – ты ли это?
Это действительно был Андрюха, мой одноклассник, с которым мы дружили в школе все десять лет. И все эти десять лет я был самым последним учеником в классе, а он – самым первым и закончил школу с золотой медалью. После школы он уехал поступать в какой-то супер – престижный ВУЗ нашей страны и пропал. Двадцать лет я ничего о нем не слышал.
И вот такая встреча.
Я-то думал, что Андрюха достиг того же, что и я.
Или нет, я думал, что он достиг большего. Что он ест супы из языков колибри, а я только паштеты. Что он пьет вина из гробниц фараона, а я всего лишь из погребов Франции. Что он перемещается по миру на личном Конкорде, а я лишь на шестисотом Мерседесе.
И вдруг Андрюха, и в таком виде. Вот так медалист.
Что же произошло?
Эту загадку надо было решить, и я велел взять моего школьного друга с собой в загородную резиденцию Боровиха-3.
Пока ехали в моем Мерседесе, я открыл бар и предложил Андрюхе выпить. Бар был полон спиртным. Сам-то я не пью – врачи запретили.
А Андрюха налил в стакан виски, джина, ликера, водки и этот «коктейль» опрокинул себе в рот. Закусывать не стал, только крякнул и занюхал эту смесь рукавом. Правда, рукавом моего пальто.
– Пальто у тебя вкуснее пахнет, чем мое, – сказал он и попросил разрешения еще выпить.
Как я мог отказать другу?
– Пей! – широким жестом разрешил я.
И Андрюха выпил еще.
У меня прямо слюнки потекли, так мне захотелось тоже выпить. Но вовремя вспомнил ответ моего лечащего врача на мой вопрос, можно ли мне выпивать и сколько.
– Одну рюмку, – сказал врач и, увидев мой удивленный взгляд, добавил, – потому что второй не будет. Покойники не пьют.
Вот такие дела.
А Андрюха вот пьет себе и не боится. А мы ведь с ним одного года рождения.
Мой одноклассник после очередного стакана заснул.
Когда приехали на дачу, код моего лимузина почему-то никак не хотел идентифицироваться, и ворота не открывались. Пришлось оставить машину у входа в парк перед моим домом и с полкилометра топать пешком, что я очень не люблю делать – ноги болят, суставы плохо сгибаются. Я полгода назад вставил себе в коленные чашечки титановые суставы, но что-то сделали неудачно, и теперь хожу на своих ногах как на ходулях.
А Андрюха ничего. Выскочил из лимузина, как молодой, давай бегать да кувыркаться по лужайке для гольфа, покрытой травой, которую я выписал прямо с Капитолийского холма. А я вот кувыркаться не могу. Сто восемьдесят килограммов все-таки. И не ем ведь ничего, а прет в разные стороны, как квашню у бабушки в деревне.
Подошли к дому.
«Ну, – думаю, – сейчас я Андрюху так удивлю, что он от зависти заболеет».
У меня же не дом, а замок. Сам Гицетели проектировал, а строила фирма, которая московский Кремль реставрировала. Они тогда мне половину Кремля домой перетаскали. Поэтому у меня во всех комнатах мрамор, золото и двуглавые орлы. Одних халдеев сорок штук. Целыми днями моют, моют. А у меня на чистоту аллергия. Иногда так хочется в пыли поваляться, по грязному окну пальцем провести.
Андрюха действительно рот разинул, голову задрал, аж шапка его цигейковая слетела.
Лакей взял ее двумя пальцами и отнес в угол, к пылесосу поближе.
А я повел друга на экскурсию.
Самому мне все это сверкание уже опротивело, так что и смотреть не хочется. Все бы давно поломал да выкинул, только жалко. Выкину, кто-нибудь другой подберет. Пусть уж все остается по-прежнему. Вот, Андрюху удивил. Ему хорошо, и мне приятно.
Сначала я повел его в ванную комнату. Она у меня триста квадратных метров, что-то вроде римской бани. Мне ее прямо из Греции привезли, как когда-то три тысячи лет назад римлянам пленные греки возили.
Одна ванна у меня вырезана из целого изумруда. Вот я и предложил Андрюхе в ней поплавать.
Он с радостью сбросил с себя свои лохмотья и давай нырять. Да еще, глупый, кричит, зовет меня. А что звать-то? У меня же по всему телу экзема пошла, когда я на Канарах перекупался, и вот уже года три нельзя мочить кожу. И моя изумрудная комната так и простояла все это время без действия. Ладно хоть Андрюха появился.
После бани Андрюху завернули в халат; из леопардовой шкуры, и я предложил ему перекусить.
Накрыли в арабском зале.
Я-то сам почти ничего не ем, но для друга детства всю красоту азиатской кухни; понесли на стол. Андрюха ел и пил с таким, аппетитом, что я чуть было к нему не присоединился, но вспомнил о том, что пять -------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|
-------
лет назад в Гонолулу пробовал муравьев, пожаренных с гусеницами, и с тех пор есть не могу, питаюсь через силу. А Андрюха ест все подряд, только нахваливает. Перестал жевать только когда вышли танцовщицы и исполнили танец живота – открыл рот и давай хлопать глазами.
Я ему:
– Что рот-то открыл, а не поешь? Смотри, как я живу. Все они мои. Мой маленький гарем из тридцати красавиц. Хочешь, подарю?
– Ага, – только сумел сказать бедный.
Ну, я ему отдал тех, кого он выбрал, чтобы повеселился, самому-то они мне ни к чему. Я, после того, как связался с творческой богемой, прошел такие круги ада в сексе, что вот уже лет восемь меня мутит только при мысли о половом акте, не говоря об участии в нем.
А Андрюха молодец. Троих девчонок выбрал. Ну а после того, как он в отдельной комнате загонял их вконец, я повел показывать ему свои богатства.
Перво-наперво винные погреба со старыми и дорогими винами. Правда, я сам не пью. А когда смотрю на эти запасы, то меня прямо тоска скручивает в дугу – вот помру, а какой-то негодяй будет пить и посмеиваться надо мной, представляя, как я собирал эти вина со всего мира.
Поэтому я эти вина по ночам потихоньку выливаю в пруд. Пусть лучше рыбы пьют. Так что в этих бутылках, честно говоря, коллекционных вин почти уже нет.
Потом прошли в библиотеку.
Книг я сам не читаю. У меня от бумажной пыли такой чих начинается! Ну, ничем не остановишь.
А Андрюха прямо задрожал, когда увидел, какими раритетами я обладаю.
Помню, еще в школе его невозможно было за уши вытащить из библиотеки.
После того, как он походил около полок с книгами, мы заглянули в мою картинную галерею.
Там у меня всякие Ван Гоги и Рубенсы.
Правда, я в них ничего не понимаю, мазня какая-то. Я больше комиксы люблю. Из галереи повел его в свой домашний кинотеатр – там экран самый большой в Европе. Только у меня глаза болят, и я не смотрю ничего. Так, друзьям иногда показываю, что есть у меня такое, чего у других нет, но фильмы не кручу. И Андрюхе не стал крутить. Что же, он будет смотреть, а я зажмурившись сидеть рядом?
Потом зашли в свою собственную поликлинику. У меня там одних зубных врачей тридцать два. По количеству зубов. Только свои я давно вытащил. Мне в Израиле на титановые штифты платиновые зубы вставили. А стоматологов держу больше для форсу. Для зубов у меня металлург есть. Я его из красноярского металлургического завода выписал вместе с доменной печью. Сейчас он мне вольфрам вытапливает, хочу платиновые зубы на вольфрамовые поменять.
Итак, все осмотрев, пошли мы с обалдевшим от моего размаха и богатства Андрюхой ужинать.
Я велел принести в эмалированном тазу десять килограммов черной икры, сто бутылок коньяка «Наполеон» столетней выдержки. Пусть друг порадуется.
Ну, он и давай икру прямо половником уплетать да коньяк из горла лопать.
А я только смотрю. Мне все это кушать врачи запретили.
Вот ведь парадокс. Сейчас вроде бы все у меня есть. Только бы есть да пить, а не могу. Нельзя.
Пошли с Андрюхой на ночь устраиваться. Я ему свою королевскую кровать отдал. В ней раньше Екатерина II спала. Сам-то давно в ней не сплю. Я вообще давно не сплю. Бессонница.
А Андрюха прямо завизжал от радости, когда увалился в эту царскую кровать.
Я посмотрел на него, вздохнул и уже хотел уходить, а он сел на край кровати и давай меня пытать-расспрашивать.
– Скажи, а вот это все, что я сегодня видел, ел, пил, одевал, все это твое?
– Конечно.
– Скажи, а вот все это ты можешь в любое время есть, видеть, одевать и использовать?
– Конечно.
– Все, все?
– Конечно.
– Счастливый, – с тоской сказал он мне и, завернувшись в белое атласное одеяло, заснул.
Посмотрел я на него, сладко посапывающего, и мне так защемило в груди от его открытой бескорыстной зависти, что я заплакал.
А что заплакал?
И зачем?
Так и не понял.
Просто плакал, плакал и плакал. Как самый простой человек – бедный, но счастливый.
Такой же, как и мой друг Андрюха.