М. Ю. Курушин
100 великих военных тайн

На заре цивилизаций

Первые битвы в истории

   Однако вряд ли первая в мире война произошла ранее IX–VI тысячелетия до нашей эры. Археология утверждает, – датируя укрепления в Иерихоне 9000 годом до н. э., а в Чатал-Хююке (Анатолия) 7000 годом до н. э., – что люди неолита (нового каменного века) уже вели организованные войны за сотни лет до изобретения письменности или открытия обработки металла.
   В период раннего царства в Египте сложилось постоянное войско, основу которого составляла пехота, вооруженная луками. Специальные грузовые суда доставляли воинов к месту сражения. На севере и юге страны были построены оборонительные сооружения, занятые военными гарнизонами, а внутренний порядок поддерживала полиция, состоявшая главным образом из жителей Северной Нубии – маджаев, – некогда покоренных египтянами.
   Сохранилось множество археологических источников – хотя и достаточно фрагментарных, – свидетельствующих о военных походах и торговых экспедициях египтян в следующую эпоху: эпоху Древнего царства (2800–2250 годы до н. э.). Согласно документам, в этот период Египет располагал флотом из 40 гребных кораблей, на каждом из которых находился специальный военный отряд. Данных о численности египетского войска в эту эпоху, к сожалению, нет. Известно лишь, что воины были вооружены булавами с каменными наконечниками, боевыми топорами из меди, копьями с каменными наконечниками, боевыми кинжалами из камня или меди. Основным оружием служил лук, а защитой служили деревянные щиты, обтянутые мехом.
   Большой поход в Эфиопию совершил основатель IV династии фараон Снофру (XXVII–XXVI века до н. э.), отец знаменитого Хеопса. Начало широких завоевательных походов далеко за пределы страны связано с именем Тутмоса I. Как и его предшественники, Тутмос I вновь отправился в неспокойную Эфиопию, чтобы «покарать мятежников в чужеземных странах и отразить вторжение из области пустыни». Добившись успеха, царь двинулся дальше на юг, и египетские войска впервые достигли района третьего нильского порога, где на острове Томбос воздвигли крепость и разместили сильный военный гарнизон.
   После южной экспедиции египетские войска устремились на север, в Переднюю Азию, разоряя мелкие княжества в оазисах Палестины и Сирии, захватывая большие военные трофеи и уводя многочисленных пленных. Солдаты Тутмоса I достигли Нахрайны (Митанни) на Евфрате, впервые увидев большую реку, текущую не в обычном для египтян направлении с юга на север, как Нил, а с севера на юг, что привело их в большое изумление и нашло отражение в египетском названии Евфрата – «Перевернутая вода»…
   Первое описанное сражение в истории произошло около города Мегиддо предположительно в 1469 году до н. э. Это стало известно благодаря анналам, составленным придворным писцом фараона Тутмоса III, правившим Египтом около полувека (ок. 1490–1436 годы до н. э.). Он считается первым в истории полководцем, осуществившим планомерное наступление. Он сумел создать многочисленный и сильный флот.
   Еще до правления Тутмоса III пришедшие предположительно с юга Кавказского региона племена хурритов поселились в Северной Месопотамии и областях восточнее реки Тигр. Они постепенно продвигались на запад и юг, пока к 1500 году до н. э. не овладели Восточной Анатолией (территория современной Турции) и Северной Сирией, где были известны как «правители царства Митанни».
   Вероятно, в апреле 1469 года до н. э. египетское войско, возглавляемое Тутмосом III, вступило в свой первый за долгое время поход из пограничной египетской крепости Чару (в клинописных источниках «Пилу»). Через 10 дней оно достигло города Газы в Южной Палестине, где царь торжественно отпраздновал годовщину своего формального восшествия на престол, и на следующий же день устремился в глубь Передней Азии. Здесь ему пришлось встретиться уже не с разрозненным сопротивлением отдельных князей, как это было при прежних египетских царях, а с большой коалицией. Согласно древним источникам именно объединенные силы сирийцев и палестинцев во главе с царем Митанни преградили дальнейший путь египетской армии. В итоге недалеко от пограничной крепости, считавшейся воротами в Месопотамию и связывающей Египет с Сирией и Анатолией, произошло крупное сражение, вошедшее в историю не только как «Первая битва при Мегиддо», но и как первая битва, о которой имеются достоверные и достаточно подробные сведения.

   Египетские копейщики. XIII в. до н. э.

   Можно предполагать, что главные силы антиегипетской коалиции находились в районе Таанах, преграждая наиболее удобный подступ к Мегиддо. Форсирование горного хребта египтянами для них оказалось неожиданным, и поэтому была упущена возможность уничтожения египетского войска по частям.
   Египетское войско насчитывало 30 000 (по другим данным, 10 000) человек, и Тутмос был уверен в победе. Утром 15 мая он построил свою армию для боя. Боевой порядок египтян состоял из трех частей: центр находился на левом берегу ручья Кины; правое крыло – на высоте, расположенной на правом берегу того же ручья; левое крыло – на высотах северо-западнее Мегиддо. Получился вогнутый фронт.
   Тутмос на золотой боевой колеснице стал в центре и первым бросился на врага. «Фараон сам вел свою армию, мощный во главе ее, подобный языку пламени, фараон, работающий своим мечом. Он двинулся вперед, ни с кем не сравнимый, убивая варваров». Пока южное крыло заняло мятежников отвлекающим маневром, Тутмос лично повел северный «рог» своего боевого порядка в атаку, направленную между флангом мятежников и крепостью. Результатом было окружение фланга мятежников и сокрушительная победа египтян.
   Противнику ничего не оставалось, как броситься в бегство, скрывшись за городскими стенами. Но фараон остался недоволен: его солдаты вместо того, чтобы ворваться в город, занялись захватом добычи на поле боя. Тем временем ворота города были плотно заперты, царей Кадеша, Мегиддо, их союзников, а также отдельных воинов, спасшихся бегством, гарнизон крепости и жители города втащили на крепостную стену.
   Затем началась длительная осада города – египтяне еще не умели брать крепости штурмом. Только через семь месяцев измученный голодом город сдался. Царь Кадеша сумел бежать, а оставшиеся в живых князьки пали ниц перед фараоном, умоляя его сохранить им жизнь. Тутмос проявил великодушие, но при этом «властители» были отправлены в свои города на ослах. Египтяне же вновь стали считать добычу. Египтяне захватили более 2000 лошадей, столько же голов крупного рогатого скота и 994 колесницы. Это была впечатляющая победа, открывшая египтянам дорогу в Сирию.
   Для закрепления своего успеха египтяне двинулись дальше, взяли еще три города и построили крепость, которая была названа «Тутмос – связывающий варваров». Теперь они владели всей Палестиной. Но для упрочения египетского господства и подготовки базы на побережье потребовалось еще четыре похода. Шестой по счету поход имел целью взятие сильной крепости Кадеш, второй важный очаг сопротивления Египту. «Его величество прибыл к городу Кадешу, разрушил его, вырубил его леса, сжал его посевы». Так была решена вторая стратегическая задача.
   Год за годом своего царствования, каждым летом, когда у соседей созревал урожай, Тутмос III ходил походами в Переднюю Азию, захватывая все новые сирийские города и области. В одном из последних походов египтяне снова овладели Кадешем, ворвавшись в город через пролом в стене. Самым северным рубежом азиатских походов Тутмоса III стал город Каркемиш, занимавший выгодное стратегическое положение на стыке Месопотамии, Малой Азии и Сирии. Египетский флот контролировал восточную часть Средиземного моря.
   И все же Тутмос III оказался не в силах покорить все царство Митанни, ставшее вскоре союзником Египта.

Тайна Троянского коня

   Крупное военное столкновение союза ахейских государств с городом Троя (Илион), расположенном на берегу Эгейского моря, произошло между 1190 и 1180 (по другим данным, около 1240 года до н. э.) годами до нашей эры. Первыми источниками, рассказывающими об этом сколь легендарном, столь и ужасном событии, были поэмы Гомера «Илиада» и «Одиссея». Позже Троянская война явилась темой «Энеиды» Вергилия и других произведений. Согласно этим произведениям поводом к войне явилось похищение Парисом, сыном троянского царя Приама, прекрасной Елены, жены царя Спарты Менелая. Попытка путем переговоров добиться возвращения Елены потерпела неудачу, и тогда греки начали изматывающую осаду города.
   Троя, на месте которой сегодня находится турецкое местечко Гиссарлык, была обнесена высокой каменной стеной с зубцами. Ахейцы не решались штурмовать город и не блокировали его, поэтому боевые действия проходили на ровном поле между городом и лагерем осаждающих, который располагался на берегу Геллеспонта.
   Скорее всего, у ахейцев имелось несколько тысяч воинов. Возглавлял их Агамемнон, царь «многозлатых Микен». А во главе воинов каждого племени стоял свой вождь. Ахейцев Гомер называет «копьеборными», поэтому нет сомнения в том, что главным оружием греческих воинов было копье с медным наконечником. Воин имел медный меч и хорошее защитное вооружение: поножи, панцирь на груди, шлем с конской гривой и большой, окованный медью щит. Племенные вожди сражались на боевых колесницах или спешившись. Воины низшей иерархии были вооружены хуже: они имели копья, пращи, «секиры двуострые», топоры, луки со стрелами, щиты и являлись опорой для своих вождей.
   Противники располагались недалеко друг от друга. Боевые колесницы выстраивались в ряд; воины снимали свои доспехи и складывали их рядом с колесницами, затем усаживались на землю и наблюдали за единоборством своих вождей. Единоборствующие сначала метали копья, затем бились медными мечами, которые скоро приходили в негодность. Лишившись меча, сражавшийся укрывался в рядах своего племени или же ему подавали новое оружие для продолжения борьбы. С убитого победитель снимал доспехи и забирал его оружие.

   Так мог выглядеть троянский конь

   Первыми в бой вступали боевые колесницы, затем «непрерывно одна за другой фаланги ахейцев двигались в бой на троянцев», «молча шагали, вождей опасаясь своих». Первые удары пехота наносила копьями, а затем рубилась мечами. С боевыми колесницами пехота боролась при помощи копий. Участвовали в бою и лучники, но стрела не считалась надежным средством даже в руках отличного лучника. Неудивительно, что в таких условиях исход борьбы решали физическая сила и искусство владения оружием, которое часто отказывало: медные наконечники копий гнулись, а мечи ломались.
   Такой бой продолжался до наступления ночи. Если ночью достигалось соглашение, то сжигались трупы. Если соглашения не было, противники выставляли стражу, организуя охрану войска, находившегося в поле, и оборонительных сооружений (крепостной стены и укреплений лагеря – рва, заостренных кольев и стены с башнями). Стража, состоявшая обычно из нескольких отрядов, размещалась позади рва. Ночью высылалась разведка в стан врага с целью захвата пленных и выяснения намерений противника, проводились собрания племенных вождей, на которых решался вопрос о дальнейших действиях.
   Однажды троянцы, добившись успеха в ночной вылазке, отбросили противника к его укрепленному лагерю, окруженному рвом. Перебравшись через ров, троянцы начали штурмовать стену с башнями, но вскоре были отброшены. Позже им все же удалось разбить камнями ворота и ворваться в лагерь ахейцев. Завязался кровавый бой за корабли.
   У кораблей троянцы встретили свежие силы противника. Это был плотный строй сомкнутых щитов «пика близ пики, щит у щита, заходя под соседний». Воины выстроились в несколько шеренг и сумели отразить атаку троянцев, а контратакой – «ударами острых мечей и пик двуконечных» – отбросили их.
   По более поздним мифам, на помощь троянцам пришли амазонки во главе с Пентисилеей и царь эфиопов Мемнон. Однако вскоре они погибли от руки Ахилла. А затем погиб от стрел Париса, направленных Аполлоном, непобедимый воин Ахилл. Одна стрела угодила в единственное уязвимое место – пятку Ахилла, другая – в грудь. Его доспехи и оружие достались Одиссею, признанному храбрейшим из ахейцев.
   После гибели Ахилла грекам было предсказано, что без лука и стрел Геракла, находившихся у Филоктета, и Неоптолема, сына Ахилла, Трою им не взять. За этими героями было послано посольство, и они поспешили на помощь соотечественникам. Филоктет стрелой Геракла смертельно ранил троянского царевича Париса. Одиссей и Диомед убили спешившего на помощь троянцам фракийского царя Реса и увели его волшебных коней, которые, по предсказанию, попав в город, сделали бы его неприступным. Одиссей и Диомед проникли в Трою и похитили из храма Афины палладий, защищавший город от врагов. Но мощные оборонительные стены Трои оставались неприступными.
   И тогда Одиссей придумал необычайную военную хитрость. Надо было соорудить огромного деревянного коня. В его чреве должны поместиться самые искусные и смелые воины. Все же остальное войско должно сесть на корабли, отойти от троянского берега и укрыться за островом Тендос. Как только троянцы увидят, что ахейцы покинули побережье, они подумают, что осада Трои снята.
   Утром четвертого дня троянцы с удивлением обнаружили ахейский лагерь пустым. Они окружили огромного деревянного коня, возвышавшегося над кущами прибрежных ракит. Кто-то советовал бросить коня в море, кто-то – сжечь, но многие настаивали на том, чтобы затащить его в город и поставить на главной площади Трои как память о кровавой битве народов.
   В разгар спора к деревянному коню подошел жрец Аполлона Лаокоон с двумя своими сыновьями. «Бойтесь данайцев, дары приносящих!» – вскричал он и, выхватив из рук троянского воина острое копье, метнул его в деревянное брюхо коня. Задрожало вонзившееся копье, и послышался из конского чрева еле слышимый медный звон. Но в этот момент внимание толпы было привлечено появлением юношей, ведущих пленного ахейца. Его подвели к царю Приаму, стоявшему в окружении придворной знати рядом с деревянным конем. Пленник назвался Синоном. Синон убедил троянцев, что конь являлся посвятительным даром Афине, которая могла обрушить свой гнев на Трою, если троянцы уничтожат коня. А если поставить его в городе перед храмом Афины, то Троя станет несокрушимой. При этом Синон подчеркнул, что поэтому ахейцы и построили коня таким огромным, чтобы троянцы не смогли протащить его через крепостные ворота…
   Как только Синон произнес эти слова, со стороны моря раздался полный ужаса крик. Из моря выползли два огромных змея и оплели жреца Лаокоона, а также двух его сыновей смертельными кольцами своих гладких и липких тел. В одно мгновение несчастные испустили дух. Теперь уже никто не сомневался в том, что Синон говорил правду. Чтобы конь прошел в Скейские ворота, троянцам пришлось разобрать часть крепостной стены. Коня поставили на обусловленном месте.
   Пока троянцы, опьяненные успехом, праздновали победу, ночью ахейские лазутчики тихо вышли из коня и открыли ворота. К тому времени греческое войско по сигналу Синона незаметно возвратилось обратно и теперь захватило город.
   Но почему причиной ее гибели стал именно конь?
   Возможно, у ахейцев была боевая башня на колесах, сделанная в форме коня и обитая конскими шкурами.
   Результаты последних археологических экспедиций пока еще не позволяют убедительно восстановить сценарий Троянской войны. Однако их результаты не отрицают, что за троянским эпосом скрывается история греческой экспансии против крупной державы, находившейся на западном берегу Малой Азии и мешавшей грекам обрести власть над этим регионом.

За что воевали амазонки?

   Амазонки – женщины-воины! Вопрос об их реальном существовании до сих пор вызывает много споров у исследователей, а археологические находки дают новую пищу для размышлений.
   Еще в 1928 году советские ученые сделали сенсационное открытие во время раскопок в местечке Земо-Ахвала на побережье Черного моря, то есть в области предполагаемого расселения амазонок. Они раскопали доисторическое захоронение, в котором был погребен «князь» в полных доспехах и во всеоружии; здесь же лежал и двойной топор. Однако детальное изучение скелета показало, что это… останки женщины.
   В 1971 году, на этот раз на Украине, было найдено захоронение женщины, погребенной с царскими почестями. Рядом с ней лежал скелет девочки, столь же роскошно украшенный. Вместе с ними в могилу положили оружие и золотые сокровища, а также двух мужчин, умерших, как выяснили ученые, «неестественной смертью». Может быть, здесь лежала царица амазонок с убитыми в честь нее рабами? В 1993–1997 годах во время раскопок близ местечка Покровка в Казахстане были найдены могилы других «воительниц».
   Недавно английские ученые установили, что некие амазонки сражались за римлян на территории современной Великобритании. Останки двух воительниц-амазонок, служивших в римской армии в Британии, были обнаружены в захоронении в Бруэме, графство Камбрия. Предполагают, что женщины пришли сюда из Дунайского региона Восточной Европы – именно там, как утверждали древние греки, обитали ужасные женщины-воительницы.
   Женщины этого племени амазонок, которое предположительно вымерло между 220 и 300 годом н. э., были сожжены на погребальных кострах вместе со своими лошадьми и военной амуницией. Очень может быть, что эти амазонки находились в составе нумерий – нерегулярных войск римской армии, прикрепленных к легионам, служившим в Британии.
   В древние времена греки считали, что амазонки, поклонявшиеся богине Артемиде, произошли от бога войны Ареса (Марса) и его собственной дочери Гармонии, что обитали эти племена на реке Фермодонт у города Фемискира в Малой Азии. В весенний период, в течение двух месяцев, амазонки вступали в браки с чужеземцами или мужчинами, жившими по соседству, для продолжения рода. Девочек оставляли у себя, а мальчиков либо убивали, либо отдавали отцам. Ну а слово «амазонка» произошло от слов «а» и «мазон», что означает «без груди», вроде бы происходит от названия обычая прижигать в раннем возрасте правую грудь и тем самым останавливать ее развитие, чтобы было удобнее натягивать тетиву лука, овладевать оружием…
   Но, как отмечает еще дореволюционная энциклопедия Брокгауза и Эфрона, абсолютно на всех дошедших до нас изображениях – статуи, рельефы, картины и прочее – у амазонок «идеально красивые фигуры с обеими грудями, но с весьма развитыми мускулами».
   Существует версия, что амазонки обитали на севере Турции, а скифская легенда считает амазонок родоначальницами племени сарматов. Скифы и сарматы торговали или совершали совместные военные походы в другие страны. Объединялись они и чтобы отразить нападения опасных внешних врагов. Так, сарматы прислали в помощь скифам свои армии, в которых находись женщины, когда к границам Скифии подошла персидская армия царя Дария.

   Ахилл убивает королеву амазонок Пентисилею. Фрагмент росписи греческой амфоры около 530 г. до н. э.

   Примечательно, что говоря об амазонках, античные авторы неизменно подчеркивают их беспримерную отвагу и военную доблесть. В Римской империи высшей похвалой для воина считалось сказать ему, что он «сражался как амазонка». Да, женщины-воительницы были достойны таких восторгов. Их хладнокровие вошло в легенду: преследуемые врагами, они без промаха поражали их из лука, полуобернувшись в седле. Особенно же ловко они умели обращаться с двойным топором. Это острое, как бритва, оружие, а также легкий щит в форме полумесяца стали неизменными атрибутами амазонок на любых изображениях.
   Но не только греки и римляне говорили об амазонках. Рассказы о сражениях с племенами воинственных женщин известны, например, из древнекитайской и египетской истории. Но получается, что амазонки вдруг бесследно растворились на просторах истории. По словам ритора Исократа, «сколь ни храбры были амазонки, но были побеждены мужчинами и лишились всего».
   Однако знаменитый средневековый путешественник Марко Поло утверждал, что лично видел в Азии амазонок. Испанцы и португальцы сообщали о «государствах амазонок» в Южной Америке. В свое время Колумб узнал от индейцев про некий остров, который населяли одни только женщины. Он хотел пленить нескольких из них, чтобы потом показать испанской королеве. Но завоевывать остров не пришлось. Когда корабли Колумба стали на якорь возле одного из островов и отправили на берег лодку с людьми, из близлежащего леса выбежало множество женщин в перьях и вооруженных луками. По их поведению было ясно, что они решили защищать родные места. Колумб назвал окрестности Виргинскими островами, то есть «островами Дев».
   Один из знаменитых конкистадоров, Франсиско де Орельяна, открыл великую реку на южноамериканском континенте и первым из европейцев пересек его в самой широкой части. Летом 1542 года его отряд якобы увидел легендарных амазонок, с которыми вступил в бой. Сегодня считается, что это были либо индейские женщины, сражавшиеся рядом с мужчинами, либо испанцы просто приняли длинноволосых индейцев за женщин. Кстати, открытую им реку Орельяна хотел назвать своим именем, но прижилось другое – Амазонка, в честь тех самых воительниц, с которыми якобы сражались его воины…

Кого боялись боевые слоны?

   Считается, что слоны были приручены и впервые стали использоваться в военных целях в Индии. Случилось это давно, вероятно, в начале I тысячелетия до новой эры. С того момента род войск боевых слонов прочно удерживал ведущее место в армиях государств Индостана. Слон был престижным животным, одним из олицетворений божественной силы, которая давалась в руки его властителям. Чем больше их было в армии, тем могущественнее считался ее предводитель. В «Ведах», «Махабхарате» и других древнеиндийских сочинениях говорится об огромных, поистине сказочных количествах боевых слонов в армиях. Судя по более поздним сведениям, в основном иностранным, войска имели от нескольких десятков до нескольких сотен слонов.
   В Древней Индии слонов использовали главным образом против конницы, поскольку лошади боялись слонов. Их выстраивали в линию на расстоянии около 30 метров друг от друга, а за ними в промежутках ставили пехоту, чтобы строй выглядел подобно стене с башнями. Защитного вооружения слонам в Древней Индии не полагалось, зато их богато украшали металлическими побрякушками и красными попонами. «Экипаж» такого танка древности обычно состоял из трех человек – махаута (вожатого), стрелка и сариссофора. Иногда на крупном слоне могли разместиться не один, а два стрелка.
   Махаут открыто располагался на шее слона, а стрелок и сариссофор – в укрытии из легких щитов на спине животного. Сариссофор защищал слона с флангов, не давая вражеской пехоте подбираться к ногам и брюху, а стрелок вел метательный бой стрелами и дротиками. Но основным оружием подразделения, естественно, являлся сам слон.
   Главным поражающим фактором при атаке слонов, несомненно, был страх, который эти животные вызывали своим видом у непривычных еще людей и лошадей. Немалую роль, впрочем, играла и огромная физическая сила слонов. К тому же слонам иногда давали двуручные кривые мечи. Но это была не слишком хорошая идея, – больше для эффекта, – ведь хобот – не рука, и слон не очень-то ловко мог размахивать мечом. Больший успех достигался, если короткие бивни индийских и североафриканских слонов удлиняли железными наконечниками.

   Боевые слоны

   В Индии, где слоны были относительно недороги, на них, кроме боевых, возлагались и транспортные функции. В качестве вьючных животных слоны могли долго нести до 600 килограммов грузов, и имели лишь тот изъян, что нуждались в свежих листьях – одним сеном они обходиться не могли. Да и сено в необходимом слонам количестве, в отличие от овса, почти не поддавалось перевозке. Накормить большую армию слонов во время долгого перехода всегда было серьезной проблемой.
   В остальном слоны имели очень неплохие показатели. Несмотря на полную неспособность не только прыгать, но и бегать, просто шагом слоны могли двигаться с такой же скоростью, что и лошади рысью, причем пройти в день до 50 километров не представляло для них проблемы.
   Особенно полезны были слоны при совершении маршей в джунглях, ибо не только не нуждались в дороге, но и сами прокладывали ее, легко разбирая буреломы и расчищая заросли. Удивительно, но слоны без труда проходили как по горам, так и по болотам.
   Европейцы впервые столкнулись со слонами примерно двадцать три века назад. В 331 году до н. э. в битве при Гавгамелах персидский царь Дарий III среди своего воинства выставил 15 слонов против войск Александра Македонского. Хотя они не спасли Дария от поражения, страха на македонцев навели немало. Вскоре боевые слоны стали служить и в европейских армиях, в течение трех веков сея панику в станах врагов.
   Когда тот же Александр Македонский разгромил персидскую армию и направился дальше, в Индию, на реке Гидасп его ожидал с сильным войском Пор, царь Пенджаба. Закипел бой. Пор бросил в атаку свою главную ударную силу – 100 (по некоторым источникам – 200) великолепно обученных слонов, которым поначалу удалось потеснить македонские линии. Но атака слонов захлебнулась.
   Скорее всего было так: слоны продолжали бой, пока не поняли, что им не удастся прогнать македонцев, а поняв, не обращая больше внимания на команды махаутов, обратились в бегство, смяв по пути свою же пехоту. Собственно, большинство описанных сражений с использованием слонов обычно так и заканчивались.
   В окружении очутился и сам Пор на своем любимом слоне. Отбиваясь от наседавших врагов, бесстрашный гигант отшвыривал всех, кто пытался к нему приблизиться. Но царь был ранен, и умный слон, почуяв, что его хозяин попал в беду, прорвал кольцо македонской пехоты, чтобы вынести хозяина с поля боя. Потом слон сам бережно снял раненого, положил на землю и хоботом вынул стрелы, торчавшие в его теле. Когда неприятельские солдаты нашли беглеца, разъяренный слон, не покидая распростертого на траве господина, защищал его с неистовым мужеством.
   Александр все это видел собственными глазами. Восхищенный благородством и смелостью преданного животного, он приказал не трогать слона. Рассказывают, что когда побежденный царь выздоровел, Александр призвал индийца к себе и обещал ему вернуть царство, которое отныне являлось частью империи великого полководца. А если верить Плутарху, то Александр добавил к владениям Пора еще такие территории, что тот стал едва ли не самым могущественным монархом в Индии. Взамен он хотел заполучить только храбреца слона. Естественно, Пор согласился.
   Завоевав часть Индии, македонцы включили слонов и в состав собственной армии. Позже, с распадом Македонской державы, слоны заняли довольно значительное место в армиях эллинистических государств – Эпирского царства, держав Селевкидов и Птолемеев. Но способ их боевого построения несколько изменился. Если в Индии слоны строились с промежутками, распределяясь по всему фронту войска, то греки ставили слонов плотно, компактной группой.
   Расположенные на флангах слоны представляли собой меньшую угрозу для своей пехоты, если вдруг обращались в бегство. Кроме того, для защиты своих войск от бегущих слонов карфагенские вожаки имели с собой большой стальной гвоздь и молот. Если слон поворачивал на своих, махаут вгонял ему гвоздь в череп. Позже такой варварский способ был применен и греками, хотя и гарантию он давал сомнительную, ибо умные слоны, однажды увидев гибель дезертира, для себя делали выводы и позже, намереваясь бежать, могли даже против вожаков принять превентивные меры.
   Стоит заметить, что полководцы Рима никогда не придавали слонам большого значения. Они считали их ненадежными и даже опасными помощниками, которые зачастую не только не оправдывали возлагавшихся на них надежд, но и сами способствовали поражению. Так случилось и в битве у города Тапса во время похода Цезаря в Африку (47–46 годы до н. э.), где Гай Юлий дал бой войскам сторонников республики под командованием Сципиона Метелла.
   На обоих флангах республиканцы поставили по 32 слона. Как только они устремились в атаку, разом заголосили сотни труб противника, загрохотали барабаны, зазвенели медные тарелки. Копейщики начали закидывать животных дротиками. Оглушенные неожиданным шумом, испуганные свистом стрел, слоны повернули назад, разметали колонны республиканцев и понеслись прямо на укрепленный лагерь Сципиона. Под их мощными ударами рухнули ворота, а наспех возведенные ограждения развалились как карточный домик. Преследуя по пятам животных, в проломы ворвались легионеры Цезаря и захватили всех слонов-неудачников.
   С одной стороны, слоны сражались более сознательно, чем лошади – умели отличать своих от чужих, понимали, для чего им мечи. Они могли, конечно, шутя пройти сквозь ряды пехоты, но зачем? Слон должен был сначала понять, для чего ему это нужно. Просто взять и нагнать его на пехотинцев было трудно, – если люди не расступались, слон часто останавливался и, в лучшем случае, пытался расчистить себе дорогу. Слоны всегда боялись огня, часто боялись людей, способных больно уколоть копьями или мечами. Слонов вообще нельзя было сделать бесстрашными, ибо нападали они только из желания сделать приятное махауту. Даже если они защищали своих махаутов, то и тут понимали, что лучший способ уберечь их, – унести в безопасное место.
   Несомненно, неудачи боевого применения слонов и вытеснение их конницей в значительной мере были обусловлены и тем, что этот вид животных так и не был одомашнен, а только приручен. Поголовье ручных слонов всегда пополнялось путем отлова диких. Селекция, таким образом, не производилась, и боевые слоны отличались от рабочих только размером, но не психологией.
   В средние века боевые слоны все еще применялись почти во всей Азии – от Ирана до Китая, от Индии до Аравии. Но тактика их использования постепенно менялась. Речь шла уже не о боевой пользе применения слонов, а скорее о престижности. И, конечно же, очень часто они использовались как тягловые животные. Например, в той же Индии с XVI века слоны очень неплохо справлялись с перевозкой пушек.
   Очевидно, что боевая слава слонов оказалась несколько преувеличенной по сравнению с их действительным значением в мировой военной истории, но сам факт эффективного использования в бою столь мощного и умного животного, как слон, не может не вызывать восхищение.

Так сражались «танки древности»

    [1 - По материалам А. Нефедкина и Ю. Дмитриева.]
   Современные историки полагают, что колесницы были изобретены за 2300 лет до новой эры в Месопотамии. Однако к тому моменту, когда лошади были приручены человеком, они еще мало напоминали современных скакунов. Позже египтяне и ассирийцы в свои колесницы запрягали коней ростом уже 160 сантиметров и весом до 500 килограммов.
   Со временем повозки совершенствовались. Так появились грузовые и боевые колесницы. Правда, некоторые историки считают, что повозки были изобретены самостоятельно и в Месопотамии, и на Кавказе, и в евразийских степях. Но, судя по тому, что во всех этих местах повозки были одинаковой конструкции, а также потому, что их части и детали назывались одинаково, центр происхождения, вероятно, у них один.
   Технология постройки колесниц постоянно развивалась. Если в Месопотамии поначалу колесницы были тяжелыми и представляли собой платформы, на которых находились метатели дротиков или лучники, то в Египте это уже были легкие, маневренные повозки, приспособленные не только для стрелков. Они и сами по себе являлись грозным оружием.
   О том, какое значение в Древнем мире придавалось колесницам, запряженным лошадьми, можно судить по многим фактам. Например, в Египте для изготовления колесниц использовались вяз, сосна, ясень, береза. Однако береза не растет южнее Трапезунда и Арарата, а значит, материал этот доставлялся издалека. В те времена решить такую проблему было нелегко.
   Появление колесниц вызвало, по сути, целую революцию в военном деле. Став главной ударной силой в армиях, они решали не только исходы отдельных сражений – они решали судьбы целых государств!

   Боевая греческая колесница. Фрагмент росписи греческой вазы

   Началась боевая слава колесниц в Египте и Хеттском царстве, некогда расположенном в Малой Азии. Оба царства постоянно воевали друг с другом. Рано или поздно государства эти должны были сойтись в решающем сражении. И оно произошло по одним данным в 1312-м, по другим – в 1296 году до новой эры. К тому времени и египтяне, и хетты усовершенствовали колесницы, которые сыграли решающую роль в этой битве, происшедшей у города Кадеш, который находился на территории теперешней Сирии.
   Количество воинов в обеих армиях было одинаковое – примерно по двадцать тысяч пехотинцев с каждой стороны. Но главное – колесницы. Их было много: у хеттов – две с половиной тысячи, у египтян предположительно столько же. Колесницы объединялись в отряды по десять, тридцать и пятьдесят. Почти метровые колеса у боевых колесниц имели уже восемь спиц (ранее было четыре, максимум шесть), и – что очень важно – увеличился конец оси, выступавшей с каждой стороны колеса. Лошадьми управлял возница – уважаемая в Египте личность. Рядом с ним стоял воин. Обязательно из знатного рода – только они имели право сражаться не в пешем строю. Концы выступающих осей были фактически острыми длинными ножами. Когда такая колесница врывалась в расположение врага, она скашивала живую силу противника как траву. Такие же, но несколько короче, ножи прикреплялись к передку колесницы.
   Колесницы египтян были маневренными, быстрыми, а знаменитый маневр «гнев фараона» производил страшное опустошение в рядах врагов. Суть «гнева» состояла в том, что колесницы врывались в расположение врага и, резко развернувшись, мчались вдоль всего фронта от фланга до фланга.
   Хеттские колесницы слыли более мощными – на них стояло по три человека: кроме возницы еще и щитоносец, прикрывавший и возницу, и воина, который был обычно копейщиком.
   То ли у египтян была плохо поставлена разведка, то ли хетты ловко их дезинформировали, но, приблизившись к Кадешу, фараон Рамсес II и не подозревал, что находится совсем близко от противника. К тому же подосланные лжеперебежчики совершенно усыпили бдительность Рамсеса II, сообщив, что хетты ушли далеко. А они тем временем обошли египтян с тыла, неожиданно напали на приближающийся отряд Ра и разгромили его. Затем подошли с тыла к отряду Амона и тоже почти полностью уничтожили его. Сам Рамсес II едва уцелел.
   Однако и хетты допустили ошибку. Они посчитали, что египтяне полностью разгромлены, и занялись грабежом покинутого египетского лагеря. Тем временем к месту сражения подходил отряд союзников Египта. Встретив их, спасающийся бегством Рамсес II повернул обратно, и теперь уже египтяне обрушились на потерявших бдительность хеттов.
   Самое главное, что в этом деле сегодня нас интересует – роль колесниц, которая оказалась решающей. Колесницы продолжали совершенствоваться: уже не две, а четыре и даже шесть лошадей везли боевые повозки, уже не один-два, а четыре человека находились на них, и колесницы из «легких танков» древности превратились в «тяжелые»: между 479 и 401 годом до н. э. в персидской Ахеменидской империи появилась серпоносная упряжка, по своим задачам сильно отличавшаяся от своих предшественников – простых невооруженных колесниц. Последние обычно сражались между собой перед столкновением пехоты, поддерживали ее фланги, преследовали врага после схватки и в гораздо меньшей степени выполняли функцию фронтальной атаки на пехоту противника, в основном, когда у врагов не было своих колесниц или они уже были выбиты с поля боя. Упряжки же с серпами – это оружие исключительно для лобовой атаки строя врага, рассчитанное не только на непосредственное поражение неприятеля, но и на психологический эффект, деморализующий последнего. Главная задача серпоносных колесниц состояла в разрушении сплоченного строя пехоты.
   По подробным описаниям Ксенофонта можно представить себе конструкцию серпоносной колесницы рубежа V–IV веков до н. э.
   Квадрига имела большие колеса, вертящиеся вокруг оси, длина которой должна быть примерно равной ширине упряжки из четырех коней. К каждому концу оси было прикреплено по одному горизонтальному серпу длиной около 90 сантиметров. Еще два вертикальных серпа находились под осью, у обеих сторон пола кабины. В высоком деревянном кузове из досок стоял возница, одетый в чешуйчатую броню с длинными рукавами и высоким воротом, голову его защищал шлем. Других воинов в кузове не было. Из оружия колесничий, очевидно, имел лишь меч. Лошади некоторых упряжек прикрывались бронзовыми налобниками, месяцевидными нагрудниками и пластинчатыми защитными попонами.
   Следующий по хронологии случай применения серпоносных квадриг, зафиксированный в источниках, – бой при Даскелионе (395 год до н. э.) между отрядом спартанского царя Агесилая и конницей сатрапа Геллеспонтийской Фригии Фарнабаза. Эффект успешного действия серпоносных колесниц объясняется тем, что сразу за атакующими колесницами в прорыв скакали всадники, которые прикрывали возниц.
   Из сражений, в которых принимали участие серпоносные квадриги, лучше всего освещена источниками битва при Гавгамелах, происшедшая 1 октября 331 года до н. э. между армиями Александра Македонского и Дария III, последнего персидского царя из династии Ахеменидов. Персы выбрали поле для битвы, где они могли развернуть свои многочисленные войска. Более того, почва была специально выровнена для действия колесниц и конницы, а на флангах были высыпаны колючки – трибулы для нейтрализации македонской конницы – главной ударной силы армии Александра. И все же это не помогло – Дарий потерпел сокрушительное поражение. Хотя персидские серпоносные колесницы действовали на левом фланге македонян довольно успешно.
   К концу ахеменидской эпохи произошли изменения в вооружении колесниц. Отказались от нижних (под кузовом) серпов; однако вооружение усилилось путем прибавления горизонтального серпа, закрепленного с каждой стороны на конце ярма, и путем приделывания к концу оси спускающегося книзу лезвия, расположенного ниже горизонтального серпа.
   Последний раз серпоносные колесницы применялись в битве при Зеле в 47 году до н. э. На рассвете 2 августа 47 года до н. э. Фарнак II, царь Боспора, вывел войска из лагеря и повел их через равнину на римлян, которые разбивали лагерь на возвышенности. На это еще не построенное войско Фарнак II и бросил колесницы, которые были засыпаны множеством метательных снарядов. Легионеры, отбросив квадриги, столкнули с холма и пехоту врага. В итоге войско Фарнака II бежало. Именно об этой победе римский полководец Гай Юлий Цезарь сообщит сенату всего лишь тремя словами: «Пришел, увидел, победил».
   Древним был хорошо известен психологический эффект колесничной атаки. Очевидно, как раз этим впечатлением были навеяны описания кровавых ран, производимых серпами – ведь обычно потери от атаки квадриг были небольшими. Таким образом, колесницы, которые постепенно исчезли из боевых построений, можно назвать скорее «психологическим оружием», нежели «танками древности».

Куда ходили десять тысяч греков?

   Поход греческого войска в Переднюю Азию, описанный в «Анабасисе» грека Ксенофонта, вряд ли можно рассматривать как крупное историческое событие, оказавшее решающее влияние на судьбы народов древнего мира.
   Итак, Кир Младший – сын персидского царя Дария II, будучи сатрапом Лидии, Великой Фригии и Каппадокии, а также возможным претендентом на трон Ахеменидов, в 401 году до н. э. задумал захватить персидский престол, которым владел его старший брат Артаксеркс II.
   Еще раньше Кир был послан в Малую Азию со специальным заданием – установить непосредственные контакты со спартанским правительством и немедленно начать переговоры со спартанской миссией в Азии, возглавляемой Лисандром. Кир Младший в качестве поверенного своего отца, конечно, был идеальной фигурой для такого рода переговоров. По многим причинам, как объективного, так и чисто личного характера, Кир был заинтересован в установлении самых тесных контактов со Спартой. В Малой Азии он собирался действовать, с одной стороны, как агент персов, с другой – с учетом своих собственных далеко идущих планов. Идея насильственного захвата трона и необходимость в этой связи заранее скомплектовать себе армию наемников, по-видимому, уже тогда завладела мыслями молодого честолюбивого Кира. Неудивительно, что Лисандру, решавшему проблемы создания спартанских тайных обществ против Афин, удалось склонить Кира на сторону Спарты в ее противостоянии с Афинами.
   В определенный момент Кир решил, что пора действовать. При помощи Спарты он сумел добавить к своей 100-тысячной армии (по другим данным, Кир имел 300-тысячное войско) еще 13 000 греческих наемников под командованием спартанского стратега Клеарха. Спартанцы поддержали Кира, поскольку он помог бы им ослабить Афины. В свою очередь Кир Младший, вербуя греков, отлично знал, что делал: превосходство военной машины эллинов в то время было налицо.
   Противники сошлись в решающей битве при Кунаксе, севернее Вавилона. Перед битвой армия Артаксеркса II насчитывала, по сообщению Ксенофонта, 900 000 (!) человек и 150 боевых колесниц. Кроме того, еще 50 упряжек вместе с армией Аброкома не успели прибыть к месту боя.
   Кир находился на своей серпоносной колеснице, когда ему сообщили о наступлении неприятеля. Он тотчас спрыгнул на землю, одел грудную кирасу, сел на коня, подхватил копье и стал строить свое войско. Кир имел отряд телохранителей из 600 отборных всадников, одетых в латы, набедренники и шлемы и вооруженных мечами. Во главе этих 600 человек Кир атаковал стоявшую в первой линии гвардию Артаксеркса II силой в 6000 человек, разбил ее наголову и в рукопашном бою собственноручно убил ее предводителя Артагерза.
   Подобным образом Тиссаферн, предводитель конницы Артаксеркса II, атаковал греческих пелтастов. Кроме всадников на эллинов обрушились персидские серпоносные колесницы. Однако греки не дрогнули, они стали бить копьями о щиты, чтобы испугать вражеских коней. Далее воодушевленные греки мечами и копьями привели персидских всадников в полное расстройство.

   Греческие наемники вместе с Киром Младшим и персидским воином-телохранителем

   И вдруг случилось непредвиденное: Кир Младший в рукопашной схватке был убит! Услыхав такую страшную весть, солдаты Кира, набранные в Малой Азии, тотчас обратились в бегство. Многие из них перешли на сторону врага. Приближенные Кира, его друзья и соратники, погибли, сражаясь за тело вождя. Персы сумели захватить мертвое тело Кира, после чего отрубили ему голову и правую руку. Только один приближенный Кира, – находившийся на левом фланге Арией, который командовал конницей, – убежал вместе со всем войском. Теперь из-за отсутствия конницы спартанцы оказались в очень затруднительном положении.
   Артаксеркс II перестроил свои боевые порядки для новой атаки. Вскоре он сделал вид, что собирается ударить эллинам в тыл. Спартанцы также быстро провели перестроение, готовясь к отражению атаки. Однако Артаксеркс II, объединившись с Тиссаферном, изменил направление удара и попытался обрушиться на противника слева, чтобы потом захватить его в кольцо.
   Эллины не стали дожидаться удара. Быстро развернувшись, спартанцы дружно атаковали первыми. Персы снова не выдержали и побежали, а противник гнал их до какой-то деревни. Между тем зашло солнце, спартанцы, уверенные в победе, остановились и сняли оружие, чтобы передохнуть. Примечательно, но они только на другой день узнали о смерти главного предводителя.
   Далее произошли еще более трагические события. Тиссаферну удалось хитростью выманить спартанских вождей на переговоры. Когда они дошли до ставки Тиссаферна, стратегов пригласили войти в большой шатер. После этого, по тайному сигналу, вошедшие были схвачены, а оставшиеся снаружи – убиты.
   Войско греческих наемников оказалось обезглавленным. Но это продолжалось недолго – греки выбрали себе нового начальника. Им стал Ксенофонт, который решился на практически невыполнимый шаг: вывести греков из опасного района.
   Воспользовавшись замешательством персов, непобежденные греки двинулись в отступление по вражеской территории в направлении ближайшей греческой колонии Трапезунт, находившейся на расстоянии почти в тысячу километров. Естественно, в течение долгих месяцев не получая жалованья, греческие наемники жили грабежом. При этом само собой разумеется, что, нападая на мирные поселения, они не только захватывали продовольствие и скот, но также угоняли с собой и жителей. Этих людей продавали затем при первом удобном случае в рабство, преимущественно в греческих городах. Вырученные деньги шли в пользу солдат, а часть их откладывалась для благодарственных приношений богам-покровителям. Но в греческом городе Византии, в наказание за самовольные действия, 400 наемников Кира окончили свою военную карьеру на невольничьем рынке в качестве выставленного на продажу живого товара…
   В конце концов, после пяти месяцев марша и кровопролитных схваток, около 6000 уцелевших греков достигли пункта назначения. А когда, наконец, перед измученными солдатами открылась водная гладь Понта Эвксинского, прозвучал ликующий крик: «Таласса! Таласса!» («Море! Море!»). Далее порядком поредевший отряд продолжил морем путь к городу Халкедону в Босфоре, чтобы потом идти дальше на Запад в Византий, Фракию и Пергам.
   В Пергаме Ксенофонт, который во Фракии фактически состоял главнокомандующим греческого войска, передал уцелевших солдат – а их оказалось около 5000 человек – в распоряжение Фиброна – спартанского военачальника, собиравшего армию для ведения войны с сатрапом Фарнабазом. Можно предположить, что Ксенофонт сохранил начальство над своим отрядом.
   Переход под начало спартанцев послужил причиной для изгнания Ксенофонта из пределов его родины, что, в свою очередь, определило всю его дальнейшую судьбу. В Малой Азии Ксенофонт сблизился со спартанским царем Агесилаем, вместе с ним переправился в Грецию и служил под его начальством, принимая участие в битвах и походах против врагов Спарты, в том числе и против Афин.
   Примирение с родным городом произошло лишь в конце жизни Ксенофонта. Когда разгорелась война между Спартой и Фивами, Афины оказались в союзе со Спартой и Ксенофонт получил амнистию. Но о возвращении его на родину и о дате его смерти никаких сведений нет.
   …В 334 году до н. э., спустя 67 лет после описанного в «Анабасисе» похода, Александр Македонский прошел по стопам наемников Кира через всю Малую Азию и нанес смертельный удар Персии Ахеменидов, чем положил начало новой эпохе в истории Древнего мира. Таким образом, поход эллинского войска в 401 году до н. э. явился предтечей решающего похода Александра Великого и предвозвестником грядущего эллинизма.

«Лазерный прицел» Архимеда

   Архимед – греческий ученый, которому принадлежит знаменитое восклицание «Эврика!», открывший основополагающие законы физики, построивший небесный глобус для астрономических наблюдений, впервые измеривший диаметр Солнца и вычисливший окружность Земли, сформулировавший закон гидростатики, заложивший основы математики и алгебры, а также сделавший массу остроумных изобретений, известен каждому. Немалы и его заслуги в военном деле. Например, успешное использование сконструированных им военных машин против римского флота во время осады Сиракуз. Или то, как он с помощью системы зеркал поджег вражеские корабли римской эскадры.
   В 213 году до н. э. во время второй Пунической войны, разразившейся между Римом и Карфагеном, римский сенат решил произвести немедленный и решительный штурм союзного карфагенянам города Сиракузы, расположенного на острове Сицилия. Командовать силами вторжения был назначен талантливый и жестокий полководец Марк Клавдий Марцелл, который принял невероятное на первый взгляд решение: напасть на город с моря, где защитные стены невысоки и выходят на самый край берега.
   Однако обороняющимся удалось забросать приближавшиеся с высокими штурмовыми лестницами римские корабли тяжелыми камнями, свинцом и железом и настолько повредить их, что они вынуждены были отступить.
   Плутарх утверждает, что Архимед при помощи своих машин с такой точностью метал громадные тяжелые камни, что они каждый раз попадали в намеченную цель; с таким же успехом действовали и построенные им метательные машины меньшего размера. Рассказывают, что осажденные метали против кораблей тяжелые снаряды, снабженные крюками и канатами, при помощи которых корабли притягивались к стенам, приподнимались кверху за нос или за корму, после чего резко опускались, что причиняло им серьезные повреждения.
   Греческий писатель Лукиан во II веке н. э. приводит любопытные сведения, за которые впоследствии радостно ухватились ученые, философы и даже художники эпохи Возрождения. Согласно Лукиану, Архимед построил шестиугольное зеркало, собранное из небольших четырехугольных зеркал, каждое из которых было закреплено на шарнирах и приводилось в движение цепным приводом. Благодаря этому углы поворота зеркал можно было подобрать таким образом, чтобы отраженные солнечные лучи фокусировались в точке, находящейся от зеркала на расстоянии полета стрелы. При помощи такой системы зеркал Архимед и поджег корабли римлян.

   Архимед

   Вопрос о зеркалах Архимеда разбирал четыреста лет спустя византийский ученый Анфимий в сочинении «О чудесных механизмах». Анфимий попытался даже дать реконструкцию зеркал, исходя из радиуса действия, равного дальности полета стрелы. Вывод Анфимия таков: «При помощи многих плоских зеркал можно отразить в одну точку такое количество солнечного света, что его объединенное действие вызовет загорание… удобнее применить раму, в которой закрепить 24 отдельных зеркала с помощью пластин или, еще лучше, на шарнирах. Подставляя этот механизм солнечным лучам, надо правильно установить центральное зеркало, а потом и остальные, быстро и ловко наклоняя их… так, чтобы солнечные лучи, отраженные этими различными зеркалами, направлялись в ту же точку».
   Что касается дальнейшей судьбы Сиракуз, то вспыхнувшие восстания других сицилийских городов отвлекли на какое-то время часть римских войск, и римляне ненадолго оставили город в покое. Но в 212 году до н. э., воспользовавшись проходившим в городе праздником, Марцелл снова начал штурм и сумел овладеть верхней частью города. К сожалению, во время осады погиб и великий ученый Архимед.
   В источниках говорится о применении зеркал только против флота. Положение солнца по отношению к сражающимся исключало применение зеркал против пехоты. Пешее войско наступало со стороны Гексапил – ворот, расположенных в центре северной стены города, и солнце находилось за спиной их защитников.
   Состоялось всего два штурма Сиракуз – дневной и после его неудачи – ночной. Не было ли такое решение римлян в какой-то мере вызвано желанием «обезвредить» зеркала?
   В 70-е годы XX века греческий инженер-механик Иоанис Сакас поставил опыт и доказал, что подобное возможно. В порту Скараманга под Афинами построили несколько десятков солдат, каждый из которых держал прямоугольное зеркало размером 91 × 50 см. На расстоянии около 50 метров от берега поставили лодку, груженную смолой. По команде Сакаса солдаты несколько раз поднимали щитообразные зеркала – так ученый искал нужный угол, чтобы сфокусировать солнечные лучи на лодке. И вдруг лодка задымилась, а затем вспыхнула ярким пламенем.
   В наше время группа итальянских ученых провела тщательные математические расчеты и исследование материалов, связанных с «лазером» Архимеда. Исследователи расположили перед холщовым парусом, установленным в пустыне, 450 зеркал общей площадью около 20 квадратных метров. Поскольку каждое из зеркал с помощью отраженного излучения поднимало температуру паруса на полтора градуса, он действительно загорелся. Но то, что римский флот был действительно подожжен с помощью зеркал, вызывало слишком большие сомнения.
   Во-первых, массы холодного воздуха между зеркалами и кораблями над холодным морем существенно снижали бы нагревательную способность лучей.
   Во-вторых, ученым пришлось ждать несколько минут, пока парус загорится. Однако все письменные свидетельства очевидцев однозначно утверждают: паруса и деревянные обшивки кораблей вспыхивали почти одновременно с потоками света, хлынувшими с берега.
   Еще один факт: бронзовые зеркала были действительно обнаружены при раскопках в Сиракузах, однако их шлифовка оказалась весьма несовершенной. А ведь кораблей было не один десяток, и все они загорелись одновременно…
   Однако, по мнению итальянских исследователей, система зеркал все-таки существовала. Но ее действие на самом деле оказалось не совсем таким, как это принято считать. Их свет ослепил надвигающегося противника, а потом корабли действительно вспыхивали, как свечи. Но не «лазер» был тому причиной, а все тот же «греческий огонь» – зажигательная смесь из смолы, серы и селитры, еще неизвестная тогда римлянам. «Зажигалки» метали из катапульт на городской стене поразительно точно и эффективно.
   По версии итальянцев, гигантские бронзовые диски, ослеплявшие врагов отраженным солнечным светом, служили… оптическим прицелом. Точнее, его можно было бы назвать «лазерным прицелом».
   Чтобы разработать такую систему в древности, Архимеду необходимо было знать две вещи: дальность полета стрелы из катапульты и оптимальное расстояние, при котором человеческий глаз способен различать световой диск, отбрасываемый зеркалом на парус. Первое было отлично известно любому воину, второе несложно было определить экспериментально прямо на улицах города. Далее Архимед сконструировал метательный аппарат, в котором стрелок спускал тетиву в тот момент, когда происходило совмещение оси стрелы с солнечным зайчиком. Все оружие было рассчитано с учетом кривизны полета стрелы на расстояние в 300 локтей. Когда флот Марцелла приблизился на эту дистанцию, с зеркал слетели чехлы, метатели навели орудия по «целеуказаниям», вспыхнули наконечники стрел и зазвенели натянутые тетивы…

Как сципион победил Ганнибала

   Первая Пуническая война (264–241 годы до н. э.), которую вел против Рима отец будущего «великого карфагенянина», Гамилькар Барка, закончилась для Карфагена неудачно и привела к потере Сицилии, а с ней и господства на море. Юный Ганнибал, получивший разностороннее образование по греческому образцу и участвовавший в походах отца в Испанию, поклялся Гамилькару вечно ненавидеть Рим и посвятить всю свою жизнь борьбе с ним.
   В 218 году до н. э. он осадил Сагунт, союзную Риму греческую колонию. На требование Рима выдать Ганнибала Карфаген ответил отказом. Повод к войне двух соперников за господство на Средиземном море был дан, и решительная борьба началась.
   После восьмимесячной осады Сагунта город пал и был разрушен. Это дало повод римскому сенату объявить о разрыве мирных отношений с Карфагеном. Так началась Вторая Пуническая война.
   Ганнибал – почти единственный из полководцев, которому не пришлось сталкиваться с солдатскими волнениями и бунтами. Его армия из старых африканских кадров, пополненная набором иберийцев, превышала 50 тысяч, образовывала отдельные тактические единицы, которые под руководством опытных генералов на поле сражения могли самостоятельно маневрировать. Тактическое превосходство армии Ганнибала над римской милицией было несомненно, и оно усиливалось тем обстоятельством, что Ганнибал располагал превосходной конницей.
   Ганнибал мог не бояться встречи в поле даже с вдвое превосходящим противником. Он составил смелый план перейти через Пиринеи, реку Рону и Альпы в Италию, разбить в поле римские войска, а потом захватить и уничтожить Рим. При господстве римлян на море это был единственный способ перенести военные действия на территорию противника.

   Римские легионы покидают лагерь

   Оставив для защиты Карфагена 16 000 воинов и для обеспечения своей тыловой базы в Испании столько же солдат под командованием брата Гасдрубала, Ганнибал во главе 92-тысячной армии перешел реку Эбро и покорил к северу от нее иберийские племена. После этого карфагенский полководец расположил на завоеванных землях 11-тысячное войско, а сам перешел через Пиренеи у средиземноморского мыса Креуз.
   Вскоре его разведка – 500 человек нумидийской конницы – донесла Ганнибалу, что римская армия в количестве 24 000 человек перекрыла путь в Италию вдоль средиземноморского побережья, расположившись походным лагерем около хорошо укрепленного города Массалии. Ганнибал решил обойти противника севернее, выставив против него заслон из конницы и боевых слонов, и вторгнуться в Северную Италию через Альпийские горы.
   Пока Ганнибал пересекал Альпы, римский полководец Публий Корнелий Сципион – отец Сципиона Африканского – спешил в Северную Италию, чтобы отрезать карфагенянам путь. В ноябре 218 года до н. э. армия Ганнибала встретилась на реке Тицин (совр. Тичино) с 25-тысячным римским войском Сципиона.
   После легендарного перехода через Альпы, когда Ганнибал потерял почти всю свою армию, в его распоряжении осталось около 20 000 пехоты, 6000 кавалерии и всего несколько слонов. Несмотря на это, в сражении на Тицине римляне понесли большие потери, карфагеняне истребили почти всю вражескую кавалерию. Сам Сципион был тяжело ранен.
   Карфагенское войско в декабре 218 года до н. э. одержало еще одну победу: на реке Треббия, к верховьям которой отошел со своей пехотой Сципион, соединившись с армией другого римского полководца, Семпрония. 40 000 римлян расположились здесь в хорошо укрепленном лагере и не желали выходить для битвы в открытое поле. Но Ганнибал перехитрил противника: он позволил ему одержать ряд легких побед над своими небольшими отрядами, одновременно опустошив все селения вокруг неприятельского лагеря. Ложная атака нумидийской конницы, перешедшей реку и выманившей из лагеря за собой римскую конницу, явилась прологом большой битвы. Снова большие потери понесла римская кавалерия.
   Римляне со дня на день ожидали приближения войск Ганнибала к самому Риму и не видели ни надежды на спасение, ни возможности получить помощь извне или эффективно сопротивляться. Однако Рим не являлся первостепенной целью Ганнибала. Перезимовав в долине реки Паду, карфагеняне и галлы предприняли наступление в Центральную Италию. Здесь, весной 217 года до н. э. Ганнибал совершил первый в истории обходной маневр. Перейдя через занесенные снегом Апеннинские перевалы севернее Генуи, он прошел на юг вдоль морского побережья и за четыре дня форсировал топкие болота в пойме реки Арн (Арно), считавшейся непроходимой во время весеннего паводка.
   Спустившись с Апеннин, карфагеняне и галлы неожиданно для противника оказались между римскими армиями, блокировавшими главные дороги на Рим, и самим Вечным Городом. Ганнибал двинулся к Плаценции, где вскоре произошло сражение. Но в итоге битва при Плаценции закончилась вничью… Две главные дороги, ведущие в Центральную Италию и на Рим, которые обошел Ганнибал, были блокированы войсками консулов Гая Фламиния и Гнея Сервилия.
   Местность у Арретии (Ареццо), где стояли войска Фламиния, Ганнибал не счел удобной для боя и, оставив лагерь противника слева, двинулся к Фэсулам, а потом пошел, не встречая сопротивления, уже по направлению к Риму, разоряя и уничтожая мирное население, сжигая дома и хозяйственные постройки. Фламиний бросился следом. Увидав, что римские войска приближаются, Ганнибал, избрав для сражения гористый район неподалеку от горы Картоны, возле Тразименского озера, велел своим солдатам изготовиться к бою. В апреле 217 года до н. э. Ганнибал напал из засады на армию Фламиния, проявившего большую неосторожность: оказавшиеся в узком шестикилометровом проходе между горами и озером римляне попали в западню. Около 30 000 солдат вместе с Фламинием сложили головы, остальные бежали в горы.
   Ганнибал все еще не спешил нападать на Рим, поскольку осознавал, что незавоеванная Италия представляла огромную опасность. Тем временем Квинт Фабий, ставший диктатором, избрал тактику уклонения от больших сражений, изматывая карфагенян неожиданными нападениями. Но римские плебеи, неохотно пошедшие на эту тяжелую войну, смотрели на затяжку ее, как на явление разорительное для бедного люда, создалась целая демагогическая агитация против осторожной стратегии Фабия, прозванного Кунктатором (Медлителем). В итоге презиравший такое поведение нетерпеливый магистр конницы Мунций Руф получил от сената статус командира, равного диктатору, и решил дать противнику сражение при Геронии. И только чудо – своевременная помощь Фабия – спасла честолюбивого Руфа от разгрома.
   Рим, благодаря выигранному Фабием времени, все же собрал большую 86-тысячную армию, назначив ее командирами Эмилия Павла и Теренция Варрона. Но Ганнибал так и не сделал даже попытки перейти от угрозы Риму к его атаке.
   В конце июля 216 года до н. э. Ганнибал быстрым маршем провел 50 000 своих солдат в Канны и захватил там римские склады с провиантом, бросив вызов армии римлян, стоявшей у реки Ауфид (Офанто). 2 августа Ганнибал вывел на поле сражения свою армию в шести колоннах. Две средних, общим числом 20 000, образовывались более слабой иберийской и галльской пехотой, которым суждено было выдерживать основной натиск римлян. Чтобы морально поддержать этих воинов, Ганнибал со своим братом и штабом расположился за ними. Их окружали две колонны по 6000 африканских испытанных ветеранов. Наконец, фланговые колонны были чисто кавалерийские: на левом фланге – тяжело вооруженная конница – «кирасиры» Гасдрубала, на правом – легкая, преимущественно нумидийская конница. Всего 10 000 всадников. Равное с римлянами число легковооруженных всадников маскировало фронт Ганнибала. Боевое расположение получалось в виде подковы.
   Римляне – 55 000 гоплитов, 8000 легковооруженных, 6000 всадников, а также 10-тысячный гарнизон, оставленный в лагере, – были построены в особенно глубокую фалангу (манипулы – 10 человек по фронту, 12 в глубину), в общем не менее 34 шеренг. Такая глубина вызывалась стремлением развить максимальный натиск и не слишком затруднять наступление непомерной длиной фронта пехоты, которая растянулась на довольно большое расстояние. Конницу распределили по флангам.
   На фронте римляне решительно атаковали галлов и испанцев, нанесли им большие потери и заставили карфагенский центр попятиться. Но присутствие здесь Ганнибала удержало галлов от разрыва фронта и бегства. В решительную минуту, под влиянием удара с тыла, римская фаланга остановилась. Остановка для фаланги означала ее гибель. С флангов ударили африканцы, на римлян посыпались дротики и стрелы. Только крайние шеренги окруженной толпы римских легионеров могли действовать оружием – задние были способны при атаке увеличить натиск, но при остановке фаланги представляли только мишени для летящих камней, дротиков и стрел. Почуяв победу, карфагенские наемники стали теснить повсюду римлян, которым все труднее было действовать оружием. Положение последних становилось безысходным.
   После долгого побоища было убито 48 000 римлян, среди которых были 25 высших командиров и консул Эмилий Павел. 6000 римлян оказались в плену. Пробились немногие: из остатков 16 легионов римлянам позже удалось сформировать только 2 легиона. Сам Варрон затерялся где-то среди беглецов. Однако цифры, относящиеся к потерям, и описание хода сражения римскими историками не заслуживают доверия. Даже если взять наименьшую из приводимых в источниках цифру карфагенских потерь при Каннах – около 6000 убитых, то этому числу должно соответствовать никак не меньше 10 000 раненых. В таком случае к концу сражения Ганнибал должен был иметь в строю не более 34 000 воинов. Каждый из них за время сражения должен был уничтожить как минимум одного неприятельского воина. И это при том, что реально в рукопашной схватке участвовало лишь меньшинство армии – только бойцы передовых шеренг…
   Но одно известно точно: Ганнибал, располагая вдвое слабейшей пехотой, впервые в истории военного искусства решился на маневр охвата обоих неприятельских флангов – на окружение врага. Канны представляют собой бессмертный пример и риска: слабому карфагенскому центру приходилось выдерживать всю тяжесть боя до выхода конницы в тыл и удара на фланги.
   После полного разгрома неприятельской армии под Каннами у Ганнибала была неплохая возможность пойти на Рим, но он ей не воспользовался. Или просто не рискнул, поскольку к тому времени не сформировал достаточной осадной базы, которую планировал создать на юге. Для создания прочной базы снабжения на Апеннинском полуострове требовалось разместить пунийские гарнизоны в ряде городов и привлечь на свою сторону союзников из числа недавно покоренных римлянами италийских племен. Только после этого можно было с какими-то шансами на успех подступать к стенам Рима. Кроме того, Ганнибал знал, что после поражения при Каннах римляне призвали в армию всех способных носить оружие, начиная с 17-летнего возраста, сформировав четыре легиона. Государство выкупило 8000 рабов, которые составили еще два легиона. В силу всех этих обстоятельств Ганнибал пока не решился идти на Рим.
   Когда карфагенская армия двинулась на юг, многие самнитские племена перешли на сторону Ганнибала. Его поддержал крупнейший город Капуя, но на юге Италии, в области Великой Греции, Неаполь, Кумы и Нола сохранили верность Риму.
   В 215 году до н. э. сложилась парадоксальная ситуация: захватив большое количество городов и крепостей, Ганнибал не добился реальной победы.
   В начале зимы 211 года до н. э. 60-тысячная римская армия под командованием Фульвия и Клавдия подверглась одновременному нападению городского гарнизона и основных сил Ганнибала. Операция также не принесла успеха – из-за нерасторопности осажденных спасти Капую не удалось. Тогда Ганнибал решил отвлечь противника и объявил о походе на Рим, чем вызвал у римлян вошедший в историю возглас ужаса: «Ганнибал у ворот!» Совершив свой обманный маневр и вернувшись к Капуе, Ганнибал к своему горю застал его капитулировавшим.
   Тем временем на политической и военной арене римской истории появилась новая фигура – Публий Корнелий Сципион, сын одного из тех Сципионов, что погибли в Испании. Римский сенат в 210 году до н. э. послал двадцатипятилетнего юношу принять командование войсками в Испании, где Сципион довольно быстро восстановил римскую власть к северу от Эбро. Затем, в 209 году до н. э. маршем с армией в 27 500 человек он добрался до Нового Карфагена (Картахена), и неожиданным приступом быстро взял город, блокированный с моря римским флотом.
   Хваткий, обладающий незаурядными способностями молодой человек сумел постичь тайну тактического превосходства карфагенян и отныне стремился расчленить римский боевой порядок, сделать отдельные части его способными к самостоятельному маневру. Он объединил манипулы в когорты – своего рода батальон, способный к самостоятельному маневрированию; создал вторую линию боевого порядка; а его переход от фаланги к построению в несколько линий представлял тактическую эволюцию на пути к созданию боевого порядка с независимым общим резервом.
   Благодаря предательству итальянских союзников Ганнибала, римляне вошли в Тарент. Несмотря на эту значимую потерю, Ганнибал был в состоянии продолжать войну и держать в безвыходном положении значительно более многочисленные и более действенные к тому моменту армии римлян. В 208 году до н. э. он разбил Марцелла под Аскулумом. А вскоре Марцелл попал в засаду и погиб.
   Тем временем Сципион в Испании после различных маневров и нескольких стычек разбил Гасдрубала в битве при Бекуле, хотя и не нанес карфагенянам большого урона. А сам Гасдрубал по приказу Ганнибала отправился в Галлию, оставив Испанию Сципиону. О перемещении войск Гасдрубала стало известно римскому консулу Клавдию Нерону. В 207 году римляне устроили противнику засаду у реки Метавр и разбили его. Гасдрубал, поняв, что все потеряно, намеренно ворвался в римскую когорту, чтобы погибнуть.
   Тактика Рима, направленная на затягивание войны и истощение сил карфагенской армии на итальянской земле, стала давать свои результаты. Оторванность от тыловых баз поставила войска Ганнибала в крайне затруднительное положение.
   Сципион с армией, воспитанной уже в духе линейной тактики, одержавшей успехи на Пиринейском полуострове, еще повысил занятиями и маневрами боевую подготовку своих войск и высадился в 205 году на африканском берегу близ Карфагена. Осадить Карфаген Сципион был не в силах, но ему удалось вмешаться в нумидийские дела, взять в плен шейха, являвшегося опорой карфагенского влияния, и создать перевес его противнику Массиниссе, который неожиданно взялся помогать Риму.
   Осенью 203 года до н. э. Ганнибал с остатками своей армии срочно был отозван из Италии на защиту Карфагена. В Африку Ганнибал прибыл с пехотинцами, но почти без конницы. Вернувшись на родину после 16-летнего отсутствия, он приступил к переустройству своей армии, на что потребовалось до девяти месяцев. Армия формировалась, дабы избежать вмешательства гражданской власти, не в самом Карфагене, а в небольшом приморском городке Хадруметуме. Наконец, летом 202 года до н. э. Ганнибал начал боевые действия против римлян.
   Римская армия находилась в долине реки Баградас, когда Сципион был уведомлен, что Ганнибал с 35-тысячным войском движется как раз между ним и тем районом к западу, откуда ожидались нумидийцы. Сципион пошел на риск: он бросил свои сообщения с морем, быстрым фланговым маршем на запад сам пошел на воссоединение с Массиниссой и, получив от него подкрепление в 6000 всадников и 4000 пехотинцев, двинулся навстречу Ганнибалу. Столкновение произошло 19 октября 202 года до н. э. при Нарагаре, однако в истории оно известно как битва при Заме.
   Ганнибал распределил свою конницу равномерно по флангам и дал ей указание – не вступая в упорный бой, бежать перед римской и нумидийской конницей, чтобы увести врага во время преследования подальше от поля сражения. Слоны маскировали боевой порядок пехоты и давали Ганнибалу выигрыш во времени – не втягивать в серьезный бой пехотинцев до тех пор, пока не выяснится, удалась ли хитрость с неприятельской конницей.
   Поначалу хитрость Ганнибала удалась. Но проницательный Сципион, имевший уже и у себя вторую линию, на этот маневр неожиданно ответил контрманевром – части второй линии римлян вышли из-за флангов первой и быстро вступили в бой с противником, собиравшимся окружить римлян. Карфагенянам пришлось отступать в очень трудных условиях. Налицо был факт: учитель – Ганнибал – нашел достойного ученика в Сципионе. Это было первое в истории применение римлянами линейной тактики.
   В итоге Ганнибал проиграл. Армия Карфагена потеряла 10 000 человек, в то время как победители – полторы тысячи. Именно с этого триумфального для него момента римский полководец получил прозвище Сципион Африканский.
   В 201 году Римская республика и Карфаген заключили крайне тяжелый для побежденных мир. Карфаген выдал Риму весь свой флот и обязывался в течение 50 лет выплачивать победителю ежегодно 10 000 эвбейских талантов. Все карфагенские владения вне Африки отходили Римской республике. Африканская Нумидия объявлялась независимой от Карфагена. Рим на 600 лет получил полное господство в Средиземноморье.
   Что касается Ганнибала, то он до 196 года до н. э. управлял Карфагеном, постоянно желая возобновить вооруженное противоборство с ненавистным ему Римом. В конце концов, заподозренный римлянами в подготовке новой войны и потеряв доверие своих сограждан, престарелый полководец был вынужден бежать из родного Карфагена.
   Сначала Ганнибал нашел убежище у сирийского царя Антиоха III, став его советником. После поражения сирийского правителя в очередной войне с Римом Ганнибал в 188 году до н. э. укрылся в Армении, а потом в Вифинии. Там в 183 году до н. э. полководец, опасаясь быть выданным Риму, принял яд.
   Ганнибал вошел в военную историю как один из крупнейших полководцев Древнего мира. Полководческий талант сочетался в нем с даром мудрого государственного деятеля, политика и дипломата. Никакой другой полководец никогда не встречался ни со столькими бедствиями, ни с таким ужасающим численным перевесом на стороне противника, как Ганнибал. Он разделял со своими воинами все тяготы и опасности войны. Даже римские хроники признают, что Ганнибал «никогда не приказывал другим делать то, чего не смог бы или не захотел бы сделать сам».

Почему Спартак не штурмовал Рим?

   О реальной биографии Спартака известно очень мало. Спартак происходил из Фракии, расположенной на территории современной Болгарии, из племени медов. Местом его рождения принято считать город Сандански в Родопских горах, раскинувшихся почти на границе с Югославией, где в I веке до н. э. располагалась столица племени, город Медон. Спартак, скорее всего, родился в аристократической семье. На это указывает не только его имя, созвучное с родовым именем боспорского царского рода Спартокидов, в нем самом заметно обаяние властной силы, присущее людям, привыкшим находиться у вершины общественной пирамиды.
   В восемнадцать лет он уже служил в римской армии, во вспомогательных фракийских частях. Если учесть, что римская армия в то время не знала себе равных, то Спартак имел возможность познакомиться с ее организацией, практикой ведения военных действий, сильными и слабыми сторонами. Прослужив несколько лет, Спартак дезертировал из римской армии и возвратился во Фракию, где в это время возобновилась война против римлян.
   Спартак познал все перемены военного счастья, дважды оказывался в Риме в качестве раба. В первый раз ему удалось бежать, и он, возможно, присоединился к одной из многочисленных в то неспокойное время разбойничьих шаек, действовавших на территории Италии. Через какое-то время Спартак вторично попал в плен и был продан в качестве гладиатора в капуанскую школу Лентула Батиата. В поздней Римской Республике ссылка в гладиаторы была отсроченным вариантом смертной казни. Поэтому на аренах сражались осужденные преступники из рабов, самый низший, бесправный и презираемый слой. Не исключено, что определенный процент гладиаторов составляли военнопленные, лишь недавно расставшиеся со свободой, к рабству не привыкшие. В таких условиях для заговора и мятежа необходим был только вождь, и им стал Спартак, прирожденный лидер и организатор, отважный и предприимчивый по натуре человек.
   Но заговор был раскрыт. Спасти его участников могли только быстрые и решительные действия. И тогда гладиаторы ударили первыми. Семьдесят восемь человек внезапно напали на стражу, вырвались из города с кухонными ножами и вертелами в руках. Спартак повел беглецов к горе Везувий, которая тогда считалась потухшим вулканом. Ее вершина представляла собой естественное укрепление, где можно было отсидеться некоторое время, пока к отряду не подтянутся подкрепления – беглые рабы из ближайших поместий.
   Еще по пути к Везувию отряду Спартака удалось захватить обоз, везущий оружие для гладиаторских школ, что частично решило проблему вооружения. В начале военных действий вместо копий восставшим служили заостренные и обожженные на огне колья. В дальнейшем армия Спартака производила оружие собственными силами, централизованно закупая у торговцев железо и медь.

   Так в Риме расправлялись с восставшими рабами

   Обосновавшись на Везувии, отряд Спартака некоторое время вообще никуда не выдвигался из своего лагеря. Но его поступок воодушевлял на восстания рабов в близлежащих поместьях. 74 год до н. э. так же, как и предыдущий, был неурожайным, что тотчас сказалось на настроениях сельских рабов, и без того находившихся в очень тяжелых условиях существования. Мелкие мятежи постоянно угрожали спокойствию Капуи, но отряды, выделяемые для борьбы с беглыми рабами, регулярно терпели от них поражения. Наконец, обстановка вокруг Капуи вызвала обеспокоенность в Риме. Вскоре в провинцию во главе трехтысячного отряда прибыл претор Гай Клавдий Пульхр.
   Спартак на Везувии словно сам поймал себя в ловушку. Но спартаковцы из лоз дикого винограда, росшего по склонам горы, сплели лестницы и спустились по ним с высоты 300 метров на ближайшую ровную площадку. Неожиданно зайдя в тыл претору Клавдию, гладиаторы наголову разбили его воинство.
   С того момента Спартак приступил к формированию настоящей армии, тем более что недостатка в людях у него не было. Его успехи привлекали множество рабов, по большей части пастухов, людей сильных, привыкших жить на вольном воздухе. О них Плутарх писал так: «Одни из этих пастухов стали тяжеловооруженными воинами, из других гладиаторы составили отряд лазутчиков и легковооруженных».
   Помимо удачливости Спартака, не менее привлекательным в глазах рабов выглядел дух справедливости, который насаждался в отряде восставших. Говоря об этом, Аппиан утверждает, что «…Спартак делился добычей поровну со всеми…»
   Униженный Рим на войну со Спартаком отправил претора Публия Валерия Вариния, который поначалу вынудил Спартака отступить на юг, в горы. Дело было в том, что умный вождь восставших не хотел принимать сражение на невыгодных для себя условиях и берег силы, ибо численностью его армия значительно уступала римской. Ему хотелось продолжить отступление, выйти в богатые южные провинции Италии и лишь там, пополнив ряды своих солдат, дать римлянам бой.
   Оказавшийся на пути в Луканию маленький городок Аппиев Форум был взят штурмом и разграблен. Избежать грабежей не представлялось возможным. Армия Спартака не имела никакой экономической базы. Она могла поддерживать свое существование только за счет насильственного изъятия материальных ценностей и продовольствия. При этом Спартак, видимо, пытался делать объектами нападений не столько крестьянские поселения, сколько крупные, богатые рабовладельческие хозяйства. Иногда Спартак даже возмещал убытки мирному населению.
   Большие поместья всегда служили источниками не только припасов, но и военной силы. Трудившиеся там рабы охотно присоединялись к восставшим. В соседней с Луканией области Кампания Спартак быстро пополнил ряды своего войска и приступил к его экипировке.
   Тем временем претор Вариний, двигаясь за Спартаком по пятам, разделил свою армию на части, одну из которых возглавил сам, две остальные поручил своим офицерам: Фурию и Коссинию. Спартак один за другим разбил эти отряды и, не дав врагу опомниться, нанес поражение самому Варинию. Тот, не веря в свое поражение, собрал кое-какое подкрепление, снова выступил против Спартака и снова был разбит. В качестве трофеев, по свидетельству Плутарха, Спартаку достались почетная стража претора и его конь.
   После этих событий юг Италии оказался полностью в руках восставших. Однако Спартак не собирался надолго задерживаться в Кампании. Пополнив запасы и увеличив численность своего войска, он намеревался вообще покинуть Апеннинский полуостров.
   В 72 году до н. э. Сенат направил против Спартака, как во время настоящей большой войны, сразу двух консулов: Гнея Корнелия Лентула Клодиана и Луция Геллия Попликолу. Разбив их армии, Спартак продолжал быстро уходить из Италии и вскоре вступил на территорию Цезальпийской Галлии, где, как пишет Плутарх, «навстречу же ему во главе десятитысячного войска выступил Гай Кассий Лонгин Вар, наместник той части Галлии, что лежит по реке Паду. В завязавшемся сражении претор был разбит наголову, понес огромные потери в людях и сам едва спасся бегством».
   Это был апогей триумфа полководца Спартака. По некоторым источникам, численность его армии доходила до 120 тысяч человек. Перед ним была открыта свободная дорога в Трансальпийскую Галлию… И вдруг Спартак поворачивает обратно в Италию!
   Неожиданное известие о том, что армия восставших движется обратно, вызвала в Риме панику, какой не знали со времен войны с Ганнибалом. Всеобщее смятение только усилила неудачная попытка обоих консулов остановить Спартака в Пицене. Аппиан утверждает, что Спартак планировал нанести удар по самому Риму, и рисует при этом красноречивую картину подготовки к форсированному броску: «Он приказал сжечь весь лишний обоз, убить всех пленных и перерезать вьючный скот, чтобы идти налегке. Перебежчиков, во множестве приходивших к нему, Спартак не принимал».
   На руку Спартаку играло общее, признаваемое всеми и не раз выливавшееся в форме народных возмущений недовольство городских низов и беднейших крестьян политикой Сената. Аристократия и всадники открыто наживались не только за счет почти полностью присваиваемой ими добычи из покоренных стран, но и за счет хлебных спекуляций. Сильную напряженность вызывал также интенсивно идущий по всей Италии процесс захвата земли крупными поместьями, сопровождавшийся разорением мелких землевладельцев. Одним словом, Рим испытывал не самые лучшие времена.
   Опасаясь скорого появления у стен города армии рабов, в Риме в большой спешке провели выборы нового главнокомандующего. Этот пост без труда получил Марк Лициний Красс, человек богатый и могущественный. Красс взялся за дело энергично. В Риме был произведен набор в армию в тридцать тысяч человек. Офицерский состав подбирался очень тщательно. Красс имел возможность искать нужных ему людей, так как в результате его ростовщической деятельности многие молодые аристократы оказались от него в полной зависимости и не могли отказаться сопровождать на войну своего кредитора.
   Но Спартак уже не собирался штурмовать Рим. Он рассудительно считал, что сил у него недостаточно и войско его далеко не в достаточной боевой готовности: по пути к столице ни один италийский город не примкнул к мятежникам. Спартак вернулся к своему плану покинуть Италию вместе со всей армией. Только теперь вместо Галлии им была избрана Сицилия. Этому богатому острову уже приходилось дважды становиться ареной крупных восстаний в 132 году до н. э. и в 104 году до н. э. Расчет Спартака оказался верным: обстановка в провинции была самая подходящая – несколько лет подряд ее разорял римский наместник Гай Верес. Антиримские настроения там были велики.
   Однако вполне разумное намерение вождя было встречено частью восставших неприязненно. Вскоре от основной армии отделился отряд в десять тысяч человек и встал отдельным лагерем. Красс напал на него и, уничтожив две трети, продолжал преследовать Спартака, который, достигнув побережья, повел переговоры с киликийскими пиратами, надеясь с их помощью переправиться на остров. Но несмотря на предварительную договоренность, киликийские пираты почему-то не сдержали обещания, данные Спартаку. Их корабли внезапно ушли из пролива.
   Армии восставших, преследуемой Крассом, ничего не оставалось, как отступить к самой южной оконечности полуострова, к Регию. Ширина пролива между Италией и Сицилией здесь минимальна. Восставшие пытались делать плоты из бревен и пустых бочек, связывая их ветвями, но внезапно налетевшая буря разметала этот импровизированный флот. Становилось ясно, что армии Спартака придется остаться в Италии и принять бой.
   Что касается Красса, то он к этому вовсе не стремился. Природные условия Регийского полуострова, узкого и вытянутого, подсказывали еще более простой выход из положения. Красс приказал провести через весь перешеек вал длиной примерно 55 километров, укрепленный рвом и палисадами. Опять, как и несколько лет назад, римляне надеялись, что армии восставших придется сдаться под угрозой голодной смерти. Оставалось только ждать.
   Однако ночью спартаковцы, совершив стремительный бросок и завалив ров фашинами, опрокинули сторожевые отряды римлян и вырвались на свободу. Удрученный Красс бросился вслед за направлявшимся к Брундизию Спартаком.
   Спартак внутренним чутьем ощущает, что печальный конец близок, и обстановка в его лагере все более накаляется. Еще один крупный отряд под началом Ганника и Каста отделился от основных сил. И снова он был уничтожен Крассом.
   За Спартаком, отступавшим к Петелийским горам, следовали по пятам Квинт, один из легатов Красса, и квестор Скрофа. Но когда загнанный Спартак обернулся против римлян, они бежали без оглядки и едва спаслись, с большим трудом вынеся из битвы раненого квестора. Успех вскружил головы беглым рабам. Воодушевленные, они теперь и слышать не хотели об отступлении и не только отказывались повиноваться своим начальникам, но, окружив их на пути, с оружием в руках заставили вести войско назад через Луканию на римлян.
   В районе Апулии разыгралось финальное сражение, крайне кровопролитное и ожесточенное. По одной из версий, перед боем Спартаку подвели коня, но он, выхватив меч, заколол его, сказав, что в случае победы достанет много хороших коней, а в случае поражения не будет нуждаться и в своем, после чего кинулся в бой.
   По другой, Спартак, пытаясь верхом на коне пробиться к Крассу, был ранен в бедро копьем кампанского аристократа по имени Феликс. Впоследствии Феликс украсил свой дом фреской с изображением этого события. Получив тяжелую рану, Спартак вынужден был спешиться, но продолжал сражаться, хотя ему пришлось от потери крови опуститься на одно колено. В ожесточенной схватке он был убит, так и не успев добраться до Красса. Тело его впоследствии вообще не нашли на поле боя. Отсюда возникли легенды, будто ему с отрядом удалось ускользнуть.
   Шесть тысяч рабов из армии Спартака, попавших в плен, были распяты на крестах вдоль Аппиевой дороги из Капуи в Рим.

Что скрывал Тевтобургский лес?

В 5 году н. э. римский император Октавиан Август назначил командиром германских легионов 55-летнего Публия Квинтилия Вара, который ничего не смыслил в военном деле, зато был женат на племяннице принцепса. Недальновидный Вар почему-то считал, что главную цель своего существования германцы видят в приобщении к культуре столь превосходящего их Рима: в этом его пылко убеждал друг и союзник, молодой вождь херусков Арминий, сын вождя германского племени херусков. В юности ему довелось даже послужить в римской армии, где он отличился и был вознагражден самим Октавианом Августом. Молодой херуск был почтен званием римского гражданина и зачислением во всадническое сословие, второе по достоинству после сенаторского. Но на самом деле Арминий всегда был неукротимым врагом Рима.
Осенью 9 года н. э. в Риме устроили торжества по поводу побед над восставшими племенами в Паннонии и Иллирии, но неожиданно пришли тревожные вести из Германии. Командовавшему там легионами Вару так и не бросилось в глаза, что установление римских законов и налогов до предела озлобило германцев.

   Район Тевтобургского леса

   Вар был предупрежден о заговоре верным римлянам германцем Сегестом, но отказался верить в предательство друга Арминия и решил при переходе на зимние квартиры в Ализон подавить выступление германцев. При этом он доверился Арминию, обещавшему провести римлян в укрепленный лагерь безопасным путем через Тевтобургский лес.
   После переправы через Висургий колонна вошла в труднодоступный гористый район, поросший лесом, который называли Тевтобургским. Как только римляне ступили в лес, погода резко ухудшилась, пошел затяжной дождь. Дорога стала скользкой и ненадежной. Предстояло форсировать наполнившиеся водой овраги, речки и болота. Голова растянувшейся колонны достигла места, называемого «Черная топь», близ Херфорда, как вдруг из зарослей под пронзительные крики и нечеловеческий вой полетели дроты и копья.
   Заведя Вара в чащу, Арминий со своим отрядом быстро покинул римлян и присоединился к нападавшим. По легенде, увидев Вара, он с силой метнул тяжелое копье. Уже на излете оно ударило беспомощно завязшего в болотистой жиже полководца в бедро, пригвоздив его к боку коня. Животное отчаянно заржало и рухнуло в грязь, скинув раненого седока. Легаты, подбежав к наместнику, подняли его на руки и понесли вглубь болота, чтобы выйти из-под разящих ударов врага.
   От трех гордых легионов осталась едва половина. И все же тем, кто находился в голове колонны, под прикрытием удалось разбить окруженный рвом и валом лагерь. Отдельные части колонны, отбиваясь от германцев, постепенно подходили и укрывались за лагерными укреплениями. Германцы на время отступили, не решившись с ходу атаковать лагерь, и вскоре скрылись из виду.
   Выдержав первое нападение, легионы подтянулись. Вар приказал сжечь весь лишний обоз и, приведя войска в порядок, двинулся дальше к своей цели, Ализону. Увидев и оценив большие силы нападавших, он уже не надеялся подавить мятеж, а мечтал хотя бы благополучно добраться до зимних квартир.
   На третий день на обширной поляне Тевтобургского леса в круговой обороне сбились уцелевшие легионеры, стоя спина к спине в поредевшем строю. Вар, измученный воспалившейся раной, опираясь на копье, угрюмо смотрел на германцев, невдалеке горячивших коней в ожидании сигнала атаки. Через несколько минут, чтобы не видеть избиения своих солдат и не попасть в позорный плен, он покончит с собой, бросившись на меч. Его примеру последовал один из лагерных префектов Люций Эггий.
   После очередной неудачной попытки прорваться началось избиение бегущих. Большая часть войска полегла во время бегства. Остатки рассеялись, но были со временем переловлены и перебиты. Та же участь постигла женщин и детей, бывших в лагере. Немногие после долгих мытарств смогли перебраться через Рейн. Верные слуги Вара пытались сжечь его тело или хотя бы предать погребению. Но Арминий приказал вырыть тело, отрубить голову. Ее переслали в Рим Октавиану Августу. Император не на шутку испугался и распустил своих телохранителей-германцев. Все галлы были выселены из Рима, поскольку император опасался, что после такого страшного поражения Галлия присоединится к германцам. Но германцы после своей потрясшей Рим победы разошлись по домам. В жизни пограничных районов на Рейне ничего не изменилось. И в Галлии все было спокойно. На некоторое время наступило затишье.
   Только через шесть лет новый император Тиберий попытался восстановить положение в западных областях Германии. Его пасынок Германик с легионами перешел Рейн. Немногие оставшиеся в живых после бойни в Тевтобургском лесу, которые теперь использовались как проводники, вывели Германика к месту боя.
   Его взору открылась ужасная картина. Груды костей и расщепленного оружия так и остались в ущелье. Стволы деревьев Тевтобургского леса были увешаны черепами римских солдат, что означало предупреждение – лес принадлежит Арминию, а его врагов ждет такая же участь. Единицы уцелевших из тех, что попали в руки к германцам, указали места, где в жертву северному богу войны были принесены захваченные римские военачальники, показали алтари, где несчастным перерезали горло…
   Начиная с 15 года н. э. три раза ходил с войском Германик за Рейн. Он вновь сумел пробиться до Эльбы, но римляне так и не закрепились в этой местности. Территории к востоку от Рейна и к северу от Дуная навсегда остались недоступными для них.
   Что касается Арминия, то под его руководством херуски объединили большую часть Германии, сокрушив другого могущественного вождя Маробода. В дальнейшем судьба Арминия сложилась трагично: некий Ингвиомер, дядя молодого вождя, снедаемый завистью к удачливому племяннику, подстрекал буйных германцев к его убийству. В конце концов замысел удался, и владыка пал от рук своих соплеменников.

Где «бич божий» потерял свою силу?

   В конце IV века у Римской империи, распавшейся к тому времени на Западную и Восточную, появился новый страшный враг: гунны – кочевники, пришедшие из Центральной Азии.
   Еще в 377 году гунны захватили Паннонию (современная Венгрия), но вели себя относительно спокойно и не представляли серьезной опасности для Рима. Римляне даже использовали гуннские отряды для своих военно-политических целей. Но в начале 440-х годов гуннов возглавил талантливый и воинственный вождь Аттила, и натиск гуннов на Восточную Римскую империю усилился. Через несколько лет в Западной Европе Атиллу станут величать не иначе, как «бич Божий».
   По мнению историков, гуннская империя, унаследованная Аттилой и его братом Бледой после смерти их дяди Руаса, простиралась от Альп и Балтийского моря на западе до Каспийского моря на востоке. Орды гуннов постоянно кочевали по покоренным ими странам и силой брали себе все, что было нужно для жизни. Получив власть, Аттила поделил земли, простиравшиеся от Дона до Одера, на отдельные области, управлять которыми поставил друзей. Однако почему-то не стал вводить в своем царстве ни налоговую систему, ни судебную власть.
   В 441 году, воспользовавшись тем, что римляне вели военные действия в азиатской части империи, Аттила, разбив немногочисленные римские войска, пересек границу Римской империи, проходившую по Дунаю. Встретившись в 442 году с главными силами римлян, он разбил их у Аспэра и, наконец, подошел к морю, защищавшему Константинополь с севера и юга. Гунны не смогли взять город, окруженный неприступными стенами. Поэтому Аттила занялся преследованием остатков римских войск, бежавших на Херсонесский (Галлипольский) полуостров, и разбил их. Одним из условий последовавшего мирного договора Аттила поставил выплату римлянами дани за прошедшие годы.
   В 447 году по неизвестной причине Аттила предпринял второй поход на восточные провинции Римской империи. На берегу реки Атус (Вид) гунны встретились с римлянами и нанесли им поражение. Однако и сами понесли тяжелые потери. После захвата Марцианополиса и разграбления балканских провинций Аттила двинулся на юг к Греции, но был остановлен при Фермопилах.
   Последующие три года были посвящены переговорам между Аттилой и императором Восточной Римской империи Феодосием II. Об этих дипломатических переговорах свидетельствуют отрывки из «Истории» Приска Панийского, который в 449 году в составе римского посольства сам посетил лагерь Аттилы на территории современной Валахии. Мирный договор заключили, но условия оказались гораздо суровее, чем в 443 году. Аттила потребовал выделить для гуннов огромную территорию к югу от Среднего Дуная и вновь обложил Константинополь данью, в три раза превышавшей прежнюю.

   Предводитель гуннов Аттила

   Пять лет получали гунны дань от византийцев, пока новый император, Маркиан, не расторг мирный договор, неожиданно заявив, что его подарки – для друзей, а для врагов у него есть оружие. К немалому удивлению византийцев Аттила не стал воевать с ними.
   Его следующим походом стало вторжение в Западную Римскую империю, в Галлию. Вероятным дополнительным стимулом являлось для Аттилы отмщение за его неудачное сватовство к Гонории, сестре правителя Западной Римской империи Валентиниана III, когда он рассчитывал получить в придачу к руке и полстраны.
   Итак, следуя вверх по Дунаю, 500-тысячное войско гуннов подошло к Рейну и вторглось в Галлию, грабя и сжигая все на своем пути. Разгромив Вормс, Могонциак (Майнц), Трир и Мец, они двинулись в Южную Галлию, где жили готы, и осадили Орлеан.
   Между тем римский полководец Флавий Аэций нашел поддержку у вестготского короля Теодориха и второго сына франкского короля, которые согласились выставить свои войска против гуннов. Аэций был талантливым военачальником и имел необычную судьбу. Его отец охранял дунайскую границу Римской империи от варваров и вынужден был отдать своего сына в заложники гуннам. Так Аэций близко узнал их военную организацию и способы ведения войны.
   Дальнейшие события овеяны легендами. Но не вызывает сомнения то, что до прибытия союзников Аттила практически захватил Аурелианиум (Орлеан). Гунны уже были готовы взять голодающий город, когда появились Аэций и Теодорих. Аттила отошел к городу Труа, к западу от которого произошла решающая битва на Каталаунских полях, получившая название «битва народов».
   Подойдя сюда, римляне устроили укрепленный лагерь по всем правилам, ведь важнейшей установкой их военной жизни была безопасность бивака. Где бы и на какой срок ни останавливался легион, он тут же начинал строить лагерь из бревен, защищенный рвом и стеной. В лагере в раз и навсегда установленном порядке располагались ворота, площадь собраний – форум, палатки командования – преторий, палатки сотников (центурионов) и десятников (декурионов), стойла лошадей и другие службы.
   Аттила построил свои кибитки в виде круга, внутри которого были раскинуты гуннские палатки. Его союзники-варвары расположились без окопов и укреплений. Аттила сам выбрал для сражения равнину, чтобы предоставить своей легкой коннице свободу маневра.
   Между двумя армиями находилось небольшое возвышение, которым попытались завладеть обе стороны. Гунны отправили туда несколько отрядов, отделив их от авангарда, а Аэций послал вестготскую конницу во главе с сыном Теодориха Торисмундом, которая, прибыв первой, атаковала сверху и опрокинула гуннов.
   Союзник Аэция, престарелый вестготский король Теодорих, объезжал войска и ободрял их, но неожиданно был сшиблен с коня и случайно растоптан своими же. По другим свидетельствам, его убили копьем. С приходом темноты готы Теодориха, озлобленные гибелью вождя, одолели готов Аттилы. Сам Аттила едва спасся бегством.
   Вероятно, это была одна из самых кровопролитных битв в истории войн. По данным Иордана, с обеих сторон погибло 165 тысяч человек, по другим сведениям – 300 тысяч человек.
   Аттила отошел к своему лагерю и приготовился к атаке на следующий день. Засев за кибитками, он держался достойно: из его лагеря раздавались звуки трубы и шум оружия; казалось, что он снова готов нанести удар. Но Аэций не возобновил военных действий, потому что его покинули готы для похорон своего короля. Аттила, узнав, что готы покинули лагерь, приказал закладывать повозки и попросил Аэция, чтобы ему дали свободно уйти. Аэций согласился, поскольку не решался без союзников начинать новую битву. Остается загадкой, почему он не попытался заблокировать Аттилу и голодом вынудить гуннов к сдаче.
   В 452 году гунны вторглись в Италию и разграбили несколько крупных городов. На этот раз Аэций был не в силах что-либо противопоставить гуннам. Но тут на них обрушился новый враг – голод и чума, свирепствовавшие в тот год в Италии, что заставило их покинуть страну. Есть и другие предположения, почему гунны отступили.
   В 453 году Аттила решил все-таки перейти границу Восточной Римской империи, где новый правитель Марциан отказался платить дань, положенную по договору. Но тут судьба нанесла Аттиле третий, в полном смысле смертельный удар – по неизвестной причине он умер во сне в ночь свадьбы с Ильдекой, предположительно, германкой по происхождению. Есть версия, что именно новобрачная и убила свирепого правителя гуннов, мстя за разорение ее страны и истребление ее народа.
   Те, кто хоронили его и прятали награбленные сокровища, были убиты гуннами для того, чтобы могилу короля никто не смог найти. Его наследниками стали многочисленные сыновья, которые и разделили между собой созданную империю гуннов. Однако империя гуннов долго не просуществовала.

Войны средних веков

Тайна византийского огнемета

   История хранит немало случаев сокрытия военных секретов. Пример тому – знаменитый «греческий огонь», вероятный предтеча современного огнемета. Тайну своего оружия греки оберегали в течение пяти веков, пока она не оказалась утерянной навсегда.
   Первый случай применения зажигательного оружия произошел во время битвы при Делии, происшедшей в 424 году до н. э. В этом сражении фиванский военачальник Пагонда разбил главную афинскую армию под предводительством Гиппократа, который пал на поле боя. Тогда «зажигательное оружие» представляло собой полое бревно, а горючая жидкость являлась смесью сырой нефти, серы и масла.
   Однако некое подобие огнемета было изобретено гораздо позже. Самыми близкими предвестниками «греческого огня» считаются «жаровни», примененные на римских кораблях, с помощью которых римляне могли прорываться сквозь строй кораблей вражеского флота. Эти «жаровни» представляли собой обычные ведра, в которые непосредственно перед боем заливали горючую жидкость и поджигали ее. «Жаровню» подвешивали на конец длинного багра и выносили на пять-семь метров вперед по курсу корабля, что позволяло опорожнить ведро с горючей жидкостью на палубу неприятельского корабля прежде чем тот сумел бы протаранить римское судно.
   Были еще и сифоны, изобретенные около 300 года до н. э. неким греком из Александрии, – ручное оружие, представлявшее собой трубу, наполненную маслом. Масло поджигалось, и им можно было поливать вражеское судно. Принято считать, что позже сифоны изготовлялись из бронзы (по другим источникам – из меди), а вот как именно они метали горючий состав – неизвестно…
   И все же истинный «греческий огонь» – если таковой вообще существовал! – появился только в Средневековье. Происхождение этого оружия до сих пор точно неизвестно, но предполагается, что его изобрел некий сирийский архитектор и инженер Каллиник, беженец из Маальбека. Византийские источники указывают даже точную дату изобретения «греческого огня»: 673 год н. э. (по другим данным, это был 626 год, когда ромеи применили огонь против персов и аваров, объединенными силами осаждавших Константинополь).
   «Жидкий огонь» извергался из сифонов, и горючая смесь горела даже на поверхности воды. Огонь гасили только песком. Это зрелище вызывало ужас и удивление противника. Один из очевидцев писал, что горючую смесь наносили на металлическое копье, запускаемое гигантской пращой. Оно летело с быстротой молнии и с громовым грохотом и было похоже на дракона с головой свиньи. Когда снаряд достигал цели, происходил взрыв и подымалось облако едкого черного дыма, после чего возникало пламя, распространяющееся во все стороны; если пытались загасить пламя водой, оно вспыхивало с новой силой.

   Представители византийской знати IV–V вв.

   Поначалу «греческий огонь» использовался только ромеями (византийцами), и только в морских сражениях. Если верить свидетельствам, в морских сражениях «греческий огонь» был абсолютным оружием, поскольку именно скученные флоты деревянных кораблей представляли превосходную цель для зажигательной смеси.
   Точный рецепт горючей смеси остается загадкой по сей день. Обычно называются такие вещества, как нефть, различные масла, горючие смолы, сера, асфальт и некий «секретный компонент». Предположительно речь шла о смеси негашеной извести и серы, которая загорается при соприкосновении с водой, и каких-нибудь вязких носителей наподобие нефти или асфальта.
   В конце 660-х годов нашей эры арабский флот неоднократно подступал к Константинополю. Однако осажденные, возглавляемые энергичным императором Константином IV, отбили все приступы, а арабский флот был уничтожен с помощью «греческого огня».
   В 941 году при помощи своего секретного оружия болгары одержали победу над флотом князя Игоря, который шел походом на Царьград (Константинополь). Потушить корабли было невозможно, и русские воины, спасаясь от смертоносного огня, в «бронях» прыгали в море и камнем шли ко дну.
   Старший сын Ярослава Мудрого, Владимир, в 1043 году с флотом неожиданно подошел к стенам Константинополя. Русские корабли выстроились в одну линию в бухте Золотой Рог, где через несколько дней произошло сражение. По свидетельству Карло Ботта, русские потерпели поражение «от наступивших осенних бурь, греческого огня и опытности византийцев в морском деле».
   По заявлениям ряда русских и западноевропейских историков, монголо-татары также использовали «греческий огонь». Однако в первоисточниках практически нигде не говорится об эффективности его применения!
   Во времена Крестовых походов «греческий огонь» был уже широко известен и на Западе, и на Востоке, причем применялся не только в морских, но и в сухопутных боях. Вообще, горючие материалы употреблялись на Западе, как и на Востоке, и широко распространенным приемом борьбы с метательными машинами противника был их поджог с помощью горящей пакли.
   В Аравии и в странах Ближнего Востока имелось много нефтяных источников, поэтому арабы легко могли воспользоваться нефтью, ибо ее запасы были просто неиссякаемы. Во время нападения франко-византийцев на Египет в 1168 году мусульмане держали у ворот Каира двадцать тысяч горшков нефти и затем запустили десять тысяч поджигающих камней, чтобы поджечь город и не допустить в него франков.
   Со временем крестоносцы научились защищаться от «живого огня»; они покрывали осадные орудия шкурами свежеободранных животных и стали тушить огонь не водой, а уксусом, песком или тальком, который издавна использовали и арабы для предохранения себя от этого огня.
   Наряду со свидетельствами об ужасном оружии в истории «греческого огня» имеется немало белых пятен и просто необъяснимых ситуаций. Как указывал хронист Робер де Клари в своем произведении «Завоевание Константинополя», созданном в начале XIII века, крестоносцы в 1204 году сами – значит, уже знали его секрет? – пытались использовать «греческий огонь» при осаде Константинополя. Однако деревянные башни константинопольских стен были защищены кожами, смоченными водой, поэтому огонь рыцарям не помог. А почему «живой огонь» не применяли ромеи, знавшие его секреты и защищавшие город? Это остается загадкой.
   То же самое происходит и в период агонии Византийской империи в 1453 году, когда турки-османы захватили Константинополь. Даже в последних боях за столицу до применения «чудо-оружия» не дошло…
   Ведь если существовало столь эффективное оружие, наводившее страх и ужас на противников, почему же оно позже не играло существенной роли в сражениях? Потому что секрет его был утерян?
   Стоит задуматься над следующим вопросом: можно ли удержать монополию на какой-либо вид вооружения или боевой техники после того, как его действие наглядно продемонстрировано на поле боя? Как показывает опыт войн – нет. Получается, что это грозное оружие применялось только в тех кампаниях, когда и без него уже были реальные предпосылки для достижения победы – малочисленность войск противника, нерешительный характер его действий, плохие погодные условия и тому подобное. А при встрече с сильным противником армия, обладавшая «чудо-оружием», оказывалась вдруг на грани гибели и почему-то не применяла страшное оружие. Версия об утере рецепта «живого огня» весьма сомнительна. Византийская империя, как и любое другое государство Средних веков, не знало мирных передышек…
   Так существовал ли «греческий огонь» вообще? Вопрос так и остается открытым.

Как молот остановил мавров

   Карл Пипин являлся фактическим правителем Франкского государства с 715 года. Взяв верх в сражениях над феодалами, пытавшимися оспаривать у него верховную власть, он в 719 году одержал блестящую победу над нейстрийцами, во главе которых стоял один из его противников майордом Рагенфрид, чьим союзником являлся правитель Аквитании граф Эд. В битве при Сауссоне франкский правитель обратил неприятельское войско в бегство. Выдав Рагенфрида, графу Эду удалось заключить с Карлом временный мир. Вскоре франки заняли города Париж и Орлеан. В 725 и 728 годах майордом Карл Пипин совершил два больших военных похода против баварцев и в конце концов подчинил их себе. Затем последовали походы в Алеманию и Аквитанию, в Тюрингию и Фризию…
   Основой боевой мощи армии франков до битвы при Пуатье оставалась пехота, состоявшая из свободных крестьян. Военнообязанными являлись все мужчины королевства, способные носить оружие. Организационно войско франков делилось на сотни, или, иначе говоря, на такое количество крестьянских дворов, которые могли в военное время выставить в ополчение сто пеших воинов. Крестьянские общины сами регулировали воинскую повинность. Каждый франкский воин вооружался и снаряжался за свой счет. Качество оружия проверялось на смотрах, которые проводил король или по его поручению военачальники-графы. Если оружие воина находилось в неудовлетворительном состоянии, то он подвергался наказанию.
   Национальным оружием франков была «франциска» – секира с одним или двумя лезвиями, к которой привязывалась веревка. Франки ловко бросали секиры в противника на близких дистанциях. Для ближнего рукопашного боя они применяли мечи. Кроме франциск и мечей франки вооружались еще короткими копьями – ангонами с зубцами на длинном и остром наконечнике. Зубцы ангона имели обратное направление и поэтому вынуть его из раны было очень трудно. В бою воин сперва метал ангон, который вонзался в щит противника, а затем наступал на древко копья и тем самым оттягивал щит и поражал врага тяжелым мечом. Многие воины имели лук и стрелы, которые иногда пропитывались ядом.
   Единственным защитным вооружением франкского воина во времена Карла Пипина являлся щит круглой или овальной формы. Только богатые воины имели шлемы и кольчуги, поскольку изделия из металла стоили больших денег. Часть вооружения франкского войска являлась военной добычей.
   В европейской истории франкский полководец Карл Пипин прославился прежде всего успешными войнами против завоевателей-арабов, за что получил прозвище «Мартелл», что значит «молот».
   Надо отдать должное Карлу – он сразу понял всю опасность арабского вторжения. Ведь арабы-мавры к тому времени успели покорить почти все испанские области. Их войска постоянно пополнялись новыми силами, приходившими через Гибралтарский пролив из Магриба – Северной Африки, с территории современных Марокко, Алжира и Туниса.
   Карл Пипин, прервав военную кампанию в верховьях Дуная, в 732 году собрал большое ополчение австразийцев, нейстрийцев и прирейнских племен. К тому моменту арабы уже разграбили город Бордо, захватили город-крепость Пуатье и двинулись к Туру.
   Франкский полководец решительно двинулся навстречу арабской армии, стремясь упредить ее появление перед крепостными стенами Тура. Он уже знал, что арабами командует опытный Абд-эль-Рахман и что его войско значительно превосходит ополчение франков, которое, по данным тех же европейских хронистов, насчитывало всего 30 тысяч воинов.
   В том месте, где старая римская дорога пересекала реку Вьенну, через которую был построен мост, франки и их союзники преградили арабской армии путь к Туру. Вблизи располагался город Пуатье, по имени которого и было названо сражение, состоявшееся 4 октября 732 года и длившееся несколько дней.

   Мавры

   Зная, что в войске противника преобладает легкая конница и много лучников, майордом Карл Пипин решил дать арабам, которые на полях Европы придерживались активной наступательной тактики, оборонительный бой. Тем более что холмистая местность затрудняла действия больших масс конницы. Франкское войско было построено для битвы между реками Клен и Вьенна, которые своими берегами хорошо прикрывали его фланги. Основу боевого порядка составляла пехота, построенная плотной фалангой. На флангах разместилась тяжеловооруженная на рыцарский манер конница.
   Обычно об этом мало говорят, но сражение при Пуатье известно еще и тем, что оно стало одним из первых, когда на поле битвы вышла многочисленная тяжелая рыцарская конница. Именно она своим ударом обеспечила франкам полную победу над арабами. Теперь не только всадники, но и лошади были покрыты металлическими доспехами.
   Обычно франки для боя выстраивались в плотные боевые порядки, своего рода фалангу, но без должного обеспечения флангов и тыла, стремясь решить все одним ударом, общим прорывом или стремительной атакой. У них, как и у арабов, была хорошо развита взаимовыручка, основанная на родственных связях.
   Сражение при Пуатье началось с обстрелов франкской фаланги арабскими конными лучниками, которым противник отвечал стрельбой из арбалетов и больших луков. После этого арабская конница атаковала позиции франков. Франкская пехота успешно отражала атаку за атакой, легкая неприятельская конница так и не могла пробить брешь в их плотном строю.
   После того как пехота франков отразила все атаки арабов, которые линия за линией, в некотором расстройстве откатывались на исходные позиции, Карл Пипин незамедлительно приказал стоявшей пока в бездействии рыцарской коннице пойти в контратаку в направлении вражеского походного лагеря, расположенного за правым флангом боевого построения арабского войска.
   Тем временем франкские рыцари под предводительством Эда Аквитанского нанесли с флангов два таранных удара, опрокинув противостоявшую им легкую конницу, устремились к арабскому походному лагерю и овладели им. Арабы, деморализованные известием о смерти своего вождя, не смогли сдержать натиск противника и бежали с поля битвы.
   Это сражение имело крайне важные последствия. Победа майордома Карла Пипина положила конец дальнейшему продвижению арабов в Европе. После поражения при Пуатье арабская армия, прикрывшись отрядами легкой конницы, покинула французскую территорию и без дальнейших боевых потерь ушла через горы в Испанию. Победа над арабами прославила полководца франков. С тех пор его стали называть Карл Мартелл, т. е. «боевой молот».

Кто уничтожил Хазарию?

    [2 - По материалам В. Артемова и М. Магомедова.]
   В середине VII века н. э., когда у восточных славян еще не было единого государства, в Нижнем Поволжье и восточной части Северного Кавказа возник Хазарский каганат. Хазары были потомками древнейшего индоевропейского населения Западной Евразии. В IV–V веках они воевали против Византии и Ирана, взимали дань и с других соседей – славян. Однако роль постоянного источника дани и «живого товара» для Хазарии не устраивала славянские племена. Осознавая силу и влияние противника, киевский князь Святослав в 964 году повел на хазар крепкое, хорошо вооруженное и обученное войско из различных племен. Поднявшись по Десне через землю северян, подвластных Киеву, Святослав весной 964 года перешел в верховья Оки. По дороге в Хазарию он сумел демонстрацией военной мощи и дипломатией одержать бескровную победу над вятичами. С их помощью на Оке срубили для дружины ладьи, и весной следующего года, заручившись поддержкой печенегов, которые пригнали князю огромные табуны лошадей, Святослав вышел на Дикое поле.
   В конные дружины брали всех, кто умел держаться в седле. Десятники и сотники приучали новобранцев к ратному строю. Князь же отправил к хазарам гонца с лаконичным посланием: «Иду на Вы!»
   Первой под мечом Святослава пала вассальная хазарам Волжская Булгария, ее армия была разгромлена и рассеяна, столица Булгар и другие города покорены. То же стало с союзными хазарам буртасами. Теперь граница каганата с севера была открыта. В июле 965 года русское войско появилось на северных границах хазарских владений. Решающая битва произошла недалеко от хазарской столицы – Итиля, у горла Волги, впадающей в Каспий. Во главе войска навстречу Святославу вышел сам каган Иосиф. Он показывался своим подданным лишь в исключительных случаях. И этот случай был именно такой.

   Хазария на карте Восточной Европы

   Его войско строилось по арабскому образцу – в четыре линии. Первая линия – «Утро псового лая» начинала битву, осыпая врагов стрелами, чтобы расстроить их ряды. Входившие в нее черные хазары не носили доспехов, чтобы не стеснять движений, и были вооружены луками и легкими дротиками. За ними стояли белые хазары – тяжеловооруженные всадники в железных нагрудниках, кольчугах и шлемах. Длинные копья, мечи, сабли, палицы и боевые топоры составляли их вооружение. Эта отборная тяжелая кавалерия второй линии под названием «День помощи» обрушивалась на смешавшиеся под ливнем стрел ряды врага. Если удар не приносил успеха, конница растекалась в стороны и пропускала вперед третью линию – «Вечер потрясения». По команде ее пехотинцы опускались на одно колено и прикрывались щитами. Древки копий они упирали в землю, направляя острия в сторону врага. Четвертая линия – позади, в некотором отдалении. Это резерв – наемная конная гвардия кагана под названием «Знамя пророка». 12 тысяч закованных в сверкающие доспехи мусульман-арсиев вступали в бой в исключительных случаях, когда надо было переломить ход сражения.
   Однако арабская тактика не помогла Иосифу. Секиры руссов вырубили почти под корень и «Псовый лай», и все остальное. Равнина под стенами Итиля была усеяна трупами и ранеными. Каган Иосиф в плотном кольце конных арсиев бросился на прорыв. Потеряв большую часть гвардейцев, он спасся от погони в степи под покровом ночи…
   Войско Святослава направилось на юг. У подошвы Кавказских гор, смирив железной рукой ясов и касогов, сходу взял хазарскую крепость Семикара. А вскоре вышел к городам, запирающим Азовское море – Тмутаракань и Корчев (Тамань и Керчь). Русичи взяли города, уничтожив хазарских наместников, не слишком почитаемых горожанами. Так было заложено будущее русское Тмутараканское княжество.
   Затем Святослав повернул на север, оставив в тылу нетронутыми владения Византии в Крыму. Он шел к Саркелу – Белой Веже, или Белому Городу, крепостные стены которого, сложенные из больших кирпичей, были спроектированы византийскими инженерами. Осенью 967 года к Саркелу по Дону подплыла на многочисленных ладьях рать Святослава. Штурм был внезапным и скоротечным. По преданию, каган Иосиф бросился с башни цитадели, чтобы не попасть в руки врага. Саркел был сожжен, а потом буквально стерт с лица земли. Разместив в захваченных землях малые дружины, Святослав вернулся в Киев.
   По мнению Мурада Магомедова, профессора, доктора исторических наук и заведующего кафедрой истории Дагестана Дагестанского государственного университета, Хазарский каганат просуществовал до XIII века, никакого разгрома Хазарии князем Святославом не было. Он полагает, что русские летописи подтверждают захват киевским князем только крепости на Дону, которая называлась Саркел. И все. Ученый считает, что Святослав никогда не доходил до хазарской столицы – города Итиль, который вплоть до начала XIV века продолжал быть крупнейшим торговым центром, куда поступали товары из Европы, Ближнего Востока и даже Китая.
   Хазары, вероятно, прикрыли Русь и Европу от арабского нашествия. Войны хазар с арабами начались с середины VII и продолжались до середины VIII века, это известно из многочисленных письменных источников. Затем часть хазар под натиском арабов была вынуждена уйти на Волгу и дальше. Каганат продолжал существовать до середины XIII века, когда его столица Итиль из-за повышения уровня Каспия на 10 метров оказалась на морском дне.
   Итиль находился в районе нынешнего острова Чистая Банка в северной части Каспия. И сегодня с высоты птичьего полета можно увидеть под водой остатки крепостных стен и построек. Есть немало свидетельств, что в Хазарии мирно уживались и христианство, и иудаизм, и мусульманство, распространявшиеся на общем поле языческих верований…

За гроб Господень воевали и на море

    [3 - По материалам В. Васильцова.]
   Во время войн за «гроб Господень» в руках крестоносцев находились многие города сирийского побережья, в том числе Аскалон – восточные ворота Египта – захваченный в 1153 году; Акра, утраченная мусульманами в 1104 году; Тир, который постигла та же участь в 1124 году. Усилились набеги на Александрию, Дамиетту, Тиннис, Рашид.
   Понимая, что без реальной морской военной силы защитить побережье невозможно, египетский султан Саладин провел ряд мероприятий. Он создал специальный административный орган – диван по делам военно-морского флота, известный под названием «диван ал-устуль», или «диван флота». В задачи министерства входило снабжение флота и его строительство, а также снабжение судоверфей оборудованием, строительными материалами и прочим.
   Особое внимание Саладин уделял сооружению оборонительного пояса на побережье, который включал в себя маяки, диббаны – наблюдательные пункты и сторожевые вышки. В случае приближения противника охрана должна была разжигать огни на маяках и дозорных башнях, если это было ночью, а днем – подавать сигнал дымом. Также использовались звуковые сигналы: барабанный бой и звуки сигнальных рогов.
   Помимо этого шло укрепление таких морских портов, как Александрия, Дамиетта, Тиннис: строились мощные стены, башни и рвы, при этом Саладин лично старался следить за ходом работ.
   Немалое внимание Саладин уделял материальному благосостоянию моряков и их боевому духу, который поддерживался с помощью многочисленных учебных заведений, основанных в Сирии и Египте.
   На подготовку и обучение флотских экипажей, а также на строительство кораблей потребовалось около 10 лет, после чего в 1179 году против крестоносцев последовательно было проведено три военно-морских операции.
   До нанесения сокрушительного поражения крестоносцам под Хаттином в 1187 году действия мусульман против врага на море носили достаточно активный характер. Можно заключить, что мусульманский флот практически парализовал морскую связь крестоносцев с Европой.
   Формальным поводом для мусульманского фронтального наступления послужила разбойничья выходка видного франкского барона, 12 или 16 лет проведшего в плену у Нур ад-Дина и освобожденного за выкуп по приказу Саладина, – Рено Шатийонского, правителя замка Крак. В нарушение действовавшего тогда перемирия, заключенного в 1180 году, этот барон вероломно напал на караван, двигавшийся из Каира в Дамаск. Случившееся усугубил тот факт, что с караваном следовала сестра Саладина. Египетский султан потребовал у иерусалимского короля Ги Лузиньяна возмещения ущерба, но не получив удовлетворения, в мае 1187 года объявил сбор мусульманских войск в Дамаске, начав священную войну.

   Выдающийся полководец Саладин, владыка Египта и Сирии

   4 июля 1187 года близ Хаттина Саладин дал сражение крестоносцам. В результате боя, продолжавшегося семь часов, франки потерпели сокрушительное поражение. Воодушевленный победой Саладин начал освобождать города побережья. Созданный султаном египетский флот при освобождении сирийских городов побережья играл не последнюю роль. К сентябрю 1187 года мусульмане овладели Акрой, Бейрутом, Сидоном, Яффой, Кейсарией, Аскалоном, то есть практически всеми прибрежными городами Сирии, кроме Тира, Антиохии и Триполи.
   Что касается Тира, окруженного морем почти со всех сторон, то египетский султан понимал, что без участия флота город взять практически невозможно, и вызвал 10 галер.
   На рейде порта стояли корабли крестоносцев, на которых были лучники и метатели нефти. Именно с ними и произошло сражение, закончившееся победой мусульман. Корабли франков были рассеяны, а город взят в плотное кольцо осады. Казалось бы, эта победа должна была привести к немедленной сдаче осажденных, но мусульманские матросы, радуясь своей победе, праздновали ее всю ночь напролет, когда же ими овладел сон, франки в ночь на 30 декабря 1187 года, воспользовавшись моментом, напали и захватили пять галер, а также командующего Абд ас-Салама ал-Магриби. Саладин был вынужден приказать флоту отступить в Бейрут, опасаясь, что он может попасть в руки крестоносцев.
   Захват мусульманами Иерусалима 2 октября 1187 года вызвал в Европе бурю негодования, что положило начало третьему крестовому походу, в котором приняли участие три величайших монарха того времени: правитель Священной Римской империи Фридрих I Барбаросса, король английский Ричард I, получивший прозвище Львиное Сердце, и французский король Филипп II Август. В Европе начались грандиозные приготовления, снаряжались войска и флот.
   Чтобы осадить Акру, крестоносцы прибыли не менее чем на 552 кораблях из различных княжеств Европы, что во много раз превышало количество кораблей египетского флота. В конце 1189 года Саладин вызвал из Египта корабли, которые и прибыли в том же году к Акке в составе 50 единиц под командованием адмирала Хасама ад-Дина Лу’лу. В итоге, захватив франков врасплох в водах Акры, египетский флот одержал победу. В качестве добычи в руках мусульман оказалось транспортное судно, груженное зерном и золотом.
   Пизанский флот заграждал все входы в крепость со стороны моря. Между европейскими и мусульманскими судами, нагруженными оружием и продовольствием, происходили ожесточенные схватки в гавани Акры, от победы или поражения зависели поочередно изобилие или голод в городе или в христианском лагере.
   Саладин потребовал от наместника Александрии приготовить и отправить корабли, нагруженные зерном, оружием и прочим, в чем нуждается гарнизон осаждаемой крепости, в Акру, но в Александрии медлили. Тогда Саладин отправил приказ Иззу ад-Дину, и тот снарядил батасу, причем команда ее была в одежде франков. Сам корабль был взят у крестоносцев, когда, сев на мель, они бросили его под Бейрутом. Султан повелел отремонтировать его. Затем на судно погрузили съестные припасы: мясо, жир, 400 мешков зерна, – а также вооружение: стрелы, нефть. Экипаж корабля составляли как мусульмане, так и христиане-жители Бейрута. Для большей убедительности они взяли с собой на судно свиней. В море они столкнулись с кораблями франков, команды которых были в нетрезвом состоянии. Воспользовавшись этим, мусульмане погнали их к Акре и захватили рядом с портом, после чего вошли в гавань. Но того, что доставили они с собой, хватило лишь на полмесяца.
   С прибытием французского и английского флотов крестоносцы приобрели полное господство на Средиземном море. В 1191 году Ричард I овладел островом Кипр, который оставался во владении латинян до 1426 года, являясь морской базой и центром снабжения крестоносцев и их княжеств на арабском Востоке. Это разожгло еще больший энтузиазм в сердцах воинов Христовых, и они с удвоенной силой бросились в Акру. Не выдержав этого напора, 11 июля 1191 года Акра пала.
   После взятия Акры Филипп II Август, сославшись на нездоровье, вернулся со своими войсками во Францию. Ричард же двинулся на юг вдоль побережья, сопровождаемый флотом. Крестоносцы смогли овладеть всей прибрежной территорией от Акры до Яффы, затем двинулись к Аскалону, который Саладин вынужден был разрушить, чтобы город не использовался крестоносцами для нападений на Египет. В планы Ричарда входило овладение Иерусалимом, но все его попытки оказались тщетными.
   2 ноября 1192 года был заключен мирный договор между Саладином и Ричардом I, по которому побережье от Тира и далее на юг, до Яффы, отходило латинянам, внутренние же районы оставались за мусульманами, хотя христианские паломники получали гарантии безопасности, то есть имели право совершать паломничество в Иерусалим без уплаты какой-либо пошлины.
   Потеря сирийского побережья, а затем и смерть Саладина в 1193 году явилась сильным ударом по боеспособности флота, который утратил свое могущество и не мог уже серьезно противостоять крестоносцам.

Победа ценой в три жизни

    [4 - По материалам Д. Уварова.]
   В начале XIII века французский король Филипп II Август захватил ряд английских владений на территории Франции, в том числе Нормандию и ряд крупных городов, которые он привлек на свою сторону. Естественно, это тотчас вызвало реакцию туманного Альбиона, не желавшего мириться с потерей своих владений. Английский король Иоанн Безземельный организовал коалицию против французского короля. Как итог коалиция ставила себе целью – расчленение Франции.
   Собрав в городе Перонь французские войска, 23 июля 1214 года Филипп-Август перешел в наступление. Филипп-Август через Дуэ и Бувин достиг Турнэ и здесь узнал, что немцы, входившие в коалицию, имея сильную пехоту, перешли из Валансьена в Мортань. Считая местность в долине Шельды неудобной для конного боя и с тем, чтобы выиграть нормальные сообщения с тылом, французский король 28 июля решил отойти к Лиллю. Большая часть французской армии перешла непроходимую вброд реку Марк по мосту у Бувина. Узнав, что немцы их почти догнали, французский король решился вступить в бой; войска были повернуты на правый берег Марки, и когда к Бувину подошли немцы, они к удивлению своему увидали, вместо хвоста отступающей колонны, готовую к бою армию.
   Сила каждой из армий может быть оценена в 6–8 тысяч бойцов (по другим, явно превышенным данным, 11 000). У немцев было 1300 рыцарей, число французских рыцарей превышало 2000. Наемная пехота германцев была крепче французской коммунальной милиции, набранной Филиппом II Августом. Именно эта милиция, состоявшая преимущественно из пеших стрелков, а также городских сержантов, образовала завесу, за которой устраивалось рыцарство. Филипп II Август находился в центре. Храбрейший из его окружения рыцарь держал возле него орифламу – королевское знамя с белыми лилиями на красном поле. 150 сержантов охраняли мост – единственную переправу в тылу французов. Рыцари Иль-де-Франса под начальством Монморанси, не успевшие еще стать в боевой порядок, к началу боя находились на левом берегу реки Марк.

   Рыцарский бой. Иллюстрация из средневековой рукописи

   Немецкая пехота и рыцари стали в центре. Здесь же за пехотой расположился император Оттон со своей хоругвью – золотым орлом, держащим змею, – укрепленной на повозке. Правое крыло армии находилось под командой герцога Солсбери и графа Булонского. Последний имел 400 (или 700) наемников – брабансонов – пеших алебардистов, которых поставили в круг, образуя живое укрепление в рыцарском строю. Левое крыло образовывали фламандцы герцога Фландрского. Общая ширина фронта боевого порядка была около 2000 шагов.
   Первыми ударили французы. Они ринулись на герцога Фландрского. Гарэн, фактически здесь командовавший вместо номинального герцога Бургундского, приказал 150 всадникам из аббатства Святого Медарда атаковать фламандских рыцарей.
   В это время к правому крылу французов подошел со своим авангардом Монморанси и ударом во фланг смял всех фламандцев. Французский король оказался в самой гуще рукопашной схватки. Один немецкий пехотинец даже стащил его крюком с лошади, но подоспевшие рыцари разогнали и изрубили германскую пехоту, опрокинув немцев.
   Император Оттон IV, также сбитый с коня, сел на уступленную ему рыцарем Бернгардом фон Хорстмаром лошадь и ускакал с поля битвы в Валансьен. Примеру императора последовал весь центр, на который уже успели навалиться освободившиеся французские рыцари Монморанси и правого крыла.
   В определенный момент король Филипп II Август приказал ограничить преследование одной милей и трубить сбор. В итоге были захвачены императорская хоругвь и пленные – 5 графов, 25 баронетов, – крупных вассалов, водивших под своим знаменем других рыцарей, и свыше ста рыцарей. У французов, помимо нескольких десятков раненых и попадавших рыцарей, было только 3 убитых рыцаря. У германцев на поле брани полегли около 70 рыцарей и до 1000 солдат.
   Такие потери удивительно малы в сравнении с огромным политическим значением этого сражения, которое кристаллизовало единство французской нации, дало пережить каждому французу чувство гордости и удовлетворения и обеспечило рост королевской власти над феодалами. Для Англии это сражение связано с потерей французских провинций. В итоге Иоанн Безземельный в 1215 году вынужден был подписать Великую Хартию Вольностей. Что касается немцев, то Германии сражение обеспечило торжество папы и дало князьям перевес над императорской властью. И эти бесконечные по значению результаты в рыцарском сражении, которое считалось в Средневековье особенно затяжным и упорным, были куплены победителем ценой в три рыцарских жизни.

Крестовый камень, или Забытые войны со шведами

    [5 - По материалам И. Антипенко.]
   Одно из главных мест в истории допетровской России занимают вооруженные конфликты Великого Новгорода с не всегда дружелюбным северным соседом – Швецией – за господство на Невско-Ладожском бассейне. Знаменитое Ледовое побоище 1242 года и поход дружин Александра Невского в Центральную Финляндию в 1257 году на несколько десятков лет отбили у шведов охоту воевать с русскими.
   В 1293 году шведский маршал Торгильс Кнутсон предпринял крестовый поход против карелов. Шведам удалось захватить Западную Карелию и значительную часть Карельского перешейка. С постройкой мощных крепостей – Выборга и Кексгольма – под влияние Швеции попал важнейший Вуоксинский военно-торговый путь, напрямую связывающий Ладожское озеро и Финский залив.
   Новгородцы ответили быстро. В том же 1295 году новгородское войско спустилось по реке Волхов в Ладожское озеро и вскоре подошло к Кексгольму. После шестидневной осады крепость пала, а все шведы, включая воеводу, были перебиты.

   Западноевропейские рыцари XII–XIII вв.

   Шведские феодалы, осевшие в районе Выборга и северо-западной части Карельского перешейка, продолжали грабить торговые купеческие караваны, которые шли с богатым грузом в Новгород и обратно в Европу по Финскому заливу, Неве и Ладожскому озеру. Так, в 1317 году отряд шведских кораблей вошел в Ладожское озеро, где были ограблены и убиты несколько русских купцов, направлявшихся на своих судах через Свирь и Волхов в Новгород.
   Откровенное пиратство шведов вызвало праведный гнев новгородцев, которые не остались в долгу. В начале 1318 года русские ладьи, пройдя через Або-Аланские шхеры, достигли тогдашней столицы Финляндии города Або (ныне – Турку). Город был взят и основательно разрушен. В этом походе новгородцы захватили собранный по всей Финляндии за пять лет церковный налог и вывезли его в Новгород.
   Ранней осенью 1322 года русская флотилия подошла к вражеской крепости Выборг. Однако несмотря на значительную численность новгородского войска – около 22 000 ратников, взять город ни штурмом, ни осадой не удалось.
   Еще одну попытку закрепиться на берегах Невы новгородцы предприняли уже в следующем году. Они воздвигли еще одну сильную крепость в истоке Невы на Ореховом острове – Орешек, тот самый, который впоследствии Петр Великий переименовал в Шлиссельбург. В 1323 году в новопостроенную крепость прибыли для переговоров послы шведского короля Эрик Турессон и Хеминг Эдгислассон со свитой. Новгородскую сторону представляли князь Юрий Данилович, посадник Варфоломей Юрьевич и тысяцкий Авраам.
   12 августа 1323 года был заключен договор, получивший название «Ореховский». По условиям договора граница между Великим Новгородом и Швецией пролегла вдоль всего Карельского перешейка по линии от берега Финского залива вверх по течению реки Сестра, остававшейся пограничной вплоть до 1939 года, до ее истоков и далее через болото на север и северо-запад до самого конца северо-восточного побережья Ботнического залива. В итоге на основе действовавшего в течение двух с половиной столетий договора граница, позже закрепленная Тявзинским миром 1595 года, проходила по Карельскому перешейку, разделяя его почти пополам.
   Для обозначения границы со Швецией, начиная именно с Ореховского договора 1323 года, на огромные валуны наносили путем выбойки со стороны Швеции три короны и крюк, обозначавшие фигуры из шведского герба, а с русской – крест или грань. Так произошло и с Крестовым камнем, который по-фински зовется «risti kivi» и поныне, спустя почти семь веков, стоит среди лесов Карельского перешейка. Именно он обозначил ту древнюю границу.
   Этот исторический памятник расположен примерно на 27-м километре шоссе, ведущего от Финского залива в сторону Приозерска, в обширной, покрытой густым лесом ложбине. На стоящей у дороги березе прикреплена малозаметная табличка: «Крестовый камень. Памятник XIV века». Камень находится на небольшом пригорке, среди болот, из которых берут начало и разбегаются в разные стороны речки: Сестра, Волчья и Волочаевка. Собственно, крестов два. Они были высечены в 1323 и в 1595 годах согласно Ореховскому и Тявзинскому договорам. Отсюда и название камня – «Крестовый». Исторические кресты не очень заметны: свойство гранита крошиться со временем дает о себе знать, недаром по-фински гранит – гнилой камень. Очевидно, по этой же причине с обратной, западной, стороны не осталось никаких следов, похожих на шведскую корону в виде распустившейся лилии…

Новгород – Орда: 1:0

[6 - По материалам А. Широкорада и А. Прасола.]
В 1366 году, когда Русь все еще не скинула оковы татарского ига, в Москву к молодому князю Дмитрию срочно прибыл посол хана Золотой Орды. В гневе он прокричал молодому князю Дмитрию: «На Волге горят татарские города, торговые караваны грабятся, невольников христианских освобождают. Уймите ушкуйников».

   Сражения новгородских ушкуйников с ордынцами. Древнерусские миниатюры

   Кто же были эти ушкуйники, одно лишь упоминание о которых приводило ордынцев в ужас? Вообще, ушкуй (ушкой) – вид речного судна. Предполагается, что название произошло от древневепского слова «лодка». А ушкуйники – экипажи ушкуев, ватага добрых молодцев из вольного города, не признававшего ни власти московских князей, ни татарского владычества – Господина Великого Новгорода.
   Известно, что через Новгород в древности проходил знаменитый торговый путь «из варяг в греки», поэтому новгородцы были хорошими мореходами. Они держали в своих руках ключевые выходы к «Северному славянскому морю» (современное Белое море), привыкли плавать в самых сложных условиях. Для неглубоких рек ими строились плоскодонные легкие шитики и ладьи «ушкуи». В случае необходимости суда вооружались, и тогда их экипажи становились грозной силой для иноземных пришельцев и морских пиратов.
   В 1187 году новгородцы, решив отомстить за набеги шведам, проникли через проток Стокзунд, возле которого впоследствии вырос Стокгольм, в озеро Меллар, на берегах которого беспечно шумел богатый город Сигтуна. Экипажи ушкуев напали на него и взяли богатые трофеи, в том числе и бронзовые церковные врата, которые до сих пор стоят в фасаде знаменитого Софийского собора в Новгороде.
   Впервые записи о походах новгородцев против татар упоминаются в летописях, датированных 1320 годом. Во время княжения Ивана Калиты ушкуйники овладели городом Жукотин (Джукетау), остатки которого находятся вблизи современного Чистополя на Каме, перебили там множество воинов и взяли богатую добычу. Жукотинские князья тотчас пожаловались хану, а тот послал приказ русским князьям покарать «разбойников».
   Через три года новгородский летописец записал, что «боярские дети» и «молодые люди» с воеводами Александром Абакумовичем и Степаном Ляпой двинулись на Обь, где вскоре разделились. Одна половина воевала по реке Оби до моря, другая ходила в верховьях реки. В 1366 году неугомонные ушкуи снова пошли на Волгу с тремя воеводами Осипом Варфоломеевичем, Василием Федоровичем и Александром Абакумовичем, «много бусурман побили» и в том же году благополучно возвратились обратно.
   В 1375 году новгородцы на 70 ушкуях под началом воеводы Прокопа появились под Костромой, принадлежавшей московскому князю. Кострома была взята и разграблена. А отряд Прокопа двинулся вверх по Каме, однако спустя некоторое время вернулся на Волгу и поплыл к Сараю – ханской столице. Когда отряд дошел до устья Волги, хитрый местный хан Салгерей, владелец Хазторокани (современная Астрахань), дал Прокопу богатые подарки и пригласил на пир. Там татары внезапно напали на захмелевших новгородцев и перебили всех до одного.
   Примечательно, что летописи, досконально хранящие события, ни разу не упоминали о разгроме ушкуйников в открытом бою. Может быть, таких сражений просто не было, новгородцы использовали тактику молниеносных набегов и отходов. Но важен сам факт того, что в условиях, когда почти все русские княжества платили дань Орде, были люди, которые не только нещадно били ордынцев, но и брали с них дань. Это происходило и до битвы на Куликовом поле, и после нее. Например, в 1391 году ушкуйники ходили на Волгу и Каму, взяли города Жукотин и Казань, после чего успешно вернулись домой.
   Однако понадобилось еще целых два столетия, чтобы по маршрутам ушкуйников спустилось вниз по Волге войско грозного русского царя Иоанна Васильевича и взяло Казань.

Арифметика Куликовской битвы

    [7 - По материалам Д. Зенина.]
   Сколько же ратников сражалось на поле Куликовом?
   В монографиях последних лет историки пришли к выводу, что у русских не могло быть больше 100 000, а у ордынцев – 150 000 человек. Таким образом, соотношение сил 8 сентября 1380 года составляло 1:1,5 в пользу Мамая.
   Однако сомнительно, чтобы 250 000 воинов, в том числе конных, не только разместились на сравнительно небольшом Куликовом поле. Непонятно и другое: каким образом полководцы управляли такими массами, ведь даже при современных средствах связи и сигнализации эта задача представляется весьма сложной.
   Давайте предположим, что русских на самом деле было около 100 000 человек. Известно, что взрослому человеку в сутки требуется не меньше двух килограмм только сухой пищи. Следовательно, для пропитания такого войска понадобилось бы до 200 тонн мяса, овощей, крупы и хлеба в день, а на время перехода с 15 августа по 8 сентября – 4800 тонн. На себе воины тогда провиант не носили – хватало и оружия. Если принять среднюю грузоподъемность упряжной телеги за 200 килограммов, тогда обоз, сопровождавший вышедшую из Коломны армию, должен был насчитывать 24 000 «экипажей». Поскольку длина каждого из них 5–6 метров, а дистанция в походе соблюдается около 3 метров, волей-неволей напрашивается ошеломляющий вывод – колонна растянется на… 192 километра. Даже если полки двигались раздельно, по нескольким дорогам, и в этом случае выходит: в то время как авангард уже приближался к Дону, арьергард только покидал Коломну…

   Куликовская битва. Миниатюра из «Сказания о Мамаевом побоище». XVII в.

   С Доном связана и другая проблема. Русское войско форсировало его практически мгновенно, в ночь с 7 на 8 сентября. Предположим, что ширина реки 200 метров. Допустим также, что 100 000 человек двигались по переправе рядами по пять «солдатским шагом» (со скоростью 5,5 километра в час) с интервалами 2 метра между шеренгами. Тогда один такой переход занял бы 1250 часов! Поскольку продолжительность сентябрьской ночи в наших широтах не превышает 11 часов, получается, что для обеспечения скрытного, быстрого броска через Дон «саперы» Дмитрия Ивановича заранее возвели не менее 117 мостов, а это не прошло бы незамеченным. Остается предположить: либо никакой переправы не было, – что не соответствует фактам, – либо войско русское было в несколько раз меньше, чем указывают источники.
   Теперь обратимся к вражеской коалиции. Говорить о 150—300-тысячной орде столь же несерьезно, ибо она вместе с огромным числом заводных лошадей и гигантским обозом оказалась бы совершенно неповоротливой и неуправляемой, а полки Мамая действовали довольно стремительно и умело. А раз так, то цифру 150 000 следует уменьшить в несколько раз.
   Так каким же войском располагал московский князь Дмитрий Иванович? По мнению большинства исследователей, он получил сведения о движении неприятелей не раньше середины июля, а примерно через семь недель состоялось Куликовское побоище. Переход русской рати в район боевых действий занял 18 суток, двое из них ушло на стоянку в Коломне. Таким образом, за 16 дневных переходов отряды Дмитрия прошли по кратчайшему маршруту 280 километров.
   Однако в то время невозможно было обеспечить быстрой концентрации контингентов в центре государственного объединения, и Москва в этом отношении не являлась исключением. Начнем с того, что система оповещения вассалов не выходила за рамки фельдъегерской связи. Обычно великий князь обращался с призывом собираться в поход к ограниченному кругу «бояр больших», те, в свою очередь, созывали подчиненных им «просто бояр», «бояр меньших», «детей боярских». Если князь Дмитрий оповестил «больших бояр» в середине июля, то собралось войско примерно 25–28 июля. Еще дней десять ушло на организацию и доукомплектование, и в район сражения оно стало выдвигаться 4–5 августа. Учитывая среднюю скорость продвижения войск, великий князь просто не имел времени созвать владельцев уделов, расположенных на расстоянии более 200 километров от столицы.
   Общая площадь княжеств, где был услышан призыв из Москвы, составляла около 60 тысяч квадратных километров, а проживало на этой территории до 400 000 человек. По современным нормативам, мобилизационные возможности промышленно развитого государства – не выше 3 процентов всего населения, вряд ли в XIV веке они были больше…
   А какой ценой досталась нашим предкам победа на поле Куликовом? В самом ли деле прав летописец, утверждавший, что там осталось почти девять десятых московской рати? Впрочем, автор и переписчики «Задонщины» на этот вопрос отвечают достаточно точно: «А нету с нами 553 боярина и князя, всего посечено от безбожного Мамая полтретья ста тысяч да еще и три тысячи». Даже приняв за основу легендарные 300 тысяч, делаем логическое заключение: войско Дмитрия Донского, наголову разгромив намного превосходящего его противника, лишилось всего-навсего 6 процентов первоначального состава!
   В заключение остается сделать вывод, что действия князя Дмитрия 8 сентября 1380 года блестяще продемонстрировали «золотое» правило военного искусства: побеждать не числом, а умением!

Почему монголы не взяли Европу, или Конец Золотой Орды

   Первым повел «тартарское» войско на запад грозный полководец Чингисхан. Если история завоевания Киевской Руси нам известна, то другие европейские походы монголов, например, разгром Венгрии и Польши, остались в тени пожаров Рязани и Киева.
   Они казались демонами, выбравшимися из преисподней. Само их имя – а их часто звали «татарами» по названию монгольского племени, населявшего Центральную Сибирь – подсказывало их происхождение. Средневековые хронисты переиначили их имя в «тартары». Так им мнилось вернее, ведь древние греки именовали царство мертвых – Тартар. Вот откуда пришла эта непобедимая рать!
   Монгольская орда сметала фигурки рыцарей, как лава вулкана – отдельные деревца. Они бились о накатившую на них махину – и падали замертво. Часто они не успевали даже сразиться с кем-то из монголов один на один – они умирали под градом стрел или пытались бежать, настигаемые стрелами. «Презренный лук», отвергнутый рыцарями, играл важнейшую роль в тактике монголов. Большая часть их конницы даже не носила доспехов, кроме шлема. В бою они использовали стрелы разного типа. Для рыцарей они готовили стрелы с гибкими стальными наконечниками, которые пробивали любую броню. Часть стрел была просверлена, поэтому в полете они испускали такой громкий свист, что часто не выдерживали нервы не только у вражеских коней, но и у противника. Копье, аркан, меч дополняли вооружение монголов, но применялись они лишь в том случае, когда перевес над противником был явно ощутим и победа неизбежна.
   Обычно монголы во весь опор мчались на противника, осыпая его градом стрел. Когда противник оказывался слишком близко, они внезапно имитировали отступление, причем, повернувшись вполоборота, так же метко стреляли, не давая врагам двинуться с места. Потом, дав коням отдохнуть, они снова бросались в атаку. И опять сыпались стрелы. Практически это была «артподготовка», после которой мог дрогнуть даже самый стойкий противник. Как только последний обращался в бегство, в бой по команде шла тяжелая кавалерия. Конники в кожаных доспехах добивали пиками смятенных солдат врага, мчавшихся уже наобум.
   Завоевав Китай, Хорезм и Причерноморье, к 1227 году монгольский правитель Чингисхан стал подлинным «властителем мира»: никогда еще в истории не существовало такой протяженной империи, как его. Тем не менее Чингисхан крепко держал власть в своих руках. Если бы так же цепко он держал поводья! Он упал с лошади и разбился насмерть.
   Чтобы избежать смуты в стране, которая могла разразиться после его смерти, Чингисхан заранее позаботился о будущем устройстве своей державы. Он поделил ее на четыре ханства, которыми должны были править наследники. Самым важным, со стратегической точки зрения, было западное ханство, раскинувшееся на половецких землях. Им стал править внук Чингисхана – хан Батый (Бату). Впоследствии оно получило название «Золотая Орда». Именно отсюда, из поволжских степей, монголы стали грозить Европе.
   С 1234 года в течение двух лет планировался поход на запад. Новый великий хан Угэдэй направил туда стопятидесятитысячную армию (по другим данным, монгольская армия насчитывала 30–40 тысяч человек, самое большее 50 тысяч). Во главе ее стоял Батый, но на самом деле ей командовал один из лучших военачальников Монгольской державы, Субэдэй.

   Монголы в походе

   Шел тридцать седьмой год XIII века. За четырнадцать лет до этого монголы уже сразились на степной реке Калка с русскими и половецкими войсками и разбили их наголову. Тогда монголы вернулись на родину. Русь получила передышку. Но теперь они уходить не собирались.
   Батый знал, что рязанские князья не воевали на Калке, и не собирался с ними сражаться. Подойдя к Рязани, он известил князей, что намерен получить пищу и лошадей для дальнейшего похода. Впоследствии так и было: города Северо-Восточной Руси избегали штурма, снабжая монголов провиантом. Однако рязанские князья, как отмечал Л. Гумилев, «не удосужившись узнать, с кем имеют дело», гордо ответили: «Убьете нас – все будет ваше».
   21 декабря пала Рязань, хотя у ее стен полегло немало монгольских воинов. Затем, в течение зимы, пали Суздаль, Ростов, Ярославль, Москва. На осаду русских городов монголы тратили в среднем от трех дней до недели. Зимняя кампания 1237–1238 годов завершилась 4 марта сражением на речке Сить, где армия великого князя владимирского Юрия Всеволодовича была разгромлена, а сам он погиб.
   Монголы поспешили на север. Торжок, стоящий у них на пути, продержался две недели и был взят только 23 марта. Дальше, за лесами и болотами, их ждал «Господин Великий Новгород» – один из самых богатых городов Руси. Но тут карты монголов спутала погода, а точнее, непогода. Они не успели до весны подойти к Новгороду, а вскоре началась распутица. Только она и спасла купеческую столицу.
   В следующие два года монголы разорили Южную Русь, разрушили и сожгли Киев, взяли Чернигов, завоевали Галицкую Русь. Война велась опять же зимой, поэтому великие украинские реки не мешали быстрой переброске войск.
   …Когда в Польше перебили монгольских послов, в страну молниеносно ворвалась монгольская армия. Почти мгновенно польские войска были сметены. Во всей Польше поднялась невиданная паника. Волны беженцев в ужасе катились на запад. Город за городом захватывался, разорялся, сжигался.
   Навстречу неприятелю собралась армия из немецких и польских рыцарей числом до сорока тысяч.
   9 апреля 1241 года начался бой близ города Легницы. Наступая, монголы кричали на польском языке: «Спасайся! Спасайся!» Эта знакомая команда привела в замешательство «международные силы быстрого реагирования» XIII века. Европейцы растерялись и были разбиты наголову. Уцелевшие бежали на запад. Монголы не стали их преследовать. У них имелись другие планы.
   …В ожидании монголов венгерский король Бела IV собрал почти стотысячную армию. Когда же передовые отряды врага появились, венгры перешли в наступление. И поначалу монголы, видимо, дрогнули. После нескольких дней осторожного преследования Бела IV настиг их у реки Шайо. Пока ему по-прежнему везло. Он без труда отбил у монголов мост через реку и даже начал переправлять войска на другой ее берег, готовясь продолжать поход. На ночь он устроил укрепленный лагерь на том берегу реки, опасаясь случайных вылазок струсивших монголов.
   Но и эта ночь прошла спокойно. А вот когда первые лучи солнца должны были воссиять и озарить день полной победы над врагами, раздался гром, страшнее которого никто не слышал, и все небо залилось огнем, а сверху на людей стали падать камни. Многие гибли, ничего не поняв; другие в ужасе бежали. Так хитрые монголы использовали баллисты, катапульты и китайские шутихи, чтобы ошеломить противника.
   Под этот грохот основные части монголов форсировали реку Шайо и окружили лагерь, где оставались основные венгерские силы. Началось их истребление. Со всех сторон появилась монгольская конница и стала рубить беглецов. В течение нескольких часов погибло около 70 000 венгров. Королевство осталось без армии.
   Продолжая разорять Венгрию, монголы дошли до Адриатического моря. Уже они готовились надолго осесть в венгерских степях; уже чеканили свою монету; уже мечтали о покорении соседних стран – Италии, Австрии, как в дело вмешалось, – любят говорить некоторые историки, – Божественное Провидение. Событие, случившееся за десять тысяч километров от Венгрии, переменило ход мировой истории. Это произошло 11 декабря 1241 года далеко на востоке.
   Умер великий хан Угэдэй. Четыре года в монгольской столице, Каракоруме, длился курултай – народное собрание, на котором выбирали нового великого хана. Все это время монголы не вели войн с соседями. В конце концов великим ханом был избран в январе 1246 года Гуюк, ну а Батый получил во владение земли в Восточной Европе, им же и завоеванные.
   Батый заключил союз с Александром Невским, лучшим полководцем Руси и Великим князем в Новгороде. Сын Батыя, Сартак, принял христианство. В те времена на берегу Волги, неподалеку от современной Астрахани, раскинулся город Сарай-Бату, столица государства Батыя – Золотой Орды. Его держава объединила Волжскую Булгарию, половецкие степи, Крым и Западную Сибирь. Власть Батыя простиралась на всей территории от нижнего Дуная до нижней Оби, от Иртыша до Невы, от Черного и Каспийского морей до Белого моря.
   После смерти Батыя в 1255 году к власти перешел его брат, Берке. Он подтвердил все права Александра Невского, предвидя, что скоро другие наследники Чингисхана перессорятся между собой и русская помощь будет ему очень нужна. Кроме того, Берке перенес столицу на север, к современному Волгограду, в город Сарай-Берке. И вскоре тот стал центром караванной торговли. Сарай-Берке быстро разросся, превратившись в крупнейший город Европы, в котором проживало более полумиллиона человек. В Средние века с ним мог сравниться лишь Константинополь.
   Теперь на всех границах Золотой Орды воцарилось спокойствие. Наступил Pax Mongolica, «монгольский мир», распространившийся на всю Восточно-Европейскую равнину, Западную Сибирь, а вскоре и на Китай. После веков междоусобиц на территории, лежавшей вдоль Великого Шелкового пути, возникла единая держава – можно назвать ее «Азией без границ» – от Карпат до Кореи. Это событие решительно повлияло на развитие Европы. Теперь ее купцы могли без опаски торговать с самыми отдаленными районами Евразийского континента. Вплоть до Пекина путь для них был открыт.
   После нескольких десятилетий «монгольского мира» Европа переживает настоящее экономическое и культурное Возрождение. Особенно выигрывает от Pax Mongolica Италия – страна крупных портовых городов, наперебой спешивших торговать с Востоком. На побережье Крыма появляются колонии итальянских купцов – перевалочные пункты международной торговли того времени.
   Но именно эта неоглядная мирная даль и погубила Золотую Орду. По тем же дорогам, где недавно двигались караваны купцов, теперь спешила «черная смерть». По всем дорогам Золотой Орды в сторону Европы веяло чумой. Идиллический мир «Азии без границ» был погублен не войной, а невиданным прежде мором. Известно, что в Европе всего за пять лет, с 1347 по 1352 год, вымерло около трети населения, в том числе большая часть жителей Южной Италии и три четверти населения Германии.
   Значительно сократилось и население Золотой Орды, хотя точных цифр мы не знаем. Зато известно, что после «Великой чумы» в Золотой Орде наступило смутное время. Она практически распадалась на отдельные области.
   В 1395 году правитель Самарканда Тимур (Тамерлан) разбил монгольского хана Тохтамыша, вторгся в Поволжье и разрушил ордынские города, в том числе и столицу Сарай-Берке. К этому времени монголы были уже изгнаны и из Китая, где к власти пришла национальная династия Мин. С падением Казанского и Астраханского ханств при Иване Грозном европейская часть истории монголов фактически прекратилась. С того времени судьба Монголии – это судьба небольшой страны, лежащей в степных и пустынных районах к югу от озера Байкал, никогда больше не игравшей сколько-нибудь заметной роли в мировой истории.

Арбалет против лука

   На протяжении 500 лет, пока не появилось огнестрельное оружие, в целях защиты использовались преимущественно арбалеты, которые были грозным боевым оружием. Арбалет применяли в основном для защиты различных объектов, например замков и кораблей. Кроме того, он сыграл значительную роль в познании свойств различных материалов и законов движения в воздушной среде. К изучению принципов, лежащих в основе стрельбы из арбалета, не раз обращался великий Леонардо да Винчи.
   Когда арбалеты только появились, далеко не все их приняли, предпочитая надежный лук. Однако конструкция арбалета имеет два преимущества по сравнению с обычным луком. Во-первых, арбалет дальше стреляет, и вооруженный им стрелок в поединке с лучником остается недосягаемым для противника. Во-вторых, конструкция ложа, прицела и спускового механизма во многом облегчала обращение с оружием; оно не требовало от стрелка особой подготовки. Зацепные зубья, которые удерживали и отпускали натянутую тетиву и стрелу, являлись одной из ранних попыток механизировать некоторые функции человеческой руки.
   Единственное, в чем арбалет уступал луку, – это в скорости стрельбы. Поэтому использовать его в качестве боевого оружия можно было только при наличии щита, за которым воин укрывался во время перезарядки. Именно по этой причине арбалет был распространенным видом вооружения крепостных гарнизонов, осадных отрядов и судовых команд.
   Относительно изобретения этого оружия существуют две версии. По одной считается, что впервые арбалет появился в Греции, по другой – в Китае.
   В пользу версии о происхождении арбалета в Китае говорят археологические находки спусковых механизмов из бронзы, датируемые 200 годом до н. э. Хотя факты, свидетельствующие о первом появлении арбалета в Греции, являются более ранними, письменные китайские источники упоминают об использовании этого оружия еще в сражениях в 341 году до н. э. Согласно другим данным, достоверность которых установить сложнее, арбалет был известен в Китае еще на одно столетие раньше.
   Археологические находки говорят о том, что арбалет в Европе применялся на протяжении всего периода от античной эпохи до XI–XVI веков. Можно предположить, что повсеместному его использованию до XI века препятствовали два обстоятельства. Одно из них заключается в том, что вооружение войска арбалетами обходилось значительно дороже, чем луками. Другая причина – малое количество замков в тот период.
   В течение столетий после появления первых арбалетов неоднократно предпринимались попытки усовершенствовать это оружие. Один из способов, возможно, был заимствован у арабов. Арабские ручные луки относились к тому типу, который назывался составным, или сложным. Их конструкция полностью соответствует этому названию, поскольку они изготовлялись из различных материалов. Составной лук обладает явными преимуществами по сравнению с луком, сделанным из одного куска дерева, поскольку последний имеет ограниченную упругость, определяемую природными свойствами материала.
   В составном луке к внешней поверхности дуги крепится материал, способный выносить большее натяжение, чем дерево. Этот дополнительный слой принимает на себя нагрузку и уменьшает деформацию древесных волокон. Чаше всего в качестве такого материала использовали сухожилия животных. О необычайно высокой осведомленности лучных дел мастеров о свойствах различных материалов можно судить и по тому, какие клеи они использовали при изготовлении луков. Самым лучшим считался клей, приготовленный из нёба волжского осетра. Разнообразие необычных материалов, применявшихся в лучном деле, говорит о том, что многие конструктивные решения достигались опытным путем.
   Появление стальной дуги в средние века было зенитом в развитии конструкции арбалета. По своим параметрам он мог бы уступить только арбалету, изготовленному из стеклопластика и других современных материалов. Стальные дуги обладали такой гибкостью, какую прежде не мог обеспечить ни один из органических материалов. Спортсмен викторианской эпохи Ральф Пейне-Гэллви, написавший трактат об арбалете, провел испытания большого военного арбалета, натяжение тетивы которого равнялось 550 кг, посылавшего 85-граммовую стрелу на расстояние 420 метров.

   Лучник и арбалетчик времен битвы у Креси.

   Более мощные арбалеты требовали надежных спусковых механизмов. В начале XVI века в Германии начали использовать многорычажные спусковые механизмы более совершенной конструкции. Интересно, что несколько раньше Леонардо да Винчи придумал такую же конструкцию спускового механизма и расчетным путем доказал ее преимущества. Что касается стрелы, то ее конструкция настолько хорошо соответствовала имеющимся в то время материалам, что ее геометрия не совершенствовалась на протяжении того периода, пока лук считался основным оружием.
   Часто в мирное время на территории замков размещались гарнизоны, состоящие в основном из стрелков, вооруженных арбалетами. На хорошо защищенных аванпостах, таких, как английский порт Кале, расположенный на северном побережье Франции, в запасе находилось 53 000 арбалетных стрел. Владельцы этих замков обычно закупали стрелы большими партиями – по 10–20 тысяч штук. Подсчитано, что за 70 лет – с 1223 по 1293 год – одна семья на территории Англии изготовила 1 миллион арбалетных стрел.
   Несмотря на новое слово арбалета в дистанционной стрельбе, многие так и не выпустили луки из своих рук. Одним из сотен примеров противостояния лука и арбалета, причем не в пользу последнего, является битва при Креси, происшедшая в августе 1346 года, в период Столетней войны между Англией и Францией. Тогда основную силу англичан – 9000 солдат – впервые составляла наемная пехота, продемонстрировавшая бессилие конницы перед английскими лучниками. Французы потеряли убитыми 11 принцев, 80 баннеретов, 1200 рыцарей, 4000 прочих всадников, не считая пехоты, что превышало общую численность английских сил.
   Конечно, и лук, и арбалет сослужили бесценную службу своим хозяевам, но примерно в середине XIII века в Европе становится известным дымный порох, и уже в начале XIV века, по данным рукописи оксфордской библиотеки, появляется огнестрельное оружие, со временем полностью заменившее и лук, и арбалет.

Косово поле: как пала Сербия

   В XIV столетии турецкая Османская империя была сильной и имела многочисленную хорошо организованную армию. Утвердившись в Европе и пользуясь непрекращающимися внутренними смутами в Византии, турки продолжили свои завоевания на Балканском полуострове. Феодальные правители балканских государств, сражаясь с турецкими войсками в одиночку, постоянно предавали друг друга, а иногда прибегали к помощи самих же турок для борьбы с соседями, способствуя тем самым реализации стратегических османских интересов.
   Несмотря на междоусобицу, из-за реальной опасности турецкого вторжения в Сербию и Боснию, властители этих земель все же стали проявлять стремление к сплочению. Так, сербский князь Лазарь Хребелянович, в 1370-е годы объединивший все северные и центральные сербские области, стремился к подчинению своей власти некоторых владетелей в собственных областях и к прекращению в сербских землях феодальной взаимной вражды.
   Богатая и удобная для защиты от внешних вторжений земля Косово была населена еще несколько тысяч лет назад. С приходом в VI веке на Балканский полуостров славян районы Косово и соседней Македонии постепенно стали населяться славянскими племенами, а в XIII–XIV веках эти территории становятся центрами средневековой сербской государственности. Освободившееся в XII веке от византийской зависимости Сербское государство динамично развивалось по европейской феодальной модели.
   Турецкий султан Мурад I после завоевания целого ряда укрепленных городов в ближайших окрестностях Константинополя овладел такими большими городами, как Филиппополь (ныне Пловдив) и Адрианополь (Эдирне). В последний Мурад I даже перенес столицу турецкого государства. В 1382 году Мурад взял крепость Цателицу. Не имея достаточных сил для отпора, Лазарь был вынужден откупиться миром и принять на себя обязательство в случае войны давать султану 1000 своих воинов.
   Очень скоро сложившаяся ситуация перестала устраивать обе стороны. Туркам хотелось большего. И в 1386 году Мурад I взял город Ниш. Сербы, в свою очередь еще надеясь разорвать оковы унизительного мира, в ответ на военные приготовления турок объявили о начале общего восстания.
   В 1386 году сербский князь Лазарь нанес поражение турецким войскам у Плочника. Одновременно он усилил дипломатическую активность, чтобы получить военную помощь. Таким образом, в состав союзного войска входили сербы, боснийцы, албанцы, валахи, венгры, болгары и поляки. Его численность колебалась в пределах 15–20 тысяч человек. Слабой стороной войска союзников являлось все то же отсутствие внутреннего единства. Лазаря окружали раздор и измена. Интрига исходила от Вука Бранковича, мужа старшей дочери князя.
   Накануне битвы, 14 июня, в обоих станах, турецком и сербском, проводились военные советы. Многие турецкие военачальники предлагали прикрыть фронт верблюдами, чтобы их экзотическим видом привести в замешательство сербскую конницу. Однако Баязид, сын султана, возражал против применения этой мелочной хитрости: во-первых, это означало бы неверие в судьбу, до того благоволившую оружию Османов, а во-вторых, верблюды сами могли испугаться тяжелой сербской кавалерии и привести в расстройство основные силы. Султан согласился с сыном, мнение которого разделял великий визирь Али-паша.

   Косово поле в наши дни

   На совете союзников сербов многие предлагали навязать неприятелю ночной бой. Однако возобладало мнение их оппонентов, находивших численность союзной армии достаточной, чтобы одержать победу в дневном сражении. После совета сербский князь устроил пир, во время которого снова выявились разногласия, взаимная неприязнь и обиды. Вук Бранкович продолжал свои интриги против Милоша Обилича, женатого на младшей княжеской дочери. Лазарь поддался наущениям Бранковича и дал знать другому зятю, что сомневается в его верности…
   Итак, 15 июня 1389 года, в день святого Вита, в 6 часов утра сербское войско под руководством князя Лазаря вступило в бой с 27—30-тысячными силами турок, возглавляемыми султаном Мурадом I.
   Вначале сербы потеснили турок и к 2 часам дня уже стали одолевать их, но затем стратегической инициативой прочно завладели турки. С сербской стороны правым крылом командовал тесть князя Лазаря Юг Богдан Вратко, левым – Вук Бранкович, в центре находился сам Лазарь. Со стороны турок на правом крыле был Евренос-Бег, на левом Якуб, младший сын султана Мурада; центром собирался командовать сам турецкий повелитель. Однако к всеобщей неожиданности султан был смертельно ранен Милошем Обиличем, доказавшим таким образом свой патриотизм и личную преданность сербскому князю.
   Милош пробрался в турецкий лагерь, притворился перешедшим на сторону турок и, будучи приведен в шатер Мурада I и получив разрешение поцеловать его ногу, бросился на султана и ударом отравленного кинжала убил его. Среди турок произошло замешательство, и они начали отступление. Но командование основными силами турецкой армии вовремя принял на себя Баязид, приказавший из-за происшедшего казнить младшего брата Якуба.
   Турки стремительно обрушились на левое крыло союзной армии. Вук Бранкович, ранее обвинявший свояка Милоша в измене, сам проявил малодушие и по существу изменил общему делу, отступив со своим отрядом за реку Ситница. За ним побежали боснийцы, атакованные конницей Баязида.
   Далее Баязид напал на правое крыло сербов, где непоколебимо стоял Юг Богдан Вратко. Он мужественно сражался, но погиб в ожесточенной и кровавой схватке. После него, один за другим, командовать принимались все его девять сыновей. Они тоже героически сражались, и все девять пали в неравном бою.
   Сам князь Лазарь также бился насмерть. Но фортуна к сербам была явно неблагосклонна. Когда он на некоторое время отъехал, чтобы сменить утомленного коня, войско, привыкшее видеть князя впереди, решив, что он убит, дрогнуло. Тщетные попытки Лазаря восстановить порядок ни к чему не привели. Неосторожно заехав вперед, он был окружен неприятелем, ранен и отведен к умиравшему Мураду, по приказу которого его казнили вместе с Милошем Обиличем.
   На пути турок к господству на Балканах уже никто не стоял. Баязид, сделавшись султаном после смерти отца, позже опустошил Сербию, а вдова Лазаря, Милица, принуждена была отдать ему в жены дочь Мильеву. С падением Сербии Косово, а вскоре после этого и вся Сербия, попали под чуждую по крови и вере власть.

Первое огнестрельное оружие на Руси

   Как известно, порох изобрели китайцы. И не только потому, что были развитой нацией, но и потому, что селитра в Китае лежала буквально на поверхности. Смешав ее в VI веке с серой и древесным углем, китайцы использовали порох для фейерверков, а в военном деле – в метательных бомбах. Позднее они стали употреблять и бамбуковые пушки, которых хватало на 1–2 выстрела. В XIII веке порох на Ближний Восток привезли завоеватели – монголы. Оттуда порох, а вернее, идея пороха и огнестрельного оружия пришла в Европу.
   В 1376 году московско-нижегородское войско воеводы Боброк-Волынца, будущего героя Куликова поля, идет на волжских булгар. На поле боя их противник вывел верблюдов, надеясь, что эти звери напугают русских коней, а со стен города Булгара обороняющиеся пускали «громы».
   Первые образцы огнестрельного оружия, невзирая на назначение, были совершенно одинаковыми и представляли собой железные и медные кованые стволы, отличавшиеся только размерами. Это «ручница» длиной 30 сантиметров, массой 4–7 килограммов, орудие – «бомбарда», на Руси – «пушка», или «пускич» (от слова пускать), «тюфяк» (от иранского «тюфенг»). На Востоке это ружье, у нас – род орудия. И «пищали» («дудки») – как ручное оружие, так и длинноствольные орудия.
   Тенденция развития ручного оружия – будь то пистолет, аркебуза, мушкет или пищаль – заключалась в удлинении ствола, улучшении пороха (с плохого качества «мякинного» пороха переходят на «зерненый», дающий лучшее сгорание). Затравочное отверстие переносилось на бок, для пороха делалась полка.
   Обычно порох содержал около 60 процентов селитры и до 20 процентов серы и древесного угля, – хотя, в смысле соотношения частей, была масса вариантов. Принципиально важной, однако, была только селитра. Сера добавлялась для воспламенения, – сама она загоралась при очень низкой температуре, уголь представлял собой только горючее. Первоначально порох (буквально – «пыль») представлял собой мелкий порошок, «мякоть», состоящую, кроме перечисленных ингредиентов, из всякого рода мусора. При выстреле не менее половины пороха вылетало из ствола несгоревшей.
   Снарядом к ручному оружию служили иногда железная картечь или камни, но наиболее часто применялась круглая свинцовая пуля. Круглой она, конечно, являлась только сразу после изготовления, мягкий свинец деформировался при хранении, потом его плющили шомполом при заряжении, потом пуля деформировалась при выстреле, – в общем, вылетев из ствола, особо круглой она уже не являлась. Неправильная форма снаряда плохо сказывалась на точности стрельбы.
   В XV веке в Европе изобрели фитильный, а затем колесцовый замки, а в Азии в этот же период был изобретен кремневый замок. В регулярных войсках появились аркебузы – оружие весом около трех килограммов, калибром 13–18 миллиметров и стволом длиной 30–50 калибров. Обычно 16 миллиметровая аркебуза выбрасывала 20 граммовую пулю с начальной скоростью около 300 м/с. Дальность прицельного огня составляла 20–25 метров, залпового – до 120 метров. Скорострельность в конце XV – начале XVI века не превышала одного выстрела за 3 минуты, но доспехи пробивались уже на 25 метров. Более тяжелые и мощные аркебузы уже использовались с сошкой, но их было крайне мало, – порох в виде мякоти совершенно не годился для быстрого заряжения длинных стволов, – час мушкетов еще не пробил. На Руси появились нарезные пищали – штуцеры. Позже развитие металлургии позволяет перейти к литью бронзовых и чугунных пушек.
   В XV веке о массовости огнестрельного оружия говорить было еще рано. Этого не было нигде – ни в Европе, ни на Руси. Число воинов, вооруженных «огнестрелом», в самых передовых армиях не превышало 10 процентов. Дело здесь не только в его несовершенстве – попробуй постреляй фитильным ружьем с коня, а ведь конница была основным родом войск, – но и в пренебрежении огнестрельным оружием со стороны рыцарства. Рыцари зачастую отрубали руки и выкалывали глаза пленным аркебузирам, а пушкарей вешали на стволах орудий либо выстреливали ими из их же собственных пушек. Мартин Лютер даже объявил пушки и порох исчадием ада.
   На Руси, где власть государя – «помазанника Божия» – всегда носила сакральный характер, было по-другому: «Как Великий князь-батюшка повелел, так тому и быть!» Развитие огнестрельного оружия сразу же пошло в массовом масштабе при поддержке государства, учредившего в 70-е годы XV века Пушечный двор в Москве, затем Пороховой двор, литейные и селитренные заводы, пороховые мельницы, рудники. Русская армия в XVI веке была самой оснащенной по артиллерии – тогда ее именовали «нарядом». Ее число измерялось сотнями и тысячами пушек. Та же «Царь-пушка» – это было боевое, а не показушное оружие, способное стрелять дробью со станка или просто с земли. Мастер Андрей Чохов в XVI веке сделал «сороку», именуемую на Западе «орган», – многоствольную установку из сорока стволов. Этот «средневековый пулемет» давал большой сноп огня, но был очень сложен в заряжании. Серединой XVII века датированы стальная нарезная пищаль и бронзовая нарезная пушка, хранящиеся ныне в Артиллерийском музее в Санкт-Петербурге. Здесь русские были, несомненно, пионерами.

   Русские воины, вооруженные ручницами, самострелами и копьями

   В сравнении с аркебузой русская пищаль была мощным оружием: при весе около 8 килограммов, она имела ствол калибром 18–20 миллиметров и длиной порядка 40 калибров. Заряд пороха закладывался основательный, так что доспехи пробивались на дистанции втрое большей, чем из аркебузы. Прицельных приспособлений, как и у большинства аркебуз, не имелось. Вероятно, залповый огонь мог вестись до 200 метров, однако, русские уставы предусматривали только стрельбу на расстояние не более 50 метров. К пищали, по причине ее большого веса, обязательно полагалась подпорка в виде бердыша. Русские пищали тысячами экспортировались в Иран, по поводу чего неоднократно протестовали турки. Заряжать пищаль пороховой мякотью было нелегко.
   Естественно, что ручное огнестрельное оружие повысило роль пехоты. Уже в начале XVI века на войну из городов набирают пеших и конных пищальников, обязанных выступать со своим порохом, пулями, провиантом и лошадьми. Для горожан, не обученных бою и не имевших доспехов, пищаль – самое подходящее оружие. Один Псков, имевший до шести тысяч дворов, выставлял до тысячи пищальников! В 1550 году Иван Грозный своим указом учреждает постоянное стрелецкое войско, содержащееся на казенный счет. Это практически дата рождения русской регулярной армии.
   С развитием огнестрельного оружия последовали и изменения в тактике. В XVI веке в Европе появляются немецкие рейтары – конные «пистольеры», которые наголову громят блестящих французских рыцарей. Пистолеты находились у них в ольстрах, за поясом, а также еще пара в ботфортах. Они рядами подъезжали к противнику, стреляли и отъезжали назад за последний ряд перезаряжать оружие. Этот способ назывался «караколе», или «улитка». У пеших мушкетеров эта тактика стрельбы с уходом за строй называлась «лимакон». В бою их прикрывали от конницы ряды пикинеров – самый беззащитный род войск, потому что рейтары их расстреливали безнаказанно.
   Примерно такой же тактики придерживались русские стрельцы. Но каждый стрелец носил с собой, кроме пищали или мушкета, еще и бердыш. Бердыши были разные: с лезвиями около 50–80 сантиметров, и с огромными, в полтора метра. В России пехотные пики появились только в «полках нового строя» в XVII веке. Зачастую русские сражались, поставив в круг обоз, а также в «гуляй-городах» – защитных сооружениях на колесах, предтечах танков. Были даже и «гулевые воеводы».
   В конце XVI века в русском войске появляются конные «самопальники», а с 30-х годов XVII века – регулярные рейтары, которые, как отмечалось, «на бою крепче сотенных людей», то есть дворянского ополчения. Отныне служба в рейтарах становится почетной. Постепенно и в дворянскую конницу внедрили пистолеты…

Как в средневековье подсчитывали военные потери

    [8 - По материалам Д. Уварова.]
   В военной истории проблема оценки потерь – прежде всего проблема оценки источников, в которых об этих потерях говорится. Что касается Средних веков, то до XIV века почти единственными источниками являются хроники. Лишь для позднего Средневековья становятся доступны более объективные канцелярские отчеты и, изредка, археологические данные. Едва ли нужно доказывать, что в подавляющем большинстве случаев хроника не является объективным «канцелярским» документом, это скорее полухудожественное произведение.
   Современные исследователи подчеркивают, что хотя и нельзя понимать буквально преувеличенные цифры «20 000», «100 000», «400 000» «крестоносных» хроник, – а убитых «язычников» вообще редко пересчитывали, – они имеют определенную смысловую нагрузку, поскольку передают масштаб и значимость сражения в понимании летописца и, главное, служат психологически точным свидетельством, что речь идет именно о важнейшем сражении против «неверных».
   В качестве эталона «бескровных битв» XII–XIII веков приводят такие, как при Таншбре (1106), когда с французской стороны был якобы убит всего один рыцарь, при Бренвиле (1119), когда из 900 участвовавших в бою рыцарей погибли всего три при 140 пленных, или при Линкольне (1217), когда у победителей погиб всего один рыцарь из 400, у побежденных – двое при 400 пленных (из 611).
   Рыцарский метод индивидуального ближнего рукопашного боя вполне допускает пощаду к противнику. Однако этот же метод может быть и исключительно кровавым – если противники намерены действовать не только в полную силу, но и беспощадно друг к другу. Ведь оторваться от агрессивного противника и спастись в ситуации ближнего боя крайне трудно.
   Примером последнего являются взаимоистребительные крестоносно-мусульманские сражения на Ближнем Востоке и в Испании – они происходили в то же самое время и с участием тех же рыцарей, что бились при Бренвиле и Линкольне, но тут хронисты ведут счет потерь на тысячи, десятки и даже сотни тысяч (например, 4000 крестоносцев и явно преувеличенные 30 000 турок при Дорилее в 1097 году, 700 крестоносцев и 7000 сарацин при Арзуфе в 1191 году и тому подобное. Нередко они завершались поголовным истреблением побежденной армии, без различия сословного ранга.

   Рыцарское сражение. Миниатюра из Британского музея

   Наконец, многие европейские сражения XII–XIII веков носят как бы промежуточный характер между «рыцарственными» и «смертельными», примыкая то к первому, то ко второму типу. Очевидно, это сражения, к которым примешивалось сильное национальное чувство и в которых активно участвовали пешие ополчения из простолюдинов. Таких сражений немного, но именно они наиболее крупные.
   Вот пример хорошо изученного сражения той же эпохи: битва при Воррингене (1288). По рифмованной хронике Яна ван Хеелу, победители-брабантцы потеряли в нем всего 40 человек, а проигравшая немецко-голландская коалиция – 1100. Опять же, эти цифры никак не сообразуются с описанным в той же хронике ходом сражения, долгого и упорного, и даже «минималист» Вербрюгген считает цифру брабантских потерь несообразно заниженной. Причина очевидна – ван Хеелу был восхвалителем брабантского герцога. Видимо, было хорошим тоном до неправдоподобия занижать потери своих победоносных покровителей.
   Для средневековых сражений характерны одни и те же особенности: подробные их описания сохранились только со стороны победителей, и всякий раз присутствует огромный разрыв в боевых потерях между победителями и побежденными, никак не сочетающийся с описанием долгой и упорной борьбы. Все это свойственно описаниям сражений XII–XIII веков. Их печальной особенностью является невозможность проверить цифры описывающих их хроник.
   Картина резко меняется на рубеже XIII–XIV веков, после битв при Фолкерке в 1298 году и Куртре в 1302 году. «Малокровные» сражения практически исчезают, какую серию сражений позднего средневековья ни возьми – одни кровавые побоища с гибелью от 20 до 50 процентов активных участников у проигравшей стороны.
   Неким островком «рыцарственной» войны – хотя уже в извращенной форме – прежде представлялись только войны кондотьеров в Италии. Мнение о привычке предводителей кондотьеров сговариваться между собой и устраивать почти бескровные имитации сражений, тем самым обманывая нанимателей, основывается преимущественно на произведениях итальянского политика и писателя Никколо Макиавелли. Его «История Флоренции», написанная в 1520 году под явным влиянием античных образцов и своей конкретностью выгодно отличающаяся от средневековых хроник, до недавних пор безоговорочно принималась на веру как важнейший источник по позднесредневековой истории Италии.
   Например, о битве между флорентийско-папскими и миланскими войсками при Ангиари в 1440 году он пишет: «Никогда еще никакая другая война на чужой территории не бывала для нападающих менее опасной: при столь полном разгроме, при том, что сражение продолжалось четыре часа, погиб всего один человек, и даже не от раны или какого-либо мастерского удара, а от того, что свалился с коня и испустил дух под ногами сражающихся». Однако когда в последние десятилетия были тщательно изучены архивы итальянских городов, оказалось, что в действительности в этом сражении погибло 900 человек.
   Очевидно, что «История Флоренции», вопреки внешнему впечатлению, – не точный отчет о событиях того времени, а скорее тенденциозный политический памфлет.
   Вплоть до XI века характерно варварство, сражения хоть и невелики по масштабам, но кровавы. Затем наступил «золотой век» рыцарства, когда его иерархия и мораль уже сформировались и еще не были слишком испорчены товарно-денежными отношениями. В это время главенствующая военно-политическая роль рыцарей никем не ставилась под сомнение, что позволяло им разыгрывать власть и имущество по своим собственным, щадящим правилам. В XIII веке, когда церковь начинает оттесняться на второй план королевской властью, внутриевропейские войны начинают ожесточаться, чему способствует широкое использование королями простолюдинов-горожан.
   Настоящий перелом наступит около 1300 года, когда «рыцарская война» и внутри Европы окончательно канет в лету. Кровавость последующих сражений вплоть до конца XV века можно объяснить несколькими факторами.
   Во-первых, усложняются формы боевых действий. На смену одному основному виду войск и способу боевых действий, лобовому столкновению рыцарской конницы в открытом поле, приходят несколько родов войск и множество тактических приемов. Использование их в разных, еще не вполне изученных условиях может привести как к полной победе, так и к катастрофическому поражению. Наглядный пример – английские лучники: в одних сражениях они почти без потерь истребляли французскую тяжелую конницу, в других та же конница почти без потерь истребляла их.
   Во-вторых, усложнение форм боевых действий приводит к регулярному участию в сражениях наемных формирований пехотинцев-простолюдинов, своей неуправляемостью резко отличных от прежних кнехтов – рыцарских слуг. Вместе с ними на поля регулярных сражений возвращается и межсословная ненависть.
   В-третьих, новые технические средства и тактические приемы, такие, как массированная стрельба лучников по площадям, оказываются принципиально несовместимы с «сознательно-щадящим» способом ведения боевых действий.
   В-четвертых, завоевательный «государственный интерес» и специфика все более регулярных и дисциплинированных армий оказываются несовместимы с интернациональным рыцарским «братством по оружию». Наглядный пример – приказ Эдуарда III во время битвы при Креси в 1346 году не брать пленных до конца сражения.
   В-пятых, разлагается и мораль самого рыцарства, больше не имеющего единоличного контроля над ходом сражений. «Христианское великодушие» и «рыцарская солидарность» все более уступают рациональному интересу – если в данных конкретных условиях нет возможности получить лично для себя выкуп от плененного «благородного» противника, оказывается естественным убить его.
   Вот несколько примеров.
   В Столетней войне между Англией и Францией в битвах при Пуатье (1356) и Азенкуре (1415), происходивших днем и закончившихся успешной контратакой англичан, было убито до 40 процентов французских рыцарей, на что в конце войны получившие тактическое преимущество французы ответили тем же: они убили до половины английских воинов в сражениях при Пате (1429), Форминьи (1450) и Кастильоне (1453).
   Во время англо-шотландских войн в сражении при Халидон-Хилле (1333) погибло более 50 процентов шотландских конников. Более половины шотландцев погибло и в битве при Невиллс-Кроссе (1346). В 1314 году при Баннокберне погибло до 25 процентов англичан (против примерно 10 процентов у шотландцев).
   Во время франко-фламандских войн около 40 процентов французских рыцарей и конных сержантов были убиты в битве при Куртре (1302). 6000 убитых фламандцев – это около 40 процентов, по французским данным. 1500 убитых французов в битве при Мон-ан-Певеле (1304) и более половины истребленных фламандцев в сражениях при Касселе (1328) и Розебеке (1382).
   Итак, независимо от реальности указанных в хрониках цифр, отражающих потери в битвах и сражениях, ясно видно, что во второй половине Средневековья войны стали более кровавыми и ожесточенными, сопровождающимися буквальным истреблением противника.

Эпоха стратегов и начало тотальных войн

Сколько воинов сражалось в Оршинской битве?

   Укрепление Московского государства в XV–XVI веках привело к тому, что великий князь Иван III, продолжая политику объединения русских земель, отказался признавать власть Золотой Орды, присоединил Новгородскую землю, Псков, Тверское и Рязанское княжества. Территория Московского государства увеличилась в три раза. Московские войска в союзе с молдавским господарем и крымским ханом вступили в военные действия против Литвы и Ливонии. Первая война закончилась в 1503 года перемирием. В 1508 году стороны заключили «вечный мир», по которому к Москве отходили 19 русских городов, ранее попавших под власть Литвы.
   В 1512 году война возобновилась. Многочисленное русское войско избрало объектом своего наступления Смоленщину – ключевой пункт на пути из Литвы на Москву. В 1514 году Смоленск был взят в осаду и через месяц капитулировал. Русские войска двинулись дальше на Оршу и в 100 километрах западнее Смоленска, на берегу Днепра, встретили литовское войско под командованием князя Острожского.
   Армия, возглавляемая Константином Острожским, в отличие от московского войска, делала ставку на взаимодействие всех родов войск на поле боя. Предполагалось совместное действие тяжелой и легкой конницы, пехоты и полевой артиллерии. Под командованием гетмана князя Острожского было 30–35 тысяч человек (вероятно, несколько завышенные данные), и он смело стал напирать на противостоявшие ему московские войска, надеясь не на количество, а на выучку своей армии.
   Ночью 8 сентября литовская конница переправилась через Днепр и прикрыла наводку мостов для пехоты и полевой артиллерии. Московские войска не препятствовали переправе. Утром все литовское войско было на левом берегу Днепра. С тыла у Острожского была река, правый фланг упирался в болотистую речку Крапивну. Свое войско он построил в две линии. В первой линии стояла конница. Польские латники составляли всего лишь четвертую часть ее и располагались в центре, являя собой его правую половину. Вторую половину центра и оба фланга составляла литовская конница. Во второй линии для устойчивости боевого порядка встала пехота, по флангам – полевая артиллерия.
   Русские войска под предводительством воевод Голицы и Челяднина состояли из 80 000 человек (абсолютно завышенная цифра). Старшим в войске был конюший Иван Андреевич Челяднин. Русское войско построилось в три линии для фронтального удара. Два больших конных отряда встали по флангам несколько в отдалении, чтобы охватить противника, прорваться ему в тыл и окружить.
   Как свидетельствуют очевидцы, хитроумный Острожский сначала отвлекал Челяднина мирными переговорами, а затем внезапно напал. Однако первым начал сражение правофланговый русский отряд под командованием князя Михаила Ивановича Голицы-Булгакова-Патрикеева. Он атаковал левофланговую литовскую конницу. В случае успеха атаки и прорыва к переправам литовцы были бы зажаты в угол между Днепром и Крапивной и там перебиты в болоте. Но литовская конница оказала Голице серьезное сопротивление, а польская пехота выдвинулась из второй линии вперед и открыла огонь по русской коннице с фланга.
   Русский летописец утверждает, что Челяднин из зависти не помог Голице. Поэтому русская конница была сбита, а Острожский сам с литовцами преследовал ее и даже врубился в основные русские силы. Далее, опять же по утверждениям летописи, Голица не помог Челяднину. Тем не менее основные силы московского войска устояли.
   Левофланговый отряд московской конницы пошел в атаку и столкнулся с правым флангом литовской первой линии. Одни историки утверждают, что русские успешно опрокинули литовскую конницу и преследовали ее. Например, многие считают, что литовцы после упорного сопротивления намеренно обратились в бегство и подвели русских под свои пушки. Как бы то ни было, но залп литовской артиллерии смял преследующих, привел их в расстройство. То ли русская конница, уклоняясь от огня, взяла левее, то ли сыграл свою роль контрудар польских латников, но весь левофланговый конный отряд московского войска был прижат к болотам у Крапивны и там уничтожен. Река Крапивна была буквально запружена телами москвитян, которые в бегстве бросались в нее с крутых берегов.

   Русская дворянская конница

   Согласно летописи, Голица вновь подвергся нападению, и «Челяднин опять выдал последнего». Скорее всего, Голица продолжал сопротивляться со своим отрядом, а Челяднин тянул время, готовясь к общей атаке всеми своими тремя линиями. Может быть, он решал, куда ударить: прямо перед собой – а польские латники как раз подставили ему фланг, загнав русских в Крапивну, – или идти на помощь Голице.
   В итоге польские латники повторили свою атаку, но теперь ударили по главным русским силам. Московское войско дрогнуло и побежало.
   Король Сигизмунд, с радостью извещая магистра Ливонского ордена об Оршинской победе, писал, что в плен взяты 8 верховных воевод, 37 второстепенных начальников и 1500 дворян. Всего убито было якобы 30 000 из 80-тысячного войска. Более точные польские источники сообщают, что всего в войне было захвачено 611 пленных. Что касается убитых, то гибель левофлангового конного отряда русских сомнений не вызывает, но вряд ли он состоял из 30 000 человек. А остальное московское войско, преимущественно конное, после удара польских латников скорее всего рассеялось, понеся минимальные потери. Впрочем, последствия сражения признавали страшными и московские источники.
   Как считают историки, число в 30 000 потерь русских воинов сомнительно, поскольку в те времена число погибших простых воинов никто не считал. Тогда как знатных воинов летописи поминали поименно и самым тщательным образом. А вот действительную цифру попавших в плен можно выяснить довольно просто по литовским же источникам того времени.
   Из литовского поименного перечисления, называемого «Кенигсбергскими актами», легко узнается, что всех пленных, как взятых в Оршинской битве, так и в других местах войны, шедшей к тому времени уже три года, было только 611 человек. По московским источникам, под Оршей в плен попало 380 «детей боярских».
   Источники сходятся в одном – польско-литовское войско насчитывало 30–35 тысяч человек, хотя, возможно, и эта цифра несколько завышена.
   После одержанной победы Острожский двинулся на Смоленск, чтобы возвратить его Литве. Но подошел туда только с 6-тысячным войском. Напрашивается естественный вопрос: куда же делись остальные силы из 30—35-тысячной армии? Не оказались ли те 24–29 тысяч воинов-победителей в числе убитых и раненых 8 сентября? Или его войско еще до Орши было другим?
   В той войне русская сторона добилась главной цели – возвращения Смоленска. Оршинская победа не дала Сигизмунду I каких-либо заметных результатов, хотя московские полки прекратили продвижение в глубь Великого Княжества Литовского. И в том же 1514 году установилась граница России с Литвой, которая просуществовала с небольшими временными изменениями на протяжении всего века.

Как «черная банда» подвела Франциска

   В XVI веке испанская и французская абсолютные монархии боролись за господство в Европе. С особой силой их соперничество проявилось в Италии, где борьба за раздел страны носила весьма ожесточенный характер. В этой борьбе приняли участие Папа Римский, Венеция, Швейцария, Англия и Турция.
   Первый период затяжной борьбы начался походом французского войска под командованием короля Карла VIII в Италию. Но в результате король ограничился захватом северной части страны. Однако в то время Северная Италия являлась владением империи Габсбургов, и ее захват привел к франко-испанской войне, в которую втянулись Англия и Турция, что создавало предпосылки дальнейшего расширения противоречий между государствами Западной Европы.
   Второй период итальянских войн, начавшийся в 1509 году, вновь привел к оживлению военных действий в Северной Италии. Французы, оставив себе Милан, все же вынуждены были отступить перед абсолютным превосходством сил. Но не надолго.
   В 1521 году Северная Италия снова становится главным театром военных действий. Испанский король, он же германский император Карл V, стремился изгнать французов из Милана и перенести военные действия во Францию. Но осуществить вторжение во Францию ему не удалось.
   В 1524 году французы осадили Павию, которую обороняли испанцы и немецкие ландскнехты. Попытки штурма укрепленного города успеха не имели. Тогда французский король Франциск решил овладеть Павией с помощью блокады.
   Основную силу французского войска составляла швейцарская пехота, которая насчитывала около 8000 человек. Кроме того, у Франциска было около 5000 нижнегерманских наемников, так называемая «черная банда». Всего имелось около 20 000 пехотинцев и 53 орудия. В коннице и артиллерии превосходство было на стороне французов.
   Чтобы прорвать кольцо блокады Павии, восточнее города были сосредоточены отряды ландскнехтов и испанцев под общим командованием Пескары. Его войско насчитывало около 20 000 солдат, из них 12 000 ландскнехтов. Значительное число испанских стрелков и частично немецкие ландскнехты были вооружены новым, усовершенствованным ручным огнестрельным оружием – мушкетами.
   Сумев разгадать намерения неприятеля, Франциск приказал устроить вокруг города еще одну, внешнюю линию укреплений, северным участком которой явилась кирпичная стена Охотничьего парка, находившегося на северных подступах к Павии. Лагерь французов был переведен к востоку от города, поскольку противника ожидали именно с этого направления.
   Имперское войско под командованием Пескары, как и ожидалось, подошло к Павии с востока и расположилось в укрепленном лагере.
   Но Пескара решил прорвать внешний круг французских укреплений на северном ее участке, за которым почему-то не велось даже наблюдения. Местность здесь считалась неудобной для действий колонн пехоты и тем более для конницы.

   Сражение при Павии.

   Темной ночью с 23 на 24 февраля 1525 года незаметно для французов испанские саперы пробили в кирпичной стенке три бреши, используя для этого тараны, ломы, кирки и другой инструмент. Тогда же войско имперцев выступило из своего лагеря и через пробитые бреши устремилось в Охотничий парк. Испанцы и их союзники наступали тремя колоннами. Впереди шли 3000 аркебузиров, за ними двигалась кавалерия, третью колонну составляли главные силы пехоты – ландскнехты.
   Получив сведения о наступлении противника, Франциск на рассвете поднял свое войско по тревоге, после чего сам во главе жандармов с полевой артиллерией помчался навстречу имперцам. Французы при поддержке артиллерии атаковали конницу имперцев и стали ее теснить. Но мушкетеры открыли огонь и остановили дальнейшее продвижение неприятеля. Деревья, кусты и ручьи служили естественными укрытиями для мушкетеров, став препятствием для французской тяжелой конницы, во многом предопределившим ее поражение.
   Когда подошла «черная банда», против нее оказалось две колонны ландскнехтов. Используя свое численное превосходство, конница и пехота имперцев быстро решили исход боя. «Черная банда» была зажата в тиски и разгромлена. Когда остатки «черной банды» в беспорядке бросились бежать, появилась швейцарская пехота. С фронта швейцарцы были атакованы ландскнехтами, а с тыла – защитниками Павии, сделавшими вылазку на завершающем этапе боя. Окруженная превосходящими силами, швейцарская пехота также была разгромлена.
   Арьергард французского войска под командованием герцога Алансонского так и не решился вступить в бой. Увидев поражение главных сил французов, герцог приказал своим подчиненным отступить за реку Тичино и после переправы уничтожить мост. Когда остатки французского войска лишились пути отступления, Франциск I попал в плен.
   Причиной поражения Франциска I явилось то, что успешные действия французской артиллерии не были подкреплены атаками конницы и пехоты. Кроме того, подвела «черная банда». Здесь наглядно проявилась ненадежность наемного войска XVI века: добровольцев вербовали на короткие сроки, их боеспособность во многом зависела от своевременности выплаты жалованья. Иногда командующему приходилось уговаривать наемников и нередко принимать решения в зависимости от настроения и поведения своих подчиненных. Но самое главное: немецкие ландскнехты и испанская пехота, вооруженные аркебузами и мушкетами, доказали свою высокую боеспособность. Вообще, испанская военная организация опиралась на систему терций – сомкнутых блоков тяжеловооруженных дисциплинированных пикинеров с небольшими группами аркебузиров, расставленных на углах. Со второй половины XVI века испанская пехота станет лучшей в Европе.
   В 1527 году вновь начались военные действия в Италии, которые велись с переменным успехом более двух лет и закончились в 1529 году новым поражением войска французского короля.

Дождь, мины и… кофе

   Апогея своей военной мощи и славы Османская империя достигла в годы правления Сулеймана I Великолепного (1520–1566). Вслед за завоеванием Египта турецкий флот в 1522 году захватил Родос, что позволило османским властям утвердить свое господство в восточном Средиземноморье. Развернув борьбу против крестовых походов испанцев и португальцев в Северной Африке и используя активность магрибинских корсаров во главе с братьями Барбаросса, османские султаны сумели распространить свою власть на все африканское побережье Средиземного моря вплоть до Марокко.
   Однако в Европе интересы Сулеймана пересеклись с интересами империи Габсбургов, что привело к ожесточенным схваткам. Взятие Белграда и разгром венгерско-чешского войска под Мохачем в 1526 году открыли туркам путь к завоеванию Венгрии. В том сражении погиб венгерский король Лайош II, а Венгрия как национальное государство перестала существовать.
   Несмотря на проливные дожди, ставшие осенью 1529 года метеорологическим феноменом столетия, Сулейман посчитал ниже своего достоинства откладывать поход на Вену. Впереди его войска шел отряд из 20 000 всадников, которых турки называли «акинжи» – мешочники. Их задачей было разграбление страны и уничтожение жителей, чтобы подготовить турецкую оккупацию. Именно эти «акинжи» убили 5000 мирных жителей в Трайсмауэре.
   Пехота янычар и легкая артиллерия двигались вверх по Дунаю на баркасах. Человек пройдет везде, но одна сила не была способна передвигаться сквозь эти дожди по стране, где преобладала лесистая местность и не было мощеных дорог. Тяжесть оказалась неподъемной даже для дунайской флотилии, и самые важные осадные орудия – 200 пушек – Сулейману пришлось оставить. С турецкими полчищами шли несколько тысяч минеров из Валахии и Молдавии.
   26 сентября турки разбили в окрестностях Вены семь больших лагерей. Сулейман первым делом отдал приказ проложить с юго-западной стороны фортификационные параллели и начать минирование у Кернтнерских ворот на южной стороне под аккомпанемент артиллерийской бомбардировки и сплошной ливень стрел. Но оставшимся в войске пушкам не удалось добиться заметных результатов.
   29 сентября, когда Сулейман планировал позавтракать в Вене, обороняющиеся рискнули совершить вылазку из крепости. Конный отряд под предводительством австрийца Экка фон Райшаха к неожиданности турок вихрем выскочил из Кернтнерских ворот. Прежде чем они пришли в себя, вон Райшах сумел изрубить множество солдат неприятеля, засевших в виноградниках.
   На следующий день обе стороны обменивались безостановочной стрельбой, а в полдень с ничейной полосы, которую породил постоянный артиллерийский обстрел, вдруг появился турок, который заявил, что по родителям он христианин и у него есть важные сведения. Тотчас его передали командиру конницы Вильгельму фон Роггендорфу, который для надежности велел немного попытать перебежчика, чтобы убедиться в его правдивости. То, что он узнал, действительно было очень важно: под Винер-Бахом, по обе стороны от Кернтнерских ворот, турки закладывают мины. То есть там, где этого никто не ждал. В Вене тотчас отдали приказ на контрминирование.
   На следующее утро, когда венцы нашли большой подкоп под воротной башней, при свете факелов произошла жаркая подземная схватка. В итоге подкоп удалось уничтожить. Сохранив перебежчику жизнь, генерал Роггендорф приказал во всех подозрительных подвалах выставить часовых и разложить посыпанные сухим горохом барабаны.
   Турки продолжали закладывать новые мины под Кернтнерскими воротами и вдоль всего Винер-Баха. Дважды контрминеры добирались до турецких камер с порохом. Из одной камеры они вынесли не менее восьми тонн взрывчатки. Трижды за бурную неделю с 4 по 12 октября взрывались мины, пробивая бреши в стене, одна из которых была так широка, что в нее могли пройти двадцать четыре человека плечом к плечу. Привыкшие к победам янычары сразу бросились в проломы, но за стеной их ждали приготовленные частоколы, за которыми испанские аркебузиры и немецкие ландскнехты с длинными мечами и громадными алебардами, умевшие драться не хуже янычар и лучше вооруженные, учитывая местные условия. После полудня 12 октября и напрасного штурма у бреши в стене лежали 1200 тел.
   На рассвете 14 октября все было готово к решающему штурму. В 9 часов был отдан приказ взорвать мины и брошены священные лошадиные хвосты. Однако с самого начала все пошло не так. Под Бергом мины не взорвались. Тогда еще Сулейман не знал, в чем дело, а это австрийцы в очередной раз нашли подкоп и забрали весь порох. Мины у Кернтнерских ворот все же проделали широкую брешь, но, как и в прошлый раз, защитники города прокопали траншею, огороженную новым частоколом, за которым врага ждали грозные испанцы и немцы со своими длинными мечами. Со стен можно было видеть, как турецкие офицеры, включая самого визиря, гонят людей вперед кнутами и саблями. Но напрасно. Впервые за всю турецкую историю армия почти единодушно отказалась идти вперед. Утром, побросав все, что не смогли унести, турки исчезли.
   Австрийцы вышли за стены города и в брошенных лагерях нашли какие-то странные на вид коричневые бобы. Позже они сварили их, сделав вполне съедобную похлебку. Это был тот самый кофе, который впервые попал в Европу и которым позже будет так славиться Вена.
   Стойкость и мужество защитников Вены спасли Австрию и другие европейские страны от ужасов турецкого завоевания.

Английские разведчики при русском дворе

    [9 - По материалам С. Лекарева и В. Кодачигова.]
   В XVI веке исторические предшественники британской «Сикрет интеллиндженс сервис» (МИ-6) развернули в России, как выразились бы сотрудники современных спецслужб, активную разведывательно-подрывную деятельность под дипломатическим прикрытием.
   Английская королева Елизавета внимательно прислушивалась к рекомендациям «шефа» разведки Ее Величества лорда Берли, у которого она находилась практически «под колпаком». Именно по его рекомендации Елизавета в соответствии с тогдашней модой стала пользоваться услугами астролога Джона Ди, гороскопы которого проходили через руки Берли, вносившего в астрологические рекомендации нужные ему корректировки. Таким образом, небесные светила вращались по велению ловкого придворного.

   Турецкий конник

   Агента влияния Берли решил приобрести и при дворе русского царя Ивана Грозного, избрав на эту роль афериста Бромли, успевшего побывать в тюрьме за мошенничество. Внедриться в окружение правителя Московии ему удалось, но зоркое «государево око» – Посольский приказ, частично выполнявший контрразведывательные функции, – посчитало, что таланты англичанина нужно направить на изготовление ядов.
   Неудача ничуть не охладила пыл лорда Берли. Он и не думал отказываться от попыток контроля над русским двором. Историкам известно датированное 1568 годом письмо, направленное лордом в Москву послу Рендольфу, в котором он указывал требовать от русских властей увеличения привилегий для английских купцов. Британские купцы, постоянно совершавшие поездки по маршруту Архангельск – Москва – Персия, вели сбор информации обо всех событиях в России.
   Однако и в Москве не дремали. Иван Грозный в послании королеве Елизавете от 24 октября 1570 года без дипломатических эвфемизмов указал, что английским государством руководит не она, а ее окружение. Так русский царь пытался ударить по позициям своего противника лорда Берли и навлечь на сановника монаршую немилость. Примечательно, что в Посольском приказе были известны и ухищрения, применяемые для конспирации: в целях зашифровки объектов наблюдения в служебной переписке использовались псевдонимы.
   Когда в начале XVII века в России наступило Смутное время, деятельность англичан приобрела особый размах. Посол Джон Флетчер писал в Лондон: «В России все должно окончиться не иначе, как всеобщим бунтом». В 1611 году Смоленск и Москва были заняты поляками, Новгород сдан шведам, с юга наступали крымские татары. Именно тогда английскому королю Якову был представлен долгосрочный план захвата русского Севера и даже Поволжья. Но на мощь своего оружия Англия не рассчитывала: захват власти было решено осуществить путем тайных операций.
   Но этим планам сбыться было не суждено. В октябре 1612 года была освобождена Москва. Тогда английские разведчики под руководством Роберта Сесиля, не желая терять свои позиции в России, решили внедрить свой источник в окружение нового русского царя. На этот раз на роль агента влияния был выбран лекарь Артур Ди, сын астролога-агента Джона Ди. Наследник славных традиций был представлен царю Михаилу Федоровичу в 1621 году и смог получить должность личного врача царя. Он не только имел доступ к тайнам русского двора, но и сумел наладить через русских купцов надежную курьерскую связь с Лондоном. Но в конце концов Ди лишился доверия и был отослан обратно в Англию.
   Позже, в XVIII веке, английская разведка сумела получить доступ и к российской императрице Екатерине. Британский посол Вильямс внедрил в ее окружение своего секретаря Станислава Понятовского – будущего польского короля. Кроме того, для оказания воздействия на императорский двор Вильямс использовал крупные займы, предоставляемые из английской казны. В 1766 году Россия пошла на заключение с Англией торгового договора. Согласие русского правительства было получено за счет уступок Англии в польском вопросе. В этот период Англию с Россией связывал их общий противник – Франция…
   Меняются исторические условия, но в принципах противостояния спецслужб ничего не меняется.

Мнимый конец турецкого флота, или Как был ранен Сервантес

   В XVI веке между морскими державами шла борьба за господство в Средиземном море. Особо острое соперничество развернулось между Испанией и Турцией. В 1570 году турецкий султан Селим II развязал войну с целью захвата острова Кипр и дальнейшей экспансии в Италии и Испании. Война получила название Кипрской и продолжалась с 1570 по 1573 год.
   Усилиями римского папы Пия V удалось организовать антитурецкую испано-венецианскую коалицию, получившую название Священная лига. В нее вошли Италия, Испания, папская область и итальянские княжества. Главнокомандующим союзным флотом был назначен Хуан Австрийский. Турецким флотом командовал Муэзин-Заде-Али, или Али-паша.
   7 октября 1571 года у мыса Скрофа при входе в Патрасский залив Ионического моря произошел морской бой, вошедший в историю под названием Лепантского. В битве участвовали флот из 250 испанских и венецианских кораблей и турецкий флот в составе 275 судов. Насколько Лепантское сражение было желательно для христиан, настолько же его не хотели турки. Турецкий флот уже 6 месяцев находился в море, был ослаблен после ряда сражений против береговых укрепленных пунктов, сильно нуждался в абордажных войсках. Флот же Священной лиги был снабжен лучшими тогда войсками в Европе – испанскими.

   Иван Грозный. Средневековый рисунок, хранящийся в Риме

   Турецкий флот насчитывал 210 галер и 65 галиотов. Большей частью это были галеры с недоукомплектованным экипажем. Али вытребовал из ближайших крепостей гарнизоны и посадил их на суда, но тем не менее экипажи эти оставляли желать лучшего, хотя по численности, может быть, несколько превышали экипажи союзников. У многих вообще не было огнестрельного оружия, а только луки и самострелы.
   У союзников было 203 галеры и 6 галеасов. Качественные преимущества были на их стороне: во-первых, они срезали носы своих галер и на них устроили щиты и траверсы; во-вторых, турецкая артиллерия по тактико-техническим данным уступала артиллерии союзного флота. У союзников же все солдаты имели огнестрельное оружие и защитное снаряжение. На турецких судах количество солдат было не более 30–40, а у союзников на каждой галере находилось не менее 150 солдат.
   Боевой порядок турок состоял из центра, двух крыльев и небольшого резерва (5 галер, 25 галиотов). Наиболее слабым оказалось правое крыло (53 галеры, 3 галиота) под командованием паши Александрии Мухаммеда Сирокко. Сильный центр (91 галера, 5 галиот) возглавлял Али-паша, а левое крыло (61 галера, 32 галиота) – алжирский паша Улуг-Али.
   Боевой порядок союзников по плану должен был состоять из центра под командованием дон Хуана (62 галеры), правого крыла во главе с генуэзцем Дория (58 галер), левого – во главе с венецианцем Барбариго (53 галеры) и резерва под командованием маркиза Круц (30 галер). Галеасы, располагавшие сильной артиллерией и большим количеством солдат, предполагалось выдвинуть вперед, чтобы отразить первый натиск врага и создать благоприятные условия для атаки турок галерами.
   Бой начался в 11–12 часов дня с развертывания флота союзников. Правое крыло союзников под командованием Дория ушло далеко вперед и оторвалось от центра, а 8 галер сицилийского капитана Кардона отстали. Возникла опасность распыления сил. Дон Хуан приказал расковать гребцов-христиан и вручить им оружие. Сам же в это время на шлюпке с поднятым крестом в руке проходил вдоль линии судов, стремясь поднять моральный дух команд обещанием от имени папы отпущения грехов.
   На левом крыле туркам удалось окружить союзников. Из-за незнания местности союзный флот не сумел прижаться к отмели, и туркам удалось обойти его вдоль берега и атаковать с тыла. Начался абордажный бой, в ходе которого сказались преимущества союзников в численности и вооружении.
   Улуг-Али, несмотря на выдающуюся храбрость, все-таки был скорее морским разбойником, чем флотоводцем, ибо после этого он бросил руководство своей эскадрой и ушел с поля боя. Удалось вырваться и убежать еще 35 турецким судам. Пал командир правого турецкого крыла Мухаммед Сирокко, а около 30 его галер сели на мель. Среди экипажей началась паника, люди прыгали через борт и вброд спешили к берегу; паника распространилась и на другие турецкие галеры. Когда исход битвы был решен, пал один из союзных командиров, Барбариго, которому стрела попала в глаз.
   В результате всего кровопролитного сражения турецкий флот потерял 224 корабля с учетом захваченных и 30 000 человек. Потери союзников составили 15 галер и 7000 человек погибших, не считая убитых гребцов, которых только на венецианских галерах насчитывалось около 2500, в том числе 15 капитанов-венецианцев. В результате поражения турок было освобождено 12 000 невольников-рабов.

   Мигель де Сервантес Сааведра

   Кстати, в этой битве особенно отличился молодой офицер Мигель Сервантес, будущий автор «Дон Кихота». В тот день Сервантес болел лихорадкой, но потребовал, чтобы ему разрешили участвовать в бою. Благодаря свидетельству одного из его товарищей, известны произнесенные им слова: «Предпочитаю, даже будучи больным и в жару, сражаться, как это и подобает доброму солдату… а не прятаться под защитой палубы». Просьба Сервантеса была удовлетворена: во главе двенадцати солдат он охранял во время боя лодочный трап и получил три огнестрельные раны: две в грудь и одну в предплечье. Эта последняя рана оказалась роковой: Сервантес с тех пор уже не владел левой рукой, как он сам говорил, «к вящей славе правой».
   Парадокс: несмотря на огромные жертвы, бой при Лепанто на исход войны влияния почти не оказал. Вместо энергичных действий велись споры о дальнейших планах. Потеряв целый месяц, флоты союзников разошлись по портам. Турецкий султан получил возможность восстановить свой флот, и к весне следующего года турки построили 220 галер. Флот вышел в море под командованием Улуг-Али, который, действуя очень осторожно, к удивлению всех выиграл кампанию 1572 года.
   Позже Священная лига распалась, и в марте 1573 года правительство Венеции подписало договор с Турцией, по которому уступало туркам Кипр и выплачивало большую контрибуцию. Турки вновь утвердили свое господство в восточной части Средиземного моря.

Кто повинен в гибели Армады?

   Во второй половине XVI века самым могущественным человеком на земле считался король Испании фанатичный католик Филипп II. Хозяин Иберийского полуострова господствовал в Нидерландах, над частью Италии и во всей Америке. Сын Карла V и Изабеллы Португальской, этот мрачный, молчаливый человек объявил себя защитником христианской веры. Не забывал он и о своих интересах в тех странах, которым пока удалось избежать его власти.
   Нападения быстроходных английских кораблей под командой отважных моряков ставили под сомнение регулярность перевозок сокровищ американских колоний в испанские порты. Теперь каждый торговый караван требовалось сопровождать военными кораблями, содержание которых стоило дорого. Однако и это не гарантировало безопасности.
   В 1585 году у короля возникает план собрать мощный флот и нанести решающий удар по Англии и ее морским силам. По замыслу Филиппа II, целью морской операции было сковать английский флот, блокировавший голландское побережье, у южного берега Англии и силами войск под командованием Александра Фарнезе, герцога Пармского, расположенных на юге Нидерландов, на территории современной Бельгии, форсировать пролив Па-де-Кале и вторгнуться на Британские острова.
   Филипп II располагал в то время великим флотоводцем доном Альваро де Базаном, маркизом де Санта-Крус, выдающимся военачальником, превосходившим по своим качествам лучших английских адмиралов. Это он сделал испанский флот самым могучим флотом планеты. Это ему Филипп II был обязан большинством побед, одержанных испанцами на море.
   Санта-Крус рассчитывал, что испанский флот будет играть более значительную роль в операции. Разбив английские эскадры и высадив на берег Англии большой десант, он мог бы облегчить выполнение задачи, возложенной на герцога Пармского. На этом и строился план, представленный королю. Но тот, мня себя великим стратегом, решил, что адмирал требует слишком многого, и сократил в три раза количество солдат, которые должны были в качестве десанта отправиться на кораблях из Испании.
   К тому времени, когда Санта-Крус представил свой проект, Испания имела в своем распоряжении только 130 кораблей различного тоннажа и тридцать с половиной тысяч солдат для десанта. Что касается длительности экспедиции, то она была сокращена до шести месяцев.
   По обычаям того времени, самые богатые из аристократов, участвовавших в экспедиции против Англии, сами оплачивали свои расходы. Кроме того, они брали с собой в поход кованые сундуки, набитые украшениями, золотой посудой, усыпанное бриллиантами оружие. Все это представляло собой колоссальное богатство. Половину оплаты солдатам было решено выдать до отплытия, иначе пришлось бы погрузить на корабли еще сотни миллионов мараведи.
   Солдаты десанта, составлявшие две трети всех участников экспедиции, все были профессиональными солдатами. Под командованием генерала дона Франциско де Бобадильи они участвовали во многих сражениях и гордились тем, что ни одного не проиграли. Вместе с шестьюдесятью тысячами пехоты и кавалерии герцога Пармского они представляли грозную силу, не считаться с которой англичане не могли. Под руководством Санта-Круса эта армия могла стать крайне опасной для Англии. Но судьба нанесла Испании жестокий удар – в феврале шестидесятитрехлетний Санта-Крус умер.
   Кто мог бы встать на его место и возглавить экспедицию? В Испании было немало хороших моряков. Однако выбор Филиппа II вызывает крайнее удивление. Вместо того, чтобы назначить человека, доказавшего уже свое воинское умение, он выбирает не только не генерала или адмирала, но аристократа, вообще не имевшего отношения к военному делу, – дона Алонсо Переса де Гусмана «Доброго», седьмого герцога Медина-Сидония. Король требовал от своего нового адмирала только одного – довести флот до английского берега и там передать командование над всеми силами, сухопутными и морскими, герцогу Пармскому, военные победы которого в Нидерландах выдвинули его в число великих полководцев своего времени.
   В апреле Медина-Сидония получает из Мадрида три пакета, скрепленных королевской печатью, с подробными планами и инструкциями к операции, продиктованными лично Филиппом II. Король предписывает Медине-Сидонии следовать к Маргету английскими водами, избегая французского берега пролива Па-де-Кале из-за опасных «высоких глубин» (выражение, которое заставило бы настоящего моряка только пожать плечами).
   Еще одна инструкция, секретная, предусматривала и действия в случае неудачи. Если войскам с континента не удастся переправиться в Англию, Медина-Сидония должен был захватить остров Уайт, «который не казался сильно укрепленным», и превратить его в базу для будущих военных действий Армады.
   И наконец ко всем этим инструкциям прилагался запечатанный пакет, предназначенный герцогу Пармскому. В документе излагались условия мира, которые предлагались побежденной Англии.
   В Лиссабоне «Счастливейшая Армада», как ее прозвали (только после выхода из Испании она стала называться «Непобедимой»), готовилась к походу. К концу весны 1588 года, в основном благодаря усердию простых, оставшихся неизвестными офицеров, испанский флот был готов к отплытию. Ранним утром 4 мая, стоя на мостике флагмана «Сан-Мартин», Медина-Сидония с гордостью любовался кораблями, главнокомандующим которых был.
   Через неделю после отплытия Медина-Сидония сообщает своему королю, что из-за плохой погоды опытные капитаны посоветовали ему вернуться в Эль-Ферроль или Ла-Корунью. Не дожидаясь ответа, он отдал приказ искать убежище и уже скоро сообщает о своем прибытии в Ла-Корунью. С ним укрылись от шторма в безопасной бухте только несколько кораблей. «И вот я в Ла-Корунье, – пишет он, – едва с половиной моего разбросанного ураганом флота. То, что осталось от Армады, теперь уступает по силе противнику. Люди упали духом, и от нашей мощи ничего не осталось!»

   Медаль в память гибели Непобедимой Армады

   Только 12 июля Армада покинула Ла-Корунью. Следующие 3 дня она прошла с попутным юго-восточным бризом, который нес ее прямо к английским берегам. Но 16 июля ее настиг полный штиль, и на море опустился густой туман. И внезапно разразился страшный шторм. 4 галеры и «Санта-Анна», флагманский корабль бискайской эскадры, исчезли навсегда. Едва прошел шторм, другая напасть настигла Армаду. Голландские пираты, действовавшие по приказу королевы Елизаветы, начали беспокоить своими нападениями тяжелые и медлительные испанские корабли, стараясь задержать продвижение флота Филиппа II.
   Как бы то ни было, в пятницу 19 июля, в 4 часа пополудни впередсмотрящие увидели землю. Весь следующий день казалось, что дела у испанцев идут прекрасно. Ветер был благоприятным, дул с юго-запада и не позволял англичанам выйти в море. Британский королевский флот тщетно пытался на рассвете 20 июля покинуть свои порты. Однако Медина-Сидония был слишком озабочен подсчетом своих сил и определением их диспозиции для точного донесения своему королю. У него не хватило времени подготовить приказ о сражении. Можно ли упрекнуть его в этом? Он, как верный слуга своего короля, должен был выполнять его строгие предписания. Всего за несколько часов из-за своей некомпетентности и нерешительности Медина-Сидония потерял для Армады великолепный шанс достичь поставленной цели.
   Теперь несколько слов о британском флоте. Далеко не такой впечатляющий, как Армада, он состоял из всего, что на тот момент могло держаться на плаву. Кроме 34 кораблей королевского флота в него входили 28 вооруженных торговых судов под командованием сэра Фрэнсиса Дрейка, 30 различных кораблей, снаряженных лондонским Сити, 33 корабля, вооруженных лордом-адмиралом и 45 маленьких, плохо вооруженных каботажных суденышек. Но на кораблях не было ни одного человека, который не знал бы морского дела, и командовали этим небольшим флотом капитаны, давно уже бороздившие моря и океаны земного шара.
   На рассвете воскресного дня 21 июля раздались первые залпы пушек. Быстроходные корабли главнокомандующего эскадрой Говарда на всех парусах устремились на левый фланг противника. Это нападение оказалось неожиданным для испанского флота, и Армаде пришлось в спешке принимать боевой порядок. Но в то время показались паруса с юга – это подошла эскадра под командованием Дрейка, вышедшая из Плимута, и, несмотря на численный перевес врага, пошла в атаку. Через несколько часов Армада вынуждена была прекратить сражение и в беспорядке направиться на восток в сторону острова Уайт, который Филипп II намечал превратить в базу для будущих операций.
   Но Говард не прекращал преследования. И Дрейк, со своей стороны, не отставал, непрерывно ведя огонь по отставшим небольшим кораблям врага. Во время неудачного маневра два испанских галеона – «Санта-Каталина» и «Росарио» – столкнулись. «Росарио» получил серьезные повреждения, потерял ход и вскоре стал добычей англичан. Это оказалось большим подарком для моряков Елизаветы, ибо у них заканчивался порох и ядра. Ценности, находившиеся на борту корабля, пополнили сокровищницы британской короны.
   Утром 22 июля Армада достигла города Торки. Но англичанам удалось обмануть Медину-Сидонию. Оставив между Армадой и берегом небольшую часть своего флота, они создали впечатление, что могут быть быстро раздавлены превосходящими силами испанцев. В действительности хитрый Говард этим маневром сковал центр боевого порядка противника, где находились самые мощные корабли, а главные силы британского флота, выйдя в открытое море, напали на врага с тыла.
   Говард готовился начать новую атаку в ночь с 24 на 25 июля. Внезапно ветер стих, и рассвет оба флота встретили в неподвижности, с обвисшими парусами. Англичане не растерялись и с помощью весельных лодок вывели свои самые мощные корабли на линию огня. В 5 часов утра 25 июля канонада возобновилась. Казалось, что удача на стороне моряков Елизаветы, и они смогут нанести решающий удар Армаде. Но вдруг поднялся ветер, наполнил паруса, и испанцы, в свою очередь, заняли позицию для стрельбы. Но, к своему несчастью, они уступали в морском умении британским морякам, которые и на этот раз лучше воспользовались неожиданным изменением ветра и усилили свои атаки. Показывая чудеса отваги, небольшие английские корабли подходили на пятьдесят-шестьдесят метров к огромным неповоротливым испанским галеонам, давали залп в их высокие борта и, умело маневрируя, уходили, прежде чем вражеские канониры успевали навести свои орудия.
   Английская тактика позволила добиться того, на что моряки Елизаветы не смели и надеяться: Медина-Сидония не смог подойти к острову Уайт. В конце концов было решено остановиться перед Кале.
   Если Армада не потерпела окончательного поражения у Кале, то только потому, что ветер снова переменился и не позволил Говарду, который к тому же задержался, расправляясь с одним из отставших испанских галеонов «Сан-Лоренцо», нанести решающий удар.
   Наконец Армаде удалось сняться с якорей, и Медина-Сидония взял курс на Дюнкерк, все еще надеясь получить помощь от герцога Пармского. Но англичане также воспользовались юго-западным ветром, и их более легкие корабли обогнали в открытом море испанцев. Перед Дюнкерком эскадры Говарда вновь открыли огонь. Ядра ударили в высокие борта испанских судов, нанося им страшные разрушения. Солдаты, не привыкшие к морским сражениям, пришли в ужас от непрерывной бомбардировки. И если корабли, хотя и были повреждены, еще держались на плаву и могли участвовать в бою, то люди на них были полностью деморализованы и неспособны к сопротивлению. Они видели спасение только в бегстве. Редкий испанский корабль принимал бой и отвечал ударом на удар.
   Эскадры сэра Говарда, убедившись, что Армада пошла на север, прекратили преследование и вернулись к южным берегам Англии. Англичане были уверены, что настал конец испанскому флоту и ни один корабль не вернется на Иберийский полуостров.
   До середины августа остатки Армады оставались вместе и даже сохраняли какой-то строй и приличную скорость. Но с 15 августа погода резко ухудшилась, подул встречный ветер. Только наиболее крупные корабли смогли бороться со стихией, а остальные были разбросаны, поскольку их парусное вооружение позволяло двигаться вперед только при попутном ветре. Остальных, одного за другим, выносило к незнакомым берегам, их экипажи попадали в руки английских гарнизонов и были безжалостно уничтожены.

Шестичасовое молчание адмирала де Морги

   Шел к концу 1600 год. Около Манилы, столицы Филиппин, контролируемой Мадридом с 1565 года, в прибрежных водах курсировал нидерландский капер.
   Для председателя высшего совета Филиппин, влиятельнейшего лица всей колонии, столь неожиданно явившийся противник оказался весьма кстати. Уже два года Антонио де Морга состоял на службе у короля Филиппа III. Удар по пиратам-протестантам окончательно открыл бы для него – и он на это очень надеялся – дорогу в Америку, о которой мечтал давным-давно.
   Итак, де Морга приказал снарядить два торговых корабля: 300-тонный галеон «Сан-Диего» и маленькое судно «Сан-Бартоломе», переоснастив их в крейсера и объявив себя адмиралом флотилии. Из «Сан-Диего» он сделал флагманский корабль, снабдив 14 пушками, снятыми с крепостной стены Манилы, и загрузив трюмы судна 127 бочками пороха, большим запасом пушечных ядер и мушкетных пуль. На случай преследования он взял на борт достаточно провианта и питья.
   Новая роль де Морги совершенно не была ясна горожанам – юрист и специалист по управлению, он не обладал ни морскими, ни военными знаниями. Чтобы успокоить судовых офицеров, вице-адмиралом и комендантом «Сан-Бартоломе» был назначен опытный капитан Хуан де Алькега.
   С де Алькегой вышло в море всего 100 солдат и матросов. А на борту 35-метрового «Сан-Диего» теснились более 450 человек: филиппинцев, африканских моряков, японских наемников, слуг и 150 испанских нотаблей, жаждущих снискать славу в этой сомнительной экспедиции.
   С самого начала дул крепкий норд-ост, едва не срывая паруса. Уже на первых милях, в бухте Манилы, всем стало ясно, что судно безнадежно перегружено. Чтобы хоть как-то выровнять крен, почти весь экипаж собрался с наветренной стороны, но – тщетно. Судовладелец Луис де Бельвер сильно опасался за свой галеон и умолял хотя бы часть груза выбросить за борт. Но именно де Морга приказал «весь хлам убрать с палубы вниз, так что там, среди всей этой рухляди, не осталось даже места, чтобы при необходимости позаботиться о раненых или погасить случайную искру – чудо, что весь корабль не взлетел на воздух!»
   14 декабря капитан голландского галеона «Маврикий» Оливье ван Ноорт заметил на горизонте чужие паруса. Он немедленно дал сопроводительному шлюпу «Эендрахту» команду с дубликатами всех его многочисленных экспедиционных отчетов возвращаться на родину. На оставшемся «Маврикии» стали готовиться к бою.
   Первый выстрел прозвучал с «Маврикия». Прямое попадание. Грот «Сан-Диего» разорвало в клочья, один из насосов – вдребезги. Де Морга в ярости приказал открыть ответный огонь, но шеф канониров рапортовал, что орудия зарядить невозможно. Тогда де Морга решился брать «Маврикий» на абортаж – к несчастью, забыв приказать убрать паруса. «Сан-Диего» на полном ходу врезался в противника, получив при этом пробоину ниже ватерлинии. У «Маврикия» в тот момент серьезных повреждений не оказалось.
   Тем временем 30 испанцев уже спрыгнули на палубу «Маврикия» и с криками «Amaina, perros – сдавайтесь, псы!» принялись резать снасти и срывать с мачт паруса, готовясь поднять испанские флаги. Ван Ноорт и 58 человек экипажа забаррикадировались в трюмах. Перевес был явно не на их стороне, и голландец предложил начать переговоры о сдаче.
   В этот момент подплыл «Сан-Бартоломе» – и сразу открыл огонь по «Маврикию», невзирая на то, что голландский корабль был уже почти занят испанцами. Лишь в последний момент вице-адмирал де Алькега наконец понял, что же произошло. На «Сан-Бартоломе» он бросился в погоню за «Эендрахтом», остановив его через несколько часов.
   А что же происходило на «Сан-Диего»? Да ничего! Адмирал молчал, будто бы его не существовало. Матрос Бенито дель Уэрто нашел своего командующего бледным и безразличным, лежащим на матраце у якорной лебедки, на самом носу судна. Дель Уэрто махал перед его глазами захваченным вражеским флагом, заклиная де Моргу отдать наконец приказ на полный захват «Маврикия», ибо экипаж последнего фактически уже сдался. В ответ он услышал лишь лепет заикающегося командующего: «Делай, что можешь…»
   Из неразберихи на «Сан-Диего» голландец ван Ноорт извлек свою выгоду. Он приказал снова открыть огонь из орудий второй палубы, одновременно пойдя на чисто военную хитрость: его люди взорвали дымовые шашки, и из люков стал медленно выползать густой дым, разъедая глаза нападавшим.
   Опасаясь, что и «Сан-Диего» будет охвачен пламенем с «Маврикия», де Морга отдал, наконец, свой первый приказ (после 6-часового молчания!), оказавшийся самым фатальным в его короткой карьере командующего. Вместо того чтобы эвакуировать команду с поврежденного «Сан-Диего» на «Маврикий», он отозвал своих с борта голландского судна и приказал рубить абордажные канаты.
   В течение нескольких минут не способный к маневру «Сан-Диего» затонул в Южно-Китайском море, унеся с собой в пучину 350 жизней.
   Де Морга оставил свое судно одним из первых (полное расхождение с его мемуарами) и поплыл на плоту, припрятав на себе два захваченных неприятельских флага. Плот с горе-командующим толкал перед собой его секретарь, до самого острова Фортуна.
   В августе 1601 года, спустя полгода после филиппинской авантюры, Оливье ван Ноорт на «Маврикии» снова появился в гавани Роттердама – его земляки продолжали высылать флотилии в далекие восточно-азиатские воды. Но только спустя 40 лет Нидерланды завладели довольно большой частью Индонезии, взяв под контроль торговлю специями, что впоследствии сделало эту страну весьма состоятельной.
   Спасенный адмирал де Морга первым делом приказал арестовать Хуана де Алькегу, своего вице-адмирала и капитана «Сан-Бартоломе» («только из-за его самовольного преследования «Эендрахта» и произошло несчастье»). И прежде чем иные сведения об этих событиях достигли берегов Испании, при мадридском дворе все зачитывались искусно выдуманными сочинениями де Морги. В июле 1603 года «морской волк» получил-таки столь желанный пост в Мексике, в вице-королевстве Новая Испания. Через 13 лет Антонио де Морга стал президентом королевского совета в Кито. Там он спокойно умер в 1636 году в возрасте 77 лет.

Твердый орешек для Густава-Адольфа

    [10 - По материалам А. Викторова.]
   Летом 1610 года началась Русско-шведская война, во время которой шведы попытались захватить Псков, Новгород, северо-западные и северные русские области.
   29 июля 1615 года (по старому стилю) шведы стояли под Псковом. Но до сентября, до подхода подкреплений король Густав-Адольф не проявлял особой активности. Тогда же, в сентябре, прибыла и осадная артиллерия. Примечательно, что здесь Густав отошел от установившейся практики окружения осажденного города циркумвалационной линией, заменив ее рядом укрепленных траншеями лагерей, связь между которыми поддерживалась сильными патрульными отрядами. Всего в неприятельском войске имелось немногим более 9000 солдат, по большей части наемников из Англии, Франции и Шотландии.
   Поскольку уже не раз шведы пытались овладеть Псковом: и в сентябре 1611 года, и в июле – августе 1612 года, и в январе 1615 года, гарнизон города под командованием воевод Морозова и Бутурлина основательно подготовился к обороне. Он насчитывал свыше 4000 человек. Заранее были накоплены запасы оружия, боеприпасов, продовольствия, тогда как шведам приходилось подвозить все необходимое по территории, охваченной партизанским движением. Отряды русских крестьян смело нападали на фуражиров и обозы. Для охраны последних требовались сильные конвои, доходившие иногда до пяти взводов конницы и трех рот пехоты.
   Псковский гарнизон тоже не отсиживался пассивно за городскими стенами. Уже утром 30 июля, когда противник приблизился к крепости, была совершена удачная вылазка, в результате чего враг понес серьезный урон и погиб новгородский наместник, фельдмаршал Эверт Горн. Даже король был ранен.

   Испанский галеон. XVI в.

   Далее почти ежедневно отряды русских ратников – по несколько десятков конных и пеших «охочих всяких людей» – успешно атаковали шведов, несших чувствительные потери. Так удавалось поддерживать высокий боевой дух оборонявшихся и добывать «языков», получая от них достоверные сведения о неприятельской армии. Одна из вылазок в середине сентября закончилась уничтожением около 300 иноземцев и захватом осадной батареи.
   Однако 17 (27) сентября шведы приступили к первой бомбардировке Пскова. Им удалось разрушить Варлаамскую и Высокую башни, часть прилегающей к ним стены. И все же последовавший за бомбардировкой штурм псковичи успешно отразили, хотя враг сперва сумел овладеть Наугольной башней и даже ворваться в город. После боя псковитяне сумели устранить все повреждения в укреплениях.
   Следующий месяц, октябрь, принес шведам новую неприятность: в войсках начались болезни, возросла смертность, треть армии оказалась небоеспособной. И тогда король решил ускорить подготовку нового штурма. 8 (18) октября по крепости был открыт массированный артиллерийский огонь. Псков обстреливали как обычными ядрами – чугунными и железными, так и зажигательными снарядами. По некоторым данным, было выпущено 700 зажигательных ядер. Но горожане быстро тушили вспыхивавшие пожары и готовились к предстоящей схватке.
   Псковские воеводы без особых усилий поняли замысел Густава-Адольфа: нанести главный удар в районе Варлаамской башни, поскольку именно сюда наиболее интенсивно били шведские пушки. Впоследствии около стоявшей у Варлаамских ворот «пищали большой» – артиллерийского орудия, именовавшегося «Соловей на волоках», нашли 160, а у самих ворот 650 больших и малых ядер.
   9 (19) октября штурмовые отряды шведов пошли на приступ. Несмотря на огонь из пушек и ручных пищалей, льющуюся расплавленную смолу и кипяток, они «взыдоша на стену града и на башню угольную». Одновременно неприятель на плотах подплыл к нижним решеткам, закрывавшим доступ в реку, выломал их и ворвался в Запсковье. Целый день продолжался ожесточенный бой, но гарнизон вновь выстоял. Русские воины сбросили врага со стен и даже выбили из города.
   Раздраженный Густав-Адольф приказал без промедления готовить третий штурм, и 11 (21) октября осадная артиллерия вновь открыла интенсивный огонь. Но… Одна из пушек при стрельбе опрокинулась, и от ее выстрела взлетел на воздух пороховой погреб. Так шведская армия, ослабленная неудачами, боевыми и небоевыми потерями, лишилась еще и боеприпасов.
   13 (23) октября шведскому королю пришлось начать отводить войска от Пскова. Через четыре дня, 17 (27) октября покинул лагерь и сам Густав-Адольф. Он планировал возобновить войну с Польшей за Прибалтику и пока не был готов к затяжной войне с Россией. Именно эта неудача, как считают многие военные историки, заставила Густава-Адольфа взяться за военную реформу.
   Благодаря стойкости псковитян в феврале 1617 года шведское правительство заключило с Россией Столбовский мир, по которому возвратила Новгород, Гдов, Старую Руссу, Порхов, Ладогу. Однако Россия надолго оказалась без Балтийского побережья.

Шпионаж при французском дворе

    [11 - По материалам Е. Б. Черняка.]
   Главой секретной службы у кардинала Мазарини был епископ Фрежюский Ондедей. По способностям ему было далеко до «серого кардинала», но некоторые из его агентов не уступали лучшим разведчикам Ришелье. Секретная служба Мазарини имела своих агентов в ряде иностранных государств. Так, шпионом кардинала в Англии, где происходила революция, был полковник Мортимер, один из приближенных Оливера Кромвеля, располагавшего очень эффективной контрразведкой.
   Главные усилия разведчиков Мазарини были направлены на выявление намерений его противников во Франции. Одному из шпионов кардинала, францисканскому монаху Франсуа Берто не повезло. Берто был в 1652 году арестован восставшими жителями Бордо, собиравшимися сурово расправиться со шпионом Мазарини. Берто пустился на хитрость. Он выпросил разрешение написать письмо священнику в город Блей, утверждая, что тот является его дядей. В письме шла речь только о денежных делах, а на полях имелась приписка: «Посылаю вам глазную мазь; натрите ею глаза, и вы будете лучше видеть». Берто поручил доставить это письмо одному крестьянину, шепнув ему, что оно должно быть передано в руки сторонника короля герцога Сен-Симона. Герцог получил письмо и догадался натереть мазью четвертую, чистую страницу: Берто просил помощи в организации побега. Сен-Симон приказал одному лодочнику тайно доставить Берто костюм матроса. Францисканец сумел переодетым обмануть стражу и бежать из Бордо.
   Это происходило во время пятилетней гражданской войны (1648–1653) – так называемой Фронды, которая была наиболее серьезным испытанием для разведки, как и вообще для политики Мазарини.
   Фронда возникла на волне не прекращавшихся десятилетиями восстаний крестьянства и городского плебса, а также под влиянием буржуазной революции в Англии, где был казнен король и провозглашена республика. Однако французская буржуазия не созрела до роли руководителя борьбы против абсолютизма, народное движение было использовано крупными вельможами, желавшими урвать для себя новые владения, высокие посты и миллионы из государственной казны. Началась бесконечная серия заговоров и контрзаговоров. После «ночи баррикад», которыми покрылась столица с 26 на 27 августа 1648 года, Анна Австрийская вместе с малолетним сыном королем Людовиком XIV и Мазарини бежали из Парижа. Крупный французский полководец принц Конде осадил мятежный город в марте 1649 года. Руководители парижской буржуазии, по существу, капитулировали, и двор возвратился в Париж. Однако Анна Австрийская и Мазарини скоро почувствовали, что находятся в зависимости от надменного Конде. Мазарини приказал арестовать принца, но это привело лишь к сплочению всех врагов кардинала.

   Шведские солдаты при Густаве II Адольфе

   6 февраля 1651 года Мазарини, переодетый в костюм простого дворянина, опять бежал из Парижа. В сентябре 1651 года по настоянию Анны Австрийской король, которому исполнилось 13 лет, был объявлен совершеннолетним, а в конце года Мазарини вернулся во Францию во главе наемной армии немецких ландскнехтов. Правда, в июле 1652 года сторонники Конде впустили армию принца в Париж, покинутый Анной Австрийской. Казалось, что грабежам, насилиям и убийствам, общему разорению страны не было видно конца. Однако постепенно чаша весов склонилась в пользу короны. Буржуазия жаждала мира. В октябре 1652 года Конде должен был еще раз покинуть Париж, в который вступили королевские войска. Мазарини по-одиночке договорился с большинством знатных фрондеров. Такова была – в немногих словах – история Фронды, в которой столь большая роль была отведена методам тайной войны.
   Почти каждый день Мазарини обменивался письмами с королевой. Эту тайную корреспонденцию доставляли агенты, действовавшие под началом Ондедея (будущего епископа) и Берто. Кардинал был настолько уверен в своих агентах, что даже не считал нужным шифровать переписку. Лишь фамилии обозначались цифрами или часто весьма прозрачными псевдонимами. Королева именовалась «серафимом» или «15», Мазарини – «небом» или «16», Гонди – то «трусом», то «немым».

   Кардинал Мазарини

   Вообще, в войнах конца XVII и начала XVIII века шпионажу придавали такое значение, что не раз сами полководцы брали на себя роль разведчиков. Еще чаще крупные полководцы лично руководили своей разведкой. Так в 1702 году принц Евгений Савойский на основе показаний своего шпиона Козоли составил план нападения на Кремону. Козоли сообщил о существовании тайного хода, через который в январскую ночь в город ворвался отряд в 600 солдат армии Евгения Савойского. Участь Кремоны была решена. Французский маршал Люксембург получал ценную информацию от секретаря голландского штатгальтера принца Вильгельма Оранского. Однако шпион был разоблачен и согласился передавать Люксембургу ложные сведения о передвижении войск Вильгельма. В результате только случай помог Люксембургу спастись от захвата в плен в его собственном лагере у Штейнкирхена.
   Во Франции еще в XVI веке и в первой половине XVII века, вплоть до правления Ришелье и Мазарини секретная служба была занята внутренними врагами абсолютизма. Со второй половины XVII века, в царствование Людовика XIV, упор переносится на внешнеполитическую область. Одновременно быстро растет полиция, и секретная служба становится одной из функций полицейских властей. Однако в пестром хаосе административных органов абсолютистской Франции, где функции многих учреждений перекрещивались, шпионажем занимаются и дипломатическое и военное ведомства, и провинциальные интенданты, и, главное, лично доверенные лица монарха (и его фавориток), порой путавшие карты всех остальных учреждений.
   Лувуа, знаменитый военный министр Людовика XIV, создал широкую шпионскую сеть в германских государствах. Внутри страны люди Лувуа следили за всеми видными французскими офицерами. В число своих шпионов Лувуа вербовал горничных, слуг, модисток, преподавателей модных танцев, которые по роду своей профессии должны были сталкиваться со многими людьми.
   Случаи, когда разведчикам удавалось оказать существенное влияние на ход политических и военных событий, не являлись в эту эпоху исключением. Еще чаще роль разведчиков сводилась не к прямому участию в тех или иных событиях, а к сбору информации, дававшему возможность правительству одной страны с помощью военных, политических и других мер воздействовать на другую. Однако и в том и в другом случае решающими оказывались социально-экономические условия, определявшие политическую обстановку, в которой действовала разведка.

Зачем Евгений Савойский перевернул фронт?

   В начале 1700-х годов разразилась Война за испанское наследство между Францией и австрийскими Габсбургами за гегемонию в Европе. В ней участвовали две коалиции. Одну из них возглавляла Франция, на стороне которой выступили Испания, Бавария, Кельнское курфюршество, Парма, Мантуя и Савойя, перешедшая вскоре на сторону противника. В другую коалицию во главе с Австрией, Англией и Голландией вошли Дания, Португалия, Пруссия и другие германские государства.
   После успехов 1705 года французы сосредоточили свое главное внимание на осаде Турина – столицы союзника Австрии, герцога Савойского. 20-тысячный гарнизон сильно укрепленного Турина был осажден двойными силами французов под командой бездарного генерала Ла-Фельяда, получившего в командование армию лишь благодаря придворным интригам.
   Евгений Савойский, получив в командование австрийскую армию в Тироле, располагал 34 000 человек. Во что бы то ни стало ему нужно было освободить Турин, ибо падение города вызвало бы подчинение Людовику XIV герцогства Савойского, что явилось бы началом развала образованной против Франции коалиции и сделало бы безнадежным продолжение австрийцами борьбы на итальянском театре.
   Направление, на котором и остановился герцог Савойский, шло от Риволийского плато, единственного выхода из гор Тироля, находившегося в руках австрийцев, на юг, вдоль Адиже, пересекало его в нижнем течении, затем реку По и по правому ее берегу поворачивало на запад. Направление являлось кружным и движение по нему связывалось с огромным риском. Сообщения с тылом были совершенно не обеспечены. В случае неудачи армия обрекалась на полную гибель. Но только здесь можно было рассчитывать проскользнуть в обход правого фланга французской армии и безостановочно и своевременно достигнуть Турина.
   В течение семнадцати дней его армия прошла более 270 километров и успела опередить французов в теснине Страделлы. Французское командование на маневр Евгения Савойского ответило занятием ряда фланговых позиций и угрозой сообщениям австрийцев. Но Савойский оставил позиции, и французскому заслону не осталось ничего другого, как следовать по северному берегу реки По вслед за герцогом. Вот так австрийский полководец захватил инициативу.
   Он смело двинулся между занятыми французами и удаленными на расстояние менее одного перехода крепостями Александрия и Тортона, соединился с резервной конницей и вышел к Турину. Французы уже ждали его за внешними укреплениями города, которые были сильнее в местах, обращенных к югу и востоку, и слабее в тылу, к северо-западу от Турина, между реками Дора и Стура. Савойский увенчал свой рискованный маневр решительным боем; чтобы создать наивыгоднейшие условия для боя, он пошел на дальнейший риск, переправился через реку По выше Турина, оказался в районе между французской границей и Турином и атаковал противника между реками Дора и Стура. Получилось сражение с перевернутым фронтом.
   В районе Турина французы сосредоточили до 40 000, но большая часть этих сил являлась осадной армией Ла-Фельяда, который торопился покончить с крепостью, находящейся на грани падения.
   Ла-Фельяд почему-то решил, что Савойский хочет оттянуть на себя силы французов и помешать им довести осаду до конца. Поэтому Ла-Фельяд категорически возражал против всякого ослабления осадной армии, а Марсен, опасавшийся его парижских связей, не решился ему противоречить. Предложение принца Орлеанского – атаковать армию герцога Савойского всеми силами во время совершения ею флангового марша – было отклонено на военном совете.
   Между тем Евгений Савойский сумел удержать часть французов на южном берегу реки По. 7 сентября его 30 000 солдат пошли в атаку на широком фронте между Дорой и Стурой. Этот удар был встречен принцем Орлеанским и его 12-тысячной армией, которой просто не хватило сил занять весь широкий фронт, к тому же еще и недостаточно укрепленный. Прусская пехота Леопольда Дессаусского активно штурмовала с фронта французские окопы, а исход боя решил охват, который выполнили савойцы по болотам Стуры. Французы начали отступать, и тогда комендант Турина Даун, три месяца упорно отстаивавший город, сменив гарнизон на валах гражданским населением, бросил все свободные силы из Турина на вылазку в тыл французам.
   Поражение войск принца Орлеанского было полное. Армия Ла-Фельяда, пока не принимавшая участия в сражении, была охвачена паникой. Французы, бросив осадный парк, спокойно отошли к французской границе, не тревожимые австрийцами.
   Через два дня после сражения под Турином 13-тысячный французский заслон герцога Медави, оставленный в районе реки Минчио, разбил под Кастильоне более слабые части австрийских сил принца Гессенского, но это уже не изменило результата кампании. Отрезанный Савойским от Франции генерал Медави, с разрешения Людовика XIV, пошел на капитуляцию, по которой все ломбардские крепости были переданы австрийцам, а французские войска – беспрепятственно пропущены на родину.
   Кампания эта очень поучительна. По существу, в поражении французов виновата не столько циркумвалационная позиция, сколько отсутствие единого твердого руководства.

Секрет новатора морского боя

   С именем Федора Федоровича Ушакова связаны победы русского Черноморского флота над превосходящими силами турецкого флота во время Русско-турецкой войны 1787–1791 годов. В первой же морской баталии начавшейся войны, капитан бригадирского ранга Федор Ушаков, будучи командиром авангарда, стал главным героем сражения и был пожалован в Георгиевские кавалеры.
   Это сражение произошло 3 июля 1788 года у острова Фидониси (ныне Змеиный). Ушаков начальствовал над авангардом, состоявшим из 4 фрегатов, в эскадре вице-адмирала графа Марко Войновича. Когда противники стали сходиться для морского сражения, Ушаков неожиданными маневрами своего авангарда отрезал от вражеского строя два передовых линейных корабля и обратил их в бегство. Именно в этом сражении Ушаков первым на Российском флоте пренебрег канонами господствовавшей тогда линейной тактики в войнах на море.
   В конце августа 1789 года светлейший князь Г. А. Потемкин-Таврический вверил контр-адмиралу Ушакову весь Черноморский флот. Федор Федорович начал с обучения корабельных экипажей. Далее флотоводец поторопился снарядить главные силы. К 26 июня 1790 года были готовы 10 кораблей, 6 фрегатов и другие суда. Но из-за нехватки средств Ушакову пришлось занимать деньги и даже заложить свой дом.
   Флагман ожидал, что противник будет высаживать десант в Керченском проливе. И не ошибся. 8 июля в 10-м часу со стороны крепости Анапа при попутном восточном ветре появилась турецкая эскадра в составе 10 линейных кораблей, 8 фрегатов и 36 меньших судов, имевших на борту 1100 орудий и десантные войска. Она следовала к южному берегу Крыма. Султанский флотоводец – капудан-паша Хуссейн (Гуссейн) решил, воспользовавшись выгодным наветренным положением, обойти корабли русского авангарда и уничтожить их.
   Прозорливый русский контр-адмирал разгадал замысел турецкого адмирала и, выделив из общего линейного строя эскадры резерв в 6 фрегатов, заранее направил их на поддержку своего авангарда под командованием капитана бригадирского ранга Г. К. Голенкина. Хуссейн поместил в линию только линейные корабли; вторую его линию составили фрегаты и легкие суда. Турки, используя наветренное положение, атаковали и направили основные усилия против русского авангарда. Хуссейн пытался поставить его в два огня. Пока корабли Голенкина успешно отбивали натиск турок, русские корабли, вышедшие из линии и сократившие интервалы между собой, спешили на помощь авангарду, чтобы в свою очередь поставить в два огня неприятеля. Так флагман очень оригинально решил проблему резерва. Остальным кораблям он приказал сосредоточить огонь на неприятельском авангарде.
   Линейные корабли сомкнули линию, после чего контр-адмирал повел кордебаталию на сближение с неприятелем. В 3 часа дня ветер изменился, и русская эскадра получила возможность сблизиться с неприятельскими кораблями на дальность картечного выстрела. Примечательно, что русские пушкари оказались на голову выше орудийных расчетов османов. Турецкие корабли один за другим выходили из боя с большими разрушениями в корпусе и парусной оснастке.
   Капудан-паша пытался защитить поврежденные корабли, пройдя на флагманском судне вдоль всей русской линии, но и сам серьезно пострадал. Сражение продолжалось до 17 часов. Ушаков, оказавшись на ветре у противника, приказал кораблям выстроиться за ним в линию, не соблюдая своих мест, нарушая догмы линейной тактики. Контр-адмирал сократил время маневра и сам возглавил боевую линию. Быстрое построение русских заставило турок растянуть линию, прикрывая поврежденные корабли, что могло вызвать еще большее поражение. В такой ситуации капудан-паша решил не испытывать судьбу и в темноте бежал. Корабли турок благодаря своим корпусам, обшитым медными листами, ушли на большой скорости.

   Выдающийся полководец Евгений Савойский

   Снова контр-адмирал Ушаков применил новый тактический прием, создав из 6 фрегатов самостоятельную резервную группу. Преследование противника велось без соблюдения установленных мест в строю эскадры и с выходом флагманского корабля «Рождество Христово» в ее голову. Задача – не допустить турок на берега Тавриды – была выполнена. Флотоводца наградили орденом Святого Владимира 2-й степени.
   28 августа 1790 года произошло морское сражение у острова Тендра, где русская эскадра, вышедшая из Севастополя, обнаружила турецкий флот, стоявший на якоре.
   Флагманский корабль Ушакова «Рождество Христово» вел бой одновременно с тремя линейными турецкими кораблями. Когда вражеский флот обратился в бегство, русские преследовали его до наступления темноты. Наутро, когда выяснилось, что турецкая эскадра стоит на якорях поблизости, морское сражение возобновилось.
   За эту очередную победу императрица Екатерина II пожаловала Ушакову орден Святого Георгия сразу 2-й степени и 500 душ крепостных крестьян в Могилевской губернии.
   Явно проигрывая России войну на суше, Турция все-таки решила взять реванш на море. Со всех концов Оттоманской империи к Стамбулу были стянуты военные корабли.
   Ушаков и здесь не стал действать шаблонно – он не стал перестраивать эскадру в принятый тогда боевой порядок – кильватерную колонну. 31 июля 1791 года русские корабли под огнем неприятельских береговых батарей в походном строю из трех колонн прошли между берегом и стоявшим на якоре турецким флотом. Турецкие корабли, обрубая якоря, стали в беспорядке выстраиваться под огнем русской эскадры в боевую линию. Так началось морское сражение у мыса Калиакрия.
   Русский флагманский корабль «Рождество Христово» атаковал флагманский корабль паши Саид-Али и заставил его выйти из боя. Вскоре после этого турецкий флот обратился в бегство. Эта трудная победа у Румелийских берегов ускорила заключение Ясского мирного договора 1791 года.
   Позже, когда Россия вступила в антифранцузскую коалицию совместно с Оттоманской Портой, которая теперь стала ее союзницей, Ушакову, ставшему с 1793 года вице-адмиралом, было поручено возглавить Средиземноморскую экспедицию 1798–1800 годов. В Стамбуле султан передал под командование русского флотоводца турецкую эскадру адмирала Кадыр-бея – 4 линейных корабля, 6 фрегатов, 4 корвета и 14 канонерских лодок. Русский морской десант за шесть недель занял острова Цериго, Занте, Кефалонию и Святого Мавры, где греческое население приветствовало своих освободителей. После этого Ушаков приступил к самой крупной операции Средиземноморской экспедиции – овладению островом Корфу и одноименной крепостью. С моря главную крепость прикрывали два острова – Лазаретто и Видо. На последнем в укреплениях находилось пять больших батарей и 500 солдат. Под стенами крепости стояла французская эскадра: 1 линейный корабль, 1 фрегат, 1 бомбардирский корабль и несколько других судов.
   Первоначально Ушаков блокировал крепость Корфу с моря. Для штурма мощной крепости русских морских пехотинцев явно не хватало, поэтому командующий эскадрой приказал провести учения с корабельными экипажами, чтобы они могли воевать на суше. В сражении согласилось участвовать 2000 вооруженных повстанцев – жителей острова. После настойчивых переговоров с союзниками-турками удалось добиться, чтобы они прислали 4250 воинов-албанцев, составлявших всего лишь треть обещанных в Стамбуле десантных войск. В большом количестве изготовлялись штурмовые лестницы. Вице-адмирал Ушаков сам разработал 130 условных сигналов флагами для управления флотом во время штурма крепости с моря.
   Русские десантники, высадившись на острове, возвели две артиллерийские батареи против фортов Новой крепости. С началом штурма сухопутным войскам надлежало брать приступом передовые французские укрепления, а флоту предписывалось атаковать крепость Видо. Ушаков считал ее ключом к главной крепости – Корфу.
   Штурм Корфу начался 18 февраля 1799 года в 7 часов утра. К этому времени корабельная артиллерия подавила огонь двух французских батарей, и на острове Видо высадился 2-тысячный десант. На Видо в плен сдались его комендант, бригадный генерал Пиврон, а также 422 солдата и офицера островного гарнизона.
   Одновременно со штурмом острова Видо начался приступ крепости Корфу. Десантные войска при огневой поддержке корабельной артиллерии успешно овладели передовыми фортами Новой крепости, а в нескольких местах – самой крепостной стеной. К вечеру французы поняли, что их дальнейшее сопротивление бессмысленно, и гарнизонное командование через парламентеров запросило перемирия.

   Флагманский корабль адмирала Ушакова готовится к решающей атаке флота Саида-Али в сражении у Калиакрии. 1791 г.

   И 20 февраля французская крепость Корфу капитулировала. В плен сдался 2931 человек. В качестве трофеев было взято 16 различных кораблей и судов, около 630 орудий, различное военное имущество. Потери союзников составили около 300 убитых и раненых. Штурм Корфу вошел в историю как образец взаимодействия флота и морского десанта. За штурм Корфу Федор Федорович Ушаков был произведен в адмиралы.
   Во время Средиземноморской экспедиции адмирал Ф. Ф. Ушаков проявил себя искусным политиком и дипломатом. Местное население относилось к нему как к своему освободителю. При его участии была образована греческая Республика Семи Островов, избран «Большой Совет», или «Греческий Сенат». На каждом из Ионических островов были учреждены свои Советы, магистраты, полиция, казначейство и суд. Введение нового правления было одобрено большинством островитян. Но император Александр I, недовольный «республиканскими» взглядами Ушакова, через два года назначил его на второстепенную адмиральскую должность главного командира балтийского гребного флота и начальника учебных команд в Санкт-Петербурге. С тех пор флотоводческий талант Ушакова больше не был востребован.

Измена в Вест-Пойнте

    [12 - По материалам Е. Б. Черняка.]
   Во времена войны за независимость американских колоний Джордж Вашингтон, главнокомандующий войсками американских колонистов, сражавшихся против Англии, отлично понимал значение разведки.
   Усовершенствовать разведывательную службу колонистов Вашингтон поручил майору Бенджамину Толмеджу (Джону Баттому), который отобрал нескольких лично знакомых ему людей в Нью-Йорке и других районах, занятых тогда английскими войсками. Обычно агенты, действовавшие в одной местности, были старыми друзьями – таким образом Толмедж надеялся наладить сотрудничество своих людей и получить уверенность, что в случае ареста и гибели одного из них все остальные будут с удвоенным рвением продолжать работу, чтобы отомстить за друга.
   Наиболее успешно действовал Роберт Таунсенд из Нью-Йорка, фигурировавший под именем Самуэля Калпера-младшего. Он организовал торговую фирму по доставке продуктов в Нью-Йорк от фермеров окрестных районов.
   В занятом английскими войсками городке, где родился Роберт Таунсенд, ему принадлежал дом, который находился на попечении его сестры Сары. В этом доме поселились английские офицеры, в том числе полковник Симко. Сара Таунсенд знала о том, что ее брат стал разведчиком армии колонистов, и пыталась оказать ему всю возможную помощь. Делая вид, что руководит слугами, которые подавали обед английским офицерам, Сара старалась ничего не пропустить из того, о чем говорилось за столом.
   В один из вечеров в конце августа 1780 года полковник Симко беседовал с недавно прибывшим знакомым. Это был майор Андре, натурализовавшийся в Англии сын швейцарского купца. Поступив в английскую армию, Андре быстро продвинулся по службе. Сейчас он был уже генеральным адъютантом британских экспедиционных войск в Северной Америке и доверенным лицом генерала Клинтона.
   За ужином произошел странный случай. Было доставлено письмо на имя Джона Андерсона. Сара спросила Симко, не знает ли он кого-либо, кто носит это имя. Андре неожиданно заявил, что имя это известно, и спрятал письмо в карман. И что странно – внимательный глаз хозяйки скоро заметил, что Андре никому не передал это письмо, а сам вскрыл и прочел его. Это происходило, когда офицеры пили кофе и вели разговоры об американской крепости и главном военном складе Вест-Пойнте.
   Сара Таунсенд попросила одного из квартировавших в ее доме офицеров, капитана Даниеля Юнга, переслать в Нью-Йорк со своим ординарцем пакет в фирму, поставлявшую продукты питания. Подразумевалось, что в нем содержался перечень необходимых продуктов… Сразу же после получения письма сестры Роберт Таунсенд направил его обычным путем Толмеджу.
   Однако за полчаса до того, как оно достигло начальника разведки, майор получил другое письмо. Оно было подписано командиром Вест-Пойнта генералом Бенедиктом Арнольдом. Он сообщал, что, вероятно, к нему должен прибыть его близкий друг Джон Андерсон, который не знаком с местностью. Начальник Вест-Пойнта очень просил послать для сопровождения мистера Андерсона нескольких драгун.
   Военный губернатор Пенсильвании, генерал Арнольд серьезно разругался с властями – исполнительным советом штата. Местные политиканы не без основания обвиняли генерала в нечистоплотных коммерческих сделках, в частности, в том, что он использовал для личного обогащения армейские подводы. В январе 1780 года суд признал Арнольда виновным в «неблагоразумных действиях» и присудил его к общественному выговору со стороны Вашингтона. А в оккупированном Нью-Йорке, где располагался штаб британского главнокомандующего генерала Клинтона, внимательно наблюдали за «делом Арнольда». Сэр Генри Клинтон даже регулярно сообщал о нем в Лондон.
   В обстановке, сложившейся в 1780 году, Клинтон не мог ожидать подкреплений из Англии, которая вела войну против нескольких сильных противников; тем больше надежд сэр Генри возлагал на свою секретную службу. А что могло быть лучше, чем привлечь на английскую сторону одного из наиболее известных американских генералов. Пока тучный брюзгливый Клинтон еще только размышлял об этом, его 27-летний энергичный начальник разведки майор Андре уже составил план действий. Молодой майор был светским человеком, считался дамским угодником и имел склонность к постановке любительских спектаклей. В месяцы, когда английские войска занимали временную столицу колонистов – Филадельфию, Андре познакомился с красивой актрисой Пегги Шиппен, на которой вскоре после того женился рано овдовевший генерал Арнольд. Майор продолжал поддерживать переписку с новой миссис Арнольд – это был один из возможных способов установления контактов с отставным генералом.
   В Филадельфии на Фронт-стрит имелся небольшой магазин стеклянных и фарфоровых изделий, принадлежавший некоему Джону Стенсбери. Не было секретом, что этот купец был тори – сторонником подчинения бывшей метрополии. Но Арнольд знал больше: лавочник являлся одним из британских резидентов в городе. Арнольд, разумеется, под строжайшим секретом сообщил Стенсбери о своем намерении перейти на сторону англичан. Для передачи этого сообщения Стенсбери тайно отправился в Нью-Йорк и поспешил передать Андре важную новость. Обрадованный майор сразу же положительно ответил на вопросы Арнольда: да, англичане собираются воевать до победного конца и готовы щедро вознаградить тех, кто окажет им важные услуги, – вознаградить за потери, которые понесут эти люди ради службы британской короне. Что же касается лично Арнольда, то ему целесообразнее пока оставаться в лагере колонистов и снабжать британское командование нужной информацией.
   Было решено, что Андре будет продолжать внешне вполне невинную переписку с Пегги Арнольд, в которую можно было, как бы невзначай, включить нужные указания и информацию. По совету британского разведчика в «почтовый ящик» была превращена ничего не подозревавшая подруга миссис Арнольд, некая Пегги Чью. Пегги Арнольд и Андре посылали письма на адрес Пегги Чью, а та уже отправляла по назначению эти, как она считала, послания двух романтических влюбленных. Шифрованная переписка все время содержала переговоры о размерах финансовой компенсации за предательство Арнольда.
   Войдя во вкус продажи государственных секретов, Арнольд все время мучился сознанием, что может продешевить. Наконец, решение Арнольдом было принято – постараться получить важный командный пост и после этого склонить на сторону англичан вверенные ему войска. Вашингтон согласился снова принять на службу Арнольда, хотя был очень удивлен его просьбой о назначении комендантом Вест-Пойнта – важного укрепления, где были сосредоточены крупные интендантские склады. Ведь этот пост давал мало надежды отличиться в бою и восстановить репутацию, к чему, как предполагал Вашингтон, стремился Арнольд. Но у того были совсем другие планы.
   3 августа 1780 года зачисленный снова в ряды армии генерал-майор Арнольд был назначен комендантом Вест-Пойнта. Он поспешил потребовать жалованье – в том числе за прошлые годы – и одновременно тайно известил Клинтона, что готов продать Вест-Пойнт за 20 000 ф. ст. Арнольд раздобыл список шпионов-двойников и отослал его Андре. Переписка, однако, была налажена скверно. Нетерпеливому и раздражительному Арнольду приходилось самому изыскивать курьеров и подолгу тщетно дожидаться ответа. Наконец в сентябре майор Андре решил самолично явиться для окончательных переговоров с комендантом Вест-Пойнта.
   …Письмо Арнольда не могло вызвать никакого подозрения у майора Толмеджа, но только до тех пор, пока он не получил донесения Таунсенда из Нью-Йорка. По какой-то случайности начальник разведки вскрыл этот пакет, прежде чем нести его главнокомандующему. Толмеджа поразило, что во второй раз на протяжении часа ему приходилось читать о том же Джоне Андерсоне, который, оказывается, был не кем иным, как английским майором Джоном Андре – начальником британской секретной службы в Америке. Само собой разумеется, возникал вопрос: зачем понадобилось британскому офицеру под вымышленным именем отправляться к командиру Вест-Пойнта, а генералу Арнольду проявлять такую озабоченность о безопасности этого тайного агента английского командования? Толмедж приказал задержать и допросить Андерсона.
   …Переговоры майора с заломившим чрезмерную цену предателем продолжались до утра, когда их беседу прервала артиллерийская канонада: американская батарея стала обстреливать обнаруженный утром английский корабль, который доставил Андре. Посланцу генерала Клинтона пришлось переодеться в гражданское платье и вместе с проводником, которого ему предоставил Арнольд, двинуться по суше в обратный путь. За несколько миль от расположения английских войск проводник отказался идти дальше.

   Назначение Джорджа Вашингтона главнокомандующим американскими силами на Втором континентальном конгрессе. Литография (фрагмент) 1876 г.

   Андре пошел один и вскоре очутился среди солдат, одетых в британские мундиры. Он на всякий случай спросил, кто они. Последовала короткая пауза, после чего один из солдат сказал, что они из английского военного лагеря. Майор тогда сразу же объяснил, что он английский офицер из штаба генерала Клинтона. Его подлинная фамилия выгравирована на задней стенке его часов, а путешествует он под именем Джона Андерсона, причем паспорт на это имя был ему выдан генералом мятежников по фамилии Арнольд. Начальник небольшой группы английских солдат внимательно выслушал объяснения Андре, и, когда он для подтверждения своих слов показал часы со своей фамилией, его немедля арестовали. Андре наткнулся на американских ополченцев, которые нашли британские мундиры на ферме, поспешно покинутой противником. Они обыскали своего пленника и нашли обличающие документы, которые Андре запрятал в сапоги. Тщетной оказалась и попытка майора подкупить солдат крупной денежной суммой. Они доставили его к своему начальнику подполковнику Джемсону.
   В то же утро генерал Арнольд и его жена принимали за завтраком штабных офицеров. Неожиданно принесли пакет: подполковник Джемсон не был в курсе планов Толмеджа и послал курьера информировать генерала Арнольда об аресте Андерсона…
   Позже Арнольд получил чин английского генерала и «отличился» жестокими расправами с мирным населением. В качестве возмещения понесенных им имущественных потерь английское правительство выдало ему несколько тысяч фунтов стерлингов, которые послужили основой для выгодных торговых операций. Умер он в 1801 году в Лондоне богатым человеком, заслужив презрение и ненависть народа, которому изменил.
   Все попытки генерала Клинтона спасти своего начальника разведки оказались тщетными, и Андре был по приговору суда повешен в октябре 1780 года.

Как Наполеон проиграл «битву народов»

   Российский император Александр I считал, что мало отомстить Наполеону за поражения и унижения предыдущих лет одним изгнанием из пределов России. Царю нужна была полная победа над врагом. В этот момент Россия, Пруссия, Швеция и Англия объединились в шестую коалицию, чтобы покончить с наполеоновским захватом Европы. И Александр I мечтал возглавить коалицию.
   27 февраля 1813 года главные силы русской армии вошли в Берлин. Через неделю пал Дрезден. В скором времени совместными усилиями русских и прусских ополченцев территория средней Германии была очищена от французов. Но это ничуть не помешало блистательному полководцу Наполеону 27 августа 1813 года одержать победу под Дрезденом. Среди союзных монархов началась паника. Однако удача вновь отвернулась от Бонапарта.
   16 октября 1813 года на равнине у города Лейпцига началась одна из величайших битв эпохи наполеоновских войн, вошедшая в историю под названием «битва народов».
   По разным источникам, к началу битвы Наполеон имел от 155 до 175 тысяч человек и 717 орудий, союзники – около 200 000 человек и 893 орудия. Сражение началось в 10 часов утра канонадой союзных батарей и наступлением союзников на селение Вахау (Вашау). На первом этапе боя союзникам не удалось сломать мужественное сопротивление французов и добиться где-либо решительного успеха. Более того, умело организовав оборону своих позиций, Наполеон к 15 часам дня подготовил плацдарм для решительного наступления и прорыва союзного центра.
   Первоначально скрытые от глаз неприятеля 160 орудий по приказу генерала А. Друо обрушили ураганный огонь на место прорыва. Ровно в 15 часов началась массированная атака пехоты и кавалерии. Против 100 эскадронов французского маршала Мюрата выстроились в каре несколько батальонов принца Е. Вюртембергского, ослабленные канонадой Друо, и открыли картечный огонь. Однако французские кирасиры и драгуны, при поддержке пехоты, смяли русско-прусскую линию, опрокинули гвардейскую кавалерийскую дивизию и прорвали центр союзников. Преследуя бегущих, они оказались в 800 шагах от ставки союзных государей.
   Александр I, раньше других поняв, что в битве наступил критический момент, приказал послать в бой батарею И. О. Сухозанета, русскую дивизию Н. Н. Раевского и прусскую бригаду Ф. Клейста. До подхода подкреплений неприятеля сдерживала рота русской артиллерии и лейб-казаки из конвоя Александра.
   Из своей ставки на холме у Тонберга Наполеон наблюдал, как пришли в движение резервы союзников, как свежие кавалерийские дивизии остановили Мюрата, закрыли брешь в союзных позициях и вырвали, по сути дела, из рук Наполеона уже торжествуемую им победу.
   Первый день битвы не выявил победителей, хотя потери с обеих сторон были огромны: около 60–70 тысяч человек! В ночь с 16 на 17 октября к Лейпцигу подошли свежие силы наследника шведского престола Бернадота и Беннигсена. Теперь союзники имели двойное численное преимущество над силами Наполеона. Весь день 17 октября обе стороны убирали раненых и хоронили убитых.
   Воспользовавшись затишьем, Наполеон наконец осознал невозможность одержать верх над численно превосходящим противником. Вызвав к себе пленного генерала Мервельда, Наполеон и отпустил его с просьбой передать союзникам предложение мира. Однако ответа не последовало. Тогда к ночи 17 октября Наполеон приказал стянуть свои войска ближе к Лейпцигу.
   В 8 часов утра 18 октября союзники начали наступление. Французы дрались отчаянно, окружающие город деревеньки переходили из рук в руки по несколько раз, приходилось штурмовать или защищать каждый дом, каждую улицу, каждую пядь земли. На левом фланге французов русские солдаты графа А. Ф. Ланжерона неоднократно штурмовали деревню Шельфельд, дома и кладбище которой, обнесенные каменной стеной, были прекрасно приспособлены к обороне. Дважды отброшенный Ланжерон в третий раз повел своих солдат в штыки и после страшной рукопашной схватки овладел селением. Однако посланные маршалом Мармоном против него резервы выбили русских с занятой позиции.
   Особенно жестокая схватка кипела у местечка Пробстейд (Пробстгейт), в центре французской позиции. Корпуса генерала Клейста и генерала Горчакова к 15 часам ворвались в деревню и начали штурмовать укрепленные дома. Тогда Бонапарт бросил в дело Старую Гвардию и сам повел ее в бой.
   Французам удалось выбить союзников из Пробстейда и двинуться в атаку на главные силы австрийцев. Под ударами гвардии неприятельские линии были готовы разорваться, как вдруг, в самый разгар битвы, вся саксонская армия, сражавшаяся в рядах наполеоновских войск, перешла на сторону союзников. Такого никто не ожидал. Для Наполеона это был ужасный удар.
   Бой продолжался до сумерек. До ночи французам удалось удержать в своих руках все ключевые позиции обороны. Наполеон понимал, что еще один день он не выстоит, и поэтому в ночь с 18 на 19 октября отдал приказ к отступлению. Измученная армия французов стала отходить за реку Эльстер. На рассвете, узнав, что неприятель очистил поле битвы, союзники двинулись на Лейпциг. Город защищали солдаты Понятовского и Макдональда, в стенах были проделаны бойницы, на улицах, в садах и кустарниках занимали позиции стрелки и расставлены орудия. Каждый шаг вперед стоил союзникам немалой крови. Приступ был жесток и страшен. Лишь к середине дня удалось захватить предместья, выбив оттуда французов штыковыми атаками.
   На этом кровавая «битва народов» закончилась. За три дня Наполеон потерял около 80 000 человек, 325 орудий и 500 фургонов. 11 000 французов были взяты в плен. В армии союзников убитых оказалось свыше 45 000 человек. Великая армия Бонапарта была разбита, его вторая кампания кряду окончилась неудачей. Теперь он был вынужден отступить и отвести свои войска на другой берег Рейна, убравшись за границы Франции.
   Это сражение могло бы вообще поставить точку в истории наполеоновских войн, если бы союзники, одерживая победу, не дали бы Наполеону ускользнуть из западни. А ведь они имели такую возможность!

Тайные агенты Бонапарта

    [13 - По материалам Е. Б. Черняка.]
   Бонапарт выигрывал не только на полях сражений. Он всегда постоянно реорганизовал свою разведку еще во время итальянской кампании 1796–1797 годов. Бонапарту нужна была разведка не только против неприятеля, но и для слежки за своими собственными генералами. Особенно после того, как армия стала одерживать победы и они старались присвоить себе значительную часть добычи.
   Некий швейцарец Халлер, хорошо знакомый ему еще с 1794 года банкир, оказывал ему особые услуги. В своих воспоминаниях об итальянском походе Наполеон сознательно умалчивает о том, как была захвачена важнейшая пьемонтская крепость Кераско. Дело в том, что Халлер просто договорился с комендантом, который без боя сдал крепость французам.
   Другим не менее успешно действовавшим наполеоновским агентом был Франческо Толи. Он сообщил австрийскому главнокомандующему Меласу ложные сведения о расположении и численности французской армии, что в серьезной степени способствовало поражению австрийцев. Толи доставил Наполеону важнейшие данные о новой австрийской армии генерала Вурмсера, которая была также разгромлена французами.
   В мае 1796 года после битвы при Лоди и взятия Милана Наполеон взамен прежних разведывательных организаций, которые имелись при главной квартире и при штабах отдельных генералов, создал «Секретное бюро» и во главе его поставил командира кавалерийского полка Жана Ландре. Бюро было разделено на два отдела: общий и политический; в задачи последнего входили наблюдение за оккупированной территорией, подавление народных волнений и другие обязанности. Глава политического отдела Гальди навербовал массу агентов.

   Отступающий Наполеон Бонапарт. Художник Ж.-Л.-Э. Месонье

   Шустрый Ландре засылал своих агентов в Неаполь, Рим, Флоренцию, Турин, Венецию и в австрийскую армию, наконец, даже в Вену. Часто «Секретное бюро» строчило для Наполеона по несколько отчетов в день. Помимо командующего доклады бюро имел право читать только начальник штаба Бертье. Таким образом, «Секретное бюро» занималось и разведкой, и контршпионажем. Ландре имел своих агентов и в Париже – в их обязанность входило наблюдение за теми, кого Директория направляла на различные должности во французскую армию, сражавшуюся в Италии.
   Почти все, что применял Ландре и его бюро в своей деятельности, впоследствии тщательно изучалось и прочно вошло во всеобщую практику разведки. В частности, «Секретное бюро» вело сложную игру с агентами-двойниками, одним из которых была, например, графиня Палестрина. Через нее австрийцев снабжали фальшивыми сведениями.
   Разного рода провокации также не были чужды «Секретному бюро». Именно его сотрудники организовали сбор «компрометирующих материалов» против Венеции, территорию которой Наполеон решил занять, чтобы потом использовать как разменную монету в переговорах с австрийцами. При этом использовались различные методы: то организовывали «народные восстания» против венецианского правительства с призывом французов на помощь, то, напротив, подстрекали к волнениям против завоевателей и убийству раненых солдат наполеоновской армии.
   С некоторого времени Бонапарт перестал доверять Ландре, бывшему до того его самым близким и ценнейшим сотрудником. Оказалось, что честолюбивый начальник «Секретного бюро» имел собственные планы, не всегда совпадавшие с целями Наполеона.
   Во время ареста руководителя роялистского шпионского центра графа д’Антрега произошел открытый разрыв. Наполеон обвинил Ландре в том, что он подозрительно долго держал у себя портфель д’Антрега, и в гневе приказал посадить начальника «Секретного бюро» под арест на 15 суток. Отданный сгоряча приказ был вскоре отменен, но отношения обострились до предела. Ландре был вынужден подать в отставку и уехать во Францию. Император запретил использовать его на любом государственном посту.
   Вернувшийся из Италии во Францию победоносный генерал Бонапарт был направлен Директорией во главе большой армии на завоевание Египта. По пути в Египет эскадра, перевозившая французскую армию, с ходу захватила остров Мальту, имевший большое стратегическое значение. Почему же так быстро удалось занять Мальту?
   Примерно за год до этого один французский дипломат, сотрудник посольства в Генуе, некий Пуссиельг, был по предложению Наполеона направлен на Мальту. Опытный француз быстро сговорился с наиболее влиятельными членами ордена, и, когда в начале июня 1798 года флот Наполеона подошел к Мальте, превращенной в сильную крепость, она была без боя сдана французам. Победители, со своей стороны, выплатили щедрую компенсацию рыцарям, проявившим незаурядные коммерческие способности в продаже острова.
   После возвращения во Францию и переворота 18 брюмера, поставившего Наполеона у власти в качестве первого консула, он тотчас занялся созданием своей разведки, точнее – нескольких разведывательных организаций сразу. Разведывательные и контрразведывательные обязанности были возложены на министерство полиции, возглавляемое Фуше, на бюро независимого от него префекта парижской полиции Дюбуа, на персональных агентов первого консула, создававших свои особые организации (в их число входили такие видные военные, как Дюрок, Даву, Ланн, Жюно, Савари – будущие маршалы и министры наполеоновской империи). Этой личной разведкой Наполеон управлял через своего секретаря Бурьена.
   Военным шпионажем ведало вновь созданное специальное разведывательное бюро, образованное в рамках военного министерства. Такое же бюро было создано в армии, предназначавшейся для десанта в Англии в 1804 году. Через определенное время наполеоновская разведка имела агентов во всех столицах и во многих крупных городах большинства европейских государств. Обычно это были хорошо оплачиваемые резиденты. Когда район деятельности того или иного агента выдвигался в центр событий, этому разведчику выдавались очень большие суммы денег для добывания информации. «Черные кабинеты» завели различные ведомства.
   Наибольшую активность проявлял «черный кабинет», руководимый опытным разведчиком директором Лаваллетом. В 1811 году Наполеон отдал приказ учредить филиалы «черного кабинета» во многих городах своей огромной империи – в Турине, Генуе, Флоренции, Риме, Амстердаме, Гамбурге. Лаваллет фактически превратился во второго министра полиции и одного из руководителей наполеоновской контрразведки. Между прочим, при содействии Лаваллета Наполеон завел дюжину высокооплачиваемых агентов, которые должны были представлять ему тайные доклады о настроениях различных кругов французской буржуазии и бюрократии. В числе этих агентов была известная писательница мадам Жанлис.
   Надо отметить, что Наполеон широко пользовался фальшивомонетничеством как оружием в тайной войне против своих противников. Когда императору показали добротно сработанные в Лондоне якобы французские ассигнации, он, пораженный их высоким качеством, приказал расплатиться ими с военными поставщиками. В 1806 году в Париже была налажена подделка австрийских и английских банкнот.

Наполеон Бонапарт. Фрагмент картины «Развод Жозефины с Наполеоном». Художник Ж.-П. Шопен

В Париже, а позднее в Дрездене и Варшаве по распоряжению Наполеона были отпечатаны фальшивые русские ассигнации на много десятков миллионов рублей. Выпуск поддельных денег французский штаб пытался наладить даже в Москве за то короткое время, когда город находился в руках наполеоновских войск. Для этого было приспособлено помещение на окраине, около Преображенского кладбища.

Победные войны короля зулусов

   В начале XIX века в Южной Африке знаменитый вождь зулусов Чака, или Жук, объединил разрозненные враждующие племена к востоку от Драконовых гор и создал в 1818 году Конфедерацию племен провинции Наталь, превратившуюся потом в могущественное Королевство Зулусов.
   Он стал воином в 23 года, когда вождь племен мтетва Дингисвайо призвал на военную службу молодежь клана эм-длечени и объединил их в полки. Воины, которых вел в бой Чака, обрушивались на врага с чудовищной силой и побеждали в рукопашной схватке. Метательное копье Чака посчитал детской игрушкой и изобрел новое оружие с тяжелым широким лезвием и короткой твердой рукояткой. Он сам изготовил опытные образцы, сделав их по типу коротких римских мечей, – икгва, зулусское слово, имитирующее звук, с каким меч рассекает воздух. Щит тоже был превращен в оружие. Он прикрывал тело с левой стороны, и противник терялся, не зная, куда ударить, стесненный собственным щитом.
   Новые реформы оправдали себя в первом же бою, Чака стал командиром полка изикве и отныне принимал участие в военных советах у Дингисвайо.
   Чака тратил много времени на то, чтобы лично обучать каждого воина технике ближнего боя. Свирепость и смелость Чаки в бою всем была известна, но на советах он больше скромно молчал, а высказывался тихим голосом, робко. Среди мтетва уже ходил слух о его высоких моральных качествах: весь скот, который он получал в награду за победы, Чака раздавал воинам.
   В 1816 году вождь зулу Сензангакона умер и «трон» не сразу, а после нескольких схваток, но все же занял Чака. Во время правления Чаки реформы охватывали буквально все стороны жизни зулусов. Чака принялся восполнять недостаток скота, «занимая» его у соседних кланов. Те безропотно отдавали ему быков и коров, видя в нем опасного и сильного соседа. Среди нового стада формировалось ядро будущей знаменитой снежно-белой зулусской породы скота.
   Но главное внимание Чаки было приковано к армии. Чака быстро понял, что боевой дух войска можно резко поднять, если воины станут драться за честь своего изикве, а не клан мтетва в целом. В своем клане он добился обязательного для всех мужчин воинского призыва.
   Проводя реформу, Чака собрал все метательные ассегаи и переделал их на оружие ближнего боя. Самые искусные кузнецы жили в клане Мбонамби, пограничном с мтетва, и Чака направился к лучшему из них – Нгоньяме. Чаке нужен был совершенно новый клинок из самородного металла.
   Пока кузнецы переделывали все оружие, он начал тренировки. Войско обучалось всем приемам ведения боевых действий, неукоснительно соблюдались все распоряжения командиров. В день отряды проходили до 60–70 километров, легко переваливая через холмы, пренебрегая тропинками и дорогами, питаясь мясом скота и зерном в тех краалях, которые они миновали, сопровождаемые лишь у-диби с циновками и горшками. Европейские регулярные части в те годы по хорошим дорогам проходили за световой день не более 20 километров.
   Вскоре клинок был готов. Заточив его о глыбу песчаника, Чака убедился в его остроте, обрив несколько волосков на руке. Подобрав подходящее древко, они с мастером просверлили в нем удлиненное отверстие, влили туда сок луковичного растения сцилла ригилифолия, вставили нагретый черепок клинка. Он схватился намертво. Потом древко обмотали твердой корой и затянули буйволовой кожей. Так родилось оружие, которое в умелых руках зулусов обеспечило чернокожим воинам десятки блестящих побед.
   Когда наконец были готовы новые ассегаи, Чака быстро распределил их среди воинов и научил ими пользоваться. Зулусы получили оружие, которое Африка еще не знала! Всего под ассегаи было поставлено 350 мужчин. Такого числа солдат не было ни у одного соседнего клана…
   От сыромятных кожаный сандалий Чака отказался сразу. Жестокими методами он внедрял новую моду – ходьбу и бег босиком по камням и колючкам. После нескольких показательных казней воинов, не сумевших удержаться в ритме боевого танца на грубой щебнистой земле, жалобы навсегда прекратились.
   Новые большие щиты для различных полков были окрашены в соответствующие цвета. Себе Чака взял белый с большим черным пятном в центре. У каждого полка были своя боевая песня, клич, украшения из меха и перьев на униформе. Сам Чака носил позолоченную юбочку из хвостов циветты.
   Молодой вождь начал медленно, но верно подчинять себе соседние кланы. Первыми стали элангени, которые, однажды проснувшись, увидели у ворот своих краалей импи – боевые группы зулусов. Никто не сопротивлялся. Чака выстроил на скотном дворе все мужское население и выискал среди него тех, кто отравлял ему жизнь в детстве. Их он посадил на острые колья ограды и поджег ее. Тех же, кто хоть чем-то помог ему и матери в горькие годы, он одарил быками. Весь клан был включен в растущий клан Чаки. Мужчины пополнили полки и быстро обучились военному ремеслу. Соседние кланы, напуганные решительностью Чаки, сопротивления не оказывали.
   Следующим пунктом в программе Чаки были бутелези, но их вождь Пунгаше не проявил трусости. Уже терпевший поражение от Дингисвайо, он решил, что от зулусов он поражения не потерпит. Пунгаше не сделал вывода из событий более ранних времен, когда молодой Чака успешно сражался против него в войсках Дингисвайо. Под натиском изикве бутелези не удержались и часа. Прибывший на поле боя Дингисвайо прекратил резню.
   Собрав всех вдов и девушек бутелези, Чака поместил их в построенный рядом с ква-Булавайо сераль. Всего там жило 1200 женщин – умдлункулу. Вождь называл их всех своими сестрами. За 12 лет его правления умдлункулу не произвели на свет ни одного младенца. Чака считал, что нельзя порождать на свет того, кто в один прекрасный день убьет его самого, став наследником. В этой мысли он не был оригинален…
   К началу 1817 года территория клана зулу значительно увеличилась в размерах. Войско Чаки насчитывало уже 2 тысячи воинов (в полку Фасимба было 800). Никому из воинов в трех молодежных полках не разрешено было жениться. В периоды между военными действиями воины изолированно жили в краалях.
   В 1818 году молодой вождь зулу оказался между двумя враждебными ему фронтами. Оба клана по численности превосходили зулусов вдвое.
   Чака тщательно готовился к предстоящей битве. Он объявил всеобщую мобилизацию всех мужчин старше или моложе призывного возраста, способных носить оружие. Верный помощник Чаки талантливый военачальник Мгобози быстро превратил их в дисциплинированное войско. Ополчение стало называться Нкомендала – «беззубый старый скот», но прозвище это было почетным. Далеко на юг к лесу Нкандла были эвакуированы жены с детьми и скот. Всего для сражения подготовили около 4 тысяч человек.
   Главные силы Чака сосредоточил у холма Гокли южнее реки Белая Умфолози. На вершине холма разместился резерв, а основное войско расположилось вокруг на 5–6 шеренг. В радиусе нескольких километров от Гокли зулусы уничтожили все съестные припасы и воду. Зная благодаря разведчикам о своем численном проигрыше клану ндвандве, Чака построил войска полукругом – так было легче смыкать ряды, если враг прорвет оборону. Войсками ндвандве командовал молодой военачальник Намахландхана, ровесник Чаки. С ним были почти все взрослые сыновья Звиде, главы клана.
   Первые группы противника вошли в реку на мелководье. Воины ндвандве держали в правой руке ассегай и щит, а левую положили на плечо впереди идущего – образовалась цепь. Группы командиров Нгобали и Ндлелы обрушились на них как раз в тот момент, когда те преодолевали глубокое место в реке. Первая атака Намахландханы захлебнулась в прямом смысле.
   Следующий маневр Чака придумал такой. На глазах у разведчиков ндвандве 200 воинов полка Фасимба погонят часть скота на юг. Ндвандве наверняка отвлекут значительные силы, чтобы овладеть добычей. Проведя незаметно перегруппировку, Чака разделит силы таким образом, что противник непременно решит: войско разделилось поровну. Между тем на холме скопится 3 тысячи воинов.

   Воин зулу в боевом снаряжении

   Все произошло именно так, как и предвидел Чака. Намахландхана отправил треть своих воинов за скотом зулусов, а остальные 8 тысяч выстроил полукругом у северо-восточного склона холма. И таким образом оказалась видна только часть войска, остальные силы скрывались за гребнем холма.
   После ритуальной встречи двух самых сильных воинов, закончившейся победой зулусов, Чака двинул войска. С удивительной синхронностью движений, которой всегда отличались зулусы, полторы тысячи воинов, сидевших вокруг вершины холма, поднялись как один человек.
   Войско ндвандве втягивалось в сражение медленно и неуверенно. Их боевые порядки уплотнились до такой степени, что воины не могли свободно метнуть копье. Нарастала паника. Как лавина навалились зулусы на столпившегося противника. Началась резня. Новые ассегаи с широким и коротким клинком оказались прекрасным оружием ближнего боя. Копья, которые метали ндвандве, практически не причиняли противникам вреда. Намахландхана перешел к тактике ближнего боя, но яростный напор зулусов отбросил ндвандве. Стояла жара, а воды у них не было. Заканчивались силы и у Чаки. Из пяти шеренг осталось только три.
   Тем временем дымы вдали известили зулусов, что возвращается отряд, уводивший скот. Но это означало и то, что назад движется и часть войска ндвандве, посланного за скотом. Положение становилось отчаянным. Но и тут зулусов выручила железная дисциплина и большая подвижность. «Назад, на вершину холма, щиты держать сзади, – снова и снова звучали слова команды. – Бежать как можно быстрее, но строй не нарушать!» Ротные, взводные и многие рядовые громко повторяли этот приказ. Зулусы и на этот раз без труда обогнали своих противников, и те снова очутились перед двумя сплоченными шеренгами, занявшими первоначальные позиции вокруг вершины холма.
   Ндвандве несколько раз повторяли атаку, но неизменно скатывались к подножию холма. В распоряжении Намахландханы осталось около двух с половиной тысяч воинов, в то время как у Чаки – 600, из коих около половины составляли раненые. Над равниной и холмами стоял тошнотворный запах крови. Между тем к обеим сторонам подходили сравнительно свежие силы. На северном склоне началась неслыханная резня, в которой полегли около полутора тысяч ндвандве и пятьсот зулусов. Победа досталась очень дорогой ценой – ндвандве потеряли около семи тысяч человек.
   Чака мог теперь доверять своим войскам самые ответственные сражения. Несмотря на громадные потери, ему удалось удвоить армию благодаря притоку добровольцев. Вождь всячески поощрял храбрых воинов, выдвигая их на различные командные должности. Одним из его военачальников стал Мзиликази, внук Звиде, бежавший от деда, когда тот убил его отца. Другим был Ндлела, который к неудовольствию людей, служивших с ним, был каннибалом, но довольно быстро отвык от своей пагубной привычки.
   Чтобы избежать кровопролития, Чака решил пригласить мощный клан квабе на свою сторону, но квабе решили выждать исхода сражения Чаки с ндвандве. И тогда Чака напал на них «заранее», одержал легкую победу и влил их силы в свою армию. Теперь, без оппозиции в тылу, он мог противостоять двум самым грозным военачальникам ндвандве – Сошангане и Эвангедабо. О всех делах у ндвандве он узнавал через разведчиков из клана дламини – они приходились родственниками ндвандве, но ненавидели их и прилагали все усилия, чтобы помочь Чаке. Близилась вторая и последняя война Чаки против Звиде.
   В мае 1819 года, вскоре после сбора урожая, Чака приказал сделать большие запасы продовольствия и спрятать их в надежных местах. Узнав от разведки о приближении армии Звиде, он эвакуировал в лес Нкандла всех жителей целого 40-мильного коридора, куда намеревался заманить врага.
   Зулусская армия продвигалась по зулусской территории с трехдневным запасом продовольствия. А зернохранилища, где ндвандве намеревались пополнить запасы, оказывались пустыми. На третий день они лишились и скота: отряд зулусов отбил быков и коров у немногочисленной охраны. Голод и холодные ночи заставили ндвандве устремиться за стадами, которые зулусы намеренно «показывали» на отдалении вражескому войску. Таким образом, противник вышел к восточной кромке леса Нкандла – прямо к главным силам Чаки, скрывавшимся в чаще.
   По плану Чаки, отряд из 500 человек должен был подобраться к спящим ндвандве с дальней от леса стороны, – изображая воинов, вернувшихся из похода за продовольствием. Это было делом несложным, ибо и ндвандве и зулусы говорили на одном языке. Нужно было вызвать среди противников панику. Замысел удался, и утром войско зулусов в полном составе начало преследовать боевые порядки противника.
   Сошангане отдал приказ своим 16 полкам переправляться через реку. Один полк – гвардия – охранял переправу. Чака уловил момент, когда половина воинов переправилась, а вторая осталась на берегу, растянутая по всему фронту, и напал со всей стремительностью, с какой были способны его летучие отряды.
   Двум полкам Чака дал особое задание – быстро идти к краалям ндвандве и захватить вождя Звиде и его жестокую мать. Узнав об опасности, Звиде поспешил укрыться с группой единоплеменников на севере, среди племен бавелу, и именно там его настигла смерть. Он стал жертвой женщины-вождя Мжанжи, которая командовала маленьким кланом бапеди. Она направила свою магию против Звиде, который вскоре умер.
   Отныне владения зулу простирались от Понголы до Тугелы и от океана до Кровавой реки. Территория клана со ста квадратных миль увеличилась до 11 500, а армия выросла с 350 до 20 тысяч воинов. На этой территории десятки вождей покоренных кланов получили статус, поставивший их выше прежнего положения. Население стало мало-помалу отождествлять себя с зулусами!
   В центральной части своей территории Чака распорядился построить несколько крупных военных краалей – Гибисеку, Булавайо, Нобамба Изи-хлебе, Мбелебеле и Дукуза. Это была система опорных пунктов, призванных стать поддержкой регулярной армии. Каждый из них имел округлую форму, и против входа располагалась «королевская часть». По обе стороны загона для скота находились хижины воинов. Гибисегу был более трех миль в окружности и насчитывал 1400 хижин. Каждым поселением командовал военный вождь – индуна, назначенный Чакой. В таких поселениях собиралась молодежь со всех краалей. Сначала молодых людей использовали как пастухов и носильщиков щитов и циновок, а потом направляли в соответствующий полк.
   Рекруты из всех племен и кланов перемешивались в армии, создавая «атмосферу лояльности» власти великого вождя, выхолащивая сепаратистские настроения. Живя и воюя вместе, они сливались в один народ. Тщеславные молодые воины, отличившиеся в бою, быстро продвигались по службе; местные вожди не в состоянии были создать серьезную оппозицию центральной власти. Зулу – диалект нгуни – стал объединяющим средством общения для всего региона, народ стал называть себя амазулу, а не наследниками прежних этнических и политических образований.
   Племена и кланы, не пожелавшие сливаться с зулусами, бежали на юг, где от беженцев уже страдали коса, теснимые белыми поселенцами…
   К 1824 году все было кончено: на сотни миль к югу от Тугелы не осталось ни одного независимого клана. Экспедиции зулусов продолжали обшаривать северные районы Наталя, пока в 1828 году сводный брат Чаки – Дингаан – не заколол короля всех зулусов при большом скоплении народа.
   Жестокие войны на земле зулусов продолжались до тех пор, пока все их земли не были захвачены бурами и англичанами.

Две небоевые потери южан и северян

   В самом начале Гражданской войны в США 1861–1865 годов южане поняли, что им не удастся победить деревянный флот северян, и конфедераты начали строительство бронированных кораблей. В 1861 году Вашингтона достигли тревожные новости: паровой фрегат «Мерримак», частично сожженный и затопленный, был поднят конфедератами и превращен в плавучий броненосец под названием «Вирджиния». Опасались, что он способен уничтожить блокированную объединенную эскадру северян и даже бомбардировать северные порты.
   Чтобы встретить эту угрозу, Федеральный морской департамент объявил о планах создания броненосцев. Капитан Джон Эрикссон спроектировал корабль, палуба которого находилась почти над самой водой. Его корпус с обоих концов был конусообразный; два одиннадцатидюймовых орудия Далгрена были установлены рядом в уникальной бронированной вращающейся башне. Уникальным был и скрытый якорь, расположенный в носу корабля, где вражеские выстрелы не могли достать членов экипажа, работавших с самим якорем или его цепью. Массивный бронепояс – вертикальные плиты высотой шестьдесят дюймов – окружал весь корабль ниже палубы.
   Этот корабль «Монитор», построенный на металлургических заводах в Бруклине, был спущен на воду 30 января 1862 года. Тихоходный и неповоротливый на море, «Монитор» 6 марта 1862 года был отбуксирован в Гэмптон Роудс в Вирджинии. Совершенно новый броненосец прибыл в отчаянный момент – и, как знают теперь даже школьники, – как раз вовремя. Броненосец конфедератов, бывший «Мерримак», методично, корабль за кораблем, уничтожал деревянный федеральный флот.
   Первая стычка между броненосцами произошла в марте 1862 года. «Монитор» пришел предыдущим утром. В течение четырех часов броненосцы обменивались залпами, часто на предельной дальности полета снаряда, и битва закончилась вничью. Но эра деревянных кораблей завершалась. До конца Гражданской войны северяне построили тридцать один броненосец типа «Монитор».
   Весной 1862 года «Монитор» стоял на якоре около Норфолка, время от времени бомбардируя прибрежные крепости. Запись из его вахтенного журнала от 7 мая: «Умеренный ветер с веста и ясная погода. В 1 час пополудни президент Линкольн и сопровождавшие его лица поднялись на борт. В 1.30 пополудни «Мерримак» показался на горизонте – сделаны обычные приготовления для встреч с ним». Оба корабля навели свои орудия. Но ни один из кораблей не получил серьезных повреждений.
   29 декабря 1862 года мощный колесный пароход Соединенных Штатов «Род-Айленд» взял «Монитор» на буксир и привел его в Северную Каролину, город Бофорт, для поддержки сухопутных и морских атак на Уилмингтон.
   30 декабря моряк Фрэнсин Баттс с «Монитора» доложил об ухудшении погодных условий. «Ветер переменился на зюйд-зюйд-вест и усилился… Волны поднимались так высоко, что Гаттерас был едва виден. Корабль начал получать сильные удары».
   Около 7.30 портовый буксир ушел, и буксировать «Монитор» стало намного труднее. Записи в вахтенном журнале «Род-Айленда» говорят о сложностях борьбы с разбушевавшимся океаном: «В 9 часов «Монитор» подал сигнал остановиться. В 9.15 медленно продолжил движение». Броненосец забирал воду, и пришлось запустить все помпы. Стальные удары волн продолжались. Вес провисшего буксира делал судно почти неуправляемым, поэтому трое добровольцев попытались обрезать его. Двое были смыты за борт и утонули; третий обрубил буксир.
   Механик доложил, что помпы не могут работать; вода поднялась на несколько дюймов над машинной палубой. В 11.00 пополудни «Монитор» подал сигнал бедствия – командир приказал вывесить на орудийной башне красный фонарь. Вода в машинном отделении погасила огонь. Без пара помпы не могли функционировать. Оторвавшись от скобы якоря, цепь пробила водонепроницаемую защиту. Команда получила приказ откачивать воду, передавая ведра по цепочке из рук в руки на верх орудийной башни.
   «Оставаться здесь дольше – безумие; пусть каждый спасается сам, – сказал командир Бэнкхед, по словам хирурга с «Монитора» Гренвилла М. Уикса. Сделав все, что смог, командир спустился в оказавшуюся последней шлюпку, шедшую под бортом корабля. Бэнкхед умолял людей, в поисках спасения в ужасе карабкавшихся на башню, сохранять спокойствие. Только эти люди на башне и еще один человек, страдавший от морской болезни и лежавший внизу в своей койке, остались на корабле, но им дали обещание, что за ними вернется другая шлюпка.
   Шлюпка пришла, но было слишком поздно. «Монитор» затонул в 1 час пополуночи 31 декабря 1862 года «около двадцати пяти миль к югу от мыса Гаттерас… на глубине тридцати морских саженей. В общей сложности погибло шестнадцать человек.
   А вот другая история о гибели у побережья Южной Каролины подводной лодки с ручным приводом – первой лодки, которой удалось потопить военный корабль во время Гражданской войны.
   17 февраля 1864 года южане опробовали на противнике свое «секретное оружие». В тот февральский вечер девять человек через два люка забрались в 12-метровую железную трубу диаметром полтора метра. Восемь человек буквально засели за коленчатую рукоятку, похожую на большой коленвал, которая заполняла почти все пространство трубы. Девятый член экипажа, стоя на носу и согнувшись в три погибели, исполнял обязанности капитана. Он наполнил водой две балластные цистерны, размещенные на носу и на корме. Вскоре капсула исчезла из виду, погрузившись в глубину. Воздух освежающим потоком хлынул через трубку, торчавшую над водной гладью. Со скоростью четыре узла подводная лодка «Ханли», названная по имени своего изобретателя, покинула секретное место погружения и взяла курс прямо на фрегат северян «Хаусатоник», который – как и другие корабли, – дрейфовал в четырех километрах от берега.
   Мини-лодка погрузилась достаточно глубоко, чтобы протаранить корму «Хаусатоника» острым «копьем», торчащим спереди. На острие шестиметрового «копья» находился заряд черного пороха весом 41 килограмм. Заряд сработал после того, как лодка удалилась от фрегата северян на 60 метров. Через пять минут «Хаусатоник», пошел ко дну, а пять членов экипажа корабля погибли во время первого успешного нападения подводной лодки на военный корабль.
   Для мужественных моряков-южан это подводное плавание оказалось первым и последним – подлодка также затонула. Вследствие ударной взрывной волны, как предположили на суше военные. Возможно, ослабли заклепки, а может быть, вода проникла сквозь плохо задраенные люки.
   …За время Гражданской войны это были только две небоевые потери.

Самая главная военная тайна краснокожих

    [14 - По материалам В. Черноброва.]
   Идет вторая половина XIX века. На просторах североамериканских штатов в разгаре вооруженная борьба отрядов белых и коренных племен индейцев. Краснокожие, еще вчера не знавшие огнестрельного оружия, но очень быстро освоившие винчестеры, кольты и верховую езду, все свои прежние ратные секреты почти целиком перенесли на новые технические методы ведения войны. Белые же еще много поколений назад перестали относиться к собственному оружию как к живому существу, а к схватке – как логическому завершению магического обряда. Отсюда многочисленные непонятные «белые» страницы в истории этой непонятной войны.
   С одной стороны, федеральные отряды легко справлялись с индейцами, особенно когда врасплох заставали тех за ритуальными обрядами, с другой стороны – краснокожие становились белым просто не по зубам, когда обряды были завершены по всем показателям.

   Один из эпизодов Гражданской войны в США. Один из первых снимков Мэтью Брэди

   1865 год. Битва на реке Паудер. Более чем странное поведение в этом сражении вождя чейеннов Римского Носа впоследствии подробно описал индейский летописец Деревянная Нога. Разумеется, не исключено, что часть событий слегка приукрашена, тем не менее при прочтении не пропадает ощущение, что вождь все же обладал силой, противостоящей не только пулям, но и стихии: «В битве… он медленно проезжал на коне перед строем белых. Солдаты палили по нему, но ни одна пуля в него не попала. Они либо пролетали мимо, либо отскакивали. На нем был священный головной убор, обладавший мощной магической силой…»
   25 июня 1876 года. Вот как описывал разгром 7-го кавалерийского полка, находившегося под командованием известного ненавистника индейцев, генерала Джорджа А. Кастера, у Литтл-Бигхорн, индеец племени сиу по имени Железный Ястреб: «С нами был очень храбрый чейенн. Его голову украшал военный головной убор из перьев пятнистого орла, на плече была надета пестрая накидка из кожи какого-то животного, крепилась она тоже пестрым поясом. Он в одиночку направился к холму, а мы в отдалении следовали за ним. Вдоль гребня выстроились солдаты, которые спешились и держали своих лошадей под уздцы. Чейенн покружил перед ними, подъезжая совсем близко, – солдаты непрерывно обстреливали его. Потом он вернулся к нам с криком: «А! А!» Кто-то спросил: «Друг чейенн, в чем дело?» В ответ чейенн стал развязывать свой пестрый пояс, и когда он встряхнул его, с пояса посыпались пули. Этого прекрасно сложенного воина оберегала священная сила, потому он был неуязвим для солдат…»
   1890 год. Последняя война степных индейцев, последняя проигранная битва у ручья Вундед-Ни. Здесь свои чудодейственные свойства проявил святой пророк племени сиу – Черный Лось, который также мог отвращать вражеские пули. При бое отряда Большой Ноги с солдатами окрестные индейцы, слышавшие выстрелы, поспешили к месту сражения. Одну группу вел Черный Лось. У него не было ружья, но он держал прямо перед собой священный лук. Атаковав непрерывно стрелявших солдат, Черный Лось и его люди не получили ни единой царапины. Об этом племени известно, что в нем были особые воины. «Те, кто владел магической силой», у сиу назывались «вакан» – таинственные. Изредка они демонстрировали соплеменникам свои возможности. Раскрасившись особым образом и прикрывшись лишь набедренными повязками, со священными свистками-флейтами на груди, «вакан» выстраивались в цепочку и шли навстречу стреляющим в них людям. При этом стрелы гнулись и ломались, а пули падали на землю, оказываясь сплющенными, у людей же не находили никаких повреждений.
   Тем не менее и такие неустрашимые и непобедимые сиу были вынуждены после этой битвы признать свое поражение. Это было последнее крупное сражение так называемых «индейских войн», в котором погибли 218 индейцев и 31 солдат.
   …Прошел целый век относительно мирного сосуществования коренных индейцев и пришлых бледнолицых. И вот печально известное вооруженное восстание 1973 года индейцев сиу в местечке Вундед-Ни в Южной Дакоте, США. И тут вновь проявилось забытое было индейское искусство избегать попадания пуль. Из газет известно, что во время многочисленных перестрелок с правительственными войсками были человеческие жертвы, в том числе и с индейской стороны, но в священное типи индейцев, стоявшее посредине поселка, не попала ни одна пуля. Известно, что внутри него проводились культовые церемонии, которыми руководил современный религиозный лидер сиу – Вороний Пес…
   Даже если отбросить 99 процентов всех сообщений о неуязвимости индейских воинов и шаманов, все равно их слишком много, чтобы считать все ложью и отмахнуться от удивительных фактов. Тем более, что подобные истории неоднократно повторялись во всех войнах человечества.

Броненосец против джонок

   Вопрос о сюзеренной власти Китая над Аннамом (Вьетнамом) привел к серьезному конфликту между Францией и Китаем, окончившемуся в 1883 году войной между этими государствами.
   В итоге Франция приобрела протекторат над Тонкином. А затем вице-адмирал Курбэ начал борьбу с речными пиратами, или «черными флагами», отличавшимися хорошей организацией. Вскоре он отнял у них ряд городов – Бак-Нин, Хон-Хоа, Сон-Тай. Стали осуществляться тонкинские экспедиции французов, стоившие им много их жертв и надолго задавшие им работы. После длительных переговоров Китай, как сюзерен Тонкина, взялся опять за оружие, и его регулярные войска разбили истощенные зимним походом французские отряды.
   Министерству Ферри удалось все же склонить Китай к уступкам. Он вновь признал Тяньцзиньский договор от 11 мая 1864 года, устанавливавший следующие положения: Франция охраняет южные границы Китая, который убирает оттуда свои войска; Китай признает договоры, заключенные между Францией и Аннамом; Франция содействует заключению новых торговых договоров между Китаем и Аннамом.
   Пока контр-адмирал Леспес удерживал китайские суда на севере, Курбэ собирал свою эскадру на юге, намереваясь оказать давление на китайцев у Фучау. Все отдельные отряды французских судов, находившихся на Востоке, были соединены в одну «Эскадру Дальнего Востока» под его командой. 12 июля 1884 года Ферри предъявил Китаю ультиматум вследствие неожиданного нападения китайцев у Баклэ. Срок ответа на него был продолжен до 2 августа. Но Китай на уступки не пошел.
   Морские силы китайцев из Фучау состояли из следующих судов: 4 крейсера, 4 авизо, 2 канонерок так называемого класса «Альфа» и одной канонерки другого типа. Вооружение всех этих судов состояло из 47 орудий, в числе которых находилось 25 крупнокалиберных пушек (16–25 см); мелких скорострельных пушек у китайцев не было. Кроме того, на рейде стояло 9 военных джонок с 700 человек, 7 паровых катеров и 3 большие шлюпки, вооруженные шестовыми минами, а также большое количество брандеров.
   К 23 августа прошло уже пять недель с того момента, как Курбэ стал на рейде, ожидая со дня на день приказания из Парижа начать военные действия. Противник его усиливался с каждым днем, и положение французского адмирала становилось далеко не безопасным, тем более, что главные укрепления на реке Мин лежали ниже по течению, практически на пути его отступления. Поэтому в случае поражения и отступления ему пришлось бы еще прорываться мимо этих фортов.
   Эскадра Курбэ состояла из 4 крейсеров (в том числе один малый крейсер), 3 канонерок и 2 миноносцев; вооружение этих судов состояло из 58 орудий и большого количества мелких скорострельных пушек. 5 паровых катеров были назначены исполнять обязанности истребителей миноносцев. Ниже по течению, в самом узком месте реки, находились еще крейсер и авизо, чтобы препятствовать постановке мин и заграждений китайцами. Французские суда стояли полукругом вокруг острова Пагоды. Курбэ держал свой флаг на малом крейсере «Вольта».
   В 10 часов утра 23 августа было передано объявление войны вице-королю в Фучау. В течение утра китайцы готовились к бою, что немало волновало адмирала, который приказал своим судам также приготовиться к бою, не возбуждая внимания китайцев. В половине второго пополудни, на обеих эскадрах прислуга стояла у орудий; через 15 минут все французские суда снялись с якоря. Китайцы немедленно последовали их примеру. Солнце страшно пекло, все замерло в тревожном ожидании – наступил решительный момент.
   Вдруг одна из китайских миноносок бросилась в атаку на «Вольту». Курбэ быстро приказывает поднять условленный сигнал, и оба французских миноносца дают полный ход вперед. В этот момент раздается преждевременный выстрел с марса одной из канонерок, что заставляет Курбэ поднять второй сигнал, чтобы открыть огонь раньше китайцев, хотя он, собственно, хотел выждать результата атаки миноносцев.
   Бой разгорелся сразу по всей линии. Через полминуты после первого выстрела у ближайшего китайского крейсера «Yang-Woo» раздается взрыв мины, пущенной с французского миноносца, быстро прошедшего 500 метров, отделявших его от крейсера. Последний успел после взрыва выброситься на берег. В миноносец попал снаряд, повредивший котел, и его понесло по течению.
   Тем временем атака второго миноносца другого крейсера не удалась, и его тоже понесло по течению. Вооруженные шестовыми минами баркасы немедленно бросились в атаку на этот крейсер – «Foo-Sing», у винта которого взрывается мина. Французы сделали попытку взять его на абордаж, но он был сильно поврежден и быстро затонул.

   Вождь апачей Джеронимо со своими братьями. Фото конца XIX в.

   В этот момент раздаются выстрелы крупных орудий. Это подошел броненосный корвет «Tiomphante» (6 орудий). «Вольта» громит правым бортом севший на мель «Yang-Woo», а левым расстреливает военные джонки, отвечающие сильным ружейным огнем. Все три канонерки поднимаются вверх по реке. Кругом все окутано густым пороховым дымом, в котором три больших крейсера поддерживают правым бортом сильный огонь по береговым батареям, и левым – по неприятельским авизо. Через полчаса, в 2 часа 25 минут пополудни, бой был окончен, а пороховой дым медленно рассеялся.
   Французские суда, за исключением миноносца № 45, обошлись без серьезных повреждений. Китайская эскадра была уничтожена; военные джонки частью затонули, частью сгорели, команда их погибла. Подобная же участь постигла брандеры и две большие джонки с войсками. «Yang-Woo» был охвачен пожаром; транспорты, стоявшие у арсенала, были уничтожены, две маленькие канонерки выбросились выше по течению на берег. Обе канонерки типа «Альфа» получили в бою серьезные повреждения, их понесло вниз по реке, где они были уничтожены «Triomphante»; одна из них затонула. Три авизо, сражавшиеся с крейсерами, пытались уйти задним ходом, но, потерпев тяжелые аварии, сдрейфовали вниз по реке.
   Через несколько минут, когда дым немного рассеялся, береговые батареи вновь открыли огонь, но к 5 часам и их заставили замолчать. В 3 часа дня на поверхности не было уже ни одного китайского судна – все они потонули, выбросились на берег или сгорели. В 5 часов французы стали на якорь вне досягаемости огня фортов; немедленно были отправлены вооруженные шлюпки для уничтожения китайских минных катеров, нашедших себе убежище за таможенными складами.
   Целую ночь французам пришлось быть настороже, потому что китайцы пускали по течению брандеры. Большинству судов пришлось до четырех раз за ночь сниматься с якоря. В 9 часов прошел таким образом горящий транспорт, сопровождаемый двумя джонками; как эти, так и следующие брандеры были уничтожены. Китайцы потеряли 5 командиров, 39 офицеров и 2000 матросов и солдат. Французы – только 6 человек убитыми и 25 ранеными.
   В итоге после нескольких сражений Китай в 1885 году подписал Тяньцзиньский мирный договор, по которому фактически признал захват Вьетнама Францией.

Кому была нужна русско-японская война?

    [15 - По материалам А. Бондаренко.]
   На первый взгляд в 1904 году все началось внезапно и неожиданно. Наша эскадра, стоящая на внешнем Порт-Артурском рейде, подверглась внезапному нападению японских миноносцев и понесла тяжелые потери. Многим не верилось, что какая-то маленькая Япония посмеет всерьез ввязаться в борьбу с таким исполином, как Россия.
   Однако еще «с января 1900 года в Морской академии начались занятия военно-морской игры с целью проверки нашей боевой подготовки на Дальнем Востоке, – рассказывает в книге «На службе трех императоров» генерал от инфантерии Николай Алексеевич Епанчин. – Это было сделано по особому желанию Государя…»
   Инженер-полковник А. фон Шварц в книге «Осада Порт-Артура» писал: «Ход естественного развития Русского государства издавна двигал его в сторону наименьшего сопротивления – на восток, к берегам Тихого океана. В середине XIX столетия Россия приобрела Южно-Уссурийский край с гаванью, где был основан Владивосток. Но гавань эта замерзала и не могла служить хорошим портом для Сибирской магистрали, к постройке которой было приступлено в 1891 году. Необходимо было приобрести гавань незамерзающую, открытую для судов круглый год. Таковую можно было найти только на юге: в Корее или на Китайском побережье Тихого океана».
   Гавань действительно искали. И нашли – Порт-Артур и Дальний (Далянь), которые в 1898 году Россия арендовала у Китая на четверть века. Все было бы хорошо, если бы на Дальнем Востоке не пересеклись интересы сразу многих государств – Англии, Франции, Германии да еще, естественно, Японии.
   Возможность решить все миром существовала. Это понимали и японцы, поэтому в Петербург приехал маркиз Ито, предложивший от имени японского императора разделить сферы интересов: Япония обосновалась бы в Корее, Россия – в Маньчжурии. Однако такое предложение принято не было, поскольку у России в Корее имелись свои интересы. Точнее, не у России, а у частного капитала, который вмешался в дело, всегда готовый осваивать чужие богатства в своих интересах.
   После неудачных переговоров маркиз Ито поспешил в Лондон, где было подписано англо-японское соглашение, направленное против России.
   Еще одним нюансом было то, что государь Николай II, неумолимо терявший популярность у своих подданных, прекрасно понимал положительное значение «маленькой победоносной войны». Однако он никогда не являлся стратегом. Япония из Санкт-Петербурга виделась чем-то очень маленьким и весьма отсталым…

   Броненосец «Адмирал Курбэ»

   А японские спецслужбы по всем направлениям поработали на славу! Они скрывали собственные знания даже от своих союзников, чем обеспечили грядущий успех. В частности, японский штаб отлично знал, что численность мобилизованной русской армии к 1 мая едва достигала 80 000 человек. Известно было и ее материальное и моральное состояние. Военный министр Куропаткин утверждал, что офицеры, наиболее подготовленные и развитые, бежали из строевых частей, устраивались в жандармы, земские начальники и даже надевали полицейский мундир…
   С солдатами дела обстояли еще хуже. Генерал Епанчин свидетельствует, что со времени введения общей воинской повинности в 1874 году «армия уже не была, как прежде, кастой, когда солдат служил почти всю жизнь; настроение народных масс сильно изменилось… Когда наши воины защищали родную землю, когда они шли защищать христиан от «бусурман», они понимали необходимость войны. Не то было при войне с Японией: почти никто не понимал необходимости этой войны».
   О недальновидности русских политиков и генералов говорят многие факты. Например, тот, что воюющая армия была связана с Россией всего лишь одной железнодорожной линией: от Харбина на Мукден, на Ляоян и на Порт-Артур. По этой одноколейке в течение двух лет осуществлялось все ее снабжение. Или тот, что русскую Маньчжурскую армию возглавил генерал от инфантерии А. Н. Куропаткин, военный министр. Алексей Николаевич обратил на себя внимание под Плевной, когда был капитаном Генерального Штаба и состоял при Скобелеве… Это дало возможность остроумному генералу М. И. Драгомирову так прокомментировать назначение генерала Куропаткина: «Может быть, это и хорошо, только вот кто там за Скобелева?» Скобелева, к сожалению, не нашлось.
   Как следствие, в ночь на 27 января 1904 года японцы без объявления войны напали на русскую эскадру, стоявшую на рейде у Порт-Артура. В результате минной атаки были подорваны два лучших русских броненосца и крейсер…
   Можно поверить и понять, что война стала неожиданностью для стоявших в Петергофе лейб-уланов. Но почему нападение оказалось внезапным для моряков Артурской эскадры и русского командования на Дальнем Востоке?

Что помешало японцам ударить по Владивостоку?

    [16 - По материалам В. Кулинченко.]
   Когда Япония в 1904 году начала войну с Россией внезапным нападением на русскую Тихоокеанскую эскадру, стоявшую на рейде Порт-Артура, она преследовала далеко идущие цели. В частности, после разгрома русской армии под Ляояном в августе 1904 года планировался захват не только острова Сахалин, Маньчжурии, но и русского Дальнего Востока. Естественно, для воплощения в жизнь этих замыслов был неизбежен удар по Владивостоку, однако он не состоялся. По какой причине? На данный вопрос историки дают различные ответы, но при этом мало кто анализирует роль в защите Приморья русских подводных лодок, уже тогда представлявших серьезную угрозу неприятельскому флоту. Даже намек на возможность появления русских подводных лодок во время боевых действий при Порт-Артуре сковывал операции врага.
   Капитана 2-го ранга Вильгельма Витгефта в 1889 году направили в длительную командировку за рубеж для изучения субмарин и минного дела. В 1900 году, будучи контр-адмиралом, Витгефт обратился с докладной запиской к командующему морскими силами Тихого океана. Он писал, что хотя подлодки еще неудовлетворительны в боевом отношении, они уже являются оружием, «оказывающим сильное нравственное влияние на противника». Вильгельм Витгефт просил в порядке опыта установить на старых подводных лодках Джевецкого с педальным приводом постройки 1881 года торпедные аппараты и прислать их на Дальний Восток. Причем доставку осуществить на судне Доброфлота с обязательным заходом в Японию, чтобы подлодки были там замечены. Что и было проделано: в конце 1900 года пароход «Дагмар» доставил субмарины.
   Прозорливый морской офицер оказался прав! Когда в апреле 1904 года у Порт-Артура на минах подорвались броненосцы «Ясима» и «Хацусе», японцы посчитали, что их атаковали субмарины, и вся японская эскадра долго и яростно стреляла в воду.
   1 января 1905 года приказом командира Владивостокского порта из подлодок был сформирован «отдельный отряд миноносцев», входивший во Владивостокский отряд крейсеров. Начальником отряда из 8 субмарин стал командир подлодки «Касатка» лейтенант Плотто. Лодки в июне-июле 1905 года, закончив практическую подготовку личного состава, начали нести дозорную службу у островов Русский и Аскольд, оставаясь там целыми сутками.
   В конце апреля 1905 года русское командование получило агентурные сведения о готовящемся походе японских крейсеров к бухте Преображения. 29 апреля туда срочно направились лодки «Дельфин», «Касатка» и «Сом». Две первые шли вместе, а «Сом» отстал и совершал поход самостоятельно. В 70 милях от Владивостока, у мыса Поворотный, сигнальщик этой лодки заметил два японских миноносца. Командир лодки князь Трубецкой приказал погружаться, на что требовалось около 5 минут.
   Неприятельские корабли обнаружили субмарину, открыли огонь и пошли на таран, но лодка ушла на глубину 12 метров и сумела оторваться. Командир начал маневрирование для выхода в атаку. Миноносцы стали отходить к югу. Наблюдая за ними в перископ, «Сом», подвсплыв в позиционное положение и приготовив торпеды, продолжал сближение. Внезапно на море опустился туман, а когда он рассеялся, враги были уже далеко. И хотя боевого столкновения не получилось, этот эпизод имел немаловажные последствия: японцы убедились, что русские подводные лодки выходят далеко в море, а значит, надо держать ухо востро.

   Подрыв на мине российского флагмана «Петропавловск»

   В конце Русско-японской войны во Владивостоке находилось 13 подводных лодок, которые часто простаивали на ремонте. Но благодаря усилиям экипажа и командиров как минимум две субмарины всегда были готовы выйти в море.
   В 1904 году, лейтенант Янович переделал одну из подлодок Джевецкого по своему проекту. Особенность этой лодки, получившей имя «Кета», заключалась в том, что она несла боевую службу в полупогруженном положении, оставляя на поверхности небольшую рубку, но в случае необходимости могла нырнуть на глубину до 3 метров, продолжая движение под водой. Экипаж «Кеты» состоял всего из трех человек, и ее можно считать прототипом современных сверхмалых подводных лодок. В состав флота «Кету» занесли в марте 1905 года в качестве «катера малой видимости». «Кета» получила задачу по защите подступов к Николаевску-на-Амуре, а 16 июня подлодка перешла в Татарский пролив для охраны судоходства.
   31 июля 1905 года субмарине пришлось участвовать в успешном отражении высадки японского диверсионного отряда у мыса Лазарев. А на следующий день, находясь в море на траверзе мыса Погби, «Кета» обнаружила два японских миноносца. Субмарина тотчас пошла на врага, но уже почти на дистанции торпедного залпа села на необозначенную мель. Атака сорвалась, но тем не менее она встревожила японцев, и больше их корабли не делали попыток зайти в Амурский залив.
   Не достигнув каких-либо значительных успехов, русские подводные лодки за время войны самим фактом своего существования удержали японцев от штурма Владивостока и воспретили им плавание в Амурском заливе. По мнению многих экспертов и военно-морских историков, подводные лодки не только спасли Дальний Восток от нападения японской эскадры адмирала Камимуры, а после Цусимы – и всего флота Страны восходящего солнца под командованием адмирала Того, они заставили задуматься о значении нового морского оружия весь мир.

Таинственная история «Гебена»

    [17 - По материалам В. И. Контровского.]
   Четвертого августа 1914 года штилевую поверхность Средиземного моря к западу от Сицилии яростно вспарывали четыре крейсера: германские «Гебен» (под флагом командующего средиземноморской дивизией немецких крейсеров контр-адмирала Сушона) и «Бреслау» и британские линейные крейсера «Неукротимый» и «Неутомимый». Клубы тяжелого угольного дыма обильно пачкали чистое небо – корабли шли самым полным ходом, выжимая из своих машин все, на что они были способны.
   Немцы шли посередине, а корабли флота Его Величества следовали за ними параллельными курсами, держась по бортам германских крейсеров. Строй клина, который образовала мчавшаяся на восток четверка, медленно заострялся – англичане мало-помалу проигрывали гонку. Снарядам уже тесно было в орудийных стволах, но пушки пока молчали: официально две империи еще не находились в состоянии войны.
   Шестнадцать двенадцатидюймовых орудий двух британских линейных крейсеров могли очень основательно повредить здоровью «Гебена» – не зря адмирал Сушон, гробя своих кочегаров, так старался оторваться от нежелательного эскорта. Преследование длилось семь часов, но команды «Открыть огонь!» английские комендоры так и получили. Английское Адмиралтейство с девичьей застенчивостью решило вдруг строго следовать формальным нормам международного права!
   Как бы то ни было, возможность отправить «Гебен» на дно морское была упущена. 4 августа в 16.30 германский линейный крейсер от преследователей оторвался. Немцы поспешили прямиком в Мессину – надо было спешно грузить уголь. Крейсера Главнокомандующего Средиземноморским флотом Арчибальда Милна могли последовать за противником (уже за противником, поскольку после нуля часов 5 августа Великобритания наконец-то вступила в войну против Германии) и караулить его прямо у Мессины, но…
   Снова «но»! Италия объявила о своем нейтралитете (сильно разочаровав этим своих партнеров по Тройственному союзу), следовательно, шестимильная зона итальянских территориальных вод оказалась закрытой для боевых кораблей воюющих стран. По этой причине английским линейным крейсерам запретили входить в Мессинский пролив.
   Сушон в авральном порядке принял на рейде Мессины топливо с немецкого угольщика «Генерал», проигнорировал пресловутый нейтралитет итальянцев и форсировал пролив, а Милну с его тремя крейсерами (флагман эскадры «Несгибаемый» присоединился к «Неукротимому» и «Неутомимому») пришлось делать изрядный крюк и огибать всю Сицилию для возобновления погони. Правда, в хвост немцам вцепился мертвой хваткой английский легкий крейсер «Глостер», встретивший «Гебен» и «Бреслау» у южного выхода из Мессинского пролива, так что информация о местонахождении противника у англичан теперь имелась. И все-таки Милн не знал одного, но самого важного обстоятельства: а куда именно намерен следовать «Гебен»?
   А Сушон еще 4 августа получил радиограмму с предписанием следовать в Стамбул. Из текста депеши следовало, что предварительная договоренность с турками достигнута. Однако 5 августа германское Адмиралтейство отменило свое предыдущее распоряжение: «Гебену» и «Бреслау» приказали идти в Полу, к австрийцам. Дело в том, что на самом деле с Оттоманской Империей договориться никак не удавалось. И все-таки немецкие корабли пошли на восток, несмотря на то, что в армии из полученных приказов к исполнению принимается последний.
   В чем тут дело? Объяснение этому своему поступку, данное германским адмиралом в своих воспоминаниях, выглядит, мягко говоря, малоубедительным: «…в моей душе все восставало против ухода в Полу на милость австрийцев. И поэтому я решил, вопреки всем приказам, следовать в Стамбул».
   Вечером шестого августа германские крейсера, преследуемые по пятам «Глостером», пересекали Ионическое море. Адмирал Милн, все еще не понимая конечной цели немцев, принимал уголь на Мальте и не слишком беспокоился о будущем: если немецкие корабли повернут в конце концов на запад, они неминуемо встретятся с тремя крейсерами англичан, на бортах которых написаны столь громкие имена. «Гебен» сильнее любого одного из них, двум британским линейным крейсерам придется попотеть, чтобы справиться с германцем, но против трех шансов у Сушона нет. Кроме того, Милн полагал, что у входа в Адриатическое море германские крейсера могут быть успешно перехвачены эскадрой контр-адмирала Трубриджа.
   Но на Трубридже веригами висело предписание Адмиралтейства «избегать боя с превосходящими силами», причем определить, являются ли «Гебен» и «Бреслау» такими «превосходящими силами» должен был именно он, контр-адмирал Трубридж. В пятом часу утра английские броненосные крейсера прекратили поиск отряда Сушона. Была упущена третья возможность разделаться с роковым (как показали дальнейшие события) кораблем.
   Тем временем неутомимый «Глостер» тенью следовал за «Гебеном», не обращая внимания на радиограмму Милна с «Несгибаемого», рекомендующую «прекратить погоню во избежание риска быть уничтоженным». Когда утром 7 августа Сушон послал «Бреслау» отогнать дерзкого соглядатая (не мог же немецкий адмирал идти к ожидавшему его среди островов Эгейского моря угольщику «Богадир» на глазах англичан!), «Глостер» тут же открыл огонь. Британский капитан рассчитал правильно: «Гебен» не бросил своего младшего брата и вмешался в поединок. Против мощных орудий линейного крейсера «Глостер» держаться не мог, Келли вышел из-под обстрела, однако возобновил преследование, как только «Гебен» лег на прежний курс. В недостатке упорства командира «Глостера» никто не смог бы обвинить: Келли прервал погоню только у мыса Матапан, подчиняясь категорическому приказу Милна.
   Вскоре после полуночи английские линейные крейсера вышли с Мальты и после полудня 8 августа находились на полпути между Мальтой и Грецией. Снова появился шанс настичь и утопить неуловимый «Гебен»: германские корабли сначала долго петляли между островами Эгейского моря, а затем весь день 9 августа грузили уголь с «Богадира» близ острова Денуза. Но и четвертая – и последняя! – возможность также была упущена.

   Полномочные представители России и Японии на переговорах в Портсмуте, штат Нью-Гэмпшир (США). Август 1905 г.

   В 14.00 8 августа Милн вынужден был внезапно и резко остановиться, так как получил сообщение английского Адмиралтейства о том, что Австро-Венгрия объявила войну Великобритании. Это в корне меняло обстановку на театре военных действий, и британский командующий поступил совершенно правильно, немедленно собирая все вверенные ему силы в единый кулак – ведь из Адриатического моря вот-вот могли появиться три, а то и четыре новейших австрийских дредноута, каждый из которых превосходил по своей боевой мощи любой из линейных крейсеров Милна в полтора раза. Для англичан возникла реальная угроза быть отрезанными от Мальты – основной базы – и вынужденными принять бой в невыгодных условиях.
   Ведя наблюдение за выходом из Адриатики, весь флот Милна простоял на месте целые сутки: до следующей радиограммы из Лондона. И в этой депеше сообщалось, что война Англии Австрией отнюдь не объявлена, а всего лишь (!) имело место досадное недоразумение: некий клерк Адмиралтейства (имя его так и осталось неизвестным) перепутал бланки заранее подготовленных разных радиограмм и передал в эфир ложное известие о начале войны между Англией и Австро-Венгрией. Случайность настолько дикая, что в случайность не хочется верить…
   Адмирал Милн незамедлительно возобновил погоню за германским крейсером-призраком, но было слишком поздно.
   Адмиралу Сушону пришлось еще понервничать, пока военный министр Турции Энвер-Паша, известный своими прогерманским настроениями, не дал под свою ответственность разрешения германским крейсерам войти в пролив. Более того, тот же Энвер-Паша распорядился открыть огонь по английским кораблям, если те осмелятся преследовать немцев и войдут в сферу действия береговых батарей, прикрывавших Дарданеллы. Формально Турция приобрела германские корабли, присвоила им другие названия, подняла на их мачтах турецкие флаги и таким образом избавилась от претензий стран Антанты по поводу пребывания крейсеров воюющей страны в порту страны нейтральной.
   Адмирал Сушон, пользуясь поддержкой ориентирующихся на союз с Германией влиятельных лиц в правящих кругах Турции, с завидной энергией прибрал к рукам все руководство турецким флотом и береговой обороной, фактически передав его немцам.
   Сушон (не по собственной инициативе, а выполняя четкие приказы из Берлина) дерзко атаковал русские порты в Черном море (в том числе и Севастополь) на германских кораблях под турецкими флагами. Этот пиратский набег имел необратимые последствия.
   31 октября 1914 года послы Антанты в Стамбуле потребовали свои верительные грамоты, 4 ноября Россия объявила войну Турции, а 5 ноября то же самое сделали Англия с Францией. Оттоманскую Империю втянули в европейскую свару.
   По своему воздействию на судьбы множества людей «Гебен» оказался едва ли не самым знаменитым и самым таинственным боевым кораблем во всей истории человечества: недаром его прозвали «Разрушителем империй» (как минимум двух – Российской и Оттоманской). И все-таки вряд ли стоит переоценивать влияние этого знаменитого крейсера, истинного исчадия ада, на ход и исход Первой мировой войны и особенного его роль в развитии роковых событий в России.
   История «Гебена» достаточно широко известна, и вряд ли стоило ее еще раз пересказывать только для того, чтобы добавить несколько страниц к уже написанным томам. Хочется обратить внимание на один странный факт: как вообще «Гебену» удался его отчаянный прорыв к Стамбулу? Энергия главного исполнителя, адмирала Сушона, несомненно, в огромной степени помогла осуществлению этого смелого и дерзкого замысла; но вот обстоятельства, сопутствовавшие самому прорыву…
   Вполне объяснимы неудовлетворительная координация действий флотов Франции и Англии (в истории масса примеров, когда союзники не могли толком договориться) и промахи верховного руководства, но есть и непонятное.
   Почему сбои радиосвязи проявлялись в самых ответственных случаях? Наиболее важные депеши или доходили до адресатов с большим опозданием, или не доходили вовсе.
   Почему все-таки англичане отпустили «Гебен» после семичасовой погони за ним 4 августа, так и не сделав по крейсеру ни единого выстрела?
   Почему немцы прошли Мессинским проливом, а британские корабли не последовали за ними тем же самым путем?
   Почему Трубридж, направившийся было на перехват «Гебена», не довел дело до конца? Если он не был уверен хотя бы в ничейном исходе предстоящего боя, зачем тогда вообще было трогаться с места?
   Почему Милн приказал командиру «Глостера» прекратить наблюдение за «Гебеном»? В коротком бою английский крейсер легко вышел из-под огня немцев, значит, он с такой же легкостью уклонился бы и от других контратак, не прерывая при этом преследования. Знай англичане местонахождение врага, эскадра Милна у Денузы не оставила бы от «Гебена» даже обломков, попутно пустив на дно и «Бреслау». Германский линейный крейсер не мог двигаться к цели без угля, и его остановка для бункеровки была неизбежна. Но это если бы Милн не остановился в Ионическом море 8 августа…

   Германский линейный крейсер «Гебен»

   Что это за загадочная история с якобы перепутанными радиограммами о начале войны между Великобританией и Австро-Венгрией? Депеши такого уровня важности не отправляются наобум, без тщательной проверки. И почему британское Адмиралтейство молчало целых двадцать четыре часа, прежде чем заметило эту роковую ошибку и сообщило об этом Милну? Именно этого времени и хватило «Гебену», чтобы окончательно оторваться от погони.
   Правильные ответы на все эти вопросы представляются очень и очень интересными – если, конечно, они будут именно правильными.
   И еще одно: о судьбе тех боевых кораблей, чьи курсы в августе 1914 года пересеклись в Средиземном море с курсом «Гебена». Три из четырех броненосных крейсеров (которым не хватило решимости навязать бой «Гебену» в ночь на 7 августа) Трубриджа – «Черный принц», «Защита» и «Воин» – погибли в Ютландском сражении, причем первые два вместе со всем личным составом. Линейный крейсер «Неутомимый» (не открывший по «Гебену» огня 4 августа) в том же Ютландском бою взорвался после нескольких попаданий в него одиннадцатидюймовых снарядов с германского линейного крейсера «Фон дер Танн». Из всего экипажа корабля спаслось только два человека.
   Создается впечатление, что зловещий «Гебен», как и положено посланцу из преисподней, опосредованно расправился с теми, от кого он вынужденно убегал. А вот доблестный «Глостер» провоевал всю войну, не получив даже царапины на своем стройном корпусе…

Диверсионные операции Первой мировой

   Одной из наиболее значительных диверсий времен Первой мировой войны можно считать поджог дирижаблей – «цеппелинов» на Альхорнском аэродроме.
   Оборудованный по последнему слову техники Альхорнский аэродром Германии был построен в начале 1917 года. В начале января 1918 года «цеппелины» готовили к важной операции, в которой они должны были действовать совместно с главными силами германского флота, намеревавшимися попытаться прорвать петлю английской блокады. На Альхорнском аэродроме шли последние приготовления к этой операции.
   Внезапно рано утром 5 января в ангаре номер 1 вспыхнуло пламя, охватившее все здание. Почти одновременно раздались взрывы и пожары в других ангарах. Менее чем за минуту были уничтожены четыре ангара и пять находившихся в них «цеппелинов» новейшей конструкции. Нет сомнения, что агентам Антанты удалось проникнуть на базы «цеппелинов», что доказали последующие успешные воздушные налеты на эти базы.
   Широкий размах приобрели действия австрийских диверсантов, пытавшихся вывести из строя наиболее мощные корабли военно-морского флота Италии – страны, которая в 1915 году изменила своим союзникам Германии и Австро-Венгрии и перешла на сторону Антанты.
   Некий Луиджи Фидлер был главой диверсантов. И он, и его люди долго жили в населенных итальянцами областях Австро-Венгрии и в совершенстве владели итальянским языком. В арсенале военной базы в Поле были изготовлены адские машины, замаскированные под бочонки с нефтью и краской, консервные банки и тому подобное. Незаметно высаживаясь на малонаселенном Адриатическом побережье Италии, небольшие группы диверсантов потом проникали в портовые центры, поступали матросами во флот.
   Австрийскими диверсантами был взорван линейный корабль «Бенедетто Брин» водоизмещением 13,5 тысячи тонн, причем погибла половина команды, насчитывавшей 800 человек. 2 августа 1916 года взлетел на воздух дредноут «Леонардо да Винчи» водоизмещением 22 тысячи тонн – один из наиболее новых мощных и быстроходных судов итальянского военного флота. Было проведено и немало других удачных операций, однако попытка Фидлера взорвать итальянскую базу подводных лодок около Таранто не удалась. Высаженные неподалеку австрийские подрывники были схвачены итальянским патрулем.
   Хваленый английский флот также не избежал диверсий, несмотря на хорошо поставленную контрразведку. 26 ноября 1914 года утром взорвался в Ширнессе линкор «Булуорк». Из 800 человек команды спаслось лишь 14, из которых двое позднее скончались от ранений. В разное время от взрывов погибло несколько малых кораблей. В мае 1917 года был взорван новый линкор «Вэнгард» водоизмещением 19 тысяч тонн. Погибла вся команда, состоявшая из 800 человек. Во всех случаях не были найдены виновные.
   Германский флот понес потери от взрыва тяжелого крейсера в ноябре 1914 года. Официальной причиной гибели крейсера было признано воспламенение боеприпасов.
   7 октября 1916 года примерно в 6 часов 15 минут утра жители прибрежной части Севастополя и экипажи кораблей, стоявших у пирсов, причалов и на якорях в Северной и Южной бухта, услышали громоподобный звук мощного взрыва, донесшегося с той ее стороны, где стояли новые линкоры. И сразу же над носовой частью «Императрицы Марии» поднялся черный шлейф дыма.
   Вскоре на «Императрицу Марию», на которой продолжались взрывы меньшей силы, прибыл на катере командующий флотом. Но его короткое присутствие на борту уже ничем не могло помочь горевшему, обесточенному кораблю, и он, забрав с собой нескольких раненых, сошел на берег. После очередного, но особенно мощного взрыва, аварийный линкор стал стремительно заваливаться на правый борт, потом лег на него и, резко повернувшись вверх килем, быстро ушел под воду. При этом уцелевшие почти тысячетонные артиллерийские башни главного калибра сорвались с барбетов и затонули. Все случившееся заняло менее часа…
   Потопление этого линкора имело серьезное значение для изменения соотношения сил на Черном море в пользу германо-турецкого флота.

Роковая торпеда

   Утром 7 мая 1915 года после отплытия из Нью-Йорка британский лайнер «Лузитания» оказался в полосе рваного тумана близ южного побережья Ирландии, и капитан Уильям Тернер приказал снизить скорость хода с 21 до 18, а временами – и до 15 узлов, и в промежуток с 8 до 11 утра ежеминутно включать гудок.
   Но изрядная часть пассажиров была охвачена сомнениями и плохо скрытой тревогой: ведь шла война, а судно приближалось к британским прибрежным водам. Тремя месяцами ранее, 4 февраля 1915 года, бившаяся не на жизнь, а на смерть Германия объявила эти воды зоной военных действий.
   Немецкий снаряд угодил почти точно в середину корпуса «Лузитании», чуть ближе к носу. Пробоина была на три с лишним метра ниже ватерлинии. Вслед за резким хлопком первого взрыва тотчас раздался еще один, гораздо более громкий. Сквозь трубы и вентиляционные отдушины наружу вырвались столбы дыма, пара, угольной пыли, фонтаны воды и обломков. Тяжело накренившись на правый борт, «Лузитания» стала погружаться и спустя 18 минут скрылась под водой. С тонущего корабля спасся 761 пассажир и член команды. Владычица Атлантики унесла в пучину 1198 человек.
   Все бремя вины за это немцы возложили на Великобританию, заявив, что были вынуждены принять ответные меры, поскольку-де Британия блокировала германские порты, перекрыв поставки сырья и продовольствия в воюющую страну. Более того, по утверждению Берлина, на борту «Лузитании» было 5450 ящиков боеприпасов и иных военных грузов, что никак не соответствовало статусу безобидного пассажирского судна. В грузовой декларации «Лузитании» ни о каких боеприпасах, разумеется, не упоминалось; о них было сказано лишь в транспортной накладной, подписанной на пятые сутки после выхода судна из порта.
   …Когда Германия объявила британские воды зоной военных действий, адмиралтейство, в свою очередь, издало особые правила судоходства в этом районе, и Тернер, подобно другим капитанам, был обязан руководствоваться ими. Один из пунктов этих правил гласил, что на фарватере суда должны идти полным ходом и зигзагообразным курсом. В роковое утро 7 мая «Лузитания» шла в 12 милях от ирландского побережья и в 140 – от южного берега Англии, причем курс был почти идеально прямой. Из-за тумана, а также для того, чтобы подойти к Ливерпулю попозже и поймать приливное течение, которое облегчило бы вход в гавань, капитан снизил скорость судна до 18 узлов. Если бы Тернер шел зигзагом со скоростью 25 узлов, «Лузитании» ничего не стоило разминуться с U-20, погубившей лайнер.
   На подходе к порту Тернера должен был встречать корабль сопровождения – эсминец, развивающий скорость 35 узлов и способный уничтожить любую подлодку или отогнать ее прочь от пассажирского лайнера. Однако адмиралтейство сочло, что эсминцы должны сопровождать транспорты с войсками во Францию и Средиземное море.
   После войны в Германии вышел в свет личный дневник командира лодки U-20 Швигера (вероятно, изрядно отредактированный), в котором моряк писал, что понятия не имел, какое судно он атаковал, и увидел начертанное на борту название, лишь когда «Лузитания» уже почти полностью скрылась под водой. Однако позволим себе усомниться в этом. Ведь спустя 4 месяца, несмотря на изданный к тому времени строжайший приказ не нападать на пассажирские суда, Швигер потопил еще один британский лайнер, «Геспериен», убив на этот раз 32 человека. На допросе он заявил, будто бы принял «Геспериен» за легкий крейсер. Но, когда лейтенанта спросили, понимает ли он всю тяжесть своей ошибки и терзается ли муками совести, ответом было твердое «нет». Швигер погиб в сентябре 1917 года, успев потопить множество британских судов общим водоизмещением 190 тысяч тонн и получить высшие награды германского военного флота.
   В ноябре 1914 года правительство США так и не заявило протест в связи с британской блокадой немецких портов, но зато мгновенно и весьма враждебно откликнулось на объявление британских прибрежных вод зоной военных действий. Президент Вильсон пригрозил привлечь Германию «к ответу по всей строгости» в случае, если ее подводные лодки станут топить американские суда или губить граждан США.
   Некоторые люди (в том числе и высокопоставленные правительственные чиновники Великобритании) восприняли это заявление как знак готовности Вильсона примкнуть к союзным державам в том случае, если по вине немецких подводников будут гибнуть граждане США. И это, по мнению британского историка Колина Симпсона, стало главной причиной трагедии, разыгравшейся 7 мая 1915 года у ирландских берегов. Симпсон считает, что великолепный лайнер с мирными людьми на борту пошел ко дну в результате заговора британских и американских чиновников, которые намеренно спровоцировали германских подводников на потопление «Лузитании».
   Думается, такая точка зрения вполне правомерна. В самом деле, возникают многочисленные вопросы, ответить на которые совершенно невозможно, если оставаться в рамках здравого смысла или ни в коем случае не допускать возможности существования предательского заговора. Вот эти вопросы: Почему в грузовой декларации «Лузитании» не были указаны боеприпасы? Могла ли единственная торпеда погубить такой исполинский лайнер? Возможно, «Лузитания» затонула потому, что в ее трюме взорвались эти самые пресловутые боеприпасы? Почему адмиралтейство не выслало навстречу входящему в опасные воды пассажирскому лайнеру ни единого корабля, способного обеспечить сохранность людей и судна? Мог ли капитан Тернер получить тайный приказ пренебречь мерами безопасности и забыть об особых правилах судоходства в зоне военных действий? Почему на «Лузитанию» не сообщили, что лодка U-20 совсем недавно потопила несколько британских судов? И, наконец, что имел в виду лорд Мерси, председатель британской следственной комиссии, когда заявил, что гибель «Лузитании» и связанные с ней события являют собой образчик «чертовски грязного дела»?
   Вопреки надеждам, которые, возможно, питали чиновники на обоих берегах Атлантики, трагедия не привела к вступлению США в Первую мировую войну, и в этом смысле торпедный удар лейтенанта Швигера не достиг цели. Америка присоединилась к своим европейским союзникам лишь в апреле 1917 года, когда германское правительство окончательно закрыло глаза на возобновившиеся бесчинства своих подводников.

Конец «Лоуренса советского»

    [18 - По материалам А. Пронина.]
   15 апреля 1929 года советско-афганскую границу пересек странный на вид отряд. Две тысячи всадников, одетых в афганскую военную форму, но общавшихся между собой на русском языке, отлично вооруженных и экипированных, с запасом провианта, переправились через полноводную Амударью и вступили на афганскую территорию. Командовал отрядом человек, называвшийся «турецким офицером Рагиб-беем». На самом деле это был герой Гражданской войны, атаман Червоного казачества Украины Виталий Маркович Примаков, с 1927 года занимавший пост советского военного атташе в Афганистане. Начальником штаба отряда являлся афганский кадровый офицер Гулам Хайдар.
   И Рагиб-бей, и все остальные формально подчинялись генералу Гуламу Наби-хану Чархи – послу Афганистана в СССР. В марте 1929 года Чархи вместе с министром иностранных дел своей страны Гуламом Сидик-ханом имел сугубо конфиденциальную встречу с Генеральным секретарем ЦК ВКП(б) Иосифом Сталиным. Речь шла о политической ситуации в Афганистане и о мерах, которые могло бы предпринять советское руководство для оказания помощи законному правительству Амануллы-хана, свергнутого мятежниками. Возможность таких шагов предполагалась советско-афганским договором 1921 года о дружбе.
   Рейд отряда Рагиб-бея совпал с начатым в марте 1929 года продвижением оставшихся верными прежнему эмиру войск (14 000 человек) от Кандагара на Кабул. Любопытно, что вскоре вся мировая печать, исключая советскую, окрестит военного атташе СССР в Кабуле, «турецкого офицера Рагиб-бея» ни много, ни мало «советским Лоуренсом».
   После покорения города Келиф 17 апреля примаковцы вступили в город Ханабад, защитники которого бежали в Мазари-Шариф. Однако все трудности были еще впереди.
   Английский ставленник Бачаи Сакао, провозгласивший себя новым эмиром Афганистана, решил объявить джихад, собрать ополчение и под зеленым знаменем пророка выступить навстречу «неверным». 22 апреля разгорелся серьезный бой за Мазари-Шариф. Пулеметчики Примакова буквально сметали густые контратакующие цепи противника. Вскоре радист отряда послал в Ташкент сообщение о взятии крупнейшего центра Северного Афганистана. Но после боя за Мазари-Шариф примаковцы убедились, что идеи «мировой революции» глубоко чужды жителям афганской провинции.
   После нескольких дней безуспешных попыток овладеть столицей Северного Афганистана штурмом военачальники Бачаи Сакао перешли к осаде. Чтобы заставить Рагиб-бея сдаться, они прибегли к допотопному, но эффективному способу – перегородив арыки, оставили Мазари-Шариф без воды. В афганском батальоне начался ропот, грозивший перейти в вооруженный бунт. Встревоженный Примаков радировал в Ташкент: «Окончательное решение задачи лежит в овладении Дейдади и Балхом. Живой силы для этого нет. Необходима техника. Вопрос был бы решен, если бы я получил 200 газовых гранат к орудиям…»
   6 мая советская авиация несколько раз нанесла бомбоштурмовые удары по боевым порядкам противника под Мазари-Шарифом. Днем раньше через границу все-таки переправился второй отряд, сформированный только из красноармейцев в составе 400 человек. После стремительного двухдневного марша отряд под руководством Зелим-хана (это псевдоним советского военачальника) вышел к Мазари-Шарифу. 8 мая после артиллерийского обстрела Дейдади из всех орудий гарнизон оставил цитадель. Советский отряд захватил здесь богатые трофеи: 50 орудий, 20 пулеметов, много стрелкового оружия и боеприпасов. Отдохнув, сводный отряд двинулся дальше на юг. На этом пути экспедиция встретила трехтысячный кавалерийский отряд Ибрагим-бека, подошедший с востока.
   Два часа длился страшный бой. Басмачи отчаянно сопротивлялись. Выиграть бой помогла военная смекалка Ивана Петрова. По его распоряжению к противнику отправили трех пленных, захваченных у бека, чтобы сообщить главарю второй банды о результатах предыдущего боя – 2500 убито, 176 в плену и лишь трем сотням вояк удалось спастись бегством. Предупреждение подействовало: басмачи сложили оружие. 12 мая Рагиб-бей овладел городом Балх, на следующий день – крупным центром Ташкурган.
   В этот момент Примакова вызвали в Москву. 18 мая специально присланным за ним самолетом он вылетел в Ташкент. Командование отрядом принял Али Авзаль-хан – Александр Иванович Черепанов, служивший в Красной армии со дня ее создания, выросший в Гражданскую войну до командира бригады.

   Потопление «Лузитании». 1915 г.

   Следуя инструкциям Рагиб-бея, Али Авзаль-хан продолжил движение в глубь Афганистана. Но 23 мая вдруг пришло известие, что афганская дивизия Сеид Хусейна внезапным ударом овладела Ташкурганом. Черепанов вынужден был развернуть отряд и возвращаться, чтобы отбить Ташкурган. Утром 25 мая, после артиллерийской подготовки и авиационной бомбардировки вызванными по рации самолетами, красноармейцы снова ворвались в Ташкурган. Жестокий бой продолжался два дня. Город трижды переходил из рук в руки, и в итоге афганцы отступили. Несмотря на одержанную победу, шансы на успешное завершение операции становились все призрачней: главное препятствие заключалось в нараставшей враждебности местного населения.
   В последних числах мая стало известно, что Аманулла-хан вдруг решил прекратить вооруженную борьбу против Бачаи Сакао вместе с родственниками. Захватив изрядную сумму государственных средств в иностранной валюте, золото, драгоценности, он бежал в Индию, а оттуда выехал на Запад, где умер в Швейцарии в 1960 году. В этой ситуации продолжение экспедиции становилось бессмысленным и даже вредным, поскольку приобретало отпечаток агрессии против суверенной страны. Сталин приказал отозвать отряд Али Авзаль-хана.
   В октябре 1930 года родственник бежавшего из Афганистана Амануллы-хана генерал Мухаммад Надир-хан при поддержке британских властей Индии, очевидно, осознавших опасность заигрываний с религиозным фанатиком Хабибуллой, развернул мощное наступление на Кабул и сверг Бачаи Сакао.

В. М. Примаков – «Лоуренс советский»

В 1937 году Виталий Примаков оказался в числе других репрессированных по ложным обвинениям и уничтоженных советских военачальников.

Молниеносный удар по Маньчжурии

    [19 - По материалам В. Вартанова.]
   Во второй половине осени 1929 года обстановка на советско-маньчжурской границе, в первую очередь в районе озера Ханка, значительно осложнилась. Обстрелы советской территории мукденскими войсками становились все более частыми и продолжительными. В налетах на приграничные районы СССР наряду с белогвардейцами активно участвовали регулярные части маршала Чжан Сюэляна, расположенные в районе города Мишаньфу (Мишань).
   У советского командования имелись разведданные о том, что группировка противника, создавшаяся северо-западнее озера Ханка, готовилась в ближайшие дни захватить один из советских приграничных городов – Иман (Дальнореченск), перерезать железную дорогу между Хабаровском и Владивостоком и отрезать тем самым южные районы советского Приморья от остальной части Дальнего Востока.
   К середине ноября, принимая во внимание сложившуюся в Приморье ситуацию, Реввоенсовет Отдельной Дальневосточной армии (ОДВА) с санкции Наркомвоенмора принял решение об упреждающем ударе по противнику в районе Мишаньфу.
   9-я кавалерийская бригада с приданными стрелковым батальоном и гаубичной батареей из района села Спасского получила задачу совершить рейд вглубь маньчжурской территории и обойти Мишаньфу с запада, чтобы отрезать противнику пути отхода.
   На Приморском направлении противник сосредоточил до 16 500 пехотинцев, 4000–4500 кавалеристов, 124 станковых и ручных пулемета, 94 миномета, 28–34 орудий различных калибров, 2 бронепоезда. Кроме того, в ближайшем тылу этой группировки имелись еще около 8000 солдат и офицеров, 24 пулемета, 24 миномета, 18–20 орудий, 5 самолетов. По численности пехоты и кавалерии советские войска под Мишаньфу значительно уступали противнику, однако в техническом оснащении, особенно в артиллерии и авиации, преимущество было на нашей стороне.
   К неожиданности китайцев, 17 ноября советские войска начали боевые действия с ударов авиации. В 6 часов 40 минут самолеты 19-го авиаотряда нанесли бомбовый удар по мишаньфускому аэродрому, уничтожив на земле 4 вражеских самолета.
   Около 6 часов утра выступила 9-я кавалерийская бригада, сосредоточившись заранее у села Спасского. Под командованием комбрига Вайнерха она стала быстро продвигаться по долине реки в глубь маньчжурской территории. Впереди – конная разведка, затем – 87-й кавалерийский полк Пархоменко, батарея горных пушек и взвод саперного эскадрона. Все они составили боевой авангард бригады. Примерно через час после перехода границы головная походная застава, выделенная от авангарда, была внезапно обстреляна ружейно-пулеметным огнем, а затем подверглась атаке взвода конницы неприятеля. Около 8 часов утра авангард бригады был атакован уже силами кавалерийского полка маньчжурских войск, потерявшего до половины личного состава. Командир 2-й Мукденской дивизии несколько раз бросал в атаку свои части, пытаясь любой ценой остановить быстро продвигающиеся вперед эскадроны 9-й бригады, но безуспешно.
   Авангардный 87-й кавалерийский полк (остальные два полка – 85-й и 86-й – двигались следом), не втягиваясь в затяжные бои, преодолел около 40 километров и примерно к 15 часам вышел на задние подступы к Мишаньфу. Один из полков Мукденской дивизии в сложившейся обстановке попытался вырваться из города, но, попав под пулеметный огонь, а затем под атаку эскадронов 87-го полка в конном строю, потерял почти весь свой личный состав.
   Около 16 часов к Мишаньфу подоспел на подводах приданный кавалерийской бригаде стрелковый батальон, а с ним – гаубичная батарея. Под сильным обстрелом противника пехотинцы развернулись в цепь и при поддержке артиллерии стали штурмовать городские укрепления.
   Основные силы 1-й Тихоокеанской дивизии, включающие два стрелковых полка, ранним утром 17 ноября пересекли пограничный рубеж. Примерно в 15.00 того же дня авангард дивизии, преодолев около 40 километров, занял господствующую высоту на южных подступах к Мишаньфу. При поддержке двух артиллерийских батарей два батальона 3-го полка дивизии атаковали город с фронта. Одновременно 2-й полк с двумя горными батареями начал обходить Мишаньфу с юго-востока, чтобы отрезать противнику пути отхода. Вечером 17 ноября войска 1-й Тихоокеанской дивизии и 9-й Дальневосточной бригады взяли город Мишаньфу под свой контроль.
   Наступление 1-го Читинского стрелкового полка, действовавшего на отдельном направлении Тайпинчжин – Цумитайцзы с целью прикрытия с юго-запада основных сил, наступавших на Мишаньфу, также проходило успешно. Около 10 часов вечера 17 ноября передовые подразделения полка вступили в Тайпинчжин и в соответствии с планом операции приступили к закреплению захваченного рубежа и организации обороны.
   К исходу 18 ноября войска Приморской группы, выполнив поставленные командованием ОДВА боевые задачи, покинули Маньчжурию и вернулись на территорию СССР.

Он служил республике до конца

Не имея возможности конституционным путем свергнуть правительство Народного фронта, пришедшее к власти в Испании в феврале 1936 года, испанские монархисты сделали ставку на вооруженное выступление. Генерал Франко, уличенный в подготовке мятежа, был переведен генерал-губернатором на Канарские острова, а его сообщники уволены с полными окладами.
Почему-то предполагалось, что этим республиканцы накажут Франко. На самом же деле у монархистов появилась прекрасная возможность заняться подготовкой вооруженного выступления за казенный счет. В ночь с 17 на 18 июля 1936 года оно началось во всех гарнизонах Испании. Но если многие из сухопутных гарнизонов примкнули к Франко в полном составе, то на кораблях завязалось противоборство между матросами и офицерами – монархистами, занимавшими все основные командные должности. Из 19 испанских адмиралов на стороне Республики осталось только двое, а из 128 капитанов третьего ранга – лишь 13 человек. Одним из них был офицер-подводник Ремихио Вердиа.

   Отличившиеся в боях на КВЖД бойцы и командиры ОДВА. 1929 г.

   Военно-морской атташе и главный военно-морской советник при революционном командовании в Испании Николай Герасимович Кузнецов, будущий нарком и главнокомандующий ВМФ СССР, отвечал за кадры моряков, направленных в Испанию под видом добровольцев. В своих мемуарах «Накануне» он писал:
   «Я знал Р. Вердия, командовавшего флотилией подводных лодок. Он был храбрым и решительным человеком. Командуя подводной лодкой С-5, он оказался единственным ее офицером, не втянутым в заговор. Вердия сумел повести за собой экипаж, так как пользовался полным доверием команды, и мятежники были быстро побеждены. Благодаря Вердия не только С-5, но и все другие подводные лодки остались на стороне правительства».
   Под началом Вердиа находилась небольшая флотилия всего из 13 подводных кораблей. Ее основу составляли подлодки типа «С», построенные на итальянских верфях еще в начале 30-х годов.
   В конце лета 1936 года командование подводного флота немедленно отозвало на север большинство подводных лодок из района Гибралтара, где они с первых дней выступления генерала Франко активно поддерживали действия сухопутных войск республиканцев. В битвах против крупных кораблей обнаружилась слабость подводного флота Республики. В первую очередь противник уничтожил старые небольшие субмарины типа «В». Участие лодок этого типа в гражданской войне закончилось 19 сентября – в тот день, когда франкистский эсминец «Веласко» потопил последнюю из них вблизи Сантандера.
   Оставалась надежда на то, что лодки типа «С» окажутся более удачливыми. Субмарина С-5, которой лично командовал Вердиа, несла боевое дежурство у Кантабрика. Лодка долго искала противника и наконец нашла. Ее атаке подвергся курсировавший в этих водах линкор «Эспанья» – самый крупный корабль франкистов. Вердиа тщательно рассчитал угол торпедного залпа и, не отрываясь от перископа, вывел лодку на нужную позицию. После выстрела командир С-5 не стал уходить на глубину, а, оставаясь на поверхности, наблюдал за следом торпеды. Она попала в цель, но не взорвалась – очевидно, из-за неисправности взрывателя. Остальные подлодки флотилии Вердиа тоже старались действовать активно, но, как правило, их героические усилия пропадали даром – в основном из-за технических недостатков торпедного оружия. Большинство оставшихся на вооружении торпед было закуплено еще в 1928 году у итальянских производителей. С тех пор они лежали мертвым грузом и постепенно утрачивали свои боевые качества. Из-за неспособности защитить себя в нужный момент лодки гибли одна за другой.
   Забегая вперед, скажем, что в июле 1937 года командование С-6 субмариной перешло к дону Матиссе – таков был боевой псевдоним советского морского офицера, Героя Советского Союза Н. П. Египко. В районе Астурии, северного порта, который республиканцы удерживали дольше всего, С-6 потопила канонерскую лодку противника. Почти сразу же после этого лодка попала под бомбежку. Повреждения оказались настолько серьезными, что она потеряла ход. Специально созданная по этому поводу правительственная комиссия приняла решение затопить подводный корабль.
   Во французском порту Сен-Назер дон Матисса подобрал себе другую лодку, отремонтировал ее и в июле 1938 году вернулся назад, в Средиземное море. Однако подводный флот Испании как таковой перестал существовать гораздо раньше.
   Вклад Вердиа в борьбу со сторонниками генерала Франко был бы куда большим, если бы еще в 1936 году командующий флотилией не погиб в Малаге. Вердиа отправился туда для уточнения загадочных обстоятельств гибели подлодки С-3, которая, едва отойдя от берега, камнем пошла ко дну. Расследование затянулось, и командующий подводной флотилией решил ненадолго остаться в Малаге. Это решение стало роковым для Вердиа – он погиб во время воздушной бомбежки.

Прибалтийско-скандинавский альянс против Советов

[20 - По материалам Я. Лескинена, И. Амосова и А. Почтарева.]
В 1925 году обученные в Германии егерские офицеры оттеснили от руководства вооруженными силами Финляндии служивших ранее в России офицеров старшего поколения. Во времена последних военные планы Финляндии по своему характеру были преимущественно оборонительными, однако вставшие у руля в генштабе молодые егерские офицеры под руководством нового начальника генштаба полковника Курта Мартти Валлениуса первым делом принялись составлять новые планы с упором на наступление.

   Фрагмент плаката времен гражданской войны в Испании

   В генштабе Финляндии было запланировано масштабное наступление через Карельский перешеек на Ленинград и главную базу советского Балтийского флота Кронштадт, если бы Советский Союз напал одновременно на Финляндию и Эстонию.
   На секретных февральских переговорах 1930 года в Таллине начальник оперативного отдела генштаба Финляндии подполковник Вяйне Карикоски предложил сотрудничество морских сил двух стран для заграждения Финского залива, одобренное командующим военно-морскими силами Эстонии контр-адмиралом Германом Сальца. Сальца, со своей стороны, предложил, чтобы финны построили на Порккала батарею береговой артиллерии большой мощности. Действуя со стороны Финляндии, батарея могла бы совместно с береговой артиллерией, расположенной на подступах к Таллину, общими усилиями заградительным огнем ограничить или даже пресечь продвижение советского флота из конца Финского залива в Балтийское море. Далее Сальца указал, что силы флотов обоих государств могли бы поставить широкое минное поле между Порккала и Таллином для усиления артиллерийского заграждения.
   В 30-е годы перед полуостровом Порккала построили форт Мякилуото, и сотрудничество финнов и эстонцев было особенно тесным. Там ежегодно проводились строго секретные совместные учения финской и эстонской береговой артиллерии. Последние совместные финско-эстонские заградительные стрельбы были организованы уже летом 1939 года. Во время войны все это означало бы, что при хорошей видимости Балтийский флот Советского Союза не смог бы выбраться без больших потерь из огненного шквала, устроенного силами одной лишь артиллерии.
   В 1937 году флот Эстонии получил две подводные лодки, которые были построены в соответствии с пожеланиями финнов. Так, на эстонских подводных лодках могли применяться такие же торпеды и мины, что и на финских. В рамках сотрудничества флотов эстонские флотские офицеры обучались на финских подводных лодках.
   Как и между флотами Финляндии и Эстонии, в начале 30-х годов была установлена прямая двусторонняя и телеграфная связь между их генеральными штабами. Она также осуществлялась по подводному кабелю, что позволяло сторонам обмениваться секретной информацией, касающейся Советского Союза и планов обороны государств. Военные руководители Финляндии и Эстонии договорились о том, что тайное сотрудничество будет частично осуществляться и в том случае, когда лишь одна из сторон будет в состоянии войны с Советским Союзом, а другая официально будет нейтральной. Одновременно военное ведомство финнов приняло ряд мер по привлечению Эстонии к противодействию СССР на внешнеполитическом уровне. Официальная же внешняя политика скандинавских и прибалтийских государств, особенно во второй половине 30-х годов, всячески скрывала наличие тайных договоренностей о совместных военных действиях на случай войны.
   Заграждением Финского залива весьма интересовалось также и военное руководство Швеции. До прихода Гитлера к власти Советский Союз считался наиболее вероятным противником Швеции. Если бы Советский Союз выступил против Финляндии и Эстонии, Швеция послала бы в помощь финнам и эстонцам войска и оружие. А для обеспечения переброски военной помощи по морю флот СССР должен быть заперт в Финском заливе, иначе он смог бы пройти в Балтийское море и Ботнический залив и топить транспорты, перевозящие шведские войска.
   В СССР благодаря эффективной агентурной разведке о планах Финляндии и Эстонии было известно. В СССР не сомневались, что Финляндия, Эстония, Латвия и Польша рано или поздно примут участие в войне против Советского Союза. Командование Красной армии было почти уверено, что если Германия нападет на СССР, Финляндия и Эстония станут на сторону Германии.

   К. Г. Маннергейм

   Осенью 1939 года, когда назревала война с Финляндией, Сталин не преминул обратиться к планам царской власти перекрыть Финский залив и ясно осознавал, во имя чего он это делает. К осени 1939 года вся система заграждения Финского залива была многократно отработана как в теории, так и на практике. Когда в сентябре 1939 года Эстония предоставила базы Красной армии и заключила договор о взаимопомощи с Советским Союзом, военное руководство Эстонии пошло на союз с СССР.
   В начале войны финны принялись осуществлять план запирания советского флота в Финском заливе – так, как это отрабатывалось вместе с эстонцами в предшествовавшее десятилетие. Но теперь партнерами финнов вместо эстонцев были вышедшие на южное побережье Финского залива немцы. Благодаря заграждению, осуществленному вместе с Германией и построенному на линии полуостров Порккала – Найссаар, Финляндия смогла продолжать затянувшуюся войну. Ведь именно оно обеспечивало перевозки морем из Германии продовольствия и другого снабжения, необходимого как для ведения войны, так и для гражданского населения. Правда, несмотря на основательность подготовки, система заграждений не всегда срабатывала, о чем говорят неоднократные прорывы советских подводных лодок в Балтийское море.

Стервятники Геринга в русском гнезде

   Версальский договор, подписанный по итогам Первой мировой войны, споры о котором не утихают до сих пор, лишил Германию права иметь тяжелое вооружение, боевую авиацию, а также проводить массовую подготовку военных кадров. Как известно, на деле все оказалось не так: германские военные сразу же приступили к поиску возможностей, чтобы обойти все эти требования. Их стремления нашли понимание в только что образованном СССР, вышедшем из пучины гражданской войны. В тот период обе страны находились в изоляции, поэтому Рапальский мирный договор Советского Союза с «угнетаемой империалистическими правительствами» Германией, подписанный в Генуе в 1922 году, положил начало и военно-политическому сотрудничеству двух государств.
   В 1929 году начальник вооружения Рабоче-крестьянской Красной армии И. Уборевич комментировал ситуацию так: «Немцы являются для нас единственной пока отдушиной, через которую мы можем изучать достижения в военном деле за границей, притом в армии, в целом ряде вопросов имеющей весьма интересные достижения».
   В Советском Союзе были созданы учебные центры для подготовки немецких танкистов (школа в районе Казани) и химиков (школа химзащиты близ Саратова), а самую крупную авиашколу сформировали в Липецке, бывшем уездном центре Тамбовской губернии.
   Местом дислокации секретной школы, позволявшей обойти некоторые пункты Версальского договора, были определены хорошо сохранившиеся корпуса бывшей табачной фабрики и прилегающие к ней земельные угодья. В качестве взлетной полосы планировалось использовать находившийся неподалеку ипподром, который вскоре огородили колючей проволокой. В очень короткий срок немцы, известные своей аккуратностью и организованностью, используя местных мастеровых, реконструировали производственные помещения, построили госпиталь, хлебопекарню, два корпуса для размещения офицерского состава летно-учебного центра, казино и даже первый в Липецке отапливаемый гараж. К лету 1925 года неподалеку от жилого городка на бывшем сельском выпасе были возведены два небольших ангара и ремонтная мастерская, а 15 июля 1925 года в Липецке открыли немецкую летно-тактическую школу, по немецким источникам известную как объект «Вифупаст». В период с 1925 по 1928 год немецкая сторона вложила в дальнейшее строительство более одного миллиона рублей золотом, сумму по тем временам немалую.
   Еще в 1923 году Германия тайно закупила в Голландии около 100 истребителей «фоккер». Половина из них была переправлена двумя пароходами из Штеттина в Ленинград вместе с запасными частями, оборудованием для ремонтных мастерских и вооружением. Через два года, как только липецкий аэродром ввели в строй, все это было доставлено в Липецк по железной дороге.
   С 1927 года главной для немцев стала научно-испытательная работа. Особое внимание уделялось повышению точности бомбометания. На авиаполигоне впервые была отработана бомбардировка с пикирования, показавшая высокие результаты. Многие эксперименты проводились совместно с советской стороной. Для подтверждения перспективности взаимодействия авиации с другими родами войск на полигоне под Воронежем для корректировки огня использовался немецкий самолет-наводчик. За ходом испытаний наблюдал начальник войскового управления рейхсвера генерал-майор фон Бломберг. В его докладе они были оценены на «отлично». Результатом столь высокой оценки стало решение канцлера Германии Брюнинга выделить дополнительные средства для финансирования Липецкой авиашколы.
   Вольнонаемных и служащих, занятых на различных должностях в «Вифупасте», насчитывалось около 300 человек. Устроиться в немецкую авиашколу было непросто, работа здесь считалась престижной, и поэтому люди ей очень дорожили. Дисциплинарные проступки были редкостью. Вступать в какие-либо иные, помимо служебных, контакты с иностранцами, фотографировать их было строжайше запрещено. Нарушитель негласных запретов рисковал не только свободой, но и жизнью.
   В школе «работали» и агенты немецкой военной разведки абвера. Один из них звался Эрнст Борман, однофамилец главного нацистского «партайгеноссе». В Липецке Борман числился главой строительной конторы, и о том, что он опытнейший сотрудник абвера, стало известно только когда он позже в чине генерал-майора оказался в советском плену. При его непосредственном участии курсанты в период оттачивания своего мастерства в липецком центре производили изучение и облет всего Центрально-черноземного района. А когда пришло время бомбить Воронеж и другие близлежащие населенные пункты, стервятникам Геринга воздушная разведка не понадобилась.
   5 июля 1933 года постановлением Реввоенсовета СССР на базе бывшей немецкой авиационной школы была создана Высшая летно-тактическая школа ВВС (ВЛТШ), предназначавшаяся для подготовки и повышения квалификации командного состава авиационных частей РККА. Занятия в ней начались в январе 1934 года.

   Шеф люфтваффе Герман Геринг

   Немцы пробыли в Липецке чуть более 8 лет, до сентября 1939 года. Немецкую школу расформировали, а с теми, кто готовил к полетам аэропланы и был в постоянном контакте с пилотами люфтваффе, стали «разбираться» в НКВД. Говорят, что все эти люди, как и их квартирные хозяева, исчезли. Видимо, всех их квалифицировали как пособников германских шпионов. Не поздоровилось и высшему командованию Красной армии, стоявшему у истоков советско-немецкого военного сотрудничества. Одной из первых жертв стал непосредственно участвовавший в переговорах с немцами и часто бывавший в Германии маршал Тухачевский. Потом был расстрелян начальник разведки НКВД Берзин, а вслед за ними – многие другие, причастные к этой тайне.
   Довоенное сотрудничество СССР с Германией, конечно, объективно оказало Советскому Союзу помощь в становлении молодой авиации и авиапромышленности. Однако немецкие летчики обрели неоценимый опыт полетов над территорией России, увезли с собой авиационные карты и другие документы. Общее количество подготовленных в Липецке немецких летчиков, по данным различных источников, колеблется от 100 до 450 человек. Из числа «липецких» немцев вышло несколько генералов, а генерал-полковник Ханс Ешонек возглавил штаб люфтваффе.
   На вопрос, кто извлек больше выгоды, ответили первые же месяцы войны, показавшие, что гитлеровцы с нашей же помощью готовились к ней лучше.

Зачем летал в Арктику «Граф Цеппелин»?

    [21 - По материалам А. В. Попова.]
   В 30-е годы у СССР с Германией существовали неплохие отношения, основанные на подписанном в Рапалло в 1922 г. договоре. Но нарком иностранных дел Георгий Чичерин и знать не знал, что в том же году было заключено дополнительное секретное соглашение к этому договору, известное в трудах западных историков под названием «Договор Радека – фон Секта». Он предусматривал подготовку военных кадров и организацию военного производства для нужд германской армии и ВМФ на советской территории, запрещенных для побежденной Германии Версальским договором.
   Однако даже в это время Германия не переставала считать Россию своим потенциальным противником. Разумеется, наших «союзников» интересовала Арктика. Немцы понимали значение этого театра в будущем военном противоборстве не только с СССР, но и Англией, США, а потому стремились собрать как можно больше сведений по региону.
   Вершиной германской разведывательной мысли стало создание специального научно-информационного центра с кодовым названием «Раумкоппель», начавшего свою работу в Шененберге (Макленбург). Деятельность его осуществлялась в полной тайне. Никто даже не подозревал, что совсем не по-военному выглядевшие господа в штатском имели отношение к секретному соединению «К», в составе которого были боевые пловцы, управляемые взрывающиеся катера, человекоуправляемые торпеды и сверхмалые подводные лодки. В этом «научном центре» к началу Второй мировой войны было сосредоточено свыше 250 тысяч карт, 50 тысяч фотографий и огромное количество географических журналов изо всех стран мира.
   Советское правительство разрешило пролет немецкого дирижабля в Арктику через советскую территорию. Утром 24 июля 1931 года в торжественной обстановке дирижабль «Граф Цеппелин» стартовал из Фридрихсхафена, а через 6 часов приземлился в Берлине. На рассвете следующего дня дирижабль вылетел из Берлина, взял курс на Прибалтику, пролетел над Таллином, а затем – в Хельсинки. После остановки в Ленинграде дирижабль вылетел на Петрозаводск, а затем в Архангельск. Под дирижаблем открылись просторы Белого, а потом и Баренцева моря.
   От берегов Земли Франца-Иосифа дирижабль взял курс к Северной Земле, а затем на остров Домашний, где в это время работала группа советских зимовщиков Георгия Ушакова и Николая Урванцева. После того дирижабль пролетел над Таймырским полуостровом, потом повернул к острову Диксон. От Диксона, пересекая Карское море, пролетел над северной частью Новой Земли – мысом Желания, а оттуда прошел над главным хребтом Новой Земли. Затем дирижабль взял курс на Ленинград, где должен был сделать посадку. Однако командир дирижабля Эккенер эту посадку отменил и приказал следовать в Германию. Дело сделано, и ему было уже не до сантиментов.
   За четверо суток «Граф Цеппелин» облетел огромную территорию советского Севера длиной почти в 1000 и шириной более сотни километров. Офицеры разведки старательно засняли ее на пленку. По договоренности эти материалы должны были быть переданы СССР, но немцы заявили, что негативы испорчены.

Вторая мировая война (1939–1945)

Первый удар восточного «блицкрига»

Многие до сих пор не хотят верить фактам и продолжают утверждать, что именно договор о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года послужил решающим толчком к нападению Германии на Польшу 1 сентября 1939 года. Но разве можно подготовиться к крупной военной кампании за неделю, или даже за месяц!
Нацистская Германия готовила захват Польши с 1936 года. Еще тогда польский разведчик Юрек Сосновски добыл и передал польскому правительству планы германского генерального штаба по захвату Польши.

   Дирижабль «Граф Цеппелин». Советская почтовая марка

   «Для меня ясно, – заявил Гитлер своим генералам 23 апреля 1939 года, – что, рано или поздно, но конфликт с Польшей должен произойти. Я принял решение уже год тому назад, но я полагал сперва обратиться к Западу, и только спустя несколько лет обернуться к Востоку. Но течение событий не может быть предусмотрено…»
   В том же месяце был разработан и принят план «Вайс» (Weiss). Под предлогом проведения учений войска перебрасывались в Силезию (группа «Юг») и Померанию (группа «Север»), со стороны которых должны были наноситься два основных удара. Выделенные для войны вооруженные силы Германии насчитывали 1,6 миллиона человек, 6 тысяч орудий и минометов, 2,8 тысячи танков и 2 тысячи самолетов.
   Нападение Гитлера на Польшу было запланировано на 26 августа независимо от того, будет или нет подписан договор в Москве. Перенесение срока на 1 сентября имело военно-стратегические и дипломатические причины: группа «Север» не успевала занять исходные позиции в назначенный срок; Муссолини не был готов к войне с Францией, а в Лондоне был подписан англо-польский договор, и в этой связи немцам пришлось немного пересмотреть свои планы.
   5 августа 1939 года английская и французская военные миссии, которым было поручено обсудить в Москве союз Англии, Франции и советской России, садились на грузопассажирское судно, чтобы плыть в Ленинград. 11-го они должны были прибыть в Москву. Это пятидневное путешествие морем, вместо одного дня перелета, оказалось роковым для мира. Между тем Адольф Гитлер использовал эти пять дней, чтобы заложить основы наиболее невероятного договора в истории: советско-германского пакта.
   Итак, 25 августа Гитлер отдал вермахту приказ: 26 августа в 4.15 утра совершить внезапное нападение на Польшу. Приказ по команде дошел до лейтенанта Херцнера, командира особого отряда, сформированного абвером, после чего он отправился выполнять возложенное на него задание. Заключалось оно в следующем: захватить Бланковский перевал, имевший особое стратегическое значение, – это были как бы ворота для вторжения частей войск группы «Юг» с севера Чехословакии в южные районы Польши.
   Отряду было предписано снять польскую пограничную охрану, заменить ее немецкими солдатами, переодетыми в польскую форму, сорвать возможную попытку поляков заминировать железнодорожный тоннель и очистить от заграждений участок железной дороги.
   Действия отряда происходили в условиях сильно пересеченной местности. Поэтому рации, имевшиеся в отряде, не могли принимать сигналы, и Херцнер не узнал, что дата нападения на Польшу перенесена с 26 августа на 1 сентября. То же самое произошло еще в нескольких местах, где офицеры связи не успели догнать войска, уже находившиеся на марше. Именно поэтому на отдельных участках границы германские войска начали «специальные операции», намеченные специальным планом.
   Перейдя границу утром 26 августа, отряд лейтенанта Херцнера захватил горный переход и поселок возле него, объявил едва успевшим проснуться более чем двум тысячам польских солдат, офицеров и горняков, что они взяты в плен, и запер их в складских помещениях. Сопротивлявшихся для острастки тут же расстреляли, затем взорвали телефонную станцию и установили посты на горном переходе.
   К вечеру Херцнер получил приказ о том, что война еще не началась и ему надо возвращаться домой, что он и выполнил, оставив после себя первые жертвы первой – и по сей день еще малоизвестной – боевой операции Второй мировой войны.
   Однако была еще одна, наделавшая много шума, операция, подготовка которой и явилась одной из причин отсрочки начала войны. Задача стояла следующая: к 1 сентября любой ценой создать конкретный повод для падения на Польшу, благодаря чему она предстала бы в глазах всего мира агрессором. Решено было напасть на германскую пограничную станцию в Глейвице (Гливице). В качестве нападавших решили использовать немецких уголовников и заключенных концлагерей, одетых в польскую униформу и снабженных оружием польского производства. Нападавших решено было гнать на пулеметы специально размещенной для этого охраны. В операции должны были участвовать более десятка приговоренных к смерти уголовников.
   Начало операции было назначено на 31 августа 1939 года. Гитлер рассчитывал, что о пресловутой атаке поляков через несколько минут узнает вся Германия. На деле же получилось, что только владельцы радиоприемников города Глейвиц смогли услышать об операции, отнявшей столько внимания и забот… Но эта маленькая неудача в Глейвице в рейхе никого не смущала – главное, что военная машина была запущена!

   Немецкие войска входят в захваченный польский город

   В ночь с 31 августа на 1 сентября 1939 года, переодевшись в польских железнодорожников, 80 диверсантов под командованием обер-лейтенанта Граберта перешли немецко-польскую границу в Силезии. На рассвете 1 сентября немцы смешались с толпой на вокзале железнодорожного узла в Катовицах – самого крупного в Юго-Западной Польше. После известий о нападении Германии польские саперы начали срочно минировать центр управления железнодорожным движением; взрыв задержал бы наступление 10-й армии фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау. Половина группы Граберта подошла к работающим полякам, окружила их, вытащила из рюкзаков автоматы и начала стрелять. В ход пошли также гранаты. Через несколько секунд всюду воцарилась страшная неразбериха. После полудня Граберт передал катовицкий железнодорожный узел передовым частям 10-й армии. Полякам почти ничего не удалось уничтожить.
   1 сентября в 10 часов утра в рейхстаге выступил Гитлер с бодрым обращением к германскому народу. Он начал свою речь со слов: «Многочисленные вторжения поляков на германскую территорию, в том числе нападение регулярных польских войск на пограничную радиостанцию в Глейвице, заставляют нас принять ответные меры».
   К этому времени немецкая авиация уже нанесла бомбовые удары по аэродромам, узлам коммуникаций, экономическим и административным центрам Польши. Германский линкор «Шлезвиг-Гольштейн», заранее прибывший к польскому побережью, открыл огонь по полуострову Вестерплатте, защитники которого оказали героическое сопротивление. Сухопутные силы вермахта вторглись в Польшу с севера, запада и юга.
   Так началась Вторая мировая война.
   Специально для немецких солдат Гитлер выступил 1 сентября еще раз: «Польское государство отвергло мирное урегулирование, которое я пытался предложить. Оно предпочло обратиться к оружию… Серия инцидентов на границе, недопустимых для великой державы, показывает, что поляки не хотят более соблюдать границу рейха.
   Чтобы положить конец этих безумным проискам, нам не остается иного средства, кроме как силе противопоставить силу».
   Вечером в 21 час 40 минут посол Великобритании Хандерсон и, часом позже, посол Франции Кулондр объявили германскому министру иностранных дел Риббентропу, что если Германия не выведет свои войска с польской территории, Франция и Великобритания выполнят свои обязательства по договору с Польшей. Они еще рассчитывали решить «польский вопрос» мирным путем, передав Германии Данциг (Гданьск) и «польский коридор» (выход Польши к морю). Но Гитлер и не думал отступать.
   3 сентября 1939 года Англия и Франция объявили Германии войну.

Как Муссолини провалил «Барбароссу»

    [22 - По материалам Р. Картье.]
   В октябре 1940 года Гитлер вел войну с Англией и был целиком поглощен проектом занятия Гибралтара. И вдруг из Рима пришло сенсационное сообщение: «Италия решила напасть на Грецию. Сведения надежные. Война неизбежна». Эта новость была в высшей степени Гитлеру неприятна, поскольку его политика требовала в данный момент мира на Балканах. Он опасался даже вмешательства Турции, – был еще в той стадии благоразумия, когда боялся войны на два фронта.
   Гитлер питал недоверие не персонально к Муссолини, а к его военному и политическому окружению. Он говорил: «То, что известно Муссолини, известно и Чиано, а что известно Чиано – известно в Лондоне».
   Германия понимала, что война, которой к ее досаде так добивался Муссолини, будет иметь последствием возвращение англичан на континент, и она готовилась к интервенции, ибо чувствовала ее неизбежность.
   Болгария также участвовала в заговоре. Она предложила свою территорию как базу для нападения на Грецию. 8 февраля немецкий маршал Лист и представитель болгарского Главного Штаба выработали программу совместных действий. Через Венгрию и Румынию, которые также участвовали в заговоре, германские войска должны были незаметно проскользнуть на Балканы.
   Начало весны было для итальянцев неудачным. В течении зимы грязь и непогода мешали военным действиям; но когда небо прояснилось и земля подсохла, греки двинулись вперед и заняли Албанию. Этот народ, насчитывающий всего шесть миллионов, в борьбе с 45-миллионной Италией нанес ей почти полное поражение.
   В Югославии тем временем произошел переворот. Германофильское правительство Стоядиновича, которое только что заключило пакт с Германией, было свергнуто. Это событие явилось следствием итальянской авантюры в Греции. С того момента, как Муссолини потерпел поражение, антигерманские силы в Европе воспрянули. А предстоящее возвращение Англии на континент всем придавало веры и бодрости.
   «Я не стану ожидать, – скажет Гитлер на большой конференции Генерального Штаба 27 марта, – изъявления лояльности от нового правительства Югославии. Никаких дипломатических шагов, никаких ультиматумов! Югославские уверения не будут приняты во внимание. Наступление начнется немедленно после того, как войска и необходимые материалы будут сосредоточены на местах. Политические соображения требуют, чтобы война велась жестоко и безжалостно и чтобы военный разгром Югославии произошел с быстротой молнии».
   Немецкие танкисты, подкрепляемые химическими препаратами, которые позволяли им в течение двух недель обходиться без сна, завоевали полуостров, буквально не смыкая глаз. Югославская армия была разгромлена, а Греция – раздавлена. Английские войска, спешно высаженные на континенте, пережили в Пирее второй Дюнкерк. Крит был захвачен с тем же воодушевлением, с каким германские дивизии переходили через Дунай. Восточная часть Средиземного моря оказалась полностью под контролем германской авиации. Александрия была очередной целью, и морские пути, ведущие к Суэцу, стали небезопасны. Германия одним ударом значительно улучшила свое стратегическое положение, и германская армия производила впечатление непобедимой. Можно сказать даже, что никогда Гитлер не был на такой высоте, как в тот момент!
   Однако следствием всего этого стало одно обстоятельство, которое в конце концов похоронит фюрера и весь его Рейх. Дело в том, что теперь Гитлер откладывает реализацию плана «Барбаросса» на шесть недель. План «Барбаросса» – план войны с Советской Россией, которая намечалась на 1 апреля 1941 года, потом должна была начаться 15 мая, а в итоге началась только 22 июня.

   Муссолини во время прогулки на мотоцикле

   Войска фельдмаршала Листа, завоевавшие Балканы, были первоначально предназначены для правого фланга германской армии. Они должны были двинуться из Румынии, однако все изменилось. Пока дивизии Листа двигались последовательно на Белград, Салоники, Афины и Ханью, группы фельдмаршалов фон Лееба, фон Бока и фон Рундштедта, готовящиеся к войне с СССР, должны были выжидать.
   «Наступление на Россию, – свидетельствовал начальник штаба Верховного командования Вермахта Вильгельм Кейтель, – состоялось бы гораздо раньше, не будь нашей интервенции на Балканах. Это обстоятельство значительно ухудшило наши шансы. Было бы несравненно выгоднее начать наступление, как только позволяла погода, – самое позднее в первых числах июня. Военные были того мнения, что, раз уже война неизбежна, надо начинать ее как можно раньше, то есть не позднее мая. В 1917 году я был в качестве офицера Главного Штаба на севере России и там в начале мая еще лежал снег. Наоборот, в Крыму, в Донецком бассейне и на всем юге России благоприятное время начинается уже в феврале или марте».
   Любители исторических параллелей воображали, что Гитлер выжидал, чтобы перейти Неман в тот самый день, что и Наполеон. Но это было вовсе не так. Гитлер, наоборот, хорошо понимал, что кампания против России должна начаться как можно раньше, чтобы земля просохла и стала пригодной для танков. Он учитывал далекие расстояния и качество дорог в России. Но все его расчеты были опрокинуты событиями, вызванными на Балканах поступком Муссолини.
   Чем все закончилось – хорошо известно.

Операция «Кавказская нефть»

   Кому-то может показаться невероятным, но в январе 1940 года Франция и Великобритания планировали операцию по ослаблению военной мощи Советского Союза, намереваясь уничтожить нефтяную промышленность СССР на Кавказе и пресечь нефтеперевозки по Черному морю. Впервые эта идея была высказана премьер-министром Франции Эдуардом Даладье в записке от 19 января 1940 года, предназначенной для сведения членам правящего кабинета. Даладье предлагал двум высшим военным чинам – начальнику генштаба сухопутных войск армейскому генералу Морису Гамелену и начальнику морского генштаба адмиралу Жану Дарлану продумать и изложить соображения о «предполагаемой операции по вторжению в Россию с целью уничтожения нефтяных источников».
   Почему объектом агрессии становились именно Кавказ и Закавказье с их сырьевыми ресурсами? Дело в том, что нефтепродукты производили главным образом Азербайджан, Грозный и Батуми. Хотя к тому времени у нас активно осваивались месторождения Урало-Волжского нефтяного района, возросла добыча нефти в Казахстане и на Сахалине, доля некавказских районов в том же 1940 году составляла всего 13,5 процента.
   Генерал Гамелен полагал также, что «Германия предстанет перед фактом прекращения поступления нефти с Востока и вынуждена будет довольствоваться тем, что она получает из Скандинавских и Балканских стран». Однако объем поставок нефтепродуктов из СССР в рейх был не столь велик, чтобы они играли стратегически важную роль, и генерал не мог не знать об этом.
   Дело в том, что вплоть до 10 мая – начала немецкого наступления на страны Бенилюкса и Францию – в Западной Европе тешили себя надеждой, что Гитлер после Польши попытается все же наброситься на Советский Союз. Уничтожить бакинские и грозненские нефтепромыслы, чтобы они не оказались потом в руках у немцев, когда те двинутся на Кавказ, – вот какая мысль не давала покоя западным стратегам. Возможно, существовал и другой расчет: помогая Гитлеру подорвать советскую военную мощь перед его вторжением в Советский Союз, в Париже и Лондоне ожидали действительных гарантий ненападения на их страны.
   Вот еще выдержки из плана Гамелена: «Воздушное нападение на Баку и Грозный должно быть проведено либо с территории Турции (район Диярбакыр – Ван – Эрзурум), либо с территории Ирана, либо с территории Сирии и Ирака (Джизре и район Мосула)». План Гамелена был одобрен государственным руководством обеих стран. В дальнейшем начали работать координационные группы английских и французских военных чинов для выработки конкретных параметров операции, получившей название «Кавказская нефть».
   В протоколе совместных заседаний 4–5 апреля 1940 года зафиксировано, что воздушные действия франко-британских сил будут направлены «против нефтеочистительных заводов и портовых сооружений городов Батуми, Поти, Грозный, Баку». В качестве возможного объекта атак назван и порт Одесса. «В течение первых 6 дней будет уничтожено от 30 до 35 процентов всех нефтеочистительных заводов Кавказа и портовых сооружений… Для проведения операции будет использовано от 90 до 100 самолетов в составе шести французских групп и трех британских эскадрилий. Французские группы… будут укомплектованы двумя группами «фарманов-221» и четырьмя группами «гленн-мартинов», оборудованных дополнительными резервуарами для горючего; за каждый вылет они смогут сбросить в общей сложности максимум 70 тонн бомб на сотню нефтеочистительных заводов». Аналогичной работой занималось британское командование.
   Правда, аналитики предупреждали, что «эффективность операции может значительно снизиться» в случае «возможного появления немецких истребителей». Получается, что англичане и французы не исключали, что люфтваффе возьмут под защиту кавказские нефтепромыслы и черноморские порты!
   Хотя в Москве и не знали всех деталей подготовки англо-французской агрессии на Кавказе, имевшаяся информация позволяла отметить нарастание угрозы южным границам СССР. Еще 31 декабря 1939 года нарком обороны Сталин приказал усилить войска Закавказского военного округа путем призыва резервистов сверх штатов мирного времени.
   10 января 1940 года в Баку была переброшена 31-я стрелковая дивизия из Северо-Кавказского военного округа, а с 20 февраля командование советских ВВС занималось выработкой мер по усилению ПВО Баку. В начале апреля в Закавказье стали прибывать войска с финского фронта.
   9 и 11 апреля командующий ВВС приказал дальнебомбардировочным авиаполкам Закавказского и Одесского военных округов «приступить к изучению Ближневосточного ТВД, обратив особое внимание на следующие объекты»: Александрия, Бейрут, Хайфа, Александрета, Порт-Саид, Никосия, Ларнака, Фамагуста, Алеппо, Суэцкий канал, Стамбул, Измир, Синоп, Самсун, Трапезонд, Мудания, Смирна, Галлиполи, Анкара, Кырыкале, проливы Босфор и Дарданеллы. Следовало в строгой тайне проработать возможные маршруты, бомбовую нагрузку и провести по 2 учебных полета над своей территорией с дальностью и навигационными условиями, соответствующими Ближневосточному ТВД, включая бомбометание и воздушные бои с встречающими истребителями. Штатная численность войск Закавказского военного округа возросла с 15 февраля по 1 июля 1940 года в 3,2 раза.

   Вид старого Баку

   Тем временем англичане произвели аэрофотосъемку Баку, на основе которой были составлены полетные карты для обозначения целей.
   17 апреля главнокомандующий французскими войсками в Восточном Средиземноморье армейский генерал Максим Вейган доложил Гамелену о том, что срок завершения подготовки операции лучше перенести на конец июня – начало июля, «поскольку подготовка аэродромов в Леванте, начатая переброска сюда бомбардировщиков, оснащение их дополнительными топливными баками, аэрофотосъемка объектов бомбометания, подготовка пилотов, доставка по железной дороге горючего, боеприпасов, снаряжения должны были занять от 2,5 до 3 месяцев».
   Но история, как всегда, распорядилась по-своему, жестоко наказав незадачливых политиков и генералов за их близорукость. 10 мая начался гитлеровский блицкриг на Западном фронте, а к концу июня независимое государство Франция перестало существовать. Когда англичане едва унесли ноги из Дюнкерка, они, похоже, забыли о своих агрессивных планах в отношении СССР, а после нападения Германии на Советский Союз объединились с ним в антигитлеровскую коалицию.

Расстрел французского флота

    [23 - По материалам В. Лукницкого.]
   После нападения нацистов на Польшу Англия и Франция в сентябре 1939 года объявили войну нацистской Германии. Правда, боевые действия с их стороны велись довольно пассивно, за что война впоследствии получила название «странной».
   28 марта 1940 года английское и французское правительства подписали торжественное обязательство по незаключению сепаратного мира с Германией. А 10 мая бронетанковые дивизии вермахта, разбив французские части у Седана, устремились к Ла-Маншу, раскололи союзнические армии и прижали английские экспедиционные войска к морю. Более или менее успешная эвакуация этих войск из Дюнкерка была расценена в Англии и США как чудо, но французы, в беспорядке отступающие вглубь страны и вскоре капитулировавшие, восприняли ее как предательство.
   Англия разрешала французскому правительству выяснить у Гитлера условия перемирия, но только если французский флот отправится в британские порты до исхода переговоров. Черчилль сделал историческое предложение о провозглашении «нерасторжимого союза» Франции и Великобритании. Под этим подразумевалось «слияние двух государств» и образование «единого военного кабинета и единого парламента». К этому времени французское правительство уже эвакуировалось в Бордо.
   До того как депеши были получены, премьер-министр Поль Рейно находился в подавленном состоянии, но послание Черчилля подбодрило его. Французский премьер ответил, что будет «бороться до конца». Однако большинство других руководителей встретили предложение о «нерасторжимом союзе» с подозрением и враждебностью.
   Вечером 16 июня Рейно подал в отставку, и маршал Петэн – 80-летний герой битвы под Верденом 1916 года – сформировал новое правительство. На следующий день Черчилль возобновил свои требования, чтобы новое правительство Франции не сдавало противнику великолепный французский флот. Но к этому времени в Бордо уже сложилось мнение, что отправка военных кораблей в Англию была бы бессмысленным шагом: если ей в скором времени действительно «свернут шею», то французский флот все равно окажется в кармане у Гитлера.
   22 июня Франция подписала перемирие с Гитлером в знаменитом Компьенском лесу. Теперь французский флот должны были сосредоточить в портах и разоружить «под германским и итальянским контролем».
   Когда англичане строили свой военно-морской флот в предвоенное время по принципу «уровня двух держав», это означало, что по числу боевых единиц ВМС должны превосходить объединенную мощь двух вероятных противников. В 1940 году Великобритания все еще обладала самым крупным военно-морским флотом в мире. Но он уже нес потери в ходе операций по охране конвоев в Северной Атлантике, в неудачной норвежской компании и у Дюнкерка. Английские ВМС имели ощутимый перевес по числу крупных кораблей: 11 линкоров, 3 линейных крейсера и 5 линкоров в постройке, тогда как Германия располагала двумя «карманными линкорами», двумя линейными крейсерами новейшей постройки и строила еще 2 линкора. Однако вступление Италии в войну в июне 1940 года серьезно изменило соотношение сил.
   Для островной Великобритании с ее имперскими владениями, зависящими от сохранения военно-морской мощи, переход французского флота в руки Гитлера в самом деле был бы подлинной катастрофой.
   Для Великобритании условия германо-французского перемирия создали смертельную опасность. Если верить разведке, то выходило, что Гитлер должен начать вторжение в Англию 8 июля. До этой даты требовалось решить вопрос о судьбе французского флота, чтобы иметь возможность сосредоточить английские военные корабли в водах метрополии. Заседание британского Кабинета министров, которое определило все, состоялось 27 июня.
   Сильная французская эскадра под командованием вице-адмирала Рене Годфруа базировалась в Александрии и подчинялась английскому адмиралу Каннингхэму. Эти двое военных поддерживали дружеские отношения. Вопреки приказу Дарлана о перебазировании эскадры в один из портов в Тунисе Годфруа согласился на требование Каннингхэма не выводить свои корабли. Эскадра фактически оставалась в Александрии до полной победы англо-американских экспедиционных сил в Северной Африке.
   Однако главной угрозой для Великобритании была небольшая военно-морская база Мерс-эль-Кебир на побережье Алжира, западнее Орана. Здесь находилось сильное военно-морское соединение под командованием адмирала Жансуля. Адмирал Паунд предупредил Черчилля, что корабли Жансуля – в германских руках или самостоятельно – могут вынудить Англию уйти из Средиземного моря.
   Ко 2 июля английское правительство направило адмиралу Жансулю четыре предложения на выбор:
   1. Увести корабли в британские порты и продолжать сражаться вместе с Англией.
   2. Имея на борту экипажи уменьшенного состава, направиться в один из английских портов, откуда воинский состав репатриируют.
   3. Направиться с экипажами уменьшенного состава в какой-либо французский порт в Вест-Индии, где корабли переведут под охрану США до конца войны.
   4. Потопить свои корабли.
   В случае отказа Жансуля принять одно из этих предложений английскому военно-морскому флоту приказывалось уничтожить все его корабли, особенно «Дюнкерк» и «Страсбург», используя все имеющиеся средства. На этом «смертельном ударе» Черчилль настоял вопреки позиции членов комитета начальников штабов. Они сомневались, что операция под кодовым названием «Катапульта» увенчается успехом. Черчилль же считал, что на карту поставлено «само существование Англии».
   Проведение операции «Катапульта» было поручено соединению «Эйч» (Н) – ударной группировке, собранной в Гибралтаре. В ее состав входил новейший английский линкор «Худ» водоизмещением 42 000 т, два линкора «Резолюшн» и «Вэлиант», одиннадцать эсминцев и авианосец «Арк-Ройял». Соединением командовал вице-адмирал Джеймс Сомервилл. Самолеты с авианосца «Арк Ройял» сбросили магнитные мины у побережья, чтобы помешать французскому флоту выйти из гавани.
   В это время главнокомандующий французским флотом адмирал Дарлан сразу же отдал приказ всем находящимся в Средиземном море французским кораблям идти на помощь к Жансулю. Эта шифровка, перехваченная английским Адмиралтейством, и побудила Черчилля дать окончательное распоряжение соединению «Эйч»: «Быстрее кончайте дело, иначе столкнетесь с подкреплением».
   Сомервилл, насколько возможно оттягивающий развязку, наконец отдал приказ открыть огонь. С расстояния десяти миль – предел видимости – его линейные корабли выпустили тридцать шесть залпов из 15-дюймовых орудий. Снаряды весом в тонну каждый обрушились на французские корабли, вызвав страшные разрушения. Один из первых снарядов попал в «Дюнкерк», разрушил орудийную батарею, уничтожил главный генератор и вывел из строя гидравлическую систему. Старый линкор «Бретань» загорелся от попаданий нескольких крупнокалиберных снарядов. В небо взметнулись огромные клубы дыма, затем корабль перевернулся. Свыше тысячи человек его команды погибли. Линкор «Прованс», превращенный в груду обломков, вынесло на берег. У эсминца «Могадор» прямым попаданием была оторвана корма. Главная цель англичан – линейный крейсер «Страсбург» остался неповрежденным.

   Эсминец королевских ВМФ во главе конвоя

   «Страсбург» и пять эсминцев, прокладывая себе путь среди обломков, укрытые пеленой дыма, на полной скорости вырвались из гавани, прошли над неудачно установленными минами и устремились в открытое море. Превосходно маневрируя, французский крейсер вскоре растворился в наступивших сумерках. Прошло добрых полчаса, прежде чем Сомервилл обнаружил его исчезновение. После захода солнца устаревшие самолеты-торпедоносцы «Сордфиш» были подняты с авианосца «Арк-Ройял» в погоню, но безуспешно.
   Тем временем Сомервилл отправил самолеты прикончить «Дюнкерк». Необходимости в этом не было. Атака привела лишь к новым человеческим жертвам, так как от взрывов торпед детонировали глубинные бомбы на тральщике, помогавшем эвакуировать оставшихся на «Дюнкерке» членов команды. Вот так завершилась операция «Катапульта».
   Самым ощутимым последствием операции «Катапульта» стало… воздействие на общественное мнение США и лично на президента Франклина Рузвельта. Дело в том, что до этого события американцы сомневались, что Великобритания сможет вести войну против Германии в одиночку. Поэтому, принимая решение потопить флот своего бывшего союзника, Черчилль намеревался поднять престиж своей страны в глазах Соединенных Штатов.

Снова к вопросу о начале войны

    [24 - По материалам к.и.н., проф. Академии военных наук В. Данилова.]
   До сих пор одним из самых спорных моментов истории СССР остается постулат о том, что Советский Союз накануне Второй мировой войны готовился исключительно к обороне.
   На самом деле этот вопрос нуждается в более детальном исследовании. Еще В. И. Ленин за два года до Октябрьской революции – в августе 1915 года – в своей статье «О лозунге Соединенных штатов Европы» обосновал возможность и необходимость вступления социалистического государства в войну с другими странами. Через десять лет И. В. Сталин, указав на отсутствие реальных возможностей победы социализма в крупнейших странах Европы, выдвинул идею разжигания противоречий между ними. Причем в случае возникновения войны между крупнейшими капиталистическими государствами Советский Союз должен был быть готовым «бросить решающую гирю на чашу весов».
   Вообще, советская военная теория в принципе не исключала возможность ведения превентивной войны.
   Считая, что в войне могут применяться и наступление, и оборона, советская военная теория отдавала исключительное предпочтение первому. В Полевом уставе РККА от 1939 года подчеркивалось: «Если враг навяжет нам войну, Рабоче-крестьянская Красная армия будет самой наступающей из всех когда-либо наступающих армий… Войну мы будем вести наступательно, перенося ее на территорию противника».
   Военно-стратегическое кредо в «Соображениях по плану стратегического развертывания вооруженных сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками», подготовка которых завершена где-то между 7 и 15 мая 1941 года, сформулировано достаточно лаконично: «Учитывая, что Германия в настоящее время держит свою армию мобилизованной, с развернутыми тылами, она имеет возможность упредить нас в развертывании и нанести внезапный удар. Чтобы предотвратить это и разгромить немецкую армию, считаю необходимым ни в коем случае не давать инициативы действий германскому командованию, упредить (подчеркнуто в тексте) противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие родов войск».
   Давайте рассмотрим в этой связи некоторые фрагменты из «Соображений»: «Для того чтобы обеспечить выполнение изложенного выше замысла, необходимо заблаговременно провести следующие мероприятия, без которых невозможно нанесение внезапного удара по противнику как с воздуха, так и на земле:
   1. Произвести скрытое отмобилизование войск под видом учебных сборов запаса.
   2. Под видом выхода в лагеря произвести скрытое сосредоточение войск ближе к западной границе, в первую очередь сосредоточить армии резерва Главного командования.
   3. Скрыто сосредоточить авиацию на полевые аэродромы из отдаленных округов и теперь же начать развертывать авиационный тыл.
   4. Постепенно под видом учебных сборов и тыловых учений развертывать тыл и госпитальную базу».
   По первому пункту. С конца мая 1941 года начался призыв 793 тысяч человек для «прохождения Больших учебных сборов» (БУС).
   По второму пункту. В мае развернулась крупная перегруппировка войск на запад. К рубежу Днепра и Западной Двины с середины мая началось выдвижение четырех армий и стрелкового корпуса. В приграничных округах соединения подтягивались на расстояние 20–80 км от госграницы. Сосредоточение предписывалось завершить в период с 1 июня по 10 июля 1941 года.
   По третьему пункту. В середине июня из Забайкалья и с Дальнего Востока началось перебазирование в европейскую часть страны нескольких авиационных дивизий.
   По четвертому пункту. С середины мая проводились мероприятия по тыловому обеспечению наступательных действий, сосредоточению резервов техники, вооружения, боеприпасов, продовольствия, фуража, горюче-смазочных материалов, созданию госпитальной базы.
   27 мая западные приграничные округа получили указание о строительстве в срочном порядке фронтовых полевых командных пунктов вблизи границы, а 19 июня о выводе на них фронтовых управлений Прибалтийского, Западного и Киевского особых военных округов (управление Одесского военного округа это сделало несколько раньше).

   Немецкие танковые колонны на подходе к Минску. Август 1941 г.

   14—15 июня этим военным округам было дано указание выдвинуть дивизии к госрубежам, а 19 июня – провести маскировку аэродромов, воинских частей, парков, складов, баз и сосредоточить самолеты на аэродромах.
   Факты свидетельствуют, что произошел переход от прежней военно-стратегической установки – «На всякое нападение врага ответить сокрушительным ударом всей мощи вооруженных сил», к новой – «Ни в коем случае не давать инициативы германскому командованию, упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию».
   В преддверии войны эта новая установка в оперативном планировании получила выражение в подготовке упреждающего удара по вермахту. Спустя 18 дней после подписания Гитлером директивы № 21 с содержанием плана «Барбаросса» уже знакомился Сталин. И, конечно же, о нем не могли не знать начальник Генштаба и нарком обороны. Сведения о плане «Барбаросса» советскому руководству сообщил офицер генерального штаба люфтваффе обер-лейтенант Шульце-Бойзен. По самым осторожным подсчетам, более сотни документов о подготовке Германии к нападению на СССР было представлено советскому руководству органами внешней разведки, пограничных войск, военной контрразведки, госбезопасности, НКВД, войсковой разведки.
   Непосредственно подчиненное Жукову Разведывательное управление ГШ, возглавляемое генералом Филиппом Голиковым, регулярно 1–2 раза в месяц представляло руководству Наркомата обороны и, разумеется, Генштаба, обобщающую информацию.
   Сведения о конкретных сроках нападения немцев советскому руководству сообщали наши агенты. Наряду с широко известным Рихардом Зорге наиболее достоверные данные поступали от сотрудника германского посольства в Москве Герхарда Кегеля: 21 июня 1941 года (вечером). «В германском посольстве в Москве считают, что наступающей ночью будет решение, это решение – война». Сталин отреагировал мгновенно. Несмотря на то, что в этот день уже было проведено заседание Политбюро, он вечером вновь собирает его членов, вызывает и высших военачальников. Тогда и была подготовлена директива о приведении войск западных военных округов в боевую готовность и организации боевых действий по отпору агрессии.

Как Япония не напала на Советский Союз

    [25 - По материалам А. Кошкина.]
   2 июля 1941 года на заседании императорского совещания представителей правительства и высшего командования Японии был принят следующий курс в отношении Советского Союза: «Наше отношение к германо-советской войне будет определяться в соответствии с духом Тройственного пакта (Германии, Японии, Италии). Однако пока мы не будем вмешиваться в этот конфликт. Мы будем скрытно усиливать нашу военную подготовку против Советского Союза, придерживаясь независимой позиции. В это время мы будем вести дипломатические переговоры с большими предосторожностями. Если германо-советская война будет развиваться в направлении, благоприятном для нашей империи, мы, прибегнув к вооруженной силе, разрешим северную проблему и обеспечим безопасность северных границ».
   В соответствии с этим Генеральный штаб армии и Военное министерство Японии наметили комплекс широких мероприятий, направленных на форсирование подготовки к проведению наступательных операций против советских Вооруженных сил на Дальнем Востоке и в Сибири. В японских секретных документах он получил шифрованное наименование – «Кантокуэн».
   Согласно стратегическому замыслу предполагалось рядом последовательных ударов на избранных направлениях разгромить соединения РККА в Приморье, Приамурье и Забайкалье, захватить основные коммуникации, военно-промышленные и продовольственные базы и, сломив сопротивление советских войск, принудить их к капитуляции. Особое внимание в плане уделялось ВВС, которые должны были «уничтожить авиацию противника до начала операции». Ставилась задача за шесть месяцев выйти к Байкалу и завершить войну. Особые меры были приняты по обеспечению секретности проводимой мобилизации. Она осуществлялась под видом учебных сборов. А 22 июля началась концентрация войск у советской границы, скрыть которую было уже невозможно. Вблизи границ СССР находилось 850 тысяч японских солдат и офицеров. Всего для нападения на Советский Союз летом 1941 года японское верховное командование имело около 1 миллиона военнослужащих. В Квантунской армии и в Корее были накоплены запасы боеприпасов, горючего и продовольствия, необходимые для ведения военных действий в течение 2–3 месяцев.
   С 1938 года в Маньчжурии существовали сформированные по приказу командования Квантунской армии части белогвардейцев. После принятия плана «Кантокуэн» приказом командующего Квантунской армией из белоэмигрантов комплектовались специальные части для совершения диверсионных актов на советской территории.
   Действия японских сухопутных сил поддержал бы ВМФ. В его задачу входило обеспечение высадки десантов на Камчатке и Северном Сахалине, захват Владивостока, уничтожение советских кораблей. 25 июля, получив санкцию императора, военно-морское командование отдало приказ о формировании специально для войны против СССР 5-го флота.
   В Маньчжурии и Корее была сосредоточена группировка японских войск в 850 тысяч человек, что по численности соответствовало 58–59 японским пехотным дивизиям. Ведь японский Генштаб и командование сухопутных сил при разработке плана войны против СССР исходили из того, что на Дальнем Востоке и в Сибири дислоцируется около 30 советских дивизий. Поэтому они и стремились к созданию необходимого для проведения наступательных операций двойного превосходства.
   К началу августа для вторжения в Советский Союз все было в основном готово. Приближался установленный графиком срок принятия решения о начале войны – 10 августа. Но уже во второй половине июля, когда подготовка Японии к нападению на СССР осуществлялась полным ходом, среди японского генералитета появились первые сомнения в успехе германского «блицкрига».
   А между тем участились требования вождей Третьего рейха как можно скорее открыть «второй фронт» на востоке. Они все более откровенно давали понять Токио, что Японии не удастся воспользоваться плодами победы, если для этого ничего не будет сделано. Однако японское правительство продолжало заявлять о «необходимости длительной подготовки». В действительности же в Токио боялись преждевременного выступления против СССР.
   К началу августа 5-й отдел Разведуправления Генштаба (разведка против СССР) представил руководителям Военного министерства документ под названием «Оценка нынешней обстановки в Советском Союзе». Хотя его авторы продолжали верить в конечную победу Германии, они не могли не считаться с реальной действительностью, а потому указывали: «Даже если Красная армия в этом году оставит Москву, она не капитулирует. Намерение Германии быстро завершить решающее сражение не осуществится. Дальнейшее развитие войны не будет выгодным для германской стороны».
   Армия в это время продолжала активную подготовку к осуществлению плана «Кантокуэн». Японские военные не желали упускать «золотую возможность» обрушиться совместно с Германией на Советский Союз и сокрушить его. Командование Квантунской армии требовало от центра немедленного выступления. Начальник ее штаба генерал-лейтенант Есимото убеждал начальника оперативного управления Генштаба Танаку: «Начало германо-советской войны является ниспосланной нам свыше возможностью разрешить северную проблему…»

   Ликующие японские военные, одержавшие очередную победу на Филиппинах

   Японское командование считало важным условием вступления в войну против СССР значительное ослабление советских войск на Дальнем Востоке, когда можно будет воевать, не встречая большого сопротивления со стороны Красной армии. По замыслу японского Генерального штаба, военные действия против СССР должны были начаться при условии сокращения числа советских дивизий на Дальнем Востоке и в Сибири с 30 до 15, а авиации, бронетанковых, артиллерийских и других частей – на две трети. Однако масштабы переброски советских войск в европейскую часть СССР летом 1941 года далеко не соответствовали этим ожиданиям. Обращалось особое внимание на то, что в основном перебрасываются войска Забайкальского военного округа, прочие же группировки РККА практически остаются прежними.
   Сдерживающее воздействие на решение о начале войны против СССР оказывало сохранение на Дальнем Востоке большого количества советской авиации. К середине июля японский Генштаб имел сведения о том, что на запад переброшено только 30 советских авиационных эскадрилий. Особое беспокойство вызывало наличие в восточных районах СССР значительного числа самолетов бомбардировочной авиации. Считалось, что в случае нападения Японии на Советский Союз возникала реальная опасность массированных воздушных атак территории Страны восходящего солнца. Японский Генштаб располагал разведданными о наличии в 1941 году на советском Дальнем Востоке 60 тяжелых бомбардировщиков, 450 истребителей, 60 штурмовиков, 80 бомбардировщиков дальнего действия, 330 легких бомбардировщиков и 200 самолетов морской авиации. В одном из документов ставки от 26 июля 1941 года указывалось: «В случае войны с СССР в результате нескольких бомбовых ударов в ночное время десятью, а в дневное – двадцатью-тридцатью самолетами Токио может быть превращен в пепелище».
   В документе «Программа осуществления государственной политики империи», принятом 6 сентября на совещании в присутствии императора, было решено продолжить захваты колониальных владений западных держав на юге, не останавливаясь перед войной с США, Великобританией и Голландией, для чего к концу октября закончить все военные приготовления. Участники совещания высказали единодушное мнение о том, что для выступления против американцев и англичан «лучший момент никогда не наступит».
   14 сентября советский разведчик Рихард Зорге сообщил в Москву: «По данным источника Инвеста, японское правительство решило в текущем году не выступать против СССР, однако вооруженные силы будут оставлены в МЧГ (Маньчжоу-Го) на случай выступления весной будущего года в случае поражения СССР к тому времени». И это была точная информация.
   Таким образом, подготовленное японское нападение на СССР не состоялось не в результате соблюдения Японией пакта о нейтралитете, а вследствие провала германского плана «молниеносной войны» и сохранения надежной обороноспособности в восточных районах СССР.

Лис не попал в капкан

    [26 - По материалам Д. Миллера.]
   Весна и лето 1941 года принесли Англии унизительные поражения в бассейне Средиземного моря, но именно этот период ознаменовался действиями подразделений коммандос, большинство из которых были объединены в импровизированную структуру «Лэйфорс», сформированную в основном из евреев и арабов, а также из бывших солдат интербригад, сражавшихся в Испании.
   В мае 1941 года бригаду «Лэйфорс» направили сражаться за Крит. Самое большое подразделение под командованием полковника Лэйкока выполняло роль прикрытия при отходе остатков английского корпуса с острова. Немногочисленные счастливцы, избежавшие пуль и пропастей в горах и добравшиеся, наконец, до рыбацкого поселка Сфакион, откуда их должен был забрать королевский флот, застали его пустым, без единого корабля. В награду за самоотверженность и героизм их оставили на милость врага.
   …Возвращение считавшихся погибшими коммандос не спасло их от расформирования. Сохранились лишь несколько небольших отрядов коммандос, самый большой из которых – 59 человек, занимался разведрейдами и принадлежал к 8-й армии. Командиром был все тот же Лэйкок, пытавшийся возродить свою еще недавно мощную бригаду.
   Вскоре на первый план выдвинулся замысел заместителя Лэйкока, подполковника Джеффри Кейса – сына тогдашнего шефа объединенных операций. Кейс предложил одновременно атаковать несколько объектов в Ливии, расположенных далеко от линии фронта. Главная цель – вилла в городке Беда Литтория. Разведка установила, что здесь находилась резиденция «Лиса пустыни» – Эрвина Роммеля – командующего немецкого «африканского корпуса». Коммандос надеялись, что устранение необыкновенно одаренного генерала окажет разрушительное воздействие на все немецкие и итальянские силы в Африке.
   Важной проблемой стал способ приближения штурмовых групп к цели. Парашютный десант был невозможен – не хватало самолетов, а люди Лэйкока не проходили соответствующего обучения. Проникновение со стороны пустыни также посчитали нереальным – не было навыков длительного пребывания в пустыне. Оставался только морской путь, на котором и согласились. Переброску решили провести на подводных лодках… Планировалось одновременно уничтожить три цели: итальянский штаб, разведцентр в Апполонии и узлы связи. 10 ноября вечером из порта в Александрии вышли две чудом полученные подводные лодки – «Торбей» и «Талисман». Внутри, в тесноте вместе с командой находились 59 коммандос, различное оружие, байдарки и прочее военное снаряжение.
   К сожалению, погода, до сих пор благосклонная к англичанам, начала портиться. Первыми двинулись коммандос с подлодки «Торбей». Четыре из шести надувных лодок волны смыли в море. Несколько часов их вылавливали и вновь готовили к спуску. В результате десант группы под командованием подполковника Кейса превратился в пятичасовую борьбу с нарастающим штормом. Было потеряно не только время, но и значительная часть боевого снаряжения и запаса продовольствия.
   Когда настала очередь группы Лэйкока с «Талисмана», уже приближался рассвет, заканчивалась естественная маскировка. Следовало прервать высадку, но Лэйкок решил рискнуть и убедил в своей правоте командира подводной лодки. Его группе повезло еще меньше. Лодки швыряло, они перевернулись, высыпав весь инвентарь. Большинство еле живых от усталости солдат вернулись на спасительный борт «Талисмана» с помощью команды. Времени уже не хватало, горизонт светлел, лодку могли обнаружить в любой момент, что имело бы катастрофические последствия не только для нее, но и для всей операции.
   В таких условиях Лэйкок решил проводить операцию в ограниченном масштабе имевшимися силами. Он разделил их на три группы. Главной руководили Кейс и капитан Кэмпбелл. Вместе с 17 солдатами они должны были убить Роммеля. Группа Кейса ночью с 16-е на 17-е дошла до пункта в 15 км от Беда Литтория. Следующий день люди провели в скальных нишах, укрываясь от противника, а еще больше от дождя. Щелкая зубами и едва удерживаясь от кашля и проклятий, они согревались собственным теплом. Вечером, с новыми проводниками, но с еще худшими предчувствиями они начали движение к цели атаки.
   На этом этапе произошел случай, который мог разрушить все планы: капитан Кэмпбелл услышал приближающиеся голоса. Он прислушался и замер вместе со своими людьми. Через минуту они поняли, что идут многочисленные арабы, состоящие на службе в итальянской армии. От стрельбы их отделяли лишь секунды. Кэмпбелл выскочил из темноты и на чистейшем немецком стал «ругать» патруль за хождение возле немецких квартир, шум и т. д. Сконфуженные арабы, оправдываясь на нескольких языках, спешно ретировались, будучи уверенными, что нарушают покой германского союзника, которого нельзя раздражать.
   За пять минут до полуночи коммандос заняли исходные позиции. Кейнс, Кэмпбелл, сержант Терри и еще двое взяли на себя функции терминаторов. Они отправились к автостоянке и саду, окружавшему виллу Роммеля, собираясь ликвидировать тех, кто будет убегать через окна. Трое должны были отключить электричество. Четырех оставили на подъездных дорогах с пулеметами. Остальные двое хотели задержать огнем офицеров из ближайшей гостиницы.
   Последующие события развивались молниеносно. Кейнс рукой дал знак действовать. Вместе со своей четверкой он рванулся к входным дверям виллы, но не заметил ни одного часового. Дверь не открывалась. Опять подключился Кэмпбелл со своим безукоризненным немецким. Он энергично постучал, и, выдав себя за курьера со срочными известиями, потребовал впустить.
   Поскольку что-то заподозривший часовой успел снять оружие с предохранителя, пришлось стрелять. Немец рухнул со страшным шумом на мраморный пол. Коммандос перескочили через него и оказались в большом холле. Сверху сбегали двое офицеров, вытаскивая из кобур «вальтеры». Терри уложил их очередью из «томпсона». Офицеры еще катились по лестнице, а Кейнс и Кэмпбелл уже были у дверей соседней комнаты. Они начали стрелять через дверь, но ответа не последовало. Одновременно погас свет.

   Возвращение к своим после трехмесячной спецоперации за линией фронта. Английский патруль спецподразделения САС (специальная авиадесантная служба)

   Из следующей комнаты немцы открыли огонь тоже через двери. Кейнс упал мертвым. Внутрь бросили гранаты, затем дали автоматную очередь. Подобную процедуру повторяли в остальных помещениях, пока не убедились, что внутри виллы нет ни одного живого немца. Времени на поиск и идентификацию Роммеля уже не было. Снаружи нарастала стрельба со всех сторон. Кэмпбелл, взявший на себя командование после гибели Кейнса, приказал отходить и забросать здание гранатами, чтобы вызвать пожар. В последнюю минуту схватки его ранили в ногу, и он решил сдаться, чтобы не задерживать все подразделение. Теперь командование взял на себя сержант Терри, который великолепно организовал отступление.
   …Днем 21 ноября в окрестностях появились немцы и итальянцы, сразу обнаружившие англичан. Начался яростный бой, в котором шансы коммандос были минимальны, поскольку сначала их отрезали от моря, а затем от единственного пути эвакуации. Лэйкоку оставалось только уходить вглубь материка. Он хотел укрыться в необитаемых горах Джебель-эль-Ахдар, запутать погоню, а затем пробраться через линию фронта. Однако противник, обладавший значительным перевесом, расстроил план полковника. Только он и сержант Терри добрались до гор. Остальные погибли или попали в плен. Лэйкок с товарищем после 41 дня блужданий по пустыне и горам достигли линии английских войск. Уцелели только они.
   Но самое трагичное заключалось в том, что удар коммандос пришелся мимо цели. Во время штурма в Беда Литтория Роммеля вообще не было в Ливии. Он за несколько дней до этого вылетел в Рим на встречу с женой и спокойно отпраздновал свое пятидесятилетие.
   А вообще, судя по немецким материалам, английская разведка ошиблась. В Беда Литтория у Роммеля никогда не было резиденции. Он даже ни разу не приезжал туда. В Беда находилось главное квартирно-хозяйственное управление немецкого корпуса. Его личный состав практически полностью погиб, однако это не стоило гибели одного из лучших подразделений английских коммандос.

Японской торпедой по беженцам

   Вскоре после нападения на Перл-Харбор началось вторжение японцев в Юго-Восточную Азию. Ударами авиации были потоплены два английских линкора Сингапура, затем в ряде сражений разбит голландский флот, охранявший Нидерландскую Индию. Одновременно по суше шло наступление на Сингапур – английский форпост в Юго-Восточной Азии. После его падения в дело вступили японские подводные лодки, гидросамолеты и надводные корабли, задачей которых было уничтожение всех кораблей с беженцами и войсками, эвакуировавшимися из Сингапура в Индию и Австралию. В результате десятки тысяч человек, вырвавшиеся в последний момент из Сингапура, сгорели или утонули в море. Положение отягощалось тем, что пассажирам утонувших кораблей, не погибшим при взрывах, не приходилось рассчитывать, что их спасут: бойня, которую устроили японская авиация и флот, не оставляла времени для того, чтобы обращать внимание на терпящих бедствие. Те, кто добирались до берега, обычно попадали в японские концлагеря.
   Сегодня накоплено немало свидетельств очевидцев о зверских расправах японского флота и авиации с пароходами, покидавшими Сингапур. Один из них, пароход «Роозебоом», названный в честь известного голландского химика, имел на борту пятьсот человек. 9 мая около полуночи судно сотряс страшный взрыв. Это была вражеская торпеда, выпущенная подводной лодкой, очевидно, с близкого расстояния. На субмарине имели возможность прицелиться, ибо взрыв раздался в самом центре корабля, в машинном отделении.
   Одним из немногих, кто уцелел в ту ужасную ночь, успев выскочить на палубу и прыгнуть в море, был английский чиновник Уолтер Гибсон. Ему удалось отыскать обломок шлюпки. Уцепившись за него, он в течение двух часов держался на воде. Наконец Гибсон увидел проплывавшую рядом переполненную людьми шлюпку и забрался в нее. Люди стояли, цепляясь друг за друга. А за шлюпкой, держась за ее концы, гроздьями плыли те, кому места в ней не досталось.

   Вид на Перл-Харбор с воздуха перед нападением японцев. Декабрь 1941 г.

   Английский бригадный генерал, оказавшийся в шлюпке, принял командование и с помощью добровольцев собрал все продовольствие и воду. Решено было выдавать каждому по столовой ложке воды и по столовой ложке сгущенного молока ежедневно. В течение дня собирали обломки корабля и к вечеру с помощью веревок, тросов, разорванной и связанной в жгуты одежды соорудили плот, на который взобрались двадцать человек. Под их тяжестью плот ушел в воду, и люди стояли почти по пояс в соленой воде. После этого лодка взяла курс на Суматру. Прошло три дня, и все обитатели плота умерли от солнечных ударов и перенапряжения.
   Со шлюпки начали исчезать люди. Некоторые из них добровольно бросались в воду, чтобы избежать мучений, но кое-кому, самым слабым, помогали соседи.
   Когда умер бригадный генерал, командование над шлюпкой, в которой оставалось около пятидесяти человек, принял английский подполковник. В тот день, когда кончилась вся вода, он тоже исчез. Неизвестно, что с ним случилось, но подозрение англичан пало на пятерых матросов-яванцев с «Роозебоома», которые сидели отдельно от европейцев на корме. Той же ночью решено было разделаться с яванцами.
   На одиннадцатый день в шлюпке оставалось чуть более двадцати человек. Стало свободно, и обессилевшие люди лежали на дне, прикрываясь от лучей солнца одеждой тех, кто умер. Из женщин осталась в живых лишь одна молодая китаянка, которая вела себя с таким достоинством и выдержкой в этом плавучем сумасшедшем доме, что невольно вызывала уважение даже у тех, кто уже потерял человеческий облик.
   В начале третьей недели пути пошел проливной дождь, хлынувший как спасение в тот момент, когда не оставалось никакой надежды. На следующий день вновь повезло: на шлюпку опустилась небольшая стая чаек. Чайки сидели спокойно, не обращая на людей внимания, а те медленно разворачивались, чтобы поймать птиц. Собрав последние силы, они начали хватать чаек и, разрывая на части, тут же есть.
   А потом началось все сначала – солнце, жара и жажда…
   Прошло еще двадцать пять дней, когда шлюпку вынесло к берегу острова Сипора в 60 милях от Суматры. В ней осталось шесть человек, в том числе Гибсон и китаянка. Их подобрали рыбаки, и несколько дней спасшиеся жили в деревне. Затем на остров высадились японцы, и Гибсон попал… в концлагерь, где пробыл до конца войны.

«Марс» под Ржевом

    [27 - По материалам Б. Невзорова.]
   Одним из самых кровопролитных сражений Великой Отечественной войны была операция в районе Ржева под кодовым названием «Марс». Операции «Марс» сопутствовала целенаправленная дезинформация: все истинные распоряжения поступали к командирам и начальникам в форме шифровок, а то, что должен был узнать противник, доводилось до наших войск негрифованными приказами. Шифровки до сих пор не рассекречены.
   Ведущий сотрудник Института военной истории Минобороны России, кандидат исторических наук полковник в отставке Борис Невзоров свидетельствовал: «Мы вынуждены изучать эту операцию не по реальным документам ставки, а по открытым (нередко, повторяю, дезинформирующим) приказам и воспоминаниям участников событий». «Рассекретили» некоторые нюансы этого драматического сражения его участники. Получается следующая картина.
   Осенью 1942 года началась подготовка контрнаступления под Сталинградом. Очень важно было скрыть намерения нашего командования от немцев. Ставка ВГК предусмотрела проведение специальной, или, как ее назвал маршал Василевский, отвлекающей операции – «Марс». Замысел операции состоял в том, чтобы одновременно с контрнаступлением под Сталинградом силами войск Северо-Западного, Калининского и Западного фронтов провести наступление в районах Демянска, Великих Лук и ржевско-вяземского выступа, сковать там противника и привлечь на эти направления его дополнительные резервы.
   Маскировочные и дезинформационные мероприятия, блестяще организованные нашим командованием при подготовке обеих операций («Марс» и «Уран»), убедили немцев в том, что главный удар Красная армия нанесет против группы армий «Центр».
   Советское же командование за счет ослабления второстепенных участков осуществило укрупнение сил и средств на направлениях главных ударов. Утром 19 ноября внезапный и мощный удар артиллерии открыл контрнаступление советских войск под Сталинградом. В ходе его соединения Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов в короткий срок прорвали вражескую оборону и 23 ноября замкнули кольцо вокруг 22 дивизий вермахта.
   Контрнаступление под Сталинградом оказалось для Гитлера совершенно неожиданным. Только к исходу второго дня он осознал всю серьезность надвигающихся событий. И отдал приказ срочно перебросить с московского направления в район Миллерово 11-ю армию и на ее базе создать новую группу армий «Дон» с целью объединения всех войск в опасной зоне. Однако отправить на юг удалось лишь штаб 11-й армии во главе с Манштейном, без войск: начавшаяся операция «Марс» сковала силы фашистов.
   Более того, немецкое командование было вынуждено направить на московское направление из резерва еще 5 дивизий и 2 бригады. К тому же за счет перегруппировки войск и резерва группы армий «Центр» на направление ударов советских армий в ржевско-вяземском выступе и в район Великих Лук было переброшено еще 10 дивизий. Все эти соединения были скованы здесь боем. И лишь во второй половине декабря немцам удалось направить с центрального участка фронта в группу «Гот» и в 8-ю итальянскую армию дополнительно еще по одной дивизии. Но этого оказалось слишком мало для того, чтобы деблокировать окруженную под Сталинградом армию Паулюса.
   Следовательно, цель операции «Марс», проведенной в интересах войск, решавших главную стратегическую задачу кампании – сковать одну из самых сильных группировок противника, была достигнута полностью.
   Почему можно утверждать, что других целей перед операцией «Марс» не ставилось? Во-первых, экономика страны в то время была еще не способна обеспечить потребности действующей армии для одновременного наступления на нескольких стратегических направлениях. Во-вторых, Ставка ВГК направила дополнительные боеприпасы лишь на фронты сталинградского направления. На каждую 76-мм пушку здесь, к примеру, поступило от 350 до 630 снарядов.
   Безвозвратные людские потери в операции «Марс» составили 70,4 тысячи человек, или 14 процентов от численности войск к началу операции. Однако неизвестно, какими могли быть потери Красной армии в контрнаступлении под Сталинградом и смогли бы наши войска вообще разгромить там вражескую группировку, если бы не операция «Марс».

Месть за Перл-Харбор

   Уничтожение японского адмирала Исороку Ямамото, осуществленное весной 1943 года в воздухе над одним из тихоокеанских островов, – это история о чрезвычайно сложной и тщательно и долго подготавливаемой операции, о шпионаже, перехваченных шифровках, точно спланированном полете и совершенной навигации и потребности в национальной мести.
   1937 год ознаменовался созданием японцами новой шифровальной машины № 97, носившей кодовое название «Перпл». На протяжении 19 месяцев американские специалисты бились над его расшифровкой, и в конце концов усилиями Уильяма Фридмана и его коллег из SIS (Secret Intelligence Service – британская разведка) секрет «Перпла» был раскрыт. Коллега Фридмана, Гарри Лоуренс Кларк, предположил, что японцы используют в своей новой машине пошаговые переключатели вместо прежних дисков. В соответствии с предположением Кларка была сконструирована копия машины № 97 (прозванная ее создателями «Мэджик») с помощью которой можно было раскодировывать послания «Перпла».
   Система кодов JN 25, применявшаяся на японском флоте, была раскрыта слишком поздно, чтобы предотвратить нападение на Перл-Харбор. Подразделение радиосвязи флота на Тихом океане, базировавшееся в Перл-Харборе и возглавлявшееся капитаном 3-го ранга Джозефом Рочефортом, «взломав» JN 25, получило, таким образом, возможность читать все отправляемые японским флотом сообщения и приказы. Полученная благодаря этому информация обеспечила победу в сражении при Мидуэе – решающем сражении на Тихом океане.

   Соединение войск Юго-Западного и Сталинградского фронтов в районе Калач – Советский. 23 ноября 1942 г. Художники Ю. Гальков и И. Романов

   Поражение у Мидуэя сильно деморализовало японцев. Ввиду нарастающей мощи американцев Ямамото должен был теперь заботиться о поддержании духа своих людей, в связи с чем была запланирована серия посещений удаленных тихоокеанских баз с целью вдохновения находившихся там моряков и летчиков на новые великие победы. На 18 апреля был намечен полет в Буин с вылетом из Рабаула ровно в 6.00. Сообщение об этом поступило с американских станций радиоперехвата в Датч-Харборе на Алеутских островах и на Гавайях, подвергавшихся прежде неоднократным бомбардировкам Ямамото. Если бы Ямамото удалось перехватить в полете и убить, Япония лишилась бы своего прославленного героя и наиболее опасного военного лидера. Морской министр Фрэнк Нокс, обдумав эту идею в Вашингтоне, решил, что ее необходимо осуществить. Генерал Хэп Арнольд также решил, что идея была подходящей. Вместе с Ноксом они вызвали специалистов по дальним перелетам Чарлза Линдберга и инженера Френка Мейера, и в ходе совещания было решено, что Ямамото лучше всего «взять» на взлетной полосе Кахили на Бугенвиле. Самолеты с аэродрома Хендерсон на Гуадалканале смогут совершить перелет и произвести атаку.
   Для миссии такого рода по всем параметрам подходил «Локхид Р-38 «Лайтнинг», прозванный нацистскими пилотами «Двухвостым дьяволом». Эта двухмоторная машина, вооруженная пушкой и пулеметами, обладала достаточной огневой мощью для того, чтобы сбить бомбардировщик «Бетти» Ямамото и его истребители сопровождения «Зэки» (американское название «Зеро»). Но для отправляющихся в дальний рейд самолетов требовались дополнительные баки для горючего, а такого оснащения на Гуадалканале не имелось.
   Четыре бомбардировщика В-24 с баками на борту поднялись в воздух из Милн-Бей, Новая Гвинея, и в 21.00 приземлились в разразившийся тропический шторм на еще недавно бомбившийся самими американцами аэродром Хендерсон.
   В это же время майор Джон Митчелл инструктировал двух своих командиров авиазвеньев лейтенантов Безби Хоулмза и Томаса Ламфье относительно предстоящей миссии. На следующее утро, точно в 7.20, «Лайтнинги», снабженные дополнительными баками, поднялись в воздух, рассчитывая перехватить Ямамото в 9.55. Двенадцать Р-38 должны были подняться на 20 000 футов для прикрытия остальных машин, которые атакуют самолет Ямамото на меньшей высоте.
   Ровно в 6.00 пунктуальный Ямамото покинул Рабаул, его штаб разместился в двух «Бетти» – о чем не знали американские летчики, – которых сопровождали «Зэки».
   В 9.30 летчики атакующего звена увидели взлетное поле Кахили. В 9.35 «Лайтнинги» стали набирать высоту для атаки, как вдруг Митчелл воскликнул:
   – Самолеты противника на одиннадцать часов, сверху! Сверху!
   Атакующие пилоты Хоулмз, Барбер, Ламфье и Хайн сбросили свои топливные баки для большей скорости и взмыли вверх навстречу двум бомбардировщикам. Японские пилоты увидели их всего лишь за милю.
   Два бомбардировщика, раскрашенные зелеными камуфляжными полосами, резко пошли на снижение, поближе к верхушкам деревьев. Ламфье потерял на какое-то время свою цель и сбил атаковавший его «Зэки». Затем он снова увидел свой «Бетти» – красные солнца на его крыльях четко выделялись на фоне зеленых джунглей. Не зная, кто именно находится в этом самолете, Ламфье открыл огонь одновременно из пушки и из пулеметов. Правый мотор бомбардировщика вспыхнул, и пламя тут же охватило все крыло. Тем временем восемь других Р-38 завязали бои с «Зэки», а оставшиеся занялись со вторым «Бетти». У этого бомбардировщика, на котором летел адмирал Угаки, было отстрелено крыло, и он упал в океан. Адмирал остался жив. Ламфье снова открыл огонь, и самолет Ямамото упал на деревья, подскочил и взорвался.

Адмирал Исороку Ямамото

Ямамото погиб, а его преемник, адмирал Минеичи Кога, был командиром достаточно предсказуемым, и американцы легко противостояли всем его действиям до конца войны. Японцы на Соломоновых островах заподозрили, что с их кодами что-то неладно, что американцы знали о полете Ямамото. Но из штаб-квартиры в Токио их заверили, что это невозможно и что трагическая смерть адмирала произошла просто вследствие несчастной случайности.

Разгадка «Загадки»

    [28 - По материалам М. Штейнберга.]
   Во время Второй мировой войны упорная борьба шла не только на фронтах почти всего мира. Не менее упорно противостояли друг другу шифровальные службы. Берлинский инженер Артур Шербиус назвал первую в истории криптографии изобретенную им автоматическую шифровальную машину греческим словом «Энигма», то есть «Загадка». Несмотря на столь громкое название, работать на ней было довольно просто: текст набирался на клавиатуре и шифровался совершенно автоматически. На принимающей стороне достаточно было настроить свою «Энигму» на аналогичный режим, и кодограмма расшифровывалась также автоматически.
   Противник, чтобы разгадать «загадку» при дешифровке сообщений, должен был знать систему замены вариантов настройки, а их чередование было непредсказуемым. Поистине бесценное преимущество этой машины заключалось в возможности приема – передачи оперативной информации в реальном масштабе времени. При этом полностью исключались потери, связанные с применением таблиц сигналов, шифр-блокнотов, журналов перекодирования и других компонентов криптографии, требующих долгих часов кропотливой работы и приводивших к неизбежным ошибкам.
   Эффективность и надежность «Энигмы» была оценена германским генштабом по достоинству: еще в конце 20 – начале 30-х годов XX века она была принята на оснащение всех видов немецких вооруженных сил. Однако примерно в то же время польская разведка сумела раздобыть пять таких аппаратов с комплектами импульсной настройки. Ни французы, ни поляки так и не смогли извлечь пользу из «Энигмы», а вот экземпляр, доставшийся англичанам, был передан сэру Элистеру Деннисону, начальнику Государственной школы кодов и шифров (ГШКШ), которая размещалась в огромном замке Блетчли-парк в 50 милях от Лондона. В нем работали несколько тысяч сотрудников, именно здесь была задумана и проведена операция «Ультра», нацеленная на дешифровку материалов «Энигмы», в изобилии поставлявшихся службой радиоперехвата. К сожалению, английские «парни из Блетчли» сумели расшифровать далеко не все коды.
   Приверженность англичан старым кодам обошлась потерей сотен кораблей и гибелью около 30 000 моряков. Англичане допустили два серьезных промаха, которые дали немцам возможность проникнуть в систему их кодированной связи. 1 ноября 1940 года германский рейдер «Атлантис» атаковал и захватил британский пароход «Отомедон», перевозивший совершенно секретные документы, в том числе – книгу кодов. Все эти материалы были упакованы в специальный мешок, прикрепленный к грузу, чтобы в случае угрозы захвата немедленно их утопить. Однако первым же залпом рейдера был убит офицер, ответственный за эти документы. Так немцы стали обладателями оперативных планов британского военно-политического руководства на случай войны с Японией. Расшифрованные документы срочно переслали в Токио. Император Хирохито наградил самурайским мечом командира «Атлантиса» – такие же получили Геринг и фельдмаршал Роммель.
   Взаимоотношения британских и советских специалистов тайнописи были непростыми. В Лондоне считали, что советские коды примитивны и ненадежны, и если передать русским материалы «Ультры», то немцам станет понятно, что их непревзойденная «Энигма» давно уже у англичан «в кармане». Но и полностью игнорировать интересы советского военно-политического руководства было невозможно: две трети вермахта находились на Востоке. И уже 24 июля 1941 года Уинстон Черчилль приказал шефу Интеллидженс сервис передавать в Москву касающиеся ее материалы «Ультра», убедившись предварительно, что компрометация их источника совершенно исключена. Материалы тщательно отбирались и маскировались ссылками на агентурные источники. Их пересылали послу в Москве, который выходил непосредственно на Сталина. Однако в Лондоне сильно сомневались, что Сталин так уж доверял британским сведениям. И не зря. К примеру, летом 1942 года англичане предупредили, что, наступая под Харьковом, советские войска идут прямо в уготовленную немцами западню. Эти сведения были получены из расшифровок «Энигмы». Однако Кремль не прислушался к вполне достоверным данным. В результате – сокрушительное поражение.
   Москва получила данные о ГШКШ еще в 1939 году от Кима Филби, которому тогда же предложили туда проникнуть. Это сумел сделать в 1942 году Джон Кэрнкросс. Он поступил на службу в Блетчли-парк и снабжал Москву не только содержанием расшифровок «Энигмы», но и подлинными документами.

   Немецкий шифровальный трехроторный аппарат «Энигма»

   После Сталинграда англичане резко сократили объем своей информации из «Энигмы», и деятельность Кэрнкросса приобрела для русских особое значение. Он информировал о расположении авиабаз частей люфтваффе, нацеленных на действия в операции «Цитадель», и за два месяца до ее начала советская авиация нанесла по ним три упреждающих удара. Были уничтожены 17 аэродромов, немцы потеряли около 500 самолетов.
   В январе 1943 года немцы ввели в свои системы импульсной настройки ряд дополнительных уровней защиты. «Расколоть» эти новинки советские криптологи не сумели – сказалось отсутствие новейшей электронной техники. А в Блетчли же еще в 1940 году было сконструировано несколько мощных аналоговых аппаратов. А через два года там вошла в строй первая в мире электронная счетно-вычислительная машина «Колосс», специально предназначенная для дешифровки нового германского криптоаппарата «Гехаймшрайбер». «Колосс» также взломал одноразовую таблицу германского шифра «Флорадор», над которой в Блетчли бились еще с 1940 года.

Двадцать шестой из «Дома Павлова»

   Здание, названное позже «домом Павлова», стало в Сталинграде важным опорным пунктом, который отражал яростные атаки противника вплоть до начала контрнаступления советских войск. Дом был построен так, что от него вела прямая ровная дорога к Волге. Именно это обстоятельство в дни битвы стало особенно важным. Оценив дом как важный тактический узел обороны, командование поставило перед гвардейцами 13-й дивизии советского генерала Родимцева задачу любой ценой захватить его и прочно удерживать. Штурмовать его пошла целая рота, в живых остались только четыре человека, в том числе старший по званию сержант Яков Павлов, который и возглавлял «гарнизон».
   В ходе той войны гитлеровские дивизии, случалось, сходу брали столицы государств. За недели расправлялись даже с целыми странами. Но в Сталинграде за 58 дней они не смогли взять обычный четырехэтажный дом, который защищало подразделение советских солдат. На оперативной карте немецкого командующего сталинградской группировкой Паулюса «дом Павлова» был обозначен как крепость.
   Все дни обороны не умолкал пулемет ефрейтора Ильи Воронова – и ни одной царапины не получил боец, хотя именно пулеметные точки прежде всего подавлял противник, до ближайших позиций которого было всего двенадцать метров.
   «Боеприпасы для «дома Павлова» доставляли на лодках, – вспоминал Воронов в своем последнем газетном интервью, – пойдут десять, а вернутся шесть. Питались горелой пшеницей, ребята под пулями через стену склада лазали, чтобы ее достать. Потом я привязал пару гранат к замку на дверях склада, рванули. Яков Павлов, помню, похвалил за смекалку, теперь, мол, склад наш. Страха у нас не было, когда от немцев в том доме отбивались. Усталость только. Ночь и день стреляешь, а потом еще блиндаж копаешь, в котором от пожаров прятались. Вместо постели вату под себя подкладывали, которой трубы были обмотаны. Но какой там отдых! Приляжешь только – снова начинается вой, грохот, свист, все рушится, мечется… Но мы не боялись. Не стреляют – скучно, застреляли – все веселее. Неприятно было, когда немец начинал без перерыва строчить из пулемета. Вроде как атака, хотя они в своих норах сидят. Это немцы таким способом панику хотели нагнать. Но мы не паниковали. Бывало, как затихнет, соберемся вместе и будто молитву читаем: «За Волгой, ребята, земли для нас нет!»
   А вот как описывал в своих мемуарах те события сам сержант Яков Павлов: «Нас, горстку бойцов, засыпали бомбами фашистские самолеты, штурмовали танки противника, беспощадно били артиллерия и минометы. Ни на минуту не прекращался пулеметно-автоматный огонь. Нам порой не хватало боеприпасов, не было пищи, воды. От разрывов снарядов нечем был дышать…»
   Хотя «Золотую Звезду» Героя Советского Союза получил лишь сержант Яков Павлов, любой ветеран Сталинградской битвы скажет: в том доме каждый был героем. Здание защищали сыновья 11 народов.

   Советский танк у развалин Сталинграда

   Примечательно, что в радиомемуарах героя Сталинградской битвы маршала Василия Чуйкова упоминалась фамилия Алексея Сукбы, правда, среди погибших. Удалось установить, что Алексей Шабанович Сукба, 1919 года рождения, беспартийный, образование – 5 классов, был призван в армию в июле 1941 года Гудаутским районным военкоматом Абхазской АССР. Известно еще, что жил он до войны в селе Баклановка.
   В 1948 году в Сталинградском издательстве вышла книга самого Павлова, тогда уже младшего лейтенанта. Фамилия Сукбы тут тоже есть! Можно найти упоминание об Алексее в армейской газете «Сталинское знамя», посвятившей в декабре 42-го полосу подвигу защитников дома. Вскоре Сукба был награжден орденом Красной Звезды и медалью «За оборону Сталинграда».
   В 1944 году война привела его в Западную Белоруссию. Что случилось с ним в тех краях – неясно, но через некоторое время его фамилия оказалась в списках власовцев из так называемой РОА (Русской освободительной армии). По бумагам получается, что непосредственно в боях против своих он не участвовал, а нес караульную службу. Но этого было достаточно, чтобы имя солдата исчезло из истории Сталинградской битвы.
   Наверняка неприступные, как «дом Павлова», архивы хранят тайну и о том, как 26-й герой Сталинграда оказался «по ту сторону» фронта. Скорее всего, Алексей был пленен. Возможно, записавшись в РОА, хотел спасти жизнь. Но в то время с такими не церемонились.
   Надо сказать, что вокруг этого обычного четырехэтажного типового дома, волею военной судьбы вошедшего в мировую историю как «дом сержанта Павлова», и поныне непостижимым образом концентрируются всяческие домыслы. Чего стоит многолетнее предание о том, будто сам Павлов вовсе не умер в 1981 году, а принял монашеский постриг и стал архимандритом Кириллом… На самом деле герой похоронен в родном Новгороде. А упомянутый старец Кирилл, по данным музея-панорамы, тоже в миру был Павловым. И тоже Героем Советского Союза. Только награжден он этим званием не за Сталинград, а за бои на Сандомирском плацдарме. Правда, спутать, надо признать, основания были. Оба во время битвы на Волге были сержантами, оба закончили войну младшими лейтенантами.

«Фарш проглочен целиком!»

    [29 - По материалам В. Смоленского.]
   В 18.00 по английскому летнему времени 19 апреля 1943 года подводная лодка «Сираф» вынырнула из тени своей плавучей базы «Форт» в шотландском городе Гринок и направилась по реке Клайд вниз, держа курс в открытое море. Командир лодки, лейтенант Джоэлл, которому только исполнилось 29 лет, отсалютовал из боевой рубки и спустился вниз.
   Только он был осведомлен о содержании цилиндрического стального контейнера, размещенного в носовом отсеке лодки. Надпись на контейнере гласила: «ОБРАЩАТЬСЯ ОСТОРОЖНО. ОПТИЧЕСКИЕ ИНСТРУМЕНТЫ. ОСОБАЯ ОТПРАВКА», а экипажу было сообщено, что контейнер содержит секретное метеорологическое устройство, которое командование ВМС Великобритании намерено разместить у испанского побережья.
   …Море было спокойным, рыбацкие суденышки не удалялись далеко от устья реки Уэльвы: лов было решено производить, пользуясь приливной волной. Все внимание рыбаков было поглощено наполнявшейся рыбой сетью, но хозяин шхуны «Св. Франциск» Филиппе и его зять Мигель сразу же заметили на воде тело человека, лежавшее лицом вниз. Подойдя к утопленнику вплотную, тесть и зять, не сговариваясь, подцепили покойника баграми и отбуксировали его на мелководье, а уже оттуда – на берег. Здесь взору моряков предстал британский офицер, на личном значке которого, прикрепленном к подтяжкам, значилось: «Майор Уильям Мартин, королевская морская пехота». К запястью левой руки майора посредством специального браслета и цепочки был пристегнут портфель.
   Копии, снятые испанской военно-морской разведкой со всех документов, писем и личных бумаг, обнаруженных в карманах костюма и в портфеле майора Мартина, были немедленно предоставлены в распоряжение немецкого резидента в Уэльве, после чего, помеченные грифом «совершенно секретно», легли на стол руководителей германской военной разведки.
   Вплоть до обнаружения тела майора немцы были убеждены, что следующую после захвата Туниса операцию союзники проведут в Средиземном море, и что высадка крупного контингента союзных войск с перспективным броском на Италию будет, про всей вероятности, осуществлена на Сицилии. Но отныне ситуация в корне менялась: содержание писем, обнаруженных у британского майора, очевидно свидетельствовало, что высадка союзников под кодовым названием «Операция Бримстен» будет произведена на остров Сардиния, а Сицилия – лишь отвлекающий объект этой операции.
   А теперь вернемся на год назад. Только-только завершилась «Операция Торч», позволившая союзникам установить долгожданный контроль над североафриканским побережьем. Теперь союзные войска приступили к планированию высадки в Италии. На пути этих заманчивых перспектив лежала Сицилия. Без контроля над этим стратегически важным островом союзный бросок в Италию оставался неосуществимой мечтой.
   …В июне 1942 года в одной из комнат здания Адмиралтейства за массивным столом работы прошлого века собрались офицеры британской военной разведки из «Группы по сохранению секретов военных операций». Стол был поделен на два сектора. В первом были сложены все документы, отражающие взгляд на операцию союзного командования, во втором – стратегическое отношение к ситуации на Средиземном море командования противника. «Группе» предстояло сохранить заблуждение немцев относительно планов армии Вильсона и убедить их в том, что местом высадки Эйзенхауэра является не Сицилия, а остров Сардиния.
   Какие только фантастические идеи и предложения не сыпались в тот день на полированную поверхность старинного стола! Каждая новая идея рождала в геометрической прогрессии число оппонентов, выливавших на головы авторов тонны ядовитого сарказма. До тех пор, пока одна идея не примирила спорщиков – идея достать мертвое тело, одеть его в форму штабного офицера армии Его Величества, положить в его портфель штабные документы, способные убедить немцев, что Сицилия не является местом высадки союзных войск. Создав впечатление, что офицер погиб в результате аварии самолета, летевшего курсом на Африку, обеспечить доставку трупа морским приливом к испанскому побережью, где немцы располагали густой агентурной сетью. После недолгих раздумий план операции был принят и получил название «Минсмит» (mincemeat – «начинка, фарш»).

   Уинстон Черчилль на борту английского эсминца «Кимберли»

   Но теперь нужно было найти подходящее тело. Помог случай, и вскоре в распоряжении «Группы» оказался труп человека, умершего от воспаления легких. При таком диагнозе в легких скапливается жидкость – те же симптомы, что и при гибели на море. Тело принадлежало человеку тридцати лет, и теперь нужно было определить точный адрес его доставки. Выбор пал на испанский город Уэльву, где германский резидент имел тесные контакты с местными чиновниками. Удачно решилась и проблема доставки «офицера» к берегу: его тело в спасательном жилете должно было дрейфовать к побережью под влиянием дующих здесь ветров. Недолго обсуждался и вопрос о транспортировке: контейнер с телом «наживки» должна была доставить к Уэльве субмарина «Сираф» под командой лейтенанта Джоэлла.
   Письма для офицерского портфеля должны были носить личный характер и вместе с тем нести в себе ложную информацию. Первое из них было направлено заместителю начальника генерального штаба генералом Арчибальдом Наем командующему британской армией в Тунисе генералу Александеру. Второе – командующим морскими десантными операциями лордом Маунтбэттеном в Алжир, в штаб союзных войск, на имя генерала Дуайта Эйзенхауэра. Эту работу блистательно выполнили сэр Арчибальд Най и лорд Луис Маунтбэттен. В письме Ная содержался прозрачный намек, что союзники хотят убедить противника, что удар будет направлен на Сицилию, и что решение о высадке в Греции уже принято. В письмах же Маунтбэттена давалась блестящая характеристика «погибшего офицера» и содержался намек, что подлинным объектом удара союзников в Средиземном море является не Сицилия, а Сардиния. Итак, «важные письма», которым суждено было сыграть роль уникального дезинформатора германской военной разведки, были уложены в портфель с металлической цепочкой и «браслетом» для будущего хозяина.
   30 апреля операция «Минсмит» была завершена. Уинстону Черчиллю, находившемуся тогда в Вашингтоне, была отправлена телеграмма: «Фарш проглочен целиком!» В результате допущенного стратегического просчета уже в мае-июле 1943 года Гитлер и Муссолини потеряли Тунис и Сицилию. Еще более страшное поражение ждало Гитлера на Востоке. Проиграв битву на Курской дуге, нацистская Германия неумолимо двинулась к своему окончательному краху.

Операция «Шамиль» – горцы против советской власти

    [30 - По рассекреченным данным Центрального архива ФСБ РФ.]
   За 1921–1940 годы на территории Горской, а затем Чечено-Ингушской АССР произошло не менее шести крупных повстанческих антисоветских выступлений. Несмотря на все усилия и репрессии НКВД и даже регулярной армии, Советской власти так и не удалось «советизировать» или хотя бы установить твердый государственный порядок в чеченских аулах, особенно горных. Население продолжало придерживаться родоплеменного, «тейпового» уклада, находясь под сильным влиянием мусульманского духовенства – шейхов – и законспирированных подпольных националистических организаций, тайно храня большое количество оружия.
   Перед началом Великой Отечественной войны в Чечне усилились бандповстанческая активность, антисоветская агитация, пропаганда объединения мусульман Кавказа под протекторатом Турции. Продолжалась агитация среди молодежи против службы в Красной армии и учебы в школах ФЗО. Об этом говорят данные из архивных справок.
   В 1940 году была выявлена повстанческая организация шейха Магомет-Хаджи Курбанова, в январе 1941 года локализовано вооруженное выступление в Итум-Калинском районе под руководством Идриса Магомадова. Начало войны повлекло за собой серию бандитских вылазок в Шатойском, Галанчожском и Чеберлоевском районах. За август – ноябрь 1941 года в них приняло участие до 800 бандитов. Их основной организатор и идеолог – Хасан Исраилов.
   В октябре 1941 года Майрбек Шерипов основал свою профашистскую партию – «Чечено-Горскую национал-социалистическую подпольную организацию» (ЧГНСПО), сколотил ряд бандгрупп, в которых собрал множество дезертиров и преступных элементов. «Партийные ячейки» и бандгруппы были созданы в подавляющем большинстве сел горной Чечни и Ингушетии, Исраилов и Шерипов установили связь с немецким командованием…
   Банды пополнялись главным образом за счет дезертиров из рядов РККА.
   23 марта 1942 года со станции Моздок сбежал депутат Верховного Совета ЧИАССР Дага Дадаев, и с ним, поддавшись его агитации, еще 22 человека. К концу марта 1942 года общая численность дезертиров и уклонившихся от мобилизации достигала 13 500 человек. Характерно, что в очередном донесении на имя немецкого командования от 4 июля 1942 года Хасан Исраилов сообщал, что возглавляемая им организация насчитывает на 1 июня 1942 года 15 672 бойца.
   В таких условиях в апреле 1942 года был издан приказ Наркомата обороны об отмене призыва в армию чеченцев и ингушей.
   Факты – упрямая вещь, однако не должно возникать ошибочное впечатление, что чуть ли не все чеченцы и ингуши уклонились от защиты СССР в Великой Отечественной войне. Республика трудилась для победы на полях и пастбищах, нефтепромыслах и заводах, строила оборонительные сооружения, принимала эвакуированных. Тысячи чеченцев и ингушей отдали свои жизни на фронте, были отмечены за воинские подвиги орденами и медалями. Подводник Северного флота Магомед Гаджиев и пулеметчик Ханпаша Нурадилов были посмертно удостоены звания Героя Советского Союза. До Эльбы дошел чечено-ингушский кавалерийский полк под командой майора Висаитова. Хотя звание Героя, к которому он был представлен, ему было присвоено только в 1989 году…
   С началом войны немецкое Главное управление имперской безопасности (РСХА) совместно с Министерством по делам оккупированных территорий Третьего рейха активно инициировало сепаратистские движения в национальных республиках СССР. В Берлине был образован ряд «национальных комитетов», в том числе и Северо-Кавказский, во главе которых были поставлены эмигранты и перешедшие к немцам изменники. Из военнопленных в январе-феврале 1942 года было начато формирование национальных «восточных легионов». Уже в конце 1942 года 800-й батальон был направлен на фронт в район Туапсе в состав 125-й пехотной дивизии, а 802-й – под Моздок в распоряжение 3-й танковой дивизии вермахта, остановленной к тому времени Красной армией всего в 100 километрах от грозненских нефтепромыслов.
   В сентябре 1942 года в Миргороде Полтавской области было начато формирование 842, 834 и 844-го батальонов СКНЛ, в феврале 1943 года отправленных в Ленинградскую область для борьбы с партизанами. Чеченской ротой 842-го батальона командовал уроженец села Ачхой-Мартан Алаудин Устарханов.
   В том же Весоле формируется батальон 836-А, первой чеченской ротой которого командовал Ады Умаров, после войны скрывшийся в США. А возглавил батальон опытный головорез абвера капитан Ланге, летом-осенью 1942 года выполнявший в Чечне специальные задания по организации диверсий и восстаний местного населения в тылу Красной армии. Практически это были легионеры-каратели, оставившие за собой длинный кровавый след в Кировоградской, Киевской областях и во Франции. 10 мая 1945 года остатки батальона были пленены англичанами в Дании. Боясь возмездия, легионеры попросили британского подданства и… получили согласие. Но вскоре по требованию советской стороны они были выданы.
   Летом-осенью 1942 года абверкоманда «Бранденбург-800» в рамках операции «Шамиль» забросила на территорию ЧИАССР пять парашютных групп с задачей захвата грозненских нефтепромыслов и организации восстаний среди местного населения. В их составе были и чеченцы из 2-й роты батальона специального назначения «Бергман» («Горец»).
   Хотя попытка прорыва немецких танков к объектам нефтедобычи провалилась, диверсанты не только вышли к своим, но и привели с собой несколько сотен дезертировавших из Красной армии грузин и азербайджанцев, пополнивших ряды батальона. Позже «Бергман» боролся с партизанами у Минвод, после чего был отправлен на передовую. К концу года за счет военнопленных и местных жителей батальон был развернут в полк.

   Народы Северного Кавказа испокон веков не признавали над собой ничьей власти

   Группа капитана Ланге, командира формирований «Шамиля», была сброшена в Атагинском районе. А группа лейтенанта Реккерта совместно с главарем банды Расулом Сахатовым в октябре спровоцировала массовый мятеж в селах Таузен и Махкеты Веденского района, на локализацию которого были брошены немалые силы Красной армии. Немецкой авиацией повстанцам было переброшено около 500 единиц стрелкового оружия, 10 пулеметов, много патронов и гранат. Только за сентябрь-октябрь 1942 года в республике была ликвидирована 41 бандгруппа численностью свыше 400 «стволов», 30 групп локализованы, 11 обезврежены, захвачены и сдались 60 бандитов-одиночек. На 1 ноября выявлены 35 групп в 245 «стволов» и 43 одиночки. А на февраль 1943 года только в 20 аулах Чечни численность бандитов составляла 6540 человек.
   В августе 1943 года абвер забросил в республику еще три группы. Всего за войну в Чечне десантировались 8 групп общей численностью 77 человек, большей частью – изменники-чеченцы.
   Есть данные и о том, что враг намеревался использовать чеченских бандитов при проведении намечавшейся на весну 1944 года десантной операции «Римская цифра II». План абвера предусматривал высадку в калмыцких и ногайских степях 36 эскадронов калмыцкого корпуса генерала Долля с целью отрезать от центра страны источники нефтедобычи.
   Стремление обезопасить свой тыл стало причиной жестокого репрессивного решения советского руководства по отношению к целым народам. 23 февраля 1944 года Чечено-Ингушская АССР была упразднена, а полмиллиона ее жителей депортированы. Что, впрочем, не ликвидировало бандитизм.
   Вся эта информация взята из справок «О размахе бандповстанческого движения на территории Чечено-Ингушской АССР» и «Об участии изменников Родины из числа чеченцев в созданных гитлеровским командованием воинских частях и карательных формированиях» Центрального архива ФСБ России.

Роковая ошибка «Серого волка»

    [31 - «Серые волки» – прозвище немецких подводников.]
   15 июня 1943 года капитан-лейтенант Хейнц-Вильгельм Экк принял командование новенькой субмариной U-852 типа IX, имевшей водоизмещение около 750 тонн. Но прежде чем лодка отправилась в свой первый и последний боевой поход, прошло немало времени: U-852 вышла из Киля только 18 января 1944 года. Для 28-летнего Экка, уроженца Гамбурга, это было первое самостоятельное плавание.
   В начале 1944 года в Индийском океане находились шесть германских и несколько японских субмарин, базировавшихся на Пенанге и Джорджтауне. База в Пенанге являлась конечным пунктом похода U-852, назначенной в состав группы «Монсун» для действий на Дальнем Востоке. Обогнув Шотландию, чтобы незаметно войти в Северную Атлантику, субмарина Экка лишь через два месяца достигла экватора у западного побережья Африки, оказавшись в самом центре очень опасного для германских подводных лодок района.
   После полудня 13 марта лодка патрулировала в 500 милях севернее острова Вознесения и примерно в 700 милях южнее Фритауна. Ближе к вечеру, когда субмарина по приказу командира всплыла на поверхность, вахта заметила одиночный корабль. Это был зафрахтованный британским военным министерством греческий пароход «Пелеус». Экк посчитал «Пелеус» достойной мишенью и приказал взять курс прямо на судно. Преследование продолжалось два с половиной часа, но только когда начало смеркаться, лодка вышла в позицию для атаки. Примерно в 19.30 стоявший на мостике Экк приказал атаковать пароход. После попадания торпед на воде покачивалось только несколько плотов, доски, бочки и какие-то обломки, на которых держалось около десятка человек.
   Немцы допросили поднятых на палубу третьего офицера Агиса Кефаласа и матроса Пьера Ноймана о назначении и о грузе «Пелеуса». Кефалас рассказал и о том, что следом должен идти точно такой же, но менее быстроходный пароход. Получив информацию, субмарина удалилась.
   Но вскоре U-852 снова появилась на месте катастрофы. Теперь на мостике находились четверо: Экк, Кольдитц, Хоффман и Вейспфенниг. Экк скомандовал офицерам стрелять по плотам. Однако пробковые плоты продолжали качаться на воде.
   Тогда Хоффман предложил использовать палубные пушки, рассчитывая, что их разрывные пули все-таки сделают свое дело. Экк отклонил предложение, посчитав орудия слишком громоздкими для стрельбы с такого малого расстояния, и приказал Хоффману попробовать «флак» – 20-миллиметровый зенитный автомат. Но и эта попытка не удалась. Тогда Экк приказал поднять наверх ручные гранаты и подвел U-852 на расстояние около 30 метров к ближайшему плоту. Но и гранаты оказались бесполезными. Затем был открыт огонь с левого палубного пулемета по плоту, который покачивался на воде метрах в сорока от лодки.
   Примерно к часу ночи 14 марта Экк, наконец, осознал, что все его попытки уничтожить следы парохода напрасны. Методичный расстрел, продолжавшийся с перерывами около пяти часов (!) ничего не дал, но погубил людей. Экку оставалось только развернуться и на максимальной скорости убраться прочь от места бойни, оставив на двух искромсанных плотах четырех еще живых потерпевших.
   На рассвете уцелевшие начали собираться поближе друг к другу. Пробковые плоты даже полуразбитыми продолжали держаться на воде. С них и собрали аварийные запасы воды и сухарей. Через шесть дней повстречался еще один плот с первым и третьим офицерами, раненными осколками гранат. Этот плот оказался в наилучшем состоянии, и все перебрались туда. Потом горстка уцелевших моряков смогла продержаться на нем более месяца! Сколько всего им пришлось вытерпеть – описать просто невозможно. Только 20 апреля их подобрал португальский сухогруз «Алешандру Сильва».

   Спасенные с «Лакрнии» на палубе немецкой подводной лодки U-506

   1 апреля в Индийском океане у берега Южной Африки U-852 потопила еще один английский транспорт, «Дахомиан» (5277 тонн). Далее последовало безуспешное крейсерство вдоль побережья. Но плавать U-852 оставалось недолго. Сообщение Экка о потоплении «Пелеуса» англичане перехватили еще 15 марта. Началась охота. Последняя радиограмма была перехвачена 30 апреля.
   Возмездие настигло немцев 2 мая. Когда на субмарину со стороны солнца неожиданно обрушились два английских «веллингтона», на мостике находился лейтенант Хоффман. Градом посыпались бомбы. U-852 едва успела погрузиться, получив серьезные повреждения. Выяснилось, что не только вода хлестала через пробоину, а еще и смертельно опасный хлор стал заполнять отсеки. Через 15 минут лодка вырвалась на поверхность, предприняв отчаянную попытку отбиться от самолетов зенитным огнем. Развернув «флак», немцы стали стрелять по бомбардировщикам, которые на пикировании снова атаковали субмарину, обрушив на расчет шквал огня.
   И все же лодке чудом удалось проскочить: она срочно пошла к берегу. На следующий день нос субмарины уткнулся в побережье Южного Сомали. Экк приказал взорвать корабль и идти вглубь территории, не зная, что за лодкой давно следят англичане. Последние высадили десантную группу с эсминца «Фелмут». После короткой схватки, в которой погибли еще четыре немца, все остальные подводники – 53 человека попали в плен.
   Суд над теми из них, кто вел огонь с палубы, начался 17 октября 1945 года в Гамбурге – почти через месяц после начала Нюрнбергского процесса. Хейнц-Вильгельм Экк заявил, что уничтожал обломки только ради безопасности своей лодки от возможного обнаружения с воздуха. Остальные бывшие офицеры и старший матрос утверждали, что просто выполняли приказ командира.
   Англо-греческий военный трибунал отклонил все аргументы обвиняемых и квалифицировал их варварский поступок как военное преступление. Командира лодки Экка, второго вахтенного офицера Хоффмана и корабельного врача Вейспфеннига приговорили к расстрелу. Старший инженер Ленц получил пожизненное заключение, а старший матрос Швендер – 15 лет. Вскоре судьба к двум осужденным оказалось более благосклонной: Швендер был отпущен 21 декабря 1951 года, а Ленц – 27 августа 1952 года.
   Что касается дела Экка, то в нем, помимо прочего, вероятно, сыграли роль еще и политические обстоятельства, такие, например, как англо-греческие отношения середины 40-х годов. А самое главное: слишком свежа была еще в памяти многих трагедия самой ужасной войны XX века, пришедшей с германской земли.

Цена свободы Дуче

    [32 - По материалам И. А. Дамаскина.]
   В ночь с 9 на 10 июля 1943 года англо-американские войска начали высадку на Сицилии. Итальянцы уже ничего не могли им противопоставить. Чуть больше, чем через неделю на вилле близ Фельтры состоялась последняя встреча Гитлера и Муссолини на итальянской земле. Фюрер настоятельно требовал от дуче активизировать участие Италии в войне, но тот отмалчивался. А вскоре по приказу короля Муссолини был арестован. Главой правительства Виктор-Эммануил назначил маршала Бадольо. Гитлер был уверен, что король и Бадольо хотят как можно скорее вывести страну из войны и не остановятся перед тем, чтобы выдать союзникам его личного друга Бенито Муссолини.
   И тут фюрер посчитал своей обязанностью спасти Муссолини от выдачи союзникам. 26 июля 1943 года, на второй день после ареста дуче, Гитлер и Гиммлер поручили генералу Штуденту, командиру воздушно-десантной дивизии, дислоцированной в Италии, организовать освобождение Муссолини. Непосредственным руководителем операции был назначен гауптштурмфюрер СС Отто Скорцени. При этом ни германское командование, ни посольство в Италии не были поставлены в известность о предстоящей операции, получившей кодовое наименование «Дуб».
   Удалось выяснить, что Муссолини помещен в уединенном туристском отеле «Кампо императора», расположенном в труднодоступном горном массиве Гран-Сассо, в районе Абруццо. Добраться туда можно было только по подвесной дороге. Двести карабинеров охраняли это место, охрана дуче была поручена Полито, бывшему инспектору тайной полиции.
   Чтобы подтвердить данные о том, что Муссолини находится именно там, в отель был послан врач-немец под предлогом навести справки, можно ли использовать курорт для лечения немецких солдат. Но врача не допустили даже к нижней станции подвесной дороги, а когда он позвонил в отель и попросил к телефону директора, трубку взял какой-то офицер и объяснил, что курорт и окружающая местность закрыты для посещения, так как там теперь находится полигон. Сомнений больше не оставалось: в отеле действительно содержится Муссолини.
   Штудент и Скорцени долго обсуждали, как высадить десант – на парашютах или на планерах. Остановились на последнем варианте. Генерал дал команду немедленно доставить из Южной Франции 12 транспортных планеров. День «Д» был назначен на 12 сентября. Как вдруг, когда все уже было готово, по союзническому радио объявили, что дуче только что прибыл в Северную Африку на борту итальянского военного корабля. Но Штудент и Скорцени расценили это сообщение как дезинформационную утку и на свой риск операцию не отменили. В 13 часов самолеты с прицепленными на буксире планерами тронулись в путь.
   Два планера перевернулись при взлете, два разбились при посадке, но остальные приземлились благополучно, а тот, на котором был везунчик Скорцени, – всего в 15 метрах от здания отеля. Ошеломленные карабинеры не оказали никакого сопротивления. Десантники с дикими криками: «Mani in alto» («Руки вверх!») ворвались в отель, а затем и в комнату, где находился Муссолини. Он и сам не сразу понял, что произошло.
   Но теперь предстояло еще возвращение с освобожденным пленником. На маленьком самолете-наблюдателе «Шторх» к отелю прилетел личный пилот генерала Штудента Герлах, которому удалось совершить благополучную посадку. Он мог взять с собой тучного Муссолини, но когда Скорцени, массивный человек ростом 195 см, потребовал место и для себя, Герлах взбунтовался: его самолет не был рассчитан на такой груз. Тем не менее Скорцени удалось уломать летчика. С огромным риском, буквально на грани гибели, тому удалось взлететь, оторвавшись земли перед пропастью. Посадка в Риме со сломанным шасси тоже прошла мастерски. В тот же день Муссолини и Скорцени прибыли в Вену.
   Очень рискованная операция «Дуб» стоила жизни 31 десантнику и пилоту, а 16 человек получили тяжкие увечья, хотя не раздалось ни одного выстрела. Такой ценой Гитлеру был преподнесен политический труп дуче. Получается, что потери, причем небоевые, составили почти 40 процентов! Едва ли такую операцию можно было бы назвать успешной. Но все это уже не волновало ни фюрера, ни потирающего руки Геббельса.

   «Отныне нас ничто не разлучит». Муссолини и Гитлер во время подписания «Стального пакта» в Берлине 22 мая 1939 г.

   Геббельс вовсю использовал успех операции «Дуб» для реанимации угасающего боевого духа немцев.
   Гитлер сумел создать в Северной Италии марионеточное правительство во главе с дуче, который уже ничего не решал, сидя в отведенной для него резиденции в Рокка делла Крамината. Он безропотно выполнял приказы обергруппенфюрера СС Карла Вольфа.
   Но от возмездия дуче не ушел: 27 апреля 1945 года его поймали партизаны, когда он в немецкой шинели и каске пытался бежать с немецкой колонной. На следующий день он был казнен, а после расстрела повешен вверх ногами рядом с Кларой Петаччи, преданной ему любовницей, разделившей с ним судьбу до конца.

Один шанс из тысячи

   Спустя много лет после Второй мировой войны в одной из европейских газет появилась публикация бывшего узника концлагеря об удивительном подвиге советского летчика, который в 1945 году угнал немецкий самолет из концлагеря Пенемюнде и сумел спасти десять человек, обреченных на смерть, в том числе и автора той публикации. После долгих поисков героя нашли в… ГУЛАГе.
   Этот фантастический по своей дерзости подвиг совершил Михаил Петрович Девятаев. Летчик-герой, осуществив отчаянный угон, вступив в немыслимый поединок с самим отцом ФАУ Вернером фон Брауном…
   Первый боевой вылет 24-летний летчик Девятаев на своем «ишачке» И-16 совершил уже в первый день войны, заставшей его под Минском. Первый «юнкерс» он сбил через три дня под Могилевом и уже в июле 41-го был награжден орденом Красной Звезды. Позже на его счету появятся 9 сбитых им лично стервятников и еще 8 в групповом бою.
   В одном из воздушных сражений на Украине, свалив на землю «мессер», Девятаев был ранен в ногу, потерял много крови, однако сумел посадить самолет. Кровь, которую ему отдал только что вернувшийся из полета герой Испании командир эскадрильи Владимир Бобров, Девятаеву переливали прямо на крыле самолета.
   После госпиталя молодой летчик получил назначение в полк ночных бомбардировщиков У-2. Овладев тактикой боя на «небесном тихоходе», Девятаев неоднократно летал на бомбардировки вражеских позиций, доставлял донорскую кровь в полевые госпитали, вывозил из немецкого тыла раненых партизан.
   И все же, летая на У-2, Девятаев мечтал вернуться в истребительную авиацию. Помог «уговорить медицину» и взял его в свою авиадивизию к тому времени дважды Герой Советского Союза Александр Покрышкин. По словам Девятаева, увидев любой самолет их дивизии, – а летали летчики на американских «кобрах», – немцы сразу предупреждали своих: «Внимание! В небе Покрышкин!»
   Девятаева сбивали. В первый раз – на третий день войны. Тогда под Минском он попал под огонь «мессершмитта» и выпрыгнул с парашютом из горящего И-16. Не прояви он в тот момент находчивости, война и жизнь окончились бы для него уже в этом бою, ибо «мессер» развернулся, готовый расстрелять летчика. Девятаев стянул стропы и быстро «колбасой» понесся к земле. В ста метрах он успел раскрыть парашют и таким образом спасся. Прыгать летчику приходилось потом еще не один раз, но судьба оставалась к нему благосклонной. И все же последний полет, когда его машину подбил вражеский самолет, оказался роковым. Это произошло 13 июня 1944 года, накануне наступления под Львовом. Покидая по приказу командира горящий самолет, готовый каждую минуту взорваться, летчик сильно ударился о хвостовой стабилизатор…
   Оказавшись в фашистском концлагере у города Клейнкенигсберг, Девятаев решил бежать во что бы то ни стало. Врач, тоже пленный, как-то рассказал, что неподалеку находился аэродром. В воскресный день, когда немецкие летчики отдыхают и у машин остается только охрана, можно напасть, захватить самолет. Трудней всего было убежать из самого лагеря, вся территория которого простреливалась с вышек. Ров, колючая проволока с током высокого напряжения… Вместе со своими проверенными друзьями-летчиками Девятаев решил делать подкоп прямо из барака, стоявшего на сваях, под ограду. Рыли ложками, мисками, а землю выносили, ровным слоем рассыпая ее под дощатым полом барака. Работали ночью, наблюдая в щелку за часовым. Когда цель была уже близка, в барак вдруг хлынули нечистоты – узники вышли не на ту трубу… Естественно, лагерное начальство тотчас узнало о происшедшем. Сковав цепью, смельчаков отправили в лагерь Заксенхаузен.
   Там, в бараке санобработки, старик парикмахер поведал Девятаеву, что за подкоп его расстреляют. За минуту до этого разговора, прямо здесь, в санитарном бараке, у всех на глазах охранник лопатой убил человека за то, что тот осмелился закурить. Труп лежал прямо у стены. Глядя на Девятаева, парикмахер вдруг сунул ему в руку бирку с номером погибшего, забрав у летчика его собственный жетон. С того момента Михаил Девятаев стал не смертником, а штрафником по фамилии Никитенко, бывшим учителем из Дарницы.

   Район секретной немецкой базы Пенемюнде

   Вскоре полторы тысячи таких штрафников загнали в товарные вагоны и повезли на работы. Когда эшелон прибыл на место, половина узников умерла от истощения. Оставшимся в живых предстояла работа в другом концлагере: на сверхсекретной военной базе Пенемюнде. Зловещий остров Узедом оказался местом, где под патронажем самого Гитлера трудился профессор Вернер фон Браун, которому позже суждено будет возглавить ракетную программу США. А пока он запускал своих монстров, ракеты «Фау-1» и «Фау-2», на Британские острова. Здесь же испытывали новейшие самолеты люфтваффе. Проходил, в частности, испытание первый реактивный самолет Me-262.
   К июлю 1943 года британская разведка точно установила местонахождение Пенемюнде. Маршал Королевских ВВС сэр Артур Траверз Харрис, командовавший бомбардировочной авиацией, решил провести внезапный рейд в ясную лунную ночь. Для рейда назначили ночь 17 августа, когда должно было наступить полнолуние. В назначенный час более полутысячи тяжелых четырехмоторных бомбардировщиков нанесли страшный бомбовый удар.
   После воздушных налетов союзной авиации немцы заставляли заключенных обезвреживать неразорвавшиеся бомбы, засыпать воронки на взлетной полосе. В одну из команд, работающих на аэродроме, удалось попасть и Девятаеву, стремившемуся сюда для осуществления своего давнего плана. Он даже сумел сколотить команду единомышленников.
   Узников посылали на аэродром обычно на рассвете, еще до прихода пилотов. Во время работы Девятаев замечал все подробности деятельности обслуживающего персонала, сумел вычислить время заправки самолетов, а самое главное – выбрал машину для угона: тяжелый бомбардировщик «Хейнкель-111».
   Однажды узники расчищали снег у капонира, где стоял другой «хейнкель». С вала Девятаев увидел в кабине пилота. Тот, заметив любопытного узника, то ли издеваясь над обреченным, то ли желая похвастать достижениями немецкой техники, стал показывать ему приборы и запускать самолет. «Я еле сдерживал ликование, – вспоминал позже легендарный беглец. – Подвезли, подключили тележку с аккумуляторами. Пилот показал палец и опустил его прямо перед собой. Потом пилот для меня специально поднял ногу на уровень плеч и опустил – заработал один мотор. Следом – второй. Пилот в кабине захохотал. Я тоже еле сдерживал ликование – все фазы запуска мне стали понятны».
   Настало время выбирать день. Он должен быть облачным, чтобы сразу скрыться от истребителей. Но вскоре Девятаев сцепился с бандитом и циником по кличке Костя-моряк. Комендант лагеря в действиях Девятаева усмотрел «политический акт», и все услышали приговор: «десять дней жизни!»
   В тот же вечер приговоренного жестоко избила охрана, которой помогал и Костя с дружками. Друзья Девятаева сделали все, что могли: прятали его в прачечной, в момент построения становились так, чтобы не все удары достигали приговоренного, восполняли отнятые пайки хлеба… Но десять дней, конечно, он бы не протянул. В тот момент заговорщики решили: «Побег либо сейчас, либо никогда». На восьмой из десяти отпущенных смертнику Девятаеву дней летчику суждено было продемонстрировать свое мастерство. Это произошло 8 февраля 1945 года.
   …В 12 ноль-ноль техники от самолетов потянулись в столовую. Вот горит уже костер в капонире, и рыжий вахтман, поставив винтовку между колен, греет над огнем руки. До «нашего «хейнкеля» двести шагов. Удар железякою сзади – и вахтман валится прямо в костер. Смотрю на ребят. Из нас только четверо знают, в чем дело. У шести остальных на лицах неописуемый ужас: убийство вахтмана – это виселица. В двух словах объясняю, в чем дело, и вижу: смертельный испуг сменяет решимость действовать. Самый высокий, Петр Кутергин, надевает шинель охранника, шапочку с козырьком. С винтовкой он поведет «пленных» в направлении самолета. «Но, не теряя времени, я и Володя Соколов были уже у «хейнкеля». Никакой заметной тревоги на летном поле не видно – все привыкли: этот «хейнкель» летает много и часто. Пожалуй, только дежурный с флажками на старте в некотором замешательстве – о взлете ему не сообщали…
   Самолет понесся по наклонной линии к морю. Полный газ… Должен быть взлет, но «хейнкель» почему-то бежит, не взлетая, хвост от бетона не отрывается…
   В воспаленном мозгу искрой вспыхнуло слово «триммер». Триммер – подвижная, с ладонь шириною плоскость на рулях высоты. Наверное, летчик оставил ее в положении «посадка». Но как в три-четыре секунды найти механизм управления триммером? Изо всех сил жму от себя ручку – оторвать хвост от земли. Кричу что есть силы ребятам: «Помогайте!» Втроем наваливаемся на рычаг, и «хейнкель» почти у самой воды отрывается от бетона… Летим!!!»
   …Когда внизу потянулись бесконечные обозы, колонны машин и танков, Девятаев понял, что самолет приближается к линии фронта. Вскоре показались дымы, вспышки разрывов… При виде летящего «хейнкеля» люди с дороги вдруг побежали и стали ложиться. Неожиданно загрохотали зенитки. Два снаряда «хейнкель» настигли.
   Артиллеристам 61-й армии с дороги, ведущей к линии фронта, хорошо было видно, как на поле, подломив колеса, юзом на брюхо сел вражеский «хейнкель». Вдоль лесной опушки солдаты бросились к самолету.
   Пока имелось время, Девятаев написал на обороте полетной карты, кто они, откуда бежали, где до войны жили. Перечислил все фамилии: Михаил Девятаев, Иван Кривоногов, Владимир Соколов, Владимир Немченко, Федор Адамов, Иван Олейник, Михаил Емец, Петр Кутергин, Николай Урбанович, Дмитрий Сердюков.
   Когда за словами: «Фрицы! Хенде хох! Сдавайтесь, иначе пальнем из пушки!», донесшимися с опушки, послышалась порция отборного мата, сидевшие в самолете словно воскресли. Услышав в ответ русскую речь, ошеломленные артиллеристы с автоматами в руках подбежали к самолету. Десять скелетов в полосатой одежде, обутые в деревянные башмаки, забрызганные кровью и грязью, плакали, повторяя одно только слово: «Братцы, братцы…»
   В расположение артиллерийского дивизиона их понесли на руках, как детей, – каждый весил менее сорока килограммов…
   Вернувшись из плена, Девятаев больше года находился под следствием. Следователи не верили, что истощенный до крайнего состояния летчик-истребитель мог без специальной подготовки поднять в небо тяжелый вражеский самолет. Полагали даже, что он специально подослан, ибо не укладывалось в голове – как мог летчик-истребитель поднять в воздух новейший немецкий бомбардировщик.
   После войны бывшего узника фашистских концлагерей Михаила Девятаева ждали лагеря советские. Клеймо «врага народа» и «изменника» Девятаев носил еще долгие 12 лет. В послевоенной разрушенной стране летчику-асу не нашлось работы – ни в родном селе Торбеево, ни в Казани. Узнав о его военнопленном прошлом, в речном порту специалиста с дипломом речника приняли… разнорабочим. Полторы навигации был он ночным дежурным по вокзалу, – потом устроился прорабом – монтировать портовые краны.
   «Те годы были потяжелее концлагеря, – вспоминал Девятаев. – Не поверите, когда вышел указ о награждении меня «Золотой Звездой», я от нервного потрясения весь покрылся… язвой, как рыба чешуей!»
   Девятаев пытался узнать, кто же его представил к награде. Ему ответили: какой-то большой и очень засекреченный ученый. В конце концов Девятаев выяснил, что этим ученым был Сергей Павлович Королев, главный конструктор космических ракет, тот самый «Сергеев», что подробно расспрашивал Девятаева после побега из Пенемюнде об испытаниях ракет «Фау-2» – «оружия возмездия» фашистов. Да, именно Сергей Павлович Королев стал «звездным крестным» Михаила Девятаева.

Курьезное самопотопление

   25 октября 1944 года на восходе солнца американская подводная лодка «Тэнг», охотившаяся за японскими конвоями, оказалась в Формозском проливе. Это был ее пятый военный патруль за восемь месяцев операций, и у командира корабля капитана Ричарда X. О’Кейна были веские причины быть довольным собой. Число судов, потопленных «Тэнгом» за ее восьмимесячную карьеру, дошло до двадцати четырех с валовым тоннажем 93 184 т. Ни одна подводная лодка военно-морских сил США не могла похвастаться таким достижением, как, впрочем, и никакой другой корабль среди американских военных судов.
   Однако после этой операции на «Тэнге» осталась лишь одна торпеда. Лейтенант Билл Либолд – старший помощник О’Кейна – в шутку предложил сохранить ее в качестве сувенира, однако О’Кейн уже решил использовать ее в бою против эскортного корабля, который в предыдущей атаке был поврежден, но не уничтожен. Он повел подводную лодку по новому курсу, обосновался позади торпедного прицела на капитанском мостике, пододвинул стрелку орудийного угломера в сторону носового торпедного отсека и дал команду стрелять. «Теперь, – подумал он, – «Тэнг» сможет незаметно ускользнуть из этих опасных вод и вернуться на свою базу в Перл-Харбор».
   Вместе с О’Кейном на мостике находились восемь человек. Внезапно один из них подал знак боевой тревоги. Несколько пар глаз различили фосфоресцирующий след торпеды, пущенной в направлении субмарины. Он был пока еще на приличном расстоянии от носовой части слева по борту. О’Кейн объявил тревогу и немедленно отдал приказ о маневре уклонения. Подводная лодка увеличила скорость, и рулевой дал полный правый ход.
   И вдруг капитан застыл, как после сильного удара – приближающаяся торпеда шла не по прямой. Она, казалось, двигалась вокруг «Тэнга» по большой окружности, но диаметр этой окружности стремительно сужался. Подводная лодка попала в ловушку.
   Первое впечатление от взрыва было такое, что «Тэнг» наскочил на мину. Невероятно, но О’Кейн всего за несколько мгновений до попадания торпеды успел отдать приказ задраить рубочный люк. Затем силой взрыва его и еще восьмерых швырнуло в море.
   Именно мгновенная реакция О’Кейна, отдавшего приказ задраить рубочный люк, спасла жизни людям, но их положение внутри подводной лодки оказалось отчаянным. Мало того что некоторые из них были серьезно ранены, безвыходность их положения усугубил пожар, возникший в носовом аккумуляторном отсеке. Он был быстро потушен, но внутренняя часть лодки продолжала наполняться дымом от тлеющих кабелей.
   Одним из оставшихся в лодке людей был матрос-механик по имени Клейтон Оливер, который, придя в себя, увидел, что находится возле устройства управления второй балластной цистерной. Он знал, что уцелевшие могли использовать свои индивидуальные спасательные средства – аппараты Момсена, – но, чтобы добраться до них, лодка должна была находиться в более или менее горизонтальном положении. Он привел в действие устройство управления, и, как только вода устремилась в балластную цистерну, подводная лодка начала погружаться.

   Американская подводная лодка «Тэнг»

   Тем временем японские эскортные корабли начали беспорядочно бомбить глубинными бомбами акваторию вблизи конвоя, атакованного «Тэнгом». Когда наконец атака закончилась, и тридцать уцелевших членов экипажа под руководством торпедного командира лейтенанта Джима Флэнагана приготовились покинуть подводную лодку. Но попытки не увенчались успехом, люди гибли, а в это время в аккумуляторном отсеке снова вспыхнуло пламя – оно было таким сильным, что начала пузыриться краска на переборке, отделяющей носовое торпедное отделение от того места, где бушевал пожар. Вдобавок от сильного нагрева начала тлеть резиновая прокладка, образующая уплотнение вокруг герметичной двери. Теперь у тех, кто все еще был замурован в корпусе «Тэнга», не осталось надежды на спасение. Из восьмидесяти восьми офицеров, старшин и рядовых, входивших в состав экипажа «Тэнга», уцелели только пятнадцать человек, подобранных японскими судами.
   29 августа 1945 года лагерь для военнопленных в Омори, где содержались уцелевшие моряки с «Тэнга», был освобожден американскими войсками. К сожалению, они нашли здесь только девятерых из пятнадцати оставшихся в живых. Среди них были капитан О’Кейн и лейтенант Флэнаган. О’Кейн был позже награжден Почетной медалью Конгресса.
   Именно О’Кейн и раскрыл подлинную историю гибели «Тэнга». Лодка сама потопила себя своей последней торпедой. Из торпедного аппарата торпеда вышла в полном порядке, но потом что-то испортилось в ее рулевом механизме, и, развернувшись, торпеда нацелилась на собственный корабль.

Почему фюрер ни разу не погиб

    [33 - По материалам Б. Хавкина.]
   Еще в 1938–1939 годах оппозиция в среде консервативной элиты рейха стала преобразовываться в движение Сопротивления, в котором видную роль играли военные круги. Среди них и созрел антигитлеровский заговор. Во главе заговорщиков стояли генерал-полковники Людвиг Бек, Курт фон Хаммерштейн, Франц Гальдер, а также шеф военной разведки (абвера) адмирал Вильгельм Канарис и его заместитель полковник (с 1941 года – генерал-майор) Ханс Осте р. Молодежная группа заговорщиков включала офицеров Дитриха Бонхеффера, Фабиана фон Шлабрендорфа, Ханса фон Донаньи, Отто Йона и многих других.
   Заговорщики собирались свергнуть Гитлера 14 сентября 1938 года в 8 часов вечера. Танковая дивизия генерала Гепнера должна была войти в Берлин и занять узловые пункты города. Гитлера намечалось захватить живым, судить Народным трибуналом, затем, признав душевнобольным, отправить в сумасшедший дом. Заговорщики пытались заручиться поддержкой Лондона. Однако тогда британский премьер-министр Невилл Чемберлен трижды летал в Германию на переговоры с Гитлером, что нарушало планы заговорщиков. Поэтому реализация «Берлинского путча» была сначала отложена, а потом, когда стало известно, что Чемберлен вылетает в Мюнхен для подписания соглашения с Гитлером, и вовсе отменена. 29 сентября 1938 года состоялся «Мюнхенский сговор».
   После начала Второй мировой войны люди из окружения генерала Гальдера желали инсценировать «скрытое» покушение, имитирующее налет вражеской авиации или железнодорожную катастрофу.
   Летом 1940 года командующий германскими войсками во Франции фельдмаршал Эрвин фон Вицлебен и трое офицеров его штаба собирались застрелить Гитлера во время пребывания в Париже в связи с празднованием победы над Францией.
   Новая попытка военного переворота, назначенного на декабрь 1941 года, была связана с поражением вермахта под Москвой. Руководил ею шеф Генштаба Гальдер. Для захвата или же уничтожения Гитлера предполагалось использовать танковую и авиадесантную дивизии. Но эти войсковые части по приказу Гитлера были срочно переброшены на Восточный фронт, где вскоре и были разбиты. Путч не состоялся.
   Провалились и попытки свергнуть Гитлера в 1942 году.
   13 марта 1943 года в личный самолет Гитлера, на котором диктатор прибыл на оперативное совещание в штаб группы армий «Центр» в Смоленск и должен был через несколько часов вернуться в Берлин, генералом Хеннигом фон Тресковом была подложена взрывчатка замедленного действия, замаскированная под две бутылки коньяка. Один из сопровождавших фюрера офицеров согласился захватить эти бутылки в Берлин и передать их в подарок генералу Фридриху Ольбрихту. Но взрывной механизм не сработал.
   21 марта 1943 года офицер штаба группы армий «Центр» барон Рудольф-Кристоф фон Герсдорф должен был взорвать себя вместе с Гитлером во время посещения последним выставки трофейного советского оружия, которую группа армий «Центр» устроила в берлинском цейхгаузе. Но взрывной механизм в кармане шинели Герсдорфа был установлен на 10 минут, а Гитлер провел на выставке всего лишь 2 минуты.
   В сентябре 1943 года генерал-майор Хельмут Штиф с группой офицеров штаба ОКВ пытался осуществить убийство Гитлера в Растенбурге. Но бомба, установленная заговорщиками в водонапорной башне, взорвалась преждевременно. Виновных не нашли: расследование по этому делу вели офицеры абвера, сами связанные с заговорщиками.
   26 декабря 1943 года Штауффенберг был приглашен в ставку Гитлера в Растенбург для доклада. Он принес туда в портфеле взрывное устройство замедленного действия. Однако Гитлер по своему обыкновению в последний момент отменил совещание. Позже Штауффенберг разработал план «Валькирия», по которому предусматривалось убийство Гитлера и немедленная организация военного правительства в Берлине, которое должно было с помощью вермахта нейтрализовать самые опасные органы нацистского режима: СС, гестапо и СД.
   Гитлер как символ нацистской Германии был нужен Сталину живым. Бывший глава разведывательно-диверсионного управления НКВД-НКГБ СССР генерал-лейтенант П. А. Судоплатов отмечал: «В 1943 году Сталин отказался от своего первоначального плана покушения на Гитлера, потому что боялся: как только Гитлер будет устранен, нацистские круги и военные попытаются заключить сепаратный мирный договор с союзниками без участия Советского Союза».
   Заговор против Гитлера, венцом которого стало покушение 20 июля 1944 года, был явлением крупномасштабным. В нем участвовали люди разных политических и религиозных убеждений, чиновники, военные, промышленники и ученые. Большинство заговорщиков являлись сторонниками ориентации на Восток и возобновления мирных и взаимовыгодных германо-советских отношений. Сталинский режим они не считали препятствием для послевоенной германской демократии: ведь Веймарская республика успешно сотрудничала с СССР.
   Итак, на 20 июля 1944 года в ставке Гитлера Вольфшанце («Волчье логово») было назначено важное совещание, где с докладом должен был выступить начальник штаба армии резерва полковник граф Клаус фон Штауффенберг. В портфеле, с которым граф вылетел в ставку, было взрывное устройство. Оставив портфель под столом, с другой стороны которого стоял Гитлер, Штауффенберг под благовидным предлогом покинул зал заседаний. Вскоре раздался страшный взрыв. Штауффенберг был абсолютно уверен, что Гитлер убит. Прилетев в Берлин, полковник немедленно приступил к выполнению плана государственного переворота. Но Гитлер чудом остался жив: жизнь ему спас массивный дубовый стол, отделявший его от портфеля Штауффенберга…

После взрыва в ставке Гитлера Вольфшанце. 20 июля 1944 г.

Уже вечером 20 июля 1944 года Штауффенберг был схвачен на рабочем месте – в Генштабе сухопутных сил в Берлине. Его ждал немедленный расстрел. Генерал Хельмут Штиф, передавший Штауффенбергу бомбу, был арестован. В гестапо его жестоко пытали. 8 августа 1944 года Штиф был приговорен к смерти и распят в берлинской тюрьме Плетцензее в соответствии с пожеланиями Гитлера, чтобы «этого ядовитого гномика повесили, как вешают мясо в мясных лавках». Всего было приведено в исполнение свыше 200 смертных приговоров, около 7 тысяч человек арестовали. Некоторые участники заговора (например, генералы Бек и Тресков) покончили с собой, чтобы не попасть в руки палачей.

Охота за красным вождем

    [34 - По материалам В. Рощупкина, А. Колпакиди и Е. Прудниковой.]
   Гитлеровская и другие разведки разрабатывали планы по покушению на Сталина. Спецслужбы Третьего рейха подготовили несколько агентов. Засылаемые в Москву германские террористы, как выяснилось позже, имели задание ликвидировать Сталина и других членов Государственного комитета обороны (ГКО) на пути следования в Кремль или из него. Агенты располагали описаниями автомашин, которыми пользовались члены ГКО, а также маршрутами их следования.
   Разумеется, в Москве по всем маршрутам днем и ночью патрулировали одетые в штатское лучшие агенты наружного наблюдения, особенно по Арбату и далее по Кутузовскому проспекту – до дачи Сталина в Кунцеве. Кроме того, в домах по этим и другим улицам дежурили наблюдатели, которые имели связь со штабом и снайперами, размещенными на крышах. Причем все это делалось скрытно.
   Позже выяснилось, что предполагалось совершить нападение и на саму дачу, где по вечерам собирались члены Политбюро и ГКО. Но и здесь противник был обречен на неуспех. Этот район леса в Кунцеве прикрывался с воздуха истребительной авиацией, базировавшейся на Внуковском и Кубинском аэродромах. Кроме того, на том месте, где сегодня раскинулся новый жилой массив Крылатское, размещались батареи зенитной артиллерии. А в самые трудные дни обороны Москвы дачу Верховного на случай прорыва наземного противника или высадки десанта прикрывали танковые подразделения.
   То, что немцы готовились устранить Сталина, удивления не вызывает. Гораздо менее известно, что к уничтожению советского руководителя готовились и в милитаристской Японии. Еще в 1929 году на совещании японских военных атташе, созванном в Берлине, обсуждались методы диверсий, которые должны были проводиться из европейских стран в предполагаемой войне против СССР. На совещании наметили использовать находящихся за границей бывших белогвардейцев. При этом руководство японского генерального штаба особые надежды в подрывной деятельности против СССР связывало с руководителем русских белоэмигрантов в Маньчжурии атаманом Семеновым и главарем белогвардейской организации в Маньчжурии «Союза русских патриотов» Родзаевским.
   Имеются данные, что Сталина намечалось убить на Кавказе – в Мацесте. План покушения разработал бывший начальник управления НКВД по Дальнему Востоку Люшков. Осуществить покушение должна была группа из шести членов эмигрантского «Союза русских патриотов». Их фамилии: Безыменский, Лебеденко, Малхак, Смирнов, Сурков и Зеленин. Они должны были перейти границу СССР и пробраться в Сочи. Сталин любил принимать в Мацесте лечебные ванны и в это время находился в ванной комнате один.
   По ночам напор воды в ванный корпус уменьшали, уровень ее опускался, и можно было по водостоку добраться до подземного накопителя. Высота его около 3 метров. В углу в потолке имелся люк, который вел в кладовку, где хранились метлы, тряпки и прочее хозяйство уборщиков. Так можно было проникнуть в ванный корпус. В бойлерной работали двое техников, которых и должны были заменить террористы. На репетициях в девяти случаях из десяти охрана не успевала среагировать.
   В начале января 1939 года группа отплыла в Неаполь на пароходе «Азия-мару». 17 января она уже была в Неаполе, 19 января в Стамбуле. 25 января террористы подошли к границе у селения Борчка. Однако когда боевики вошли в расселину, по которой предполагалось пробраться на территорию СССР, по ним ударил пулемет.
   Предпринимались и технические меры обеспечения безопасности вождя. Автомобили, новейшие лимузины СССР того времени ЗИС-101, не имели внешних отличительных признаков – все одного цвета. Так что определить, в какой из них вождь, а где охранники, было трудно.
   Американский «паккард», в котором обычно ездил Сталин, имел бронированный корпус и пуленепробиваемые стекла. Кроме того, этот автомобиль в качестве защитного устройства имел систему распыления отравляющего газа. Его масса без пассажиров достигала 7 тонн. Такому «броненосцу» не страшны были ни выстрелы в упор из винтовки или автомата, ни ручные гранаты.
   Сегодня хорошо известны подробности операции «Длинный прыжок», разработанной немцами против участников Тегеранской конференции в конце 1943 года, поэтому не будем на ней останавливаться.

   Сталин, Черчилль и Рузвельт отмечают день рождения Черчилля в Тегеране. Ноябрь 1943 г.
   Очередную попытку покушения немецкие спецслужбы предприняли в 1943 году, забросив в СССР двоих террористов, одним из которых был человек то ли по фамилии, то ли по кличке Шило.

   Шило (он же Политов) родился в 1909 году в семье кулака. В 1932 году сумел сменить фамилию, став Петром Ивановичем Тавриным. В 1942 году был призван в армию, а 30 мая 1942 года, отправившись в разведку, перешел на сторону немцев. В июне 1943 года Таврин дал согласие работать на немецкую разведку. Вскоре сам оберштурмбаннфюрер СС Грейфе, начальник восточного отдела VI управления РСХА, предложил ему выполнить специальное задание особой важности. Его снабдили документами на имя Таврина Петра Ивановича, заместителя начальника отдела контрразведки СМЕРШ 39-й армии 1-го Прибалтийского фронта, пятью советскими орденами и двумя медалями «За отвагу». Все было предусмотрено, включая даже специально отпечатанные выпуски газет «Правда» и «Известия», где в списках награжденных значился сначала капитан, а затем майор Таврин. Напарницей террориста отправлялась радистка Адамичева, которую снабдили документами на имя Лидии Яковлевны Шиловой, младшего лейтенанта, секретаря особого отдела дивизии. По легенде она была женой Таврина.
   Добравшись до Москвы, «майор» должен был убить Сталина согласно одному из двух разработанных планов. Первый: выяснить маршрут автомобиля Сталина и обстрелять его бронебойными снарядами. Для этого специалисты из секретных лабораторий абвера разработали уникальное оружие «панцеркнакке» («прогрызающий броню»). Это короткоствольная безоткатная пушка калибра 30 мм. Снаряды ее были способны пробивать 45-миллиметровую броню с расстояния до 300 метров. Пушка была компактной и крепилась ремнями к правой руке.
   Кроме этого, террористы имели магнитную мину большой мощности с дистанционным взрывателем. Таврин должен был попытаться попасть на какое-нибудь торжественное заседание правительства или на совещание армейского руководства с участием Сталина, где и осуществить теракт.
   Но ничего не вышло. Первое сообщение о предполагаемой операции поступило… от портного из Риги, работавшего на нашу разведку. К нему обратился некий человек со странным заказом: ему требовалось кожаное пальто по советской моде с очень большими карманами и расширенным правым рукавом (для «панцеркнакке»). Так что Таврина взяли под наблюдение еще в Риге.
   В ночь с 4 на 5 сентября Таврина на специальном самолете «Арадо-332», который мог садиться практически где угодно, перебросили через линию фронта. Однако и тут было не все ладно. Чтобы обеспечить посадку самолета, предварительно на нашу территорию была выброшена аэродромная команда. Ее-то как раз и переловили смершевцы. На допросе аэродромщики раскололись и рассказали все, что знали. Началась игра. Самолету дали «добро» и стали ждать гостей. И снова вмешался случай. На подлете «Арадо» был обстрелян зенитной артиллерией, получил повреждения и сел в другом районе.
   Вскоре оперативники райуправления начали прочесывать район. Под утро патруль остановил мотоцикл, на котором ехали мужчина и женщина. Отвечая на вопросы, откуда они едут, мужчина назвал пункт первоначальной выброски, отстоявший от места приземления на 200 километров: ведь места вынужденной посадки он не знал! И тут террористов подвел дождь. Получалось, что они четыре часа были в пути, но их одежда была сухой. Однако старший патруля повел себя умно, ничем не выдав своих подозрений, он препроводил Таврина и Шилову в ближайшую комендатуру якобы для того, чтобы поставить отметку в командировочном удостоверении. Там, пока они отмечали командировки, мотоцикл обыскали. В трех чемоданах были обнаружены 7 пистолетов, 5 гранат, мина, «панцеркнакке» и снаряды к нему, а также 116 штампов различных печатей и более 400 тысяч рублей. Так провалилась и эта попытка покушения на Сталина.

63 дня варшавского ада – кто виноват?

   Варшавское восстание 1944 года – великая и трагическая акция польского Сопротивления. Трактовать Варшавское восстание можно в различных аспектах: и как героическую страницу в борьбе поляков за свою свободу и независимость, и как разменную монету в политических играх лидеров: эмигрантского польского правительства, западных государств и Советского Союза. Вопрос состоит лишь в том, какова степень вины каждого из участников тех событий.
   С начала 1944 года в Польше в состоянии конфронтации находились ориентировавшаяся на взаимодействие с Красной армией Армия Людова и подпольная Армия Крайова, подчинявшаяся эмигрантскому польскому правительству в Лондоне. Армия Людова, или Народная Армия, созданная в январяе 1944 года на основе Гвардии Людовой, действовала под патронажем коммунистической «Крайовой рады народовой». 21 июля 1944 года она объединилась с 1-й Польской армией в единое Войско Польское.
   Со времени немецкого поражения под Сталинградом именно Армия Крайова вела подготовку к восстанию против нацистов. Создавались склады оружия, образовывались группы Сопротивления. Однако глава правительства генерал Сикорский запретил осуществлять отдельные акции. Вскоре он погиб в авиационной катастрофе.
   Еще в феврале 1943 года руководитель Армии Крайовой Стефан Ровецкий высказал главные идеи предстоящего восстания, а его основные положения были разработаны штабом Армии Крайовой к исходу ноября 1943 года. Ядром плана должна была стать операция «Бужа» («Буря»), в которой день «Икс» определялся моментом вступления русских в восточную Польшу.
   В соответствии с планом, на освобожденной от немцев территории должны были легализоваться гражданские власти подпольной делегатуры, которые заявят, что они не имеют ничего против того, чтобы Красная армия вела борьбу с немцами на территории Польши, однако потребуют передачи им административных полномочий на всей освобожденной территории.
   Что касается союзников, то те поначалу считали восстания в Польше и других странах Восточной Европы вспомогательными действиями в тылу немецких войск. Они обещали материальную и техническую помощь. Но в конце 1943 – начале 1944 годов положение на фронте изменилось в пользу СССР, и тогда английское правительство и генеральный штаб, не желая обострения отношений со Сталиным, в конце концов предпочли исключить операцию «Буря» из общей стратегии и ограничить размер помощи, поступающей для Армии Крайовой в Польшу воздушным путем.
   В то же время польское эмиграционное правительство во всех инструкциях, поступающих из Лондона относительно реализации плана «Буря», подчеркивало важность установления контроля Армии Крайовой в крупных населенных пунктах хотя бы «за 5 минут» до вступления Красной армии. Таким образом, Красная армия, освободив Варшаву, должна была либо согласиться с существованием в польской столице враждебного СССР правительства, либо ликвидировать его силой оружия, взяв на себя всю политическую ответственность за эту акцию. Сталин прекрасно понимал щепетильность положения и, естественно, разрабатывал на этот случай свой план действий.
   Приготовления к восстанию не остались тайной для немецких сил безопасности. В мае 1943 года гестапо удалось арестовать начальника разведслужбы Армии Крайовой по району Познани. Одновременно абвер и гестапо пытались вступить в непосредственные переговоры с руководством Армии Крайовой. Переговоры, состоявшиеся в феврале 1944 года, результатов не дали.
   Но торопиться с выводами немцы не стали. По данным польских архивов и материалов немецкой газеты «Цайт», в июле 1944 года вблизи Юзефова – пригорода Варшавы – состоялась тайная встреча между гауптштурмфюрером СС Паулем Фухсом и командующим Армией Крайовой генералом Бур-Комаровским. На переговорах присутствовал немецкий офицер-переводчик, впоследствии завербованный польской службой безопасности и представивший детальный отчет о их ходе.
   Вскоре после встречи Комаровский решил ограничить восстание Варшавой, хотя до тех пор столица из-за опасности для гражданского населения вообще исключалась из планов. Что побудило генерала за неделю до сигнала к восстанию перевернуть всю его концепцию? Было ли причиной провозглашение как раз накануне коммунистического временного правительства в Люблине? Или развал немецкой группы армий «Центр»? Или все-таки руководители повстанцев тайно пришли к согласию с немцами? Политическая цель восстания была понятна: захватить Варшаву до вступления туда советских войск и объявить, что у Польши там уже есть правительство.
   Но за две недели до начала восстания Бур-Комаровский докладывал в Лондон: «При нынешнем состоянии германских вооруженных сил в Польше и их противоповстанческих приготовлениях, заключающихся в превращении каждого здания, занимаемого военными подразделениями и даже учреждениями, в оборонительную крепость с бункерами и проволочными заграждениями, восстание не имеет шансов на успех».
   Невзирая на ситуацию, эмигрантское правительство в Лондоне приказало Армии Крайовой начинать борьбу. Расчет, вероятно, был на то, что это правительство прибудет в освобожденный город и уже в качестве законной власти встретит советские войска.
   2 августа повстанцы уже контролировали значительную часть Варшавы, но ряд важных зданий, мосты через Вислу, вокзал и аэродромы взять им не удалось. Армия Крайова имела резерв боеприпасов и продовольствия всего на несколько дней боев. Через час после начала восстания рейхсфюрер СС Гиммлер вызвал части полиции и эсэсовцев из Познани.
   Вообще, по мнению Гиммлера, восстание с исторической точки зрения являлось благом. Он докладывал Гитлеру: «…пять-шесть недель боев, но зато будет ликвидирована Варшава – столица, голова и интеллект этого бывшего 16—17-миллионного народа поляков, народа, который вот уже 700 лет блокирует нам дорогу на Восток». Фюрер с ним согласился.
   Тем временем Сталин заявил своим западным союзникам, что не желает иметь ничего общего с «варшавской авантюрой», однако согласился принять представителя польского правительства Станислава Миколайчика.

   Варшавские патриоты в борьбе против нацистов

   Встретившись 3 августа со Сталиным, Миколайчик не коснулся факта существования польского комитета национального освобождения (ПКНО), с которым Советский Союз уже заключил договор о будущем управлении освобожденными районами. Сталин уточнил, что речь шла о соглашении от 26 июля, подписанном между правительствами СССР и коммунистическим ПКНО, которым признавалась власть ПКНО на освобождаемой польской территории.
   Миколайчик заверил, что Варшава будет скоро освобождена, и он будет «в состоянии сформировать сильное правительство, которое станет опираться на всю Польшу!» Сталин не без иронии ответил, что уже сейчас хочет предупредить, что советское правительство не признает лондонское правительство, с которым оно прекратило отношения.
   Когда Миколайчик 9 августа снова заверил Сталина, что его правительство стремится к сотрудничеству с коммунистами, Сталин заметил: «Это было бы очень хорошо…»
   22 августа, отвечая на совместное послание Рузвельта и Черчилля, Сталин констатировал: «Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна… Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для дела освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы». В другой сталинской телеграмме Миколайчику были такие слова: «Более близкое знакомство с делом убедило меня, что варшавская акция, которая была предпринята без ведома и контакта с советским командованием, представляет легкомысленную авантюру, вызвавшую бесцельные жертвы населения. К этому надо добавить клеветническую кампанию польской печати с намеками на то, будто советское командование подвело варшавцев».
   В конце июля 1944 года войска маршала К. Рокоссовского форсировали Вислу и подошли к Варшаве. Тем временем в восточной части польской столицы уже развертывались свежие немецкие танковые соединения, которые сумели остановить стремительное наступление Красной армии и у Радзымина разбили советский танковый корпус. Советское командование отчетливо понимало, что брать Варшаву «в лоб», форсируя такую мощную водную преграду, как Висла, и атаковать в городской черте укрепленный высокий западный берег реки – дело практически безнадежное. К тому же постепенно ослабевала наступательная сила советских войск: с 25 июня по 5 июля они преодолевали ежедневно в среднем около 30 километров, а в следующие 10 дней – лишь 13–14.
   Свежие немецкие дивизии, спешно стянутые из Румынии, Голландии и Италии, в район Варшавы начали прибывать еще до начала восстания. Новый начальник штаба немецких сухопутных войск генерал Гейнц Гудериан отчетливо понимал, что Варшава – это ключ, открывающий Красной армии прямую дорогу на Берлин.
   Немцы оказывали Красной армии ожесточенное сопротивление. В непрерывных боях 2-я гвардейская танковая армия генерал-полковника С. Богданова потеряла 1900 человек убитыми и ранеными, свыше 280 танков и самоходных орудий. Выходя из окружения, нашим танкистам приходилось снимать с лишенных топлива машин вооружение, взрывать или топить их в болотах. По свидетельству Рокоссовского, войска двух наших армий вытянулись в нитку, введя в бой все свои резервы. Усталость войск и огромный отрыв их от баз снабжения были очевидными. Только артиллерия отстала от передовых частей на 400 километров.
   Немецкий контрудар в районе Воломина окончательно остановил замедляющееся наступление советских войск и вынудил их перейти к временной обороне для накопления сил.
   Хотя атаки немцев с целью ликвидировать плацдарм и не удались, советские и польские войска оказались заблокированными, и их удар в направлении Варшавы и Радома пришлось отложить. А повстанцы первое время и не собирались взаимодействовать с Красной армией, просто надеясь на ее стремительное наступление.
   В городе шли ожесточенные бои, но восстание было обречено. По свидетельствам очевидцев, бои на улицах по своей жестокости напоминали Сталинград. Сражение бушевало и под землей: немецкие саперы пускали в канализационные туннели газ и взрывали его. Рушились целые кварталы. Огромные пожары охватывали все новые территории. Немцам, осуществлявшим концентрические атаки, удалось разобщить повстанцев. 11 августа они начали штурм Старого города, который сумели захватить лишь 1 сентября. Встретив яростное сопротивление, нацисты только в этой части Варшавы убили 45 тысяч человек.
   Гиммлер приказал расстреливать «всех поляков в Варшаве независимо от возраста и пола… Пленных не брать. Варшаву сровнять с землей, чтобы показать Европе, что означает поднять восстание против немцев». Вслед за этим Варшава подверглась жестоким бомбардировкам с воздуха и обстрелам из орудий. Одновременно нацисты взрывали динамитом целые кварталы центра столицы. Под командованием обергруппенфюрера СС фон дем Бах-Зелевски находились, в частности, эсэсовские бригады «Рона» и «Дирлевангер», состоявшие из иностранных коллаборационистов и уголовников-рецидивистов, в числе которых находились русские фашисты из бригады бригадефюрера Бронислава Каминского, а также формирования чувашей и «Украинского легиона самозащиты», позже вошедшего в состав дивизии СС «Галичина». Они устроили настоящую кровавую оргию…
   Среди польских солдат и офицеров был колоссальный патриотический подъем, ведь они сражались за свою столицу. Это удесятеряло их силы, делало отчаянными бойцами. Разумеется, войскам генерал-лейтенанта Берлинга была оказана немалая помощь со стороны командования 1-го Белорусского фронта. В его распоряжение передавались: механизированный батальон специального назначения (амфибии), механизированный понтонно-мостовой полк, зенитно-артиллерийская дивизия, полк гвардейских минометов «катюша» и 100 десантно-штурмовых лодок. Действия атаковавших, кроме того, поддерживали три артиллерийские бригады из резерва Главного командования и ряд вспомогательных частей (химики, саперы), а также самолеты 16-й воздушной армии.
   15 сентября генерал-лейтенант Берлинг принял решение о форсировании Вислы, соединении с повстанцами в варшавском районе Чернякув и захвате южной части города. Холодной ночью 16 сентября первые батальоны польского десанта высадились на западном берегу Вислы. Однако немцы, вовремя поняв опасность ситуации, ослабив атаки на другие районы города, сконцентрировали свои силы на уничтожении плацдармов, отрезая их сплошным огневым валом от занятого советскими войсками восточного берега.
   К сожалению, Армия Крайова не предприняла никаких мер для того, чтобы установить связь с десантом и согласовать боевые действия. А может быть, просто не имела возможности? Трудно сказать, но за сутки до переправы, по приказу Бур-Комаровского, немцам был сдан единственный проход, соединявший район боев с центром города, где размещался штаб Армии Крайовой. По словам маршала Рокоссовского, «десантные подразделения польской армии высаживались на участках берега, которые должны были быть в руках повстанческих отрядов. И вдруг оказалось, что на этих участках – гитлеровцы». Поляки потеряли 6500 человек, а 1-му Белорусскому фронту этот отчаянный штурм обошелся в 10 тысяч убитых.
   Жуков настойчиво отговаривал Сталина от неподготовленного наступления. Видимо, на Сталина больше всего подействовал аргумент Жукова о том, что плацдармы северо-западнее Варшавы в оперативном отношении не очень-то и нужны, поскольку в последующем брать Варшаву придется с юго-запада. После долгих препирательств Верховный, наконец, принял предложение своего заместителя о целесообразности перехода войск к обороне.
   Поляки обреченно сражались один на один с гигантской военной машиной, упорно продолжая борьбу в надежде если и не на советские войска, то уж на союзническую поддержку с воздуха – точно. Союзники, обещавшие помочь восставшим, пытались сделать это в августе 1944 года. Первые полеты начались в ночь с 4 на 5 августа. Как отмечал британский маршал авиации Джон Слессар, результаты помощи были несоизмеримы с риском и потерями. При исключительно больших материальных затратах лишь половина сбросов попала в руки поляков. Последние рейды с британских авиационных баз к Варшаве были осуществлены в ночь на 11 сентября 1944 года.
   18 сентября над Варшавой появились сразу 96 американских бомбардировщиков «летающая крепость» под прикрытием истребителей «Мустанг». С высоты четырех километров они сбросили около 1000 контейнеров с оружием, боеприпасами и продовольствием. Повстанцам же попало не более 20 контейнеров, большинство опустилось на территорию, занятую эсэсовцами, а часть – в расположение советских войск. Масштабно задуманная операция не удалась, и этот рейд оказался последней помощью Варшаве, пришедшей с Запада.
   Советские летчики оказывать помощь восставшим с воздуха начали только после неудачной попытки освободить Варшаву.
   Наши сбросы восставшей Варшаве продолжались вплоть до 30 сентября, но время было безвозвратно упущено. В итоге все сброшенное оружие после разгрома восстания досталось немцам.
   Отчаянное положение восставших заставило Бур-Комаровского задуматься о капитуляции. Еще 7 сентября польское эмиграционное правительство в Лондоне дает санкцию Бур-Комаровскому на прекращение борьбы и капитуляцию, подчеркивая, что «любое принятое ими решение оно отстоит перед миром». Накануне капитуляции президент В. Рачкевич неожиданно назначил генерала Бур-Комаровского главнокомандующим всеми войсками, подчиненными эмиграционному правительству, что вызвало шок даже у офицеров Армии Крайовой. Так добровольно сдающийся в плен Бур-Комаровский стал национальным героем.
   Хотя о капитуляции было объявлено в сообщении вермахта 28 сентября, путь к общей капитуляции Армии Крайовой открылся лишь после заверения фон дем Баха, что с повстанцами будут обращаться как с военнопленными, а не партизанами, которых обычно казнили. Действительно, эсэсовец фон дем Бах-Залевски сдержал слово, благодаря чему избежал экзекуции после Нюрнбергского процесса: поляки не были расстреляны, а направлены в лагеря для пленных. К тому моменту от Варшавы осталась лишь груда обгоревших руин. 16 тысяч повстанцев погибли, более 150 тысяч мирных жителей были убиты эсэсовцами и полицаями. А еще 150 тысяч оставшихся в живых эвакуировались из города. Те, кому не удалось бежать, попали в сборные лагеря, а затем на работы в рейх.
   Вскоре поползли слухи: Бур-Комаровский создает новую Армию Крайову из 200 тысяч человек, чтобы вместе с немцами бороться против большевизма. Так или иначе, но в октябре 1944 года нацисты ликовали и праздновали свою последнюю победу на руинах Варшавы.
   …Когда советские войска летом 1944 года вступили на территорию Польши, сразу же возник вопрос об их отношениях с Армией Крайовой. Черчилль уговорил польское правительство в изгнании издать специальную директиву, согласно которой подразделения Армии Крайовой при подходе советских войск должны были заявлять о себе как о союзной армии, готовой плечом к плечу с Красной армией воевать против немцев. Поляки директиву выполнили, но это закончилось для них весьма плачевно. Советские воинские части уходили дальше на Запад, а их сменяли войска НКВД. Бойцов Армии Крайовой разоружали и арестовывали.
   До освобождения польской столицы советскими войсками 17 января 1945 года оставалось еще много страшных дней и ночей.

«Цицерон» нелатинский

    [35 - По материалам И. Дмитриева.]
   Поздно вечером 26 октября 1943 года в квартире резидента VI управления РСХА (внешняя разведка СД) в Анкаре оберштурмбаннфюрера Людвига Мойзиша, официально занимавшего должность секретаря посольства Германии в Турции, раздался телефонный звонок. Он снял трубку и услышал голос жены советника посольства Альберта Йенке:
   – Будьте добры сейчас же прибыть к нам на квартиру. Мой муж хочет вас видеть!
   В коттедже Йенке удивленный Мойзиш увидел невысокого, полноватого, начинающего лысеть человека. С этой встречи началась операция «Цицерон», позволившая немецкой разведке проникнуть в тщательно скрываемые тайны британской дипломатии.
   Человека, пришедшего в германское посольство, звали Эльяс Базна. Он родился 28 июня 1904 года в городе Приштина в Сербии, входившем в то время в Оттоманскую империю, в семье преподавателя ислама. Со временем его родители перебрались в Грецию, а затем обосновались в Стамбуле, где молодого Эльяса послали на учебу в военную школу. Впрочем, из-за незнатного происхождения Базна вскоре был вынужден оставить учебу и по окончании Первой мировой войны, тогда Турция была оккупирована английской, французской и итальянской армиями, устроился на работу во французскую воинскую часть шофером.
   Как и все турки, он не испытывал особой любви к оккупантам. Но при этом выражал свои чувства довольно необычным способом. Так однажды он угнал мотоцикл французского офицера, за что был посажен в тюрьму. В дальнейшем список его преступлений рос, и дело закончилось тем, что французский трибунал приговорил его к трем годам каторжных работ и отправил в лагерь в Марсель.
   Вернувшись в Турцию и не имея определенной специальности, Базна пошел по единственному возможному для него пути: устроился работать кавасом (так в Турции называли тех, кто служил прислугой у иностранцев).
   Прочитав в газете объявление о том, что первому секретарю английского посольства Дугласу Баску требуется шофер, он воспользовался случаем. Работая у Баска, Базна не только исполнял обязанности шофера, но и убирал комнаты советника, чистил его одежду, прислуживал за столом. Благодаря этому ему удалось узнать, где Баск хранил секретные документы, которые приносил домой из посольства для работы. Однажды, когда Баск забыл запереть стол, он взял их, прочитал и через несколько часов вернул на место. Пропажу никто не заметил, и это навело Базну на мысль заняться шпионажем. Он решил фотографировать документы и продавать снимки сотрудникам немецкого посольства.
   Однако Баск не всегда приносил документы домой. Поэтому Базна решил попробовать устроиться на службу в дом английского посла в Турции сэра Хью Нэтчбулл-Хьюгессена, благо тот искал человека на должность камердинера. Тут ему повезло еще раз. Дело в том, что у Баска только что родилась дочь, и он был не прочь сократить свои расходы и с радостью воспринял просьбу Базны рекомендовать его на должность камердинера к сэру Хью. Так в начале октября 1943 года будущий шпион оказался в доме английского посла.
   29 октября в немецкое посольство в Анкаре пришла следующая телеграмма: «Послу фон Папену. Совершенно секретно. Предложение камердинера английского посла примите, соблюдая все меры предосторожности. Специальный курьер прибудет в Анкару 30 до полудня. О получении документов немедленно телеграфируйте. Риббентроп».
   В Берлине документы Цицерона вызвали настоящую сенсацию. Но если начальник VI отдела РСХА Шелленберг и его шеф Кальтенбруннер считали их подлинными, то Риббентроп, напротив, полагал, что это английская дезинформация. Все это привело к тому, что, по признанию Кальтенбруннера, использование информации Цицерона оказалась фактически невозможным из-за межведомственных разногласий. Но один важный результат все же был получен. Дело в том, что на многих телеграммах стояли дата и время их отправления. Это обстоятельство позволило немецким дешифровальщикам вскрыть английский дипломатический код.
   За декабрь 1943 года Базна передал Мойзишу документы, в которых содержались решения Каирской и Тегеранской конференций, сроки операции «Оверлорд», планы массированных воздушных ударов по Балканам и многое другое. Но к концу декабря слухи о существовании немецкого агента в посольстве Великобритании в Анкаре достигли спецслужб союзников. В результате меры безопасности в посольстве были усилены, а к Мойзишу в качестве секретарши внедрили агента американской разведки – немку Корнелию Капп. Ей удалось установить, что агент существует, что его псевдоним Цицерон, но больше ничего узнать она не смогла.
   Тем временем Базна, хотя и с большими трудностями, но продолжал добывать документы из посольства. В результате к апрелю 1944 года он получил от Мойзиша более 300 тысяч фунтов стерлингов. Поэтому, когда он узнал, что 6 апреля Корнелия Капп бежала к американцам, то решил больше не рисковать и прекратить шпионскую деятельность.

   Панорама старых кварталов Анкары

   Сообщив об этом Мойзишу, Базна 30 апреля уволился из английского посольства, рассчитывая после войны зажить жизнью богача. Его мечтам не суждено было сбыться – все банкноты, кроме первых 20 000 фунтов, которые он получил от Мойзиша, оказались фальшивыми. Это вскрылось, когда Базна решил приступить к строительству гостиницы в Стамбуле. В результате он разорился и долгое время выплачивал долги, образовавшиеся после оплаты счетов фальшивками.
   В 1961 году Базна не придумал ничего более умного, чем отправиться в ФРГ и добиться от федерального правительства компенсации на ту сумму, на которую его обманули нацисты. Вполне понятно, что в ответ на это требование он получил вежливый, но твердый отказ.

Особые поручения Деница

   Главнокомандующий германским ВМФ гросс-адмирал Карл Дениц в октябре 1944 года, выступая перед кадетами военно-морского училища в Лабое, неподалеку от Киля, заявил буквально следующее: «Германский подводный флот гордится тем, что далеко на краю земли он построил для фюрера земной рай, неприступную крепость».
   Поползли слухи, что «неприступная крепость» могла оказаться в Антарктиде. Вспомнили, что еще осенью 1938 года Германия стала проявлять вроде бы не очень-то объяснимый интерес к Антарктиде, начав подготовку первой в истории немецкой экспедиции на этот материк под руководством известного океанолога Альфреда Ричера. Для этой цели была выбрана плавучая база гидросамолетов «Швабенланд».
   19 января 1939 года судно достигло Антарктиды в районе нынешней Земли Королевы Мод. Научные исследования проводились с борта судна при помощи двух гидросамолетов, которые обследовали огромный район Южного континента от 13 градусов западной долготы до 22 градусов восточной долготы, сделали более 11 000 фотоснимков, охватывающих примерно 360 000 квадратных километров. Весь этот район получил название Новая Швабия.
   Во время одного из последних полетов командиру самолета Ширмахеру посчастливилось сделать еще одно открытие – он заметил уникальный участок природы с удивительным для Антарктиды ландшафтом. Оазис, да и только! Позже это место, свободное ото льда, обладающее очень мягким микроклиматом и несколькими незамерзающими озерами пресной воды, назвали именем первооткрывателя.
   После окончания экспедиции судно регулярно, раз в три месяца, вплоть до начала войны, посещало открытые земли, доставляя туда горное оборудование, в том числе машины для бурения тоннелей в вечном льду, а также рельсовое снаряжение и вагонетки. Позже в этом полярном регионе многие годы работали ученые из Норвегии, ЮАР, СССР, ГДР и Индии. Но никаких следов присутствии здесь посланцев Третьего рейха не было обнаружено.
   …Поздним вечером 4 мая 1945 года к воротам главной военно-морской базы Германии в Киле подкатили два закрытых грузовика. Часовой, пропустивший их на территорию порта, обратил внимание на номера машин, принадлежащих немецкой военной разведке – абверу. Грузовики остановились рядом с пришвартованной подлодкой U-534, командир которой обер-лейтенант Герберт Ноллау был вызван на пирс. Старший из прибывших перед погрузкой офицеров с погонами оберста дал понять командиру субмарины, что на его лодке будет находиться груз особой важности и что лишних вопросов задавать не стоит. Груз представлял собой герметически закрытые алюминиевые ящики, одинаковые по размеру. Помощник командира выразил предположение, что в ящиках, которые матросы втискивали внутрь корпуса субмарины, наверняка запрятано золото и другие ценности.
   Спущенная со стапелей гамбургской верфи в декабре 1942 года U-534 практически не принимала участие в битве за Атлантику. Она была одной из немногих так называемых погодных лодок. Дело в том, что Германия не входила в Международное метеорологическое сообщество, поэтому оказалась вынуждена создавать собственные специальные учреждения. В море роль передвижных гидрометцентров выполняли несколько субмарин, отслеживающих метеообстановку в океане и передающих данные в штаб флотилий. Такие лодки должны были избегать любых контактов с противником, что U-534 удавалось в течение двух лет.
   В конце 1944 года U-534 переправили в Германию, в порт Фленсбург, где до весны 1945 года субмарина прошла серьезную модернизацию.
   И вот 4 мая 1945 года лодка стояла у пирса в Киле, готовая к выполнению нового задания. Вскрыв протянутый ему конверт, Герберт Ноллау прочел приказ и не поверил своим глазам: ему предписывалось оставить на берегу весь свой экипаж, принять на борт новый, прибывший с конвоем, и этой же ночью выйти в море. Другой конверт надлежало вскрыть уже в пути. Немало удивленный командир субмарины вывел ее из базы на рассвете 5 мая, держа курс на пролив Каттегат.
   Когда лодка шла в надводном положении, ее заметили датские рыбаки, тотчас передавшие информацию береговому командованию Королевских ВВС. Посланные по следу британские «либерейторы» обнаружили лодку в проливе Каттегат в 13.15. В результате последовавших нескольких атак с воздуха U-534 была серьезно повреждена. Видя, как морская вода постепенно затопляет отсеки, Ноллау распорядился оставить лодку. Команда спешно покинула гибнущий корабль, пересев в спасательные шлюпки.
   Вечером 5 мая спасшаяся команда и пассажиры подлодки на шлюпках добрались до немецкого поста на острове Самсе. Через несколько дней они стали военнопленными, которых постоянно терзали допросами – администрация союзников была осведомлена, что U-534 одной из последних покинула Германию. Больше всего членов спецкомиссии интересовало содержимое 11 алюминиевых ящиков, оказавшихся на дне вместе с субмариной. Но немцы в один голос утверждали, что в ящиках находились зенитные снаряды. Ноллау вообще отказался давать показания, и официальное расследование пришлось закрыть.
   Куда все-таки направлялась субмарина? Сегодня существуют только версии. Согласно одной из них U-534 входила в состав уже упоминавшегося личного конвоя Гитлера. Командирам и экипажам в ходе операции под кодовым названием «Огненная земля» были поставлены особые задачи, главные из которых заключались в успешной доставке неких важных грузов и неких лиц в Латинскую Америку.

   Немецкая подводная лодка под обстрелом с воздуха

   …Подняли U-534 только через 48 лет. В августе 1993 года мощные понтоны извлекли U-534 на поверхность в присутствии восьми убеленных сединами немцев-моряков из бывшей команды лодки и четырех англичан, членов экипажа «либерейтора», утопившего субмарину в далеком 1945 году. Тринадцать торпед и сотни снарядов для зенитных орудий были благополучно эвакуированы с борта лодки и взорваны на побережье Дании. Среди боеприпасов были обнаружены и акустические торпеды «Цаункениг», которые передали в распоряжение спецслужб. Важной находкой оказался огромный сейф командира Ноллау, забитый секретными документами, пленками и рукописными дневниками военного руководства фашистской Германии.
   С 1996 года корпус U-534 размещен в военно-морском музее «Наутилус» в Биркенхеде, недалеко от Ливерпуля. Как сказал председатель Общества сохранения военных кораблей сэр Филипп Гудхарт, «эта субмарина – уникальный экспонат сражения за Атлантику и пока единственная немецкая подлодка, которая поднята с морского дна, будучи потопленной союзниками».

«Ямато», который не уберегли

   В середине марта 1945 года 44-летний император Японии Хирохито выслушал доклад начальника штаба ВМФ адмирала Коширо Оикавы. Адмирал предлагал предпринять последнюю отчаянную попытку спасти остров Окинаву, где в кольце американских войск и флота оказались крупные силы японцев. Император Хирохито, хотя еще не оправился от недавнего потрясения, когда 10 марта 1945 года американские бомбардировщики превратили столицу страны Токио в огненный ад, погубивший около 84 тысяч жизней и лишивший крова более миллиона человек, все-таки одобрил предложение адмирала.
   6 апреля 1945 года военно-морская группировка японцев вышла из гавани Куре, военного порта города Хиросимы, и взяла курс на Окинаву. В состав группировки входили девять кораблей поддержки и линейный корабль «Ямато» – краса и гордость национального флота. Размеры и огневая мощь «Ямато» поражали воображение – длина 263 метра, ширина 39 метров, водоизмещение 73 тысячи тонн, скорость 30 узлов. На палубе, защищенной самой стойкой для того времени корабельной броней, размещались десятки 20– и 40-миллиметровых пушек, многочисленные зенитные установки, а также девять орудий калибром 460 миллиметров – самых больших корабельных орудий за всю военную историю. Они посылали снаряд весом 1451 килограмм на расстояние 50 километров, а прямое попадание по кораблю противника фактически топило его. В военные анналы «Ямато» вошел как самый большой линкор, когда-либо созданный людьми.
   До конца войны японское командование берегло «Ямато», и только приближавшееся поражение заставило адмиралов использовать свой последний шанс. Горючего на «Ямато» хватало лишь на плавание в один конец, отсутствовало достаточное авиационное прикрытие. Экипаж корабля в составе 3332 матросов и офицеров знал, что идет на верную смерть.
   Когда 7 апреля 1945 года «Ямато» сблизился с эскадрой США, ее командование решило не вступать в артиллерийский бой с гигантским линкором. Имея в своем распоряжении авианосцы, американцы подняли в воздух несколько десятков истребителей-бомбардировщиков и торпедоносцев, которые начали бомбардировку линкора.
   На бронированную палубу «Ямато» обрушились тонны бомб, торпед, ракет и снарядов. Беспрецедентная по интенсивности бомбардировка продолжалась два часа. В 14 часов 22 минуты гигантский корабль вздрогнул и начал тонуть. Вскоре угол крена достиг 90 градусов. Конец агонии положил взрыв чудовищной силы, разворотивший сердцевину корабля и сопровождавшийся ослепительной огненной вспышкой. В покрытое тучами небо вместе с выброшенными взрывом бронеплитами, оборудованием и орудийными установками вырвался гигантский столб огня. По оценкам наблюдателей, его высота равнялась почти двум километрам, а грибоподобное облако, нависшее над тонущим кораблем, достигало шести километров в высоту. Вспышку взрыва линкора видели даже жители города Кагосима, расположенного в 220 километрах к северу от места сражения.
   Гибель линкора «Ямато» означала полный и окончательный разгром японского флота.

Боестолкновений не произошло

   Готовясь к знаменитой встрече на Эльбе, где должны были соединиться войска Красной армии и союзники, громящие гитлеровцев на их собственной территории в Германии, следовало вести себя очень осмотрительно. Примерно за месяц до исторической встречи на Эльбе произошло несколько печальных инцидентов, которые в худшем случае могли бы привести к боевым столкновениям между союзными армиями.
   Из письма начальника Генерального штаба Красной армии Антонова за № 005 главе военной миссии США в СССР генерал-майору Джону Р. Дину следовало, что 18 марта 1945 года в период с 13 часов 15 минут до 13 часов 30 минут над расположением советских войск на восточном берегу реки Одер, севернее города Кюстрин, прошли курсом на север восемь групп американских бомбардировщиков типа «Летающая крепость» в сопровождении истребителей «Мустанг». Американские самолеты преследовались немецкими истребителями Ме-109 и ФВ-190.
   Когда группа американских самолетов подошла к Морин (35 км северо-западнее Кюстрин), в это время над районом Морин находились в воздухе 6 советских истребителей Як-3. Советские летчики, заметив немецкие истребители, преследовавшие американцев, атаковали немцев, но сами в свою очередь были атакованы американскими истребителями.
   Этот из ряда вон выходящий случай произошел в условиях, когда по обоюдному соглашению между советским, британским и американским штабами авиации была установлена разграничительная зона для боевых действий союзной авиации, проходящая на этом участке по линии Пазевальк, Берлин, т. е. в 50 км к западу от района происшествия; причем никаких извещений о предполагаемом пролете здесь американскими самолетами линии советского фронта сделано не было.
   Стоило ожидать серьезных провокаций и со стороны немцев. Генеральный штаб Великобритании предупреждал начальника Генерального штаба Красной армии о намерении немцев провести авиадесантную операцию по захвату советских танков. Британский генеральный штаб предполагал, что немцы, может быть, намереваются использовать русские танки против американских войск, в то время как танки «Шерман» будут применяться против русских войск.

   Линейный корабль «Ямато» – краса и гордость японского императорского флота

   А как распознать друг друга в ходе боевых действий и предупредить возможные конфликтные ситуации и смешивание войск?
   Ставка Верховного Главнокомандующего Красной армии 20 апреля 1945 года издала по согласованию с союзниками специальную директиву об установлении знаков на вооружении и сигналов для опознавания друг друга. Советская пехота, танки, авиация обозначали себя серией красных ракет, союзники – зеленых. Кроме того, было предусмотрено: на танках и бронемашинах передовых частей Красной армии иметь белые полосы и кресты, у союзников – соответственно белые пятиконечные звезды в белом круге.
   К счастью, обошлось без крупных инцидентов.
   25 апреля 1945 года в городах Торгау и Штрела встретились части и подразделения 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии и 58-й стрелковой дивизии, входящей в состав войск 1-го Украинского фронта. Именно в Штреле старший лейтенант Голобородько и лейтенант Коцебу обменялись первым рукопожатием.

Майская трагедия на Балтике

   Утро 3 мая 1945 года над Северной Германией и Балтийским морем выдалось холодным и туманным, небо укутали облака. Немцы радовались: плохая видимость давала возможность передохнуть от налетов союзных истребителей-бомбардировщиков. Больше всего немцы боялись истребителей-бомбардировщиков «Хаукер-Тайфун» Королевских ВВС Великобритании. Вооруженный четырьмя 20-милли-метровыми пушками, «тайфун» мог нести до 1000 фунтов бомб или восемь ракетных снарядов. Полный его залп по разрушительной силе был равен бортовому залпу линейного крейсера, этого было достаточно, чтобы разнести любое судно.
   После полудня 3 мая погода прояснилась, и 2-я тактическая воздушная армия Великобритании бросила в бой эскадрильи «тайфунов» в Любекском заливе. Атаку выполнили девять «тайфунов» из эскадрильи № 198. Ведущим группы был полковник авиации Джонни Болдуин, командир авиакрыла № 123. Атака была направлена на два судна: большой трехтрубный лайнер и малое судно, пришвартованное рядом. Успех превзошел все ожидания. Около сорока ракет попали в большее судно – 60-фунтовые боеголовки пробивали корпус и взрывались внутри. Вскоре судно пылало во всю длину корабля. Более тридцати ракет попали в меньшее судно, которое сильно накренилось и начало тонуть, выбрасывая клубы дыма.
   Пилоты Королевских ВВС держали обратный курс на свои базы вдоль реки Эльба. Но на следующий день, когда британские войска заняли порт Любек, им открылся весь ужас происшедшего. Суда были заполнены до отказа, но не германскими войсками, эвакуируемыми в Норвегию, а тысячами узников концентрационных лагерей.
   На борту разбитой, полыхающей «Кап Аркона» более четырех тысяч заключенных сгорели заживо или задохнулись от дыма. Несколько человек сумели вырваться и выпрыгнуть в море, где их подобрали траулеры. Чуть больше – примерно около трехсот пятидесяти, многие из которых пострадали от ожогов, – сумели выбраться до того, как лайнер опрокинулся. Они выплыли на берег, но как будто только за тем, чтобы быть расстрелянными или забитыми прикладами солдатами СС и фанатичными членами гитлерюгенда.
   Из двух тысяч семисот пятидесяти заключенных на «Тильбеке» лишь около пятидесяти сумели выплыть на берег. Большинство из них ожидала та же участь, что и уцелевших на «Кап Арконе». Когда прибыли британцы, они обнаружили выброшенные на берег баржи и пляжи, усеянные мертвецами: взрослые были застрелены, дети – забиты до смерти прикладами винтовок.
   Одним из первых старших британских офицеров, появившихся на месте расправы, был бригадир Миллс Робертс, командир десантно-диверсионной бригады морской пехоты № 1. В то же время, когда он оказался на месте массовой бойни, фельдмаршал Эрхард Мильх – бывший генерал люфтваффе, который был снят со своего поста и позже понес наказание за депортацию принудительно угнанных на работу в Германию, – прибыл, чтобы сдаться ему. Мильх вскинул руку в нацистском приветствии, держа фельдмаршальский жезл. Британский бригадир вырвал жезл и сломал об его голову.
   Человек, ответственный за эти зверства, – Макс Паули, комендант концентрационного лагеря в Нойенгамме, – позже был привлечен к суду в Гамбурге и повешен вместе с несколькими своими подчиненными. Это должно было стать концом дела «Кап Арконы», однако случилось обратное.

   Май 1945 г. Встреча советских и американских военнослужащих

   Спустя примерно сорок лет после этих событий в ряде сенсационных статей в западногерманской прессе было заявлено, что истинные факты в отношении затопления «Кап Арконы» и «Тильбеке» держались в тайне в течение четырех десятилетий. В одном из заявлений указывалось, что британская разведка знала о том, что на эти суда погружены узники концентрационных лагерей, и ничего не предприняла.
   На самом деле британцы четко предупредили, что все суда на Балтике подвергнутся воздушным атакам, если не будут иметь имен, заметных опознавательных знаков в виде красного креста. Ни одно из названных судов не имело таких знаков, и у Королевских ВВС не было оснований считать, что они транспортируют что-то иное, кроме войск и, может быть, членов нацистского руководства, ищущих убежища в Норвегии.
   Какова бы ни была истина, тайна, окутывающая этот инцидент, все еще остается неразгаданной. Микелис Мезмалиетис, человек, уцелевший на судне «Атен», рассказывал, что палубы были завалены тоннами припасов – сахара, риса, муки и макарон. «Атен» должен был выйти в море с еще двумя судами. Для кого же предназначались эти запасы? Их объем был несоразмерно больше того, что требовалось для команд судов и охраны СС. Возможно, припасы предназначались для продления жизни узникам, которых эсэсовцы, ради спасения своей шкуры, надеялись при заключении сделки с союзниками превратить в трагические пешки в последней отчаянной игре убийц, которым уже нечего было терять кроме своих жизней.

Боевая операция без единого выстрела

   После капитуляции Германии 8 мая 1945 года высокопоставленные генералы фашистской Германии вели переговоры сепаратного характера с представителями Англии и США. Целью их было прекратить военные действия на Западном фронте, а освободившиеся немецкие войска – около 2 миллионов человек – бросить на Восточный фронт против Советской армии.
   В английской зоне оккупации за Эльбой находились более 1 миллиона немецких солдат и офицеров, отступивших туда под ударами войск советского маршала Константина Рокоссовского, с полным вооружением, артиллерией, танками и авиацией. Там же находились армейская группа Мюллера – группа «Норд», – штаб и два пехотных корпуса численностью до 200 тысяч гитлеровцев. В морских портах на севере Германии находилось 258 боевых кораблей под фашистскими флагами, 195 подводных лодок и 95 транспортных судов.
   Перед правительством СССР встала непростая проблема. Что делать? Опять бои? Но ведь в зоне и английские войска!
   15 мая 1945 года Сталин поручил Жукову провести арест правительства Деница и разоружение немецкой группировки. Сложнейшие задачи! Срочно командировали в Контрольную комиссию союзников нашу делегацию во главе с генерал-майором Николаем Михайловичем Трусовым, который попросил выделить ему 25 опытных разведчиков, два самолета, радиостанцию и шифры. За одну ночь все было подготовлено. Утром группа вылетела в Германию.
   Генерал Трусов понял, что дело предстоит смертельно опасное. Он знал, что английская контрразведка могла запросто «устранить» нежелательных визитеров. Да и поведение немцев не прогнозировалось…
   18 мая 1945 года делегация Николая Трусова поселилась во Фленсбурге на пассажирском корабле «Патрия».
   Во Фленсбурге английскими войсками командовал бригадный генерал Форд. Первым делом Трусов обратился к нему с просьбой о встрече с Деницем, новым рейхсканцлером Германии. Наша разведка знала, что Дениц в 1918 году попал в плен к англичанам, и не исключалось, что гросс-адмирал с тех давних времен, возможно, состоял на службе у англичан.
   Затем Трусов выдвинул требование к англичанам о разоружении немцев, но англичане упорствовали. Однако при поддержке американского генерала Рукса удалось их сломить. С 20 мая англичане начали разоружение группировки. Трусов далее настаивал на аресте всего правительства Деница – а это около 200 высших чиновников – одновременно и в один день.

   \Жертва воздушных ударов

   Советские военные представители вызвали в ставку рейхсканцлера и военного министра – гросс-адмирала Деница, начальника штаба оперативного руководства генерал-полковника Йодля и главнокомандующего военно-морскими силами Фридебурга. Здесь представителями трех сторон – советской, американской и английской – было объявлено, что с этого момента правительство Деница распускается, они трое берутся под стражу, все правительственные институты прекращают свое существование, а весь личный состав правительства и чиновники правительственных учреждений также берутся под стражу.
   Дениц и Йодль согласились с решением союзников. Один только адмирал Фридебург после ареста попросился в туалет и там отравился оказавшимся у него цианистым калием.
   В целом все прошло по плану. Правительство Германии перестало существовать на 16-й день после капитуляции. Офицеры – разведчики группы генерала Трусова – в эти дни выяснили, что все документы немцев разведывательного характера о Советской армии англичане успели вывезти из Фленсбурга и спрятать в Бельгии в городе Динст. Трусов опять «надавил» на союзников. В итоге три больших ящика с важными документами улетели в Москву.
   Офицеры группы Трусова сумели овладеть немецкими картами минных полей на Балтике. Большой заслугой генерал-майора Трусова является то, что удалось установить – союзники «поделили» немецкий флот между собой. А это 448 боевых и вспомогательных кораблей! Он доложил в Москву: «Идет незаконный дележ флота! Американцы не заинтересованы в немецких кораблях и согласны выделить Советскому Союзу его долю. Англичане против». В итоге более 100 кораблей ушли в СССР.
   Вот так за семь суток была проведена последняя боевая операция. Без единого выстрела было обезоружено более миллиона гитлеровцев и ликвидирована угроза новой войны.

«Еврейские солдаты» фюрера

   Совсем недавно американский историк Брайан М. Ригг издал книгу «Еврейские солдаты Гитлера». По его данным, в вермахте сражались около 150 000 евреев, среди которых было немало высших офицеров. Среди высшего военного командования – это генерал-фельдмаршал люфтваффе Эрхард Мильх, генерал Гельмут Вильберг – один из стратегов блицкрига. Другие знаменитости из вермахта евреи – Гельмут Шмидт – офицер люфтваффе, а позже канцлер ФРГ – и Эгон Бар.
   Термином «мишлинге» в рейхе называли людей, родившихся от смешанных браков арийцев с неарийцами. Расовые законы 1935 года различали «мишлинге» первой степени (один из родителей – еврей) и второй степени (бабушка или дедушка – евреи). Несмотря на юридическую «подпорченность» людей с еврейскими генами и невзирая на трескучую пропаганду, десятки тысяч «мишлинге» преспокойно жили при нацистах. Они обычным порядком призывались в вермахт, люфтваффе и кригсмарине, становясь не только солдатами, но и частью генералитета. Сотни «мишлинге» были награждены за храбрость Железными крестами. Двадцать солдат и офицеров еврейского происхождения были удостоены высшей военной награды Третьего рейха – Рыцарского креста.
   Майор вермахта Роберт Борхардт получил Рыцарский крест за танковый прорыв русского фронта в августе 1941 года. Затем он был направлен в Африканский корпус Роммеля. Под Эль-Аламейном Борхардт попал в плен к англичанам. В 1944 году военнопленному разрешили приехать в Англию для воссоединения с отцом-евреем. В 1946 году Роберт вернулся в Германию, заявив своему еврейскому папе: «Кто-то же должен отстраивать нашу страну».
   Полковник Вальтер Холландер, чья мать была еврейкой, получил личную грамоту Гитлера, в которой фюрер удостоверял арийство этого галахического еврея. Такие же удостоверения о «немецкой крови» были подписаны Гитлером для десятков высокопоставленных офицеров еврейского происхождения.
   Интересно отметить, что еврей доктор Эдуард Блох в 1940 году получил лично от фюрера разрешение на выезд в США: то был врач из Линца, лечивший мать Гитлера и самого Адольфа в детские годы.
   В 1940 году всем офицерам, имевшим двух еврейских дедушек или бабушек, было приказано покинуть военную службу. Те, кто были «запятнаны» еврейством только со стороны одного из дедушек, могли остаться в армии на рядовых должностях. Реальность была иной – эти приказы не исполнялись. Поэтому их безрезультатно повторяли в 1942, 1943 и 1944 годах. Частыми были случаи, когда немецкие солдаты, движимые законами фронтового братства, скрывали «своих евреев», не выдавая их партийным и карательным органам. Бывший канцлер ФРГ Гельмут Шмидт, офицер люфтваффе и внук еврея, свидетельствует: «Только в моей авиачасти было 15–20 таких же парней, как и я».
   Классическим примером «скрытого еврея» в элите Третьего рейха можно считать фельдмаршала авиации Эрхарда Мильха. Его отцом был еврей-фармацевт. Из-за еврейского происхождения Эрхарда не приняли в кайзеровские военные училища, но начавшаяся Первая мировая война открыла ему доступ в авиацию. Мильх попал в дивизию знаменитого Рихтгофена, познакомился с молодым асом Герингом и отличился при штабе, хотя сам на аэропланах не летал. В 1920 году Юнкерс оказывает протекцию Мильху, продвигая бывшего фронтовика в своем концерне. В 1929 году Мильх становится генеральным директором «Люфтганзы» – национального немецкого авиаперевозчика. Ветер задул в сторону нацистов, и Эрхард бесплатно предоставляет самолеты «Люфтганзы» для лидеров НСДАП.

   Даже немецкий пленный солдат рад смерти фюрера

   Придя к власти, нацисты заявляют, что мать Мильха не имела связи со своим мужем-евреем, а истинный отец Эрхарда – барон фон Бир. Геринг долго смеялся по этому поводу: «Да, мы сделали Мильха ублюдком, но ублюдком аристократическим!» Еще один афоризм Геринга по поводу Мильха: «В своем штабе я сам буду решать, кто у меня еврей, а кто нет!» Фельдмаршал Мильх фактически возглавлял люфтваффе накануне и во время войны, замещая Геринга. Именно Мильх руководил созданием нового реактивного Ме-262 и ракет «Фау». После войны Мильх девять лет отсидел в тюрьме, а затем до 80-летнего возраста работал консультантом концернов «Фиат» и «Тиссен».
   Итак, ранее считалось, что во Второй мировой войне все евреи сражались на стороне антигитлеровской коалиции. Еврейские солдаты в финской, румынской и венгерской армиях рассматривались как исключения из правила. Теперь же Брайан Ригг ставит всех перед новыми фактами, приводя к неслыханному парадоксу. Так кто же были «мишлинге» – жертвами или сообщниками палачей вермахта?

Конец Иуды

    [36 - По материалам А. Калганова.]
   Одним из ближайших соратников Гитлера был Генрих Гиммлер. Под непосредственным руководством Гиммлера, с его ведома и по его приказу возводились концлагеря, уничтожались военнопленные и сжигались в печах тысячи евреев, проводились массовые карательные акции на территории оккупированных Германией стран. Сам Гиммлер являлся для своих подчиненных примером и символом безжалостного отношения к «расово-неполноценным» и «врагам рейха». Гиммлер не мог не понимать, как ничтожны его шансы добиться прощения за совершенные преступления. Поэтому решился повести за спиной Гитлера опасную игру с целью спасение своей жизни.
   Поздним вечером 27 апреля 1945 года Гитлеру доложили о сделанном Гиммлером западным союзникам СССР предложении о капитуляции Германии. Эта информация была получена из передачи радио Стокгольма. 28 апреля американские информационные агентства сообщили подробности о предательстве Гиммлера.
   Но столкновения между преданными Гитлеру войсками и частями, подчиненными Гиммлеру, так и не произошло. 30 апреля Адольф Гитлер совершил давно задуманное самоубийство, приняв цианистый калий. Сразу после смерти Гитлера Геббельс направил советскому командованию ноту с условиями перемирия. Парламентером был назначен генерал Кребс. С этого времени ни одно из союзных государств не рассматривало Генриха Гиммлера в качестве кандидатуры для ведения переговоров о капитуляции Германии.
   Когда распространилось известие о самоубийстве Гитлера, Гиммлер с облегчением направился в ставку гросс-адмирала Деница и некоторое время находился там, изучая возможность своего участия в качестве представителя Германии в переговорном процессе со странами-победительницами. Но Дениц всячески игнорировал его претензии на вхождение в состав нового правительства, стараясь поскорей избавиться от рейхсфюрера СС с дурной славой кровавого убийцы. В конце концов Гиммлеру пришлось спасаться в одиночку.
   21 мая 1945 года двое бывших военнопленных – рядовые Иван Сидоров и Василий Губарев, находившиеся до отправки на родину в сборно-пересылочном пункте, заступили в совместный патруль с шестью военнослужащими английской армии в местечке Мейнштадт. Наши солдаты увидели, как на дорогу вышли три немца с намерением пересечь ее и уйти в лес. На крики «Halt!» они не реагировали. Только когда Губарев выстрелил в воздух, те остановились. У одного из немцев был завязан глаз, он держал в руке костыль и показывал знаками, что болен и ранен в левую ногу. Подоспевшие англичане во главе с капралом, проверив у немцев документы, начали говорить, что задержанные больны и надо их отпустить. Советские же солдаты, испытавшие на себе, что такое фашистские концлагеря, настояли на необходимости доставить немцев на гауптвахту, где сдали задержанных британскому дежурному офицеру.
   Трех немцев доставили в лагерь 30-го корпуса и поместили в камеру. Наутро тот, у которого была повязка на глазу, заявил, что он Генрих Гиммлер и добровольно сдается представителям английской армии. Повязка, костыль и жалобы на болезнь после ранения были не более чем уловкой. Для дополнительной маскировки Гиммлер сбрил себе усы.

   «Германия, пробудись!» Легион знаменосцев СС на параде

   Гиммлер начал подробно рассказывать о своей роли во внешней и внутренней политике Германии, оправдывать как вынужденную меру создание концлагерей, говорить о своих планах заключения мира с западными союзниками, о своей популярности среди немецкого народа и на тому подобные темы, которые, в общем-то, не вызывали интереса у присутствовавших английских офицеров.
   После доставки Гиммлера в отдел контрразведки его обследование было приказано провести капитану медицинской службы Уэллсу, рапорт которого приводится ниже:

   «Рапорт капитана С. Дж. Уэллса
   23 мая около 23.00 в штабе контрразведки Второй армии в Люнебурге в связи с приказом полковника Мерфи я проводил телесное обследование лица, которым, как сообщил мне полковник Мерфи, являлся Генрих Гиммлер. Мне было приказано полковником Мерфи провести это обследование с целью убедиться, что на теле или в отверстиях тела Гиммлера ничего не спрятано.
   После завершения обследования туловища и конечностей я приступил к обследованию его рта и зубов. Оттягивая его щеки в стороны, я на мгновение увидел маленький предмет с синим кончиком, находившийся в полости между левой щекой и нижней челюстью. Я немедленно попытался удалить этот предмет из его рта своим пальцем, но было невозможно помешать ему тотчас же поместить этот предмет между зубов и раскусить его.
   Немедленно распространился сильный запах цианистого калия. Гиммлер тотчас был схвачен и положен на пол лицом вниз, его челюсти разжали и рот промыли водой. Затем ему около пятнадцати минут делали искусственное дыхание, но все попытки вернуть его к жизни были бесполезны.
С. Дж. Уэллс, капитан медслужбы, начальник санслужбы Второй армии».

   25 и 26 мая 1945 года известие о смерти Генриха Гиммлера было широко опубликовано в мировой печати. Во всех публикациях его награждали эпитетами «мясник», «палач тысяч безвинных людей», «один из самых опасных военных преступников».

«Радостно снова работать вместе с вами»

    [37 - По материалам Ю. Васильева.]
   «Наживайтесь на войне!» Во Вторую мировую этому девизу деловито следовали многие американские фирмы.
   Прошло чуть больше полувека, как против концерна «Интернешнл бизнес машин», в компьютерном мире известном как IBM, в окружном суде Бруклина (район Нью-Йорка) возбудили уголовное дело за его военное сотрудничество с гитлеровским рейхом. Электронная продукция фирмы помогала обеспечивать боевые операции вермахта, а в концлагерях «калькулировать» число узников и кандидатов на сжигание в печах. В те времена глава концерна Томас Ватсон до такой степени полюбился гитлеровской верхушке, что его наградили за заслуги «в очищении нации» Почетным крестом немецкого орла со звездой и званием «друга нацистской Германии».
   «Стандард ойл оф Нью-Джерси» поставляла нефть на Канарские острова. Примерно 20 процентов этих поставок предназначалось для германского правительства. Команды шести из тех судов, которые осуществляют перевозки по этому маршруту, были набраны преимущественно из нацистов, и не было торпедировано ни одно из судов «Стандард ойл», хотя суда других американских компаний, действовавших на иных маршрутах, постигала такая участь. Получается, что «серые волки» рейха топили американские корабли еще до объявления войны, заправляясь перед этим американским же горючим. А кому принадлежит эта компания? Рокфеллерам! Кстати, эта же нефть перерабатывалась в авиационный бензин и для люфтваффе, чьи самолеты бомбили Англию, на которую было сброшено 60 000 тонн бомб, при этом погибли и были ранены 86 000 британцев, разрушено и повреждено свыше миллиона зданий…

   Рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер

   Уолтер Тигл, бывший в те времена председателем совета директоров концерна, отличался невероятной наглостью и убежденностью в «необходимости уничтожения России». Он помог организовать доставку нефти концерну «ИГ Фарбениндустри», главному поставщику взрывчатки и отравляющих веществ нацистскому рейху.
   Не только нефть, но и каучук продавала вермахту «Стандард ойл». Поставки, начавшиеся в 1939 году, осуществлялись даже в декабре 1942 года, то есть спустя год после начала войны между США и Германией. А в это время вооруженные силы США задыхались от нехватки этого стратегического сырья.
   Производители двигателей тоже не отставали. Еще в 1929 году «Дженерал моторс» закупил в Германии предприятия фирмы «Адам Опель». Руководитель филиала «Дженерал моторс» в Германии Джеймс Муни часто встречался с Гитлером после вторжения немецких войск в Польшу. Во время войны они выпускали части для танковых моторов и для боевых самолетов, в том числе и для «Юнкерсов-88» – одного из основных бомбардировщиков Германии. Там же разрабатывались и изготовлялись двигатели для первого реактивного самолета «Мессершмитта-262», который на сто миль обставлял в скорости американского конкурента «Мустанга-Р-150». Заводы «Дженерал моторс», а также «Форд» выпускали в Германии для вермахта 90 процентов «трехтонок» и 70 процентов тяжелых грузовиков. Без них рейху очень тяжело пришлось бы на Восточном фронте.
   Производство гражданских машин на «Форд Мотор Компани» резко остановилось перед Второй мировой войной. В 1942 году, когда возникла необходимость направить все усилия на нужды армии, гигантская программа перевода производства на военные рельсы, начатая сыном промышленника, Эдзелем Фордом, позволила корпорации произвести 8600 четырехмоторных бомбардировщиков «В-24 Либерейтор», 57 000 двигателей для самолетов, более четверти миллиона танков, противотанковых установок и другого военного оборудования менее чем за три года. И все же это не помешало «Форду» снабжать армию Роммеля в Северной Африке бронетранспортерами, которые использовались в боях с английской армией, о чем консул США в Алжире Феликс Коул 1 июля 1942 года сообщил в госдепартамент.

   Генри Форд охотно сотрудничал с Третьим рейхом

   Имя главы IBM Томаса Ватсона, которого наградили нацистским крестом, уже упоминалось. Какой-то медалькой немцы удостоили и мистера Форда. Но вот Соенса Бенна почему-то обошли. А тот сделал для нацистской Германии ничуть не меньше, чем IBM, «Дженерал моторс» и «Форд». Ведь он был главой «Интернешнл телефон энд телеграф» (ITT) – концерна, который поставлял вермахту военные средства связи, радары, взрыватели для снарядов, компоненты самолетов-снарядов «Фау-1» и баллистических ракет «Фау-2».
   Совершенно точно известно, что после войны госдепартамент тайно перегнал в США не менее 10 тысяч нацистских преступников – специалистов по подрывной деятельности против СССР. А в это же время сотрудник минюста США Джон Лофтас, работавший в отделе специальных расследований, разыскивал их.
   Когда американцы в марте 1945 года вступили в разбомбленный Франкфурт-на-Майне, там в нетронутой бомбами штаб-квартире концерна «ИГ Фарбер» один из его руководителей Георг фон Шницлер приветствовал их словами: «Господа, радостно снова работать вместе с вами».

Судьбы пленных советских генералов

    [38 - По материалам В. Миркискина.]
   Во время Второй мировой войны через горнило немецкого плена прошли 5 740 000 советских военнопленных. Притом лишь около 1 миллиона находились в концентрационных лагерях к концу войны. В немецких списках умерших значилась цифра около 2 миллионов. Из оставшегося количества 818 000 сотрудничали с немцами, 473 000 были замучены в лагерях на территории Германии и Польши, 273 000 погибли и около полумиллиона были уничтожены в пути, 67 000 солдат и офицеров совершили побег. По статистике, в немецком плену погибали двое из трех советских военнопленных.
   В немецкий плен попали 83 (по другим данным – 72) генерала Красной армии, в основном в 1941–1942 годах. Среди военнопленных оказались несколько командармов, десятки командиров корпусов и дивизий. Подавляющее большинство из них остались верными присяге, и лишь единицы согласились сотрудничать с врагом. Из них 26 (23) человек погибли по разным причинам: расстреляны, убиты лагерной охраной, умерли от болезней. Остальные после Победы были депортированы в Советский Союз. Из последних 32 человека репрессированы (7 повешены по делу Власова, 17 расстреляны на основании приказа Ставки № 270 от 16 августа 1941 г. «О случаях трусости и сдачи в плен и мерах по пресечению таких действий») и за «неправильное» поведение в плену 8 генералов приговорены к различным срокам заключения.
   Сегодня остается загадкой судьба генерал-майора Богданова, командовавшего 48-й стрелковой дивизией, которая была уничтожена в первые дни войны в результате выдвижения немцев от границы к Риге. В плену Богданов присоединился к бригаде Гил-Родинова, которая формировалась немцами из представителей восточноевропейских национальностей для выполнения задач антипартизанской борьбы. Сам подполковник Гил-Родинов до пленения был начальником штаба 29-й стрелковой дивизии. Богданов же занял должность начальника контрразведки. В августе 1943 года военнослужащие бригады перебили всех немецких офицеров и перешли на сторону партизан. Гил-Родинов был позднее убит, сражаясь уже на стороне советских войск.
   Генерал-лейтенант Ф. А. Ершаков был в полном смысле одним из тех, кому посчастливилось уцелеть от сталинских репрессий. Летом 1938 года, в самый разгар процесса чисток, он стал командующим Уральского военного округа. В первые дни войны округ был преобразован в 22-ю армию, которая стала одной из трех армий, направленных в самое пекло сражений – на Западный фронт. В начале июля 22-я армия не смогла остановить продвижение немецкой 3-й танковой группы в направлении к Витебску и в августе была полностью уничтожена. Однако Ершакову удалось спастись. В сентябре 1941 года он принял командование 20-й армией, которая была разгромлена в битве под Смоленском. Тогда же при неизвестных обстоятельствах был захвачен в плен и сам Ершаков. Он вернулся из плена, но дальнейшая судьба его неизвестна.
   Полна тайн и загадок судьба генерал-майора П. С. Мишутина. Он родился в 1900 году, принимал участие в боях на Халхин-Голе, а к началу Великой Отечественной командовал стрелковой дивизией в Белоруссии. Там же в боевых действиях бесследно исчез (участь, которую разделили тысячи советских воинов). В 1954 году бывшие союзники проинформировали Москву, что Мишутин занимает высокий пост в одной из разведывательных служб Запада и работает во Франкфурте.
   Есть другая история, изложенная русским писателем Тамаевым, согласно которой офицер НКВД, расследовавший судьбу генерала Мишутина, доказал, что Мишутин был расстрелян немцами за отказ сотрудничать, а его имя использовалось совершенно другим человеком, проводившим набор военнопленных во власовскую армию. В то же время в документах о власовском движении не содержится какой-либо информации о Мишутине. Если Мишутин и погиб как герой, то тогда непонятно, почему о нем нет никакой информации в советских изданиях по истории Халхин-Гола. Из всего вышесказанного следует, что судьба этого человека до сих пор остается тайной.
   Генерал-майор танковых войск М. И. Потапов был одним из пяти командующих армиями, которых немцы пленили за время войны. Потапов отличился в боях на Халхин-Голе, где он командовал Южной группой. В начале войны он командовал 5-й армией Юго-Западного фронта. Это объединение сражалось, пожалуй, лучше других до принятия Сталиным решения о перенесении «центра внимания» на Киев. 20 сентября 1941 года в ходе ожесточенных сражений под Полтавой Потапов был захвачен в плен. Есть информация, что с Потаповым беседовал сам Гитлер, пытаясь убедить его перейти на сторону немцев, но советский генерал наотрез отказался. После освобождения Потапов был награжден орденом Ленина, а позднее – повышен в звании до генерал-полковника. Затем был назначен на должность первого заместителя командующего Одесским и Карпатским военными округами.
   Последним генералом (и одним из двух генералов ВВС), захваченным немцами в плен, был генерал-майор авиации Полбин, командующий 6-м гвардейским бомбардировочным корпусом, поддерживавшим деятельность 6-й армии, которая в феврале 1945 года окружила Бреслау. Он был ранен, захвачен в плен и убит. Лишь потом немцы установили личность этого человека. Его судьба была совершенно типичной для всех, кто оказался захвачен в плен в последние месяцы войны.
   Комиссар дивизии Е. П. Рыков был одним из двух высокопоставленных комиссаров, захваченных немцами в плен. (Вторым стал комиссар бригады Г. Н. Жиленков.) Рыков вступил в ряды Красной армии в 1928 году и к началу войны был комиссаром военного округа. В июле 1941 года его назначили одним из двух комиссаров, прикрепленных к Юго-Западному фронту. (Вторым был Бурмистенко, представитель коммунистической партии Украины.) Во время прорыва из Киевского котла Рыков был ранен и оказался в плену. Приказ Гитлера требовал немедленного уничтожения всех захваченных комиссаров, даже если это означало ликвидацию «важных источников информации». Поэтому Рыкова немцы замучили до смерти.
   Генерал-майор авиации Г. И. Тхор, командовавший 62-й воздушной дивизией, являлся первоклассным военным летчиком. В сентябре 1941 года, будучи командиром дивизии дальней авиации, он был сбит и ранен при ведении наземного боя. Прошел через многие немецкие лагеря, активно участвовал в движении сопротивления советских узников в Хаммельсбурге. Факт, конечно же, не ускользнул от внимания гестапо. В декабре 1942 года Тхор был переправлен во Флюссенберг, где в январе 1943 года расстрелян.

   Пленный советский офицер в окружении немцев

   Генерал-майор С. В. Вишневский был захвачен в плен менее чем через две недели после принятия им командования 32-й армией. Армия эта в начале октября 1941 года была брошена под Смоленск, где в течение нескольких дней полностью уничтожена противником. Вишневский выдержал все ужасы немецкого плена и вернулся на Родину. Однако дальнейшая судьба его неизвестна.
   416 советских генералов и адмиралов погибли или умерли за 46 с половиной месяцев войны. Динамика смертельных исходов среди генералов вермахта была такой. В 1941–1942 годах погибло всего несколько человек. В 1943–1945 годах в плен попали 553 генерала и адмирала, из них свыше 70 процентов было пленено на советско-германском фронте. Общие потери немецкого генералитета вдвое превышают число погибших советских высших офицеров: 963 против 416. В плену умерло в восемь раз больше, чем советских. Наконец, самоубийством покончили 110 немецких генералов, что на порядок больше таких же случаев в рядах Советской армии. Это говорит о катастрофическом падении боевого духа гитлеровских генералов к концу войны.

Нераскрытая тайна подземного города

    [39 - По материалам А. Лискина, полковника юстиции в отставке.]
   В последние годы стали известны некоторые сведения о загадочных подземных укреплениях, затерянных в лесах северо-западной Польши и обозначавшихся на картах вермахта как «Лагерь дождевого червя».
   Едем на «Победе» в расположение одной из бригад связи Северной группы советских войск – «Лагерь дождевого червя». Показалась сложенная из огромных валунов стена бывшего лагеря. Метрах в ста от нее, возле дороги, похожий на бетонный дот, серый двухметровый купол какого-то сооружения. По другую сторону – развалины, очевидно, особняка.
   На стене, как бы отрезающей проезжую дорогу от военного городка, почти не видно следов от пуль и осколков. По рассказам местных жителей, затяжных боев здесь не было. Когда немцам стало ясно, что гарнизон (два полка, школа дивизии СС «Мертвая голова» и части обеспечения) может попасть в окружение, он срочно эвакуировался.
   Командование нашей бригады связи решило не нарушать правил расквартирования войск и распорядилось провести в гарнизоне и окрест тщательную инженерно-саперную разведку. Вблизи озера, в железобетонном коробе, был обнаружен заизолированный выход подземного силового кабеля, приборные замеры на жилах которого показали наличие промышленного тока напряжением в 380 вольт. Вскоре внимание саперов привлек бетонный колодец, который проглатывал воду, низвергавшуюся с высоты. Тогда же разведка доложила, что, возможно, подземная силовая коммуникация идет со стороны Мендзижеча.
   Поскольку обойти озеро по периметру из-за непроходимости лесного массива было невозможно, я, пользуясь воскресным днем, попросил командира одной из рот капитана Гамова показать мне местность с воды. Сели в лодчонку и, поочередно меняясь на веслах и делая короткие остановки, за несколько часов обогнули озеро.
   – Терриконы видите? Как египетские пирамиды. Внутри них разные потайные ходы, лазы. Через них из-под земли наши радиорелейщики при обустройстве гарнизона доставали облицовочные плиты. Говорили, что «там» настоящие галереи, – сказал Гамов и продолжал: – Рекомендую посмотреть еще одну загадку – остров посреди озера. Несколько лет назад часовые маловысотного поста заметили, что этот остров на самом деле не остров в обычном понимании. Он плавает, точнее, медленно дрейфует, стоя как будто на якоре.
   С одним из офицеров штаба мы вышли за территорию части, и в глаза сразу бросились «ступени в никуда» и похожий на дот серый бетонный купол, безлико торчащий по другую сторону дороги.
   – Это и есть один из входов в подземный тоннель, – пояснил офицер. – Известные нам входы под землю заставляют думать, что существуют и другие. Под нами, насколько можно предполагать, подземный город, где имеется все необходимое для автономной жизни в течение многих лет. Через вон этот дот, который мы видим, по стальным винтовым лестницам участники поисковой группы опустились глубоко под землю. При свете кислотных фонарей вошли в подземное метро.
   Это было именно метро, так как по дну тоннеля проложена железнодорожная колея. Потолок был без признаков копоти. По стенам – аккуратная расшивка кабелей. Вероятно, локомотив здесь двигала электроэнергия. Группа вошла в тоннель не в начале. Начало тоннеля находилось где-то под лесным озером. Другая часть была устремлена на запад – к реке Одер. Почти сразу обнаружили подземный крематорий. Возможно, именно в его печах сгорели останки строителей подземелья.
   Медленно, с соблюдением мер предосторожности, поисковая группа двигалась по тоннелю в направлении современной Германии. Вскоре бросили считать тоннельные ответвления – их обнаружили десятки. И вправо, и влево. Но большая часть ответвлений была аккуратно замурована. По оценкам наших военных, подземка могла тянуться на десятки километров и «нырять» под Одер. Куда дальше и где ее конечная станция – трудно было даже предположить.
   Позже мне довелось встречаться и неоднократно подробно беседовать о «Лагере дождевого червя» с одним из последних командиров бригады, полковником В. И. Спиридоновым. По инженерно-саперному заключению, которое довелось читать Спиридонову, только под гарнизоном было обнаружено и обследовано 44 км подземных коммуникаций. Высота и ширина ствола подземного метро составляют примерно по три метра. Горловина плавно опускается и ныряет под землю на пятидесятиметровую глубину. Там тоннели разветвляются и пересекаются, имеются транспортные площадки-развязки. Спиридонов также указывал на то, что стены и потолок метро выполнены из железобетонных плит, пол выложен прямоугольными каменными плитами. С одним из командующих СГВ Спиридонов опускался глубоко под землю и на армейском «уазике» проехал по туннелю в сторону Германии не менее 20 км.
   О подземном городе, продолжил бывший комбриг, знал малоразговорчивый поляк, известный в Мендзижече как доктор Подбельский. В конце 1980-х ему было едва ли не девяносто лет… Страстный краевед, он в конце 1940-х – начале 1950-х годов в одиночку, на свой страх и риск, через обнаруженный лаз неоднократно опускался под землю. В конце 1980-х Подбельский рассказывал, что этот стратегический объект немцы начали строить еще в 1927 году, но наиболее активно – с 1933 года, когда к власти в Германии пришел Гитлер. В 1937 году последний лично прибыл в лагерь из Берлина и, как утверждали, по рельсам секретной подземки. Фактически с этого момента спрятанный город считался сданным в пользование вермахта и СС. Какими-то скрытыми коммуникациями гигантский объект соединялся с заводом и стратегическими хранилищами, тоже подземными, расположенными в районе сел Высока и Пески, что в двух-пяти километрах западнее и севернее озера.
   Озеро является неотъемлемой частью тайны. Площадь его зеркала составляет не менее 200 тысяч кв. м, а шкала глубин – от 3 (на юге и западе) до 20 м (на востоке). Именно в восточной его части некоторым армейским любителям рыбной ловли удавалось в летнее время при благоприятном освещении разглядеть на заиленном дне нечто, по своим очертаниям и другим особенностям напоминающее очень большой люк, получивший у военнослужащих прозвище «глаз преисподней». Так называемый «глаз» был плотно закрыт. Не его ли в свое время должен был прикрывать от взгляда пилота и тяжелой бомбы уже упомянутый выше плавучий остров?

   «Лагерь дождевого червя» располагался на северо-западе Польши

   Для чего мог служить такой люк? Скорее всего, он выполнял роль кингстона для экстренного затопления части или всех подземных сооружений. Но если люк до сего дня закрыт, значит, им не воспользовались в январе сорок пятого. Таким образом, нельзя исключить и того, что подземный город не затоплен, а законсервирован «до особого случая».
   Вокруг озера, в бору, немало сохранившихся и разрушенных объектов военного времени. Среди них руины стрелкового комплекса и госпиталя для элиты войск СС. Все было сделано из железобетона и огнеупорного кирпича. И главное – мощные доты. Их железобетонные и стальные купола были когда-то вооружены крупнокалиберными пулеметами и пушками, оборудованы механизмами полуавтоматической подачи боеприпасов. Под метровой броней этих колпаков на глубину до 30–50 м уходили подземные этажи, где располагались спальные и бытовые помещения, склады боепитания и продовольствия, а также узлы связи.
   Лично Спиридонов обследовал шесть дотов, расположенных на юг и запад от озера. До северных и восточных дотов, как говорится, у него руки не дошли. Подступы к этим смертоносным огневым точкам были надежно прикрыты минными полями, рвами, бетонными надолбами, колючей проволокой, инженерными ловушками. Они были даже при входе в каждый дот. Представьте, от бронированной двери внутрь дота ведет мостик, который немедленно опрокинется под ногами непосвященного, и тот неминуемо рухнет в глубокий бетонный колодец, откуда живым ему уже не подняться. На большой глубине доты соединены ходами с подземными лабиринтами.
   Так вот что «накопал» в глухомани «дождевой червь»! Уж не развернул ли он сеть подземных городов и коммуникаций вплоть до Берлина? Может быть, это – один из объектов подготовки нацистской Германии к обладанию атомной бомбой?

Бросок на Хоккайдо не состоялся

    [40 - По материалам В. Зимонина.]
   Хотя уже в начале 1945 года союзное командование прочно удерживало на Тихоокеанском театре военных действий стратегическую инициативу, Япония тем не менее по-прежнему не помышляла о прекращении военных действий. Она развернула подготовку к отпору наступлению американо-английских войск непосредственно на Японских островах, а также к обороне в Корее и на северо-востоке Китая, решив превратить этот район в «неприступную крепость».
   В подобной обстановке планы политического и военного руководства США по принуждению Японии к капитуляции действиями только флота и авиации квалифицировались как «стратегия ограниченных действий». Сил для широкомасштабных действий на сухопутных фронтах у союзников в то время не было.
   Вступление в войну Советского Союза было бы выгодно для США, Англии, Китая и других стран, воевавших против Японии. Объективно это было в интересах скорейшего окончания Второй мировой войны, уменьшения числа ее жертв, в том числе со стороны Японии.
   Планами советского командования на Дальнем Востоке предусматривалось проведение Маньчжурской стратегической наступательной, Южно-Сахалинской наступательной и Курильской десантной операций. Также предполагалось, «если Япония после поражения в Маньчжурии и Корее будет продолжать дальнейшую борьбу… боевые действия советских войск перенести на территорию собственно Японии и вынудить ее капитулировать».

   Официальная капитуляция Японии в Токийской бухте. 2 сентября 1945 г.

   Но замысел – это не план. Общий план войны с Японией определялся командованием вооруженных сил США и предусматривал ведение боевых действий советскими войсками только в Маньчжурии, Северной Корее и на Южном Сахалине. Однако в Оперативном управлении Генерального штаба в ходе разработки замысла боевых действий на дальнем Востоке производились расчеты, связанные с возможной высадкой советских войск на территорию собственно Японии (в том числе на остров Хоккайдо).
   14 августа 1945 года японское руководство решило прекратить войну и приняло условия капитуляции, предусмотренные Потсдамской декларацией союзных держав. Поэтому необходимость в переносе боевых действий союзных, в том числе советских, войск на территорию Японии отпала.
   16 августа председатель Совета Народных Комиссаров СССР И. В. Сталин предложил президенту США Гарри Трумэну, чтобы общим приказом № 1 было предусмотрено «…Включить в район сдачи японских вооруженных сил советским войскам северную половину острова Хоккайдо… Демаркационную линию между северной и южной половиной острова Хоккайдо (а не рубеж ближайшей задачи десанта, как считают некоторые историки!) провести по линии, идущей от города Кусиро… до города Румоэ…» Вот цель этой операции: прием капитуляции японских войск в северной части Хоккайдо, а вовсе не слом сопротивления японских войск на собственно японской территории. Поэтому и задачей войск следовало бы считать передислокацию на Хоккайдо, а не высадку десанта на него. 18 августа Сталин получает ответ Трумэна, в котором отвергается предложение о назначении советским войскам зоны приема капитуляции японских вооруженных сил на острове Хоккайдо.
   Известно, что уже ночью с 17 на 18 августа маршал А. М. Василевский доносил Сталину, что для реализации задачи оккупации Хоккайдо им приказано 1-му Дальневосточному фронту при помощи судов ТОФ и морского торгового флота с 19.08.45 г. по 1.09.45 г. последовательно перебросить три стрелковые дивизии 87-го стрелкового корпуса с дислокацией двух из них на острове Хоккайдо. А. М. Василевский употребил именно слова «перебросить», а не «высадить десант» и «дислокации», а не «ведения боевых действий».

   Вертолет над французскими окопами в Дьенбьенфу. 1954 г.

   Слова «десант», «десантная операция» впервые были употреблены адмиралом И. С. Юмашевым в его боевом приказе от 19 августа, в соответствии с которым он собирался высадить десант – войска 87-го стрелкового корпуса – непосредственно в порт Румоэ. Кстати, в этом заключается план командующего Тихоокеанским флотом, о котором писали некоторые историки: высадить войска непосредственно в порт. Интересно, что в донесении А. М. Василевскому об этом плане И. С. Юмашев использовал слово «перевозка войск», а не «десант». Но этот план не был принят то ли А. М. Василевским, то ли Сталиным, и 21 августа последовала директива А. М. Василевского фронту и флоту о переброске 87-го стрелкового корпуса сначала на остров Сахалин, а затем с него – на остров Хоккайдо.
   А 28 августа командующий Тихоокеанским флотом получает телеграмму начальника штаба Главнокомандующего советскими войсками на Дальнем Востоке следующего содержания: «Во избежание создания конфликтов и недоразумений по отношению к союзникам, главком приказал: 1. Категорически запретить посылать какие-либо корабли и самолеты в сторону Хоккайдо…»
   Скорее всего, получив сообщение о результатах совещания союзников с представителями Японии в Маниле, которыми оккупация советскими войсками каких-либо зон на территории собственно Японии не предусматривалась, Сталин и приказал воздержаться от высадки на остров Хоккайдо. И все же он не потерял надежды на участие советских войск в оккупации собственно Японии. Дело в том, что 25 августа из района Владивостока на американском самолете вылетел в Манилу генерал-лейтенант К. Н. Деревянко, назначенный представителем Советского Военного Главнокомандования при Верховном командующем союзными войсками. Очевидно, он имел указания о проведении переговоров с американцами по поводу «символического» участия советских войск в оккупации Японии, в том числе и на острове Хоккайдо. Прибыв в Манилу и проведя такие переговоры, он мог сообщить в Ставку Верховного Главнокомандования или в Генеральный штаб об окончательном отказе американцев в представлении советским войскам зоны оккупации в собственно Японии. Это как раз и могло произойти около 27 августа.

Эротика сильнее пушек?

    [41 - По материалам А. Тиранова.]
   Волю противника подавляли не только артиллерией… В ходе различных военных конфликтов военные специалисты частенько использовали один из самых сильных мотиваторов людского поведения – сексуальное влечение. В ходе Второй мировой войны одними из первых листовки эротического содержания применили немцы. Зимой 1939–1940 годов геббельсовская пропаганда активно использовала тот факт, что британские войска располагались далеко от линии фронта на франко-бельгийской границе. На немецких листовках того периода часто изображали пьяных британских военных, живущих в спокойствии, совращающих жен и дочерей французских солдат. На оборотах листовок немцы печатали: «В то время как вы находитесь на передовой, британцы делают это с вашими женами». При этом немецкая радиопропаганда распространяла информацию о том, что британские войска не были на линии Мажино, а вместо этого развлекались в Париже с французскими женщинами.
   В попытке укрепить антибольшевистские настроения нацистской пропагандой были подготовлены листовки для военнослужащих и населения Польши. Однако, по оценкам самих немецких экспертов, их эффективность была невысока. Убедить поляков в том, что русские представляли собой большую опасность, чем немцы, германской пропаганде так и не удалось.
   Немецкая пропаганда четко пыталась воздействовать на эмоционально-волевую стойкость солдат противника, в том числе путем формирования у них неуверенности в правильности своего поведения или сделанного выбора. Средством достижения этой цели стала серия из трех листовок, которая называлась «Солдаты домашнего фронта». Сюжет заключался в том, что в то время как одни молодые американцы страдали и умирали на передовой, другие – наслаждались жизнью дома.
   Ну а самыми тенденциозными в ходе Второй мировой войны стали сексуальные листовки, выпущенные силами психологических операций США. Официально американцы отрицали факт выпуска материалов пропагандистского воздействия на эротическую тематику. Это всегда было против официальной стратегии военного руководства США. Однако более чем через 30 лет, когда секретный архив Управления стратегических служб США времен Второй мировой войны стал достоянием общественности, появилось подтверждение, что управление было вовлечено в «черную» пропаганду, в том числе и распространение листовок эротического содержания. Из документов архива следует, что до мая 1945 года было распространено около 79 000 экземпляров «сексуальных листовок». Листовки выполнялись с таким расчетом, чтобы их авторство можно было бы приписать антифашистскому движению Германии.

   Пропагандистское оружие – листовки эротического содержания

   В самом конце войны американцы провели пропагандистскую операцию «Последний отчет», в соответствии с которой распространялась целая серия листовок на сексуальную тематику под названием «Сексуальные открытки и конверты». Было распространено около 70 000 комплектов листовок, из которых более 65 000 – в Северной Италии, 350 – во Франции и более 3100 – в некоторых других регионах. При этом американские пропагандисты прибегли к достаточно «жесткой» порнографии, изображающей самые отчужденные, дегуманизированные, социально или морально осуждаемые формы сексуальности: гомосексуализм, скотоложество, лесбиянство и педофилию.
   Две листовки этой серии посвящены юношеской нацистской организации «Гитлерюгенд» и называются «Над вашим мальчиком также надругаются». Листовки были нацелены на то, чтобы убедить немцев, что их дети подвергались насилию со стороны нацистов в то время, как помимо нравственных барьеров в фашистской Германии существовало уголовное преследование за гомосексуализм.
   Листовки эротического содержания издавались и при последующих войнах и конфликтах. В ходе войны в Корее американцами была выпущена листовка в китайском и корейском вариантах, изображающая русских солдат, насилующих корейских и китайских женщин. Текст призывал к прекращению сопротивления и возвращению на родину: «Защитите ваши дома и вашу страну». Группой психологических операций была сделана листовка, на которой изображена привлекательная девушка в купальнике с заголовком: «Единственная ценность для вас сейчас – это надежда на то, что вы останетесь живы после устрашающих атак вьетконговцев. Не отказывайте себе в праве быть мужчиной. Вернитесь к счастливой жизни и личной свободе. Объединение свободных сил правительства Вьетнама».
   Но, распространяя подобные материалы во Вьетнаме, американцы не учитывали, что чем сложнее культура, тем больше выражены в ней ограничительные установки по отношению к публичным проявлениям сексуальности. Приемлемые для западных стандартов, такие листовки только раздражали уравновешенных и консервативных вьетнамцев, которые рассматривали использование эротики как признак моральной распущенности и низости капиталистического общества. Поэтому впоследствии при использовании материалов психологического воздействия на сексуальную тематику американские специалисты ограничивались изображением молодых женщин, одетых во вьетнамскую национальную одежду и избегали использования изображений обнаженных красоток.
   Использование сексуальной тематики в попытке деморализовать противника не всегда приводит к успеху, а иногда производит противоположный эффект. Но все же правильное применение таких методик, учет при этом социальных, культурных, этических, религиозных и других факторов могут стать чрезвычайно эффективным средством в руках технологов психологического противодействия.

Лед холодной войны и современные конфликты

Дьенбьенфу, или «Вьетнамский Сталинград»

    [42 - По материалам И. Куминова и В. Яременко.]
   О Дьенбьенфу в Большом энциклопедическом словаре написано довольно скупо: «Город и уезд на северо-западе Вьетнама. В уезде в марте – мае 1954 года произошло решающее сражение, закончившееся победой Вьетнамской народной армии над французскими войсками». И все. А ведь это именно тот самый «вьетнамский Сталинград», похоронивший мечты Франции о безраздельном господстве над Индокитаем.
   Первые повстанцы во французском Вьетнаме появились после 26 сентября 1939 года, через три недели после начала Второй мировой. Именно тогда французское правительство приняло решение о запрете коммунистической деятельности и во Франции и в колониях. Хотя во Вьетнаме число коммунистов было невелико, французы арестовали около тысячи коммунистов, многие из которых были казнены на гильотине или подвергнуты пыткам. Ответом коммунистов стала партизанская война. Первый отряд их был создан вскоре после поражения Франции в 1940 году и насчитывал всего 30 человек.
   В августе 1945 года власть в Северном Вьетнаме захватили вьетнамские коммунисты. Теперь у них было больше 50 тысяч бойцов, а также все административные ресурсы колонии.
   Осенью 1945 года под предлогом приема капитуляции японских войск на север Вьетнама вступили подразделения китайского Гоминьдана, на юге высадились англичане. Первые начали оказывать помощь наиболее радикальной группе вьетнамских предпринимателей и землевладельцев, которые вскоре стали полновластными хозяевами в пяти провинциях, расположенных недалеко от границы с Китаем и Лаосом; вторые активно содействовали возвращению французов. С помощью США в Южный Вьетнам были переброшены части 2-й французской бронетанковой дивизии и 9-й колониальной дивизии, а также парашютные войска и служащие французской колониальной администрации. Замысел был прост – задушить Демократическую Республику Вьетнам (ДРВ), провозглашенную 2 сентября 1945 года, руководство которой явно симпатизировало социалистическим принципам.
   6 марта 1946 года Франция формально признала независимость Вьетнамской Республики, но на деле французы не собиралась уходить. Под прикрытием «мира» началась массированная переброска войск в северные районы Вьетнама. В ноябре французы обстреляли вьетнамские кварталы города Хайфон, а позже начались вооруженные столкновения в Ханое. Тогда же вьетнамский лидер Во Нгуен Зиап выступил по радио с призывом взяться за оружие. 19 декабря 1946 года вьетнамское народное правительство объявило о начале войны Сопротивления.
   Первые военные столкновения показали, что, несмотря на слабость и неопытность коммунистов, в условиях партизанской войны они имели преимущество перед хорошо вооруженными регулярными войсками Франции. Все попытки разгромить вьетнамцев в джунглях закончились неудачей.

   Пуск советской стратегической ракеты

   Вооруженные силы Демократической Республики Вьетнам создавались непосредственно в ходе боевых действий и состояли из частей и соединений Вьетнамской народной армии (ВНА), территориальных войск и партизанских отрядов. Территориальные войска представляли собой народное ополчение, в которое входили отдельные полки и батальоны, подчиненные командованию военных зон. Партизанские отряды были различной численности и организации.
   К концу октября 1950 года в результате проведенных операций вьетнамо-китайская граница на протяжении 750 километров была очищена от французов и сторонников Гоминьдана. В 1951 году французы перешли к стратегической обороне, которую вьетнамцы довольно долго прорвать не могли. Основным преимуществом французов было наличие авиации, танков, флота и поддержка местного населения. В 1950–1951 годах из США в поддержку французским войскам было переброшено 73 тысячи тонн военного снаряжения и 126 боевых самолетов. Из метрополии Франции, Западной Германии и североафриканских колоний во Вьетнам перебрасывались дополнительные части и подразделения. Численность экспедиционного корпуса была доведена до 250 тысяч человек. На его вооружении имелось 250 танков, 580 бронетранспортеров, 468 бронемашин, 528 самолетов, 850 артиллерийских орудий, 600 минометов и 390 кораблей различных типов. При этом более 50 процентов всех французских войск и 400 самолетов были сосредоточены на севере Вьетнама. Организационно экспедиционный корпус состоял из частей кадровой французской армии (несколько парашютно-десантных подразделений), из колониальных войск и Иностранного легиона, который продолжал являться основной ударной силой.
   Итогом совместных франко-американских консультаций стал так называемый план войны на 1953–1955 годы, в соответствии с которым предполагалось «полное умиротворение Вьетнама» в течение 18 месяцев. Основной стратегической идеей явилось создание мощной группировки войск, способной вести «мобильную наступательную войну» с целью окончательного разгрома вьетнамского Сопротивления.
   К началу осенне-зимней кампании 1953–1954 годов руководство Вьетнама смогло отмобилизовать в ряды ВНА около 125 тысяч бойцов и командиров. Силы территориальных войск и партизанских отрядов самообороны насчитывали 225 тысяч человек. Их вооружение было весьма разнообразным: от ножей, пик, луков с отравленными стрелами и кремневых ружей до современных, в основном трофейных винтовок, карабинов, автоматов и артсистем американского, японского, французского, голландского, немецкого, китайского и советского производства.
   После установления дипотношений с СССР (1950 год) и особенно после окончания войны в Корее (июль 1953 года) военно-техническое сотрудничество Вьетнама с СССР и Китаем заметно активизировалось. Однако танков, самолетов и кораблей речного и морского флота ВНА так и не имела до самого конца войны.
   Коммунисты Вьетнама не могли допустить усиления французами своих позиций с помощью США и местных вьетнамцев. Было решено выманить французов из их укреплений. Для этого запланировали вторжение в Лаос, местные власти которого поддерживали с французами самые лучшие отношения. Ведь угроза Лаосу должна вынудить французов прийти к нему на помощь… Так и произошло. Вьетнамцы захватили север Лаоса, окружив в городе Луанг-Прабанг французский гарнизон и короля этой страны. Французы в свою очередь решили перерезать вьетнамским войскам в Лаосе линии снабжения и тем самым вынудить их отойти. Осенью 1953 года они использовали местечко Дьенбьенфу для создания удаленной базы, с которой можно было бы действовать на тыловых коммуникациях противника, ведущих в Лаос. Если бы вьетнамцы захватили Лаос, поражение французов в Индокитае стало бы вопросом времени.
   20 ноября 1953 года французы выбросили на Дьенбьенфу 6-й колониальный парашютный батальон. Вьетнамцы немедленно направили к Дьенбьенфу свои три ударные дивизии. Чтобы сосредоточить основные усилия на разгроме группировки французских войск в районе Дьенбьенфу, вьетнамцам вначале требовалось уничтожить вражеские силы в районе Лайтяу, главном городе на северо-западе Вьетнама. 11 декабря 1953 года задача была выполнена: части одной из дивизий ВНА штурмом овладели городом.
   Далее в течение почти двух месяцев проводилось сосредоточение войск. Марши совершались на большие расстояния, в основном ночью. Солдаты несли на себе вооружение, боеприпасы и продовольствие. Артиллерийских тягачей не хватало, поэтому орудия переносили в разобранном виде по горным дорогам на бамбуковых носилках.
   Для быстрейшего сосредоточения войск в джунглях и горах за короткое время заново построили дороги протяженностью в сотни километров. Это был поистине героический труд. На отдельных участках дорога проходила по краю пропасти, в некоторых местах приходилось в скалах прорубать выемки глубиной до 10 метров. Чтобы не привлекать внимания противника, работу вели исключительно ночью, только ломами и кирками, не прибегая к взрыву породы.
   Одновременно с подтягиванием войск весь район, занимаемый противником, окружался сплошной траншеей. От нее в направлении опорных пунктов вражеской обороны отрывались подземные ходы. На ряде участков ходы снова соединялись траншеями. Всего в районе Дьенбьенфу было отрыто до 600 километров траншей и ходов сообщений. Было также построено несколько подземных госпиталей, а вдоль дорог – хранилищ для боеприпасов. В подготовке к наступлению участвовало практически все взрослое население Вьетнама.
   До сих пор остается загадкой, почему, несмотря на массовость мероприятий, французская разведка не смогла заблаговременно обнаружить передислокацию вьетнамских войск? Ответ пока один: маскировочные работы вьетнамцы провели на самом высоком уровне военного искусства.
   Особого внимания заслуживает также и диверсионная тактика вьетнамской армии. Здесь в качестве примера можно привести уничтожение 60 французских самолетов на аэродроме Кат-Би близ Хайфона. Именно этот французский аэродром являлся самым крупным в Индокитае. Он тщательно охранялся большим количеством войск. Его опоясывали семь рядов проволочного заграждения, между рядами почти вплотную друг к другу были установлены противопехотные и сигнальные мины. Имелось много пулеметных точек и артиллерийских позиций, вся территория между которыми контролировалась патрулями. Каждый самолет был под охраной двух часовых. Все заграждения и аэродром в ночное время освещались мощными прожекторами. Чтобы проникнуть сюда, требовались тщательная подготовка, мастерство и подлинное бесстрашие. Отважились это сделать 40 воинов во главе с До Ван Фонгом, которые получили задание лично от Хо Ши Мина и министра обороны Во Нгуен Зиапа. Почти все самолеты, используемые в основном для разведки и снабжения гарнизона в Дьенбьенфу, были выведены из строя. В отряде потерь не было!

   Советское судно с ракетным контейнером на борту. Карибский кризис. 1962 г.

   В январе 1954 года войска Народной армии полностью замкнули кольцо вокруг Дьенбьенфу. Действия защитников города прикрывала авиация. Ни авиации, ни танков у вьетнамцев не было, а общая численность народных войск составляла около 30 тысяч человек (по другим данным – около 50 тысяч). В живой силе и артиллерии вьетнамцы имели двойное превосходство.
   Первый этап уничтожения вражеской группировки начался 13 марта 1954 года. После 40-минутной артиллерийской подготовки, мощного огневого налета по переднему краю обороны противника пехота перешла в атаку. При этом на аэродроме огнем артиллерии было повреждено 16 самолетов. Авиация французов сделала несколько попыток уничтожить артиллерию Народной армии, но неожиданно для себя была встречена плотным огнем зенитной артиллерии и крупнокалиберных пулеметов, которые сбили 25 французских самолетов. Теперь авиация могла бомбить только с высот не ниже 3 тысяч метров, что значительно снизило точность ее бомбовых ударов. Поскольку для орудий вьетнамцы подготовили специальные укрытия в склонах гор, эффективность ударов авиации оказалась весьма низкой.
   30 марта начался второй этап операции, который преследовал целью захват важных стратегических объектов и опорных пунктов противника. Была изменена тактика боевых действий. Вместо одновременных атак крупными силами с разных направлений вьетнамцы стали применять «тактику малых потерь». Сущность ее заключалась в следующем: от ближайшего укрытия к опорному пункту противника – объекту атаки – отрывался скрытый ход сообщения. Когда до объекта атаки оставалось несколько десятков метров, начинали отрывать траншею, которую использовали в качестве исходной позиции при штурме опорного пункта. Этими ходами сообщений некоторые опорные пункты отсекались от основных позиций, что зачастую вынуждало противника оставлять опорные пункты и отходить без боя. После овладения ближайшим пунктом ход сообщения наращивали далее в глубину обороны противника, к следующему опорному пункту. Пользуясь такой тактикой на всем фронте наступления, войска Народной армии в течение апреля 1954 года взяли в конечном итоге местный аэродром. Благодаря этому оборона французов была расчленена на две изолированные группировки.
   Спасать французов принялись американцы, начав переброску по воздуху вооружения и продовольствия со своих баз в Японии и на Филиппинах. Но и это не повлияло на общую расстановку сил.
   В ночь на 1 мая 1954 года начался третий, завершающий этап боевых действий. Французские войска терпели одно поражение за другим. В 17 часов 7 мая на командном пункте французского генерала де Кастри был водружен красный флаг Демократической Республики Вьетнам. Генерал вместе с уцелевшими солдатами и офицерами сдался в плен. После 55-дневных боев враг был разгромлен – ВНА праздновала победу.
   Французский экспедиционный корпус в боях у Дьенбьенфу потерял 21 пехотный и парашютный батальоны, 10 отдельных рот и подразделений поддержки; всего 16 200 человек, из них 3890 убитыми, 12 310 пленными. Вьетнамцы уничтожили 62 самолета, 74 автомашины, 20 артиллерийских орудий, то есть четверть лучших частей экспедиционного корпуса, в том числе все парашютные батальоны и немецкие подразделения Иностранного легиона.

   Самолет-разведчик RB-47

   На «грязную войну» во Вьетнаме французы и американцы затратили около 7 миллиардов долларов. За время боевых действий французы и их союзники потеряли в общей сложности 460 тысяч солдат и офицеров. Потери французского экспедиционного корпуса составили более 172 тысяч человек, что в два раза превышало военные потери Франции во Второй мировой войне!
   Победа под Дьенбьенфу, получившим название «Вьетнамский Сталинград», ознаменовала коренной поворот в ходе освободительной войны вьетнамцев и во многом способствовала скорейшему заключению перемирия в Индокитае. 20–21 июля 1954 года на международном совещании в Женеве с участием великих держав были подписаны соглашения, признавшие право народов Вьетнама, Лаоса и Камбоджи на независимость, суверенитет и территориальную целостность.
   Отныне Женевские соглашения запрещали использование территории стран Индокитая в агрессивных целях, не разрешали ввод во Вьетнам иностранных войск и ввоз оружия.

Трагический пуск P-16

   24 октября в 18 часов 45 минут по местному времени, когда уже была объявлена тридцатиминутная готовность к пуску, на стартовой площадке все еще шли проверочные работы. Возле ракеты P-16, которую американцы называли СС-7, находилось много специалистов. Часть членов Госкомиссии стояли от нее в 10–15 метрах. Главный маршал артиллерии Митрофан Иванович Неделин сидел на стуле рядом с заправленным изделием и выслушивал доклады командиров двух взводов.
   Специалисты продолжали вести проверочные испытания, как вдруг в глубине изделия раздались резкие удары… Через мгновение из двигательного сопла второй ступени вырвался огненный факел. Мощная яркая струя рассекла бак окислителя второй ступени, на бетон хлынула азотная кислота. В одно мгновение и ракету, и стартовые сооружения поглотил огненный вихрь. Огонь в считанные секунды пожирал облитых окислителем людей, ядовитые газы тоже делали свое дело, мгновенно отравляя все живое.
   Погибли главком РВСН главный маршал артиллерии Неделин, заместитель начальника Главного управления ракетного вооружения Прокопов, начальник управления полигона Григорьянц и еще много офицеров и солдат. Сгорели в пламени заместители Главного конструктора днепропетровского ОКБ-586 Берлин и Концевой, Главный конструктор харьковского ОКБ-692 Коноплев, другие специалисты из Днепропетровска, Харькова, Киева, Москвы, Загорска. Всего погибло 92 человека.
   В ходе расследования выяснилось, что изделие не было отработано в достаточной степени на стендах и, как говорят специалисты, оказалось «сырым». Кроме того, работы на старте велись с нарушениями технологий. По мнению Г. А. Барановского, бывшего заместителем Главного конструктора ОКБ-692, «трагедия на 41 площадке была не фатально неизбежной платой за раскрытие тайн природы, а закономерным последствием поспешной гонки вооружений в условиях цековской системы «давай-давай», недостаточной компетентности руководящих органов, предубежденного отношения к опытным специалистам и игнорирования установившегося в коллективах распределения труда».
   К сожалению, и в дальнейшем на стартах случались взрывы ракет и пожары, выгорали целые этажи и гибли люди… К счастью, столь массовой гибели людей больше не повторилось.

«Ракетный поход» в Германию

   Во время «великого противостояния» США и СССР в 1962 году более сорока мощных советских ракет Р-12 были тайно переправлены на Кубу. В кратчайшее время советские ракетчики оборудовали там стартовые позиции. Последовавший за этим кризис, названный Карибским, потряс мир. Однако, как выяснилось недавно, советские ракеты с ядерными боеголовками размещались и в послевоенной Германии.
   Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 589–365 от 26 марта 1955 года хранилось за семью печатями в нынешнем Кремлевском архиве президента РФ. Подписали его Н. Хрущев и Председатель Совета Министров Н. Булганин. Оно лаконично и красноречиво:
   «В целях повышения постоянной боевой готовности инженерных бригад Резерва Верховного Главнокомандования Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР постановляют:
   Обязать Министерство обороны СССР (т. Жуков) осуществить следующие мероприятия.
   1. Передислоцировать в 1955–1956 гг. четыре инженерные бригады Резерва Верховного Главнокомандования в районы, согласно плану их боевого применения:
   а) 72 инженерную бригаду РВГК на территорию Германской Демократической Республики, включив ее в состав Группы Советских войск в Германии;
   б) 73 инженерную бригаду РВГК на территорию Народной Республики Болгарии…
   2. Перевести 72, 73, 77, 85, 90 и 233 инженерные бригады РВГК на штаты военного времени, обеспечив их полное укомплектование личным составом, специальным вооружением и всеми видами техники и имущества до 1 июля 1956 года…»
   Все эти упоминаемые инженерные соединения, сформированные на базе бригад особого назначения (БОН), стали, по существу, предшественниками Ракетных войск стратегического назначения (РВСН). 72-я бригада продолжила историю 92-гsо гвардейского минометного полка и легендарной бригады генерала А. Ф. Тверецкого, родившейся на земле Германии через год после войны в деревне Берка федеральной земли Тюрингия, в шести километрах восточнее города Зондерхаузен. Материальной частью для первых ракетчиков стала немецкая «Фау-2». Учебной базой – лаборатории, заводы, испытательная станция, специальный поезд института города Нордхаузен. А пуски А-4 («Фау-2») осуществляли с Капьярского полигона. Не случайно именно «немецкой бригаде» выписывался «наряд на службу» в Германии.
   Произошло это в марте, а в августе 1955 года на Политбюро постановили: передислокацию за границу 72-й и 73-й инженерных бригад РВГК приостановить до особого распоряжения ЦК КПСС и правительства, бригады оставить в прежних пунктах дислокации (72-я квартировала в то время в селе Медведь Новгородской области), начатые за границей работы прекратить в связи с изменившейся международной обстановкой.
   С середины 1956 года ракетчики бригады начали осваивать ракету Р5-М конструкции С. П. Королева с ядерной головной частью и дальностью действия 1200 километров. К концу 1958 года все дивизионы научились пускать это «изделие», ознаменовавшее новый этап развития отечественного ракетостроения. Научились они перевозить ракеты по железной дороге. К осуществлению отложенного проекта вернулись, когда в Европе разместились воинские контингенты для ведения «холодной войны» против СССР. Союз мог вывести свои ракеты на дистанцию «пистолетного выстрела» от виска этих пугающих нас войск.

   «Красный фараон» Гамаль Абдель Насер. Слева – министр иностранных дел Египта Махмуд Фавзи

   72-я бригада начала скрытное передвижение из Новгородской области в направлении Германии. Передислокация длилась по февраль следующего года. На вооружение бригады, разместившейся под Лугой, впервые поступила система с ядерной головной частью. Требовалось освоить ее в короткие сроки. Решался вопрос о создании Ракетных войск стратегического назначения как самостоятельного вида Вооруженных Сил.
   По замыслу командования РТБ должны были вводиться на территорию ГДР в последнюю очередь. Генерал-майор запаса В. К. Владимирский поведал: «Новое место дислокации, к нашему удивлению, оказалось хорошо подготовленным. Добротные казармы, штаб, квартиры для офицеров, хотя и по типу общежитий. На Родине жили в худших условиях. Но больше всего нас поразило уже готовое сооружение для хранения головных частей. Строительные работы были выполнены с немецкой аккуратностью».
   Интересно было бы узнать, какой ответ готовили в это время на американских военных базах, расположенных в Европе? Ведь противостояние двух систем уверенно продолжало набирать свои безумные обороты…

Как был уничтожен RB-47

    [43 - По материалам А. Почтарева.]
   Весной 1949 года в США появился на свет секретный план войны с СССР под названием «Дропшот», по которому Пентагон планировал сбросить на нашу страну в течение 30 суток 300 атомных и 200 тысяч тонн обычных бомб.
   Примерно в декабре 1950 года Комитет начальников штабов пришел к выводу о необходимости использовать в этих целях новые самолеты В-47B, которые только запускались в производство. Предполагалось оснастить их фотокамерами, устанавливавшимися в бомбовых отсеках. Президент Трумэн дал «добро» на два полета «47-х» в глубь советской территории: один над Чукоткой и северным побережьем Сибири, другой – южнее, вдоль побережья Приморья. 15 октября 1952 года за 7 часов 45 минут нахождения в воздухе оба экипажа покрыли расстояние в 5500 километров, причем около 1300 километров они прошли над территорией СССР. Заместитель командира 306-й эскадрильи бомбардировщиков полковник Дональд Хиллмэн был отмечен командованием стратегической авиации крестом «За летные заслуги».
   29 апреля 1954 года американская стратегическая авиация провела глубокую разведку для возможного ядерного удара по основным городам СССР. Группа бомбардировщиков В-47, стартовав с европейских натовских аэродромов и пользуясь недосягаемостью огня зенитных артиллерийских систем и высоты со стороны советской истребительной авиации, успешно вышла на рубеж Новгород – Смоленск – Киев. Позже появление американских бомбардировщиков фиксировалось отечественными средствами радиолокации над Ленинградом и Подмосковьем. Первое столкновение RB-47 с советскими МиГами произошло 8 мая 1954 года над Кольским полуостровом.
   Наиболее массированно самолеты-разведчики RB-47 были использованы против Советского Союза в операции «Хоумран» («Дорога домой»), одобренной президентом Эйзенхауэром в начале февраля 1956 года. Для ее осуществления на авиабазе в Туле в Гренландии было сформировано специальное соединение под командованием бригадного генерала Хьюитта Уэллса, состоявшее из 16 самолетов RB-47Е, 28 заправщиков КС-97 и 5 новейших RB-47Н. Последние машины, помимо фотокамер, уже могли нести в бомбовых отсеках аппаратуру радиоперехвата и радиолокационного слежения. Основным назначением самолета радиолокационной разведки являлось получение данных, с помощью которых определяются методы подавления радиолокаторов противника. По мнению американских исследователей Херша и Бэмфорда, все это необходимо было на случай, если «их ядерные бомбардировщики могли получить приказ атаковать Советский Союз или ответить на его первый удар. Соединенным Штатам при этом требовалось располагать сведениями о месторасположении и потенциальных возможностях каждой советской радарной установки и каждого противовоздушного объекта, чтобы гарантировать прорыв достаточному количеству своих самолетов».
   Объектами американского шпионажа были первые советские атомные подводные лодки, стратегические бомбардировщики – носители ядерных боеприпасов Ту-4 (аналог их В-29 «Суперкрепость»), Ту-95 («Медведь»), реактивные М-4 («Бизон»), Ту-16 («Барсук») и места их базирования, испытательные полигоны ядерного оружия в Семипалатинске и на Новой Земле («Банановый остров», как его окрестили янки), ракетного оружия в Капустином Яру и в Тюратаме.
   Большая часть самолетов проникала в воздушное пространство Советского Союза на несколько километров, но некоторые долетали до Урала. Все полеты выполнялись в светлое время суток. Всего в ходе операции «Хоумран» за семь недель американские пилоты сделали 156 вылетов, в том числе 1 массированный, когда 6 мая 1956 года шестерка RВ-47Е прошла над Амбарчиком до Анадыря и обратно. При этом ни одна машина потеряна не была. Перехваты же МиГов были осуществлены только в 3–4 случаях и то безрезультатно. 14 мая 1956 года последовал официальный протест Москвы. Но, как обычно, Вашингтон в ответной ноте сослался на «ошибки пилотов в сложных погодных условиях Арктики».
   В соответствии с операцией «Хот шоп» («Горячий цех») самолеты, взлетавшие с турецкой авиабазы Инджирлик, должны были летать вдоль советско-иранской границы и фиксировать испытательные пуски баллистических ракет на территории СССР. Для этой цели к марту 1958 года туда перевели 3 новых самолета-разведчика RВ-47Е.
   1 июля 1960 года в 10.00 по гринвичскому времени самолет-разведчик RВ-47Н, ведомый капитаном Палмом, стартовал из Англии и взял курс на Норвегию и далее на СССР. На пятом часу полета позади остались нейтральные воды. Впереди всего лишь в трех десятках километров находился советский мыс Святой Нос. Как вдруг второй пилот Фримэн Олмстед заметил в 3–5 километрах от них след реактивного выброса русского МиГа. Но Уильям Палм оставался невозмутимым и продолжал углубляться в советское воздушное пространство…
   А теперь слово полковнику в отставке Василию Полякову: «Когда 1 июля меня подняли на нарушителя, я еще не знал, что это был RВ-47. После наведения на него дали команду: «Перезарядить оружие!» Помимо пушки, на любом МиГе висели еще НУРСы. Доложил: «Цель вижу. Что делать?» В ответ: «Подойти поближе и определить». Выполнил, приблизился со стороны правого крыла разведчика примерно до 30 метров и в соответствии с международными правилами подал ему сигнал: «Внимание! Следуйте за мной». Но RВ-47 вместо выполнения команды попытался оторваться от меня…»
   «После явного неподчинения, видя, что шпион пытается покинуть наше воздушное пространство, я запросил КП: «Цель уходит. Что делать?» – вспоминает Василий Поляков. – После продолжительной паузы последовала команда: «Уничтожить!» Я сделал два залпа, и RВ-47 загорелся…»
   Всего 10 секунд командир и второй пилот пытались восстановить управление машиной, но потом Палм был вынужден скомандовать: «Прыгаем! Прыгаем!»

   Захваченный в плен израильтянами египетский генерал

   Палм, Олмстед и штурман Маккоун выбросились с парашютами. Последним двоим по приземлении на воду удалось вскарабкаться на свои спасательные плотики. Командир запутался в парашютных стропах и захлебнулся. Через 6 часов Олмстеда и Маккоуна, а также тело Палма, подобрал советский траулер.
   12 июля состоялся Указ Верховного Совета СССР о награждении Василия Полякова «за выполнение боевого задания по уничтожению самолета-разведчика США орденом Красного Знамени.
   Итогом уничтожения RВ-47 стали требования турецких и японских властей от янки ликвидировать их секретные базы самолетов U-2 на своих территориях. Турцию также тайно покинули и британские пилоты, привлекавшиеся для разведывательных полетов против СССР. Но шпионские рейды американской авиации над советской территорией продолжались. Их история хранит еще немало тайн и загадок.

Гидеон и «ракетная рука» фараона

    [44 - По материалам А. С. Степанова.]
   Война окончилась крахом нацистской Германии, но многие талантливые конструкторы продолжали не менее интенсивные исследования в интересах новых хозяев. Более других известен тот же фон Браун – главный конструктор «Фау-2», который с 1937 года, когда ему исполнилось 25 лет, являлся одним из руководителей военного исследовательского центра в Пенемюнде. В апреле 1945 года во главе с ним американцам сдались 468 специалистов. Оказавшись сразу после войны в США, он в 1960 году стал директором космического центра Джорджа Маршалла в Алабаме. Немалое число конструкторов из Германии оказалось и в распоряжении Советского Союза.
   Однако имелась еще целая группа звезд немецкой авиаракетной отрасли, о дальнейшей судьбе которых в СССР говорили весьма скупо, на Западе – весьма охотно, а в Израиле – с ужасом. Руками этих людей ковалось «абсолютное оружие» против Израиля, а их «кузницей» стал… Египет.
   В 1954 году к власти в Египте пришел 36-летний Гамаль Абдель Насер. По иронии судьбы он стал первым представителем коренного населения, который возглавил Египет с момента свержения персами последнего египетского фараона в 343 году до н. э. Новый фараон стал героем для большей части арабского мира: ни один другой арабский лидер современности не пользовался такой симпатией масс, как Насер с его вдохновенным национализмом. Он положил конец монополии Запада на торговлю оружием на Ближнем Востоке, заключив в 1955 году секретный договор на широкомасштабные поставки советского вооружения. Он национализировал в 1956 году Суэцкий канал – самый яркий пример эксплуатации Египта Западом – и отразил в том же году попытку Англии, Франции и Израиля восстановить контроль над каналом.
   Но для широкомасштабных планов расширения сферы влияния Насеру было крайне необходимо нечто большее, чем танки и самолеты из СССР. Насер пожелал иметь в своих руках ракетное оружие. И тогда взоры Насера обратились на бывших нацистских инженеров. Только они, привлеченные высокой зарплатой, могли реализовать свой уникальный опыт и создать независимую от экспорта военную индустрию страны. Всей этой деятельностью руководил швейцарский бизнесмен египетского происхождения Хассан Саид Камиль.
   Бюджет в 500 миллионов долларов – это уже не шутка. К разработке двух типов сверхзвуковых самолетов приступили легендарный Вилли Мессершмитт, с радостью перебравшийся в Египет из Испании, и ведущий конструктор фирмы «Юнкерс» профессор Александер Бранднер, попавший после войны в советский плен. В их распоряжение были отданы два завода в местечке Хелуан в 15 милях к югу от Каира. Приступили к работе и немецкие ракетчики. Работу сотен специалистов возглавляли Эйген Зенгер и его коллега Вольфганг Пильц. Зенгером в 1935 году была создана первая немецкая экспериментальная ракета в Люнебург-Хит. Перед началом Второй мировой войны ему поручили организацию Научно-исследовательского института техники ракетного полета. Здесь усилия Зенгера были брошены на создание удивительного межконтинентального ракетного бомбардировщика.
   Пильц, возглавивший знаменитую фабрику № 333, на которой производились ракеты для египетской армии, и Зенгер разрабатывали сразу несколько ракет. Это были: «Аль-Зафар» («Победитель») с 500-килограммовой боеголовкой и дальностью 700 километров, «Аль-Аред» («Исследователь») с дальностью 1100 километров и самая опасная из них – «Аль-Кахир» («Завоеватель»), которая была способна нести заряд в одну тонну. 22 июля 1962 года Египет испытал две первые ракеты среднего радиуса действия, и Насер с гордостью заявил: «Теперь мы можем поразить любую цель, расположенную южнее Бейрута». И тогда глава разведки Моссад Харел приказал развернуть кампанию террора против специалистов Насера.
   В сентябре пропал без вести немец Хейнц Крюг – менеджер мюнхенского филиала компании «Интра» из Штутгарта, одного из главных поставщиков ракетных двигателей. В ноябре при вскрытии посылки со взрывным устройством на имя Вольфганга Пильца в каирском офисе была тяжело ранена и ослепла его секретарь Ханнелора. Через несколько дней при вскрытии аналогичной посылки для генерала Камаля Аззаза, отвечавшего за работу с немецкими специалистами, погибли пять египетских инженеров. В феврале 1963 года Ганс Клейнвахтер, возглавлявший исследования по системам наведения ракет, был обстрелян террористом из пистолета с глушителем и чудом избежал гибели.
   Многие немецкие ученые стали получать письма с угрозами, как, например, Генрих Браун: «Ставим вас в известность, что ваше имя занесено в «черные списки» немецких ученых, работающих в Египте. Мы надеемся на ваше понимание того, что безопасность вашей жены Элизабет и ваших двух детей Нелли и Труди зависит от вас. В ваших интересах прекратить работу на военную промышленность Египта». Под письмом стояла подпись: «Гидеонисты». К слову сказать, Гидеоном звали библейского героя, который отразил вторжение в Израиль нумидийских племен.
   22 февраля 1965 года египетской контрразведкой был арестован агент Вольфганг Лотц, которого называли «Глаз Тель-Авива в Каире». Под видом богатого немецкого туриста он был направлен в Египет еще в январе 1961 года. Он собрал полный список немецких ученых, проживавших в Каире, а также адреса их семей в Австрии и Германии. Кроме того, в его микропленке была сверхсекретная информация о проекте № 333, в соответствии с которым создавалась система электронного контроля за полетами египетских ракет. В коробке с двойным дном Лотц ввозил в Египет взрывчатку, которая затем рассылалась немецким ученым гидеонистами. По иронии судьбы деятельность гидеонистов ударила как по Египту, так и по самому Израилю. Взбешенное террористическими акциями Израиля против своих граждан, правительство ФРГ разорвало секретное соглашение о поставках современных вооружений в Израиль.
   Международное общественное мнение, расценившее деятельность немецких специалистов как «дьявольскую», не могло не повлиять на политику Бонна в отношении создания в Египте «абсолютного оружия». Был издан специальный закон, запрещавший немецким гражданам работать на ракетных и иных заводах Насера. Постепенно все немецкие специалисты вернулись на родину. А программа создания «ракетной руки» для нового фараона провалилась.

Прорыв линии Бар Лева

    [45 - По материалам Д. Миллера.]
   Шестидневная война между Израилем с одной стороны и Египтом, Сирией и Иорданией с другой произошла в июне 1967 года. Она закончилась серьезным поражением арабских стран. Они потеряли большую территорию, включая Западный берег реки Иордан, сектор Газа и восточную часть Иерусалима, 40 000 человек убитыми, 900 танков и 360 боевых самолетов. Потери израильской стороны составили около тысячи человек убитыми, 200 танков и 100 боевых самолетов.
   Оккупировав всю территорию бывшей подмандатной Палестины, Израиль отказался от выполнения резолюции Совета Безопасности ООН от 22 ноября 1967 года о политическом урегулировании ближневосточного кризиса.
   В 1971 году израильтяне закончили постройку укрепления на восточном берегу Суэцкого канала – так называемой линии Бар Лева, по фамилии тогдашнего начальника генерального штаба израильской армии. Вначале она имела чисто полевой характер и представляла собой естественные препятствия в виде высокого песчаного вала и рвов, оставшихся после постройки канала. Однако обстрелы израильских позиций египетской артиллерией повлияли на дальнейшее расширение укреплений. Было построено немало новых укрытий, многие из которых выдерживали огонь тяжелой артиллерии. Бетонные убежища с не очень толстыми сводами укрепляли камнями, помещенными в контейнеры из стальной проволоки. Пять слоев таких контейнеров высотой около 70 сантиметров каждый создавали свод толщиной до 4 метров. Общая глубина линии укреплений составляла 30–50 километров.
   Первая полоса обороны глубиной около 15 километров состояла из двух линий, каждая глубиной от 2 до 3 километров. На важных направлениях этой полосы находились по 10–12 танков и 5–6 противотанковых средств на один километр фронта. Всего линия насчитывала 100 бетонных укрытий. Передний край первой линии обороны проходил непосредственно по берегу канала. Построили систему ротных пунктов укрепленной обороны. Каждый из них был шириной 150–300 метров и глубиной 200 метров. Расстояния между ними составляли от 6 до 10 километров.
   На первой линии обороны израильтяне построили 30 таких пунктов. В каждом имелись траншеи, дороги снабжения боеприпасами и подъезды к огневым пунктам артиллерии и противотанковых средств, танки и пулеметы, убежища для людей и боеприпасов, а также наблюдательные пункты. Подходы к оборонительным пунктам и промежутки между ними заминировали и закрыли проволочными заграждениями. Кроме того, прямо на берегу канала был насыпан песчаный вал высотой, в зависимости от рельефа местности, от 8 до 20 метров, который выполнял роль огневого заграждения и затруднял непосредственное наблюдение с египетского берега. Внутри вала строили огневые пункты для артиллерии, танков и пулеметов. Здесь же находились мины и проволочные заграждения. Сквозь вал проходили трубы для выброса на поверхность воды зажигательной смеси в случае форсирования канала египетскими войсками.
   Между тем Сирия и Египет с начала 1973 года разрабатывали план возобновления военных действий против Израиля. Египетские коммандос и пехота почти год готовились к форсированию Суэцкого канала в районе оросительной системы Вади Натрун в пустыне к западу от Каира. В ходе тренировок там были построены точные копии объектов атаки для отдельных подразделений.
   Наступательная операция египтян, руководить которой было поручено генерал-майору Мохамеду эль-Гамаси, получила кодовое название «Шарара», а форсирование Суэцкого канала – «Бадр».
   Планируя операцию, арабы учли уровень воды в канале, ее приливы и отливы, а также угол падения солнечных лучей, чтобы они попадали в глаза израильтян. Это определило начало в 18.00 6 октября 1973 года. Однако по желанию Сирии наступление перенесли на 14.00 с учетом необходимости атаковать плато Голан со стороны солнца.
   Время «Икс» – суббота 6 октября – еврейский праздник «Йом Кипур», или «День Избавления», когда боеготовность и возможности израильтян были снижены из-за отъезда многих солдат к семьям. Одновременно праздновался арабский «Рамадан», в течение которого израильтяне не ожидали атаки.
   Самой трудной проблемой для атакующих стало предотвращение пуска в воду зажигательной смеси. Чтобы контейнеры со смесью при артиллерийском обстреле не вспыхнули, их держали в специальных бункерах, соединенных трубами, которые выходили к каналу. В ночь с 5 на 6 октября группы коммандос обезвредили эту систему с помощью специального быстро твердеющего состава типа цемента и тихо отошли на свою сторону канала. Точно в 14.00 появились египетские «Миги» и началась авиационная и артиллерийская подготовка к форсированию канала.
   Египетские коммандос, первыми атаковавшие линию Бар Лева, должны были перерезать телефонную связь между отдельными укрепленными пунктами и связать силы противника. В 14.35 они вместе с передовыми частями пехоты быстро переправились через канал на весельных лодках. Достигнув берега, несмотря на израильский огонь, они взобрались с помощью лестниц на крутой песчаный берег и укрепились на находившемся в 800–900 метрах от воды валу. За ним были площадки для танков. Коммандос, вооруженные противотанковыми управляемыми снарядами, не позволили им выйти на огневые рубежи.
   В 14.20 под прикрытием огня и дымовой завесы первая волна из 4000 египетских солдат переправилась через канал и поддержала передовые группы коммандос, уже через 10 минут атакуя оборонительные пункты. Под огневым прикрытием инженерные взводы на паромах переправили водяные насосы, создающие сильные струи воды, и начали проделывать походы в песчаной насыпи на противоположном берегу. Передовые силы солдат обозначили пункты причалов для лодок и протянули между берегами канаты, чтобы лодки не отклонялись от намеченных секторов высадки.

   На страже границы

   Египтяне заранее наметили пять участков высадки, шириной 5–6 км каждый. Собрали 2240 лодок и плотов, участки форсирования распределили из расчета: около 200 метров на роту, 400 метров на батальон, 800 метров на бригаду. Пехотные дивизии должны были овладеть плацдармами глубиной 9—10 км и отбивать контратаки израильских войск в течение 10 часов до переправы танков по понтонным мостам. Передовые подразделения вооружили гранатометами РПГ-7, противотанковыми управляемыми снарядами «Малютка» и зенитными ракетами «Стрела» снаряжение солдата весило от 20 до 30 кг. После высадки приступили к строительству паромных переправ и понтонных мостов.
   В 14.45 второй эшелон египетской пехоты достиг противоположного берега, а в 15.00 был уничтожен первый израильский опорный пункт. Израильская авиация совершила первый налет на переправы и сразу потеряла 4 самолета. К 17.30 переправился последний эшелон, и на восточном берегу оказались 32 тысячи египетских солдат. Одновременно начались десантные операции, длившиеся три дня. В них использовали 3 тысячи парашютистов и коммандос. В 17.50 вертолеты Ми-8 перебросили 4 батальона коммандос на расстояние в 25–30 км восточнее Суэцкого канала.
   Первый эшелон этого десанта насчитывал 2000 человек. Он должен был связать боевыми действиями израильские подкрепления, уничтожить проведенную связь между отдельными укрепленными пунктами, а также вести разведку. Одна из команд с помощью управляемых снарядов «Малютка» в течение нескольких минут уничтожила 8 израильских танков.
   Вертолетные десанты египтян вглубь южной части Синая без прикрытия истребителей не добились успеха. Батальон парашютистов, который должен был уничтожить портовые сооружения и аэродром на морской базе Шарм эль-Шейх, понес большие потери в результате налета израильской авиации и не выполнил своей задачи. Удачливее оказалась рота парашютистов, которая ночью подожгла нефтехимический завод в Суэцком заливе. Другая группа, высадившаяся на вертолетах в районе нефтеразработок Рас эль-Судр, была ликвидирована израильскими истребителями – погибли все.
   Второй эшелон воздушного десанта состоял из подразделений коммандос, которые высадились между отдельными опорными пунктами линии Бар Лева. Они собирались уничтожить наблюдательные пункты и бетонированные убежища. Этот десант высадился группами от взвода до роты на вертолетах или парашютах. Вблизи местности Габес 140 коммандос, переброшенные на вертолетах Ми-8, с помощью огнеметов, управляемых снарядов и гранатометов РПГ-7 взорвали израильский опорный пункт с 50 солдатами.
   В 18.30 войска, форсирующие канал, проделали первый проход в песчаном валу на противоположном берегу, а к 20.30 число таких проходов достигло 60. В течение 18 часов на восточном берегу Суэцкого канала оказались 850 танков, 11 тысяч различных транспортных средств и 100 тысяч египетских солдат. Атакующие потеряли всего лишь 5 самолетов, 20 танков и 280 человек убитыми. В результате египетского наступления и особенно действий коммандос и парашютистов впервые в истории арабо-израильских войн израильтяне понесли столь тяжелые потери: за 24 часа дивизия генерал-майора Мандлена потеряла 170 танков.
   7 октября 60 коммандос, переброшенных на вертолетах, атаковали командный пункт 116-й механизированной бригады израильтян в Балузе, в северо-западной части Синая. Остальные группы были направлены в район Эль Таса, где находился штаб генерала Шарона и к аэродрому Бир Гифгафа.
   Действия египетских коммандос во время прорыва хорошо укрепленной линии Бар Лева можно назвать успешными. Тщательно продуманная акция форсирования Суэцкого канала с помощью эшелона прикрытия, состоящего из парашютистов и коммандос с современной бронетанковой и зенитной техникой, облегчила прорыв линии Бар Лева и обезвреживание укрепленных пунктов. 15 из них были захвачены только силами коммандос и египетской пехоты.
   Но израильтян было уже не остановить – они начали концентрацию подкреплений. 10 октября на полуострове Синай появились 18 новых бригад, в основном танковые. Насыщенность местности израильскими войсками оказалась столь велика, что египтянам в конце концов пришлось прекратить десанты. Сумев на контратаках форсировать Суэцкий канал, израильские войска 16 октября потеснили правофланговую бригаду египетской 2-й армии и прорвались к Большому Горькому озеру в районе станции Хамса. При этом отряд из семи плавающих танков и восьми бронетранспортеров с пехотой переправился на западный берег озера и захватил плацдарм в районе станции Убу-Султан. В следующую ночь были переброшены бронетанковые и мотопехотные бригады. А вскоре израильтяне окружили значительную часть египетской армии и начали продвижение к столице Египта – Каиру.
   Только вмешательство США не позволило Израилю довести дело до полной победы. 22 октября 1973 года по принятому Советом Безопасности ООН решению военные действия были прекращены.

Кровь на советской границе

   В 1960-х годах Китай – после двух десятилетий «взаимного уважения государственного суверенитета и территориальной целостности» – решил полярно изменить свою политику по отношению к Советскому Союзу. Начавшаяся в КНР «культурная революция» возвела антисоветизм в ранг государственной идеологии. Последовали провокационные акции на советско-китайской границе. В 1964–1968 годах с китайской стороны в них было задействовано около 25 тысяч человек.
   Так, 11 апреля 1965 года около двухсот китайцев под прикрытием военных вспахали восемью тракторами участок советской территории. Встретив на своем пути заслон советских пограничников, китайские военнослужащие попытались его прорвать, допуская при этом насильственные и оскорбительные действия.
   Китайские власти искусственно накаляли обстановку, сосредоточив в приграничных с СССР районах воинские части и многочисленные подразделения так называемой «трудовой армии». Они развернули строительство крупных военизированных госхозов, по сути представляющих собой воинские поселения.
   В феврале 1967 года, касаясь перспектив китайско-советских отношений, министр иностранных дел КНР Чжэнь И откровенно заявил: «Возможен разрыв отношений, возможна война». В марте того же года премьер Китая Чжоу Эньлай в одном из своих публичных выступлений отмечал, что кроме большой войны «существуют пограничные войны», что «пограничная война между Китаем и СССР начнется раньше, чем война с США». Китай заявил и о территориальных притязаниях к Советскому Союзу в пределах полутора миллионов квадратных километров. Начались провокации на границе: китайцы воспользовались тем, что ряд участков по рекам Аргунь, Амур, Уссури и ряду других не были должным образом оформлены – всего ими было обозначено тогда 22 спорных участка на границе с СССР.
   В их число входил и Даманский, покрытый кустарником и редколесьем остров на реке Уссури размером 1700 на 500 метров. От китайского берега его отделяла лишь мелкая протока шириной в 70 метров, до ближайшей советской погранвышки было около 800 метров. Официально СССР считал Даманский своим на основании Пекинского договора 1860 года.
   Ночью 2 марта 1969 года до трех рот (300–400 человек) китайских военнослужащих скрытно проникли на остров и, окопавшись, устроили там засаду. Утром того же дня несколько десятков вооруженных стрелковым оружием китайских военнослужащих уже демонстративно нарушили советско-китайскую границу в районе Даманского.
   Начальник заставы Иван Стрельников решил на бронетранспортере выдвинуться к острову, предупредить китайцев о нарушении ими границы и потребовать удалиться на свою территорию. В случае, если китайцы откажутся выполнить его законное требование, выпроводить их с советской территории. Для этого он распорядился подтянуть к острову группу пограничников, сосредоточенных на двух автомашинах.
   Оставив бронетранспортер у острова, Стрельников направился навстречу китайским солдатам. Рядом с ним, как всегда, шагал испытанный боец рядовой Денисенко. По другую сторону – старший лейтенант Николай Буйневич. О чем говорил Стрельников с китайцами – никто уже передать не сможет. Застрекотали автоматы, и наши пограничники, скошенные их очередями, пали на лед. Группа Стрельникова из семи человек была уничтожена полностью.

   Порты побережья Вьетнама, которые подвергались бомбардировкам американцев

   Одновременно из засады на острове и с китайского берега начался автоматный и минометный огонь по другой группе советских пограничников, которую возглавлял младший сержант Юрий Бабанский. Группа понесла большие потери.
   Вскоре к месту событий прибыла мотоманевренная группа во главе со старшим лейтенантом Виталием Бубениным, обошедшая нарушителей границы с тыла. Однако численный перевес оказался на стороне противника: 60 пограничников против целого пехотного батальона. Бронетранспортер Бубенина был подбит, сам он ранен, несколько пограничников погибли. Пересев в другую машину, Бубенин продолжал руководить боем, в котором участвовало уже две заставы. Столкновение было продолжительным и ожесточенным. На подмогу пограничникам бросились даже жители соседних сел.
   В итоге советские пограничники вместе с подошедшим резервом отразили внезапное нападение и вынудили нарушителей покинуть территорию СССР. Однако победа досталась дорогой ценой: 32 советских пограничника погибли или умерли от ран, 14 человек получили ранения. Самому старшему из погибших было тридцать лет, самому молодому – девятнадцать. Точное число погибших китайцев не установлено, но, по разведданным, их полегло не менее 50.
   Для предотвращения повторения провокаций на Даманский при поддержке танков и БТР была выдвинута небольшая маневренная группа вооруженных гранатометами пограничников. В район острова к нашему берегу были стянуты части 135-й мотострелковой дивизии Дальневосточного округа, в том числе полк 122-мм гаубиц, минометные батареи и дивизион реактивных установок БМ-21 «Град».
   Советское правительство 2 марта 1969 года направило правительству КНР ноту, в которой заявило решительный протест по поводу вооруженного вторжения в пределы советской территории и потребовало немедленного расследования и самого строгого наказания лиц, ответственных за организацию провокации. Однако китайцы оставили ее без внимания, готовя новую вооруженную провокацию.
   15 марта примерно около 10 часов утра около 1500 китайских солдат и офицеров предприняли вторую попытку захвата острова. Фактически на границу наступал пехотный полк НОАК при поддержке двух танков, артиллерии и минометов. Из-за отсутствия указаний из Москвы координации между военными и пограничниками, которые подчинялись КГБ, наладить не удалось. В результате последние оказались на передовой один на один с превосходящими силами противника без армейской поддержки и вскоре были вытеснены с острова. В руках китайцев оказался секретный на тот момент танк Т-62. Число погибших с советской стороны возросло до 58, а раненых – до 94 человек.
   Ожесточенные бои прекратились лишь к исходу 15 марта, когда командование 135-й дивизии фактически под свою личную ответственность приказало ввести в бой ее силы. Системы «Град» и гаубицы накрыли залпами не только китайцев, находившихся на Даманском, но и прибрежную территорию КНР на глубину от пяти до 15 километров. Когда в конце концов китайцев окончательно выбили с острова, все подходы к нему с китайской стороны были заминированы, а прилегающий участок границы с нашей стороны заблокирован частями Советской армии. С мая на всем протяжении советско-китайской границы развернулось строительство целой сети укрепрайонов. Помимо классических ДОТов и ДЗОТов, рядов колючей проволоки и минных полей в них было сосредоточено значительное число войск и подвижной боевой техники: артиллерии, танков и даже бронепоездов.
   К сожалению, вооруженные столкновения не закончились событиями на острове Даманский. К лету того же года заметно обострилась ситуация на казахстанском участке, в районе горного прохода Джунгарские ворота, охранявшегося Уч-Аральским погранотрядом. Посреди горного прохода лежало озеро Жаланашколь (в переводе с казахского – Голое озеро). Именно здесь в течение мая-июля китайцы организовали целый ряд провокаций. После 12 августа личный состав застав «Жаланашколь» и «Родниковая» был приведен в состояние повышенной боевой готовности.
   На следующий день около пяти часов утра китайские военнослужащие двумя группами в количестве девяти и шести человек вышли на участок пограничной заставы «Жаланашколь». Спустя полчаса они перешли границу и к семи часам углубились в пределы пограничного пространства на расстояние 400 и 100 метров. Здесь нарушители начали окапываться, демонстративно выходить к окопам у линии границы, игнорируя требования советских пограничников вернуться на свою территорию. В это же время за линией границы в горах сосредоточилось еще около ста вооруженных китайцев.
   Через час со стороны вторгшейся группы было произведено несколько выстрелов в направлении передней линии окопов пограничников. Из крупнокалиберного пулемета, установленного на БТР, по нарушителям границы был открыт ответный огонь. Китайцы продолжили обстрел окопов пограничников. Завязался бой.
   К девяти часам нарушители были частично уничтожены, частично рассеяны и полностью вытеснены с советской территории. Пограничники закрепились на линии государственной границы, блокировав при этом выход и участие в боевых действиях резерва с сопредельной стороны.
   В этом бою противник имел трехкратное превосходство. Его диверсионный отряд составляли опытные, подготовленные бойцы. О его полном поражении свидетельствует тот факт, что если вокруг всех других провокаций, имевших место на восточной и дальневосточной границе в 69-м году в Китае велась широкая пропагандистская кампания, то о Жаланашколе не было ни слова.
   Китайская сторона, видимо, сделала выводы из происшедшего: больше в районе Джунгарского выступа, да и вообще на казахском участке китайско-советской границы провокаций не было.
   Что касается Даманского, то окончательно ситуацию вокруг него разрешила встреча на высшем уровне председателей правительств СССР и КНР в сентябре 1969 года в Пекине. Подписанное соглашение сохраняло статус-кво границы и исключало применение оружия при решении спорных вопросов.
   В начале 90-х годов прошлого века, после проведения работ по демаркации советско-китайской границы, часть островов на реке Уссури, в том числе и Даманский, были переданы Китаю.

Под бомбами во вьетнамском порту

    [46 - По материалам Г. Дудко.]
   10 мая 1972 года, почти за год до окончания войны во Вьетнаме, американская авиация подвергла бомбардировке советский теплоход Дальневосточного пароходства «Гриша Акопян», стоявший под погрузкой во вьетнамском порту Камфа. Об этом в советской печати почти не упоминалось, только пара скупых строчек ТАСС, в которой говорилось, что погиб боцман Ю. С. Зотов. А как и при каких обстоятельствах – ни слова.
   Вероятнее всего, дело было в следующем: на эти самые майские дни был запланирован приезд в Москву президента США Ричарда Никсона, переговоры с которым были очень важны советскому правительству. По мнению сведущих людей, президент Никсон, не желавший ехать в СССР, надеялся, что после бомбардировки советского судна наше правительство отменит его визит в Москву. Но оно эту трагедию как бы не заметило. И Никсону пришлось приехать в Советский Союз…
   …Праздник Победы прошел на теплоходе подобающим образом. И этому не помешали налеты американской авиации, которые в этот день совершались трижды. На следующий день налеты начались прямо с рассвета. Погрузка судна шла полным ходом, хотя из-за этого ее приходилось прерывать.
   В 16.55 по местному времени на судне заканчивался рабочий день. Кто собирал инструмент, кто переодевался, кто перед ужином принимал душ. В это время была объявлена воздушная тревога – третья за этот день. Весь экипаж «Гриши Акопяна» ушел в укрытие.
   17.05. С американского истребителя-бомбардировщика типа F-4 на теплоход «Гриша Акопян» была сброшена тяжелая фугасная бомба (вес около 250 кг), попавшая в ботдек в районе расположения мотобота правого борта. Вблизи судна со стороны моря также разорвались 3 фугасные бомбы.
   Вот что рассказывает Юрий Борисович Неунылов, начальник радиостанции теплохода: «В момент взрыва на мостике из экипажа находились капитан и я: он в штурманской, я в радиорубке – таково расписание по тревогам, которые на нашем судне четко выполнялись, капитан очень строго спрашивал за это, и я уверен, что мы избежали больших жертв только благодаря этому.
   Бомбежка нашего судна не была случайной – летчики целились именно в наш теплоход. Во время налета небо было безоблачным, видимость отличная. Судно имело не только обычные отличительные знаки принадлежности к СССР (флаг на корме, марку СССР на дымовой трубе), но и на крышке трюма № 2 был нарисован Государственный флаг СССР. Самолетов было много (как мы потом узнали – 34), но взрыв был один – как по команде. И такой устрашающей силы, казалось, что земля смешалась с небом и мы вместе с судном летим в воздух. Видно, так было задумано американскими летчиками и теми, кто посылал их бомбить, – запугать, оглушить, парализовать волю советских моряков.

   Афганские моджахеды

   В этот момент я сидел в кресле около приборного щита, и меня вместе с креслом сдвинуло на несколько метров в сторону, – это меня и спасло, т. к. осколком пробило переборку со стороны штурманской рубки, он пролетел мимо меня и врезался в диван, распоров его как раз посредине…»
   В это время, с трудом пробираясь через завалы, в радиорубку ввалился капитан:
   – Передавай, – выпалил он. Глянул я на Николая Васильевича и обмер – около него была лужа крови, капает прямо с беленького тропического костюма.
   – Передавай, – повторил капитан.
   А как передашь, если Владивосток меня не слышит, но ведь не могу же я сказать об этом капитану… Тогда я решил использовать единственный шанс – настроился на частоту порта Владивосток, должны же меня услышать какие-нибудь суда.
   Я начал записывать в журнал, что говорил капитан, но затем бросил и стал передавать в эфир: «Всем, кто меня слышит. Передайте Владивостоку. Теплоход «Гриша Акопян» подвергся бомбардировке в порту Камфа. Есть разрушения».
   Эта была первая радиограмма без адреса и подписи, которую послал в эфир 10 мая 1972 года начальник радиостанции Юрий Борисович Неунылов. Он передавал ее со слов капитана Николая Васильевича Пухова – времени записывать в журнал не было: в любую минуту могли выйти из строя передатчик и приемник, которые и так чудом уцелели.
   Он не мог связаться напрямую с Владивостоком: главная антенна была опущена во время погрузки судна – пришлось работать на штыревую. И время суток – вечер – для связи было крайне неблагоприятное.
   Капитан был ранен (в обе ноги), но не почувствовал этого, не видел лужи крови. Как только улеглось эхо мощного взрыва, первые мысли капитана: что с судном, как экипаж, все ли живы? Он пытался сделать объявление по судовой трансляции, но она не работала. Не ответили парные телефоны из машины.
   И вдруг звонок – вначале он даже не понял, откуда этот сигнал, так как коммутатор командной связи был сорван со своего места. Звонил первый помощник капитана Дмитрий Иванович Василенко, из гермоблока, сообщил, что есть раненые и требуется аптечка. Послать за медикаментами было некого: на мостике только он да начальник радиостанции. Капитан сбежал вниз, в лазарет, но он был разрушен. Николай Васильевич попытался пробиться в свою каюту за документами, но не смог: все проходы были запрессованы остатками мебели. Из кают по правому борту шел едкий ярко-оранжевый дым – было невозможно дышать. Капитан возвращается на мостик – во всех аварийных случаях его место здесь, он руководит действиями экипажа.
   …Огонь приближался к радиорубке, начала уже гореть переборка, до Неунылова долетали искры, но он не покинул ее, пока не убедился, что его услышали. Первым сигнал бедствия принял спасатель «Диомид». Значит, во Владивостоке будут знать, что случилось с «Гришей Акопяном». Передав последнее сообщение («Горит радиорубка. Вынужден покинуть помещение»), Неунылов по приказу капитана уходит в укрытие.
   Когда мощным взрывом тряхнуло судно, осколками были пробиты переборки, хорошо, что выше голов моряков, находившихся в гермоблоке. Некоторые из них получили легкие ранения. До начала бомбардировки здесь находился почти весь экипаж. Сюда спешил и боцман Юрий Сергеевич Зотов. Он был на вахте, поэтому шел не один, с ним были семь вьетнамских представителей. В момент бомбардировки они были на судне по служебным делам. Как и подобает хозяину, боцман пропустил вьетнамцев вперед, а сам заходил в укрытие последним. В тот момент, когда Зотов закрывал за собой дверь, раздался взрыв. Юрий Сергеевич прикрыл собой вьетнамцев: осколки авиабомбы попали ему в голову и плечо. Он потерял сознание. Были ранены и трое идущих с ним вьетнамцев, один – тяжело, но все остались живы.
   Галя Демидова – судовой медик – не знала, к кому бросаться в первую очередь, но ей помогали девушки – члены экипажа, которых раньше она научила оказывать первую помощь раненым.
   На судне сразу же начался пожар, кроме фугасных его забросали термитными бомбами. Моряки боролись с пожаром отчаянно, но налеты американцев повторялись, не давая погасить пламя. Так продолжалось два с половиной часа. Казалось, огонь вот-вот отступит, но то и дело останавливались пожарные насосы. В 18.00 насосы встали.
   Машинное отделение было сильно загазовано взрывными газами, которые попали сюда через пробоины в наружном корпусе. Из фреоновой установки вытекал отравляющий газ, но чтобы пустить пожарный насос, нужно было спуститься в машинное отделение. Вызвался третий механик Иван Петрович Кусый. Он был в КИПе, но чтобы найти нужные клапаны, ему приходилось снимать маску. Насос И. П. Кусый смог пустить, но это стоило ему здоровья: фреон – газ ядовитый. В эти трагические часы моряки делали все возможное и даже невозможное, чтобы спасти свое судно.
   Больше всех капитана поразил матрос Виктор Коробко. Невидный паренек, объект для насмешек и подначек, именно он вызвался пробиться в каюту третьего помощника за паспортами, хотя был ранен в руку.
   Кроме нескольких фугасных бомб, теплоход засыпали противотанковыми бомбами. Два контейнера – а в каждом по 260 штук – попали в открытые трюмы. Один не раскрылся. Еще два нашли на берегу возле судна. В момент взрыва такой бомбы образуется струя высокой температуры, которая легко прожигает металл.
   Начала рваться пиротехника, огонь добрался до кладовой на верхней надстройке и мог дойти до топливных танков. 19.30. Дана команда: «Покинуть борт судна». Государственный флаг СССР был оставлен на судне – его вызвались охранять вьетнамские пограничники. Они не покинули этот пост, даже когда возобновились налеты американцев.
   Уходили с судна в полной темноте, освещая тропинку фонариком. Шли след в след – вокруг было много неразорвавшихся бомб. Как и положено, капитан оставлял судно последним. Пока он был на борту, его воля и выдержка передавались морякам: все действовали четко, быстро, без паники, но как только он сошел с трапа, силы покинули Пухова. Опершись на первого помощника Дмитрия Ивановича Василенко, он только сейчас понял, что ранен.
   Пожарные машины прибыли в 22 часа. Теплоход Дальневосточного пароходства «Зея» подошел утром 11 мая, он тоже помогал пожарным в борьбе с огнем. Огонь потушили только 12 мая.
   Вьетнамцы помогали акопянцам всем, чем могли. Сами бедствовали, но моряков старались получше накормить. В первую же ночь принесли им горячий суп, дали возможность отдохнуть и помыться. Вьетнамские девушки пели им песни, свои и русские. Через неделю после пожара представители вьетнамских властей встретились с капитаном Пуховым и попросили назвать двух отличившихся моряков, чтобы представить их к ордену.
   – Все достойны, – ответил Пухов…
   Каждый год 10 мая, в день гибели Юрия Сергеевича Зотова, бывшие акопянцы посещают его могилу на Морском кладбище. Это дань памяти человеку, с которым были вместе в трагические и вместе с тем героические часы – часы, которые иногда стоят всей жизни.

Штурм дворца Амина

   В 1978 году в Афганистане произошел государственный переворот, после чего к власти пришла народно-демократическая партия во главе с Тараки. Но очень скоро в стране разгорелась гражданская война. В сентябре Тараки был неожиданно свергнут своим соратником Амином, опасным для Москвы тем, что был беспринципным узурпатором власти, готовым легко поменять своих внешних покровителей.
   Одновременно накалялась и политическая обстановка вокруг Афганистана. В конце 1970-х годов во время «холодной войны» ЦРУ предпринимало активные усилия по созданию «Новой Великой Османской империи» с включением в нее южных республик СССР. По некоторым данным, американцы намеревались даже развернуть басмаческое движение в Средней Азии, чтобы позже получить доступ к урану Памира. На юге Советского Союза отсутствовала надежная система ПВО, что в случае размещения в Афганистане американских ракет типа «Першинг» поставило бы под угрозу многие жизненно важные объекты, в том числе космодром Байконур. Афганские урановые месторождения могли быть использованы Пакистаном и Ираном для создания ядерного оружия. А кроме того, в Кремль поступила информация, что президент Афганистана Амин, возможно, сотрудничает с ЦРУ…
   В ноябре 1979 года в Кабул прибыл так называемый «мусульманский» батальон численностью 700 человек. Его сформировали несколькими месяцами ранее из бойцов частей спецназначения, имевших азиатское происхождение либо просто похожих на азиатов. Солдаты и офицеры батальона носили афганскую военную форму. Официально их целью являлась охрана афганского диктатора Хафизуллы Амина, чья резиденция находилась во дворце Тадж-Бек в юго-западной части Кабула. Амин, на жизнь которого было совершено уже несколько покушений, опасался лишь своих соплеменников. Поэтому советские солдаты казались ему самой надежной опорой. Их разместили неподалеку от дворца.

   Эту вмятину в борту К-407 оставила американская АПЛ «Грейлинг» в Баренцевом море. 1993 г.

   Кроме «мусульманского» батальона, в Афганистан были переброшены специальные группы КГБ СССР, подчинявшиеся внешней разведке, и отряд ГРУ Генерального штаба. По просьбе Амина в Афганистан намечался ввод «ограниченного контингента» советских войск. В афганской армии уже имелись советские военные советники.
   Система охраны дворца Тадж-Бек была – с помощью наших советников – организована тщательно и продуманно, с учетом всех его инженерных особенностей и характера окружающей местности, что делало его труднодоступным для нападающих. Внутри дворца службу несла охрана X. Амина, состоявшая из его родственников и особо доверенных людей. Вторую линию составляли семь постов, на каждом из которых находились по четыре часовых, вооруженных пулеметом, гранатометом и автоматами. Внешнее кольцо охраны обеспечивали три мотострелковых и танковых батальона бригады охраны. На одной из господствующих высот были вкопаны два танка Т-54, которые могли прямой наводкой простреливать местность, прилегающую ко дворцу. В бригаде охраны было две с половиной тысячи человек. Помимо этого, неподалеку разместились зенитный и строительный полки.
   Сама операция по устранению Амина получила кодовое название «Шторм-333». Дело усложняло отсутствие плана дворца, который наши советники не удосужились составить. Кроме того, ослабить его оборону они не могли по соображениям конспирации, но 26 декабря сумели провести во дворец разведчиков-диверсантов, которые все внимательно осмотрели и составили его поэтажный план. Офицеры отрядов спецназа провели разведку огневых точек на ближайших высотах. Разведчики вели круглосуточное наблюдение за дворцом Тадж-Бек. Не захватив вкопанные танки, державшие под прицелом все подходы ко дворцу, начинать штурм было нельзя. Для их захвата выделили 15 человек и двух снайперов из КГБ.
   Чтобы раньше времени не вызвать подозрения, «мусульманский» батальон под видом учений начал проводить отвлекающие действия: стрельбу, выход по тревоге и занятие установленных участков обороны, развертывание и т. д. В ночное время пускали осветительные ракеты. Из-за сильного мороза прогревали моторы бронетранспортеров и боевых машин чтобы их можно было завести сразу по сигналу.
   Пока разрабатывался детальный план штурма дворца, части советской 40-й армии перешли государственную границу Демократической Республики Афганистан. Это произошло в 15.00 25 декабря 1979 года.
   Ничего не подозревавший Амин выразил радость по поводу вступления советских войск в Афганистан и приказал начальнику генштаба Мохаммеду Якубу наладить взаимодействие с их командованием. Амин устроил обед для членов Политбюро и министров. Позже он собирался выступить по телевидению. Однако этому помешало одно странное обстоятельство. Одних участников обеда вдруг потянуло в сон, некоторые потеряли сознание. «Отключился» и сам Амин. Его супруга подняла тревогу. Вызвали врачей из афганского госпиталя и из поликлиники советского посольства. Врачи, полковники медицинской службы В. Кузнеченков и А. Алексеев, исполняя клятву Гиппократа и не зная, что нарушают чьи-то планы, приступили к спасению президента. Тот, кто отправлял врачей, не знал, что они там не нужны.
   Охрана дворца сразу приняла дополнительные меры безопасности: выставила внешние посты, пыталась связаться с танковой бригадой. Бригада была приведена в состояние боевой готовности, но приказа о выступлении так и не получила, ведь колодец спецсвязи был уже взорван.
   Переворот начался в 19 часов 30 минут 27 декабря 1979 года, когда два спецназа – ГРУ Генштаба и КГБ – в тесном взаимодействии начали спецоперацию. Лихим «кавалерийским» налетом на машине ГАЗ-66 группа во главе с капитаном Сатаровым сумела захватить вкопанные танки, вывести их из окопов и направилась на них ко дворцу.

   Горящие нефтяные скважины Кувейта, подожженные иракцами. 1991 г.

   По дворцу прямой наводкой начали бить зенитные самоходки. Подразделения «мусульманского» батальона выдвинулись в районы предназначения. К дворцу двинулась рота боевых машин пехоты. На десяти БМП в качестве десанта находились две группы КГБ. Общее руководство ими осуществлял полковник Г. И. Бояринов. БМП сбили внешние посты охраны и помчались к Тадж-Беку. Вскоре они оказались на ровной площадке перед дворцом. Выскочившая из одной машины группа полковника Бояринова ворвалась во дворец. Бои сразу же приняли ожесточенный характер.
   Спецназовцы рвались вперед, пугая противника выстрелами, дикими криками и громким русским матом. Кстати, именно по этому последнему признаку в темноте узнавали своих, а не по белым повязкам на рукавах, которые не были видны. Офицеры и солдаты личной охраны Амина и его личные телохранители отчаянно сопротивлялись, не сдаваясь в плен: они приняли нападавших за собственную мятежную часть, от которой нельзя было ждать пощады. Но, услышав русские крики и мат, стали поднимать руки – ведь многие из них прошли обучение в десантной школе в Рязани. А русским сдавались потому, что считали их высшей и справедливой силой.
   Бой шел не только во дворце. Одному из подразделений удалось отрезать личный состав танкового батальона от танков, а затем захватить эти танки. Спецгруппа взяла целый зенитный полк и его вооружение. Практически без боя было захвачено здание министерства обороны Афганистана. А из тюрьмы тем временем уже тянулись вереницы освобожденных противников режима свергнутого диктатора.
   Тем временем спецгруппа КГБ прорвалась к помещению, где находился Хафизулла Амин, и в ходе перестрелки он был убит офицером этой группы. Количество убитых афганцев так и не было установлено. Их вместе с двумя малолетними сыновьями Амина закопали в братской могиле неподалеку от дворца Тадж-Бек. Завернутый в ковер труп X. Амина той же ночью был погребен там же, но отдельно от других. Никакого надгробия не поставили. Оставшихся в живых членов семьи Амина новая афганская власть посадила в тюрьму Пули-Чархи, где они сменили семью Н. М. Тараки. Даже дочь Амина, которой во время боя перебило ноги, оказалась в камере с холодным бетонным полом. Но милосердие было чуждо людям, у которых по приказу Амина уничтожали их родных и близких. Теперь они мстили.
   Бой во дворе продолжался недолго – всего 43 минуты. В тот вечер потери спецназа составили четверо убитых и 17 раненых. Был убит общий руководитель сцецгрупп КГБ полковник Г. И. Бояринов. В «мусульманском» батальоне погибли 5 человек, ранены 35, из которых 23 остались в строю. Из бригады охраны дворца более 1400 человек сдались в плен. Однако и после поднятия белого флага с крыши здания раздались выстрелы, один русский офицер и два солдата погибли.
   Израненных и уцелевших спецназовцев КГБ отправили в Москву буквально через пару дней после штурма. А 7 января 1980 года Кабул покинул и «мусульманский» батальон. Всех участников операции – живых и мертвых – наградили орденом Красной Звезды.
   Солдаты и офицеры – участники декабрьских событий – искренне верили в справедливость своей миссии, в то, что они помогают афганскому народу избавиться от тирании Амина и, выполнив свой интернациональный долг, вернутся к себе домой. А советские стратеги даже в кошмарном сне не могли предвидеть то, что их ждет: на борьбу с чужеземцами вскоре поднимутся 20 миллионов горцев, гордых и воинственных, фанатично верующих в догматы ислама.

Генеральная репетиция Апокалипсиса

    [47 - По материалам А. Железнякова.]
   6 августа 1991 года военно-морские силы СССР провели уникальную операцию под названием «Бегемот-2», достойную книги военных рекордов. Советская атомная субмарина «Новомосковск» успешно произвела залп шестнадцатью баллистическими ракетами, чего до тех пор не могла сделать ни одна армия мира. Военные между собой называли это единственное в своем роде событие «генеральной репетицией апокалипсиса».
   А теперь о том, как это было. Во второй половине 1980-х годов шли интенсивные советско-американские переговоры о сокращении стратегических наступательных вооружений. Камнем преткновения стал вопрос о том, какие именно средства – стратегическая авиация, межконтинентальные баллистические ракеты или баллистические ракеты на подводных лодках – сокращать и в каких количествах. Военно-морской флот не обладал опытом проведения ракетных стрельб полным боекомплектом. В перестроечную эпоху многие в советском военном ведомстве полагали, что на самом деле лодка может отстрелить две, ну в лучшем случае три ракеты. А коли так, то и надо сокращать подводный флот.
   В этой непростой обстановке и родилась идея проведения операции с кодовым наименованием «Бегемот». Осуществить задуманное попытались в 1989 году, но попытка закончилась неудачей. Ко второй попытке готовились два года. В качестве «стартовой» площадки был выбран новенький ракетный крейсер проекта 667БДРМ, имевший тогда совершенно секретный тактический номер К-407, который присваивался до закладки корабля. Позже ракетоносец, которым командовал капитан 2-го ранга Сергей Егоров, стали называть «Новомосковском».
   Последнюю проверку подводной лодки проводил прибывший из Москвы начальник отдела боевой подготовки подводных сил ВМФ контр-адмирал Юрий Федоров. Он имел негласные полномочия не допустить проведения стрельб – слишком уж памятна была первая неудача, а в верхах не очень-то верили в успех. Однако контр-адмирал убедился в обратном – экипаж готов и как никогда велика вероятность благоприятного исхода эксперимента.
   В 21 час 9 минут по московскому времени с глубины 50 метров ввысь взмыла первая ракета «Р-29РМ» (SS-N-23 «Skif» по классификации НАТО). Через несколько секунд вторая, затем третья… И так все шестнадцать ракет были выпущены всего за пару с небольшим минут. Подумать только: такой залп в условиях войны одним ударом мог бы накрыть целое государство!
   Однако совсем гладко не получилось. За полчаса до начала неожиданно пропала связь с надводным кораблем, который наблюдал за стрельбами. На подлодке «сторожевик» слышали, но на поверхности воды были в полном неведении происходящего на глубине. По инструкции в такой ситуации вести стрельбу нельзя – все-таки мирное время, когда любой неосторожный чих может привести к непредсказуемым последствиям. Тем не менее контр-адмирал Леонид Сальников полностью взял ответственность на себя и разрешил стрельбу.
   Что касается самого подводного крейсера «Новомосковск», то ему еще не раз пришлось оказаться в центре общественного внимания. Через два года после оглушительного в прямом и переносном смыслах успеха в акватории Баренцева моря ракетоносец столкнулся с американской атомной субмариной «Грейлинг». К счастью, обошлось без человеческих жертв. Российская лодка получила повреждения легкого корпуса и вскоре была отремонтирована. Но если бы столкновение двух субмарин произошло на 20 секунд позже, американская лодка протаранила бы ракетный отсек российской, повредив шахты и ракеты. Последствия были бы катастрофическими…

Бури в одной пустыне

    [48 - По материалам В. Рога.]
   Операция в Персидском заливе в 1991 году, получившая название «Буря в пустыне», которую проводили США против Ирака, явилась первой обычной войной после окончания холодной войны, которую можно смело относить к сражениям новых технологий. Если в годы Второй мировой войны перед началом наступления соединений сухопутных сил проводились авиационная и артиллеристская подготовки в течение нескольких десятков минут, вслед за которыми соединения стремительно переходили в наступление, то по опыту войны в Персидском заливе сухопутные войска перешли в наступление только после проведения воздушной кампании, то есть через 40 суток после начала войны, когда господство в воздухе было завоевано и военная мощь Ирака значительно ослаблена…
   Резолюцией Совета Безопасности № 660 предусматривалось в случае невозможности решить ирако-кувейтский конфликт мирным, политическим путем применение военной силы. Одновременно с этим осуществлялась экономическая блокада Ирака, исключая гуманитарную помощь его населению.
   В том, что Саддам Хусейн выполнит условия резолюции № 660 – а они являлись практически невыполнимыми – никакой уверенности не было, поэтому с августа 1990 по первую половину января 1991 года стали создаваться многонациональные силы (МНС), шла тщательная и скоординированная их подготовка под флагом ООН. МНС включали объединения, соединения, части 30 государств, в том числе вооруженных сил США, Великобритании, Франции, Египта, Сирии, Саудовской Аравии, Канады, Нигерии, Сенегала, Бангладеш, Пакистана, Омана, ОАЭ, Марокко, Кувейта, Чехословакии. Их основу составили сухопутные войска, военно-воздушные и военно-морские силы США.
   Основу авиационной группировки МНС составили современные ударные самолеты тактической авиации США, оснащенные высокоточным оружием. В состав авиационной группировки также входили: палубная авиация, авиация морской пехоты; 20 стратегических бомбардировщиков В-52; тактическое крыло самолетов-«невидимок» F-117А, разработанных с использованием технологии «Стэллс»; подразделения и части самолетов управления (АВАКС Е-ЗА), РЭБ, разведчиков, заправщиков; воздушные командные пункты ВВС США.
   Авиация МНС подчинялась командующему 9-й Воздушной армии ВВС США. Общее управление авиацией МНС было централизованным. Все авиачасти и подразделения МНС использовались по планам американского командования вне зависимости от их национальной принадлежности.
   Также в районе Персидского залива была создана в подготовительный период операции мощная группировка многонациональных военно-морских сил. В ее составе насчитывалось около 160 боевых кораблей, из них около 110 из состава ВМС США. В их числе: многоцелевых авианосцев – 6, линкоров – 2, десантных вертолетоносцев – 5, атомных многоцелевых подводных лодок – 8. Пятнадцать надводных кораблей и три подводные лодки имели более 300 пусковых установок для применения высокоточных крылатых ракет «Томахок» – нового средства вооруженной борьбы. Многонациональные ВМС имели в своем составе порядка 700 боевых самолетов, из них более 450 самолетов палубной авиации на шести многоцелевых авианосцах; около 230 самолетов авиации морской пехоты. Это составило более 30 процентов всех сил авиации коалиции.
   Сама операция «Буря в пустыне» была проведена в течение 43 суток – с 17 января по 28 февраля 1991 года. Причем сухопутные войска МНС начали широкомасштабные наступательные действия лишь за 100 часов до прекращения огня в районе Персидского залива. До этого имели место бои местного значения вначале по удержанию, а впоследствии по овладению частями МНС населенным пунктом Рас-Хавджи, расположенного в приграничной зоне между Саудовской Аравией и Ираком. В этом ярко проявилась одна из характерных черт войны новых технологий.
   Сухопутные войскам МНС перешли в решительное наступление только через пять с лишним недель после начала «Бури».
   Для высшего военного руководства Ирака такой сценарий был неожиданностью. Там рассчитывали вести упорные, жестокие оборонительные сражения, опираясь на мощные оборонительные сооружения. Однако получилось иначе. Воздушная наступательная операция и последовавшие за ней систематические боевые действия вкупе составили воздушную кампанию МНС.
   Воздушная наступательная операция МНС была проведена в течение трех суток с 17 января по 19 января 1991 года. Ее цель заключалась в завоевании превосходства в воздухе, разгроме группировки ПВО и ракетной группировки, дезорганизации государственного и военного управления и в подрыве военно-экономического потенциала Ирака, а также в поражении его войск и боевой техники в районах сосредоточения.
   Новым явилось то, что в воздушно-наступательной операции, а впоследствии и в ходе ведения систематических боевых действий впервые применялись высокоточные крылатые ракеты морского базирования «Томахок», самолеты – «невидимки» F-117А; перспективные типы высокоточных боеприпасов (противорадиолокационные ракеты АЛАРМ, противокорабельные ракеты «Скюна», авиабомбы БЛУ-109Б и другие типы высокоточного оружия); радиолокационная система воздушной разведки наземных целей и управления нанесением ударов «Джистарс»…
   В ходе этой трехдневной операции нанесение массированных ударов, особенно первого, сопровождалось самой крупной в истории радиоэлектронной войной. Массированные удары наносились преимущественно ночью и сопровождались постоянным ведением между ними систематических боевых действий. Применялась глобальная спутниковая навигационная система «Навстар», а кроме самолетов тактической авиации, также самолеты палубной авиации, авиации морской пехоты и стратегические бомбардировщики В-52.
   Силы и средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ) до начала удара и в ходе атак создавали сильные радиопомехи радиоэлектронным средствам ПВО Ирака. Под прикрытием радиопомех, предваряя удары самолетов из эшелона прорыва ПВО, были нанесены удары крылатых ракет морского базирования (КРМБ) со стороны Персидского залива и Красного моря. По имеющимся данным, КРМБ применялись двумя залпами по 50 ракет в каждом. Пуски КРМБ согласовывались с действиями тактической и палубной авиации. Траектории ракет, заложенные в бортовую ЭВМ, обеспечивали подход ракет к объекту с разных направлений и на предельно малых высотах.
   Используя результаты ударов КРМБ, выполняли свои задачи самолеты эшелона прорыва ПВО. Первым из них действовали самолеты-«невидимки» F-117А. Имеются сведения, что 30 F-117А поразили 80 объектов ПВО. По объектам ПВО наносили удары и самолеты «Торнадо» английских ВВС. Они применяли по ПВО Ирака новые высокоточные ракеты с пассивным самонаведением.
   Высокую эффективность прорыва ПВО Ирака ударными эшелонами авиации МНС обеспечили именно высокоточные КРБМ «Томахок» в сочетании с сильными радиопомехами радиоэлектронным средствам. И это одна из существенных характерных черт оперативного применения ВВС США в войне новых технологий.

   Бен Ладен мертв, но исламский терроризм усиливается

   Ударные эшелоны, используя успех эшелона прорыва ПВО, наносили удары по заданным объектам, в первую очередь по аэродромам, пусковым установкам баллистических ракет, пунктам государственного и высшего военного управления. В течение первых суток воздушной операции авиация МНС нанесла три, а за вторые и третьи сутки – по два массированных удара. Последним был дневной массированный удар, состоявшийся 19 января.
   После проведения наступательной воздушной операции настал второй этап воздушной кампании – ведение систематических боевых действий, в ходе которых авиация МНС выполняла от 400 до 900 самолето-вылетов ежесуточно. Постоянно велась воздушная разведка и радиоэлектронная война.
   Чтобы обеспечить большую глубину боевых действий авиации МНС, широко применялась дозаправка топливом в воздухе самолетов авиации МНС. Управление тактической, палубной, стратегической авиацией, а также авиацией морской пехоты в воздухе проводилось с самолетов Е-ЗА «Сентри» и Е-2 «Хокай» и было строго централизованным, поскольку осуществлялось самим командующим 9-й Воздушной армии ВВС США.
   Оценивая в целом воздушную кампанию, французские специалисты пришли к выводу, что в результате ее проведения энергетическая, промышленная и дорожная структуры Ирака были разрушены в целом на 70 процентов. Уровень потерь в ходе воздушной наступательной операции не превышал 1 процента, а за 43 дня воздушной кампании составил ориентировочно 0,2–0,3 процента.
   18 января 1991 года впервые в боевых условиях был осуществлен перехват баллистической ракеты «Скад» зенитно-ракетного комплекса «Патриот». Для засечки ее пуска использовались космические аппараты, а также станция ВВС США в Австралии. Весь процесс определения координат ракеты занимал не более 120 секунд.
   В 8.00 28 февраля 1991 года война закончилась победой антииракских многонациональных сил. С военной точки зрения, главный итог первой войны в Персидском заливе состоит в том, что политические, экономические и в конечном счете военные меры, предпринятые ООН при участии и одобрении СССР, предотвратили превращение вторжения Ирака в Кувейт в крупномасштабную затяжную обычную войну, и не исключено, что в ядерную.
   Очередная война новых технологий, развязанная США и их союзником Великобританией против Ирака на рассвете 20 марта 2003 года – через 12 лет после первой войны в Персидском заливе, имеет в своей основе опыт операции «Буря в пустыне». Но здесь уже просматривается все более усиливающаяся тенденция к созданию однополярной структуры мира при военном и экономическом доминировании США с одновременным игнорированием роли Организации Объединенных Наций.
   Цель военного нападения США и Великобритании 20 марта 2003 года на Ирак, получившего название «Шок и трепет», как заявили в Вашингтоне и Лондоне, заключается в устранении угрозы мировому сообществу от возможного применения Багдадом оружия массового поражения: химического и бактериологического. Но это, по существу, явное, грубое информационное прикрытие истинной цели войны – свергнуть Саддама Хусейна, причислив перед этим Ирак, наряду с Северной Кореей и Ираном, к странам-изгоям, а затем – к «оси зла», и получить контроль над одним из мощнейших нефтеносных регионов Земли.
   В этот раз высшее военное командование США сделало ставку не на проведение воздушной, а на проведение молниеносной воздушно-наземной кампании. Высшее военное командование США рассчитывало, что соединения и части сухопутных войск, опираясь на результаты эффективной авиационной поддержки, выполняемой силами современных самолетов тактической и авианосной авиации США, парадным маршем преодолеют расстояние от Персидского залива к столице Ирака – Багдаду. Меньший состав военного контингента США во второй войне, нежели чем в первой войне в Персидском заливе, в полной мере восполнялся значительным увеличением количества применяемых в операции «Шок и трепет» высокоточных крылатых ракет морского и воздушного базирования.
   Например, если в ходе операции «Буря в пустыне» за 43 дня воздушной кампании были применены 282 высокоточные крылатые ракеты «Томахок»; в операции «Лиса в пустыне» всего за четверо суток – с 16 по 20 декабря 1998 года – уже 425, то в операции «Шок и трепет» только за 15 суток военных действий – порядка 1000 крылатых ракет «Томахок» и несколько тысяч самонаводящихся авиабомб – в основном по объектам в Багдаде, Мосуле, Басре.
   В ходе бомбардировки Багдада и других важных объектов Ирака США применили новое средство поражения в войне высокой технологии – электромагнитную бомбу. Это оружие основано на новых принципах и предназначено для вывода из строя электронных систем связи и управления, в том числе электронных компонентов всех видов оружия, не вызывая при этом разрушений, свойственных взрывам мощных фугасных авиабомб. Все это – явный показатель дальнейшего развития теории и практики войн высоких технологий.

Нападут ли террористы с моря?

    [49 - По материалам М. Штейнберга.]
   Сегодня большинство исследовательских структур в США, Англии и России все более настойчиво прогнозируют возможность нападения террористов с использованием акватории Мирового океана. Особенно если учесть, что его бороздят около 55 000 пассажирских и грузовых судов большого и среднего классов грузовместимостью более 500 тонн, а количество более мелких кораблей вообще не поддается систематическому учету.
   Что касается «Аль-Каиды», то эта террористическая организация сформировала военную флотилию численностью 16–19 кораблей грузового класса. Хотя они и разнотипны, но в основном представляют собой сухогрузы водоизмещением 200–300 тонн, то есть принадлежат к классу малых судов, что позволяет им избежать контроля со стороны региональных и международных организаций. На борту эти корабли могут нести скорострельные автоматические пушки, крупнокалиберные пулеметы, переносные зенитные и противотанковые комплексы.
   На большинстве судов флотилии имеются по 2–4 быстроходных катера, часть из них предназначена также для самоубийственного взрывного тарана и могут нести на себе до трех тонн взрывчатки.
   Если принять во внимание, что даже намного более крупные корабли в такой насыщенной судами акватории, как Индийский океан, могут выпасть из системы спутникового навигационного контроля, то что же тогда говорить о судах малых классов? Они такому контролю практически недоступны. Определить дислокацию флота исламских террористов, их маршруты и объекты нападений возможно только с помощью разветвленной агентурной сети.
   Основные приемы террористов можно с большой долей достоверности назвать, основываясь на прецеденте достаточно большого числа атак, проведенных террористами в последние десятилетия XX и в начале XXI веков. Это захват крупных грузовых судов и пассажирских лайнеров для получения выкупа или выдвижения политических требований. В 1961 году с такой целью был захвачен португальский лайнер «Санта Мария», в 1985 году – итальянский лайнер «Акилле Лауро», в 1997-м – российский пассажирский паром «Аврасия». Этот список можно продолжить, но, если учитывать особо изуверскую суть атак «Аль-Каиды», то захват огромных пассажирских круизных лайнеров или супертанкеров скорее всего завершится их взрывом и потоплением, что повлечет гибель 4–5 тысяч пассажиров и членов судовой команды или колоссальную экологическую катастрофу.
   Наличие вооруженных кораблей, судов и катеров-брандеров предоставляет исламским террористам большой выбор тактических приемов, некоторые из них опробованы на практике. В 2000 году на рейде йеменского порта Аден два шахида на катере, груженном полутонной тротила, врезались в борт американского эсминца «Коул» и подорвались. Несмотря на огромную пробоину, корабль остался на плаву, но погибли 17 и более 30 моряков получили ранения. Через два года снова у берегов Йемена такой же катер-брандер подорвал французский танкер «Лимбург».
   Возможны и другие варианты нападения. Например, если одно из судов-брандеров будет взорвано в крупном американском порту (Нью-Йорк, Бостон, Майами, Лос-Анджелес, Сан-Франциско и др.) или у терминала разгрузки танкеров, то такой взрыв неизбежно вызовет детонацию соседних судов, что многократно усилит его бризантный эффект. Мощность взрыва в таком случае будет сопоставима со срабатыванием малого ядерного боеприпаса, и разрушению подвергнутся объекты в радиусе нескольких миль.
   Захват супертанкера с последующим его подрывом и затоплением в крупном порту или международном проливе типа Аденского или Малаккского не менее страшен. Это может привести к параличу экономики нескольких стран региона, не говоря уж о массовых жертвах населения и глобальном ущербе для экологии.
   А еще экстремисты могут использовать морской транспортный контейнер, в котором будет смонтирован ядерный, химический или бактериологический заряд.
   Вопросом вопросов остается контроль захода в гавани судов, чтобы исключить проникновение кораблей, принадлежащих террористам. На это нацелен международный Кодекс безопасности портов и кораблей, принятый на Лондонской конференции Международной морской организации в декабре 2002 года. Он вводит меры превентивного характера и обязателен для всех судов, имеющих водоизмещение 500 тонн и более – таких насчитывается около 55 тысяч, – и всех портов, которые обслуживают международные перевозки, их свыше 5500.
   Кодекс требует, чтобы каждый из таких кораблей нес строго фиксированный бортовой номер, позволяющий его мгновенно опознать и определить местонахождение. Экипаж должен быть подготовлен к отражению атак террористов, а само судно иметь систему оповещения береговых служб о нападении.
   Не менее жесткие требования предъявляет кодекс к портовым службам. Они должны быть готовы воспрепятствовать попытке проникновения в порт любого судна без соответствующих сертификатов и опознавательных систем. Кодекс вступил в силу с 1 июля 2004 года. Но большинство стран, подписавших Лондонскую конвенцию, не выполнили в срок мероприятия, предусмотренные кодексом. Это произошло не из нежелания, а ввиду отсутствия средств, весьма немалых. В число таких стран входит большинство государств третьего мира.
   Корабли «Аль-Каиды» имеют водоизмещение, не подпадающее под контроль кодекса.
   Задолго до этого кодекса, с октября 2001 года, было проведено несколько масштабных кампаний по контролю судов в наиболее опасных районах Индийского океана. В операции «Эктив Индевор», цель которой заключалась в перехвате судов террористов, пиратов и контрабандистов, участвовали военно-морские соединения НАТО. Всего за два года было досмотрено около 36 000 судов. Результаты, однако, далеко не соответствовали затраченным усилиям: задержаны лишь 20 человек, подозреваемых в причастности к терроризму.

Кибератака реальной войны

    [50 - По материалам В. Гаврилова.]
   1 мая 2000 года в Азии в Интернет был запущен компьютерный вирус «I lоve you», который с невероятной скоростью распространился по планете, нарушив работу правительственных учреждений, парламентов и корпораций многих стран, в том числе Пентагона и британского парламента. За первые 5 дней он нанес ущерб в 6,7 миллиарда долларов. Позже спецслужбы США и Филиппин вычислили автора вируса – участника одной из террористических группировок.
   Имеются убедительные свидетельства, что террористы использовали Интернет при планировании своих акций 11 сентября 2001 года. В компьютерах руководства талибов, захваченных в Афганистане, содержался огромный массив информации разведывательного характера и зашифрованная переписка с агентами в Европе и США. Кстати, ячейки «Аль-Каиды», действующие на территории Америки, использовали для связи интернет-телефоны.
   Нынче террористы могут работать во всемирной паутине с помощью разнообразных прикладных программ. Например, вести сбор информации, которая в войне представляет собой одну из главных составляющих успешных боевых действий. А сообщения о тех или иных действиях спецслужб позволяют террористам выводить свои ячейки из-под удара, работать с опережением. С помощью Интернета террористы могут собирать и денежные пожертвования со всего мира. Опять же на условиях анонимности. Они способны воровать важную информацию, выбирать объекты будущих атак, собирая о них всесторонние сведения. По сообщению сайта, принадлежащего мусульманскому клубу хакеров, они атаковали американские сайты, чтобы получить секретные данные. В частности, их интересовали «имена кодов» и радиочастоты, используемые спецслужбами США. Среди «целей», которые изучали террористы, были Центр контроля и предотвращения заболеваний в Атланте, банковская система электронных денежных переводов. Как и другие пользователи Интернета, они имели доступ к изображениям, картам, схемам, другим данным о важных предприятиях и сетях. В свое время в одном из компьютеров «Аль-Каиды» были найдены инженерные и структурно-архитектурные характеристики плотины, имеющей стратегическое значение.
   Террористы активно используют Интернет для отправки скрытых сообщений. Бессмысленные фразы могут быть закодированными инструкциями. С помощью всемирной сети они также пытаются разрушить деловые связи, если считают какой-либо бизнес враждебным. Организация «Хезболла», например, выработала стратегию нанесения ущерба израильскому правительству, военным и деловым кругам. В итоге произойдет уничтожение в компьютерной сети данных о сотнях сделок и финансовых операций.
   В 1997 году военное руководство США попросило независимых хакеров смоделировать информационную атаку на важнейшие системы жизнеобеспечения страны с помощью общедоступных компьютерных программ и Интернета. Трех хакеров порознь отправили на катерах в океан, снабдив лишь портативными компьютерами и каналами спутниковой связи. К всеобщему удивлению, они сумели доказать, что способны нанести государству вред, сравнимый с последствиями ядерного удара. Если бы атака была реальной, то в первый же день погибло не менее 20 000 человек, а экономические потери составили бы несколько миллиардов долларов.

   Виртуальное пространство может стать безграничным полем деятельности кибертеррористов

   Наиболее привлекательными «мишенями» могут стать зоны высокой концентрации населения, в первую очередь политические и промышленные центры, где теракты чреваты социальными, экологическими, эпидемическими и другими опасными последствиями. Москва, например, как мегаполис, помимо высокой концентрации населения, насыщена большим числом различных производств. Это в значительной степени увеличивает риск возникновения крупномасштабных техногенных аварий и катастроф в случае кибератаки террористов.
   В каждой крупной коммерческой структуре сейчас есть отдел, который занимается защитой внутренних компьютерных сетей от проникновения шпионов и атак хакеров. Разработаны сотни, если не тысячи программ такой защиты. В государственных структурах также имеются подразделения, весьма серьезно занимающиеся этой проблемой.
   Пока все случаи, которые можно отнести к кибертерроризму, связаны с уничтожением информационных сайтов политических противников, дестабилизацией работы гражданских серверов – опять же информационного назначения. Но развитие технологий создает в виртуальном пространстве новые, гораздо более опасные горизонты.

М. Ю. Курушин 100 великих военных тайн