-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Сергей Дубянский
|
| Две Ларисы
-------
Сергей Дубянский
Две Ларисы
Женя вышел из вагона, когда над Одессой светило солнце. После серого, еще не просохшего от таящего снега Воронежа, он ступил на сухой асфальт, мгновенно окунувшись в теплый прозрачный воздух. Женщины здесь уже ходили в туфлях, мужчины в пиджаках, а из-за домов напоминало о себе криками чаек Черное море.
Женя бросил сумку на плечо и направился в город. Хотя до вечера было еще далеко, но думать о ночлеге всегда надо с утра – таков закон всех командированных.
Он не спеша брел по Пушкинской, разглядывая старые дома в поисках гостиницы и наслаждаясь ароматом весны; потом свернул на маленькую улицу без таблички и вдруг оказался на Дерибасовской. Первым, что бросилось в глаза был знаменитый «Гамбринус», где у входа, держась на решетку, стоял колоритный небритый мужчина, мусоля во рту потухшую сигарету, а рядом валялась скомканная газета, портя вид легендарной улицы.
…Обязательно зайду!.. Но чуть позже… Женя прошел еще несколько кварталов и наконец увидел долгожданную гостиницу; отворив массивную дверь, он окунулся в роскошь – тяжелые портьеры, позолоченные колонны, огромный ковер, но главной все-таки была черная, монументальная табличка «мест нет».
– Мне б на одну ночь, – попросил он бессовестно молодящуюся женщину, восседавшую за толстым стеклом.
– Мы не поселяем, – администратор подняла безразличный взгляд, – «Бюро по централизованному расселению» во дворе.
Такая система Жене сразу не понравилось, так как в этом случае заполнялись даже периферийные гостиницы, неизвестные туристам, но столь любимые снабженцами и наладчиками; однако выхода не оставалось.
В бюро Женя увидел, собственно, то, что и ожидал – человек двадцать, набившихся в тесную комнату, и объявление на двери «Сегодня в гостиницах города свободных мест нет».
– Знаете что, – объясняла мужчине с портфелем толстая крашеная блондинка, – обратитесь в «Бюро частного сектора». У нас желающие сдают приезжим койки. Очень удобно – весной и летом многие так живут.
Пока мужчина рассыпался в благодарностях, Женя представил, как в соседней комнате будут визжать истеричные дети; как придется глотать слюну, вдыхая запах свежих хозяйских котлет и притворяться безумно уставшим, чтоб не общаться с пьяным мужем хозяйки (почему он должен быть обязательно пьян, Женя и сам не знал, но избавиться от возникшего образа уже не мог). …Нет уж, увольте, – решил он, – в конце концов, одну ночь пересплю и на вокзале, а завтра хоть какую-нибудь крышу выклянчу на заводе… а ночь на Одесском вокзале – это ж экзотика!.. Женя не считал себя романтиком, но приключения любил, и порой даже создавал их сам, как, например, сейчас – ему ведь ничто не мешало приехать, как нормальные люди, в понедельник, когда все работают, но он захотел выкроить себе лишний денек у моря.
После принятого решения Женя повеселел и первым делом вернулся на вокзал, чтоб бросить в камеру хранения сумку, от которой уже ныло плечо. По дороге ему попалась древняя бабка, обещавшая ночлег за двести рублей, но он посмотрел на нее с гордым пренебрежением; налегке вышел на привокзальную площадь, купил мороженое и наконец-то направился к морю.
Все скамейки на Приморском бульваре оказались заняты смешными старичками и старушками, молодыми мамашами, державшими в одной руке книгу, а другой, автоматически раскачивавшими коляски; здесь же весело щебетала группа девчонок, которые курили, облепив скамейку, словно стайка воробьев. Соскучившись по собственной привлекательности; довольные, что сбросили тяжелые зимние вещи, они выставляли на показ голые коленки. Женя шел медленно, заложив руки в карманы ветровки, и девчонки провожали его взглядами – им, наверное, очень хотелось до самой ночи гулять с кем-нибудь по пахнущему распускающимися листьями городу. У Жени мелькнула мысль подсесть к ним, но он здраво рассудил, что пока не решился вопрос с гостиницей, делать этого не стоит – все равно вести их некуда, а у них самих, в столь нежном возрасте вряд ли имелась жилплощадь.
…Успею еще… хоть даже завтра!.. К тому же, девки все одинаковые, а, вот, ночь на Одесском вокзале!.. Он чинно проследовал дальше, весьма довольный собой, и девчонки, похоже, тут же забыли о нем.
Море уползало к горизонту, сливаясь с небом, а на рейде белел большой красивый теплоход – вот, собственно, и все. Женя постоял немного и пошел обратно, так и не поняв, с чем связано такое количество стихов и песен об этом водоеме. Обычное море – такое же, как Балтийское, только чуть синее; такое же, как Каспийское, только чуть чище (на северных морях ему побывать не довелось – там слишком мало заводов, эксплуатирующих прессы; к тому же, он не любил холод).
Вечерело. Из распахнутых окон ресторанов слышалась музыка, но Женя опоздал – залы уже заполнились, а усатые швейцары при галунах и фуражках бдительно охраняли двери. Однако ходить ему тоже надоело, и вновь увидев перед собой гостеприимно распахнутые двери «Гамбринуса», он вошел.
Зал оказался длинным подвалом, в центре которого возвышалась эстрада; на ней суетились музыканты с гитарами, а по углам чернели акустические колонки. Прямо у входа висело две таблички: чуть поменьше – «У нас не курят» и чуть побольше – «Приносить и распивать спиртные напитки запрещено».
Женя усмехнулся: …Усатый скрипач, похоже, канул в Лету – современная жизнь не приемлет индивидуалов с тяжелой судьбой… Бедный-бедный Куприн!.. Он заказал пиво с заурядной скумбрией и уселся за свободный столик. Убивая время, через полчаса повторил заказ; живот его раздулся, жирные руки воняли рыбой, но, самое противное, что ничего интересного не происходило – обычный пивбар, причем, далеко не лучший из тех, где ему приходилось бывать.
…И вокзал, наверное, окажется таким же ординарным, как и все остальное… Он представил, что всю ночь придется ерзать на жесткой скамейке, блуждая осоловелым взглядом по сонным, тупым лицам, но «Бюро частного сектора» уже закрылось, поэтому отступать было поздно.
Единственным сюрпризом, который ожидал его уже на выходе, стало объявление, сообщавшее, что раковина в туалете не работает; пришлось вернуться и ополоснуть руки остатками пива. …И с чего бы это в Одессе в кране нет воды?.. Видно, выпили… – разочарованный, он покинул «Гамбринус» и не спеша побрел к вокзалу.
Поднялся ветер, пригнавший откуда-то облака, которые заволокли небо; сразу сделалось зябко, но в вокзале по-прежнему было тепло. Пиво разбудило чувство голода, и Женя съел в буфете кусок курицы; потом прошелся по залам ожидания, но не найдя ничего, достойного внимания, уселся в мягкое красное кресло. Среди пассажиров сновали старушки, предлагавшие ночлег (к вечеру цены поднялись до трехсот рублей). …Как в среднем гостиничном номере… – Женя вытянул ноги, склонил голову на бок и закрыл глаза (после утоления голода, пиво навевало сон).
Разбудил его звон стекла и громкие голоса. Сначала Женя взглянул на часы, определив, что проспал всего-то час, а потом, подняв голову, увидел, как совсем рядом милицейский наряд разнимает драку. Скандалистов быстро скрутили и потащили к выходу, а сержант, заметив, с каким любопытством Женя наблюдает за происходящим, направился прямо к нему.
– Молодой человек, вы когда отъезжаете? Покажите билет.
– У меня нет билета.
– Ваши документы, – он перелистал паспорт, внимательно изучил командировочное удостоверение и вернул их, предупредив строго, – Евгений Иванович, вокзал – не место для ночлега. Здесь люди отъезжающие, так что идите отсюда.
– Куда? В гостиницах мест нет, завод сегодня закрыт.
– У нас всегда можно найти ночлег! Короче, чтоб через десять минут я вас здесь не видел, ясно?
– Чего ж неясного… – Женя огляделся, но все старушки, как назло, пропали, зато сержант продолжал ждать исполнения своего приказа, и Жене ничего не оставалось, как направиться к выходу. Ночевать на улице он, конечно, не собирался, но надо было переждать, пока сгинет этот красномордый дебил.
Оказывается, пока Женя спал, пошел дождь, и курившие теперь толпились в тесном тамбуре. Женя затерялся среди них, размышляя, часто ли сержант делает обход и имеет ли право забрать в кутузку трезвого гражданина с полным набором документов. А в двери входили люди с чемоданами, неся с собой запах влажного асфальта; суетливо отряхивались, вытирали мокрые лица, и двигались дальше к своим поездам. …Проклятье! Уж лучше нюхать чужие котлеты, чем всю ночь бегать от ментов!.. Стоило Жене так подумать, как за спиной раздался тихий голос:
– Ночлег никому не нужен?..
Он быстро обернулся. Рядом стояла девушка, сжимавшая в руке зонтик, с которого на пол текла струйка воды. Вошла она, видимо, через один из боковых входов.
– И сколько за ночь, хозяйка? – обычная Женина уверенность мгновенно вернулась, и он улыбнулся.
– Сто…
– А что так дешево?
Девушка пожала плечами и промолчала.
– Далеко ехать, наверное? – догадался Женя.
– Нет, совсем рядом.
– Тогда идем!
За время диалога Женя успел рассмотреть девушку – на вид, лет двадцать пять; нос, конечно, длинноват, а из-за черных прямых волос, обрамлявших худощавое лицо, оно казалось чересчур бледным; поверх платья была надета старенькая кофта, на ногах туфли, вымазанные грязью, мелкие брызги которой, остались и на колготках. …С другой стороны, и ножки, и задница, и грудь очень даже ничего, а рожу можно платочком прикрыть… так что все складывается даже прикольнее, чем я думал… Ай да, сержант, удружил!.. Мысли же самой девушки, похоже, блуждали где-то далеко, потому что она даже не смотрела на будущего квартиранта; в дверях молча подала зонтик, и Женя раскрыл его над ними обоими.
Дождь остервенело колотил по лужам, вздувая пузыри. Ноги мгновенно промокли, и Женя перестал обращать внимание на то, куда ступает. В довершение к прочим «прелестям», они свернули в частный сектор, где практически не было фонарей – теперь главным стало, не поскользнуться и не упасть в жирную чавкающую грязь; еще Женю раздражало молчание спутницы, и он спросил, нарушая монотонный шум дождя:
– Хозяйка, а как вас зовут?
– Лариса.
– Меня – Женя.
На этом разговор закончился. Хлюпая по лужам в кромешной тьме, Женя размышлял: … На постоянную сдатчицу жилья она не похожа – вся какая-то неуверенная… блин, да и цена – у бабок, вон, было по триста, и хрен кого из них осталось! На проститутку тоже не тянет – те девки общительные… даже слишком. А если «наводчица»? И ждет нас дома десяток «быков»?.. Женя знал, что в правом кармане у него лежат документы, в левом – деньги, но страха не возникло. Два года в спецназе не проходят бесследно; да и зонтик – неплохое оружие. Он даже примерился, как сходу толкнуть Ларису в объятия противника – все получалось, вроде, удачно.
Они долго плутали по неразличимым в ночи переулкам, и Женя окончательно запутался – если б ему предложили выбраться отсюда самому, он вряд ли смог бы это сделать, что еще больше подтверждало версию о наводчице.
В конце концов, Лариса свернула к дому, на веранде которого горел свет; четко просматривалась облезлая стена и простая лампочка без абажура. Когда она открыла калитку, Женя углядел конуру.
– Собака не укусит?
– Ее убили, – не оборачиваясь, Лариса достала ключ.
…Блин, а это-то мне на фиг знать? – удивился Женя, – или думает, я начну расспрашивать, а тут мне по голове – раз!..
– Входите, – Лариса отперла дверь и выдвинула из-под шкафа стоптанные женские тапки.
Женя опасливо огляделся – на табурете стояла маленькая газовая плита с баллоном; рядом кухонный стол; на нем сушилка с тарелками; у стены шкаф со всякой кухонной утварью, и вокруг полная тишина.
– Раздевайтесь, – Лариса заперла дверь на замок, а потом еще опустила старую черную щеколду, – обувь я потом посушу.
Женя наклонился к своим рыжим от глины туфлям, и тут в доме щелкнуло. Он вскинул голову, но услышал ровный гул холодильника. …Блин, так заикой станешь…
Лариса тоже сбросила туфли, поставила в угол зонтик; дождавшись, пока гость сунет мокрые ноги в тапки, открыла внутреннюю дверь и зажгла свет. Женя увидел белый бок холодильника, облезлый круглый стол, на полу тоненькую циновку. …Не богато однако… – подумал он. Еще в комнате имелось два окна, завешанных шторами до самого пола, и две двери – одна была закрыта, а сквозь другую виднелся ковер на стене и диван со смятым покрывалом, на котором рядом с книгой лежал недоеденный бутерброд, словно кто-то только что встал оттуда. Лариса подошла к закрытой двери и толкнула ее.
– Здесь вы будете спать, – она включила свет.
В доме по-прежнему было тихо, но напряжение от этого не спадало – когда рассыпалась версия с ограблением, Женя, вообще, перестал понимать происходящее. …Может, она сектантка какая?.. Но где тогда всякие кресты, свечи?..
Комната оказалась маленькой, метров десять. У стены кровать с чистым бельем, рядом стул; у стены потемневшей от времени полированный шкаф, и все. Новым являлся лишь абажур под потолком; свет от него исходил зеленый и какой-то зловещий. Прямо над изголовьем кровати располагалось окно без занавесок; в принципе, особой необходимости в них и не было, так как снаружи его заплетал густой виноград.
– Располагайтесь, – сказала Лариса и исчезла, словно выпорхнула; даже шагов ее не было слышно.
Женя усмехнулся. …И что ж мне располагаться, если вещи остались на вокзале?.. Выглянул в окно, но лоза оказалась переплетена так плотно, что разглядеть сквозь нее что-либо не представлялось возможным – даже стекло, несмотря на ливень, оставалось сухим.
Лариса появилась вновь, причем, снова бесшумно и неожиданно; Женя даже вздрогнул.
– Есть будете?
– Нет, спасибо, – он все еще пытался объяснить поведение хозяйки, но в голову не приходило ничего разумного.
– Туалет на улице, справа от дорожки. Спокойной ночи, – и она вышла, плотно закрыв дверь.
Женя пожалел, что не купил газету; хотя он и не интересовался политикой, это было б лучше, чем чувствовать себя узником одиночной камеры, коротающим время бессмысленным созерцанием голых стен; подошел к шкафу. Створки открылись на удивление тихо (все в этом доме почему-то происходило очень тихо). Полки прогибались под тяжестью пыльных фолиантов со стершейся позолотой на корешках, стоявших плотными рядами. Женя достал одну книгу. Издание датировалось 1854-м годом; буквы были крупными и, как решил Женя, «какими-то не совсем русскими», а с гравюр смотрели странные лица в остроконечных головных уборах. Перевернул сразу десяток страниц. Здесь знакомых букв оказалось почему-то больше, но, тем не менее, он никак не мог сообразить, что делать с бесконечными «ять»; прочитал с трудом: «… Над крепостной стеной висела мертвенно-бледная луна. В ее свете Антонио увидел на одном из выступов женщину. Она казалась такой же неживой, как и луна – ее руки, одежда, лицо трепетали на ветру…» Женя захлопнул книгу. В это мгновение ему показалось, что за спиной кто-то стоит; резко обернулся, но комната оказалась пуста.
– Блин, чертовщина какая-то, – поставил книгу на место, – точно, чертовщина…
Прошелся по комнате, пытаясь придумать себе новое занятие. Пол под ним слегка поскрипывал, хотя Лариса перемещалась по нему совершенно неслышно.
…На фиг, лучше спать, а с утра пораньше на работу… Он разделся, сложив одежду на стул, выключил ужасный зеленый свет и лег. Стало абсолютно темно, а уж тихо до звона в ушах.
Когда на вопросы не находишь реальных ответов, невольно начинаешь искать их в области ирреального. Как всякий здравомыслящий человек, Женя не верил в потусторонние силы, и, тем не менее, за всем этим что-то ведь крылось – молчание дома, невесомая хозяйка; даже свет продающегося в любом магазине светильника, выглядел зловещим символом. И еще эти книги! Почему-то запала ему в душу трепещущая на ветру женщина. …И надо было открыть именно на этой странице!.. Хренов Антонио… На миг Жене показалось, что он угодил в средневековую легенду, но этого не могло быть; не бывает такого! Ведь еще несколько часов назад он ехал в поезде, пил пиво в «Гамбринусе», потом милиционер прогнал его с вокзала, и никаких ведьм, никакого средневековья!..
Тишина, хоть и оставалась абсолютной и подавляющей, но в ней ничего не происходило, и Женя стал успокаиваться. Робко повернулся на бок – кровать скрипнула. Подсунув руку под голову, услышал тиканье своих часов. …Все тут нормально… только, вот, женщина на ветру… и какого черта я полез в чужие книги?.. – зевнул и закрыв глаза, приготовился спать.
Наверное, подсознание продолжало фантазировать на тему дома и его странной хозяйки, потому что ночью Женю мучили кошмары: разбивая колени и сдирая кожу на руках, он карабкался по стене к призрачной Белой Женщине; карабкался долго, притягиваемый неведомой силой, исходившей от ее неживого лица. В конце концов, схватился за камень, вылез на стену и побежал, а Женщина уносилась, легкая и неземная, увлекая его за собой. Сзади возникли безмолвные черные тени, которые тоже включились в погоню; наталкиваясь друг на друга, они падали со стены без единого звука, но число их не убавлялось. Женя старался не обращать на них внимания – он чувствовал, что задыхается от бега и вдруг тоже воспарил над стеной, и тогда догнал Женщину! Схватил ее… вернее, схватил он воздух, потому что Женщина, действительно, оказалась бестелесна и неосязаема. Он махал руками по ее телу, голове… и тут она застонала, совсем как живая. Женя в ужасе замер. Белая Женщина стонала все громче, а тени неумолимо приближались…
Женя проснулся. Он лежал на спине; широко раскрытые глаза смотрели в ночь, а вокруг царила та же мертвая тишина. …И что это было? Блин, никогда не снились кошмары… Стон повторился еще более тяжело и протяжно, но теперь-то Женя не спал, потому что слышал, как на руке тикают часы. …Надо зажечь свет! Может, я все-таки сплю?.. Он метнулся к выключателю, и комната озарилась зеленым светом; теперь он казался не зловещим, а, скорее, спасительным.
Женя стоял босиком на голом полу и ждал, но стоны прекратились. Осторожно открыл дверь – из комнаты, в которой он видел диван с книгой и бутербродом, пробивался свет. …Значит, не спит. Может, она и стонала? Может, ей плохо?..
На цыпочках Женя подошел к двери, прислушался, но ничего не услышал. …А что я могу услышать, если человек не сопит, не храпит, не стонет… не стонет… – хотя страх, не исчез, но сознание уже генерировало разумные мысли, – нет, входить не буду – если все нормально, вдруг она начнет орать, типа, я хочу ее изнасиловать?.. Стоп, а, может, в этом и есть мулька?!.. Напишет заяву знакомым ментам и начнет требовать бабки. А, вот, хрен тебе!..
Вернувшись в свою комнату, он снова лег. Полчаса лежал с включенным светом, но ничего не происходило; тогда потушил лампу и решил, что очень мудро не повелся на уловку хозяйки. Правда, несмотря на успокаивающую мысль, заснуть все равно не получалось. Однажды ему опять показалось, что кто-то стонет, только тихо, едва уловимо.
Забылся Женя под утро, сломленный тишиной и усталостью, а когда открыл глаза, в комнате царил полумрак (на улице-то давно рассвело, но сквозь «виноградную завесу» свет пробивался тусклый и неровный). В доме что-то звякнуло – это был естественный утренний звук. Женя потянулся. Часы показывали одиннадцать, и все, происходившее ночью, показалось смешным; встал, оделся и открыл дверь. Лариса стояла спиной, что-то делая у стола; на ней был длинный пестрый халат, волосы собраны в хвост.
– Доброе утро, – сказал Женя.
Хозяйка обернулась – ее лицо оставалось бледным, как и вчера, хотя глаза светились веселее, без прежней отчужденности.
– Доброе утро. Завтракать будете?
– В городе позавтракаю.
– Вообще-то, я все приготовила, но как хотите. Пойдемте во двор – умоетесь.
Женя смотрел на нее внимательно, пытаясь найти отголоски прошедшей ночи, но перед ним стояла обычная девушка – самая заурядная, не походившая, ни на ведьму, ни на разочарованную неудачей мошенницу. Хотя, кто знает, ведь он никогда не видел ни тех, ни других…
Дождь перестал, и на разбухшей земле виднелись расплывшиеся очертания их вчерашних следов. Женя оглядел двор – по одну сторону дорожки стояли три старых уродливых дерева с густо сплетенными ветвями; под ними плотный ковер прошлогодних листьев, сквозь который пробивались зеленые стрелки травы, а по другую сторону деревьев не было – там, среди зарослей малины возвышался покосившийся туалет; пустая конура, а возле дома, под навесом, металлическая бочка.
Подойдя к ней, хозяйка зачерпнула кружкой холодную воду. Женя плеснул себе в лицо – так приятно было взбодриться после почти бессонной ночи!.. И хотя по небу бежали хмурые облака, а вокруг было сыро и промозгло, настроение сразу улучшилось – наверное, оттого, что все закончилось, ведь сейчас он поедет на завод, и его поселят в самую обычную гостиницу…
– Я боялась, что вы проспите поезд, – Лариса зачерпнула очередную кружку, – но вы ж не сказали время.
– А я никуда не еду, – Женя засмеялся, – я здесь в командировке и, возможно, надолго. Но вы не беспокойтесь, сегодня меня куда-нибудь устроят.
– Лучше оставайтесь у меня.
Женя удивленно провел рукой по влажному лицу. …Чего ей еще надо?.. На ее фокус я не повелся, а, значит, и дальше не поведусь – проще раскрутить другого лоха… кстати, и бабок с него срубить не стольник…
– Может, вам было неудобно?..
…Блин, все офигенно!.. Она сама что, ничего не слышала?.. Но ночь уже отодвинулась так далеко, стала такой неправдоподобной, что ему вдруг захотелось снова впрыснуть себе немного адреналина; да, и обязательно найти книгу, где говорилось о белой женщине!
– Отчего же? – Женя тряхнул головой, – все просто чудесно, так что, в принципе, могу и остаться.
Лариса улыбнулась впервые за время их знакомства. Женя не мог сказать, какой была эта улыбка – просто приоткрылся рот, обнажив зубы, и все; так что какая-то бессмысленная улыбка.
…Может, она сумасшедшая?..
– Тогда давайте все-таки накормлю вас, чтоб вы не передумали. Подождите, я разогрею.
…Да нет, рассуждает, вроде, здраво… Ладно, фиг с ней! Гораздо интереснее найти книгу и глянуть, что там дальше с той белой бабой?.. Чего меня так на ней переклинило?..
Женя вернулся в комнату. Шкаф открылся бесшумно, как и вчера, но книги больше не вызвали потрясения – наверное, он просто ожидал их увидеть. …Куда ж я ее поставил?.. Вытащил несколько томов, но нужный не попался…
– Жень, идите кушать, – послышался голос Ларисы, и он быстро захлопнул створки.
На столе дымилась картошка, лежало нарезанное ломтиками сало, стояла баночка с солью. Женя сгреб несколько картофелин, наколол кусочек сала и невзначай поднял взгляд на хозяйку …Все-таки есть в ней что-то эдакое!.. Уж слишком медлительно все она делает… а почему, собственно, она должна куда-то спешить?.. Хотя…
– Ларис, а вы где работаете?
– В универсаме, – она посмотрела на маленькие часики на руке, – я сегодня во вторую смену, с часу.
…Сумасшедшая из универсама! Как же она тогда получила медкнижку?.. Жене стало смешно и захотелось говорить дальше, чтоб дурацкая ночь сделалась еще невероятнее.
– А что ж случилось с вашей собачкой? – вспомнил он.
– Вам-то что? – блеск в глазах погас, и Женя понял, что затронул не ту тему. …А о чем еще говорить? Ждать, пока она сама что-нибудь расскажет?.. Можно и не дождаться, судя по ее общительности…
– Ларис… – Женя улыбнулся самой обворожительной улыбкой, на которую был способен, – вы меня к людям-то выведете, а то сам я дорогу не найду.
– Да здесь вокзал рядом. Только улицу перекопали – какие-то трубы меняют, и в темноте там не пройдешь. Мы шли длинным путем.
– А я думал, мы на другом конце города.
– Что вы! – она улыбнулась также безлико, как и первый раз.
Пока Женя выходил в туалет, Лариса успела жирно подвести глаза, и они стали казаться больше, скрадывая излишнюю длину носа. Губы она тоже аккуратно подкрасила, только с волосами не удалось ничего сделать – они остались такими же неухоженными и так же обрамляли лицо, делая его вытянутым, словно иконный лик.
Она довела Женю до калитки и остановилась.
– Пойдете прямо до того, вон, красного дома; свернете направо и выйдете прямо к вокзалу. Вы когда вернетесь?
– Не знаю, – Женя пожал плечами, – часов в шесть, наверное.
– Тогда если меня не будет, ключ возьмете под ковриком. До свидания, – она улыбнулась в третий раз.
Женя направился к красному дому, а Лариса поспешно вернулась обратно. …Чего это она не идет на работу? Уже ведь половина первого… – подумал Женя, но оборвал себя, – хватит, блин! Я приехал пускать скоростной молот – последнее достижение нашего станкостроения, а по ночам воюю с привидениями. Народ засмеет, если узнает…
Улицу, действительно, перегораживала яма, заполненная водой. Прижимаясь к забору, Женя обошел ее и минут через десять оказался у вокзала.
//-- * * * --//
Отдел главного механика располагался на третьем этаже заводоуправления. Мимо серьезной секретарши в очках Женя прошел в кабинет, где за столом восседал представительный усатый мужчина. Взглянув на протянутый факс, он встал и протянул руку.
– Никитин – главный механик. Смотрю, вы без сумки – у вас тут родственники или как? А то с гостиницами в Одессе сложно. Общежитие у завода есть, но от центра далековато…
– Спасибо. Я уже устроился, – перебил Женя.
– Ну, и отлично, – механик явно обрадовался, – тогда к делу. Монтаж мы закончили, масла три с половиной тонны закачали, азот привезли, но аккумуляторы без вас не заправляли.
– И это правильно. Пойдемте в цех, – Женя вздохнул. Опять его ждала груда металла, которую надо было заставить штамповать какие-то совершенно неинтересные детальки…
Молот вместе с гидростанцией, пультом управления, похожим на музыкальный синтезатор, шкафами и азотными аккумуляторами, устремленными вверх, как черные ракеты, занимал площадь около пятидесяти метров. Не спеша обойдя свое хозяйство, Женя вернулся к Никитину.
– Все нормально, – он, вообще, любил, когда заказчики сами делали монтаж – тогда и командировки не затягивались, и любые сбои при запуске можно было свалить на их некачественную работу, – давайте мне слесаря, и начнем. Надо прогнать всю гидравлику, иначе может так рвануть, что железки будем собирать по всей Одессе.
– Почему? – удивился Никитин, – разве азот взрывается?
– Причем тут азот? Там давление под три сотни атмосфер, – ответил Женя бесстрастно – как же ему надоели все эти машины и бестолковые главные механики!
Никитин ушел. Оставшись один, Женя прошелся по цеху, но не найдя ничего интересного, вернулся к молоту; заглянул внутрь рамы, где на гидроцилиндрах покоилась траверса. …Сколько я их уже переделал!.. И этот никуда, гад, не денется. Тьфу-тьфу-тьфу… Вполне натурально плюнув, он попал на станину и растер плевок грязным ботинком.
Наконец, появился слесарь, который Жене сразу не понравился (его желтоватые блеклые глаза и сердито торчащие усики почему-то ассоциировались с «помойным» котом), но выбирать не приходилось.
– Значит, так, – он открыл шкаф с гидроприводом, – берешь отдельную линию, обтягиваешь каждую трубку, каждый штуцер; потом запускаешь насос. Если нигде не травит, идешь дальше, и так все двенадцать линий, понятно?
– Чего ж не понять?.. Дело дурацкое…
Минут пятнадцать Женя наблюдал, как слесарь откручивал гайки, проверяя целостность манжет, и прикинув, что на это уйдет целый день (а, может, и не один), отправился обедать; потом покурил на свежем воздухе, прогуляться по территории, где, как и во всем городе, царствовала весна, а когда вернулся, слесарь возился у гидростанции.
– Много осталось?
– До хрена. Но уже пять манжет надо сто процентов менять. В принципе, такие у нас можно поискать.
– Во, поищи, а я пойду хоть город посмотрю. До завтра.
Женя считал, что первый день прошел плодотворно, и пока ехал до центра, мысли снова вернулись к «стонущему дому». …Все-таки что-то там есть, – сейчас, когда вокруг суетились люди, сверкали витрины, шуршали по асфальту автомобили, ему самому хотелось, чтоб приключение продолжалось; еще он подумал, – а она ничего, если накрасится…
Знакомой дорогой зашел в «Гамбринус»; выпил кружку пива прямо у стойки и направился на вокзал – раз уж он решил жить у Ларисы, значит, надо перевозить и все имущество.
//-- * * * --//
Вечерело и с моря пополз туман. Пока еще он висел легкой серой дымкой, но становясь более густым, почти осязаемым, скоро должен был, как вата, поглотить все вокруг.
На веранде горел свет, поэтому хорошо просматривалась фигура Ларисы, стоявшей у плиты. Женя постучал и увидел, как девушка испуганно обернулась, но потом ее лицо посетила улыбка – видимо, она узнала постояльца. Щеколда брякнула.
– Добрый вечер. А я со всем барахлом, – объявил Женя с порога, – чего ему на вокзале валяться, так ведь?
Но Лариса не ответила. Наступал вечер, и, похоже, с ней опять начинало что-то происходить.
На столе надрывался старенький приемник, который никто не слушал. Женя взглянул на него, но трогать не стал. Уйдя в комнату, достал из сумки полотенце, мыло (ему хотелось поскорее смыть противный запах металла и машинного масла), и громко крикнул:
– Ларис!
Не получив ответа, выглянул на веранду, но там никого не было; только на плите шипела кастрюля. Увидев, что входная дверь закрыта на щеколду, Женя вернулся в дом.
– Лариса!..
Поскольку вновь никто не ответил, он осторожно заглянул в спальню хозяйки. По форме и размерам она в точности походила на его комнату – такое же окно, заплетенное виноградом; только вместо кровати был диван, на месте шкафа стоял телевизор, а за дверью находилось трюмо с беспорядочно разбросанной косметикой. Да, еще в углу висела картинка из журнала, изображавшая полуголую девицу, опиравшуюся на гигантскую бутылку виски. Картинка настолько не вязалась с настроением дома, что особенно удивила Женю. Он стоял, изучая «чужеродную» девицу, когда почувствовал взгляд; обернулся – Лариса смотрела на него пристально и печально. Появилась она, как всегда бесшумно, и неизвестно откуда.
– Извините, – Женя растерялся, застигнутый в таком дурацком положении, – простите, Ларис, я искал вас… Я хотел умыться, – он беспомощно улыбнулся, тронув рукой полотенце, – а чем полить, не знаю…
– Идемте, – Лариса вздохнула. Она не возмутилась бесцеремонным вторжением, поэтому Женя перестал чувствовать себя неловко. Все в этом доме происходило не так, как в обычной жизни, и к новым законам просто требовалось привыкнуть.
На улице стемнело; вдобавок туман все разрастался, зримо надвигаясь на город. Подойдя к бочке, Лариса торопливо зачерпнула воды, вылила кружку в Женины ладони и сразу отошла поближе к крыльцу, словно готовясь взбежать на него и захлопнуть дверь. Глядя не нее, Женя подумал, что город, всего час назад одаривавший его плодами цивилизации, медленно отступает под натиском вечера и тумана, но вчерашний страх пока не возвращался, потому что в доме продолжал орать приемник, внося дыхание века в этот случайно сохранившийся от других времен заповедник.
Правда, едва они оказались в доме, за тщательно запертой дверью, Лариса выключила его и спросила:
– Вы телевизор смотреть будете, а то вам, наверное, скучно?
– Конечно, буду! – Женя обрадовался; причем, не столько телевизору, сколько тому, что они будут вместе, и если в доме все-таки что-то происходит…
– Тогда пойдемте.
Кроме дивана, других «сидячих мест» в комнате не было, и они устроились рядом: Женя, вальяжно закинув ногу на ногу; хозяйка ссутулившись и упершись локтями в колени. А по телевизору шел концерт – звучала веселая музыка, и медные инструменты блестели в свете софитов…
– Ларис, – Женя понял, что сама она начинать разговор не намерена, – почему вы такая грустная?
– Я не грустная, – она неотрывно смотрела на экран, но дала совершенно исчерпывающий ответ, – я – обычная.
– Вы простите, – Женя решил перейти от общих фраз к конкретике, – шкаф… я случайно открыл его. Что там за книги?
– Это отец собирал. Он умер.
– Вы их читали?
– Нет. Они на каком-то старом языке.
…Все, вроде, ясно, – подумал Женя, – только опять ничего не понятно… С экрана пела Пугачева, и ему стало смешно от совмещения «зайки» и «Антонио» в одном времени.
– Вам нравится Пугачева? – спросил он.
– Да.
Женя почесал затылок – он никак не мог придумать такого вопроса, чтоб заставить ее рассказать хоть что-то о себе, и решил зайти с другой стороны:
– Скажите, неужто вам не интересно, кто я? Ведь я все-таки живу у вас.
– Интересно.
– А почему вы не спрашиваете? Я из Воронежа, инженер… – но такой неинтересной показалась Жене эта информация, что он замолчал. Комнату заполнял мягкий желтоватый свет; Лариса сидела совсем близко, и ее силуэт четко виделся на фоне экрана – протяни руку и…Это плохая мысль, – решил Женя, – такой вариант я уже просчитывал вчера…
Концерт закончился; потом закончилась информационная программа, и после предыдущей тревожной ночи Жене ужасно захотелось спать; тем более, не происходило ничего интересного.
– Пожалуй, пойду я, – он поднялся.
– Спокойной ночи, – Лариса наконец повернула голову, и ее взгляд Женю смутил. …А, может, все наоборот? Может, ей так одиноко, что она сама ждет, когда я ее трахну?.. Но если так, она – дура. Могла б хоть намекнуть. Я ж и так, и эдак…
– Спокойной ночи, – и он вышел.
Включил в своей комнате свет, который снова сделался зловещим, потому что за день Женя успел от него отвыкнуть. …Какая чушь!.. Да, вчера мне приснился кошмар со звуковым сопровождением – и что?.. Блин, во мне, точно, умер писатель! Какой классный сюжетец я б состряпал из этого… Он разделся, выключил свет и лег, а за стеной продолжал бубнить телевизор.
Сон, который, несмотря на усталость, подкрадывался очень долго, оборвался резко и неожиданно – по всему дому звенел чей-то истошный крик. Словно пружина выбросила Женю из постели. Как был, в трусах, не зажигая света, он кинулся к двери, стукнулся об нее, рывком распахнул и оказался в проходной комнате. Он еще толком не успел проснуться, и от этого страх, вроде, удваивался.
Дверь к Ларисе оказалась открыта, и там горел свет. У стены стояла она сама с круглыми от ужаса глазами. Руки ее сцепились на груди, а из искаженного гримасой рта исходил тот самый леденящий звук; голова тряслась от напряжения, черные волосы прыгали, словно живые змеи…
Женя инстинктивно рванулся вперед… и остолбенел – Ларисин взгляд был прикован к окну, по которому, продираясь сквозь густой полог винограда, медленно ползла рука; абсолютно черная, с растопыренными пальцами, она двигалась, неуверенно ощупывая стекло. Женя сам чуть не закричал. Если б он бодрствовал, то, конечно, не так бы испугался, а даже попытался внимательней рассмотреть руку, но спросонья даже не успел понять, было происходящее явью или очередным ночным кошмаром. А рука тем временем добралась до рамы и судорожно вцепилась в нее; потом, словно обессилев, упала и исчезла, не оставив следов.
Из оцепенения Женю вывел тяжелый вздох. Резко повернувшись, он увидел, как Лариса медленно опустила руки, закрыла глаза и привалилась к стене. Судя по тому, как колыхался подол рубашки, ноги ее дрожали. Жене показалось, что сейчас она упадет, поэтому он схватил девушку за руку и поразился, какой холодной та оказалась. …Как у мертвеца!.. – мелькнула мысль; тем не менее, он обнял ее и повел к дивану.
Лариса села, зябко подергивая плечами; ее босые пятки отбивали по полу неуловимый ритм; потом неожиданно откинулась на подушку и сразу затихла.
…Если она без сознания, надо б вызвать «скорую»… а если это что-то другое?.. Во, вляпаешься!.. Что ей, искусственное дыхание делать – рот в рот?.. Или массаж сердца?.. – Женя осторожно поднял ноги девушки и уложил на диван; пощупал пульс – сердце билось ровно и спокойно, – она ж притворяется!.. Она специально все подстроила!.. Ветка похожа на руку, и она знает, как падает свет… а под рубашкой-то у нее ничего нет!.. Ну, теперь я тебя понял, недотрога хренова!.. Нет, ты не будешь орать, что тебя насилуют – ты ждешь, когда тебя поимеет хоть кто-нибудь!.. Женя успокоился и победно взглянул в темное окно. …Привидения, блин – даже дети давно не верят в глупые сказки!.. Но разыграла все, как по нотам, сучка, сексуально озабоченная…
Он присел на диван и осторожно приподнял подол рубашки (ему никто не мешал, да и не мог помешать); ласково погладил ноги, но не уловил ответной реакции. Его пальцы двинулись дальше, и тут по дому разлился стон, такой же протяжный и заунывный, доносившийся явно не с улицы. Женины руки, словно обжегшись, взметнулись вверх; в ужасе он вскочил. …Получается, это не сон, не бред, не мистификация, а реальность!.. Реальность, блин, несмотря на научно-технический прогресс, полеты в космос и прочую хрень! И самое противное, что нечисть, скорее всего, прячется в самом доме!.. Ему вдруг представилось, что реально абсолютно все, включая Белую Женщину и свору призраков на крепостной стене. …Все это существует наяву, только в другом измерении!..
Лариса резко открыла глаза; встала, не обращая на Женю внимания. Лампа отбрасывала тень на лицо, и казалось, глаза ее смотрят не по-человечески, а из какого-то небытия; прядь черных волос пересекала лоб – такой, она стала совсем похожа на ведьму; плюс еще длинное белое одеяние…
– Идите в свою комнату, – приказала она, и Женя безропотно повиновался. Он даже не понял, сам ли закрыл дверь или это произошло без его участия.
В доме вновь воцарилась тишина, но теперь она не успокаивала. Жене чудились в ней жуткие потусторонние звуки – казалось, в доме что-то происходит; хотелось распахнуть дверь, чтоб убедиться, что это не так, но не хватало решимости столкнуться с непредсказуемым воочию. Он опустился на стул, стуча зубами, то ли от страха, то ли от холода. Случайно взгляд упал на окно, и теперь уже не мог от него оторваться – казалось, стоит отвернуться, и черные руки заберутся внутрь, конвульсивно сжимая и разжимая пальцы, пока не схватят его и не сделают что-то ужасное.
Прошел час. За это время включался и выключался холодильник, но больше никаких звуков не возникало. Женя снова стал обретать способность мыслить с позиций своего века.
…Главное, что ничего не происходит, – решил он, – рука, в принципе, может принадлежать кому угодно, любому шутнику… а что?.. Живет одинокая девка – чего б не пугнуть?.. Стон?.. Здесь логика заходила в тупик, ведь он явно слышался из дома, хотя источника звука не было ни в одной из комнат. …Здесь нет даже аппаратуры, на которой его можно записать, а веранда заперта на засов практически всегда… Так, может, в этом и заключается страх, что ничего не происходит?.. Когда противника нельзя пощупать, то как с ним бороться?.. Рука, которую нельзя поймать, и стон неизвестно откуда?.. Женя окончательно запутался. Он знал, что это было, но умом понимал, что верить этому нельзя, потому что оно невозможно, и чтоб зацепиться хоть за что-то, начал вспоминать все с самого начала, с момента приезда в Одессу. Странная мысль поразила его: …Почему эта ведьма подошла, именно, ко мне?.. Теперь он не мог вспомнить наверняка, но ему казалось, что, предлагая ночлег, Лариса обращалась непосредственно к нему. …Да-да, она пришла за мной! И сержант, который прогнал меня с вокзала – это ее сообщник. Они все спланировали заранее! Но почему?.. Почему нечисть из тысяч людей избрала меня? Не настолько я плох, чтоб они пытались забрать мою душу…
Разум метался по прошлому, пытаясь заглянуть в самые потаенные уголки, но попасть туда оказалось непросто – прошлое для Жени всегда умирало, оставляя лишь темную пустоту – он ведь считал, что надо двигаться только вперед, а прошлое хорошо, именно, тем, что уже прошло. Пусконаладочная фирма пока еще являлась частью настоящего, а, вот, школа, армия, институт – там он не мог восстановить даже имен, не говоря уже о чем-то большем; оттуда не осталось ничего, ни плохого, ни хорошего. …Так почему я?.. Должна ж быть причина! Ничто не случается просто так!.. Надо отыскать золотой ключик…
Из нечетких, разрозненных обрывков воспоминаний возник огромный черный ком, катящийся по невидимому склону. Что это могло быть? Забытые, утраченные навсегда куски жизни?..
Ком приближался, набирая скорость, и Женя почувствовал, что пробив вязкую оболочку, оказался в круглой комнате, освещенной зеленоватым светом. Ком, видимо, остановился, потому что Женя лежал на его вогнутом полу лицом вниз. Неожиданно комната наполнилась звуками. Женя поднял голову и увидел множество людей. Он не различал лиц, но угадывал каждого из них, и все они что-то говорили, хотя Женя не разбирал слов, но воспринимал этот нарастающий гул каким-то внутренним слухом. Вдруг толпа расступилась, пропуская вперед Белую Женщину – она снова трепетала и звала за собой. Женя с трудом поднялся, побежал, а она уносилась, легкая и невесомая. Вместе они неслись по кругу, продираясь сквозь толпу, и Женя чувствовал, как тени хватают его холодными руками, обрывая одежду вместе с кусками мяса… Сегодня он так и не догнал Белую Женщину.
Очнулся он на полу и понял, что упал со стула, на котором заснул; упал не больно, инстинктивно выставив вперед руки. Как он умудрился упасть? Наверное, тянулся за Женщиной. Часы показывали три; в доме стояла тишина, только ровно урчал холодильник – никакого черного кома, никакой круглой комнаты; остался только зеленый свет.
Женя замерз, поэтому неуклюже встал, собираясь перебраться на диван. Он этого движения мысли тоже зашевелились, наполняя голову тяжестью. …А я ведь, вроде, нашел, откуда все взялось, но сейчас не могу вспомнить!.. Единственным связующим звеном оставалась Белая Женщина – только она могла подсказать, что такого ужасного произошло в его жизни, о чем он и сам не догадывался раньше.
…Все дело в книге… в этой чертовой книге… Женя приблизился к шкафу и обратил внимание, что не слышит собственных шагов. Наверное, нечистая сила брала верх – он тоже научился парить в воздухе, не касаясь земли.
Раскрыв дверцы, он стал вытаскивать книги, складывая их на стул. …Блин, я даже не помню обложки!.. Неожиданно воздвигнутая пирамида с шумом рухнула. Женя оглянулся – посреди комнаты стояла хозяйка. В той же ночной рубашке; такая же бледная, словно неживая, и глаза ее смотрели не мигая… Женя не знал, куда спрятаться – казалось, если она дотронется, то он ощутит не пальцы, а кости!..
– Что вы ищете? – спросила Лариса.
– Книгу, – Женя не узнал собственного голоса. Лариса молчала, и он пояснил, – книгу о Белой Женщине. Вы читали ее?
– Нет. Ложитесь спать. Вам завтра рано вставать.
Женя воспринял это, как приказ, и начал поспешно засовывать книги обратно в шкаф. Лариса наклонилась, чтоб помочь и случайно коснулась его рукой; теплой, совершенно человеческой рукой! Женя тут же схватил ее – ему требовалось немедленно убедить себя, что рядом обыкновенная женщина… или убедиться в обратном.
Лариса не сопротивлялась и даже не вскрикнула, хотя Женя с силой сжал ее пальцы; тогда другой рукой он прижал ее к себе и почувствовал безвольное, но живое тело. …Надо дотащить ее до кровати, – мелькнула мысль, – там все станет ясно… Он сделал шаг, и Лариса тоже шагнула; второй, третий… Так, медленно переставляя ноги, они добрались до двери. Жене казалось, что он крепко держит девушку, но у самого порога она почему-то оказалась свободна. Женя не понимал, как это произошло – может, он обессилел или оцепенел на секунду?..
– Спокойной ночи, – она исчезла, и дверь за ней закрылась.
Женя остался один. Теперь он не сомневался, что перед ним ведьма, хотя выглядит совсем, как живая. …А, может, ведьмы и бывают такими? Кто это может знать?..
Как было велено, улегся в постель, но уснуть не мог. Он лежал, ожидая, что случится дальше, но не случилось ничего; правда, еще два раза слышался стон, который, кроме самого звука, не вносил ничего нового. В первый раз Женя в испуге вжался в постель, затаив дыхание, но во второй, уже отнесся к стону гораздо спокойнее – да, звук был необъясним, но не имел последствий, а, значит, и бояться его не стоило.
Женя лежал и думал о Ларисе, о черном коме, внутри которого гонялся за Белой Женщиной; думал, что все это имеет тайный смысл, и он почти добрался до него. Ему б еще только раз взглянуть на книгу – там наверняка есть разгадка, но во второй раз нарушить приказ хозяйки он не решился.
Ночь близилась к концу, и начало светать. Встав, Женя достал из сумки зеркальце – выглядел он ужасно: под глазами черные круги, щеки ввалились, а лицо искажала странная гримаса, похожая на посмертную маску.
…Может, меня хотят убить таким образом?.. Но ни фига не выйдет!.. При еще сумеречном, но все-таки дневном свете, взгляд на вещи кардинально менялся. Время нечистой силы неумолимо заканчивалось, и Женя почувствовал, что хочет есть.
Дверь к Ларисе оказалась открыта. Сама она сидела на диване, укрывшись одеялом, и смотрела в проем, словно ждала его появления.
– Вам надо идти? – спросила она.
– Нет. Просто я хочу есть.
Сквозь виноградную лозу пробился-таки солнечный луч, и Женя понял, что теперь является хозяином положения – это он представляет собой силу и власть, и только сейчас есть шанс расставить все по своим местам. Отбросив одеяло, Лариса встала, но он загородил дорогу; схватил и без сопротивления повалил ее на диван; зажал рот поцелуем, торопливо задирая при этом ночную рубашку… и ничего страшного не произошло. Время нечистой силы, действительно, закончилось! Женя чувствовал под своим языком стиснутые зубы, и это злило его, а Лариса лежала, не шевелясь, и о том, что она все-таки жива, говорило лишь ровное дыхание. Вид ее Женю не возбуждал, а представить что-либо эротическое мешали, лезшие в голову впечатления прошедшей ночи. …Но я должен ее трахнуть! Просто обязан для того, чтоб почувствовать, что я сильнее нечисти, если таковая тут присутствует!.. А если не присутствует… ну, просто трахнуть – почему нет? Были у меня бабы и пострашнее…
Улегшись рядом, он принялся ласкать неподвижное тело, и наконец все получилось. С чувством выполненного долга Женя быстро встал, а Лариса осталась лежать в прежней позе. Зрелище выглядело мало приятным – худая голая девушка с бесстыдно раздвинутыми ногами. Застегнув джинсы, он уставился на умиротворенное лицо, закрытые глаза, на которых даже не вздрагивали веки, и вдруг понял – она спит! И спала все время, едва коснулась головой подушки! Мало того, что это являлось оскорблением его мужского достоинства, так еще и снова ставило ситуацию с ног на голову; снова все получалось не так, как в обычной жизни, где Женя считался хорошим любовником. Он мучительно искал объяснение, а не найдя, вынужден был вновь вернуться к ненавистной мистике.
…А если она не ведьма, – подумал он, – а, например, оборотень?.. Может, я попал в тот час, когда потусторонняя субстанция покидает тело, и она превращается в человека?.. Превращается, но еще не превратилась… то есть, на тот момент это было фактически мертвое тело?..
Гипотеза потрясла его больше, чем вся чертовщина вместе взятая. Женя стремительно выскочил из комнаты, вбежал к себе и захлопнул дверь. В это время по дому прокатился стон, но он уже не казался страшным. Словно охотник из засады, Женя выглянул из своего убежища – Лариса все еще лежала на диване, но глаза ее были открыты, и увидев постояльца, она улыбнулась.
– Доброе утро. Сегодня вы рано.
Эти простые слова сразили Женю окончательно. …Так и есть, она ничего не помнит!..
– Да! Мне сегодня рано! – поспешно воскликнул он.
– Я сделаю завтрак, – Лариса встала, одернула рубашку, на которой осталось едва заметное влажное пятно.
– Нет-нет, я уже не успею!..
Быстро одевшись и даже забыв наведаться к бочке с водой, Женя выскочил из дома. Добираясь до завода, он мучительно думал над каким-то несоответствием, которое присутствовало во всем этом утреннем происшествии, и наконец понял – одеяло. Ведь он оставлял ее раздетой, а оказалась она под одеялом. Объясняться это могло только одним – душа вернулась в тело до его повторного визита. …Блин, наверное, это случилось, когда раздался стон!.. Какой же я идиот, что не остался в комнате! Я б увидел ее пробуждение – переход из одного состояния в другое! Ведь такого не видел еще никто!.. Только если в придуманных американских триллерах – а тут в жизни!..
Женя смотрел в окно на двигавшиеся мимо ряды машин, в которых сидели люди, даже не подозревавшие о том, что происходит в его голове. Раздвоение между двумя реальностями становилось невыносимым, ведь если принять существование обеих, то надо будет определиться, к какой из них относится он сам. А это ужасно сложный вопрос…
На завод он приехал за полчаса до начала смены, однако усатый слесарь уже был на месте. …Глаза у него какие-то неестественно злые… Но Женя отогнал дурацкую мысль, однозначно решив, что мир производства не подвластен нечистой силе. …И это надо принять, как постулат, иначе скоро я начну шарахаться от людей или, еще хуже, просто свихнусь…
– Неважно выглядишь, шеф, – слесарь усмехнулся.
– Обычно, – Женя пожал плечами и понял, что начинает говорить Ларисиными словами.
– Ну-ну, видать бурную ночь провел.
…Тебе б такую!.. – мысленно огрызнулся Женя. Ему не хотелось возвращаться к ночным впечатлениям, а, тем более, обсуждать их.
– Манжеты нашел? – спросил он.
– И поставил. Я тут вчера задержался… короче, все готово.
– Сейчас проверим, – Женя начал по очереди запускать насосы – все, вроде, было сделано на совесть, и выключив последний, он повернулся к слесарю, – молодец, с гидравликой справился. Давай закачивать азот.
Процесс заправки аккумулятора занял почти два часа, но, в конце концов, груда пустых черных баллонов заполнила всю площадку; один даже скатилась в приямок, и слесарь долго возился внизу, вытаскивая его обратно.
– Может, увезти их, чтоб не мешали? – предложил он, – сейчас за карой схожу.
– Давай, – Женя поднял глаза на мирно урчащий молот. …Если все пойдет, до конца дня можно успеть отладить его; сдать вряд ли – тут, небось, комиссию будут полдня собирать, но завтра-то, точно. И валить на фиг!.. Стереть из памяти ведьму… или оборотня, кто она там есть…
В это время в цехе появился Никитин.
– Как успехи? – остановился рядом с Женей, – запускаем?
– Типа того, – Женя медлил, надеясь, что механик уйдет (он не любил делать пробный пуск при начальстве, потому что были возможны любые неожиданности), но тот продолжал стоять, и Жене ничего не оставалось, как нажать кнопку.
Шланг с рабочего цилиндра сорвало мгновенно. Свистя, он выскочил из приямка и заплясал в воздухе. Женя ударил по большому круглому грибку «Общей стоп». Шланг еще несколько раз дернулся и поник, скрывшись в темноте.
– Как же это?.. – спросил механик расстроено, – мы еле нашли столько азота.
Ситуация, действительно, выглядела не красиво. Женя оглянулся – слесарь спокойно курил в сторонке, словно заранее знал, что все так и должно произойти. …Так он и знал! Он тоже заодно с ведьмой! Как и мент на вокзале!.. Не ответив механику, Женя сам ловко юркнул в приямок, чтоб заглушить шланг и не стравить азот до конца.
Когда он вылез обратно и отряхивая грязные руки подошел к пульту, манометры показывали шестьдесят атмосфер.
– Надо еще семь баллонов, – сказал он, – найдете?
– У соседей будем просить, – Никитин вздохнул, – завтра утром, думаю, подвезем.
…Блин, значит, завтра я не уеду – это еще, как минимум, две ночи жить у ведьмы… То есть… не отпускает она меня, что ли? Получается ее потусторонний мир настолько реален, что распространяется даже сюда?.. Он расползается, поглощая все – прессы, автомобили, людей!.. Нет, это бред какой-то…
Механик ушел, а Женя подошел к слесарю.
– Ты ж все проверял!
– Ну, проверял… но азота-то в системе не было.
– Конечно, не было, – Женя вздохнул. …Естественно, этому дебилу даже в голову не придет, что и он, и молот находятся под воздействием колдовства… Нет! Пусть всякие стоны и черные руки – это сфера ее влияния, но не может она победить меня здесь, на моей машине!.. Женя впервые посмотрел на молот с любовью, потому что это нагромождение металла осталось последним бастионом, где он готов биться до конца хоть с самим Дьяволом. Больше он не доверял никому, поэтому зашел к начальнику цеха и попросил на завтра комбинезон и инструменты. …Все надо делать самому – только так можно победить! Все равно, я знаю машину лучше, чем всякая мразь!..
//-- * * * --//
Домой Женя приехал не слишком рано, потому что прошелся по городу, собираясь с мыслями; пообедал, зашел в магазин, где купил бутылку вина. Вообще-то, не в пример большинству наладчиков, он не любил спиртное, но сейчас оно было просто необходимо, потому что еще ночь в таком напряжении он вряд ли выдержит, а завтра предстояла работа.
Лариса была, как всегда, дома.
– Есть хотите? – спросила она.
…Да что ж тебе надо от меня, сука? Почему ты выбрала меня для своих гнусных экспериментов?..
– Нет, – он прошел в комнату; хотел выпить сразу, но за окном только спускались сумерки и дневной свет оставался хозяином дома. …Рано… когда все начнется… Остановился перед шкафом, но открыть его без разрешения не посмел.
– Ларис, можно я посмотрю книги?
– Пожалуйста, смотрите.
Женя принялся извлекать пыльные фолианты, и пролистав, складывал их на диван. Лариса больше не тревожила его, что весьма радовало; огорчало другое – книга про Белую Женщину так и не попадалась.
Когда стемнело, Женя включил свет и открыл бутылку. …А вот теперь пора!.. Жадно прильнул к горлышку. С непривычки мерзкая жидкость чуть не полезла обратно, но он продолжал сосать ее, пока в бутылке не начал гулко хлюпать воздух. Тогда он отвалился на постель и почувствовал, как все вокруг закачалось, поплыло, будто в театре меняли декорации; появилась… нет, не легкость – скорее, апатия, такая же огромная, как ночь, постепенно занимавшая город. Мысли бусинками раскатились по закуткам сознания. Женя перевернулся на спину и часто-часто задышал ртом; при этом в кромешной тьме он увидел, будто и стены, и мебель сделались другими, да и он сам, вроде, став гораздо моложе, как-то по-особому произнес то, что повторял потом десятки раз; только сейчас он сказал это даже не ей, а самому себе. В этом признании не чувствовалось ни ликования победы, ни страстной силы убеждения; это была правда свершившегося.
– Я люблю тебя, и хочу. Ты моя, понимаешь? Ты уже моя…
Луч выхватил совсем детское лицо, которое беззвучно плакало; прикрытые глаза, сбивчивое дыхание, вздрагивающее тельце… Он, скорее, видел, чем слышал, как губы шептали: – Не надо, пожалуйста, милый… Нет… нет… Но пытался расстегнуть платье. Пуговицы не поддавались, и он стал их рвать, а она вздрагивала, но крепче прижималась к нему. Еще минута и…
Женя резко повернулся – даже во сне у него перехватило дыхание. Видимо, от этого движения что-то в памяти не сработало, и картинка замерла. Он больше не чувствовал ее дрожи, не слышал причитаний, а только видел лицо с широко раскрытыми от ужаса глазами, и белые зубы, которые закусили нижнюю губу, чтоб не кричать от боли…
Опять что-то изменилось. Женя не понял, что именно, но теперь он бежал по пустой ночной улице, а из темноты на него смотрели глазами призраков чужие окна; он бежал, не оглядываясь и не сворачивая, сопровождаемый злорадным «нет… нет… нет…», которое слышалось со всех сторон. Вдруг он поскользнулся на чем-то влажном и мягком; наклонившись, в ужасе отпрянул – она лежала посреди грязной лужи в том же разорванном платье, с растрепанными волосами… Он наступил прямо на нее! А она, вяло улыбнувшись, прошептала:
– Вот, любимый, я больше никогда не смогу быть твоей…
…Сколько ж мне было?.. Кажется, шестнадцать, а ей четырнадцать. И звали ее… как же ее звали?.. Точно, Лариса… Тоже Лариса!.. Неужто в этом дело?!.. За одно мгновение в сознании возникли десятки самых разных женских лиц; он не помнил имен, не помнил, где и когда с ними спал; вернее, не успевал вспомнить, так быстро они менялись.
Вдруг та Лариса… нет, теперь уже Белая Женщина… выпорхнула из-под ног, коснувшись его холодной невесомой рукой. Женя снова пытался обнять ее, но хватал руками пустоту. К тому же вблизи она оказалась не просто некрасивой, а ужасной, но существовало нечто, заставлявшее вновь и вновь гнаться за ней. И когда Белая Женщина сорвалась с места, он тоже устремился вслед, а сзади слышались гулкие шаги невесть откуда взявшегося черного, безобразного полчища.
Жене удалось схватить край платья, и теперь она волокла его за собой по верхушкам деревьев, по людским головам, которые он разбивал в кровь своими тяжелыми башмаками, окунала в спокойную гладь озер, а за спиной дробно топотали тяжелые шаги. Еще ему что-то кричали, но слов он не разбирал, потому что летел за Белой Женщиной и думал, что когда-нибудь непременно настигнет ее.
Погоня продолжалась долго, но наконец Белая Женщина остановилась на берегу водоема. Женя тянул на себя подол платья, и оно поддавалось, комкалось. Женщина же растворялась в воздухе по мере того, как он срывал ее одежду. Вот, остался лишь воротник и лицо. Он ткнулся в него губами, но голова больно ударилась о твердую землю – Женщины больше не было, а в руках осталось лишь смятое платье. В этот миг черная масса обрушилась на него с ревом и диким хохотом…
Женя проснулся, скорчившись, как и в своем сне, только лежал он на чистой белой постели; одеяло валялось на полу, а в окно заглядывал хмурый рассвет. Голова раскалывалась, и очень хотелось пить. Он с трудом встал. Ноги не желали слушаться, но все-таки он сумел одеться и выйти из комнаты. Первая возникшая мысль его очень обрадовала: …Ночь прошла, и ничего не случилось! Хотя вряд ли такой сон лучше ночных стонов… Блин, неужто дело в той дуре-восьмикласснице?.. Сколько же лет прошло?.. Или все это бред, а совпадение имен чистая случайность?.. Нет, с больной головой такую проблему не решить… и все-таки я нашел хоть какую-то связь!..
Лариса стояла у стола и улыбалась, но Жене не было до этого никакого дела. Он вышел во двор; умываясь, выпил кружку воды прямо из бочки.
– Жень, идите завтракать, – крикнула Лариса с крыльца.
Он думал, что сможет что-нибудь съесть, но ошибся. Запах тушеной капусты поднял к горлу неприятный комок, поэтому он даже не стал садиться за стол.
– Ларис, извините, я очень спешу.
– Тогда до вечера, – она посмотрела на него, отправляя в рот очередную порцию.
…Она ест!.. Ест человеческую еду! Значит, она все-таки обычная женщина, и я с ней спал! – неожиданно вспомнил Женя, – ничего другого нет, и быть не может!..
//-- * * * --//
Свежий морской ветер быстро прочищал мозги. …Сегодня был, точно, сон. Пусть кошмарный, но сон, и не больше. Но почему мне приснилась та Лариска?.. Тогда ведь все выглядело правильно – просто потом любовь не получилась… да и как она могла получиться, если мы в жизни-то ничего не смыслили!.. Дети, одно слово… Поэтому все должно оставаться в своем времени… Главное, что сегодня я проспал всю ночь, и ничего не произошло – ничто не стонало, не лезло в окна… Или я просто не слышал?.. Нет, нечисть смогла б заставить меня услышать, если ей это надо. Значит, ничего нет, и жизнь продолжается!..
Слесарь уже ждал его рядом с вновь привезенными баллонами с азотом, и Женя с удовольствием окунулся в реальность – главную и единственную реальность его машины.
…Надо все делать самому… – вспомнил он, брезгливо облачаясь в чужие грязные штаны и висевшую безобразным мешком куртку. Он не привык к робе, предпочитая руководить, но сейчас ситуация складывалась совершенно особая – он должен закончить все до вечера; только так можно избавиться от мракобесия, реального или мнимого.
К обеду Женя запустил систему; в наладочном режиме вывел траверсу вверх, и фиксаторы щелкнули, остановив ее в положении «Готовность». …Ну, с богом! Хотя стоп! Надо проверить защиту – здесь все надо проверять!.. Нажал кнопку ручного подъема бронелиста; лампочки на пульте вспыхнули, но сам лист, призванный защищать оператора в момент рабочего хода, остался неподвижен. Женя растерянно огляделся, но слесаря не было. Впрочем, это уже не важно – он сам спрыгнул в приямок и сразу увидел безжизненно мотавшиеся у самой земли шланг; вкрутил его, затянул и остановился, прежде чем вылезти. …Похоже, все сделано специально. Но зачем?.. – он представил, как осколки металла, вырвавшись из штампа, пулями летят в него, – за что они все хотят меня убить?!..
Сама версия казалась кощунственной и дикой. …Плевать на всех Ларис, на дурацкую белую женщину с ее Антонио – меня хотели убить!.. Он кошкой выпрыгнул наверх, и поскольку слесарь исчез бесследно, бросился к начальнику цеха.
– Я отпустил его, – объяснил тот как ни в чем ни бывало, – он что-то захворал. И, вообще, сказал, что вы, вроде, закончили.
Женя думал, что победил страх, но тот обрушился вновь, вместе с целенаправленно открученным шлангом. …Если я не сдам его сегодня, завтра будет поздно!.. Кто знает, как быстро разрастаются темные силы?.. Может, ими захвачен уже весь город!.. Он опрометью бросился в цех.
//-- * * * --//
Сдача прошла без замечаний, и даже акты были подписаны как-то слишком легко и быстро, но, вот, сразу и уехать не получилось, потому что поезд ушел полчаса назад. В итоге, Женя, вроде, победил, и, тем не менее, предстояло возвращаться в тот дом. Сначала он хотел снова взять бутылку, но решил: …Раз ничто не смогло помешать мне сдать машину, значит, я могу противостоять нечисти! Последняя ночь!.. Да я глаз не сомкну, но выясню, что там происходит!.. Жаль если черная рука не появится, а то я готов предъявить ей акт сдачи молота – пусть-ка попробует меня переплюнуть!..
Лариса уже возилась у плиты.
– Я завтра уезжаю, – объявил Женя, вместо приветствия.
– Да?..
Было не понятно, что крылось в этом коротком слове, радость или сожаление, но Женя не стал вдаваться в нюансы, а сразу прошел в комнату. …Для начала попытаюсь еще раз найти проклятую книгу. Сегодня мне должно повезти!..
Он уже добрался до третьей полки, когда внимание привлекли голоса, доносившиеся с веранды. Женя осторожно вышел из комнаты и замер, но разговор, как назло, прекратился; зато послышался глухой удар, потом крик, всхлипывание. Вроде, простые естественные звуки, но в этом доме он привык опасаться всего, поэтому только услышав отчетливое: – Сука! Сейчас ты у меня за все получишь! Женя окончательно убедился, что на веранде находятся обычные люди. Распахнул дверь – Лариса согнулась к плите, едва не касаясь кастрюль и закрыв лицо руками, а рядом стоял слесарь – его слесарь со злыми глазами и кошачьими усиками!..
– Ты уже здесь, падла, – прохрипел он, сунув руку в карман.
Женя увидел, как блеснуло лезвие. Лариса попыталась выпрямиться – в ее глазах застыл ужас, а слесарь надвигался – маленький, коренастый, казалось, сбитый крепко и надолго.
Все сразу сделалось простым и понятным, а уж драться-то Женя умел!.. Его нога вылетела вперед, нанеся удар в живот; с разворота «выстрелил» второй ногой в грудь – слесарь взвыл и повалился на пол, забыв про нож. Женя ударил его еще раз, потом еще; Лариса не препятствовала этому. Слесарь пытался подняться, но сумев лишь встать на четвереньки, пополз к двери. На полу остался явно зековский выкидной нож…
Лариса плакала, и Женя осторожно повел ее в комнату.
– Успокойся, – сказал он ласково, опуская ее на диван.
– Мне больно…
– Может «скорую» вызвать? Или ментов?
– Не надо… – Лариса легла. Ее руки безжизненно свешивались к полу, платье бессовестно задралось выше колен, но это уже не имело никакого значения.
– За что он тебя? – Женя заботливо склонился к ее лицу. Теперь он имел право на любые вопросы.
– Он злой… – всхлипнув, Лариса повернула голову. Глаза ее, с застывшими слезинками, казались безжизненными, – он хочет жениться на мне; говорит, у меня хороший дом, и, вообще, я «покладистая»… а я боюсь его. Он всегда был жестоким, а как из тюрьмы вышел, совсем зверем стал. Он специально Шарика убил, чтоб тот не лаял, когда он приходит пугать меня…
– Так это он тогда по окну лазал?
– Да. Я знала, но все равно страшно. Потому я и позвала вас ночевать. Мне хотелось, чтоб хоть кто-нибудь был рядом. Я боюсь, что он и меня убьет.
Женя поразился тому, как все, оказывается, просто.
– А стонет кто по ночам? – спросил он, чтоб окончательно избавиться от чертовщины.
– Моя мать. Она больна. С тех пор, как папа умер, она не встает. Я привыкла бегать на каждый стон, и днем, и ночью. Боюсь, если она тоже умрет, я совсем одна останусь…
– Когда ж ты спишь?
– Привыкла, – Лариса слабо улыбнулась, – хожу и сплю, сижу и сплю.
– А мать где? – Женя оглянулся, будто надеясь увидеть ее.
– В комнате… там, за шторой…
…Блин, как я не догадался!.. Одна штора в проходной комнате закрывает окно, а вторая-то – дверь!.. Идиот! Стоило приоткрыть ее… – он радостно засмеялся.
– Почему ты сразу мне все не рассказала?
– Боялась, что вы уйдете. Вам-то все равно, где жить, а мне страшно одной…
Кошмары вдруг унеслись, оставив лишь память о вчерашнем утре. …И почему с Ларисами у меня все получается так нелепо и гадко?..
– А ты помнишь, что происходит ночью?..
– Иногда… а иногда я, как робот… но я привыкла, – Лариса снова закрыла глаза, – мне больно… ну, почему он такой?..
Женя не нашелся, что ответить, думая, как бы она оценила его, если б помнила то утро …или она все же помнит его?..
Потом Лариса уснула, а Женя долго сидел, охраняя ее покой. Он думал, что, наверное, в жизни существует своя логика, и, следовательно, все это должно было когда-нибудь произойти. Должна была прийти Белая Женщина, и звать ее должны были Ларисой, как ту девчонку… Врачи ведь еле откачали ее после пилюль, которых она наглоталась с отчаяния…
Ничто в жизни не проходит – все возвращается, надо только понять, в какой момент, и быть готовым. …А еще лучше, быть готовым тогда, когда совершаешь что-то… хотя это, пожалуй, невозможно… – Женя усмехнулся, – зато никакой нечисти, точно, не существует… вернее, не так – нечисть живет в нас самих, напоминая о том, что мы стараемся забыть…
Последнюю ночь Женя спал спокойно и лишь под утро услышал стон, потом легкие Ларисины шаги…
//-- * * * --//
Прежде, чем уехать, он долго стоял на пороге, сжимая Ларисину руку, и думал, можно ли ее поцеловать, но она сделала это сама – поднялась на цыпочки и чмокнув в щеку, сказала:
– До свиданья. Спасибо, что ты оказался, именно, таким.
…Значит, она совсем не помнит того утра. Но я-то помню!.. Неизвестно, какие черти и когда вернут мне это воспоминание… Не оборачиваясь, Женя быстро пошел к вокзалу.
В поезде, где ласковый свет ночника вносил в душу покой и умиротворение, Женя спал, наверстывая упущенное. Никогда он не думал, что поезд – это так прекрасно. Правда, несколько раз он все-таки просыпался, но слыша в полудреме мерный стук колес, тут же засыпал с блаженной улыбкой на лице.
КОНЕЦ