   Руслан Мельников
   Собиратели голов
   (Новая авторская редакция)

Пролог

   Рев, грохот… Сильный толчок. Последний? Ну, хоть бы на этот раз последний!
   Нет. Еще один. И еще. И снова, и опять…
   Глухой удар снаружи сотрясает весь контейнер. Скрежет… Кажется, уж теперь-то закрытый пластиковый пенал обязательно переломится надвое.
   Контейнер не ломается. Плывет дальше. Не плывет – несется по широким трубам-тоннелям подземного лабиринта.
   В помятой крышке появляется новая трещинка. И новая течь. Слабая пока, едва заметная, но с каждой просачивающейся внутрь каплей в контейнер втекает смерть.
   Опять водоворот…
   Бориса бросает на чернявую девчонку. На дикую… Бывшую дикую. На треску… Теперь, впрочем, тоже бывшую.
   Чернявая без сознания. Простреленное и перетянутое автоматным ремнем плечо. Голова с мокрыми налипшими на лицо волосами мотается туда-сюда, словно перекатывающийся шар, стучит о пластиковые стенки и дно контейнера. Затылком, лбом… Звякает массивный гладиаторский ошейник.
   Борис тоже нет-нет, да и прикладывается к пластику то черепушкой, то ошейником.
   Но в реве Волны, этих звуков почти не слышно.
   Борис тоже находится на грани отключки.
   Рассчитанный на одного покойника гроб-контейнер, в котором ищут спасение два живых человека, резко крутануло. Перевернуло в очередной раз. И в очередной раз поплавочная конструкция вытолкнула контейнер крышкой вверх.
   Вода из трещин в крышке уже не сочится – капает. Хорошо хоть нижняя, более массивная и прочная, часть пластикового контейнера пока выдерживает давление Волны, удары о стенки Коллектора и трение вымываемого наружу мусора, превратившегося в подобие мельничных жерновов.
   Вода прибывает. В дикой тряске и круговерти она расплескивается по всему и без того невеликому пространству тесного контейнера. И ничего не стоит захлебнуться. Только чудом они до сих пор не утонули в своем плавучем гробу. Хотя, чернявая, может быть… уже…
   Весь мир сжался до размеров похоронной тары, несущейся в грохочущей тьме. Вестибулярный аппарат – как стрелка компаса на магнитном полюсе. Кажется, навсегда утрачено представление о месте в пространстве, о верхе и низе.
   И кажется, эта изощренная пытка будет продолжаться вечно.
   Но пытка закончилась. В этом мире рано или поздно заканчивается все.
   Бурный поток вышвырнул их из городской клоаки, как сжатый воздух выплевывает шприц-ампулу из подствольного пневматического ампуломета.
   Борис этого, конечно, не видел. Не мог видеть. И поначалу даже не слышал. Не понял даже.
   Он не почувствовал того момента, когда широкое жерло Коллектора осталось позади.
   Понимание пришло позже. Много позже.
   Их все еще несло и кружило. Но било о стенки уже не так часто, вертело не так быстро и терло о мусорную массу не так сильно. Течение увлекало плавучий гроб дальше, дальше… Однако это уже не было прежней безумной пляской щепки в грохочущем водопаде.
   Волна, промывавшая Коллектор, выпихнула мусор за пределы городской черты, рассеялась и схлынула. Вне Коллектора, на открытом пространстве мощный водяной напор быстро слабел. Хаос бурлящих водоворотов сменился сильной качкой, а качка – едва ощутимым умиротворяющим покачиванием.
   Грохота и рева снаружи больше не было. Теперь слышалось лишь слабое постукивание в борта и тихое шуршание о пластик.
   Удивительно, но УПК – универсальный плавучий контейнер – выдержал бешеную водяную круговерть. А еще удивительнее был тот факт, что укрывшиеся в нем люди пережили смертельную болтанку.
   Они уцелели. Оба. Потерявшая сознание чернявая еще дышала. Хрипло, часто, но дышала.
   Борис рискнул приоткрыть крышку контейнера. Он сдвинул ее примерно на треть – так, чтобы не потерять. Но чтобы была возможность сесть и осмотреться.
   Течение несло их между бетонированных берегов широкого речного русла. Впрочем, не только их несло.
   Пластиковый гроб-контейнер проплывал между «айсбергов» слипшегося хлама и, подобно ледоколу, вспарывал мусорную корку, под которой не было видно воды.
   Коллектора за спиной тоже уже видно не было. Да что там Коллектор – даже высотки городских окраин едва-едва просматривались на горизонте. Сложная система плотин, водозаборов, насосов и прочей автоматизированной подземной гидравлики, регулируемая компьютерным центром, в очередной раз выполнила свою работу. Волна – искусственно созданный, многократно усиленный и прокачанный по городскому Коллектору водяной напор – вымыла и выбросила из Ставродара все лишнее. Далеко выбросила.
   Потом все шло своим чередом, без участия человека и машин. Течение подхватило, течение понесло…
   Вся поверхность реки была усеяна зловонной массой – перемолотой, перемешанной и извергнутой Ставродарским Коллектором.
   Отбросы, бумага, рваный пластик, контейнеры – большие и маленькие, целые и изломанные. Что-то еще – непонятного происхождения и предназначения, размокшее, разбухшее, размякшее. И снова – отбросы. Отбросы, отбросы… Нечистоты… Содержимое десятков, а может быть, сотен подземных накопителей. Тонны отходов жизнедеятельности огромного города. Суточная норма испражнений мегаполиса.
   Все это сейчас покачивалось на слабой волне, отчего казалось, будто по речному руслу ползет огромный мусорный червь без конца и края. Течение гнало плавучую свалку прочь от города. Вонь стояла невыносимая.
   Но бетонированное русло расширялось все больше. В теле мусорного червя появились рваные раны – первые водяные просветы в месиве запрудивших реку отходов. Вода была мутной, грязной, покрытой маслянистой пленкой и, действительно, походила на сочащуюся из раны темную кровь пополам с гноем.
   Потом сплошной мусорный поток начал раскалываться и распадаться на куски.
   Это было похоже на весенний ледоход. Только воняло ЭТО ужасно. Жутко воняло.

Часть первая

Глава 1

   Гроб был затоплен почти наполовину. А чернявая все не приходила в сознание. Чтобы девушка не захлебнулась, Борису приходилось придерживать ей голову одной рукой. Другой он пытался вычерпать грязную воду.
   Получалось не ахти, конечно. Но кое-как все же получалось.
   Когда пространство впереди более-менее расчистилось от мусора, а голые, залитые бетоном крутые склоны, наконец, сменились пологими берегами, заросшими высокой сочной травой и густым кустарником, Борис начал выгребать со стремнины. До чего же мерзко было снова и снова опускать руку в вонючую воду. Но, увы, ничего, похожего на весло в проплывающем мимо хламе обнаружить не удалось.
   Грести оказалось непросто. Неповоротливый пластиковый гроб-контейнер все-таки не легкое каноэ. Но если очень хочется выбраться из мусорной реки на берег, можно заставить слушаться и его.
   Через некоторое время Борису удалось причалить. Они с чернявой оказались в укромной тихой заводи под плакучей ивой, между корней которой в реку стекал небольшой извилистый ручеек с относительно чистой водой. Заводь не просматривалась ни с берега, ни с воздуха. В общем, хорошее место для отдыха.
   По влажной траве он втащил контейнер на берег. Осмотрел раненую девушку.
   С простреленным плечом чернявой была беда. Автоматный ремень, который Борис использовал в качестве жгута, во время бешеного сплава по Коллектору размок и ослаб. Из раны сочилась кровь. На плечо налипла грязь и мелкий мусор. Девушка, не приходя в сознание, тихонько постанывала.
   Бросить бы ее здесь, а самому искать спасения у диких. По-любому ведь без такой обузы шансов выбраться у него больше.
   Да нет, в том-то и дело, что не по-любому… Нельзя так поступать с девчонкой. Борис уже знал, что не бросит ее. Во-первых, без чернявой он вряд ли долго протянет в диких землях. А во-вторых…
   Он посмотрел на спутницу в тяжелом гладиаторском ошейнике. Скользнул взглядом по милому, почти еще детскому лицу…
   Ладно, хватит «во-первых». Обойдемся без розовых соплей.
   Проточной водой из ручья Борис промыл девчонке рану. Сменил повязку. Бинт – из оторванного рукава. Сверху снова автоматный ремень. Когда Борис затягивал ремень, чернявая вскрикнула. Очнулась.
   Дернулась, порываясь, то ли схватиться за него и встать, то ли ударить.
   Борис легко перехватил ослабевшую руку девушки.
   – Лежи уж, – буркнул сквозь зубы.
   Расслабилась. Улыбнулась.
   – Выбрались все-таки?
   – Угу, – кивнул он. – Сам удивляюсь как. Повезло, типа.
   Чернявая качнул головой:
   – Не-а, не в везении дело. От Печки за город идут главные магистрали Коллектора. Нас быстро вынесло и не очень болтало.
   – Не очень? – хмыкнул Борис.
   И это по ее мнению «не очень»!
   – Если бы Волна погоняла контейнер по Коллектору как следует, вряд ли кто-нибудь из нас выжил бы.
   А то, что было, значит – не «как следует»?
   – Вообще-то, знаешь, мы с тобой и так еле-еле…
   Его не дослушали.
   – Где мы? – спросила чернявая.
   – За городом, как видишь, – ответил Борис.
   – Далеко?
   – Далеко-далеко, – успокоил он. – Не переживай.
   Девушка его совет проигнорировала.
   – Как далеко? Сколько мы уже проплыли?
   Вот неугомонная, а!
   – Откуда я знаю?
   Она ненадолго задумалась.
   – Когда закончился сток?
   – Что закончилось? – не понял Борис.
   – Ну, бетонка…
   – Какая еще бетонка?
   – Бетонированные берега. Когда они закончились?
   – Да недавно, – пожал плечами Борис. – Собственно, как они закончились, так я к берегу и подгреб.
   Чернявая нахмурилась. Заерзала, беспокойно озираясь по сторонам. Попыталась встать.
   Борису пришлось прижать ее к земле.
   – Не дергайся. Повязку собьешь.
   – Нам лучше убраться отсюда, – быстро заговорила она.
   – Ага, – скривился Борис. – И куда ты пойдешь в таком состоянии? Или нести себя прикажешь?
   Она умолкла. Ну вот и отлично.
   Борис растянулся на травке. До чего же приятно было лежать на бережку после болтанки в Коллекторе и качки посреди плавучей свалки.
   Девушка молчала недолго.
   – Гроб цел? – спросила чернявая.
   Борис поднял голову, удивлено посмотрел на нее:
   – В общем да. Только крышка сильно побита.
   – Это ерунда, – улыбнулась она. – Главное, чтобы крышка нас прикрывала, и контейнер был на плаву.
   – Ты чего? – Борис приподнялся на локте, – Хочешь опять влезть в это корыто?
   – Хочу, – она с вызовом вскинула подбородок. – В этом корыте мы уплывем дальше, чем сможем уйти пешком. И безопаснее в нем будет. Хэды охотятся за живыми. Плавучий гроб им даром не нужен.
   – У тебя паранойя, да? – скривился Борис. – Или попали в плечо, а вышибли мозги? Столичные хэды сейчас зачищают Ставродар. У них там добычи выше крыши. Пока все не вывезут…
   – Тихо! – подняла палец чернявая.
   Борис замолчал. Прислушался. Услышал.
   Далекий гул машин. Где-то поблизости проходила трасса.
   И еще – стрекот. Сверху. Ближе.
   Появившаяся на северо-востоке пятнистая вертушка, по всей видимости, сопровождала хэдхантерскую колонну. То ли разведчик, то ли воздушное прикрытие. А скорее всего и то, и другое.
   Судя по направлению движения вертолета, колонна, шла от города. Причем не на север, к столице, а в противоположном направлении. На юг. Вниз по течению реки.
   Легкая и маневренная хэдхантерская вертушка летела низко, широкими зигзагами рыская из стороны в сторону. Явно прочесывает местность, выискивая на земле добычу.
   Хреново! Если хэды пройдут на бреющем полете над берегом, то смогут их заметить.
   К счастью, до ивы, под которой прятались Борис и чернявая, машина не долетела. Вертушка заложила крутой вираж и ушла в сторону. Видимо, замусоренная река пилотов не интересовала. Хэдхантеры так и не увидели две затаившиеся в ивняке фигуры и вытащенный на берег пластиковый контейнер.
   Борис с облегчением выдохнул. Пронесло. На этот раз – да.
   – Видал, – чернявая ткнула острым подбородком вверх, – Ты все еще считаешь, что хэды надолго застряли в Ставродаре?
   Борис не ответил. Он так больше не считал. Хэдхантерская армия, прибывшая из столицы, не теряла времени даром. Пока одни пятнистые зачищали мегаполис, другие разворачивали охоту в ближайших окрестностях.
   – Ты же знаешь аппетиты хэдов, – наседала чернявая. – Должен знать.
   И вновь Борис промолчал. Он знал. Еще как знал. Сам был хэдхантером.
   – Начинаются рейды по пригородным Хуторам, – продолжала чернявая. – Потом пойдет чес дальше. Хэды не уйдут, пока не выгребут все подчистую и не переловят всех, кого можно поймать. Ну? Чего молчишь? Теперь-то понимаешь, что нам нужно уходить?
   Нужно. Уходить, уплывать, удирать… Девчонка права.
   – Стемнеет – поплывем, – пробормотал Борис.
   Отправляться в путь средь бела дня на виду у барражирующей поблизости вертушки он не хотел. Даже в закрытом гробу.
   – А пока весло соорудим.
   Это была вполне уважительная причина для задержки. Раз уж принято решение двигаться водным путем.
   До заката они не перемолвились ни словом. На душе было тягостно и муторно. Атмосфера не располагала к беседам.
   Борис молча мастерил из ивовой ветки весло. Раньше ничем подобным ему заниматься не приходилось, но, как известно, если долго мучаться – что-нибудь получится. И после долгих мучений действительно получилось. Кривая палка. На конце – плетенка из гибких прутьев, отдаленно напоминавшая теннисную ракетку. На упругую плетеную основу Борис намотал кусок выловленного из воды полиэтилена. Затянул веревкой из оторванной полоски ткани.
   Таким инструментом можно было и отталкиваться от берега, и грести по воде. За неимением лучшего вполне можно было.
   Чернявая сидела тихо, привалившись спиной к ивовому стволу и прикусив губу. Девушку беспокоило плечо.
   Где-то вдали прошла еще одна колонна. Над рекой пролетел вертолет. Слава Богу – на приличном расстоянии от их укрытия.
   Борис спустил контейнер на воду, когда землю накрыли сумерки, а от реки поднялся туман. Подходящие условия для скрытого плавания.
   Он прикрепил потрескавшуюся крышку УПК так, чтобы та не мешала грести, но чтобы в любой момент под ней можно было спрятаться. Забросил в лодку самодельное «весло». Помог ослабевшей спутнице перебраться в контейнер. Та едва держалась на ногах. Оступилась. Упала в воду. Плохо. Очень-очень плохо…
   – Тебя как звать-то, чернявая? – спросил Борис.
   Давно уже пора бы познакомиться.
   – Наташа, – прозвучал в сумерках тихий голос.
   Э-э-э, да она и языком-то еле ворочает.
   – Понятно, – Борис улыбнулся. – Наташка-промокашка…
   Промокшая чернявая, села в контейнер. Повернулась.
   – А тебя, пятнистый?
   – Что? – Бориса передернуло. «Пятнистый»! Издевается она, что ли? Какой он, на фиг, теперь пятнистый! Без хэдхантерского камуфляжа. С гладиаторским ошейником под подбородком?
   – Как тебя зовут, спрашиваю.
   – Борис, – угрюмо выцедил он.
   Запрыгнул в лодку-гроб. Оттолкнулся от берега.
   Ну вот знакомство и состоялось…
   – Спасибо, – неожиданно раздалось за спиной.
   Он удивленно оглянулся, но не поймал взгляда спутницы: та опустила глаза.
   – За то, что не бросил – спасибо, – пробормотала она.
   Голос девушки звучал совсем уж невнятно. Борис едва разобрал слова. Благодарить кого-либо чернявая Наташка, явно, не привыкла.
   А может, никто не давал для этого повода.
   Или ей просто очень трудно сейчас говорить.
   Они плыли долго. Промокшие, голодные, вымотанные. При малейшей опасности, нет, при намеке на опасность, прикрывались побитой крышкой и лежали под ней, затаив дыхание.
   Время шло мимо, время проходило сквозь них. Время струилось как вода. Только утекало оно не туда, куда текла река, а куда-то назад, в обратном направлении.
   День сменялся ночью, ночь – днем. Все было как во сне. Или, скорее, как в горячечном бреду.
   Пару раз Борис замечал из-под крышки хэдхантерскую технику и пятнистые фигуры на берегу, а однажды прямо над ними пролетел вертолет. Но хэды не обращали внимания на плывущий по реке погребальный контейнер. Видимо, пятнистым в голову не приходило, что там могут быть живые люди.
   Как-то они проплыли мимо такого же полузатопленного гроба, застрявшего на песчаной отмели. Из пластикового контейнера несло тухлятиной.
   Борис старался держаться посреди реки и лишь при крайней необходимости причаливал к берегу. Иногда они с Наташкой делали привалы в камышах или в густых прибрежных зарослях. Пили только из ручьев, сбегавших к реке. Употреблять грязную речную воду было небезопасно.
   Утолять жажду им удавалось. А вот с пищей было сложнее. На третий день пути Борис поймал на берегу лягушку. Добычу поделили на двоих. Употребили в сыром виде. Огня не было. И было не до брезгливости.
   Потом снова плыли. Убаюкивающее покачивание, плеск и журчание воды, слабость, сонливость… Наташка отключалась все чаще. Рана на плече девушки заживала плохо, и Борис начинал всерьез беспокоиться за спутницу.
   В полубреду чернявая твердила, что надо плыть дальше, не останавливаясь. Борис не собирался слушать девчонку, но как назло по обеим сторонам реки пошли открытые пространства. Ни лесов, ни Хуторов, ни укромных ложбин и оврагов. Пришлось плыть.
   «Ладно, еще одна ночь – и баста!» – решил он про себя.
   Пора было выбираться на твердую землю, искать пищу и убежище, в котором можно отлежаться. На воде они все равно долго не протянут. Да и от Ставродара гроб-контейнер унесло уже достаточно далеко. По крайней мере, очень хотелось на это надеяться.
   Борис не знал, заплывали ли другие гробы в такую даль. Вряд ли вообще-то. Настоящие покойники не умеют, грести, отталкиваться от берега и держаться на стремнине.
   Наташка что-то простонала. Борис ободряюще похлопал ее по руке. Рука девушки была мокрой и горячей.
   «Еще одна ночь, – вздохнул Борис. – Только одна. Ты уж потерпи, чернявая»…
   Он лег рядом, обняв ее и пытаясь согреть своим теплом худенькое дрожащее тело. Задвинул сверху крышку. Но не плотно. Им нужен был свежий воздух. И смотровая щель тоже нужна. А еще, нужно было хоть немного поспать, пока контейнер несет течением.
   Бориса сморило быстро. «Только одна ночь… – еще раз подумал он, проваливаясь в небытие. – Одна. Только…»

Глава 2

   – Цепляй!
   Чей-то негромкий голос. Рядом совсем!
   – Да быстрее ты!
   Сон как рукой сняло. Борис напрягся всем телом. Неужели конец?
   Стук… Кажется – металлом о пластиковую крышку.
   Всплеск. Сдавленная матершина. Приглушенная ругань.
   Контейнер развернуло.
   – Крепче держать надо было, мурло косорукое! Лезь в воду, давай, догоняй теперь! Да живее, пока не унесло!
   Их все же обнаружили. И ими заинтересовались. Борис почувствовал накатывающую волну отчаяния. Кто-то пытался вытащить из воды контейнер, ставший для них плавучим домом. Но видимо, это было не так просто.
   Наташка лежала рядом. И опять – без сознания. Дышит слабо и часто. Перевязанное плечо распухло. Похоже, рана воспалилась.
   Борис приподнял голову. Прильнул к махонькой щелочки между крышкой и нижней половиной контейнера. Ночь. Черный берег, черная вода, чьи-то темные силуэты. Но не похоже, чтобы за контейнером охотились хэды. Слишком уж мало охотников. Двое или трое всего. И снаряга явно не хэдхантерская. Дикие? Но тогда, может быть, не все так плохо?
   А ребятки попались настырные.
   Еще один всплеск. Снова стук о крышку. Скрежет.
   Кажется, их все же зацепили.
   – Вот так! – раздался чей-то шепот. – Держи-держи!
   Переговариваются тихо, опасливо как-то. А раз шепчутся – значит, осторожничают. Значит, скрываются. Значит, точно дикие.
   – Теперь подтаскивай помалу!
   Сильно качнуло. Очень сильно – чуть не перевернуло.
   – Да аккуратнее, мать твою! Аккуратнее! Погоди, дай помогу.
   Опять стук и скрежет. Глухой удар. Похоже, о берег.
   – Я же говорил – гробяра, а ты не верил, – чей-то приглушенный возбужденный голос. – Глянь, похоронная табличка, все как положено. Верняк – гроб!
   – Да вижу-вижу. Далеко же его унесло… Ящики из города редко сюда доплывет. Ладно, хватай с того края.
   – У-у-у, тяжеленный зараза! Что там за туша-то?!
   Чьи-то проворные руки тащат контейнер из воды. Пластиковое днище царапает землю, шуршит по траве. Контейнер, раскачивают, кантуют. Вправо-влево. И – вперед. Вправо-влево. И – вперед…
   – Все, нормалек!
   Контейнер, наконец, оставили в покое. Осматривают, похоже.
   Борис стиснул зубы. Нужно было выбрать, как действовать дальше. Вступать в переговоры и решить дело миром или сначала попытаться уложить «рыбаков» мордой в землю, а разговорчики разговаривать после. А то ведь неизвестно еще, как они отреагируют на мирную инициативу. Эх, жаль, чернявая в отключке. Она бы нашла с дикарями общий язык. Наверное, нашла бы… У Наташки опыт в этом деле имеется. А вот Борис таким опытом, увы, пока не обладал.
   – Гля, сколько трещин на крышке, – услышал он. – Побило-то гробик нехило.
   – Угу. Как только он не утоп-то?!
   Кто-то шумно втянул носом воздух над самой крышкой. Кажется – будто над ухом.
   Удивленное:
   – А ведь и не пахнет, вроде…
   Довольное:
   – И хорошо. Свежий покойничек, значит. Не протух еще. Вкуснее будет.
   «Вкуснее»? Что за хрень?! Борису сделалось не по себе. Надежда на мирные переговоры рассеивалась как дым. Их что же, каннибалы какие-то выловили? Или это шутка такая? Тупая…
   – Ну так че, вскрываем консерву?
   Нет, видимо, не шутка. Разговорчики, доносившиеся снаружи, нравились Борису все меньше. Неужели эти дикари в самом деле готовы жрать труп из гроба?
   – Валяй. Открывай.
   Под крышку вошел заточенный металлический штырь. Борис, спасая глаза, откинул голову назад. Лег затылком на мокрый пластик. Замер. Штырь провернулся. Крышка поддалась. И, наверное, поддалась легче, чем ожидалось.
   – Оба-на! А тут уже открыто, – в голосе говорившего прозвучало изумление на грани шока.
   Крышка контейнера немного сдвинулась. Борис решил не торопиться и не выскакивать сразу, как четр из коробочки, а до последнего косить под покойника. Сил оставалось немного, и их следовало расходовать экономно. Сейчас разумнее выждать, узнать, с кем имеешь дело, понять, сколько вокруг потенциальных противников и где они находятся.
   – Да их тут по ходу двое! Парень и девка, вроде. А я-то думаю, чего так тяжело!
   Возле гроба тоже стояли двое. Только двое. Уже неплохо.
   И точно – дикие. Всем диким – дикие. Грязные, заросшие, вонючие. Вот уж по ком тресовозка плачет!
   – Голубки, мля! – хмыкнул один. – Это что ж, выходит, городские жлобы теперь своих трупаков парами хоронят? Типа, дешевле обходится. И глянь-ка на них: как живые, что один, что другая! Неплохо сохранились, а?
   – Охренеть! – коротко и емко подытожил второй дикарь.
   За время непродолжительного диалога Борис из-под прикрытых век успел разглядеть обоих.
   У одного, плотного и кряжистого, в руках был топор-колун на длинном топорище. Огромный, тяжелый такой топорик. Одного удара будет достаточно, чтобы размозжить человеку голову.
   Другой, длинный и худой дикарь, вооружен подобием копья. Арматурный прут в человеческий рост. На две трети – обмотка изолентой, чтобы не скользила рука. Заостренный конец… Ага, вот этой заточкой, похоже, и вскрывали гроб-«консерву».
   Чернявая застонала прямо в ухо Борису. Очнулась! До чего ж не вовремя! Тихий стон девушки в контейнере прозвучал, как трубный глас.
   Дикари отшатнулись.
   – Ни хрена себе! – растерянно пробормотал тот, что держал арматурину. – Телка-то жива!
   – Ну и хорошо, – глумливо гоготнул другой. – Значит, мясцо свежее. И развлечься с этим мясом можно. Сначала.
   Отпали последние сомнения в том, какая участь им уготовлена. Борис, все еще закрытый крышкой по грудь, незаметно для диких шевельнул рукой. Пальцы нащупали шершавую внутреннюю поверхность пластика. Теперь одно движение – и крышка откроется полностью.
   – Парня проверь, – приказал дикарь с топором. Видимо, в этом тандеме он был главным. – Ткни заточкой.
   Дикий с арматурным копьем чуть наклонился над контейнером. Поднял руку, занося металлический прут.
   Острие было направлено в голову Бориса. Дикарь, похоже, вовсе не собирался выяснять, жив Борис или нет. Он намеревался пробить ему череп. Больше медлить нельзя.
   Борис толкнул крышку. Вскочил…
   Замешательство диких длилось недолго. Но и этого времени ему хватило, чтобы оказаться на ногах.
   – Слышьте, мужики, может, договоримся, а?
   Однако мужики договариваться не хотели.
   – Т-твою ма-а-а!.. – первым опомнился дикий с топором.
   Дикарь бросился на Бориса, целя топором в голову.
   Рубящий удар был мощным, но такие сильные удары предсказуемы. Они, как правило, ведут человека за собой, а не наоборот.
   Борис ушел с линии атаки, а когда лезвие топора просвистело мимо и тяжелое оружие увлекло дикого вперед, он коротко и резко ударил противника под подбородок. С маху всадил ребро ладони в чужое горло.
   Тело дикаря, подавшееся вниз, само наткнулось на опасный удар.
   Сухо хрустнул перебитый кадык. Борис почувствовал, как под рукой сместились хрящевые кости.
   Топор-колун ударил в край контейнера. Чуть не задел голову Наташки. Острый клин расколол основание плавучего гроба. По борту их погребальной лодчонки пошла трещина.
   Топор застрял в пластике. Дикарь, хрипя и задыхаясь, рухнул на землю. Схватившись за горло, он извивался в траве, словно червь. Со стороны казалось, человек душит сам себя. На самом деле дикий умирал. После таких повреждений люди долго не живут.
   – Ах, ты ж, с-сука!
   От дернувшегося в его сторону острия заточки, Борис полностью уклониться не успел. Арматурное копье, целившее в живот, царапнуло по правому боку. Потом – удар под колено. Простой, но действенный, как бьют в палочных боях.
   Борис покатился по земле. Откатился к крышке контейнера-гроба.
   Еще один колющий удар. Его едва не пригвоздили, как жука в коллекции энтомолога.
   Борис перехватил увязшее в земле вражеское оружие. Пихнул противника ногой. Тот отшатнулся. Однако копья из рук не выпустил.
   Дикарю помогла изоляционная обмотка, за которую сподручнее было держать копье-арматурину. Борис, схватившийся за боевой конец заточки, удержать ее не смог. Голый металл выскользнул из мокрых ладоней.
   Они с диким расцепились. Но пара мгновений все же была выиграна. Борис успел подняться на ноги, а когда противник с яростным воплем набросился на него снова – приподнял крышку контейнера.
   Прикрылся ею как щитом.
   Звяк! Стальное острие скрежетнуло по пластику. Ушло вверх. Ударило в шею. Если бы не широкий гладиаторский ошейник – пропороло бы горло. Что ж, и от рабских колодок тоже, оказывается, бывает польза.
   Копье скользнуло в сторону. Дикарь, прущий вперед, словно разъяренный кабан, по инерции подступил вплотную к Борису. Навалился на крышку, схватился за нее свободной рукой.
   Ну что ж…
   Борис отпустил импровизированный щит. И, что было сил, шарахнул по крышке ногой. Так бьют, когда вышибают запертую дверь.
   Пластиковая крышка ударила в голову и туловище противника. Сбила дикаря с ног.
   Тот упал, выронив копье-заточку. Крышка скатилась с берега по мокрой траве. Поплыла, подхваченная течением. Вылавливать ее из воды было некогда.
   Борис бросился за арматурным прутом, но сбитый противник успел схватить его за лодыжку.
   Л-л-ладно! Борис навалился на дикаря. Этого типа надо было добить. Сейчас же! Немедленно!
   Удар. Удар.
   Правой. Левой.
   Кулаком, локтем…
   Он методично и сосредоточенно превращал лицо дикаря в кровавое месиво. И как-то упустил из виду руки. Вернее, одну. Правую.
   Левая рука дикаря постоянно мельтешила перед глазами и пыталась прикрыть голову от сыпавшегося сверху града ударов. А вот правая… Она нырнула куда-то из зоны видимости, зашарила по заплатам и карманам вонючей вытертой и штопаной куртки. И…
   Откуда противник вытащил новое оружие, Борис так и не увидел. Только успел краем глаза заметить тусклый блеск стали.
   Нож! Еще прежде, чем Борис понял, что сжимает дикарь в кулаке и чем размахивает, тело само инстинктивно прянуло вправо. Соскользнуло на землю. Борис извернулся, пытаясь поймать в болевой захват руку противника, режущую воздух.
   И уже не успевая ее поймать.
   Лезвие пропороло штанину, полоснуло по колену и голени. Не очень глубоко, но очень больно. Потом боль пронзила левое предплечье.
   Теплое, липкое заструилось по ноге и руке. Стиснув зубы, Борис перехватил-таки руку с ножом. Но ни обезоружить, ни удержать противника он не смог.
   Сцепившись друг с другом, они перекатились по земле и поменялись местами. Теперь дикарь оказался сверху. Разбитая страшная рожа, нависшая над головой Бориса, скалилась, рычала и хрипела, словно звериная морда. Густая кровавая юшка капала прямо в лицо.
   У дикого словно открылось второе дыхание. Борис же чувствовал, как вместе с кровью, вытекающей из ран, уходят последние силы. Адреналиновый драйв схлынул. Сказывалась усталость и истощение.
   Чтобы отвести от себя нож, пришлось вцепиться в одну чужую руку, сжимавшую оружие, своими двумя. И теперь уже не он бил дикаря. Теперь дикарь лупил его. Противник наносил свободной левой рукой удар за ударом. Борис извивался и, как мог, прикрывал голову предплечьями.
   Но долго ли он так продержится? Вряд ли.
   В глазах мутнело. По телу растекалась слабость. Даже обе руки уже не могли удерживать вражеский клинок на безопасном расстоянии. Ослабевшие руки дрожали и сгибались. Нож приближался к горлу. Все ближе, ближе…
   Борис прекрасно видел это и отчетливо осознавал происходящее. Только поделать ничего не мог.
   Он – нет, но…
   Спасение от неминуемой смерти пришло неожиданно.
   Тупой смачный звук. Сильный толчок в спину дикого… Нет, не толчок – удар.
   Противник, взвыв, шатнулся в сторону. Нож в его руке, удерживаемой руками Бориса, дернулся вправо. По рукоять вошел в землю. Сантиметрах в десяти от лица Бориса.
   Еще один чавкающий звук. С таким металл выходит из пронзенной плоти.
   И еще удар. На этот раз из груди дикого показалось заточенное острие.
   Его же, дикарского, копья!
   Дикарь свалился с Бориса.
   Над ними стояла чернявая. С заточкой в руках. Пошатываясь, сама, едва держась на ногах от слабости, она все же сумела нанести смертельный удар.
   Ее хватило даже, чтобы помочь Борису перевязать раны.
   Потом они медленно приходили в себя. Борис прислушался к своим ощущениям. Нехорошие это были ощущения. Полный триндец и упадок сил! Неподъемной гирей давил на плечи гладиаторский ошейник. Тело оцепенело. И что еще хуже: куда-то подевалась прежняя живость сознания. Мысли словно застыли в киселе из мозга.
   Они с чернявой Наташкой просто молча сидели, вконец обессилевшие и измотанные. Тяжело и хрипло дышали. Тупо смотрели на диких. Один, пронзенный заточкой уже не дергался. Второй – посиневший, с проломленной гортанью тоже затихал. Не было ни сил, ни желания его добивать. И победа не радовала. Проку-то от такой победы!
   Как теперь быть? Что делать дальше? Борис мучительно соображал. И не мог найти ответа.
   Уйти далеко они не в состоянии. Раны, слабость… «Два калеки», – невесело усмехнулся он про себя.
   Снова спускать на воду гроб? Нельзя. Во-первых, упавшую в реку крышку уже унесло течением, а плыть дальше в открытом контейнере слишком опасно. Первая же хэдхантерская сволочь заметит.
   А во-вторых… Борис скосил глаза на торчащий из гроба топор. Колун дикаря безнадежно испортил их плавседство. Отправляться в долгое плавание с такой трещиной в борту – самоубийство. В лучшем случае они смогут переплыть реку. И то не факт. Если они не будут сильно грести и быстро вычерпывать воду, то потонут на стремнине. А какие из них сейчас гребцы и черпальщики? Лишний раз рукой шевельнуть не хочется. Да и чем тот берег лучше этого?
   Судя по всему, они здесь застряли надолго.
   И до чего же сильно, все-таки, давит проклятый ошейник! Отдышаться бы немного, да попытаться для начала снять его на фиг. Действительно, избавление от обременительного напоминания о жизни треса, стало бы хорошим началом.
   Борис улыбнулся. У него появилась маленькая, но вполне достижимая цель. Усталость начала потихоньку отступать…

Глава 3

   – Лежи смирно. – Борис вздохнул поглубже, стараясь сосредоточиться и унять дрожь в руках. – Вот так… Не дергайся. Бью!
   Наташка, подставившая шею под лезвие трофейного дикарского топора, зажмурилась. Замерла.
   Борис не рубил даже. И не собирался. Полагаться на твердость ослабевших рук в столь деликатном деле, было бы неразумно. Тщательно нацелив тяжелое оружие в нужную точку, он просто разжал пальцы и сбросил топор на приложенный к пластиковому гробу боковой выступ широкого гладиаторского ошейника.
   Звяк!
   Попал! Острый край лезвия под собственным весом неглубоко, но все же вошел в небольшой зазор. Борис добавил ладонью по обуху. Саданул, что было сил, вгоняя железный клин колуна в стык на ошейнике. Затем навалился всем телом.
   Вот так… Вжать еще хотя бы на пару миллиметров.
   А теперь, используя длинное крепкое топорище как рычаг, про-вер-нуть!
   Наташка поморщилась от боли, что-то слабо пискнула. Ну да, ошейник, наверное, елозит сейчас по рубцам от ожогов на шее как наждачный камень. Ничего, потерпи малек, чернявая!
   Хрясь! Массивный топор-колун сделал с ошейником то же, что и с бортом плавучего пластикового контейнера. Расколол.
   Раскрывшаяся колодка соскользнула с тонкой Наташкиной шеи. Из пазов и креплений вылетел спиралевидный нагревательный элемент, способный в считанные секунды обуглить кожу непокорному гладиатору. Обнажились старые шрамы, исцарапанные внутренней стороной ошейника.
   Готово.
   – Теперь твоя очередь, – Борис протянул топор Наташке.
   Ту аж качнуло под тяжестью оружия. М-да, совсем слабенькая деваха. И действовать ей придется в основном одной рукой. Левой. От правой сейчас толку мало.
   – Осторожнее там смотри…
   Борис прислонился к контейнеру. Расположился так, чтобы под удар попал ошейник, а не шея. И все же пренеприятное было ощущеньице. Как на плахе. Но не таскать же на себе проклятую колодку, раз появилась возможность от нее избавиться.
   Наташка, взявшись под самое железо, подняла колун над головой Бориса. В голове зароились тревожные мысли. Не напрасно ли он доверился чернявой? Не сглупил ли?
   Если этот тест на доверие будет пройден успешно, можно считать, что они подружились по-настоящему. А если нет? Если номер не пройдет? Если случайно или преднамеренно, но лезвие колуна расколет не ошейник, а его черепушку? Если девчонка просто не удержит топор в руке? Чувство утраты контроля над ситуацией угнетало…
   Солнечный луч, отразившись от поверхности реки, блеснул на лезвии.
   – Отрубишь голову – убью, – не удержавшись, предупредил Борис.
   Звяк! Дзинь!
   Металл ударил по металлу. Лезвие топора отскочило от ошейника. Не попало в зазор. Зато оцарапало кожу на шее.
   – У-у-у, мля! – прошипел Борис.
   Мало ему дырок дикие понаставили, что ли?!
   – Извини, – буркнула Наташка. – Промазала.
   Со второго раза получилось. Топор ударил точно по зазору. Чернявая неловко шарахнула пару раз длинной заточкой по обуху, вгоняя его еще глубже. Потом попыталась расшатать стык.
   Силенок не хватило… Одна рука – не две.
   Борису пришлось помогать. Изловчившись, он тоже перехватил топорище вбитого в ошейник колуна и…
   – Раз, два, три! Давим! – рывком надавил на себя.
   По шее словно провели стекловатой. Широкий гладиаторский ошейник чуть сдвинулся.
   – Да-а-авим! – прорычал сквозь стиснутые зубы Борис, не отпуская топорища.
   Наташка усердно пыхтела над ухом. И замок, наконец, поддался. Ошейник раскрылся. Упал с шеи. Стукнулся о пластик. Сразу стало легче.
   Обломки колизейской колодки полетели в воду. Фу-х, как все же хорошо дышится без этой дряни! Борис с наслаждением повертел шеей. Болит, зараза, но до чего же приятно! Человеком себя чувствуешь. Свободным человеком.
   Дикари-людоеды гады, конечно, изрядные, однако за топорик спасибо им огромадное. Инструмент пришелся весьма кстати.
   Мысли вновь вернулись к парочке, выловившей гроб-контейнер. Борис скользнул взглядом по двум трупам.
   – Как думаешь, Наташ, кто такие?
   – Каннибалы, – Наташка пожала простреленным плечом.
   Поморщилась от боли.
   – Людоеды, – добавила она, словно Борис мог не понять, о чем речь. – Трупожоры.
   – Ну, это-то мне уже ясно. А откуда они здесь взялись? Из какого клана приперлись? Что делают так близко к Ставродару?
   – Ты у меня спрашиваешь?
   – Ну… У тебя все-таки больше опыта дикой жизни.
   – Больше, – она вздохнула. Задумалась ненадолго. – Это могут быть изгои и одиночки, отшельники и отщепенцы без кланов.
   – Среди диких есть и такие? – удивился Борис. Раньше он считал, что дикари вне кланов не выживают. Хотя что он мог знать об их жизни раньше?
   Теперь настало время узнавать побольше.
   – Всякие бывают, – негромко отозвалась Наташка. – И всякое бывает. Одних изгоняют из кланов, другие уходят сами, третьи остаются без клана после хэдхантерских рейдов. Не все и не всегда находят себе новый клан. Не все и не всегда ищут его. Иногда люди пытаются выжить сами. Как могут. А когда человек борется за выживание в ход идут все средства.
   – И человек опускается до каннибализма?
   – Опускается, поднимается – какая разница? – Наташка, раздраженно мотнула головой. – Не нам с тобой об этом судить.
   Борис нахмурился:
   – Что-то я не догоняю. Ты их оправдываешь, что ли?
   Она покачала головой.
   – Я просто объясняю, как обстоят дела в том мире, о котором ты не имеешь представления. Тебе придется привыкать к этому миру, пятнистый. Более того, тебе придется в нем жить.
   В голосе чернявой слышались тоска и злость. Мирок этот явно был не очень уютным.
   – Я давно уже не пятнистый, – хмуро заметил Борис. – Пора бы и усвоить. Не нужно больше попрекать меня хэдхантерским прошлым, ладно?
   Она отвернулась. Он вздохнул.
   – Значит, людоеды – отбросы и остатки разных кланов, – вернулся Борис к теме разговора.
   – Не всегда, – послышался ответ. – Иногда особо бедствующие кланы тоже практикуют людоедство. Но такие быстро исчезают.
   – Почему?
   – Если они не попадают в тресовозки, то истребляют себя сами. В условиях постоянного дефицита пищи и отсутствия табу на каннибализм члены людоедских групп или нарываются на грубость со стороны более сильных кланов, или начинают охоту друг за другом. В этом случае пищевая цепочка замыкается в кольцо. Кольцо становится петлей. Петля затягивается. Самоедство сейчас – верный путь к вымиранию клана. Но голод не тетка.
   – Да уж, это точно… – Борис досадливо крякнул. Упоминание о голоде было неуместным: желудок отозвался долгим урчанием и тупой ноющей болью. Эх, пожрать бы чего-нибудь!
   Сколько времени они уже не ели? Много, очень много.
   А истощенному организму нужно восстанавливаться. Без еды организму никак нельзя. Особенно в таких вот экстремальных условиях. Слабость снова давала о себе знать. Странно, как им вообще удалось справиться с двумя дикарями.
   Борис поднялся. Медленно, с трудом. А раньше бы вскочил на раз-два.
   – Куда собрался? – без особого интереса спросила Наташка.
   – Пойду осмотрюсь. Может, найду что-нибудь пожевать.
   Она скептически усмехнулась:
   – Валяй. Только хэдам на глаза не попадись.
   Борис поднялся по берегу. Каннибалы не случайно прятались именно здесь. Овражистые, побитые ручьями берега поросли густой зеленью. Вдоль речного русла протянулась узкая рощица с молодым подлеском. Тоже, в общем-то, неплохое укрытие. Правда, ничего съедобного там не произрастало.
   Сразу за деревьями до самого горизонта раскинулось открытое пространство. Открытое – значит, опасное. И это были не хуторские поля, сады или огороды, на которых можно хоть чем-то набить брюхо. За рощей лежала холмистая степь, поросшая полынью и ковылем. По степи вилась старая грунтовка. Впрочем, не очень старая: судя по всему дорогой все же пользовались. Но куда она ведет? И как долго придется по ней идти, чтобы хоть куда-то попасть? Увы, для длительного перехода у них сейчас все равно нет сил.
   Обратно Борис вернулся в расстроенных чувствах.
   – Ну и? – спросила Наташка.
   – Ничего, – хмуро ответил Борис. – Вода есть, а вот еда…
   Он вздохнул. Даже лягушек здесь не слышно.
   – Хоть землю жри! – Борис тряхнул головой. Большим специалистом по выживанию в дикой природе он не был. А Наташка?
   Борис покосился на девушку. Чернявая провела с дикими немало времени и должна же была хоть чему-то у них научиться?
   – Понятно… – безнадежно протянула она.
   Судя по ее тону, науку выживания Наташка тоже освоила не так, чтобы очень.
   – Там есть дорога, – вновь заговорил Борис. – Наверное, ведет к какому-нибудь Хутору. Только идти придется по открытому пространству.
   – И далеко мы с тобой, конечно, не уковыляем.
   – Но если все-таки доберемся до Хутора… – начал он и не закончил.
   – Если доберемся? – фыркнула Наташка. – До Хутора? До хэдовской тресовозки – вот куда мы доберемся, если высунемся из «зеленки».
   Борис нахмурился.
   – И что ты предлагаешь? Сидеть здесь и подыхать от голода?
   – Сидеть – да. Подыхать – нет. – Она повернулась к нему. Их взгляды встретились. – Зачем подыхать, если пища перед нами?
   – Что? – не понял Борис. – Какая пища?
   Чернявая кивнула на трупы.
   – Наташа, – Борис ошалело уставился на нее, – Ты это всерьез?
   – Они, – еще один кивок на мертвецов, – ели людей и тем выживали. Теперь наша очередь.
   – Постой-постой! – Борис поморщился от неожиданной и неприятной догадки. – Ты уже пробовала… Ты ела ЭТО?
   Она неопределенно мотнула головой.
   Вообще-то такой ответ можно было истолковать двояко. Возможно, что определенную школу выживания в диких землях Наташка все-таки прошла.
   Еще с минуту они молчали.
   – Ну, так что? – снова заговорила Наташка. Голос ее был тихим и слабым. – Будем подыхать или будем жить?
   «Ну, так что? – отозвалось в голове Бориса, – Подыхать? Жить?»
   Жить-то оно, конечно, лучше, чем подыхать. Но дичать настолько?!
   Борис покосился на трупы.
   Нет, пока он на такое не готов.
   – У нас нет огня! – Борис выдвинул последний неоспоримый с его точки зрения аргумент.
   – И хорошо, что нет, – почти без заминки ответила девушка. – Если бы был огонь, нас бы выдал дым.
   Однако! Чернявая готова жрать сырую человечину? Как мало, оказывается, он знает еще о своей спутнице.
   Борис смотрел на нее долго и пристально. Наташка глаз не отвела. В ее глазах читалась жажда жизни. Жизни любой ценой. А может быть, только такие и выживают в диких землях?
   Потом Борис уловил в ее взгляде что-то похожее на сочувствие.
   – В первый раз всегда трудно.
   Интересно, что бы это значило? Что будет еще и второй раз. И – третий. И…
   Борис почувствовал, как его начинает тошнить.
   – Ты знаешь по себе? – спросил он.
   – Что?
   – Как трудно в первый раз.
   Теперь она все-таки отвела глаза.
   – Так говорят.
   – Да? – недоверчиво хмыкнул Борис. – А что еще говорят?
   – Когда станешь есть, просто не думай о том, что это человек.
   Легко сказать. Он скривился.
   – Спасибо за совет, конечно… З-з-заботливая ты моя.
   Она нервно дернула щекой.
   – Если хочешь – загибайся от голода…
   – Чтобы ты и меня потом сожрала?
   – Ты к тому времени слишком отощаешь.
   Если это была шутка, то очень нехорошая.
   – А у меня будет достаточно сил, чтобы поискать другую еду.
   А вот это верно.
   Борис снова скосил глаза на дикарей. Может быть, девчонка права? Речь ведь идет о жизни и смерти. А мясо, в конце-концов, есть мясо. Любое мясо.
   Большие карие глаза внимательно наблюдали за ним. Надо же, как она его обработала! Как Ева Адама. Но Адаму хоть яблочко райское перепало от искусительницы. А ему… Бр-р-р. Сырая мертвечина!
   – Да, и еще одно, – снова заговорила Наташка. – Никогда никому не рассказывай потом, что пробовал человечину.
   Борис снова поднял на нее глаза. Она говорила так, будто он уже отведал человеческой плоти. Что ж, он был почти согласен на это. А от мысленного согласия недалеко и до поступков, после которых нет возврата.
   – Не рассказывать, говоришь? – он сказал это просто так, чтобы потянуть время.
   – Каннибалов не любят. Дикие могут тебя растерзать. В смысле те дикие, которые не трупожоры. Хотя…
   Чернявая усмехнулась.
   – Хотя, думаю, многие из них на самом деле знают вкус человеческого мяса.
   Прозвучало это, как намек: не теряйся, не смущайся, не тушуйся. Люди делают это.
   Но вот остаются ли они после этого людьми?
   Наташка замолчала, выжидающе глядя на него. Борис не произносил ни слова. Он смотрел не на спутницу – на трупы. Ему нужно было решить для себя: есть или не есть ЭТО?
   Впрочем, можно было поставить вопрос и иначе: жить или не жить?
   Тишину, повисшую между ними, как прогнивший гамак, который вот-вот оборвется, нарушил далекий шум. Сторонний звук пробился сквозь журчание воды и жужжание мух, уже круживших над мертвыми дикарями.
   Борис и Наташка переглянулись. Дискуссия о каннибализме как-то сразу, сама собой, отошла на задний план. Появилась более важная проблема.
   Это был знакомый звук, звук опасности. И он приближался. Секунду или две Борис и Наташка сидели неподвижно, прислушиваясь и на что-то надеясь. Но нет, ошибки быть не могло: ухо уловило рокот моторов. Кто-то ехал в их сторону.
   Они уничтожили следы стычки на берегу так быстро, как только могли. Треснувший плавучий контейнер затащили в камыши. Тела диких сбросили в реку. Запекшиеся пятна крови присыпали землей и забросали травой. Вот так… Если специально не приглядываться, ничего и не заметишь.
   Наташка в качестве трофея оставила себе нож дикаря. Борис забрал копье-арматурину. Топор-колун полетел в воду. Это оружие было слишком тяжелым и неудобным. Особенно для них – измученных и истощенных.

Глава 4

   За происходящим они наблюдали из зарослей на берегу.
   По старой грунтовке в клубах пыли неслась машина. Старенький раздолбанный джип. Такие авто, мощные, на высокой подвеске, часто использовали жители зажиточных Хуторов.
   За джипом мчался пятнистый хэдхантерский броневик-разведчик. Небольшой, низенький, быстрый и маневренный он находился примерно в трех сотнях метров от автомобиля.
   Борис понял сразу: это погоня. Охота это… Что-то вроде тех сафари, в которых ему самому приходилось принимать участие. Правда, тогда они преследовали диких, убегавших на своих двоих. Сейчас же хэды, судя по всему, охотились на хуторян: дикари машинами не пользовались уже давно.
   Кроме разведывательного бронемобиля, никакой другой хэдхантерской техники видно не было. Пока не было. Хотя, больше-то ничего и не нужно.
   На броне сидели три пятнистые фигуры с автоматами наизготовку, но хэдхантеры не стреляли. Понятное дело. Дистанция для стрельбы из подствольников-ампулометов слишком велика. Да и тряска на грунтовке неслабая. И пыль, поднятая беглецами – как дымовая завеса. К тому же шприц-ампула не пробьет ни металлический корпус джипа, ни автомобильное стекло. А если лупить по колесам боевыми, можно ненароком задеть тех, кто в машине. А кому охота портить товар? Нет, хэды явно намеревались захватить беглецов живыми и невредимыми.
   За рулем джипа сидел опытный водитель, а под капотом запыленной машины было упрятано немало лошадиных сил. И все же хэдхантеры уверенно сокращали расстояние, отделявшее их от добычи. Итог гонки можно предсказать уже сейчас. Догонят. Прижмут к обочине. Если нужно – подрежут, бортанут, саданут в упор очередью по колесам. Остановят так или иначе.
   Автомобиль-беглец вдруг резко вывернул с грунтовки и выпрыгнул за обочину. Машину сильно качнуло, она чуть не перевернулась, но быстро выровнялась. Понеслась по бездорожью к реке.
   – А эти, в джипе – не дураки, – пробормотала Наташка.
   – Да? – Борис покосился на нее. – С чего ты взяла?
   – Если они первыми доберутся до воды, то попытаются перебраться на тот берег вплавь. Я бы на их месте так и поступила. Так есть хоть какой-то шанс.
   – Думаешь, есть? Если хэды начнут стрелять…
   Наташка отрицательно мотнула головой.
   – Вряд ли. Им нужны не утопленники, а живые тресы. Стрелять по плывущим они, скорее всего, не станут. Ни боевыми, ни парализующими. Наверное, вызовут подмогу. Вертолет или еще что-нибудь. Или сами попытаются найти переправу. Но на это уйдет время.
   Борис пожал плечами. Может быть, Наташка и права. Но вот доедет ли джип до речного берега – это еще большой вопрос. На степной целине хуторской внедорожник все-таки сильно проигрывал в скорости хэдхантерскому вездеходу, обладавшему большей проходимостью. Дистанция между двумя машинами теперь сокращалась еще быстрее.
   А больше всего Борису не понравилось то, что беглецы направлялись в сторону их с Наташкой укрытия. Нет, ну что за непруха, в самом деле?! Еще не хватало, чтобы невесть откуда взявшиеся хуторяне навели на них хэдов!
   Водитель джипа гнал к реке, не жалея машины. Хэдхантеры не желали упускать добычу. Двигатели ревели, как бешенные, машины прыгали по кочкам, сизые клубы выхлопов мешались с пылью.
   Бухнул одиночный выстрел.
   Ага, стреляют из джипа, из приоткрытого окна. Беглецы оказались не столь уж безобидны. Огрызаются…
   Еще один выстрел.
   Пули пролетели мимо, не причинив преследователям никакого вреда.
   Машины уже ехали по роще. Неслись между деревьев, подминая подлесок. Броневик догонял. Люди в джипе отстреливались. Пока без толку.
   Сократив дистанцию до полусотни метров и зайдя слева, хэды тоже открыли огонь. Шмальнули боевыми.
   Короткая автоматная очередь перекрыла шум двигателей. Полоснула перед машиной косым пунктиром пыльных фонтанчиков и взметнувшейся вверх срезанной травы.
   Попали!
   Борис увидел, как лопнуло левое переднее колесо. Машину, потерявшую управление, швырнуло в сторону, в другую. Заключительный скачек на кочке, попавшей под обод простреленного колеса…
   Джип, набравший немалую скорость, с хрустом, треском и скрежетом влетел в густой ивняк над самым берегом. Ударился о ствол. Посыпались листья и разбитые стекла. Машина застряла в зарослях, как в ловушке. Внутри кто-то стонал и слабо шевелился.
   Пятнистый броневик с триколором на борту остановился метрах в десяти от джипа. Не слезая с брони, охотники снова открыли огонь. На этот раз, правда, хэды били нелеталкой. Борис различил несколько хлопков подствольников-ампулометов. Шприц-апмулы влетели в салон джипа через разбитые окна. С левого боку, сзади…
   Неожиданно распахнулась правая задняя дверь. Пригнувшись, из машины выскочил ребенок лет десяти. Он был единственным, кто еще пытался добраться до реки. Впрочем, отбежать пацану удалось недалеко. Первый хэдхантерский шприц, пущенный вдогонку и отклоненный ивовыми ветвями, воткнулся в дерево над его головой. Но уже второй попал мальчишке в спину.
   Ребенок получил свою дозу парализатора. Споткнулся на бегу. Скатился по береговому склону. С плеском упал в воду.
   Все? Звиздец пацану?
   Нет, так просто мальчишке умереть не позволят. С брони соскочил рослый хэд. Бросился вниз, проламываясь сквозь заросли.
   Верзила пронесся в нескольких шагах от Бориса и Наташки. Борис покрепче сжал трофейное копье-арматурину. Эх засадить бы гаду в спину! Хотя нет, на спине – бронник. Чтобы сразу завалить хэда, попасть надо между воротником бронежилета и каской-сферой. А лучше вообще не ввязываться в драку. Все равно шансы на победу нулевые. Броневик с хорошо вооруженным экипажем – это не два дикаря-каннибала.
   Сбежавший к реке здоровяк вскоре поднялся наверх. В руках пятнистый нес скрюченного и промокшего пацана.
   Спасатель, мать его!
   Хэдхантер шел на них. Борис напрягся. Если их с Наташкой заметят, все-таки придется драться. Так просто снова становиться тресом он не собирается. А у пятнистого как раз заняты обе руки…
   Им повезло. Хэда с ребенком окликнули:
   – Ну, че там? Живой пацан?
   – Живой-живой! – осклабился хэд. И свернул в сторону. – Не успел нахлебаться, сопляк.
   Здоровяк положил мальчишку на землю. Двое других хэдов вытаскивали добычу из джипа.
   Четвертый пятнистый вылез из люка на броню. Уселся на крыше с автоматом наизготовку. И ведь наверняка в хэдхантерской машине был кто-то еще. Определенно, о нападении на этих ребят не стоит сейчас даже думать. Думать сейчас нужно о том, как бы и дальше оставаться незамеченными. Иначе придется разделить судьбу бедолаг из джипа.
   Хэды тем временем извлекли из автомобиля светловолосую женщину и мужчину с разбитым лицом. Потом с заднего сидения достали девочку лет трех. И эту малышку, значит, туда же – в тресы! Хотя чему тут удивляться? Дети считаются выгодным вложением капитала и высоко ценятся на трес-рынке.
   Четверых парализованных людей уложили рядом. Семья, наверное… Все четверо лежат неподвижно, в одинаковой позе. В позе эмбриона. И взрослые, и дети выглядят вполне цивильно. Точно, не дикие. Хуторяне. Свободные, типа, граждане.
   Были.
   После того, как столичные хэды устроили широкомасштабную охоту на улицах Ставродара, свобода хуторян гроша ломаного не стоит.
   Пятнистые вытащили из джипа короткоствольное ружье. Оружие пойманных беглецов перекочевало в броневик.
   Все происходило в непосредственной близости от Бориса и Наташки. Они хорошо видели и слышали хэдхантеров.
   – Да-да, уже догнали, – донеслись до Бориса слова пятнистого, сидевшего на броне. Хэд, засунув руку под каску, прижимал к уху шлемофон. Он говорил громко. Так, невольно повышая голос, разговаривают по рации когда связь не ахти.
   Борис прислушался. Узнать о чем переговариваются пятнистые, лишним не будет.
   – У реки взяли, – продолжал общаться хэд с невидимым собеседником. – Километрах в тридцати от Хутора. Квадрат пятьдесят один – семьдесят восемь. Ага, шустрые, заразы, за оцепление выскользнули…
   Остальные члены группы, притихнув, наблюдали за говорившим.
   – Что? Нет, тресовозка не нужна, сами доставим. Их тут немного. Четыре головы… Да, семейка, похоже. Мужик, баба, пацан, девчонка. Ну а у вас на Хуторе как? Зачистили уже?
   Некоторое время хэд на броне слушал, не произнося ни слова. Потом кивнул. Словно общался не по радио-, а по видеосвязи и собеседник мог увидеть этот кивок.
   – Да, через полчаса будем, – сухо, по-деловому закончил он. – Есть. Конец связи.
   – Чего там? – поинтересовался верзила, выловивший из воды мальчишку.
   – Колонна уходит через полчаса. Надо возвращаться.
   – Много народу настреляли?
   – Полную тресовозку.
   – Круто!
   – Ну дык! Все подчистую ж выгребали. В каждую щель заглянули. Теперь месяц-полтора в этом Хуторе можно вообще не появляться. Ладно, парни, хватит болтать. Грузимся и выезжаем. Бодрее-бодрее!
   Видимо, этот, на броне, был главным. И хотя особой субординации в группе не наблюдалось, его приказы хэды выполняли довольно быстро.
   Парализованных хуторян пятнистые загрузили в броневик через боковые люки. Разбитую машину подожгли. Сами снова полезли на броню.
   Рванули баки. Взметнувшееся пламя охватило джип и иву, в которую он уткнулся. Хэды даже не потрудились слить топливо. Наверное, не было нужды. Кучеряво живут, гады пятнистые! Или просто очень торопятся.
   Любоваться на разгорающийся костер хэдхантеры не стали. Рык мотора, густой выхлоп, грязь фонтаном из-под широких протекторов – и легкий приземистый броневичок сорвался с места.
   – Повезло, – услышал Борис голос хриплый Наташки.
   Он вопросительно глянул на нее. Девушка была бледна. На ее лбу выступили капельки пота.
   – Не заметили, – пояснила она.
   Да, сегодня им, в самом деле, здорово повезло. И не только потому, что охотники их не заметили.
   – Ты слышала: хэды уезжают из Хутора? – спросил Борис.
   Наташка молча кивнула.
   – Территорию уже зачистили. Через полчаса свалят и в ближайшее время не вернутся.
   Еще один кивок.
   – Отсюда до Хутора недалеко. Тридцать километров всего.
   Судя по переговорам, которые вели между собой хэдхантеры…
   Наташка молчала. И больше не кивала.
   – Мы сможем туда дойти, Наташ. Если будем держаться дороги, то…
   – А зачем? – она взглянула ему в глаза.
   – Что? – опешил Борис.
   – Зачем нам туда идти?
   Борис нутром почувствовал ее страх. Сказать по правде, он и сам не горел желанием выходить на открытое пространство, переться к чужому Хутору и уж тем более жить там, но штука в том, что другого выхода у них сейчас попросту нет.
   – И тебе, и мне нужно отлежаться и зализать раны, – твердо сказал Борис. – А в Хуторе есть вода и еду там найти проще, чем здесь.
   – Думаешь, пятнистые что-нибудь оставили после себя?
   Борис пожал плечами:
   – Вряд ли они забрали с собой все запасы и сняли урожай. Хэды охотятся за людьми, а не за харчами. К тому же они приехали из города, а в Ставродаре полно магазинов и продовольственных складов. Сейчас им нет смысла собирать провизию по Хуторам.
   Наташка смотрела на него исподлобья, не произнося ни слова.
   – Возможно, мы с тобой сильно жировать на Хуторе и не будем, но… – Борис покосился на берег – туда, где недавно лежали два мертвых каннибала. – Но все же это лучше, чем жрать человечину.
   – Ладно, – после недолгих колебаний согласилась Наташка. – Как стемнеет – пойдем. Попробуем дойти.
   Судя по всему, ей было совсем хреново. Борис даже начал сомневаться, смогут ли они преодолеть эти три десятка километров.
   Они их преодолели. Дождались ночи и дошли. Доковыляли. Человек – выносливая тварь. Когда дело касается выживания, второе дыхание для него – не предел. Если хочешь жить, если хочешь жить по-настоящему и если видишь при этом реальную возможность спастись, будет тебе и третье, и четвертое, и десятое…
   За дальними холмами открылся вид на небольшой, но и не так чтоб очень маленький Хутор. На внешней границе, у самой ограды поселения Наташка все-таки потеряла сознания. В Хуторской центр Борису пришлось ее тащить на себе. Ничего, дотащил. Человек – тварь двужильная.

Глава 5

   Очнулась чернявая уже в мягкой хуторской кровати. Сразу напряглась, стрельнула тревожным взглядом по сторонам, вопросительно уставилась на Бориса.
   – Успокойся, – посоветовал он. – Мы в Хуторе. Добрались. Здесь никого нет.
   Наташка смотрела на него с недоверчивым прищуром.
   – Мы в безопасности, – как можно убедительнее произнес Борис.
   Так ведь и было на самом деле.
   Наверное, чернявая почувствовала это по его голосу. Вздохнула, расслабилась.
   – Тут спокойно, – добавил Борис. – Тихо. Хорошо.
   – Хорошо, – негромко повторила Наташка. И вздохнула еще раз. – Это хорошо, что хорошо.
   Чернявая помолчала. Потом добавила:
   – Так что, выходит, типа ты меня спас?
   – Ну, типа того, – пожал плечами Борис.
   – Хэдхантер спас треску. Надо же!
   – Перестань, – поморщился Борис. – Я теперь такой же хэдхантер, как и ты.
   – Ты теперь такой же трес, как и я.
   – Ну да. Беглый.
   – Вольный.
   – Дикий.
   Чернявая о чем-то задумалась.
   – Я, кстати, давно жду, пока ты очухаешься, – вновь заговорил Борис.
   – Ждешь? – она выгнула бровь. – Ты же не воспользовался беззащитной девушкой, когда была такая возможность?
   Теперь Наташка смотрела на него как-то странно. Внимательными и озорными глазами. И не понять: шутит? Нет?
   Борис окинул девчонку хмурым взглядом. Всей своей чернявой головой повредилась, что ли?
   – Нет, правда, не воспользовался? – не унималась она. – Ни разу?
   Шуточки… Все-таки это такие шуточки у нее. Или отходняк? Нервное?
   – Не до того как-то было, знаешь ли, – буркнул Борис.
   – Не подкатился под бочек, пока я валялась в отключке? Не овладел подло и коварно? Не помацал даже?
   – Пока сюда тебя тащил – намацался на всю оставшуюся жизнь, – скривился Борис.
   Она улыбнулась.
   – Не бросил. Притащил. И не воспользовался.
   Захихикала.
   Вот счастье-то! Прямо полные штаны!
   – Нет. Довольна?
   – А зачем тогда тащил? – хихиканье перешло в смех.
   Зачем? Хороший вопрос. Наверное, потому, что не мог бросить. А почему не мог – это уже другой вопрос.
   – Столько тащил, тащил и не воспользовался?
   Смех чернявой стал сильнее. Это уже похоже на истерику. Что ж, после всего пережитого оно и понятно.
   Смех вдруг резко оборвался.
   – Ну и дурак, – следующие слова прозвучали на полном серьезе, без тени насмешки.
   Борис аж поперхнулся:
   – Не понял?
   Большие карие глаза смотрели на Бориса снизу вверх. В упор. Улыбки на лице Наташки больше не было.
   – Дурак, говорю, что не воспользовался.
   Пауза.
   Чернявая снова ему улыбнулась.
   – Иди сюда, дурачок.
   Протянула руки.
   Ах, вот как?!
   – Это не…
   – Надо, – шепнула она. – Мне надо, тебе надо. Нам обоим надо расслабиться. Вместе. А это самый лучший способ.
   Ну ладно, чернявая, сама напросилась! А собственно, почему бы и нет? В конце концов, уже достало постоянно бояться, убегать и прятаться. Пора бы выкроить и минутку для более приятных вещей. Для любви вот, к примеру. Пока есть такая возможность. Тем более, если это взаимно. А интересно, это взаимно?
   Да катись оно все! Кровать и Наташка на кровати, а остальное – по боку. С остальным разберемся позже.
   Как оказалось, воспользоваться беззащитной девушкой иногда бывает очень приятно. Хотя не такой уж и беззащитной была чернявая в хуторской постели.
   Месяц…
   Нет, больше. Точно больше. Много больше. Полтора. А впрочем, пожалуй, даже пара месяцев или что-то около того минуло с тех пор, как они поселились в обезлюдевшем Хуторе. Обезлюдевшем, но не разоренном.
   О том, что здесь побывали хэдхантеры, свидетельствовали дыры во внешней и внутренней оградах, с полдесятка высаженных фугасками дверей и пара разваленных стен. Кое-где на штукатурке виднелись следы пуль. Были и следы крови: хуторяне, судя по всему, оказали вооруженное сопротивление. Но отбиться от охотников за живым товаром, конечно, не смогли.
   Под ногами похрустывал расколотый пластик шприц-ампул. На асфальте темнели болванки газовых гранат и валялось несколько убитых псов.
   Хэды приезжали сюда за тресами, и если пятнистые прихватили с собой что-то еще, кроме людей, это было не очень заметно. Ну, разве что нормального оружия отыскать нигде не удалось. Стволы и боеприпасы хуторян хэдхантеры выгребли подчистую. Оставлять такие опасные вещицы, конечно, было бы с их стороны большой глупостью. Что же касается всего остального…
   Хутор был из зажиточных. Провизии здесь хватало. Для Бориса и для Наташки здесь нашлась и одежонка по размеру, и добротная обувь. Хуторяне оказались запасливым ребятами, а хэдов не прельщали крестьянские запасы. В колодцах было полно чистой воды. На полях, огородах и садах, раскинувшихся вокруг хуторского центра, дозревал урожай. Благо, приближалась осень, и подошло время.
   По улицам и за внутренней оградой бродила ошалелая от свободы скотина.
   В общем, живи – не хочу. Борис и Наташка хотели. И они жили. И притом, относительно неплохо жили.
   Время шло не то, чтобы незаметно, но его течение было каким-то размытым и смазанным. Дни наслаивались друг на друга, сливались, терялись. Счет им никто не вел. Не было в том особой надобности.
   Они расположились в хуторской Конторе. Очень удобное во всех отношениях оказалось местечко. С чердака высокого трехэтажного дома через узкие окна-бойницы хорошо просматривалась центральная часть Хутора, обнесенная внутренней стеной, и были видны подступы к внешней ограде. А из просторного хорошо укрепленного подвала Конторы, больше похожего на бункер-бомбоубежище, уходило два поземных хода. Один вел к гаражам на окраине Хутора (видимо, оттуда и сдернули беглецы на джипе). Второй заканчивался за пределами внешней ограды. Таким образом, местные обеспечили себе возможность быстрого отхода и внезапного удара с тыла по противнику, штурмующему Хутор.
   Эти тайные фортификации могли пригодиться в борьбе с дикими. Но когда в селение ворвались хэдхантеры, подземные ходы хуторян не спасли. Борис надеялся, что им с Наташкой повезет больше. Опасность-то никуда не делась.
   В первую неделю в небе над Хутором появилась вертушка, но Борис и Наташка успели вовремя укрыться и не были замечены с воздуха. Потом мимо поселения дважды проходили небольшие хэдхантерские колонны. Один раз на хуторские улицы въехал бэтээр. Соскочившие с брони хэды наспех осмотрели несколько домов. Не особенно, впрочем, усердствуя. Проверка была поверхностной и проводилось, по всей видимости, для галочки.
   Похоже, хэдхантеры были уверены, что Хутор пуст. И, судя по отсутствию старания с их стороны, ближайшие окрестности тоже уже были основательно вычищены. Пятнистые явно не надеялись кого-нибудь здесь найти. Слегка пошарив по центру, не проверив ни чердаки, ни подвалы, хэды удалились.
   Потом долго не было никого. Вообще! Ни одной живой души.
   Тем не менее, Борис и Наташка соблюдали осторожность. Следов своего пребывания в Хуторе они старались не оставлять и даже огня без особой необходимости не разводили. Не расслаблялись, в общем.
   Время, отдых и относительно спокойная жизнь быстро исцеляли. Рана на плече у Наташки затянулась. Зажили следы, оставленные оружием людоедов на теле Бориса. И случилось то, чего не могло не случиться. Они сблизились настолько, насколько вообще могут быть близки мужчина и женщина, живущие вместе и испытывающие – да, определенно, так и было! – симпатию друг к другу.
   И именно в минуту близости они чуть не попались.
   – Что это? – Девичье тело, гибкое и теплое, выскользнуло из рук Бориса.
   Подхватив одежду, Наташка бросилась к окну. С улицы доносился шум.
   Борис тоже вскочил, матерясь про себя и спешно одеваясь. До чего же обидно бывает, когда неожиданно кончается то, что могло бы длиться вечно! Ведь только что, буквально секунду назад, были переплетенные тела, поцелуи, объятия, стоны, страсть, страсть, страсть…
   А еще секунду спустя…
   Хэды появились в Хуторе внезапно и в самый неподходящий момент. Казалось, они возникли отовсюду сразу. Рев двигателей. Свет фар и мощных фонарей. Крики, мат, приказы…
   За машинами шла облавная цепь пехоты. В ночном небе стрекотала вертушка. Хэдхантерский геликоптер выписывал круг за кругом. Широкое пятно света от мощного прожектора металось по улицам хуторского центра, по полям, садам и огородам.
   Борис влез в одежду и тоже прильнул к окну. До Хуторской конторы, на чердаке которой они устроили спальню и наблюдательный пункт, хэды пока не добрались, но это было делом времени. Причем не очень долгого времени.
   Наташка стояла рядом. Дышала чернявая быстро и часто. Борис чувствовал запах ее разгоряченного тела. А еще – нарастающее бешенство. Возбуждение не прошло окончательно: их прервали на самом интересном месте. Но, увы, обстоятельства не располагали к продолжению любовных игр.
   «Ладно, ублюдки, с вас должок!» – решил про себя Борис.
   Правда, этот долг, судя по всему, придется истребовать когда-нибудь потом. Позже. Не сейчас.
   Хутор плотно обложили со всех сторон, и на этот раз его прочесывали основательно, на совесть. Хэды много шумели, словно загоняя дичь, но сами при этом продвигались медленно и осторожно, тщательно осматривая каждую делянку и каждое строение. Опасаются нападения, что ли?
   – А, знаешь, ведь их кто-то здорово разозлил, – вполголоса заметила Наташка. Она тоже уже оделась.
   Борис только вздохнул в ответ. Кто-то разозлил, а отдуваться им. Несправедливо, блин! Что так переполошило хэдов, и кого они надеялись найти в заброшенном Хуторе, было непонятно. Зато было ясно другое: теперь здесь не отсидишься. Лафа закончилась. Нужно было убираться и побыстрее.
   Они не тратили времени даром. Они действовали.
   Схватить оружие. Нож, копье-арматурину. Спуститься вниз, в подвал хуторской Конторы. Взять по паре фонариков, приготовленных предусмотрительными хуторянами на случай нападения. Открыть и запереть за собой дверь подземного хода…
   Потом – бег в темноте, прорубаемой лучами электрического света.
   Они выбрали дорогу не к гаражам, а за Хутор. Наверняка, в окраинном гараже уже хозяйничают хэды. А уйти по-тихому, пешком… Может быть, еще и получится.
   Добежали. Теперь – потушить фонарики перед запертым изнутри и хорошо замаскированным снаружи люком. Отдышаться. Успокоиться. Подняться по невысокой – в три ступеньки лестнице. Тихонько сдвинуть массивный засов. Приоткрыть крышку, стараясь не обращать внимания на осыпающуюся на голову и за шиворот землю. Осмотреться…
   Вроде, никого. Борис первым выбрался наружу.
   Лаз выводил в укромную заросшую ложбинку в паре десятков метров от внешней стены. Здесь можно без особого труда разместить сотню человек. А два беглеца и вовсе чувствовали себя вольготно. Но лишь до поры, до времени.
   Скоро хэды ворвутся в контору, осмотрят все три этажа. И чердак. И спустятся в подвал. Быть может, найдут признаки недавнего присутствия людей. Отыщут подземные ходы. И выходы. А если охотники догадаются, что добыча улизнула у них из-под носа, то непременно снарядят погоню. Так что фора невелика, и нужно её использовать по-умному.
   – Уйдем к реке, – шепнул Борис. – Туда, откуда пришли. Переберемся на другой берег.
   Может быть, они окажутся удачливее, чем те бедолаги на джипе.
   Наташка покосилась на свое плечо. Борис понял ее сомнения: рана-то зажила, но рука еще слабенькая. Сможет ли чернявая перебраться через реку вплавь?
   – В камышах – контейнер, – напомнил он. – Гроб. Поплывем на нем.
   Правда, вот трещина в борту… Ничего, им хоть бы до середины реки добраться, а там уж как-нибудь сами.
   – Хорошо, – кивнула Наташка после недолгого раздумья, – Идем.
   Спасительная ложбинка вывела их в овраг, едва поросший травой. А в овраге…
   Вот облом! Они с Наташкой вжались в землю.
   Поперек широкой балки стояла длинный короб на колесах. Тресовозка.
   Ну все! Пришли. Приехали. Приплыли. Приползли…
   Возвращаться назад – значит, лезть в лапы к пятнистым, хозяйничающим в Хуторе. Выбираться из оврага по лысым склонам – хэды заметят. И вперед дороги нет.
   Хотя… Борис присмотрелся.
   Возле трес-транспорта бродил, попинывая колеса, человек в перепачканном пятнистом камуфляже. Похоже, водитель. В руках – тяжелый гаечный ключ. Автомат на плече, каски нет вовсе. Наверное, оставил в кабине. Держится лицом к тресовозке, спиной к ним. Проводит профилактический осмотр? Или чинит что-то?
   Еще один хэд слонялся неподалеку без дела. Охрана, видать…
   Впрочем, и охранничек вел себя не так чтоб уж очень насторожено. Неторопливо вышагивает перед кабиной туда-сюда. Походняк как у сонной мухи. Автомат на шее, руки расслабленно свисают с приклада и ствола. Чуть затемненное противоударное забрало каски закреплено в поднятом положении так что под тенью импровизированного козырька почти не видно лица. Вообще-то тень – слабая защита. Но на счет того, что ему могут покоцать морду, хэд явно не беспокоится.
   Не похоже было, чтобы кто-то из этих двоих ожидал нападения. Видимо, здесь, в укромном овраге вне Хутора они чувствуют себя в полной безопасности. Ну-ну…
   Двое хэдов – не так уж и много. Сквозь такой заслон можно и прорваться. Попытаться хотя бы.
   «Наследим, правда», – мысленно посетовал Борис. А что делать? Бесплотными духами мимо никак не просочишься.
   Наташка, словно прочитав мысли Бориса, достала трофейный нож.
   – Водила – твой, – шепнул он девушке.
   Чернявая голова склонилась в кивке.
   Вот и славно. Во-первых, водитель находится ближе и поглощен осмотром машины, так что к нему можно подкрасться незамеченным. Во-вторых, он без каски. И, в-третьих, у него автомат за спиной. Пока еще сдернет его с плеча… Да и выглядел он не таким здоровенным шкафом, как хэд-охранник. Справиться с ним будет проще. Наверное…
   Разделившись, они доползли до последнего более-менее надежного укрытия – небольшой полоски кустистых зарослей. А когда охранник зашел за кабину и бросил ленивый взгляд вдоль тресовозки – быстро и бесшумно метнулись каждый к своей жертве.
   Наверное, враг все же почуял опасность.
   Краем глаза Борис видел, как Наташка, почти уже добежавшая до водилы, преодолевает последние метры в прыжке.
   Хэд поворачивается… Наверное, удивлен. Наверное, ошарашен. Его лица не разглядеть. Сейчас водила снова стоит спиной к Борису. Но видно, как он бросает гаечный ключ, как срывает с плеча автомат. И напрасно. Надо было отбиваться сразу – тем, что в руках. Шансов было бы больше. А так…
   Чернявая налетела на пятнистого как дикая кошка. Глухой стук о борт тресовозки. Мелькнувший в воздухе нож. Хрип… Чей? Кто кого?
   Дальше следить за чужим поединком не было ни времени, ни возможности. Второй хэд заметил Бориса.
   До противника оставалось всего ничего, но…
   Но – не добежать уже! Не успеть!
   Впрочем, Борис на это не очень-то и рассчитывал с самого начала. Перехватив заточенную арматурину за середину, он размахнулся…
   Хэд вскинул автомат.
   Поздно!
   На долю мгновения Борис все же опередил противника, применив дикарское копье по назначению. Бросок… Сильный. С разбега. С маху.
   Арматурный прут мелькнул в воздухе. Балансировка у железяки – отвратная, конечно, но с такого расстояния не промахнулся бы даже неопытный копьеметатель.
   Борис, во всяком случае, не промахнулся.
   Длинная заточенная арматурина ударила точно под поднятое забрало. И словно утонуло в густой тени. Острие угодило куда-то в область правого глаза и, видимо, пробило голову до затылочной кости.
   Человек с пронзенным черепом отшатнулся назад. В руках хэда дернулся автомат. Машинально, не целясь уже и не контролируя свои действия, хэдхантер нажал на спусковой крючок подствольного ампуломета.
   Раздался негромкий хлопок. Но плевок пневматического подствольника – это не очередь боевыми, на которую сбежались бы все хэды с Хутора.
   Шприц-ампула воткнулась куда-то в склон оврага за спиной Бориса.
   Хэд упал. Качнулось туда-сюда застрявшее в черепе металлическое копье. Потом арматурина склонилась к земле, неестественно выворачивая голову убитого.
   Борис бросился ко второму хэду. Но там тоже все уже было кончено. Наташка вытирала нож о пятнистую форму. Водитель с перерезанным горлом больше не хрипел и не дергался.
   Борис осторожно заглянул в кабину.
   Если кто-то спрятался в трес-транспорте – им крышка. Но нет, в кабине никого не было.
   Теперь – проверить салон тресовозки…
   Заперто. Не зная кода, замка не открыть. Но, вроде бы, там тоже пусто. Значит, все получилось! Значит – собрать оружие, ноги в руки и…
   – Фига ж себе! – услышал он удивленный голос Наташки.
   Девушка, склонившись над мертвым водителем, внимательно его разглядывала. Знакомый что ли?
   Борис подошел ближе.
   – Чего тормозишь?
   – Глянь сюда, – она указала ножом на лицо мертвеца.
   Борис присел возле убитого на корточки. Поначалу ему показалось, будто вся физиономия хэда – лоб, нос, щеки, подбородок – перепачкана кровью. И не только физиономия. Выбритые виски, шея – тоже.
   Да, кровь на лице, конечно, присутствовала – брызнувший из перерезанного горла фонтан оставил обильный крап. Но это… Странные совершенно одинаковые жирные перекрещенные черточки, образовывавшие замысловатую сетку, покрывали все пространство под волосяным покровом. И это были явно не кровавые потеки. Что-то другое это было.
   Пришла мысль о камуфляжном гриме. Но какой смысл накладывать грим под каску и забрало? Потом Борис подумал, что хэд-идиот зачем-то изрисовал себе всю голову фломастерами.
   Но это была не случайная мазня и не дурацкий рисунок. Приглядевшись внимательнее, Борис понял, что смотрит на татуировку. Броскую, четкую и очень-очень сложную в исполнении. При ближайшем рассмотрении жирные скрещенные линии оказались прихотливым разноцветным узором из сотен переплетенных завитков и закорючек.
   Тонкая работа. Ювелирная, можно сказать. Вряд ли такая наколка была сделана от руки. Тут, явно, использовалась запрограммированная особым образом тату-машина, вроде той, что клеймит тресов ИИН – индивидуальными идентификационными номерами. Такие штуки Борис видел на Ставродарской трес-базе.
   Но метка на голове хэдхантера не имела ничего общего с позорным клеймом-цифирью. Она больше походила на боевую раскраску или некий знак отличия, стилизованный под…
   Что же, все-таки, это такое? То ли буквы «хэ», то ли «иксы», то ли просто косые кресты. Нет, наверное, все же «хэ». Хэдхантер. Четкое и понятное обозначение статуса. Но если так…
   Борис подошел ко второму мертвецу. Выдернул из черепа копье-арматурину. Снял с трупа каску.
   Ну да, и у этого тоже! «Х-х-х-х» по всей голове. Тщательно вытатуированные кресты, идентичные друг другу и совпадающие в мельчайших деталях с узором на голове мертвого водителя.
   – Странно, – пробормотал Борис. – Они теперь метят себя, что ли?
   В его бытность хэдхантером ничего подобного не практиковалось. Но все течет, все изменяется…
   – И что это за фигня такая? – спросила из-за спины Наташка.
   – Сам хотел бы знать, – буркнул Борис.
   Но, впрочем, не настолько уж сильно он хотел этого, чтобы задерживаться здесь надолго. Разгадывать тайны хэдхантерской татуировки было некогда.
   – Возьми у водилы ствол, запасные рожки, гранаты, противогаз и лезь в тресовозку, – распорядился Борис.
   – В тресовозку?! – Наташку передернуло.
   – В кабину, – уточнил Борис, собирая трофеи. – Свалим на машине. Хоть немного времени, да выиграем, пока хэды чухаются на Хуторе. Надеюсь, успеем доехать до реки.
   – Думаешь, нас не заметят?
   – Даже если заметят – это же их транспорт. Водитель получил приказ сменить позицию – что в это странного?
   Наташка задумалась.
   – Но когда пятнистые узнают…
   – Они так или иначе все узнают, – Борис кивнул на мертвых хэдов.
   Трупы прятать – значит терять драгоценное время. И с собой их не возьмешь: в тесную кабину мертвецы не поместятся, а фура, предназначенная для перевозки тресов заперта.
   – Скромничать нам с тобой, Наташа, уже смысла нет. Залезай в кабину и поехали.
   Наташка улыбнулась.
   – Чего скалишься?
   – Да так… Подумала… Беглые тресы угоняют у хэдов тресовозку. Та еще ситуевина.

Глава 6

   Мощный движок тресовозки зарокотал гулко и утробно. В первые секунды Борису показалось, что рев ожившего мотора слышен даже в Ставродаре. Пришлось убеждать себя, что стянутая к хуторскому центру хэдхантерская техника производит больше шума.
   В бронированной кабине трес-транспорта, рассчитанной на одного водителя, для двоих было тесновато. Но это как раз тот случай, о котором говорится: в тесноте, да не в обиде. Борис крутил широкую баранку, пристроив трофейный автомат так, чтобы в любой момент можно было схватить оружие.
   Рядом сидела Наташка. Девушка держала хэдхантерский калаш в руках. Толстые затемненные боковые бронестекла были опущены, окна – обращены в амбразуры. Между собой и девушкой Борис втиснул две гранатные сумки и запасные рожки к автоматам и подствольникам. На приборной доске лежали два противогаза. От копья-заточки пришлось избавиться: длинный арматурный прут только мешал в тесном пространстве кабины. Да и не нужен он уже.
   Борис осторожно, не зажигая фар, выводил тяжелую машину из оврага. Получалось неплохо. В своем первом и последнем хэдхантерском рейде он многому успел научиться. Водить технику пятнистых тоже. Добраться бы сейчас без проблем до холмов, а там уж и до реки рукой подать.
   Увы, без проблем не получилось. По ходу движения, впереди и справа, из травы вдруг поднялись три пятнистые фигуры. Еще двое хэдов вылезли из-за кустов слева. Один, размахивая руками, бросился наперерез тресовозке.
   – М-мать вашу! – зло процедила над ухом Наташка.
   Ну, теперь понятно, почему хэды, приставленные к машине, вели себя так беспечно и охраняли транспорт из рук вон плохо. А чего напрягаться, если Хутор вычесывают густой гребенкой, а тылы прикрыты секретами из внешней линии оцепления. И о тайном подземном ходе они, конечно, понятия не имели.
   – Стой! – закричал бежавший к тресовозке хэдхантер. – Стой, мля, говорю!
   За ним не спеша, с ленцой подтягивались остальные.
   Борис остановил машину, не заглушая мотора. Пришлось остановиться. Чтобы взять в руки автомат. Наташка тоже схватилась за ствол.
   – Наташ, только нелеталкой, – предупредил Борис.
   Стрельба боевыми могла привлечь внимание хэдов из Хутора.
   – Целься в руки и ноги. Если поднято забрало – можно в лицо.
   Бронежилет и каску из ампуломета все равно не пробить.
   – И это… Пусть ближе подойдут.
   Все должно произойти быстро. Приближающиеся к машине хэдхантеры не должны вызвать подмогу.
   Наташка понимающе кивнула.
   – В чем дело, мля?! Куда, мля, прешь?! Мля, кто приказал покидать укрытие?! – засыпал их сердитой скороговоркой хэд, подскочивший со стороны водительской дверцы почти к самой кабине.
   Автоматы в руках хэдов на тресовозку пока не смотрели. Забрала на касках не были опущены. У двоих каски и вовсе болтались на ремнях. Видимо, пятнистые в темноте еще не разглядели, кто сидит за рулем. И, видимо, они даже мысли не могли допустить о том, что в кабине тресовозки мог оказаться дикарь.
   – Я, мля, кого, мля, спрашиваю, мля! А, мля?!
   Разъяренный хэд вскочил на подножку кабины. Сунулся рожей в приоткрытое окно.
   Искаженное от ярости лицо в татуированной сетке. Брызжущей слюной рот. Вытаращенные глаза тупого солдафона…
   – От-мля! – пятнистый, наконец, понял, кто занял кабину трес-транспорта и что за штука направлена ему в морду.
   Глаза хэда стали заметно больше.
   – Привет, – шепнул Борис. – Мля…
   И нажал на спуск подствольника.
   Негромкий хлопок. Пневматический ампуломет выплюнул шприц с парализатором.
   Спасая глаза, хэд резко, скорее, инстинктивно, нежели осознанно, дернулся в сторону. Шприц вошел не в левый глаз, куда целил Борис, а в висок. Под поднятое забрало. Все равно – один хрен!
   Хэдхантер коротко, со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы и кубарем скатился на землю. Свернулся калачиком где-то под правым колесом: видны только согнутые в коленях ноги.
   – Огонь! – приказал Борис, выпуская второй шприц-ампулу.
   И услышал, как Наташка выпускает первый.
   Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп!
   И еще – Хлоп! Хлоп!
   И еще раз – Хлоп!
   Все! Готово! Полдесятка скрюченных фигур застыли в сухой траве. Кажется, хэды даже не успели сообразить, что произошло. Путь был свободен. Правда, следов на этом пути теперь оставлено больше.
   Добивать парализованных и собирать новые трофеи, они не стали. Когда каждая секунда на счету и когда от утекающих секунд зависит спасении собственных шкур, это слишком дорогое удовольствие.
   Борис вдавил педаль газа. Кабину чуть качнуло. Колесо переехало лежавшего внизу хэда. Этому после парализатора точно уже не очухаться. Мля…
   До реки они добрались без приключений. Покидая тресовозку, Борис решил оставить хэдам гостинец. Не пожалел по такому случаю фугаски. Сунул гранату под сидение, привязал изнутри чеку к ручке чуть приоткрытой водительской двери. Потом дверь захлопнул. Теперь любой, кто будет открывать, непременно выдернет кольцо. Взрыв разнесет и кабину и человека. Да и тем, кто будет рядом, тоже мало не покажется.
   Они отыскал в камышах плавучий гроб. Контейнер без крышки и с трещиной в борту лежал на том же месте, где его оставили после стычки с людоедами. Самодельное весло из ивовой ветки и полиэтиленовой обмотки валялось тут же. Авось, еще сослужит последнюю службу.
   Загрузив трофеи, Борис и Наташка оттолкнулись от берега. Плыть было неудобно. Кому-то приходилось грести, кому-то – вычерпывать воду. Но половину пути они все же преодолели благополучно.
   Чего, увы, нельзя было сказать о второй половине.
   Хэдхантерская вертушка настигла их на середине реки. Ночь прорезал свет прожектора. Белый луч мазнул по берегу, отразился от черной воды. Достал плавучий контейнер. Ослепил…
   Вертушка нырнула к реке. Прошлась, как показалось Борису, над самыми их головами.
   Всплески-фонтанчики. Справа, слева. Что-то ударилось о днище контейнера. Разбилось, разлетелось осколками и брызгами.
   «Шприц-ампулы!» – догадался Борис. Нелеталкой бьют! Надеются завалить прямо в контейнере и взять живыми…
   Ну уж нет! В трес-рабство он возвращаться не собирался. Он там уже был, и ему там не понравилось.
   Вертушка пронеслась мимо. То ли качка, то ли вихревые потоки от винта помешали стрелкам на борту поразить две живые мишени с первого раза. Но в следующий раз хэды будут бить точнее.
   Вертолет заходил на второй круг.
   – Ну ладно, с-суки!
   Борис схватил автомат.
   Руки ощутили влагу, но это не беда. Хэдхантерский калаш – надежное оружие. Стряхнув воду с автомата, Борис приложился щекой к прикладу. Прицелился…
   Наташка тоже подняла автомат и держала вертушку на прицеле.
   К плавучему пластиковому гробу снова приближался широкий белый луч. Пятно яркого света скользило по волнистой поверхности реки.
   – Пусть подлетят ближе, – прошептал Борис.
   – Пусть, – согласилась Наташка. – Пусть подлетят.
   Еще ближе, и еще, и еще немного…
   Они больше не гребли. Течение несло их по стремнине, раскачивая и вертя неуправляемое плавсредство. И – плевать!
   Контейнер, из которого никто уже не вычерпывал воду, начал тонуть под их весом и под тяжестью трофеев.
   Тоже – плевать! Лучше утонуть, чем снова надеть трес-ошейник…
   Вертолет подлетел. Поймал в луч света край пластикового гроба. Завис в воздухе. Пора!
   – Пли! – выплюнул Борис.
   И нажал на спуск.
   Наташка тоже открыла огонь.
   Прожектор ударил по глазам и ослепил, но они продолжали стрелять по источнику света даже с закрытыми глазами.
   Шмаляли боевыми. Длинными очередями. Не таясь уже. Чего теперь-то таиться?
   Прожектор погас. В воду посыпалось битое стекло. Попали! Хоть куда-то…
   Вертушка качнулась в воздухе, прянула в сторону, словно обжегшаяся птица. Взвыв моторами, ушла ввысь.
   Наверное, столь яростного сопротивления от двух беглецов, застрявших на куске пластика посреди реки, пятнистые не ожидали.
   Но вертолет уже заходил на новый круг. Правда, теперь – на приличном расстоянии от них. Вытянутый темный силуэт потерялся на фоне пасмурного ночного неба.
   Борис выпустил вверх еще пару коротких очередей. Не особенно надеясь попасть, опустошил магазин до конца.
   – Эй, там, на реке, прекратить стрельбу! – грянул сверху голос, усиленный мощными динамиками.
   Словно глас небесный шел из-за туч. Оглушая, подавляя…
   – Прекратить, или открываем огонь на поражение!
   Ага, как же! Нашли дураков! Борис сменил магазин. Подумал мимоходом: рожок опустел слишком быстро. Следовало экономить патроны. Хотя, с другой стороны, какой смысл? Уже, наверное, никакого.
   Ветер усилился, тучи разошлись. В образовавшейся прорехе, на фоне звездного неба снова можно было различить вертолет.
   На этот раз первой стрельнула Наташка. Борис присоединился к чернявой.
   Очередь, очередь, еще…
   Им ответили. И тоже – боевыми. Хэдхантеры не любили, когда их жизнь подвергалась опасности.
   Охота закончилась. Началась война. На вертушке заработал пулемет.
   Сначала – предупредительная очередь – по воде. Взметнувшиеся у самого борта наполовину уже затонувшего контейнера фонтанчики были теперь гуще и выше. В лицо Борису брызнула вода.
   – Прекратить стрельбу! – снова надсадно потребовал громкоговорители над головой. – Повторяю, немедленно прекратить, или…
   Окончание фразы потонуло в автоматных очередях. Борис шмалял длинными, не жалея патронов. Наташка строчила коротко, в два-три патрона, но часто. Смазанный силуэт вертушки то появлялся в поле зрения, то попадал. По нему били на звук винта и динамиков. Наугад, вслепую. Срезать живучую машину никак не удавалось.
   Кажется, пятнистые осознали, наконец, что беглецы сдаваться не собираются.
   Вторая пулеметная очередь ударила по контейнеру. Теперь огонь велся на поражение. Как и обещали хэды.
   Пули рассекли плавучий гроб надвое. И без того надтреснутый пластиковый корпус раскололся, как яичная скорлупа. Трофеи – автоматы, гранаты, боеприпасы, противогазы – все разом ухнуло в воду.
   Наташка скрылась с головой. Борис тоже провалился в холодную черноту. Выронил автомат, попытался перехватить тонущее оружие за ремень. Не успел.
   Ох, и неуютно же было там, внизу. Пули с глухим ватным звуком входили в воду и маленькими смертоносными торпедками проносились мимо головы.
   К счастью, это продолжалось недолго.
   Стрельба прекратилась.
   Борис вынырнул. Отфыркиваясь и отплевываясь, огляделся вокруг.
   – К берегу! – донесся до него голос Наташки.
   Он едва смог разглядеть чернявую голову на деготьной поверхности реки. Вроде бы Наташка неплохо держалась на плаву. Вроде бы, правое плечо и рука не подводили девчонку. Что ж, уже хорошо…
   – Плыви к берегу! – посоветовала Наташка. – Лучше – под водой!
   Глубокий шумный вдох. Всплеск. Голова девушки вновь исчезла из поля зрения.
   Да, плыть под водой сейчас, в самом деле, предпочтительнее: вертушка барражировала над рекой. Хэды высматривали беглецов. И не факт, что, отыскав их с Наташкой, они снова не откроют огонь.
   Набрав в легкие побольше воздуха, Борис нырнул…
   На берег они выбрались немного ниже по течению. Сразу же выползли из воды под густую зелень. Осмотрелись. Здесь, судя по всему, был настоящий лесной массив. Густой, необъятный. Не чета хилой рощице, выросшей на том берегу.
   Вертушка упрямо кружила над рекой. Однако заметить их с воздуха ночью, без прожектора и в лесистой местности шансов у хэдов было немного.
   На другом берегу прогремел взрыв. Сквозь заслон деревьев и пелену ночи пробились отсветы яркой вспышки. Борис улыбнулся: фугаска! Судя по всему, пятнистые добрались до угнанной тресовозки и кто-то сдуру полез в кабину. Что ж, теперь от трес-транспорта вряд ли будет толк.
   Вертушка устремилась туда, где громыхнуло. И этим обстоятельством следовало воспользоваться.
   – Бегом! – кивнул Борис Наташке. – Дергаем отсюда!
   Они ломанулись сквозь заросли, не разбирая дороги. Пока над головой не стрекочет вертолет, нужно было уйти подальше.

Глава 7

   Давно Борис не чувствовал себя таким уставшим и злым. Еще бы! Два дня бесцельного блуждания по незнакомому лесу! Без оружия (если, конечно, не считать Наташкиного ножа, который не ушел на дно вместе с остальным снаряжением), без жратвы, без нормального сна. Погони, правда, не было. Вроде бы. И все же…
   Все же слишком резким получился контраст после относительно спокойной отсидки на Хуторе.
   Борис покосился на Наташку. Она, наверное, к такому образу жизни привыкла. А ему вот как-то не привыкалось. Что ж, добро пожаловать в новый дикий мир, господин бывший хэ…
   – Стоп! – Борис почти не расслышал выдох-предостережение чернявой, но, явственно, ощутил пальцы, вцепившиеся ему в предплечье и резко дернувшие вниз.
   Повинуясь, скорее, инстинкту самосохранения, чем здравому смыслу, он опустился в траву. Удивленно взглянул на спутницу.
   Та приложила палец к губам и кивком указала вперед.
   Ах, вот оно что! Злость и усталость помешали сразу разглядеть сквозь сплошную зелень нечто, не имеющее отношения к дикой природе, но тщательно пытающееся под нее маскироваться. Нечто оказалось средоточием размытыми пятнами цвета травы и листьев. Но ни травой, ни листьями не являлось. Камуфляж – вот, что это было.
   – Хэд, – одними губами не произнесла даже, а обозначила короткий звук Наташка.
   «Хэдхантер!» – пронеслось в голове Бориса. Их все-таки выследили? Они напоролись на засаду? Ну, чуть не напоролись…
   Но вот что странно. Хэд находился слишком высоко над землей. Он словно парил в воздухе. Или… Или висел, что ли?
   Причем как-то очень странно висел, в какой-то неестественной позе.
   – Дохляк, – ошарашено пробормотала Наташка.
   Да, в самом деле, пятнистый, судя по всему, был мертв.
   Разглядеть его толком через кусты и деревья было непросто.
   Некоторое время Борис и Наташка всматривались и прислушивались. Ничего, вроде. И никого. Да и не станут же хэды вешать своего в качестве приманки.
   Борис решился подойти ближе. Шаг, еще один…
   Наташка, помедлив немного, тоже двинулась следом.
   Еще шаг. Еще…
   Просвет. Открытое пространство.
   Из густой «зеленки» они вышли к старой дороге, тянувшейся через лес.
   Тело в пятнистом камуфляже покачивалось у обочины.
   Хэд. Хэдхантер…
   Они не ошиблись. Мертвый хэдхантер. Казненный, судя по всему.
   Тело висело на обрывке провода. Ногами вверх. Почему так? Да потому что за шею вздернуть его не было никакой возможности: покойник был без головы.
   Однако же! Борис от изумления застыл на месте.
   Мертвец чуть покачивается. Слегка поворачивается… Как в ночном кошмаре. Где-то в районе живота прикреплена картонная табличка. На табличке – жирная корявая надпись из трех букв.
   «Хэд», – прочел Борис.
   Хэдхантер…
   Наташка отошла к лесу. Настороженно огляделась.
   А Борис никак не мог отвести взгляда от трупа.
   Под трупом темнеет пятно. Засохшая почерневшая кровь. Много натекло… Над кровавым пятном и над безголовым висельником роятся мухи.
   Интересно, что стало с головой мертвеца?
   – Глянь-ка сюда! – позвала Наташка.
   Она стояла чуть в стороне – на самой обочине. В траве перед ней тоже роились мухи.
   Борис подошел. Ага, ну вот и голова отыскалась…
   То, что осталось от головы, вернее. Голый череп, ошметки мяса… С головы попросту сняли кожу. Кто? Зачем? Почему?
   Какой-то ритуал, что ли?
   – Ну и что ты обо всем этом думаешь? – Борис повернулся к Наташке.
   Девушка пожала плечами.
   – Не знаю, что и сказать, – она была шокирована не меньше. – Раньше ничего такого не было. Но, похоже, в этом мире кое-что меняется. И, притом довольно круто.
   – Что именно?
   Странно все это было. Очень странно.
   – От хэдов уже не бегут, сломя голову, – ответила Наташка после недолгой паузы. – Кто-то охотится на пятнистых и не хочет этого скрывать.
   – Может, каннибалы? – с сомнением спросил Борис, глядя на освежеванный череп.
   – Вряд ли. Они бы сожрали все. И уж во всяком случае, начали бы не с головы. Нет, тут другое. Это – не остаток пиршества. Скорее, это послание.
   – Какое еще послание? Кому?
   – Хэдам. Послание и знак устрашения.
   Борис покачал головой. Неизвестно как там насчет хэдов, а вот лично его подвешенное на дереве безголовое тело и череп, с которого сняли кожу, устрашали и притом весьма. Не хотелось бы оказаться поблизости, когда этот труп обнаружат хэдхантеры.
   Впрочем, и с теми, кто это устроил, тоже встречаться особого желания не было.
   – Теперь понятно, почему хэды так возбудились и устраивают облавы на заброшенных Хуторах, – задумчиво проговорила Наташка. – Если у них пропадают люди, а на дорогах появляются такие знаки, пятнистые, конечно же, должны были зашевелиться.
   Сзади хрустнула ветка. Борис обернулся, готовясь к драке. Наташка тоже среагировала молниеносно. Выхватила нож.
   Только это им не помогло.
   Из-за кустов вылетело два небольших, но увесистых булыжника. Первый больно ударил Бориса в грудь и сбил с ног. Второй попал точнехонько в чернявую Наташкину голову.
   Борис услышал глухой стук. Наташка, охнув, осела на землю. Упала лицом вниз, широко раскинув руки, словно обнимая сочную траву. В черных волосах влажно блеснула кровь. Наташка не шевелилась.
   Убили? Вырубили? Какой гад?!
   Превозмогая боль в груди, Борис перекатился за трухлявое бревно. Хоть какое-то укрытие от каменных снарядов…
   А ухмыляющиеся «гады» уже выходили из кустов. Дикие. Двое. Джинсы, майки, рваные куртки… Одежда грязная настолько, что маскирует не хуже камуфляжа. На поясе к каждого – по длинному ремню с утолщением посередине. «Пращи», – догадался Борис. Вот из чего были выпущены камешки! Еще он успел заметить мешочки с запасом камней.
   Дикие явно намеревались добить жертву, спрятавшуюся за бревном.
   В руках у одного – того, кто пошире в плечах, покрупнее и идет первым – устрашающего вида тесак. Что-то среднее между разделочным ножом и мачете. Незнакомец вызывал стойкую ассоциацию с мясником, вышедшим со своим рабочим инструментом из-за прилавка прогуляться. «Мясник», – мысленно окрестил его Борис.
   Второй – тощий и долговязый – помахивал длинной цепочкой с тяжелой гайкой на конце. Конец цепи был намотан на кулак подобно кастету.
   Странно было видеть на лице второго дикаря круглые очочки, нацепленные на маленький нос. Стеклышки, правда, треснувшие, а сломанная правая дужка держится на изоленте. Парень, похоже, страдает близорукостью. Однако это не помешало ему метнуть камешек из пращи.
   Дикарь машинально поправил пальцем сползающие очки. Больше всего Бориса поразил именно этот типичный жест очкарика-ботаника.
   Борис поднялся на ноги. Под правой ключицей, куда угодил пращевой снаряд, пульсировала боль. Сильно, но терпимо. Слава Богу, ребра целы. Вроде бы, целы…
   Однако, вставая, он намеренно пошатнулся, демонстрируя, что держится на ногах не очень твердо. Следовало ввести противника в заблуждение, показать, свою беспомощность и неспособность к обороне. Пусть ребята расслабятся. Может, тогда и повезет…
   Тут главное – не перестараться.
   – Чего надо? – прохрипел Борис.
   – Пожрать, – спокойно и как-то буднично ответил очкарик. – Мы с утра у вас на хвосте. Тащимся по вашим следам. Пора бы и перекусить.
   Выходит, за ними следили? Причем, вовсе не хэды. Более опытные, дикие следопыты. И вряд ли менее опасные.
   Дикари приближались. Борис отступал к висельнику. Бросаться в драку вот так сразу, с голыми руками, против двух вооруженных противников было бы по меньшей мере неосмотрительно. К тому же, нужно сначала убедиться, что их действительно только двое.
   – Нет у нас жратвы, парни, – предупредил Борис.
   – Гы! – басовито хмыкнул дикарь с мясницким тесаком. – Есть. Вы сами жратва, братан.
   Хреново! Совсем-совсем хреново! Подтверждались наихудшие опасения. Каннибалы. Трупожоры. Опять… Откуда они только берутся?! Что же их так порасплодилось-то?!
   И ведь снова – двое. Как тогда, у реки. Типа, мы с Тамарой ходим парой, да, мать вашу? Ну, конечно, вдвоем человечинку добыть проще.
   – Ты – жратва и телка твоя, – продолжал мясник, – Хотя она и для другого сгодиться. Ничего так краля у тебя, братан. Такую поиметь надо сначала, а уж потом… Хотя знаешь, потом даже жалко такую жрать будет.
   Трагедия, блин! Душещипательное признание людоеда с тонкой ранимой натурой.
   – Зато мясцо какое нежное! – прицокнул очкарик.
   – М-м-м, с попочки – так особенно, а?! – закатил глаза мясник.
   Очкарик хихикнул.
   Ублюдки! Борис попятился к Наташке. У него уже созрел план действий. Нож чернявой – вот его и ее спасение. Если бы удалось завладеть ножом…
   Для этого нужно потянуть время и, не вызывая подозрений, подойти к оружию.
   – Вам что, этого мало? – Борис кивнул на повешенного пятнистого.
   – Тухлятина, – скривился мясник. – Пойми братан, свежее мясо оно повкуснее будет.
   Ну, кто бы спорил.
   – Если есть свежачок, зачем жрать падаль? – вставил очкарик. – Верно?
   Верно-то оно верно. Но ведь всякая падаль когда-то была свежачком. И если каннибалы не сожрали хэда сразу, значит, Наташка права: не они его замочили.
   – Это ваша работа? – Борис бросил быстрый взгляд на мертвого хэдхантера. – Нет?
   – Не-а, – ответил мясник.
   – Куда щемишься, сука?! – очкарик вдруг выскочил вперед, между Борисом и Наташкой.
   Цепь с гирькой на конце со свистом рассекла воздух. Чуть не задела правую руку.
   Борис уже приготовившийся броситься к Наташкиному ножу, едва успел ее отдернуть. Пришлось отдернуть: с раздробленной кистью толку в драке будет мало.
   Очкарик взмахнул своим оружием еще раз, отгоняя Бориса от чернявой.
   Шустрый малый. И что еще хуже – сообразительный.
   – Ты чего дергаешься, Очко? – а вот мясник тупил.
   – Этот козел нож хотел взять!
   Очкарик поднял Наташкин нож сам.
   – А-а-а, – осклабился мясник в лицо Борису. – Типа, самый хитрожопый, да?
   Кивнул очкарику:
   – Кончаем его. Потом телкой займемся.
   И снова – Борису:
   – Ничего личного, братан. Просто кушать очень хочется. Без обид, лады?
   И нанес удар. Рубанул быстро и резко, наискось – от плеча к бедру.
   Борис не рискнул перехватывать заточенную сталь. Отскочил в сторону и…
   И чуть не попал под кистень очкарика. Едва-едва вывернулся. Увесистая граненая гайка на тонкой, но прочной цепке содрала кожу с левого плеча.
   Сразу видно хорошо сработанный тандем. Дикие действовали четко и слажено. Заходили с двух сторон и наносили удары почти одновременно – так, чтобы жертве труднее было выскользнуть, но чтобы при этом не задеть друг друга. Очкарик, ловко орудовавший длинной цепью с грузиком, загонял жертву под рубящие удары мясника.
   Рано или поздно Борис должен был попасть или под гайку, или под тесак. И скорее – рано, чем поздно. Долгого балета сейчас не получится. Время работало против него, и он прекрасно это понимал. А поэтому не стал тянуть.
   Широкое лезвие блеснуло у самой шеи. Мясник по инерции шагнул вперед, предусмотрительно прикрывая голову левой рукой. Но Борис бить не стал. Сам не стал. Уклонившись в последний момент от тесака, он подался влево – к очкарику, прямо под свистящую в воздухе гайку. Прямо и чуть-чуть в сторону…
   Ему удалось перехватить бьющую руку и цепь. Борис резко рванул оружие на себя. Вырвать намотанную на чужой кулак цепуру, правда, не смог. Да он и не особенно рассчитывал на это. Зато ему удалось изменить траекторию движения кистеня. Гайка со скоростью пули полетела по дуге за его голову, цепь хлестнула по плечу.
   Хрястский стук. Вскрик.
   – Ох!
   Это уже сзади, за плечом и за головой. Получилось!
   Краем глаза Борис успел заметить, как тяжелая гайка, перелетев через поднятую руку мясника, заносившего мачете для нового удара, впечаталась ему в голову.
   Дикий рухнул навзничь. Эх, перехватить бы тесак. Так ведь очкарик с кистенем не позволит. Ладно, зато один противник был на какое-то время выведен из строя. Уже легче.
   Теперь нужно разобраться с другим. Не выпуская цепи из руки, Борис дернул очкарика к себе, намереваясь пребросить его через спину.
   Тот, однако, оказался не так прост. Неожиданно шагнув вперед, он сам сократил дистанцию и первым нанес удар. На челюсть Бориса обрушился обмотанный цепурой кулак.
   Борис успел поднять плечо и прикрыться. Удар прошел вскользь и был, конечно, послабее удара раскрученной гайкой. Но тоже – хорошего мало.
   Клацнули зубы, в глазах заплясали звездочки. Цепные звенья содрали кожу на щеке. От резкой боли Борис на миг ослабил хватку.
   А очкарик – р-р-раз! – уже рвет кистень на себя.
   Цепь резанула по ладони. Кулак пришлось разжать.
   Взмах: очкарик бьет снова.
   Борис присел…
   Гайка просвистела над головой.
   … и резко крутнулся на месте, выбросив ногу.
   Подсечка. Очкарик падает на спину. Борис наваливается сверху, прижимая кистень противника коленом.
   Теперь намотанная на кулак цепь только мешала очкарику: она словно приковала правую руку дикаря к земле. А свободной левой он уже ничего не мог сделать против кулаков Бориса.
   Борис бил почти без замаха, коротко, сильно и быстро.
   Справа-слева, справа-слева…
   Рассыпались по траве стекла очков, разлетелись сломанная оправа и гнутые дужки.
   Отчего-то особенное удовольствие Борис получил, когда разбивал очки на лице дикаря. Наверное, потому что не вязалось одно с другим: эти интеллигентные профессорские очочки и дикарь-людоед, нацепивший их на свой куцый нос.
   А вообще, очкарик оказался хиловат. Долго держать удары он не смог и вырубился после первой же пары. Однако в таких делах нужна надежность и подстраховка.
   Еще два удара, еще два, еще. И еще один…
   Сзади послышалось шевеление.
   Мясник очухался? Быстро что-то, мать его!
   Борис оглянулся. Ну да, так и есть! Дикарь с тесаком поднимается с земли. Лобешник в кровищи, но парень рвется в драку.
   Борис тоже вскочил на ноги. Его сейчас отделало от противника с полдесятка шагов.
   Дикий неожиданно взмахнул тесаком и…
   Борис инстинктивно пригнулся.
   Мясник швырнул в него свое оружие.
   Тяжелый тесак, кувыркнувшись в воздухе, пролетел над головой Бориса и с отвратительным чавкающим звуком вошел в безголовое тело хэда. Глубоко так вошел. Висельник в пятнистой форме качнулся, словно туша на крюке в мясной лавке.
   Офигеть! Борис облизнул пересохшие губы. А ведь мачете это могло вот так же торчать и из него самого, не пригнись он вовремя.
   Дикарь с устрашающим ревом бросился в рукопашную. Но теперь-то все было по-другому. Теперь они дрались на равных. Даже, пожалуй, нет: координация у противника, поймавшего лбом увесистую гайку, все еще была нарушена, и на этот раз преимущество все же оказалось за Борисом.
   Разумеется, он не преминул им воспользоваться.
   Легко уйдя от очень сильного, но не очень точного удара противника, Борис провел мощную боксерскую троечку. Пробил защиту дикого. Снова уложил мясника.
   Бросился к висельнику – вырвать торчащий из тела мертвеца тесак и…
   – Ну, хватит, что ли?
   И остолбенел.
   Ему в лицо смотрел обрез-двухстволка.

Глава 8

   Дикарей-каннибалов все же было не двое. Трое.
   Третий, с ружьем без приклада и обрезанными по самое цевье стволами стоял у кромки леса. Кряжистый, неулыбчивый такой седоватый мужик, уже в возрасте, но еще достаточно крепкий.
   Кроме обреза у него имелось короткое копье, торчавшее из-за плеча наподобие винтовки со штыком. Копье висело на широком ремне, привязанном к толстому древку. Наконечник был сделан из длинного стального штыря, вложенного в специальный паз и намертво примотанного проволокой. Незамысловатое оружие, но эффективное в ближнем бою.
   Впрочем, укороченное ружье в руках дикаря было сейчас все же более серьезной угрозой, чем заплечное копье.
   Зашевелилась, приходя в сознание, Наташка. Села, потирая разбитую голову. Попыталась встать.
   – Сидеть! – обрез в руках дикаря качнулся в ее сторону.
   Чернявая все поняла сразу. Замерла.
   Зато на ноги поднялся мясник. Тряхнул головой. Оскалился – вполне себе даже дружелюбно:
   – Ну че, братишка, обломался?
   – Хватит болтать, – велел дикарь с обрезом. – Кончай их.
   Борис угрюмо зыркнул на него. А что ж сам-то не кончил? Патронов жалко? Или шуметь не хочется?
   Мясник, не торопясь, вразвалочку подошел к висельнику. Вырвал из трупа тесак. Осторожно – понял уже, урод, что имеет дело с опытным бойцом – шагнул к Борису.
   И ведь поделать ничего нельзя! Борис покосился на Наташку, на дикого с обрезом. Со своей позиции стрелок мог держать под прицелом их обоих.
   Но все же подставлять шею под мачете Борис не собирался. Он приготовился к последней драке. Можно попытаться обезоружить мясника и прикрыться им, как щитом.
   Шансов мало, конечно, почти никаких. Его, наверняка, пристрелят. Но лучше уж сдохнуть так, чем покорной овцой. Да и одним патроном у гадов станет меньше. Слабое, а все же утешение.
   И потом… Пока мясник и стрелок отвлекутся на него, может, Наташка успеет… Хоть что-нибудь, да успеет сделать. Может быть.
   Мясник словно угадал его мысли. Ухмыляясь, отошел к Наташке. Решил сначала зарубить ее? Точно!
   Взмах. Блеск заточенной стали над чернявой головой.
   – Ах, ты ж, с-с-су…
   Борис бросился на помощь, прекрасно понимая, что не успевает уже. И что неминуемо нарвется на пулю или картечь.
   Свист. Всхрип.
   – …ка!
   Еще свист. Что-то промелькнуло в воздухе.
   Стон.
   Оба – и мясник с тесаком, и мужик с обрезом – рухнули как подкошенные.
   У первого из спины торчала короткая толстая стрела. Второму еще одна такая же стрела пробила голову. Судя по всему, стрелы прилетели с противоположной стороны дороги.
   Снова дикие? Опять трупожоры? Каннибал у каннибала, типа, жрачку отбирает? М-да, суровые нравы царят среди дикарей.
   Наташка шустро подползла к стрелку с пробитым черепом. Схватила обрез.
   Странно, но ей это позволили. Стрелы больше не летели. Пока не летели.
   Наташка проверила оружие. Выругалась.
   – Пусто!
   Швырнула бесполезный обрез о землю. Что ж, теперь понятно, почему каннибалы не расстреляли их сразу. Ружье без патронов – та же палка. Дикарь-стрелок просто использовал его в качестве устрашения. Блефовал, сволочь, на понты брал. И ведь взял же!
   Но откуда им было знать, что стволы не заряжены?
   А из зарослей на той стороне дороги уже выходили люди. Человек десять. Все – в камуфляже. Правда, большая часть одета не в хэдхантерские штаны и куртки, а в старую армейскую форму еще докризисного образца. На некоторых были охотничьи костюмы и маскхалаты. На спине у каждого – полупустой рюкзак или вещмешок. Трое или четверо – с противогазами, но ни бронников, ни касок ни у кого нет. Понятное дело: лишний вес. С таким по лесам не шибко побегаешь. Да и хэдхантерская форма, у кого она было – рваная, штопанная и явно с чужого плеча. Трофеи? Похоже на то.
   У двоих из гранатных сумок торчат горлышки бутылок, заткнутых тряпками-фитилями. «Коктейль Молотова», судя по всему. Еще одна парочка несет разряженные арбалеты. У остальных – тоже простенькое дикарское оружие. Только один из всей группы держит в руках ствол. Зато какой! Хэдовский калаш – это вам не обрезанная двуствольная бердянка. Тоже, видать трофей, и нехилый притом. Интересно, а есть ли порох в этой пороховнице? Или тоже – так… для понтов больше?
   Незнакомец с автоматом первым перешел через дорогу. Пятнистые штаны и куртка. Гранатная сумка явно не пустая. Противогаз на боку. Армейский нож на поясе. Бинокль на груди. А еще – ни фига себе! – рация. Вот такой дикарь! Хорошо упакован, ничего не скажешь.
   Непокрытая голова. Пристальный взгляд из-под густых кустистых бровей. И плохо сочетающаяся с таким взглядом широкая улыбка.
   Автоматчик скалился им по весь рот. Это был невысокий, широкоплечий, ладно сложенный человек с обветренным лицом. Сколько ему? Тридцатник? Нет, пожалуй, больше. Борис дал бы ему хорошо так за тридцать. И даже за сорок. Хотя… Заросшее, как у моджахеда физиономия, и косматые волосы могли состарить любого.
   – Привет, Натаха! – дикий махнул им рукой. – Давно не виделись!
   Натаха?! Откуда он…
   Борис, разинув рот, перевел взгляд на Наташку.
   – Здорово, котик, – улыбнулась автоматчику чернявая. Помахала в ответ. И вздохнула с явным облегчением.
   Борис ошарашено смотрел то на нее, то на дикаря с хэдхантерским калашом.
   Старые знакомые?
   – Кто это? – шепотом спросил Борис.
   – Так, – неопределенно мотнула головой она. – Один мой бывший.
   Любовник? Вероятно. Их, вроде бы, и принято называть бывшими. Ответ чернявой не понравился Борису. Он сразу почувствовал неприязнь к дикарю с автоматом. Ревность, наверное…
   – Один твой бывший, говоришь? А сколько их у тебя вообще, таких бывших?
   Впрочем, чему он удивляется и на что сердится? Наташка жила у диких. Она – молодая, привлекательная девушка, которой требовалось покровительство, защита и поддержка. Так что все естественно. Объяснимо все.
   – Перестань, – Наташка дернула плечиком. – Только сцен ревности сейчас не хватало! С ним, – чернявая указала взглядом на «котика», – мы давно расстались и снова завязывать отношения меня не тянет. Так что успокойся, ладно.
   Борис вздохнул. Ладно, он постарается.
   «Котик» подошел ближе и Борис узнал кличку кота с калашом.
   – Корень, откуда вы взялись? – спросила Наташка.
   Корень, значит. Ну-ну…
   – С той стороны, – ухмыльнувшись, дикарь ткнул автоматным стволом за дорогу.
   – И что вы здесь делаете?
   – Прячемся, – хмыкнул он.
   Повернувшись к своей кодле, Корень сыпанул порцией приказов:
   – Ну-ка, с трассы все сдернули! Быстро на позиции, пока хэды не заметили. Гарик, постой, ты останься. Возьми стрелков, займитесь трупожорами. Этих двоих жмуров – оттащите от дороги. Тот, третий – живой еще, вроде. Его оставьте. Не трогайте пока, не мочите. Пускай очухается.
   «Перед Наташкой красуется, командир хренов», – неприязненно подумал Борис.
   Дикие шустро убрались с дороги. Группа, вышедшая из леса, вновь растворилась в густой зелени, словно ее и не было. Вслед за Корнем через дорогу перешли только три человека. Двое, арбалетчиков вынули стрелы из тел каннибалов, обтерли окровавленные наконечники и уложили короткие оперенные болты в поясные колчаны. Затем потащили трупы в кусты.
   Третий – рябой рыжеволосый парень, которого Корень назвал Гариком, – склонился над очкариком-людоедом. Тот еще не пришел в себя.
   – В бригадиры выбился, а Корень? – улыбнулась Наташка.
   – Вроде того, – отозвался «бывший». – Я теперь старшой группы.
   – Поздравляю.
   – Спасибо.
   Корень не сводил глаз с разбитой Наташкиной головы. Не с лица – а именно с головы. В глазах его не было ничего, похожего на влюбленность. Старшой дикарей рассматривал кровь в чернявых волосах.
   – Ты вообще как, Натаха? – озабоченно спросил он.
   – Да, лучше всех, – морщась, она притронулась к ране от пращевого снаряда.
   – Сильно досталось? – Странный тон. Сочувствия что-то не слышно. Борис напрягся. Таким тоном не интересуются о самочувствии. Скорее, допрашивают.
   – Терпимо, – Наташка тоже насторожилось. – Ерунда. Заживет. А что?
   – Идти сможешь?
   – Не беспокойся.
   – А бежать?
   – Быстрее тебя.
   Дикий кивнул.
   – Это хорошо, если можешь идти и бегать. Это очень хорошо.
   Нет, определенно было в его тоне что-то, что сильно не понравилось Борису. Да и Наташка явно не в восторге.
   – А если бы не смогла? – прищурилась чернявая.
   – Было бы плохо, – вздохнул Корень. – У меня приказ: не оставлять хэдам ни одного треса.
   – Треса? – Наташка нахмурилась.
   – Ни одного человека, которого хэды могли бы взять в качестве треса, – пояснил Корень. – Кто не сможет или не захочет идти с нами тот… В общем, тот уже никуда не пойдет.
   – Как эти? – она кивнула на каннибалов.
   – Да. В общем, Натаха, советую тебе присоединиться к нам и не задерживать группу на марш-бросках.
   Она внимательно посмотрела ему в глаза. Больше эти двое друг другу не улыбались.
   – Ничего личного, – развел руками дикарь.
   А ведь точно также сказанул и мясник-людоед. Те же самые слова. Борис усмехнулся. Что ж, по крайней мере, теперь можно не опасаться, что Корень отобьет у него девчонку. Убьет, если сочтет нужным – да, но не отобьет.
   – А вы гуманные ребята, как я посмотрю, – холодно, без всякого выражения произнесла Наташка. – Значит, теперь принято мочить тех, кто не с вами?
   Корень пожал плечами.
   – Трупожоры тех, кто не с ними, съедают, – сухо ответил он. – И к себе в компанию не приглашают. Так что мы погуманнее будем.
   – Ну, если сравнивать вас с трупожорами – то да, то конечно.
   Корень скривился:
   – Так я не понял, Натаха, ты с нами или как?
   – А у меня есть выбор?
   – Нет.
   – Значит – с вами.
   – Молодец, – похвалил дикий. – Правильное решение.
   – Только ты так и не ответил, Корень, что вы тут делаете?
   – Ждем.
   – Чего?
   – Может, хэдовский патруль проезжать будет. Авось, клюнет на приманку, – дикий кивнул на безголового висельника – Остановится…
   На приманку? Борис, прислушивавшийся к их разговору, снова насторожился.
   – Правда, вы с этими, – Корень перевел взгляд на очкарика-каннибала, – нам здесь чуть всю малину не испортили.
   – Так это ваша работа? – Наташка уставилась на покачивающийся труп.
   – А то чья! Сбили хэда с патрульного броневичка неподалеку.
   – И что патруль?
   – Предпочел не останавливаться. Мало их было, в штаны наложили. Сквозанули, на фиг. Пока вызвали подмогу, пока та подошла, нас уже не было. Хэда припрятали, сами смотались. Потом вернулись. Сделали, что надо. Подвесили вот. Ждем других пятнистых.
   До Бориса вдруг дошло одно очевидное обстоятельство. Не удержавшись, он влез в чужой разговор:
   – Погоди-ка, как там тебя… Корень. Вы в засаде здесь сидите, что ли?
   – Сидим, – широко улыбнулся ему дикий.
   – И все видели?
   – В подробностях.
   Значит, пока он отмахивался от людоедов, за ним наблюдали из кустиков десяток здоровенных лбов. Вместо того, чтобы помочь или хотя бы шугануть каннибалов, они просто сидели и наблюдали!
   – А раньше не могли вмешаться, мать вашу? – Борис почувствовал, как его накрывает.
   – Не-а, не могли, – Корень продолжал улыбаться. – Хотелось посмотреть, на что ты способен в драке.
   – Посмотреть? – Борис тряхнул головой. – На что я способен? Зачем?!
   – Ну, ты ведь тоже захочешь к нам присоединиться.
   Вопросительной интонации Борис не уловил. Это было сказано, как о деле решенном.
   – Конечно, захочешь, – продолжал дикарь. – А балласт нам не нужен. Зато позарез нужны хорошие бойцы. Натаха, вон, боевая девчонка, я ее знаю. А тебя нет. Тебя в первый раз вижу. Поэтому тебя нужно было проверить.
   Борис поморщился. Опять! Опять кому-то понадобилось проверять и оценивать его бойцовские навыки.
   – Если бы на вас не вышли трупожоры, тебе пришлось бы драться с кем-нибудь из нас.
   Борис вздохнул. Возможно, ему еще это предстоит. Уж слишком грубо шла вербовка. А кстати… Куда его вообще вербовали-то?
   – Вы кто такие, Корень? – напрямую спросил он.
   Что-то подсказывало ему: это не простые дикие. Не те дикие, что были раньше.
   – Мобильная охотничья группа.
   – Чего-чего? – Борис насторожился. – Охотничья?
   Выходит, от одних охотников они с Наташкой сбежали, чтобы попасть к другим?
   – Ага, охотничья. Егеря мы.
   – Какие еще, на хрен егеря?
   – Слышь, Натаха, – Корень повернулся к чернявой. – Твой дружок правда дурак или прикидывается?
   – Прикидывается, – буркнула она.
   Ну, спасибо, подруга… Борис бросил на спутницу косой взгляд. Ему показалось, что за немногословностью она тоже скрывает непонимание, но пока не хочет показывать свою неосведомленность.
   – Какой-то он… – дикарь поморщился. – Дерганный какой-то. Нервный. И глазки бегают. Он часом сам не из трупожоров, а?
   Борис и Наташка переглянулись. Борис вспомнил, как у реки чернявая уговаривала его отведать человечины. И ведь почти уговорила. Слышал бы тогда ее этот дикарь.

Глава 9

   – Ладно, расслабьтесь, – хохотнул дикий. – Шучу.
   – Да я поняла, – без намека на улыбку ответила Наташка.
   – Ну а если без шуток, – дикий тоже вдруг посерьезнел. – Где ты его подцепила?
   Борис снова скривился. Не любил он, когда о нем при нем же говорили в третьем лице. И притом, вот так пренебрежительно.
   – Это еще кто кого подцепил, – недовольно сказал он.
   Но похоже, не был услышан. Дикарь сейчас расспрашивал Наташку и на Бориса не отвлекался.
   – Ну? Откуда он, Натаха?
   – Из этих он, из х-х…
   Подавившись, Наташка откашлялась.
   «Хэдхантеров»? Борис прикусил губу. Как интересно отреагируют на такую новость дикие, имеющие милую привычку обезглавливать хэдов и развешивать их тела по деревьям?
   – … из хуторских, – закончила фразу Наташка.
   – А почему у него шея пожженная, как у тебя? Тоже носил гладиаторский ошейник?
   – Носил, – не стала отрицать очевидного Наташка.
   – Так он хуторянин или гладиатор?
   – Долгая история.
   – Продали в тресы парня?
   – Типа того.
   – Ясно, – хмыкнул Корень. – Короче, не из наших человек.
   – Не из наших. Но я за него ручаюсь.
   Борис глянул на чернявую. А вот теперь спасибо по-настоящему, от души.
   – Ручаешься? – Корень прищурился. – За такие слова отвечать надо, Наташенька, ты в курсах?
   – Я знаю, что говорю, Корень. Он меня из такого дерьма вытащил, которое тебе и не снилось.
   Они обменялись долгими испытующими взглядами.
   – Ну, раз так – другое дело, – дикарь тряхнул шевелюрой. – Натахин друг – мой друг.
   Корень снова повернулся к Борису:
   – Как звать-то тебя, а друг сердешный?
   Борис поморщился. Ишь, дружбан выискался!
   – Борис, – буркнул он.
   – Э-э-э, – Корень тоже скривился. – Ты мне еще по отчеству представься. Погоняло у тебя какое?
   Борис смотрел на него исподлобья. Молчал.
   – Я вот, к примеру, Корень, а не Саша Коренец. Макса Гаркушева, – Наташкин «бывший» кивнул на дикаря, все еще возившегося с очкариком, – мы Гариком называем. А ты? Кто ты такой?
   – Берест.
   – Ну, так-то оно лучше! – удовлетворенно кивнул старшой дикарей. – Бери оружие, Берест. И гордись. Теперь ты не дичь, а охотник.
   Ну да, опять…
   Борис огляделся. Выбор так называемого «оружия», был невелик. Тесак, кистень из цепки и гайки, обрез без патронов, да копье с заплечным ремнем.
   Нет, тесак уже подняла Наташка. От ружейного огрызка без боеприпасов проку нет. Гайка на цепи? Не имея нужных навыков ею, скорее, себе лоб расшибешь, чем врага достанешь. Тем более если враг в хэдхантерских броннике и каске.
   Борис поднял копье. Повесил на плечо. Ничего, сойдет. В конце концов, с похожим оружием он уже имел дело. Заточенным арматурным прутом он завалил возле Хутора охранника тресовозки. А арматурина – то же копье.
   Обрез взял себе Гарик. Гайку на цепи – один из арбалетчиков. Видимо, дикари ценили любое оружие и не привыкли разбрасываться такими вещами.
   – Тебя, Берест, наверное, многому учить придется, – задумчиво проговорил старшой. – Переучивать вернее.
   – Вообще-то знаешь, Корень, – неожиданно встряла Наташка. – я, сказать по правде, тоже кое-чего не догоняю. Введешь в курс дела по старой дружбе?
   – Легко, – пожал плечами дикарь. – Спрашивай, Натаха.
   – Почему вы ушли так далеко от буферки?
   – Вообще-то не далеко, – пожал плечами Корень. – Мы сейчас возле границы.
   – То есть как это? – ошалело пробормотала Наташка.
   Борис тоже вытаращил глаза. По его прикидкам буферная зона между «цивильными» и дикими землями должна начинаться много южнее от этих мест.
   – После того, как столичные хэды вычистили город и Хутора, буферка расширилась, – объяснил Корень. – Некоторые егерские группы уже доходят до окрестностей Ставродара, а кое-кто даже проникает в пригороды.
   Наташка присвистнула. Это было неожиданной новостью не только для Бориса.
   – Так а это… А женщины? Дети? Где сейчас они? – спросила чернявая.
   Пару секунд Корень непонимающе и даже немного настороженно смотрел на нее.
   – Они далеко отсюда, – наконец, сказал он, как о чем-то само собой разумеющемся. – Кочуют по ту сторону буферки.
   – То есть вы сами по себе, а они сами по себе.
   Вообще-то это было странно. Члены любого дикарского клана обычно держались сообща.
   – Они балласт. Здесь они нам мешают. Поэтому они находятся там, – Корень махнул куда-то себе за спину. – Их снабжают всем необходимым из зачищенных хэдами Хуторов, их охраняют.
   – А вдруг рейд? – не унималась Наташка. – Разве пятнистые больше не выходят за буферку?
   – Выходят, – вздохнул Корень. – Еще как выходят. Если возникает опасность, женщин и детей уводят.
   – А если увести невозможно? – спросил Борис.
   – Ну, тогда… – Корень смутился, но лишь на краткий миг. – В общем, охрана приставлена не только для того, чтобы защищать.
   – Чтобы убивать – тоже?
   – Тех, кого нельзя спасти, мы избавляем от участи тресов.
   – Ну, это мы уже поняли, – скривилась Наташка.
   Корень нахмурился.
   – Смерть лучше, чем рабство.
   – Возможно, – и не понять, то ли соглашается чернявая, то ли нет. – Звучит, по крайней мере, красиво. Хотя, на мой взгляд, все же, излишне пафосно.
   – Как есть, так и звучит.
   – Слушай, Корень, а ведь ты говоришь сейчас о людях своего клана. И говоришь так спокойно!
   – Кланов больше нет, Натаха.
   – Что? – Наташка изменилась в лице.
   – Кланов как таковых… отдельных, разрозненных кланов теперь не существует. А если что-то и осталось, то это так, мелочь, – Корень пренебрежительно махнул рукой.
   Мелочь, значит? Борис был ошарашен не меньше своей спутницы. Раньше клановая система представлялась ему единственно возможным способом выживания в диких землях. Видимо, он ошибался.
   – Кланов больше нет, – повторил Корень. И после короткой паузы добавил. – Есть Союз.
   – Союз? – Наташка растерянно захлопала глазами.
   Борис чем больше слушал, тем меньше понимал.
   – Какой еще Союз? – он снова вмешался в разговор. – Чего Союз? Кого Союз?
   – Наш Союз, – ответил дикарь. Типа, ответил. Вроде бы даже с гордостью.
   – Союз нерушимых?
   – Ага, – хмыкнул Корень, – республик свободных.
   Потом убрал ухмылку с лица и заговорил серьезно.
   – Союз кланов. Вот какой Союз. Вот чего Союз. Это больше чем просто кланы. Это мощная структура. От нее мы и действуем.
   На этот раз Наташку прорвало. Вопросы посыпались градом:
   – Кто «мы»? Как действуем? Кто такие егеря? Что такое мобильные охотничьи группы? На кого вы охотитесь – на хэдов или на трупожоров? Почему шастаете под носом у пятнистых? С каких пор нападаете на хэдхантеров? Зачем их вешаете? Что делаете с их головами? Что вообще происходит?
   Корень уставился на Наташку, словно на какую-то диковинку. Дикарь по кличке Гарик тоже изумленно смотрел на чернявую.
   – Слушай, Натаха, вы откуда взялись такие? – произнес, наконец, Корень. – С луны свалились, что ли? Вы ж ни хрена не знаете.
   – Не знаем, – согласилась Наташка. – Вот и просвети.
   Некоторое время Корень смотрел на них с подозрением.
   – Где вы пропадали после того, как федеральные хэды захватили Ставродар?
   – Отсиживались в Хуторе.
   – В каком Хуторе?
   – Какая разница? В зачищенном. На том берегу. Тут река есть…
   – Знаю. И что вы делали в Хуторе все это время?
   – Зализывали раны. Уж, извини, пришлось залечь на дно.
   Оттянув майку, Наташка показала на плече свежий, только-только затянувшийся шрам от пулевого ранения.
   Дикарь кивнул:
   – Понятно.
   Задумался. Заговорил снова:
   – Значит так. Объяснять придется много и долго. Отложим это на потом. А пока сами расскажите, что видели.
   – А чего рассказывать-то? – Наташка пожала плечами. – Попали в облаву на том берегу. Еле-еле унесли ноги. Переплыли реку, ушли от хэдов. Шли два дня. Пришли сюда.
   – Хм, значит скоро здесь могут появиться и пятнистые, – задумчиво пробормотал Корень. – Облавы всегда начинаются на той стороне, а потом перебираются сюда.
   – Хочешь организовать нападение? – спросил Борис.
   – Почему бы и нет? – скользнул по нему испытующим взглядом старшой диких егерей. – Если хэдов не очень много…
   – А если много?
   Корень нахмурился. Повернулся к Наташке:
   – Сколько пятнистых было на Хуторе? Больше трех машин?
   У Наташки вырвался нервный смешок.
   – Вообще-то машин там было никак не меньше полутора десятков.
   – Сколько-сколько?!
   – Это – не считая вертушки и тресовозки. Но о тресовозке мы позаботились.
   – Молодцы, – угрюмо произнес Корень. – Вообще-то надо было начинать с того, сколько хэдов участвовало в облаве.
   – Надо было спрашивать о том, с чего надо было начинать, – огрызнулась Наташка.
   – А что? – усмехнулся Борис. – В чем проблема-то? У вас, вон, я смотрю, самострелы и даже автомат есть. Гранаты опять-таки…
   Корень шутки не поддержал. Или не понял. Его чувство юмора куда-то испарилось.
   – Арбалетчиков в группе только двое, – на полном серьезе ответил он. – У меня в магазине всего три патрона. Гранат нет.
   – А там что? – Борис кивнул на пухлую гранатную сумку. Неужели Корень тоже таскает с собой булыжники, как пращники-трупожоры.
   Корень открыл сумку.
   – Ты, кажется, спрашивала, что мы делаем с головами хэдов? – повернулся он к Наташке.
   И вытащил из сумки… Что-то круглое, темное.
   Борис присмотрелся. Тихонько выматерился. Охнула Наташка.
   Голова это была. Натурально, человеческая голова. Правда, маленькая очень. Неестественно маленькая. Не больше кошачьей. С кулак, наверное.

Глава 10

   Так не бывает! Не должно быть и все тут! Но что-то подсказывало Борису: это не какая-нибудь поделка. Не кусок куклы. Настоящая голова. Только… Размеры вот только…
   Может быть, голова ребенка? Нет, не может. Даже у новорожденных головы больше.
   – Ё-о-о-о! – выдавила из себя Наташка. Она было в шоке.
   – Что? – усмехнулся Корень. – Не видели еще такого?
   – Такого – нет, – признался Борис.
   Корень хмыкнул. Подкинул миниатюрную человеческую голову. Ловко поймал. Жонглер хренов!
   – Ну и как? Нравится?
   Хвастается он, что ли? Чем больше Борис смотрел на голову в руках дикаря, тем больше удивлялся. Точно, голова лилипута! Сама махонькая, но все пропорции соблюдены. Лишь ресницы кажутся неестественно длинными. И жесткий ежик волос топорщится, как иглы дикобраза. А так… Черты лица – вполне себе нормальные. Лицо вообще как живое. Только сероватого какого-то цвета. Темно-серого, если быть точнее. Глаза, рот, нос – все на месте. Правда, веки и губы зашиты. А еще…
   Еще на коже отчетливо выделяется знакомый узор. Усохшая, но проступившая от того еще более явственно хэдхантерская татуировка, состоящая из множества косых крестов. Не было никаких сомнений в том, кому принадлежала эта голова. Стало ясно и кое-что другое. Свое объяснение получила загадка черепа без кожи, который они с Наташкой нашли возле обезглавленного висельника. Судя по всему, в голове, которую держал Корень, вовсе не было черепных костей.
   В памяти Бориса всплывали смутные воспоминания. Где-то он читал. Или видел. Или слышал, может быть. Были такие племена… Какие-то папуасы отрезали головы врагов, а потом то ли высушивали их, то ли вываривали. В общем, делали подобные сувенирчики. Тех дикарей так и называли: охотники за головами. О! Хэдхантеры, между прочим!
   От неожиданной ассоциации Борис на время утратил способность говорить.
   Наташка ее не утратила.
   – Что это такое? – облизнув пересохшие губы, хрипло спросила чернявая.
   – Чучелко, – хохотнул Корень. – Набитая песком сушеная шкура. Кожа то есть…
   Дальнейшей беседы не получилось.
   – Корень, слышь! – позвал Гарик. – Трупожор очухался. Че с ним делать-то? Сразу мочкануть или как?
   В самом деле, очкарик зашевелился. Впрочем, теперь он был без очков. Разбитые стекла и сломанные дужки валялись рядом. На лице сочились кровью порезы от осколков.
   Придя в себя, каннибал в ужасе уставился на голову в руках Корня. Видать, не таким уж и плохим было зрение у людоеда.
   Корень хмыкнул. Спрятал голову обратно в гранатную сумку. Подошел к пленнику.
   Тот прикрылся руками. Заскулил тихонько:
   – А-а-а!
   – Не боись, твоя черепушка нам не нужна, – тяжелая ладонь Корня хлопнула каннибала по затылку с такой силой, что парень уткнулся мордой в землю. – У тебя все равно нужных меток нет.
   Нужных? Для чего нужных? Борис переглянулся с Наташкой. Судя по всему, речь шла о хэдхантерских крестах. Но какое они имеют значение для членов дикарского Союза?
   – Кто ты? – склонился над пленником Корень.
   – А-а-а? – очкарик соображал с трудом. То ли мозги ему отшибло напрочь, то ли парень просто сильно тормозил от страха.
   – Как звать-величать? – пояснил свой вопрос Корень. – Кликуха у тебя какая?
   – А-а-а-очко, – проблеял очкарик без очков.
   – Понятно. Ну и откуда ты, Очко, такой взялся?
   – Я… я… это… – перепуганный каннибал никак не мог совладать с собственным языком.
   – Какой клан? – помогал ему наводящими вопросами Корень. – Откуда пришли?
   – Мы не клан. Нас трое. Всего. Из разных кланов.
   – Из каких?
   – Кры… кры… крылощевские, Кашанские, Милорютинские…
   – Кашанских знаю, – нахмурился Корень. Он то ли говорил сам с собой, то ли вводил в курс дела Бориса и Наташку. – Так себе мелочь. Но с гонором, тля. Я думал, мы их всех уже давно того…
   Корень сделал многозначительную паузу.
   – И о Милорютинских слыхал. Эти посолиднее были. Тоже не захотели примкнуть к Союзу. За что и поплатились. Да, Очко?
   Каннибал коротко и судорожно кивнул. Борис слушал и мотал на ус. Выходит, тех, кто не желает становиться частью непонятного Союза, ждет не самая приятная участь. Ну да, Корень ясно дал понять: кто не с нами, тот против нас.
   – Зато ни кашанцы, ни милорютинцы теперь тресами не станут, – повернувшись к Борису и Наташке, резюмировал старшой егерей. – Мертвяков в тресы не берут.
   Он снова перевел взгляд на пленника:
   – Ну а Крылощевские – это кто такие?
   – Это наши, – сник Очко. – Я из них. Был…
   – Из клана выгнали, что ли? – фыркнул Корень. – Натворил чего?
   Очко помотал головой.
   – Нет. Попали под хэдхантерский рейд. Клан увезли в тресовозках. Я один только остался.
   – Тьфу ты! – в сердцах сплюнул Корень. – И много вас было?
   – С полсотни.
   – Полсотни тресов! – Корень неодобрительно прицокнул – Мать вашу! Лучше бы Союз до вас раньше добрался!
   Очко вскинул было голову, но возражать не стал. А, судя по всему, хотелось…
   – Значит, в стайку сбились? – продолжал допрос Корень. – Людоедничаете? Трупожорствуете? Сами по себе, типа? Шакальничать решили, да? Самым легким путем пошли?
   Очко молчал. А что он мог сказать?
   – Дай-ка угадаю… Из буферки двинули, потому что Союза боялись. А здесь, думали, авось, пронесет, да? Думали, если на пятнистых нарветесь, хэды убивать все равно не станут? Думали, лучше в тресы, чем в могилу?
   Корень словно специально себя накручивал. Голова пленника втягивалась в плечи.
   – Ну что молчишь, Очко? Куда язык засунул?
   Пленник снова не ответил.
   Дернулся в сторону в отчаянной попытке сбежать, но лишь нарвался на пинок Гарика. Вырваться он конечно не смог.
   – Ты че борзеешь? – Гарик еще раз саданул пленника под ребра.
   – Очко не борзеет. Очко играет – скривил губы Корень. И задал совсем уж неожиданный вопрос:
   – Кем был раньше?
   – Кто? – людоед поднял на него перепуганные глаза. – Я?
   – Ты.
   – Когда раньше?
   – До кризисов.
   – Менеджер, – растерянно пробормотал Очко.
   Корень усмехнулся.
   – Менеджер? Ну и что же ты делал, менеджер?
   – В каком смысле?
   – В прямом. Чем занимался?
   – Ну… – глаза парня затравлено бегали. Он явно не понимал, к чему затеян этот странный разговор.
   – Ну?! – поторопил Корень.
   – Ну… – пленник пожал плечами, – офис…
   Корень вздохнул. Опять повернулся к Борису и Наташке.
   – Вот-вот, вся страна у нас была «ну офис». Привыкли торговать чужим барахлом, качать нефть за границу, делать бабло из ничего не стоящих бумажных фантиков, плодить бюрократов, да таких вот менеджеров. «Ну офис», мать их!
   Корень перевел взгляд на зашуганного каннибала. Зыркнул – как дубиной припечатал.
   – Офисный планктон, да? Да, я тебя спрашиваю?!
   И снова Очко не смог выдавить ни слова. Только нервно кивнул.
   – Планктон пожрал кита, – с ненавистью произнес Корень.
   Борис удивленно посмотрел на предводителем диких. О чем это он? Об экономике, никак…
   – Простейшие всегда выбирают самый простой путь, – процедил Корень. – Простой и легкий.
   А это уже о чем-то другом…
   – И теперь вот тоже выбрали, – продолжал Корень. – Человечину жрать. Вкусно, а?
   Он навис над пленником. Очко был бледен, как снег.
   – Встать! – рявкнул Корень.
   Сам подняться пленник, наверное, не смог бы, но Гарик ловко вздернул людоеда на ноги. Очко весь съежился от страха. Сжался. Скукожился. Действительно, впечатление было такое, будто каннибал стал меньше. Как та голова в гранатной сумке.
   Корень подошел к висельнику в пятнистом камуфляже. Кивнул на безголового хэда:
   – Глянь на его руки, менеджер. У мужика ладони в мозолях. Такие мозоляки годами натирают. Сразу видно – работяга. Пахал всю жизнь. Не прохлаждался под кондиционером, как некоторые, не перекладывал бумажки, не сидел в Интернете и не гонял целыми днями в компьютерные игрушки.
   Корень повернулся к Очко.
   – Это тебе не «ну офис». Этот хэд раньше нормальным мужицким делом занимался. И вот что я тебе скажу: в заднице мы оказались не из-за таких, как он, а из-за никчемных паразитов вроде тебя, Очко.
   «Что это?» – не мог взять в толк Борис. Проявление классовой ненависти? Поиск виновных в череде экономических кризисов? Запоздалый, слепой и судорожный поиск, когда всех – под одну гребенку…
   – Мужик, правда, тоже ссучился и выбрал паскудный путь, – продолжал Корень. – Пошел в пятнистые, ублюдок. Но он хотя бы людей не жрал. А ты…
   Глаза Корня горели. Каннибала била дрожь.
   – А ты – жрешь! Жрешь, спрашиваю?!
   Очко выхрюкнул что-то нечленораздельное.
   – Четче отвечать! – потребовал Корень. – Жрешь? Только не виляй и не вздумай отпираться – хуже будет! Ж-ж-жрешь, сука?
   – Д-д-да, – едва расслышал Борис слабый дрожащий голос.
   Каннибал понял, что его конец близок.
   – Ну так жри!
   Вырвав людоеда из рук Гарика, Корень пихнул пленника мордой в висящий вверх ногами безголовый труп. Засиженный мухами и уже начинавший пованивать.
   Влажный почерневший срез на шее хэда оказался как раз на уровне лица Очко. Потревоженные мухи, тяжелые, жирные и зеленые, разлетелись с возмущенным жужжанием.
   – Жри, я сказал! – потребовал Корень.
   В наступившей тишине звонко лязгнул автоматный затвор.
   Неужели Корень патрона не пожалеет? Но тогда почему бы сразу не пристрелить каннибала? Зачем весь этот спектакль?
   – Давай, жри-и-и!
   Очко всхлипнул раз, другой. И начал…
   Жрать начал.
   Плача и трясясь, человек, окончательно утративший человеческий облик, отгрызал от раны на шее висельника подсохшую сукровицу, протухшее сырое мясо и клочья кожи. Кривился, но жевал, жевал через силу. И – тьфу ты, мерзость какая! – глотал.
   По щекам, порезанным стеклами очков, текли слезы, но менеджер-каннибал не останавливался. Челюсти работали…
   Борис отвернулся. Он не мог на такое смотреть. К горлу подкатывал тошнотворный ком. От одной мысли о том, что там, на реке, едва выбравшись из плавучего гроба, он сам едва не согласился есть людей, хотелось вырвать.
   – Планктон пожрал кита… – снова повторил Корень свою странную фразу. Сказал неторопливо, зло, четко и вдумчиво.
   А после – нанес удар. Быстро и резко. И точно. И сильно. Очень.
   Так бьют, когда хотят убить.
   Приклад калаша впечатался под затылок пленнику. Хрустнули шейные позвонки. Очко ткнулся лицом в погрызенную рану. Перепачкался. Упал. Дернулся несколько раз. Голова нелепо мотнулась на перебитой шее. Каннибал затих.
   Над ним медленно покачивалось мертвое тело в пятнистом камуфляже.
   Охотник за человеческими головами казнил пожирателя человечины. Самосуд свершился. Самосуд или все же справедливая кара?
   – Убрать падаль, – приказал Корень Гарику и двум арбалетчикам.
   Голос его был усталым и бесцветным.
   Очко утащили за кусты – туда, где уже лежали два трупа.

Глава 11

   – Давить надо такую мразь, – процедил сквозь зубы Корень.
   – Можно было его просто прикончить, – заметил Борис. – Сразу.
   И осекся под взглядом Корня.
   – Нельзя, Берест! Просто и сразу – нельзя. Нужно давить. Для этого полно причин.
   Недолгое молчание, а потом…
   – Во-первых, бегущие от Союза трупожоры – это легкая добыча для хэдов, – принялся объяснять Корень, хотя ни Борис, ни Наташка не требовали объяснений. Он словно оправдывал свой поступок в собственных глазах. – А легкая добыча рано или поздно попадает в тресовозки и подпитывает трес-трафик. Во-вторых, эти выродки доставляют неприятности нам, – Корень поморщился. – Могут напасть на разведчиков, на отставших или заблудившихся егерей. В-третьих, они сжирают мертвых хэдов, которых мы вешиваем у дорог, чтобы показать пятнистым, что их ожидает. Ну, и в-четвертых…
   Корень задумался на пару мгновений.
   – В четвертых, тварей нужно давить, просто потому что их нужно давить, – закончил он.
   Снова повисла пауза. И снова Корень заговорил:
   – Человечина… Мясо, которое легко добыть. К нему привыкаешь. А так нельзя.
   Ну да… Простая такая, незатейливая мораль нового зарождающегося на диких землях общества, именуемого Союзом кланов.
   – Людоедствовать, значит, нельзя, а делать из человеческих голов побрякушки – можно? – Борис скользнул взглядом по гранатной сумке на боку Корня.
   – Головы нужны для дела, – сухо ответил тот.
   Вообще-то, если рассуждать непредвзято, то и каннибализм, кое-кому нужен для выживания, как бы мерзко это ни звучало. Впрочем, Борис решил проявить благоразумие и не распространяться на эту опасную тему. Он заговорил о другом. О том, что его заинтересовало больше.
   – Для какого такого дела могут понадобиться сушеные человеческие головы? – спросил Борис.
   Если дикарь и хотел ему ответить, то не успел.
   – Корень! – ожила рация на поясе старшого. – Вызывает пост один!
   Корень вытащил из чехла трубку с антенной.
   – Корень! Корень! – хрипло взывала рация. – Прием…
   Щелчок, писк. Корень нажал тангетку, поднес микрофон ко рту.
   – Слушаю, пост-один. Прием.
   – Корень! Воздух! Наблюдаю вертушку на юго-востоке. Летит над дорогой. Направляется в вашу сторону.
   Борис поднял голову. Небо было чистым. Отсюда вертолета не видно и не слышно. Но, судя по всему, у диких имелись дальние дозоры, предусмотрительно расставленные вдоль дороги. Да, воевать егеря Союза умели. И воевать, и охотиться.
   – Быстро в укрытие! – приказал Корень Борису и Наташке. – Да не на эту – на ту сторону!
   Они перебежали дорогу. Нырнули за обочину. Вломились в «зеленку». Ох, и навалено же тут всего! Борис чуть не переломал ноги. По таким буеракам, наверное, легче будет уйти от погони. Не мудрено, что Корень решил устроить засаду именно здесь.
   – Туда!
   Старшой толкнул их к бурелому на небольшом пригорке.
   Ого, знатное укрытие! Всем, блин, укрытиям укрытие!
   Засадное лежбище егерей впечатляло. Под огромными трухлявыми стволами и вывороченными пнями, заваленными кучами хвороста, поросшими непролазным кустарником и молодыми деревцами, располагались несколько неприметных нор, в которых без труда могла расположиться вся группа Корня. Тайные лазы закрывал густой шиповник. Колючие кусты приподнимались при помощи подложенных под дерн решеток, сплетенных из гибких ветвей.
   Хитро придумано. Хитро и надежно. Даже если враг будет стоять над головой, все равно ничего не заподозрит.
   Корень, приподняв один из шипастых кустов, велел Борису, Наташке и Гарику лезть в темную нору. Сам старшой с двумя арбалетчиками скрылся в соседнем лазе.
   Из-под бурелома-блиндажа дорога хорошо просматривалась. И простреливалась, надо полагать тоже. Но пока смотреть особенно было не на что. Разве что на безголовое тело в камуфляже. Казненный хэд висел как раз напротив. Вокруг среза на его шее снова вились мухи.
   Бориса чуть не стошнило, когда он вспомнил, как Очко ткнули туда мордой.
   – Слышь, Гарик, а чего Корень так лютовал над очкариком? – шепотом спросила Наташка. Ей, похоже, тоже была не совсем понятна бессмысленная жестокость старшого.
   – От группы отбилась его девчонка, – так же тихо ответил тот. – Трупожоры ее сожрали. Мстит, короче, Корень. Нравилась она ему сильно.
   Ну-у-у, тогда все ясно. Борис покосился на Наташку. Вовремя ты, чернявая, порвала со своим «котиком». А то ведь могли бы и тебя сожрать.
   Сверху послышался знакомый стрекот. Вертушка? Ага, вон она! Хэдхантерский вертолет, весь в камуфляжных пятнах, с трехцветной меткой на борту на несколько мгновений завис над безголовым хэдом. Чуть снизился…
   – Заметили, – вполголоса пробормотал Гарик.
   Да, судя по всему, так и было. Сейчас, наверняка, пилоты докладывают об увиденном и выслушивают указания к дальнейшим действиям.
   От воздушных потоков висельник начал раскачиваться сильнее. Разлетелись потревоженные мухи.
   Так, кажется, радиопереговоры закончены. Пилоты получили приказ. Вертушка легла на крыло, начала кружить над дорогой и лесом. Выписываемые ею круги становились все шире. Вертушка все реже попадала в поле зрения. Иногда нельзя было разобрать даже шума винтов.
   – Ищут, гады пятнистые… – пробормотал Гарик.
   О том, кого ищут, гадать не приходилось: пилоты высматривали диких, оставивших им подарочек у обочины.
   Хэды работали на совесть. Машина шла низко, почти касалась брюхом верхушек деревьев. Пожалуй, Корень правильно сделал, что не увел группу от дороги, а спрятал в заранее подготовленном убежище. Иначе пятнистые запросто могли бы их обнаружить.
   – Корень, пошла колонна, – снова подала голос рация.
   Звук донесся из соседней норы-укрытия. Сейчас, когда люди замерли в напряженном молчании, хрип рации, показался оглушительным.
   – Сколько машин? – услышал Борис голос Корня.
   – Пока вижу пять, – отозвалась рация. – Вместе с дозорной.
   – Дозор в отрыве? – поинтересовался Корень.
   – Нет, держится на расстоянии прямой видимости…
   Борис подумал, что невидимый наблюдатель тоже находится в надежном укрытии. Раз уж он видит хэдов, а они его – нет.
   – Вижу шесть машин. Семь… десять…
   – Ясно, – перебил Корень. – Конец связи. Молчание в эфире.
   Щелчок отключаемой рации. Вряд ли хэды с проходящей мимо колонны могли услышать их переговоры, но Корень предпочитал не рисковать.
   Тишина. Потом – приказ Корня:
   – Хэдов слишком много. Пропускаем колонну. Этот кусочек нам не по зубам.
   В голосе старшого группы звучало плохо скрываемое сожаление.
   Колонна даже не остановилась. Мимо покачивающегося у обочины тела машины промчались на полной скорости. Около двух десятков бронетранспортеров и легких броневиков. Хэдхантерский десант, укрывшийся за внешними бронезаслонками так, что видны только каски. Автоматные стволы, торчащие из бойниц…
   Атаковать такую колонну, действительно, не имело смысла. Что ж, по крайней мере, свою задачу безголовый висельник выполнил. Хэды, судя по всему, были напуганы.
   Когда шум моторов стих и пыль улеглась, Корень выждал с полчаса и снова включил рацию.
   – Пост-два, вызывает Корень. Прием…
   – Пост-два слушает, – отозвалась рация. Теперь пришло время докладывать другому наблюдателю.
   – Что с колонной?
   – Колонна ушла. Повторяю: ушла.
   – Вертушка?
   – Сопровождает колонну. В настоящей момент вертушки не наблюдаю.
   Еще полчаса спустя Корень повел группу вдоль дороги на север. Туда, откуда пришла колона. Посты один и два двигались в головном и тыловом охранении. Гарика и одного арбалетчика Корень послал во фланговые дозоры. Он очень осторожничал, этот Корень. Но только так, наверное, здесь и надо.
   – Куда идем? – поинтересовался Борис у старшого егерской группы.
   – Ближе к хэдхантерской переправе. Если здесь нам ничего не обломилось, может, там повезет больше.
   – В чем повезет?
   – Есть там один Хуторок. Хорошее место для засады.
   – Опять будешь охотиться на хэдовскую колонну?
   – Будем, – резко повернулся к нему Корень. – Не забывай, Берест, ты и Натаха теперь члены моей группы, а я – ваш старшой. Вы будете делать то, что я скажу. И на кого укажу, на того станете охотиться. Вместе со всеми. А накосячите – пущу в расход. Ясно?
   Борис кивнул. Да, не стоило об этом забывать. Чревато это. А то он что-то расслабился.
   Корень помолчал пару секунд, потом добавил:
   – В Хутор, куда мы идем, иногда заезжают патрули с того берега. Так что, может, еще и наберем хэдхантерских голов.
   – Так это у вас, типа, рейд за головами? – вмешалась Наташка.
   – Ага. Можно сказать и так.
   – А поподробнее объяснить можно? – не отставала чернявая. – Обещал ведь.
   Корень кивнул:
   – Сейчас можно. Короче так, салаги, провожу ликбез. Всасывайте и запоминайте…
   Борис запоминал. Наташка тоже слушала внимательно. А как иначе? Чтобы выживать в новом мире, нужно знать, что в нем изменилось. Ради этих знаний, Борис согласен был терпеть снисходительный тон Корня.
   Это был очень познавательный марш-бросок.

Глава 12

   Как явствовало из рассказа Корня, тенденция к объединению дикарей наметилась задолго до нападения федеральных хэдов на Ставродар. По крайней мере, вожаки некоторых кланов вели такие переговоры уже давно, не особенно, правда, их афишируя. То, что произошло с городом, лишь ускорило неизбежное.
   Рассеянные, запуганные, зачастую враждующие между собой кланы диких начали сливаться друг с другом и вырабатывать единую стратегию борьбы против хэдов.
   Прежняя политика «каждый сам за себя» худо-бедно оправдывалась, когда за тресами охотились небольшие и разрозненные отряды пятнистых. Тогда, разбегаясь врассыпную, еще был шанс спастись. Когда же за решение проблемы иссякающего трес-трафика взялась единая государственная (а если быть точнее – столичная) хэдхантерской корпорация, ситуация изменилась.
   Федералы действовали по-новому. Сначала разместили в Ставродаре крупную базу охотников за людьми. А потом началось… Несогласованные, бестолковые метания по лицензированным маршрутам конкурирующих коммерческих хэдхантерских групп, стремившихся урвать побольше живого товара, остались в прошлом. Их сменили планомерные, хорошо продуманные и организованные, тщательно, с математической точностью выверенные рейды и облавы. Тотальная зачистка диких земель была теперь делом времени.
   Стало ясно, что в одиночку уже не выжить никому. Недалекие вожди, ратовавшие только за безопасность своего клана, не удержали власть. На смену им пришли новые вожаки – молодые, дерзкие, уставшие жить в постоянном страхе, жаждавшие не спасения любой ценой, а изменения мира вокруг себя. Готовые не бежать, а драться за перемены. Драться вместе. До смерти. Или, если повезет меньше – до ошейника треса.
   – От которого, впрочем, при желании всегда можно избавиться через ту же смерть, – заметил Корень. – Если очень захотеть.
   Борис слушал его, и в очередной раз поражался человеческому долготерпению. Удивительная получалась ситуация: чтобы объединить людей и сподвигнуть их на настоящую борьбу, потребовалось легализовать в стране завуалированное рабство, узаконить охоту на человека и отловить почти всех, чтобы до оставшихся, наконец, дошло…
   Но, видимо, где-то что-то лопнуло. Капнула последняя капля. Упала на чаши невидимых весов последняя песчинка. Хрупкое равновесие нарушилось.
   Зерно ярости попало в благодатную почву отчаяния и сразу же дало всходы. Процесс пошел с удивительной скоростью. Как, впрочем, бывает всегда, когда люди подсознательно уже готовы к переменам. Забыв о междоусобицах, похерив привычную пассивность, положив на осторожность, кланы объединились. Появился Союз – разбросанная по необъятным диким землям, но при этом спаянная железной дисциплиной организация, имевшая единую цель и единую армию. Союз стал реальной силой. Сила притянула к себе сомневающихся и смяла противящихся.
   Жалкие остатки дикарей, так и не признавших власти Союза или страшившихся новой структуры больше, чем хэдхантерских тресовозок, отступили в буферку. Но вскоре вслед за ними в сторону Ставродара двинулись егеря – небольшие мобильные группы Союза. Бывшие беглецы и жертвы сами стали охотниками.
   Конечно, отряды плоховооруженных голодных оборванцев не шли ни в какое сравнение с мощью столичной хэдхантерской машины. Но в разгорающейся партизанской войне неравенство сил сглаживалось отчаянием и ненавистью обреченных дикарей и растущим замешательством в рядах хэдов. Такого отпора пятнистые не ожидали.
   Засады, диверсии, дерзкие нападения, внезапные обстрелы, исчезающие патрули и часовые… Тот, кто до сих пор прятался, спасался бегством и сопротивлялся, только будучи загнанным в угол, начал сам терроризировать хэдов.
   В этой странной войне захватить диких живыми удавалось крайне редко. При угрозе пленения члены Союза либо сами кончали жизнь самоубийством, чтобы не становиться тресами, либо им в этом помогали соратники. Что в принципе лишало смысла охотничье-боевые операции хэдхантеров.
   Добычи у хэдов становилось меньше. Зато жертв – больше. К естественному страху смерти прибавлялись вполне обоснованные опасения не набрать нужного количество групповых трес-баллов. Как сообщали диким пленные, хэдхантерские генералы, не выполнявшие норму по отлову живого товара, вынуждены были продавать в трес-рабство целые подразделения своих неудачников-подчиненных.
   Среди пятнистых, контролировавших Ставродар и его окрестности, воцарились уныние и подавленность. Хэдхантерская армия испытывала все признаки деморализации. Участились случаи дезертирства. Бывшие хэды, скрывая свое прошлое, примыкали к диким. Впрочем, когда дезертирство начало принимать массовый характер, этой неприятности нашли эффективное противодействие.
   Пятнистых стали метить татуировками. С помощью специально запрограммированных тату-машин на лицо, а также на открытые участки головы и шеи наносился сложный рисунок в виде косых крестов, стилизованных под букву «Х». Хэдхантер не смог бы избавиться от этих меток, как в свое время Наташка избавилась от тату-клейма треса на своей груди. Всю кожу с головы бритвой не срежешь…
   Дикие сразу окрестили хэдхантерский крест на свой лад. Нецензурным словом из трех букв. Однако сами хэды относились к этому знаку иначе.
   – Со слов пленных мы знаем, что процедура татуирования проходит в торжественной обстановке, – пояснил Корень. – Все обставляется как посвящение, этакая инициация, окончательный и бесповоротный прием в хэдхантерское братство. Кресты на роже преподносятся, как знак отличия, которым его обладатели будут гордиться всю оставшуюся жизнь. Но, по большому счетов, хэдов просто клеймят так же, как тресов. Формально оставаясь свободными, они уже никуда не могут деться от исполнения контрактных обязательств.
   Борис подумал, что обмануть салагу, мечтающего любой ценой заполучить хорошооплачиваемую работу хэдхантера, которая к тому же дает уверенность в будущем и гарантировано бережет от трес-рабства, совсем нетрудно. Он сам через это прошел. К счастью, тогда обходились без татуажа. А сейчас…
   Сейчас попасть с хэдхантерской меткой на морде в плен к диким означало верную и мучительную смерть. Дезертирство прекратилось. Но добычи у хэдов больше не стало.
   – Теперь наша задача – сократить число желающих подставлять свою голову под иглу автотатуировщика, – продолжал Корень. – Хэдхантер – престижная профессия. А нужно сделать так, чтобы ею не гордились, а боялись ее. Нужно, чтобы из трех пятнистых, отправившихся в дальний рейд, возвращалось не более одного, а из двух – не возвращался никто. Охотничьи рейды должны стать адом для хэдов.
   Борис подумал о том, что ада без че р тей не бывает. Тот, кто устраивает ад другим, сам неизбежно пачкается в сажу и пропитывается запахом серы.
   – А жизнь пятнистых между рейдами мы должны превратить в кошмар, – закончил Корень.
   – Резать хэдам головы и развешивать их тела у дорог – это тоже часть тактики устрашения? – спросила Наташка.
   – Да, – кивнул Корень. – Вначале мы просто вешали трупы, а когда хэдхантерам начали ставить метки… В общем, их головам нашлось применение.
   – Какое? – наморщила лоб Наташка. – Что такого в этих головах. Почему вы с ними так носитесь?
   Корень улыбнулся:
   – Голова с хэдхантерскими крестами – универсальное платежное средство Союза.
   – Чего? – вытаращил глаза Борис. Эва как дикарь загнул!
   – «Ушастая валюта» – так мы его называем.
   Судя по словам Корня, в дикарском Союзе действовало некое подобие экономического устройства, основой которого с недавних пор стали сушенные головы хэдхантеров. Расчет велся просто. Одна голова, к примеру, обеспечивала дополнительный полумесячный паек за счет Союза.
   – Союз пытается, конечно, по мере возможностей прокормить всех своих членов, – пояснил Корень. – Но сами понимаете, что значит распределительная система. Рядовому бойцу и даже старшому егерской группы мало что достается. Зато «ушастая валюта» позволяет добывшему ее охотнику урвать из общих запасов свой кусок хлеба и даже намазать на него немного масла.
   Как следовало из дальнейшего рассказа старшого, хэдхантерские головы давали право не только на дополнительную кормежку. За пару голов можно было пользоваться любой свободной женщиной Союза, а с небольшой доплатой (еще плюс одна голова) – взять понравившуюся подругу в жены и уже не делить ее с другими удачливыми охотниками. Хотя «валютный» курс был «плавающим»: в зависимости от количества пищи в общаке, свободных женщин в пределах досягаемости и добытых голов он мог меняться.
   – А если эту… «ушастую валюту» приносит женщина? – поинтересовалась у Корня Наташка.
   – Обычно она меняет ее на харчи, – ответил Корень и улыбнулся. – Не волнуйся, если возникнет такая потребность, у симпотяги вроде тебя, проблем с мужиками не будет.
   Последнее замечание не понравилось Борису, но старшой продолжил свой рассказ, и Борис цепляться к словам не стал. Он молча слушал дальше.
   За три хэдхантерские головы можно было приобрести ствол и разжиться противогазом. Впрочем, тот, кто умудрялся добыть «трешку», сам обычно предлагал на обмен и продажу трофейное оружие, снаряжение и боеприпасы.
   Пять голов даже пришлому чужаку без клана, роду и племени гарантировали полноправное членство в Союзе и привилегированный доступ к общаку. «Пятера» была своеобразным аналогом гринкард, обеспечивавшей любому бродяге гражданство в преуспевающем дикарском обществе. Разумеется, если голова обладателя «пятеры» не была украшена хэдхантерской татуировкой. В противном случае она сама быстро стала бы «ушастой валютой».
   Насколько понял Борис, Союз представлял собой еще более убойную смесь, чем рабовладельческий капитализм, зиждущийся на трес-трафике. Это был поистине гремучий коктейль первобытного коммунизма, милитаризированного социализма и дикого… дичайшего капитализма, в котором роль капитала выполняли не рабы-тресы, а головы охотников за рабами.
   Разумеется, печатного станка, штампующего заветную «ушастую валюту», у дикарей не было. И тут уж никак не схитрить. Хэдхантерское татуировку не подделаешь в полевых условиях и без специальной техники. Руководство хэдхантерской корпорации само позаботилось о том, чтобы избавить зарождающуюся товарно-денежную систему диких от опасности «фальшивомонетчества».
   Пополнять личные «кошельки» и «валютные запасы» Союза можно было только одним способом. Выходить на охоту. Раз за разом. Снова и снова. Мотивация к этому была не просто сильная. Зверская.
   Хэдхантеры стали хэдами в самом прямом смысле. Слово это обрело новый, зловещий оттенок. Пятнистые в глазах диких егерей были уже не людьми и даже не врагами, а ходячими головами, которые можно и должно было добыть и обменять на еду, оружие, удовольствия… Раньше хэды считали узников тресовозок по головам: «Сколько настреляли?» «А столько-то и столько голов». Теперь счет татуированным хэдхантерским головам вели другие.
   Все перевернулось вверх ногами, все усложнилось. Роли поменялись. Или нет, не совсем так. Просто охота теперь была не односторонней. Теперь шла хитрая, изощренная взаимная охота. Охотники гонялись за добычей, добыча охотилась на охотников.
   Неуловимые мобильные егерские группы рыскали вдоль границ буферки, выходили к Хуторам и даже к пригородам Ставродара. И рано или поздно находили своих жертв.
   Дележка шла просто. Кто кого убил, тот на то и мог претендовать.
   – За несправедливое распределение добычи со старшого группы – особый спрос, – объяснил Корень. – Конечно, если найдутся свидетели и если злоупотребление будет доказано.
   В Союзе, как выяснилось, использовалась жесткая система штрафов. За провинности строго наказывались и рядовые бойцы и руководители групп. За легкие проступки можно было потерять от одной до трех хэдхантерских голов. За тяжелые – лишиться собственной головы.
   – Кстати, чтобы вы были в курсе: любое нарушение приказа и неповиновение старшому во время охоты расценивается как тяжкий проступок, – предупредил Корень.
   И продолжил рассказ…
   Все добытые головы пятнистых свежевались, снятая кожа вываривалась, высушивалась, набивалась песком или мелкой галькой. На территорию, контролируемую Союзом, егерские группы, как правило, возвращались с «ушастой валютой», уже готовой к использованию. Половина хэдхантерских голов шла в союзный «общак». Остальные становились собственностью егерей. Точно так же делились и прочие трофеи: оружие, снаряжение, боеприпасы. Если охотник погибал, его добыча уходила в «закрома» Союза.
   Слушая Корня, Борис поражался, насколько сильно все это напоминает хэдхантерскую систему личных и групповых трес-баллов, через которую он сам прошел не так давно. Дикие избрали простой и эффективный путь противодействия пятнистой угрозе. Они начали использовать против хэдов их же методы.
   Хэдхантеры объединились в мощную корпорацию – и дикие создали свой Союз. Хэдхантеры охотились на рабов-тресов – и дикие, отказавшись от пассивного отступления, развернули массовую охоту на охотников. Хэдхантеры поощряли отличившихся ловцов трес-баллами – и дикие ввели мощный стимул в виде «ушастой валюты». Наконец, и у тех, и у других действовала своя система штрафов.
   – И кому такое в голову могло прийти! – пробормотала Наташка.
   Борису покосился на чернявую. Показалось, или в ее словах, действительно, прозвучало нечто похожее на восхищение? Что ж, тут, наверное, было чем восхищаться.
   Корень хмыкнул:
   – Уловила суть, да, Натаха? Нам здорово повезло. Во главе Союза стоит великий человек. Наверное, раньше Союз не возник только потому, что не было вожака, способного вдохнуть в него жизнь. Но когда прижало по-настоящему, вожак отыскался.
   – И кто он такой? – заинтересовалась девушка.
   Корень на миг смутился:
   – Честно говоря, я его не разу не видел. Я ведь только старшой мобильной группы. Одной из многих. Когда создавался Союз, все базары Дед перетирал.
   – Дед? – переспросил Борис.
   – Наш бывший бугор. Пахан. Вожак клана. Натаха его знает.
   Чернявая кивнула. Видать, правда, знает.
   – Он и сейчас поддерживает связь с Ваном, – закончил Корень.
   – С кем, с кем? – не понял Борис. – С Иваном?
   – С Ваном. С главой Союза. Его так зовут – Ван.
   – Странное имя. Он что, китаец?
   Корень пожал плечами:
   – Может быть. Я не в курсе, а Дед не особо распространяется на эту тему.
   Что ж, в конце концов, это и не важно. Национальная принадлежность сейчас мало кого волнует. А китайцев до кризисов расплодилось по всему миру – мама не горюй. Мигранты легальные и нелегальные. Всякое тогда было. Неудивительно, что эти ребята могли затесаться и среди диких.
   – Кстати, «ван» по-китайски значит «князь», – заметила Наташка.
   Борис усмехнулся. Какие познания, однако, кроются в милой чернявой головке!
   – Новый князь нового мира, – задумчиво проговорила она.
   На поясе Корня пискнула и захрипела рация. Передовой дозор доложил, что вышел к Хутору и ничего подозрительного не наблюдает.
   – Скоро будем на месте, – посерьезнел старшой группы.
   Марш-бросок завершался. Ликбез тоже, надо полагать, закончился.
   Война-охота продолжалась…

Часть вторая

Глава 13

   Борис лежал под пластом свежесрезанного дерна, сжимая в руках древко трофейного копья. Наверное, все-таки с арбалетом или луком в засаде чувствуешь себя увереннее. Но увы… Ни того, ни другого у него не было. Да и обращаться с этим оружием еще нужно уметь. Борис таким умением похвастать не мог.
   Вот если бы ствол нормальный раздобыть. Да чтоб боеприпасы к нему… Ага, помечтай! У старшого и то в калаше только три боевых патрона. И пустой подствольник.
   Да уж, три патрона на всю егерскую группу! Курам на смех! А что делать? С боеприпасами, судя по словам Корня, у диких больша-а-ая напряженка.
   Борис чуть шевельнулся под тяжелым одеялом из травы и влажной земли. Не-а, не обернуться, не посмотреть назад. Никак. Ни назад, ни вбок. Только узкая щель впереди, прикрытая пучком травы. Вот в нее и пялься…
   – Берест, хватит ерзать! – донесся сзади строгий окрик Корня. – Опять маскировку собьешь. Запарились уже поправлять!
   Сам Корень и двое его арбалетчиков прятались за разрушенной Хуторской оградой. У них, в случае чего, есть хоть какой-то шанс затеряться во дворах. Если, конечно, успеют добежать от внешнего ограждения до центра Хутора. У рукопашников же, залегших на открытом месте перед оградой, не будет никакой надежды, если что-то пойдет не так. Им светит или смерть, или – что более вероятно – трес-рабство. Хэдхантеры, говорят, сейчас убивают реже, чем раньше. Не из-за пробудившейся внезапно гуманности, конечно – из банальной меркантильности. Трес стоит дорого. Труп не стоит ничего.
   Лежать под толстыми пластами чернозема было неудобно. Чувствуешь себя, как покойник в могиле. Тонкие коричневые и белесые корешки щекочут лицо. Мелкие земляные комочки проникают под одежду. Чешется голова. Пахнет глиной, грязью и пылью.
   Но надо лежать под травяным одеялом без движения. Лежать и терпеливо ждать.
   Высланный вперед дозор доложил о патруле. Одинокий хэдхантерский броневик направлялся в их сторону и мог появиться в любую минуту. Через неприметную снаружи щель между надрезанным грунтом и козырьком дерна, Борис смотрел перед собой.
   Чистое поле. Старая трасса, тянущаяся от Ставродара к Хутору. У трассы – двое. Расстояние приличное. Не разглядеть кто. Но Борис знает. Наташка это. И Гарик.
   Приманка…
   Когда Борис узнал о планах Корня устроить ловлю на живца и использовать в качестве наживки Наташку, первым побуждением было прибить, на хрен, старшого группы. Он еле совладал с собой, вовремя вспомнив, чем чревато неповиновение во время охоты. И вот, пожалуйста…
   Двое у дороги. Стоят. Ждут.
   А вот напряглись. Вглядываются куда-то. Куда – отсюда не видно. Кажется, что-то заметили?
   Заметить они могли только одно. Патруль.
   – Ну-ка, всем умереть! Живо! – послышалось сзади.
   Снова голос Корня… Борис нервно улыбнулся. «Умереть живо» – та еще команда. Впрочем, сейчас не до шуточек.
   – Не шевелиться!
   Хэдхантерских касок с шлемофонами в группе не было, рация – только у старшого и у дозорных, так что Корню приходилось сейчас орать из-за разваленной ограды. Пока еще кричать можно. Хэды пока не услышат. А вот шевелиться, действительно, уже не стоит: оптика у пятнистых мощная. Могут засечь любое подозрительное движение.
   Так, началось…
   Два человека у трассы резко сорвались с места.
   Побежали. Гарик сейчас был без камуфляжа, в яркой красной майке. Неприкрытая рыжая шевелюра тоже издали бросалась в глаза. Да и Наташку трудно не заметить.
   Бегут быстро. Часто оглядываются.
   Похожи на молодую пару, с голодухи влезшей в пригородные Хутора и «случайно» нарвавшуюся на патруль. Такое бывает…
   Ради двух человек хэды вряд ли станут вызывать из города вертушку или наземную подмогу. У патруля достаточно сил, чтобы самостоятельно справиться с перепуганной парочкой.
   Ага, вот и они, голубчики…
   Клюнули!
   По трассе, со стороны города, мчится маленький приземистый броневичок-разведчик.
   Беглецы бегут к Хутору, где ждет засада. Оба хорошо играют свою роль. Очень убедительно изображают панику. Впрочем, не только в игре тут дело. Не столько даже в ней. По сути, и нет никакой игры. И Наташка, и Гарик хорошо знают, что их ждет, если они не успеют добраться до Хуторской ограды.
   И Наташка, и Гарик несутся со всех ног. Но это ничего не значит: патрульные броневики ездят быстрее.
   Что за хрень?! Борис прикусил губу. Гарик споткнулся, упал. Наташка остановилась, помогла подняться. Специально разыграно? Нет? Ох, не переигрывали бы вы, ребята. Не задерживались бы понапрасну, не теряли бы драгоценных минут.
   Патрульный бронемобиль уверенно сокращал дистанцию.
   «Ну же! Ну…» – мысленно торопил Борис. До Гарика ему, по большому счету, дела не было. А вот за черноволосую девчонку он переживал как за себя.
   Девушка-приманка – стопроцентная гарантия, что хэды бросятся в погоню. Они и бросились. Молодые рабыни высоко ценятся на трес-рынке. Но если эти двое не успеют добежать до Хутора, приманка станет добычей.
   Борис хотел пойти в приманку с Наташкой вместо Гарика. Старшой запретил. Гарик был лучшим бегуном в группе. Наташка была единственной девчонкой среди них. «А ты, Берест, хорошо дерешься. В засаде от тебя будет больше проку», – сказал Корень.
   Вопрос был решен. Борис уже уяснил, что на охотничьих вылазках слово старшого – закон. Не подчинишься – пустят в расход. Особенно если ты еще не полноправный член Союза, а так, сбоку-припеку у егерской группы. Дикие – не хэды. Им людей в рабство на трес-биржах не продавать. Они используют людей на благо Союза, руководствуясь старым добрым принципом: от каждого – по способностям. Владеешь луком или арбалетом – будешь стрелком. Хорошо бегаешь – иди в приманку. Умеешь драться – сиди в засаде простым рукопашником. Сиди и не рыпайся. А начинаешь качать права и ломать заведенный порядок – умри. Не мешай группе делать дело. Это Корень уже успел объяснить. Популярно так и доходчиво.
   Гарик вырвался вперед. Теперь бежит не оглядываясь. Оторвался от Наташки. Бросил! Оставил! Если что – уже не поможет. Вот ублюдок! Но бегает, гад, действительно, быстро. Красная майка лидера, мать твою!
   Чернявая сильно, очень сильно отставала.
   Последний рывок до спасительной Хуторской стены! Тут уж каждый сам за себя.
   Борис хорошо знал тактику хэдов. Скорее всего, патрульные устроят сафари – охоту с брони. Так и есть! Из люков лезут пятнистые фигуры. Одна, две, три… Негусто. Но больше сейчас и не нужно.
   Броневик быстро приближался. Вот когда пригодилась маскировка, на которую потрачено уйма времени. Борис вспомнил придирчивость старшого и неторопливую аккуратность стрелков, заживо хоронивших соратников-рукопашников в неглубоких окопках-могилках, вынесенных за Хуторскую ограду и тщательно обложенных свежесрезанным дерном.
   Патрульный бронемобиль прыгал по кочкам за спиной Наташки. Амортизаторы не могли полностью погасить толчки, и пятнистые пока не стреляли. Хэды не хотели понапрасну тратить боеприпасы. Но они не могли и не понимать также, что в Хуторе охота за двуногой дичью усложниться.
   Бронемобиль почти нагнал Наташку. Хэды подняли автоматы с подствольными ампулометами. Начать решили с отставшей беглянки.
   Стрельбы Борис не услышал: пневматические подствольники производят мало шума.
   Чуть заметно дернулся калаш в руках одного хэда.
   Мимо.
   В руках другого…
   Опять – «молоко».
   Наташка метнулась в сторону, и…
   В руках третьего…
   И словно наткнулась на проволоку, натянутую над землей. Упала, перекатилась через спину. Замерла в траве – скрюченная, с поджатыми коленями и согнутыми в локтях руками, скованная параличом.
   Поза зародыша. Поза боксера.
   Борис видел такое не раз. Мгновенное действие хэдхантерского парализатора надолго превращает человека в тугой комок напряженных мышц и жуткой боли.
   Суки! Борису пришлось подавлять желание вскочить и броситься со своим копьецом на броневик и автоматчиков. Нельзя. Рано. Пока еще рано.
   Хэдхантерская машина не остановилась и не сбавила ход. Зачем? Подстреленную добычу можно подобрать и позже, а пока… Пока машина гналась за Гариком. Хэды на броне что-то кричали. И, кажется, снова стреляли.
   Но на этот раз шприц-ампулы пролетели мимо. Гарик оказался более удачливым.
   Он успел.
   По скрытым от глаза и подпертыми снизу дощатым мосткам парень перебежал через небольшой, но довольно широкий и глубокий ровик перед проломом в Хуторской стене. Ров был вырыт за одну ночь и хорошо замаскирован. Вынутая из него земля лежала по ту сторону ограды, так что с этой стороны ничего и не заподозришь. Сверху ров, как и засадные лежбища рукопашников прикрывали куски дерна наложенные на решетку из прочных ветвей. Узкий проход-мостик обозначали неприметные прутики.
   Нужно было знать, где и как пробежать, чтобы не провалиться. Гарик знал. И Наташка тоже знала. Хэды не знали.
   По сути, это была старая добрая «волчья яма». Когда-то с их помощью охотились наши далекие предки. Причем, охотились не только на волков, но и на зверюг покрупнее. Теперь же, когда время повернулось вспять, и охоту устраивали дикари нового века, жертвами ее становились хэдхантерские бронированные мамонты на колесах.
   Собственно, у водителя броневика не было выбора. Вроде бы разбросанные в беспорядке, а на самом деле – продуманно разложенные куски бетона и груды кирпичей из разбитой ограды препятствовали движению машины. Самый легкий и простой путь к пролому в хуторской Стене лежал через замаскированный ров, по которому только что пробежал Гарик.
   Бронемобиль пронесся в каких-то паре метров от Бориса. Наложенные сверху куски дерна чуть сползли. Но даже если под зеленым холмиком и обнажилась часть его спины, это уже не имело значения. Скорость и азарт погони были слишком велики. Хэды ничего не заметили.
   Не успели заметить.
   Броневик на полном ходу влетал в приготовленную для него ловушку. Замаскированные доски и настил из ветвей, поддерживавших слой дерна, с хрустом подломились под колесами.
   Миг – и машина утонула в земле.

Глава 14

   Сильный глухой удар бронированный рылом о плотную земляную стенку. Фонтан сырой глины, взметнувшийся из ямы. Раскатистый гул из чрева машины. Оглушительный рев захлебывающегося двигателя. Звон металла и крики слетевших с брони людей. Густое облако выхлопов…
   Борис, вскочивший из-под травяного одеяла, успел и увидеть, и услышать все это.
   Можно было представить, что творилось в броневике после такого удара. Пока хэды не опомнились, нужно было атаковать и добивать гадов.
   Рядом, будто мертвецы из могил, поднимались из своих холмиков дикие егеря. Корень не случайно расположил замаскированные окопчики охотников-рукопашников возле ямы-ловушки, а не за Хуторской стеной, где укрывались стрелки. Атака должна быть стремительной, а от стены пока еще добежишь…
   Когда хэдхантерская машина ухнула под землю, двое из трех человек, сидевших на броне, по инерции перелетели через разверзшийся провал и не попали в земляную ловушку. Однако прежде чем кто-нибудь из них успел что-либо предпринять, обоих расстреляли из-за хуторской ограды.
   Одиночный автоматный выстрел. Пробитый бронник… Корень не промазал: хэд, лежавший возле ямы, так и не поднялся. Второго – отлетевшего чуть дальше и потянувшегося к выроненному калашу свалили две короткие арбалетные стрелы. Первая попала в правую руку. Вторая навылет пробила ногу.
   До своего оружия хэдхантер доползти не успел: на раненного навалился Гарик. Можно считать, один пленник есть. А больше, в общем-то, и не надо.
   – К яме! Быстро! – крик Корня был обращен к кому-то из замешкавшихся рукопашников, но явно не к Борису.
   Борис уже стоял на краю провала.
   Двигатель бронемобиля заглох. Сизая дымка густого выхлопа постепенно рассеивалась.
   На скошенном капоте в выковырнутом глиняном пласте рычал и копошился, словно навозный жук третий хэд – тот, что удержался на броне и не вылетел с машины, подобно пушечному ядру. Каску свою, правда, пятнистый потерял. Оружие – нет. На кулак правой руки был намотан автоматный ремень. Левая – вывернута так, что понятно сразу: или разрыв связок, или закрытый перелом. На разбитой голове видна кровь.
   Многослойные лобовые триплексы броневика были присыпаны влажной землей. Из двух открытых верхних люков будто из преисподней доносились усиленные эхом стоны.
   Только бы не закрыли люки, ублюдки пятнистые! Только бы не закрыли!
   Борис прыгнул в яму. Под ногами громыхнула броня. Хэд, лежавший на капоте, поднял автомат здоровой рукой. Направил оружие на Бориса. Причем, держит за рукоять подствольника. И палец – на спуске ампуломета.
   Вот сволочь! Еле дышит, а туда же! Нелеталкой собрался стрелять. Казалось бы, в такой ситуации уж можно бы и боевыми шмальнуть. Ан нет… Охотничек, мать твою!
   Борис отбил копьем автоматный ствол в сторону.
   Хлопнул подствольник. Шприц-ампула разбилась о броню. Еще хлопок. Второй шприц вонзился в земляную стенку. Третьего выстрела Борис ждать не стал. Наконечник копья ударил в раззявленный рот хэда.
   Это за Наташку!
   Пятнистый захрипел, задергался. Готов…
   Автомат вывалился из руки хэда. Соскользнул с капота, упал куда-то под колеса броневика. Эх, как неудачно! Надо было сразу хватать оружие.
   Что-то лязгнуло сзади. И – щелчок.
   Люк! Захлопнут. Задраен. Изнутри…
   На крышу броневика спрыгнули еще двое диких. Оба ломанулись ко второму – открытому еще люку. И оба наткнулись на шприц-ампулы.
   Два негромких хлопка. Два скрюченных тела сползают с брони. У одного шприц-ампула – в груди. У второго – в плече.
   Да что же они из подствольников-то только лупят! Борис на месте хэдов давно бы поливал врага очередями из боевого рожка. Неужели пятнистые уже сдвинулись настолько, что добыть живого треса для них важнее, чем выжить самим?
   Больше никто в яму спускаться не спешил.
   Стараясь не особенно подставляться, Борис ткнул копьем в темноту открытого люка. Ударил наугад, быстро и сильно. Наконечник обо что-то звякнул. Похоже, на бронник…
   Внизу кто-то матюкнулся. Упал.
   И сразу – хлопок, хлопок…
   Борис едва успел отскочить. Два парализующих шприца пролетели возле головы.
   Чья-то рука вынырнула из люка, схватилась за внутреннюю скобу.
   Э-э-э, нет, дружище, не выйдет! Борис нанес еще один быстрый укол. Задел руку.
   Вскрик.
   Однако пальцы от скобы не отцепились. Хэд в броневике захлопнул крышку.
   Но и Борис не убрал копье. Толстое древко не позволяло невидимому противнику задраить второй люк. Оставшийся зазор кому-то сегодня будет стоить жизни.
   – Зажигалку! – крикнул Борис – Зажигалку сюда!
   У бойцов Корня были бутылки с зажигательной смесью.
   – Берест! – кто-то осторожно заглянул в яму. – Держи!
   Сверху бросили бутыль с ободранной этикеткой и с вонючей промасленной тряпкой в горлышке. Борис едва поймал бутылку. Она оказалась увесистой и скользкой.
   Борис выматерился сквозь зубы. Не могли в руку подать! А если бы разбилась о броню? А если бы в голову ему попала?
   Бутылка была примерно на две трети заполнена темной маслянистой жидкостью. Плотный «коктейль» вяло бултыхнулся, когда Борис поймал сосуд.
   Припомнилось ни к месту, как чернявая Наташка таким же вот «гостинчиками» забросала их бэтээр. Давно это было, целую вечность назад. Когда Борис еще был хэдхантером.
   Теперь все изменилось. Теперь он сам намеревался жечь хэдов. Если получится, конечно.
   Он держал бутылку с горючей смесью в руке. А вот чем поджечь фитиль? Блин, не сообразил как-то сразу.
   – Огонь! – потребовал Борис.
   Сверху полетела бензиновая зажигалка.
   Да кто ж так кидает, уроды косорукие!
   Зажигалка в руку не попала, лишь скользнула по пальцам. Звякнула о броню. Прижав бутылку к груди, Борис все же успел придавить ногой приплюснутую железную коробочку. Дотянулся. Поднял.
   Порядок! Зажигалка хоть и покоцанная, но – целая.
   Щелчок, еще один…
   Язычки пламени заплясали на затычке-фитиле.
   Действуя копьем, как рычагом, Борис принялся отжимать крышку люка. Не так-то просто это оказалось: изнутри крышку держали крепко. Но ничего…
   Крякнув от натуги, он все же рывком приоткрыл люк. Впихнул в образовавшуюся щель бутылку с горящим фитилем. И сразу же выдернул копье из-под крышки. Бронированная устрица захлопнулась, заглотив смертоносный подарочек.
   Звон разбившегося стекла. Истошный вопль. Из стрелковых бойниц в бортах и из щелей люка задымило. За узкими триплексами на лобовой броне заплясали отблески пламени.
   Теперь-то пусть держат крышку, сколько хотят. Если хотят…
   Шли секунды. Одна, вторая, третья. И еще…
   Люк распахнулся. Лязгнула отброшенная крышка.
   Нечто орущее, горящее, в хэдхантерском бронежилете, в объятом пламенем камуфляже и в каске-сфере с плавящимся противоударным забралом вывалилось на броню.
   Борис прекратил мучения хэда ударом копья под размякшее забрало.
   Наконечник пробил горло. Вырвал кусок горящего пластика. Брызнувший из-под шлема кровяной фонтан смешался с пламенем, зашипел на огне.
   Крики сменились хрипами. Горящий человек скатился под колеса броневика. Кто-то еще кричал внутри машины не в силах выбраться наружу. Наверное, бедолагу хорошенько поломало при аварии, и теперь неудачливый охотник заживо сгорал в железном гробу. Не повезло…
   Как бы не рванула машина. На всякий случай Борис выбрался из ямы. Пусть броневичок выгорает без него.
   Через пару минут крики утихли. А вскоре погас и огонь.
   Из открытого люка валил вонючий дым, пахло паленой плотью, жженным пластиком, тканью и резиной. Ничего так и не взорвалось. Пламя, выжегшее изнутри изолированный боевой отсек, не добралось ни до баков, ни до двигателя. Боеприпасов в броневике, похоже, не было вообще.
   …Борис подошел к Наташке, вытащил из ее спины шприц и перенес чернявую поближе к Хуторской ограде. Аккуратно положил напряженное скрюченное тело на траву в тенек. Больше он ничего не мог для нее сделать. Во всяком случае, до тех пор, пока не закончится действие парализатора.
   Теперь оставалось только ждать.
   – Эй, Берест! – позвал Корень. – Валюту собирать кто будет?
   Валюту? Ах, да, головы пятнистых! «Ушастая валюта». По крайней мере, два трупа были на его личном счету. Двоих он заколол копьем. А если считать с хэдхантером, который сгорел в машине – так все три. Ведь именно он, Борис, забросил в люк бутылку с зажигательной смесью.
   В общем, можно сказать, отличился сегодня.
   – Твоих из ямы уже вытащили, – продолжал старшой. – Ты там одному пасть копьем разодрал, но это ничего. Главное, татуировку не попортил. А вот двое других, которые под зажигалку попали – брак. У одного пластик к роже прилип: теперь только с кожей можно отодрать. У другого вообще голова до кости обгорела. Но все равно неплохо для первого раза.
   Борис поймал завистливый взгляд рыжего Гарика, которому на этой охоте ничего не обломилось. Да и остальных егерей тоже, судя по всему, душила жаба. Наверное, Корень прав: даже одна хэдовская голова – это совсем неплохо. Особенно для новичка.

Глава 15

   Четыре трупа лежали возле «волчьей ямы». В самом деле, две «ушастые валюты» оказались безнадежно испорченными. Одному пятнистому, с зияющей раной в шее, расплавленное пластиковое забрало залепило все лицо. Второй был без каски, и его голый почерневший череп напоминал головешку, вынутую из костра. Кожа на его голове сгорела, и ценная хэдхантерская татуировка была уничтожена. Для изготовления «валюты» годились только двое хэдов. Первый – в пробитом пулей бронежилете. Законная добыча Корня. Второй – с выбитыми зубами, рассеченной губой и распоротой щекой. Этого достал копьем Борис.
   Еще, правда, был пленник. Связанный, раненный. Живой. Пока живой…
   Корень быстро и сноровисто отрезал голову хэду, попавшему под автоматную пулю. Потом протянул окровавленный нож Борису.
   Борис удивленно посмотрел на старшого.
   – Учись, – хмыкнул тот. – Пока время есть.
   Борис взял нож без особого желания.
   Корень склонился над трупом с разорванным ртом, провел пальцем у основания шеи.
   – Вот здесь режь. Между позвонками пиляй. Только сначала кожу пониже подцепи, чтобы побольше захватить. В нашем деле кожа лишней не бывает. – Корень хохотнул. – Пригодиться, когда чучело мастерить будем. Ну, давай-давай, Берест, не теряйся.
   Борис приложил лезвие к указанному месту.
   Ну что, гад пятнистый. Получи, типа… Еще раз… За Наташку. И за все остальное…
   Странно, но ярость почему-то не вскипала, месть не грела сердце, и предстоящее глумление над трупом врага не приносило удовлетворения. В душе была неприятная пустота. Еще была усталость и полный пофигизм.
   Борис сделал свое дело вяло, холодно и без эмоций. Отстраненно как-то все проделал.
   Раньше головы резать ему не приходилось, но на кровь и смерть в самых разных ее проявлениях, он уже насмотреться успел. Так что и от этой грязной работы его не выворачивало.
   Борис только удивился тому, насколько легко и просто отделяется человеческая голова от тела. Если не тупо рубить по шее сплеча, а действовать аккуратно, если неторопливо пилить острым лезвием, да точно промеж позвонков…
   Вот так. Рассечена последняя жилка и взрезана кожа.
   Теперь подержать голову в вытянутой руке за волосы, подождать, пока стечет кровь. А потом?
   – Ну что, – Корень улыбнулся. – Будем считать, посвящение в егеря ты прошел, Берест. Поздравляю. Теперь гони нож обратно. Дальше я все сделаю сам. Тут особая сноровка нужна. А ты пока постой, посмотри и послушай. Второй раз объяснять не буду.
   Борис вернул старшому нож. И нельзя сказать, что он был этим сильно огорчен.
   Корень взял голову застреленного хэда. Приступил к операции.
   Старшой вертел отрезанную голову в руках и словно лектор перед студентами-медиками в прозекторской комментировал каждое действие.
   – Сначала надрезаем кожу здесь…
   Небольшой надрез на затылке.
   – Потом вытаскиваем черепушку…
   Через дырку в волосяном покрове словно яйцо из оболочки выскользнула влажная черепная коробка.
   А вот теперь Бориса все же слегка замутило.
   – Снимаем кожу…
   Кожа головы была вывернута словно чулок.
   – Только запомни, Берест, с лицом нужно быть аккуратнее. Тут кожа к мышцам крепко прирастает.
   Корень снова пустил в дело нож. Зажав лезвие пальцами и делая самым его кончиком небольшие надрезы, он ловко отделил кожу от лицевых мышц.
   – Ну вот, собственно, и все. Материал для «ушастой валюты» готов.
   Голый освежеванный череп покатился в сторону. В руках Корня остался окровавленный бесформенный лоскут с волосами. Меньше всего это походило сейчас на кожный покров человеческой головы.
   – Остальное доделаем позже.
   Корень стряхнул кровь. Вытащил из своего рюкзака целлофановый пакет. Упаковал и увязал добычу. Спрятал обратно в рюкзак.
   Затем взялся за голову хэда, убитого Борисом. Ее он свежевал уже молча, предоставив Борису выбор смотреть или нет.
   Борис отвернулся. Встретился взглядом с пленником. Тот расширенными от ужаса глазами наблюдал, как обезглавливают его товарищей и снимают кожу с их черепов. Насчет своей участи он тоже вряд ли заблуждался…
   А может быть, Корень устроил свежевание голов не для Бориса вовсе, а для этого хэда? В целях устрашения и превентивного, так сказать, развязывания языка. А ведь похоже на то…
   – Держи, Берест. Это твое.
   Корень протянул ему пакет с кожным лоскутом. «Хорошо, что уже упаковано», – подумал Борис, принимая пакет.
   – Нечего кривиться. Привыкай.
   Борис вздохнул. Да, видимо, придется.
   Корень, улыбаясь нехорошей улыбкой и не пряча ножа в ножны, приблизился к пленнику. Израненный, избитый, связанный по рукам и ногам хэд был бледен.
   – Ну что, давай теперь с тобой пообщ-щ-щаемся, что ли? – старшой сделал упор на долгий шипящий звук, угрожающе выцеженный сквозь зубы.
   Хэд не ответил. Впрочем, Корень не настаивал. Пока. На этот вопрос можно было не отвечать. Но только на него. А уж дальше-то старшой пятнистого разговорит. Заставил же Корень говорить трупожора Очко, расколет и этого.
   – Почему патрулируете без боевых? – кивнул Корень на сложенные в кучу трофейные автоматы. Его тон стал строгим и деловитым. Старшой больше не улыбался. – Почему в рожках нет патронов? Почему у вас только шприц-ампулы в подствольниках?
   Борис прислушался. Вот, оказывается, почему хэды, угодившие в ловушку, отстреливались нелеталкой. Больше нечем было.
   Пленник снова не ответил. А это он зря.
   Корень приложил острие перепачканного кровью ножа к ране на руке пленника. Надавил…
   Пятнистый заорал.
   Провернул…
   Крик хэдхантера стал громче.
   Старшой отнял нож от раны. Дал пленнику немного отдышаться и прийти в себя.
   – Почему. Патрулируете. Без. Боевых? – четко проговаривая каждое слово, повторил Корень свой вопрос.
   На этот раз хэд был умнее.
   – Новая директива начальства, – кривясь от боли, прошипел он. – Всю леталку перед выездом изымают.
   Вот как? Борис подошел поближе. К ним уже подтягивались и остальные егеря.
   – Изымают, говоришь? – прищурился старшой. – С каких пор? Почему?
   – Пару дней назад началось, – угрюмо отозвался пленник. – Наши боятся, – он бросил быстрый затравленный взгляд на безголовые тела, – Стараются лишний раз не рисковать. Стреляют в общем… Боевыми… Начальство считает, что леталка используется неоправданно и слишком часто. А товара… – хэд запнулся, – диких… тресов… ну, пленных и без того мало.
   – Понятно, – хмыкнул Корень. – Добычи не хватает, а начальству план гнать нужно и поставки обеспечивать, да?
   Хэд промолчал.
   – Значит, теперь вас вынуждают охотиться только с нелеталкой? – с глумливым участием спросил старшой.
   – Вынуждают, – зыркнул исподлобья пленник. – Считается, что шприц-ампул, газовых гранат, бронежилетов и шлемов достаточно для успешной охоты.
   – Неправильно считается, – покачал головой Корень. – Теперь уже недостаточно.
   Хэд снова ничего не ответил. Но сейчас его молчание, по всей видимости, выражало согласие.
   – Выходит, калаши вы теперь только для устрашения носите? – Корень вновь глянул на сваленные в кучу стволы.
   Хэд кивнул.
   – Да. Чтобы дикие… – опять заминка, еще один затравленный взгляд, – чтобы вы не догадались.
   – Так все равно догадались бы рано или поздно.
   – Мы расчитывали, что это произойдет позже.
   – Ну-ну, – глубокомысленно изрек Корень. В его глазах читалось недоверие.
   – Нам нужно продержаться, пока…
   Пленник оборвал недоговоренную фразу на полуслове. Прикрыл глаза. Крепко сжал губы. Прикусил язык, одним словом. Но сказанного уже не воротишь.
   – Пока что? – ласково протянул старшой. Он снова поигрывал ножом перед глазами хэда. С лезвия капала не запекшаяся еще кровь.
   Борис снова навострил уши.
   – Рассказывай, раз начал, чего уж там, – поторопил Корень.
   Пленник вздохнул.
   – Скоро в Ставродар придет новая гарнизонная смена.
   – И-и-и? – прищуренные глаза Корня, не моргая, смотрели на пленника. «Продолжай, милок», – говорили глаза.
   Хэд продолжил:
   – Им выдадут другие стволы.
   – В смысле – другие?
   – Заточенные специально под нелеталку. Только под нее.
   – Типа перевооружение?
   – Вроде того. И вообще намечается крупномасштабная реорганизация.
   – Реорганизация? – усмехнулся Корень. – Не достаточно эффективно работаете?
   Хэд опустил глаза. Промолчал.
   – Ну а с вами что будет?
   Он пожал плечами.
   – Выведут из Ставродара. Может быть, на новое место службы отправят. Может, на полигон какой – переучиваться.
   Особой уверенности в словах пятнистого Борис не услышал. Видимо, хэд и сам терялся в догадках.
   – Подробностей я не знаю. Взводный сказал, что скоро все начнется. А как скоро и что именно – не объяснил. Конверты, вроде бы у начальства уже имеются, но их еще не вскрывали.
   – Время «ч»? – задумчиво спросил Корень.
   – Да.
   – А до тех пор вы все, значит, без леталки из города выезжаете?
   Пленник мотнул головой.
   – Не все. Леталкой вооружают охрану трес-караванов.
   – Ну еще бы их не вооружали! – скривился Корень. – Ценный груз сопровождают. Кстати, о караванах…
   Старшой вдруг резко подался к пленнику. Тот дернулся, пытаясь отстраниться. Не смог. Веревки, которыми был связан хэд, не позволили.
   – Скажи-ка теперь мне вот что, друг любезный. Когда и по какой дороге пойдет ближайший караван?
   Пленник насупился. Снова упрямо сжал губы. Он все же держался лучше очкастого каннибала.
   – Ну?! Докажи, что тебя не нужно убивать.
   Хэд молчал.
   – Когда пойдет колона?
   Хэд молчал. «В общем-то, понять его можно», – подумал Борис. Ценность сведений, которые пытается выведать Корень, равна ценности хэдхантерской жизни. Если хэд сломается и выложит все сразу, его жизнь будет стоить не больше стрелянной гильзы. Ну а если не выложит… Тут еще можно и поторговаться, и время потянуть.
   Корень перевел взгляд на нож. Задумчиво повертел окровавленное лезвие. Словно решая, как лучше его использовать.
   Пятнистый напряженно следил за предводителем егерей. Следил, но молчал.
   – Тут ведь дело такое, – с нарочитым интересом разглядывая острие ножа, вновь заговорил старшой. – Если не скажешь ты, мы все равно узнаем. Наши люди наблюдают за всеми выездами из Ставродара. А трес-караван – это не патруль. Он незамеченным не проскользнет.
   Было ли это правдой, или Корень блефовал, Борис не знал. Но ведь и хэд тоже этого знать не мог.
   Пленника, однако, довод старшого не очень впечатлил. Игра в молчанку продолжалось.
   – И вот еще что, – как бы между прочим, заметил Корень. – Насчет реорганизации вашей. Ты уверен, что когда прибудет новый гарнизон, старый попросту не загонят в тресовозки? Какой прок от хэдов, не оправдывающих доверие?
   А вот теперь – в точку! Судя по виду пленника, он не исключал такой возможности. Наверное, пятнистый и сам уже передумал немало нехороших мыслей на эту тему. Может быть, даже втихаря от командиров перетирал базары о грядущей реорганизации с сослуживцами. А может быть, и с командирами тоже обсуждал.
   – Так есть ли смысл тебе упрямиться? Не лучше ли рассказать сейчас все, что знаешь, и забыть о возвращении в Ставродар?
   – А если я скажу? – сглотнул слюну пленник. – Если расскажу все?
   – Будешь жить, – пожал плечами старшой. – Может быть.
   – Гарантии? – вскинулся хэд.
   – Никаких. Я же сказал, что МОЖЕТ БЫТЬ будешь жить. Это решать не мне, а моему хм… начальству. Но я обещаю замолвить за тебя словечко. Мол, раскаялся парень и помогал всеми силами. Кто из хэдов нам реально помогает, тех отпускают на все четыре стороны. Иногда.
   Корень улыбнулся:
   – Нешто мы дикари какие?
   «Ага, – подумал Борис, – а нешто нет?»
   – Может быть, тебя даже примут в Союз. Слыхал о Союзе кланов, а?
   Улыбка Корня стала еще шире. Так улыбается радушный хозяин, приглашающий в дом дорогих гостей.
   А еще так улыбаются опытные лжецы, умеющие прятать свою ложь за предательскими приязненными улыбками. Корень сейчас, конечно же, лгал. Хэдхантеру, чья голова украшена вытатуированными крестами, никогда не стать членом Союза. Слишком сильна у диких ненависть к пятнистым. И слишком высоко ценится в Союзе «ушастая валюта». Парень и дня бы не прожил среди дикарей. Хэдхантерские головы на дороге не валяются. Зато желающих их раздобыть хватает с избытком.
   Взгляд пленника затравлено бегал по лицам егерей. Проверить слова Корня он не мог. А поверить им очень-очень хотелось. По большому счету, у пленного хэдхантера не оставалось другой надежды на спасение. А надежда – такая штука, которая не только умирает последней, но и заставляет человека делать глупости.
   – В конце концов, если ты не ответишь на мои вопросы, то сдохнешь прямо сейчас и прямо здесь, – продолжал убеждать пленника Корень. – Если ответишь, то в любом случае проживешь дольше. Пока мы не проверим твои слова.
   И это тоже была ложь чистой воды. Раненного пленника, так или иначе, замочат сразу. Егеря не потащит с собой лишнюю обузу. Это прекрасно понимали дикари, обступившие пятнистого. Наверное, и сам хэд тоже где-то в глубине души догадывался об этом. Но, даже догадываясь, он все еще продолжал надеяться. Такова уж неистребимо-позитивная человеческая натура.
   Видимо, Корень почувствовал надежду хэдхантера.
   – Когда выйдет караван? – глядя в глаза пленнику, спросил он.
   – Через неделю.
   – Точнее?
   – Через шесть дней, – прозвучал после недолгой паузы ответ. – Сейчас все готовится.
   – Так, – Корень кивком подбодрил пленника. – Какой маршрут?
   – Будет две колонны. Одна – обманка. Она двинет по прямой, на север.
   – А настоящий караван?
   – Выедет из Ставродара с востока. Только пойдет не по главной восточной трассе, а в объезд заречных Хуторов. Потом свернет на старое шоссе.
   – Большой крюк, – заметил Корень.
   – Зато так безопаснее. Проще избежать засад.
   – Да, наверное, – подумав немного, согласился старшой. – Продолжай.
   Хэд принялся подробно рассказывать о грузе и сопровождении, о количестве машин и людей. Корень слушал внимательно, лишь изредка перебивая пятнистого уточняющими вопросами.
   Когда все было сказано, Корень удовлетворенно кивнул.
   – Молодец, – похвалил пленника.
   И молниеносным движением всадил ему нож в горло. Острая, как бритва сталь вошла глубоко, перебив шейные позвонки. Хрип умирающего был тихим. Агония – недолгой.
   «По крайней мере, не сильно мучался», – подумал про себя Борис. И Корень опять-таки – в выигрыше. По законам Союза, голова убитого хэда принадлежит тому, кто этого самого хэда убил.
   Проверить сказанное пленником они тоже, разумеется, никак не могли. Ни проверить, ни перепроверить. Оставалось только поверить. И надеяться на то, что хэд не обманул их так же, как они его.

Глава 16

   Кроме «ушастой валюты» Борису досталось оружие и снаряжение трех убитых им хэдов. Но поскольку часть добычи было повреждена огнем, он взял себе только два автомата, пару противогазов, с пяток газовых гранат (других в гранатных сумках хэдов не нашлось) и несколько снаряженных шприц-ампулами магазинов к подствольникам. Взял с расчетом на себя и на Наташку. Очнется же она когда-нибудь.
   Сменить копье на привычный ствол, пусть даже и без нелеталки, было приятно. Честно говоря, трофейный калаш радовал его гораздо больше, чем «ушастая валюта». Дикарское копье Борис выбросил подальше. Зачем тащить лишний вес?
   Кто-то из егерей копье подобрал. Бережливые ребята.
   Из пустого почерневшего от огня нутра бронемобиля послышался глухой невнятный хрип. Кое-кто из охотников схватился за оружие.
   Борис спрыгнул в яму, заглянул в люк машины. Ну да, конечно! Бортовая радиостанция. То ли побившаяся при падении, то ли поврежденная огнем, она изрыгала из неисправных динамиков отрывистые нечленораздельные звуки, похожие на кашель чахоточного.
   Борис поднял хэдхантерскую каску с шлемофоном. По идее, если нет ответа с бортовой рации броневика, вызов должен дублироваться на индивидуальные средства связи патрульной группы. Ага, так и есть!
   В наушниках шлемофона зашелестел негромкий, но внятный человеческий голос.
   – Борт «два ноля двадцать восемь», немедленно выйти на связь! – требовал диспетчер от мертвого патруля. – Борт «два ноля двадцать восемь» время задержки планового сеанса связи более семи минут. Борт «два ноля двадцать восемь», доложите обстановку…
   – У-у-у, зашевелились, суки, – раздался за спиной Бориса голос Корня.
   Борис оглянулся. Старшой тоже держал у уха хэдхантерский шлем. Соображает мужик…
   – Скоро патруля хватятся, – пробормотал Гарик.
   Корень кивнул:
   – Наверное, уже хватились. Если по маршруту вышлют наземную поисковую группу, часа через полтора она будет здесь. Если отправят вертушку, она появится еще раньше.
   – Хреново, – заключил Гарик, с тревогой глядя на небо.
   – Уходим, – приказал Корень. – Быстро-быстро-быстро! Собрать оружие и снарягу.
   Вокруг ямы с погребенной машиной засуетился народ.
   – Хэдов – на ограду.
   За неимением поблизости деревьев и столбов, на которых можно вздернуть мертвецов…
   Несколько егерей потащили обезглавленные и обожженные трупы к разбитой Хуторской стене. Там их будет лучше видно. Даже в спешке дикие охотники не забывали оставлять после себя знаки устрашения.
   – Соляру – слить. Возьмем, сколько сможем унести.
   Ну да, топливо, наверное, у диких в большой цене. Самое то оно для зажигательных бутылок. Им здорово повезло, что огонь, вспыхнувший в боевом отсеке броневика, так и не добрался до баков с горючкой.
   – Машину – сжечь, – продолжал Корень.
   Хочет превратить «волчью яму» в гигантский костер? Все правильно, все логично. Что нельзя забрать с собой, нужно уничтожить. Но можно ведь поступить и по-другому.
   – Корень, а не лучше ли свалить на броневике? – вмешался Борис. – Он, вроде, не сильно пострадал.
   «Да и парализованных везти будет проще, чем тащить на горбу», – подумал он про себя.
   – Не лучше, – отрезал Корень. – Броневик легче выследить с воздуха. Машина оставляет больше следов. Она не проедет через буераки и болота и не пройдет по нашим тайным тропам. Ее не спрячешь в схронах.
   – Но…
   – Нет, Берест. Уйдем пешком. За Хутором начинаются леса, куда хэды вряд ли сунутся.
   Устраивая засаду, Корень предусмотрел все. Пути отхода – тоже. И отказываться от заранее разработанного плана старшой не собирался.
   – Гарик, зачисть поляну, – негромко прозвучал последний приказ.
   Борис насторожился. Что значит «зачисть»? От кого? Все хэды ведь уже мертвы!
   Гарик склонился над двумя скрюченными егерями, попавшими под хэдхантерские шприц-ампулы и лежавшими сейчас на краю «волчьей ямы». В руках Гарика блеснул нож.
   – Ты это чего, Корень? – Борис встревожился по-настоящему. До сих пор все происходящее было ему понятно, теперь же…
   – Они пробудут в отключке еще с полчаса, – старшой даже не повернулся к нему. – Может быть, минут сорок. Мы не можем столько ждать. И тащить их на себе не станем.
   Два удара ножом. Парализованные люди даже не дернулись. Только на красную майку Гарика брызнула кровь. Рыжий егерь действовал профессионально. Резал горло быстро, глубоко, широко. От уха до уха. И чуть ли не до самых позвонков. Чувствовалась рука опытного головореза…
   – Твою мать! – Борис потянулся к автомату.
   Старшой перехватил оружие. Забрал его калаш.
   – Успокойся, Берест. Нам надо уходить быстро и налегке. С собой возьмем только самое необходимое.
   – А люди тебе, значит, не нужны?
   – Я не тресовладелец, – поморщился Корень. – Тащить с собой балласт не стану. Иначе не спасется никто. И оставлять здесь хэдам готовеньких тресов тоже не буду. Я уже объяснял, по какому принципу мы действуем. Кто не может или не хочет идти с нами, тот больше никуда не идет.
   Да, объяснял. Но Борис и помыслить не мог, что принцип этот распространяется на всех. Абсолютно на всех. И на членов егерской группы тоже.
   А Гарик уже направился к Наташке. С ножа в его руке капала кровь. И он явно намеревался снова использовать нож по назначению.
   Вот ублюдок, а! Наташка помогла ему, когда Гарик, убегая от хэдов, споткнулся на ровном месте, а теперь эта сволочь…
   Эх, жаль трофейный калаш у Корня. Ну и хрен с ним!
   Все предупреждения, все кары, полагающиеся за нарушение субординации и неподчинения старшому во время охоты вылетели из головы.
   Наташку скоро прирежут, как свинью! Ни о чем другом Борис сейчас думать не мог.
   Он бросился к Гарику. Без оружия.
   – Берест! – окликнул его старшой.
   Да пошел ты!
   Борис никак не отреагировал на окрик. Зато Гарик обернулся. Сразу все просек. Выставил перед собой нож.
   Конечно, школа выживания у диких – суровая школа. Но и Борис был одним из лучших бойцов на своем Хуторе. Да и после, уже в пятнистой хэдхантерской форме, приходилось совершенствовать бойцовские навыки. И в гладиаторском ошейнике тоже.
   Манера боя у Гарика была проста и незатейлива.
   Выпад. Укол…
   Перемазанное кровью лезвие мелькнула у живота, но Борис вовремя ушел с линии атаки.
   Удар с левой руки. Который по идее должен пройти незаметно.
   Однако Борис распознал и его.
   Увернулся. Ударил сам. Ногой. С носка. Старый тяжелый берц с кованной набойкой попал под запястье противника. Гарикова рука взлетела вверх. Однако дикий умудрился не выпустить ножа.
   Ничего…
   Перехват. Болевой. Давление под локоть. Кулак с ножом – резко к груди и локтю противника.
   Борис почувствовал, как под рукой хрустнули суставы. Гарик взвыл. Нож выпал.
   – Бе-рест, мать твою! – надрывался сзади Корень.
   Гарик снова ударил слева. Хорошенько так влепил. На этот раз Борис, целиком сосредоточившийся на упавшем ноже, и отвлеченный криком старшого, все же пропустил кулак, вылетевший из-за поднятого предплечья.
   По челюсти будто шарахнули кувалдой. Голова мотнулась назад. Борис едва устоял на ногах.
   Гарик ринулся вперед – добить.
   Тяжелый берц Бориса снова выстрелил ему навстречу. Отчетливый рифленый след отпечатался на красной, перемазанной кровью майке.
   Гарик упал навзничь, перекатился через голову, и через мгновение снова стоял на ногах. Упр-р-рямый, гад!
   Чуть пошатываясь, противник опять пер в атаку. Но все равно, он был уже не тот. И без ножа надеяться дикарю было не на что. Взмах, еще один неточный удар…
   Борис отступил, увернулся.
   Теперь хватит одного точного удара, чтобы надолго отключить Гарика. Борис уже приготовился нанести этот заключительный удар.
   – Берест! – судя по голосу, Корень был не просто рассержен, он был взбешен столь явным проявлением неповиновением в группе. – Пристрелю, нах…!
   А вот не нужно было об этом предупреждать! Надо было стрелять сразу, раз уж пошла такая пьянка.
   Краем глаза уловив хэдхантерский автомат, направленный в его сторону, Борис перехватил атакующего Гарика, рванул на себя, развернул. Прикрылся им, как щитом.
   Красная майка с треском порвалась. Гарик, матерясь, пытался вырваться, но лишь беспомощно дергался в цепком захвате и мешал старшому прицелиться в Бориса.
   – Берест, отпусти его! – потребовал Корень.
   Ага, как же! Держи карман шире!
   – Ну давай, стреляй, Корень! – зло выплюнул Борис. – Боевые не трать. Нелеталкой стреляй. Потом прирежешь нас обоих. И меня и Гарика. Тогда и до Наташки доберешься.
   Охотники вокруг замерли в напряженном ожидании.
   – Берест, не дури. Последний раз предупреждаю. Натаха не сможет идти еще с полчаса. Потом отходняки ловить начнет, будет как сонная муха. Остаточный эффект парализатора…
   – Знаю.
   Он, действительно, обо всем этом знал. И теперь судорожно соображал, как можно спасти себя и чернявую.
   – Ее придется нести. А патруль, – Корень кивнул на яму с погребенной машиной, – уже ищут. Задерживаться из-за одного человека мы не можем. Из-за Натахи под шприц-ампулы попадет вся группа.
   – Она нас не задержит.
   – Берест, ты спорить со мной будешь, да?
   Старшой смотрел на него через прицел автомата. Палец Корня поглаживал спусковой крючок подствольного ампуломета. Выстрелит! Ведь выстрелит же! Если не заинтересовать. А какой может быть интерес у охотника за головами?
   Решение было очевидным.
   – Слушай, старшой, не трожь Наташку. Я голову даю…
   – На отсечение? – хмыкнул старшой. – Зачем мне твоя голова, Берест. Хэдхантерских крестов на ней нет. И мозгов внутри, похоже, тоже.
   – Ты не понял, Корень. Даю голову хэда. Мою «ушастую валюту». Тебе лично даю.
   Корень отнял щеку от автоматного приклада. Смерил Бориса долгим пристальным взглядом.
   – Ты ведь знаешь правила. Прикончишь меня – и вся моя добыча пойдет в общак. А так – достанется тебе. Это сделка. Твои бойцы – свидетели.
   Корень прищурился.
   – Ты хорошо подумал, Берест?
   – Вполне, – заверил Борис.
   – Ох, дорого обойдется тебе твоя Натаха.
   Ну-ну, старшой… А ведь когда-то она была и твоей тоже. Забыл уже?
   – Очень дорого, – повторил Корень.
   – Мои проблемы, – буркнул Борис.
   Поразмыслив еще немного, Корень кивнул:
   – Ну ладно. Сделаем так. Пока Натаха не придет в себя – потащишь ее на горбу. Начнете отставать – или сам ее прикончишь, или пущу в расход обоих. Я лично прослежу за тем, чтобы вы не задерживали группу.
   Вроде, договорились…
   Корень опустил автоматный ствол.
   Борис отпустил трепыхающегося Гарика.
   Тот повернулся, тяжело дыша в лицо Борису. Глаза Гарика были налиты кровью.
   – Отставить разборки! – пресек новый конфликт Корень.
   Гарик еще раз злобно зыркнул исподлобья и удалился. «Одним врагом больше», – вяло подумал Борис. Этот прощальный взгляд Гарика сказал ему больше чем слова. Впрочем, сейчас его больше волновало другое.
   Борис склонился над Наташкой. Ну что, чернявая? Прошли мы с тобой огонь, воду и коллекторные трубы. А теперь снова тащить тебя на горбу?
   Она лежала на боку. Мышцы напряжены. Ноги согнуты, скрещенные руки прижаты к груди. Стиснутые зубы, сжатые кулаки с побелевшими костяшками пальцев. После дозы хэдхантерского парализатора любого скрутит не по-детски.
   М-да, проблемка… Наташка хоть и была девушкой хрупкой и миниатюрной, но весила все же порядочно. А нести парализованного человека сложнее, чем расслабленное тело. У Бориса уже был такой опыт.
   Подошел и встал рядом Корень.
   – Берест, ты не сможешь выдержать с ней темп группы. – Сейчас в его негромком голосе, вроде бы, даже послышалось сочувствие… – Особенно, когда пойдем по лесу. Через пять минут начнешь отставать. Через десять – свалишься с копыт. Натаха, конечно, клевая девочка и все такое, но послушай моего совета. Лучше тебе избавиться от нее сразу. Ты парень боевой. Потом добудешь себе еще «ушастой валюты» и любую свободную девку в клане поимеешь на раз-два.
   Борис вздохнул. Да в том то и дело, что любая ему не нужна. Ему нужна эта. Но в остальном старшой, конечно, прав. Сейчас группа рванет с места в карьер и… И хрен он поспеет за егерями с таким грузом. Самое большее четверть часа продержится на равных с этими лосями. И то едва ли.
   Не дождавшись ответа, Корень вздохнул:
   – Ну смотри, Берест. Я тебя предупредил.
   – Корень, я знаешь, что думаю? – Борис повернулся к нему.
   – Ну?
   – Патрульный броневик…
   – Опять двадцать пять! Берест, ты из-за этой телки совсем сбрендил? – старшой выразительно постучал пальцем по лбу. – Хочешь, чтобы нас всех в лесу по следам от протекторов отыскали? Или чтобы на шоссе накрыли? Я же сказал уже, что такой вариант не покатит.
   – Ты не понял, Корень. На машине поедем только мы с Наташкой.
   – Чего? – нахмурился старшой.
   Он не догонял. Значит, нужно объяснить.
   – По-хорошему, надо было бы взять и этих парней, – Борис кивнул на мертвых егерей, – но вы с Гариком слишком быстро их оприходовали.
   – Куда взять-то? Куда ты вообще ехать намылился, Берест?
   – Отвлеку пятнистых. Ты прав: хэды заметят следы от броневика. За ним и погонятся. У вас будет больше шансов уйти.
   – А у вас?
   Борис пожал плечами.
   – Полчаса-час гонки, потом Наташка приходит в себя, мы бросаем машину, а сами налегке прем пехом по зеленке. Вдвоем-то по любому затеряться проще, чем всей группе. Ты только назначь время и место встречи.
   – А если вас сцапают до того, как Натаха очухается?
   – Вряд ли. Какая-никакая, а фора у нас все-таки будет.
   Корень задумался.
   – Ты с хэдхантерской техникой справишься?
   – Я у себя на Хуторе с любой техникой справлялся. А хэдовский броневик – не сложнее трактора, – сказал Борис.
   О том, что он сам был хэдом, распространяться не стоило. Ни к чему это знать Корню.
   – Придется откапывать машину, – Корень с сомнением глянул на «волчью яму». – Много времени уйдет.
   – Не много. Нужно только сбить заднюю стенку под колеса – и броневик выедет сам. Это тот еще вездеход. Саперные лопатки у твоих бойцов есть. И шанцевый инструмент на броне имеется. Если возьмемся за лопаты прямо сейчас – минут пять-десять всего потеряем. Зато потом твоя группа гарантировано уйдет без хвоста. Решайся, старшой.
   Еще секунда-другая раздумий.
   – Хорошо, – кивнул, наконец, Корень. – Попробуем.
   Он указал на старую трассу с которой к Хутору свернул патруль.
   – По этой дороге двинете на запад. Будете держаться леса. Бросите машину возле трассы. Через пару дней встретимся у Синих Болот. У нас там схрон.
   – Синие болота? – нахмурился Борис. Название было незнакомым и ни о чем ему не говорило. – Это вообще где? На карте покажешь?
   – Нет у меня карты.
   – А как же…
   – Она знает, – Корень кивнул на Наташку. – Если все получится, Натаха до болот проведет. Если не получится, то какой смысл тебе объяснять?
   – А на болотах где тебя искать?
   – Самим искать не надо – засосет на фиг. Там без опытного проводника ни ты, ни Натаха не пройдете.
   – И как же тогда?
   – Выйдите к болотам – вас встретят. Не волнуйся, незамеченными не останетесь.
   – Встретят как? Стрелой в башку? Или ножом по горлу?
   – Не сгущай краски, – поморщился Корень. – Даже если вы доберетесь до болот раньше нас, Наташку узнают. Там в дозорах ребята из нашего клана. Из нашего бывшего клана, – уточнил он. – Но учти: если за собой хвост приведете – вас вместе с этим хвостом в трясине утопят. Ясно тебе, Берест?
   Борис кивнул. Все ему, конечно, было ясно.

Глава 17

   Не зря все-таки говорится, что охота пуще неволи. Пуще-пуще, однозначно. Они работали как проклятые. Копали в таком темпе, который, наверное, и не снился подневольным тресам-землекопам. Вполне возможно, что поставили какой-нибудь рекорд. Стахановский. Или гиннессовский.
   Маленькими, но удобными саперными лопатками, которыми была вырыта «волчья яма» и инструментом посерьезнее, что крепился снаружи к броне хэдхантерской машины, егеря минуты за три-четыре обрушили земляную стенку на корму броневика и соорудили некое подобие выезда. Не очень пологого, правда…
   Борис через верхний люк влез в провонявший дымом боевой отсек. Оплавившийся пластик на сиденьях. Обгоревшая оплетка рулевого колеса. Треснувшие приборные панели. Обуглившиеся резиновые насадки перископов. Почерневшие осколки бутылки-зажигалки. И повсюду – жирные копотные пятна от расплескавшейся горючей смеси…
   М-да, дикие научились изготавливать для своих зажигательных бутылок забористый такой самопальный напалм. Но вообще-то гореть здесь особенно было нечему. Поэтому огонь полыхал в отсеке жарко, но не очень долго. Как только выгорел весь «коктейль Молотова», пламя погасло само собой. К тому же сработала автоматическая система пожаротушения: затвердевшие хлопья толстой белой пены отсекли путь огню к двигателю и бакам.
   Хотя сгоревшего хэда в машине уже не было, но сладковатый запах паленой человеческой плоти явственно пробивался сквозь острую химическую вонь сгоревшего пластика и противопожарной пены. Такие запахи быстро не выветриваются.
   Двигатель завелся с полоборота. Приборы управления тоже практически не пострадали. Правда, копоть изрядно зачернила перископы и триплексы. Но ничего… Борис протер водительское окошко рукавом. Сквозь разводы стало видно земляную стенку и кровавые пятна на потрескавшемся стекле. Сойдет. Не вслепую ехать – да и ладно.
   Борис бросил машину вперед-назад, раскачивая ее на дне ямы. И еще раз. И еще. Сизый дым выхлопа, словно густой удушливый туман, проникал через открытые люки. Дышать становилось все труднее. А сверху сыпалась и сыпалась попавшая на крышу земля. Бронемашина надсадно ревела, загребая под себя задними колесами глиняные осыпи, дергаясь на одном месте, постепенно задирая корму. И потихоньку-полегоньку все же выбиралась из ловушки.
   Выбралась!
   Отъехав немного от «волчьей ямы», Борис выглянул из люка.
   Корень был прав: протекторы броневика оставляли на земле и траве отчетливый след. Но по следу этому их ведь еще нужно догнать. Хэдхантерская патрульная машина была на ходу. И двигаться она могла очень быстро.
   Ему помогли затащить Наташку внутрь. Борис уложил скрюченное тело чернявой на пару толстых пятнистых курток, выданных Корнем. Что ж, никто особого комфорта им и не обещал.
   – Давай, Берест! – Корень снаружи ударил по броне. – Удачи! Встречаемся на болотах!
   Борис снова завел мотор. Машина рванулась с места.
   …На хвост им сели минут через двадцать после того, как они отъехали от Хутора. Причем, плотно так сели. Сначала в небе появилась пятнистая вертушка. Вертолет то маячил над броневиком, то кружил впереди. Что-то невнятно прохрипела поврежденная бортовая рация. Видимо, хэды пытались связаться с бронемашиной на хэдхантерской волне. Не смогли: Борис отключил связь.
   Экипаж вертолета врубил на полную мощность громкоговорители.
   Динамики орали надсадно, громко и долго, но Борис не особенно прислушивался к этим воплям. Люки были закрыты, дорога вдоль лесной кромки, которой он старался придерживаться – разбита в хлам. Шум мотора и дребезжания металла практически заглушали звуки, несшиеся снаружи. Впрочем, и так было ясно, что им предлагали сдаться. А делать этого Борис не собирался ни при каких условиях.
   Не дождавшись от беглецов реакции, вертушка исчезла из поля зрения и, видимо, некоторое время пасла их сзади, направляя по следам угонщиков наземную поисковую группу.
   Уже когда Наташка начала приходить в себя, из-за рощицы слева вынырнули три бэтээра. Справа наперерез мчались два легких броневика-разведчика.
   Хэды намеревались взять их машину в клещи, оттеснить от леса и остановить. Однако возможностей у пятнистых было немного. Судя по тому, что до сих пор они не открыли огонь на поражение, на леталку у хэдов, действительно, наложено табу. А шприц-ампулами и газовыми гранатами броневик не остановишь.
   Впереди появилась развилка. Одна дорога уходит в поля, другая – в лес. На второй, полевой, навстречу прет еще один бэтээр. Так что выбора особого нет.
   Борис погнал машину по лесной дороге. Трясти стало сильнее. Узкая и колдобистая, зараза! В скорости они здесь потеряют, но ведь и хэдхантерам будет непросто.
   – Что за фигня? – услышал Борис сзади голос чернявой. – Куда премся?
   Похоже, совсем очухалась девченка. Ну, и слава Богу. Оборачиваться он не стал.
   – Наташ, где Синие Болота знаешь?
   – Знаю.
   – Вот туда нам и нужно.
   – Сдурел?! На машине туда не проехать.
   – Пешком пойдем. Только позже. Сначала надо сбросить хвост.
   – Хвост? – не сразу поняла она.
   – За нами погоня.
   Наташка прильнула к обгоревшему перископу. Доложила:
   – Пять машин сзади.
   Надо же, она еще умудрилась что-то рассмотреть через закопченное стекло!
   – Три бэтээра и два разведчика. Нет, разведчиков тоже три. Шесть машин…
   Уже шесть? Еще, значит, откуда-то одна нарисовалась. Плохо…
   – Бэтээры отстают.
   Ну, это не мудрено. Тяжелые, не столь маневренные и не очень скоростные бронетранспортеры не могли тягаться на разбитой лесной дорожке с легким броневиком. Куда больше Бориса сейчас волновали хэдхантерские разведчики. И вертолет, конечно, тоже.
   – Вертушку видишь?
   – Нет, – ответила Наташка.
   – Точно?
   – Сто пудов.
   А вот это хорошая новость! Видимо, вертолет выполнил свою функцию: дал наводку наземной поисковой группе и вернулся на базу. Проку сейчас от вертушки без нормальных боеприпасов к пулемету все равно мало. А может быть, пилотам дали новое задание. Или отправили проверить, не сбросили ли беглецы кого-нибудь по пути. На месте хэдов, охотящихся за каждым потенциальным тресом, Борис именно так бы и поступил.
   – Осторожнее! – предупредила Наташка. – Разведчики догоняют! Двое на хвосте! Один заходит слева!
   Борис бросил машину влево.
   – Теперь справа!
   Борис крутанул руль вправо. Сильно тряхнуло. Они чуть не вылетели за обочину. Да уж! Гнать на полной скорости по ухабам и вилять при этом туда-сюда – то еще удовольствие.
   Дорога была очень узкой. Но для двух легких броневичков здесь места хватало. Достаточно было места и для того, чтобы одна машина вытолкнула другую в густые заросли. Или перегородила ей путь. И то и другое означало бы неминуемую остановку. А это сейчас недопустимо.
   – Опять слева! – раздался голос Наташки. Теперь она сидела не у панорамного перископа, а у открытых бойниц по левому борту. – Быстрее!
   Но на этот раз он не успел. Броневик преследователей втиснулся-таки между их машиной и обочиной.
   Удар брони о броню, скрежет колесных дисков, сильный толчок… Бортанули гады!
   Борис едва удержал машину.
   Еще удар. Еще толчок слева. Их почти прижали к обочине.
   Он ответил. Поддав газу и резко вывернув руль, бросил броневик на преследователей. Мазнул бортом по скошенному рылу хэдхантерского разведчика. Чуть оттолкнул в сторону. Отвоевал для себя с полметра дорожного пространства.
   – Хорошо водишь! – похвалила Наташка. Добавила: – Сразу видно бывшего пятнистого.
   Сомнительная похвала, вообще-то. Хотя чего обижаться? Она же сказала – «бывшего». Ладно, некогда фигней страдать.
   Хэды не отставали. Влезли снова. Попытались столкнуть с дороги еще раз.
   Удар. Второй…
   А вот вам – обратка!
   Раньше такое только в кино показывали. Но там, обычно легковушки на цивильной асфальтированной трассе бодались. А чтобы так, на колдобинах, да броня в броню…
   – Сейчас снова наскочат! – предупредила Наташка. – Справа!
   Ну ладно!
   – Держись! – крикнул он.
   И понадеявшись на то, что чернявая успела ухватиться за скобу-поручень, нажал на тормоза.
   Хэдхантерская машина разогнавшаяся для очередного удара пролетела перед ними. Подскочила на обочине. Запоздало тормозя, неловко разворачиваясь и…
   И заваливаясь на бок.
   Борис прибавил газу. Догнал. Подцепил за корму, подтолкнул. Крутнул. Промчался мимо скатывающегося с обочины обратно на дорогу броневика.
   – Есть! – взвизгнула Наташка. – Перевернулся! Аккурат поперек дорожки лег! Ха! Второй прямо в него влетел!
   Это хорошо. Это очень хорошо. Это даже лучше, чем рассчитывал Борис. Теперь у них снова появилась небольшая фора.
   Так, а это еще что такое? Вон там, впереди, справа. Пятнистый камуфляж у обочины.
   Засада? Заслон?
   Ну, блин, попали! Борис резко затормозил. И выдохнул с облегчением.
   Нет, не засада и не заслон. Всего лишь один-единственный хэд. Вернее, то, что осталось от хэда.

Глава 18

   Это был еще один безголовый висельник, подвешенный за ноги на невысоком покосившемся столбе. Раньше здесь, судя по всему, располагался какой-то дорожный знак. Теперь вот совсем другие знаки вывешивают.
   Труп был уже изрядно потрепан. Падальщики, видать, постарались. Звери или птицы. Или двуногие трупожоры.
   А вообще, чья эта работа интересно? Тоже группа Корня отличилась? Или другие егеря Союза?
   Впрочем, какая разница? Не до того сейчас.
   – Поехали! – поторопила Наташка. В голосе чернявой слышалась тревога. – Сзади еще один разведчик! И хэды на броне.
   Значит, третий броневичок взял с собой людей из столкнувшихся машин.
   Борис снова вдавил педаль газа до упора, проехал мимо безголового мертвеца и…
   Ах, туды ж твою за ногу! Заглядевшись на хэда, он едва-едва сумел вписаться в крутой поворот. Благо, не успел еще скорости набрать как следует.
   Вот о чем предупреждал отсутствующий дорожный знак!
   Сразу за поворотом начинался нехилый такой обрывчик. И речка внизу. И – ни ограждения, ни хотя бы столбцов или указателей каких-нибудь. Все это, видимо, сползло в подмывшую глинистую почву речушку. Вместе с оползнем обвалилась и изрядная часть дороги. В самом опасном месте она становилась еще уже. И это…
   Это ведь можно использовать!
   Проехав над обрывом, Борис притормозил. Здесь его не увидят. До поры до времени.
   – Ты чего? – удивилась Наташка. – Гони, давай!
   – Подождем, – ответил он.
   В голове уже созрел отчаянный план.
   Они только что чудом не слетели с дороги вниз, но будет ли фортуна столь же благосклонна к их преследователям? Хэды вполне могут сорваться с обрыва. Особенно, если им в этом помочь.
   А, избавившись от последнего броневика-разведчика, оторваться от погони будет гораздо проще. Тяжелые бэтээры за бронемобилем не поспеют. И пока еще они вызовут вертушку…
   Он осторожно развернул машину. Остановился, не заглушая мотора.
   – Хочешь столкнуть хэдов? – оживилась Наташка.
   – Ага. – Сообразительная девочка. Все на лету схватывает. – Если понадобится – будем толкать.
   Хэдхантерский броневик, облепленный пятнистыми фигурками, вылетел из-за поворота на полной скорости. Ребята не сбросили газ перед висельником, как сделал это Борис. Торопились слишком. А зря…
   Водитель, заметив опасность, ударил по тормозам. Машину занесло. Половина хэды посыпалось с брони.
   Пятнистым все же удалось вовремя остановиться. Задние колеса нависли над кромкой обрыва, но машина удержалась на узкой дороге.
   Ненадолго, впрочем.
   Борис ударил по газам и бросил свой броневик на хэдхантерского разведчика. На таран.
   – Держись, Наташка!
   Нужно действовать сейчас, сразу, пока пятнистый водила ловит отходняки и унимает сердцебиение, а остальные хэды бестолково орут, матерятся и своими криками только мешают друг другу соображать.
   Впереди, на его пути, поднимались с земли две слетевших с брони человека. Борис снес их, не сбавляя скорости. Колеса перескочили еще через одного хэда, не успевшего встать.
   За миг до столкновения бронемобиль хэдхантеров взвыл двигателем. Выплюнул облако выхлопов. Даже, вроде бы, дернулся с места. Но поздно. Уже было слишком поздно.
   Борис с разгону ударил в борт балансирующей над обрывом машины.
   И сразу же – по тормозам.
   Грохот и скрежет… Что-то застучало по крыше.
   И – задний ход. Полный задний. Чтобы не свалиться, на фиг, с обрыва самим.
   Удалось! Они спихнул бронированного разведчика. Борис увидел, как мелькнули в воздухе колеса и днище переворачивающейся машины.
   Какое-то мгновение они пробуксовывали над бездной и через триплексы не было видно дороги.
   Потом опасная кромка обрыва вновь появилась в поле зрения и рывком удалилась. Удержались! Отъехали! Не свалились вслед за хэдами.
   Хорошо. Теперь – развернуться. И вперед. Только вперед теперь.
   Борис сбил еще двух человек. Подумал мимоходом: зря все-таки хэдам для этой погони не выдали леталку. Дорого обойдется им охота без боевых.
   Наташка что-то зло пробормотала сзади. Приложило ее что ли? А он ведь предупредил. Посоветовал держаться.
   Борис оглянулся. Да нет, вроде с чернявой все в порядке. Жива, здорова, не побита. Прилипла к перископу. Но почему-то недовольно кривится.
   – В чем дело? – спросил он.
   – У нас зайцы.
   Ах, вот оно что! Вот что стучало по крыше, когда он толкал пятнистых с обрыва. Кто-то из хэдхантеров, сидевших на чужой броне, успел перепрыгнуть на их машину.
   – Сколько их?
   – Не знаю. Закрыли перископы, гады.
   Проклятье! Хэды закрывали уже не только перископы. Снаружи на водительское окошко упала пола пятнистой куртки. Встречный поток воздуха придавил плотную ткань к триплексу. Чья-то растопыренная пятерня расправляла куртку, чтобы закрыть все окошко. А гнать дальше вслепую, когда с одной стороны обрыв, а с другой – густой лес – чистой воды самоубийство.
   Борис услышал хлопок. Кто-то из хэдов умудрился дотянуться сверху до открытой бойницы и выпустил из подствольника шприц-ампулу. Пластиковая капсула разбилась об пол, никого не задев. Но Борису такой поворот событий совсем не понравился. От зайцев нужно было избавляться. И притом срочно.
   – Наташка, ухватись там за что-нибудь покрепче!
   – Что, опять?!
   – Не опять, а снова!
   Не сбавляя скорости, он повернул машину в лесную чащобу. Рискованно конечно, зато хэдов должно сбросить.
   Они с разгону вломился в заросли. Вокруг затрещало. По броне пулеметными очередями захлестали ветки. Под колесами захрустели сухие сучья, молодые деревца. Чавкнули сминаемые протекторами трухлявые пни и гнилушки.
   А еще пару секунд спустя – ох, приложило-то как! – броневик налетел на толстый крепкий ствол. Дернулся. Остановился.
   С водительского смотрового окошка сорвало ветками камуфляжную ткань. По всей видимости, сбило с брони и того, кто ее держал.
   Борис сдал назад, разворачиваясь. Уперся кормой в непреодолимую преграду. Наверное, тоже ствол дерева. Ну что ты будешь делать! Впереди деревья, сзади – тоже. А чего он хотел, вламываясь на полной скорости в густую чащу?
   Чтобы выбраться обратно на дорогу, им нужен был хороший обзор.
   – Наташ, – попросил он, – глянь, что снаружи?
   Чернявая прильнула к перископам.
   – Ничего не вижу.
   – Опять с оптикой что-то?
   – Угу, закрыто все.
   Она схватила трофейный автомат и скользнула к бортовым бойницам. Борис тоже прильнул к ближайшей амбразуре.
   Ага, вон они, голубчики!
   Двое хэдов копошатся в траве. Оба – без пятнистых курток. Один только-только встает. Второй, согнувшись в три погибели и сильно прихрамывая, ковыляет за деревья.
   Наташка сунула калаш в амбразуру. Хлоп-хлоп-хлоп! – сухо и отрывисто выплюнул подствольник. Шприц-ампулы попали в цель. Еще бы не попасть! С такого-то расстояния. Борис видел, как один шприц воткнулся в бедро ближайшему хэду. Второй угодил в предплечье отступающего пятнистого. Только одна ампула из трех разбилась о дерево.
   Оба хэдхантера ничком свалились в траву. Но только ли эти двое были на машине? А если на броне удержался кто-то еще? Или кто-то спрыгнул и притаился рядом с броневиком?
   Борис глянул в бойницы на другом борту. Нет, с той стороны, вроде, никого. И спереди – чисто. А вот что сзади? И что сверху? Пока не понять. Что-то закрывало панорамную оптику. Что-то или кто-то.
   Придется вылезать из железной коробки. Велев Наташке оставаться внутри, он открыл нижний эвакуационный люк. Выкатился между колес, сразу подался в сторону. Лежа на спине, вскинул автомат.
   Повел стволом по сторонам.
   Никого! Ни сзади, ни на машине. На башенку с панорамными триплексами была наброшена и туго – рукав к рукаву – увязана пятнистая хэдхантерская куртка. Хэды знали, как ослепить машину. Такую повязку не смогли сорвать даже ветки.
   Корма броневика, как оказалось, застряла между кряжестым дубком и упавшей осиной. Нужно было подать чуть вперед, немного вывернуть по колее влево и все будет нормально.
   Борис снял куртку с триплексов и вернулся в машину.
   – Сейчас поедем, – ответил на немой вопрос Наташки.
   – Погоди, – теперь из машины полезла она.
   – Ты куда?
   – Надо мне. Отлучусь ненадолго.
   Ишь, надо ей! Вот же, блин, приспичило! Борис сплюнул. Не вовремя как… Жаль, хэдхантерские броневики не оборудованы, как тресовозки, походными сортирами, чтобы можно было справлять нужду прямо на ходу.
   – Заодно и оружие соберу, – добавила чернявая уже снаружи.
   Что ж, оружие и снаряга пятнистых лишними, конечно, не будут.
   – Осторожнее там, – крикнул Борис в открытый люк, – и побыстрее давай!
   Он сел на место водителя и завел двигатель.
   Зачем терять время, если пока Наташки нет можно выбраться на дорогу?
   Помалу, в реве мотора и дымных выхлопах Борис вывел машину из частокола деревьев.
   К этому времени как раз и вернулась Наташка.
   С двумя трофейными автоматами на плече, с двумя противогазами, с двумя гранатными сумками и… И с двумя свежесрезанными хэдхантерскими головами в руках. На одежде чернявой влажно поблескивали свежие пятна крови.
   Так вот что ей надо было!
   – Это еще зачем? – скривился Борис.
   – Пригодиться. С «ушастой валютой» в Союзе сейчас пристроиться легче, чем без нее. Забыл, что Корень рассказывал?
   Она небрежно закатила в броневик два окровавленных шара с человеческими лицами. Затем забросила в люк стволы, боеприпасы и снарягу хэдов. Добытчица, туды ж ее!
   Борис вздохнул.
   – Ты что живым головы резала?
   Парализованный человек – он ведь не мертвец.
   – Уверяю тебя, когда я заканчивала, живыми они уже не были, – огрызнулась Наташка.
   – Ну-ну, – пробормотал Борис. Иногда чернявая его удивляла. Иногда начинала пугать. Как-то уж очень быстро она приспосабливалась к новым жестоким правилам игры, царившим на диких землях. Впрочем, умение приспосабливаться – наипервейшее преимущество в условиях жесткого естественного отбора.
   Наташка скользнула в машину. Лязгнула крышкой люка. Как дверью хлопнула.
   – Поехали, что ли?
   Ну, точно, блин, клиентка в такси!
   – Да уж поехали…
   Хэдхантерские бэтээры хоть и отстали прилично, но тоже, наверное, не стояли на месте. Надо было, по возможности, увеличить отрыв. Да и вертушка в любой момент могла снова появиться над головой.
   Однако долгой поездки на этот раз у них не получилось. Уже через полсотни километров узкая дорога, то уходившая в лес, то петлявшая по берегу небольшой, но бурной речушки, оборвалась. Дорога уперлась в разрушенный мост, от которого осталось только несколько подгнивших свай, сиротливо торчащих из воды. Переправиться на броневике с одного обрывистого глинистого берега на другой не представлялось никакой возможности. Да и незачем было переправляться: на противоположном берегу лес заканчивался.
   Они вытащили трофеи из машины, а броневик пустили под откос в бурный поток. Машина скатилась с обрыва, перевернулась пару раз и легла на крышу поперек реки, образовав подобие запруды. Пусть теперь хэды попробуют ее достать.
   – Ну что, Наташка, – Борис повернулся к чернявой, – веди, к вашим Синим болотам, что ли?
   – Подожди минутку.
   Она отцепила от противогазной сумки широкий брезентовый ремень. Разрезала вдоль. Получилось два ремешка. Один она взяла себе. Пропустила через рот и горло хэдхантерской головы. Завязала. У головы появилась ручка.
   – Так удобнее нести будет, – пояснила чернявая. И бросила второй ремешок ему. Указала взглядом на другую голову: твоя, мол.
   Борис, вздохнув, взял брезентовую полоску. Затейница, блин!
   Впрочем, с ремнем голова, действительно, стала более транспортабельной. Рюкзаков и вместительных сумок у них под рукой нет, а стрижка у хэдов слишком короткая: за волосы не очень-то такую добычу и потаскаешь. А вообще-то, придется им все-таки учиться свежевать головы, как это делал Корень. Чтобы брать только кожу и скальп и выбрасывать все лишнее. Но это потом, не сейчас.
   Они двигались по лесу быстро и скрытно. Часто меняли направление, стараясь сбить с толку преследователей. Путали следы и избегали открытых пространств, где хэды могли бы засечь их с воздуха. Ни погони, ни облавы пока, вроде бы, не было. Пятнистые то ли потеряли след, то ли вообще прекратили охоту.

Глава 19

   – Стоять на месте! – окрик раздался, словно из-под земли.
   И точно ведь – из-под! С полдесятка неприметных кочек впереди вдруг поднялись в человеческий рост. Из прорезей в плотных, как одеяло, маскхалатах показались перемазанные грязью (тоже маскировка?) дуги заряженных самострелов. Наконечники коротких толстых стрел были направлены на Бориса и Наташку.
   – Не дергаться! Оружие не лапать! Руки в гору!
   Наташка сделала все, как было велено. Борис тоже решил не рыпаться. Судя по всему, ожившие кочки, на которые они чуть не наступили, были дозором диких. Да и местность вокруг болотистая. Грязно, влажно, под ногами хлюпает, много высохших кривых деревьев и трухлявых пней, облепленных мхом с синеватым оттенком. Кажется, они дошли. Впереди раскинулись Синие болота… Схрон егерей.
   Человек-кочка, стоявший чуть правее, скинул капюшон маскхалата. Выбритая налысо голова. Грязное, хмурое лицо со впалыми щеками. На правой щеке шрам. Настороженный взгляд.
   Не опуская взведенного арбалета, незнакомец подошел ближе.
   Впрочем, кому незнакомец, а кому…
   – Ты чего, Шило, не узнал? – криво усмехнулась Наташка.
   Дикий молча снял с Наташкиного плеча автоматы. Затем так же бесцеремонно, не произнеся ни слова, разоружил Бориса.
   Наверное, так надо. Борис предпочел промолчать. Чернявая молчать не стала.
   – Я спрашиваю, ты что, ослеп? – Наташка начинала злиться. – Своих не узнаешь?
   – Да узнал-узнал я тебя, Натаха, не кипишись, – пробурчал дикарь. – Мы вас ждем.
   – Ну так в чем дело?
   – Проверить надо, нет ли за вами хвоста.
   – Так проверяй.
   – Так проверяют уже.
   Выходит, за ними следят.
   Раздался знакомый приглушенный хрип. Рация?
   Да, так и есть. Тот, кого Наташка назвала Шило, вынул из-под маскхалата небольшую трубку с антенной.
   – Слушаю.
   – Чистые они, Шило, – разобрал Борис. – Одни идут.
   И словно по мановению волшебной палочки настороженно-угрюмая мина дикого сменилась дружелюбно-радушным выражением.
   – Здорово, Натаха! – парень даже полез к чернявой обниматься. – Что, нового дружка завела?
   Борис поморщился. Неприятно, когда тебя так вот характеризуют. Подобная характеристика подразумевает наличие дружков старых. И притом непонятно в каком количестве.
   – Корень здесь? – поинтересовалась Наташка, вяло ответив на дружеские объятия.
   – Здесь-здесь. Недавно пришел. Сейчас с Дедом базарят. Кстати, Дед хочет тебя видеть. Соскучился, видать.
   – Ну так веди.
   – Ну так пойдем.
   Шило махнул рукой другим дозорным:
   – По местам. Продолжать наблюдение.
   Дикие снова улеглись на землю, обратившись в неприметные кочки.
   Шило вел по болоту замысловатыми зигзагами. Борис и Наташка старались ступать за проводником след в след. Они шли то по чавкающей жиже, то по ненадежной, пружинящей под ногами тверди. Если это была тайная тропа через топи, то Борис ее в упор не видел.
   Шило оказался ну о-о-очень разговорчивым малым. Дикий так и сыпал вопросами. На правах старой знакомой ему отвечала Наташка. Отвечала, впрочем, чернявая коротко и односложно, озираясь по сторонам и внимательно глядя под ноги. Неприметная тропка, по которой они шли, явно была не безопасной.
   А Шило все не унимался:
   – Как добрались?
   – Нормально.
   – Гнались за вами?
   – Гнались.
   – По дороге?
   – Ага.
   – И по лесу тоже?
   – По лесу – нет.
   – Долго шли?
   – Долго.
   – Где головы раздобыли?
   – С шей срезали.
   – Осторожнее здесь. Через эти проволочки переступить надо.
   Вот чего опасалась Наташка! Проволока была натянута в высоком колючем кустарнике, через который они только-только начали продираться. Если бы Шило не предупредил, ни Борис, ни Наташка растяжек точно бы не заметили.
   – Это что? – поинтересовался Борис.
   – Ловушка, – Шило отступил в сторону, раздвинул кусты. Показал…
   Борис разглядел только часть хитроумной конструкции. Притопленные в ржавой грязи массивные бревна. Согнутые гибкие рычаги. Широкая тяжелая доска, усеянная длинными острыми шипами.
   – С другой стороны такая же, – улыбнулся Шило. – Заденешь проволоку – попадешь между шипов. А вот это бревно собьет с тропы в топь.
   Борис был рад, когда опасный участок остался позади. Хотя и идти пришлось теперь по колено в воде. Ничего, вон впереди уже видны сухие кочки.
   Наташка тоже заметила сушу. Поинтересовалась с надеждой:
   – Нам туда?
   – Не-а – снова оскалился проводник, – туда вам лучше не соваться.
   – Мина?
   – Трясина.
   Борис только покачал головой. А ведь как хорошо замаскировали! После долгой ходьбы по болотистой жижи так и тянет влезть на заманчивую якобы-твердь. Такую, казалось бы, надежную.
   Миновав, наконец, ловушки и топи, они вошли в густой лесок на небольшом участке суши среди болот. Больше всего это схрон дикарей напоминал небольшой партизанский лагерь или временную базу. Закрытые маскировочными сетками навесы и палатки. Костерки на сухом торфе и хворосте, почти не дающие дыма. Наблюдатели на деревьях.
   Чувствовалось, что люди живут здесь в постоянном напряжении. И все же на Синих болотах дикие чувствовали себя относительно вольготно.
   Как объяснил словоохотливый Шило, тут можно было не бояться даже хэдхантерских вертушек. Во-первых, так далеко от Ставродара они не залетают. А во-вторых, если какую-нибудь из них и занесет в эту глушь, то машину наблюдатели заметят еще на подлете. У людей в схроне будет время спрятаться так, что никакая оптика не обнаружит.
   – Хорошее место! – без умолку болтал Шило. – Хуторов поблизости нет. Болота, да леса – на фиг Хуторам такие земли? Все нормальные дороги тоже проходят в стороне, так что хэды еще не успели разведать местные тропки. Сюда стягиваются и отсюда же уходят на охоту егерские группы со всей западной территории Союза. Ну ладно, я вас привел, пора возвращаться на пост. Хата Деда во-о-н там. Вы к нему первым делом зайдите.
   Шило указал на большую видавшую виды штопаную палатку, растянутую посреди лагеря между двух деревьев. Да уж, хата…
   – Бывай Натаха!
   Шило чмокнул Наташку в щеку.
   – И ты бывай…
   Протянул руку Борису. Борис пожал ее без особого энтузиазма.
   – Одни из схрона не выходите – в болоте утопните, – посоветовал Шило на прощание и удалился.
   По пути к палатке Деда их окликнули раз пять. К Наташке с приветствиями подкатывали какие-то неопрятного вида мужики и парни. Кто-то, ткнув пальцем в хэдхантерскую голову, поздравил чернявую с удачной охотой.
   – Популярная ты личность, как я посмотрю, – хмуро заметил Борис.
   – Да, на отсутствие друзей не жалуюсь, – не стала спорить она.
   Ох, если бы речь шла только о дружбе. Впрочем, развивать эту тему не было времени. Они уже подошли к «хате».
   Чуть в стороне, за палаткой Деда, Борис заметил знакомые лица: перед небольшим костерком расположились бойцы Корня. Егеря тоже их увидели. Кто-то улыбнулся, кто-то помахал рукой. Борис вяло ответил.
   Гарик, сидевший возле самого костра, недружелюбно покосился в их сторону. Отвернулся. Типа, не заметил. Или некогда, типа… Над углями висел походный котелок. Гарик помешивал варево оструганной веткой. Дежурным по кухне его назначили, что ли?
   – Есть кто дома? – Наташка без лишних церемоний откинула полог палатки и вошла внутрь.
   Борису не оставалось ничего другого, как последовать за ней.
   Солнечного света, пробивавшегося сквозь маскировочную сетку и тонкие стенки вылинявшей палатки, хватало, чтобы разглядеть находившихся там людей. На старых свернутых спальниках сидели двое. Один – Корень. Он приветствовал вошедших коротким молчаливым кивком. Второй…
   – Здорово, Натаха! – широко улыбнулся второй. – Рад тебя видеть.
   – Привет, Дед, – запросто поздоровалась Наташка.
   Дикий перевел взгляд на Бориса. Прищуренные глаза были умными, внимательными, чуть насмешливыми.
   Дед вообще-то на деда походил мало. Никакой это был не старик, а скорее крепкий кряжистый мужик в возрасте. Правда, вот борода лопатой, кустистые брови и морщинистое лицо… Но все равно. Такой дедок в драке, наверное, двух молодых положит. А то и трех.
   – Здрасти, – растеряно пробормотал Борис.
   Дед кивнул:
   – А ты, значит, и есть тот самый Берест? Знаю, слышал. Корень рассказал.
   – Тот самый, – ответила за Бориса Наташка.
   – Ну сидайте, что ли, – последовало приглашения. – Не стесняйтесь.
   Борис и Наташка расположились на рваной, раскатанной по палатке «пенке».
   Так вот он, какой, бывший вожак влившегося в Союз клана, а ныне – доверенное лицо нового лидера. «Надо бы, кстати, как-нибудь расспросить этого Деда о китайце-Ване», – решил про себя Борис. Но это потом. В другой раз. Сейчас случай был не очень подходящий.
   – Вижу, не с пустыми руками явились, – взгляд Деда скользнул по хэдхантерским головам. – Вот молодцы, порадовали старика.
   Ага, старика, как же! Борис мысленно усмехнулся. Не прибеднялся бы ты, Дед. Такому старичку-бодрячку любой пенсионер позавидует.
   Дед повел носом, поморщился.
   – Короче так. Сейчас перетрем немного, и займемся вашей добычей, пока совсем не завонялась.
   От трофейных голов уже исходил неприятный запашок.

Глава 20

   «Немного» пертереть не получилось. Разговор вышел долгий и обстоятельный. Дед подробно расспрашивал обо всем, что видели, слышали и что узнали гости за несколько последних дней. Пришлось рассказать ему об отсидке на Хуторе, о стычке с трупожорами, о встрече с Корнем, о нападении на патруль, о хэдхантерской погоне, и даже о пешем походе к Синим болотам, во время которого ничего интересного, в общем-то, не происходило.
   О приключениях, пережитых ранее, Борис и Наташка умолчали. Впрочем, на эту тему им вопросов, к счастью, не задавали. Деда больше интересовало то, сколько хэдов гналось за их броневиком и как действовали пятнистые.
   – Ну что скажешь? – выслушав гостей, Дед повернулся к Корню.
   – Погоня была так себе, – ответил старшой. – Людей послали мало и до упора Натаху с Берестом преследовать не стали. Вертолет, опять-таки далеко от Ставродара не отлетал. И облавы нормальной никто в лесу не устраивал. Наверное, хэды нашли свою машину и на том успокоились.
   – И что это может означать?
   На Бориса и Наташку Дед с Корнем больше не смотрели, и им оставалось только молча слушать чужой разговор.
   – Что у хэдов сейчас есть дела поважнее и что пятнистые стараются не распылять силы. Они, – Корень кивнул на Бориса и Наташку, – двигались в сторону буферки. А хэдов сейчас интересует другое направление. Наверное, пятнистые проверяют маршрут для колонны с трес-транспортами. Безопасность каравана для них приоритетная задача.
   – Вот-вот, – закивал Дед. – Наблюдатели тоже докладывают об активности хэдовских патрулей как раз в том секторе, о котором говорил твой пленник. Похоже, он тебя не обманул, Корень. Из Ставродара, действительно, скоро пойдет колонна с тресами.
   Дед задумался на пару секунд.
   – А еще мне не дает покоя эта долбанная реорганизация у пятнистых, – снова заговорил он. – Надо будет доложить Вану.
   Дед тряхнул головой:
   – Ладно, это позже. Сейчас главное встретить трес-караван. Займись этим, Корень. Перехватишь колонну у старой восточной переправы за Хуторами. Даже если хэды изменят маршрут, мимо того моста они не пройдут.
   – Там патрули, – нахмурился Корень.
   – Знаю. Но это уже твоя забота. Подумай, как можно подобраться к мосту незамеченным, как остановить колонну и… – Дед улыбнулся. – И как набрать побольше «ушастой валюты» для себя и для Союза.
   Корень тожезаулыбался. Наверное, «ушастая валюта» здесь значила столько же, сколько для хэдов значит двуногий товар. Ради хэдхантерских голов Корень готов был рискнуть и своей, и чужими жизнями.
   – Я отправлю с тобой всех свободных людей, – продолжал Дед. – Ты поведешь их на операцию. И отвечать за нее тоже будешь ты. Вопросы?
   – Нет, – покачал головой Корень.
   – Тогда готовься к большой охоте. Переговори с другими старшими. Они уже в курсе – выделят тебе лучших бойцов. Сходи на склад и в арсенальную палатку. Возьмешь все, что сочтешь нужным. Часик-полтора у тебя есть. Будешь готов раньше – доложишь.
   Корень кивнул и выскользнул из палатки.
   Дед повернулся к Борису и Наташке. Осклабился.
   – Ну что, теперь займемся вашими головами?
   Борису сделалось не по себе. Наверное, что-то такое отразилось на его лице.
   – Да не боись, не в том смысле вашими, – хмыкнул Дед. – Хэдовскими. Идемте, будем «валюту» печатать. Время покамест есть.
   Они вышли наружу. Дед повел их куда-то за палатку. Проходя мимо костра, возле которого сидели бойцы Корня, Борис почувствовал неприятный острый запах. Нет, тут явно готовилась не пища.
   Борис заглянул в котелок через плечо Гарика. Ох, лучше бы он этого не делал…
   Гарик помешивал палочкой что-то бесформенное, пожелтевшее. Волосатое. На смятом лоскуте, всплывшем в мутной кипящей воде, Борис разглядел хэдхантерскую татуировку.
   «Кожа!» – понял он. Срезанная с головы человеческая кожа. Добыча Корня.
   Так вот за каким варевом следил Гарик. Тоже «валюту» печатает…
   К горлу подступила тошнота. Борис отвернулся.
   – Ну да, отвратно пахнет, – Дед понимающе кивнул. – А что делать? Перед сушкой кожу нужно хорошенько выварить. Желательно в специальных травках.
   Они прошли дальше. Миновали палатку с высоченной, метров в пять-шесть гибкой составной антенной, свидетельствовавшей о наличии в схроне диких мощной радиостанции. От антенны на ближайшие деревья была брошена замкнутым контуром проволока. Видимо, для усиления сигнала. Борис не удивился бы, если бы узнал, что у бойцов Деда имеются еще и ретрансляторы. А что, наверняка ведь натыканы где-нибудь по лесам и заброшенным Хуторам. Отрядам Союза нужно как-то поддерживать связь друг с другом и координировать действия.
   За палаткой связистов снова начиналась первобытная дикость.
   Дед вывел их на небольшую полянку, утыканную кольями. На двух сушилась потемневшая кожа. Под волосяным покровом отчетливо проступали хэдхантерские знаки. Еще чья-то добыча, уже прошедшая процесс варки. Видимо, удачной охотой могла похвастаться не только группа Корня.
   Чуть поодаль горел костерок, в дыму которого подкапчивалась готовая «ушастая валюта». Маленькая человеческая голова была туго стянута за шею тонким прочным шнуром. Конец шнура – привязан к рогатой ветке.
   У костра сидели двое. Оба дикаря возились с жутковатыми «поделками». Один зашивал на вываренном и смятом человеческом лице веки и губы. Другой потряхивал мелкую гальку в волосатом кожаном мешочке, лишь отдаленно напоминавшем голову. Из мешка-головы шел дым. Видимо, камешки внутри были горячими, разогретыми на углях.
   – Что за… – начала, было, Наташка, но так и не договорила. Брезгливо скривилась, передернула плечами.
   Ага, даже тебя, подруга, проняло!
   – Новички? – хмыкнул дикарь, трясший дымящуюся гальку.
   Опустив кожаный мешок на землю, он принялся разминать и разглаживать сморщенное лицо. Мертвое лицо под его пальцами принимало нормальное человеческое выражение. Насколько нормальным вообще может быть лицо, отделенное от черепа.
   – В этом деле – да, новички, – ответил Дед.
   И снова повернулся к гостям:
   – Это очень древний, но живучий обряд, – пояснил Дед с видом опытного экскурсовода, – Еще в прошлом веке его практиковали племена даяков с Борнео и индейцы-шуары, жившие в верховьях Амазонки.
   Ну что ж, спасибо за познавательную информацию. Борис не произнес не слова. Казалось, стоит открыть рот – сразу вырвет. Наташка тоже предпочла промолчать.
   Дед погладил сушеную голову, висевшую над костром.
   – Шуары называли такие вещицы тсанса.
   Ну-ну… Борис поморщился. О-о-очень полезное знание!
   – Сначала нужно выварить кожу, потом зашить разрез на затылке, глаза и рот, закрыть нос и уши, – продолжал просвещать Дед. – Раньше считалось, что это защитит от мести духа убитого. Но у нас-то тут все проще. Латаем дырки, чтобы набивка не высыпалась. Потом надо вычистить и высушить голову изнутри. Для этого сюда вот, в отверстие на шее насыпается горячий песок или мелкая галька. Кожа под воздействием тепла сохнет и равномерно усаживается. В конце концов, голова становится размером с кулак – компактной, легкой, удобной для хранения и переноски. Только в процессе сушки нужно постоянно разглаживать лицо.
   – Чтобы сохранить человеческие черты? – фыркнула Наташка.
   – И для этого тоже, – улыбнулся Дед. – Но больше для того, чтобы не сминалась и не портилась татуировка. Кстати, при варке и сушке головы, хэдовские татуировки проступают особенно хорошо.
   Об этом можно было и не говорить. Это и так было ясно. Тонкие, словно выжженные лазером разноцветные линии, образующие переплетение хэдхантерских крестов, уменьшившись вместе с головой-тсанса, очень четко выделялись на человеческой коже.
   – Тут ведь главное что? – продолжал Дед. – Главное, чтобы были видны хэдхантерские знаки. И чтобы любому сразу стало ясно: это настоящая «валюта», не подделка какая-нибудь. А то были тут у нас одно время умельцы… Резали головы абы кому и сами пытались накалывать метки. Но это дохлый номер. Вручную такой рисунок не нанести, а хэдовской татуировальной машинки у нас нет. И, потом, краски нужны особые. Но я отвлекся… Когда все готово, тсансу нужно набить песком или мелкими камнями, потом затянуть отверстие на шее, натереть специальным раствором и немножко подкоптить. Тогда она станет как деревянная.
   Дед говорил не просто со знанием дела. Он говорил с нескрываемой любовью к этому жутковатому, в общем-то, делу.
   – А на кой вообще такие сложности? – услышал Борис хриплый голос Наташки. – Не проще ли было просто срезать куски кожи с татуировкой? Ну, со лба, например. И в качестве «валюты» использовать их.
   – Сразу видно дилетанта, – опять заулыбался Дед. – Во-первых, клок кожи еще не доказательство того, что ее хозяин мертв. Во-вторых, часть татуировки – это всего лишь часть татуировки. Небольшой ее фрагмент подделать все-таки проще, чем рисунок на всей голове. В-третьих, срезанный лоскут быстро ссыхается и скукоживается. Потом будет трудно доказать, что у тебя настоящий «валюта», а не фальшивка. А тсанса – это совсем другая песня.
   Дед вздохнул:
   – Хлопотная, конечно, работенка. Но оно того стоит. И потом… ты глянь только, какая прелесть получается! Какая стильная вещица!
   Дед снова погладил висевшую над костром голову.
   – Разве с этим сравнится какой-нибудь лоскут кожи?
   «Псих! – подумал Борис – Да это же конченый псих!»

Глава 21

   – Дед, а кем ты был раньше? – осторожно спросил Борис.
   – Раньше?
   – Ну да, до того, как заварилась вся эта каша с кризисами?
   – Таксидермистом, – усмехнулся Дед.
   – Кем-кем? – не понял Борис.
   – Чучельником.
   Во-о-от откуда, такие широкие познания по столь узкому вопросу!
   – Я в свое время изучал разные методы консервации.
   Ага, и даякско-шуарские, надо полагать, тоже.
   – Интересно мне все это было.
   По губам Деда скользнула ностальгическая улыбка.
   Ну, теперь все понятно! Дед попросту влюблен в утраченную профессию. И когда появилась возможность с пользой для дела реанимировать былые навыки… М-да, такому дай волю – он не то что из хэдовских голов – из хэдов целиком чучела делать начнет.
   – Кстати, это я рассказал Вану, как изготовляется тсанса, – не без гордости добавил экс-чучельник.
   Борис вспомнил, что хотел побольше узнать о китайце, возглавившем дикарский Союза.
   – Слушай, Дед, а кто он вообще, этот Ван?
   Дед усмехнулся:
   – Ван это Ван.
   Очень исчерпывающе! И понимай, как хочешь! Борис надулся.
   – Ван – обычный человек, – вновь заговорил Дед. Как показалось Борису, тщательно подбирая слова. – Не лучше многих. Может быть, хуже. Просто он сумел оказаться в нужном месте…
   – Знаю-знаю, – скривился Борис, – в нужное время.
   – И что самое главное – с нужной идеей. Что бы там ни было, но Ван – голова! Все происходящее сейчас он спланировал заранее. Поэтому именно он и стоит во главе Союза.
   Помолчав немного, Дед добавил:
   – У меня хватило ума не идти против Вана, а поддержать его.
   – Для тебя, наверное, многое изменилась, когда твой клан вошел в Союз? – спросил Борис.
   Дед улыбнулся:
   – Все изменилось. И ничего. Я больше не являюсь вождем клана, а считаюсь представителем Союза. Я теперь служу не клану, а Вану. Я отчитываюсь перед ним, докладываю ему обо всем, что узнаю, исполняю его приказы и отдаю свои от его имени. Но я по-прежнему руковожу своими людьми. И они по-прежнему подчиняются мне. Когда Ван далеко, изменения почти не заметны. Но даже когда он далеко, он в любую минуту может вмешаться.
   Дед покосился на палатку, над которой торчала антенна радиостанции.
   – А сейчас он далеко? – спросил Борис.
   Дед неопределенно пожал плечами:
   – Не так, чтобы очень далеко, но и не близко.
   И – неожиданно сменил тему разговора:
   – Давайте свою добычу, что ли.
   Дед взял у Бориса и Наташки хэдхантерские головы. Положил обе перед диким, уже зашившим глаза и рот на смятом человеческом лице.
   – Теперь займись этими, – приказал Дед.
   Дикарь молча кивнул и подкатил головы к себе. Вытащил из ножен на поясе нож. Уверенным движением рассек затылки.
   Борис сжал губы. Он уже наблюдал за процедурой снимания кожи с головы. Ничего приятного в этом не было.
   – Не переживай, – Дед истолковал его реакцию по-своему. – У нас не воруют. Здесь все на виду. Вернетесь – получите по готовой тсансе.
   «Вернетесь?» Борис удивленно поднял бровь.
   – Разве мы куда-то собираемся?
   – А разве вас кто-то спрашивает? – со снисходительной улыбкой вернул его на грешную землю Дед.
   Ну да, они же с Наташкой теперь вроде как члены группы Корня. А группа отправляется на задание. Нужно остановить хэдхантерскую колонну с живым товаром.
   – Хотя, с вашей «валютой» можно поступить и иначе. – Дед заговорщицки им подмигнул. – Извиняюсь за нескромный вопрос, но вы вообще кто?
   – В каком смысле? – не понял Борис.
   – Ну, – Дед неопределенно махнул рукой. – Друг другу кем приходитесь? Типа, муж и жена?
   Они ответили одновременно.
   – Не совсем, – мотнула головой Наташка.
   – Типа того, – пробормотал Борис.
   – Ясно, – хмыкнул старшой. – Гражданский брак, значит. Попутчество и боевая дружба. Спали вместе?
   – Может, хватит, а? – насупился Борис.
   – Нет, вы все-таки определитесь. Чтобы без бардака и без непоняток. По нашим законам, если вы не муж и жена, значит, вы свободны. И, значит, на тебя, Натаха может претендовать любой член Союза, способный внести взнос «ушастой валютой».
   – Да знаю я, – отмахнулась Наташка.
   – Нет, не знаешь, – сочувствующе улыбнулся ей Дед. – На тебя вон уже сейчас мужики со всех сторон пялятся. С женским полом у нас беда, особенно с молоденькими хорошенькими девчатами. Так что претендентов будет много. И ты не сможешь отказать, если за тебя уплачено «валютой».
   Борису такой расклад не понравился.
   – А если мы объявим себя мужем и женой? – спросил он.
   – Тогда другое дело. Тогда вы – устоявшаяся пара, и на ваши отношения никто посягать не будет. В теории, по крайней мере. Только просто объявить об этом недостаточно. Нужно сочетаться законным браком.
   – Это сложно?
   – Нет. Я представитель Вана. В моей компетенции заключать семейные союзы. Было бы пара свидетелей. Вот они, – Дед кивнул на диких, возившихся с хэдхантерскими головами, – вполне сгодятся. Правда…
   Дед замялся.
   – Что? – нахмурился Борис.
   – Бракосочетание – удовольствие не бесплатное. Но тут уж решать вам.
   – И сколько оно стоит, это удовольствие?
   – С вас возьму немного. – Дед покосился на их добычу. – Две головы. По одной с носа. Штука – мне, штука – в общую кассу.
   – Бред! – пробормотала Наташка. Однако возражать не стала.
   – Ну хорошо, – пожал плечами Борис. – Что нужно делать?
   – Вам – ничего, – заверил Дед. – Только ответить на один вопрос.
   И спросил – спокойно так, буднично, без лишнего пафоса:
   – Берест, хочешь ли ты взять в жены Натаху?
   – Да, – кивнул Борис.
   – А ты, Натаха, согласна ли взять в мужья Береста?
   – Твою мать! – фыркнула Наташка, тряхнув чернявой головой.
   Внезапное замужество явно не входило в ее планы.
   – Согласна или нет?
   – Ладно, хрен с вами, пусть будет да.
   Старшой обернулся к диким у костра:
   – Свидетели слышали?
   – Слышали, – отозвался, глумливо улыбаясь, один – тот, который старательно разминал мешочек из человеческой кожи.
   – Все слышали?
   – Да слышали-слышали, – махнул окровавленной рукой другой дикарь.
   Дед подобрался и посерьезнел:
   – Берест. Натаха. Объявляю вас мужем и женой.
   И осклабился.
   – Теперь ваши тсанса – наши тсанса.
   – И все, что ли? – удивился Борис.
   – А чего еще надо? Чем проще, тем лучше. Формальности соблюдены. Девчонку у тебя теперь отбивать никто не станет. Почему я не слышу «спасибо»?
   – Ну, спасибо, – буркнул Борис.
   Законный брак в Союзе – оно, конечно, дело хорошее. Наверное, хорошее. Но ощущение было такое, будто у них попросту выдурили честно добытую «ушастую валюту». А и пофиг! Оно того стоило.
   Борис покосился на чернявую. Жена… Забавно…
   – Мы готовы, Дед, – прозвучало сзади.
   За их спинами стоял Корень.
   – Ну, раз готовы – выступайте, – кивнул Дед. – Кстати, Корень, поздравь Береста и Натаху. Они теперь молодожены.
   – Поздравляю, – хмыкнул Корень. – Хватайте манатки – и марш за мной.
   Старшой зашагал к палатке Деда, где Корня уже поджидала его группа. И не только она. Возле палатки собралась добрая половина лагеря. Бойцы вооружены. Много самострелов и трофейных стволов. Почти у каждого егеря – хэдхантерский противогаз на боку. У некоторых из гранатных сумок торчат горлышка обмотанных тряпками (чтобы не бились, надо полагать) бутылок с зажигательной смесью.
   Операция намечалась нешуточная.
   Борис и Наташка прошли мимо котелка, в котором все еще вываривалась человеческая кожа. Теперь вместо Гарика у огня сидел какой-то незнакомый мужик. Видимо, ему было поручено «допечатывать» «ушастую валюту».
   – Хоть бы отдохнуть и пожрать дали, – пробурчал Борис.
   – На ходу и отдохнешь, и пожрешь, и посрешь, – не оборачиваясь, ответил Корень. – Ты теперь егерь, Берест. Привыкай. К тому же…
   Старшой усмехнулся.
   – К тому же, егерь семейный. Добытчик. А семейному человеку нужно охотиться за двоих.
   Наташка шла молча. Сзади. Ну, точно, покорная жена! Сосредоточенная такая, задумчивая. Глаза – долу. На губах – тихая загадочная улыбка. Кажется, мысли чернявой сейчас занимало только одно: внезапно свершившиеся бракосочетание. Осмысливала, видать, произошедшее. Или привыкала к новому статусу. Ох, уж эти женщины… Так и норовят выйти из-под венца совсем другими людьми. Даже из-под такого венца.

Глава 22

   Все-таки дикие были великие мастера маскировки. Борис убедился в этом еще раз, когда Корень сумел незаметно подвести несколько человек к мосту, охраняемому хэдами.
   Видимо, переправа, через которую проходила старая дорога, считалась важным объектом. Над обрывистым берегом с одной стороны моста торчал нос бэтээра, с другой в небольшом окопчике расположились пятнистые фигуры. Местность была открытой, и хэды просматривали все подступы к реке. Но вот на саму реку, протекавшую у них под носом, пятнистые не обращали должного внимания. Чем и воспользовался Корень.
   Старшой выбрал с дюжину человек, вооруженных самострелами и трофейными стволами и имеющих навыки рукопашного боя. Борис и Наташка тоже попали в егерские «коммандос». Корень кратко и доходчиво поставил задачу штурмовой группе и повел бойцов в сторону от моста.
   Они сделали большой крюк и уже выше по течению, вне пределов зоны видимости хэдхантеского поста, переправились через реку вплавь. К мосту подошли вдоль обрывистого берега, прячась в камышах и прибрежных зарослях.
   Последний, самый опасный участок пути преодолевали под водой, пробираясь по тинистому дну и используя в качестве дыхательных трубок срезанные тростинки. Незамысловатый, но эффективный способ скрытного передвижения не подвел. Торчавшие над водой тонкие полые стебли, затерялись среди разросшихся камышей и не привлекли внимания хэдов.
   Мутные потоки грязной реки тоже сыграли на руку диверсантам. Дозорные, дежурившие у моста, не заметили приблизившегося противника. Бойцы Корня благополучно выбрались из воды под мостовые опоры. Теперь от глаз хэдов их укрывал только широкий навес переправы и трава под ним.
   Первоначально планировалось разделиться и расползтись вдоль берега, по обе стороны от моста, после чего всей группой одновременно атаковать бэтээр и окопчик. Однако вышло иначе.
   Совсем некстати под мост, гремя ведрами, спрыгнул молодой хэдхантер без каски, и с калашом на плече. Похоже парень хотел набрать водички для каких-то технических нужд: для питья грязная речная вода не годилась.
   Разумеется, пятнистый сразу заметил диких. На татуированной морде застыло изумленное выражение. Открытый рот, выпученные глаза. К счастью, хэд соображал медленно. Корень оказался к нему ближе других. Он-то и всадил растерянному парню шприц-ампулу прямо в раззявленный от удивления рот.
   Тихий хлопок подствольника наверху не услышали.
   Пятнистый упал ничком. Плюхнулись в реку ведра. Скрюченное в параличе тело поползло по сыпучему склону к воде. Корень едва успел подхватить подстреленного хэда за гранатную сумку. Сумка открылась. Посыпались гранаты. Причем не только газовые, с зелеными метками. Выкатилось и пара «орешков», помеченных красным.
   Борис среагировал мгновенно. Оба орешка он перехватил уже у самой воды. Так и есть, осколочные! Похоже, ребят, охранявших переправу, по которой должен пройти трес-караван, все-таки снабдили леталкой.
   Это было и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что леталку можно было захватить и использовать против хэдхантерской колонны. Плохо, потому что попробуй еще ее захвати!
   – Эй, салага! – послышалось сверху. – Ну где ты там? Чего возишься?
   Над кромкой обрыва показалось еще одно татуированное лицо. Усатое и недовольное.
   – Тебя за смертью только посы… Ать!
   Звон тетивы. Арбалетный болт вошел под поднятое забрало. Хэд скатился с берега к воде. Его сегодня тоже послали за смертью. Прямой дорожкой.
   – Тревога! – истошно заорал кто-то наверху.
   Ждать больше было нельзя. План старшого рушился.
   – Вперед! – приказал Корень.
   Они выскочили из-под моста. Уже без всякого плана. Наудачу. Выскочили и сразу напоролись на автоматную очередь.
   Точно боевыми шмалят, гады! Этим разрешено, видать!
   Чей-то вскрик. Справа от Бориса упал один из нападавших.
   Еще одна очередь. Два хлопка из подствольного ампуломета.
   Стон. Упал еще один дикий. Всплеск. Упавший ушел под воду. И на этот раз, увы, без дыхательной трубки.
   Они залегли у береговой кромки. Пришлось залечь. Пыльные фонтанчики от хэдхантерских пуль сыпанули в лицо. Фью-у-у! Что-то просвистело у самой головы, чиркнув по мокрым волосам.
   Схватился за лицо и завопил от боли еще кто-то из егерей.
   А Наташка? Что с ней? Борис бросил быстрый взгляд вправо-влево. Ага, здесь она. Жива. Цела. Пока еще жива и цела…
   В воздухе пели пули и мелькали шприц-ампулы.
   И все же в чем-то им повезло. Если бы они не подобрались так близко к вражескому бэтээру, если бы не оказались в мертвой зоне, хэды в первые же секунды боя сковырнули бы из крупнокалиберного пулемета егерей вместе с обрывистой кромкой, за которой они прятались. А так… Так с ними придется немного повозиться.
   Но вряд ли очень долго.
   Снова залаял автомат. Только он бил уже не со стороны хэдовских позиций, а рядом, почти над ухом. Ага, это Корень дает жару из калаша с боевым рожком. Старшой успел перехватить оружие у того салаги с ведрами и теперь наяривает из-под моста короткими частыми очередями.
   Глухо стукнула о мостовой настил и плюхнулась в реку граната, брошенная из хэдхантерского окопа.
   «Орешек» взорвалась где-то на глубине. Бориса забрызгало водой и тиной. Ерунда. Вода и грязь – не осколки.
   Времени на размышления не оставалось. Выбора тоже. Или пятнистые их сейчас перестреляют, как в тире или…
   Борис прикусил зубами кольца гранат. Еще не зная точно, куда будет бросать трофейные «орешки».
   Рывок, два звонких металлических щелчка… Быстрый взгляд, брошенный на позиции противника, пока Корень строчит из автомата.
   А вот теперь – зная!
   Уже шел обратный отсчет.
   Три…
   Глаза сами выбирали цель.
   Два…
   И рука посылала «орешки», куда надо.
   Оди-и-и…
   Было жарко. Над раскаленной броней колыхалось марево горячего воздуха. И люки хэдхантерского бронетранспортера – нараспашку. И захлопнуть их все хэды уже не успевали.
   Борис навесиком забросил первую гранату в открытый боковой люк на скошенном борту машины. Есть! Точное попадание!
   Вторая граната с красной меткой полетела в окоп на другой стороне моста. И тоже хорошо так упала, точнехонько за бруствер закатилась.
   …и-и-ин!
   Еще очередь. И еще кто-то из егерей сползает по обрыву к воде.
   И – два взрыва. Один за другим. Сливающихся один с другим.
   Первый – приглушенный, гулко прогремел в бронированной коробке. Второй, ударивший по барабанным перепонкам, ахнул за окопным бруствером и взметнул вверх земляные комья.
   – Пошли! Пошли! – заорал Корень, снова выскакивая из-под моста.
   Вторая попытка! Если не получится сейчас, то третьей уже не будет.
   Борис последовал за старшим. И Наташка. И еще двое… нет, трое бойцов егерской группы. Больше подняться не смог никто.
   Здорово же их проредили в самом начале боя.
   – Берест, Натаха, проверьте броню! Остальные – за мной, к окопу!
   Из окопа кто-то коротко огрызнулся автоматным огнем. Просвистевшие в воздухе пули свалили одного из диких, бросившихся вслед за Корнем. Но старшой, подскочивший с другой стороны, уже стоял над бруствером и поливал окоп огнем, добивая тех, кто еще был жив. Или кто теоретически мог остаться в живых после взрыва гранаты.
   Борис подбежал к бэтээру, стараясь держать на прицеле открытые амбразуры. Впрочем, вряд ли кто-то уцелел внутри стального гроба. Пятнистых должно было посечь в фарш рикошетящими осколками. Легкие хэдхантерские бронежилеты от такого не защищают.
   Из люков и бойниц бэтээра тянуло дымком. Однако боеукладка, если она там и была, от осколочной гранаты не сдетонировала. Бак тоже не взорвались. Внешне машина вообще выглядела неповрежденной. И это хорошо: хэды из трес-каравана не должны ничего заподозрить. Ну а дым… дым рассеется.
   Из бронетранспортера по ним никто не стрелял. Борис с разбега вскочил на броню. С другой стороны на машину забралась Наташка.
   Одного взгляда, брошенного внутрь, было достаточно, чтобы убедиться окончательно: никакой угрозы нет. До взрыва гранаты в машине находилось четыре человека. Теперь там лежат четыре трупа.
   Корень прекратил стрельбу. Значит, и окоп тоже зачищен. Понеся серьезные потери, они все же победили в этой стычке. И теперь они, а не хэды контролировали мост. Более того, у них появилось, наконец, нормальное оружие. Пусть его и не хватит на всех, но это уже кое-что!
   Старшой вызвал по рации группу с того берега. Теперь оставалось ликвидировать следы боя, избавиться от трупов, раздать захваченные стволы и гранаты, расставить людей на позиции, и…
   Корень вытащил из ножен нож и спрыгнул в окоп. Через минуту с бруствера скатилась первая отрезанная голова.
   Ну да, и головы еще, конечно. Об «ушастой валюте» дикие не забывали даже сейчас. Борис подумал о том, что, вообще-то, и ему кое-что полагается за этот бой. Однако высказать претензии не успел.
   – Караван вызывает Заставу! Караван вызывает Заставу! Прием! – затрещала в бронетранспортере бортовая рация. Похоже, от гранатных осколков она не очень пострадала.
   – Караван вызывает Заставу! – настырно требовал связи невидимый собеседник. – Караван вызывает…
   «А ведь «Застава»-то – это они», – Борис покосился на трупы в бэтээре.
   – Корень! – позвал он. – Тут в эфир приглашают…
   Старшой не растерялся. Все понял слету. Нырнул в пропахшее порохом и солярой нутро бронетранспортера. Отложил перепачканный кровью нож. Взялся окровавленными руками за ручки настройки и переключения каналов радиостанции. Тратить время на подключение наушников не стал. Пригнулся к микрофону.
   Произнес негромко и сухо:
   – Застава слушает.
   Вряд ли сквозь треск помех можно было сейчас распознать по голосу говорившего. «Караван» не распознал и ничего дурного, похоже, не заподозрил.
   – Что на объекте? – рация скрипела и хрипела. Связь была – не фонтан. – Доложите обстановку.
   – На объекте чисто, – почти незаметно, одними уголками рта усмехнулся Корень.
   Да уж, после такой-то зачистки! Впрочем, различить в ответе старшого едва уловимую иронию при таком качестве радиосвязи было бы весьма затруднительно.
   – Через полчаса ждите птичку, Застава.
   Птичку? Борис нахмурился. Речь ведь наверняка идет о вертушке.
   – Ждем, – быстро и коротко ответил вмиг посерьезневший Корень.
   – Конец связи, – донеслось из динамиков рации.
   Старшой выбрался из машины. Сообщил подтянувшимся к бэтээру бойцам:
   – Короче так, орлы, хэды скоро будут здесь, и нам нужно все сделать быстро. На подготовку даю двадцать пять минут. Нет… Двадцать. Все ясно?
   Молчаливые кивки.
   – Да и еще, – спохватился Корень. – Кто умеет обращаться с этой дурой?
   Старшой хлопнул по пулеметному стволу бэтээра.
   Борис помедлил немного. Никто не вызвался. Ну, раз так…
   – Я, – негромко произнес он.
   Корень недоверчиво хмыкнул.
   – Круто, я смотрю, вас, хуторских, натаскивают!
   – У нас была хорошая оборонительная система, – буркнул Борис. – Дикие часто тревожили.
   Старшой улыбнулся снова – шире и веселее.
   – Ладно, Берест. Будешь за пулеметчика. Когда заварится каша, твоя задача – вывести из строя бэтээры колонны. Эта бандура ведь пробьет хэдовскую броню?
   – Догонит и еще раз пробьет, – заверил Борис.
   Уж он-то хорошо знал, на что способен в бою крупнокалиберный пулемет тяжелого хэдхантерского бронетранспортера.

Глава 23

   «Птичка» появилась ровно через тридцать минут. Машина шла на бреющем полете вдоль старой пыльной трассы. Вытянутый пятнистый силуэт без малого не касался верхушек редких деревьев.
   Высматривая следы чужого присутствия, вертолет сделал пару кругов над рекой. Опустился к мосту, на несколько мгновений завис в воздухе.
   От воздушной волны пропеллеров по воде побежала отчетливая рябь. Пригнулись камыши и осока. Заколыхалась трава на берегу.
   Борис в полном хэдхантерском прикиде высунулся из люка захваченного бэтээра и с тревогой глянул туда, где у обочин в сухой рыхлой земле были прикопаны несколько бойцов Корня. Как бы не посдувало с них, на фиг, всю маскировку.
   Сам Корень и еще пара диких в пятнистой форме и в касках с опущенными забралами сидели в окопчике. Еще несколько человек пряталось в бронетранспортере. Остальные егеря с дыхательными тростинками в зубах ждали своего часа под водой, рассредоточившись вдоль берега.
   Корень, как ни в чем не бывало, помахал пилотам рукой.
   Судя по всему, летчики не обнаружили ничего подозрительного. Качнув короткими крыльями с боевой (да, сопровождавший колонну вертолет был обвешан леталкой по самое не хочу!) подвеской геликоптер устрекотал дальше.
   Борис с облегчением вздохнул. До появления вертушки они едва успели заминировать мост, утопить трупы, уничтожить следы стычки, отмыть с чужой формы следы крови и на скорую руку разрисовать лица узорами, имитирующими хэдовскую татуировку. Под опущенными забралами касок грубая подделка не должна бросаться в глаза. Да и лиц за ударопрочным затемненным пластиком не разглядеть. Если не подходить близко.
   Через несколько минут на пыльной дороге появился разведчик. На этот раз уже Борис обменялся приветственными взмахами с двумя хэдами, сидевшими на броне. Вроде бы, передовой дозор тоже ничего не заподозрил.
   Легкий приземистый броневичок, не останавливаясь, проехал мимо. Но за мостом все же притормозил. Пятнистые долго и тщательно осматривал местность через бинокли.
   «Хэды становятся осторожными, – отметил про себя Борис. – Значит боятся. Само по себе это хорошо. Плохо то, что страх повышает бдительность».
   Наконец, разведчики скрылись из виду. Вдали показалась колонна. Не ахти какая, правда: тресов нынче много не отловишь. Но тоже не хухры-мухры. С серьезным конвоем. Тяжелый бэтээр впереди, еще один – сзади. В центре – две тресовозки. Между трес-транспортами – третий бронетранспортер и фура снабжения. Фура – с прицепом. Открытая низкая и широкая платформа, являлась, судя по всему, передвижной посадочной площадкой для вертолета сопровождения. Все свое возим с собой, типа… По флангам двигались легкие юркие бронемобили. Не подступишься, в общем. Кажется, что не подступишься.
   У моста колонна остановилась. И эти, ишь, осторожничают. Еще как осторожничают! Хэды, сопровождавшие тресовозки, вели себя так, словно у моста не был выставлен пост, который, по идее, должен обеспечить беспрепятственную переправу. На бэтээр и окоп с бойцами в хэдхантерском камуфляже, пятнистые вообще не обращали внимания. Ну и ладно! Это сейчас даже к лучшему. Борис как раз опасался, что охрана трес-транспортов начнет приставать с расспросами.
   Машины – все в походном положении, с открытыми люками, но ощетинившиеся стволами десанта, подтянулись одна к другой и сгрудились вокруг тресовозок.
   Нервы были напряжены до предела. От выдержки и терпения сейчас зависело многое. Корень и бывшие при нем егеря в пятнистой форме ничем себя не выдавали. Дикие с демонстративной ленцой наблюдая за суетой караванного конвоя. Замаскированные у обочин бойцы лежали смирно.
   Борис тоже старался держать себя в руках. Еще немного нужно выждать. Совсем немного.
   Хэды медлили. На мост не въезжали.
   Снова – осмотр местности через бинокли. Ну это – пожалуйста, это – сколько угодно.
   Пока одни пятнистые следил за дальними подступами, другие изучали территорию у себя под носом.
   Пара хэдхантеров, спрыгнув с брони, осмотрели переправу. Сверху, с боков, даже под мост заглянули. Правда, ничего подозрительного не заметили. И не могли заметить. Под водой-то!
   Борис знал, что на полуметровой глубине к несущим опорам моста привязаны три фугаски, найденные в гранатных сумках убитых хэдов. А ручная фугасная граната пятнистых – это не шутка. Ее относительно небольшие размеры и вес с лихвой компенсировала мощная взрывчатка. При небольшом количестве осколков, взрыв такой гранаты обладал достаточной силой, чтобы пробивать кирпичные и бетонные стены. Опоры моста хэдхантерские фугаски тоже должны были разворотить без вариантов.
   Для дополнительной защиты от влаги гранаты были плотно замотанные в полиэтилен так, что снаружи торчали только кольца. От колец к берегу – тоже под водой – тянулась длинная тонкая леска. Прикрытая травой и присыпанная землей, она уходила под бруствер окопа. Привязанную к концу лески палочку – импровизированную ручку взрывателя – держал Корень.
   Один рывок за эту ручку – и кольца фугаски сработают. Нужно только правильно рассчитать время.
   Ага! Въезжают, наконец!
   Пятнистая фигура хэда машет руками и пятится спиной, указывая путь передовой машине с узкими лобовыми триплексами.
   Тяжелый бэтээр осторожно щупает колесами настил, медленно, нерешительно вкатывается на мост. Широкая массивная машина не спешит. Переправа для хэдхантерского бронетранспортера не то, чтобы узковата и хлипковата, но проскочить ее с ходу, как это сделал легкий разведчик, водитель не решается.
   Машина доезжает до середины моста…
   Ну? Пора? Борис нервничал. Чего еще ждать-то? Почему Корень медлит? Неужели пропустит?
   Пропустил. Почти пропустил…
   Бэтээр уже подъезжал к противоположному берегу, когда на прочный настил моста вкатила первая тресовозка. Перед ней тоже шел хэд, указывавший водиле направление движения. Проклятье! Не будет же старшой топить тресовозку?
   Он ошибся. Будет… Уже «был».
   Как и когда Корень дернул леску, Борис не заметил.
   Зато он видел другое. И видел, и слышал.
   Мощные фугасные заряды – это не осколочные «орешки».
   Три подводных взрыва прогремели одновременно, глухо и гулко. Под перебитыми сваями взбухли и лопнули водяные шары. Борису показалось, будто на миг речное русло обнажилось до черного илистого дна. Три фонтана – с одного края моста, с другого и посередине – ударили вверх. Брызги, тина и мокрые щепки долетели до пятнистых, сгрудившихся на берегу.
   Река взбурлила, выплеснула грязную пенистую волну.
   Мост сложился, как карточный домик. Нелепо взмахнув руками, полетел вниз хэд, указывавший путь водителю трес-транспорта. Сама тресовозка, перевернувшись набок, рухнула в воду вместе с обломками моста.
   Надсадно взвыл двигатель передового бэтээра. Машина яростно цеплялась передними колесами за берег, на который так и не успела въехать полностью, а задними тщетно отталкивала себя от рассыпающегося дощатого настила.
   Пару мгновений зависший бэтээр балансировал над водой.
   Но – не вышло. Под протекторами посыпались грунт и глина. Бронированный зад перевесил. Бэтээр опрокинулся на корму. Кувыркнулся вверх колесами. Ухнул крышей в реку. В открытые люки хлынула вода. В таком состоянии долго продержаться на плаву тяжелая машина не могла.
   Тресовозка тоже тонула быстро. Вода заливалась в окна, в вентиляционные отверстия на крыше и в санитарные – в днище. Из железного короба передвижной тюрьмы доносились вопли людей.
   Трое или четверо хэдов сумели вынырнуть из губительного водоворота. Но в них уже стреляли из окопа и из бойниц захваченного егерями бэтээра.
   Новые волны – от рухнувшего моста и упавшей с него техники – докатились до берега и подтолкнули в спину выбирающихся на сушу диких, которые все это время прятались под водой.
   Вокруг слышались частые хлопки ампулометов-подствольников и автоматные выстрелы. В воздухе мелькнули арбалетные стрелы.
   Упал хэдхантер, шедший перед авангардным бэтээром и оставшийся на противоположном берегу. Один за другим пошли ко дну барахтающиеся в воде хэды. С машин, сгрудившихся у моста, посыпались сбитые пятнистые фигуры. Десантники, не попавшие под обстрел, сами прыгали с брони и залегали кто где мог и успевал.
   Борис скользнул внутрь бэтээра, захлопнув за собой люк. Пулеметная башня была заранее развернута в сторону дороги. Оставалось только выбрать цель и нажать на гашетку.
   Тем временем ударили ответные автоматные очереди: охрана трес-транспорта, осознав, насколько серьезная опасность угрожает им самим и их ценному грузу, сразу открыла огонь боевыми. Зарокотал пулемет одного из двух оставшихся у конвоя бэтээров. Вражеский пулеметчик не тратя время на выбор приоритетной цели, старался достать тех нападавших, кто попадал в зону обстрела.
   Брызнул земляными фонтанчиками бруствер окопчика, за которым укрывался Корень. Взорвалась брошенная кем-то осколочная граната.
   Только поздно спохватились ребятки…
   Борис кучно всадил очередь в пулеметную башенку огрызающегося хэдхантерского бэтээра. Есть! Вражеский пулеметчик заткнулся. Чтобы уж наверняка довершить дело, Борис в считанные мгновения превратил бронетранспортер в решето.
   И – увлекся малость. Потерял время. Упустил момент, когда второй – тыловой – бэтээр из хэдхантерской колонны отполз в сторону, выдвигаясь на удобную позицию и тоже открыл огонь.
   На этот раз из крупнокалиберного пулемета стреляли уже по ним. И – вот же суки! Попали! Хотя с такого расстояния, мудрено промазать по столь крупной мишени.
   Частой барабанной дробью загрохотало по корме. Вскрикнул кто-то из егерей, пристроившихся у задней бойницы. Запахло солярой, вроде бы, даже потянуло дымом. Бронебойно-зажигательными лупят, что ли?
   В кормовой части сработала противопожарная система. Зашипел огнетушитель.
   Что ж, даже если и удастся избежать пожара, движку все равно – хана. Судя по частоте попаданий, двигательный отсек был пробит многократно.
   Борис протянул в ответ длинную очередь по борту вражеского бронетранспортера. Потом добавил еще одну, наискось, от лобешника до кормы. Пятившаяся от моста машина прекратила огонь. Встала.

Глава 24

   Из неприметных холмиков по обе стороны дороги уже выскакивали прятавшиеся до последнего егеря.
   О броню конвойных машин разбивались зажигательные бутылки. Быстро разгоралось липкое чадящее пламя. Машины ревели двигателями и никак не могли разъехаться. Сгрудившиеся у моста в кучу, они только мешали друг другу.
   Трое пожигателей, срезанные хэдхантерскими очередями, сами превратились в пылающие факелы. Еще пара диких, посеченных гранатными осколками, упала у колес тресовозки.
   Но зажигалки все летели и летели.
   Яркие огненные бутоны взбухали и расцветали один за другим. Тяжелый черный дым поднимался над подожженными машинами. Жидкое пламя затекало в воздухозаборники, в открытые люки и бойницы.
   Первой занялась фура снабжения. В грузовом отсеке взорвались запасы топлива и боеприпасы. Высоко в небо взметнулись фонтаны огня. Пламя перекинулось на соседние машины. Хэды, сбивая с себя огонь, выскакивали из пылающей техники и падали под стрелами, шприц-ампулами и пулями диких.
   Загорелся бэтээр с изрешеченной пулеметной башенкой. Пламя добралось до боеукладки бронетранспортера. Внутри стальной коробки часто и гулко загрохотало. Потом рванули баки бронированной машины. Выплеснувшимся огнем накрыло оказавшийся поблизости бронемобиль.
   Еще один объятый пламенем броневичок попыталась по-над берегом вырваться из засады. Но, видимо, огонь на триплексах ослепил водителя. Пылающая машина налетела на кочку. Дернулась вправо, влево. Скользнула по глинистому берегу к воде. Перевернулась. Огромным костром на колесах вкатилась в реку.
   Шипение, искры. Огненная пленка, растекающаяся по потревоженной поверхности воды. Пузыри, пузыри…
   Пара бутылок ударилось о борт тресовозки. Вязкая горючая смесь огненными потеками поползла вниз, но не попала в зарешеченные окна и не нашла щелей в металле.
   Водитель попытался развернуть машину с ценным живым товаром и вывезти ее из-под удара, но длинный и неповоротливый транспорт наткнулся на бэтээр с развороченным бортом. Тресовозка рванулась, было, в другую сторону. И подставилась сама.
   Стараясь не задеть тюремный блок на колесах, Борис дал очередь из пулемета по кабине трес-транспорта. Крупнокалиберные пули, способные искрошить в пыль бетон и кирпич, пробили легкую броню навылет. Тресовозка остановилась.
   Кто-то из хэдов или диких то ли сдуру, то ли специально бросил пару газовых гранат. Перестрелка на время прекратилась. Бойцы обоих отрядов судорожно натягивали противогазы. Вскоре облако слезоточки на несколько секунд накрыло тыл колонны, расползлось по шоссе и за обочину. Впрочем, ветер, дующий от реки, быстро уносил газ в сторону.
   Борис поливал из пулемета хэдхантеров, прятавшихся за машинами. Он стрелял до тех пор, пока…
   Патроны закончились быстрее, чем он рассчитывал.
   Коробок с запасными пулеметными лентами в бэтээре не оказалось. Да, хэдхантеры, охранявшие мост, имели запас леталки, но он явно не был рассчитан для длительного боя. Пятнистые, видимо, и мысли не могли допустить, что дикари смогут сколь-либо долго продержаться под шквальным огнем на открытой местности.
   Автоматчики, пристроившиеся у бойниц, тоже прекратили стрельбу.
   – Ну? Чего молчим? – раздраженно спросил Борис. – Что там у вас?
   – Пусто у нас! – ответила за всех Наташка.
   – Совсем?
   – Совсем? Я уже и твой ствол опустошила.
   – Ну, спасибо!
   Ж-ж-женушка…
   – Извини…
   – Шприц-апмулы?
   – Да всё расстреляли!
   – Хреново.
   – Угу…
   А между тем по броне стучали вражеские пули. Пока только пули. А если кто-нибудь из хэдов доберется до бэтээра с фугаской?
   К тому же все явственнее ощущался запах дыма.
   Не-е, лучше уж от греха подальше свалить из этого стального гроба. Дикие уже покидали машину через боковые и нижний аварийные люки.
   – Наташка, давай на выход! – крикнул Борис.
   Они выбрались из бэтээра. Укрылись на берегу, у самой воды. Как оказалось вовремя: над кормой уже плясали язычки пламени. А несколько секунд спустя огонь добрался до топливных баков. Пыхнуло. Трофейная машина превратилась в бронированный гриль на колесах.
   Под прикрытием берегового склона Борис и Наташка добрались до разрушенного моста, где лежали с полдесятка мертвых бойцов Корня. У одного из убитых имелся трофейный калаш с нерастрелянными шприц-ампулами в магазине подствольника.
   Что ж, уже лучше, чем ничего. Борис выдернул автомат из мертвой руки.
   – Не высовывайся, – бросил он через плечо Наташке.
   Сам осторожно выглянул из-под моста.
   Огонь, дым, газ… Одинаковые морды в противогазных масках. В своих бы не попасть. Впрочем, тут все просто. Свои – те, кто лезут к машинам. Чужие – те, кто пытается из-за машин отстреливаться.
   Возле уха просвистела пуля. Как сигнал: хватит пялиться, пора действовать. Он выстрелил. Раз, другой, третий…
   Шприц-ампул в магазине подствольника осталось немного. И Борис очень старался, чтобы каждый выстрел был результативным. Он целился по конечностям, не прикрытым бронежилетом, и нажимал на спуск подствольника только когда был уверен, что попадет.
   Не важно, что ампуломет – нелетальное оружие. Главное, что шприц с парализатором гарантировано и надолго выводит человека из строя. А уж добить парализованного противника никогда не поздно.
   Вон, возле горящего бэтээра присел и шмалит с колена короткими очередями хэд. Борис целится в виднеющуюся из-за брони ногу.
   Выстрел…
   Шприц-ампула вонзается в лодыжку между высокой шнуровкой берца и плотным матерчатым наколенником. Автоматчик роняет оружие, съеживается весь, словно от внезапно накатившего холода, валится на бок. Чуть заметно подергивается. Да, голубчик, парализатор – дело такое…
   Еще один хэд с горящей спиной выскакивает из пылающего броневика, бежит к реке. Стреляет на бегу. От бедра. Веером. Паникуя. Вслепую. Не целясь.
   У Бориса прицелиться возможность есть. Верхняя, объятая пламенем часть туловища защищена бронником. Лучше – по нижней.
   По ногам…
   Выстрел. Мимо. Ноги бегущего двигаются слишком быстро.
   Еще один выстрел. Горящий человек падает лицом в пыль. Тоже сжимается. Лежит неподвижно. Горит – живой еще. Но не может уже ни пошевелиться, ни крикнуть. Паралич, сковавший мышцы, сильнее страха перед огнем, сильнее боли. Потому что сам – боль. И еще какая боль!
   – Берест, прикрой слева! – доносится крик из окопа. Кричит Корень.
   Борис прикрывает. Со второго раза достает хэда, залегшего между колес тресовозки. Шприц-ампула втыкается в правое запястье противника. И этот готов. Тоже скукожился как осенний лист.
   Возле тресовозки падает еще один хэд. А это уже работа арбалетчиков: в пятнистом предплечье торчит короткая стрела. Хэд орет, пытается вырвать оперенную занозу. Но орет недолго. Через пару секунд он начинает биться в судороге. Изо рта хлещет пена. А стрелка-то, похоже, отравленная. Имеются, значит, в колчанах диких и такие…
   Хэды, уже оправившиеся от первого потрясения, тоже здорово косят нападающих. Но несколько егерей, сумевших добраться до трупов, уже хватают оружие противника и палят из автоматов леталкой. Добивают парализованных. Подбираются к горящим машинам. Позиции диких и хэдов смешиваются. Перестрелка вспыхивает с новой силой. Теперь противники стреляют друг в друга почти в упор. Кое-где доходит до рукопашной.
   Снова рвется граната. Свистят осколки. И еще одна. На этот раз – газовая. Проку от нее, правда, мало: все, кто мог, уже натянули противогазы, но кто-то пытается использовать газ в качестве дымовой завесы.
   Хэды сползаются к центру, занимают круговую оборону возле тресовозки. Дикие палят по залегшему противнику. А вот кто-то – ага, это кажется, Гарик – дал очередь поверх хэдовских голов. По борту трес-транспорта.
   «Идиот! – поморщился Борис. – Тресов-то за что?!»
   Впрочем, выпущенные Гариком пули отрикошетили в сторону. И это было что-то новенькое! Хэды теперь бронируют и тресовозки тоже? Ну да, ценный груз, который должен быть доставлен в столицу в целости и сохранности, нужно оберегать.
   Опа! Борис вдруг обнаружил, что в подствольнике закончились шприцы. И чем теперь воевать? Стрелять из пальца?
   Стоп, а что это во-о-он там, в небольшом овражке у обочины? Что-то пятнистое, неподвижное. Не найдется ли там еще одного ствола?
   – Наташка, подожди здесь, я скоро!
   Не дожидаясь ответа, Борис выползает из-под моста. Теперь по-пластунски, вдоль обочины. И – стремительная перебежка.
   Он подбегает к пятнистому телу в овражке. Хэд попал под арбалетный болт: из бедра торчит оперение. Человек не шевелится. Похоже, опять отравленная стрела…
   Шлем валяется в стороне. Автомат – под рукой. Словно и после смерти пятнистый не желает отдавать оружие.
   А отдать придется!
   Борис тянется к калашу.
   Хэд неожиданно вскидывается. Поднимает ствол автомата. Гад притворялся мертвым!
   Борис успевает отбить ногой оружие в сторону, с маху обрушивает приклад своего калаша на татуированную голову противника.
   Хруст кости. Со лба содран изрядный клок кожи. Хана татуировке! «Ушастая валюта» испорчена. А и хрен с ней!
   Хэдхантер валится на землю.
   Борис бросает свой автомат, хватает чужой – с рожком, снаряженным леталкой. Как раз вовремя: из завесы дыма и газа между двумя машинами прямо на него выскакивает пятнистая фигура.
   Короткая очередь боевыми. Навскидку, почти не целясь.
   Фигура сгибается, складывается, как тряпичная кукла. Падает. Бронник прошит, о чем свидетельствуют пунктир темных точек на груди, из которых сочится влага.
   Неожиданно где-то совсем рядом раздается рев двигателя. Тыловой бэтээр, расстрелянный из пулемета, и не подававший все это время признаков жизни, вдруг дергается с места. Неприятный сюрпризец! Очень неприятный… Эту машину Борис уже считал выбывшей из игры. Как оказалось, напрасно.
   Кто-то из уцелевших хэдов отсиживался внутри. Наверное, решил, что под прикрытие брони безопаснее, чем снаружи. Наверное, правильно решил. И наверное, ждал подходящего момента.
   Видимо, дождался.
   Бронетранспортер шел задним ходом. Пер напролом, вслепую. Давил по пути и мертвых и живых, и залегших егерей, и хэдов, попадавших под широкие протекторы.
   На башенке ожившего бэтээра снова заработал пулемет. Мало не показалось! А что будет, когда машина отъедет подальше? Когда не останется ни сантиметра спасительной мертвой зоны?
   Изрешетит ведь, на фиг, всех и вся!
   И ведь не остановить ее никак. Люки закрыты. До движков и баков не добрались ни огонь, ни пули.
   Дзинь! О лобовую броню разбилась бутылка с зажигательной смесью. А проку-то лобешник жечь?! Только водилу слепить. Так он и так прет задом, не разбирая дороги.
   Кто-то выпустил очередь боевыми по колесам. Не-е-ет, дохлый номер. Машина не остановилась.
   Кр-р-рак! Хрясь! Бронетранспортер упрямо продирался сквозь пылающую технику. Сдвинул в сторону один легкий бронемобиль, оказавшийся на пути. Выпихнул за обочину другой…
   Почти расчистил себе дорогу.
   Борис пошарил в гранатной сумке хэда, одолжившего ему автомат. Сумка топорщилась так, что может быть…
   Быть может…
   Есть! Удача! Рука нащупала увесистую шипастую болванку. Борис вырвал гранату. Она, родимая! Металлический цилиндр с выступающими шипами-трубками. Помеченная красным фугаска-липучка.
   Такими, наверное, трес-конвою удобно расчищать завалы на дорогах. Но сейчас фугаска сгодится для другого.
   Броневик как раз проезжал мимо него.
   Борис рванул гранатную чеку.
   И сразу, не мешкая, – бросок…
   Пока не поздно. Пока рука не прилипла.
   Ощетинившийся короткими шипами цилиндр кувыркнулся в воздухе. Из канальчиков, укрытых в каждом выступе-шипе бурлящими фонтанчиками выплеснулась вязкая клейкая пена. Липкая желеобразная масса мгновенно обволокла болванку.
   Чмок!
   Он попал! Точно в левый борт. Посередке. Пенистый ком с увесистой металлической сердцевиной смачно впечатался в броню. Повис на клепанном стальном листе, выкрашенном желто – серо-зелеными камуфляжными пятнами.
   Секунду или две прилипшая граната болталась на боку бэтээра, как большая сопля. Извергаемая под давлением пенистая жидкость, мгновенно загустевала на воздухе и увеличивала сцепление с металлом.
   Струя липкой пены – не всепрожигающая кумулятивная струя, конечно. Но ведь и бронированная хэдхантерская машина – не тяжелый армейский танк. Бризантных свойств мощного фугасного заряда, предназначенного для проламывания проходов в кирпичных и бетонных стенах должно быть достаточно, чтобы порвать бортовую броню бронетранспортера. По крайней мере, Борис очень на это надеялся.
   Взрыв взбух огненно-дымным шаром по всему левому борту. Над головой Бориса просвистели осколки. Кто-то дико закричал. То ли свой, то ли хэд. Хорошо задело, видать… Взрывная волна аж развернула бэтээр поперек дороги, пихнула его к обочине, чуть не опрокинула. Подбитая машина остановилась. И теперь, похоже, окончательно.
   Полборта превратилось в округлую вдавленную вмятину. В центре – дымится дыра размером с хэдовскую каску-сферу. Трещины по краям. Деформированная, словно взбухшая крыша. Сорванный боковой люк. Бронетранспортер больше не представлял угрозы. Резкий перепад давления и влетевшие внутрь осколки не должны были оставить в машине ничего живого.
   Борис вдруг понял, что вокруг стоит тишина. Стрельба прекратилась. Хэды больше не сопротивлялись. Некому было. Заключительный взрыв фугаски словно поставил точку. Большую такую, жирную. Бесповоротную.
   Хэдхантерская колонна остановлена. Победа? Победа… Осознать это Борис успел. Порадоваться – нет.
   – Воздух! – вдруг истошно закричал кто-то из егерей.
   Борис глянул в небо. И витиевато, от души, выматерился.

Глава 25

   К реке возвращалась вертушка. Та самая, что летела впереди колонны. В холмах на противоположном берегу тоже замаячила подвижная точка: назад к мосту повернул дозорный броневик.
   Судя по всему, атакованный трес-караван успел вызвать подмогу.
   И вот, пожалуйста…
   Пулеметные очереди, ударившие сверху, отсекали егерей от трес-транспорта. Потом между горящими машинами запрыгали дымящиеся газовые гранаты. Диким газ не мог причинить вреда: егеря были в противогазах, но на этот раз облако слезоточки накрыло тресовозку. Находившиеся внутри узники зашлись а надсадном кашле.
   А из открытых боковых дверей вертушки уже били автоматные очереди и сыпались шприц-ампулы. Стрелки по мере необходимости чередовали леталку и нелеталку и валили всех без разбора. А отчего бы и не валить? Живые мишени были как на ладони: отстреливай – не хочу.
   Егеря, метавшиеся по открытому пространству чувствовали себя беззащитными и беспомощными. Кто-то укрылся за машинами разгромленной хэдхантерской колонны. Кто-то залег в окопе и под береговой кромкой. Кто-то скатился в камыши. Кто-то прятался под остатками мостового настила. Кто-то пытался отстреливаться. Пока, увы, безуспешно. Да и слишком мало оставалось боеприпасов под конец боя.
   Вертушка кружила над ними словно стервятник. Не опускалась слишком низко, чтобы не попасть под ответный огонь, но и не удалялась. Летала как привязанная над одной точкой. «Тресы!» – догадался Борис. Живой груз в уцелевшей тресовозке – вот в чем дело. Пятнистые не хотели терять добычу.
   В быстро редеющей егерской группе нарастала паника. Что-то глухо кричал из-под противогазной маски Корень, но из-за непрекращающейся стрельбы над головой его голоса не было слышно.
   Борис заметил Наташку. Вон она, женушка его! Бежит вдоль обочины. Ладная стройная фигурка. Непокрытая чернявая голова. Коротко стриженные волосы. Противогазная маска на лице. Автомат в руках. Ишь ты, калаш с боевым рожком! Не усидела, значит, в укрытии, тоже вылезла и разжилась где-то трофейным оружием… Только, похоже, рожок у нее пуст. Наташка отсоединяет его. Выбрасывает. Ищет другой. Другого нет.
   Пыльные фонтанчики пулеметной очереди пересекают ей путь. В землю у ног девушки втыкаются две шприц-ампулы.
   – Сюда! – Борис орет во весь голос и машет руками. – Наташка, сюда-а-а!
   Она услышала. Или просто заметила его призывные жесты. Бежит к нему.
   Борис хватает чернявую за руку. Вдвоем подбегают к бэтээру с пробитым фугаской бортом. На лобовой броне и триплексах машины еще горит липкая горючая смесь из зажигательной бутылки. Но пламя уже почти погасло. А главное – внутри огня нет. Бронетранспортер может стать временным укрытием. Все лучше, чем оставаться под обстрелом на открытой местности!
   Вертушка проносится над ними. Борис валит чернявую и сам падает сверху, крепко приложившись хэдхантерским шлемом к протектору бронетранспортера. Над головой звякают о броню автоматные пули. Разбивается шприц-ампула.
   Вертушка поворачивает, заходит на новый круг.
   Но Борис уже не смотрел вверх. Он заглянул в вывороченный взрывом люк бэтээра. Повел автоматным стволом вправо-влево.
   Чисто…
   Вернее, грязно, конечно. Еще как грязно! Два изуродованных трупа в хэдхантерской форме. Оба – сплошное мясо. Оторванные конечности. Кровь. Размозженные головы. Для «ушастой валют» такие вряд ли сгодятся.
   Борис пихает Наташку в люк. Лезет за девушкой сам.
   Открытые бойницы, пулевые отверстия, оставленные крупным калибром, пробоина от взрыва. Следы от осколков.
   Место водителя выворочено. Руль сорван. Изогнутые, искореженные рычаги, вмятые педали. Ездить эта машина больше не будет – это точно.
   Зато место стрелка уцелело. Ну, относительно. И пулемет, вроде бы, в порядке.
   И примкнутая к стволу коробка с лентой расстреляна только на треть.
   А запасная боеукладка? Имеется и запасная. В специальных креплениях – еще пара коробок. Вот только взрыв мощного фугасного заряда сплющил и смял обе жестянки, скрутил, сломал и спутал уложенные в них патронные ленты. Удивительно, как они не сдетонировали! М-да, такими боеприпасами не очень-то теперь постреляешь.
   И вся электроника сдохла, на фиг! Борис попробовал вручную двинуть пулеметную башенку. В сторону, в другую. Поднял ствол вверх, вниз. Поддается, вроде, не клинит. Правда, две вращающиеся ручки, обеспечивающие вертикальную и горизонтальную наводку, по пол-оборота проворачиваются вхолостую. Ствол идет не плавно. Движется рывками, дергается с люфтом на пару-тройку градусов. О точной стрельбе в таких условиях не может быть и речи.
   Да и оптика тоже не фонтан. Прицелы в трещинках и пятнах. Дают искаженную картинку. Но все же худо-бедно целиться можно.
   Ну, ладно…
   – Наташка, ты крутишь эту ручку. На тебе – вертикальная наводка. Я не смогу наводить в двух плоскостях и стрелять.
   – Хорошо, – не стала спорить чернявая. Не время сейчас для споров.
   – Давай пол-оборота влево… Вот так… Еще четверть… Еще градусов пять…
   Что за хрень?! Слишком сильно прокрутилось.
   – Назад на четверть оборота… Так, нормально… Нет, еще чуточку. Вот!
   Хэдхантерская вертушка уже развернулась и снова поливала егерей огнем и засыпала шприц-ампулами. Но и сам вертолет входил в зону поражения.
   Борис попытался поймать воздушную мишень в сетку треснувшего прицела.
   Нелегкое это дело наводить ствол вот так – без электроники, в четыре руки.
   Борис решил выждать. На большой дистанции с побитой оптикой и раздолбанной системой наведения он тягаться с вертолетчиками все равно не сможет, но если подпустить вертушку ближе. И еще ближе… И еще – самую малость. Совсем-совсем чуть-чуть.
   Борис, наконец, совместил перекрестие прицела и вытянутую гондолку с пропеллером. Пилоты, похоже, не ждали обстрела из подбитого хэдхантерского броневика: они охотились за разбегающимися егерями.
   Что ж, пора! Крупнокалиберный пулемет бэтээра, по идее, должен прошить вертушку от днища до вращающихся лопастей. Если попасть, конечно. И если попасть сразу. Если же начать стрелять и упустить вертолет, второго шанса хэды не дадут.
   Борис нажал на спусковую клавишу.
   Все-таки хэдхантерский опыт не прошел даром. С оружием пятнистых Борис обращаться умел. С любым оружием.
   Он выпустил по воздушной мишени две очереди. Первая вспорола брюхо и правый бок вертушки. Винтокрылая машина качнулась из стороны в сторону. Попыталась уйти к противоположному берегу. Сверху, из-под несущего винта, и сзади повалил дым.
   Вторая очередь перерубила хвостовую часть вертушки.
   Кто-то то ли выпал, то ли сам выпрыгнул из сбитой машины. Человеческая фигура в пятнистом камуфляже, размахивая руками, полетела вниз. Упала в реку. Только неудачно упала: на торчащие из воды обломки моста.
   Вертолет тоже продержался в воздухе недолго. Вращаясь вокруг своей оси, он рухнул на береговой склон. Лопасти несущего винта разлетелись. Вертушка кувыркнулся в реку.
   Так, одной проблемой меньше. Теперь – другая.
   Борис опустил пулеметный ствол, стараясь поймать в прицел дозорный броневичок. Тот уже почти подъехал к разрушенному мосту, но теперь поворачивал назад. У легкого бронемобиля не было столь мощного вооружения, как у бэтээра, а вертушку пулеметные очереди срезали очень эффектно.
   Машина развернулась, погнала прочь, виляя из стороны в сторону.
   Борис пустил вдогонку удаляющемуся броневику еще пару длинных очередей – больше для острастки, не очень надеясь на попадание. Но, похоже, количество расстрелянных патронов компенсировало точность стрельбы.
   Пыльные фонтанчики пересеклись с траекторией движения наземной цели.
   Броневик занесло. Машина остановилось. Двое или трое пятнистых выскочили из люков и залегли в траве.
   Вряд ли теперь эти хэдхантеры их побеспокоят.
   – Берест? – в люк с сорванной крышкой заглянул Корень. – Молоток! Хвалю! Круто ты хэдов уделал!
   – Колонна с тыла! – вдруг донесся снаружи чей-то встревоженный голос.
   Еще чего не хватало! Борис выглянул из машины. Действительно, далеко-далеко, у самого горизонта, поднималась пыль. Со стороны Ставродара к трес-каравану спешила помощь. Сколько машин – пока не разобрать. Но явно, не одна и не две. И скоро все они тоже будут у моста.
   – Оставайся у пулемета, Берест, – приказал Корень. – Прикроешь отступление.
   «Ну, конечно! – С раздражением подумал Борис. – Других кандидатур для прикрытия не нашлось».
   – Натаха, ты тоже останься – поможешь муженьку! У вас тут, я смотрю, хороший тандем получился.
   Ни Борис, ни Наташка и слова сказать в ответ не успел, а Корень уже соскочил с бэтээра. Старшой ясно давал понять: возражения не принимаются.
   – Приготовиться к отходу! – прозвучал снаружи его голос. – Отступаем вдоль реки к лесу!
   Корень, как всегда, заранее обдумал план отхода. В обширном лесном массиве ниже по течению, можно было укрыться и от вертушек, и от наземной облавы. Да и отступление по заросшим речным берегам – предпочтительнее, чем маячить на открытой местности.
   Борис снова занял место стрелка. Развернул пулеметную башенку на сто восемьдесят градусов. Туда, откуда приближалась вражеская бронеколонна.
   Он оценил свои шансы быстро и трезво. Дохлый номер! Однозначно дохлый. Как с вертушкой и патрульным броневичком тут уже не получится. Когда хэдхантеры подъедут ближе, с ними не потягаешься. Элемент внезапности утрачен. И крупнокалиберных стволов у пятнистых больше. Причем, стволов исправных. И машины все на ходу. И оптика целая. И на счет того, чем станет обстреливать его противник, Борис не заблуждался. Вряд ли на помощь атакованному трес-каравану погнали хэдов, вооруженных нелеталкой. Тресы для пятнистых – святое. Ради того, чтобы их отбить, запрет на летальные боеприпасы наверняка был снят.
   Все, в общем-то, сводилось к одному: нужно сваливать! И поскорее. И подальше.
   Но разве Корень позволит раньше времени отступить группе прикрытия?
   – Собрать трофеи! Отходим парами! – продолжал сыпать приказами старшой. – Гарик, возьми кого-нибудь! Почистите тут!..
   Народ засуетился. Однако сразу отступать егеря не стали. Старшой приказал взять трофеи. Брали…
   Через взломанный люк и панорамные перископы видно было, как дикие, словно обезумев, метались от одного тела в хэдхантерском камуфляже к другому.
   Кто-то собирал оружие. Кто-то тащил снарягу. Стволы, гранаты, патроны, бронежилеты, каски, противогазы – хватали все, что можно было унести с собой. Ну и конечно, не забывали о самой ценной добыче.
   Хэдам срезали головы. Кому срезали, а кому – срубали тесаками и саперными лопатками. Если рука набита, если есть сноровка в подобных делах, то так получалось быстрее. Хотя и не очень аккуратно. Но кому сейчас до аккуратности? Пара-тройка ударов, заключительный «чик» – и голова, помеченная хэдовскими крестами, – твоя.
   Раненных хэдов добивали. Так было проще, так меньше возни с трепыхающейся жертвой. И уже потом обезглавливали. Парализованных обезглавливали сразу. Как мертвых. А какая разница? И те, и другие лежат неподвижно, не дергаются. Только разве что у мертвецов кровь сочится едва-едва, а у парализованных, но живых еще хэдов – хлещет фонтаном.
   Это было какое-то помешательство. Сейчас, когда, по-хорошему, следовало бы брать ноги в руки, шла основная дележка добычи. Судорожное состязание в мародерстве.
   Да, в идеале, по правилам диких «ушастая валюта» принадлежала тому, кто ее добыл. Но это – в идеале. Когда каждому понятно, где чья добыча. А вот когда иначе… Как сейчас. Когда «валюты» вокруг завались, а времени в обрез.
   Теперь все было не так, как во время охоты на патруль. Было по-другому. В суматохе настоящего боя не уследишь ведь, кто кого подстрелил. Да и после спорить и выяснять это нет ни времени, ни возможности. Дикие охотники – не хэды. У егерей нет помеченных личными инициалами шприцов. Они громили хэдхантерский караван вместе, но трофеи набирает каждый сам для себя. И тут уж ничего не поделаешь и ничего не докажешь. Иметь значение будет только срезанная голова хэда. Кто ее срезал, тот и застолбил за собой. Тот и вправе сказать: я убил, я добыл. Так что…
   Дикие совали татуированные окровавленные головы в вещмешки и рюкзаки. Вкладывали в приготовленные заранее сетчатые авоськи и цепляли к поясам. Нанизывали, как огромные бусины на ремни и шнуры и вешали на шеи. Просто несли в руках. На свежевание времени не тратили. Кожу с черепов снять можно позже. А сейчас главное было набрать побольше «ушастой валюты» и убраться с добычей. Некоторые головы хватали даже не потрудившись снять с них противогазные маски, слить кровь и вложить в целлофановый кулек.
   Торопились. Очень…
   Борис тихонько выматерился. Такова она, жадность человеческая! Вот-вот подойдет вражеская бронетехника, а егеря без трофейных голов отступать не желают. И прикрывай их тут!
   Впрочем, диких задерживал не только сбор трофеев. Борис обратил внимание, как двое егерей добивают раненных и парализованных бойцов Корня. Ну да, чтобы те не попали в тресы.
   Одного из палачей Борис узнал по рыжей шевелюре и красной майке, выбившейся из-под камуфлированной куртки. Гарик. Ну да. Ему старшой велел «почистить». Вот и чистит, гад. Гарику помогал какой-то рослый парень. Не столь расторопный, правда, но очень старательный.
   Но охотничье безумие заканчивалось. Первые двойки егерей, нагрузившись трофеями, исчезали в прибрежных камышах.
   Однако и хэдхантерская колонна уже разворачивалась в боевую цепь и выдвигалась на огневые позиции. На последние приготовления к атаке уйдет какое-то время. Он и Наташка успели бы сдернуть из бэтээра. Но придется ждать: отступила не вся группа. Еще не все трофеи собраны, не все хэдхантерские головы срезаны. И Гарик со своим подручным не доделал свою грязную работенку.
   Пока только одно обстоятельство грело душу. БТР, в котором они укрылись, стоит возле тресовозки. Обе машины находятся на линии огня. А станут ли хэды расстреливать противника, рискуя уничтожить при этом свой драгоценный груз? Вряд ли. Но вот если они зайдут во фланги, то смогут изрешетить бронетранспортер, не опасаясь задеть трес-транспорт.
   Судя по всему, этой тактики и намеревались придерживаться пятнистые.

Глава 26

   Борис бросил быстрый взгляд через сорванный люк. Уже в который раз он туда смотрит?! Наверное, нервное…
   Через люк хорошо видна тресовозка с расстрелянной кабиной. В фуре за кабиной кашляли наглотавшиеся газа тресы.
   К транспорту как раз подбегали Гарик со своим помощничком. У обоих за плечами – набитые рюкзаки. Хэдовскими головами набитые. В поясных авоськах егерей тоже болталась свежесрезанная «ушастая валюта». Эта парочка своего не упустила. Хорошенько так нагрузились.
   Но что они собираются делать сейчас?
   Из зарешеченного окошка в дверце тресовозки – той, что сразу за кабиной, ударил автомат. Очередь боевыми срезала парня, бежавшего с Гариком. Из гранатной сумки убитого егеря выпала бутылка с зажигательной смесью. Гарик в последний момент успел нырнуть в сторону и откатился из сектора огня.
   Та-а-ак… В трес-транспорте прячется еще один хэдхантер. Все верно. Согласно правилам перевозки живого товара, за узниками должен наблюдать дежурный охранник, пост которого расположен в небольшом тамбурчике возле кабины. Как-то о нем все забыли. Да и хэд этот до сих пор никак себя не обнаруживал. Видимо, надеялся отсидеться.
   Пока тресовозкой не заинтересовались два егеря.
   Теперь-то пятнистому терять было нечего. Кроме своей татуированной головы.
   Гарик саданул по двери короткой очередью из трофейного автомата. Пули отскочили, как горох. Ну да, бронированная, же… И наверняка заперта изнутри.
   Не видя противника, охранник наудачу бросил, нет, скорее, выпихнул из узкого окошка «орешек». Граната упала рядом с машиной. Прогремел взрыв. Осколки забарабанили по трес-транспорту, но Гарика не задели.
   Тот обполз тресовозку со стороны кабины. В руках егеря теперь тоже была граната, только другая. Цилиндр с небольшими тупыми шипами. Фугаска-липучка. Видимо, Гарик успел пошариться по сумкам убитых хэдов.
   Не имея большого опыта обращения с фугаской, Гарик действовал очень аккуратно. Что ж, теперь он мог себе это позволить. Находясь за кабиной, Гарик больше не опасался запертого в тесном тамбуре автоматчика.
   Гарик выдернул чеку и, как только из шипов пенопровода повалила липкая масса, с маху прилепил гранату над колесами. Сам ящерицей юркнул за обочину.
   Да что же он творит-то! Борис стиснул зубы. В транспорте ведь находится не только хэд-охранник. Там полно и тех, кого он охраняет. А что делает фугаска в закрытом пространстве, Борис уже видел.
   Взрыв вмял металл внутрь, едва не отделив кабину тресовозки от короба фуры. В искореженных, стальных листах задымилась широкая пробоина.
   Хэда-охранника, должно быть, попросту размазало по тамбуру. Досталось и пленникам. Сквозь надсадный кашель тресов послышались крики и стоны. Борис различил плач ребенка. Но если кто-то кричит, значит, кто-то уцелел!
   В зарешетченом вентиляционном окошке показались чьи-то руки. Кто-то призывно махал, умоляя о спасении. Однако надышавшиеся слезоточкой люди сами уже не в состоянии были выбраться наружу. Да и как выбраться? Они же там все запертые, за решетками. Борис представил, что творится внутри. Дым, гарь, слезоточивый газ, смятый металл, изуродованные трупы, истекающие кровью раненые. И паника. И загибающиеся в кашле, ослепшие почти уже ничего не соображающие живые люди. Пока еще живые.
   Вот если бы им помочь. Если бы вывести.
   Если бы…
   Гарик никому помогать не собирался. Борис увидел у него в руках еще одну гранату с красной меткой. Тоже леталка. Осколочная. Железный «орех». Отдаленно похожий на грецкий.
   Гарик подбежал к вентиляционному окошку в борту тресовозки, выдернул чеку…
   Сволочь!
   Борису захотелось развернуть пулеметную башню и разорвать ублюдка очередью крупного калибра.
   Гарик сунул «орешек» между стальных прутьев. И между рук узников. Протиснул сквозь растопыренные пальцы. Разжал кулак.
   Чья-то рука схватила егеря за рукав и попыталась его удержать. Гарик вырвался. Отпрыгнул от трес-транспорта. Откатился в сторону. Укрылся за горящим бэтээром.
   На все про все потребовалось пара секунд – не больше.
   Взрыв громыхнул так, словно внутри тресовозки саданул короткой очередью пулемет крупного калибра.
   Собственно, Гарику можно было и не прятаться: осколки не могли пробить бронированные стенки транспорта. Смертоносные рикошеты барабанной дробью застучали по бортам, полу и крыше. Маленькие кусочки металла, не нашедшие выхода, должны были посечь в замкнутом пространстве уйму народу.
   Передвижная тюрьма на колесах стала для кого-то братской могилой.
   Внутри кашляли, кричали и хрипели умирающие и раненые. В вентиляционном окошке снова появилась чья-то рука – вся в крови. На руке не доставало мизинца. Уцелевшие пальцы сжимались и разжимались, словно царапая воздух. На борт тресовозки капала кровь.
   Потом рука исчезла. Но хрипы и стоны не умолкали.
   Гарик метнулся к своему убитому напарнику, схватил выкатившуюся из его гранатной сумки бутылку с зажигательной смесью. Снова подбежал к тресовозке.
   На этот раз в окно трес-транспорта полетела «зажигалка» с горящим фитилем.
   Крики и кашель стали громче. Из тресовозки повалил дым. Кажется, снова заплакал ребенок. Только очень тихо. Едва-едва слышно. Это был конец. Кто не сгорит – задохнется.
   А Гарик, подхватив добычу убитого напарника, уже бежал к реке. Все, типа?! Дело сделано?! Борис выматерился сквозь зубы. И такого ублюдка его оставили прикрывать!
   Соблазн развернуть пулемет и садануть очередью в спину Гарику стал почти непреодолимым. Но цепь хэдхантерских машин, спешивших на помощь атакованной колонне, была уже слишком близко. Надо было думать о них.
   Всего шесть бэтээров. Машины на ходу сбрасывают десант. Ага, сбросили. Прибавляют ходу…
   Вражеские бронетранспортеры уже находятся на дистанции прицельного огня. Но пока не стреляют. Наверное, действительно, опасаются задеть тресовозку, которая стоит сразу за машиной Бориса и Наташки. Берегут живой товар.
   Судя по всему, бронетранспортер, находившийся перед трес-транспортом, и густые клубы дыма от догорающих машин, заслоняли обзор наступавшим хэдам. Пятнистые еще не разглядели, что сделал с тресовозкой Гарик. Не сообразили, что ценный двуногий груз уничтожен вместе с караваном. Ну и хорошо!
   Фланговые бэтээры отделились от основной группы, выдвинулись вперед и в стороны, приступили к обходному маневру. Вот с них-то и следует начать. Во-первых, если они обойдут с бортов, то расстреляют неподвижный бронетранспортер на раз-два. И тресовозка уже не будет выполнять роль пулеулавливающего щита. Во-вторых, фланговые машины, заходящие по дуге справа и слева, сами подставляли под пулемет Бориса свою бортовую броню. А она все же послабее будет, чем лобешник.
   Борис выбрал бэтээр, двигавшийся со стороны его разбитого борта. Отступать ведь придется этим путем. И отступать скоро.
   – Наташка, вертикальная наводка полоборота влево… Еще полоборота… Еще четверть… Стоп!
   Ствол никак не желал поворачиваться плавно. Дергался не по делу. Борис отказался от мысли вести движущуюся мишень, а просто навел пулемет туда, где должна была пройти машина.
   Повезло: вражеский бэтээр не сильно вилял. Бронетранспортер проехал именно там, куда был направлен пулемет.
   Борис открыл огонь с упреждением на полкорпуса. Хэдхантерский бэтээр увернуться не успел.
   Очередь, правда, вышла длинная, неэкономная.
   Пыльные фонтанчики перед широкими протекторами, срезанная трава, срубленные кустики, вырванные клочья дерна. Вытянутый силуэт хэдхантерского бронетранспортера окутала пыль. И все же Борису показалось, будто через побитую оптику он разглядел косую черту частых отметин, пересекших борт машины.
   Бэтээр по инерции перескочил через простреливаемое пространство. Чуть развернулся. Остановился.
   Готов? Подбит? Нет, полной уверенности в этом нет. А надо, чтоб была.
   – Четверть оборота влево! – крикнул Борис Наташке. – Еще чуть-чуть! Еще!
   Разогретый ствол нервно и резко, словно припадочный, дернулся за машиной, ушедшей с линии огня. В примятой протекторами траве и на пыльном грунте взметнулась новая дорожка пыльных фонтанчиков. Обозначенный ими пунктир дотянулся до бронетранспортера.
   Достать! Добить гада!
   Если есть возможность, ее следует использовать!
   Борис не прекращал стрельбы, пока… Пока она не прекратилась сама.
   Проклятие! Патроны! Напрасно он все же не экономил боеприпасы. Перекошенная опорожненная коробка, бессильно свесившаяся пустая пулеметная лента. Печальное зрелище…
   Бэтээр, заходивший с другого фланга, на ходу открыл ответный огонь.
   Линия пыльных гейзеров рассекла дорогу. Первая очередь, словно разделила тресовозку и бэтээр, в котором находились Борис и Наташка.
   Секунда тишины. И – почти сразу же последовала еще одна короткая очередь.
   На этот раз пули чиркнули по крыше. Лишь самый хвостик пулеметной очереди зацепил борт. Крупнокалиберные пули со стальным сердечником громко и противно звякнули по броне. Между задним люком и кормовым отсеком появились три или четыре новых пробоины. Борис невольно вжал голову в плечи и пригнулся. Краем глаза заметил, что и Наташка сделала то же самое. Но смертоносной мясорубки рикошетов, к счастью, не последовало: пули прошили машину насквозь.
   «Похоже на пристрелку», – подумал Борис.
   Наверное, так и было. Вражеский пулеметчик, прощупав линию огня короткими очередями, убедился, что может расстрелять захваченный противником бэтээр, не задев тресовозку.
   И взялся за дело по-настоящему.
   – Наташка, уходим! – крикнул Борис.
   Дальше оставаться в железном горбу было опасно и бессмысленно. Они сделали все что смогли. Прикрыли отход группы. Возле моста не было больше ни одного живого егеря. Так что пора сматываться самим.
   Борис выпихнул чернявую наружу, упал под колеса бронетранспортера сам. Вовремя! На бронированную машину обрушился стальной град.
   Грохот, звон, визг, искры…
   Бэтээр превращали в решето, словно мишень на полигоне во время сдачи экзамена по огневой подготовке. И, следовало признать, пулеметчик хэдов был подготовлен отменно.
   К обочине Борис с Наташкой отползали, не поднимая головы. Вокруг лежали мертвые егеря и обезглавленные хэды.
   Видимо, вражеский стрелок не заметил их бегства. Он упоенно раскраивал корпус бэтээра, не опуская очереди ниже колесных дисков. Собственно, только это их и спасло.
   Борис и Наташка скатились с заросшего камышами берега вниз.
   Пули долетали и сюда. Срезали листья и стебли, разносили тугие камышовые метелки, поднимавшиеся над береговой кромкой. Кружился подхваченный ветром пух. Словно кто-то вспорол огромную перину.
   И все же здесь было безопаснее. Правда, так будет недолго: лишь до тех пор, пока к реке не подъедет хэдхантерская техника и не подбегут стрелки десанта.
   – Быстрее! – схватив Наташку за руку, Борис потащил ее к лесу.
   Если повезет, они доберутся туда раньше, чем будут обнаружены облавой.
   Бежали быстро. Под ногами хлюпала вода и чавкала грязь. До леса было далеко. Но все-таки не так далеко, чтобы падать духом.

Часть третья

Глава 27

   – А ты все-таки гад… – медленно и отчетливо процедил Борис.
   Гарик повернулся к нему. Неприкрытая неприязнь. Прищуренные глаза. Оскаленный рот. На скуле еще лиловеет синяк, полученный в стычке с Борисом после нападения на хэдхантерский патруль.
   Борис высказал Гарику то, что о нем думал, на первом же привале. В лесу удалось оторваться от погони, и Корень позволил бойцам немного передохнуть. Гарика и Бориса старшой поставил в тыловое охранение группы. Самое то оно, в общем, для серьезного разговора по душам, один на один.
   – Какой же ты все-таки гад, Гарик.
   В его сторону качнулся, было, автомат Гарика. Но это было предсказуемо. Борис ждал этого. Он перехватил оружие дикого за цевье и отвел ствол в сторону. Конечно, боевыми Гарик стрелять бы не стал: автоматная очередь в тишине леса могла привлечь внимание идущих по их следу хэдов. Но шприц-ампулу сгоряча мог бы выпустить запросто.
   – Га-а-ад! – улыбнулся ему в лицо Борис.
   Тот подобрался.
   – Что, без калаша поговорить слабо?
   Гарик отпустил автомат. Сжал кулаки. Ощерился. Тряхнул рыжей шевелюрой.
   – Хочешь закончить то, что мы с тобой начали, но не довели до конца да, Берест? Прямо сейчас хочешь закончить? Ну, давай!
   Гарик сбросил с плеча рюкзак, набитый хэдхантерскими головами. Встал, потирая кулаки. Сзади на поясе у него болталось еще две сетчатые авоськи. В каждой – по татуированной голове. Наверное, по меркам Союза, Гарик за одну операцию стал богачом. Даже если половина улова уйдет в общак.
   Борис тоже встал в стойку. Он себе «ушастой валюты» у моста добыть не успел. Как-то не было времени, чтобы срезать головы хэдам. Сплоховал. А ведь пятнистых он замочил никак не меньше Гарика. Но трофеев не собрал. Несправедливо, конечно. Но сейчас дело не в этом.
   Они стояли друг против друга и сверлили один другого ненавидящими взглядами.
   Ни разум, ни ноющее тело не желали драки после изнурительного марш-броска. Но было кое-что посильнее тела и разума. Кое-что, что требовало сейчас же, без промедления, разбить эту ухмыляющуюся наглую физиономию в кровавую кашу.
   Гарик чем-то напоминал Борису Гвоздя. Не внешне, нет. Просто вел он себя очень похоже. И вызывал ту же брезгливость.
   Наверное, в каждой человеческой группе можно найти своего Гвоздя. Наверное, Гвозди эти понатыканы всюду. И кому-то нужно их выдирать и отбрасывать в сторону. Или вбивать, на фиг, по самую шляпку. Чтоб не топорщились, не выступали, не корябали и не портили жизнь другим.
   – Эй, что тут у вас?! – Корень возник позади них бесшумно, как призрак.
   Облом! Борис разочарованно сплюнул. Почуял, старшой, что ли?
   Корень сейчас был без рюкзака, но на поясе у него болталась такая же авоська, как у Гарика. Только не с одной хэдовской головой, а с «валютной» парой. В руках Корень держал автомат. Причем, так держал, что мог в любой момент пустить и пулю, и шприц-ампулу из подствольника.
   Разговора с Гариком уже не получится. Ни разговора, ни драки. А жаль…
   – Я спросил, что случилось? – голос у Корня был негромким, неприятным и не обещающим ничего хорошего. И калаш был сейчас в руках только у него одного.
   – Да вот Берест бузит, – хмыкнул Гарик, – крови хочет.
   – Берест? – старшой повернулся к Борису. – Чего взбеленился?
   – Ты знаешь, что он сделал с людьми в тресовозке? – Борис кивнул на Гарика.
   – Что я приказал, то и сделал.
   Борис посмотрел на Корня. Не поверил. Покачал головой.
   – Нет, ты не знаешь, старшой…
   – Успокойся, Берест!
   А чего ему успокаиваться? Он ведь не бьется в истерике, как какая-нибудь экзальтированная дамочка. Он говорил спокойно, и он держал себя в руках. Пока держал. Просто ему не нравилось, то, свидетелем чего довелось стать. Свидетелем и участником. Паршивое такое знакомое чувство. Еще по хэдхантерской службе знакомое.
   – Твой Гарик… – начал, было, Борис.
   – Гарик все сделал правильно, – оборвал Корень.
   – Правильно?! – а вот тут его все-таки накрыло. – Фугаску в борт, и осколочную гранату внутрь тресовозки – это ты называешь правильно? А потом еще зажигалку в окошко! Это, по-твоему, правильно, Корень?
   – А ты чего ждал, Берест?
   Чего он ждал? Ясно чего…
   – Ну хотя бы того, что пленников освободят.
   – Из запертой тресовозки? Из клеток, от которых у нас не было ключей?
   Да, это сложно, но…
   – Можно было бы попытаться. Найти способ.
   – Нельзя было, – отрезал старшой. – И какой в этом смысл? Надышавшиеся слезоточкой люди далеко бы не ушли. Не на горбу же их переть. Думай о чем говоришь, Берест!
   Ну да… Борис невесело усмехнулся. Надо было думать. С самого начала надо было. Если уж егеря режут своих соратников, лишь бы те не стали добычей пятнистых, то на кой хрен им возиться с живым товаром хэдов? Проще пустить в расход нетранспортабельных тресов – и вся недолга.
   Борис вспомнил нападение хэдхантеров на хэдхантеров, в котором ему однажды довелось участвовать. Тогда они обстреливали из засады не конвой более удачливых конкурентов, а их трес-транспорты. И тем самым увеличивали стоимость своего товара. Да, тогда цель была другая, но вот методы очень похожие.
   – Ты ведь и первую тресовозку утопил специально, а, Корень?
   Старшой не отвел глаз.
   – А ты бы хотел, чтобы она уехала?
   Значит, специально. Значит, так все и было задумано с самого начала.
   – Понятно.
   Теперь ему было…
   – Все понятно.
   – Берест, прекрати! – нахмурился Корень.
   – Да я бы с радостью, старшой, – криво усмехнулся Борис. – Но что-то, знаешь, не прекращается. Ты не слышал, как кричали тресы, и как плакал сгоравший заживо ребенок. А я слышал.
   – А я сказал, хватит! – Корень повысил голос. – Если для дела нужно, чтобы плакали дети, я заставлю их плакать.
   – Для какого дела? – скривился Борис. – Каким делом ты оправдываешься?
   – Хэды… – начал, было, Корень.
   Но на этот раз Борис не дал ему сказать.
   – Да вы же сами хуже хэдов! – перебил он.
   Собеседник, вопреки ожиданиям Бориса, не взбесился и не перешел на крик.
   – Так и должно быть, – неожиданно спокойно произнес Корень. – Чтобы справиться с хэдами, нужно быть хуже их. И чем хуже мы будем, тем быстрее справимся.
   Борис покачал головой, не желая соглашаться.
   – Знаешь, Корень, я под таким не подписывался. Резать головы хэдам – это одно, но мочить всех подряд направо и налево…
   – Разве я заставлял тебя это делать? – холодно улыбнулся старшой.
   Борис промолчал. Нет, следовало признать, такого приказа он от Корня не получал.
   – У меня найдутся менее щепетильные люди, готовые избавить тресов от рабства.
   Менее щепетильные? Ну да, Гарик, например. Он-то всегда готов, он с радостью избавит других от рабства. Легко и просто так избавит. Ножом по горлу.
   Гарик – ценный и послушный охотник. Ну а он, Борис… А что он? Он сгодится в прикрытие, например. Он на этой охоте – мелкая сошка и одноразовый расходный материал.
   Хлюпики-гуманисты нам не нужны… Так, кажется, говорил Стольник – хэдхантерский взводный и бывший командир Бориса. Похоже, тот же принцип исповедовали и охотники за хэдами.
   – Пойми, Берест, – продолжал Корень, – убийство тресов – такая же необходимость, как и убийство хэдов. В чем-то это даже более важно.
   – Более? – скривился Борис. – Более важно?
   – Конечно. Тут все просто. Во-первых, мы не должны позволять хэдам вывозить тресов в столицу. Чем меньше их туда попадет, тем скорее столица загнется и пожрет сама себя. А во-вторых…
   Лицо Корня стало жестким и злым:
   – Во-вторых, каждый свободный человек должен раз и навсегда уяснить, что рабство не спасет ему жизнь. Каждый должен знать, что если он станет тресом, мы доберемся до него даже в тресовозке.
   Да, действительно, просто. Все. Слишком просто. Вот только…
   – Ты решаешь за других, Корень.
   – Я решаю для блага других. К тому же на самом деле это не мое решение. У меня приказ.
   – Приказ Вана?
   – Да. И как бы я не относился к этому приказу…
   – А как ты к нему относишься? – прищурился Борис. – Если честно, а, Корень?
   – И как бы я не относился… – снова сквозь зубы повторил старшой.
   – Нет, а все-таки – как?
   Корень вздохнул.
   – Это разумный приказ.
   – Разумный не всегда значит правильный.
   – В данном случае правильный, – процедил Корень. – Мы уничтожаем тресовозки не в первый раз…
   «Вот почему хэды стали бронировать трес-транспорты», – подумал Борис.
   – И думаю, не в последний.
   – Ну и что ты чувствуешь, Корень, когда по твоей воле гибнут запертые в них люди?
   – Люди? – старшой криво усмехнулся. – Берест, ты уже и трупожоров считаешь людьми?
   – В тресовозки попадают не только они.
   – Да мне по хрену кто туда попадает! – с раздражением бросил Корень. – Важно, что туда попадают будущие рабы!
   – Не по своей воле.
   – По своей, не по своей! – Корень зло сплюнул под ноги. – Все равно! Они попадают. Они становятся тресами.
   – Никто к этому не стремиться специально.
   – Они становятся тресами, Берест!
   – Люди становятся тресами по-разному. И, как правило, в этом нет их вины.
   – Зато у них всегда есть выбор. Лучше умереть в бою, сражаясь бок о бок с нами, чем сдохнуть в тресовозке.
   Борис вздохнул:
   – Если с вами, то не в бою, а на охоте.
   – Пусть так, – усмехнулся Корень. – Но мы охотимся на хэдов.
   – За их головами вы охотитесь, – устало проговорил Борис. – Хотя сейчас я уже и не знаю, за чем больше – за хэдовскими головами или за тресами в хэдовских тресовозках.
   Старшой фыркнул:
   – Я же объяснял тебе, Берест: чем меньше будет тресов, тем скорее уйдут хэды.
   – Одни уйдут – другие придут, – пожал плечами Борис. – И как будут действовать те другие еще неизвестно. Ты же слышал о грядущей реорганизации.
   – Ну, это еще вилами по воде писано.
   – Насчет трес-колонны пленный хэд тебя не обманул. Зачем ему было врать об остальном?
   Корень поморщился.
   – Слушай, Берест, ты меня напрягаешь. И чем дальше – тем больше. Рановато ты, парень, начинаешь права качать – вот, что я тебе скажу.
   – Да? – Борис смотрел на него исподлобья. – А что еще ты мне скажешь, старшой? Что ты вообще говоришь своим бойцам, когда они задают вопросы?
   – А у нас вопросы не задают. У нас выполняют приказы. Давай так, – Корень перешел на чуть более дружелюбный тон. – Типа, перетерли базары и хватит. И замяли дело. Гарика больше не задевай. На охоте никаких разборок между членами группы быть не должно. А то ведь и нарваться можно. Не забывай, пока идет охота, я для вас царь и бог. Мне не хочется терять хороших бойцов, но если они тупы настолько, что начинают доставлять неприятности, то…
   Старшой погладил автомат. Глаза Корня смотрели нехорошо.
   – Вообще-то формально охота уже закончилась, – заметил Борис. – С хэдхантерской колонной мы разобрались, от погони оторвались. Твоя власть тоже кончилась, старшой. Все. Баста!
   Корень скривил губы.
   – Много ты понимаешь, умник! Кончилась, говоришь, охота и власть? Да я тебя самого сейчас кончу. Прямо сейчас. Здесь. Потом скажу, что ты хотел бросить пост и свалить из группы. А я тебя, типа, не отпустил. Не дал стать тресом.
   Старшой осклабился.
   – Гарик за тебя подписываться не станет. Верно я говорю, Гарик?
   Глумливая ухмылка. Утвердительный кивок рыжей головой. Ну да, подлецы за других не подписываются.
   – Мы с ним еще твою девчонку поделим. Натаха хороша в постели – я помню. А у нас хватит «ушастой валюты», чтобы попользоваться ею на законных основаниях.
   Борис сжал кулаки:
   – Да тебя в вашем Союзе за такой беспредел…
   – Брось! – отмахнулся Корень. – Ничего мне не будет. То, что ты с нами, еще не значит, что ты наш. Ты ведь пока не член Союза. Значит чужак. И жизнь твоя не стоит разбитой шприц-ампулы. А у нас с чужаками как? Пока они полезны, их используют. Когда они начинают бузить, от них избавляются. Так что никто меня не осудит. Победителей у нас вообще судить не принято. Тем более, после такой удачной охоты. На которой ты, между прочим, Берест, не добыл ни одной головы.
   – А ну-ка замерли! Охотнички-добытчики, мать вашу…
   Голос Наташки прозвучал не громче шелеста листвы, но весьма убедительно.

Глава 28

   Она появилась словно из-под земли. Поднялась из-за кустов за спиной старшого и сразу же взяла его на прицел. Указательный палец чернявой лежал на спусковом крючке подствольника.
   Корень не видевшей чернявой, но слышавший ее голос, застыл на месте, как примороженный. Даже не повернулся. Старшой был сообразительным малым.
   – Ствол на землю, Корень! – велела Наташка. – Предупреждаю: ты у меня на игле, а подствольнике полный магазин. Дернешься – поймаешь шприц-ампулу. Гарик, ты тоже не ерзай.
   Корень послушно бросил оружие. Автомат упал на слой прелой листвы почти без звука. А вот Гарик чернявую не послушался. Попытался схватить калаш.
   Пуф-ф! Тихий плевок-хлопок. Наташка не блефовала: в шее Гарика качнулась шприц-ампула. Игла вошла под кожу целиком.
   Слабый всхрип. Гарик повалился на бок, прижимая руки к груди и сворачиваясь калачиком.
   Борис знал что делать. Собрать оружие, боеприпасы. Гранаты. Готово…
   – Спасибо, Наташ. Ты вовремя.
   – Угу…
   – Как догадалась-то?
   – А никак. Не догадывалась я ни о чем. Просто Корень отошел проверить пост и не возвращается. Подумала, не случилась ли чего. Волновалась…
   – Ум-м-мница ты моя, – с признательностью промурчал Борис.
   Он чмокнул чернявую в щечку. Она ответила тем же, что, впрочем, не помешало девушке удерживать старшого на прицеле.
   – Головы не забудь, – напомнила Наташка.
   – Думаешь, стоит?
   – Лишними не будут.
   Да, пожалуй, что не будут. На территории, контролируемой Союзом, с универсальной «ушастой валютой» не пропадешь.
   Борис взял рюкзак Гарика.
   – Крысятничаете? – хмыкнул Корень.
   – Берем свое по праву, – буркнул Борис. – Мне ведь тоже кое-что причитается за участие в операции. Или я ни одного хэда у моста не замочил? Или отход группы не прикрывал?
   Когда он отцеплял поясные авоськи Гарика, старшой неодобрительно покачал головой.
   – Берест, ты хоть знаешь, что у нас, в Союзе, полагается за кражу «ушастой валюты»?
   – А что у вас полагается старшому егерской группы за нечестное распределение добычи? – парировал Берест. – Помнится, ты говорил, что за подобные вещи тоже по головке не гладят. И потом… Победителей не судят. Твои слова?
   Корень усмехнулся.
   – Мои, только к чужакам они не относятся. Ты не член Союза, Берест. И она, – Корень кивнул на Наташку, – тоже. Так что вас будут судить в любом случае. А впрочем… С чужаками у нас обычно разбираются без суда и следствия.
   – Этого, – Борис тряхнул перед лицом старшого рюкзаком Гарика и хэдхантерскими головами в плетеных сетках, – нам хватит, чтобы купить членство в вашем долбанном Союзе. Еще и останется. И кстати, старшой… Отстегни-ка свою авоську.
   – Да? – лишаться добычи Корню явно не хотелось. – А если я сейчас своих ребят позову? Они ж тут недалеко. Услышат.
   Борис направил автомат на старшого. Потом чуть приподнял ствол.
   – А если я очередь боевыми дам? Думаешь, хэдовская облава далеко ушла? Думаешь, пятнистые не услышат?
   – Во-во! А я тебе в ляжку шприц засажу, – поддержала его Наташка. – Как считаешь, Корень, ребятки твои потащат тебя на хребтине? Я что-то сомневаюсь. Кончат, вас с Гариком, чтобы вы в тресы не попали. Ну, как это у вас принято… Короче, кидай головы, пока мы добрые.
   Поджав губы, Корень расстегнул поясную пряжку. Отцепил авоську с двумя хэдхантерскими головами. Небрежно бросил сетку на землю. Вроде и подальше от себя. Но не так, чтобы очень далеко. Замер, опустив руки и голову.
   В правой руке покачивался ремень.
   Борис, удерживая Корня на мушке, осторожно подошел к связке.
   И нарвался на неожиданный финт. Рука старшого вдруг резко дернулась и нанесла стремительный едва уловимый глазом удар.
   Щелк! Зажатый в кулаке ремень захлестнул цевье и ствол. Рывок…
   Автомат ушел в сторону.
   Борис машинально нажал на спуск. Выстрелил. Дважды. Не боевыми, конечно, – он не самоубийца. Привлекать внимание егерей Корня и идущих по их следу хэдов Борис не собирался.
   Хлоп! Хлоп! Увы, обе шприц-ампулы воткнулись в землю. А старшой – уже рядом.
   Звяк! Ударом ноги вышиб автомат из рук Бориса.
   Корень действовал жестко и с нечеловеческой скоростью. Это был не Гарик. Это был боец покруче.
   В следующее мгновение старшой перехватил и развернул Бориса, прикрывшись им, как живым щитом. Как когда-то Борис закрывался от самого Корня Гариком.
   Еще миг – и на шею наброшен проклятый ремень. Широкая кожаная удавка впечаталась в горло. Стало нечем дышать.
   Наташка с автоматом протупила, хотя и находилась буквально в нескольких шагах от них. Да, растерялась чернявая, промедлила, упустила момент, когда можно было стрелять. Когда нужно было. А теперь все. Теперь драгоценные мгновения потеряны.
   – Стой, где стоишь, Натаха, и не рыпайся! – словно сквозь вату услышал Борис голос Корня.
   Кислорода катастрофически не хватало. Сознание уплывало. Вот-вот наступит полная отключка, а тогда…
   Дожидаться этого самого «тогда» Борис не стал. У него в запасе оставалось лишь несколько мгновений. И он решил их использовать.
   Борис обмяк всем телом, имитирую потерю сознания, обвисая на ремне-удавке и увлекая старшого за собой – вниз, к земле.
   Старшой поддался, открылся. Самое то, чтобы выпустить шприц-ампулу. Но Наташка почему-то не выстрелила.
   Все еще боится попасть в него, в Бориса? Что ж, он признателен, конечно, но все же следовало бы рискнуть.
   Ладно, раз бездействует она, придется выпутываться самому.
   Борис резко вскинул руки. Но вцепился не в удавку. Рвать прочный кожаный ремень – бесполезно. Борис нащупал за своей головой голову Корня. Схватился за его виски и уши. Вдавил большие пальцы в глаза противника.
   Сдавленно прорычав сквозь зубы что-то нечленораздельное, старшой отпрянул назад. Отпустил и ремень, и Бориса. Схватился за глаза.
   – Наташка! – прохрипел Борис.
   Она снова не выстрелила. Вместо того, чтобы всадить в егеря шприц-ампулу, бросилась к Корню, перехватив автомат, как дубинку и целя прикладом в голову.
   Ударила.
   Промахнулась.
   Старшой увернулся. Упал. В перекате сам подхватил лежавший в листьях автомат. Приподнялся на колено, вскидывая ствол.
   Но и он выстрелить не успел.
   Борис схватил первое, что попалось под руку. А под руку попалась авоська Корня. Та самая, с хэдхантерскими головами.
   И-эх! Взмах. Удар с плеча…
   Две человеческие головы в плетенной сетке обрушились на лицо старшого, словно кистень. Повалили дикого на спину.
   Короткая, но показавшаяся в тишине леса оглушительно громкой автоматная очередь вспорола воздух. Корень все же нажал на спуск. Пальнул боевыми. Случайно ли, специально – какая разница теперь-то?
   Теперь надо было делать ноги.
   Со второй попытки Наташка достала-таки прикладом голову Корня. Что ж, хороший удар в черепушку действует не хуже хэдхантерского парализатора. Старшой затих. Но в лесу уже слышались всполошенные крики егерей. И возможно, очень даже возможно, что скоро сюда пожалуют и хэды.
   – Почему шприцом не выстрелила? – в сердцах бросил Борис.
   – Кончились шприцы – отозвалась чернявая.
   – Как кончились?! У тебя же полный магазин к подствольнику.
   – Это я так Корню сказала.
   – А на самом деле?
   – Пошутила, – буркнула Наташка. – Одна ампула оставалась. На Гарика ее израсходовала.
   – Ш-ш-шутница, – прошипел Борис. И добавил: – Ладно, по стволу в зубы, магазины-гранаты по карманам и деру.
   Сильно нагружаться сейчас нельзя. Но Наташка все же настояла на том, чтобы взять рюкзак и авоськи с хэдхантескими головами. Бросать «ушастую валюту» она не хотела ни в какую.
   – Хрен с тобой, – сдался Борис. – Я понесу рюкзак, ты хватай сетки.
   Может быть, именно из-за этого лишнего груза их и отловили уже на следующий день.

Глава 29

   Хруст сухой ветки под ногой заглушил негромкий посторонний звук. Хлопка подствольного ампуломета Борис не услышал.
   Только – ш-ш-ших! Что-то прошелестело по высокому кустарнику. Наверное, кусты его и спасли, отклонив снаряд в сторону.
   Звяк! Шприц-ампула разбился о дерево, возле головы Борис. Игла застряла в коре. Брызги парализатора и осколки пластика чуть не попали в лицо.
   – Ложись! – Борис упал в густую траву сам и свалил Наташку. Стараясь не тревожить кусты, они отползли чуть в сторону и назад. Залегли в глубоком овражке. Замерли.
   Второй шприц сбил листья над их головами. Третий вошел в землю сильно правее.
   Кто-то палил нелеталкой. То ли их хотели взять живыми, то ли просто не хотели поднимать лишнего шума. Судя по всему, стреляли через широкую старую просеку, которую они только что миновали. Когда-то здесь проходила ЛЭП. Теперь остались только покосившиеся столбы с обрывками проводов.
   Наверное, их засекли, когда они переходили открытое пространство. Когда почти перешли уже.
   Но вот кто стрелял?
   Это вполне могли быть хэдхантеры, идущие по следу диких егерей. А могли быть и охотники Корня, решившие отомстить за старшого.
   В зарослях на противоположной стороне просеки, вроде бы наметилось слабое шевеление. А может, просто показалось.
   Борис прижался щекой к автоматному прикладу. Нет, в густом подлеске ничего не разобрать! Указательный палец правой руки лежал на курке калаша, пальцем левой руки Борис поглаживал спусковой крючок подствольника. Он готов был ответить и пулей, и шприцом. Лишь бы цель показалась в зоне видимости.
   Пока цель таилась в «зеленке». Но пусть только преследователи высунутся на просеку…
   Кажется, их с Наташкой тоже потеряли из виду. И выходить на открытое пространство таинственные стрелки не спешили. Осторожничают.
   Ладно… Ждать. Не шевелиться. Сейчас нельзя поддаваться панике. Ломанешься через заросли – непременно обнаружишь себя. Тогда пиши пропал. Второй раз не промажут.
   Тишина. Спокойствие леса. Щебечут птички.
   Секунды тянулись медленно, как попавшая в поле зрения Бориса смоляная капля на шершавом стволе. Секунды обращались в минуты. Минуты утекали еще медленнее. Одна, вторая, третья…
   Наташка что-то высмотрела в сплошной зеленой стене напротив. Саданула из подствольника. Негромкий хлопок, отсутствие вспышки… Такой выстрел вряд ли выдаст их позицию. А небольшое расстояние делало стрельбу из ампулометов не менее эффективной, чем огонь боевыми.
   Наташкин шприц бесследно исчез в зарослях на противоположной стороне. Попала чернявая? Нет? Не понятно…
   – Эй, Берест! Натаха! Где вы там залегли?! – от донесшегося с противоположной стороны просеки крика вспорхнули мелкие птахи. – Хватит фигней страдать! Выходите, давайте!
   Борис сразу узнал голос. Кричал Корень. Значит, все-таки их догнали егеря.
   – Плохо ты, Наташка, старшого прикладом приласкала, – шепотом попенял Борис. – Очухался, гад.
   – Так второпях же я его, – процедила она. – И откуда мне было знать, что у Корня такая крепкая черепушка.
   – Если сдадитесь сами и вернете валюту – может быть, будете жить! – пообещал Корень.
   Ага, помнится, то же самое он говорил и пленному хэдхантеру из патруля.
   – Во всяком случае, умрете быстро.
   Вот это еще похоже на правду. Только такой расклад не устраивал Бориса.
   Он разглядел в зарослях едва заметную пятнистую фигуру. Подивился: до чего все же похожими друг на друга становятся хэды и дикие егеря во время охоты. Прицелился…
   Однако выстрелить не успел.
   В поясницу, под рюкзак, уткнулось что-то твердое. Очень напоминающее ствол калаша.
   – Тихо-тихо-тихо-тихо, – быстрым и ласковым шепотом проговорили сзади. Голос показался Борису смутно знакомым. – Лежим спокойно. Головками не вертим. Автоматики медленно и аккуратненько отодвигаем в сторону.
   Хреново! Выходит, их окружили. Но как же к ним подошли-то? Незаметно так, неслышно…
   Дернуться или хотя бы оглянуться Борис не решился. Когда тебя уже припечатали стволом к земле, лучше не рыпаться. По крайней мере до тех пор, пока ситуация не прояснится. Сейчас ясности не было никакой.
   Единственное, что он себе позволил, – это чуть скосить глаза в сторону Наташки.
   Чернявая тоже была под прицелом. Над девушкой нависла пригнувшаяся бесформенная фигура в балохонистом маскхалате с огромным закрывавшем лицо капюшоном.
   Между лопаток Наташки упирался ствол хэдхантерского автомата. Но их держат на мушке явно не хэды. И не бойцы Корня: у тех нет такой маскировки.
   Наташка тоже проявила благоразумие и решила не геройствовать. Она уже делала, что было приказано: медленно, без резких движений, отстраняла от себя оружие.
   – Умница девочка, – похвалили чернявую. – А ты чего ждешь?
   Борис почувствовал болезненный тычок в копчик.
   – Особое приглашение нужно?
   Нет, определенно, ему был знаком этот голос.
   – Шило? – удивленно спросил Борис.
   Откуда он здесь взялся? Вроде, до Синих болот еще далековато.
   – Я сказал, автомат в сторону, – сердито процедил Шило. – Не нервируй меня.
   Борис медлил. Вряд ли такая встреча могла быть случайной. Вероятно, Корень, связался по рации с Дедом и объяснил ему ситуацию. Со своей точки зрения, конечно, объяснил. Дед послал на подмогу своих людей. И, вот, пожалуйста… Дикие взяли их с Наташкой в клещи. Егеря Корня выгнали дичь прямиком на засаду. Хотя нет, даже гнать не пришлось. Они сами вышли на Шило. И ничего хорошего им теперь не светило.
   Борис покрепче сжал автомат. Напрягся всем телом, намереваясь резко перевернуться на спину и надеясь сбить чужой ствол в сторону.
   Но калаш уже оторвался от его спины. Шило оказался тертым калачом и раскусил замысел Бориса.
   Над ухом раздался хлопок подствольной пневматики. В землю, у самой щеки Бориса, вонзилась шприц-ампула.
   – Лежать! – приказал Шило. – Расслабиться!
   Ага… И получать удовольствие…
   Борис стиснул зубы. Было ясно: с этими парнями такие номера не проходят.
   – Еще раз – и шприцом в таз, – предупредил Шило. – Автомат отодвинь. Живо. Больше ждать не буду.
   Ничего не оставалось, как выполнить приказ. Едва пальцы Бориса отпустили цевье, как чьи-то проворные руки схватили его калаш. Все. Теперь он был безоружен и беспомощен.
   – Молодцы, – с облегчение выдохнул Шило. – Свободны. Оба.
   Голос его стал более дружелюбным.
   Борис удивленно оглянулся. В каком смысле свободны-то?
   А похоже – в прямом.
   Сзади стояли четверо в маскхалатах – по двое за спиной у каждого. Овраг, в котором затаились Борис и Наташка, закрывал от егерей Корня и самого Шило, и его подручных.
   Обезоружив Бориса и Наташку, те больше не проявляли признаков агрессии. Наоборот, вполне себе приязненно скалились из-под похожих на скомканную листву капюшонов.
   – Извиняюсь за грубость, – пробормотал Шило. – Уж вы не обижайтесь, ребятки. Пришлось действовать жестко, чтобы вы нас с перепугу не перестреляли.
   Борис переглянулся с Наташкой. Все верно. Могли бы и перестрелять. Да и сейчас, вообще-то, могут. Наверное, поэтому команда Шило не спешит возвращать им оружие.
   Борис уже намеревался поднять эту тему: все-таки когда Корень со своей кодлой пожалуют с той стороны просеки, начнутся разборки. И лучше в этот момент быть со стволом, чем без. Однако он не успел вымолвить и слова, как…
   – Привет, Натаха! – донеслось из кустов на дне оврага. – Здорово, Берест!
   Дед?! Точно он! Но ему-то что здесь надо? Борис изумленно хлопал глазами. Наташка, похоже, тоже ничего не понимала.
   Вслед за Дедом к ним подтягивались другие дикие. Все – при оружии. Борис ждал, что будет дальше.
   Дед поднялся по присыпанному листвой склону. Крикнул через просеку.
   – Корень, слышь?! Это Дед. Можешь выходить и выводить своих орлов. Берест и Натаха у нас. Стрелять не будут.
   Так… Значит, о том, что за ними охотится Корень, Дед все-таки знает. Наверное, слышал, что старшой кричал через просеку. Но почему тогда их до сих пор не скрутили? Борис окончательно запутался.
   Через просеку уже перебегали егеря Корня. Вышел и сам Корень. Как показалось Борису, несколько озадаченный и растерянный. Голова старшого была забинтована. А вот Гарика не видать. Видимо, рыжего постигла та же участь, которая уготована всем егерям, словившим шприц-ампулу и оказавшимся обузой для группы. Избавление от трес-рабства через смерть.
   Корню в этом плане подфартило больше. Наверное, после удара прикладом старшой быстро очухался, и его пустить в расход не успели. Наташка права: крепкоголовый гад!
   – Дед, ты что здесь делаешь? – был первый вопрос Корня.
   – Вас встречаю, – хмыкнул Дед.
   Пару секунд Корень непонимающе хлопал глазами. Дед улыбался.
   – Как охота? – наконец, спросил он.
   – Хорошо, – пробормотал Корень.
   – Добыча?
   – Много.
   – Караван?
   – Уничтожен.
   – Тресы?
   – Их столица не получит.
   – Ну, вот и славно, – удовлетворенно кивнул Дед. – Молодец, Корень. Я в тебя верил. Хвосты есть?
   – Была облава.
   – А сейчас?
   Корень пожал плечами.
   – Вчера, вроде, хэды отстали. Но может быть, еще идут по следу. Точно не знаю.
   – Не знаешь? – Дед перестал улыбаться. Он в упор смотрел на старшого. – Тогда объясни хотя бы, чем ты сейчас занимаешься?
   Корень перевел взгляд на Бориса с Наташкой.
   – Дед, мне с этими двоими нужно разобраться.
   – Чего так?
   – Они на меня напали, – Корень тронул рукой повязку на голове. – Прямо на охоте.
   – В самом деле? – Дед недоверчиво поднял бровь. – И как же ты уцелел? Когда на кого-то нападают во время охоты, он обычно погибает.
   – Повезло, – буркнул старшой.
   – Наверное, ты очень везучий, да, Корень?
   Корень нахмурился:
   – Слушай, Дед, я тебя что-то не понимаю. Мы оба знаем, что полагается за покушение на старшого группы.
   Дед пожал плечами:
   – Ну, вообще-то, пока что я вижу, что это ты охотишься на этих двоих, а не наоборот.
   Корень прищурился. У старшого нервно дернулась правая щека. «Начинает злиться», – понял Борис.
   – Они украли чужую добычу!
   – Чужую? – переспросил Дед. – Украли?
   Он покосился на рюкзак Бориса и авоськи с хэдхантерскими головами, привязанные к поясу Наташки.
   – А я-то считал, что после удачной охоты хорошим бойцам достается их доля, – по губам Деда вновь скользнула улыбка. – Натаха, насколько мне известно – хороший боец. И этого Береста ты сам расхваливал. Так зачем им красть чужое, если они просто могли взять свое? Или им не дали такой возможности?
   Борис настороженно наблюдал за Дедом. Интересно, он дурака валяет или, в самом деле, пытается изображать справедливость и подобие непредвзятого суда?
   Егеря из группы Корня растерянно переминались за спиной старшого. Похоже, их тоже озадачило неожиданное заступничество Деда.
   – Короче, сделаем так, – вновь заговорил Дед. – Спорная добыча объявляется собственностью Союза. Чтоб ни вашим, ни нашим. Натаха, Берест, сдайте «валюту».
   Борис снял рюкзак и бросил его к ногам Шило. Наташка отцепила от пояса сетчатые сумки, положила их возле рюкзака. Лучше уж отдать хэдхантерские головы, чем лишиться своих.
   – Хорошо, – кивнул Дед. – Будем считать, что инцидент исчерпан. Или ты чем-то не доволен, Корень?
   – Дед, эти двое даже не члены Союза, – выдавил старшой. – Они чужаки. Чего ты из-за них так печешься?
   Корень направил автомат на Бориса и Наташку. Шило и его команда тут же вскинули оружие и взяли Корня на мушку. У старшого аж челюсть отвисла. Такого оборота он явно не ожидал.
   Дед перехватил его калаш за цевье и пригнул ствол к земле.
   – Не дури, Корень, – негромко, но отчетливо произнес Дед. – Убери автомат. С этими двумя хотят поговорить.
   – Кто? – прохрипел Корень.
   – Ван.
   Ого! Борис и Наташка переглянулись. Выходит, ими заинтересовался таинственный китаец, стоящий во главе Союза! Это меняло дело. Это могло быть их спасением.
   Старшой задышал тяжело и шумно. Его лицо покраснело и покрылось пятнами. Пальцы, вцепившиеся в оружие, побелели от напряжения. Видимо, просто так отпустить Бориса и Наташку было выше его сил. Гнев мешал егерю адекватно оценивать ситуацию. Бурлящая ярость не позволяла смириться с поражением.
   – Ты забыл законы Союза, Дед? За воровство и нападение на командира мобильной группы полагается…
   – Главный закон Союза – прямой приказ Вана, – отрезал Дед. – Ван устанавливал наши законы, но сам стоит над ними.
   Еще секунду или две Дед и Корень смотрели в глаза друг другу.
   – Ван далеко, – наконец, процедил Корень.
   Дед медленно покачал головой.
   – Он ближе, чем ты думаешь, Корень. Так что не говори того, что хочешь сказать сейчас и о чем сильно пожалеешь потом, когда слова уже будут произнесены. И тем более не делай того, чего не сможешь исправить.
   Борис показалось, будто он слышит, как в наступившей тишине Корень скрипит зубами. Скрежещет, но молчит. Терпит.
   – Или ты пойдешь против воли Вана и против Союза? – добивал его Дед. – Или…
   Дед перевел взгляд на егерей, толпившихся за Корнем.
   – Или кто-то из вас решится на это?
   Бойцы Корня, потупив взоры, отступили от старшого. Корень сплюнул. Забросил автомат на плечо. Отвернулся.
   Этот спор закончился не в пользу Корня.
   – Идите за мной, – велел Дед Борису и Наташке. – Шило, возьми «валюту». Корень, ты со своей группой остаешься здесь. Выставишь заслон и прикроешь нас. На всякий случай.

Глава 30

   Лес, поле, заброшенный Хутор, опять поле, снова лес… Охраняемая зона. Хорошо охраняемая. Дозор диких. Пост. Секрет. Еще один пост…
   После долгих блужданий Дед вывел их, наконец, к лесному лагерю.
   Это походное становище было в несколько раз больше базы-схрона на Синих болотах. И главное – совсем другим оно было.
   Борис огляделся, присвистнув от удивления.
   – Что это? – выдохнула Наташка. – Кто такие?
   – Личная гвардия Вана, – ответил Дед. – Силища, верно?
   Да уж! Столько народу в одном месте! Мечта любого хэдхантера. Правда, об этих дикарей тресоловам не мудрено и зубы обломать. Гвардейцы Вана были неплохо вооружены. Очень даже неплохо. Ствол – трофейный калаш или хотя бы старое ружьецо – имелся здесь у каждого третьего, если не у каждого второго. Плюс арбалеты… От людей, палаток, коней и телег, поставленных между деревьями и прикрытых сверху маскировочными сетками, рябило в глазах.
   Стоп-стоп-стоп! Кони? Телеги?
   – Дед, – повернулся Борис к проводнику, – откуда здесь кони-то взялись?
   – А что? Хороший конь пройдет там, где бэтээр не проедет.
   – Я думал, у диких уже нет ни лошадей, ни гужевого транспорта.
   Дед улыбнулся.
   – Ну, у кого нет, а кое у кого, как видишь – есть.
   «Как всегда, – усмехнулся про себя Борис. – В любой ситуации, при любых обстоятельствах обязательно находится кое-кто, кто живет лучше других».
   – Некоторые кланы сохранили лошадей, – пояснил Дед. – Да и на Хуторах после хэдхантерских чисток осталось немало брошенной скотины. Теперь все это – собственность Союза.
   «Гвардии Вана, если уж быть точнее» – мысленно поправил его Борис.
   Впрочем, у гвардейцев имелись не только лошади. Дед провел Бориса и Наташку между двух повозок. В одной лежала груда автоматов, бронежилетов и противогазов. Трофеи, добытые в результате удачных охотничьих вылазок. В другой под натянутым навесом Борис разглядел мощную радиостанцию и сложенные блоки солнечных батарей. Над этой телегой возвышалась собранная из отдельных сегментов гибкая шестиметровая антенна. Гвардия Ванна, должно быть, обладала неплохой связью.
   Ого! А вот и кое-что покруче! На одной из повозок был установлен крупнокалиберный пулемет, снятый с хэдхантерского бэтээра. Тяжелая длинноствольная бандура свободно вращалась на самодельной турели в горизонтальной и вертикальной плоскостях и могла использоваться как для стрельбы прямой наводкой, так и в качестве зенитного орудия. С такой штуковиной можно было дать отпор и вражеской бронетехнике и вертушке пятнистых. А, судя по уложенным и подвешенным вдоль бортов, коробок с пулеметными лентами, боеприпасов у диких хватит не на один бой.
   Позади гвардейской «тачанки» стояла еще одна любопытная повозка. Телега с набитыми дощатыми бортами, прикрытая брезентом. Ее охраняли аж с полдюжины автоматчиков. Хмурые лица под поднятыми забралами трофейных касок, хэдхантерские бронники. Каждый держит в руках калаш с ампулометом и примкнутым боевым рожком. И что-то подсказывало Борису: магазины у этих ребят были прицеплены к стволам не для красоты. Охрана телеги могла пальнуть не только шприц-ампулой, но и леталкой.
   Автоматчики никого не подпускали к повозке, но Борис все же разглядел под брезентовым пологом сваленные в кучу сушеные человеческие головы. Татуированные. Хэдхантерские.
   – Золотовалютные запасы Союза. Точнее, просто валютные, – хмыкнул Дед. И повернул вправо: – Нам сюда.
   Он подвел их к палатке, напоминавшей шатер. Палатка Вана была больше и просторнее, чем та, в которой Бориса и Наташку принимал Дед. Впрочем, оно и понятно: Главе Союза по статусу положено. Вход в палатку тоже охраняли два автоматчика.
   Оба, правда, были поставлены на некотором удалении. Видимо, чтобы не подслушивали секретных бесед Вана. Однако это не мешало охране бдительно следить за каждым, кто проходил мимо.
   Борис машинально отметил, что и у этих двоих к калашам примкнуты боевые рожки. Еще он подумал о том, что Деда на Синих болотах вообще никто не охранял. Но возглавлявший Союз китаец уделял своей безопасности больше внимания.
   Они представились охранникам, и один из автоматчиков вошел в палатку доложить о посетителях.
   – Дед, а что Ван делает так близко от Ставродара? – воспользовавшись паузой, спросила Наташка.
   – Ван идет воевать, – ответил Дед.
   – Воевать? – уточнил Борис. – Не охотиться?
   – Он стягивает к городу всю армию Союза и собирает все егерские группы, – усмехнулся Дед. – Идет полномасштабное наступление. Если это и будет охота, то очень большая.
   – Штурм Ставродара?
   – Ага.
   – А с чего это вдруг? – поинтересовался Борис.
   – Пришло время, – загадочно улыбнулся Дед. – Подробности узнаете у Вана. Если он захочет рассказать.
   Дед кивнул на палатку. Оттуда уже вынырнул гвардеец с автоматом. Охранник обыскал Бориса и Наташку. Убедился, что никакого оружия при них нет. Кивнул:
   – Ван вас ждет.
   Потом – небрежный кивок Деду:
   – Свободен. Ван благодарит.
   Намечавшийся разговор явно не предназначался для ушей Деда, и тот, пожав плечами, удалился.
   Стража ввела Бориса и Наташку в палаточный шатер. Автоматчики застыли у входа, внимательно следя за гостями и ожидая дальнейших распоряжений.
   Ван стоял у противоположной стенки палатки-шатра. Спиной к гостям. Сцепив руки на пояснице, Ван рассматривал прикрепленную к фанерному листу карту. Кажется, это была карта окрестностей Ставродара. Хотя Борис плохо разбирался в подобных вещах. Да и не смотрел он сейчас на карту.
   Борис вперился взглядом в спину Вана. Но что может сказать о человеке спина? Ладно сидящий камуфляж. Какая-то дурацкая кепи с опущенными наушными нашивками. Военная выправка. Что еще? Слишком рослый, вообще-то, был этот Ван для китайца.
   Ван повернулся.
   – Ты?! – ахнула Наташка.
   У Бориса отвисла челюсть. Перед ними стоял старый знакомый. Хэд. Одноухий хэдхантерский сержант. По кличке Ухо. Бывший хэдхантерский сержант. Один из тех, кто продал Бориса и Наташку в тресы-гладиаторы. Правая рука взводного Стольника.
   Вот уж Ван так Ван! Неожиданная встреча, ничего не скажешь… Оказывается, дикарями командует тот, кто прежде на них охотился. Охотник за тресами взял власть над охотниками за головами. Кто бы мог подумать?!
   Ухо (все же Борис решил именовать хэда по-старому: даже мысленно называть его Ваном было непривычно и затруднительно), кажется, был доволен произведенным эффектом. Он улыбался.
   Некоторое время продолжалась молчаливая игра в гляделки. Пауза затягивалась. Гвардейцы, сопровождавшие Бориса и Наташку, нервничали.
   – Оставьте нас, – наконец, приказал Ухо охране. – Это свои. Пока, вроде, свои.
   Пока? Вроде? Что ж, не лишнее, наверное, уточнение.
   Охранники, недоуменно переглянувшись, вышли из палатки.
   – Ну, здорово что ли, – хмыкнул Ухо. – Приятно снова видеть знакомые лица.
   Было ли ему приятно на самом деле, Борис не знал.
   – А мы думали, здесь какой-то китаец заправляет, – растеряно и невпопад пробормотала Наташка.
   – Да нет, слава Богу, я еще не настолько изменился, – хохотнул Ухо.
   – А почему тебя Ваном называют? – спросил Борис.
   Бывший хэдхантерский сержант снял кепи и указал на отсутствующее ухо. На то место, где оно должно было быть:
   – Ван Гог.
   Ах, вот в чем дело! Борис усмехнулся:
   – Дикари еще помнят такие вещи?
   – А ты думал, все дикие – тупорылое быдло? Ошибаешься, Берест. Многие из тех, кто сумел вовремя почувствовать опасность и уберег свою шею от трес-ошейника, были не глупы и имели хорошее образование. Среди нас есть разные люди.
   – «Среди нас»? – Борису стало смешно. Смешно и грустно одновременно. – И это говорит хэд, охотившийся на диких?
   Ухо перестал улыбаться.
   – Берест, давай условимся сразу. Не стоит распространяться о том, кем я был раньше, лады? Это в ваших же интересах.

Глава 31

   В глазах Уха-Вана не было и намека на тревогу. Но все же Борис спросил:
   – Боишься?
   Он вдруг почувствовал нарастающую веселую злость. От их с Наташкой лояльности могла зависеть судьба всемогущего Вана!
   – Нет-нет-нет, – покачал головой Ухо. – Не обольщайся, Берест. Страх тут не при чем. Мне-то как раз бояться нечего. Я занимаю в Союзе достаточно высокое положении. А вот вы здесь никто. Так что воспринимай мои слова не как угрозу, а как дружеский совет. Если ты или твоя подруга вякнете где-нибудь, что Ван – это бывший хэд, вас затопчут.
   – Даже так? – Борис поднял брови. – Что-то не верится…
   Ухо вздохнул:
   – И напрасно. Видишь ли, Берест, я многое сделал для диких. За очень короткое время я изменил их мир и даже мысли в их голове. Я сумел объединить их и заставил почувствовать свою силу. Из загнанной дичи я создал уверенных в себе и в своем праве охотников. Я для них сейчас почти как святой. Они преданы мне с потрохами. Они умрут за меня и любому порвут за меня глотку. Даже если бы на моем лице вдруг появилась хэдхантерская татуировка, никто бы все равно не поверил, что я когда-то был хэдом. Это во-первых. А во-вторых…
   Ухо снова улыбался:
   – Прежде чем в чем-то обвинять меня, подумай о своем прошлом, Берест.
   Борис насупился:
   – Вообще-то, у меня на лице тоже нет татуировок.
   – Нет, – согласился Ухо. – Но мое слово в Союзе значит больше, чем твое. И если я скажу, что ты ловил тресов, мои люди разглядят на тебе даже не существующие хэдхантерские метки. А хэдов здесь очень не любят. Здесь считается, что хэд – как раньше мент. Он бывшим не бывает. И, кстати…
   Ухо повернулся к молчавшей все это время Наташке.
   – У хэдовской су… пардон, не дергайся, Берест, у хэдовской подружки, тоже могут возникнуть большие неприятности. В общем, я вас предупредил. И если соглашение между нами достигнуто…
   Ухо, не моргая, смотрел на них.
   – Достигнуто?
   – Достигнуто, – буркнул Борис.
   То, что сказал Ухо, скорее всего, было правдой. Трезво взвесив все «за» и «против», Борис решил заключить союз с вожаком дикарского Союза и не ворошить прошлое. А собственно, что им еще оставалось? Альтернатива была неутешительной.
   – Достигнуто?
   Теперь Ухо сверлил глазами Наташку.
   – Да, – ответила она. Правильно ответила. Впрочем, чернявая всегда была сообразительной девочкой.
   Ухо удовлетворенно кивнул.
   – Тогда поговорим о другом, – он вновь перевел взгляд на Бориса. – Когда Дед сообщил мне о некоем Бересте, прибившемся к его людям, я сразу подумал, а не тот ли это лихой хуторянин, который…
   – Чего ты хочешь, Ухо? – перебил его Борис.
   – Услышать подробный рассказ из первых уст, – сразу, без заминки ответил тот.
   – Рассказ о чем?
   – О том, как вам удалось выбраться из Ставродара и не попасть в тресовозку.
   – А как это удалось тебе? – вскинула голову Наташка. Кажется, ее задевал тот факт, что кроме них сумел спастись кто-то еще.
   Ухо пожал плечами:
   – Ну хорошо, я расскажу первым.
   На его губах застыла кривая улыбка. Бывший хэдхантерский сержант вспоминал:
   – Когда началась заварушка, я, на свое счастье, сидел в бэтээре.
   – Ты не пошел в колизей вместе со всеми? – удивился Борис. – Не смотрел бои?
   Странно. Стольник был в колизее. Да и остальные члены их группы тоже были там.
   – Вообще-то, я на бои эти насмотрелся выше крыши, – хмыкнул Ухо. – Мы, считай, после каждого рейда на них смотрим.
   Борис стиснул зубы. Ну да, если после каждого рейда хэды продавали колизейским новых гладиаторов, как продали его, то неудивительно. Поставщикам бойцовского мяса обеспечен льготный проход на трибуны. Спецконтрамарочка…
   – В тот день выпало мое дежурство, – продолжал Ухо.
   – Какое еще дежурство? – не понял Борис.
   – Технику со снарягой без присмотра не бросишь. Кто-то должен на ней присматривать. Ставродар все-таки не Хутор. Помноголюднее будет. Был…
   Борис вспомнил вавилонское столпотворение на улицах мегаполиса и толпы на колизейских трибунах. Да уж, помноголюднее – не то слово.
   – В общем, я и пара моих ребят охраняли машины. Когда над колизеем появились вертушки с опознавательными знаками федералов, и на улицах началась стрельба, я сообразил, что делать. А вот мои парни не успели. Попали под газовые гранаты и шприц-ампулы.
   – Ну а ты?
   – Я вовремя надел противогаз, закрыл люки в машине, завел мотор и рванул по самому короткому пути из города.
   – И тебя не расстреляли? – Борису вспомнился подбитый бронетронспортер возле колизея. Не всем так повезло, как Уху.
   – Федералы в первую очередь уничтожали тех, кто сопротивлялся. Прочих оставляли на потом. Для тресовозок. Я не сопротивлялся.
   «Ну да, – подумал Борис, – ты просто удирал».
   – Сопротивляться было бесполезно, – Ухо словно угадал его мысли.
   – И тебе удалось покинуть город? – вмешалась Наташка. В ее голосе послышалось сомнение.
   – У хэдхантеров быстрая и мощная техника, девочка, если ты не заметила, – усмехнулся Ухо. – И я знаю Ставродар, как свои пять пальцев. Пока вокруг царила неразбериха, я выжимал из машины все, что можно. Гнал на максимальной скорости. А если что-то загораживало путь…
   «Или кто-то», – подумал Борис, но промолчал.
   – Короче, меня спасла скорость. Я прорвался на окраину до того, как выезды из города были блокированы. Федералы как раз добивали гарнизоны внешних блок-постов. Наверное, поэтому я и сумел проскочить. На меня просто никто не стал отвлекаться. В Ставродаре было много легкой добычи. Так какой смысл гоняться за одиноким бэтээром?
   «Наверное, действительно, никакого», – мысленно согласился Борис. Путь к спасению для Уха оказался короче, быстрее и проще, чем у них. Хотя, насчет проще, это все-таки большой вопрос. Сержант вырвался из города потому лишь, что не растерялся, не испугался и не усомнился. Не тормозил, короче, ни в прямом, ни в переносном смысле, а пер напролом.
   – И что было дальше? – спросила Наташка.
   Ухо вздохнул:
   – Я ехал, пока в баках оставалось топливо. Потом добавил из запасных канистр и ехал снова. Потом прикупал горючку в Хуторах, до которых еще не добрались столичные хэды и которые на тот момент пребывали в счастливом неведении. Говорил хуторянам, что отстал и догоняю свою группу.
   О том, что он хоть кого-то предупредил по пути о надвигающейся опасности, Ухо не упомянул. Ну да, когда спасаешь свою шкуру, о подобных «мелочах» не задумываешься.
   – Потом бросил машину, снял форму и шел пешком. За буферкой примкнул к одному из кланов. Сказал, что сбежал из тресовозки. Стал советником вождя. Потом – вожаком клана.
   – Круто! – вяло улыбнулся Борис.
   – Неглупый, смелый и расторопный человек всегда мог сделать быструю карьеру у дикарей, – без ложной скромности заметил Ухо. И продолжил рассказ: – Потом я занялся созданием Союза. Собственно, к тому времени дикие уже сами созрели для объединения. Многие кланы вели переговоры на эту тему. Им просто не хватало лидера, знающего, что делать дальше.
   – Ты знал?
   – Да, я знал. Мне нужно было сообщество, которым легко управлять. Мне нужна была единая организация военного типа с общей стратегией, жесткой дисциплиной и жестокой системой наказаний. А еще четкая иерархия, готовность к выполнению любых приказов, беспрекословное подчинение всех одному человеку…
   – Тебе?
   – Мне. Только такое сообщество могло успешно бороться за выживание. Только система может выстоять против другой системы. По большому счету, я лишь создал свой аналог хэдхантерской корпорации.
   – И все же не понимаю, – пробормотал Борис. – Как тебе удалось построить диких?
   – Если у тебя есть план, которого нет у других, если ты можешь предложить нечто новое, если ты несешь с собой стратегию успеха и обладаешь должной харизмой, все становится проще.
   Ишь, ты, харизматик хренов! От скромности Ухо-Ван точно не умрет. А вот от мании величия может.
   – Ну и какой у тебя был план? Что ты смог предложить диким? Чем сумел расположить их к себе?
   Ухо улыбнулся:
   – Если вкратце, то смысл такой: не убегать и спасаться, а совместными усилиями теснить хэдов.
   – Не очень затейливый планчик, вообще-то.
   – Тем не менее, до меня никто осуществить его на практике не мог.
   – А у тебя, типа, получилось?
   – Получается. Пока получается. Без крови, правда, не обошлось. Чтобы создать Союз и заставить объединиться одни кланы, пришлось уничтожить другие, – Ухо изобразил скорбную мину и развел руками. – Великие дела не вершатся без свежей красной смазки. Иначе шестерни начинают стираться.
   «Да ты еще и поэт, мать твою!» – удивился Борис. Раньше ничего подобного за хэдхантерским сержантом он не замечал. Может быть, не присматривался особо и не прислушивался. А может быть, сержанту-Уху просто не нужно было проявлять те качества, без которых теперь не может обойтись вождь-Ван. Власть все же сильно меняет человека. Человек власти должен уметь не только действовать решительно и жестко, но и красиво говорить. Иначе как он оправдает пролитую «красную смазку»?
   – Зато потом все пошло легче, – продолжал Ухо. – Союз ширился, к нам примыкали новые группы и кланы.
   – А кто не примыкал, – с невинным видом спросила Наташка. – Тех вы…
   – Тех мы избавляли от участи тресов, – отрезал Ухо. – Кто-кто, а уж ты-то должна знать, насколько печальна эта участь. Или, может быть, тебе ни разу не приходила мысль о том, что лучше было бы умереть, чем носить трес-ошейник?
   Наташка замолчала, прикусив губу.
   – Объединение кланов было первым этапом, – Ухо не стал дожидаться ее ответа. – Потом пришло время второго.
   – Хэды? – криво усмехнулся Борис.
   Ухо кивнул.
   – Одолеть хэдхантеров можно, только если бороться с ними их же методами.
   Ну да, с методами пятнистых Ухо был хорошо знаком. Теперь понятно, почему дикие егеря действуют по хэдхантерскому алгоритму.
   – Правда, со временем мы внесли кое-какие нововведения, – добавил Ухо.
   – Головы? – догадался Борис. – Дед рассказал тебе, как изготавливать тсанса, а ты решил использовать головы хэдхантеров в качестве «ушастой валюты»?
   – Ну, если говорить откровенно, то я лишь развил эту идею. Изначально она была не моей.
   – Да? А чьей же?
   Ухо усмехнулся.
   – Вторая мировая. Остров Борнео…
   Борис вспомнил рассказ Деда.
   – Знаю-знаю. Эти, как их… каяки.
   – Даяки, – поправил Ухо. – Остров, находившийся под властью Британии, оккупировали японцы. Англичане, не сумев выбить противника своими силами, прибегли к помощи местного населения – племенам даяков, потомственных охотников за головами, между прочим. Ребятам из джунглей предложили сделку: за каждую голову японского солдата выплачивалось небольшое вознаграждение. Таким образом, голова убитого врага становилась не просто трофеем, но товаром и даже в некотором роде аналогом денежной единицы.
   – И что даяки?
   – О, они с энтузиазмом взялись за дело. По всему острову вспыхнула партизанская война. Возродились забытые традиции охоты за головами. В джунглях начали пропадать японские патрули.
   – Это сработало?
   – Тогда – нет. Япошки приняли необходимые меры предосторожности. Усилили охрану своих объектов и перестали заходить в джунгли небольшими группами. В общем, добраться до их голов оказалось проблематично, и даяки просто переключились на китайских колонистов. До тех пор, пока англичане не просекли, в чем дело, им благополучно впаривали головы китайцев.
   – Ничего себе ошибочка!
   – Нам она не грозит. По крайней мере, до тех пор, пока на головы пятнистых наносят хэдхантерские метки.
   – А если хэдов перестанут метить? – прервала свое молчание Наташка.
   – Не перестанут. Это наилучшее средство против дезертирства, – пожал плечами Ухо.
   И широко улыбнулся чернявой:
   – Кстати, раньше у охотников за головами была еще одна любопытная традиция. Пока мужчина не добудет головы врага, он не имел права на женщину. Тоже очень сильная мотивация к охоте, согласитесь. Мы позаимствовали кое-что из этого обычая. В Союзе за «ушастую валюту» любой может получить себе жену или временную подругу. И не одну.
   – Это мы уже знаем – просветили добрые люди, – заверил его Борис. – Типа, перенимаете и усовершенствуете передовой опыт, да? Кто-то учится у рабовладельцев Древнего мира, кто-то – у первобытных дикарей.
   – Не вижу в этом ничего зазорного. Дикари отсталы, но не глупы. Кое в чем они смышленее нас с тобой. Так что и у них не грех поучиться.
   – Резать и сушить головы? Это, конечно, сложная наука…
   – Непростая, – серьезно, без тени иронии, ответил Ухо.
   – А почему бы тогда не поучиться и другому. Есть людей, например. Как это делают трупожоры. А что? Тоже очень мудрая и вполне оправданная традиция в условиях хронической нехватки продовольствия.
   Ухо кивнул, словно принимая и соглашаясь с высказанным аргументом.
   – Попробую объяснить. Мы сейчас контролируем большинство зачищенных хэдами Хуторов и оставшиеся там ресурсы. Продовольственные главным образом. Специальные группы даже отряжаются на сбор урожая – благо, время уже подошло. Это позволяет Союзу делить и худо-бедно распределять пайки между его членами. А кто распределяет жизненно необходимые ресурсы, тот управляет людьми. Распределительная система – дополнительный и весьма эффективный рычаг власти. Это как контроль над финансовыми потоками госбюджета.
   Ну, сказанул, Ухо! Хотя… Хотя, наверное, в чем-то сравнение это имеет право на существование.
   – А трупожоры не столь зависимы от наших продовольственных запасов, – продолжал Ухо. – Они способны сами добывать себе пропитание. Ну, ты знаешь как.
   Борис знал. Он сам чуть не воспользовался этим простым и незамысловатым способом. Тогда, на берегу реки…
   – Поэтому трупожорами трудно управлять. Поэтому они представляют угрозу Союзу. Поэтому их нужно уничтожить. Поэтому следует не попустительствовать людоедству, а искоренять его всеми доступными способами.
   Поэтому… И соображения морали тут не при чем. Вот в чем кроется истинная причина непримиримого отношения к каннибалам. Она несколько отличается от тех причин, о которых говорил Корень. Да чего там! Она сильно от них отличается.

Глава 32

   – Но вернемся к хэдам, – продолжил Ухо. – Наша главная задача – забрать у них самое ценное.
   – Это я уже понял, – кивнул Борис. – Головы.
   – Нет, Берест, ты не понял. Когда я говорю о самом ценном для хэдов, я имею в виду не их головы, а то, ради чего они рискуют своими головами. Убийства пятнистых сами по себе не очень эффективны. Страх и террор – мера временная. Полумера, я бы сказал так. Тут ведь какое дело получается. Если замочить одного хэда и до смерти запугать еще девятерых, им на смену пришлют новый непуганый десяток. И так будет продолжаться до тех пор, покуда существует трес-трафик. Высокие цены на тресов покроют любые издержки и любые жертвы хэдхантерской корпорации. Но вот если поступление живого товара из окрестностей Ставродара прекратиться, хэдам попросту нечего будет здесь делать. Отсюда – вывод: не пропускать трес-караваны…
   – Топить и жечь тресовозки?
   – И топить, и жечь, и взрывать, и все остальное, – не моргнув глазом, ответил Ухо. – И не только тресовозки. Следует уничтожать всякого, кто не желает к нам примкнуть, а значит, рано или поздно обречен надеть трес-ошейник.
   – Кто не с нами – тот против нас, да?
   – Можно сказать и так. А можно – иначе. Мы в некотором роде очищаем человеческое общество от отбросов.
   – Даже так? – усмехнулся Борис.
   – Конечно. Расплодившиеся каннибалы…
   – Стоп-стоп-стоп! А не вы ли сами их плодите, уничтожая кланы, несогласные с политикой Союза, и оставляя после них неприкаянных сбежавших одиночек, которым надо как-то выживать?
   – Одиночки из уничтоженных кланов всегда могут примкнуть к Союзу и стать его членами.
   – Всегда ли? – с сомнением переспросил Борис. – Вообще-то, насколько мне известно, не у всех есть такая возможность. Во-первых, полноправное членство в Союзе стоит не одну хэдхантерскую голову. А во-вторых… Балласт ведь вам не нужен? Вам нужны только крепкие, здоровые и умелые бойцы. И, главное, послушные во всем.
   – Мы выполняем благородную миссию, значит, имеем право выбора!
   Борис покачал головой. Интересно, а сам-то Ухо верит в то, о чем сейчас говорит? Раньше сержант избегал столь пафосных слов. Но то было раньше. И то был простой хэдхантерский сержант.
   – А добивать своих раненых на охоте – это тоже благородная миссия?
   Ухо поджал губы. Надо же обиделся! Неужто всерьез?
   – Все, что мы делаем, укрепляет Союз и ослабляет позиции хэдов.
   Укрепляет Союз? Борис внимательно посмотрел в глаза собеседнику. А может быть, Ухо на самом деле уже сейчас всерьез задумывается о будущем? О том будущем, которое наступит после ухода хэдхантеров. Если на освободившемся пространстве останется только одна реальная сила – Союз, то бывший сержант сможет построить здесь если не свою империю, то крепкое такое добротное княжество. И станет единоличным его правителем. А что, совсем даже неплохо! Человек власти должен смотреть далеко вперед и заранее устранять помехи на пути к еще большей власти.
   Но даже если дело обстоит именно так, разве Ухо в этом признается? Нет, не сейчас. Пока он говорил о другом.
   – Не будет живого товара – не станет и охотников за ним, – говорил Ухо.
   – Ну да, – поморщился Борис. – Дикие убивают диких, чтобы изгнать хэдов.
   – Мы убиваем тресов. Уже попавших в тресовозки или потенциально готовых туда попасть. И хэдов мы, кстати, убиваем тоже. Не забывай об этом, Берест.
   – Ну, насколько я понимаю, их вы не столько убиваете, сколько добываете.
   – Как и они нас, – пожал плечами Ухо. – Это взаимно. И они, и мы теперь одновременно и охотники, и дичь. Но разве это хуже, чем то, что было раньше?
   Борис пожал плечами. Честно говоря, он не знал. Он запутался. Сейчас, по большому счету, его интересовал только один вопрос:
   – Что ты сделаешь с нами, Ухо?
   Какую роль отведут им с Наташкой? Роль охотников или роль дичи?
   – Пока не знаю, – признался Ухо. – Это будет зависеть от того, что вы расскажите. Итак… Я, кажется, ответил на все вопросы? Теперь ваша очередь отвечать. Как вы выбрались из Ставродара? Я слушаю. Говорите.
   А, собственно, почему бы и нет?
   – Рассказывать-то особенно не о чем, – начал Борис. – У нас все было не так лихо и красиво, как у тебя. Мы со Стольником спустились в городской Коллектор…
   – Взводный был с вами? – удивленно перебил Ухо.
   – Недолго. Пока я его не пристрелил.
   Их взгляды пересеклись.
   – Ясно, – кивнул Ухо. – Продолжай, Берест. Итак, вы спустились в Коллектор и…
   – И выплыли на Волне в чужом гробу.
   Ухо недоверчиво прищурился.
   – Потом просто плыли вниз по течению, – продолжал Борис. – Потом отсиживались на зачищенном хэдами Хуторе. Вот и вся история.
   – Хм, – бывший сержант нахмурился. – Нельзя сказать, что она звучит очень правдоподобно.
   – Как и твои приключения.
   – С моими-то приключениями как раз все понятно. Но чтобы сбежать из города через Коллектор… – не договорив, Ухо о чем-то задумался.
   – Было нелегко, – согласился Борис. От одного воспоминания о болтанке, пережитой в Коллекторе, его мутило до сих пор.
   – Нелегко?! Раньше я считал, что это невозможно.
   В голосе Уха прозвучали нотки недоверия. Похоже, он еще не решил до конца, говорят ли ему правду или лгут.
   – Если хорошо знаешь Коллектор, и если уже имеешь опыт бегства через него, невозможное становится возможным, – заговорила Наташка.
   Ухо долго и внимательно смотрел на нее.
   – Вот оно что… Ты?
   Видать, вспомнил. И то, что Наташка была трЕской. И то, что она работала в Коллекторе. И то, что чернявая однажды уже совершила удачный побег из Ставродара.
   – Я.
   А вот теперь, кажется, Ухо им поверил.
   – Значит, знаешь Коллектор?
   – Знаю, – кивнула чернявая.
   – Хорошо, – Ухо снова задумался.
   И добавил с неожиданной улыбкой:
   – Очень хорошо.
   «Кажется, он что-то замышляет», – подумал Борис.
   – Коллектор ведь может быть не только выходом из города, но и входом в него.
   Борису стало ясно, что именно…
   – Наблюдатели сообщают, что хэды уходят из Ставродара целыми колоннами. – Ухо заговорил быстро и деловито. – Видимо, начинается первый этап реорганизации хэдхантерских сил. В городе остается совсем мало людей.
   – И поэтому Союз наступает? – спросил Борис.
   – Да, именно поэтому. У нас появился реальный шанс вышвырнуть хэдов из Ставродара. И я вот о чем подумал. Если пройти через Коллектор к городскому центру, то можно будет внезапно атаковать пятнистых с тыла. Это значительно облегчило бы штурм города.
   Что ж, идея, вроде бы, здравая, но… Борис покосился на Наташку. Так ли легко проникнуть в Ставродар по тоннелям Коллектора? Честно говоря, у него имелись на этот счет большие сомнения. У Наташки, судя по ее виду, – тоже.
   А вот Ухо уже ни в чем не сомневался.
   – Вы нужны мне, – улыбнулся им бывший хэдхантерский сержант, – я нужен вам.
   Борис задумчиво поскреб щеку. Действительно ли Ухо им нужен? Вообще-то, да. Вообще-то без вариантов: нужен. В дикарском Союзе, куда их забросила судьба, именно Ван решает, кому жить, а кому умирать, и они, действительно, нуждаются в его расположении и покровительстве. Если, конечно, хотят выжить.
   – Будем помогать друг другу? – улыбка Уха стала шире.
   Борис вздохнул. Помогать? Друг другу? Когда-то и со Стольником они тоже пришли к подобному соглашению. И чем все закончилось? Стычкой в накопителе Коллектора. Тогда, под Печкой, им с Наташкой повезло: погиб хэдхантерский взводный, а не они. А кому повезет в этот раз?
   – Ну, так что? Будем? Помогать?
   Ухо пристально смотрел на Наташку. Ну конечно, она – знаток Коллектора, и от ее решения все сейчас зависит.
   Чернявая задумалась.
   – Коллектор выходит за город, но не за кольцо внешних блок-постов, – наконец, заговорила она. – Мы сумели проплыть мимо них незамеченными, только потому что наш контейнер не бросался в глаза среди прочего мусора и не вызывал подозрений. Нас просто унесло Волной и течением вместе с прочим хламом. Но вот незаметно пробраться к Коллектору снаружи… Это нереально.
   – Было нереально, – поправил ее Ухо. – Когда в блок-постах стояли гарнизоны.
   – А сейчас? – встрепенулся Борис.
   – Сейчас там никого нет. Я же сказал: хэды покидают город. Разведка докладывает, что вся внешняя охрана снята. Уже нет даже мобильных патрулей на обычных маршрутах. Вертушек тоже не видно.
   – Ты уверен? – честно говоря, сам Борис услышанному не очень-то верил.
   Ухо пожал плечами:
   – Если бы я не был уверен, я бы не повел своих людей к городу. Штурмовать внешние блок-посты и переть на заградительные линии между ними – сомнительное удовольствие.
   Вообще-то, да… Неприступные сооружения из бетонных коробок, непролазные проволочные заграждения и непроходимые минные поля образовывали вокруг города надежную оборонительную систему. Прорваться через нее было бы весьма затруднительно даже для гвардейцев Вана.
   – Хэдов в городе осталось слишком мало, чтобы рассеивать силы и контролировать дальние подступы к Ставродару, – продолжал Ухо. – Они должны сосредоточиться где-то на центральных улицах и держать оборону там.
   – А если это ловушка? – спросил Борис.
   – Может быть, – легко согласился Ухо. Видимо, он обдумывал и такой вариант. – Тем предпочтительнее будет внезапная атаки из Коллектора. Едва ли хэды ожидают удара из-под земли.
   И это верно. Даже старожилы Ставродара вряд ли смогли бы использовать лабиринты Коллектора для скрытого передвижения по городу. Воспользоваться запутанными подземными ходами могут только работавшие там тресы.
   – Если мы внезапно появимся в самом центре их обороны…
   Ухо замолчал и снова посмотрел на Наташку.
   – Все равно, – тряхнула головой чернявая. – Мало подойти к Коллектору, нужно еще как-то в него войти.
   – И в чем проблема?
   – Как в чем?! Коллектор заблокирован. Там такие решетки стоят! Они поднимаются только перед самой Волной. А лезть под Волну – самоубийство.
   – Под Волну никто не полезет, – сказал Ухо. – И решетки – не вопрос. У нас хватит фугасных зарядов, чтобы их взломать.
   «Ну да, трофеи», – вспомнил Борис. Их гвардейцы Вана везут целыми телегами. Среди захваченного у пятнистых добра найдутся и фугаски, которые дикие могли добыть до введения хэдхантерским начальством запрета на использование летальных боеприпасов.
   – Мне сейчас не хватает только одного, – продолжал Ухо. – Человека, который хорошо знает Коллектор, который сам не заблудится под землей и который сможет быстро провести по ходам штурмовую группу.
   Ухо так и сверлил Наташку глазами.
   – Ты тот человек, который мне нужен? Или я ошибся?
   Чернявая вздохнула. Кивнула.
   – Хорошо. Я поведу твоих людей.
   Договоренность была достигнута. Однако оружия им так и не вернули.
   – Потом, – отмахнулся Ухо. – Пусть сначала повоюют другие. А вы оба с этой минуты держитесь возле меня. И чтоб ни на шаг. Никуда. Ясно?
   – А-а-а… – Борис хотел возразить. Не успел.
   – Это приказ. Все.

Глава 33

   Они залегли в густой высокой траве. Ухо-Ван лично руководил операцией. Борис и Наташка наблюдали за ним.
   В одной руке Ухо сжимал рацию – трофей из хэдхантерского арсенала. Другой…
   – Глянь-ка, Берест. Посмотри сам и девчонке дай.
   Другой – протягивал Борису бинокль. Еще один трофей.
   В бинокль все подступы к Коллектору просматривались великолепно. Да и сам Коллектор тоже. Вернее, его внешний сток.
   Сооружение, походило на небольшую дамбу, перегораживавшую вытекающую из-под земли реку. Крутой склон, укрепленный мощным железобетонным панцирем с частыми ребристыми выступами. Внизу – широченный черный зев. Наверху – блок-пост и закрытая площадка для бронетехники. Еще два поста поменьше располагались на небольших возвышенностях над бетонированными берегами выпрямленного и расширенного речного русла, которое являлось продолжением Коллектора.
   Вправо и влево от блок-постов в несколько рядов уходила колючая проволока и растянутые серпантины егозы. Часто стояли указатели минных полей. Неперегороженным оставалось только русло реки. Сток для городских нечистот и мусора, должен быть свободным.
   Ни к укреплениям, ни к Коллектору нельзя было подойти незамеченным. Любой, кто сунулся бы туда, неминуемо попал бы под плотный кинжальный огонь. Попал бы. Если бы…
   Если бы в узких темных бойницах торчали стволы.
   Однако стволов – ни пулеметных, ни автоматных – видно не было. Блок-посты вообще не подавали признаков жизни. Судя по всему, разведчики диких не ошиблись.
   Ухо все же направил небольшую группу проверить укрепления. С полдюжины человек, словно гигантские жуки, подобрались по скошенным бетонным берегам русла-стока к блок-постам. Поднялись наверх…
   – Чисто! Чисто! Чисто! – трижды прохрипела рация в руках Уха.
   Ухо подмигнул Борису:
   – Ну, Берест, теперь молимся, чтобы не появились вертушки, и – вперед!
   На этот раз к речному руслу двинулись пара сотен человек – отборные бойцы из личной гвардии Вана. Борис и Наташка шли вместе с ними.
   Штурмовой отряд тоже вел Ухо. Ну, правильно, а кому еще его вести-то? Бывший хэдхантерский сержант хорошо знал город, а без этих знаний от диверсантов на улицах Ставродара будет мало проку.
   Направлявшиеся к Коллектору гвардейцы были нехило упакованы. По меркам диких, во всяком случае. Ну точно коммандос, мать их… У каждого – противогаз на боку. Почти все бойцы вооружены ружьями и трофейными калашами. И гранаты опять-таки… Фугаски, осколочные «орешки». У некоторых имелись также бутылки с зажигательной смесью.
   Борису было известно, что еще три небольшие ударные группы диких заходят сейчас с разных сторон города. Одну, кстати, возглавлял Дед. Основные силы Союза должны вступить в Ставродар позже, когда диверсанты Уха выйдут из Коллектора и начнут заваруху на центральных улицах. Таков был план. Как получится на самом деле, пока не мог предсказать никто.
   Ухо на ходу щелкнул переключателем рации.
   – Второй? Третий? Четвертый? Проверка связи. Прием.
   Борис прислушался к переговорам. Радиообмен шел открытым текстом, но вряд ли был понятен непосвященному. Да и вообще сильно шифроваться сейчас нет особой нужды. Ухо знал хэдхантерские частоты и пользовался другими, теми, которые хэды будут сканировать в самую последнюю очередь. Если вообще будут.
   – Второй – первому. Связь отличная! – прохрипела рация.
   – Третий – первому. Нормально вас слышу.
   – Четвертый – первому. Есть связь.
   – Хорошо, – удовлетворенно кивнул Ухо. – Что сообщает разведка? Второй?
   – Объект чист.
   – Третий?
   – Чисто.
   – Четвертый?
   – У меня тоже пока все чисто.
   Объектами именовались блок-посты внешнего кольца городской обороны, за которыми наблюдали штурмовые группы. Борис вскользь подумал о том, насколько все происходящее сейчас напоминает хэдхантерскую операцию. Ну, например, операцию по вторжению в Хутор. А впрочем, что тут удивительного? Ухо – бывший хэд, вот и использует навыки пятнистых на полную катушку.
   – Второй, третий, четвертый, выдвигайтесь к объектам и ждите приказа, – велел Ухо. – Сообщать о любом противодействии. В бой не ввязываться. Повторяю: не ввязываться. Ваша задача – проверить дорогу для Лавы.
   Позывным «Лава», насколько знал Борис, в эфире обозначались основные силы Союза, сдтянутые к Ставродару. Претенциозное, конечно, название. Но с другой стороны… Он ведь понятия не имел, какова по численности армия Союза. Может, и правда, народу там столько, что штурмующие попрут всесокрушающей лавой. Хотя нет, вряд ли. После многочисленных хэдхантерских рейдов в диких землях не найдется такого количества людей.
   – Есть! Есть! Есть! – хрипло отозвалась рация на разные голоса.
   – Отбой!
   Еще один щелчок переключателя…
   – Лава! Вызывает первый, как слышишь, Лава? – снова забубнил в микрофон Ухо.
   – Лава-один на связи. Слышу вас, первый.
   Треск помех стал ощутимо сильнее. Слова звучали менее отчетливо. Видимо, сказывалось расстояние. Основные силы пока держались вдали от внешней границы Ставродара.
   – Лава-два… Слышу…
   Начали пропадать слова. «Лава-два» находилась дальше, чем «Лава-один».
   – Ла…а…и…, – А вот с «Лавой-три» и вовсе беда. Борис сумел разобрать лишь отдельные слоги, – …лы…шу…о…хо…
   Ухо поморщился, но особого беспокойства не проявил. Главное, что слышат. Пусть и плохо. Наверное, в крупномасштабной операции у диких и такая связь считалась за счастье.
   – Доложить о готовности, – приказал Ухо.
   – Лава-один готов.
   – Лава-два…тов.
   – …ва…и…ов.
   – Лава, ждите. Выступаете по моему приказу. Повторяю: только по моему приказу!
   – Есть! Есть! Есть! – последние отзывы «Лав» были слышны хорошо. Все три.
   – Конец связи, – Ухо сунул рацию в водонепроницаемый чехол: пора было спускаться в бетонированное русло.
   Продвижение по внешнему стоку городской клоаки никак нельзя было назвать приятным времяпрепровождением. Берега резко уходили в мутную воду, покрытой радужной пленкой. Было глубоко и грязно. Ужасно, жутко грязно. Воздух звенел от надоедливых мух – жирных и зеленых.
   От воды и липкого осклизлого бетона поднимался отвратительный запах. Тому, кто не мог удержаться и соскальзывал вниз, приходилось пробираться по топкой и зловонной прибрежной жиже.
   Но все же этот путь был и проще, и безопаснее, чем дорога поверху – через проволочные заграждения и минные поля. Да и мусорных завалов на пути почти не попадалось: мощная Волна из Коллектора вымывала отсюда все. Запруды если и образовывались, то уже ниже по течению, где сила Волны ослабевала.
   Судя по грязным отметинам на бетонных стенках, уровень воды сейчас был пониженным. Речка-сток обмелела почти вдвое. И течение – слабенькое. Вода струилась едва-едва. Насколько понял Борис, она выходила сейчас не из самого зева Коллектора, а откуда-то из-под него. Снизу, из-под земли словно били несколько родничков. Очень хиленьких на вид, правда.
   – Идет забор для Волны, – пояснила Наташка. – Подготовка к пуску.
   Борис знал, что под Ставродаром течет река, воды которой используются для автоматической промывки Коллектора, однако со всеми тонкостями этого процесса он знаком не был. Но, видимо, Наташка права: чтобы прогнать тонны воды по подземному лабиринту, нужно где-то брать эту воду. А там, где что-то берут в таких огромных количествах, того, что берут, конечно же, должно становиться меньше. Причем, заметно меньше.
   – Когда вода из-под Коллектора совсем перестанет сочиться, нужно ждать Волну, – добавила Наташка. – Это будет первый ее признак.
   – А второй? – спросил Борис.
   – Поднимутся решетки, – встрял в разговор Ухо.
   Наташка кивнула. Ну да, об этом можно было бы догадаться и самому.
   – Но Волну мы услышим раньше, – заметила чернявая.
   А решетки на выходе из Коллектора стояли кондовые. В три ряда, одна за другой. Тяжелые, как в средневековом замке. Толстые прутья из нержавеющей стали с дополнительным изрядно уже покоцанным антикоррозийным пластиковым покрытием казались сомкнутыми кариозными зубами в оскаленной пасти.
   Снаружи туннель выглядел зловеще. Соваться туда не хотелось. Но все же придется лезть. Если удастся пролезть.
   Интересно, когда Ухо будет рвать решетки? До Волны или уже после нее? Борис спросил.
   – После, – ответил Ухо. – Сначала нужно посмотреть, как они открываются, чтобы знать, куда лучше закладывать заряды.
   Что ж, логично…
   Дикие облепили бетонированные склоны у жерла Коллектора. Оскальзываясь и помогая друг другу, бойцы выбирались наверх и занимали позиции по обе стороны от блок-поста, высившегося над закрытым тоннелем.
   Солнце клонилось к горизонту. Время Волны приближалось. Если со сложной автоматической и компьютеризированной системой гидравлики за время хэдхантерской оккупации ничего не случилось, из городской клоаки скоро хлынет мощный, сметающий все и вся на своем пути поток, под который лучше не попадать.
   Что-то подсказывало Борису: ничего с этим хорошо отлаженным и бесперебойно работающим уже не один год механизмом случиться не должно. Раз идет забор воды для Волны, значит, скоро пойдет и сама Волна.
   Нужно только немного подождать. Совсем-совсем немного.
   Убаюкивающее журчание воды стихло. Ленивое течение прекратилось. Слабенькие роднички под Коллектором, иссякли окончательно.
   Вот он, тот самый первый признак Волны, о котором говорила Наташка…
   Река, лишенная подпитки, начала уходить из бетонированного русла. Грязная вода утекала. Под Коллектором быстро обнажалось покатое дно – вязкое и илистое. Открылись маленькие – человеку не пролезть – забранные мелкой решеткой люки. Именно оттуда еще несколько минут назад били вялые родники.
   Подземная река на время прервала свой ток. Ее воды, закачанные в огромные резервуары, теперь будут пущены по новому руслу.
   – Наверх! Все! – скомандовал Ухо. – Живо! Живо!
   Последние гвардейцы, еще остававшиеся в стоке Коллектора, торопливо карабкались по склизкой бетонной поверхности. Спешка однако пошла на пользу не всем: несколько человек соскользнули вниз и вынуждены были начинать подъем снова.
   Замешкавшимся бойцам бросили веревки сверху.
   А из Коллектора уже доносился отдаленный гул. Пока еще не очень громкий, едва уловимый. Но шум быстро приближался. Борис передернул плечами. Ему был знаком этот звук. Он его уже слышал. Он уже был в нем, внутри него. И он не хотел бы оказаться там снова.
   Вместе с Наташкой они невольно попятились от забетонированного склона. Ухо тоже отступил от края.
   Внизу еще оставались несколько бойцов, когда раздался лязг и скрежет металла. Мощные, скрытые за толстой бетонной коркой электромоторы привели в движение заградительные решетки.
   Решетки поднимались по мере приближения Волны. Одна. Вторая. Третья.
   Гул нарастал, становился все сильнее. Шла Волна. А потом…
   Потом она пришла.
   Стремительно приближающийся поток выпихнул из-под земли воздушную пробку: Борис явственно ощутил дуновение влажного ветерка с густым неприятным запахом грязного подземелья. Затем Коллектор изверг воду. Тонны воды, гонимые чудовищным давлением, вырвались из черной тьмы.
   В какой-то момент Борису показалось, будто вздрогнула сама земля, а прочный армированный бетон под ногами шевельнулся, как песочная дюна. Один из бойцов Уха, так и не успевший подняться наверх, не удержался на веревке. Сорвался. Скатился вниз по мокрому бетону, как по горке. Крик несчастного потонул в реве воды.
   Бурлящий поток в считанные мгновения заполнил обмелевшее русло стока почти до краев. Над берегами взметнулись клочья пены. Брызги образовали сплошную водяную взвесь, накрывшую гвардейцев Уха и осевшую на короб блок-поста. В тумане, сотканном из мельчайших капель, заиграла радуга.
   Волна изливалась из тесных подземных лабиринтов на открытое пространство.
   Мусора в ней почти не было. По крайней мере, Борис не разглядел его в водяном хаосе. Впрочем, там вообще трудно было что-либо разглядеть. Была грязная пена, были брызги, был оглушительный, непрекращающийся рокот. Будто растянувшийся во времени орудийный залп.
   Будто из Коллектора взлетал самолет. Взлетал, взлетал, взлетал…
   Промывка продолжалась долго. Очень… Потом буйство рукотворной стихии начало постепенно стихать. Вода отхлынула от берегов, так и не выйдя за границу, обозначенную бетонной кромкой.
   Поток внизу все еще бурлил и ярился, а сильное течение способно было перевернуть тяжелый хэдхантерских бронетранспортер, но слепая мощь Волны нашла себе выход. Втиснутая в бетонированные берега стока, вода устремилась по проложенной для нее дороге. Уходя от Коллектора, Волна быстро утрачивала силу.
   Сорвавшегося человека нигде не было видно. Да после такого его и не должно было быть видно. Тело несчастного, вернее, то, что от этого тела осталось, следовало теперь искать ниже по течению. Далеко ниже.
   – Удивительно, что Коллектор еще действует, – пробормотал Борис.
   – А почему бы ему не действовать? – усмехнулся Ухо. – Обслуживающий персонал тут нужен постольку-поскольку. Всем рулит автоматика. Энергию вырабатывают атомная мини-станция. Автономная, подземная. Ее хватит еще лет на сто, если не больше.
   Тяжелые решетки Коллектора начали медленно-медленно опускаться, взрезая бурлящую воду. Ухо внимательно следил за ними.
   «Прикидывает, куда ставить фугаски», – догадался Борис.

Глава 34

   – Вяжите там и вон там! Да нет же, хрены косорукие! Правее… Правее… Еще… Да, туда, на соседний прут! Только не снаружи, а с той стороны, изнутри! И повыше, чуть-чуть, повыше! Да, вот так!
   Размахивая руками и нервничая, Ухо руководил с берега подрывными работами.
   Два сапера изолентой приматывали шипастые болванки фугасных гранат к толстым прутьям внешней решетки. Саперов спустили к Коллектору на веревках. Следуя указаниям Уха и цепляясь за прутья, они ползали по решетке туда-сюда, словно пара обезьян или больших пауков.
   Внизу снова бурлила вода. Когда ушла Волна, вода вновь потекла по руслу подземной реки. Ожившие родники гнали из-под Коллектора сильный поток, который заполнил бетонированный сток по нижний край Коллектора. Собственно, поэтому подрывников и пришлось спускать на веревках сверху: иначе к решеткам не подобраться.
   Просто лепить фугаски-липучки как мины было слишком опасно: саперы могли не успеть выбраться из зоны поражения. А терять лучших бойцов вот так по-глупому, Ухо не хотел. Ему хватило одного, унесенного Волной.
   Саперы действовали знакомым уже Борису способом. Привязав гранаты изолентой, они продели сквозь кольца тонкую бечеву и поднялись наверх. Теперь оставалось только дернуть за веревочку…
   – К чему такие сложности, Ухо? – спросил Борис. – Швырнули бы гранаты в решетки с берега. Они бы и так прилипли. Разворотили бы пару-тройку прутьев – человек бы пролез.
   – Ага, – скривился Ухо, – или обвалили бы Коллектор, на фиг. Нет, Берест, мне нужно аккуратно взломать несуще-подъемную конструкцию, а не забаррикадировать вход.
   За шнур-взрыватель Ухо дернул сам. И без того крепко примотанные к толстым путьям гранаты, выплюнули порцию густой липкой пены, склеиваясь с решеткой намертво.
   Ухо отступил от Коллектора.
   Через три секунды прогремел взрыв. Вернее, два взрыва, слившихся в один. Массивная решетка с раскуроченными прутьями дернулась и медленно, с пронзительным скрипом и скрежетом накренилась над водой. На секунду зависла. Качнулась. А затем, сковырнув кусок бетона, плюхнулась в бурлящий поток.
   Что ж, Ухо знал свое дело. Он не просто пробивал бреши в решетках. Он умудрялся высаживать их целиком, не ломая при этом своды Коллектора.
   Вторая решетка вылетела также легко.
   С третьей, самой дальней, самой прочной и самой тяжелой пришлось повозиться дольше. Взрывы не сорвали ее с креплений, а перекосили поперек тоннеля. Только когда рванула пара добавочных гранат, решку завалило внутрь Коллектора.
   Штурмовой отряд спустились вниз. Борис огляделся. Склизкие стенки, неприятный запах. Все, как и прежде. Все без изменений.
   Гвардейцы Уха включили хэдхантерские светодиодные фонарики. Такие экономно расходовали энергию и светили довольно ярко. Но даже их яркий свет растворялся в темноте.
   Широкая прямая кишка уходила вперед и казалось бесконечной.
   – Теперь дело за тобой, подруга, – Ухо направил луч своего фонарика в лицо Наташке.
   Та прищурилась:
   – Куда вести?
   Ухо задумался на пару мгновений.
   – Держать оборону малыми силами проще всего в районе колизея, Печки или трес-базы. А если людей хватает, то пятнистые, могли выставить дозоры по всему центру и пустить мобильные патрули на окраинах.
   – Отсюда будет ближе до колизея, – оборвала его рассуждения Наташка. – Если не соваться в канализационные рукава, к ночи доберемся.
   – А если точнее?
   – На все про все уйдет четыре часа. Максимум.
   – Точно?
   – Абсолютно.
   – Хорошо, веди к колизею, – кивнул Ухо. – Только так, чтобы выйти где-нибудь в укромном месте. Чтобы хэды не сразу заметили.
   – Внешний люк тоже будете рвать фугаской? – спросила Наташка.
   – А есть другие способы его открыть? – ответил вопросом на вопрос Ухо.
   – Нет, – мотнулась чернявая голова. – Из Коллектора нет.
   – Значит, будем рвать.
   – Значит, заметят, – пожала плечами Наташка. – Хэды услышат взрыв, сбегутся.
   – На это потребуется время. К тому же, я думаю, им будет не до нас.
   Ухо включил рацию:
   – Второй? Третий? Четвертый? Доложить о готовности.
   – Второй готов. Нахожусь на позиции. Противника не наблюдаю.
   – Третий готов. Нахожусь на позиции. Противника нет.
   – Четвертый готов. Нахожусь на позиции. Противника не вижу.
   Пока все шло по плану. Ухо покосился на Наташку и снова склонился к рации.
   – Выступаете через четыре часа. Повторяю: через четыре часа. Как поняли?
   – Второй. Выступление через четыре часа.
   – Третий. Выступление через четыре часа.
   – Четвертый. Выступление через четыре часа.
   Сверять часы нужды не было. Это сделали еще на подходе к Ставродару.
   – Все, ухожу из эфира, – предупредил Ухо. – Конец связи.
   Вести переговоры из подземелий будет проблематично.
   Сначала они шли прямо и только прямо: выходной тоннель Коллектора, протянувшийся от стока к городским окраинам, ответвлений не имел. Потом начались лабиринты, в которых незнающий человек заплутал бы в считанные минуты. Извилистые ходы-трубы. Бесконечные, широкие – по таким, наверное, можно ездить в небольшой малолитражке. Непроглядная тьма впереди и сзади. Лучи фонарей, не способные пробить пробку мрака, лишь отсекали от него кусок за куском и выхватывали из окружающего пространства влажные поблескивающие на свету пятна.
   Сырой смрадный воздух. Отвратительная слизь на гладких округлых стенках, покрытых толстым защитным слоем пластика. Крепления для цепей работавших здесь когда-то тресов. Лужи, хлюпающие под ногами, холодная капель с округлых сводов и все еще стекающие после Волны ручейки. Впрочем, чем дальше гвардейцы Уха углублялись в городские подземелья, тем воды становилось меньше.
   Иногда, правда, очень редко, в свете фонарей на развилках тоннелей вспыхивали водостойкой люминесцентной краской стрелки и значки, непонятные непосвященным и предназначавшиеся, по всей видимости, для бригад ремонтников и чистильщиков Коллектора.
   Впрочем, пока, судя по всему, Коллектор не нуждался ни в ремонте, ни в чистке. И не мудрено. С тех пор, как практически все население города было вывезено в тресовозках, наполняемость Коллектора, должна была резко снизиться. Небольшой хэдхантерский гарнизон даже при всем своем старании не смог бы загадить его настолько, чтобы начали возникать проблемы. Ежедневная Волна, рассчитанная на смыв отходов жизнедеятельности густонаселенного мегаполиса, в последнее время, по сути, прокачивалась вхолостую, не столько вымывая мусор, сколько лишний раз полируя пластиковые стенки Коллектора.
   Они шли… Борис уже потерял счет времени. Под землей, в кромешной тьме оно, похоже, вообще, текло по каким-то другим, недоступным человеческому разуму законам. Казалось, эта дорога по однообразным путаным ходам никогда не закончится. Наташка обещала вывести их в район колизея к ночи, но Борис не удивился бы, если бы вдруг услышал гул очередной Волны. Что означало бы одно: они бродят в подземном лабиринте целые сутки.
   Но Волны слышно не было, и они просто шли дальше. Туда, куда указывала чернявая.
   Дикие не решались торопить Наташку. В такой обстановке капать на мозги единственному проводнику – себе дороже. Если чернявая начнет нервничать и собьется с пути – всем хана. К тому же на левом запястье Уха слабо светились фосфорными стрелками массивные «командирские» часы. И судя по спокойному виду бывшего хэдхантерского сержанта, время еще не вышло.
   Пока Наташка вела отряд уверенно. Вроде бы… Что-то шептала себе под нос. Видимо, подсчитывала количество поворотов. Иногда ненадолго, на секунду-другую, останавливалась и в задумчивости – именно в задумчивости, не в растерянности – оглядывала тоннели. Затем шла дальше.
   Порой они выходили в накопители – подземные городские свалки, предназначенные для сбора мусора. Над накопителями поднимались колодцы с вмурованными в стены лестничными скобами. Каждый такой колодец заканчивался двойными люками и узкой, забранной решеткой ливневкой. Массивные нижние люки-гермозадвижки сейчас были открыты и утоплены в стенки колодцев. Борис знал, что перед Волной они закрываются автоматически, чтобы вода под чудовищным напором не выплеснулась из ливневых стоков наружу. После прохождения Волны, внутренние гермозадвижки открывались снова.
   А вот верхние внешние люки были заперты. Раньше доступ к ним имели муниципальные власти. О том, кто курирует Коллектор сейчас, при хэдах, Борис понятия не имел. Возможно, у пятнистых тоже есть своя служба мусорщиков.
   – Пришли, – объявила, наконец, Наташка.
   Отряд остановился в не очень большом накопителе. Расширенная площадка между двумя тоннелями, колодец наверху, скобы-ступеньки, двойной люк с закрытой внешней крышкой и открытой нижней гермозадвижкой, ливневка… На взгляд Бориса, этот накопитель ничем не отличался от других.
   – Погасить фонари, – приказал Ухо. – Перекрыть ходы.
   В накопителе стало темно. Лишь скудный лунный свет (ночь уже вступила в свои права) проникал сквозь решетку ливневки. Бойцы Уха живой пробкой перегородили оба туннеля. Борис усмехнулся. А ведь, похоже, это вовсе не боевое охранение. Это им с Наташкой отрезали путь к бегству. Осторожничает Ван. Перестраховывается.
   – Где мы? – поинтересовался Ухо.
   – В пяти кварталах от колизея.
   – Что за место наверху?
   – Закрытое. Тупик. Но справа есть проходной двор. Можно быстро уйти на соседнюю улицу.
   – Если что – сдохнешь первой, – предупредил Ухо. – И ты, и твой дружок. Присматривайте за ними.
   Последняя фраза предназначалась гвардейцам, обступившим Бориса и Наташку. Уже привыкшие к темноте глаза Бориса разглядели несколько стволов, направленных в их сторону.
   Хреново. У них-то самих оружия нет. Ухо так и не выдал им ничего. Не доверял до конца, наверное. Впрочем, если бы Ухо доверял всем и каждому, то не стал бы, наверное, Ваном дикарского Союза.

Глава 35

   Ухо поднялся по железным скобам к закрытому люку и попытался хоть что-нибудь разглядеть сквозь ливневую решетку. Вряд ли ему это удалось. Некоторое время Ухо прислушивался к звукам, доносящимся сверху, потом что-то негромко пробубнил в рацию. Ни его слов, ни ответного хрипа разобрать было нельзя. Но, судя по всему, рация, поднесенная к ливневке, кое-что ловила.
   Ухо спустился. Посмотрел на часы. Циферблат слабо фосфорицировал в темноте.
   – Ждем тридцать минут, – сказал Ухо.
   И прикрыв глаза, оперся спиной о влажную стену накопителя.
   Гвардейцы тоже немного расслабились.
   – Чего ждем-то? – спросил Борис.
   – Через десять минут в город войдут ударные группы, – пояснил Ухо.
   – «Второй», «третий» и «четвертый»?
   – Ага. Пусть пятнистые отвлекутся на них. Мы вылезем чуть попозже.
   Ну что ж… Раз такое дело, то можно и подождать.
   Ожидание на одном месте оказалось еще более томительным, чем долгий переход по темным тоннелям. Борис не сводил глаз с часов на руке Ухо. Фосфорные точки на минутной и секундных стрелках медленно-медленно двигались по кругу. Ну, до чего же медленно!
   Пять минут. Десять. Пятнадцать…
   – Тихо что-то, – прошептал Борис.
   – Тихо, – согласился Ухо. И больше не вымолвил ни слова.
   Двадцать минут уже прошло, а наверху не слышно никакого шума. Впрочем, может быть, здесь и не должно быть ничего слышно. Если основная движуха разворачивается сейчас на городских окраинах.
   Двадцать пять минут. Тридцать…
   – Рвем люк, – приказал Ухо.
   Люди отошли в туннели. Один из саперов, взрывавших решетки Коллектора, начал подниматься наверх.
   – Надеть противогазы, – приказал Ухо.
   Зачем? Борис удивленно покосился на него. Не рановато ли? Фугаска – это же не слезоточка. Однако гвардейцы Уха послушно натягивали резину. Наташка последовала их примеру. Пожав плечами, Борис тоже надел противогазную маску. Пусть так… Хуже не будет. Удобный хэдхантерский противогаз не мешал, ни видеть, ни говорить, ни слышать. Дышалось, разве что в нем не так свободно.
   В наступившей тишине Борис различил характерный свист и шипение. Это из активированной фугасной гранаты хлестала липкая пена.
   Подрывник – тоже уже в противогазе – сверзился вниз и откатился в туннель.
   Громыхнуло так, что заложило уши. Взрывная волна, стиснутая замкнутым пространством, ощутимо ударила в грудь и лицо. Гулкое эхо грохочущим шаром покатилось по тоннелям. Видимо, основной звуковой и динамический удар ушел вниз. Что ж, это даже хорошо: меньше будет грохота наверху.
   На влажный пол накопителя посыпались обломки металла и бетонное крошево. Колодец заполнило плотное облако дыма и пыли. Рассеиваться оно здесь будет долго. А ждать некогда.
   – Быстро! Быстро! – торопил своих бойцов Ухо.
   Сквозь густую пелену гвардейцы карабкались наверх. Надетые противогазы оказались весьма кстати.
   – А вы чего ждете?! Особого приглашения? – Ухо подтолкнул в спину Бориса и Наташку.
   Они тоже полезли вверх.
   Пара скоб-ступеней были выбиты из стенок колодца. Еще три или четыре – искорежены и порваны. Но в целом лестница годилась для подъема. Закрытый люк вышибло, как пробку. Железобетонное кольцо, к которому он крепился, – разбило. Асфальт вокруг потрескался и вздыбился. Все-таки хэдхантерская фугаска – страшная сила.
   Выбравшись из Коллектора, Борис и Наташка оказались в небольшом тупичке. Над головой нависали плотно стоящие высотки. Свет в окнах не горел. Магазинные витрины – разбиты. Под стенами поблескивали осколки стекла. На асфальте лежал мусор и обрывки бумаги. Словно кто-то не донес до накопителя. У тротуара стояли машины. Спущенные колеса, проступившая на кузовах ржавчина…
   Пустынная, как после эпидемии улица производила гнетущее впечатление. Да, не тот уже был Ставродар, совсем не тот, что прежде.
   Дикари-гвардейцы, разбежались от дымящегося провала в асфальте, прильнули к стенам, укрылись за бордюрами, столбами и подъездами. Заняли оборону. Однако Ухо здесь задерживаться не собирался.
   Впереди, на правой стороне улицы, темнела арка проходного двора.
   – Туда! – указал на нее Ухо.
   Бойцы сорвались с места. Двойками-тройками, прикрывая друг друга, устремились к арке.
   Все правильно. Долго оставаться возле взорванного колодца нельзя. Хэды могли появиться тут в любую минуту.
   Отряд перебрался на соседнюю улицу. Свернул на перекрестке. Готовые к бою гвардейцы рассыпался по двум-трем кварталам.
   Прямо перед ними среди многоэтажек темнела громада колизея. До ближайшего изгиба этого грандиозного сооружения оставалось совсем ничего. Но на их пути пока не попалось ни одного хэда. Ни одна вертушка не поднялась в небо. Ни одного огонька не светилось вокруг.
   Ухо пребывал в замешательстве. Остановив дальнейшее продвижение отряда, он прильнул к рации.
   Борис подобрался поближе, чтобы слышать переговоры.
   – Второй, третий, четвертый, доложить обстановку! – требовал Ухо, вертя головой по сторонам.
   Кажется, бывший хэд опасался ловушки. И, кажется, сейчас были основания ее опасаться.
   – Второй – первому, – отозвалась рация. – Продвигаюсь по намеченному маршруту. Сопротивления нет. Противника не наблюдаю.
   – Третий – первому. Та же фигня. Никого нет. Вообще!
   – Четвертый – первому. И у меня все чисто.
   Связь была отличной. Наверное, вошедшие в город группы были уже не очень далеко.
   – Ничего не понимаю, первый, – закончил свой доклад «четвертый».
   Ухо привалился спиной к стене. Видимо, сейчас он тоже мало что понимал.
   – Продолжать движение, – глухо приказал Ухо. – Сообщать об очагах сопротивления, если появятся. В бой не ввязываться. Отбой.
   Взмахом руки Ухо велел своим бойцам следовать дальше.
   Они подошли к Колизею вплотную. Гигантская арочная конструкция под антик, возведенная среди модерновых парковок, кафешек, торгово-развлекательных центров и высотных зданий из стекла и бетона, смотрелась чудно и дико. Но Борис уже видел это раньше. Сейчас его куда больше удивляло другое. Удивляло и настораживало.
   Ни в колизее, ни вокруг никого не было. Через широкие распахнутые ворота виднелись пустые трибуны и просторная арена, обнесенная прозрачным пластиком. Даже на верхних ярусах, где самый тупой сержант сообразил бы расставить стрелков, нет ни одной живой души и не торчит ни единого ствола.
   А ведь Ухо был уверен, что здесь находится если не основной, то один из главных опорных пунктов хэдхантерской обороны. Ошибся, видать, бывший хэд. Хотя и привык мыслить, как пятнистые. А может, именно потому и ошибся? Может, татуированные головы новых пятнистых уже думают по другому?
   В колизей с оружием наизготовку вбежали несколько разведчиков.
   – Чисто, – удивленно прохрипела рация в руках Уха.
   Вслед за предводителем диких, Борис вступил в открытый проход между трибунами. Не-а, нет внутри никакой засады. Ничего и никого здесь нет.
   Огороженное высокими надстройками пространство было совершенно безлюдным. Над пустыми трибунами огромными черными квадратами нависали погасшие экраны мониторов. Раньше на них передавалось изображение с камер над ареной.
   Глаз зацепился лишь за пролом в высокой ограде вокруг арены. Борис усмехнулся: их с Наташкой работа. Пробитую фугаской брешь в прозрачном пластике никто так и не заделал. А впрочем, кому это надо было?
   Ухо остановился возле арены. Огляделся. Сплюнул.
   – Ну и что все это значит? – негромко спросил его Борис.
   Ухо пожал плечами:
   – Это или какая-то хитрая западня, смысла которой я никак не могу понять, или…
   – Или?
   – Или хэды просто свалили из города.
   – То есть как это свалили?! – вытаращился на него Борис. – Совсем? Все?
   – Совсем, – кивнул Ухо. – Все.
   Странное дело! А как же гарнизон, о котором говорил и с которым собирался сражаться Ухо? Пусть небольшой, но все же необходимый для охраны Ставродара, пока у хэдов не закончилась их долбаная реорганизация. Выходит, нет никакого гарнизона? Выходит, хэды не считают нужным оберегать город от диких?
   – Хотя… – Ухо вздохнул. – Хотя знаешь, Берест, может быть, то, что они свалили, как раз и есть самая большая засада.
   Ухо отошел к своим бойцам. Борис недоуменно смотрел ему в спину.
   Кажется, дикие нашли под колизейскими трибунами электрокар.

Глава 36

   Что Ставродар, действительно, пуст, было ясно уже к рассвету, когда штурмовые группы беспрепятственно прошли к центру города и соединились с их отрядом.
   Ухо все же распорядился прочесать ближайшие районы.
   На стоянках и парковках удалось отыскать несколько исправных машин. Автомобили были на ходу, в баках имелось топливо. Обзаведясь колесами, бойцы Уха объехали городские кварталы, выборочно проверяя здания.
   Никого обнаружить не удалось. Все указывало на то, что хэды покинули город. Причем с собой пятнистые не взяли почти ничего. Ставродарские магазины, склады, квартиры и офисы практически не были разграбленными.
   К полудню уже никто не сомневался в том, что хэдхантеров в городе нет. Ни хэдхантеров, ни, тем более, его бывших жителей, обращенных в трес-рабство. Ставродар превратился в мегаполис-призрак.
   По команде Уха в город вошла «Лава». И первая, и вторая, и третья. Основные ударные силы Союза были не столь велики, чтобы заполнить широкие безлюдные проспекты. Но все-таки стало немного веселее. Людно стало – вот в чем дело.
   В Ставродаре забурлила новая жизнь. Ухо занялся организацией обороны.
   Бориса и Наташку он по-прежнему держал при себе. Они и не возражали. Чем ближе к Ванну, тем больше знаешь, а им хотелось быть в курсе того, что происходит.
   – От кого защищаться будем? – поинтересовался Борис у Уха, выбрав момент, когда можно было говорить, не опасаться чужих ушей.
   – Кто сунется – от того и будем, – хмуро отозвался тот.
   А кто сунется-то? Раз уж хэды покинули город, то все, вроде бы, складывалось наилучшим образом. Вот только в лучшее сейчас почему-то верилось с трудом.
   И что самое скверное, до конца так и не было понятно, почему ушли пятнистые. Это тревожило и не давало расслабиться.
   Откуда-то из-под земли донесся нарастающий гул. На миг показалось даже, будто дрогнул асфальт. Ощутив ногами легкую вибрацию, Борис встревожено огляделся.
   Ага, колодец Коллектора. Рядом совсем. Звук идет оттуда. И понятно теперь, что за звук.
   – Волна, – негромко проговорила Наташка.
   Действительно, время Волны… Ее ведь никто не отменял. Ставродарский Коллектор, не нуждающийся в присмотре, действует сам по себе, вне зависимости от того, есть в городе люди, или нет. Сложная система насосов и гидравлики работает в автономном режиме. Волна промывает пустую клоаку мертвого города. Было в этом что-то пугающее.
   Ухо тоже напрягся. Бывший хэдхантерский сержант был сейчас мрачнее тучи. Он словно о чем-то догадывался. О чем-то, чего пока не знают остальные.
   – В чем дело, Ухо? – напрямую спросил Борис. – Разве так плохо, что хэды ушли?
   – Хорошо, – буркнул Ухо. – Слишком хорошо. Это мне и не нравится.
   – Почему?
   – Очень похоже на ловушку.
   – Думаешь, пятнистые вернутся?
   Ухо окинул тоскливым взглядом городские улицы.
   – Посмотри вокруг, Берест. Ничего не разрушено, ничего не уничтожено, почти ничего не вывезено.
   – Так значит, вернутся? – повторил свой вопрос Борис. Ему нужен был более четкий ответ.
   Ухо ответил вполголоса:
   – Я бы на их месте именно так и поступил. Вместо того, чтобы гоняться за дикими по лесам, болотам, степям и Хуторам, освободил бы Ставродар, дал бы потенциальным тресам возможность собраться в одном месте, а потом накрыл бы всех скопом.
   – Ну… – Борис пожал плечами. – Всегда ведь можно уйти из города. Разве нет?
   – Нельзя! – Ухо рубанул ребром ладони по воздуху, – В том-то и дело, что уходить нам отсюда нельзя, Берест. В городе осталось слишком много ресурсов. Мы не можем просто так подарить их кому-нибудь другому.
   Борис понимающе кивнул. Конечно… Ресурсы… В них все дело. Провизия, одежда, медикаменты, топливо, возможно, даже оружие – если хорошо поискать. Хотя оружие вряд ли. Но все равно – здесь полно других вещей, способных облегчить дикарскую жизнь. Тонны товаров, самых разнообразных, жизненно необходимых, полезных и не очень, и совершенно бесполезных, но могущих стать полезными, если использовать их со смекалкой, товаров уже купленных, и красиво разложенных на прилавках, и пылящихся в нетронутых ярких упаковках на складах. Смысл и цель жизни бывших хозяев города. Жировые запасы зажравшегося мегаполиса.
   Здешние супермаркеты, бутики, жилые высотки и бесчисленные офисы являлись поистине неисчерпаемым кладезем для диких изгоев, отвыкших от благ цивилизации.
   Процветавший на трес-трафике Ставродар был очень богатым городом. Такие богатства, нажитые на работорговле, быстро не исчезают. Потребуются месяцы, а может быть, годы, чтобы растащить все.
   Да, именно годы. После череды кризисов и долгого периода угасания дикие кланы годами паразитировали на остатках былой роскоши. Даже сейчас дикари умудряются находить что-нибудь полезное для себя в давно заброшенных Хуторах и небольших городках. А что уж говорить о крупном мегаполисе, только-только оставленном людьми? Это ж та-а-акой соблазн!
   – То есть, ресурсы – это приманка? – оформил Борис свои мысли в слова.
   – Безотказная, – усмехнулся Ухо. – Жирная такая. Халявный сырок в мышеловке.
   – И осознавая это, ты все равно готов заглотить наживку?
   А вот этого он понять не мог. Ухо ведь не глуп, раз сумел встать во главе дикарского Союза. Но куда же подевалась его мудрость сейчас?
   – Наступает осень, – проговорил Ухо, глядя куда-то в сторону. – За ней придет зима. Нам нужно где-то переждать холода. Ставродар идеально подходит для зимовки.
   – Но если город – это западня, стоит ли за него держаться? Можно как-нибудь перетерпеть зиму и в другом месте? В конце-концов, дикие привычны к суровым условиям. Разве не так?
   – Так, – кивнул Ухо. – Так было. Но сейчас пришло время перемен.
   – Дело не только в зимовке, да, Ухо?
   Или даже не столько в ней…
   Ухо повернулся к нему. Теперь он смотрел ему в глаза. И теперь взгляда не отводил.
   – Видишь ли, Берест, – начал он. – Власть, общественный порядок и государственное устройство, которое породило хэдов и которое хэды поддерживают, загибаются. Старый мир долго не протянет.
   Борис с этим не спорил. В этом он был согласен с Ухо.
   – То, что есть сейчас, – слишком зыбко. И все, что происходит, – это, по большому счету, затянувшаяся предсмертная агония. Я понятия не имею, в чем заключается реорганизация хэдхантерской корпорации, но даже если она пройдет успешно, и даже если пятнистые вернутся в Ставродар, вряд ли они задержатся тут надолго.
   Он помедлил еще немного. Потом закончил:
   – Нужно думать о том, что будет здесь после них.
   – А что будет после?
   Хищная усмешка. Сжатые кулаки…
   – Тот, кто владеет этим городом, владеет всем регионом. Этим городом должен владеть Союз.
   Ухо говорил, но видел ли он при этом своего собеседника? Вряд ли. Борис смотрел в холодный прищур его глаз и все понимал. То, о чем он смутно догадывался раньше, теперь становилось очевидным и бесспорным.
   Власть! Ненасытная жажда ее… Жажда власти явственно читалась в глазах бывшего хэдхантера.
   Ставродар был средоточием ресурсов не только для выживания, но и для укрепления новой власти. Власти Союза. И личной власти Вана.
   Ухо действительно думал о будущем. Судя по всему, он давно и тщательно все обдумал. И свое будущее, и будущее других. Именно поэтому на любой вопрос у него имелся ответ. Ухо начинал строить свое удельное княжество, столицей которого будет богатый ресурсами Ставродар. И, похоже, Ухо, готов…
   – Что ты предлагаешь, – Борис задал вопрос, которого, в общем-то, можно было уже и не задавать.
   – Вцепиться в город. Держаться за него зубами и когтями.
   Да, Ухо был готов. Он готов был драться за свое будущее княжество уже сейчас.
   – А ты уверен, что сможешь удержать город, когда сюда войдут хэды?
   – Городские улицы – не открытое поле. И людей у меня больше, чем в любом диком клане. И оружие нормальное имеется. Не так много, как хотелось бы, конечно, но все-таки… Я долго собирал трофеи. Как раз для такого случая.
   – Но ведь и хэдхантеры – это не дикари с копьями и самострелами.
   Ухо улыбнулся:
   – У дикарей есть преимущество, Берест. Они могут убивать врага. Дикарям не нужны рабы. Пока, во всяком случае.
   Это было, пожалуй, единственное их преимущество. Но зато какое!

Часть четвертая

Глава 37

   Им дали месяц. Всего. Или целый – это уж как посмотреть.
   За это время в Ставродар стянулись не только боевые части Союза, но и его тылы. На улицах появились женщины и дети. Тот самый «балласт», который раньше дикие старались держать подальше от буферки, а теперь вынуждены будут защищать вместе с городом. «Балласта», впрочем, оказалось не очень много. Да и вообще… Весь грозный дикарский Союз едва ли тянул на процент от бывшего населения Ставродара.
   Тем не менее, дикие довольно быстро освоились в мегаполисе. Специальные команды обшаривали район за районом в поисках самого насущного. А самым насущным сейчас было оружие. Настоящее, огнестрельное.
   Увы… Хэды оставили многое, но практически все стволы, имевшиеся в городе, увезли с собой. И стволы, и боеприпасы к ним. Ощущение было такое, будто в Ставродаре жили одни пацифисты. Или будто город объявили образцово-показательной демилитаризованной зоной.
   Зато поисковым группам удалось найти массу других полезных вещей, о которых хэдхантеры забыли в спешке отступления, которые упустили из виду или которым просто не придали должного значения. Машины с полными баками. Канистры и бочки с бензином и соляркой. Прочая химия, пригодная для изготовления излюбленного оружия диких – «коктейля Молотова». Впрочем, не только для этого.
   Ацетон, перекись водорода, соляная кислота, алюминиевый порошок и еще целый ряд безобидных на первый взгляд веществ, которые можно было использовать для приготовления взрывчатки. Если знать, что с чем смешивать, в какой концентрации и в каких пропорциях. Дикие знали. В подобных вещах они разбирались прекрасно. Жизнь, что называется, заставила.
   Большой радостью стала также найденная в районе Печки-мусоросжигалки линия по производству удобрений для Хуторов. Хэды то ли не додумались, то ли не успели уничтожить хранившиеся там запасы селитры и серы. Хитрая же на выдумку дикая голь, быстро смекнула, что эти ингредиенты могут стать основой для пороха. Черного правда, дымного. Очень дымного.
   Вонючей, некачественной, гранулированной прадедовскими способами, но все же взывоопасной смесью можно было снаряжать самопалы разных калибров. А в условиях плотной городской застройки даже такие пугачи, сделанные из обрезков металлических труб и эффективные на дистанции лишь в несколько метров, могли оказаться для хэдов неприятным сюрпризом.
   Печка стала своеобразной мануфактурой по производству взрывчатых веществ и пороха. Этим ответственным делом занялись умельцы из гвардии Уха. Гвардейцы оцепили район мусоросжигательного комплекса. Посторонних туда не пускали. В целях безопасности, как объяснил Ухо. А что уж там было на самом деле – кто знает? Но, так или иначе, в городе появился секретный объект, худо-бедно снабжавший Союз порохом и самодельными бомбами.
   Стараясь малыми силами установить контроль над всеми районами города, Ухо организовал новую линию обороны. На внешних блок-постах немногочисленные дозоры с биноклями и рациями вели наблюдение за дальними подступами к Ставродару. Однако главный бой противнику Ухо намеревался навязать в городе, где преимущества хэдов будут не столь очевидны.
   На окраинах Ставродара стояли небольшие, но частые заставы и заслоны. Широкие проспекты, которые в случае нападения не представлялось возможным удержать, дикие перекрыли баррикадами из грузовиков со спущенными колесами, опрокинутых машин и хлама, натащенного из квартир, офисов и магазинов. Уличные завалы были обмотаны колючей проволокой, снятой с внешних заграждений, обложены досками с гвоздями и щетинились арматурными прутьями. Там, где это было необходимо, в баррикадах имелись узкие проходы и проезды, которые перекрывались в считанные секунды.
   Тяжелый хэдхантерский бэтээр такие преграды вряд ли остановят, но на некоторое время задержать все же смогут. Легкий броневик через них точно не проедет. Тресовозка тоже. Да и у вражеской пехоты возникнут большие трудности.
   Ближе к центру дежурили мобильные группы на ставродарских машинах, готовые по приказу Уха выдвинуться в любую точку города. По кварталам были расставлены засады и разбросаны двойки и тройки стрелков, имевших свои лежбища, «гнезда», укрытия, основные и вспомогательные позиции и маршруты отхода. Стратегически важные высотки на перекрестках превратились в здания-крепости, которые заняли немногочисленные, но хорошо вооруженные гарнизоны.
   Главным же опорным пунктом обороны являлся колизей. Высокие стены, прочные ворота, хороший обзор ближайших улиц, внутреннее пространство, достаточное для того, чтобы разместить тысячи защитников… Даже внешне бывший стадион, переоборудованный для проведения кровавых гладиаторских шоу, напоминал неприступную цитадель овальной формы. Здесь очень удобно было держать круговую оборону. Именно сюда должны были отступать теснимые хэдхантерами отряды с окраин и из спальных районов.
   Подходы и подъезды к колизею преграждали баррикады. Арочные окна под козырьками верхнего яруса были заложены мешками с песком – благо, на арене его оказалось достаточно – и превращены в узкие амбразуры. Широкие ворота завалены изнутри.
   На арене, между трибунами и под ними разместился лагерь для «балласта». Женщинам, детям и раненым, не способным оборонять колизей, следовало пережидать атаки пятнистых там. Места хватало всем.
   Наверху дежурили часовые, вооруженные автоматами и ружьями. Вдоль зрительских рядов лежали боеприпасы, гранаты, заряженные самопалы, взведенные самострелы, бутылки с зажигательной смесью, стрелы к арбалетам, а также копья, кирпичи и куски бетона, которые можно было швырять сверху в наступающего противника.
   Окружавшие колизей высотки, подступы к которым также прикрывали баррикады, заняла гвардия Уха. На одной из крыш – в самой высокой точке района гвардейцы установили трофейный хэдхантерский пулемет. Самодельная турель позволял вращать крупнокалиберный ствол в разные стороны и обстреливать как наземные, так и воздушные цели.
   Должное внимание было уделено и городскому Коллектору. Ухо опасался, что хэдхантеры воспользуются подземными тоннелями так же, как ими воспользовался он сам, когда входил в город. Теоретически, если бы у хэдов имелся план путанных подземных коммуникаций, они действительно могли скрытно проникнуть в Ставродар. Собственно, и без всякого плана пятнистые сумели бы по внешней прямой трубе Коллектора добраться до первого колодца-накопителя и совершить вылазку уже на городской территории.
   Просто взорвать тоннель было нельзя: путь для ежедневной Волны должен оставаться свободным. Как отключить Волну и можно ли это сделать вообще, не знал никто. Ни диким, ни Наташке неизвестно было даже, сколько центров управления Коллектором находится в городе и где они расположены. К тому же без специальных паролей и соответствующего уровня допуска, делать там все равно нечего. Борис хорошо запомнил слова Стольника о том, что автоматическая система Коллектора застрахована от пресловутого человеческого фактора. Грамотно войти в эту систему они бы не смогли, а действовать наобум, силой, круша все подряд, чревато. Автоматика может выйти из строя, а Волна – затопить город.
   Ухо даже не стал пытаться отключать промывку Коллектора. Чтобы предотвратить угрозу хэдхантерской атаки из-под земли, одну из своих застав он разместил над самым дальним колодцем на западной окраине Ставродара. Колодец вел в накопитель, который соединял выходную трубу Коллектора с разветвленной сетью подземного лабиринта. Еще пара дополнительных застав следили за соседними колодцами. Миновать их хэды никак не могли бы.
   Коллекторные заставы должны были круглосуточно наблюдать за колодцами и в случае появления хэдхантеров – уничтожать противника всеми доступными способами.
   Вообще, как показалось Борису, Коллектор стал для Уха какой-то нездоровой навязчивой идеей. Складывалось такое впечатление, будто он готовится не столько к обороне Ставродарских улиц, сколько к подземной войне. Впрочем, возможно, именно так дела и обстояли на самом деле.
   Ухо часто расспрашивал Наташку о лабиринтах, скрытых под городом, а однажды попытался заставить ее нарисовать схему Коллектора.
   – Наташа, не нужно ничего рисовать, – посоветовал Борис. И пояснил, не таясь от Уха: – Ты уже и так многое рассказала. Будет лучше, если хоть что-то останется у тебя в голове. Это повысит твою ценность. Если ты вдруг попадешь под шприц-апмулу, тебя, по крайней мере, не пустят в расход.
   Несколько секунд было тихо.
   – Ты дал плохой совет, Берест, – наконец, процедил сквозь зубы Ухо. – А плохие советчики долго не живут. Тот, кто испортил дело своим советом однажды, может сделать это и в следующий раз.
   Но тут уж взвилась Наташка.
   – Слушай, ты! – разъяренной кошкой набросилась она на Ухо. – Даже если бы я и хотела нарисовать точную схему Коллектора, то не смогла бы этого сделать. То, что я умею ориентироваться под землей по меткам, которые вы не поймете и даже не заметите, не значит, что я смогу быстро научить этому других. Без меня вы все равно заблудитесь в Коллекторе. Это, во-первых. А во-вторых…
   Голос Наташки звучал громко, решительно и зло.
   – Запомни, если с ним что-нибудь случится… – Она указала взглядом на Бориса. – Если ты или кто-нибудь из твоих прихвостней причинят ему вред, можешь забыть о моей помощи.
   Ничего рисовать Наташка не стала. Ухо больше не донимал ее расспросами и сделал вид, что проглотил отказ. Но после разговора остался неприятный тревожный осадок. Ухо не походил на человека, который прощает тех, кто препятствует его планам. Но до тех пор, пока он заинтересован в Наташке, можно было не волноваться. Чернявая ясно дала понять, при каких условиях она согласна сотрудничать.
   …Осень выдалась поздней и мягкой. Еще стояли погожие деньки, но скудная зелень на городских улицах уже пожелтела и усохла. По ночам было сыро и промозгло. Да и днем все явственнее ощущался особый запах, который ни с чем не спутать. Запах приближающихся холодов и смутного осеннего беспокойства.
   Дни проносились, как вода в Коллекторе. Борис нутром чувствовал: время, отпущенное хэдами для того, чтобы заманить в город-ловушку побольше двуногой дичи, истекало. Впрочем, это ощущал не он один.
   – Скоро пожалуют, – как-то сказал Ухо, задумчиво глядя в пасмурное вечернее небо. – Зимой охотиться не с руки, так что заявятся сейчас, до холодов.
   Ухо как в воду глядел. Пару дней спустя рация на его поясе разразилась истошными хрипами.
   На связь вышел дозор внешнего блок-поста над коллекторным стоком. Наблюдатели сообщили о вертушке в небе. Потом – о бронеколонне, двигавшейся вдоль русла реки-стока.
   Борис и Наташка находились рядом с Ухо и хорошо слышали переговоры.
   – Сколько машин? – спросил Ухо дозорного.
   – Три, пять, семь… – начал считать тот. – Восемь бэтээров. Две тресовозки. Два броневика…
   Судя по всему, это был передовой отряд. Или разведка.
   – Продолжать наблюдение, – приказал Ухо. – Связь не отключать. Докладывать о происходящем. Отступать только по моей команде. Путь отхода через Коллектор. До коллекторной заставы тоннель прямой – не заблудитесь. Там вас встретят.
   – Есть, – по-военному коротко ответил наблюдатель.
   Ухо не зря задержал дозор. От первых сведений о противнике сейчас зависело многое. Чем раньше станет известно о сути пресловутой хэдхантерской реорганизации, тем лучше.
   Ухо переключил рацию на общий канал.
   – Внимание всем! Хэды у города. Возможен штурм. Повторяю, возможен штурм.
   Этого было достаточно, чтобы разбросанные по Ставродару заслоны, мобильные группы, автономные пары и тройки пришли в движение. Боевая машина дикого Союза готовилась к бою. Но с чем ей предстоит столкнуться, пока ясно не было.
   – Доложить о готовности, – потребовал Ухо.
   Рация отозвалась чередой бесконечных «готов-готов-готов-готов…»
   Приняв доклады командиров, Ухо снова переключился на связь с внешним дозором.
   – Что там у вас?
   – Колонна остановилась и… – говоривший вдруг запнулся.
   – Что?
   – Хрень там какая-то происходит!
   – Не понял.
   – Что-то не то с этими хэдами, – проскрипела рация. В голосе дозорного даже сквозь помехи слышалось изумление на грани шока.
   – Что «не то»?! – потребовал объяснений Ухо. – Стволы у них другие? Снаряга?
   – Стволы – да… Не «калаши»… Винтовки, вроде, какие-то… с оптикой… Но не в этом дело…
   Наблюдатель говорил с паузами. Борис представил, как, прильнув к биноклю, тот всматривается сейчас в приближающегося противника.
   – Что еще?
   – Странно… – озадаченно пробормотал наблюдатель. – Ничего не понимаю… Они… они как будто… не-е, не может этого быть…
   – Да толком объясни, мать твою! – потерял терпение Ухо.
   Объяснений, однако, он не дождался.
   – Заметили, суки! – разобрал Борис всполошенный вскрик.
   В следующее мгновение связь оборвалась. Хрипы из динамиков переросли в пронзительный свист, от которого заныло в ушах.
   На вызовы Уха никто не откликался. Наверное, некому было. Судя по всему, дозор засекли и сняли. Рация хрипела, свистела, давилась помехами…
   – Начинается, – пробормотал Ухо.
   А поскольку начиналось все у коллекторного стока…
   – Думаешь, хэды полезут под землю? – спросил Борис.
   – Если это не отвлекающий маневр, то – да, – отозвался Ухо. – Я бы на их месте попробовал. Хотя даже если они пойдут поверху, то все равно не минуют коллекторной заставы. Там будет первый бой. Берест?
   Ухо вдруг резко повернулся к нему.
   – Отправишься на заставу с группой Деда.
   Дед стоял неподалеку – возле легковушки с распахнутыми дверцами – и о чем-то разговаривал с Шило. На левом плече, под подбородком у Деда топорщилась рация. Сейчас он возглавлял небольшую мобильную группу. В машине Борис заметил Корня. Вот уж кого бы ему не хотелось иметь в попутчиках и тем более – в соратниках.
   – Ты хорошо знаешь хэдов, – продолжал Ухо.
   Борис невесело усмехнулся. Еще бы! Сам был хэдом. Хотя и не долго.
   – Ты сможешь увидеть больше, чем другие. Твоя задача: выяснить, что с ними не так. Ясно?
   – Да.
   Чего тут может быть неясного?
   – Я пойду с ним, – дернулась, было, Наташка.
   – Нет, ты останешься здесь, – осадил ее Ухо.
   – Но…
   – Я сказал, останешься. Коллектор – наш главный козырь, а кроме тебя, подземных лабиринтов никто не знает. Я не могу тобой рисковать.
   Борис мысленно усмехнулся. А им, значит, рисковать можно? Ну-ну…
   – К тому же у Береста, – Ухо покосился на него и многозначительно хмыкнул, – должен быть стимул вернуться.
   Наташка нахмурилась.
   – Останься, – кивнул ей Борис.
   В конце-концов, и не в его интересах тоже, чтобы чернявая лишний раз подставлялась под хэдхантерские шприц-ампулы.
   – Я ненадолго, – пообещал он.
   Хотя, на самом деле, не имел ни малейшего представления о том, как скоро вернется и вернется ли вообще.
   – Дед! – позвал Ухо. – Ко мне.
   Дед подбежал как молодой.
   – Возьми машину и лучших бойцов из своей группы, – распорядился Ухо. – Дуйте к коллекторной заставе. Доставите туда Береста. Пусть посмотрит на хэдов. Думаю, ждать осталось недолго.
   Дед сразу посерьезнел.
   – И сами тоже глядите там в оба, – добавил Ухо. – Не упускайте из виду ни одной мелочи. Пятнистые сейчас другие. Реорганизованные, мать их. Короче, доложите мне обо всем, что узнаете. Да, и вот еще что…
   Они отошли в сторону. Последних слов Уха Борис не разобрал.

Глава 38

   На косые взгляды, которые по дороге нет-нет, да и бросал на него Корень, Борис старался не обращать внимания. Ну а когда группа Деда добралась до места, стало уже не до них.
   Коллекторная застава располагалась на забаррикадированном перекрестке возле торгового центра, занимавшего два нижних этажа жилой, вернее, некогда жилой многоэтажки. Дикие готовились к бою. Нервное напряжение и предчувствие скорой стычки передавалось любому, кто сюда попадал. И не удивительно: именно здесь ожидалась первая атака хэдов.
   За баррикадами и в ближайших домах засели несколько стрелков, вооруженных калашами с амулометами, арбалетами и самопалами. У многих бойцов имелись зажигательные бутылки, ножи, копья, топоры. Дикие готовы были расстреливать, жечь, рубить и резать хэдов без пощады.
   Но в отличие от других застав, здесь оборону придется держать не только на земле, но и под землей. Замок люка, ведущего в накопитель Коллектора, был аккуратно взорван зарядом самодельной взрывчатки. Тяжелая надколотая крышка, вырубленная зубилами и ломами из толстого железобетонного кольца, лежала в стороне.
   Внизу, в колодце, несли стражу двое часовых. Один дежурил в накопителе, другой – в трубе выходного тоннеля. Возле решетчатой ливневки стоял простенький помповый огнемет, собранный из подручных средств, и связанная с ним парой трубок канистра с густой бензиново-масляной смесью. Толстый пластиковый шланг огнемета лежал на ливневой решетке, словно змея, свесившая голову в колодец. Конец шланга лоснился от жирной легковоспламеняющейся обмазки.
   – Дежурим от Волны до Волны, – объяснял Деду маленький, юркий, чем-то похожий на хищного зубастого зверька человечек, командовавший заставой. Прозвище у начальника заставы было соответствующее: Хорек.
   На его правом плече висел калаш с подствольным ампулометом и примкнутым боевым рожком. Говорил Хорек быстро, будто стрелял из автомата:
   – Если часовой в тоннеле кого-нибудь увидит или услышит – сразу откроет свою канистру и бегом сюда, в накопитель. Пока добежит – выльет горючку.
   – У него, что тоже есть канистра с горючкой? – встрял в разговор Шило. –
   – Ага, – улыбнулся Хорек. – Он с ней там дежурит. Выльет, короче, прибежит, доложит. Часовые поднимутся наверх. Мы закроем люк, подождем, пока хэды доберутся до накопителя и шмальнем из этой машинки.
   Начальник заставы шлепнул ладонью по округлому боку огнемета.
   – К тому времени пары бензина уже заполнят тоннель и…
   – А хэды бензин не унюхают? – перебил Хорька Корень.
   – Унюхают – так не полезут дальше. Но это, вообще-то, вряд ли. Они без противогазов в Коллектор не сунутся. Ну, я так думаю. Побоятся, что мы их потравим трофейной слезоточкой. Да и сами ж, наверное, захотят использовать против нас газы. А в хэдхантерском противогазе что по бензину шлепать, что по воде – без разницы. Тем более, в темноте. Короче, одна искра – и готово. Должно выжечь, на фиг, все живое. И весь кислород заодно. Огонь, как ни крути, – самая лучшая защита тоннелей. Ну, после Волны, само собой.
   – А если ваш часовой с канистрой не успеет выбежать из трубы? – спросил Борис. – Ну, если подстрелят его, к примеру, шприц-ампулой? Или сам бензина надышится?
   – Тогда хэдов засечет его напарник из накопителя.
   – А если и его тоже…
   – Слушай, как тебя? Берест, да? – Хорек улыбнулся, обнажив крупные зубы. Неприятная у него была улыбка. – Мы ведь тоже не слепые. Поглядываем вниз, видим, что там творится. Если пятнистые завалят часовых и выйдут из тоннеля – сразу зальем гадов огнем.
   – И своих наблюдателей тоже зальете?
   – А что делать? Ван приказал тресов хэдам не оставлять.
   Ну да, конечно…
   – Посмотреть, как там внизу можно? – спросил Борис.
   – Да, пожалуйста, – пожал плечами начальник заставы.
   Борис спустился к часовому, залегшему перед выходной трубой Коллектора. Тот не шелохнулся и даже не взглянул на Бориса. Все внимание дикого сейчас было сосредоточено на тоннеле. То, что творится за спиной, его не интересовало. Спину-то ему прикроют.
   Под рукой у дикого пристроилась пара взведенных арбалетов. За себя и за того парня, видать. За того, который в трубе.
   «Могли бы на такой важный пост и «калаш» с боевыми выдать, – подумал Борис – Или хотя бы самопал с картечью». Потом понял: нет, не могли. Там, где полно бензина, огнестрельным оружием лучше не пользоваться. Во избежание, так сказать, несчастного случая.
   Внизу, под огнеметным шлангом было очень неуютно. Борис невольно поежился, дивясь выдержке часовых. Как только они высиживают здесь свою смену? А вдруг пальнет кто сдуру из огнемета над самой башкой? Изжаришься ведь в два счета.
   Лезть в широкую выходную трубу-тоннель Борис не стал. Заглянул и отстранился. Ловить там все равно нечего: вряд ли во мраке удастся разглядеть подступающих хэдов. В накопителе тоже надолго задерживаться не хотелось. Ну его в баню, лучше уж дожидаться атаки наверху.
   Он уже собирался подняться по вмурованным в стенки колодца скобам, когда в тоннеле послышался отдаленный звук. Вроде бы, топот чьих-то ног.
   – Что это? – Борис присел возле часового.
   Тот только прижал палец к губам: тихо, мол, молчи.
   Борис замолчал. Дикий взялся за самострел.
   В тоннеле по-прежнему – кромешная тьма: бежавший человек путь себе не освещал. Наверное, ориентировался по скудному свету, попадавшему в накопитель. Частое топ-топ-топ-топ слышалось все отчетливее и все ближе. И еще что-то слышалось. Бульканье, что ли?
   Топот стих неожиданно и где-то совсем близко. Борис напрягся. Часовой, наоборот, расслабился.
   – Пароль? – едва расслышал Борис его шепот.
   Ага, теперь понятно. Второй часовой должен был остановиться на определенном рубеже, чтобы не попасть под «дружественную» стрелу.
   – Коршун-четыре, – прошелестело из темноты.
   Надо же, какие сложности! Мало того, что коршун – это в подземелье-то! – так еще и четыре. Не три, не пять…
   – Проходи, – разрешил арбалетчик.
   Снова послышался топот. В нос ударила острая бензиновая вонь. Из тоннеля выбежал человек. Щуплый, невысокий. Встрепанный, вспотевший – сразу видно, что бежал долго и быстро. На морде – противогазная маска. Понятно: боится надышаться бензином. Под мышкой на ремне через плечо – небольшая перевернутая вверх дном канистра с коротким шлангом вместо крышки. Шланг болтался позади словно обрубок хвоста. Из шланга капало…
   Парень снял канистру. Судя по всему, не очень тяжелую. Уже – не тяжелую. Выдернул из горлышка затычку с шлангом. Взболтнул. Выплеснул в тоннель остатки горючки. Борис обратил внимание, что во мраке тоннеля бензиновая смесь, действительно, практически не отличается от черных водяных луж.
   Беглец-часовой тем временем аккуратно – чтобы не загремела – поставил канистру на пол накопителя. И лишь после этого глухо выдохнул из-под противогаза:
   – Идут. Видел свет в тоннеле.
   – Тебя засекли? – спросил арбалетчик.
   – Не знаю. Но идут медленно. Осторожничают, падлы.
   Пары бензина быстро заполняли накопитель.
   Прежде чем выбираться наверх, Борис еще раз заглянул в черную трубу. На миг ему показалось… Нет, не показалось – точно: далеко-далеко в глубине прямого тоннеля блеснул слабый отсвет фонарного света.
   – Топает кто-то, – процедил сквозь зубы часовой с арбалетами. Значит, тоже заметил. – Ладно, топайте-топайте, суки.
   Как только они поднялись из колодца, их обступили вооруженные люди с встревоженными лицами.
   – Ну? – сразу насел Хорек.
   – Идут, – ответил первый часовой.
   – Идут-идут, сто пудов, – заверил второй. – Скоро под нами будут.
   Колодец привалили сбитой крышкой. Подперли сверху бетонной плитой.
   – А может, это наши? – неуверенно спросил кто-то. – Может, дозор с блок-поста возвращается?
   Начальник заставы задумался.
   – Жалко будет, если так, – пробормотал он. – Столько горючки зря изведем.
   Борис только покачал головой. Какие контрасты однако: хэды из кожи вон лезут, лишь бы добыть живого раба-треса. А у диких горючка для огненного заслона ценится больше, чем человеческая жизнь.
   – Ладно, сунутся в накопитель – проверим, кто такие, – сказал Хорек. – Всем молчать.
   Наступила гробовая тишина. Склонившись над ливневкой, дикие прислушивались к слабому шуму, доносившемуся из-под земли.
   Уже можно было различить звуки приближающихся шагов. Кто-то, хлюпая по бензиновым лужам, подошел к накопителю.
   «Точно в противогазах идут, – подумал Борис. – Без противогазов давно бы уже надышались и глюки ловили».
   – Пароль? – выкрикнул Хорек.
   В ответ – хлопок пневматики. Громкий, видимо, усиленный эхом тоннеля. О решетку ливневого стока что-то звякнуло. Шприц-ампула? Борис не разобрал.
   Но в любом случае это был не верный пароль.
   – Гады! – начальник заставы отшатнулся от решетки.
   А в накопитель из выходного тоннеля уже влетела газовая граната.
   В сизых клубах показалась первая пятнистая фигура. Вторая, третья… Очертания – размытые, смутные. В плотном газовом тумане и полумраке накопителя ничего не разобрать. Только пятна камуфляжа.
   Хэды выбегали один за другим, как привязанные. Судя по всему, надеялись проскочить опасный участок с ходу. Зря надеялись…
   – Отойти от колодца! – приказал Хорек. – Огонь!
   Эту команду его подчиненные исполнили буквально. В данном случае «Огонь!» означало огонь. В самом прямом смысле этого слова.
   Щелчок зажигалки. Красные дымные язычки, вспыхнувшие на конце пластикового шланга с горючей обмазкой. Струя бензиново-масляной смеси, выплеснувшаяся под сильным напором. Яркая вспышка. Упругое ревущее пламя.
   Самодельный огнемет диких в одно мгновение залил огнем весь накопитель и заплюнул изрядную порцию в выходной туннель. В черной трубе полыхнула разлитая горючка. Взорвалась канистра, оставленная часовыми.
   Наружу рванулся плотный сгусток пламени. Борису на миг показалось даже, что взбухающий плазменный шар приподнял крышку, придавленную бетонным блоком. Из отверстий ливневки высоко вверх – до второго-третьего этажа взметнулась огненная корона. Еще выше поднялся густой черный дым. Но узкая решетка оказалась все же слишком тесной для бушующего под землей пламени.
   Огонь опал и ушел обратно в Коллектор. Воздушная тяга утянула пламя в тоннели, как в печную трубу.
   Несколько мгновений сквозь решетку ливневки Борис еще видел, как в огненном аду мечутся горящие человеческие фигуры. Из-под земли доносились крики, приглушенные противогазными масками. Вопли хэдов сливались в один отчаянный Вопль, словно кричало и стенало само пламя, запертое в подземелье.
   Потом в сплошной огненной завесе не стало видно ничего. И ничего не стало слышно. Только треск и рев пламени.
   Огонь никак не желал стихать. Внизу пылало все: пол, стены, потолок. Плавилось и чадило пластиковое покрытие накопителя. Самодельный напалм диких горел долго.
   Снизу поднимался чудовищный жар. От едкого черного дыма, пробивавшегося из-под раскаленной ливневой решетки, резало глаза. Явственно ощущался запах горелой плоти, ткани, резины и пластика.
   Вне всякого сомнения, вражеский отряд был уничтожен. И смерть хэдхантеров оказалась ужасной. Бойцы Хорька молча стояли вокруг дымящегося колодца, словно вокруг погребального костра.
   – Вся «ушастая валюта» погорела, – с сожалением проговорил Корень. – Столько хэдовских голов пропало!
   «Ну да, – подумал Борис, – у кого чего болит».
   – Зато теперь пятнистые в Коллектор не сунутся, – заметил Шило. – По крайней мере, до ближайшей Волны.
   – Теперь они поверху пойдут, – сказал Дед.
   И он не ошибся.

Глава 39

   Языки пламени еще плясали над решеткой ливневого стока, а из-за крыш высоток вынырнула небольшая юркая вертушка.
   – Во-о-оздух! – заорал кто-то.
   Застава бросилась от колодца врассыпную. Бойцы спешили укрыться на подготовленных позициях. Но поздно.
   Их уже обнаружили. Начиналось воздушное сафари. Вертушка открыла огонь. Пока, правда, хэды стреляли только нелеталкой.
   На подвеске под короткими крыльями гулко заработал автоматический гранатомет. Продолговатые газовые гранаты отскакивали от стен домов и прыгали по асфальту, словно резиновые мячики. Из цилиндрических болванок с шипением валил газ. Тяжелые сизые клубы стлались по улице, быстро заполняя пространство между домами, подвалы и нижние этажи зданий.
   – Газы! – раздался еще один крик.
   Вовремя надеть противогазы успели не все. Кое-кто глотнул-таки порцию слезоточки. Через очки противогазной маски, Борис увидел, как несколько человек катаются по асфальту, захлебываясь надсадным кашлем.
   А по стенам и дорожному покрытию уже щелкали странные дротики. Маленькие с жестким волосяным оперением-стабилизатором ярко-алого цвета, винтовой нарезкой и короткими толстыми наконечниками. Что-то новенькое… Впрочем, судя по всему, дротики, как и шприц-ампулы предназначались для подкожных инъекций и обездвиживания жертвы. Только летели они дальше и били точнее.
   Тех, кто натянул противогаз, но еще оставался на открытом пространстве, хэдхантерские дротики валили с ног на счет «раз». Люди падали как подкошенные и, скрючившись, словно мертвые жуки, замирали в параличе.
   – В укрытие! – отдал Хорек запоздалую команду.
   И… тоже попал под дротик.
   Борис покинул простреливаемое пространство, не дожидаясь приказа. Потому, наверное, и уцелел.
   Спасением оказался ржавый остов обгоревшего автобуса, поставленный поперек улицы сразу за баррикадой. Автобус был ближе всего, и Борис, не раздумывая, укрылся там, как только над головой появилась вертушка.
   Конечно, от леталки автобус его вряд ли защитил бы. Но хэды не стреляли боевыми. И, кажется, пока не замечали затаившегося в автобусе человека. Борис же через разбитые окна и дыры в проржавевшем металле имел возможность наблюдать за происходящим, не подставляясь под дротики.
   Краем глаза он увидел Деда, Корня и Шило – все трое успели укрыться в торговом центре, запрыгнув внутрь через широкие проемы разбитых витрин.
   На распоротом автобусном сиденье Борис обнаружил самопал крупного калибра. Этакая простенькая ручная пушчока. Рядом лежала зажигалка. Видимо стрелок, который должен был держать здесь оборону, не успел добежать до своей позиции. Что ж, его можно и заменить.
   Борис осмотрел оружие. Та еще аркебузина! Широкая толстостенная металлическая трубка, примотанная проволокой к деревянному ложу. На одном конце загнутый вниз крюк, как у древней гаковницы. Видимо, гасит отдачу вместо приклада. Другой конец сплющен и запаян. Затравочное отверстие. Запыжованный заряд. А вместе картечи, надо полагать – рубленые гвозди. Именно их дикие обычно забивали в стволы таких вот самодельных пищалей.
   Бандура была тяжеленная. И вряд ли она могла пальнуть во время хэдхантерского штурма больше одного раза. В общем, оружие примитивное донельзя, и годится, к тому же, только для ближнего боя. Ну очень ближнего. И все же это лучше, чем копье или нож. И уж, во всяком случае, не хуже арбалетной стрелы.
   А обстрел между тем продолжался.
   Кроме дротиков и газовых гранат в арсенале хэдов было, как оказалось, и кое-что еще. Вертушка неожиданно нырнула вниз и… Л-ляп! На асфальте расплылось, словно плевок великана, большое пузырящееся пятно. Белая вязкая масса, похожая на пену из фугасок-липучек, быстро застывала на воздухе.
   Ляп! Еще одно пятно поползло по стене торгового центра и примыкавшей к нему баррикаде. И – ляп! – совсем рядом – еще одно. Разбрызгавшиеся во все стороны клейкие нити достали до автобуса.
   Несколько человек увязли в липкой пене, как мухи в меду. Не имея возможности бежать, бедняги стали легкой мишенью для хэдхантерских дротиков.
   В первые же секунды боя была выведена из строя большая часть заставы. Хэды настреляли с воздуха хорошую добычу, но вот чего Борис не мог взять в толк: как пятнистые намереваются ее забирать? Не станут же они сажать вертолет? Рискованно слишком. Да и не поместится в небольшую вертушку столько живого товара.
   А хэдхантерская машина все кружила над заставой. Гранатомет умолк, липкая пена сверху тоже больше не падала. Но дротики с красным оперением еще мелькали. Кажется, из бокового люка вертушки стрелял снайпер. Очень метко, кстати, стрелял. Стоило какому-нибудь защитнику заставы неосторожно высунуться из укрытия – и его тут же помечала красная точка щеточки-хвостовика. Дикий падал и уже не поднимался.
   Борис не высовывался. Затаившись в салоне автобуса, он следил за вертолетом. А что он мог еще сделать? Из самопала вертушку не достать. Тут нужно что-то посерьезнее.
   С верхнего этажа высотного здания, мимо которого пролетал вертолет, громко и отрывисто ударила автоматная очередь в полдесятка патронов.
   Кто-то не пожалел боевых.
   Из открытого бокового люка вывалился человек. Хэд выронил оружие. Сам повис на веревке. Или нет, это скорее тонкий, но прочный трос. Страховочный фал, что ли? Трос был прицеплен то ли к вороту, то ли к наспинной пластине бронежилета.
   Вертушка качнулась в воздухе. Короткой автоматной очереди оказалось недостаточно, чтобы сбить машину. Но пилоты решили не испытывать судьбу. Вертолет, резко набирая высоту, ушел в сторону. Под брюхом машины, словно висельник на летающей висельнице, покачивалось тело в пятнистом камуфляже. Судя по всему, выпавший хэдхантер был мертв. Зато внизу лежало около двух десятков потенциальных тресов. И если хэды сумеют быстро собрать добычу…
   – Бэтэр справа! – услышал Борис чей-то истошный голос.
   А ведь они сумеют!
   Бронетранспортер выехал с ближайшего перекрестка и направился к баррикаде. К той самой, за которой стоял автобус, где укрылся Борис.
   Машина неторопливо двигалась по разделительной линии широкого проспекта. Узкие водительские триплексы – как хищно прищуренные глаза. Утопленные в металле панорамные перископы почти неразличимы на фоне камуфляжной раскраски. Из пулеметной башни вместо длинного крупнокалиберного ствола торчит куцый толстый обрубок, больше похожий на пожарный брандспойт. Неужели, на вооружении у хэдов тоже появились огнеметы? Нет, это вряд ли: жечь ценный двуногий товар пятнистые, конечно же, не станут. Может, водомет? Или…
   Ствол-брандспойт выплюнул порцию вязкой пены. Белая субстанция забрызгала асфальт, стены домов, залила доски с гвоздями перед баррикадой.
   Понятно… Это было оружие, вроде того, которое использовали пилоты хэдхантерской вертушки. Пеномет.
   Еще выстрел. На этот раз липкая гадость перелетела через баррикаду. Задела автобус, в котором прятался Борис. Пенящаяся масса влетела в разбитые окна. Место водителя и вся передняя часть салона покрылись пузырящимися потеками.
   К счастью, Борис находился ближе к задней двери. Он прильнул к проржавевшему шву в борту автобуса.
   Третий плевок…
   Пена покрывала теперь все пространство за баррикадой. Дикие, бросившиеся было к ней, вязли как в болоте. Подступы к баррикаде со стороны заставы были надежно перекрыты. Видимо, этого и добивались хэды.
   Вязкая масса быстро густела и затвердевала, но к тому времени, когда она застынет окончательно, баррикада уже будет захвачена.
   Борис вдруг понял, что остался единственным ее защитником. А вражеский бэтээр уже совсем близко! На броне под прикрытием наружных щитов-заслонок, поднятых над крышей, сидели несколько хэдхантеров.
   Понятное дело: если внутри размещена емкость с пеной и баллоны со сжатым воздухом, которые должны эту пену выталкивать, то десанту остается место только на броне. Впрочем, в городских условиях так оно, пожалуй, даже лучше: обзора больше, чем через узкие бойницы. А хороший охотник и видеть должен хорошо.
   Над бронещитами покачивались каски с опущенными забралами. Под забралами виднелись фильтры противогазных масок. В дополнение к обычным легким хэдовским бронежилетам у этих пятнистых на плечах и рукавах внахлест были нашиты пластиковые пластины с камуфляжными пятнами. Чем-то эта дополнительная защита смахивала на доспехи колизейских гладиаторов. На ногах, наверное, тоже такая есть. Впрочем, пока Борис мог видеть хэдов только по грудь.
   Он, наконец, разглядел как следует и оружие противника. Штурмовые винтовки незнакомой конструкции. Длинный ствол, зияющее жерло подствольника под цевьем… Великовато, вообще-то оно для миниатюрных дротиков. Для дротиков, скорее, подходит именно ствол винтовки. А подствольник тогда хэдам на кой?
   С третьего этажа соседнего дома вылетел арбалетный болт. Стрела отскочила от бронещитка.
   Бух! Один из хэдов выпустил из подствольника гранату. Оглушительный взрыв. Ослепительная вспышка в окне, за которым прятался арбалетчик. И ни осколков, ни огня, ни трещин на стене… Свето-шумовая, что ли? Шоковая?
   Вслед за первой полетела еще одна граната. В то же окно. Из окна повалили сизые клубы слезоточивого газа.
   Хэды открыли огонь из винтовок. В воздухе снова замелькали дротики. Судя по негромких хлопкам, это были не огнестрелы – пневматика. Правда, очень мощная: винтовки пятнистых били быстро, точно и далеко. В ближнем бою такие мало в чем уступят калашам.
   Упали еще двое или трое диких, высунувшихся из-за укрытия. Перестали трепыхаться бойцы, увязшие в белой пене.
   Все было продумано до мелочей. Каждый пятнистый на бэтээре контролировал свой сектор пространства. И это, в общем-то, понятно. Непонятно другое. Охотники на машине были пристегнуты к броне стальными тросами, крепившимися где-то в районе ворота бронежилета. Опять страховка?
   Но для чего? От чего?
   Бронетранспортер переехал через доски с гвоздями, покрытые толстым слоем застывшей уже пены. Широкие колеса не пострадали. Бэтээр врезался в баррикаду. Боднул и опрокинул одну машину, затем отъехал, наехал снова, сдвинул еще две. И с третьей попытки, наконец, прорвался.
   Опять захлопали винтовки. Свалились на асфальт два выскочивших из-за угла человека. Скорчились, скрючились. Упал еще один, бросившийся к бэтээру сзади с подпаленной зажигательной бутылкой. Зажигалка разбилась. Подстреленный дикий сам оказался в горящей луже.
   Вторая бутылка, вылетевшая из дома напротив, тоже не попала в цель. То ли метатель поторопился, то ли и его тоже настиг парализующий дротик, и потому бросок вышел неудачным. Пламя вспыхнуло справа от машины. Даже не лизнуло колеса.
   Кто-то ударил по десанту из ампулометов. Фонтанчики брызг парализатора и разлетающиеся осколки пластиковых капсул отметили следы попадания на бортовых щитах и хэдовских касках. От брони отскочила еще одна арбалетная стрела.
   Бэтээр ехал прямо на укрытие Бориса. Тяжелая машина тряслась по белым кочкам застывшей пены.
   Ну ладно! Хватит наблюдать, пора действовать. Испытывать самопал пора.
   Борис рывком поднял тяжелую трубу. Выставил в окно, зацепил крюком-ножкой за ржавый металл…
   В борт автобуса – совсем рядом ударил дротик. Еще один влетел в окно и просвистел возле уха. Звякнул за спиной – где-то в салоне автобуса.
   Хэды его заметили. Но, видимо, не успели как следует прицелиться: Борис появился в окне автобуса слишком неожиданно. А может быть, помешала тряска.
   В его сторону дернулся ствол пеномета.
   Борис поднес зажигалку к затравочному отверстию.
   В широкий бронированный лобешник бронетранспортера он даже не целился. Бессмысленно это. В руках – не противотанковый гранатомет, в стволе-самоделке – не кумулятивная граната.
   Борис взял выше. По десанту.
   Грохот. Вспышка. Сильная отдача. Очень сильная…
   Крюк тяжелой гаковницы вмялся в металл. Если бы не этот крюк, Бориса, наверное, сбило бы с ног и размазало о противоположную стенку автобуса.
   Густой дымный выхлоп…
   Плотная россыпь рубленных гвоздей хлестнула по верхней части машины и просвистела над крышей. Заряд ударил по невысоким бронещиткам и торчавшим из-за них головам, плечам, рукам, стволам. Посыпались не рассчитанные на такое воздействие противоударные забрала, брызнула кровь из-под расколотых пластиковых пластин, нашитых на пятнистую форму. С чьей-то головы слетела сбитая каска. Хэды за щитами повалились друг на друга. Три пятнистые фигуры смело с бронетранспортера. Упало на асфальт четыре винтовки. Кто-то дико орал от боли.
   Борис успел выскочить из своего укрытия, прежде чем бэтээр протаранил автобусный остов. Выкатился буквально из-под колес хэдхантерской машины. Слыша за спиной скрежещущий звук сминаемого металла, метнулся с открытого пространства к тротуару. С разбегу влетел в разбитую витрину торгового центра, где укрывались Дед, Шило и Корень.
   И лишь тогда оглянулся.
   Бэтээр искорежил кабину автобуса и сдвинул ржавый остов со своего пути. Сам не остановился. Свернул с проспекта. Десант больше не стрелял. За щитовой надстройкой, заляпанной кровавыми пятнами, копошились и кричали люди.
   На длинных тросах за машиной волочились сбитые хэды. Один порывался встать. Однако сделать этого ему не дали.
   Кто-то из диких – в противогазе, с одним лишь топором в руках – бросился наперерез машине. Догнал. Сумел нанести не бегу несколько ударов по пятнистым, прицепленным к бэтээру.
   Споткнулся. Упал. Отстал.
   Другой дикий, выскочивший из подъезда напротив, попытался заскочить на броню. Не удалось. Изнутри, через бортовую бойницу его встретили парализующим дротиком. Видимо, стрелял кто-то из экипажа. Дикарь скатился на асфальт.
   С противоположной стороны улицы выбежал еще один преследователь. Этого подстрелить не успели. В воздухе кувыркнулась бутылка с зажигательной смесью. На этот раз она попала в цель: задымилась крыша. Крики раненных десантников стали громче. Жидкое пламя потекло по левому борту, заливая открытые бойницы.
   Бэтээр прибавил ходу. Раздавил по пути машину, на которой приехала группа Деда, пробил еще одну – тыловую – баррикаду.
   Один из тросов зацепился за перевернутый грузовик. Натянулся. Лопнул. Привязанный к нему хэдхантер остался лежать на асфальте.
   Пылающий бэтээр скрылся из виду, оставив после себя кровавые следы и горящие лужицы.
   Сафари закончилось. Хэды больше не охотился, они спасались от охотников.
   Но и от коллекторной заставы почти никого не осталось. В баррикадах зияли широкие проломы. Дымились догорающие остатки «коктейля Молотова». Клубился слезоточивый газ. Белели на асфальте застывшие потеки пены.
   Было тихо. Как перед бурей. Люди осторожно выходили из укрытий. Уцелевших оказалось немного.
   – Ну и что это было? – услышал Борис голос Корня, приглушенный противогазной маской.
   – Полагаю, разведка боем, – ответил Дед.
   – Если это только разведка, какой же тогда будет бой? – Шило стоял рядом и уныло смотрел вокруг.
   – Будет не бой, будет охота, – поправил его Дед.

Глава 40

   Начальник заставы лежал в позе боксера под стеной торгового центра. Из правой лопатки Хорька торчал красный хвостовик миниатюрного дротика.
   Практически весь гарнизон заставы был выведен из строя. Кто-то надышался слезоточкой, кто-то попал под дротики хэдов. Боеспособными оставалось лишь с полдесятка человек. Плюс Борис, плюс Корень, плюс Дед, плюс Шило. Уцелели те, кто сразу укрылся от обстрела с воздуха и не особенно высовывался во время атаки бэтээра.
   Уцелевшие потеряно бродили между разбитых баррикад, среди скрюченных в параличе и спазмах полутрупов. Слезоточка еще не рассеялся и противогазы никто не снимал. В одинаковых резиновых масках дикие были похожи сейчас на инопланетян, высадившихся на вымирающей планете и не знающих, что с ней делать.
   Растерянность, впрочем, длилась недолго. Командование принял Дед. У него, как у представителя Ванна, полномочий для этого хватало. Первым делом Дед приказал собрать оружие – то, что получше, разумеется. Сам по праву старшего взял автомат Хорька, в котором оставалось с полрожка боевых патронов.
   Борис поднял винтовку одного из хэдов. Повертел в руках. Интересная машинка. Много пластика, мало металла. Поэтому и легче калаша. Ствол с внутренней нарезкой – немного длиннее автоматного, зато казенная часть и складной приклад – укорочены, так что по общим габаритам опять-таки получается меньше калаша.
   Расстрелянный на две трети магазин с прозрачными боковыми планками. Очень удобно: видно, сколько патронов осталось. Вернее, не патронов, конечно: в рожке плотно уложены маленькие дротики с жесткими ярко-красными щеточками-хвостовиками. Под короткой толстой иглой – упор-ограничитель из твердой резины, не позволяющий дротику входить глубоко в тело, и совсем уж махонькая капсула с парализатором. Препарата там немного, но, видимо, концентрации его такова, что валит с ног любого здоровяка.
   Магазин с дротиками выскакивает сам, легко и быстро, если нажать на кнопку возле спускового крючка. С этой операцией можно справиться одной рукой. Одним пальцем даже. Вставить новый магазин тоже не проблема. Времени нужно меньше секунды.
   Принцип действия винтовки? Да, по большому счету, тот же, что и в ампуломете. Пневматика. Только очень мощная – на порядок сильнее обычного хэдхантерского подствольника. Так, а это что? Ага, похоже, регулятор давления, спаренный с прицелом. С его помощью можно менять силу выстрела в зависимости от дистанции до цели. Совсем нелишняя штучка для охотника, кстати. В ближнем бою использовать всю мощь штурмовой винтовки ни к чему: можно ненароком покалечить будущих тресов. А вот издали послать дрот с максимальным ускорением – милое дело. Наверное, с такой пневмой охотиться сподручнее, чем с хэдхантерским калашом. Во всяком случае, в городских условиях новая штурмовая винтовка проявит себя не хуже автомата, а по некоторым параметрам превзойдет его.
   Внизу, под цевьем вместо подствольного ампуломета располагался гранатомет, с тройным гнездом для небольших тупорылых гранаток. Одно гнездо уже пустовало.
   Сверху помимо прицела с бегунком и мушкой установлена снайперская оптика. Для дальних дистанций, надо полагать.
   Испытать бы винтовочку…
   Борис приложился к прикладу. Немного непривычно, но в целом удобно. Эргономичная вещь.
   Так. Сначала опробуем гранатомет.
   Бух!
   Ого! Неслабая такая отдача! Граната перелетела через баррикаду. Упала где-то за дальним перекрестком. Сизое облако газа отметило местонахождение снаряда. Нормалек! Ручную гранату так далеко не забросишь даже из пращи.
   – Берест! Ты что творишь? – Шило опустил вскинутый и направленный в его сторону ствол калаша.
   Еще двое бойцов, распластавшихся на асфальте, матерясь, поднимались на ноги. Из-за разбитой бэтээром баррикады осторожно выглядывал Корень.
   Перепугались, видать. Думали, опять хэдхантерская атака начинается.
   – Не дергайтесь, – буркнул Борис. – Трофей испытываю.
   Теперь – дротик. Борис пощелкал переключателем, устанавливая максимальную мощность пневматики, поднял ствол. Поймал в оптический прицел окно на верхнем этаже высотки напротив. Хорошая оптика, кстати…
   А вот долетит ли дрот до выбранного окошка?
   Верится, честно говоря, с трудом, но попробовать стоит.
   Борис нажал на спусковой крючок.
   Хлопок. Пневматика винтовки производила больше шума, чем подствольный ампуломет. Зато…
   Зато и эффект – не сравнить.
   Дротик долетел до цели! Мало того: его убойной силы хватило на то, чтобы разбить стекло. Красный хвост стабилизатора скрылся в оконном проеме. Осколки посыпались на асфальт.
   А ну-ка еще один выстрел. И еще один…
   Только нажимай на спуск: система автоматической подачи дротиков действовала безотказно. Заполненный пневмонакопитель точно дозировал дозу высвобождаемого сжатого газа, необходимого для метания оперенных снарядов. Два следующих дротика влетели аккурат в разбитое окно. Дальность, точность, кучность и скорострельность нового хэдовского ствола были на высоте.
   Да, с таким винтовочками, конечно, можно воевать. Пардон, охотиться. Оружие универсальное, мощное, хотя и предназначенное исключительно для нелетальных боеприпасов. Одним словом, идеальное хэдхантерское оружие для отстрела двуногой добычи.
   Еще две винтовки взяли себе Корень и Шило. Одна досталась какому-то расторопному бойцу с заставы. Еще одна – упавшая с вертушки – разбилась в хлам. Остальные дикие разобрали автоматы с подствольниками и самопалы. Взяли с запасом: по два-три ствола на брата.
   Пока народ вооружался, Борис подошел к убитому хэду, валявшемуся на краю заставы под раскуроченной барикадой. М-да, та еще картина… Проломленные топором пластиковые щитки на ногах и руках. Посеченная картечным зарядом тканевая обшивка бронежилета. Каска с болтающимися на подвижных креплениях фрагментами забрала. Размочаленный обрывок гибкого, лоснящегося от смазки троса. Трос, состоявший из плетенных стальных жил, был очень тонкий, но при этом очень крепкий.
   Голова пятнистого для «ушастой валюты» не годилась. Это было первым, о чем подумал Борис. Надо же, он уже начинал мыслить как дикие. Что ж, с кем поведешься…
   Под разбитым забралом хэдхантерской каски – сплошная каша. Татуированная морда порвана в клочья. Кожные лоскуты прилипли к подшлемнику. Кое-где видны кости черепа. Все густо перемазано кровью. А под кровью…
   Ну, дела! Борис разглядел то, чего не заметил раньше. И, разглядев, не сразу поверил собственным глазам. Трос, вопреки его ожиданиям, крепился вовсе не к вороту бронника. И не к наспинной пластине. К ошейнику он крепился! К О-ШЕЙ-НИ-КУ!
   Да-да, под бронежилетом виднелся самый настоящий трес-ошейник. Правда, он был снабжен нестандартной выступающей скобой. Вторая такая же скоба торчала из бронежилета. На этих двух скобах между каской и бронником крепилась катушка с подвижным барабаном троса и кнопкой-фиксатором. Все было сделано с таким расчетом, чтобы ошейник не причинял хэду особых неудобств и не перелавливал ему горло, даже когда тот волочится за бэтээром.
   Катушка действовали по принципу рулетки. Или – собачьего поводка. Нажатием на кнопку и давлением на трос можно было регулировать его длину. Когда надо – катушка раскручивалась и трос разматывался. Или наоборот наматывался на барабан. Не путался под ногами, в общем. Не мешал воевать… Охотиться. Ну, или почти не мешал.
   Борис протянул руку. Попробовал. Нажал на кнопку фиксатора, подергал за обрывок троса. Смазанный барабан в катушке провернулся легко и почти бесшумно. Нехитрый механизм нового хэдхантерского трес-ошейника был простым и надежным. Механизм действовал безотказно. Но какую функцию он выполнял?
   Ответ казался столь же очевидным, сколь и невероятным.
   К трупу подошли Дед, Корень и Шило.
   – Это еще что такое? – озадаченно пробормотал Корень. – Хэдов теперь держат на привязи? Как тресов, что ли?
   – Не как, – тихо и хрипло сказал Борис. – Это тресы и есть.
   Шило не сказал ничего. Но не смог сдержать смешка. Нехороший такой вышел у него смех, нервный.
   – То есть? – Корень непонимающе смотрел то на Бориса, то на Деда. – В каком смысле – тресы? Они не хэды?
   – Хэды-хэды, – вздохнул Дед. Нагнувшись на трупом пятнистого, он потрогал измазанный кровью ошейник, пощупал обрывок троса. – Хэды-тресы – вот кто они. Вот в чем суть хэдхантерской реорганизации.
   Шило уже корчился как припадочный и давился горьким истерическим смехом.
   Борис подумал о том, то мир перевернулся. В очередной раз. Получается, что хэдхантерская корпорация превратила своих пятнистых охотников в трудовые ресурсы. В тресов. В рабов.
   И теперь рабов заставляют отлавливать других рабов!
   Да, именно так и получается.
   Шило никак не мог с собой совладать. Что ж, это действительно было достойно смеха. Гомерического хохота.
   На пятнистых надели ошейники, прицепили к машинам – чтобы не разбежались, сунули в руки новые стволы, снаряженные нелеталкой, и запустили в город – охотиться за двуногой добычей. За трес-баллами. И горе тому, кто не добудет нужное их количество.
   Хэды, обращенные в рабство, были теперь прикованы к своему рабочему месту, как и прочие тресы. Правда, прикованы не цепями, а гибкими прочными тросиками, намотанными на катушки. Но разве имеет значение, кто чем прикован? Ни малейшего. Значение имеет только то, что человек при-ко-ван. Как зверь. Как цепной пес.
   В бою-охоте это было и проклятием хэдов, и… да, наверное, в какой-то степени и их спасением тоже. Если хэдхантер получал ранение или дозу парализатора, пострадавшего не могли бросить при всем желании. Бэтээр волок его за собой, пока не вытаскивал с опасного участка. И защита у хэдов, кстати, теперь получше, и охотничье оружие покруче. Последний писк, можно сказать.
   Раньше, когда хэдхантеры были свободными гражданами, их так не берегли и не снаряжали. А сейчас…
   Сейчас хэд-трес стал цениться больше, чем вольнонаемный хэд. Потому что стоит он теперь так же дорого, как и любой другой трес. Может быть, даже дороже.
   Дед, отойдя в сторонку, что-то бубнил в свою рацию, закрепленную на плече. Докладывал Уху об увиденном. Шило все давился и давился смехом. Борис тоже улыбнулся.
   А что? Все ведь к тому и шло. Хэдхантерские кресты, торжественно наносимые на головы пятнистых, в итоге оказались сродни рабскому клейму. Но это был только первый шаг. А вот теперь сделан последний.
   Только зачем? Это же нелепо, нерационально, неумно, в конце концов. А впрочем, почему нет?
   Чем больше Борис размышлял над этой дикой, на первый взгляд, идеей, тем более разумной она ему представлялась.
   Если действующая система добычи трудовых ресурсов, на которых держится… пока еще держится зыбкое государственное устройство, изжила себя, если она не приносит желаемого результата, ее следует изменить. Реорганизовать.
   Если на зарплаты, бонусы и льготы хэдхантеров уходят огромные средства, которые пятнистые уже не в состоянии, как прежде, отработать сторицей, нужно отказаться от этих расходов.
   Если стоимость добычи нового треса растет в арифметической прогрессии, а цена живого товара на бирже увеличивается в геометрической, и если в итоге преимущество дешевой рабсилы утрачивается быстрее, чем пополняются ее запасы, надо максимально удешевить процесс добычи тресов.
   И, наконец, если свободные хэды не могут настрелять достаточное количество двуногой рабочей скотины, их следует заставить сделать это.
   А раба заставлять проще, чем мотивировать вольного охотника.
   Возможно, это не столь эффективно в долгоиграющей перспективе, но при тотальной нехватке трудовых ресурсов на фоне нового кризиса – последнего и сокрушительного – это единственный выход.
   Кто-то скажет, что пряник выгоднее кнута. Может быть. Иногда. Но только не тогда, когда нужно действовать быстро, решительно и жестко. В конце концов, если в стране почти все трудяги, спецы и профи уже носят ошейники тресов, что мешает надеть их на хэдов?
   Любая армия, любая силовая контора и любая корпорация с жесткой внутренней иерархией (а ведь хэдхантерская организация по большому счету является и тем, и другим, и третьим) в той или иной степени подавляет свободу воли отдельного индивида и обращает личность в рабство. Это незыблемое правило, эта данность, эта аксиома особенно сильно проявляется в условиях нестабильности и нарастающего коллапса. И именно тоталитарные структуры в таких условиях выживают лучше других, именно благодаря им удерживаются у власти те, чей срок давно истек, именно с их помощью продлевает себе жизнь то, что на самом деле уже мертво и почти истлело. Кнуты и ошейники оказываются успешнее и эффективнее там, где пряничная мотивация сыплется как карточный домик.
   Хэдхантерская корпорация просто довела этот принцип до… Не до абсурда, нет. Если рассуждать отстраненно и непредвзято, ничего абсурдного в ошейнике, надетом на охотника за рабами нет. До логического предела она его довела. И в некотором роде – до совершенства.
   «Интересно только, как хэдовские командиры контролируют своих рабов-охотников, – подумал Борис. Наверное, контролеры сидят в бэтээрах или летают в вертушках. Или тут другое? Или рабы сами контролируют друг друга? Если шишки из хэдхантерской корпорации до такой степени научились управлять людьми, то Ухо ошибся: существующий строй хоронить еще рано».
   Шило, наконец, перестал смеяться. Дед сообщил Уху все, что удалось узнать о реорганизованных хэдах, и отключил рацию.
   А еще некоторое время спустя над проспектом пролетела вертушка. Шуганула, конечно, нагнала страху. Но хэдхантерских пилотов больше не интересовала застава, от которой почти ничего не осталось. Они атаковали другую цель.
   Гранатомет, стреляющий газовыми гранатами, заработал в соседних кварталах. Где-то справа коротко ударил боевыми автомат. Тявкнул и сразу затих. А вот еще один калаш, теперь уже в тылу. Две, три очереди… Пара выстрелов из самопалов. Дуплет из старой двуствольной бердянки. Взрыв самодельной бомбы. Похоже, бой шел за их спинами, позади заставы. Их окружали, брали в кольцо. Если уже не взяли.
   – Уходить надо, – шепнул Деду Корень.
   Держаться за заставу смысла не было. Отбить вторую атаку пятнистых нереально. Да и Коллектор, в котором все еще бушевало пламя, и из которого сочился густой ядовитый дым, хэдам теперь даром не нужен. Пятнистые, как оказалось, вполне могли обойтись без него.
   Дед окинул взглядом разгромленную заставу.
   – Ван велел не оставлять хэдам тресов. Вы знаете, что делать.
   Корень первым выполнил волю Вана. Склонился над парализованным начальником заставы. Взмах ножом. Быстрый режущий удар с оттягом. Красная полоса под подбородком – как чудовищная улыбка. Кровь горлом… Хорек даже не пискнул.
   Борис участвовать в резне не стал. Мало ли что там Ван велел. Он получил от Уха другой приказ. Собирать информацию о хэдах.
   С грязной работой справились и без него. Для того, чтобы добить беспомощных парализованных и надышавшихся газом людей много времени не потребовалось. Но даже за эту недолгую задержку они едва не поплатились.
   В нескольких кварталах от заставы на проспект выехал еще один хэдхантерский бронетранспортер.

Глава 41

   Они едва успели укрыться в торговом центре. Борис наблюдал за противником из-за поваленных манекенов в разбитой витрине. Рядом пристроились Дед, Корень и Шило. У витрины в соседнем зале затаились уцелевшие бойцы Хорька.
   Бэтээр двигался медленно, поводя из стороны в сторону хоботком пеномета. Хэды-десантники, прицепленные тросами к броне, на этот раз шли за машиной. Пятнистые не спешили.
   – Проверяют улицы, твари, – процедил из-под противогазной маски Шило.
   Хэды приближались. В противогазах под опущенными забралами, в трес-ошейниках, с оружием наизготовку. И отчего-то наступающие рабы-охотники внушали больший ужас, чем прежние хэдхантеры – свободные, алчные, понятные, привычные.
   Бронетранспортер остановился возле баррикады. Хэды закинули винтовки за спины и засуетились, цепляя толстые тросы с крюками к перевернутым перегородившим дорогу машинам. Бэтээр начал растаскивать баррикаду. Мало им, что ли, уже пробитой бреши?
   – Это они чего? – прошептал Шило.
   – Ясно чего, – ответил Дед. – Расчищают путь для тресовозок.
   А ведь и правда! Для громоздкого и неповоротливого трес-транспорта требуется больше свободного пространства.
   Кажется, один из хэдов что-то заметил. Пятнистый вдруг прекратил работу и, не отводя глаз от торгового центра, потянулся к оружию. Борис затаил дыхание…
   Может, все и обошлось бы, но у бойцов Хорька не выдержали нервы. Вылетевшая из-за соседней витрины арбалетная стрела сбила глазастого хэдхантера с ног. Сбила, но не убила. Похоже, даже не ранила. Хэд сразу же поднялся и цапнул выроненную винтовку. Остальные пятнистые тоже схватились за оружие, отступили под прикрытие бэтээра. Рабочая бригада мгновенно превратились в боевую группу.
   Больше таиться не было смысла. Бойцы Хорька открыли стрельбу. В хэдов полетели парализующие дротики и шприц-ампулы. От борта бронетранспортера отскочил еще один арбалетный болт.
   Борис, Корень и Шило тоже выпустили несколько дротиков из трофейных винтовок. Без особого, впрочем, умпеха. В оптический прицел было видно, как дротики втыкаются в тканевую обшивку бронежилетов, рикошетят от касок и опущенных забрал, отлетают от щитков на руках и ногах хэдхантеров. Легкая (в тяжелой за бэтээром не побегаешь), но надежная защита пятнистых хорошо держала нелеталку, а вогнать толстую короткую иглу в уязвимые места на сочленениях щитков оказалось не так-то просто.
   В первые секунды боя им удалось свалить только одного хэда: парализующий дротик попал-таки ему под забрало. Пятнистый скорчился, упал ничком, ткнулся каской в асфальт. Грянула автоматная очередь. Дед скосил еще одного хэда: от пуль калаша хэдхантерская защита не спасала.
   Но эффект внезапности был утрачен. И инициатива была упущена.
   Пятнистые открыли ответный огонь. Дротики засвистели над головой, ударили в бетон, утыкали валявшихся на витрине манекенов. Бухнули подствольники вражеских винтовок.
   В соседнем торговом зале разорвалась светошумовая граната. За ней полетели газовые. Но это ерунда: когда на морде противогаз – слезоточка не страшна. А вот то, что в их сторону поворачивается ствол пеномета, уже серьезно.
   Борис, Дед, Шило и Корень сменили позицию. Пригнувшись, перебежали за магазинные полки и стеллажи с нерастащенным еще товаром. Укрылись среди пыльного барахла. Очень вовремя укрылись, как оказалось.
   По разбитым витринам с шипением и отвратительным хлюпающим звуком ударила струя пены. И еще раз. И снова. Хэды не поскупились: липкая жижа забрызгала торговые залы от пола до потолка. Белые клочья перехлестнули через прилавки и стенды, достали до закутка, где прятались Борис и группа Деда. Пенистая масса ляпнулась Деду на плечо, попала на рацию. Секунда – и тот прилип к стеллажу, за которым сидел.
   – Твою ж мать! – удивленно выругался Дед.
   Дернулся. Чуть не повалил тяжеленный стеллаж на себя. Густеющая пена еще растягивалась, как ком жвачки, но жертву свою не отпускала. А когда пена застынет окончательно – все, кранты Деду! Он будет намертво склеен с торговым оборудованием.
   Борис потянулся к Деду – помочь.
   – Не трожь! – остановил его Шило. – Руками не прикасайся!
   Точно, руками – не стоит: можно прилипнуть самому. Борис вытащил нож.
   На миг в глазах Деда мелькнуло что-то, похожее на испуг. Боится, что прирежут, как потенциального треса? Ну и дурак!
   Борис попытался рассечь тугую липучку на его плече. Бесполезно. Лезвие увязло в твердеющем белом полимере, да так, что уже и не вырвать.
   Неужели, в самом деле, придется резать Деда? Вон как Корень зыркает. Для него это – раз плюнуть.
   – Валить отсюда нужно, – прошипел Корень.
   – Да свалим-свалим, не ссы, – зло цыкнул на него Дед. – Сейчас освобожусь.
   Ага. Как интересно? Борис молча наблюдал.
   Дед вытащил свой нож. Отстранился от стеллажа, насколько это было возможно, и когда потертая куртка на его плече оттянулась, полоснул по камуфляжу.
   На стеллаже остались рукав и изрядный клок ткани с плеча и спины. Влипшую в пену рацию тоже пришлось оставить.
   – Повезло еще, – флегматично заметил Корень. – Если бы эта дрянь на тело попало, пришлось бы шкуру срезать.
   Они выглянули из укрытия.
   Громоздившиеся в проеме витрины манекены склеились друг с другом и с пластиковой рамой. Мебель и остатки разбросанного товара, который еще не успели вынести из торгового комплекса, прилипли к полу. На стенах бугрились застывшие потеки. С потолка свисали белые сталактиты. Ох, не хотелось бы попасть в эпицентр этих соплей. А кое-кто уже попал: бойцы Хорька бились в вязкой ловушке, как мухи в меду.
   «Интересно, как хэды собираются выковыривать добычу?» – подумал Борис. Наверное, был какой-то способ. Только времени гадать об этом не было.
   Ни спасать, ни добивать увязших в пене соратников они не стали. Бывают, оказывается, ситуации, в которых можно похерить даже приказы Вана.
   Стараясь не привлекать к себе внимание пятнистых, Борис, Дед, Корень и Шило осторожно пробирались вглубь помещения – подальше от разбитых витринных окон. Пена на полу, вроде бы, застыла, но все же на нее старались не наступать. А то мало ли…
   Они добрались незамеченными до прозрачной пластиковой перегородки, разделявшей торговый комплекс на отдельные секторы-корпуса. Двигавшийся впереди Корень дернул дверь – тоже из пластика, в стильной хромированной раме. Дверь открылась, звякнув мелодичным звонком.
   Корень сдавленно матюкнулся.
   На улице опять захлопали пневматические винтовки хэдхантеров.
   Один дротик, залетевший через витрину, чиркнул по полу у ноги Бориса. Второй – чуть не задел Шило. Третий отскочил от пластика у самой головы Корня. Еще один – застрял в гранатной сумке Деда.
   – У-у-у, суки, – развернувшись, Дед вскинул автомат Хорька – с нерастрелянным еще боевым рожком.
   Через разбитые витрины на широком залитом солнечным светом проспекте противника было видно очень хорошо. Бэтээр медленно-медленно подползал к торговому центру. Прицепленные к нему хэды стреляли из-за брони. За машиной волочились двое пятнистых.
   Дед навскидку дал короткую очередь.
   Упал еще один хэдхантер. Его винтовку тут же подхватил сосед. Наверное, с хэдов-тресов строго спрашивали за потерянные стволы.
   Корень, Дед, Борис и Шило вкатились в дверной проем под свист хэдхантерских дротиков. Захлопнули дверь за собой.
   На двери был замок и замочная скважина. Ключа, увы, не было.
   – Подпирай! – крикнул Дед и повалил на пол тяжелый витринный стеллаж. Борис и Шило подтащили прилавок. Корень обрушил еще одну витрину. Баррикадка должна была на какое-то время задержать хэдов.
   Толстые короткие иглы дротиков бились в пластиковую преграду, но оставляли на ней лишь едва заметные царапины. Прозрачная стена оказалась столь же прочной, как ограждение колизейской арены. Наверное, материал тот же. Такую стеночку только пулей пробьешь. А еще лучше фугаской.
   С улицы снова ударила пенная струя. Липкая жижа хлестнула через торговый зал. По прозрачному пластику поползли белые разводы. Из-под запертой двери просочилась небольшая пузырящаяся лужица.
   Лужица густела и застывала буквально на глазах.
   – Етить! Они же нас закупорили, – пробормотал Корень.
   – Поищем другой выход, – хмуро распорядился Дед.
   Увы, выхода не оказалось. По крайней мере, на первом этаже. По отключенному эскалатору они поднялись на второй.
   И здесь тоже глухо! Справа – вход в длинную узкую торговую галерею, нависающую над первым этажом. Слева – зал с высокими разбитыми окнами. И все окна, как нарочно, выходят на занятый хэдами проспект. Отсюда точно не сбежать.
   Зато одно окно, прикрытое снаружи покосившимся рекламным щитом, оказалось идеальным наблюдательным пунктом. В темную узкую щель между краем щита и подоконником видны подступы к торговому центру. В то же время с улицы совсем непросто было заметить укрывшихся внутри наблюдателей.
   Хэды приближались все так же неторопливо. Бэтээр словно принюхивался хоботом пеномета к разбитым витринам. Пятнистые охотники по-прежнему укрывался за бронированным корпусом. На тросах по асфальту волочились уже три тела. За двумя попавшими под автоматные пули хэдами тянулись кровавые полосы.
   – Не спешат, ублюдки, – прокомментировал сквозь зубы Шило.
   – А куда им торопиться-то? – отозвался Дед. – Нас запечатали как в бутылке. Теперь пока хозяин не скажет «фас», хэды на зачистку не полезут. Кому охота под леталку подставляться? Да и хозяин еще десять раз подумает, прежде чем охотничков своих гнать на смерть. Они ведь тоже, небось, денег стоят. И немалых, наверное. Не-е, я бы на месте хозяина сначала дождался подмоги, а уж потом…
   – Думаешь, хозяин тоже здесь? – спросил Корень.
   – Ну да. За броней кто-то же сидит, наблюдает.
   – Интересно, как хэды в такой связке вообще здание собираются зачищать? – пробормотал Шило.
   «Действительно, – подумал Борис. – Хороший вопрос. Бэтээр в торговый центр не проедет, а хэды прикованы к машине».
   – Надо будет – их отцепят, – не очень уверено ответил Дед. – Ну… мне так кажется.
   Вот именно, кажется. Борис вздохнул. Все пока было на уровне домыслов и предположений. Как хозяин уследит за охотниками-рабами, отцепленными от бэтээра?
   – Слышь, Дед, а может, пока хэды не прочухались, снова пальнешь боевыми, – предложил Корень.
   – Не пальну, – отрезал Дед. – Патронов мало.
   – Ну, хоть кого-то уложишь!
   – Ага, а они потом по нам опять своей соплей шарахнут. Хочешь попасть под пенный душ?
   – Ну так и что теперь?! – окрысился Корень, – будем ждать, пока эти гады сами к нам пожалуют?
   – Не капай на мозги, Корень, – отмахнулся Дед. – Подъедут ближе – попробую до бэтээра фугаску добросить.
   – У тебя есть фугаски?! – обрадовался Шило.
   – Есть, – Дед похлопал себя по гранатной сумке. Вытащил застрявший в ткани дротик. – Сделаем так. Шило, ты берешь мой калаш и мухой дуешь к тому вон окошку. Да-да, к самому дальнему, в конце зала. Дашь очередь в три патрона – не больше, отвлечешь хэдов – и сразу мотаешь оттуда. Ты, Корень и ты, Берест, по моей команде сдвигаете плакат за окном, чтоб не мешал. Я бросаю гранату. Все. Работаем.
   Прикрываясь за прилавками и разделительными стенками торговых модулей, Шило перебежал к дальнему окну.
   Бэтээр осторожно, будто хищный зверь, подбирающийся к добыче, крался вдоль тротуара. Сейчас он проезжал мимо киосков и ржавеющих на автостоянке машин со спущенными колесами. Спешенный десант, сопровождавший бронетранспортер, рассредоточивался, двигаясь короткими перебежками. Хэды растягивали свои тросы во всю длину и укрывались уже не только за броней бэтээра, но и за автомобилями на стоянке.
   Дед вынул из гранатной сумки шипастый цилиндрик…
   – Попадешь? – Борис прикинул расстояние до бронетранспортера. Дистанция была еще немаленькой. Хотя, и мишень крупная. И движется еле-еле.
   – Да уж постараюсь, – усмехнулся Дед.
   И, выждав пару секунд, кивнул Шило:
   – Давай!
   Шило выскочил из-за подоконника, как четрик из коробочки. Почти не целясь, выпустил из Дедова калаша короткую очередь. Та-да-дах! Ровно три патрона, как и велел Дед.
   Кажется, одного зацепил. Слегка, правда. По плечу.
   Хэды засекли автоматчика. На позицию Шило обрушился град дротиков. Дернулся в его сторону ствол пеномета.
   Но Шило уже отскочил от окна, юркнул за прилавки и, пригнувшись, рванул через торговый зал обратно.
   – Берест! Корень! – Дед выдернул кольцо фугаски.
   Стволами винтовок они сдвинули плакат за окном.
   Дед метнул гранату.
   Борис и Корень отпустили плакат. Кажется, их хэды заметить не успели.
   Фугаска-липучка упала на крышу бэтээра – между башней и скосом лобовой брони.
   Упругая белая струя ударила по окну, из которого шмалял Шило.
   Пена залила дальнее окно, повалила стоявшие рядом прилавки и побила стеклянные витрины. Однако достать Шило липкая белая масса уже не смогла.
   На улице прогремел взрыв…

Глава 42

   На переднюю часть бронетранспортера словно обрушился метеорит. Крышу бэтээра вмяло внутрь. Сорвало защитные заслонки для десанта над лобовой броней. Снесло верхний люк. Башню перекосило, погнуло ствол пеномета.
   Из дымящейся пробоины на крыше, из открытых бойниц, из разбитых водительских триплексов, из взломанного люка и из-под свороченной набок башни хлынула вязкая белая жижа. Видимо, повредило бак с пеной.
   На воздухе пенистая масса быстро застывала, окутывая машину пористым коконом. Впрочем, не только машину: в растекающейся луже увязли двое хэдов. Еще двоих посекло осколками: бронежилеты, каски и пластиковые щитки пятнистых не защитили. Наверное, если бы хэдхантеры не рассредоточились, жертв было бы больше.
   Взрывом порвало один из тросов. Охотник-раб, неожиданно обретший свободу, тряхнул головой, приходя в себя и… бросился наутек. Конец троса волочился за ним, как длинный крысиный хвост.
   Однако другие пятнистые не дали скрыться сорвавшемуся с привязи соратнику. На время позабыв о противнике в торговом центре, хэды из всех стволов открыли огонь по беглецу.
   Дротики с красными хвостовиками утыкали спину, плечи, руки и ноги бегущего. Какая-то из парализующих игл нашла-таки уязвимое место в защите. Кажется, дротик попал в щель между каской и бронежилетом, из которой выступала скоба ошейника и катушка с тросом. Хэдхантер споткнулся, упал ничком. Побег не удался.
   Случившемуся могло быть только одно объяснение: у хэдов-тресов действовала круговая порука и за бегство одного пятнистого, жестоко карали всю группу.
   – Ни хрена себе! – выдохнул Корень. – Своих мочат, гады!
   «Будто ты этим не занимался», – с неприязнью подумал Борис.
   – Идиоты, – продолжал удивляться Корень. – Если в бэтэре был хозяин, то он уже мертв. Отцепились бы как-нибудь, да бежали все.
   Как-нибудь? Ага, можно подумать, избавиться от тросов так просто!
   К их окну подполз Шило. Вернул Деду автомат.
   – Дед, у тебя сколько патронов осталось? – спросил Корень.
   – Успокойся, на всех хэдов не хватит.
   – А гранаты? – Корень успокаиваться не желал. – Еще есть?
   – Одна фугаска, одна осколочная.
   – Ну, так давай…
   – Не дам, – оборвал его Дед, – хэды пока на штурм не лезут – и ладно. «Орешек» оставим на крайняк, а фугаской стену придется пробивать. Через магазин на улицу нам уже не прорваться.
   Верно, не прорваться. Пятнистые не выпустят. Подбитый бронетранспортер стоял перед торговым центром. Все входы и выходы находились под прицелом хэдхантерских винтовок.
   – Эй, гляньте, – позвал Шило. – Что они там задумали?
   Возле бэтээра наметилась странная движуха. Пока одни хэды держали на мушке витрины и окна торгового комплекса, другие из небольших аэрозольных баллончиков опрыскивали застывающую пену. Под действием аэрозоля вязкая белая масса испарялась, превращаясь в легкий дымок сероватого цвета.
   Так вот, значит, как хэдхантеры извлекают добычу из пены. Используют какие-то химикаты, разлагающие полимер-ловушку.
   За пару секунд были освобождены пятнистые, попавшие в липкую пену. Еще секунда-другая – и расчищен путь к бэтээру.
   Странно… Там-то они что забыли? Вряд ли после взрыва фугаски внутри мог остаться кто-то живой. Но один из хэдов уже превратил в серое облачко толстую белую шапку, нависшую над сорванным люком. Затем забрался на крышу и принялся опрыскивал аэрозолем нутро бронетранспортера. Серый дымок густо вился над машиной.
   Хэд нырнул внутрь. Еще пара секунд ожидания…
   Борис прильнул к оптическому прицелу трофейной винтовки.
   В борту машины со стороны, обращенной к торговому центру, открылся широкий боковой люк. Борис разглядел непонятное шевеление. Потом из дымного нутра вывалился…
   Вывалилось…
   Что-то среднее между рыцарем в латах, сапером в костюме наивысшей степени защиты и космонавтом в скафандре.
   Нет, пожалуй, больше всего это все-таки походило именно на рыцаря. Рыцаря хэдхантерского ордена в пятнистых доспехах.
   На голове – гладкий как яйцо сферический шлем с назатыльником. Узкая смотровая щель, забранная бронестеклом. Округлый, со множеством маленьких дырочек, выступ под подбородком. В такой идеально поместится фильтр противогазной маски.
   Торс защищают бронепластины, обтянутые плотной пятнистой тканью с нашитыми кармашками разгрузки. В некоторых местах ткань пожжена, на камуфляже белеют пятна застывшей пены. На широком армированном поясе болтаются массивные карабины, предназначенные, вероятно, для переноски боеприпасов или дополнительного снаряжения.
   Руки и ноги – словно запаяны в защитную оболочку – ребристую, толстую, но подвижную. Все это очень впечатляло. Подобных доспехов Борис у хэдхантеров еще не видел.
   «Рыцарь» рухнул под колеса бэтээра. Полежал неподвижно пару секунд. Потом начал подниматься. Сначала – на четвереньки.
   Борис, Дед, Корень и Шило молча наблюдали за ворочающимся возле машины монстром. Чем-то он напоминал гигантского клопа, упавшего на спину и пытающегося принять привычное положение.
   Хэд, освободивший «рыцаря», высунулся из верхнего люка и направил винтовку на окна торгового центра. Прикрывает, видать…
   Хэдхантер в доспехах, придерживаясь за выступы на широких протекторах, наконец, встал на ноги. Это далось ему нелегко. Бронекостюм явно был тяжелее защиты, в которой охотились остальные хэды. Но зато гораздо надежнее. То, что этот пятнистый уцелел в бэтээре при взрыве фугаски, о многом свидетельствовало.
   Имелось, впрочем, и еще одно немаловажное отличие: за хэдхантерским «рыцарем» не тянулся трос. Он не был прикован к машине.
   – Это еще что за терминатор такой? – наконец, обрел дар речи Корень. – Самый сознательный, что ли? Без поводка, вон, гуляет…
   – Хозяин, – с ненавистью процедил Дед. – Теперь ясно, кто командует всей этой пятнистой сворой.
   И поднял автомат.
   – Ты чего, Дед? – Корень уставился на него. – Сказал же, что патронов мало.
   – Сказал, – кивнул Дед, тщательно выцеливая жертву. – Мало. Но на такое дело их потратить не жалко.
   Грянул одиночный выстрел.
   Попал? Нет? Вроде бы пятнистый «рыцарь» покачнулся, но устоял на ногах.
   Еще один выстрел…
   «Рыцарь» отшатнулся к машине. Навалился на броню. И опять не упал.
   – Твою мать! – прорычал Дед.
   Щелкнул переключателем режима огня с одиночного на автоматический.
   Их позицию засекли. По прикрывавшему окно плакату, по подоконнику и по кирпичной кладке защелкали дротики хэдов. Но Дед так просто отступать не собирался.
   Короткая очередь…
   Борис, рискуя получить дротик в голову, наблюдал за происходящим через оптику. Он явственно различил, как пули порвали ткань бронника на груди и животе «рыцаря».
   Хэда сбило с ног. Но он еще шевелился.
   Вторая очередь – добивающая. И снова – попадание. И… сухой щелчок.
   Все! Боевых патронов в калаше Деда больше не было.
   От града дротиков пришлось укрываться за подоконником.
   В окно, пробив плакат, влетела газовая граната. Что ж, густое сизое облако слезоточки им сейчас даже на руку. Используя плотный газовые туман, как дымовую завесу, они сменили позицию.
   Борис не удержался – снова выглянул наружу.
   «Рыцарь» был жив. И не просто жив. Он снова поднимался на ноги. Как ни в чем не бывало.
   – Сука! – выругался у соседнего окна Корень. – У него бронекостюм автоматную пулю держит!
   Хозяин был защищен лучше своих рабов-охотников. Намного лучше.
   – Бэтээр! – крикнул Шило. – Еще один!
   По улице к торговому центру подползал второй бронетранспортер. За машиной бежала связка пехотинцев. Ну, вот и подмога к пятнистым подоспела…
   Ствол пеномета целил по торговому комплексу.
   – От окон! – крикнул Дед. – Отходим от окон! Быстро!
   Шило отступить не смог. Издав короткий, похожий на икоту звук, завалился на бок и сжался в комок. Из его шеи торчал красный хвостовик хэдхантерского дротика.
   Борис, Дед и Корень едва успели перебежать во внутреннюю галерею.
   Струя густой липкой пены хлестнула по окнам второго этажа. Густая пузырящаяся жижа ударила по витринам, стенам и потолку, растеклась по полу. Незалитыми остались лишь небольшие проходы, ведущие к широким простенкам между окон.
   Скрюченное тело Шило попало под струю. Беднягу накрыло с головой. Его теперь даже добивать не нужно: беспомощный и парализованный он через минуту-другую сам задохнется в затвердевающем пенистом болоте. И никак ведь уже не помочь. Хэдхантерского чудо-аэрозоля ни у кого нет. А соваться без него в пену – полнейшее безрассудство.
   Эх, Шило-Шило… Неплохой, в общем-то, парень. Был.
   Стрельба прекратилась. Дротики и гранаты в окна больше не залетали, пена не лилась. Насупило затишье. Какое-то уж очень подозрительное.
   – Гляньте, что там, на улице – велел Дед. – Только осторожнее, не вляпайтесь. А я пока прикину, где лучше стену проломить. Попробуем уйти.
   Дед вынул из гранатной сумки фугаску.
   Борис и Корень подкрались к простенкам по обе стороны особенно заляпанного окна.
   По краям, словно плотные исполосованные ножом шторы, свисали потеки застывающей пены. Прячась за ними, можно было видеть все, что творится снаружи, не опасаясь быть обнаруженным и не подставляясь под дротики. Главное не дотрагиваться до липких незастывших еще, чуть колышущихся «шторок».
   Подъехавший к торговому центру бэтээр заслонил подбитую машину. Брандспойт пеномета смотрел в окна второго этажа. Пятнистые готовились войти в здание. Два хэдхантерских «рыцаря» – второй вылез из подоспевшего на подмогу бронетранспортера – отцепляли хэдов-тресов от брони и прищелкивали концы их тросов к…
   Точно, к себе! К массивным карабинам на поясах.
   Вот, оказывается, для чего они нужны. Вот как хэдхантерские командиры контролируют своих охотников в пешем строю.
   «Рыцари»-хозяева орудовали небольшими вмонтированными в бронеперчатки ключами, Видимо, ключики были магнитными. Одного прикосновения хватало, чтобы открыть или, наоборот, запереть замок на креплении троса.
   Хозяева работали быстро. Хэды-тресы не сопротивлялись. Наоборот, всячески им помогали. Вставали, куда надо, поддерживали концы тросов, пока «рыцари» прикрепляли стальные поводки к поясам. Пятнистые рабы-охотники были очень хорошо вымуштрованы. К тому же одни рабы внимательно следили за другими.
   Каждый «рыцарь» взял трех бойцов. Получилось две связки по четыре человека в каждой. Всего восемь стволов. Видимо, этого было достаточно. По крайней мере, для начала.
   – Интересное кино, – пробормотал Борис. – А если кого-нибудь из подстрелят? Остальные что, потащат его за собой?
   – Зачем? – фыркнул Корень. – Отцепят и оставят до конца боя. Потом подберут. Если выживет.
   Логично… Хотя не все понятно.
   – А верхние этажи они как чистят? Если лифт не работает, хозяин в такой тяжеленной амуниции на высотку хрен поднимется.
   – Надо будет – тресы затащат, – пожал плечами Корень.
   В самом деле, хэды-тресы могли при необходимости использоваться и как тягловая скотинка.
   – Хотя, – добавил Корень, поразмыслив, – для зачистки верхних этажей проще спустить боевую группу с вертолета.
   Действительно, проще. О вертушках Борис как-то не подумал.
   Пятнистые тем временем направились к торговому центру. Штурмовую группу прикрывал бэтээр с пенометом и оставшиеся у машин стрелки. Хэдхантерские «рыцари» – типа, тяжелая пехота – двигались медленно и неуклюже. Ясное дело: в таком бронекостюмчике не побегаешь. Поэтому, наверное, «рыцари» и отсиживаются в бронетранспортерах до последнего – силы экономят.
   Зато охотники-тресы в легкой броне обладали достаточной свободой маневра, чтобы прикрывать и хозяина, и друг друга. При этом пятнистые рабы не имели возможности сбежать. Длинные тросы-поводки на катушках-ошейниках давали им ровно столько мобильности, сколько необходимо для выполнения боевой задачи, но не давали воли.
   Двое хэдов-тресов – по одному в каждой группе – были вооружены не только штурмовыми винтовками: за их спинами висели какие-то массивные инструменты непонятного предназначения. Что-то вроде перфораторов, только без дрелей и зубил, а с широким стволом-раструбом. Когда хэды успели вытащить свои «перфораторы» из бэтээров, Борис не заметил. И для чего нужны были эти штуки, он не знал.
   Однако в общих чертах уже было ясно, какой тактики придерживаются хэды при зачистке домов. В окружении легкой пехоты в здание вваливается живой танк, которому не страшны даже автоматные пули – и все. И ничего уже не поделаешь.
   За спиной, где-то в глубине торговой галереи, прогремел взрыв. Дед пробивает проход фугаской… Интересно, пробил ли?
   Борис и Корень отступили от окна. Отошли к Деду. Тот ждал в самом конце галереи у дымящейся дыры в стене. Ну, вот и выход! Вот их путь к спасению!
   Только Дед ведет себя как-то странно. Сел на пол. С каким-то обреченным видом привалился спиной к стене. Как будто никуда уже не спешит.
   – Ну? – не выдержал Корень. – Уходим, что ли?
   – Не получится, – угрюмо ответил Дед.
   – В чем дело? – Корень подобрался.
   – Сами посмотрите, – Дед мотнул головой в сторону пробитой бреши.
   Борис и Корень протиснулись в дыру.
   Они оказались в темной тесной комнатушке с узкими пластиковыми нарами и разбитым взрывом унитазом. Больше здесь ничего не было. Вообще. Даже окон. Только голые стены, низкий потолок да массивная сейфовая дверь – стальная, вся в заклепках, с «кормушкой» и небольшим смотровым отверстием, закрытым задвижкой с той стороны. Больше всего комната походила на тюремную камеру. Хотя, по сравнению с ней, даже гладиаторские «номера» в колизее могли показаться президентским люксом пятизвездочного отеля.
   – Что это? – спросил Борис.
   – Чей-то домашний карцер для тресов, – процедил Корень.
   Он подошел к двери, навалился, попробовал открыть.
   Не смог. Тяжелая стальная дверь была заперта. Снаружи, разумеется. Изнутри карцерные двери не запираются и уж тем более не отпираются. Изнутри на этой двери не было даже ручки.
   Корень в сердцах громыхнул кулаком по металлу. Дверь отозвалась протяжным гулким звуком.
   В пролом заглянул Дед:
   – Не долбись зря. Я уже пробовал открыть. Бесполезно.
   – Дед, ты же последнюю фугаску потратил! – прорычал Корень. Он дышал тяжело и шумно, глаза за окулярами противогаза наливались кровью. – Мы теперь в ловушке! Из-за тебя!
   – Откуда я знал, что за стеной карцер? – огрызнулся Дед.
   – У тебя ведь еще «орех» есть? Дай сюда, – потребовал Корень.
   – Перестань, Корень. Для такой двери осколки – как горох. Ничего не выйдет.
   Дед был прав: массивную сейфовую дверь осколочной гранатой не взять.
   – Дай, говорю! – не унимался Корень. – Попробуем хотя бы!
   – Да я лучше всех нас подорву здесь к едрене фене! – вспылил Дед. – Проку больше будет. Мучений – меньше.
   Он, действительно, вытащил из гранатной сумки «орешек» и с недвусмысленным видом взялся за кольцо.
   А что если и правда – подорвет?
   – Мать твою! – Корень снова припечатал по двери кулаком.
   – Слушайте, хватит херней страдать, а?! – не выдержал Борис. – Хэды скоро на этаж полезут, а вы тут разборки устраиваете.

Глава 43

   Они заняли позицию напротив дыры в стене, у края торговой галереи. Хорошее место: из-за прилавков можно было наблюдать за галереей, а сквозь щели между пластинами ограждения просматривался весь первый этаж торгового центра. В том числе и та его часть, что была отделена прозрачной пластиковой перегородкой.
   Хэды, кстати, уже хозяйничали там вовсю.
   Расстреляв парализующими дротиками бойцов Хорька, увязших в пене, они при помощи аэрозольных баллончиков освободили добычу и вытаскивали скорченные тела диких наружу. Для тресовозки.
   Пока одна четверка возилась на первом этаже, вторая – подошла к пластиковой стене, за которой был выход на эскалатор. Будут взрывать стену? Дверь-то завалена.
   Охотник-трес с «перфоратором» за спиной положил винтовку на пол и взял в руки свой странный инструмент. Приложил широким ствольным выступом к толстому пластику…
   Раздался негромкий, противный звук. Сквозь пронзительный скрипуче-свистящий фон послышался частый-частый стрекот. Словно заработал с бешенной скоростью миниатюрный отбойный молоток.
   В прозрачной стене появилась трещина. Хэд провел «перфоратором» по преграде, очерчивая контур. Хрясь! И прочный пластик посыпался, как оконное стекло под ударом булыжника. В стене образовалась дыра с неровными краями. Достаточно широкая для того, чтобы в нее мог пройти тяжелый пехотинец хэдхантерской группы зачистки.
   Вот, оказывается, чем хэды высаживают теперь двери и ломают стены! Фугаски-липучки – это уже вчерашний день. Теперь в ходу ручные тараны. А что? Никакой леталки и никакого риска для ценной добычи… У-у-у, гуманисты, мать их!
   Вскоре хэдхантеры поднимались по неработающему эскалатору.
   На второй этаж вбежал один пятнистый. Пригнулся, замер. Прощупывает стволом правую сторону торговой галереи.
   Сразу за ним появился следующий хэд. Этот контролирует левую.
   Борис через щель ограждения глянул на эскалатор.
   Третий хэдхантер следовал позади «рыцаря» в пятнистых доспехах и наблюдал за вторым этажом. Выжидает – не высунется ли кто-нибудь из-за ограждения.
   «Рыцарь» поднимался наверх, тяжело переставляя бронированные ноги.
   А вот уже вся связка движется в их сторону – к пробитой фугаской бреши в стене. Два хэды перебегают от укрытия к укрытию по флангам. Один, пятясь задом, прикрывает тыл. Неуклюжий «рыцарь» идет посередке, не прячась. Хэды-тресы то увеличивают, то сокращают дистанцию. Бесшумно скользят в катушках тонкие прочные тросы, связывающие охотников с хозяином.
   – Внимание, – чуть слышно прошептал Дед. – Кидаю гранату.
   Бросок был быстрым и точным: хэдхантерские дротики не успели зацепить мелькнувшую руку Деда.
   Борис услышал стук гранаты об пол. «Орешек» подкатился к командиру хэдхантеров. Ткнулся в бронированный сапог.
   Взрыв…
   Граната разорвалась буквально под ногами пятнистого «рыцаря». Осколками засыпало всех четверых хэдов. А осколки – это все-таки не шприц-ампулы и не дротики. От них нужна серьезная защита.
   Узкая галерея не позволяла пятнистым разойтись на всю длину тросов. И вот пожалуйста: двое наповал, один, тяжелораненый, с окровавленной мордой под разбитым забралом каски, еще дергается и орет от боли.
   Густой сноп осколков свалил и хэдхантерского «рыцаря». Увы, только свалил. Словно пьяная черепаха тот ворочался на полу, пытаясь отстегнуть от пояса тросы и встать. Его винтовка раскололась. Оружие, в отличие от своего хозяина, не было защищено броней.
   Дымное облачко еще висело в галерее, когда они втроем подскочили к связке пятнистых. Дед всадил из подствольника шприц-ампулу в лицо раненного хэда-треса. Корень с разбега прыгнул на оглушенного «рыцаря», не дав ему подняться. Правильно: если «рыцарь» встанет, то расправится с ними голыми руками. Один удар бронированной перчатки – и длительная отключка обеспечена без всякого парализатора.
   Навалившись на противника сверху, Корень ковырнул ножом под шлем. Раз ковырнул, второй, третий…
   Получалось не очень. Защита у бронированного монстра была что надо.
   А если попробовать так…
   Борис подхватил «перфоратор», которым пятнистые разбили пластиковую стену.
   – Корень, в сторону!
   Корень все понял. Скатился с «рыцаря».
   А тот словно ждал этого момента: сразу начал подниматься. Сначала – на четвереньки.
   Борис помедлил, разбираясь с незнакомым инструментом. Под рукоятью для правой руки имелся спусковой крючок, как на калаше. Но когда Борис нажал на него, ничего не произошло. Видимо, где-то имелся еще и предохранитель. Но где?
   Вот эта ручка, что ли? Нет, это – другое, это больше похоже на регулировку мощности. Он крутнул ее на «макс». Пусть будет по максимуму!
   Но где же этот хренов предохранитель-то?!
   – Берест, чего тормозишь?! – рявкнул Корень.
   Пнул «рыцаря» под ребра, стараясь снова повалить. Да какое там! О такую броню только ноги отбивать.
   Ага, вот он, родимый! Борис нашел, что искал. Маленький неприметный рычажок был спрятан в выемке под ствольным выступом «перфоратора». Борис утопил его. Снова нажал на спуск.
   Инструмент в руках сильно завибрировал. Тупой раструб ствола повело вверх. Что-то неуловимо замелькало на конце широкого ствола-отбойника. По ушам ударил заунывный протяжный звук, от которого заныли зубы.
   Заработало!
   Хэдхантерский «рыцарь», уже поднявшийся на ноги, тоже услышал шум и почуял неладное. Повернулся к Борису.
   За прозрачной пластиной бронестекла Борис увидел испуганные глаза. Еще взгляд зацепился за небольшой выступ над смотровой прорезью. Маленькое толстое выпуклое стеклышко на пятнистом металле. Похоже на защитный пуленепробиваемый колпачок. Для чего? Для третьего глаза?
   Для объектива – вот для чего! Похоже, в шлем встроена миниатюрная камера. Хэдхантерское начальство следит за действиями своих офицеров…
   «Рыцарь» занес руку для удара.
   Это было последнее, что он успел сделать.
   Борис ткнул стволом «перфоратора» в шлем и снова нажал на спуск.
   Машинка была мощнейшая. Хоть и действовала она лишь при непосредственном контакте с объектом, эффект превзошел все ожидания.
   Броня, защищавшая хэдхантера от пуль и осколков, не спасла его от ручного мини-тарана, предназначенного для проламывания стен.
   Шлем попросту снесло. Вместе с головой. Треснувший, помятый, с разбитым бронестеклом и раздавленным черепом внутри, он закатился под прилавок.
   Что ж, одной «ушастой валютой» меньше.
   Безголовый «рыцарь» с грохотом упал навзничь. Галерею забрызгал кровавый фонтан.
   – Них-х-хрена себе! – изумленно выдохнул Корень.
   С окровавленной шеи «рыцаря» соскользнул смятый ошейник. Знакомый такой ошейничек. Массивный, широкий. Гладиаторский.
   А значит…
   Борис ошарашено уставился на ошейник.
   Значит, никакой это не хозяин. Этот пятнистый – тоже трес! Раб! Как и те хэды на тросах-поводках.
   Открылся еще один кусочек правды. Выходило так, что хэдхантерских командиров-«рыцарей» тоже кто-то держит на поводке. Только на более длинном. При помощи камеры слежения и контролирующего ошейника. За неисполнение приказа, за неудачную охотничью операцию, за неоправданные потери, за нерасторопность, за попытку побега, за любое подозрительное действие – получи, товарищ командир, по шее. Жгучим импульсом.
   М-да, с такой колодкой на плечах поневоле станешь идеальным служакой. Странно только, почему эти ошейники не надели на всех хэдов? Тогда можно было бы обойтись без тросов. Хотя… Хотя ничего странного в этом, пожалуй, нет.
   Раньше ведь их тоже носили только гладиаторы, а не все тресы поголовно. Такие ошейнички – высокотехнологичная вещь и довольно дорогая. К тому же управлять во время большой охоты всеми хэдами сразу весьма затруднительно. Гораздо проще контролировать только командиров, возложив на их плечи контроль за подчиненными.
   А кстати, кто контролирует «рыцарей» сейчас? Кто держит пульты и нажимает на кнопки? Насколько мог судить Борис по своему гладиаторскому опыту, активировать ошейники на большой дистанции нельзя. Устроители охоты должны быть где-то рядом. Скорее всего, они кружат над городом на вертушках.
   – Хорошенькое дело! – Дед пихнул «рыцарский» ошейник ногой. – И что бы это значило?
   Борис не стал объяснять. Некогда.
   – Пошли! – с хэдхантерским тараном-«перфораторам» наперевес он направился к пролому в стене.
   – Куда, Берест?! – крикнул Корень. – Мы там не пройдем!
   – С этим, – Борис, не оборачиваясь, тряхнул трофеем, – мы пройдем везде. Если поторопимся.
   А поспешить, действительно, стоило. К эскалатору подходила вторая группа хэдов. Вторая связка, вернее.
   Борис снова вошел в темный карцер с запертой дверью.

Глава 44

   – По косякам бей, Берест, – посоветовал Дед. – Все лучше, чем сплошной металл долбить.
   Ох, уж эти советчики под руку!
   Борис, впрочем, послушался Деда. Приложил хэдхантерский инструмент к правому косяку, возле замочной скважины.
   – Скорее! – поторопил Корень, наблюдавший за торговой галереей. – Пятнистые уже на эскалаторе.
   Борис нажал на спуск.
   Тонкий звенящий звук, знакомая вибрация. Частые удары ствола-отбойника… Словно толстенная игла великанской швейной машинки разворотила стальной косяк, часть двери и вышибла замок.
   Однако штыри сейфового крепежа не давали двери открыться.
   Борис провел включенным инструментом вдоль косяков, сбил запорные штыри и массивные петли.
   Искореженная дверь с грохотом вывалилась из проема.
   Какая хорошая все же вещь этот хэдхантерский таранчик! Борис забросил «перфоратор» за плечо вместе с трофейной винтовкой. Может, еще пригодится.
   – Хэды в галерее! – сообщил Корень.
   И едва успел увернуться от пролетевшего мимо дротика.
   – Бежим! – Дед первым нырнул из карцера в пустой дверной проем.
   Борис и Корень последовали за ним.
   Они очутились в просторной роскошно обставленной и неразграбленной еще трехкомнатной квартире. Дорогая мебель, ковры и картины, дубовый паркет, навороченный сплит, плазма на полстены… Ну да, тот, кто соорудил себе карцер для домашних тресов, мог, наверное, позволить себе такое.
   Впрочем, завидовать чужой красивой жизни времени не было. Они заметались по квартире.
   Входная дверь? Ага, вот она. Заперта!
   Не проблема. Отбойник «перфоратора» – к замку. Нажать на спуск. Дверь распахнулась, словно от направленного взрыва.
   Лестничная площадка. Спуск вниз. Подъездная дверь. Открыта…
   Улица. Широкая, безлюдная.
   На ходу сорвав противогазы – так надольше хватит дыхалки – они припустили по ней, как сбежавшие психи. Сейчас их единственным преимуществом была скорость. Хэдхантеры на поводках, тащившие за собой неповоротливого пятнистого «рыцаря», наверное, только-только входят в квартиру.
   Они оторвались. «Ох, и достанется же кому-то за потерянных хэдов и упущенную добычу», – со злорадством подумал Борис. Однако расслабляться еще было рано. Уйдя от одних пятнистых, они вполне могли напороться на других.
   – Туда! – крикнул на бегу Дед, сворачивая вправо. – Там наши… Должны быть… Рядом совсем…
   Да уж, рядом! Совсем!
   Пару кварталов по прямой и снова поворот. Еще три или четыре квартала. Опять поворот.
   Перебежать улицу, свернуть в переулок, пересечь площадь… И опять два немаленьких квартала. Наискосок…
   Борис, Дед и Корень старались двигаться быстро, но осторожно, по-над стеночкой, озираясь вокруг. Они успели укрыться от пролетевшей над крышами вертушки, вовремя спрятались и пропустили легкий броневичок с полудюжиной хэдов на броне.
   Обещанных Дедом «наших» нашли возле высотного офисного здания, похожего на башню. На тротуаре рядком лежали несколько скрюченных тел. В каждом – по три-четыре дырки от дротиков. Видимо, небольшая группа диких, засевших в «башне», вступила в боевой контакт с хэдхантерами. Пятнистые зачистили территорию, вытащили добычу, оставили для тресовозок, а сами двинулись дальше.
   Корень достал нож, но добить парализованных не успел.
   Послышался шум приближающегося вертолета.
   – Быстро в дом, – велел Дед.
   Втолкнул Корня в подъезд. Борис вбежал сам. Они укрылись на первом этаже в офисе с высаженной дверью и разбитыми окнами. Здесь должно быть безопаснее, чем на улице. Вряд ли хэды станут повторно проверять уже зачищенное здание.
   Вертушка улетела. На улице появилась тресовозка. Похоже, вертолет направлял ее по маршруту, на котором можно было подобрать подстреленных диких.
   Передвижная тюрьма двигалась медленно. По обе стороны шли прикованные к бортам хэды. Стволы винтовок опущены. Пятнистые не ждали нападения на зачищенных улицах. Здесь они не охотились, а собирали трофеи.
   Трес-транспорт свернул к офисной «башне».
   Дверь в коробе-салоне была открыта. Хэды действовали быстро и слажено. Добычу загружали на ходу, не останавливаясь. Подняли лежавшие на тротуаре тела, передали в машину. Чьи-то руки подхватили парализованных диких и затащили внутрь.
   Рабы собирали рабов. Как мусор.
   – Хреново, – пробормотал Корень. – Совсем хреново.
   Ему не ответили.
   Транспорт скрылся из виду.
   – Подождем, пока тресовозка отъедет подальше, и будем пробираться к колизею, – распорядился Дед.
   Корень недовольно фыркнул:
   – А я так думаю, нам нужно убираться из города. Первая волна пятнистых уже прошла. Пока хэды продолжают наступление, можно попробовать просочиться. Потом из Ставродара точно никого не выпустят.
   – Мы идем к колизею, Корень, – негромко, но твердо произнес Дед.
   – Не идем, – покачал головой Корень. – Колизей – это большая ловушка. Ты хочешь запереть там себя и нас?
   – Вообще-то, здесь приказываю я, – напомнил Дед.
   – Хватит, наприказывался уже!
   Корень направил в их сторону трофейную винтовку. Ого, а это уже серьезно!
   Дед замолчал. Он явно не ожидал такого расклада. Борис вообще-то тоже.
   – Дернетесь – стрельну, – предупредил Корень.
   Можно подумать, если они не будут дергаться, Корень не станет стрелять. Но все равно не рыпнешься ведь уже. Поздно… Он первым взял их на прицел.
   – Корень, я представитель Вана и Союза, – сухо и отчетливо сказал Дед.
   – А мне плевать! – да, похоже, Корень принял решение и отступать от своего не собирался. – И на тебя плевать, и на Вана, и на Союз.
   – Что?! – Дед прищурился. – Что ты сказал?
   Казалось, он не верит собственным ушам.
   Корень усмехнулся.
   – Ты еще не понял, Дед? Власть меняется. Союзу каюк. Против новой хэдхантерской армии твой Ван не устоит. Он не запугает хэдов, потому что хэды, как и прочие тресы, теперь боятся только своих хозяев. Он не остановит их, потому что охотникам в ошейниках просто не позволят прекратить охоту, пока не будут переловлены все дикие.
   Корень говорил и действовал. Держа на прицеле Деда и Бориса, он одной рукой отсоединил и сунул в карман магазин от винтовки Бориса и вынул из ее подствольника единственную остававшуюся там газовую гранату. Затем повесил на плечо калаш Деда.
   – Ты же не слепой, Дед. Сам видишь, что происходит на улицах. Неужели до тебя не доходит? Теперь все – как раньше. Каждый снова сам за себя. Только так еще можно спастись. Попытаться, во всяком случае. Может, и получиться.
   – И что потом? – холодно спросил Дед. – Как ты собираешься жить дальше, Корень? Как будешь выживать без Союза? Уподобишься трупожорам?
   Корень дернулся, словно от удара, но быстро совладал с собой.
   – Как-нибудь выживу, – процедил он. – В конце концов, лучше уж стать трупожором, чем тресом.
   Борис вспомнил, как Корень расправлялся с очкастым каннибалом. Сколько ненависти было тогда, сколько жестокости. Ох, быстро же люди перерождаются, когда вокруг меняются обстоятельства.
   – Ну, так что, Дед, предпочитаешь остаться с Ваном? Последний раз спрашиваю.
   Дед не ответил.
   – Понятно, – вздохнул Корень. – Жаль. Втроем шансов выбраться отсюда было бы больше, чем у одного или двоих.
   У двоих? Дед по-прежнему молчал, но смотрел он теперь на Бориса. Корень тоже бросил в его сторону быстрый колючий взгляд.
   – Берест, ну а ты как? Со мной?
   Времени на размышление Борис взял немного. Меньше секунды. Собственно еще прежде, чем Корень задал вопрос, он уже знал, как поступать.
   – Да, – Борис поднял свою разряженную винтовку и встал рядом с Корнем. – Я с тобой.
   Дед наблюдал за ними сквозь холодный прищур.
   – А как же твоя Натаха, Берест? – спросил он.
   – На нее положил глаз твой Ван, – соврал Борис. – Мне там ловить нечего.
   – Вот как? – Корень осклабился. – Все лучшее Вану, да? Как всегда… Что ж, ты сделал правильный выбор, Берест. А то я уж собирался с тобой поквитаться. Согласись, было за что. Руки так и чесались. Ну да ладно, кто прошлое помянет… Проехали, короче. А тебе Дед, счастливо оставаться.
   Чтобы выстрелить в Деда, Корень отвел взгляд от Бориса. Этим он и воспользовался.
   Борис бил без замаха, но быстро и сильно.
   Приклад винтовки, описав в воздухе короткую дугу, обрушился на висок Корня. Дротик был выпущен мгновением позже. А потому в цель не попал. Парализующая игла с красным оперением отскочила от стены за головой Деда.
   Корень упал, как срубленный. Даже с крепкой головой такой удар не выдержать.
   Дед шумно выдохнул. Утер со лба выступившие капельки пота. Вытащил нож.
   – Не будем оставлять тресов. Ван приказал…
   Горло Корню он перерезал в одно движение. И умудрился при этом даже не заляпаться кровью.
   Дед поднял винтовку убитого.
   – Знаешь, а я ведь почти усомнился в тебе, Берест. Почти поверил, что ты пойдешь за Корнем. А предательство, как видишь, штука неожиданная и непредсказуемая. В общем, спасибо, что решил эту нашу проблемку.
   – Не за что, – буркнул Борис. – Ты прав: мне нужно вернуться к Наташке. Зря женились, что ли.
   Дед сочувствующе вздохнул:
   – Извини, не получится.
   – Что?
   – Вернуться к ней у тебя не получится.
   – Не понял? – Борис напрягся, почувствовав неладное.
   – Ван, действительно, положил глаз на твою Натаху. Не волнуйся, не в том смысле. Ему зачем-то позарез нужен спец по Коллектору. Но ему не нужно, чтобы вокруг этого спеца крутились советчики, дающие плохие советы. Так мне объяснили…

Глава 45

   Вот в чем дело. Вот какие последние наставления давал Ухо Деду, прежде чем отправить их на коллекторную заставу.
   Выходит, тот спор из-за схемы Коллектора не прошел даром. Ох, и нехорошо же аукнулся тот спор…
   Борис смотрел на Деда. В правой руке тот держал направленную на него винтовку. И в его винтовке, в отличие от оружия Бориса, торчал прозрачный магазин с дротиками. Окровавленный нож Дед не прятал тоже. Он просто переложил его в левую руку. Все будет, как с Корнем: сначала парализующий дротик, потом – ножом по горлу.
   В самом деле, предательство бывает о-о-очень непредсказуемым. Хотя в данном случае, это больше похоже на собачью преданность.
   – Ван приказал от меня избавиться? – спросил Борис.
   Уже зная ответ.
   – Да, – кивнул Дед. – Если хэды не завалят. Думаешь, почему тебя отправили на дальнюю заставу? Убирать тебя при Натахе Ван не хотел. Она все-таки девица с характером. Могла взбрыкнуть и отказаться от сотрудничества. А так все спишется на пятнистых.
   Борис усмехнулся:
   – Надо же… А меня Ван попросил разведать, что у хэдов появилось новенького после реорганизации. И вроде бы его слова звучали убедительно.
   – Брось, – поморщился Дед. – Это мог сделать любой, кто достаточно долго имел дело с хэдами. Я, например.
   Наверное, да. Наверное, мог. Наверное, вовсе не обязательно быть бывшим пятнистым, чтобы понять суть произошедшей в хэдхантерских рядах реорганизации. Достаточно быть просто диким с большим стажем.
   – Хотя Ван велел к тебе прислушиваться, – после недолгой паузы добавил Дед. – Если тебя это утешит. Ты извини, Берест, я-то лично против тебя ничего не имею, но твое возращение не входит в планы Вана. А мертвые не возвращаются.
   – Ну и чего ты ждал? – спросил Борис. – Почему не избавился от меня раньше? Столько удобных моментов было.
   – А зачем спешить? – пожал плечами Дед. – Ты парень боевой. Когда нас обложили хэды, с тобой выбраться было проще, чем без тебя.
   Ясно. Его просто использовали, как временного соратника. Использовали, чтобы затем прикончить.
   – И потом… Я ведь сказал, что Ван велел прислушиваться к твоим суждениям о хэдах. Но думаю, ничего нового ты о них уже не расскажешь. Я прав?
   Вообще-то, нет. Кое-что Борис рассказать еще мог. Кое-что очень важное. И именно о хэдах. Вернее об одном из них. Бывшем.
   Конечно, Ухо предупреждал его, что за обвинения против Вана, можно поплатиться жизнью. Но ведь его жизнь и так уже ничего не стоит. И кто знает, может быть, все же удастся хоть немного поколебать веру Деда в Вана? Дед не казался Борису тупым фанатиком. Дед, когда нужно, мог работать и своей головой.
   В любом случае промолчать сейчас и просто дать себя прикончить было бы по меньшей мере глупо.
   – Дед, ты вообще знаешь, кто такой Ван? – с застывшей кривой улыбкой спросил он.
   – Глава Союза, – пожал плечами Дед.
   – Нет, я не о том. Знаешь ли ты, кем он был раньше, до того, как примкнул к диким?
   Дед посмотрел ему в глаза.
   – Знаю…
   И тоже улыбнулся.
   – Хэдом.
   Борис осекся. Две или три секунды он смотрел на Деда, прежде чем вновь обрел дар речи.
   – Так ты… Ты знаешь? Ты знал это? Откуда?
   – Это я отсек ему ухо.
   – Как?! Когда?!
   – Давно. Когда хэдхантерские рейды только начинались. Он был хэдом, я был диким. Шла охота. С Вана сбили каску. А у меня был тесак. Мне тогда повезло – я не попал в тресовозку. Ему повезло тоже. Он остался жив. Но я его запомнил. У меня отличная память на лица.
   – А он тебя? – задал Борис закономерный вопрос. – Он тебя запомнил?
   – Вряд ли. Хотя наверняка не скажу. Мы с ним это никогда не обсуждали. Иногда мне кажется, что он тоже знает меня. И догадывается, что я знаю о его прошлом. Но если дело обстоит так, то, надеюсь, от этого он ценит мою преданность еще больше. Такую преданность ведь не нужно доказывать.
   Это прозвучало как хвастовство. И было бы чем хвастаться!
   Борис тряхнул головой.
   – Я не понимаю! Если ты с самого начала знал, кто создает Союз, то почему поддержал этого человека?
   – Потому что не было другой кандидатуры, способной сделать то, что сделал он. Видишь ли, Берест, когда Ван сумел пробиться в вожди и возглавить один из сильнейших кланов, я решил, что он относится к тому типу людей, которые умеют добиваться своего при любых обстоятельствах. А карабкаясь к вершинам, такие люди вытягивают из бездны других. Я решил подождать. Я послушал, что он говорит, и посмотрел, что он делает. Я понял, что у нас одна цель: выжить, не попасть в хэдхантерскую тресовозку и изгнать пятнистых. Ну а до тех пор, пока нам по пути, какой смысл ворошить прошлое? Теперь ты понимаешь, Берест?
   Борис кивнул. Кажется, он понимал.
   – Ну а сейчас? Почему ты верен ему сейчас?
   – Я же объясняю тебе: Ван из тех людей, которые выберутся из любых неприятностей.
   – Думаешь, он сможет отбить штурм?
   – Едва ли, – с сожалением покачал головой Дед. – Тут Корень прав: остановить хэдов, на которых надеты трес-ошейники не получится. Но у Вана наверняка уже есть план, как спастись самому. И я рассчитываю оказаться в этот момент поближе к нему. Возможно, тогда мне тоже удастся уцелеть. В конце концов, по-настоящему верные люди нужны всем и всегда.
   – Верные люди или рабы?
   Определенно, что-то рабское было в этой слепой вере в Вана.
   – Каждый из нас чей-то раб, – пожал плечами Дед. – Только рабство бывает разным. Разной степени свободы, скажем так…
   Борис фыркнул:
   – Дед, слушай, тебе ошейник, часом, не жмет, нет?
   – Не понял? – Дед нахмурился. – Какой ошейник?
   – А тот, который ты сам на себя нацепил и даже не заметил этого.
   – Да пошел ты, Берест! Что-то я с тобой разговорился не по делу.
   Дед поднял винтовку. Он выбрал идеальную позицию: расстояние было недостаточно большим, чтобы увернуться от дротика, но и не таким маленьким, чтобы лезть в рукопашную. Шансов у Бориса практически не было.
   И только взрыв, неожиданно прогремевший на улице неподалеку от их укрытия, помешал поставить в этой беседе точку.
   Дед отвлекся лишь на долю мгновения. Непроизвольно скользнул взглядом по разбитому окну.
   Этого хватило. Борис, пригнувшись, кинулся на Деда. Тот выстрелил. Дротик пролетел над головой, мазнув по волосам жесткой щеткой хвостовика.
   Возможно, если бы Дед держал непривычное ему оружие двумя руками, то послал бы дротик точнее. А так…
   Борис подскочил на расстояние удара и, что было, сил саданул снизу своей винтовкой по стволу Деда. Одной рукой тот удержать оружие Корня не смог. Винтовка выпала.
   Дед отскочил в сторону, перебросив нож в правую руку. Поднять винтовку, снаряженную дротиками, он, конечно, не даст.
   Борис перехватил свое оружие за ствол, как дубинку. На секунду они замерли друг против друга, оценивая свои шансы и шансы противника. Приклад против ножа…
   А где-то совсем рядом, всего в двух-трех кварталах отсюда, слышалась стрельба. Грохот самопала, одиночный ружейный выстрел, короткая автоматная очередь…
   Стреляли дикие. Значит, кто-то еще оставался в этом районе. Значит, не всех хэды погрузили в свои тресовозки.
   Впрочем, пока Борис старался об этом не думать. Сейчас он старался думать только о Деде. Это было важнее.
   Дед дкрнулся вправо…
   Ложный маневр!
   И тут же подался влево. Выбросил руку с ножом вперед. Борис взмахнул винтовкой. Все-таки его оружие оказалось более действенным и эффективным. Просто потому что длиннее.
   Удар пришелся по руке противника. Выбитый нож звякнул об пол.
   Дед пригнулся, пытаясь дотянуться до клинка. И получил прикладом в лицо. Упал.
   Не теряя времени, Борис бросил свое оружие и поднял винтовку Корня. Направил ствол на Деда. И правильно сделал. Нокаут оказался непродолжительным: Дед уже поднимался.
   Борис нажал на спусковой крючок.
   Парализующий дротик вошел Деду в живот. Дед всхрипнул, скорчился на полу…
   Добить? Борис бросил взгляд на окровавленный нож. Ладно, пусть живет, гад. Ван приказал не оставлять тресов. Но кто такой ему этот Ван? Особенно сейчас, после признаний Деда.
   Борис решил не уподобляться верным слугам Уха. Он просто выволок Деда на тротуар и оставил там. Одним тресом больше, одним – меньше, какая разница. Пусть теперь хэды решают, что с ним делать. Может быть, для Деда трес-рабство станет наказанием похуже смерти. А может, нет.
   Стрельба на улице прекратилась. Борис решил посмотреть, чем закончилась стычка. Если очень повезет, на месте боя можно будет разжиться нормальным оружием или боеприпасами к трофейной винтовке. Он осторожно направился в ту сторону, откуда еще минуту назад звучали выстрелы. Укрываясь за домами и машинами, добрался до ближайшего перекрестка, выглянул из-за поваленного газетного киоска с разбитыми стеклами…

Глава 46

   У тротуара, неподалеку от вскрытого коллекторного колодца, горела тресовозка. Кабина была искорежена взрывом фугаски. Из открытой дверцы и из забранных решеткой окон фургона вырывались языки пламени. Туда, судя по всему, забросили не одну зажигательную бутылку. Ветер доносил запах дыма и паленого мяса.
   Видимо, атака была неожиданной для хэдхантеров. И хэды отбиться не смогли.
   Вокруг тресовозки в лужах крови лежали тела пятнистых, прикованных к транспорту, и несколько диких, попавших под парализующие дротики. Остальные нападавшие деловито суетились на месте стычки. Одни собирали оружие. Другие резали головы мертвым хэдам и добивали своих парализованных соратников. «Ван приказал…»
   Часть дикарей была в противогазах, но кое-кто уже снял резиновые маски за ненадобностью. Сейчас в них не было нужды: сопровождавшие тресовозку хэды то ли не успели использовать слезоточивый газ, то ли не сочли нужным применять его против противника в противогазах. А подмога к трес-транспорту пока не подошла. Если ее вообще успели вызвать.
   Борис, не высовываясь, наблюдал за происходящим. Судя по всему, на тресовозку напали гвардейцы Уха. По крайней мере, он узнал нескольких бойцов без противогазов. Выходить к ним после того, что рассказал Дед, особого желания не возникало. Но и оставаться одному в этой части города, где хозяйничают хэдхантеры, тоже не хотелось. Возможно, Корень прав: нужно попытаться покинуть Ставродар.
   Но как же тогда Наташка? Борис слишком привязался к чернявой, чтобы вот так просто взять и уйти. Он пребывал в замешательстве, не зная, что делать и как поступить.
   А дикие уже спускали добытые трофеи в колодец накопителя. Судя по всему, гвардейцы Уха пробрались в тыл хэдам через Коллектор и теперь хотят так же незаметно уйти. Стоп! Но если они используют запутанные подземные лабиринты, значит…
   Борис обратил внимание на одинокую щупленькую фигурку. Невысокий дикарь в противогазе держался чуть в стороне от остальных и прохаживался неподалеку от его укрытия. Этот дикий был без оружия. Или не дикий? Или дикая? Маленький росточек, растрепанные чернявые волосы над резиновой маской, закрывшей лицо, знакомая походка… Борис напрягся. Наташка?
   Только она знала тоннели Коллектора, как свои пять пальцев, и только она могла быть проводником у этой штурмовой группы.
   Ну да, так и есть!
   Человек, за которым напряженно следил Борис, снял противогаз. Под резиной было знакомое милое лицо. Раскрасневшееся и встревоженное. Наташка озиралась по сторонам. Но не так, как другие дикари, высматривавшие через прицел противника, который мог появиться в любую секунду. Нет, она словно искала что-то. Или кого-то.
   Здесь, неподалеку от коллекторной заставы, Наташка могла искать только его, Бориса.
   И он решил рискнуть.
   – Наташа! – позвал Борис.
   И вышел из-за поваленного киоска.
   С полдюжины стволов – автоматы, ружья и трофейные пневматические винтовки – дернулись в его сторону.
   – Не стрелять! – звонко крикнула Наташка. – Не сметь!
   Еще один дикий снял противогаз и подошел к ней. Ухо! И он тоже здесь. А вот это плохо, очень плохо. Хотя… Помнится, Дед говорил, что Ван не хотел избавляться от Бориса при Наташке. И вряд ли он станет делать это сейчас.
   Гвардейцы Уха выжидающе смотрели на своего вожака.
   – Не стрелять, – наконец, сказал тот.
   Кажется, без особой охоты.
   Стволы опустились.
   Наташка шагнула было к Борису, но Ухо удержал ее за руку:
   – Ступай к Коллектору, – велел он.
   Наташка не сдвинулась с места.
   – Мы с Берестом скоро придем, – пообещал Ухо.
   И повернулся к гвардейцам:
   – Все в Коллектор. Уходим. Уведите девчонку.
   Затем Ухо обратился к Борису:
   – А ты задержись на минутку, Берест. Поговорить надо.
   Борис усмехнулся:
   – Ну, если только поговорить…
   Дикие спускались в накопитель. Кто-то из гвардейцев подвел к колодцу Наташку. Однако вниз она не полезла. Отпихнула сунувшегося к ней гвардейца. Повернулась спиной к колодцу. Стоит. Ждет. Смотрит. На них с Ухо.
   – Уцелел, значит, да, Берест? – Ухо сверлил его глазами.
   – Ты разочарован?
   Ухо только многозначительно хмыкнул в ответ.
   – Хотел меня убрать? Я все знаю.
   – Я знаю, что ты знаешь, – кивнул Ухо. – Раз ты жив, а Дед нет, значит, знаешь.
   – И что ты будешь теперь делать?
   – А что будешь делать ты, Берест? Расскажешь ей? – Ухо кивнул на Наташку.
   – Что мне помешает? При ней ты меня в расход не пустишь. Тебе нужна ее м-м-м… лояльность.
   – Если очень надо будет – пущу, – заверил его Ухо. – Но ты прав, сейчас это было бы неразумно. Однако и тебе лучше прикусить язык.
   – Правда?
   – Пойми одну простую вещь, Берест. Если ты настроишь свою дорогую женушку против меня, и она не захочет мне помогать, то придется принуждать ее к этому силой. Тебе оно надо?
   – Наташка не из тех, кто легко поддается принуждению.
   – Смею тебя заверить, Берест, принуждению поддаются все. Ну а если же с девчонкой все-таки возникнут проблемы, она просто перестанет быть нужной. А как я поступаю с теми, кто мне не нужен, тебе известно.
   – Да уж не сомневайся.
   – Признаю: я действительно хотел по-тихому избавиться от тебя, но мне это не удалось. Так неужели теперь ты хочешь вынудить меня избавляться от вас обоих?
   Борис подумал. Покачал головой.
   – Нет, не хочу.
   – Тогда давай забудем обо всем. Будем считать, что мы квиты. Только впредь постарайся больше не лезть со своими советами не в свои дела, и все будет хорошо. Хорошо для всех. Надеюсь, я ясно обозначил свою позицию?
   Борис промолчал. Да уж, яснее некуда…
   – Кстати, что это у тебя? – Ухо кивнул на отбойник-«перфоратор», висевший за спиной Бориса.
   Видимо, выяснение отношений он счел законченным.
   – Это у хэдов теперь вместо фугасок, – пробурчал Борис.
   Он подошел к трес-транспорту. Приложил ручной таран к скосу бронированного капота. Нажал на спуск.
   Вибрация. Грохот. Капот раскололо и вмяло в двигатель. В моторных потрохах что-то жалобно звякнуло и посыпалось. Хоть так что ли выместить злость от разговора с Ухом!
   – Хорошая вещь, – одобрил Ухо. – Берем.
   И махнул рукой. Двое подскочивших гвардейцев изъяли трофей у Бориса.
   – Винтовочку тоже отдай, – улыбнулся Ухо Борису.
   Его обезоружили.
   К колодцу Борис подошел налегке. И вроде как под ненавязчивым конвоем.
   – О чем вы трепались? – заглянула в глаза Наташка.
   – Так… – отмахнулся Борис, – о сложностях жизни.
   От дальнейших объяснений его избавили хэдхантеры.
   – Воздух! – крикнул гвардеец, следивший за пространством между крышами.
   И почти сразу же…
   – Бэтээр слева! – раздался новый крик.
   Над головой засвистели дротики. Возле дымящейся тресовозки ляпнулась пенистая масса. Звякнула об асфальт пара газовых гранат.
   – Газы! – закричал кто-то, судорожно натягивая противогаз.
   Укрыться в колодце успели не все. Но большая часть отряда все же спустилась вовремя.
   После яркого уличного света, Борис не сразу понял, на что он наткнулся в полумраке накопителя. На что-то большое, железное, решетчатое…
   – Сюда! – Наташка, схватив Бориса за руку, куда-то его потянула.
   Пришлось на что-то залазить. Глаза уже немного привыкли к темноте и…
   Ого! Вот уж чего он никак не ожидал здесь увидеть!
   Из тоннеля выглядывал хвост небольшого «паровозика», состоявшего из трех гладиаторских клеток, прицепленных к колизейскому электрокару. В двух первых клетках уже сидели гвардейцы, спустившиеся в накопитель раньше. В третью запрыгивали отставшие. Ухо тоже был там: он помог Наташке втащить Бориса в знакомые до боли раздвижные двери.
   Чернявая перебежала к электрокару, села возле водителя. «Указывать дорогу, – догадался Борис, – Вот только как Наташка ее разглядит?»
   Словно в ответ на его мысли вспыхнул мощный фонарик, прикрученный к кабине кара. Ну, точно, прожектор локомотива! У Уха тут все продумано. Он умудрился превратить ставродарский Коллектор в метро и обзавелся мобильной группой подземных диверсантов. Ну очень мобильной…
   – Поехали! – скомандовал Ухо. – К колизею.
   «Поезд» тронулся. Миниатюрный тягачик и клетки-прицепы, предназначенные для перевозки гладиаторов-тресов по колизейским коридорам, как оказалось, вполне годились и для передвижения по подземным тоннелям. Транспорт бежал в темноте довольно резво и почти бесшумно. Негромкое жужжание кара вряд ли можно было услышать на поверхности. Изгибы труб не мешали движению, а пространства пустых накопителей, которые они проезжали, вполне хватало, чтобы быстро разворачиваться и менять направление.
   Погоня им была не страшна.
   – Как вам удалось загнать в Коллектор тягач и клетки? – спросил Борис у Уха.
   – Ничего сложного, – ответил тот. – Нашли в колизее пару аккумуляторов. Подзарядили от генератора. Поставили батареи на электрокар, прицепили клетки и подогнали к Печке. Потом спустили через центральный накопитель.
   Да, пожалуй, это было возможно. Насколько помнил Борис, под Печкой-мусоросжигалкой имелись люки, через которые можно было опустить вниз хоть хэдхантеский бэтээр. Другое дело, что неповоротливый бронетранспортер, в отличие от маленького юркого колизейского транспорта непременно застрял бы в трубах-тоннелях.
   – Ну а как вы собираетесь снова поднимать свой «паровозик» наверх? – поинтересовался Борис.
   – Никак, – ответил Ухо.
   – Так Волна же разобьет!
   – Разобьет, – спорить с ним не стали. – Но этот, как ты выразился, «паровозик» свое дело уже сделал.
   – Какое дело?
   – Четыре вылазки из Коллектора, – судя по голосу, Ухо улыбался. – Четыре сожженные тресовозки. Пока пятнистые пробивались через городские кварталы, мы с тыла атаковали их трес-транспорты с грузом.
   – Четыре тресовозки? – поразился Борис. – Шустро же вы…
   Хотя с таким средством передвижение, с хорошим проводником и с разветвленной системой тоннелей – почему бы и нет?
   – Надеюсь, мы навели шороху, – сказал Ухо. – Это должно остановить хэдов.
   Да, пожалуй… Внезапные нападения из-под земли, наверняка, уже привели пятнистых в замешательство. В самом деле, какой смысл продолжать наступление и собирать добычу, если ее уничтожают вместе с тресовозками? Все, вроде бы, верно, но…
   – Это остановит их ненадолго, – заметил Борис.
   – И все же мы выиграем время.
   – Максимум до вечера, до Волны.
   Когда вода начнет заливать Коллектор, хэдхантерам можно будет не опасаться атак из-под земли.
   – Этого времени нам хватит, – заверил его Ухо.
   – Хватит на что? Лишние полдня как-то изменят ситуацию?
   – Да, Берест, еще как изменят.
   Ухо явно чего-то не договаривал.

Глава 47

   «Поезд» остановился в небольшом накопителе.
   – Приехали, – сообщила Наташка.
   Гвардейцы шустро повыскакивали из клеток-вагончиков и поднялись наверх. Хотя не все. Кое-кто остался. Зачем?
   – Вылезай, – велел Ухо Борису. – Мне надо кое-что проверить.
   «А я-то тут при чем?» – подумал Борис. Однако препираться не стал – себе дороже выйдет.
   – Пойдем, что ли? – кивнул он Наташке.
   Выбравшись из накопителя, они оказались в небольшом переулке. Борис сразу узнал место. Когда-то спасаясь от столичных хэдов, они со Стольником и Наташкой спустились в городские подземелья именно через этот колодец. Ну да, вон, совсем рядом, между многоэтажками высится и громада колизея.
   Возле колодца дежурили двое вооруженных гвардейцев.
   – Что с баррикадами? – обратился к ним Ухо.
   – Уже заканчиваем, – доложил один из диких.
   Что заканчиваем? Свой вопрос Борис решил не озвучивать. Что-то подсказывало: ответа он вряд ли дождется.
   – Есть информация о хэдах? – спросил Ухо.
   – Разведчики и наблюдатели на крышах сообщают, что пятнистые остановили наступление, – ответил гвардеец. – Хэды смыкают кольцо на окраинах и стягивают силы для нового штурма. Но к центру пока не продвигаются. Нам удалось перехватить переговоры на хэдхантерских частотах. Пятнистые опасаются потерять тресовозки и ждут Волны.
   Борис покосился на Ухо. Похоже, его план сработал.
   – Вокруг трес-транспортов и возле коллекторных колодцев в занятых хэдами районах выставляется усиленная охрана, – продолжал гвардеец. – Общая атака начнется перед Волной, за час до ее пуска. К тому времени, как пойдет Волна, пятнистые рассчитывают прорваться к Колизею и подвести туда тресовозки.
   Ухо удовлетворенно кивнул:
   – Я ожидал от них нечто подобное. Каковы наши потери?
   Гвардеец отвел глаза:
   – Из окраинных районов пока не вернулся никто.
   «Не считая меня, – мысленно поправил его Борис. – Может быть, на самом деле, поэтому я и нужен Уху? Как источник информации».
   Однако сейчас Ухо, как казалось, утратил всякий интерес к Борису и Наташке. Предоставленные сами себе, они отошли в сторонку.
   Увы, свобода оказалась иллюзорной. За ними двинулись два гвардейца с калашами наизготовку. Охрана близко не подходила, однако и не отставала. Стволы и подствольные ампулометы диких были направлены на них. Все понятно… Боевыми шмальнут вряд ли, но малейшая попытка к бегству – и по шприц-ампуле в спине обеспечено. А, впрочем, куда тут бежать, если дороги перекрыты баррикадами?
   По переулку проехала машина. Мини-грузовичок с открытым кузовом. В кузове позвякивали цепи и связки трес-ошейников.
   – Это еще откуда? – удивился Борис.
   – Из магазинов, с трес-базы, из квартир и офисов, – пожала плечами Наташка. – В городе такого добра хватает. Хэды много его оставили. Наверное, решили, что пригодится для новой добычи.
   – Для нас?
   – Именно.
   – А Уху-то зачем столько цепей понадобилось? Для баррикад что ли?
   – Ага, – невесело усмехнулась Наташка. – Для баррикад.
   – Машины сцеплять? Чтобы хэдам растаскивать труднее было?
   – А сейчас сам все увидишь.
   Они свернули на широкий проспект. Молчаливый конвой проследовал за ними.
   Борис и Наташка оказались с внутренней стороны огромной баррикады. Перевернутые машины, разбитая мебель, поваленные столбы и деревья, груды металлического лома и строительного мусора, старые покрышки, мотки колючей проволоки, утыканные гвоздями доски и арматурные штыри… Наверху установлены широкие дощатые щиты и навесы, за которыми укрывались защитники. И вот эти самые защитники баррикады.
   Сначала Борис не поверил собственным глазам. В такое вообще трудно было поверить.
   Дикие помогали друг другу надевать трес-ошейники. Они сами подставляли шеи под железо, сами заковывали себя и сами пристегивались к цепям. Цепи переплетались, крепились одна к другой и намертво цеплялись к баррикаде. Гвардейцы Уха собирали ключи от замков и уносили их. Люди оставались на баррикаде живым заслоном. Никуда деться отсюда они уже не могли: цепи никому не позволяли покинуть позицию.
   При этом на баррикаде царила какая-то приподнятая, злая и отчаянная атмосфера.
   «Смертники!», – подумал Борис. Хотя, нет. Смертники – это те, кто идет на смерть. А хэдам трупы даром не нужны. Им нужны живые и здоровые тресы.
   – Не понимаю, – пробормотал Борис. – Они приковывают себя к баррикаде!
   – И это происходит по всему центру, – кивнул Наташка. – Теперь главная линия обороны Союза проходит здесь.
   – Но как?! Как такое вообще возможно? Чтобы люди… себя… сами… на цепь?!
   Наташка невесело улыбнулась:
   – О, ты не слышал речи, которую произнес Ухо. Типа, за нами колизей, отступать некуда, женщин и детишек врагу не отдадим, стоим до последнего, ни шагу назад, не пропустим пятнистых тварей, Союз не одолеть, победа будет за нами… Ну и все такое, в том же духе.
   – И чего дикие?
   Еще одна печальная улыбка:
   – Вдохновились. Уря-уря! Оружие – в зубы, цепи с ошейниками – в охапку и к баррикадам. Знаешь, этот Ухо, оказывается, большой мастер речи толкать. А дикие ему верят. Каждому слову. Как дети малые. Тут такой культ личности – Сталин отдыхает.
   Борис тряхнул головой:
   – Но смысл? Какой во всем этом смысл? Ну, приковались эти идиоты, ну не смогут разбежаться, когда попрут хэды. И что? Неужели они всерьез надеются остановить пятнистых стрелами и шприц-ампулами?
   Наташка молчала. Борис продолжал:
   – Хочешь скажу, что будет? Хэдхантерские бэтээры в три-четыре захода протаранят, развалят и растащат любую баррикаду! Потом хэды за пару минут перещелкают защитников. Потом подъедет тресовозка. Хэды поснимают добычу с цепей, как виноградные гроздья, – и все дела. Готовеньких тресов с уже надетыми ошейниками можно будет укладывать штабелями.
   – Не-е-е, – покачала головой Наташка, – тут не все так просто. Если хэды погонят вперед технику и взломают баррикады, то передавят, на фиг, прикованных к ней людей. Их ведь цепляют именно с таким расчетом.
   Борис внимательнее присмотрелся к сложному переплетению цепей. В самом деле… Если пятнистые начнут сходу крушить баррикаду, то обороняющие ее дикие будут либо разорваны собственными цепями, либо раздавлены бэтээрами.
   – Выходит, главная преграда – это не баррикады, а люди на ней? – догадался Борис. – Хэдам не захочется портить.
   – Ну! Дошло, наконец?
   Что ж, подобная тактика была вполне в духе Уха…
   – Но это все равно не решает проблемы, Наташ. Можно забросать баррикаду дротиками и пеной из пенометов, а потом пустить на нее пехоту, добить сопротивляющихся, собрать добычу, и уже после этого пробивать проход. Да, получится дольше, зато хэдам гарантированно достанутся новые тресы. А Ухо, вроде, приказывал тресов не оставлять.
   – И не оставит. Глянь туда, – Наташка указала на металлический хлам, сваленный под баррикадой, у самого ее основания. Баллоны какие-то, железная бочка, канистры. Все заботливо накрыто железными листами. Снаружи эту груду не разглядишь, сверху – тоже, но отсюда она хорошо видна.
   – Что это? – спросил Борис.
   – Бомба. Баллоны с газом, бочка с самопальным аммоналом, канистры с горючкой. Все баррикады в центре города заминированы.
   – И кто же их будет взрывать? Сами защитники баррикад?
   Наташка покачала головой.
   – Они могут не успеть. Или не суметь. Или передумать в последний момент.
   – Тогда кто?
   – У бомб есть дистанционное управление.
   – Даже так?
   Она кивнула:
   – Раньше террористы использовали для этих целей мобильники, но сейчас в Ставродаре напряженка с сотовой связью.
   – И?
   – Рация ничуть не хуже мобильного телефона. С ее помощью тоже можно в нужный момент замкнуть цепь и активировать взрывчатку.
   – Бред какой-то, – пробормотал Борис. – А люди на баррикадах об этом знают?
   – Разумеется. Ухо дал слово, что живыми к хэдам никто не попадет.
   – И их это устраивает?
   – Вполне.
   Борис еще раз глянул на диких, приковавших себя к заминированной баррикаде. Наверное, таким поступком следует восхищаться. Но не восхищается что-то. В сложившихся обстоятельствах почему-то не было никакого восхищения. Вообще. Совсем. Было другое чувство… Нехорошее и неприятное.
   Чтобы пойти на такое, нужно быть очень преданным. Или какой-то идее. Или какому-то человеку. Эти дикари, подставившие свои шеи под трес-ошейники и готовые до конца сражаться на пороховой бочке, были с потрохами преданы своему Вану. Бывшему хэдхантеру, который прежде надевал ошейники на людей, а теперь научился говорить красивые слова, чтобы люди делали это сами.
   – Бред, – повторил Борис.
   Бред или слепая верность на грани раболепия? Нет – уже за гранью. Далеко-далеко за гранью.
   – Это ведь то же самое рабство получается, – он повернулся к Наташке. – Против одних цепных псов выставляют других.
   – Ошибаешься, – чернявая скривилась. – Не то же самое. Когда человек добровольно надевает на себя ошейник – это уже рабство пострашнее.
   Да, пожалуй, Наташка была права.
   – Ничего, они привычные, – раздался сзади негромкий насмешливый голос.
   Борис и Наташка обернулись.
   Ухо. Один. С калашом в руках. Улыбается…
   – К чему? – осторожно спросил Борис, косясь на автомат с подствольником и примкнутым боевым рожком. – К чему привычные?
   Гвардейцы Вана пока держалась в отдалении. Вряд ли они могли сейчас слышать их разговор.
   – Наши люди привычны к таким вещам, Берест, – повторил Ухо. – Они привыкли жить рабами, не замечая своего рабства. Рабство у них в крови. Так было раньше, до кризисов. Так будет и впредь.
   Борис молча слушал. Ухо развивал свою мысль:
   – Люди этой богатой необъятной страны слишком долго, называясь свободными, жили в кабале. Они всю жизнь на кого-то горбатились, потому что всю жизнь в кого-то или во что-то верили. А если не верили – все равно молча пахали и терпели. Они просто не мыслили для себя иной судьбы. Но долготерпение имеет свойство входить в привычку и становиться неотъемлемым свойством человеческой натуры. Незаметно так, ненавязчиво…
   Ухо сделал паузу. Его холодные глаза насмешливо смотрели на Бориса и Наташку.
   – Пока горстка истинных хозяев страны бесилась с жиру, удивляя весь мир своей алчностью и ненасытностью, – наконец, продолжил он, – большая часть населения едва сводила концы с концами, преумножая своим трудом чужие состояния. Людей приучили к этому, и люди привыкли. Существовать привыкли, вместо того, чтобы жить. Быть безмолвной покорной скотиной привыкли.
   Еще одна пауза. Еще одна усмешка:
   – Разве то, что было, можно назвать полноценной жизнью? Зарплата – курам на смех. Кабальные кредиты. Мизерные пенсии. Вечная инфляция. Дорожающие продукты и растущие без причины тарифы монополистов-коммунальщиков. И что человеку оставалось в итоге? Заплатив за квартиру, прикупив кое-какую одежонку на дешевом китайском рынке и отложив деньги на нехитрую жратву, он в итоге оставался ни с чем. Ему изначально отмеривалось и давалось столько, сколько требуется на прокорм. Ну, может быть, немного больше. Для подстраховки, так сказать. Чтобы не доводить до предела, чтобы отвлечь от проблем какой-нибудь незамысловатой жвачкой для глаз и мозгов, развлекаловкой какой-нибудь.
   По большому счету, тот, кто содержал себя и семью от получки до получки, кто боялся потерять работу, и дрожал за будущие пенсионные гроши, кто готов был по первому требованию начальства перерабатывать сколько угодно, как угодно и когда угодно, ничем не отличался от треса-раба, которому хозяин дает кров, пищу, одежду и взамен заставляет пахать до упаду.
   Борис и Наташка молчали. Спорить с человеком, у которого в руках автомат, по меньшей мере неразумно. Да и не о чем было спорить. Разве Ухо ошибался в своих рассуждениях?
   – Хотя нет, было, конечно, одно существенное отличие. – Ухо снова улыбнулся. Не дождавшись возражений от собеседников, он готов был спорить сам с собой и при помощи этого спора доказывать другим свою правоту. – Тем докризисным «свободным» рабам позволялось иметь собственность. Тесную каморку, именуемую квартирой. Дешевенькую отечественную развалюху, именуемую машиной. Или подержанную, выработавшую свой ресурс иномарку. Или даже хороший новый автомобиль, купленный в кредит. Ну и что-нибудь еще по мелочам. Кому-то доставалось больше, кому-то меньше. Но тогда так надо было. Обладающего собственностью «свободного» раба легче контролировать, чем непредсказуемого маргинала, или бродягу перекати-поле. Но после кризисов от подобных условностей можно было спокойно отказаться. Чтобы управлять человеком, проще оказалось его самого сделать собственностью. Собственностью государства, корпорации, фирмы, фирмочки, индивидуального тресовладельца… Все встало на свои места. Все стало понятным. Завуалированное рабство сделалось явным.
   – И ты теперь тоже делаешь тайное явным? – с кривой усмешкой спросил Борис.
   – Это делаю не я. Они, – Ухо кивнул на бойцов, прикованных к баррикаде, – делают это сами. Я всего лишь подсказываю им, что и как нужно делать. Это нетрудно. Они ослепли от отчаяния и ненависти к хэдам. А слепцы готовы внимать тому, кого считают зрячим. Меня они считают таковым. Мне они верят.
   – А ты, пользуясь их доверием, сажаешь преданных тебе людей на цепь?
   – Ну а что еще делать с преданными людьми? – развел руками Ухо.
   И добавил:
   – Я действую по примеру хэдов.
   Как будто это было оправданием. Впрочем, он не оправдывался. Даже не думал.
   – Пятнистые надели ошейники. И мои люди надевают ошейники. Может, у нас тут тоже… – Ухо оскалился и четко, по слогам, выговорил: – ре-ор-га-ни-за-ци-я.
   – Чего ты хочешь добиться, Ухо? – никак не мог взять в толк Борис. – Прикованные к баррикадам солдаты могут только защищаться, но они не способны наступать. С их помощью ты не победишь. В лучшем случае задержишь хэдов на время.
   – Это мне и нужно, – сказал Ухо. – Как думаешь, Берест, сколько времени потребуется пятнистым, чтобы взять штурмом такую баррикаду?
   Борис хмыкнул:
   – Вот для чего ты меня сюда притащил. Тебе нужен совет от плохого советчика?
   – Не совет, а консультация. На данный момент я считаю тебя наиболее компетентным экспертом в этом вопросе, – серьезно ответил Ухо. – Ты был на коллекторной заставе во время штурма, и ты один сумел вернуться. Ты видел реорганизованные группы хэдов в деле. Ты знаешь их тактику…
   – А ты?
   – Я нападал только на тресовозки и избегал столкновений с ударными отрядами. Я знаю только то, что хэдов сделали тресами, что на них надели ошейники и что у них появилось новое вооружение. Так сколько времени им нужно на одну баррикаду?
   – Ну… – Борис задумался. Он прикидывал возможности хэдхантеров. Каковых, следовало признать, было немало. Вертушки, бэтээры, пенометы, газовые и свето-шумовые гранаты, пневматические винтовки с оптическими прицелами, ручные тараны-«перфораторы», проламывающие любую преграду, пятнистые «рыцари» в пуленепробиваемой броне и легкая пехота на поводках…
   – Сколько?
   – Если хэды навалятся как следует… Но если они не смогут при этом использовать тяжелую технику, чтобы не попортить добычу…
   – Сколько, Берест?
   – Эта баррикада покруче, чем те, что были на заставе, – рассуждал он. – И людей здесь побольше. И деваться им некуда. Думаю, минут пять она продержится. Может быть, десять при удачном раскладе.
   – Ясно, – вздохнул Ухо. Кажется, он рассчитывал на большее.
   – Воздух! – донесся с баррикады чей-то крик.
   В небе над городом появилась темная точка. Хэдхантерская вертушка по широкой дуге облетала центральные кварталы, но пока не приближалась. С такого расстояния ее трудно было достать даже из пулемета. Пятнистые проводили разведку, но в любой момент могли прощупать оборону диких воздушной атакой.
   Люди на баррикаде засуетились. Звеня цепями, защитники прятались под широкие навесы, укрывались за дощатыми щитами и надевали противогазы.
   – Рановато вообще-то для штурма, – пробормотал Ухо, – но всякое может быть.
   Он махнул своим гвардейцам:
   – Уходим!
   Действительно задерживаться смысла не было. Все защитники баррикады уже скованы цепями. Прихватив ключи от ошейников, гвардейцы Уха спустились с завалов. Большая их часть рассыпалась по ближайшим высоткам. Видимо, там находились боевые позиции гвардии.
   Лишь несколько человек – личная охрана Уха, да парочка, присматривавшая за Борисом и Наташкой, – спустились в Коллектор.

Глава 48

   Немногочисленные пассажиры заняли места в опустевших клетках-вагонах. Ухо и Борис на этот раз расположились в первой клетке. Наташка снова села в тягач-локомотив возле водителя. Чернявая как и раньше выполняла роль проводника и штурмана.
   Зажужжал двигатель электрокара.
   – И куда теперь? – спросила Наташка.
   – К Печке, – приказал Ухо.
   Борис удивленно посмотрел на него. История повторяется? В прошлый раз они со Стольником и Наташкой тоже пробирались под землей от колизея к мусоросжигательному комплексу. Только топали пехом.
   – На кой нам туда? – поинтересовался Борис.
   – Так надо, – прозвучал ответ. Открывать свои замыслы Ухо не спешил.
   Борис пожал плечами. Ну раз надо… Раз ТАК надо…
   – А поверху добраться до Печки нельзя было? – повернулась к Уху Наташка.
   – Нельзя, – отрезал тот. – Над городом кружат вертушки. А я не хочу привлекать внимание пятнистых к мусоросжигалке.
   Даже так? Борис усмехнулся. Печка по-прежнему остается секретным объектом Союза?
   – К тому же по всему центру проходы в баррикадах уже перекрыты. Через Коллектор будет быстрее.
   Дорога под землей, действительно, заняла немного времени. Наташка указывала водителю путь, и колизейский «паровозик» резво бежал по извилистому маршруту.
   Вскоре он остановился в огромном, пустом и гулком подземном зале.
   Конечная станция. Накопитель номер один. Центральный накопитель Коллектора, расположенный прямо под Печкой. Борис уже бывал здесь. Однажды. Именно здесь они нашли плавучий гроб-контейнер.
   «Поезд» встретил небольшой, но хорошо вооруженный дозор. Разумеется, снова парни из гвардии Уха.
   Борис огляделся. Мусора в накопителе не было. Вообще. В свете фонарей поблескивал зеркалами луж голый влажный пол.
   Дальние стены зала терялись во мраке. На тех участках, что были освещены фонарями, выступали скобы и перильца, к которым когда-то крепились цепи работавших здесь тресов. Над головой темным куполом нависали армированные своды с зияющими дырами люков. Из самого широкого люка была спущена лестница. Сверху доносились чьи-то голоса и приглушенный шум. Из открытых люков падали отблески рассеянного света. Наверху, судя по всему, шла какая-то работа.
   Они молча вышли из клеток-вагонов.
   – Мы под Печкой, – нарушила тишину Наташка. – И что теперь?
   Она повернулась к Уху.
   – А теперь скажи мне вот что, дорогуша, – он посветил фонарем чернявой в лицо. – Здесь четыре тоннеля. Один очень большой и три просто больших. Волна пойдет из первого, правильно я понимаю?
   – Да, Волна идет оттуда, – Наташка указала куда-то за спину Уха. – Там на нижних ярусах установлены резервуары и импульсные насосы, которые качают воду. А уходит Волна туда, туда и вон туда, – она махнула рукой вправо, влево и кивнула в сторону тоннеля, из которого они выехали. – Это три основные магистральные ветки.
   – Значит, чтобы изолировать какую-то часть Коллектора от Волны, достаточно взорвать нужный тоннель? Так?
   – Зачем тебе это? – вмешался в разговор Борис.
   Ухо на него даже не взглянул.
   – Так? – он, не отрываясь, смотрел на Наташку.
   – Много взрывчатки понадобится, – усмехнулась чернявая.
   «Да, действительно, – подумал Борис, – чтобы обрушить такие своды, потребуется не одна фугаска. И, может быть, не один десяток».
   – И еще не факт, что это сработает. У Волны сильный напор, она размоет и снесет любой завал.
   – Есть какой-то другой способ? – прищурился Ухо. – Ведь должен быть? Думай… На случай длительного ремонта тоннелей, к примеру.
   Ухо не отводил глаз от Наташки. Ему нужна была информация, которой могла обладать только чернявая.
   Борис судорожно соображал. Что задумал Ухо? Хочет использовать Коллектор для скрытного перемещения боевых групп, когда начнется штурм и пойдет Волна? Пожалуй, в этом был резон. Если перекрыть какой-нибудь участок подземелий, можно, не опасаясь Волны, снова перебрасывать диверсантов в тыл хэдам.
   – Я спрашиваю, есть такой способ? – поторопил Ухо.
   – Есть, – помедлив немного, ответила Наташка. – В Коллекторе имеется система гермозадвижек.
   – Где они расположены?
   – В каждом накопителе под центральной частью города.
   – Только под центральной?
   – Этого достаточно, чтобы регулировать основные потоки, перекрывая одни ветки и пуская Волну по другим.
   – А здесь, – Ухо провел вокруг лучом фонаря, – Здесь гермозадвижки есть?
   – Разумеется. Это главный накопитель Ставродара.
   – Тогда будь любезна, перекрой тоннель, из которого мы прибыли. Покажи, как это делается.
   – Ладно, смотри, – Наташка подошла ко входу в тоннель и протянула руку к скобе, укрытой за выступом стены. Борис внимательно наблюдал за действиями чернявой. Он-то счел эту неприметную скобу еще одним креплением для тресовских цепей.
   Наташка с силой дернула скобу на себя. Провернула по часовой стрелке…
   Из стены чуть выдвинулся небольшой кусок пластика. Круглый, словно обведенный циркулем.
   Надо же! Покрытая антикоррозийным напылением скоба оказалась ручкой, за которой скрывалась изолированная ниша.
   Наташка продолжала крутить скобу. Вместе с гнутым куском металла, словно огромный шуруп, вывинчивался вытянутый пластиковый конус.
   И – оп-ля! Чернявая с грохотом опустила на пол увесистую пробку из твердого полимера с толстым слоем герметика и металлической резьбой по внешней поверхности. На резьбе отчетливо выделялись золотистые точки электроконтактов. Не простой, видать, винтик – с секретом.
   Ухо посветил в открывшуюся нишу. На дне углубления виднелась панель с единственным тумблером.
   – Ну и? – луч фонаря переместился на лицо Наташки.
   Та просунула руку в углубление. В наступившей тишине отчетливо прозвучал звук щелкнувшего рычажка.
   Т-щ-щ-щ…
   Где-то наверху послышалось шипение.
   В полу, как раз в том месте, где тоннель соединялся с накопителем, медленно ушла вниз широкая – около метра – полоса. В стенах тоже появились углубления, будто выдавленные невидимой рукой.
   Затем из округлого свода тоннеля медленно и почти бесшумно опустилась толстенная бронеплита, покрытая защитным слоем пластика. Ее нижний край плотно вошел в паз, открывшийся в полу. Верхний словно сросся с потолком. Плита слилась со стенами тоннеля так, что и щелей не видно.
   Тоннель был перекрыт и весьма надежно. Даже фугаской такую дверку не прошибешь. И Волна сквозь нее не просочится.
   – Круто, – пробормотал Ухо.
   – Когда надо будет – вернешь тумблер в исходное положение, – сказала Наташка. – Задвижка поднимется.
   – Не надо, – ответил Ухо. – Пока не надо.
   Пожав плечами, Наташка вставила пластиковую пробку на место. Закрутила. Повернулась к Уху:
   – Все?
   – Нет, – ответил тот. – Закрой еще один тоннель.
   – Какой?
   – Не важно. Любой.
   Наташка подошла к тому, что был справа. Здесь, на границе накопителя и тоннеля, тоже имелась скоба, прикрытая выступом стены. И вот… Вторая скоба – тоже выдвинута. Выкручена еще одна пластиковая пробка с блеснувшими в свете фонарей золотыми контактами непонятного предназначения. Перещелкнут еще один тумблер. Еще одна бронеплита мягко и плотно легла в открывшиеся пазы.
   Перекрыта еще одна магистраль Коллектора.
   – Теперь третий тоннель, – потребовал Ухо. – Последний.
   Борис удивлено взглянул на него. Наташка покачала головой:
   – Третья задвижка не закроется.
   – Почему? – нахмурился Ухо.
   – Автоматика не позволит перекрыть три тоннеля сразу. Волне некуда будет идти. Чтобы закрыть третий тоннель, нужно открыть какой-нибудь из двух других.
   Наверное, Ухо решил убедиться в этом лично. Он отыскал третью скобу-ручку. Это оказалось не трудно: она ничем не отличалась от тех, которыми воспользовалась Наташка.
   Ухо с силой дернул скобу на себя.
   Никакого результата.
   Рванул еще.
   Ничего.
   «Ну, вот и объяснение золотистым контактам на резьбе, – догадался Борис. – Контакты замкнулись – пробка не выкручивается. Защита от дурака».
   – Я же сказала – не получится, – вновь заговорила Наташка. – Автоматика Коллектора блокирует доступ к третьей задвижке.
   – У меня получится, – процедил Ухо.
   Он отошел от тоннеля. Но для того лишь, чтобы взять хэдхантерский таран-отбойник.
   «Если дурак упрямый, защита может и не сработать», – с беспокойством подумал Борис. Он уже начинал жалеть, что показал Уху, как пользоваться «перфоратором».
   Ухо приложил трофей к стене возле скобы. Нажал на спуск. Дребезжание, пронзительный вой… По залу разнесся гулкий, словно в огромной бочке, звук лопнувшего пластика. На пол посыпались осколки, поднялась пыль.
   Поначалу хэдхантерская машинка дергалась и забирала вверх, но Ухо быстро освоился с незнакомым инструментом и очертил вокруг скобы неровный круг выбитого пластика и скрытого под ним бетона. И хотя вместе с разбитой пробкой выкрошился изрядный кусок стены, работа была проделана относительно аккуратно.
   «Во всяком случае лучше, чем фугаской», – вынужден был признать Борис.
   Ухо выковырнул из ниши остатки пробки и добрался до тумблера. Металлический рычажок был погнут, однако опустить его не составило труда.
   Раздался знакомый щелчок и шипение. В полу и на стенах появились углубления. Опустилась третья бронеплита.
   – Чудесно! – улыбнулся Ухо. – Это даже лучше, чем я предполагал. Взрывчатки на три тоннеля могло бы не хватить.
   – Но Волна… – растерянно пробормотала Наташка. – Куда она теперь пойдет?
   – Куда надо, – ухмыльнулся Ухо. И приказал: – Все наверх.
   Они поднялись по лестнице.
   Борис огляделся. А вот здесь он еще не был… Они оказались на дне не очень глубокой, но очень широкой воронки, разделенной на отдельные секторы ребрами перегородок. Каждый сектор заканчивался открытым люком накопителя. К каждому люку тянулась полоса конвейерной ленты. Видимо, раньше по этим лентам в накопитель подавался мусор, подлежащий вымыванию через Коллектор. Сейчас конвейер не работал.
   Вокруг горели фонари, подвешеные к ограждению воронки. В электрическом свете сновали люди.
   Ухо вывел группу из воронки по узким металлическим ступенькам, огороженным высокими перилами. Борис все вертел головой.
   Так… Стены из железобетонных блоков. Рифленая металлическая крыша, поддерживаемая сложным переплетением стальных балок. Огромное помещение, в котором находилась воронка, напоминало одновременно ангар и заводской цех. Нет, пожалуй, все-таки цех – больше. Сквозь прикрытые ворота – высокие, рассчитанные на большегрузные самосвалы – едва просачивался солнечный свет. В стенах чернели зевы погашенных топок с распахнутыми заслонками.
   Вот она какая, Печка! Вот как выглядит изнутри Ставродарский мусоросжигательный комплекс.
   Борис обратил внимание на разобранный пол по краям воронки. Туда, в глубокие ниши гвардейцы Уха закладывали какие-то контейнеры и бочки. А вот кто-то осторожно опускает связку из трех фугасных гранат.
   – Что это? – Борис повернулся к Уху.
   – Бомбы, – ответил тот.
   Так много? О-о-очень интересно! Выходит, большая часть взрывчатки, изготовляемой на мусоросжигалке, здесь же и оставалась.
   – Это можно было бы использовать против хэдов, – заметил Борис.
   – Можно было бы, – согласился Ухо. – Только вряд ли это остановит пятнистых.
   – А что их тогда остановит? Может, объяснишь, наконец, что ты задумал?
   Ухо улыбнулся:
   – Вы в свое время смылись от хэдов по Коллектору. Я решил поступить иначе: смыть из Ставродара всю пятнистую заразу.
   Ах, вот в чем дело!
   – Хочешь пустить Волну в город? – вмешалась Наташка. – Хочешь превратить улицы в Коллектор?
   Ухо кивнул:
   – Хочу.
   – А бомбы тебе нужны, чтобы взорвать люки?
   Ну конечно! Можно было и раньше догадаться. Когда идет Волна, по всему Коллектору автоматически запираются гермозадвижки люков над накопителями. А если на пути Волны перекрыть подземные тоннели и открыть люки сверху, она вырвется наружу, сметая все на своем пути.
   – Я не буду взрывать люки, – покачал головой Ухо. – Я взорву купол накопителя.
   – Весь купол? – пробормотал Борис. И с опаской глянул себе под ноги. Разве такое возможно?
   – Купол рассчитан на давление воды снизу. Сверху разрушить его конструкцию проще. Надо только заложить заряды в нужных местах и устроить несколько направленных взрывов. А уж тогда…
   Ухо улыбался. Борис молчал.
   – Я все просчитал, – продолжал Ухо. – Бомбы взорвутся, когда закроются задвижки люков – мои саперы уже работают над этим. Печка находится на возвышенности, над центральными кварталами. Если Волну пустить отсюда, вода в считанные минуты зальет весь городской центр. Основной поток обрушится на колизей и примыкающие к нему районы. Если хэды подойдут туда и увязнут в уличных боях, им крышка.
   – А вертолеты? – напомнила Наташка. – У хэдов есть вертушки.
   – И что с того? Какой в них будет прок, когда Волна смоет наземные силы? Вертолетов немного, к автономной охоте они не приспособлены. И топлива на борту недостаточно, чтобы летать долго. Вертушки покружат немного над затопленными улицами, да и сядут где-нибудь за городом.
   – Погоди-погоди, а как же твои люди на баррикадах? – нахмурился Борис.
   – Всегда приходится чем-то или кем-то жертвовать, Берест, – назидательным тоном произнес Ухо. – Кто-то должен сдерживать атаку пятнистых до Волны. И кто-то должен послужить для них приманкой.
   Приманка… Вот почему бойцов приковали цепями к баррикадам. Вернее, убедили их приковаться. И вот для чего Ухо загнал в колизей уйму народу. Да, такую приманку с вертушек-разведчиков трудно не заметить. Для этого даже не нужно подлетать близко.
   – Я обещал, что защитники баррикад не попадут в руки хэдов и я выполню свое обещание, – добавил Ухо.
   – Только защитники баррикад? – снова заговорила Наташка. – А ты уверен, что Волна не затопит колизей и всех, кого ты там оставил?
   – Не уверен, – спокойно ответил Ухо. – Поэтому возвращаться туда не собираюсь. И гвардейцев посылать в колизей не стану.
   Вот так… Коротко и ясно. И, главное, честно.
   – Ты рискуешь остаться без своего Союза, – сказал Борис.
   – Гораздо важнее, что хэды останутся без добычи, – парировал Ухо. – К тому же пятнистые понесут такие потери, что вряд ли снова сунутся в Ставродар.
   – Думаешь?
   – Уверен. Сейчас хэды – это те же тресы. Каждый охотник стоит не меньше, чем его добыча. А хэдхантерские шишки – люди практичные. Потеряв многое и не получив ничего взамен, они не станут устраивать акцию возмездия ради одного лишь возмездия. Они побояться потерять еще больше. Если хэдхантерская корпорация ослабнет, они станут никем.
   – А кем без Союза станешь ты, Ван? – усмехнулся Борис.
   – Тем же, кем и был. Самые лучшие и преданные бойцы останутся при мне, – Ухо кивком указал на гвардейцев, минировавших купол накопителя. – С ними можно все начать заново. Владея Ставродаром, мы, если захотим, создадим новый Союз. А можем обойтись и без него. Собственно, Союз нужен был главным образом для противостояния хэдам. А если хэдхантерская угроза исчезнет, отпадет и нужда в нем.
   – Вам придется отбиваться от других претендентов на город, – заметил Борис. – И потом… где вы будете брать свою «ушастую валюту», если пятнистые уйдут?
   – Ты не понимаешь, Берест. Время сушенных хэдхантерских голов прошло. И отбиваться нам ни от кого не придется. Хэды и Союз хорошо проредили эту поляну. Серьезных конкурентов здесь уже не осталось. А мелкие кланы и рассеянные трупожоры сами придут к нам на поклон. «Ушастую валюту» сменит другая валюта. Право жить в Ставродаре, не опасаясь хэдхантерских рейдов, и возможность пользоваться его ресурсами, распределять которые буду я. Здесь начнется новая жизнь. Может быть, новая цивилизация.
   Цивилизация? Ничего себе заявочки! Борис промолчал. Отчего-то казалось, что цивилизованные подданные Уха окажутся ненамного лучше его диких головорезов.

Глава 49

   Просторные пентхаузы под самой крышей оказались идеальной позицией для наблюдения. С верхних этажей высотки, где засели Ухо и несколько десятков его гвардейцев, открывался хороший обзор. В бинокль просматривался практически весь перегороженный баррикадами центр Ставродара.
   Глядя в затемненные панорамные окна, Борис узнавал знакомые места. Вон – уткнувшаяся в небо толстыми трубами заминированная Печка на возвышении. Вон – забитый дикими колизей. А вон – трес-база, обнесенная стеной, похожей на тюремную. Там, помнится, группа Стольника сдавала живой товар. Еще немного правее – супермаркет, в котором хэдхантеры после удачного рейда покупали ошейники и цепи для своей добычи.
   Ну а во-о-он там, по окраинам выстроились хэдхантерские отряды, окружившие центральные кварталы.
   Как и говорил Ухо, городской центр представлял собой огромную впадину. Именно сюда, на проспекты, улицы, бульвары и площади хлынет бушующий поток из-под Печки. И именно здесь были сейчас сосредоточены силы диких.
   Приманка…
   Оборона Союза ужалась, но зато стала более плотной. Подступы к колизею, Печке и расположенным между ними многоэтажкам прикрывали баррикады. Практически все высотные здания в районе, вернее, их верхние этажи, занимала гвардия Вана.
   Простые дикари должны были драться внизу. И все они или, по крайней мере, многие из них были обречены. Спасительные местечки повыше достались приближенным Уха – его верным, проверенным гвардейцам. И у тех, кто сидит сейчас повыше, имелись все шансы уцелеть, когда пойдет Волна. Дед оказался прав: хочешь спастись – держись поближе к Вану.
   Гвардейцы не высовываясь. На крышах не было видно ни одного человека, из окон не торчало ни одного ствола. Ухо приказал гвардии не привлекать внимание к позициям так долго, насколько это будет возможно.
   Время Волны приближалось. По ущельям улиц и проспектов двинулись хэдхантерские отряды. Над домами закружили вертушки пятнистых. Кольцо вокруг центральных кварталов начало сжиматься.
   Похоже, в наступлении участвовали все хэды.
   – Хорошо, – проговорил Ухо. – Очень хорошо.
   Он посмотрел на часы.
   – Сколько, – не выдержал Борис. – Сколько времени осталось?
   – Час до Волны, – ответил Ухо. – Ровно час. Пунктуальные, сволочи.
   Час. До Волны… Борис подумал, что в ближайшие шестьдесят минут именно так и будет измеряться время. Шел обратный отчет.
   На высотке возле Колизея заработал трофейный пулемет. А крупнокалиберные пули – это не шутка. Одна из вертушек, слишком близко подлетевшая к центральным кварталам, задымилась, закрутилась в воздухе и рухнула вниз. Прогремел первый взрыв. Остальные вертолеты нырнули под прикрытие многоэтажек.
   Однако наземные силы продолжали сжимать кольцо. За тяжелыми, бэтээрами и юркими броневиками двигались неповоротливые трес-транспорты. Одни машины были облеплены десантом, за другими хэдхантеры, прицепленные тросами к броне, шли своим ходом. Отдельными группками вдоль тротуаров и между бронированной техникой наступали связки пятнистых «рыцарей» и бойцов легкой пехоты.
   Пулемет диких длинной очередью полоснул по широкому проспекту, попадавшему в сектор обстрела. Пара хэдхантерских машин остановились. Упало на асфальт с полдесятка человеческих фигурок, прикованных к технике.
   Пятнистые замедлили движение. Но от наступления не отказались.
   Обнаружив огневую точку противника, хэды изменили тактику. Вертолеты больше не приближались к Колизею в открытую. Они сопровождали хэдхантерские отряды, укрываясь за крышами. Наземные группы жались к стенам и обходили простреливаемые участки, стараясь не подставляться под пулеметный огонь.
   И тут тоже все было просчитано: пулемет направлял пятнистых как раз на те улицы, которые Волна захлестнет в первую очередь.
   Начались стычки на баррикадах. Вот прозвучала короткая автоматная очередь. Вот бухнуло ружье. А вот выплюнули густые черные дымки самопалы защитников. На подступах к баррикадам дважды прогремели спрятанные машинах бомбы.
   Борис видел, как пара сунувшихся было вперед хэдхантерских бэтээров, попятились обратно, волоча на тросах раненых и убитых. Дала задний ход еще одна бронемашина, подожженная «коктейлем Молотова». Хэды били из пенометов и засыпали диких парализующими дротиками. Вокруг баррикад, словно тяжелый сизый туман расплывались клубы слезоточивого газа.
   Наверное, при желании, хэдхантеры могли бы быстро разнести любую преграду. Но, похоже, они уже просекли, что защитники приковали себя к баррикадам цепями и теперь представляют с ними единое целое.
   Чтобы собрать живой товар, а не растерзанные и раздавленные трупы, хэды вынуждены были отвести бронетехнику. Пятнистые старались действовать аккуратно. Под прикрытием вертушек, в атаку пошла пехота.
   Пенные шапки на баррикадах росли, словно сугробы в сильный снегопад. Газовые клубы становились гуще. Дротики сыпались градом. «Рыцари» и прикованные к ним охотники на тросах-поводках подавляли сопротивление диких и продвигались практически без потерь.
   Вот пятнистые фигуры облепили одну баррикаду. А вот – взошли на вторую. Полезли на третью…
   Так быстро все происходило! Пожалуй, слишком быстро. Интересно, а если хэдхантеры войдут в колизей до Волны? Спасутся ли они тогда на его трибунах?
   Защитников баррикад – парализованных, надышавшихся газом и увязших в липкой пене, хэды выковыривали при помощи своих чудо-аэрозолей. Цепи разбивали «перфораторами». Тела диких укладывали на тротуары – для тресовозок.
   К павшим баррикадам снова подошла техника. Бэтээры растаскивали завалы крюками и тросами.
   До Волны оставалось больше получаса.
   – Ну что ж, пора поприветствовать наших настырных пятнистых друзей по-настоящему, – проговорил Ухо.
   Он вынул из чехла рацию.
   Куда и по какой частоте следовало отправлять смертоносные сигналы, знал только Ухо. И он их отправил без промедления.
   Три баррикады, попавшие в руки хэдов, взлетели на воздух почти одновременно. Обрушились нависавшие над ними балконы. Посыпались стекла в домах.
   Мощные взрывы разнесли верхнюю часть завалов и подожгли то, что было внизу.
   Ухо не поскупился на горючку. Улицы перегородил огненный вал. Горящие обломки засыпали и оказавшихся поблизости хэдов, и разложенных на тротуаре диких. Дымным пламенем занялись остовы машин и груды старых покрышек.
   Пятнистым пришлось обходить огненные преграды по соседним улицам. Но и их тоже перегораживали баррикады. Все начиналось сначала.
   Пулеметчики диких обстреливали противника едва тот оказывался на линии огня. Хэды увязали в уличных боях. Теперь они действовали с еще большей осторожностью и предпочитали прорываться через уже взорванные и горящие баррикады, а не штурмовать новые заминированные преграды.
   Пятнистые смогли пробиться к занятым гвардией Уха высоткам, но гвардейцы, следуя указаниям Вана, не вступали в бой, и хэды пока не видели угрозы в многоэтажных домах. Колизей – вот что было сейчас их главной целью.
   Пилоты вертушек наверняка уже видели, сколько народу укрывается за колизейными стенами-трибунами. Сколько потенциальных тресов. Сколько рабов. Такое количество живого товара, оправдало бы любые потери, понесенные при штурме. Колизей был витриной-заманухой для охотников в пятнистой форме и с ошейниками на шеях. И он действительно манил их к себе.
   С окраин подтягивались все новые и новые отряды. В центральные районы входила вся хэдхантерская армия.
   Этого и добивался Ухо. Но до Волны оставалось еще минут двадцать. А у пулеметчиков закончились патроны.
   Наземные группы хэдов перестали жаться к стенам. Вертушки тоже почувствовали себя свободнее. Вынырнули из-за крыш. Плюясь пеной, пронеслись над баррикадами. Оголодавшими стервятниками закружили над колизеем.
   По скамьям и проходом, словно крупный горох, поскакали газовые гранаты. Тяжелая клубящаяся сизая лава поползла к арене. Газ наверняка уже заполнял и помещения, расположенные под трибунами, и подземные проходы, и гладиаторские камеры.
   Знакомая картина. Борис однажды уже был свидетелем хэдхантерского налета на колизей. Давно, когда носил гладиаторский ошейник.
   На арене и вокруг нее падали люди. Ну да, конечно… Противогазов на всех не хватало. «Балласту» – женщинам и детям противогазные маски никто не выда. Да и у рядовых бойцов Союза с химической защитой напряг. Это все-таки не личная гвардия Вана.
   Из вертушек на трибуны полилась пена. Стрелки открыли огонь парализующими дротиками.
   Из колизея тоже стреляли. Кто из чего. Кто как мог. Но защитникам пока не удалось сбить ни одного вертолета.
   Вертушки снизились. На верхние площадки трибун – прямо в застывающую пену и лежавшие вповалку скрюченные тела высаживался десант. Небольшой, но серьезный: сплошь хэдхантерские «рыцари» в пуленепробиваемых латах.
   При помощи аэрозольных баллончиков «рыцари» прокладывали путь в белой вязкой массе и уже начинали отстрел на трибунах.
   Тем временем передовые наземные отряды, пробились сквозь баррикады и подошли к Колизею вплотную. Тяжелый бэтээр, словно таран на колесах, с разгону вломился в запертые ворота.
   Уличные бои заканчивались, но их исход уже ничего не значил. Ни для одной из сторон.
   До Волны оставалось пять минут.

Глава 50

   – Ты действительно, готов топить всех подряд? – спросил Борис у Уха. – И своих, и чужих?
   Вообще-то никчемный и неуместный вопрос. Ухо только что на его глазах взрывал и сжигал защитников баррикад вместе с хэдами.
   Ухо улыбнулся:
   – Считай, что я уже делаю это.
   Он взглянул на часы. И перестал улыбаться.
   – Время вышло.
   Затем посмотрел на Печку.
   – Пора бы уже…
   В голосе Уха послышалось беспокойство. Борис покосился на циферблат его часов. В самом деле, пора. Минус одна минута уже.
   Ничего не происходило. Промелькнула безумная мысль: «А что если Волны сегодня не будет? Что если какое-то чудо отменило ее?»
   Или не в чуде дело? Может быть, хэды догадались о том, что уготовил им Ухо, и каким-то образом сумели остановить промывку Коллектора?
   Или люки над главным Ставродарским накопителем уже закрылись, а самодельные бомбы по какой-то причине не сработали?
   Все оказалось проще. Часы Уха спешили. На минуту и несколько секунд.
   Волну, которая каждый день приходит в одно и то же время, отменить было нельзя. И гвардейцы-саперы своего Вана не подвели.
   Первого взрыва, прогремевшего под Печкой, видно не было. Борис лишь услышали отдаленный гул. Но последующую серию не заметить было уже невозможно.
   Стены мусоросжигательного комплекса колыхнулось, как тяжелые мокрые простыни под ветром. Вздыбилась земля. Из-под треснувшего фундамента ударили гейзеры огня и дыма. Дернулась и подпрыгнула, раскалываясь на части, рифленая крыша.
   Под накатившей звуковой волной задребезжали стекла широких панорамных окон пентхауза.
   Трубы Печки, смотревшие в небо будто жерла гигантских пушек, выплюнули струйки дыма, сажи и копоти и, покачнувшись, начали медленно-медленно заваливаться. Ну точно подрубленные под корень деревья!
   Падая, одни трубы подтолкнули другие – покосившиеся, но устоявшие и словно бы размышлявшие, стоит ли разбиваться об асфальт и соседние здания или повременить немного.
   Трубы рухнули. Груды обломков засыпали улицы. Только одна труба – самая высокая и уцелевшая каким-то чудом – осталась торчать в клубах дыма и пыли, подобно указующему персту.
   Обрушились стены мусоросжигалки. Их как будто развалил неосторожный великан, заворочавшийся внутри. Рифленые своды сложились, как карточный домик. Основание просело и осыпалось под землю.
   На месте Печки разверзся провал. Огромный, широченный. Зияющий.
   А пару минут спустя провал заполнился. Сразу, мгновенно, вдруг.
   И изверг из себя…
   Искореженный металл, куски бетона и фрагменты разрушенной кровли взлетели на немыслимую высоту. Это было похоже на еще один взрыв – самый мощный и самый разрушительный. Только это был не взрыв. Обломки вытолкнула хлынувшая из накопителя вода.
   Дым и пыль смешались с брызгами и пеной.
   Там где раньше стояла Печка, теперь бил гигантский фонтан. Широкий, во весь провал, столб воды поднялся выше одинокой трубы и выше городских многоэтажек.
   «Это ж сколько атмосфер там должно быть?! – пронеслось в голове Бориса. – Под каким давлением должна подаваться вода в Коллектор?!»
   Главные магистральные тоннели Коллектора перекрывали бронированные гермозаслонки, но Волне открыли другой путь. И Волна вырвалась наружу.
   Волна обрушилась на город.
   Фонтан бил. Вода растекалась. Бурлящие потоки, высотой в два, в три, а кое-где – и в четыре этажа неслись по улицам и проспектам, превращая их в бушующие реки.
   Вода сметала все на своем пути: машины и автобусы, ларьки и киоски. Вода сносила на тротуары, била о стены и переворачивала хэдхантерскую технику. Разрывала прикованных к броне людей. Обрывала тросы-поводки. Уносила десятки и сотни пятнистых фигур, по отдельности и целыми связками.
   Волна обрушилась на баррикады – разрушенные хэдами и еще целые. Смыла и их тоже. Погасила огонь на улицах, смешала диких с хэдхантерами. Ударила в высотки, занятые гвардией Уха.
   Здание, в котором находился Борис, вздрогнуло так, словно попало под артобстрел. Лопнули и посыпались стекла. Затрещали стены. Заныли, застонали металлические конструкции.
   Высотки все же выдержали яростный напор и остались стоять, подобно скалистым утесам в брызгах пены. Ярившаяся внизу стихия не смогла достать до верхних этажей.
   Обогнув многоэтажки, Волна ударила в стены колизея. Перехлестнула через них. Вломилась в разбитые ворота. Заполнила открытое сооружение как огромную чашу – до краев. Вышвырнула тех, кого не смогла утопить. И диких, защищавших колизей, и десант «рыцарей», зачищавших верхние ярусы.
   Волна понеслась дальше, смывая все новые и новые хэдхантерские отряды. Тяжелые бэтээры и огромные тресовозки кувыркались по улицам, как игрушечные машинки, а прицепленные к ним люди не имели ни малейшего шанса спастись. Впрочем, спасения не было и для хэдхантерских пехоты, действовавшей автономно. Неповоротливые «рыцари» в пятнистой броне становились грузом, тянущим на дно связанных с ними охотников-тресов.
   В тылах противника царила паника. Хэды отступали. Словно перепуганные птицы над бушующими потоками заметались вертолеты. Бэтээры, броневики и трес-транспорты поворачивали назад. Волоча на тросах упавших бойцов, давя пехоту и мешая друг другу, машины спешили убраться из центральных районов, но уже не успевали отъехать достаточно далеко и все равно попадали под сокрушительный водяной вал.
   Разрозненные группки пятнистых пытались укрыться в зданиях, но вода затапливала нижние этажи прежде, чем сцепленных тросами хэдхантеры успевали подняться на безопасную высоту и втащить за собой по лестницам обузу-командира в тяжелых доспехах.
   – Получилось! – услышал Борис торжествующий голос Уха. – Все получилось!
   Бивший из Печки фонтан, не ослабевал. Вода, которая должна была промыть Ставродарский Коллектор и унести за пределы мегаполиса тонны мусора, стремительно прибывала. Вода разливалась по улицам все дальше, дальше…
   – А ведь такое теперь будет происходить каждый вечер, – пробормотал Борис. – Волна будет затапливать город снова и снова.
   – Не страшно, – отозвался Ухо. – Откроем тоннели Коллектора – и напор ослабнет. Что нужно – починим. Твоя женушка, надеюсь, поможет нам в этом, – Ухо бросил насмешливый взгляд на Наташку. – Она же у тебя спец по ремонту Коллектора. Потом построим новый купол над накопителем. А не получится – отгородим несколько улиц под временное русло. Это все решаемо, Берест. Главное – избавиться от хэдов.
   Пятнистые словно услышали его слова. Вертушка – одна из тех, что высаживали десант в Колизей – направилась к их высотке.
   – Ван, кажись, к нам гости, – доложил по рации гвардеец, дежуривший на техэтаже и наблюдавший за крышей.
   Над окнами пентхауза промелькнуло брюхо вертолета.
   – На крышу садятся, что ли? – озадаченно пробормотал кто-то.
   – Или десант высаживают, – процедил Ухо. – Приготовиться к бою!
   Дикие высыпали на лестничную площадку, взяли на прицел открытый чердачный люк и ведущую к нему лестницу. Кто-то торопливо расстегивал гранатные подсумки.
   Наверху послышался грохот.
   Гвардеец-наблюдатель с техэтажа попятился от лестницы с автоматом наизготовку.
   – Сели, – шепотом сообщил он.
   Вообще-то звук был такой, как будто упали. Правда, не разбились: сверху доносился шум вертолетного двигателя и вращающихся лопастей. С крыши никто не спускался. Пока. Но если начнется зачистка здания, в тесном закутке перед чердачной лестницей станет жарко. Интересно, а если в люк полезут хэдхантерские «рыцари», смогут ли их остановить гвардейцы Уха?
   – Берест, – Ухо повернулся к Борису, – глянь, что там.
   Ну да, того, кто нужен теперь меньше всего, на разведку отправлять не жалко.
   Борис осторожно поднялся к люку. Выглянул. Махнул рукой, знаками подзывая остальных.
   Подходить было можно. Если осторожно.

Глава 51

   Вертушка стояла посреди плоской крыши, неподалеку от чердачного люка. Посадка вышла была не очень мягкой, о чем свидетельствовали пара поваленных телевизионных антенн, упавшая спутниковая «тарелка» и порванные провода, похожие на спутанных дохлых змей. Летчикам очень повезло, что провода не попали в винт. Наверное, у хэдов была веская причина так неаккуратно сажать машину. Топливо у пятнистых кончается, что ли?
   Вблизи хэдхантерская вертушка оказалась не такой уж маленькой. Кабина пилотов, закрытая колпаком из бронестекла. Вытянутый и довольно просторный фюзеляж с грузовым отсеком. Автоматический гранатомет и брандспойт пеномета на подвеске под коротким крылом слева. Пара пузатых, похожих на авиабомбы баллонов – очевидно, с пеной и сжатым воздухом – под правым крылом. Распахнутые боковые дверцы, из которых можно вести огонь и высаживать десант.
   Несущий винт геликоптера еще вращался. Возле вертолета суетились три пятнистые фигуры, связанные с машиной тросами. Опять хэды-тресы? Похоже на то. Двое были в летных шлемах и комбинезонах. У третьего что-то выпирало из большого пластикового чехла на поясе. Рация, наверное.
   Летчики были без бронников, но у каждого за плечом болталась укороченная пневматическая винтовка. Хэдхантеры пытались перебить тросы гаечными ключами, но получалось плохо.
   – Ишь, свободу почуяли, – хмыкнул Ухо, выглянув из-за плеча Бориса. – Поводки обрывают.
   Один из хэдов их заметил. Предостерегающе вскрикнул, схватился за винтовку. Однако, выстрелить ему не дали. В руках у гвардейцев захлопали подствольники калашей. Двое пятнистых – те, что были в шлемах и комбинезонах, – ничком повалились под вертушку. Третий успел запрыгнуть в грузовой отсек. Прокричал оттуда:
   – Не стреляйте! Сдаюсь!
   Еще бы не сдался! А что ему оставалось?
   – Ладно, бросай винтарь, руки в гору и на выход, – распорядился Ухо. – А мы уж сами решим, стрелять или нет.
   Хэд выбросил оружие на крышу. Вылез сам с поднятыми руками. Следом тянулся прикрепленный к ошейнику трос. Взгляд пятнистого затравлено бегал. Хэдхантер то боязливо смотрел на диких, то косился на вертолет.
   – Стоять! – приказал Ухо.
   Хэд остановился в паре шагов от машины.
   – Берест, обыщи его, – велел Ухо. – И вертушку проверь.
   Ничего опасного у хэда не было. Ничего интересного тоже. Ничего, кроме…
   Из ременного чехла пленника Борис вытащил плоскую длинную коробочку с двумя рядами кнопок. Ага, не рация – пульт? И очень похож, кстати, на тот, при помощи которого колизейская охрана активировала гладиаторские ошейники. Так вот, значит, кто контролировал хэдхантерских «рыцарей»…
   Борис заглянул в вертолет.
   Весь задний отсек занимали панели с мониторами. Под каждым монитором – по переключателю. Видимо, сюда поступало изображение с видеокамер на шлемах «рыцарей». Причем, по нескольким каналам сразу. Впрочем, сейчас на всех экранах пульсировала неразборчивая муть. Борис пощелкал парочку переключателей. Ничего не изменилось.
   Так, наверное, и должно быть, если все камеры разом оказались под водой.
   На панели управления в кабине пилотов тревожным красным огоньком замигала какая-то лампочка. Индикатор расхода топлива? Наверное, у пятнистых все-таки были проблемы с горючкой.
   – Берест, что там? – позвал Ухо.
   Он подошел к вертолету. И не только он. Вертушку со всех сторон обступили гвардейцы. Из чердачного люка выглядывала Наташка.
   – Вот, – Борис бросил Уху пульт от ошейников. – Сам посмотри.
   Ухо поймал пульт. Все понял сразу, без объяснений.
   – Так значит, ты тот парень, который нажимает кнопки? – Ухо повернулся к хэду. – И при этом сам тоже в ошейнике.
   – Я один из тех парней, которых заставляют их нажимать. – Хэдхантер сделал упор на слове «заставляют».
   «Наверное, в каждой хэдхантерской вертушке сидит такой же нажиматель кнопок», – догадался Борис.
   – Заставляют, говоришь? – хмыкнул Ухо.
   – Иначе на мне бы не было ошейника.
   – Логично, – согласился Ухо. – А среди вас вообще есть такие, кто не носит ошейников?
   – Наверное, есть. Были. Должны были быть. Только я их не видел.
   Хэд нервничал и часто оглядывался на свою вертушку.
   – Вы можете меня освободить? – неожиданно попросил он, тронув трос и ошейник.
   – Теоретически, – скривился Ухо. – Но не лучше ли тебя просто пристрелить?
   – Я могу быть полезен. Я многое знаю и многое смогу рассказать.
   – Тогда начни прямо сейчас. Объясни-ка мне вот что. – Ухо задумчиво вертел в руках пульт. – Как я понимаю, вы сверху контролируете тех, кто внизу. Контролировали, вернее.
   Кивок.
   – А кто тогда контролировал вас?
   По губам хэда скользнула нервная улыбка:
   – Другие те, кто внизу.
   – Круговая порука, типа? Скованные одним тросом, да?
   – Вроде того.
   – Но что вам мешало плюнуть на все и улететь, куда глаза глядят?
   – Во-первых, мы привязаны к машине, – быстро, словно опаздывая куда-то, заговорил пленник. – Во-вторых, ее полет отслеживается. И в-третьих… – хэд сглотнул слюну, – вертушка заминирована. Если мы удалимся из зоны устойчивой связи с наземными кураторами, сработает механизм самоуничтожения. Машина взорвется.
   «Вообще-то разумно, – подумал Борис. – Хэды-тресы, пилотирующие вертушку, конечно, недешево стоят, но чем еще удержать их в повиновении, как не страхом смерти?»
   – Ишь ты, сурово! – сочувственно покачал головой Ухо. – Так вот прямо сразу и взорвется?
   – Не сразу. После того, как прерывается сигнал, дается три минуты, чтобы вернуться в зону связи, – хэд облизнул губы: – Вы меня освободите?
   – Не спеши, – поморщившись, отмахнулся от него Ухо. – Подожди чуток.
   – Но я… – хэд разволновался не на шутку. – Я не могу ждать! Нельзя ждать! Больше – нельзя!
   Над высотками в соседнем квартале прогремел взрыв. Борис обернулся на звук. Взгляд уловил лишь сыплющиеся с неба обломки. Кто-то сбил хэдхантерскую вертушку? Нет, не кто-то. Некому было: внизу потоп и хаос.
   Похоже, вертолет сам… того… сбился…
   Еще один взрыв! Вон там, возле колизея. Еще одну вертушку разнесло на куски.
   – Что за хрень? – пробормотал Ухо.
   Кажется, до него и до остальных только-только начало доходить.
   Борис понял, что происходит, чуть раньше. Слова хэда соотнеслись с мигающей красной лампочкой в кабине пилотов. Похоже, это не индикатор расхода топлива. Лампочка предупреждала о другом.
   Где-то над трес-базой взорвался третий вертолет.
   Ну да, связь с наземными кураторами прерывается ведь не только тогда, когда вертушка удаляется из зоны боевых действий. Если Волна накрыла кураторские машины и побила в них аппаратуру, связи тоже не будет. Видимо, пилоты-хэды догадались об этом. Поэтому с риском для жизни посадили машину на первую же более-менее подходящую площадку. Поэтому и пытались избавиться от тросов, связывающих их с летающей бомбой.
   – Наташка, назад!
   Борис бросился к чердачному люку, откуда поднималась чернявая. Сбил девушку с ног. Вместе с ней скатился по лестнице вниз.
   Следующий взрыв прогремел прямо над ними.
   Выждав пару минут, Борис поднялся посмотреть.
   По всей крыше валялись горящие обломки. Пылала разлившаяся горючка. На черном рубероиде белели потеки застывающей пены из разбитого пеномета.
   От вертушки остался лишь искореженный, разломанный надвое фюзеляж и разбитая кабина. Хвоста и винта не было. Людей тоже. Ни Уха, ни гвардейцев, ни пятнистых. Взрывная волна смела всех за невысокое ограждение. Два троса, которыми были прикованы к вертолету хэдхантеры, порвались. Третий заканчивался окровавленным ошейником. Кому-то из хэдов оторвало голову.

   …Вода спала лишь к ночи. Практически вся хэдхантерская армия была уничтожена.
   Борис и Наташка шли по промытому Волной городу. Мокрый асфальт блестел, как после сильной грозы. Вдоль тротуаров еще журчали ручьи, не попавшие в ловушку забитых ливневок. Многочисленные лужи отражали свет первых звезд. Улицы были завалены мусором, искореженными ставродарскими машинами, перевернутой бронетехникой и мертвыми телами. Хэдхантеры и дикие лежали вперемежку.
   Но иногда все же встречались живые, бродившие среди мертвых, словно безмолвные призраки. Одинокие фигуры и небольшие группки. Лишившиеся вожака гвардейцы Уха были растеряны и подавлены. Немногочисленные чудом спасшиеся хэды-тресы, связанные прочными тросами, – насторожены и испуганы.
   Удивительно, но ни те, ни другие не стреляли друг в друга. Взаимная охота закончилась, сошла на нет сама собой.
   Под ногами захлюпало. Борис четыхнулся. Опять лужа! Глядя по сторонам, он и не заметил, как влез в нее. Лужа была большой – от тротуара до тротуара. В черной воде что-то плавало. Небольшое, круглое, темное. Тсанса, узнал Борис. «Ушастая валюта». Высушенная человеческая голова с татуированной кожей. Универсальная денежная единица не существующего уже Союза.
   Они обошли лужу стороной. Больше сушеных голов на улицах Ставродара Борис не видел. Волна утопила пятнистых охотников и унесла «ушастую валюту» диких. А взрыв хэдхантерского вертолета уничтожил Вана вместе с его мечтами создать собственное удельное княжество на обломках сгубившей себя империи. Такие вот дела…
   – Как думаешь, что теперь будет? – негромко спросила Наташка.
   Борис пожал плечами. Он не знал, что будет и как будет. И будет ли что-то вообще. Сейчас он понимал только одно: судьба в очередной раз предоставляла им шанс построить новую жизнь. Без хозяев и рабов, без хэдов и тресов, без диких и трупожоров, без вождей-властолюбцев и сушеных человеческих голов.
   Вопрос только в том, смогут ли они воспользоваться этим шансом. И главное – захотят ли?

   Конец.

Руслан Мельников Собиратели голов (Новая авторская редакция)