Александра Егорушкина
Настоящая принцесса и Летучий Корабль

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Пролог,
в котором Лиза смотрится в зеркало

   Лиза, поджав губы, вертелась перед Бабушкиным трюмо. В чем же дело? В веснушках? Нос крупноват? С ногами что-то не так? Она чуть приподняла подол. Ноги как ноги… Потом, в этом платье их не видно толком… Может быть, в этом все дело? Или все-таки рост? Проклятый рост…
   И ведь расскажешь кому-нибудь – засмеют. А обидно было до слез.
   На дискотеке по случаю окончания шестого класса ее никто так и не пригласил потанцевать.
   – Подумаешь, дискотека! – сказала Лиза своему рыжему отражению, чтобы не расплакаться. – Тоже, выдумала себе несчастье! – добавила она строгим Бабушкиным голосом. – И вообще, настоящие принцессы, наверно, на дискотеки не ходят! Или ходят? Вот в Радинглене в День Королевского Кота будет большой карнавал, это другое дело!
   Но отражение ничего не желало слушать: оно обиженно скривилось и жалобно заморгало.
   – Но-но-но! – дрожащим голосом сказала себе Лиза.
   Потом отвернулась и зашмыгала носом.
   Она представила себе, что скажет Бабушка.
   Бабушка скажет, что не в красоте счастье.
   Бабушка скажет, что настоящих принцесс не волнуют подобные пустяки.
   Бабушка скажет «Они ничего не понимают».
   А ведь всех прочих приглашали! Вон Юля Южина, главная отличница и первая красавица, прямо была нарасхват!
   Внизу скрипнула парадная дверь и послышались очень легкие и очень знакомые шаги. С четвертого этажа такое, конечно, расслышать можно только волшебным слухом. «Ты можешь слышать то, чего другие не слышат», – сказал однажды Лизе Филин, учитель музыки. Это было недавно, в ноябре, и с этого-то все и началось. Лиза слышала, как тает снег и как растет трава и еще множество других удивительных звуков. К тому же этот слух можно было включать и выключать, а то бы играть на скрипке, наверное, совсем бы не получалось. И спать тоже…
   А шаги все приближались, и Лиза помчалась открывать дверь, не дожидаясь звонка и позабыв все свои горести. Бывают люди, которые никогда не появляются не вовремя, точнее, появляются всегда вовремя просто потому, что их всегда немножечко ждешь, и король Радингленский был как раз из их числа.

Глава 1,
в которой Филин сердится, а король Радингленский чинит электричество.

   В тот же день, но несколько раньше, король Радингленский Инго Четвертый и Филин, придворный маг, сидели на нагретом жарким июньским солнцем ковре и наводили порядок в среднем ящике громадного письменного стола. Когда-то это был стол Филина, и стоял он в комнате придворного волшебника, а комната располагалась на вершине самой высокой из дворцовых башен. Когда умеешь превращаться в птицу, можно входить через окно в десятках метров над землей – никто и не узнает. Теперь здесь обитал Инго. Башня ему нравилась, потому что тут король мог побыть в блаженном одиночестве. Мало кто из придворных потащится по крутой лестнице в семьсот тридцать девять ступенек узнавать, не угодно ли чего Его величеству. А еще из круглого окна были видны крыши Радинглена и далекая гавань. Правда, Инго не слишком часто бывал в собственных покоях. Вот и до стола руки дошли только сейчас.
   – Ого, а это что такое? – спросил король, разглядывая обтянутую бархатом коробочку.
   – Открывается вот тут, – Филин щелкнул крышкой. – Амберхавенский янтарь.
   – В Северном море же нет янтаря, – удивился Инго.
   – Как видишь, есть.
   На полу уже лежало несколько потрепанных записных книжек, толстая тетрадь в голубой обложке, жестянка из-под леденцов, горсточка карандашных огрызков, маленький фарфоровый совенок с круглыми глазами, калейдоскоп в мизинец длиной и много чего еще. На каждую вещь у Филина находилась своя история.
   – Глядите, Филин, тут какой-то альбом… – Инго потянулся и выдвинул следующий ящик.
   – Ничего себе! Это, между прочим, мой университетский выпуск. Ну и ну… А я гадал, куда он делся, дома все перерыл…
   – О, футляр для очков. Ваш?
   – Мой, спасибо… И очки целы… Будут запасные. – Филин открыл футляр. На ладонь выкатился маленький серебряный бубенчик.
   – Вот это да, – тихо сказал волшебник и поднялся на ноги. Он позвенел бубенчиком над ухом – раз, другой, третий. И помрачнел.
   Инго осторожно взял бубенчик и повертел его в пальцах. Вещица тихо позвякивала. С одной стороны была выгравирована крошечная длинноклювая птица.
   – Знаешь, что это? – тихо спросил волшебник. – Не знаешь, конечно… Их делают в Амберхавене, на Магическом факультете. Полезнейшая вещь. – Услышав слишком хорошо знакомое слово «Амберхавен», Инго сжал губы. – Если кто-нибудь подарит тебе такую вещицу, стоит в нее позвонить – и даритель тут же откликнется – телепатически. Хоть с края света. Теперь это просто бубенчик. Возьми, может, Лизавете понравится. – Филин помолчал. – Мне эту штучку подарил мой друг и однокурсник по имени Коракс.
   – Молчит? – спросил Инго.
   – Молчит, – подтвердил волшебник. – А молчат в таких случаях только мертвые. Эх, Коракс… Он умел в ворона превращаться, мы иногда летали вместе.
   – А давно…
   – Почти тринадцать, – невесело отозвался Филин. – Наверно, он тогда и погиб. Я так и думал, да и в Амберхавене этой весной мне сказали, что никто ничего о нем с тех пор не слышал… Да, – Филин положил бубенчик на ладонь Инго и отдернул руку, будто холодное серебро жглось. – Знаешь, я, оказывается, все это время надеялся, что ошибаюсь. Эх…
   – Я о нем от вас никогда не слышал.
   – Мы в последнее время почти не разговаривали, – объяснил Филин. – Мы ведь были очень дружны, а потом у него в голове завелась странная идея. Хотя и не новая – что добро должно быть с вот такими кулаками.
   Инго слушал молча. Будь тут Лиза, она различила бы, что молчание это звенит от напряжения.
   – …Ко всеобщему удивлению, Коракс связался с одной скверной магической компанией. Водились у нас в Университете и такие. Кроме меня, о его планах никто ничего не знал. Я его отговаривал, да куда там! Кораксу захотелось подвигов – внедриться в какой-нибудь черный орден изнутри и разбить в пух и прах во имя всеобщего блага. А для этого нужно втереться в доверие, чтобы считали за своего, иначе никак… Поначалу Коракс охотно делился со мной этими замыслами, но вскоре я уже не понимал, зачем он затеял такую авантюру – из добрых побуждений, из честолюбия или все же из жажды власти любой ценой. Я перестал ему верить, и это оказалось больно, ведь старые друзья – они как родственники, их не выбирают. А потом он пропал – незадолго до того, как погибли твои родители. Боюсь, что бывший мой друг Коракс умер страшной смертью… Послушай, у меня же есть его фотография! – Филин кинулся к альбому. – Вот!
   На старой черно-белой фотографии самозабвенно хохотали трое. Поразительно красивая девушка в белом платье сидела на спинке садовой скамейки, а у ее ног – маленький светловолосый юноша в ковбойке – явно Филин, только без очков и бороды, и рядом с ним – высокий брюнет в вышитой жилетке.
   – Узнаешь? – странным голосом спросил Филин. – Это Коракс, это я, а это, между прочим, твоя бабушка. Июнь тысяча девятьсот пятьдесят девятого, – добавил он, – мне здесь девятнадцать, на год больше, чем тебе сейчас. Такие дела.
   Инго долго разглядывал фотографию. Филин смотрел в окно. Вдали поблескивало море.
   – А мой дедушка?
   – А твой дедушка, – волшебник подбросил в воздух звякнувший бубенец, – тогда еще и на горизонте не появился. Таких бубенчика у меня было два, – добавил он. – Второй мне подарила Таль.
   – Ого, – сказал Инго.
   – Вот тебе и «ого». Я его вернул в день ее свадьбы. Как и подобает джентльмену. – Филин хмыкнул. – Кстати, об Амберхавене, – добавил он другим голосом. – Как ты смотришь на то, чтобы там немного поучиться?
   – Нет.
   Всякий знакомый с нравом Его величества знал тверже твердого, что чем тише у короля голос, тем хуже обстоят дела. Сейчас Инго говорил еле слышно.
   – Такой маг, как я, человечеству не нужен, – продолжал король, садясь на широкий подоконник и щурясь на солнечные блики на горизонте. Лето начиналось на славу. – Не стоит делать из меня волшебника, Филин, да и в Радинглене меня оставлять незачем. Даже наоборот: мне надо срочно податься отсюда куда угодно, только бы подальше, но…
   – Стоп, – Филин поднял брови. – Почему это «куда угодно»?
   – А я ведь не хотел вам ничего рассказывать, – произнес Инго.
   – И все-таки я слушаю.
   Инго Четвертый опустил голову и поерзал.
   – Видите ли… – выдавил он. Филин ждал.
   – Ох, – Инго наконец собрался с духом. – Филин, только не смейтесь… Я уже давно, сразу после коронации, задумался вот о чем. Я боюсь, что мне это все… эти двенадцать лет в Черном замке даром не прошли… – он сглотнул тугой комок в горле. Слова, обычно смирные и послушные, застревали на языке. Филин ждал.
   – И поверьте, у меня есть основания бояться, – окрепшим голосом продолжал король, глядя на море. – Понимаете, Филин, ведь свойства мутаборской магии полностью никому не известны. Все это время я просыпался чуть не каждую ночь и гадал: а вдруг я – мина замедленного действия? Вдруг Мутабор завел во мне какой-то механизм и рано или поздно я взорвусь – сейчас, завтра, через десять лет? Превращусь в подобие Мутабора или еще что похуже… Вот я и решил: пусть это случится где-нибудь подальше от дома… и от любых людей, правда? Кстати, вам не приходила в голову эта мысль про мину? Тогда, накануне коронации? Я думаю, вы должны были меня убить – на всякий случай… – совсем тихо закончил он.
   – Допросишься, убью сейчас!!! – Волшебник яростно полыхнул глазами. – Кому я такое должен, скажи на милость?
   – Но это было бы разумно! – упрямо возразил Инго. – Элементарные меры предосторожности – чтобы я, если превращусь, никому не навредил!
   – Разумно?! – сдавленно воскликнул Филин, прикрыл глаза на полсекунды и продолжил тоном ниже:
   – Инго, немедленно и честно рассказывай, с чего ты вдруг завел речь о мутаборской магии, – велел он. – С тобой творится неладное? Но что?
   – Сам не пойму, – Инго снова отвернулся и невидяще смотрел в окно. – Мои слова как-то странно действуют. На каждом шагу! И от этого всем плохо. Во-первых, меня все слушаются. Придворные, горожане. Бабушка утверждает – мол, все дело в королевской воле, наследственности и фамильных чертах. Но, Филин, я в себе ничего такого наследственного и королевского не чувствую. На месте окружающих я бы такого человека всерьез не принимал. – Плечи у Инго поникли, он вздохнул и продолжал. – А на днях слышу – Циннамон главе гильдии кузнецов, Герту, тихонько так говорит: «Вы, Герт, нашему королю лучше не перечьте, а то случится как с моим соседом-сапожником. Не слыхали? Тот подал королю челобитную на дворцовое гардеробное Зеркало, что оно обувь тачает и отнимает у простых людей работу. А когда король за Зеркало вступился, сапожник разобиделся и полез спорить. И в ту же ночь у него в кладовой мыши все кожи поели…» – Инго с усилием усмехнулся. – Знаете, что там на самом деле произошло? У меня сгоряча вырвалось два-три резких слова, и вот на тебе. Куда это годится? Вы смеетесь?
   – Что ты, мне совсем не смешно, – кивнул Филин и сел рядом с королем на подоконник. – Дальше.
   – Таких историй было много, но я поначалу не переживал – мало ли, может, я там и ни при чем, – отвернувшись от волшебника, рассказывал Инго. – Но потом дело приняло серьезный оборот… В апреле Лизавета заявила мне, что ей лень ходить в школу, сплошные контрольные. Заболеть, говорит, что ли… А я ей сдуру и ответь – пожалуйста, заболей, если хочешь… У нее две недели держалась температура, и никто не понимал, в чем дело, – помните? И лекарства ее не брали! И даже вы не могли сбить жар!
   – Помню, – подтвердил Филин. – Во-первых, могло быть чистой воды совпадением. Школьники иногда болеют, и бывает так, что температуру не сбить. Во-вторых, если это не совпадение… – Он пристально глянул на короля и отчеканил – медленно и явно не в первый раз: – Я тебе уже все объяснял. По всей видимости, ты прирожденный маг-словесник, очень сильный и одаренный. Чтобы управлять своими словами, такому магу надо учиться, и учат этому в Амберхавене. Пока что получается наоборот: слова управляют тобой. – Филин старался говорить спокойно.
   – Подождите! – умоляюще продолжал Инго. – Мне ведь теперь и снится такое, что лучше бы и не засыпать! Нет… Нет, расскажу. Вот, например, как вам понравится сон, в котором я, Инго Великий, правлю очень смирным Радингленом и в королевстве опять вечная ночь и зима? А в других снах размах у меня побольше и правлю я всем миром. Да как правлю! Тиран и палач. Кого хочу – казню, кого хочу – милую. Но в основном, конечно, казню, да еще и собственноручно. А кругом все трепещут, и ни вас, ни Лизаветы, ни Конрада – никого нет. При этом в моей власти не только казнить, я к тому же колдую, и выходит такое… – Он передернулся и с силой провел ладонями по осунувшемуся бледному лицу. – Но самое жуткое – и властвовать, и казнить, и колдовать мне во сне нравится, очень нравится, понимаете?.. Филин, в этих снах – то самое, что мне предлагал Мутабор, давно, еще в самом начале!
   – Так, вот это уже серьезно, – Филин нахмурился. – Погоди, не горячись, успокойся. Мне кажется, что сны эти не твои – их кто-то на тебя насылает… Мы с тобой даже знаем, кто способен на подобное и зачем. Вопрос в другом: как он до тебя дотянулся и с какого расстояния – ведь выхода в Черный замок в Радинглене уже нет.
   – Я тоже подозреваю, что Мутабор уцелел, но сны… – сумрачно отозвался Инго. – Сны – это часть меня. Вдруг в них – я настоящий? И они – просто сигнал, что во мне начала прорастать мутаборская магия?! Зрела-зрела и дозрела?
   – Знаешь, ответ не сходится, – Филин помотал головой. – Сны насылает тот, кто хорошо знает твои слабые места, а кому их знать, как не Мутабору? Ты ведь сам мне рассказывал, как в Черном замке пытался справиться с ночным заклятьем! Ты старался поменьше спать, чтобы забираться в Библиотеку, когда чар на тебе не было. Помнишь? – Филин заметил, что Инго мучительно скривился, и тронул его руку. – Прости, что напоминаю – надо.
   – Думаете, я забыл? – уронил Инго.
   – Ничего я не думаю. Просто складываю картинку из кусочков. И самое главное. Если бы Мутабор сумел заложить в тебя мину замедленного действия, ты нипочем бы не спустился в дворцовый подвал и не вынес оттуда некую клетку с филином…
   Мутабор мог успеть потом, – горько отозвался Инго. – Хотя бы и в последний миг, на коронации, когда начал развоплощаться. Он сильный и мстительный, с него бы сталось. Да что там – вот, посмотрите.
   Король вынул из кармана джинсов измятый бумажный самолетик, исписанный неразборчивым почерком.
   – Вот, – он протянул самолетик Филину. – Вы только не подумайте, это не подделка для убедительности…
   Филин жестом остановил его и углубился в чтение. Потом повертел самолетик так и сяк и, сняв очки, спросил:
   – Почерк вроде твой. Откуда это взялось?
   Инго посмотрел на свои ладони.
   – Мне приснилось, что он влетает в окно – прямо сквозь стекло, со скрежетом, как будто алмазом режет. А когда я проснулся, он был у меня в руке.
   Филин впился в листок глазами. Воцарилось молчание. Было слышно лишь, как далеко внизу шелестит под теплым летним ветром листва дворцового парка.
   – По-моему, такое послание означает, что все совсем плохо, – еле слышно проговорил король. – Именно поэтому я и хочу отсюда подальше. Если убеждаться в том, что я прав, то не здесь, не в Радинглене. В конце концов, я волен распоряжаться своей судьбой…
   – И моей заодно? – поинтересовался Филин и вернул листок королю. – Я ведь правильно понял, что именно ты затеял?
   – Погодите, – удивился Инго. – Почему – вашей судьбой?
   – Мои теплые чувства к радингленской королевской семье и к тебе лично можно, конечно, в расчет не принимать, – раздельно сказал Филин. – Ясное дело, отсюда подальше ты отправишься вместе со мной. Не возражать. И слушать не стану!
   – Филин, не сердитесь, пожалуйста, – попросил король.
   – Сердиться?! Да я никогда не смогу на тебя рассердиться, остолоп, и ты это прекрасно знаешь и напропалую этим пользуешься! Ладно. Вопросов остается многовато, – желчно добавил волшебник. – Например, я что-то не вижу никакого радингленского флота. – Он тоже посмотрел в окно. – Уговаривать Зильбера с его «Гиппокампусом» я не берусь. А иначе как морем и на волшебном корабле нам в другие миры не попасть. Гномы пробовали пробраться подземельями, но без толку.
   – А я уже уговорил Зильбера, – отозвался Инго.
   – Что?!
   – Уговорил. Капитан Зильбер согласен меня отвезти, куда я скажу. И вас. И Конрада. Шар-проводник у нас в Сокровищнице есть. Я только пока не знаю, куда именно нам плыть, но вы мне объясните.
   Филин уставился в ковер.
   – Не молчите, – попросил Инго.
   – Слишком много накипело, боюсь сказануть лишнее, – процедил волшебник. – Что ты сам думаешь об этом послании?
   – Ничего, – растерялся Инго. – Я и хотел спросить у вас…
   – Да-да, – Филин поднялся, походил по сводчатой комнате, повертел в руках калейдоскоп, посмотрел в него, отложил. – Конечно. Откуда тебе знать, если и в Амберхавене о Белой Книге знали считанные люди. Слушай, Твое величество. Слушай и запоминай. Книгу, о которой здесь идет речь, называют по-разному – кто «Белой Книгой», кто «Книгой всей правды», кто «Книгой всех заклинаний». Говорят, будто она и впрямь дает ответы на вопросы. Может и не дать, но уж если ответит, то яснее ясного. Говорят также, что страницы у нее пустые – белые. И когда ее открываешь, на них проступает… то, что попросишь. Дальше все несложно – произнес заклинание и получил желаемое. – Волшебник помолчал. – Хорошая, полезная вещь, правда? Не придерешься.
   – Но?.. – Инго подался вперед – весь напружиненный, словно гепард перед прыжком.
   – Но, во-первых, не у всех в руках Книга открывается. Насколько мне известно, ее открыть может только маг, причем маг с чистой совестью. Как ты понимаешь, чистая совесть – не совсем ясное понятие, но все источники на этом сходятся. В понятие чистой совести, кстати, входит отсутствие в человеке черных чар. Надо ли объяснять, почему это взаимосвязано?
   – А проверить? – начал Инго и осекся.
   – Второе «но», – Филин говорил, глядя на извилистые узоры ковра. – Если Книгу попытается открыть простой смертный с нечистой совестью или с неправедными намерениями – у него попросту ничего не выйдет. Я читал отчет одного такого, – Филин нашел в себе силы усмехнуться. – Не книга, пишет, а кирпич кирпичом – сплошное разочарование.
   – Третье «но», – попросил Инго.
   – Черных магов, дерзнувших прикоснуться к ней, она убивает.
   Инго вздрогнул.
   – Именно так, – в голосе волшебника прозвучал металл. – Думаю, благодаря этому мы все еще живы. А то попала бы Книга Всех Заклинаний в руки бессовестному честолюбцу – и привет… Хотя лет пятьсот назад случилась ужасная история – кстати, в Зеенландии, то есть в самом Амберхавене. Некий мерзавец обманом заставил молоденького волшебника открыть Книгу, – а потом убил бедолагу. И успел натворить немало бед, прежде чем амберхавенские маги его остановили. – Филин помолчал, потом принялся тщательно протирать очки, будто стараясь не смотреть на Инго. – Потом Книга пропала и позже нашлась в пещере некоего дракона, которого из-за нее и убили. С тех пор за Книгой следили, и больше ее открыть никому не удавалось. К счастью.
   Инго выдохнул и расплел стиснутые пальцы.
   – По последним данным, она сейчас во владении королевского рода Ажурии. Так что в Ажурию мы и плывем. – Филин водрузил очки на нос. – Что ты на меня так смотришь? Я ведь специалист по магическим книгам, я заканчивал в Амберхавене не что-нибудь, а кафедру библиотечного дела! И у меня были всякие однокурсники! А одна дама по имени Кристабель занималась именно легендой о Белой Книге! От нее и знаю!
   – И правда – птица укажет дорогу, – поразился король, покосившись в листок. – Все как по писаному.
   – Тьфу! Птица я тебе! Пять кило пуха! – взъерошенный Филин заходил по комнате, перешагивая тетради и книги. Досадливо щелкнул фарфорового совенка по клюву. – И что мне сказать Наталье и Лизе?
   – Всю правду, наверное, не стоит… – задумчиво протянул Инго. – Незачем их пугать.
   – Если ты надеешься, что я буду за тебя отвираться, то… – грозно начал Филин.
   – Нет-нет, врать тоже не придется, – с облегчением сказал Инго. – Да и не выйдет – Лиза слышит вранье за два километра.
   – У тебя, помнится, была идея отыскать хоть кого-то из бывших радингленских магов, – напомнил Филин. – Фриккен Нинон, мастера Амальгамссена, Тави-Булочку, – Филин лирически крякнул. – Может, и в самом деле кого и найдем между делом.
   – Идея и была, и осталась – отыскать магов надо, – кивнул Инго. – И если мы скажем, что отправляемся их собирать, то не солжем, – он криво улыбнулся. – Хотя какой маг согласится жить при таком-то короле, не знаю…
   – Я, – отрезал Филин. – А Наталье скажу, что вся эта затея нужна мне! Что стосковался по коллегам!
   – Правда? – обрадовался Инго. – Спасибо!
   – Тьфу! А королевство на кого оставишь?
   – На Бабушку, естественно… Сегодня вечером прогуляюсь в Петербург и обо всем договорюсь. Только сначала схожу на море. Послушайте, Филин, а если посадить Бабушку на трон навсегда? – В глазах Инго что-то блеснуло. – Нужна мне эта королевская власть как рыбке зонтик…
   Филин на это только головой покачал, а Инго задумчиво добавил:
   – …иногда как подумаю – гори оно все синим пламенем…
   Из нетопленого камина, в котором по летнему времени даже не было дров, полыхнули голубые языки огня и с шипением разлетелись искры. Пламя выплеснулось на коврик перед камином, пробежалось по полу, жадно лизнуло ближайшую книгу.
   Инго замер, потом спрыгнул с подоконника и, выхватив книгу из огня, стал яростно затаптывать горящий коврик. Филин бросился на помощь.
   – Вот видите?! – отдышавшись, сказал король.
   – Сказано тебе, следи за словами! – Филин сердито отряхнул руки. – И марш в университет этой же осенью!
   Инго упрямо помотал головой.
   Как ни странно, горелым не пахло.
   Мимо окна, надсадно крикнув, пролетела чайка.
   – По-моему, вы что-то не досказали мне про Белую Книгу, – голос короля звучал неестественно спокойно.
   Филин взял со стола карандаш и повертел в пальцах.
   – Не стану я тебе врать, – обреченно продолжал он. – Четвертое «но». Очень сильного мага, а они встречаются редко, – так вот, очень сильного мага Книге не убить. При попытке открыть Белую Книгу подобный маг превращается в доппельгангера. Мгновенно. И не важно, черный это маг или белый.
   – Вот все и сошлось, – уронил Инго.
   – Что?!
   – Филин, кое о чем я умолчал.
   Волшебник застыл.
   – Я вам рассказывал, что Мутабор… все время беседовал со мной, изводил разговорами и что он… предлагал мне… всякое. – Инго то и дело переводил дыхание, каждая фраза давалась ему с трудом. – Верно? Но что именно – я не говорил.
   Филин кивнул и стал рассматривать карандаш так пристально, будто на нем вот-вот должно было проступить нечто важное.
   – Так вот. Сначала Мутабор предлагал мне… Словом, обещал, что если я проявлю сговорчивость, он сделает из меня себе подобного. Доппельгангера.
   Инго помолчал. Ему даже дышать стало трудно.
   – Он объяснил, что превращаться больно, но происходит это быстро, а в доппельгангерстве много выгод, и потому игра стоит свеч. Например, доппельгангер, по словам Мутабора, бессмертен. К тому же после превращения ты уже не человек, поэтому никаких душевных мук ни по какому поводу. А возможностей открывается море! Власти и всего прочего – сколько угодно, ведь если можно создать себе любое тело…
   – Не объясняй, – резко перебил Филин. – Дальше.
   – Мне было так страшно, что я не смог промолчать. Я наотрез отказался и тем себя выдал: Мутабор понял, как мне страшно.
   – Ясно, – тихо произнес Филин. – И тогда он принялся угрожать тебе этим превращением.
   – Знаете когда? – Инго усмехнулся. – В последнЮ-Ю неделю перед коронацией. Особенно накануне.
   – За меня?
   – И не только. Еще за то, что я так долго прятал старшего Конрада, и за побег в город, и за разговор с Лизаветой и Мурремурром. Мутабор заявил – если я так боюсь даже быстрой метаморфозы в доппельгангера, он мне отплатит за мою дерзость, за непослушание и за побег. Прекрасно, замечательно, сказал он, пусть превращение идет медленно! Мутабор похвалился, мол, ему под силу заколдовать меня так, – Инго запнулся, – что на превращение у меня уйдут годы! И безболезненным оно не будет.
   Филин свел брови.
   – Фантастическая гадина, – пробормотал он. – Почему ты раньше молчал?
   – Было страшно.
   – А теперь стало еще страшнее, – Филин потер шею. – Только я ничего не различаю, – медленно произнес он. – Думаю, такое колдовство я бы уж как-нибудь заметил.
   – Филин, простите, но вы сами утверждали, будто Мутабор гораздо сильнее вас.
   – Утверждал.
   – А вдруг это и впрямь так? Может, тот ночной карлик – это было лишь начало, сущий пустяк? Если Мутабор все-таки заколдовал меня на годы вперед, да еще так, что вам не видно, а если вы и увидите, будет слишком поздно?!
   Филин яростно отмахнулся и снова уставился на карандаш.
   – А теперь скажи мне, пожалуйста, вот что, – глаз он не поднимал. – Предположим, ты найдешь Белую Книгу – зачем она тебе?
   – Как – зачем? – удивился Инго. – Я попробую ее открыть. А дальше… Будем надеяться, что она всего-навсего не откроется.
   – Исключено, – Филин остро взглянул на короля. – Ты маг.
   – Что ж… Если мои подозрения – правда, то, надеюсь, вы со мной как-нибудь… вы сразу все поймете и сумеете со мной совладать. Особенно если вам поможет Конрад, ведь драконье пламя уничтожает что угодно. И никто, кроме вас, не сможет потом объяснить… остальным, почему нужно было так поступить. Я не хочу превращаться медленно. Лучше узнать все сразу и не мучиться – и других тоже не мучить. Правда, Филин?
   Карандаш в пальцах волшебника хрустнул и сломался. Филин подошел к окну и вышвырнул обломки в сад.
   – Да, я сразу все пойму, – с трудом проговорил Филин. – Я ведь видел Мутабора как он есть. Инго, я не хочу для тебя такой участи…
   – Простите меня. – Инго обессиленно опустился на подоконник и обхватил колени руками.
   – Что – «простите»? – простонал Филин. – Какое там «простите»?! Мы с Бабушкой уже один раз тебя теряли – хватит! Ты понимаешь, чего ты от меня требуешь? Ты хочешь, чтобы я тебя убил! Своими руками!
   – Я тоже видел Мутабора как он есть, – негромко ответил Инго. – Когда я превращусь в доппельгангера, это буду уже не я, и вам даже не придется себя заставлять. Правда, – король умолк и снова смотрел на море. Его рыжая голова горела на солнце.
   – Так вы плывете со мной? – спросил он после долгого звенящего молчания.
   – А куда я денусь? – с горечью воскликнул волшебник. – Боже мой!
   Король отвернулся.
   – Инго, – сказал Филин в тоске, – Инго, если Мутабор сумел тебя отравить – то только страхом и подозрениями! Опомнись! Тебе недостаточно моего слова?!
   – Мне достаточно вашей фразы того, что вы с Бабушкой меня уже теряли, – ответил король и снова сел на подоконник. – А если вы меня потеряете потому, что я окажусь еще одним Мутабором? Кто тогда уцелеет? А?
   Филин ахнул.
   Король на подоконнике не шелохнулся, но по нему было прекрасно видно, что он уже давно все решил и спорить бесполезно. Не прощаясь, волшебник вышел за дверь, поборов искушение ею хлопнуть. «Вот оно что…», – бормотал он, стремительно шагая по дворцовым коридорам и рассеянно кивая в ответ на почтительные поклоны встречных.
   Филин пронесся по дворцу, более обычного напоминая нахохлившуюся птицу. Он едва не наступил на компанию дворцовых домовых, старательно драивших мозаичный пол в одной из бесчисленных галерей. Он лишь издалека помахал рукой господину Циннамону, министру двора и волшебнику-кондитеру, прогуливавшемуся по террасе дворцового парка. До Филина донеслось вдохновенное бормотание: «Между вторым и третьим коржом – цукаты и тертый миндаль… А вензель Ее величества выложим из земляничин по сливочному крему…» Углубившись в шелестящий древесный сумрак парка, Филин с облегчением выдохнул, поднял голову, высмотрел подходящий просвет в ветвях – и через мгновение рябая ушастая птица взвилась в воздух над башенками и шпилями Радинглена. Вопреки расхожему мнению, филины прекрасно летают днем.
//-- * * * --//
   – Инго! – подпрыгнула от радости Лиза, едва распахнув дверь.
   – Тебе привет от господина Циннамона, – Инго протянул сестре обтянутую атласом коробку – в такие радингленский кондитер укладывал пирожные. – Здравствуй, лисенок. Какая ты хорошенькая… Ты куда-то уходишь? Я некстати?
   – Нет, – Лиза помрачнела. – Наоборот, только что пришла. А ты всегда кстати, пора бы запомнить.
   – Погоди, – встревожился Инго. – Что случилось? Ты почему такая кислая? Смотри, это тоже тебе, набрал утром на море. – Он вытащил из кармана горсть мелких затейливых ракушек и высыпал на подзеркальник, где уже лежала и стояла всякая мелочь – позабытые с зимы перчатки, тюбик Бабушкиной помады, флакон духов, прошлогодний абонемент в Капеллу… Беспорядок был на подзеркальнике, что и говорить.
   – Ух ты, красотища! – восхитилась Лиза. – Все прибрать, а их оставить – пусть так и лежат… – Ракушки были круглые шипастые, плоские полосатые и длинненькие пятнистые. – Ой, а это что? – среди ракушек оказался крошечный серебряный бубенчик.
   – Да вот, нашел в столе, – грустно сказал Инго. – Бери. Можно на форточку повесить, будет звенеть от ветра.
   Лиза звякнула бубенчиком над ухом.
   – Странно, серебряный, а звучит как-то фальшиво… – она положила бубенчик на подзеркальник. – Вот что, пошли поедим. Лучшее лекарство от огорчений! – Лиза убежала на кухню, открыла холодильник, и мгновенно уставила кухонный стол угощением.
   – Куда столько? Королей неплохо кормят, – напомнил Инго, оглядывая стол. – Неужели я такой жалостно тощий?
   – Не без этого, – отозвалась Лиза.
   – Слушай, Лиллибет, убери половину, а то я в Радинглене ужинать не смогу, и Циннамон обидится.
   – Ого! – Лиза выгружала из коробки пирожные. – Привет от нас господину Циннамону.
   – Сестренка, что все-таки случилось? – спросил король Радингленский.
   Лиза села за стол, поковыряла вилкой в салатике и, смущаясь до жара в щеках и ушах, рассказала брату о своих печалях. Инго не улыбнулся.
   – Только не говори, что не в красоте счастье, – звенящим голосом предупредила Лиза. – И не говори «Они ничего не понимают».
   – Счастье и вправду не в красоте, – кивнул Инго, – и это даже жалко, потому что ты чудо какая хорошенькая. И «они» все прекрасно понимают. Я тебе скажу, в чем дело. Только между нами.
   – И в чем? – Лиза уныло смотрела в тарелку. Пестрый холмик салата венчала сметанная клякса.
   – Ты принцесса.
   – Неужели я такая воображуля, что это всем заметно? Бузюзю! – возмутилась Ее высочество.
   – Как-как? – переспросил Инго.
   – Бузюзю! – повторила Лиза. – Слово такое, дарю. Сама придумала, на все случаи жизни годится. А то все, как из инкубатора: «вау!», «о йес!», «супер-пупер!» – ехидно передразнила она.
   – Ты же сама говоришь, что все как из инкубатора. А ты не такая, как все, и к тому же принцесса.
   – Инго, но я никому-никому ни словечка…
   – Не важно. Дело в другом: ты совсем особенная. Правда. Я в этом немножко разбираюсь, – король все-таки улыбнулся, но получилось опять невесело. – Именно это все и чувствуют.
   – Ты меня так утешаешь? – подозрительно уточнила Лиза.
   – Нет, конечно. Какое это утешение? Вот смотри. Ты – рыжая. Ты – со скрипкой. Ты – маленькая. А все они – одного среднего роста, одной средней масти, и скрипок у них нет. За что им тебя любить?
   – Ой! Инго, я не хочу так даже думать! – испугалась Лиза. – Они вполне ничего себе!
   – Да, и еще как, если по отдельности. А на дискотеке-то все вместе! Чувствуешь разницу? Лиз, пойми меня правильно, у них множество достоинств, которые нам с тобой и не снились. Они не виноваты, что они как все. А ты не виновата, что ты ни на кого не похожа. Имей в виду, достойно быть как все очень и очень трудно. А у нас с тобой от рождения нет выбора. Ты посмотри лучше, кто тебя любит – не самые заурядные люди, правда?
   Лиза уставилась на круглое шоколадное пирожное и перебрала в памяти тех, кто, видимо, ее любит. Среди них были гномы, сильфы, кошачий рыцарь Мурремурр, два дракона и один оборотень, он же волшебник Филин. Да уж…
   – Лизка, мне тоже часто хотелось быть обычным мальчиком из обычной семьи. Честное слово.
   Лиза даже устыдилась. С одной стороны, кому еще жаловаться на глупые девчоночьи горести, как не родному брату, с другой – если вспомнить, в какой отнюдь не дискотечной обстановке Инго хотел быть обычным мальчиком из обычной семьи… Именно из-за королевского происхождения Мутабор долгих двенадцать лет держал его в Черном замке, опутанного злыми чарами. А был бы Инго обычный мальчик – его бы и не похитили.
   – Выбора у нас с тобой нет, вот в чем дело, – повторил Инго и отодвинул тарелку.
   Лиза набрала в грудь воздуху, не зная, что отвечать, и тут вовремя зазвонил телефон.
   – Лизочка? – послышался в трубке приторный голос. – Здравствуй, крошечка. Ты уже вернулась?
   Южинская мама! Больше никто и никогда не называл Лизу Лизочкой.
   – Лизочка, я попрошу Юлечку, чтобы она после праздника зашла к вам и занесла Наталье Борисовне денежку… Вы ведь будете дома?
   Лиза наморщила лоб и вспомнила, о какой «денежке» идет речь: некоторое время назад с родителей собрали деньги на сегодняшнее мороженое и лимонад. Потратили, видимо, не всё, и теперь Бабушке – председательнице родительского комитета, между прочим, – предстоит поделить остаток на всех и раздать.
   – Да, конечно, будем, – вежливо ответила Лиза, сдерживая вздох. Еще Южиной не хватало для полного счастья!
   Лиза повесила трубку и обнаружила, что Инго смотрит на нее так же пристально и проницательно, как смотрел бы на его месте Филин. Разве что глаза у Филина голубые, а у Инго зеленые. А так оба видят Лизу насквозь. К этому не так-то просто привыкнуть.
   – Посмотри лучше, что у меня теперь есть, – похвастался Инго и вытащил из кармана желтый кусочек картона, запаянный в пластик. – Билет в Публичную библиотеку. Самый настоящий. Спасибо Филину.
   – Мало тебе Гарамондовой лавки. – Лиза повертела картонку в руках. На фотографии Инго был еще растрепанней, чем в жизни. – Ой! Ты разве Иннокентий? Никогда бы не подумала…
   – Лизавета! – укорил ее Инго. – Дедукция где? Отчество собственное помнишь, двоечница? Нашего папу тоже звали Инго!
   – И правда… Только ты такой же Иннокентий, как я…
   – Как ты – Лиллибет. В точности.
   Звонок тенькнул в ту самую секунду, когда Лиза откусила пирожное.
   – Бабушка? – обрадовался Инго.
   – Ум-хум-хум, – Лиза чуть не поперхнулась и замотала головой. – Нет, это так. Ты сиди, ешь, я быстро.
   Она сама не понимала, почему, но ей ужасно не хотелось знакомить Юлю Южину с Инго.
   – Я на минутку, – не поздоровавшись, сквозь зубы процедила Ю-Ю, – а то там «Влюбленная ведьма» начинается. Вот, мама просила передать твоей бабушке, – она бросила конверт на подзеркальник.
   И вдруг на ее лицо выползла голливудская улыбка.
   – О, здравствуйте! – сладким голосом пропела Юлечка, и у Лизы заныли зубы. Почему Инго в кухне не сиделось!
   – Вы, наверно, Лизин брат? Вы приехали на каникулы? – Юлечкины подкрашенные глазки обшарили Инго с ног до головы. – Ой, вы так похожи! Очень приятно, меня зовут Юлия.
   – Добрый вечер, – вежливо сказал Инго. – Иннокентий.
   – А где вы учитесь? – Юлечка кокетливо поправила на плече черное в блестках дискотечное платье. – Стоп-стоп-стоп, я сама угадаю. У меня интуиция, как у настоящей ведьмы. О-кей… – Она побарабанила зелеными ногтями по сумочке. – Штаты? Скандинавия? Вау, неужели Англия? Супер-пупер!
   – Ответ неверный, – усмехнулся Инго, и Лизин волшебный слух возликовал. Сейчас он ее сплавит, сейчас, сейчас! И Лиза побежала в Бабушкину комнату отнести конверт – а то еще потеряется.
   – Лисенок, – окликнул Инго, – уже поздновато, я провожу Юлю и вернусь, я хотел повидать Бабушку. – Он принялся решительно надевать ботинки.
   – О, спасибо, я живу совсем близко, – промурлыкала Юлечка, разглядывая мелочи на подзеркальнике.
   Помада… Перчатки… Ракушки какие-то… Ну у них и беспорядок! Ого, флакончик духов «Черная магия»… Интересно, чьи, неужели Сосискиной бабушки?! Она же старая и толстая… Взять? Нет, заметят.
   В горстке ракушек блеснуло что-то серебряное. Юлечка сощурилась. Какая прелесть!
   Стильный рыжий Иннокентий шнуровал ботинки, Лизка-Сосиска шебаршилась в комнате. Вот копуша!
   Юлечка проворно схватила бубенчик и сунула в сумочку. Все равно он никому не нужен.
   – Прошу вас, – Инго пропустил Юлечку за дверь. – Лиз, я быстро, поставь пока еще чайку, – добавил он вполголоса и подмигнул.
   Лиза оторопело посмотрела на дверь. Вот это да! Вот это королевская воля! Ей бы Южину нипочем так не выставить!
   Вернулся Инго действительно скоро, понесся на кухню, налил себе чаю в самую большую чашку, сказал «Уф» и принялся строить бутерброд. Циннамонские пирожные предназначались Лизе и Бабушке, которая вот-вот должна была вернуться с экзамена у вечерников.
   – Что скажешь? – поинтересовалась Лиза, успевшая переодеться в любимые оранжевые шорты и футболку с изображением мышки и надписью по-немецки «Моя правая задняя лапка просто прелесть» – подарок Бабушкиных студентов.
   – Тебе поклон от Мурремурра, – сообщил Инго. – Несет вечернЮ-Ю вахту на улице. Может, завтра заглянет.
   – А я не об этом, – ехидно отозвалась Лиза и уселась на подоконник с чашкой.
   – Я джентльмен, – наставительно сказал Инго. – А почему у нее ногти зеленые?
   – Ведьму изображает, – объяснила Лиза. – Уже давно. С нее все время амулеты свисают.
   – Я думал, такие хваткие девицы водятся только в Радинглене.
   – Ты бы видел, как она на дискотеке к Костику липла! – фыркнула Лиза.
   – И?
   – Нулевой результат.
   – Не похитил и не скушал?
   – Не-а. Она, по-моему, ужасно разозлилась.
   – У тебя в классе таких много?
   – Да нет, одна…
   – Это хорошо, – одобрил Его величество.
   – Бабушка идет, – Лиза навострила уши. – Усталая, и сумка у нее тяжелая.
   – Эх, надо было ее у метро встретить, – Инго поднялся. – Пойду открою.
   – Ключи достает… – Лиза склонила голову набок. – Уронила…
   – Инго, почему без тапок? Ваше высочество, марш с подоконника! Опять простудиться хочешь? – Дома Бабушка начинала править с порога.
   Лиза послушалась неохотно – сидеть на подоконнике гораздо интереснее, чем на стуле.
   Инго вздрогнул и помрачнел, как будто что-то вспомнил. При чем тут он? – удивилась Лиза. Простудилась-то она сама по себе.
   – Бабушка, – осторожно начал Инго, выгружая покупки, – ты меня в Радинглене на недельку-другую не подменишь?
   – Чтобы ты пожил здесь и блаженствовал в Публичке? – осведомилась Бабушка. – Нет уж, служба есть служба, Ваше величество.
   Волшебный слух – полезная вещь. Лиза ясно услышала, что на самом деле Бабушке хочется посидеть на троне, и еще как. Подумаешь, командовать двумя внуками или скромным родительским комитетом! Вот целое королевство – это подходящий размах.
   – Не совсем, – помедлив, ответил Инго. – Не совсем.
   – Это Филин тебя…? – Бабушка свела брови. – Вот неймется человеку, ни минуты спокойно посидеть не может…
   – Это я его, – твердо ответил Инго. – Мы тут решили попутешествовать, вернее, я решил. С собой мы берем Конрада.
   – Превосходно. А на меня, значит, сваливаете и фокса Монморанси, и Радинглен, и Лизавету?
   – Примерно так, – признался Инго.
   Лиза едва не задохнулась от возмущения. Путешествовать – и без нее! Инго ей ничего про это даже не говорил! Да еще Бабушка считает, что ее сваливают! Она не Монморанси, выгуливать ее не надо!
   – А как мне прикажешь обходиться без дракона? Кто откроет Сокровищницу, если что?
   – У нас есть Константин, – напомнил Инго.
   – Ах да. Хорошо, со следующей пятницы я в твоем распоряжении, – снизошла Бабушка. И ехидно добавила: – О мой повелитель.
   Инго улыбнулся так, словно у него с души свалился не камень из поговорки, а целая скала.
   – Спасибо.
   – Стиральный порошок забыла купить, – прозвучало в ответ.
   – Кстати о порошке, – Инго заговорил другим голосом. – Бабуля, ты хорошо подумала насчет стиральной машины?
   Бабушка смерила короля грозным взглядом.
   – Я уже несколько раз говорила – не смей разбазаривать казну!
   – Протестую, это не разбазаривание, а представительские расходы, я уточнял у Конрада. Честное слово, мне не жалко блестящих камушков за то, чтобы ты перестала стирать постельное белье руками.
   – Скучно слушать! – отчеканила Бабушка. – И не вздумай опять тащить сюда всякую магическую чушь! Эта твоя машина, даром что серебряная, извольте видеть, – она погубила мой любимый голубой пододеяльник!
   Лиза захихикала. Стиральная машина работы великого радингленского мага-механика Амальгамссена, доставленная в Петербург с превеликим трудом и всяческими предосторожностями, превратила Бабушкин голубой пододеяльник в стаю крошечных белых птичек. Поди угадай, как будет работать магия на новом месте.
   – Именно поэтому я и предлагаю обойтись без магии. Современная цивилизация…
   – Не понимаю, за что ты любишь современную цивилизацию, – Бабушка величественным жестом поправила прическу. – Кстати, включи, пожалуйста, чайник. Справишься?
   – Нет, конечно, где уж мне, – обреченно сказал Инго, втыкая штепсель в розетку. – Ты ведь знаешь – я вечно все ломаю…
   Раздался треск, посыпались искры, лампочка над столом погасла. И вторая, под потолком, тоже.
   – Молодец, – невозмутимо заметила Бабушка и достала из шкафчика оплывшую свечу на блюдечке. Королевы никогда не придают особого значения мелким неожиданностям. – Ловко, ничего не скажешь. Ничего, посидеть белой ночью при свечах – в этом есть романтическое сумасшествие. Зажги-ка, Лиллибет.
   – А спички?
   – Со спичками кто угодно справится, – поддразнила ее Бабушка, – а ты попробуй без спичек… На, держи коробок.
   – Без спичек – это только Филин может, – Лиза медленно понесла прыгающий на сквозняке огонек к свече.
   – Гори-гори ясно, – вспомнил филинское волшебное присловье Инго.
   Лиза ойкнула – свеча загорелась, а спичка, наоборот, погасла. «Успела я донести огонь до фитилька? Или нет? Или показалось?» – Она покосилась на брата.
   Нет. Не показалось.
   Бабушка вроде бы ничего не заметила.
   А вот Инго окаменел. Лицо у него стало как свечкин воск – бледное и застывшее.
   А тут еще лампочка снова загорелась – сама по себе. Неужели «гори-гори ясно» и на лампочки действует? – удивилась Лиза.
   – Пора мне идти, – Инго поднялся. – Служба. Эх, хорошо тут с вами, так бы и остался…
   Лизе стало страшно: голос у брата был такой, что безо всякого волшебного слуха можно было почуять неладное.
   – Ты мне больше ничего не хочешь сказать? – поинтересовалась Бабушка.
   – Нет, – ответил Инго честно-честно.
   – Смотри у меня…
   – Это ты нам такую красоту принес? – спросила Бабушка в прихожей, заметив горстку ракушек на подзеркальнике.
   – Погоди, тут еще бубенчик был, – похвасталась Лиза и принялась перебирать ракушки. – Ничего себе! Пропал! Может, упал за зеркало? – Пришлось встать на четвереньки. За зеркалом было пыльно. И темно. – Ну вот, нету… Пчхи!
   – Будь здорова. Лиз, не горюй, я спрошу у Филина, он знает, где такие берут. – Инго подергал сестру за рыжий хвостик, потом поцеловал Бабушку в щеку и вышел.
   – Бабушка, так ты Инго отпустишь? – как можно более равнодушным тоном поинтересовалась Лиза, закрыв за братом дверь.
   – Конечно, отпущу. Надо же ему и отдохнуть когда-то, – смягчилась Бабушка. – Королем работать, знаешь ли, не мед и не сахар… Если на совесть, конечно. Довожу до твоего сведения, Бетта, что в душ ты идешь после меня. – И Бабушка закрылась в ванной, но тут же высунулась обратно: – Вот что: можешь пригласить в Радинглен твоего Льва. Мне спокойнее будет.
   Лиза подождала, когда раздастся шум воды, и побежала к телефону. Когда взрослые темнят, надо советоваться с надежными людьми.
   – Лизка, ты бы погромче, а? – попросил на том конце провода отличник Левушка Аствацатуров.
   – Не могу громче! – страшным шепотом ответила Лиза. – Левка, Инго сегодня сказал, что они с Филином собрались попутешествовать!
   Левушка засопел.
   – Твое высочество, и что? Любой человек имеет право путешествовать. Что ты так переполошилась?
   Лиза озадаченно замолчала.
   – И они совершенно не обязаны обо всем тебе докладывать! – занудным голосом продолжил Левушка.
   – Они нас не берут! Они…
   – Лизка, – прервал ее Левушка, – Лизка, погоди. Это все не по делу. А по делу – ты что-то опять услышала своим слухом. Так?
   Тяжело иметь дело с гениями, но иногда это имеет смысл.
   – Да! – Шум воды в ванной все еще был слышен. На всякий пожарный случай Лиза прикрыла трубку ладонью. – Они что-то затеяли!
   Шум воды прекратился. Лиза тут же сменила тему:
   – Левка, у тебя какие планы на июнь? Мы думали тебя в Радинглен пригласить, Бабушка поговорит с тетей Соней.
   – У тебя там полевая обстановка изменилась? – догадался Левушка. – Слушай, давай завтра все обсудим на свежую голову. Я знаю одно надежное место, где можно спокойно поговорить.
   – Это где?
   – У нас дома.
//-- * * * --//
   Филин открыл дверь маленького букинистического магазинчика, подобных которому на Литейном проспекте немало. В стекле сверкнуло алым закатное солнце. Звякнул колокольчик. Магазин по летнему времени и жаркой погоде пустовал, и продавец уже провожал единственную посетительницу, малюсенькую барышню с рюкзачком, со счастливой улыбкой прижимавшую к груди толстый растрепанный словарь. С поклоном выпустив ее за дверь, высокий надменный красавец в ослепительно-белом летнем костюме обернулся к волшебнику:
   – Надо же, отнюдь не замшелая юная дама, а на тебе – занимается мертвыми языками… Древнегреческий, подумать только!
   – Занималась бы лучше живыми драконами, да, Конрад? – поддел Филин. – Счастливо женатыми, – не сдержавшись, добавил он.
   – Гхм, – Конрад смутился, хотя драконов, особенно тех, которым перевалило за восемьсот лет, смутить нелегко. – Рад вас видеть, Филин, вы как всегда кстати, я ведь к вам собирался…
   – Привет, Конрад. Как семейство?
   – Ничего, Наденька прекрасно себя чувствует, все полнеет, Константин вроде без двоек год закончил… А что наш повелитель?
   – Вот о нем-то и посплетничаем, – сумрачно ответил Филин. – Если у тебя найдется минутка.
   – У нас дома потрясающий кофе, – сообщил Конрад. – И ехать недалеко. Только вот магазин закрою…
   Через несколько минут по Литейному летела идеально отреставрированная «Чайка». Под лобовым стеклом поблескивала на цепочке золотая монета с дырочкой.
   – Все-таки поразительное ты существо, Конрад, – сказал волшебник. – Вроде не так давно вернулся, а приспособился к местной жизни уже лучше некуда… Собственностью как проворно обзавелся…
   – А вам, Филин, когда-нибудь случалось видеть нищего дракона? – не без самодовольства спросил Конрад, раскуривая трубку. Руль он придерживал коленом.
   – Да я драконов-то видел всего ничего – тебя да Константина, – Филин с тревогой наблюдал за конрадовскими манипуляциями.
   – Так что с Его величеством?
   – Наш повелитель считает, будто со времен плена в нем остались следы мутаборского колдовства, – медленно проговорил Филин, тщательно подбирая слова. – Он намерен это проверить и в случае чего пойти на крайние меры.
   – Зачем? – поинтересовался Конрад, обгоняя троллейбус по встречной полосе.
   – Затем, что не хочет быть еще одним Мутабором, – Филин сцепил пальцы. – Он вбил себе в голову, что потенциально опасен. Что он мина замедленного действия – это его выражение. Инго можно понять.
   – Но вы ведь так не считаете…
   – Я теперь никак не считаю.
   – Понимаю-понимаю, – кивнул Конрад.
   – Нет, не понимаешь, – Филин помолчал. – Я уверен, что Инго ошибается. Руку на отсечение дам. Но что я и впрямь в толк не возьму – это каким чудом Инго вышел из плена и испытаний… несломленным. Нетронутым.
   – Думаете, вышел? – Конрад вальяжно выпустил колечко дыма. – Что вы, он до сих пор мается. Его величество недавно приходил меня расспрашивать. Мне лично все понятно: ничего особенного, просто Инго от природы словесник, уж извините, посильнее вас. А управляться с этим пока не умеет. Я полагаю, что именно врожденные способности его и спасли – не будь он сильным магом, не смог бы противиться мутаборскому мороку. Мы с вами, кажется, об этом уже толковали, ну а почему так вышло – по-моему, не важно, главное, что все сложилось удачно. С моей, драконьей, точки зрения, такому магическому таланту надо радоваться, а не копаться в себе и не мучиться моральными вопросами. А что Инго мается и мечется, тоже неудивительно. Он ведь простой смертный, значит, его одолевают чувства, сомнения в том, правильно ли он поступает, что пользуется своим даром или, скажем, не пользуется, и прочее и прочее. Со временем пройдет.
   – Ох, Конрад, – Филин отвернулся и посмотрел на мелькавшие за окном дома. – Давай-ка оставим эти рассуждения о нелегкой доле смертного и о том, насколько проще жить, если не обременяешь себя моралью. Иначе в который раз поругаемся в пух и прах…
   Конрад окутался облаком дыма и свернул на Дворцовый мост.
   – Скажи мне лучше, на кого он похож, – попросил Филин, щурясь от низкого солнца. – Ты ведь всех помнишь.
   – Видите ли, внешне они все одинаковые… Рыжий – как положено, разрез глаз – как у Элейны Прекрасной… – Конрад многозначительно завел глаза. – Хотя, конечно, таких красавиц больше не было.
   – Я не об этом, – не без раздражения сказал Филин. – Откуда в роду радингленских королей сильный маг-словесник с такой защитой да еще и с абсолютной… ну хорошо, отменной памятью? Были у них раньше волшебники?
   – По-моему, Его величество и Ее высочество первые. Если и были, то до меня, а сам я не видел, однако летописцам бы на слово не верил: мало ли что напридумывают! Абсолютная память бывает только у нас, драконов. Крепкая защита и сопротивляемость у Инго тоже не на пустом месте: во-первых, все-таки воспитывал его я. – Конрад приосанился. – И если бы не защита… м-м-м… нам сейчас с вами не о чем было бы беседовать.
   – Но есть еще во-вторых, – напомнил Филин и задумчиво протянул: – Жила-поживала себе радингленская династия спокойно до этого поколения… А поскольку по отцовской линии с нашими королями все ясно, то все вопросы к материнской… Что скажешь, Конрад?
   Королевский дракон съежился чуть ли не вдвое. Потом распрямился обратно.
   – Супруга Инго Третьего, Уна Молчаливая – подкидыш, – раздельно ответил он, стараясь даже не коситься в сторону волшебника. – Я вам об этом напоминаю уже тридцать пять лет с перерывами. В четыреста семнадцатый раз повторяю, между прочим. А больше я ничего не скажу. Не могу, не хочу и не буду.
   Тормоза «Чайки» сердито взвизгнули.
   Машина остановилась под сводчатой аркой старинного дома.
   По лестнице дракон и волшебник поднялись в молчании.
   – Да, вот еще – он засвечивает фотопленки, – бесцветным голосом сообщил Филин, входя в кухню.
   – Гхм? Как – засвечивает? – спросил Конрад, расставляя на столе чашки.
   – Инго хотел читательский билет в Публичку, – начал рассказывать Филин. – Сам понимаешь – без печатного слова ему двух часов не прожить, а в Радинглене он уже все прочел. Сходил сфотографироваться, дважды, в разные места. Ничего не вышло. Тогда я купил черно-белую пленку и отщелкал ее сам. Все тридцать шесть кадров. Из них получились только три последних.
   – Эгхм, – сказал на это Конрад. – Какой же у него потенциал, а?! Но, с другой стороны, речь может идти о фамильных свойствах, ведь Ее высочество тоже волшебница, а Константин как раз третьего дня обронил, что Лиллибет тоже на фотографиях выходит через два раза на третий. Фотографы в школе недовольны.
   – Да? Я не знал… И что это нам дает, по сути дела?
   Конрад неопределенно повел плечом.
   – Наталью жалко, – тихо сказал Филин.
   Повисла пауза. В раскрытое окно лезли шуршащие пахучие ветки тополей. На плите медленно закипал кофе.
   – Я не спросил вас, Филин, как он хочет провериться, – осторожно начал Конрад.
   – Белая Книга.
   – А.
   – То-то и оно. Смотри сам, что ему снится. – И Филин протянул Конраду бумажный самолетик.
   Конрад развернул листок.
   – Ах, даже до такой степени, – пробормотал он, изучая неровные строчки. – Ох уж мне эти сны, как вещие, так и зловещие… Может быть, лучше действительно отправиться, – сказал он наконец. – На корабле, я полагаю? Море, солнце, новые впечатления…
   Филин кашлянул.
   – Пожалуй, так будет гораздо лучше, чем сидеть здесь на бочке пороха, маяться сомнениями и рисковать получить через несколько лет, а то и быстрее, черного мага – да еще с такими мощными способностями… – закончил Конрад.
   – Оп-па, – Филин со стуком поставил чашку на блюдце. – Ничего себе. Теперь точно придется плыть. Составишь нам компанию?
   – Нет, пожалуй, – ответил Конрад, подумав. – Наденька… Она ведь на днях узнает, мальчик или девочка. Да и устал я от приключений…
   Филин остолбенел.
   – А если вам нужен дракон, – тут ведь написано про драконье пламя, – так возьмите Константина, ему это только на пользу, – продолжал Конрад. – Он сейчас вернется с этих… хм… плясок вокруг майского шеста, и вы договоритесь. Наденьке я все объясню.
   – Ты серьезно? – спросил Филин. – Ты не поедешь? И отпускаешь с нами Константина?
   – Да-да, именно так, – последовал несколько удивленный ответ. – Надеюсь, вы не обидитесь? А Константину новые впечатления только на пользу. Знаете, за него-то я спокоен – ваша затея опасна только для смертных, у нас, драконов, другие трудности.
   – Беда с вами, негуманоидами, – сказал Филин.
   – Еще кофе? – спросил Конрад.
   – Да, – сказал Филин. – А табачком не угостишь?
   – Вы ведь недавно бросали, – Конрад задрал брови. – Лет двадцать назад.
   – Бросишь тут с вами, как же, – буркнул Филин.
   …Когда Костя вошел в кухню, под абажуром плавали синеватые слои табачного дыма.
   – Здравствуй, Константин, – Филин даже улыбнулся, хотя более внимательный наблюдатель, чем два дракона, сразу заметил бы, каких усилий ему это стоило.
   – Добрый вечер, – изысканно вежливо ответил Костя и даже поклонился. Папа Конрад тут же вытащил из холодильника сковородку и поставил ее на огонь.
   – Как ваш… э-э… бал? – спросил он с неподдельным интересом.
   – Тихий ужас, – с сожалением сообщил Костя и, облизнувшись, посмотрел в сторону сковородки. – Девчонки! Деваться от них некуда!!!
   Филин еле заметно кивнул старшему дракону.
   – О! А мы как раз придумали, куда тебе деваться, – сказал Конрад.
   – А что, есть какие-то идеи? – оживился Костя. – Куда едем? На чем?
   – На корабле.
   – А как я там помещусь? – озадачился Костя.
   – Как все.
   – Что, без превращений?!
   – Так, Константин, это мы обсудим ближе к делу, – Филин хлопнул ладонью по столу. – Думаю, что превращаться тебе доведется, и не единожды. Потому что дракон может нам очень и очень пригодиться в дороге.
   – А куда плывем?
   Филин задумался.
   – Как бы тебе объяснить… В один соседний мир.
   – Крутота! – в восторге завопил Костя и уронил вилку на пол. После чего полез за ней под стол и оттуда добавил: – Ваще!
   – Константин! – сурово осадил его Конрад. – В нашей семье так не выражаются, сколько можно повторять!
   – А кто еще плывет? Ты с нами, пап?
   – Нет, зачем уж… – Конрад раскурил погасшую трубку. – Староват я для таких путешествий, дома посижу.
   – Ты никак раздумал, Константин? – прищурился Филин. – Напоминаю, королевский дракон обязан сопровождать Его величество.
   – Если я королевский дракон, тогда чего я тут торчу? – парировал Костя. – Мне полагается быть в Радинглене!
   – Школа! – предостерегающе сказал папа Конрад.
   – Так ведь каникулы! – возразил Костя.
   – Вот и приступай к выполнению своих обязанностей! – подытожил Филин. – Кстати, мне бы надо обсудить с Его величеством, кто же из вас теперь королевский дракон. А то непорядок – одних драконов целых две штуки, и оба не в Радинглене… – пробормотал он.
   Старший и младший драконы молчали – обиделись на подсчет по головам. Наконец Костя не выдержал:
   – Тогда сколько нас получается? Вы, Инго, я… Еще кто? Лизка с Левкой, да?
   – Нет, – веско сказал Филин. – В этом-то вся и соль. Слушай меня внимательно, Константин. Экипаж будет такой: ты, Инго, я и капитан корабля, больше никого. Точка.
   – Значит, Лизку с Левкой не берем? – уточнил Костя. – А-га. – На лице его появилось самодовольное выражение. – Ну да, какая от них польза, они же не драконы, а так, простые смертные…
   Конрад-старший выразительно выпустил дым из ноздрей, и Костя умолк на полуслове.
   – То-то, – подвел черту Филин. – Не в полезности дело.
   – А-а, там опасно! – обрадовался Костя.
   Филин помрачнел:
   – Надеюсь, нет.
   – Если опасно, тогда что мы скажем маме? – Костя повернулся к отцу. – Ладно, сообразим. Представляете, – он хвастливо посмотрел на Филина, – я когда первого мая в парке с тарзанки прыгал, пришлось маме не рассказывать. А то бы влетело!
   Конрад закивал.
   – И как тебе на тарзанке? – на всякий случай спросил Филин. – Если я не ошибаюсь, туда пускают только с восемнадцати лет. Небось инструктора загипнотизировали?
   Папа Конрад хмыкнул, а Костя широко улыбнулся:
   – О! Кру… – он осекся, исподлобья глянул на старшего Конрада и раздельно сказал: – Неимоверные ощущения.
   – Значит, так, Константин. Давай договоримся: этот план насчет путешествия будет нашей тайной. Сообщать о нем Лизавете и Льву не надо. Слезы, обиды… зачем? Ты меня понимаешь. И вот еще что: обсуждать предстоящее путешествие с Его величеством пока тоже не стоит. Все понятно?
   – Спрашиваете! – Костя напыжился, польщенный оказанным ему доверием.
   – Вот и славно, – Филин поднялся. – Пойду я, пожалуй.
   – А как корабль называется? – поспешно спросил Костя.
   – «Гиппокампус», – коротко сказал Филин. – «Морской конек».
//-- * * * --//

     Тот, кто гадает – да или нет,
     Тот, кто не в силах найти ответ,
     Правду узнает, себя обретет,
     Если Белую Книгу прочтет
     Помни, что птица укажет путь,
     Но не удастся назад повернуть.
     В дальнем саду, где бела листва,
     Ты отыщешь слова.
     То, что постигнешь, – о том молчи.
     Рядом с тобою твои ключи —
     Пламя драконье раскроет секрет,
     И будет тебе ответ.
     Тот, кто был предан тебе, – предаст,
     Но предатель руку подаст.
     По чистой странице бежит строка,
     Как по небу облака.

Глава 2,
в которой принцесса побеждает дракона, а ведьме удается колдовство

   Первое, что сделала Юлечка, на цыпочках прокравшись к себе в комнату – задернула шторы и зажгла свечи. Так полагается, потому что настоящие ведьмы любят мистическую таинственность ночной тьмы и не выносят пошлого дневного света. Она села за стол и тут же сморщилась, как от зубной боли.
   На столе еще валялись горелые спички, клочки бумаги и стоял стакан с водой, в которой плавал пепел. Приворожить Костю Конрада так и не удалось, колдовской ритуал в который раз не сработал.
   Юлечка поджала накрашенные губки. Пить воду с размешанным в ней пеплом сожженной записки было ужасно противно, но ничего не попишешь – в книжке про любовную магию велено было делать именно так. Стоило стараться! Все равно Костя на нее даже не посмотрел. «Ничего-ничего, он у меня еще попляшет!» – сердито фыркнув, Ю-Ю смахнула спички и бумажки в мусорную корзинку. Да ну его к чертям собачьим, этого Конрада. Вот приворожить рыжего Иннокентия с зелеными глазами – это круто! Когда девчонки увидят ее со взрослым стильным парнем, они прыщами пойдут от зависти.
   Она вскочила и принялась рыться на стеллаже, заставленном книжками про заговоры и привороты, магию любви, имен и самоцветов. Нужен какой-то верный способ, иначе даже и браться не стоит. «Черт, где же тут про приворот, когда парню надо вколоть в рукав булавку? – Юлечка одну за другой пролистывала книги и обозленно швыряла на диван. – Или сделать заговор на узелок? На свечу? На носовой платок? На ключик? А вдруг и это не сработает? Почему, ну почему у меня никогда с колдовством ничего не получается?!» – она отбросила последнЮ-Ю книжку и, надувшись, села думать.
   «Вот что я теперь сделаю, – соображала Юлечка. – Приворот я какой-нибудь найду, понадежнее. Первым делом надо обязательно подружиться с Лизкой Кудрявцевой. Тогда можно будет запросто прийти к ней в гости. Сама позовет, как миленькая. А там уже раз плюнуть – подложить ее брату в карман хоть записку с заклинанием, хоть прядку волос, хоть нитку с узелком. Он такой рассеянный, все равно ничего не засечет. Про бубенчик-то он даже не заметил!» – обрадованно вспомнила Юлечка.
   Она поспешно раскрыла сумочку и выложила добычу на стол. Прелесть! Кажется, настоящее серебро! Вот сделаю из него сережку или кулончик, и не будет хорошая вещь пропадать понапрасну. Лучше кулончик. Выпрошу у мамы ее серебряную цепочку и буду носить.
   Она потрясла бубенчиком над ухом.
   Что это?
   Показалось?
   Скрипнула дверь и в комнату, принюхиваясь, заглянула мама, в фартуке и с мыльной пеной на руках:
   – Юлечка, деточка, ты уже пришла?
   – Не видно, да? – раздраженно откликнулась Юля, поспешно спрятав бубенчик в ящик.
   – Доченька, а что ты сидишь в темноте? А зачем ты зажгла свечи? У тебя лампочка перегорела? – Мама пощелкала выключателем. – Работает…
   – Мне и без света хорошо, – сквозь зубы процедила Юля.
   – Ты же знаешь, что у мамочки голова болит от этого запаха, – просительно сказала мама. – Ты будешь пить чай? Я оладушек напекла.
   – Отстань, – проворчала Юля. – Не видишь – человек делом занят.
   Дверь послушно закрылась.
   Создать таинственную атмосферу и погрузиться в мистику при маме совершенно невозможно! Юлечка прикрыла дверь поплотнее и вновь извлекла свое сокровище.
   Бубенчик глуховато звякнул.
   А потом…
   Что это?
   Показалось?
   И вновь поднесла бубенчик к уху.
   «Миледи! – позвал неизвестно откуда низкий бархатный голос. – Вы слышите меня, миледи?»
   Юлечка вздрогнула и оглянулась на дверь.
   Потом на зашторенное окно.
   Этот голос звучал у нее в голове.
//-- * * * --//
   На следующее утро после дискотеки Лиза сложила все учебники в рюкзак и отправилась сдавать их в библиотеку. Рюкзак получился тяжеленный. «Ничего, вот сейчас схожу в школу последний раз и начнется нормальная жизнь!» – Лиза подставила нос солнышку и зажмурилась. Приятно было идти по солнечной улице нога за ногу, не спеша ни к первому, ни ко второму уроку, просто так… И тополями уже пахло вовсю.
   Первая, кого Лиза увидела в прохладной полутьме вестибюля, была Юлечка Южина. Лиза чуть не выскочила обратно на улицу. Соскучиться по первой красавице и главной отличнице класса со вчерашнего вечера она не успела. К тому же Юлечка почему-то ее терпеть не могла, давно, чуть ли не с первого класса, – и обычно всячески это показывала. Вот вчера, например…
   Но сегодня явно что-то случилось.
   – Ха-ай! – мелодично пропела Юлечка. – Как делишки, Лизочка-Кисочка? Знаешь, я та-ак устала вчера, так устала. Как замечательно, что твой брат меня проводил, а то я бы, наверно, упала в обморок. Передай ему, пожалуйста, большо-ое спасибо…
   Лиза смотрела в пол. Что тут ответишь?
   – Ты в библиотеку? Пойдем вместе, о-кейчики? – с этими словами Юлечка ухватила Лизу под руку и, клещом вцепившись в нее, потащила за собой вверх по лестнице. Лиза в панике обернулась – в дверях виднелся Левушка.
   – А почему ты мне никогда не рассказывала, что у тебя есть брат? – напористо поинтересовалась Юлечка.
   – Юлька, извини, мне тут надо… – Лиза робко попыталась высвободить локоть, но куда там! Уши у нее заболели и зубы заломило, потому что когда человек говорит ласково, а думает наоборот – это словно вилкой по стеклу.
   – Эй, Лизка, привет! – гулко заорал откуда-то сверху Костя Конрад. – А я уже все! Йо! – Королевский дракон мчался вниз по лестнице, стуча по мрамору кроссовками, как когтями, и вдруг замер. Юлечкины пальчики разжались, и Лиза поспешно отскочила на три шага.
   – А со мной поздороваться, а, Костик? – вкрадчиво спросила Ю-Ю.
   По драконьему лицу пробежал табун разнообразных мыслей и чувств.
   Костя замер, потом вдруг неуклюже поклонился и не своим голосом сказал:
   – С добрым утром, Юля. Гхм. Как поживаешь?
   Рот у Лизы приоткрылся от удивления.
   – Э… Э… Юля, позволь понести твой рюкзак… – выдавил Костя.
   Юлечка вскинула голову и порозовела.
   …Когда Лиза с Левушкой вышли из школы, надеясь никого не встретить, Юлечка с Костей сидели на парапете набережной и все еще беседовали. Опустевший Юлечкин рюкзак болтался на Костином плече. Вид у Юлечки был донельзя довольный.
   – Желаю успеха! – нежно промяукала она, завидев Лизу.
   Костя вообще ничего и никого не заметил. Он вещал и размахивал руками.
   – Что это она? – удивился Левушка. – И что это с Цап-Царапычем?
   – Что-что, – вздохнула мудрая Лиза, вспомнив, как Юлечка наседала на Костю вчера на дискотеке. – Дракон, а соловьем разливается.
   Левушка пихнул Лизу локтем в бок:
   – Пошли отсюда, – прошипел он. – Пошли-пошли, от греха подальше.
   Лиза даже не стала упираться.
   Почему-то ее очень забеспокоило, что там болтает верный вассал Его величества, но подслушивать волшебным слухом – это дважды нечестно. Но и без этого на душе стало гадко, потому что на глаза одноклассникам во время совместных прогулок лучше было не попадаться. Ю-Ю – это вам не Гарик Горшков. Тот однажды попробовал вякнуть про тили-тили-тесто, но Левушке было достаточно посмотреть на него поверх очков суровым гранитным взором – мол, долго я тебя, комара, не замечал, а теперь впервые заметил. Горшков тогда спасся бегством, и тем дело кончилось. Ю-Ю куда противнее, потому что прилипчивее: теперь жди пакостей – пристанет, как репей, дразниться будет или еще чего похуже…
   – Скажи мне, Твое высочество, что это вчера на тебя накатило? – осторожно начал Левушка, когда школа скрылась из виду – до сентября.
   «Наконец-то, вспомнил!» – подумала Лиза, которая никак не могла собраться с духом и начать нелегкий разговор.
   – В честь чего была паника? В чем, собственно, катастрофа? – продолжал Левушка. – Твой брат собрался устроить себе каникулы и не говорит, куда едет?
   – И Филина с собой берет! И Костиного папу! А нас не берет! – затараторила Лиза. – Ты бы слышал его голос! Левка, не могу я, когда он так! Он только про Мутабора говорит таким голосом!
   – А, – сказал Левушка. – О. Ничего себе. Погоди, я протру очки. А что твоя бабушка на это ответила? – он подышал на стекла очков.
   – Согласилась! Мол, все имеют право на каникулы…
   – Что за каникулы такие? – пробормотал Левушка и насупился.
   – Я боюсь, – призналась Лиза.
   Левушка поправил очки и распрямил плечи, отчего сразу стал на полголовы выше.
   – Опыт, – сказал он, подняв кверху палец, – показывает, что зря ты не боишься. – Лиза глядела на поднятый палец, как зачарованная. – Предлагаю считать ситуацию серьезной и загадочной. По таким делам мы с тобой теперь специалисты, дорогой Ватсон.
   Лиза сникла. По сравнению с серьезной и загадочной ситуацией, в которой они с Левушкой оказались минувшей зимой, эта казалась сущей ерундой. «Пока что казалась», – шепнул ей внутренний голос, от которого она поежилась.
   – Что делать будем? – спросила она.
   – Так уж сразу и делать! Сначала надо все разведать.
   – Как? – безнадежно отозвалась Лиза.
   – Можно, например, позвонить Цап-Царапычу… потому что вдруг он что-нибудь знает.
   – Он – знает, а мы – нет?! – Лиза начала всерьез обижаться на всех подряд – на Инго, на Филина, на Костю, который может что-то знать…
   – Ваше высочество, пошли-ка к нам домой, – засопел Левушка.
   – Лучше к нам. У нас осталось два циннамонских пирожных.
   – Ха! – Левушка даже подбоченился. – У меня полный холодильник котлет! Знаешь, как полезно для мозгов?
//-- * * * --//
   – Ух ты, какой телефон классный! – Лиза с интересом рассматривала аппарат с внушительным количеством кнопок.
   – А, это папа поставил, – гордо сказал Левушка. – Тут столько прибамбасов, я даже еще не все запомнил… Хочешь, я громкую связь включу? – предложил он. – Тогда даже втроем можно разговаривать.
   – Мне громкая связь не нужна, – не удержалась Лиза. – Захочу – и так все расслышу.
   – Ах да, простите, Ваше высочество, как же я мог забыть про ваши ис-клю-чи-тель-ны-е способности! – Левушка шаркнул ботинком. – Где уж бедным гномам-механикам со всякими скучными винтиками тягаться с королевским волшебством!
   – Ладно-ладно, давай звони, – буркнула Лиза. – Еще неизвестно, спасся Костик от Южиной или пора его выручать!
   – Лиз, ты чего взъелась? – удивился Левушка. – Южина и Южина, она нам с тобой как коту пижама. Три, два, один, пуск! Пробуем громкую связь, – он нажал какую-то кнопку. Настоящий гном никогда не пройдет мимо неосвоенной кнопки.
   По комнате разнеслись длинные гудки.
   – Дома нету, – сердито сказала Лиза. – С Южиной гуляет.
   – Привет, – важно возвестил голос Кости. – Это автоответчик. Оставьте ваше сообщение после сигнала. Би-и-ип.
   «Вот интересно, – успела подумать Лиза. – Почему это слова на автоответчике Костя наговорил, а не папа Конрад? Да и голос у него был врушный…»
   – Цап-Царапыч, это мы с Лизкой, – отчетливо наговаривал в трубку Левушка. – Не смогли с тобой поговорить в школе и дико расстроились, прямо до слез. У нас тут к тебе дело есть на сто рублей…
   – Какое? – заинтересованно спросил автоответчик.
   Лиза безудержно захихикала:
   – Попался, Царапкин!
   – Конрад! – не то застонал, не то зарычал Костя. – Нет никакого Царапкина! Между прочим, мама у меня теперь тоже Конрад! Что стряслось?
   – Вот назло ничего теперь не скажем, – наставительно сообщила Лиза Косте. Настоящие принцессы управляются с драконами одной левой.
   – Ну-у, Лизка! – разочарованно протянул Костя. – Чего ты… Я же так, прикалывался… Если ты мне ничего не скажешь, то и я тебе тоже ничего не скажу.
   – О чем? – подозрительно спросила Лиза.
   – Да ничего особенного… – небрежно уронил Костя. – Сначала ты говори.
   – Ладно, так уж и быть, – сжалилась Лиза. – Про карнавал в Радинглене помнишь? Тебя отпускают?
   – Спрашиваешь! Естественно, – солидно сказал Костя. – Только вот я там до конца остаться не смогу. Дела!
   Даже волшебный слух не был нужен, чтобы расслышать в этих словах некую кичливую тайну.
   – А что за дела у господина дракона? – поинтересовалась Лиза. Спросила она это с совершенно филинской интонацией, потому что такой тон действовал на Костю гипнотически. – Напоминаю, ты королевский дракон, а не сам по себе.
   Костя замялся.
   «Хитрить так хитрить», – подумала Лиза.
   – Может, раз у тебя дела, Бабушка лучше пригласит в Радинглен твоего папу? – невинным голосом сказала она.
   – Папа все равно переезжает в Радинглен! Сокровищницу стеречь! Вместо меня, потому что меня там не будет! – ответил Костя. Великая и ужасная тайна вовсю ломилась наружу. – Мы с Филином вчера…
   – Пожалуйста, Костик, с этого места поподробнее, – сказала Лиза, теперь уже строгим Бабушкиным голосом: копировать интонации ей удавалось с детства.
   Левушка слушал, позабыв мигать.
   – Раз Филин вам не сказал, так и я не буду! – воспротивился Костя, увязая все больше и больше.
   – Он нам говорил, – сказала Лиза, – а теперь и ты давай.
   Левушка даже встал.
   – А что он вам говорил? – попытался вильнуть Костя.
   – Ты первый, – строго велела Лиза.
   Дракончик тяжко вздохнул.
   – Только ты Филину не выдавай, что я тебе рассказал, а то он велел молчать, – попросил он.
   – Могила, – на понятном Конраду-младшему языке пообещала Лиза. – Сто пудов.
   Левушка от сдерживаемого смеха стал лиловый.
   – В общем, они с Инго… с Его величеством… куда-то собрались. Далеко. На корабле. И меня с собой берут.
   «За какие такие заслуги перед обществом?!» – возмутился Лизин внутренний голос.
   – Им нужен дракон?
   – Ну! А папа отказался, – важно продолжал Костя. – Говорит, опасно. Зато меня с ними отпускает!
   – Куда поплывете? – упавшим голосом спросила Лиза.
   – А вот хоть пытайте – не скажу! – неожиданно заартачился Костя, причем было непонятно, почему не скажет – по твердости духа или по полному незнанию. Но что не скажет – это было точно.
   – И когда отправляетесь?
   – Наверно, прямо в это воскресенье, – помолчав для виду, ответил Костя. – Слушай, Лизка, у меня тут гости.
   – Понятно-понятно, извини, что побеспокоила, – сказала Лиза ужасно вежливо. – Передавай привет твоим гостям. Спасибо, что выкроил для меня минутку, Конрад. Может, увидимся. Пока, – и повесила трубку.
   – Знаешь, что я тебе скажу, Твое высочество, – произнес Левушка после паузы. – Я не я буду, если не навяжу этим… заговорщикам свое общество. Слово гнома. Ты как?
   Лиза потрясенно молчала.
   – Вот и договорились, – удовлетворенно кивнул Левушка.
   …Костя положил трубку и с трудом перевел дыхание.
   – Какие-то проблемы? – самым светским тоном спросила Юлечка, грациозно отставляя чашку с чаем.
   Королевский дракон успел забыть о ее присутствии и чуть не спросил: «А ты чего тут делаешь, Южина?!»
   – Хей-хо, Костик! – тихонько позвала Юлечка. Это странное слово подействовало удивительным образом – Костя встряхнулся и галантно спросил:
   – Еще чаю?
   Юлечка довольно заулыбалась. «Работает!» – подумала она.
   – Твоя мама замечательно готовит! – восторженно сообщила она. – Такое чудное печенье, я потом обязательно спишу рецепт!
   – А, – сказал Костя. – Да, конечно. Давай я прямо сейчас спрошу.
   – Нет-нет, не уходи! – поспешно сказала Юлечка. – А скажи, пожалуйста, – она выскользнула из-за стола и села рядом с Костей на диван. – Его величество – это кто? Это у вас игра? – она понизила голос. – Ой, Костик, а меня вы примете?
   – Ха, игра! – возмутился Костя. – Что я, маленький – играть? Там все по-настоящему!
   – Там – это где? – уточнила Юлечка.
   – В Радинглене, – важно ответил Костя. – Это королевство такое. А Лизкин брат там король. А я…
   – Константин, – пророкотал приятный баритон, – можно тебя на минутку, сынок?
//-- * * * --//
   – Твое неуместное молчание, Коракс, в нашем положении представляется нецелесообразным! – гневно воскликнул в непроницаемой тьме женский голос, тягучий и низкий. – Такое положение дел вызывает озабоченность! Нам даже неизвестно местонахождение этой девицы! Из ее снов этого не вытащишь, верно, Ангст?
   – Так точно, фройляйн Паулина. Из-за Коракса мы упустили всех, – отчеканил Ангст голосом, похожим на холодную сталь. – И Глаукса, и этого мальчишку.
   – Да, господа, у нас беда, – продребезжал надтреснутый фальцет. – Дела наши скверные, положенье неверное. Кто виноват – знаем, теперь что делать гадаем!
   – Выслушайте же меня, – устало сказал Коракс, тот самый мягкий бархатный голос, который заговорил с Юлечкой. – Я делаю все это для нашего общего блага. Почему я промолчал в Радинглене? Да потому что я далеко не уверен, что там все так уж… хорошо. И что правит там именно Мутабор. Мутабор не оставил бы Глаукса в живых, сами подумайте…
   – Из этого следует дедуктивное заключение, что он перешел на сторону Мутабора! – отрезал женский голос. – Или его пощадили на время, законсервировали… В конце концов, при умелом обращении любой волшебник – источник энергии.
   – Источник-родничок, на каждого глоток… – хихикнул фальцет, будто пересохшая деревяшка треснула. – Вдосталь напьемся, на свободу прорвемся…
   – Мальчишка – его ученик. Мутабор правит его именем. Неужели непонятно? – добавил Ангст.
   – Но от Мутабора ни звука, вот досада, вот докука. Знаков нам не подает, не играет, не поет, – протараторил фальцет.
   – Ваши шуточки, фон Штамм, в данной ситуации совершенно неуместны, – оборвала женщина по имени Паулина. – В любом случае, благодаря умелой политике нашего упрямого друга Коракса наладить с ними всеми связь вряд ли возможно.
   – Подождите! – взмолился Коракс. – Наберитесь терпения! Девочка нам поможет. Я же пообещал ей все, что она захочет. Теперь она наша с потрохами.
   – Слушай мои инструкции, – скомандовал Ангст. – Девчонке – срочно проникнуть в Радинглен. Отыскать шар. Найти дракона.
   – Если столько сидеть взаперти, так и жизни недолго пройти, – скрипуче прибавил Штамм. – Я на свободу хочу, обещай ей – озолочу!
   – Держи ее под тотальным контролем, Коракс. Проводи с ней регулярные собеседования и инструктаж по мере необходимости, – велела Паулина. – Пусть слушается нас во всем.
   – Дальнейшая тактика такова, – сухо диктовал Ангст. – Ход первый. Коракс обеспечивает слуховое воздействие. Одновременно я продолжаю вылазки в ее сны. Красивые девушки любят офицеров.
   – Остается только выразить глубокое сожаление, что по ряду причин мы не в состоянии и показываться, и разговаривать сразу, – процедила Паулина сквозь зубы.
   – Может, и мне явиться? – хихикнул Штамм. – То-то она подивится! Пусть знает она, с кем завела магические дела, хе-хе-хе!
   – Зачем? – насторожился Коракс. – Она еще совсем юная, ее легко спугнуть.
   – Спугнешь такую, пожалуй! У нее не сердце, а жаба, холодное-прехолодное, только на зависть и годное, – возразил Штамм. – Честолюбивая деточка – наша марионеточка!
   – Она пребывает в полнейшем убеждении, что уже стала ведьмой, – сказала Паулина.
   – Пусть побудет ведьмой – нам не жалко! – усмехнулся Ангст. – У нее хорошие задатки!
   – Говори с ней!
   – Учи ее!
   – Да, девчонка что надо, – захихикал деревянный голосок Штамма. – То-то она нам так рада!
//-- * * * --//
   Утром в воскресенье Юлечка проснулась даже раньше будильника. День предстоял трудный. Если все получится, сегодня она точно узнает, что это за таинственный Радинглен. И правда ли, что рыжий Иннокентий ко всему прочему еще и настоящий король. А способ проникнуть в это загадочное королевство она придумала сама. Должен сработать.
   Караулить на балконе ей пришлось недолго. Еще не было и восьми часов, когда на пустынную воскресную улицу вышла Лизка-Сосиска с рюкзачком. За ней выплыла Наталья Борисовна. Юлечка побаивалась строгой Лизиной бабушки, но смотреть на нее сверху было не так страшно. Юлечка метнулась с балкона и помчалась к двери. Мама, как всегда, проснулась некстати:
   – Доченька, – простонала она, – куда в такую рань? И почему ты опять надела черное? Ведь я когда-нибудь выброшу всю эту гадость, честное слово…
   – Тогда я лягу в постель и умру, – стальным голосом отозвалась Юлечка. – Бай-бай, мама.
   На углу, у магазина «Лиза», Сосиску с бабушкой уже ждали. Жиртрест Аствацатуров, конечно. Еще бы он Лизку не ждал. И еще Костик, это понятно. И красивый Костин папа. Невысокого седого человека в клетчатой рубашке Юлечка не знала, но почему-то ей сразу не захотелось попадаться ему на глаза, да и бубенчик под футболкой тревожно звякнул. Ю-Ю поспешно отступила за угол.
   Шпионить оказалось нелегко – приходилось отставать, прятаться в тень, скрываться в подворотнях, – но Юлечка справилась. Хорошо еще эта странная компания была так занята разговорами, что никто ни разу не обернулся. Так вот почему с самых зимних каникул Костик не разлей вода с Аствацатуровым и Сосиской! Все дело, оказывается, в этом слове – Радинглен. Ничего-ничего, сейчас разузнаем, что у них за тайны. Голос из бубенчика Юлечку не обманул. А ведь когда она в тридцать пятый раз сожгла записку с Костиным именем, разболтала пепел в воде и произнесла заветные слова, а вода как позеленеет, – было страшно! Хотя на вкус – вода водой. Зато как подействовало! Царапкин стал совершенно ручной…
   На набережную речки Ждановки возле Тучкова моста спустился густой туман. В Петербурге по утрам еще и не такое бывает.
   Компания решительно двинулась к реке – так, словно все собирались через парапет попрыгать. Во дают! Но тут из тумана вышел рыжий Иннокентий, и Юлечка юркнула в подворотню.
   – Утро доброе, Ваше величество, – сказала Лизина бабушка. – Куда это ты? Через три часа ты должен передать мне корону, не забыл?
   Юлечка затаила дыхание. Ничего себе разговоры!
   – Бабуля, я в Дом Книги и обратно, – устало ответил рыжий Иннокентий. – Я все успею, не беспокойся.
   Юлечка перебежала дорогу. Ей всего-то было нужно подкрасться поближе и… Но ничего у нее не вышло, потому что этот седой обернулся и скользнул по ней взглядом, и Ю-Ю пришлось пройти мимо и сделать вид, что она оказалась тут случайно. Хорошо хоть больше никто ее не заметил.
   Туман сделался еще гуще. Юлечка, оцепенев, наблюдала, как Костик, Сосиска и прочие по одному исчезают в нем, а потом туман рассеялся – и на набережной стало пусто. Все так, как ей рассказывал голос. Вот это да.
   Иннокентий спешил к метро. Юлечка побежала за ним. Уж его она не упустит. Очень удобно, что он ходит с ног до головы в белом – ни в какой толпе не потеряешь, но на самом деле ему надо одеваться в черное или в зеленое… Ничего, Ю-Ю ему все объяснит. А то он ни капли на короля не похож.
   Юлечка заняла стратегическую позицию в скверике у Казанского собора. Глядеть на ту сторону Невского, не отрываясь и почти не мигая, оказалось делом не самым легким. Но Ю-Ю была в приподнятом настроении. Вот она, настоящая взрослая жизнь! Ю-Ю высокомерно оглядела галдевших на соседних скамейках студентов с тетрадками. Ха, знали бы эти несчастные, кто рядом с ними! Да стоит ей только захотеть, она их всех…
   И Юлечка погрузилась в мечты.
   Скоро, совсем скоро она станет самой главной ведьмой на свете. Ей будет подвластно целое королевство, которым пока что правит рыжий Лизкин брат. А может, и не одно королевство, а несколько. Так ей обещали невидимые колдуны. А она-то, как дура, в первую секунду испугалась этого голоса! Ничего, зато теперь ясно, что она не такая как все, а гораздо круче. Иначе бы колдуны ее не выбрали. Это судьба!
   Понятно, почему раньше ничего не получалось с приворотами и порчей! Просто должны были явиться старшие опытные маги и посвятить ее в круг избранных. Так всегда и делается, они сами ей сказали. Наконец-то пришел ее час! А то с обычными людьми такая тоска зеленая. Только и слышишь – будь хорошей девочкой, учись на пятерки, уважай старших. На стенку полезешь. Но отныне все пойдет как по маслу. Нужно только слушать голос, который доносится из волшебного бубенчика, и делать все, как он говорит. И тогда дальше будет такое…
   Она представила, как летает по ночам на колеснице, запряженной драконом, и превращает всех своих врагов в жаб и крыс, и наводит порчу на Лизку-Сосиску, и та хиреет и умирает медленной смертью. А еще она приворожит и Костика, и Иннокентия, и всех самых классных парней на свете – пусть помучаются. А потом она поселится в высоченной колдовской башне – как в том сне, который ей вчера приснился. Юлечка потянулась и зажмурила глаза.
   Колдуны пообещали показать во сне ее будущее, и это оказалось так круто, что даже просыпаться не хотелось. Она как будто попала в голливудский фильм. Вокруг были старые замшелые стены, сложенные из древних камней, а за окнами царила непроглядная беззвездная ночь, самое подходящее время для черной магии. Она, Юлечка, в длинном черном платье и с изумрудным ожерельем на шее, варила волшебное зелье, и жуткий туман поднимался от котла к высоким сводам таинственной башни. А потом она нараспев произнесла слова заклинания, которое простые людишки и выговорить не смогут – сразу замертво упадут. И перед ней, как наяву, проплыла высокая, стройная фигура мужчины, затянутого в фантастический мундир. Ослепительно-белое пламя стеной стояло за его плечами. Он повернул к ней гордо посаженную голову, и Юлечку обжег взгляд ледяных глаз. О, он был такой красивый! Как кинозвезда! Вот будет здорово, когда он явится ей прислуживать в ее королевстве! Хотя, если честно, она бы и тут не соскучилась – такого можно было бы наколдовать прямо на месте, в этом скверике…
   Юлечка вздрогнула и очнулась.
   Рыжий объект наблюдения уже успел выйти из Дома Книги и торопливо направлялся прочь. «Ах, черт, я чуть его не упустила!» – вскочив со скамейки, Ю-Ю помчалась следом. Она никогда не видела, чтобы человек покупал столько книг сразу – Инго то и дело поправлял на плече лямку неподъемного рюкзака. Зажегся зеленый свет, Юлечка перебежала Невский и, догнав Иннокентия на набережной канала Грибоедова, молниеносным движением воткнула в рукав его белой ветровки тонкую иголку с длиннющей зеленой шелковой ниткой.
   Есть!
   Юлечка даже приостановилась, так заколотилось сердце. Выскользнуть из ушка нитка не могла, ведь предусмотрительная Ю-Ю завязала на ней узелки с обеих сторон. А вдруг на нитку кто-нибудь наступит? Нет, обошлось.
   На набережной почти никого и не было, а вскоре она опустела вовсе, солнце скрылось за облаком, и над каналом сгустился молочный теплый туман.
   Инго, король Радингленский, шагнул на Бродячий Мостик, думая о своем и позабыв оглядеться. Если бы он обернулся, все в нашей истории сложилось бы иначе.
   Юлечка Южина, подхватив с асфальта кончик зеленой нити, нырнула в туман вслед за ним.

Глава 3,
в которой коты шествуют строем, а дракон проявляет бдительность

   – Уф! – король Радингленский запер изнутри дверь своей комнаты и упал в кресло. – Лисенок, слушай, а не возвести ли Бабушку на трон насовсем? Пусть правит, ей явно нравится, да и получается лучше, чем у меня…
   Инго скинул шитый серебром камзол, под которым оказалась серая футболка с надписью «Буквоед», и разлил по кружкам яблочный сок из большого запотевшего кувшина. Кувшин король стянул из кухни. Лиза не без труда устроилась во втором кресле, подложив побольше подушек и жалея, что нельзя сию же минуту переодеться во что-нибудь привычное, не королевское. Платье с множеством пышных накрахмаленных юбок грохотало при ходьбе и раскачивалось, как корабль на волнах. Ноги устали ужасно. Сейчас бы на море, побродить босиком по мелководью, так ведь из дворца незаметно не выскользнешь – праздник в разгаре.
   День ежегодного летнего карнавала совпал с Днем Королевского Кота, а тут еще Ее величество возвратились после двенадцати лет отсутствия. И королеву Таль в Радинглене встречали с размахом. И от этого размаха у Лизы рябило в глазах и шумело в ушах. Чего только не было!
   Был парад радингленских мастеров с флагами и эмблемами их ремесел.
   Было шествие королевских котов во главе с кошачьим рыцарем Мурремурром – без флагов, но с лентами на хвостах.
   Было вручение даров королеве Таль, в котором принимала участие внушительная делегация гномов.
   Было открытие отремонтированных башенных часов на Круглой площади перед Дворцом. Мастера расстарались: когда часы пустили в ход и они начали бить, под циферблатом открылась маленькая дверка и перед изумленной публикой гуськом прошли искусно сделанные фигурки: гордый Инго Четвертый в блистающей короне и с королевским флагом, прехорошенькая принцесса Лиллибет – почему-то белокурая, а не рыжая – в кринолине и с волшебной скрипкой и, наконец, придворный маг Филин – разумеется, в синем со звездами балахоне и остроконечной шляпе.
   Настоящий Филин, стоявший за плечом королевы Таль, только тихо скрипнул зубами, а настоящие Инго Четвертый и принцесса Лиллибет с трудом удержались от хохота. Грозный Филин в распахнутой дверце под часами лупил волшебной палочкой злую Смерть в черном капюшоне и с острой косой (таким остался в народной памяти изгнанный из Радинглена колдун Мутабор).
   Словом, много чего было, в том числе неслыханный пир с пятьюдесятью переменами блюд, включая циннамонский тортище высотой с Лизу, и турнир менестрелей, и…
   Но больше всего Лизу поразила Бабушка. Дома, в старой квартире на Петроградской, она казалась совсем другой – озабоченной, усталой, иногда печальной, но чаще очень строгой. А здесь… Как величественно она спускалась по лестнице в Церемониальный зал! Как она милостиво кивала придворным! С какой благосклонной улыбкой наблюдала парад! Как церемонно принимала подарки гномских старейшин! А уж как Бабушка выглядела на троне! Как ловко управлялась с кринолином! «Мне еще учиться и учиться, – огорченно подумала Лиза и тихонько одернула юбки. – Только вот надо ли?»
   Под дверью звякнуло, и кто-то осторожно взялся за ручку.
   – Нет меня тут! – заявил король. – Я в Церемониальном зале!
   – Бросьте, – отозвался из-за двери усталый голос Филина. – Инго, отпирай дверь, не то расскажу Бабушке, кто утащил кувшин, и она сразу поймет, что ты пренебрегаешь своими обязанностями…
   – Станет Бабушка следить за каждым кувшином… Входите, не заперто, – ответил Инго, и Лиза увидела, как ключик сам собой повернулся в скважине.
   – Как не заперто? – удивилась она. – Ты ведь сам запирал… – (Инго коротко глянул на дверь и скривился.) – Или это вы, Андрей Петрович?
   – Вот теперь действительно заперто, – Филин повернул ключ в замке. Лиза помотала головой. Поди разберись, что кажется, а что нет, когда вокруг столько волшебников…
   Инго уступил придворному магу кресло, отодвинул стопку книг и присел на край стола.
   – Наконец-то я понял, что такое настоящие каникулы, – протянул он.
   Филин невесело покосился на него:
   – Может, объявим королевские каникулы и на этом успокоимся?..
   Инго мотнул головой. Филин покачал головой и отпил сока – залпом, словно ему было очень жарко.
   – Инго, когда вы отплываете? – тихо спросила Лиза.
   – Сегодня вечером, – ответил Инго. – Только тс-с-с, – он поймал возмущенный взгляд Филина и развел руками:
   – Попробуйте соврите волшебному слуху!
   – И то правда, – крякнул придворный маг. – Ну, семейка… – он посмотрел на Лизу, то ли собираясь что-то сказать, то ли пытаясь внушить ей какую-то мысль, и Лиза даже заерзала от усердия, но так ничего и не поняла.
   – Время еще есть, – утешил ее Инго. – Посидим на дорожку.
   – Таль внизу неистовствует, – сообщил волшебник. – У Циннамона будет удар. Она его подозвала и говорит этак ласково-преласково: «Что, – говорит, – господин министр двора, шторы вы, конечно, не вычистили? Вот оставь вас после этого на двенадцать лет… Завтра же начинаю настоящую генеральную уборку». Тьфу…
   – Я официально отдал корону Бабушке, – напомнил Инго. – Пусть делает что хочет, ладно, Филин? Все-таки человек опытный, сведущий.
   – Не хочешь быть королем? – с печальной усмешкой спросил Филин. – А я вот всю жизнь не хотел быть придворным магом…
   – А где все остальные? – спохватился Инго.
   – Царапкин вот, – Лиза указала на полукруглое окно, на котором – с той стороны, разумеется, – действительно стоял бывший Царапкин, ныне Конрад, и с любопытством таращился на сбежавшую от церемоний троицу.
   – Зачем ты такое затеял? – изумился Инго.
   – На спор, – кратко ответствовал юный Конрад. – Что по карнизу весь дворец обойду. С одним сильфом поспорил.
   – Эх, видела бы Надежда твои художества, – Филин покачал головой. – Да и нечестно получается, Константин, ты не весь дворец обходишь, а только эту башню…
   – Ах так? Щас я тогда… – и Костя занес ногу над бездной, намереваясь эффектно обратиться в дракона на лету.
   – Брось дурить, Царапкин, – велела Лиза. – Заходи лучше!
   – Да не Царапкин я, Лизка, – привычно поправил ее Костя. – Левка! – крикнул он вниз. – Аствацатуров! Они тут что-то пьют! Без нас! – (Филин фыркнул в чашку и замахал рукой.) – Поднимайся!
   – Теперь все в сборе, главное – больше никого не пускать, – пробормотал Филин, запирая дверь за Левушкой. И тут же на лестнице послышалось жалобное пыхтение и сопение. Лиза прислушалась. Так пыхтеть и сопеть может только тучная придворная дама, которая весь вечер налегала на пирожки и пирожные. А теперь ей, как видно, захотелось поговорить о добром старом времени, когда короли вели себя по-королевски и не прятались во время карнавала вместе с придворным магом.
   – Ваше величество! Мейстер Филин! Ваше высочество! – дама деликатно побарабанила костяшками пальцев в дверь.
   Инго прижал палец к губам, все замерли. Потоптавшись и попыхтев перед дверью еще немного, фрейлина ушла. Тревога улеглась, и сок выпили с полным удовольствием и без лишних церемоний. Костя, правда, попробовал канючить и жаловаться на то, что нет пирожков, но Лиза быстро его осадила:
   – Костик, если тебе невмоготу, там, в зале, был еще жареный кабан. Дотащишь его сюда – он твой.
   – Да я чего? Я ничего… – драконское возмущение как рукой сняло. Костя присел на край стола рядом с королем и тотчас заинтересовался толстой книгой, лежавшей в стопке сверху:
   – Это еще что? Инструкция? – На обложке значилось «История всемирного драконства в сплетнях и анекдотах», а также изображался алый дракон, похищающий томную декольтированную деву. Дракон подпихивал деву себе на спину хвостом.
   – Ой-ей-ей, недосмотр, – встревожился Инго и отобрал книгу. – Прости, Конрад. Если раньше времени все узнаешь, потом будет неинтересно. – И он решительно поставил том повыше на полку. Костя проводил книгу глазами.
   – Инго, нам не пора? – тихо спросил Филин. Король глянул в окно на башенные часы и соскочил со стола. – Пора. Конрад, можно тебя на два слова?
   Костя раздулся от важности раза в полтора. У Лизы на душе заскребли кошки, но виду она не подала.
   – Ну? – блеснул очками Левушка, когда шаги на лестнице затихли.
   – Придется все разведывать, – огорчилась Лиза. – Опять бегать…
   – Проще сразу в гавань, – утешил ее Левушка. – Корабль всего один, не перепутаем. Встречаемся внизу через десять минут. Успеешь?
   – Через двадцать! – взмолилась Лиза, понимая, что предстоит нешуточная борьба с платьем.
//-- * * * --//
   – Вот так всегда! – обиженно бурчал королевский дракон Конрад-младший, трусивший по главной галерее Дворца. – Спросили бы сразу, что ищете! А то развели секретность!
   Филин и Инго за его спиной виновато переглянулись. И правда, битый час проторчали в королевской Сокровищнице, перерыли все сундуки, нашли даже знаменитый голубой бриллиант «Виктория» с кулак величиной, а спросить у звероящера с абсолютной памятью, не видел ли он где-нибудь темного агатового шара размером с крупный апельсин, не догадались. Догадался капитан Зильбер, и Костя аж взвился.
   – В Сокровищнице нету, сто пудов, – с готовностью сообщил он. – И в прошлый раз тоже не было. Слу-ушайте, я же такую штуку наверху видел, зуб даю! После коронации – помните? – он глянул на Филина. – Мы еще в коридоре этом длиннющем тусовались. Там такие здоровские статуи были… Все каменные, даже тетка, у которой белки по волосам скачут, а у деда с котом – стеклянный шарик.
   Статуй во дворце по коридорам пылилось без счета, но драконья память не подвела.
   – Вот! – торжествующе объявил Костя, тыча пальцем в грозного старца с котом у ног. – Вон он ваш колобок в руке держит!
   Зильбер, стуча деревянной ногой, устремился к статуе.
   Послышался шорох, что-то мелькнуло, и маленькая темная фигурка, айкнув, юркнула в ближайшую дверь.
   Шарик выпал из мраморной руки и со звоном покатился по полу. Инго охнул.
   – Ничего, цел будет, – Зильбер нагнулся и подхватил шарик с пола. – Он самый…
   – Догнать? – оживился Костя. Драконов хлебом не корми – дай помчаться в погоню.
   – Пусть себе, – пожал плечами Филин. – Мало ли в Радинглене воришек.
   – Мало, – отчеканил Инго. – Я им сказал, чтоб не смели.
   Костя оглянулся через плечо, подбежал к той двери, за которой скрылся последний радингленский воришка, и решительно задвинул засов.
   – Вот так! – громко и мстительно сказал он. – Пусть посидит, подумает о своем поведении.
   – Может, он уже давно отдал швартовы, – предположил Зильбер.
   – Ха! Там чулан, я помню. И дверь крепкая, дубовая!
   – Главное, отпереть потом не забудь, – посоветовал Филин. – Не хватало еще мороки на нашу голову… – он не договорил.
   А капитан Зильбер, зажав костыль под мышкой, бережно крутил шар так и сяк:
   – Я же говорил – целехонек. Их на свете всего штук пять, не больше.
   – Ну?! – удивился Костя, мгновенно забыв про запертого воришку. – Этот… раритет?
   – В точности, – Зильбер приподнял шитую золотом треуголку. – Снимаю шляпу. Благодарствую, юный джентльмен. Без вас не нашли бы мы ничего и никуда бы не поплыли…
   Филин хмыкнул.
   Костя приосанился.
   – Теперь можно и в гавань, – серьезно сказал Инго. – Только вот… – он критически оглядел себя. – Надо бы переодеться, а то узнают еще…
   – Тебя – наверняка. Побежишь к Зеркалу?
   – Ой нет, – взмолился Инго. – Филин, что вам стоит!
   – Решительно ничего, – волшебник хлопнул в ладоши. – Вот тебе.
   Его величество оказался облачен в белый костюм Пьеро, причем черные маска и шапочка удачно скрывали веснушки и приметную рыжую шевелюру.
   – Только имей в виду, ты теперь как Золушка. В полночь все это превратится обратно в джинсы с футболкой…
   – А вы?
   – Что – я? Если не захочу, меня никто не увидит, не то что не узнает. Хочешь, покажу, как это делается? Фокус нехитрый…
   – Нет, – отрезал Инго.
   – А пленник в чулане? – ехидно напомнил Зильбер.
   – А! – спохватился Костя. – Щас мы его…
   – Не мы, а ты. Мы спешим, – сказал Филин. – Разбирайся с ним быстренько и догоняй, – и Филин, Инго и капитан направились прочь.
   – А как? Как разбираться? – спросил вслед Костя.
   – Пламенем только не пали, ладно? – обернувшись, попросил король. – Отпусти и все. Можешь сделать внушение.
   Костя огляделся, подождал, пока старшие и главные скроются из виду, потер руки и отодвинул засов.
   – Кто это? – спросил из темноты знакомый голосок. – Кто тут?
   Королевский дракон заглянул в чулан и потерял дар речи.
   В темном закутке, заставленном швабрами, на перевернутом ведре, съежившись, сидела Юлечка Южина собственной персоной.
   – Ой, Костик! – Ю-Ю радостно вспорхнула ему навстречу. – Ты меня прямо спас! А то меня какой-то придурок тут запер, я сижу, сижу, ничего не видно и не слышно, страшно… – Она всхлипнула – звонко и жалобно.
   – Это не придурок, – сурово отрезал Костя. – Это Я тебя запер, ясно?
   – Ну и шуточки! – возмутилась Ю-Ю, брезгливо стряхивая с плеча паутину.
   – Чего ты к статуе полезла? – Костя нахмурился. – И вообще, как ты тут очутилась, Южина? – он сжал кулаки.
   – Костик, хей-хо! – поспешно сказала Юлечка.
   Приворотное слово, щедрый подарок загадочных колдунов, подействовало безотказно – Костино лицо разгладилось, кулаки разжались. Ю-Ю выдохнула.
   – Ты же меня сам сюда и пригласил, разве не помнишь, Костик? – осторожно напомнила она.
   – Конечно… – Костя вежливо поддержал ее под локоть, помогая выбраться из заточения. – Я… у нас была назначена встреча? Извини, я опоздал? Или забыл?
   – Да ладно, ваш мостик я и сама прошла, у меня с колдовством проблем нет, – прощебетала Юлечка. – Пойдем, прогуляемся, о-кейчики? Покажешь мне дворец, познакомишь с королем.
   Костя вздрогнул.
   – Слушай, Юль, я не могу, мне тут… мне бежать надо. Мы отплываем в полночь.
   – О, а куда? Мне с вами можно? – Ю-Ю сделала заинтересованное лицо, а про себя подумала: «Сейчас все узнаю! Наверно, они потащили этот шар на корабль».
   – Нет, – помотал головой Костя. – Мы никого не берем. Лизка с Левкой остаются.
   – О, эксклюзивный тур! – глазки у Юлечки загорелись.
   – Да не в этом дело, – Костя замахал руками. – Там всю дорогу будет реально опасно, понимаешь? Инго король, ему полагается подвиги совершать, а Филин волшебник, а я…
   – Ну и что? – перебила Ю-Ю, не дослушав про Костю. – Я, между прочим, колдунья, может, даже и покруче вашего Филина! Вот, смотри! – Ю-Ю щелкнула пальцами, с которых тотчас рассыпались разноцветные искры. Огоньки разлетелись по чулану и все метлы и швабры дружно загарцевали на месте, как табун жеребят.
   – Ух ты! – поразился Костя. – Слушай, что ж ты раньше молчала! Да мы бы все вместе в прошлом году…
   – Вот и возьмите меня с собой, – перебила гордая успехом Юлечка, удовлетворенно рассматривая свои пальцы. – Я пригожусь.
   – Ладно, – покладисто сказал Костя, не отводивший от Юлечки восторженных глаз. – В нашем деле волшебников чем больше, тем лучше! Во Филин обрадуется!!! Пошли скорее! – он потащил Ю-Ю к выходу из дворца.
   – Только знаешь, Костик, – Юлечка придержала дракона за рукав. – Раз карнавал, надо всех разыграть! Давай, а? Спрячь меня где-нибудь на вашей яхте, а утром мы их удивим!
   Когда Костя с Юлечкой спускались по широким каменным ступеням в дворцовый парк, никто не обратил на них внимания. Вход во Дворец не охранялся: разгильдяи-стражники, как и все гости, отправились глазеть на фейерверк. Да и сам парк кишел публикой: горожане в карнавальных костюмах брызгались водой у подсвеченных фонариками фонтанов, прогуливались по аллеям и нюхали все цветы подряд. Левушку, который прятался в цветущих кустах, никто не заметил. Не до него было. Зато он внимательно высматривал Лизу и уже начал ерзать от нетерпения, когда перед ним остановился таинственный черный силуэт и сделал знак рукой – мол, за мной.
   – Мама дорогая! – Левушка высунулся из кустов. – Что это?!
   – Я, – ответила Лиза, откидывая капюшон черного плаща и снимая остроносую белую маску.
   – Ничего себе – двадцать минут! – возмутился Левушка. – Зачем такое? Ты так долго переодевалась?
   – Карнавальный костюм, – несчастным голосом ответила Лиза. – Ой, Левка, перестань, я и так чуть не заблудилась, никак все коридоры не запомню.
   – А костюм тут при чем?
   – Так меня иначе узнают, будут кричать «ура»…
   Левушка только крякнул.
   Про королевские радости Лиза теперь знала все. Стоило ей перейти Бродячий Мостик, как над мощеными улочками тут же несся чей-нибудь радостный вопль: «Урр-а, Ее высочество пожаловали!» – «Тише ты, дурак! – шипел кто-нибудь рядом. – Сказано же: Их высочество Лиллибет по городу ходят… нито…инко… во, инкогнито. Велено делать вид, что так и надо». – «А, так я пойду скажу жене, чтоб она хоть белье с веревки сняла…» Лиза только вздыхала: рыжих издалека видно. Бедный Инго! Каково ему приходится! С ним и не поговоришь спокойно – только дома, в Петербурге. А бывал он там не так уж часто, хотя, случалось, сбегал из королевства, как школьник с уроков.
   А дело было в том, что за воспитание молодого короля взялись все: от дряхлых фрейлин до волшебного Зеркала в королевской гардеробной. Правда, быстренько выяснилось, что учить и воспитывать юного Инго Четвертого – занятие неблагодарное. То есть рассуждать и советовать знатокам церемоний и архивов не запрещал никто, но когда доходило до дела, король Инго обходился своим умом, без помощников. Значит, ветеранам придворного труда только и оставалось, что отводить душу на больших дворцовых праздниках. А Лизе в борьбе с придворным этикетом не хватало твердости, поэтому Зеркало упрямо наряжало принцессу в кринолины и шлейфы. Да и к брату ее тоже просто так не пускали: сначала полагалось докладывать Его величеству, что пожаловали Ее высочество, и только потом брат и сестра наконец встречались. Но и тут хочешь не хочешь, а изволь видеться с братом в парадной зале на виду у толпы придворных, под звуки фанфар и восторженные ахи и охи. У Бабушки на кухне или в своих покоях наверху королевской башни Инго был больше похож на самого себя, чем в тронном зале…
   Когда Лиза с Левушкой потихоньку выбрались за ограду дворцового парка, Радинглен уже вовсю праздновал карнавал. По улицам двигались веселые факельные шествия, тут и там пировали и отплясывали шумные компании. Ночь мерцала сотнями фонариков, воздух шуршал от мишуры, под ногами стелился серпантин и конфетти. Бум! Бум! – бил вдалеке большой барабан, и повсюду пиликали виолины, чирикали флейты, хихикали губные гармошки.
   На Лизу с Левушкой радингленцы не обратили ни малейшего внимания. Зачем смотреть, кто тебя толкает в бок, пробираясь мимо, зачем вообще смотреть на землю, когда в небе с треском, шипением и грохотом творится такое?
   На синем бархате неба вырастало раскидистое пылающее дерево, на нем разворачивались листья, распускались цветы, зрели и опадали огненные плоды. Потом все исчезало, а через миг чья-то невидимая огромная рука разбрасывала по небу гигантские соцветия роз, хризантем, лилий, ромашек. Потом цветы истаяли, и над Радингленом, ко всеобщему восторгу, некоторое время гуляли разноцветные коты – каждый величиной с дом. Они прыгали над башнями и крышами, гонялись друг за дружкой, а потом все разом оглушительно замяукали и пропали.
   – Круто, да? – раздался за спиной у Лизы голос королевского дракона. – А вон там, гляди, на крышах сильфы тусуются. Им сегодня летать не велено, чтобы крылья не сожгли, а вообще-то они ребята ого-го! Я тебя потом познакомлю.
   – Какие хорошенькие! – тоненько пропел кто-то рядом.
   Лиза обернулась было, но Костя и его спутница уже исчезли. С кем это он?
   – Лиз, ты чего? – подергал ее за плащ Левушка. – Пойдем быстрее, а то опоздаем, ждать нас никто не будет!
   – Ты никого не заметил? – настороженно спросила Лиза, ускоряя шаг и путаясь в плаще.
   – Кого? – сердито пропыхтел Левушка. – Тут такая куча народу!
   – Показалось, наверно, – Лиза едва не чихнула – нос под маской чесался. – Ой, Левка, совсем забыла! – она пошарила под плащом и протянула Левушке пакетик из золотистой бумаги, в котором что-то клейко пересыпалось и перестукивалось. – На, положи в свой рюкзак.
   – Это что? – удивился Левушка.
   – Циннамон подарил – королевские ириски.
   – А зачем с собой тащить? – Левушка сунул пакетик в карман.
   – Еда на дорогу, – озабоченно ответила Лиза.
   В гавани было безлюдно и тихо, только издалека доносились обрывки музыки и смех. Спускаясь по узкой горбатой улочке, ведущей к причалу, Лиза различила впереди знакомую фигуру Филина. Ага, а рядом с ним Инго, в этом костюме его и узнать можно разве что по прямой осанке. Интересно, а кто тот третий, на костыле и в треуголке? Внезапно Филин оглянулся, и Лиза замерла, вцепившись в Левушкину руку.
   – Что там, господин волшебник? – спросил человек на костыле.
   – Да я думал, это наш звероящер, – Филин ускорил шаг. – А то ждать его, остолопа.
   – Эк вы его, – хмыкнул Зильбер.
   – А как еще, капитан? Спондилоптера игнихеланс? Многовато чести…
   – По-каковски вы сказали, мейстер? – Зильбер даже приостановился.
   – По-латыни, – объяснил Инго вполголоса. – Дугокрылое огнедышащее.
   Левушка был прав: корабль в гавани и впрямь оказался всего один – изящная трехмачтовая шхуна, на корме которой виднелось резное изображение морского конька. Лиза присмотрелась и увидела, что глаза у конька закрыты.
   – Гиппокампус! – негромко позвал одноногий. – Подъем! У нас гости.
   И тут Лиза едва не выдала себя, потому что конек приоткрыл один глаз:
   – Какие еще гости, капитан? Ночь на дворе! И вообще, я плохо выгляжу, у меня палуба не чищена и паруса не глажены!
   Голос у него оказался скрипучий, как несмазанная дверь.
   – Палубу завтра обязательно надраим, – пообещал капитан. – А паруса – это тебе не чепчик, чтобы их гладить. Да не валяй ты дурака!
   – А гостинец с праздника? – не сдавался кораблик. – Я тут сколько уже один торчу, скучно, тихо…
   – Вот, – капитан извлек из кармана блестяпроснись же ты, старая калоша! Я принес ш щую гирлянду мишуры. – Но это еще не все. Да ар.
   Тут уж «Гиппокампус» открыл оба глаза:
   – Так мы отправляемся?! Урр-ра! – завопил он. – Путешествие! Приключения! Ура! Подаю трап! Добро пожаловать!
   Издалека донесся гулкий бой часов, и Лиза подпрыгнула: вместо белого балахона Пьеро на Инго вновь были джинсы и футболка.
   – Ничего себе… – прошептал Левушка, выглядывая из-за бочки, крепко пахнувшей смолой. – Лизка, ты знала, что корабль говорящий?
   – Нет, – растерялась Лиза. – А что?
   – А то. Он же нас не пустит, – вполголоса объяснил Левушка. – Еще тревогу подымет, чего доброго.
   – Ой, а что же делать?
   – А ты его заколдуй. Спой там или насвисти… Мне ли тебя учить?
   – Заколдовать, чтобы заснул или чтобы впустил? – уточнила Лиза.
   – Ладно, полезем как есть, – отмахнулся Левушка, – а то вдруг они без нас отчалят.
   – Не отчалят, – откликнулась Лиза. – Они еще Царапкина ждут.
   – Эй, кто там шебуршится? – вдруг недовольно спросил сонный «Гиппокампус».
   – Это мы… – только и сумела сказать Лиза. Левушка схватился за голову, но тут же поспешил на помощь:
   – Многоуважаемый Гиппокампус, пустите нас, пожалуйста.
   – А пароль знаете? – морской конек на корме вдруг открыл оба блестящих ехидных глаза.
   – Нет, – огорчилась Лиза. – Но нам правда нужно попасть на борт, кровь из носу…
   – Мы, знаете ли, никогда не видели таких красивых кораблей, – Левушка отодвинул Лизу и повел переговоры сам. – Нам бы на снасти ваши посмотреть, на паруса – ничего, что неглаженые. Зачем вам пароль – мы ведь не враги, мы экскурсанты, а дама – здешняя принцесса.
   – Попались! – хихикнул кораблик. – Попались, попались… Нету никакого пароля. Ладно, принцессу пущу.
   Перед Лизой и Левушкой легли сходни. С непривычки лезть по узеньким качающимся доскам, даже спрятав в кустах плащ и маску, оказалось не так-то легко, но после нескольких тяжелых унизительных минут безбилетники плюхнулись на палубу.
   – Уф, – сказал Левушка. – Вот и все.
   – Если бы! – Лиза заозиралась, ища, куда бы поскорее спрятаться. – Все еще только начинается!
//-- * * * --//
   – Ох, ах, камень с плеч. Дело чуть не дало течь! – протрещал Штамм.
   – Но ведь получилось же в конце концов, – устало сказал Коракс. – Девочка и сама растерялась, когда шар выхватили из-под носа. И потом, подумайте, чего она натерпелась – сначала целый день пряталась по подвалам и чердакам, потом сидела в чулане.
   – Хотелось бы напомнить коллеге, что наше заключение в силу его длительности и неудобств представляется куда более угнетающим, чем пятиминутная отсидка в чулане, – заметила Паулина. – Но в целом согласна, обстоятельства складывались решительно не в пользу избранной нами кандидатуры.
   – На данной стадии операция прошла успешно, – отчеканил Ангст. – Поощрить! Представить к награде!
   – Будет ей награда, такая как надо, – хихикнул Штамм. – Кандидатура у нас не дура, у ней жадная натура. Исхитрилась наша резвушка, дело сделала попрыгушка! Иголочку воткнула, тихонечко шмыгнула! Скок-поскок через мосток, ничего не видал королёк, хе-хе-хе…
   – Это, конечно, удача, но ведь она сама нам сообщила, что шар на борту корабля, отплывающего из Радинглена. Где же мы теперь дракона возьмем, ума не приложу! – растерянно проговорил Коракс. – Куда плывет корабль?
   – Данная информация будет получена в ближайшее время. Ведь то обстоятельство, что теперь проводник нашей активности находится в непосредственной близости от места нашего вынужденного заключения, значительно облегчает процесс манипуляции, – наставительно сообщила Паулина.
   – Приступить к разработке инструкций для следующей стадии операции. Без промедления! – скомандовал Ангст.
   – Приступить, приступить, а не то нам всем не жить, – поддакнул Штамм.
//-- * * * --//
   Ее величество Таль, отослав служанок, самолично расчесывала волосы на ночь. Не то чтобы за двенадцать лет изгнания в Петербурге она не соскучилась по королевской жизни, включающей и пять горничных с гребнями для ритуала Вечерней Прически. Просто Бабушка устала. Такое бывает даже с королевами. Ей казалось, что величественная улыбка навеки прилипла к лицу.
   Палисандровый гребень, золотые шпильки с изумрудами, опять гребень, оправленная в серебро щетка… Косы королевы Таль и теперь остались такими же длинными, только из медных давно стали седыми. «Как давно я здесь не была… – подумала королева. – А Радинглен ничуть не изменился. Если не считать того, что они разучились натирать полы и чистить шторы. – Она тихо фыркнула, как иногда фыркала ее рыжая внучка. – Но это легко исправить. А вот я… И Филин. Мы другие. Совсем другие. Или нет?»
   В витражное окошко тихонько поскреблись.
   Королева не настолько отвыкла от Радинглена, чтобы вздрогнуть. Ее покои находились на высоте… ну, скажем, хорошего шестого этажа в старом доме на Петроградской стороне. Так что до окна могли добраться разве что сильфы да коты. Но крылатые озорники скорее полезли бы в пасть дракону, чем без спросу предстали перед королевой Таль, а вот коты, особенно некоторые из них, иногда пренебрегали этикетом… Впрочем, в исключительных случаях Бабушка тоже не считалась с этикетом.
   – Это ты, Мурремурр? Входи, – со вздохом сказала она и поправила кружева на пламенно-алом пеньюаре.
   На подоконник беззвучно перетекла черная тень кота. Из приоткрытого окна пахнуло ночной свежестью.
   – Добрый вечер, Ваше величество, – промяукал кошачий рыцарь. – Прошу прощенияу за вторжение.
   – И что у нас хорошего? – поинтересовалась Бабушка.
   Часы на камине очень кстати пробили два раза.
   – Устраивайся, – королева опустилась в обитое бархатом кресло, а Мурремурр чинно сел на пуфик и уложил хвост вокруг лап.
   – Ваше величество просили меня присмуррмотреть за Ее высочеством, если они отправятся в город. Я полагал, что в сопровождении доблестного Льва Ее высочество может прогуливаться сколько угодно, но оба они до сих пор не возвратились. К сожалению, в этой толпе я потерял их из виду, – он виновато прижал уши. – А сейчас один сильф сказал мне, что ночью он видел принцессу и пажа неподалеку от гавани.
   – Так, – сказала Бабушка, и золотые шпильки с шорохом посыпались на пол из ее разжавшейся руки. Королева осторожно взялась за виски и прикрыла глаза. – Так, – повторила она. – Значит, они не вернулись. Мурремурр, а ты не видел в покоях принцессы ничего…?
   – Сию муррминуту, – и кот скользнул за окно.
   Бабушка неподвижно сидела в кресле. Корабль капитана Зильбера должен был отправиться в путь около полуночи. Через несколько минут Мурремурр вернулся, неся в зубах что-то маленькое, белое. Перед Бабушкой лег листок из блокнота, исписанный прекрасно знакомым ей почерком.
   «Бабушка, не волнуйся, пожалуйста. Мы поплыли на «Гиппокампусе» вместе с Андреем Петровичем. Скоро вернемся и все объясним. Мы».

Глава 4,
в которой Филин получает деликатесы к завтраку, а корабль падает в водоворот

   Лиза проснулась и не сразу поняла, где она. Было слышно, как рядом о стенку мерно плюхается вода. Где-то поскрипывало, по-дачному пахло смолой и мешковиной. Потом в качающейся полутьме обозначились очертания бочек и мешков, и Лиза все вспомнила. Карнавал… Говорящий кораблик… Трюм…
   – Левка! – шепотом позвала она. – Ты тут?
   Доблестный рыцарь Лео ожесточенно закряхтел.
   – С добрым утром, Твое высочество, – он потянулся и сел. – Интересно, мы уже далеко отплыли?
   – Только не вздумай проверять! – строго сказала Лиза. – А то высунем нос наверх – и привет.
   – Привет наступит неизбежно, – прошептал Левушка, судя по шороху и пыхтению, поудобнее пристраиваясь на мешках. – А хорошо мы спрятались, да? По крайней мере, с голоду точно не пропадем.
   – Не успеем, – мрачно ответила Лиза. – Вон там, видишь, лесенка? Это же вроде кладовки, значит, мы под самой кухней.
   – Камбузом, – поправил Левушка.
   – Полезут за едой к завтраку и найдут, – Лиза поежилась. – Скандал будет! И кто-нибудь начнет рвать и метать…
   – Я даже знаю кто. Ты только сейчас об этом подумала? – Левушка огляделся. – Интересно, что у них тут? О, окорок висит. Ага, а это бочка с яблоками, – он пощупал мешок. – А это что? Похоже на…
   – Т-с! Кто-то идет, – перебила его Лиза.
   Они замерли. Левушка даже за мешок спрятался – только очки и блестели.
   Наверху стукнула дверь.
   – Располагайтесь, мейстер Глаукс, – пригласил дребезжащий голос одноногого капитана. – Сейчас сварю кофе, и можно командовать подъем.
   «Чего это он Андрея Петровича так странно назвал?» – удивилась Лиза.
   – Не придется командовать, – отозвался голос Филина, показавшийся Лизе ужасно усталым. – Его величество и не ложился, кажется. А игнихеланс наш с утра на ногах – полетать просится и насчет поесть интересуется.
   Лиза тихо хихикнула. Левушка сердито толкнул ее локтем.
   – Зильбер, вы ничего не слышали? – насторожился Филин.
   – Нет, – спокойно сказал капитан. – Вы не волнуйтесь, мейстер, может, это «Гиппокампус» – он ведь все время себе под нос бормочет, а то и напевает, только обычным людям его голоса слышать не дано, пока он во всю мочь не завопит. А мы с вами – другое дело: я капитан, вы – маг. Вот принцесса ваша рыженькая, если бы тут оказалась, обязательно бы его расслышала – вы мне вроде бы говорили, она так может.
   Лизе ужасно хотелось вздохнуть, но она сдержалась. Зато вздохнул Филин – с большим облегчением:
   – По счастью, Ее рыжего высочества тут нет. Вот уж кто здесь точно лишний!
   Лиза втянула голову в плечи. Ой, что будет!
   – Ох, не верю я, что она этому счастью обрадуется, – по голосу ясно было, что Зильбер ухмыльнулся. – Путешествие на волшебном корабле! Да любая принцесса… да что там, любое существо двенадцати лет от роду выше ушей прыгнет, лишь бы такое испытать.
   – Это точно, – Филин теперь только и делал, что вздыхал. – Да только дело в другом.
   – В чем же?
   – Я прекрасно знаю, что вы с «Морским коньком» где только ни побывали, в том числе и в Море Дырок, и ничем вас не удивишь. Но это путешествие будет, мягко говоря, не совсем обычным.
   – Да, Его величество намекал, – небрежно сказал Зильбер, позвякивая посудой. – Что ж, Белая Книга так Белая Книга. Читать ее мне без надобности, а вот убедиться, что она есть на самом деле – это я давно не прочь, только раньше все случая не подворачивалось. Отвлекался. Молодость, сокровища, абордажи, то-се. Помните – «…И золота слитки две сотни числом, а риксдалеров столько, что ввек не пропьем, мы без меры и срока брали в схватках жестоких, когда я бороздил моря…» – с чувством пропел он.
   – Загвоздка не в самой Белой Книге, – Лиза слышала, что каждое слово дается Филину с трудом. – Слушайте внимательно, Зильбер. При Его величестве я этого сказать не мог.
   Лиза оцепенела, как жучок, а Левушка перестал дышать.
   Вот оно!
   – Инго – невероятной силы и одаренности маг, – понизив голос, начал Филин. – Причем, насколько я понимаю, маг-словесник, то есть у него всегда что сказано, то и сделано.
   Звякание посуды оборвалось.
   – Великоле-е… – Зильбер осекся. – О таких вещах, мейстер, предупреждают заранее.
   – Но сам Инго в своих способностях катастрофически не уверен и, боюсь, управляться с ними еще не умеет. Запоминайте, Зильбер: если в критической ситуации у Инго вырвется хоть одно не то слово…
   – Понял, – Зильбер неразборчиво ругнулся. – А такая будет, как же без этого! Кляп в рот можно?
   – Можно что угодно. Отвлекать, затыкать кляпом, а лучше просто по мере сил не допускать до… кхм… взрывоопасного состояния. На этом все.
   – Эхе-хе, – недовольно закряхтел Зильбер. – Порадовали вы меня, мейстер. Честно говоря, это ваш недосмотр, вам не кажется?
   – Мой, – согласился Филин с металлом в голосе. – Как и все прочее. У вас есть какие-нибудь предложения, капитан?
   – Гм, – отвечать Зильберу не хотелось. – Магия магией, а завтракать надо. Сейчас яблок принесу и окорока отрежу.
   Наверху приоткрылась дверь, в темный трюм упала полоска солнечного света. Заскрипел костыль.

     – …Уходил я от суши на много лиг, когда бороздил моря,
     Уходил я от суши на много лиг, когда бороздил моря,
     Уходил я от суши на много лиг —
     Уложил я Мура в единый миг,
     Я череп Уильяму Муру разбил, когда бороздил моря,

   – мурлыкал сипловатый баритон. Чувствовалось, что поет капитан правду. На основании богатого личного опыта.
   Лиза с Левушкой, не сговариваясь, вжались в мешки. Одноногий капитан Зильбер направился прямо к ним. Неужели заметил?
   Зильбер внимательно оглядел окорок, поставил на пол деревянное блюдо и, вытащив из-за пояса здоровенный тесак, с хищной усмешечкой взвесил его в руке.

     – Оттого, что он слово мне молвить посмел, когда я бороздил моря,
     Оттого, что он слово мне молвить посмел, когда я бороздил моря,
     Оттого, что он слово мне молвить посмел,
     Я ведром корабельным его огрел,
     С одного удара пробил висок… —

   Нож со свистом рассек воздух в миллиметре от Лизиного уха.
   Ломоть окорока увесисто шлепнулся на блюдо.
   – Ой!
   – …когда я бороздил моря! – удовлетворенно закончил Зильбер. – А? О, кого я вижу! – капитан сощурился и ехидно поклонился. – Ваше высочество! Со свитой! А мы как раз вас вспоминали! Надо, надо было заключить с господином волшебником пари на бутылку рома!
   Лиза так испугалась, что стала делать реверанс и чуть не упала обратно на мешки с чем-то мягким. За спиной у нее решительно шуршал Левушка.
   – Что там, Зильбер? – обеспокоенно спросил сверху Филин.
   – Деликатесы к завтраку, мейстер! – Зильбер невозмутимо вручил блюдо с окороком Лизе, а потом запустил руку в бочку с яблоками. – Это у вас мешок, юный джентльмен? Живо подставляйте.
   – Д-доброе утро, – Левушка протянул капитану свой рюкзак.
   – А теперь марш наверх вместе с провиантом, – скомандовал Зильбер. – Вкуса не обещаю, но горячо будет.
   – А который час? – уточнил бесстрашный Левушка, вскинув на плечо яблочный груз.
   – Рано, рано, – усмехнулся Зильбер. – Только что четыре склянки било, шесть утра по-сухопутному. За мной, зайцы!
   Зайцы вылезли на камбуз в полном унынии. Лиза и так с самого пробуждения только и делала, что представляла себе, как их с позором возвращают в Радинглен к Бабушке и что при этом будет, а там, конечно, домой отправят…
   А тут прямо перед ней возник Филин с чашкой кофе и с полотенцем на плече.
   – Кушать подано, – не моргнув глазом, объявил Зильбер и подтолкнул Лизу вперед. Сердце у нее мгновенно прыгнуло в пятки.
   У Андрея Петровича сделалось очень странное лицо.
   – Оп-па, – сказал Филин.
   – Та-ак, – сказал Филин.
   – Это что ж такое? – сказал Филин. Он поставил чашку так резко, что кофе плеснулся на дубовый стол. Потом медленно стянул полотенце с плеча, скрутил его в жгут и хлопнул им по ладони. Словно это было не полотенце, а дубинка или ремень.
   – Конечно, этого следовало ожидать, – сквозь зубы процедил Филин и поскреб бороду. – Паршивцы. Зильбер! Как вам это нравится, а?
   – Жду дальнейших распоряжений, сударь, – капитан Зильбер только коротко поклонился и блеснул глазами из-под треуголки.
   Сейчас вздернут на рее, подумала Лиза. Или еще по доске пройтись предложат. Левушка насупился. Тоже про рею подумал, не иначе.
   – Я тут ничего не решаю, – негромко, но отчетливо произнес Филин и посмотрел Лизе в глаза. Лиза прикусила губу и уставилась на ветчину. Потом робко положила ее на кухонный стол, подальше от кофейной лужицы. И убрала руки за спину.
   – А вот мы послушаем, что скажет Его величество, – Филин перекинул полотенце через плечо и вышел. Наверно, Инго звать – при этой мысли в животе у Лизы стало холодно.
   Зильбер отобрал у насупленного Левушки яблоки и высыпал в оловянную миску.
   – Пожалуйте наверх, господа незваные пассажиры, – он зловеще подмигнул. – Перед приготовлением тушку следует опалить!
   Про рею Лизе уже как-то не думалось. Брата она боялась даже больше, чем Филина, и когда Инго вслед за волшебником показался на палубе, она чуть не спряталась за Левушку.
   А Инго при виде сестры побледнел так, что все веснушки можно было пересчитать.
   – Лизка, – произнес он тихо-тихо, – Лизка, ты хоть понимаешь, что натворила?!
   Левушку он, кажется, и не заметил – круто развернулся и пошел прочь. У Лизы даже уши заболели – будто рядом дверью хлопнули. Она умоляюще посмотрела на Филина, но волшебник только развел руками.
   – Инго! Инго! – Лиза побежала за братом, но король даже не обернулся. Сейчас в каюте запрется. Ну все, помириться не получится!
   А Инго вдруг остановился и замер, как будто на кого-то наткнулся.
   Лиза высунулась из-за его спины и увидела королевского дракона Царапкина. Костя стоял, перегнувшись через фальшборт, и что-то деловито бормотал. Чего это он Инго не услышал?
   Инго оглянулся на Лизу и приложил палец к губам. Дракончик продолжал бормотать.
   – Константин, что с тобой? – тихо окликнул король.
   Костя вздрогнул и вскочил, будто его только что разбудили. Он покраснел. Потом побледнел. Потом пошел пятнами.
   – Я… Э-э… Да я вот… Я ничего… – промямлил он и тут заметил Лизу. – Лизка! – заорал он и тотчас надулся. – А говорили, только я еду, – он прислонился к фальшборту и с вызовом глянул на Инго.
   – По-моему, там есть кто-то еще, – подошедший Филин перегнулся через борт. – Признавайся, Конрад, за тобой русалки косяком идут?
   Лизу потеребили за футболку.
   – Помирились? – с надеждой прошептал Левушка.
   – Ага, дождешься! – Лиза бочком придвинулась поближе к Левушке и подальше от Филина.
   – Глядите-ка, Филин, – Инго показал на шлюпку, прикрепленную снаружи к борту «Гиппокампуса». Лиза поднялась на цыпочки и изо всех сил вытянула шею, но ничего не увидела. Шлюпка как шлюпка, сверху парусиной закрыта. Ой, а что это там под парусиной копошится?
   Король и волшебник переглянулись.
   – Отойди-ка, Конрад, – велел Филин. – Ко мне, Мухтар!
   – Вы зачем меня дергаете с утра пораньше? – возмущенно заскрипел «Гиппокампус».
   Массивная шлюпка подлетела вверх легче перышка и зависла в воздухе.
   Над сверкающим морем разнесся звонкий визг, и через секунду на палубу вытряхнуло Юлечку Южину.
   – Ни фига себе! – вырвалось у Левушки. А Лиза онемела.
   Юлечка между тем резво вскочила и огляделась, одергивая черную маечку. Филин щелкнул пальцами, и шлюпка мягко, беззвучно вернулась на место.
   – Здравствуйте, – вежливо сказала всем Юлечка. – Костик, а поосторожнее нельзя было? – она поправила челочку.
   Костя шумно сглотнул.
   – Это не я, – выдавил он.
   – Костик, хей-хо! – в голосе Юлечки появилось легкое беспокойство. Она помахала у него перед лицом растопыренными пальчиками с черным маникюром. Костя отшатнулся.
   – Конрад, изволь объясниться, – тихо сказал Инго.
   – Ну… Я ее вчера в городе встретил, а она сказала – она крутая колдунья… правда, Юлька? Я и подумал… – Костя надолго замолк – то ли напряженно соображал, то ли пытался что-то вспомнить, – …подумал, вот будет классно, если она с нами поедет, авось пригодится… – уже не так уверенно закончил он. – Левка, скажи, вместе веселее! – он тщетно гипнотизировал безмолвного Левушку в поисках поддержки.
   – Н-ну? – Филин сунул руки в карманы джинсов и покачался с пятки на носок. – Чем еще порадуешь, умник-разумник? Я перестал понимать что бы то ни было, – он повернулся на пятках и вопросительно посмотрел на Лизу.
   – Андрей Петрович, это Юля Южина, моя… наша одноклассница, – с трудом выговорила Лиза. Левушка покивал.
   – Я туповат от природы, – грозно сказал Филин, – и мне все надо объяснять не менее трех раз. Эта барышня здесь – ваших рук дело, пролезанты?!
   Левушка с Лизой возмущенно крикнули «Нет!» Юлечка сузила глаза, но проглотила это молча.
   – Так. За-ме-ча-тель-но. А кто ее тогда протащил в Радинглен? – уточнил Филин. – Конрад, ты?
   Костя ожесточенно замотал головой:
   – Я только на корабль, да, Юль?
   – Я сама! – обиженно вмешалась Юлечка. – Андрей Петрович, послушайте, пожалуйста, я вам сейчас все объясню, – она осторожно тронула Филина за рукав клетчатой рубашки и посмотрела на него большими ясными глазами. Она твердо знала, что из школьных учителей так можно веревки вить. – Понимаете, я случайно узнала, что вот они все трое играют в какую-то секретную игру. Мне стало ужа-асно интересно, но… – Юлечка жалобно заморгала, – но они меня не принимали… Честное слово, я хотела просто посмотреть, во что они играют, и я… – она даже всхлипнула, очень убедительно. – И я пошла за ними, и увидела этот хорошенький мостик… а потом домики, башенки, человечков с крыльями и гномиков…
   Филин нахмурился, но ничего не сказал. «Врет и не краснеет!» – возмущенно поняла Лиза – у нее даже в ушах зазвенело.
   – А потом я увидела Инго… то есть я тогда еще не знала, что Ваше величество зовут Инго, – Юлечка бросила быстрый взгляд на короля и затрепетала ресничками. – Вот, и я придумала, как пройти вслед за вами. Это все, – она покаянно потупила глаза. – Вы очень сердитесь, да?
   – И кто же тебя надоумил? – не сводя с нее тяжелого взора, спросил Филин.
   – Никто-никто, я в книжке прочитала! – Юлечка вытянулась перед Филином по стойке «смирно». – Во всех книжках по магии написано, что самый надежный приворот – воткнуть нитку с иголкой в рукав! А пройти за Инго у меня само получилось…
   – Какая еще нитка? – Инго растерянно охлопал на себе ветровку, укололся о Юлечкин приворот и, поморщившись, швырнул иголку за борт. Костя скрипнул зубами.
   – Так вы колдунья, сударыня? – с расстановкой сказал Филин, покосившись на Костю.
   – Дак а я че говорю! – вмешался королевский дракончик. – Чем больше волшебников – тем лучше, скажете, нет? Вот она тоже так говорит, – он кивнул на Юлечку.
   – Ах, да какая я колдунья, Андрей Петрович! Видите – приворот у меня и то не получился! – Юлечка смахнула со щеки предполагаемую слезинку. – Его величество на меня и глядеть не хочет, у-у-у… – Губы у нее угрожающе задрожали.
   – Тьфу, – сказал Филин и даже протянул Южиной платок.
   – Что предпримем, Филин? – напомнил Инго, глядя поверх разноцветных голов безбилетников на сверкающее море.
   – Сам решай, кто тут король? – проворчал Филин.
   Инго не ответил.
   – Н-ну, кто попался? – раздался рядом с Лизой вкрадчивый голос капитана Зильбера. Как это у него на костыле подкрадываться получается, удивилась Лиза, даже я ничего не услышала.
   – Позвольте, а это еще что за балласт?.. – капитан увидел Юлечку. – Понятно. А я-то думаю, с чего «Гиппокампус» расшумелся. Сдается мне, решать тут нечего. Курс не меняем, Ваше величество. А мне лично три лишних пары рук на камбузе не помеха – котлы драить, картошку чистить.
   – Ой, какая птичка красивая, голубенькая, – засюсюкала Юлечка. – Птичка, скажи «привет»! Ты говорящая?
   Лиза так и ахнула – красивой голубенькой птичкой был сидевший на плече у Зильбера здоровенный попугай Визирь, с которым у нее, Лизы, были давние счеты. В свое время он был министром двора в Радинглене, и теперь его нежная придворная душа не вынесла оскорбления – попугай заорал и упал на палубу в обморок. Никто не обратил на него внимания.
   – В самом деле, – медленно проговорил Инго. – Я бы не стал возвращаться. Мне… нечего мне пока дома делать.
   – Возвращаться – плохая примета, – поддержал его Зильбер.
   – Да? – Филин сердито сверкнул очками. – Я не суеверен. Мне, между прочим, надо весь этот детский сад родителям сдать в целости и сохранности! Так что выгрузим лишних – и занимайся своими изысканиями сколько влезет.
   Лиза прикусила губу. Значит, по-вашему, что мы, что Южина – все один детский сад! И лишними обзываетесь! Ладно-ладно!
   – Сдадим на дня на два позже, – твердо сказал Инго. – Или вы хотите выпустить в Петербург без присмотра человека, который исхитрился сам перейти Бродячий мостик? Чтобы она всем подряд о нас рассказывала?
   – Ах вот ты как, – поразился Филин.
   – Что вы, я никому ни словечка! – Юлечка всем своим видом изобразила ангельскую чистоту и невинность.
   – Рад стараться, – Инго отвесил преувеличенный поклон.
   «Какой он заведенный, ужас!» – вновь подумала Лиза.
   – Ладно. С Таль я поговорю сам. Если живыми вернемся, – припечатал Филин. – А Юлию ты берешь под свою личную ответственность.
   – Идет, – легко согласился король. Юлечка стрельнула в него глазками, но ничего не сказала.
   – Я бы на твоем месте подумал хотя бы минут пять, – Филин пожал плечами.
   Лиза обиделась еще больше. Сколько можно про одну Южину! И что значит – «если живыми вернемся»?!
   – Капитан Зильбер, а что надо делать на камбузе? – Лиза решительно повернулась спиной к Филину с Инго. Напрасно – те даже не заметили. Филин крепко взял Костю за плечо:
   – Конрад, идем-ка побеседуем. Мы с Его величеством хотим кое о чем тебя расспросить.
   Костя в тоске оглянулся на одноклассников, но возражать волшебнику и королю не решился.
   – Юлька, смотри не обгори! – наставительно бросил он через плечо.
   А Юлечка уже толкала Лизу в бок:
   – Лизочка-Кисочка, ты что? Разве принцессы на кухне работают?
   – Еще как, – отрезал Зильбер, подбирая с палубы Визиря. – У нас тут по-простому, юная леди. «Гиппокампусу» все равно, что принцесса, что колдунья. Если ему не помогать – корабль сам выбросит вас за борт, акулам на обед, – он сделал страшные глаза. – Как, желаете проверить?
   – Яс-сненько, – Юлечка вскинула аккуратно причесанную головку. – И где этот ваш камбуз?
   – Ну уж нет! – неожиданно подал голос «Гиппокампус». – Ни в какую Ажурию я с грязной палубой не пойду. Вот сейчас как встану на месте, так узнаете у меня!
   Юлечка завертелась:
   – Ой, а кто это? Это кораблик разговаривает? Ах, какая прелесть!
   Зильбер сморщился, будто лимон съел. Потом повернулся к корме и прикрикнул на «Гиппокампуса»:
   – Сейчас приступаем, уймись! – он задумчиво оглядел безбилетников: – Не знаю, право слово, как вы управитесь. Ведьма у нас на борту всего одна, на всех не хватит. Значит, один человек таскает воду, а один берет ведьму, окунает ее в ведро…
   – Но сэр! – Ю-Ю жалобно хлопнула ресничками. Получалось у нее убедительно. – Пощадите! Что я такого сделала?
   Ха-ха, подумала Лиза, а глаза у нее все равно злющие!
   Зильбер возвел глаза к облакам. Невежественная пошла молодежь, а ведь эти еще из лучших…
   – Да будет вам известно, что ведьмой у моряков называется вот это. – И капитан извлек из какого-то закутка широченную швабру с косо срезанной щетиной. – За дело!
   – Сэр, сэр, а можно я первая? – Юлечка ухватилась за щетку и смотрела на Зильбера так, будто зарабатывала очередную пятерку по химии. Пусть эти строгие взрослые видят, какая она хорошая девочка, старательная и прилежная. Не то что всякие разные, которые лезут на борт без спросу.
   – Разбирайтесь сами, – и Зильбер двинулся в сторону камбуза. Визирь у него на плече ехал задом наперед, топорщил перья, щелкал клювом и дразнился: «Пр-р-риступить к р-работе! Генерральная убор-рка!»
   «Вот подлипала эта Южина, – Лизу аж передернуло. – Ой, сейчас она и ко мне опять полезет, ужас какой…» Похоже, волшебный слух помогал различать и то, что еще не сказано, но уже висит в воздухе. Лиза оказалась права: стоило взрослым удалиться, как Юлечка взяла ее под локоток и вкрадчиво спросила:
   – Лиз, а мне тебя высочеством называть можно? Ой, а почему ты раньше мне не говорила, что ты принцесса? Это же так прикольно!
   – Ага, – мрачно отозвалась Лиза. – Обхохочешься.
   Левушка тем временем зачерпнул воды дубовым ведром. «Лебедку бы сюда», – бормотал он, критически осматривая веревку.
   Убедившись, что взрослые их не видят, Юлечка тут же потеряла интерес к уборке. Лиза старательно терла тяжеленной щеткой нагретые солнцем доски палубы, а Юлечка ходила за ней хвостом и сыпала вопросами:
   – А корона у тебя с собой? А какие на ней драгоценные камни? А чего ты фрейлин с собой не взяла? Чур, я буду первая придворная дама на борту!
   – Ты, Южина, зря просишься во фрейлины, – Левушка сердито плюхнул воды из ведра прямо под ноги Юлечке. – Им, например, замуж нельзя – никогда. Может, подумаешь?
   – Какой ты добрый, Аствацатуров, – сладким голосом ответила Юлечка, брезгливо переступая лужицу. – Брал бы пример с Костика, вот он – галантный кавалер.
   – Чтобы у меня тоже крыша съехала? – уточнил Левушка. – Галантности тебе? Пожалуйста, посиди, Южина, в тенечке, не отсвечивай тут.
   Юлечка заслонила глаза рукой и посмотрела в ярко-голубое небо:
   – Какая чудная погода! Ой, Лизочка, мой крем от «Лореаль» дома остался, такая жалость, а то бы дала тебе намазаться!
   – Лореаль – это добрая фея? – пропыхтела Лиза, налегая на щетку.
   – Хи-хи-хи! Ты такая остроумная! Ваше высочество, а куда мы плывем?
   – Не плывем, а идем! – внезапно вмешался «Гиппокампус». – Это утки в пруду плавают!
   – Хорошо, кораблик, тогда скажите вы, куда мы идем? – Юлечка завертелась волчком, не зная, в какую сторону обращаться.
   – В королевство Ажурия мы идем! – гордо отозвался «Гиппокампус». – Вы там пошевеливайтесь, а то я уже границу миров впереди чую!
   – Ой как здорово! – пропела Ю-Ю и торопливо поправила цепочку на шее. – Кораблик, а можно я пойду на нос посмотрю?
   – Лучше все привяжитесь к мачте, а то выпадете за борт! – со скрипучим хихиканьем посоветовал «Гиппокампус».
   – Ваше высочество, я ведь вам пока не нужна? – осведомилась Юлечка медовым голосом. – Разрешите удалиться?
   – Иди-иди, Южина, – отозвался Левушка. – Без тебя веселее. Щебетунья.
   Юлечка тотчас испарилась куда-то в сторону юта.
   Рыжие обгорают на солнце сразу. Лиза прямо чувствовала, как на лице и руках одна за другой пробиваются новые веснушки. И нос начал саднить – завтра облупится, даже фея Лореаль не спасет.
   – Как ты думаешь, в кого нас теперь Филин превратит? – поинтересовался Левушка, с кряхтением перетаскивая ведро поближе к Лизе. – Тебя – в белку, меня – в бурундука, а Юльку – в рогатую жабу?!
   – Да ни в кого! Левка, я ничего не понимаю, но он почему-то обрадовался! Я слышала, честное слово! – Лизе было не до шуток. – Он даже на Костика для виду шумел!
   – А Его величество, наоборот, ничему не обрадовался, – отозвался Левушка. – Давай еще вот сюда полью!
   – Странно, с какой радости Ю-Ю за нами полезла, – нахмурилась Лиза. – И как это ей удалось? А взрослые ничего про нее не понимают!
   – Не до того им, наверно, – отозвался Левушка. – Я бы, например, не Костика пытать увел, а ее, но им виднее. Знаешь что, Твое высочество? Я тут и один справлюсь. Иди лучше с Его величеством мирись, а то ты сама не своя, я же вижу.
   Лиза попробовала было возражать и отнекиваться, но гномы, даже такие, в которых гномской крови одна тридцать вторая, славятся своим упрямством. Левушка ничего слушать не желал. Хорошо еще, не стал спрашивать, что за тайны Зильбер с Филином обсуждали.
   Инго она нашла у бушприта – он сосредоточенно глядел вперед, словно надеялся что-то различить на горизонте. Правда, в руках у него была очередная книжка, с пожилым унылым очкариком на обложке, но читать Инго, кажется, не собирался.
   – Жарко, лисенок? – он подергал Лизу за хвостик. По голосу было понятно – думает он о другом.
   – Инго, а можно спросить? – осторожно начала Лиза.
   – Смотря что, – Инго заранее вздохнул.
   Ужасно это – приставать к человеку, которому не до разговоров. Но придется, а то опять начнет темнить и скрытничать. Главное – чтобы Инго не догадался, что они с Левушкой подслушивали в трюме. Лиза собралась с духом.
   – Инго, а зачем тебе в эту… Ажурию? Это какое-то соседнее королевство?
   – Ох, Лизка… – Инго помедлил. – Давай не будем про это, очень тебя прошу!
   – Чего ты так на нас сердишься? – дрожащим тонким голосом начала Лиза. – Костика взяли, а мы лишние? Это нечестно! Инго, объясни по-человечески, там опасно? Ты поэтому нас дома хотел оставить?
   – Лисенок! – Инго говорил через силу, будто у него зубы болели. – Пожалуйста, не спрашивай меня, я все равно не могу тебе сказать. Дело мое и только мое, и я должен сам с ним разбираться. Если получится… – добавил он тихо-тихо. – Может, и Филина дальше с собой не возьму. Не надо ему это видеть.
   – Что не надо?! – взвилась Лиза. – Какое это? Что ты меня пугаешь?
   – Ты что думаешь, я куда-то вас возьму? – хмуро отозвался Инго. – Доберемся до Ажурии, и на берег мы с Филином пойдем вдвоем, а вас пусть Зильбер стережет.
   – Вот так, да? – Лиза обиделась. – И зимой мы с Левкой тоже детский сад были? Может, ты меня еще в башню дома заточишь, на все каникулы? Между прочим, – голос у нее задрожал от сдерживаемых слез, – между прочим, захочу – любой замо́к расколдую. И… И… И куда хочешь пролезу! Без Левки! Сама! И никуда я тебя одного не пущу! Так и знай!
   – Ой, страшно, – устало сказал Инго совсем взрослым голосом. Потом заглянул Лизе в лицо. – Лисенок, ты обиделась?
   – Нет, – Лиза дернула плечом и уставилась в палубу. Ничего в этих досках интересного не было. И драить их незачем. «Вот так, хотела все разузнать, а вместо этого…»
   – Лизка, – Инго присел перед ней на корточки и заглянул ей в лицо. – Я тебя очень прошу – не суй нос в эту историю. Если тебе делать нечего – пригляди пока за Юлей, хорошо? У нас с Филином сейчас других забот полно, а с этой девочкой что-то неладно. Вдруг ты что-нибудь расслышишь? – Инго посмотрел на Лизу, отвернулся и раскрыл книгу – мол, дальнейшие разговоры отменяются.
   – Ага, – Лиза гордо задрала нос, хотя внутри у нее бушевала буря. Но настоящие принцессы умеют притворяться, что им все нипочем. Даже если хочется реветь и топать ногами. – Хорошо, иду шпионить за Юлей. Страшно интересное и полезное, а также приятное занятие, – она повернулась и пошла прочь.
   Инго посмотрел ей вслед. Доигрался! «Ладно, пусть лучше Лизка на меня дуется, – печально подумал он. – Будет держаться подальше – значит, точно окажется на безопасном расстоянии. По крайней мере, запомнит меня еще человеком, а не мутаборским подобием…» – король Радингленский отвел глаза. Пожилой очкарик на книжной обложке смотрел по-прежнему уныло. Читать расхотелось.
   Ю-Ю Лиза обнаружила на юте. Та занималась делом – напевая, расчесывала челочку. Потом Юлечка извлекла из черной косметички тушь и накрасила ресницы. Потом взялась за сиреневую помаду, которой у нее на губах и раньше было немало. Потом достала пудру и напудрилась. Потом последовал крошечный флакончик духов. Лиза наблюдала, как зачарованная. «Вот, – горестно думала она. – И косметичка у Южиной есть, как у взрослой. Она и выглядит, как взрослая. И никакая она не ведьма, зато ко всем умеет ключик найти. Поэтому ее Царапкин сюда и протащил. А у меня косметички нет. Наверно, это плохо. Наверно, я поэтому такая нелепая».
   – Лизочка, а ты почему не красишься? – нежно окликнула ее Юлечка.
   Лиза обернулась.
   – У тебя ресницы рыжие, – подозрительно участливо продолжала Юлечка. – Если их не красить, глаз не видно и ты получаешься блеклая. Хочешь, научу? Тебе еще веснушки тональничком замазать, и будешь стильная, как настоящая ведьма, – ты вон уже рыжая…
   – Ой, – озадачилась Лиза. – А настоящей ведьме обязательно краситься? – Она представила, каково это – лазать в глаза щеточкой, и сморщилась.
   – Конечно, – проворковала Юлечка. – Хочешь быть ведьмой, как я? Ведьма и принцесса сразу – это круто! А Инго и король и колдун сразу?
   – Ему что, тоже ресницы красить? – оторопела Лиза. «Неужели Южина обычная дура? – подумала она. – Ой, нет, не все так просто. Она интригует! Задумала какую-то гадость, только какую?»
   – Нет, зачем? – шуток Юлечка не понимала. – У него и так ресницы длинные и глаза красивые… Лизка, а меня можно ко двору представить?
   – Запросто! – Лиза представила себе Бабушку и с выражением продолжала: – Приведу тебя за ручку в тронный зал, сделаю реверанс и скажу – вот, бабуля, это моя одноклассница Юля, она пролезла в Радинглен без спросу, потому что хотела приворожить нашего короля, и вообще она ведьма – крутая, как американские горки…
   – Да ну тебя с твоими шуточками! – надулась Юлечка и тут же бесцеремонно схватила Лизу за запястье. – Ой, какое у тебя колечко хорошенькое! Тебе его во дворце подарили, да?
   – Это мамино, – через силу сказала Лиза и убрала руку за спину. Южина дура, точно. Только об одном и думает. И не ключ она ко всем подбирает, а ресницы красит. И потом ими хлопает.
   – Ты разве раздумала краситься? – удивленно спросила ей вслед Юлечка.
   – Нет, спасибо, пусть тебе больше достанется, – Лиза даже не обернулась.
   – Ну и пожалуйста!
   Лиза отошла от Юлечки на безопасное расстояние – перебралась на другой борт и стала смотреть на море. Соленый ветер бросал брызги ей в лицо. «Гиппокампус» мчался вперед да вперед, быстро, как теплоход, но совсем не шумел – только нос с шелестом рассекал волны, да еще мелодично поскрипывали снасти. Берег давным-давно скрылся вдали, и вокруг была только синяя-синяя вода, поблескивающая на солнце. Лиза вдруг представила, каково будет сидеть в каюте взаперти, и чуть не заплакала с досады. Пришлось решительно высморкаться.
   – Твое высочество, ты почему куксишься? – Левушка держал «ведьму» наперевес, как копье.
   – Да так, – Лиза шмыгнула носом и неожиданно спросила: – А вот скажи, Южина красивая?
   – Че-го? – пораженно отозвался Левушка. – Нам с тобой какое дело? – Глаза у него за толстыми линзами очков стали круглые.
   – Просто думаю, – Лиза понурилась. – Она ведь всем нравится. И выглядит она, как взрослая, косметичка у нее. А меня все время принимают за первоклашку. И ее все считают умницей, а я…
   – Лизка! – строго прервал ее Левушка. – У женщин разве мозги в косметичке? Зимой мы с тобой все провернули без всякой косметички. А у Южиной голова, может, и хорошо работает, да только не туда, – он огляделся. – И вообще, при чем тут Южина? Ты лучше скажи – с Инго вы хоть помирились?
   – Не-а, – Лиза отвела с лица прядку, которую ветер упрямо сдувал ей на глаза. – Инго меня отфутболил – иди, говорит, на разведку насчет Южиной, потому что она подозрительно себя ведет. А у меня и так голова пухнет от всей этой истории! Я не понимаю, то ли Юлька дура, то ли притворяется. А они все с ней носятся! Может, они когда в Ажурию доплывут, ее на берег возьмут, а нас нет. А я…
   – Твое высочество, ну-ка успокойся, – посоветовал Левушка. – Вот смотри. Они думают, что мы как миленькие будем сидеть на камбузе и чистить картошку, пока они там совершают свои подвиги… И пусть думают. Нам же так даже лучше, верно?
   Лиза с облегчением высморкалась. Когда Левушка начинал рассуждать, жить становилось гораздо проще. Нужно было только внимательно слушать.
   – Если мы идем в эту Ажурию, делать нам пока нечего. Так?
   – Так.
   – Как раскрыть тайну Инго и остальных, лично я пока не знаю. А вот Южину без присмотра в Питер отпускать нельзя, Инго прав. Надо понять, как она умудрилась пролезть через Мостик и почему уговорила Царапыча. Ей кто-то наверняка помог! Какая из нее ведьма, в самом деле? Значит, кому-то Южина понадобилась – не сама же она это все придумала…
   – Но она ведь не вредит! – перебила Лиза. – То есть – пока не вредит… Она врет все время – это да. Я по голосу слышу, да и так видно – каждое слово врет. И что мы ее в игру не принимали, и что она про приворот вычитала, и что в Инго втюрилась. Понимаешь, она себя ведет как полная дура, а я слышу – она очень даже соображает. Но какие у нее планы на самом деле, не понимаю!
   – Будем рассуждать логически, – решил Левушка. Лиза обреченно кивнула. – Возможностей две – Южина дура и Южина не дура.
   – Ну, – вяло согласилась Лиза, села на нагретую солнышком палубу и уставилась на собственную расцарапанную коленку.
   – Если дура – тогда она не могла сама сочинить про приворот и перейти через мостик? – Левушка, крякнув, опустился рядом, а «ведьму» прислонил к борту.
   – Ну, – снова кивнула Лиза. Что-то замаячило на горизонте.
   – Так, значит, ее подучили. Кто? Не Костик же!
   – А если не дура?
   – Тогда тем более. Тогда она врет и обманывает твой волшебный слух. Тогда она и вправду ведьма. Но ведь раньше за ней такого не водилось? – Левушка поерзал. – Значит, опять-таки Южину кто-то научил. Интересно получается… Она при тебе ничего странного не делала? Ты ведь только что ее видела.
   – Не знаю, – растерялась Лиза. – Мы всего ничего плывем… то есть идем. – На самом деле ей казалось, что плывут они давным-давно, а школьная дискотека была сто лет назад. – А что она должна была делать? Заклинания читать? Эти… Голограммы рисовать?
   – Пентаграммы. Кто у нас волшебник – ты или я? – резонно напомнил Левушка.
   – Может, спросим Филина? – робко предложила Лиза. – Видишь, непонятно…
   – Сами справимся – не в первый раз непонятное разгадываем! – Левушка подбоченился. – Эй, ты чего?
   – Тш-ш! – Лиза навострила уши. – Я слышу… я слышу, как облака шуршат… Или туман? Вон, смотри, впереди.
   – Он самый! Закругляйтесь, двуногие! – позвал «Гиппокампус». – Капитан, пожалуйте к штурвалу! Все по каютам! Начинаю переход!
   Со всех сторон и впрямь наползал знакомый туман, теплый и светящийся – такой всегда окутывал и Бродячий Мостик. Только теперь этот туман был куда плотнее. Море скрылось, где-то за пеленой тумана простучал к корме костыль Зильбера. Лиза слышала только слабый плеск волн, будто издалека, и еще – влажный шорох тумана, как будто «Гиппокампус» пробирался сквозь занавеси из мокрого шелка. Еще поскрипывали снасти. Зато видно не было ничего – даже на расстоянии вытянутой руки. Ой-ой-ой!
   – Лизка, я, кажется, «ведьму» уронил, – сказал рядом невидимый Левушка. – За борт. Ты где?
   – Туда ей и дорога. Я тут. Я даже воду не вижу. Как по облакам плывем… то есть идем.
   – А я совсем ничего не вижу – очки запотели.
   – А у меня футболка вся промокла. Слушай, пойдем на камбуз сушиться, а? – предложила Лиза. – И завтракать тоже…
   Но пойти они никуда не успели.
   Корабль плавно выскользнул из тумана и во всеуслышание предупредил:
   – Эй, на борту, не вывалитесь там!
   О чем это он?
   В оснастке зашумел ветер, а плеск волн вдруг стих, и само море куда-то делось.
   – Ай! – вырвалось у Лизы.
   – Ух ты, летим! – Левушка завертел головой.
   «Гиппокампус» оторвался от воды, как самолет – от земли, и, важно надув паруса, поднимался все выше в небо. Коленки у Лизы стали жидкие.
   – Что происходит? – Лиза вцепилась в Левушку. – Как это получается?
   – Летучий корабль, разве не видишь? – отозвался паж Ее высочества.
   – Эге-гей! – торжествующий голос кораблика разносился под облаками. – Лечу куда хочу-у!
   – Но-но, не забывайся! – донесся с кормы голос Зильбера. – Курс на Ажурию!
   – Есть, сэр! – браво скрипнул кораблик.
   Левушка бесстрашно перевесился через борт и поманил Лизу:
   – Смотри, какая красотища! Отмели видно! Рыб! Осьминогов! Кораллы! – он тычком поправил очки и задрал голову. – А наверху-то! Мы же сейчас по облакам пойдем, вот честное слово! Лизка, да смотри же!
   У Лизы в животе что-то екало от страха, и все время хотелось покрепче ухватиться за Левушку, но она не ударила в грязь лицом и тоже высунула нос за борт.
   Внизу блестело море – как будто мир до самого горизонта застелили мокрым синим атласом, и на нем плясали ослепительно-золотые солнечные искорки. А низко-низко над головой плыли огромные облака, белые, легкие. А потом Лиза с Левушкой увидели впереди радугу. Не далекую и призрачную, как в городе – казалось, ее можно потрогать руками. Радуга переливчато сияла совсем рядом – будто из цветного стекла! Или из леденцов! И какая яркая!
   – Ура, я понял! – воскликнул Левушка. – Мы пройдем под ней, как под аркой! И попадем в соседний мир! Да, господин корабль?
   – Так точно! – отозвался «Гиппокампус».
//-- * * * --//
   – Коракс, пора сделать ей серьезное внушение! – обеспокоенно вещала Паулина. – Впредь до особых распоряжений наша протеже обязана мобилизоваться и работать в режиме экстремальной ситуации! Корабль должен повернуть обратно, в Радинглен!
   – Ты ее проинформировал? Ты ее проинструктировал? – настырно повторял Ангст.
   – Я ей уже все сказал, что мог.
   – Ну а что она? Зазевалась? Иль больна? – вмешался фон Штамм.
   – Я, говорит, ничего не могу сделать. Не нашла она дракона в Радинглене.
   – Может, плохо искала? Про вид драконий не знала?
   – Коракс, ты укомплектовал ей полную базу данных? Располагает ли она информацией о трансформации драконов? Чему их учат в этом Петербурге, если она не знает элементарных вещей?!
   – Что теперь нас спасет? И куда их несет? Коракс, какая Ажурия? С ума нас сведет эта Юлия! Где мы там найдем дракона?! Ох, беда, у нас препоны! На дороге драконы не валяются! Не пришлось бы девчонке раскаяться!
   – Поворачивать! Полный назад!
   – Вы соображаете, что говорите, Ангст? Шар работает проводником. Стоит нам шевельнуть пальцем…
   – Корабль ляжет на дно, и мы с ним заодно? На сто или двести лет? Акулам-китам на обед? Мы ведь не джинн в кувшине! Хватит уже ошибок!
   – Она сказала, что корабль уже пересекает границу. Насколько я знаю, повернуть нельзя. А потом связь забарахлила и прервалась – шар начал работать. Астральные помехи. Она больше нас не слышит.
   – Что происходит?
   – О-о, у меня мигрень! О несчастный, проклятый день!
   – Поворачиваем! Давайте попытаемся его развернуть!
   – Не сметь!
   – Слушай меня!
   – Мне лучше знать!
   – Сделайте что-нибудь!
   – Внимание!
   – Обратно!
   – Отставить!
   – Туда!
   – Сюда!
   – Да!
   – Нет!
//-- * * * --//
   Шторм налетел так неожиданно, что Лиза ничего не успела сообразить. На «Гиппокампус» внезапно упала тень. Как будто кто-то решительно нажал в небе выключатель и убавил солнечный свет. И радуга вдруг взмыла вверх, а кораблик дернуло вниз. У Лизы внутри опять все оборвалось.
   – Левка! Мы падаем! – запищала она.
   – Ох-х! Шах-х! Плюх-х! – оглушительно охнуло море.
   «Гиппокампус» ударился о воду с такой силой, что Лизу окатило волной.
   – Эй, в чем дело? – испуганно завопил кораблик. – Капитан! Кто меня тащит?
   А потом что-то случилось с палубой, ведро поехало в одну сторону, а Лиза в другую, а Левушку потащило прямо к борту, и он еле успел ухватиться за Лизу и поймать улетающие очки.
   – Что это? – отчаянно завопила Лиза, но ее голос заглушил злобный вой неизвестно откуда возникшего ветра.
   Над кораблем сомкнулось темное рваное облако, и в прорехи Лиза увидела громадные, с десятиэтажный дом, волны. Лиза тут же почувствовала себя муравьем в ореховой скорлупке.
   – Ой, мама дорогая! – вырвалось у Левушки.
   Палуба заходила ходуном, все накренилось, море встало стеной, и Лиза покатилась к борту, а потом на нее упало ведро и чья-то кроссовка. А сверху с грохотом обрушилась здоровенная волна.
   Дальше был треск дерева, хлопанье мокрой парусины, хлюпанье холодной воды, завывание ветра и всеобщая неразбериха. Ничего героического в шторме нет, особенно когда тебя швыряет туда-сюда и еще пытаешься сообразить, за что уцепиться и где кто. Над ухом пронзительно визжала Ю-Ю, а Костя кричал: «Юлька, держись за меня!», и еще попугай Визирь орал как резаный. На Лизу все время кто-то падал – или она сама куда-то падала. Только попытаешься встать – и опять бух! А еще к тому же в лицо бил ветер, глаза и рот то и дело залепляло горькой морской пеной – Лиза никогда бы не подумала, что это такая гадость.
   Солнца как не бывало. Туман, почти такой же плотный, как и волны, перекатывался от борта до борта, забивая горло и застилая взгляд. Лиза слышала, как капитан перекрикивает шторм:
   – «Гиппокампус»! Держись!
   – Делаю что могу, капитан! – пожаловался кораблик. А не мог он почти ничего – волны швыряли «Гиппокампуса» из стороны в сторону, будто какой-то великан перебрасывал его с ладони на ладонь, как мячик. – У меня паруса отнимаются!
   – Тридцать тысяч каракатиц! – зарычал Зильбер, на миг возникая из мокрой мглы. – Эй, кто-нибудь, помогайте хоть как-нибудь, иначе мы пойдем на корм акулам!
   У Лизы из-под локтя высунулся Левушка:
   – Мачты рубить еще не пора? – а сам встать не может толком и очки ловит, чтобы не улетели.
   – Я тебе дам мачты! – из последних сил возмутился «Гиппокампус».
   – Лежать! – это Филин, оказавшийся рядом, изо всех сил пригнул их к палубе.
   А через миг «Гиппокампус», как с горы, полетел вниз с гребня волны. Бока у него затрещали.
   – Да помогите же! Вас тут куча волшебников! Это не простой шторм, вы что, не видите? – завопил кораблик. – Мне с ним не справиться!
   Лизе показалось, что впереди мелькнул и пропал клочок чистого неба, а потом тучи опять сомкнулись. Все новые и новые волны взлетали и рушились вокруг, словно кто-то пытался прихлопнуть кораблик огромными ладонями, как надоевшую мошку. Зильбер едва удерживал штурвал.
   Ветер с воем рвал снасти, и вдруг Лиза расслышала, что воет он на разные голоса – разные, но все одинаково злобные. Ей даже померещилось, будто она разбирает какие-то слова на непонятном языке, холодные, страшные. Морская пучина, беспросветная тьма, холод, смерть, смерть, смерть, – вот что выл ветер.
   – Это колдовство! – из последних сил проскрипел «Гиппокампус». – Шторм гонится за нами! Ему нужен кто-то из нас!
   – Ты можешь повернуть назад? – крикнул Филин.
   – Нет, мейстер! Мы застряли на грани миров! Если мы отсюда не уберемся, нас расплющит в лепешку! Или засосет в Никуда!
   Перед Лизой все закувыркалось – Левушкины очки, треуголка Зильбера, сверху рухнула целая тонна воды и Лизу куда-то поволокло.
   – Ай! – она обернулась и завизжала, потому что вместе с кораблем висела над гигантским водоворотом.
   – Левка! – Лиза изо всех сил задергала ногами. Из карманов юбочки в море посыпалась всякая мелочь – монетки, бумажки, фантики. Водоворот разинулся, как хищная пасть, облепленная пеной.
   Левушка ухватил одной рукой Лизу, а другой – уцепился за какой-то железный крюк. Лизе показалось, что они опять падают, как с горы, – кораблик несло прямо в водоворот, а в нем, среди водорослей и песка, мелькали страшные обломки, и клочья пены сплетались в призрачные сети, которые вскидывались вверх, стараясь изловить «Гиппокампус».
   – Андрей Петрович! – Лиза завертела головой в поисках Филина. Почему он ничего не сделает?!
   Филин стоял спиной к мачте и, с трудом удерживаясь на ногах, складывал что-то из мелко исписанного клетчатого листочка. Что? Зачем?
   Мгновение – и бумажный кораблик крошечным белым пятнышком исчез в кипящей пасти водоворота.
   «Гиппокампус» швырнуло вверх так, что он оглушительно затрещал. Лиза зажмурилась, уткнулась в Левушку и приготовилась к самому страшному.
   Рев шторма оборвался. Стало темным-темно. Она не поняла, как это получилось, но водоворот, который только что был рядом, вдруг раз – и исчез.
   – Все целы? – прокряхтел рядом Зильбер. – Ничего не вижу, как у кита в брюхе! Мейстер, как это вы так ловко?
   – Шторму нужен был корабль – вот он его и получил, – отозвался усталый голос Филина. – Эй, Твое величество, ты помнишь свой стишок наизусть?
   – Что?!
   – А то другой бумажки у меня в кармане не было, – тут Филин взял Лизу за плечо – она даже подпрыгнула с перепугу. – Лизавета, не могла бы ты послушать, куда нас занесло?
   Ага! Как кому-нибудь волшебный слух понадобится, так сразу делаются вежливые-превежливые и детским садом не обзываются. Но Лиза все-таки вслушалась. Звуков было много, они рассыпались, как пестрые пуговицы из коробки. Тяжело дышал Филин, стучала зубами Юлечка, Костя, ворча, искал кроссовку. А «Гиппокампус» устало расправлял занемевшие снасти, теплое море вздыхало, как тесто, рядом выпрыгнула из воды летучая рыба и скрылась в волнах – только звонкие брызги разлетелись.
   – Море какое-то сонное, – медленно проговорила Лиза. – И, кажется, теплое. А земли я не слышу. Ой, а где же водоворот? И шторм?
   – Выбрались, клянусь моей треуголкой! – Зильбер торжествующе стукнул костылем. – Что, «Гиппокампус», хорошо тебе палубу прополоскало?
   Кораблик только невнятно скрипнул в ответ.
   – Где это мы? – удивленно спросил рядом Инго. – Звезды бы увидеть…
   Тучи стали расползаться, на небо поспешно выплыла луна. Лиза задрала голову и чуть не упала – ее до сих пор качало. Все остальные тоже хором посмотрели вверх. А потом капитан Зильбер облегченно крякнул.
   – Эти созвездия я знаю. Вон Морская Звезда, а вот Три Ласточки и Орлиное Гнездо, – перечислял он. – С прибытием.
   – С прибытием куда? – тихо спросил Инго. Лиза обернулась: в лунном свете лицо у него было белое-белое.
   – Туда, куда вы и хотели, Ваше величество. Добрались все-таки – это Ажурия. Эй, «Гиппокампус», – позвал Зильбер, – далеко ли до берега?
   – Не могу знать, капитан, – жалобно проблеял кораблик. – Отстали бы, а? И без вас тошнит…
   – Визиря я, конечно, на разведку посылать не буду, – сказал Зильбер. – Не вернется ведь, башка попугайская.
   – Кошмар-р-р! – заорал Визирь, который весь шторм прятался в клетке и вопил громче Южиной, а теперь как ни в чем не бывало взгромоздился капитану на плечо и охорашивался.
   – «Пиастры» надо кричать, – строго напомнил Зильбер и щелкнул бывшего министра двора по клюву.
   – Ясно, – Филин протер очки и сунул их в карман. – Ну, я полетел. Веточку в доказательство принести или обойдемся?
   Ночные хищники летают абсолютно бесшумно. Лизе даже страшно сделалось – как будто звук выключили. Темная крестообразная тень мелькнула над лунной дорожкой, блеснули тусклым серебром перья – и громадная птица мгновенно исчезла из виду. Интересно, некстати подумала Лиза, а обычные филины, не оборотни, тоже умеют летать так быстро?
   А ведь он терпеть не может превращаться, догадалась Лиза. Вздыхает, хмурится… Она проводила Филина глазами. Но почему? Может, это с того раза, когда он насиделся в мутаборской заколдованной клетке? Или ему только сейчас так неприятно? Ой, а может превращаться вредно?
   – Как красиво летает! – мечтательно промурлыкала Ю-Ю, щурясь в небо. – Лизочка, а что он еще может?
   Лиза невежливо сморщила нос.
   Юлечка следила, как Филин летит над морем – на удивление сосредоточенно – даже для человека, который три дня назад ничего не знал про оборотней. «А ведь мы так и не разузнали, как она просочилась в Радинглен, – вспомнила Лиза. – И главное, зачем?»

Глава 5,
в которой палят пушки и происходит похищение принцессы

   «Гиппокампус» капризничал.
   – Если мне не обеспечат приличную стоянку! И отдых! Я! Больше! Никуда! Никогда! Ни в жизнь! – громко, во всеуслышание, ворчал он. И сердито скрипел каждой дощечкой.
   А еще сверху доносились оглушительные вопли Кости Конрада: «Земля-а-а! Земля-я!»
   А еще за переборкой Зильбер чем-то брякал на камбузе и вспоминал, как он бороздил моря.
   А попугай Визирь настырно просил перчику.
   Хочешь не хочешь, а проснешься.
   Лиза завертела головой, пытаясь хоть что-то различить в предутреннем сером сумраке, наполнявшем каюту.
   – Вот идиоты, поспать не дают, – проскулил голосок Ю-Ю слева от Лизы. – Черт, как все болит после этого шторма…
   Лиза, поеживаясь, принялась одеваться. У нее тоже все болело, и до сих пор казалось, что палуба так и ходит ходуном. Но настоящие принцессы не жалуются и не ноют – вот еще!
   Через несколько минут весь небольшой экипаж собрался на корме. Было еще прохладно, над морем висела дымка. Лиза задрала голову и увидела Костю: он бесстрашно карабкался вниз по вантам, продолжая торжествующе выкрикивать радостную весть: «Земля!»
   – «Гиппокампус», держи к берегу! – велел Зильбер.
   – Держать-то я держу, – пробурчал кораблик. – А про приличную стоянку не забудьте – мне отдохнуть надо! Я заслужил! А то сначала пихнут в волшебный шторм, а я отдувайся!
   Филин пристально вглядывался в даль. Темная полоска берега расползалась вдоль горизонта.
   – Зильбер, что нам известно об этом королевстве?
   – Вы меня спрашиваете? – желчно переспросил капитан.
   – Кор-р-ролевство, ур-ра! – возликовал Визирь. – Скор-ро ко двор-р-ру!
   – Обойдешься, – Зильбер шевельнул плечом, и лазоревый попугай счел за благо спастись в клетку. – Я ведь двенадцать лет в Радинглене ракушками обрастал, мейстер. К нам даже чайка прошмыгнуть не могла! Мало ли что за это время изменилось.
   Когда вдалеке показались острые башни и крепостная стена, Филин тронул за плечо Инго:
   – Собирайся, пора. Пойдем вдвоем.
   – А где Юлия? – Инго огляделся.
   У Лизы сразу испортилось настроение. Южина ему, значит, понадобилась! А мы? Нам опять палубу драить?
   Филин вопросительно задрал брови.
   – Под мою личную ответственность, – напомнил Инго.
   Юлечка морем не любовалась, она сидела надутая в отдалении от всех на бухте каната и сосредоточенно трясла чем-то над ухом.
   – Сударыня, ау! – позвал Инго. – Вы идете с нами.
   Юлечка тут же оказалась возле него. Стремительно и грациозно. Лиза приуныла: она невольно подумала, что так стремительно и грациозно у нее никогда ничего не получится.
   – Часы остановились, – поспешно объяснила Ю-Ю, проворно запихивая что-то в карман. – Наверно, вода попала. Капитан, сэр, а мне разве можно идти? Вы меня отпускаете?
   – Слово Его величества – закон, – пожал плечом Зильбер. – И потом, мейстер, я надеюсь, вы не свалите на меня всех наших пассажиров?
   Юлечка обрадованно повернулась к Косте:
   – Костик, а ты мне компанию составишь?
   – Щас, Южина! Я без тебя с тоски помру! – с неожиданным презрением отозвался дракончик. Глаза у Юлечки сделались круглые, как дырка в бублике.
   – А я? – сурово спросил Левушка.
   – А я? – взвилась Лиза.
   – Э, а я? – взъерепенился Костя. – Я у вас охрана или как?
   Юлечка насторожилась.
   – Конрад! – грозно напомнил Филин. Потом оглядел зайцев и покривился: – Ладно. Инго, мы сходим на разведку, потом вернемся и перед решительными действиями запрем детский сад на борту. Всем ясно?
   Безбилетники дружно закивали. Попробуй не закивай. «Решительные действия!» – возмутился Лизин внутренний голос.
   – Скоро берег? – взбодрился Костя. – Вау, там пушки! Тыща пушек, не меньше!
   – Пушек нам еще не хватало, гарпун мне в ухо! Дайте взгляну, – Зильбер извлек подзорную трубу.
   – Пушки есть, – подтвердил «Гиппокампус», – а из двуногих никого не вижу. Ух ты, кораблей полно. Ура! Значит, тут такая же удобная гавань, как в Радинглене! А то на рейде стоять, шлюпку спускать – возни много.
   – Сдается мне, распустился ты у меня, – задумчиво произнес Зильбер.
   – Все ругаетесь! – возмутился кораблик. – А вам же драпать удобнее будет, если что! Эх, сейчас встану на якорь – и спать, спать, спать. – «Гиппокампус» блаженно вздохнул всеми парусами. – И имейте в виду: если меня кто-нибудь разбудит до заката – получит по шее!
   – Чем? – невинно уточнил Левушка.
   – А вот как дам тебе раза мокрым фалинем при встречном ветре, так узнаешь! Капитан, вы-то хоть меня не бросите?!
   – Отставить спать! – гаркнул Зильбер. – Твоя вахта.
   – Держи-и-ись! – «Гиппокампус» набрал скорость и лихо влетел в гавань.
   Палубы застывших кораблей были пусты. Сквозь прозрачную изумрудную воду было видно, как основательно обросли борта ракушками и водорослями. На них, наверно, лет сто не плавали, поежилась Лиза.
   – Это еще что за сонное царство? – «Гиппокампус» тоже почуял неладное и как будто принюхивался. Удаль с него как рукой сняло. – Капитан, а капитан! Мне здесь не нравится! – кораблик понизил голос. – Тут даже в гавани плохо, а что будет за стеной?
   – Не тебе же за стену идти, – язвительно осадил его Зильбер. – Придержи язык!
   – Да будь я двуногим, и то бы не сунулся! – огрызнулся «Гиппокампус». – Охота на рожон лезть! Еще пальнут, пожалуй.
   Перед крепостной стеной и в самом деле выстроились приземистые пушки, да и сама стена щетинилась орудийными стволами. Металл и камень влажно поблескивали – на них каплями оседал утренний туман.
   – Ну и ну, – Левушка тычком поправил сползающие очки, – кого это они так боятся?
   – Всех, видимо, – отозвался Филин. – Не отставайте.
   Левушка бесстрашно подошел поближе к стене и сунул нос в жерло пушки:
   – Хм, порохом не пахнет. Но начищены.
   Костя вприпрыжку подбежал к другой:
   – Угу-гу-у-у! – его голос гулко отозвался в черной дыре.
   – Светает уже, а охраны никакой, значит, и ночью часовых не было, – констатировал Левушка. – И корабли тоже как вымерли, видите?
   – Скверно, – пробормотал Филин едва слышно.
   – Ваше величество, а может, нам туда не ходить? – кисло спросила Юлечка.
   «Ишь, как жмется к Инго – смотреть тошно!» – Лиза передернулась.
   – Пожалуйста, здесь меня величеством не называйте, – резковато ответил Инго. – Никто. А вот насчет «не ходить» сейчас проверим… – Он направился к массивным воротам, покрытым затейливой ковкой.
   Чего там только не было! Короны, рога плодородия, флаги, факелы, дротики с наконечниками в виде языков пламени, венки, пищали, пушки, фальконеты, мортиры, ядра, якоря, корабли, вставшие на дыбы львы, трехглавые орлы и единороги. «Не ворота, а учебник по геральдике», – хмыкнул Левушка. Подоспевший Костя пощелкал по металлу ногтем. «Нехилая работа. Ничем не прошибешь», – оценил он. Юлечка покосилась на Костю с недоумением.
   – А за стеной поблизости никого нету, – прислушалась Лиза. – Может, спят еще?
   Она зевнула. Везет «Гиппокампусу»!
   Левушка присел на корточки и что-то разглядывал в левом нижнем углу ворот.
   – Вензель чей-то, – он обвел пальцем сложное переплетение кованых букв. – И на пушках такой же!
   – Покажи-ка… – заинтересовался Филин. – Надо же, куда его занесло…
   Лиза расслышала в его голосе странную смесь удивления и надежды, но разобраться как следует не успела, потому что Левушка уважительно сказал:
   – Сделано практически на гномском уровне. Тут такие умельцы поработали…
   – Умелец, – отозвался Филин. – Один-единственный.
   – Вы его знаете? – удивилась Лиза.
   – И я знаю, и ты, и Инго – только вы понаслышке, а я лично, – Филин разглядывал ворота. – Инго, мы с тобой как в воду глядели. Сюда занесло Амальгамссена.
   – Это тот, который сделал переодевальное зеркало? – вспомнил Костя.
   – И серебряную стиральную машину? – вспомнила Лиза.
   – Он, все он, – кивнул Филин. – Только, боюсь, про волшебство он все забыл. А вот оружием он никогда не увлекался, и это мне не нравится. Слишком похоже на… – волшебник не договорил.
   Левушка, деловито сопя, обследовал ворота.
   – Тут кодовый замок с чемодан размером, – оповестил он. – Но всего десять кнопок. Это значит… это значит сколько же комбинаций? И факториалов?
   – Подбирать сто лет придется, – прикинула Лиза, зябко переминаясь с ноги на ногу. «И зачем я пошла в юбке!» – запоздало пожалела она. Юбка была хоть и любимая, в сине-зеленую клеточку, но короткая – коленки зябли все больше.
   – А магией их не откроешь? – тут же встряла Юлечка. – У нас же тут столько колдунов!
   – Не колдунов, а волшебников. Это не одно и то же. А гвозди микроскопом забивать необязательно, – сердито отозвался Левушка, прежде чем присутствующие волшебники успели ответить. – Так, – забормотал он, – кодовый замок – он и в Африке кодовый замок.
   Лизе казалось, что зубы у нее уже стучат, как град по крыше.
   – О! – Левушка обнадеживающе мигнул Лизе и поднял палец. – Я понял! Раз пушки в боевой готовности, а корабли – нет, следовательно местные жители только оборону держат. Какой смысл код менять? – присев на корточки, он уткнулся в замок носом. Ю-Ю сдавленно хихикнула. – Что я говорил! – Левушка обернулся. – Видите?
   Лиза пригляделась: четыре кнопки из десяти и впрямь блестели, как маслом намазанные. Их-то Левушка и нажал.
   – Один, восемь, ноль, семь, – торжественно провозгласил он.
   Ворота скрежетнули и отворились.
   – Ого! – Левушка первым шагнул под арку, и от его голоса под кирпичной толщей стены пошло глухое эхо. – Осторожно, вот сюда не наступите, – предупредил он, указывая на сточную решетку в мостовой. – Не закреплена. Нарочно, что ли?
   – Какой странный город, – вырвалось у Лизы, когда наши герои двинулись вперед по прямой, как струна, улице, застроенной чистенькими одинаковыми домами. Впрочем, здесь все улицы были прямыми и не шли ни в какое сравнение с причудливыми переулочками Радинглена, которые то петляли, то карабкались в гору, то бежали вниз. А этот незнакомый город напоминал аккуратный чертеж. И чистенькая, до блеска отполированная плитка под ногами была уложена краешек к краешку ровными квадратиками, и трава в безупречно подстриженных палисадниках росла стебелек к стебельку.
   Тихо как, удивилась Лиза. И все ставни заперты.
   Небо над крышами заалело, показался краешек солнца.
   И вдруг над городом разнесся оглушительный вой сотен труб. Лиза ойкнула и заткнула уши.
   Все ставни хором распахнулись.
   Город ожил.
   Он весь затикал, как часовой механизм. В каждой витрине кланялись куколки-зазывалы, из чердачных окошек, как кукушки из часов, выскакивали и прятались игрушечные пушки, а вывески вертелись и мигали. Щелкали ножницы над дверью портного, манекен в витрине проворно плел кружева. Механический всадник величиной с кошку проскакал поперек улицы по натянутой проволоке. У Лизы зашумело в ушах и замельтешило в глазах.
   А потом на улицах показались местные жители – наряженные пышно, но все на военный лад: аксельбанты, эполеты, сверкающие пуговицы и сияющие сапоги. Важные, спесивые горожане выступали бок о бок со своими надутыми женами, но никто не держал супругу под руку и даже не глядел друг на друга. Лиза заметила, что в прическах у дам качались искусственные цветы, переливались бабочки и даже жужжали механические пчелы. Они бы еще часы с кукушкой себе на голову посадили!
   Из-за поворота донесся бой барабанов, и через перекресток сороконожкой промаршировал отряд мальчишек лет восьми, в мундирчиках, фуражках и при сабельках, под предводительством статного офицера в бордовой с золотом форме. Шагавшие впереди барабанщики старались вовсю, так что к барабанному бою вскоре присоединился отчаянный рев двух младенцев в колясочках. Но их мамаши даже глазом не моргнули – отвернувшись от колясок, они приветственно помахали отряду платочками и невозмутимо продолжали прерванную беседу. Колясочки тоже были бордовые с золотом, а на плечах у мамаш Лиза разглядела раззолоченные погоны.
   Потом улицу пересек еще один отряд, состоявший из мальчишек постарше. Еще один, и еще, и еще! «Вон тем, наверно, лет по восемь. А эти – как Костя с Левушкой. А вон те – почти взрослые, – Лиза крутила головой. – Да что им тут, делать больше нечего, только маршировать?» Отовсюду несся стук шагов и грохот барабанов.
   – Соратникам салют! – зычно грянуло у нее над ухом. Это навстречу мальчиковому отряду с грохотом прошагал строй взрослых солдат.
   Надо же, у них перед носом чужеземцы, а ни один даже головы не повернул – только косятся. Ничего себе дисциплина! Зато прочие горожане пялились вовсю, и от этого Лизе сделалось не по себе.
   – Можно подумать, туристов никогда не видели! – фыркнула Юлечка, по-прежнему цепко держась за рукав Инго. Пользуется случаем, мрачно подумала Лиза. Внутри у нее все кипело, как чайник – только что крышка не стучала.
   – Какие-то они того… бескайфовые, – озадаченно сказал рядом Костя.
   – Сами как механизмы, – добавил Левушка.
   – Смотрите-ка, Филин, какое здесь почтение к монархии, – Инго с усмешкой показал наверх. С балкона, увитого цветами, свисал гобелен с изображением коронованного красавца-рыцаря в доспехах. А вон еще один, и еще, и еще… Сколько их тут!
   – Видали мы эти штуки, – буркнул Филин. – Ты под ноги лучше посмотри.
   Лиза тоже опустила глаза. Теперь разноцветная плитка под ногами складывалась в изречения.
   – «Наши сыновья – наша будущая победа», – прочитал Инго. – «Будь достоин великой страны». «Всемерно укрепим нашу наступательную мощь». «Враг не дремлет – бди!» «Ажурия – страна великих возможностей». Ну и ну.
   – А вон, смотри – «Защитим наших прекрасных дочерей», – добавил Филин. – Как трогательно. Тоже мне, патриоты дутые.
   Левушка пристроился рядом с Костей, чуть-чуть поотстал и о чем-то тихо, но настойчиво его расспрашивал. Костя непонимающе таращился, экал, бекал и мычал. Прислушиваться Лиза не стала. А Юлечка прямо шею выворачивала, но все равно, как пришитая, держалась около Инго. Вот поганка зеленая!
   – Ай! – Лиза с размаху налетела на что-то твердое и холодное.
   За спиной у нее звонко хихикнула Ю-Ю.
   А прямо перед Лизой застыла, покачиваясь из стороны в сторону, странная девочка с неподвижным белым личиком и растопыренными ручками.
   Ой-ой-ой! Это же никакая не девочка!
   Это… кукла!
   – Поосторожнее, пожалуйста! – пузатый усач одной рукой подхватил куклу, а другой недовольно отодвинул Лизу в сторону, будто табуретку. – Следите за вашей дочкой повнимательнее! – это он, оказывается, обращается к Филину, а на нее даже не смотрит.
   – Да-да, конечно, – волшебник коротко поклонился. – Прошу прощения.
   А Инго быстро оттащил Лизу в сторону. «Ну вот, сейчас все ругаться будут!» – расстроилась она и спряталась за брата. И вовремя – на них уже оглядывались. Ближайший отряд мальчишек вытянулся во фрунт, а их командир мигом оценил ситуацию и гаркнул:
   – Эй, соратник, требуется помощь? Схватить? Доставить?
   – Никак нет! – отозвался усач, подобострастно приседая. – Не извольте беспокоиться. Доложить мы и сами доложим. Мы люди привычные.
   Отряд потопал дальше.
   – Этого нам еще не хватало, – пробормотал Инго, утаскивая Лизу в переулок под подозрительным взглядом усача.
   – Я тут ни при чем! – Лиза вырывалась и тыкала в толпу. – Это кукла! Я синяк об нее набила! Да посмотрите вы! Вон! И вон!
   – Что – вон? – допытывался Филин.
   – Да куклы же! – Лиза только сейчас поняла, почему толпа с самого начала казалась ей такой странной.
   Конечно! Все ясно! Мужчин и женщин было как положено, хотя вели они себя странно. Мальчишки старше восьми ходили только отрядами. А вот девочек не было ни одной! Что же это такое?! Зато кое-где мелькали большие роскошные куклы – в нарядных платьях и лаковых туфельках, с полуметровыми ресницами и блестящими локонами. И у всех глаза вытаращенные! И все улыбаются! И скрипят! Лиза нырнула под локоть Инго и осторожно высунула нос из переулка. Ага, вон нянюшка в чепце, на руках голубой кружевной сверток, а по пятам целый выводок мальчишек – один с жестяным мечом, другой тащит пушку на веревочке, третий везет четвертого на деревянной лошадке. А за ними шагает кукла на прямых ножках – вылитый циркуль в бантиках! Левушка оттер Лизу плечом:
   – Лизка, ты бы не высовывалась, а? Вон они как таращатся.
   – Интересно, а почему куклы? – осторожно спросила Лиза.
   Левушка мрачно отозвался:
   – Пока не знаю. Не люблю, когда непонятно.
   – Я догадалась! – Юлечка умоляюще заглядывала в лицо то Инго, то Филину, и только что руку вверх не тянула, как с первой парты. – Андрей Петрович, Инго, я поняла! Они не отличают живых девочек от кукол! А Лизочку они заметили, а меня нет, меня за мальчика принимают, потому что я в джинсах и у меня стрижка! Вот придурки, правда?
   Инго Юлечке не посочувствовал – он вглядывался в толпу.
   – Не понимаю, – пробормотал Филин, – может быть, у них девочкам до замужества нельзя показываться на люди? Но тогда зачем эти механические штучки? Что за ерунда?!
   Неподалеку невидимые часы гулко пробили восемь.
   – Именем короля!
   Это хором выкрикивал в медный рупор целый отряд юношей, остановившийся посреди улицы. Лица у них покраснели от натуги.
   – С добрым утром, соратники и соратницы, жители прекрасной Ажурии, величайшей сверхдержавы в обитаемой вселенной! – Глашатаи старались вовсю, и голос получался оглушительный, как будто орали в ведро: слышно было повсюду.
   Жители величайшей сверхдержавы при первых же звуках труб замерли, кто где стоял. Другие маршировавшие отряды застыли как вкопанные, палочки барабанщиков зависли над барабанами. Малыши побросали свои колесницы и пушки и вытянулись в струнку, салютуя мечами. Даже младенцы в колясочках законопослушно умолкли.
   – ПРОСЛУШАЙТЕ НОВЫЙ УКАЗ ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА! – глашатаи выпучили глаза от усердия. Трубачи надули щеки и вскинули трубы. Лиза чуть не заткнула уши.
   – Мы, Гуммиэль Тридцать Второй, Король Ажурии, Повелитель морей, Драконоборец, Владыка попутных ветров, повелеваем. Отныне и навсегда. Соратницы, подарившие нашему славному королевству не менее четверых сыновей, награждаются правом принять под свой кров прекрасную и послушную дочь. Соратницам, удостоившимся подобной чести, надлежит прибыть ко двору вкупе со счастливыми отцами нынче на закате. Те же, кого постигла редчайшая удача преподнести на алтарь отечества двойню или тройню, будут приняты его величеством в первую очередь, удостоены высочайшей аудиенции и вознаграждены особо. Они также получат от канцлера официальное разрешение украсить фасад своего скромного жилища портретом его величества.
   – То-то же! – одними губами прошелестела дородная соратница в пышном шелковом платье, стоявшая навытяжку неподалеку от Лизы. – Теперь и мы будем не хуже людей, а то раньше только за пятерых давали!
   – Придержи язык! – скосив глаза, прошипел ее муж. – Указ о непочтении забыла, дурында?!
   Вновь грянули трубы.
   – Радуйтесь, жители прекрасной Ажурии! Отныне и навсегда во имя наших грядущих побед и во славу его величества каждый мальчик, достигший шести лет, пополнит ряды юных солдат! Из пеленок – в строй! Больше не будет слез и обид, дорогие наши сыновья! Гордитесь, отцы!
   Горожане разразились рукоплесканиями. Отовсюду неслось:
   – Хвала королю!
   – Да здравствует Его величество!
   Мальчишки с пистолями запрыгали и пронзительно завопили, что твои индейцы на тропе войны. Папаши и мамаши сияли умиленными улыбками и кланялись направо и налево.
   – А теперь, соратники и соратницы, желаем вам удачного дня, наполненного трудами и подвигами на благо Отечества!
   Глашатаи опустили рупоры.
   Бубух!
   Лиза ойкнула: это разом ударили пушки, расставленные на крышах домов. «Так и оглушить недолго!» – возмутилась она и только тут поняла, что пушек раньше и не заметила. С крыш по приставным лесенкам ловко спустились мальчишки-солдатики, построились по двое и бодро зашагали прочь. А жители сверхдержавы двинулись по своим делам.
   – Чудесная жизнь, – язвительно оценил Филин, выходя из переулка. – Из пеленок в строй, а? Что-то я не уверен, что мы найдем тут хоть какие-то книги, кроме строевого устава. И чем тут занят Амальгамссен, позвольте спросить?
   – Буквально всем, – негромко сказал Левушка. – И давно. Видите, пушки оказались совсем не декоративные! А вон еще…
   Лиза изо всех сил завертела головой – она поначалу и вправду подумала, будто многочисленные пушки на крышах и сложенные горкой ядра на перекрестках – такое же украшение, как и оградки вокруг деревьев и клумб, увенчанные копьями, или барельефы с трубами, флагами и лавровыми венками. Монограмма загадочного Амальгамссена в городе обнаружилась много на чем – например, на грозных подвесных решетках в подворотнях и тупиках. Зубья внизу у них были вовсе не для красоты. А еще повсюду в брусчатке мостовой чернели подозрительные люки, на которые не хотелось наступать, а на крышах домов повыше торчали то пушки, то катапульты. Про некоторые приспособления Лиза не понимала даже, зачем они нужны, но Инго и Филин уж очень хмуро переглядывались, а Левушка неодобрительно надувал щеки.
   – Теперь с ними все ясно, – пробурчал он. – И про мундиры тоже.
   – Ага! – зоркий Костя проводил взглядом проплывшую мимо матрону. – Я понял! Вон у той тетки шесть пацанов и звездочек на этих… на эполетах тоже шесть. А вон у той трое – и три звездочки.
   – А вон там тройняшки идут, – сообразил Левушка. – Ну-ка, ну-ка…
   Костя прицельно сощурился.
   – Медаль, – сообщил он. – Золотая. Вон, видишь, блестит?
   Вскоре они очутились на идеально круглой площади, от которой аккуратными лучами расходились прямые улицы. Посреди площади черной громадой возвышался величественный монумент: грозный рыцарь, победоносно подняв меч, попирал пятой издыхающего дракона. Толстомясый дракон о двух лапах и четырех крыльях вываливал раздвоенный язык, закатывал глаза и корчился. При виде этого безобразия Костя засверкал глазами и ускорил шаг.
   – Щас все узнаем, – угрожающе сказал он. – Кто это его так?
   Лиза вслед за остальными поспешила поближе к памятнику, но споткнулась. Ой, опять этот шнурок! Надо перевязать, а то шлепнусь еще, Ю-Ю опять хихикать будет… Лиза присела на корточки. Она еще успела услышать, как по ту сторону монумента Инго читает всей компании надпись:
   – Честь и хвала доблестному Гуммиэлю Тринадцатому, избавившему нас от злокозненного и ужасного дракона Гельма в год триста тридцать седьмой от воцарения династии.
   – Давно, значит, завелись у них тут эти Гуммиэли, – скривился Левушка.
   – Дракон дебильный, – оскорбленно высказался Костя.
   – А по-моему, изумительный памятник! – застрекотала Юлечка, стрельнув в Костю глазками. – Надо же, когда-то здесь были драконы!
   – Любишь драконов, Южина? – насмешливо поинтересовался Левушка.
   Юлечка кокетливо пожала плечиком:
   – Ах, это все так романтично… рыцарь, побеждающий дракона! А дракон, наверно, похитил прекрасную девушку… – она мечтательно подняла глазки к небу.
   Костя шумно задышал носом, но под тяжелым взглядом Левушки поверх очков промолчал.
   – Шкура у драконов не такая, – Левушка презрительно оглядывал монумент. – Тоже мне, знатоки! Вот мы с Лизкой, когда были у гномов, видели лодки из настоящих драконьих шкур…
   Юлечка навострила ушки.
   – …так там чешуйка на чешуйку находит. Как у рыбы. Правда, Лиз?
   Он обернулся.
   – Слушайте, а где Лиза?
   Инго вскинул голову и вырвал руку из цепкой ладони Ю-Ю.
   – Как – где? – неподдельно удивилась Юлечка, обиженно косясь на Инго. – Только что тут была. Может, в магазин зашла? Ой, а вдруг она заблудилась?
   – Негде тут заблудиться, – Филин обошел монумент кругом, но без толку – горожане стремительно шагали мимо, спеша по утренним делам, и, по всей видимости, без приказа отвечать на вопросы не желали. Казалось, что и на озабоченных чужестранцев они не оборачиваются именно потому, что не велено. Привлечь их внимание вопросами не удалось.
   – Так. Ну Лизавета у меня получит! – волшебник решительно выпрямился. – Ничего, сейчас быстренько разберемся. Круглое бы что-нибудь…
   Левушка и Костя принялись рыться в карманах.
   – Все, нашел, – Филин подбросил на ладони жетон метро. Потом присел на корточки и запустил его по брусчатке. – Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать.
   Юлечка смотрела на Филина как зачарованная. Остальные тоже затаили дыхание.
   Но жетон прокатился несколько шагов, покружился, звякнул и замер.
   – Ах ты! – Филин в досаде хлопнул себя по бокам. – Инго! Не действует!
   – То есть вы хотите сказать… – медленно, чуть ли не по слогам проговорил Инго.
   – Да! Не колдуется, словно и не умел никогда. Ехали мы, ехали и наконец приехали… – Филин запнулся и продолжал едва слышно. – Все сходится! Разбросанные волшебники, которые разучились колдовать, и одним из них был Амальгамссен. А он отыскался здесь и занят неизвестно чем. А «Гиппокампусу» еще в гавани стало нехорошо – почуял неладное. И ворота мы бы наверняка без Льва никакой магией не открыли.
   Инго на секунду прикрыл глаза.
   – Да, – кивнул он. – Я… я тоже чувствую, что магии здесь нет.
   Юлечка замигала – часто-часто.
   – А если магия не работает, как вы летали? – как будто между прочим поинтересовалась она.
   – Оборотень где угодно остается оборотнем, а гном гномом. Биология, – Филин думал о чем-то другом.
   – А я… – обрадовался Костя и угрожающе расправил плечи.
   – А ты нишкни! – шикнул Филин. – Инго, понимаешь? Там, за стеной, магия еще теплится, а здесь, чем ближе к центру города, тем хуже. Как воронка.
   Король и волшебник переглянулись. У Юлечки аж глаза на лоб полезли от усилия хоть что-нибудь уразуметь.
   – Скверно, – упавшим голосом констатировал Филин.
   – Подождите, давайте тогда я! – вдруг сказал Левушка. – Я… я сейчас попробую, – он покраснел. – Я Лизу упустил, мне и искать.
   – Точно, Левка, выручай, – поддакнул Костя. – Ты и без магии всегда сообразишь.
   – Как это ты собираешься искать? – заинтересовалась Юлечка.
   – Все гномы чуют опасность за километр, – снисходительно объяснил Левушка, пристально обводя взглядом площадь и разбегающиеся от нее улицы. – Когда я в подземелья спускался, меня еще и Кирн с Эрином специально учили. Нужно спросить у камней, только не словами, а мысленно. Мы ходили, ходили, до самого Святилища дошли – тренировались… Камни гномам всегда отвечают – хоть в пустыне Гоби. У них вибрация разная…
   Он присел на корточки, приложил ладонь к ровным плиткам и насупился.
   – Но как… – начала было Юлечка.
   – Цыц! – одернул ее Филин.
   Левушка склонил голову набок, пошевелил губами. Потом поднялся, потрогал угловой камень ближайшего дома, обошел монумент доблестному драконоборцу и сосредоточенно обследовал дома по ту сторону площади. Горожане уже не просто косились – они подозрительно переглядывались и даже перешептывались.
   – Так. Так. Ага! – наконец Левушка показал в узкий переулок. – Лизка ушла туда. То есть… подождите-ка… Она не сама ушла, ее утащили! Камни сказали, что ее шагов они не помнят, но она там была точно. А эти соратнички хороши! – он сердито обозрел гуляющую толпу. – Молчат как рыбы! – и он решительно направился в переулок. Остальные поспешили за ним.
   – Вот тебе и одна тридцать вторая гномской крови, – говорил на ходу Филин. – Охо-хо, у одной волшебный слух, у другого абсолютная память, третий сквозь стены видит – не соскучишься…
   А Левушка уже кинулся к первому прохожему, показавшемуся из-за поворота:
   – Доброе утро, сударь! Скажите, пожалуйста, тут не пробегала девочка? Рыжая такая.
   Прохожий даже шага не сбавил.
   – Соратник! – осенило Левушку. – Помогите! У нас… У нас… эээ… дочь пропала!
   – Дочь? У вас? – горожанин затормозил, смерил Левушку жестяным взглядом и оглянулся на шествовавшее за ним семейство.
   – Да-да, – кивнул Инго. – Она ростом как раз с вашу… с вашу дочку, только рыжая.
   – Видел, – горожанин опустил руку на кружевное плечо застывшей рядом синеглазой куклы в бантах и гордо приосанился. – Я полагал, наша Кристабель – самая последняя модель, но ваша, кажется, поновее? – он подозрительно обозрел компанию.
   – Или вы ее где-то присвоили? – встряла в разговор дородная мамаша с медалью на пышном платье-мундире. Из-под ее локтя высунули нос три неразличимых между собой лопоухих мальчика лет пяти, а за ними близнецы постарше. – В таком случае ее уже забрали куда следует. У нас, знаете ли, с этим строго, чужеземцы. Согласно указу Его величества, если кто чужую потеряшку подобрал и удержал, с него взыскание по закону, строго карается, вплоть до усекновения…
   – Как – забрали?! – вскипел Филин.
   – И имейте в виду, о вашем появлении и о вашей находке уже давно доложено во дворец, – строго сказал горожанин. – Око Его величества видит все окрест. За вами выслана стража!
   – Благодарю, дойдем без стражи, – отрезал Филин. – А что с дево… с куклой?
   – В ней что-то сломалось, – отчеканил счастливый отец.
   Лицо у Инго окаменело.
   – Не доверяю я этим новшествам, – самодовольно продолжал горожанин. – И зачем Шпигельмейстер этой рыжей голос вставил? Бессловесные куда лучше. – Он опять покосился на свою куклу. – А то чуть что разладилось – она в крик!
   – Безобразие, – поддакнула дама. – Ее несут, она вопит! Еле заткнули! Кошмар! Беспорядок!
   – Так, – Филин уже хотел было идти, но остановился. – Минуточку, а как вы сказали, зовут вашу… это создание? – он кивнул на куклу.
   – Крис-та-бель, – внятно сказала дама, вскинув пышную прическу. – В честь Ее величества, разумеется. По особой привилегии. А про эту вашу зря беспокоитесь – отнесли во дворец, там мастер разберет по винтикам – и будет как новая. Он их ладит, ему и чинить.
   – Что? – ахнул Филин. – Так вот чем Амальгамссен занимается!
   – Во дворец. Бегом, – сказал Инго.
   Замелькали одинаковые улицы, отряды в багряных с золотом мундирах, вывески, пушки. Юлечка начала было ныть про натертую ногу, но Инго только глянул на нее через плечо, и она притихла, семеня за Костей. Левушка, упрямо пригнув голову, спешил впереди всех. Он-то первым и завидел королевский парк, обнесенный высокой каменной стеной.
   – Там ров, – выдохнул он. – И подъемный мост.
   Из полосатой будочки на гребне стены высунулся щеголеватый офицер.
   – Иноземное посольство к Его величеству? – щелкнув каблуками, осведомился он. – Пройдите за мной вон в тот павильон, сдайте оружие и прослушайте протокол процедуры официального приема. Возможно, в силу особого статуса заморских посетителей Его величество соблаговолит принять вас вне очереди. Скажем, после заката. Или завтра поутру.
   – Нам некогда, – сказал Филин ровным-ровным голосом, как будто не он только что бежал со всех ног. – Мы бы хотели видеть Его величество без промедления.
   Офицер схватился за саблю.
   – Как пожелаете, как пожелаете, – покорно сказал волшебник, – только у меня, господин офицер, не хватает воображения представить себе, что с вами сделает Его величество Гуммиэль, если узнает, что вы нас не пропустили, – Филин скорбно прижал руку к сердцу. – На вашей могиле можно будет написать «Он выполнял свой долг до последнего вздоха». Мы, разумеется, будем ходатайствовать о помиловании, но…
   Страж взглянул в прищуренные глаза Филина и попятился. Потом он потянул рычаг – и мост опустился, а ворота раскрылись.
   «А говорит – не колдуется!» – восторженно шепнул Костя Левушке. «Не в магии дело», – отозвался Левушка. Филин оглянулся, и они примолкли.
   Их повели по аккуратным дорожкам, с террасы на террасу туда, где над купами деревьев, как рогатый шлем, всеми башнями щетинилась сверкающая громада дворца. Безупречно распланированный парк с кустами и деревьями, подстриженными в виде кубов, шаров и конусов, был безлюден. Только раз чужеземцам попался озабоченный садовник в блестящей каске, который старательно закрашивал зеленой краской проплешины пожухлой травы на газоне.
   А у самого дворца вокруг площадки, выложенной металлическими плитками, бегал взад-вперед человек в высоких сапогах и мундире, расшитом шнурами. Радужная стая павлинов спасалась от него врассыпную с визгливыми воплями. Плитки вразнобой звякали и брякали под лапками птиц, как расстроенное пианино.
   – Ничего не желают слушать! – в отчаянии вопил дрессировщик, топая ногами. – Здесь ля минор, ля! Куриные вы головы! Нам же гимн вечером исполнять! Свет небесный, скорее бы мастер механических наладил! С этими одна морока! Вам бы только перловку жрать!
   Он схватился за голову и, потрясая пачкой нот, попытался загнать птиц обратно на музыкальный лужок. Какофония только усилилась. Не обращая внимания на гостей, дрессировщик достал из-за пояса бархатный мешочек, натрусил на клавиши зерна и сердито крикнул:
   – Марш на место, дармоеды! Еще раз сначала!
   Павлиньи клювы застучали по металлу:
   – Дили-бом! Дили-бом! Государь наш – солнце в дом! Дили-бом! Слава, слава сверхдержаве! Дили-бом, дили-бом! Нет преград нам и препон! Дили-бом! В море, в воздухе, на суше – мы всех краше, мы всех лучше!
   – Ку-ку! – Костя покрутил пальцем у виска и уже хотел было запустить в павлинов камушком, но Филин подтолкнул его в спину – пошевеливайся, мол.
   На широких мраморных ступенях Левушка вдруг наклонился:
   – Смотрите! – он поднял и показал Филину зеленую бархатную резинку. – Это Лизкин бант. Вещественное доказательство.
   – Дай мне, пожалуйста, – Инго протянул руку.
   – А можно… можно я Лизке сам отдам? – тихо попросил Левушка. Инго молча кивнул и первым вошел в высокие застекленные двери. «Легче», – негромко сказал Филин ему в спину.
   Вышколенные лакеи в ливреях, больше похожих на военную форму, при виде волшебника и его спутников расступались и замирали в поклоне. Расфуфыренные придворные в изумлении глядели вслед: незнакомцы иноземного вида со всех ног мчались через сверкающие анфилады, а стражники еле поспевали следом.
   – Где тронный зал? – бросил через плечо Филин. Вместо начальника стражи ответил Левушка:
   – Вперед и налево, – он провел ладонью по полированной мраморной стене и склонил голову набок. – Камни говорят, там кто-то опасный. Но Лизки там нет.
   – Ничего, – коротко сказал Инго. – Это ненадолго.
   У раззолоченных дверей тронного зала дорогу гостям попытались было преградить монументальные гвардейцы с алебардами, но куда там! Филин шел прямо на них, как когда-то шел на Мутабора сквозь заколдованную толпу радингленцев на коронации.
   Его величество Гуммиэль Тридцать Второй, повелитель морей, драконоборец и владыка попутных ветров, развалившись, сидел на троне в торце гулкого длинного зала и чистил холеные розовые ногти кончиком кинжала.
   За дверями загрохотало, и в зал, разубранный штандартами и гобеленами, пятясь, вбежал церемониймейстер.
   – Кто там еще? – недовольно вопросил монарх. – Почему без доклада?
   – Заморские гости, – успел пролепетать церемониймейстер. – О них было доложено еще утром.
   Заморские гости воззрились на короля в недоумении: этот напыженный пузатенький коротышка, увешанный орденами, даже отдаленно не напоминал собственные парадные изображения, украшавшие город. Коротенькие королевские ножки в сапожках со шпорами не доставали до полу.
   А рядом с королем восседала ослепительная дама. По сравнению с ней даже лучшие куклы Шпигельмейстера казались настоящими пугалами. Тут было все – осиная талия, золотые кудри, алые губки, жемчужные зубки. Только вот огромные синие глаза глянули на гостей из-под невероятных ресниц пристально и настороженно.
   – Это вы – гости? – не прерывая своего занятия, осведомился Гуммиэль.
   – Да, Ваше величество, – поклониться Инго и не подумал. – Мы прибыли, чтобы задать вам один вопрос.
   – Вопросы здесь задаем мы, – Гуммиэль медленно поднял веки и глянул на гостей тусклыми крокодильими глазами, похожими на стоячую воду. – И хотя ваше поведение нарушает все наши законы, мы будем милосердны. Так о чем вы просите, чужеземцы?
   – О помощи, Ваше величество, – коротко поклонился Филин. – Мы потеряли в вашем городе… куклу. Очень красивую куклу с рыжими волосами. Мы не знаем законов этой страны, но горожане говорят…
   – Любезный Парагон?.. – Гуммиэль лениво повернул напомаженную голову. За горностаевым плечом короля как из ниоткуда тотчас возник незаметный человек в сером.
   – Вот и наш канцлер, господин Парагон, сама незаменимость, – небрежно уронил король.
   – Какая честь для меня, ничтожного слуги короны, быть представленным заморским гостям, – прошелестел канцлер и поклонился, причем было весьма заметно, что спина у него гибкая до чрезвычайности. «Крыса, реально», – беззвучно сообщил Костя Левушке, заметив, как канцлер подергивает острым носом, будто принюхиваясь к гостям и проверяя их: благонадежны ли, не представляют ли угрозу.
   – Итак, вы говорите, что якобы потеряли куклу. Что ж. Потеря куклы – серьезное дело, – приятный голос неприметного человека тек спокойно и плавно, как мед с ложки. – И если вы в самом деле говорите правду, Его величество непременно вам поможет. – (Филин с Инго тревожно переглянулись.) – При моем посильном содействии. Но…
   – Только после того, как вы расскажете нам о цели вашего прибытия в нашу благословенную страну, – быстро вставил король, эффектно запахиваясь в мантию. – Мы слушаем. Откуда вы явились и зачем? Воевать желаете? Тогда почему в штатском?
   – С нами приключилась удивительная оказия, ваши королевские величества, – негромко и учтиво отвечал Инго. – Мы, как бы так выразиться, путешественники из королевства Радинглен… – Он выступил вперед, а Левушка у него за спиной незаметно приложил ладонь к мраморной колонне – вдруг удастся узнать у камней что-нибудь еще. – Впервые слышу. Значит, мы вас покамест не завоевали, – Гуммиэль обвел взором штандарты поверженных некогда врагов и гобелены с изображением былых битв. – Это возможный противник? Любезный Парагон?..
   – Позже я снабжу вас полной информацией о королевстве Радинглен, Ваше величество, – сказал Парагон все так же спокойно, но в прозрачных глазах у него что-то вспыхнуло и пропало.
   – И как вы сюда пробрались? Мы никого пока не впускаем. И не выпускаем, – брюзгливо добавил король. – У нас другие планы.
   – Город наш небольшой и не заслуживает столь пристального высочайшего внимания, – скромно сказал Инго. – А привел нас к вам сугубо мирный научный интерес. Мы путешествуем, дабы увидеть как можно больше диковин. Беда в том, что в ваше королевство мы прибыли морем и без всякого высочайшего дозволения. И нас это несколько… смущает.
   – Это можно уладить, – Гуммиэль махнул пухлой ручкой, унизанной перстнями. – Мы вас выпустим, а вы в обмен обязуетесь повсеместно рассказывать о нашей державе только то, что мы вам предпишем. Канцлер даст вам слова, а вы их разучите.
   – Благодарим, – Филин снова поклонился. – Ответили ли мы на ваши вопросы, Ваше величество? Можно ли нам узнать что-то о нашей кукле?
   – Нет, не ответили, нет, нельзя, – капризно сказал Гуммиэль, косясь на еле заметно кивнувшего канцлера. – Что это за научные справки? Нам доложили, что вы разгуливаете по городу с самого утра – каких вам еще диковин?
   – И все-таки есть у вас одна диковина, на которую мы очень хотим поглядеть, – ответил Инго. – Далеко разошлась слава о так называемой Белой Книге.
   – Откуда вы о ней узнали? – Гуммиэль даже на троне привстал. – Кто это и где распространяет слухи о наших фамильных реликвиях? Бесконтрольно? А высочайшая цензура?!
   – Слухами земля полнится, – осторожно отвечал Филин.
   – Только не наша, у нас дисциплина! – оскорбился Гуммиэль, и канцлер что-то зашептал ему на ухо и даже за манжету подергал.
   – Мир велик, – успокоил короля Филин. – Да и к чему Вашему величеству обременять память ненужными подробностями? Положим, о Книге мы узнали от некоей ученой дамы по имени Кристабель, а потом…
   Все кругом пришло в движение. Гуммиэль впервые посмотрел на гостей в упор. Парагон вскинулся. Королева, которая доселе даже не пошевелилась, подняла на Инго огромные синие глаза.
   – Я Кристабель, – прозвенела она и перевела взгляд на Филина. – Я – Кристабель, – повторила она.
   – Она тоже кукла? – прошипел Костя на ухо Левушке. Тот отмахнулся.
   – Только не думайте, что вы ошиблись, – ледяным тоном продолжала королева, не сводя глаз с волшебника. – Другой Кристабель в Ажурии нет. А Белая Книга издревле хранится в нашем королевстве, во дворце. Вас не обманули, чужеземцы. – Рыбьи глаза Парагона вспыхнули. – С тех пор как Гуммиэль Тринадцатый привез ее среди прочих трофеев после победы над Гельмом. Что еще вы хотите узнать?
   – Мы хотим узнать, что сталось с нашей куклой, – твердо сказал Филин. – Сейчас же.
   – И вы по-прежнему упорствуете, называя ее куклой? – вкрадчиво спросил канцлер. – Ай-ай-ай, господа чужеземцы. Я вижу, вы не питаете должного уважения к нашему гостеприимному государю. Вам была оказана высочайшая честь аудиенции, а вы начали со лжи. Мыслимо ли такое коварство? – попенял он совсем уж замшевым голосом.
   – За дураков нас держите? – прямолинейно добавил Гуммиэль и сунул кинжал за пояс. – Вашу девочку мы королевской волей оставляем себе. Пригодится, – он неприятно облизнулся. Кристабель соскользнула с трона и, шурша шлейфом, устремилась к дверям. Канцлер проводил ее тусклым взглядом.
   – Нет, – хором ответили Филин и Инго. Прочие молчали.
   – А вашего согласия никто и не спрашивает, – король надменно усмехнулся, дрогнув обвислыми щеками. – Верно, мой добрый Парагон? Мы готовы от щедрот своих отсыпать вам золота… ну хоть втрое больше ее веса. Хотите – берите, хотите – отправляйтесь восвояси так. Ах да, вы еще желали ознакомиться с Белой Книгой? – Гуммиэль смерил чужеземцев снисходительным взглядом. – Это, пожалуй, можно, раз вы такие ценители старины.
   – Я не понимаю, о чем тут разговор, – Инго сделал шаг вперед. – Книга сама по себе, а девочку верните немедленно.
   Гуммиэль побагровел и раздулся, как индюк.
   – Ах, как вы неосторожны в выражениях, чужеземцы! – Парагон бросился наперерез между троном и Инго и всплеснул костлявыми руками. – Позвольте мне, недостойному, предостеречь вас. Да понимаете ли вы, что Его величество в своей неизреченной милости дарует вам щедрую награду за жалкую девчонку! Да в вашем королевстве настоящих девочек наверняка пруд пруди. А Его величество к тому же позволяет вам не только увидеть то, ради чего вы проделали изрядный путь, но и вернуться домой целыми и невредимыми! Так-то вы цените королевскую милость!
   – Может, им золота мало? – вполголоса осведомился Гуммиэль, наклоняясь к канцлеру.
   – Что вы, Ваше величество, опомнитесь! – зажурчал Парагон. – По сути дела, Ваше величество, господа чужеземцы должны быть нам искренне благодарны, если мы просто выпустим их за пределы Ажурии и позволим возвестить миру о нашей стране. Почему мы, собственно, должны предлагать им выкуп за девочку? В конце концов, пройдет несколько лет, и ее ждет почетная судьба супруги наследного принца, матери наследника престола… Пусть осознают высочайшую честь и… э-э… да будет светел их путь.
   – А я? – неожиданно подала голос Юлечка. – Меня оставьте! Я ведь главная фрейлина Ее высочества!
   Раздались изумленные возгласы.
   – Как же она без меня? – настаивала Ю-Ю. Филин ладонью зажал ей рот, но было поздно.
   – Мы не ослышались? – глаза у Парагона вонзились в Юлечку, как две иголки. – Подойди-ка сюда, прелестное дитя.
   Юлечка вырвалась из хватки Филина подсеменила к канцлеру и изобразила нечто похожее на книксен.
   – Значит, ты тоже девочка, – Парагон пристально оглядел ее джинсы и стрижку и отеческим жестом погладил Ю-Ю по головке. – Очень хорошо. Замечательно. Расскажи-ка нам про свою госпожу. Она в самом деле принцесса? Настоящая?
   Юлечка искательно закивала.
   Канцлер кликнул стражу, и двое бравых гвардейцев тотчас промаршировали к трону, звякая шпорами.
   – Препроводите это дитя в покои Ее величества, – велел Парагон. Юлечка проворно встала между гвардейцами, поулыбалась нужным людям – королю и канцлеру – и послушно заскользила вон из тронного зала, даже не обернувшись.
   «Спятила», – прошипел Костя на ухо Левушке.
   – Итак, теперь у нас есть принцесса со свитой! – канцлер нагнулся, нажал неприметную кнопку у плинтуса, подхватил с пола нечто маленькое и металлическое и зашептал в кулак. – Конец нашим тревогам о продолжении королевского рода!
   – Гадость какая! – возмущенно воскликнул Левушка.
   – Вот как? – Парагон опустил металлическое нечто на пол и обернулся к нему. Механическая мышь, дробно стуча коготками, метнулась прочь. – Вижу, вижу, слова вас не убеждают, господа чужеземцы, – посетовал он. – Не согласитесь ли проследовать в наш Арсенал?
   – А в самом деле! – Гуммиэль поднялся с трона, потянулся и широко зевнул. – Уж в Арсенале они запоют по-другому!

Глава 6,
в которой куклы плачут и смеются, а Гуммиэля XXXII пристегивают к мечу

   Теперь Лиза знала, почему говорят: «Слезами горю не поможешь». Оказывается, слезы быстро иссякают. И остаешься, как дурочка, без слез, но с насморком и распухшим носом. Это Лиза поняла, пока колотила в дверь. Она здорово боялась, что вернется тот великанище с инструментами. Неужели это и был мастер Амальгамссен? И чего он так вскипятился? Вошел, увидел ее, буркнул что-то и хлопнул дверью – чуть витражи в окнах не посыпались.
   Лиза побродила по комнатке, тесно заставленной безделушками, честно попыталась взять себя в руки и подумать, но думать в такой обстановочке получалось плохо. Она еще несколько раз подходила к окну и дергала кованую ручку. Бесполезно. Потом подтащила к высокому окну стул, поставила его на столик, с трудом взобралась на это шаткое сооружение и прилипла к витражному стеклу. Можно, конечно, кинуть в стекло чем-нибудь тяжелым, вот, например, пуфиком, но что толку? Вон как высоко. Далеко внизу на садовых лужайках бегали какие-то люди и развешивали дурацкие гирлянды. Отсюда они казались не больше шахматных фигурок. Что же теперь делать? Неужели Филин и Инго и все остальные насовсем ушли? Не может быть!
   Когда в дверь легонько постучали, Лиза вскочила как ужаленная и, ухватив толстенький пуфик, приготовилась к обороне. Постучали еще раз. Лиза прислушалась.
   Вот вам! Хотя открыть замок магией не получилось, но сам волшебный слух никуда не делся! Шаги за дверью были шаркающие, старушечьи, кто-то прихрамывал, и дыхание этого кого-то было тяжелое. Наверно, подослали няньку или фрейлину – только тогда чего она стучится, неужели ей не дали ключа?
   Лиза выпрямилась, напустила на себя ледяную неприступность, хлюпнула носом и сказала Бабушкиным тоном:
   – Войдите.
   И тут же совсем не по-королевски разинула рот. В дверь вплыла невероятно красивая молодая дама с высокой прической и огромными синими глазами. Где же старушка?
   – Деточка, ты плакала? – хрустальным голосом спросила дама и протянула Лизе крошечный душистый платочек, в три ряда обшитый кружевами.
   – А вот и нет, – сердито возразила Лиза и поставила пуфик на пол. – Вы кто? Долго меня будут тут держать?
   Дама расправила пышные юбки и грациозно опустилась на пуфик.
   – Я – королева Кристабель, – отвечать на второй вопрос она, кажется, и не собиралась. – Можешь сесть, малышка. Кстати, как тебя зовут?
   Лиза отвернулась и шмыгнула носом. Вот еще, малышка!
   Под ногами у королевы что-то скрипнуло. У самого пола в стене открылась крохотная дверца, на пушистый ковер выбежала блестящая металлическая мышь и требовательно запищала. Лиза прикусила губу, чтобы не взвизгнуть. Кристабель поморщилась и двумя пальцами поднесла мышь к уху. Зверек что-то пискнул, и брови у королевы поползли вверх.
   – Ах, какой неожиданный поворот! – Кристабель пристально оглядела Лизу. Хвостатый гонец уже укатился обратно в норку. – Значит, Ее высочество принцесса Радингленская, а как дальше?
   – Никак, – отчеканила Лиза и скрестила руки на груди.
   – Зачем ты так нелюбезно! – Кристабель огорченно всплеснула руками. – Давай дружить, зайчик. Ты ведь мне теперь будешь как родная дочка. – Голос у нее был вкрадчивый и сладкий. Лучше бы в самом деле фрейлину прислали, с ними-то Лиза уже знала, как разговаривать!
   – А где та старушка? – не подумав, спросила она. – Которая была с вами за дверью?
   Синие глаза королевы на миг сузились в щелки.
   – Никого там не было. Тебе показалось, – раздельно произнесла она уже отнюдь не таким ласковым голосочком. Вот как, здешняя королева еще и врет, поняла Лиза. Ну, держитесь, взрослые!
   – Нет-нет, не показалось, – удивленным голосом начала она и захлопала ресницами – вот бы Юлечка удивилась! – Я ведь слышала! Старенькая бабушка, хромая, ей подниматься наверх тяжело, тут такие крутые ступеньки, а вы ее зазря гоняете. Как не стыдно! У нас в королевстве так не принято, у нас старость уважают, – выпалив все это единым духом, Лиза замерла. Ой, сейчас Кристабель разозлится!
   Но Кристабель не разозлилась. Она испугалась! Да еще как! У златовласой королевы затряслись руки, задрожали губы, даже украшения на ней тихонько задинькали. Лиза никогда не видела, чтобы взрослые так пугались такой ерунды.
   – Как ты узнала, кто я на самом деле?! – королева подалась вперед и перешла на свистящий шепот. – Ты что… можешь колдовать?!
   – Ага, и чары ваши чары меня не берут. Вот. – Слова выскакивали сами – нужные и правильные слова. – Я бы и башню вашу разнесла вместе с дворцом. Только Бабушка меня учила, что в гостях так себя не ведут. Она сама в детстве случайно один дворец разрушила, пришлось все строить заново. Соседи очень обиделись. Представляете, какой ужас?
   Кристабель оцепенела – только губы дрожали.
   «Ой-ой-ой, – пронеслось в голове у Лизы. – А вдруг она побежит ябедничать королю? И меня закуют в кандалы?» Но королева уже приняла решение:
   – Вот что, зай… то есть принцесса. Давай договоримся: никому не рассказывай, что ты можешь здесь колдовать. Пусть это будет наш с тобой секрет, хорошо?
   «Поверила, поверила! Наверно, я ей для чего-то нужна», – сообразила Лиза.
   Кристабель осторожно взяла Лизу за плечи и заглянула пленнице в лицо:
   – Дай мне честное слово, что никому в королевстве ничего не расскажешь.
   – Честное слово, – самым правдивым голосом отвечала Лиза, осторожно высвобождаясь. – Никому-никому во всем королевстве. – А мысленно добавила: «Найдется где, кроме вашего дурацкого королевства!»
   – Вот и прекрасно, – Кристабель вздохнула с облегчением. – Надо же, ученица самого мейстера Глаукса! – пробормотала она. – Теперь эта крыса Парагон у меня попляшет! Его незаменимость канцлер, ха-ха! – Синие глаза королевы стали злыми-презлыми и старыми-престарыми.
   «Да она только снаружи молоденькая и хорошенькая! – испугалась Лиза. – А внутри там такое! Я так и знала, они тут все друг под друга подкапываются. Вот влипла! Ой-ой-ой, хочу отсюда поскорее! И откуда это она Филина знает?»
   А королева все говорила и говорила:
   – Ты не огорчайся, вот откроют границу, к тебе подружки приедут, много подружек, целый корабль, а может, два. А мои мальчики очень славные. Особенно Корримель и Тирритель. Какой тебе больше нравится – за того и выйдешь. А может, и сама будешь править. Да мы с тобой тут такое устроим – все обзавидуются! – Кристабель не могла усидеть на месте и быстрой, легкой походкой кружила по комнате, шурша шелками. Но Лиза снова услышала прежние хромающие шаги.
   – А вы не устанете так ходить? В вашем возрасте это вредно, – наивным голосом произнесла она и поднялась с кресла, как в троллейбусе. – Садитесь, пожалуйста.
   Королева вздрогнула и остановилась.
   – Да ты и в самом деле видишь все насквозь, – хрустальный голос Кристабель звякнул, словно надтреснутый бокал. – Хорошо, я расскажу тебе… все равно ты отсюда никуда не денешься.
   «Фигушки я тут сидеть буду! – неожиданно возмутился какой-то вредный голос в голове у Лизы. – Как только смогу, сразу сбегу! Играйте сами в свою войнушку, на здоровье!»
   – Но сначала ты должна мне помочь. – Кристабель наклонилась и заглянула Лизе в лицо. От этого сверлящего взгляда ужасно захотелось отвести глаза, но Лиза сдержалась. И даже не дернулась, когда королева взяла ее за подбородок удивительно цепкой рукой. – И не вздумай меня обмануть – я посмотрю тебе в глаза и сразу увижу, если ты соврешь!
   «Ага, щас! – вредный голос в голове гнул свое. – Это вы врете, тетенька королева».
   – С какой радости я буду вам помогать? – Лиза сделала удивленное лицо.
   – Ты ведь не хочешь, чтобы твои друзья попали в беду? – вкрадчиво спросила королева. – Ты еще успеешь их спасти!
   – Ой! – жалобно воскликнула Лиза. – А что надо делать? – она вскочила. На этот раз королева не врала!
   – Вот мы сейчас и проверим твои способности, – королева метнулась к двери. – Иди за мной. По-моему, канцлер и Гуммиэль что-то замышляют – они не дадут твоим друзьям отплыть просто так. Сможешь подслушать сквозь стену?
   – Сто пудов!
   – Сто пудов чего? – удивилась Кристабель, но Лиза уже бежала вслед за ней вниз по винтовой лесенке.
   «Главное – выбраться из этой дурацкой башни, – соображала Лиза на бегу. – Если нашим грозит опасность, надо их как-нибудь предупредить!»
   Королева зачем-то выглянула в окно.
   – Только сначала спустимся в мастерскую Шпигельмейстера, посадим вместо тебя какую-нибудь куклу. Никто не должен знать, что я тебя забрала.
   – А это далеко? А если не успеем? – Лиза заволновалась не на шутку. Сколько же она проторчала взаперти? А вдруг уже поздно?!
   – Этажом ниже, мы ведь в его башне! – охотно объяснила королева, извлекая откуда-то целую связку ключей. – Там, где ты сидела, он новые модели дрессирует, а здесь, – она выбрала самый большой ключ и со скрипом повернула в замке, – здесь у него мастерская. Ты должна выучить замок как свои пять пальцев, все входы и выходы – пригодится. Если заслужишь, я, возможно, дам тебе ключи.
   – А эта башня самая высокая, да? – как бы между прочим уточнила Лиза.
   – Нет-нет, что ты! Самая высокая – северная, с нее сегодня будут запускать фейерверк, – королева с усилием отворила тяжелую дубовую дверь. – Сейчас что-нибудь подыщем, Гуммиэль собирался на закате награждать многодетных мамаш, так что тут должен иметься большой запас этих фарфоровых чучел. Шпигельмейстер месяц на люди не показывался, все мастерил и мастерил. Наши прекрасные и послушные дочери, тоже мне! – презрительно выдохнула она. – Набаловались с магией, теперь расхлебывайте!
   Лиза хотела спросить, причем тут магия, но переступила порог мастерской и чуть не завизжала.
   Повсюду на полках белели головы, руки и ноги.
   Через секунду Лиза поняла, что это всего-навсего детали кукол. «Ну и трусиха же я! – рассердилась она на себя. – Ничего тут страшного нет. Вон куклы в углу таращатся. Подумаешь, ужасы».
   – Не стой, – отрывисто скомандовала королева, бесцеремонно роясь в шкафу. – Живо переодевайся и выбери какой-нибудь парик. Если нас кто увидит – молчи и все, а я скажу, что взяла куклу из новых – подавать шоколад.
   Лиза быстренько натянула прямо на футболку и юбочку пышное розовое платьице, осторожно покопалась в груде коробок и опять чуть не взвизгнула – на пол градом посыпались блестящие стеклянные глаза.
   – Скоро ты там? – Кристабель обернулась. – Свет небесный, сколько можно возиться! – она бросила Лизе пышный златокудрый парик в локонах. – А туфли? Срочно ищи туфли! Готово? Так, теперь отнесем наверх вот эту, – она ткнула в рыжеволосую куклу в зеленом.
   Ох, нелегкая это работа – в лаковых скользких туфельках тащить по винтовой лестнице тяжеленную куклу с тебя ростом!
   Наверху Кристабель расстегнула куклино платье на спине, быстро завела пружину, и кукла заходила кругами по комнате. Интересно, а насколько завода хватает? Те куклы в городе топали как миленькие.
   – Теперь в окне будет мелькать рыжая голова, а из-за двери будут слышны шаги, – объяснила королева. – Все, пойдем, и помни – как только кого услышишь, молчок.
   Из башни они попали в коридор, увешанный картинами и гобеленами, и Лиза с гордостью подумала, что в Радинглене коридор подлиннее, а гобелены покрасивее.
   – А куда мы идем? – шепотом спросила она.
   – Они наверняка будут совещаться в Сердцевинной Зале, это во Внутренней Крепости, – прошелестела Кристабель. – От потайного хода у меня ключа пока нет, но мы пойдем самым коротким путем.
//-- * * * --//
   …Удивительная новость распространялась по огромному замку стремительно, как пролитые чернила по столу. Стоило заморским гостям выйти на галерею, как вдоль стен выстроилось множество придворных, слуг и стражи. Все они молча пялились на чужеземцев, но никто не смел даже слова сказать. А на подходе к арсеналу из боковой галереи с пронзительными индейскими воплями высыпала орава белокурых мальчишек от четырех до семнадцати лет. Все как один были похожи на блистательную королеву Кристабель, а старший и вовсе казался ее братом, а не сыном. Вслед за мальчишками ровными шажками вышла куколка с лицом Кристабели и в точно таком же платье.
   – Мои сыновья! – гордо провозгласил Гуммиэль. – Тирритель, Корримель, Меламель, Кларибель, Эларель, Морибель, Алатель, Доридель, Неринель, Фанкарель, Вирлитель, Андерель, Диллидель, Холлихель. И наша любимая куколка Долли.
   Парадная часть королевских арсеналов была призвана ошеломлять и подавлять. Сверкание металла и безупречный порядок показывали, что королевство действительно находится в полной боевой готовности. По стенам были развешаны мечи, булавы, моргенштерны и даже топоры не хуже гномских. В углу высилось кошмарное сооружение, ощетинившееся огромными серпами, – боевая колесница. На противоположной стене выстроились арбалеты всех мастей и мушкетоны с раструбами.
   А посреди всего этого мрачного великолепия бродил взад-вперед, как медведь по клетке, огромный человечище в багряной хламиде с золотой оторочкой. От его шагов в узких высоких окнах дрожали стекла. В руках он так и сяк крутил зазубренный наконечник самого угрожающего вида. Три-четыре младших принца с гиканьем устремились к нему, но он отодвинул их в сторону широченной ладонью и вскричал гулким, словно из колодца, голосом.
   – А-а, Ваше величество!
   Спохватившись, великан торопливо отвесил неуклюжий поклон, и из многочисленных карманов на узорчатый мраморный пол со звоном посыпались разнокалиберные железки.
   Филин прошептал «своих не узнал, бедолага». Великан, не заметив чужеземцев, пронесся мимо, к королю, как паровоз на полном ходу.
   – Ваше величество! Ваш канцлер меня что, за колоду дубовую держит? Или я, по-вашему, куклу от живой девочки не отличу, а? Я механик, а не мясник, зелена тля! – Он принялся яростно утирать потное лицо огромным клетчатым платком. – А этот… Идите, говорит, мастер, механизм ейный проверьте, говорит, а то модель незнакомая, вдруг ее враги подбросили и у ней бомба внутри заложена! Вы наша надежа и опора, говорит! – обиженно передразнил мастер. Парагон ощерился, но стерпел. – И себя дураком выставил, и девчушку зазря напугал! – великан топнул ногой так, что дворец дрогнул, и выронил еще одну отвертку.
   – Успокойтесь, Шпигельмейстер, – процедил Гуммиэль сквозь зубы. – Наш добрый канцлер всего лишь хотел удостовериться, что похищ… обнаруженная в городе девочка и впрямь живая. И что вы не развлекаетесь потихоньку от меня испытанием новых моделей, – король приподнялся на цыпочки и дружески потрепал мастера по локтю. – Впрочем, я вижу, вам есть чем заняться. Железных пчел ладите? А яд для них аптекарю заказали? Дельно, одобряю. Соберите эти ваши…
   Филин поднял отвертку с палисандровой ручкой и протянул мастеру. Тот принял инструмент, в недоумении глянув на незнакомца сверху вниз вытаращенными глазами.
   – Благодарствуйте, сударь, – просипел он. – Не имею чести знать вашего имени…
   Гуммиэль простер руку, как памятник самому себе:
   – Итак, господа чужеземцы, воззрите. Се наш арсенал.
   – …и наш гений военного дела, высокоискусный Шпигельмейстер, – подхватил канцлер, бочком отходя от мастера и явно сожалея, что высокоискусного гения нельзя в отместку отравить прямо сейчас. – Теперь вы собственными глазами убедились, что у нашего королевства есть все возможности напасть на ваш Радинглен.
   При слове «Радинглен» мастер и бровью не повел – он угрюмо крутил в толстых пальцах непонятную шипастую железяку.
   – Так что мы, в принципе, можем завоевать его за несколько дней, захватив всех ваших настоящих девочек до единой – на развод, так сказать… – Парагон заливался соловьем.
   – А граница?.. – парировал Костя. Левушка только напряженно насупился и сосредоточенно протирал очки.
   – Я велю Шпигельмейстеру – и он изыщет способ ее проходить, – снисходительно уронил Гуммиэль. – Таран изобретет или еще что-нибудь… Подумаешь, граница! Нам нет преград.
   Принцы столпились вокруг папеньки и глядели на него с обожанием.
   Шпигельмейстер охнул и согнулся, как будто его ударили этим самым тараном в живот.
   – Так что уносите ноги, господа чужеземцы, пока целы, – лучась приветливой улыбкой, мягко посоветовал Парагон. – И радуйтесь, что дешево отделались.
   – Что за чушь, – пробормотал Филин. – Дайте время посовещаться.
   – А о чем вам совещаться? – усмехнулся Гуммиэль. – Можно подумать, у вас есть выход. Боеспособность вашего Радинглена не идет ни в какое сравнение с нашей армией, которую ежегодно пополняют свежие силы молодых бойцов.
   При слове «боеспособность» Левушка приоткрыл рот. Филин опустил взгляд. Инго выпрямился. Костя набрал в грудь воздуху, но сказать ничего не успел, потому что Левушка всем своим серьезным весом встал ему на ногу, и это явно что-то да значило. Парагон насторожился и зашнырял глазами по непроницаемым лицам чужеземных гостей. Инго ласково улыбнулся канцлеру.
   – Что ж, Ваше величество, вы нас уговорили. Господин Парагон обрисовал весьма убедительную картину, – веско сказал он, коротко поклонился Гуммиэлю и одарил канцлера еще одной улыбкой. – Быть по сему. Стать супругой наследного принца Ажурии – завидная судьба для нашей принцессы, – он взглянул Филину в глаза и раздельно произнес:
   – Спондилоптера Игнихеланс.
   – Это еще что? – насторожился канцлер.
   – А это в радингленских уложениях есть такой параграф, номер один дробь четыре, о браке родовитых особ, – не задумываясь, ответил Филин, полыхнув из-за очков голубыми глазами. – Очень кстати припомнился. Вы правы. Ссориться со столь могущественным соседом нам не резон. Будем дружить семьями.
   – Мы предложим нашему королю провести переговоры о поставке в Ажурию девиц в нужном количестве, – подхватил Инго, кивнув Филину. – Как приеду, сразу же побегу во дворец, испрошу высочайшей аудиенции. То-то Его величество порадуется! Пожалуй, за такое можно и ордена сподобиться. – Инго сказал это так серьезно, что Левушка чуть не фыркнул.
   Костя воззрился на них как на законченных психов.
   – Итак, мы заговорили о деле! – Гуммиэль просиял и звякнул шпорами. – Давно пора! Что ж, мы выражаем надежду на плодотворное сотрудничество с вашим королем – к сожалению, я запамятовал его имя. Из ваших девочек со временем получатся матери наших будущих солдат!
   Улыбка Инго стала еще шире. А глаза оставались холодными и серьезными.
   – Теперь в залог будущей дружбы Его величество милостиво предлагает вам осмотреть музейную часть королевского арсенала, – провозгласил Парагон. – Мастер, благоволите сопроводить гостей.
   Шпигельмейстер угрюмо зыркнул на канцлера, но ослушаться не посмел. Он не без усилий толкнул двустворчатую дверь – точную копию городских ворот со всеми их венками, факелами и орлами. Медленно раскрываясь, ворота тоненько заиграли знакомую мелодию гимна: «дили-бом, дили-бом». Гуммиэль приосанился еще больше и первым шагнул в круглый зал. Но через мгновение все присутствующие уже смотрели не на него, а на Филина. И немудрено!
   При виде оружейного великолепия у волшебника, несмотря на необычайные обстоятельства, даже глаза загорелись. Было похоже, что он всю жизнь мечтал оказаться в ажурийском королевском арсенале, – так похоже, что Парагон, несколько встревоженный внезапной переменой в настроении гостей, совершенно успокоился. Остальным оставалось только внимать. Галдевшие принцы примолкли и заслушались. Шпигельмейстер и тот глядел на волшебника неотрывно, будто силился что-то вспомнить.
   – А это знаете что? – рассказывал Филин, молниеносно перемещаясь между витринами. – Меч под названием «воловий язык»! Придуман специально для схваток в замковых переходах и коридорах! Видите, у него на рукоятке шипы? Они не просто так! Когда его вынимаешь из ножен, можно одновременно рукояткой кого-нибудь… – Филин сделал соответствующий жест.
   «Дает!» – восторженно шепнул Костя Левушке.
   Было видно, что Андрею Петровичу, учителю музыки, приходилось и настоящий меч из ножен выхватывать, и не раз. Оказавшегося рядом канцлера отнесло в сторону, как бумажку сквозняком.
   – А вот копьеметалка, отличная вещь… – продолжал Филин.
   – Между прочим, Кухулин метал копье и вовсе пальцами правой ноги! Это, наверное, высший пилотаж! – объявил Левушка и посмотрел сначала на ближайшее копье, а потом – на собственный ботинок.
   – Можно и ногой. Разуваться только лень… – Филин обернулся и устремился к противоположной стене – пояснить про очередное колюще-режуще-пилящее оружие. Его величество Гуммиэль глядел на Филина с черной завистью: волшебник сам напоминал острый кинжал, а Гуммиэль, хоть и в белоснежном мундире, застегнутом на золотые пуговицы под самый подбородок, – на формочку с желе…
   – Ух, какая роскошь! – Филин рассматривал следующий меч, красовавшийся на почетной подставке, обитой багряным бархатом. – Только непонятно на кого рассчитан – под такую длину клинка рост должен быть метра два с половиной… Но каков – прямо светится! Красавец! – волшебник восхищенно крякнул.
   – Это меч Гуммиэля Тринадцатого, – милостиво объяснил Гуммиэль, – он отличался… м-м-м… высоким ростом и… э-э-э… могучим телосложением… – король внушительно расправил плечи и даже приподнялся на цыпочки, подобрав брюшко. – У него тоже было четырнадцать сыновей!
   – …и пять дочек! – тихо, но внятно вставил Парагон.
   – Подвигов, наверное, насовершал? – поинтересовался Филин, любуясь холодным сверканием клинка.
   – По преданию этим самым мечом он зарубил дракона Гельма!
   Костя было вскинулся, так что Левушке пришлось на всякий случай пихнуть его в бок. Дракон утих и напряженно задумался. Он нервно почесывал нос и прикидывал степень своего возможного родства с драконом Гельмом.
   – Ого! – с уважением сказал Филин, вложил меч в ножны и, обернувшись, удивленно воскликнул: – Инго, ты что такой скучный?
   – Да потому что я знаю, отчего он светится, – негромко ответил Инго. – Крови он напился, кро-вуш-ки. Вот и светится теперь. Доволен небось и новой хочет…
   – А для чего его ковали, с позволения сказать? – Филин огладил гарду.
   – То, для чего его делали, я тоже до конца не понимаю, – сумрачно отозвался Инго. – Не чувствую я всей этой боевой романтики! Убивать – ладно, убивайте, если надо, но к чему восхищаться?!
   Гуммиэль воззрился на Инго в полном недоумении.
   – Странные у вас взгляды в вашем Радинглене, – надменно сказал он. – У нас за такое мигом на рудники отправляют. Ничего, – утешил он гостей. – Породнитесь с нами – все переменится. Мужайтесь, ждать недолго. Мы вольем свежую воинственную кровь в жилы ваших монархов!
   – О да! – подхватил Парагон. – Отсюда вас препроводят в портретную галерею, и вы увидите парадные изображения многих славных поколений королевского рода – Гуммиэля Первого Завоевателя, Гуммиэля Седьмого Защитника, наконец, легендарного Гуммиэля Тринадцатого драконоборца! – канцлер аж извивался от прилива верноподданических чувств. – А кстати, о драконах, – самым светским голосом прибавил он. – С тех давних пор многое переменилось. Сейчас вы убедитесь, что такое настоящий прогресс. Ну-ка, мастер, покажите нам последнЮ-Ю модель противодраконовой катапульты!
   Шпигельмейстер пробурчал что-то себе под нос (Левушка, стоявший ближе всех к мастеру, отчетливо расслышал «песий хвост»), а потом двинулся вон из музейной залы.
   Вся процессия потянулась за ним. Костя весь подобрался и оглядывался по сторонам. Из-за галдежа, который снова подняли четырнадцать принцев, никто, кроме Левушки, не слышал его страстный шепот:
   – Слушай, Левка, а давай я прямо щас, а? Зуб даю, они у меня получат!
   – Только попробуй – убью, – проникновенно предупредил Левушка. Он порылся в кармане, очень кстати нашел там чудом уцелевшие в шторме Лизины королевские ириски и принялся дальновидно скармливать их Косте по одной. – Не суй пальцы в розетку. Не надо раньше времени показывать, кто ты такой. Неужели тебе папа до сих пор не объяснил?
   – М-м-м! – дракончик прочно и надолго завяз зубами в липких конфетах. – Мням мняаам!
   – О чем это вы секретничаете, дорогие гости? – сквозь толпу просунулся острый нос Парагона.
   – Мы, ваша незаменимость, совещаемся, в чем идти на свадьбу Ее высочества, – невозмутимо откликнулся Левушка. – Браки родовитых особ – это не фунт изюма.
   – А это и катапульта, – угрюмо объявил впереди мастер. – Влет бьет!
   «Вот засада!» – беззвучно вырвалось у Кости. В ручищах у Шпигельмейстера блестело нечто очень похожее на связку чудовищных петард.
   – Здесь натянуть, – неохотно объяснил Шпигельмейстер, – сюда нажать, и они все восемь одна за другой… А так вот закрепить можно, чтобы целиться сподручней…
   – У драконов на брюхе всегда есть уязвимые места, – вступил канцер, облизываясь, – а если намазать острия ядом…
   Услышав про очередной яд, Шпигельмейстер побурел лицом, но ничего не сказал – только многообещающе покосился на канцлера. А Костя при виде катапульты сузил глаза и сердито раздул ноздри, а потом вопросительно поглядел на Инго, Филина и Левушку, но ответа не дождался – лишь получил еще один тычок в бок от пажа Ее высочества.
   – Вот это да! – неожиданно подал голос Левушка. – Позвольте выразить вам наше общее восхищение, многоуважаемый мастер! – и Левушка отвесил Шпигельмейстеру глубокий гномский поклон. – Сколь грозен вид этих орудий! А скажите, это ведь действующая модель? – почтительно осведомился он.
   – А то нет, – шумно вздохнул Шпигельмейстер. – Почитай, чуть не на каждой крыше понатыкано, да и на башнях тоже.
   – И что же, по тревоге их надо будет все по отдельности…
   – Да нет! Самонаводящиеся они, зелен лен! И рычаг есть в этой… как ее там… в Сердцевинной Зале…
   – Мастер!!! – зашипел Парагон.
   – Вот это правильная мысль, поистине государственная мысль, а то развелось драконов! – Левушка всем своим видом изобразил восхищение. – Ваше величество! Не сочтите за дерзость! Позвольте обратиться с просьбой!
   Инго и Филин вздрогнули.
   – С какой еще просьбой? – насторожился Гуммиэль.
   – Раз наша принцесса остается у вас вместе с… э-э… своей верной фрейлиной Жюли, разрешите остаться и нам двоим, – Левушка положил тяжелую руку на плечо оторопевшему Косте. – Оружейное искусство многоуважаемого мастера поразило нас в самое сердце. А поскольку в нашей стране мы оба числимся первыми учениками в этой славной области, – Левушка перевел дух, – мы хотим теперь поработать у вас. На благо прекрасной Ажурии! Повысим боеспособность!
   Филин с отсутствующим видом рассматривал кованую люстру, ощетинившуюся дротиками, как сердитый дикобраз.
   – М-м? – король повернулся к канцлеру. – Что скажем, мой добрый Парагон?
   – Если желаете, можно нас проэкзаменовать! – предложил Левушка. Костя застыл от ужаса – слово «экзамен» ему не нравилось в любой обстановке, а тут и подавно.
   – Кхм, – Гуммиэль прокашлялся. В действии катапульт и ловушек он явно не смыслил ни аза. Парагон забегал глазами, придумывая вопрос поковарнее. Шпигельмейстер озадаченно взирал на Левушку с высоты своего немалого роста, как неповоротливый сенбернар на бойкого фокстерьера.
   – Например, ваша катапульта, – важно начал Левушка, не дожидаясь вопросов. – Спору нет, самонаводящаяся – это хорошо. Но если сделать ее ручную, поменьше, и пристроить оптический прицел – можно и против кораблей использовать, и против боевых орлов, буде таковые случатся… Вы не знаете, что такое оптический прицел? – Левушка потянул с носа очки и сунул их мастеру. – Система линз…
   Шпигельмейстер осторожно повертел очки в руках.
   – Песий хвост! – восхищенно загудел он. – Проще пареной перловки!!!
   – Что скажете? – Левушка обвел глазами слушателей. – Пригодимся мы вашей сверхдержаве?
   Канцлер едва заметно кивнул королю.
   – Быть по сему, – величаво согласился Гуммиэль. – Мастер, поручаем вам ввести этих юношей в курс дела, – он ухмыльнулся Левушке с Костей. – Обещаем, когда прибудет первая партия девочек, мы назначим им в невесты самых умненьких. Заложим основу династии королевских мастеров!
   – А теперь прошу нас простить, – подхватил Парагон, – прежде чем состоится осмотр Белой Книги, нас ждет одно важное государственное дело. Их высочества покажут вам портреты своих славных предков, а мы на некоторое время удалимся.
   – Давайте, мальчишки, – подбодрил Гуммиэль сыновей. – Тирритель, веди гостей в галерею.
   Портреты славной Ажурийской династии заполняли галерею от пола до потолка – самые верхние терялись в сумраке. Пытаясь их разглядеть, любопытный Костя вдруг заметил, что над лепным позолоченным бордюром под потолком тянутся маленькие окошечки. А в каждом окошечке что-то блестит.
   – Аствацатуров! – он толкнул Левушку в бок. – Чего это там?
   Левушка сощурился и помрачнел.
   – Арбалеты. Мы под прицелом, – внятно ответил он, пользуясь тем, что вокруг галдели принцы и шумно переговаривалась орава придворных.
   Старший принц рассказывал про венценосных предков тоном заправского экскурсовода. Казалось, он вот-вот раскроет яркий зонтик и пригласит всех в следующий зал:
   – Гуммиэль Восьмой Мореплаватель был славен законодательными инициативами и учредил в Ажурии высшую навигационную школу… А это его супруга Кларисса Грозная с дочерьми… Обратите внимание, как художнику удался нежный колорит платьев…
   – Инго, – шепнул Филин, – ты понял, почему тут такое творится? Почему магия не работает?
   – Дыра в Черный замок, – отозвался Инго. – Все складывается.
   – Замок далеко?
   – Рядом. Скажите, Филин, Лев справится?..
   – Не сомневаюсь. Только дыру надо закрыть, а то Конрад не превратится.
   Кто-то из принцев царапнул по ним взглядом.
   – А действует ли сейчас высшая навигационная школа? – с выражением живейшего интереса спросил Инго.
   – В свете последних событий это славное учебное заведение предполагается восстановить! – гордо ответил то ли Кларибель, то ли Эларель. – Сударь, – обратился он к Филину, – а в Радинглене и вправду много девочек?
   – Предостаточно, – кивнул Филин, – и самых разных.
   – А светленькие есть?.. – застенчиво прошептал Корримель.
   – И синенькие, и зелененькие, – пообещал Филин.
   Слово «Радинглен» теребило и мучило бедного Шпигельмейстера несказанно. Он уставился на Филина немигающим тяжелым взглядом и жевал губами, но вспомнить ничего не мог.
   – Не волнуйся, я до этой Сердцевинной Залы доберусь, мы все сделаем. Слово гнома, – уголком рта сказал тем временем Левушка Инго. Тот кивнул, солнечно улыбнувшись пожилой придворной даме в эполетах с десятью бриллиантовыми звездами.
   – Мне не превратиться! – отчаянно прошептал тем временем Костя Филину. Он топтался на месте и тянул шею, как гусь.
   – Разберемся, главное – не спеши, – еле слышно отозвался волшебник, пристально изучая парадный портрет Гуммиэля Шестого с охотничьим соколом на руке. Хорошо, что канцлера нет, подумал он. При Парагоне не пошепчешься.
   …Все это время Кристабель вела Лизу по закоулкам дворца. Самый короткий путь оказался неблизким – Лиза уже устала считать повороты и переходы из зала в зал, из галереи в галерею, мимо расшитых шпалер и инкрустированной драгоценными камнями мебели, по коврам и мозаикам. Дворец Ажурийской династии походил сразу и на крепость, и на целый город с висячими садами, внутренними двориками и даже прудами и рвами, и по сравнению с ним королевский дворец в Радинглене был что рыцарь в латах рядом с огромным многоглавым драконом. Иногда откуда-то доносились голоса придворных и зычная перекличка стражи. Потом перед королевой и принцессой распахнулись массивные двери, и Лиза увидела… крепостную стену, подъемный мост и ров.
   – Мы вышли наружу? – не сообразила она.
   – Нет, это Внутренняя крепость, – еле шевеля губами, объяснила Кристабель, потому что впереди сверкали кирасы караульных. – Это Гуммиэль Седьмой Защитник перестроил – на случай осады. Чш-ш-ш!
   Лиза сложила губки бантиком, изо всех сил вытаращила глаза и, стараясь не моргать, мелкими шажками последовала за Кристабель.
   – Пароль? – гаркнул караульный, высунувшись из окованной щитами будки.
   – Доблесть и слава, – раздраженно бросила королева.
   Подъемный мост опустился с мелодичным перезвоном: «дили-бом, дили-бом».
   – Хоть бы пароль поумнее придумали, дубины стоеросовые! – прошипела королева, скользя в ворота Внутренней крепости.
   Здесь придворных уже не попадалось, светильники горели через один, а коридоры каждые двадцать шагов были забраны то ажурными решетками, то окованными железом дверями. Кристабель повела Лизу вверх по крутой узкой лестнице, такой темной, что приходилось нащупывать каждую ступеньку, а потом в глаза Лизе брызнул солнечный свет, она оступилась, глянула вниз и замерла на одной ноге, будто у нее кончился завод.
   Они с Кристабель очутились на узкой галерейке, опоясывающей круглый зал, похожий на колодец, накрытый таким толстым стеклянным потолком, что сквозь него не просачивалось ни звука. Далеко внизу расхаживали вокруг бассейна с золотыми рыбками канцлер и король – сверху казалось, что у них нет шеи, а ноги совсем короткие. А в стенах этого странного зала зловеще поблескивали кнопки, рычаги и окошки, похожие на корабельные иллюминаторы. Что бы это могло значить?
   – Начинай! – беззвучно сказала Кристабель.
   Лиза строго прижала палец к губам и прислушалась. Ура, волшебный слух по-прежнему работал!
   – …доволен, доволен! – Гуммиэль поглаживал себя по увешанному орденами животу.
   – И все-таки, Ваше величество, я, кажется, едва не совершил непростительную ошибку, – канцлер покаянно свесил лысеющую голову. – Но я готов искупить свою вину. И как можно скорее. Здесь и сейчас.
   – Да-а? – Гуммиэль не на шутку удивился. – Это что же? Как же?
   – Не будем терять ни минуты, – Парагон подозрительно огляделся и зашептал королю на ухо. Лиза напряженно наморщила лоб. – Ни одного из этих подозрительных чужеземцев нельзя отпускать в этот их Радинглен без присмотра. Они вполне могут не вернуться вовсе, а мы потеряем их след, – канцлер многозначительно покивал. – Что им какая-то девчонка, пусть и королевской крови? В обычных королевских семьях – не отмеченных таким чудесным предназначением, как ваше благословенное семейство, – девочек обычно пруд пруди.
   «Ждите – так они меня и бросят! – рассердилась Лиза. – Думаете, если вы подлецы, так и все такие же!»
   – И что?.. – Гуммиэль непонимающе заморгал.
   – По моему недосмотру мы упустили куда большую выгоду, – канцлер прижал руки к груди. – Оставим в живых только принцессу с ее фрейлиной, и, конечно, учеников мастера. Остальные нам ни к чему.
   Лиза вздрогнула. Это как – «оставим в живых»?! И каких учеников? Кристабель дернула Лизу за рукав и вопросительно задрала брови, но Лиза только отмахнулась – не до того. Что за гадость они задумали?
   – Минуточку, – Гуммиэль самодовольно поднял палец. – Но раз эта рыжая и впрямь принцесса, то кто тот рыжий мальчишка? А? Неужели вы не догадались, мой добрый Парагон? Принц! Наследник престола!
   – А в других мирах принцы ценятся дороже… – Парагон поднял глаза к потолку, будто что-то высчитывая, и Лизе показалось, что он смотрит прямо на нее. Она вжалась лопатками в стену.
   – Конечно, можно было бы взять его в заложники… – канцлер уставился на рыбок в бассейне.
   Уф, обошлось!
   – И требовать девочек кораблями! Бочками! Пачками! – вскричал Гуммиэль. – А? Здорово я придумал?
   – Ваше величество! – Канцлер умоляюще сложил ручки на груди. – Мой святой долг – оберегать вашу драгоценную жизнь во имя нашей державы. Послушайте верного Парагона – избавьтесь от старика и мальчишки! Я нутром чую, они люди опасные!
   Лиза оглянулась через плечо на Кристабель и заерзала. Как быть?
   – Но кто тогда поплывет за девчонками в Радинглен? – возразил король.
   – Ах, государь! – Парагон расплылся в улыбочке. – На корабле наверняка есть экипаж, верно?
   – М-м? – тупо спросил Гуммиэль.
   – Вы даже себе не представляете, какое живительное действие производит пистоль, приставленная к голове капитана! – Парагон причмокнул от удовольствия. – А что принца взяли в заложники – это все равно можно сказать по прибытии. Тогда нашим людям точно обеспечен наирадушнейший прием. Даже если принц к тому времени будет мертвее мертвого. А теперь, – пропел канцлер, – Вашему величеству всего и надо, что нажать две маленькие кнопочки!
   Лиза прикусила губу, чтобы не заплакать от бессилия и ужаса. Инго с Филином вот-вот убьют, а помешать никак! Да еще взгляд королевы так и сверлит затылок!
   Король шарил глазами по кнопкам.
   – Невозможно запомнить! – он капризно затряс щеками и манжетами. – Эту, что ли? – Его величество занес руку над ярко-красной кнопкой с нарисованной на ней стрелой.
   – Нет! – канцлер бросился ему наперерез. – Вот эту. Железную руку гостеприимства. Зачем дырявить волшебный корабль? На нем ведь поедут наши послы! Лучше заполучить его целеньким, и пусть Шпигельмейстер скопирует. Волшебный флот, а?
   – Я что-то не расслышал, причем тут волшебный флот, мой добрый Парагон? – король решительно нажал на соседнЮ-Ю кнопку, фиолетовую, и в стене клацнуло. – У нас и магии-то давным-давно нет. С чего вы взяли, что корабль волшебный?
   – Они умудрились пройти границу! – раздельно проговорил Парагон. – После Шпигельмейстера у нас никаких гостей не было. А волшебный флот нам бы очень пригодился, Ваше величество! Кто знает, когда вернется наш фельдмаршал Ангст!
   – И высокоумный профессор фон Штамм тоже, – Гуммиэль подергал тугой воротник. – Он мне эликсир молодости так и не сварил – все обещал, обещал… Супруге надо соответствовать.
   – Разумеется! – канцлер хлопнул в ладоши. – А теперь, государь, и вторую кнопочку, вот эту, черненькую. А потом проводим дорогих гостей к Белой Книге. Ах, жаль, не услышим и не увидим, как они будут умирать!
   Гуммиэль довольно хмыкнул, небрежно нажал кнопку, в которую тыкал канцлер, и утомленно опустился в подставленное Парагоном кресло.
   Лиза почувствовала, что спина у нее окаменела. Все пропало!
   Гуммиэль потянулся:
   – Слушайте, любезный Парагон, а зачем, собственно, мы включили в колодце измельчитель? Пусть бы они там умерли от голода, и все дела.
   – Опасаюсь я, государь, – Парагон склонился к королевскому уху. – Не ровен час они выберутся! А так – раз и готово, и наверняка.
   – Что ж, – Гуммиэль с хрустом поднялся. – Сейчас отправим старика с мальчишкой к колодцу, а потом вернемся сюда и подзакусим. Трабильеры в сливочном соусе, а? С добрым старым холодненьким мурлюрлюнским?
   Канцлер прижал руку к сердцу:
   – Какая честь мне, недостойному!
   И оба покинули зал.
   – Рассказывай скорее! – Кристабель больно ущипнула Лизу за руку. – Что они включили? Зачем?
   Лиза хлюпнула носом, судорожно соображая, как быть. Еще секунда – и она заревет в голос. Какое уж тут вранье, когда Филина с Инго на казнь повели!
   – Они… Они хотели… – начала было Лиза, и тут до ее слуха донеслись снизу знакомые шаги и голоса.
   – Это здесь, да, мастер? Ух ты, а этот замок – тоже ваша работа? Здорово придумано!
   – Вау, класс какой!
   – Клещ заразный! Они тут были и кнопки понажимали! Вот жабы бородавчатые!
   Левушка! И Костя! Но почему они идут сюда? Да еще с Амальгамссеном!
   – Не молчи! – королеву прямо трясло от нетерпения.
   Нельзя, чтобы она видела Левушку с Костей! Ни за что!
   – Бежим! Сюда идет стража! – прошипела Лиза и невежливо дернула Кристабель за кружевной подол. – Скорее!
   Королева ахнула, всплеснула руками и поволокла Лизу вниз по лестнице, подальше от зала со стеклянным потолком.
   – Потом, потом все расскажешь, у меня в будуаре! – лепетала она. – Тише, умоляю, тише!
   Лиза побежала за королевой, но волшебный слух «выключать» не стала. Надо же разузнать, что там предпримет ее доблестный паж! И она успела услышать, как Шпигельмейстер пропыхтел на бегу:
   – Этих ваших старших король с канцлером ведут смотреть Белую Книгу, – на бегу пыхтел мастер. – Вот гнусы, зелен батон! Их там в колодец сбросят, а на дне измельчители стоят почище мясорубки! Что делать? Не успеем! Они уже там!
   – Мама дорогая… Без паники, – быстро сказал Левушка, вбежав в Сердцевинную Залу. Он быстро оглядел ряды кнопок. – Которая тут… Ага, – и изо всех сил саданул кулаком по черной кнопке. Никто так и не узнал, что это случилось в тот момент, когда Инго прыгнул в колодец. – И вот эту еще на всякий случай… – Левушка нажал фиолетовую кнопку, которую недавно включил Гуммиэль.
   Подоспевший мастер поглядел на него сверху вниз с глубоким уважением.
   …Всю дорогу до острова Гуммиэль с Парагоном без умолку произносили речи – о том, как разумно хранить Белую Книгу в таком надежном месте, о том, как хорошо, что Парагон велел Шпигельмейстеру построить хранилище, о том, как жалко, что в Ажурии нет магов, а то бы они ужо с Белой Книгой развернулись, – а гости-пленники почти все время молчали и вели себя до странности покорно. Они с вежливыми улыбками оглядывали кубы и пирамиды стриженых деревьев в парке, выразили восхищение дрессированными павлинами и заводными лебедями и не выказали ни малейшего удивления, когда на берегу обширного спокойного озера Парагон мановением руки отпустил стражу, нажал очередной рычаг, и к берегу тихо подплыла белая с золотом ладья. Хозяева учтиво пропустили гостей вперед, ладья негромко зажужжала и понеслась к небольшому островку посередине озера.
   – Мы прибыли, – оскалился Парагон, кланяясь гостям у невысокой арки серого камня. – Здесь хранится Книга. Как видите, мы предприняли соответствующие меры безопасности.
   – Весьма разумно, – кивнул седой.
   – Мы подождем вас здесь, – объявил Гуммиэль, и в голосе его зазвучали победные нотки. – Сыро, – заметил он и поплотнее запахнулся в мантию.
   – Сейчас все и узнаем, – негромко сказал рыжий.
   Гости, не простившись, шагнули в темноту под аркой. Гуммиэль не стал сдерживать торжествующую улыбку. Парагон, не мигая, глядел им в спины невыразительными прозрачными глазами.
   Гости успели пройти десятка два шагов, когда за ними стали падать подъемные решетки. Толстые прутья с острыми наконечниками вонзались в мокрую землю – хрясь, хрясь, хрясь… Седой обернулся и с насмешкой глянул сквозь стальной частокол прямо в лицо Парагону. Рыжий даже шага не сбавил.
   – Оно здесь, – прошептал Филин. – Как голова?
   – Болит, – отозвался Инго и с силой потер лоб. – И правда. Дыра туда, в Черный замок. Холодом тянет, и запахи…
   – Теперь все ясно.
   – И что магия не работает.
   – И что Амальгамссен ничего не помнит.
   – И что девочек нет. Пыль… пыль оттуда, – Инго провел пальцами по волглой стене – на руке осела черная холодная копоть.
   Своды над головой кончились. Они оказались в небольшой идеально круглой комнате с полированными мраморными стенами. Последняя решетка визгливо лязгнула за спиной, но Инго и Филин даже не обернулись. А потом гладкие мраморные плиты за ними сомкнулись, и стало совсем темно и тихо. Послышался плеск бегучей воды. Пол дрогнул под ногами. Инго шевельнулся.
   – Стой! – приказал Филин. – Осторожно, – добавил он тоном ниже. – Тут открылся колодец в полу.
   – Что делать будем? – бесцветным голосом поинтересовался Инго.
   – Разбираться, – глаза Филина в темноте слегка светились оранжевым.
   Пол под ногами снова дрогнул, мелко задрожали полированные стены, заурчали невидимые механизмы, и мраморные плиты стали тихонько съезжаться, медленно, но настойчиво подталкивая путников к зияющему в полу темном провалу – теперь Инго тоже его видел.
   – Ай да Амальгамссен, – пробормотал Филин. – Наваял. Придется прыгать.
   – А назад как?
   – Оптимист, – хмыкнул Филин. – Имей в виду – там может быть сразу дно. А может и не быть, так что не переломай ноги.
   – Оно там…
   Стены медленно и неотвратимо напирали. На дне колодца – глубоко-глубоко – журчала вода.
   – Три-четыре, – сказал Инго и спрыгнул в провал.
   Лететь оказалось не очень далеко, а воды внизу было по колено, только текла она по скользким обомшелым камням, да еще и стремительно, как горный ручей. Взвыл неизвестно откуда взявшийся ветер, швырнул в лицо Инго черную пыль вперемешку с колючими брызгами. Воздух сгустился, стал ледяной стеной, а ветер при этом не унимался, и ничего не было видно. Инго двинулся против ветра – ему казалось, что на каждый шаг уходит тысяча лет, а в ушах у него гудел знакомый неживой голос.
   «Вот ты и пришел, – говорил голос, – я знал, что ты вернешься, куда денешься, только я не стану больше с тобой разговаривать…» Пригнув голову, Инго кинулся вперед, продираясь сквозь ветер, как сквозь охваченную паникой толпу, оскальзываясь на камнях, больно налетая на какие-то неведомо откуда взявшиеся углы, а голос все гудел – «хватит тебе хорохориться, сам пришел и Глаукса привел, мо-ло-дец»… Вода под ногами зашипела и отступила – у порога Черного замка было сухо, никакая река не хотела туда течь. Руки нащупали что-то твердое и шершавое, Инго навалился на это всем телом, раздался скрежет, ветер захлебнулся и затих.
   …На этот раз Лиза даже не пыталась запомнить маршрут – не до того было. «Зачем они туда полезли? – крутилось у нее в голове. – Неужели у них получится все отключить? А вдруг Амальгамссен их выдаст? Он же так ничего и не вспомнил! А если их поймают?! А Филин с Инго как же?» Кристабель перевела дух, только когда они с Лизой очутились в кружевных раззолоченных покоях, заставленных хрупкими безделушками. Навстречу королеве выплыл добрый десяток пожилых фрейлин. Завидев королеву, они дружно вытянулись в струнку, а самая пожухлая трубно отрапортовала:
   – Свита Ее высочества принцессы Радингленской ожидает в соседней комнате. Прикажете позвать?
   У Лизы голова пошла кругом. Какая еще свита?
   – Зовите, – небрежно кивнула Кристабель.
   – Можно? – в будуар просунулась аккуратная головка Юлечки. – Позвольте войти, Ваше высочество?
   Только Южиной тут сейчас и не хватало!
   Лиза вспомнила Бабушкины уроки, сглотнула слезы и царственным жестом указала Ю-Ю на дверь:
   – Подите вон и обождите моих приказаний.
   И Юлечку как ветром сдуло.
   – И принеси из гардеробной парадное платье для Ее высочества! Скажи, зеленое с кружевами! – велела ей вслед Кристабель. – Молодец, малышка! – Она одобрительно потрепала Лизу по щеке. – Так что ты там услышала? На тебе лица нет! Рассказывай!
   – Они там включили какую-то ловушку, – начала Лиза, осторожно подбирая слова и изо всех сил стараясь не разреветься. – Чтобы никто никуда не уплыл. Хотят оставить корабль себе. Вот.
   Кристабель не сводила с нее взгляда. «Ага, – решила Лиза, которой теперь было уже не так страшно. – Тетеньке королеве я очень нужна. Ну сейчас я ее!»
   Лиза умолкла. Кристабель подняла брови.
   – Так, – сказала Лиза с интонациями Филина. – Вот что, Ваше величество, давайте по-честному. – (Глаза у Кристабель стали круглые, как у кукол.). – Я вам помогла? Помогла. А теперь давайте вы рассказывайте, что у вас тут творится.
   «В словаре это называется шантаж, – торжествующе подумала она. – Ну да ладно».
   – Со временем во всем разберешься, деточка, – Кристабель попыталась изобразить снисходительность. Ага, виляет!
   – Ваше величество! – укорила ее Лиза. – Мы с вами соратники или кто?
   У Кристабель лицо чуть трещинами не пошло:
   – Слышать не могу это слово! – яростно прошипела она. – Ненавижу этих соратников и кукол их несчастных тоже ненавижу! И марши уже слышать не могу!
   – Вот видите, – ласково сказала Лиза. Сердце у нее колотилось, как теннисный мячик об стенку. Левушка, конечно, отключил этот жуткий измельчитель или как его там, но мало ли какая еще гадость поджидает Филина с Инго в этом колодце… – Вы мне расскажите, откуда это все взялось, а потом мы вместе что-нибудь обязательно придумаем. Вы даже не представляете, что я умею, правда! Давайте рассказывайте. Сначала – вы, а потом – я. – «Нет, я уж как-нибудь заставлю Кристабель вызволить их из колодца, – решила она. – Или они сами выберутся? Знать бы еще, что это за колодец такой…»
   Кристабель оглянулась по сторонам, потеребила оборку на платье, побарабанила пальчиками по столу, потом промокнула глаза давешним платочком. Лиза сделала внимательное лицо и сложила руки на коленях. Ни дать ни взять очень примерная девочка.
   – А может, ты есть хочешь? – вдруг спросила королева.
   – Еще как хочу! – а про себя Лиза подумала: «Время тянет. Ладно, авось не отравит, я же человек полезный».
   – Сейчас, – Кристабель нажала розеточку на стене – оказалось, что это кнопка, – и сморщенная фрейлина вкатила в комнату столик на колесах, накрытый кружевной салфеткой. Лиза старательно рассматривала дурацких амурчиков на потолке. Пахло из-под салфетки так аппетитно, что это стоило ей немалых усилий, несмотря на волнение. Фрейлина присела в реверансе, одновременно откозыряв, как солдат, и вышла.
   – А как она узнала, что именно вы хотите? – поинтересовалась Лиза, приподнимая уголок салфетки.
   – Шпигельмейстер позаботился, – с непонятным выражением отозвалась Кристабель. – Для еды – одна кнопка, для воды – другая… В общем, штук сто.
   – Ух ты! – не без уважения сказала Лиза. Вид, открывшийся под салфеткой, оказался чуть ли не интереснее рассказа королевы. Кристабель принялась орудовать серебряными вилочками и ножичками так проворно, что они мелькали, как спицы у велосипеда. Лиза проглотила слюну и, поглядывая на королеву, тоже взялась за какие-то щипчики и тут же их уронила.
   – Не спеши, деточка, – мягко пожурила ее Кристабель. – До торжественного обеда еще время есть, мы все успеем.
   – А вы себе аппетит не перебьете? – спросила Лиза, приноровившись-таки и пристроив себе на тарелочку то ли маринованное яйцо, то ли фаршированный гриб.
   – Деточка! – мелькание спиц приостановилось. – Какая же дама пойдет на торжественный обед на голодный желудок? Нужно обязательно поесть заранее, и как следует, потому что есть с аппетитом на приемах неженственно, душечка. Аппетит – это для мужчин, – произнесла она брезгливо. – Тебя что, ничему не учили? – ужаснулась она, приглядевшись к ножичку, с которым Лиза подступалась к своей добыче. Ножичек, наверное, был неправильный. – Улиток едят вот этими вилочками – с кривыми зубцами!
   Так. Улитки. Лиза отодвинула тарелку.
   – Ты не любишь улиток? – удивилась Кристабель. – Тогда попробуй вот эти воланчики по-ажурийски с бергамотом.
   Лиза опасливо наколола кусочек на другую вилочку, двузубую, но кусочек проворно отпрыгнул под стол и попал Лизе прямо в туфлю. Ажурийский воланчик с бергамотом оказался холодным и до ужаса скользким – будто на ноге сидела лягушка.
   – Деточка! – укоризненно пропела Кристабель, и Лиза, стиснув зубы, положила на тарелку салата из вазочки, потому что в вазочке торчала ложка и ошибиться было невозможно. Вот незадача! Салат оказался сладким и хрустящим. Лиза ухватила к нему пирожное, но на вкус оно было как сильно наперченный соленый огурец. Отношения с ажурийской кулинарией у радингленской принцессы упорно не складывались. Лиза затосковала по зильберовским омлетам и гренкам – на камбузе все было без обмана.
   – Я расскажу тебе одну историю, – Кристабель отставила тарелочку и устроилась поудобнее. – В одной далекой-далекой стране жила-была одна девочка, и была она совсем не такая, как все… Она была очень-очень хорошей и умной, но никто не хотел с ней дружить, и все над ней смеялись и дразнили ее. К тому же она была круглая сирота и жила у старой злой тетки в чулане под лестницей, на хлебе и воде, и ходила в обносках, и делала всю черную работу по дому, и…
   Лиза осторожно дрыгнула под столом туфлей, стряхивая прилипший воланчик. Неизвестную девочку было жалко, – прямо какая-то Золушка, – но голос у Кристабель был страшно фальшивый. Королева опять привирала и не договаривала.
   – Ваше величество! – Перебивать нехорошо, конечно, но сейчас Лизе было не до этикета. – Вы… вы рассказывайте нормально. Как взрослому.
   Кристабель покачала головой:
   – Ты еще маленькая, не поймешь.
   – Вот так всегда, – возмутилась Лиза. – Если взрослые не могут объяснить, то сразу – маленькая, рано, не поймешь, нос не дорос, – она фыркнула. – Еще говорят… молоко на губах не обсохло…
   Кристабель медлила.
   – Значит, как колдовать против вашего Парагона, так я большая! А как правду знать, так… Это нечестно! – Лиза надула губы. А вот вам! Мое высочество в придворных интригах тоже кое-что понимает.
   Намек королева поняла.
   – Хорошо, я попробую, – она потеребила тонкими пальцами жемчужное ожерелье. – Понимаешь, она… то есть я… была горбатой и хромой. С рождения.
   А тетка даже радовалась, потому что герцогиня Паулина, которая правила нашей страной, собирала ко двору всяких уродцев и карликов и щедро за них платила.
   – Зачем? – удивилась Лиза.
   – Как зачем? – Кристабель тоже удивилась. – Считается, что это очень смешно. Вот тетка и решила, что, когда я чуть-чуть подрасту, она меня продаст герцогине. А еще… – Кристабель понизила голос. – Еще поговаривали, будто герцогиня – колдунья, и уродцы ей нужны для каких-то опытов по черной магии.
   Лиза вздрогнула, как будто ей сунули за шиворот снежок.
   – А потом однажды тетка послала меня на рынок, а там кто-то рассказывал, что к нам приплыл волшебный говорящий корабль с одноногим капитаном и без единого матроса.
   Лиза чуть не вскрикнула. Зильбер на «Гиппокампусе»!
   – Я пробралась в порт и подслушала, как этот капитан плетет небылицы… то есть это все думали, что небылицы, а я сразу поверила… про другие миры и про город Амберхавен и про Магический факультет.
   – И вы не вернулись домой? – догадалась Лиза. В голове у нее что-то щелкнуло: название было знакомое, но откуда – она не помнила.
   – Конечно! Я решила, что в Амберхавене меня точно вылечат, и залезла в трюм. Капитан ругался, как тысяча пиратов, но потом пожалел меня и все-таки отвез в Амберхавен.
   – И вас там вылечили?
   – Не смогли, – королева презрительно повела хрупкими плечами. – Никто не смог, даже ваш мейстер Глаукс, правда, он учился не по этой части и вообще тогда был еще молодой.
   «Сколько ей лет на самом деле?! – Лиза заерзала. – Как Филину или даже больше?»
   – Пока они пытались что-то придумать, меня там приютила одна семья, а потом я поступила в этот самый Университет.
   – Так вы на волшебницу учились?
   Кристабель отвела глаза:
   – Да. Мне там стало так интересно, я так увлеклась учебой и делала такие успехи, что домой возвращаться уже не хотелось. Что я там забыла, дома? В Амберхавене хоть никто не дразнился, – голос у нее сделался похожим на Юлечкин. – А в Университете я изучала всякие волшебные легенды и откуда они взялись. Ты, может, слышала, есть много таких вещей с волшебными свойствами – зеркало Снежной Королевы, шлем великой Инси, Золотой Шар, Гномское ожерелье…
   – Ага, знаю, это называется артефакт, – вспомнила Лиза.
   – Вот одной из них мне и поручили заняться, – королева смотрела в окно, будто там было что-то очень интересное. У Лизы снова заныли уши. Опять врет, да что же это такое!
   – Ваше величество, вы обещали рассказывать все по правде, – напомнила Лиза. – А сами… Неужели вы думаете, я не догадалась? Вы же хотели выучиться колдовать и превратиться в красавицу! И отомстить этой Паулине!
   Кристабель замерла, будто гадюку увидела.
   – А тебя не проведешь, – процедила она, пристально глядя на Лизу. – Это опасно. – (Лиза поежилась и пожалела о сказанном). – Л-л-ладно. Итак, Паулине я мстить не собиралась – силы неравны. И я в самом деле хотела вернуться домой. Но не получилось.
   – Граница между мирами закрылась? – понимающе спросила Лиза.
   – Хуже. Я… я даже вернулась, только… там уже ничего не было.
   – Как?! – Лизе стало страшно.
   – А так. Я смотрела с гор на долину, где когда-то начиналось герцогство, а там был только выгоревший лес, занесенный снегом. Даже птицы оттуда улетели. В Амберхавене решили, что Паулина доигралась со своей черной магией. Про нее с тех пор никто ничего не слышал.
   Лиза стиснула зубы, чтобы не было слышно, как они стучат. Эта Кристабель такая противная, а еще столько надо разузнать! Хорошо хоть, она теперь верит, что я колдунья. И еще хорошо, что я слышу, когда врут, а когда не очень.
   – А дальше? – через силу спросила Лиза.
   – Дальше… В университете я занималась только одной легендой – о Белой Книге. Говорят, что там собраны все заклинания на свете. Вернее, страницы в ней белые, пустые, но проступает на них все, что ни попросишь.
   Лиза с трудом усидела на месте. Так вот что ищет Инго! Но зачем?
   – Я и впрямь хотела ее найти, – с нажимом сказала Кристабель. – И не только для себя, честное слово. Волшебники из Амберхавена – тоже, только у них были свои причины. Они, видите ли, считали, что в руках злодеев Книга опасна! – Кристабель пренебрежительно скривила розовые губы и тут же перестала быть красивой. – А ведь в легенде человеческим языком говорится, что открыть ее может только тот, у кого совесть чиста. Я и подумала – разыщу им эту Книгу, прочту по ней одно-единственное заклинание, и пусть потом ее запирают хоть на сто замков. Что ты на меня так смотришь? – Королева прижала к груди изящную руку. – Я никому ничего плохого не желала! Мне хотелось сущих пустяков – чтобы в меня все влюблялись. Хотелось выйти замуж, завести детей. Тебе этого не понять. Ты еще маленькая.
   – Я постараюсь, Ваше величество, – тихо сказала Лиза. – А что дальше было? Неужели до вас Книгу никто не искал?
   – Искали, как же! Только не нашли. Говорили, что лет триста назад кто-то разузнал, будто стережет ее дракон Гельм в горах далекой Ажурии.
   – Это которому памятник на площади?
   – Памятник не дракону, а королю, – отчеканила Кристабель. Гуммиэля она, может, и не любила, но королевским родом гордилась. – Так вот, еще говорили, что людям Гельм эту Книгу отдавать не собирается.
   – Но дракону она зачем?
   – А кто его разберет! Где эта Ажурия, мало кто знал, вот я и вызвалась отправиться на поиски. – Кристабель странно улыбнулась. – Искала-искала эту Ажурию, еле нашла. Явилась ко двору – мол, хочу в придворные уродцы наняться.
   – И король с канцлером вам поверили?
   – Канцлера никакого тогда не было, – Кристабель снова стала теребить ожерелье. – Зато был придворный маг по имени фон Штамм. Многое было иначе – девочки рождались, как положено. Только Гуммиэль все хотел с кем-то воевать и солдат ему вечно было мало. Приняли меня в придворные шутессы, обрядили в лоскутный балахон с бубенчиками – ах, как смешно, животик надорвешь! – Кристабель оскалила белоснежные зубы. – Король очень веселился. Опять были обноски, объедки и чулан под лестницей. Узнать про Книгу ничего не удавалось, кроме того, что она хранится где-то в замке, в тайнике, а ключи – только у короля.
   – А придворный маг знал про тайник?
   – Да он спал и видел, как бы добраться до Книги! А сам тем временем обделывал тут всякие темные делишки. Не хуже герцогини Паулины. Только черной магией это не называл, а говорил – во имя торжества науки и на благо монарха.
   – Это из-за него все и началось? Ну, с девочками? – осторожно спросила Лиза.
   – Откуда ты знаешь про девочек? – Кристабель вздрогнула.
   – Вы сами сказали, да и я глазами увидела, – буркнула Лиза. – А потом еще этот ваш мастер приходил! Тут и ежику все понятно станет.
   – Начал фон Штамм не с девочек, – Кристабель покачала головой. – Он все ставил какие-то опыты на зверях – на живых. Говорил, что хочет научить душу переселяться из одного тела в другое… Думаешь, почему у нас и звери, и птицы почти все механические? Их Шпигельмейстер потом сделал, потому что фон Штамм всех извел. Одни коты спаслись – удрали неведомо куда. А в замке стало полно мышей-шпионов и всякой прочей дряни. И вот однажды ночью ко мне в чулан заявилась здоровенная крыса и говорит…
   По спине у Лизы побежали мурашки. Она как наяву увидела тесную комнатку с низким потолком. И девушку-горбунью в шутовских лохмотьях, и говорящую крысу. И как огарок капает воском и трещит, а от него по стенам бегают тени.
   – …и говорит: я, мол, все тут знаю, везде пролезу и все разведаю. Жалко мне тебя, бедная девочка. Я понимаю, что такое быть уродиной, я, знаешь ли, крыса. Я вытащу у короля ключ, а ты отопрешь тайник. И делай с Книгой что хочешь – ты, мол, девочка хорошая, ничего плохого не хочешь, а значит, Книгу открыть сможешь.
   – И вы не удивились, откуда крыса все знает? – с дрожью в голосе спросила Лиза. Ей было холодно, будто она очутилась на морозе без куртки. Кристабель, наверное, действительно когда-то была хорошей девочкой, но сейчас в это не верилось.
   – Я только потом поняла, что это фон Штамм ее ко мне подослал. Крысы и так умные, а эту он специально для себя наколдовал, она у него на плече сидела. Наверно, он хотел свалить вину за кражу из тайника на меня и заполучить Книгу, – Кристабель нехорошо усмехнулась. – Крыса вытащила ключ, я достала Книгу, и тут она мне говорит – услуга за услугу, детка, сначала читай заклинание для меня, а то сейчас всем расскажу, как дело было, и тебя – на плаху.
   – Но зачем крысе понадобилась Белая Книга? – вырвалось у Лизы.
   – А ты как увидишь нашего канцлера, посмотри на него повнимательнее!
   – Ой, – пролепетала Лиза. – И правда. Когда меня сюда тащили, я его… видела.
   – Вот именно. Потом крыса превратилась в человека, а я… – Кристабель резко расправила плечи, как будто ей вдруг стало тяжело держать спину прямо. – А я стала такой, как сейчас, прекрасной и вечно юной. Меня любят – я об этом тоже попросила, и дети у меня есть, ты видела. И никуда я уже, конечно, не уехала, и никакую книгу в Амберхавен не повезла. Повезли ее уже без меня, позже, совсем ненадолго, и вскоре Гуммиэль затребовал свое сокровище обратно, потому что, по слухам, в Амберхавене ее попытались украсть тамошние маги – уж не знаю, кто, мне теперь их дела неинтересны. И с тех пор Парагон Белую Книгу в особом хранилище теперь держит, во Внутренней крепости, на острове посреди озера, на дне колодца…
   «Ага, – сообразила Лиза. – Прямо как Кощеева смерть. Колодец. На острове. Что ж, никто там от голода не умрет, фигушки. Мы позаботимся.
   – Но почему вы тут остались? – Поди пойми эту Кристабель!
   – Ты не понимаешь? – Кристабель удивилась не меньше. – Да посмотри на меня! Король как меня увидел – сразу предложил руку и сердце! Корона на дороге не валяется. А про шутессу никто и не вспомнил.
   «Зря», – подумала Лиза, а вслух спросила:
   – А девочки, Ваше величество?
   Кристабель помедлила и продолжала:
   – Не успели мы пожениться, как к фон Штамму прибыл еще один колдун, звали его Ангст – красавец военный, мужчина представительный, белокурый, глаза такие серые, строгие… – Кристабель мечтательно подняла взор к расписному потолку в толстых амурчиках. – Все его боялись. И начали они вдвоем Гуммиэля уговаривать – мол, надо побыстрее собрать армию и завоевать весь мир – ведь правильное же дело! Да и государство островное, оборону держать надо. Они сказали королю, что могут вдвоем наложить на страну некое заклятие, чтобы мальчиков рождалось побольше, а девочек поменьше. Тогда лет через двадцать будет полным-полно солдат, а жены солдатам ни к чему. И ведь убедили!
   – Глупость какая, – возмутилась Лиза. – И ты так думаешь, деточка? Вот и я считаю, что магией мир завоевать куда проще…
   Лиза сумела промолчать – при помощи еще одного перченого пирожного. Язык щипало ужасно.
   – Сначала и вправду работало, как они обещали, – на трех мальчиков рождалась одна девочка. И у меня уже было два сына. Гуммиэль, подученный Ангстом, заставил всех маршировать – ты сама видела этот позор. А потом к нам прибыл третий колдун, тоже якобы на подмогу, но я сразу догадалась, что ему была нужна Белая Книга. Но она хранилась в тайнике, и ключ Гуммиэль всегда носил при себе.
   – Что за третий маг? – через силу выговорила Лиза.
   – Те двое, фон Штамм с Ангстом, с виду люди как люди, а этот… Все время ходил под черным капюшоном, и лица его никто не видел. А Гуммиэль, ты не поверишь, смотрел этому высокому в рот, только что с рук не ел, и на все соглашался… Они предупредили, что ненадолго уедут и закроют за собой границы королевства, чтобы никто на нас не напал, а потом, когда возвратятся, армии нашей надлежит быть в полной готовности к покорению мира. И все трое сгинули. Постой, как же называлось королевство, в которое они собирались?.. Рали… Дали… Ради…
   – Радинглен? – тихо спросила Лиза. Она уже догадалась, кто был третий колдун.
//-- * * * --//
   – …Гори-гори ясно, – сказал рядом голос Филина.
   Инго открыл глаза и увидел, что Филин изо всех сил упирается плечом в низенькую железную дверь. Потом Инго понял, что и сам упирается плечом в ту же самую дверь. Ледяная вода под ногами успокоилась. Сверху лился ровный пасмурный свет. Инго задрал голову и прикрыл глаза ладонью.
   – Цел? – севшим голосом спросил волшебник.
   Инго кивнул.
   – А вы?
   – Вроде да. Поразительно…
   Они не без труда оторвались от двери – она была покрыта облупившейся сероватой краской и выглядела обыденно, как вход в трансформаторную будку. Теперь в высоком потолке пещеры отчетливо виднелось круглое отверстие – колодец.
   А прямо перед ними высился небольшой постамент.
   А на постаменте лежало что-то небольшое и прямоугольное.
   Инго кинулся к постаменту.
   И мгновение спустя медленно обернулся.
   – Ее тут нет, – бесстрастно сообщил он. – Это кованый переплет, и замок на нем сломан. А ее – нет.
   – Оч-чень интересно, – сверкнул глазами Филин. – Инго, кто ее унес?
   – Мутабор, – печально отозвался Инго, звякнув проржавевшей цепью, которой переплет был прикован к постаменту. – Надо же, в какой сырости ее держали, невежды… Мутабор ее унес, больше некому. Наше счастье, что он ее не открыл. И не откроет.
   – Будем надеяться.
   Инго постоял немного у постамента, потом стукнул по нему кулаком, нашарил в кармане промокшей ветровки платок и принялся яростно оттирать руки, перемазанные гнусной черной пылью.
   – Инго, мы с тобой только что закрыли дверь в Черный замок, – осторожно напомнил волшебник, – при этом уцелели сами и между делом спасли от гибели эту дурацкую Ажурию.
   – Что толку? – горько отозвался Инго. – Лизавета у канцлера с Гуммиэлем, Книги нет, и наверх еще выбраться надо… – он с сомнением поглядел на дыру в потолке.
   – Начнем с конца, – весело сказал Филин. – Магия теперь работает. Как насчет превратиться в птичку и немного полетать? Воробей тебя устроит? Вылетим наверх, обрадуем канцлера, а Лев с Константином теперь в два счета вытащат Лизу. А что Книги нет – извини, Инго, меня это даже радует. Если ты поразмыслишь, то поймешь, почему.
   – Простите меня…
   – Тьфу, – привычно отмахнулся Филин. – Как думаешь, почему тут на дне не было хотя бы отравленных кольев?
   – Смеетесь… – Инго равнодушно оглянулся. – Кто бы сюда полез их устанавливать?
   – И то правда.
   – Вы хромаете.
   – Ногу растянул. Ну, летим. Эх, весело будет…
   Сказать, что Парагон удивился, когда сквозь стальные прутья вылетели две птицы и мгновенно превратились в пленников, по его расчету уже минут десять как мертвых, и поблагодарили его за гостеприимство, – так вот, сказать, что Парагон удивился – значит ничего не сказать. Канцлер застыл с выпученными глазами и даже схватился за сердце.
   – Механизмы плохо работают, непорядок. И книги в сырости держать нельзя, – мимоходом бросил ему Филин. – Пойдем, Инго, дел много.
   У причала покачивалась на озерной глади золоченая ладья. Филин, прихрамывая, двинулся к ней. Парагон ухватился было за рычаг, но волшебник его опередил:
   – Цып-цып-цып!
   Ладья, уже скользнувшая прочь от берега, задрала нос, как собачка, услышавшая команду хозяина, попятилась и послушно ткнулась в травянистый откос. Парагон яростно дернул рычаг, и озеро ощетинилось вынырнувшими из-под воды кольями.
   – Догорай, моя лучина, – велел Филин, не удостоив Парагона даже взглядом. Колья вспыхнули, мгновенно оплыли, словно свечки, и с шипением скрылись под водой. Канцлер так и сел на берег.
   – Вот и хорошо, – и Филин шагнул через борт. – Инго, до того берега отдыхаем, потом опять летим.
   Канцлер попытался подняться – и не смог.
   – Вы тоже передохните, господин Парагон, – обернувшись, посоветовал Инго, когда ладья отошла от берега. – Ведь вам предстоит хлопотливый вечер… Слышите?
   Парагон мигом вскочил и прислушался. Издалека, из-за стен дворца, над городом поплыл странный шум.
   … А Лиза, затаив дыхание, слушала Ажурийскую королеву.
   – Да, кажется, Радинглен, – равнодушно кивнула Кристабель. – И только они туда отбыли, у нас такое началось… – Ах, значит, на судьбу Радинглена королеве наплевать с высокой вишни! – У меня рождались только сыновья, и у всех остальных тоже, да еще и по двое, а то и по трое сразу. Гуммиэль радовался – армия растет как на дрожжах. А потом я поняла, что девочек у нас больше не рождается. Но было поздно – границу нам закрыли, мы стали отдельным миром. Корабли больше не приходили. Правда, море принесло в лодочке Шпигельмейстера – он клялся и божился, что его сюда закинуло штормом, а сам даже не помнит, откуда. Впрочем, король быстро приспособил его к делу.
   «Так вот почему мастер не узнал мой… как это?… вот, мой фамильный профиль!» – догадалась Лиза.
   – А тут еще Парагон вышел в канцлеры – никто так и не понял, откуда он взялся, только я все знала, – рассказывала королева. – Фон Штамм оставил его кем-то вроде тайного наместника. С тех пор так и повелось: все строем, все в военной форме, все по линеечке, мальчики пачками, Шпигельмейстер отливает пушки и делает кукол…
   – Подождите, Ваше величество, но ведь вы сами учились магии! Взяли бы Книгу и расколдовали все обратно… – Лиза не договорила.
   – Училась и разучилась, – Кристабель пристально смотрела на носки своих золотых туфелек. – Это заклинание было палкой о двух концах. Вечная молодость и красота в обмен на… Я все забыла и поначалу не жалела об этом. Да и Книги в колодце давно нет. Парагон отдал ее этим троим, но они не сумели ее открыть и унесли с собой.
   – И вы все это время молчали?!
   – А что мне еще оставалось делать? – Кристабель судорожно дернула ожерелье, и жемчужины градом запрыгали по полу. – Парагон стал главным в королевстве, а про меня он все знал и в любую минуту мог рассказать Гуммиэлю! И ему бы поверили, а мне – нет! Потому что про горбунью, которая захотела стать красавицей, – это понятно, а кто поверит сказочке про говорящую крысу? – королева в сердцах топнула ножкой. Лиза тихо сползла с кресла и стала собирать жемчужины. На Кристабель она старалась не смотреть – ничего хорошего все равно не увидишь.
   – Зато теперь мы столько всего сможем – с твоим-то даром! – королева мечтательно улыбнулась. – Ты не обиделась, деточка, что Его величество решил тебя пока подданным не показывать? Вот и хорошо. Мне, душенька, пора переодеваться к обеду, а тебе сейчас эта твоя фрейлина принесет парадное платье с лучшей нашей куклы. Зеленое платье, бархатное! С кружевами! И драгоценности!
   – Вот ваш жемчуг, держите, – Лиза выгрузила в ладонь королевы собранные теплые бусины.
   Что еще королева собиралась пообещать, осталось неизвестным. Лиза навострила уши: над городом, за стенами дворца внезапно зашумел ураганный ветер – даже стекла задребезжали. Ближе, ближе…
   …Юлечка, то и дело оглядываясь, семенила по коридору. Зеленое платье с кружевами она несла на вытянутых руках. Ничего-ничего, Сосисочка, мы еще посмотрим, кто кем будет командовать! Я тебе и без колдунов устрою сладкую жизнь!
   Впереди, за поворотом, горестно зазвенел фарфор.
   – Ай! – жалобно запищал тонкий голосок. – Моя коленка! Зачем вы меня толкнули?
   Юлечка замерла, как кошка перед прыжком, и, крадучись, выглянула из-за бархатной занавеси.
   Посреди пустой галереи на одной ножке, как цапля, стояла кудрявая кукла. От второй ножки остались одни осколки, а перед куклой, завалившись на бок, вращала колесиками передвижная вешалка с зонтами.
   – Помогите! – взмолилась кукла, завидев Юлечку.
   – Отстань, дура! – и Ю-Ю бегом устремилась дальше. Со всех сторон доносился цокот, жужжание, звон разбитого стекла, тревожные крики.
   И вдруг бубенчик на шее у Юлечки отчаянно задрожал.
   «Миледи! Откликнитесь! Вы нас слышите?» – позвал знакомый голос.
   Вау! Супер-пупер! Колдуны вернулись! Они ее не бросили!
   А потом над парком и замком разнесся оглушительный рев:
   – Трепещите, несчастные! Настал час отмщения!
   Принцесса Радингленская и королева Ажурийская бросились к окну. Прямо у них перед носом пронеслось что-то огромное и крылатое. Оно заслонило весь парк.
   Над крышами и башенками города в синем небе парил черно-алый дракон, изгибая шею и расправляя крылья.
   Юлечка тоже бросилась к окну.
   – Дракон! – вырвалось у нее.
   «Это же Костик!» – Лиза зажала рот ладошкой, чтобы не выкрикнуть это вслух.
   Кристабель побелела как мел.
   – Дети! – она всплеснула руками. – Корримель! Меламель! Тирритель! В погреб, всем в погреб! – И Кристабель вскочила и бросилась вон, мгновенно забыв про Лизу.
   Лиза юркнула следом – лаковые туфельки предательски скользили на паркете и мраморе. Она завертела головой. Куда бежать? Лиза перевесилась через кованые перила: там, внизу, королева уже неслась по галерее, выкликая имена сыновей: – Кларибель! Эларель! Морибель! Алатель! Доридель! Неринель! Фанкарель! Вирлитель! Андерель! Диллидель! Холлихель! Все в погреб, скорее! – она шелковым вихрем мчалась через сверкающие залы.
   По всему замку прилипли к окнам придворные, приглашенные мамаши, счастливые отцы и их принаряженные отпрыски:
   – Какая прелесть!
   – Это Шпигельмейстер сделал?
   – Разве нынче круглая годовщина победы над Гельмом?
   – Очаровательно!
   – Это в честь праздника? Как натурально!
   – Из чего он?! – наперебой кричали они.
   Четырнадцать принцев прыгали от восторга, били в ладоши и целились из игрушечных арбалетов и пистолей. Гуммиэль, храня на лице благосклонную улыбку, тревожно перешептывался с Парагоном: дракона он никому не заказывал.
   За дворцовыми стенами грохнуло, с балконов раздался дружный визг, и король вскочил с трона.
   Огромный крылатый ящер, пахнущий раскаленным железом и гарью, кружил над замком, заходя то справа, то слева:
   – Я, последний потомок дракона Гельма, зверски умерщвленного вашим королем, явился сказать свое слово!
   От драконьего голоса стекла в многочисленных высоких окнах полопались с жалобным звоном. Музыка взвыла и стихла. По дорожкам парка в панике забегали павлины и садовники, которые вопили громче птиц.
   – Ваше величество, этот дракон настоящий! – прорезал общий гвалт пронзительный голос канцлера. – Мастер тут ни при чем!
   За окном мелькнул драконий хвост, заканчивающийся острым трезубцем и опутанный сорванными гирляндами. Принцы бросились врассыпную. Придворные пестрым стадом метались по бальному залу, сшибая вазы с цветами и топча осколки. Под ногами у них, жужжа и подпрыгивая, путались машинки для чистки обуви, многоногие сервировочные столики и прочая обезумевшая механическая шушера. Кристабель налетела на сыновей, как наседка на цыплят, и вскоре ошарашенных принцев, все четырнадцать штук, заперли в погребе. Белокурая кукла, похожая на королеву, бежала следом и кричала: «Корримель! Тирритель! А я? А меня?», но никто не обращал на нее внимания. По фарфоровому личику бежали слезы.
   Его величество Гуммиэль, повелитель морей, драконоборец и владыка попутных ветров, мячиком вскочил на трон и завопил, топая ножками:
   – Да прекратите! Прекратите же наконец!
   Горящие алым огнем драконьи глаза заглянули в окна дворца:
   – Эй вы, жалкие людишки! Куда вы все попрятались? Кто из вас осмелится говорить со мной?
   На борту «Гиппокампуса» Зильбер аж в ладоши хлопнул от удовольствия:
   – Дело говорит господин дракон. Кто его надоумил?
   – Наследственное, – запыхавшийся Филин смотрел на самую высокую башню дворца, словно надеялся разглядеть в освещенном окошке знакомую фигурку. – Конрад говорил, что сам готовил сынулю к плаванию…
   – Хорошо готовил, – Инго напряженно вглядывался в небо, откуда минуту назад упал серым воробьем.
   – Капитан, сэр, можно я посмотрю в трубу? – взмолился Левушка, едва взбежав на борт.
   Ю-Ю неотрывно следила за драконом – она как вытаращила глаза, когда Костя взмыл в небо, так и застыла.
   Дракон снизился, эффектно сшиб хвостом изящный садовый павильончик и проревел:
   – Знайте: я сотру ваш город с лица земли и сожгу вас в пепел, если вы не заплатите то, что мне причитается! Сто пудов! Я требую, чтобы вы отдали мне прекрасную принцессу! – и дракон взмыл вверх, выпустив устрашающий клубок пламени.
   – Ну Конрад, ну зверюга! – Зильбер передал Левушке трубу. – Скоро папеньку перерастет. Один хвост локтей сорок длиной, а маневренность какая!
   – Вижу, – мрачно откликнулся Филин. – Лизавету мне перепугает, пижон. Надо бы слетать, проконтролировать.
   – Не надо, – быстро сказал Инго. – Он там палит по чем попало, мы и так еле проскочили. А Лиза сообразит.
   «Ай да Костик! – покинутая всеми и очень этим довольная Лиза прилипла носом к стеклу. – То-то все эти соратнички на уши встали! Вон как забегали!»
   Внизу, по украшенным флагами и гирляндами аллеям носилась челядь. Стражники беспомощно замахивались алебардами – как муравьи соломинками. Снова грохнуло, и звонко посыпались стекла, и придворные заверещали, как стадо свиней. В башне Амальгамссена визжали, плакали и колотили фарфоровыми кулачками в дверь запертые куклы.
   Дракон носился над парком, устрашающе помавая черными крыльями.
   – Я хочу получить ее сегодня, сейчас же! Ибо я голоден! Ибо голоден я! Поторопитесь, смертные, или я разнесу дворец! Жрать хочу! – заревел дракон так, что по парусам «Гиппокампуса» пробежала дрожь.
   «Ой, так это Царапкин!» – осенило Юлечку. Она шмыгнула за какую-то ширму и мгновенно натянула зеленое платье. Авось ее никто не заметит среди орущих кукол.
   – Слышите? – позвала она колдунов. – Дракон нашелся! Я его знаю! Что? Что? На корабль? Ага, бегу! Потом перезвоню!
   – Жрать давайте! – разорялся дракон.
   «Пусть только попробуют пожадничать! – фыркнула Юлечка. – Он им такое устроит!» – и она со всех ног помчалась к выходу из дворца.
   Король Гуммиэль, похоже, прекрасно это понимал, но отдавать одну-единственную принцессу, которой только-только разжилось королевское семейство, ему было жаль. Он так перепугался, что вместе с канцлером промчался по коридору мимо Лизы и даже ее не заметил. Замечательная штука – гобелен, прятаться за ним удобно.
   – Канцлер! Парагон! – вопил король. – Придумайте же что-нибудь!
   – Можно, конечно, пажа какого не жалко девочкой переодеть, – на бегу прикинул канцлер, пряча крысиные глазки. – Или эту, которая назвалась фрейлиной, найдем и отдадим. Хотя тоже обидно, убыток!
   – В любом случае… принцессу… в погреб, к принцам! – Гуммиэль утирал пот и тяжело дышал. – Волоките ее вниз, живо!
   Через минуту с винтовой лестницы до повелителя морей и доблестного драконоборца донесся чей-то тоненький визг, а потом – яростная брань канцлера.
   – Запытаю! Сотру в порошок! Измельчу! Где? Кто посмел? Ключи мои, ключи! – орал он.
   – Что там? – крикнул король, задирая голову.
   Украли! – канцлер волок вниз по лестнице верещащую рыжую куклу. – Подменили!
   – Долго мне еще ждать? – раздался снаружи сердитый рык, сокрушивший остатки роскошных витражей. Стайка кукол бросилась по парку врассыпную.
   Над парком взметнулся столб огня – такой высоты, что его прекрасно было видно и на борту «Гиппокампуса».
   – Давай, сынок! – с чувством сказал Зильбер и пристукнул костылем. – Сделай из них пудинг с изюмом, мой мальчик! Ах, какой пират вышел бы из этого паренька! Какой морской разбойник!
   – Р-разбойник! Карр-раул! – подтвердил Визирь, подпрыгнув на плече у Зильбера. – Конр-рад стр-рашен!
   – Разбойник из него уже вышел, – озабоченно сказал Филин, вглядываясь в пылающий королевский парк. – Не морской и не воздушный, а, по-моему, универсальный. Вселенского масштаба. Лев, что он там вытворяет?
   – Палит по золотым статуям, – с глубоким удовлетворением сообщил Левушка. – О! Еще одну расплавил! Метко! И фонтаны все всмятку! И пруды кипят!
   Стоило стражникам вытащить брыкающуюся механическую девочку на середину газона, как дракон в гневе прорычал:
   – Меня – за нос водить?!
   Стражники едва успели броситься в кусты. Ослепительная вспышка пламени – и от куклы осталась только черная воронка в опаленном газоне.
   – Парагон! Он мне весь дворец разнесет! – орал Гуммиэль. – Не стойте столбом! Сейчас же! Шпигельмейстера сюда! Катапульту! Самую лучшую! Противодраконовую! Отравленную!
   – Сию минуту! Где мастер? – Парагон вцепился в одного из гвардейцев.
   – Нигде нет! – козырнув, отрапортовал тот. – Весь дворец обыскали. Бежал, не иначе.
   – Измена! – взвизгнул король.
   Придворные высыпали на уцелевшие балконы:
   – Пропустите, не давите!
   – Я ничего не вижу!
   – Папа, мама, можно, мы тоже посмотрим?
   – Это теперь каждый год будет?
   – Адмирал, вы стоите на моей ноге!
   – Вы пролили на меня крюшон!
   – Да где же бинокли?!!!
   А разошедшийся дракон только входил во вкус:
   – Подать мне принцессу, а то я вашу халупу на кирпичики разнесу!!! – Он махнул хвостом и, как тростинку, сломал столетний дуб. А потом взял и обрушил башню Шпигельмейстера. Дворец закачался и затрещал. Счастливые родители, которым так и не вручили прекрасных фарфоровых дочерей, горестно взвыли.
   «Так он меня никогда не найдет, чучело игуанье! – сообразила Лиза, озираясь по сторонам. – Надо подать сигнал, но как? Платочком с башни помахать? Д ведь и башни уже нету! Бр-р-р, хорошо, меня там не было!» – И тут Лизу осенило. Фейерверк! Она опрометью бросилась к лестнице на северную башню. Ступеньки были крутые, туфли опять скользили. Что же это такое!
   Наконец она на четвереньках выползла на площадку. Фейерверки на северной башне были заготовлены на совесть, корзинами, как хворост. Лиза с трудом справилась с огнивом, ухватила первую попавшуюся шутиху и в отчаянии глянула в небо. Еще слишком светло! Ничего не выйдет! Она в сердцах сорвала дурацкий златокудрый парик и швырнула его вниз. Так, что у нас тут в корзине?
   Разоренные фонтаны извергали беспорядочные потоки воды во все стороны. Над парком взрывались трескучие огни фейерверка, а Лиза, охрипнув, подскакивала на площадке башни и махала здоровенной бенгальской свечой:
   – Конрад! Костик! Я тут! Тут я! Да Царапкин же!
   – Ах вот она где! Побереги-и-ись, смертные! – и с этим боевым кличем дракон ринулся прямо на Лизу.
   Та задрала голову и ойкнула. Костя Конрад с прошлого года явно подрос. «Как он собирается меня хватать?» – успела подумать Лиза. А потом взяла и завизжала. Ну и пусть! Так даже убедительнее!
   – Не ори, – просипел дракон, заходя на очередной вираж. – В корзину лезь!
   Лиза огляделась, поспешно высыпала из огромной корзины петарды, римские свечи и золотой дождь, забралась в нее и запретила себе всякие мысли о прочности плетеного дна.
   Дракон стремительно снижался. Мелькнула оскаленная пасть и сверкающие клыки, чешуйчатое брюхо и здоровенные когти.
   Корзина вместе с Лизой дернулась вверх, зубцы парапета поехали вбок, башня стала стремительно уменьшаться, а потом и вовсе провалилась. «Вот бы сейчас упасть в обморок! – пронеслось в голове у Лизы. – Наверно, там гораздо спокойнее».
   Вокруг свистел воздух, рассекаемый драконьими крыльями. Лиза изо всех сил вцепилась в края корзины.
   Внизу промелькнули деревья, похожие на кучку кудрявого салата, зубцы башен – и вот дракон уже мчался над городом, а его огромная черная тень стелилась по опустевшим улицам. А потом Лиза увидела «Гиппокампуса» в гавани и на борту – три фигурки, задравшие в небо три головы – рыжую, седую и темную. Ура!
   А в черной драконьей тени, никем не замеченный, тяжело дыша и чем-то позвякивая, по безлюдному городу с топотом бежал огромный человек в длинном плаще. «Только бы поспеть, зелена тля!» – пыхтел он себе под нос.
   – Все, сейчас Конрад долетит – и отчаливаем, – решительно сказал Филин. – Лев, вы такие молодцы – у меня просто слова кончились…
   Левушка принялся протирать очки.
   – «Гиппокампус», поднять якорь! – скомандовал Зильбер.
   – Со всем моим удовольствием! – отозвался кораблик.
   Городские ворота заскрежетали.
   – Остановитесь! Стойте, плетен батон! – гулко крикнул из-под арки знакомый голос.
   – Упадет же! – крикнул Левушка, вспомнив про ловушку-решетку.
   – Пусть ее заест, – не очень уверенно сказал Инго. По решетке прогрохотали тяжелые шаги, и на пристань вылетел запыхавшийся Шпигельмейстер.
   – Сударь! – орал он. – Мейстер Филин! Не оставляйте меня тут с этими уродами! Дракон ваш сей минут девчушку принесет!
   Филин вытер мгновенно вспотевший лоб:
   – Слава тебе господи, разморозило! – Он замахал руками. – Давайте к нам, Амальгамссен!
   Оказавшись на борту, Амальгамссен низко поклонился Филину, а потом с грохотом рухнул на одно колено перед Инго:
   – Ваше величество! Простите дурня, не признал сразу! Помрачение нашло!
   Инго ухватил его за могучее плечо и заставил подняться.
   – А на батюшку-то как похожи! – радовался мастер. – А Ее величество Таль как, в добром здравии?
   Филин не успел ответить. Дракон лихо перелетел городскую стену и мчался прямо на них.
   Лиза невольно сжалась в комок: прямо под ней стремительно скользила блестящая черная поверхность моря. Днище корзины чиркнуло по воде, холодные брызги полетели в лицо. Впереди вырос целый лес кораблей, потом все закувыркалось, Лиза зажмурилась.
   Бум!
   Она по-прежнему сидела в корзине, только корзина теперь стояла на палубе и медленно кренилась набок. А Костя рядом горделиво расправлял плечи. А еще рядом был Филин. И Инго – он подхватил ее под мышки и поставил на ноги. И Левушка. Который протягивал ей зеленый бархатный бант:
   – Забирай, Твое высочество. Лизка, ты чего?
   И Лиза наконец заревела.
//-- * * * --//
   А в это время в замке Кристабель Прекраснейшая, всхлипывая и хихикая, помогала венценосному супругу, настроенному весьма решительно, поместиться в фамильные латы и пристегивала его к тому самому мечу, которым Гуммиэль Тринадцатый зарубил дракона Гельма…

Глава 7,
в которой урок музыки неожиданно отменяется, а «Гиппокампус» очень недоволен

   «Гиппокампус» улепетывал от берегов Ажурии во весь опор. Лизу завернули в одеяло, гладили по голове, приносили литры какао, а ее все трясло и трясло – сначала оттого, что корзина все-таки упала, а ноги не желали слушаться, потом оттого, что огромный Амальгамссен бухался перед ней на колени и басил извинения, потом просто так. Утешая Лизу, все, особенно Левушка, не забывали без устали хвалить Костю – кто за маневренность, кто за размах крыльев, кто за богатый словарный запас. Его хлопали по плечу и жали ему руку, а он пыжился и выпячивал грудь колесом, так что скоро стал похож в профиль на морского конька Гиппокампуса. Лизе в конце концов удалось успокоиться, а поскольку она притихла и перестала дрожать, стучать зубами и всхлипывать, ей тотчас велели вспомнить и рассказать все.
   Но рассказывать не получалось, потому что Амальгамссен все время охал, кряхтел, хватался за голову и ворочался так, что в каюте что-то трещало.
   – И как это меня угораздило, плетен патефон! – сокрушался он. – Ишь, Шпигельмейстером обозвали! И слово-то какое – язык сломаешь! Вот так удружили они мне там, бараны безмозглые, вот так прозвание выдумали! Эх! – он всплеснул руками. – Сколько я там у них просидел? Неужто двенадцать лет троллю под хвост? Ой, елки гнутые, что со мной Их величество Таль сделает! Отлучился и не сказался! – (Лиза нервно хихикнула.) – Часы на башне двенадцать лет не чищены! Мейстер Глаукс, вы где? Отчего ж вы мне раньше не сказались, кто вы есть?
   Инго усмехнулся – не особенно весело.
   – Ей-же-ей, все как в тумане было. Помню – вроде только что дома был, коты там, башни, все как полагается. А потом мной как из пушки пальнули – и все! И очутился незнамо где. И котов нету. А какая без котов жизнь? А в Ажурии эти-то, король с канцлером, меня цоп – и в оборот взяли. Что говорили – то и ладил. А как сейчас вас послушал – вроде проснулся. Как теперь это дело расхлебывать, ума не приложу! – Мастер гулко ударил себя кулачищем в грудь.
   – Разве мы его не расхлебали? – насторожился Филин.
   – Куда там! Розги моченые, это что же – все я?! – бывший Шпигельмейстер заметался взад-вперед, отчего корабль шатнуло. – Вооружение ихнее – я, колья-хваталки в гавани – я, девчонок этих, дур механических, понаделал – тоже я?!
   – Перестаньте казниться, – продолжал утешать его Филин. – Кое-чему сопротивляться невозможно.
   – Но вы-то на моем месте ужо показали бы им, где драконы гнездятся! – Амальгамссен навис над Филином. – Верно, мейстер?
   – Откуда вы знаете? – неожиданно горько ответил Филин, и Лиза замерла. – Да если бы мне двенадцать лет назад предложили, например, жизнь маленького Инго в обмен на все что угодно, я бы сделал все, что ни попросят…
   – Да, – прошептал Инго. – Например, открыли бы кое-кому Белую Книгу.
   Филин с Инго посмотрели друг на друга с ужасом.
   – Например, – тихо отозвался волшебник. – Какая тут может быть чистая совесть, когда к тебе с ножом к горлу…
   – Но мне-то ничего не предлагали! – в отчаянии воскликнул расколдовавшийся Амальгамссен и опять схватился за голову. – Пни горелые, видели бы вы, что у меня в башне делалось! Куда ни плюнь – головы, руки, ноги…
   – Ага, я видела, – поежилась Лиза. – Такая гадость!
   – И хорошо, что рухнуло это все, скатертью дорога! Спасибо господину дракону, все попалил и переколотил, ловко управился! А что куклы вопили как резаные – так это вы зря напужались, это морок один! – Амальгамссен с силой провел ручищами по лицу. – Теперь можно и делом заниматься! Я теперь могу вам наладить что-нибудь настоящее, толковое, а не дочек этих лупоглазых, не пушки-мушки… Ускоритель какой для корабля вашего соображу, а? Волшебный, без дураков! А хотите, крылья ему прилажу – летать будет!
   – Йо-хо-хо, двуногие! – раздраженно заскрипел «Гиппокампус». Амальгамссен заозирался, потом перевесился через борт и поглядел в сторону кормы. – Эй! Какой такой ускоритель? Я что, медленно иду? Капитан, скажите им!
   Лиза заткнула уши.
   – Тебе помочь хотят, старая галоша! – крикнул Зильбер с кормы.
   – Кто галоша? Это я галоша? – обиделся кораблик. – Я, между прочим, очень даже быстро иду! Десять узлов в час делаю, можете проверить! Я, между прочим, дракона везу! Кто-нибудь меня предупредил, что я дракона повезу?
   – Легче, легче, – велел Зильбер. – Дракон не тяжелее обычного человека!
   – А если он ночью чихнет? Я нежный! Я умереть могу с испугу! А если искра побежит?
   – Во норов показывает, – с уважением пробормотал Амальгамссен. – Господин корабль, а крылья не хотите? – загудел он так зычно, что уши надо было затыкать с удвоенной силой.
   – А крылья хочу! – неожиданно заинтересовался кораблик. – Что, только драконам крылья? И птицам?
   – Так я мерку сниму, чертеж сделаю, – Амальгамссен приложил руку к сердцу. – Поклон всей честной компании. Пойду я.
   – В капитанской каюте вполне можно работать, – Филин направился вслед за Амальгамссеном. – Отдыхай, Лизавета.
   Когда дверь каюты закрылась, Лиза и впрямь наладилась было отдохнуть, но тут обнаружила, что Юлечка и Костя испарились – один Левушка сидит рядом.
   – Левка! – она вскочила как подброшенная. – Где они?
   – Смылись куда-то, – Левушка на секунду растерялся. – Это не дело. Я у Конрада всю дорогу в этом механическом городе выпытывал, как его угораздило связаться с Южиной. А он заладил – не знаю, не был, не помню, не понимаю, само вышло – вот и все. Пошли, Твое высочество, а то как бы они чего не устроили!
   – Левка, я не хочу шпионить, – озабоченно сказала Лиза. – Это… некрасиво и противно.
   – Так мы и не будем, – Левушка выглянул в иллюминатор. – Вон он, наш звероящер, на палубе разлегся, как по заказу. Возьмем его тепленьким. Он, конечно, тебя из дворца вытащил, но мозгов у него от этого не прибавилось.
   Лиза вскинула голову:
   – А кстати, кто это все придумал? С драконом? Инго? Филин?
   Левушка побагровел и стал сосредоточенно протирать очки.
   – Какая разница, – смущенно выдавил он. – Ну я придумал. Пошли, припрем дракона к стенке.
   Но припереть Костю к стенке они не успели. Сытый дракончик только-только скинул футболку с черепушками и вампирами и приготовился позагорать на вечернем солнышке, как откуда-то выскользнула Юлечка.
   Левушка приложил палец к губам и не слишком вежливо пихнул Лизу к иллюминатору.
   – Валяй, включай слух, – пропыхтел ей в ухо Левушка.
   – Не хочу! Я уже и так уже гадостей наслушалась – там, во дворце, – отказалась Лиза.
   Впрочем, поначалу все было понятно и без слов. Будто в пантомиме.
   Юлечка на цыпочках подкралась к Косте и потеребила его за плечо. Конрад вскочил как подброшенный и чуть не дал ей по рукам. Юлечка умоляюще сложила наманикюренные лапки на груди. Не тут-то было! Непоколебимый Костя отмахивался и мотал головой, словно мух отгонял.
   Внезапно Ю-Ю помахала перед носом у Кости ладошкой и отрывисто сказала «хей-хо!» Лиза вздрогнула – слово было какое-то знакомое!
   Взгляд Кости тотчас прилип к Юлечке намертво. Дракончик галантным жестом предложил ей сесть на расстеленную футболку и плюхнулся рядом. «Спасибо», – сказала Юлечка и застенчиво провела перед собой пальчиком по палубе.
   Лиза схватилась за уши.
   – Что? – испуганно спросил Левушка. – Болит?
   – Нет! – в ужасе отозвалась Лиза. – Волшебный слух пропал!
   Теперь она не могла разобрать ни слова, только видела, как Юлечка шевелит губами. Лиза ожесточенно почесала мизинцем в одном ухе, в другом – не помогло. А Юлечка хлопала ресницами и что-то шептала Косте на ухо, придвигаясь все ближе и ближе. Щеки у Лизы полыхали. Что делать? Взрослых звать? Но что им скажешь? Ну и положеньице!
   – Точно! – подытожил рядом Левушка. – Все как я думал. Видала, Лизка? Она начертила магический круг, вот тебя и выключило.
   – Какой же это круг? – возмутилась Лиза, не сводя глаз с Южиной. – Это загогулина!
   – Да хоть парабола – но ведь сработало!
   Костя теперь кивал на каждое Юлечкино слово. Один раз что-то воскликнул – «сто пудов», кажется. А потом случилось такое, что Лиза густо покраснела и отскочила от иллюминатора. Юлечка взяла и чмокнула Конрада в щеку! И гордо удалилась.
   Левушку тоже отбросило от иллюминатора, как мячик.
   – Да-а, – озадаченно сказал он. – Тьфу ты, вот так история. Позовем Филина?
   – Ябедничать? – сердито возразила Лиза. – Поведать, что Царапкин в Южину втюрился? Очень ему нужны эти сенсации!
   – Да какое там втюрился! – шепотом закричал Левушка. – Когда они начали разговор, Костик Юльку чуть не стукнул. А потом она его оп! – и загипнотизировала. А потом тебя нейтрализовала. И пошло-поехало! Ты как хочешь, а я за ней послежу, чтобы она ничего не натворила.
   Лиза смотрела ему вслед, поджав губы. Разве Ю-Ю по силам колдовать? И тем более загипнотизировать Костика? Да нет, наверно, все-таки дело в том, что Конрад потерял от Южиной голову. Если было что терять, конечно. А волшебный слух у нее, Лизы, выключился от усталости и переживаний. И нечего приставать к Андрею Петровичу с ерундой: у него и без того дел выше головы, ему только сплетен не хватало. Или… или все-таки рассказать?
   – Ваше высочество, ты чего скачешь? Отлеживайся!
   Услышав за спиной голос Филина, Лиза подпрыгнула от неожиданности и обернулась:
   – Что?
   – То самое, Лизавета. Брысь в каюту!
   Вот вам и отношение.
   – Можно, я посижу на палубе? – заныла Лиза. – Тут солнышко, а в каюте темно…
   – Нет, нельзя! Вас только оставь без присмотра, потом вашу самодеятельность в три года не расхлебаешь.
   Ясно. С рассказом про влюбленного дракончика и даже с Левушкиными гипотезами к Филину лучше не соваться. Отмахнется и скажет, что с драконами бывает. Он ведь и сам видел, как Костя пялится на Южину.
   – И пожалуйста, – покорно согласилась Лиза и поплелась в койку. Хотите, чтобы я слушалась, буду слушаться вам на радость.
   …Прежде чем достать бубенчик, Юлечка нашла на палубе укромный уголок и еще раз посмотрелась в зеркальце. Когда начинаешь новую жизнь, макияж должен быть идеальным. Наверно, оставлять только что привороженного дракона одного рискованно, но Юлечка решила еще раз посовещаться с колдунами. Она представила себе, как, завернувшись в бархатную черную мантию, расшитую бриллиантами, летит на покорном драконе в свой замок, а далеко внизу в ужасе разбегаются крошечные люди. Сердце у нее сладко замерло. Скоро, совсем скоро она станет повелительницей мира!
   Спрятав пудреницу, Юлечка закрыла глаза и, едва шевеля губами, позвала. Можно было даже и не вслух, а мысленно, но загадочным шепотом романтичнее. Она на секунду испугалась, что колдуны не отзовутся, как тогда, перед штормом, но тотчас успокоила себя: вот дура, они ведь с ней только что говорили! Теперь все пойдет как по маслу.
   – Все готово, у меня теперь свой дракон! – торжествующе прошептала Ю-Ю. – Он стал как ручной, он сделает для меня что угодно!
   – Ты настоящая ведьма, – ответили ей. – Не медли!
   Заслышав чьи-то шаги, Юлечка старательно согнала с лица довольную улыбку. Из-за угла, как всегда, ничего перед собой не замечая, вылетела Лизка-Сосиска.
   – Смотри, куда прешь, – огрызнулась Юлечка. Чего теперь церемониться, все равно от Сосиски и от всех этих придурков скоро мокрое место останется. – Тоже мне, принцесса!
   – Извини! – Лиза побежала было дальше. Но тут что-то звякнуло – тихо и очень знакомо.
   – Ой, – Лиза затормозила так резко, что едва не упала. Что-то звякнуло снова. Ю-Ю поспешно опустила бубенчик в вырез футболки.
   – Юлька, – тонким голосом сказала Лиза и почему-то ужасно покраснела. – Это ведь мой бубенчик!
   – Я его во дворце нашла, в Ажурии, – быстро парировала Юля. – Он был ничей.
   – Там еще птичка нарисована… выгравирована… – растерялась Лиза. – Южина, этот бубенчик у меня дома лежал, мне его Инго принес!
   За Сосискиной спиной возник этот Филин. «Ну и тип, – подумала Юлечка. – Не глаза, а лазер. Ха, ни черта ему это теперь не поможет! Попляшет он у меня!»
   Филин блеснул на Юлечку очками:
   – Бубенчик с птичкой? Юля, позволь взглянуть.
   Та колебалась ровно секунду.
   В конце концов, дело в шляпе. Колдуны из кристалла ей все сказали. Бубенчик больше не нужен.
   – Да пожалуйста, – и она протянула Филину кулончик.
   – Так, – сказал Филин и поднес бубенчик к уху.
   И замер.
   Лиза испугалась – такое у него сделалось лицо.
   А Филину показалось – знакомый голос загудел как колокол, от горизонта до горизонта, раскатился, как эхо в горах, поднялся медным гулом до звезд. И что солнце потемнело.
   – Здравствуй, Глаукс, – проговорил голос, который он узнал бы из тысячи. – Наконец-то это ты.
   Здравствуй, Глаукс.
   Мы здесь.
   Мы совсем близко.
   Ты понимаешь?
   Мы – это
   Ангст.
   Паулина.
   Фон Штамм.
   И я, Коракс.
   Ты слышишь меня? Я здесь.
   Мы нашли способ открыть шар.
   Мы скоро выйдем на свободу.
   Готовься.
   Слышишь?
   Готовься…
   – Боже мой, – растерянно произнес Филин. – Боже мой!
   – Отозвался?! – рядом мгновенно очутился Инго.
   – Он с компанией, – ответил Филин. – Инго, он с мутаборской свитой, с теми, кто погубил твоих родителей!
   Лиза отскочила и спряталась за Инго, а тот воскликнул:
   – Филин, опустите бубенчик, они же вас слышат!
   – Коракс говорит про какой-то шар, который они откроют и выйдут на свободу, – глаза у Филина из голубых стали серыми. – Инго, какой шар?!
   Инго на миг застыл – и метнулся к штурвалу. Зильбер и кораблик хором возмутились:
   – Ваше величество, отставить!
   – Убери руки от компаса, хулиган! А еще король! Мы же вот-вот подойдем к границе миров!
   – Извините, так надо, – Инго протянул руку и коснулся матовой поверхности, как будто подернутой инеем.
   Шар должен быть прохладным и податливым на ощупь, будто плотно скатанный снежок.
   Должен.
   В следующий миг…
   …Инго отдернул руку и без сил опустился на палубу.
   – Зильбер, – глухо позвал он. – Он очень горячий. Раскаленный. Так надо?
   Капитан помотал головой. Глаза у него нехорошо сузились, губы сжались в нитку. Все столпились вокруг штурвала.
   – Зильбер, – проговорил Инго чуть громче, – этот шар заколдован в какую-то мерзость. На нем сильнейшие чары, и совсем не те, которые ему полагаются. Почему-то раньше мы их не чувствовали!
   – Что еще такое? – Зильбер нахмурился и потянулся к компасу. И так порядка на борту никакого! Из-за спины у Зильбера выдвинулся Амальгамссен и вытаращил глаза.
   – Не трогайте, он жжется, – предупредил Инго, но Зильбер уже успел взять шар в руки. Корабль только скрипнул:
   – Кончайте ваши фокусы! Это вам не в мячик играть!
   – Цыц, лоханка скрипучая! – рявкнул Зильбер. – Сам виноват – столько прошел и ничего не учуял. Чертовщина какая-то, и впрямь теплый, – пробормотал он. – Не на солнце же он так нагрелся, тут не экватор…
   – Теплый?! – Инго дул на обожженные покрасневшие пальцы. – Филин, по-моему, все ясно, Коракс говорил об этом самом шаре! Как быть?
   – Позвольте глянуть, – убитым голосом попросил волшебник, успевший прихватить полотенце. Он попытался обернуть им темный предмет и…
   – Осторожнее! – крикнул Левушка.
   Полотенце в руках Филина почернело и задымилось. Зильбер ловко выхватил шар.
   – Что же мы везем, а, капитан? – Филин швырнул обгорелую тряпку за борт. Лиза чихнула.
   Зильбер держал компас на отлете, как ядовитую тварь.
   – Про волшебство вам виднее, – сквозь зубы сказал он, не отводя глаз от шара. – Если даже вы сами не заметили подвоха, то какой силы на нем чары?
   – Да он не заколдованный был, там только волшебная механика, – прогудел Амальгамссен, шаря по своим бесчисленным карманам и брякая инструментами. – Может, сломалось чего. Я изготовил, мне и поправлять, дайте-ка сюда.
   – Не нравится мне, Филин, что они вас слышали, – мрачно сказал Инго.
   – Сейчас все узнаем и порадуемся, ох, порадуемся, покусай меня акула, – Зильбер рассматривал шар на просвет. Под маслянисто-черной поверхностью вкрадчиво шевелилось и переливалось нечто похожее на горячий асфальт.
   – Чего это у вас там завелось? – пробасил Амальгамссен. – Неужто тварь какая? Когда я шар делал, все чисто было.
   – Неужели там и впрямь внутри что-то есть? Или даже кто-то? – насупленный Левушка осматривал шарик со всех сторон, заложив на всякий случай руки за спину.
   – Я даже знаю, кто именно, – ответил Филин.
   – Уничтожить и не медлить, – тихо, но твердо сказал Инго.
   Юлечка прикусила губы, но смолчала.
   – Инго, ты в своем уме? – поразился Филин, а за спиной короля мигом возник капитан Зильбер. Они с волшебником переглянулись. – А если эта штуковина окажется похлеще атомной бомбы? Хочешь погубить всех сразу? Ты на борту не один, и до берега всего ничего, а там, между прочим, тоже люди! И внутри шара – Коракс!
   – Если ваш бывший друг там, с убийцами моих родителей, то с ним все совершенно ясно, – жестко сказал Инго, сузив глаза. – Нельзя воевать за обе стороны сразу. Или – или.
   – Не верю! – взъерошился Филин.
   Черные тени в шаре заколыхались, будто распирая его изнутри. Филин изменился в лице.
   – Ваше величество, – осторожно вмешался Зильбер, не спуская с короля глаз, – а если вы ошибаетесь? С кем не бывает? Не будем горячиться, разберемся спокойно, а то ведь недолго и испортить хорошую вещь, – голос у него был успокаивающий, даже слишком. Лизе это совсем не понравилось – она мигом вспомнила, как в первое утро плавания Филин с Зильбером совещались насчет Инго и магии, которой тот не умеет управлять. Что они предпримут? Неужели и правда дело дойдет до кляпа?! А капитан продолжал:
   – Такие компасы на дороге не валяются, вам и мастер подтвердит. И домой нам без шара не попасть!
   – Я таких штук пять отливал, не больше, – не без обиды присоединился мастер. – Весь употел, а вы сразу и рушить!
   Инго не отводил отчаянного взгляда от шара.
   – Учитывая, что за компания внутри шара, изыскания излишни, нечего тут разбираться, – король в упор посмотрел на Филина и отодвинулся за миг до того, как волшебник успел схватить его за плечо. – Шар опасен, домой его везти нельзя, возвращаться с ним к берегу тоже. Бомба, говорите, Филин? Тогда пусть рванет здесь и сейчас. Отлично, сразу две бомбы замедленного действия с глаз долой. Спустите шлюпку, Зильбер, я сяду в нее вместе с шаром и как-нибудь справлюсь сам, но сначала вы отведете «Гиппокампус» как можно дальше. Потом… потом придумаете, как вернуться в Радинглен. Должен найтись другой способ.
   – Опять завел свои разговорчики! – процедил Филин и незаметно кивнул Зильберу, а тот толкнул локтем недоумевающего Амальгамссена. – Еще раз тебе повторяю, ты тут не один!
   Лиза замерла в ужасе. Поначалу она удивлялась, что взрослые нашли время ссориться, но теперь готова была, опередив Филина, капитана и мастера, кинуться к брату и покрепче вцепиться в него, чтобы Инго не наделал глупостей. Что он затеял? Хочет взорвать шар сам и при этом погибнуть?!
   – Ваше величество, прежде чем спускать шлюпку и так далее, надо все-таки выяснить, как уничтожить шар, в смысле технически, – деловито и хладнокровно остановил короля Левушка, поправляя очки.
   – Они знают, значит, и мы додумаемся. А вы, мастер, нам поможете, ведь шар вашей работы, – тоном, не терпящим возражений, ответил Инго.
   – Они знают, как его открыть, а не уничтожить, – напомнил Филин.
   – Да не открывается он! – рассердился наконец Амальгамссен. – По-вашему, это банка меду? Шар литой, цельный! О чем толкуете, кто туда залез? Чтобы изничтожить такой компас, надо палить огнем, и не абы каким, а…
   И тут раздался еще один голос.
   – Хватит нести бред! Какого черта вы тут распоряжаетесь Моей Вещью? – звонко перебила мастера Ю-Ю, проталкиваясь к шару между Лизой и Инго.
   Все так удивились, что никто даже не попробовал ее остановить.
   – Юная леди, – первым опомнился Зильбер, – вы не перегрелись на солнце? С какой стати это ваша вещь?
   – И не смейте мной командовать! Надоело! – каждое слово слетало с губ Ю-Ю как плевок. Глаза у нее были злющие, как у голодного хорька. – Я нашла шар в этом вашем Радинглене! Да если бы не я, вы бы… вы бы… вам бы никогда его не видать! Да! Да, да, да!!! – Ю-Ю топнула ножкой, а Филин поднял бровь. – Я его вам под ноги выкатила, я, я, я! Фиг бы вы его заметили! А вы даже и не расчухали, что это! Волшебники называется! Фокусы вам в цирке показывать!
   – Юля, – позвал Левушка, – Юля, ау, а что расчухала ты?
   – Шар – мой талисман! – прошипела Юля. – Он заколдованный и достался мне по праву! И хватит распоряжаться! – и она попыталась отнять у Зильбера шар.
   – Эй, двуногие, спятили? – возмущенно завопил «Гиппокампус».
   – Осторожней! – рявкнул Зильбер, вскинув шар над головой.
   Корабль качнуло так, что Лиза чуть не упала.
   – А что сразу осторожней? – Юля презрительно прищурилась на Зильбера из-под челочки. – Что осторожней? Трусы несчастные! Все вы трусы! Сами хотели от него избавиться – получайте! Костик, хей-хо! Давай!
   Юлечка подпрыгнула и ловко выбила шар из рук капитана.
   По физкультуре у нее тоже всегда была пятерка.

Глава 8,
в которой наконец выясняется, кто есть кто, а король Радингленский всех здорово пугает

   Зильбер охнул и навалился на костыль.
   Шар по красивой плавной дуге полетел за борт. Время словно замерло.
   Корабль тряхнуло, а солнце потемнело. Его закрыла пара огромных перепончатых крыльев, сверкнувших алым на просвет.
   Над кораблем мелькнула драконья тень. Миг, и шипящий луч белого пламени – тоньше иглы – пронзил шар, и тот взорвался, не успев коснуться воды.
   Ледяной ветер, взревев, бросил Лизе в лицо горсть колючих градин. Послышался скрежет и хруст, «Гиппокампус» пронзительно вскрикнул, как от самой настоящей боли. Кругом стало темным-темно, и тут Лизе вцепились в свитер и куда-то поволокли. Пахнуло горячей жестью и приторными духами, потом Лизу куда-то швырнуло, и она решилась открыть глаза.
   Море окрест сковало льдом до самого горизонта. Небо посветлело и сделалось тусклое и белое, точно в сумерки. «Гиппокампус», странно перекосившись, застыл поодаль. Лиза сидела на льду, а вокруг нее стояли четверо.
   Громадная птица с человечьей головой неспешно складывала дымящиеся железные крылья. Стальные когти оставили во льду глубокие борозды. Так вот кто ее тащил! Эта гарпия с высокой прической и скособоченным бордовым ртом.
   – В свете создавшейся ситуации… – начала гарпия, раздувая толстую шею.
   – Да уж скорее во мраке! Дело идет к драке! – добавил, деревянно хихикнув, дергунчик-коротышка с гадостной улыбочкой. Он был в белом халате и пошевеливал растопыренными пальцами в резиновых перчатках.
   – …мы провели тщательный мониторинг и пришли к некоему консенсусу, – гарпия говорила не то как политик в телевизоре, не то как персонаж рекламного ролика. – Итак, мы располагаем достоверными данными о местонахождении Книги Всех Заклинаний. Представляется целесообразным наконец применить ее по назначению, тем более что в силу ряда очевидных обстоятельств нашему коллеге Мутабору это не удалось.
   – Эта книжка, как девица, больно за себя боится, – снова хихикнул белый халат. – Для успешной с ней манипуляции нужно не иметь компрометации!
   – Требуется маг с так называемой чистой совестью, – отчеканил высокий военный в кожаном кителе с серебряными молниями на погонах. – Книга подчинится его приказу.
   – Ты, птица, для нас самая подходящая кандидатура, – крылатая женщина вперила тяжелый взгляд в Филина. – Учитывая твой радингленский бэкграунд и соответствующее образование, тем более подходящая.
   – Слушай мою команду. Ты пойдешь с нами в Черный замок, – как топором, рубил военный. – Ты найдешь Библиотеку. Ты разыщешь Книгу. Ты ее откроешь. Впредь ты будешь открывать ее по нашему приказу и по приказу нашего соратника Мутабора. Тогда мы не станем убивать эту рыжую девчонку. Приказ ясен?
   – Глаукс, ты ведь всю жизнь служил добру, – со странным выражением сказал изможденный человек в черном шелке, – и вот теперь придется за это расплатиться… Все равно когда-нибудь пришлось бы, поверь мне.
   Лиза так перепугалась, что не смогла подняться. Ноги не слушались. Ей было видно, как побледнел Филин. У Инго на застывшем лице живыми оставались одни глаза. Зильбер изо всех сил держал кораблик за штурвал, чтобы тот ненароком не дернулся. Амальгамссен словно уменьшился и мертвой хваткой вцепился в Левушку с Ю-Ю. А Костя, который против своей воли превратился обратно в человека, разинул рот. Он только сейчас понял, что натворил и кого выпустил на свободу.
   Над морем висела тишина.
   Гарпия выдержала паузу, а потом, выпятив челюсть, глянула прямо на Филина:
   – В режиме ожидания у тебя двадцать секунд, потом начнем деструкцию. Гарантирую эффектное зрелище. Время пошло. Двадцать. Девятнадцать. Восемнадцать.
   Филин пошатнулся и вцепился в борт. Лизе показалось, что сейчас он согласится на все что угодно.
   – Семнадцать. Шестнадцать.
   «От такого и умереть можно!» – от этой мысли Лизу подбросило. Она с трудом выпрямилась. Черный человек крепко взял ее за локоть – даже сквозь ткань руки у него были как лед.
   – Пятнадцать. Четырнадцать. Тринадцать.
   И тут Инго тряхнул головой и перемахнул через борт. Легко спрыгнул на лед – даже не поскользнулся! – и произнес звенящим и холодным голосом:
   – Эй, коллеги, что привязались к старику?
   Рот у Лизы сам собой приоткрылся от изумления. Державшая ее рука черного человека дрогнула.
   – Вам нужно открыть Книгу? Вам требуется маг-словесник с чистой совестью? Так чем я вам не подхожу? – Инго пошел к Лизе по льду – очень спокойно, как кот по коридору, чуть-чуть задрав подбородок. Он весь до странности потускнел, – огненная рыжина волос и изумрудная зелень глаз словно мгновенно выцвели. И взгляд стеклянный. А голос… совсем чужой голос! Наглый, самоуверенный, презрительный. Именно так мог бы говорить верный ученик и наследник Мутабора, если бы тому удалось переманить Инго на свою сторону и превратить в свое подобие.
   Лиза закрыла глаза и прислушалась. И сразу успокоилась. Она покосилась на стиснутый льдинами, накренившийся «Гиппокампус». «Я-то поняла, что Инго умело притворяется, а вот Филин – нет, он поверил и испугался до полусмерти!» – и Лиза решила смотреть на Инго, который изображал отпетого циничного негодяя, потому что смотреть на Филина, оцепеневшего от горя и ужаса, было невыносимо, а послать ему какой-нибудь сигнал – невозможно.
   – Это еще кто, собственно? – подняла брови гарпия. Ее глубокий звучный голос резонировал, как у концертного рояля с поднятой крышкой. Она набычилась на Инго, словно целилась, и когтями скребла лед.
   – Препятствие? – вскинулся военный. – Устранить!
   Гарпия кивнула, военный хлопнул в ладоши, и надо льдом понесся огненный шар. Лиза даже зажмуриться не успела, а Инго махнул рукой, точно в ней была теннисная ракетка. Шаровая молния, взорвавшись, разлетелась в разные стороны ворохом осенних листьев.
   – Что за низкопробные фокусы, господа? – с укором произнес Инго и шагнул к колдунам. – Огнями кидаться – это дурной вкус. Я полагал, у нас идет серьезный разговор о серьезных делах. Я в вас ошибся? Нет?
   Колдуны на миг опешили.
   – Поединок, – гарпия плотоядно облизнулась, заскрежетав крыльями.
   – Поединок! – военный щелкнул зубами и каблуками.
   – Честный поединок, не так ли, фройляйн Паулина? – мягко добавил человек в черном и, не выпуская Лизу, подтолкнул вперед коротышку в белом халате. – Давай-ка, Штамм.
   Тот вильнул в сторону:
   – А почему сразу я? Пусть Ангст!
   – Хватит канители! – рявкнула гарпия Паулина.
   – Разбирайтесь, – высокомерно уронил Инго. – Плоховато у вас с организацией и сплоченностью, дорогие мои… Я подожду, мне спешить некуда.
   Штамм втянул голову в плечи. Ангст что-то прошипел, коротышка упал на лед ничком, а через секунду к Инго уже ползла белесой лентой змея, поднимая плоскую головку.
   У Лизы крик застрял в горле.
   Змея раздула капюшон. Мелькнул раздвоенный язык, сверкнул зуб.
   – Змей подколодный? Ой, стра-ашно, – издевательски пропел Инго и с деланным испугом вскинул руки.
   Змея вытянулась в струнку и замерла. Лиза одурело помотала головой – на льду лежал костяной посох. Инго щелкнул пальцами – посох взлетел и поплыл к нему, подергиваясь и виляя из стороны в сторону.
   Паулина шумно втянула ноздрями воздух.
   Ангст рванул кортик из ножен.
   – Честный поединок, говорите? – глянул на него Инго. – Что ж… Алле-оп! – Он поймал посох, покрутил в руках и примерился переломить его об колено.
   – Ангст, не сметь! – прорычала гарпия. Военный послушался.
   – То-то же, – Инго ловко бросил посох к начищенным сапогам Ангста. – Для коллег не жалко. Ваше, забирайте.
   Ангст наклонился к Паулине и что-то зашелестел, не сводя с Инго пронзительного взгляда. У его ног с трудом поднимался с карачек трясущийся Штамм.
   – Чем будем развлекаться дальше? – скучающе осведомился Инго. – Может, сварить вам уху из моря или поднять со дна затонувшие корабли вместе с сокровищами? – Он лениво потянулся, как будто у него все затекло. – Неоригинально и старо как мир. Может быть, мы наконец перестанем меряться силами и побеседуем как деловые… люди?
   «Это он их дурит, как я тогда Кристабель!» – утвердилась в своих догадках Лиза. Но ей все равно было страшно. А тем, кто остался на борту корабля – и подавно. Ох, как жаль, что нельзя подать им знак!
   – Извольте представиться, – велела гарпия.
   Инго коротко поклонился. На лоб ему упала прядь волос, и Лизе захотелось ее убрать. Рыжая его голова казалась теперь темно-красной.
   – Я Инго. Инго Четвертый. Король Радингленский, – сказал он. – Кажется, все вы близко знали моих родителей. – (Лиза ойкнула и прикусила язык.) – Буквально до последнего мига их жизни, не так ли? – Говорил он медленно, словно никуда не спешил, и каждое слово оставляло за собой раскатистое эхо, как лавина в горах. Колдуны не шелохнулись и не выронили ни слова, но Лизе послышался недоверчивый шепот. Лиза опять посмотрела на Филина, и горло у нее вновь стиснуло от жалости. Бедный Андрей Петрович поверил в представление, которое устроил Инго! Он ведь не слышит, что сердце у Инго бьется по-прежнему.
   – Вы бы, сударь, врать научились, а то уж мы так удивились! – Штамм опасливо попятился и оглянулся на своих, ища поддержки. – Байка неубедительна, вот уж действительно! Какой такой Радинглен, там теперь прах и тлен – коли там побывал Мутабор, никаких королей с тех пор! – Он весь исходил ядом. – Если кто жив остался – в слуги к нему подался…
   – Вы многого не знаете, – снисходительно усмехнулся Инго. – Очень многого. Он меня приютил, вырастил, воспитал и выучил. Я и корону, знаете ли, принял из его рук.
   – Ничего себе поворот, если он, конечно, не врет! – протрещал Штамм.
   – Погодите-погодите, это может представлять несомненный интерес, – оборвала его гарпия.
   – Так что теперь в Радинглене правим мы с Мутабором и получается у нас, не стану скромничать, неплохо. Только, к сожалению, после моей коронации ему пришлось долго залечивать раны. – Инго облизнулся, как хищник после удачной охоты, внимательно оглядывая колдунов. Взгляд его скользнул по Лизе, словно по неживому предмету. Будто он ее и не замечал. Наверно, так надо по плану Инго, но Лизе все равно сделалось не по себе.
   – Странная повесть про чистую совесть, – оскалился Штамм, блестя бусинами-глазками.
   – Вы, кажется, решили, будто Мутабора покалечил я? Что вы! Во всем виноват его драгоценный Черный карбункул. А я, как честный человек, предупреждал! – назидательно сказал Инго. – Правила техники безопасности стоит соблюдать, верно, сударыня? – он резко повернулся к Паулине. – Ничего, дело было давно, Мутабор вылечился, прогноз благоприятный. Обошлось.
   Лиза снова посмотрела на Филина и с облегчением увидела, что волшебник уже не такой бледный. Может, тоже догадался, что Инго затеял какую-то свою игру? А вот Костик дернулся, и Филин ухватил его за шкирку.
   – Думаю, мы сможем до-го-во-риться, – раздельно сказал Инго металлическим голосом – куда там этому военному! – А девчонку отпустите, она нам еще понадобится живьем, – добавил Инго властно. – Она тоже на нашей стороне, только пока маловата для серьезных дел. Ведь верно? – он снова крутанулся на пятках и взглянул черному человеку в лицо. Тот завороженно кивнул, и холодная рука его тотчас разжалась.
   Лизе сразу стало легче. Инго был похож на укротителя на арене со львами. Было ясно, что эти львы на него точно не кинутся. Еще немного – и начнут как миленькие прыгать через обруч.
   Инго полоснул Лизу взглядом, и она невольно попятилась подальше по скользкому льду.
   – Договориться мы сможем, только если вы доложите нам, что вы здесь делаете и как здесь оказались, – военный по-прежнему не убирал руку с кортика.
   – Я плыву за Белой Книгой, – с готовностью объяснил Инго. – По-моему, вам она тоже пригодится.
   Среди колдунов возникло замешательство.
   – Как – за Белой книгой? – задохнулась Паулина.
   – А разве нельзя? Запрещено? – усмехнулся Инго.
   – В такой компании? – тихо спросил Коракс.
   – Что вас удивляет? – повел плечом Инго. – Я монарх, а монархам не пристало путешествовать без свиты. Корабельный экипаж, мелкая шушера. Дракончик вон… – он небрежно отмахнулся, словно муху отгонял, и черно-алого дракона подбросило в воздух брюхом вверх, – так дракончик еще бестолочь, сами видите, – Инго вновь махнул рукой. Костя плюхнулся на палубу и тихо отполз за Амальгамссена.
   – В эпицентре нашей дискуссии не дракон! – крылатая женщина скривила бордовый рот. – Глаукс! Почему он с вами? Репутация наших врагов, юноша, известна нам досконально!
   – При чем здесь Глаукс? – парировал Инго и быстро взглянул на Лизу. Глянул прежними, зелеными, живыми глазами. А в голове у Лизы крикнул его голос: «Лисенок, не молчи, помогай!»
   «Какой Глаукс? – заторопилась Лиза. – Ах, да… Так это совсем не он! Вы путаете! Это… это…» – она запнулась и вдруг ляпнула:
   – Это его брат Бубо. Они близнецы. Вот.
   «Что я такое сказала?» – удивилась сама себе Лиза.
   «Спасибо, сестренка, – прочитала Лиза в насмешливом взгляде Инго. – Вот уж помогла так помогла. Как прикажешь выкручиваться?»
   Лиза набрала в грудь холодного воздуха, надеясь на внезапное озарение, но не успела вымолвить ни слова.
   – Конечно, Бубо! Я знавал их обоих еще в Радинглене. – Это человек в черном плаще отодвинул Ангста и непринужденно шагнул навстречу Инго. Ни дать ни взять опытный актер на сцене, который спасает положение, потому что в спектакле возникла непредвиденная заминка.
   «Ого! – подумала Лиза. – Он что, с самого начала за нас?! Или переметнулся? А теперь подыгрывает?»
   – Коракс, осторожнее! – проклокотала Паулина.
   – Почему? – Коракс неподдельно изумился и подошел еще ближе. – Фройляйн, этот способный юноша – наш человек, чутье меня не подводит. Я и сам мастер на превращения и раскусил бы любой обман. Да и какой там Глаукс, право слово? Вы же видели Глаукса, фройляйн, вспомните!
   Он распростер руки – крыльями взметнулась рукава черной рубашки, – и в морозном воздухе замаячила двухметровая осанистая фигура в широкополой шляпе и в синем со звездами балахоне. Бородатый старец метал грозные взгляды из-под кустистых сросшихся бровей, его седая борода искрилась и змеилась. Старец ударил в лед посохом – все едва не попадали. По льду побежали трещины.
   – Видали? – продолжал Коракс. – А теперь посмотрите только на этого… – Он пренебрежительно ткнул большим пальцем через плечо. – И как нас угораздило обознаться?
   Все обернулись.
   Седой невысокий человек с потухшими серыми глазами, старательно ссутулившийся по такому случаю, ни в какое сравнение с роскошной фигурой могучего мага, конечно, не шел. Да он и взгляда не поднимал – чтобы не видеть призрак своего легендарного великого брата.
   Филин все понял и подыгрывал Инго с Кораксом, да еще как!
   – Бубо не досталось ни крошки волшебного дара, – с презрительной жалостью процедил Коракс. – Он, горемыка, вечно завидовал брату, вон и сейчас зубами скрипит, отсюда слышно.
   – К вашему сведению, господа, Бубо служит у меня придворным шутом, – подхватил Инго. – Я приютил его из милости и плачу ему приличное жалованье.
   Филин мигом вытащил из кармана джинсов трехрогий колпак с золотыми бубенчиками и в скоморошьем поклоне подмел им палубу. А фигура Глаукса Великолепного ушла под лед, не булькнув, и трещины снова срослись.
   – Не Глаукс, – кивнула Паулина.
   – Не Глаукс, – с облегчением согласились фон Штамм и Ангст.
   – А какова была участь Глаукса? – тут же поинтересовался военный, раздув ноздри.
   – Не позавидуешь, – быстро ответил Инго. – Двенадцать лет в подземельях дворца. Такая стойкость не может не вызывать уважения. Нипочем не хотел переходить на нашу сторону. Но упорство, знаете ли, наказуемо – перед коронацией Мутабор свернул бедной птице шею, при всем честном народе, для острастки…
   – Эта история категорически ничего не доказывает! – ощерилась гарпия. Лиза попятилась. – Положим, про Глаукса вы говорите правду. Но с чего нам верить, юноша, что вы радингленский король? У Мутабора имелись другие планы на Радинглен! И мы прекрасно помним, какие!
   – Говорят, я очень похож на отца.
   – Похож? – желчно рассмеялась Паулина. – Для того, кто в состоянии вскипятить море, не составит труда принять любой облик! И мы тоже кое-что можем! – бросила она.
   – Так точно! – Ангст взял под козырек. – Равняйсь!
   И на миг у четверых колдунов сделались абсолютно одинаковые неподвижные лица. Как будто на крылатое туловище гарпии, и на высокого Ангста, и на черного Коракса с низеньким Штаммом насадили одну и ту же рыжую растрепанную голову. Не Инго Четвертого, а Инго Третьего, которого Лиза видела только на фотографиях и портретах. Лиза зажмурилась.
   – Каково? Понравилось? – съехидничала гарпия. – Почему мы должны вам верить. Юноша? Чем докажете, что вы заодно с Мутабором?
   – Вы настаиваете? – тихо сказал Инго. – Вам и впрямь нужны доказательства? Лиза осторожно открыла глаза.
   А почему бы и нет? Тоже мне, страшный секрет! – высунулся фон Штамм.
   – Отлично, – зловеще протянул Инго. – Превосходно, вы сами напросились. Как вам известно, я – единственный смертный, видевший Черный замок изнутри.
   – Нет! – взвыл Штамм и бочком, по-крабьи, отступил за Паулину.
   – Да, – гарпия задрала крепкий, как пятка, подбородок. – Мы согласны. Только мы предпочли бы, чтобы вы так и остались единственным смертным, видевшим Черный замок изнутри. Свидетелей – долой. Верно, Ангст?
   – А как же я? – донесся с корабля злобный визг. – Так нечестно! Вы мне обещали! Вы обещали взять меня с собой! Показать Черный замок мне! Вы обещали сделать меня ведьмой! Я для вас старалась!.. – вопила Ю-Ю, про которую все успели начисто забыть.
   – Молчать, кукла безмозглая! – поморщилась Паулина.
   И визг оборвался.
   Юлечки больше не было.
   Что-то маленькое легко, но отчетливо стукнуло в морозном воздухе и покатилось по палубе. Амальгамссен, выпучив глаза, дрожащими руками поднял куколку и сунул себе в карман.
   Коленки у Лизы стали ватные.
   – Настырные смертные, слова сказать не дают, – Паулина мотнула головой в сторону корабля и скрежетнула когтями по льду – только бриллиантовая крошка полетела. – Ангст, приступайте, – гарпия растянула губы в усмешке.
   От замерзшей глади до самого неба поднялась стена пламени и понеслась к кораблю, но Инго резко вскинул руку ладонью вперед, словно прикрывая глаза от солнца, – и пламя с шуршанием осыпалось на лед градом прозрачных осколков. Будто в стеклянную стену швырнули камень. Лиза не поверила своим глазам. Корабля за стеной не было! Исчез!
   – Щенок! – в горле у Паулины забулькало. – Нам – мешать?! Убей его, Ангст!
   Но красивый военный медлил. И стал уже не красивый.
   – Но-но, – строго и очень спокойно сказал Инго. – Стоп-стоп-стоп. Что опять – Ангст? Так дела не делают. Конечно, свидетели нам ни к чему, но зачем сразу убивать? Я попросту заточил их в шар-компас, как некогда заточили вас. Шар для этого замечательно подходит. Вы недовольны? – он вскинул бровь и обвел колдунов взглядом. – Кто-нибудь будет отрицать, что эти люди – моя собственность, а не ваша?
   – Мертвые они бы меня устроили больше, – прошипела Паулина. Лед под ее когтями таял. – Теперь нам до них не добраться! И зачем нам эта девчонка?
   – Повторяю, девочка еще пригодится, – терпеливо объяснил Инго, – Вот увидите. А насчет не добраться – извините, своего я никому уступать не намерен, это вам урок на будущее, – он развел руками, отчего колдуны попятились. – Итак, коллеги, вы не передумали?
   – Хватит! – вскрикнул Штамм.
   – Начинайте, – велела Паулина.
   «Заткни уши, лисенок. Прости», – прозвучало у Лизы в голове. Лиза послушалась.
   – В Черном замке очень тихо, – тусклым, невыразительным голосом начал Инго. – Там очень тихо, хотя бесконечные коридоры высланы железными плитами, и они гремят под ногами, гремят, но там все равно очень тихо, и даже пыль вьется в воздухе неохотно и оседает на пол, едва поднявшись…
   Лиза очень быстро перестала различать слова, но это совершенно не помогало. Голос Инго звучал все так же бесцветно и мерно, как унылый дождь. А вокруг нее росли сумрачные стены, смыкались над головой своды, грохотали под ногами металлические плиты, и все равно было очень тихо, в стрельчатых окнах клубился серый туман. Лиза попыталась зажмуриться, но и в этом смысла не было – перед глазами все равно вилась паутина оконных решеток, сплетались бесконечные коридоры – повороты, повороты, развилки, углы, острые, как лезвия. Ей стало ужасно тоскливо, так тоскливо, что даже плакать было невозможно. Больше всего на свете Лиза боялась потеряться, хотя нутром понимала, что вокруг все ненастоящее, сплошная видимость. Но тоска была подлинная, а вслед за ней в душу прокрался и настоящий страх.
   Это не приближалось. Оно даже не двигалось, не показывалось, не издавало ни звука – просто было, вокруг, везде, и Лиза чувствовала, что они все идут к нему, в самое сердце тьмы, а надо бы повернуться и бежать. Только ноги будто увязли, как бывает в страшном сне.
   Они спускались по грохочущей винтовой лестнице – спускались долго, Лиза даже устала, по-настоящему устала! Потом они свернули в низкий, как нора, коридор, потолок все опускался и опускался, Лиза почувствовала, что Инго пришлось пригнуть голову, а в конце коридора едва виднелась железная дверь. На нее невозможно было смотреть, как на прожектор, направленный прямо в лицо, хотелось зажмуриться и заслониться, но это не помогало.
   Ручка двери шевельнулась.
   Дернулась.
   И начала с невыносимым ржавым скрежетом поворачиваться.
   – Все! – тонко закричала Паулина. – Все, довольно!
   – Воля ваша, – будто бы издалека отозвался Инго, и скрежет смолк, будто его выключили.
   Они снова стояли на льду посреди замерзшего моря. Даже это было куда лучше, чем глядеть на железную дверь и слышать ржавый пронзительный скрежет.
   Все молчали, тяжело дыша.
   – Будут ли ко мне еще вопросы? – устало поинтересовался Инго.
   – Будут, – поведя шеей, кивнула Паулина. Будто не она только что визжала, как перепуганная девчонка. – В свое время, юноша, – она с усилием перевела дух, – у нас назрел конфликт с вашими родителями. Он был разрешен весьма радикально, и вам это известно, – гарпия навела на Инго артиллерийский взгляд. – И тем не менее вы выражаете согласие на сотрудничество? Представляется неочевидным…
   – Они оказались слабоваты в сравнении с вами, – отрезал Инго. – Слабакам среди нас не место. Предпочитаю сильных союзников. Как и вы. Так ведь?
   – А зачем вам в принципе союзники? – Паулина выдвинула подбородок. – На вашем месте всякий здравомыслящий индивидуум воспользовался бы Белой Книгой единолично!
   – Прямо экзамен устроили. А чистая совесть? – вкрадчиво промурлыкал Инго. Он был похож на кота, который вот-вот выпустит когти. – Коллеги, в нашем деле неизбежно разделение труда. Иначе на результаты и рассчитывать нечего. Давайте договоримся: я с чистой совестью открываю Книгу, а вы делаете с ее помощью что захотите… Иногда вам придется, конечно, учитывать мои пожелания. Особенно если вы вспомните, что в придачу к Книге мы с вами получим и Библиотеку. Библиотеку, коллеги, – в полнейшее распоряжение! Белая Книга ведь не единственное магическое издание на этом свете, верно?
   – Дельно, – похвалила Паулина.
   – Согласен, со всем согласен, – поспешно и вроде бы с облегчением закивал фон Штамм. – Иначе он станет опасен…
   – Мирный договор на этих условиях выгоден обоюдно, – раздельно произнес Ангст.
   – Придется согласиться, – тихо сказал Коракс.
   – Что ж, раз нам с вами работать и работать, то неплохо бы и вам представиться… Хотя кое-кого и я знаю, – с расстановкой сказал Инго и высвободил рукав из Лизиной руки. – Вот вы, сударь, – вы ведь тот самый профессор фон Штамм, верно? Премного наслышан о ваших выдающихся достижениях в науке о живом и мертвом и об искрометном чувстве юмора…
   Штамм шаркнул ножкой и осклабился, как череп. Инго поклонился. Колдуны не отводили от него глаз, и Лиза вдруг поняла, что тоже смотрит на брата, как змея на факира, и тоже не может отвести взгляд. Ого!
   – А вы, сударыня, – герцогиня Паулина? Восхищенные отзывы о вас…
   – Ой, я тоже про вас столько слышала! – перебила его Лиза, через силу сделав шажок вперед. Она откашлялась и выпалила: – Мне такое рассказывали! Что после вас пустыня остается! Вот это да! Это так здорово! Знаете, я обязательно хочу у вас поучиться! – Как тогда, с Кристабель, слова сами выпрыгивали изо рта. – И вообще я мечтаю стать такой, как вы, герцогиня! И чтобы с крыльями и с когтями!
   Гарпия глянула благосклоннее и с лязгом встопорщила перья. Пахло от нее все хуже. Вот гадость!
   – Ваша манера вести беседу не может не восхищать, Ваша Светлость… – подхватил Инго. – Какой слог, какое чувство стиля… Предвкушаю увлекательные ученые диспуты… А вы, Ангст… – военный щелкнул каблуками, вытягиваясь в струнку, как на смотру.
   – Ой, какой дяденька красивый… – как можно громче прошептала Лиза и сделала круглые глаза. Ангст приосанился.
   А Инго прищурился на него и кивнул:
   – Сработаемся. Всегда любил порядок. Железный порядок. Стальной порядок. Несгибаемый!!! Это у нас семейное, – он остановился перед человеком в черном.
   – Вы – Коракс, – очень тихо сказал ему Инго и ровно на секунду стал сам собой. Лизе показалось, что никто, кроме нее и Коракса, этого не заметил. И еще у Коракса вместо левого рукава появилось воронье крыло – и исчезло, как не было. А лицо Инго снова окаменело.
   – Вы хотели правды о Мутаборе? – спокойно и размеренно говорил он, заложив руки за спину и прохаживаясь вдоль шеренги колдунов. – Я бы, конечно, пощадил ваши чувства и не стал ее вам раскрывать, но раз уж вы поинтересовались… Должен предупредить: теперь он, несмотря на недавние потрясения, полон сил. Я знаю гораздо больше вашего и потому не советую до поры до времени с ним воссоединяться. Ведь в шар вас загнал не кто иной как Мутабор – не пощадил бывших соратников.
   Паулина что-то беззвучно просипела, утратив дар речи от изумления.
   – Зачем, спрашиваете вы? Отчасти чтобы поглумиться, а отчасти – чтобы припасти на будущее в качестве оружия. Ведь какое удобное оружие – места много не занимает, хранится вечно! – Инго криво усмехнулся, и Лиза понадеялась, что больше он этого делать не будет. – Неужели вы не поняли? Не будь вы ему нужны, он давно уничтожил бы вас, с большим удовольствием и на потеху народу. Придумал бы какой-нибудь праздник с показательной казнью. А Белую Книгу Мутабор забрал себе для личного пользования и никого к ней даже близко не подпустит – ни вас, ни меня. Но я с этим мириться не собираюсь. Мне хочется власти и великих свершений, а ради этого я легко пойду против своего учителя. Поэтому Книгу мы заберем без его ведома, вернее, заберете вы. Мне надо беречь чистую совесть, она нам всем еще понадобится.
   Лизе от всех этих разговоров стало муторно и тошно.
   Инго играл очень убедительно, и где-то в глубине души Лиза испугалась, что он заиграется. Очень уж он вошел в роль мутаборского наследника – ученика, достойного своего учителя. Ученика, который Мутабора ненавидит, но тем не менее взял от колдуна все – и хладнокровие, и расчетливость, и коварство. Лиза твердила себе «не верь, Инго не заигрался!», а еще она чувствовала, как трудно брату, и еще – ужасно боялась: вдруг она плохо ему помогает? И не то говорит?
   Колдуны безмолвствовали. Морозный воздух накалялся. От крыльев гарпии шли волны зловонного жара, а молнии на мундире Ангста заискрили.
   – Отомстить, отомстить Мутабору! Сейчас бы в самую пору! – Штамм не выдержал первым. – Прихвачу его за височки и порву, порву на кусочки!
   – И правильно, – пискнула Лиза. – Поделом ему! Будет знать, как жульничать!
   – А как же, – кивнул Инго и прищурился. – Но сначала – Книга, а потом уже мстите и рвите сколько душе угодно. Что ж, отправляемся в путь? Вход в Черный замок отсюда недалеко.
   Лиза побежала было к брату – хотела ухватиться за рукав и больше не отпускать.
   Но Инго ее словно бы и не заметил – двинулся вперед и не обернулся.
   Что же теперь делать? Что с ним такое? Ему еще помогать или он уже стал как эти? Лиза оцепенело смотрела, как Инго подошел к тому месту, где недавно стоял корабль. Посмотрел на черную полынью, которую уже затягивало ледяной пленкой, пожал плечами. Подобрал занесенный снегом темный шар и небрежно опустил его в карман белой ветровки. А потом тщательно застегнул карман и бросил через плечо:
   – Прихватите кто-нибудь девчонку. В путь.
   «Как это в путь? Куда?» – испугалась Лиза, глядя в удаляющуюся спину Инго. Вокруг, куда ни глянь, расстилалось скованное льдом море, а над ним повисли свинцовые сумерки, какие бывают перед грозой. Но Инго шел, а за ним потянулись и остальные, и Лизе ничего не оставалось, как побежать за братом – будто собачке за хозяином.
   Было тихо, только ветер свистел колючей поземкой. И все птицы куда-то подевались. Нет, вон на снегу лежит мертвая чайка. И еще. И еще. А это кто, альбатрос? Ой, а солнце совсем исчезло, будто корова языком слизнула. Неужели теперь всегда будет так темно?
   Лиза то и дело пыталась побежать, но кукольные туфли скользили по льду, еле присыпанному снегом. Еще не хватало грохнуться перед этими! С неба так и сеялась тусклая снежная крупка, больше похожая на пепел. Она оставляла на губах мерзкий привкус гари. Скоро Лиза выбилась из сил, споткнулась и шлепнулась на лед, больно ударившись коленкой.
   «Ой!» – вырвалось у нее. Инго даже не оглянулся. Лиза сжала зубы, чтобы не разреветься, и тут кто-то протянул ей руку и помог подняться.
   Бледный человек в черном! Коракс! Кажется, то, что Лиза упала, заметил только он. Коракс держал ее за руку очень крепко, а Лиза снова посмотрела в равнодушную спину Инго, и ей стало тоскливо и страшно. Она вдруг поняла, что больше ничего про брата не понимает. Куда он идет с колдунами? Зачем? Может, он вошел в роль, забыл себя прежнего и стал как они? Про Коракса и то понятнее: ясно, что он не с этими, ясно, что ведет Лизу за руку и не дает упасть и замерзнуть… А потом и эти мысли исчезли, и страх тоже, и на Лизу накатило обреченное равнодушие. Будь что будет.
   Инго, как пришитый, держался подле гарпии Паулины и казался очень тонким и маленьким рядом с ее обширным боком в железных перьях. На рыжих волосах у него оседал иней – а может, это была такая седина, только ее делалось все больше и больше. Громоздкая Паулина трудно ковыляла по припорошенному снегом льду, волоча за собой тяжелый хвост, но летать, похоже, не умела. Инго все время говорил, говорил – о дальнейших планах, и всемогуществе, и про бесконечное множество заклинаний, и про показательные казни – говорил такое, что хотелось заткнуть ноющие уши, но не получалось, и Лиза слушала, как зачарованная, и смотрела, как с губ у него слетают облачка пара.
   За Паулиной и Инго печатал шаг Ангст – как на параде, будто под ногами у него был не лед, а расчерченная брусчатка какой-то площади. Фон Штамм семенил рядом, и руки в резиновых перчатках торжественно нес перед собой, словно отдельную вещь. Иногда он тошнотворно пошевеливал пальцами – резина поскрипывала. Его накрахмаленный белый халат дыбился на плечах и похрустывал на морозе.
   И дышали они все не как люди, хотя у Паулины бока ходили ходуном. А Инго, кажется, уже вовсе не дышит! Лиза попыталась было услышать, бьется ли у него сердце, но ничего не получилось. А в уши опять толкнулся страшный голос, чужой, незнакомый, мертвый: «…и, конечно, Ваша светлость, первичная зачистка территории от нежелательных лиц, практикующих магию». «С отчуждением их энергии в нашу пользу по наступлении летального исхода!» – хрипло поддержала его гарпия. «Конечно, – вкрадчиво согласился Инго, галантно склоняясь к одутловатому лицу Паулины. – Как же без этого. Живые они нам ни к чему. Да и кушать-то вам надо, я что, я разве не понимаю? – он посмотрел вперед, туда, где виднелась гавань и крутились в мачтах и снастях снежные бесы. И раздумчиво добавил: – А шарик я себе на письменный стол поставлю, право слово. Для веселья. Маленькая слабость, знаете ли – люблю изящные безделушки. А ведь красивое пресс-папье получится, с корабликом и фигурками».
   Он говорил и говорил, но Лиза как будто перестала понимать слова, будто он говорил на каком-то чужом языке, а сам голос Инго доносился как сквозь ватную стену. Зато она небывало отчетливо слышала посвист поземки. Хруст наста. Мерный скрип начищенных сапог Ангста. Собственные шаги. Ржавый лязг Паулининых перьев. И еще – как колючие снежинки шуршат по плащу Коракса.
   Слезы в глазах у Лизы вскипели и застыли. Все. Теперь Инго навсегда останется вот таким. Заигрался. А может, мы его так до конца и не расколдовали? Может, он тут ни при чем, может, это все я виновата, надо было тогда, на коронации, лучше играть!.. А теперь уже ничего не поделаешь… Она понурила голову и смотрела под ноги. Ледяной ветер прохватывал насквозь, жег лицо, дергал за волосы. Лиза дрожала все сильнее, а зубы стучали так, что она чуть язык не прикусила.
   Кажется, они шли очень медленно, целую вечность, но вот вдали показалась темная полоска берега.
   Корабли теснились в гавани, как бестолковое стадо, попавшее в западню. Некоторые лежали на боку, свесив снасти в подмерзающую черную воду. Их так сдавило льдинами, что борта треснули и зияли ранами. А некоторые вынесло на берег, и там они лежали темными тушами.
   А между берегом и Лизой дыбились льдины выше ее ростом, и если бы не Коракс, она бы через них никогда не перелезла. Инго и колдуны уже выкарабкались на берег и двигались к крепостной стене.
   – Пойдем, нам нельзя отставать, – Коракс потянул Лизу за собой к разверстой пасти городских ворот. Голос у него был какой-то странный – будто ему было тяжело не то что говорить, даже дышать. Сама не зная почему, Лиза послушно взяла его за руку. Теплая. А ведь когда они все вырвались из этого шара, рука была ледяная, Лиза точно помнила! Она быстро глянула Кораксу в лицо. Бледное, измученное, но ничуть не злое, как у этих всех. Что такое творится? И тут Коракс попытался ей улыбнуться. Кажется, он давно разучился это делать – глаза оставались печальными и больными. Да он же и не страшный совсем!
   Они уже вошли под арку, когда их нагнал порыв ледяного ветра с моря, и Лиза поежилась.
   – Сейчас, подожди, – Коракс быстро набросил ей на плечи свой короткий черный плащ. За Лизой он, правда, волочился по земле, как шлейф. Странно, но под тонкой легкой тканью сделалось тепло, как в невесомой шубе. Черный шелк пах чем-то горьким и грустным, как погасший костер.
   Они шли рядом, и Лиза вдруг услышала гулкий, неровный стук. Она опять глянула на человека в черном снизу вверх. «Да у него же сердце болит, как не знаю что! Ему ужасно худо!» – Лиза закусила губы. А тогда, на палубе, Инго про него Филину сказал – «ваш бывший друг», и еще что-то непонятное про сражение на две стороны. Это что же получается? Если Коракс никакой не черный маг, почему он оказался вместе с колдунами в кристалле? И почему вороньи черные перья? Ой, на бубенчике ведь ворон был, точно! И откуда взялся бубенчик? Филин на него так смотрел, когда увидел у Южиной! А задать Кораксу вопрос нельзя, эти услышат.
   Но Коракс, кажется, понял, о чем она думала, и едва заметно кивнул. Потом ускорил шаг. Лиза пыталась лихорадочно сообразить, как быть дальше, но маленькая процессия вступила на улицы Ажурии, и стало не до размышлений.
   Колдовская зима упала на город внезапно, как коршун на цыпленка, застала Ажурию врасплох, и жизнь на улицах остановилась. Горожане даже не успели ничего сообразить. Вон отряд маршировал – мальчишки так и замерли с поднятой ногой. Офицер что-то командовал – оцепенел, и в открытый рот снежинки влетают. У барабанщика палочки над барабаном зависли. А вон какой-то малыш целился из лука, а выстрелить не успел. Застывшие фигуры, протянутые руки, невидящие глаза… Крупные хлопья снега опускались на головы прохожих и не таяли. Какая тишина! Только гудит ветер в жерлах пушек да скрипят на ветру вывески.
   За спиной у Лизы что-то рухнуло наземь и звонко разбилось. Она чуть не подпрыгнула. На снегу валялась кукла в розовом платье – голова разлетелась на черепки, а фарфоровые ручки бессмысленно тычут в небо.
   – Что за эксцессы, Коракс? – повернувшись всем туловищем, каркнула Паулина, прервав мерное журчание речи Инго.
   – Ничего особенного – кукла, – глуховато отозвался Лизин спутник и закашлялся.
   – Вот так цирк, вот так смех, – хихикнул фон Штамм. – Расколотишь этак всех! – он бочком подбежал к застывшему мальчику на деревянной лошадке, игриво ткнул в спину – маленький всадник повалился на бок, только заледенелая ткань мундирчика хрустнула. – Вот бы где порезвиться, да надо нам торопиться!
   – Прекратить! – одернул фон Штамма Ангст. – У нас другие задачи!
   У Лизы подогнулись ноги. Она отчаянно уцепилась за Коракса.
   Тот, не поворачивая головы, тихо произнес:
   – Не время падать, Ваше высочество.
   В его голосе было что-то такое, от чего Лизе стало теплее. Она перевела дух и прибавила шаг.
   Под самой стеной дворца пришлось остановиться: механизмы подъемных мостов от холода рассыпались, а из широкого и очень глубокого рва куда-то подевалась вся вода. Может, от мороза полопались какие-нибудь трубы. Лезть вниз по обледенелым склонам очень не хотелось, да и глупо это было – выбраться наружу все равно бы не удалось.
   – Ангст, сотворите-ка мост, да побыстрее, – велела Паулина.
   – Зачем мост? – зачастил фон Штамм. – Выход прост! Нагнать сюда людишек – их тут и так излишек! Набросаем полный ров – вот и мостик нам готов! Захрустят косточки, что твои досочки!
   – И то развлечение, – одобрила гарпия. – Ну что, Ваше величество, позовете сюда замороженное местное население?
   У Лизы закружилась голова. Ей захотелось упасть наконец в обморок – подольше и понадежнее, – только бы не видеть, как из живых людей делают мост. Неужели Инго согласится на такое?! Тогда уж точно – всему конец!
   – Удивительные идеи у вас, господа, – сквозь зубы сказал Инго. – На что предлагаете тратить силы? Простите мою прямоту, но за двенадцать лет заточения вы наверняка разучились колдовать и обессилели! Мне сейчас предстоит отдуваться в Черном замке за всех вас, а вы тут фокусов требуете. Неужто лень перекинуть бревнышко?
   – Отказываетесь? – рубанул Ангст.
   – Дело ваше, – Инго хлопнул в ладоши. – Мне нетрудно.
   В оцепеневшем воздухе раздался тоненький звон и легкий топоток. Со всех сторон к опустевшему рву засеменили… фарфоровые куклы: глупо улыбаясь, расставив локотки и легко ступая по заиндевелой мостовой атласными туфельками, они подходили к обледенелому берегу, съезжали вниз и слоями укладывались на дно, вытянув ручки по швам.
   Зрелище было тошнотворное. Инго отвернулся и застывшими глазами уставился в небо.
   – С мертвыми куклами пресно! С живыми людьми интересней! – возмутился фон Штамм.
   – Не люблю, когда под ногами кости хрустят, – раздельно отозвался Инго, не оборачиваясь, и, вздернув подбородок, первым двинулся через ров. – Очень вредно для чистой совести.
   Лизу передернуло. Уже и Паулина вперевалку проследовала на тот берег, и Ангст, прошагав мимо застывшего часового, щелкнул его по кирасе, и Штамм прокатился в ворота, а Лиза все медлила. Она попыталась было ступить вперед, но атласные кукольные спинки отвратительно спружинили под ногами, и она отпрыгнула.
   – Не бойся, – прошептал Коракс над ухом и бережно взял ее на руки. – Держись крепче. – Лиза зажмурилась, вокруг свистнул ветер, а когда она открыла глаза, Коракс уже опускал ее на твердую дорожку парка. На снег упало несколько иссиня-черных перьев. Он, как Филин, – оборотень?
   Листья в заснеженном парке даже не успели облететь с деревьев – просто побелели. Затянутые льдом пруды были похожи на потускневшие серебряные блюда, а застывшие в воздухе струи фонтанов – на опрокинутые хрустальные люстры.
   Во дворце тоже повсюду застыли неподвижные фигуры придворных – как будто кому-то взбрело в голову расставить по переходам и залам множество восковых фигур. «Будто замок Спящей Красавицы, – подумала Лиза. – Нет, в сто раз хуже. Там все спали, а здесь… даже крикнуть не успели».
   В полопавшиеся от мороза окна наметало снег.
   Колдуны шли мимо застывших людей, словно мимо разбросанных вещей. Так иногда взрослые с занятым видом проходят через неубранную комнату и даже не обращают внимания на беспорядок.
   Миновав пеструю стайку фрейлин и потрепав одну по щеке, фон Штамм опять трескуче хихикнул:
   – Тут бы прибрать чуток, и был бы полный восторг!
   – Некогда, – негромко напомнил ему Коракс.
   – Приемлемый вид орудия уборки – огнемет! – Ангст, похоже, тоже решил пошутить и коротко заржал. – Спалить бы все, так дракон в шаре.
   – Развлечение ого-го, да сейчас нам не до того! – согласился фон Штамм.
   «Как не до того? – ужаснулась Лиза. – Какой огнемет?! Здесь живые люди! Ну пусть они дурацкие с этой своей войной, но они ведь не нарочно! Или это уже насовсем?!»
   Перед дверями арсенала толпилось все высочайшее семейство, кроме королевы. Гуммиэль в кирасе замахнулся на кого-то гигантским сверкающим мечом, да так и застыл. А вон выводок принцев, все четырнадцать. Только самого младшего пытается подхватить на руки горбатая старушка. А через секунду Лиза узнала это бальное платье с золотыми туфельками. Так вот она какая на самом деле, Кристабель!
   А на пороге следующей комнаты лапками кверху лежала, оскалив зубки, здоровенная крыса. Фон Штамм походя отшвырнул ее носком башмака:
   – Хороша крыска, и взобралась не низко!
   По льду круглого озера Инго уже бежал. Он остановился только у узкого прохода, забранного решеткой. Паулина издала низкий глуховатый рык, и прутья решеток погнулись, расходясь в стороны.
   – Мы прибыли, – сказал Инго, подведя колдунов к краю колодца. – Кто может – летите вниз, кто не может – прыгайте. Внизу неглубоко, но скользко.
   – Пусть прыгнет первый, у кого стальные нервы, – замахал руками Штамм.
   – Да сколько угодно, – Инго спрыгнул в колодец, а Коракс снова взял Лизу на руки. Открывать глаза Лизе ни чуточки не хотелось, особенно когда она услышала, как дрожат колдуны, не смея сделать дальше ни шагу, как трепещет больное сердце Коракса и каким каменным спокойствием веет от Инго.
   Что-то скрипнуло в темноте, и тут же взвыл ледяной ветер.
   – Прошу, коллеги, – Инго отступил от двери в темноту.
   По сравнению с этим холодом мороз наверху казался июльской жарой.
   Первым в проход нырнул Ангст, за ним – фон Штамм и Паулина, Коракс обернулся, несколько секунд мялся на пороге, а Инго чуть помедлил, прикрыв глаза, а потом шепнул Лизе: «Идем, лисенок». Лиза чуть не шарахнулась прочь, но голос у него опять стал как раньше! Да еще Коракс выпустил Лизину руку и тихонько подтолкнул ее к Инго – и они быстро переглянулись у нее над головой. Что это они затевают? Теперь Инго крепко держал ее за руку – обогнал колдунов и шел вперед. Ощущать их за спиной было страшно и мерзко, все время хотелось оглянуться, даже шея заболела, но Лиза терпела и смотрела под ноги.
   Внутри было тихо. Такой тишины Лиза никогда не слышала. Обычно кроме всего вокруг слышишь еще, как шумит в ушах кровь, как бьется сердце, как дышишь, а здесь всего этого не было, и эту тишину не могли нарушить ни чеканная поступь Ангста, ни скрежет перьев Паулины, ни трескучий смешок фон Штамма. Все звуки глохли под высокими сводами, будто падали в сугроб. Эхо здесь тоже умерло.
   Лиза изо всех сил старалась не смотреть по сторонам и еще – ничего не запомнить. Казалось, что вокруг темнота, и все-таки со всех сторон брезжил мертвенно-серый жиденький свет, и из мрака проступали, нависая над головой, черные своды. Под ногами по каменным плитам перекатывались комья пыли.
   Откуда-то тянул сквозняк, иногда казалось, будто что-то шуршит и перешептывается вдалеке, в гигантских пустотах коридоров и лестниц. Будто за каждым поворотом кто-то поджидал, таращился пустыми глазами и решал, затаившись: броситься не броситься? Один раз Лизиной щеки вкрадчиво коснулась паутина, и она чуть не вскрикнула. А потом по стенам очередной темной галереи побежали целые заросли этой паутины и с шуршанием превратились в серый проволочный плющ.
   Иногда в тронутых изморозью стенах попадались окна – узкие и стрельчатые, как осока. И такие же серые. За ними ничего не было, совсем ничего, и смотреть в них было невыносимо.
   – Так где обещанная книга, юноша? – дергая мясистой щекой, прошипела Паулина.
   – Тише, – попросил Инго. – Пожалуйста, тише. Вы ведь не хотите попасться Мутабору?
   – Мы его повстречать хотим, мы ему отомстим, отомстим! – приглушенно скрипнул Штамм. – Не уйдет он от нас невредим! Ах, мне бы его найти, и потом хоть трава не расти!
   – Фон Штамм! Вам только что дали директиву! – гарпия в ярости встопорщила перья. – Если вышеуказанная персона сохранила хотя бы половину своего прежнего потенциала, в нашей ситуации наметится резко негативный тренд. – Она заплевалась слюной, заторопилась и сразу стала похожей на свирепую продавщицу в овощном магазине: – Это он нас в клочки порвет, скальпель вы тупой, шприц вы немытый! Да по мне лучше сто лет мариноваться в этой склянке, чем попасть ему в лапы!
   – Вы! Слушай мою команду! – Ангст шагнул к Инго. – Искать быстрее! Искать сейчас же!
   – Что ж, сестренка, – устало сказал Инго, – поищи, пожалуйста, Белую Книгу.
   Лиза представления не имела, что и как искать, и поэтому просто прислушалась. Ей было очень трудно слушать звуки, обитавшие в Черном замке, но вдруг в путанице липких шорохов и скрипов ей удалось различить тоненькую ниточку тихого знакомого шелеста – так шелестели книги в Бабушкиной комнате, когда думали, что их никто не слышит. Но здесь шелест был тихий и жалобный.
   – Вот, – неуверенно сказала Лиза и ткнула пальцем в ближайшую дверь. И тут же ее узнала – это была та самая, жуткая дверь, которую Инго показывал ей и колдунам совсем недавно, на льду. Дверь, у которой шевелилась ручка.
   – Значит, вот как, – еле слышно проговорил Инго. Он оглядел колдунов. – Кто-нибудь хочет туда со мной? – поинтересовался он и подтолкнул Лизу поближе к Кораксу. – Нет? – Он взялся за ручку, рванул на себя дверь и исчез за ней. И очень быстро вернулся.
   – Ты ошиблась, – голос у него звенел, – ее там нет. И никого там нет, Мутабора тоже. Нам повезло. Судя по всему, Книга в Библиотеке.
   Колдуны послушно двинулись за ним. Они очутились в огромном зале с тусклыми зеркальными стенами и шахматным полом. Идти по чередующимся шероховатым и полированным гранитным плиткам было еще неудобнее, чем по льду. На самом деле зеркала были не обычные зеркала, а высоченные зеркальные двери. Что в них отражалось, Лиза, по счастью, и разглядеть не успела.
   – Итак?! – нетерпеливо вопросила Паулина.
   – Потерпите, – Инго дернул плечом, как кот, на которого брызнули водой, и смерил Ангста взглядом. – Если мы ошибемся дверью, я за последствия не отвечаю. Вон вам, пожалуйста, сколько дверей – может, сами выберете?
   Лиза уловила краем глаза, как скользят и кланяются в зеркалах темные тени, и тут Инго толкнул одно из них, – зеркало то ли отъехало в сторону, то ли вовсе исчезло, и повел всех по узкому коридору в круглую комнату вовсе без окон, похожую на колодец. Сводчатый потолок терялся в клубящейся темноте. И по-прежнему было ужасно тихо, тихо до звона в ушах. Даже сквозняк здесь был бесшумный, и вековая пыль медленно кружилась и сама собой вылетала в коридор.
   – Пришли, – сказал Инго и взялся за ручку маленькой дверцы в темной гранитной стене. Под сводами зарокотало такое эхо, что Лиза втянула голову в плечи.
   – Даму вперед, – деловито объявила Паулина, клацнув когтями.
   – Извините, нет, – холодно уронил Инго. – Вы, господа, останетесь здесь, – он попытался было задвинуть Лизу за спину, но не успел.
   Ангст выхватил черный металлический фонарик, и в глаза Лизе ударил слепящий белый луч. Даже лицо обожгло.
   – Да вы только посмотрите на него! – взревел Ангст. – Этот щенок нас обманул!
   У Лизы в глазах еще плавали красные и желтые пятна, но вдруг луч ушел в сторону, и она увидела, как Инго медленно отводит этот луч рукой – с усилием, но отводит. И лицо у него такое, как всегда – живое, только очень бледное.
   – Ничего вы не понимаете про чистую совесть, – уронил он и медленно вытащил из кармана ветровки что-то небольшое. Маленькую толстенькую книжечку в светлом переплете, размером с карманный словарик. Медленно, не отрывая взгляда от отпрянувших колдунов, открыл Книгу.
   Постоял так секунду – и захлопнул ее.
   – Нет, – произнес Инго. – Так получится нечестно. Я по вашим правилам не играю.
   Миг – и Ангст бросился на Лизу. Плечи ей будто сдавило железными клещами, горло стиснуло, Лиза попыталась вдохнуть хоть чуточку пыльного воздуха, и не смогла, и закричала – ей казалось, громко, но получился сдавленный писк. Она ничего уже перед собой не видела, и тут Инго звенящим голосом крикнул: «Сгинь!», и боль отпустила.
   – Следующий, – сквозь зубы сказал Инго, отряхивая с ладоней серую пыль. Статный военный исчез. Лиза с трудом втянула в себя воздух – горло саднило ужасно – и вжалась спиной в дверь. Дверь была шершавая и занозистая. И дрожала.
   Да что там дверь! Каменные стены и пол – и то содрогались и стремительно покрывались инеем. А из-под земли шел, нарастая, глухой низкий гул, такой, что от него даже сердце болело.
   – Караул, караул! – протрещал фон Штамм, крутя блестящей лысой головой. – Кто не успел, тот утонул! Спасайтесь, сударики, а не то нас спалит в сухарики!
   Сейчас все сразу набросятся, с ужасом поняла Лиза – и ошиблась.
   Коракс что-то шепнул на ухо фон Штамму, коротышка попятился, а Паулина, наоборот, молча двинулась на Инго с Лизой – медленно и неуклонно, как асфальтовый каток. Под когтями у нее по каменным плитам бежали трещины, но гарпия не останавливалась. Вот она запрокинула голову и разинула черный рот.
   Вопль колдуньи даже не был звуком – сразу превратился в слепящий вихрь, и Лизе захотелось тут же упасть ничком и заткнуть уши. Сверху сыпалась пыль и каменная крошка, плиты вздыбились, как недавно – льдины у берега, на ногах было не устоять. Но пасть Паулины была уже совсем близко к Инго, и Лиза, не соображая, что делает, швырнула в гарпию первым, что нашлось в кармане – пакетиком жвачки. Блескучая пачечка вспыхнула и исчезла.
   – Аглувуглуу! – взвыла Паулина. Огромный липкий ком залепил ей пасть. Резко запахло чем-то знакомым. Мятой, поняла Лиза. Ха-ха-ха, знай наших!
   Ее светлость Паулина яростно мычала и отплевывалась, высокая прическа ее разваливалась, а толстенные нити, нет, не нити, а целые канаты жвачки расползались изо рта, обматывали гарпию, как кокон, залепляли ей рот, глаза, уши, вот уже и крылья спеленали. Гарпии только и оставалось, что мотать головой и мести длинными патлами по каменному полу.
   – Молчание – золото, – припечатал Инго. – Лизка, что там у тебя еще в карманах, давай сюда, быстро!
   Еще в кармане нашелся пластмассовый гребешок.
   – Новый гребень больно дерет, а причешется – смирится! – Инго запустил в Паулину расческой, которая тоже взлетела в темноту и пропала.
   А потом из-под потолка с лязгом обрушилась железная решетка. Гарпия осталась по ту сторону вместе с оцепеневшим фон Штаммом и Кораксом. Тот слился со стеной – только и было видно, что белую маску. Инго, ожесточенно дернув ручку дверцы, коротко глянул на гарпию и протянул Лизе ладонь: «Еще!» И она сунула брату в руку гладкий камушек-голыш с радингленского пляжа.
   – Под лежачий камень вода не течет! – Голыш рухнул на гарпию целой скалой. Лиза, ободренная успехом, принялась нашаривать в карманах носовой платок. А фон Штамм отскочил и понесся прочь с нечленораздельным воплем, скользя на обледенелом полу. Навстречу ему из подземных глубин шла волна гудящего холода.
   – Инго, оно движется сюда! – пискнула Лиза. Из-под обломков скалы выпорхнула толстая голубка и заметалась, ища выход. Налетел порыв ветра, подхватил ее и унес вверх, во тьму, как клочок бумаги в тоннель метро. Фон Штамм наконец добрался до выхода и исчез из виду. Дверь все не поддавалась.
   Сквозь каменную толщу донесся тонкий заячий вопль – и замер. Стены вновь дрогнули. Что-то неуклонно поднималось из подземелий сюда, наверх, но Лиза даже шагов не различала – будто оно не ногами шло, а волокло по коридорам бесформенную тушу, как огромный мешок, распирающий высокие своды замка.
   – Встретились, – выдохнул Инго. – Дверка, милая, откройся, пожалуйста!
   Гул приближался. Коракс смотрел на сотрясающиеся стены.
   – Попробую его задержать, – сказал он очень спокойно – и быстро, чуть прихрамывая, пошел к выходу из зала.
   – Не вздумайте!.. – отчаянно крикнул ему вслед Инго, но было уже поздно. Снова повеяло ужасом и льдом, и в зал вползло, неотвратимо, как во сне, нечто темное, как вековечная тоска. И у Лизы не стало сил ни двигаться, ни визжать, а потом ей показалось, что на мгновение в глубине темной тучи мелькнул человек в сером, и усмешка его была как лезвие. Мелькнул и исчез.
   Коракс нырнул в надвигавшуюся тьму.
   Раздался глухой вскрик.
   Дверь наконец подалась, Инго толкнул в нее Лизу и кинулся следом сам. Там, за спиной, только ледяной ветер промчал по плитам несколько черных вороньих перьев.
   – Вот и все, – Инго прислонился спиной к двери и глубоко вздохнул. За дверью было тихо. – Получилось, лисенок.
   Лиза собралась с духом и заставила себя взглянуть ему в лицо.

Глава 9,
в которой королевская мышь получает сыр, а Филин кидается кроссовками

   – Ты это что говорил? Что ты такое вытворял?! Куда меня завел? – Лиза верещала, подпрыгивала и даже пихнула брата кулаком в плечо, благо он сидел и вставать на цыпочки не пришлось. Но сколько она ни наскакивала на брата, ничего на него не действовало: Инго глядел на нее снизу вверх веселыми зелеными глазами и молчал. – Я так напугалась! Ужасно! Думала, умру! Ты был страшный! Что ты нес про это, как его, про пресс-папье? Ты столько врал, что у меня теперь уши болят! Совесть твоя где?!
   – Бузюзю, – только и ответил Инго и прижал Лизу к себе.
   – Теперь куда? – озиралась Лиза, вырываясь. – Мы где? А вдруг они сюда доберутся?!
   – Сюда – нет. Ты лучше оглянись, – попросил Инго. – Это ведь Библиотека.
   Лиза сразу утихла.
   Пахло старой бумагой – горьковато и вкусно, словно палой листвой в осеннем парке.
   Глаза привыкли к темноте, а может быть, пыльный сумрак потихоньку рассеивался.
   Вверх уходили бесконечные стеллажи, разделенные узкими проходами.
   Лиза никогда не видела столько книг сразу. У нее даже дух захватило. Книги теснились на полках, лежали высокими стопками на полу, громоздились в связках, обернутых то в старые газеты на неведомых языках, то в пожелтевшую крошащуюся бумагу.
   Высились пирамиды и колонны корзин и ящиков – тоже с книгами, – причем ящики были самые разные – деревянные, картонные, металлические, плетеные…
   А потом вспыхнул свет. Разноцветные лучи заплясали на корешках, запрыгали солнечные зайчики, отражаясь от золотых букв на старых переплетах, затанцевали в воздухе пылинки. Книжный мир был накрыт куполом, набранным из цветного стекла, и смотреть на него можно было бесконечно, как в калейдоскоп.
   – Лиз, ты только посмотри! – Инго вскочил на ноги. – А я и не знал, что тут такое! Раньше всегда было темно, я искал книжки в потемках!
   – Погоди! – Лиза приложила палец к пересохшим губам. – Тише!
   Под стеклянным куполом зашелестело, словно в летнем лесу подул ветерок. Танцующие пылинки закружились быстрее.
   – Ты не слышишь? – Лиза схватила брата за рукав.
   – Нет, только вижу, – Инго мотнул головой.
   – По-моему, они тебя узнали! И… и радуются.
   Инго вдруг поклонился книгам.
   – Я тоже рад вас видеть, – сказал он. – И если я смог что-то для вас сделать…
   Шелест стал чуть громче.
   – Ой! – снова закричала Лиза, взглянув Инго за спину. Тот резко обернулся. – Где дверь?!
   – Нельзя же так пугать! – Инго провел рукой по глухой кирпичной стене. – Хорошо получилось…
   – Это кто кого пугает! – возмутилась Лиза. – Что получилось?
   – Дверь закрыть, – улыбнулся Инго. – Окончательно. Теперь никто и никогда не пройдет из Черного замка в Библиотеку. Ха!
   Шелест стал еще громче. Это шуршала листва бесчисленных деревьев, и прибой всех морей и океанов, и все дожди, и все снега, и все птичьи крылья и кошачьи лапки, это переговаривались все на свете сказки и истории.
   – А теперь… – Инго порылся в карманах и вытащил Книгу. – Вот она. – Он помолчал. – Надо попробовать ее открыть. Правда, без Филина лучше не пытаться…
   – Эй, – позвала Лиза. И захихикала. – Твое величество, ку-ку, ты забыл?
   – Отойди, – велел Инго, не сводя глаз с Книги.
   – Инго, ты переутомился? – Лиза повертела пальцем у виска. – Ты не помнишь? Ты ее уже открывал! Только что, в замке! И всех колдунов напугал!
   – Что, правда?! – Инго растерянно посмотрел на Книгу, на Лизу и опять на Книгу. Погладил переплет.
   – Самая что ни на есть, – кивнула Лиза и добавила филинским тоном, чтобы подбодрить брата: – Эх, остолоп.
   Шелест не смолкал, как в лесу ветреным днем. Стеллажи с книгами уходили под самое небо, солнечные зайчики бегали по разноцветным корешкам.
   – Можно? – робко спросил Инго, и книги засмеялись.
   Шелест стих.
   Книга легко и беззвучно открылась в его руках. Плотные глянцевые страницы чуть звенели. Поначалу они действительно были белые-белые, а потом на них что-то стало проступать…
   – Лисенок, смотри! – позвал Инго. – Нет, ты погляди… Это нам в подарок?
   Кругом снова раздался утвердительный шелест.
   На сей раз Белая Книга решила стать фотоальбомом. Фотографий там оказалось много, самых разных. (Потом, позже, Лиза смогла вспомнить далеко не все и очень об этом жалела.) Вот она сама – лет на десять, наверно, старше, – со скрипкой на огромной сцене. Ух ты, да у нее синее платье и очень длинные волосы, волнистые, как у Бабушки, и оранжевые. А вот и Бабушка – с очень строгим лицом и сразу двумя запеленутыми младенцами на руках. Ничего себе! Лизе стало страшно интересно, что это за младенцы. А вот и Инго! Только постарше, чем теперь – сидит на подоконнике открытого окна, а за окном зелень, зелень, и горы, и море, и, кажется, это не Радинглен и уж точно не Петербург. А Филин в этом альбоме был прямо загляденье – в кресле у камина, с чашкой чаю в руке и пушистой трехцветной кошкой на коленях. И было видно, что сидит он так давно и никуда в ближайшем будущем не торопится. И ни на кого не сердится.
   – Домой пора, – сказал наконец Инго. Лиза взглянула на него – и онемела.
   Подумала-подумала и поняла: наверно, она никогда не видела настоящего Инго. Такого, каким он и должен быть. Раньше она видела брата смертельно усталым, встревоженным, видела его в отчаянии и как он играет в очень страшные игры, сражаясь против колдунов. И только теперь сообразила: все это были словно бы кусочки целого. А теперь картинка наконец сложилась, и Инго стал собой. В нем не осталось ничего пугающего. Зато он стал свободным. Не от мутаборских чар, а от чего-то другого – может, от страха и сомнений? Он и дышал иначе, будто раньше, с самой коронации, что-то сжимало ему грудь, а теперь прошло, прошло навсегда… И красивый же он – глаз не отвести! Настоящий сказочный король.
   – Домой пора, – повторил Инго, не заметив ее изумления. – Лисенок, держись за меня покрепче. – Он закрыл Книгу и снова раскрыл ее.
   По белой странице побежала строка – будто кто-то невидимый спешил по свежевыпавшему снегу и оставлял ровную цепочку следов. А потом строчка вдруг выгнулась дугой, буквы вытягивались, вытягивались, и Лиза ахнула – во всю страницу встал Бродячий мостик. Вот только что он был нарисованный, а потом сделался настоящий, и за ним из тумана показались знакомые башни и черепичные крыши, похожие в лунном свете на рыбью чешую. Блеснул и погас фонтан на Круглой площади, и дохнуло знакомым запахом водяной свежести, старых камней и тополиной пыльцы. А потом высоко-высоко засветился приветливый желтый огонек. Часовая башня дворца! Вон и флаг уже видно!
   И все это понеслось навстречу, словно Лиза с Инго летели прямо к дому верхом на драконе или сами превратились в птиц. Ближе, ближе, ближе, вот уже прямо под ногами пронеслись верхушки старых деревьев в парке, а потом впереди распахнулось окошко. У Лизы закружилась голова, а потом они ухнулись куда-то в темноту, мягко и беззвучно. Ее высочество принцесса Радингленская даже и пискнуть не успела – под ногами сами собой оказались каменные плиты пола.
   – Куда мы попали? – осторожным шепотом поинтересовалась Лиза, мертвой хваткой вцепившись брату в локоть. Было темно, прохладно и тихо. Она принюхалась. Пахло незнакомо, но не страшно – то ли старым шкафом, то ли кислыми яблоками.
   – Вот так история. Кажется, мы попали в винный погреб, – отозвался Инго. – Сейчас узнаем, запирает ли его Циннамон на ночь. Представляешь, Книга осталась у меня!
   Тут-то Лиза и поняла, как это бывает, когда гора с плеч сваливается.
   – Уф, – сказал Инго. Вид у него был довольный-предовольный. Он чихнул и принялся рыться в карманах. – Лисенок, извини, у тебя не найдется носового платка?
   Запасливая и хозяйственная Лиза протянула ему мятый платок – тот самый, который не успела швырнуть в напиравшую Паулину.
   – Спасибо, – Инго снова чихнул. – Замерз я там. – Он осторожно достал из кармана темный шар и уставился на него.
   – Пресс-папье?! – грозно вопросила Лиза, упершись руками в бока.
   – Стра-ашно, – дурашливо пожаловался Инго. – Ты только представь себе, что с нами Филин сделает за все хорошее. То есть со мной за все, а с тобой – за брата-близнеца Бубо…
   – Филину от нас достанутся только рожки да ножки, потому что сначала нам влетит от Бабушки, – рассудила Лиза.
   Циннамон погреб на ночь запирал, а открывать еще какие-нибудь двери волшебным способом Инго наотрез отказался. Поэтому выбираться пришлось черным ходом, спотыкаясь на винтовой лестнице. Правда, вскоре Инго хлопнул себя по лбу, снял со стены факел и зажег его, щелкнув пальцами. Факел отчего-то загорелся, как та здоровенная бенгальская свеча, которой Лиза махала с башни Косте, и во все стороны полетели веселые рыжие искры, но идти все равно стало легче.
   – Пошли будить Конрада, – настойчиво прошептала Лиза, когда они оказались в главной галерее дворца, увешанной картинами и уставленной статуями.
   – Сначала поедим, – ответил Инго. – К делу надо приступать сытым и довольным.
   – К какому такому делу?
   – Говорю тебе – стра-ашно! – хотя Инго и улыбался, Лиза никак не могла разобраться, шутит брат, или говорит серьезно, или и то и другое вместе. – Филин меня точно во что-нибудь превратит! Не хочу век коротать рогатой жабой!
   – С колдунами в кошки-мышки играть – не страшно, а теперь страшно? – Лиза все еще сердилась.
   – Ничего себе! Я даже на коронации так не боялся, как с этими! – возмутился Инго и снова чихнул. – Если бы они хоть что-то почуяли, нам бы конец – и тебе, и мне, и Ажурии. К тому же я прекрасно помнил, что у меня в кармане!
   – Я подумала, что с тобой все совсем скверно, – созналась Лиза и чуть не всхлипнула. – Что ты заигрался и стал как они.
   – Я тоже думал, что стал как они. Мне пришлось в это поверить, я заставлял себя, иначе мне бы их нипочем не провести. И больше я так никогда не буду, – Инго вздрогнул, как от холода.
   – Не будь.
   Инго тяжело вздохнул.
   – Не уберег я Коракса. И Ангста убил.
   Лиза задумалась.
   – Но ведь Белая Книга открылась, – сказала она наконец.
   По галерее от их шагов прыгало эхо – забегало вперед, останавливалось, и поджидало, и опять выскакивало. И полутьма, и шорохи, и эхо были ни капельки не страшные – после Черного замка. Лиза изо всех сил старалась не думать про это место, но обойти его, как открытую пасть темного люка на улице, не получалось.
   – Нет, больше я в такие игры постараюсь не ввязываться… – произнес Инго через несколько шагов. – Знаешь, кто они, Лизавета? Кристабель ведь мало что о них выяснила. Рассказать остальное?
   Лиза немного подумала и согласилась. Раз впереди серьезный разговор с Андреем Петровичем, про колдунов слушать уже и не так жутко. Ведь все опасности позади.
   – Сначала Штамм с Ангстом навели свои порядки в Ажурии. А потом эту парочку разыскал их давний знакомец.
   – Звали его Мутабор, – закивала Лиза.
   Инго переложил факел в другую руку, ускорил шаг и продолжал:
   – А он к тому времени точил зубы на Радинглен.
   – Потому что у нас здесь очень много магии? – Лиза припомнила рассказ Филина накануне коронации.
   – Верно. И еще Мутабор, кажется, рассчитывал попасть отсюда в Библиотеку.
   – У него получилось?
   – Тогда – да, а теперь – пусть даже и не надеется. Знаешь, сколько народу с дурными намерениями охотилось за Библиотекой? А за Белой Книгой? Магам-честолюбцам подавай власть, желательно над всем миром, и волшебные книги – лучшее оружие.
   Говоря все это, Инго шел так быстро, что Лиза, едва поспевавшая за ним, дернула его за край куртки. Инго посмотрел на нее так, словно вернулся откуда-то издалека, и произнес «извини, лисенок».
   – Дальше! – потребовала Лиза, шагая рядом с братом.
   – Дальше Мутабор сговорился с этими двумя, а потом к ним присоединилась еще и герцогиня Паулина. Что он им посулил, я не знаю и знать не хочу. Мутабор и его шайка рассчитывали, что захватить Радинглен им окажется легче легкого, вот только Филина убрать с дороги. Хоть он и числился просто придворным магом, но колдуны ему цену знали и не зря его опасались. И если бы не Коракс, который примкнул к ним…
   – А когда примкнул? И главное, зачем? – шепнула Лиза. – Он ведь совсем не такой, как все они… был, – она осеклась.
   – Зачем – ты потом спроси у Филина, – помрачнев, отозвался Инго и потер свободной рукой переносицу. – Я с его слов понял, что Коракс решил втереться к ним в доверие и слишком увлекся. А тогда, двенадцать лет назад, Коракс ловко провел всех остальных, в том числе и Мутабора, и убедил, будто Филина убивать незачем, достаточно просто вышвырнуть из Радинглена вместе с прочими волшебниками. Наверно, решил защитить по старой дружбе. Мы должны сказать Кораксу огромное спасибо – Филина он нам спас.
   – Спасибо, – сказала в пространство Лиза и хлюпнула носом. Печальное больное лицо Коракса так и стояло перед глазами. Инго продолжал:
   – Радингленом Мутабор, как я понимаю, с самого начала решил править единовластно. И, как только представился случай, он проявил поразительную изворотливость и ловко подставил своих союзников под удар, выиграв себе свободу. Правда, он не рассчитывал встретить такой достойный отпор, но наши родители… – Инго замедлил шаг, потом остановился и с силой провел ладонью по лицу. – Сейчас… сейчас расскажу, как было дело.
   Лиза испугалась. Она вспомнила, как Филин собирался с духом, чтобы поведать ей про гибель мамы и папы. Поэтому она решила помочь брату. Заглянула ему в лицо и робко подсказала:
   – Филин когда-то говорил, что мама с папой сумели вызвать Мутабора и остальных на бой…
   – Да, он верно угадал, – кивнул Инго, не двигаясь с места. Отблески факела плясали у него на лице. – Больше того, нашим с тобой родителям удалось заключить колдунов в этот шар. Всех, кроме Мутабора! Как это произошло, Коракс не понял, вот и я объяснить не могу.
   – Инго, а откуда ты узнал про отпор и прочее? – вдруг спохватилась Лиза. – Вы ведь с Кораксом там, в Ажурии даже и поговорить не успели!
   – Я просто посмотрел ему в глаза и… само получилось, – удивляясь сам себе, сознался Инго. – Знаешь, поначалу, когда Филин выложил мне историю о Кораксе, я его заочно невзлюбил, решил, будто он обычный честолюбец. А потом, когда увидел наяву, пожалел. Особенно когда Штамм завел речь про мост из живых людей. Тяжело приходилось бедняге Кораксу среди этих выродков. Наверняка они не раз срывали на нем свою злобу.
   – Инго, пожалуйста, не надо об этом, а? – взмолилась Лиза. – Лучше доскажи про Радинглен.
   – Ах я остолоп! – воскликнул Инго. – Самое-то главное не сказал.
   – Что? – вскинулась Лиза.
   – Я не понимаю, куда делись наши родители. Бабушка и Филин считают, будто мама с папой погибли, но… мне кажется, что они исчезли. Понимаешь, я их нигде не вижу… – Инго смотрел поверх Лизиной головы и, казалось, глаза его устремлены не на многочисленные портреты и гобелены, украшавшие галерею и едва различимые в свете факела, а куда-то в немыслимую даль, – за крепкие дворцовые стены, за пределы Радинглена. – Их нигде нет. Ни живых, ни мертвых. Не могу объяснить, слов не подобрать.
   – Как это – нигде нет? – слова у Лизы тоже кончились, зато слезы подступили опасно близко.
   Инго словно очнулся.
   – Погоди, – сказал он. – Погоди-погоди, – он схватил Лизу за руку и ринулся вперед. Запрыгало пламя факела, и в его отсветах замелькали мимо фамильные портреты – легендарный Инго Первый в сверкающих латах и с веселыми янтарно-карими глазами. Инго Второй на фоне книжных полок и неразборчивой карты на заднем плане, Элейна Прекрасная с букетом белых ирисов, дедушка Ларс в рогатом шлеме… У одной из картин они затормозили так резко, что Лиза еле удержалась на ногах и взглянула на Инго с возмущением: надо же, после такого у него остались силы бегать!
   А потом она уставилась на картину.
   Это был парадный портрет Инго Третьего и супруги его Уны. Тоненькая Уна сидела в кресле в зеленом платье, а Инго-старший стоял рядом, опершись на спинку. Сейчас Лиза заметила, что Инго-младший уже не так похож на папу, как раньше. За спиной королевской четы виднелось стрельчатое окно с видом на море, а вокруг были книжные полки, глобус, гипсовая статуэтка, изображавшая сову, и много чего еще.
   Лиза видела эту картину десять тысяч раз, а Инго – гораздо больше. Лизе портрет никогда не нравился, ей казалось, что та фотография папы с мамой, которая в Петербурге в Бабушкиной комнате, гораздо правдивее, хоть и маленькая, и черно-белая.
   Сейчас Инго, воткнув факел в гнездо, смотрел на портрет, не мигая и напрягшись, как струна. Извлек из-за пазухи Белую Книгу, побарабанил пальцами по ее переплету, убрал Книгу обратно.
   – Нет, – сказал он наконец, мотнув головой. – Нет, потом. Наверно, показалось. У Филина спрошу.
   …На кухне Лиза поначалу спохватилась, что они с Инго долго мешкают и за всеми разговорами до сих пор не разбудили старшего Конрада, без которого и шар не откроешь. Но потом согласилась: за дело и впрямь надо браться сытым и довольным. Они уплели множество бутербродов и выпили, наверно, с ведро сока. Разговаривали шепотом, потому что от голосов начинало гудеть в главной королевской кастрюле. Один раз выкатилась из темного угла мышка, ничуть не механическая мышка в серой бархатной шубке, потаращилась на ночных гостей бусяными глазками, и Лиза угостила ее сыром. И только когда почти рассвело и часы на башне пробили пять – в Радинглене летом тоже, как и в Петербурге, светает очень рано, – Инго произнес:
   – Все, хватит тянуть. Набрались храбрости и сил? Идем Конрада будить. Вот что, лисенок, позови-ка нам Мурремурра.
   Лиза попыталась возмутиться, но потом представила себе, каково это – будить спящего дракона, да еще по такому деликатному делу… Да уж, пусть лучше это сделает кот. На котов не сердятся даже драконы. Мурремурр фыркнул в усы и отправился выполнять поручение, а брат с сестрой долго сидели молча, то поеживаясь, то позевывая, то переглядываясь. Инго вертел в руках темный шарик и пытался рассмотреть его на просвет, но от масляной лампы, которую зажгли вместо погасшего факела, проку было мало. Шар оставался непроницаем.
   – Вот так шутку сыграл с нами всеми Мутабор, – задумчиво протянул он. – Он ведь сунул шар той статуе, помнишь – старику с котом… Может, ради развлечения, а может, чтобы понадежнее спрятать: вроде бы у всех на глазах, а никто не догадается, что шар непростой. Нет, Лиз, ты представляешь – двенадцать лет все ходили мимо!
   – Обхохочешься. Может, Бабушка и права, – рассудительно ответила Лиза. – Пора сделать во дворце генеральную уборку и эту… ревизию. Мало ли что еще у нас хранится, а мы и не знаем…
   – Надо… – отозвался Инго и вдруг, приглушенно ахнув, уставился в стену. Лиза даже испугалась. – Все сходится. И про лес с белыми листьями. Только вот не знаю, что там имелось в виду – то ли замерзшие деревья в Ажурии, то ли страницы в Библиотеке… И про беднягу Коракса ведь там было.
   – Где – там?! – подозрительно спросила Лиза. Инго принялся шарить по карманам.
   – Ах да, – вспомнил он, – Филин сделал из записки кораблик. Но я и так помню. Тот, кто гадает – да или нет, тот, кто не в силах найти ответ…
   – Да уж, – подумав, сказала Лиза, дослушав стихотворение. – Получается, что в стихотворении и про Костика сказано.
   – Что? А… Грустно все это, Лизка, – Инго снова чихнул.
   – Будь здоров. Не грустно, а обидно. Обидно, когда человек бестолочь, – строго сказали Их высочество. – Или дракон.
   В коридоре послышался мягкий топоток кошачьих лапок и мерная поступь старшего Конрада.
//-- * * * --//
   К той минуте, когда «Гиппокампус» снова оказался у радингленского берега – будто никуда и не уплывал – никаких сил бояться у Лизы больше не осталось. Она сидела на теплом мелком песочке, обхватив коленки, почесывала за ухом Мурремурра и ждала. Конрад-старший нарочно распорядился выбрать тихий пляж подальше от дворца и от пристани, чтобы отпереть шар незаметно для радингленцев. Теперь он – огромный, грузный, золотой – кружил над морем, покряхтывая и разминая крылья, а на корабле никакого движения не происходило. Было очень тихо – только ветер шуршал в драконьих крыльях да волны с мерным шипением набегали на песок.
   «Гиппокампус», не соизволив проскрипеть ни слова, очень тихо и очень медленно спустил шлюпку. Паруса его потихоньку наливались розовым отсветом восходящего солнца. И все равно даже с берега было видно, какой он сердитый.
   Инго махнул рукой и сел на песок. И снова чихнул. Лиза забеспокоилась, не простыл ли он. Как только вернемся во дворец, заставить померить температуру! Эх, зря они побоялись шуметь на кухне и не вскипятили чаю! Мурремурр тоже что-то сообразил и прислонился к королю теплым черным боком.
   Филин даже не стал дожидаться, пока шлюпка ткнется носом в берег. Он зловеще расшнуровывал кроссовки и на притихших на берегу хулиганов не глядел. Лизе захотелось закопаться в песок. Волшебник не спеша связал кроссовки шнурками, спрыгнул в мелкую прозрачную воду и стремительно пошел прямо на Его величество. Этого Лиза не выдержала, и спряталась за спину Инго. И вовремя: Филин молча вперил в него свирепый взгляд. Инго заслонился Белой Книгой.
   – Филин, простите меня, пожалуйста, – севшим голосом попросил он.
   Филин мотнул головой.
   – Паршивец, – с чувством выдохнул он. – Видишь эти седины?! Это все ты! И твоя досточтимая бабушка! Да я всю валерьянку на борту выпил!
   «Все, – ужаснулась Лиза. – Сейчас начнется главный разнос. Все хором как набросятся. Ой, нет, Бабушка пропесочит нас отдельно».
   – Воля ваша, – раздельно сказал подоспевший Зильбер, – а больше я с королевским семейством Радинглена дела иметь не стану. Себе, знаете ли, дороже. Займусь поиском сокровищ – так, в конце концов, спокойнее… – Он обвел суровым взором всю компанию, нахлобучил треуголку и захромал прочь по песку, напевая себе под нос:

     – Я был со своими грехами в ладу, когда бороздил моря,
     Я был со своими грехами в ладу, когда бороздил моря,
     Я был со своими грехами в ладу
     У людей и Господа на виду.

   Я слезной мольбой не тревожил небес, когда бороздил моря…
   – Эй, капитан! Я тоже! Я тоже с ними больше не вожусь! – разнесся над морем оскорбленный голосок «Гиппокампуса». – Ну их всех к барракудам в зубы! Пресс-папье, а?!
   Нахохленный Визирь, все это время молчавший на плече у Зильбера, с тоской посмотрел на короля, потому на принцессу, потом понял, что обратно во дворец его точно не примут, и отчаянно закричал на все побережье: «Пиастры, пиастры!!!».
   – Поздно, – горько сказал ему капитан. – Раньше надо было выступать, тварь бессмысленная. Ведь ты наверняка знал все про шар, знал и молчал! Кто во дворце двенадцать лет наместником сидел? А? В суп тебя, и вся недолга!
   – Пиастры!!! – испуганно разорялся Визирь.
   – Радинглен, – пробасил Амальгамссен и расплылся в улыбке. – Коты! – он склонился над тершимся о его ноги Мурремурром. Потом глянул в сторону далекого дворца. – Надо же, и часы мои на башне целы… Ходят… Почистить, небось, пора. – Мастер вспомнил про королеву Таль и втянул голову в могучие плечи.
   Конрад-младший выбрался из шлюпки последним. Вид он имел вялый, глаза ото всех прятал и даже не поднял глаз, когда старший дракон мягко опустился на песок и, нарочито не взглянув на сына, прошел мимо него, – поздороваться с Филином.
   Инго поднялся на ноги, отряхнул с джинсов песчинки и сухие волокна водорослей.
   – Боюсь, Конрад, не быть тебе королевским драконом в обозримом будущем. – Тихо сказал он. – Подрасти сначала. Извини.
   «Чего он извиняется?» – удивилась Лиза, а Костя возмутился:
   – Да я что?! Это все Юлька… А вы на меня…
   – О! Хорошая идея, – сказал Инго. – Называй-ка ты меня теперь на «вы», дружок.
   Костя даже сделался поменьше ростом – во всяком случае, стоявший рядом Левушка казался выше.
   – Левушка, – шепотом спросила Лиза, бочком подобравшись к нему, – что вы делали в шарике?
   Лева взглянул на нее поверх очков. И хмыкнул.
   – Мы играли в бридж, – проникновенно поведал он. – Ходили гулять на море. Топили камин, пили кофе и рассказывали друг другу занятные истории, мой дорогой Ватсон.
   Так. Ясно. Все обиделись. Разве что кроме Амальгамссена. Но ведь до него потом тоже когда-нибудь дойдет.
   – А откуда «Гиппокампус» знает про пресс-папье? – робко спросила Лиза у Левушки.
   – У Филина спроси, – мрачно ответил тот. А Филин обернулся и вытащил из нагрудного кармана бубенчик. Маленький серебряный бубенчик.
   – Вот, – горько сказал волшебник. – Прямая трансляция. Ох и весело было! Мы ведь все слышали, только пока Коракс был жив, а потом… – он глянул на бубенчик и не договорил. Отшвырнул кроссовки, развернулся и пошел по твердому песку, облизанному морем, – усталый и ужасно расстроенный. Мелкая волна то и дело обдавала ему ноги, но Филин ничего не замечал. Кажется, он что-то бормотал себе под нос. Один раз он остановился, подобрал выброшенную прибоем мидию и с размаху закинул подальше в сине-зеленую воду.
   Лиза оглянулась на Инго, но он, как и все остальные, стоял в полной растерянности. И тогда она побежала вслед за Филином, увязая в песке и вереща:
   – Андрей Петрович! Ну Андрей Петрович же! Подождите!
   Филин обернулся.
   – Ботинки… – тихо сказала Лиза, робко протягивая ему связку кроссовок.
   – Спасибо, – сказал волшебник, усмехнувшись устало, но уже не так сердито. – Лизавета, не волнуйся, я искупаюсь и вернусь. Ты думала, я топиться пошел? И только золотые босоножки ее телебунькались в волнах прибоя? Тьфу…

Эпилог,
в котором происходит секретный разговор

   За двери тронного зала все вышли, ежась и отряхиваясь. Инго снял с головы корону, которой в него разве что не запустили, и повертел ее в руках.
   – Да-а… – протянул Левушка. – Зря мы кольчуги не надели.
   – Ничего-ничего, – пробормотал Инго. – Сейчас Филин на аудиенцию придет, вот тогда будет настоящий разнос, а это так, репетиция. Может, предупредить его?
   – Можно подумать, он сам не знает, что его ждет, – вздохнула Лиза. – Инго, а устная форма отчетности – это как?
   – Это записок не оставлять. И предупреждать заранее и вслух.
   – Вот еще, – не очень уверенно возразила Лиза и оглянулась на тяжелые двери тронного зала.
   – Поживем – увидим, – философски заметил Левушка. – Записка записке рознь.
   – Это уж точно! – сказал рядом знакомый голос.
   Филин стоял посреди парадной лестницы взъерошенный и разъяренный. С волос у него текло, мокрая футболка липла к телу, а в руке была бутылочка синего стекла, облепленная водорослями. На вид вполне безобидная бутылочка. Непонятно, чего это он опять рассвирепел.
   – Вот! – Филин потряс бутылкой. На Лизу полетели брызги. Длинная нить водорослей хлюпнула и стекла на дворцовый ковер. – Вот! Старый усталый волшебник выкупаться спокойно и то не может! Все! Подаю в отставку!
   – Что там такое? – Инго осторожно взял у волшебника бутылку и поглядел на свет.
   – С соседушками вас, Ваше величество, – звенящим голосом сказал Филин.
   Инго вытряс из бутылки свернутую трубочкой бумажку.
   – Интересно, – озабоченно сказал он. Лиза высунула нос у него из-под локтя. – «…Сим с благодарностью извещаем наших добрых соседей…» – удивленным голосом прочитал король.
   – Ладно. Выжимка вкратце, – сообщил Филин. – Их величество Гуммиэля Тридцать Второго, драконоборца и прочая и прочая, хватил удар. – (Старший Конрад удовлетворенно хмыкнул – драконоборцев он недолюбливал.) – Кристабель его с ложечки кормит, отныне она там главная. Моложе и краше обратно не стала, зато народ ее теперь уважать будет.
   – А канцлер? – прогудел Амальгамссен.
   – В Ажурию вернулись коты. Разве они потерпят во дворце крысу?
   – А муррмеханизмы во дворце коты терпеть будут? – спросил Левушка. Амальгамссен затаил дыхание.
   – Нету там теперь механизмов, – устало сказал Филин. – Никаких, включая кукол. Рассыпалось все, мороза не выдержало. Хватит, пусть сами девиц рожают.
   Амальгамссен выдохнул, да так, что у Лизы все кудряшки дыбом встали. Удивительно, такой здоровенный, а всех боится!
   – Ага, ага… – Инго дочитал послание. – Воевать больше не собираются. Лизку сватать пока раздумали. Можно не волноваться.
   – Да что ты говоришь? – покосился на него Филин. – Насчет не волноваться после обсудим, Ваше величество…
   Массивная дверь тронного зала тихо приотворилась.
   – Это обязательно – так галдеть? Не позавтракав и без кольчуг? – поинтересовалась королева Таль, невзначай дернув подвернувшуюся внучку за хвостик. Лиза перевела дух. – Филин, можно тебя на минутку?
   – Не позавтракав? – усмехнулся Филин, подходя поближе. – И без кольчуги?
   – На минутку, – попросила Бабушка, улыбнувшись уголком губ.
   Лиза поразилась: да ведь Бабушка заметно ниже ростом небольшого Филина! А ей, Лизе, всегда казалось, будто Бабушка высокая! И величественная, как океанский лайнер!
   – Все живы, – с укором сказал Филин. – Все вернулись. А ты сердишься…
   Амальгамссен хлопнул себя по лбу так, будто осу убивал.
   – Елки гнутые, чуть не забыл. Эта! Как ее там! – он порылся в недрах хламиды – там забрякало – и извлек на свет куколку. Такую маленькую хорошенькую куколку с аккуратной челочкой и в черной маечке. Лиза хихикнула. Необыкновенно молчаливый Костя кашлянул, но сказать ничего не посмел.
   – Еще морока на нашу голову… – с чувством протянул Филин. – Ее ведь надо вернуть домой, мамочке… Тьфу!
   – Давайте мы отнесем? – вкрадчиво предложил Левушка.
   – Нет уж, – сверкнул глазами Филин. – Знаю я вас, еще зашвырнете по дороге домой в помойку или утопите в Черной речке, а там и так не очень чисто. Лучше я сам. Идем, Инго. А вы все – марш с глаз моих долой.
   – Куда? – испугалась Лиза.
   – Куда-куда, завтракать!
//-- * * * --//
   Филин с Инго не стали досматривать, как расколдованная Юлечка с громким ревом улепетывает прочь по набережной Мойки и на бегу размазывает по лицу остатки ведьминского макияжа, – им было не до того. Бродячий мостик еще не успел растаять в тумане, а они уже шли по узкой радингленской улочке, направляясь окольными тропами обратно во дворец. Шли и молчали каждый о своем – не то моложавый дед со взрослым внуком, не то пожилой отец с молоденьким сыном, не то обожаемый научный руководитель с преданным учеником. Утренний Радинглен поразительно похож на Петроградскую сторону. Редкие еще прохожие, кланяясь и делая реверансы, посматривали на короля и волшебника с легким удивлением.
   – Огорчаться тут нечего, – вполголоса говорил волшебник. – Ясно, что ты сделал все, что мог. Беда в другом: нельзя было отдавать ему фон Штамма. И Коракса. Эх, Коракс…
   – Филин, простите меня…
   – За что тут прощать… Ты нас перепугал. А теперь непонятно, чего и ждать. Ведь, в отличие от тебя, Мутабор умеет убивать магов так, чтобы забирать себе их силу. И не только силу, но и способности, а фон Штамм и особенно Коракс умели многое.
   – И на меня у Мутабора теперь зуб.
   – На тебя? – невесело усмехнулся Филин. – Мания величия, король Радингленский. Тьфу! Что совой о пенек, что пеньком о сову – все равно сове не жить. Зуб у Мутабора на всех нас! Можно сказать, ядовитый зубище. Эх, а я только задумался, чем занять грядущие годы томительной скуки!
   – Я не сказал вам еще кое-что, Филин. В кабинете у Мутабора – я туда заглянул, – на столе лежал план Петербурга. – Инго взглянул в небо. – И что нам теперь делать?
   – Как – что? – возмутился Филин, отворяя потайную калитку в парковой ограде. – Ждать! А ты в сентябре вместе с Книгой – марш в Амберхавен! Учиться, остолоп!
   Лиза еще издалека увидела, как они идут по дорожке парка.
   «Ага, секретничают, – принцесса Радингленская залезла с ногами на подоконник. – Темнят. Ничего-ничего, вот вырасту вам на радость и заведу свои секреты».
//-- КОНЕЦ --//

Александра Егорушкина Настоящая принцесса и Летучий Корабль

Пролог, в котором Лиза смотрится в зеркало

Глава 1, в которой Филин сердится, а король Радингленский чинит электричество.

Глава 2, в которой принцесса побеждает дракона, а ведьме удается колдовство

Глава 3, в которой коты шествуют строем, а дракон проявляет бдительность

Глава 4, в которой Филин получает деликатесы к завтраку, а корабль падает в водоворот

Глава 5, в которой палят пушки и происходит похищение принцессы

Глава 6, в которой куклы плачут и смеются, а Гуммиэля XXXII пристегивают к мечу

Глава 7, в которой урок музыки неожиданно отменяется, а «Гиппокампус» очень недоволен

Глава 8, в которой наконец выясняется, кто есть кто, а король Радингленский всех здорово пугает

Глава 9, в которой королевская мышь получает сыр, а Филин кидается кроссовками

Эпилог, в котором происходит секретный разговор