Молитвы Серафиму Саровскому
Составитель Лагутина Т.В.

Молитвы подобраны из канонических молитвословов

Житие преподобного Серафима Саровского

   Однажды пришел к Серафиму Саровскому игумен Высокогорской пустыни. Прощаясь с ним, преподобный старец сказал: «Поминай моих родителей Исидора и Агафию». Память об отце и матери преподобный старец чтил до последних дней своей жизни. Поэтому и рассказ о его жизни следует начать именно с них, добрых его родителей.
   Отец святого Серафима Саровского, Исидор Мошнин, был строителем-подрядчиком, а мать, Агафия, овдовев, продолжила дело мужа. Родился и жил Исидор Мошнин в Курске. Принадлежал он к зажиточному купеческому сословию, которому не был чужд технический прогресс и которое, постоянно совершенствуя свое производство, способствовало созиданию русского национального достояния. Главным делом жизни Исидора Мошнина было строительство. Он возводил здания самого разного назначения, каменные дома и даже церкви. Причем кирпич для строительства производил на собственных кирпичных заводах. Последнее и лучшее сооружение, за которое взялся курский строитель, – большая церковь во имя преподобного Сергия Радонежского в городе Курске. Однако за 10 лет благочестивый купец успел полностью выстроить только нижний храм святого Сергия, а в 1762 году умер. Верхний храм возводила уже жена Исидора, Агафия. Строительство ансамбля закончили в 1778 году. Тогда же святой Серафим был принят в Саровский монастырь. И это не единственное совпадение в жизни преподобного, связанное с храмом, выстроенным его родителями. В год смерти праведного старца – 1833-м – храм стал кафедральным собором города Курска.
   Назвать Агафию Мошнину подрядчицей в техническом смысле этого слова, безусловно, нельзя. Однако она очень умело контролировала ход работ и сумела достроить храм в сравнительно короткое время. С этим святым сооружением, когда оно было еще на стадии возведения, связан первый знаменательный эпизод в жизни святого Серафима. Как-то раз Агафия взяла с собой на стройку семилетнего сына Прохора (таково имя, данное преподобному при крещении) и взошла с ним на самую верхушку колокольни. Прохор, будучи ребенком непоседливым, подошел к краю площадки, чтобы оттуда посмотреть вниз, потерял равновесие и упал на землю. Высота колокольни довольно большая, и ребенок неминуемо должен был умереть или страшно покалечиться. Но, когда мать, обезумев от страха, сбежала с колокольни, то увидела Прохора, стоявшего на ногах, целого и невредимого. Благодарность к Создателю, сохранившему сына живым, переполнила сердце благочестивой женщины.
   Через несколько лет с Прохором случился еще один удивительный случай, который заставил мать задуматься об особенном промысле Божием в отношении ее сына. В возрасте 10 лет мальчик, отличавшийся крепким телосложением, отменным здоровьем и привлекательной внешностью, тяжело заболел, и Агафия вновь, как 3 года назад, стала опасаться за жизнь своего любимого чада. Состояние больного все ухудшалось, и казалось, что надежды на его выздоровление нет, но в самый тяжелый момент мальчику во сне явилась Божия Матерь и пообещала прийти к нему, чтобы исцелить его. Что было делать верующей матери? Только надеяться на обещанное чудесное избавление от недуга.
   В то время в Курске часто устраивали крестные ходы с иконой Знамения Божией Матери. Вот и в этот день по улице мимо дома Мошниных шел крестный ход. Вдруг ни с того ни с сего полил сильный дождь, и шествие свернуло во двор к Агафии, чтобы укрыться там под навесом. Увидев это, Агафия, памятуя об обещании Божией Матери, поспешила вынести больного сына во двор и приложила его к чудотворной иконе. С этого момента Прохору стало лучше, и через несколько дней он совершенно выздоровел. Рука Божия второй раз отвела смерть от сына Агафии. Эти дивные знамения впоследствии укрепили сердце матери, когда подошло время отдавать любимого сына на служение Богу.
   После чудесного исцеления жизнь Прохора потекла спокойно, и особых событий в ней до поры до времени не случалось. Он выучился считать, писать и читать по-русски и по-славянски. Причем в грамоте и счете преуспел настолько, что его старший брат Алексей, занимавшийся торговлей, с ранних лет брал Прохора в лавку, где мальчик постигал азы торгового дела. «Мы, бывало, – вспоминал старец Серафим, – торговали товаром, который нам больше барыша дает!» Впоследствии преподобный Серафим часто использовал торговые термины, чтобы с их по мощью разъяснять высшие духовные истины: «Стяжевайте (то есть приобретайте) благодать Духа Святого и всеми другими Христа ради добродетелями, торгуйте ими духовно, торгуйте теми из них, которые вам больший прибыток дают. Собирайте капитал благодатных избытков благости Божией, кладите их в ломбард вечный Божий из процентов невещественных, и не по четыре или по шести на сто, но посту на один рубль духовный, но даже еще того в бесчисленное число раз больше. Примерно: дает вам более благодати Божией молитва и бдение, бдите и молитесь; много дает Духа Божиего пост, поститесь; более дает милостыня, милостыню творите… Так и извольте торговать духовно добродетелью…».
   В отрочестве ничто не препятствовало духовному развитию любопытному и смекалистому подростку. Мать никогда не была против ни чтения духовных книг, ни посещения церковных служб, даже очень ранних, ни дружбы с почитаемым в Курске юродивым. Друзья Прохора, а их у подростка было немало, так же, как и он, стремились к духовной жизни. Впоследствии четверо из них стали иноками.
   В возрасте 16 лет Прохор уже избрал тот жизненный путь, по которому он намеревался следовать далее. Юноша решил посвятить себя монашескому подвигу и просил на то благословение матери. В те времена родительское благословение для ребенка имело очень большое значение – оно являлось торжественным и святым знаком Божия благоволения. Прохор поклонился матушке в ноги, и она благословила его большим медным крестом, который он принял из рук ее. До самой смерти святой Серафим носил этот крест на груди поверх одежды, демонстрируя тем самым духовную связь с матерью, а также силу родительского благословения.
   Жителям Курска была хорошо известна Саровская пустынь (пустынью в те времена назывались окрестности монастыря, где могли селиться отшельники-пустынники), где пребывали в монашестве несколько курян, например иеромонах Пахомий, в миру Борис Назарович Леонов, который стал игуменом в Сарове за год до поступления туда Прохора и хорошо знал его родителей, Исидора и Агафию.
   Задумав поступить именно в Саров, юный Прохор пожелал получить на то подтверждение свыше. Для этого он отправился в Киево-Печерскую лавру, считавшуюся в те трудные для монашества времена главной духовной святыней России. В этом походе Прохора сопровождали четверо его друзей из курских купцов. Молодые люди решили проделать весь путь пешком, хотя от Курска до Киева было около 500 верст.
   В Киеве юные паломники стали обходить все святые места древней лавры. В так называемой Китаевской обители в то время жил затворник Досифей, славившийся даром прозорливости. К нему-то и направился Прохор за наставлением. Вот что ответил затворник на просьбу юноши: «Гряди, чадо Божие, и пребуди тамо. Место сие тебе будет во спасение, с помощью Господа. Тут скончаешь ты и земное странствие свое. Только старайся стяжать непрестанную память о Боге чрез непрестанное призывание имени Божия, так: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного!». В этом да будет все твое внимание и обучение: ходя и сидя, делая и в церкви стоя, везде, на всяком месте, входя и исходя, сие непрестанное вопияние да будет и в устах и в сердце твоем; с ним найдешь покой, приобретешь чистоту духовную и телесную, и вселится в тебя Дух Святой, источник всяких благ, и управит жизнь твою во святыне… В Сарове настоятель Пахомий – богоугодной жизни; он последователь наших Антония и Феодосия!».
   В этом ответе ясно говорится о духовном единстве православной монашеской традиции и угадывается жизненный путь Прохора, ведущий к его высшему достижению: «и вселится в тебя Дух Святой…».
   Восприняв по вере и без сомнений слова святого затворника Досифея, Прохор вернулся в Курск, где прожил еще около полутора лет. Он по-прежнему ходил в лавку брата, но торговлей больше не занимался, а рассказывал посетителям о святых киевских местах и читал им духовные книги. Так, мирно, как в свое время преподобный Сергий Радонежский, молодой Прохор готовился покинуть родной дом.
   В Саровскую обитель игумен Пахомий принял Прохора 20 ноября 1778 года, накануне праздника Введения во храм Пресвятой Богородицы. Там в течение 8 лет преподобный Серафим был келейником у казначея, иеромонаха Иосифа, работал в хлебне, просфорне, столярне, причем столяром молодой послушник стал отменным, за что его даже стали звать Прохор-столяр. Затем он работал будильщиком, пономарем, сплавлял лес и заготавливал дрова. Вот что говорил святой Серафим об этих годах: «Вот и я, как поступил в монастырь-то… на клиросе тоже был, и какой веселый-то был… бывало, как ни приду на клиросто, братья устанут, ну и уныние нападает на них, и поют-то уж не так, а иные и вовсе не придут. Все соберутся, я и веселю их, они и усталости не чувствуют… ведь веселость не грех… она отгоняет усталость, да от усталости ведь уныние бывает, и хуже его нет, оно все приводит с собою…».
   Среди остальных послушников Прохор выделялся тем, что с самого начала своей иноческой жизни предавался посильному чтению духовных книг. В. Н. Ильин, агиограф (автор, описывающий жизнь и деяния святого), отмечал, что «острая, исключительная память и неустанное прилежание помогли ему овладеть Священным Писанием, святоотеческой житийной литературой и аскетической в небывалых размерах. Про него можно сказать, что он был как бы упитан святой письменностью».
   С первых дней своего пребывания в монастыре Прохор показал себя исключительным подвижником: в среду и пятницу не принимал пищи, а в другие дни ел всего лишь раз в день; спал очень мало – часа три, исполняя неукоснительно трудное правило святого Пахомия Великого. В чаще Саровского леса жили пустынники, день и ночь предававшиеся молитве, и Прохор получил благословение от старца Иосифа уходить туда для уединенной молитвы в свободное от послушаний время.
   На втором году своего послушничества Прохор тяжело заболел. Его болезнь длилась 3 года. Врачи никак не могли поставить диагноз, хотя склонялись к тому, что это водянка: тело Прохора распухло, он практически не мог двигаться, все время лежал. По истечении трех лет, как и во время первой своей серьезной болезни, молодой послушник оказался на грани жизни и смерти. День и ночь не отходили от его постели игумен Пахомий и казначей Исаия. Состояние больного усугублялось еще тем, что он наотрез отказался от врачебной помощи, всецело положившись на волю Божию.
   В храме отслужили Божественную литургию, больного приобщили, после чего он вдруг почувствовал себя лучше и пошел на поправку. Только перед самой смертью святой Серафим поведал о том, что, причастившись, он увидел осиянную Фаворским светом Божию Матерь, которая подошла к нему в сопровождении апостолов Петра и Иоанна. Указывая на Прохора, Она сказала Иоанну: «Сей – нашего рода!», положила правую руку ему на голову, а жезлом коснулась правого бедра. В месте прикосновения вскоре открылась большая рана, через которую вытекла скопившаяся в теле вода. След от этой раны остался у святого на всю жизнь. Известен случай, когда в подтверждение совершенного чуда святой Серафим давал матери Капитолине, церковнице основанной им общины, вложить свой кулак в углубление от раны, как некогда Христос давал Фоме вложить руку в ребро Свое.
   Обращение Божией Матери к молодому послушнику, бывшему в монастыре всего лишь 2 года, говорит об особой миссии, которую Она намеревалась возложить на него. В дальнейшем станет ясно, что важная миссия заключалась в создании Дивеевской женской обители. Сам святой Серафим называл себя «служкой» Божией Матери. Он часто повторял, что без Ее указания он не совершает ничего – все делает Она.
   Богородица в третий раз спасла Прохора от смерти и указала ему не только на уже пройденный им путь, но и на высоту его дальнейших подвигов: ему предстояло осуществить великое послушание, вынести тяжелый крест и утвердиться в высшем девственном целомудрии. Так Божия Матерь, опекая с самого начала молодого послушника, готовила Себе смиренного и мудрого исполнителя Своих велений.
   Когда Прохор полностью излечился от болезни, игумен Пахомий послал его собирать деньги на постройку в Саровском монастыре больничной церкви. Сбор денег считался одним из самых сложных и тяжелых послушаний, однако Прохор с благодарностью принял его и отправился по близлежащим городам.
   Придя в Курск, преподобный с прискорбием узнал, что его мать умерла. Брат Алексей пожертвовал на постройку Саровской церкви немалую сумму. Когда Прохор вернулся в Саров, то в знак благодарности за исцеление он взялся за сооружение престола из кипарисового дерева, предназначенного для нижнего этажа больничного храма.
   В 1786 году в жизни 27-летнего Прохора произошло еще одно знаменательное событие: он принял монашеский постриг с именем Серафима и в том же году был посвящен в сан диакона. Диаконом он оставался в течение 6 лет.
   Первое указание свыше отцу Серафиму на великое дело – строительство Дивеевской женской обители – было неразрывно связано с призванием некоей Агафии Семеновны, вдовы полковника Мельгунова, богатой помещицы Ярославской области, имевшей до 700 душ крепостных крестьян.
   Рано овдовев, Агафия решила окончить свой жизненный путь в известном Флоровском монастыре города Киева, где и постриглась под именем Александра. Однако вскоре после пострига явилась ей Божия Матерь и указала идти на север и быть основательницей великой в будущем обители. Александра, скрыв по совету киево-печерских старцев свое монашеское звание, отправилась в долгие странствия и в конце концов остановилась неподалеку от села Дивеева, в 12 верстах от Сарова. На первый взгляд это село совсем не подходило для женской обители – населяли его разгульные шахтеры, работавшие на железных приисках. В округе место считалось опасным. Однако именно на это село указала Царица Небесная, явившись во второй раз матери Александре.
   Первое, что сделала матушка, – познакомилась с саровскими старцами: предшественником отца Пахомия, святой жизни игуменом Ефремом, затем с самим отцом Пахомием, отцом Исаией, отцом Иосифом и другими. Они и помогли матери Александре создать небольшую женскую общину в Дивееве, после того как там на ее средства была выстроена приходская церковь на месте явления ей Богоматери.
   В дальнейшем мать Александра в свою очередь оказала содействие саровским игуменам в завершении строительства храма в честь Успения в самой пустыни, пожертвовав немалые деньги. В 1789 году мать Александра скончалась, поручив свою только что созданную общину заботам отца Пахомия, который, будучи уже старым и немощным, переложил заботу о дивеевских сиротах на 30-летнего отца Серафима.
   К этому времени отец Серафим отслужил 3 года диаконом, еще через 3 года ему предстояло стать иереем, после чего в течение 36 лет проходить различные подвиги, уединившись в Саровской пустыни. Лишь в конце жизни, за 7 лет до кончины, по указанию вновь явившейся ему Богоматери, он приступил к созданию новой великой обители в Дивееве, той самой, будущее которой предсказала матери Александре Мельгуновой Сама Царица Небесная.
   Будучи диаконом, отец Серафим пережил еще одно великое видение, данное ему в Страстной четверг за литургией. «Сердце мое таяло, как воск, от неизреченной радости», – говорил он о своих чувствах, пережитых в момент чудесного явления. Произнеся во время службы: «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны…» – и подняв орарь, диакон Серафим вдруг словно окаменел. Его ввели в алтарь, где около 3 часов он находился в необычном состоянии, которое можно сравнить с трансом. Потом отец Серафим рассказал игумену Пахомию, что ему явился Сам Господь, окруженный всеми ангельскими чинами, «будто бы роем пчелиным». Христос, идя по воздуху от западных врат, дошел до амвона, благословил служащих и молящихся, самого отца Серафима и, сияя неописуемым Фаворским светом, вошел в Свой образ на иконостасе.
   Игумен Пахомий, отдававший должное не обыкновенной духовной одаренности младшего сына своих давних друзей, Исидора и Агафии, не спешил проводить его по ступеням духовного роста: 8 лет Серафим был послушником, 7 лет диаконом и только на 34-м году жизни рукоположен в сан иерея. Опытный игумен Пахомий знал, что мудрость даже самой одаренной души достигается не сразу, человек меняется не вдруг, но врастает в божественную жизнь путем долгого и смиренного подвига.
   В 1793 году в Тамбове епископ Тамбовский рукоположил диакона Серафима в сан иерея, и новопоставленный ревностно приступил к исполнению своих обязанностей. В течение долгого времени он вел службы каждый день, оставаясь на ногах практически беспрерывно. В результате ноги у отца Серафима опухли и покрылись ранами, и он вынужден был отказаться от ведения служб.
   В 1794 году в Сарове скончался любимый всеми игумен Пахомий, под началом которого протекала иноческая жизнь отца Серафима. Грустно было последнему расставаться со своим наставником. Желая облегчить ему прощание с земной жизнью, отец Серафим обещал исполнить завет об охранении Дивеевской общины.
   Вскоре после смерти отца Пахомия из-за болезни ног святой Серафим удалился в «дальнюю пустыньку», уединенный деревянный домик в нескольких верстах от Сарова. Здесь, в лесу, началась его отшельническая жизнь, которая продолжалась 15 лет.
   Домик, а скорее, келья отца Серафима находилась на холме. У подножия холма протекала речка Саровка. Вокруг кельи имелся небольшой огород, окруженный забором. Тропинки, ведущие к келье, были завалены ветками и бревнами, чтобы никто не мог до нее добраться, особенно женщины, которых, по указанию свыше, отец Серафим не считал возможным принимать в лесной глуши.
   Среди векового Саровского леса, населенного дикими зверями, начался новый подвиг отца Серафима – подвиг отшельничества: он страдал от холода, однообразной и скудной пищи (почти 3 года питался одной травой «сниткой», которую отваривал вместе с корнями) и комаров (когда он рубил деревья или колол дрова, все тело его покрывалось кровавыми пятнами от их укусов).
   Целью аскетического подвига последователя древних христианских пустынников служила постоянная сердечная обращенность к Богу. Днем и ночью отец Серафим не снимал с себя тяжелые железные кресты, клал по тысяче поклонов подряд, ежедневно справлял церковные службы, читал Священное Писание, ночному же отдыху уделял не более 3 часов.
   Новый Саровский подвижник никогда не расставался с Евангелием, которое всегда носил в суме за спиной. Ум должен «как бы плавать в Законе Господнем», учил отец Серафим, ибо слово Божие есть истинная пища разума. Питаясь ею, ум начинает различать, что есть добро и что есть зло. Просвещение ума сопровождается прозорливостью, для которой необходимо молчание, предоставляющее свободный путь мыслям Божественным. И только так человеческий ум достигает высшего познания.
   Бродя по лесу, отец Серафим следовал земному пути Христа от Вифлеема до Назарета, от Назарета до Иордана и Иерусалима – так отшельник назвал ближайшие к своей пустыньке места. По воскресеньям и праздникам отец Серафим приходил в Саровский монастырь, присутствовал на ранней литургии в больничной церкви, после чего принимал монахов, приходивших к нему за духовным наставлением. «В пребывание его в пустыни вся братия была его учениками», – вспоминали саровские старцы.
   Восхождение на пути к святости сопровождалось у отца Серафима удивительными испытаниями, так называемыми страхованиями. Однажды во время молитвы в лесной келье он вдруг услышал страшный звериный рев, потом невидимая толпа с шумом выломала дверь кельи и бросила в комнату громадное полено, которое смогли потом вынести только 8 человек. В другой раз стены кельи развалились, и в нее ворвались воющие звери. В третий раз святому Серафиму явился гроб, из которого встал мертвец. Иногда злые силы поднимали Серафима на воздух и со страшной силой ударяли об пол… Нападения темных сил были опасны для жизни отшельника, и, не будь в нем особой благодати, охранявшей его, он бы погиб, телесно или духовно.
   На смену страхований в духовную жизнь отца Серафима вошло новое тяжкое искушение – глубокое уныние. Хульные помыслы, недопустимые для молитвенника, стали преследовать и мучить его. Тогда отшельник нашел в лесу большой гранитный камень и по ночам стал на нем молиться. И длился этот подвиг тысячу ночей. Поднимая руки к небу, отец Серафим непрестанно взывал: «Боже, милостив буди ми грешному!». Дневные молитвы он совершал на другом камне – у себя в келье для сохранения тайны. Три года молился святой, переходя с одного камня на другой, три года вел непрестанную битву. Позже святой Серафим признался, что в молитвах своих ощущал он особую Божию помощью, «иначе сил человеческих недостало бы!». Постепенно сердце его наполнилось умилением, и вера и надежда на Бога восторжествовали в нем. Однако след от подвига остался на теле молитвенника: ноги его снова опухли и болели до конца жизни.
   Претерпев мученичество душевное, святой Серафим должен был испытать и мученичество телесное. Вслед за святыми Борисом и Глебом, его справедливо можно назвать страстотерпцем. Вот что написано в летописи Дивеевского монастыря о случае, происшедшем с отшельником 12 сентября 1804 года: «Подошли к старцу три неизвестные ему человека, одетые по-крестьянски. Отец Серафим в это время рубил дрова в лесу. Крестьяне, нагло приступив к нему, требовали денег, говоря: «К тебе ходят мирские люди и деньги носят». Старец сказал: «Я ни от кого ничего не беру». Но они не поверили. Тогда один из пришедших кинулся на него сзади, хотел свалить его на землю, но вместо того сам упал. От этой неловкости злодеи несколько оробели, однако же не хотели отступить от своего намерения. Отец Серафим имел большую физическую силу и, вооруженный топором, мог бы обороняться. Эта мысль и мелькнула было мгновенно в его уме. Но он вспомнил слова Спасителя «Вси приемшии нож, ножем погибнут», не захотел сопротивляться, спокойно опустил на землю топор и сказал кротко, сложивши крестообразно руки на груди: «Делайте, что вам надобно». Тогда один из крестьян, поднявши с земли топор, обухом так крепко ударил отца Серафима в голову, что у него изо рта и ушей хлынула кровь. Старец упал на землю и пришел в беспамятство. Злодеи тащили его к сеням кельи, по дороге яростно продолжая бить, как звероловную добычу, кто обухом, кто деревом, кто своими руками и ногами, даже поговаривали и о том, не бросить ли старца в реку?.. А как увидели, что он уже был точно мертвый, то веревками связали ему руки и ноги и, положив в сенях, сами бросились в келью, воображая найти в ней несметные богатства. В убогом жилище они очень скоро все перебрали, пересмотрели, разломали печь, пол разобрали, искали, искали и ничего для себя не нашли: видели только у него святую икону, да попалось несколько картошек. Тогда страх напал на них, и они в ужасе убежали. Между тем отец Серафим от жестоких смертных ударов едва мог прийти в чувство, кое-как развязал себя и, проведши ночь в келье в страданиях, на другой день с большим трудом, однако же сам пришел в обитель во время самой литургии. Вид его был ужасен (он был весь покрыт кровью). Братья, увидев его, ужаснулись и спрашивали, что с ним случилось. Ни слова не отвечая, отец Серафим просил прийти к себе настоятеля, отца Исаию, а также и монастырского духовника, которым в подробности рассказал все случившееся.
   Врачи, вызванные лишь на седьмой день, нашли его в следующем состоянии: голова у него была проломлена, ребра перебиты, грудь оттоптана, все тело покрыто смертельными ранами; лицо и руки избиты, вышиблено несколько зубов… Удивлялись врачи, как это старец мог остаться в живых после таких побоев».
   Первую неделю святой Серафим не мог ни есть, ни пить, ни спать от нестерпимой боли. На восьмой день он наконец уснул и во сне увидел стоящую у его постели Божию Матерь, а за Нею святых апостолов Петра и Иоанна. «Что вы трудитесь?» – сказала Царица Небесная, обращаясь к врачам, лечившим Серафима. Потом, глядя на старца, повторила: «Сей от рода нашего». Проснувшись, отец Серафим отказался от всякой медицинской помощи, к вечеру ему стало лучше, и он поел немного хлеба и квашеной капусты.
   Выздоровление отца Серафима продолжалось долгие 5 месяцев, после которых он испросил благословения у игумена Исаии вернуться на молитву в лес…
   Злодеев, которые покушались на отца Серафима, хотели отдать под суд, но старец категорически воспротивился этому, пригрозив, что иначе он уйдет из Саровской пустыни навсегда. Злодеев простили, но вскоре те были наказаны Самим Богом – во время пожара сгорели их избы. Оставшиеся без жилья разбойники пришли в келью святого Серафима, которую недавно громили, пали ему в ноги и со слезами раскаялись в своем преступлении.
   В лице отца Исаии, ставшего игуменом после кончины отца Пахомия, святой Серафим приобрел духовника, верного друга и собеседника. Время от времени отец Исаия навещал отшельника в его дальней пустыньке. В последний год своей жизни игумен отправлялся туда в маленькой тележке, которую везли братья, и оба старца укреплялись духовной беседой и единением сердец.
   Старец Исаия умер в 1807 году. В третий раз отцу Серафиму предложили стать игуменом Саровским, но он снова отказался. Тогда игуменом избрали иеромонаха Нифонта, который питал неприязнь к отцу Серафиму. Эта неприязнь, основанная на зависти, порождала мелочное вредительство, клевету и постоянное оспаривание дела создания Дивеевской общины. Такое отношение со стороны нового игумена побудило отца Серафима на три года принять новый подвиг – подвиг молчальничества. Встретив кого-либо из братии, преподобный падал лицом к земле и не вставал до тех пор, пока встречный не проходил мимо.
   В это время отцу Серафиму было 50 лет, но выглядел он гораздо старше: после нападения на него злодеев спина осталась сильно согбенной, при ходьбе приходилось опираться на палку или мотыжку, но ноги все равно болели нестерпимо. Старцу пришлось прибегнуть к услугам монастырской трапезной: раз в неделю послушник приносил ему хлеб и капусту.
   В связи со слабым здоровьем отца Серафима в монастыре подняли вопрос о его причащении и предложили ему вернуться жить в монастырь. Старец принял это предложение и 8 мая 1810 года, после 15-летнего пребывания в пустыни, вернулся в Саров. С благословения отца игумена он затворился в своей келье, покрыл лицо покрывалом, ни с кем не разговаривал, голос его слышали только тогда, когда он молился или читал вслух Писание. Так начался период его еще одного тяжкого подвига – затвора.
   Келья старца не отапливалась, кусок бревна служил ему стулом, мешки с песком и камнями – ложем. Питался он овсяной кашей на воде и рубленой капустой. Свет исходил от лампады, неугасимо горевшей перед иконой Божией Матери. К молитвенному правилу старец прибавил еженедельное прочтение всего Нового Завета. Причащался он тоже в келье, после ранней литургии, по праздникам и воскресеньям.
   Строгий затвор продолжался целых 5 лет и окончился в 1815 году, после чего Божиим Промыслом отец Серафим был направлен на путь служения людям. К старцу стали приходить посетители, сам же он из кельи не выходил. В Саровском монастыре кельи отстояли друг от друга на некотором расстоянии, и у каждой были свои маленькие сени. У отца Серафима там стоял выдолбленный им самим гроб, который напоминал ему и всем приходящим о том, что земное пребывание есть лишь странствие к горнему Царству.
   Келья отца Серафима была ярко озарена множеством свечей, горевших перед иконой Божией Матери «Умиление». Каждая из них была знаком усиленной молитвы духовного отца за просивших его помощи. Вот почему посетители приносили старцу целые пучки свечей. От них в келье стояла страшная жара.
   Одевался отец Серафим в белый балахон, поверх которого спадала черная полумантия. По воскресеньям и праздникам он надевал епитрахиль и поручи, свидетельствующие о его священническом сане. Посетителей старец, как правило, встречал словами: «Радость моя!». Причем чаще всего это приветствие он адресовал людям, подавленным горем, искушением или болезнью. С особой лаской обращался преподобный с детьми, называя их «сокровищами». А пасхальное приветствие «Христос воскресе!», не сходившее с его уст, напоминало верующим о конечном торжестве Христа и восстановлении падшего естества. При прощании отец Серафим наделял посетителей сухариками, наказывая разделить их с близкими. Этими сухариками, а также водой, которую старец тоже давал своим гостям, многие исцелялись от болезней.
   Чтобы рассказать о создании отцом Серафимом так называемой Мельничной Дивеевской общины, необходимо вернуться к времени кончины основательницы первой Дивеевской общины матери Александры. После ее смерти в общине остались три сестры. Через 7 лет инокинь было уже 52, но официального статуса община не имела. Саровские монахи пользовались умением сестер шить, вязать и стирать, за что поставляли им раз в день пищу из своей трапезной.
   В 1789 году сестры выбрали новую настоятельницу, Ксению Михайловну Кочеулову, которую преподобный Серафим чтил как крепкую и усердную молитвенницу, но зачастую называл «терпугом (теркой) духовным» или «бичом духовным». При ней в общине наступили суровые времена: 40 сестер не выдержали и оставили обитель. Однако на их место прибывали другие, и к 1825 году число насельниц достигло 50.
   Обитательницы общины свято чтили память матери Александры. На ее могиле, находившейся за алтарем Казанской церкви, вне храма, часто происходили чудесные явления: то виден был свет свечей, то слышался колокольный звон, то раздавалось чудное благоухание. Некоторым посетителям могилы матери Александры преподобный Серафим говорил: «Тут матушка Агафья Семеновна в мощах почивает! Она святая была! Я и сам доныне ее стопы лобызаю!».
   Говоря о создании святым Серафимом новой Дивеевской общины, нельзя не упомянуть имена Михаила и Елены Мантуровых, брата и сестры, дворян Ардатовского уезда, к которому относилась и сама Саровская пустынь. Елена и Михаил рано остались без родителей, но так и жили в родовом имении. Михаил стал военным, службу проходил в Лифляндии, где женился на Анне Эрнц, лютеранке. В Лифляндии он тяжело заболел и был вынужден вернуться в свое имение, находившееся в 40 верстах от Сарова. Врачи признали болезнь неизлечимой.
   Дома Михаил узнал о святой жизни преподобного и решил обратиться к нему за помощью. Поддерживаемый слугами, добрался он до кельи отца Серафима. На пороге его встретил старец и ласково спросил: «Что пожаловал, посмотреть на убогого Серафима?». Михаил пал к ногам праведника и стал просить его об исцелении. «Веруешь ли ты в Бога?» – три раза спросил больного старец и, получив убедительный ответ, сказал: «Радость моя! Если ты так веруешь, то верь же и в то, что верующему все возможно от Бога, а потому веруй, что и тебя исцелит Господь, а я, убогий Серафим, помолюсь». Старец принес елею и помазал им раны на ногах посетителя, приговаривая: «По данной мне от Господа благодати, я первого тебя врачую!». Почувствовавший облегчение Михаил вновь припал к ногам святого, плакал и целовал их. Но старец поднял его и сказал: «Разве Серафимово дело мертвить и живить, низводить во ад и возводить? Что ты, батюшка! Это дело единого Бога, Который творит волю боящихся Его и молитву их слушает! Господу всемогущему да Пречистой Его Матери даждь благодарение!».
   Через некоторое время окончательно поправившийся Михаил Мантуров снова навестил отца Серафима. Его беспокоила мысль, что не отблагодарил он Бога за свое чудесное исцеление. Словно читая мысли посетителя, преподобный встретил его словами: «Радость моя! А ведь мы обещались поблагодарить Господа, что он возвратил нам жизнь-то». «Я не знаю, батюшка, чем и как, что вы прикажете?» – спросил старца Михаил. «Вот, радость моя, все, что ни имеешь, отдай Господу и возьми на себя самопроизвольную нищету!» Смутился Мантуров, ведь не один он жил, а имел молодую жену: если он все отдаст, на что они жить будут… Старец же, понимая его смущение, сказал: «Господь тебя не оставит ни в сей жизни, ни в будущей; богат не будешь, хлеб же насущный будешь иметь».
   Вернувшись домой, Михаил Мантуров продал имение и купил 15 десятин земли в Дивееве. Эту землю, без крестьян, Мантуров должен был хранить при жизни, а по смерти завещать женскому монастырю.
   Проживая на земле, не дающей доходов, Мантуровы скоро обеднели. У них даже не было денег на то, чтобы купить свечей для освещения комнат. Молодая жена стал роптать и негодовать на отца Серафима. И вот как-то раз перед иконами в их комнате сама собой зажглась лампадка, в которой давно не было масла. Анна Мантурова приняла это как знак свыше, перестала сетовать на судьбу и изменила свое отношение к отцу Серафиму. После этого ей стало легче переносить лишения, а также насмешки друзей и знакомых.
   В качестве послушания отцу Серафиму Мишенька, как любил называть Мантурова преподобный, посвятил жизнь устройству женской обители, исполняя поручения старца, который не выходил за монастырскую ограду.
   В 1825 году дивеевским приходским священником стал только что окончивший семинарию отец Василий Садовский. Встретившись с ним, отец Серафим тотчас же ввел его в курс начатого матерью Александрой дела, а в заключение добавил: «Я ведь теперь один остался из тех старцев, коих просила она о заведенной ею общинке. Так-то и я прошу тебя, батюшка, что от тебя зависит, и ты не оставь их!». Молодой священник с должным вниманием отнесся к словам старца: не будучи монахом, стал духовником всей Дивеевской общины, а впоследствии и новой Серафимовской, так называемой Мельничной, обители.
   Первой игуменьей создаваемой старцем обители, или начальницей, как говорили в то время, стала младшая сестра Мишеньки Елена Мантурова. Судьба ее удивительна и парадоксальна. Елена была намного моложе брата. Оставшись совершенно одна, когда умерли родители, а брат служил в Лифляндии, она не утратила своего веселого нрава и жизнерадостности. В 17 лет у нее уже был жених, но внезапно, накануне свадьбы, Елена ему отказала. «Не знаю почему, не могу понять!» – объясняла она брату свой отказ.
   Вскоре с Еленой произошел один необъяснимый случай. Остановившись в дороге на почтовой станции, чтобы выпить чаю, она стала сходить по ступенькам кареты, как вдруг увидела над своей головой чудище, безобразного змея, который стремительно приближался к ней, грозя обжечь ее пламенем. Видение это так потрясло девушку, что она словно окаменела. С трудом стряхнув с себя оцепенение, Елена попросила позвать священника, исповедалась и причастилась. Вернувшись домой, она объявила брату и его жене о своем решении отречься от мира. Именно это обещала она Царице Небесной, когда просила ее о спасении от напавшего на нее змея.
   Очень изменилась Елена после того случая. Стала она жаждать духовной жизни и вскоре поехала к отцу Серафиму. Старец сердечно встретил ее и сказал: «Нет, матушка, что ты это задумала! В монастырь – нет, радость моя, ты выйдешь замуж!». Мантурова пыталась возразить, но преподобный стоял на своем.
   Дома Елена углубилась в чтение творений святых отцов. Время от времени она навещала отца Серафима, который не переставал говорить ей о ее скором замужестве. Обидевшись на старца, Елена Мантурова в тайне от него обратилась в муромский монастырь, где купила себе келью.
   Перед отъездом она все-таки решила попрощаться с отцом Серафимом, и вот что она от него услышала: «Нет тебе дороги в Муром, матушка, никакой дороги, и нет тебе и моего благословения! И что это ты? Ты должна замуж выйти, и у тебя преблагочестивый жених будет, радость моя!».
   Потрясенная прозорливостью старца, Елена окончательно уверовала в его святость и отказалась от поездки в монастырь. Дома она стала усиленно молиться, и молитва ее была столь пламенна, что смогла отвести от семьи Мантуровых дьявольское наваждение, которое проявилось в диком крике, раздавшемся в тот момент, когда Елена, Михаил и Анна сидели за столом и мирно пили чай. Борьбу с темной силой молодая и хрупкая серафимовская послушница вела и в дальнейшем, всю свою жизнь. Она так быстро достигла явной святости, что после ее смерти отец Серафим уверял сестер о нетленности ее тела.
   Через три года отец Серафим благословил 20-летнюю Елену Мантурову на поступление в общину матери Александры Мельгуновой. «Матушка! – говорил он ей, – виден мне весь путь твой боголюбивый!.. А если не будешь идти им, то и не можешь спастись. Ежели быть львом, радость моя, то трудно и мудрено, – я на себя возьму; но будь голубем, и все между собою будьте, как голубки… Всегда будь в молчании… Не будь в праздности… И пока Жених твой в отсутствии, ты не унывай, а крепись и больше мужайся… вечно-неразлучной молитвой и приготовляй все… Верь, что все, мною реченное тебе, сбудется, радость моя!» Так, испытывая веру и решимость Елены, отец Серафим сочетал ее душу с Женихом Небесным.
   25 ноября 1825 года у Богословного источника отцу Серафиму вновь явилась Царица Небесная в сопровождении апостолов Петра и Иоанна и благословила его выходить из саровской кельи, посещать пустынь и принимать дивеевских сестер для наставления. Были и другие обстоятельства, которые вынуждали старца прекратить затвор: здоровье его резко ухудшилось, он мучился жестокими головными болями. Ему крайне необходимы были движение и свежий воздух.
   Начиная с весны 1825 года старец уже выходил по ночам из своей кельи. Однажды инок увидел его с тяжелым камнем в руках. Под покровом ночи отец Серафим нес камнище к собору Саровского монастыря и положил его у правой стены церкви, на уровне алтаря, обозначив так место своей будущей могилы.
   Принимая сестер общины матери Александры, преподобный вскоре убедился, что полный Саровский устав, которому они следовали, был непосилен для большинства монахинь, и решил его облегчить. Но начальница Ксения Михайловна Кочеулова не соглашалась на изменения, ведь устав был дан самим святым старцем Пахомием более 30 лет тому назад.
   Во время уже упомянутого явления у Богослового источника, как позже рассказывал сам отец Серафим, Божия Матерь, ударив жезлом о землю, извела из нее новый ключ и сказала: «Ксению с сестрами оставь, а заповедь рабы моей Александры не только не оставляй и потщись вполне выполнить ее, ибо по воле Моей она дала тебе оную… Я укажу тебе другое место, тоже в селе Дивееве, и на нем устрой обетованную Мною обитель… Возьми из общины Ксении 8 сестер…». И тут Богоматерь назвала имена сестер, указала место рядом с Казанским храмом и велела обнести его валом и окружить канавкой – рвом с водой. Затем Она сказала, что на этом месте надо построить двухпоставную ветряную мельницу и кельи, а в будущем соорудить там двухпрестольный храм в честь Рождества Христова и Рождества Матери Божией. В новую общину принимать следовало только девиц. Устав же для них был указан Самой Верховной Игуменией – Царицей Небесной. Воде же, изведенной из земли в этот день, предстояло стать целебной и более славной, чем вода Вифезды Иерусалимской.
   Отец Серафим исполнил все в точности, как приказала ему Царица Небесная. «И камешка одного я, убогий Серафим, самопроизвольно у них не поставил!» – говорил он впоследствии. «Счастлив тот, – продолжал он, – кто хоть раз побывает в Дивееве и пройдет по полям, вокруг монастыря, следуя стопам Матери Божией, Которая Сама прошла здесь по земле и измерила окружность Своей новой обители, Своего нового удела. В былое время Богоматерь взяла Себе в удел Иверию, Афон и Киев, теперь же новый удел Ее – Дивеево!»
   9 декабря 1825 года, в праздник Зачатия Божией Матери, отец Серафим, взяв с собою старшую из сестер будущей общины, Параскеву Степановну, и самую молодую – 15-летнюю Марию Семеновну, отправился в дальнюю пустынь, где он не был 12 лет. По дороге путники остановились у источника, изведенного жезлом Богоматери, где, напившись воды, сестра Параскева исцелилась от хронического изнуряющего кашля.
   По прибытии в келью отец Серафим поставил сестер по обеим сторонам от распятия, висевшего на стене, дал им в руки зажженные свечи, и более часа они молились. Так было ознаменовано начало новой Дивеевской общины. После молитвы сестры вместе с батюшкой целый день чистили погреб возле пустыньки, а вечером пошли обратно в Саров.
   С этого дня «батюшка (которому в ту пору было 67 лет) весь год сам трудился, готовил столбы и лес для мельницы, и дивеевские сестры работали у него, для чего в своей дальней пустыньке он сложил печь, чтобы они здесь отдыхали после трудов».
   Земля, указанная Богоматерью для постройки мельницы, принадлежала некоему господину Баташеву, владельцу завода. Отец Серафим раз пятнадцать посылал сестру Параскеву к приказчику с просьбой уступить землю монастырю, но она неизменно получала отказ. В конец концов родственница Баташева, генеральша Постникова, пожертвовала данную землю под мельницу. «Видишь ли, матушка, как Сама Царица Небесная схлопотала нам землицы, вот мы тут мельницу-то и поставим!» – радостно говорил старец Серафим Ксении Путковой, будущей «церковнице» его новой обители. Так было положено начало Серафимо-Дивеевскому монастырю, в котором к концу века насчитывалось уже около 1000 монахинь.
   Игумен Саровского монастыря Нифонт потребовал, чтобы ему заплатили за деревья, вывезенные из Саровского леса на стройматериалы. Отец Серафим рассчитался с ним из тех денег, которые жертвовали ему посетители, – их он теперь сберегал для общины. Требуя платы, отец Нифонт забыл о благодарности, ведь мать Александра выстроила собор для Саровского монастыря и завещала ему после своей смерти 400 000 рублей. Более того, Саровский монастырь получал большой доход от верующих, которые толпами шли к отцу Серафиму.
   Время от времени приезжали из Сарова монахи-следователи и обыскивали Дивеево, говоря: «Ваш Серафим все таскает, кряжи увез!», но так ничего и не находили.
   9 декабря 1826 года подготовительные работы были закончены, и началось строительство мельницы, которую отец Серафим ласково называл «мельница-питательница». Эта первая монастырская постройка позволила сестрам обособиться от внешнего мира: они сами сеяли, мололи, пекли хлеб и хоть и скудно, но уже могли прожить без посторонней помощи.
   Отец Серафим очень дорожил духовной независимостью новой общины, в которой он выковывал крепких духом монахинь. Им он завещал хранить неотступно его заветы, а вернее, веления Самой Матери Божией. Эти монахини, воспитанные преподобным в духе непрестанного подвига, после его смерти вели 30-летнюю борьбу с теми, кто, вопреки заветам старца, хотел ввести в обитель дух мира сего, или дух «чуждого посетителя», как говорил отец Серафим. Такового он приравнивал к самому Антихристу.
   Основу Серафимо-Дивеевской общины, которая еще не была отделена от общины Кочеуловой, составляли 8 монахинь. В начальницы новой обители отец Серафим прочил 20-летнюю послушницу Елену Мантурову. Он послал за ней отца Василия Садовского, бывшего в то время духовником Дивеевских сестер. Как только Елена узнала о намерении старца, она воскликнула: «Нет, не могу, не могу я этого, батюшка!.. Всегда и во всем слушалась я вас, но в этом не могу! Лучше прикажите мне умереть, вот здесь, сейчас, у ног ваших, но начальницею не желаю и не могу быть, батюшка!». Она испугалась взять на себя ответственность за чужие души в столь юном возрасте, но отец Серафим велел сестрам во всем «благословляться» у нее, хотя она до конца своей короткой жизни прожила в келье при общине Кочеуловой.
   Объясняя свое решение, преподобный Серафим говорил, что, будучи дворянкой, Елена Мантурова была «словесной», как и подобает начальнице, остальные же сестры – из крестьянок, а значит, неграмотные.
   Впоследствии молодая начальница по исключительной преданности воле Божией взяла на себя небывалый подвиг вольной смерти по послушанию и тем самым стала на вечные времена первоначальным камнем Серафимова монастыря.
   По указанию Божией Матери в новую общину принимались только девицы. Святой Серафим говорил, что они более восприимчивы, чем вдовы, да и негоже в новые мехи вливать старое вино. Девицы не вели пустых разговоров о прошлой, светской жизни, отвлекающих от сосредоточения на духовной жизни, как то неминуемо происходило с теми, кто прежде состоял в супружестве. «В общежительной обители, – говорил отец Серафим, – легче справиться с семью девами, чем с одною вдовой!»
   Послушницы, начинавшие свою монашескую жизнь в нищете, вступали в мир постоянных чудес. Их жизнь постепенно устраивалась по воле старца, предсказавшего не только личный путь каждой из сестер, но и великое будущее обители, взятой Богородицей Себе в удел.
   Отец Серафим проводил день в так называемой ближней пустыньке – крохотном деревянном домике, выстроенном для него на пожертвования у реки Саровки, в двух верстах от монастыря, там, где ему явилась Божия Матерь и извела источник из земли. Вокруг домика он сам разбил грядки. Вот как-то раз велел праведник сестрам посадить молодой лук, что они к вечеру и исполнили. Наутро отец Серафим послал послушниц собрать лука для дивеевской трапезы. «Что это вы, батюшка, – удивились сестры, – ведь только вчера вечером посадили мы лук!» – «А вы подите-ка, подите!» – повторил старец. Каково же было удивление сестер, когда на грядках они увидели выросший за одну ночь лук! «Убогий Серафим мог бы обогатить вас, но это не полезно, – говорил сестрам старец, – я мог бы и золу превратить в злато, но не хочу; у вас многое не умножится, а малое не умалится! В последнее время будет у вас и изобилие во всем, но тогда уже будет и конец всему!»
   Летом 1827 года мельница была готова, и в нее сразу же переселились 7 сестер. Там они оставались до зимы, и за это время построили себе келью, в которой все семеро прожили 3 года.
   Монахиня Евпраксия рассказала один случай, связанный с началом жизни сестер в мельничной обители: «По благословению батюшки мое послушание было молоть на мельнице; нас всегда было в череде по две сестры и один работник. Раз прихожу я на мельницу, работник спрашивает: "С кем ты пришла?". "Одна", – говорю. "Я с тобой не буду молоть", – сказал он и ушел от меня в Вертьяново. Оставшись одна, я горько заплакала и говорю громко: "Батюшка Серафим, ты не спастись привел меня сюда!"… Ветер был страшный, мельница молола на два постава, и, наконец, сделалась буря. Я заплакала во весь голос, потому что не успевала засыпать жита, и вдруг в отчаянии легла под камни (жернова), чтобы они меня задавили! Но камни тотчас остановились, и явно предо мною стал батюшка Серафим. "Что ты, чадо, вопиешь ко мне? – спросил он, – я пришел к тебе! Я всегда с теми, кто меня на помощь призывает! Спи на камушках зиму и лето, не думай, что они тебя задавят!"». Отец Серафим утешил ее, сказав, что сейчас сестры должны послужить, а кто придет после, послужит и им.
   Условия жизни Серафимовых сестер были суровыми: сами пахали, кололи дрова и возили их из Сарова в Дивеево, сами мололи, строили кельи… Почти каждый день ходили за 12 верст в Саров, к отцу Серафиму, и возвращались нагруженные припасами для общины. Зимой они копали канавку, так что искры летели от ударов топора по замерзшей земле. Все велел переносить преподобный Серафим, связывая подвижничество первых сестер с судьбой их родины и подчеркивая особый знак в возникновении Дивеевской духовной крепости накануне прихода Антихриста.
   Особое значение придавал старец канавке. «У вас канавку вырыть надо! – сказал он сестре Прасковье Ивановне. – Три аршина чтобы было глубины, и три аршина ширины, и три же аршина вышины, воры-то и не перелезут!» – «На что канавка, батюшка? – спрашивала сестра. – Нам ограда бы лучше!» – «Глупая, глупая! – вразумлял ее отец Серафим, – На что канавку? Когда век-то кончится, сначала станет Антихрист с храмов кресты снимать да монастыри разорять и все монастыри разорит! А к вашему-то подойдет, а канавка-то и станет от земли до неба, ему и нельзя к вам взойти-то, нигде не допустит канавка, так прочь и уйдет!»
   Однако сестры все откладывали рытье канавки. Однажды ночью вышла одна из них из кельи и видит: отец Серафим в своем белом балахоне копает землю. Прослышав про это, сестры кинулись к старцу и пали ему в ноги, а вставши, увидели, что он исчез и только лопата и мотыжка лежат на том месте, где стоял преподобный.
   После того как мельница была построена, отец Серафим поручил своему верному Михаилу Мантурову возведение церкви в честь Рождества Христова, исполняя тем самым волю Самой Царицы Небесной. Деньги на храм дал Мантуров – это были средства, вырученные им от продажи своего имения. Других пожертвований на церковь отец Серафим не принимал, объясняя тем, что все деньги угодны Небу, потому что иногда они бывают добыты ценой обид, слез и даже крови.
   Новая церковь была готова летом 1829 года. Она прилегала к колокольне Казанского храма, выстроенного еще матерью Александрой Мельгуновой. Освятили Церковь Рождества Христова на Преображение, по настоянию отца Серафима, который говорил: «Господу так угодно!». После этого преподобный сразу же отдал приказ строить в честь Рождества Богородицы новую церковь. Располагаться она должна была под землей, как раз под только что выстроенным храмом. Мантуров без лишних расспросов приступил к строительству. Для укрепления свода церкви в ней надо было поставить четыре крепких столба. Узнав об этом, старец возликовал: «Четыре столба – четверо мощей!.. Четверо мощей у нас тут почивать будут!».
   Через год подземная церковь уже стояла. Отец Серафим, несмотря на бушевавшую в окрестностях эпидемию холеры, тотчас же отправил отца Василия Садовского и сестру Елену Мантурову в Новгород за епископским разрешением на освящение храма. Мудрый архимандрит, которого в течение года второй раз просили приехать в Дивеево, воскликнул: «О, Серафим, Серафим! Сколь дивен ты в делах твоих, старец Божий!». Церковь освятили 8 сентября 1830 года.
   Тут надо отметить, что преподобный предсказывал, что ни один насельник не погибнет в обители от холеры. Так и случилось. Во время эпидемии в монастырь приносили больных, которые там выздоравливали. Из сестер же не заболел никто.
   Сам отец Серафим на освящении церквей не присутствовал. Его нога вообще не ступала в Дивеево, хотя все, что там происходило, было известно ему в малейших подробностях.
   В том же 1830 году отец Серафим велел Михаилу Мантурову купить землю под строительство собора, который был выстроен только в 1861 году. А пока он наказывал Мантурову бережно хранить купчую и ни в коем случае не расставаться с приобретенной землей. О будущем соборе старец как-то сказал: «Скажу вам, придет время, у нас в обители все будет устроено; какой собор будет! Какая колокольня! А кельи и ограда будут каменные, и во всем будет у вас изобилие!» Однако после этих слов он вдруг заплакал: «Но тогда жизнь будет краткая. Ангелы едва будут успевать брать души. А кто в обители моей будет жить, всех не оставлю; кто даже помогать будет ей, и те муки будут избавлены! Канавка же будет вам стеною до небес, и когда придет Антихрист, не возможет он перейти ее; она за вас возопиет ко Господу и стеною до небес станет, и не впустит его! А колокол-то Московский, который стоит на земле, около колокольни Ивана Великого, он сам придет к вам по воздуху и так загудит, что вы пробудитесь, и вся вселенная услышит и удивится».
   Дух сестер отец Серафим укреплял не только пророческими словами, но и знамениями, свидетельствами торжества Духа Божия над стихиями мира, подвластными духам разложения и злобы, а также над самим сатаною, увлекающим души людские в свою тьму. Старец строго заповедал не разглашать об этом при его жизни, отмечая, что после его смерти сестры сами станут свидетельницами богоносных явлений. Вот что рассказывала старица Анна Алексеевна: «Идем это мы лугом, трава зеленая, да высокая такая. Оглянулись (на шедшего позади отца Серафима), глядим, а батюшка-то и идет на аршин выше земли, даже не касаясь травы. Перепугались мы, заплакали и упали ему в ножки, а он и говорит нам: "Радости мои! никому о сем не поведайте, пока я жив, а после моего отшествия от вас, пожалуй, и скажите!"».
   Духовное возрастание сестер стало давать плоды святости. 21 августа 1829 года в возрасте 19 лет скончалась высокая подвижница Мария Семеновна Мелюкова. О ней святой Серафим говорил, что она будет почивать в мощах, ибо угодила Господу совершенным послушанием. В иночестве она провела только шесть лет. Отец Серафим горько оплакивал потерю своего юного друга. Он велел положить ее в дубовый выдолбленный гроб и надеть на нее свою камилавку (высокий головной убор священника). Не менее горько о Марии плакала ее сестра, которой старец сказал: «Ее душа у Престола Божия, и весь род ваш по ней спасен будет!». Всем же велел почитать Марию как святую.
   Через 3 года, 28 мая 1832 года, умерла и Елена Мантурова. И также, по словам старца, сподобилась нетления тела.
   В это время послал Господь отцу Серафиму нового верного друга, 22-летнего помещика Симбирской губернии Николая Мотовилова. Привезли его в Саровский монастырь в тяжелейшем состоянии: ноги у мужчины отнялись, спина вся в пролежнях. Несли его четыре человека, а пятый поддерживал голову. Святой Серафим принял Николая в пустыньке у источника. Побеседовав с ним, старец сказал: «Если веруете, то вы здоровы уже!» – взял больного за плечи, поставил на землю и приказал идти. Николай не поверил словам преподобного и, боясь упасть, продолжал с ним спорить. Весть об исцелении больного донеслась до монастыря. Все стали славить Бога, повторяющего евангельские чудеса. Сам игумен Нифонт и 24 старца вышли встречать Мотовилова, окруженного толпой богомольцев.
   Осенью того же года Мотовилов удостоился великой беседы со старцем, когда он не только свое откровение о Духе Святом засвидетельствовал на глазах у гостя личным светоносным преображением, но и своего юного собеседника ввел в дивную славу Божию здесь, на земле.
   Николай Александрович Мотовилов исполнил завет преподобного и после его смерти стал «питателем» Дивеевской общины, а также одним из строителей Дивеевского собора, заложенного 5 июня 1848 года и освященного в 1875 году.
   В течение четырех последних лет своей земной жизни отцу Серафиму пришлось противостоять молодому послушнику Саровского монастыря Ивану Тихонову, который впоследствии явился неким духовным самозванцем. Одаренный многими талантами, он стал оказывать удивительное влияние на иноков Саровского монастыря. У Ивана Тихонова было пылкое воображение, которое доводило его самомнение до крайних пределов. Так, он вообразил себя учеником старца Серафима и его продолжателем, будущим духовным отцом дивеевских сестер. Замысел более чем странный. Ведь даже саровские старцы не брались духовно окормлять монахинь после отца Серафима, несмотря на настоятельные просьбы последнего.
   «Каково, матушка, – говорил старец Серафим, обращаясь к одной из сестер за три недели до своей кончины, – Иван-то Тихонов назовется вам отцом! Породил ли он вас? Породил-то вас духом ведь убогий Серафим! Он же много скорби соделает, и век холоден до вас будет!» Холодный расчет и амбиции Тихонова побудили отца Серафима иносказательно называть его «чуждый посетитель» и предостерегать дивеевских сестер от его вмешательства в их дела.
   После смерти блаженного старца Иван Тихонов стал все чаще посещать женскую обитель и придумывать поручения, якобы данные ему отцом Серафимом. Подражая преподобному, Тихонов начал называть себя «убогим Иоанном». Двадцать девять лет пришлось дивеевским сестрам бороться против Ивана Тихонова. А тот разрушал их кельи, запечатывал храмы, построенные отцом Серафимом, во что бы то ни стало хотел построить Дивеевский собор не на том месте, которое указал преподобный старец, учинил раскол среди сестер, избрав в игумении свою сторонницу против желания большинства сестер и оклеветав перед духовными властями ее предшественницу. В 1849 году Иван Тихонов, принявший незадолго до того монашеский постриг под именем Иоасафа, опубликовал вымышленные рассказы о жизни отца Серафима и о своем избрании для продолжения его дела.
   Только в 1851 году отец Иоасаф был отстранен от управления Дивеевской общиной, но в течение еще 10 лет продолжал интриговать и всячески смущать насельниц. В 1861 году буйным юродством сестры общины и жившие при них старицы-юродивые, верные заветам отца Серафима, пред лицом духовных властей решительно воспротивились тому, чтобы во главе их общины стоял отец Иоасаф. За 30 лет до этих событий отец Серафим неоднократно говорил сестрам: «До Антихриста не доживете, но времена Антихриста переживете!». В связи с этим нельзя не упомянуть молодую начальницу общины Елизавету Алексеевну Ушакову, в монашестве мать Марию, которая в течение всего «смутного времени» отстаивала заветы преподобного Серафима, несмотря на клевету и поношения, и, став игуменией в 1862 году, более 40 лет возглавляла Дивеевский монастырь.
   Старец часто пророчествовал о временах Антихриста, обращая внимание сестер на скорбь, которая постигнет Отечество после прославления преподобного (19 июля 1903 года): «Радость эта (радость прославления) будет на самое короткое время; что далее, матушки, будет… такая скорбь, чего от начала мира не было!». Но сестры помнили и другие слова, слова утешения: «Когда век-то кончится, сначала станет Антихрист с храмов кресты снимать да монастыри разорять, и все монастыри разорит! А к вашему-то подойдет, а канавка-то и станет от земли до неба, ему и нельзя к вам взойти-то, нигде не допустит канавка, – так прочь и уйдет!».
   25 марта 1831 года в день Благовещения отцу Серафиму вновь явилась Богоматерь с ангелами и святыми. Вот как об этом рассказывает монахиня Евпраксия, которая по воле старца стала свидетельницей небесного посещения: «Батюшка встретил меня и говорит: "Ах, радость моя, я тебя давно ожидал! Какая нам с тобою милость и благодать от Божией Матери готовится в настоящий праздник! Велик этот день будет для нас!" – "Достойна ли я, батюшка, получать благодать, по грехам моим", – отвечаю я. Но батюшка приказал: "Повторяй, матушка, несколько раз кряду: "Радуйся, Невесто Неневестная! Аллилуиа!". Потом начал говорить: «И слышать-то никогда не случалось, какой праздник нас с тобою ожидает». Я начала было плакать… Батюшка стал утешать меня, говоря: "Хотя и недостойна ты, но я о тебе упросил Господа и Божию Матерь, чтобы видеть тебе эту радость! Давай молиться!". И, сняв с себя мантию, надел ее на меня и начал читать акафисты и каноны. Прочитав все это, говорит мне: "Не убойся, не устрашись, благодать Божия к нам является! Держись за меня крепко". И вдруг сделался шум, подобно ветру, явился блистающий свет, послышалось пение. Я не могла все это видеть без трепета и поникла замертво на землю. Батюшка упал на колени и, воздев руки к небу, воззвал: "О, Преблагословенная, Пречистая Дево, Владычице Богородица!". В келью вошла Царица Небесная, окруженная ангелами, святыми и двенадцатью девами. Взяв меня за правую руку, Божия Матерь сказала: "Не убойся, встань, девица, мы пришли посетить вас". Батюшка Серафим стоял уже на ногах перед Царицей Небесною, и Она говорила столь милостиво с ним, как бы с родным человеком. Мне же сказала, чтобы я подошла к святым и девам и спросила их, кто они. Девы все говорили: "Не так Бог даровал нам эту славу, а за страдание и за поношение; и ты пострадаешь! Прежние мученицы страдали явно, а нынешние – тайно, сердечными скорбями, и мзда им будет такая же". Пресвятая Богородица много говорила батюшке, но всего не могла я расслышать, а вот что слышала хорошо: "Не оставь дев моих дивеевских!". Отец Серафим отвечал: "О, Владычица! Я собираю их, но сам собою не могу их управить!". На это Царица Небесная ответила: "Я тебе, любимиче Мой, во всем помогу! Возложи на них послушание, если потеряют мудрость, то лишатся участи сих блаженных дев Моих; ни места, ни венца такого не будет. Кто обидит их, тот поражен будет от Меня; кто послужит им ради Господа, тот помилован будет пред Богом!". Видение кончилось тем, что Царица Небесная сказала отцу Серафиму: "Скоро, любимиче Мой, будешь с нами!" – и благословила его. Простились с ним и все святые. Мне сказано было: "Это видение тебе дано ради молитв отца Серафима, Марка, Назария и Пахомия". Батюшка, обратясь после этого ко мне, сказал: "Вот, матушка, какой благодати сподобил Господь нас, убогих. Мне таким образом уже двенадцатый раз было явление от Бога, и тебя Господь сподобил; вот какой радости достигла! Есть нам, почему веру и надежду иметь ко Господу. Побеждай врага-диавола и противу его будь во всем мудра; Господь тебе во всем поможет!"».
   1832 год был последним в жизни отца Серафима на земле. Ему уже трудно было принимать посетителей и ходить в свою лесную пустынь, хотя иногда он все еще копал там грядки. Но, несмотря на слабость, старец до самой смерти был верен суровым привычкам. Посетителям он неоднократно говорил: «Я силами ослабеваю» или «Мы с тобою больше не увидимся», но никому и в голову не приходило, что дни его сочтены.
   В это время начались у старца неприятности, вызванные сомнениями и ложными показаниями на него внешними лицами. «Все сии обстоятельства, – сказал как-то отец Серафим, – означают то, что я скоро не буду жить здесь, что близок конец моей жизни».
   Дар исцеления и дар прозорливости не покидали старца. Слова его стали по-особому живыми и вдохновенными. Временами он даже испытывал прилив благодатных сил. «Духом я как бы сейчас родился, а телом ко всему мертв», – говорил в такие моменты преподобный. Те, кто навещали его незадолго до смерти, свидетельствовали, что лицо старца преображалось, когда он говорил о блаженстве вечной жизни: «Какая радость, какой восторг объемлют душу праведника, когда по разлучении с телом ее встречают ангелы и представляют пред Лице Божие!» В последние дни он особенно настаивал на сохранении духовного мира, к которому относится нетленное, бессмертное речение преподобного: «Радость моя! Стяжи себе мирный дух, и тысячи вокруг тебя спасутся!».
   До последнего вздоха забота о будущем Дивеевской Мельничной общины не покидала ее основателя, ведь именно им все сестры обители были рождены к духовной жизни и сила благодати, определяющая их судьбу, являлась присущей только его прозорливому руководству. Вот почему отец Серафим говорил сестрам: «После меня никто вам не заменит меня. Человека-то, матушки, днем с огнем не найдешь! Оставляю вас Господу и Его Пречистой Матери».
   Кончина святого старца приближалась. Перед новым, 1833-м, годом он трижды ходил к правой стороне Успенского Саровского храма, где в 1825 году, выйдя из затвора, положил большой камень, обозначив место своей могилы. Стоя у этого камня, он долго в раздумье смотрел на землю, покрытую снегом.
   Последний день жизни старца наступил в воскресенье 1 января 1833 года. Как всегда, он пришел на раннюю литургию в больничную церковь, поставил свечи и приложился к иконам, чего раньше не делал. Благословляя и обнимая братию, он говорил: «Спасайтесь, не унывайте, бодрствуйте! Нынешний день нам венцы готовятся». О смысле этих слов никто даже и не подозревал – старец был бодр, спокоен, радостен, хотя очень слаб телом.
   После литургии отец Серафим принял несколько посетителей и дал некоторые хозяйственные распоряжения. Так, например, он вручил одной дивеевской сестре 200 рублей на покупку хлеба, ибо запасы общины истощились. Вечером из его кельи раздавались пасхальные песнопения.
   Наутро отец Павел заметил, что из кельи отца Серафима пахнет дымом. Забеспокоившись, он постучал в дверь, но никто ему не ответил. Тогда отец Павел обратился за помощью к идущим на раннюю литургию монахам. Молодой послушник Аникита, догадавшись, что дверь закрыта изнутри, разбежался и сильным толчком открыл ее. Навстречу монахам вырвался клуб дыма. Когда они вошли внутрь, то увидели, что на скамье около двери тлели холщовые вещи и книги. Братья снегом затушили начинавшийся пожар. Когда дым рассеялся и зажгли свечи, их взору предстал усопший на коленях старец со скрещенными на груди, поверх медного распятия руками. Лицо его было как бы еще погружено в озаряющую его молитву.
   Когда весть о кончине старца разнеслась по округе, вспомнили, что отец Серафим говорил о пожаре, который возвестит о его смерти. Тело старца облачили в соответствии с чином, положили в выдолбленный в колоде гроб, который стоял у него в сенях, и поставили в Саровский собор, где оно оставалось открытым в течение 8 дней. Тысячи людей стекались со всех сторон, чтобы приложиться к останкам благодетеля. В день погребения на литургии народу в соборе было столько, что вокруг почившего гасли свечи. Погребение святого совершил игумен Нифонт. Надгробного слова не было. К чему слова, когда у гроба святого собрались толпы благодарных людей?
   Умер святой Серафим в одиночестве, как и жил, – пустынножителем. Незаметно для окружающих собеседник Божией Матери удалился в селения вечные.
   За несколько дней до своей смерти отец Серафим дал дивеевским сестрам утешительное обещание: «Когда меня не станет, вы ко мне на гробик-то ходите! Как вам время, вы и идите; чем чаще, тем лучше! Все, что есть на душе, что бы ни случилось с вами, о чем бы ни скорбели, придите ко мне, да все, все с собой-то принесите на мой гробик! Припав к земле, как живому, все и расскажите, и услышу я вас, вся скорбь ваша отлетит и пройдет! Как вы с живым всегда говорили, так и тут! Для вас я живой есть, буду и во веки!».
   Если вникнуть в историю Саровской пустыни конца XVIII – начала XIX века, а также в историю связанной с ней Дивеевской обители, то взору откроется удивительная связь серафимовского периода ее расцвета с прошлым православного монашества в русском его преломлении и, еще более наглядно, с будущим не только самой Сарово-Дивеевской пустыни, но и с судьбой всей России. Связь эта прежде всего духовная, а значит, скрепленная Духом Божиим, поэтому среди подвижников, предшествовавших ему, святой Серафим предстает не как отдельная яркая звезда на фоне тусклого созвездия, а как могучий ствол, питающийся от древних корней и дающий бесчисленные разветвления.
   Духовная связь с прошлым и будущим у преподобного Серафима исполнена жизненной силы и ознаменована печатью великого дела – созданием Дивеевского женского монастыря. Через полвека после его смерти он был единственной в своем роде русской женской лаврой, насчитывающей до тысячи инокинь. Это явилось своеобразным пророческим вступлением святого в судьбу России на пороге страшного разгрома всех ее церковных устоев.
   Чем больше мы изучаем житие великого русского старца, тем больше облик его предстает исполненным истинного православия, украшенным дарами Святого Духа, а жизненный путь его мы воспринимаем как икону жизни нашей Церкви – Церкви, идущей долгим крестным путем, под терновым венцом, но идущей, под водительством Пресвятой Троицы, не оставляющей рода Своего – детей Божиих, того рода, о котором печется и Пречистая Богоматерь, утешающая нас в лице избранного Своего старца.

Молитвы преподобному Серафиму Саровскому

Молитва первая

О пречудный отче Серафиме, великий Саровский чудотворче, всем прибегающим к тебе скоро послушный помощниче! Во дни земнаго жития твоего никтоже от тебе тощ и неутешен отыде, но всем в сладость бысть видение лика твоего и благоуветливый глас словес твоих. К сим же и дар исцелений, дар прозрения, дар немощных душ врачевания обилен в тебе явися. Егда же призва тя Бог от земных трудов к Небесному упокоению, николиже любы твоя проста от нас, и невозможно есть исчислити чудеса твоя, умножившаяся, яко звезды небесныя: се бо по всем концем земли нашея людем Божиим являешися и даруеши им исцеления. Темже и мы вопием ти: о претихий и кроткий угодниче Божий, дерзновенный к Нему молитвенниче, николйже призывающия тя отреваяй! Вознеси о нас благомощную твою молитву ко Господу сил, да дарует нам вся благопотребная в жизни сей и вся к душевному спасению полезная, да оградит нас от падений греховных и истинному покаянию да научит нас, во еже безпреткновенно внити нам в вечное Небесное Царство, идеже ты ныне в незаходимей сияеши славе, и тамо воспевати со всеми святыми Живоначальную Троицу во веки веков. Аминь.

Молитва вторая

О великий угодниче Божий, преподобне и Богоносне отче наш Серафиме! Призри от Горния славы на нас, смиренных и немощных, обремененных грехми многими, твоея помощи и утешения просящих. Приникни к нам благосердием твоим и помози нам заповеди Господни непорочно сохраняти, веру православную крепко содержати, покаяние во гресех наших усердно Богу приносити, во благочестии христианстем благодатно преуспевати и достойным быти твоего о нас молитвеннаго к Богу предстательства. Ей, святче Божий, услыши нас, молящихся тебе с верою и любовию, и не презри нас, требующих твоего заступления; ныне и в час кончины нашея помози нам и заступи нас молитвами твоими от злобных наветов диавольских, да не обладает нами тех сила, но да сподобимся помощию твоею наследовати блаженство обители райския. На тя бо упование наше ныне возлагаем, отче благосердый, буди нам воистинну ко спасению путевождь и приведи нас к невечернему свету жизни вечныя богоприятным предстательством твоим у Престола Пресвятыя Троицы, да славим и поем со всеми святыми достопокланяемое Имя Отца и Сына и Святаго Духа во веки веков. Аминь.

Молитва третья

О преподобне отче Серафиме! Вознеси о нас, рабех Божиих (имена), благомощную твою молитву ко Господу сил, да дарует нам вся благопотребная в жизни сей и вся к душевному спасению полезная, да оградит нас от падений греховных и истинному покаянию да научит нас, во еже безпреткновенно внити нам в вечное Небесное Царство, идеже ты ныне в незаходимей сияеши славе, и тамо воспевати со всеми святыми Живоначальную Троицу во веки веков.

Молитва святому Серафиму Саровскому о стяжании Божественной любви

Преподобне отче Серафиме, любовию Божественной исполненный, любви Божественной непрестанный служителю, любимиче Матери Божественной Любви, услыши мя, малолюбящего и многоогорчающего тебя. Даждь и мне быти ныне усердным служителем Богоугодной Любви. Той убо любви, яже долготерпит, не завидует, не превозносится, милосердствует, не гордится, не безчинствует, не ищет своих си, не радуется о неправде, радуется же о другом умоли Любовь изначальную, да послужив любовию Ей на земли, твоим ходатайством, молитвами Богородицы и всех святых достигну Царства любви и славы, и света, и припаду к стопам Владыки моего, давшего нам заповедь об истинной любви. Отче любящий, не отрини мольбы сердца, любящего тя, и о прощении моих грехов любящего Бога умоли. Помози нам нести тяготы друг друга, не делать другим, чего себе не хотим, вся любит, в истине; вся любит, всему веру емлет, вся терпит, яже николиже отпадает! Сия любве служителем быти мне и всем моим присным, и знаемым, и любовию покрывать, и, с сердечной песнию любви окончив земную жизнь, начать с нею же радостно вечную жизнь в стране истинной любви. Помолись за нас, отче, нами любимый отче, любящий нас! Аминь.

Акафист преподобному Серафиму, Саровскому чудотворцу

Кондак 1

Избранный чудотворче и предивный угодниче Христов, скорый помощниче и молитвенниче наш, преподобне отче Серафиме! Величающе прославльшаго тя Господа, воспеваем ти похвальная. Ты же, имеяй велие дерзновение ко Господу, от всяких нас бед свободи, зовущих: Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Икос 1

Ангелов Творец избра тя изначала, да прославиши житием твоим пречудное имя Святыя Троицы: явился бо еси воистинну ангел на земли и во плоти Серафим; яко луч пресветлый Вечнаго Солнца Правды, просветися житие твое. Мы же, зряще прехвальныя труды твоя, с благоговением и радостию глаголем ти сицевая: Радуйся, правило веры и благочестия; радуйся, образе кротости и смирения. Радуйся, преславное верных величание; радуйся, претихое скорбным утешение. Радуйся, прелюбимое иноков похваление; радуйся, живущим в мире предивное поможение. Радуйся, Российския державы славо и ограждение; радуйся, тамбовския страны священное украшение. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 2

Видящи мати твоя, преподобне отче Серафиме, теплую любовь твою ко иноческому житию, позна святую волю Господню о тебе, и Богу, яко дар совершен приносящи, благослови тя на тесный путь иноческий святым крестом своим, егоже до конца жития твоего на персех носил еси, знаменуя велию любовь твою к распеншемуся за ны Христу Богу нашему, Емуже вси со умилением зовем: Аллилуиа.

Икос 2

Разум небесный тебе даровася, святче Божий: от юности твоея не престая помышляти о Небеснем, оставил еси дом отчий Царствия Божия ради и правды Его. Сего ради приими от нас похвалы сия: Радуйся, града Курска чадо богоизбранное; радуйся, родителей благочестивых отрасль пречестная. Радуйся, добродетели матере своея унаследивый; радуйся, благочестию и молитве ею наученный. Радуйся, на подвиги от матере крестом благословенный; радуйся, благословение сие яко святыню до смерти соблюдый. Радуйся, любве ради Господа дом отеческий оставивый; радуйся, вся красная мира сего ни во чтоже вменивый. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 3

Сила Вышняго от юности твоея воистинну храняше тя, преподобне: с высоты бо храма спадша сохрани тя Господь неврежденна, и страждущу ти люте Сама Владычица мира явися, с Небес исцеление принесши, зане измлада верно служил еси Богу, выну взывая Ему: Аллилуиа.

Икос 3

Имея тщание о подвизе иноческаго равноангельнаго жития, во град святый Киев поклонения ради преподобным Печерским притекл еси, и от уст преподобнаго Досифеа повеление приим в пустыню Саровскую путь свой управити, верою издалеча облобызал еси место святое сие, и тамо вселився житие твое богоугодное скончал еси. Мы же, дивящеся таковому о тебе Божию промышлению, со умилением вопием ти: Радуйся, мирския суеты отрешивыйся; радуйся, Небеснаго Отечества пламенно возжелевый. Радуйся, Христа всем сердцем возлюбивый; радуйся, благое иго Христово на себе восприемый. Радуйся, совершеннаго послушания исполненный; радуйся, святых заповедей Господних блюстителю верный. Радуйся, ум твой и сердце в Бозе молитвенно утвердивый; радуйся, столпе благочестия непоколебимый. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 4

Бурю злых напастей утишая, прошел еси весь путь тесный и скорбный подвига иноческаго, несый ярем пустыннаго жития, затвора и молчания, многонощнаго бдения, и тако, благодатию Божиею восходя от силы в силу, от деяния к боговидению, преселился еси во Обители Горния, идеже со Ангелы поеши Богу: Аллилуиа.

Икос 4

Слышаще и видяще святое житие твое, преподобне отче Серафиме, вся братия твоя удивляхуся тебе и, приходяще к тебе, поучахуся о словесех твоих и подвизех, славяще Господа, дивнаго во святых Своих. И мы вси с верою и любовию восхваляем тя, преподобне отче, и вопием ти сице: Радуйся, всего себе в жертву Господеви принесый; радуйся, на высоту безстрастия возшедый. Радуйся, воине Христов добропобедный; радуйся, Небеснаго Домовладыки рабе благий и верный. Радуйся, предстателю о нас пред Господем непостыдный; радуйся, к Богородице молитвенниче наш неусыпный. Радуйся, пречуднаго благоухания крине пустынный; радуйся, благодати Божия сосуде непорочный. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 5

Божественный свет осия жилище твое, преподобне, егда болящу ти и на одре смертнем лежащу, Сама Пречистая Дева, пришедши к тебе со святыми апостолы Петром и Иоанном, рече: «Сей есть от рода нашего», и главе твоей коснуся. Абие же исцелев, воспел еси благодарне Господеви: Аллилуиа.

Икос 5

Видя враг рода человеча чистое и святое житие твое, преподобне Серафиме, восхоте погубити тя: наведе бо на тя люди злы, иже беззаконно истязаху тя и еле жива суща оставиша; ты же, отче святый, яко агнец кроток, вся претерпел еси, за обидящих тя Господеви моляся. Темже мы вси, таковому твоему незлобию дивящеся, вопием ти: Радуйся, в кротости и смирении твоем Христу Богу подражавый; радуйся, незлобием твоим духа злобы победивый. Радуйся, чистоты душевныя и телесныя хранителю усердный; радуйся, пустынниче, дарами благодатными преисполненный. Радуйся, подвижниче богопрославленный и прозорливый; радуйся, наставниче монахов предивный и богомудрый. Радуйся, Святыя Церкве похвало и радование; радуйся, обители Саровския славо и удобрение. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 6

Проповедует пустыня Саровская подвиги и труды твоя, богоносне угодниче Христов: дебри бо и леса ея молитвою облагоухал еси, пророку Божию Илии и Крестителю Господню Иоанну подражая, и явился еси пустыни прозябение многоплодное дарами Духа Святаго, Егоже действием многая и преславная совершил еси, подвизая верных воспевати благих Подателю Богу: Аллилуиа.

Икос 6

Возсия в тебе новый боговидец, Моисею подобный, Серафиме блаженне: непорочно бо служение олтарю Господню совершая, сподобился еси зрети Христа, во храме со Безплотными Силами грядуща. Сему Божию о тебе благоволению дивящеся, воспеваем ти сице: Радуйся, боговидче преславный; радуйся, Светом Трисиянным озаренный. Радуйся, Пресвятыя Троицы служителю верный; радуйся, Духа Святаго жилище украшенное. Радуйся, Христа со Ангелы телесныма очима лицезревый; радуйся, в бреннем телеси райскую сладость предвкусивый. Радуйся, Хлебом Жизни насыщенный; радуйся, питием безсмертия напоенный. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 7

Хотя Человеколюбец Господь явити в тебе, преподобне, Свое неизреченное к людем милосердие, показа тя яко воистинну светило богосветлое: делы бо и словесы твоими всех приводил еси ко благочестию и любви Божией. Темже сиянием подвигов твоих просвещени и хлебом учения твоего насыщени, тебе усердно величаем и прославльшему тя Христу вопием: Аллилуиа.

Икос 7

Новаго видяще тя избранника Божия, издалеча притекаху к тебе вернии в скорбех и болезнех; и сих, бедами отягченных, не отринул еси, источая целения, даруя утешение, предстательствуя в молитвах. Темже исхождаше во всю землю Российскую вещание чудес твоих, и сице тя славляху духовная чада твоя: Радуйся, пастырю наш добрый; радуйся, отче милостивый и кроткий. Радуйся, врачу наш скорый и благодатный; радуйся, немощей наших целителю милосердый. Радуйся, в бедах и обстояниих помощниче скорый; радуйся, душ смятенных умирителю пресладостный. Радуйся, грядущая, яко настоящая, провидевый; радуйся, прегрешений сокровенных обличителю прозорливый. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 8

Странное чудо видим на тебе, преподобне: яко старец сый немощный и притрудный, тысящу дний и тысящу нощий на камени в молитве пребывал еси. Кто доволен изрещи болезни и борения твоя, блаженне отче, яже претерпел еси, воздея преподобнии руце твои к Богу, Амалика мысленнаго побеждая и Господеви поя: Аллилуиа.

Икос 8

Весь еси желание, весь сладость, Сладчайший Иисусе! – тако в молитвах взывал еси, отче, в пустыннем безмолвии твоем. Мы же, суетою помраченнии и во гресех все житие иждившии, восхваляюще любовь твою ко Господу, сице вопием ти: Радуйся, любящим и чтущим тя ходатаю спасения; радуйся, приводяй грешников ко исправлению. Радуйся, молчальниче и затворниче предивный; радуйся, молитвенниче о нас усердный. Радуйся, пламенную любовь ко Господу показавый; радуйся, огнем молитвы стрелы вражия попаливый. Радуйся, свеще неугасимая, молитвою в пустыни пламенеющая; радуйся, светильниче, горяй и светяй даровании духовными. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 9

Все естество ангельское удивися странному зрению: старцу бо, сущу в затворе, Небесе и земли Царица явися, повелевающи, да открыет затвор свой и да не возбранит людем православным внити к себе, но да всех пети научит Христу Богу: Аллилуиа.

Икос 9

Ветии многовещаннии не возмогут изрещи крепость любве твоея, блаженне: предал бо еси себе на служение всем приходящим к тебе, повеление Богоматере исполняя, и был еси недоумевающим советник благий, унывающим утешитель, заблуждающихся кроткое вразумление, болящих врач и целитель. Сего ради вопием ти: Радуйся, от мира в пустыню вселивыйся, да добродетели приобрящеши; радуйся, из пустыни во обитель возвративыйся, во еже добродетели семена сеяти. Радуйся, Духа Святаго благодатию осиянный; радуйся, кротосте и смирения исполненный. Радуйся, притекавшим к тебе отец чадолюбивый; радуйся, в словесех любве ободрение и утешение им подававый. Радуйся, приходящия к тебе радостию и сокровищем именовавый; радуйся, за любовь твою святую радостей Небеснаго Царствия сподобивыйся. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 10

Спасительнаго твоего подвига, преподобне, достиг скончания, на молитве коленопреклоненно святую душу твою в руце Божии предал еси, юже Ангели святии вознесоша Горе ко Престолу Вседержителя, да со всеми святыми предстоиши во славе невечерней, воспевая песнь хвалебную святых Святейшему Слову: Аллилуиа.

Икос 10

Стена всем святым и иноком отрада, Пресвятая Дева пред кончиною твоею явися ти, провозвес тивши близкое твое к Богу отшествие. Мы же, дивящеся таковому посещению Богоматере, вопием ти: Радуйся, Небеси и земли Царицу лицезревый; радуйся, явлением Божия Матере обрадованный. Радуйся, весть от Нея преселению Небесному приемый; радуйся, праведною кончиною святость жития твоего показавый. Радуйся, в молитве пред иконою Богоматере умиленный дух твой Богу предавый; радуйся, неболезненным исходом проречения твоя исполнивый. Радуйся, венцем безсмертия от руки Вседержителя увенчанный; радуйся, блаженство райское со всеми святыми, унаследовавый. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 11

Пение непрестанное Пресвятей Троице вознося, преподобне, всем житием твоим подвижник великий благочестия явился еси, заблуждшим на вразумление, болящим душею и телом на исцеление. Мы же, благодарни суще Господеви за таковую милость Его к нам, выну зовем Ему: Аллилуиа.

Икос 11

Светоподательный светильник быв в житии, богоблаженне отче, и по смерти твоей возсиял еси яко светозарное светило Российския земли: источаеши бо от честных мощей твоих токи чудес всем, с верою и любовию к тебе притекающим. Темже мы, яко молитвеннику о нас теплому и чудотворцу, вопием ти: Радуйся, множеством чудес от Господа прославленный; радуйся, любовию твоею всему миру возсиявый. Радуйся, любве Христовы верный последователю; радуйся, утешение всем требующим твоея помощи. Радуйся, источниче чудес неоскудеваемый; радуйся, болящих и недужных исцелителю. Радуйся, воды многоцелебныя кладязю неисчерпаемый; радуйся, яко вся концы земли нашея любовию твоею объял еси. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 12

Благодать и велие твое дерзновение пред Богом ведуще, тебе, преподобне отче, молимся: молися тепле ко Господу, да хранит Церковь Свою Святую от неверия и раскола, от бед и напастей, да поем тобою благодеющему нам Богу: Аллилуиа.

Икос 12

Поюще твое прославление, ублажаем тя, преподобне, яко многомощна молитвенника о нас пред Господом, утешителя и заступника, и с любовию возглашаем ти сице: Радуйся, Церкве Православныя похвало; радуйся, Отечеству нашему щит и ограждение. Радуйся, путеводителю, всех к Небеси направляяй; радуйся, защитниче наш и покровителю. Радуйся, силою Божиею многая чудеса содеявый; радуйся, ризою твоею многия недужныя исцеливый. Радуйся, вся козни диавольския победивый; радуйся, звери дикия кротостию твоею покоривый. Радуйся, преподобне Серафиме, Саровский чудотворче.

Кондак 13

О предивный угодниче и великий чудотворче, преподобне отче Серафиме, приими малое сие моление наше, в похвалу тебе возносимое, и, предстоя ныне Престолу Царя царствующих, Господа нашего Иисуса Христа, молися о всех нас, да обрящем милосердие Его в День Судный, в радости поюще Ему: Аллилуиа.
(Этот кондак читается трижды, затем икос 1 и кондак 1.)

Тропарь преподобному Серафиму Саровскому чудотворцу

Тропарь, глас 4-й

От юности Христа возлюбил еси, блаженне, и, Тому Единому работати пламенне вожделев, непрестанною молитвою и трудом в пустыни подвизался еси, умиленным же сердцем любовь Христову стяжав, избранник возлюблен Божия Матере явился еси. Сего ради вопием ти: спасай нас молитвами твоими, Серафиме, преподобне отче наш.

Кондак, глас 2-й

Мира красоту и яже в нем тленная оставив, преподобне, в Саровскую обитель вселился еси; и, тамо ангельски пожив, многим путь был еси ко спасению. Сего ради и Христос тебе, отче Серафиме, прослави и даром исцелений и чудес обогати. Темже вопием ти: радуйся, Серафиме, преподобне отче наш.

Величание

Ублажаем тя, преподобне отче Серафиме, и чтим святую память твою, наставниче монахов и собеседниче ангелов.

Молитвы Серафиму Саровскому Составитель Лагутина Т.В.