Павел Бажов
Хрустальный лак

   Наши старики по Тагилу да по Невьянску тайность одну знали. Не то чтоб сильно по важному делу, а так, для домашности да для веселья глазу они рисовку в железо вгоняли.
   Ремесло занятное и себе не в убыток, а вовсе напротив. Прибыльное, можно сказать, мастерство. Поделка, видишь, из дешевых, спрос на нее большой, а знающих ту хитрость мало. Семей, поди, с десяток по Тагилу да столько же, может, по Невьянску. Они и кормились от этого ремесла. И неплохо, сказать, кормились.
   Дело по видимости простое. Нарисуют кому что любо на железном подносе либо того проще – вырежут с печатного картинку какую, наклеят ее и покроют лаком. А лак такой, что через него все до капельки видно, и станет та рисовка либо картинка как влитая в железо. Глядишь и не поймешь, как она туда попала. И держится крепко. Ни жаром, ни морозом ее не берет. Коли случится какую домашнюю кислоту на поднос пролить либо вино сплеснуть – вреда подносу нет. На что едучие настойки в старину бывали, от тех даже пятна не оставалось. Паяльную кислоту, коей железо к железу крепят, и ту, сказывают, доброго мастерства подносы выдерживали. Ну, конечно, ежели царской водкой либо купоросным маслом капнуть – дырка будет. Тут не заспоришь, потому как против них не то что лак, а чугун и железо выстоять не могут.
   Сила мастерства, значит, в этом лаке и состояла.
   Такой лачок, понятно, не в лавках покупали, а сами варили. А как да из чего, про то одни главные мастера знали и тайность эту крепко держали.
   Назывался этот лак, глядя по месту, либо тагильским, либо невьянским, а больше того – хрустальным.
   Слух об этом хрустальном лаке далеко прошел и до чужих краев, видно, докатился. И вот объявился в здешних местах вроде, сказать, проезжающий барин из немцев. Птаха, видать, из больших. От заводского начальства ему все устроено, а урядник да стражники чуть не стелют солому под ноги тому немцу.
   Стал этот проезжающий будто заводы да рудники осматривать. Глядит легонько, с пятого на десятое, а мастерские, в коих подносы делали, небось ни одну не пропустил. Да еще та заметка вышла, что в провожатых в этом разе завсегда урядник ходил.
   В мастерских покупал немец поделку, всяко ее нахваливал, а больше того допытывался, как такой лак варят.
   Мастера, как на подбор, из староверов были. Сердить урядника им не с руки, потому – он может прижимку по вере подстроить. Мастера, значит, и старались мяконько отойти: со всяким обхождением плели немцу околесицу. И так надо понимать, – спозаранку сговорились, потому – в одно слово у них выходило.
   Дескать, так и так, варим на постном масле шеллак да сандарак. На ведро берем одного столько-то, другого – столько да еще голландской сажи с пригоршни подкидываем. Можно и побольше – это делу не помеха. А время так замечать надо. Как появится на масле первый пузырь, читай от этого пузыря молитву Исусову три раза да снимай с огня. Коли ловко угадаешь, выйдет лак слеза-слезой, коли запозднишься либо заторопишься – станет сажа-сажей.
   Немец все составы записал, а про время мало любопытствовал. Рассудил, видно, про себя: были бы составы ведомы, а время по минутам подогнать можно.
   С тем и уехал. Какой хрусталь у него вышел, про то не сказывал. Только вскорости объявился в Тагиле опять приезжий. Этот вовсе другой статьи. Вроде как из лавочных сидельцев, кои навыкли всякого покупателя оболтать да облапошить. Смолоду, видно, на нашей земле топчется, потому – говорит четко. Из себя пухлявый, а ходу легкого: как порховка по заводу летает. На немца будто и не походит, и прозванье ему самое простое – Федор Федорыч. Только глаза у этого Двоефеди белесые, вовсе бесстыжие, и руки короткопалые. Самая, значит, та примета, которая вора кажет. Да еще приметливые люди углядели: на правой руке рванинка. Накосо через всю ладонь прошла. Похоже, либо за нож хватался, либо рубанули по этому месту, да скользом пришлось. Однем словом, из таких бывальцев, с коими один на один спать остерегайся.
   Вот живет этот короткопалый Двоефедя в заводе неделю, другую. Живет месяц. Со всеми торгашами снюхался, к начальству вхож, с заводскими служаками знакомство свел. Пожить-погулять в кабаке не чурается и денег, видать, не жалеет: не столь у других угощается, сколько сам угощает. Одно слово, простягу из себя строит. Только и то замечают люди. Дела у него никакого нет, а разговор к одному клонит: про подносных мастеров расспрашивает, кто чем дышит, у кого какая семейственность да какой норов. Ну, все до тонкости. И то, как говорится, ему скажи, у кого в котором месте спина свербит, у кого ноги мокнут.
   Расспрашивает этак-то, а сам по мастерским не ходит, будто к этому без интересу. Ну, заводские, понятно, видят, о чем немец хлопочет, меж собой пересмеиваются.
   – Ходит кошка, воробья не видит, а тот близенько поскакивает, да сам зорко поглядывает. Любопытствуют, что дальше будет. Через какую подворотню коротколапый за хрустальным лаком подлезать станет.
   Дело, конечно, не из легоньких. Староверы, известно, народ трудный. Без уставной молитвы к ним и в избы не попадешь. На чужое угощенье не больно зарны. Когда, случается, винишком забавляются, так своим кругом. С чужаками в таком разе не якшаются, за грех даже такое почитают. Вот и подойди к ним!
   За деньги тоже никого купить невозможно, – потому видать, что за эту тайность у всех мастеров головы позаложены. В случае чего остальные артелью убить могут.
   Ну, все-таки немец нашел подход.
   В числе прочих мастеров по подносному делу был в Тагиле Артюха Сергач. Он, конечно, тоже из староверов вышел, да от веры давно откачнулся. С молодых лет, сказывают, слюбился с одной девчонкой. Старики давай его усовещать: негоже дело, потому она из церковных, а он уперся: хочу с этой девахой в закон вступить. Тут, понятно, всего было. Только Артюха на своем устоял и от старой веры отшатился. А как мужик задорный, он еще придумал сережку себе в ухо пристроить. Нате-ко, мол, поглядите! За это Артюху и прозвали Сергачом.
   К той поре Артюха уж в пожилых ходил. Вовсе густобородый мужик, а задору не потерял. Нет-нет и придумает что-нибудь новенькое либо какую негодную начальству картинку в поднос вгонит. Из-за этого Артюхина поделка на большой славе была.
   Тайность с лаком он, конечно, не хуже других мастеров знал.
   Вот к этому Артюхе Сергачу и стал немецкий Двоефедя подъезжать с разговорами, а тот, можно сказать, сам навстречу идет. Не хуже немца на пустом месте разводы разводит.
   Кто настояще понимал Артюху, те переговариваются:
   – Мужик с выдумкой – покажет он короткопалому коку с сокой.
   А мастера, кои тайность с лаком знали, забеспокоились, грозятся:
   – Гляди, Артемий! Выболтаешь – худо будет.
   Сергач на это и говорит по-хорошему:
   – Что вы, старики. Неуж у меня совесть подымется свое родное немцу продать. Другой, поди-ко, интерес имею. Того немца обманно тележным лаком спровадили, а этого мне охота в таком виде домой пустить, чтоб в башке угар, а в кошельке хрусталь. Тогда небось другим неповадно будет своим нюхтилом в наши дела соваться.
   Мастера все-таки свое твердят:
   – Дело твое, а в случае – не пощадим!
   – Какая, – отвечает, – может быть пощада за такие дела! Только будьте в надежде – не прошибусь. И о деньгах не беспокойтесь. Сколь выжму из немца, на всех разделю, потому лак не мой, а наш тагильский да невьянский.
   Мастера недолюбливали Артюху за старое, а все ж таки знали – в словах он не верткий: что скажет, то и сделает. Поверили маленько, ушли, а Сергач после этого разговору в открытую по кабакам с немцем пошел да еще сам стал о хрустальном лаке заговаривать.
   Немец, понятно, рад-радехонек, словами Артюху всяко подталкивает. Ну, ясное дело, договорились.
   – Хошь – продам?
   И сразу цену сказал. С большим, конечно, запросом.
   Немец сперва хитрил: дескать, раденья к такому делу не имею. Мало погодя рядиться стал. Столковались за сколько-то там тысяч, только немец уговаривается:
   – За одну словесность ни копейки не дам. Сперва ты мне все покажи: как варят, как им железо кроют. Когда все своими глазами увижу да своей рукой опробую, тогда получай сполна.
   Артюха на это смеется.
   – Наша, – говорит, – земля таких дураков не рожает, чтоб сперва тайность открыть, а потом расчет выхаживать. Тут, – говорит, – заведено наоборот: сперва деньги на кон, потом показ будет.
   Немец, понятно, жмется, – боится деньги просадить.
   – Не согласен, – говорит, – на это.
   Тогда Артюха вроде как на уступку пошел.
   – Коли, – говорит, – ты такой боязливый, вот мое последнее слово. Тысячу рублей задаток отдаешь сейчас, остальные деньги надежному заручнику. Ежели я что сделаю неправильно – получай эти деньги обратно, ежели у тебя понятия либо духу не хватит – мои деньги.
   Этот разговор о заручнике пришелся по нраву немцу, он и давай перебирать своих знакомцев. Этого, дескать, можно бы либо вон того. Хорошие люди, самостоятельные. И все, понятно, торгашей выставляет. Послушал Артюха и отрезал прямиком:
   – Не труди-ко язык! Таких мне и близко не надо. Заручником ставлю дедушку Мирона Саватеича из литейной. Он хоть старой веры, а правильной тропой ходит. Кого хочешь спроси. Самая подлая душа не насмелится худое про него сказать. Ему и деньги отдашь. А коли надобно свидетелей, ставь двоих, каких тебе любо, только с уговором, чтоб при показе они своих носов не совали. К этому не допускаю.
   Немцу делать нечего, – согласился. Вечером сходили к дедушке Мирону. Он поначалу заартачился. Строго так – стал доспрашивать Артюху:
   – Какое твое право тайность продавать, коли ей другие мастера тоже кормятся?
   Артюха на это говорит:
   – Наши мастера не без глаз ходят, и я свою голову не в рубле ставлю. Одна сережка, поди-ко, дороже стоит, потому – золотая да еще с камнем. А только, знаешь, в игре на каждую сторону заводило полагается.
   Немец, понятно, не разумел этого разговору, а дедушко Мирон понял, – мастерам дело известно, с немцем игра на смекалку идет, а заводилом с нашей стороны поставлен Артюха Сергач.
   Дедушко еще подумал маленько. Перевел, видно, в голове, почему Артюху заводилом ставят. И то прикинул: мужик с причудой, а надежный, – говорит твердо:
   – Ладно. Приму деньги при двух свидетелях. А какой уговор будет?
   Артюха и спрашивает:
   – Знаешь наше ремесло?
   – Как, – отвечает, – не знать, коли в этом заводе век живу. Видал, как подносы выгибают да рисовку на них выводят либо картинки наклеивают, а потом в горячих банях ту поделку лаком кроют. А какого составу тот лак – это ведомо только мастерам.
   – Ну так вот, – говорит Артюха, – берусь я на глазах этого приезжего сварить лак, и может он мерой и весом записать составы. A когда лак доспеет, берусь при этом же приезжем покрыть дюжину подносов, какие он выберет. И может он, коли пожелает и силы хватит, своей рукой ту работу попробовать. Коли после этого поделка окажется хорошей, отдашь деньги мне, коли что не выйдет – деньги обратно ему.
   Немец свое выговаривает: сварить лаку не меньше четвертной бутыли, до дела лак хранить за печатью, а остаток может немец взять с собой.
   Артюха на это согласен, одно оговорил:
   – Хранить за печатью в стеклянной посуде, чтоб отстой вовремя углядеть.
   Столковались на этом. Дедушко Мирон тогда и говорит немецкому Двоефеде:
   – Тащи деньги. Зови своих свидетелей. Надо при них уговор сказать, чтоб потом пустых разговоров не вышло.
   Сбегал немец за деньгами, привел двух своих знакомцев. Артюха вдругорядь сказал уговор, а немец свое выставляет да еще то выряжает, чтоб дюжину подносов, кои при пробе выйдут, ему получить бесплатно.
   Артюха усмехнулся и промолвил:
   – Тринадцатый на придачу получишь!
   Немец после этого поежился, похинькал, что денег много выкладывать надо, да дедушко Мирон заворчал:
   – Коли денег жалко, на что тогда людей беспокоишь. Не от безделья мне с тобой балясничать! Либо отдавай деньги, либо ступай домой!..
   Отдал тогда немец деньги, а Сергач и говорит:
   – С утра приходи, – лак варить буду.
   На другой день немец прибежал с весами да какими-то трубочками и четвертную бутыль приволок.
   Артюха, конечно, стал лак варить из тех сортов, про кои проезжему немецкому барину сказывалось. Короткопалый Двоефедя, видать, сомневается, а сперва молчал. Ну, как стал Артюха горстями сажу подкидывать, не утерпел, проговорился:
   – Черный лак из этого выйдет!
   Артюха прицепился к этому слову:
   – Ты как узнал? Видно, сам варить пробовал?
   Немец отговаривается: по книжкам, дескать, составы знаю, а самому варить не доводилось. Артюха свое твердит:
   – А я вижу – сам варил!
   Немец тут строгость на себя напустил:
   – Что, дескать, за шутки такие! Собрались по делу, а не для пустых разговоров!
   Под эти перекоры лак и сварился. Снял Артюха с огня казанок, а как он чуть поостудился, немец всю варю слил в четвертину и наладился домой тащить, да Артюха не допустил.
   – Припечатывать, – говорит, – припечатывай, а место лаку в моей малухе должно быть.
   Немец тут давай улещать Артюху. То да се насказывает, а в конце концов говорит:
   – По какой причине мне не веришь?
   – А по той, – отвечает, – причине, коя у тебя на ладошке обозначена.
   Немцу это вроде не по губе пришлось. Сразу ладонь книзу и говорит:
   – Это делу не касательно.
   Только Артюха не сдает.
   – Человечья рука, – говорит, – ко всякому касательна. По руке о делах дознаться можно.
   Короткопалый тут вовсе осердился, запыхтел, зафыркал, припечатал бутыль своей немецкой печатью и погрозил:
   – Перед делом при свидетелях печать огляжу!
   – Это, – отвечает Артюха, – как тебе угодно. Хоть всех своих знакомцев зови.
   С тем и разошлись. Немец, понятно, каждый день наведывался, – не пора ли? Только Артюха одно говорил: рано. Мастера тоже приходили лак поглядеть. Поглядят, ухмыльнутся и уйдут. Дней так через пяток, как в бутыли отстой обозначаться стал, объявил: можно лакировать.
   На другой день немец свидетелей привел, и дедушко Мирон тоже пришел. Оглядел печать, подносы немец выбрал, в бане тоже все досмотрели, нет ли какой фальши.
   Дедушко Мирон для верности спросил немца, дескать, все ли в порядке? Немец сперва зафинтил, – может, что не доглядели, а дедушко ему навстречу:
   – А ты догляди! Не торопим.
   Немец потоптался-потоптался, признал:
   – Фальши не замечаю, а только сильно тут жарко. При работе надо двери отворить.
   Артюха на это замялся и говорит:
   – Жар еще весь впереди, как на каменку поддавать буду.
   Дедушко Мирон и те, другие-то, свидетели, даром что из торгашей, это же сказали:
   – Всем, дескать, известно, что лак наводят по баням в самом горячем пару, – как только может человек выдюжить.
   На этом разговор кончился. Ушли свидетели и дедушко Мирон с ними. Остался Артюха один на один с немецким Двоефедей и говорит:
   – Давай разболокаться станем. Без этого на нашей работе не вытерпеть. И тебе надежнее, что ничего с собой не пронесу.
   А сам посмеивается да бороду поглаживает.
   Баня, и верно, вовсе жарко натоплена была. Дров для такого случаю Артюха не пожалел, на натурность свою понадеялся. Немец еще в предбаннике раскис, в баню зашел – вовсе туго стало, а как стал Артюха полной шайкой на каменку плескать, немец на пол лег и слова вымолвить не может, только кряхтит да керкает.
   Артюха кричит:
   – Полезай на полок! Там, поди-ко, у нас все наготовлено.
   А куда немец полезет, коли к полу еле жив прижался, головы поднять не может. Артюха на что привычен, и то чует – перехватил малость. Усилился все-таки, забрался на полок и давай там подносы перебирать, а сам покрикивает:
   – Вот гляди! Лаком плесну, кисточкой размахну – и готов поднос. Понял?
   Немец ползет поближе к дверям да бормочет:
   – Ох, понял.
   Артюха, конечно, живо перебрал подносы, соскочил на пол и давай окачиваться холодной водой. Баня, известно, не вовсе раздольное место: брызги на немца летят. Поросенком завизжал и выскочил из бани. Следом Артюха выбежал, баню на замок запер и говорит:
   – Шесть часов для просушки.
   Немец, как отдышался, припечатал двери своей печатью. Как время пришло, опять при дедушке Мироне и обоих свидетелях стал Артюха поделку сдавать. Все, конечно, оказалось в полной исправности, и лаку издержано самая малость. Дедушко Мирон тогда и говорит:
   – Ну, дело кончено. Получай, Артемий, деньги.
   И подает ему пачку. Свидетели тоже помалкивают, а немец еще придирку строит.
   – Тринадцатый, – говорит, – поднос где?
   Артюха отвечает:
   – За этим дело не станет. В уговоре не было, чтоб на этот поднос в той же партии лак заводить. Я и сделал его особо. Сейчас принесу. Сразу узнаешь, что для тебя готовлено.
   И вот, понимаешь, приносит поднос, а на нем короткопалая рука ладонью вверх. На ладони рванинка обозначена. И лежит на этой ладошке семишник, а сверху четкими буковками надписано:
   «Испить кваску после баньки».
   Покрыт поднос самым первосортным хрустальным лаком. Как влита рука-то в железо.
   Немец, понятно, зафыркал, заругался, судом грозил да так ни с чем и отъехал.
   А Сергач после того собрал всех мастеров по подносному делу, которые в Тагиле жили, и невьянских тоже. Дедушко Мирон к этому случаю подошел. Артюха тогда и рассказал все по порядку, – как он с немцем хороводился и что из этого вышло. Потом выложил на стол деньги, которые через дедушку Мирона получил, и свою тысячу, какую в задаток от Двоефеди выморщил, туда же прибавил, да и говорит:
   – Вот разделите без обиды.
   Мастерам стыдно ни за что ни про что деньги брать, отговариваются, – мы, дескать, к этому не причастны, а сами на пачку поглядывают. Потом разговор к тому клонить стали, чтоб Артюхе двойную долю выделить, только он наотрез отказался.
   – С меня, – говорит, – и того хватит, что позабавился над этим немецким Двоефедей.
   Пузырек с хрустальным лаком Артюха, конечно, в бороде тогда прятал.

1943 г. [1 - Сказы датируются по первой публикации.]

Объяснение отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах

   Азов, Азов-гора – на Среднем Урале, километрах в 70 к ю.-з. от Свердловска, высота 564 метра. Гора покрыта лесом; на вершине большой камень, с которого хорошо видны окрестности (километров на 25–30). В горе есть пещера с обвалившимся входом. В XVII столетии здесь, мимо Азова, шла «тропа», по которой проходили «пересылки воевод» из Туринска на Уфу, через Катайский острог.
   Азов-горы клады. – По большой дороге на Сибирь шло много «беглых», которые, «сбившись в ватаги», становились «вольными людьми». Эти «вольные люди» нередко нападали на «воеводские пересылки и на купеческие обозы». В сказах об Азов-горе говорилось, что «вольные люди» сторожили дорогу с двух вершин: Азова и Думной горы, устраивая здесь своего роду ловушку. Пропустят обоз или отряд мимо одной горы и огнями дадут знать на другую, чтобы там готовились к нападению, а сами заходят с тыла. Захваченное складывалось в пещере Азов-горы.
   Были сказы и другого варианта – о «главном богатстве», которое находится в той же Азов-горе.
   Основанием для сказов этого варианта послужило, вероятно, то, что на равнине у Азова были открыты первые в этом крае медные рудники (Полевской и Гумешевский) и залежи белого мрамора. По речкам, текущим от Азова, нашли первые в этом районе золотые россыпи, здесь же стали потом добывать медистый и сернистый колчедан.
   Азовка-девка, Азовка. – Во всех вариантах сказов о кладах Азов-горы неизменно фигурирует девка Азовка – без имени и указания ее национальности, лишь с неопределенным намеком: «из не наших людей».
   В одних сказах она изображается страшилищем огромного роста и непомерной силы. Сторожит она клады очень ревностно: «Лучше собаки хорошей, и почуткая страсть – никого близко не подпустит». В других сказах девка Азовка – то жена атамана, то заложница, прикованная цепями, то слуга тайной силы.
   Айда, айда-ко – от татарского. Употреблялось в заводском быту довольно часто в различном значении: 1) иди, подойди; 2) пойдем, пойдемте; 3) пошел, пошли. «Айда сюда», «Ну, айда, ребята, домой!», «Свалил воз – и айда домой».
   Артуть – ртуть. Артуть-девка – подвижная, быстрая.
   Ашать (башкирское) – есть, принимать пищу.

   Бадог – старинная мера – полсажени (106 см); употреблялась как ходовая мерка при строительных работах и называлось прав́илом. «У плотинного одна орудия – отвес да прав́ило».
   Бадожок – дорожный посох, палка.
   Байка – колыбельная песня, с речитативом.
   Балодка – одноручный молот.
   Банок – банк.
   Баской, побаще – красивый, пригожий; красивее, лучше.
   Бассенький, – ая – красивенький, – ая.
   Бельмень – не понимает, не говорит.
   Бергал – переделка немецкого бергауэр (горный рабочий). Сказителем это слово употреблялось в смысле старший рабочий, которому подчинялась группа подростков-каталей.
   Беспелюха – неряха, разиня, рохля.
   Блазнить – казаться, мерещиться; поблазнило – показалось, почудилось, привиделось.
   Блёнда, блёндочка – рудничная лампа.
   Богатимый – богатый, богатейший.
   Болботать – бормотать, невнятно говорить.
   Большину брать – взять верх, победить, стать верховодом.
   Братцы-хватцы из Шатальной волости – присловье для обозначения вороватых бродяг (шатаются по разным местам и хватают что под руку попадет).

   Васькина гора – недалеко от Кунгурского села, в километрах 35 от Свердловска к ю.-з.
   Ватага, ватажка – группа, артель, отряд.
   Взамок – способ борьбы, когда борцы, охватив друг друга, нажимают при борьбе на позвоночник противника.
   Взвалехнуться – беспорядочно, не вовремя ложиться; ложиться без толку, как попало.
   Взыск будет – придется отвечать в случае невыполнения.
   Винну бочку держали – под предлогом бесплатной выдачи водки рабочим беспошлинно торговали водкой.
   Виток или цветок – самородная медь в виде узловатых соединений.
   Витушка – род калача со сплетенными в средине концами.
   В леготку – легко, свободно, без труда, безопасно.
   Вожгаться – биться над чем-нибудь, упорно и длительно трудиться.
   Впотай – тайно, скрытно от всех.
   Вразнос – открытыми разработками.
   Всамделе – в самом деле, действительно.
   Вспучить – поднять, сделать полнее, богаче.
   Вы́ходить – вылечить, поставить на ноги.

   Галиться – издеваться, мучить с издевкой.
   Гаметь – шуметь, кричать.
   Гинуть – гибнуть, погибать.
   Глядельце – разлом горы, глубокая промоина, выворотень от упавшего дерева – место, где видно напластование горных пород.
   Голбец – подполье; рундук около печки, где делается ход в подполье, обычно зовется голбчик.
   Голк – шум, гул, отзвук.
   Гольян – болото на водоразделе между речками Исетской и Чусовской системы, которые здесь близко сходятся.
   Гоношить – готовить.
   Гора – медный рудник (см. Гумешки).
   Город – без названия, всегда имелся в виду один – Екатеринбург.
   Горный щит – по-настоящему Горный Щит, к ю.-з. от Екатеринбурга. В прошлом был крепостцой, построенной для защиты дороги на Полевской завод от нападения башкир. В Горном Щиту обычно останавливались «медные караваны». Даже в девяностых годах прошлого столетия полевские возчики железа и других грузов обычно ночевали в Горном Щиту. В какой-то мере это было тоже отголоском старины.
   Грабастенький – от грабастать, загребать, захватывать, отнимать, грабить; грабитель, захватчик, вороватый.
   Грань – см. заводская грань.
   Гумешки (от старинного слова «гуменце» – невысокий пологий холм) – Гумешевский рудник. Медная гора, или просто Гора – вблизи Полевского завода. Одно из наиболее полно описанных мест со следами древних разработок, богатейшее месторождение углекислой меди (малахита). Открытые в 1702 г. крестьянами-рудознатцами два гуменца по речке Полевой начали разрабатываться позднее. Одно гуменце (Полевской рудник), около которого Генниным в 1727 г. был построен медеплавильный завод, не оправдало возлагавшихся на него надежд; второе (Гумешевский рудник) свыше сотни лет приносило владельцам заводов баснословные барыши. О размере этих барышей можно судить хотя бы по таким цифрам. Заводская цена пуда меди была 3 р. 50 к., казенная цена, по которой сдавалась медь, – 8 руб., и были годы, когда выплавка меди доходила до 48 000 пудов. Понятно поэтому, что такие влиятельные при царском дворе люди, как Строгановы, пытались «оттягать Гумешки», и еще более понятно, какой жуткой подземной каторгой для рабочих была эта медная гора Турчаниновых.
   По приведенным в «Летописи» В. Шишко сведениям, в Гумешках добывались малахит, медная лазурь, медная зелень, медный колчедан, красная медная руда, медь самородная кристаллами в форме октаэдров, брошантит, фольбортит, фосфорохальцит, халькотрихит, элит.

   Дача, заводская дача – территория, находившаяся в пользовании Сысертского горного округа (см. Сысертские заводы).
   Девка на выданье – в возрасте невесты.
   Дивно, дивненько – много, многонько.
   Диомид – динамит.
   Добренькое – хорошее, дорогое, ценное.
   Дознаться маяками – узнать с помощью знаков, мимикой.
   Дозорный – старший по караулам; контролер.
   Долина́ – длина; долино́й, в долину́ – длиной, в длину.
   Долить – одолевать; долить приняла – стала одолевать.
   Доступить – добыть, достать, найти.
   Доходить – узнавать, разузнавать, исследовать.
   Думная гора – в черте Полевского завода, со скалистым спуском к реке. В пору сказителя этот спуск был виден частично, так как с этой стороны находились в течение столетия шлаковые отвалы медеплавильного и доменного производства.

   Елань, еланка – травянистая поляна в лесу (вероятно, от башкирского jalan – поляна, голое место).
   Ельничная – одна из речек, впадающих в Полевской пруд.
   Емко – сильно.

   Жженопятики – прозвище рабочих кричного производства и вообще горячих цехов, где ходили обычно в валеной обуви с подвязанными внизу деревяшками-колодками.
   Жидко место – слабый.
   Жоркий – тот, кто много ест и пьет; в сказе – много пьет водки.
   Жужелка – название мелких самородков золота.

   Забедно – обидно.
   Завидки – зависть; завидки взяли – стало завидно.
   Заводская грань – линия, отделявшая территорию одного заводского округа от другого. Чаще всего «грань проходила» по речкам и кряжам, по лесу отмечалась особой просекой, на открытом месте – межевыми столбами. За нашей гранью – на территории другого заводского округа, другого владельца.
   Завозня – род надворной постройки с широким входом, чтобы можно было завозить туда на хранение телеги, сани и пр.
   За́все – постоянно.
   За всяко просто – попросту.
   Заделье – предлог.
   Зазнамо – знаючи, заведомо, в точности зная.
   Зазорина – видная из вырезов или прорезей материя другого цвета.
   Заневолю – невольно, поневоле.
   Заплот – забор из жердей или бревен (однорезки), плотно уложенных между столбами; заплотина – снятая с забора жердь или однорезка.
   Зарукавье – браслет.
   Запон, запончик – фартук, фартучек.
   Заскать – засучить.
   Застукать – поймать, застать врасплох.
   Заступить – поступить вместо кого-нибудь.
   Званья не останется – не будет, и следа не останется.
   Звосиять – сверкнуть.
   Здвиженье – осенний праздник 27(14) сентября.
   Земляная кошка – мифическое существо, живущее в земле. Иногда «показывает свои огненные уши».
   Змеевка – дочь Полоза. Мифическое существо, одна из «тайных сил». Ей приписывалось свойство проходить сквозь камень, оставляя после себя золотой след (золото в кварце).
   Змеиный праздник – 25(12) сентября.
   Знат – знает.
   Знатко, незнатно – заметно, незаметно.
   Знатье бы – если бы знать.
   Золотник – старая мера аптекарского веса – 4,1 грамма.
   Зорить – зорко смотреть, высматривать.
   Зюзелька, Зюзельское болото, Зюзельский рудник – речка, одна из притоков речки Полевой, Чусовской системы. Здесь на заболоченной низине, покрытой лесом, в прошлом была разработка золотоносных песков. В настоящее время на Зюзельском месторождении большой рабочий поселок со школами, больницей, рабочим клубом; связан автобусной линией с Полевским криолитовым заводом.

   Изварначиться – превратиться в негодяев (варнаков), испортиться, разложиться.
   Изготовиться – приготовиться.
   Изоброченный – нанятый на срок по договору.
   Изоброчить – нанять по договору (оброку), законтрактовать.
   Изробиться – выбиться из сил от непосильной работы, потерять силу, стать инвалидом.
   Из пору изойти – устать до предела.
   Изумруд медный – диоптаз. Встречался ли этот редкий камень в Гумешевском руднике, точных сведений нет. Возможно, что основанием для упоминания о нем послужила находка других разновидностей этого драгоценного камня.
   Исхитриться – ухитриться.
   И то – в смысле утвердительного наречия: так, да.

   Казна – употребляется это слово не только в смысле – государственные средства, но и как владельческие по отношению к отдельным рабочим. «Сперва старатели добывали тут, потом за казну перевели» – стали разрабатывать от владельца.
   Как счастье поищет – как удастся.
   Калым – выкуп за невесту (у башкир).
   Каменка – банная печь, с грудой камней сверху, на них плещут воду, «подают пар».
   Карнахарь – одна из бытовавших еще в девяностых годах переделок немецких технических названий. Вероятно, от гармахерского горна, на котором производилась очистка меди.
   К душе – по душе, по мысли, по нраву.
   Кого до́ходя – всякого, каждого.
   Колтовчиха – Колтовская, одна из дочерей первого владельца заводов. Эта Колтовская одно время занимала среди промотавшихся наследников первое место и фактически была «главной барыней».
   Коробчишечко – уменьшительное от коробок – плетенка, экипаж из плетеных ивовых прутьев.
   Королек – самородная медь кристаллами; вероятно, название перешло как перевод бытовавшего слова «кених». «Зерна, называемые кених, взвеся записать… а по окончании года медные кенихи объявлять в обер-берг-амт» (Из инструкции Геннина).
   Косоплетки плести – сплетничать.
   Кош – войлочная палатка особого устройства.
   Кразелиты – хризолиты.
   Красненькое – виноградное вино.
   Красногорка – Красногорский рудник вблизи горы Красной, у Чусовой, километрах в 15 от Полевского завода. В пору сказителя это был заброшенный железный рудник, теперь там ведутся мощные разработки.
   Крепость – крепостная пора, крепостничество.
   Крица – расплавленная в особой печи (кричном горне) глыба, которая неоднократной проковкой под тяжелыми вододействующими молотами (кричными) сначала освобождалась от шлака, потом под этими же молотами формировалась в «дощатое» или «брусчатое» железо.
   Кричная, крична, кричня – отделение завода, где находились кричные горны и вододействующие молоты для проковки криц; крична употреблялась и в смысле – рабочие кричного отделения. «Крична с горой повздорили» – рабочие кричного отделения поспорили с шахтерами.
   Кричный мастер – этим словом не только определялась профессия, но и атлетическое сложение и большая физическая сила. Кричный подмастерье был всегда синонимом молодого сильного человека, которого ставили к опытному, но уже старому мастеру, потерявшему силу.
   Крылатовско – один из золотых рудников вблизи Кунгурского села.
   К чему гласит – куда ведет, направляется.
   Кышкаться – возиться, биться.

   Ласкобай – ласково говорящий, внешне приветливый, сладкий говорун.
   Лестно на себя навздевать – любить наряжаться.
   Листвянка – лиственница.

   Марков камень – гора формы огромного голого камня, находится почти в средине между заводами восточной и западной группы б. Сысертского округа.
   Мараковать – понимать.
   Мертвяк – мертвец; иногда только потерявший сознание. «Сколько часов мертвяком лежал».
   Местичко – место.
   Мешат – мешает.
   Милостина – милостыня, сбор кусочков, подаянье.
   Мода была – такой был обычай, так привыкли.
   Моду выводить – модничать, наряжаться.
   Мошенство – мошенничество, жульничество, обман.
   Мрамор, Мраморский завод – в 40 километрах к ю.-з. от Екатеринбурга (население поселка занималось исключительно камнерезным делом, главным образом обработкой мрамора, змеевика, яшмы).
   Мудровать – придумывать необыкновенное, дурачить кого-нибудь, ставить в трудное положение.
   Мурзинка, Мурзинское – село (в прошлом слобода, крепость). Одно из древнейших на Урале. Здесь впервые в России в 1668–1669 гг. братья Тумашевы нашли «цветные каменья в горах, хрустали белые, фатисы малиновые, и юги зеленые, и тунпасы желтые».
   По обилию и разнообразию драгоценных камней Мурзинское месторождение является одним из самых замечательных в мире.
   Здесь добывались аквамарины, аметисты, бериллы, топазы, тяжеловесы, турмалины розовые, малиновые, черные, зеленые, бурые, сапфиры, рубины и другие разновидности корунда.
   Мягкий камень – тальк.

   Навидячу – на глазах, быстро.
   Надсада – надрыв, повреждение организма от чрезмерного напряжения при работе.
   Назгал, назгального (от галиться – насмехаться, издеваться) – на смех, издевательски, с издевкой.
   На кривой аршин – неправильно, по неверной мерке.
   На ладан дышит – близок к смерти, скоро умрет.
   Нали – даже.
   Намятыш – крепкий, сильный, плотный, как туго намятое тесто.
   Нареченная – невеста.
   На славе были – широко известны.
   Наставать – наставлять, учить, следить за поступками.
   Натаскаться – найти.
   На хлеб не сходится – не стоит работы.
   Находить – походить, иметь сходство. «На отца находит по волосам-то».
   Не ахти какой, неахтительный – несложный, недорогой, простой.
   Не́вдолге – вскоре.
   Неженатик – холостой, парень. «У неженатиков разговор вышел – друг дружке рожи покарябали».
   Некорыстный – нестоящий, плохой.
   Неминуче дело – неизбежное.
   Немудрящее – немудренькое, плохонькое, малостоящее.
   Не оказывать – не показывать.
   Не от простой поры – некогда, нет времени.
   Не охтимнеченьки живут – без затруднений.
   Не по ноздре – не по нраву, неприятно.
   Не сладко поилось – не удалось жить спокойно и сытно, как было: «что-то не сладко сношеньке у нас поелось – ушла».
   Не стояли(ребята) – не выживали, не оставались в живых, умирали в детстве.
   Не тем будь помянут, покойна головушка – присловье, когда об умершем вспоминали что-нибудь отрицательное.
   Не того слова – сейчас, немедленно, без возражений.
   Не утыхаючи, без утыху – не переставая.
   Нокоток – ноготок.
   Нюхалка, наушник – заводской сыщик, шпион.
   Нязя – река, приток Уфы.
   Нязи – лесостепь, по долине реки Нязи, по направлению к Нязепетровскому заводу. Эта лесостепь часто упоминалась в быту Полевского завода.

   Обальчик – пустая порода.
   Обахмурить – овладеть вниманием, поразить.
   Обдуват – обдувает, освежает.
   Обвариться – сильно пожелать, устремиться к чему-нибудь.
   Обережный – телохранитель, ближайший прислужник.
   Обломать – победить, скрутить.
   Обой – куски камня, которые откалываются, отбиваются при первоначальной грубой обработке, при околтывании.
   Оболтать – заговорить, обмануть.
   Оборуженный – вооруженный, с оружием.
   Обраковать – забраковать, признать негодным.
   Обратить – надеть оброть, недоуздок, подчинить себе, обуздать.
   Обсказать – рассказать.
   Обстроил – устроил.
   Обуй – имя сущ. м. р. – обувь.
   Обутки, обуточки – род кожаной обуви; коты.
   Объедь – 1) ядовитые растения, которыми объедается скот; 2) то, что остается от корма, не съедается. «Объеди много в тамошних сенах».
   Огневаться – разгневаться, рассердиться.
   Огневщик – лесной сторож, которого брали на сезон летних пожаров (по стаянии снегов до свежего травостоя, иногда до осенних дождей).
   Ограда – двор (слово «двор» употреблялось лишь в значении семьи, тягловой и оброчной группы, но никогда в смысле загороженного при доме места).
   Одинова – один раз.
   Одно свое – повторяет сказанное, стоит на своем.
   Оклематься – прийти в сознание, начать поправляться.
   Околтать – обтесать камень, придать ему основную форму.
   Омельян Иванович – Пугачев Емельян Иванович.
   Омег, или вех – ядовитое растение Cicuta virosa.
   Омман – обман.
   Оружье – ружье. «Как из оружья стрелено» – прямо.
   Оплести – обмануть.
   Оплетать – в смысле быстро и с особой охотой есть.
   Опупышек – округление, круглый выступ.
   Ослабу давать – снисходительно, терпимо относиться к кому-нибудь, слабо держать.
   Остатный раз – последний раз.
   Осыпь – обвал мелких камней с песком.
   Откать – отброс.
   Отутоветь – отойти, прийти в нормальное состояние.
   Отходить охота – хотелось вылечить, поправить. Поставить на ноги.
   Оха поймать – оказаться в трудном положении и притом неожиданно для себя.
   Охлестыш, охлест, охлестка, схлестанный, хвост, подол, полы – человек грязной репутации, который ничего не стыдится, наглец, обидчик.
   Охота – хочется.
   Охотку стешить – добиться того, что хотелось, остыть. Охтимнеченьки, охтимне (от междометия «охти», выражающего печаль, горе) – горе мне, тяжело. Не охтимнеченьки – без горя, без затруднения, спокойно. «Жизнь досталась охтимнеченьки» – тяжелая, трудная. «Не охтимнеченьки прожили» – свободно, без больших затруднений.
   О чем – почему. «О чем не сделать? – Сделаю». «О чем не спросить, коли надобность».
   Очестливый, очесливый – почтительный, обходительный, вежливый; неочесливый – неучтивый, невежа.

   Папора – папоротник.
   Парун – жаркий день после дождя.
   Парча – ткань с серебряной или золотой ниткой.
   Перебуторивать – перерывать песок, землю, перемывать пески; вероятно, от слова «бутара» – промывальный станок.
   Переоболокчись – переодеться.
   Пескозоб – пескарь.
   Петровки – вторая половина июня и первая половина июля, когда в старое время был так называемый «Петров пост».
   Пехло – доска, посаженная поперек черня, род скребка для перегребания и разборки промываемых песков.
   Пировля – пир, гулянка.
   Пище – пуще, сильнее, больше.
   Пла́вень – примесь к руде, облегчающая плавку, флюс.
   Пле́ха – распутница.
   По времени – с течением времени, через известный промежуток.
   Погалиться – насмехаться, издеваться, измываться.
   Подавывать – неоднократно выдавать понемногу.
   Подбегать стали – стали обращаться.
   Податься – пойти, уйти.
   Под всюе – под всю.
   Поддерново золото – то, что находят в верхних слоях песка – под дерном.
   Поддонить, поддодонить – незаметно подставить, подсунуть.
   Подлеток – подросток (преимущественно о девочках в возрасте от 12 до 16 лет).
   Подлокотник – близкий слуга, доверенный, помощник.
   Подыскиваться – приискивать повод для обвинения.
   Пожарна – она же машина – в сказах упоминается как место, где производилось истязание рабочих. Пожарники фигурируют как палачи.
   Позаочь, позавочь – за глазами, заглазно, в отсутствие заинтересованного.
   Покарябать – побить, поцарапать, окровенить, оставить след. «Кто тебя эдак покарябал?»
   Покорпуснее – плечистее, крупнее, здоровее.
   Покров – старый праздник 14 (1) октября.
   Покучиться – опросить, выпросить.
   Полева́, Полевая – Полевский завод, ныне криолитовый, в 60 километрах к ю.-з. от Екатеринбурга. Строился Генниным как казенный медеплавильный, в 1727 г. одновременно был и железоделательным, со своей домной. С 1873 г. переделочные цеха работали на слитках Северского завода. Плавка меди держалась до конца прошлого столетия и была основной для Полевского завода. Во время, когда слушались сказы, медеплавильное производство умирало, переделочные цеха тоже работали с большими перебоями. В первом десятилетии XX в. здесь был построен один из первых на Урале химических заводов (сернокислотный), который при советской власти был переконструирован и расширен. Ныне здесь организован большой криолитовый завод, около которого развернулся соцгородок. На фоне строительства жалкой деревней кажется теперь старый заводской поселок.
   В пору сказителя еще не было Челябинской железной дороги и завод был вовсе глухим углом. Входил он в состав Сысертского горного округа (см. Сысертские заводы и Гумешки).
   Полер навести – отшлифовать.
   Полоз – большая змея. Среди натуралистов, сколько известно, нет полной договоренности о существовании полоза на Урале, зато у кладоискателей полоз неизменно фигурирует как хранитель золота. В сказах Хмелинина, как обычно, полозу присваиваются человеческие черты.
   Полштоф – старая мера жидкости (0,75 литра).
   Помогчи – помочь.
   Помстилось – почудилось, показалось.
   Помучнеть – побледнеть.
   По насердке – по недоброжелательству, по злобе, из мести.
   Понастовать – понаблюдать, последить.
   Понаторкать – плотно уложить.
   Пониток – верхняя одежда из домотканого сукна (шерсть по льняной основе).
   Понуждаться – не иметь больше надобности в ком-нибудь, не надобно.
   Поправляться житьишком – жить лучше.
   Попущаться – отступить, отступиться.
   Порушать – разрезать хлеб ломтями.
   Посадить козла – остудить, «заморозить» чугун или медь. Отвердевшая в печи масса называлась козлом. Удалить ее было трудно. Часто приходилось переделывать печь.
   Поскакуха – один из действовавших владельческих приисков.
   Поскыркаться – поскрести, поковыряться в земле, порыть.
   Пословный – послушный, кто слушается «по слову», без дополнительных понуканий, окриков.
   Посоветовать – посоветоваться с кем-нибудь. «Посоветовать с ним ладил».
   Постряпенька – домашнее праздничное печенье.
   Посупорствовать – противиться.
   Потишае – потише.
   Похаять – осудить, опорочить.
   Почто – зачем.
   Правиться – направляться, держать направление.
   Пригон – общее название построек для скота (куда пригоняли скот).
   Пригрожать – угрожать, грозить.
   Приказал долго жить – обычное в прошлом присловье при извещении о чьей-нибудь смерти.
   Приказный – заводской конторский служащий. Название это держалось по заводам и в девяностых годах.
   Приказчик – представитель владельца на заводе, главное лицо; впоследствии таких доверенных людей называли по отдельным заводам управителями, а по округам – управляющими.
   Приклад – пожертвование, подарок, вклад (в церковь); на приклад отправил – послал бесплатно, как подарок.
   Прилик – видимость; для прилику – для видимости; ради приличия.
   Припалить – быстро приехать.
   Припёка – прибавка; сбоку припёка – случайно приставшее, постороннее, чужое.
   Припой – медная стружка, которую иногда сдавали неопытным скупщикам за золото.
   Присадить – 1) прикрепить к дереву, металлу; 2) крепко, больно, садко ударить.
   Прискаться – придраться.
   Притча – неожиданный случай, помеха, нежданная беда.
   Приходить на кого-нибудь – обвинять кого-нибудь, винить.
   Прихорониться – укрыться, спрятаться.
   Причтется – придется.
   Пробыгаться – проветриться, освежиться.
   Провинка – ошибка.
   Проворный – сильный (в обычном значении почти не употреблялось в заводском говоре; для понятия «проворный» употреблялись другие слова: развертной, верткий).
   Промяться – пройтись, проходиться.
   Просто было – свободно, легко, без проволочек.
   Профурить, профурять – расшвырять, растратить; фурять – бросать; фурка – род ребячьей пращи, рогатки.
   Пустоплесье – открытое место среди леса.
   Пушить – быстро бросать в кого-нибудь, забрасывать.
   Пущай – пусть.
   Пятисаженные столбы – упоминаемые в сказе «Медной горы Хозяйка», видимо, малахитовые колонны Исаакиевского собора.

   Раделец – от слова «радеть» – кто заботился о них, старался для них.
   Различка – разница.
   Разоставок – то, чем можно разоставить ткань, вставка, клин, лоскут; в переносном смысле – подспорье, прибавок, подмога.
   Расстараться – достать, добыть, найти.
   Растолмачить – перевести, разъяснить.
   Резунцы – растения типа осоки.
   Ремки, ремье – лохмотья, отрепье. Ремками трясти – ходить в плохой одежде, в рваном, в лохмотьях.
   Ро́бить – работать. Основное слово для обозначения этого действия. «Где ро́бил?», «Куда ро́бить?», «Ушел ро́бить».
   Руками хлопали – удивлялись (от жеста).
   Рыкало-зыкало – свирепый, непомерно-строгий, крикун (от рычать и зыкать – хлестать, ударять).
   Рябиновка – речка, приток Чусовой.

   Сбить народ – созвать, скликать.
   Свышный – привычный; не свышны – не привычны, не в обычае это.
   Сголуба – голубоватый, бледно-голубой.
   Северский завод, Северна – один из заводов Сысертского округа. В прошлом доменное и мартеновское производство (см. Сысертские заводы).
   Северушка – приток Чусовой; впадает в Чусовую километрах в трех от Северского завода.
   Синюха, синюшка – болотный газ.
   Скажи на милость – присловье, в смысле – удивительно даже, удивляться надо.
   Сквозь свитеют – просвечивают.
   Скудаться – хилеть, недомогать, хворать.
   Скыркаться – скрести, скрестись (в земле).
   Слань – вернее стлань, настил по дорогам в заболоченных местах. Увязнуть в болоте такая стлань не давала, но ездить по ней тоже было невозможно.
   Сличье – удобный случай, к сличью пришлось – подошло.
   Слышок, слушок – слух.
   Сметить дело – понять, догадаться.
   Смотник, – ца – сплетник, – ца.
   С находу – приходить на время.
   Сном дела не знать – даже не предполагать.
   Сноровлять, сноровить – содействовать, помогать, сделать кстати, по пути.
   Совестить – стыдить, укорять.
   Сойкнуть – вскрикнуть от испуга, неожиданности (от междометия «ой»).
   Сок – шлак от медеплавильного и доменного производства.
   Соломирский – последний владелец заводов.
   Сопнуть – сдвинуть ногой.
   Сорочины – сороковой день после смерти.
   Спокой – покой.
   Сполоху наделать – переполошить, поднять на ноги, привести в беспокойное состояние.
   Спортить – испортить.
   Справный – исправный, зажиточный; справа – одежда, внешний вид. «Одежонка справная», то есть неплохая. «Справно живут» – зажиточно. «Справа-то у ней немудренькая» – одежонка плохая.
   Спущаться – спускаться.
   Сряжаться – снаряжаться.
   Стара-дорога. – П. А. Словцов в «Историческом обозрении Сибири», изданном в 1838 г., говоря о путях сообщения в период с 1595 по 1662 год, писал: «Была еще летняя тропа для верховой езды, пролегавшая из Туринска, после из Тюмени через Катайский острог на Уфу по западной стороне Урала с пересечкой его подле Азовской горы». Памятником этой старинной дороги надо считать и название горы около Нязепетровского завода – Катайский холм.
   Стары люди. – Может быть, потому, что Полевской завод строился на месте древних рудокопен – «чудских» капаней, здесь были живы рассказы о «старых людях». В этих рассказах «стары люди» изображались по-разному. Одни говорили, что «стары люди» жили в земле, как кроты, а потом засыпали себя, когда в этот край пришли «другие народы»; другие говорили, что «стары люди» брали медь только сверху, а золота вовсе не знали и жили охотой да рыболовством. Предполагалось, что слой земли, на котором жили «стары люди», уже так завален сверху, что до этого слоя приходилось «докапываться». «Докопались до той земли, где стары люди жили, – нет золота. Не на место, видно, угадали».
   Стенбухарь – так назывались рабочие у толчеи, где дробилась пестами руда. Этим рабочим приходилось все время бросать под песты руду – бухать в заградительную стенку.
   Столб-гора – за Северским заводом, со сторожевой вышкой.
   Страмец, страмина – от слова «срамить» (бесчестить, позорить); употреблялось в быту довольно часто в смысле бесстыдник, – ца, бесчестный, – ая. Слова срам, срамить произносились с наращенным “т” – страм.
   Стурять – сдавать, сбывать (поспешно).
   Сугонь – погоня; в сугонь пошли – бросились догонять.
   Сумки надевать – дойти или довести семью до сбора подаяния, до нищенства.
   Сходственность – сходство.
   Счунуться – связаться, сцепиться, заняться с кем-нибудь.
   Сысертские заводы – группа из пяти заводов, принадлежавших на так называемом посессионном праве сначала Турчаниновым, потом Соломирскому. Называлась эта группа Сысертским горным округом.
   В восточной части округа было три железоделательных завода: Сысертский, главный завод округа, Верх-Сысертский (Верхний), Нижне-Сысертский (Ильинский) – все на речке Сысерти Обской водной системы (через Исеть). В западной части округа были заводы: Полевской и Северский на речках Волжской системы (через Чусовую).
   «Заводская дача» – территория округа; составляла 239 707 десятин; по современной мере свыше 2600 кв. километров – 260 000 га.
   Кроме заводских поселков, на территории округа были в восточной части деревни: Кашина, Космакова (Казарина), и села: Абрамовское, Аверинское, Щелкунское; в западной части: Кунгурское, деревня Косой Брод и Полдневское. В прошлом населяли их или крепостные, или «непременно обязанные работники» Турчанинова. После падения крепостничества многие из жителей этих селений занимались тоже исключительно заводскими работами.
   Общая численность населения заводов и поселков, расположенных на территории заводского округа, немногим превышала тридцать две тысячи человек, или двенадцать человек на один кв. километр. Пахотная земля лишь у сельского населения, да и то больше за пределами заводской дачи. Жители заводских поселков пахоты вовсе не имели, и почти вся «заводская дача» была занята лесом, в котором ежегодно вырубали свыше 2400 десятин сплошной рубкой и 7500 десятин – выборочной.
   На территории округа насчитывалось до сорока железных рудников, восемь владельческих золотых рудников и приисков и свыше сотни золотоносных россыпей (разрабатывалось не больше трети); кроме того, добывали тальк, огнеупорную глину, известь, мрамор, хризолиты. Медистые и сернистые колчеданы в пору сказителя не разрабатывались; их считали обальчиком – пустой породой.
   По территории Сысертского округа тогда проходила одна трактовая дорога на Челябинск; железной дороги не было, и западная часть округа была особенно глухой. Расстояние между группами восточной и западной было примерно сорок километров; расстояние между Полевским и Северским – семь километров.
   Общность заводского хозяйства отразилась и в сказах. Особенно часто упоминается Сысерть как главный завод округа, а также Северский и деревня Косой Брод – как ближайшие.
   Таку беду – в смысле сильно, очень. «Суетится, таку беду, хлопочет», то есть очень суетится.
   Тайный купец – скупщик золота.
   Тамга – знак, клеймо.
   Твердой – решительный, с характером.
   Терсут, Терсутское – самое большое болото б. Сысертской заводской дачи.
   То́лкуют, то́лковать – понимают, знают толк в чем-нибудь. «В песках-то он добро то́лкует» – знает золотоносные пески.
   Толмить – твердить, повторять.
   Тонцы-звонцы – танцы, веселье.
   Туе – вин. п. ж. р. от местоимения та; «в туе́ гору, в туе́ дудку».
   Тулаем – толпой.
   Тулово – туловище.
   Турчанинов – владелец заводского округа. В сказах фигурирует обыкновенно первый владелец – «старый барин». По историческим материалам, он действительно уже был стариком, когда выклянчил себе заводы. Был он из купцов, числился «в ранге сухопутного капитана», но не имел дворянского звания, а с ним и права покупать крестьян. Это, однако, не помешало Турчанинову заселить заводы «выведенцами» из северных областей.
   Во время Пугачевского восстания Турчанинов системой обмана, угроз, жестокостей и посулов сумел удержать в повиновении большую часть рабочих и едва ли не один из уральских заводовладельцев не понес материального ущерба по заводам. Екатерина II высоко оценила эту изворотливость Турчанинова и в своей грамоте писала: «За такие похвальные и благородные поступки, особенно учиненные в 1773 и 1774, возвести с рожденными и впредь рождаемыми детьми его и потомками в дворянское достоинство Российской империи».
   Не удивительно, что этот хитрий, ловкий и жестокий старик остался в памяти заводского населения. Что касается остальных Турчаниновых, то к ним, видимо, подходит определение из сказа «Малахитовая шкатулка»: «Однем словом, наследник».
   Туяс, туес, туесок, туесочек – берестяный бурак.

   Угоить – устроить, сделать.
   Удобриться – стать добрым, ласковым (чаще притворно).
   Удумать – придумать, выдумать.
   Ужна – ужин; чужа ужна – кто живет за счет других.
   Укрепа – укрепление; для укрепы – чтобы крепче было.
   Умуется – близко к помешательству; заговаривается.
   Умыл – растратил, пропил.
   Упалить – быстро уехать, ускакать.
   Упредить – предупредить.
   Урево – стадо.
   Уроим, или Ураим (по-башкирски котел) – котловина по реке Нязе, где расположен Нязепетровский завод. Селения, близко подходившие к этой котловине, назывались тоже Ураимом.
   Уставщик – завцеха или передела; на его ответственности было, чтоб продукция выпускалась установленного образца, по уставу.
   Усторонье, наусторонье – в стороне, отдельно от других, на отшибе.
   Утуга – густая толпа.
   Утурить – прогнать, угнать.
   Ухайдакать – уходить, сгубить, убить, истратить, потерять. «Тут в лесу ухайдакали» (убили); «все наследство ухайдакал» (прожил, промотал, истратил); «там, видно, и пестерь свой ухайдакал» (потерял свою суму); «сколь посуды на свадьбе ухайдакали!» (разбили).

   Фаску снять – обточить грань.
   Фунт – старая мера веса, 400 гр.

   Хватовщина – растаскивание второпях, как попало, что под руку подвернулось, что успел схватить.
   Хезнуть – ослабеть, слабеть.
   Хитник – грабитель, вор, хищник.
   Хозяевать – хозяйничать.

   Чести приписывать – похвалить.
   Честно-благородно – по-хорошему, как следует.
   Чирла – яичница, скороспелка, скородумка, глазунья (от звука, который издают выпускаемые на сковородку яйца).
   Что хоти – хотя, хотя бы.
   Чутешный – едва, чуть заметный.

   Шалыганить – праздно шататься, повесничать, бездельничать; в сказе – уклоняться от работы на барина.
   Шварев Ванька – был главным приказчиком Сысертских заводов во время крестьянской войны под предводительством Пугачева.
   Шибко – сильно, очень.
   Ширинка – полотенце; отрезок ткани по всей ее ширине.
   Шмыгало – быстрый, подвижной человек.
   Шнырить – искать.
   Штабеля – большие стопы, строительные материалы.

   Щегарь – штейгер.
   Щелкунская дорога – Челябинский тракт. Названия по ближайшему селу в направлении от Сысерти на Челябинск.

   Яга – шуба из собачьих шкур шерстью наружу; такая же шуба из оленьих, козьих, жеребковых шкур называлась дохой.
   Ясак – подать, дань.
   Яшник, яшничек – ячменный хлеб (ячный).

Павел Бажов Хрустальный лак

Объяснение отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах

Павел Бажов
Хрустальный лак