Павел Бажов
Шелковая горка

   Наше семейство из коренных невьянских будет. На этом самом заводе начало получило.
   Теперь, конечно, людей нашей фамилии по разным местам можно встретить, только вот эта усадьба, на которой мы с тобой разговариваем, наша початочная. До большого невьянского пожару тут, помню, избушечка стояла. Она покойному родителю от дедушки досталась, а тот не сам ее строил, – тоже по наследству получил. Небольшая избушка. Ну, рублена из кондового лесу. Такого по нынешним временам близко жилья не найдешь. Дивиться надо, как старики такие бревна ворочали. Что ни венец, то и аршин. На сотни годов ставили.
   Вот и посчитай, сколько времени наше семейство на этом месте проживает, коли большой невьянский пожар пришелся на голодный 91-й год. С той поры близко шести десятков прошло, а от начала-то сколько?
   Тоже, поди, за эти годы наши семейные что-нибудь видели. И глухонемых в роду не бывало. Одни, значит, рассказывали, другие слушали, а потом сами рассказывали. Если такое собрать, много занятного окажется.
   Это я вот к чему.
   Наш Невьянский завод считается самым старым в здешнем краю. К двумстам пятидесяти подвигается, как тут выпущен был первый чугун, а мастера Семен Тумаков да Аверкий Петров проковали первое железо и за своими мастерскими клеймами отправили на воеводский двор в Верхотурье. Строитель завода Семен Куприяныч Вакулин – спасибо ему – не забыл об этом записать, а то мы бы и не знали, кто починал наше железко, коим весь край живет столько годов.
   Понятно, что всякий, кому понадобится о заводской старине рассказать, непременно с нашего завода начинает. Случалось мне, читывал. Не одна книжка про это составлена. Одно плохо, – все больше про хозяев заводских Демидовых пишут. Сперва побасенку расскажут, как Никита Демидов царю Петру пистолет починил и за это будто бы в подарок получил только что отстроенный первый завод, а потом примутся расписывать про демидовскую жизнь. Кому охота, может по этим книжкам и то узнать, где какой Демидов женился, каких родов жену взял и какое приданое за ней получил, в котором месте умер и какой ему памятник поставили: то ли из итальянского мрамора, то ли из здешнего чугуна. Известно, хозяева старались высоко себя поставить.
   Не стану хаять первых Демидовых: Никиту да Акинфия. Конечно, трудно от них народу приходилось, и большие деньги они себе заграбастали, только и дело большое поставили и умели не то что в большом, а и в самом маленьком полезную выдумку поймать и в ход пустить. И за то этих двух Демидовых похвалить можно, что за иноземцев не хватались, на свой народ надеялись. Ну, все-таки не сами Демидовы руду искали, не сами плавили да до дела доводили. А ведь тут много зорких глаз да умелых рук требовалось. Немало и смекалки и выдумки приложено, чтоб демидовское железо на славу вышло и за границу поехало. Знаменитые, надо думать, мастера были, да в запись не попали. Думал, в этих годах про них по архивам раскопают, да не дождался пока. В книжках, какие в недавних годах вышли, перебирают старое на новый лад, а толк один: всё Демидовы да Демидовы, будто и не было тех людей, кои самих Демидовых столь высоко подняли, что их стало видно на сотни годов.
   Старину, конечно, зря ворошить не к чему, а бывает, что она вроде и понадобится. Недавно вот такой случай вышел.
   Моей старшей дочери с вешней Авдотьи, с плющихи-то, пятидесятый пошел. Сама давно бабушкой стала. Так вот ее-то внучонок, мой, стало быть, правнучек, прибежал ко мне. Полакомиться, видно, медком захотелось, потому как я всегда к пчелкам приверженность имел. Раньше, как на заводе работал, улей-два держал, а теперь на старости лет одно у меня занятие – за пчелками ходить. Прибежал Алексейко и говорит:
   – Дедушко, я пособлять тебе пришел, – мед выкачивать.
   Лето нынешнее не больно удалось для пчелиного сбору. Ну, для такого пособника как не найти кусочка. Вырезал ему сотового медку.
   – Ешь на здоровье! А качать будем, когда время придет.
   Поедает Алексейко медок, а сам старается рассказать все свои ребячьи новости. Шустрый он у нас мальчонка, разговорчивый и книжку почитать любит. В этом разговоре вдруг и спрашивает меня:
   – Дедушко, ты слыхал про камень-асбест?
   – Как, – отвечаю, – не слыхал, коли в наших местах его сперва раскопали и в дело произвели.
   Алексейко и говорит:
   – Неправильно ты, дедушко, судишь. В Итальянской земле это дело началось. Там одна женщина Елена, по фамилии Перпенти, самая первая научилась из асбеста нитки прясть, и Наполеону, когда он был в Итальянской земле, поднесла, говорят, неопалимый воротник. За эту выдумку, что она научилась с асбестом обходиться, эту женщину наградили, медаль особенную выбили для почету. А было это в тысяча восемьсот шестом году. В книжке так напечатано, а ты говоришь – в нашем заводе!
   Ребенок, конечно. Чужие слова говорит, а все-таки обидно слушать. Печатают, а того не сообразят, что Акинфий Демидов чуть не сотней годов раньше Наполеона жил, а про этого Акинфия рассказывают, что поделками из каменной кудели он весь дворец царский удивлял. Значит, тогда уж в нашем заводе научились из асбеста прясть и ткать, плести и вязать. А как это случилось, мне не раз доводилось слыхать в своем родстве. Вот и говорю Алексейку:
   – Ты про итальянскую Елену вычитал, а теперь послушай про нашу невьянскую Марфушу. Она, ежели разобраться, тебе и в родстве придется. Этакая же, сказывают, курносенькая да рябенькая была и посмеяться любила. По этой примете ей кличку дали – Марфуша Зубомойка.
   Жила эта Марфуша Зубомойка в давних годах. Тогда еще не то что Наполеона, а и бабушки его на свете не было. Заводскими делами управлял тогда в наших местах Акинфий Демидов. Он, конечно, сам рудниками да заводами занимался, только и мелкое хозяйство на примете держал. В числе прочего была при барском доме обширная рукодельня. Пряли да ткали там, шитье тоже, вязанье да плетенье и разное такое рукоделье. В эту рукодельню брали больше сироток, а когда и девчонок из многодетных домов. Держали их в рукодельне до выданья замуж, а кои посмышленее окажутся, тех и вовсе не отпускали. Девчонки знали про это и старались раденья не оказывать. Ну, их строгостью донимали. Управляла рукодельней какая-то демидовская сродственница Фетинья Давыдовна. Вовсе еще не старая, а до того выкомура да придира, что и в старухах редко такую найдешь. Одно слово, мучительница.
   Меж рукодельниц были и такие, кои себя с малых лет показали. Этих Фетинья больше всех допекала. Как хорошо ни сделают, она найдет изъян, уроку надбавит да еще и наколотит. На это у нее больно проста рука была. Ясное дело, от такого-то житья добрым мастерицам хоть в воду. Случалось, и в бега пускались, да удачи не выходило: поймают, на конюшне выпорют да той же Фетинье сдадут, а хозяин еще накажет:
   – Ты гляди за девками-то! Не разевай рот. В случае и самой плетей отпущу. Не жалко мне.
   После такого хозяйского наказу Фетинья того пуще лютует. Прямо всем житья не стало, а Марфуше Зубомойке на особицу.
   Эта девушка, говорят, из себя не больно казиста была, а характеру легкого, веселая и до того на работу ловкая, что любой урок ей нипочем. Будто играючи его делала. Ну, а давно примечено, что люди вроде Фетиньи сильно веселых не любят: все им охота прижать до слезы, а Марфуша не поддавалась да еще своим мастерством маленько загораживалась. Хозяйка и сам хозяин знали ее за самолучшую мастерицу и, чуть что похитрее понадобится, говорили Фетинье:
   – Пошли Марфутку. Заказ ей будет. Да гляди, не путай девку. Сама пусть нитку сготовит и узор на свой глаз выберет.
   Фетинье эти хозяйские заказы, как окалина в глаз: все время покою не дает и со слезой не выкатывается, потому – с зазубринками. Тут еще добавок получился. В демидовской дворне появился новый пришлый. Как его по-настоящему звали, никто не знал. Он, видишь, из беглых с казенных заводов был, в руде да каменьях толк понимал. Демидов такого с охотой принял, велел его кормить в одном застолье с самыми близкими своими слугами, а насчет старого сказал:
   – Как тебя раньше звали, про то забудь. По моим бумагам будешь называться Юрко Шмель из Рязанской земли, а годов себе считай с Егорьева дня тридцать пять.
   Тут еще вычитал по бумаге, что куплен у помещика такого-то, из такой-то деревни и шуткой добавил:
   – А какой он, этот помещик, – старый ли молодой, лысый ли кудрявый, большой ли маленький, – это уж как тебе приснится. Ни я, ни ты его не видывали, а на случай, если спрашивать станут, придумай и этого держись.
   В ту пору этакое бывало. Демидовские прислужники по разным местам у помещиков покупали беглых крепостных с условием, – если поймают, на завод навсегда забрать. На деле вовсе и не думали ловить, а по этим бумагам всяких пришлых принимали. Старались, конечно, подгонять по годам, но бывало и так, что молодого зачисляли по стариковским бумагам. Если заживется, несуразно выходило: считает себе человек чуть не сотню годов, а на деле и полсотни нет.
   Так вот… Этот Юрко Шмель приглянулся Фетинье, а он давай на Марфу ту заглядываться. Фетинья это приметила и только о том и думала, как бы девку со свету сжить. Ну, тут случай подошел, что Марфуше удалось из-под Фетиньиной руки выскользнуть. В семье, из которой она в рукодельню попала, беда приключилась: большие все на одном году померли, остались одни малолетки. Старшему восьмой годок, младшему – два. Демидов и велел приказчику:
   – Переведи Марфутку домой. Пускай за ребятами ходит, пока для заводского дела не подрастут.
   Фетинье это столь не любо показалось, что сунулась к Демидову с разговором, а тот сразу брови свел.
   – Что за речи? Какое твое в этом деле разуменье? Там, поди-ка, пятеро парнишек остались. Вырастут – железо ковать станут, не твои дырки из ниток выплетать. И того не забывай, с хозяином разговаривают, когда он спрашивает, а не то и Митроху крикнуть можно. Вон он, и кнут при нем!
   А приказчику наказал:
   – Ты им месячину выдавай, как полагается, и вели девке, чтоб обиходила избу да за ребятами ходила как следует. Своих-то работников ро́стить все-таки дешевле обойдется, чем покупать на стороне.
   Фетинья, понятно, язык прикусила, а сама думает: не я буду, коли эту девку не изведу. И верно, по прошествии малого времени добилась через хозяйку, чтоб опять Марфуше тонкую работу давать. Что, дескать, ей вечерами делать, как ребятишки улягутся спать. Чем песни петь да лясы с соседками точить, пусть-ка на господ маленько поработает. Про себя, конечно, другое думала. В маленькой избушке да при пятерке малолетков непременно она работу испортит, тогда и потешусь над ней: подведу под Митрохин кнут да суну этому псу полтину, так он эту девку до смерти забьет, будто ненароком.
   Хозяйка все-таки спросила у мужа, а тот ухмыльнулся:
   – Это тебя Фетинья за уши водит, – на своем поставить хочет. Сказал ведь, – работники мне нужнее всякого вашего тонкого рукоделья.
   Потом, мало погодя, говорит:
   – Коли надобность есть, попытай, только сама заказы давай, сама и принимай.
   Вышло не так, как Фетинья хотела, а все-таки она надежды не потеряла, по-своему думала: испортит Марфуша припас, так по-другому хозяин заговорит, потому привык за каждый грош зубами держаться. Только Марфуша, видно, удачливая была, все у нее гладко проходило. Правду сказать, эти хозяйские заказы ей к руке пришлись. Сколь ни тяжело доводилось в новом житье, а по привычной работе Марфуша маленько тосковала, а тут она, как говорится, сама пришла. Намотается за день с ребятами, а вечером, глядишь, и посидит часок-другой. Вместо отдыха ей, а при ее-то руках столько сделает, что другая и за день не одолеет. Хозяйка ей даже поблажку дала.
   – При лучине-то, – говорит, – одной неспособно, так ты лампадку зажигай. Масла велю давать безотказно.
   Да еще и пособник у Марфуши оказался. Юрко Шмель нет-нет и зайдет навестить, как сиротская семья живет. Вечерами, конечно, Марфуша его не пускала, чтоб зряшного разговору не вышло, а днем – милости просим. Он прибежит и всю мужичью работу, какая накопилась, живо справит. Ну, и разговоры всякие меж ними бывали, а про работу в первую очередь. Известно, чем человек живет, о том и думает. Раз как-то Марфуша и спросила:
   – На Шелковой горке это какой камень сзелена и мягкий? Если его поколотить чем тяжелым, так он распушится, как куделя.
   – Не знаю, – говорит, – не случалось видать такой камень и про Шелковую горку не слыхал.
   Марфуша и объяснила:
   – За прудом. Вовсе недалеко. Летом по ягоды туда ходят. Небольшая горка, а заметная. Сдаля поглядеть, так на ней ровно шелковые платки разбросаны. А все это тот камень действует: на солнышке-то блестит и зеленым отливает.
   Юрко говорит:
   – Надо поглядеть. По рассказу на слюду похоже, только зеленое тут ни к чему. Завтра же сбегаю на твою Шелковую горку, благо день воскресный.
   Марфуша рассказала, как Шелковую горку найти, и на другой день Юрко приволок целый мешок камней.
   – Видать, – говорит, – камень любопытный. Хозяину про него сперва не скажу, сам испытывать буду и у других поспрошаю, не знают ли насчет этого.
   Стал тут перебирать камешки, а Марфуша подошла. Занятно показалось. Поколотишь с уголка, а он и распушится – куделя куделей. Марфушка, как она с малых лет привыкла с нитками обходиться, попробовала прясть, да не скручиваются эти волоконца. Ребятишки, кои побольше, тоже потянулись из камешков куделю делать. Насорили, понятно, по полу, по лавкам, по всей середе. Потом, как Юрко ушел, Марфуша подмела пол и сор в печку бросила, а сама еще подумала:
   «Нет худа без добра: сору много, зато растопки завтра не надо».
   Утром, как водится, затопила печку. Протопилась она, а сор как был, так и остался. Марфуша сказала Юрку:
   – Не горит ведь эта каменная куделя!
   – И по моему испытанию это же выходит, – отвечает Юрко. – На огонь пробовал, на кислоту пробовал, одно понял, – какой-то вовсе не знакомый камень. Буду дальше его испытывать.
   У Марфуши свое на уме: научиться бы прясть эту каменную куделю. Вот бы диво, кабы из таких ниток что-нибудь связать либо кружева сплести.
   Что ни делает, а эта думка покою не дает. Истолкла в ступке сколько-то камешков, мелочь отобрала, пыль отсеяла, – стала у нее куделя вроде настоящей, а не скручивается в нитку. Так и сяк перепробовала: с хлебным клеем, овчинным, с рыбьей кишкой, с кровью – нет, не выходит. С простой куделей идет, да нитка толста, и не то выходит, что надо. Ну, все-таки дошла, что с деревянным маслом прясть можно. Не больно крепкая нитка, а для вязанья да плетенья годится. Сказала Юрку. Тот рад-радехонек.
   – Свяжи, – говорит, – хозяину кошелек да хозяйке сколько-нибудь кружев сплети, тогда, может, нам жениться дозволят.
   Юрко об этом уж спрашивал у Демидова, да не в час попал, буркнул только в ответ:
   – Выбирай какую из спелых девок, эта у меня к другому делу поставлена. Ты туда и дорожку забудь.
   Юрко, понятно, дорогу не забыл, а все-таки таиться пришлось, заходить с оглядкой, чтоб кто из барских наушников не увидел. Фетинья, конечно, это разнюхала и побежала сказать хозяину, да тоже, видно, не в час попала.
   Строго поглядел:
   – Без тебя знаю. Срок придет, сделаю что надо, а ты за рукодельней своей доглядывай.
   Демидов, видишь, и то знал через своих доглядчиков, что Юрко Шмель испытывает какой-то новый камень. Мешать этому не велел, а только приказал:
   – Глядите, чтоб оба в бега не кинулись. Прозеваете, худо будет.
   Фетинья из хозяйского разговору поняла, что Юрку кнута не миновать. Обрадовалась этому, потом забеспокоилась, как бы Марфуша от расправы не ускользнула. До того себя этим растравила, что решила подвод сделать. Выждала время, когда Марфуше надо было за месячиной в господские амбары идти, и прибежала к ней в избушку. На то рассчитывала, чтоб хозяйский заказ испортить либо унести. А у Марфуши такой порядок велся: когда случалось ребятишек одних оставлять, она хозяйский заказ в сундучок запирала, а свою работу из негорючей-то нитки поднимала на полатный брус, чтоб ребята не достали. Фетинья огляделась, видит – на брусу коклюшечная подушка, и кружев на ней готовых много наколото. Того не смекнула, что из какой-то небывалой пряжи плетенье. Думала – хозяйский заказ. Сорвала готовое, сунула под шаль и убежала. Прибежала в рукодельню – а зимой дело было, и печи топились – и сразу к печке, будто погреться, да незаметно и бросила что-то в огонь из-под шали. Девчонки, которые поближе сидели, заметили, конечно, только виду не показали, а Фетинья отошла от печки и говорит:
   – Теперь пусть-ка вывернется, удачливая.
   Пришла Марфуша домой. Старшие ребятишки ей рассказали, что была тетенька из рукодельни и с брусу подушку брала. Марфуше обидно: столько билась над пряжей, а ее нет. Побежала хозяйке жаловаться, да против самой рукодельни и набежала на хозяина. Тот в молотовую шел, и палач Митроха, как привычно, поблизости от хозяина. Марфуша насмелилась, да и говорит:
   – Батюшка Акинфий Никитич, заступись за сироту.
   Демидов остановился:
   – Ну, что у тебя?
   Марфуша стала рассказывать. Демидов, как услышал, что разговор о кружевах, зверем заревел:
   – Что? Ты ополоумела, девка? Стану я ваши бабьи дела разбирать. Митроха!
   Палач по своей собачьей должности тут как тут:
   – Что прикажете?
   – Волоки эту девку в рукодельню. Дай ей плетью половину начальной бабьей меры, чтоб запомнила, как с хозяином о пустяках говорить, и прочим для острастки!
   С Митрохой какой разговор? За шиворот взял да пробурчал:
   – Пойдем, девка!
   Пришли в рукодельню. Фетинья радуется, что так скоро по ее желанию сбылось. Велела скамейку на средину вытащить. Марфуша, как увидела Фетинью, закричала:
   – А все-таки мы с Юрком негорючую пряжу придумали. Тебе и сейчас не дознаться, как она сделана.
   Марфуша, видишь, подумала, что Фетинья хочет чужую выдумку за свою выдать. Демидов опять, как про Юрка она помянула, другое подумал: не про тот ли камень разговор, что Юрко тайком от хозяина испытывает? Махнул рукой Митрохе: «Погоди!» – и спрашивает:
   – Какая негорючая пряжа? О чем бормочешь? Юрко тут с которой стороны пристегнулся?
   Марфуша и рассказала все по порядку, только того не сказала, как прясть каменную куделю. Демидов тогда и спрашивает Фетинью:
   – Была у нее?
   Фетинья зачастила:
   – Была, батюшка Акинфий Никитич, была. Узнать хотела, скоро ли заказ сготовит… Да разве ее застанешь. Шатается где-то, а ребята одни-одинехоньки. Не мыты, не прибраны. Глядеть тошно, плюнула да скорей из избы.
   – Кто посылал?
   Фетинья тут замялась. Тогда Демидов и говорит:
   – Подавай кружева!
   Фетинья заклялась-забожилась, – не ведаю, а Демидов еще строже:
   – Подавай, говорю!
   Та опять клянется-божится, а Демидов мотнул головой Митрохе:
   – Полысай кнутом с полной руки, пока не признается.
   Фетинья видит – не миновать беды, озлилась и завизжала:
   – Ее-то негорючие кружева вон в той печке сгорели.
   Девчонка, которая видела, как Фетинья что-то в печку бросила, живо отпахнула заслонку и говорит:
   – Тут они. Сверху лежат.
   Демидов велел вытащить. Оказалось, целехоньки кружева. Демидов тогда и вовсе залюбопытствовал.
   – Пойдем, Марфутка. Кажи, из какого камня и как делала. Юрка Шмеля туда же позвать. Без промедления!
   Митрохе велел:
   – Ты доведи Фетинью до полного разума, чтоб навек забыла совать свой нос в большое дело!
   Митроха и порадел хозяйской родне: так употчевал, что едва жива осталась. Потом Демидов ворчал на Митроху:
   – Вовсе без разума хлещешь. Баба при деле была, а теперь куда ее.
   Митроха своим обычаем отговаривался:
   – Разум – дело хозяйское. Сколь он укажет, столько и отпущу.
   А дело – и верно – с каменной куделей большое оказалось.
   Демидов, как разузнал все до тонкости, свою рукодельню повернул на поделку из каменной кудели и накрепко заказал, чтоб на сторону это не выносить.
   В рукодельне и пряли, и ткали, плели и вязали из каменной кудели, а как случится Демидову в столицу ехать, он всю эту поделку с собой увозил. Мужик, конечно, хитрый был: знал, кому и зачем подарить диковину, коя в огне не горит. Большую, сказывают, выгоду себе от этих подарков получил.
   Марфуше только то и досталось, что свою долю с Юрком Шмелем они получили. Дозволил им Демидов пожениться, усадьбу отвел да сказал:
   – Старая изба за ребятами останется, а на этом месте можете строиться.
   По времени они и поставили тут избушку. От этого вот Юрка Шмеля да Марфуши Зубомойки и пошла наша фамилия Шмелевых.
   Демидовское подаренье, видишь, не больно дорого ему обошлось. Только и разорился, что велел жене:
   – Выдай Марфутке полушалок с узорными концами. Пускай все видят барскую награду за старанье.
   Нынешнюю награду с демидовской небось не сравнишь, потому как только теперь старинная работа в полную силу оценена. Всяк разумеет, что с маленькой Шелковой горки большую видать, и эта самая Марфуша по-другому кажется.
   Заводские владельцы да царские чиновники, видишь, любили себя выхвалять, про мастеров да мастериц им и заботушки не было. Про иноземцев и говорить не остается. Эти по самохвальству первые мастера. Их послушать, так всегда они вперед других все придумали, а стань раскапывать, и выйдет – придумала итальянская Елена то, что твоя дальняя прабабка крепостная Марфуша умела делать на восемьдесят годов раньше.
   Ты эту Шелковую горку и попомни, как случится про старину читать, особенно про нашу заводскую. Она, наша-то заводская старина, черным демидовским тулупом прикрыта да сверх того еще перевязана иноземными шнурками. Кто проходом идет, тот одно увидит – лежит демидовское наследство в иноземной обвязке. А развяжи да раскрой – и выйдет наша Марфуша. Такая же, как ты, курносенькая да рябенькая, с белыми зубами да веселыми глазами. До того живая, что вот-вот придет на завод, по-старинному низенько поклонится и скажет:
   – Здоровенько живете, мои дорогие. Вижу – на высокую гору поднялись. Желаю еще выше взобраться. При случае и нас с малых горок вспоминайте. Демидовской крепостной девкой звалась, а ведь не так это. Демидов, правда, от моей выдумки поживился, так от того я свое имя-прозванье не потеряла. Хоть Демидов и не подумал в мое имя медаль выбивать и в запись я не попала, а по сей день мои-то праправнуки поминают Марфушу Зубомойку да ее муженька Юрка Шмеля. Выходит, не демидовские мы, а ваши. По всем статьям: по крови, по работе, по выдумке.

1947 г. [1 - Сказы датируются по первой публикации.]

Объяснение отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах

   Азов, Азов-гора – на Среднем Урале, километрах в 70 к ю.-з. от Свердловска, высота 564 метра. Гора покрыта лесом; на вершине большой камень, с которого хорошо видны окрестности (километров на 25–30). В горе есть пещера с обвалившимся входом. В XVII столетии здесь, мимо Азова, шла «тропа», по которой проходили «пересылки воевод» из Туринска на Уфу, через Катайский острог.
   Азов-горы клады. – По большой дороге на Сибирь шло много «беглых», которые, «сбившись в ватаги», становились «вольными людьми». Эти «вольные люди» нередко нападали на «воеводские пересылки и на купеческие обозы». В сказах об Азов-горе говорилось, что «вольные люди» сторожили дорогу с двух вершин: Азова и Думной горы, устраивая здесь своего роду ловушку. Пропустят обоз или отряд мимо одной горы и огнями дадут знать на другую, чтобы там готовились к нападению, а сами заходят с тыла. Захваченное складывалось в пещере Азов-горы.
   Были сказы и другого варианта – о «главном богатстве», которое находится в той же Азов-горе.
   Основанием для сказов этого варианта послужило, вероятно, то, что на равнине у Азова были открыты первые в этом крае медные рудники (Полевской и Гумешевский) и залежи белого мрамора. По речкам, текущим от Азова, нашли первые в этом районе золотые россыпи, здесь же стали потом добывать медистый и сернистый колчедан.
   Азовка-девка, Азовка. – Во всех вариантах сказов о кладах Азов-горы неизменно фигурирует девка Азовка – без имени и указания ее национальности, лишь с неопределенным намеком: «из не наших людей».
   В одних сказах она изображается страшилищем огромного роста и непомерной силы. Сторожит она клады очень ревностно: «Лучше собаки хорошей, и почуткая страсть – никого близко не подпустит». В других сказах девка Азовка – то жена атамана, то заложница, прикованная цепями, то слуга тайной силы.
   Айда, айда-ко – от татарского. Употреблялось в заводском быту довольно часто в различном значении: 1) иди, подойди; 2) пойдем, пойдемте; 3) пошел, пошли. «Айда сюда», «Ну, айда, ребята, домой!», «Свалил воз – и айда домой».
   Артуть – ртуть. Артуть-девка – подвижная, быстрая.
   Ашать (башкирское) – есть, принимать пищу.

   Бадог – старинная мера – полсажени (106 см); употреблялась как ходовая мерка при строительных работах и называлось прав́илом. «У плотинного одна орудия – отвес да прав́ило».
   Бадожок – дорожный посох, палка.
   Байка – колыбельная песня, с речитативом.
   Балодка – одноручный молот.
   Банок – банк.
   Баской, побаще – красивый, пригожий; красивее, лучше.
   Бассенький, – ая – красивенький, – ая.
   Бельмень – не понимает, не говорит.
   Бергал – переделка немецкого бергауэр (горный рабочий). Сказителем это слово употреблялось в смысле старший рабочий, которому подчинялась группа подростков-каталей.
   Беспелюха – неряха, разиня, рохля.
   Блазнить – казаться, мерещиться; поблазнило – показалось, почудилось, привиделось.
   Блёнда, блёндочка – рудничная лампа.
   Богатимый – богатый, богатейший.
   Болботать – бормотать, невнятно говорить.
   Большину брать – взять верх, победить, стать верховодом.
   Братцы-хватцы из Шатальной волости – присловье для обозначения вороватых бродяг (шатаются по разным местам и хватают что под руку попадет).

   Васькина гора – недалеко от Кунгурского села, в километрах 35 от Свердловска к ю.-з.
   Ватага, ватажка – группа, артель, отряд.
   Взамок – способ борьбы, когда борцы, охватив друг друга, нажимают при борьбе на позвоночник противника.
   Взвалехнуться – беспорядочно, не вовремя ложиться; ложиться без толку, как попало.
   Взыск будет – придется отвечать в случае невыполнения.
   Винну бочку держали – под предлогом бесплатной выдачи водки рабочим беспошлинно торговали водкой.
   Виток или цветок – самородная медь в виде узловатых соединений.
   Витушка – род калача со сплетенными в средине концами.
   В леготку – легко, свободно, без труда, безопасно.
   Вожгаться – биться над чем-нибудь, упорно и длительно трудиться.
   Впотай – тайно, скрытно от всех.
   Вразнос – открытыми разработками.
   Всамделе – в самом деле, действительно.
   Вспучить – поднять, сделать полнее, богаче.
   Вы́ходить – вылечить, поставить на ноги.

   Галиться – издеваться, мучить с издевкой.
   Гаметь – шуметь, кричать.
   Гинуть – гибнуть, погибать.
   Глядельце – разлом горы, глубокая промоина, выворотень от упавшего дерева – место, где видно напластование горных пород.
   Голбец – подполье; рундук около печки, где делается ход в подполье, обычно зовется голбчик.
   Голк – шум, гул, отзвук.
   Гольян – болото на водоразделе между речками Исетской и Чусовской системы, которые здесь близко сходятся.
   Гоношить – готовить.
   Гора – медный рудник (см. Гумешки).
   Город – без названия, всегда имелся в виду один – Екатеринбург.
   Горный щит – по-настоящему Горный Щит, к ю.-з. от Екатеринбурга. В прошлом был крепостцой, построенной для защиты дороги на Полевской завод от нападения башкир. В Горном Щиту обычно останавливались «медные караваны». Даже в девяностых годах прошлого столетия полевские возчики железа и других грузов обычно ночевали в Горном Щиту. В какой-то мере это было тоже отголоском старины.
   Грабастенький – от грабастать, загребать, захватывать, отнимать, грабить; грабитель, захватчик, вороватый.
   Грань – см. заводская грань.
   Гумешки (от старинного слова «гуменце» – невысокий пологий холм) – Гумешевский рудник. Медная гора, или просто Гора – вблизи Полевского завода. Одно из наиболее полно описанных мест со следами древних разработок, богатейшее месторождение углекислой меди (малахита). Открытые в 1702 г. крестьянами-рудознатцами два гуменца по речке Полевой начали разрабатываться позднее. Одно гуменце (Полевской рудник), около которого Генниным в 1727 г. был построен медеплавильный завод, не оправдало возлагавшихся на него надежд; второе (Гумешевский рудник) свыше сотни лет приносило владельцам заводов баснословные барыши. О размере этих барышей можно судить хотя бы по таким цифрам. Заводская цена пуда меди была 3 р. 50 к., казенная цена, по которой сдавалась медь, – 8 руб., и были годы, когда выплавка меди доходила до 48 000 пудов. Понятно поэтому, что такие влиятельные при царском дворе люди, как Строгановы, пытались «оттягать Гумешки», и еще более понятно, какой жуткой подземной каторгой для рабочих была эта медная гора Турчаниновых.
   По приведенным в «Летописи» В. Шишко сведениям, в Гумешках добывались малахит, медная лазурь, медная зелень, медный колчедан, красная медная руда, медь самородная кристаллами в форме октаэдров, брошантит, фольбортит, фосфорохальцит, халькотрихит, элит.

   Дача, заводская дача – территория, находившаяся в пользовании Сысертского горного округа (см. Сысертские заводы).
   Девка на выданье – в возрасте невесты.
   Дивно, дивненько – много, многонько.
   Диомид – динамит.
   Добренькое – хорошее, дорогое, ценное.
   Дознаться маяками – узнать с помощью знаков, мимикой.
   Дозорный – старший по караулам; контролер.
   Долина́ – длина; долино́й, в долину́ – длиной, в длину.
   Долить – одолевать; долить приняла – стала одолевать.
   Доступить – добыть, достать, найти.
   Доходить – узнавать, разузнавать, исследовать.
   Думная гора – в черте Полевского завода, со скалистым спуском к реке. В пору сказителя этот спуск был виден частично, так как с этой стороны находились в течение столетия шлаковые отвалы медеплавильного и доменного производства.

   Елань, еланка – травянистая поляна в лесу (вероятно, от башкирского jalan – поляна, голое место).
   Ельничная – одна из речек, впадающих в Полевской пруд.
   Емко – сильно.

   Жженопятики – прозвище рабочих кричного производства и вообще горячих цехов, где ходили обычно в валеной обуви с подвязанными внизу деревяшками-колодками.
   Жидко место – слабый.
   Жоркий – тот, кто много ест и пьет; в сказе – много пьет водки.
   Жужелка – название мелких самородков золота.

   Забедно – обидно.
   Завидки – зависть; завидки взяли – стало завидно.
   Заводская грань – линия, отделявшая территорию одного заводского округа от другого. Чаще всего «грань проходила» по речкам и кряжам, по лесу отмечалась особой просекой, на открытом месте – межевыми столбами. За нашей гранью – на территории другого заводского округа, другого владельца.
   Завозня – род надворной постройки с широким входом, чтобы можно было завозить туда на хранение телеги, сани и пр.
   За́все – постоянно.
   За всяко просто – попросту.
   Заделье – предлог.
   Зазнамо – знаючи, заведомо, в точности зная.
   Зазорина – видная из вырезов или прорезей материя другого цвета.
   Заневолю – невольно, поневоле.
   Заплот – забор из жердей или бревен (однорезки), плотно уложенных между столбами; заплотина – снятая с забора жердь или однорезка.
   Зарукавье – браслет.
   Запон, запончик – фартук, фартучек.
   Заскать – засучить.
   Застукать – поймать, застать врасплох.
   Заступить – поступить вместо кого-нибудь.
   Званья не останется – не будет, и следа не останется.
   Звосиять – сверкнуть.
   Здвиженье – осенний праздник 27(14) сентября.
   Земляная кошка – мифическое существо, живущее в земле. Иногда «показывает свои огненные уши».
   Змеевка – дочь Полоза. Мифическое существо, одна из «тайных сил». Ей приписывалось свойство проходить сквозь камень, оставляя после себя золотой след (золото в кварце).
   Змеиный праздник – 25(12) сентября.
   Знат – знает.
   Знатко, незнатно – заметно, незаметно.
   Знатье бы – если бы знать.
   Золотник – старая мера аптекарского веса – 4,1 грамма.
   Зорить – зорко смотреть, высматривать.
   Зюзелька, Зюзельское болото, Зюзельский рудник – речка, одна из притоков речки Полевой, Чусовской системы. Здесь на заболоченной низине, покрытой лесом, в прошлом была разработка золотоносных песков. В настоящее время на Зюзельском месторождении большой рабочий поселок со школами, больницей, рабочим клубом; связан автобусной линией с Полевским криолитовым заводом.

   Изварначиться – превратиться в негодяев (варнаков), испортиться, разложиться.
   Изготовиться – приготовиться.
   Изоброченный – нанятый на срок по договору.
   Изоброчить – нанять по договору (оброку), законтрактовать.
   Изробиться – выбиться из сил от непосильной работы, потерять силу, стать инвалидом.
   Из пору изойти – устать до предела.
   Изумруд медный – диоптаз. Встречался ли этот редкий камень в Гумешевском руднике, точных сведений нет. Возможно, что основанием для упоминания о нем послужила находка других разновидностей этого драгоценного камня.
   Исхитриться – ухитриться.
   И то – в смысле утвердительного наречия: так, да.

   Казна – употребляется это слово не только в смысле – государственные средства, но и как владельческие по отношению к отдельным рабочим. «Сперва старатели добывали тут, потом за казну перевели» – стали разрабатывать от владельца.
   Как счастье поищет – как удастся.
   Калым – выкуп за невесту (у башкир).
   Каменка – банная печь, с грудой камней сверху, на них плещут воду, «подают пар».
   Карнахарь – одна из бытовавших еще в девяностых годах переделок немецких технических названий. Вероятно, от гармахерского горна, на котором производилась очистка меди.
   К душе – по душе, по мысли, по нраву.
   Кого до́ходя – всякого, каждого.
   Колтовчиха – Колтовская, одна из дочерей первого владельца заводов. Эта Колтовская одно время занимала среди промотавшихся наследников первое место и фактически была «главной барыней».
   Коробчишечко – уменьшительное от коробок – плетенка, экипаж из плетеных ивовых прутьев.
   Королек – самородная медь кристаллами; вероятно, название перешло как перевод бытовавшего слова «кених». «Зерна, называемые кених, взвеся записать… а по окончании года медные кенихи объявлять в обер-берг-амт» (Из инструкции Геннина).
   Косоплетки плести – сплетничать.
   Кош – войлочная палатка особого устройства.
   Кразелиты – хризолиты.
   Красненькое – виноградное вино.
   Красногорка – Красногорский рудник вблизи горы Красной, у Чусовой, километрах в 15 от Полевского завода. В пору сказителя это был заброшенный железный рудник, теперь там ведутся мощные разработки.
   Крепость – крепостная пора, крепостничество.
   Крица – расплавленная в особой печи (кричном горне) глыба, которая неоднократной проковкой под тяжелыми вододействующими молотами (кричными) сначала освобождалась от шлака, потом под этими же молотами формировалась в «дощатое» или «брусчатое» железо.
   Кричная, крична, кричня – отделение завода, где находились кричные горны и вододействующие молоты для проковки криц; крична употреблялась и в смысле – рабочие кричного отделения. «Крична с горой повздорили» – рабочие кричного отделения поспорили с шахтерами.
   Кричный мастер – этим словом не только определялась профессия, но и атлетическое сложение и большая физическая сила. Кричный подмастерье был всегда синонимом молодого сильного человека, которого ставили к опытному, но уже старому мастеру, потерявшему силу.
   Крылатовско – один из золотых рудников вблизи Кунгурского села.
   К чему гласит – куда ведет, направляется.
   Кышкаться – возиться, биться.

   Ласкобай – ласково говорящий, внешне приветливый, сладкий говорун.
   Лестно на себя навздевать – любить наряжаться.
   Листвянка – лиственница.

   Марков камень – гора формы огромного голого камня, находится почти в средине между заводами восточной и западной группы б. Сысертского округа.
   Мараковать – понимать.
   Мертвяк – мертвец; иногда только потерявший сознание. «Сколько часов мертвяком лежал».
   Местичко – место.
   Мешат – мешает.
   Милостина – милостыня, сбор кусочков, подаянье.
   Мода была – такой был обычай, так привыкли.
   Моду выводить – модничать, наряжаться.
   Мошенство – мошенничество, жульничество, обман.
   Мрамор, Мраморский завод – в 40 километрах к ю.-з. от Екатеринбурга (население поселка занималось исключительно камнерезным делом, главным образом обработкой мрамора, змеевика, яшмы).
   Мудровать – придумывать необыкновенное, дурачить кого-нибудь, ставить в трудное положение.
   Мурзинка, Мурзинское – село (в прошлом слобода, крепость). Одно из древнейших на Урале. Здесь впервые в России в 1668–1669 гг. братья Тумашевы нашли «цветные каменья в горах, хрустали белые, фатисы малиновые, и юги зеленые, и тунпасы желтые».
   По обилию и разнообразию драгоценных камней Мурзинское месторождение является одним из самых замечательных в мире.
   Здесь добывались аквамарины, аметисты, бериллы, топазы, тяжеловесы, турмалины розовые, малиновые, черные, зеленые, бурые, сапфиры, рубины и другие разновидности корунда.
   Мягкий камень – тальк.

   Навидячу – на глазах, быстро.
   Надсада – надрыв, повреждение организма от чрезмерного напряжения при работе.
   Назгал, назгального (от галиться – насмехаться, издеваться) – на смех, издевательски, с издевкой.
   На кривой аршин – неправильно, по неверной мерке.
   На ладан дышит – близок к смерти, скоро умрет.
   Нали – даже.
   Намятыш – крепкий, сильный, плотный, как туго намятое тесто.
   Нареченная – невеста.
   На славе были – широко известны.
   Наставать – наставлять, учить, следить за поступками.
   Натаскаться – найти.
   На хлеб не сходится – не стоит работы.
   Находить – походить, иметь сходство. «На отца находит по волосам-то».
   Не ахти какой, неахтительный – несложный, недорогой, простой.
   Не́вдолге – вскоре.
   Неженатик – холостой, парень. «У неженатиков разговор вышел – друг дружке рожи покарябали».
   Некорыстный – нестоящий, плохой.
   Неминуче дело – неизбежное.
   Немудрящее – немудренькое, плохонькое, малостоящее.
   Не оказывать – не показывать.
   Не от простой поры – некогда, нет времени.
   Не охтимнеченьки живут – без затруднений.
   Не по ноздре – не по нраву, неприятно.
   Не сладко поилось – не удалось жить спокойно и сытно, как было: «что-то не сладко сношеньке у нас поелось – ушла».
   Не стояли(ребята) – не выживали, не оставались в живых, умирали в детстве.
   Не тем будь помянут, покойна головушка – присловье, когда об умершем вспоминали что-нибудь отрицательное.
   Не того слова – сейчас, немедленно, без возражений.
   Не утыхаючи, без утыху – не переставая.
   Нокоток – ноготок.
   Нюхалка, наушник – заводской сыщик, шпион.
   Нязя – река, приток Уфы.
   Нязи – лесостепь, по долине реки Нязи, по направлению к Нязепетровскому заводу. Эта лесостепь часто упоминалась в быту Полевского завода.

   Обальчик – пустая порода.
   Обахмурить – овладеть вниманием, поразить.
   Обдуват – обдувает, освежает.
   Обвариться – сильно пожелать, устремиться к чему-нибудь.
   Обережный – телохранитель, ближайший прислужник.
   Обломать – победить, скрутить.
   Обой – куски камня, которые откалываются, отбиваются при первоначальной грубой обработке, при околтывании.
   Оболтать – заговорить, обмануть.
   Оборуженный – вооруженный, с оружием.
   Обраковать – забраковать, признать негодным.
   Обратить – надеть оброть, недоуздок, подчинить себе, обуздать.
   Обсказать – рассказать.
   Обстроил – устроил.
   Обуй – имя сущ. м. р. – обувь.
   Обутки, обуточки – род кожаной обуви; коты.
   Объедь – 1) ядовитые растения, которыми объедается скот; 2) то, что остается от корма, не съедается. «Объеди много в тамошних сенах».
   Огневаться – разгневаться, рассердиться.
   Огневщик – лесной сторож, которого брали на сезон летних пожаров (по стаянии снегов до свежего травостоя, иногда до осенних дождей).
   Ограда – двор (слово «двор» употреблялось лишь в значении семьи, тягловой и оброчной группы, но никогда в смысле загороженного при доме места).
   Одинова – один раз.
   Одно свое – повторяет сказанное, стоит на своем.
   Оклематься – прийти в сознание, начать поправляться.
   Околтать – обтесать камень, придать ему основную форму.
   Омельян Иванович – Пугачев Емельян Иванович.
   Омег, или вех – ядовитое растение Cicuta virosa.
   Омман – обман.
   Оружье – ружье. «Как из оружья стрелено» – прямо.
   Оплести – обмануть.
   Оплетать – в смысле быстро и с особой охотой есть.
   Опупышек – округление, круглый выступ.
   Ослабу давать – снисходительно, терпимо относиться к кому-нибудь, слабо держать.
   Остатный раз – последний раз.
   Осыпь – обвал мелких камней с песком.
   Откать – отброс.
   Отутоветь – отойти, прийти в нормальное состояние.
   Отходить охота – хотелось вылечить, поправить. Поставить на ноги.
   Оха поймать – оказаться в трудном положении и притом неожиданно для себя.
   Охлестыш, охлест, охлестка, схлестанный, хвост, подол, полы – человек грязной репутации, который ничего не стыдится, наглец, обидчик.
   Охота – хочется.
   Охотку стешить – добиться того, что хотелось, остыть. Охтимнеченьки, охтимне (от междометия «охти», выражающего печаль, горе) – горе мне, тяжело. Не охтимнеченьки – без горя, без затруднения, спокойно. «Жизнь досталась охтимнеченьки» – тяжелая, трудная. «Не охтимнеченьки прожили» – свободно, без больших затруднений.
   О чем – почему. «О чем не сделать? – Сделаю». «О чем не спросить, коли надобность».
   Очестливый, очесливый – почтительный, обходительный, вежливый; неочесливый – неучтивый, невежа.

   Папора – папоротник.
   Парун – жаркий день после дождя.
   Парча – ткань с серебряной или золотой ниткой.
   Перебуторивать – перерывать песок, землю, перемывать пески; вероятно, от слова «бутара» – промывальный станок.
   Переоболокчись – переодеться.
   Пескозоб – пескарь.
   Петровки – вторая половина июня и первая половина июля, когда в старое время был так называемый «Петров пост».
   Пехло – доска, посаженная поперек черня, род скребка для перегребания и разборки промываемых песков.
   Пировля – пир, гулянка.
   Пище – пуще, сильнее, больше.
   Пла́вень – примесь к руде, облегчающая плавку, флюс.
   Пле́ха – распутница.
   По времени – с течением времени, через известный промежуток.
   Погалиться – насмехаться, издеваться, измываться.
   Подавывать – неоднократно выдавать понемногу.
   Подбегать стали – стали обращаться.
   Податься – пойти, уйти.
   Под всюе – под всю.
   Поддерново золото – то, что находят в верхних слоях песка – под дерном.
   Поддонить, поддодонить – незаметно подставить, подсунуть.
   Подлеток – подросток (преимущественно о девочках в возрасте от 12 до 16 лет).
   Подлокотник – близкий слуга, доверенный, помощник.
   Подыскиваться – приискивать повод для обвинения.
   Пожарна – она же машина – в сказах упоминается как место, где производилось истязание рабочих. Пожарники фигурируют как палачи.
   Позаочь, позавочь – за глазами, заглазно, в отсутствие заинтересованного.
   Покарябать – побить, поцарапать, окровенить, оставить след. «Кто тебя эдак покарябал?»
   Покорпуснее – плечистее, крупнее, здоровее.
   Покров – старый праздник 14 (1) октября.
   Покучиться – опросить, выпросить.
   Полева́, Полевая – Полевский завод, ныне криолитовый, в 60 километрах к ю.-з. от Екатеринбурга. Строился Генниным как казенный медеплавильный, в 1727 г. одновременно был и железоделательным, со своей домной. С 1873 г. переделочные цеха работали на слитках Северского завода. Плавка меди держалась до конца прошлого столетия и была основной для Полевского завода. Во время, когда слушались сказы, медеплавильное производство умирало, переделочные цеха тоже работали с большими перебоями. В первом десятилетии XX в. здесь был построен один из первых на Урале химических заводов (сернокислотный), который при советской власти был переконструирован и расширен. Ныне здесь организован большой криолитовый завод, около которого развернулся соцгородок. На фоне строительства жалкой деревней кажется теперь старый заводской поселок.
   В пору сказителя еще не было Челябинской железной дороги и завод был вовсе глухим углом. Входил он в состав Сысертского горного округа (см. Сысертские заводы и Гумешки).
   Полер навести – отшлифовать.
   Полоз – большая змея. Среди натуралистов, сколько известно, нет полной договоренности о существовании полоза на Урале, зато у кладоискателей полоз неизменно фигурирует как хранитель золота. В сказах Хмелинина, как обычно, полозу присваиваются человеческие черты.
   Полштоф – старая мера жидкости (0,75 литра).
   Помогчи – помочь.
   Помстилось – почудилось, показалось.
   Помучнеть – побледнеть.
   По насердке – по недоброжелательству, по злобе, из мести.
   Понастовать – понаблюдать, последить.
   Понаторкать – плотно уложить.
   Пониток – верхняя одежда из домотканого сукна (шерсть по льняной основе).
   Понуждаться – не иметь больше надобности в ком-нибудь, не надобно.
   Поправляться житьишком – жить лучше.
   Попущаться – отступить, отступиться.
   Порушать – разрезать хлеб ломтями.
   Посадить козла – остудить, «заморозить» чугун или медь. Отвердевшая в печи масса называлась козлом. Удалить ее было трудно. Часто приходилось переделывать печь.
   Поскакуха – один из действовавших владельческих приисков.
   Поскыркаться – поскрести, поковыряться в земле, порыть.
   Пословный – послушный, кто слушается «по слову», без дополнительных понуканий, окриков.
   Посоветовать – посоветоваться с кем-нибудь. «Посоветовать с ним ладил».
   Постряпенька – домашнее праздничное печенье.
   Посупорствовать – противиться.
   Потишае – потише.
   Похаять – осудить, опорочить.
   Почто – зачем.
   Правиться – направляться, держать направление.
   Пригон – общее название построек для скота (куда пригоняли скот).
   Пригрожать – угрожать, грозить.
   Приказал долго жить – обычное в прошлом присловье при извещении о чьей-нибудь смерти.
   Приказный – заводской конторский служащий. Название это держалось по заводам и в девяностых годах.
   Приказчик – представитель владельца на заводе, главное лицо; впоследствии таких доверенных людей называли по отдельным заводам управителями, а по округам – управляющими.
   Приклад – пожертвование, подарок, вклад (в церковь); на приклад отправил – послал бесплатно, как подарок.
   Прилик – видимость; для прилику – для видимости; ради приличия.
   Припалить – быстро приехать.
   Припёка – прибавка; сбоку припёка – случайно приставшее, постороннее, чужое.
   Припой – медная стружка, которую иногда сдавали неопытным скупщикам за золото.
   Присадить – 1) прикрепить к дереву, металлу; 2) крепко, больно, садко ударить.
   Прискаться – придраться.
   Притча – неожиданный случай, помеха, нежданная беда.
   Приходить на кого-нибудь – обвинять кого-нибудь, винить.
   Прихорониться – укрыться, спрятаться.
   Причтется – придется.
   Пробыгаться – проветриться, освежиться.
   Провинка – ошибка.
   Проворный – сильный (в обычном значении почти не употреблялось в заводском говоре; для понятия «проворный» употреблялись другие слова: развертной, верткий).
   Промяться – пройтись, проходиться.
   Просто было – свободно, легко, без проволочек.
   Профурить, профурять – расшвырять, растратить; фурять – бросать; фурка – род ребячьей пращи, рогатки.
   Пустоплесье – открытое место среди леса.
   Пушить – быстро бросать в кого-нибудь, забрасывать.
   Пущай – пусть.
   Пятисаженные столбы – упоминаемые в сказе «Медной горы Хозяйка», видимо, малахитовые колонны Исаакиевского собора.

   Раделец – от слова «радеть» – кто заботился о них, старался для них.
   Различка – разница.
   Разоставок – то, чем можно разоставить ткань, вставка, клин, лоскут; в переносном смысле – подспорье, прибавок, подмога.
   Расстараться – достать, добыть, найти.
   Растолмачить – перевести, разъяснить.
   Резунцы – растения типа осоки.
   Ремки, ремье – лохмотья, отрепье. Ремками трясти – ходить в плохой одежде, в рваном, в лохмотьях.
   Ро́бить – работать. Основное слово для обозначения этого действия. «Где ро́бил?», «Куда ро́бить?», «Ушел ро́бить».
   Руками хлопали – удивлялись (от жеста).
   Рыкало-зыкало – свирепый, непомерно-строгий, крикун (от рычать и зыкать – хлестать, ударять).
   Рябиновка – речка, приток Чусовой.

   Сбить народ – созвать, скликать.
   Свышный – привычный; не свышны – не привычны, не в обычае это.
   Сголуба – голубоватый, бледно-голубой.
   Северский завод, Северна – один из заводов Сысертского округа. В прошлом доменное и мартеновское производство (см. Сысертские заводы).
   Северушка – приток Чусовой; впадает в Чусовую километрах в трех от Северского завода.
   Синюха, синюшка – болотный газ.
   Скажи на милость – присловье, в смысле – удивительно даже, удивляться надо.
   Сквозь свитеют – просвечивают.
   Скудаться – хилеть, недомогать, хворать.
   Скыркаться – скрести, скрестись (в земле).
   Слань – вернее стлань, настил по дорогам в заболоченных местах. Увязнуть в болоте такая стлань не давала, но ездить по ней тоже было невозможно.
   Сличье – удобный случай, к сличью пришлось – подошло.
   Слышок, слушок – слух.
   Сметить дело – понять, догадаться.
   Смотник, – ца – сплетник, – ца.
   С находу – приходить на время.
   Сном дела не знать – даже не предполагать.
   Сноровлять, сноровить – содействовать, помогать, сделать кстати, по пути.
   Совестить – стыдить, укорять.
   Сойкнуть – вскрикнуть от испуга, неожиданности (от междометия «ой»).
   Сок – шлак от медеплавильного и доменного производства.
   Соломирский – последний владелец заводов.
   Сопнуть – сдвинуть ногой.
   Сорочины – сороковой день после смерти.
   Спокой – покой.
   Сполоху наделать – переполошить, поднять на ноги, привести в беспокойное состояние.
   Спортить – испортить.
   Справный – исправный, зажиточный; справа – одежда, внешний вид. «Одежонка справная», то есть неплохая. «Справно живут» – зажиточно. «Справа-то у ней немудренькая» – одежонка плохая.
   Спущаться – спускаться.
   Сряжаться – снаряжаться.
   Стара-дорога. – П. А. Словцов в «Историческом обозрении Сибири», изданном в 1838 г., говоря о путях сообщения в период с 1595 по 1662 год, писал: «Была еще летняя тропа для верховой езды, пролегавшая из Туринска, после из Тюмени через Катайский острог на Уфу по западной стороне Урала с пересечкой его подле Азовской горы». Памятником этой старинной дороги надо считать и название горы около Нязепетровского завода – Катайский холм.
   Стары люди. – Может быть, потому, что Полевской завод строился на месте древних рудокопен – «чудских» капаней, здесь были живы рассказы о «старых людях». В этих рассказах «стары люди» изображались по-разному. Одни говорили, что «стары люди» жили в земле, как кроты, а потом засыпали себя, когда в этот край пришли «другие народы»; другие говорили, что «стары люди» брали медь только сверху, а золота вовсе не знали и жили охотой да рыболовством. Предполагалось, что слой земли, на котором жили «стары люди», уже так завален сверху, что до этого слоя приходилось «докапываться». «Докопались до той земли, где стары люди жили, – нет золота. Не на место, видно, угадали».
   Стенбухарь – так назывались рабочие у толчеи, где дробилась пестами руда. Этим рабочим приходилось все время бросать под песты руду – бухать в заградительную стенку.
   Столб-гора – за Северским заводом, со сторожевой вышкой.
   Страмец, страмина – от слова «срамить» (бесчестить, позорить); употреблялось в быту довольно часто в смысле бесстыдник, – ца, бесчестный, – ая. Слова срам, срамить произносились с наращенным “т” – страм.
   Стурять – сдавать, сбывать (поспешно).
   Сугонь – погоня; в сугонь пошли – бросились догонять.
   Сумки надевать – дойти или довести семью до сбора подаяния, до нищенства.
   Сходственность – сходство.
   Счунуться – связаться, сцепиться, заняться с кем-нибудь.
   Сысертские заводы – группа из пяти заводов, принадлежавших на так называемом посессионном праве сначала Турчаниновым, потом Соломирскому. Называлась эта группа Сысертским горным округом.
   В восточной части округа было три железоделательных завода: Сысертский, главный завод округа, Верх-Сысертский (Верхний), Нижне-Сысертский (Ильинский) – все на речке Сысерти Обской водной системы (через Исеть). В западной части округа были заводы: Полевской и Северский на речках Волжской системы (через Чусовую).
   «Заводская дача» – территория округа; составляла 239 707 десятин; по современной мере свыше 2600 кв. километров – 260 000 га.
   Кроме заводских поселков, на территории округа были в восточной части деревни: Кашина, Космакова (Казарина), и села: Абрамовское, Аверинское, Щелкунское; в западной части: Кунгурское, деревня Косой Брод и Полдневское. В прошлом населяли их или крепостные, или «непременно обязанные работники» Турчанинова. После падения крепостничества многие из жителей этих селений занимались тоже исключительно заводскими работами.
   Общая численность населения заводов и поселков, расположенных на территории заводского округа, немногим превышала тридцать две тысячи человек, или двенадцать человек на один кв. километр. Пахотная земля лишь у сельского населения, да и то больше за пределами заводской дачи. Жители заводских поселков пахоты вовсе не имели, и почти вся «заводская дача» была занята лесом, в котором ежегодно вырубали свыше 2400 десятин сплошной рубкой и 7500 десятин – выборочной.
   На территории округа насчитывалось до сорока железных рудников, восемь владельческих золотых рудников и приисков и свыше сотни золотоносных россыпей (разрабатывалось не больше трети); кроме того, добывали тальк, огнеупорную глину, известь, мрамор, хризолиты. Медистые и сернистые колчеданы в пору сказителя не разрабатывались; их считали обальчиком – пустой породой.
   По территории Сысертского округа тогда проходила одна трактовая дорога на Челябинск; железной дороги не было, и западная часть округа была особенно глухой. Расстояние между группами восточной и западной было примерно сорок километров; расстояние между Полевским и Северским – семь километров.
   Общность заводского хозяйства отразилась и в сказах. Особенно часто упоминается Сысерть как главный завод округа, а также Северский и деревня Косой Брод – как ближайшие.
   Таку беду – в смысле сильно, очень. «Суетится, таку беду, хлопочет», то есть очень суетится.
   Тайный купец – скупщик золота.
   Тамга – знак, клеймо.
   Твердой – решительный, с характером.
   Терсут, Терсутское – самое большое болото б. Сысертской заводской дачи.
   То́лкуют, то́лковать – понимают, знают толк в чем-нибудь. «В песках-то он добро то́лкует» – знает золотоносные пески.
   Толмить – твердить, повторять.
   Тонцы-звонцы – танцы, веселье.
   Туе – вин. п. ж. р. от местоимения та; «в туе́ гору, в туе́ дудку».
   Тулаем – толпой.
   Тулово – туловище.
   Турчанинов – владелец заводского округа. В сказах фигурирует обыкновенно первый владелец – «старый барин». По историческим материалам, он действительно уже был стариком, когда выклянчил себе заводы. Был он из купцов, числился «в ранге сухопутного капитана», но не имел дворянского звания, а с ним и права покупать крестьян. Это, однако, не помешало Турчанинову заселить заводы «выведенцами» из северных областей.
   Во время Пугачевского восстания Турчанинов системой обмана, угроз, жестокостей и посулов сумел удержать в повиновении большую часть рабочих и едва ли не один из уральских заводовладельцев не понес материального ущерба по заводам. Екатерина II высоко оценила эту изворотливость Турчанинова и в своей грамоте писала: «За такие похвальные и благородные поступки, особенно учиненные в 1773 и 1774, возвести с рожденными и впредь рождаемыми детьми его и потомками в дворянское достоинство Российской империи».
   Не удивительно, что этот хитрий, ловкий и жестокий старик остался в памяти заводского населения. Что касается остальных Турчаниновых, то к ним, видимо, подходит определение из сказа «Малахитовая шкатулка»: «Однем словом, наследник».
   Туяс, туес, туесок, туесочек – берестяный бурак.

   Угоить – устроить, сделать.
   Удобриться – стать добрым, ласковым (чаще притворно).
   Удумать – придумать, выдумать.
   Ужна – ужин; чужа ужна – кто живет за счет других.
   Укрепа – укрепление; для укрепы – чтобы крепче было.
   Умуется – близко к помешательству; заговаривается.
   Умыл – растратил, пропил.
   Упалить – быстро уехать, ускакать.
   Упредить – предупредить.
   Урево – стадо.
   Уроим, или Ураим (по-башкирски котел) – котловина по реке Нязе, где расположен Нязепетровский завод. Селения, близко подходившие к этой котловине, назывались тоже Ураимом.
   Уставщик – завцеха или передела; на его ответственности было, чтоб продукция выпускалась установленного образца, по уставу.
   Усторонье, наусторонье – в стороне, отдельно от других, на отшибе.
   Утуга – густая толпа.
   Утурить – прогнать, угнать.
   Ухайдакать – уходить, сгубить, убить, истратить, потерять. «Тут в лесу ухайдакали» (убили); «все наследство ухайдакал» (прожил, промотал, истратил); «там, видно, и пестерь свой ухайдакал» (потерял свою суму); «сколь посуды на свадьбе ухайдакали!» (разбили).

   Фаску снять – обточить грань.
   Фунт – старая мера веса, 400 гр.

   Хватовщина – растаскивание второпях, как попало, что под руку подвернулось, что успел схватить.
   Хезнуть – ослабеть, слабеть.
   Хитник – грабитель, вор, хищник.
   Хозяевать – хозяйничать.

   Чести приписывать – похвалить.
   Честно-благородно – по-хорошему, как следует.
   Чирла – яичница, скороспелка, скородумка, глазунья (от звука, который издают выпускаемые на сковородку яйца).
   Что хоти – хотя, хотя бы.
   Чутешный – едва, чуть заметный.

   Шалыганить – праздно шататься, повесничать, бездельничать; в сказе – уклоняться от работы на барина.
   Шварев Ванька – был главным приказчиком Сысертских заводов во время крестьянской войны под предводительством Пугачева.
   Шибко – сильно, очень.
   Ширинка – полотенце; отрезок ткани по всей ее ширине.
   Шмыгало – быстрый, подвижной человек.
   Шнырить – искать.
   Штабеля – большие стопы, строительные материалы.

   Щегарь – штейгер.
   Щелкунская дорога – Челябинский тракт. Названия по ближайшему селу в направлении от Сысерти на Челябинск.

   Яга – шуба из собачьих шкур шерстью наружу; такая же шуба из оленьих, козьих, жеребковых шкур называлась дохой.
   Ясак – подать, дань.
   Яшник, яшничек – ячменный хлеб (ячный).

Павел Бажов Шелковая горка

Объяснение отдельных слов, понятий и выражений, встречающихся в сказах

Павел Бажов
Шелковая горка