Андрей Бурцев
Время перемен

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

1

   Шумно вздохнув, Гард поднялся с замшелого валуна. Путь предстоял еще долгий, а солнце давно перевалило зенит и неуклонно спускалось теперь к западному горизонту.
   По мере продвижения, склон становился все круче, а лес все реже. Далеко внизу остались нежные березы, дендроны, клены и дроки, потом остановили важное шествие дубы и гамриты, затем покривились, прижались к земле и исчезли суровые ясени, и только сосны удерживали позицию, но и они начинали редеть. Все больше становилось просветов, все выше выпирали из каменистой почвы узловатые корни. Трава тоже исчезла, и лишь стланик, неприхотливый житель высокогорий, украшал древние валуны, да изредка собирались пучками колючие кусты ирбиса. Но тропа по-прежнему вилась между громадными камнями и не думала теряться, напротив, становилась чем дальше, тем более отчетливой и утоптанной.
   Вот и верь после этого легендам, подумал Гард, останавливаясь перевести дух и поправить перевязь меча. А говорят, что к Пещере Дракона никто не ходит уже сотни лет…
   Он поднимался все выше в гору. Небо постепенно наливалось синевой, предвещавшей наступление сумерек. Лес уже трудно было назвать лесом: сосны росли уже в десятках метров друг от друга, а к вершине, вероятно, совсем пропадут. С тихим шуршанием осыпалась из-под сапог щебенка.
   Вдруг Гард замер на полушаге. Его слуха достиг несоответствующий здешним безлюдным местам звук. Казалось, совсем рядом, за валуном, напоминавшим конскую голову, плачет ребенок.
   Гард шагнул было на плач, но тут же остановился. Ребенку неоткуда взяться в такой глухомани, а вот оборотни вполне могут пошаливать. Самые подходящие для них места. Он вытащил меч, но узкий клинок оставался нем – не светился, не брызгал яркими искрами, как подобает клинку, на который наложили чары Ланглинские колдуньи, в присутствии Сил Тьмы. Немного успокоившись, но не выпуская из руки меча, Гард обогнул «конскую голову» и застыл на месте от удивления.
   Прямо на голой земле, опираясь спиной о камень, сидела, подняв на него ясные голубые глаза, девочка, а может, молоденькая девушка. На ней были драные, потерявшие форму лохмотья. Она сидела, сжавшись, обхватив руками голые коленки, в заплаканных глазах была настороженность.
   Внимательно осмотрев хорошенькое, хотя и давно не мытое личико, Гард вложил меч в ножны, рассмеялся и шагнул к ней.
   – Чего ты ревешь?
   Трудно было придумать вопроса глупее, но Гард растерялся. К тому же, у него было мало опыта в общении с представительницами противоположного пола.
   Девушка ничего не ответила, сидела, не отрывая от него глаз, по неподвижному лицу невозможно было прочесть, знает ли она наречие Среднегорья, на котором он говорил.
   Гард присел перед ней на корточки и, старательно улыбаясь, чтобы ее успокоить, повторил свой вопрос.
   Ресницы девушки дрогнули, она еле слышно прошептала:
   – Я Лейла…
   Глаза ее тут же набухли слезами, она громко всхлипнула и зарыдала, размазывая по щекам влагу и грязь. Худенькие плечи тряслись.
   Гард не знал, что делать в таких ситуациях. Выпрямившись, он постоял над ней, потом терпение его кончилось.
   – Да можешь ты мне сказать, что случилось? – воскликнул он.
   – Я хочу… есть… – послышалось в промежутках между рыданиями.
   – Вот уж причина реветь, – с досадой сказал Гард. – Да накормлю я тебя, только успокойся. Я-то подумал невесть что!
   Поскольку все равно темнело, и он в любом случае не успел бы добраться до Пещеры Дракона засветло, самое время было подумать о ночлеге. Вокруг росли кусты, и проблемы с топливом не было. Вскоре затрещали колючие смолевые ветки, и над огнем, установленный на двух плоских камнях, забурлил котелок, разнося мясной запах.
   Прислонившись к гладкому валуну, Гард рассеянно подбрасывал в костер сучья. Девушка сидела в сторонке и молчала. Было еще светло, но прозрачная неподвижность воздуха и тишина предвещали скорое наступление ночи. Только сейчас Гард обратил внимание, какая в этих местах тишина – мертвая, непробиваемая, поглощающая все звуки. Даже сосны не скрипели. Дым от костра тянулся ровным столбом в густеющее синевой небо.
   – Послушай, Лейла, – наконец, нарушил молчание Гард, – раз ты не хочешь сказать, как очутилась здесь – и не надо, это твое дело. Но места здесь опасные, гиблые. Не стоит разгуливать в этих горах одной. Поэтому я спрашиваю тебя: что ты намереваешься делать?
   – Пойду с тобой, – едва разжимая губы, тихо ответила девушка.
   – Со мной? – Гард невольно рассмеялся. – Это невозможно, милая! Если бы ты знала, куда и зачем я направляюсь, то умерла бы от страха!
   – Я пойду с тобой, – глядя ему в глаза, настойчиво повторила Лейла, – хотя мне и очень страшно. Но так повелели Светлые Силы. – Она вскинула вверх тонкую руку. Рваный, с болтающимися ремками рукав соскользнул почти до плеча, открыв выжженный выше локтя Священный Знак – семилепестковую розу и два скрещенных под ней меча.
   – Ланглинская колдунья! – вырвалось у Гарда. Он вскочил на ноги и отвесил изящный поклон, в душе проклиная себя за высокомерно-менторский тон, каким обращался к девушке. – Простите меня, госпожа, что не оказал вам надлежащих почестей! Я принял вас за простую крестьянку…
   – Не стоит извиняться! – Лейла тоже встала. Даже бесформенные лохмотья не могли скрыть ее тонкую, изящную фигурку. – Я была Ланглинской колдуньей. Меня лишили этого звания и выгнали из общины. Теперь я никто – бродяжка, отверженная. И мне очень страшно…
   Гард пораженно глядел на нее. Никогда он не слышал, чтобы кого-то выгоняли из общины Ланглина. Он считал, что это звание, равно как и способности, принадлежат человеку пожизненно. За какие же жуткие грехи…
   Тонкий, вибрирующий вой, донесшийся с вершины горы, прервал его мысли. В нем слышалась тоска и одновременно угроза. Рука Гарда невольно потянулась к мечу на поясе.
   – Чорнгарский дракон, – дрожащим голосом произнесла Лейла. Она стояла, придерживая на груди лохмотья, подняв лицо к густо-синему небу с первыми немигающими звездами. Западный горизонт отгорел и погас. Быстро накатывала темнота.
   – А я-то надеялся, что он давно издох от старости! – с тревогой воскликнул Гард. – Столько лет о нем лишь ходили легенды…
   – Он жив, – отозвалась Лейла странным низким голосом. – Теперь садись и молчи. Не мешай мне!
   Она запрокинула голову, на тонкой шее вздулись синеватые жилки. Рывком она подняла руки к небу. Лохмотья распахнулись, обнажая упругие маленькие груди с торчащими сосками.
   Гард бесшумно присел на корточки у прогорающего костра. Ни разу еще он не видел общение Ланглинской колдуньи с Силами. На Лейлу было страшно смотреть. Ее хорошенькое личико исказилось и побагровело от внутреннего напряжения, на шее прыгал выступивший кадык, побелевшие губы быстро дергались, но не издавали ни звука.
   Завороженный зрелищем, Гард не мог бы сказать, сколько времени это длилось – очевидно, не долго. Потом Лейла разом обмякла, с шумом выдохнула воздух и, запахнув лохмотья, опустилась на землю по другую сторону костра. Гард молча смотрел на нее.
   – Давай есть, – устало сказала она, – а то похлебка остынет. И нужно хотя бы часок поспать. Нам предстоит тяжелая ночь. До полуночи мы должны добраться к Пещере Дракона…

2

   Уснуть Гард не мог. Костер погас, только угли светились в темноте, а наверху ровно и ярко горели звезды. Совсем рядом тихо посапывала Лейла. Гард улавливал исходящее от нее приятное тепло. В который раз он закрыл глаза, но сон не шел. Однако, он не думал о том, что предстоит. Перед глазами упорно вставали картинки недавнего прошлого…
   …Воду озера рябил холодный ветерок, который день уже дувший с севера. Хоть и мелкий, но знак, что равновесие мира нарушено. Доходили тревожные слухи, что далеко на севере, в снежных равнинах собираются большие отряды закованных в железо воинов с длинными мечами. И даже в тихой, укрытой от Зла и ветров Священной Долине Ордена чувствовалось растущее напряжение.
   Гард сидел на берегу рядом со своим Наставником. Престарелый воин-монах говорил медленно, обстоятельно, словно разжевывал каждое слово. Гард слушал, перебирая левой рукой обкатанную водой и временем гальку.
   – Одного лишь предмета, одной Силы, столь бы могущественной она ни была, недостаточно, чтобы изменить лик мироздания. Для этого требуются усилия поколений людей и долгая череда лет. Но то, за чем мы тебя посылаем, может оказать громадную поддержку Ордену. Уже которое столетие мы бьемся с порождениями Тьмы в одиночку, отрезанные от всего мира, и никому неизвестно, продолжается ли еще где-либо эта древняя битва. Когда-то все обстояло иначе. Орден был лишь одним из полков великой армии, успешно сдерживающей нашествие Зла. В те дни мы могли рассчитывать на поддержку друзей и сами не раз шли им на выручку. Но многое с тех пор изменилось. Друзей и союзников становилось все меньше – одни погибали в неравной битве, другие перерождались и сами становились врагами, – а Силы Зла росли. И что хуже того – нами утрачена связь со своими корнями. Основание Ордена, его деятельность в древние времена не то, чтобы совсем неизвестны, но скрыты под плотным слоем легенд и чистого вымысла. Кем были наши великие предшественники? Какие силы они себе подчиняли, каких врагов низвергали? Остались лишь смутные обрывки – полулегенды, полувымысел. И если бы три десятилетия назад не вспыхнуло на алтарях великой Майры холодное негасимое пламя, можно было бы подумать, что Светлые Силы отвернулись от нас…
   Наставник умолк, уставив неподвижный взгляд в озеро. Спустя некоторое время Гард осмелился прервать молчание.
   – И то, за чем меня посылают, способно вернуть прошлое? Может объединить нас с друзьями и вернуть милость Светлых Сил?
   В ответ Наставник пожал широкими плечами.
   – Кто знает? В преданиях упоминается Лозеанский меч, но может, это всего лишь легенды. Достоверно одно – то, что укрыто в Пещере Дракона, будет нам жизненно необходимо в тяжелые времена. А я боюсь, что эти времена уже настали…
   Гард вскочил и прошелся по хрустящей гальке. Наставник неподвижно глядел в воду. С резким криком пролетела над озером чайка.
   – Но почему, почему именно меня?! – вскричал Гард. – Неужели для столь важной миссии нельзя послать более опытного и достойного брата? А то и целый отряд?
   Наставник шумно вздохнул и поднял на него выцветшие глаза. И внезапно Гард понял, что тот, кто с детства вел его по жизни, поправляя, когда юный Гард совершал промахи, поощряя, когда добивался успехов, очень и очень стар. А старость, подумал Гард, дает человеку мудрость, но вместе с силами отнимает решительность. Эта мысль обожгла Гарда, и он, остановившись, с жалостью глядел на своего Наставника.
   – У Стражей еще много важных дел, – после долгого молчания, прерываемого лишь криками чайки, сказал Наставник. – А нас становится все меньше, и мы стареем. Сокровище Дракона может оказать нам громадную помощь, но если мы бросим на поиски его все силы, обнажив Границы, нас просто сомнут, прежде чем мы успеем воспользоваться им. Мне некого больше послать. Ты самый способный ученик. Я верю в тебя, Гард. – Он твердо взглянул в глаза молодому человеку.
   Гард почувствовал неловкость. Никогда еще Наставник не хвалил его столь прямо и открыто, И Гарду показалось, что эта похвала не заслужена. Что это аванс, который предстоит отработать.
   – Я приложу все силы, Учитель… – пробормотал он ненужное обещание. Все было ясно и без него.
   Наставник поднялся с негромким стоном, опираясь на воткнутый в берег меч в простых кожаных ножнах, и с трудом разогнул поясницу. Гард поддержал его под руку.
   Они пошли через рощу дендронов к поселку, а над ними рыдала, захлебываясь, одинокая чайка…

3

   Лейла проснулась и резко села, уставившись в темноту. Подернутые муаровой корочкой угли костра совсем не давали света. Гард видел лишь ее темный силуэт. С минуту она просидела неподвижно.
   – Уже пора? – негромко спросил Гард, приподнимаясь на локте.
   Одним движением Лейла вскочила на ноги. Гард тоже поднялся и, надевая перевязь с мечом, внимательно прислушался, но ничто не нарушало тишину ночи.
   Ни слова не говоря, Лейла схватила его за руку и потащила куда-то в сторону от тропы.
   – Куда ты? Погоди! – воскликнул Гард, ошеломленный ее внезапным напором.
   Лейла на мгновение остановилась, повернула к нему неясно белеющее в темноте лицо и выпустила его руку.
   – Быстрее за мной! – отрывисто бросила она и скользнула в кусты.
   Гард кинулся следом. Бежать было трудно. Ветви кустов цеплялись за одежду. Не обращая внимания на царапины, Гард лишь старался защитить рукой глаза. С вершины горы донесся знакомый, леденящий кровь вой.
   Лейла вскрикнула и изо всех сил ринулась вверх по склону. Гард едва успевал за ней, чувствуя, как от страха слабеют ноги. Вой все усиливался, заполнял, казалось, весь воздух. На секунду Гард поднял голову и увидел, что на вершине, куда они стремились, разгорается трепещущий багровый свет.
   Склон стал еще круче. Бежать было уже невозможно. Они карабкались, согнувшись, помогая себе руками. Лейла ни разу не оглянулась, но Гард почему-то чувствовал – она знает, что он не отстал.
   Оглушительный рев, наконец, смолк, но зарево на вершине разгоралось вовсю. Стало светло, как днем. Еще через пару минут в лицо им дунул горячий ветер.
   Только теперь Гард понял, что они направляются не к самой вершине, а наискосок по склону. Ветер принес густой дым, от которого Гарда забил кашель. В груди все горело, но останавливаться было нельзя – пожар догонял. Слезящимися от дыма глазами Гард едва различал мелькавшую впереди спину Лейлы.
   И становилось все жарче. Пот бежал по лицу, промокшая от него одежда прилипла к телу, стесняя движения. Гард не думал уже ни о чем, сосредоточив все силы на одной цели – не отстать от девушки.
   Кустарник резко оборвался, и они выбежали на голую каменистую осыпь. Позади трещало, скручивая кусты, пламя, но впереди была спасительная темнота и, когда они пробежали еще немного, прохлада.
   Лейла резко остановилась и рухнула на камни. Гард чуть было не налетел на нее. Он стоял, тяжело дыша, утирая шершавым рукавом куртки пот. Все было не так, как он представлял себе. Не было ни победоносного шествия к вершине, ни доблестного сражения с чудовищем. Беготня, жара, неразбериха…
   – Ты спасла мне жизнь, – немного погодя пробормотал Гард. – Если бы не ты… – Он замолчал, поняв, что Лейла не слушает его.
   Лежа ничком на камнях, она что-то быстро и неразборчиво бормотала. Прислушавшись, Гард почувствовал, как по спине бегут холодные мурашки. Голос Лейлы стал чужой и словно какой-то неживой. Сквозь невнятное бормотание прорывались знакомые слова.
   – Почти опоздал… Почти опоздал… Нужно найти, пока не поздно… Где-то здесь… – Внезапно Лейла встала на колени и дико выкрикнула: – Они идут!..
   – Кто идет? – спросил Гард, но Лейла словно бы и не слышала его.
   Шатаясь, девушка поднялась на ноги. Гард протянул было руку, чтобы поддержать ее, но тут выше по склону раздался громкий скрежет. Гард быстро взглянул вверх и заметил в темноте какое-то движение.
   В первую секунду ему показалось, что на них катится лавина. Гард вскрикнул, схватил Лейлу за руку и потащил к краю осыпи. Камни летели мимо них, один больно ударил Гарда в плечо. Но это была не лавина.
   Прямо на них, огромный и страшный, мчался дракон. Десятилетия, если верить легендам, дремал он в пещере, и вот теперь вырвался на волю. Разинутая пасть казалась если не воротами, то уж, по меньшей мере, широко распахнутыми дверями. Круглые глаза – величиной с хорошее блюдо – горели злобным огнем. Спину украшал растворяющийся во тьме костяной гребень.
   Бессознательным движением Гард выхватил меч, хотя биться с таким чудовищем было немыслимо. Гард не смог бы достать до шеи даже в прыжке.
   – Он слишком велик… – в ужасе прошептал Гард. – Видят Боги, он слишком велик!..
   Но, не смотря на сковавший мысли ужас, Гарда смущало одно обстоятельство. Клинок обнаженного меча был темен, как всегда, не светился, не сыпал искрами, хотя дракон уж точно был воплощением всех Темных Сил.
   Гард стоял, подняв меч, приготовившись достойно умереть, потому что бежать от дракона было столь же бессмысленно, как и вступать с ним в битву. Дрожащая от страха Лейла прижалась слева.
   И тут Гард понял, что дракон даже не смотрит на них и, если не повернет, то пробежит мимо в добрых сорока шагах. Чудовище даже не видело трясущихся от ужаса людишек. Оно атаковало кого-то другого!
   Гард глянул вниз по направлению его движению и почувствовал, как кровь стынет в жилах.
   Внизу, где клин осыпи сходил на нет, из горящих кустов ирбиса выдвинулась громадная фигура, по меньшей мере, в два человеческих роста. Вставший на пути дракона великан весь был закован в черный панцирь. Лицо его скрывал глухой шлем. В отблесках пламени пожара он казался железной статуей, призванной заградить путь исчадию Зла. Щита у великана не было, а на груди ясно виднелся начерченные на черных латах две скрещенные белые кости – известный всему Среднегорью, а возможно, и за его пределами, знак могучего чародея Миркхорма, по слухам, продавшего все свои девять жизней Силам Тьмы.
   Великан, очевидно, являвшийся слугой колдуна, медленно повернулся и шагнул навстречу дракону. Гард стиснул левой рукой дрожащие плечи Лейлы. В голове у него все помутилось, он ничего не соображал. Почему, чьей властью сошлись здесь в смертельной схватке два чудовищных порождения Тьмы?
   Великан закричал. Его громовой голос, казалось, потряс до основания гору. Земля заходила ходуном, в ушах зазвенело. Великан выкрикивал на странном, незнакомом Гарду языке какое-то заклинание, очевидно, стараясь уничтожить дракона колдовством.
   Дракон не замедлил бега и налетел на него, ударив грудью. Раздался лязг металла, великан пошатнулся и, смолкнув на полуслове, рухнул под ноги чудовищу. Дракон остановился. В тускнеющем свете догорающего пожара было отчетливо видно, как он перебирает лапами, топча поверженного врага.
   Сильный рывок оторвал Гарда от этого жуткого зрелища. Лейла тянула его за руку вверх, к пещере, откуда появился дракон.
   – Быстрее! – отчаянно кричала она. – Нужно успеть, пока он не вернулся!
   – Уходи! – потребовал Гард. – Я сам…
   – Нет! Ты не знаешь заклинаний. Без меня ты не попадешь в пещеру!

4

   Они в нерешительности стояли перед темным провалом драконьего логова. Оттуда тянуло кислым, неприятным запахом. Гард напрягал зрение, но в темноте ничего нельзя было разглядеть.
   – Да что тут торчим? – наконец пробормотал он. – Время-то идет… – И смело шагнул вперед.
   – Стой! – крикнула Лейла.
   – Да там никого нет, – обернулся Гард к девушке и сделал еще пару шагов.
   – Остановись!..
   Но было поздно. С неземным рычанием сверху на вход надвинулась плита и наглухо закупорила его. От неожиданности Гард отшатнулся, потом рванулся вперед, но тут же остановился. На месте входа была теперь сплошная скала.
   – Что ты наделал! – воскликнула Лейла.
   Она подошла к скале, простерла вверх руки и стала было говорить нараспев непонятные Гарду слова, но громкий вой заглушил ее голос. Расправившись со слугой Миркхорма, дракон возвращался домой.
   Гард отшвырнул Лейлу в сторону и едва успел отскочить сам, как земля затряслась от тяжелой поступи. Черным силуэтом дракон возник на фоне скалы. Пахнуло дымом и чем-то терпким, на глаза навернулись слезы. Каменная плита с рычанием поднялась, и дракон стал, не торопясь, заползать в пещеру. Уже все его туловище скрылось в черном проеме, когда Гард прыгнул вперед. Ухватившись за толстые костяные пластины, он подтянулся и оказался на массивном, как бревно, хвосте. Лейла метнулась следом, но недопрыгнула и начала соскальзывать. Гард успел схватить ее за ворот. Ветхая материя затрещала, но выдержала, и Гард втянул девушку к себе. Позади них с гулом опустилась плита.
   Они оказались в полной темноте. От вони дракона ело глаза. Хвост то и дело подпрыгивал, повторяя неровности пола туннеля. Гард держал притихшую Лейлу за руку. Постепенно тьма начала редеть. На стенах появились едва тлеющие точки наподобие светляков. Гард уже мог разглядеть темный силуэт стоящей на коленях Лейлы. Впереди возвышался качающийся гребень драконьей спины.
   – И что теперь? – шепнул Гард Лейле.
   Наверняка можно было говорить в полный голос, но он шептал, боясь привлечь к себе внимание чудовища, хвост которого они оседлали. Девушка молча пожала плечами.
   Через какое-то время, показавшееся Гарду неимоверно долгим, дракон остановился и внезапно начал протискиваться в более узкий туннель слева. Костяная броня противно заскрипела о каменные стены.
   Гард спрыгнул с хвоста и протянул руки, чтобы подхватить Лейлу. Девушка оказалась очень легкой. Пальцы Гарда ощутили тепло ее тела. Они стояли, прижавшись друг к другу, пока дракон не исчез в отверстии. Когда скрежет его брони замер в отдалении, Гард осмотрелся и медленно двинулся вперед.
   Вскоре путь им преградила стена, на которой тусклым голубым светом горели колдовские знаки. Гард пропустил Лейлу вперед. Она подошла вплотную к стене, некоторое время рассматривала знаки, потом дотронулась до них поочередно, произнося громко, нараспев какие-то слова.
   Стена раскололась посредине, ее половинки медленно ушли в стороны.
   – Как тебе удалось это чудо? – ошеломленно спросил Гард.
   – Сама не знаю, – с легкой улыбкой ответила Лейла. – Это язык колдунов. Каждому богу соответствует свой знак. Я лишь прикоснулась к знакам от старшего бога к младшим, произнося их имена.
   За дверью открывался большой зал, где было гораздо светлее, чем в туннеле. Неверный, колеблющийся свет шел неизвестно откуда. Казалось, светился сам воздух.
   Осторожно, чтобы не запнуться о камни, беспорядочно выступающие из пола, они прошли в середину зала, где стояла черная, в рост человека пирамидка – алтарь Майры Вседержительницы. В стенку алтаря был вделан тускло-серый овал из неизвестного материала. Точно такой же алтарь стоял в Священном Доме поселка Ордена, и еще один Гард видел в детстве, когда его, молодого послушника, Наставник водил в Ланглинскую общину колдуний. Но там овалы были не серые, а сияли холодным голубым негасимым светом, и по ним плыли неизвестные письмена. Тут же овал не светился. В нем тускло отражались искаженные фигуры Гарда и Лейлы.
   Гард огляделся. Зал был пуст. Кроме алтаря Майры, в нем не было совершенно ничего.
   – Где же то, за чем меня послал Орден Стражей? – почему-то полушепотом спросил Гард.
   – Я не знаю, за чем послали тебя, – тоже вполголоса ответила Лейла. – Светлые Силы не открыли мне цель твоего похода. Я только знаю, что должна помочь тебе проникнуть в Пещеру Дракона. И вот мы здесь.
   – Алтарь не светится. Он мертв, – задумчиво произнес Гард. – То, что мне нужно, может быть связано с ним. Я очень мало знаю про эти алтари. Может, тебе известно больше? – обратился он к Лейле.
   Девушка покачала головой.
   – Про них вообще почти ничего не известно даже в Ланглинской общине. Легенды гласят, что алтари установили пришлые колдуны. Это было тысячелетия назад и теперь невозможно узнать, где правда, где вымысел. Но я знаю одно заклинание. Древнее, страшное заклинание. Его должна произнести девушка, которая… – Лейла осеклась и посмотрела Гарду в глаза. – Впрочем, это не важно. Алтарь не мертв, он просто спит. Заклинание поможет разбудить его. И я сделаю это! – решительно выкрикнула она.
   Из ее слов Гард понял, что это заклинание – опасная штука. Он хотел остановить Лейлу, сказать ей, что… Но не успел.
   Лейла сделала шаг вперед и грудью прижалась к серому овалу. Одновременно она начала напевать заклинание. Странные слова зазвучали в зале, и разбуженное эхо невнятно вторило им. И словно вторя этим словам, овал вспыхнул и стал разгораться все ярче. Голубой ореол окутал прижимающуюся к овалу девушку. Лейла напевала все громче, последние слова выкрикнула во весь голос и резко смолкла. Не успело отзвучать в зале эхо, как овал полыхнул нестерпимым сиянием. Гард вскрикнул от боли в глазах и зажмурился. Секунду спустя он осторожно открыл слезящиеся глаза и закричал от ярости и отчаяния. Алтарь был пуст. Гард стоял в зале один. Лейла исчезла, и даже щепотки пепла не было перед алтарем. Овал светился безжизненно-голубым и по нему беззвучно плыли ровные строчки непонятных знаков.

5

   Кирилл Иванович Сидоров сидел, откинувшись в мягком кресле, в помещении, чем-то напоминающим келью. Может, высоким стрельчатым окном, забранным узорной решеткой, а может, скудностью обстановки. Кроме кресла, в комнате была лишь узкая деревянная кровать у стены, аккуратно застеленная тонким одеялом, да в углу приютился маленький столик. На коленях у Сидорова свернулся клубком большой черный кот и тихо мурлыкал в такт поглаживанием большой жилистой руки.
   – Там, где спасовали обычные методы, надо использовать методы необычные и доселе неизвестные. Это аксиома любой стратегии, – неторопливо говорил Кирилл Иванович, глядя на кота.
   «Это софизм. Если методы никому неизвестны, то как ими можно воспользоваться, Крис?»
   – Я хотел сказать, что такие методы нужно разработать, – покачал головой Кирилл Иванович. – Как нам известно, открытая схватка не оправдала себя еще в незапамятные времена. Значит, нужно придумать другую тактику.
   «Вот и придумайте».
   Кот нервно дернул кончиком хвоста.
   – Я думаю над этим тридцать пять лет, – строго сказал Кирилл Иванович. – Может, следует обратиться к партизанской войне… герилья и тому подобное? Или заслать пятую колонну в их стан?
   «Тоже мне, открыли Америку! Партизанщина известна с тех же незапамятных времен. Какой же это неизвестный метод?»
   – Мне больше ничего не приходит в голову. Очевидно, стар делаюсь. А вы, Васька, совершенно не помогаете мне. Все время иронизируете, а на иронии далеко не уехать. – Кирилл Иванович укоризненно потрепал кота за уши.
   «Я чувствую, Крис, что время размышлений прошло. Наступает время великих перемен, и в этом случае нас спасут только действия. Идущие Тропой готовятся к очередному захвату, и наша задача – приложить все силы, чтобы, наконец, остановить их. Ваша задача, Крис. Не забывайте, что следующим после здешнего мира будет ваш родной…»
   – Вы совершенно правы, – вздохнул Кирилл Иванович. – Но что я могу сделать? Я совершенно один среди этих треклятых дикарей, которые только и умеют, что талдычить о Силах Тьмы да бормотать дурацкие заклинания.
   «В этом вы не правы. Вы недооцениваете силу магии, потому что не верите в нее. Возможно, ошибкой было то, что все эти годы вы просидели анахоретом в замке вместо того, чтобы искать и подготавливать союзников…»
   – Возможно, – кивнул Кирилл Иванович. – Но тут уже ничего не изменишь. К тому же, я не сидел, сложа руки…
   «И, кроме того, среди этих дикарей живет человек с внедренным эмиссаром…»
   – Вы, кажется, уже искали его, – перебил Кирилл Иванович.
   «И буду продолжать поиски. Я возлагаю на него большие надежды».
   – Может быть… – В голосе Кирилла Ивановича явственно проскальзывало сомнение. – А я буду продолжать готовиться к сражению в одиночку.

6

   Стоя на коленях, Гард напряженно вглядывался в светящийся овал, пока на глаза не навернулись слезы. Он промокнул их грубым рукавом куртки и встал, со стоном распрямляя затекшие ноги, но черный алтарь, испепеливший Лейлу, притягивал взгляд, как магнитом. Гард стоял перед ним, вцепившись онемевшими пальцами в рукоять меча, и, сжав до судорог челюсти, чувствовал, как вскипает в нем злость. Наконец, он с трудом разжал губы и заговорил, пристально глядя в светящийся овал:
   – Совет Ордена Стражей прислал меня сюда в поисках средства, которое помогло бы найти и объединить Светлые Силы Джаварры на борьбу с наступающей Тьмой. Но я нашел только боль и утрату. О, Великая Майра! Ты отняла у меня Лейлу! Так не допусти же, чтобы принесенная тебе жертва оказалась напрасной!
   Замолчав, он ждал, сцепив зубы, но в зале по-прежнему стояла глубокая тишина. По овалу все так же бежали цепочки символов. Чувствуя, как злость и отчаяние захлестывают его, Гард сделал шаг вперед и, оказавшись вплотную перед алтарем, выкрикнул, вложив в этот крик всю боль и ненависть, которые кружили ему голову:
   – О, Великая Майра! Я успел полюбить эту девушку, хотя так недавно узнал ее! Но неужели и она оказалась для тебя слишком незначительной жертвой?!
   Сквозь застилавшие глаза слезы он увидел, как овал дрогнул и на нем, сменив символы, медленно проявилась картина: голый, поросший редкой травой склон полого поднимался к зловещему черному замку с тремя башнями, полускрытому высокой зубчатой стеной. Изображение заколебалось, и замок стал медленно приближаться. Гард несколько раз моргнул, чтобы яснее видеть, и почувствовал, как кровь отливает от лица. Он никогда не бывал в тех местах, но по описаниям сразу узнал проклятый всей Джаваррой черный Амфальский замок – обитель ужасного колдуна Миркхорма. Замок приближался, и вскоре весь овал заняло изображение центральной башни. Гард невольно стиснул рукоять меча и сквозь сжатые зубы со свистом втянул воздух. На каменных плитах смотровой площадки лежала ничком, раскинув в стороны обнаженные руки, тоненькая фигурка в лохмотьях.
   – Лейла… – прошептал Гард и заорал на весь зал: – Лейла!..
   Словно услышав его, девушка шевельнулась, приподняла голову… Изображение замигало и исчезло. Пустой овал мягко светился голубым, на нем не было даже символов.
   Не отрывая от него глаз, Гард с шумом перевел дыхание. Лейла жива! Майра не приняла жертвы, просто переместила ее в другое место! Гард почувствовал, как кривятся в улыбке губы, но тут пришла мысль, от которой он содрогнулся. Пожалуй, Лейле и впрямь лучше было бы умереть, чем попасть в лапы к самому жестокому и беспощадному колдуну во всей Джаварре. Много страшных историй ходило об ужасах Амфальского замка и о том, каким пыткам подвергает Миркхорм своих пленников.
   У Гарда ослабели ноги. Тем, кто попадал в замок, не было никакой надежды выбраться из него живыми, по крайней мере, о таких никто не слыхал. И все же, сквозь страх и отчаяние Гард понял, что должен идти на помощь Лейле. Его миссия, бесспорно, важна. Но поиски в Пещере могут занять дни и недели – если вообще увенчаются успехом, – а одним из первых заветов Ордена был долг всегда идти на помощь другу. Лейла спасла ему жизнь, помогла проникнуть в Пещеру Дракона. Он не мог бросить ее на растерзание колдуну. К тому же, тут примешивались другие чувства, которые Гард испытал впервые в жизни и в которых стыдился признаться самому себе. Всю жизнь он мало общался с женщинами. Конечно, воины Ордена не давали обета безбрачия, но женщин в поселке жило крайне мало, и все они принадлежали кому-то. А рождавшихся девочек отсылали в Ланглинскую общину. Поэтому Гарда обуревали незнакомые противоречивые чувства. Его тянуло к Лейле, и одновременно он боялся этой тяги. И только когда Лейла исчезла, Гард осмелился признаться себе, что любит ее…
   Конечно, Гард понимал, что нет ни малейшей надежды выйти победителем из схватки с ужасным Миркхормом, но он был обязан пойти на это не только ради попытки спасти Лейлу, но и чтобы не уронить честь Ордена Стражей.
   Гард отвернулся от алтаря и пошел было к выходу из зала, но тут же остановился и в отчаянии застонал. Амфальский замок располагался в отрогах гор у западных границ Джаварры. Туда много дней пути по опасным местам, так что в любом случае он попадет туда слишком поздно. Легенды гласили, что когда-то у Ордена были целые табуны лошадей – полезных животных, на которых люди могли скакать быстрее ветра. На даже Наставник никогда их не видел. Неизвестно, что с ними стало, но вот уже ни одно столетие приходилось полагаться на собственные ноги. Наверное, по этой причине поселок Ордена Стражей Среднегорья и оказался отрезанным от остального мира. Время от времени воины Ордена – группами и в одиночку – пускались в далекие путешествия, но никто не возвращался. Очевидно, все они гибли в пути. А посылать большие отряды Орден не мог. Слишком мало женщин было в поселке. Слишком многих родившихся девочек забирала Ланглинская община.
   Повинуясь внезапному порыву, Гард бросился к алтарю, упал перед ним на колени, припав грудью к светящемуся овалу, как сделала до этого Лейла.
   – О, Великая Майра, хранительница всего Светлого! – в отчаянии закричал он. – Перенеси меня в Амфальский замок! Я должен быть рядом с Лейлой!
   Ничего не произошло. В зале отзвучало эхо его голоса, и вновь наступила тишина. Овал неизменно светился.
   Гард медленно встал и пошел к туннелю. Оставалось идти пешком чуть ли не через всю страну. Всяческая надежда умерла. Когда он доберется до замка – если вообще доберется, – для Лейлы будет слишком поздно.

7

   Лейла лежала на чем-то холодном и твердом, ее пробирал озноб. С трудом подняв гудящую голову, она разлепила глаза. Прямо перед ней была шероховатая стена песчаника. Опираясь о нее, Лейла поднялась на колени. Впереди торчал один из зубцов вершины башни, на смотровой площадке которой она оказалась. С трудом встав на ноги, Лейла подошла к высокому, по грудь, парапету. Внизу под башней был тесный дворик, окаймленный внешней стеной, за которой спускался пологий склон горы, покрытый искрящейся от росы травой. По мере удаления склон все больше окутывался полупрозрачной утренней дымкой и упирался в смутно видимую широкую реку. На противоположном берегу ее угадывался, окончательно скрываясь в тумане, сплошной мрачный лес. И над всем этим великолепием умытой утром природы низко висело, пробиваясь через туман, восходящее солнце.
   Лейла почувствовала, что дрожит от холода. Она замерзла, утренний ветерок насквозь продувал легкое оборванное платьишко. Остывшие за ночь каменные плиты площадки холодили босые ступни. Девушка переступила с ноги на ногу и осмотрелась. Площадка кольцом огибала башню, а справа, у поворота, чернела раскрытая дверь.
   Входя в нее, Лейла тремя пальцами левой руки сделала охранительный знак, защищавший от Сил Тьмы. За дверью было темно, но гораздо теплее. Лейла постояла, пока глаза не привыкли к темноте, и прямо перед собой увидела круто спускающуюся винтовую лестницу. Пройдя тридцать ступенек, она оказалась на узкой площадке, где была металлическая дверь. Лейла потрогала – дверь оказалась незапертой.
   Бесшумно открыв ее, Лейла, озираясь, прошла две большие, совершенно пустые комнаты, мозаичный пол которых сверкал под льющимися из высоких стрельчатых окон солнечными лучами. Из второй комнаты вели широко распахнутые двухстворчатые двери. За ними находился большой прямоугольный зал. Стены, пол и потолок его были украшены сверкающими на солнце мозаичными сплетениями неизвестных символов, но они недолго привлекали внимание девушки. В дальнем конце зала стоял вырезанный из черного гранита и потому казавшийся угрюмым трон. Сверху его накрывал балдахин, в центре которого белело какое-то изображение. Лейла уже прошла середину зала, когда рассмотрела белый знак на балдахине. Она резко остановилась. Ее снова забила дрожь, но уже не от холода, поскольку в зале было тепло.
   Придерживая левой рукой лохмотья на груди, Лейла, не отрываясь, смотрела на белый знак – две огромные скрещенные кости и ухмыляющийся под ними череп. Она облизнула пересохшие губы. Этот знак был известен всем. Теперь она поняла, куда попала – в Амфальский замок, в лапы страшного колдуна Миркхорма.
   С колотящимся сердцем Лейла подошла к трону, ожидая, что вот-вот в зал войдет сам ужасный хозяин. Но ничего не происходило. За окнами сияло солнце и щебетали птицы. Прикрыв глаза, Лейла сосредоточилась, но не почувствовала никакой угрозы. Более того, ее удивило, что она не ощущает ни малейшего присутствия злых чар, которыми в этом месте все должно кишеть.
   Немного успокоившись, Лейла осмотрелась и увидела за троном маленькую железную дверь. При ближайшем ознакомлении дверь тоже оказалась незапертой. За ней была еще одна винтовая лестница, и Лейла стала спускаться по ней, стараясь двигаться бесшумно.
   При мысли о том, что Миркхорма может и не быть в замке, Лейла почувствовала прилив бодрости, и тут же ей пришла мысль о несчастных пленниках, сотни которых, если судить по легендам, томятся в здешних казематах. Сердце забилось сильнее, когда Лейла подумала, что может быть, именно ей суждено бросить вызов страшному колдуну и спасти его безвинных жертв.
   Винтовая лестница довела ее до подвалов, откуда, разветвляясь, уходили во все стороны узкие коридоры. Несмотря на отсутствие окон, здесь было светло. По стенам вдоль потолка тянулись узкие трубки, дававшие яркое, чуть голубоватое освещение. Лейла никогда не встречалась с таким колдовством, но это не смутило ее. Лейла смело пошла наугад, сворачивая из коридора в коридор и пробуя все двери подряд.
   Иные были заперты, и Лейла решила заняться ими впоследствии. За другими были комнаты, где на длинных столах стояла разнообразная алхимическая утварь или непонятные металлические штуковины, одни безмолвные, другие гудевшие на разные голоса или сыплющие ослепительными искрами. Но нигде не было ни души. В коридорах стояла полная тишина, но не зловещая и угрожающая, а мягкая, уютная, словно в тихой спальне. Лейла никак не могла понять, почему в этом ужасном месте она не ощущает ни малейшей тревоги. Возможно, это была одна из штучек коварного Миркхорма…
   Когда по ее подсчетам прошло около часа однообразной ходьбы по пустым коридорам и непонятным комнатам, Лейла почувствовала, как устали ноги. У нее уже не хватило бы сил вернуться к оставшейся где-то далеко позади винтовой лестнице, даже если бы она смогла ее найти. Оставалось только идти вперед в надежде куда-нибудь выйти. Лейла не кричала, никого не звала. Напротив, старалась идти как можно тише, чтобы не привлекать к себе внимания.
   Наконец, раскрыв безо всякой надежды очередную дверь, Лейла увидела маленькую комнату, освещенную все теми же трубочками. В правом углу находился большой стол, заваленный грудами рукописей, а слева стояла низкая тахта, на которой, лицом к стене, лежал накрытый одеялом человек. Он не походил на несчастных пленников Миркхорма, которые, по ее представлению, должны содержаться закованными в цепи в сырых темницах. Одновременно – судя по скудности обстановки – он также не мог принадлежать и к слугам великого колдуна. У Лейлы было два выхода: тихонько уйти или разбудить спящего. Но поскольку это был первый встреченный ею здесь человек, она не могла оставить его просто так, и решила рискнуть.
   – Проснись, бедный узник, – тихонько сказала, заходя в комнату, Лейла. – Я пришла спасти тебя…
   Человек зашевелился, откинул одеяло и повернулся к ней. Приподнявшись на локте, он заспанными глазами стал рассматривать девушку. Лейла в ответ разглядывала его. Был он уже не молод. Первым делом бросались в глаза высокий морщинистый лоб и густая черная борода, скрывающая нижнюю часть лица. В бороде виднелись седые прядки.
   Бородач встал и, по-кошачьи мягко ступая, двинулся к ней. Он оказался громадного роста, Лейла едва доходила ему до плеча. Бесформенная черная одежда скрывала фигуру, но в ней чувствовалась сила и ловкость.
   Лейлу вновь пробрала дрожь страха. Девушка невольно отступила к двери. Бородач никак не походил на истерзанного злобным колдуном пленника.
   – Кто ты, несчастный человек? – тихонько спросила она, стараясь скрыть дрожь в голосе.
   Бородач остановился в двух шагах от нее. Широкая улыбка раздвинула бороду.
   – Я колдун Миркхорм, – густым басом ответил он.

8

   Гард уже миновал развилку туннеля, где скрылся дракон. Он шел почти в полной темноте, то и дело касаясь рукой шероховатой стены. По его подсчетам, до выхода оставалось совсем немного, и тут он услышал позади громкое пыхтение. Пол задрожал, казалось, это дышит сама гора. Снова пахнуло дымом, в спину ударил горячий ветер.
   Дракон!
   Уже не заботясь о тишине, Гард бросился бежать. Несколько раз он больно ударился плечом о стену и через пару минут, задыхаясь и кашляя от сгустившегося в туннеле дыма, выскочил на свежий воздух.
   Первые лучи солнца лежали на крутом склоне горы. Наступило утро.
   Не разбирая дороги, Гард ринулся вниз по склону. Меч в ножнах больно лупил по ноге. В спину ударил оглушительный вой. Содрогнулась земля, застучали летящие по склону камни. Дракон выбирался из пещеры!
   Гард запнулся и чуть не упал. Продравшись сквозь густые заросли ибриса, на тонких, длинных, как стилеты, колючках которого остались клочки куртки, он оказался в сосновом лесу. Пробежав еще немного, Гард перешел на быстрый шаг, восстанавливая дыхание, как его учили на занятиях по воинской подготовке. Была надежда, что дракон потеряет его след и вернется обратно в пещеру.
   Но не прошел он и сотни шагов, как вой заставил его сердце подпрыгнуть. Гард обернулся. Вдалеке затрещала сломленная сосна, между деревьев на секунду мелькнула бурая спина чудовища. Обоняние дракона явно было лучше, чем рассчитывал Гард.
   Он снова перешел на бег, но на этот раз не беспорядочно, а четко и собранно, следя за дыханием. И побежал не вниз, а наискосок по склону, чуть вверх, держась соснового бора и сторонясь открытых мест.
   Сзади слышался треск и гул. Дракон пер напрямик, ломая могучие деревья, как палочки. Гард бежал в ровном темпе, не оборачиваясь, чтобы не сбить дыхание, но чувствуя всей спиной, что дракон постепенно нагоняет его. Гард понимал, что долго эта гонка не продлится, и мысленно молился Майре и всем богам от старшего до самого младшего о ниспослании чуда.
   И чудо явилось ему в виде внезапно открывшегося впереди провала. Гард оказался на покатом уступе, обрывавшемся в ущелье, по дну которого неслась меж огромных валунов быстрая река. Справа уступ резко сужался и уходил вдоль скалы узким карнизом. Гард ринулся туда, раскинул руки и, прижавшись к скале, пошел по карнизу. Через десяток метров карниз обрывался, но за шаг до обрыва в скале было углубление, этакая природная ниша, в которой свободно мог разместиться человек.
   Гард только успел залезть в эту нишу, как все вокруг затряслось. С потолка выемки ему за шиворот посыпался песок. Держась за стену, Гард осторожно выглянул из выемки.
   Затрещала и легла поперек уступа сосна, и за ней появился дракон. Уродливая рогатая голова по-змеиному поворачивалась на длинной шее, налитые кровью глаза метали яростные молнии.
   Как и рассчитывал Гард, дракон не успел затормозить на коротком уступе и с жутким ревом рухнул в пропасть. Рев оборвался, наступила полная тишина. Гард глубоко вздохнул и вытер трясущимися руками мокрое от пота лицо.
   Подождав, пока уймется дрожь в коленях, Гард перебрался по карнизу обратно на уступ. Несмотря на пережитый ужас, сердце билось радостно, и Гард чувствовал в теле небывалую легкость. Пусть и не мечом, но он одолел дракона. Часть миссии, с которой послал его Орден, выполнена.
   Опустившись на колени, Гард осторожно подполз к краю обрыва и, упираясь руками в траву, заглянул вниз, желая увидеть поверженного врага… Дыхание сперло в груди. От неожиданности и ужаса Гард чуть не свалился с обрыва.
   Дракон и не думал умирать. Прямо под обрывом река на дне ущелья делала петлю, образуя небольшой пятачок суши, прижатый водой к отвесной скале. И по этому пятачку разгуливал, покачивая высоким гребнем на спине, живой и невредимый дракон. Словно почувствовав взгляд человека, дракон поднял голову и, взревев, выпустил струю яркого пламени. Огонь ударил в скалу, не долетев до Гарда локтей сорок. В лицо полыхнуло жаром. Гард поспешно отпрянул от края. Со дна пропасти поднялись в голубое небо рваные клочья дыма.
   Немного успокоившись, Гард опять заглянул вниз. К этому времени солнце поднялось выше и осветило ущелье до самого дна. На открытом пятачке не мог бы спрятаться даже человек, и Гард, наконец, сумел рассмотреть дракона во всех подробностях.
   Отвратительную тяжелую голову, сидевшую на длинной шее, венчали три изогнутых черных рога. Круглые глаза по бокам головы горели свирепым красным огнем, из полураскрытой пасти то и дело высовывался длинный раздвоенный язык и облизывал углы толстой нижней губы. Раздутое чешуйчатое туловище украшал высокий резной гребень, колышущийся при каждом движении дракона и сходящий на нет к основанию хвоста. На боках у основания гребня торчали неуклюжие наросты. Туловище покоилось на коротких кривых мощных лапах с изогнутыми когтями. Все чудовище покрывала костяная чешуя, и каждая чешуйка была с доброе блюдо величиной. Из раздувающихся над пастью ноздрей временами вырывался прозрачный дымок. Короче, это был классический дракон. Гравюры с подобными чудищами Гард видел в древних книгах, имеющихся в хранилище Ордена.
   Пока Гард наблюдал за ним, дракон пробежался взад-вперед по пятачку суши, словно намеревался перескочить реку, но всякий раз не решался и останавливался у самой воды. После каждой пробежки он издавал клекочущие звуки. Наконец, он угомонился, не спеша прошелся под обрывом, сорвал жалкий кустик росшего меж камней ирбиса и жадно зачавкал им, не обращая внимания на колючки.
   Гард весьма подивился этому зрелищу – он почему-то всегда считал драконов хищниками. Он поднялся на ноги, огляделся, и взгляд его упал на сломанную драконом сосну, перегораживающую уступ. Достав из-за пояса кинжал, Гард нарубил полную охапку смолистых веток, усеянных зелеными иглами, и кинул вниз. Дракон с жадностью набросился на угощение. Громкое чавканье показало, что чудовище одобряет сосновую диету. Оно явно было травоядным.
   – Зачем же ты гнался за мной? – вслух спросил озадаченный Гард, но занятый подношением дракон и не подумал ответить.
   Понаблюдав, как дракон управляется с ветками, Гард встал и отошел от обрыва. Делать здесь больше было нечего, а ему предстоял долгий и опасный путь. Но не успел он отойти и на десяток шагов, как из пропасти раздался драконий вой. Это был не тот грозный звук, вселяющий ужас во все живое, а тонкое, жалобное подвывание, словно дракон учуял, что человек собирается бросить его в ловушке.
   – Еще не нажрался? – возмутился Гард.
   Вой повторился.
   Гард вздохнул.
   – Ладно, ладно, сейчас принесу…
   В конце концов, дракон попал в западню из-за него, а в Ордене Гарда всю жизнь учили бережно относиться к живым тварям и не убивать без нужды.
   После десятой охапки, когда на упавшей сосне уже не осталось веток, Гард почувствовал усталость во всем теле. Сама работа была не столь тяжела – ему приходилось выполнять и потруднее, но сказалась бессонная ночь, немалые физические нагрузки и громадное нервное напряжение.
   Время близилось к полудню. Солнце забралось высоко в небо и его тепло действовало расслабляюще. Гард прилег у ствола обкорнанной сосны. Из пропасти донесся жалобный вой.
   – Сколько же можно жрать? – проворчал Гард. Страх перед чудовищем прошел окончательно, ему было даже жаль зверюгу, но помочь он ничем не мог. – Я тебе не слуга, изволь сам позаботиться о себе…
   Гард понимал несправедливость этих слов, обращенных к загнанному в ловушку дракону, но от усталости не хотелось шевелиться. От травы поднимался тягучий медовый запах, усыпляюще-монотонно жужжали вокруг насекомые. Гард сказал себе, что подремлет часок, и тут же провалился в глубокий сон без всяких сновидений.

9

   Первым порывом было – бежать, но Лейла стиснула кулачки и заставила себя остаться на месте. Колдун шагнул в сторону, открывая ей проход в комнату.
   – Входи, сделай милость, – пророкотал его бас.
   Чувствуя бегущие по спине мурашки, Лейла помотала головой.
   – Входи, входи, – настаивал колдун, сделав громадной ручищей приглашающий жест.
   – Я тебя не боюсь! – охрипшим голосом выкрикнула Лейла, глядя ему в черную бороду.
   – Но ведь я и не стараюсь тебя напугать. – Бороду снова раздвинула улыбка.
   – Да, но… – Лейла замолчала и, сделав над собой усилие, прошла вглубь комнаты. На ее виске тревожно билась голубая жилка.
   – Садись. – Миркхорм указал на низкую табуретку возле тахты.
   Девушка села на край, напряженно выпрямив спину, и попыталась натянуть на голые колени рваный подол. Миркхорм подошел к ней, громадный, широкоплечий, нависая, точно готовая обрушиться скала. Лейла с тревогой глядела на него, вспоминая заклинания и приемы, которым ее обучали в Ланглинской общине, готовясь к отражению магической атаки, хотя совсем не была уверена в своих силах.
   – М-да… – Колдун задумчиво пожевал скрытыми бородой губами. – Что же мне с тобой делать? Уже много лет никто не врывался ко мне вот так… – Он замолчал. Лейла опустила голову, стараясь не встречаться со взглядом его черных, озабоченных и вовсе не казавшихся злыми глаз. – Ты пришла за сокровищами?.. Конечно же, нет, – поспешно добавил Миркхорм, увидев, как девушка негодующе вскинула голову. – Ну, значит, намереваешься освободить узников.
   Лейла вздрогнула от неожиданности. Выходит, правда, колдун умеет читать мысли? А ведь она старательно ставит мыслебарьер…
   – Как… Откуда вы узнали?
   – За чем же еще можно явиться сюда? – Миркхорм грузно опустился на тахту. Громадные кисти рук с набухшими венами тяжело свисали с его колен. – Если сюда приходят – что случается крайне редко, – то по одной из двух причин: или похитить сокровища, которыми, судя по слухам, замок набит до самой крыши, или освобождать узников, коих, по тем же слухам, у меня тут пруд пруди…
   – А разве это не так? – гневно прервала его Лейла.
   – Да на что бы они мне сдались? – хмыкнул колдун.
   – Это известно всем, – стиснув кулачки, горячо заговорила Лейла. Глаза ее пылали, лицо раскраснелось от гнева. – Все Среднегорье стонет от ваших злодеяний и проклинает вас! Хитростью и чарами вы заманиваете в замок людей и чудовищными пытками добиваетесь от них выплаты выкупа…
   – Ты давно в замке? – со вздохом прервал ее Миркхорм.
   – Н-ну… Несколько часов, – осеклась Лейла.
   – И много видела узников? А также груд золота и драгоценностей? – насмешливо прищурился колдун, наблюдая за ней. Лейла молчала. – Вот видишь… Ты умная и храбрая девушка, должна бы уже начать соображать, что к чему.
   – Чарами можно заставить человека не видеть… – неуверенно начала Лейла.
   – Я спал и не знал о твоем присутствии, пока ты не разбудила меня, – отрезал Миркхорм. – Так что оставь этот лепет насчет чар. К тому же… – Миркхорм неожиданно протянул руку и поднял ее левый рукав. Лейла дернулась, но было поздно – Миркхорм уже увидел выжженный на руке Священный Знак. – Так я и думал, Ланглинская колдунья, – с удовлетворением произнес Миркхорм, отпуская ее. – Вряд ли простая смертная осмелилась бы прийти сюда безоружная, в одиночку… Значит, тем более, ты должна уметь противодействовать этим чарам. Но как же ты пробралась в замок? – задумчиво произнес он, отведя взгляд от Лейлы и уставившись в стену. – Опять Эдик прошляпил на входе?.. Что-то он стал барахлить в последнее время…
   Лейла исподлобья наблюдала за ним. В словах Миркхорма ей чудилась ловушка, но она никак не могла понять ее суть, и от этого становилось еще тревожнее. Миркхорм, без сомнения, затеял какую-то сложную игру, и она должна догадаться, к чему он клонит. К тому же, в его словах была логика, и Лейла не могла не признать справедливость высказываний…
   – Но ты, вероятно, устала. – Миркхорм поднялся с тахты и подошел к столу. – Сейчас тебе принесут поесть. А после не побрезгуй моим приглашением, выспись как следует. Что бы ты обо мне ни думала, тебе в любом случае не помешают силы и свежая голова. – Он развернулся и вышел, плотно притворив за собой металлическую дверь.
   Когда в коридоре стихли его грузные шаги, Лейла вскочила с табуретки, подбежала к двери и изо всех сил рванула ее. Дверь не поддалась. Значит, пленница… Пусть камера не такая ужасная, как описывалось в многочисленных россказнях про Амфальский замок, но все же это камера…
   Лейла опустилась на табуретку и долго сидела, сгорбившись, спрятав лицо в ладонях и размышляя, как вырваться отсюда. Можно, конечно, воспользоваться магией, чтобы высадить дверь. Но Миркхорм наверняка ощутит это, к тому же, дверь может оказаться заговоренной…
   В коридоре вновь раздались шаги. Лейла прислушалась. Это были странные шаги, от которых у нее похолодело внутри. Шел кто-то очень тяжелый, громко лязгая по каменному полу подкованными сапогами.
   Дверь отворилась. Лейла вскинула голову и чуть не вскрикнула от ужаса. Через порог, почти коснувшись головой притолоки, шагнула черная фигура. Лейла сразу узнала ее и в ужасе сжалась. Это был точный двойник рыцаря, погибшего на ее глазах в бою с драконом. Закованный в черные латы, в блестящем шлеме, скрывавшем лицо. Не хватало лишь плаща за спиной. В руках рыцарь держал накрытый полотенцем поднос, блики от светящихся под потолком трубочек бегали по его броне.
   Не обращая на нее внимания, рыцарь прошел через комнату, поставил поднос на тахту и, выпрямившись, произнес гулким, как из бочки, голосом:
   – Кушать подано.
   Сказав это, он удалился. Лейла тут же подбежала и проверила дверь – та по-прежнему была заперта. Она вернулась к тахте и некоторое время стояла, глядя на поднос. Осторожность призывала ее не прикасаться к еде, на которую могли быть наложены чары, но от подноса шли заманчивые мясные запахи. Рот наполнился слюной. Лейла вспомнила, что не ела со вчерашнего вечера. Присев на тахту рядом с подносом, она сняла полотенце.
   На подносе стояли две тарелки из необычного твердого белого материала, не похожего ни на железо, ни на дерево, ни тем более на глину. На одной высилась горка нарезанных овощей, политых густой сметаной. На второй – вареный картофель и два странных овальных куска мяса. Ложки не было, но рядом с тарелками лежало странное приспособление, похожее на миниатюрные вилы с четырьмя зубцами. На подносе была еще большая чашка из того же белого материала, наполненная ароматной темно-коричневой жидкостью, от которой шел пар.
   Сглотнув слюну, Лейла неуклюже взяла «вилы» и начала есть. Вскоре она приспособилась к непривычному орудию и даже решила, что оно удобнее ложки. Сначала она съела овощи, потом взялась за мясо. Оно оказалось восхитительно нежным, буквально таяло во рту, и Лейла поняла, что это обычное мясо, только с необыкновенной тщательностью порезанное на мельчайшие кусочки, которым потом придали форму лепешек. Все это она запивала коричневой жидкостью, поданной вместо привычного кваса. Вначале жидкость показалась горькой, но, распробовав, Лейла нашла в ней тонкий вкус.
   Поев, она перенесла поднос с грязной посудой на табуретку и, чувствуя усталость во всем теле, легла поверх жесткого, колючего одеяла. Несмотря на тревогу и напряжение, глаза закрылись сами собой, и Лейла не заметила, как уснула.
   Проснулась она от того, что кто-то осторожно потряс ее за плечо. Лейла приоткрыла глаза и буквально подскочила с тахты. Перед ней стоял Миркхорм.
   – Извини, что пришлось разбудить тебя, – пророкотал он, отступая на шаг. – Я подготовил комнату. Там тебе будет гораздо удобнее. Пойдем.
   Глаза слипались и, хотя Лейла плохо соображала, чего от нее хотят, в словах Миркхорма ей почудился зловещий подтекст. Но не было сил сопротивляться. Она побрела вслед за колдуном.
   Путь по лабиринту коридоров до винтовой лестницы показался намного короче, чем в первый раз, или, возможно, это была другая лестница. Они поднялись на два этажа, прошли еще одним коридором, и колдун завел ее в довольно просторную комнату, посреди которой стояла кровать под шелковым балдахином. Комната была освещена голубоватым светом все из тех же трубочек на потолке. В высокое узкое окно заглядывали звезды. Лейла подошла к окну и, ощущая на лице ночную прохладу, наконец-то пришла в себя.
   – Оставляю тебя до утра, – раздался позади нее голос колдуна. – Хочешь – спи, а нет – почитай вот это. – Коротко прошуршала бумага. – Здесь я изложил на вашем языке историю своей жизни. Может, ты что-нибудь и поймешь… – В его голосе явственно послышалось сомнение.
   Лейла не оборачивалась от окна. Раздались удаляющиеся шаги, тихонько стукнула дверь. За окном была непроглядная темень, только наверху сияли крупные звезды, предвещая на завтра хорошую погоду. Окно было без решетки, но, судя по ветерку, находилось на верхнем этаже. Под окном не было даже карниза, так что всяческая мысль о побеге исключалась.
   Лейла со вздохом отвернулась от окна, подошла к двери и без всякой надежды подергала ее. Конечно же, дверь была заперта.
   Тогда Лейла осмотрела комнату. Кроме широкой кровати, здесь было огромное, в полстены, зеркало, в мерцающей глубине которого отразилась ее растрепанная фигурка в жалком рубище. Лейла машинально подняла руки и попыталась привести в порядок всклокоченные волосы, обратив при этом внимание на покрывающую лицо грязь и сажу. Печально вздохнув, она отвернулась от зеркала. Стены комнаты были задрапированы свободно свисающим бархатом, а в дальнем углу виднелась маленькая приоткрытая дверь. Неужели выход? Лейла бросилась туда и замерла на пороге.
   Стены и пол освещенной комнатки были выложены маленькими разноцветными плитками. У дальней стены стояла наполненная водой, от которой поднимался пар, невиданно большая ванна из того же белого материала, что и посуда. Такой ванны Лейла не видела даже у Матери-Настоятельницы Ланглинской общины. Секунду поколебавшись, Лейла прикрыла дверь, сбросила рваную одежонку и, погрузившись в ванну, застонала от восхитительного прикосновения теплой воды к покрытому многодневной грязью телу.
   На полочке в изголовье Лейла обнаружила кусок зеленоватого мыла с незнакомым чарующим ароматом, мочалку и белейшее полотенце. Что ж, если она и пленница, то явно занимает почетное место в жуткой коллекции Миркхорма. Остается надеяться, что этим экспонатом он и подавится, мысленно добавила девушка. Некоторое время она лежала, наслаждаясь, по шею в воде, потом принялась мыться.
   Насухо вытершись мягким полотенцем, Лейла не решилась одеть грязные, пропотевшие лохмотья, а свернула их в узелок и прошла в будуар. Закинув за собой полупрозрачный полог, она положила узелок с одеждой под кровать, решив, что там ему самое место в этой сверкающей чистотой спальне, и утонула в пуховой перине, натянув до шеи тончайшую простыню. Под локтем зашуршала бумага. Лейла откинула простыню и взяла пачку оставленных ей Миркхормом листов.
   Они были исписаны необычайно ровными буквами. Человеческая рука не может вывести такие одинаковые значки, подумала Лейла, значит, и здесь не обошлось без колдовства.
   Лейла вздохнула и пробежала глазами несколько первых страниц. Написано на языке Джаварры, но попадалось много непонятных слов, и по этой ли причине, то ли по чему другому, но общий смысл был туманен и ускользал. Лейла повернулась на бок и, приподнявшись на локте, стала читать более внимательно, надолго задумываясь над отдельными абзацами. Пусть многое здесь непонятно, но врага надо знать…

10

   «… Вы никогда не замечали, до чего в понедельник утром не хочется вставать? Понедельник – день тяжелый. Этот феномен известен каждому. Именно феномен, потому что в воскресенье я встаю, как говорится, с петухами без малейших усилий. В субботу тоже. Даже обидно делается – можно ведь спать и спать. А вот в понедельник постель приковывает к себе, чугунное одеяло невозможно откинуть, на каждое веко навешано по гире, все тело расслаблено и не желает напрягаться. И вот когда электронный будильник в третий раз начинает мелодично пиликать, я мысленно говорю себе: „Крис, ты опоздаешь…“
   Крис – так меня зовут. Это вовсе не производное от Кристофера или там Кристобаля, а просто сокращение – Кирилл Иванович Сидоров. Вполне наше имя.
   Мой дом – новенькая многоэтажка – стоит на краю леса, который со временем станет микрорайоном, а пока до института приходится добираться больше часа на автобусе, похожем на знаменитую Несси – говорят, изредка его даже видят.
   К остановке нужно идти через щупальце леса, протянувшееся вглубь строящегося микрорайона и еще не отсеченное домами и котлованами. В то утро понедельника – обладай я даром предвидения, то мог бы сказать: „в то знаменательное утро“ – здесь не было никого, и я, поеживаясь от прохладного воздуха, заползавшего под расстегнутый пиджак, брел по тропинке под хриплую ругань ворон с вершин многолетних сосен и тщательно запинался о все попадающиеся по пути корни, а когда стал внимательно глядеть под ноги, то чуть было не напоролся глазом и коварно торчащую поперек тропинки ветку куста.
   Запнувшись о последний корень, я вышел на залитую солнцем поляну, за которой, отделенная лишь сосновым молодняком, лежала у шоссе вожделенная остановка. Услышав урчание мотора, я ускорил шаг, потому что опоздание на автобус смерти подобно – следующего можно ждать до скончания рабочего дня. И тут слева раздались голоса.
   Не замедляя шага, я машинально повернул туда голову и… Удивиться не удивился – мало ли кого можно встретить по утрам в пригородном лесу, – но шаг замедлился сам собой. Никакой мужчина не может пройти мимо женщины, не осмотрев ее хотя бы мельком, а тут было сразу две женщины, точнее, молоденьких девушки, и осмотр явно стоил потраченного времени. Таких красавиц я видел, пожалуй, лишь в американских боевиках…
   Нет, я не хочу сказать, что оскудела земля русская женской красотой, но красота красоте рознь. Есть красота нормальная, житейская, бытовая, что ли, и вот по таким параметрам мы можем выйти на одно из первых мест в мире. А есть иная красота, неземная, утонченная, каковую в прежние времена обозначали словом породистая. Именно это и заставило замедлиться мой шаг.
   Затянутые в импортные серебристые спортивные костюмы, подчеркивающие безукоризненные фигуры, они стояли на краю поляны и размахивали руками, оживленно споря друг с другом. Обе говорили одновременно, и слов я не мог разобрать – лишь непрерывный поток чужой речи, звенящий, как два сердитых ручья. Та, что стояла ко мне спиной, обернулась, и я вздрогнул. Огромные синие глаза влекли к себе, засасывали, как два бездонных омута. Я чуть было не направился к ней, той, что звала меня взглядом, но тут за молодыми сосенками взревел автобус, и, тяжко вздохнув, я рванул к остановке…
   Я, конечно же, опоздал. Ехидно фыркнув, автобус обдал меня ядовито-синим дымом и скрылся за поворотом. Я оцепенело глядел на пустую дорогу и в голове роились слова, которые скажем мне шеф, весьма пунктуальный человек по причине обладания личными „Жигулями“.
   Сзади послышалось тихое: „Эй!“. Я повернулся. Рядом стояла та девушка, которая взглянула на меня на поляне, а из сосенок выходила ее подруга. Вблизи они выглядели еще прекраснее, и матово-белая кожа светилась на солнце. Стоявшая передо мной держала в руках нечто вроде громкоговорителя, какие висели когда-то на столбах. Такой же нелепый и черный, и широченный раструб глядел прямо на меня.
   Я никогда не отличался реакцией и, глупо улыбаясь, только-только начинал соображать, что полминуты назад в руках у нее ничего не было – уж такую штуковину я бы углядел, – когда девушка чем-то щелкнула на задней его стороне.
   Мир вокруг, умытый утренним солнцем, исчез, превратился в бесформенное серое ничто, в котором я парил один, не чуя под ногами земли, с полностью отключившимися чувствами и даже не испытывая страха. Осталась лишь мысль о том…»
   Очередной лист с шуршанием спланировал из рук Лейлы на пол. Она заснула за чтением непонятного текста, не переменив позы, и ей не смог помешать немеркнувший свет из трубочек.

11

   Гард проснулся от того, что в ухо кто-то сопел. Так, что волосы шевелились от жаркого дыхания. Тело напряглось. Левая рука медленно поползла к эфесу меча и, спустя несколько жутких мгновений, пальцы стиснули привычную рукоять. Гард молниеносно выхватил меч и, одновременно привстав, сделал выпад в сторону дыхания. Меч прорезал воздух и воткнулся в дерн. Рядом не было никого.
   Он попытался встать, но раскатистый рев, от которого заложило в ушах, бросил его на землю. Гард больно ударился загривком о камень, выронил меч и остался лежать на спине. За упавшим стволом сосны с торчащими обрубками веток стоял, гордо вскинув рогатую голову на выгнутой шее, дракон. Гард замер, даже не пытаясь поднять меч, в надежде, что проклятая скотина не заметит его. Дракон вскинул голову еще выше, из раздувшихся ноздрей повалил дым. Рев пророкотал над вершинами сосен, но почему-то не показался таким ужасным, как прежде. Привык я, что ли, – подумал Гард. Дракон наклонил шею и потянулся вперед. Чудовищная голова легла рядом на ствол, с громким треском обламывая сучья. На Гарда полыхнуло жаром, одновременно пахнуло терпкой кислятиной. Он закрыл глаза и напрягся всем телом, приготовившись к неминуемой гибели. Время шло. Гард тяжело дышал от жары и страха, стискивая в кулаках траву, но ничего не происходило.
   Не в силах дольше ждать, Гард осторожно приподнял веки. Драконья голова все также лежала на поверженном стволе. Взгляд красных глаз был, к удивлению, не свирепым, а заискивающим, как у провинившейся собаки.
   Гард осторожно поднялся на ноги, еще не веря, что неожиданное миролюбие дракона продлится достаточно долго. Голова сползла со ствола и почти уткнулась ему в сапоги. Стало жарко, как на печке, и Гард шагнул назад. Дракон легко двинулся к нему, чудовищная передняя лапа с кривыми когтями, перешагнула ствол. Чешуйчатая шея распростерлась в траве перед Гардом, будто приглашая садиться.
   Не соображая, что делает, только чувствуя, как дрожат ноги, Гард взобрался на шею у самой головы. Дракон подождал, пока он уцепится поосновательней, потом медленно поднял голову, взметнул Гарда в воздух. Гард удобно устроился на костяном выступе, ухватившись обеими руками за тонкие рога, торчащие у основания черепа. Дракон рванулся вперед, и Гарду ничего не оставалось, как схватиться покрепче. Меньше, чем за минуту, дракон пронесся просеку, проделанную им же в лесу ранее, и выскочил на каменистый склон – только кусты трещали под его лапами. На секунду остановился и припустил наискосок вниз по склону – только ветер ударил Гарду в лицо. Гард прижался к шее. От покрытой костяными чешуями шкуры дракона густо пахло мускусом. Сзади что-то зашумело, и шея перестала раскачиваться, а бег дракона сделался на изумление плавным.
   Гард осторожно повернул голову и, пораженный, чуть не выпустил рога. То. Что он раньше принимал за наросты у основания гребня, теперь развернулось и превратилось в крылья.
   Склон горы был далеко внизу, они летели над самой вершиной. Солнце почти зашло за черную кайму гор. Освещенным оставался лишь самый пик, что лежало ниже, скрывала густая тень.
   Гард с трудом перевел дыхание, пряча лицо от свежего ветра. Дав круг над родной горой, дракон устремился прямехонько на запад. Догорели последние солнечные лучи. Лес, над которым они теперь пролетали, делался темнее с каждой минутой. Не отпуская рогов, Гард поерзал на костяном выступе, устраиваясь поудобнее…

12

   Вибрирующий пронзительный вой выдернул Лейлу из сна. Она вскочила, откинула легкий полог и замерла, уставившись на пустую комнату. В огромном зеркале на противоположной стене отразилось ее встревоженное лицо, растрепанные волосы, часто вздымающаяся грудь.
   Вой повторился, и Лейла поняла, что он идет из окна, от которого подувало свежестью. Как была нагая, она бросилась через комнату и остановилась у подоконника, схватившись за кружевной переплет раскрытой бронзовой рамы.
   Яркое утреннее солнце, вставшее за петлявшей далеко внизу полоской реки, заливало открытый склон, поросший изумрудной травой, и по этой сочной росистой зелени мчался к распахнутым воротам замка дракон. Вытянув гибкую шею, точно рассерженный гусак, он распростер огромные клинообразные крылья, помогая ими на бегу, и время от времени вспархивал метров на десять в воздух. Из ноздрей и разинутой пасти валили клубы черного дыма.
   Когда дракон, никем не задержанный, вбегал в ворота, Лейла вздрогнула, заметив притулившуюся сразу за его широким затылком человеческую фигурку. Дракон скрылся из поля зрения, снизу прилетел переливчатый вой, от которого вздрогнули стены замка.
   Перегнувшись через подоконник, Лейла увидела, что дракон остановился в маленьком тесном дворике, заняв его почти целиком, а по широкой лестнице, ведущей от дверей замка, неторопливо спускается закованный в черное железо рыцарь – загадочный слуга Миркхорма. Лейла зажмурилась, решив, что сейчас повторится схватка, подобная разыгравшейся прошлой ночью у Пещеры Дракона. Но внизу было тихо, и, немного подождав, Лейла приоткрыла глаза. Дракон неподвижно стоял во дворике, опустив тяжелую голову на мраморные ступени, а черный слуга Миркхорма гладил его громадной рукой по ноздре, из которой вился чуть видимый в ярком солнечной свете дымок. Сидевший за загривке дракона человек уже слез и стоял несколькими ступенями ниже черного, положив правую руку на пояс. Сердце Лейлы чуть не выпрыгнуло из груди. Ей показалось, что она узнает коричневую куртку и прямые светлые волосы драконьего всадника. Гард?..
   Захотелось крикнуть его по имени, но Лейла промолчала. Не следует забывать, что она – пленница Амфальского замка. Правда, со вчерашнего дня ее отношение к Миркхорму существенно переменилось, но все же…
   Пока она колебалась, человек в кожаной куртке быстро поднялся по ступеням и скрылся в замке. Черный рыцарь спустился и, обогнув дракона, Пошел на задний двор. Дракон с трудом развернулся в тесном пространстве и не спеша потрусил за ним. Они скрылись за выступающей угловой башней. Стало тихо. Поднявшееся над каменной стеной солнце осветило пустые плиты двора.
   Лейла вернулась к кровати, подняла с полу свое платье, критически осмотрела его и со вздохом накинула на себя. За полгода, прошедшие после того, как ее выгнали из Ланглинской общины, платье совсем оборвалось. Подпоясавшись грязной бечевкой, она подошла к зеркалу. Мраморный пол приятно холодил босые ноги.
   Перед зеркалом Лейла безуспешно попыталась привести в порядок спутанные волосы, но тут услышала снаружи шаги. Она обернулась. Дверь бесшумно открылась, и Лейла, радостно вскрикнув, бросилась навстречу вошедшему Гарду, но тут же резко остановилась, увидев за его спиной могучую фигуру Миркхорма. Последним в комнату вошел черный рыцарь, неся сразу три стула с резными спинками.
   Гард обвел взглядом комнату, остановился перед девушкой и слабо улыбнулся. Слуга Миркхорма расставил стулья посреди комнаты полукругом и удалился, закрыв за собой дверь. Лейла и Гард молча стояли друг против друга. Наконец, Гард протянул руку и пожал тонкие пальцы девушки. Радость пополам с недоумением распирала грудь Лейлы, но она поняла, что Гарда стесняет присутствие колдуна, поэтому удержалась от расспросов. Ее взгляд скользнул по пустой перевязи Гарда, и отсутствие меча показало, что он тоже здесь пленник.
   Миркхорм тем временем опустился за скрипнувший стул и положил тяжелые руки на колени, откинувшись всем телом на спинку.
   – Садитесь, молодые люди, – негромко предложил он. – Сейчас Эдик принесет нам завтрак, а пока нужно поговорить.
   Колдун был в черном бархатном камзоле, обтягивающим широкие плечи и выпуклую грудь. Расчесанную бороду с серебристыми прядками то и дело раздвигала мимолетная улыбка.
   Не отпуская рук, они подошли к колдуну. Гард подвинул стул и сел рядом с Лейлой, не спуская с Миркхорма настороженных глаз.
   – Мне кажется, девушка уже убедилась, что большая часть слухов обо мне является выдумкой, – с улыбкой продолжал Миткхорм. – В свое время я сам распускал их, чтобы окрестные жители не докучали и не мешали моим занятиям. По крайней мере, можете поверить, что я не причиню вам никакого зла. Так ведь? – кивнул он Лейле.
   – Не знаю, – девушка облизала верхнюю губу. – Да, вы были добры со мной, но я не знаю ваших целей и намерений, и… – она замолчала, глядя на него исподлобья. Гард легонько сжал ей руку.
   – Поскольку мы являемся вашими пленниками… – начал он.
   – Вы не пленники, – покачал головой Миркхорм. – Хотя вы пришли в мой замок незваными, я считаю вас гостями.
   – Но мы не хотели, – возразил Гард. – Лейла невольно попала сюда магическим путем, а меня принес дракон.
   – Но разве ты не стремился в Амфальский замок?
   – Да, но только затем…
   – Что касается девушки, – перебил его Миркхорм, – это была не моя магия. Незачем ей было лезть к нуль-пространственной установке. Я, кстати, не понимаю, как она умудрилась ее включить.
   Лейла и Гард непонимающе уставились на него. Миркхорм нахмурился и некоторое время молчал, задумавшись. Гард поерзал на стуле, отпустил руку Лейлы и, наконец, осмелился прервать его молчание.
   – Может, вы скажете, что и дракон действовал не по вашему повелению?
   – Конечно, не по моему, – хмыкнул Миркхорм. – Кстати, это дракониха, зовут ее Лолита. Весьма милое создание, но с нравом… В свое время мне стоило немалых трудов украсть ее сосунком у родителей на другом материке и перевезти сюда. Но как я потом убедился, драконы очень смышленые животные и хорошо поддаются дрессировке. Двадцать с лишним лет Лолита отлично справлялась с охраной замка, а заодно снабжала меня свежим молоком. Но этой весной она вдруг взбрыкнула – гон начался у нее, что ли, – и убежала. Когда до меня дошли слухи о ее проказах, я послал Эдика вернуть ее домой…
   – Это ваш черный слуга? – робко спросила Лейла, глядя на него широко раскрытыми глазами.
   – Угу. – хмыкнул колдун.
   – Мы думали, дракон растерзал его…
   – Эдик не человек, не так-то просто его поломать, – непонятно пояснил колдун. – К тому же, Лолита не нападала на него всерьез. Скорее всего, она просто не узнала его в темноте. Сбила с ног и слегка помяла – только и всего. Спасибо вам, молодой человек, – кивнул он Гарду, – что заставили ее вернуться в замок.
   – Но я не думал… – растерянно произнес Гард. – Это вышло случайно… – В голове у него все перепуталось. Свирепый дракон оказался домашним животным вроде коровы. Страшный Миркхорм, одно имя которого наводило ужас на весь край, – добродушным стариком. А черный рыцарь, если верить словам колдуна, и вовсе не человек.
   Гард зажмурился и потряс головой.
   – Ничего не понимаю, – вырвалось у него.
   – Я тоже, – тихонько вздохнула Лейла.
   Гард взглянул на нее. Лейла, не отрываясь, смотрела на колдуна. Лицо ее словно окаменело, губы беззвучно шевелились.
   – Я и не ждал от вас понимания, – хмыкнул Миркхорм. – А вот и наш завтрак.
   Гард и Лейла разом повернулись к двери. В комнату входил металлический Эдик, кативший перед собой низкую тележку. Поставив ее перед сидящими, он повернулся и, ни слова не говоря, удалился. На тележке были тарелки с тушеным мясом, большие чашки с жирным густым молоком и невиданно белый, ароматный хлеб, нарезанный толстыми ломтями.
   – Прошу, – сказал Миркхорм и первым принялся за еду.
   Лейла не заставила себя ждать. Гард, немного поколебавшись, последовал ее примеру. Мясо было неплохо приготовлено, хлеб буквально таял во рту, а такого вкусного молока он в жизни не пил. «Колдовство», – подумал он. Словно в ответ на его мысли, Миркхорм сказал:
   – Молоко нам любезно поставила к столу Лолита. Эдик успел ее подоить. Может, потому она и решила вернуться – не велико удовольствие шарахаться где-то с полным выменем…
   – А теперь, – продолжал Миркхорм, когда все поели, и толкнул тележку с грязной посудой к двери, – перейдем к более серьезным вещам. Послушайте, что я вам скажу. Может, оно и к лучшему, что вы оказались здесь. – Он задумчиво пощипал бороду, окидывая из помрачневшим взглядом. – Джаварре угрожает опасность. Недалеко то время, когда сюда хлынут полчища жестоких врагов, и негде будет укрыться от них.
   – Неужели джибжийские пираты осмелятся вступить в открытую войну? – недоверчиво воскликнул Гард.
   Миркхорм отрицательно покачал головой.
   – Кто же еще может напасть?
   Колдун сидел, сгорбившись, уперев руки в колени, и только тут Гард заметил, что, несмотря на мощное телосложение и зычный бас, он уже очень стар. Лет ему было, наверное, не меньше, чем Наставнику, а скорее, куда больше.
   – Нет, пираты здесь ни при чем, мой мальчик. Они сами столкнутся с той же проблемой. Нападению подвергнется не только Джаварра, вся планета… весь ваш мир, – поправился он.
   – Я знаю, – сказала вдруг Лейла. – Светлые Силы поведали мне… только я не понимала… – Она осеклась и даже прижала ко рту кулачок, словно боясь о чем-то проговориться.
   – Вот видишь, – усмехнулся колдун. – И у тебя такие же сведения.
   – Откуда прибудут захватчики? – резко спросил Гард. Он выпрямился, глаза загорелись мрачным огнем, рука скользнула по поясу в поисках отсутствующего меча.
   – Ты этого не поймешь, – вздохнул Миркхорм. – Да и не все ли равно – откуда. Главное, нужно решить, что делать.
   – Вся Джаварра возьмется за оружие, – торжественно провозгласил Гард. – Нам не впервой отражать нападение.
   – На сей раз против вас будут не обычные воины, а… чародеи. – Колдун задумчиво пожевал губами. – Ладно, – сказал он, вставая. – Дам вам время подумать. Наступают трудные времена, и мне очень нужно помощники. Но вы должны подумать и решить, станете ли помогать мне. Вечером я приду за ответом, а пока – думайте. – Он вышел и прикрыл за собой дверь.

13

   Некоторое время они молча сидели, глядя друг на друга, затем Гард сорвался со стула и возбужденно заходил по комнате, громко топая сапогами по мозаичному полу.
   – Ничего не понимаю, – быстро заговорил он. – Мне казалось, все будет не так… Я слышал легенды о рыцарях, одолевших мечом дракона, а такую громадину никаким мечом не одолеть… Легенды гласят, что драконы – ужасные и свирепые создания, а Миркхорм доит их… Никогда не слышал о дойных драконах… А сам Миркхорм?.. – Гард резко повернулся к сидевшей на стуле Лейле. – Что ты думаешь о нем?
   – Он не похож на злого чародея, – медленно проговорила девушка. – Я часто не понимаю его, но… он добрый. Его тревожит судьба Джаварры. И это не просто слова. Светлые Силы поведали мне… – Она замолчала, вскочила со стула и вдруг уткнулась лицом в куртку Гарда. – Гард, мне страшно, – всхлипнула она.
   – Мой Наставник тоже говорил о наступлении Сил Зла, – пробормотал Гард, поглаживая ее плечо. – Кажется, действительно, пришло время испытаний для всех нас…
   – Я боюсь, – прошептала Лейла.
   Сквозь ветхую материю платья Гард ощутил, как сильно дрожит ее тело.
   Я тоже, – хотелось сказать ему, но воины Ордена не должны бояться ничего. И вместо этого он пробормотал:
   – Ну-ну, не надо, все будет в порядке… Успокойся…
   Лейла беззвучно плакала.
   Гард провел ее под полог, усадил на кровать.
   – Не надо… успокойся… – бормотал он, и, отняв ее лицо от своей груди, внезапно стал целовать вздернутый носик, мокрые соленые щеки, заплаканные глаза. Он не умел успокаивать девушек, он вообще никогда не общался с девушками, но это почему-то казалось ему лучшим средством успокоения.
   Тонкие руки Лейлы обвили его за плечи, они оба опустились на подушку. Лейла прижалась к нему жгущим телом. Губы Гарда бешено искали ее губы, нашли, пересохшие, потрескавшиеся, шершавые, и зубы коротко стукнули друг о друга.
   Гард застонал от незнакомого прежде наслаждения. Впервые он целовал девушку – жизнь воинов Ордена была аскетична, – и могучая волна счастья омыла его тело, унеся все мысли и страхи. Его рука сама залезла под платье и стала неумело ласкать маленькую грудь девушки…
   Внезапно Лейла напряглась, уперлась ему в грудь, отталкивая. Гард отпрянул, мгновенно придя в себя, и недоуменно посмотрел на нее. Не открывая глаз, Лейла прошептала:
   – Не сейчас… Только не сейчас… Нас ждут испытания, понадобится вся моя сила… А сила колдуньи исчезнет… ну, после общения с мужчиной… Ты понимаешь?
   – Да, ты права, – громко сказал Гард. – Нужно немедленно бежать отсюда!
   – Бежать? – Лейла села на кровати, удивленно глядя на него. – Зачем? Здесь нам ничего не грозит. Теперь я совершенно уверена в этом.
   – Нужно бежать, – упрямо повторил Гард. – Просто так колдун нас не отпустит. Ты же слышала – мы нужны ему. А Пещера Дракона теперь пуста, и мы свободно проникнем в нее.
   – Но мы уже были там, – возразила девушка, поправляя платье на груди. – Зачем же снова?.. А Миркхорм просит нас о помощи. И мы должны помочь ему ради всей Джаварры!
   – Но разве ты не знаешь? – недоуменно спросил Гард. – В Пещеру Дракона меня послал Орден. Я должен найти там… – он замолчал.
   – Что? – спросила Лейла. – Я ничего не знаю. Светлые Силы всего лишь велели мне помочь человеку, идущему к Пещере Дракона. Я помогала, чем могла, но больше мне ничего не известно.
   – Я и сам не знаю, что должен найти, – сказал Гард. – Никто не знает. Древние предания гласят, что в Пещере находится некая вещь – возможно, магический жезл или волшебный меч, – который поможет Ордену сразиться с Силами Тьмы, когда настанет время. Наставник, Миркхорм, даже ты – все сходятся на том, что это время уже близко…
   Внезапно лицо Лейлы застыло, в глазах плеснулся страх. Но Гард и сам уже ощутил чужое присутствие.
   Он резко повернулся, сбросил ноги с кровати. Перед распахнутым пологом стоял высокий светловолосый незнакомец в странном серебристом, обтягивающем его стройную фигуру, камзоле. Человек был не вооружен, лишь держал в руке короткую металлическую, немного расширяющуюся к концу трубку.
   – Нужно немедленно уходить, – быстро проговорил он, как-то странно выговаривая слова. – Вам здесь грозит смертельная опасность. Я помогу.
   Гард медленно поднялся, стараясь не делать резких движения и приготовившись к молниеносному прыжку.
   – Кто вы и как… – начал было он, но незнакомец тут же перебил:
   – У нас лишь несколько минут…
   Дальнейшие его слова заглушил оглушительный вой – вой разъяренной драконихи. Что-то происходило на дворе, и Лолита принялась за свои основные обязанности – охранять.
   Незнакомец, перекосив тонкий рот и что-то неслышно крича, вскинул руку. Из расширения трубки полыхнул ослепительный свет, комната подернулась дрожащей пеленой, ноги у Гарда подкосились, но тут пол исчез, и Гард полетел в ревущую бездну…

14

   Гард открыл глаза, но тут же зажмурился, ослепленный бешеным сиянием огней. Лишь минуту спустя он осторожно поднял веки и подождал, пока глаза привыкнут к бьющему со всех сторон искрящемуся свету. И тут увидел…
   Большой зал, стены, пол и потолок которого были из полупрозрачного камня, и в нем бились, сверкали, переливались и пульсировали тысячи радуг, отчего сам зал казался нереальным, готовым растаять в любую минуту.
   Гард полулежал в глубоком кресле, покрытом мягкой ворсистой материей, а в двух десятках шагов перед ним, на высоком постаменте стоял трон. Глаза укололи щедро усыпавшие трон драгоценности и переливающаяся одежда сидящей на троне девушки, отчего она казалась сказочной птицей. Измученный сиянием взгляд Гарда выхватывал кусками длинные черные волосы, падающие на белизну обнаженных плеч, маленькую корону на голове, неподвижно лежащие на подлокотниках тонкие руки с удивительно длинными пальцами, а потом утонул в громадных синих глазах, не небесно-голубых, а именно синих, темных, как озера перед грозой.
   По лицу девушки проносились отблески метавшихся по залу огней, отчего казалось, что оно все время меняет выражение, оставаясь одновременно странно неподвижным.
   Гард попытался встать с кресла, но ослабевшие ноги подкосились, и он рухнул обратно.
   – Сиди! – Голос у девушки был властным, и слова она выговаривала так же необычно, как давешний незнакомец. – У нас не приняты внешние проявления уважения к Повелительнице. Почитание должно исходить от сердца.
   – Кто ты? – с трудом разлепил пересохшие губы Гард.
   – Повелительница Миров, – девушка говорила, не разжимая губ, на ее прекрасном, словно вырезанном из белого мрамора лице жили одни лишь глаза. – Я правлю Миром, точнее, Мирами, поскольку их бесконечно много. Вселенная похожа на… – она помолчала, будто подыскивая слова, – на кочан капусты, в котором каждый листок – отдельный мир со своими особенностями и оттенками. Ты можешь представить себе бесконечный кочан? – В ее интонациях Гард ощутил промелькнувшую насмешку, но не спешил вступать в спор. – От Мира к Миру мы прокладываем свою Тропу, идем по ней, и нет нашей Тропе конца. Сейчас наступил черед твоего Мира. Мы наблюдали за вами почти полстолетия. Славненький у вас мирок, такой отсталый и ностальгический. Тем приятнее будет проложить сквозь него Тропу. И мы сделаем это раньше или позже. Время для нас не имеет значения. Мы давно победили его. Ветшают лишь тела, но разум всегда может выкинуть устаревший костюм и заменить его на новый. А в вашем мире много прекрасных костюмов…
   – Зачем ты мне это говоришь? – медленно произнес Гард, пытаясь уловить в ее словах смысл и логику. Внезапно ему показалось, что он стоит перед занавесом, который вот-вот раздвинется и сразу все станет понятно. Ему показалось, что он должен приложить какое-то усилие, чтобы раздвинуть этот занавес, но только он не знал – какое.
   – Ты нужен мне и всем Идущим Тропой, – Повелительница не изменила позу, не шелохнулось, но ее глаза неотрывно наблюдали за Гардом, улавливая каждое его движение. – Давно, очень давно у нас были Враги. Могущественные, сильные Враги, которые решили оборвать Тропу. Как и мы, они могли переходить из мира в мир, но, в отличие от нас, не умели сохранять разумы. Война длилась долго и, хотя мы их разгромили, они заслали эмиссаров в будущее еще не пройденных нами миров. Эти эмиссары внедрялись в сознание местных высших форм жизни и пребывали в латентном состоянии до тех пор, пока мы не приближались в данному миру. Наше приближение служит для них спусковым крючком, включающим их рубильником. Конечно, Тропу им прервать не удастся – это не дано никому, – но неприятностей они причиняют немало. Когда мы подошли к соседнему с вашим миру, тамошний эмиссар заработал. Разумеется, мы обнаружили его еще на ранней стадии развития. Уничтожить эмиссара невозможно, однако, он лишен возможности покидать свой мир. Мы, как и всегда, перебросили его в следующий мир, твой мир, Гард. И тот мир скоро будет нашим. Но теперь стоит проблема твоего мира, очередь которого тоже близка. Вопреки ожиданиям, переброшенный эмиссар сумел здесь неплохо устроиться. Кстати, тебе он известен под именем Миркхорма. Теперь нам предстоит не дать ему встретиться со здешним, исконным эмиссаром. Впрочем, это уже выполнено. Раз он не смог обнаружить его за столько лет, то вряд ли сумеет теперь. И вообще, дни его сочтены. Мы откроем ваш мир для Тропы. Тропа пройдет по нему и устремиться далее в бесконечность…
   – Все это хорошо, – сощурил глаза Гард, – но причем же здесь я? – Сложный и страшный рассказ Повелительницы выбил его из колеи, но не настолько, чтобы он мог забыть о девушке. – Где Лейла? – резко взглянул он на Повелительницу.
   – Рядом с тобой, – раздался равнодушный ответ.
   Гард повернул голову – даже такое ничтожное движение явилось для него слишком тяжелым, но он почувствовал, что силы начинают понемногу возвращаться.
   Лейла лежала рядом в таком же глубоком кресле, как у него. Глаза закрыты, бледное лицо запрокинуто, темные волосы разметались по цветастой обивке.
   – Что с ней? – встревожено вскрикнул Гард.
   – Она спит, – Повелительница по-прежнему не шелохнулась, и Гард уже стал сомневаться, настоящая ли она. – Пока что она спит. Сейчас решается судьба твоего мира, и есть ли нам дело до какой-то девчонки? Лучше ответь на вопрос – поможешь ли ты проложить Тропу?
   – Что же я могу сделать? – прищурился Гард. – Вы и сами…
   – Гард, ты и есть второй эмиссар, которого так долго искал Миркхорм. – перебила его Повелительница. – Вернее, второй эмиссар в тебе, и он уже просыпается.
   Гард ошеломленно уставился на свои сапоги и долго молчал. Повелительница тоже молчала, не мешая ему осмыслить услышанное.
   – Нет, не верю… – хрипло прошептал, наконец, Гард. – Я… Меня что, не станет? Вместо меня появится кто-то другой? Нет, этого просто не может быть…
   – Не вместо тебя, а вместе с тобой, – пояснила ему Повелительница. – В отличие от нас, Враги не заменяли разумы. Эмиссар не личность, он… как бы это тебе объяснить?.. наставник, учитель, воспитатель… Включившись, он начинает развивать личность, в которую внедрен – постепенно расширяет мыслительные способности, дает знания, а вместе с этим приходит могущество – власть над телом и окружающей средой. К счастью для нас, это требует некоторого времени. К счастью, потому что наряду с этим эмиссар внушает личности цель, которую когда-то поставили себе Враги, да выполнить не сумели – прервать Тропу.
   – Нет! – яростно помотал головой Гард. – Со мной вы ошиблись! Я… я не чувствую в себе ничего такого…
   – Ты и не можешь ничего чувствовать, все происходит совершенно естественно для личности. Но я могу тебе доказать свою правоту. Ведь ты понимаешь меня, Гард? – Повелительница не шевельнулась, но Гарду показалось, будто она усмехнулась. – Ты ведь понял то, что я рассказала тебе?
   – Да, – неуверенно произнес Гард.
   – А между тем, мы говорили об очень сложных вещах. Я уверена, что концепцию альтернативных миров и Тропы не в силах осознать дикарский мозг существа из дикарского мира – не обижайся, Гард, но твой мир таков и есть. Кроме того, если ты еще не заметил – мы разговариваем сейчас на языке Идущих Тропой, который коренным образом отличается от языков твоего мира. Откуда ты мог бы узнать его? Эмиссар действует, Гард, но все зависит от тебя, с кем ты будешь – с нами или с разбитыми, давно уничтоженными Врагами. Чью сторону ты займешь.
   – Я… – голос прозвучал хрипло, и Гард откашлялся, изо всех сил стараясь успокоиться. Он несколько раз глубоко вздохнул. Дыхание выровнялось, в голове стало яснее. – Чего же вы хотите от меня?
   – Перейдем к делу, – без всякого выражения сказала Повелительница. – Я уже говорила, что эмиссары неуничтожимы. В этом они сходны с нашими разумами. Дело в том, что мы, Идущие Тропой, единственные научились сохранять разум вне телесной оболочки. Если уничтожить тело жителя любого другого мира – его разум погибнет. Если уничтожить тело Идущего Тропой, его разум останется жить и ждать момента, когда ему подыщут новое тело. Все происходит автоматически без нашего непосредственного участия. Примерно то же и с эмиссаром. Отличие лишь в том, что эмиссар не является личностью, но если уничтожить его тело-носитель, он автоматически перейдет в любое другое в пределах данного мира. После разгрома Врагов прошли уже тысячелетия, но нам так и не удалось уничтожить эмиссаров. Все, что мы можем, так это, по мере продвижения Тропы разбрасывать их по все более удаленным мирам. Мы понимаем, что это не выход. Эмиссары продолжают представлять для нас угрозу. Нам приходится постоянно уничтожать их тела-носители, чтобы не дать им развиться до опасного уровня, а на это требуются время и силы: без конца выискивать их, перебрасывать, уничтожать их тела и снова перебрасывать… Мы понимаем, что вечно это продолжаться не может. Даже когда мы выявим всех эмиссаров, останется вопрос: что с ними делать? С ними невозможно договориться, поскольку это запрограммированные устройства, а не свободные личности. Однако, мы знаем, что существует способ уничтожения эмиссаров, и его разработали сами Враги. Уже в конце войны, когда их судьба была, практически, решена, они создали Разрушитель. Но сами не успели им воспользоваться. Мы не знаем, что это такое, как он выглядит и на каких принципах работает. По смутным, отрывочным сведениям, найденным в архивах Врагов, нам стали известно, что Разрушитель спрятан на некоей планете. А именно, на твоей планете, Гард. И мы знаем, что найти Разрушитель может только эмиссар данной планеты.
   – И что из этого следует? – медленно спросил Гард. Ему почему-то показалось. Что существует связь между мифическим Разрушителем, о котором он услышал впервые, и мифическим же сокровищем дракона, за которым послал его Орден.
   – Разрушитель спрятан в твоем мире, – бесстрастно сказала Повелительница. – Это мы знаем точно. И найти его может только эмиссар, точнее, существо, в которое эмиссар внедрен. Причем не любой эмиссар, а только здешний. На тебе сходятся все условия, Гард. Найти Разрушитель можешь только ты. И ты найдешь его для Тропы. Твоя девчонка останется пока у нас, – услышав это, Гард вздрогнул и невольно покосился на спящую Лейлу. – Так что у тебя есть причина найти Разрушитель. Кстати, чтобы у тебя не возникла мысль воспользоваться Разрушителем против нас, знай, что мы приняли меры предосторожности. Конечно, твой эмиссар останется, как всегда, невредим, но какая тебе в этом польза, если ты, Гард, умрешь. А заодно и погубишь свою девчонку. Если же ты найдешь для нас Разрушитель, мы щедро тебя вознаградим. Ты можешь стать первым аборигеном, сохранивший свой разум и обладающий всеми правами Идущего Тропой. А если захочешь, то и твоя девчонка тоже. Впрочем, стоит тебе пожелать, и у тебя будут сотни, тысячи девиц. Подумай об этом. Эмиссар начнет тебе внушать, какие мы плохие, но ведь ты не обязан этому верить. Враги первые начали Войну. Мы могли бы договориться. Нам было нужно только пройти через их мир. Мы сделали бы их партнерами, но они предпочли сражаться и умереть. – Правительница на несколько секунд замолчала. – Теперь ты вернешься в свой мир, только представь то место, куда хочешь попасть. Ну, ты готов?
   Гард встал, бросил взгляд на неподвижную Лейлу и молча кивнул.
   Повелительница резко поднялась со своего сверкающего трона и властно махнула рукой.
   – Иди и добудь нам Разрушитель!
   Сияние зала померкло для Гарда и превратилось в серую мглу…

15

   В висках и затылке пульсировала боль. Гард тяжело вздохнул и открыл глаза. Над самым лицом покачивались большие, темно-синие цветы – «Очи Аматиллы». Трава нежно гладила щеку. Он лежал на открытом крутом склоне, освещенном полуденным солнцем.
   Все тело болело, словно его долго и методично избивали. С трудом приподнявшись на локте, Гард осмотрелся. Он попал туда, куда и хотел. За холмом, на склоне которого он лежал, находилось подножие горы с Пещерой Дракона, горы, которую он видел в последний раз в сумерках с высоты драконьего полета. Как же давно это было! Все вспоминалось смутно, словно происходило вовсе не с ним…
   – Тропа… Эмиссар… Разрушитель… – хрипло пробормотал Гард, и это были не пустые слова. Внезапно перед глазами вихрем пронеслись странные, загадочные картины: гигантский город, над куполами непостижимо высоких зданий которого, окрашенных во все цвета радуги, беззвучно летят сверкающие диски… отливающие металлом шестиногие чудища бредут по каменистой равнине, поочередно изрыгая яркое пламя, а на их пути стоит редкая шеренга затянутых в серебристые костюмы людей с короткими черными трубками в руках, и металлические чудища внезапно начинают плавиться и оседать… Обширная мощеная площадь, посреди которой стоит угрюмый черный обелиск, к нему тянется длинная очередь мужчин, женщин, детей и подростков, окаймленная серебристыми фигурами, очередь волнуется, раздаются истошные крики, по щекам людей текут слезы, мальчишка лет пятнадцати внезапно бросается в сторону, но серебристые направляют на него свои трубки, и он, резко поникнув, повесив, как плети, руки, покорно возвращается в очередь, а серебристые стоят неподвижно, с черными трубками наизготовку, и на их прекрасных лицах написана скука, а в глазах – пустота…
   Нет! Гард резко тряхнул головой. Это все эмиссар, нельзя поддаваться ему. Повелительница говорила… Но почему он тогда должен верить ей? Идущие Тропой, Враги, эмиссары, Миркхорм… Миркхорм ведь тоже просил помощи, тоже говорил об ответственности на судьбу мира. В памяти всплыло бородатое лицо колдуна с печальными глазами. Да и не колдуна вовсе, а человека с внедренным эмиссаром. Правда, Повелительница сказала, что он не из нашего мира, но все равно он – человек…
   Гард мысленно сравнил его, живого, страдающего, уже старого человека, несущего тяжкий груз какой-то непонятной ответственности, с ослепительной нечеловеческой красотой Повелительниц, с ее неестественной неподвижностью, с лишенным интонаций голосом, и только теперь понял, почему показался ему странным и жутким взгляд ее огромных глаз: в них светились лишь равнодущие и старость, это были глаза древней старухи, все испытавшей и все познавшей, которой и пожелать-то уже было нечего, потому что все ее желания были давным-давно исполнены…
   Гард со стоном поднялся на ноги. Солнце палило, и под кожаной курткой Гард был мокрым от пота, вокруг пахло нагретой травой и медом, но привычный мир казался нереальным и зыбким, изменившимся в чем-то очень существенным. Гард стоял и не мог понять, в чем же суть этой перемены, и вдруг внезапно, толчком, осознал, что мир остался прежним, а просто изменился он сам.
   И как только он это понял, туман в голове рассеялся, мысли стали предельно четкими и звенящими. Он засунул большие пальцы рук за широкий пояс с пустой перевязью и расправил плечи. Ближайшая цель ясна – найти Разрушитель. И нужно начать с Пещеры Дракона. А пока длятся поиски – думать, думать и думать… Идущие Тропой и Враги… Гард громко хмыкнул. Ну что ж, посмотрим…
   – А не пора ли нам идти? – раздался за его спиной бесцветный голос.
   Гард резко обернулся, рука скользнула по пустому боку. Шагах в десяти стоял высокий, невероятно красивый человек в серебристой одежде, Точно такой же, какой увел их из замка Миркхорма. И теперь Гард знал, то это – Идущий Тропой.
   – Повелительница велела сопровождать вас, – в ответ на его удивленный взгляд сказал серебристый.
   – Повелительница, – медленно повторил Гард. – Почему вы называете ее так? Разве у нее нет имени?
   – У нас нет имен, – сказал серебристый. – Имена канули в незапамятное прошлое. Да и зачем они нам? Мы – Идущие Тропой, она – наша Повелительница. Нас много, она – одна. Так было бессчетные тысячелетия, и так будет впредь.
   У него было красивое лицо с резными чертами и скучающие, бездумные глаза.
   – Тысячелетия? – резко спросил Гард. – Сколько же вы идете вашей Тропой? Сколько миров уже захватили?
   – Вопрос не имеет смысла. Тропа бесконечна в обе стороны – в прошлое и в будущее. Однако, вам пора выполнять свое предназначение.
   – Вот как? – Град насмешливо прищурился. – И ты знаешь, в чем оно состоит?
   – Вы должны найти Разрушитель и передать его мне.
   – Я передам его только вашей Повелительнице, – твердо сказал Гард.
   – Это невозможно, – равнодушно сказал серебристый. – Я не поведу вас к ней, пока Разрушитель не будет у меня. Таков приказ Повелительницы.
   – Тогда я найду ее без вашей помощи! – Гард сердито отвернулся.
   – Это невозможно, – прозвучал все такой же равнодушный ответ. – Ее нет в вашем мире. Она находится во внепространственной капсуле. Вам никогда не пройти туда самому.
   И теперь Гард понял, что имела в виду Повелительница, говоря о мерах предосторожности. И еще он понял, что у него, собственно, нет выбора.

16

   Сознание вернулось, сразу ясное и четкое, будто и не ускользало. Не шевелясь, Лейла чуть приподняла веки. Вокруг бушевал океан света. Переливавшийся, он бил со всех сторон, словно Лейла попала в середину гигантского бриллианта. На глаза навернулись слезы, и Лейла не сразу поняла, что находится в большом зале, стены, пол и потолок которого искрились всеми цветами радуги. Она несколько раз моргнула и, когда глаза немного привыкли к буйству красок, увидела перед собой искрящийся, словно усыпанный драгоценностями, трон. Сначала он показался пустым, но, присмотревшись, Лейла увидела девушку, сверкающая одежда которой сливалась с разлитыми вокруг радугами. Девушка сидела, откинувшись на высокую спинку, и то ли дремала, то ли задумалась – глаза ее были закрыты, дыхание неприметно приподнимало грудь под одеждой.
   Лейла осторожно повела глазами – больше в зале не было никого. Бесшумно она приподнялась с кресла и замерла, уловив краешком глаза мелькнувший в дальнем конце зала, где сквозь сияние смутно виднелись три высокие арки, силуэт какого-то некрупного зверя.
   Внезапно девушка на троне открыла глаза. Лейла постаралась принять прежнюю позу, но было поздно.
   – Ты уже проснулась? – услышала она тихий голос, в котором, несмотря на отсутствие выразительности, промелькнуло нечто вроде удивления, и поняла, что притворяться бессмысленно. Она открыла глаза и выпрямилась в кресле.
   Девушка на троне сидела, не меняя позы, ее большие, темно-синие глаза смотрели прямо на Лейлу. И не было в этих глазах ни симпатии, ни угрозы, только разливанное море безмятежного равнодушия.
   – Сиди и не вздумай вставать, – сказала девушка на троне, – а то придется опять усыпить тебя. Я не понимаю, как…
   – Где Гард? – перебила ее Лейла.
   – Выполняет мое задание. От успеха его зависит и твоя судьба.
   Лейла оперлась руками о мягкую обивку кресла, готовая вскочить в любой момент.
   – Ты – Повелительница, – медленно проговорила она.
   Девушка на троне чуть шевельнулась, ее глаза прищурились, посуровели, почти физически ощутимый взгляд уперся в Лейлу.
   – Откуда ты знаешь меня? – Голос Повелительницы стал совсем монотонным, и под его воздействием мускулы Лейлы расслабились сами собой, голова откинулась на мягкую спинку кресла. – Впрочем, это неважно, совсем неважно, а важно то, что тебе так удобно, так тепло и уютно, и хочется лежать, лежать и не вставать, а время пусть течет мимо тебя, мимо…. Мимо…
   Зал расплылся, стал заволакиваться дымкой, и Лейла поняла, что уснуть – значит погибнуть. С трудом она вспомнила тренировки в Ланглинской общине и мысленно повторила ограждающие заклинания. Дымка перед глазами распахнулась, как занавес. Лейла вскочила на ноги.
   Повелительница резко подалась вперед. Тонкие пальцы стиснули резные подлокотники трона. Глаза потемнели, почти отделившись от белого лица, уголки тонких губ чуть заметно подрагивали.
   – Кто ты? – спросила она с хрипотцой в голосе.
   – Ланглинская колдунья! – Стоя у кресла, Лейла положила руки на узкие бедра, принимая вызывающую позу. – А ты кого здесь ожидала увидеть?
   – Мне это ни о чем не говорит, – покачала головой Повелительница. – В диких мирах не могут знать нашу систему психотехнических тренировок, – задумчиво продолжала она. – Значит, мои сведения правдивы, и это именно так планета…
   – Куда и зачем ты послала Гарда? – требовательно перебила ее размышления вслух Лейла.
   – Выходит, я правильно рассчитала, что Майра и Ланглин обосновались именно в этом мире. Следовательно, Разрушитель здесь, и Гард непременно найдет его. – Повелительница будто не слышала Лейлу, она глядела мимо нее и словно беседовала сама с собой.
   Лейла нетерпеливо взмахнула рукой.
   – Не понимаю, что ты говоришь! Довольно пустой болтовни! Я должна быть рядом с Гардом. Так мне велели Светлые Силы…
   Уголком глаза Лейла заметила движение и резко обернулась. Под средней из трех арок в конца зала стояла серебристая фигура с черной трубкой в руках. Рассыпанные по плечам белокурые волосы выдавали в ней женщину.
   – Убей ее! – резко крикнула вошедшей Повелительница.
   Женщина в серебристом сделала шаг вперед, поднимая трубку, но Лейла оказалась быстрее. Она вскинула вверх руки с растопыренными пальцами и изменившимся высокими голосом выкрикнула несколько слов на полном раскатистых звуков чужом языке. С кончиков пальцев сорвались голубые молнии и ударили в женщину с трубкой. Послышался треск, словно порвали простыню, запахло озоном – тревожный грозовой запах. Женщина в серебристом исчезла. На полу перед аркой чернело большое пятно.
   Сощурившись, Лейла повернулась к трону. Повелительница глядела на нее с усмешкой, но костяшки сжавших подлокотники пальцев побелели.
   – А ты умеешь больше, чем я думала, – проговорила она, едва разжимая губы. – Что ж… Ты познала лишь самые азы, где тебе состязаться со мной…
   Внезапно взгляд Повелительницы ударил девушку наотмашь. Лейла пошатнулась, но устояла, и, стиснув кулаки, прошептала охранительные заклинания. Однако взгляд потемневших до черноты глаз Повелительницы раскаленным прутом пронзил ее мыслеблоки. Лейла застонала и закрыла ладонями лицо. Взгляд Повелительницы бросил ее на колени и стал пригибать к сверкающему полу. Разноцветная мозаика поплыла перед глазами. Теряя последние силы, Лейла отвернулась и сквозь застилающий зрение туман увидела метнувшуюся к ней от арок гибкую кошачью фигурку. Перед мысленным взором Лейлы вспыхнули кровавые буквы: «ДЕРЖИСЬ!»

17

   Долгий подъем в гору совсем измотал Гарда. Хрипло дыша, он стоял у знакомого черного входа в Пещеру. Сзади, неподвижный, как статуя, торчал серебристый. Он совсем не запыхался, словно и не было многочасового восхождения. Солнце клонилось к закату и почти лежало на горном плече. Скрюченные кусты, опаленные пламенем драконихи, бросали на каменистую тропу длинные уродливые тени. В глубине Пещеры прошуршал камешек, и Гард невольно вздрогнул, хотя и знал, что логово пусто. Все-таки сильны привычные страхи, мелькнула печальная мысль.
   – Там никого нет, – почему-то шепотом объяснил он серебристому. Тот бесстрастно кивнул, но осталось непонятным, нужно ли ему было это объяснение.
   Внезапно Гард шагнул, но не к входу, а правее, протянул руку и надавил какой-то неотличимый от других выступ скалы, и только потом осознал, зачем это делает.
   – Я заблокировал дверь, – справившись с растерянностью, сказал он серебристому, – иначе бы Пещера закрылась перед нами.
   Серебристый скучающе глядел мимо него.
   Они прошли по темному извилистому проходу. В конце его стена была по-прежнему раскрыта, в зале все так же мерцал рассеянный свет.
   Гард подошел к алтарю Майры. Серебристый бесшумной тенью следовал за ним. Гард обернулся – в призрачном свете зала его спутник походил на вставшего из могилы покойника.
   – Ну, и где тут искать Разрушитель? – недоуменно спросил Гард.
   Идущий Тропой не ответил. Он уставился на алтарь. Зрачки его разлились во весь глаз, остекленели. Голубоватый свет овала отражался в них, как в двух мутных лужах.
   Гард вздохнул и, потеснив его, вплотную подошел к алтарю. Голубизна зарябила, по ней прошли полосы, потом возникли непонятные слова. Гарду пришлось секунд десять глядеть на них. Прежде чем он понял, что они означают: «Система активирована. Жду запроса». Знание словно таилось в глубинах памяти и теперь медленно всплывало на поверхность. Гард уже понял – эта сложнейшая машина перед ним отвечала на вопросы. Кроме того, она могла перенести любой предмет – в том числе и человека – в заданную точку планеты, как перенесла прежде Лейлу в Амфальский замок.
   Серебристый за спиной шевельнулся. Не оборачиваясь, Гард глубоко вздохнул и громко сказал на языке, которому его никто не обучал, языке Идущих Тропой:
   – Мне нужен Разрушитель.
   По голубому овалу проплыли цепочки незнакомых символов. Он вдруг вспыхнул ярко, как полуденное солнце, по его периметру брызнул сноп золотистых лучей, скрестившихся в полуметре от Гарда, а в их фокусе возник приплюснутый, чуть изогнутых цилиндр, напоминающий рукоятку меча без лезвия.
   Сзади послышались какие-то звуки, но Гард не обернулся. Он осторожно протянут руку. Пальцы сомкнулись на изогнутой рукоятке. И в то же мгновение лучи исчезли, овал снова ровно светился голубым.
   Гард застыл с протянутой рукой. Он вспомнил, для чего предназначался Разрушитель, и дыхание перехватило от жуткой мысли. В одно мгновение Гард вспомнил все, и это было подобно удару молота. Этот предмет… эта штука… этот меч… Короче, Разрушитель не должен был бы существовать, он не имел права на существование. Ибо то, что он делал, было немыслимым злодеянием. Он разрушал не тела, которые сами со временем разрушались. ОН РАЗРУШАЛ ВЕЧНЫЕ РАЗУМЫ!
   Теперь Гард вспомнил все.
   Идущие Тропой были единственной расой бессмертных существ. Разум любого живого существа во всех мирах после смерти тела продолжал существовать в виде сгустка энергии. Что происходит далее с этим сгустком, не знает никто. Но когда-то в далеком прошлом Идущие Тропой научились держать эти сгустки в специальных контейнерах до появления подходящего тела-носителя. Постепенно в их мире образовался избыток разумов и страшный дефицит тел. Возникла проблема: где взять столь нужные тела? Они пытались прорваться в космос. На планетах ближайших звезд жизни не оказалось, а на более дальние полеты не хватало жизни тел. Шли века. Уже всю планету усеивали хранилища со ждущими освобождения бестелесными разумами. Казалось, выхода не было, но тут был открыт переход в смежные миры. Первые же осторожные вылазки показали, что почти каждая Земля населена людьми или человекоподобными существами. Разница была, в основном, в уровне и направлениях цивилизации. И было еще одно коренное отличие – ни одна раса не умела сохранять разумы вне тел.
   Вскоре на ближайшую Землю хлынула хорошо подготовленная армия. Так было положено начало Тропе.
   Они и сами потеряли счет векам, когда шли из мира в мир. Нигде не встречая достойного сопротивления, пока не достигли мира Врагов. Это была человеческая цивилизация, стоящая на высоком техническом уровне. Как и все прочие, они не были бессмертными, но во многих других отношениях превосходили Идущих Тропой. Они сумели вовремя распознать и отшвырнуть авангард захватчиков. Началась многовековая война. Идущие Тропой не могли оставить их в покое, так как, неизвестно почему, вероятно, в силу законов большой Вселенной, попадать из мира в мир можно было лишь последовательно. Не могли они и остановить экспансию, поскольку на бессчетных мирах позади ежесекундно освобождались уже миллиарды разумов их сородичей, требуя замены тел. Сами Идущие были нетехнической цивилизацией, их развития опиралось на использование психических сил организма. Но они прошли тысячи миров, заимствуя в каждом их достижения, нередко научно-технические. Мир Врагов был одинок, поэтому был обречен пасть.
   Когда Враги поняли, что проигрывают войну, то разбросали по последующим мирам свое дьявольское изобретение – эмиссаров. По сути, это был акт отчаяния, судорожная попытка рассеять по всей дальнейшей Тропе зародыши сопротивления Идущим в надежде, что хоть где-то они сработают и остановят захватчиков. И уже на самом закате войны, когда стало ясно, на чьей стороне победа, когда от Врагов остался лишь маленький, отражающий непрерывные атаки отряд, был создан Разрушитель. Это было абсолютное оружие. Оформленный в виде меча, он высасывал энергию из всего, чего касалось его лучевое лезвие, и употреблял ее на создание защитного поля для его владельца. Таким образом, он разрушал не только материальные преграды и живые тела, он уничтожал сами разумы Идущих Тропой, разумы, бессмертные по определению. С помощью Разрушителя Враги все еще могли добиться перелома в войне, но тут вмешалось что-то непредвиденное. Единственный экземпляр Разрушителя исчез, так и не испытав себя в деле.
   Когда пала последняя крепость Врагов, больше никто не стоял на пути Идущих Тропой. Экспансия продолжалась с новыми темпами…
   Все это пронеслось в голове Гарда за те секунды, когда он держал в вытянутой руке Разрушитель. Все сомнения исчезли. Теперь он умел управлять Разрушителем и осознал, что именно ему предстоит раз и навсегда остановить Идущих, прервать Тропу. Он нажал большим пальцем чуть заметную кнопку. Из рукоятки выросло, засияло, заискрилось лезвие Разрушителя, словно сотканное из радужного света. Гард благоговейно глядел на него. Так вот он каков – легендарный Лозеанский меч…
   Сзади послышался сдавленный возглас. Гард обернулся. С перекошенным белым лицом серебристый медленно отступал, пытаясь вытащить из-за пояса черную трубку. Уроки фехтования, на которые были потрачены долгие годы ученичества, не прошли даром. Гард сделал молниеносный выпад. Серебристый хотел уклониться, но был недостаточно ловок – световое лезвие черкнуло его по груди. Серебристый разинул рот, но крикнуть не успел. Его фигура заколебалась, раздробилась на кусочки, словно отражение на сморщенной ветром воде, и исчезла. По залу пронесся чуть слышный вздох, но Гард не был уверен, что это не его воображение.
   Гард выключил лезвие, провел чуть дрожащей левой рукой по лбу. Это действительно страшное оружие, которым не следовало бы пользоваться, но… другого выхода не было. Идущих нужно остановить, пока они не заполонили его родной мир. А кроме того, где-то там, во владениях Повелительницы, осталась Лейла… Лейла!
   Гард рванулся к выходу, но тут же остановился. Конечно, он вооружен и неуязвим, но не следует соваться в гущу врагов в одиночку, если можно получить помощь. Прежде всего, он должен повидаться с Миркхормом.
   Гард подошел к черному алтарю со светящимся экраном. В прошлый раз Лейла попала в замок Миркхорма отсюда, значит, этот алтарь Майры… вернее, компьютер настроен на тамошний выход. Гард нажал нужную точку, и нижняя часть алтаря распахнулась, открывая небольшой пульт. Секунду постояв неподвижно, чтобы сосредоточиться, Гард задал новые пространственные координаты, чтобы очутиться не в самом замке, а возле его стен. Миркхорм еще ничего не знал о нем, и Гард хотел прийти к нему открыто, как друг, а не проникнуть тайком…

18

   «Держись!» – пробилось сквозь туман в голове Лейлы кроваво-красное слово. Лейла вскинула голову и тут же почувствовала, как откуда-то извне текут силы. Вначале это был тоненький ручеек, но с каждой секундой он ширился, питаемый таинственным источником, пока не превратился в могучую полноводную реку, омывшую тело, снявшую боль и оцепенение. Лейла поднялась с колен, выпрямилась и отняла руки от лица. Повелительница вскочила с трона. Глаза ее расширились в пол лица, но их взгляд уже не жег ослепляющей болью.
   Что-то теплое и пушистое прижалось к босым ногам Лейлы. Чувствуя в себе небывалую мощь, Лейла сконцентрировалась и нанесла Повелительнице ответный мыслеудар.
   Результат оказался неожиданным даже для Лейлы. Вся левая сторона прекрасного лица Повелительницы перекосилась в ужасной гримасе и стала наливаться синевой. Поднятая левая рука безвольно упала, нога подкосилась, и Повелительница, хрипя, неуклюже, боком рухнула на трон.
   «Бей ее! Добивай!» – крикнул кто-то в голове у Лейлы. Но она не успела нанести завершающий удар. Повелительница шлепнула правой рукой о торец подлокотника, и трон провалился под пол. Каменные плиты со скрежетом сомкнулись над ним.
   Лейла разжала кулаки и глубоко вздохнула, расслабляясь. По ноге снова прошло что-то теплое. Лейла опустила глаза. К ноге прижался большой черный кот, и, задрав голову, смотрел ей в лицо. Вертикальные черточки его зрачков то расширялись, то снова сужались. И тут же Лейла услышала… Нет, не услышала, слова появлялись сразу в ее голове, минуя уши:
   «Это еще не победа. Она ушла сменить покалеченной тобой тело. Но мы получили небольшую передышку…»
   – Ты… это ты говоришь? – спросила Лейла и попятилась, не спуская с кота изумленных глаз.
   Кресло, на котором она недавно проснулась, ударило сзади под коленки, и Лейла рухнула в него, взмахнув руками.
   «Я не говорю, – опять раздались в голове слова. – Мои голосовые связки не приспособлены для речи. Я передаю мысли».
   – Кто ты? – прошептала Лейла. – Колдун? Уж не сам ли Миркхорм?
   «Нет, хотя я дружу с ним. Я из другого мира, – кот подошел к креслу и грациозным движением прыгнул Лейле на колени. – Не бойся, я твой друг. Ведь я помог тебе».
   – Но ты… – Лейла справилась с первым потрясением и осторожно провела ладонью по спине кота. Шерсть была мягкой и чуть потрескивала. Кот свернулся клубком и заглянул ей в глаза.
   «У нас нет времени на объяснения. Та, которая называет себя Повелительницей, скоро вернется в новом теле. Вдвоем мы с ней не справимся. У тебя не хватает знаний и опыта, у меня – твоих психокинетических способностей. Нам нужна помощь, и помочь может только Гард…»
   – Гард! – воскликнула Лейла. – Ты знаешь, где он?
   «Приблизительно. Повелительница отправила его на поиски Разрушителя. Надеюсь, Гард его отыскал. Вообще-то это первая крупная ошибка Повелительницы за последние тысячелетия. Я имею в виду – то, что она раскрыла Гарду суть происходящего. Эта информация должна ускорить его развитие, и эмиссар…»
   – Я не понимаю тебя… – растерянно сказала Лейла.
   «Сейчас это неважно. Мне придется покинуть тебя, чтобы привести сюда Гарда…»
   – Разве он сам не найдет обратной дороги во дворец? – подняла брови Лейла.
   «Не найдет. И это не дворец, а межпространственный кокон. Сейчас он находится на стыке между двумя Землями, служит шлюзом…»
   – Ты не мог бы попонятнее? – нахмурившись, Лейла уставилась на кота.
   «Прости. А ты не могла бы не перебивать? – ответствовал кот. – Отложим все объяснения на потом. Сейчас ты должна понять, что нужно делать, пока меня не будет. Видишь арку в конце зала?»
   Лейла молча кивнула, посмотрев туда, куда мотнул лапой кот. В дальней стене была сводчатая арка, в которой клубился серый туман.
   «Это выход в предыдущий мир. Пока я хожу за Гардом, твоей задачей будет не пускать никого ни туда, ни оттуда. С твоими способностями это не составит труда…»
   – И как же я это сделаю? – растерянно спросила Лейла.
   «Да просто жги каждого, кто вздумает прорваться, – пояснил кот. – Я неплохо подзарядил тебя психоэнергией, так что сил хватит. А выход в твой мир – в соседнем зале. Это я так, на всякий случай. Надеюсь, Повелительница не успеет сменить тело до того, как я вернусь с Гардом. А стражу ты сумеешь удержать. Не забудь, что я тебе сказал. Держи вход!»
   Кот спрыгнул с ее колен, стрелой метнулся через зал и исчез в широком проходе.
   Лейла осталась одна. Встав с кресла, она подошла к противоположной стене, где была арка, указанная котом. Шагах в трех от нее остановилась, и по спине прошел холодок. Издали казалось, что в арке висит туман, но вблизи все изменилось. Там клубилось бесформенное серое ничто, бурлящее и одновременно странно неподвижное, давящее, угрожающее. Лейле показалось, что оно формируется в воронку, грозящую засосать ее, как водоворот. Ослабели ноги, перехватило дыхание. Лейла поспешно отвела взгляд и тщательно проговорила охранное заклинание. Сразу же полегчало, исчезло чувство неминуемого падения. Лейла подняла глаза. Серая бесформенность уже не клубилась, а застыла, как воск. Если это вход, то ничто не проникнет через него, пока она не снимет заклинание… или пока остается жива.
   Чуть слышный шорох заставил Лейлу обернуться. Из прохода, куда исчез кот, выходили три стражницы Повелительницы, затянутые в серебристое, с черными трубками в руках. Почувствовав мгновенно забурлившую силу, Лейла вскинула руки. С кончиков растопыренных пальцев ударили ветвистые молнии, мгновенно испепелив двух стражниц. Из оружия третьей полыхнуло через зал зеленое пламя, но стройную фигурку Лейлы окутала дрожащая пелена. Пламя растеклось по ней, как вода по стеклу, и зелеными искрами ушло в полупрозрачный пол. Стражница сделала шаг вперед, но с пальцев Лейлы сорвались еще две молнии, и на полу зачернела третья кучка пепла.
   Лейла опустила руки, расслабилась и пошла к креслу, но тут же остановилась.
   Перешагнув кучки пепла, в зал вошла высокая фигура в красном плаще. Это была женщина могучего сложения, с правильными, но грубыми, словно небрежно вылепленными из глины, чертами лица и длинными черными волосами, нечесаными космами спадающими на плечи. С ее появлением, казалось, сам воздух в зале завибрировал от напряжения. Световые сполохи замерли на стенах. С потолка заструился пурпурно-красный свет. Сделав несколько больших шагов, женщина остановилась, в упор глядя на Лейлу.
   – Стой! Тебе здесь не пройти! – громко сказала Лейла. – Уходи, я не хочу убивать тебя. Довольно смертей!
   Толстые губы женщины изогнулись в презрительной усмешке.
   – Ты считаешь, что можешь убить меня? Попробуй! – Женщина сделала еще один шаг вперед.
   – Кто ты? – требовательно спросила Лейла, подняв правую руку. Женщина снова остановилась, немного не дойдя до середины зала.
   – А ты не узнала меня? Я Повелительница!
   В ту же секунду от ее массивной фигуры брызнул сноп алых молний. Лейла едва успела закутаться защитной пеленой. Молнии ударили с такой силой, что она пошатнулась. Попрочнее расставив ноги, она в свою очередь метнула молнии в Повелительницу. С треском разрываемого полотна, убийственные разряды, алые и голубые, столкнулись посреди зала. Вторя вспышкам, под ними судорожно заметались изломанные тени. Молнии сверкали и сталкивались непрерывно. В зале словно гремели кузнечные молоты. Вспыхнула обивка кресла и стала гореть желтым пламенем, тусклым на фоне ослепительных вспышек. Стиснув кулачки, Лейла напрягала все силы, но центр разрядов постепенно смещался в ее сторону. И медленно, шаг за шагом, приближалась к ней Повелительница. Ее могучее, наполненное смертоносной энергией тело давало ей больше сил, нежели худенькое, стройное тело Лейлы. И Лейле пришлось отступать. Сначала на шаг, потом, пошатнувшись, еще на пару. А Повелительница надвигалась, продавливая ее дрогнувшую оборону. Лейла почувствовала исходящую от нее жажду смерти…

19

   Амфальский замок догорал. Толстые черные башни упрямо стояли, но от них, пачкая голубизну ясного неба, курился жирный черный дым. Окружавшая замок каменная стена была нетронута, но тяжелая створка распахнутых ворот, сорванная и перекрученная, точно ее, как белье, выжимал какой-то великан, валялась метрах в тридцати под стеной, выдрав с корнем высокую полынь.
   Равнина перед замком, поросшая густой травой и наивно-голубыми «Очами Аматиллы», была изуродована, словно ее долго хлестали огненным кнутом. Трава по краям извилистых длинных проплешин, засыпанных пеплом, пожухла и местами слабо дымилась.
   С первого взгляда была ясно, что здесь совсем недавно шла жестокая битва, закончившаяся поражением обитателей замка. Вернее, его обитателя, потому что Миркхорм, если не считать его неживого слуги Эрика, был в замке один.
   Стиснув шершавую рукоять Разрушителя, Гард бросился к воротам и застыл в опаленном проеме. Занимая почти весь двор, там лежала на боку Лолита, вытянув к воротам уродливую рогатую голову с широко раскрытым, подернутым белесой пленкой глазом. Из неподвижных ноздрей курился едва заметный дымок. Сунув за пояс Разрушитель, Гард подошел к ней и провел пальцами по холодным костяным пластинам, покрывавшим щеку драконихи. На груди и у основания шеи шла большая рваная рана со вдавленным по краям чешуйчатым панцирем, и оттуда струилась, грузно капая на каменные плиты двора, черная кровь.
   Гард обогнул неподвижную голову и прошел вдоль бессильно свисающего в пыль резного гребня на спине Лолиты.
   На каменных ступенях лестницы, ведущей к распахнутым воротам замка, сидел, сложившись пополам и уронив голову на колени, механический слуга Миркхорма Эдик. Он был недвижим, когда Гард прошел мимо. Огромная правая рука валялась отдельно, парой ступеней выше, с резким скрипом сжимались и разжимались металлические пальцы. В дверях Гард оглянулся. Солнце скрылось за гору, и траурная тень замка накрыла труп Лолиты во дворике.
   Высокие узкие окна пропускали мало света, и в замке уже сгущалась полутьма. Гард долго блуждал мрачными коридорами, пересекал сгоревшие залы и тесные комнатки, почти не тронутые огнем. Пожар, очевидно, начался с верхних этажей – туда Гард не сумел пройти из-за сгоревших лестниц, – и вниз почти не пробился. Наконец, в пустом мрачном зале Гард увидел алтарь Майры и знакомый серый овал. У подножия алтаря лежал ничком на полу грузный человек в черном.
   Гард нагнулся и осторожно перевернул его на спину. В полутьме закопченное лицо сливалось с обгоревшей черной бородой, но сомнений не было. Гард расстегнул толстый кафтан, приложил ухо к твердой груди. Сердце не билось. Великий грозный колдун был мертв… Да нет, не колдун, просто человек из другого мира, чьи способности развил, а знания преумножил внедренный в него эмиссар.
   Гард сел, скрестив ноги, на холодный каменный пол.
   Трудно, почти невозможно представить, как был одинок этот человек в чужом мире, со знаниями о грядущем нашествии и лишенным реальной возможности остановить его. Почему же он не отыскал Разрушитель? Или нашел, но не захотел им воспользоваться?..
   Гард тяжело вздохнул. Неподвижное лицо мертвеца сливалось с окружающей темнотой. Ответа на эти вопросы уже не будет…
   Темнота в зале становилась все плотнее. Алтарь Майры расплывался в ней, только серый овал слабо мерцал в последних отблесках света.
   Что же делать? Можно, конечно, воспользоваться здешним терминалом компьютера, но куда податься? Еще в Пещере Дракона Гард запросил координаты дворца Повелительницы, но в памяти компьютера их не оказалось. Не исключено, что дворец вообще не принадлежит этому миру. Тогда понятно, что имела в виду Повелительница, говоря о мерах предосторожности. Лейла осталась в ее руках, и он не сможет прийти ей на помощь. Остается только выполнять ее распоряжения, а они, несомненно, последуют…
   В зале совсем потемнело, их окон тянуло ночной прохладой.
   Гард встал, со стоном распрямил затекшую поясницу и, вздрогнув, выхватил из-за пояса Разрушитель – ему почудилось какое-то движение у двери. Присмотревшись, Гард коротко рассмеялся. О залу важно шествовал, задрав хвост трубой, большой черный кот. Подойдя, он потерся о ноги Гарда и громко замурлыкал. Гард убрал Разрушитель за пояс, и тут в его голове возникли четкие слова:
   «Ничему не удивляйся и не хватайся за оружие. Лейла там сейчас одна против всех. Нужно спасать ее и остановить, наконец, Идущих Тропой».
   Гард судорожно оглянулся. В зале никого не было. Прильнувший к его ногам кот поднял голову. Зеленые глаза ярко фосфоресцировали. Гард пристально поглядел на него.
   – Это ты говоришь?..
   «Да, только не говорю, а телепатирую, говорить коты не могут физически. Нужно спешить. Сейчас я доставлю тебя во дворец Повелительницы…»
   – А откуда мне знать, что это не ловушка? – с подозрительностью воскликнул Гард, делая шаг назад и хватаясь за Разрушитель. – Может, ты и послан Повелительницей!
   «Доказательств у меня никаких, тебе придется поверить мне на слово, иначе Лейла погибнет, а твой мир будет открыт ордам Идущих Тропой. Вряд ли ты в одиночку сумеешь остановить их. Они расползутся по всей планете и рано или поздно сумеют найти способ изолировать тебя, или отнять у тебя Разрушитель. Я предлагаю единственно возможный план. Я переношу тебя в межпространственный кокон, который ты называешь дворцом, ты убиваешь Повелительницу, я отсылаю вас с Лейлой в ваш мир и навсегда запираю кокон…»
   – Я не совсем понимаю, – перебил его Гард, – что это даст нам, кроме возможной отсрочки…
   «Это потому, что ты незнаком с теорией внепространственных переходов. Переход непосредственно из мира в мир невозможен, по крайней мере, тем способом, каким пользуются Идущие. Нужно обязательно делать остановку на связке миров, вне всякого пространства. Для этого в глубокой древности Идущими был создан межпространственный кокон, который они передвигают от мира к миру по мере экспансии, этакий шлюз, тамбур, в котором они накапливают войска, а затем выплескивают их на очередную, ничего не подозревающую Землю. Я могу замкнуть этот кокон в любой момент, но тогда Лейла неминуемо погибнет, а мы не можем пойти на такую жертву. Кроме того, Повелительница, пожалуй, единственная из всех Идущих обладает достаточными знаниями и волей, чтобы снять мою блокировку. Остальные давным-давно деградировали и могут лишь исполнять приказания.»
   Гард снял руку с Разрушителя, но все еще колебался, недоверчиво глядя на прильнувшего к ногам кота. Он никогда не верил в сказки о говорящих животных. К тому же то, что говорил кот, было во многом непонятно.
   – Ладно. Допустим, ты запираешь этот кокон. Что же мешает Идущим Тропой построить другой?
   «Уже много тысячелетий Идущие не способны ничего создавать. Они привыкли паразитировать на других цивилизациях. Они деградировали и нацелены лишь на выполнение приказов Повелительницы. Сама память об их собственных творениях давно уже стерлась. Разумы тоже стареют. А бесконечно живущие разумы стареют бесконечно. Они давно уподобились живым мертвецам, лишенных всяких желаний, кроме единственного – жить, да и это, скорее, не желание, а просто привычка. Если мы запрем кокон, они останутся в своих мирах и постепенно исчезнут, лишенные притока свежей крови. А может – как знать? – на их основе возникнут новые созидающие цивилизации, хотя я не очень-то в это верю. Но время не ждет. Если Повелительница успеет сменить тело, Лейле придется туго. Она там держит ворота кокона в мир Идущих, не давая пройти уже готовым к экспансии войскам. Идем же!»
   – Но… как? – растерянно спросил Гард.
   «Возьми меня на руки».
   Гард наклонился. Кот прыгнул к нему на руки, а Гард осторожно прижал к груди пушистый комочек.
   «Поехали!»
   Переход был мгновенным. На мгновение потемнело в глазах, но тут же Гарда ослепили яростные вспышки молний…

20

   Картина, которую увидел Гард сквозь выступившие на глаза слезы, навеки врезалась ему в память. В противоположном конце зала стояла, неловко изогнувшись, с перекошенным от напряжения лицом Лейла. На нее медленно надвигалась массивная фигура в красном плаще.
   Молнии, метавшиеся по залу и ослепившие Гарда в момент его появления, внезапно погасли. Гард всем телом ощутил страшное напряжение, натянутое между Лейлой и жуткой фигурой в красном.
   «Быстрее!» – заверещал в его голове голос кота.
   Гард выхватил Разрушитель, но не успел. От могучей фигуры к Лейле метнулся шлейф ослепительно-алого пламени. Гард вскрикнул от боли в глазах. Зрение тут же прояснилось, и он увидел, как медленно и беззвучно оседает на пол Лейла.
   – Не-ет! – закричал он.
   Фигура в красном обернулась, оказавшись женщиной великанского сложения. Грубо вырезанное лицо с блистающими глазами обрамлял ореол огненно-рыжих волос, толстые пальцы громадных рук, скрючившись, тянулись в его сторону. В дальнем конце зала Лейла свернулась в комочек на сияющем всеми красками полу и затихла.
   Не соображая, что делает, коротким взмахом Гард швырнул Разрушитель в рыжеволосую женщину. Разрушитель несколько раз крутанулся в воздухе, светящимся лезвием черканув по красной фигуре, и покатился по полу, вспахивая каменные плиты. Женщина в красном заколебалась, как отражение на взбаломученной воде, раздробилась на сотни кусочков и исчезла. По залу пронесся и замер рыдающий стон.
   Тряхнув головой, Гард пошел к неподвижно лежащей Лейле. Но тут позади нее в арке вдруг заклубилась серая мгла, и из мглы выдвинулись серебристые фигуры с черными трубками.
   «Разрушитель!» – взвизгнул в его голове кот.
   Черной молнией метнувшись по залу, кот схватил зубами рукоятку Разрушителя и, мотнув головой, бросил Гарду. Гард еле сумел увернуться от светящегося лезвия, поймал меч за рукоять и бросился на серебристых. Передние только поднимали трубки, когда лезвие Разрушителя черкнуло по их фигурам, и они рассыпались со сдавленным стоном. Задние отступили было под арку, скрываясь в серой, крутящейся мгле, но Гард шагнул вперед, нанося широкий рубящий удар. При этом лезвие меча задело одну из выгнутых колонн арки. Серебристые заколебались и исчезли. С громким стуком падающих камней, арка провалилась в себя и скрылась в плеснувшейся наружу клубящейся серости.
   Гард выключил лезвие, сунул Разрушитель за пояс и повернулся к Лейле. Она не шевелилась. Гард поднял легкое тело девушки на руки, заглянул ей в лицо. Щеки уже подернула мертвенная бледность, глаза были плотно закрыты, на синих губах застыла улыбка.
   «Скорей назад!» – раздался крик кота.
   Гард обернулся. Серая мгла клубами выплескивалась с того места, где прежде была арка, съедая пол, светящиеся стены, блистающий потолок. Как во сне, Гард отступал перед этими клубами, прижимая к груди безвольное тело Лейлы.
   «Скорее! – звенел голос кота. – Ты лишил кокон цельности… он растворяется… Это цепная реакция! Надо уходить!..»
   Серые клубы надвигались все быстрее. Гард повернулся и побежал в соседний зал, где была такая же арка и выход. Возле него метался взад и вперед кот, шерсть его стояла дыбом, зеленые глаза сверкали. Гард споткнулся о каменные обломки так, где лезвие Разрушителя вспороло пол, и с трудом удержался на ногах. Серая мгла нагоняла. Зал казался бесконечно длинным. Задыхаясь и хрипя, Гард подбежал к арке. Кот сделал длинный прыжок и вцепился когтями в спину куртки. Перед глазами мелькнула чернота перехода…

21

   Воду озера рябил холодный ветерок, который день уже дувший с севера. Он напоминал об идущих со стороны далекого моря холодах, о густых туманах по утрам и белесом, словно выгоревшим за лето, небе.
   Гард сидел на поросшем густым сизым мхом камне. Мимо лица бесшумно спланировал на колени желтый вычурный лист дендрона, рощица которых начиналась в пяти шагах за его спиной. Еще один признак наступающей осени. Гард смахнул лист с коленей, вздохнул и провел пальцами по длинному холмику возле себя. Холмик был насыпан недавно, но земля успела высохнуть и стать мягкой и невесомой, как пух северной птицы гачки. В головах стояла грубо вытесанная из камня пирамидка, на лицевой грани которой Гард сам вырезал короткое слово «Лейла». Буквы были корявыми, но Гард не умел лучше, а никому другому не дал.
   Уже третье утро, до восхода солнца, когда все вокруг окрашивалось мягкими тонами медленно разгорающегося рассвета, Гард приходил сюда. Он сидел на мшистом камне, смотрел то на одинокую могилу на опушке дендроновой рощицы, то на сморщенную ветерком гладь озера и думал о том, чего уже никогда не будет…
   Почувствовав мягкое прикосновение к ноге, Гард оторвал взгляд от красно-коричневой каменной пирамидки. К сапогу прижался Васька и с несвойственной коту печалью смотрел на него. Гард выпрямился. Кот вскочил к нему на колени и привычно свернулся клубком. Гард провел рукой по мягкой шерстке.
   «Не хотел мешать тебе, но мое время истекает, – послышалось в голове Гарда. – Настала пора прощаться».
   – Уже? – тихо спросил Гард. – Но мы так и не поговорили с тобой по-настоящему.
   «Поэтому я и пришел. Я знаю, у тебя еще много вопросов. Я постараюсь ответить хотя бы на некоторые. Спрашивай».
   Прошло две недели со времени гибели Повелительницы и уничтожения межпространственного кокона. Все это время Гард исполнял печальные обязанности. Можно, конечно, было бы обратиться за помощью к Ордену или Ланглинской Общине, но Гард чувствовал, что должен сделать все сам.
   Лейлу он похоронил здесь, на дендроновой опушке близ озера, в тихом местечке, где никто не станет тревожить ее вечный покой. Для Миркхорма нашлось место на вершине холма, откуда с одной стороны открывался вид на его черный замок, мало пострадавший от пожара, не считая сгоревшей кровли и провалившихся перекрытий верхнего этажа, а с другой простиралось бескрайнее море, бывшее летом густо-синим, а теперь, с приближением зимы, принимавшее все более яркий зеленый оттенок. На его каменном надгробье Гард высек: «Миркхорм /Кирилл Иванович Сидоров/, маг и чародей, отдавший все силы и жизнь защите Земли и Джаварры». Буквы, конечно, получились кривые, но это было неважно.
   Дракониха Лолита была слишком тяжела, и Гарду пришлось рыть могилу прямо под ней. Впрочем, для нее и не было лучшего места, чем двор хозяйского замка, который она охраняла многие годы. Вместе с ней Гард закопал и останки механического слуги Миркхорма Эдика. Сначала Гард хотел оставить их себе и попытаться разобраться в устройстве, но Васька отговорил, сказав, что цивилизация Джаварры основана больше на развитии психокинетики и других свойств человеческого разума, так что не стоит сбивать ее с исконного пути на механистические технологии иной культуры.
   На все это у Гарда ушло почти две недели. С Васькой они почти не общались, хотя кот непрерывно следовал за ним по пятам. Последние два дня Гард провел у могилы Лейлы, погруженный в печальные думы, и Васька не тревожил его своим присутствием.
   – Я многого не понимаю в том, что произошло, – неторопливо начал Гард, поглаживая теплую спинку кота. – Ты говоришь, Миркхорм попал сюда из другого мира? Как? Из какого? Почему он не вернулся обратно, а прожил здесь всю жизнь в одиночестве.
   «Он был родом с Земли, лежащей за твоим миром. Идущие Тропой захватили бы сначала твой мир, потом мир Миркхорма, а после напали бы на мой. Такова последовательность наших Земель. Естественно, чисто условная. Мы тоже еще многого не понимаем в структуре внепространственного существования параллельных Земель. Там, где нет пространства, не существует ни расстояния, ни направления, но почему-то переход из одного мира в другой может быть лишь строго последовательным. Нашим ученым еще предстоит разобраться во всем этом».
   – А почему не ученым Земли Миркхорма?
   «Из этих трех Земель наиболее высоко развита наша цивилизация. Мы почти достигли уровня так называемых Врагов. А теперь, когда с Тропой покончено, ничто не помешает нам развиваться и дальше».
   – Тогда почему ты уходишь? – задумчиво сдвинул брови Гард. – Почему бы тебе не остаться и не помочь нам побыстрее выбраться из дикости и суеверных заблуждений?
   «Время просвещения вашей культуры еще не настало. И я вообще сомневаюсь в целесообразности помощи извне. Мы, как и Земля Сидорова, являемся чисто технологической цивилизацией, опирающейся лишь на создание механизмов. Все, чему мы могли бы научить, будет для вас чуждым, а мы, в отличие от Идущих Тропой, вовсе не стремимся всюду насаждать копии своей культуры».
   – Интересно, – медленно проговорил Гард. – Но у меня такое чувство, что я задаю какие-то ненужные вопросы, интересуюсь второстепенным, а главное ускользает, и я никак не могу ухватить его за хвост.
   «Это потому, что ты спрашиваешь о нас. – Свернувшись клубком у Гарда на коленях, Васька тихонько мурлыкал, очевидно, чисто автоматически, что не мешало ему вести осмысленную беседу. – Поверь мне, время для контактов наших миров еще придет, не скоро, но придет обязательно. В сущности, мы ведь совсем недавно открыли внепространственный переход, мы делали лишь первые шаги, когда наткнулись на жуткую экспансию Идущих Тропой, и вместо исследований пришлось готовиться к решительному отпору. Мы вовсе не рассчитывали на быструю победу и готовились к затяжной войне».
   – Так кто же ты? – спросил Гард. – Искусственное создание вроде Эдика, или в вашем мире животные тоже обладают разумом?
   «Ни то и ни другое. – Голос кота не имел эмоциональной окраски, но Гарду показалось, кто кот рассмеялся. – Я обычный кот, подвергнутый воздействию усилителя разума. Действие таких усилителей схоже с действием эмиссаров Врагов. У нас они давно применяются для развития умственно отсталых детей. Но шесть лет назад, когда был открыт внепространственный переход и наши исследователи столкнулись с Идущими Тропой, понадобился разведчик для проникновения в их мир. О человеке не могло быть и речи – Идущие сразу бы раскрыли его. Но на неразумную живность захваченных миров они не обращали внимания, поскольку могли захватывать лишь тела разумных существ. Поэтому выбрали меня, в ту пору маленького котенка. В меня вживили усилитель разума, и три года я развивался, набирался знаний и опыта. А потом пошел в разведку. Для перехода из мира в мир нам не нужен межпространственный кокон. Мы используем иные, чем Идущие Тропой, принципы, хотя последовательность переходов все равно остается неизменной. На Земле Миркхорма, во многом похожей на мою, я не стал задерживаться, а вот твой мир решил изучить. Вначале я определил уровень вашей цивилизации, как весьма низкий по сравнению с нашим, но потом встретил Миркхорма, который поставил меня в тупик. По своему роду деятельности, он резко отличался от вас и даже от обитателей предыдущего мира. Следя за ним, вступая в косвенный телепатический контакт – другими словами, подслушивая его мысли, – я постепенно узнал, что он возродил к жизни находящуюся здесь с незапамятных времен сеть местной нуль-транспортировки, управляемой весьма сложным компьютером. Он сам, своими руками, не имея надлежащих инструментов, создал Эдика и сделал много чего еще. Позже я вступил с ним в прямой контакт и узнал про Врагов и рассеянных ими по мирам эмиссаров».
   – Так ты беседовал с Миркхормом? – воскликнул Гард.
   «И неоднократно. Мы подружились, – в этих словах Гарду почудилась печаль, но кот продолжал так же ровно мурлыкать. – Он рассказал мне свою историю. Идущие Тропой нападали не наобум, они заблаговременно высылали вперед на несколько миров разведчиков, передвигая вместе с ними кокон. У разведчиков были средства обнаружения эмиссаров, которых они стремились нейтрализовать… Не знаю, почему они обнаружили тебя так поздно… Тридцать пять лет назад разведчики Идущих проникли в мир Миркхома, то есть Сидорова, как его звали там, и переместили его в твой мир. По опыту они знали, что человек даже с внедренным эмиссаром, оторванный от родной культуры, не сможет противопоставить им ничего серьезного. Фактически, он становился обезвреженным. Так Сидоров очутился в твоем мира, быстро понял, что твоему народу не сможет объяснить ничего, и принял оптимальное решение – стал загадочным и страшным чародеем, в дела которого никто не смел лезть, и попытался создать систему обороны хотя бы кусочка планеты. К сожалению, как мы увидели, он один бы не победил. Но кроме него, здесь были я, ты и Лейла…»
   – Лейла? – воскликнул, резко выпрямляясь, Гард. – Что ты хочешь сказать о ней?
   «Гард, твой мир с самого начала был особенным. В глубокой древности здесь нашли убежище двое беженцев – уроженец Врагов Ланглин и девушка Идущих Тропой Майра. Они полюбили друг друга и бежали сюда от угрозы, исходящей с обеих сторон. Великая любовь встречается редко, но она меняет судьбы мира… – задумчиво проговорил кот, словно кого-то цитируя. – Так вот, у них была именно та великая любовь, ради которой они предали свои народы и бежали, чтобы остаться вместе. Их побег удался. Это произошло в самом конце войны между Идущими Тропой и Врагами – к сожалению, мы никогда уже не узнаем подлинного названия их народа, – когда исход был понятен всем. Кроме бегства, Ланглин совершил еще один неоднозначный поступок – он захватил единственный экземпляр только что созданного Врагами Разрушителя Разумов. Пущенный в серийное производство, тот мог бы изменить ход войны и принести Врагам победу. А может, они бы просто не успели – ведь Идущие захватили к тому времени девять десятых их планеты. Кто это может теперь сказать? Главное, что Ланглин, как истинный пацифист, посчитал это оружие слишком ужасным. Он унес его с собой не для собственной защиты. Он унес его, чтобы спрятать от всех. Может быть, он считал, что его народ имеет шансы и так справиться с Идущими. Неизвестно… Почему он не уничтожил его вообще? Кто теперь может про это сказать?..
   Обосновавшись в твоем мире, Ланглин и Майра не просто проводили тут счастливые деньки. Они немало поработали, заложив основы нашей нынешней победы. Ланглин создал компьютер и систему нуль-транспортировки, которую много веков спустя сумел привести в действие Миркхорм-Сидоров. Компьютеру же Ланглин доверил хранение Разрушителя. Согласно его программе, компьютер мог выдать Разрушитель лишь человеку с внедренным в него эмиссаром. Определить наличие эмиссара компьютер был должен по характерной тэта-волне. Так задумал Ланглин. Майра тем временем основала общину колдуний – школу для местных девочек, где преподавалась разработанная Идущими Тропой система психотренировок. Так они жили несколько десятилетий. После естественной смерти Ланглина, Майра не стала менять изношенное тело, и ее освобожденный разум – крохотный энергетический сгусток – отправился в бесконечное путешествие в мировом пространстве, или куда там попадают души после смерти. Хочется думать, что там она соединилась с Ланглином, на этот раз – навечно. Компьютер же с терминалами, автоматически выключившийся после ухода хозяев, стал для полудиких обитателей Джаварры алтарями Майры. А имена Ланглина и Майры остались в памяти здешнего народа навеки».
   – А Лейла? При чем здесь она? – с жаром спросил Гард.
   «Я установил, что Лейла являлась последним прямым потомком Ланглина и Майры. – ответил кот. – От них у нее психокинетические способности. Но с ее гибелью наследственная цепочка оборвалась. Теперь раса Врагов окончательно ушла в небытие».
   – Я еще не могу понять вот что, – после долгого молчания сказал Гард. – В Миркхорма, как и в меня, был внедрен эмиссар. У Миркхорма он включился тридцать пять лет назад. У меня – считанные дни. Почему же тогда Миркхорм сам не нашел Разрушитель и не воспользовался им?
   «Эмиссар Миркхорма понятия не имел о Разрушителе, – ответил кот. – Гард, твой эмиссар особый, единственный в своем роде. Его создал сам Ланглин и только в нем содержались точные сведения о Разрушителе. К тому же, понадобилась длинная цепь поколений, пока не создались специфические условия для выявления сведений о Разрушителе… Извини, понятнее я сказать не могу, сам не все понимаю».
   – Как странно, – протянут Гард. – Какая длинная и сложная цепь совпадений привела нас к победе над Идущими Тропой. Выпади из нее хотя бы одно звено – и ничего бы не получилось…
   «Это всего лишь так кажется, – прервал его кот. – У нас давно поняли, что совпадений и случайностей не существует в природе. Это всего лишь не познанные нами закономерности. Но пора прощаться. Я все время думаю о том, с каким нетерпением и тревогой меня ждут в моем мире. Ведь там готовятся к войне, которая уже выиграна, и мне предстоит успокоить свой народ. Но ты рано заговорил о победе. Тропа прервана, но Идущие остались жить в громадном количестве миров, и кто знает, что они могут приготовить нам в будущем».
   – А ты вернешься? – спросил Гард. – Мы еще встретимся?
   «Как знать, – ответил Васька, вставая и выгибая спину. – Это маловероятно, но все в мире случается. Прощай, Гард…»
   Кот спрыгнул с его колен на влажную от выпавшей росы траву, поднял хвост и… исчез. Это произошло внезапно, совершенно беззвучно. Травинки, примятые его лапами, медленно распрямлялись.
   Гард долго сидел на камне и, сгорбившись, глядел на то место, где только что стоял кот. Колени еще хранили его тепло…

22

   Один… Только теперь Гард осознал, что остался в совсем один в ставшем ему чужим родном мире. Не с кем будет поделиться мыслями, не перед кем открыть душу, потому что никто его не поймет. Вот если бы Лейла была жива… Но воскрешать умерших не умели даже Враги, иначе не проиграли бы войну. Значит, ему остаются только могилы, да еще долг, который он, Гард, будет исполнять, покуда живет. Идущие Тропой остановлены, но Зло живуче и многолико. Оно еще не истреблено в Джаварре. Наступает зима, а вслед за ней можно ожидать появления жестоких джибжийских пиратов, регулярно опустошавших морские побережья Джаварры… И следует разобраться в легендах об оборотнях, живущих по ту сторону Турнгорских гор, которые нападают на одиноких путников, а иногда прокрадываются в ближайшие селения и воруют детей… Много еще странного и темного существует в Джаварре. Зло многолико, а Гард теперь воплощает ту силу, которая должна встать на его пути и вдохнуть в слабеющий Орден Хранителей новую жизнь. В этом его предназначение, этому он посвятит свою жизнь.
   Гард встал с камня и дотронулся до рукоятки Разрушителя за поясом. Первые лучи восходящего солнца окрасили розовым неспокойные воды озера. В вышине тревожно и пронзительно закричала невидимая отсюда чайка.
   Гард оглянулся на могилу, еще раз прочитал вырезанное им на камне «Лейла». Он не прощался. Он знал, что снова и снова будет приходить на свидание к той, которая, не задумываясь, отдала жизнь ради Джаварры, Земли и других Земель, сколько бы их там ни было впереди… Шагая широко и бесшумно, Гард пошел дендроновую рощицу.
   На окраине спящего поселка, принадлежавшего Ордену Хранителей, Гард встретил высокого сутулого старика, собравшегося куда-то спозаранку. Он тяжело ступал, опираясь вместо палки на длинный меч в ножнах. Старик поднял на Гарда слезящиеся глаза, всмотрелся, и улыбка сморщила бурое от несходящего загара лицо старого воина.
   – Гард! Ты вернулся? – Старик отбросил меч и крепко обнял его, затем отстранил от себя на вытянутую руку, с тревогой вглядываясь ему в лицо. – С радостными ли ты вестями?
   – С радостными, Наставник, и одновременно печальным, – Гард достал из-за пояса Разрушитель. На секунду сверкнуло и погасло лучевое лезвие.
   Наставник отступил на пару шагов, беззвучно пожевал сморщенными губами и, наконец, благоговейно выдохнул:
   – Лозеанский меч! Значит, мы не ошиблись…
   – Да, – коротко сказал Гард. – Дракон мертв и его сокровище перешло ко мне. Но пусть Орден не ждет, что я передам его Магистру. Разру… Меч мой по праву!
   – Гард, тебя не было почти месяц. – Наставник, кряхтя, поднял свой меч-посох и тяжело оперся на него. – За это время произошло много перемен. Старый Магистр умер, на завтра назначены выборы нового. Я почти не сомневаюсь, что Орден единодушно изберет совершившего подвиг. Тебя, Гард… Но я вижу, тебя снедает глубокая печаль, – продолжал он, помолчав. – Или у тебя плохие новости? – Старик с тревогой глядел на заострившееся, посуровевшее лицо своего ученика, ставшее теперь совсем взрослым.
   – Наставник, я приобрел великие знания, – сказал Гард. – Но вместе с ними всегда приходит печаль. Плохие новости тоже есть. Амфальский замок опустел и разрушен. Миркхорм погиб.
   – Как? – воскликнул Наставник. – Тебе удалось…
   – Нет, – сурово прервал его Гард. – Миркхорм был белым магом и погиб ради счастья всей Джаварры.
   Наставник пристально поглядел на него, но не стал ничего возражать. После долгого молчания он сказал:
   – Ну что ж, пойдем домой. У нас еще будет время побеседовать.
   Они молча шли по пустой улице поселка. Вставшее солнце светило им в спину, и они отбрасывали перед собой длинные тени. Гард шел медленно, приноравливаясь к старческому шагу Наставника, и думал о том, что у него больше нет дома, что теперь он везде будет чувствовать себя чужим. Внезапно он остановился и, глядя в часто мигающие глаза Наставника, твердо сказал:
   – Ордену предстоит еще немало славных дел. Это я обещаю.
   Наставник молча кивнул.

Андрей Бурцев Время перемен

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

Андрей Бурцев
Время перемен