-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Алексей Александрович Семенов
|
| Прощай, моя совесть! Привет, моя месть!
-------
Алексей Александрович Семенов
Прощай, моя совесть! Привет, моя месть!
Кому угодно, но только не им..
– Здравствуйте, меня зовут Лошадь. И я – наркоманка.
– Здравствуй, Лошадь, – растягивая фразу, как дети в группе продленного дня, и переглядываясь, сказала группа из шести анонимных наркоманов в завязке.
– А еще я шизофреничка, на учете в городском психоневрологическом диспансере с четырнадцати лет, социопатка – люто и, не сдерживая себя, презираю людей сознательно с пятнадцати, сексоголичка с тринадцати и вегетарианка с семнадцати лет. И если наркоту я на время, кажется, победила, то все остальные радости живут во мне очень ярко.
Все напряглись, не понимая происходящего, а Рыжая даже захихикала как-то нервно.
– У меня в голове живет лошадь, поэтому меня все зовут Лошадь. Многие не хотят, но я настаиваю – они привыкают. Хотя в лошадях нет ничего плохого, но применительно к девушке звучит как оскорбление. Такой общественный шаблон.
– А что ты хочешь от жизни? – произнес кто-то около входной двери.
Все обернулись. Это был Макс, один из самых брутальных и авторитетных наркоманов в завязке. Он смотрел на Лошадь, нагло изучая ее физиологию, облокотился на косяк и ждал ответа. За секунду Лошадь тоже осмотрела Макса. Увидела красивые своей наглостью глаза, увидела в них вызов себе, увидела, что он готов дерзить и вступить в ораторский бой, поэтому ответила искренне:
– Я хочу дом, семью и написать книгу.
– Так это же так просто – завести семью… – удивилась Рыжая, оглядываясь по сторонам в поиске поддержки.
– Для многих – просто, – за Лошадь ответил Макс, глядя ей в глаза. – А вот для Лошади – это самая большая проблема.
– Почему? – Спрашивая это, Лошадь хотела, чтобы Макс или кто угодно другой правильно ответил на вопрос. Именно так, как она, долго мучаясь ночами, да и днями тоже, выводила ответ на этот вопрос. И вывела его.
– Потому что умная, – ответил Макс. – Сложно найти достойного.
– Потому что планка завышенная, – вызывающе перебила Макса девушка, появившаяся в проходе рядом с ним. Она красиво и четко обвила руками его шею, пропустив ухо между большим и безымянным пальцами, и своими губами проглотила его губы.
– Ну вот, как всегда, пришла Нина и все испортила, – как-то по-личному прошептала Рыжая.
Все задвигались на стульях, смущенно отворачиваясь от целующихся, и, в спасительном волнении найдя на стуле Лошадь, воткнули свой взгляд в нее.
Лошадь же с интересом рассматривала целующихся, чем повторно смутила всю группу бывших наркоманов, сознание которых теперь было расколото вопросом: прилично ли смотреть на тех, кто неприлично смотрит на неприлично целующихся?
– Не бойся, красотка, не отберу, – уверенно повышая голос, сказала Лошадь.
Поцелуй остановился, все замерли, а Рыжая даже сжала ноги в коленях и подтянула их к животу, предчувствуя большой конфликт.
Нина выпустила пальцы из волос Макса, слегка улыбнулась ему, прищурив глаза, и, практически одними губами прошептав «Я ненадолго, ладно?», опасно двинулась в центр зала к Лошади.
Пока она делала эти десять шагов, Лошадь успела рассмотреть, насколько красивая и безвременно стильная Нина. Наверняка она была моделью или даже сейчас – модель. Из-под черной, корсетной формы блузки по шее до мочки уха тянулись извивающиеся тонкие листья татуировки. Частью какого рисунка они были, Лошадь не успела додумать, потому что, словно делая это на уровне автоматизма, Нина в движении подхватила за спинку свободный стул, пользуясь рукой, как рычагом, вскинула его высоко вверх и с громким выдохом «хэ-э-э-эй» обрушила на сидящую Лошадь.
Спать не получалось, поэтому Лошадь набрала его номер в четыре утра.
– Малыш, что-то случилось? – услышала его сонный голос.
– Да нет, все нормально, – слишком спокойно проговорила она. – Звоню сказать, что я тебя не люблю. Да и не любила никогда.
– Я не понял прикола. Совсем не смешная и отвратительная шутка.
– Это не шутка. Прощай.
Лошадь отключила телефон, понимая, что он будет звонить до тех пор, пока не сойдет с ума.
Он ее любил, но ей было этого мало. Лошадь достала из холодильника лед, завернула в салфетку, прижала к голове и легла на пол. Голова болела, потому что Нина ударила профессионально – ребром ножки. Лошадь на какое-то время потеряла сознание. А когда вернулась, многие из ребят уже ушли. Нина и Макс, разумеется, – тоже. Проводить Лошадь домой очень захотела Рыжая.
– Как тебя зовут? – спросила, приподнимаясь, Лошадь.
– Надя, – поморщилась Рыжая. – Стремное имя, правда? Поэтому я предпочитаю – Рыжая.
– Хорошо, Рыжая, это тебе Нина велела меня отвести, а потом ей все рассказать?
– Нет. Честно. У меня с ней свои счеты.
– Расскажешь?
– Потом как-нибудь, когда пойму, что тебе можно доверять.
– Логично.
Лошадь поднялась с пола и села на стул. Осмотрела себя – небольшие царапины на руках, голова болела не сильно, только шишка.
– Вроде я нормально отделалась?
– Ну да, только вот тут еще… – Рыжая достала зеркальце и открыла перед лицом Лошади.
По лбу Лошади шли две вертикальные параллельные царапины, видимо ножка расцарапала.
– Да нормально.
– Даже красиво, – с улыбкой поддержала Рыжая.
– Пойдем выпьем чего-нибудь?
– Я не против.
У входа были припаркованы две машины: белый Jaguar Лошади и черный Porshe Caenne – Рыжей. Решили ехать на Jag, но за руль села Рыжая.
– Расскажешь мне про них? – спросила Лошадь, когда машина тронулась.
– Про Нину с Максом?
– И про них, и про всех. Я смотрю, тут все такие не простые. Целое мажорское сообщество. Идеально – взорвать всех сразу. Людям бы понравилось.
– Ну ты зря, – возразила Рыжая. – Вот мажоров-то тут как раз не много.
– Странно, но они же все наркоманы с бабками.
– Да, но ты-то тоже такая, – улыбнулась Рыжая.
– Согласна. Итак, кто этот красавчик в бабочке?
– В бабочке был Винсент.
– Кличка Винсент?
– Да нет, имя такое. Отец у него коллекционер живописи. Причем такой, настоящей. Фанат Ван Гога, вот и назвал его Винсентом.
– Чушь какая. Отец – дегенерат.
– Да нормально, чё ты такая категоричная. Отец – клевый, я бы с таким трахнулась. А Винсента Винсом все зовут. Нормально. Лучше чем Петя.
– Лучше чем Петя, но хуже чем Петр. Ладно, проехали. Так что он?
– Лоббисты команды предыдущего президента не пускали в страну сеть Starbacks, поэтому он, зная, что вечно так продолжаться не будет, после кризиса за сравнительно небольшие деньги выкупал в собственность конченные кафешки и небольшие квартиры на первых этажах в центре крупных городов страны. Он говорил, что, потратив пять миллионов, купил пятьдесят восемь помещений.
– Мило. И что?
– Потом к власти пришел новый президент, а Винс в тот же миг, не делая нигде ремонта, завесил все фасады баннерами «Мировая сеть кофеен. Скоро».
– И стал ждать?
– Нет, он организовал более ста писем от разных людей в главный офис Starbacks, мол, «спасибо, что наконец-то появляетесь и у нас». А те – ни сном ни духом. Аналитиков отправили, ну те и вышли на связь с Винсом.
– И за сколько он продал им все это счастье?
– За семьдесят четыре миллиона. Отцу вернул деньги и на черном рынке искусства купил ему картину «Юноша с васильком», которую Ван Гог написал в конце своей жизни в Овер-сюр-Уазе.
– Охренеть можно!
– Не то слово.
– Да, он прекрасен, но неужели в нем нет ничего плохого? Ведь так не бывает? Он – гей?
– Нет, гей у нас Платон. А Винс просто в открытую спит с проститутками. Считает это честностью.
– Ну, слава богу, а то я уж подумала, что он маньячелло какой.
– Кто его знает. – Рыжая выдохнула. – Кто друг друга вообще знает…
Звонок в дверь в восемь утра вернул из воспоминаний предыдущего дня и напугал Лошадь. Она сняла примочку с головы и в одних трусах тихо пошла к дверному глазку.
– Черт, теперь он мне не даст покоя. Надо переезжать, на хрен, отсюда.
Однако за дверью стоял не он, а какой-то другой парень.
– Чё надо? – крикнула, не открывая, Лошадь.
– Доставка из «Авалона».
– О, прекрасно, – сказала Лошадь, распахивая дверь. Она вспомнила, что вчера, будучи уже пьяной, догадалась заказать на сегодня еду и шампанское себе домой.
Посыльный – парень лет пятнадцати – сделал шаг в квартиру, но, увидев Лошадь в одних трусах, остановился у порога.
– Да заходи уже давай, не стесняйся, – спокойно пригласила Лошадь.
Парень выставил всю еду, пару раз взглянув на Лошадь через зеркала на стенах прихожей, забрал деньги и ушел, полный впечатлений, которые будут возбуждать его всю дальнейшую жизнь.
А Лошадь уселась на диван и откупорила Asti Martini. Сделала пять глотков из горла и приложила холодную бутылку к голове. «Фу, совсем хорошо».
Шампанское сняло напряжение в затылке. «Странная штука, – подумала Лошадь, – если бы не стулом по голове, то я, наверное, еще долго тянула бы эти стремные отношения с ним, не стала бы разрывать, а тут бах – и все. Все-таки, когда ты в агонии, принимаешь нормальные решения. Или мое подсознание решило, что так комфортно – в один момент все скинуть… Черт его знает, но интересно».
Лошадь опять потянулась за шампанским и только сейчас заметила номер телефона, написанный ручкой на руке. Это был телефон Рыжей. Рыжая написала его в баре, совершенно на автомате, когда рассказывала про очередного члена общества анонимных наркоманов.
– Вероника… – начала Рыжая после того, как за барной стойкой «Авалона» они заказали каждой по пять рюмок белой текилы Olmeca. – Абсолютно банальная история – периодически встречалась с уже сильно взрослым и богатым с шестнадцатилетней девственности. Не играла в любовь, а сразу с ним договорилась – пятьдесят тысяч за каждый месяц. За это all inclusive, кроме игры в настоящую любовь.
– Это забавно – делать минет, когда тебе не нравится человек, но делать надо. Похоже на изнасилование. Мужикам это нравится.
– Ну да, этим она и подкупила его, это даже его заводило – ее небрежность, ее открытая демонстрация, что она с ним только из-за денег. И это ее унижение возбуждало мужика, у которого в эмоциональном плане уже было в жизни все, кроме этого.
– А ты того мужика видела, красивый? Как, кстати, его фамилия?
– Ну такой… Они, политики, все красивые. Люди же некрасивых политиков не выбирают. И всегда такой чрезмерно ухоженный.
– Да, если у них вечернее телешоу, то они весь день морды пудрят и маски делают. В этом работа этих политиков – отлично выглядеть и складно разглагольствовать, те еще актеры. Так как, говоришь, его зовут?
– Романов, он – депутат парламента.
– Знаешь, Рыжая, я уверена, что где-то внутри, втайне, он знал, что не пройдет и нескольких месяцев, как она станет зависимой от него, а возможно, полюбит. Не по привычке, а по-настоящему. Так всегда: знакомишься – думаешь, что он для меня слишком взрослый. А проходит двадцать минут, понимаешь: клевый – потянет.
– Точно. Вероника, сама этого не ощущая, все глубже тонет в жизни своего взрослого мужчины. Знаешь, все больше и больше скучает по нему, когда он проводит время со своей семьей.
– А жена знает про нее? – спросила Лошадь.
– Знает, но куда ей деваться с тремя-то детьми. Сидит помалкивает. Молодых аниматоров, наверное, в Турции со своими подружками мстительно трахает.
– Уже целая плеяда сорокалетних неуловимых мстительниц сформировалась, которые двадцатилетними замуж удачно вышли.
Рыжая залезла на барный стул и, поднимая бокал, громко провозгласила тост:
– За то, чтобы наши любовники были моложе нас!
На них посмотрели, но мало кто даже улыбнулся. Шутка и порыв не накрыли всех. Рыжая сползла обратно на стул.
– Ну а кто тот парень, на нищего похожий?
– Лысый?
– Ну да.
– Это Физ. Он должен был стать компьютерным гением, шарил лучше всех. Ты когда-нибудь видела систему, которая в Интернете находит случайного пользователя и соединяет тебя с ним?
– Чат-рулетка, что ли?
– Да, это он придумал.
– Нет, это неправда. Какой-то русский школьник ее придумал…
– Это произошло много лет спустя. А вначале был Физ. Он нам ее показывал еще давно, до этого школьника.
– Так а почему не запустил?
– У него в тот год на отца в третий раз покушались. Взорвали на стадионе. Уже не мелочились. Он после этого долго размышлял, что глобально принесет чат-рулетка отдельному интернет-пользователю: добро или зло?
– И что?
– Он решил, что – зло. И не стал патентовать проект.
– Сейчас бы он огромных денег стоил.
– У него деньги и так есть. Матери, как таковой, не было – Физа отец воспитывал, когда развелся с матерью. Он его тогда очень жестко у нее отнимал – через неправду, подставляя ее по-разному. Поэтому Физу все деньги отца достались и предприятия. Потом те, кто, скорее всего, и взорвал, пришли к нему выкупать доли в бизнес.
– И он продал?
– Разумеется, продал. Торговаться или сопротивляться не стал – не дурак. Продал. Не так дорого, как бизнес стоил, наверное, но все же.
– И много получил?
– Он не говорил, но знаешь, эсэмэски приходят в конце месяца о зачислении процентов на текущий счет? Так вот, я случайно одно сообщение у него увидела – начислено за месяц двадцать семь тысяч. А сколько этих счетов – кто его знает.
– А чё же он как бомж одевается?
– Сама спроси – не знаю. Может, нравится, может, специально понтует, а может – наплевал на все.
После этого Рыжая и Лошадь заказывали Martini Extra Dry с водкой Grey Gus, пока не сбились со счета порций. Очнулась Лошадь уже в своей квартире, с гремящей головой. Лошади были интересны все ребята, состоящие в сообществе, – каждый из них, пройдя нелегкий путь зависимости от разной наркоты, пытался справиться. Поэтому она была немного расстроена, что не обо всех расспросила Рыжую.
Вспоминая события прошедшего дня, Лошадь периодически засыпала, разгружаясь от напряжения. Уже вечерело, когда очередной многократный и настырный звонок разбудил ее.
«Во черт, теперь это точно он. Ну не хочу я с ним выясняться». Тем не менее Лошадь поднялась и пошла к двери. Сквозь глазок она увидела Рыжую с каким-то листом бумаги в руке. Рыжая кричала и махала руками. Лошадь открыла дверь.
– Какие-то козлы разбили мне в машине боковое заднее и положили на сиденье этот хренов лист, – выпалила Рыжая на одном дыхании и быстро вошла в квартиру. – О, прикольные кресла, я тоже себе заказала новую обивку с выбитым велюром.
Лошадь взяла у нее лист бумаги, на котором обыкновенным шрифтом Arial было напечатано «ЭКСПОЗИЦИЯ».
– Я залезла в Википедию, так она мне так много значений дала… Хер знает, что и думать, – открывая Red Bull и падая в кресло, продолжала Рыжая.
– А почему ты думаешь, что на это нужно как-то реагировать?
– Потому что осколков стекла нет – вырезали как в детективах, ровный лист бумаги на заднем сиденье, и даже ничего из тачки не…
Рыжая не успела договорить, как хлопок, звук лопнувшего стекла и звон падающих осколков окна гостиной перебил ее убедительную речь. Большой камень, обернутый белой бумагой, подкатился к ногам Лошади, и все стихло. Рыжая вжалась в кресло и тихонько скулила от испуга.
Лошадь подняла камень, сняла измятый лист и расправила его. Посмотрев, ухмыльнулась.
– Что там? – тихо спросила Рыжая.
– Валентинка, – усмехнулась Лошадь и протянула бумагу Рыжей. – Сама не догадываешься?
Рыжая взяла листок. На нем тем же обычным Arial было написано «ЭКСПОЗИЦИЯ».
– Мне вот только интересно, – сказала Лошадь, откупоривая двадцатипятилетний виски Makkalen, – это мне послание или опять тебе?
– Мне тоже налей чистого, – тихо попросила Рыжая.
– Ты же на машине.
– Мне уже все равно и, вообще, страшно. Я же никому плохого не делала ничего, Лошадь, честно… Как в фильмах про маньяков.
– Я знаю, Рыжая, не ссакать. Все будет хорошо. Надо выяснить, что это за херня такая с «ЭКСПОЗИЦИЕЙ».
Зазвонил телефон Рыжей.
– Это Макс, – удивленно уставившись на экран, потом на Лошадь, сказала Рыжая.
– Так бери, чё тянешь. Только на динамик внешний переключи.
– Але, Макс, привет. – Рыжая, переключая телефон на громкую связь. – Чё ты?
– Рыжая, – не здороваясь, начал Макс. – Тебе что-нибудь слово «ЭКСПОЗИЦИЯ» говорит?
– Твою мать… – заскулила Рыжая и сползла на пол, опять в страхе поджав ноги под себя.
– Макс, привет, это Лошадь. Просто Рыжая у меня, и ей совсем поплохело. Не против, если я продолжу разговор?
– Ну здравствуй, Лошадь, – не смутившись и даже как-то по-родственному ответил Макс. – Как голова?
– Потом расскажу, нормально. Что там с «ЭКСПОЗИЦИЕЙ»?
– А что у вас?
– Разбитое стекло машины и «ЭКСПОЗИЦИЯ» на заднем сиденье у Рыжей, а у меня десять минут назад камень, обернутый в «ЭКСПОЗИЦИЮ», разбил окно гостиной. Что это?
– Не знаю пока. У нас тут то же у всех: у меня «ЭКСПОЗИЦИЯ» вырезана на капоте машины, у Нины зарезан Малкович…
– Кто это?
– Доберман, а под его лапу положен лист с «ЭКСПОЗИЦИЕЙ», у Вероники… словом, у всех наших из общества есть «ЭКСПОЗИЦИЯ».
– Жопа какая-то.
– И эта жопа началась, когда ты нарисовалась! – услышала Лошадь в трубке крик Нины.
– Так что через полтора часа все встречаемся в «Сейфе» и будем заново знакомиться, – продолжал Макс.
– Я бы на твоем месте не вздумала не прийти, – прокричала Нина, – мы мертвого трахнем!!!
– Я это уже поняла, – спокойно сказала Лошадь, глядя на испуганную Рыжую, – мы будем обязательно.
Лошадь закончила разговор, подошла к столику, взяла виски и, словно пила компот, сделала из горла семь глотков.
– Так, Рыжая, перестань ныть, садись и рассказывай про всех остальных ребят из сообщества. Надо подумать. – Лошадь залезла на подоконник.
– Про всех? Про кого теперь?
– Про Нину и Макса.
– Нина, значит, – напряглась Рыжая, начиная рассказ. – Нина… Ее в общество привел отец.
– А разве не Макс?
– Нет, Макс с ней был, когда уже слез, а она жестко сидела на коксе. Он ее не мог уговорить. Видно, что совсем конченая модель была.
– Я так и думала.
– Что думала?
– А что модель.
– Ну да. Она по миру много поездила, любимой моделью Yamamoto была даже какое-то время, пока во французском Playboy не стала playmate года. После этого он от нее отказался и на показы больше не брал.
– Ревновал?
– Ну не знаю я их личных отношений. Она говорила, что отцу на его день рождения сделала такой подарок – снялась голой.
– Прекрасный подарок.
– Наверное, не будь он послом во Франции.
– Ого, она крутая. Мне нравится.
– Как она может тебе нравиться после того, как отхерачила стулом? – искренне удивилась Рыжая.
– Я сама виновата – напросилась. Я чувствовала это. Не нужно было мне так себя вести.
– Ну ты даешь.
– Мне вот что непонятно. Как получилось, что после того, как против папаши своего такой финт выкинула, она послушной стала и в общество по его указке пришла?
– Не знаю, но она его сейчас очень слушается. Делает все, что он скажет. Просто мармеладная стала с ним. Говорит, что всем ему обязана, и знает, как сильно он ее любит.
– Но должна же быть какая-то причина.
– Я не знаю, надо у кого-нибудь выяснить, с кем она больше всех общается.
– А с кем она общается?
– Да ни с кем, она презирает общество, как и ты…
– Да уж, мы с ней во многом похожи… – задумалась над сказанным Лошадь. – Понятно, в общем, давай дальше. Макс.
– Так, значит, Макс… – словно на экзамене напрягалась Рыжая. – Он создал это общество. Потому что совсем в своей музыке убил себя. Он участвовал в первом проекте «Фабрики звезд», но музыкальная карьера не сложилась, вот он с катушек и снесся. Друзья все на сцене, в клипах, вокруг толпы фанатов, а он один остался после славы временной. Сначала пил, дальше – героин. Что-то писал, к продюсерам ходил. А потом – забил. Года четыре жестко сидел на герыче, пока не очнулся от передоза в клинике. Еле выходили. С тех пор отходит.
– А с Ниной как познакомился?
– У них отцы – чиновники. Они на каком-то мероприятии познакомились.
– Понятно, избалованное и пропащее детство с измененными ценностями в жизни.
– Знаешь, Макс – совсем странный. На первый взгляд козел еще тот, но это не так. Он семью очень хочет и детей. Сам про это говорил много раз, но как-то не складываются у него долгие отношения. Слишком он требовательный, что ли…
– Ты с ним спала тоже? – прервала рассказ Лошадь.
– Фу-ты… Умеешь же ты так сразу… – немного смутилась Рыжая. Задумалась. Продолжила: – Мы не были вместе. Я просто несколько раз оказалась рядом с ним, когда ему совсем плохо было в жизни, понимаешь?
– Так трахалась или нет?
– Ну да, только это не как по любви было.
– Как по физиологии?
– Нет, это как-то по-дружески, что ли…
– Понятно. Хорошая дружба. Он с Ниной поругается – и к тебе в кровать прыгает для успокоения. А ты как мать Тереза прям.
– Мне его жалко. Да и красивый он в своей грусти. Нравилось мне с ним трахаться.
– С этого бы и начинала, – рассмеялась Лошадь. – Не сомневаюсь в этом.
– Вот, – спеша поменять тему, продолжила Рыжая, – а потом Нину отец привел. Теперь они вместе и сюда ходят. Тут я и с Ниной уже познакомилась. Вроде нормально у них все, но чувствуется, что тоже не то…
– А ты?
– А я только от случая к случаю, – грустно улыбнулась Рыжая.
– Как-то противно по-достоевскому.
– Не суди, Лошадь. Это моя жизнь. Не простая, как и у всех, при ближайшем рассмотрении.
– Ладно, извини. Я в душ.
– Давай. Я пока в телевизор попялюсь.
Лошадь ушла в ванную комнату, а Рыжая решила рассмотреть ее квартиру. Это была большая квартира-студио, метров сто общей площади. Чисто. Даже педантично чисто. Такое чувство, что тут живет эгоцентрист. Фотографии на комоде. Маленькая Лошадь на плечах у папы смеется так, как можно смеяться только в беззаботном детстве. Семейная фотка – папа, мама, Лошадь и младший брат. Красивый. «Интересно, – подумала Рыжая, – он в нашем городе живет?» На полках не было фотографии парня Лошади, даже друзей на фотографиях не было. Только семья. «Где же телевизор?» Рыжая осмотрелась. Телевизора не было. Рыжая заглянула в приоткрытую дверь ванной, откуда доносился шум воды душа. Зашла так, что Лошадь не услышала.
– Лоша-адь… – позвала Рыжая, закрывая крышку унитаза и усаживаясь на него.
– Черт, ты меня напугала, – выглянула из душевой кабины Лошадь.
– Ты мойся-мойся, я тут посижу, – улыбнулась Рыжая.
– Рыжая, – опять выглянула Лошадь, – ты часом не бисексуалка? Может, мне для твоей радости дверцу приоткрыть?
– Да вроде нет, хотя ты мне не противна, а даже наоборот… А ты часом не лесбиянка? Я не увидела фотографий твоего парня. Он существует?
– Был, да сплыл, – перекрикивая шум воды, ответила Лошадь.
– А брат где? Познакомишь?
– Посмотрим на твое поведение, – улыбаясь, прокричала Лошадь.
– А родители?
Лошадь выключила воду и выглянула из кабинки.
– Дай полотенце, пожалуйста…
Пока она вытиралась, Рыжая увидела какую-то жирную черную полосу, которая шла у Лошади от шеи по всему позвоночнику до копчика.
– Лошадь, это что – татуха?
– Да, Рыжая, татуха. А ты к бабочкам на копчике привыкла?
– И что она значит?
– Значит, что я должна помнить.
– Помнить что?
– Помнить все, Рыжая. Тебе не кажется, что ты слишком много вопросов задаешь?
– Ну, извини за любопытство. Я, знаешь, тоже все помню. Многие вещи хочу забыть, а не могу.
– Уже пора ехать.
– Последний вопрос можно?
– Давай, но только последний, – согласилась Лошадь, залезая в трусы.
– Ты богатая?
Лошадь посмотрела на Рыжую, как на младшую сестренку, подошла и обняла ее.
– Богатая, Рыжая. Можно дружить, – сказала и рассмеялась.
– Ну прекрати ты, – смутилась Рыжая. – Это я чтоб знать – платить за тебя везде или на равных. Я бы за тебя платила – мне нравится с тобой общаться.
– А почему не «дружить»?
– Для этого время надо, – ответила Рыжая.
– Мне тоже нравится с тобой общаться, Рыжая. Не боись, подружимся! – оптимистично уверила Лошадь.
Пока ехали в «Сейф», Рыжая успела рассказать о последних двоих членах общества анонимных наркоманов – гее Платоне и странной корейской «половинке» Мише.
– Так вот, – начала Рыжая, – остались Платон и Миша. Платон – гейский гей. Ты как, кстати, к геям?
– Толерантно, – улыбнулась Лошадь.
– Про то, что он – гей, знают все. Даже его предки, прикинь, знают. Со временем спокойно стали относиться. А когда он с наркотой завязал и в общество вступил, можно сказать – вообще хорошо. Опять же – опрятный всегда, галантный, подружкам матери нравится.
– Взрослые тетки вообще любят геев. Он манерный? Я не слышала, как он говорит. Меня манерные раздражают.
– Так манерные – это не геи.
– В смысле «не геи»? – удивилась Лошадь.
– Манерные – это пидовки, а Платон – гей.
– Бред какой. Это кто такую муру придумал?
– Геи и придумали, чтоб дистанцироваться от пидовок.
– Завязывай этот разговор – бесит он, – поморщилась Лошадь. – Скажи только, откуда у него бабки и дружит ли он близко с Максом и Ниной?
– Лошадь, мы все в какой-то мере дружим с Максом и Ниной. Мы – одна семья по общей беде, и только вместе нам спокойнее. Мы видим таких же конченых в прошлом, как и сами. И это нас спасает. Зачем, думаешь, на собраниях мы говорим «Я уже два года и четыре месяца не употребляю»?
– И зачем?
– Чтоб каждый понимал, что хоть и хочется иногда, но надо держаться, как другие твои друзья. Им тоже плохо, но они держатся. И я должна.
– Понимаю.
– А деньги у Платона от политиков. Знаешь, что они, как и мы, поддерживают друг друга. У Платона рекламное агентство. Через него размещают всю рекламу правящей партии в телике, радио и наружке.
– Большие бюджеты?
– Нереальные… И системные.
– А кто конкретно у него связующее звено? – рассмеялась Лошадь.
– Фу-ты, – Рыжая тоже заулыбалась скабрезности, – не знаю кто. Не видела никогда его. Спроси у него сама.
– Как-нибудь спрошу. Давай про Мишу. Чё ей мужское имя дали?
– Говорит, что Миша – более женское имя, чем мужское. Мишшшшаа. Чувствуешь, что оно более женское?
– Не чувствую. Знаю только, что Михаил – очень красивое и мужское.
– Ну а она – Миша. Родители – артисты из драмы нашей.
– А, тогда понятно. Считай – повезло, а то могли бы какое-то более сложное дать – из нескольких имен, например. Они считают, это модно.
– Миша – «половинка».
– Это что значит?
– Наполовину – кореянка. Когда наполовину – их «половинками» называют. Она в этом году заканчивает универ, будет актрисой. Уже сейчас много предложений – внешность интересная.
– Сумасшедшая, как все студентки театральных?
– Ну не без этого, – согласилась Рыжая. – Всегда какие-то модности притаскивает из универа. Сейчас у них модно слово «говно» ко всему добавлять.
– Это как?
– Ну, например, говоришь ей: «Это классный фильм?» А она: «Это не фильм, а говнофильм какой-то» или «Миша, это народная мудрость», а она: «Это говномудрость».
– И долго такие сдвиги продолжаются? – рассмеялась Лошадь.
– Да нет, как все модности – быстро проходят. Сейчас она уже на завершающей стадии – не так часто говорит.
– А у нее деньги есть? Это твой любимый вопрос, Рыжая, – приобняла приятельницу Лошадь.
– Да прекрати ты, – засмущалась та. – Бабок у нее мало, но говорит, что хватает. Гордая и экономная.
– Говногордая, как Нина?
– Нет, классная, без говна в душе. И с Ниной она не очень.
– Ну, прекрасно. – Лошадь показала парковщику, чтобы тот открыл шлагбаум перед въездом в «Сейф».
Тот, увидев двух девушек в дорогом автомобиле, по-холуйски обрадовался и постарался услужить. Припарковавшись, Лошадь и Рыжая вошли в «Сейф».
В самом углу были сдвинуты несколько столов, за ними собрались все, кроме Макса и Нины.
– …И я уж никак не ожидал, что мэр тоже геем окажется, прикиньте, – эмоционально рассказывал Платон какую-то историю.
– Не манерный, – шепнула Лошадь Рыжей, кивая в сторону Платона и подходя к столу. – Всем привет.
– Привет, Лошадь, – услышала она в ответ только от Платона и Вероники.
Остальные отморозились. Вероника встала, подошла и обняла Рыжую:
– Ну чё, ты тоже получила?
– Да, блин, уроды, стекло в машине разбили.
Многие смотрели на Лошадь, как в первый раз.
– Ребята, если вас накрутили, что я к этому как-то причастна, то это неправда, – решила первой поднять всех волнующую тему Лошадь.
– Ну давай с тебя и начнем, – услышала она за спиной голос Нины, которая вместе с Максом только что завалились в «Сейф».
– Будем что-то пить? – словно ничего не произошло, спросил у всех Макс. – Я точно буду.
Все поддержали, поэтому Макс заказал на всех пять самых больших сетов из японского меню, пять бутылок сливового вина и три литра саке. Когда официант ушел, посмотрел на Лошадь:
– Давай, Лошадь, начинай.
– Начинать «что»? – спросила Лошадь.
– Что ты думаешь по поводу «ЭКСПОЗИЦИИ»?
– Мне слегка страшновато, потому что я получила сегодня разбитое камнем с запиской окно.
– Да, я там тоже была в этот момент, – вставила Рыжая.
– Это не имеет значения, – ворвалась в разговор Нина. – Она могла сама себя так подставить, чтобы на нее не подумали. Могла ведь, Лошадь?!
– Могла. Но зачем? Я думаю, что сейчас нужно искать не того, кто это сделал. Тут нужно искать причину того, что сделали, – спокойно рассуждала Лошадь.
– И какая же может быть причина? – спросил Физ, впервые отрываясь от iPad.
– А вот этого, Физ, я уже не знаю. Думаю, вам всем это должно быть лучше известно. Если прислали всем из общества, значит, это сделал враг всего общества, а не чей-то конкретный враг, понимаешь?
– Логично, – сказал Физ, вновь пялясь в экран.
– Поэтому тут уж я могу у вас спросить: кто ваш враг и не делали ли вы кому чего-то плохого? – Лошадь сказала это деликатно, после чего обвела взглядом всех ребят.
При этих словах Физ поднял голову и посмотрел на Макса так, как будто их связывала какая-то история. Макс отвел взгляд и стал наливать сливовое вино в бокалы. Нина тоже пристально рассматривала ребят, а встретившись взглядом с Платоном, засмеялась, потому что Платон томно прикусил губу, преувеличенно театрально изображая страсть. Винс посмотрел на часы, состроил гримасу, демонстративно давая понять, что ему здесь скучно и все это бестолково. Вероника оторвалась от эсэмэсок, которые постоянно строчила на телефоне, и поймала на себе взгляд Нины. Почувствовав, что та смотрит с особым пристрастием, громко выдала: «Что-о-о-о?!», тем самым разряжая тихое паническое недоверие.
– Послушайте, – сказала Миша. – Мне кажется, что это просто какая-то говношутка одного из нас. Надо, чтоб он признался в этом, и все. А мы простим. И забудем. И набухаемся.
– Ты о чем?! – огрызнулась Нина. – Малковичу горло перерезали, как в фильмах ужасов, какой-нить бритвой. А ты говоришь – «шутка»? Я все равно считаю, что это от Лошади исходит. – Нина опять повернулась к Лошади: – Лошадь, скажи, ты вчера вела себя как сука, и я тебя стулом огрела. А ты за это решила всех запугать и собаку мою убила. Просто скажи «да».
– Нина, – начала Лошадь, – посмотри на меня, пожалуйста. Я признаю, вчера на собрании повела себя по-свински, пытаясь глупо хамнуть, но уверяю тебя, я это сделала не специально, а по привычке, понимаешь. Из самообороны, что ли. Ты мне глубоко симпатична. И я прошу прощения за свой вчерашний поступок.
Рыжая смотрела на Лошадь и просто не могла поверить своим глазам.
Бывает же в человеке такое внутреннее благородство. Казалось бы, какой-то маленький проступок, ну ляпнула что-то про Нину и Макса, а сколько сожаления из-за этого. Она прониклась к Лошади еще большим уважением. Да и все ребята как-то по-другому теперь смотрели на Лошадь. Даже Физ выключил компьютер и, подперев щеки ладонями, благоговейно следил за происходящим. А Лошадь продолжала:
– Я, честно говоря, вообще мало общалась с людьми – как-то недолюбливала и презирала их. Им меня не понять. Было не понять, когда я нюхала. Не понять сейчас, когда я стараюсь не нюхать. Вот вчера отголоски этого и ворвались. У меня такое чувство, что я знаю вас уже давно. Как минимум, мы все прошли через одну большую историю по имени «наркотики». И в отличие от остальных людей мы точно знаем про то, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Хоть вы с опаской относитесь ко мне, но я хочу сказать, что буду счастлива, если вы примете меня в свой круг общения и дружбы. И еще, Нина, чтобы окончательно убедить тебя в том, что я искренне раскаиваюсь в содеянном вчера, я выражу это через осознанную боль. И прошу вас не пугаться.
Лошадь из заднего кармана джинсовых шорт достала раскладной нож, мгновенно открыла его и сосредоточенно провела лезвием по левой раскрытой ладони от указательного пальца к запястью.
– Вот дебилка, – заскулил Платон.
Одной рукой Лошадь сложила нож и убрала его в карман.
– Лови! – крикнул ей Винс и кинул ошибори.
Лошадь зажала раненой рукой полотенце и попросила у Миши большой бокал саке.
– Налей два, – раздался голос Нины.
Когда Миша налила два бокала, Нина взяла оба и подошла к Лошади.
– Лошадь, – сглотнула Нина, – я оценила твой поступок и отношусь к нему серьезно. Не могу сказать, что прощаю тебя после этого, но, по крайней мере, лед тронулся. И хочу все-таки понять, что стоит за этой «ЭКСПОЗИЦИЕЙ». Это же не просто так.
– Я хочу этого не меньше, чем ты, Нина, – поддержала Лошадь.
– Ты же, надеюсь, поняла, что из простого хулиганства собаку бы не стали убивать?
– Это точно.
– Значит, будет продолжение.
– По драматургии и классическому построению сюжета произведения за «ЭКСПОЗИЦИЕЙ» следует «ЗАВЯЗКА», – как-то обреченно выдохнула Лошадь.
– Именно. И если это так, если в этом замысел каких-то козлов, то «Завязка» будет серьезнее, чем камень в окно.
– Нина, запиши мой номер телефона, чтобы мы могли отслеживать происходящее и обсуждать.
– Ок. Давай диктуй…
Но разговор прервала Мипта:
– Слушайте, а чё мы тут мучаемся: кто да что? Давайте просто в полицию позвоним.
– И что мы им скажем? – ухмыльнулся Макс. – Але, полиция, тут группа бывших наркоманов в панике от филологии. Не имея дозы, они в поту боятся всего. Сегодня для них всего страшней слово «ЭКСПОЗИЦИЯ». Спасите-помогите. Потому что завтра может «ЭКСГУМАЦИЯ» прийти или того страшнее – «ЭЯКУЛЯЦИЯ».
Все заржали, и обстановка немного разрядилась.
– Может, все это не так серьезно, как мы загнались? – разливая саке, предположил Платон. – Давайте нахерачимся и поедем в «Андроген». Я позвоню «Казакам», чтоб они программу подготовили. Я оплачу их.
Все радостно зааплодировали.
– Вы как хотите, – сказал, вставая, Физ, – а я сваливаю. Не хочу я на педрил танцующих пялиться, извини, Платон.
– Фу-ты, Физ, а еще космополит называется. Некрасиво, вроде бы ты умный, а тут так занижаешь к себе уважение, – серьезно заявил Платон.
– Мне наплевать на уважение к себе, ты же знаешь… А тебя это не касается. Я к тебе нормально отношусь.
– А за что ко мне можно плохо относиться?! – обиделся Платон.
– Есть за что… – Физ даже не посмотрел в сторону ребят, развернулся и пошел к выходу. – Всем пока.
– И тебе пока, – загрустив, сказал Платон. – Ну что, так идем в «Андроген», или я мгновенно всеми нелюбим стал?
– Щас пойдем, дай кальян докурить, – отозвалась Миша.
– Я на улице вас дождусь, заодно позвоню в клуб. – И Платон, забрав сумку, ушел.
Физ вышел на улицу. Погода была нормальная. Он посмотрел на свою не модную машину, стоящую возле салона Ferrari, заметил взгляд охранников салона, который выражал презрение к его тачке, как будто все Ferrari мира были их собственностью. Сначала подумал, что, может быть, зайти и взять две машины – как Джулия Робертс в фильме «Красотка» утерла нос продавщицам. Потом решил: не стоит – чего это ради он должен перед охранниками устраивать это шоу? Потом подумал, что это он не для них устроит, а для себя – чтобы не осталось в памяти осадка после этих презрительных взглядов охранников. Потом хотел еще глубже развить эту мысль, но не успел.
– Физ, привет, – услышал он голос Арины и обернулся.
В джинсах и простой майке, без каблуков, без косметики – чуть туши на ресницах, без лака, сережек, тату и прочей внешней мишуры, с ноутбуком под мышкой Арина была современным совершенством. Ей ничем не надо было украшать свое идеальное тело, чтобы радовать мир. Арина не была проституткой, с которыми все свое свободное время проводил Физ, она была студенткой. Встречалась с каким-то своим примажоренным однокурсником, разрабатывающим сайты на flashe. Не из особой любви, а потому что так проще было.
Когда Арина впервые переспала с Физом, утром он, уходя из ее квартиры, как-то машинально с похмелья оставил деньги на столе. Она ничего ему потом не сказала, да он и не спрашивал. Стал оставлять всегда, когда они встречались, – на кухне, на полке в ванной, в сумку клал. А она никогда не вспоминала про деньги. Не говорила, словно и не было. Это сильно подбешивало Физа. И он чувствовал, что Арина даже любила его, ничего совершенно не зная про его гениальный ум и большое финансовое состояние. Любила просто так. Говорила: «Физ, ты умный. У тебя все получится. Ты обязательно заработаешь миллион».
– Привет, Арина, – обрадовался Физ и обнял Арину. – Ты куда?
– Увидела тебя, и теперь – никуда. С тобой. Куда скажешь.
– Поехали, посидим где-нибудь.
Арина покосилась на машину Физа:
– Только, чур, на моей машине. Не обижайся, ок?
– С чего мне обижаться? Я люблю свою машину.
– Пойдем, – приобняла его Арина, – машина у меня в подземном паркинге.
Парни, которые влюблены в девушку, встречающуюся с другим, первым делом спрашивают о том, как поживает ее парень. Вот и Физ в этом плане не был исключением.
– Как поживает твой компьютерный избалованный гений?
– Я, на хрен, вообще не понимаю, что теперь делать?
– Что случилось?
– Понимаешь, я как-то заметила, что мой МасВоок Air был заряжен на сто процентов, когда я его оставляла, а потом забрала и на паре открыла – он совсем севший был.
– И что тут такого? Может, неплотно закрыла…
– Не гони, Физ, я знаю, что ты с компами не особо дружен. Ну извини.
– И что?
– Я подумала, что, может, это мой Стасик что-то там делал?
– Это его имя, что ли, такое? Стасик. А полное имя какое?
– Стас.
– А полнее нет? Какое-то оно конченое, – улыбнулся Физ.
– Ну не знаю я полнее. Станислав, скорее всего. Но это еще хуже. А какое у тебя? Почему ты это держишь в секрете? Как тебя зовут по паспорту?
– По паспорту? Наташа.
– Фу, дурак, я серьезно, а он…
– Ну давай, продолжай, что там с твоим Стасиком? – Физ улыбнулся вновь.
Арина посмотрела строго, заметив эту улыбку.
– Ты опять? – Ей уже было в какой-то степени обидно за себя в этой ситуации.
– Извини, непроизвольно. Постараюсь себя сдерживать. Но давай договоримся, чтоб я не смеялся, ты больше не будешь его по имени называть. Никогда.
– А как мне его называть? – удивилась Арина.
– он, его, ему – и только с маленькой буквы. Пусть у него не будет имени. Идет?
– Идет, – серьезно посмотрела на него Арина, внутренне понимая, что Физ не хочет, чтобы она называла Стаса по имени. А это значит, что Физ…
Но Физ перебил ход ее быстрых мыслей:
– Ну так что там с ним?
– Он в компьютерах шарит, – прогнав радостную догадку, сказала Арина.
– Ну, допустим.
– Я подумала, может, он мне чего туда поставил. Сейчас все говорят о программах пересылки данных и все такое.
– И что?
– Я отнесла компьютерщикам, говорю – посмотрите, у меня тут ничего не крадут? Ну, они сегодня позвонили, говорят, мы тут все разложили, приезжайте, надо вам все показать и рассказать.
– Ты уже была?
– Вот только от них еду.
– И что они сказали?
– Они сказали, что вся моя тусня в Интернете – сообщения в социальных сетях, то, что я смотрю, на чьи страницы захожу, кто мне что присылает, все письма с моих электронных почт – все это автоматически копировалось на другой сервер.
– Мило.
– Мило?! Ты это называешь «мило»?!
– А чё ты на меня злишься, как будто это я у тебя в письмах копаюсь. Не путай.
– Извини. Они мне дали ID или IP адрес компа – я всегда их путаю, – который был сервером. И мне осталось определить, чей же это компьютер.
– А как ты думаешь, чей? – с наигранным сочувствием спросил Физ.
– А ты-то как сам думаешь?! – вскипела Арина.
– Ну вот опять. Как будто опять я это все…
– Ну прости меня, Физ. – Арина остановилась и обняла приятеля. – Просто нервничаю я. И решить не могу – сравнить мне адрес с его компом или нет. Знать точно, что это он, или не надо. Понимаешь, если я буду точно знать, что это он, то как мне с ним потом жить, с этим чувством.
– Понимаю.
– А так, я вроде бы знаю, а вроде бы и нет. Всегда могу для себя его оправдать – сказать, а это не он. Это кто-то другой – сосед, однокурсник, ты, например.
– Это я, точно, – улыбнулся Физ.
– Ну ты-то хоть, Физ, понимаешь, про что я говорю? – вытирая слезы, спросила Арина.
– Понимаю, Арин. Только ты сама можешь решить, как поступать в такой ситуации. Но помни всегда, если что – я рядом. – Словно фокусник, Физ достал носовой платок и протянул Арине.
– Спасибо, дорогой.
Они подошли к торговому центру, на нулевом этаже которого находился паркинг.
– Физ, вот ключи от машины, она в первой линии к выезду. А я сейчас в аптеку на секунду забегу за каплями в нос. От слез трудно дышать стало, – шмыгнула носом Арина и, поцеловав Физа, ушла вверх по лестнице.
Физ постоял на месте, обдумывая происходящее, пока шаги Арины не стихли. После этого посмотрел по сторонам, открыл сумку и достал из нее свой ноутбук HP. Открыл крышку, взялся за нее двумя руками и, размахнувшись, со всей силы ударил компьютер об угол стены паркинга.
Прислушавшись к тишине после удара, он поднял развалины компьютера и проделал то же самое еще раз. И еще. Потом собрал обломки, бросил их в мусорный бак и побрел к машине. Она нашлась легко, потому что, среагировав на отключение сигнализации, пискнула и моргнула фарами. Физ сел спереди рядом с водительским сиденьем, и только хотел поменять радиостанцию Kiss Fm на «Ренессанс», как его телефон просигнализировал о полученном сообщении. Он достал из кармана iPhone. От анонимного абонента пришло сообщение. Только одно слово крупными буквами – «ЗАВЯЗКА». В тот же миг чья-то быстрая рука с заднего сиденья машины вонзила в шею Физа иглу шприца и прыснула сквозь нее все содержимое.
– Ну и хрень. – Это единственное, что успел сказать Физ перед быстрым погружением в сон.
В то же мгновение телефоны всех ребят из общества анонимных наркоманов в «Сейфе» просигналили о доставке нового сообщения.
Арина спустилась в паркинг на лифте. Подошла к тому месту, где оставила автомобиль. Машины не было. С улыбкой она посмотрела по сторонам, ожидая увидеть спрятанную за углом «Mazda», с моргающими фарами и улыбающимся Физом, но ее нигде не было. Она набрала номер мобильного Физа, но аппарат был отключен. Арина глубоко вздохнула, растерянно улыбнулась, не зная, что думать и как поступить. Наконец решила вернуться в торговый центр и ждать в каком-нибудь кафе, когда Физ включит телефон. Несколько часов она названивала ему, спускаясь в паркинг посмотреть, не появилась ли ее «Mazda», но нет – Физа не было.
Вызвала такси.
Поехала домой.
Решила не думать.
– У вас то же самое? «ЗАВЯЗКА»? – прокричал Платон, вбегая в «Сейф», но, увидев изумленные лица ребят, воткнувшихся в экраны своих телефонов, понял, что сморозил глупость.
– Дайте номер Физа, я позвоню узнать. Хотя тут и так понятно, – предположила Лошадь.
Миша залезла в свою адресную книгу и, найдя телефон Физа, протянула трубку Лошади. Та переписала номер себе и стала набирать.
– Слушайте, – привлекла общее внимание Миша, – мы все получили сообщение, значит, его отправил не кто-то из нас. Мог только Физ.
– Но это глупое предположение про Физа, – не согласилась с ней Лошадь, – у него аппарат вообще отключен.
– Ну вот – написал, разослал и выключил свой говнотелефон, – гнула свое Миша.
– Слушайте, а Физ-то тут при чем? – удивился Винс.
– Ты знаешь, что у него крыша поехала после того, как отца взорвали? – повернувшись к Винсу, атаковала Миша. – Он даже потом сам обратился в психоневрологический диспансер.
– Это ни о чем не говорит, – заметил Макс.
– И прошел курс лечения, понимаешь? – не унималась Миша.
– Ты-то откуда знаешь? – удивилась Рыжая.
– Мы с ним там и познакомились… – выпалила Миша и, увидев удивленные лица ребят, быстро продолжила: – Да, я тоже проходила реабилитацию.
– Я догадывался, что ты – шизофреничка, Мши, – сказал Платон, – но с шизой теперь ты мне даже больше нравишься.
– Да заткнись ты, – оборвала Нина. – Миша, продолжай. При чем тут его нервы и все происходящее? У него одна проблема: он панически не доверяет людям после того, как отца рванули. Он же с проститутками только поэтому и спит, чтоб точно знать, что его не обманывают в чувствах.
– Миш, при чем тут это и «ЗАВЯЗКА»? – выпалила Рыжая.
– Ну не знаю, – падая на диван, обиженно надулась Миша. – Там конченная история и тут. Да еще его нет сейчас с нами. Вот я и подумала, может, это кто из сумасшедших, с которыми он тогда познакомился на стационарном лечении? Все же знали, что он – при бабле. При бабле, при бабле, при бабле-е-е, – пропела она последнюю фразу как в плохих опереттах.
– Плохой из тебя следователь, Миш, извини, – вмешалась Лошадь. – Надо искать что-то тяжелое. Нужно искать причину или того, кто стоит за запугиванием всех нас.
– Я в туалет, – вставая, робко сообщила Миша.
– Я с тобой, – поддержала Лошадь.
В туалете Миша включила воду и умылась, Лошадь села на диванчик рядом с умывальником.
– Миш, – начала она, – ты производишь впечатление очень честной девушки.
– Спасибо, Лошадь.
– Скажи мне, какие конченные истории были среди ребят, в которых задействовано их максимальное количество.
– Истории?
– Ну да, например подставили кого-то, кинули, наказали… Словом, все, за что можно зацепиться.
– Щас, – сосредоточилась Миша. – Значит, была конченная история, когда на какой-то пьянке все поспорили, кто быстрее с данного момента заработает миллион. И каждый внес в фонд по сто тысяч. Победитель получает этот фонд.
– И кто победил?
– Вероника победила. Хотя это Макс придумал.
– И как они заработали?
– Банальная разводка. Вероника для своего депутата имитировала беременность. Тошноту поизображала, а потом, типа, пошла в туалет с тестом на беременность. Вернулась с двумя полосками.
– Тот, разумеется, в шоке.
– Макс с Вероникой тоже на это надеялись, но все оказалось как раз наоборот – он очень обрадовался. Сказал, чтоб обязательно рожала, что будет содержать ребенка всю жизнь и все такое.
– Прекрасный расклад.
– Тогда Макс за сто тысяч договорился с доктором из какой-то женской консультации. Депутат и Вероника пришли к нему, тот, типа, достал какие-то анализы и навешал лапшу, что ребенок будет с отклонениями, говнохромосомы и все такое. Сказал, что нужно срочно делать аборт.
– Дикая тема.
– Ну да, хотели по-легкому, а получилось, что забурились.
– Доктор с акушерками имитировали аборт. Вероника тогда рассказывала, что ее Романов, депутат, ревел даже в клинике. А после он ей два миллиона положил на счет и квартиру купил в центре.
– Свинство какое, а?! – не выдержала Лошадь.
– Ну такое. Макс считает, что разводить тех, кто страну разводит, – благо. Вот они с Вероникой пополам два миллиона от депутата получили и девятьсот тысяч от нашего общего фонда.
– Так, может, «ЭКСПОЗИЦИЯ» и «ЗАВЯЗКА» отсюда растут? Может, депутат узнал?
– Я не знаю, но вряд ли. Он Веронику стал даже больше любить с тех пор. И сейчас с ней носится, как с маленьким ребенком.
– Понятно.
– Что – понятно?
– Понятно, что ничего не понятно. Ладно, Миш, спасибо. Теперь надо думать. Вспомнишь еще что-то – позвони, идет?
– Идет, конечно. Я же тоже хочу, чтоб эта история быстрее закончилась невинной шуткой кого-то из наших.
– Но жизнь не всегда шутка.
– Это точно. Идем, там, наверное, тоже что-то расследовали…
– Идем узнаем…
Миша остановилась в проеме двери и заплакала:
– Лошадь, и ты не конченая… Вот что я хотела сказать.
– А за это – отдельное спасибо. – И неожиданно для Миши Лошадь поцеловала ее в щеку. – Чё ты плачешь-то?
– Не обращай внимания, – заулыбалась Миша, – это я просто репетирую внезапный плач.
– Ну ты даешь! – улыбнулась Лошадь и пошла в зал.
– Поверила? Поверила, да?! – Миша радостно догоняла и дергала Лошадь за руку. – Из меня получится Клаудиа Кардинале.
Когда они вернулись, ребята обсуждали какую-то историю.
– А если у него деньги кончились, и он таким образом решил вернуться к той истории – начал нас пугать, – предположил Винс.
– Ему нечего пугать, – огрызнулся Макс, – суд постановил, что она была не права. И денег у него после этого предостаточно. Кроме того, я ему звонил в тот вечер, когда с «ЭКСПОЗИЦИЕЙ» началось. Тоже подумал про него. Но нет – он нормальный был, пьяненький и не злой уже. Спросил у него, как дела, – он сказал, все у него хорошо. У него дети учатся в Англии. Через две недели заканчивают и возвращаются домой. Вот он их ждет и попивает тихонько.
– Ну да, – сказала Рыжая, – с тех пор уже пять лет прошло.
– А что за история? – шепнула Лошадь Рыжей.
– Потом расскажу, – также шепотом ответила та.
– Платон, – начала Вероника, – может, ноги растут от того видео, что ты в Интернет слил?
– Послушай, Ника, сколько раз можно тебе говорить, что не сливал я его. Не я все это организовал – просто меня подставили тогда.
– Ну не знаю, если бы я так замазался, то тоже про тебя думал, – усмехнулся Винс.
– А что за история? – спросила Лошадь.
– Тебе не обязательно знать, – ответил за всех Макс.
– Макс, а почему нет? – заступилась за Лошадь Нина.
Лошадь посмотрела на Нину и одними губами сказала «спасибо».
– Ты считаешь, что новичок в нашем обществе должен знать все наши внутренние дела? – удивился Макс.
– Ну иначе ей вообще тут не место, понимаешь. Я думаю, что сегодня своим поступком Лошадь показала, что ей можно хотя бы отчасти доверять. А та история не является какой-то тайной – тем более она в инете прошла очень активно, сколько бы ее ни пытались почистить.
– Так что за история? – Почувствовав поддержку, Лошадь перешла в атаку.
– Дело в том, что отец Макса попросил его организовать сауну для своих дальних публичных знакомых. Ну все – бухло, наркоту, проституток.
– А я был занят в этот день, – поддержал разговор Макс.
– Мы в Амстердаме просто тусили втроем с Винсом, – продолжила Нина.
– Неплохо, кстати, было, – улыбнулся Винс.
– И я позвонил и попросил Платона все организовать, – продолжил историю Макс.
– И что из этого? – удивилась Лошадь.
– Ну а на следующий день весь Интернет был забит видео скрытой камеры, где один из них нюхает кокс, другой трахает проститутку, а третий трахает матрас. – Сколько бы раз Макс ни рассказывал эту историю, он всегда при словах «трахает матрас» начинал безудержно ржать.
Настроение подхватили все и некоторое время смеялись.
– Слушайте, – удивилась Лошадь, – может, я старомодная. Но сейчас модно трахать матрасы?
– Нет, не модно. Просто он трахал матрас, чтобы разогреться перед проституткой, – улыбнулся Платон.
– У проститутки матрас был на разогреве, – выпалила Миша, и все опять засмеялись.
– Словом, кто-то тут слил всю эту историю так, что успели поставить камеры и все записать. Так получается? – спросила Лошадь.
– Ну да, кто-то слил, а все думают, что это я, – грустно объяснил Платон. – Типа гей и на все способен – представляешь, какие ужасные стереотипы. А я-то знаю, что это не я.
– И чем история закончилась? – спросила Лошадь.
– Да ничем, – ответил Макс. – Интернет пытаются почистить, но не получается. Набираешь «трахает матрас» в Google, и все видео всплывает – наслаждайся.
– Ну а с их стороны какие-то претензии были? – спросила Лошадь.
– Просто поорали, отец стрелы перекинул с себя на Платона, – сказал Макс и, посмотрев на Платона, продолжил: – А куда было деваться, дорогой?! Ты же где-то лоханулся.
– А может, твой отец просто все запланировал и через тебя подставил Платона? – серьезно предположила Лошадь.
– Ну этого я уже не знаю, – очень строго, глядя в глаза Лошади, ответил Макс, – может, он и запланировал, благо отец у меня не идиот.
– Я тогда, получается, идиот, – встрепенулся Платон.
– Я имею в виду то, что даже если и он запланировал, то мы этого никогда не узнаем, – отреагировал Макс. – А догадки – не истина. Кроме того, Платон, тебе ли жаловаться?!
– О-о-о! – пропела Лошадь. – Платон, да ты подзаработал еще на этом? Сколько отец Макса тебе отвалил?
Платон покосился на Макса.
– А чё ты смотришь на меня, можешь говорить, раз уж начал, – огрызнулся на Платона Макс, а потом повернулся к Лошади и четко произнес: – Пятьсот штук.
– Странно получается, – искренно удивилась Лошадь, – другой бы на его месте, зная, что Платон всех подставил, жопу бы ему порвал, – все хихикнули, – а не одаривал такими суммами.
Лошадь хотела углубиться в эту мысль, но, поймав строгий взгляд Макса и его просительно качающуюся голову, решила поменять тему.
– Ну хорошо, может, это фанаты матрасов с «ЭКСПОЗИЦИЕЙ» развлекаются? Может быть, пришло время для мести? У них же все загнулось, наверное, после этого видео – бизнес, отношения, карьера?! – предположила Лошадь.
– У одного из них небольшая националистическая говногруппировка, но это на их стиль не похоже – они скорее яйцами бы забросали, а в крайнем случае – побили Платона, – ответила Миша.
– Спасибо, друзья. – Взяв чужой бокал, Платон сделал большой глоток. – Вы мне настроение испортили. Я один пошел в «Андроген».
– Я с тобой, Платон, – сказала Нина.
Она подошла к Максу и, наклонившись к самому уху, сказала:
– Макс, не обижайся, я побуду с ним сегодня, чтоб он не отмочил чего сгоряча.
– Хорошо, спасибо, Нин. Веди себя хорошо, к «Казакам» не приставай.
– Они же – геи, – улыбнулась Нина.
– Да, но ты же не лесбиянка.
Нина горячо поцеловала Макса, взяла сумку и, крикнув «Всем пока», взяла Платона под ручку и выкатила из «Сейфа».
Потом общение было грустным и каким-то бестолковым. Но когда все уставились в телевизор – по MTV транслировался клип Мадонны, в котором танцевали «Казаки», – Макс пододвинулся ближе к Лошади и тихо сказал:
– Через тридцать минут жду тебя в отеле Intercontinental. Номер 9-18. – И, попрощавшись со всеми, тоже ушел.
– Рыжая, – позвала Лошадь, – пойдем в солярий, а то мне эндорфинов не хватает.
– Всем пока. Увидимся, – поддержала Рыжая.
И они вдвоем направились к выходу.
– На сколько минут? – спросила девушка, работающая в солярии.
– Два раза по десять, – ответила Лошадь.
– Это как? – спросила Рыжая.
– Ну, сначала я на десять, потом – ты. А пока я в солярии, ты мне расскажешь ту историю про мужика, которому Макс денег дал и перед которым он до сих пор испытывает страх.
– А, этот… – вспомнила Рыжая. – Но это его история, я, наверное, не должна за него…
– Послушай, Рыжая, – перебила Лошадь. – Давай бартер: я тебе секрет большой раскрываю, а ты мне эту историю с Максом.
Лошадь расплатилась за солярий, и сотрудница пригласила их в кабинку. Когда они вошли, Лошадь как ни в чем не бывало стала раздеваться.
– Рыжая, ты в солярий в одежде ходишь? – улыбнулась она. – Да не стесняйся ты меня, что с тобой вообще такое?
– Да я и не стесняюсь. – Рыжая тоже стала раздеваться. – Лошадь…
– Что?
– Не будешь меня дурой считать? – скромно спросила Рыжая.
– Не буду, кроме того, ты – не дура.
– У меня татуировка, про которую ты думаешь, что она – конченая.
Лошадь улыбнулась:
– Бабочка на копчике?
– Ну да, вот смотри. – Рыжая повернулась. – Понимаешь, я ее очень давно сделала. До того, как все женское стадо ринулось себе такую татуху делать. Это они потом опошлили ее.
Лошадь посмотрела:
– Рыжая, не бери в голову. Татуха еще ни о чем не говорит. У тебя она неплохая. И подходит тебе.
– Спасибо. Я согласна, давай свой секрет, – улыбнулась Рыжая, явно предвкушая услышать что-то оригинальное от Лошади.
– Нина ушла с Платоном в клуб, а он, видимо, решил меня трахнуть. Через двадцать минут ждет в Intercontinental.
– Офиге-е-еть… – выдохнула Рыжая. – Вот козел.
– Тебе за себя обидно или за Нину? – спросила Лошадь.
– Да мне ни за кого не обидно, просто он – козел, вот и все.
– Ну и как там поживает твое искреннее достоевское сострадание к нему, про которое ты мне вчера рассказывала? Все еще готова бежать к нему по его команде?
– Лошадь, не дави. – Рыжая села на корточки, облокотившись о стенку.
Лошадь вошла в солярий и нажала кнопку «старт». Заиграла музыка, но она выключила ее и выглянула из кабинки.
– Рыжая, не мучай себя. Залезай давай сюда, здесь места хватит.
Рыжая посмотрела на Лошадь, обдумывая ее рассказ про Макса, махнула рукой и залезла в кабинку.
– Лошадь, и что, ты пойдешь к нему? – спросила она, надевая очки, защищающие глаза от ультрафиолета.
– А вот на это я тебе отвечу после твоего рассказа про мужика и Макса.
– Хорошо, значит, так… – Рыжая собралась с мыслями. – Пять лет назад Макс ехал на машине Нины и сбил какую-то бабу.
– Сбил насмерть?
– Да. Она в больнице умерла.
– Кошмар.
– Конечно, кошмар. Тогда такой кипеш был, потому что на машине у Нины депутатские номера ее отца. Номера быстро свинтили гаишники, но какой-то прохожий успел сфотографировать на телефон.
– Пока не понимаю, что тут такого серьезного, если баба была виновата? Чего они так запаниковали?
– По гаишным сводкам, тетку сбили за пешеходным переходом через два метра. Но на фотографии с телефона – она лежит через два метра, но половина машины стоит на пешеходном переходе, и четко виден тормозной путь.
– То есть получается, что Макс был виноват?
– В реальности – да, по тому, как дело шло – нет. В Интернете волна поднялась по этому поводу – «Новая смерть от рук мажоров». Целое сообщество в Facebook организовалось, все рассчитали – тормозной путь, скорость, место столкновения. По всему выходило – Макс сбил ее на переходе.
– Да-а-а-а… – выдохнула Лошадь.
– Словом, учитывая то, что и гаишники замазались, составив неправильный протокол, мужу этой мертвой тетки нужно было бы просто начать процесс, вложив в дело эти фотографии и найдя того, кто их снял. Но он этого не сделал.
– Почему? – Пораженная историей, Лошадь нажала кнопку «стоп» в солярии и открыла кабинку.
– Ну, тут уж и Макс, и его папа, и Нинин – все взяли его в оборот. Да и наши тоже переживали.
– Разумеется, ведь Макс лидер общества.
– Да, но только я думаю, что Макс в машине был не один.
– А с кем?
– С кем-то нашим и был.
– С Ниной?
– Наверное.
– Но это ведь не важно. Макс же был за рулем, – рассуждала Лошадь. – А как тогда история закончилась?
– Они заплатили тому мужику. У него дети учатся в Европе, вот бабки и нужны были. Да и мертвую уже не вернешь. Вот он и взял бабло.
– Сколько они дали?
– Макс как-то по пьяни сказал, что порядка пяти миллионов.
– И как ему живется после этого? – спросила Лошадь и начала одеваться.
– Вот будешь с ним трахаться сегодня – сама и спроси, – ответила Рыжая, поняв, что Лошадь решила идти к Максу.
– Может, он по делу какому меня позвал? – нахмурив брови, ответила Лошадь. – Может, он знает про тех, кто решил запугивать. Может, это муж этой убитой?
– Да нет, Макс же сказал, что ему звонил и вентилировал. Там спокойно. Тут какая-то другая муть, по-моему. Может – любители матрасов, а может, еще что. Надо повспоминать, кому мы где насрали.
– Это точно, – усмехнулась Лошадь.
– А если абстрагированно посмотреть, – продолжала Рыжая, – то ничего страшного не произошло – ну, прислали всем эсэмэски, ну, разбили окно. Какие-то дебилы развлекаются, вот и все…
– Посмотрим-посмотрим… – Лошадь взяла сумку, повернулась к голой Рыжей. – Рыжая, если я с ним все-таки пересплю, ты перестанешь со мной знаться?
– Нет, Лошадь, – Рыжая была спокойна, – я перестану знаться с ним.
Лошадь подошла к голой Рыжей, обняла ее и в самое ухо прошептала:
– Я не стану с ним спать.
– Не думай, что этим ты делаешь мне одолжение, – улыбнулась Рыжая.
Лошадь поцеловала ее и закрыла за собой дверь.
Рыжая стояла посредине кабинки и о чем-то сосредоточенно думала. Через несколько секунд, приняв какое-то решение, она взяла телефон, нашла номер в телефонной книге и набрала его.
– Але… Слышишь меня? – Рыжая кричала в трубку, потому что из нее орала музыка. – Выйди туда, где тихо. Да!!! Срочно!!!
Музыка в телефоне стихла.
– Щас слышишь? – Рыжая понизила голос. – Тут такая история, Нин, даже не знаю, с чего начать…
Лошадь вошла в холл отеля Intercontinental. Она очень любила по выходным, когда не было времени уезжать за пределы страны, снимать номер в отеле и валяться два дня подряд, на уровне физиологии ощущая отдых. А в воскресенье ходить на бранч и наблюдать, как иностранцы собираются на два-три часа большими дружными компаниями с детьми, в повседневной, а не пафосной одежде, и перекусывают за неспешной беседой. В последний раз маленькая девочка в гороховом платье подбежала к ней и протянула шоколадную конфету, которая, похоже, была девочке очень дорога, потому что успела растаять в ладошке. Лошадь съела конфету и вытерла ладонь девчушке салфеткой.
«Видимо, мое одиночество гнетущее впечатление производит на людей», – подумала тогда Лошадь и твердо решила в этом году забеременеть для себя от какого-нибудь носителя качественного генофонда. Сейчас, зайдя в отель, Лошадь вспомнила те мысли и усмехнулась тому, что по всем показателям – интеллект плюс внешность плюс фигура – Макс исключительно для этой цели подходил.
Поднявшись на лифте, Лошадь постучала в номер люкс.
В одних джинсах с бутылкой Dom Perignon в руке Макс приоткрыл дверь и облокотился о стену.
– Так мне входить или будем в коридоре разговаривать? – с вызовом сказала Лошадь и, не дожидаясь ответа, пошла в комнату, отодвинув телом Макса, а рукой забрав у него шампанское. За несколько шагов она опустошила бутылку до дна, опустила руку, и бутылка плавно выскользнула на ковер, а Лошадь завалилась на диван.
Макс с улыбкой наблюдал от порога, наслаждаясь уверенными движениями Лошади.
– Может, закроешь дверь, Макс, а то я еще от прошлых нежностей твоей Нины не отошла, – пошутила Лошадь, потирая голову.
– Нина не очень-то и моя, – бросил Макс, закрывая дверь и направляясь к Лошади.
– Здорово у тебя получается: Нина – не твоя, но трахаешь, Рыжая – тоже не твоя, но тоже периодически трахаешь, – решила атаковать Лошадь.
– О, какие глубокие познания моей личной жизни?! – удивился Макс, улыбаясь. – Интересуешься мной, Лошадь?
– В какой-то степени.
– И можно спросить – для чего? – Добродушие не сходило с его лица.
– Спроси.
– Для чего? – словно Чеширский кот пропел Макс.
– Подыскиваю отца для своего ребенка.
– Сколько ему лет?
– Пока нисколько.
– Понятно, ищешь качественный сперматозоид… – Макс посмотрел на Лошадь, близко наклоняя голову к ее лицу, и прошипел: – Но я плохой, Лошадь…
– Я знаю, – тоже прошипела Лошадь, почти вплотную приближая к нему лицо.
– Очень плохой, Лошадь.
– Я знаю, что про тебя говорят: «Когда Макс хороший – он очень хороший, когда Макс плохой – он очень плохой». Меня устраивает.
И неожиданно для Макса Лошадь притянула к себе Макса, впилась губами в его губы.
Упав с дивана, они катались по ковру, издавая звуки, более похожие на рычание, нежели на ласковое мурлыканье влюбленных. Оказавшись сверху, Лошадь сжала руками шею несопротивляющегося Макса и глаза в глаза зарядила ему «тебе пи…ц».
– Не сомневаюсь в этом, – улыбаясь, прохрипел Макс в тот самый миг, когда Лошадь с утробным рычанием принялась лизать языком ему лицо – агрессивно и чувственно.
Макс стащил с Лошади майку. Обхватил руками груди, крепко их сжал, оставив соски между пальцами. Потом приподнялся и провел по правому соску языком. Лошадь замерла, стоя над Максом. Он подул холодным воздухом на влажный сосок, а потом жадно втянул его в рот. И еще. И еще раз. Подул опять. Обхватил ртом и, оставляя внутри, стал гладить языком. Вверх… Вниз… По кругу. Именно сейчас, именно к Лошади он испытывал непреодолимую тягу и нежность. И именно сейчас в его сознании проносились тошнотворные вечера, когда он, обдолбанный коксом, сидел и не понимал, кто он и зачем живет, где его семья, дети, где он сам? В этот момент на полу с Лошадью он чувствовал, что сейчас зарождается его настоящее, его будущее, он чувствовал это. И сейчас он был счастлив.
Лошадь сама вошла Максом в себя – взяла его член и села на него с силой всего своего желания. И тишина, которая неожиданно отсекла все неистовство происходящего. Тишина. И Лошадь, и Макс прислушивались к самим себе и друг к другу в этот момент.
– Я – девственница, – разряжая атмосферу, пошутила Лошадь. – Двигайся ты.
Макс положил руки на бедра Лошади, крепко сжал, а потом слегка ударил, прислушиваясь к реакции Лошади, приподнялся, входя глубже, опустился. Ударил еще. И так с промежутками… Неожиданно… Сильно и нежно. В несколько движений он вошел в Лошадь полностью и плотно прижался к ней всем телом. С радостью. С несвойственной этому жесткому внешне человеку благодарностью. Потом опустился. Руками поджал колени Лошади так, чтобы они были на его груди, и стал, ускоряясь, входить и выходить из нее. Сцепив руки в замок за ее спиной, он с силой направлял тело Лошади на себя, не давая ей возможности двигаться, и издавал внутриутробный звук, и Лошадь… Она уже плохо соображала, что происходит… Ее тело хотело оргазма. И не было ничего на свете важнее в эти минуты, чем качественный оргазм с радостью на сердце.
Она кончила раньше и опять вцепилась в шею Макса, всем своим поведением демонстрируя, с каким удовольствием убила бы его сейчас. Поняв, что Лошадь кончила, Макс кончил тоже. Он бы уже давно кончил, но не простил бы себе, если бы этого не произошло с Лошадью. Он так страстно хотел, чтобы она была счастлива. Всего за несколько этих минут Макс дал Лошади безграничный кредит доверия, что ли… Или любовь… Макс всегда очень боялся этого слова, поэтому в голове его промелькнуло «кредит доверия».
Если несколько секунд они оба, словно дикие звери, ревели в конвульсиях оргазма, то через тихую паузу осознали, на каких животных только что были похожи, и, не сговариваясь, рассмеялись.
– Черт, – произнесла, вставая, Лошадь, с выражением лица совершенно другим, нежели то, с каким зашла в номер. – Здорово.
– Это называется «здорово»?! – сквозь улыбку проговорил, тоже поднимаясь, Макс. – Это было прекрасно! Неистово! Счастье, Лошадь.
– Счастье? – удивилась она, натягивая трусы. – Это был секс, Макс. Просто секс. Или ты из тех, кто путает качественный минет с любовью?
– Лошадь, – нахмурился Макс и, скрывая неловкость, стал сосредоточенно залезать в джинсы. – Что за прикол?! Ты после секса всегда такая злая?
– Извини, я не злая. Хотя нет – злая.
– И чего ты злая? Давай я сниму эту злость.
Макс уселся на диван и постучал по матрасу ладонью, приглашая Лошадь. Лошадь не отказалась.
– Я злая, Макс, что все так херово. Например, прекрасно и не зло было бы, если бы мы с тобой познакомились после школы, впервые поцеловались, лишились девственности, потом свадьба, дети, вместе на рынок и все такое.
– А почему то, что сейчас, тебя не устраивает?
– Ты шутишь? Еще вчера одна наша знакомая телка стул о меня сломала, я искренне в знак прощения руку резала, а только что обкончалась с ее парнем. Идеальная пара.
– Да прекрати ты… С Ниной я разберусь, – задумчиво произнес Макс.
– Как ты с ней разберешься?! – громко удивилась Лошадь. – Насколько я поняла, вас не только секс связывает, но и секреты, раскрыть которые все равно что себе срок подписать.
– О чем ты?
– Ну, например, эта история с Вероникой и ее депутатом. Он, если узнает, что вы его так жестко кинули, мозги вам вышибет. Нина в курсе этой истории?
– Конечно в курсе, – вспылил Макс, – об этом все наши знают, потому что все участвовали в этом состязании.
– Хорошенькое состязание, – нервно ответила Лошадь. – Скажи, она же и в машине была рядом с тобой, когда вы ту бабу сбили?
– Лошадь, а откуда ты все знаешь? – удивился, отрываясь от подушки, Макс.
– Я разговаривала со всеми ребятами, – практически кричала, оправдываясь, Лошадь, – а они напуганы всей этой «ЗАВЯЗКОЙ», поэтому и сливают. И если они мне сливают предположения, то Нина, узнав про нас, точно сдаст, что ты сбил ту тетку на пешеходном переходе.
– Послушай, Лошадь, – тоже переходя на крик, продолжил Макс, – Нина уже давала показания. Она не может их изменить и сказать: «Извините, вспомнила – я рядом сидела под коксом. И это я визжала, как подорванная, с этими уродами на заднем сиденье, и это я, совершенно охерев от кокаина, глаза Максу закрыла шутки ради. А он, пока разжимал мои руки, размазал бабу по асфальту».
Макс вдруг отчетливо понял, насколько глубоко зависит от Нины, как много она знает про него и как сложно будет оторваться… Он посмотрел на Лошадь. Он хотел ее. В Лошади он, наконец, увидел спасительную шлюпку для бегства от всей этой компании бывших наркоманов с их тайнами и интригами. Лошадь, глядя на него, словно читала его мысли. Она почувствовала, насколько ему сейчас плохо, и потянулась к нему. Макс обнял Лошадь, прижался, почувствовал себя маленьким мальчиком. И заплакал.
Тихо, без звука.
Слезами.
Большими.
Тяжелыми.
Лошадь гладила его по голове и успокаивала едва слышно, одними губами: «ш-ш-ш-ш-ш-ш». Она не знала, что думать, что предпринимать дальше, и тут в дверь постучали, раздался голос:
– Обслуживание номеров.
Лошадь отпустила голову Макса.
– Я открою, Макс, – сказала уже мягко, с пониманием того, как нужно сейчас быть с ним нежной.
– Хорошо, я в ванную, – быстро вытирая слезы, сказал Макс и ушел в глубь номера.
Лошадь бросила взгляд в зеркало, поправила волосы, улыбнулась самой себе и открыла дверь.
Кто-то ввалился в номер вместе с открывающейся дверью, быстро зажал ей рот рукой, не давая закричать, другой рукой ловко вонзил иглу в шею и впрыснул содержимое шприца. Через секунду Лошадь обмякла и сползла на пол.
Макс ополоснул лицо холодной водой, вытерся и вышел из ванной. На полу валялась Лошадь. Он даже не успел привычно проанализировать ситуацию, как получил слева сзади удар по голове, в ухе образовалась пробка, а тело потеряло равновесие. Падая, Макс успел подумать «омерзительно» и улыбнуться. Улыбнулся он потому, что много раз в фильмах и детективных романах, когда герой неожиданно терял сознание, был ранен или умирал, он почему-то не говорил «бля-я-я-я-я-я!», а выдавал все что угодно – «ой», «прощай» или еще какую-то филологическую ерунду. А ведь именно «бля-я-я-я» должен говорить любой адекватный человек без комплексов псевдонравственности. Взять, к примеру, совсем невинную ситуацию – пропущенный гол в ворота любимой команды или нереализованный пенальти. Что кричат болельщики, тренеры, футболисты и телезрители? Разумеется, что не «плохо». И, падая, Макс успел остановить свое «бля-я-я», заменить его на «омерзительно» и улыбнуться своему чувству юмора и интеллекту, не утраченному даже в такой неконтролируемой ситуации. Когда он упал на пол, чья-то нога омерзительно небрежно придавила его голову к полу, и в шею ему воткнулась игла.
Сознание возвращалось очень медленно. Еще не открыв глаза, Физ понял, что происходит что-то ненормальное. Он вспомнил, как на него напали в машине. Поэтому решил не открывать глаза, а прислушаться. Он чувствовал, что руки его связаны за спиной, а сам он лежит на левом боку. Шею его не плотно охватывала тряпка или веревка. Еще одной веревкой была привязана к чему-то его правая нога. Получалось, что ни встать, ни двинуться с места невозможно. И он понимал, что лежит на бетонном полу.
Анализ ситуации прервал нервный голос Вероники:
– Физ… Физ…
Физ открыл глаза. В двух метрах, лицом к нему, со связанными руками и веревкой, обвивающей шею и уходящей к потолку, лежала Вероника.
– Физ, – простонала Вероника, – что это все такое?
– Не знаю, – пытаясь сконцентрироваться, ответил Физ.
За лежащей Вероникой приподнялась чья-то голова, но тут же вновь опустилась.
– Физ, это я.
Физ узнал голос Макса.
– Что это за байда, Физ? Это же кино какое-то. Что происходит?
– Макс, я не знаю… – задумчиво отреагировал Физ. – Тут еще Вероника лежит.
– Макс, что это такое? Может, шутит кто? – подала голос Вероника.
– Сомневаюсь, что это шутка, – выдохнул Макс. – Тут передо мной еще Лошадь, но она в отключке пока.
– Что это все такое?! ЭЙ!!! – не сдержав эмоции, прокричала Вероника.
– Не ори, Вероника, – пытался успокоить девушку Физ. – Это не поможет. Надо ждать. Те, кто нас связал, сами решат, когда начать.
– Начать что?! – выдохнула Вероника.
– Начать говорить с нами, объяснят, в чем причина и что хотят.
– Физ, посмотри, там в стене какие-то телевизоры, – предположил Макс. – На хера они? Это же не «Ночь пожирателей рекламы»?
Физ и Макс улыбнулись.
– Вы еще шутите в такой ситуации?! – опять повысила голос Вероника. – Охерели, что ли?!
– Вероника, ты лучше бы не кричала, а грехи свои вспоминала. Судя по всему, тебе предстоит их увидеть на этом мониторе, – сказал Макс. – Видишь, даже табуретки поставили перед мониторами для удобства просмотра. Видно, не короткий метр будет.
– Почему мы здесь, Макс? – серьезно спросил Физ. – Нас всех практически ничего не связывает, я пытался анализировать. Нет кого-то одного, перед кем мы все виноваты, – я, ты, Лошадь и Вероника.
– Может, тут ни при чем вина, Физ? – улыбнулся Макс. – Может, у кого-то ребенок от передоза умер, вот он и мстит. А так как не знает, кому мстить, мстит бывшим наркоманам – за то, что живы. Не знаю я, если честно. Мне даже лень об этом думать.
– А мне вот, черт вас побери, не лень! – воскликнула Вероника. – Я не каждый день в ситуациях из фильмов ужасов оказываюсь. Мне страшно очень. И я все хочу знать…
– Вероника, а чего больше – страха или любопытства? – поинтересовался Макс.
– Больше хочется в туалет!!! – сорвалась на истеричный вой Вероника, так что Физу и Максу стало уж совсем не до шуток.
В этот момент очнулась Лошадь. Лежа на правом боку, она могла видеть только Макса.
– Макс, – начала она, – что происходит?
– Ну вот, опять все заново начинать, – вздохнул Физ. – Это я – Физ, тебе не видно. А передо мной Вероника. Вероника, скажи «привет».
– Пошел на хер, Физ, – серьезно ответила Вероника.
– Итого, нас четверо здесь, – продолжил Макс. – Мы связаны, и нам хотят сделать плохо. Паниковать пока не паникуем. Ждем чьей-то команды.
– А кто они, Макс? – спросила Лошадь.
– Работорговцы… Извращенцы какие-то – хер их знает… Хотя о них лучше не говорить плохо. – И Макс прокричал вверх: – Извините.
– Может, это враги твоего папаши, Физ? Может, они еще что-то не выкупили у тебя, вот нас тут всех и маринуют? – зло спросила Вероника.
– Мариновали бы меня, – спокойно ответил Физ. – А не вас.
– Ну да, – поддержала Лошадь. – Но тебе на себя насрать, вот они нас и прихватили, чтоб на твоей жалости сыграть. Тебе же не все равно, Физ, порубят нас или нет?
– Ну такое… – улыбнулся Физ. – Я вроде бы все крупные активы продал. Осталась мелочь всякая. Если за этим охотятся, то я отдам им все, Лошадь. Но я не думаю, что тут враги отца, они бы так не извращались, просто отрубили бы левую руку и предложили поменять оставшиеся активы на правую. Тут больше смахивает на месть. Макс, есть что сказать?
– Физ, если ты опять про аварию…
– Нет, Макс, – перебила Лошадь. – Не про аварию, а про аборт Вероники. За такие дела, да еще и с вымогательством двух миллионов, вполне могут сотворить то, что сотворили с нами.
– Ты-то откуда успела узнать?! – удивилась Вероника.
– А что, это тайна какая? Вы же все впряглись в эту историю тогда. Решили поразвлечься… – язвительно заметила Лошадь.
– Допустим, Лошадь, но ты-то тут при чем тогда? – спросил Физ. – Мы играли, а ты – нет.
– А может, они не знают, кто тогда был конкретно, общество играло, а я – тоже общество. Не сам же депутат нас всех тут собрал – помощники какие-нибудь безмозглые, – анализировала Лошадь. Потом выкрикнула: – Эй, кто ты тут есть, давай уже, открывай карты.
– Не ори, Лошадь, – скривился Физ, – и так голова трещит. А еще вы тут нагнетаете.
– Макс, – начала Вероника, – а если это тот мужик, чью бабу ты сбил?
– Послушай, Вероника, – перебил Макс, – при чем та баба и ты, например.
– Ну я тоже на заднем сиденье в машине была, – анализировала Вероника.
– Ну и что?! Отвечал бы только я, потому что за рулем сидел, – возмутился Макс. – А Лошадь и Физ при чем?! Их же не было!
– Ну да, – согласился Физ и, чтобы снять напряжение, продолжил: – Я думаю, что нужно просто ждать тех, кто затеял все это.
– Да, но что это такое?! – опять вскричала Вероника.
– Я думаю, что это «ЗАВЯЗКА», которая пришла на телефоны… – обреченно констатировала Лошадь.
Но она не успела закончить фразу. Дверь открылась, и в комнату вошел человек в обтягивающем костюме, скрывающем все тело, за исключением глаз. В руке у него был садовый секатор. Проходя мимо ребят, он перерезал веревку, которая шла от ноги к стене. Закончив, человек встал перед мониторами.
Все хранили молчание, в оцепенении наблюдая за происходящим, но когда получили относительную свободу, они уселись перед человеком и стали наперебой задавать вопросы. Но человек поднес палец ко рту и прошипел: «Тш-ш-ш-ш».
В этот момент загудели невидимые моторы и потянули веревки, которые были обмотаны вокруг шеи у пленников. Волей-неволей им пришлось вскочить с пола, следуя за веревкой. Вероника завизжала. Физ метнулся к человеку и попытался ударить его ногой, но длины веревки не хватило, нога пролетела в пустом пространстве. Физ стал падать, но натянувшаяся веревка сдавила ему горло и потянула за собой. Превозмогая боль, Физ все-таки сумел удержать равновесие, и он пошел туда, куда увлекала его веревка. Лошадь кричала:
– Остановитесь! Что вы делаете?!
Макс кричал:
– Объясните, что происходит?!
Вероника истерила и просто кричала во весь голос.
Веревки уползали в отверстия в потолке. Оказавшись под этими отверстиями, ребята испуганно смотрели вверх, ожидая, что будет дальше. Под отверстиями стояли табуретки. Для того чтобы веревки не задушили, всем пришлось встать на табуретки. Веревки натянулись – дальше двигаться было некуда. И девочки закричали в панике, готовясь встретить смерть.
В этот момент моторы отключились. Через несколько секунд перестали кричать Лошадь и Вероника. В наступившей тишине послышалось журчание – Вероника не справилась со страхом, обмочилась и заскулила.
В этот момент экраны мониторов засветились. На них были выведены персональные страницы Вероники, Макса, Физа и Лошади телевизионной социальной сети SAY.TV. Ребята следили за курсором. Он спустился в видеочат и кликнул на вызов. В образовавшихся новых окнах начался вызов пользователей.
– Отец! – вскрикнул Макс, когда на мониторе начался видеочат.
По ту сторону экрана в офисном кабинете сидел его отец, напуганный, встревоженный. Он что-то эмоционально говорил или даже кричал, но звука не было.
– Коля! Колька! – заскулила Лошадь, когда и на ее экране произошло соединение.
– Интересно, с кем меня соединят? – пробубнил Физ. – У меня же, слава богу, для такого момента нет никого.
В этот момент произошла активация связи и на мониторе напротив Физа возник сам Физ.
– Смешно, – сам себе с монитора через веб-камеру сказал Физ. – Привет!
– Лучше отец, чем мать, – умоляла, глядя в экран, Вероника. – Котик?! – удивленно выдавила она, когда произошло соединение.
– Ого, твой депутат?! – удивился Макс. – Что тут такое происходит вообще?
Человек в обтягивающем тело костюме сделал два шага вперед и встал между мониторами и ребятами, чтобы быть видимым по обе стороны монитора.
– Итак, здравствуйте, – раздался неожиданно хриплый голос из динамиков, стоявших около мониторов. – Вы измучили себя догадками, пришло время рассказать, что же такое тут происходит. Вероника, вы хорошо видите депутата Романова?
– Да, вижу, – ответила девушка.
– А вы, господин депутат, видите и слышите Веронику?
– Да вижу я все, – повысил голос депутат, – что тут такое…
Он продолжал кричать, но звук был отключен.
– Господин депутат, вам нужно успокоиться, иначе будут необратимые последствия, – спокойно продолжил хриплый голос. – Я подожду. Но недолго.
Депутат взял себя в руки.
– Я надеюсь, что все вы здравомыслящие люди и больше не будете кричать и дестабилизировать ситуацию.
– Конечно, ситуация прекрасная, зачем ее дестабилизировать, – усмехнулся Макс.
– Скажите, Макс, вы хорошо видите своего отца в мониторе? – обратился голос к Максу.
– Да, вижу.
– Я спрашиваю у всех, вы хорошо видите друг друга? – повторил вопрос голос.
Все подтвердили, что слышат и видят хорошо.
– Отлично, тогда я продолжу с вашего разрешения, – резюмировал голос. – И продолжу с главного вопроса: «Что мы все тут делаем?» Отвечу: «Вы тут выживаете, а я зарабатываю. Я – не маньяк и не извращенец. Это просто бизнес». – По голосу было заметно, что его обладатель улыбнулся.
– Что вы хотите от нас и родителей? Денег? Мы их дадим. Скажите – сколько вам нужно, только отпустите нас, – предложил Макс.
– Мы клянемся, что все останется между нами, мы все забудем, – поддержал идею тот, кого Лошадь назвала «Колькой».
Голос засмеялся.
– Вы и так, что бы тут ни произошло, все забудете и будете молчать. Иначе поочередно все умрете. И вы, Коленька, и сестра ваша Лошадь, и Физ, и не только твой отец, Макс, но даже и твоя маленькая сестра. – Голос перешел на крик. – Вы будете молчать после того, как выйдете отсюда! Иначе – месть и смерть!!!
– То есть мы все выйдем отсюда? – ухватился за сказанное Физ.
Голос зазвучал спокойнее:
– Не все, Физ. Не все. Кто-то один не уйдет… Кто-то один умрет. Извини за рифму.
– Ты сам не знаешь «кто»?! Тогда зачем все это? Мы тебя не знаем, не видели. Давай просто разойдемся. Для чего тебе это все? – набросала вопросы Вероника. – Это какое-то безумие!!!
– Итак, правила игры, – не обращая внимания на слова Вероники, напористо начал голос. – Перед вами мониторы, в них ваши близкие и самые дорогие – и в прямом, и в переносном значении слова. Это аукцион. Вы – это лоты. В мониторах – покупатели. У покупателей есть online-сервер перевода денег. Умрет тот, за кого меньше всего заплатят. За Физа покупателем является сам Физ. Время на торги три минуты. И оно пошло.
Включился громкий звук тикающего секундомера. Потом остановился – видимо, нажали на паузу.
– Секундочку, забыл кое-что… Я хочу, чтоб Вероника рассказала своему котику правду про аборт. Если откажется, то именно она не выйдет отсюда, – спокойно проговорил голос.
Вероника посмотрела по сторонам, насколько ей это позволяла сделать веревка, подумала несколько секунд, подняла глаза к монитору с депутатом, заплакала.
– Котик, прости меня. Это все неправда. Я не была беременна. Я наврала тебе. Я просто хотела денег, прости меня, пожалуйста.
– Вот, золотые слова, – поддержал голос. – «Я просто хотела денег!» Я тоже просто хочу денег. Поэтому наша игра начинается незамедлительно.
Послышалось клацанье секундомера, и возобновился ход стрелки. В возникшей нервно тикающей тишине все думали, что нужно делать и как себя вести. Все озирались по сторонам, пытаясь в поведении другого найти для себя поведенческую модель. Тишину прервал звук открываемой двери на мониторе депутата Романова – вошла секретарша.
– Владимир Сергеевич, вас срочно вызывают к спикеру парламента. Что мне им сказать? – спросила она.
– Через три минуты, – бросил депутат.
– Но они сказали «немедленно», извините.
– Катя, выйди.
Все участники наблюдали, как Катя закрыла за собой дверь.
– Две минуты тридцать секунд, – громко объявил голос.
– Я даю за сестру три миллиона, – отчетливо произнес в мониторе брат Лошади Коля и, набрав цифру на мониторе, при помощи электронной печати произвел оплату.
– Боже мой, – прошептала Лошадь дрожащими губами.
– Я за Макса даю десять, чтоб уже никто не перебил. Можете его уже отпустить? – потребовал отец Макса, производя оплату.
– Всему свое время, – остановил голос. – Итак, за Макса десять миллионов, за Лошадь три. Кто меньше, Вероника и Физ?
В этот момент произошло странное – потух монитор депутата.
– У меня монитор выключился, включите быстрее, – завопила Вероника.
– Он не выключился, – ответил голос. – На той стороне была отключена трансляция.
– Этого не может быть, упала линия Интернета или еще что… – визжала Вероника.
– Это моя линия оптоволокна для этой трансляции. И не одна, а три. Именно на такой случай. Депутат отключился сам.
– Этого не может быть! – заплакала Вероника. – Этого не может быть!
– Я тоже за себя нисколько не дам! – громко сказал Физ. – Про двоих же тут разговора не было – вы сказали, что один не уйдет.
– Хорошо, – подхватил игру голос. – Макс – десять миллионов, Лошадь – три миллиона, Вероника – ноль, Физ – ноль. Физ, последний раз спрашиваю, ты отказываешься за себя платить?
– Да, отказываюсь.
– Осталось пятнадцать секунд, если никто не заплатит за Веронику, то погибнут оба.
– Брат, – взмолилась Лошадь, глядя в монитор, – заплати за Веронику.
– Два миллиона за Веронику. Отдаю, – сказал Коля.
– Странно, а мог бы всего один цент дать, чтоб жизнь ей спасти, – сказал голос, и слышно было, как остановился секундомер. – Время. Итак, что у нас получилось.
В этот момент все смотрели на Физа, который разглядывал себя в мониторе и, видимо, рассуждал о том, как странно заканчивается его жизнь. Физа мало что держало в этом мире, конечно, паника и страх были. Но он, глядя на себя в мониторе, дал себе слово встретить смерть достойно.
– Результаты торгов, – громко подвел итог голос, – за Макса – десять миллионов, за Лошадь – три миллиона, за Веронику – два миллиона, за Физа – ноль.
Человек в обтягивающем костюме, который все время стоял практически неподвижно, поднял взгляд на Физа и громко заявил:
– Больше всего у Макса, меньше всего – у Физа.
В этот момент все поняли, что сейчас произойдет страшное. Не отрывая глаз от Физа, человек шел к нему. Физ взглядом прощался со всеми. И неожиданно человек выбил табуретку. Тело потеряло опору и провалилось вниз. Веревка натянулась, раздался громкий хруст ломающихся шейных позвонков. Несколько раз тело отпружинило на веревке, ноги несколько раз конвульсивно дернулись, и все затихло. В волнах дикого, нечеловеческого крика всех находящихся в комнате на веревке болталось тело Макса.
Человек отключил мониторы, на которых беззвучным криком заходились отец Макса и брат Лошади, достал из портфеля современную версию фотоаппарата Polaroid и сфотографировал мертвого Макса.
– Отпустите нас!!! – завопила Лошадь.
Человек повернулся, посмотрел на нее, нажал на своем пульте какие-то кнопки – веревки ослабли, и ребята сползли со своих табуреток. Тело Макса, словно говяжье филе, сложилось на полу.
– Утром, – спокойно сказал голос. – Будете свободны утром. Спокойной ночи.
Человек наклонился к портфелю и вытащил оттуда многоразовый пистолет-шприц. Подошел к каждому из вопящих ребят и вколол им в шею какое-то вещество.
Забрал портфель.
Выключил свет.
Хлопнул дверью.
Ушел.
Ребята кричали уже в темноте, что еще больше добавляло страха, и, потихоньку ослабев, наконец заснули.
Отец Макса сидел, сжав руками голову, и опустошенно смотрел в черноту монитора. Он не верил в реальность произошедшего. Все еще надеялся, что это неправда. Не сон, не явь, а просто неправда. Он яростно выдохнул, потер глаза. В этот момент он не понимал, как себя вести. То, что смерть любимого сына, да еще такая безобразная, случилась на его глазах, не укладывалось в сознании. Нужно было что-то делать, а вот что – он не знал.
Открылась дверь. Его партнер по бизнесу и друг посмотрел на часы.
– Матвей, пойдем уже. Сидишь, словно зомби, вперив взгляд в экран. Идем выпьем где-нибудь.
Матвей поднял усталые глаза, перед которыми, казалось, разверзлась пропасть, и совершенно безэмоционально, отрешенно произнес:
– Макса убили.
Партнер вошел в кабинет, мысленно перебирая всех партнеров, врагов, кого бы они с Матвеем называли «Макс», но припомнить так и не смог.
– Какого Макса?
Матвей поглядел другу в глаза и четко произнес:
– Мо-е-го.
– Ты сейчас что такое говоришь? – не поверил друг. – Максимилиана?! Максимума?! Нашего пацана?! Это точно?!
– Это произошло сейчас на моих глазах…
– Сейчас? Что ты такое говоришь?!
– Эти выродки транслировали мне все это по Интернету.
– Боже мой! Боже мой!!! Что происходит с этим миром?! – Друг сел на диван и тоже обхватил руками голову. Потом вскочил. – Надо что-то делать! Звони Павлу, поднимай бандитов, привлекай спецслужбы…
Матвей засуетился, заводясь от настроения друга.
– Да, надо что-то делать. Надо позвонить…
– Только сначала позвони жене и скажи, чтоб брала дочь и быстро ехала ко мне в дом. Там жена, охрана…
– Да, это правильно. – Матвей набрал номер. Соединение пошло. – Дорогая, только без вопросов. Помнишь мой инструктаж на экстренные случаи? Так вот сейчас – экстренный случай.
– Случай более чем экстренный. Подтверждаю, – мужским голосом ответили по телефону жены.
– Где моя жена?! – заорал Матвей.
– Спокойно, Матвей, жена в соседней комнате с дочкой, у них все прекрасно. Смотрят «Дашу-путешественницу», – проникновенно говорил голос.
– А ты кто такой?! – рявкнул Матвей.
– Матвей, если еще раз закричишь, я положу трубку. После всю жизнь будешь винить себя за последствия плохого воспитания. Давай-ка повежливее.
Матвей пытался взять себя в руки. В самом деле пытался.
– Хорошо, что тебе надо? Кто ты такой? – спокойно начал он, но, не выдержав, опять сорвался на крик: – За что, черт бы вас побрал, вы убили сына?!
Трубку повесили.
– Нет, твою мать, нет!!!! – Матвей судорожно жал на «вызов». Соединение пошло.
– Ну, ты еле успел. Я уже как раз в комнате вместе с твоей женой.
«Передайте привет папе», – услышал он голос дочери.
– Тебе привет от дочери.
Повисло молчание. Матвей слушал, что ему скажут дальше.
– Ay, Матвей, я понимаю, что ты крайне агрессивно ведешь бизнес – скрытой камерой кого-нибудь уничтожить, жизнь в говно превратить – это легко. Ты беспринципный и безнравственный человек, но я буду работать над этим. Мы продолжаем воспитание. Что нужно сказать после того, как я передал тебе привет от дочери?
– Спасибо, – выдавил Матвей.
– Еще раз и с большим чувством, чтоб я поверил! – жестко повторил голос.
– Спасибо, – произнес Матвей и заплакал. Все. Прорвало.
– Матвей, тут такое дело. Я здесь не для того, чтобы пугать твою семью. Они не напуганы, для них я – твой друг. Давай договоримся, что никаких телодвижений с твоей стороны не будет, иначе погибнут все. Ты забудешь про смерть сына, как будто этого и не было. Он просто пропал. На Бали живет. Жена не должна знать. Это не ее трагедия. Это твоя трагедия. Если хоть в одном месте я почувствую твои попытки прощупать или узнать, рассказать кому – все погибнут. Кроме тебя, разумеется. Ты слышишь?
– Да.
– Ты чувствуешь всю серьезность моих намерений? Думаю, трансляция не даст тебе усомниться в моей настойчивости в достижении цели?
– Да, я чувствую.
– Теперь контрольный вопрос. Подумай, я хочу услышать четкий ответ. Ты не будешь предпринимать никаких движений в этом направлении?
– Нет. Не буду.
– Вот и хорошо, – почти радостно подытожил голос. Было слышно, как он сказал: – Матвей просит вас к телефону, я уже закончил. Не провожайте, я сам найду выход. Пока.
Было слышно, как жена все-таки проводила посетителя и захлопнула входную дверь.
– Дорогой, – сказала она в трубку. – У тебя все в порядке?
По лицу Матвея текли слезы от бессилия, горечи, злости…
– Все хорошо, милая. Все хорошо, я скоро буду.
– Я жду…
– Пока. – И Матвей отключил телефон.
Он посмотрел на друга. Взял бокал с виски и опустошил его залпом. Поставил на стол. Посмотрел. Потом схватил и запустил им в стену.
– Поднимай всех! – заорал он. – Я все потеряю, но найду и сам убью эту суку!!!!!!
– Але, Миша? – Голос в телефоне был крайне сосредоточенным.
– Ну да, – раздраженно ответила Миша. Было только восемь утра, и она еще лежала в кровати.
– Разве Миша – это не мужчина? – задумались в трубке.
– Нет, совсем не мужчина. Миша – это я! Девушка-а-а!!! Задрали уже, – заорала Миша. – Кто это? У меня номер не определился.
– Это детектив Малкин.
– Какой детектив? Что за говношутки? Пока… – Миша собиралась бросить трубку.
– Подождите… «ЭКСПОЗИЦИЯ». «ЗАВЯЗКА», – поторопился сказать Малкин.
Крики в трубке стихли. И ее не положили.
– Продолжайте… – Миша насторожилась и села на кровати, сунув ноги в пушистые тапки-собаки.
– Мне велели вам сообщить, что началось «РАЗВИТИЕ», – по-прежнему спокойно и уверенно заговорил детектив, понимая, что теперь трубка положена не будет уже долго.
– Кто велел? Только мне велел? – занервничала Миша, вскакивая с кровати.
– Нет, не только вам. Всем, кто состоит в обществе анонимных наркоманов, хотя я, честно говоря, мало что понимаю, – немного сбавил уверенность детектив.
– Детектив, кто вам велел? – нервничала Миша.
– Я не знаю. Сегодня мне в офис доставили конверт, в котором была фотография повешенного человека и записка… – неторопливо пояснил детектив.
– Малкин или как вас там… Можете говорить быстрее? Я же нервничаю, черт тебя дери!!! – закричала Миша. – Извините…
– Нет, это вы меня извините, я вас понимаю…
– Издеваетесь?!
– Так вот, кроме фотографии была записка, в которой указан ваш номер телефона, ваше имя, и сообщалось, что я должен передать через вас всем членам общества слова «ЭКСПОЗИЦИЯ», «ЗАВЯЗКА» и «Началось «РАЗВИТИЕ».
– Это какой-то ужас. Меня тошнит… – усиленно задышала Миша, чтобы сбить приступ. – А фотография, – опомнилась она, – что за фотография? И почему там повешенный?
– Вот это я как раз и должен у вас узнать. В записке сообщается, что я должен собрать вас вместе и показать фотографию. Один из вас знает, кто на ней повешен. А другой – что это за место. Так что давайте собирайте всех через час. Место сообщите мне на телефон. Я буду.
– Детектив, – взмолилась Миша, – чем мы все это заслужили?
– Я не знаю, Миша, – серьезно сказал детектив. – Может быть, это все какая-то шутка – ненастоящая фотография, ненастоящий повешенный… Может быть, это какой-то грязный розыгрыш…
– Но мы все напуганы уже давно…
– Встретимся, вы мне все и расскажете. До встречи, звоните всем.
– Хорошо… Нет, плохо… Пока…
Миша положила трубку, быстро осмотрелась, схватила сумку и, позабыв про то, что она в одном нижнем белье, метнулась к выходу с криком «Карету мне! Каре-ету!». Уже у двери опустила взгляд на туфли, решила обуть красные, и тут увидела себя голую – спохватилась, крикнула «Говно!», бросила сумку и убежала в комнату одеваться, на ходу набирая номер на телефоне.
– Рыжая, я знаю, что ты дома, живо открывай, – уже пять минут звонила и колотила ногой в дверь Нина. – Рыжая, если не откроешь, то, клянусь, я сейчас вызову мастеров, и они взломают замок.
– Нина-а-а… – послышался вкрадчивый голос Рыжей. – Я открою, давай только я сама в коридор выйду. У меня мама приехала…
– Так бы сразу… Выходи.
Рыжая вышла в коридор, заботливо прикрыв дверь.
– Нин, всего восемь утра. Что случилось?
– Их нет в отеле.
– Кого? – не сообразила спросонок Рыжая.
– Ты что, обдолбалась? Макса и этой конченой.
– А где они?
– А вот хер их знает. Он номер снял, они там точно были. Я позвонила портье, представилась администратором Театра драмы, в котором Макс, якобы выступая, забыл часы. Просил вернуть. Портье сказал, в каком тот номере. Некоторое время спустя я зашла в холл, проскользнула в туалет, разделась и вышла оттуда, обернувшись полотенцем. Подошла к портье и сказала, что мой номер случайно закрылся, а Макс спит. Они дали мне карточку-ключ. Я и пошла. Но их в номере не оказалось.
– А что оказалось? Вещи есть?
– И вещи, и сперма его засохшая. Тварь… – Нину передернуло. – Я убью эту суку. И его убью.
– Тихо-тихо, не кричи. Может, они в сауне или бассейне? – предположила Рыжая.
– Я до восьми утра сидела в номере, разрезала всю их одежду, сумку ее всю разорвала, словом, покрутила все, что под руку попалось, – ждала их возвращения. Даже пепельницу в руке все время держала, чтоб, как только дверь откроют, морду раскроить этой суке. Но они так и не пришли.
– Может, танцуют или едят где?
– Всю ночь? – Нина присела на корточки. – А вдруг случилось что? Хотя, если и случилось – так им и надо. Пусть бы в аварию попали.
– Не говори так, Нин…
– Рыжая, – Нина подозрительно покосилась на Рыжую, – ты вообще уверена, что это Лошадь была? Ты не разводишь ли, а?!
– Нин, ты про что сейчас?
– Кто у тебя дома, Рыжая? – приподнимаясь с колен, угрожающе прошептала Нина.
– Мама… – напуганно проговорила Рыжая.
– Может, Макс?
Нина схватила Рыжую за руку и оттолкнула в сторону. Ворвалась в квартиру и, минуя гостевую комнату, побежала в спальню.
Увидела раскиданную мужскую одежду и с гортанным криком сорвала одеяло с кровати. Под одеялом миролюбиво спали два голых брата-близнеца лет по семнадцать. Рыжая вбежала в комнату следом.
– С-с-с-с, Рыжая, – улыбаясь, шепнула Нина, втягивая воздух сквозь сжатые зубы, – в тихом омуте…
– Нин, – умоляюще посмотрела на нее Рыжая, – только никому, а?
– Да ладно, чё тут такого, наоборот, все завидовать будут. – Нина рассматривала голых парней и улыбалась, довольная картинкой, временно вытеснившей из памяти события в гостинице. – Дашь напрокат на выходные?
Но тут она вспомнила про Макса, развернулась и пошла к выходу. В этот момент зазвонил ее мобильный телефон. Нина и Рыжая обменялись взглядами. Близнецы проснулись и, увидев двух девушек, нисколько не смутились – сделали потягушечки, вызывающе демонстрируя крепкие молодые тела.
Нина посмотрела на экран мобильного, удивилась абоненту: «Миша?» – и, выходя в гостиную, шепнула ребятам:
– Сидите тихо, я скоро.
– Что стряслось, Миш?
– Нин, в девять утра всем обществом встречаемся в «Авалоне», – зачастила Миша.
– Ты гонишь? Говори, что случилось!
– Один человек… детектив… он все расскажет.
– Так что случилось?
– Началось «РАЗВИТИЕ», он нам сообщит детали. Мне надо успеть всех обзвонить. Ты Макса наберешь?
– Я Макса не могу найти.
– А я Физа не могу найти – автоответчик срабатывает. Ладно, давай, до встречи через час.
– Тут рядом со мной растлительница малолетних стоит – Рыжая, – улыбнулась Нина.
Рыжая изобразила недовольство.
– А чё вы в восемь утра уже вместе, да ладно… Передай ей тоже, – поспешила добавить Миша.
– Хорошо. Сбрось мне мобильный Лошади.
– Ок, я ей еще не звонила. Щас собиралась как раз.
– Сбрось мне, а потом наберешь…
– Ок.
Нина положила трубку. Вернулась в спальню и, посмотрев на часы, стала раздеваться. В этот момент вошла Рыжая, увидела раздевающуюся Нину и недовольно нахмурилась.
– Рыжая, – обернулась к ней улыбающаяся Нина, – ты с нами или против нас?
Рыжая резко развернулась и, выходя, зло хлопнула дверью.
Нина развернулась и со словами «Да пошел он…» прыгнула на кровать.
Телефон Нины просигналил прием сообщения.
Лошадь очнулась от запаха блинчиков, как в детстве, когда мама готовила их по утрам. И после такой приятной мысли сознание накрыл шквал воспоминаний об убийстве.
Рядом кто-то стонал. Руки Лошади оказались развязанными, да и ноги тоже. Только на глазах была повязка, закрывающая от нее мир. Лошадь чувствовала, что лежит на спине на чем-то мягком. Она сняла повязку и открыла глаза. Деревянный потолок. Лошадь села на кушетке.
– О, Лошадь, очнулась? – Голос Физа был по-домашнему приятным. – Иди завтракать.
Лошадь подошла к столу, за которым устроились Физ и Вероника.
– Что тут, черт возьми, происходит?! – пытаясь пересечь линию понимания всего происходящего, спросила Лошадь.
– Мы можем завтракать, смотреть кино, спать, курить… – перечисляла Вероника.
– Можем все, не разрешается только покидать помещение до трех часов дня, звонить или пытаться связаться с миром. В противном случае…
– Слушайте, – не выдержала Лошадь, – меня поражает, что вы такие спокойные после всего, что случилось. Макса повесили!!!
Физ и Вероника переглянулись.
– Лошадь, – сказала Вероника, – для меня более страшная мысль, что мой котик отключил камеру, оставив меня погибать, понимаешь? Макс, хоть и был неплохим парнем, не самая большая ценность в моей жизни.
– Кроме того, Лошадь, – подхватил Физ, – после того, как у меня не стало родителей, Максом больше – Максом меньше – не принципиально. Жалко, конечно, его… Но что я могу с этим поделать? Остается смирение.
– Я не могу поверить, ребята… – села за стол пораженная Лошадь. – Как же так?..
– Лошадь, – перебил Физ. – В подвале у меня не оставалось сомнений, что погибну я. И это меня нисколько не волновало. Почему ты считаешь, что я должен волноваться за Макса?!
– Потому что он был повешен, как курица, – намазывая бутерброд с икрой, сказала Лошадь. – Ладно, все понятно. Другая тема: почему тот, кто убил Макса, кормит нас, словно на убой?
– Тьфу на тебя. – Вероника покачала головой. – Сплюнь…
– Ну серьезно, – продолжала Лошадь. – Что за благородство? Что за забота? В чем тут дело?
– Может, ему стыдно за то, что он нас тоже пугал, – предположил Физ. – Чем, например, я ему мешаю? Напугал меня? Отвечу: «Да, напугал», вначале. Это потом уж я смирился. Даже вызывающе себя вел.
– Вот он и извиняется… – подхватила обнадеживающую мысль Вероника.
– Ну не знаю… – с сомнением произнесла Лошадь. – Как вы узнали, что нам можно, а чего – нельзя?
– Вот записка. – Облизав пальцы от варенья, Вероника достала бумажку из кармана.
Лошадь прочитала инструкцию, но каких-либо дополнительных интересностей не обнаружила.
– Слушайте, а та история с траханьем матраса, которую отец Макса организовал через него, а крайним оказался Платон… Может быть, это эхо той истории, – предположила Лошадь.
– Может быть, Лошадь, – согласился Физ. – Убили Макса, тем самым наказали папашу. Он же в мониторе совсем белый сидел. Но если честно, мне на папашу его вообще насрать. Чмо, а не человек.
– Это еще почему?! – возмутилась Лошадь. – Ты же его мало знаешь…
– Достаточно того, что уже знаю… – поморщился Физ.
– Ну? – ждала подробностей Лошадь.
– Да наплевать, не хочу в этом дерьме копаться, – заглотив клубничный конфитюр, ответил Физ.
– Ты думаешь, не стоит пытаться найти концы этого всего?! Ты думаешь, что все закончилось? – удивилась Лошадь.
– Думаю, что для нас – да, – жуя, ответил Физ. – Если бы нас хотели убить – сделали бы это в подвале, логично?
– Ну, в принципе да, – обрадованно оживилась Вероника. – Нас же проще всего было там вспороть…
– Фу, Вероника, – скривился Физ, – от девушки слово «вспороть»?! Как-то не кошерно.
– Физ, – затянула Лошадь, – а если это игра? И все – наоборот.
– Это как? – начиная нервничать, переспросила Вероника.
– Если игра только между нами, четверыми. Ну, одного уже нет. Следующий этап – мы окажемся втроем, и придется еще одному умереть. Я умирать не собираюсь, – уверенно заявила Лошадь.
– Я тоже, – поддержала Вероника.
– Надо пытаться найти причину всего этого. В записке же не написано, что нам запрещено искать смысл и убийцу. – Лошадь задумалась. – К тому же, согласно логике, убийство Макса – это и есть «ЗАВЯЗКА»!!!
Вероника выронила ложку для йогурта. Подперла кулаками щеки.
– Лошадь, – покачал головой Физ, – ты даже такой завтрак умеешь испортить. Я все понимаю, кроме того, предполагаю, что за «ЗАВЯЗКОЙ» последуют «РАЗВИТИЕ» и «КУЛЬМИНАЦИЯ». И если «ЗАВЯЗКА» – это кошмарная смерть Макса, то о всем остальном я просто боюсь подумать!!!
– Физ, давай распутывай, ты – умный, – поддержала Вероника.
Физ посмотрел на девушек, слез с табуретки и подошел к домашнему кинотеатру. Взял стопку дисков.
– Что будем смотреть: «Криминальное чтиво» или «Заводной апельсин»? – рассмеявшись, предложил он.
– Вот урод, – прошептала Лошадь.
– Ничего от него не дождешься, – подытожила Вероника. – Давай с тобой подумаем, кто тут и что?
Лошадь посмотрела на Веронику, подняв от удивления брови, как будто впервые ее увидела. Слезла со стула и, обращаясь к Физу, прокричала:
– Ставь Кубрика.
– Здравствуйте, – сказал мужчина, подходя к столику в «Авалоне», где собрались ребята, – я – Малкин.
– Это детектив Малкин, – представила Миша.
Все поздоровались, Малкин уселся за столик. Первые секунды все рассматривали Малкина, а Малкин рассматривал ребят.
– С чего начнем? – первым решился спросить Платон.
– С этого, – сказал Малкин и положил на стол снимок, на котором был повешенный Макс.
– О боже! – воскликнула Нина и схватила фотографию, чтобы лучше рассмотреть.
– Что это такое?! – повысил голос Платон.
– Ни хера себе, – присвистнул Винс.
С минуту ребята возбужденно переговаривались, вырывая фотографию друг у друга. Но всех прервал Малкин.
– Кто на фотографии? – спросил он.
– Это Макс, мой Макс! – сорвалась на крик Нина.
– Это Макс – один из нашего общества. Лидер наш. Он и создал все, – объяснила Миша.
– Вас должно быть девять, – сказал Малкин, потом поправил себя: – Точнее – уже восемь.
– У Физа автоответчик, у Лошади и Вероники отключен телефон, остальные здесь, – отчиталась Миша.
– Понятно, – кивнул Малкин.
– Что тут происходит? – не выдержал Винс.
– Мне доставили эту фотографию и сообщение, что я должен вас всех собрать и сказать, что «Началось «РАЗВИТИЕ», – кратко разъяснил Малкин.
– Боже мой, – плакала Миша, – что же такое творится?!
– Это вы нам расскажите, что творится, вы же – детектив?! – потребовала Нина.
– Я пытаюсь, но вы истерите. Когда закончите, мы перейдем к обсуждению ситуации, – спокойно констатировал детектив.
– Ситуации?! – закричала Нина. – Вы это называете «ситуацией»?!
– Я подожду, пока вы успокоитесь. – Малкин отодвинулся в глубь дивана.
– Детектив, – начал Винс, – это может быть фотомонтаж?
– Может, если обнаружится Макс живой и невредимый, – ответил Малкин. – Кто его, кстати, последний раз видел?
Все переглянулись.
– Вчера вечером он ушел из «Сейфа» один, – сказала Миша.
– Домой? – уточнил детектив.
Все переглянулись. Рыжая старалась поймать взгляд Нины, но та не поднимала глаз. Детектив заметил ее метания.
– Ребята, тут дело такое, если не хотите рассказывать, то я пошел. Я свое дело сделал. Вот фотография, «РАЗВИТИЕ» вы получили. – Детектив встал с дивана, помахал по-молодежному ладошкой, развернулся. – Удачи.
– Стойте. Я знаю, где был Макс ночью, – вывалила Рыжая, глядя на Нину.
Все удивленно посмотрели на Рыжую.
– Другое дело. – Детектив опять сел и достал блокнот.
– Макс был в Intercontinental, он там номер снял, – выдавила из себя Рыжая.
– Ты видела или он сказал? – уточнил детектив.
– Лошадь сказала, – осторожничала Рыжая.
– А у Лошади отключен телефон, – записал Малкин. – А Лошадь откуда знает?
– Ее туда Макс позвал, – выдохнула Рыжая.
Все ребята посмотрели на Нину.
– Хер ли вы вылупились на меня?! – заорала Нина.
– А зачем он ее туда позвал? – продолжал Малкин.
– Трахаться! Вы детектив или кто?! – выкрикнула Нина.
– Трахаться, – записал детектив. – Итак, Лошадь сказала вам, что поехала к Максу в отель трахаться. Я все правильно понял?
– Видимо – да, – поддержал удивленный Винс.
– Лошадь – его девушка? – продолжал детектив.
– Я его девушка!!! – злобно выплюнула Нина и, увидев проходящего официанта, заказала водку с мартини.
– А вас зовут?.. – готовясь записать, спросил Малкин.
– Нина.
– Так, значит, Нина – девушка Макса, – записал детектив и поднял голову, – а вы, Нина, знали, что он в отеле встречается с Лошадью?
– Узнала позднее.
– Насколько позднее?
– Где-то через час.
– И что вы предприняли? Не может же быть, что просто сидели и ждали, – копался детектив.
– Ну и дела-говнодела, – выдохнула Миша.
– Я была в отеле, – заявила Нина.
Платон присвистнул.
– Платон, закрой пасть, – сорвалась Нина, повернулась к детективу: – Я прождала в номере до восьми утра, но их там уже не было.
– А во сколько вы туда пришли? – уточнил детектив.
– Где-то в час ночи, – ответила Нина.
– Вы сидели в номере все это время?
– Ну да.
– Кто-то может подтвердить?
– Не знаю, запомнил ли меня кто-то на ресепшн, когда я выходила.
– Можно по камерам посмотреть, – предложил Винс.
– Посмотреть записи камер, – записал, проговаривая фразу, детектив и поднял голову. – С ваших слов получается, о том, что произошло и почему Макс повешен, знает Лошадь?
– Ну, скорее всего – да, – согласился Платон. – Надо ее найти.
– Теперь еще один важный момент. – Детектив взял фотографию. – В записке, которую мне прислали, было указано, что один из вас знает это место на фотографии. Посмотрите внимательно на нее еще раз. Ищите детали.
Ребята по очереди стали брать фотографию в руки и разглядывать уже не Макса, а то, что его окружало. Все мотали головой, пока очередь не дошла до Миши.
– Послушайте, кажется… – Миша поднесла фотографию к самому носу, потом повернулась к Нине: – Нин, это же то подвальное помещение, которое мы смотрели под маникюрный салон. Вот, этот кусок надписи слева cifer. Помнишь?
Нина взяла фотографию и посмотрела на нее совсем близко.
– Да, я помню, мы еще тогда отказались от этого подвала, подозревая, что там сатанисты собираются. Поэтому помещение конченое.
– А что эта надпись означает? – поинтересовался Платон.
– Cifer, Платон, – перебил Винс, – скорее всего, часть имени. Его окончание.
– А какое полное? – заинтересовался Платон.
– Lucifer, Платон, Lucifer, – ответил Винс.
– Далеко это место отсюда? – спросил детектив.
– Нет, минут десять на машине, – ответила Миша.
– Надо ехать. – Детектив встал.
Ребята тоже стали подниматься с мест.
– У меня просьба, – перебил детектив, – давайте вы все подождете здесь, а мы съездим туда вдвоем с Ниной.
– Но нам же тоже интересно! – заверещал Платон.
– Это не экскурсия, это опасно, – предостерег детектив. – Ждите нас здесь. Заодно вспомните, где вы были этой ночью и кто может это подтвердить.
Нина взяла сумку и направилась за детективом к выходу.
– Нина, – крикнул им вслед Винс, – что бы там ни было, будь аккуратна.
Нина не оборачиваясь выпила залпом стакан водки с мартини Extra Dry.
Твердой походкой отец Макса Матвей двигался по коридорам Администрации президента. Охрана у входа в зал заседаний его не остановила, и он прошел во главу стола. Наклонился к уху сидящего там мужчины и сказал:
– Через пять минут в туалете на этом этаже.
Развернулся и покинул зал. Миновал коридор и зашел в туалет. Достал сигарету и закурил. Вскоре дверь открылась.
– Привет, Матвей, что случилось, – сказал вошедший.
– Наиль, только не перебивай меня и не выплескивай эмоций, просто помоги, идет? – Матвей посмотрел на Наиля.
– Что могу – все сделаю, ты же знаешь…
– Моего Макса убили.
– А Нина?.. Где моя дочь, Матвей?! – занервничал Наиль.
– Наиль, я же просил! Нины там не было, думаю, что с ней все в порядке. Позвонишь ей после разговора.
– Хорошо, извини.
– Так вот, – продолжал Матвей, – Макса убили. Убили на моих глазах, транслировали это мне по Интернету. Вздернули на виселице, как щенка. Там еще были люди – они выжили. Только Макса, хотя я выполнил их условия – заплатил больше всех, все равно повесили. Угрожали. Вчера в мое отсутствие были у меня дома. Я позвонил жене – они взяли трубку. Они могут много. Я должен молчать, но не могу. Хочу найти и раздавить. И убийцу, и всех его близких. Но нет никаких зацепок. Отпечатков дома нет. Трансляция – кодированный интернет-поток с многочисленными ссылками по миру, финальную точку не найти. Словом, вообще никаких зацепок. Теперь звони Нине, она должна что-то знать.
Наиль слушал молча, скрипя зубами, – эта привычка сохранилась у него еще со школьных драк.
– Матвей, сейчас я ее наберу – срочно привезут сюда.
– Нет, нужно встречаться не здесь. У тебя есть кто из сообразительных, способных всех найти, все собрать по деталям? Я оплачу все, что нужно, любого специалиста. Любые деньги.
– У меня есть такой в Амстердаме. Умник его зовут. Бывший украинец. Он найдет все и всех, кроме того, еще и любой вопрос по ликвидации проблемы решит самостоятельно.
– Нет, я хочу сам его убить, – Матвей взял Наиля за плечи и даже немного потряс, – хочу сам, понимаешь?!
– Понимаю, как никто другой, – ответил Наиль.
Матвей опустил локти на подоконник и обхватил голову руками. Тем временем Наиль достал мобильный телефон.
– Самолет срочно фрахтуйте в Амстердаме. Доставка сюда. Как только появится пассажир. Пассажир – Умник. Вынимайте его срочно. Вы отвечаете, – давал распоряжения Наиль. Положил трубку. Посмотрел на Матвея. – Я позвоню Нине, узнаю настроение, какие планы… Не надо накалять ситуацию и обсуждать все до появления Умника. Я прав, Матвей?
– Да, Наиль, спасибо. Я абсолютно доверяю тебе.
В это время Наиль набирал номер Нины.
– Сбрасывает… – удивился Наиль. – Такого не было никогда.
– Значит, она в этом замешана, – решил Матвей.
– Что значит «замешана»? – переспросил Наиль.
– Извини, я, наверное, от нервов и оттого, что не спал, не так выразился… Я думаю, что она тоже уже в курсе и тоже пытается помочь. Надо ее найти.
Наиль набрал еще какой-то номер.
– Срочно на сканирование телефон Нины. Срочно сообщите местонахождение. С высокой точностью. Спасибо. – Наиль отключил телефон. – Матвей, сейчас сделали все, что могли, остается ждать.
– Да, Наиль, спасибо тебе огромное. Я пойду, попробую поспать.
– Я сразу наберу, когда получу информацию.
– Спасибо.
Наиль подошел и обнял Матвея.
– Матвей, прими мои соболезнования. Я любил Макса как сына. Я думал, что мы… мы с тобой станем сватами.
– Сватами не получилось… Надеюсь, что получится братьями.
– Да. Это точно.
Матвей вышел из туалета. Выждав, Наиль выглянул в коридор, проверил, что Матвей ушел, закрыл дверь и набрал номер телефона, включился автоответчик.
– Але, Нина, черт подери, что такое у вас происходит?! Срочно мне звони, слышишь?! Срочно!!!
– Лошадь, – оторвавшись от фильма, Физ украдкой посмотрел на ноги Лошади, которые она безмятежно закинула на стол, – у тебя парень есть?
– Физ, ты что, флиртуешь со мной? – Лошадь была приятно удивлена.
– Нет, ты слишком крута для меня. Так что, есть парень?
– Был, несколько дней назад я позвонила ему и сказала, что не люблю его.
– Мило. А раньше любила?
– Думала, что любила.
– Ты вообще знаешь, что такое любовь?
– Физ, что за бабский треп?! – усмехнулась Лошадь.
– Ну, дорогая, кто-кто, а уж ты после вчерашних событий могла бы ценить во мне мужское начало.
– Ну хорошо, извини, – улыбнулась Лошадь. – Мне кажется, я знаю, что такое любовь.
– И что?
– Это прощение.
– А как же «бабочки в животе»? – улыбнулся Физ.
– Это влюбленность. – Лошадь задумалась.
– Физ, – вмешалась в разговор Вероника, – а что для тебя любовь?
– Для меня? – Физ убавил громкость телевизора. – Я для себя вывел формулу. И думаю, что у каждого человека есть своя формула любви и нет правильной или неправильной.
– Так какая у тебя?
– Знаешь, Вероника, я себе представляю жизнь. Что бы в ней ни происходило, каков результат?
– Смерть, что же еще?! – констатировала Лошадь.
– И я себе формирую идеальную модель, когда стариком буду умирать в кровати, а моя жена будет рядом сидеть. И знаешь, я мечтаю, чтобы смог в тот момент сказать ей одну последнюю фразу.
– «Я тебя люблю»? – пыталась угадать Вероника.
– Нет, я хотел бы сказать: «Я счастлив, что прожил всю эту жизнь с тобой». Я думаю про это все последнее время. Про эти последние мгновения. Иначе мне останется думать: я трахнул пятьсот телок – вот какой я молодец?
– Звучит грустно, Физ, – сказала Вероника.
– Вот и я про то же самое, – поддержал Физ. – Что я буду думать: кто по-настоящему пожалеет о том, что меня не стало… Кому я помог…
– Физ, грустно как-то… давай сменим пластинку, – предложила Лошадь. – Вон Макс, мне кажется, ни хера не успел подумать.
– Согласен, но это все равно не помешает мне жить с фразой «Я счастлив, что прожил всю эту жизнь с тобой».
– Ты так можешь и не выбрать себе девушку. Все время будешь эту рубашку на нее накидывать, так и останешься один. А где же безбашенная молодость, секс в подъездах, в туалетах, со страхом быть застуканным друзьями или родителями?
– Ты меня не собьешь, Лошадь, – улыбнулся Физ, – так что, ты любила его и разлюбила? Он стал пукать, не стесняясь твоего присутствия?
– Фу, Физ, – вмешалась Вероника, – ты уже гонишь…
– Так почему, Лошадь? – не обращая внимания на замечания Вероники, продолжал Физ.
– Черт тебя дери, Физ, – засмеялась Лошадь, – до чего же ты приставучий. Давай я тебе скажу правду, но после этого мы поменяем тему разговора и ты это никогда не вспомнишь. Идет?
– Я весь в предвкушении, – уселся поудобнее Физ.
– Готов?
– Готов.
– У него некрасивый член. Я не могла жить с ним, потому что у него такой некрасивый член. Это пытка, понимаешь? Хоть и звучит отвратительно, но это выше моего понимания. Я думала, что привыкну, что это не важно, главное, мать его, внутренний мир человека, душа и все такое. Но этот некрасивый член перекрывал всю его душу и все его культурологические экзерсисы. Я бросила его, потому что у него некрасивый член. Все. Забыли про это.
– Обалдеть, – выдохнула Вероника. – Есть фотка?
Физ и Вероника засмеялись.
Лошадь хотела было на них накричать, мол, договор был больше не говорить на эту тему, но ребята смеялись так искренне и заразительно, что Лошадь тоже рассмеялась в голос так, что заболел живот, а слезы залили все лицо.
– Вероника, а у тебя парень есть? – поинтересовалась Лошадь, но тут же вспомнила про котика. – Ой, извини, Вероника, я что-то тормознула.
– Да нет, все нормально… – Вероника задумалась, ввязываться в откровенный разговор или выйти из него. Но история Лошади ей понравилась, поэтому она тоже решила быть откровенной. – У меня есть парень.
– С кривым или прямым? – усмехнулся Физ.
– Физ, я же просила… – обиделась Лошадь.
– Ну все-все… – успокоил Физ и сменил тему: – Так какой он?
– Нормальный и заботливый, смешной… А главное – меня до одури любит. А потом я познакомилась с котиком. И знаешь, Лошадь, мне нужно было выбирать: выращивать генерала из своего студента или брать выращенного котика.
– Сложный выбор, – проиронизировал Физ. – И ты с соломоновой мудростью решила оставить обоих.
– Можешь не скабрезничать, мне было сложно, действительно… В этот момент происходила ломка всего моего мировосприятия и отношения к себе, событиям, себе в событиях. Понимаешь, от этого выбора зависела я. И я решила никого не выращивать, я решила брать все сейчас. Не так долго живу, чтобы тратить время на минимальное существование с бургером в троллейбусе. Я захотела всего и сразу: отдых – самый дорогой, шмотки – самые навороченные, машину – чтоб прохожие оборачивались и говном исходили из зависти… И мне было тогда плевать на чувства.
– И спустя время ты разочаровалась… – продолжил за Веронику Физ.
– Ты что, Физ, с ума сошел?! Спустя время я убедилась в правильности своего выбора. Я и сейчас, если бы могла, советовала молодым девкам вцепляться в задницы состоявшихся мужчин. Иначе начнешь выращивать генерала, а он так и не вырастет. И таких примеров – миллионы.
– А твой парень знает про котика? – спросил Физ.
– Догадывается, разумеется. Но еще ни разу не спрашивал. Знаешь, Физ, мы с ним уже несколько лет… Он стал мне как родственник, что ли…
– Это как? – не понял Физ. – Типа старого дивана – не нужен, но выкинуть жалко?
– Ну что-то типа того…
– Знаешь, если он в курсе про твоего котика и молчит, делая вид, что ничего нет, то это же надо таким скотом быть, извини меня, Вероничка. Пошли его на хер! Вот тебе мой совет.
– Вероника, – обратилась к ней Лошадь, – можно вопрос, если хочешь – не отвечай.
– Валяй…
– Ты простишь котику то, что он отключился от трансляции и бросил тебя?
– Безусловно, – нисколько не задумываясь, ответила Вероника. – Более того, я придумаю, как сгладить всю эту историю, скажу ему, как хорошо, что он раскусил шутку, организованную друзьями, что не повелся на этот бред… Что-то в этом духе…
– Лошадь, – заговорил Физ, – что мы, кстати, будем говорить и делать, когда через час выйдем отсюда?
– А вот это вопрос интересный, Физ, – ответила Лошадь. – Тут без виски не обойтись.
– Ты что, Лошадь, какой виски в два часа дня?! – удивилась Вероника.
– Сейчас расскажу, что я думаю, а дальше обсудим и решим. Идет? – предложила Лошадь.
– Звучит оптимистично, Лошадь, – поддержал Физ. – Давай идею.
Нина и детектив Малкин подъехали к дому, в котором находился подвал.
– Тут замок. – Малкин потрогал его, испытывая на прочность. – Жидкий.
Он сходил к машине, надел перчатки и достал из багажника монтировку. Вставил ее в замок и с силой несколько раз дернул в сторону. Дужка нелегко, но открылась.
– Подержи. – Малкин отдал монтировку Нине, а сам снял замок и открыл дверь.
Впереди оказался узкий длинный проход. Малкин сходил в машину и достал фонарик.
– На, свети вперед, а я буду осторожно продвигаться, на случай, если убийца еще здесь. Дай монтировку.
Нина стала светить, а детектив с монтировкой, изготовленной для удара, осторожно пошел вперед.
– Вот эта дверь, – тихо сказала Нина. – За ней то помещение, где Макс был…
Она сильно волновалась, заметно нервничал и детектив.
– Я ударом ноги открою дверь, а ты сразу свети туда, чтобы ослепить находящихся. Если что, то я нападу с монтировкой. Если все пойдет не по плану – беги, – прошептал Малкин. И ударил ногой в дверь.
Нина стала лихорадочно светить по всему помещению, пытаясь найти висящее тело Макса. Но его не было.
Неожиданно зажегся свет. Нина резко обернулась – Малкин нашел выключатель.
В помещении было относительно чисто, если так можно сказать о подвальной комнате. В центре стояла одна табуретка, с потолка тянулась веревка. Нина подняла рубашку Макса.
– Это его. – Она заплакала.
– Пока рано плакать. Тела же тут нет, – шептал Малкин, глядя по сторонам. – Нина, вспомни, пожалуйста, вот это зеркало здесь было раньше?
Малкин подошел к большому горизонтальному зеркалу, висевшему на противоположной от надписи Lucifer стене.
– Я не помню, детектив. Не помню, правда…
Малкин прислонил монтировку к стене, вплотную приблизил лицо к зеркалу, загородился ладонями от бокового света.
– Нина, там еще комната. Оттуда нас видно. Ты знаешь, где в нее вход?
– Откуда я знаю?! – удивилась Нина.
– А когда вы смотрели помещение под салон, другие комнаты вам не показывали?
– Подсобки показывали разные, в них двери из общего коридора.
– Идем. – Малкин направился к выходу.
По коридору они подошли к двери, которая, скорее всего, должна была вести в подсобное помещение с зеркалом. Малкин тихонько ее приоткрыл, осторожно заглянул внутрь.
– Никого, – прошептал он.
Детектив нашарил на стене выключатель. Щелкнул. Зажегся свет.
Зеркало было односторонним, и сквозь него из этой небольшой комнаты очень хорошо просматривалось все помещение, в котором раньше было тело Макса. Под зеркалом стояли стол и стул. На столе – какое-то устройство и микрофон.
Нина подошла и села на стул. Нажала кнопку Power, засветилась лампочка, сигнализируя, что устройство работает.
– Я перейду в ту комнату, а ты скажи что-нибудь в микрофон, – предложил Малкин.
Перейдя в комнату с табуреткой, он махнул рукой, и Нина, наклонившись к микрофону, сказала «Привет». Из динамиков до Малкина донесся хриплый голос, совсем не похожий на голос Нины. Он вернулся в соседнее помещение.
– Все понятно, это модулятор голоса – искажает до неузнаваемости. Тот, кто был здесь, руководил процессом там. Значит, убийц было несколько. – Малкин достал блокнот и сделал в нем пометки.
– И что теперь нам делать? – осматриваясь, спросила Нина.
– Надо уходить отсюда, – осторожничал Малкин, – пойдем и сядем в каком-нибудь людном кафе. Вдруг за нами уже следят.
– Боже мой, как же мы про это не подумали. – Нина встала, выключила устройство.
Малкин вышел из помещения.
– Свет выключать? – спросила Нина.
– А? – думая о чем-то своем, не расслышал Малкин.
– Свет, – показала Нина рукой на лампы.
– Да, выключай, идем. Не должно быть ощущения, что здесь кто-то был.
Малкин и Нина сели в машину, и только тут девушка облегченно выдохнула. Как только они отъехали, человек в кофте с капюшоном подошел к двери подвала, посмотрел на сломанный замок, открыл дверь и вошел внутрь. Включив свет в помещении, он глянул по сторонам, что-то увидел и решительно двинулся к стене. Подошел и наклонился, поднял какой-то предмет и рассмотрел его. Это была монтировка, оставленная детективом.
Погасло световое табло «Пристегните ремни» на борту частного Boieng 377, и Умник отщелкнул ремень безопасности. Вызвал стюардессу и попросил стакан теплого молока. Стюардесса рассмеялась и ушла. А Умник распечатал новую коробку с iPad и присоединился к бортовому спутниковому Интернету. Зашел на SAY.TV и зарегистрировался, как «Дворник поет». В поисковой строке набрал «Дворник танцует», выскочил абонент под таким именем. Умник добавил его «в друзья» и получил подтверждение.
– Ваше молоко, – кокетливо произнесла стюардесса и постелила салфетку на колени Умника, вызывающе расправив ее ладонью. Улыбнулась и ушла.
На секунду Умник «завис», раздумывая – случайность ли это или стюардесса входит в перечень всего того, что Наиль предоставляет для него. Но далеко заходить в своих мыслях не стал, решил выяснить это напрямую позднее. А пока он нажал на видеовызов пользователя «Дворник танцует». Включилась видеосвязь, и в отдельном окне появился Наиль.
– Приветствую тебя, Умник, – начал он.
– Я тоже приветствую вас, Наиль.
– Спасибо, что быстро отреагировал. Я это ценю. Все нормально? Есть какие-то пожелания?
– Есть вопрос, пока не перешли к делу, – улыбнулся Умник.
– Давай.
– Стюардесса…
– Она твоя. Камер в салоне нет, я – гарант.
– Спасибо. Это все, что я хотел узнать. Теперь про дела, – не показывая, что доволен, продолжал Умник.
– У моего друга убили сына. Тот был парнем моей дочери. История странная и, кажется, сложная. Есть ощущение, что уже сейчас слитком много людей в нее втянуты. Максимум сутки, и процесс выхода информации уже никто не остановит. Причина, по которой его убили, не ясна. Ты, я и моя дочь Нина встретимся до того, как ты встретишься с моим другом. Хоть мы и друзья, но сам понимаешь… Нина жива, а Макс уже мертв. Характер у Матвея резкий, может дров наломать. Я хочу, чтоб ты помог ему найти всех, кто причастен к убийству. Зачистить проблему, но, если моя дочь хоть каким-то боком в ней задействована, спрятать ее участие. Проблема большая, никто, кроме тебя, не сможет справиться. Очень деликатная история.
– Я понял, Наиль. Решу вашу проблему, какой бы сложной она ни была. Что делать, если возникнет угроза со стороны друга по отношению к вашей дочери?
– Я надеюсь, что до такого не дойдет.
– Но все же, мне надо понимать точку критического выхода.
Наиль задумался.
– Если поймешь, что выхода нет, – зачищай его, – с сожалением в голосе сказал Наиль.
– Я понял.
– Все, тебя встретят и привезут. Для Нины ты – спецагент правительства.
– Она поверит в такое?
– Она в таком состоянии – во все что угодно поверит. Костюм в гардеробе. Наденешь после того, как душ примешь. – Наиль улыбнулся. – Приятного полета.
Отключив соединение, Умник убрал iPad и нажал кнопку вызова стюардессы. Стюардесса несла второй стакан молока и улыбалась.
– У меня к вам срочное дело, – улыбнулся Умник. – Спустите юбку.
– Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят… Все, три часа, можем выходить, – радостно констатировала заплетающимся языком Вероника и икнула. – Что-то я выпила больше, чем следовало.
– Да ладно, после того, что пережили – глупо не выпить, – поддержала Лошадь.
– Лошадь, ты уверена, что версия, будто мы бухали втроем всю ночь, проканает? – растягивая слова, проговорил Физ. – Черт, ведь мы могли и не нажираться так по-настоящему, а просто пополоскать рот для запаха и тупить.
– Так неинтересно, – улыбалась Лошадь. – Итак, мы нажрались вечером в A jour, а потом сидели всю ночь у меня и смотрели фильмы.
– А телефоны выключили, потому что в зюзю были, – поддакивала Вероника.
– Идет, – сказал Физ и разлил остатки виски в три стакана. – На посошок, хоть я и не люблю эти быковские традиции и фразы.
Ребята залили виски. Вероника встала, взяла банан, встали и Лошадь с Физом.
– Судя по пейзажу за окном, мы где-то в спальном районе. Такси на улице поймаем, кто куда? – спросил Физ.
– Я домой – спать, – зевнула Вероника.
– Я в отель, вещи забрать, которые там остались, да за номер доплатить, – сказала Лошадь.
– А чё ты в отеле делала? – поинтересовался Физ.
– Сейчас уже все равно, но только между нами, да? – Лошадь посмотрела на Веронику и Физа, ожидая подтверждения. Те кивнули. – Я в отеле с Максом встречалась.
– Вот черт… Приехали… – Физ повалился на диван. – Все отменяется, возвращаемся к разговору.
– А что тут такого? – заупрямилась Лошадь.
– Ты что тупишь, Лошадь, – включилась даже Вероника. – Ты там везде наверняка на камерах с Максом.
– Ну и что?
– Ты гонишь?! А куда Макс делся?! – трезвел Физ.
– Не знаю, Физ. Если на камерах есть, как нас выносили из отеля, – а нас же должны были выносить, понимаешь… – Лошадь задумалась.
– То куда вас вынесли? – зло спросил Физ. – И как тогда получилось, что ты с нами всю ночь бухала?!
– Если нас выносили, то там видно, кто это сделал. Если это вскрывается, я говорю, что меня запугивали, и вы подтвердите, ведь это правда. Если этого нет на видеокамерах, то я говорю, что Макс ушел ночью за презервативами, да так и не вернулся. Я прождала несколько часов, а потом ушла в клуб, где и встретила вас.
Физ и Вероника думали.
– Черт, вроде бы складно… – пробурчал Физ. – Лошадь, точно никто не знал, что ты к нему идешь?
Лошадь обдумывала, говорить или нет…
– Только не орать… Я сказала одному человеку, но она обещала хранить эту тайну, – осторожно сказала она.
– Кому?! – вместе в голос закричали Вероника и Физ.
– Рыжей, – выдохнула Лошадь.
– Крандец тебе!!! – заорала Вероника. – Рыжая – это уши и глаза Нины, которые ненавидят ее. Она точно сказала Нине, чтобы ее жахнуть.
– Да ладно, – сомневалась Лошадь.
– Не «да ладно», а стопудово, Лошадь, – финалил предположения Физ. Потом задумался. – Постойте… Если Рыжая сказала Нине, то та могла сойти с ума, она же конченая.
– Не то слово, – поддержала Вероника. – Физ, ты что, думаешь, что это все вчера происходящее – она?
– Ну вы гоните, ребята, – встряла Лошадь. – Совсем, что ли?! Нина?! Поорать, глаза выцарапать – она может, а так системно все организовать, нас же, как детей, на водопой сводили, при этом одного не довели…
– Какой водопой, Лошадь?! Чё за сравнения?! Ты знаешь, кто ее отец?! – прикрикнул Физ. – Ты что, не в курсе, где теперь сидят самые отморозки?
– В политикуме, Лошадь… В правительстве… – улыбнулась Вероника.
– Он не то что Макса мог вздернуть, он нас всех передергать мог бы легко… – сказал Физ, сел и задумался. – Лошадь, если, не дай бог, окажется, что весь этот кошмар из-за того, что ты трахалась с Максом, то я тебя сам удавлю.
– Да прекрати паниковать, неужели… – начала Лошадь.
– Все, заткнись, Лошадь, – прервала уже практически трезвая Вероника. – И что теперь делать?
– Нужно как-то выяснить настроение Нины, нужно с ней поговорить… – размышлял Физ, – нужно ей позвонить.
– Я должна позвонить?! – возмутилась Лошадь.
– Нет, я позвоню, – сказала Вероника. – Давайте только выйдем из этой квартиры уже. С улицы позвоню, идет?
– Пошли, – не дожидаясь реакции Лошади, приказал Физ.
Входная дверь оказалась открытой, поэтому через минуту ребята уже были на улице. Физ включил GPS и определил местонахождение.
– Значит, так, идем вправо, там большая дорога, поймаем машину, – руководил Физ. – Вероника, звони Нине по какой-то фигне. Поймешь сразу – она нас на табуретках пыталась вздернуть или нет.
– Физ, слишком умно для Нины, – вмешалась со своей интуицией Лошадь.
– А ты вообще заткнись, – обрубил Физ.
Пройдя два шага, он поймал себя на мысли, что его злость стала причиной не того, что его пытались вздернуть на веревке, а того, что Лошадь, симпатией к которой он успел проникнуться за сегодняшний день, трахалась с Максом. Осознав это, Физ сплюнул на тротуар от злости на себя, хотя никогда в жизни не плевал на улице, считая это прерогативой быдла.
Вероника набирала номер Нины.
За всю свою супружескую жизнь Матвей не помнил случая, чтобы вот так, не думая про работу, он стоял у порога своего дома в три часа дня. Для него это было странным. Раньше ему казалось, что если он не в водовороте событий, то мир без него остановится. Всегда было чувство, что он может что-то пропустить. Было неловко, и он осматривался по сторонам всегда, когда ловил себя на мысли, что вот сейчас не работает, а отдыхает. Ему было стыдно не работать все время. Но со вчерашнего вечера все внезапно поменялось. Он не ожидал от себя такой перемены. Ему не нужна была лента новостей в Интернете, его не интересовали события в выпусках новостей национальных каналов, ему было наплевать, что оппозиция сказала про президента, ему было безразлично, кто из великих умер ночью, какие сообщения ему прислали на электронный ящик, словом, за последние сутки он понял, что в своей жизни упустил что-то главное.
Матвей открыл дверь и вошел в квартиру. Показал охранникам жестом, чтобы они не вставали, и поднялся на второй этаж. В это время их дочь всегда спала, и жена укладывала ее. Дочь не хотела спать без нее, поэтому, убаюкивая, жена иногда засыпала тоже. Рядом.
Вот и сейчас Матвей вошел в комнату и устроился рядом с женой на пушистом ковре, лежащем на полу. Обнял ее. Она проснулась.
– Ты рано, – улыбнулась сонно.
– Нам нужно поговорить, – начал шепотом Матвей.
– Что-то случилось? – ускоряя процесс, спросила жена.
– Пока не знаю, но ситуация напряженная, очень даже. – Матвей не знал, как сказать. Поэтому решил не пугать пока. – Макс пропал.
– Как пропал?
– Телефон отключен, друзья не знают, где он.
– А в чем напряжение, про которое ты говоришь? Что-то на работе?
– Да, бизнес всегда не чист. Тебе нужно уехать на время. Я, как только решу все вопросы, присоединюсь к вам.
– Куда нужно уехать?
– Куда-нибудь подальше, чтоб никто не знал. Можешь сама выбрать.
– Тогда Бали.
– Хорошо. Принцесса проснется, сразу поедете.
– Сегодня? – спокойно спросила жена.
– Да, чем быстрее – тем лучше. На моем самолете до Женевы. Там выходишь в город и самостоятельно за наличные покупаешь билеты до Сингапура. Живешь два дня и перебираешься на Бали.
– Хорошо.
– Я не хочу тебя пугать, но должен спросить…
– Давай, я готова.
– Как получилось, что вчера вечером, когда я позвонил, дома был этот мужчина?
– Ты что, его не знаешь?! – выдохнула жена.
– Нет. Это один из тех, кто похитил Макса.
– Боже мой, – заплакала жена, – а почему его похитили?
– Я разбираюсь с этим, поэтому помоги мне, – продолжал Матвей. – Как получилось, что он вошел?
– Мне позвонила твоя Раиса Васильевна и сказала, что ты попросил Сережу заехать и отсканировать какие-то документы на столе в кабинете.
– Моя Раиса Васильевна? Секретарша?!
– Да.
– А кто такой Сережа?
– Это тот парень, с которым ты и разговаривал.
– Понятно. – Матвей задумался. – Ты запомнила его внешность?
– Не помню… Не уверена, – задумалась жена, – кепка, и поздно было уже, да мне не до того совсем было, чтоб рассматривать его.
– Узнаешь его, если фотографию показать?
– Не знаю, попробую.
– Хорошо, а как ты поняла, что это моя секретарша тебе звонит?
– Так она сказала. – Жена заплакала опять. – Прости меня, дорогой. Я совсем дура…
– Т-ш-ш-ш-ш, – гладил ее по голове Матвей, – это ты меня прости, это я виноват, что никогда не говорил с тобой о таком… Никогда не объяснял про безопасность… Я думал, что нам такое не грозит… Прости меня.
Матвей обнял жену, всем телом прижавшись к ней сзади. Так они и лежали на полу, на мягком пушистом ковре в спальне своей маленькой дочери. И несмотря на все сложности, которые окружили Матвея, он чувствовал себя сейчас очень счастливым. Он впервые почувствовал, что именно это он упустил из-за своей работы и информационной ленты Интернета.
– И как вы думаете, все это правда на фотографии? – начала Нина после того, как они с детективом сели в кафе и сделали заказ. – Чем больше времени проходит, тем больше мне кажется, что все это – неправда. И словно ничего не происходило…
– Я, Нина, пока не могу сделать какие-то выводы, – ответил Малкин, – мне необходимо больше информации.
– Спрашивайте, в свете событий последних дней уже непонятно, что такое тайна, – ответила Нина, активируя мобильный телефон.
– Кто теоретически является врагом Макса настолько, чтобы, не боясь последствий мести отца, решиться убить его?
– Да никто. С фотографиями этими маниакальными. Никто. Если Макс и напортачил где, то это не такие страшные косяки. Ну что там… – Нина задумалась, – ну, развели они с Вероникой ее депутата на бабло. Ну за такое же не убивают? Я думаю, что с отцом его разбираются.
– Я не знаю. – Малкин записал в блокнот про депутата. – Что еще?
– Еще… – Нина покосилась на Малкина, – еще он тетку сбил на машине…
– Вот это уже тяжелая история, за такое могут мстить, – поднял голову детектив.
– Вешать людей? Ну это совсем чокнутым надо быть?! Да к тому же там все нормально, денег дали много. Да и Макс по большому счету не особо виноват был…
– Это как, он же сбил…
– Я тогда еще на кокаине сидела, мы в моей машине ехали, точнее – в одной из папиных. Ну я и отъехала. Оказалось потом, что глаза Максу закрывала, визжала, требовала слепые гонки… Он и не справился, когда тетка вышла на переход. Поэтому, если бы это старик теткин делал, то не Макса, а меня бы вешал.
– Но никто же не знает, что ты глаза Максу закрывала…
– Чё это?! – удивилась Нина, – все наши знают. Я же после этого случая, как его замяли, и попала в общество. Отец сказал, что это финиш. Да я и сама понимала. Вот я там и оказалась, с ними со всеми познакомилась. Поэтому и рассказала на первой встрече всю эту историю. Так что они все ее знают.
– Понятно.
– Тут, скорее всего, историей с матрасом больше попахивает. Наподставляли всех и вся. И отец Макса все затеял, и Макс участвовал, а реализовал все Платон.
В этот момент на телефон Нины пришло сообщение от отца с голосовой почты.
Нина посмотрела на детектива, извинилась, вставила в телефон наушники и прослушала сообщение Наиля.
– Отец, – улыбнулась Нина. – У меня еще тот папаша. Я у него единственная, вот и мучается от своей заботы.
Нина посмотрела на телефон, думая – набирать сейчас или позднее, закрыла крышку и, увидев взгляд детектива, говорящего, что «можно звонить – я подожду», сказала ему:
– Я позднее его наберу.
– Это твое дело, Нин, – улыбнулся Малкин, чувствуя неудобство от того, что оказался в центре таких личных отношений, поэтому решил быстрее поменять тему и вернуться к прерванному разговору. – Нина, ты сказала про историю с матрасом. Что за история?
– Помните, везде прошли материалы, как несколько влиятельных людей в сауне с какой-то моделью трахаются, а один из них трахает матрас?
– Ну конечно, это сильная подстава.
– Так это все по линии Макса прокатилось, от его правительственного отца заказ шел.
– Нина, скажи, а почему все истории, такие личные и опасные не только для тех, кто в них участвует, но и для тех, кто просто слышал, знают все ребята в вашем обществе?
– У нас, у бывших наркоманов, – улыбнулась Нина, – тайн нет, да и истории эти по сравнению с ломкой – просто цветочки.
В этот момент у Нины зазвонил телефон. Она посмотрела на имя вызывающего абонента – «Вероника». Показала детективу и приняла звонок.
– Але, Вероника, привет, ты куда пропала? – выпалила Нина.
Детектив покачал головой в этот момент и показал страницу блокнота, на котором было написано: «Не рассказывать – спрашивать». Нина кивнула.
– Где ты была? – спросила Нина.
– Я накидалась тут ночью, прикинь. Так голова трещит. А что случилось?
– Да много всего, встретимся – расскажу. Ты не знаешь, где Макс? У него телефон отключен.
– Я-то откуда знаю?! – удивилась Вероника.
– Ну хорошо, отоспишься, глаза разлепишь – набирай, встретимся, я тебе тут такое понарассказываю… – пообещала Нина.
– Так что расскажешь? – не унималась Вероника.
– Иди спи, а то не уснешь, – сказала Нина и положила трубку. Но не успела убрать телефон, как он подал голос опять. Нина посмотрела, вздохнула и приняла звонок. – Пап, ну что случилось?! – начала она небрежно.
– У тебя сейчас все в норме? – спокойно входил в разговор отец.
– Ну да…
– Срочно встала, села в машину и приехала ко мне. У тебя есть семь минут, – прорычал Наиль.
– Пап, объясни хотя бы, в чем причина?
– Нина, быстро ко мне… без слов.
– Папа, или говоришь, в чем дело… – ультиматировала Нина.
– Макса твоего вздернули на веревке, как щенка. Быстро ко мне, и ни с кем не разговаривать. Быстро!!! – Наиль положил трубку.
Нина побледнела.
– Нина, что случилось? – спросил детектив.
– Отец сказал, что Макса повесили. Мамочка моя, что это все такое?! – заскулила Нина, собирая сумку и вставая. – Детектив, я позвоню вам после встречи с отцом, хорошо?
– Конечно, мне важно все, что он знает. А я пока встречусь с другими ребятами из общества. Скажи, Платон же участвовал в истории с матрасом?
– Да, он все организовал. На него все концы свелись.
– Хорошо. До встречи.
– Пока, – сказала Нина, запрыгивая в Aston Martin с депутатскими номерами.
– Ну что? – набросились Физ и Лошадь на Веронику, когда та поговорила с Ниной и отключила телефон.
– Кажись, Рыжая ей ничего не сказала. Иначе она бы с ума уже сошла.
– Что она говорила? – интересовалась Лошадь.
– Что много всего происходит, но расскажет мне тогда, когда я просплюсь…
– Может быть, это «происходит» про Макса и меня? – предположила Лошадь.
– Если бы про Макса и тебя, то она не откладывала бы истерику… Ты что, Лошадь?! – усмехнулся Физ. – Мы бы сразу услышали, что ты – конченая тварь.
– Что в реальности, если с позиции Нины посмотреть на твой перепихон с Максом – полнейшая правда, – улыбнулась Вероника.
– Расходимся, – предложил Физ. – Поспим, а потом созвон.
– Идет, – сказала Вероника и тормознула проезжавшее такси. Села и помахала из окна Физу и Лошади.
– Физ, чё-то спать не особо хочется, – намекнула Лошадь.
– Тогда пойдем – я тебя выгуляю, Лошадь, – улыбнулся Физ.
– Очень смешно, – скривилась Лошадь. – Знаешь, после того, что было ночью, как-то странно просто разгуливать по улицам, тебе не кажется?
– А что нужно делать? Бить в колокол? Сброситься с высотки? Сидеть и вспоминать? Истерить? – перечислял Физ. – Если в полицию нам запретили обращаться под страхом смерти, то я уж точно не собираюсь этого делать.
– Хорошо, поняла. Идем гулять. – И Лошадь приобняла Физа за плечи, потому что была выше его на семь сантиметров. – Только я один звонок сделаю.
– Кому?
– Брату, – ответила Лошадь, набирая номер. – Але, Колька, все нормально. То, что ты видел, – извини, мы любительское кино снимали. Просто хотели, чтобы ты по-настоящему эмоции выдал. Извини, встретимся, все расскажу. Пока.
Физ посмотрел на Лошадь. Покачал головой:
– Любительское кино за три миллиона? Как ты ему про деньги потом объяснишь?
– Вот потом и объясню, – улыбнулась Лошадь и поцеловала Физа в губы.
– Мы тут уже больше часа их ждем, что делать будем? – застонал Платон. – Бесит. Я уже столько шампанского выпил, а еще не вечер.
– Слушайте, а почему детектив Нину взял с собой? – спросила Миша. – Ведь я же место то узнала?
– Ну это как в детективах про Пуаро, он всегда с собой убийцу таскал, – засмеялся Винс.
– Тьфу на тебя, – хихикнула Миша. – А что, Рыжая стуканула про Макса, и Лошадь…
– Миш, прекрати… – пыталась остановить Рыжая.
– А что, разве неправда? – улыбнулась вызывающе Миша. – Вот Нину и глюкануло. Набрала отца и выпросила себе подарок на день рождения – говнотруп Макса.
– Слишком грязно, они кого-нибудь бы подставили лучше, вон как Платона, – заржал Винс, – с матрасом.
– А почему ты думаешь, что они уже кого-то не подставляют? – спросила Миша.
– Хм, – поднял брови Платон, – я скоро своей тени стану бояться.
– Слушайте, – воскликнула Миша, убирая телефон от уха, – у Физа телефон работает. Але, Физ, о-о-о, наконец-то… Ты где был?
– Не скажу, мама, – ответил Физ, гуляя с Лошадью по набережной. – Чё звонишь?
– Слушай, мы тут в «Авалоне» сидим.
– Ну, я рад за вас. А чё днем собрались?
– Обсуждаем тут, кому выгодно было повесить Макса, – совершенно забыв про то, что Физ не в курсе, отморозила Миша.
– Что?! – вскрикнул Физ. – Откуда вы знаете?!
– О, да тут столько всего происходит… Приезжай к нам – расскажем.
– Хорошо, – сказал Физ, – я буду скоро вместе с Лошадью.
– Ты сейчас с Лошадью?! – удивилась Миша.
Все ребята присвистнули.
– Приезжайте вместе – это еще интереснее! – выхватил трубку Платон.
– Хорошо, скоро будем. – И Физ положил трубку.
– Офигенно интересно, – сказала Миша. – Это что же получается, – с энтузиазмом размышляла она, – Лошадь же в отеле была с Максом, а потом они куда-то свалили, а потом фотография с повешенкой, а теперь она с Физом гуляет. Ну и говномуть!
– Что делать-то будем? – спросил Платон. – Может, детективу с Ниной позвонить?
– Давайте, – сказала Миша, набирая мобильный номер детектива.
Голос оператора ответил, что абонент временно недоступен или находится вне зоны действия сети.
В этот момент Платон набрал номер Нины.
– Але, Нин, – только и успел сказать он.
– Платон, на хер, очень занята, отец вызвал, все потом, – быстро проговорила она и положила трубку.
– Ну вот, никому нет дела, что ли, – обиделся Платон. – Остается ждать Лошадь и Физа. Молодой человек, – обратился он к официанту, – время уже к вечеру – можно и по вискарику, давайте несите нам Macallan.
– Это что еще такое?! – закричал Матвей, увидев, как открылась дверь его кабинета и два незнакомца, несмотря на протесты секретарши, вошли в кабинет.
– Управление по борьбе с организованной преступностью, – спокойно произнес один из них, показывая удостоверение.
– Раиса, закрой дверь, оставь нас, – поменял позицию Матвей. – Присаживайтесь.
Два незнакомца сели на гостевые диваны.
– Виски? – предложил Матвей.
– Мы не будем тянуть, вы человек уважаемый и мудрый, но тут такое дело… Сложное дело, – начал подготовку один из них.
– Поэтому не тяните, говорите суть… – заволновался Матвей.
– Понятно. Сегодня под утро обнаружили вашего сына в центральном парке. Его убили. Простите, – выпалил второй гость.
– Боже мой, – не понимая, как на это реагировать, как нужно себя вести, сказал Матвей. – Почему вы решили, что это мой сын?
– У него водительское удостоверение в портмоне и кредитки.
– Боже мой… Боже мой… – повторял Матвей.
– Необходимо, чтобы вы поехали с нами для опознания.
– Но вы же его опознали?! – удивился Матвей.
– Удостоверение опознали, но по лицу это сложно сделать, – с сочувствием проговорил второй.
– То есть как сложно?! – возмутился Матвей.
– Лицо изменено до неузнаваемости, – с трудом подбирал слова первый. – Его били по лицу. Долго. Судя по ранам – каким-то прутом.
– Каким прутом?! – поддался чувствам Матвей, вспоминая, что до повешения у Макса не было никаких травм. – Зачем его били?!
– Ну, этого мы не знаем. Собирайтесь, нам нужно опознание в морге. Жену будете брать?
– Нет, меня достаточно.
– Хорошо, мы в машине, ждем вас.
– Я поеду на своей машине, не резон мне садиться в вашу на глазах у всей администрации. Я буду через две минуты, – подумав, ответил Матвей.
Гости встали и направились к выходу. Матвей сидел и размышлял – стоит ли звонить Наилю и предупреждать о происходящем. Решил самостоятельно пока все проверить. Встал, надел пиджак, посмотрел на стол, на котором стояли семейные фотографии, нашел взгляд Макса на одной из них, когда тому было девять лет, взял в руки, поднес к губам и прижался. Постояв так около минуты, поставил фотографию на стол и решительно вышел из кабинета.
– Наиль Важаевич, ваша дочь в приемной, – сообщила секретарша.
– Отведи ее через черный вход в мою комнату отдыха.
– Хорошо.
Секретарша проводила Нину в просторную комнату, находившуюся за официальным кабинетом Наиля. Здесь было все, что нужно для того, чтобы не работать, – диваны, бар, массажный стол, минисауна, ванная с джакузи, велотренажер и много склеенных моделей самолетов – это было слабостью Наиля с детства.
Нина открыла какую-то бутылку вина, датированную годом ее рождения, хлебнула из горла и завалилась на диван. Через несколько минут вошел отец. Посмотрев на бутылку вина, он на ходу забрал ее и сам сделал несколько больших глотков. Вернул бутылку Нине и уселся рядом.
– Происходит плохая вещь. Что конкретно – я не понимаю пока. Сейчас войдет мой товарищ, он работает на правительство, ты можешь при нем рассказывать всю правду, вплоть до своих ощущений. Идет?
– Идет, пап, я сама так хочу, чтоб все это уже решилось.
Наиль подошел к двери и открыл ее. Умник вошел в комнату.
– Привет, Нин. Зови меня Умник.
– Привет, Умник. Зови меня Нина.
– Вот и хорошо, – подвел итог знакомству Наиль. – Теперь в глубь дела, время терять нельзя. Я расскажу, что знаю. Мой друг Матвей видел трансляцию, в Интернете для него организованную, как какой-то человек убивает его сына Макса. Вешает на веревке. После этого трансляция прекратилась, а ему угрожали, запретив разглашать увиденное. Вчера эти люди пробрались в его квартиру, продемонстрировав то, что они способны на многое. И ничто их не остановит.
– Не остановит перед чем? – задал уточняющий вопрос Умник.
– Вот это и нужно выяснить. Нина, – повернул голову Наиль, – что ты про это знаешь, говори все.
– Вчера вечером, – быстро заговорила Нина, – Макс снял номер в отеле и изменял мне с Лошадью.
– Какой лошадью, Нин? В смысле с девушкой какой-то?
– Ее так зовут, да, девушка.
– Понятно, и что?
– Мне об этом сказали. Я поехала в отель, но их там уже не было, я прождала до утра. Вот и все.
– Зачем ты поехала? – спросил Умник.
– Надеялась, что нос ей, ему или им обоим сломаю, – улыбнулась Нина.
– То есть ты Макса не видела со вчерашнего дня? – констатировал Умник.
– Живого не видела, – уточнила Нина.
– Ты его мертвого видела? – всполошился Наиль.
– На фотографии, – сказала Нина, – я видела фотографию с повешенным Максом.
– Откуда эта фотография? – задал вопрос Умник.
– Преступники прислали ее детективу, чтобы он нам ее показал и место определил, – как уже само собой разумеющиеся факты огласила Нина.
Умник присвистнул.
– Наиль, тут не все так просто, можно кофе попросить?
Наиль заказал кофе, а сам сделал несколько глотков вина из бутылки Нины.
– Так что за детектив? – поинтересовался Умник.
– Он позвонил одной нашей девочке и сказал, что ему оставлено послание для нас. Это была фотография. Также записка, в которой говорилось, что происходит «РАЗВИТИЕ» наших отношений между ним и нами, а повешение Макса – это «ЗАВЯЗКА». – Нина посмотрела на отца и Умника. – Это понятно, что я сейчас рассказала? – Она подняла брови.
– Понятно-понятно, игра человека, насмотревшегося триллеров, – перебил Умник. Потом посмотрел на Наиля и продолжал: – А Матвей мог детектива самостоятельно нанять для поиска?
– А фотография откуда? – спросила Нина.
– Сделал снимок экрана через программу Jing, когда Макса вешали, вот и все, – предположил Умник.
– Хорошая версия, – задумалась Нина.
– И что дальше было?
– Мы встретились с детективом и пытались придумать, кто был заинтересован в смерти Макса.
– И получилось? – спросил Наиль.
– Есть много версий, кстати, пап, Матвей, конечно, тот еще конь… – покачала головой Нина.
– Сейчас всем тяжело, особенно в политике, – посочувствовал Наиль.
– Так что с детективом? – не отходил от сути Умник.
– Мы узнали то место, где сфоткан повешенный Макс. Когда-то я его смотрела под салон, но не понравилась там атмосфера сатанинская.
– То есть помещение, чтоб повесить Макса, выбрали такое, которое ты знаешь? – переполошился Наиль. – Умник, кажется, под меня работают.
– Не уверен, надо копать, – усомнился Умник. – Так что было дальше? Можешь вспомнить что-то такое, что было для детектива важным?
– Не помню я уже, по хрену было – мы же ему помочь разрулить всю эту тему хотели, вот все и рассказывали.
– Далеко находится то помещение? – спросил Умник.
– О, такой же вопрос, что и детектив задал, – вспомнила Нина. – Недалеко. Только туда бессмысленно ездить – там Макса нет.
– Откуда ты знаешь? – удивился Наиль.
– Я там была, – сказала Нина.
– Что?! – в один голос воскликнули Умник и Наиль.
– Ты была с кем? – переспросил Умник. – Надеюсь, не вдвоем с детективом?
– Ну да, – немного настороженно подтвердила Нина, – он сказал, что лучше нам двоим съездить, чтоб не толпой рулить.
– Что там происходило? – пытаясь справиться с ощущением нависающей угрозы, спросил Наиль.
– Да ничего особенного, все чисто, Макса не было, только мы поняли, что там несколько человек орудовали. Один был в кабинке и говорил измененным голосом. Вот и все, потом мы разошлись с детективом. Он сказал, что к Платону сейчас поедет.
– А Платон – это?.. – затянуто спросил Умник.
– Это один из сообщества бывших наркоманов. – Нина увидела недоумение на лице Умника и уточнила: – Я тоже в нем состою. Давняя история.
– Подвал нужно осмотреть, – сказал Умник, – там могут быть ответы, то, что пропустили, считая не важным.
– Что все это такое? – спросил, выдыхая, Наиль.
– Пока непонятно, слишком мало информации с той стороны, но они уже в такой фазе, когда пора проявляться. Думаю, что сначала нужно посмотреть помещение, – решил Умник. – По дороге нужно позвонить Матвею, запустить историю про детектива. Узнать его точку зрения. Может, он сознается. Тогда на одну проблему меньше.
– А если детектив не от Матвея? – поинтересовалась Нина.
– Тогда это очень большая проблема, как мне кажется, – ответил Умник. – Да, кстати, а с Лошадью пытались связаться сегодня?
– Конечно, – ответила Нина, – все отключено.
– Тогда немедленно едем. – Умник поднялся.
– Вы едете вдвоем, – сказал Наиль, – я не могу там быть. Рядом будут скрытно три машины сопровождения, так что волноваться не стоит. Я наберу Матвея через пять минут, а потом вам сразу перезвоню. Так нормально? – спросил Наиль, глядя на Умника.
– Да, вполне, – ответил Умник, – думаю, что сейчас затяжной процесс оценки происшедшего, и не только для нас, но и для убийц. Они тоже осматриваются, думают. Нам нужно успеть их обыграть.
– А получится? – недоверчиво спросила Нина.
– Я же Умник, детка, – улыбнулся Умник.
– Я – не детка для тебя, Умник, я – Нина. И не надо фамильярничать, – обрубила Нина.
Наиль улыбнулся.
– Все, езжайте. – Он хлопнул по коленкам. – Умник, береги Нину.
– Не сомневайтесь.
Нина и Умник вышли из кабинета, а Наиль взял бутылку красного вина, оставленную Ниной, и из горла допил ее до дна.
– Лошадь, – спросил Физ перед входом в «Авалон», где их ждали ребята, – последний вопрос перед тем, как мы туда войдем.
– Валяй.
– На первой встрече, когда рассказывала о себе, ты сказала, что ты – сексоголичка.
– Относись к этому как к болезни, – улыбнулась Лошадь, взявшись за ручку двери, но Физ придержал.
– Я же не пристаю, просто вопрос: если ты сексоголичка, то ты меня хочешь?
– Теоретически – да, практически – вряд ли, – рассмеялась Лошадь. – То, что я сексоголичка, не означает, что я бегаю по улице и кричу прохожим, чтобы они меня трахали.
– А как тогда?
– Физ, если ты хочешь со мной переспать, то должен завоевать такой подарок. Хотя, если уж совсем честно, твоя готовность просто так умереть, совершенно не бравируя, а как-то по-мужски, взбудоражила меня неистово.
– Тогда что остановило? – прищурил глаза Физ.
– Еще не вечер, Физ, – улыбнулась Лошадь. – Пойдем, нам нужно грамотно провести встречу и не спалиться.
– Это точно. – Физ открыл дверь, и они вошли внутрь.
– О, вот и они – блудница и убийца, – заржал Платон.
– Закрой пасть, дорогой, – улыбнулась Лошадь.
– Слишком грубо, Лошадь, – заметил Винс.
– Ну давайте, рассказывайте… – перебила Рыжая.
– Что рассказывать? – спросил Физ.
– Физ, если тебе нечего рассказывать, то Лошади-то уж точно есть что, – опять наехал Винс.
В этот момент Лошадь посмотрела на Рыжую, та опустила глаза, и стало понятно, что о ее ночи с Максом в отеле известно всем.
– Рыжая, ну что это за дела такие?! – поморщилась Лошадь. – Если вам все известно от этой идиотки…
– Прекрати материться, – перебил Винс.
– Винс, а что ты такой добродетельный сегодня? – заступился Физ.
– Хорошо. Успокоились все, – вмешалась Миша. – Завязываем с наездами. Лошадь, на фото Макс повешенный. Ты с ним была ночью в отеле. Нина сказала, что после часа ночи вы куда-то свинтили – она просидела там до утра. Где вы были и почему Макс повешен?
– У нас тут уже детектив расследование ведет, – поддержала Рыжая.
Лошадь и Физ переглянулись.
– Физ, – заговорил Платон, – у вас какая-то тайна. Вы что-то знаете. Это уже совсем не смешно. Это страшно. Мы все в этом участвуем, поэтому тоже должны знать все, что происходит.
– Да, Физ, – поддержала Миша, – если вы не расскажете, а этой ночью меня повесят, то ты хотя бы вину будешь чувствовать?
– А где Нина? – спросил Физ.
– Физ, вопросом на вопрос – это уже перебор. – Винс встал с места. – Если никто не против, то я пойду. Я не могу находиться вместе с теми, кто наплевал на всех нас.
– Сядь, Винс, – остановила Лошадь и задумалась. Потерла пальцами лоб, поморщилась. – Я приехала в отель, мы разговаривали, потом я пошла в ванную, приняла душ… Когда я вышла, Макс лежал на полу. Я не успела ничего понять, как меня схватили сзади, зажали рот, и я почувствовала, как в шею вошло что-то острое. Когда я очнулась, в номере уже никого не было. У меня зазвонил телефон – номер не определился. И тот, кто звонил, сказал, чтобы я заткнулась и слушала. Что должна молчать о том, что произошло. Иначе со мной сделают то же самое, что и с Максом.
– А что с Максом? – спросила Миша.
– Вот и я спросила… – ответила Лошадь. – Мне сказали, что это не моего ума дело. Велели, чтоб я вышла из отеля через черный ход, – они вывели меня на улицу, давая указания по телефону. После отключились, предупредив, что я должна взять кого-то из вас и пойти в клуб тусить до утра.
– Это все? – спросил Винс.
– Да, все, – кивнула Лошадь. – Я набрала Физа, и мы встретились в клубе.
– Где напили на две штуки. Еще и Веронику с собой взяли, – продолжал Физ.
– А она где? – спросила Миша.
– Домой пошла дрыхнуть, – ответил Физ, мимолетно взглянув на Лошадь, чувствуя, что вроде бы все в рассказе сложилось и ребята поверят.
– Физ, – начал Винс, – мы знаем друг друга уже давно. Я уважаю тебя и твои мозги.
– Это взаимно, Винс, – поддержал Физ.
– Я не хочу чувствовать себя идиотом, если это чувство не исчезает, – спокойно объяснялся Винс. – Я хочу задать только один вопрос. Согласись ответить, чтоб снять все мои подозрения.
– Безусловно, Винс, какой вопрос?
– Лошадь, – повернулся Винс, – ты, надеюсь, тоже согласишься ответить на мой вопрос?
– Ну да, а почему бы и нет? – насторожилась Лошадь, сев на краешек дивана.
Все ребята тоже как-то насторожились, тоже собрались.
– Физ, Лошадь, – продолжал Винс. – Я задам один вопрос, на который не раздумывая и сразу вам нужно ответить синхронно.
Лошадь и Физ переглянулись, но Винс сразу задал вопрос:
– Как называется клуб, в котором вы были? Ответ!!!
Лошадь и Физ смотрели на Винса и молчали, понимая, что ответа нет. А если они что-то и скажут, это будет чудовищно.
– Уроды, – спокойно, чуть ли не уважительно сказал Винс и откинулся на диване.
Все ребята возмущенно загудели. Лошадь вздохнула и посмотрела на Физа.
– Физ, и что делать? – спросила она.
– Правду говорить! – выкрикнул, став внезапно злым, Винс. – Почему вы так, а?! Почему?! Мы что, вам враги?!
– Винс, – повышая голос, начала Лошадь. – Я была там, когда Макса вешали! Ты это хочешь знать?! Ты хочешь, чтоб я сейчас все рассказала, подставив вас всех под угрозу, а вы все в штаны нагадили?! А Рыжая побежала дальше стучать по всем углам?! Ты в своем уме?!
– Мы можем рассказать, Винс, – заговорил Физ. – Я там тоже был.
– Это кошмарный сон какой-то! – стонал Платон. – Я не хочу всего этого знать.
– Вот видишь! – показала на Платона Лошадь.
– Нет, я пошутил, я хочу все знать! – вскинулся Платон.
– Черт тебя дери, Платон, ведешь себя как баба, – обидела Платона Лошадь.
Возникла тишина, все сидели в большой обиде на происходящее и не особо понимали, что дальше – делать, говорить, думать.
– Давайте поступим так, – предложила Миша. – Все, кто хотят меньше знать, чтобы лучше спать, – встают и идут домой.
– А Рыжая клянется при всех, что никому не расскажет, – поддержал Платон.
– Даже Нине? – удивилась Рыжая. – Она же тоже член нашей команды. Кроме того, она в отеле была тоже.
– Нине я сама расскажу, – сказала Лошадь. – Это будет моя зона ответственности, идет?
– Идет, – подытожил Винс и обвел ребят взглядом. – Так, кто уходит?
Все покачали головой, а Платон встал и сделал пару шагов.
– Что и следовало ожидать, – прокомментировала Лошадь.
Платон обернулся:
– Лошадь, чё ты такая злая, а?! Тебя недолюбили, что ли, в детстве?
– Недолюбили – это точно.
– Я за кальянщиком! Можно?! – зло и с наездом вспылил Платон.
– Извини, – успокоилась Лошадь.
Через минуту вернулся Платон.
– Я заказал девять кальянов в яблоке всем, – сказал он. – Насколько я понимаю, все затянется очень надолго.
– Это точно, – заметил Физ.
– Итак… – глотнув из чьего-то стакана виски, заговорила Лошадь, – начну с того места, как я очнулась на полу в подвале после того, как мне и Максу что-то вкололи в шею в отеле…
– Мне нужен старший менеджер отеля, – деловым тоном произнес детектив Малкин на ресепшн отеля Intercontinental. – Передайте ему, что детектив Малкин хочет с ним поговорить. Пока неофициально, чтобы не допустить утечку информации в СМИ.
Сказав это, Малкин прошел в лобби-бар, где ему тут же принесли кофе и ананасовый фреш за счет заведения.
Через пару минут появился менеджер отеля и протянул свою визитную карточку.
– Я не хочу знать вашего имени, я вообще забуду вас после нашей встречи, – начал Малкин. – Не удивляйтесь, к концу встречи поймете, почему я так говорю и не беру вашу карточку.
– Без вопросов. Детектив, чем могу быть полезен? – добродушно предложил менеджер.
– Мне необходимо просмотреть видеозаписи с камер наблюдения со вчерашнего вечера до сегодняшнего обеда. Интересует холл, лифты, запасные выходы, служебные и четырнадцатый этаж. Еще также необходимо блокировать всем доступ в номер 9-18, не сдавать его, не убирать до соответствующих указаний.
– Детектив, при всем моем уважении к вам я не могу такого позволить. Для этого необходима официальная санкция полиции.
– Секунду, – сказал детектив и вызвал абонента на мобильном телефоне. – Але, Мустафа? Привет. Конфиденциальная информация. Сегодня ночью в одном большом отеле произошло убийство сына известного политического деятеля. Подробности через пять минут. Пока. – Детектив посмотрел на менеджера. – Два варианта: или помогаете – и мы прячем информацию об отеле, перекинув ее на следующее место по маршруту убийц, или сами знаете, что сейчас начнет творить Мустафа с вашим отелем, да и сетью в целом.
– Хорошо, – вздохнул менеджер. – Если что, то я вам не помогал, черт его знает, как это получилось. Пойдемте. Теперь мне понятно, почему вы не брали мою визитку.
– Спасибо за сотрудничество, – улыбнулся Малкин.
Менеджер встал и повел Малкина в зону безопасности отеля.
«Зачем Максу изуродовали лицо? – всю дорогу мучился вопросом Матвей. – Может быть, он остался живой, поэтому его добивали? Может быть, для того, чтобы процесс идентификации затянулся?»
– Мы приехали, – сказал водитель, когда автомобиль прижался к обочине.
Матвей вышел из машины и подошел к двум агентам, которые ожидали его около входа.
– Идемте, мне еще на работу надо, – торопился Матвей.
Пройдя по коридорам запутанным маршрутом, агенты постучали в какую-то дверь. Вышла обаятельная молодая девушка, посмотрела на Матвея и, ни слова не говоря, повела всех в холодильник.
Матвей всегда брезговал такими местами. В фильмах много раз видел, как люди ходили между столами, с мертвыми ногами с бирками, но смотреть в реальности ему не хотелось. Тем более на своего сына.
И вот теперь он был вынужден. Он стоял посередине такого холодильника, яростно пахнущего хлоркой, и смотрел на своего Макса, накрытого простыней. Удивительно, что если бы ему не показали лицо, то по телу он сына бы и не узнал. Матвей пытался вспомнить какие-то отличительные признаки – татуировки были, но что на них – он так ни разу и не разглядел, аппендицит в детстве ему не вырезали, грыжу – тоже, что еще… пальцы ног – какими они стали, он не знал, помнил только те, что были лет до шести. Когда прыгал с малышом, играл, ползал в грязи, а потом мыл каждый палец… С отцовской заботой…
Ход его мыслей прервал один из агентов, подняв простыню с лица Макса.
– Да, это Макс, – сказал Матвей, развернулся и пошел к выходу.
Девушка догнала его и дала подписать какой-то бланк – видимо, подтверждение опознания. Агенты тоже хотели что-то спросить, остановить, но Матвей их пресек:
– Если неофициально, то завтра жду вас в офисе, если официально, то через адвоката.
Матвей шел к выходу, по дороге набирая номер мобильного телефона Наиля.
– Але, привет, Наиль. Человек твой когда прилетит? – спросил он сразу.
– Уже приземлился, – решив не говорить правду, ответил Наиль. – Когда будет готов – сразу встретимся. Ты как?
– Я в порядке, был сейчас в морге на опознании Макса.
– Его нашли?! – изумился Наиль.
– Сегодня утром какой-то мужик с собакой в парке обнаружил, – ответил Матвей. – А что тебя так удивляет?!
– Да ничего, просто это странно…
– А что тут странного?
– Если его оставили в парке, то это означает, что убийцы хотели, чтоб его быстро нашли.
– Не уверен, что это так, наоборот – они изуродовали его лицо, не узнать…
– Вот сволочи… Ну давай, держись, скоро встретимся – разрулим.
– Тут, Наиль, уже нечего рулить. Макса больше нет, – обреченно произнес Матвей. – А где, кстати, Нина? Почему она мне не позвонила?
– Я и не знал, что она должна была позвонить… – смутился Наиль.
– Может, я просто не разбираюсь в современных отношениях, но Нина была мне не чужая, уж не говоря про Макса. Могла бы и позвонить – поддержать.
– Она сейчас сама не своя, позвонит, когда немного отойдет…
– Ну понятно… Ладно, проехали… До встречи.
– До встречи, Матвей.
Пока Нина ехала с Умником в подвал, она успела рассказать то, что знала обо всей этой истории с самого начала. Умник слушал молча, временами восклицая «я так и думал».
– Ну, Умник, какие вопросы? Мы уже подъезжаем? – спросила Нина, когда было все рассказано.
– Сколько у тебя было мужчин? – поинтересовался Умник.
Нина резко затормозила, прижавшись к обочине. Зло повернулась к Умнику.
– Послушай, Умник, отец сказал, что ты – специалист, а по мне, ты – полный кретин, – заявила Нина.
– Возможно, – согласился Умник, осматривая проезжающие машины и окрестности. – Нин, как ты думаешь, за тобой ведется слежка?
– Зачем?! – оторвалась Нина от своих размышлений по поводу профессионализма Умника.
– Вот и мне интересно, – почесал нос Умник. – Не резко поверни голову вправо, еще… стой. Видишь Range?
– Ну да, – сказала Нина.
– Он объехал нас и остановился после того, как ты резко прижалась к обочине, – объяснял Умник. – Сейчас делаешь вот что: трогаешься с места, развиваешь скорость, смотрим – трогаются ли они. Если тронулись – опять резко сдаешь вправо и паркуешься. Я выйду с ними поговорить.
В этот момент Умник достал из своего рюкзака вальтер и накрутил глушитель. Нина тронулась с места и набрала скорость. Range Rover тоже поехал, а когда Нина резко затормозила – проехал вперед метров на двести и остановился.
– Езжай к нему, – приказал Умник жестким тоном.
Нина послушалась без лишних вопросов. Умник взял Нинину куртку, накинул ее на руку с пистолетом и вышел из машины.
– И вот что: если что-то пойдет не так – жмешь на газ и валишь отсюда, понятно? Для этого, как только к ним подойду и они войдут в контакт, трогаешься и проезжаешь мимо них. Фотографируешь их номер. Как только перестанешь видеть их машину в зеркало заднего вида, делаешь первый поворот направо, проезжаешь двести метров и встаешь. Ждешь моего звонка. Если через десять минут его нет – звонишь отцу, сбрасываешь MMS с номером машины и сваливаешь отсюда уже по его инструкциям. Все поняла?
– Да, поняла, – сосредоточенно ответила Нина.
Умник закрыл дверцу и пошел вперед. Подойдя к Range Rover сзади, он обошел внедорожник слева и встал около водительской двери, прислонив куртку к ней на уровне водителя. Другой рукой показал, чтобы опустили стекло.
– Я вижу, вы – серьезные люди, у меня Р99 в вашу сторону. Нужно объяснение происходящего, – заявил Умник.
– Серьезная заявка на победу, – улыбнулся водитель второму, сидящему в машине. Потом повернулся к Умнику: – Five-Seven, уверен, вы знакомы с таким чудесным бельгийским стволом. Он тоже смотрит в вашу голову.
Сидящий рядом с водителем поднял руку и показал свой ствол.
– Божественный Glock 17, если уж на то пошло. Вы – Умник, насколько я понимаю?
– Ух ты, чувствую себя мякишем, – зло улыбнулся Умник.
– Извините, что так получилось, мы уважительно относимся к вашему профессионализму, просто у нас было больше вводных, – сообщил тот, что сидел за рулем.
– Ну, если у нас такая дружеская встреча, – улыбнулся Умник, – она ведь дружеская?
– Безусловно, Умник, мы на одной стороне сегодня.
– Так, может, поделитесь информацией, чтоб я не делал лишних движений, – предложил Умник.
– Наш работодатель и ваш – друзья.
– Тогда почему присматриваете за нами?
– Страхуем и смотрим по внешнему периметру.
– Я должен сообщить своему работодателю, – пытаясь выяснить больше, сообщил Умник.
– Я думаю, Нина уже сделала это, – засмеялся второй, – она, проезжая мимо, так волновалась, когда фотографировала нас на телефон, что я боялся, как бы не врезалась.
– А кто ваш работодатель? – решил напрямую спросить Умник.
– Я скажу, если сохраните это в тайне ближайший час, – по-деловому сообщил второй.
– Почему вы на это идете? – спросил Умник.
– Мы спалились – вы нас вскрыли, работодателю это не понравится, посчитает нас за лохов, – откровенничал второй. – Говорю это прямо, потому что знаю, что вашему слову можно доверять.
– Хорошо, я соглашусь, если на этот час потеряете нас неофициально, – кивнул Умник.
– Наш работодатель – друг Наиля, Матвей. Он – отец Макса. С ним у вас будет встреча ориентировочно через час, – доложил первый.
– Хорошо. – Умник опустил руку с пистолетом. – Рад был общению.
– Мы – тоже, Умник, – улыбался второй. – Мы – тоже. Удачи вам. Скажите, где нам сесть вам на хвост через час?
– У Radisson.
– Идет.
Умник пошел не оборачиваясь, a Range рванул с места и через несколько секунд пропал из поля зрения Умника.
– Ну что там? – взволнованно спросила Нина, когда Умник подошел и сел в машину.
– Да туристы какие-то, заблудились, вот и метались… – как-то неумело соврал Умник. – Не сиди – поехали, времени мало совсем.
– Умник, – посмотрела на него Нина после того, как машина тронулась с места, и кокетливо возмутилась: – Я вот до сих пор не могу разобраться: ты умный или прикидываешься?!
– Если бы я знал… – думая о чем-то своем и набирая что-то в мобильном телефоне, бурчал Умник, – если бы я только сам это знал…
Написав, он нажал «отправить», сообщение улетело, и Умник обратил внимание на Нину.
– Далеко подвал? – спросил он.
– Двенадцать, – ответила Нина.
– Минут?
– Мужчин.
– Понятно, – улыбнулся Умник. – Если что, то я – не суеверный.
– Я – суеверная, – засмеялась Нина и заглушила мотор. – Приехали. Вот дом с подвалом.
– Идем. – Умник вышел из машины.
Они подошли к двери. Умник надел перчатки. Нина потянулась к дверной ручке. Умник остановил.
– Ничего не трогай руками – я сам все буду открывать, – предупредил он.
– Но, – напряглась Нина, – я ведь уже была здесь с детективом… Черт подери…
– Что?
– Он был в перчатках тоже! – опомнилась Нина.
– А ты – нет?! Черт тебя дери, Нина!
– Откуда я знала все эти ваши штуки. Черт!! Черт!!!
– Не волнуйся, я все затру. – Умник взялся за ручку и протер ее перчатками. – Ничего не трогай и вспоминай, за что бралась тут…
– Хорошо.
Умник открыл дверь в подвальное помещение.
– Здесь темно – прямо по коридору, слева первая дверь в комнату, вторая дверь – в подсобку, где переговорное устройство, – комментировала Нина.
– Понял. – Умник передвигался осторожно, поглядывая по сторонам. – Эта дверь?
– Да.
Умник взялся за ручку и несколько раз протер ее перчаткой.
– Выключатель справа на стене, – продолжала Нина.
– Хорошо.
Умник вынул пистолет и открыл дверь. На полусогнутых ногах мелкими шагами вошел внутрь, держа пистолет впереди себя и направляя его в разные стороны. Щелкнул выключателем. В комнате все было по-старому – никого и ничего. Умник опустил пистолет, пропустил Нину вперед и закрыл дверь.
– Вот этот… – Нина не успела договорить, как дверь распахнулась, и люди в масках и с автоматами ворвались в комнату.
Умник не успел поднять пистолет, как прозвучала короткая очередь, раздробившая его руку, – пистолет отлетел в сторону. Нина кричала, когда ее и Умника технично повалили на пол лицом вниз, прижав сапогами голову и вдавив стволы в щеки и виски. Ей заломили руки за спину, защелкнули наручники. Кричащему от боли Умнику каким-то жгутом быстро стянули раненую руку и что-то вкололи.
– Чисто! Чисто! – раздавались крики, было слышно, как люди в масках обследовали все подвальное помещение.
Чьи-то руки грубо взяли Нину за волосы и, приподняв голову, натянули на нее черный мешок. После этого возникла тишина. Нина немного успокоилась после первого шока и услышала шаги – кто-то входил в помещение.
– Посадите ее на табурет, – услышала она голос.
Четыре жесткие руки подхватили Нину и усадили. С ее головы сняли мешок. Нина была напугана. Очень. Поэтому ничего не говорила, не кричала, а тихонько поскуливала.
– Здравствуйте, – сказал мужчина в штатском, присевший перед ней на корточки.
Нина посмотрела по сторонам и увидела возле стен человек пять в камуфляжной одежде и в шапочках-масках на голове. Еще три человека в белых одеждах снимали отпечатки со всевозможных поверхностей этой комнаты. Фотограф делал снимки всего происходящего. Было ощущение, что за несколько секунд помещение превратилось в декорации детективного сериала.
– Извините за неудобства, причиненные вам, но и вы должны нас понять – мы просто выполняем свою работу, – вежливо продолжал мужчина.
– Это какое-то недоразумение, – заскулила Нина. – Можно я позвоню отцу?
– Конечно, вы обязательно позвоните своему отцу, но для начала мне необходимо задать вам несколько вопросов.
– Да-да, конечно! – бормотала Нина.
В этот момент в помещение вошла женщина и, подсев к Умнику, попыталась взять его израненную руку. Умник стал сопротивляться. Мужчина, который разговаривал с Ниной, кивнул, и один из тех, кто был в маске, подошел к Умнику и резко ударил прикладом по голове. Умник вырубился. Женщина уже спокойно стала брать по одному пальцу Умника и прикладывать к какой-то коробке.
– Это просто снимают отпечатки пальцев, – вернулся мужчина к разговору с Ниной, – ничего страшного. Вы же не будете сопротивляться, как он?
– А это законно? Вы кто, полиция? – озираясь по сторонам, спрашивала Нина. – Этот человек, – Нина кивнула на Умника, – он тоже из правительственной спецслужбы.
– Да?! – наигранно удивился мужчина в штатском. – Тогда вам вообще не о чем переживать. Я думаю, что вы нам все расскажете, инцидент будет исчерпан. Ведь так?
– Нет… Не будет исчерпан, не будет… – испуганно бормотала Нина. – Это «РАЗВИТИЕ»… Это «РАЗВИТИЕ»…
– Итак, давайте начнем. – Мужчина достал диктофон и включил его. – Кто убил Макса?
Отоспавшись вволю, Вероника проснулась в хорошем настроении. Включила мобильный телефон, и сообщения о звонках и эсэмэски стали валиться безостановочно. Удалив все сразу, не читая и не просматривая, она написала своему котику: «Прости. Я дома. Меня жестоко разыграли. Соскучилась очень» – и отправила. Бросила телефон на кровать, и только собиралась залезть в ванную, как раздался звонок с мелодией, поставленной на его номер. Чуть не упав, Вероника сняла трубку и заранее заскулила нежным голосом:
– Коти-и-ик… Ну прости меня-я-я-я… Нупрости-и-и-и-и. Обещаю сделать все, что захочешь…
– Удавись, – раздался в трубке женский голос.
Вероника посмотрела на телефон, но на нем светился абонент «котик».
– Не клади трубку и послушай меня, – продолжал голос.
– Кто ты такая?! – решила не поддаваться на давление Вероника.
– Я – дочь котика. Судя по всему – твоя ровесница.
– Чё надо? – Вероника решила хамить.
– Я не знаю, что там у вас вчера произошло, но отец сегодня не пошел на работу. Собрал нас всех за столом и рассказал про тебя.
– И что из того?! – усмехнулась Вероника. – А то вы сами не догадывались?! Или мамаша твоя насиликоненная не знала?! Я тебе вот что скажу – она знала, но делала вид, что меня нет. Ее это устраивало. И меня это устраивает.
– Меня, – голос в телефоне стал жестким, – слышишь, меня это не устраивает!
– Да мне по херу! Напиши это у себя на жопе! – кричала Вероника. – Дай ему трубку! Он рядом?
– Нет, не рядом. Он в бассейне.
– Хотите или нет, – успокоилась Вероника, – но я вам его просто так не отдам.
– Знаешь, – спокойно ответила дочь, – мама с ним еще со школы. Они всю жизнь вместе, и дерьмо ели в бедности, и ни одно горе пережили.
– Да мне по херу, – перебила Вероника, – я дерьмо жрать не собираюсь – это ваша семейная прерогатива.
– Не торопись, – спокойно продолжала дочь. – Я хочу сказать тебе, что он нас не оставит ради тебя.
– Это мы еще посмотрим… – наступая и даже чувствуя, что побеждает в разговоре, продолжала Вероника. – Я знаю, как на него влиять!
– Вряд ли…
– Вот увидишь, корова, готовься… Не пройдет и трех дней, как он вас похерит. И тебя, и мамашу твою целлюлитную.
– Удачи тебе.
– Пошла на хер!!! – Вероника положила трубку.
Посидела. Подумала. Злоба не проходила. Нашла в телефоне номер и позвонила.
– Але, Тань. Давай расчищай время – мне очень надо. Все. И эпиляцию, и пилинг, и обертывание, и макияж, и скраб – все надо. И прямо сейчас. Я уже еду.
Потом прошла на кухню и сняла со шкафа одну из банок с крупой. Засунула в нее руку, покопалась и достала косяк, который хранила там еще со старых недобрых времен. Не раздумывая, прикурила его от газовой плиты и затянулась глубоко-глубоко, так, словно раньше и не дышала никогда. Затяжки через три злость покинула лицо, кончики губ приподнялись, намечая улыбку, и уже довольная Вероника, подойдя к зеркалу, подмигнула самой себе: «Я вам устрою».
Около часа Лошадь и Физ рассказывали ребятам о том, что происходило в последние сутки. Миша и Рыжая заплакали, когда рассказ дошел до повешения. Лошадь вспоминала с чувством, она заново пережила откровения Макса, его эмоции, его заботу и нежность, которые он прятал под внешней сухостью и брутальностью. Параллельно с этим ребята наперебой рассказали историю с детективом, с «РАЗВИТИЕМ», с фотографией… И то, что Нина уехала с детективом в тот подвал. Постепенно все слова были сказаны, истории подошли к концу.
– Ну и вот, мы с Физом шли гулять, когда вы позвонили. Вот так вот… – закончила Лошадь.
– Это ужасно и прекрасно одновременно… – как-то сама себе сказала в тишине Миша.
– В смысле?! – спросил Платон.
– Трахнуться с парнем за час до его повешения, – совсем как-то наивно и откровенно сказала Миша. – Теперь я понимаю, что такое – сексоголик, Лошадь.
– Миш, ты – дура! – заявила Рыжая.
– Да отвали ты, Рыжая. Тебя-то он трахал не перед смертью, а когда просто скучно было… – От обороны Миша перешла к нападению.
Рыжая схватила со стола первый попавшийся стакан и выплеснула его содержимое на Мишу. Миша не пошевелилась, а просто взяла свой бокал, сделала из него глоток, поставила на стол. И тут радостно завизжала:
– Что, думали, я тоже плесну?! Классно я отыграла, а?! Рыжая, скажи, даже не пошевелилась, когда ты на меня чё-то тут вылила… – Миша стала стряхивать с себя капли. – Извините, я просто таким образом решила из комы вытащить. Вы совсем тут закипели.
– Бармен?! – Рыжая повернулась и крикнула: – Несите семь бутылок Moet – за Макса будем бухать, чтоб земля ему пухом была.
– А Нина, кстати, давно уехала? – спросил Физ.
– Уже целую вечность, кажется, – сообщил Платон. – Мы тут уже и завтракали, и обедали, скоро ужинать начнем.
– А звонили ей? – спросила Лошадь.
– Звонили, – сказала Миша, – но она к отцу ехала уже после подвала.
– А детектив? – спросила Лошадь. – Куда он делся?
– Мы его тоже набирали, – сказал Винс, – но у него выключен мобильный.
Официант принес шампанское. Лошадь покосилась на бутылки и ребят.
– Слушайте, может, не надо бухать? – спросила она осторожно. – Кто его знает, как события будут развиваться. Ведь еще не вечер…
– Мне срать, как будут развиваться события, – сказал Платон, откупоривая бутылку шампанского эффектным выстрелом в соседний стол, – но я буду бухать в честь Макса. Помимо того что он был очень плохой, он был еще очень хороший.
Словно по повелению невидимого дирижера, все встали, взяли бутылки шампанского, грохнули пробками, сказали «За Макса!» и, не чокаясь, стали пить прямо из горла.
Когда все расселись, Винс сделал предложение.
– Давайте поиграем, – начал он, улыбаясь.
– Домой я идти боюсь, лучше нажрусь и в кого-нибудь сольюсь, – перебил Платон.
– Фу, черт, Платон, прекрати свои пошлости, хоть сегодня, – поморщилась Миша. – Так что за игра, Винс?
– Предлагаю обсудить каждого из нас, как будто бы убийца – это он. И мы все попытаемся его обвинить, а он будет защищаться.
– Интересненько, – захлопала в ладоши Миша. – А я сыграю тех, кто не присутствует здесь, – Веронику и Нину.
– Давайте попробуем, – предложила Лошадь. – Только я бы расширила этот список до котика Вероники.
Все на секунду задумались, потом дружно согласились.
– Итак, с кого начнем? – потер руки Платон.
– С Нины, – неожиданно резко заявила давно отмалчивающаяся Рыжая.
– Хорошо, пусть будет Нина, – согласился Винс. – Миша, иди садись на стул, будешь Ниной.
Вместо того чтобы сесть отдельно, Миша свезла все, что было в центре стола, на его край и устроилась в позе лотоса прямо по центру.
– Здравствуйте, меня зовут Нина, и я – наркоманка, – начала она.
– Ты любила Макса? – спросила Лошадь.
– Да, конечно, очень, мы были одно целое, – ответила Миша за Нину.
– Тогда почему он легко спал со мной? – продолжала Лошадь.
– И со мной… – поддержала Рыжая.
В этот момент Миша тоже подняла руку и опустила голову.
Платон тоже опустил голову и стал медленно поднимать руку. Потом заржал, увидев лица ребят, и закричал:
– Шучу-шучу.
– Тьфу, черт! – воскликнул Винс. – Как у Макса все это уживается?!
– Уживалось, – уточнил Платон. – Отвечай, Нина.
– Я – не Макс, я не знаю, – ответила Миша за Нину. – Спросите у него.
– Когда Рыжая тебе сказала, что Макс позвал в отель Лошадь, что ты почувствовала? – спросил Физ.
– Злость, – ответила Миша за Нину, – нет, не злость – ярость.
В это время в подвале мужчина в штатском продолжал в дружеской манере допрашивать Нину.
– А зачем ты поехала к ним в отель? – спросил он.
– Я хотела их увидеть вместе, – как-то странно, даже для себя, ответила Нина.
– Это похоже на мазохизм, – констатировал мужчина.
– Понимаете, я думала, что Рыжая врет – она же тоже его любит, вот и могла меня специально почморить, – пояснила Нина.
– То есть ты не верила? – удивился собеседник.
– Нет, верила, я хотела посмотреть ему в глаза, когда бы их застукала… Вот! Это глубинный смысл… Я хотела посмотреть ему в глаза при этом…
– Потому что ты устала и не любила его? – предположил мужчина.
– Я устала от него, но и без него не могла… – согласилась Нина. – Поэтому всем повезло, что их не было в отеле.
– Когда ты их не застала, ты ползала по кровати? Выискивала следы секса? Спермы Макса? – спросил Платон.
– Да, и я их нашла, к сожалению, – ответила Миша за Нину.
– Ты когда-нибудь о чем-то большом просила отца? – спросил Винс.
– Что такое «большое»? – спросила Миша за Нину.
– Наказать человека, например, – предположила Лошадь.
– Без комментариев, – ответила Миша за Нину. – Слушайте, когда я не знаю, было ли что по той теме, про которую вы спрашиваете, будет ответ «без комментариев». Ок?
– Идет, – согласился Винс.
– А можно дополнять? – спросила Рыжая.
Винс кивнул.
– Не знаю, как там с «наказать», но когда у Нины случилась та история, ну когда Макс на ее машине сбил тетку, то она, конечно, первым делом звонила отцу. И уже Наиль разруливал всю ситуацию. Он тогда не только мужу ее забашлял, но и всей верхушке полиции, и владельцам СМИ, чтоб не раздували этот скандал, – рассказывала Рыжая.
– Рыжая, но это же не убить, – вмешалась Лошадь. – А тут разговор про убийство.
– Ну не знаю, думаю, что если бы возникла необходимость, то Наиля ничто бы не остановило, – размышляла Рыжая.
– Ну, это предположение, оно не в счет, – заявил Винс. – Миша-Нина, скажи, а сколько времени ты была в отеле?
– До утра, – ответила Миша.
– До восьми утра, – уточнила Рыжая.
– Ты откуда знаешь? – спросил Физ.
– Она потом утром меня разбудила, сразу оттуда ко мне приехала, – сообщила Рыжая.
– То есть практически Нину никто не видел в тот момент, когда вешали Макса, – она была в отеле… – как-то грустно констатировал Физ.
– А что ты все это время делала в отеле? Выходила из номера, кто-то тебя в эти промежутки времени видел? – спросил мужчина у Нины.
– Нет, не выходила. Я все это время резала их вещи, – призналась Нина.
– И мелко нарезала? – улыбнулся мужчина.
– Не помню. Я потом поехала к подружке – Рыжей, и у нее уже была.
– В котором часу ты к ней приехала? – спросил мужчина.
– Часов в восемь утра.
– То есть администраторы в отеле уже поменялись?
– Наверное… Я не смотрела.
– И что вы делали у Рыжей? Ты рассказала ей про то, что была в отеле?
– Да. Мы разговаривали. Можете ей позвонить – у меня телефон в машине…
– Хорошо-хорошо, его уже сканируют, не переживай.
– Что сканируют? – удивилась Нина.
– Телефон. Уже обрабатывают информацию с него, – улыбнулся мужчина. – Но ты не волнуйся. Так Рыжая может подтвердить, что вы сидели и разговаривали?
– Да, может. И у нее еще два друга были – они тоже могут подтвердить.
– Это уже лучше.
В этот момент вошла женщина в брючном костюме с открытым ноутбуком.
– Здравствуйте, Нина, меня зовут Клавдия. Я следователь по борьбе с организованной преступностью и буду вести ваше дело.
– Какое дело?! – забормотала Нина.
– Вам предъявляется обвинение в убийстве Максима Шпагина.
– Вы с ума сошли?! – заорала Нина. – Я должна позвонить отцу, он работает в администрации, он разберется с вами всеми…
– Вот поэтому никто и никому звонить не будет, – улыбнулась Клавдия. Потом повернулась к мужчине в штатском: – Петр Юрьевич, принято решение о грифе «совершенно секретно», поэтому штаб этой операции будет организован прямо тут. Информацию не выносим. Никого не беспокоим. Никаких вопросов – все завтра.
В этот момент в помещение стали входить разные люди и устанавливать столы, стулья, размещать на них какие-то компьютеры, складывать какие-то папки…
– А тело Макса опознали? – спросил Петр Юрьевич.
– Да, – ответила Клавдия, – отец был на опознании. Подтвердил. Но его тоже не беспокоили. Сказали, что проводим закрытое предварительное следствие, чтобы оперативно собрать информацию.
– Как его отец отреагировал? – спросил Петр Юрьевич.
Нина задышала часто, резко побелела и стала заваливаться на бок, теряя сознание. Последнее, что она услышала, был крик Клавдии:
– Врача! Срочно!
– Ну что, вы будете продолжать задавать мне вопросы? – обиженно заявила Миша.
– Нет, не будем, – сказал Винс. – Глупая затея, потому что ты-то вообще ничего не знаешь. Закрыли игру.
– Ну вот, черт, но я хоть хорошо играла Нину? – поинтересовалась Миша.
– Прекрасно-прекрасно… – отмахнулся Платон.
– Рыжая, а скажи… – спросила Лошадь, – Нина, когда пришла к тебе утром, какая была? Если теоретически представить, что это она только что грохнула своего Макса или отец ее, то было нечто такое, что показалось тебе странным в ее поведении?
Рыжая задумалась:
– Нет, ничего необычного. Ну, орала, что грохнет тебя, Лошадь, извини. – Рыжая пожала плечами и улыбнулась. – И Макса грохнет. Но это в ее стиле, она всегда такая.
– Ну, тогда непонятно… – успокоился Платон. – Может, и не она в этом всем замешана? Она же так Макса любила… После того как с ним стала, на других парней вообще не смотрела. Только он. Только все для него. Прощала ему все…
– Подождите, – перебила Рыжая, – подождите. Действительно, она же Макса любила очень, и даже тогда, когда узнала про меня с ним, простила. Сказала, что ей по херу – главное, она ему верна.
– Ну и что тут такого? – удивилась Лошадь.
– Этим утром у меня два друга были – остались после вечеринки, – заминаясь и скромно опустив глаза, призналась Рыжая.
– Рыжая, – завизжал Платон, – это не те ли малолетние близнецы, с которыми я тебя встретил в клубе, а ты клялась, что у тебя с ними ничего не было?!
Рыжая посмотрела на Платона строго, но не стерпела и рассмеялась…
– Ну ты крутая, Рыжая!!! – радостно завопил Платон. – Сдай в аренду! Пожалуйста!
– Вот Нина тоже так и сказала – «сдай в аренду», – продолжала Рыжая. – Но потом у меня даже не спросила – просто разделась и запрыгнула к ним в кровать.
Все замолчали и задумались.
Нина пришла в себя. Почувствовала, что лежит на полу, хотя что-то было подстелено. Наручников уже не было. Она открыла глаза и попросила воды. Ее тут же подняли и снова усадили на табуретку Макса. Клавдия принесла воду в пластиковом стаканчике и дала Нине.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила едва ли не с материнской заботой.
– Хуже не было давно. – Нина допила воду, посмотрела на следователя. – Я этого не делала.
– А кто это сделал? – спросила Клавдия.
– Я не знаю, – заплакала Нина.
– Может, твой отец? О чем ты разговаривала с ним сегодняшним утром, а потом и днем по телефону? – задала вопрос Клавдия.
– Я не могу говорить про своего отца без его разрешения – мне нужно ему позвонить, – вытирая слезы, просила Нина.
– Пока это невозможно, – обрубила Клавдия. – Для твоей же безопасности.
В этот момент в бреду застонал Умник, которому уже наложили на руку множество швов и забинтовали.
– Ты знаешь, кто он? – кивком указала на Умника Клавдия.
– Это Умник, я ж говорила, папа дал его, потому что он работает на спецслужбы правительства. Вы сами у него спросите.
– Умник – это его псевдоним, погонялово. Он один из самых уважаемых в преступных кругах наемников. Самый дорогой. Самый беспринципный. Его спецслужбы ищут уже лет пять.
– Да вы что?! Что вы такое говорите?! Это все ложь!
Умник пришел в сознание и закричал:
– Нина, прекрати разговаривать с ними!!! Молчи!!! Ни слова!!!
Нина, как по команде, зажала рот руками, но слезы и истерика прорывались сквозь пальцы. Она немного их разжала, прорыдалась, вытерла слезы и нагло посмотрела на Клавдию.
– Черт тебя дери, Умник, – сказала Клавдия. – Тебе-то конец, это очевидно, но ее зачем топишь?! – Клавдия повернулась к Нине: – У тебя совсем немного времени помочь нам в этом деле. Сейчас проходит экспертиза травм Макса, твоего маршрута в ночь убийства. И вместо того чтобы помочь нам, ты загоняешь себя.
– Но это не я!!! – заорала Нина.
Клавдия встала, подошла к какому-то столу, взяла треугольный пакет и направилась к Нине.
– Ты знаешь, что это такое?
– Это монтажка, – прошептала Нина.
– На ней отпечатки твоих пальцев. Только твоих. И сейчас криминалисты определяют, чем Максу были нанесены травмы головы. Длинные и прямые травмы металлическим предметом по всему лицу, по голове… И, Нина, молись, чтобы не этой монтажкой с ним расправлялись.
Нина истерила. А что оставалось делать… Поэтому Нина истерила от злости. Нет – от ярости.
– Слушайте, мы тут уже девятый час сидим, я уже потом воняю, как Платон, – допивая бутылку шампанского, сказала Рыжая.
– Вот дура! – рассмеялся Платон. – Что будем делать? Мне порядком все надоело. Я от всего устал так сильно, что все мысли только о твоих близнецах, Рыжая.
– Даже не мечтай, – усмехнулась девушка. – Они мои.
– И Нины, – рассмеялся Платон. – Если уж они были с Ниной, то можешь не хранить их – испортился продукт. Раздавай всем друзьям – мы не брезгливые.
– Это уж точно, – теперь рассмеялась и Рыжая.
Зазвонил телефон у Физа. Все повернулись – вдруг что-то по событиям…
– Это личное, – сказал Физ, прикрывая трубку рукой. Встал и пошел в сторону. – Але, Арин… прости, что так вчера получилось… Просто траванулся сильно, вот и ушел, чтобы не быть слабым перед тобой.
– Фу, – поморщилась Миша.
Лошадь взглядом провожала Физа так, как будто это была измена вместо первой брачной ночи.
– Ой-е-ей?! – всплеснул руками Платон. – Что же тут такое творится?
Лошадь посмотрела на Платона, потом на Рыжую.
– Рыжая, – подмигнула Лошадь, – ты что, хочешь домой идти спать?
– Не спать, просто хочу домой…
– Рыжая, – прищурилась Лошадь, – ты же не выгнала близнецов перед тем, как сюда пойти. Ты бы так не поступила.
Рыжая состроила гримасу.
– Рыжая, они что, дома тебя ждут? Прибираются? Готовят? – захлопал в ладоши Платон.
– Рыжая-я-я, – Лошадь приобняла Рыжую, – берем бухла и идем к тебе?
– Ну уж нет, – скидывая руку Лошади с плеча, не соглашалась Рыжая.
– Рыжая, – не унималась Лошадь, – если бы ты знала, сколько я сегодня пережила, то ты бы мне простила все на свете и, как мамочка, предложила бы поесть и поспать… Ну серьезно…
Рыжая задумалась. Покосилась на Лошадь. Потом на Платона. Поморщилась.
– Платон, им семнадцать лет, помни об этом, – серьезно сказала Рыжая.
– Дорогая моя, я только про это и помню, – заржал Платон.
Засмеялись все.
– Ладно, идем. Я добрая дура, – согласилась Рыжая.
– Рыжая, ты – мать Тереза!!! Я люблю тебя!!! – заголосил Платон.
В этот момент вернулся Физ.
– Что за радость? По какому случаю? – начал он, пытаясь вернуться в коллектив, понимая, что из-за звонка вылетел из него.
– Да просто так, Физ. У нас тут одно дело, как и у тебя несколько минут назад – личное, – съязвила Лошадь, вставая с дивана. Повернулась к Платону и Рыжей: – Валим уже. Физ расплатится.
Они весело вышли из «Авалона», оставив за столом Винса, Мишу и Физа. Проводив их взглядом, Винс повернулся к Физу.
– Ты не думаешь, что все неприятности у нас начались с приходом Лошади? – спросил он.
– Может быть, но это совпадение. А плохо думать про нее я не хочу, и сомнения мне эти не нужны, – пресек Физ.
– Ты так уверен? – спросила Миша. – Может, это личное?
– Сегодня ночью, стоя на табуретках с веревкой на шее, мы постарели лет на десять. Лошадь тоже там была. И тоже пережила этот физический страх. Уважайте хотя бы это.
– Это твое мнение, – сказала Миша. – Но посмотри абстрагированно: мы про нее совсем ничего не знаем. Она с нами какая-то новая, без прошлого, понимаешь?
– Ну не знаю, Рыжая у нее дома была, мы с Вероникой брата ее видели. Я думаю, что если интересно – она тебе все расскажет. Она же совсем не хранит тайны, по-моему.
– Может, она их специально не хранит? – спросил Винс.
– А я откуда знаю?! – ушел от ответа Физ. – И потом, хватит меня пытать, как будто я ее папочка…
– Ну, папочка не папочка, а она в тебя втюхалась, кажись, – подытожила Миша. – Когда ты с Ариной по телефону ушел говорить, то она тут из глаз молнии била.
– Мило, – улыбнулся довольный Физ.
– Главное, чтоб тебя этой ночью не повесили, – пошутила Миша.
– Это не главное. Все! – Физ встал, отсчитывая деньги, бросил стопку на стол, развернулся и пошел.
– Ты куда? – крикнул ему Винс.
– На набережную закат встречать, – отозвался Физ.
– К проституткам опять пошел, – шепнула Винсу Миша.
– Эстет, – улыбнулся Винс.
– Ну и что теперь будем делать?! – посмотрев на часы, зло сказал своему напарнику водитель Range Rover, когда с условленного времени приезда Умника к гостинице Radisson прошел уже лишний час. – Кинул нас Умник, я тебе говорил, что нельзя ему доверять.
– Спокойнее… Надо понять, что делать, – пытаясь найти выход, ответил напарник.
– Звони Матвею и рассказывай все.
– Расскажу так, как сочту нужным. Ты запоминай, идет? – предложил напарник, набирая на мобильном номер Матвея.
– Хорошо. Но лучше – правда.
– Але, это я, – сказал напарник в телефон. – Часа два назад мы сели на хвост Нины и некоего наемника Умника, которые отъехали от администрации Наиля.
– Скажи точное время, когда они вышли из здания, – строго потребовал Матвей.
– Четырнадцать сорок.
– Это точно? Я звонил Наилю в половине третьего, он сказал, что Умник только приземлился…
– Неверная информация, в это время Умник и Нина были у Наиля.
– Понятно, где они сейчас?
– Мы их потеряли.
Матвей молчал. Его собеседник не знал, как реагировать. Жестом показал водителю, что Матвей молчит. В этот момент Матвей произнес «Ждите указаний» и положил трубку.
Закончив разговор, Матвей взял чистый лист бумаги, ручку и стал рисовать какие-то схемы. В квадратах и кругах он писал имена Макса, свое, Наиля, Умника, Нины. Он уложил в схему всю ту информацию, что была у него на данный момент. Закончив, взял телефон и набрал номер Наиля.
– Наиль, ну и когда встреча с Умником и Ниной? – спросил он, имитируя естественное нетерпение.
– Матвей, не буду врать – у него телефон отключен уже часа полтора. Странно. Я не могу до него дозвониться. Он встретил Нину, и они уже ехали ко мне, когда он раскрыл твою слежку. Я не буду говорить, что это не по-партнерски – понимаю твое состояние…
– Наиль, какое состояние?! – не выдержал Матвей. – Ты с ними встречался, а мне про это не сказал. Что за тайна у вас? Что за тайна у Нины? И почему ты ее прикрываешь, почему не даешь с ней поговорить?
– Я ее найти не могу! – в ответ повысил голос Наиль. – Найдешь – говори сколько угодно.
– Наиль, – спокойно продолжил Матвей, – больше всего на свете я сейчас боюсь подтверждения моих мыслей, что Нина виновна в смерти Макса, а за всей этой организацией стоят твои люди.
– О чем ты говоришь, Матвей?! – возмутился Наиль.
– Наиль, если информация подтвердится, то, извини, я буду поступать согласно моим чувствам, – жестко парировал Матвей.
– Только не надо мне угрожать, – предостерег Наиль. – Можешь как угодно проверять, но мы тут не замешаны напрямую. Ни я, ни Нина не стоим за этим.
– Хорошо, я разберусь. Удачи, – с угрозой в голосе сказал Матвей другу, который с этого момента по непонятным причинам, хоть и не было никаких прямых доказательств, другом быть перестал.
– Тебе тоже, Матвей, удачи! – ответил той же интонацией Наиль.
Положил трубку. Набрал телефон Нины – выключен. Набрал телефон Умника – то же самое. Подошел к бару, налил виски, сделал глоток и сел в кресло перед компьютером. Вошел в почту, ввел адресат «Снегирь» и написал сообщение: «Снегирь, дело. Матвей – телефон на прослушку, с аналитиками и отчетами каждые тридцать минут, наружное наблюдение за ним. У него наемники, попробуйте выявить, вести, но не входя в контакт. И самое главное – нужно отыскать Нину и Умника. Возможно, они уже где-то у Матвея. Наиль». Перечитал и отправил.
В это время Матвей набрал номер наемников из Range Rover.
– Можете поднять досье на Умника?
– Да.
– Поднимайте и объявляйте его в розыск. Одну группу за Наилем, телефон на прослушку, попробуйте через камеры на дорогах провести их машину. Надо найти Нину.
– И что делать, если найдем?
– Аккуратно взять и доложить мне.
– А Умник?
– Это уже ваше дело. Он мне не нужен.
– Понятно.
Матвей положил трубку. Напарник водителя потянулся, хрустнул пальцами.
– Давно мечтал об этом, – произнес с улыбкой.
– О чем?
– Умника завалить.
«Ты дома?» – прочитала Вероника эсэмэску от депутата Романова.
«Около дома, котик, в спа-салоне Nihil, обещаю быть самой красивой», – ответила она.
«Я около твоего подъезда в машине. Выходи сейчас», – пришло обратно.
«Черт, – выругалась Вероника. – Интересно – наезжать будет или, узнав о дебильном звонке дочери, попросит прощения?»
Встав с одной депилированной ногой, Вероника подбежала к зеркалу, быстро надела обтягивающую майку. Накрасила бесцветным блеском губы, посмотрела еще раз и сняла лифчик. Причмокнув себе в зеркало, выбежала на улицу.
Открыв дверь и усадив Веронику в депутатский Maserati, охранник запрыгнул в свой «кубик».
– Привет, – сказала Вероника.
Котик не ответил, не посмотрел в ее сторону. Машина тронулась с места.
– Что, так и будешь молчать? – сделала вторую попытку Вероника.
Депутат не отвечал.
Вероника достала мобильник, хотела позвонить Физу, но депутат резко выхватил у нее телефон и, опустив стекло, на полном ходу выбросил его в окно.
– Ты совсем сдурел?! Там все контакты! – закричала Вероника. – Останови!
Она схватила депутата за руку и стала трясти. И тут он с размаху ударил Веронику локтем. Удар пришелся под правый глаз и в нос. Вероника закричала и схватилась за лицо.
Машина припарковалась на набережной, вдали от прогулочных зон. Депутат остался сидеть в салоне, а охранник открыл дверь Веронике, протянул ей руку, а когда она вышла, не грубо развернул ее к машине, шепнул «Извините» и стал проводить досмотр. Вероника заплакала. Правый глаз ее затек, и, потрогав, Нина поняла, что у нее огромный фингал.
Депутат вышел из машины и, обойдя ее спереди, подошел к Нине и облокотился на капот.
– Что это все значит, котик?! – решив не усугублять ситуацию, начала Вероника.
– Все чисто, – сказал охранник.
Депутат кивнул, и тот отошел на несколько метров, встал к ним спиной, поглядывая по сторонам.
– Он сказал «все чисто», – подала голос Вероника, – теперь-то, может, объяснишь, что происходит?
– Зачем ты это сделала? – не глядя на нее, спросил депутат.
– Сделала что? Если ты про подвал и включение, то это не я… Я даже не знаю, кто это решил так пошутить…
– Я не про это, хотя тоже неприятная тема. Я про разговор.
– Какой разговор?! – не поняла Вероника.
– Не прикидывайся, Вероника.
– Вероника? Ты говоришь «Вероника», только когда злишься на меня…
– Не уходи от ответа.
– Да я и не ухожу. Какой разговор?
– С моей дочерью.
– А при чем тут я?! Это же она сама мне позвонила!
– И не пытаться меня дурить! – закричал депутат. – Зачем ты разместила разговор в Интернете? Я его не могу зачистить – все перепосты делают, уже на огромном количестве ресурсов он висит. Желтые новости начали уже сюжеты делать, пытаясь разобраться, кто ты такая!!!
– Какой Интернет?! – взвизгнула Вероника. – Я ничего такого не делала!
Депутат резко обошел машину, взял планшетник и вошел в Интернет. Набрал в поисковике свою фамилию, нажал на воспроизведение аудиофайла. Вероника услышала свой голос: «Это мы еще посмотрим… Я знаю, как на него влиять!» Дочь котика продолжала: «Вряд ли…», а потом опять Вероника: «Вот увидишь, корова, готовься… Не пройдет и трех дней, как он вас похерит. И тебя, и мамашу твою целлюлитную».
Депутат нажал на «стоп».
– Не прошло и трех дней… Молодец, Вероника.
– Котик, это не я.
– Не смей, – депутат схватил Веронику за лицо, смяв его в ладони, – не смей меня называть котиком.
Он разжал руку. Вероника заплакала.
– Мне плевать, кто из вас разместил эти материалы: ты, дочь моя сумасшедшая, или оппозиция прослушку поставила, но вот что я тебе скажу. Ты исчезаешь из моей жизни. Тебя не было. Нет. И не будет. Ничего не было. Начнешь дергаться – пожалеешь.
Депутат пошел к машине.
– Подожди… – крикнула Вероника. – Подожди секунду. Я только сейчас тебе скажу и больше никогда не побеспокою. Клянусь тебе.
Депутат вернулся, встал рядом с Вероникой и опять облокотился о капот, скрестив руки на груди.
– Выслушай меня, просто выслушай, а потом иди. Пообещай…
Депутат кивнул.
– Мы были вместе два года. Вначале я думала, что просто буду использовать тебя, что ты – очередной политический неврастеник, который должен, как и все его коллеги, содержать любовницу. Потом поняла, что ты – совсем другой. Я поняла, что ты любишь меня. Я видела, как ты смотришь на меня. Такой взгляд нельзя имитировать. Мне все подружки завидовали. Говорили, что я – счастливая, потому что меня любят. Я не верила. Считала, любовь – вещь редкая, и лично меня она обязательно обойдет. Но чем больше я была с тобой, тем больше мне хотелось с тобой быть. И это не то, что называют «привычкой». Я не привыкла к тебе. Я никогда не знала, что ты думаешь, чувствуешь… Ты всегда был для меня новым. И мне это очень нравилось. Я всегда хотела, чтоб ты пришел ко мне навсегда, но, если ты помнишь, я никогда даже не намекала. Я просто ждала. Я верила. И даже сейчас, когда ты разбил мне лицо, я хочу, чтобы когда-нибудь ты пришел и сказал: «Я к тебе навсегда». Но это невозможно. Меня классно подставили, но оправдываться больше не буду. Уже не имеет смысла. Вряд ли можно все поправить – будем вспоминать эту ситуацию и злиться друг на друга. Чаша переполнена. Мы прошли точку возврата. Все кончено. Но, несмотря на это, я хочу тебе сказать то, чего никогда и никому не говорила.
Вероника подняла глаза, глянула, казалось, ему в самую душу.
– Романов, я люблю тебя.
Повернулась и пошла от машины уверенным шагом.
Депутат смотрел ей вслед. И когда она отошла метров на двадцать, потер лоб и громко окликнул:
– Вероника…
Вероника шла и ждала. Чувствовала на своей спине его взгляд и ждала. И дождалась. Слегка улыбнулась. Убрала улыбку, поворачиваясь.
– Вероника, – крикнул депутат, – только я уже не люблю! Понимаешь?! Не-е лю-ю-блюю!!!
Прокричав, он сел в машину и рванул с места, за ним – охрана.
Пыль улеглась. Вероника стояла и смотрела на свои ноги.
На одну депилированную, а другую – еще нет.
Стояла на месте и ревела.
Ревела так искренне, как никогда в жизни.
– Нина, – сказала следователь Клавдия, положив на стол пепельницу в полиэтиленовом пакете, – ты знаешь, что это?
– Это пепельница. Черт, это пепельница из отеля. Я узнала. И что из этого, я же говорила, что была там.
– Ты брала эту пепельницу в руки?
– Да, помню, что брала…
– Зачем ты ее брала? Пепельница была пустой, и за все время ты ни разу не попросила дать тебе закурить, да и в личных вещах у тебя не было сигарет.
Нина смотрела на Клавдию, понимая, что отвечать нужно, но ответы будут против нее.
– Нина, ответь, если тебе нечего скрывать, – убеждала Клавдия.
– Я ее брала, когда их не было.
– Зачем?!
– Я злилась, вот и взяла ее в руки. Но я не хотела ничего с ними делать! – не понимая, как следует отвечать, путалась Нина.
– Ты взяла пепельницу в отеле, потому что хотела ударить Макса? – давила Клавдия.
– Хотела, но не ударила же – это разные вещи.
– Нина, Максу по голове, в области виска, был нанесен удар. На пепельнице твои отпечатки и ДНК Макса. И даже не ДНК, Нина, там кровь Макса из раны на виске.
– Клавдия. – Нина схватила следователя за руки, охранники двинулись к ней, но Клавдия жестом остановила их. – Клавдия, – продолжала Нина, – меня подставляют. Очень технично подставляют. Разберитесь в этом. Я вас умоляю.
– Ну, многое мне уже понятно, – улыбнулась Клавдия.
– Что понятно? – переспросила Нина.
– Знаешь, что такое «состояние аффекта»?
– Нет!!! – Нина вскочила со стула.
Охранники подлетели мгновенно, в этот раз Клавдия их не останавливала.
– Скорее всего, ты, Нина, совершала поступки именно в таком состоянии. Но вот другие люди все спланировали, очень хорошо спланировали. Вот Умник, например, легко мог такое придумать и реализовать.
– Но он только сегодня прилетел…
– Да, а еще он – агент правительства, если слушать твоего отца.
– Да при чем тут отец вообще?! – возмутилась Нина.
– Ты просто не знаешь, недооцениваешь своего отца, Нина. А мы как раз прекрасно его знаем.
В помещение вошел низенький пожилой мужчина. Клавдия резко встала и отошла с ним в дальний угол.
– Как она? – спросил он.
– Везде ее отпечатки, товарищ генерал, если сейчас начать дело, то она утонет в нем. Все против нее. Даже из отеля пропали все видеозаписи, сказали, что какой-то детектив Малкин их конфисковал. Его пробивают по базам, но, скорее всего, это один из организаторов мероприятия.
– А вы, Клавдия, что думаете? – испытующе посмотрел из-под густых бровей генерал.
– Я думаю, что ее подставляют очень грамотно. Она слишком глупа для такого кроссворда.
– Не глупа, – обрубил генерал.
– Не глупа? – не сразу поняла Клавдия.
– Да, Нина не так глупа. Она могла спланировать операцию по убийству Макса, – настаивал, глядя в глаза Клавдии, генерал.
– Я поняла, – согласилась Клавдия, с сожалением поджимая губы. – Причина?
– Ревность – это будет понятно всем.
– Что мне делать дальше?
– Собрать все улики против нее, а потом я встречусь с ее отцом для деловой беседы.
– Папа, – перешла с официального языка Клавдия, – но он же очень влиятельный. Один из самых близких к телу.
– Клав, – наконец-то улыбнулся генерал, – у меня санкция тела.
– Понятно… Грустно.
– Это политика, дорогая, иногда жертвуют ферзем, чтобы выиграть партию. А тут такой счастливый случай в руки сам идет – грех не воспользоваться. Поэтому сейчас уже пойдет слив в СМИ о дочери известного политика – пока без имени. – Генерал приобнял Клавдию. – Иди, только не сильно ее мучай, ладно?
– Искать правду?
– Найди, аккуратно только. Чтоб сохранить под грифом. Да и твоя совесть будет лучше себя чувствовать.
– Хорошо. Спасибо.
Генерал-отец ушел, а Клавдия взяла очередной полиэтиленовый пакет с чем-то мягким и подошла к Нине.
– Опять? – вздохнула та.
Клавдия кивнула.
– А это что? – спросила Нина, пытаясь разобрать, что находится в пакете.
– Это ветрозащита, надеваемая на микрофоны.
– Разумеется, на ней моя слюна! – отчаянно согласилась Нина.
– Да, – кивнула Клавдия. – Это из той комнаты. Оттуда, судя по всему…
– …давали инструкции, чтоб вешать Макса. Я уже в курсе…
– Откуда?
– Такое предположение сделал детектив Малкин, с которым мы здесь были и осмотрели все… Поэтому мои отпечатки тут везде… А его – нет, я только потом поняла, что он в перчатках был. Надо его найти, чтоб он все это подтвердил.
– Малкин? Детектив? А откуда он взялся? Отец дал?
– При чем тут отец?! Его Миша привела…
– А Миша это кто?
– Черт подери, Клавдия, я сейчас в это говно втяну всех, кого знаю, – отчаянно размышляя, мучилась Нина.
– Я могу пойти на компромисс, – понижая голос, предложила Клавдия.
– Это как?
– Сейчас ты начнешь мне рассказывать все, что знаешь… Всю историю, какой бы долгой и несущественной она тебе ни казалась, а я остановлю официальное протоколирование разговора. И после того как ты расскажешь, мы вместе примем решение, как быть дальше. Идет?
Нина смотрела на Клавдию, поведение и манеры которой говорили, что она на ее стороне.
– Звонок отцу, и я согласна, – попробовала торговаться Нина.
– Звонок после истории и последующего интервью, – улыбнулась Клавдия.
– Идет, – согласилась Нина.
Клавдия повернулась к женщине, которая сидела в наушниках в дальнем углу:
– Удаление с момента, где Нина говорит, что на ветрозащите ее слюна. Пока не пишем.
Женщина показала жестом «ок».
Нина покосилась по сторонам:
– Клавдия, вы все время писали?! А где микрофоны?
– Я тебе доверяю, потому что ты доверяешь мне. Я покажу, где микрофон, только пообещай, что не притронешься к нему, и, когда будет нужно, он заработает вновь. Уговор? – Клавдия протянула руку.
– Идет. – Нина ударила ладонью по ее ладони. – Так где?
– На твоем воротнике сзади.
– Черт, – сплюнула Нина. – Мне теперь не комфортно сидеть.
– Главное, Нина, чтоб все это закончилось. А к микрофону относись как к своему партнеру.
– Я постараюсь.
– Давай начинай свою историю.
– Так вот, – вспоминала Нина. – Началось все два дня назад с «ЭКСПОЗИЦИИ».
Платон ввалился в дверь, как только Рыжая щелкнула замком. Ему не терпелось застать близнецов в их естественном поведении и ситуации. И он не был разочарован: один из них в одном фартуке стоял на кухне и мешал что-то в сковороде, а второй валялся на тахте и, в сотый раз пересматривая «В джазе только девушки», комментировал фильм.
– Душечка, – копируя героев фильма, закричал Платон Рыжей, – я тебя люблю!
Пока Лошадь и Рыжая входили в квартиру, близнецы приняли благопристойный вид – один сел на тахте, прикрывшись подушкой, а тот, что в фартуке, повернулся к гостям лицом.
– Меня зовут Платон! – от радости почти закричал Платон, протягивая руки первому близнецу.
– Не трогайте его, он заразный! – смеясь, закричала близнецам Рыжая.
– Рыжая, не гони! – вступилась Лошадь.
– Спасибо, Лошадь, – поблагодарил Платон.
– Он не заразный, – продолжала Лошадь, смеясь, – у него инкубационный период.
– Тьфу на тебя, – рассмеялся Платон и повернулся к ребятам. – Шампанское пьем?
Тот, что в фартуке, улыбаясь, кивнул.
– Как тебя зовут? – спросил Платон, падая рядом с тем, что прикрылся подушкой на тахте.
Близнец улыбнулся открытой зубастой улыбкой и показал указательный палец.
– Что это? – повторил жест Платон. – Какая-то игра?
Близнец в фартуке улыбнулся и, приложив руку к своей груди, показал два пальца.
– Два? – мотылял головой от одного к другому Платон. – Один и два?
Близнецы улыбались и кивали.
– Так вас и звать? Имена такие у вас? – задавал вопросы Платон, но уже не ребятам, а Рыжей. – Что они молчат? Мне не нравится такая игра!
– Платон, ребята не умеют говорить, – сказала Рыжая.
– Ни фига себе?! – удивилась Лошадь.
– Да ты гонишь?! – удивился Платон. – А слышат?
Близнецы синхронно показали жестом «ок».
– Фу, – улыбнулся Платон, – хоть что-то!!!
Все рассмеялись.
Лошадь подошла к близнецу Два. Заглянула в сковородку, потом посмотрела на тело, гармонично сложенное из мускулов.
– Можно попробовать? – улыбнулась она.
Жизнерадостный близнец нарисовал в воздухе знак вопроса.
– Пока то, что в сковороде, – улыбнулась Лошадь.
Близнец Два вилкой для устриц нырнул под соус и достал оттуда улитку. Взял рукой за панцирь, извлек мясо и положил в рот Лошади.
Лошадь прожевала, улыбнулась и, обхватив голову близнеца Два руками, чтоб не вырвался, поцеловала его затяжно. Близнец ответил, обняв Лошадь.
– Не дом, а бордель какой-то, – вырвалось у Рыжей, которая пошла к бару.
– Ага, самой-то можно, а друзьям – жаба душит, – подметил Платон.
– С чего ты решил, что я с мальчишками трахаюсь? – ответила Рыжая.
– Нет, конечно, не трахаетесь, – иронизировал Платон. – Икебаной занимаетесь.
Лошадь, взяв близнеца Два за руку, направилась в ванную.
– Мы быстро, пойдем поикебаним, – улыбнулась она.
– Черт, тебе совсем не стыдно? – выговорила Рыжая близнецу Два.
Близнец Два ослепил всех улыбкой и покачал головой.
Близнец Один встал с тахты, прикрываясь подушкой, показал жестом, что скоро будет, и вышел из гостиной.
– Рыжая… – заговорщически прошептал Платон.
– Пошел на хер, Платон, – прервала ход его мыслей Рыжая, – они – не геи!
– Может быть, они – би? – замурлыкал Платон.
– Нет! – рубанула Рыжая.
– Ты-то откуда знаешь? – упирался Платон. – Я просто попробую поговорить.
– Я думаю, что они тебе в морду дадут. Я бы дала!
– Не уверен, что ты знаешь их мысли, – что-то прокручивал в голове Платон.
– Поверь мне, я их уже давно знаю, и мысли их – тоже.
– И ни разочка? – улыбнулся Платон. – Даже поваляться? Только техника?
– Нет, я их просто люблю. И здесь не секс.
– Ну ты и извращенка, – прищурился Платон. – Наслаждаешься их близостью, голые в фартуках, попки – попки… Я тебя недооценивал.
– Все, заткнись, – серьезно осадила Рыжая.
В дверях гостиной стоял близнец Один. Он подошел к очарованному Платону, показал, что руки его пустые и в них ничего нет, потом сделал несколько пассов перед физиономией Платона и материализовал косяк.
– Нет, – крикнула Рыжая, – на хер это. Платону нельзя.
– Это еще почему «Платону нельзя», – возмущался-улыбался Платон, наслаждаясь близостью близнеца.
В дверь ванной что-то ударило. Потом еще и еще.
– Потише там! – крикнула Рыжая.
– Нет, – кричал и радовался Платон, – громче… громче… Я вообще не понимаю, почему нужно закрывать рот друг другу во время оргазмов, чтоб соседи не услышали… или кто там еще… Оргазмы – это радость, это счастье, это вечное наслаждение… Мы возмущаемся тем, как соседи наслаждаются друг другом, как кричат от удовольствия, как стонут и стучат кроватями, но в тот же момент прислушиваемся, как крысы, к их ругани. Поэтому… Лошадь, давай!!! Кричи!!! Я хочу услышать твой лошадиный оргазм!!!
По окончании ораторской эйфории Платон выхватил «баян» у близнеца и закричал:
– Мустафа, поджигай!
Рыжая выхватила косяк.
– Отдай, – закричал по-детски обидчиво Платон.
– Не отдам, тебе нельзя. Вспомни прошлый раз, – не сдавалась Рыжая.
– В прошлый раз у меня кризис был, депресняк, вот так и получилось…
Близнец нарисовал в воздухе знак вопроса.
– Понимаешь, дорогой, – решила рассказать Рыжая, – в прошлый раз Платон нюхнул «одинразочекничегонебудет» и пропал на месяц. Через три месяца появился в обществе – его еле вытащили в клинике. У Платона тысячепроцентная зависимость. И слабость характера – сейчас курнет, через три часа будет пихать в себя все, в чем содержится хоть малая доза MDMA.
Близнец пожал плечами, вынул из кармана элегантных шорт золотую зажигалку и раскурил… Затянулся глубоко. Повернулся к Платону и зажал ему нос. Очарованный Платон счастливо разинул рот, близнец наклонился и выдохнул в него, слегка дотронувшись губами его губ.
Волна мурашек от возбуждения прокатилась по телу Платона. Он взял косяк и затянулся сам, очарованный происходящим.
– Мне уже звонить в реанимацию или как? – налила в стакан шампанского Рыжая.
В этот момент дверь ванной открылась и появилась Лошадь. Довольная, растрепанная, не скрывающая блаженства. Нюхнула воздух, чтобы удостовериться после первого попадания запаха в нос.
– Вы что, обалдели?! – зарядила она. – Бухать можно, сигареты – можно. То, что затащит опять, – нельзя.
Из ванной вышел близнец Два, виновато посмотрел на Рыжую, которая недовольно помотала головой, и подмигнул ей.
Близнец Один откинулся на тахту, блаженно улыбаясь.
– Лошадь, минет или сразу? – зажимая рот, чтобы не рассмеяться, спросил Платон.
– Что?! – возмутилась Лошадь.
– В тебя или нет? – подхихикивал Платон.
– Отвали, наркоман! – «закрылась» Лошадь.
– Клиторальный или вагинальный? – не переставал хихикать Платон.
– Платон, заткнись, я не терплю такой жопный юмор.
– Ну конечно, трахнула красавчика – и домой спатеньки. – Платон сменил ироничный тон на жесткий. – Как мужик себя ведешь, Лошадь.
И рассмеялся неприлично-вызывающе, а Лошадь, не выдержав, вскочила с места.
Вскочил и Платон.
– Ладно, сиди, я сам свалю, – серьезно сказал Платон. – Пойду в «Андрогене» попью молочный коктейль. Сейчас как раз нужен молочный коктейль. Клубничный.
– Платон, не гони! Сейчас сядем, успокоимся и поедим тут, – запротестовала Рыжая.
– Нет, все, конец! – отмахнулся Платон. – Кто со мной?
Платон посмотрел на близнеца Один. Тот на Рыжую. Рыжая, соглашаясь, кивнула.
– Иди с ним, смотри, чтоб он не продолжил развлечение, – предчувствуя грустное, сказала Рыжая. – Ни за что не давай ему возможности вмазать. Иначе – конец.
Близнец Один показал «ок», а Платон подошел и приобнял его.
Уже у самого выхода из квартиры Платон наклонился к Рыжей и шепнул:
– Не знаю, как сейчас, но к утру точно будет «би».
– Пошел ты в жопу, Платон, – не сдержалась Рыжая.
– Вот-вот, и я про то же, – залился смехом Платон и, пропустив близнеца вперед, демонстративно для Рыжей оценил его ягодицы и захлопнул дверь.
– Ку-ку, – сказал голос дочери бывшего котика в телефонной трубке Вероники.
– Добилась своего? – решила быть спокойной Вероника.
– Нет, не успела. Ты все планы разрушила тем, что слила наш разговор в Интернет, – ответила дочь.
– Ты с ума сошла, корова?! Я не сливала! Это ты слила!!! – завопила Вероника, уже не контролируя эмоции.
– Ну зачем ты так грубо – «корова». Хоть ты и не соглашаешься, но мне вот что интересно. Неужели, размещая в Интернете наш разговор, ты думала, что после этого он уйдет к тебе? Ты в своем уме?!
– Это не я!!! Сколько тебе можно говорить! Я НЕ размещала и НЕ писала его!!! Думаешь, я не понимаю, что прежде всего страдаю я?! – кричала Вероника, не в силах совладать с собой.
– Тогда кто же его записал и слил? – по-настоящему удивилась дочь депутата.
– Откуда я знаю?! – истерила Вероника.
– Судя по твоему настроению, отец послал тебя, – спокойно констатировала дочь. – Не думала, что так быстро и легко все произойдет. Даже неприятно – нет вкуса победы.
– Можешь мне больше никогда не звонить? – успокоилась Вероника.
– Не знаю, – слышно было, как дочь улыбнулась, – я уже привязалась к тебе.
Несмотря на ситуацию, абсурдность шутки понравилась Веронике. Она стала смеяться, постепенно переходя на плач.
– Пожалуйста, – сквозь слезы попросила Вероника, – пожалуйста, никогда мне не звони, хорошо?
– Да, – серьезно сказала дочь, – хорошо… Теперь действительно хорошо. – И положила трубку.
В десять вечера в доме Матвея было тихо и пусто. Жена и дочь уже летели на Бали через Сингапур, охрана распущена. Тишина. Матвей сидел в комнате Макса, впервые за многие последние годы. Макс не знал, как сильно отец его любил. Лет с двенадцати Матвей перестал говорить ему «я тебя люблю». «Удивительно, – думал Матвей, – все детство бегал за ним, подарки, поцелуи, обнимашки… Самолеты, велосипеды, прыжки с плеч в воду… Разрисованные красками лица – и друг другу, и даже жене разрисовали…» Первая детская кроватка, которую он собирал ночью один в съемной квартире, пока жена и Макс были в роддоме, как один в тишине обдумывал то, что стал намного старше и ответственнее… Как из роддома забирал Макса в большой корзине, заваленной игрушками… Как Макс впервые сказал «папа», и Матвей почувствовал тогда гордость за себя… впервые в жизни почувствовал себя гордым. Первый Новый год, когда он завернул годовалого Макса в яркую подарочную упаковку, надписал «мне и тебе» и положил под елкой, а жена вошла и заплакала от счастья… Как Макс упал с велосипеда и расцарапал коленку, а Матвей, думая, что это успокоит сына, шваркнул свою о стену в кровь и показал ему… И действительно, успокоило, когда жена заливала шипящей перекисью водорода. Даже улыбался. Как в школе, даже если Макс был не прав, заступался за него перед учителями. Как часто ходил на родительские собрания, отложив дела и официальные встречи. А потом Макс пропал… Лет с тринадцати… четырнадцати… Стал взрослым. Другим. Часто – чужим. Ведь Макс не знал, как сильно отец его любил. А он и не упрекал. Все ждал, что со временем, когда у сына родится ребенок, он поймет всю отцовскую заботу и любовь… Но вот… Не дождался.
Матвей договорился на кладбище, что могилу завтра выкопает сам. Он не хотел, чтобы кроме него были люди. Как один забирал Макса из роддома, так и похоронить решил один. И никому не говорить несколько лет, где могила. Даже жене. Пусть лучше думает, что Макс живой. Просто где-то тусит. В Европе. Или еще где. А пройдет время – скажет. И попросит прощения. Хоть сколько-нибудь легче тогда будет жене. Со временем.
Звонок в дверь вывел Матвея из воспоминаний и размышлений. Он посмотрел на монитор и увидел двух своих наемников. Впустил.
Наемники вошли, разулись и, следуя жесту Матвея, сели за обеденный стол. Матвей поставил банку холодного томатного сока и стаканы.
– Мы установили, что под грифом «совершенно секретно» спецслужбы взяли Нину и Умника в том доме, где совершено убийство, извините, – начал рассказ первый.
– Не извиняйся, продолжай, – разливая сок, поправил Матвей.
– У Умника два пулевых ранения в руку, а Нина – в норме. Собирают на них материал. По предварительной информации, Нинины пальцы на пепельнице, которой разбили голову Макса, на монтажке, которой его били, и во всех помещениях, где все происходило.
– Вы верите в это? – Матвей отпил сока.
– Макс переспал с какой-то Лошадью… Это кличка девушки. Судя по всему, Нина мстила.
– Слишком извращенно для Нины, – сказал Матвей. – Я ее, конечно, мало знаю, но слишком сложно для ее мозгов…
– Для нее – да, – включился в разговор второй наемник, – а вот для Умника – в самый раз.
– Но он же… – Матвей хотел сказать, что Умник только сегодня прилетел… Но, поняв, что тот мог уже быть здесь, не окончил предложения.
– Для спецслужб Нина не важна, там дали команду, видимо от Большого Человека, чтоб проработали Наиля. Разумеется, если все организовал Умник, то без Наиля тут не обошлось. Они будут сливать его и на него все дело перешивать.
– Понятно. Значит, человек в облегающем костюме, который выбил табуретку Макса, – это Умник, а голос – искаженный голос Нины, – размышлял Матвей.
Наемники переглянулись, не понимая, о чем говорит Матвей.
– Какие дальнейшие инструкции? – спросил первый наемник.
– Пейте сок и ступайте отдыхать, – сказал Матвей. – Я должен подумать. До завтра. Я позвоню. Дверь захлопните.
– Матвей, вы, конечно, извините, – неуклюже, не по-деловому как-то начал первый наемник. – Но мы считаем, что нам лучше у вас тут остаться. Мы здесь переночуем.
– Так будет правильно, – поддержал второй.
Матвей хотел было возразить, но махнул рукой.
– Слишком длинный день, ребята. Слишком длинный день…
Матвей опять поднялся в комнату Макса, нужно было к утру найти какую-то фотографию сына на памятник. Он включил компьютер Макса, пока тот загружался, сел на его кровать. Рукой погладил подушку, как будто она теперь была его родной… Компьютер издал сигнал, экран засветился. На рабочем столе монитора Макса была фотография, где он, маленький мальчишка, хохочет со вставленными в уши свернутыми салфетками, как инопланетянин, а рядом – Матвей, с такими же ушами… С такой же смеющейся счастливой физиономией. Мгновенный ком в горле, как боль всего сердца, сдавил Матвея, он схватил подушку и вжался в нее всем лицом.
Сильно.
Еще сильнее.
Он рычал…
Кричал и рыдал в подушку.
И ничто в этом мире не могло его остановить.
Ничто и никто.
Горе и ярость…
Горе и ярость.
– Теперь вы понимаете, что я не виновата? – спросила Нина у Клавдии, когда детальный рассказ обо всех отношениях в обществе, про угрозы, «ЗАВЯЗКИ» и «ЭКСПОЗИЦИИ» был окончен. – Понимаете, что я ничего не знаю об убийстве.
– Звучит искренне, Нина, – прищурила глаза Клавдия. – Но время, когда ты поставила отпечатки на орудиях убийства, может подтвердить только пропавший детектив Малкин.
– Ну, значит, надо его найти! – обрадовалась Нина.
– Думаю, что это невозможно… – задумчиво произнесла Клавдия. – У меня к тебе вопрос, Нина. Попробуй на него ответить так, как если бы Наиль не был твоим отцом. Просто сделай теоретическое предположение…
– Я не хочу его подставлять…
– Никого ты не подставляешь… Скажи, твой отец заботится о тебе?
– Очень.
– Он слушает твой телефон?
– Ну не знаю.
– Хочу тебе сказать, что слушает, мы сегодня проверили – он анализирует, и отец Макса… тоже слушает.
– Как слушает?! Сидит и слушает?
– Сначала специалисты снимают звонки и сообщения, потом делают текстовый файл, потом аналитики выставляют приоритетность, делают аналитическую справку, составляют карту взаимодействия с социумом, высказывают свои предположения…
– Черт их дери… – вскрикнула Нина. – Они что, оба думают, что я Макса убила?
– Отец мог получить информацию, что Макс находится в отеле с Лошадью?
– Зачем ему влезать в эти мелкие интриги?
– Вместе с конфликтом, когда ему пришлось много сил потратить на спасение репутации семьи после того убийства на дороге… Думаю, что мог бы зачистить.
– Да вряд ли…
– А что у него с отцом Макса? Не изменились ли отношения с тех пор, как вас с Максом вытаскивали из того дела на дороге?
– Я не знаю… Спросите у них, – предложила Нина. – И кстати, а почему вы еще Лошадь не схватили? Ведь она последняя видела Макса в отеле?
– Она под внешним наблюдением – ее «ведут». Как и каждого из вашего общества.
– Черт, и что?
– Пока ведут… А мы с тобой тут составляем скелет дела.
– А куда забрали Умника?
– Ну, с Умником другие специалисты работают. Умник, он же знаешь какой умный, – улыбнулась Клавдия. – Но у нас тоже есть хорошие ребята, научились таких, как он, вскрывать.
– Клавдия, я вам все рассказала, – сменила тему Нина. – Вы обещали позвонить отцу.
– Хорошо. – Клавдия повернулась и направилась в угол комнаты.
Подошла к девушке, на столе которой стояла разного рода аппаратура, та дала ей вроде бы обычную телефонную трубку и нажала одну клавишу.
– Алло, Наиль Важаевич, здравствуйте. Меня зовут Клавдия Романова, я – следователь по борьбе с ОПГ, надеюсь, вам расшифровывать эту аббревиатуру не надо?
– Это еще что за намеки?! – взревел Наиль. – Работу завтра же потеряете!
– Сбавьте тон, для своего же блага, – холодно оборвала Клавдия.
– Нина у вас? – резко спросил Наиль.
– Да, у нас, и Умник… тоже у нас… И пистолет его нарядный тоже у нас…
Клавдия прислушивалась к настороженному дыханию Наиля.
– Не хотите спросить у меня «кто это такой – Умник?», – так же расчетливо продолжила Клавдия.
– Меня не интересует, кто это такой. Меня интересует моя дочь, – уже спокойнее сказал Наиль через несколько секунд.
– Она в безопасности. У нас тут прекрасная группа по ее защите, – намекая на то, чтобы Наиль и не думал пытаться забрать Нину силой, предупредила Клавдия.
– И что дальше?
– А дальше, завтра утром мы с ней будем в управлении, где встретимся и с вами. Сначала отдельно. Потом с вами и с Ниной. Потом с вами и с Умником. Так что у вас есть целая ночь, чтобы все обдумать. Считайте мой звонок подарком судьбы.
Наиль молчал. Почувствовав, что сейчас потеряет с ним контакт, она решила предупредить его:
– Если вы думаете, что сможете решить вопрос, используя административный ресурс, договоренности с кем бы то ни было, то это только навредит Нине и вам. Нине уже выдвинуто обвинение в убийстве Максима Шпагина. Все улики – против нее. Судья не будет сомневаться ни секунды. Так что не глупите, встретимся завтра в десять часов. Мой кабинет на седьмом этаже, 7–17.
– Хорошо, – подытожил Наиль, понимая, что у него есть ночь для разработки стратегии. – Нина рядом, насколько я понимаю?
– Да.
– Дайте ей трубку.
Клавдия думала.
– Пожалуйста, – попросил Наиль.
Клавдия передала телефон Нине.
– Нина, значит, так, – торопливо начал Наиль. – Я не знаю, что ты им говорила… Но тебе нужно делать сейчас только одно.
– Я сделаю это, папа, – прошептала Нина.
– Замолчи и ни слова не говори больше. Ни единого слова. Понятно?
– Да, пап.
– Мы тебя из любого дела вытянем. Только молчи. Хорошо?
– Да, пап.
– Я тебя очень люблю, дочка. И все для тебя сделаю. Не бойся.
– Я тоже тебя люблю, пап. Пока.
Клавдия забрала телефон. Посмотрела на Нину. Нина смотрела на Клавдию по-новому, чужими глазами.
– Вот черт, – выплюнула слова Клавдия. – Он велел тебе не разговаривать?
Нина молчала и смотрела в глаза Клавдии.
– Вот идиот, – покачала головой следователь. – Этим он тебя только больше втягивает.
Нина смотрела немигающим взглядом.
Клавдия взяла свой телефон и набрала абонента.
– Але, пап, я тут ошибку допустила. Я поговорила с Наилем раньше необходимого. Он теперь начнет действовать, выжигая территорию. Я не знаю, что делать.
Нина смотрела на Клавдию, впервые поняв, что у этой сильной и умной женщины тоже есть слабости. И поразительно, что, попав в трудную ситуацию, она смогла сделать анализ, признать ее и попытаться найти выход. Нину радовало, что четкие указания отца и его манера ведения переговоров заставили так занервничать этих людей. Значит, они боялись его. И не были уверены, что смогут одержать победу.
– Спасибо, пап, я поняла. Да, но я себя не прощаю… – грустно улыбнулась Клавдия. Положила трубку. Потерла лоб, посмотрела на Нину. – Лейтенант! – громко крикнула она.
В помещение вошел вооруженный человек.
– Берем всех ребят из общества анонимных наркоманов прямо сейчас, – давала инструкции Клавдия. – Только тихо берем, чтоб не напугать, помещаем в комнаты по двое. Запись всего происходящего.
Лейтенант взял под козырек, развернулся и вышел. Клавдия повернулась к Нине:
– Судя по сценарию того, кто придумал все это с «ЭКСПОЗИЦИЕЙ», «ЗАВЯЗКОЙ» и «РАЗВИТИЕМ», сейчас начинается «РАЗВЯЗКА», – смотрела следователь пристально. – И, насколько я знаю из досье твоего отца, он – филолог по первому образованию.
Нина отвела взгляд.
В помещение вошел какой-то человек.
– Клавдия, из центра перевели на нас звонок от Матвея Шпагина… Отца убитого Макса.
– У нас по плану работа с ним начинается завтра. Он же произвел опознание. Пусть готовится к похоронам.
– У него важная инфомация.
– И какая?
– Он своими глазами видел убийство сына.
– Вот черт. – Платон подбежал к близнецу, развалившемуся на диване. – Лови.
Платон кинул близнецу полиэтиленовый пакетик с порошком.
– Я уже вмазал в туалете, теперь – ты, – завизжал, радостно потирая нос, Платон.
Близнец покачал головой и нарисовал в воздухе знак вопроса.
– У кого-то сегодня праздник. Или наоборот – поминки. От передоза – если кто сваливает, то в годину в этот день друзья бесплатную радость устраивают. Словом, не знаю я, что у кого и как, но в туалете бесплатно выдают по пакетику на нос. – Платон рассмеялся. – Только теперь мне эта фраза «по такому-то количеству на нос» кажется гармоничной – выдали по пакетику кокса на нос, а не буханку хлеба на нос или бутылку водки… Ну, понимаешь?!
Близнец кивнул и возвратил сказочный пакетик Платону. Тот засунул его в карман джинсов. Повернул голову к сцене. Его перло.
– Стойте! – закричал в микрофон, вылезая на сцену «Андрогена», Платон. – Короче, я хочу спеть песню для вас всех. Это моя самая любимая песня.
– Давай, Платон, – подбадривали из толпы.
– Давай, мать, жги! – визжали с мест для валяния.
Платон сел за рояль, поправил микрофон.
– Поем вместе эту прекрасную песню, мои друзья.
Сыграв вступление, Платон очень честно запел песню «Я люблю тебя, жизнь».
Платон исполнил ее так, как исполняют в артистических кругах, на домашних вечеринках повзрослевших актеров. Исполняют так, чтобы ни разу за время ее звучания не попало фальшивое чувство, а только сердце. Искреннее, лучше если не вокальное, не обучающееся в консерватории и музыкальной школе… а какое-то настоящее, не деланое, а прожитое.
Во время исполнения за столик к близнецу подсела пьяная лесбиянка и, по-свойски его обняв, поцеловала в щеку.
– Ты его парень? – задышала она в самое ухо близнецу словами, приправленными парами виски.
Близнец посмотрел на нее, удивился словам, посмотрел на Платона, гармонично сидящего за фортепиано. Потом вернулся взглядом к лесбиянке и кивнул.
– Тебе повезло с Платоном, – продолжала она. – Береги его, знаешь, какой он ранимый. Он же совсем положительный – людям, даже конкретным козлам, плохого не пожелает. А все неприятности у него в жизни, если так разложить, только от доброты его – он просто отказывать не умеет.
Не дожидаясь реакции близнеца, лесбиянка свалила из-за столика.
Платон заканчивал исполнение, и на словах «…и хочу, чтобы лучше ты стала» он поймал взгляд близнеца и подмигнул ему. Но не отвратительно. Не сексуально. А как-то так, как отец может подмигнуть… Или мать…
Платон доиграл последние аккорды, оставил руки на фортепиано, и все стали аплодировать… И свистеть… И кричать… Всем очень понравилось.
Близнец тоже хлопал, забравшись с ногами на диван, и в этот момент увидел группу быстрого реагирования, которые на полусогнутых ногах, практически бесшумно нахлынули на сцену и смели с нее Платона.
В зале перестали хлопать. Остановились. Переглядывались, не понимали – розыгрыш или нет…
Близнец встал. Взял сумку Платона и пошел на выход к охране клуба.
«Это по-настоящему?» – написал он в телефоне текст и показал охраннику.
– Ты что – немой? – спросил охранник.
Близнец кивнул.
– По самому настоящему, – ответил один из охранников. – Ты же с ним пришел! Что он натворил?
«Кажется, слишком искренне спел «Я люблю тебя, жизнь!», – написал в телефоне близнец.
Охранники рассмеялись. Близнец написал охранникам:
«Помогите мне. Я позвоню, а вы скажите: «Сваливайте!» Идет?»
Охранники понимающе кивнули. Близнец набрал номер телефона.
– Что-то случилось, дорогой? – спросил сонный, но тревожный голос Рыжей.
– Сваливайте! – рявкнул охранник.
Рыжая бросила трубку. Вскочила, включила свет и побежала в спальню. Разбудила Лошадь и близнеца, спящих в обнимку. Те вскочили.
– Я никуда не побегу, – заявила Лошадь, но, видя быстро собирающуюся Рыжую и близнеца, натянула майку на голое тело и надела джинсы.
Группа быстрого реагирования интеллигентно позвонила в дверь, а не сломала ее. Стоя у двери, Лошадь, Рыжая и близнец переглядывались: что делать.
– Ну, надо открывать, что тут делать… Это же полиция, а не наемники какие, – сказала Лошадь и открыла дверь.
Интеллигентная женщина в штатском показала удостоверение и быстро сообщила:
– Лошадь и Рыжая, вы идете с нами. Остальные, – женщина посмотрела на близнеца, – молчат о происходящем, пока им не разрешат говорить. Иначе эти ребята приедут и за вами. Понятно?
Близнец кивнул.
– Я не слышу! – повысила голос женщина.
– Он – немой, – поспешно вступилась Лошадь.
– Понятно, – покосилась на молодость близнеца женщина. Подумала, махнула рукой.
Все ушли, а близнец остался один на лестничной клетке. Он постоял… постоял… Потом пошел на кухню, заварил бодрящий кактусовый чай и включил на DVD OldBoy Чхан Ук Пака.
Голый Физ стоял на балконе номера отеля Radisson. Арина сняла на ходу майку и трусы, подошла сзади и обняла его.
– Когда тебе дарили подарок последний раз? – спросила она, плотнее прижимаясь.
– Прошлой ночью.
– И что тебе подарили?
– Жизнь…
– Хороший подарок.
– Может быть.
– У меня тоже есть для тебя подарок, – улыбнулась Арина.
– Ты беременна?
– А это было бы подарком?
– Да.
– Пока не беременность… Но я подумаю над этим.
– Подумай. Я готов, – серьезно сказал Физ.
Они постояли несколько минут молча, раздумывая над произнесенным.
– Так что за подарок? – спросил Физ.
– Закрой глаза и дай руку.
Физ протянул руку, а Арина надела на нее золотые часы Jaquet Droz.
– Я надеюсь, это копия? – спросил Физ.
– Обижаешь… Настоящие. Я не могу позволить себе подарить тебе подделку.
– Но это же дорого. Ты ограбила кого-нибудь?
– Тебя. Это деньги, которые ты мне оставлял все время после наших встреч. Знаешь, мне всегда было интересно, что ты думаешь, оставляя их. И было интересно думать, что ты думаешь про то, что я думаю, когда их нахожу и беру.
– Я думал, что они тебе нужны. Что ты думала, когда их брала, я не думал.
Они еще постояли несколько минут в тишине.
– Спасибо, – посмотрев на часы, сказал Физ. – У меня никогда не было такого подарка. Ни от кого.
– Это вроде бы и не подарок… – начала Арина.
– Это лучше чем подарок… Скажи вот что…
– Что?
– Так мне теперь не оставлять тебе денег?
– Это почему еще?! Оставляй. Разве тебе не интересно, на что я их потрачу в следующий раз?
– Интересно… Действительно.
Опять тишина.
– Физ…
– А?
– Знаешь… Я подумала… Я готова.
– Что готова?
– Про беременность. Я же сказала, что подумаю – вот и подумала… Я готова. Ты – умный. Странный. Я хочу от тебя умного и странного ребенка.
– Мальчика или девочку?
– По херу.
– Мне тоже.
– Только я буду сама грудью кормить.
– Разумеется. А что за вопрос?
– Некоторые парни не разрешают женам кормить детей грудью – говорят, что обвиснет.
– Жуть какая…
– Обвисшая грудь или парни?
– Парни, разумеется.
– Это точно…
Тишина.
– Арин, я давно тебе хотел сказать знаешь что? – начал Физ.
– Настроение не похоже на объяснение в любви. Тем интереснее.
– Я богатый.
– Это не важно.
– Но это лучше, чем бедный.
– Лучше. Но не принципиально. Ты своими мозгами при моей беременности быстро бы заработал. Ты же заботливый и ответственный. Я не беспокоилась.
– Пойдем или прямо здесь?
– Прямо здесь…
Физ хотел повернуться и обнять Арину, но входная дверь с грохотом распахнулась, и группа в масках и с автоматами ворвалась в номер. Положив Физа на пол, надели на него наручники. Арина закричала, наспех прикрываясь занавеской.
– Я – следователь по борьбе с организованными преступными группами, извините, что ворвались, – спокойно сказал входящий мужчина в штатском. – Просто технически перестраховались: вдруг бы вы опасность представляли…
– Не представляем, – с пола сказал Физ. – Теперь-то можно встать и одеться?
– Да, разумеется, извините… – Мужчина махнул рукой, наручники сняли и Физа подняли с пола.
– Что это все такое? – спросил Физ.
– «РАЗВИТИЕ», Физ. Мы работаем над этим, а так как ситуация выходит из-под контроля – вынуждены провести группирование информационных активов.
– Понятно. Кого еще забрали?
– Практически всех уже. Вы скоро встретитесь.
– Ну ладно. – Физ повернулся к Арине. – Извини, что так… Это не моя история, я вернусь, и мы сделаем то, о чем говорили.
– А это скоро произойдет? – спросила Арина из-за занавески.
– Очень скоро. История закончится. Уже скоро «РАЗВЯЗКА», – улыбнулся Физ, посмотрев на мужчину.
Следователь тоже улыбнулся.
– В сумке моей ключи от квартиры, – рассказывал, одеваясь, Физ. – Знаешь на Софиевской площади магазин Zilli?
– Да, – сказала Арина.
– В этом доме пентхаус. Он мой. Теперь мы будем жить там. Консьержу я позвоню сейчас – он все покажет. – Физ повернулся к следователю: – Мне разрешат позвонить по дороге?
– Разумеется, – ответил тот.
Физ положил ключи на кровать, подошел и поцеловал Арину.
– Если мальчик, то Прохор, если девочка, то Аглая, – улыбнулся он.
– Идет, – погладила лицо Физа Арина.
И они ушли.
Арина постояла еще немного в занавеске. Потом вышла и подошла к ключам. Улыбнулась.
– Вот дурак…
Под ключами лежало четыреста долларов.
Около входа в стрип-бар «Рай» резво остановились машина с мигалкой и грузовик. Группа быстрого реагирования перекрыла вход, из машины вышел человек, проходя мимо охранников, показал какое-то удостоверение и внушительно приказал: «К стене». Охранники попятились, кроме одного.
– Документы покажите ближе, – потребовал охранник.
– На, изучай. – Отдав удостоверение, человек вошел в дверь.
На сцене, как всегда по субботам, был мужской стриптиз, стремительно в последнее время набирающий популярность у разведенных женщин.
Заметив людей в масках, стриптизеры попятились в глубь сцены, интуитивно прикрывая свои минималистические яркие трусы руками. Все, кроме одного, который, распластавшись по полу, целовал руку Вероники, в которой она держала стодолларовую купюру.
Человек подошел к Веронике сзади, стриптизер увидел, зажал губами деньги и отполз в сторону.
– Чё надо? – спросила устало Вероника.
– Пойдемте, Вероника, – сказал человек спокойно.
– Куда?
– К нам, в отдел по борьбе с организованной преступностью.
– А я при чем тут?
– Вот там и разберемся.
– Может быть, с меня хватит этих кошмаров? Я устала.
– Нужно еще немного потерпеть. Чтобы все закончилось.
– Вас Романов прислал?
– Не знаю Романова. Мы сами пришли.
– Тогда в чем дело?
– Дело в «ЗАВЯЗКЕ», «РАЗВИТИИ»…
– А… Понятно.
– Пойдемте.
– Не пойду.
– Надо идти, Вероника.
– Не пойду! – закричала Вероника. – С меня хватит уже!!!
Вероника схватила бокал с шампанским и бросила его на сцену. Замолчала. Успокоилась. Встала и пошла за человеком.
Когда группа вышла из зала, вновь заиграла музыка. И ведущий объявил:
– Дорогие гости, приносим извинения за наш маскарад, считайте это тоже частью программы. Всем бесплатное шампанское от заведения и полный топлес.
На улице человек сел в свою машину, потом вспомнил про удостоверение, вышел и подошел к охраннику:
– Изучил?
Тот кивнул и протянул документ. Человек взял и, резко вытянувшись, не сильно ударил охранника в горло. Тот, задыхаясь, осел на землю.
– Щенок, – огрызнулся человек и пошел к машине.
Винс с Мишей сидели в машине. Перед ними стояло три красивых дома, объединенные детской площадкой. Везде горел свет. Видно было, что там проходит активная для вечернего времени жизнь.
– И что такого в этих домах? – спросила Миша. – Дома как дома. Большие и нормальные. Площадка прикольная. Зачем ты привез меня сюда?
– Хотел показать тебе их.
– И что тут? Давай колись…
– Знаешь, Миш, во мне борются два чувства. Я хочу рассказать, ведь кому-то, хотя бы одному человеку, я могу рассказать.
– Да давай уже, рассказывай.
– Я их построил. Потом подарил на Рождество трем многодетным семьям.
– Слишком красиво, Винс.
– Понимаешь, вот именно это и ломало меня тебе рассказывать. Но никто, кроме меня, раньше не знал. Даже они не знали, что это я дома им подарил. Вообще никто, понимаешь? И мне очень хотелось поделиться этой радостью. Мне же от радости хотелось рассказать, а не оттого, что я такой молодец, понимаешь…
– Я отлично понимаю, Винс. Это очень хорошо. Просто очень.
– Фу, черт, просто от сердца отлегло. А то носил это в себе одном, как груз какой-то…
– Винс, вот ты же очень умный парень.
– Допустим…
– Как получилось, что ты наркоманом стал?
– Знаешь, что странно, я совсем плохо помню себя до шестнадцати лет.
– Это как?
– Просто до шестнадцати лет в голове какие-то обрывки памяти. Какие-то куски. Я школу совсем не помню – как будто и не учился. Очень мало. Одноклассников помню, а вот какие-то истории с ними – очень мало.
– И что?
– Поэтому я не очень помню, как получилось. Я даже не очень помню, как первый раз кокаином загнался. Я помню только, как хотел его потом. Мне казалось, что я умнее под ним. Что мир мне принадлежит.
– Знакомое чувство. А как завязал? Что-то произойти должно было.
– Я избил отца… А он даже не защищался, судя по всему…
– Вот черт…
– Да уж… Обдолбанный был. Я даже не помню причины. Даже не знаю, как получилось. В себя пришел только тогда, когда он уже был весь в крови, а я стоял над ним с кухонным ножом.
– Ты шутишь?
– Нет.
– Черт… Черт!!! Ты что, ненавидишь его? Должна же была ненависть откуда-то всплыть…
– Неоткуда. Я его люблю. Очень. Очень сильно. Наверное, в тот момент я думал, что это не он.
– Кошмар.
– Ну да… Мы потом никогда про это не говорили. Он даже никогда не намекал, не вспоминал. Словно и не было ничего.
– Винс, знаешь что…
– Что?
– Тебе нужно поговорить с ним про это.
– Ты думаешь?
– Ну да. Даже если он не говорит, то помнит эту историю. Она всегда с ним. И будет до тех пор, пока ты ее с ним не проговоришь. Он мучается не меньше тебя.
– Думаешь?
– Я уверена.
– Хорошо. Я поговорю.
– А чем ты сейчас занимаешься в жизни? Мы все так мало разговариваем про нашу жизнь. В основном какой-то чес…
– Я занимаюсь тем же, с чего и начинал. Скупаю активы для объединения и последующей продажи.
– И что сейчас?
– Сейчас региональные несетевые радиостанции. Покупаю и объединяю в единую сеть. Уже двадцать две региональные станции есть.
– Ого…
– Ну да… Уже начали поступать предложения от крупных холдингов о покупке. Но я что-то сделаю с европейскими медиаимпериями.
– Что там такое? – обернулась Миша.
Три машины с мигалками приблизились очень быстро и взяли их в кольцо.
Люди в масках и с автоматами уткнулись в стекла машины. Мужчина в штатском подошел и жестом показал, чтобы Винс открыл окно. Винс открыл.
– Вы же не будете хулиганить? – спросил он с улыбкой.
– Под прицелом автоматов мысли о хулиганстве даже в голову не приходят, – улыбнулся Винс.
– Мы – отдел по борьбе с ОПТ, вам с Мишей нужно с нами проехать. Есть разговор.
– Обязательно сейчас? Можно мы утром приедем? – предложил Винс.
– Если все будет хорошо, то утром уже будете дома, а все происходящее будете вспоминать, как дурной сон.
– Тогда мы поедем за вами на своей машине – я не могу ее тут оставить, – сказал Винс.
– Дадите ключи, вот товарищ. – Человек показал на автоматчика в маске. – Он отгонит ее к твоему дому. Ему можно доверять – он прекрасно водит даже танки.
– Я понял. Выходить?
– Давайте. Только не резко.
– Хорошо.
Миша и Винс вышли из машины и пересели в чужую. Автоматчик сел в Ferrari, присвистнул и рванул с места. Винс услышал визг и поморщился.
Когда машины отъехали, в одном из домов открылась дверь, и маленькая девочка посмотрела им вслед. Какая-то женщина поспешно завела ее в дом, посмотрела с крыльца вокруг, вздохнула и со словами «Вот хулиганы, гоняют тут по ночам и спать не дают» закрыла дверь.
Клавдия сидела в круглосуточной забегаловке на железнодорожном вокзале и пила кофе. Голова уже начинала болеть от недосыпания и перегруженности информацией. Необходимо было искать убийцу и того, кто за ним стоял, не давало покоя внутреннее чутье, говорило о невиновности Нины.
– Мне сказали, что ты здесь, – присел рядом генерал.
– Да, пап, так устала… И не знаю, что делать. Слишком много информации для меня – я не справляюсь, – посетовала Клавдия.
– Ну ничего… Ничего… Ты разгребешь все это. Я верю в тебя.
– Понимаешь, все улики указывают на нее, но я думаю, что это не так.
– Это – Наиль, дочь…
– А если не он? – с надеждой спросила Клавдия.
– Отпечатки ее?
– Да…
– Осталось подвести под все это Наиля через Умника.
– Но это нечестно.
– Это лирика, дочка. Честности или бесчестности в большой политике нет. Есть стратегия, тактика, выбивание конкурентов, скупка людей, мнений, точек зрения, манипулирование разными кланами и периодическое их ослабление, чтоб клыки не выросли на хозяина…
– Это чудовищно.
– Нет, не чудовищно. Они взрослые люди, они прекрасно понимают, куда попали, где зарабатывают, развлекаются…
– Развлекаются?
– Да, дорогая, большая политика – это развлечение для взрослых, сильных, смелых и умных людей. Развлечения большого полета. Развлечения для избранных.
– А как же государство, народ, идеи?
– Государство – это как игра «Монополия», ты играешь, пока тебе не надоедает. Управляешь, манипулируешь, принимаешь законы, отменяешь законы… Но знаешь, что важнее всего? О чем всегда думают на самом верху?
– О чем? Не пугай меня! О деньгах?
– Нет, денег хватает. Если ты там, то деньги уже есть. Или их быстро берут в первое же время. Вот что потом – это главное?
– Не знаю, не тяни…
– Удержание позиций.
– Отвратительно.
– А если позиции уже не можешь удержать, то беспроблемный выход.
– Катастрофа.
– Наиль должен стать жертвой удержания позиций через ослабление его клана вокруг главного. Надо сливать. К утру мне необходимо твое заключение, чтобы получить санкцию прокурора. А после уже с этими документами встречаться с Наилем. Чтоб тихо отошел от дел. Уехал, куда захочет.
– Умника уже допросили?
– Да, допросили. Говорит, что не знает ничего. Но это не важно.
– Как так?
– После того как соберешь информацию по виновности Нины, ты напишешь мне роль в этом деле Умника и Наиля. А Умник подпишет.
– Он не подпишет.
– Это тоже не важно. Я сам подпишу за Умника. А потом при перевозке он будет застрелен при попытке к бегству.
– Это все ужасно.
– Тебе нужно привыкать или уходить работать в детский сад.
– Не говори так…
– Ты тоже так не говори. Будь умной, хитрой… Сейчас уже нет преступников и чистеньких. Все перемешано.
– Фу-фу… – выдохнула Клавдия. – Но я же хочу найти того, кто это все организовал.
– Клавдия, выкинь эту мысль из головы. Организатор – Наиль. Все. Закрыли эту тему. Лучше придумай, как заметать следы, если не будет склеиваться.
– Мне отец Макса звонил. Сказал, что видел момент убийства сына.
– А что ты молчишь? Это осложняет дело. Что он рассказал?
– Что вчерашней ночью ему по Интернету транслировали, как повесили Макса.
– Он видел убийцу?
– Он видел человека в маске и слышал голос, который давал указания.
– Ну и замечательно. Маска – Умник, голос – Нина, кукловод – Наиль. Все складывается. Ты когда встречаешься с отцом Макса для получения деталей?
– Завтра утром, в восемь, кажется, – у меня в тетради записано.
– Нина как?
– Да нормально, вкололи ей что-то врачи – она переутомилась. Сейчас спит. Утром ее доставим в отдел, где начнем официальное протоколирование ее причастности.
– Да, кстати, мои орлы уже собрали всех ребят в отделе. Так что теперь там организовано общество анонимных наркоманов.
– Допрашивали уже?
– Они тоже устали. Решили отложить до утра. Напоили их чаем, и они уснули.
– Уснули?! Ты шутишь?
– Я же тебе говорю: «Напоили чаем»…
– Черт, пап, я все-таки никогда не привыкну к вашим методам работы…
– Привыкнешь… Привыкнешь… Ведь все на благо Родины, – заулыбался генерал, потрепав дочь по волосам.
Звонок в два часа ночи вывел Наиля из беспокойного сна. Он посмотрел на экран телефона. Звонил редактор самого популярного в стране ежедневного издания.
– Наиль, я не могу заснуть, – начал тот.
– Поэтому решил меня разбудить? – пробурчал Наиль.
– Я должен сам тебе сказать, прежде чем скажет кто-то другой.
– Ну давай…
– Сейчас печатается тираж, в котором на первой полосе статья про убийство Максима Шпагина. Фотки его в морге, со страницы в социальной сети, с твоей Ниной.
– И что из того?
– Финалится тем, что Нина задержана, как главный подозреваемый. Также сказано, что, скорее всего, Нина – лишь часть большого механизма. Ведется следствие.
– Мое имя есть?
– Пока нет. Но эта статья не для читателей, а для тебя.
– Назовешь имя того, кто дал команду?
– Администрация, Наиль. А там выбирай любого.
– Понятно. Значит, завтра они будут делать какое-то предложение.
– Скорее всего. Тебе нужно поговорить с главным.
– Без него никто бы и не пискнул. Думаю, что теперь для него меня нет. Черт бы их всех драл!!! – окончательно проснулся Наиль. – После стольких лет преданной работы! Твари!!!
– Ладно, извини, что с такими новостями. Надеюсь, что гонца с плохой вестью убивать не будешь.
– Спасибо, что позвонил. Я это ценю.
– Береги себя, Наиль. Пока.
– И тебе удачи.
Наиль положил трубку. Встал. Теперь не до сна. Необходимо было что-то делать с Матвеем – ему же доложат утром. Или уже знает.
Он прошел в кабинет. Налил коньяку. Набрал номер Матвея. Послушал информацию, что абонент занят, бросил трубку. Посмотрел на часы.
– Черт, – выругался Наиль. Ударил по столу кулаком так, что заныла рука. – Черт! Черт!!!
– Але, Матвей? – спросил голос в трубке.
– Да.
– Меня зовут Егор, я – редактор ежедневной газеты «Главные новости страны», извините, что ночью вам звоню.
– Я слушаю.
– У нас в печати сейчас утренняя газета, на первой полосе которой статья про убийство вашего сына.
– Кто-то заказал?
– Нет, это журналистское расследование. Дело в том, что главная подозреваемая по этому делу – девушка Максима. Но в статье говорится, что это четко спланированная акция, что за ней кто-то стоит.
– Есть комментарии следователя?
– В этой статье их нет.
– Зачем вы мне это сообщаете?
– Не знаю… Если бы со мной такое произошло, то я хотел бы, чтобы мне позвонили и сказали.
– Понятно. Спасибо. Сбросьте мне текст по электронке. Я на телефон вам сейчас адрес отправлю.
– Хорошо. До свидания.
– Да, до свидания, Егор.
Положив трубку, Матвей получил сообщение, что ему звонил Наиль. Он всматривался в это имя, как будто видел его впервые в жизни. Он смотрел на него. Смотрел.
Потом отправил редактору адрес почты и подошел к компьютеру. Вошел в почту и стал ждать. Сообщения не было. Он посидел немного, нажал «обновить», но сообщения не было. Он нажал еще. И еще. Стал кликать нервно и постоянно. Злость накатывала. Наконец сообщение пришло.
Матвей нажал на «просмотр». Весь экран большого монитора iMac заполнила фотография убитого Макса. Макса в морге. И рядом – поменьше – счастливая фотография Макса и Нины на каком-то пляже. Заголовок кричал: «ЛЮБОВЬ ДО ГРОБА!»
Матвей встал и спустился в гостиную. Сел в кресло. Один из наемников проснулся, услышав шаги, обхватил на всякий случай рукоятку пистолета. Увидел Матвея, сел.
– Будут инструкции? – спросил он.
– Да, – кивнул Матвей. – Будут.
– Вот на хрен их, – услышала Рыжая голос Лошади.
Потерев глаза, она не сразу сообразила, где находится. Через мгновение восстановились события прошедшего дня.
– Черт, Рыжая, – повернулась Лошадь. – Я уже вторые сутки непонятно где сплю. Такое чувство, что ад уже где-то рядом.
Лошадь встала и подошла к зеркалу, расположенному над умывальником.
– Ну спасибо, что хоть щетка и паста есть, – сказала она и стала чистить зубы.
– Куда мы вляпались, Лошадь? – спросила Рыжая.
– Уж точно не в повидло, – заулыбалась Лошадь белыми от зубной пасты губами.
– Я так хочу, чтобы все закончилось.
– А ты понимаешь, что это такое «все»?
– Не понимаю, оттого еще фиговее.
– Вот то-то и оно. Мы все существуем вокруг какого-то милого плана, придуманного какими-то гениями. Непонятно только, что будет для них финалом и когда он произойдет. – Лошадь прополоскала рот водой и села на унитаз. Подняла руки и понюхала под мышками. – Черт, скоро совсем в бомжей превратимся.
Дверь открылась, и две вошедшие женщины принесли подносы с завтраком.
– Я вам не мешаю? – сидя на унитазе, спросила Лошадь.
– Да нет, совсем не мешаете, – простодушно улыбнулась одна из них. – Продолжайте.
– Святая простота! – воскликнула Лошадь.
Встала, натянула трусы и смыла за собой.
– Скажите, – подходя к подносу, спросила Рыжая, – долго тут нас мариновать будут?
– Это не маринад, это – следствие, – доброжелательно ответила женщина. – Все зависит от Клавдии. Сейчас она на встрече, но скоро будет. Она ведет ваше дело.
– На-а-аше дело… – растянула Лошадь. – А где все остальные?
– Все ваши друзья в соседних камерах. Тоже завтракают.
– Можно с ними встретиться? – спросила Рыжая.
– Пока нет. Ждем Клавдию, – ответила женщина и закрыла дверь.
Лошадь и Рыжая посмотрели им вслед.
– Который час? – спросила Рыжая.
– Восемь, – буркнула Лошадь. – Я так рано никогда не просыпалась.
– Всему свое время, – улыбнулась Рыжая.
– Щас бы в кроватку к близняшкам, – похотливо потянулась Лошадь.
– Ну ты и извращенное существо, Лошадь, – заулыбалась Рыжая.
– Не извращенное, прошу заметить, я простая сексоголичка, – рассмеялась в ответ Лошадь. Потом пристально посмотрела на Рыжую. – Рыжая… – сказала нараспев.
– Что?
– Делать нечего…
– И что?
– Может, поваляемся? – вроде в шутку, а вроде и всерьез предложила Лошадь.
– Пошла ты, – заулыбалась Рыжая смущенно, но довольная таким предложением.
– Ну ладно-ладно… – заминая тему, сказала Лошадь.
Потом посидела чуть-чуть и опять:
– Рыжая-я-я…
– Ну что тебе?
– Не передумала? – И засмеялась.
– Нет, – мотнула головой Рыжая.
– Ты, если передумаешь, скажи.
– Лучше бы меня с Платоном посадили в камеру, – рассмеялась Рыжая.
– Ну, не знаю, не знаю. – Лошадь подошла и обняла Рыжую. – Если честно, то мне тебя жалко.
– Это почему?
– Себя не жалко, а тебя жалко. Ты какая-то вся трепетная такая, мягкая, что ли… Тебя все происходящее, наверное, совсем с ума сводит.
– Знаешь, я просто расслабилась. Когда не можешь влиять, нужно принимать обстоятельства и отдаваться ситуации окончательно. Нужно принимать ситуацию, входить в ее течение и плыть. А станешь сопротивляться – только воды наглотаешься или утонешь.
– Это точно, Рыжая. Но я тонуть не собираюсь.
– Я тоже, Лошадь. У меня еще много дел.
– Близняшки, – улыбнулась Лошадь.
– И они тоже, – ответила Рыжая.
– Здравствуйте, Матвей, – присаживаясь рядом за столик в утреннем уличном кафе, сказала Клавдия. – Как самочувствие?
Матвей спокойно снял солнцезащитные очки, посмотрел в упор на Клавдию:
– Я сегодня один хороню сына. Как вы думаете, какое у меня может быть самочувствие?
– Извините, просто бессонная ночь. Я вымоталась совсем. Извините еще раз. И мои соболезнования.
– Они мне не нужны. Мне нужна информация по делу. Все, что знаете.
– Боюсь, я не могу вам ее предоставить, пока идет следствие.
– Боюсь, я не стану рассказывать то, что знаю и видел. – Матвей встал и, повернувшись, пошел прочь.
– Вы это серьезно? – крикнула вслед Клавдия.
– Я что, похож на клоуна?! – рявкнул, вернувшись к столу, нависая над Клавдией, Матвей. – Отвечайте немедленно, даете информацию или я ухожу отсюда?!
– Хорошо, садитесь! – сдалась Клавдия. – Сначала вы рассказываете.
Матвей посмотрел на часы, потом на Клавдию. Сел.
– Позавчера вечером мне позвонили и сказали, что сын в опасности. Что это не шутки, и я должен выйти при помощи say.tv в Интернет, чтоб увидеть реальность. Дали ссылку, кликнув на которую я стал участником видеоконференции. Я еще был в офисе. На той стороне видеопотока была комната, в которой на табуретках, с петлями на шеях стояли четыре человека, одним из них был мой Макс. Потом голос в динамиках стал управлять процессом, сказал, что это все аукцион, а ребята – лоты. На каждого из ребят был выведен их родственник, который и должен был торговаться. Голос сказал, что погибнет тот, за кого меньше заплатят. Все выдвинули свои цены и перечислили деньги. Я заплатил за Макса больше всех, но человек в маске вышиб табуретку именно из-под него. Из чего следует, что или они заранее знали, что Макс обречен, или их внутренняя игра была в том, что погибнет тот, за кого заплатят не меньше, а больше. Макса повесили – трансляцию выключили.
– Это все?
– Были угрозы, чтоб я молчал, иначе погибнут все мои близкие. Теперь – все. Ваш ход.
– Мы взяли Нину. Она отказывается от убийства.
– А она должна была бы согласиться?
– Она слишком яростно протестует.
– Это Нина, Клавдия. Это дочь Наиля. Какой овцой вы себе ее представляли?
– Ну не знаю… Мы взяли ее в том помещении, в котором было совершено убийство Макса. Только там не нашлось следов того, что кроме него были еще ребята. Потом вышли на отель, в котором Нина якобы всю ночь ждала Макса.
– А что он в отеле делал?
– Встречался с другой девушкой.
– Теперь становится похоже на мотив, правда? Но я думаю, тут дело в другом. Я думаю, что Наиль заметал следы одного дела, а ревность Нины стала предлогом.
– О чем вы сейчас?
– Это уже точно не важно. Отпечатки? Вещественные доказательства указывают на нее?
– К сожалению, ее отпечатки везде. И на пепельнице в отеле, которой оглушили Макса, и на монтажке, которой его избивали, и на микрофоне нашли ее ДНК. Похоже, что она сидела за микрофоном.
– Ну да, а табуретку выбивал Умник.
– Откуда вы про Умника знаете?
– Я много чего знаю, – нервно сказал Матвей, вытащил измятую газету со статьей на первой полосе, дрожащими руками расправил ее на столе и достал мобильный телефон.
Быстро набрал какого-то абонента и отправил ему пустое сообщение.
– Что происходит? – занервничала Клавдия. – Матвей, почему вы отправили пустое сообщение?!
Матвей поднял глаза, полные ярости, потер лицо, чуть скрипнув зубами, вернулся к телефону и, найдя абонента, удалил его из записной книжки.
– Черт! – воскликнула Клавдия, выхватывая свой мобильный телефон. Она поспешно набирала номер.
– Это уже ничего не изменит, – спокойно констатировал Матвей.
Клавдия дозвонилась, вскочила и закричала что было силы:
– Але, не выводить Нину из помещения! Не выводить Нину из помещения!!!
– А они только что вышли… – запинаясь, ответили в телефоне.
– Я не пойду в наручниках, – протестовала Нина.
– К сожалению, такие правила перемещения подозреваемых по городу, – ответил конвоир.
– Черт тебя дери! – Нина протянула руки.
– Сзади, – механически, видимо не в первый раз, сказал охранник.
– «Сзади» – это ты своей телке говори. Что «сзади»? – уставилась на него Нина.
– Руки. Они должны быть сзади, – с той же монотонностью продолжил охранник.
– Урод! – вырвалось у Нины, пока она выворачивала руки назад.
– Не жалуюсь, – ответил с непринужденной улыбкой охранник.
Нина тоже улыбнулась. Потом перехватила улыбку охранника, еще раз проиграла его шутку в голове и засмеялась. Засмеялся и охранник, застегивая наручники на Нине.
– Пойдемте. К дверям помещения подогнан автомобиль. Задние двери у него открыты. Сначала мы останавливаемся на удаленном расстоянии от дверей, чтобы с улицы не было прямого просмотра. Потом нам дают команду, и мы быстро вбегаем в автомобиль, – проводил инструктаж охранник.
– А к чему такие предосторожности? – спросила Нина.
– Такие правила – я же говорил. Наручники, передвигаемся перебежками, голова слегка пригнута. А главное – четко выполняйте мои инструкции, – он улыбнулся, – для вашего же блага.
– Что ты делаешь после девяти? – пошутила Нина, следуя за ним.
Охранник остановился, рукой перегородив дорогу Нине перед улицей.
– Дочь спать укладываю, – ответил приятной улыбкой, вспомнив про дочь.
Потом посмотрел на машину, достал рацию и получил команду «Чисто».
– Вперед! – скомандовал, подталкивая Нину.
В помещении раздался звонок телефона, и кто-то ответил: «А они только что вышли…»
Нина сделала два шага вперед и только занесла ногу в машину, как что-то сильно толкнуло ее в грудь. С поднятой ногой она стала заваливаться назад, охранник успел подхватить ее на руки, как что-то быстрое ворвалось в ее переносицу и, пройдя навылет, глубоко застряло в голове охранника. Вместе они упали на входе.
– Снайпер! Снайпер!!! Не выходить!!! – слышны были крики в телефоне Клавдии.
Она с ненавистью смотрела на Матвея, а тот упрямо и нагло смотрел на нее.
– Что вы творите?! – кричала Клавдия. – Она же совсем девочка!!!
– А он был совсем мальчик, – спокойно ответил Матвей.
– Я не отпущу вас! – закричала Клавдия.
– Ух ты! У вас нет и не будет доказательств, – спокойно говорил Матвей. – Ваше слово против моего. О чем? О моих пустых сообщениях в телефоне неизвестному пользователю? Не смешите меня.
Клавдия встала и, не говоря ни слова, побежала прочь.
– Можете не спешить! – крикнул вслед Матвей.
Потом достал зажигалку и поджег газету. Положил на стол. Она разгорелась. И горела сильно. Прибежал официант и залил ее водой из графина. Что-то кричал. Но Матвей его не слышал. Он отправил еще одно пустое сообщение и тоже так же спокойно удалил абонента из списка. Потом посмотрел по сторонам, закинул ногу на ногу, прислушался к себе – пришло ли успокоение, к которому он так стремился. И он нашел его, хоть и понимал краткосрочность такого состояния.
Допил кофе.
Положил деньги под чашку.
Посмотрел на часы.
Встал и пошел к машине.
Пришло время копать могилу для сына.
– Отец! – кричала в телефон мчавшаяся на машине Клавдия.
– Слушаю тебя, не кричи – хрип стоит, – ответил тот.
– Матвей, отец Макса, застрелил Нину!!!
– Как застрелил?
– Снайпер застрелил, пока мы с ним в кафе встречались!
– Неприятно…
– «Неприятно»?! Что за слово, отец?!
– А что я должен сказать? Я думаю…
– И что теперь делать?!
– Не сбиваться и действовать по плану. Вешать убийство Макса на Наиля.
– А убийство Нины?
– Открывать новое дело и вести его.
– И притягивать Матвея?
– Не уверен, что притянешь. Я должен проконсультироваться сначала. А пока забудь про Матвея.
– Папа, это невыносимо.
– Выносимо, дочь. Нужно позвонить Наилю.
– И это я должна сделать?! Я не буду ему звонить.
– Дай задание какому-нибудь офицеру. Пусть он позвонит.
– Дико, отец! Она же совсем девочка! И не факт, что виновата.
– Издержки большой политики.
– На хер все это! На хер!!! – закричала Клавдия.
– Успокойся и продолжай работу. И не воспринимай ты все так близко к сердцу. Относись как к интересной истории. Восклицай и удивляйся ходу событий. Как в книге. Как в детективной книге.
– Я не могу, пап, восклицать: «О, снайпер завалил Нину? Как интересно!!!» – бурно отреагировала Клавдия.
– Моя кровь может! – Ясно было, что генерал улыбнулся. – Продолжай искать. И если сможешь, накопай мне настоящего убийцу Макса, если ты до сих пор уверена, что это не Нина с Наилем.
– Хорошо, я постараюсь, – ответила Клавдия и отключила громкую связь в машине.
Стоя на светофоре, повернула голову и увидела в соседней машине с интересом рассматривающего ее истерику водителя. Открыла окно и закричала:
– Хер ли ты тут вылупился?!
– Эй, здесь есть кто-нибудь?! – ломился в дверь камеры Платон.
– Хватит орать, Платон, – прикрикнул на него Физ.
Предыдущим вечером их поместили в одной камере.
– Я не могу, Физ. Я вчера жахнул кокса в «Андрогене»…
Физ присвистнул, встал и тоже стал ломиться в дверь.
– Слушайте, откройте! У Платона ломка, с этим не шутят, – кричал Физ.
Дверь открылась, и вошел офицер.
– Принести тебе дозу из отдела вещественных доказательств? – ласково спросил офицер.
– Мать Тереза, – обрадовался Платон. – Честно?
– Конечно, – добродушно ответил тот. – И еще офицерика помоложе тебе подберу…
– Тьфу, черт, – отвернулся Платон.
– Доктор есть у вас тут? – спросил Физ. – У Платона скоро проблемы начнутся.
– Сейчас узнаю, – сказал офицер и закрыл дверь.
Когда он ушел, Физ повернулся к Платону:
– Сколько ты был в завязке?
– Больше трех лет…
– И оно вчера того стоило?
– Вчера стоило – сегодня не стоит, понятная же вещь.
– Ну не знаю… Мне кажется, что я уже научился получать наслаждения от жизни, – рассуждал Физ.
– И какие же? – заинтересовался Платон. Потом вытер пот со лба. – Черт, кажись, начинается уже.
– Я вчера предложение сделал. Хочу семью.
– Это круто. Я тоже хочу. Но боюсь пока даже представить своих родителей на свадьбе, где моя невеста – парень, – рассмеялся Платон.
Дверь камеры открылась, и вошла доктор.
– Платон, подойди сюда, – сказала она.
– Иду…
– Большая доза?
– Не очень. Но перед этим курнул еще…
– Организм, судя по всему, быстро вспомнил. Сейчас госпитализируем тебя. Сделаем очистку крови. Немножко помучаем.
– Я готов. Лишь бы не начиналась ломка. – Он потер лоб, зубы начинали стучать, сердце раскалывалось. – Но она уже начинается…
– Идем… – сказала врач.
Постучала в дверь камеры, офицер открыл.
– Мы госпитализируем его, – сказала она.
– Это как? – удивился офицер.
– В лазарет, как?! У него ломка начинается.
– Опасно для жизни?
– В его случае – нет.
– А что будет?
– Он будет сходить с ума от желания вмазаться.
– Не проинструктирован, что делать в таком случае, – издевательски прищурился офицер.
– Так проинструктируйся, – вмешался Физ.
– Инструктора нет на месте. Будем его ждать, – кривлялся офицер.
– Послушайте, офицер, то, что вы – гомофоб, не дает вам право издеваться над человеком.
– Нет, вы не так понимаете, я не могу выпустить Платона, потому что не получил соответствующих указаний. Вот вернется Клавдия, даст указания – и пусть летит голубь на все четыре стороны.
– Офицер, – нахмурился Физ, – я бы на вашем месте не загонялся по поводу гомосексуализма. Насколько я вижу, вы – типичный латентный гей, который свое влечение глушит ненавистью.
– Это точно, – поддержала доктор.
Офицер стал серьезным и захлопнул дверь. Потом открыл и, не заглядывая, сказал:
– Доктор, на выход.
– Я сейчас разберусь с ними, – пообещала она Платону.
Когда доктор вышла, Платон залез в кровать и накрылся одеялом. Физ встал, набросил сверху еще и свое.
– Ну давай, держись…
– Я постараюсь не скулить.
– Мне это не помешает, Платон. Для меня твой скулеж как прививка.
– Ну, тогда берегись, – улыбнулся Платон, стуча от озноба зубами.
Клавдия подошла к помещению, которое к этому моменту уже было оцеплено. Оперативный розыск не нашел снайпера, да и к этому времени еще даже не установили место, с которого были произведены выстрелы.
Клавдия стояла над лежащим охранником, как-то трогательно обнимавшим Нину. Это было бы даже мило, если бы не последняя пуля, которая разнесла им лица. Сейчас они были уродливы. Но в этой нежности обезображенных людей была даже своего рода красота.
Клавдия рассматривала их, совсем недавно живых, строящих планы на день, на вечер. «Интересно, – думала она, – если их души сейчас рядом, то как они воспринимают свое физическое безобразие? Они страдают от этого? Или тоже рассматривают себя? Что они чувствуют при виде себя?»
Вспышки фотокамеры вывели Клавдию из созерцательного процесса.
– Так, – Клавдия осмотрелась, – кто из психологов сегодня на смене?
– Замрий, кажется, – ответил кто-то из сотрудников.
– А где он?
– Вроде бы в маленьком помещении, где микрофон стоит. Что-то пишет…
Клавдия прошла по коридору и открыла дверь.
Психолог Замрий сидел на полу и на своем телефоне убивал в игре каких-то свиней. Увидев Клавдию, быстро вскочил, засунул телефон в карман и, оправдываясь, пробурчал:
– Просто так думать легче, когда тело механикой занято.
– Это не важно, Денис. Есть задание. Нужно позвонить отцу Нины, сообщить информацию без подробностей, принести соболезнования и положить трубку. Вы поняли?
– Да. Как его зовут?
– Наиль… Отчество я не знаю, – задумалась Клавдия. – Просто скажите «Алло, Наиль», представьтесь, и все… дальше по тексту. Понятно?
– Да. Уже звоню.
Психолог достал мобильный и стал набирать номер, который диктовала Клавдия. На втором гудке Наиль снял трубку.
– Але, Наиль?
– Да…
– Доброе утро… – Психолог схватился за лоб и скривился, понимая, что утро для Наиля совсем недоброе. – Черт… Извините…
Клавдия вырвала трубку:
– Наиль, это Клавдия. Не знаю, как правильнее это сообщать, поэтому скажу так, как есть… Только что неизвестные с дальнего расстояния стреляли в Нину. Мои соболезнования.
Сказав, Клавдия ожидала услышать крики и положить трубку. Но в телефоне была тишина. Она подумала, что, возможно, не было связи и Наиль не слышал информации.
– Але, Наиль? Вы здесь? – спросила она неуверенно.
– Адрес… – неузнаваемым голосом произнес Наиль. И как-то так произнес, что Клавдия не могла запретить ему приехать к дочери.
– Переулок Садовый, дом номер десять.
Наиль положил трубку. Услышанное не помещалось в голове, поэтому волны трагедии еще не было. Необходимо было двигаться. В халате, быстро, он пробежал в гараж, нажал на пульт автоматических ворот, сел в Porshe 911, завел мотор и рывком подъехал к открывающимся воротам, успев правым крылом толкнуть Z4. Выехал во двор перед домом и, быстро миновав его, резко затормозил у высокого каменного забора с еще одними – внешними воротами. Нажал на пульт. Когда ворота открылись настолько, что машина могла проехать, он газанул.
В тот же самый момент руки с уже стреляющим «Калашниковым» резко высунулись из-за левой створки ворот. Длинная очередь в лобовое, потом в боковое и наконец в заднее стекло, кромсая машину.
Еще по инерции от вдавленной педали Porshe прыгнул вперед, потом резко сбросил скорость и продолжил совсем медленное движение на включенной передаче.
Человек в маске продолжал стрелять по машине. Мимо проезжающие автомобили резко тормозили, уклонялись от других машин, начался хаос. Когда автомобиль Наиля столкнулся с деревом и остановился, наемник бросил «Калашников», подбежал к мотоциклу BMW, с визгом покрышек развернулся на месте и исчез в переулке.
В образовавшейся тишине улицы какой-то водитель вылез из машины, осмотрелся и медленно стал приближаться к Porshe. Подойдя, он заглянул внутрь, потом резко дернулся в сторону, согнулся, и его вывернуло на дорогу.
– Вероника и Миша, на выход, – сказал охранник, открыв дверь камеры.
Не удивляясь и даже не спрашивая, Вероника и Миша поднялись со своих кроватей и поплелись следом. Охранник привел их в просторный зал, в котором уже сидели Лошадь, Винс, Рыжая и Физ.
Миша обрадовалась и стала со всеми обниматься.
– Что тут происходит? – спросила Вероника.
– Да ничего особенного, очередная встреча общества анонимных наркоманов, – пытался пошутить Физ.
В этот момент в зал вошла Клавдия. Все замолчали. Пройдя мимо ребят, она села на край сцены. Посмотрела на всех.
– Нину убили, – сказала коротко и жестко, пристально перебирая взглядом глаза ребят.
– Что?! – истерично закричала Миша и, как всегда с ней происходило, села на корточки и подтянула ноги к животу.
– Черт-те что! – возмутился Винс. – А вы куда смотрели?
– Хорошо еще, что нас тут всех не укокошили! – вскрикнула Лошадь.
– А где Платон? – спохватилась Рыжая, вытирая слезы, текущие ручьем.
– У него ломка, он в госпитале на детоксе, – ответил Физ.
– Что происходит-то вообще? – закричала Миша. – Это же ваша работа – поймать преступников. Нас всех убьют… Нас всех убьют…
В этот момент очень тихо в зал вошел генерал. Все посмотрели на него. Он медленно подошел к ребятам.
– Пап… – начала Клавдия, но генерал остановил ее жестом.
– Вот что, ребята… – начал он. – К сожалению, вы все оказались заложниками большой политической войны. Я не буду вдаваться в подробности ради вашей же безопасности. Насколько я понимаю, для вас ужас уже закончился. Сегодня была убита не только Нина, но и ее отец.
– Что?! – теперь уже закричала Клавдия.
– Полчаса назад в машине. Неизвестный расстрелял его из автомата. Выпустил целый рожок.
– Может, это сон? – в воздух бросил Физ.
– Да нет, не сон… – ответил генерал. – Согласно нашему расследованию, все началось с того, что ревность Нины по отношению к Максу не знала границ. Она попросила помощи у отца, чтобы тот помог разрулить ситуацию. Наиль решил не разбираться, а со свойственной ему решимостью ликвидировать проблему – слишком дорога ему была дочь. Он призвал наемника Умника, который должен был организовать все так, как будто убийство Макса – результат сложного вымогательства денег бандой преступников. Умник организовал. В результате чего Макс погиб. В ходе оперативных действий Умник и Нина были задержаны. Началось следствие. В его развитии произошло убийство Нины и ее отца.
– Но очевидно же, что это организовал отец Макса, – перебил Физ.
– У Матвея алиби, в момент убийства он встречался с Клавдией, чтобы дать показания. Напрямую он невиновен. Чтобы доказать его участие, нужны факты. Мы работаем над этим, но, скорее всего, дело будет висяком. Я считаю, что ваши неприятности закончены и вам ничего не грозит.
– Нет, грозит, – вмешалась Лошадь. – Как вы будете обеспечивать нашу безопасность?
– Еще раз повторю, что вам ничего не угрожает, – настаивал генерал.
– Так нельзя, мы не сможем даже спать спокойно… – сказала Рыжая.
– Нам нужно поговорить с отцом Макса, – предложил Физ.
– О чем? – спросила Клавдия.
– Просто посмотреть на него и спросить, глядя в глаза, можем ли мы спать спокойно? – поддержала Рыжая.
– Это, разумеется, ваше дело, – согласился генерал. – Может быть, вы и правы.
– То есть, – уточнил Винс, – нас отпустят? Мы можем идти?
– В принципе – да, – кивнул генерал.
– Отец… – хотела вмешаться Клавдия.
– Молчать, когда старший по званию говорит! – прикрикнул генерал.
– Так мы пошли? – спросила Рыжая робко.
– Идите, – подтвердил генерал. – А вы куда?
– К Матвею. Найдем его и поговорим, – сказал Винс.
– Мы вас отвезем, – предложила Клавдия.
– Ты знаешь, где он? – заинтересовался генерал.
– Сейчас он копает могилу для Макса. Через час собирался его похоронить в одиночку.
– Мы были Максу друзьями, – сказала Миша. – Я думаю, что мы не помешаем ему.
– Я не поеду, – обрезала Лошадь. – Я буду чувствовать себя виноватой.
– Это твое право, – сказала Рыжая. – Мы поймем это.
– Тогда пойдемте, я дам вам автобус.
Молчаливой процессией ребята вышли из зала и, пройдя по коридорам, вышли на улицу. Солнце врезалось в глаза, ребята потянулись от тепла, выдохнули тяжесть, да и просто поверили генералу, пообещавшему, что они в безопасности, – выхода не было.
Посадив их в автобус, генерал махнул водителю, тот закрыл двери и поехал.
Лошадь махнула рукой и, даже не понимая, куда идет, побрела вдоль забора.
Провожая ее взглядом, генерал приобнял Клавдию, поцеловал в щеку.
– Все, глуши дело, – шепнул он.
– Это непрофессионально, – ответила она.
– Еще как профессионально, – улыбнулся генерал.
Автобус катился по городу. Все ребята сидели в какой-то молчаливой грусти. Отходняк. Расслабление.
– Смотрите, – закричала Рыжая, показывая куда-то через стекло автобуса.
Все, словно по команде, прилипли к окнам.
Огромный черный бигборд был виден издалека. Пустой, страшный, с одной-единственной надписью «КУЛЬМИНАЦИЯ».
– Тут еще, – закричал Винс, показывая рукой в другую сторону.
– И тут, – поддержала Миша.
Пока они ехали, сбились со счета – весь город был заклеен бигбордами «КУЛЬМИНАЦИЯ».
– Винс, – Миша подсела к нему, посмотрела испуганно, – ты скажи… «КУЛЬМИНАЦИЯ» – это смерть Нины и Наиля или «КУЛЬМИНАЦИЯ» еще будет? Автобус, например, взорвется или еще что?
– Миш, не паникуй, – ответила Рыжая. – Тут уж никто не знает. Расслабься ты.
– Водитель, – обратился Физ, – извините за вопрос: у вас водки или вина не найдется?
Водитель повернулся, улыбнулся, залез рукой под сиденье, достал здоровую военную фляжку и кинул ее Физу.
– Спасибо. – Физ открутил крышку, понюхал и отдал Мише. – Глотай. Все будет хорошо.
Миша заглянула в горлышко, выдохнула, улыбнулась и сделала глоток. Закашлялась.
– Чистый спирт, – улыбнулся водитель.
– Спасибо, это нам сейчас как раз и нужно, – поблагодарил Винс.
Матвей достал из багажника лопату, воткнул ее в землю и закатал рукава рубашки. Последний раз он копал землю в далекой молодости, когда родители возили его к бабушке и деду в деревню и приходилось сажать картошку – собирать картошку. Уже тогда он не понимал, зачем нужно так мучиться, выращивая ее, если можно на рынке купить мешок, два или три – ведь больше они не съедали, а под весну вся остальная сгнивала в погребе. Сейчас он понимал, что все это было ради процесса – все наслаждались, уставали, обедали вкуснее от усталости щами из печки, шутили, спорили, ругались и мирились.
Матвей решил сначала наметить размер ямы. Стал вспоминать, какого роста был Макс. Рукой в воздухе мерил… Потом наметил размер прямоугольной ямы и стал копать. Перчаток не было, поэтому мозоли образовались быстро – кожа была от рождения тонкой, а от административной работы стала еще и очень мягкой. Матвей был недоволен собой, но копал, несмотря даже на то, что содрал мозоли, – боли не чувствовалось. Было какое-то отупение от мыслей: в какую сторону класть Макса головой, можно ли положить в гроб фотографию, где он с маленьким Максом?
Выкопав яму по пояс, Матвей сходил в машину за водой, потом сел на землю, свесив ноги в яму. Боковым взглядом он почувствовал какое-то движение сзади, поэтому встал, взялся за лопату покрепче и замер.
– Матвей, – раздался голос.
Матвей медленно повернулся.
Физ, Миша, Винс, Вероника и Рыжая подходили к нему.
– Не узнаете меня? – спросил Физ.
Матвей присмотрелся внимательнее.
– Ты тот парень, что стоял рядом с Максом на табуретке, – вспомнил он.
Вероника подняла руку.
– Да, – согласился Матвей, – и ты тоже… У вас все нормально?
– Вот это вам как раз и лучше знать, – ответил Винс.
– Это еще почему? – удивился Матвей. Повернулся. – Извините, я буду копать, через полчаса привезут Макса.
– Есть еще лопата? – спросил Физ.
Матвей посмотрел на Физа. Принял решение.
– В багажнике складная саперная.
Физ отбежал к машине.
– Матвей, мы здесь, потому что наша жизнь кардинально изменилась за последние три дня, – начала Рыжая.
– Моя тоже, – грустно улыбнулся Матвей.
– Можете не отвечать, но мы думаем, что вы знаете, кто убил Нину и Наиля, – продолжил Винс. – Как вы думаете, мы должны опасаться этого человека?
– А вы считаете, что виноваты перед ним? – вопросом на вопрос ответил Матвей.
– Думаем, что нет. Но может быть, он считает иначе. Макс был нашим другом. Мы скорбим не меньше вашего, – сказала Миша.
– Вы – Лошадь? – спросил Матвей.
– Нет, я – Миша.
– Мужское имя?
– Ну да.
– А где Лошадь? – спросил Матвей.
– Она не поехала, – ответил Физ.
– Если она боится, то скажите, чтоб не боялась. Она же любила Макса, а не убила его, – продолжая копать, сказал Матвей. – Позвоните ей, пусть приедет на прощание с моим сыном.
– Хорошо, – сказала Рыжая и стала набирать номер.
Соединение пошло. Лошадь взяла трубку.
– Лошадь, Матвей говорит, чтоб ты тоже приехала на кладбище. Тебе нечего бояться.
– Я уже тут, – ответила Лошадь.
Рыжая посмотрела по сторонам. Ребята вслед за ней.
Лошадь шла по дорожке с огромным букетом черных роз.
– Матвей, – сказала Миша, – Лошадь приехала.
– Это правильно, – ответил Матвей, не оборачиваясь и не отвлекаясь от копания.
Ребята смотрели на приближающуюся Лошадь и молчали. Лошадь подошла, положила цветы на землю, запрыгнула в яму и протянула руку, чтобы Физ дал лопату. Физ отдал и вылез. Лошадь стала копать.
Ребята сидели на земле и молча смотрели, как отец копает могилу для своего сына. Как девушка, которая была последней и, возможно, любовью, копала яму для парня.
И тишина.
Красивая.
Вечная.
Очищающая.
Клавдия сидела перед компьютером и тупо смотрела в экран на пустую страницу файла Word – нужно было писать отчет. А писать и думать совсем не хотелось.
Она свернула страницу вниз экрана и зашла в Интернет. Набрала в Google имя и фамилию Наиля.
Она читала открывшиеся линки:
«ОАО «УкрТаНефть» получила госзаказ на строительство…»
«Вечеринка Billionaire – дорого для дорогих».
«Союз промышленников и предпринимателей избрал своего почетного президента».
«Серый кардинал президента».
Клавдия добавила в поисковике «дочь Нина». Выскочили совсем другие ссылки.
«Любовь до гроба».
«Самый дорогой день рождения».
«Кто хочет быть на месте Нины?»
«Нина не ищет олигарха. Он у нее уже есть».
«Куда делась Нина?»
«Топ завидных невест».
Клавдия нажала на ссылку «Любовь до гроба». Фотография Макса и Нины. Еще живых. Статья, которую инициировал отец Клавдии. Она покачала головой.
Нажала на другую ссылку «Куда делась Нина?».
Открылась статья. Клавдия увидела фотографию дорожной аварии, снятую телевизионщиками программы расследований столичного телеканала. Пять лет назад Макс сбил женщину. Его невиновность ставилась под вопросом: была ли женщина сбита на пешеходном переходе? Говорилось о том, что ведется следствие.
Клавдия ввела в Google «авария», «Максим Шпагин».
Выскочили новые ссылки. Кликнув на первую, Клавдия попала на статью, в которой Макс признан невиновным. Справа от фотографии с места аварии была размещена информация о погибшей женщине. И ее фотография, видимо, из семейного альбома.
На заднем плане был смутно виден какой-то ребенок…
Подросток…
С нарастающим волнением Клавдия скачала фотографию на рабочий стол компьютера и открыла ее в Fotoshop.
Нервно увеличила.
Всмотрелась.
Опустила руки и громко выдохнула:
– Черт тебя дери!!!
Схватила мобильный телефон и набрала чей-то номер. Автоответчик сообщил, что абонент недоступен.
Посмотрела на часы, вслух проговаривая:
– Два часа назад… Скорее всего, уже закончилось… Надо ехать домой…
Торопливо набрала какой-то номер.
– Але, это срочно. У кого есть адреса наших ребят из общества?
– В дежурной книге, – ответили в телефоне. – Сейчас посмотрю.
– Срочно! – закричала Клавдия. – Мне срочно нужен домашний адрес!
– Едет, – сказал, вытирая капли дождя с лица, Физ и кивнул в сторону приближающегося катафалка Макса.
Range Rover подъехал первым, и из него выпрыгнули два наемника. Посмотрели на ребят – Матвей кивком подтвердил, что все в порядке, – и подошли к катафалку. Ребята последовали за ними.
Черный матовый гроб из дерева отливался ужасающей красотой.
Матвей кивнул Физу, тот тоже взялся за ручки, и вчетвером с наемниками они достали гроб и отнесли на насыпь перед ямой.
– Можно мы тоже попрощаемся? – спросила Миша.
Матвей кивнул.
Лошадь подошла и открыла створку крышки гроба, находящуюся над головой.
Миша и Рыжая заплакали, Лошадь зажала ладонями рот, но не сдержалась и зарыдала в голос.
– Тихо! – прикрикнул Матвей.
Все затихли, закрывая лицо и рот руками, сдерживали эмоции.
Макс лежал в белоснежном смокинге и в таком же белоснежном галстуке-бабочке. Лошадь встала на колени, погрузив их в сырую от дождя землю, и губами прислонилась к его лбу. Слеза упала на веко Макса.
– Боже… – выдохнула полушепотом Миша. – Как будто Макс тоже плачет.
Лошадь увидела слезу, сдержала готовый вырваться крик и сползла с насыпи.
Повернулась и, не говоря ни слова, пошла прочь.
Физ подошел, положил руку на гроб, другой перекрестился.
– Прощай, Макс! Мне будет тебя не хватать.
Миша и Рыжая подошли вместе, поддерживая друг друга. Миша встала на колени и лбом прижалась ко лбу Макса.
– До свидания, мой хороший. Пусть земля тебе будет пухом.
Рыжая пристально смотрела на Макса, словно пытаясь увидеть, что все это неправда, что вот сейчас он встанет, рассмеется и закричит: «Ну как я вас развел, а?!»
Но это было невозможно.
Макс не встанет.
Макс больше не закричит.
Макса больше нет.
Винс постучал по гробу.
– Макс, без тебя я бы не спрыгнул с наркоты. Я всегда буду помнить, что это ты меня вытащил. И скорее всего, с того света, куда сам отправляешься… Прощай…
Все смотрели на Веронику. Она озиралась по сторонам, потрясенная от слов, от эмоций ребят, и не могла шевелиться. Она просто опустилась на землю там же, где и стояла, и тихонько заскулила.
– Макс, родненький, прости нас… Прости нас всех, пожалуйста-а-а…
Физ и Винс взяли ее под руки, подняли, кивнули Рыжей и Мише и пошли с кладбища.
Матвей проводил их взглядом и, когда ребята отошли на значительное расстояние, собрал принесенные Лошадью черные розы и с ними подошел к гробу.
Постоял.
Посмотрел.
Потом сел на насыпь рядом.
– Я видел нашу с тобой фотографию на твоем компьютере… Почему ты никогда не говорил, что любишь меня? Я так этого ждал. Каждый божий день мне тебя не хватало. Я отдал тебе все свое сердце, когда ты был маленьким. Я отдавал тебе его и потом. Но ты повзрослел. Я перестал быть тебе интересен… По крайней мере, я так думал. Может быть, ты ждал первого шага от меня…
Матвей не выдержал и зарыдал, всем телом содрогаясь от громких всхлипов, как от удушья. Он сжимал розы, совсем не замечая шипов, которые вонзались в его истертые в кровь лопатой руки… Он вообще сейчас не чувствовал ничего, кроме желания получить прощение от сына…
– Я даже ничего хорошего не сказал тебе при нашей последней встрече. Ничего… Если бы я только знал… Если бы я только знал это… Прости меня, мой мальчик. Прости меня, прошу… Прощай… Прощай, мой мальчик…
Матвей закрыл крышку. Наемники обмотали гроб ремнями и стали осторожно опускать его в яму. Потом вытянули ремни. Взяли лопаты.
– Стойте, – закричал Матвей. – Я забыл его поцеловать.
Словно ополоумев, Матвей с цветами соскользнул в яму, встав на гроб, положил цветы и, опустившись на колени, снова открыл крышку.
Поцеловал Макса.
Посмотрел в последний раз.
– Я отомстил, сынок…
Наемники помогли Матвею вылезти. Он взял лопату у одного из них и стал закапывать яму, при каждом броске земли приговаривая одними губами: «Прости… Прости».
Приехав по адресу, Клавдия позвонила в дверь, но дома никого не было. Она решила подождать в машине. Включила свою любимую радиостанцию «Ренессанс» и опустила спинку сиденья. Выдохнула.
«Может, это просто совпадение? – подумала. Просто не укладывалось предположение Клавдии в ее голове. – Как можно было все так спланировать?!»
Через час Клавдия заметила паркующееся такси, увидела, как Лошадь расплачивается с водителем, а из задней двери выходит Рыжая.
Клавдия сняла штатный пистолет с предохранителя, вышла из машины и направилась к девушкам.
– О черт, – заметила приближавшуюся Клавдию Лошадь. – Каждый раз она приносит неприятности… Лучше бы никогда ее не видеть…
– Как все прошло? – как ни в чем не бывало спросила Клавдия. – Поговорили с Матвеем?
– Да, Клавдия. Все закончено, прекратите нас мучить, – предложила Лошадь.
– Рыжая, – жестко обратилась к девушке Клавдия, – как Матвей? Убит горем?
– Что-то я не понимаю, – повернулась Рыжая, – к чему такой тон?
– Нужно поговорить, – бросила Клавдия. – Идем в квартиру.
Клавдия взяла Рыжую за локоть и подтолкнула к входной двери.
– Что все это означает? – недоумевала Лошадь.
– Нужно кое-что прояснить, – взволнованно говорила Клавдия.
– Клавдия, да вы не волнуйтесь так. Явно какую-то чушь опять придумали, – спокойно проговорила Рыжая. – Лошадь, ты иди, ладно… Я тебе позвоню.
– Хорошо… – Лошадь улыбнулась, кивнув на Клавдию. – Если нужна будет помощь, то зови.
Клавдия и Рыжая поднялись в лифте на последний этаж.
Рыжая, не доставая ключей, позвонила в дверь. Через несколько секунд послышался шум отпираемых замков, и дверь распахнулась. Один из близнецов, мило улыбаясь, встречал их на пороге.
Клавдия достала пистолет.
– Клавдия, что происходит! – повысила голос Рыжая, заходя в квартиру.
– Я надеюсь, что это ты мне все расскажешь, Надя Царалунга, – акцентируя внимание на фамилии, сказала Клавдия.
– Клавдия, что-то, видимо, у вас произошло… – удивилась Рыжая. – Моя фамилия – Пилипец.
– Садитесь. – Клавдия указала на диван близнецу и Рыжей. – Где второй?
– Алешка!!! – крикнула Рыжая.
Из спальни вышел второй близнец и без слов сел рядом с Рыжей.
– Макс убит. Официально дело повесили на Нину и Наиля, которые тоже убиты. Через короткое время оно будет закрыто и передано в архив, – говорила Клавдия. – Но я знаю, что это неправда.
– И вы хотите, чтобы правосудие восторжествовало?! – повысила голос Рыжая.
– Нет, Надя. Я хочу знать правду! Дело закрыто, но я не смогу жить и работать без понимания происшедшего, ясно тебе?! Дело закрыто!!!
Рыжая посмотрела на близнецов. Потом как-то встряхнулась, что ли… И стала другой… По пластике тела, по движению головы, по энергетике… Рыжая сидела и смотрела на Клавдию новым взглядом. Куда-то пропала та наивная, добродетельная и немножко взбалмошная девушка. Словно оперение упало. С лиц близнецов сошло легкомысленное выражение подобострастия и первозданности, явив новых близнецов – спокойных, уверенных и красивых.
– Клавдия, клянусь Богом, что я вас убью, если вы мне лжете, – спокойно и пронзительно сказала Рыжая.
– Не сомневаюсь в этом, – ухмыльнулась Клавдия. Потом посмотрела серьезно и честно, насколько могла. – Обещаю, что дальше меня это не выйдет.
– Пять лет назад Макс убил нашу мать… – Рыжая посмотрела на близнецов.
– Черт тебя дери!!! – воскликнула Клавдия.
– Мы с братом тогда в Испании были по обмену между семьями, – заговорил некогда немой близнец. – Поэтому даже на похороны не смогли приехать.
– А я тут была… Мне было шестнадцать лет.
– Значит, я правильно подумала, что это ты на фотографии, – сказала Клавдия, достав распечатку интернет-статьи.
– Я сделала легкую пластику на лице, чтоб по фотографии нельзя было узнать, а вот родинку не убрала. – Рыжая потрогала родинку над верхней губой. – У мамы была такая же, вот я и решила ее оставить. Вы, скорее всего, по ней и догадались…
– Да, – кивнула Клавдия.
– Уже стемнело. – Рыжая взяла статью в руки. – Я же тогда с мамой шла, только чуть отстала. И это все было на пешеходном переходе. Я тогда, когда мама взлетела и упала с таким чудовищным звуком на асфальт, к ней подбежала… А она вся в крови… Я в обморок упала. Очнулась уже в скорой помощи, когда отец приехал. Вокруг все оцепили, замеры какие-то делали. Но я-то знала, что она была на пешеходном переходе. Тварь эта сидела, на машину облокотившись.
– Макс? – уточнила Клавдия.
– Да. Макс. С машины уже поснимали номера, отец все суетился – почему номера сняли…
– Потому что это были номера, выписанные в администрации на машину Наиля… – догадалась Клавдия.
– Да… Уже потом, войдя в общество анонимных наркоманов, я собрала информацию, что Макс был за рулем, а Нина, обдолбавшись, резвилась на переднем сиденье, закрывая Максу глаза… – со злостью рассказывала Рыжая.
– Поэтому ты решила их убить…
– Матвей и Наиль объединились тогда, чтобы замять это дело, – машина Наиля, его обдолбанная дочь и сын Матвея за рулем. У них было общее дело, которое они должны были решить. Вот они его и решали – подкупом, уговорами, угрозами. В результате мама оказалась «рядом с пешеходным переходом». «Выскочила на проезжую часть» – вот такое заключение, понимаете?!
– Это понимаю… – грустно отозвалась Клавдия. – Но не понимаю тебя… А как же прощение…
– О чем вы говорите, Клавдия?! – возмутился один из близнецов. – Это же не ваша мать, вы не можете примерить ситуацию на себя. И понимание… тоже.
– Клавдия, просто представьте… Вот просто на секунду представьте себе, что на переходе размазывают вашего отца. А обдолбанные сволочи остаются невиновными. Как вы сможете жить спокойно после этого?! Они продолжают бухать и веселиться на дискотеках, ходить в кино, плавать на яхтах… И им по херу ваш мертвый отец – так, неприятность… Но это прошло… А прошло бы это у вас?
– Не знаю… – пожала плечами Клавдия.
– Не врите хотя бы себе – знаете… Иначе вы – пустышка, а не дочь! – резко выкрикнула Рыжая.
– А для нас мама была всем. Она была центром нашей семьи, – пронзительно сказал близнец на секунду сорвавшимся голосом.
– Они потом деньги принесли. Много денег… – продолжила Рыжая. – Отец не хотел брать. Я настояла. Чтобы за их же деньги уничтожить их. После операции я вернулась в город и нашла Макса. Их не трудно было найти – самая шумная компания в дорогих клубах. Так я вошла в их общество.
– И ждала случая… – закончила за нее Клавдия.
– Я ждала Лошадь или кого-то похожего, чтобы на нее повесить убийства, но все повернулось по-другому. И я, честно говоря, даже рада, что не пришлось ее подставлять, хотя она та еще сука.
– А кто детектив Малкин? Отец? – спросила Клавдия.
– Да. Отец, – подтвердила Рыжая.
– Ты была за микрофоном?
– Да, а брат был в помещении в маске.
– И ты сейчас счастлива? – спросила Клавдия.
– Только не надо призывать меня к покаянию. Я отомстила. – Рыжая посмотрела на братьев. – Мы отомстили. Остальное – не важно.
– И что дальше?
– Дальше мы уезжаем. – Рыжая достала билеты из сумки. – И живем на деньги, которые перечислил Матвей и Физ тогда.
– Мне жаль вас, – грустно сказала Клавдия.
– В жалости мы точно не нуждаемся, – парировал близнец.
Клавдия молча рассматривала новую Рыжую – Надю, ее братьев.
– Все, – сказала Рыжая. – Вы обещали молчать. Помните об этом.
– Да, – подтвердила Клавдия.
Рыжая и близнецы встали и, зайдя в спальню, вынесли оттуда чемоданы.
– Нам пора, – сказала Рыжая. – Можете нас не провожать.
Они направились к выходу.
– Рыжая, – позвала Клавдия, повернувшись на кресле к двери. – Главное, постарайся все забыть.
– Я. НИКОГДА. ЭТОГО. НЕ ЗАБУДУ! – разделяя слова, жестко сказала Рыжая. – И мое имя – Надя!
Когда они загрузили чемоданы в багажник Porshe Cayene, Рыжая села за руль. Повернулась посмотреть, не вышла ли Клавдия. Но той не было…
– Как думаете, что сделает? Сдаст? – спросила у близнецов, трогая машину с места.
– Вряд ли, – ответил один из них. – Я думаю, что она тоже устала. Если продолжит копать, то еще глубже потонет.
– Я бы на ее месте Матвею нас заложила, – усмехнулась Рыжая. – Он бы нас искал всю жизнь, наверное.
– Кстати, твоя уверенность в ее молчании не отменяет наши перемещения из страны в страну с тем интервалом, что обсудили, – напомнил близнец.
– Разумеется, мне же в радость… Столько исколесим… Столько увидим, – потянулась Рыжая. – Отец уже едет в аэропорт? Ему всегда часа за четыре надо выезжать.
– Он уже давно выехал, раньше нас будет, – сказал близнец и протянул Рыжей паспорт. – Выезжаем под фамилией Лейних.
– Надя Лейних – мне нравится, – улыбнулась Рыжая и, не оборачиваясь, взяла паспорт.
– Слушайте, смотрите, что у меня осталось, – обрадовался один из близнецов и помахал маленьким пакетиком с белым порошком.
– Откуда у тебя эта муть? – поинтересовалась Рыжая.
– А это еще с «Андрогена»… – ответил близнец. – Я же понемногу весь вечер Платону добавлял во всякое питье, а потом в туалете разложил много, чтоб уж наверняка. Ну разумеется, его было уже не удержать…
– Не знаю, мне Платона жалко, – сказала Рыжая.
– Вот те раз, – удивился близнец, – как Веронику подставить записью телефонного разговора и сливом в СМИ – это нормально, а Платона заново подсадить – это аморально?!
– Сестра, – сказал другой близнец, – не забывай: они ведь тоже в той машине сидели сзади. Они тоже свои языки в жопы позасовывали, когда следствие шло. Думаешь, откуда у Платона бабло? От Матвея и Наиля – вот откуда.
– Да наплевать на них уже, честно говоря, – выдохнула Рыжая. Покосилась через зеркало заднего вида на порошок. – Выкинь…
– Не, я вмажу, – радостно сказал близнец. Открыл пакетик и насыпал немного кокса себе на руку.
– Черт, брат, выкинь немедленно, – повернулась к нему Рыжая.
Близнец показал язык и, зажав пальцем одну ноздрю, наклонил голову к руке. Рыжая повернулась, замахнулась, чтобы его ударить и рассыпать порошок, но не дотянулась. Придерживая руль левой рукой, она уперлась левой ногой в полик, чтобы привстать и уж точно дотянуться… Привстала и замахнулась…
– Сестра!!! – в один голос закричали близнецы, вытягивая руки вперед.
А дальше все для Рыжей было как в замедленной съемке.
Она успела повернуть голову и заметить, что машина, ехавшая по правой полосе, резко затормозила перед пешеходным переходом. И по нему на полосу Рыжей выехал мальчишка-велосипедист. Рыжая видела, как капот Porshe разделил велосипед и мальчишку. Видела, как тот ударяется в капот, потом в лобовое стекло, а потом долго и медленно летит перед машиной. Рыжая тормозила, но на такой скорости, да и с велосипедом под колесами, маневрировать было невозможно. Рыжей казалось, что она видела лицо мальчика. Испуганное лицо маленького мальчишки. Машина еще раз наехала на мальчика, так что все они, и Рыжая, и близнецы, похолодели от этих переваливаний, и остановилась.
Сумасшедшими глазами Рыжая посмотрела на близнецов, потом повернулась вперед. Увидела кровь на лобовом стекле. Включила омыватель стекол и «дворники».
И тут ее прорвало.
Она засмеялась.
Громко.
Не по-настоящему, а как-то дико и истерично.
Она смеялась-кричала.
Даже тогда, когда какие-то люди – мужчины и женщины, может быть, родные или знакомые этого мальчишки, с горящими яростью и полными слез глазами вытаскивали ее за волосы, лицо и все, что попадалось, из машины, Рыжая кричала, ужасающе хохоча, своим братьям и небу:
– Э-Э-ЭПИ-И-ИЛО-О-ОГ!!! Э-ЭПИ-И-ИЛО-О-ОГ!