-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Андрей Бурцев
|
| Полустанок
-------
Андрей Бурцев
Полустанок
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Тетерин сидел на хрупком складном стульчике, с наслаждением вытянув гудящие, натруженные ноги. Рядом, на складном же столике, стояла запотевшая бутылка ледяной минеральной, только-только из походного холодильника, уже раскрытая, но еще не початая. И рядом с ней пустой стакан, вернее, два стакана, потому что Тетерин ждал капитана Полынина с новостями.
Еще не было восьми утра, но солнце, поднявшееся уже довольно высоко, жарило не по-детски. Полевая столовая, где он сидел, представляла собой громадную брезентуху защитного цвета, растянутую на восьми столбиках, вырубленных из тощих осин в леске за три километра отсюда. Под брезентом вытянулся длинный, неуклюже срубленный стол, такие же шероховатые скамьи, и называлось все это столовой. В дальнем конце, уже за пределами брезента, дававшего хотя бы не свежесть, так тень, стояли три слегка дымящиеся полевые кухни, дрова для которых доставляли на машине все из того же леса. Три было положено по уставу – под первое, второе и чай. Возле кухонь сидел на корточках хмурый солдат с непокрытой, коротко стриженой головой – повар.
Тетерин тяжело вздохнул и переменил позу на скрипнувшем стульчике. Пошевелил ступнями ног. Ноги болели со вчерашнего, когда весь день пришлось всем кагалом таскаться по дымящейся кое-где степи, собирая куски и кусочки искореженного, еще не совсем остывшего металла, а также многочисленные непонятные штуковины. Весьма опасные штуковины, как выяснилось ближе к вечеру, когда произошло несчастье с рядовым… Как его там?.. Не помню, – поморщился Тетерин.
Случилось это прямо у него на глазах. Солдат поднял с земли штуковину, напоминающую большой металлический пенал, только не ровный, а весь в каких-то вмятинах и выступах. И то ли он что-то не то нажал, то ли выдвинул, только «пенал» в руках солдата внезапно вспыхнул, превратившись в жидкий огонь. Рядовой заорал, махая горящими руками, чтобы стряхнуть эту пакость, и попятился, но огонь словно прилип к рукам, и вокруг летели лишь мелкие огненные брызги. Было очень похоже на напалм, действие которого Тетерин видел разок во время командировки в Африку. Вокруг все стояли и тупо глядели на горящего. Тетерин первый пришел в себя от ступора, бросился вперед, сбил солдата с ног и накинул на него какую-то толстую ткань – как потом выяснилось, шинель, – которую ему кто-то сунул в руки. И минуты три прижимал бьющееся тело к земле, не давая встать.
Потом ему еще пришлось, вместе с военным врачом, осматривать пострадавшего, которому вкололи обезболивающее – больше в полевой аптечке врача ничего не нашлось. Кисти рук солдата сгорели в уголь и восстановлению не подлежали. Это Тетерин понял с первого взгляда. Тут нужна ампутация, больше ничего не поможет. Потом вызвали вертолет и пострадавшего куда-то отправили. Наверное, в военный госпиталь в Иркутске. А поиски продолжались…
Тетерин еще раз вздохнул, покосился на запотевшую бутылку, потом плюнул на все приличия и налил полстакана. Капитан слишком долго возится с утренним докладом, так пусть не пеняет. Опоздавшему – кости.
Тетерин был еще со вчерашнего уставшим и раздраженным. Он не понимал, зачем его включили в поисковую комиссию. Начать с того, что он штатский и профессия у него сугубо штатская – лингвистика. Ну, владеет он вдобавок пятнадцатью языками – и что? Они что же, надеялись здесь найти живых пилотов?
Пилотов нашли совсем уже вечером, когда солнце наполовину залезло за далекий степной горизонт. Сначала одного, чуть погодя – еще двоих. И в той же кондиции, что и руки несчастного рядового. То есть сгоревшими в головешки. Тетерину тоже дали на них поглядеть, поскольку все необходимые бумаги для допуска были оформлены еще по пути сюда. И с первого взгляда было понятно, что это не люди.
Найденные трупы положили на расстеленный брезент у самой большой палатки, куда сносили найденные обломки. Там они и лежали около часа, пока готовили специальные морозильные камеры. Солнце уже зашло, и в сереющем воздухе неподвижные фигуры расплывались, отчего Тетерину казалось, будто они шевелятся. Потом включили прожектор, направив его на палатку, но все равно было не по себе. Наверное, потому, что это были не просто трупы, а существа, жившие в ином, чужом мире, и преодолевшие бездну пространства, чтобы прилететь сюда…
– Хорошо вам, штатским, – оторвал его от размышлений голос Полынина. – Сидите себе, водичку холодную попиваете, и никаких забот…
– Вот уж у военных забот – не продохнуть, – буркнул Тетерин. – Чего так долго? Консенсус никак не могли отыскать, что ли? А минералка греется… – И он сделал хороший глоток.
На «ты» они с капитаном перешли на второй час знакомства. И не только потому, что общая работа сближала, хотя вкалывать пришлось всем – и командирам, и подчиненным, – а главным образом, сошлись они даже не взглядами, а душами, что ли. Бывает так. Иные глянут друг на дружку – и все, не разлей вода. А другие месяцами ходят косятся, принюхиваются, да так и остаются чужими. И почему это происходит, тайна великая есть…
– Есть новости, – отпыхиваясь, сказал Полынин и налил себе полный стакан минералки, фактически, все, что оставалось в бутылке.
Сел на скрипнувший стульчик напротив Тетерина и одним махом отпил половину стакана. Потом резко выдохнул.
– Есть новости, – сказал он затем, достал синий носовой платок и тщательно вытер мокрый лоб. – Через полчаса к нам прилетит физик. Какая-то величина мирового значения. Он уже в воздухе. Приказано оказывать полное содействие.
– Тебе приказали, ты и оказывай, – подал плечами Тетерин. – Я-то здесь при чем?
– Не знаю. Там будем поглядеть, – отозвался Полынин.
– А зачем он вообще сюда направляется? – полюбопытствовал Тетерин. – Завтра же прилетит транспортная вертушка и переправит наши железки куда-то в секретное место. А здесь все уже сделано. Конец. Finita comedia.
– Не знаю, не знаю, – вздохнул Полынин. – Наверное, будет их сопровождать. А может, еще что… – Он допил минералку и еще раз вздохнул. – Эх, водки бы сейчас литра два! – Он звонко хлопнул себя по колену.
– Водку на такой жаре? – поморщился Тетерин. – Да со ста пятидесяти грамм развезет до соплей.
– Да знаю я, – тоскливо сказал Полынин. – Это так, пустые мечты. Прилетит вот сейчас эта мировая величина, замучит всех вопросами…
Вертолет завис в метре от земли, бешено вращая винтом. Пышная трава вокруг полегла, как во время урагана. Открылась дверца, из вертолета вылез какой-то человек, повернулся, сказал пилоту что-то неслышное за гулом двигателя и махнул рукой. Потом, пригнувшись и втянув голову в плечи, побежал от него.
Полынин с Тетериным и двумя солдатами ждали чуть поодаль, на пригорке. Полынин прижимал рукой фуражку, чтобы не унесло ветром. Солдаты безразлично глядели в землю. Их взяли для того, чтобы тащить вещи прибывшего, но никаких вещей у физика не оказалось, не было вообще ничего, даже портфеля. Вертолет с натугой поднялся метров на десять и рванул в белесое, без единого облачка, небо.
Физик, уже не спеша, подошел. Он оказался очень высокий, на голову выше рослого Тетерина, но из-за худобы не был похож на богатыря, больше напоминал складной метр. А вот лицо у него было примечательное. Тетерин даже подумал, что мужчине неприлично иметь такое красивое лицо. Аристократически удлиненное, оно почему-то не производило впечатление «лошадиного», может, из-за огромных, ярко-голубых глаз, обрамленных длинными пушистыми ресницами. Короче, девичья мечта и погибель в одном флаконе, определил для себя Тетерин. И еще, он был молод. Слишком молод, на взгляд Тетерина, для звезды мировой величины.
– Флеминг, – представился он, глядя на Тетерина, очевидно, посчитав его старшим. – Можете звать попросту – Никанор.
Тетерин от неожиданности поперхнулся заготовленными словами приветствия и едва выдавил из себя: «Сергей». Да, Никанор Флеминг – это произвело впечатление.
– Начальник поисковой группы капитан Полынин, – вывернулся из-за Тетерина низенький капитан. – Рад вас приветствовать. Обед у нас по расписанию еще через три часа, но если хотите что-нибудь перекусить…
– Нет, спасибо, – прервал его Флеминг. – Я хочу посмотреть ваши находки.
Тетерин второй раз мысленно поперхнулся. Слово «находки» было бы последним, каким он мог бы назвать сбитый позапрошлой ночью ракетным подразделением Неопознанный Летающий Объект, в просторечии, «летающую тарелку».
Тетерин не знал, как это у них получилось. Насколько ему было известно, НЛО легко уходили от ракет точно так же, как от истребителей. Но этот почему-то замешкался, за что и получил по полной программе. Судя по собранным обломкам, «тарелка» была небольшая, метра два в диаметре. И найдены три обгоревшие трупа. Кстати, мелькнуло у Тетерина в голове, неземные пилоты «тарелки» чем-то напоминали прилетевшего физика. Может, потому, что они были такие же длинные, худые, нескладные…
– Разумеется, – продолжал тем временем Полынин. – Мы к вашим услугам. Если вам что-нибудь понадобиться…
– Просто покажите, куда вы сложили обломки, – резко сказал физик.
Если Полынин боялся, что физик станет донимать их расспросами, то он мог успокоиться. Флеминг залез в большую палатку, куда стащили все найденные части «тарелки», и не вылезал оттуда до самого обеда. Тетерин немного постоял возле входа ради солидарности с Полыниным, потом ушел, оставив капитана одного. Он не видел смысла в том, чтобы торчать на солнце. Капитан остался. Ему было приказано оказывать всяческое содействие.
Но еще до ухода Тетерин увидел, что делал знаменитый физик в палатке. А именно – ничего. Он просто ходил туда-сюда, останавливался, всматривался то в одну, то в другую скрюченную, сгоревшую железяку и, Тетерину показалось даже, что он прислушивается к ним. И все.
Странный способ изучать части неведомого летательного аппарата, хмыкнул Тетерин и ушел обратно в столовую, под полог пусть не спасительной, но все-таки тени.
Обедали они за общим столом, но на полчаса раньше рядового и сержантского состава. Очевидно, для того, чтобы, как подозревал Тетерин, солдаты не заглядывали им в тарелки, где было отнюдь не то, что у них, сердешных. Флеминг, остававшийся после посещения палатки таким же сосредоточенным и одновременно отстраненным, как и после прилета, довольно резко отказался от второго – котлета в мясной подливке, – а в ответ на предложение Полынина «вдарить по граммульке за знакомство» заявил, что алкоголя не пьет. Тетерин, украдкой наблюдавший за ним, мысленно отметил, что слово «алкоголь» было в данной речевой конструкции лишним, вернее, избыточным. То ли физик мировой величины витал где-то в недоступных простым смертным эмпиреях, то ли долго жил за границей, а скорее, и то, и другое одновременно, но он явно отвык от обычного разговорного языка и изъяснялся грамматически правильными книжными фразами.
Впрочем, поглощая довольно-таки пустой супчик с капустой и не притронувшись при этом к хлебу, Флеминг слегка оттаял.
– Вы даже не представляете, какую пользу отечественной науке принесет изучение ваших обломков. Я уж не говорю про исследование тел погибших пилотов, – заявил он в ответ на вопрос Полынина, «ну, и что вы можете про все это сказать?». – Но говорить что-либо пока преждевременно. Потребуются месяцы, а может, и годы скрупулезной работы всего коллектива ученых и инженеров, прежде чем появятся практические результаты… – И так далее, и тому подобное.
Флеминг обладал способностью много и убедительно говорить, ровным счетом ничего при этом не сказав. Тетерин при этом подумал, что ему надо было пойти в политики или дипломаты. С такими-то способностями…
– Ну, предварительные-то выводы всегда можно сделать, – прервал он высокопарные высказывания в духе передовицы двадцатилетней давности. – Я, например, даже не будучи физиком, могу точно сказать, что данный аппарат не может преодолевать межзвездные расстояния хотя бы в силу своей малой энерговооруженности. Если бы здесь взорвался настоящий звездолет, то километров на десять вокруг ничего бы не осталось. А тут на самом месте взрыва только трава выгорела, да и обломки поразлетались максимум на несколько сот метров вокруг. Слабовато для звездолета. А ведь эти «тарелки» летают повсюду в огромных количествах. До пятидесяти тысяч наблюдений ежегодно, – Тетерин хмыкнул и слегка улыбнулся. – Значит, я могу сделать предварительный вывод: у них где-то относительно недалеко – не дальше лунной орбиты, – есть корабль-матка либо постоянно функционирующая база. Вот это и называется предварительными выводами.
– Это называется гаданием на кофейной гуще, – с непроницаемым выражением лица возразил ему Флеминг. – Вы берете за основу возможности земных ракет и экстраполируете их на принципиально иные формы техники, которые обладают иными конструктивными возможностями.
– Любые возможности упираются в предел Эйнштейна для скорости света, – с жаром возразил Тетерин. – А это значит, что межзвездные перелеты в любом случае занимают продолжительное время. Из чего в свою очередь вытекает, что экипажу требуется значительное жизненное пространство, либо он погружается в сон, подобный летаргическому, но даже в таком случае места для троих нужно гораздо больше, чем «тарелка» в два метра диаметром.
Капитан Полынин не вмешивался в их разговор, но ненавязчиво подливал Тетерину обещанные «граммулечки» неплохого коньяка. В конце концов, если гость трезвенник, это еще не значит, что хозяева должны отказываться от выпивки.
– Простите, вы кто по профессии? – неожиданно спросил Флеминг.
– Лингвист, – недоуменно дернул плечом Тетерин. – Какое это имеет отношение к разговору?
– К разговору это имеет самое непосредственное отношение, – без тени улыбки сказал Флеминг. – Вы, представитель гуманитарной профессии, беретесь судить о совершенно чуждой вам области знаний. Это, по меньшей мере, недальновидно. Не знаю, что там говорил упомянутый вами Эйнштейн, но я уверен, что если он занимался физикой, то вряд ли делал какие-то замечания, например, лингвистам. Вы же не думаете о том, что ваши дилетантские рассуждения могут принести определенный вред, если их услышат не те люди.
Тетерин просто опешил.
– Это что, угроза? – медленно произнес он, сощурившись.
– Это дружеский совет, – по-прежнему ровным, безэмоциональным голосом ответил Флеминг.
Он отодвинул пустую тарелку и встал.
– Спасибо за обед, капитан Полынин. Я продолжу готовить объекты к отправке. Попрошу до вечера меня не беспокоить.
Он повернулся и пошел к палатке с обломками «тарелки» и тремя трупами в переносных морозильных камерах. Тощий, прямой – будто шест проглотил, – он шел неестественной «деревянной» походкой, слишком ровно переставляя слабо гнущиеся в коленях ноги.
– А компот? – растерянно спросил ему вслед Полынин, но Флеминг не обернулся.
– Допьем? – спросил тогда капитан насупившегося Тетерина.
Тот встрепенулся.
– Давай. Только разлей по стаканчикам, и пойдем, подышим воздухом. Да и солдатам тоже пора обедать.
Полынин согласно кивнул.
Они пошли, держа пластиковые стаканчики с коньяком в руках. Метров через пять капитан было остановился, но Тетерин повел его дальше, через двойной ряд солдатских палаток, и затормозил только когда они вышли за пределы лагеря.
Было тихо. Шелестела трава. Ветерок доносил густые запахи нагретой солнцем степи – необычные, терпкие, живые, ни с чем не сравнимые. Потом из лагеря донеслось звяканье посуды, и очарование кончилось.
– Зачем ты меня сюда… – недоуменно начал было Полынин.
– Да просто покурить, – перебил его Тетерин.
Закуривать, держа в руках мягкий пластиковый стаканчик с драгоценным в полевых условиях коньяком, было неудобно.
– Давай, я подержу стаканчики, а ты зажигай сигареты, – предложил Тетерин.
Так и сделали. Тетерин взял свою и сделал глубокую затяжку, только сейчас поняв, что ему давно уже хотелось курить.
– Странный этот Флеминг, – лениво сказал он, искоса поглядывая на капитана.
– Наверное, гении все странные, – пожал плечами Полынин.
– Наверное. Только вот даже гении не могут не знать основоположников своей профессии.
Полынин растерянно посмотрел на него.
– Ты что, хочешь сказать…
– За что купил, – кивнул Тетерин. – Не знаю, как это возможно, только наш гений слыхом не слыхивал об Эйнштейне.
– И что из этого следует? – нахмурился капитан.
– Не знаю, – сказал Тетерин. – Он мне сразу не понравился. Прилетел без вещей, даже портфельчика при нем не было. Неестественный весь какой-то. Странный этот разговор. И ест не по-людски.
– Вегетарианец, наверное, – предположил Полынин.
– Может быть, может быть, – пробормотал Тетерин. – Вот только когда это вегетарианцы отказывались от компота? Да и от выпивки тоже, если на то пошло?
– И что ты предлагаешь, – спросил Полынин.
– А что я могу предложить? – сказал Тетерин. – Подойти к нему и спросить, «Ты кто такой, мужик?». Глупо.
– Да уж. И ничего умнее не придумаешь. Впрочем, завтра с утра придет грузовая вертушка, и наши проблемы закончатся сами собой.
– До завтра нужно еще дожить, – глубокомысленно заметил Тетерин.
– Ты что хочешь сказать?
– Да ничего. Это я так… – Тетерин посмотрел на вылинявшее, белесое небо. Ветерок совсем стих, и тут же навалилась духота, влажная, гнетущая. – К ночи, наверное, будет гроза. Снаряди солдат проверить крепления палаток… – Он вздохнул. – И еще я бы, на твоем месте, радировал командованию запрос насчет физика. Пусть дадут подтверждение, что ли. Так, на всякий пожарный…
Тетерин сидел на том же хрупком стульчике, что и утром, и задумчиво курил одну за другой сигареты. На земле возле него валялось около десятка окурков. Вечерело, но солнце еще не ушло за далекий степной горизонт. И по-прежнему было душно. Надвигалась гроза.
Когда появился Полынин, Тетерин понял – что-то грядет. Круглое лицо капитана, обычно жизнерадостное, было задумчивым, даже каким-то мрачным. В руках он вертел простенький цифровой фотоаппарат, в просторечии «мыльницу». Ни слова не говоря, подошел, сел, «мыльницу» поставил на стол и закурил.
– Что-то случилось? – спросил Тетерин и процитировал: – Я чувствую, что зло грядет…
Полынин кивнул, глубоко затянулся и, наконец, ответил:
– Грядет. Из Иркутска к нам вылетел Воробьев. Наверное, будет здесь еще до темноты.
– Мне это ничего не говорит, – мотнул головой Тетерин.
– Полковник Воробьев из отдела военной контрразведки, – мягко сказал Полынин.
– Ну и что?
– А то, – вдруг отбросив искусственное спокойствие, прошипел сквозь зубы Полынин, – что наш хваленый физик, звезда мировой величины, прибывает к нам только завтра утром. Вместе с грузовым вертолетом.
– А это тогда кто? – тоже перейдя на полушепот, кивнул на палатку с останками «тарелки» Тетерин.
– А это я хочу спросить у тебя, – прошипел Полынин. – Ведь это ты днем посоветовал мне сделать по физику запрос… Не знаю, кто он, но ясно, что он самозванец.
Он сидел к палатке лицом, Тетерин – боком, поэтому они оба увидели, как откинулся полог входа и, сложившись почти вдвое, из палатки вышел Флеминг.
Он коротко глянул на них, потом откинул полог за всю ширину и вынес наружу три широкие, блестящие и тонкие, как фольга, но почему-то негнущиеся пластины, и стал устанавливать их перед входом на высоких стержнях, воткнутых в землю. Сооружения чем-то напоминали миниатюрные ветряки, с пластинами вместо лопастей.
Тетерин закурил очередную сигарету и отметил, как сгустился неподвижный воздух, до такой степени, что было трудно сделать очередной вдох. Ну, точно, будет гроза, рассеянно подумал он, наблюдая за Флемингом.
Тот закончил возиться с пластинами и отступил к самому входу. Пластины вдруг вспыхнули и засияли, а потом медленно, но постепенно набирая скорость, закрутились. Сходство их с ветряками усилилось, только это были очень красивые ветряки, бросающие друг другу снопы разноцветных, переливающихся лучей.
– Капитан, мне кажется, пора вызвать вооруженный наряд, – сказал вполголоса Тетерин.
Полынин ничего не ответил. Он сидел неподвижно, уставившись на странную картину, и по его закаменевшему лицу гуляли разноцветные всполохи.
Тетерину вдруг стало так страшно, как не было даже в Гуантаме во время нападения повстанцев, где Тетерин в свое время служил переводчиком военных советников.
– Капитан Полынин, – сказал он громче. – Примите меры к задержанию самозванца.
Полынин не шелохнулся. Он по-прежнему сидел, положив руки на стол и стискивая нелепую «мыльницу».
Флеминг скрылся в палатке и тут же вернулся, неся охапку искореженных металлических обломков. Тетерин вчера весь день таскал их вместе с остальными в палатку, поэтому знал, насколько они тяжелы. А Флеминг небрежно держал их в руках, словно они были из мятой бумаги.
Бешено вращающиеся пластины вдруг разом вспыхнули еще ярче и… исчезли, а на их месте появился большой, выше палатки, поставленный на ребро фиолетово-черный круг. И круг этот тоже вращался, на глазах превращаясь в уходящую в бездну воронку.
Флеминг швырнул в эту воронку свою ношу – искореженные штуковины исчезли, не достигнув воронки – и вернулся в палатку за новой порцией. Он легко носил и швырял в адскую бездну все то, что они насобирали вчера по степи, и Тетерин глядел на все это.
Почему я сижу, недоуменно подумал Тетерин. Ладно, капитан не отзывается, наверное, в отключке. Но я-то в здравой памяти. Надо встать, позвать солдат…. Он продолжал сидеть.
Последними псевдофизик вытащил три морозильные камеры, похожие на гробы – впрочем, таковыми они и являлись, – и без натуги швырнул их туда же. Потом шагнул к адской воронке сам, на ходу оборачиваясь к Тетерину.
Тетерин, холодея от ужаса, смотрел, как изменяется облик Флеминга, как, словно змеиная кожа, сползает с него личина человека, вытягивается и без того длинное лицо, на котором остались одни воистину громадные, удлиненные глаза, растут руки и ноги, а туловище, напротив, сокращается. Перед Тетериным впервые в жизни предстал инопланетянин, точно такой же, что и погибшие пилоты сбитой «тарелки», только живой, и глаза его полыхали властной силой.
Продолжалось это одну лишь секунду, показавшуюся Тетерину вечностью. Потом то, что прежде было Флемингом, медленно исчезло, словно растворилось в фиолетово-черной бездне. И тут же вращающаяся воронка резко исчезла, словно захлопнулась невидимая дверь в пространстве. Перед распахнутой палаткой осталась лишь желтая, обгоревшая трава.
И буквально через миг откуда-то из-за палаток бесшумно, как призрак, вылетела сверкающая в последних лучах уходящего в черные тучи солнца «тарелка». Из днища ее вырвался ослепительный сиреневый луч, ударил в опустевшую палатку, и та вспыхнула веселыми языками пламени.
«Тарелка» сделала «свечку», круто уходя в темнеющее небо, и мгновенно растворилась в нем. Почти сразу же над лагерем с оглушительным ревом пронеслись два истребителя. Они летели очень низко, и Тетерин испугался, что они заденут палатки. Тугая струя воздуха сбросила его со стула. Падая, Тетерин увидел, как истребители тоже пошли почти вертикально вверх, но они уже безнадежно опоздали.
Лежа на твердой земле, Тетерин слушал крики солдат, бежавших к пожару с огнетушителями, маты пытающегося подняться капитана Полынина, и эти звуки казались ему прекраснее всякой музыки.
– Я все видел и слышал, но почему-то ничего не мог сделать, – немного позже сказал ему Полынин.
Тетерин кивнул. Это было ему знакомо, он сам побывал в таком же положении.
Они стояли у места пожарища. Палатка, естественно, сгорела напрочь, но в ней уже не было ничего, о чем стоило бы жалеть.
– Как будешь оправдываться? – спросил Тетерин. – Прилетит сейчас твой контрразведчик и может ведь не поверить нам на слово.
– А я в последнее мгновение все же сумел шевельнуть пальцем. И нажал кнопочку, – с плохо скрываемой гордостью в голосе сказал Полынин. – Смотри, – он протянул ему «мыльницу».
Тетерин был первым, кто увидел ставший вскоре знаменитым и облетевший весь мир единственный достоверный снимок живого инопланетянина. Тот стоял, обернувшись в три четверти, и даже на снимке его бездонные глаза были полны властной, непреодолимой мощью.
И, глядя на снимок, Тетерин ощутил тоску. Да, теперь-то уж они доподлинно знали, что Человечество не одиноко во Вселенной. Но за последнюю сотню лет Человек привык к мысли о том, что он будущий Властелин Космоса. А оказывается, у Космоса давно уже были другие Властители.