   Наталья Коротких
   Власть: вопросы теории
   Монография

   Рецензенты:
   д-р юрид. наук Ю.М. Батурин
   д-р полит. наук Е.И. Жук

Введение

   Необходимость совершенствования управления социальными процессами, демократизации политической системы выдвигает перед политологами и философами множество задач. Одной из них является изучение такого фундаментального явления общественной жизни, как власть, в исследовании которого существуют значительные пробелы.
   Данная монография подготовлена на основе курса лекций по дисциплине «Философия власти» и нацелена на формирование у слушателей теоретической базы, методологии управления, способности к постановке и методичной разработке проблем, связанных с властными отношениями, «готовности к критическому прочтению окружающей реальности во всей ее сложности» (15).
   Монография «Власть: вопросы теории» может быть предложена в качестве учебного пособия по специальному курсу по специальностям «Государственное и муниципальное управление», «Менеджмент», «Политология», а также в качестве учебного пособия по курсу «Философия власти», для студентов и аспирантов гуманитарных специальностей, читателей, интересующихся вопросами управления, философии, политологии.
   Понятие власти, как и близкие к нему понятия авторитета, господства, влияния, силы и т.п. относится к числу тех многомерных категорий социального знания, философии, политологии, социологии, психологии, политической экономии, этики, права, которые по мере углубления в их изучение порождают значительно больше вопросов, чем позволяют дать на них однозначные ответы.
   По мнению авторов весьма авторитетного исследования «Категории политической науки», подготовленного в МГИМО (Университете), «сама власть в качестве явления жизни вообще и политики, в частности, остается по сути малопознанной и по-прежнему объясняется с неодинаковых точек зрения» (97, с. 73).
   «Природа и “анатомия власти”, – пишет А.А. Кокошин в работе “Очерк политики как феномена общественной жизни”, – остаются в числе наименее познанных явлений общественной жизни, хотя этот вопрос является одним из важнейших в функционировании каждого отдельного современного общества, государства и мирополитической системы в целом» (96, с. 9).
   Первая статья о власти в Большой Советской энциклопедии появляется в ее третьем издании в 1971 г., ранние издания ограничивались лишь определением понятия «государственная власть».
   Власть в социуме рассматривается в контексте «политического», «государственного», хотя объемы понятий «политическое» и «государственное» не совпадают. Представление об их соотношении различно в разные эпохи, у разных авторов. К примеру, древнегреческие авторы, начавшие теоретическую разработку явлений политики на основе опыта полиса, еще вообще не знали термина «государство», который вошел в научный оборот во времена Макиавелли.
   Если в эпоху Древней Греции политическое трактовалось у́же государственного, то в Новое время политическое трактуется как более широкое в сравнении с государственным явление.
   Проблемы соотношения власти и политики, власти и морали, власти и насилия, власти и справедливости, свободы и равенства, власти личности и власти государства – вот неполный перечень проблем, которые выкристаллизовались, приобрели характер сквозных, в разработку которых внесли свой вклад различные мыслители.
   Сочетание хронологического и проблемно-теоретического подходов к анализу власти в контексте общественного развития позволяет глубже осветить общее и особенное в различных учениях. Значительную роль играют приемы и средства историко-сравнительного исследования.
   Известный французский социолог Мишель Крозье, посвятивший значительную часть своих исследований такому феномену как власть, тем не менее писал: «До сих пор не раскрыта «тайна» власти, и проблема власти остается белым пятном в научных исследованиях. Ее анализ не продвинулся вперед после Макиавелли и Маркса» (72, с. 194). По возможности приблизиться к раскрытию тайны – в этом видит свою задачу автор данной монографии.

Раздел 1. Власть как категория политической науки

1.1. Универсальность власти

   Будучи объективно необходимым условием существования социума, властные отношения возникают и функционируют во всех сферах общественной жизни, пронизывают все виды взаимоотношений между индивидуумами, группами и т.д. Возникая в экономической, социально-политической, правовой и других областях, властные отношения не сводятся к ним. Они сохраняют относительную самостоятельность, приобретая лишь специфику и соответствующую направленность.
   Философия власти представляет собой раздел философии политики. Политика же определяется как «многообразный мир отношений, деятельности, поведения, ориентаций и коммуникационных связей между классами и социальными группами по поводу власти и управления обществом» (24, с. 7). Проблемы власти и, главным образом, политической власти, требуют постоянного и пристального к ним внимания в связи с тем, что именно в сфере властных отношений реализуются коренные интересы и воля их субъектов. Важный аспект изучения проблемы составляют средства и методы власти.
   Власть – важнейший механизм управления. Принципиальный вопрос состоит в его разумном использовании как такового.
   Взаимодействие субъекта и объекта происходит не только на экономическом или политическом уровне, но и на других уровнях, в том числе на уровне социальной психологии.
   Изучение проблемы власти, хотя представляет большой научный интерес, не является самоцелью, а служит основанием для философского осмысления широкого круга социально-политических процессов, для осознания меры социальной активности личности, понимания причин появления в тех или иных исторических условиях и обстоятельствах конкретного субъекта власти, именно того или иного типа власти.
   Мысли и идеи о власти содержатся в трудах мыслителей и правителей Индии, Китая, Персии, Египта, Древнего Рима и Древней Греции. Изыскания, идущие от Сократа, Платона, Аристотеля, продолженные многими поколениями ученых, сегодня, в ХХI в., вправе увенчаться оформлением самостоятельной науки – науки о власти.
   Создатели «Артхашастры» в Индии в числе четырех важнейших наук выделяли науку о государственном управлении. «Артхашастра» – один из важнейших трактатов древности о власти, составлен в Индии в IV–III вв. до н.э. «Наука о государственном устройстве» – выдающееся произведение кратологической, экономической, правовой, дипломатической, философской и военной мысли. На русском языке эта книга была издана в 1993 г.
   Значительный теоретический багаж по проблемам власти, позволяющий понять многие стороны феномена власти, накоплен в рамках западной политической философии, социологии, культурологии.
   Наука о власти – кратология (от греческого «cratos» сила, власть, могущество, логос – слово, учение), система областей и отраслей знаний о власти, пока находится в стадии формирования (2).
   Власть – уникальный, многоликий, социокультурный феномен. Разновидности власти классифицируются по разным основаниям.
   1) По основному субъекту (носителю) власти: например, монархическая, демократическая. Определение вида власти содержится уже в самом ее названии. Монарх, иерарх, патриарх, экзарх, номарх (arche-от греческого власть, главенство; anarche-безвластие).
   2) По основным сферам жизни общества – экономическая, политическая, духовная. Например, государственная, гражданская, военная, церковная.
   3) По основному предназначению – законодательная, исполнительная, судебная;
   4) По месту в структуре власти – центральная, региональная, местная, областная, окружная и т.д.
   Существует приблизительно 120 различных характеристик типов, видов и форм власти. Так, например, власть светская, духовная, законодательная, представительная, исполнительная, судебная, отцовская, информационная, экономическая, политическая, национальная, власть улицы, власть мафии, диктаторская власть, личная, семейная, групповая, реальная и формальная, сильная и слабая и др. Любой тип и вид власти исторически ограничен и преходящ (2).
   Сегодня ощущается потребность в кратологической литературе нового поколения, которая должна занять свое место в системе человеческого знания.
   Смысл понятия кратология во многом предвосхищен в таких терминах, как демократия, аристократия, агиократия, геронтократия, номократия, охлократия, тимократия, бюрократия, меритократия, плутократия, партократия, технократия и др., всего более 50 терминов.
   Перечисленные выше наименования означают власть как форму государственного управления. Согласно такой классификации:
   1. Аристократия представляет собой: а) форму государственного правления, при которой власть принадлежит представителям родовой знати; б) привилегированную верхушку какого-либо слоя, класса.
   2. Бюрократия (от франц. – власть канцелярии) – совокупность бюрократически мыслящих и действующих лиц, прежде всего в органах власти и управления.
   3. Демократия (от греч. – власть народа), изначально возникшая в Древней Греции и Ионии как государственная система, опиралась на прогрессивные хозяйственные национальные отношения. Типичной по тем временам считалась демократия, созданная Клиофеном и направленная против замкнутых сословных (рабовладельческих, родовых) группировок и их экономическая власть. Признавалось, что государственная власть принадлежит общности граждан старше 30 лет, которые, по крайней мере, раз в месяц решают большинством голосов государственные дела в народном собрании.
   Демократия – это форма государственного устройства, основанная на признании народа источником власти на принципах равенства и свободы. В современном обществе демократия означает признание власти большинства при соблюдении прав меньшинства, а также верховенство закона, разделения властей, выборность основных органов государства, наличие широких прав и свобод граждан.
   4. Геронтократия – власть стариков, старшего поколения (у ряда народов в первобытном обществе).
   5. Тимократия (от греч. – честь, цена, плата). Одна из наиболее древних форм власти, описанная еще античными авторами. Платон в диалоге «Государство» подразумевал под тимократией правление, основанное на принципе ценза, обусловленного имущественным положением, как в Афинах, до конституции Солона.
   Платон относил тимократию к отрицательным типам государственного устройства. Усматривая ее причины в господстве корыстных интересов, их влиянии на поведение людей, Аристотель в «Никомаховой этике» указывал, что из трех видов правления: монархия, аристократия и тимократия, лучший – монархия, худший – тимократия.
   6. Охлократия, или власть толпы. Термин Аристотеля, обозначавший периоды власти, когда она переходила к восставшему народу, но он вследствие своей неподготовленности и неорганизованности не мог ее удержать.
   Социальная система власти образует некоторую целостность, в которую входит ряд подсистем – политическая, экономическая, правовая, административно-управленческая, военная, воспитательно-образовательная, власть массовых и профессиональных общественных союзов и организаций, этнических общностей, «малых групп» и т.д. (1).
   Все эти подсистемы социальной системы власти в общественной жизни взаимопереплетены. Но каждая из них состоит из множества относительно самостоятельных структур, чаще всего имеющих форму больших и малых, сложных или простых пирамид, в которых устанавливаются как в вертикальном срезе, так и в горизонтальном определенные отношения, продиктованные особенностями управления в той или иной сфере жизни и в конечном счете основанные на взаимосвязанных, но не тождественных специфических базисных условиях. Эти условия и обеспечивают самую возможность существования многочисленных проявлений власти, а также ее реализации.
   В экономической области в качестве такого условия выступают материальные отношения, в том числе имущественное неравенство. В политической жизни таким условием служит целый комплекс построенных на принципе административно-управленческой иерархии государственных, партийных, хозяйственных, общественных, профессиональных отношений и соответствующих институтов, где каждое высшее звено про сравнению с более низким обладает большим числом возможностей.
   Специфика политической гносеологии, раскрывающей многообразные аспекты функционирования власти, состоит в том, что власть рассматривается как реализация волевой деятельности политического субъекта (индивидуума, группы, класса, партии, массового движения, лидера, государства).
   Структура политической системы, которая в концентрированном виде чаще всего выражается в политическом режиме, накладывает сильнейший отпечаток на природу властных отношений. Последние же в различных типах государственного устройства функционируют по-разному. Особый характер они принимают в условиях тоталитаризма. В условиях экстремального варианта полицейского государства власть осуществляется главным образом как организованное принуждение.
   В правовой сфере власть обусловливается принятым в государстве нормативным законом и регулятивными нормами поведения, действие которых обеспечивается правоохранительными органами.
   Социальная система власти не исчерпывается этими крупными подсистемами, она шире и охватывает все сферы человеческой деятельности, в которых в какой-либо степени проявляются сущностные отношения зависимости.
   В.В. Мшвениерадзе отмечает, что основным способом существования власти представляется ее проявление в различных динамичных формах зависимости, независимости и взаимозависимости между человеком и человеком, личностью и обществом, социальными группами, классами, государствами, блоками государств.
   Власть многогранна, многослойна, многомерна. Исследование каждого ее измерения требует особого подхода и своего понятийного инструментария. Формы функционирования власти многочисленны: принуждение и слежение, насилие, наказание и поощрение, принятие решений, контроль и управление, соперничество и сотрудничество.
   Власть может носить как негативный, так и позитивный характер.
   Аномальная односторонняя зависимость разрушает самую основу общества – человеческий потенциал. Обесценение человека обесценивает общество, его экономическую, политическую и правовую системы, морально-нравственные и этические отношения.
   Власть сильна не тогда, когда выглядит несокрушимой и вынуждена опираться на силу, но когда обеспечивает оптимальные условия для свободного созидательного труда, расцвета способностей и талантов.
   В истории политической философии известна длительная эпоха, когда политика и власть были производными от права. Правовых концепций власти и политики придерживались Гоббс, Локк, Спиноза, Руссо, Кант и др. В доктринах либерализма (Локк, Гоббс и др.) отразился рациональный взгляд на природу, источники и функции власти. К. Маркс и Ф. Энгельс сместили акценты на исследование политической власти, основанной на классовых антагонизмах. Проблема власти была систематически проанализирована в социологии М. Вебера (легитимность господства).
   Неоклассическая философская версия власти связана с понятием оппозиции «правитель – подчиненный». С первым наброском такого подхода выступил Ницше. Безликая сила воли власти по Ницше лежит в основе существования, познания мира, будучи «волей к истине, оказывается формой иррационального проявления «воли к власти». Идеи Ницше были восприняты французской философией от структуралистов до «новых левых». Фуко, исследуя комплекс «власть – знания», рассматривал структуры власти как принципиально такие образования, специфика которых в том, что они – «везде».
   В работах советских и российских исследователей проблемы власти рассматриваются при анализе истории и теории государства и права, политической системы. Об исконной проблеме власти советский историк Н.Н. Конрад писал: «Началу “архэ” (власти) как символа необходимого для существования человечества какого-то организованного порядка, регулируемого общеобязательными нормами, противопоставлялось понятие “анархэ” (без власти) как символа общественного устройства, свободного от всякого принуждения. На рубеже нашей эры римлянин Овидий представлял себе такое общество, названное им “золотым веком”, как время, “когда люди без всяких судей сами, по собственной воле соблюдают честность и справедливость”» (7).
   Одной из основных проблем в политической философии является проблема наиболее общих характеристик политики и власти, отношений между ними и между центральной институциональной властью и обществом. М. Вебер представлял власть первичным явлением, политику – производным. Его последователем был Ж. Френд, один из наиболее влиятельных специалистов в области социального конфликта. Его исследование «Сущность власти» в определенном смысле подводит итог длительной эволюции западной политической философии. Ж. Френд разработал универсальную концепцию власти (1).
   Согласно концепции Ж. Френда власть – это социальное сосредоточие командования, опирающееся на один или несколько слоев или классов общества. Универсальное начало власти, составляющее отношение командования (распоряжения) и подчинения (исполнения), образует категорию всеобщности, которую в системе взглядов Ж. Френда можно признать соразмерной любому конкретному уровню политики.
   Универсален всеобщий организационный принцип власти – командование. Власть, согласно данной концепции, не существует без командования и повиновения. Ж. Френд исходит из того, что не политика, но собственное, присущее власти отношение командования, определяет власть.
   Он писал: « Политика означает для нас надежду участвовать во власти или влиять на ее распределение как между государствами, так и в рамках одного государства между группами людей… Государство, подобно политическим ассоциациям, которые ему исторически предшествовали, состоит из отношений господства одних людей над другими…» (13, с. 48).
   Представления о всеобщности принципиальных начал политики и власти позволяют вести поиск в самых разных исследовательских направлениях, наполняя конкретным содержанием анализ власти и политики любого уровня общности (социального, исторического, культурного и т.д.). Френд развивает мысль Аристотеля о том, что человек представляет собой политическое существо, естественно, предназначенное жить в обществе. «Политическое состояние органично человеку, – писал Аристотель, – поэтому между функцией царя и магистрата, и функцией отца семейства и владельца рабов разница не в степени, а в специфике» (1).
   Следуя за Аристотелем, Френд видит в естественности политики особо присущее ей свойство не разъединять, но объединять людей и стремится разрабатывать эту линию. Отношение «друг-враг» – это переосмысление субъект-объектных отношений в политике, которые получают универсальное, содержательное определение. Различие друга и врага – чисто политического порядка. Оно отличает политику от экономики, этики, права, для которых существуют другие, релевантные им категории общественных отношений. Друг – тот, кто убежден или согласен без необходимости убеждения. Враг – тот, кто противится, и должен быть принуждаем, подчинен. Истолкование власти, основанное на противопоставлении (командование-подчинение, друг-враг) позволяет Френду построить непротиворечивую и мало уязвимую философию независимых априорно данных сущностей – власти и политики.
   Политика порождает или может порождать борьбу – иначе не было бы необходимости во внушении, подчинении, подавлении и т.п. Ж. Френд переосмысливает субъект-объектные отношения в политике, формулируя тем самым универсальное определение. Конфликтные отношения по схеме «друг-враг» могут возникнуть во взаимосвязях другого порядка – экономических, идеологических, культурных, прочих. Тогда любую оппозицию можно рассматривать как политическую. Это явление называется политизацией общественных отношений.
   Политическая доминанта служит Френду еще одним подтверждением примата политики в обществе. Френд намечает диффузии политической власти, вводя различие между публичным и частным в политике. Собственно политическое общественное отношение публично. Публичное для Френда – не коллективное и не общественное, но то, что в обществе является организованным, структурным, безличным, представительным, так как способно представлять общественное. Например, в форме государства, парламента и т.п.
   Приватным именуется общественное отношение, которое касается «индивида и межиндивидуальных отношений, взаимных либо ассоциативных».
   Приватное и публичное, по Френду, составляют два аспекта существования человека. Они одновременны и нераздельны. Существует закон, регулирующий вступление в брак, но человек волен решать, заводить ли ему семью; есть закон об ассоциациях, но каждый решает самостоятельно, вступать ли в них, и т.д.
   Широко распространенное истолкование власти как проявление силы вынуждает ставить вопрос о природе самой силы – моральной, правовой, социальной, политико-репрессивной, экономической, идеологической и т.д.
   Возникает вопрос о соответствующей легитимации силы.
   Закон является соглашением повиноваться, которое может быть достигнуто спонтанной приверженностью, харизмой, страхом и террором, этическим уважением и т.д. Согласно концепции Френда закон устанавливает порядок, а не справедливость, что объясняет неразрешимый конфликт между политикой и моралью.

1.2. Понятие социальной власти

   Всякая социальная власть – это определенный порядок организации общественной силы и применения официального принуждения для управления жизнью общества и отношениями в данном сообществе людей. Различные виды социальной власти (родовая власть, государственная власть и т.д.) отличаются друг от друга социальным порядком, соответствующим в организации жизни общества и осуществлением официального принуждения.
   Власть в первобытном обществе – это власть рода в целом, а не власть индивидов – членов рода. Эта родовая власть определяется комплексом родовых норм, обычаями рода и т.д., верховным принципом которых является выживание, сохранение и продолжение данного рода.
   Основным институтом власти в родовой общине было родовое собрание, на котором взрослые сородичи решали все основные вопросы жизни общины. Родовое собрание избирало вождя (старейшину) рода, а также ряд других должностных лиц.
   Роды объединялись в племя, а некоторые племена – в союз племен. При этом совет старейшин племени, куда входили старейшины (вожди) объединившихся родов, избирал вождя племени и других должностных лиц племени – военачальника и др. Аналогичным образом совет вождей объединившихся племен избирал вождя союза племен, военачальника и других должностных лиц такого союза племен. Властные полномочия всех этих должностных лиц, как и правила поведения всех остальных членов общества, были жестко подчинены устоявшимся непререкаемым обычаям, нарушение которых влекло суровое наказание.
   Обычаи первобытного общества постепенно складывались в результате действия системы разнообразных регуляторов общественной жизни и поведения людей. Формирование общественного сознания и представления о социальных нормах в примитивных обществах носили мифологический характер. Миф при этом выступал как идеологическая форма высшего признания, оправдания и обоснования сложившихся норм и в целом существующего социального порядка (в его единстве с порядком природы и окружающего мира), отношений и как авторитетная форма утверждения действующих обязательных социальных норм. Мифологическая система социальной регуляции ориентировала всех членов общества на соблюдение общих представлений о надлежащем и запретном и отвергала отрыв и отклонение индивидуального от коллективного. Нарушители же (как в мифе, так и в действительности) подвергались суровым карам (избиению, смерти, изгнанию из рода и т.д.).
   Переход от догосударственного состояния общества к государству осуществлялся в условиях разложения первобытнообщинного строя и знаменовал собой существенные изменения во всей социальной жизни людей.
   Концепции древности и Средневековья в целом находились под существенным влиянием мифологических и религиозных воззрений. В основе их лежали представления о божественном происхождении как самого человека, так и власти. В этих концепциях не проводят различия между обществом и государством. Все древние народы возводили свои порядки, в том числе и власть, к небесным силам, богам. Свои формы правления и институты власти они приписывали непосредственно Богам и их избранникам.
   В древнем мире существовала и была господствующей версия божественного происхождения земной власти. Со времени первого египетского царя до времени посещения Египта Геродотом (V в. до н.э.) прошло 341 поколение верховных жрецов и царей, и в течение всего этого времени в Египте правили только смертные люди (на протяжении 11 340 лет). Согласно преданию, до этого правили боги. Аналогичным образом истолковывается начальный период истории власти в Древнем Риме, Древней Греции и у древних иудеев.

1.3. Современное понятие публичной политической власти

   В обществе существуют различные виды личной и социальной власти – власть главы семьи, власть господина над рабом и слугой, экономическая власть собственников средств производства, духовная власть (авторитет) церкви и т.д. Такая власть существует в силу личной зависимости подвластных, не распространяется на всех членов общества, не осуществляется именем народа, не претендует на всеобщность, не является публичной.
   Власть публичная распространяется по территориальному принципу, ей подчиняются все, кто находится на «подвластной» территории. Эти «все» представляют собой подвластный народ, население, совокупность абстрактных субъектов (подданных или граждан). Для публичной власти неважно, связаны подвластные кровнородственными, этническими узами или нет. Публичной власти на ее территории подчиняются все, включая иностранцев (за редким исключением).
   Власть политическая – это власть, осуществляющая управление народом в интересах благополучия общества в целом и регулирующая общественные отношения в целях достижения или поддержания стабильности и порядка.
   Публичная политическая власть осуществляется особым слоем людей, профессионально занимающихся управлением и составляющих аппарат власти. Этот аппарат подчиняет все слои общества, социальные группы своей воле (воле правителя, парламентского большинства, политической элиты и т.д.), управляет на основе организованного принуждения вплоть до возможности физического насилия в отношении социальных групп и отдельных людей. Аппарат публичной политической власти существует и функционирует за счет налогов с населения, которые устанавливаются и взимаются либо по праву – когда налогоплательщики являются свободными собственниками, либо произвольно, силой, когда они не свободны. В последнем случае это уже не налоги в собственном смысле, а дань или подати.
   Аппарат публичной политической власти предназначен для того, чтобы действовать во всеобщих интересах. Но аппарат и прежде всего руководители выражают интересы общества так, как они их понимают; точнее, при демократии аппарат выражает реальные интересы большинства социальных групп, а при авторитаризме правители сами определяют, в чем состоят интересы и потребности общества. В силу относительной независимости аппарата власти от общества корпоративные интересы аппарата и отдельных правителей могут и не совпадать с интересами большинства других социальных групп. Аппарат власти и правители всегда стремятся выдавать свои интересы за интересы общества в целом, а их интересы в первую очередь заключаются в сохранении и упрочении власти именно в их руках.
   В широком смысле аппарат публичной политической власти включает в себя законодателя (им может быть и парламент, и единоличный правитель), правительственно-административные и финансовые органы, полицию, вооруженные силы, суд, карательные учреждения. Все высшие полномочия публичной политической власти могут быть соединены в одном лице или органе власти, но могут быть и разделены. В узком смысле аппарат власти или аппарат управления – это совокупность органов власти и должностных лиц, исключая выборных членов законодательного собрания (органов народного представительства ) и судей.
   Аппарат публичной политической власти обладает монополией на принуждение вплоть до насилия на всей подвластной территории и в отношении всего населения. Никакая другая социальная власть не может конкурировать с публичной политической властью и применять силу без ее разрешения. Это означает суверенитет публичной политической власти, т.е. ее верховенство на подвластной территории и независимость от организаций власти, действующих за пределами этой территории. Только аппарат публичной политической власти может издавать законы и другие общеобязательные акты. Все приказы этой власти обязательны для исполнения.
   Таким образом, публичная политическая власть характеризуется следующими формальными признаками:
   • объединяет подвластных (народ, население страны) по территориальному признаку, создает территориальную организацию подвластных, политическую ассоциацию, интегрируемую публично-властными отношениями и институтами;
   • осуществляется специальным аппаратом, не совпадающим со всеми членами общества и существующим за счет налогов, организацией, управляющей обществом на основе принуждения вплоть до насилия;
   • обладает суверенитетом и прерогативой законотворчества.
   Организация публичной политической власти и ее функционирование могут быть регламентированы законами. При этом реальные политические публично-властные отношения могут более или менее существенно отклоняться от того, что установлено законом. Власть может осуществляться по закону и независимо от закона.
   Публичная политическая власть может быть разной по содержанию, а именно возможны два принципиально противоположных ее типа: либо власть ограничена свободой подвластных и предназначена для защиты их свободы, либо она существует в обществе, где нет свободы, и является неограниченной. Таким образом, различаются правовой тип организации и осуществления политической власти (государственность) и силовой тип (от старого деспотизма до современного тоталитаризма) (31, с. 65).
   Если хотя бы часть подвластных людей свободна по отношению к власти, то это означает, что они политически свободны и участвуют в государственно-правовом общении, обладают правами по отношению к аппарату власти, поэтому участвуют в формировании и осуществлении публичной политической власти. Противоположный тип, деспотия, – это такая организация власти, при которой подданные несвободны, не имеют никаких прав. Власть такого типа формирует и регулирует все отношения между людьми подвластными, создает и общественный порядок, и само общество.
   Публичная политическая власть является родовым понятием для всех вариантов понимания государства.

1.4. Власть в контексте основных концепций возникновения государства

   Согласно различным патриархальным и патерналистским воззрениям, общественная и государственная власть возникают из власти отца семейства подобно тому, как общество и государство возникают из семьи. Уже в древних мифических и религиозных сказаниях власть в той или иной родовой общине и племени возводится к власти прародителей, праотцов: род, племя, народ при этом уподобляются большой семье, а носитель власти – отцу семейства. С возникновением государства подобные патриархальные и патерналистские представления повсеместно у разных народов переносятся на носителя государственной власти как отца и покровителя всех подданных, как «отца-основателя» этого народа и этого государства и т.д.
   Так, Конфуций (VI–V вв. до н.э.) в духе древнекитайских традиций трактуя императора как «сына Неба» и исполнителя воли Неба, вместе с тем уподоблял власть императора власти главы семейств, а государство – большой семье. Управление государством, согласно учению Конфуцию, должно строиться как управление семьей – на основе норм добродетели, заботы старших о младших, сыновней преданности и почтительности младших по отношению к старшим. Для установления в государстве таких семейных взаимоотношений между властью («старшими» во главе с императором-отцом) и подданными («младшими»), учил Конфуций, необходимо утвердить хороший порядок в семье.
   Английский король Яков I уподоблял власть короля власти отца семейства над детьми. Он утверждал, что короли получают власть от Бога, что контроль за королем, восстание против него, изгнание или убийство его столь же противоестественны и чудовищны, как и соответствующие действия против своего отца.
   В развернутом виде патриархальная теория происхождения государства представлена в произведениях английского роялиста Р. Филмера (XVII в.). Свою теорию он обосновывает ссылками на положения Библии о божественном сотворении Адама. Он делает вывод о том, что первый человек Адам как родоначальник человечества был первым отцом и первым монархом, а исходной формой правления, установленной Богом, была монархия. Согласно Филмеру, все последующие монархи – наследники Адама, преемники его отцовской и одновременно монаршей власти.
   Патриархально-патерналистские воззрения имели широкое распространение у всех народов, в том числе и в русской политической истории. На протяжении веков («от помазанника божьего» Ивана Грозного до «отца народов» Сталина) насильственно внедрялись в сознание народа вера людей в «царя-батюшку» и во всякое начальство как в « отца родного».
   Одним из первых критиков, которые видели качественное отличие между государством и государственной властью и семьей и отцовской властью был Аристотель (384–322 гг. до н.э.). Он писал: «Неправильно говорят те, которые полагают, будто понятия “государственный муж”, “царь”, “домохозяин” “господин” суть понятия тождественные. Ведь они считают, что эти понятия различаются в количественном, не в качественном отношении… Будто нет никакого различия между большой семьей и небольшим государством… Это, однако, далеко от истины» (26, с. 376).
   Аристотель различает три вида человеческого общения – семью, селение и государство (полисное общение), – которые возникли естественным путем, т.е. возникли в соответствии с природой человека, а не сверхъестественным (божественным) образом. Семья, согласно Аристотелю, включает в себя отношения мужа и жены, отца и детей, господина и раба. Селение – это колония семей (их множество). По Аристотелю, отношения господина и раба являются элементом семьи, а не государства. Политическая власть исходит из отношений свободы и равенства, принципиально отличаясь от отцовской власти над детьми и господской власти над рабами. Согласно Аристотелю, государство – наиболее развитая, завершенная и высшая по своим целям форма общения, достигшая самодовлеющего существования ради благой жизни. «Все общения стремятся к тому или иному благу, причем больше других и к высшему из всех благ стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством или общением политическим» (26, с. 376).
   Во всех своих суждениях Аристотель исходит из того, что «человек по своей природе есть существо политическое» (26, с. 378). И эта политическая (государственная) природа человека в наиболее развитом и завершенном виде (т.е. в виде завершенной цели) представлена в полисной форме общения свободных и равных граждан.
   Поскольку цель государства (полиса) – наивысшая и оно представляет более высокую ступень в развитии природы человека, чем семья, Аристотель говорит о первичности государства по сравнению с семьей. «Первичным по природе, – пишет Аристотель, – является государство по сравнению с семьей и каждым из нас. Ведь необходимо, чтобы целое предшествовало части» (26, с. 379). Идеи первичности государства придерживался и Демокрит, он ставил интересы государства превыше всего и считал, что заботы граждан должны быть направлены к его лучшему устройству и управлению.
   Идея первичности государства в последующем была воспринята и развита (с позиций диалектической логики) Гегелем, который писал: «В действительности государство есть вообще первое, внутри которого семья развивается в гражданское общество, и сама идея государства распадается на эти два момента» (27, с. 278).
   То, что в последующей истории стали называть государством в различных его проявлениях и значениях, для Аристотеля существовало лишь в виде эллинского полиса. Согласно Аристотелю, варвары (все неэллины) еще не доросли до свободы. Это означало, что варвары еще не успели развить свою политическую природу, и у них нет полиса, нет политической (государственной власти) «власти над свободными и равными» Имевшаяся тогда у варваров деспотия – это, по Аристотелю, дополитическая, догосударственная форма отношений между господином (властвующим правителем) и рабами (подвластными).
   В Новое время патриархально-патерналистские представления с позиций идей о суверенитете государства критиковали Ж. Боден, Г. Гроций, Гегель и др. Согласно марксисткой концепции государство возникает в результате естественно-исторического процесса развития первобытно-общинного строя (постепенное развитие производительных сил, разделение труда, появление частной собственности, имущественная и социальная дифференциация общества, его раскол на эксплуататоров и эксплуатируемы и т.д.) как аппарат принудительной власти экономически господствующего, эксплуататорского класса над неимущим, эксплуатируемым классом.
   Переход от первобытнообщинного общества к раннеклассовому и политической форме организации общественной жизни сопровождался углублением процесса социальной дифференциации населения, углублением борьбы между разными слоями общества – родовой знатью и обнищавшими общинниками, богатыми и бедными, свободными и рабами.
   Развитие производительных сил, общественного разделения труда, обмена привело к отказу от отношений коллективной собственности, от коллективного общественного труда. Возникающая в недрах первобытно -общинного строя частная собственность отрицала коллективную. Имущество семьи уходило из-под контроля общины, становилось предметом индивидуального товарного обмена и обогащения частных собственников. Становление частной собственности происходило в условиях борьбы с традициями коллективной собственности и уравнительным распределением продуктов.
   Экономическую основу власти в условиях первобытного общества, основанного на совместной собственности на средства производства и территорию обитания, составляли: отсутствие частной собственности; коллективный низкопроизводительный труд, направленный на коллективное присвоение готового продукта; уравнительное присвоение средств существования. Произведенный продукт находился во власти производителя, не был от него отчужден.
   Социодинамику власти на основе форм собственности можно исследовать через призму смены общественно-экономических формаций, закона соответствия уровня развития производительных сил характеру производственных отношений.
   Согласно марксистской теории исторически государство возникает как рабовладельческое (в Египте более 11 000 лет назад), на смену которому – в результате общественного развития – приходит феодальное, а затем буржуазное государство. Уничтожение путем пролетарской революции частной собственности как основы классов, государства и права открывает путь к бесклассовому коммунистическому обществу. Основные положения этой концепции изложены в произведениях К. Маркса, Ф. Энгельса, в работах Г.В. Плеханова, В.И. Ленина и других марксистов.
   Существует и договорно-правовая концепция происхождения государства. Различные естественно-правовые представления о договорном происхождении государства встречаются уже в древности. Так, договорную концепцию возникновения государства развивал уже китайский философ Мо-цзы (V в. до н.э.). В древности, – писал он, – между людьми царила вражда, не было управления и наказаний, «у каждого было свое понимание справедливости. Беспорядок в Поднебесной был такой же, как и среди диких зверей. Поняв, что причиной хаоса является отсутствие управления и старшинства, люди выбрали самого добродетельного и мудрого человека Поднебесной и сделали его сыном неба… Только сын неба может создавать единый образ справедливости в Поднебесной. Поэтому в Поднебесной воцарился порядок» (28, с. 191).
   Как результат договора людей между собой об их общей пользе и безопасности трактовал государство и право древнегреческий мыслитель Эпикур (IV–III вв. до н.э.) «Справедливость, происходящая от природы, есть договор о полезном, с целью не навредить друг другу и не терпеть вреда» (29, с. 217).
   Идеи договорного происхождения государства получили широкое распространение в Новое время. Эти идеи развивали Г. Гроций, Т. Гоббс, Б. Спиноза, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо, И. Кант, А.Н. Радищев и др. Гроций писал, что «право государственное есть то, которое исходит от гражданской власти. Власть гражданская господствует в государстве. Государство же есть совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы».
   Догосударственное (естественное) состояние Гоббс изображает как «состояние войны всех против всех». В естественном состоянии, где нет общей власти, каждый имеет право на все – в этом и состоят его естественное право и свобода. В этих условиях разум человека предписывает ему требование искать мир и следовать ему. Договорную концепцию Гоббс использовал для обоснования абсолютистского государства, суверенная власть которого носит произвольный и бесконтрольный характер.
   Во многом сходную концепцию договорного установления государства обосновывал и Б. Спиноза (1632–1677). Люди, руководствуясь общими интересами, заключают такой договор. Тем самым они переносят свою мощь (т.е. естественное право) на учреждаемую верховную власть, которая приобретает «высшее естественное право на все, т.е. высшее господство, которому каждый будет обязан повиноваться, или добровольно, или под страхом высшего наказания» (30, с. 207). Однако в отличие от Гоббса Спиноза отвергает абсолютистское государство и признает за гражданами некоторые неотчуждаемые права, которые ограничивают государственную власть» (30, с. 207).
   Либеральную концепцию договорного происхождения и назначения государства развивал Дж. Локк (1632–1704). С революционно-демократических позиций идею общественного договора трактовал Ж.-Ж. Руссо (1712–1778). Идеи общественного договора нашли свое выражение и первое в истории официальное закрепление в Декларации независимости США (1776), автором которой был Т. Джефферсон. Своеобразную философскую концепцию договорного возникновения государства обосновывал И. Кант (1724–1804).

1.5. Современное понятие государства как организации публичной политической власти

   В разных концепциях сфера публично-властных политических явлений, описываемая как государство, оказывается более или менее широкой. В рамках позитивистского типа понимания государства и права известны социологическая и легистская концепции государства. В рамках непозитивистского юридического типа правопонимания в современной науке развивается либертатная концепция, объясняющая государство как правовой тип организации и осуществления публичной политической власти (32, с. 515–517).
   Государство можно рассматривать в разном теоретическом приближении. В первом приближении «извне», в контексте международных отношений государство выступает как совокупность людей, проживающих на определенной территории и объединенных публичной политической властью (нация, публично-властная ассоциация или публично-правовой союз).
   Во втором контексте «внутри» государство выступает в отношениях повеления – подчинения, и как подчиняющийся субъект наблюдатель воспринимает государство в качестве повелевающей, властной организации. Для субъекта, существующего в обществе, в котором есть государство, последнее выступает как особый политический институт, организация, осуществляющая публичную политическую власть, или аппарат этой власти.
   В третьем приближении аппарат государственной власти можно рассматривать как сложную систему, совокупность властных органов и должностных лиц и их отношения, связи между ними. В таком приближении для описания государства используются понятия строения и формы государства, механизма государственной власти. Эти понятия раскрывают внутреннюю организацию, структуру аппарата государственной власти, территориальное устройство государственной власти и т.д.
   Таким образом, термин « государство» употребляется в трех значениях: 1) государственно-организованное сообщество; 2) государственная власть и 3) система государственных органов. Понятие же государства всегда объясняется через понятие публичной политической власти. Существуют разные концепции государства. И в разных концепциях государства соотношение публичной политической власти и государства объясняется по-разному. В рамках позитивистского (неюридического) типа понимания государства известны социологическая и легистская концепции государства.

   Государство как социальная сила в социологической концепции государства. В социологической концепции государством называется организация публичной власти любого типа независимо от формы и содержания. Общей характеристикой для всех вариантов социологической концепции государства является отрицание юридической природы государства и абсолютизация его силовой природы, рассмотрение в качестве основы государства фактических отношений властвования. Это силовая концепция. Сущность государства объясняется здесь как организованное насилие, как политическая сила, которая не может быть ограничена правом и которая произвольно определяет меру свободы подданных. Такое понимание допускает и политическую несвободу подвластных, неограниченность политической власти. А поэтому в круг объектов, описываемых здесь как «государство», попадает и деспотия.
   Со времен древности политическая мысль различала две наиболее яркие стороны политической власти: 1) организованное насилие как средство достижения цели и 2) решение общих дел, достижение общественного благополучия как цель власти.
   Общее определение государства в социологической концепции сводится к следующему: это наиболее действенная (наиболее сильная, верховная, суверенная) организация власти у населения определенной территории. Государство в социологической концепции – это фактические отношения повеления и подчинения, фактическая организация и деятельность власти, а не то, что формально предписывается законами о власти. Социологическая концепция лишь допускает, что полномочия государственной власти могут быть регламентированы законом, но утверждает, что закон для государственной власти не обязателен.
   Эта концепция государства использовалась в классическом легистском позитивизме (Дж. Остин, Г.Ф. Шершневич, Л. Гумилович) для объяснения права (при отождествлении права и закона: «Право – это приказ государства, верховной власти, суверена». При таком правопонимании получается, что государство как сила первично, а «право» (законы) вторично, что государство – это голая монополия силы, предшествующая закону. Поэтому законная форма власти, ее наличие или отсутствие, не имеет значения для социологической концепции. Верховная власть может осуществляться по закону и вопреки закону – на то она и верховная. Закон («право») – это то, чего желает верховная власть, волеизъявление суверенной власти. Поэтому социологическая концепция лишь допускает, что полномочия государственной власти могут быть регламентированы законом, но утверждает, что закон для государственной власти не обязателен. Здесь государство – это фактические отношения повеления и подчинения, фактическая организация и деятельность власти, а не то, что формально предписывается законами о власти. Государство как социальная сила может соблюдать законную форму осуществления власти. Но может и не соблюдать.
   Как разновидность социологической концепции власти некоторые авторы, например Нерсесянц, рассматривают марксистско-ленинскую концепцию государства. Здесь сущность государства объясняется через классовое господство и классовое насилие.
   Согласно марксистско-ленинскому учению общество со времени утверждения частной собственности разделяется на антагонистические классы, а государство является политической организацией экономически господствующего класса. Сущность государства – это диктатура, насилие господствующего класса для подавления других классов (В.И. Ленин). Государственный аппарат, опираясь на насилие, управляет обществом так, как это выгодно и угодно господствующему классу, и в принципе может не считаться с интересами других классов. По отношению к такой силе у подвластных, даже у представителей господствующего класса, не может быть никаких естественных прав. Фактическая (экономическая) сила членов общества дает им большую или меньшую фактическую свободу произвола. Диктатура класса означает несвязанность власти какими бы то ни было законами. Диктатура есть власть, опирающаяся непосредственно на насилие, не связанная никакими законами (В.И. Ленин).
   Установленную большевиками в России «диктатуру пролетариата» марксизм-ленинизм объясняет как «отмирающее государство». Диктатура пролетариата («социалистическое государство) уничтожает собственность на средства производства и тем самым основу антагонистических классовых противоречий. При диктатуре пролетариата уже нет эксплуататорского, экономически и политически господствующего класса, и поэтому политическое насилие постепенно исчерпывает свою роль, власть перестает быть политической. И на месте диктатуры пролетариата формируется организация коммунистического общественного самоуправления.
   У древних греков, т.е. в первоначальном своем значении, политика – это искусство управления сообществом людей с целью достижения общего блага. Современная политология видит социальный смысл политики, политической власти в том, что политическая власть умеряет столкновения социальных сил, создает стабильный порядок в обществе. При этом стабильность в обществе может достигаться и за счет организованного насилия, предотвращающего распад общества, и за счет достижения согласия социальных групп ради прекращения конфликтов, ослабляющих общество в целом. По мере исторического прогресса организованное насилие в интересах одного класса, одной группы все дальше отходит на задний план политической жизни, а на передний выдвигается социальная деятельность политической власти. Считается, что в постиндустриальном обществе социальные противоречия утрачивают остроту. Умеряются до такой степени, что и политическое насилие в отношении больших социальных групп становится ненужным.
   Политическая власть устанавливает цивилизованные рамки разрешения конфликтов между социальными группами и, выражая стремление большинства членов этого благополучного общества к гражданскому миру, не только гарантирует интересы социально сильных, но и защищает интересы социально слабых. Главной целью политики государства в таком обществе являются социальный мир и гражданское согласие. Средство достижения этой цели – не организованное насилие, но поиск компромисса, согласование интересов разных социальных групп.

   Публичная политическая власть в легистской концепции государства. Легистская концепция государства возникла в Германии во второй половине XIX в. и доведена до логического завершения в теории Г. Кельзена в XX в. Сегодня она распространена в государствоведении в Западной Европе. В этой концепции феномен государства отождествляется с содержанием законов о публичной политической власти. Прежде с позиции отождествления права и закона эта концепция государства называлась «юридической», т.е. «правовой». Но правильнее называть ее именно легистской, т.е. законнической.
   Легистская концепция государства подразумевает оформленный законами аппарат политической власти, его законную организацию и функционирование, законную компетенцию властных органов. Фактически государство отождествляется с предписаниями конституционного и административного законодательства о судоустройстве и т.д. Государством считается то, что предписывают законы о монархе, президенте, правительстве, суде, прокуратуре, полиции и других институтах власти и должностных лицах, причем независимо от того, что именно предписывают эти законы. Содержание законов о власти может быть любым, произвольным. Государство определяется через законную форму власти, но не через содержание законов.
   Если социологическая концепция государства называет элементами государства подвластную территорию, подвластное население и суверенную власть, то в легистской концепции государства эти элементы получают законническую трактовку. Так, население государства – это «сфера действия законов в пространстве». Государственная территория – это «сфера действия законов в государстве». Государственная власть – это сами предписания законов, действующие в определенном пространстве и по определенному кругу лиц. Распространение легистской концепции государства вызвано стремлением науки рассматривать государство с «чисто юридической, вернее, с легистской точки зрения. Социологи и политологи изучают реальные властные отношения, философы задаются вопросом об идеальном государстве, а юристы-законоведы должны изучать действующие законы.
   Таким образом, для законоведов государство рассматривается как содержание законов о власти. В легистской концепции государства получается, что не власть создает законы, а законы создают государственную власть. Если социологическая концепция государства ориентируется только на фактические отношения властвования и пренебрегает законной формой власти, то легистская концепция, наоборот, абстрагируется от фактических политических отношений и изображает государство в виде законодательных предписаний о власти.
   Законнический способ понимания государства широко распространился в тех странах, где социально-политическая действительность отличается от требований конституции и законов. Для легистов не существует никаких реальных отношений властвования, кроме тех, которые предписаны конституцией и законом.

1.6. Государственная власть

   Государственная власть в условиях индустриального общества – это власть, ограниченная естественными и неотчуждаемыми правами и свободами человека и гражданина.
   Патерналистская концепция правового положения индивида в государстве, сформировавшаяся в условиях абсолютизма и авторитаризма, ставила на первое место безусловную обязанность подчиняться власти. С позиции господствующей ныне доктрины естественных прав человека, государственная власть, государственный суверенитет производны от свободы подвластных людей. С юридической точки зрения оправдана обязанность повиновения государственной власти, но не может быть безусловной юридической обязанности повиноваться любой политической власти. Со времен античности политико-правовая мысль признает естественное право на неповиновение, в частности, в современной науке различаются «консервативное «право на сопротивление попыткам узурпировать власть в демократическом конституционном государстве (право на защиту существующего правового порядка) и революционное право на неповиновение тиранической, правонарушающей власти. Если власть нетерпимо нарушает права человека, то это дает подвластным людям основание реализовать свое право на (гражданское) неповиновение вплоть до восстания. Однако ни теория, ни практика не ставят вопроса о четких критериях, позволяющих установить, до какого предела подвластные обязаны повиноваться и терпеть противоправные проявления власти (32, с. 556).
   Институциональный элемент государства – это организация власти в узком смысле, или иерархическая организация, осуществляющая государственную власть. Для ее описания используются понятия «аппарат государственной власти» («государственный аппарат») и «механизм государственной власти» («механизм государства»).
   Аппарат государственной власти обычно определяют как систему органов, посредством которых осуществляется государственная власть, реализуются функции государства, достигаются стоящие перед ним задачи. Аппарат государства и механизм государства ниже будут считаться синонимами. Механизм осуществления государственной власти или механизм функционирования государства строится на основе разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную ветви власти, выполняющие разные функции единой государственной власти.
   Системное единство государственной власти и разделение властей. Государственная власть едина в том смысле, что она осуществляется государственным аппаратом в целом (институциональным элементом государства) и что не существует нескольких конкурирующих «государственных властей». В этом, в частности, заключается государственный суверенитет. Единую государственную власть осуществляют законодательные, исполнительные и судебные органы. По мере исторического развития государственности и права формируется определенный принцип взаимоотношений и кооперации этих органов, который называется разделением властей. Разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную ветви (разделение властей «по горизонтали») – это не раздробление единой власти, а принцип строения институционального элемента государства, структурно-функциональная характеристика организации, или механизма, государственной власти.
   Разделение власти возможно по вертикали и горизонтали. Вертикальное разделение – это разделение власти между различными уровнями государственного управления. Выделяют два уровня разделения властей: общенациональный и местный. Идея разделения властей появилась у Шарля Монтескье, который размышлял о способах ограничения абсолютной власти короля и феодалов, предложил разделить ее на законодательную, исполнительную и судебную, которые должны иметь равные полномочия и быть независимы друг от друга. Сосредоточие власти в руках одного органа или лица противоречит свободе личности, неизбежно ведет к злоупотреблениям и подрывает верховенство закона. Теория разделения властей сыграла прогрессивную роль в борьбе буржуазии с абсолютизмом, произволом монархов, феодалов и высшего духовенства.
   Впервые принцип разделения властей нашел свое юридическое оформление в Конституции США (1778 г.), затем в Конституциях Великой французской революции. Проблеме разделения властей уделяли внимание философы и историки разных школ и направлений. Четкое методологическое обоснование принципа разделения властей дано В.С. Соловьевым в работе «Оправдание добра. Нравственная философия»: «Ясно, что эти три различные власти законодательная, судебная и исполнительная – при всей необходимой раздельности (дифференциации) не могут быть разобщены (и тем не менее должны вступать в противоборство между собою), т.к. они имеют одну и ту же цель: правомерное служение общему благу» (33, с. 452). Л.А. Тихомиров в работе «Монархическая государственность» (1904) пишет о трояком проявлении государственной власти: законодательной, судебной и исполнительной. Каждая из них имеет смысл только как проявление одной и той же силы, которая в законодательстве устанавливает общую норму, а в суде и администрации применяет ее к частным случаям и приводит в исполнение. В марксизме принцип разделения властей не был воспринят. В.И. Ленин считал, что опровержением теории разделения властей был опыт Парижской коммуны, приветствовал разрыв с буржуазным парламентаризмом. В подавляющем большинстве стран конституционно закреплено разделение властей, в том числе и в России. Однако во всех странах оно имеет свою специфику.
   Единую государственную власть осуществляет государственный аппарат, который представляет собой систему государственных органов. В рамках этой системы различаются три подсистемы (три относительно самостоятельные и взаимодействующие системы), образующие законодательную, исполнительную и судебную ветви аппарата государственной власти. В основе такого структурного строения аппарата государства лежит функциональная дифференцированность государственной власти. Обычно эту функциональную дифференцированность объясняют как разделение труда по государственному управлению. Это означает, что государственная власть функционально предназначена для законотворчества, исполнения законов (принуждения к соблюдению законов) и отправления правосудия. Рациональная организация и разделение труда по государственному управлению порождают государственные органы, обладающие разной компетенцией. Есть органы, которые устанавливают общеобязательные нормы. Также есть органы, которые управляют в соответствии с этими нормами, и органы, которые в соответствии с этими нормами разрешают споры о праве. Теоретическая конструкция разделения труда по государственному управлению объясняет лишь наличие законодательных, исполнительных и судебных органов. В любом более или менее развитом государстве в структуре государственного аппарата различаются законодательные, исполнительные и судебные органы. Но наличие этих органов еще не говорит о разделении властей. Так, в абсолютной монархии есть законодатель (сам монарх, при котором может быть законосовещательный орган), исполнительные органы (правительство или министры, административные органы) и суда. Но здесь нет разделения властей, все государственные органы замыкаются на фигуру монарха. Абсолютный монарх не только законодатель, но и глава исполнительной власти, и верховный судья.
   В структуре деспотической организации власти тоже есть властные институты, порожденные разделением труда по управлению. Например, в советской тоталитарной системе были органы, реально принимавшие общеобязательные решения, и органы, ответственные за выполнение этих решений, был номинальный законодатель, были формально разделенные суд и прокуратура. Но, разумеется, власть тотальная исключает какое бы то ни было разделение властей или разграничение полномочий.
   Разделение властей – это не любое разделение труда по государственному управлению, а такое, которое обеспечивает свободу субъектов государственно-правового общения. Это такой принцип организационной структуры государственного аппарата, который достигается в исторически развитых государственных формах и создает институциональные гарантии свободы, безопасности и собственности.

   Концепция единой государственной власти, отрицающая разделение властей. Для диктаторских режимов Нового времени, особенно для тоталитарных диктатур XX в., характерна идеология, отрицающая саму возможность разделения властей. По сути этой концепции власть является не только единой в ее социальной сущности, но и неделимой в ее организационной форме.
   Форма государства. Формы правления.
   Форма государства – это способ образования, организации и осуществления государственной власти. Форма государства как комплексная характеристика правового порядка формирования, распределения и действия государственной власти включает в себя три взаимосвязанных аспекта: форму правления, форму государственного устройства и форму государственного (политического) режима.
   Форма правления – это способ организации и формирования государственной власти, которая включает структуру верховной власти в государстве, определяет, какие органы и должностные лица наделены этой властью, каким образом она формируется и распределяется между ними и т.д. По форме правления государства подразделяются на две основные группы: монархии и республики.
   Монархия (от греч. власть одного) – это форма правления, при которой верховная власть принадлежит одному лицу по принципу наследования. Двумя основными разновидностями монархии являются абсолютная и представительная монархия. В абсолютной монархии верховная власть монарха (короля, царя, императора) не ограничена каким-либо представительным органом. Абсолютными монархами были, например, французские короли (до Французской революции 1789 г.), российские императоры (до формирования Государственной Думы в XX в.) и т.д.
   В представительной монархии власть монарха ограничена властью представительного органа с определенными законосовещательными или законодательными полномочиями. Двумя историческими формами представительной монархии являются сословно-представительная монархия и конституционная монархия.
   При сословно-представительной монархии власть монарха ограничена законосовещательными полномочиями сословно-представительного органа, т.е. собрания представителей различных сословий – духовенства, дворянства и верхушки нарождающегося третьего сословия (купцов, ремесленников и др.). Подобные сословно-представительные собрания, созыв и объем полномочий которых зависели от воли самого монарха, характерны для эпохи перехода от феодальной раздробленности к абсолютным монархиям.
   Конституционная монархия как форма правления исторически приходит на смену абсолютной монархии. При конституционной монархии власть монарха на основе конституции (или определенных правовых актов конституционного значения) ограничивается законодательной властью парламента как органа народного представительства. При этом члены нижней палаты парламента избираются населением, а верхняя палата, как правило, формируется по принципу наследования, по назначению монарха и т.д.
   На стадии неразвитой конституционной монархии, именуемой дуалистической монархией, вся исполнительная власть, включая право формировать правительство, назначать министров и других должностных лиц, принадлежит монарху. Он обладает правом абсолютного вето и правом роспуска парламента по своему усмотрению. Полномочия парламента в дуалистической монархии ограничены вопросами законодательства и вотирования бюджета (его одобрения и отклонения). Такая форма правления имела место в ряде стран (Германия, Австрия, Италия и др.) в конце XIX – начале XX в.
   Современная развитая конституционная монархия (в Англии, Бельгии, Испании, Нидерландах, Норвегии, Швеции, Японии и др.) представляет собой правовое государство. В такой конституционной монархии полномочия монарха, являющегося главой государства, во многом носят номинальный характер. Правительство (из представителей партий, получивших большинство мест в парламенте) формируется парламентом и ответственно перед ним. Законодательная власть принадлежит парламенту. Исполнительная власть – правительству, которое, кроме того, в порядке делегированного (парламентом) законодательства издает нормативно-правовые акты и в рамках законодательной инициативы активно участвует в законодательной деятельности.
   Республика (от лат. res publica – общенародное дело) – это форма правления, основанная на принципе выборности на определенный срок высших органов государственной власти.
   Существенное значение в условиях республики имеет избирательное законодательство, от содержания которого зависит социальный характер соответствующего республиканского строя. По своему характеру республики могут быть аристократическими, олигархическими (плутократическими), демократическими.
   Республиканская форма правления сложилась в древнем мире (римская сенатская республика в V–I вв. до н.э.). Известны также и феодальные республики (города-республики Венеция, Генуя, Флоренция в Италии, вольные города в Германии, Новгород и Псков в России и т.д.).
   Двумя основными формами современной республики являются парламентская республика и президентская республика. Они представляют собой различные варианты реализации принципа разделения властей в правовом государстве.
   Парламентская республика – это форма правления, при которой парламент, как высшая представительная и законодательная власть, формирует высшую исполнительную власть ( правительство) и осуществляет парламентский контроль за ее деятельностью.
   Глава государства в парламентской республике также избирается парламентом Он обладает правом роспуска парламента, наделен полномочиями в вопросах формирования правительства (участие в процессе назначения главы правительства) и законодательной деятельности (подписывает законы, издает декреты и т.д.), является верховным главнокомандующим вооруженными силами страны и т.д.
   Правительство формируется из представителей партий, обладающих парламентским большинством, и несет ответственность перед парламентом. Парламентское большинство может отправить правительство в отставку. В свою очередь, правительство может при поддержке президента добиться роспуска парламента и проведения новых парламентских выборов.
   Стабильность и эффективность функционирования всей системы государственной власти в условиях парламентской республики в значительной мере зависит от политических партий, их способности и готовности найти необходимые компромиссы на почве конституционализма и в рамках парламентской борьбы за власть. Современными парламентскими республиками являются Греция, Италия, ФРГ и многие другие государства.
   Президентская республика – это такая форма правления, при которой не только парламент (как высший законодательный и представительный орган), но и президент (как глава государства и глава исполнительной власти) избираются населением. При этом президент избирается либо непосредственно населением путем всеобщих прямых выборов ( как, например, в России, во Франции), либо, как в США, путем косвенных выборов (население избирает выборщиков, а они президента).
   Существует несколько разновидностей президентской республики. Так, президентская республика в США отличается классическим разделением властей: высшая законодательная власть находится у парламента (Конгресса, состоящего из Палаты представителей и Сената), высшая исполнительная власть принадлежит Президенту, высшая судебная власть – Верховному суду. Как глава исполнительной власти (при отсутствии должности премьер-министра) Президент является главой правительства – Кабинета, играющего при нем роль совещательного органа. Кабинет состоит из министров, которых назначает Президент по совету и с согласия Сената. Президент обладает обширными полномочиями в области внутренней и внешней политики, является верховным главнокомандующим, издает подзаконные акты, обладает правом отлагательного вето и т.д. Президент и члены его Кабинета не подотчетны Конгрессу. Президент может быть отстранен от должности только в порядке импичмента.
   Во французской модели президентской республики присутствуют определенные элементы парламентской республики. Здесь кроме Президента, имеется и правительство – Совет Министров, возглавляемое премьер-министром.
   Президентской республикой является и форма правления, предусмотренная действующей конституцией Российской Федерации, но от американской и французской моделей она отличается рядом особенностей.

Раздел 2. Власть в истории западной политической философии

2.1. Власть в политической философии Древней Греции. Идея справедливости власти

   Цель философии – в чистом созерцании истины, желании постичь ее. Философия как некая целостность (и как термин, и как понятие) признается учеными порождением эллинского гения.
   По мнению Дж. Реале и Д. Антисери, «если ряду компонентов греческой культуры можно найти аналоги у других народов Востока, достигшего уровня цивилизации раньше греков, то касаясь философии, мы не находим ничего подобного или даже просто похожего» (25, с. 3). До настоящего времени не прекращаются попытки, прежде всего со стороны ориенталистов, доказать происхождение философии с Востока. Однако, как утверждают Дж. Реале и Д. Антисери, ни одна из них не удалась, не выдержав критики.
   Таким образом, изучение вопроса философии власти представляется обоснованным начать с изучения проблемы власти в древнегреческой философии.
   Власть в истории западной философии первоначально рассматривалась в контексте проблем государства, закона, справедливости. Уже в глубокой древности зарождается идея необходимости соответствия действий власти требованиям справедливости. В процессе углублявшихся представлений о государстве довольно рано сформировалась идея о разумности и справедливости политической формы общественной жизни людей, справедливости государственной власти.
   Государственность в Древней Греции возникает в начале первого тысячелетия до нашей эры. Лучшие умы Древней Греции искали форму идеального общественного устройства, рисовали образ идеального государства.
   Во многих древнегреческих мифах, поэмах Гомера и Гесиода отчетливо присутствует возводимая к богам идея справедливого устройства полисной жизни людей. Справедливость как принцип общения противопоставляется силе и насилию в человеческих отношениях.
   Пифагорейцы в VI–V вв. до н.э. восхваляли государство, в котором господствуют справедливые законы. При этом они трактовали справедливость как воздаяние равным за равное и начали исследовать понятие «равенство». Полис и его закон – это, по Гераклиту, нечто общее, одинаково божественное и разумное по их истокам и смыслу. «Все человеческие законы питаются единым божественным, который простирает свою власть насколько желает, всему довлеет и над всем одерживает верх» (17, с. 39–52).
   Заметное внимание месту и роли индивида в политической жизни, субъективному началу в политике, правам человека в их соотношении с полисным законодательством, социальной трактовке власти и закона как формам выражения интересов различных слоев и групп общества стали уделять софисты в V–IV вв. до н.э.
   Сократ родился в Афинах в 470 (469) г. и умер в 399 г. до н.э., казненный по обвинению в богохульстве и непочитании местных богов. В своих изысканиях Сократ сосредоточился на человеке и пришел к выводу, что человек – это, прежде всего, его душа. А под душой Сократ понимал разум, мыслящую активность и нравственно ориентированное поведение. Душа для Сократа – это «я» сознающее, т.е. совесть и интеллектуальная и моральная личность. «Благодаря этому Сократ создал моральную и интеллектуальную традицию, которая питает Европу по настоящее время» (Тэйлор). Если сущность человека – это его душа, то и высшая задача воспитателя – научить людей взращиванию души.
   Добродетель, по Сократу, не может быть ничем иным, как тем, что делает душу благой и современной. А это – знание и познание, в то время как порок – лишенность знаний, а значит невежество.
   Сократ в определенном смысле совершил переворот в системе ценностей. Истинные ценности – не те, что связаны с вещами внешними (как то: богатство, сила, слава), еще менее с телесными (жизнь, физическое здоровье, красота, мощь), но лишь сокровища души – суть ценности, которые вместе составляют «познание». Следовательно, богатство, власть, слава, здоровье, красота «не могут быть по собственной природе благами как таковыми, но скорее, выходит так: если они ведомы невежеством, то способствуют злу наибольшему, противному им самим, ибо более действенны в другом направлении; если же, наоборот, управляемы рассуждением, наукой и познанием, то становятся благами наибольшими…» (25). Сократовское представление о добродетели как о знании, и о пороке – как невежестве, получило название «сократовского интеллектуализма», который в значительной степени повлиял на всю греческую мысль.
   Особенно существенным с точки зрения вопроса о философии власти представляется рассуждение Сократа о власти человека над собой. Наиболее замечательным проявлением превосходства разума (“psyche”) Сократ называет «самообладание» “eucrateia”, т.е. в состоянии радости, печали, изнеможения человек должен добиваться власти над собой, основываясь на своих добродетелях. Самообладание – это власть рациональности над витальностью, разумного начала над животным. Такое господство рациональности над витальностью у Сократа и есть свобода.
   С победой человека над своими пороками, с властью над собой связывает Сократ и понятие счастья. «Лишь добродетельный счастлив; неправедный и злонамеренный несчастлив всегда». Духовный порядок и внутренняя гармония души составляют ее счастье. Если, употребив все силы своего разума, человек не достигает цели, произвол есть бесчестие при любых обстоятельствах.
   Верным продолжателем учения Сократа стал Платон (427–347 гг. до н.э.) – один из величайших мыслителей не только античности, но и всей истории политических и правовых учений.
   Платон закрепляет императив Сократа о том, что высшим моральным долгом человека является «попечение о душе». При этом душу Платон, как и Сократ, понимает как сущность человека. Добродетель сама себя награждает подобно тому, как порок карает сам себя. Этический интеллектуализм у Платона достигает крайних пределов.
   Платон, исследуя государство и его формы, исходит из того, что «истинное политическое искусство есть искусство спасения и попечения души, требующее виртуозности, какую только можно себе представить. Такого рода искусство философское по необходимости». Этот тезис был выражен Сократом в его Труде «Государство» о совпадении истинной философии с истинной политикой. Он утверждал, что только если политик становится философом (или наоборот), можно построить подлинное государство, основанное на высшей ценности Правды и Блага. Для того чтобы понять эти тезисы, следует учитывать античный смысл: а) понятия философии как «знания о целом», любовь к согласному звучанию частей, знание о высших причинах всего; б) сведение сущности человека к его душе; в) совпадение индивида и гражданина; г) представление о городе-государстве как горизонте всех моральных ценностей и единственно возможной форме общежития. Построить город-государство означает познать до конца человека и его место в универсуме. Государство есть не что иное, как увеличенная фотография нашей души; эта гигантография в широких измерениях воспроизводит все то, что есть в нашей душе «психе».
   Центральная проблема справедливости является осью, вокруг которой вращаются все прочие. Получает свое адекватное решение при наблюдении того, как рождается (или гибнет) совершенный Город. Государство возникает тогда, когда любой из нас не «автархичен», т.е. не самодостаточен, и нуждается в помощи других, ближних и дальних (25, с. 125). Это в частности:
   1. Нужды в материальных факторах – от пищи, одежды, жилья до тех, кто это все поставляет.
   2. Услуги людей, которые призваны охранять и защищать Город.
   3. Необходимость в тех немногих людях, которые умеют и могут практически управлять.
   У Платона получается великолепное соответствие между добродетелями Государства и индивида. Концепция воспитания Платона имела целью построить город-семью. Где все любили бы друг друга. Он мыслил избавить общество от эгоизма и навсегда победить «мое» и «твое». Благо – вот первопринцип, на котором основан весь идеальный мир, благо-фундамент Города и гарант политического действия.
   Платон, конструируя идеальное справедливое государство, исходит из соответствия между космосом, государством и человеческой душой. Идея справедливости Платона состоит в том, что трем названным началам соответствуют три начала человеческой души: разумное, яростное и вожделеющее, которым соответствуют три сословия людей: господствующих, вооруженных защитой и производителей.
   «Никто не должен обладать никакой частной собственностью, если в том нет крайней необходимости», – считал Платон. Женщины в идеальном государстве уравнены с мужчинами. Семьи в обычном смысле не существует. Детей воспитывает государство. Платон против крайностей богатства и бедности, за умеренность, средний достаток. Идеальное государство для Платона – справедливое правление лучших.
   Платон разделяет мысли Сократа о том, что законное и справедливое – одно и то же, поскольку в их основе лежит божественное (у Платона – идеальное) начало.
   Правление философов и действие справедливых законов для Платона в его труде «Государство» – два взаимосвязанных аспекта единого идеального государства. Идеальное государство как правление лучших и благородных – аристократическое государственное устройство. Этот лучший тип государственного устройства, по Платону, можно назвать двояко: если среди правителей выделяется один, то царской властью, если несколько правителей, то аристократией. Платон верит в возможность практического осуществления своего проекта, хотя и признает трудности этого дела. Однако идеальное государство, если и будет создано, то не будет вечным и в силу неизбежной порчи человеческой натуры сменится другими формами правления.
   Платон понимает изменения и смену общественно-государственных форм как круговращение внутри определенного цикла. Он говорит о соответствии пяти видов государственного устройства (аристократия, тимократия, олигархия, демократия и тирания) пяти видам душевного склада людей.
   Идеальному государственному устройству (аристократическому) Платон противопоставляет четыре других, характеризуя их в порядке прогрессирующей порчи государственности. Исследуя весь этот цикл деградации, Платон создает цельную динамическую картину политической жизни и смены ее форм (закономерность в социальной динамике). Вырождение идеальной аристократии приводит к появлению частной собственности на землю и дома, делению людей на свободных и рабов. Господство разумного начала сменяется господством яростного духа. Это – тимократия, под которой Платон понимает критско-спартанский тип государственного устройства, вечно воюющее государство. Порча поглощенного войной и раздорами тимократического государства приводит в результате к скоплению значительного богатства у частных лиц. Это – олигархия. Этот строй основан на имущественном цензе, у власти стоят богатые, бедняки не участвуют в правлении. В неимущих зреет ненависть против алчных и никчемных богачей, приводящая к перевороту в государстве и установлению демократии. Демократию же Платон расценивал как строй, не имеющий должного управления. Равенство при демократии уравнивает равных и неравных.
   Каждая форма государства гибнет из-за внутренних противоречий, присущих ее собственному принципу, злоупотребляет им (т.е. в тимократии – военные успехи, в олигархии – богатство, в демократии – свобода). Так, Платон считает, что из свободы при демократии вырастает ее противоположность – тирания. Чрезмерная свобода обращается в чрезмерное рабство. Тиран добивается власти – как «народа». Тирания – наилучший вид государственного устройства, где царят беззаконие, произвол и насилие.
   Ряд важных политико-правовых проблем рассматривает Платон в диалоге «Политик». Политика, как утверждает Платон, это царское искусство, требующее знания и умения управлять людьми. При наличии таких данных у правителей уже неважно, правят они по законам или без них. В тех же государствах, где нет истинных правителей, правление должно осуществляться через законы, представляющие собой «подражание истине вещей». Кроме образцового государства, Платон выделяет три вида правления (монархия, власть немногих и власть большинства), каждый из которых определяет в зависимости от наличия или отсутствия законности:
   1) законная монархия – царская власть, противозаконная монархия – тирания;
   2) законная власть немногих – аристократия, незаконная – олигархия;
   3) демократия с законами, демократия без законов.
   Таким образом, вместе с истинным правлением всего семь форм государства. Платон осуждает как наихудшие формы: олигархию, демократию и тиранию. В своем труде «Государство» Платон рисует картину двух государств. Так, например, 5040 граждан второго государства по жребию получают земельный участок и дом, которым пользуются на правах владения, а не частной собственности. Надел считается общей собственностью государства. В зависимости от величины имущества граждане делятся на четыре класса. Здесь предусматривается закон о пределах бедности и богатстве. Никто из частных лиц не имеет права владеть золотом и серебром. В число 5040 граждан не входят рабы и иностранцы.
   Платон выступает за потребительское равенство. «Часть, предназначенная для господ, ничем не должна быть обильнее остальных двух частей, предназначенных для рабов и для чужеземцев» (19). Быт пронизан стремлением насаждать единомыслие и коллективистские начала. Женщины равноправны с мужчинами, но не входят в число высших правителей. Правители (37) избираются. Возраст правителей от 50 до 70 лет. Стоять у власти можно не более 20 лет. Правители прежде всего «стражи законов», хотя их полномочия обширны. Значительной властью обладает Совет из 360 человек (90 челеловек от каждого класса).
   В своем труде «Законы» Платон различает два вида государственного устройства: один – где над всем стоят правители, другой – где и правителям предписаны законы. «Мы признаем, что там, где законы установлены в интересах нескольких человек, речь идет не о государственном устройстве, а только о внутренних распрях» (18).
   Дальнейшее развитие и углубление политико-правовой мысли, в частности вопросов политики и власти, связано с именем Аристотеля (384–322 гг. до н.э.). Он учился и преподавал в платоновской Академии до смерти ее основателя. В 342–340 гг. до н.э. по приглашению македонского царя Филиппа II занимался воспитанием его сына Александра. Аристотель предпринял попытку всесторонней разработки науки о политике. Политика у Аристотеля тесно связана с этикой.
   Научное понимание политики, по Аристотелю, предполагает развитие представления о нравственности. Этика у Аристотеля предстает как начало политики. Объектами политической науки являются прекрасное и справедливое. Основным итогом этических исследований, существенным для политики, является положение о том, что политическая справедливость возможна лишь между свободными и равными людьми, принадлежащими к одному сообществу. Аристотель освещает социальную и политико-правовую проблематику с позиций идеального понимания полиса – как политического общения свободных и равных. Особенно заслуживающим внимания и актуальным с точки зрения изучения власти является концепция государства как продукта естественного развития. Государство подобно таким естественно возникшим первичным отношениям, как семья и селение. Государство у Аристотеля – высшая форма общения.
   По природе своей человек – существо политическое, и в государстве завершается генезис этой политической природы человека, хотя не все народности достигли такого уровня развития. Аристотель, рассматривая понятие «счастья», «Блага» отмечает, что благо отдельно взятого человека есть то же, что и благо города-государства, только еще более «прекрасное и божественное», ведь из частного оно перерастает в социальное. К последнему греки были особенно чувствительны, так как понимали индивида в модусе государства, а не государство в модусе индивида.
   Аристотель считает «гражданами» только тех, кто живет в государстве, принимает участие в управлении, принятии законов, реализующих справедливость. Жители колонии, завоеванного города, ремесленники не являются гражданами, если они не имеют свободного времени, чтобы управлять государством.
   Аристотель в числе первых философов ставит проблему справедливости социальной власти, утверждая, что управление государством должно быть справедливым. Цель государства он видит в достижении нравственности. Аристотеля заботит увеличение и укрепление добродетели. Справедливость, разумность любого государства имеют столько же силы, сколько ее имеет каждый отдельный гражданин.
   В отличие от Платона Аристотель критикует проекты платоновского государства с позиций защиты частной собственности, исключает общность имущества, жен и детей.
   Рассматривая государство, Аристотель отмечает, что по своей форме оно представляет организацию, объединяющую определенную совокупность граждан. Форму государства Аристотель характеризует как политическую систему, которая олицетворяется верховной властью в государстве. В этом плане государственная форма определяется числом властвующих (один, немногие, большинство).
   Государство у Аристотеля может иметь разные формы, разные конституции. Конституция – структура, дающая форму, порядок государству. Учитывая, что власть может исходить: от одного человека, от немногих, от большинства, а также тот, кто управляет, делает это в соответствии с общим благом или с собственным интересом, то получаем соответственно и три правильные формы правления: монархию, аристократию и политию и три неправильные: тиранию, олигархию и демократию.
   В правильных – правители имеют в виду общую пользу, в неправильных – только свое личное благо. Каждая форма имеет несколько видов, поскольку возможны различные комбинации элементов, эти формы образующих.
   Самой правильной формой государства Аристотель считает политию. В политии правит большинство в интересах общей пользы. Все остальные формы представляют отклонения от политии. Сама же полития является смешением олигархии и демократии. Этот элемент, по Аристотелю (объединение интересов зажиточных и неимущих, богатства и свободы), имеется в большей части государств, т.е. характерен для государства как политического общения.
   Из неправильных форм государства у Аристотеля наихудшая – тирания. Он резко критикует крайнюю демократию, где верховная власть принадлежит демосу, а не закону. Аристотель с одобрением характеризует умеренную цензовую демократию, основанную на законе, на примирении бедных и богатых.
   Полития, как лучшая форма государства соединяет в себе лучшие стороны олигархии и демократии, но свободна от их недостатков. Полития – средняя форма государства, и средний элемент в ней доминирует во всем: в правах – умеренность, в имуществе – средний достаток, во властвовании – средний слой. Основную причину возмущений и переворотов в государстве Аристотель видит в отсутствии надлежащего равенства.
   Гражданских прав в лучшем государстве лишены ремесленники, «толпа матросов», торговцев.
   Земля делится на две части: одна часть находится в общем пользовании всего государства, другая – в частном владении граждан. В понимании права Аристотелем справедливое и законное совпадают. «Понятие справедливости связано с представлением о государстве, так как право, служащее критерием справедливости, является регулирующей нормой политического общения», – пишет Аристотель. Политическое правление, по Аристотелю, правление закона, а не людей: правители, даже лучшие, подвержены чувствам и аффектам, закон же – «уравновешенный разум».
   В трактовке Аристотеля различные формы политического устройства соответствуют принципу справедливости и идее права, т.е. носят правовой характер. «Итак, ясно, что только те формы государственного строя, которые имеют в виду общую пользу, являются согласно принципу абсолютной справедливости, правильными; те же формы, при которых имеется в виду только личное благо правителей, все ошибочны и представляют отклонения от правильных, они основаны на деспотическом принципе, а государство есть общение свободных людей» (20, с. 26). Такая принципиальная общность и предметно-смысловое единство политических и правовых форм, противопоставляемых деспотизму, дает основание говорить о наличии в учении Аристотеля правовой концепции государства. Трактуя Аристотеля В. Зигфрид пишет, что «деспотический (тиранический) означает неограниченный, не огражденный естественным или позитивным порядком» (18, с. 655).
   По существу, Аристотелевская полития является теоретической конструкцией политической формы властвования вообще. Полития у Аристотеля служит как бы эталоном для эмпирически существующих государственных форм и критерием для определения меры их политичности или неполитичности (деспотичность и др.). Полития конструируется Аристотелем с учетом его этического и политического учения.
   Видным греческим историком и политическим деятелем эллинического периода, следовавшим традициям Платона и Аристотеля в подходе к вопросу о политической власти, являлся Полибий. Воззрения Полибия отражены в его знаменитом труде «История в сорока книгах». В центре исследования Полибия – путь Рима к господству над Средиземноморьем.
   Полибий рассматривает развитие социально-политических явлений как кругооборот в рамках определенного замкнутого цикла событий. Взгляды его в этом смысле находятся под заметным влиянием идей Платона и Аристотеля. Для Полибия характерен государственный взгляд на происходящие события, согласно которому устройство государства играет определяющую роль во всех человеческих отношениях.
   Историю возникновения государственности и последующие смены государственных форм Полибий изображает как естественный процесс, совершающийся по «закону природы». Всего он выделяет шесть основных форм государственной власти, которые в порядке их естественного возникновения и смены занимают следующие места в рамках полного цикла: царство (царская власть), тирания, аристократия, олигархия, демократия, охлократия.
   Тирания у Полибия – время борьбы людей благородных и отважных против тирана, не желающих переносить его произвол. При поддержке народа такие благородные люди свергают тирана и учреждают аристократию, которая постепенно вырождается в олигархию. Успешное выступление народа против олигархов приводит к установлению демократии. Демократия вырождается в охлократию. Охлократия в круговороте государственных форм является худшей и последней ступенью. Круг государственных форм замыкается. Каждая из форм неустойчива, она воплощает в себе начало, которое вырождается в свою противоположность.
   Характеризуя распределение государственных полномочий в Риме между тремя властями (властью консулов, выражающей царское начало, властью сената, выражающей аристократическое начало, и властью народа, выражающей демократическое начало), Полибий рассматривает устоявшиеся политические процедуры и способы, с помощью которых отдельные власти могут при необходимости мешать друг другу или, наоборот, оказывать взаимную поддержку и содействие. При этом он отмечает, что возможные претензии одной власти на несоответствующее ей большее значение встречают надлежащее противодействие других властей и в целом римское государство сохраняет свою стабильность и прочность.
   При всех исторических и социально-политических различиях между античной концепцией смешанного правления и последующей теорией разделения властей у них есть и существенно важные общие моменты. Цель при этом состоит в формировании такой конструкции государственной власти, при которой полномочия правления не сосредоточены в одном центре, не сконцентрированы у одного органа, а справедливо распределены между различными взаимно сдерживающими, противодействующими и уравновешивающими началами – составными частями государственной власти.
   Идеи справедливого государственного устройства, социальной справедливости формировались на почве идей первичности полиса перед индивидом, получили развитие в христианстве, а в последующем, социалистических идеях.
   Концепция изменяющейся справедливости содержит в себе идею естественного права с изменчивым (в зависимости от места, времени и обстоятельств) содержанием, каковым является общая польза взаимного общения.
   Изменение системы ценностей и пробл ема власти в эллинистической философии. От гражданина к индивиду. В последней трети IV в. до н.э. греческие полисы теряют независимость и подпадают под власть Македонии, а затем Рима. Походы Александра Македонского (336–323 гг. до н.э.) положили начало эллинизации Востока и формированию эллинических монархий. Великий поход Александра Македонского (334–323 гг.до н.э.) привел к радикальному перевороту в греческом духовном мире, закрыв классическую эпоху. Наиболее важным политическим следствием стало крушение полиса.
   Смертельный удар по античному полису нанес молодой Александр своим проектом универсальной, божественной монархии, под крылом которой он видел объединенными не только различные города, но страны, народы и расы (25, с. 171). Ему не удалось реализовать свой проект по причине своей смерти, но на карте того времени появляются новые царства в Египте, Сирии, Македонии, Пергаме. Новые монархи сконцентрировали в своих руках власть, а города-государства стали терять свободу и автономию. Фундаментальная ценность духовной жизни классической Греции – полис как идеальная форма совершенного государства – разрушалась.
   Закат полиса не сопровождался рождением новых политических организмов достаточной моральной силы. Эллинистические монархии, возникшие на обломках империи Александра Македонского, в своей нестабильности породили понятие «подданный» вместо классического «гражданин». Управление общественными делами передается функционерам. Рождается новый тип человека, который не будучи античным гражданином занимает перед лицом государства позицию равнодушного нейтрала. Эту новую политическую реальность и пытались осмыслить новые философские течения, в которых политика и государство представали как морально индифферентные феномены.
   В 147 г. до н.э. Греция потеряла независимость, став римской провинцией. Греческая мысль нашла свое убежище в космополитизме, объявив отечеством весь мир. Тождество человека и гражданина было нарушено. Была найдена новая реальность – индивид. В эллинистических монархиях связи между человеком и государством ослабевали, так как власть исходила от одного или немногих. С открытием индивидуальности не могли не проступить эксцессы эгоизма и индивидуализма, социального индифферентизма. Духовная революция была очень глубокой. С разъединением человека и гражданина появились отдельно этика и политика. Впервые эллинистическая этика понимает человека как такового в его единичности и автономности. Апатия и автаркия – условия зрелости и мудрости, и в конечном итоге, счастья – этот тезис стал общим местом для всех философских течений эллинизма. Однако кинизм оказался менее жизненным относительно других философских течений в силу 1) экстремизма и анархии, 2) неравновесия в основе, 3) духовного убожества.
   Первой из эллинистических школ в хронологическом порядке была школа Эпикура, возникшая в Афинах в конце VI в. до н.э. Эпикур сформулировал основные положения, отличавшиеся от классической греческой философии. Они состояли в следующем: 1) реальность вполне проницаема для человеческого разума и поддается осмыслению, 2) в пространстве реального есть место для счастья, 3) счастье – это вытеснение страдания и беспокойства, 4) для достижения счастья человек не нуждается ни в чем, кроме самого себя, 5) для этого излишни государства, институты, знатность, богатство и даже боги. Человек автаркичен.
   По определению Эпикура, например, главной целью государственной власти и основанием политического общения является обеспечение взаимной безопасности людей; преодоление взаимного страха, непричинение друг другу вреда. «Справедливость, происходящая от природы, есть договор о полезном с целью не вредить друг другу» (19). Настоящая безопасность достигается благодаря тихой жизни и удалению от толпы.
   Как и Аристотель, Эпикур существенное место в своих учениях уделяет этике. Причем этика у него носит индивидуалистический характер. Свободу человека Эпикур понимает как ответственность за разумный выбор образа жизни. Сфера человеческой свободы – это сфера его ответственности за себя. Для Эпикура характерны мотивы аполитичности, неучастия в активной общественной и политической жизни.
   Как убежденный индивидуалист, Эпикур был противником крайней демократии. Он резко противопоставил «мудрого человека толпе». «Я, – писал он, – никогда не стремился нравиться толпе, что им нравилось, тому я не научился, а что знал я, то было далеко от их чувств» (19).
   Эпикуровской этике более всего соответствует форма умеренной демократии, при которой господство законов сочетается с максимально возможной мерой свободы и автономии индивидов.

2.2. Концепция власти в политической философии Древнего Рима. Формы правления

   История древнеримской политической мысли охватывает целое тысячелетие и делится на три периода: царский (754–510 гг. до н.э.), республиканский (509–28 гг. до.э.), императорский (27 г. до н.э. – 476 г. н.э.).
   Древнеримская политическая и правовая мысль находилась под влиянием древнегреческих воззрений на проблемы власти и общественного управления. Римские авторы использовали учения греческих мыслителей о политике и политической справедливости, о формах государства, о смешанной форме правления. Но в работах римских авторов теоретически отражена та новая, отличная от древнегреческой, социально-историческая и политико-правовая реальность, в обстановке которой они жили. Эта реальность характеризовалась:
   • достаточно высоким развитием отношений частной собственности и права;
   • кризисом политического устройства государства и старой политической идеологии;
   • превращением Рима в мировую державу;
   • переходом от республики к империи, от традиционных форм правления к новым формам единоличной власти – к принципату и доминанту;
   • кризисом рабского труда и становлением колоната.
   Принципатом в Древнем Риме называлась форма рабовладельческой монархии, при которой сохранялись республиканские учреждения. Но власть фактически принадлежала одному человеку – принципу (первому в списке сенаторов), принципат просуществовал с 27 г. до н.э. до 193 г. н.э.
   Доминант – неограниченная монархия, установленная в Древнем Риме со времен императора Диоксиния.
   Колонатом называлась форма производственных отношений между крупным земельным собственником и непосредственным производителем – колоном, получившая широкое распространение в Римской империи. При системе колоната крупная земельная собственность дробилась на парциллы – небольшие земельные участки, сдаваемые земледельцами в аренду колонам, которые постепенно прикреплялись к земле. Распространение колоната было вызвано кризисом рабовладельческого хозяйства.
   Единая Римская империя была окончательно разделена на Западную со столицей в Риме и Восточную со столицей в Константинополе в 395 г. н.э. Восточная Римская Византийская империя просуществовала до 1453 г.
   Политические институты и воззрения в Древнем Риме развивались на протяжении долгой истории в условиях острой борьбы между различными слоями населения: патрициями и плебеями, нобилететом (из патрициев и богатых плебеев) и неимущими, оптиматами (приверженцами верхов общества) и популярами (сторонниками свободных низов), свободными и рабами.
   Патрициями первоначально в Древнем Риме являлось все коренное население, входившее в родовую общину, составлявшее римский народ и противопоставленное плебеям, впоследствии – родовая аристократия.
   Плебеями в Древнем Риме называли первоначально свободное население, не входившее в родовую общину и не имевшее прав на пользование общинной землей. В результате упорной борьбы с патрициями они добились включения в состав римского народа, уравнения в правах с патрициями.
   В I в. н.э. в восточной провинции Римской империи (Палестине) возникло христианство как религия угнетенных. Христианство появилось с проповедью идей всеобщего равенства и свободы людей. Ранние христиане обрушивались с нападками и проклятиями на всех богатых и властвующих, клеймили пороки Римской империи, отвергали частную собственность, деление людей на свободных и рабов, богатых и бедных, отдавали свое имущество в распоряжение своих сект и общин. Защита бедных и критика богатых отчетливо звучат в «Евангелии от Луки». В раннехристианских общинах (Деяния Святых апостолов) никто не имел своего имущества, «но все у них было общее», а средства для жизни члены общины делили между всеми, «смотря по нужде каждого».
   В вопросах собственности, труда и распределения ранние христиане проповедовали принципы всеобщей обязанности трудиться и вознаграждения каждого по его труду. «Каждый получает свою награду по своему труду», «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь». Существенное значение придавалось принципу равенства всех людей и соблюдению такого равенства в различных сферах человеческих взаимоотношений. Ранние христиане проповедовали основной принцип естественной правовой справедливости – воздаяние равным за равное. «Каким судом судите, таким и судимы будете», «какою мерою мерите, такою и отмерено будет Вам» (19).
   Однако уже во II в. жизнь в христианских общинах заметно изменяется, усиливается власть руководителей общин, налаживается постоянная связь между ними, формируется церковная бюрократия. Одновременно формируется официальное вероучение, канонизация христианской литературы. Церковь начинает делать акцент на божественном характере всякой власти, проповедуя покорность властям и осуждая сопротивление насилию. В «Послании к римлянам» апостола Павла говорится: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от бога, существующие же власти от бога установлены… Противящиеся власти противятся Божию установлению…». «Начальник есть божий слуга», «надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести». Процесс канонизации христианства сопровождался борьбой против разного рода сект и ересей, которые выступали за идеалы раннего христианства, уничтожение рабства, частной собственности и неравенства людей. В 324 г. христианство становится государственной религией Римской империи.
   Значительный вклад в развитие политической мысли, воззрений на проблему власти внес римский мыслитель, государственный деятель, оратор Марк Туллий Цицерон. В его трудах сказалось влияние учений Древней Греции, в частности идей Платона, Аристотеля, Полибия.
   Рассматривая проблему возникновения государства, государственной власти, он подчеркивал естественный характер его возникновения: из семьи как первоначальной ячейки общества, из которой постепенно и естественным путем возникает государство. Отмечая изначальную связь между государством и собственностью, он видел причину образования государства в охране собственности. Нарушение неприкосновенности частной и государственной собственности Цицерон характеризует как осквернение и нарушение справедливости и права. Возникновение государства не по мнению и произволу людей, а согласно требованиям природы, в том числе и человека, означает, что они носят божественный характер и основаны на всеобщем разуме и справедливости.
   Цицерон уделял внимание анализу различных форм государственного устройства, возникновению одних форм из других, круговороту этих форм, поиску наилучшей из форм. В зависимости от числа правящих он различал три простые формы власти: царскую власть – власть в руках одного, царя; власть оптиматов (аристократия) – власть у выборных; власть народа (демократия) – община, в которой власть находится в руках народа. Развивая идеи древних греков о формах власти, Цицерон указывает, что царская власть, чреватая произволом правителя, легко вырождается в тиранию; власть оптиматов из власти наилучших (по мудрости и доблести) превращается в господство клики богатых и знатных. У Цицерона наилучший тип государственного устройства образуется путем смешения положительных свойств трех простых форм правления. Как путь к смешанной форме правления Цицерон трактовал эволюцию римской государственности от царской власти к сенатской республике. Политический строй Рима в тот период двигался к единоличной власти, к принципату и монархии.
   Цицерон был верен теоретической концепции государства, ключевая роль там и тут отводилась представлениям об «общем благе», «согласовании интересов», «общем правителе». При этом имелись в виду интересы свободных граждан, но не рабов. Рабство, по Цицерону, справедливо. Справедливость, по Цицерону, требует не вредить другим и не нарушать чужую собственность.
   Цицерон является приверженцем естественного права, которое понимается как высший закон, и потому возникло раньше, чем какой-либо писаный закон или государство. Созданные человеком политические учреждения, считал Цицерон, должны соответствовать справедливости и праву, и не зависеть от мнения и усмотрения людей.
   Труды Цицерона оказали влияние на человеческую культуру, они находились в центре внимания римских и христианских авторов, философов и политиков эпохи Возрождения, французских просветителей и деятелей французской революции, а также современных интерпретаторов форм государства, смешанного правления, естественного права и т.д.

2.3. Власть в политических учениях европейского Средневековья (V–XVI вв.), период Возрождения

   Идеи и конструкции античных авторов получили свое дальнейшее развитие в творчестве мыслителей европейского Средневековья и Нового времени.
   Возрождение и Реформация относятся к периоду позднего западноевропейского Средневековья и хотя хронологически принадлежат эпохе феодализма, они представляют собой антифеодальные раннебуржуазные явления.
   Возрождение – период кризиса римско-католической церкви и ортодоксальной религии, формирования антисхоластического типа мышления, гуманистической культуры и мировоззрения.
   Реформация – движение против феодального строя, обличенного в религиозную форму, выступление против защищавшего этот строй католицизма.
   В процессе становления политических идей Возрождения и Реформации их представители обращались к духовному наследию античности.
   Период Возрождения в политической мысли характеризовался возникновением системы качественно иных социально-философских взглядов. Главной стала мысль об утверждении самоценности личности, признании достоинства и автономии индивида, обеспечении условий для свободного развития человека. Судьба человека должна предопределяться не его знатностью, происхождением, званием, конфессиональным статусом, а личной доблестью, активностью, благородством в делах и помыслах. Одно из главных слагаемых достоинств индивида – гражданственность, бескорыстное инициативное служение общему благу.
   Под общее благо стало подводиться представление о государстве с республиканским устройством, опирающемся на принципы равенства и справедливости. Гарантии равенства и справедливости, залог свободы личности усматривался в издании и соблюдении законов. В основе мировоззрения Возрождения – концепция общественного договора, свободное изъявление воли всеми организующимися в государство людьми, обычно добрыми по природе.
   Наиболее ярким представителем политической мысли в контексте проблем власти периода Возрождения является Николо Макиавелли (1469–1527 гг.). Творчество этого автора весьма противоречиво. Свой главный труд «Государь» Н. Макиавелли посвятил исследованию проблем власти, политики, технологии политического господства. Концептуальный смысл работы «Государь» состоит в выявлении природы государства. Это произведение – рассуждение о первой декаде Тита Ливия, истории Флоренции в период внутренних междоусобиц, вторжения иноземцев, борьбы за объединение Италии. Н. Макиавелли занимает религиозно индифферентную позицию. Главный авторитет для него – опыт истории. Он утверждает новый закон: политические события, изменения в государстве, смена его форм происходят не по воле божьей, не по прихоти людей, но объективно. Макиавелли отделяет государство от теологии и от этики. Он считает неуместным, нереалистичным решать проблемы, исходя из моральных критериев и суждений, ибо власть, политика, технология политического господства, по его мнению, изначально явления внеморального плана.
   Макиавелли главными способами управления государством и удержания власти считает следующие:
   • создание прочного фундамента власти, при этом основами власти являются хорошие законы и хорошее войско;
   • отступать от добра («не грех пойти и против собственного слова ради сохранения государства»). Он считает, что так как по действиям государя судят по результату, то «пусть государи стараются сохранить власть и одержать победу». Главный интерес власти, по Макиавелли, упрочение и сохранение власти любой ценой. Слова «цель оправдывает средства» принадлежат Н. Макиавелли. Им введено в науку само понятие «государство», под которым понимается аппарат, управляющий подданными, народом, обществом.
   Макиавелли утверждает следующее:
   • государю принадлежит публичная власть, право командовать государством, он не должен быть ограничен ничьей волей;
   • суть власти, самодержавия государя в том, что все в государстве определяется лишь его собственным усмотрением;
   • народ не является носителем, источником власти, народ не включается в управление государством;
   • народ – пассивная масса, превращаемая манипуляциями со стороны государей в послушный объект государственной власти;
   • умный государь исключает совершение преступлений должностными и частными лицами, ограждает подданных от грабежа чиновников, предоставляя обиженным возможность взывать к его суду;
   • обеспечивая спокойствие в своей стране, государь повышает авторитет своей власти;
   • государь не гарантирует прав и свобод подданным;
   • непременным условием власти является согласие с ней подданных;
   • государь должен более всего опасаться презрения и ненависти подданных;
   • власть будет осуществляться нормально, если подданные полностью повинуются государю.
   Макиавелли видит два способа достижения повиновения: любовь и страх. Лучше всего, когда боятся и любят одновременно, однако любовь плохо уживается со страхом. Лучше выбирать страх и поддерживать его «угрозой наказания, которой невозможно пренебречь». При этом расстояние от страха до наказания незаметно. Государь не должен пренебрегать самыми суровыми карами. Жестокость допустима как в военное, так и в мирное время. Врагов государственной власти государь просто волен уничтожать. Опасаться ответственности ему нечего. Он – вне юрисдикции суда.
   Позицию Макиавелли можно выразить формулой «политика для политики», которая собирательно и гибко выражает не что иное, как концепцию автономии. Новая политическая ситуация, сложившаяся в Италии, во Флоренции в частности, кризис моральных ценностей привели к разрыву между тем, что есть вещи (как они реально существуют), и тем, что должно быть (вещи, как они должны бы быть, если сообразовываться с моральными ценностями). Этот разрыв возводился в принцип и помещался в основу нового видения политики.
   Политические взгляды Макиавелли связаны с пессимистическим видением человека (25). Макиавелли руководствуется одной из аксиом политической философии об асоциальной, антиобщественной природе порочности людей.
   В фокусе произведения «Государь» идеальный правитель и технология его властвования. Разлад Макиавелли с гуманизмом проистекает из несовпадения этического и политического измерений: добро – зло, польза – вред (выигрыш – проигрыш) различны у этики и политики. Заслуга Макиавелли в том, что он выразил и заострил это соотношение политики и морали.
   Политическим же идеалом Макиавелли все же не был принцип, им описанный, продиктованный скорее необходимостью исторического момента, но республика, основанная на свободе и добрых обычаях (25).
   Позиция Макиавелли вызывала критику современных ему философов и политиков, представителей Возрождения. Значимыми представителями этого периода в политике были также Жан Боден и Гуго Гроций.
   Жан Боден (1529/30–1596) в своих «Шести книгах о республике» был свободен от крайностей реализма Макиавелли, а также от утопизма Т. Мора. Он считал, что государству необходима сильная власть, которая бы объединяла всех членов общества. Но подобный суверенитет власти не достижим методами Макиавелли, которые грешат имморализмом и атеизмом. Суверенитет государства должен быть установлен на справедливых началах, аппелируя к разуму и естественным законам. Известное определение государства Боденом состоит в следующем: «Государство – это справедливое правление, которое распространяется как на различные семейства, так в целом и на то, чем они сообща владеют» (320). Под суверенитетом Боден понимает власть абсолютную и вечную, в лице Государства. Такой суверенитет выражен более всего в законах, которые даны подданным без их на то согласия.
   Абсолютизм Бодена имеет точные границы в виде этических норм (справедливости), законов природы и божественных законов. Эти пределы для него обязательны. Верховная власть, которая не уважает эти законы, уже не власть, но тирания.
   Представляется весьма актуальной сегодня работа Бодена “Colloquium heptaplomere” («Разговор семи персон»). В этой работе ведется спор между представителями семи различных религий: католиком, последователем Лютера, последователем Кальвина, евреем, мусульманином, язычником, представителем «естественной религии». Основная мысль работы состоит в том, что существует естественный фундамент, общий для всех религий, и в этом естественном фундаменте заложено то, что объединяет сильнее того, что разъединяет.
   В конце XVI – начале XVII в. формируется и укрепляется позиция теории естественного права в работах итальянца Альберико Джентиле (1552–1611) и голландца Гуго Гроция (1583–1645).
   К сфере естественных прав принадлежат жизнь, достоинство и собственность личности. Естественное право отличается от гражданского права, зависящего от решения людей и гражданской власти. Фундаментом соглашения людей между собой является разум и природа, которые совпадают. «Естественное право, регулирующее человеческое сообщество, имеет этот рационально-естественный фундамент. Он есть голос здравого смысла, в соответствии или в противовес с которым неизбежно утверждается или порицается все с точки зрения морали, и, как следствие, устанавливается или запрещается Богом, Творцом природы» (25). В понимании Гроция, естественное право отражает рационализм самого Бога, Создателя мира, и что как таковой Бог не может ничего изменить, не впадая в противоречия с собой, что немыслимо.
   Международное право основывается на идентичности природы людей; на этом основании могут заключаться договоры между людьми различных конфессий, так как принадлежность различным верам не влияет на природу человека.
   Хотя в работах Гроция отмечено присутствие научно-рационалистического мышления, он более связан с классическим средневековым и схоластическим понятием естественного права, чем с современным.

2.4. Представители европейского социализма XVI–XVII вв. о власти и государстве

   В рамках социалистического общественного движения XVI–XVII вв. разработка вопросов власти и государства приобретает антибуржуазный смысл. Мыслители-социалисты обратились к проблематике государства, власти и права в поисках ответа на вопрос: как должно быть организовано общество, способное воплотить строй, основанный на общности имущества, покончивший с частной собственностью, материальным неравенством, с тираническими формами правления. Эти движения выражали вечное стремление низов к социальной справедливости, представляли проекты публичной власти будущего. В основе этих проектов лежали принципы рациональности, свободы, равенства. Представители социалистических идей выступали с критикой общественного устройства, видя корень зла в частной собственности. Они обвиняли власть в нищете масс, несправедливости, преступности. Они видели выход в уничтожении частной собственности, полагая, что в обществе, в котором существует частная собственность, нет надежды на выздоровление.
   Наиболее видными представителями социалистов-утопистов были Томас Мор (1478–1535) и Томазо Кампанелла (1568–1639).
   Т. Мор в своем труде «Утопия» рисует государство, в котором нет частной собственности, где вся земля находится в общественной собственности и все производимые продукты принадлежат обществу. В рамках семейно-ремесленной организации существует принудительное привлечение к труду. Томас Мор допускает наличие рабства, где рабами могут быть военнопленные и преступники, им поручается выполнение грязных работ. Алчность, жадность, эгоизм, богатство, основанные на частной собственности, отсутствуют. Структура публичной власти организована следующим образом: 30 семейств избирают должностное лицо – филарха, а 10 филархов – одного протофиларха. Принципс – глава государства – избирается пожизненно. По форме правления Утопия представляет собой смешение демократии, олигархии, монархии.
   Томазо Кампанелла идеальную форму государства представляет в своей книге «Город Солнца». В организации публичной власти Кампанелла видит необходимость существования четырех правителей: метафизика – верховного правителя и трех ветвей власти, которые олицетворяют мощь (военное дело), мудрость (наука) и любовь (воспроизводство населения, воспитание и др.)
   Глава светской и духовной власти принимает окончательное решение по всем вопросам, пребывает во власти до тех пор, пока не появится превосходящий его по личным качествам человек. Все четыре правителя не могут быть смещены по воле народа.
   В Городе Солнца нет частной собственности. Земледелие и ремесло – дело совместного труда соляриев, произведенное сообща распределяется справедливо по необходимости. Никто не должен получать больше, чем ему следует.
   В представлениях социалистов-утопистов существовал ряд противоречий. Так, верная оценка интеллектуальных, нравственных достоинств человека как факторов, которые должны определять положение человека в обществе, переплеталась с установками на аскетизм, авторитарность, небрежение к отдельной человеческой личности. Авторы теории предусматривали статистическое участие соляриев в политическом процессе, голос не имел решающей силы. Индивидуальность и неповторимость каждого человека не представляли особой ценности. Над интересами и ценностью личности доминировали интересы государства.

2.5. Английская политическая мысль XVII–XVIII вв. о государстве и власти. Идея общественного договора

   Английская буржуазная революция открыла простор для быстрого роста капиталистических отношений. В эпоху перехода от феодализма к капитализму решающее значение приобретают проблемы политической власти и ее формально равной для всех правовой организации в виде упорядоченной системы раздельных государственных властей, соответствующей новому соотношению социально-классовых и политических сил и вместе с тем исключающей монополизацию власти в руках одного лица, органа или союза. В этот период получили распространение правовые концепции власти.
   Джерард Уинстенли в своем основном труде «Закон свободы» разработал проект конституции, которая должна была быть основана на отношениях коллективной собственности (общественной собственности на землю). В английской революции с таким проектом не выступал никто.
   Концепция естественного права Уинстенли отразила помыслы пролетаризирующихся масс трудящихся. Автор концепции полагал, что люди по природе равны и имеют естественное право на землю, их труд – единственный источник всех богатств. Уинстенли приходит к выводу, что существование частной собственности на землю, получение нетрудового дохода есть нарушение естественного права, являющееся конечной причиной всех общественных бедствий.
   Джон Гаррингтон (1611–1677) известен своим главным трудом – «Республика Океания». Для истории науки о государстве и праве «Океания» значима тем, что в ней обосновывается тезис о детерминированности государственных форм характером распределения собственности в обществе.
   Исследуя фактическое имущественное положение различных слоев буржуазной Англии, сопоставляя его с организацией, составом и целями правления, Гарринггтон доказывает: собственность не порождается властью (как утверждал Т. Гоббс), но собственность создает власть. «Каков баланс собственности в стране, такова и власть в ней». Это был один из первых в государствоведении Нового времени плодотворных опытов выявления зависимости природы и специфических черт политического строя от реального экономического фактора.
   С точки зрения исследования проблем власти наиболее значительным является труд Томаса Гоббса (1588–1679) «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского», изданный в 1651 г. Томас Гоббс был приверженцем абсолютистской власти и боялся революционных переворотов. В своей концепции он исходил из того, что все люди равны по физическим и умственным способностям и имеют право «на все», но, будучи жадными и эгоистичными в силу своей человеческой природы, они окружены завистью и соперничеством. Они живут по принципу «человек – человеку волк», из чего вытекает неизбежность войны всех против всех, что отражает «естественное состояние рода человеческого». Инстинкт самосохранения придает импульс этому естественному состоянию.
   Томас Гоббс выводит три основных закона такого естественного состояния, вытекающих один из другого.
   Первый главный закон гласит, что необходимо стремиться к миру и следовать ему.
   Второй закон определяет, что средством достижения мира является отказ каждого от своих прав в той степени, в какой этого требуют интересы мира и самозащиты. Отказ от права совершается перенесением его по договору на определенное лицо или на некоторую группу лиц.
   Из второго закона вытекает третий, который утверждает, что люди обязаны выполнять заключенные ими соглашения, иначе эти соглашения не будут иметь никакого значения. Таким образом, в третьем естественном законе содержится источник и начало справедливости. Кроме этих трех законов, Т. Гоббс формулирует еще шестнадцать естественных законов, неизменных и вечных, которые сводятся к одному правилу: не делай другому того, чего не желал бы, чтобы было сделано тебе.
   Социально-историческими прототипами этих законов послужили взаимосвязи товаровладельцев, частных собственников. По концепции Т. Гоббса для реализации этих естественных законов нужна сила в лице абсолютной власти государства, которая бы принуждала индивида выполнять законы.
   Государство учреждается людьми для того, чтобы с его помощью покончить с «войной всех против всех», избавиться от страха незащищенности. Путем взаимной договоренности индивид доверяет единому лицу верховную власть над собой. Носителем такого лица является суверен. Так видит Гоббс возникновение государства. Обладатель же верховной власти в такой конструкции власти никаким договором со своим народом не связан и ответственности перед ним не несет.
   Гоббс видит возможность не только добровольного соглашения индивидов, но и приобретения власти силой (по примеру того, как глава семьи принуждает детей) и создания государства с патерналистской, деспотической властью. Государство, основанное на добровольном согласии, Гоббс называет политическим государством. Государства же, основанные на физическом насилии, он называет государствами, основанными на приобретении.
   Гоббс исключает возможность разделения властей. Он пишет: «делить власть значит уничтожать ее… разделенные власти взаимно уничтожают друг друга. Власть суверена – его монополия на жизнь и смерть подданных». Подданные по отношению к верховной власти прав не имеют. «Государство гарантирует подданным свободу, которая является правом делать все то, что не запрещено гражданским законом» (19).
   Гоббс не рассматривает в своей концепции следующих вопросов: чуждо ли государство обществу, подконтрольно ли оно ему, ответственно ли перед ним, функционирует ли оно на демократических и правовых началах. Он исходит из того, что долг суверена хорошо управлять народом, благо народа – высший закон. Забота о порядке в обществе возлагается на аппарат, а забота о благополучии народа отдается на откуп воле правителей. Т. Гоббс считал, что может существовать только три формы государства: монархия, демократия (народоправство) и аристократия. В то же время Гоббс оставляет индивиду право на восстание в том случае, если суверен вопреки естественным законам обязывает индивида убивать и калечить самого себя. Защита собственной жизни опирается на высший закон самосохранения. Даже суверен не вправе преступить этот закон.
   Джон Локк, другой представитель английской политической мысли полностью разделял идеи естественного права, общественного договора, народного суверенитета, неотчуждаемых свобод личности, сбалансированности властей, законности восстания против тирана и т.д. Он развил эти идеи, видоизменил их, дополнил новыми и интегрировал в целостное политико-правовое учение – доктрину раннебуржуазного либерализма. Эта доктрина начиналась с вопроса о возникновении государства, какими должны быть организационные, этические и юридические основания государства.
   До возникновения государства люди пребывали в естественном состоянии, не было войны «всех против всех». Индивиды не зависели ни от чьей воли, свободно распоряжались своей личностью и своей собственностью. Господствовало равенство, при котором всякая власть и всякое право являлись взаимными, никто не имел больше другого. В целях надежного обеспечения естественных прав, равенства и свободы, защиты личности и собственности люди согласились образовать политическое сообщество, учредить государство. Локк определял государство как «совокупность людей, соединившихся в одно целое под эгидой ими установленного общего закона… Всякое мирное образование государства имело в своей основе согласие народа» (19). От всех прочих форм коллективности, каковыми являются семья, хозяйственная единица, государство отличается тем, что лишь оно воплощает политическую власть. Государство, по Локку, есть тот социальный институт, который воплощает и отправляет функцию публичной политической власти. Строя государство добровольно, прислушиваясь к голосу разума, люди предельно точно отмеряют объем полномочий, которые они передают государству. О тотальном отказе от всех принадлежащих им естественных прав и свобод в пользу государства у Дж. Локка нет и речи.
   Первый конституирующий государство признак, по Дж. Локку, состоит в установленном людьми общем законе, признанном ими и допущенном по их согласию в качестве меры добра и зла для разрешения всех коллизий. Титул закона имеет лишь тот акт, который указывает человеку поведение, соответствующее его собственным интересам и служащее общему благу.
   «Кто бы ни обладал верховной властью в государстве, ему вменяется управлять согласно установленному постоянным законом, провозглашенным народом и известным ему. А не путем импровизированных указов» (19, с. 273). Законы тогда способствуют достижению «главной и великой цели» государства, когда их все знают и выполняют.
   Такая позиция Локка предвосхищала идею «правового государства», обстоятельно развитую в буржуазно-юридической литературе XVIII–XIX вв.
   Высокий престиж закона, по Локку, вытекает из того, что он является решающим инструментом сохранения и расширения свободы личности, которая гарантирует индивида от произвола и деспотической воли других лиц. Там, где нет законов, там нет и свободы. Индивидуальная свобода является неотъемлемой частью общего блага целостного политического организма. Поэтому нельзя достичь блага всех, если не обеспечить посредством законов свободы каждому. Эти идеи Локка поднимали политическую науку на новый уровень политико-юридической культуры, способствуя разработке одной из центральных проблем этой науки «государство-личность» в духе гуманизма. «Каждый человек, согласившись вместе с другими образовать единый политический организм, подвластный одному правительству, берет на себя обязательство подчиняться решению большинства и считать его окончательным» (19).
   Поддержание режима свободы, реализация главной и великой цели политического сообщества непременно требуют, чтобы публично-властные правомочия государства были разделены. В соответствии с принципом разделения властей формируется следующая иерархия властей: законодательная власть, исполнительная и федеративная власти.
   Законодательная власть обладает правомочием принимать законы (парламент). Исполнительная власть обладает компетенцией претворять законы в жизнь (монарх, кабинет министров). Федеративная власть ведает сношениями с иностранными государствами. С целью не допустить узурпации власти предотвращается возможность ее деспотического использования, определяются принципы взаимодействия ее частей.
   Вопрос о государственной форме, традиционной для европейской политической мысли со времен Аристотеля, также интересовал Локка. Он категорически отвергал абсолютистско-монархическое устройство власти. Нет идеальных государственных форм, застрахованных от опасности вырождения в тиранию и осуществления власти помимо права.
   Представители английской политической мысли – Сидней, Гоббс, Локк, Мильтон выводили происхождение государства из свободного соглашения людей, которое заключено ими в целях самосохранения. И кроме такого соглашения нет иного правомерного основания власти. Ни родство, ни сила, ни обман не рождают права. Кому принадлежит право учреждать власть, тому и принадлежит право ее аннулировать. Поэтому народ всегда вправе низвергнуть королей, злоупотребляющих полученной властью. Таковую они обретают благодаря договору между народом и правителем. Свобода индивида понимается прежде всего в политическом смысле. В ней видится фактическое участие людей в установлении верховной власти, гражданских законов.

2.6. Идеи о власти и государстве в политических учениях европейского Просвещения

   Просвещение представляло собой общекультурное движение периода перехода от феодализма к капитализму. Специфику содержания Просвещения более всего характеризовали два момента: его социальный и нравственный идеал и план осуществления этого идеала. Деятели Просвещения желали утвердить на земле «царство разума», в котором люди будут совершенными во всех отношениях, восторжествует гармония интересов свободного индивида и справедливого общества, гуманизм станет высшей нормой социальной жизни: главные ценности общественной жизни будут базироваться на уважении человеческого достоинства. Исключительная роль отводилась политическому, моральному, эстетическому воспитанию индивида.
   В разных формах, пропорциях, отражая национальные и общественно-исторические особенности соответствующих государств, взаимодействуя с иными идеологическими факторами, отмеченные моменты присутствовали в Просвещении Франции, Италии, Германии, Англии, России, Польши, Северной Америки и других стран. Атмосфера Просвещения оказывала значительное влияние на формирование политической мысли, на содержание, направления развития науки о государстве и власти.
   Признанным лидером европейского просвещения считают Франсуа-Мари Вольтера (1694–1778), великого французского мыслителя и литератора. Он не оставил после себя специальных политических трудов. Но его взгляды вкраплены в различные произведения писателя. Корень зла Вольтер видел в невежестве, предрассудках, суеверии, главным оплотом которых считал католицизм. По мнению Ф.-М. Вольтера, религиозный фанатизм, единомыслие, насаждаемые церковью, умервщляли жизнетворное начало свободы. В то же время Вольтер не отвергает религии, однако ему чужды идеи демократизма. Он считал, что принципы Просвещения «не для портных и сапожников». Вольтер боялся демократии и переустройства общества на основах демократии.
   Свободу Вольтер понимал прежде всего как свободу личности, индивида, частную свободу, но не свободу общества в целом. Особенно Вольтер выделяет свободу совести как антипод удручающей католической нетерпимости. Весьма глубокой была оценка Вольтером свободы труда – характерной приметы Нового времени. «Свобода, – писал Вольтер, – состоит в том, чтобы зависеть только от законов... Быть свободным, иметь вокруг себя только равных, такова истинная жизнь, естественная жизнь человека» (19, с. 279).
   Равенство Вольтер понимал как обретение всеми людьми одинакового статуса гражданина, одинаковой зависимости всех граждан от закона и одинаковую защиту их законом. Вольтер не был сторонником имущественного равенства. Право голоса он оставлял только за собственниками.
   Вольтер исходил из того, что государство в разное время и в разных конкретных исторических ситуациях может функционировать в различных организационных формах. Он отмечал, что исторически государство возникает в форме республики, образующейся из соединения семей. Ее возникновение – итог естественного хода развития. Республика, согласно Вольтеру, более всего приближает людей к их естественному состоянию. Власть в ней направляется волею всех. Осуществляет же эту власть один человек либо группа лиц на основе законов, выносимых всеми.
   Не одобрял Вольтер революционных преобразований, ломки существующей государственности. Из форм государственной власти Вольтер отдавал предпочтение абсолютной монархии. Он отмечал достоинства и конституционной монархии, сложившейся к тому времени в Англии.
   Вольтер относится к тем мыслителям, которые первостепенное значение придают не формам управления государством, конкретным институтам и процедурам власти, а принципам, реализуемым с помощью этих институтов и процедур. Для него такими социально-политическими и правовыми принципами являлись свобода, собственность, законность, гуманность.
   Другой известный французский мыслитель Жан-Жак Руссо (1712–1778) освещал проблемы государства, власти и права с позиций защиты принципа и идей народного суверенитета. Естественным состоянием общества Руссо считал отсутствие частной собственности. Неравенство изначально возникает лишь как физическое, обусловленное природными различиями людей. Именно с появления частной собственности начинается борьба между бедными и богатыми. Вслед за уничтожением имущественного равенства последовали «ужаснейшие смуты… несправедливые захваты богатых, разбои бедных», «постоянные столкновения права сильного с правом того, кто пришел первым» (19, с. 291). Так характеризует Руссо предгосударственное состояние.
   Неравенство, основанное на частной собственности, дополненное политическим неравенством, привело к абсолютному неравенству при деспотизме, когда по отношению к деспоту все равны в своем рабстве и бесправии.
   Руссо видит выход в соглашении о создании государственной власти и законов, которым будут подчиняться все. Руссо выдвигает концепцию создания «политического организма как подлинного общественного договора между народами и правителями». При этом каждый человек подчиняет на основе договора свою личность единому высшему руководству, становясь тем самым частью целого. Такая политическая организация прежде именовалась гражданскою общиною, впоследствии она стала называться Республикой. Члены же этой организации у Руссо получают имя народа и называют такую организацию государством. Руссо считает, что основой любой законной власти среди людей могут быть лишь соглашения. «Несомненно, существует всеобщая справедливость, исходящая от разума, но эта справедливость, чтобы быть принятой нами, должна быть взаимной». Благодаря общественному договору все оказываются равными в результате соглашения и по праву.
   Руссо не отрицает частной собственности, но выступает за выравнивание имущественного положения граждан и критикует роскошь и излишки. «В общественном состоянии ни один гражданин не должен обладать столь значительным достатком, чтобы иметь возможность купить другого. И ни один – быть настолько бедным, чтобы быть вынужденным себя продавать». Руссо, обосновывая идею общественного договора, оправдывает применение насилия для защиты интересов народа. Он пишет: «Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах… Пока народ принужден повиноваться и повинуется, он поступает хорошо. Но если народ, как только получает возможность сбросить с себя ярмо, сбрасывает его – он поступает еще лучше…» (19).
   В основе общественного договора лежит общая воля, которая основана на общих интересах в отличие от воли всех, т.е. суммы частных интересов. В этом состоит различие между индивидом как частным лицом и индивидом как членом общества, носителем общих интересов. Это различие легло в основу концепции прав человека и гражданина и сыграло роль в конституционно-правовом закреплении результатов французской буржуазной революции. Общественное соглашение дает государству неограниченную власть над всеми его членами. Эту власть, направляемую общей волей, Руссо именует суверенитетом народа, где народом он называет всех участников общественного соглашения.

2.7. Якобинская диктатура – идеология власти и государственного управления

   Якобинская политическая идеология – органическая часть общественного сознания революционной эпохи Франции на рубеже XVIII и XIX вв.
   Два кардинальных момента определяли общественно-революционное сознание Франции: страх и надежда. Страх за революцию, которая может быть уничтожена ее врагами. Страх толкает к насилию. Насилие является защитной реакцией и порождает террор по отношению к недоброжедателям и противникам революции. Надежду же питает вера в радикальность и быстроту совершаемых социальных преобразований и восприятие этих преобразований как окончательных и необратимых перемен. В этих условиях рождается идеология Ж.-П. Марата и М. Робеспьера.
   Жан-Поль Марат (1743–1793) изложил свои политические взгляды в памфлете «Цепи рабства» в 1774 г. Центральная тема его произведения – деспотизм: его истоки, методы и средства установления деспотической власти, ее последствия, пути и формы борьбы с ней и т.д. Марат полагает, что в конечном счете деспотизм вырастает из стремления, страсти индивида первенствовать, свойственной человеческой натуре жажде властвовать. «Любовь к всевластию естественно присуща людскому сердцу, которое при любых условиях стремится первенствовать. Вот основное начало тех злоупотрелений властью, которое совершают ее хранители. Вот источник рабства среди людей» (23, с. 301).
   Согласно Марату, бытие деспотического типа правления предзадано генезисом государственности: она появляется на свет в результате насилия». Своим происхождением государства обязаны насилию, почти всегда их основатель – какой-либо удачливый разбойник» (23). Мысль о разбойничьем действии как об акции, открывшей собой историю политических учреждений, не вполне вписывается в ту концепцию генезиса государства, которая широко бытовала в социальной философии Просвещения, в концепцию договорного происхождения государства.
   В то же время Марат полагает, что при выяснении природы уз, связующих общество, «с абсолютной неизбежностью приходится допустить наличие соглашения между его членами. Равные права, обоюдные выгоды, взаимопомощь – вот каково должно быть основание этого соглашения» (19).
   Цель «хорошо устроенного государства» Марат видит прежде всего в осуществлении прав человека, поддерживает идею о необходимости разделения властей. Поставленные все как один в зависимость от народа, они должны быть независимыми друг от друга, должны взаимно уравновешивать, умерять и сдерживать друг друга. В «хорошо устроенном государстве высшая власть, по убеждению Марата, должна принадлежать народу в целом. Он один (сам или через своих представителей) – суверен и верховный законодатель. Сам народ следит за исправным выполнением своих же законов. Там, где народ – суверен, достижимо и народное благополучие. Для благополучия народа требуется три вещи: «подданным – священные права, государству – непреложные законы, правительству – неодолимые пределы власти» (19). Именно осуществление прав людей, согласно Марату, должно составлять цель политического сообщества.
   Марат различает естественные и гражданские права индивидов. Первые изначальны, вторые производны от них. Посредником между ними выступает общество. В работе «Конституция, или Проект Декларации прав человека и гражданина» (1789) Марат писал, что « взаимные права людей» восходят к естественному праву человека, они устанавливаются обществом и благодаря общественному договору приобретают священный, непререкаемый характер. Марат слабо верит в возможность покончить с деспотическими режимами путем реформирования сложившихся государственно-правовых порядков. Его конечная надежда – восстание масс, стихийный народный мятеж, расправа над господами, власть предержащими и проч. Однако неорганизованные мятежные выступления масс вырождаются в бунт, «всегда безуспешный и легко подавляемый». Марат в своей работе «Цепи рабства» формулирует идею выдвижения народного трибуна, смельчака «выдающегося ума, подчиняющего себе умы, мудреца, способного руководить действиями необузданной толпы или установления диктатуры. Назначение диктатуры Марат видел в уничтожении изменников и заговорщиков, под которыми он понимал представителей неимущих классов, из плебса, без знаний, средств, вождей.
   Во взглядах Марата совмещаются концепция народного суверенитета, защита принципа разделения властей, мысль о создании системы сдержек и противовесов в механизмах управления государством, апология прав человека и критика произвола с идеями единовластного диктатора и беспощадного террора, с игнорированием правовых гарантий безопасности индивида в условиях революции и т.д.
   В условиях революции, подобно многим своим современникам Марат уповал на репрессии, устрашения, наказания. Он надеялся, что посредством насилия, карательных мер революционеры сумеют обезвредить врагов народа, устранить все пороки общества, радикально переустроить страну и добиться торжества справедливости.
   Симбиоз либерально-демократических и авторитарных идей присущ целому ряду политических доктрин эпохи Великой французской революции.

2.8. Проблемы власти и государства в концепциях европейского либерализма

   Общественно-политическая жизнь Западной Европы первой половины XIX в. проходила под знаком дальнейшего утверждения и упрочения буржуазных порядков. У развития капитализма оказалось много противников, которых можно условно разделить на три группы:
   • дворянско-аристократические, феодально-монархические круги, стремившиеся к сохранению существовавших порядков;
   • пролетаризирующиеся массы трудящихся, разорившиеся мелкие собственники, которые видели спасение в тоталитарном отказе от мира цивилизации, основанного на частной собственности, установлении имущественной общности, представлявшие идеологию социализма;
   • представители анархизма, выступавшие против любой формы государства, которые видели в нем причину всех зол, отвергали капиталистическую государственность, буржуазное законодательство.
   С глубоким обоснованием либеральной теории правового государства в конце XVIII в. выступил немецкий философ Иммануил Кант. «Государство, – отмечал он, – это объединение множества людей, подчиненных правовым законам» (19). Благо государства, по Канту, состоит в высшей степени согласованности государственного устройства с правовыми принципами, и стремиться к такой согласованности нас обязывает разум через категорический императив. Этот категорический императив выступает в виде требования всеобщего правового закона»…поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом (22, с. 233).
   Реализация требований категорического императива в сфере государственности предстает у Канта как правовая организация государства с разделением властей (законодательной, исполнительной, судебной). В соответствии с наличием или отсутствием принципа разделения властей он различает и противопоставляет две формы правления: республику (это и есть, по существу, правовое государство) и деспотию. Правовое государство выступает в трактовке Канта не как эмпирическая реальность, а как идеально-теоретическая конструкция (модель), которой следует руководствоваться как требованием разума и целью наших усилий в практической организации государственно-правовой жизни.
   Огюст Конт (1798–1857) – французский социолог, представитель позитивизма, представил проект социальной организации общества, построенный на принципах позитивизма, создателем которого он себя считал. Общество должно было стать организацией, основанной на ассоциации, корпоративной по своему духу и порядку. Духовный авторитет в ней принадлежал бы философам, власть и материальные возможности – капиталистам. Пролетариату вменялась обязанность трудиться.
   Утверждающийся капиталистический строй обрел новую свою идеологию в либерализме, идеологами которого стали промышленные и торговые круги, предприниматели, часть чиновничества, представители свободных профессий. Концептуальное ядро либерализма образуют два тезиса: личная свобода и частная собственность. Реализация данных ценностей обеспечивает раскрытие творческого потенциала личности и ее благополучие и одновременно ведет к расцвету общества в целом и его государственной организации. На основе этих основных тезисов либерализма формировались идеи о рациональном устройстве мира, прогрессе в истории, об общем благе и праве, конкуренции и контроле, а также идеи правового государства, конституционализма, разделения властей, самоуправления и др.
   Английский либерализм. В последней трети XVIII в. Англия превратилась в ведущую капиталистическую державу. Центральными темами обществоведения там стали:
   • благодатная роль частной собственности, ее защиты и поощрения;
   • тема активности индивида;
   • тема гарантий неприкосновенности частной жизнедеятельности людей.
   Одним из ярких представителей английского либерализма явился Иеремия Бентам (1748–1832), родоначальник теории утилитаризма. В основе этой теории лежат четыре постулата:
   • смысл человеческой деятельности состоит в получении удовольствий и исключении страданий;
   • полезность, возможность быть средством решения какой-либо задачи;
   • нравственность создается всем тем, что ориентирует на обретение наибольшего счастья (добра) для наибольшего количества людей;
   • максимизация всеобщей пользы путем установления гармонии индивидуальных и общественных интересов – цель развития человечества.
   В фокусе внимания Бентама интересы и безопасность личности. Согласно его взглядам, человек должен сам заботиться о себе, о своем благополучии, не полагаться на чью-либо внешнюю помощь. Он сам должен определять, в чем состоит его интерес, его польза. «Не притесняйте индивидов, не позволяйте другим притеснять их и Вы достаточно сделаете для общества» (19).
   И. Бентам осуждал монархию и аристократию, он был сторонником республиканского устройства государства, в котором три ветви власти должны быть разделены (законодательная, исполнительная и судебная). Он выступал за кооперацию этих трех ветвей власти, за демократизацию всего общества. Главной целью общественной системы, по Бентаму, должно быть наибольшее счастье для наибольшего числа людей.
   Согласно «теории утилитаризма» нравственность базируется на постулате личной экономической выгоды индивида и на вере в то, что удовлетворение корыстного интереса каждого отдельного человека автоматически приведет к благополучию всех.
   Согласно Джоану Стюарту Миллью (1806–1873), принцип достижения личного счастья может срабатывать только, если он неразрывно связан с идеей необходимости согласования интересов, как отдельных индивидов, так и общества. Высшее проявление нравственности – идеальное благородство, находящее выражение в подвижничестве ради счастья других, в самоотверженном служении обществу. Это может быть уделом только свободного человека. Индивидуальная свобода по данной концепции означает абсолютную независимость человека в сфере тех действий, которые прямо касаются только его самого. Она означает возможность человека быть в границах этой сферы господином над самим собой и действовать в ней по собственному разумению.
   Грани индивидуальной свободы Милль видит: 1) в свободе мысли и мнений; 2) в свободе действовать сообща с другими индивидами; 3) в свободе выбора и преследования жизненных целей и самостоятельного устроения личной судьбы.
   Угроза автономии личности исходит не только от института государства и тирании правителя, но и от «тирании господствующего в обществе мнения», взглядов большинства.
   Милль писал, что «массовая демократия, которая начала утверждаться в Западной Европе в середине XIX в., чревата нивелированием личности и усреднением человека, подавлением индивидуальности. Главное условие существования достойного государства Милль видел в самосовершенствовании народа, высоких качествах людей, членов общества, для которых предназначается государство. Свободная личность, по Миллю, – личность законопослушная. Порядок в государстве – непреложное условие прогресса. Порядок означает, что общественное спокойствие не нарушается никаким насилием частных лиц. В такой модели государства свобода индивида первична по отношению к политическим структурам и их функционированию.
   Милль – идеолог исторического прогресса. Индивидуальная свобода – мощный, постоянный и самый надежный генератор всяких улучшений в обществе. «Лучшим правителем для всякого народа будет тот, который сможет помочь ему идти вперед» (19).
   Либерализм Милля стоит не только на страже индивидуальной свободы, прав личности, но и выступает за организацию самого государственного механизма на демократических и правовых началах.
   Концепция правового государства является одним из воплощений либеральной политико-юридической мысли. Когда государство подменяет своей собственной чрезмерной деятельностью свободную индивидуальную (коллективную) деятельность людей, активные усилия самого народа, тогда закономерно начинают удовлетворяться прежде всего интересы государственной бюрократии, а не управляемого ею народа, что убивает в народе дух свободы, парализуется сознание личного достоинства.

   Французский либерализм. Наиболее ярким представителем французского либерализма является Бенджамен Констан (1767–1830), духовный отец европейского либерализма. Его главной работой явился «Курс конституционного политика» – либеральное учение о государстве, в основе концепции которого лежит проблема индивидуальной свободы.
   Свободу Б. Констан трактовал как личную независимость, самостоятельность, безопасность, право влиять на управление государством, материальную и духовную автономию человека, его надежную защищенность законом, правовую защищенность частной собственности. Трактовка свободы Констаном отличалась от трактовки свободы в античном мире, которая включала возможность коллективного осуществления гражданами верховной власти, возможность каждого участвовать в делах государства, полное подчинение индивида публичной власти, где индивидуальная независимость была ограничена.
   В концепции Милля ценностям индивидуальной свободы должны быть подчинены цели и устройство государства. Люди, будучи свободными, в состоянии самостоятельно реализовать себя в жизни. Они способны за счет индивидуальных усилий и без надличностной силы обеспечить себе достойное существование. Народный суверенитет должен кончаться там, где начинается «независимость частного лица и собственная жизнь индивида».
   Оптимальной формой государственного устройства Констан считал конституционную монархию.
   Алексис де Токвиль (1805–1850) в своих работах значительное внимание уделил теоретическим и практическим аспектам демократии, в которых он усматривал самое знаменательное явление эпохи. Демократию он понимал как общественный строй вместе с политической формой, воплощенной в данном общественном строе. Сердцевиной демократии он считал принцип равенства, торжествующий в истории.

Раздел 3. Современные концепции власти в западной политической философии

3.1. Власть как отношение. Реляционистские концепции власти

   Осуществление власти в любом обществе опирается на общепринятые или юридически закрепленные принципы и ценности, определяющие статус и социальную роль различных индивидов и их групп в системе общественных отношений, их организации и учреждения, обладание необходимым авторитетом и материальными средствами для контроля за соблюдением социальных норм и принципов.
   Анализ властных отношений – важный аспект исследования феномена власти. Власть в классических философских концепциях – особое отношение между людьми, способность осуществлять свою волю.
   Традиция интерпретации власти в терминах воли (субъективной или объективной) и дихотомии «господин – раб» восходит к Платону и Аристотелю. Реляционистские (от relation – «отношение») концепции власти акцентируют возможность или способность одних индивидов управлять процессом принятия решений на локальном или национальном уровне, несмотря на активное или пассивное сопротивление других индивидов или социальных групп данного общества.
   Веберианская традиция предполагает возможность волевого воздействия одних индивидов и групп на другие. Ее представителями являются Р. Даль, Дж. Френч и Б. Рейвен, П. Блау.
   В политологии, философии, социологии политики принято выделять три варианта теорий реляционной интерпретации власти.
   1. Теории «сопротивления», психологические (представителями которых являются Картрайт, Френч, Рейвен).
   2. Теории «обмена ресурсами», социологические (представители – Блау, Хиксон, Хайнинген).
   3. Теории «раздела зон влияния», политические (Ронг).
   1. Теории «сопротивления» исследуют такие властные отношения, когда субъект власти подавляет сопротивление ее объекта. Соответственно такому подходу разрабатывается классификация степеней и форм сопротивления.
   В этих теориях имеет продолжение веберовская идея о том, что власть – отношение, выражающееся в применении принуждения и насилия.
   Авторы – представители этих концепций определяют власть в терминах психологического изменения, которое понимается как изменение в поведении, мнениях, отношениях, целях, потребностях и ценностях индивида. Результирующая сила влияния состоит из силы изменения индивида в желаемом направлении и противостоящего сопротивления этому действию.
   Сила власти определяется как максимальная потенциальная способность одного агента повлиять на другого, т.е. как максимальное возможное влияние. Так, теория «динамики поля» Курта Левина предлагает учитывать силу сопротивления подчиненного. Для определения ее величины в лабораторных условиях сравнивалось поведение индивида в условиях отсутствия контроля (частное поведение) с поведением в условиях контроля (социальное поведение).
   В концепциях сопротивления типы власти трактуются как социальное благо, обладание которым обеспечивает властвующему получение от подвластного определенных ценностей: повышение производительности труда, помощь, уплата налогов, желаемое поведение и т.д.
   Это утилитарные теории социальных феноменов, основанные на том, что человеческим поведением руководит поиск максимальной выгоды или максимального удовлетворения.
   Характерно, что современное западное обществоведение имеет тенденцию к сведению социального к психологическому.
   2. Теории «обмена ресурсами». Неравное распределение ресурсов приводит к тому, что те, кто их лишен и одновременно нуждается в них, находятся в худшей ситуации, чем те, кто ими обладает. Последние могут трансформировать свои излишки ресурсов во власть, уступая часть ресурсов тем, кто их лишен.
   Согласно Блау, индивид имеет власть над другим, когда этот последний постоянно от него зависит в том смысле, что нуждается в определенных благах, которые он не может получить в другом месте. Таким образом, власть рассматривается как функция зависимости индивида от распределения редких ресурсов.
   3. Теории «раздела зон влияния» (Д. Ронг). Автор этой концепции власти предложил рассматривать властные отношения не как ассиметрию (субъект – объект), но в совокупности. «Можно увидеть, что акторы постоянно меняются в своих ролях обладателей и подчиненных власти, если принять во внимание всю целостность их интеракций» (1, с. 5).
   Ассиметричность властных отношений состоит в том, что обладатель власти осуществляет больший контроль над поведением объекта власти, чем последний над ним. «Когда все равны, то нет политики, т.к. политика требует подчиненных и начальника. Разделение сфер между сторонами часто является результатом переговорного процесса, который может повлечь за собой открытую борьбу за власть (забастовка против нанимателя, тяжба в коммерческой конкуренции, война между государствами)». Поэтому в обществе должны существовать центры, реально противостоящие интегральной власти, ограничивающие ее.
   Таким образом, реляционистский подход охватывает широкий круг теорий от психологических до социальных и политических. Но общие черты этих теорий состоят в том, что все они принадлежат к теориям социального действия, в основе которых лежит рациональная мотивация: рационально действующие акторы, обладающие специальными преимуществами (ресурсами), помещенные в организационную сеть принуждений и возможностей их избежать, стремятся достичь своих целей.

3.2. Власть как элемент политической системы. Системные концепции власти

   Феномен власти может быть рассмотрен не только как отношение между двумя партнерами, но и как элемент более сложной совокупности взаимодействующих факторов, образующих политическую систему. Задача власти как компонента целостной политической системы состоит в авторитарном распределении ценностей в обществе (идет ли речь о власти как атрибуте макросоциальной системы, о власти на уровне конкретных социальных систем – семьи, производственной группы, организации или о властном взаимоотношении индивидов в рамках специфической социальной системы).
   Основным понятием системной концепции власти является понятие политической системы. Признание наличия определенных границ между политической системой и ее окружением Д. Истон называет «центральной идеей» системного подхода к политике и политической власти, единицей политической системы Истон считает взаимодействие. Исследование политической жизни может быть описано как совокупность социальных взаимодействий между индивидами и группами. Взаимодействие является основной единицей анализа. Политическая система трактуется как совокупность взаимодействий, осуществляемых индивидами в пределах признанных ими ролей, взаимодействий, направленных на авторитарное распределение ценностей в обществе. Власть в данной трактовке системы выступает как ее атрибут.
   В системных концепциях можно выделить три подхода к пониманию власти. Первый истолковывает власть как свойство или атрибут макросоциальной системы (Т. Парсонс, Д. Истон) (1, с. 6). Второй подход рассматривает власть на уровне конкретных систем – семьи, производственной группы, организации и т.д. ( Мишель Круазье). Представители третьего подхода рассматривают власть как взаимодействие индивидов в рамках специфической социальной системы (Д. Кларк, М. Роджерс).
   Т. Парсонс называет власть «обобщенным посредником» в политической системе и сравнивает ее с деньгами, как с « обобщенным посредником» экономического процесса. «Мы можем определить власть как реальную способность единицы системы аккумулировать свои интересы» (достичь цели, контролировать собственность и т.д.) в контексте системной интеграции и в этом смысле осуществлять влияние на различные процессы в системе.
   Власть, согласно Т. Парсонсу, может рассматриваться в контексте любого вида отношений – экономических, политических, моральных и т.д. Определение власти Т. Парсонсом позволяет ему сделать акцент на власти как «свойстве системы».
   Кибернетический вариант системной теории власти разработан К. Дейчем. Он при помощи кибернетики пытался придать новый смысл старым субстанциональным понятиям власти и государства. Власть – одно из платежных средств в политике, применяемое там, где не срабатывает влияние, привычка или добровольное согласование действий.
   По мнению немецкого социолога Н. Лумана, «властью над обществом обладает только политическая система как целое. Ее основу составляет монополия на законные решения, которая гарантируется средствами принуждения. Власть истолковывается как символическое средство социальной коммуникации, дающее ее обладателю определенные преимущества» (10). Власть, которой обладает один из партнеров, ограничивает возможности другого партнера (или партнеров) выбирать «поле игры», а в ситуации принуждения и насилия (пограничные ситуации) совсем исключает выбор.
   Роль власти в концепции Лумана сведена до роли одного из обычных средств социальной коммуникации наряду с языком, деньгами и др.
   Представители второго подхода в системных концепциях власти (мезоподход) рассматривают власть как феномен, соотносящийся с частными системами или подсистемами общества. Французский социолог М. Крозье ограничивает власть рамками социальных институтов и организаций. Он придает власти значение центральной категории, первичной материи всякого исследования отношений в обществе. М. Крозье соединяет некоторые положения реляционистских концепций с системными. Согласно ему, власть возникает в процессе организации, а процесс организации предполагает возникновение отношений власти.
   Чем больше один актор, пользуясь свободой своего поведения, может повлиять на ситуацию партнера, тем менее он сам становится уязвимым и тем более он имеет власти над партнером.
   Игра состоит в том, чтобы оставить за собой большую свободу, сделав свое поведение менее предвидимым для противника, чем поведение противника для себя.
   Власть одного игрока в переговорах с другим оказывается зависимой от контроля, который индивид может осуществить над «источником неопределенности» (1, с. 6). Крозье полагал, что его концепция должна была совершить переворот в современном обществе (переворот в сознании людей). «Вся эволюция последних ста лет состояла в переходе от царства морали к царству переговоров», – писал Крозье (1, с. 6).
   Развитием новых переговорных отношений власти Крозье считает трудовые ситуации на предприятиях», в которых нельзя предвидеть поведение акторов, что благоприятствует формированию областей неопределенного. К примеру, благодаря созданию и тщательному сохранению секретов своей специальности рабочие становятся хозяевами положения в мастерской.
   Крозье видит возможность вычленения отношений параллельной власти и трансформации французского общества, когда власть имущие превратятся из правителей во «вдохновителей и посредников». Крозье сводит анализ человеческой личности к одной функции – «рациональному расчету» в действиях.
   Представители третьего подхода – М. Роджерс и Т. Кларк сосредотачиваются на изучении акторов, действующих в специфической социальной среде. В качестве главных моментов способности индивида влиять на других рассматривается его роль и статус в системе. Власть определяется как способность индивида ставить условия, принимать решения и предринимать действия, которые являются определяющими для существования других индивидов данной системы.
   Роджерс включает в дефиницию власти такие атрибуты власти, как высокий социальный статус, физическую привлекательность, такие обстоятельства, обеспечивающие власть, как владение политическим учреждением, доступ к влиятельным лицам, гибкий рабочий график, различного рода собственность – здоровье, землю, владение средствами массовой информации.
   Западная политическая философия во многом приняла марксистские положения относительно социальной природы власти, ее связи с обладанием социальными преимуществами, определенным местом и ролью в общественной системе, обладанием собственностью, способом получения дохода, его размером и т.д.
   Отвергая классовый подход марксизма, представители западных концепций власти усваивают его отдельные компоненты. Выделяются вертикальные и горизонтальные структуры власти. Вертикальные различия – влияние между уровнями (обладание ресурсами). Горизонтальные разрезы – внутри уровня. Те или иные предметы приобретают статус ресурсов в соответствии с существующими в данной системе ценностями. В одной системе ценностью является, к примеру, спасение души, в другой – земные блага. К числу ресурсов можно отнести здоровье, родословную, количество детей, религиозность и др.

3.3. Поведенческие концепции власти

   Проблемы власти находятся в центре самых жгучих политических проблем современности, определяя решение вопросов мирового порядка, сохранения мира.
   Основные идеи так называемого поведенческого (бихевиоралистского, от англ. behavior) направления в политологии были выдвинуты в 20–30-е годы группой ученых Чикагского университета во главе с Ч. Мерриамом (1, с. 5). Заметную популярность среди американских политологов бихевиорализм завоевал благодаря четкой установке на эмпирическое исследование поведения людей в сфере политики.
   Бихевиоралисты предложили программу, которая по их представлениям позволяла существенно расширить и обогатить предметное поле и методологию политической науки, выработать более адекватное понимание политической реальности, которой стала считаться вся совокупность проявлений политической системы, ее функций и взаимосвязей.
   От видения политической жизни сквозь призму нормативно-политических установок (правовые концепции власти) и абстрактных политических идеалов бихевиоралисты стремились перейти к изучению политического процесса в его многоплановой динамике и взаимосвязи с социальным процессом, а также психологическими мотивами поведения людей.
   Сфера их анализа распространялась на те группы и организации, которые не вписывались в традиционную, разработанную государствами XIX в. схему политической реальности, основой которой был принцип разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную.
   В фокус внимания бихевиоралистов попадали скрытые неформальные структуры власти в обществе (группы давления на правительство, пропагандистские центры, гангстерские группировки и т.п.).
   Метод исследования бихевиоралистов основывался на том принципе, что главной предметной областью научно-политического анализа являлись эмпирически достоверные факты политического поведения индивидов.
   Эмпиризм (от греч. empiria – опыт) – учение в теории познания, считающее чувственный опыт единственным источником знаний, утверждающий, будто бы все знание основывается на опыте и посредством опыта. Представителями материального эмпиризма были Гоббс, Локк и др.
   Поведенческие концепции власти имели «терапевтическую» направленность, цель – выработку объективных, основанных на знании «природы» политической реальности рецептов для изучения очевидных, остро проявившихся в первой половине двадцатого столетия социальных недугов. В этом также состояла причина быстрого роста популярности поведенческих концепций в США и странах Западной Европы.
   Перенесение на политическую основу эмпирических методов исследования, разработанных в основном для естественных наук, привело к тому, что политическая реальность стала трактоваться как часть естественно природной реальности. Была возрождена имеющая давнюю философскую традицию концепция «естественного человека» в политическом мире. Задача политической теории состояла в том, чтобы вывести явления политической жизни, объяснить их из естественно присущих человеку свойств, характеристик его жизненного поведения.
   Стремление к власти объявлялось доминирующей чертой человеческой психики и сознания, следовательно, определяющей формой политической активности человека. Для бихевиоралистов власть – исходный пункт и конечная цель политического действия, а политический человек – это человек, стремящийся к власти.
   В определенном смысле вся политическая теория оказывалась учением о власти. Традиционные «добихевиоралистские» политические учения рассматривали власть как центральную проблему, но их трактовка не выходила за рамки анализа межинституциональных отношений и иерархии социального подчинения.
   Бихевиоралисты часто называют свою концепцию «реалистическим подходом или политическим реализмом», который состоял в повороте лицом к человеческому поведению; когда реализм политологии ставился в ряд с реализмом естествознания. К концу 50-х – началу 60-х годов бихевиоралистское движение стало господствующим в политической науке. Поведенческая концепция власти явилась ответом буржуазной политической мысли на интенсивные экономические и социально-политические изменения, произошедшие в капиталистическом мире в середине XX в.
   Бихевиорализм выполнял социальный заказ буржуазного либерализма, заинтересованного в таком развитии политической системы, при котором ее модернизация не затрагивала бы устоев капиталистического общества, но содействовала бы «лечению» его болезней и пороков. Реальный политический рынок у бихевиоралистов – сфера разгула страстей, социальных пороков и недугов. Это и борьба нелегальных преступных организаций, политическое столкновение групп давления и партий, использующих самые низкопробные средства: в послевоенные годы – это непомерная мощь военно-промышленного комплекса, удерживаемая шантажом и военными угрозами. Рынок власти оказался средоточием кризисных явлений и пороков общества.
   Реальность должна быть приведена в соответствие с идеалом. Обуздать власть рыночной стихии должна власть государства. Согласно установкам американского индивидуализма, никто не может лучше судить о собственных потребностях и интересах, чем сам индивид. А результирующая всех действий приводит общество к гармонии и всеобщему процветанию. Государство обладает властью сверх всякой власти, является всеобщим условием процесса распределения и перераспределения отношений власти в обществе. Поэтому функцию контроля за политическим поведением индивидов должна взять на себя государственная власть, сосредоточенная в руках «ученых-политиков».
   Власть как эманация разумного начала, обуздание рыночной стихии с помощью психоаналитических манипуляций или просветительской идеологии оказалась сомнительной в XX в.
   Средневековая идеология опиралась на догматы религии. Отрицание божественного происхождения власти, святости ее институтов выступало для мыслителей Возрождения орудием в борьбе за гуманизм.
   Идеи бихевиорализма сохранились как ядро политологических концепций, наиболее распространенных на Западе, хотя история развития этой доктрины обнаружила ее ограниченность, концептуальные противоречия. Принципиальные методологические установки бихевиоралистов в трактовке власти заключались в том, чтобы вывести формальную структуру властных отношений из «естественной» сущности человека.
   Рассмотрим некоторые наиболее распространенные модели концепции.
   1. «Силовая модель» (власть как воля к власти). На силовом поле этой модели происходит постоянное столкновение и взаимодействие индивидуальных воль.
   Стержнем любого властного поведения является первоначальный импульс – стремление к власти. Люди могут не воспринимать свою или чужую деятельность как явное стремление к власти, но просто хотят выиграть схватку, сделать карьеру, приобрести авторитет, принять и осуществить решение. Однако за всем этим стоит стремление к власти.
   Власть, к которой стремится человек, представляет собой средство к улучшению его политического состояния, применяемое всеми людьми во все исторические времена, в любом обществе.
   Любое воздействие на политику, всякое действие политического субъекта приравнивается к «стремлению к власти». В политике все есть власть, и всякая власть есть политика. Политика – сфера социального взаимодействия. «Лишь отправляясь от уровня индивидуальных воль («политических атомов»), можно проследить, как путем концентрации, слияния, разъединения, столкновения, борьбы, постоянного балансирования индивидуальных сил рождаются партии, политические организации, государство с его аппаратом и органами власти».
   Эта идея бихевиоралистов была направлена против концепции «исторической школы», сложившейся в США в конце XIX в., рассматривавшей историю общества как поле приложения надиндивидуальных безличностных сил, неизменных законов развития общественных организмов, сводящих роль человеческих индивидуумов к нулю. Бихевиоралисты противопоставляли свои взгляды марксистской теории социальных и политических процессов.
   Доктрина бихевиоралистов позволяла дать критическую оценку тоталитаристских концепций государства фашистского типа, в которых мифологизированные сверхличностные структуры (национал-социалистическая партия, рада, государство) превозносились как абсолютные ценности, перед которыми человеческий индивид, личность превращаются в ничто. Бихевиорализм – новый подход к вопросу о государственной власти, государственном суверенитете.
   Бихевиоралисты последовательно исходили из принятой ими модели атомарно-индивидуалистических взаимодействий. Объявляя государственный суверенитет механическим агрегатом отдельных воль, они критиковали традиционное воззрение на государство как от века данный «резервуар» власти, природное назначение которого есть обеспечение всеобщего блага. Они критиковали трактовку государства как идеальной силы, воплощенной в деятельности бескорыстных и возвышенных людей, пекущихся о благе граждан.
   Согласно концепции бихевиорализма, «государственная власть, как и другие формы социальной власти, возникает и воспроизводится путем концентрации, слияния, разъединения, борьбы воль к власти» (1). Основания воли трактовались по-разному. Одни видели лишь психологические основания. Так, Лассуэл писал: «на всех уровнях политической активности ее истоки следует видеть в низменных, эгоистических, иррациональных мотивах» (1). Другие, например Кейтлиц, трактовали политическое поведение с антипсихологических позиций.
   Согласно бихевиоралистам, политическая власть государства не должна выводиться из моральных или ценностных идей, но должна стремиться к оптимальному балансу политических сил («воль к власти»).
   2. «Рыночная модель». В политической игре выигрыш состоит в увеличении объема власти. Политическая игра должна быть самосанкционирующей, т.е. саморегулирующейся системой. Таким механизмом, который является основным, свободно функционирующим регулятором всех общественных, в первую очередь экономических отношений, является рынок.
   В XIX в., в период распространения этих идей в американской буржуазной, социально-экономической мысли, считалось, что именно рынок автоматически обеспечивает социальную справедливость, равенство возможностей, условия всеобщего процветания. Считалось, что хорошо отлаженный рынок является условием непротиворечивого развития общества в целом. Бихевиоралисты распространили эту идею на сферу политических отношений. Политическая арена стала, таким образом, рынком власти.
   Власть благодаря этим отношениям продается и покупается. Политические субъекты активно действуют на рынке власти, пытаясь выгодно использовать имеющиеся у них ресурсы. В такой теоретической модели речь идет об «идеальном рынке», где нет ни злоупотреблений, ни сговора, ни нечестной игры, где действуют чистые законы торговли и обмена.
   Но в реальности свободная конкуренция ведет к социальной дифференциации, обострению внутренних противоречий, она превращается в борьбу социальных индивидов, групп, слоев, классов, цель которой – достижение власти. Обман, нарушение законов, пренебрежение моральными и правовыми нормами – обычная практика «рынка власти».
   Один из представителей бихевиорализма, Б. Мериам, писал: «Экономическая власть неизбежно стремится перерасти в политическую власть… Те, кто контролирует собственность, обязательно будут стремиться превратить свои доллары в голоса избирателей, свою собственность – в политическую власть.
   Бизнес – «диктатор» в семье власти. Это неудержимо развивающийся конфликт нашего времени, по сравнению с которым все прочие вопросы выглядят карликовыми в своей ничтожности» (1). В этом конфликте Мериам видел несовершенство человеческой природы.

   3. Игровая модель, или политический рынок как состязание субъектов власти. В игровой модели, как в силовой и рыночной, вместо анализа процесса возникновения многообразных социально-исторических трансформаций власти и их причин, коренящихся в законах материального производства, предлагается исследование чисто формальных аспектов властных отношений.
   Эти аспекты должны быть подвергнуты научному анализу. Но если этот анализ оторван от изучения системы социально-политических отношений, институциональные стороны политической жизни, ее экономического базиса остаются односторонней абстракцией.
   Политическая мотивация способна приобретать черты игровой психологии. Борьба за власть мотивируется не только самой целью приобретения власти, но и ее игровым характером. До бихевиоралистов политическая мысль рассматривала власть как проблему взаимоотношений гражданского общества, рынка и государства.
   У Гоббса главная роль во властных структурах принадлежит государству. Имеет место абсолютное верховенство суверена, у Локка – рыночному суверену, у Руссо – народовластию. У бихевиоралистов государство является гарантом нормального функционирования рынка, как экономического, так и политического, весь же анализ власти сосредоточен вокруг центральной для буржуазной философии пары «рынок – государство» (где экономический рынок рассматривается в качестве аналога понятия «гражданское общество»). Идея договора между государственной властью и индивидом трансформируется в «рыночную модель», в которой обмен потенциалами власти осуществляется по образцу товарно-денежных отношений (обмен, игра).
   Согласно бихевиоралистской концепции нарушение строящейся по образцу рынка политической жизни, искажение сознательных и психологических установок ведет к вырождению рыночной демократии, превращению ее в тиранию, где власть держится на физическом и духовном насилии, а не на отношениях партнерства и взаимопонимания.
   Взаимодействие индивида и государства как участников отношений власти основано не на договорных началах, а на общей вовлеченности в действие всеохватывающих рыночных механизмов. Рынок власти сможет существовать и функционировать, если каждый его участник будет иметь доступ к власти.
   Формально-юридическое разделение властей обнаружило свою недостаточность в роли гаранта против тоталитаризма и монополизации власти (об этом свидетельствует вся политическая практика империалистических государств, особенно фашистских режимов) и было заменено у бихевиоралистов требованием максимальной, до пределов возможного, плюрализации, дисперсии власти.
   Бихевиоралисты сосредоточились на исследовании непосредственных взаимодействий субъектов и отказались от рассмотрения этих взаимодействий как проявления объективных общественных отношений производства, потребления и обмена. Бихевиоралисты проецируют «рыночную модель» экономики на политику и государственную власть.

3.4. Власть как средство коммуникации

   Значительное влияние на процесс формирования социологической теории в целом и теории власти в частности оказал немецкий социолог Никлас Луман. В ходе социологического анализа Н. Луман успешно применил системно-теоретические методы, ранее использовавшиеся лишь в таких дисциплинах, как общая теория систем, кибернетика, биология, физиология.
   Исходные позиции Н. Лумана были сформулированы в вышедшем в 70–80 годы труде «Социологическое просвещение» (“Sociologische Aufklaerung”), лейтмотивом которого была мысль, что социология не может принять наследие классического просвещения, так как сами «основания» староевропейской традиции оказались несостоятельными. По мнению Лумана, потерпела крах вера в прогресс, питавшая надежду на создание «совершенного» общественного порядка, и этического управления ими. Луман пришел к выводу, что человеческая деятельность и познание руководствуются не истинными, рациональными основаниями, мотивами, но иными побуждениями и влечениями, часто корыстными.
   В качестве основания теории власти Н. Луман рассматривает теорию средств коммуникации, что позволяет сравнивать власть с другими коммуникативными средствами, такими как истина или деньги. Под «коммуникацией» следует понимать события, сменяющие друг друга во времени. В теории коммуникации Н. Луман исходит из того, что структура общества представлена учреждениями, способными связывать отдельные события, а принцип структурирования заключается в дифференциации коммуникации.
   Теория средств коммуникации, возникшая в XIX в., понимается как теория социальной дифференциации на групповые и функциональные подсистемы, а также как теория социокультурной эволюции. Причем социокультурная эволюция усиливает дифференциацию. Социальные системы образуются в целом исключительно благодаря коммуникации. И все социальные системы потенциально конфликтны. В каждом обществе помимо языка общения формируются дополнительные учреждения. Потребность в этих учреждениях возрастает, а их форма изменяется в ходе эволюции общественной системы.
   В простых обществах эта функция выполняется преимущественно благодаря «конструкции реальности», которая является общим для жизненного мира, образующих эти общества индивидов. Для простых обществ эти конструкции естественны.
   Согласно Н. Луману, в более развитых обществах формируется потребность в функциональной дифференциации, в том числе и таких средств коммуникации, как власть или истина. Благодаря такой дифференциации в обществе могут взаимно усиливаться и потенциалы конфликта, и потенциалы консенсуса. Расширяется спектр отбора успешных решений и действий, что укрепляет социокультурную эволюцию.
   Историческим импульсом для возникновения особых средств коммуникации стало изобретение и распространение письменности, которая расширила коммуникативный потенциал общества и вывела его за пределы общения между непосредственно присутствующими. Без письменности невозможно было выстраивать комплексные цели власти внутри политико-административной бюрократии, не говоря уже о демократическом контроле над политической властью.
   Эта концепция коммуникативных средств содержит ряд условий и предположений, приложимых также и к теории власти. Первое важнейшее условие состоит в том, что в процессе коммуникации каждый из партнеров реализует свои собственные решения, понимая, что то же самое делает и другой.
   Все коммуникативные средства предполагают социальные ситуации, характеризуемые наличием возможностей выбора со стороны каждого из участников. Проблема всех средств коммуникации, власти, также как истины, денег и любви – формируется таким образом, что возникающее в каждом конкретном случае отношение ориентируется на партнера.
   Власть как коммуникативное средство упорядочивает социальные ситуации. Власть становится более могущественной, если она оказывается способной добиваться признания своих решений при наличии привлекательных альтернатив действия или бездействия.
   С увеличением свобод подчиненных власть лишь усиливается. Власть, поэтому, следует отличать от принуждения. У того, кто подвергается принуждению, возможности выбора сводятся к нулю. В крайнем варианте принуждение сводится к применению физического насилия и тем самым к подмене собственными действиями действий других людей. По мере усвоения функций принуждения власть утрачивает способность наведения мостов между субъектами взаимодействия.
   Принуждение означает отказ от преимуществ управлять селективностью партнера. Лишь в самых простых системах использование принуждения может быть централизованным. Более сложные системы способны централизовать лишь решения об использовании принуждения. Это означает, что для того, чтобы сделать это решение возможным, в таких системах уже должна существовать особым образом сформированная власть.
   Введенное Максом Вебером понятие «орган принуждения» характеризует именно такое положение дел. В большинстве случаев можно говорить, что к насилию прибегают ввиду недостатка власти.
   Власть того, кто ею обладает, усиливается, если он может выбирать большее количество разнообразных решений для ее реализации. Н. Луман делает вывод: власть усиливается по мере увеличения степени свободы обеих сторон. Например, она возрастает в каком-то обществе по мере увеличения в этом обществе возможных альтернатив. «С возрастанием власти и самосознания уголовное право всегда смягчается; всякое послабление его и более глубокая подверженность угрозам снова извлекает на свет суровейшие формы последнего. Нет ничего невообразимого в том, чтобы представить себе общество с таким сознанием собственного могущества, при котором оно могло бы позволить себе благороднейшую роскошь из всех имеющихся в его распоряжении – оставить безнаказанным того, кто наносит ему вред» (23, с. 454–452).
   Общество оказывается перед необходимостью развивать субституты для точного сравнения властных уровней, и что эти субституты сами становятся уровнями власти. Власть предполагает не только пограничные случаи, когда одна сторона предписывает другой конкретные действия, например, ставит его в узкие рамки своим приказанием завернуть винт как можно сильнее. Более того, было бы правильно определить власть как ограничение пространства селекций партнера.
   Не вызывает сомнения тот факт, что повседневную жизнь общества в значительной степени определяет его обращенность к нормализованной власти, к власти правовой. Даже при рассмотрении насилия нельзя не отметить, что достаточно распространенной его формой является насилие легитимное.
   Свободная воля представляет собой староевропейский, а мотивированность – новоевропейский атрибут действия. Власть сначала производит волю, а затем может ее обуздывать и приручать, заставлять сглаживать риски и неуверенность, вводить в искушение и приводить к нарушениям.
   Избежание санкций, по мнению Н. Лумана, для функционирования власти необходимо. Каждое фактическое обращение к альтернативам избежания, например каждое насильственное действие, изменяет структуру коммуникации почти необратимым образом. Общества, обладающие высокой степенью сложности и нуждающиеся поэтому в гораздо большем объеме власти, нежели простые общества, существенно изменяют пропорцию между исполнением власти и применением санкций, обходясь все меньшей, почти незаметной долей фактической реализации альтернатив избежания. В таких обществах оказывается, что важнейшими проблемами власти являются в конечном счете трудности в принятии решений.
   Базисная структура власти как средства коммуникаций обусловлена относительно негативно и позитивно оцененных комбинаций альтернатив и лежит в основе того, что власть проявляется и действует в виде возможности. Носителю власти следует относиться к своей власти селективно. Принимая вынужденные решения, ему, по мнению Лумана, следует страховать себя дополнительными директивами.

3.5. Власть в политической философии Бертрана Рассела

   Теоретические конфронтации разных концепций власти ведутся не для нахождения какого-либо окончательного ответа, но подчеркивают необходимость поиска и правомерность различных подходов.
   Значительный вклад в развитие теории власти внес известный английский ученый, математик и философ Б. Рассел. Он исходил из того, что фундаментальным понятием в общественных науках является власть в том же смысле, в каком энергия является фундаментальным понятием физики. Касаясь вопроса о методологии исследования власти Б. Расселом, необходимо подчеркнуть следующее.
   Б. Рассел не сводит власть к какому-либо одному из ее проявлений, но как философ пытается проникнуть в глубь, выяснить взаимоотношение общего и единичного, сущности и явления, формы и содержания, раскрыть власть как объективную закономерность общественных и индивидуальных отношений. Он писал, что законы социальной динамики являются законами, которые только и могут быть определены в терминах власти. «Власть подобно энергии, следует рассматривать как постоянный переход из любой одной формы в другую, и делом общественных наук должен стать поиск законов таких преобразований. Попытка изолировать любую из форм власти …служила и служит источником ошибок с серьезными практическими последствиями» (1).
   Для написания своей известной книги «Власть» Б. Рассел собрал огромный материал по политической истории разных обществ от древнекитайских до марксистских. Через всю концепцию власти красной нитью проходит резкое осуждение злоупотреблений властью, необходимость выработки конкретных мер по ее обузданию, усмирению.
   По мнению Б. Рассела, власть может быть определена как производство намеренных результатов. «А обладает властью большей, чем Б, если А достигает множества намеренных результатов, а Б лишь немногих» (1). В таком определении власть выглядит нейтральной, подчеркивается естественный характер власти, без которой не может обойтись ни отдельно взятый живой деятельный индивидуум, ни нормально функционирующее общество.
   Природа властных отношений между индивидуумом и обществом весьма противоречива. Зло не в самой власти. Власть многогранна и многослойна. Следует отдельно анализировать взаимоотношение между властью индивидуума и властью организации (корпорация, партия, государство, школа и т.д.), а также власть индивидуума над индивидуумом.
   В определении власти Бертраном Расселом власть понимается как действие индивидуума и никак не связана с принуждением. Напротив, А и Б действуют как бы независимо друг от друга, в самом определении они как бы не сталкиваются. В этом определении власть выглядит нейтральной, другие же рассуждения Рассела связаны с раскрытием противоречивой природы индивидуальных и общественных властных отношений. Он избегает единственной дефиниции власти, поскольку не может быть исчерпывающего определения сущности такого сложного понятия, как власть. Рассуждения о власти Рассел начинает с самого простого, понятного проявления власти, когда каждый обладающий волей индивидуальный субъект сознательно стремится к достижению некоторой цели для получения предполагаемых результатов своих действий, тем самым подчеркивается естественный характер власти, без которой не может обойтись ни отдельно взятый живой индивидуум, ни нормально функционирующее общество.
   Раскрывая многогранность и многослойность власти, Рассел выделяет ее индивидуальный аспект: власть над индивидом и власть индивида. Первая осуществляется несколькими способами: прямой физической силой; с помощью поощрения или наказания, воздействием на сознание человека для выработки нужного мнения и создания у него определенных привычек (например, посредством военной или иной муштры). Рассел называет это «голой властью». Вторая имеет более широкий диапазон действия и включает, во-первых, власть над другими людьми, достижение которой обусловлено как естественными стремлениями человека к власти и славе, так и психологическими его качествами, а во-вторых, власть над природой, «нечеловеческими формами жизни» (1, с. 163).
   Каждый человек, по Расселу, наделен двумя связанными, но не одинаковыми страстями: стремлением к власти и славе, которые бесконечны и ненасытны. По его мнению, человеческие страсти и индивидуальные наклонности играли в политической истории важнейшую роль. Поэтому человеческий мотив необходимо включать в исследование «причинных законов» развития общества. «Страстное желание является главным мотивом, производящим изменения, которые должна изучать общественная наука» (1).
   Таким образом, Рассел стремится раскрыть «психологию власти», которая в индивидуальном измерении может пролить свет на психологию лидерства. Ни один лидер не может рассчитывать на успех, если он не исполнен чувства радости от власти над окружающими его сторонниками и последователями, считает Рассел. Подлинный лидер, особенно в политике, всегда обладает исключительной самоуверенностью, которая не только проступает на поверхность, но глубоко укоренена в подсознании. Признавая важную роль исторических условий для появления политического лидера, следует подчеркнуть и другую сторону – стремление лидера к власти, независимо от того, какие мотивы движут им, личные или общественные, указания на объективно сложившиеся условия без учета индивидуальных психических черт политического субъекта не проясняют полностью проблему лидерства.
   Тип индивидуального субъекта власти и способа, которым он пользуется в достижении желаемого результата, зависит от структурных и системных особенностей господствующих политических властных отношений, исторических условий, от функционирующего политического режима (диктатура, теократия, плутократия), от режима власти, порождаемого формой правления.
   Путь к достижению власти Б. Рассел объясняет следующим образом. В условиях свободной состязательности, когда власть «открыта для всех», вероятнее всего ее получит тот, кто более всего ее желает. Эти люди отличаются исключительным властолюбием. Любовь к власти – один из самых сильных мотивов. Но такая любовь часто бывает ограничена другими страстями: к науке, покою, удовольствиям. Характер одних индивидуумов содержит потенциальные черты лидера. У других людей любовь к власти не достигает такой степени, чтобы человек мог влиять на события. У робких и застенчивых страсть к обладанию властью существует в скрытом виде, что расширяет поле деятельности у сильных и самоуверенных. Одни стремятся командовать, другие – подчиняться. Между этими двумя крайностями огромные массы людей, которые в разных ситуациях предпочитают командовать либо подчиняться.
   В концепции Б. Рассела только на стыке двух форм власти – индивидуальной и организации – в точке их соприкосновения, которая может отличаться как гармонией, так и непримиримой борьбой, проявляется имманентная сущность власти как таковой. Именно в этом средоточии и может существовать реально, но не обязательно, такое свойство власти, как принуждение.
   Каждый человек наделен неповторимой психикой, играющей немаловажную роль в его отношениях с организацией. Он не просто интегрируется в организационную систему, но привносит в нее свои особенности. Поэтому и организация не останется неизменной. Чем больше степень власти индивидуума, тем большие изменения возможны в организации.
   Большинство коллективных форм деятельности, в которых находят выражение властные отношения, возможны лишь в том случае, когда они направляются некоторой организацией (корпорация, партия, государство и т.д.) с более или менее упорядоченной системой управления. Упорядоченность неизбежно предполагает неравенство властей. Более того, любая организация порождает неравенство, и оно имеет тенденцию скорее к расширению, чем к сужению. Как отмечает Рассел, «в человеческом сообществе всегда существовало неравенство в распределении власти. Это частично обусловлено внешними причинами, частично же причинами, которые должны быть найдены в человеческой природе» (1).
   Важнейший вывод, который делает Б. Рассел, состоит в том, что «у мира не может быть надежды, пока власть не укрощена и не поставлена на службу не той или иной группе фанатичных тиранов, а всему роду человеческому…» (1).
   В далеком прошлом знание и мудрость всегда служили основанием власти, более того, власть и ученость отождествлялись. Сегодня такое восприятие власти более всего сохранилось в самых диких племенах. В буржуазно-демократических обществах политическая власть традиционно принадлежит людям, не относящимся ни к интеллигентам, ни к мудрецам, ни к хорошим администраторам-управленцам. Это обстоятельство, по Расселу, обусловлено историческим изменением отношения между властью и знанием, при котором роль знания неуклонно падала. Подобные рассуждения Б. Рассела хотя частично верны, но несколько упрощены. Однако он справедливо отмечает, когда победу обеспечивает политическая машина, после такой победы именно машина господствует над лидером, лишая его реальной власти.
   Рассел обращает внимание на существование наиболее опасной формы индивидуальной власти – теневой: власти льстецов, интриганов, доносчиков и людей, стоящих в тени, но держащих в своих руках нити управления. Наличие такой власти пагубно отражается на обществе.
   «В любой большой организации, – пишет Б. Рассел, – где лидер обладает значительной властью, находятся менее заметные люди, которые имеют силу влияния на лидеров посредством личных методов. Эти люди любят власть больше, чем славу. Они предпочитают не выходить на авансцену. Их сила особенно велика при наследственной власти, но сравнительно незначительна, когда власть выступает как вознаграждение за личные достоинства. Даже в современных формах государственной власти “теневые” индивидуумы располагают реальной властью именно в тех отсеках, которые представляются окутанными тайной. Наиболее важные из них финансы и внешняя политика. Документы и материалы, удостоверяющие их колоссальную власть, не предаются огласке. Система, предоставляющая большую власть льстецам, или людям в тени, но с нитями управления в руках, в целом не является системой, которая могла бы способствовать обеспечению общего благосостояния» (1, с. 170).
   Властные отношения, представляя собой широко разветвленную сеть различных организаций и человеческих взаимоотношений в них, носят на себе не только печать пороков индивидуумов, но и организаций. Ни один тип организации, ни одна форма власти не являются безупречными; каждый раз требуется принятие специфических мер (законодательных, моральных, пропагандистских, воспитательных и т.д.) для нивелировки постоянно возникающих негативных последствий.
   Размышления Рассела подводят к пониманию особенностей взаимодействия индивидуума и любой общественной организации. Каждый человек наделен неповторимой психикой, играющей немаловажную роль в его отношениях с организацией. Будучи носителем уникальных черт, – а они могут быть достаточно устойчивыми, – он не просто интегрируется в организационную систему, но привносит в нее свои особенности. Поэтому и организация не остается неизменной. Чем больше степень власти индивидуума, тем большие изменения возможны в организации. В итоге это данное сочетание выступает в виде диалектической закономерности единства и борьбы противоположностей; не только организация делает личность, но и личность – организацию (1, с. 166).
   Атрибутивными свойствами властных отношений в организации являются политика, право, экономика, пропаганда. Каждый из них, взятый в качестве относительно самостоятельной области деятельности, способен вырабатывать специфические способы принуждения и насилия, которые не являются объективно необходимыми для их нормального функционирования.
   Пример современной политической демократии показывает, что она не способна обеспечить гуманистическое качество власти, устранить злоупотребления и гарантировать политическое равенство. Б. Рассел пишет: «Качества демократии негативны: она не обеспечивает автоматически хорошего правительства, хотя и предотвращает от некоторых пороков» (1). Он критически отмечает, что современные общества основаны на плутократии, построенной как раз на имущественном неравенстве, на делении общества на большинство и меньшинство.
   Рассел избегает классового подхода, хотя именно в этом вопросе такой подход представляется оправданным. По его мнению, интересы большинства и меньшинства непримиримы. Он пишет, что, как показывает исторический опыт, на меньшинство нельзя полагаться, что оно якобы будет заботиться об интересах большинства. Симпатии Рассела на стороне большинства: он заявляет, что должно быть установлено правление большинства (1, с. 171).
   В то же время важнейшей задачей демократического общества является охрана индивидуальных прав и свобод гражданина. Человек всегда испытывает давление со стороны власти организации, но если в качестве последней выступает государство со своей разветвленной системой карательных и правоохранительных органов, то необходимость обуздания власти выдвигается на первое место, ибо от ее злоупотреблений страдает прежде всего гражданин.
   Когда возникают противоречия между человеком и обществом, индивидуумом и властью организации, то ошибки в решении вопроса недопустимы. Оправдание невиновного должно представляет не меньший общественный интерес, чем осуждение виновного. Для обуздания власти существенно, чтобы «признания никогда, ни при каких обстоятельствах не принимались за свидетельства» (1). Должны быть найдены объективные данные, которые могли бы служить неопровержимыми уликами.
   Исследуя экономический аспект власти организации, Рассел ведет полемику с Марксом и марксистами, во многом соглашаясь с первым и критикуя вторых. Рассел согласен с Марксом в том, что невозможно достичь уравновешения власти в обществе только с помощью политики. Если политическая власть остается монархической или олигархической, то экономическая власть должна быть в руках государства, а само государство должно быть демократическим. По Расселу, современные марксисты восприняли только одну половину учения Маркса и отбросили требование о демократическом характере государства. »И старомодная демократия и новомодный марксизм ставили целью обуздание власти. Первая потерпела неудачу потому, что была только политической, второй потому, что был только экономическим. Без сочетания обоих аспектов не может быть и речи даже о приближении к решению проблемы» (9, с. 194).
   Отмечая, что марксизм доказывает возможность обуздания произвола экономической власти путем экспроприации капиталистов, установления государственной собственности на землю и капитал и создания государства рабочих, он высказывает одновременно согласие и предупреждение. Он подчеркивает, что одно только освобождение от экономической тирании может привести к установлению новой тирании, более крутой и более ужасной, чем любая из ранее известных.
   Без контроля власть превращается в деспотизм. Кроме того, чтобы власть в какой-либо одной организации, например в государстве, не породила деспотизма в его крайней форме, внутри самой организации эта власть должна быть разделена, а подчиненные группы наделены большей автономией. Ключевой позицией Рассела является признание существенной роли демократии для реализации необходимого контроля над государственной собственностью и экономическим предпринимательством с тем, чтобы они соответствовали интересам всех граждан общества. Его волнует вопрос, как сделать демократию более эффективной. Он выражает свою поддержку введению общественной собственности и строгому контролю над промышленностью и финансами. Он считает, что эти меры недостаточны для обуздания власти. Должны быть обеспечены «более тщательная и далеко идущая демократия», значительно большие гарантии от «официальной тирании», широчайшая гласность, свобода пропаганды. Широкая пропаганда и агитация должны быть направлены на привлечение к судебной ответственности официальных лиц, которые превышают свою власть или злоупотребляют ею. С другой стороны, не должно быть наказания, официального или неофициального для любой хорошо обоснованной критики находящихся у власти видных политических деятелей.
   В концепции Рассела большое значение придается «наиболее трудным» психологическим условиям обуздания власти. Раскрытие психологии власти включает в себя анализ таких индивидуальных и социальных явлений, как страх, отчаяние, разные виды «насильственных коллективных волнений», часто слепо ведущих людей за лидером, который, пользуясь привилегией массового доверия, утверждает себя в качестве тирана. Одним из условий сохранения демократии является предотвращение условий, порождающих социальное возбуждение. Коллективная истерия, по мнению Рассела, облегчает ведение войн и порождает различные деспотические диктатуры. «Коллективное возбуждение, включающее безразличие к боли и даже к смерти, – отмечает Рассел, – для истории не является необычным. Там, где оно существует, свобода невозможна» (9, с. 201).
   Коллективная истерия, по мнению Рассела, облегчает ведение войн и порождает различные деспотические диктатуры. «Война – главный стимулятор деспотизма. Предотвращение войны является поэтому существенной частью проблемы власти….Всякая война, особенно современная война, способствует установлению диктаторских режимов…» (9, с. 201).
   Война у Рассела выступает как крайняя форма уродливого выражения власти и одновременно как средство для создания условий, разрушающих нормальные властные отношения в обществе.
   От определения власти через раскрытие ее философских оснований, выяснение политических, экономических, военных, пропагандистских и психологических условий ее функционирования, обнаружение причин злоупотребления властью и способов ее укрощения, осуждение различных форм принуждения, из которых наиболее варварским является война, – такова логическая структура концепции власти Рассела.

3.6. Системный анализ власти в англо-американской политологии

   В середине двадцатого столетия появились первые работы, предопределившие количественный анализ и измерение власти, после чего резко возрос и интерес к этому научному направлению. Автором, представившим это направление мысли в отечественной литературе, стал Ю.М. Батурин в статье «Власть и мера или методы измерения власти в англо-американской политологии» (1).
   Существует несколько причин возрастания интереса к системному анализу власти. Попытки моделировать отношения власти имели вполне практическую цель – исследовать развитие политической системы в обратном направлении, т.е. от следствия к причине. Такой анализ позволил бы выявлять факторы и действия, которые вызывали политические кризисы. Предполагалось, что полученные модели можно будет использовать для проецирования ситуации в будущее время, т.е. обнаруживать кризисные факторы заранее. К тому времени системный подход имел успехи в разных областях естествознания. Применение системного анализа в политологии сопровождалось бурными спорами, разочарованиями и неудачами.
   Сегодня системное направление в кратологии переживает ренессанс. Стремление к выявлению ошибок в осуществлении власти, приводящих к политическим кризисам, существовало всегда – столько, сколько существовала политика. В современном мире возросло значение точного знания, опирающегося на формальную логику. Образовалась категория мыслителей, стремящихся все загнать в формулы. Им противостоит другой тип политического мышления – мышления на основании опыта, интуиции.
   Математически мыслящие политологи часто стараются полностью изгнать внелогический элемент, такой подход стал побочным продуктом успехов кибернетики и системного анализа. Признание практики критерием истины означает необходимость выхода за пределы формально-логического. Было бы полезно найти «золотую середину» между двумя крайними типами мышления: интуитивным и формально-логическим. Выдающийся математик нашего времени Жак Адамар выразил эту мысль в таких словах: «Цель математической строгости состоит в том, чтобы санкционировать и узаконить завоевания интуиции – и никакой другой цели у нее никогда не было» (1).
   Системный подход выступает в современной науке как частно-методологическая концепция, призванная сформулировать в систематическом виде совокупность методов исследования систем различной природы и тем самым «нащупать» искомую «золотую середину». При этом системный анализ не претендует на решение задач общей философской методологии. Однако полученное в нем методологическое знание выступает в качестве конкретизации и дальнейшего развития соответствующих разделов философской методологии.
   Системная методология начинается с описания проблемы как системы. Проблема с точки зрения теории систем представляет собой совокупность трех наборов элементов:
   1) множество целей;
   2) множество свойств проблемы;
   3) способы, которыми достигается множество целей.
   Так, проблема власти описывается множеством целей власти, структурными и функциональными свойствами, а также способами осуществления власти. Формальная концептуализация власти, позволяющая измерять характеристики власти и соединяющая эмпирическое исследование с математической моделью – важная, но и очень трудная задача, так как правильному ее решению мешают четыре фактора: 1) субъективность; 2) размерность; 3) неопределенность; 4) размытость.
   Субъективность обусловлена наличием людей в отношениях власти. Развитие и функционирование систем власти всегда протекает при той или иной степени неопределенности, которая пронизывает всю сферу властных отношений ( неполная определенность внешней среды и внутренних свойств власти, неполная определенность ее целей). Размытость рассматривается как промежуточное качество между четкостью, с одной стороны, и неопределенностью – с другой. Неопределенность и размытость имеют некоторую общность как показатель недостаточности знания, осведомленности, наблюдаемости объектов и явлений. Таким образом, проблема власти оказывается зависящей от наблюдателя, многомерной, неопределенной и размытой. Это цена, которую приходится платить за применение системного подхода – отнюдь не универсального – к познанию власти, которое требует в идеале собственного, адекватного познанию предмета познания аппарата.
   Расчет на системный анализ как на магический инструмент представляет собой уход в сторону к изучению некоей псевдовласти, описанной математически и создающей иллюзию адекватности власти реальной. Необходимо трезво оценивать возможности системного подхода и понимать, что математически строгая постановка задачи и получение численных результатов сами по себе не решают всех проблем, возникающих при анализе ситуации. Модели обычно являются хорошими иллюстрациями, а применение кибернетизированных схем в политике должно сочетаться с содержательным политическим анализом изучаемого феномена. Квалифицированно и искусно построенная модель может позволить учесть наибольшее количество факторов, влияющих на окончательный результат, а также достаточно полно отразить основные существующие связи между ними.
   Анализ категории власти ведется англо-американскими исследователями по пяти направлениям.
   1. Власть как характеристика индивидуума (персональная власть).
   2. Власть как межперсональная конструкция.
   3. Власть как ресурс (товар).
   4. Власть как причинная конструкция.
   5. Власть как философская конструкция.
   Каждый из этих аспектов иллюстрирует те или иные стороны понятия власти, в совокупности же они дают более или менее целостное представление о категории власти, по крайней мере, в той форме, в какой она используется в политологических и конкретно-социальных исследованиях.
   При рассмотрении власти как персонального атрибута она интерпретируется как взаимодействие индивида с окружением, где ключевым моментом оказывается мотивация власти. Власть есть человеческий атрибут, и она не существует без своего носителя. С точки зрения проявления власти характерным является определение ее как способности вызывать изменения в окружении субъекта власти так, чтобы получать желаемый эффект.
   Мотивация власти определяется как «предрасположенность к достижению определенного рода целей».

3.7. Определение уровней власти

   Рассматривая власть как универсальную категорию, представляется возможным выделить уровни власти. Проблеме уровней власти посвятил часть своих исследований Н. Пулантзас. Он, в частности, определил микро– и мезоуровень уровни власти.
   Различные варианты межличностных властных отношений представляют собой микроуровень власти. Эти отношения рассматриваются в теориях психоанализа, в также в реляционистских, бихевиоралистских концепциях. Они затрагивают отношения в семье, трудовом коллективе, в группе.
   Микроуровень отношений власти – это отношения на короткой дистанции между людьми и группами, непосредственно взаимодействующими в повседневной жизни. Эти отношения имеют все обычные проявления власти: убеждения, распоряжение, влияние, принуждение и др. Без анализа микрокомпонентных структур власти трудно разобраться в сложных переплетениях политических тенденций.
   По существу отношения власти на микроуровне исследовал Жюльен Френд, определив его границы в концепции приватного. Приватное – это персональное, личностное, непосредственно человеческое. Это отношения человека в семье, в кругу друзей, к самому себе. Зона приватного охватывает множество отношений и чувств – любовь, согласие, раздоры, группировки и т.д. В отличие от приватного публичное – безличное, обобщенное, всеобщее.
   Концепция приватного намечает проблему микропроцессов в сфере межличностных отношений (или отношений в малых группах), в которых возникают отношения власти. Без учета микрополитических механизмов многое остается неясным, в частности, понимание того, как действует общественная воля применительно к индивиду. Как может индивид проникаться не им созданными идеями, программами, лозунгами, воспринимать их как руководство к действию. Чем обусловливается выбор линии поведения в сфере широко понимаемых политических отношений?
   Разветвленные структуры и аппараты власти, их давление на индивида обнаруживаются повсюду. К примеру, события во Франции 1968 г. резко обострили социальную чувствительность к несправедливости, господству, подчинению, например в отношении к маргинальным персонажам. Психоанализ власти – это проблема генезиса власти как отношений господства и подчинения в связи с особыми установками человеческой психики, преимущественно в ее бессознательных аспектах. Исследование бессознательных мотиваций человеческого поведения – задача психоанализа. Психоанализ как социальный институт дает ничем не восполнимый материал для исследования проблем власти.
   Мезоуровень власти образуют отношения, входящие в стратегическое поле государства, идеологические, культурные аппараты государства, армия, полиция, суды, клиники, спортивные организации и т.д. Мезовласть представляет собой ответвление центральных органов власти. Это аппараты партий, законодательных и исполнительных учреждений, администраций, министерств, ведомств, служб и т.д. Власть не сводится к государству и не тождественна ему. Власть государства локализирована в государственном аппарате и поэтому часто отождествляется с государством.
   Он, в частности, указывал, что происходит разделение труда «внутри государства», ведущее к формированию административного аппарата, армии, школы, средств информации и т.д. и созданию сети межаппаратных связей, которые представляют в каждом аппарате, внутри его специализации общее начало (38, с. 189).
   Таким образом, формируется своеобразная система, общий, унитарный аппарат более сложного строения. Этот аппарат представляет собой глубокую ткань политической власти, особенно тесно связанную со всеми социальными и экономическими процессами в государстве и обществе. Такой аппарат, по мнению Пулантзаса, менее подвержен влиянию коньюнктурных смен правительственного курса и самих правительств и может существовать и действовать в относительном противоречии с официальной государственной или партийной политикой. Примером тому является игра двух или многопартийных систем в Европе и США.
   Другая особенность аппарата мезовласти состоит в том, что в нем получают отражение общественные и классовые противоречия. Возможно превращение этого аппарата в орудие политической борьбы за власть. Именно межаппаратные и межинституциональные связи делают мезовласть проводником политики правящих сил.
   Н. Пулантзас исследует причины сочетания различных видов мезовласти в едином аппарате и концентрацию их организационных, контрольных и управляющих функций. Пулантзас указывает некоторые из этих причин. А именно, что отношения власти не являются внешними по отношению к другим типам отношений, например к экономическим процессам. Власть не сводится к государству и не тождественна ему. Она лишь локализована в государственном аппарате. Власть переносится аппаратами государства в общество, достигая малых групп и отдельного человека. Особенно это справедливо в отношении идеологического аппарата. Рассматривая механизм власти, Н. Пулантзас указывает на разделение функций власти между наглядным и идеологическим воздействием на субъекта: легитимационным насилием и внушением.
   Взаимодействие центральной и политической власти организуется как сочетание двух политических процессов. С одной стороны, государство «все более и более концентрирует в себе различные формы власти; проникая во все сферы общества, в его капиллярную систему, начиная с разделения физического и умственного труда до «коллективного потребления» (транспорт, здравоохранение, досуг и т.д.).
   С другой стороны, классовая власть, не только экономическая, всегда превосходит рамки государства. Она переносится его аппаратами в общество, достигая малых групп и отдельного человека. Уже М. Вебер видел в аппаратах место зарождения и первичную сферу формирования отношений власти. Для Пулантзаса наиболее глубокой основой отношений власти, доминирующей над государством, служит общественная борьба, включая политическую и идеологическую, в которой определяющую роль играют производственные отношения. Аппараты власти, вовлеченные в эту борьбу, включают и все необходимые атрибуты. Эти атрибуты распространяются и на дисциплинарные механизмы власти (надзор, наказание, выручка и т.д.). М. Фуко именует их механизмами, «устройствами», которые организуют власть в микромире.
   Современные исследования дали ряд новых объяснений процесса формирования аппаратов и кадров власти, особенно управляющих механизмов мезополитики.
   Власти среднего уровня, дифференцируемые в форме различных учреждений, могут переходить границу, за которой они становятся «невидимыми» для общества, не утрачивая при этом своего значения и функций. В эту категорию входят и скрытые правящие силы, организации крупного бизнеса, замкнутые, нередко конспиративные клубы интеллектуальной политической элиты и т.д.
   Появилась обширная литература на тему исследования скрытых форм власти за последнее время. Так, например, Н. Боббио классифицирует формы власти в зависимости от ее видимости. Так, демократия – правление видимой власти, т.е. такая власть должна осуществляться публично. Боббио пишет, что такое правление подобно спектаклю, на который приглашены все граждане. Уже две тысячи лет назад Платон обозначил ее термином «театрократия».
   В соответствии с критерием видимости различают три вида власти: публичную власть видимого правления, «полускрытую» или полупубличную, т.е. власть теневого субправления, и власть скрытую или тайную, которая именуется «криптоправлением».
   Под «субправлением» имеется в виду обширнейшее общественное пространство, захваченное общественными учреждениями, или группами интересов, через которое проходит значительная часть экономической политики или управления экономикой. Это пространство безмерно расширилось за последние десятилетия. Деятельность субправления тесно связана с политикой правительства и вообще любого «видимого» правления. Но эта связь двойственна. Она осуществляется правящим персоналом учреждений, подчиненных самим правительством, но также и посредством латентных, тайных операций, связывающих правительство с партиями, обеспечивающими, к примеру, их финансирование.
   К криптоправлению можно отнести широко известный феномен лоббизма, деятельность так называемых групп давления, существенно влияющих на внутреннюю и внешнюю политику правительства и его учреждений.
   Субправление устойчивее правления видимого. Правительства сменяются, субправление остается. Этим обеспечивается относительная устойчивость политической системы. Субправление образует стабильную, постоянную структуру власти с менее подверженным переменам персоналом, менее подконтрольным. Субправление обеспечивает преемственность власти, как отмечает Боббио. «Катастрофическая несостоятельность правительственных органов не ослабляет, а даже укрепляет постоянно консолидирующуюся систему скрытой власти». (4, с. 19; 16, с. 185, 186).
   В дополнение к анализу Боббио некоторые российские авторы выделяют три вида «невидимого» правления государственных аппаратов мезоуровня власти. А именно (4, с. 21):
   1. Власть, направленная против государства. Это преступные организации, мафия, политические секты (террористические, например).
   2. Секретные ассоциации, имеющие целью не борьбу против правительства, а противоправное использование его в своих интересах (незаконных извлечениях прибыли и т.д.).
   3. «Невидимая» власть, учрежденная самим государством в форме секретных служб, «перерождение которых может дать жизнь подлинному тайному правлению» (16, с.190).
   В результате общегосударственное правление может быть децентрировано, лишено центра, или точнее, центр его может сместиться в область аппаратов и учреждений полувидимой или невидимой власти.
   Анализ аппаратов и учреждений среднего уровня власти требует рассмотрения проблемы кадров власти, составляющих особую категорию государственной и иной бюрократии, чиновничества. Речь идет о бюрократии и бюрократизме, которые еще в отдаленные эпохи составляли общественную проблему (4, с. 21). Существует солидная философская традиция исследования бюрократии. Гегель заложил ее основы. После Гегеля К. Маркс в «Критике гегелевской философии права» развил философскую теорию бюрократии. Ряд новых объяснений процесса формирования аппарата и кадров власти и ее бюрократизации дали современные исследователи, особенно управляющих механизмов мезополитики.

Раздел 4. Власть в контексте мировой политики

4.1. Толкование отношений власти в основных концепциях теории международных отношений

   Западная политическая мысль от Гоббса до наших дней традиционно основывалась на казавшемся им незыблемом тезисе о том, что внешняя политика любого государства – это не что иное, как борьба за власть. Классическую формулировку этого тезиса можно найти у известного американского политолога, основателя знаменитой «Чикагской школы» политического реализма Г. Моргентау. Он писал: «Международная политика, как и всякая политика, есть борьба за власть. Какими бы ни были конечные цели международной политики, власть всегда является непосредственной целью. Государственные деятели и простые люди могут ставить перед собой задачу достижения, в конечном счете, свободы, безопасности, процветания или самой власти. Они могут определять свои цели в понятиях религии, философии, экономики или социального идеала. Они могут надеяться, что этот идеал будет материализован с помощью собственной внутренней силы, путем божественного вмешательства или через естественное развитие человеческих отношений. Но где бы они не боролись за реализацию своих целей посредством международной политики, они будут это делать через борьбу за власть» (8, с. 156, 34, с. 13).
   Таким образом, представляется возможным выделить макроуровень власти – уровень международных отношений.
   Немалый вклад в исследование проблем власти в международных отношениях ввел Б. Рассел, который подчеркивал опасность проявления лидерских амбиций, попыток достижения той или иной страной мирового господства; нарушения взаимозависимых властных отношений, создания «мировой империи». Он призывает к отказу от «жесткой борьбы за власть».
   Б. Рассел хорошо понимал, что стержневым вопросом как международных, так и внутригосударственных отношений является вопрос о власти, прежде всего регулирование политических властных отношений. «Только осознавая тот факт, что именно стремление к власти представляет собой причину той деятельности, которая является единственно важной в общественных отношениях, можно правильно объяснить историю, как древнюю, так и современную» (1).
   Современные отечественные ученые признают огромное значение отношений власти в современной мировой политике.
   «Борьба за власть идет на всех уровнях центросиловой иерархии мирополитической системы – между сверхдержавами, между великими державами, державами среднего уровня, региональными державами и на более низких уровнях. Одной из важнейших целей борьбы является достижение более высокого места в мировой иерархии государств. Как показывает опыт мирового развития, борьба за власть неоднократно становилась борьбой за гегемонию или преобладающее влияние в соответствующем регионе или во всем мире», – пишет А.А. Кокошин в работе «Очерк политики как феномена общественной жизни» (96, с. 91).
   Все основные парадигмы теории международных отношений рассматривают мировую политику как сферу борьбы за власть. Отношения власти и господства в современной мировой политике и экономике исследует В.С. Малахов в своей работе «Государство в условиях глобализации». Но прежде чем рассматривать эти парадигмы, обратимся к вопросам терминологии.
   В последние два десятилетия наряду с выражением «международные отношения» (international relations) и международная политика (international politics) в научный оборот вошел термин «мировая политика» (world politics).
   Термин «международная политика» (international politics) относится к традиционной теории международных отношений, он подразумевает отношения между государствами – нациями, т.е. этот термин подразумевает, что именно государства являются основными акторами международных отношений. При этом международная политика традиционно в качестве основных рассматривает следующие группы вопросов: 1) войны и мира; 2) безопасности; 3) форм установления и поддержания порядка.
   Современная теория мировой политики (world politics) наряду с государствами-нациями рассматривает в качестве ее главных субъектов негосударственных акторов, каковыми являются лидеры мировых финансов и транснациональные корпорации.
   В.С. Малахов в своей работе «Государство в условиях глобализации» (103) пишет: «Теория международных отношений описывает сложившиеся отношения господства и подчинения как нечто естественное и само собой разумеющееся». Он рассматривает три основные парадигмы ТМО: политический реализм, политический либерализм и марксизм.
   Политический реализм (Real Politik) исходит из того, что мировая политика есть борьба за власть между государствами. В основе методологии Реальной политики лежат два тезиса: приоритет национальной безопасности и приоритет национальных интересов. Эта методология опирается на тезис «естественного состояния», определенный Гоббсом как «война всех против всех», а следовательно, стремление к власти рассматривается как способ преодоления страха за физическое выживание. Таким образом, в контексте этой парадигмы условием обеспечения безопасности государств является наращивание силы, т.е. военной мощи.
   Г. Моргентау определил формулу Реальной политики в теории международных отношений как осознание интереса, выраженное в терминах силы» (104, с. 37). Мотив поведения государств в концепции реальной политики определяется как преследование национальных интересов, а характер межгосударственных отношений определяется их совпадением или несовпадением.
   Концепция политического либерализма, признавая значение фактора силы в международных отношениях, подчеркивает важность понимания руководителями государств «должного и недолжного». Они исходят из того, что международное сообщество государств разделяет определенные нормативные представления, является приверженцем определенного кодекса поведения. «Если реализм сфокусирован на “равновесии сил”, основанном на взаимном страхе, то либерализм сосредоточивает внимание на “правлении закона”, на формировании такого международного режима, при котором государства могут позволить себе не бояться друг друга. Если реалисты считают условием выживания государства опору на собственные силы, то либералы предлагают задуматься о создании системы коллективной безопасности» (103, с. 112).
   В период 1970–1980-х годов дискуссии, связанные с критикой политического реализма и либерализма в теории международных отношений привели к появлению неореализма и неолиберлизма. Одним из основных представителей неореализма стал Кеннет Уолтс, который в работе «Теория международной политики» предложил понимать международные отношения как систему государств, которая, по его мнению, представляет собой анархию. Он пишет: «Все государства, так или иначе, преследуют стратегию доминирования, т.е. господства. Логика стремления к господству такова, что оно не может не быть стремлением к максимальному, абсолютному господству, а в перспективе – к гегемонии» (103, с. 121). Основными мотивами поведения государств в его конструкции являются:
   1) безопасность (самосохранение);
   2) выгода (удовлетворение аппетитов);
   3) престиж (репутация).
   Руководствуясь этими мотивами, государства стремятся либо к увеличению собственного веса, либо к недопущению чьего-либо перевеса… Во избежание перевеса одной из сторон более слабые государства вступают в коалиции. Это традиционная теория «баланса сил» (103, с. 121).
   Неолибералисты полагают, что современная политическая реальность не может быть описана с помощью модели состояния на грани войны и мира. Они считают более адекватным говорить» о комплексной взаимозависимости различных центров власти, чем об их неизбывном антагонизме» (103, с. 122). Такая позиция была впервые изложена в 1977 г. в работе Роберта Кохейна и Джозефа Ная «Власть и взаимозависимость» (Keohane R., Nye J.S. Power and Interdependence: World politics in Transition. L.: Scott, Foresman,1989).
   Сравнивая позиции неолибералов и неореалистов и их взаимную критику, можно сделать вывод о том, что как те, так и другие признают определяющую роль «национального интереса» в мировой политике, не отказываются от метафоры анархии в международных отношениях. Для того чтобы «уменьшить чувство страха и неопределенности от анархии, они создают международные режимы или режимы сотрудничества» (103, с. 123). Следование международным нормам не противоречит национальным интересам, более того, оно продуктивно.

4.2. Системный подход в теории международных отношений

   Сегодня ученые едины в том, что системные природа и характер международных отношений не вызывают сомнений. На основе системного подхода к анализу международных отношений определяется содержание таких понятий, как стабильность, устойчивость международных отношений. Особенности их эволюции в двадцатом веке, характер структуры и среды самоорганизации региональных подсистем.
   Системный подход к анализу международных отношений облегчает поиск закономерностей функционирования системы. Системное моделирование расширяет возможности теоретического моделирования в науке о международных отношениях. Так, вопросы безопасности системы напрямую связаны с такими понятиями, как «стабильность» и «устойчивость». Под стабильностью принято понимать способность социальной системы подавлять возникающие внутри нее деструктивные воздействия, т.е. антиобщественную и антигосударственную деятельность. Под «устойчивостью «понимается способность преодолевать внешние деструктивные воздействия, т.е. способность противостоять внешним угрозам.
   Например, по мнению А. Богатурова, стабильность характеризует способность системы обеспечить назревшие, необходимые для ее самосохранения перемены, компенсируя их таким образом, чтобы утрата отдельных элементов или характеристик не создавала угрозы для выживания системы в целом. Конфликт в международных отношениях с позиции системного подхода рассматривается как инструмент стабильности, анализируется диалектика взаимосвязей силы, насилия и безопасности, исследуются проблемы полярности, осмысливается существо и направленность глобализации.
   Именно использование системного подхода позволило вести в политический оборот сегодня активно используемые понятия, такие как биполярная, мультиполярная, равновесная, имперская (однополярная) международные системы.
   В условиях биполярности господствуют два наиболее могущественных государства. Если другие государства достигают сопоставимой с ними мощи, то система трансформируется в мультиполярную.
   В равновесной системе – системе баланса сил – несколько крупных государств сохраняют примерно одинаковое влияние на ход событий, взаимно «обуздывая» претензии друг друга.
   В международной системе имперского типа господствует единственная сверхдержава, далеко опережающая все остальные государства своей совокупной мощью (что включает размеры территории, уровень вооружений, экономический потенциал, запас природных ресурсов и т.д.).
   К концу прошлого столетия США достигли такого могущества, которого, по оценке экспертов по глобальному развитию, не достигало ни одно государство в мире со времен Римской империи. Доллар превратился в мировую валюту, в которой более 160 государств мира стали держать свои валютно-финансовые резервы. После распада СССР на США стало приходиться около 35–40% мировых военных расходов. Они тратят на оборону почти столько, сколько все остальные (почти 200) государств на планете. Еще больший разрыв образовался в сфере опытно-конструкторских разработок, где доля США составляет 65–70% всех мировых расходов (106, с. 90–91).
   Доминирование США в мире дает основание части российских исследователей характеризовать современный мир как однополярный. Однако нынешние гегемонистские устремления США встречают все нарастающее сопротивление со стороны других государств. Сегодня политики ведут речь о тенденции к становлению многополярного миропорядка.
   Сегодня наиболее обсуждаемым вопросом в этой связи является вопрос об особенностях структуры и эволюции современной международной системы. Ряд экспертов полагают, что формирующуюся систему международных отношений ученые могут охарактеризовать как «плюралистическую однополярность». То есть такая характеристика означает, что нарастающий потенциал Китая, Индии и объединенной Европы не в силах поколебать преобладание совокупной мощи США над всеми членами международного сообщества. Однако такая позиция небезупречна.
   Сравнительно новым и важным фактором международной жизни, согласно мнению Орана Янга, является существование относительно автономных региональных зон, или субсистем. Сегодня таковыми можно считать западноевропейскую, североамериканскую, латиноамериканскую, азиатско-тихоокеанскую подсистемы. Так, к преимуществам системного подхода можно отнести его обобщающий характер, который позволяет глубже осмыслить как целостность изучаемого объекта, так и многообразие составляющих его элементов (подсистем), в качестве которых могут выступать участники международного взаимодействия, отношения между ними, пространственно-временные факторы, политические, экономические, социальные, конфессиональные характеристики и т.д.
   Вместе с тем следует отметить и некоторые недостатки системного подхода и моделирования в международных отношениях. Ограниченность системного подхода состоит в том, что ни одна модель не дает уверенности в правильности сделанных на ее основе выводов, которые не лишены слабых сторон и недостатков.
   Система возникает тогда, когда между политическими единицами, которые становятся элементами системы, в данном случае, государствами или другими независимыми образованиями, складываются постоянные взаимодействия, которые включают дипломатию, войны, торговлю, массовые перемещения людей, обмен идеями и т.д.
   В основе теории формирования международной системы лежат различные теории международного общества. Последнее отличается от системы тем, что оно представляет собой не просто целостность, но в его рамках происходит совместная осознанная разработка единых унифицированные правил, норм поведения. В теориях международного общества существует довольно четкое разделение между универсализмом и интернационализмом.
   Универсализм, начиная с идей Цицерона, считал разделение человечества на государства вторичным и, отдавая приоритет интересам и правам человека, обращался к моральным нормам и нравственным идеалам как основе международной политики, признающим способность становления единого сообщества, гармонично сочетающего универсальные ценности человечества с ценностями, правами и свободами индивида.
   Интернационализм по мере становления государства как господствующей формы организации общества, уже с XV–XVI вв. исходил из того, что интересы индивидов неизбежно опосредуются государствами. Интернационализм видит путь к достижению всеобщности через развитие международного права, создание и совершенствование международных институтов, в том числе с надгосударственными полномочиями, имеющими значение моральных норм правил поведения государства, уважения к договорам и соглашениям, делам, составляющим внутреннюю компетенцию государства. Его представители считают, что основой международной деятельности является не межгосударственный конфликт, а торговля, экономические и социальные взаимодействия.
   Системный подход к анализу международных отношений был представлен в трудах французского мыслителя и историка XX в. Фернанда Броделя (1902–1985). В своем основном труде «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV–XVIII вв.» (1967) он рассматривал мировую экономическую историю как чередование на протяжении нескольких веков господства экономически автономных регионов мира. Примером такого целостного образования, характеризующегося определенным экономическим единством, стало Средиземноморье.
   Школа системного подхода к анализу экономически автономных регионов мира получила развитие в работах американского историка, экономиста и социолога – Иммануила Валлерстайна. Ученый разработал теорию мировых систем, изложенную в трудах «Современная мировая система» (1974), «Политическая мир-экономика» (1984), «Капиталистическая мировая экономика» (1979).
   Предложенная Валлерстайном теория мировых систем основана на трехзвенной иерархической структуре: ядро – полупериферия – периферия. В период становления капитализма выделялось несколько экономически мощных держав, не способных в одиночку осуществлять политический контроль над миром. Теория мировых систем появилась как реакция на ограниченность традиционной силовой геополитики и акцентировала внимание на геоэкономическом подходе. Сторонники системного подхода к геополитическому анализу рассматривают единый мир-экономику как особый субъект международных отношений, определяющий политическое поведение государств.
   Учение о циклах мировой коньюнктуры русского экономиста Н.Д. Кондратьева (1892–1938) способствовало созданию модели Кондратьева – Валлерстайна, увязавшей геополитику с мировой экономикой. В этой модели циклы подъема и упадка мировых геополитических держав соотносятся с изменениями структуры мирового хозяйства, описанной в циклах Кондратьева.
   И. Валлерстайн выделил три стадии «гегемонистского цикла». На первой стадии державы соревнуются за право лидерства. Государства, в которых сосредоточены новые технологические достижения, обеспечивающие рост эффективности производства, получают долгосрочное экономическое преимущество.
   На второй стадии происходит общий спад мировой экономики, что ограничивает возможности экспансии. В этих условиях держава, располагающая технологическими, производственными и торговыми преимуществами, может защитить свои интересы, и тогда она может достичь гегемонии. К этой державе перемещается и финансовый центр, обладающий высокой конкурентоспособностью на внешнем рынке. Гегемон выступает за открытость мировой экономики и свободную торговлю.
   Стадия падения гегемонии связана со снижением эффективности производства, усилением протекционистских мер в противостоянии с усиливающимися соперниками.
   Валлерстайн наложил трехзвенную модель на «длинные волны» развития мирового хозяйства и выявил таким образом перемещение мирового «ядра» за последние 200 лет. По его мнению, центр тяжести мировой экономики перемещался из Великобритании в Германию и позднее в США. В настоящее время ядро продолжает дрейфовать в направлении к Азиатско-Тихоокеанскому региону.
   Развивая модель Кондратьева – Валлерстайна, американские политологи разработали длинные циклы мировой политики, или так называемые циклы лидерства. По мнению авторов «циклов лидерства», продолжительность одного такого цикла мировой политики составляет около 100 лет. Смена таких циклов и приводит к изменению геополитической структуры мира, мирового порядка. Каждый такой цикл соотносится с двумя последовательными циклами мировой коньюнктуры Кондратьева.
   В начале 70-х годов в целях системного анализа долгосрочных процессов мирового развития получило развитие глобальное моделирование. С целью исследования перспектив глобального развития была создана в 1968 г. в Риме международная неправительственная организация, получившая название «Римский клуб», объединившая несколько десятков ученых, общественных и политических деятелей. В числе докладов Римского клуба геоэкономический анализ был проведен в третьем коллективном докладе «Преобразование международного порядка», посвященном проблемам перестройки международных экономических отношений. Из последующих докладов следует выделить доклад «Будущее мировой экономики», выполненный исследовательской группой ООН под руководством лауреата Нобелевской премии в области экономики Василия Леонтьева.

4.3. Геополитика как мировоззрение власти

   На сегодняшний день не сложилось четкой и общепринятой формулировки понятия «геополитика». Споры о предмете геополитики идут около сотни лет. Геополитика тесно связана с мировой политикой, проблемами власти и доминирующими идеологиями. Ее можно определить как мировоззрение власти, дисциплину о власти и для власти, систему знаний о контроле над пространством, которое рассматривается с точки зрения политики государства.
   Геополитический метод занял место базовой интерпретационной модели современных политических и аналитических элит. Современная геополитика анализирует развитие событий на глобальном, региональном, государственном уровнях. Мир постоянно меняется. Формируется, находясь в постоянном движении, новая геополитическая модель современного мира.
   Предметом геополитики являются взаимоотношения между геополитическими субъектами при решении мировых и региональных проблем, контроль над планетарным пространством. Роль различных факторов геополитики в процессе исторического развития меняется. Если сто-двести лет назад решающее значение имели природно-климатические, пространственные и экономические факторы, то с переходом к глобалистской модели мирового порядка решающее значение приобретают факторы информационные, оборонные, воздушно-космические, демографические и др.
   С середины ХХ в. к новым элементам предмета геополитики добавилась глобализация экономических процессов, которая все большее влияние оказывает на все сферы международной жизни. Значение экономических факторов в геополитике возрастает, экономические конфликты, по всей вероятности, закрепятся на первом месте среди всех видов межгосударственных, межнациональных конфликтов.
   Сегодня анализ геополитической ситуации без анализа и учета экономических факторов не позволит сделать научно-обоснованных выводов.
   Экономические процессы, научно-техническая революция все больше влияют на окружающую географическую среду, экологическую обстановку, на общество (размещение производства, перемещение рабочей силы и т.д.). Экономические интересы выступают на первый план при установлении всех форм международных отношений. Также предметом геополитического исследования стали сегодня новейшие военно-технические средства, электронные средства связи, как развитие науки, разработка новых технологий, так и общественно-политические науки, обеспечивающие стратегию и тактику геополитической линии в международных отношениях. В геополитическом анализе должны учитываться все факторы: экономический потенциал, эффективность рынка, религиозная этика и др.
   Фактором геополитического значения стал уровень образования населения, культуры, состояние мировых религий, которое в последнее время оказывает все большее воздействие на геополитический баланс сил.
   «Философский энциклопедический словарь», изданный в СССР в 1983 г., определяет геополитику как «буржуазную концепцию, истолковывающую данные физической и экономической географии для обоснования агрессивной политики империалистических государств», в нем указывается, что «геополитика опирается на идеи расизма, теории социального дарвинизма и мальтузианства, понятия жизненного пространства, естественных границ, географического положения».
   Вся методология геополитического исследования основана на применении глобального геополитического дуализма Суши и Моря к более локальным категориям. При анализе любой ситуации планетарная модель остается главной. Соотношения, характерные для общей картины, повторяются на частных уровнях. Геополитика оперирует такими понятиями, как теллурократия, талассократия.
   Теллурократия – Сухопутное могущество, связаное с фиксированностью пространства и устойчивостью его качественных характеристик. На цивилизационном уровне это воплощается в оседлости, консерватизме, иерархичности, строгих юридических нормах, с точки зрения культуры – в твердости этики и устойчивости социальных традиций.
   Талассократия, или Морское могущество, представляет собой динамичный, подвижный, склонный к техническому развитию тип цивилизации. Его приоритетами являются мореплавание, торговля, дух индивидуального предпринимательства. Индивидуум как наиболее подвижная часть коллектива возводится в высшую ценность, этические и юридические нормы становятся относительно подвижными. Это быстроразвивающийся тип цивилизации.
   Синонимом теллурократии сегодня является идеократическое общество, синонимом талассократии – гражданское общество.
   Идеократическое общество – сложная, иерархически построенная конструкция, которая держится на нескольких священных, незыблемых идеях – символах и на отношениях авторитета. Утрата уважения к авторитетам и символам гибельна для такого общества. Если противнику удается встроить в эти идеи разрушающие их вирусы, то победа ему обеспечена. Идеократическое общество – как правило, традиционное общество, оно хрупко и беззащитно против таких воздействий, к которым нечувствительно общество гражданское. Достаточно заронить в массовое сознание сомнения в праведности жизни, организованной в идеократическом обществе или праведности власти в государстве, как все устои политического порядка могут закачаться и рухнуть в одночасье (С. Кара-Мурза, с. 46).
   Основной закон геополитики состоит в утверждении фундаментального дуализма, отраженного в географическом устройстве планеты и в исторической типологии цивилизаций. Дуализм состоит в противопоставлении теллурократии (Сухопутного могущества) и талассократии (Морского могущества). Характер такого противостояния сводится к противостоянию торговой цивилизации (историческим прообразом которой является Карфаген и др.) и цивилизации военно-авторитарной (исторический прообраз Спарта и др.), т.е. дуализм между демократией и идеократией. Это закон двойственности цивилизаций, объективного противостояния Суши и Моря, евразийства и атлантизма, торгового строя и неторгового строя, Востока и Запада. Этот закон описан во всех западных геополитических справочниках.
   Отцом геополитики, ее основоположником принято считать Фридриха Ратцеля (1844–1904). Труды Ф. Ратцеля составили базу для всех геополитических исследований, они содержат все основные тезисы, которые легли в основу этой науки. Его идеи основывались на социал-дарвинизме, он применил органицистский подход, рассматривая пространственную экспансию как естественный живой, эволюционный процесс.
   Рудольф Челлен первым применил термин «геополитика», он развил принцип Ф. Ратцеля применительно к Европе, показал, что Германия обладает осевым динамизмом, призвана структурировать вокруг себя остальные европейские страны.
   Основной геополитический текст в истории геополитики был написан Хелфордом Дж. Макиндерем в 1904 г., в нем сформулирован основной геополитический закон. Макиндер иерархизировал планетарное пространство через систему концентрических кругов. К классикам геополитики относятся также Альфред Мэхэн (1840– 1914), Видаль де ла Блаш (1845–1918), Николас Спикмен (1893– 1943), Карл Хаусхофер (1869–1946), Карл Шмитт (1888–1985), которые, несмотря на определенные различия в их взглядах, утверждали безальтернативность и глобальность исторического и цивилизационного противостояния между цивилизациями Суши и Моря.
   Современные западные концепции геополитики представлены атлантизмом, неоатлантизмом, идеями мондиализма, создания мирового правительства. Согласно концепциям современного неоатлантизма, планетарный дуализм талассократии и теллурократии остается главной политической схемой XXI в. (15).

   От лица русских геополитиков выступили Петр Савицкий, Николай Трубецкой и Николай Алексеев с концепцией евразийства и проектом евразийского государства в 20–30-е годы прошлого столетия. Евразийство вобрало в себя наиболее яркие идеи русской политической мысли первой половины XX в.
   Согласно классикам геополитики к началу христианской эры в античном мире складывается довольно устойчивая картина, отраженная в «Карте Макиндера». Зона теллурократии устойчиво отождествляется с внутриконтинентальными просторами Северо-Восточной Евразии (в общих чертах совпадающая с территориями царской России и СССР). Талассократия с эпохой Великих географических открытий полностью сконцентрировалась в англо-саксонском мире и колониях. «Новый Карфаген» англосаксонского капитализма и индустриализма оформился в нечто единое, цельное, и с этого времени геополитический дуализм приобрел четко различимые идеологические и политические формы.
   Законы геополитики удобны для анализа политической истории, истории дипломатии и международных отношений, стратегического планирования. Эта дисциплина близко соприкасается с социологией, политологией, этнографией, военной стратегией, дипломатией, историей религий и т.д. Она обнаруживает свое значение как для теоретических исследований, так и для практических шагов в управлении в масштабе планеты, отдельных государств или блоков государств.

4.4. Экономическая геополитика, или Геоэкономика

   В современном мире, как было отмечено выше, экономика стала одним из основных факторов геополитики. Уровень экономического развития государства или региона, группы государств сегодня в значительной степени определяет их геополитическое положение. Именно экономическая мощь сегодня является основой лидирующего положения США в мире, по существу, основой сложившейся монополярности. Таким образом, экономическая составляющая геополитики получила название экономической геополитики или геоэкономики, под которой следует понимать геополитику с позиций экономической мощи государств или блока государств. Геоэкономика изучает развитие международных экономических отношений, регионализацию и международную интеграцию в условиях глобализации.
   «Экономизация» геополитики на основе мир-системного подхода была предложена английским ученым П.Дж. Тейлором в учении геоэкономического моноцентризма. Тейлор исследовал геополитическую гегемонию государств, которая состоит в абсолютном доминировании в международной системе отношений в экономической, политической и идеологической сферах. Прежде всего гегемония достигается на основе экономического превосходства. Тейлор ввел понятие геополитической динамики в смене мировых порядков, углубил мир-системный подход Валлерстайна. Он выделил три геоэкономических цикла гегемонии в новой истории: Голландия (середина XVII в.), Британия (середина XIX в., США (середина XIX в.). Тейлор делает вывод о том, что социал-демократические принципы достигают наибольшего эффекта в странах с достаточно высоким уровнем развития. В странах «периферии и полупериферии» при ограниченности средств на социальную политику большая часть населения не обладает хорошим экономическим состоянием, следовательно, там отсутствует реальная возможность для свободы выражения политических взглядов.
   Одним из основополагающих учений геоэкономики явилось учение об автаркии Больших пространств немецкого экономиста Фридриха Листа (1789–1846). Профессор Тюбингенского университета, позднее высланный из Германии и вновь возвратившийся в страну в качестве американского консула, настоятельно выступал за объединение Германии на основе таможенного союза. Он стал одним из организаторов Всеобщей ассоциации германских промышленников и купцов. В 1833–1834 гг. в Германии была осуществлена выдвинутая им идея таможенного союза.
   Ф. Лист утверждал, что эффективная мирохозяйственная интеграция государства возможна на основе сочетания протекционистской политики в отношении отечественного производителя и таможенного союза с постепенным переходом к открытой экономике. Трансформация национального хозяйства в мировой рынок наиболее эффективна через промежуточный этап, таможенный союз. Государство, таким образом, контролирует процесс реформ и с помощью протекционистских мер поощряет развитие отечественной экономики.
   В труде «Национальная система политической экономии» (1841) Лист разработал теорию производительных сил, основной составляющей частью которых он считал «умственный капитал», определяемый как главный источник богатства нации.
   Ученый сформулировал идею «автаркии Больших пространств», под которыми он понимал экономически самостоятельные и в основном самодостаточные территории, которым внутренние связи и обмен придают органическое единство. Он разрабатывал идею открытости экономики, однако выступал против крайностей рыночного либерализма. Он подчеркивал, что избирательная открытость может существовать и в масштабах континента, обретающего свойства крупного экономического региона, объединенного единой таможенной границей. По пути автаркии Больших пространств пошла Западная Европа после Второй мировой войны, а сегодня справедливость идеи Листа подтверждается интенсивным развитием международной экономической интеграции практически на всех континентах планеты. Создание единого таможенного пространства является одним из этапов интеграции.
   Наибольшее распространение сегодня имеет концепция «геоэкономики» Жака Аттали, бывшего советником президента Франции Ф. Миттерана и директором Европейского Банка Реконструкции и Развития, разработанная им в книге «Линии Горизонта» (Париж, 1990 г.), где автор предлагает свою версию будущего, которое, по его мнению, уже наступило. Он считает, что наступает третья эра – «эра денег», которые являются универсальным эквивалентом всех ценностей, так как приравнивая все вещи к материальному цифровому выражению, с ними предельно просто управляться наиболее рациональным образом. Такой подход Аттали связывает с наступлением мессианской эры, что отличает его от Фукуямы, мыслящего в строгих рамках прагматизма и утилитаризма. Геоэкономика Ж. Аттали экономическая версия мондиализма.
   По мнению Аттали, доминация на всей планете единой либерально-демократической идеологии и рыночной системы вместе с развитием информационных технологий приводит к тому, что мир становится единым и однородным, геополитические реальности, доминировавшие на протяжении всей истории, в «третьей эре» отступают на задний план. Геополитический дуализм отменяется.
   Аттали выделяет три важнейших региона, которые в едином мире станут центрами новых экономических пространств.
   1. Американское пространство, объединившее окончательно в единую финансово-промышленную зону обе Америки.
   2. Европейское пространство, возникшее после экономического объединения Европы.
   3. Тихоокеанский регион, зона «нового процветания», имеющая несколько конкурирующих центров – Токио, Тайвань, Сингапур и др.
   Между этими пространствами, по мнению Аттали, не будет существовать различий или противоречий, так как и идеологический, и экономический тип будет во всех случаях строго тождественным. Единственной разницей будет чисто географическое месторасположение наиболее развитых центров, которые будут концентрически структурировать вокруг себя менее развитые регионы, расположенные в пространственной близости. Такая реструктуризация сможет осуществиться только при отмене традиционных реальностей, диктуемых геополитикой. Отсутствие противоположного атлантизму полюса ведет к кардинальному переосмыслению пространства. Эра геоэкономики, по мнению Ж. Аттали, уже наступила. Подтверждением тому является и создание геоэкономических глобальных систем и институтов («восьмерка», МВФ, МБРР), региональных центров «новых экономических пространств» (ЕС, АТЭС, НАФТА и др.) при ограничении суверенитета национальных государств.
   Борьба за сферы влияния ведется в настоящее время с помощью геоэкономических стратегий, под которыми понимаются методы контроля над ресурсными потоками и управления международными воспроизводственными цепями в пределах планеты с целью участия субъектов международных экономических отношений в создании и переделе мирового валового продукта.
   В геополитическом плане текущая ситуация напоминает передел мира. Сегодня ключевым фактором экономического роста стран мира стало рациональное использование собственных и внешних ограниченных ресурсов через механизмы международного разделения труда. Произошла трансформация международных отношений, повлекшая изменение принципов построения межгосударственных систем управления.
   К геоэкономическим теориям относится также теория «Север – Юг», которая исследует противостояние богатого Севера и бедного Юга. Под Мировым Севером понимается геоэкономический регион, который включает США, Канаду, Западную Европу, Японию, Израиль, Австралию и Новую Зеландии.
   Под Глубоким Югом понимается геоэкономический регион, охватывающий глубокую мировую периферию, к которой относят страны, расположенные преимущественно в тропиках и субтропиках. Изменения, происходящие в международных экономических отношениях, отражаются и на архитектуре геоэкономики. Александр Неклесса, являющийся одним из главных теоретиков геоэкономики в Восточной Европе, подчеркивал значение появления транснациональных корпораций в геоэкономическом пространстве. Это обусловило потребность в регионализации и создании новых конструкций Больших пространств.
   За последние десятилетия в мировой экономике сложилась новая глобальная структура управления, представленная ТНК, которых сегодня насчитывается 40 тысяч и 200 тысяч филиалов, владеющих приблизительно 1/3 производственных фондов мира и 2/5 производимой продукции, контролирующих более 4/5 торговли высокими технологиями 9/10 вывоза капитала (95, с. 64). Именно геоэкономический проект планетарного существования человечества на основе Рынка и Демократии стал идейной основой теории глобализации.
   Таким образом, рассматривая геополитику как мировоззрение власти на макроуровне, представляется необходимым подчеркнуть следующее. Геополитика является одним из фундаментальных понятий теории международных отношений и политологии. В исторических условиях, когда в международных отношениях доминировало противоборство государств с разными социальными системами, геополитика была теоретической основой для разработки стратегий внешнеполитической и внешнеэкономической деятельности.
   В современных условиях, когда в международных отношениях углубляются тенденции к интеграции и кооперации перед лицом глобальных проблем, угрожающих выживанию человечества, функции геополитики сводятся к анализу соотношения сил в мире и к прогнозу динамики расстановки сил в мировой политике и экономике. Современный геополитический анализ стремится выявить особенности взаимодействия геополитики, геоэкономики, мировоззренческих факторов и тенденций, определяющих становление целостной, гармоничной цивилизации.
   Прогноз геополитической ситуации должен включать:
   • анализ соотношения сил на мировой арене (однополярный, многополярный, биполярный мир);
   • уровень интенсивности национальных и международных конфликтов;
   • степень надежности всеобъемлющей безопасности отдельных государств, регионов и всего мирового сообщества;
   • состояние мировой экономики и тенденции ее развития;
   • степень остроты глобальных проблем;
   • прогресс на пути перехода к устойчивому развитию. Геополитический подход отдает предпочтение:
   • универсальным интересам безопасности, ненасилия, сохранения биосферы;
   • кооперации и интеграции политических систем, экономических процессов, культур и религий;
   • соблюдению прав человека;
   • формированию гуманистического мировоззрения.
   Взгляд на мировое сообщество как на все более организованную, интегрированную общность государств, имеющих в своем распоряжении мощные технические потенциалы и ориентирующихся на кооперацию и взаимодействие в решении актуальных проблем человечества, делают актуальной постановку вопроса о «мировом порядке», об управляемости мирового сообщества. Хочется надеяться, что в ближайшие десятилетия концепция «мирового порядка» проявит себя в тенденции к более тесной координации и интеграции усилий государств и международных организаций в решении приоритетных политических, социально-экономических, научно-технических и других задач, определяющих жизнеспособность мирового сообщества.

Раздел 5. Философско-политическая концепция власти

5.1. Власть как философская категория

   «Какова причина исторических событий? – Власть. Что есть власть? Власть есть совокупность воль, перенесенная на одно лицо. При каких обстоятельствах переносятся воли масс на одно лицо? При условии выражения лицом воли всех людей. …То есть власть есть слово, значение которого нам непонятно».
Л.Н. Тостой (103, с. 320–321)

   Изучение философских аспектов власти служит основанием для осмысления современных социально-политических процессов, в том числе и процессов, происходящих в международных отношениях. В условиях системных преобразований в России, коснувшихся и системы ценностей, анализ философских проблем власти позволяет более осмысленно подойти к проблемам управления на всех уровнях. Проблемы власти как философско-политической категории находятся в центре самых жгучих политических проблем современности, определяя решение вопросов мирового порядка.
   Мысли и идеи о власти содержатся в трудах мыслителей и правителей Древней Индии, Китая, Древней Греции и Древнего Рима. Проблемы власти, аристократического и олигархического правления, справедливости правителя составляют один из основных вопросов древнекитайской философии, в частности трудов Конфуция.
   Значительный вклад в разработку концепций власти внесли представители западной политической философии, а именно: Сократ, Платон, Аристотель, Ж. Боден, Г. Гроций, Н. Макиавелли, Ш.Л. Монтескье, Т. Гоббс, И. Бентам, Ф. Ницше, М. Вебер и др. Они исследовали, главным образом, проблемы политико-правового и социально-политического профиля власти.
   Изучение философских проблем власти позволяет понять, что истоки возникновения власти уходят в общественную природу человека, его потребностей, интересов, его представлений о ценностях. Философский подход в качестве предмета изучения выделяет прежде всего онтологию власти, основания властных отношений, их существенные общие признаки, выражающиеся в любом типе или форме власти и придающие ей объективно-закономерный характер. Применение философского подхода к исследованию власти позволяет получить метод ее анализа на всех уровнях социального общения и, более того, общественно-политических отношений. Древнегреческие синонимы слова «власть» – «arche», «cratos» заняли прочное место в научной литературе и разговорной речи: иерархия, олигархия, монархия, епархия, анархия, аристократия, демократия, бюрократия и др.
   Философия власти – самостоятельная область знаний на стыке философии и кратологии, имеющая право на рассмотрение в качестве самостоятельной науки в системе комплексных учений о власти и дающая философскую интерпретацию власти как уникального общественного явления, необходимого регулятора общественных отношений и человеческого поведения.
   Философия власти позволяет понять, что истоки возникновения власти уходят в общественную природу человека, совокупность его потребностей и интересов, в возможность и потребность в этом социокультурном институте. «Грубая сила или угроза ее применения, престиж, авторитет, убеждение, благосостояние, богатство, личное обаяние, красота, харизма, героическая смерть, успех в искусстве или спорте, кротость, альтруизм – все дает “власть”. Даже идеи часто наделяются властью. Более того, индивид может и не знать, что он обладает властью и может ее использовать в личных целях. Понятие власти, хотя и не является базовым понятием политической теории, незаменимо, если его использовать с осторожностью и должной квалификацией» (12).
   В современной западной литературе распространенным, хотя и не общепризнанным является определение власти, данное Г. Моргентау: «Когда мы говорим о власти, мы имеем ввиду осуществляемый человеком контроль над сознанием и действиями других людей» (8, с. 26).
   Обращает на себя внимание различное толкование слова «власть» в русском и английском языках. Так, «Словарь русского языка» С.И. Ожегова определяет три значения слова: 1) право и возможность распоряжаться чем-либо или кем-либо, подчинять своей воле; 2) политическое господство, государственное управление и органы его; 3) лица, облеченные правительственными и административными полномочиями.
   В «Словаре русских синонимов» Н. Абрамова, изданном в начале XX в., указывается: «Власть – владычество, господство, держава, сила; могущество, полномочие, право (полное); престол, царство, верховенство, начальство, бразды правления». В русском языке термин власть имеет преимущественно смысл господства, насилия, привилегий.
   Как видим, слово власть имеет в русском языке очень емкий смысл, обозначая одновременно и владычество, и силу, и политическое господство, и государственное управление.
   К синонимам слова править относятся слова управлять, заправлять, направлять, предводительствовать, руководить, хозяйничать и т.д. Синонимами же слова право являются слова: привилегия, льгота, преимущество, прерогатива, монополия.
   Различие в этимологических трактовках власти в английском и русском языках при сравнении становится очевидным. Так, английский толковый словарь “The Advanced Leaners Dictionary of Current English” (London, Oxford University Press), изданный под редакцией А.С. Хорнби, Е.В. Гейтенби и Г. Уэйкфилда, дает следующее определение власти: “power (in living persons) is ability to do or to act”, т.е. способность действовать и далее, сила, энергия, которая может быть использована для выполнения какой-либо работы, а также право, контроль, полномочия. Именно термин “power” используется учеными в политико-философских исследованиях, в том числе в работах Б. Рассела, Г. Моргентау, бихевиоралистов и других. Но в то же время “power politics” определяется как дипломатия, основанная на силе.
   Английский толковый словарь приводит целый ряд синонимов понятия «власть», в том числе такие как «право, приобретенное или предоставленное человеку или группе людей», «человек или организация, имеющая большие полномочия или влияние», «государство, имеющее огромное влияние в международных делах» и, наконец, “god or godess”, т.е. «Бог или Богиня» в восклицаниях, как всемогущие, прощающие силы. Таким образом, в английском языке слово власть мягче, оно лишено того оттенка господства и насилия, которым наделено в русском языке. Язык народа, нации отражает в значительной степени особенности национального менталитета.
   Для российского читателя, изучающего проблемы философии политики, представляются интересными и актуальными современные западные концепции власти, которые исследуют проблему происхождения власти, ее философские, социальные и психологические аспекты, изменение взглядов на проблему справедливости власти и этики политики, влияния рыночных отношений на политику и отношения между людьми.
   Концепции, появившиеся в XX в., в отличие от воззрений на власть в предшествующий период истории, рассматривают власть как категорию универсальную, а не только политическую, объясняя ее происхождение, в первую очередь, психологическими, социальными факторами, как отношение между людьми, коллективами, государствами. Рассматривая в данной работе современные западные концепции власти, представляется необходимым подчеркнуть их исторически преходящий характер. Оценки этих воззрений неоднозначны и требуют к себе критического отношения.
   Таким образом, проведенное исследование власти как политико-философской категории, позволяет сформулировать следующую концепцию.
   Власть – категория многомерная и имеет различные проявления.
   Прежде всего власть представляет собой отношение между субъектом и объектом на разных уровнях общения – на межличностном, институциональном, межгосударственном. Но отношения эти ассиметричны, они предполагают командование и подчинение. Такой подход к понятию власти получил отражение в реляционистских концепциях западной политической философии. Эти концепции подразделяются на психологические, социологические и политические. Они носят ярко выраженный утилитарный характер.
   Власть как отношение и как средство коммуникации в процессе взаимодействия акторов ограничивает возможности и действия одного, а в ситуации принуждения или насилия делает его поведение безальтернативным, исключая выбор. Кроме того, власть может быть рассмотрена как элемент сложной совокупности факторов, образующих политическую систему. Понятие власти как элемента политической системы определено в системных концепциях власти.
   Власть можно рассматривать как средство достижения индивидуумом поставленных целей своими силами, не прибегая к насилию над другими. Но неизбежно изучение категории власти подводит исследователя к проблеме индивидуальной свободы личности, меры такой свободы, соотношения свободы личности и насилия.
   В западных концепциях власти рассматриваются смежные с властью понятия ресурсов власти, степеней и форм сопротивления власти, рынка власти и другие. В современной западной политической философии представлены теории и способы измерения силы власти.
   Интересна позиция представителей европейской философии на дилемму «истина, справедливость – могущество, власть». Всемирно известный немецкий философ, культуролог О. Шпенглер в книге «Закат Европы» в 1933 г. писал: «Всемирная история – это всемирный суд, и он всегда решает в пользу более сильной, полной, более уверенной в себе жизни… он всегда приносит истину и справедливость в жертву могуществу и расе и обрекает смерти людей и народы, которым истина важнее действительности и справедливость важнее власти» (109, с. 507).
   Общим стержнем политологических учений XIX–XX вв. является проблема соотношения свободы индивидуума и государственной власти. Так, представители бихевиорализма утверждают, что государственная власть, к примеру, должна выполнять функцию ограничения и контроля, что позволит направлять естественные устремления человека в рациональное русло. Именно бихевиоралистские концепции власти получили наибольшее распространение в XX в.
   Современные западные концепции власти допускают и оправдывают в качестве средства контроля над людьми манипулятивное воздействие на человека как на уровне сознания, так и на бессознательном уровне. Но подход к определению власти, представленный в западных концепциях, нельзя считать исчерпывающим. Он весьма ограничен и чрезмерно, на наш взгляд, утилитарен.
   Резко контрастирует понятие власти, представленное в современной западной философии, с христианским толкованием власти. Так, в послании к Диогнету говорится: «Ибо не в том состоит блаженство, чтобы иметь власть над другими, или быть сильнее слабейших, или быть богатым и притеснять нищих, таким образом, никто не может подражать Богу, это недостойно его величия. Но тот, кто принимает на себя бремя ближнего, кто имея в чем-либо превосходство, благодетельствует другому низшему себе, кто полученные им от Бога дары раздает нуждающимся…» (послание к Диагнету// Ранние отцы церкви… Антология. Брюссель, 1988, с. 602 // Христианские начала экономической этики. Материалы конференции. М., 2001, с. 15).
   В проповедях св. Косьмы Аитола, греческого странствующего проповедника XVIII в. отношение к власти определяется еще более жестко: «Но те, кто живет благодаря несправедливости и власти, должны печалиться, ибо то, что вы таким образом приобретаете, проклято…» (Basil of Caesarea. Letters and Select Works. Sekond Setries. Nicene and Postnicene Fathers. Ed. Philip Schaff and Henry Wace. Peabody, MA Hendrickson Publishers, 1994, Cavarnos, Constantine. St. Cosmos Aitolos. Belmont, MA Institute for Bysantine and Modern Greek Studies, 1971, p. 48–49).
   Концепция власти, сформулированная отечественными философами, близка христианскому пониманию власти и, следовательно, принципиально отличается от той, которая изложена в современных западных концепциях.
   Остановимся на одной из них. Одним из авторов, блестяще, емко и кратко сформулировавших ее, является русский философ и историк И.А. Ильин. Изложенное им представление о власти выношено русской историей и зиждется на идеях православного христианства. «Власть есть духовная сила, – пишет Ильин, – она покоится на уважении и доверии, на согласии людей повиноваться авторитету… Это согласие надо беречь… Если его растратить, то власть сведется к страху и насилию» (94, с. 373).
   В работах отечественных авторов власть рассматривается не столько как полномочие распоряжаться, но как обязанность распоряжаться. Аналогичное понимание власти вложено в идею «обязательного», «тяглого» государства русской школы геополитики. И. Ильин пишет: «Власть есть бремя. Его надо нести достойно и спокойно. Всякая власть имеет свои пределы; необходимо их строго соблюдать, не впадая в “превышения”… Надо, чтобы люди постоянно ощущали, что власть хочет добра, что она неподкупна и справедлива, что она сильна и тверда и что ее дело действительно удается ей… Только тщеславные люди пьянеют от власти; только глупцы впадают в “административный восторг” и в суетню; только неумелые люди начинают возвышать голос и махать руками…
   Власть есть проявление духовного достоинства и воли. Кто вручает власть недостойным людям, тот губит ее» (94, с. 373–374).
   Проблема власти неразрывно связана с проблемой индивидуализма и свободы человека. Власть как проявление насилия, навязывание чужой воли неизбежно ущемляет личность человека. Вряд ли кто будет оспаривать слова И. Ильина о том, что «самые лучшие, самые благодарные, самые мощные – творчески созидательные – силы человеческого существа раскрываются и реализуются только в спонтанной свободе…
   Человеку довлеет свобода, так как он самостоятельный природный организм. И достоин он ее тем более, что идет по жизни как самостоятельный дух. Человек нуждается в самоопределении… И, как естественный организм, человеческий инстинкт неподвластен насилию извне.
   Там, где человек действует по своему собственному почину, он выкладывается целиком и полностью, создает лучшее, на что способен, подходит к труду творчески, работа ему в радость» (94, с. 405).
   Анализируя проблему индивидуальности, И. Ильин подчеркивает, что она первоначально была представлена в христианском видении совершенного человека. Христианство как религия любви и свободной воли отстаивало свободного человека. Свобода и любовь знаменовали собою акт веры и жития христианина. «Именно они, – пишет Ильин, – составили основу европейской культуры, самоопределения в творчестве и свободную лояльность в политике» (там же, с. 398).
   Но эти заветы христианства подверглись изменению уже в Средние века. Любовь была заменена волей, а свобода – послушанием и дисциплиной. Таким образом, вера была регламентирована, но уже не свободна. Исследуя процесс становления идеологии индивидуализма, Ильин подчеркивает, что в Эпоху Гуманизма и Ренессанса (1300–1600) проснулся в человеке инстинкт уже ничем не сдерживаемой жажды наслаждений, вырывающегося на волю греха, а из духа гуманизма и Реформации образовалась «лавина свободы».
   Процесс индивидуализации шел в религии, миросозерцании, все более подчеркивая автономность наблюдающего и выносящего свои суждения человека. Дух индивидуализации перешел и на политику. В XVIII–XIX вв. были провозглашены неотъемлемые права личности, однако при этом «ослабевали внутренние, нравственно-религиозные скрепы». Таким образом, И. Ильин объясняет отход европейского человечества от духовной свободы, его тяготение к формализму, техницизму, понимание им свободы как праздности, комфорта, политической власти.
   На близких И.А. Ильину позициях стоял и Н.Н. Алексеев, профессор Московского университета, позднее Юридического факультета Пражского университета, один из основоположников евразийства. Он, в частности, писал: «Для христианина абсолютизм власти – теория языческая, противоположная христианскому миросозерцанию, из которой только могла родиться борьба с абсолютизмом» (96, с. 128).
   Проблему власти и ее религиозного смысла анализировал Б.П. Вышеславцев (1877–1954), юрист и философ, профессор Московского университета с января 1917 г., впоследствии, в эмиграции, соратник Н.А. Бердяева. Вышеславцев писал: «Произвол власти никогда не признавался божественным правом, идеал которого – свободный субъект homo sui iuris, автономная личность… Царство Божие безвластно, но не “безначально”, оно иерархично, ибо представляет собой порядок священных начал. Поэтому правильнее было бы сказать, что Царство Божие сверхвластно: оно превыше всякого начальства, и силы, и господства. Только в этом смысле власть означает победу Истины… Истина тоже завоевывает, покоряет и властвует. Но ее завоевания не требуют меча, ее покорение не требует ига, ее власть не знает приказов и повиновений» (102, с. 10).
   Проблему власти исследовал в своих работах современный отечественный ученый, доктор философских наук В.В. Ильин. Рассматривая дилемму «мораль – власть», задаваясь вопросом совместима ли власть с благочестием, он отвечает на него следующим образом: «Лишь на поверхности власть – имморальная игра без правил. Свой регулятивный, ценностный этос у власти есть… он обеспечен архизначимой логикой предсказуемого функционирования власти как облеченного колоссальной ответственностью за социальное благополучие компетентного института, опирающегося на высокие начала долга и гуманитарного величия. Отсюда убежденность: a priori во власти дефицита морали нет; справедливость и власть не взаимоисключающи; властный реализм и морализм не противополагаемы» (100, с. 208).
   Он, в частности, пишет: «Достаточно принять во внимание , что деятельность политических лидеров, предводителей отечества вся на виду: она прозрачна и строга, поддаваясь обозрению и управляясь своим неписанным кодексом чести, за соблюдением коего надзирают многочисленные правомочные инстанции – парламентские комитеты и комиссии, располагающие мощными рычагами официального и неофициального воздействия (вплоть до импичмента)…» (100, с. 208).
   Исследуя власть как категорию политической философии, известный отечественный философ, член-корреспондент РАН В.В. Мшвениерадзе анализирует разнообразные формы отчуждения – социального, экономического, политического, правового, религиозного и показывает, что созданные самим человеком общественные образования (социальные институты, экономические и политические отношения, государство, правовая система, церковь) и результаты его материальной и духовной деятельности, в которых проявляется его сущность, отторгаются от самого человека – творца и противопоставляются ему в качестве господствующих над ним враждебных сил. Появляется бесконечное число зависимостей человека от имеющихся в обществе отношений и их институциональных форм, свободный человек – властелин становится человеком-рабом (1, с. 8–9).
   Проблему преодоления отчуждения (социального, экономического, политического и т.д.) он видит в необходимости упразднения различных отношений односторонней зависимости.
   Глубоко этично по своей сути толкование власти в философии Востока, в частности в трудах Конфуция. Однако изучение этой темы, хотя и имело бы смысл, так как существенно бы расширило представление о власти, не является предметом данной монографии.

5.2. Власть как категория системы ценностей

   Власть есть нечто проблематичное и загадочное. Она загадочна в своей сущности, в своей социальной и психологической природе и проблематична в своей ценности.
Б. Вышеславцев. Проблема власти и ее религиозный смысл (102, с. 100)

   Анализ понятия власти в контексте истории политической философии, концепций геополитики и современных философско-политических теорий приводит к выводу о возможности определения власти как категории аксиологии, т.е. как категории системы ценностей. Автор работы считает возможным сделать вывод о том, что власть представляет собой одну из основных категорий теории ценностей. И сегодня в России проблема власти как ценностная категория приобретает исключительно актуальное значение.
   Проблема ценностей в широком значении неизбежно возникала в эпохи обесценения культурной традиции и дискредитации идеологических устоев общества. Именно такой период переживает сегодня Россия, когда идет ломка не только идеологических и культурных устоев общества, существовавших в двадцатом столетии, но и цивилизационных ценностей, созданных за весь предшествующий период истории государства.
   Основной вопрос общей теории ценностей «Что есть благо?» был впервые поставлен Сократом в период кризиса афинской демократии. В античной и средневековой философии ценностные (этико-эстетические) характеристики включались в само понятие реальности, бытия. Все традиции идеалистического рационализма от Платона до Гегеля отличались нерасчлененностью онтологии и аксиологии, т.е. бытия и ценности.
   Аксиология (от греч. axis – ценность), как самостоятельная область философских исследований природы ценностей, появилась в западной философии сравнительно недавно, в XIX–XX вв. как попытка разрешить некоторые сложные вопросы, относящиеся к общей «проблеме ценностей».
   В XIX в. Кант показал противоречивость разума. Он показал, что логика как главное свойство разума не абсолютна. Уже Кант заговорил об уникальности и необъясненности «особого человеческого свойства» – морального закона. Он считал недостаточным для выделения человека из мира животных видеть в нем разумность и логику как свойство рациональности, недостаточным также обозначать человека как существо общественное. Философы заходили в тупик, не имея возможности объяснить, чем же отлично общество людей от роя пчел или стад животных. Л. Фейербах указал на особенные социальные чувства человека: любовь, честь, совесть, гордость, дружелюбие и т.д., т.е. чувства, которые свойственны только человеку и только в его совместной жизни с другими людьми. Фейербах первым выделил ценностный мир человека в новой западной философии.
   Разработку теории ценностей продолжили неокантианцы Коген, Наторн, Риккерт и Виндельбанд, но они не могли соединить нужду, потребность и святыню, что приводило опять к разрыву между жизнью практической и высшими святынями. Пропасть между жизнью и святынями в науке никак не заполнялась.
   Аксиология возникла тогда, когда понятие бытия было расчленено на два элемента: реальность и ценность как объект человеческих желаний и устремлений. Главная задача аксиологии – показать, как возможна ценность в общей структуре бытия и каково ее отношение к «фактам» реальности.
   В русской философии, исходящей из христианских традиций, проблема ценностей всегда была одной из главных тем. О духовных ценностях и предназначении человека писали большинство отечественных философов и писателей – А. Хомяков, В. Соловьев, И. Ильин, Н. Новгородцев, Н. Лосский, Е. Трубецкой, В. Розанов, П. Флоренский. Позднее по данной теме появились работы и советских авторов Л. Столовича, В. Шилова, О. Панфилова, М. Каган и др.
   Сегодня очевидно, что за любой теорией или реформой стоят ценностные ориентиры, а за согласием в обществе обнаруживается согласие по основным жизненным ценностям. Сам термин «ценность» широко используется в философской и социологической литературе для указания на социальное и культурное значение для человека определенных явлений действительности. В качестве предметных ценностей может выступать все многообразие предметов человеческой деятельности, общественных отношений и включенных в их круг природных явлений. Все эти предметы и явления могут выступать в качестве «предметных ценностей» как объектов ценностного отношения, т.е. оцениваться в плане добра и зла, истины, красоты или безобразия, допустимого или запретного, справедливого или несправедливого.
   Понятие власти также представляет собой ценностную категорию, которая в разных системах ценностей и на разных этапах исторического развития, в разных условиях общественных отношений может оцениваться по-разному. Способы и критерии оценки закрепляются в общественном сознании и культуре как субъектные ценности, выступая ориентирами деятельности человека.
   В структуре человеческой деятельности ценностные аспекты связаны с познавательными и волевыми аспектами. В ценностных категориях выражены предельные ориентации знаний, интересов, предпочтений различных общественных групп и личностей.
   Каждая конкретная общественно-историческая форма может характеризоваться специфическим набором и иерархией ценностей, система которых выступает в качестве наиболее высокого уровня социальной регуляции. Внутренняя противоречивость и динамизм общественных систем находят выражение в структуре соответствующих ценностных систем и способах их воздействия на различные общественные группы. Система ценностных ориентаций личности представляет собой важный элемент ценностных отношений в обществе.
   Ценностные ориентации – важнейшие элементы внутренней структуры личности, закрепленные жизненным опытом индивида. Они образуют ось сознания, обеспечивая устойчивость личности, преемственность определенного типа поведения и деятельности, выраженную в направленности интересов и потребностей. Ценностные ориентиры выступают важнейшим фактором, регулирующим мотивацию личности.
   Люди, в основе мотивации которых лежит стремление к власти, подчиняют ей свое поведение. В социологии изучается сила мотивационного воздействия ценностных ориентиров в массовом сознании.
   Западная аксиология представлена теориями ценностей трех видов.
   Объективно-идеалистические теории (неокантиантство, последователи гуссерлианской феноменологии М. Шелер, Н. Гартман, неотомизм, интуитивизм) трактуют ценность как потустороннюю сущность вне пространства и времени.
   Сторонники субъективно-идеалистических теорий (логического позитивизма, эмонивизма, лингвистического анализа в этике, аффективно-волевой теории ценности У. Эрбана, Д. Пролла, Кл. Мони и др.) рассматривают ценности как явление сознания. Они трактуют ценность как проявление психологического настроя, субъективное отношение человека к оцениваемым объектам. Натуралистические теории ценности (натурализм в этике, космической телеологии этика) трактуют ее как выражение естественных потребностей человека или законов природы в целом.
   В.В. Ильин в работе «Аксиология», ссылаясь на известную в философской литературе классификацию ценностей, выделяет пять их групп, а именно: социально-целевые ценности (Святость, Духовность, Знание, Мастерство, Дело, Слава, Власть, Богатство); социально-инструментальные (Право, Свобода, Справедливость, Солидарность, Милосердие); персонально-инструментальные (Жизнь, Здоровье, Сила, Ловкость, Красота, Ум); субъективно-целевые (Вещество, Энергия, Пространство), общечеловеческие (Мыслящий дух, Общество, Человек) (100, с. 16; 108, с. 34).
   Что есть власть? Благо или зло? В условиях патриархального уклада, например, власть отца семейства неоспорима и есть благо. Немало примеров такой власти описаны в русской классической литературе: это и «Васса Железнова» М. Горького, и «Гроза» А. Островского и многие др. Власть тирана, подавляющего свободу личности в условиях современного общества, есть зло.
   Ф. Ницше определяет власть как важнейшую ценность в жизни человека. Он пишет: «Что хорошо? Все то, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самою власть. Что дурно? Все, что происходит из слабости. Что есть счастье? – Чувство растущей власти, чувство всеодолеваемого противодействия …Сама жизнь ценится мною как инстинкт роста, устойчивости, накопления сил, власти… Где не достает власти – там упадок. Я утверждаю, что всем высшим ценностям человечества не достает этой воли…» (Ницше Ф. Соч. Т. 2. М., 1990. С. 633–634). Он противопоставляет власть основным христианским ценностям: покорности, непротивлению злу насилием, любви к ближнему, свободе выбора и воли человека.
   Бихевиоралисты полагают, что политическая власть не может опираться на принципы морали и рассматриваться в контексте ценностных категорий, но должна стремиться к сбалансированию «воль к власти».
   Власть как ценность может рассматриваться в контексте натуралистической теории ценностей, в контексте теории интереса, эволюционной этики, как проявление природы человека.
   Власть как ценностная категория может быть рассмотрена и в контексте субъективно-идеалистических теорий, которые рассматривают ценность как явление сознания, проявление психологического настроя человека.
   Власть как ценностная категория является важным элементом внутренней структуры личности. Причем ее наличие в структуре личности не зависит от уровня образования. Властность как личностная характеристика может быть свойственна людям разного происхождения, культуры.

5.3. Власть как социально-психологическая потребность

   Исследования власти как потребности личности в отечественной научной литературе появились только в конце XX в.
   Вопросы психологии и психоанализа власти сделали предметом своего исследования такие выдающиеся ученые, как Э. Фромм, М. Фуко.
   С развитием психологии, психоанализа, науки социального управления, появления исследовательских работ в области менеджмента власть стала изучаться как одна из основных категорий управления. Во второй половине XX в. в науке управления большое внимание стали придавать социально-психологическим методам.
   В отечественной литературе психологические аспекты власти ранее не изучались, про наличие у человека потребности властвовать говорить было не принято.
   Эволюция теории управления прошла путь от «экономического человека» к «социальному» как на уровне государственного управления, так и в организации. Появились исследования в области потребностей человека как основы его мотивации к деятельности. К их числу можно отнести теорию иерархии потребностей А. Маслоу, теории мотивации МакКлелланда, Герцбергера и др.
   Мотивация определяется как «совокупность внутренних и внешних движущих сил, которые побуждают человека к деятельности, придают этой деятельности направленность, ориентированную на достижение определенных целей» (110, с. 133).
   Одним из основных понятий в теориях мотивации является понятие потребности. Возникновение потребности представляет собой первую фазу мотивационного процесса. Теория Маслоу выделяет пять групп потребностей, которые составляют иерархию. Эти потребности выстраиваются по восходящей снизу вверх следующим образом:
   • физиологические потребности;
   • потребность безопасности;
   • потребности принадлежности и причастности;
   • потребность признания и самоутверждения;
   • потребность самовыражения.
   В теории мотивации Альдерфера автор выделяет три основные потребности:
   • потребность роста;
   • потребность связи;
   • потребность существования.
   В теории МакКлелланда выделяют следующие потребности:
   • потребность соучастия;
   • потребность властвования;
   • потребность достижения.
   Хотя потребность властвования выделена лишь в теории МакКлелланда, следует подчеркнуть, что выделенные в этих теориях группы потребностей достаточно определенно соответствуют друг другу.
   С потребностью властвования непосредственно связаны потребности безопасности, признания и самоутверждения, самовыражения. Да и собственно потребности, выделенные в теории МакКлелланда , а именно потребности соучастия, властвования и достижения тесно взаимосвязаны между собой.
   Исследование потребности властвования приводит автора к выводу о возможности считать эту потребность приобретенной, как и две другие. Развивается эта потребность, по мнению МакКлелланда, на основе обучения, жизненного опыта и состоит в том, что человек стремится контролировать ресурсы и процессы, протекающие в его окружении. Основной направленностью данной потребности является стремление» контролировать действия людей, оказывать влияние на их поведение, брать на себя ответственность за действия и поведение других людей.
   Потребность властвования у МакКлелланда имеет два полюса: стремление иметь как можно больше власти, контролировать все и всех и, в противоположность этому, стремление полностью отказываться от каких-либо притязаний на власть, желание полностью избегать таких ситуаций и действий, которые связаны с необходимостью выполнить властные функции. Людей с высокой мотивацией властвовать МакКлелланд, в свою очередь, подразделяет на две категории.
   К первым он относит тех, кто стремится к власти ради властвования. Их привлекает сама возможность подчинить себе других. Интересы организации для таких людей, как правило, имеют мало значения. Ко второй группе он относит тех, кто стремится к получению власти ради того, чтобы добиться решения групповых задач. Они определяют цели, ставят задачи перед коллективом и участвуют в достижении целей. В теории мотивации МакКлелланда для этой категории людей потребность властвования не есть стремление к властному самоутверждению ради удовлетворения своего тщеславия, а стремление к выполнению работы, связанной с решениями задач организации.
   Из отечественных современных авторов проблеме потребности власти посвящена работа С.Б. Каверина «Потребность власти (1991), где автор называет потребность власти квазипотребностью, которая складывается, по крайней мере, из пяти базовых потребностей личности (64), а именно:
   • потребности быть личностью;
   • гедонистических потребностей;
   • потребности в свободе;
   • потребности в самоутверждении;
   • потребности в самовыражении.
   Каверин утверждает, что соединяясь, эти составляющие и образуют потребность власти. В своей работе он дает психологический анализ потребности власти. Он, в частности, пишет: «Исходной генетической базой рассматриваемого явления выступает потребность в свободе, потребность в сохранении возможности принятия мер по достижению гомеостатического равновесия и безопасности» (64, с. 339). Обеспечение же безопасности возможно при условии наличия достаточной информации об окружающей среде, знание источника угрозы или характера преград, препятствующих достижению цели. «Ничем не стесняемая возможность действовать и достигаемая тем самым независимость от обстоятельств дают благоприятный прогноз безопасности на ближайшее будущее, что изначально и составляет сущность психического состояния свободы… Эта потребность имеет статус врожденной. Физиологи, считая ее биологически обусловленной, называют ее “рефлексом свободы”» (64, с. 340).
   В работах современных психологов и психоаналитиков власть рассматривается как один из основных инстинктов человека, смысл проявления которых в стремлении защитить и обезопасить себя.
   На зависимость потребности власти от типа личности обратил внимание Эрих Фромм. Он подчеркивал, что жажда власти кроется не в силе, а в слабости человека. «Пока и поскольку индивид силен, господство над другими ему не нужно. И он не стремится к власти» (64, с. 351). Он сформулировал принципиальное различие между двумя противоположными способами жизнедеятельности, которые он назвал «подлинно человеческим стремлением быть («модус бытия») и примитивным, бездуховным и фактически безнравственным стремлением иметь («модус обладания»).
   Опираясь на такой подход, Каверин делает вывод о то, что потребность власти реализуется только по «модусу иметь» и, следовательно, к числу духовных не относится, совершенствованию личности не способствует, более того, в ряде случаев ведет к несомненной деградации личности» (64, с. 352).
   Такую позицию разделяет известная современная американская психолог Карен Хорни, создавшая конструктивную и пока непревзойденную теорию невроза в одной из своих работ «Невроз и рост личности. Борьба за самореализацию», где она рассматривает власть в контексте потребности человека в совершенстве (112, с. 12). Она, в частности, пишет: «Те, кого охватила жажда власти, требуют слепой покорности. Другие, для кого жизнь стала игрой, в которой все прочие должны стать объектами искусной манипуляции, считают себя вправе дурачить каждого и, с другой стороны, претендуют на то, чтобы никогда не быть одураченными» (112, с. 33).
   В контексте исследования психологии власти представляется целесообразным остановиться на проблеме манипуляции сознанием.
   Достаточно распространенным является определение ее как способа господства путем духовного воздействия на людей через программирование их поведения. Это воздействие направлено на психические структуры человека, осуществляется скрытно и ставит своей задачей изменение мнений, побуждений и целей людей в нужном власти направлении.
   Ж.-Ж. Руссо в произведении «Трактаты» писал: «Самая неограниченная власть – это та, которая проникает в самое нутро человека и оказывает не меньшее влияние на его волю, чем на его поступки» (63, с. 119). Противостоять ей может только человек самостоятельно мыслящий, с развитым самосознанием. Все живые существа воздействуют на поведение тех, с кем они сосуществуют в своей экологической нише. Человек же, кроме этого, воздействует на поведение других людей, оказывая влияние на сферу культуры.
   Первые концепции и технологии манипуляции массовым сознанием появились в США. Касаясь вопроса манипуляции сознанием, известный американский философ и социолог Герберт Маркузе писал: «Сегодня подчинение человека увековечивается и расширяется, не только посредством технологий, но и как технология…» (35, с. 37).
   В качестве инструментов манипуляции сознанием можно назвать следующие основные:
   • язык (воздействие на язык, изменение его);
   • цифры, статистические данные (некорректные, подтасованные);
   • зрительные образы;
   • наука (идеология).
   Приемами манипуляции являются ложь (прямая, непрямая), умолчание, отключение исторической памяти и нравственности, разрушение традиций и символов, разрушение ядра нравственности.
   Американские социологи П. Лазерфельд и Р. Мерт пишут: «Те, кто контролируют взгляды и убеждения в нашем обществе, прибегают меньше к физическому насилию и больше к массовому внушению. Радиопрограммы и реклама заменяют запугивание и насилие» (35, с. 34).
   В рамках наук о психологии личности, социальной психологии, психоанализе сложилась доктрина, основой которой послужило учение о высшей нервной деятельности физиолога И.П. Павлова. При разработке концепции программирования поведения человека на первое место к 50-м годам ХХ в. вышел психоанализ, учение, созданное З. Фрейдом и его последователями. Так, один из них, Ле Бон, акцентировал внимание на значении внушения в общественно-политических процессах. Он выдвинули гипотезу о наличии у человека инстинкта подчинения. В 1903 г. русский психофизиолог В. Бехтерев в книге «Внушение и его роль в общественной жизни» исследовал явления массового внушения под влиянием «психического заражения», т.е. при передаче информации с помощью разных знаковых систем. Бехтерев напрямую связывал внушение с манипуляцией сознанием.
   Он рассматривал внушение как «вторжение в (сознание) посторонней идеи без прямого и непосредственного участия в этом акте «я» субъекта. В этом отличие внушения от убеждения. Внушение влияет не путем логического убеждения, а непосредственно воздействует на психическую сферу без соответствующей переработки, происходит прививание идеи, чувства, эмоции или того или иного психического состояния. Убеждение предполагает активное участие субъекта, так как ему предлагаются доводы, которые он принимает или отвергает. Внушение активно. Когда удается приглушить активность сознания, внушение, в отличие от убеждения, проникает в психическую сферу помимо личного сознания и укрепляется здесь как всякий предмет пассивного восприятия. В 50-е годы стержнем доктрины стало учение о подсознании. Стали проводить эксперименты, производя в сознании с помощью внушения подмену объекта суждения. Эта подмена происходит путем умелого создания контекста, в котором мысли человека идут в нужном для манипулятора направлении. На этой теории была основана так называемая комментированная пресса. Идеями психоанализа пользовались в своей пропаганде фашисты, они обращались не к рассудку, а к инстинктам.
   Считается, что утверждению психоанализа как доктрины манипуляции сознанием способствовали успехи ее применения в области рекламы. В 30-х годах ХХ в. Эрнст Дихтер, ученик Фрейда, австрийский психолог, начал приспосабливать основные идеи психоанализа Фрейда для целей рекламы. Он создал «Американский институт по изучению мотивации поведения». Доходы института в 50-е годы составляли баснословные по тем временам суммы. Успех института Э. Дихтера в манипуляции поведением покупателей привлек политиков. Так, из рекламы товаров психоанализ был перенесен в манипуляцию сознанием в политической сфере. Психоанализ стал использоваться в избирательных компаниях в Америке.
   Важное направление в использовании психоанализа открыл Д. Вайкери, который изучал подсознательный фактор в семантике, т.е. воздействие слова на подсознание. Очевидно, что в сфере языка лежат главные возможности манипуляции сознанием. Особый мир слов – логосфера – включает в себя язык как средство общения и все формы «вербального мышления», в которых мысли облекаются в слова. Язык как система понятий, слов, в которой человек воспринимает мир и общество, есть самое главное средство подчинения. Этот вывод доказан множеством исследователей как теорема. Внушаемость через слово – глубинное свойство психики, возникшее раньше, чем способность к аналитическому мышлению. Все больше ученых склоняются к мнению, что первоначальной функцией слова на ранних этапах развития человечества было внушение, подчинение через чувство, через рассудок.
   По выражению немецкого философа Мартина Хайдеггера, в период, предшествовавший Новому времени, «язык был самой священной из всех ценностей». В «Письме о гуманизме» Хайдеггер пишет: «Язык есть дом бытия. В жилище языка обитает человек. Повсюду и стремительно распространяющееся опустошение языка не только подтачивает эстетическую и нравственную ответственность во всех употреблениях языка. Оно коренится в разрушении человеческого существа…. Язык – дом истины бытия» (35, с. 87).
   В языке получают отражение особенности национального мировосприятия, отношений между людьми. Это обстоятельство подтверждается национальными пословицами и поговорками, а также фразами, так называемым штампами, существующими в разных языках для выражения одинакового смысла.
   Испанскому политику начала 90-х годов принадлежат слова о том, что «когда социальный класс использует язык тех, кто его угнетает, он становится угнетен окончательно. Язык небезобиден» (35, с. 93).
   Важнейшую защитную роль, с точки зрения воздействия на рациональное мышление, играет традиция, которая предотвращает сознание от расщепления. Виднейший антрополог Карл Лоренц считает отказ от традиций гибельным для устойчивого сознания даже в том случае, если этот отказ полностью оправдан с точки зрения содержания традиций. Он пишет: «Подавление традиции может привести к тому, что все культурные нормы социального поведения могут угаснуть как пламя свечи» (35, с. 118). А освобожденное от догм рациональное мышление уязвимо перед манипулятором.
   Исследованию этой проблемы посвятил свою работу «Манипуляция сознанием» известный отечественный философ С. Кара-Мурза. Он исследует манипуляцию сознанием как технологию власти. Как таковая, по мнению С. Кара-Мурзы, она возникает только в гражданском обществе, с установлением политического порядка, основанного на представительной демократии. Способы воздействия на массы в демократических и авторитарных (тоталитарных) режимах отличаются» (35, с. 32).
   Власть монарха, диктатора в тоталитарном обществе не нуждается в манипуляции сознанием. Отношения господства при такой власти основаны на открытом насилии, подавлении и т.д. с использованием простого принуждения. Все исследователи манипуляции сознанием подчеркивают этот факт, отмечая способы воздействия на массы в демократических и авторитарных режимах. Восточный деспотизм отвечает экономической необходимости, ирригации и освоению трудовых мощностей. Западный же отвечает прежде всего политической необходимости. Он предполагает захват орудий влияния или внушения, каковыми являются школа, пресса, радио и т.д. Внешнее подчинение уступает место внутреннему подчинению масс, видимое господство подменяется духовным, незримым господством, от которого невозможно защититься. С. Кара-Мурза в книге, выдержавшей уже несколько изданий, задается вопросом: принять новый тип власти над человеком или строить защиту от манипуляций.
   Таким образом, подводя итог анализу манипуляции как способа господства и технологии власти, можно утверждать, что она существовала во все исторические периоды, но приобрела чрезвычайное значение в ХХ в. с распространением средств воздействия на массовое сознание.

Заключение
Постсткриптум. Парадоксы власти

   В заключение хочется остановить внимание читателя на нескольких парадоксальных выводах, которые напрашиваются при подведении итогов исследования философско-политических проблем власти.
   Во-первых, по мере погружения в предмет исследования становится очевидным, что вопросов возникает больше, чем появляется ответов.
   Во-вторых, управление всегда связано с использованием власти.
   В-третьих, несмотря на то, что человечество прошло путь развития от первобытного общества до правового государства, путь модернизации и научно-технического прогресса, основные формы государственного правления, такие как монархия и республика, сохранили свою актуальность. Можно констатировать лишь появление разновидностей монархии – конституционной и теократической, а также разновидность республики – парламентской и президентской. Монархия являлась формой государственного правления уже в Древнем Египте. Современные европейские либерально-демократические правовые государства также существуют в форме конституционных монархий (Великобритания, Дания, Швеция, Норвегия и др.).
   Кроме того, сохраняет свою актуальность характеристика философами Древней Греции и Древнего Рима основных типов власти. Философы Древней Греции создавали свои этичные концепции власти в условиях рабовладельческого общества, но республиканской формы правления для свободных граждан.
   Более того, следует отдать должное интеллектуализму, гуманизму, этическому подходу древних философов к вопросам власти, к расстановке ими приоритетов между общественными и личными интересами. Власть над собой – eucratеia, в ней видит Сократ главное содержание философского понятия власти, торжество разумного начала над животным. И сегодня для того, чтобы противостоять манипуляции сознанием нужно обладать самостоятельностью мышления, развитым самосознанием.
   В этом вопросе взгляды древнегреческих философов выгодно отличаются от современных западных теорий власти, явившихся порождением рыночных отношений как в экономике, так и в политике.
   Парадоксальным представляется сохранение столь архаичной формы насилия, как рабство, которое существовало в древнем мире, и существует сегодня. В XIX в. (1811–1870), когда уже вся Европа осуждала Россию за нарушение прав человека, европейцы завезли в Америку и продали 1,9 млн негров (35, с. 95). На сегодняшний день, согласно статистике, 12,3 млн человек ежегодно подвергаются принудительному труду, классифицируемому в качестве рабского, который является следствием нелегальной торговли людьми, охватывающей 2,4 млн человек. Общий доход от использования принудительного труда в мире составляет более 31,5 млн долларов (по данным ИТАР ТАСС // Итоги. № 20. 2005, с. 5.)
   Остается актуальной вечная проблема соотношения интересов общества и индивидуума – проблема этики в политике.
   Характер технологии приобрело такое явление, как манипуляция сознанием. Противостоять ей может только человек, способный к самостоятельному мышлению, с развитым самосознанием и достоинством, обладающий властью над собой, eucratеia. Правомерно ли манипулятивное воздействие на сознание людей, приобретающее характер технологии власти, с целью рационализации их поведения, изменения системы ценностей как отдельных людей, так и целых народов? Как согласуются приобретающая глобальный характер манипуляция сознанием с естественным стремлением и тенденцией развития личности к власти человека над собой?
   В современной буржуазной социально-философской и политической мысли не существует какого-либо одного общепризнанного понимания власти. Так, Макс Вебер делает основной акцент на реализации власти и понятии сопротивления как атрибута властных отношений.
   Р. Даль определяет власть как контроль над поведением другого человека или группы людей.
   Г. Лассуэл считает, что власть определяется степенью принятия решений.
   Т. Парсонс определяет власть как «систему ресурсов», с помощью которой достижимы общие цели.
   По определению Н. Пулантзаса, власть есть способность социального класса реализовывать свои специфические интересы.
   Н. Боббио полагает, что власть может быть определена как отношение между двумя субъектами, из которых один навязывает другому свою волю и определяет свою волю, невзирая на средства.
   Нельзя не согласиться с Н. Луманом, который пишет, что власть становится более могущественной, если она оказывается способной добиваться признания своих решений при наличии привлекательных альтернатив действия или бездействия (10).
   Множество теоретических концепций власти не дают какого-либо универсального определения власти и окончательного ответа на все связанные с ней вопросы, но подчеркивают необходимость продолжения исследования этого явления. Тем не менее власть в классических философских концепциях определяется как особое отношение между людьми, отношение командования и подчинения, способность осуществлять свою волю.
   Согласно позиции В.В. Мшвениерадзе, известного отечественного философа, члена-корреспондента РАН, исследовавшего проблему отношений власти, главной исторически необходимой общественной характеристикой рационально упорядоченных властных отношений является постоянное развитие и совершенствование демократии в самом широком смысле этого понятия – господство человека над собой и общественными отношениями, а человеческих отношений – над отношениями между вещами. Это движение составляет объективное, закономерное и наиболее существенное направление прогрессивного исторического процесса.
   Исторически происходило так, что сначала главной формой политического взаимоотношения между членами общества, странами и целыми регионами была зависимость. Основными условиями и способами для установления отношений господства и подчинения являлись сословно-иерархические системы, наследование власти, монархические и диктаторские режимы, отсутствие принципа разделения властей, классовая борьба и завоевательные войны. Главной функцией власти служило принуждение и его крайняя форма проявления – насилие. Прогрессивная линия исторического развития политических отношений шла и теперь идет путем преодоления зависимости, через достижение независимости и утверждение взаимозависимости (1, с. 8).
   Автор монографии сохраняет верность взгляду на прогрессивный характер эволюции человека, и в этой связи исключительно важным представляется следующий вывод: состояние отношений власти в обществе является показателем уровня общественно-экономического развития, зрелости общества. Ход исторического развития, смена типов государства свидетельствуют о расширении сферы и меры свободы, о прогрессе свободы людей, увеличении числа свободных и т.д., а не о прогрессе насилия, подавления и господства одних людей над другими.
   Представляется справедливым вывод о том, что отношения власти являются своеобразным критерием уровня общественного развития.

Библиография

   1. Власть. Очерки современной политической философии Запада. М.: Наука, 1989.
   2. Халинов В.Ф. Власть: Кратологический словарь. М.: Республика, 1997.
   3. Философия власти / Под ред. В.В. Ильина. М.: Россия, 1993.
   4. Власть. Философско-политические аспекты. М., 1989.
   5. Философский словарь. М., 1999.
   6. Антология политической мысли. М., 2000.
   7. Конрад Н.И. О смысле истории. Восток-Запад. М., 1972.
   8. Morgenthau H. Politics among Nations. The struggle for power and peace. N.Y., 1967.
   9. Russel B. Power. London, 1985 (first published in 1938).
   10. Луман Никлас. Власть. Праксис. М., 2001.
   11. Власть: Политическая энциклопедия. М.: Мысль, 1999.
   12. Brecht A. Political theory. International encyclopedia of social sciences. Vol. 12.
   13. Freund J. La politica cоme proffessione. Torino, 1980.
   14. Халипов В.Ф. Кратология как система наук о власти. М.: Республика, 1999.
   15. Дугин Александр. Основы геополитики. М., 1999.
   16. Bobbio N. Le ideologie I il | potere in crisi:-pluralismo,democrazia e socialismo, communismo.Terza via e tersa forsa. Firenze, 1981.
   17. Материалисты Древней Греции. М., 1955.
   18. Проблемы общей теории права и государства: Учебник для вузов / Под ред. В.С. Нерсесянца. М.: Норма, 2001.
   20. Аристотель. Политика (3, 4, 7, 1279а).
   19. История политических и правовых учений / Под ред В.С. Нерсесянца. М.: Норма-Инфра, 1999.
   21. Russel B. Power. L. , 1985. P. 9.
   22. Кант И. Соч. Т. 4. Ч. 2.
   23. Ницше Ф. К генеалогии морали. Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1990.
   24. Ирхин Ю.В., Зотов В.Д., Зотова Л.В. Политология. М.: Юрист, 2000.
   25. Реале Джованни, Антисери Дарио. Западная философия от истоков до наших дней. СПб., 1994.
   26. Аристотель. Соч. Т. 4. М., 1983.
   27. Гегель. Философия права. М., 1990.
   28. Древнекитайская философия. Т. 1. М., 1973.
   29. Материалисты Древней Греции. М., 1955.
   30. Спиноза Б. Избранные произведения. Т. 2. М., 1957.
   31. Нерсесянц В.С. Философия права. М., 1997.
   32. Проблемы общей теории права и государства: Учебник для вузов / Под редакцией В.С. Нерсесянца. М., 2001.
   33. Соловьев В.С. Соч.: В 2 т. М., 1990. Т. 1.
   34. The Struggle for Power and Peace. N.Y.,1967, 4-rd edition.
   35. Кара-Мурза С. Манипуляция сознанием. М., 2001.
   36. Кара-Мурза С. Потерянный разум. М., 2005.
   37. Волконский В.А. Драма духовной истории. М.: Наука, 2002.
   38. Poulantzas N. L’état, le pourvoir, le socialisme. P., 1978.
   39. Мартин Г.-П., Шуманн Х. Западня глобализации. М., 2001.
   40. Фукидид. История. М., 1999.
   41. Зубок М.И. Экспансионистская политика США в начале 20 века. М., 1969.
   42. Сорос Дж. Кризис мирового капитализма. М., 1999.
   43. Экономика как наука. М., 1995.
   44. Одум Юджин П. Экология: В 2 т. М.: Мир, 1986.
   45. National Republican platform, 2000/h/9.
   46. Brzezinski Z. living with a new Europe. The National Interest, 2000, Summer.
   47. Знание на службе развития. Отчет о мировом развитии. 1998–1999. М.: Весь мир; Всемирный банк, 1999.
   48. На пороге ХХI века. Доклад о мировом развитии, 1999–2000. М.: Весь мир: Всемирный банк, 2000.
   49. Шамханов Феликс. Теория государственного управления. М.: Экономика, 2002.
   50. Ницше Ф. Воля к власти. СПб., 1910. Т. 9.
   51. Поппер Карл. Открытое общество и его враги. М., 1992.
   52. Неклесса А.И. Конец эпохи большого модерна. М.: Институт экономических стратегий, 1999.
   53. Хосе Ортега-и-Гассет. Восстание масс // Вопросы философии. № 3–4. 1989.
   54. Чиркин В.Е. Государственное управление. М.: Юристъ, 2002.
   55. Бакраузе К.С. Очерки по истории новейшей и современной буржуазной философии. Тбилиси, 1980.
   56. Чухина Л.А. Феноменологическая аксиология М. Шелера в сб. Проблема ценностей в философии. М.; Л., 1966.
   57. Философия и ценностные формы сознания. М., 1978.
   58. Философский словарь. М., 1968.
   59. Философская энциклопедия. М., 1983.
   60. Панарин А. Стратегическая нестабильность 21 века. М.: Алгоритм, 2003.
   61. Investing in Space – the Challenge for Europe. Long – Term Space Policy Committee. Second Report site: /http://esapub.esrin.esa.it/sp/sp2000-toc.htp.
   62. Хозин Г.С. Великое противостояние в космосе (СССР–США). М., 2001.
   63. Руссо Ж.-Ж. Трактаты. М., 1969.
   64. Райгородский Д.Я. Психология и психоанализ власти. Т. 1. Самара: БАХРАХ, 1999.
   65. Тетеньев А. «Новый мировой порядок» США, или европейское мироустройство? // МЭ и МО. № 7. 2003. С. 31–42.
   66. Фукидид. История. М., 1999.
   67. Brzezinski Z. Living with a new Europe. The National Interest, 2000, Summer.
   68. Краснов Б.И. Теория власти и властных отношений // Социально-политический журнал. № 3–6. 1994.
   69. Мельников Ю.Ф. Власть в современном обществе. М., 1995.
   70. Дегтярев А.А. Основы политической теории. М.: Высшая шк., 1998.
   71. Наука: власть и коммуникации (социально-философские аспекты) // Вопросы философии. № 11. 1990.
   72. Crosier M. Le phenomene beureaucratique. P.; Seuil, 1963.
   73. Crosier M. La societe bloquee. P., 1970.
   74. Crosier M. Ou ne change pas la societe par decree. P.; Seuil, 1979.
   75. Poulantzas N. Pouvoir politique et classes socials. P., 1971,vol.1–2.
   76. Contemporary political philosophers. London, 1976.
   77. Crosier M, Huntington S., Watanuki J. The Crisis of Democracy. Report on the Governabilicy of Democracies to the Trilateral Comission. N.Y., 1975.
   78. Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. Антология. М.: Наука, 1993.
   79. Исход к востоку // Под ред О.С. Широкова, М.: Добросвет, 1997.
   80. Гумилев Л.Н. Онтогенез и биосфера земли. Л., 1989.
   81. Савицкий П.Н. Континент Евразия. М.: Аграф, 1996.
   82. Уткин А.И. Мировой порядок XXI века. М.: ЭКСМО, 2002.
   83. Гаджиев К.С. Введение в геополитику. М.: Логос, 1998.
   84. Дергачев В.А. Геополитика. М.: ЮНИТИ, 2004.
   85. Дергачев В.А. Глобальная геоэкономика. Одесса: ИПРЭЭ и НАНУ, 2003.
   86. Уткин А.И. Мировой порядок ХХI века. М.: ЭКСМО, 2002.
   87. Чавес Уве. Многомерный мир как глобальная альтернатива. Взгляд Венесуэлы: Из выступления в Институте философии РАН // РЭЖ. № 1. 2005.
   88. Камынин М. Дипломатическая осень // Независимая газета. 10 окт. 2005. Дипкурьер.
   89. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций: Пер. с англ. М.: АСТ, 2003.
   90. Хаусхофер К. О геополитике. Работы разных лет. М.: Мысль, 2001.
   91. Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. № 3. 1990.
   92. Маккиндер Х. Дж. Географическая ось истории // Полис. № 4. 1995.
   93. Мэхэн А.Т. Влияние морской силы на историю. 1660–1783. М.: АСТ; СПб: Терра фантастика, 2002.
   94. Желтов В.В. Теория власти: Учебное пособие. М.: Флинта, 2008.
   95. Сенокосов Юрий. Власть как проблема. Опыт философского рассмотрения. М.: Московская Школа Политических Исследований, 2005.
   96. Кокошин А.А. Очерк политики как феномена общественной жизни. М., 2007.
   97. Категории политической науки. М.: МГИМО; РОССПЭН, 2002.
   98. Тоффлер Э. Метафорфозы власти: знания, богатство и сила на пороге ХХI века. М., 2003.
   99. Макарычев А. Мишель Фуко как теоретик безопасности: критическое прочтение концептов // Мировая экономика и международные отношения. № 3. 2008.
   100. Ильин В.В. Аксиология М.: Изд-во МГУ, 2005.
   101. Дианин-Хавард Александр Нравственное лидерство. М.: LiderProm, 2008.
   102. Райгородский Д.Я. Психология и психоанализ власти: Хрестоматия. Т. 1. Личность, Государство, Власть. Самара, 1999.
   103. Малахов В.С. Государство в условиях глобализации / Национальный фонд подготовки кадров. М.: Университет «Книжный дом», 2007.
   104. Waltz K.N. Theory of International Politics MA: Eddison-Wesley, 1979.
   105. Keohane R., Nye J.S. Power and Interdependence: World politics in Transition. L.: Scott, Foresman,1989.
   106. Внешняя политика: вопросы теории и практики. М., 2009.
   107. «Приватизация» мировой политики: локальные действия – глобальные результаты. М.: МГИМО, 2008.
   108. Бороноев А.О., Смирнов П.И. Россия и русские. Характер народа и судьбы страны. СПб., 1992.
   109. Spengler O. The Decline of the West. N.Y., 1933.
   110. Виханский О.С., Наумов А.И. Менеджмент. 3-е изд. // Серия «Классический университетский учебник». М.: Экономистъ, 2004.
   111. Каверин С.Б. Потребность власти. М., 1991.
   112. Хорни Карен. Невроз и рост личности. Борьба за самореализацию. М.: Академический Проект, 2008.

Наталья Коротких Власть: вопросы теории Монография