Татьяна Копяткевич (Составитель)
Избранные поучения святых отцов о молитве

От редакции

   Творения святых отцов – сокровищница духовной мудрости, в которой каждый желающий может почерпнуть ответы на свои вопросы и недоумения. В них рассыпаны мысли на самые разные темы: покаяния, терпения скорбей, борьбы с помыслами, служения ближним и многие другие.
   К сожалению, не все и не всегда способны заняться целенаправленным чтением и изучением творений святых отцов. В этой книге мы постарались под одной обложкой собрать советы относительно молитвы самых разных и по времени, и по месту своей земной жизни святых, начиная от отца монашествующих преподобного Антония Великого, вплоть до известных духовных русских писателей XIX века святителя Игнатия (Брянчанинова) и Феофана Затворника.
   Древние христианские подвижники разграничивали «молитву по молитвослову», которую они называли псалмопением, и молитву, произносимую умом, или поучение (произнесение в уме коротенькой молитовки, место которой чаще всего занимала молитва Иисусова). Поэтому книга, которую вы держите в руках, разбита на два раздела: «О молитве» и «О молитве Иисусовой». В этих разделах собраны изречения святых отцов о каждом роде молитвы.
   «Всякая добродетель, творимая ради Христа, – говорит преподобный Серафим Саровский, – дает благодать Духа Святого, но более всего дает молитва, потому что она всегда в руках наших как орудие для стяжания благодати Духа». Таким образом, молитва – самое важное дело на земле. Мы надеемся, что наша книга окажет посильную помощь в этом деле и принесет духовную пользу читателям.

О молитве

   Молитва, призывание Бога, обращение к Богу – самый действенный способ общения с Ним. Святитель Феофан Затворник недаром называет молитву не только источником, но и двигателем и направителем всего. Это восхождение ума и сердца к Богу, по слову святого праведного Иоанна Кронштадтского, есть «величайший, бесценный дар Творца твари, человеку, который чрез нее может беседовать с Творцом своим, как чадо с Отцом, изливать пред Ним чувства удивления, славословия и благодарения». Поэтому без молитвы жизнь любого христианина бессмысленна.
   Но молитва – это также и меч для того, кто ведет духовную войну. Это важнейшее духовное оружие против невидимых и бесплотных врагов, стремящихся погубить всякую христианскую душу. В опасном положении находится тот христианин, который не молится.
   Воин, стремящийся овладеть тем или иным боевым искусством, употребляет много времени и сил, пока не научится хорошо обращаться с различными видами оружия. В духовной жизни все точно так же – необходимо много усердия, терпения, нужно вложить немало духовного труда для овладения самой важной на свете наукой – молитвенной.
   Как и во всякой другой науке, лучшим руководителем является здесь тот, кто и сам преуспел в подобном деле. Для христиан это святые отцы, учители Церкви, подвижники и святители, опытно постигшие молитвенное восхождение к Богу и оставившие нам свой бесценный опыт. Все, что нам остается – просто воспользоваться им.

Преподобный
Антоний Великий

Преподобный
АНТОНИЙ ВЕЛИКИЙ

   Преподобного Антония Великого называют отцом монашества, потому что он первым из христиан избрал тяжелую, полную лишений отшельническую жизнь. Удалившись в Фиваидскую пустыню (около 286 года), он совершал там молитвенные подвиги и терпел нужду в самом необходимом, а также подвергался частым нападкам злых духов, которые старались изгнать его из пустыни. Преподобный жизнью своей явил всем последующим поколениям христианских подвижников путь, которым душа может идти к духовному совершенству.
   Вот что пишет о преподобном Антонии автор его жития, святитель Афанасий Александрийский: «С юных лет и до такого возраста соблюдавший равное усердие к подвижничеству, ни по старости не обольщавшийся дорогими снедями, ни по немощи тела своего не изменявший вида своей одежды, ни в чем, однако же, не потерпел он вреда. Глаза у него были здоровы и невредимы, и видел он хорошо. Не выпало у него ни одного зуба, а только ослабли они в деснах от преклонных лет старца. Здоров он был руками и ногами. Одним словом, казался бодрее и крепче всякого, пользующегося разнообразными снедями, омовениями и различными одеждами. А что всюду говорили о нем, все удивлялись ему, даже не видавшие любили его, – это служит доказательством его добродетели и боголюбивой души. Ибо не сочинениями и внешней мудростью, не каким-то искусством, но единым богочестием стал известен Антоний. И никто не станет отрицать, что это был Божий дар. Ибо как иначе в Испанию, в Галлию, в Рим и в Африку дошел бы слух о человеке, который скрывался и жил в горе, если бы не Бог соделывал повсюду известными рабов Своих, что и Антонию обещал Он еще вначале? Хотя сами отшельники делают все тайно и желают быть сокрытыми, но Господь делает их видимыми для всех, подобно светильникам, чтобы, слыша о них, знали, как могут заповеди приводить к преспеянию, и возревновали идти путем добродетели».
   Скончался преподобный в 356 году в возрасте 105 лет на руках своих учеников. «Старайтесь же паче пребывать всегда в единении между собою, а преимущественно с Господом, и потом со святыми, да примут они и вас по смерти в вечные свои кровы, как друзей и знаемых» – таков был предсмертный завет отца монашествующих ученикам.
   Изречения о молитве мы избрали из посланий преподобного Антония Великого, в которых он наставляет своих учеников в делании христианских добродетелей и духовной брани и увещевает не ослабевать в стремлении к нравственному совершенству.

   1. Бог внемлет молитвам только тех людей, которые любят и ищут Его всем сердцем своим. Но Он не внемлет молитвам тех людей, которые не обращают к Нему всего сердца своего, но прилепляют его и к другим предметам, а во всех делах своих ищут славы и похвалы более от людей, нежели от Бога. Он гневается на них, потому что дела их тщеславны. Они не вкушают Божественной сладости, не чувствуют духовной радости и крепости. Все дела их, как тяжкое бремя, подавляют душу их.
   2. Бог дает благодать Свою просящим у Него. Итак, прошу вас, взывайте к Нему непрестанно день и ночь, чтобы Он и вам явил Свою благость, ниспослал вам помощь Свою для облегчения ваших трудов покаяния и открыл вам, что благоугодно Его святой воле.
   3. Бог всех руководит действиями Своей благодати. Потому не ленитесь и не унывайте, взывая к Богу день и ночь, чтоб умолить благость Бога Отца ниспослать вам помощь свыше к познанию того, как вам поступать. Не давайте сна очам вашим и веждам вашим дремания (Пс. 131, 4), ревнуя принести самих себя Богу в жертву чистую, чтоб узреть Его, ибо без чистоты никто не может узреть Бога, как говорит апостол (см.: Евр. 12, 14).
   4. Взывайте ко Господу денно и нощно, чтобы пришла к вам помощь свыше и направила сердца ваши и мысли во Христе.
   5. Итак, дети мои, не пренебрегайте взывать к Господу день и ночь, понуждая щедрость Отчую, и щедростью Своей Он пошлет вам помощь с Небес, поучая вас, пока вы не узнаете, что для вас благо.
   6. Молитесь, да дарует вам Бог благодать все ясно видеть и разуметь, чтоб вы верно могли различать, что добро и что зло. Написано у апостола Павла, что твердая пища свойственна совершенным (Евр. 5, 14). Это суть те, которые долгим и тщательным подвигом обучили чувства свои и намерения относительно добра и зла, сделались сынами Царствия и приписаны к Божественному усыновлению. И Бог даровал им мудрость и рассуждение во всех делах их, чтоб не прельстил их ни человек, ни диавол.
   7. Не уставайте молить благость Отца, да снизойдет к вам помощь от Него, чтобы вы научились узнавать, что праведно.
   8. Если и вы хотите получить сего [огненного Божественного] Духа так, чтобы Он пребывал в вас всегда, то принесите в жертву Богу тело свое, старайтесь приобрести смирение сердца, день и ночь возносите мысли свои на Небо и ищите сего огненного Духа чистотою сердца – тогда вы получите Его… Не сомневайтесь в получении Его, не думайте и не говорите: «Как можно нам получить Его?» Сии сомнения, дети мои, не должны входить в сердца ваши. Ищите Духа в правоте сердца – и вы верно получите Его… Сей Дух вселяется только в сердца чистые. Когда Он будет жить в вас, то откроет вам высокие тайны и много другого, чего я не могу изложить пером и чернилами на бумаге. Он истребит в вас страх, который вы чувствуете иногда к людям, зверям и другим вещам. Он будет для вас и днем и ночью источником небесной радости, и вы в теле сем будете жить как бы на Небе. Вы тогда будете молить Бога не о своих только душах, но и о других, потому что кто имеет сего Духа, тот уже не имеет нужды молиться о себе, но о других.
   9. Если кто из вас имеет сию [духовную ревность к добру и духовную] теплоту, то я молю Бога, чтобы она оставалась в нем вечно. Теплота сия не скоропреходяща и не подобна теплоте земной. Нет ничего в мире драгоценнее ее. Если же кто из вас не чувствует в себе сей теплоты, тот должен стараться о приобретении ее. Она дается тому, кто усиленно ищет ее… Дети мои, если заметите, что души ваши от лености и нерадения охладевают, старайтесь согреть и пробудить их слезами покаяния. Духовная теплота возвратится к вам, войдет во глубину душ ваших, и вы, приняв тогда сущность сей теплоты и преобразившись в нее, будете кипеть добрыми делами… Давид молитвами и покаянием, которые он приносил Богу день и ночь, возвратил благоволение Божие к себе. Подобным образом и вы поступайте.
   10. Углубленное размышление о доброй жизни и попечение о душе производят добрых и боголюбивых мужей. Ищущий Бога обретает Его, побеждая всякое похотение непрестанной к Нему молитвой. Таковой не боится демонов.
   11. Не преставай проливать слезы молитвенные, – и Бог сжалится над тобой и облегчит все твои болезнования (все, о чем болит душа твоя).
   12. Напрягайся непрестанные изливать молитвы со слезами, чтобы сжалился над тобой Бог и совлек с тебя ветхого человека.
   13. Когда человек старается искоренить в себе зло, возлагает упование свое на Бога, удаляется всех грехов и слезами, сокрушением сердца, воздыханиями, постом, бдением, смирением, теплыми и частыми молитвами к Богу стремится к совершенству, то Бог по Своей благости помогает ему и очищает его от всех душевных страстей, как говорит Давид: Близок Господь к сокрушенным сердцем и смиренных духом спасет (Пс. 33, 19).
   14. Все эти вещи я сказал вам, возлюбленные, чтобы знали вы, как требуется от человека приносить покаяние в теле и в душе и очищать их, и тело, и душу. И если ум одолеет в этом состязании, он будет молиться в Духе и начнет изгонять из тела душевные страсти, которые вошли в него по его собственной воле. И тогда Дух устанавливает с умом дружеское сотрудничество, поскольку ум хранит повеления, которые Дух сообщил ему. И Дух научает ум, как врачевать все душевные раны и очищаться от всего того, что смешано с членами тела его, и от других страстей, которые хотя и не в теле, но смешались с его волей.
   15. Они [демоны], коль скоро увидят всякого христианина… пребывающим в труде и преуспевающим, то первее всего покушаются и пытаются положить на [его] пути соблазны – соблазны же их суть злые помыслы. Но нам не должно бояться этих внушений их, потому что молитвами, постами и верой в Господа враги тотчас низлагаются… Не будем слушать демонов, как чуждых нам; не станем слушаться их, хотя бы они возбуждали нас на молитву, хотя бы говорили о постах, а будем внимательнее смотреть на цель нашего подвижничества, – и не будем обольщены ими, делающими все с лукавством.
   16. Итак, телесные труды, внутренний подвиг ума, безмолвие и непрестанная молитва с совершенным смирением преодолевают все страсти и демонов, так что сии последние и достать не сильны монаха, обладающего ими, как Ангелы сказали авве Антонию.
   17. Ибо совершенство монаха состоит в навыке его духом править всем в себе. Но такое самоправление духовное приходит вместе с чистотой сердца, чистота же сердца бывает, когда им правит ум, а умом правит непрестанная молитва.
   18. Если брат немощный, оскорбляющий брата своего языком и ненависть к нему питающий в сердце, удержит себя в келье и воздержится от разговоров с людьми, подавляя между тем злые помыслы и постоянно прилежа молитвам и чтению Писаний, то посетит его благодать мира – просветится сердце его и дух его возрадуется в Боге, получив свободу от страсти.
   19. Дорогие мои дети, я молю, чтобы это не было тяжким трудом для вас и чтобы вы не уставали любить друг друга. Воздвигните тело ваше, в которое вы облечены, и сделайте его алтарем, и возложите на него все ваши мысли, и оставьте всякий злой совет перед Господом, и возденьте руки сердца вашего к Нему, к творящей Премудрости, и молите Бога, чтобы Он ниспослал вам Свой великий невидимый огонь, который сошел бы с Небес и попалил алтарь и все, что на нем, и чтобы все жрецы Ваала, то есть все сопротивные действия врага, устрашились и бежали от лица вашего, как от лица Илии пророка. И затем вы увидите облако над морем, как ладонь человеческую, которое принесет вам духовный дождь, то есть утешение Духа Утешителя (ср.: 3 Цар.18, 38–44).
   20. Итак, мы должны непрестанно прибегать с молитвой к благости Небесного Отца нашего, чтобы Он укрепил нас Своей силой и Своей Божественной помощью содействовал нам во всех наших делах. Ибо злые духи все силы свои употребляют к тому, чтобы погубить нас.
   21. Посему, если вы желаете проводить святую жизнь в Иисусе Христе, вы должны изгонять из сердца своего все нечистые желания, рождающиеся от тела, должны воссылать молитвы к Господу нашему Иисусу Христу, чтобы Он Своим милосердием и благостью предохранил вас от всех бедствий и искушений, которые происходят от тела. И отцы наши апостолы подвержены были бедствиям, но терпением преодолели силу врага и истребили идолослужение.
   22. По любви к Богу и ради исполнения воли Его, которое состоит в соблюдении Его заповедей, нам должно, где бы мы ни были, терпеливо переносить все брани и искушения, будут ли они от страстей, или от демонов, или от людей… Почему будем оставаться на своих местах, и если нападет на нас брань или искушение, станем поститься, молиться, преклонять колена, бить себя в перси перед крестом Господа нашего, со слезами и болезнью сердечной прося себе у Него помощи и спасения, так как Он всегда присущ нам и обитает в нас… Итак, если мы в Боге обитаем и сами есть жилище Ему, то не будем оставлять Господа нашего во время искушений, бед и браней и, переселяясь инуды, не будем искать себе помощи и убежища от стран и мест, но на своих пребудем местах, умоляя Господа, в нас обитающего, подать нам помощь и избавить нас. При этом будем открывать свои помыслы отцам нашим и просить их молитв в помощь нам. Терпя на своих местах, будем всегда прибегать к покрову Спасителя нашего, и Он несомненно сделает нас победителями во всех бранях наших.
   23. Находясь в келье своей, занимайся чтением Писания, молитвами к Богу и трудами рук своих.
   24. Всегда, прежде чем пойдешь в церковь, молись в келье своей. Вообще прежде и после общей молитвы с братьями всегда совершай молитву и в келье своей и никогда не ленись этого делать.
   25. Когда молишься, не допускай лености, ибо молитва ленивого – праздные слова.
   26. Когда молишься и воспоминаешь о Боге, будь как птица, легко и высоко парящая.
   27. Идя дорогой, не обращайся направо и налево, но перечитывай со вниманием псалмы свои и молись Богу умом.
   28. Прежде всего молитву непрестанную изливай и всегда благодарение воссылай Богу за все, что ни бывает с тобой.
   29. Не осуждай никого из смертных, чтоб Бог не возгнушался молитвами твоими.
   30. Молитва, милостыня и пост двуязычного неприятны Богу. Молитва его, по словам Писания, обращается ему в грех (см.: Пс. 108, 7).
   31. Готовьте себя, ибо у вас есть заступники в молитве Богу о вашем спасении, чтобы низвел Он в ваше сердце тот огонь, который Иисус пришел низвести на землю (см.: Лк. 12, 49), и вы могли бы упражнять сердца ваши и чувства, чтобы знать, как различать добро от зла, правое от левого, действительное от ложного.
   32. Истинно, возлюбленные мои о Господе, не подобает нам давать сна очам нашим и веждам нашим дремания (Пс. 131, 4), но будем молиться и понуждать благость Отца, пока Он не смилуется над нами, и таким образом мы принесем утешение приходу Иисусову и силу служению святых, которые трудятся за нас на земле во время нашего небрежения, и возбудим их к ревности, чтобы они помогли нам во время нашей скорби, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут (Ин. 4, 36).
   33. Ибо как для больных потребна особая пища по слабости их желудка, который не может принимать всякого рода пищу, так и для вас, у которых мысль так немощна, что не может и малой части заповедей Господа нашего исполнять, нужно целение и врачевание душ, именно молитвы отцов, которые могли бы их вам испросить.
   34. Я знаю, что святые на Небе печалятся, когда видят нашу леность и беспечность в делах благочестия. Они со слезами воссылают молитвы к Творцу о спасении нашем, и Он, вняв слезным молитвам их, охраняет нас от искушений злых духов. Когда же святые видят, что мы постоянно соблюдаем заповеди Божии и возрастаем в духовной жизни, то в радости воссылают о нас благодарение Богу, и Бог милостиво взирает на наши добрые дела и дает нам благодатные дары Свои… Итак, мы всеми силами должны стараться, чтобы все святые радовались о нас на Небе, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут (Ин. 4, 36).
   35. Когда однажды брат, у которого недоставало… ревности, пришедши к святому Антонию, просил его помолиться о нем, великий старец ответил ему: «Ни я, ни Бог не сжалится над тобой, если ты не будешь заботиться сам о себе и молиться Богу».

Преподобный
Макарий Великий

Преподобный
МАКАРИЙ ВЕЛИКИЙ

   Преподобный Макарий, подвижник IV века, был учеником преподобного Антония Великого. По благословению своего аввы, он поселился в Скитской пустыне, которую просветил сиянием своих подвигов. В ней прожил он шестьдесят лет, терпя многие лишения и искушения от духов злобы, и достиг такого дерзновения в хождении пред Богом, что по его молитве Господь воскрешал умерших. Молитва преподобного Макария многих спасала в опасных обстоятельствах жизни и сохраняла от бед и искушений. Его милосердие было так велико, что о нем говорили: «Как Бог покрывает мир, так и авва Макарий покрывал согрешения, которые он, и видя, как бы не видел, и слыша, как бы не слышал».
   Преподобный дожил до 97 лет. Незадолго до кончины ему явился преподобный Антоний Великий и сообщил своему ученику радостную весть о близком переходе его в блаженные Небесные обители. Дав наставления своим ученикам и благословив их, преподобный простился со всеми и почил со словами: «В руки Твои, Господи, предаю дух мой».
   Изречения о молитве мы избрали из бесед и слов преподобного Макария Великого, оставшихся драгоценным наследием его духовной мудрости и богатого подвижнического опыта.

   1. [Молитва – ] хороводица всех добродетелей и подвигов и… преемница наития Духа Святого.
   2. Господь… советует нам: Просите, и дано будет вам… ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (Мф. 7, 7–8)… Всем этим убеждал Он нас к тому, чтобы неотступно, непрестанно, неутомимо просили мы у Него благодатного заступления, потому что пришел Он ради грешников, чтобы обратились к Нему, и уврачевать верующих в Него. Мы только отступимся от худых предубеждений, сколько будет на то наших сил, возненавидим дурные свои занятия и мирские обольщения, отвратимся от лукавых и суетных помыслов, будем же всегда, по мере сил своих, к Нему прилепляться, – а Он готов оказать нам помощь Свою, потому что Он весьма милосерд, животворит, врачует неисцелимые страсти, творит избавление тем, которые призывают Его.
   3. Дело молитвы и служения слову, совершаемое надлежащим образом, выше всякой добродетели и заповеди. И сему свидетель Сам Господь. Ибо когда пришел в дом Марфы и Марии и Марфа занята была служением, а Мария сидела у ног Его и наслаждалась сладостью Божественных уст Его, сестра же порицала ее, что не помогает ей, и потому приступила с жалобой ко Христу, – тогда, отдав преимущество главнейшему пред второстепенным, Господь сказал: Марфа, Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно, Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у нее (Лк. 10, 41–42). Сие же Он сказал, как заметили уже мы, не дело служения осуждая, но отдавая, без сомнения, преимущество большему пред меньшим.
   4. Всякое видимое в мире дело делается в надежде получить пользу от трудов. И если кто не вполне уверен, что насладится трудами, то не полезны ему и труды. И земледелец сеет в надежде собрать плоды и, в чаянии их, переносит труды… Так и в Царстве Небесном человек в надежде, что просветятся сердечные очи, отдает сам себя на то, чтобы устраниться от дел житейских, проводить время в молитвах и прошениях, ожидая Господа, когда придет и явит ему Себя и очистит его от живущего в нем греха.
   5. Если смиренномудрие и любовь, простота и благость не будут в нас тесно соединены с молитвой, то сама молитва, лучше же сказать эта личина молитвы, весьма мало может принести нам пользы… Если не увидим в себе плодов любви, мира, радости, кротости, присовокуплю еще, смиренномудрия, простоты, искренности, веры, сколько должно великодушия, дружелюбия, то трудились мы без пользы, потому что для того и предприемлем труды, чтобы воспользоваться плодами, а когда не оказывается в нас плодов любви, тогда, без сомнения, делание напрасно.
   6. О внешнем подвижничестве и о том, какой образ жизни есть высший и первый, знайте, возлюбленные, следующее. Все добродетели между собой связаны, как звенья духовной цепи, одна от другой зависят: молитва от любви, любовь от радости, радость от кротости, кротость от смирения, смирение от служения, служение от надежды, надежда от веры, вера от послушания, послушание от простоты… Главное же во всяком добром рачении и верх заслуг – прилежное пребывание в молитве. Ею, испрашивая у Бога, ежедневно можем приобретать и прочие добродетели. Отсюда в сподобившихся происходит общение в Божией святости в духовной действенности и союз умного расположения как бы в неизреченной любви к Господу. Ибо кто ежедневно принуждает себя пребывать в молитве, тот духовной любовью к Богу воспламеняется к божественной приверженности и пламенному желанию и приемлет благодать духовного освящающего совершенства.
   7. Если кто любит Бога, то и Бог сообщает ему любовь Свою, кто однажды уверовал в Бога, тому прилагает небесную веру, и человек делается сугубым. Поэтому как ты от членов своих принесешь Ему дар, так и Он, подобно сему, от собственных Своих членов уделит душе твоей, чтобы все тебе делать, и любить и молиться чисто.
   8. Вследствие ослушания первого человека приняли мы в себя странное для естества нашего – вредные страсти – и привычкой, долговременным усвоением обратили их для себя как бы в природу, и опять необычайным же даром Духа надлежит изгнать из нас это странное и восстановить в нас первоначальную чистоту. И если ныне со многим молением, прошением, с верой, молитвой, с отвращением от мира не примем в себя той небесной любви Духа и естество наше, оскверненное пороком, не прилепится к любви, то есть к Господу, и не будет освящено той любовью Духа и мы до конца не пребудем непреткновенными, во всей точности живя по заповедям Господним, – то не сможем получить Небесное Царство.
   9. Приступающему к Господу надлежит… принуждать себя к всякому добру, принуждать себя к любви, если кто не имеет любви, принуждать себя к кротости, если не имеет кротости, принуждать себя к тому, чтобы милосердным быть и иметь милостивое сердце, принуждать себя к тому, чтобы терпеть пренебрежение и, когда пренебрегают, быть великодушным, когда унижают или бесчестят, не приходить в негодование… надлежит принуждать себя к молитве, если не имеет кто духовной молитвы. В таком случае Бог, видя, что человек столько подвизается и против воли сердца с усилием обуздывает себя, дает ему истинную духовную молитву, дает истинную любовь, истинную кротость, утробы щедрот, истинную доброту и, одним словом, исполнит его духовного плода.
   10. Если… кто, не имея молитвы, принуждает себя к одной только молитве, чтобы иметь ему молитвенную благодать, но не принуждает себя к кротости, к смиренномудрию, к любви, к исполнению прочих заповедей Господних… то, по мере его произволения и свободной воли, согласно с прошением его дается ему иногда отчасти благодать молитвенная, но по нравам остается он таким же, каким был и прежде. Не имеет он кротости, потому что не взыскал труда и не приготовил себя сделаться кротким, не имеет смиренномудрия, потому что не просил и не принуждал себя к тому, не имеет любви ко всем, потому что, прося молитвы, о сем не позаботился и не показал усилия. Но кто не имеет сих добродетелей, не приучил и не приготовил себя к ним, тот, если и приемлет благодать молитвенную, то утрачивает оную по принятии и падает от высокоумия или не преуспевает и не возрастает в благодати, дарованной ему, потому что не предает себя от всего произволения исполнению заповедей Господних.
   11. Если благосерд [Господь] к телам, которые опять должны разрушиться и умереть, и всякому, чего кто просил, делал сие с готовностью и благостью, то кольми паче душе бессмертной, неразрушимой и нетленной, которая впала в недуг неведения, порока, неверия, небоязненности и прочих греховных страстей, однако же приходит ко Господу, у Него ищет помощи, на Его взирает милосердие, от Него вожделеет приять благодать Духа к избавлению и освобождению своему от всякого порока и от всякой страсти. Со всей поспешностью и готовностью дарует Он [ей] врачующее избавление.
   12. Как кровоточивая жена, истинно уверовав и прикоснувшись воскрилию ризы Господней, тотчас получила исцеление, и иссох поток нечистого источника кровей, – так всякая душа, имея неисцелимую язву греха, источник нечистых и лукавых помыслов, если придет ко Христу и, истинно веруя, будет просить, то получит спасительное исцеление от неисцельного тока страстей.
   13. Никакая житейская рачительность, ни братья, ни богатство, ни другое что… душу, погруженную в грех и неспособную видеть ясно, не изъемлет от греха, и одно только пришествие Христово может очистить душу и тело. Итак, отложив всякое житейское попечение, предадим себя Господу, к Нему взывая день и ночь.
   14. Да пребывает [каждый] в молитвах, всегда веруя и прося, чтобы Господь пришел и вселился в него, усовершал и укреплял его в исполнении всех заповедей Своих и чтобы Сам Господь соделался обителью души его. И таким образом, что делает теперь с принуждением непроизволяющего сердца, то будет некогда делать произвольно, постоянно приучая себя к добру и всегда памятуя Господа и непрестанно ожидая Его с великой любовью.
   15. Если кто в мире очень богат и есть у него скрытое сокровище, то на сие сокровище и на богатство, какое имеет он, приобретает себе все, что хочет, и какие угодно ему стяжания в мире без труда достает, полагаясь на свое сокровище… Так и те, которые прежде всего взыскали у Бога, обрели и имеют уже небесное сокровище Духа, Самого Господа, воссиявшего в сердцах их, – сим сокровищем, сущим в них Христом, приобретают себе всякую правду добродетелей и всякое обладание благостью заповедей Господних, и тем же сокровищем присовокупляют себе еще большее небесное богатство.
   16. Если не приобрел ты… духовных благ, но еще нищ, то должно тебе скорбеть, плакать и болезновать непрестанно. Как мертвый еще для Царства и как язвленный, взывай всегда ко Господу и проси с верой, чтобы и тебе сподобиться сей истинной жизни.
   17. Станем умолять Бога, взыщем и будем просить, чтобы и нам даровал сокровище Духа Своего, и таким образом возмогли мы неукоризненно и чисто пребывать во всех заповедях Его, чисто и совершенно исполнять всякую правду Духа… Каждому надлежит понуждать себя к тому, чтобы просить Господа, да сподобит обрести и приять небесное сокровище Духа и прийти в состояние без труда и легко совершать неукоризненно и чисто все заповеди Господни.
   18. Надлежит нам возлюбить Господа, всемерно стараться преуспевать во всех добродетелях, неутомимо и непрестанно просить, чтобы всецело и совершенно принять нам обетование Духа Его, да оживотворятся души наши, пока еще мы во плоти. Ибо если душа в сем еще веке не примет в себя святыни Духа за многую веру и за молитвы и не сделается причастной Божеского естества, срастворясь благодатью, при содействии которой можете непорочно и чисто исполнять всякую заповедь, то она непригодна для Небесного Царствия.
   20. Неоднократно приводили мы притчу о земледельце, который, потрудившись и вложив семена в землю, должен еще ждать свыше дождя. А если не явится облаков и не подуют ветры, труд земледельца не принесет ему никакой пользы и семя будет лежать без всего. Примени это и к духовному. Если человек ограничится только собственным, своим, и не примет необычайного для своей природы, то не может принести достойных плодов Господу. В чем же состоит делание самого человека? В том, чтобы отречься, удалиться от мира, пребывать в молитвах, в бдении, любить Бога и братьев – пребывать во всем этом есть собственное его дело. Но если ограничится он своим деланием и не будет надеяться принять нечто иное, и не повеют на душу ветры Духа Святого, не явится небесное облако, не упадет с Неба дождь и не оросит душу, то человек не может принести достойных плодов Господу.
   21. Каждый из нас должен подвизаться и трудиться, тщательно упражняться во всех добродетелях, веровать и просить у Господа, чтобы внутренний человек еще ныне соделался причастником оной славы и душа возымела общение в оной святости Духа и чтобы, очистившись от скверны порока, и в воскресение иметь нам, во что облечь воскресшие наши нагие тела, чем прикрыть срамоту их, чем оживотворить и навеки упокоить их в Небесном Царстве.
   22. Главнейшее же из всего, как очевидно, есть благовременное пребывание в молитве. Сверх того предметом искания пусть будет одно – иметь в душе сокровище и жизнь, то есть иметь Господа в уме.
   Работает ли кто, или молится, или читает – да имеет оное непреходящее стяжание, то есть Духа Святого.
   23. Бог, сотворив тело сие, даровал ему, что не из своего естества, не из тела заимствует себе жизнь, пищу, питие, одеяние, обувь… таким же образом и душа, не имеющая в себе Божия света, сотворенная же по Божию образу… не из собственного своего естества, но от Божества Его, от собственного Духа Его, от собственного света Его восприемлет духовную пищу, и духовное питие, и небесные одеяния, что и составляет истинную жизнь души.
   24. Прежде всего с сердечной болезнью и верой надлежит просить у Бога, чтобы дал нам обрести в сердцах своих богатство Его, истинное сокровище Христово, в силе и действенности Духа, и, таким образом обретши сперва в себе самих пользу и спасение и вечную жизнь Господа, потом уже, сколько у нас есть сил и возможности, будем пользовать и других, из внутреннего сокровища Христова предлагая всякую благостыню духовных словес и поведая небесные тайны.
   25. Господь всем верующим в Него по-истине и просящим у него обетовал даровать тайны неизреченного духовного общения. Посему и мы, всецело предав самих себя Господу, поспешим улучить упомянутые выше блага, посвятив Ему и душу и тело и, пригвоздившись ко кресту Христову, соделаемся достойными Вечного Царства, прославляя Отца, и Сына, и Святого Духа во веки веков.
   26. Нередко и человек несведущий [1 - То есть необразованный. – Ред.] приступает к молитве, преклоняет колено – и ум его входит в покой, и в какой мере противостоящую стену злобы подкапывает он и углубляется под нее, в такой разрушается она, человек доходит до видения и мудрости, до чего не достигают сильные, или мудрые, или витии, и они не могут постигнуть или познать тонкость ума его, потому что занят он Божественными тайнами.
   27. И что удивительного, если приходящие к Господу и прилепленные к Нему телесно принимали силу? Иногда апостолы произносили слово, и Дух Святой сходил на верующих (см.: Деян. 10, 44)… Тем паче когда Господь изрекал слово Марии, или Закхею, или грешнице, которая, распустив волосы, отирала ноги Господни, или самарянке, или разбойнику – тогда являлась сила, и Дух Святой входил в единение с душами их. И ныне любящие Господа, оставившие все и постоянно пребывающие в молитве, втайне научаются тому, чего не ведали. Сама Истина по их произволению открывается им и учит их: Я есмь… Истина (Ин. 14, 6).
   28. Кто старается уверовать и прийти к Господу, тому надлежит молиться, чтобы здесь еще приять ему Духа Божия, потому что Он есть жизнь души, и для того было пришествие Господа, чтобы здесь еще дать душе жизнь – Духа Святого.
   29. Когда душа приимет благодать, тогда потребно ей много благоразумия и рассудительности. Все же сие Сам Бог дает душе, просящей у Него, чтобы могла благоугодно послужить Ему духом, какой приемлет, ни в чем не препобеждаться пороком и не погрешать, совратившись с пути.
   30. Кто останавливается на своей только праведности и думает сам себя избавить, тот трудится напрасно и вотще… Посему будем просить и молить Бога, чтобы облечься нам в ризу спасения – в Господа нашего Иисуса Христа, в Неизреченный Свет, Которого облеченные в Него души не совлекутся вовеки.
   31. Кто хочет приступить к Господу, сподобиться вечной жизни, соделаться обителью Христовой, исполниться Духа Святого, чтобы прийти в состояние приносить плоды Духа, чисто и неукоризненно исполнять заповеди Христовы, тот должен начать тем, чтобы прежде всего крепко уверовать в Господа и всецело предать себя вещаниям заповедей Его, во всем отречься от мира, чтобы весь ум не был занят ничем видимым. И ему надлежит непрестанно пребывать в молитве, с верой, в чаянии Господа, всегда ожидая Его посещения и помощи, сие одно всякую минуту имея целью ума своего… Тогда Господь, видя такое его произволение и доброе рачение… творит с ним милость Свою, избавляет его от врагов его и от живущего в нем греха, исполняя его Духом Святым.
   32. Как золото или серебро, когда ввержено оно в огонь, делается чище и добротнее, и ничто, ни дерево, ни трава, не может изменить его, потому что само бывает как огонь и поглощает все приближающееся к нему, – так и душа, пребывая в духовном огне и в Божественном свете, не потерпит никакого зла ни от одного из лукавых духов, а если и приблизится что к ней, то потребляется небесным огнем Духа.
   33. Если сердце всегда ищет Бога, то Бог есть Господь сердца его. Как хворост, брошенный в огонь, не может противиться силе огня, но тотчас сгорает, так и демоны, когда хотят напасть на человека, сподобившегося даров Духа, опаляются и истребляются Божественной огненной силой, только бы сам человек был всегда прилеплен к Господу и на Него возлагал упование и надежду. И если демоны крепки, как твердые горы, то поджигаются молитвой, как воск огнем.
   34. Когда есть огонь вне медного сосуда и станешь потом подкладывать дрова, сосуд разогревается, и что внутри его, то варится и кипит от огня, разведенного вне сосуда. А если кто поленится и не подложит дров, то жар начнет убывать и как бы потухать. Так и благодать есть небесный внутри тебя огонь. Если будешь молиться, помыслы свои предашь любви ко Христу, то как будто подложил дров, и помыслы твои сделаются огнем и погрузятся в любовь Божью. Хотя и удаляется Дух и бывает как бы вне тебя, однако же Он и внутри тебя пребывает, и является вне тебя. Если же кто вознерадит, хотя мало предавшись или мирским делам, или рассеянности, то опять приходит грех и облекается в душу и начинает угнетать человека. Душа вспоминает о прежнем покое и начинает скорбеть и чаще страдать.
   35. Апостол говорит: Желаю, чтобы па всяком месте произносили молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (1 Тим. 2, 8), потому что, по Евангелию, помыслы из сердца исходят (Мф. 15, 19). Поэтому приступай к молитве и обращай внимание на сердце свое и на ум, желай, чтобы чистая молитва слалась тобою к Богу, преимущественно же смотри при этом, нет ли чего препятствующего молитве, чиста ли молитва, занят ли ум твой Господом так же, как у земледельца – земледелием, у мужа – женой, у купца – торговлей, и, когда преклоняешь колена свои на молитву, не расхищают ли помыслов твоих другие.
   36. Истинное основание молитвы таково: быть внимательным к помыслам и совершать молитву в великом безмолвии и мире. Человеку молящемуся надобно все усилие свое обращать на помыслы, и что служит пищей лукавым помыслам, то отсекать, а устремляться мыслью к Богу и хотения помыслов не исполнять, но кружащиеся помыслы собирать отовсюду воедино, различая естественные помыслы от лукавых.
   37. Душа под грехом уподобляется как бы большому лесу на горе, или тростнику на реке, или какой-нибудь чаще терний и дерев, поэтому намеревающиеся проходить этим местом должны протягивать вперед руки и с усилием и с трудом раздвигать пред собою ветви. Так и душу окружает целый лес помыслов, внушаемых сопротивной силой, поэтому потребны великая рачительность и внимательность, чтобы человеку отличать чуждые помыслы, внушаемые сопротивной силой. Внимательные к помыслам весь подвиг в молитвах совершают внутренне. Таковые своим разумением и рассудительностью могут преуспевать, отражать восстающие помыслы и ходить в воле Господней.
   38. Иной входит преклонить колено – и сердце его исполняется Божественной действенности, душа веселится с Господом, как невеста с женихом, по слову пророка Исаии, который говорит: Как жених радуется о невесте, так будет радоваться о тебе Бог твой (Ис. 62, 5). И иногда во весь день чем-нибудь занятый на один час посвящает себя молитве – и внутренний его человек с великим услаждением восхищается в молитвенное состояние, в бесконечную глубину оного века, так что всецело устраняется туда парящий и восхищаемый ум. На это время происходит в помыслах забвение о земном мудровании, потому что помыслы насыщены и пленены Божественным, небесным, беспредельным, непостижимым и чем-то чудным, чего человеческим устам изречь невозможно. В этот час человек молится и говорит: «О если бы душа моя отошла вместе с молитвой!»
   39. Приступающие к Господу должны совершать молитвы в безмолвии, мире и великом покое и внимать Господу не с воплями непристойными и смешанными, но с томлением сердца и трезвыми помыслами.
   40. И святым Господним случается сидеть на позорище мира и смотреть на его обольщения, но по внутреннему человеку беседуют они с Богом, тогда как по внешнему человеку представляются взорами смотрящими на то, что происходит в мире. Мирские люди подлежат иному влиянию духа лести, по которому мудрствуют земное, а у христиан иное произволение, иной ум, они – люди иного века, иного града, потому что Дух Божий пребывает в общении с душами их.
   41. Иногда надобно молчать, иногда же надобно взывать и молиться с воплем, только бы ум утвержден был в Боге.
   42. Непрестанным возбуждением ума к Богу должно оживлять изнемогшие члены в душе, потому что ум наш призывается к тому, да будет, по изречению Павлову, всегда один дух с Господом (1 Кор. 6, 17). Сие же тайное борение, и размышление о Господе, и труд сей надобно нам иметь день и ночь при всяком исполнении заповеди, молимся ли мы, едим ли, служим ли, пьем ли, другое ли что делаем, чтобы всякое доброе начинание, нами совершаемое, совершалось в славу Божию.
   43. Не по телесному навыку, не по привычке вопиять, молчать, преклонять колена должно нам молиться, но, трезво внимая умом, ожидать, когда Бог придет и посетит душу на всех исходах и стезях ее и во всех чувствах.
   44. Как тело, когда что-нибудь работает, прилежа к делу, всецело бывает занято и все члены его один другому помогают, так и душа всецело да посвятит себя молитве и любви Господней, не развлекаясь и не кружась в помыслах, но все чаяние возложив на Христа. И в таком случае Господь Сам просветит ее, научая истинному прошению, подавая молитву чистую, духовную, достойную Бога, и поклонение духом и истиной.
   45. Иные, как скоро приступают с верой и молитвой, пока еще живут в мире, без их трудов, потов и изнурений предваряют дарование и дары Святого Духа… А иным, хотя удалились они из мира, отреклись по Евангелию от века сего и с великим терпением преуспевают в молитве, в посте, в рачительности и в других добродетелях, Бог не скоро дает благодать, и упокоение, и духовное дарование, но медлит и удерживает дар. И это не без причины, не безвременно и не как случилось, но по неизреченной некоей премудрости, для испытания свободной воли… Ибо кто не скоро приемлет, тот, когда Бог отлагает и медлит, еще более возгорается и сильнее вожделевает небесных благ и ежедневно прилагает большее желание, рачение, неутомимость, усилие, совокупность всех добродетелей, алчбу и жажду, только бы получить благо.
   46. Душа истинно боголюбивая и христолюбивая, хотя бы совершила тысячи праведных дел, по ненасытимому стремлению своему к Господу думает о себе, будто бы ничего еще она не сделала, хотя бы изнурила тело свое постами и бдениями… Ежедневно алча и жаждая, с верой и любовью пребывая в молитве, не может [она] насытиться благодатными тайнами и благоустроением себя во всякой добродетели.

Святитель
Иоанн Златоуст

Святитель
ИОАНН ЗЛАТОУСТ

   Святитель Иоанн Златоуст (ок. 347–407) – вселенский учитель Православной Церкви, один из трех ее великих святителей, озаривших мир светом истинного христианского учения. Сама его жизнь, полная трудов и бедствий, перенесенных ради Евангелия Христова, придавала необыкновенную силу его проповедническому слову, которое преображало сердца слушателей и укрепляло всех подвизающихся в возделывании добродетели и искоренении пороков и страстей в собственной душе. Епископ города Константинополя, он неоднократно был гоним за обличение роскоши и порока столичной знати и умер в ссылке, но не изменил своему пастырскому долгу.
   В день памяти святителя Иониа Златоуста его ученик и заместитель на Константинопольской кафедре святитель Прокл так говорил о своем учителе в похвальном слове:
   «Никто не может восхвалить святого Иоанна по достоинству, разве только другой бы такой же Иоанн ныне явился. Подобно переполненной водами реке, память его, слагающаяся из воспоминания его бесчисленных трудов, подвигов и наставлений, напояет души верных. В нем сияют лучи благодати Божьей. О архиерей, память которого подобна исполненному благоуханий воздуху! О имя Иоанново, соответствующее делам! О язык, высший небес! О учитель, распространяющий евангельские громы! Это – Иоанн, подобный Иоанну Предтече Господнему, проповедовавшему покаяние. Тот был проповедник, этот – богогласная труба. Тот был непоколебим, этот непобедим… Тот крестил в пустыне – этот в городе расстилал мысленные сети. Тот обличал прелюбодея – этот грозно обличал хищников. Тот был брошен в темницу – этот заточен в изгнании. Тот был усечен мечом – этот желал принять такую же смерть за истину. Много у него было подвигов на земле – много венцов уготовано ему на Небе. Иоанн ныне взывает вместе со святым апостолом Павлом: “Я – Христово благоухание, ибо я все места очистил от заблуждений, как бы от зловония… Повсюду я насадил корни Православной веры, весь мир посредством своего учения я просветил познанием Бога. Составляя книги, я всюду распространил сети спасения. С Иоанном Богословом я богословствовал о Слове Отчем. Вместе с рыбарями я бросил в мир мрежи Православия”. О Иоанн! Жизнь твоя поистине была исполнена скорби, но смерть твоя почетна, гроб твой славен, награда твоя велика!»
   Изречения о молитве мы избрали из проповедей святителя Иоанна, за которые он стяжал свое имя Златоуст. Они снискали ему славу за неподражаемую ясность изложения, силу, живость и занимательность, благодаря которым смысл Священного Писания и тайны Божиего домостроительства становились близки и понятны даже самым простым и неграмотным слушателям Константинопольского архиепископа.

   1. Нет ничего, возлюбленные, равного молитве, нет ничего могущественнее веры.
   2. Молитва – это недоступная никаким ворам сокровищница всякого блага, безопасная от бурь пристань, основа спокойствия, врачебница души; молитва – это псалмопение, освящающее душу и тело; коротко сказать, молитва открывает двери Неба, приближает к Богу всякого человека – и большого и малого, и богатого и бедного, а того, кто каждый день молится от всей души, она делает выше Ангелов.
   3. Молитва есть пристань для обуреваемых, якорь для колеблемых волнами, трость немощных, сокровище бедных, твердыня богатых, истребительница болезней, хранительница здоровья; молитва соблюдает наши блага неизменными и скоро устраняет всякое зло; если нас постигнет искушение, она легко прогоняет его, если случится потеря имущества или что-нибудь другое, причиняющее скорбь нашей душе, она скоро устраняет все это; молитва прогоняет всякую скорбь, доставляет благодушие, способствует постоянному удовольствию, она есть мать любомудрия. Кто может усердно молиться, тот богаче всех, хотя бы он был беднее всех, – напротив, кто не прибегает к молитве, тот, хотя бы сидел на царском престоле, беднее всех.
   4. Молитва – причина спасения, виновница бессмертия души, несокрушимая стена Церкви, непоколебимая охрана, страшна для демонов, для нас же, благочестивых, спасительна… С ее помощью Давид удалил от себя великие войны, не употребляя в дело оружия, не потрясая копьем, не извлекая меча, но ограждая себя молитвами; благодаря ей Езекия быстро обратил в бегство множество персов. Те подводили к стене осадные орудия, а он укрепил стену молитвами, и война прекратилась без оружия, благодаря молитве, когда не издавала звука труба, когда войско не трогалось с места, когда оружие не приводилось в движение, когда земля не обагрялась кровью, – молитвы было достаточно для устрашения врагов (см.: 4 Цар. 19, 1-37). Молитва спасла и ниневитян и быстро отвратила устремлявшийся с Неба гнев, и скоро исправила зараженную грехом жизнь (см.: Ион. 3, 5-10). Такую мощь и силу имеет молитва!
   5. Подлинно, молитва – виновница и воскресения мертвых, и всего остального, и это естественно, потому что какую силу в отношении к деревьям имеют воды, такую в отношении к этой жизни – молитвы святых мужей.
   6. Ничего нет равного молитве: она и невозможное делает возможным, трудное – легким, неудобное – удобным. Ее совершал и блаженный Давид… Если же царь, обремененный бесчисленными заботами и развлекаемый со всех сторон, столько раз в день молился Богу, то какое оправдание или прощение можем получить мы? Ведь мы имеем столько праздного времени и не молимся Ему непрестанно, несмотря даже на то, что можем получить столь великую пользу.
   7. Мне кажется, что если бы кто сказал, что молитвы – нервы души, то он сказал бы истину. Думаю, что, как тело связывается нервами и бегает, и стоит, и живет, и крепнет благодаря им, а если бы кто вырезал их, то уничтожил бы и всю гармонию тела, – так и души соединяются с помощью святых молитв и твердо стоят, и легко бегут по пути благочестия. Если же ты лишишь себя молитвы, то сделаешь то же самое, как если бы ты извлек из воды рыбу, потому что как для той жизнь – вода, так для тебя – молитва. Чрез посредство ее… можно улететь вверх и стать выше Небес и приблизиться к Богу.
   8. Кто не знает, что и свет солнца, и звезд, и луны, и благорастворенность воздуха, и разнообразные виды пищи, и богатство, и жизнь, и бесчисленное множество благ Бог одинаково дарует всем людям – и праведным, и нечестивым по той причине, что человеколюбие Его, проявляемое в отношении к нам, велико? Если же Он ежедневно так милостив и успокаивает тех, которые не просят и не требуют, то сколь великими благами естественно будут наслаждаться те, кто провел всю свою жизнь в прошениях и молитвах?
   9. Поспешите все, братие, поближе к сотворившему нас Господу нашему Иисусу Христу, благому, человеколюбивому и милосердному, не хотящему смерти грешника, но ищущему обращения его и сохранения жизни. Все бодрствуйте и будьте готовы, потому что не знаете, в какой час Господь наш придет. Вслушайтесь получше, что говорит Он: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 3, 2). Вот, братие, суд уже при дверях, и необходимы обильные слезы, сильные стенания, усердная молитва, притом не сегодня да завтра, а постоянно.
   10. Великое благо молитва. Если кто, разговаривая с добродетельным человеком, получает от того немалую пользу, то каких благ не получит удостоившийся беседовать с Богом? Молитва есть беседа с Богом.
   11. Как солнце – свет для тела, так молитва – для души. Итак, если для слепого служит бедствием не видеть солнца, то сколь велико бедствие для христианина не молиться непрерывно и не вводить посредством молитвы в свою душу света Христова? Однако кто не изумился бы и не удивился человеколюбию Бога, какое Он проявляет в отношении к нам, даруя людям столь великую честь, что удостоил и молитвы, и беседы Своей? Во время молитвы мы воистину говорим с Богом, чрез нее вступаем в соединение и с Ангелами и весьма ясно удаляемся от общения с неразумными существами. Молитва – и Ангелов долг, возвышает и их достоинство, хотя беседовать с Богом – нечто высшее по сравнению с достоинством [и] Ангелов.
   12. Всякий, молясь, беседует с Богом, а как много значит, будучи человеком, говорить с Богом, – это знает решительно всякий, но выразить эту честь словом никто не был бы в состоянии. Эта честь превосходит даже и величие Ангелов, [которые]… почти все являются у пророков возносящими славословие и службы Господу с великим страхом, в силу великого благоговения закрывая и лица свои, и ноги, летанием же и неспособностью оставаться в спокойном состоянии обнаруживая сильный страх – уча, думаю, и нас, чтоб во время молитвы забывали о своей человеческой природе, чтоб, одержимые усердием и страхом, не видели ничего из находящегося налицо, но думали, что стоим среди Ангелов и совершаем служение, тождественное с их служением. Все остальное… и природа, и образ жизни, и мудрость, и разум, и все, о чем бы кто ни сказал, много отлично у них и у нас – но дело молитвы обще у Ангелов вместе с людьми, и когда имеется в виду то, что касается молитвы, то между той и другой природой нет ничего промежуточного. Она (молитва) отделяет тебя от бессловесных животных, она соединяет с Ангелами, и если кто ревностно старается о том, чтоб посвятить всю свою жизнь на молитвы и служение Богу, то такой скоро сделает своим достоянием их устройство, и жизнь, и поведение, и честь, и благородство, и мудрость, и разум.
   13. Нет, подлинно нет ничего сильнее молитвы и даже ничего [нет] равного ей. Не столько блистателен царь, одетый в багряницу, сколько молящийся, украшающийся беседой с Богом. Как тот, кто в присутствии войска и военачальников, многих вельмож и градоначальников, приблизившись к царю и вступив наедине в беседу с ним, обращает на себя взоры всех и от этого становится более досточтимым – так точно бывает и с молящимися. Подумай, сколь важное дело – в присутствии Ангелов, Архангелов, Серафимов, Херувимов и всех прочих Сил простому человеку приступать с великим дерзновением и беседовать с Царем этих Сил! С какой это может сравниться честью?!
   14. Приходящим к Богу надлежит делать это с радостью и страхом: со страхом, чтобы нам не оказаться недостойными молитвы, с радостью же вследствие обширности чести, вследствие того, что смертный род удостоен столь великого попечения, что непрерывно наслаждается даже Божественной беседой, через посредство которой мы перестаем быть и смертными, и преходящими, по природе своей будучи смертными, а через общение с Богом восходя к бессмертной жизни.
   15. Человеку невозможно без силы Духа перенести Божественную беседу, но должно, когда она присутствует и помогает в святых подвигах, войти и преклонить колена, и просить, и молиться. Так как беседовать с Богом – дело, превышающее человеческие условия, то надлежит, чтоб благодать Духа, войдя в нас, укрепила, и ободрила, и раскрыла высоту чести.
   16. Когда мы приступаем к Богу, то не будем думать, что это – обыкновенное зрелище; здесь собрание целой вселенной, или, лучше, горних сонмов небесных, и среди них сидит Сам Царь, готовый слушать нашу молитву. Будем же стараться, чтобы она соответствовала зрелищу. Пусть ни один игрок на гуслях или певец на лире, которые бывают так тщательны, когда выступают на сцену и так боятся, чтобы не произвести какого-нибудь неприятного звука, не превзойдут в этом нас, когда мы намереваемся вступить на зрелище Ангелов. А нашим орудием пусть будет язык, не произносящий ничего неприятного, но все стройное и благозвучное, с надлежащим настроением души; и, приступая к Богу, прося и умоляя Его, будем ударять в струны наши за врагов своих – тогда услышана будет наша молитва и за нас самих.
   17. Всегда нужно помнить, что должно не просто только молиться, но молиться так, чтобы быть услышанным. Молитва не достаточна для получения желаемого, если мы не будем воссылать ее так, как угодно Богу. И фарисей молился, но не получил пользы, и иудеи также молились, но Бог отвращался от молений их, потому что они молились не так, как должно молиться. Поэтому нам заповедано молиться такой молитвой, которая могла бы быть вполне услышана.
   18. Подлинно, не обилие слов умоляет Бога, но душа чистая и являющая добрые дела. Вот почему тем людям, которые живут порочно, а надеются умолить Бога обилием слов, смотри, что говорит Он: И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу (Ис. 1, 15). Итак, молящемуся прежде всего нужно иметь твердую веру, и тогда просимое непременно будет получено.
   19. Как любостяжательные не смотрят ни на достоинство других людей, ни на иное что, а только на их богатство и, надеясь чрез них сделать все, обращаются к ним одним, – так и у Бога, любящего правду: кто приступает к Нему с нею, тот не отойдет, не получивши ничего, и, напротив, кто приступит к Нему без нее или осквернившись противоположными ей пороками, тот, хотя бы просил тысячу раз, не будет иметь никакого успеха, потому что не имеет с собою того, что может умолить Его. Поэтому, если ты хочешь иметь какой-нибудь успех пред Богом, приступай к Нему, взяв с собою правду. Под именем же правды разумей здесь не часть добродетели, но всю добродетель всецело.
   20. Нужно приступать к Богу с бодрственным умом, сокрушенной душой и с потоками слез, не просить ничего житейского, желать будущего, молить о духовном, не испрашивать зла врагам, никому не помнить зла, исторгать из души своей все страсти, и таким образом приступать с сердцем сокрушенным и смиренным, оказывать совершенную покорность, изрекать языком своим благословения, не быть причастным ничему порочному, не иметь ничего общего с общим врагом вселенной, то есть диаволом. Того, кто говорит с царем о других и в то же время имеет общение с его врагами, наказывают даже внешние (гражданские) законы. Поэтому и ты, если хочешь говорить с Богом о себе и других, старайся особенно о том, чтобы не иметь ничего общего с общим врагом вселенной. Таким образом ты будешь праведным, а будучи праведным, ты будешь услышан, имея правду своей заступницей.
   21. Мы спасаемся по милости Божией. Отсюда мы научаемся, что и при правде нам нужно иметь сердце сокрушенное. Ведь и грешник, если будет молиться со смирением, которое есть частный вид добродетели, может успеть во многом; и праведник, если приступит с гордостью, лишится всех благ. То и другое доказали примеры мытаря и фарисея (см.: Лк. 18, 10–14). Вот почему нужно знать и способ молитвы. Какой же способ молиться? Научись этому от мытаря, не постыдись иметь его своим учителем: он сделал это дело так совершенно, что простыми словами достиг всего. Так как душа его была хорошо настроена, то и одно слово было достаточно [для того, чтобы] отверсть ему Небо. Как же она была настроена? Он признавал сам себя недостойным, ударял себя в грудь и не смел даже возвести очей на Небо. Если и ты будешь молиться таким же образом, то молитва твоя будет легче пуха.
   22. Рыдания, слезы, воздыхания, удаление от людей порочных, страх и опасение суда Божия достаточны для того, чтобы быть услышанным от Бога… Чтобы быть услышанным от Бога, это зависит от следующих условий: во-первых, если мы достойны получить просимое, во-вторых, если мы молимся согласно с законами Божиими, в-третьих, если молимся непрестанно, в-четвертых, если не просим ничего житейского, в-пятых, если просим полезного, в-шестых, если исполняем должное и со своей стороны… Как от этого зависит быть услышанным, так быть неуслышанным зависит от противного тому, хотя бы молящиеся были праведники… Кроме того, мы бываем не услышаны еще и по другой причине, именно – когда, молясь, не оставляем грехов своих… Также, когда мы просим чего-нибудь против врагов, тогда не только не бываем услышаны, но еще оскорбляем Бога. Молитва есть врачевство, и если мы не знаем, как должно приложить это врачевство, то не получаем от него никакой пользы.
   23. И действительно, услышаны бывают… молитвы не всякие, а только молитвы, совершаемые по закону Божию. Что же это за молитвы? Молитвы, в которых испрашивается то, что даровать прилично Богу, в которых не испрашивается от Него ничего противного законам Его. Но кто, скажешь, так дерзок, чтобы просить Бога об исполнении противного законам Его? Тот, кто просит Его против врагов своих, – потому что это несогласно с постановленным от Него законом. Он говорит: «Прощайте должникам вашим» (ср.: Мф. 6, 12), а ты Его Самого, повелевающего тебе прощать, призываешь против врагов своих. Что может быть хуже такого безумия?
   24. Наблюдай… чтобы не говорить в молитве ничего, что может прогневить своего Владыку: не приступай к Нему с молитвой о погибели врагов. Если иметь врагов – уже преступление, то подумай, какое преступление, если молишься о погибели их? Ты должен просить прощения и в том, что имеешь врагов, а ты хочешь еще обвинять их? И как ты можешь получить прощение, когда обвиняешь других, и притом в такое время, когда сам имеешь нужду в великой милости? Ты ведь приходишь сюда за тем, чтобы молиться о прощении своих грехов, – итак, не припоминай чужих грехов, чтобы не припомнили твоих. Если ты, молясь Богу, говоришь: «Порази врага», то заграждаешь этим себе уста и связываешь себе язык, во-первых, потому что в самом начале молитвы тотчас приводишь в гнев Судию, во-вторых, потому что просишь совсем не того, о чем, по-видимому, молишься. В самом деле, если ты молишься об отпущении грехов, то почему же просишь о наказании? Совсем напротив надлежало бы поступать тебе – молиться и за самих врагов, чтобы с дерзновением молиться и за себя. А ты теперь, требуя казни грешников, осуждением их присваиваешь себе место Судии, что и делает тебя недостойным никакого помилования. Когда же будешь молиться за врагов, то, хотя бы ты ничего не говорил в молитве о своих грехах, ты все исполнил… Разве ты приступаешь с молитвой к другому богу? Ты приступаешь к Тому же Богу, Который сказал: Молитесь за обижающих вас (Мф. 5, 44). Как же ты вопиешь против них? Как дерзаешь просить Бога, чтобы Он нарушил собственный Свой закон? Эта личина неприлична молящемуся рабу.
   25. Всякий должен молиться не о погибели другого, но о своем спасении. Для чего же ты принимаешь на себя вид молящегося раба, а говоришь как обвинитель? Притом, когда мы о себе молимся, то и почесываемся, и зеваем, и развлекаемся бесчисленными помыслами, а о погибели врагов молимся со всем вниманием. Так как диавол знает, что мы в это время поднимаем меч на себя самих, то он нисколько нас и не развлекает и не останавливает, чтобы таким образом больше повредить нам. «Но меня обидели и огорчили», – скажешь ты? Так молись о погибели диавола, который несравненно более всех обижает нас! Об этом тебе и предписано молиться так: Избавь нас от лукавого (Мф. 6, 13).
   26. Подлинно, нет ничего презреннее души, которая в молитве проклинает других, и сквернее языка, который приносит Богу такие жертвы. Ты человек – не изливай же из уст твоих яда аспидов. Человек ты – не будь же зверем. Уста даны тебе не для того, чтобы уязвлять, но чтобы исцелять язвы других. «Вспомни, – говорит Бог, – что Я внушал тебе оставлять и прощать согрешения. А ты умоляешь Меня, чтобы и Я был тебе сообщником в нарушении Моих же повелений, и снедаешь брата, обагряешь кровью язык свой, подобно бешеным, которые своими зубами терзают свои же члены». Думал ли ты о том, как радуется и смеется диавол, когда слышит такие молитвы? Помышлял ли, напротив, как гневается, как отвращается и как ненавидит Бог, когда ты так молишься? Что может быть преступнее того, что ты делаешь?
   27. Молящемуся должно иметь вид, мысли и чувствования униженного просителя – зачем же ты принимаешь на себя другой вид, вид обвинителя? Как ты можешь получить прощение собственных грехов, когда просишь Бога, чтобы Он наказал грехи других? Поэтому пусть будет молитва твоя смиренной, мирной, имеющей вид приятный и добрый. Такова молитва, совершаемая с кротостью, а не направленная против врагов. Противоположная же этой молитва подобна какой-нибудь пьяной и безумной женщине, бешеной и свирепой. Потому и недоступно для нее Небо. Не такова молитва, совершаемая с кротостью: она имеет в себе нечто благопристойное и приветливое, достойное царского слуха, приятное, благозвучное и стройное. Потому она и не изгоняется со зрелища, но бывает увенчанной; она имеет золотые гусли и золотую одежду. Потому она и доставляет удовольствие судье и своим видом, и взором, и голосом, потому никто и не изгоняет ее из обителей Небесных. Она наполняет радостью все это зрелище, она есть молитва, достойная Небес, она есть язык ангельский, так как не говорит ничего горького, но все благоприятное; когда она приступает просить за оскорбивших и обидевших, тогда и Ангелы, предстоя, слушают ее с великим молчанием, а когда она умолкла, то они не перестают восклицать в честь ее, превозносить ее похвалами и удивляться ей. Будем же и мы возносить такую молитву, и тогда, конечно, будем услышаны.
   28. Итак, скажи мне, будем ли иметь какое-нибудь извинение мы, когда и Владыка, и рабы, и святые ветхо– и новозаветные – все побуждают нас к молитве за врагов, если станем делать противное и молиться против врагов? Не станем делать так, братия, увещеваю вас, не станем, потому что чем больше примеров, тем больше и наказание, если мы не будем подражать им! Молитва за врагов больше молитвы за друзей, и последняя не приносит нам столько пользы, сколько первая. Ибо если вы будете любить любящих вас, вы не делаете, – говорит Христос, – ничего великого: не то же ли делают и мытари? (Мф. 5, 46). Так что если мы будем молиться за друзей, то мы еще нисколько не лучше язычников и мытарей, а если будем любить врагов, то по мере сил человеческих становимся подобными Богу, Который повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5, 45). Итак, будем подобны Отцу!
   29. Будем подражать Господу и молиться за врагов… Подражай своему Владыке. Он был распинаем и обращался с молитвой к Отцу за распинателей. «Как, – скажешь, – могу я подражать Господу?» Можешь, если желаешь, потому что если бы ты был не в состоянии подражать, то как бы сказал Спаситель: Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим (Мф. 11, 29)?
   30. Такая молитва [за врагов] пристыжает злых духов, такая молитва дает нам дерзновение пред Богом, такая молитва посрамляет диавола и прогоняет его. Подлинно, не столько боится диавол человека, прогоняющего его и изгоняющего из другого человека, сколько того, кто укрощает свой гнев и преодолевает свою раздражительность, потому что и это последнее есть злой дух, весьма свирепый, и таких людей надобно назвать более несчастными, нежели одержимых бесом. В самом деле, беснование не ввергает в геенну, а гнев и злопамятство лишают самого Царствия Небесного. Если мы таким образом составим свою молитву, то и мы в состоянии будем с дерзновением говорить Богу: Услышь молитву мою (Пс. 4, 2).
   31. Молитвой [за врагов] ты принесешь пользу и поможешь не только себе самому, но доставишь радость и слушающему ее Богу, испрашивая сообразного с Его повелениями, потому Он скоро и услышит тебя. Это достойно звания сынов Божиих, это особенно сообщает нам отличительный признак учеников Христовых… Что может сравниться с такой молитвой? Она делает нас подобными не Ангелам или Архангелам, а самому Царю Небесному. А кто сделался подобным Царю насколько то возможно, тот, представь, какое может иметь дерзновение в молитвах!
   32. Итак, сообразив сказанное и припомнив, что виновник жертвы, нами приносимой, принес Себя в жертву за врагов, постараемся не иметь врагов. Если же имеем, то будем молиться за них, чтобы и мы, получив прощение грехов наших, с дерзновением могли предстать на суд Христа, Которому слава, держава, честь ныне, и присно, и во веки веков.
   33. Когда поймешь, что и говоришь с Богом, и принял силу Духа, намереваясь беседовать [с Ним], то не дашь диаволу никакого доступа в освященную Духом душу. Как беседовавшие с царем и насладившиеся его кроткими речами и честью не находят приличным войти в общение с нищими и отверженными, так и беседовавший с Богом и молившийся не мог бы счесть приличным допустить сообщество с лукавым и нечестивым демоном. Воистину раболепствующий пред удовольствиями находится в общении с демонами и соревнует их неистовству, подобно тому как человек воздержный и подвизающийся в делах справедливости живет вместе с Ангелами и подражает их великолепию.
   34. Как при появлении солнечных лучей все звери обращаются в бегство и прячутся в свои норы, так точно, когда молитва засияет, как луч, от наших уст и языка, ум наш просвещается, а все безумные и зверские страсти прогоняются, обращаются в бегство и скрываются в свои убежища, если только мы молимся усердно, с напряженной душой и бодрым умом. Хотя бы тогда присутствовал диавол – он обращается в бегство, хотя бы демон – он удаляется. Когда господин беседует с рабом, то никто из других рабов и даже никто из имеющих перед ним дерзновение не посмеет подойти и помешать их беседе – тем более демоны, как оскорбившие Бога и не имеющие перед Ним дерзновения, не могут беспокоить нас, беседующих с Богом с надлежащим усердием.
   35. Божественная молитва – воистину небесное всеоружие, и одна только она может безопасно оберегать предавшихся Богу. Неприятельские взоры, храбрость противников и многое другое часто делают тщетными и силу тяжеловооруженных воинов, и их знание, и опытность стрелков, и их изворотливость, а молитва – непобедимое оружие и надежное охранительное средство, одинаково отгоняющее одного воина, одинаково и многие мириады.
   36. Когда он [диавол] увидит душу, укрепленную молитвами, то не дерзает к ней приблизиться, боясь крепости и силы, какую доставляют молитвы, лучше питающие душу, нежели в какой степени пища – тела; потом, ревностно молящиеся не допускают себя до чего-либо недостойного молитвы, но, стыдясь Бога, с Которым только что беседовали, быстро отталкивают от себя всякое коварство лукавого, размышляя в себе самих, сколь велик грех – только что беседовавшему с Богом и просившему у Него целомудрия и святости тотчас перейти на сторону диавола и принять в душу постыдные удовольствия и дать диаволу дорогу к уму, только что созерцаемому Богом, и дозволить демонам входить в души, в которых благодать Духа показала великое человеколюбие и попечение.
   37. Молитва – великое оружие, великая защита, великое сокровище, великая пристань, безопасное убежище, только бы мы приступали к Господу с бодрой душой и сосредоточенными мыслями, не давая никакого доступа врагу нашего спасения. Так как он знает, что в это время, беседуя о необходимом для нас и исповедуя свои грехи и показывая раны врачу, мы можем получить совершенное исцеление, то особенно в это время и нападает и употребляет все усилия, чтобы низложить нас и повергнуть в беспечность. Поэтому, молю вас, будем бодрствовать и, зная коварство диавола, постараемся особенно в это время отгонять его так, как будто бы мы видели его присутствующим и стоящим перед нашими глазами, постараемся удалять от себя всякий помысел, смущающий душу нашу, напрягать все свои силы и творить усердную молитву так, чтобы не только язык произносил слова, но и душа вместе со словами восходила к Богу.
   38. Если язык произносит слова, а душа скитается вне, помышляя о домашних делах, мечтая о том, что бывает на торжище, то нам не будет никакой пользы от молитвы, а скорее будет еще и большее осуждение. Если мы, пришедши и к человеку, показываем такое к нему внимание, что часто не видим даже людей, стоящих поблизости, но сосредоточиваем мысль свою и видим того только, к кому пришли, то тем более должны мы так поступать в отношении к Богу, всегда и непрестанно пребывая в молитвах.
   39. Люди слышат только звук голоса, а Бог прежде этого слышит внутренний вопль. Так можно быть услышанным, не произнося слов: и ходя по площади, можно молиться мысленно с великим усердием, и сидя с друзьями, и делая что бы то ни было, можно призывать Бога с великим воплем (разумею внутренний вопль), не делая его известным ни для кого из присутствующих.
   40. Так молиться повелел и Христос в Евангелии, сказав ученикам Своим, чтобы они не молились подобно язычникам и не говорили лишнего (см.: Мф. 6, 7), Он дал нам и образец молитвы, научая нас, что быть услышанным Богом зависит не от множества слов, а от бдительности души.
   41. И Христос, и Павел заповедали творить краткие и частые молитвы, с небольшими промежутками. Если долго будешь произносить слова, нередко делая это без внимания, то дашь диаволу большую свободу подойти к тебе, устроить ковы и отвлечь мысль твою от произносимых слов. А если будешь творить постоянные и частые молитвы, занимая все время частым повторением их, то легко можешь сохранить внимание и самые молитвы будешь творить с большой бдительностью… произнося не много слов, но постоянно и многократно припадая к Богу.
   42. Из глубины взываю к Тебе, Господи (Пс. 129, 1). Что значит из глубины? Не просто устами, не просто языком (потому что слова льются и тогда, когда мысль блуждает), но из глубины сердца, с великим усердием и ревностью, из самых оснований души. Таковы души скорбящих – они потрясаются всецело, в самом сердце, призывая Бога с великим сокрушением, потому и бывают услышаны. Такие молитвы имеют великую силу, не рассеиваясь и не колеблясь, хотя бы диавол нападал с великой дерзостью. Как дерево крепкое, весьма глубоко пустившее корни в землю и обхватившее недра ее, противостоит всякому порыву ветра, а дерево, держащееся на поверхности, колеблется при малом дуновении ветра, вырывается с корнем и падает на землю, так точно и молитвы, исходящие из недр души и имеющие корень в глубине ее, остаются крепкими и неослабными и не колеблются, хотя бы приступали бесчисленные помыслы и все полчище диавола; а молитвы, исходящие из рта и с языка, но не происходящие из глубины души, не могут даже взойти к Богу, по беспечности молящегося, потому что малейший стук возмущает его и всякий шум отвлекает его от молитвы, – уста его издают звук, но сердце пусто и ум не занят. Не так молились святые.
   43. Все мы молимся, но не все перед Богом. У кого, в то время как тело простерто на земле и уста бессмысленно произносят слова, душа блуждает везде, дома и на площади, тот может ли сказать о себе, что молится перед Богом? Перед Господом молится тот, кто вполне сосредоточил свою душу и не имеет ничего общего с землей, но перенесся на самое Небо и изгнал из души всякий человеческий помысел.
   44. Когда мы намереваемся говорить с кем-нибудь из людей, которые выше нас, то приводим в надлежащий порядок и внешний вид свой, и походку, и одежду, и все, и потом уже вступаем в разговор – а когда приступаем к Богу, то зеваем, почесываемся, оборачиваемся во все стороны, бываем небрежны; преклоняем колена, а сами блуждаем мыслями по площади. А если бы мы приступали с надлежащим благоговением и как подобает беседовать с Богом, то мы узнали бы еще прежде получения просимого, сколь великую пользу мы получаем от молитвы. Человек, который научился беседовать с Богом [так], как подобает беседовать с Богом, делается Ангелом – так душа его отрешается от уз плоти, так ум его возвышается и переселяется на Небо, так он презирает все житейское, так он становится пред самым Престолом Царским, хотя бы он был бедным, хотя бы рабом, хотя бы простолюдином, хотя бы неученым.
   45. Когда я говорю кому-нибудь: «Проси Бога, молись Ему, прибегай к Нему с молитвой», – то он отвечает: «Я просил однажды, дважды, трижды, десять, двадцать раз и еще не получил». Не переставай просить, брат, пока не получишь: конец молитвы – получение просимого. Тогда перестань, когда получишь, или, лучше, и тогда не переставай, но и тогда пребывай в молитве. Если ты не получил, то молись, чтобы получить; если же ты получил, то благодари за то, что получил. Многие приходят в церковь, произносят тысячи стихов молитвы и выходят, не зная, что говорили они: уста их движутся, а слух не слышит. Ты сам не слышишь своей молитвы, как же хочешь, чтобы Бог услышал твою молитву? Ты говоришь: «Я преклонял колена», – но ум твой блуждал вне, тело твое было внутри церкви, а мысль твоя – вне, уста произносили молитву, а ум исчислял доходы, договоры, условия, поля, владения, собрания друзей. Диавол зол, он знает, что во время молитвы мы делаем великие успехи, потому тогда он и нападает на нас. Часто, лежа спокойно на постели, мы ни о чем не мыслим, а когда приходим молиться, то являются тысячи помыслов, чтобы мы вышли без пользы.
   46. Итак, единственным делом с нашей стороны да будет постоянно пребывать в молитве и не роптать на нескорое исполнение наших прошений, но показывать великое терпение. Бог медлит исполнить наши прошения не потому, чтобы отвергал их, но потому, что хочет научить нас усердию к молитве и постоянно привлекать нас к Себе. Так и чадолюбивый отец, будучи и часто упрашиваем сыном, не исполняет просьбы его не потому, чтобы не хотел дать, но чтобы через это побудить сына к усерднейшему прошению. Зная это, не будем никогда отчаиваться и не перестанем приступать к Богу и возносить к Нему усердные молитвы.
   47. Почему же… многие бывают не услышаны? Потому что просят бесполезного. В таком случае быть неуслышанным лучше, чем быть услышанным. Поэтому, будем ли мы услышаны, станем радоваться этому, будем ли не услышаны, станем прославлять Бога и за это. В самом деле, когда мы просим бесполезного и бываем не услышаны, тогда от самого неполучения того, что просим, мы получаем пользу. А иногда мы просим нерадиво, тогда Бог медлительностью подаяния научает нас большему усердию в молитве, и это немаловажная польза… Итак, не будем отступать, когда мы бываем не услышаны, не станем унывать и ослабевать, но будем продолжать просить с усердием, потому что Бог делает все на пользу.
   48. Зная это, возлюбленные, будем благодарить Бога и за чувственные блага, но еще гораздо более – за духовные. Этого хочет и Он, и ради этих-то благ дарует и те, привлекая и научая ими несовершенных, как людей, еще сильно привязанных к миру. Впрочем, если они, получив эти блага, на них и останавливаются, то подвергаются осуждению и наказанию… Да не будет же с нами, убеждаю вас, ничего подобного, но блага духовные да будут предметом наших особенных забот. Почему? Потому что, когда есть блага духовные, не бывает никакого вреда от неимения благ телесных. А если нет их, то какая нам останется надежда, какое утешение? Потому о них всегда нужно молить Бога и их просить… Итак, если нам заповедано воздерживаться от вещей житейских и настоящих, то как будем мы несчастны и жалки, когда станем просить у Бога того, что Он заповедал нам отвергать, если и имеем, чтобы избавить нас от забот, а чего повелел просить, о том не будем иметь никакого попечения или даже не будем и желать того? Подлинно, это значит пустословить. Потому-то хотя мы и молимся, но не получаем успеха.
   49. Разве не может Он и прежде нашего прошения подать нам? Но Он потому ожидает нашего прошения, чтобы иметь случай праведно удостоить нас Своего промышления. Итак, получим ли просимое или не получим, будем прилежать к молитве и благодарить не только тогда, когда получаем, но и когда не получаем, потому что и неполучение, когда бывает по воле Божьей, не менее благотворно, как и получение. Мы ведь и не знаем, что нам полезно, в той мере, в какой Он это знает. Следовательно, получим ли или не получим, мы должны благодарить… Итак, должно все предоставить Создателю естества нашего и принимать с весельем и великой радостью все, что ни определит Он, и смотреть не на то, чем кажутся вам происшествия, а на то, что угодно Богу. Он, лучше нас зная, что нам полезно, знает и то, как устроить наше спасение.
   50. Но, может быть, скажет кто-нибудь: «Какая нужда и молиться, когда… Подающий знает, в чем мы имеем нужду?» Нужда потому, что молитва есть немаловажный союз любви к Богу, производит в нас навык собеседования с Ним и руководит к любомудрию. В самом деле, если общающийся с необыкновенным человеком получает великую пользу от частого с ним общения, то тем более – постоянно беседующий с Богом. Но мы не знаем как следует пользы от молитвы, потому что не внимаем ей со всем усердием и не упражняемся в ней по законам Божиим.
   51. Будем и мы призывать и просить Его и никогда не отступать, получим ли мы или не получим. Если в Его власти дать, то в Его власти и то, когда дать, Он Сам точно знает для этого время. Итак, будем просить, молить, уповать на Его милость и человеколюбие и никогда не отчаиваться в своем спасении, но будем делать должное с нашей стороны – и тогда несомненно последует нужное с Его стороны, так как у Него неизреченная благость и беспредельное милосердие, которых да сподобимся все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа.
   52. Во время молитв мы можем удерживать трезвенное внимание, если будем помнить, с Кем беседуем, если будем представлять, что приносим жертву, имеем в руках нож, и огонь, и дрова; если, мысленно отверзши двери Неба, там остановимся, и, взяв духовный нож, вонзим его в жертвенное животное, и пожрем [2 - То есть принесем в жертву. – Ред.] Ему трезвенное внимание, и прольем пред Ним слезы. Такова кровь этой жертвы, таковым закланием должен быть обагрен этот жертвенник! Смотри же, не позволяй ни одному помыслу занимать в это время твою душу!
   53. Припомни, что и Авраам при своем жертвоприношении не позволил быть ни жене, ни рабу, ни другому кому. Так и ты не оставляй при себе никакой страсти, свойственной рабам, а не свободным, но один взойди на ту гору, на которую он всходил и на которую никому другому всходить не позволено. Если же какие из недостойных помыслов и будут усиливаться, чтобы взойти с тобою на гору, запрети им это, как господин их… Все, что есть бессловесного и неразумного, – и осла и рабов – оставь при подошве горы; взойди, взяв с собою только разумное, как он – Исаака. И ты, как он, устрой жертвенник, отрешившись от всего человеческого и став выше своей природы – ведь и он, если бы не стал выше своей природы, не решился бы заклать сына. Наконец, ничто пусть не возмущает тебя в это время, но будь выше самых Небес. Горько плачь, принеси в жертву исповедание грехов… Принеси в жертву сокрушение сердечное. Такие жертвы не превращаются в пепел, не исчезают с дымом, не нужны для них ни дрова, ни огонь, нужно только сокрушенное сердце. Это дрова, это огонь, который объемлет дрова пламенем, а не сжигает их. Кто с пламенным усердием молится, тот горит и не сгорает – подобно золоту, испытываемому огнем, делается только чище и светлее.
   54. У тебя пусть будет духовная кузница, чтобы устроять не котлы и сковороды, но душу твою, которая гораздо лучше всякого произведения из меди и золота. Ее, устаревшую от грехов, ввергни в горнило покаяния, ударяй ее с великой высоты молотом, то есть исповеданием грехов, воспламени огонь Духа. Твое искусство гораздо лучше. Ты устрояешь не золотые сосуды, но душу, [которая] драгоценнее всякого золота, подобно тому, как ковач меди – свое изделие. Ты не вещественный приготовляешь сосуд, но освобождаешь душу от всякого житейского попечения. Пусть предстоит пред тобою светильник – не этот, сгорающий, но тот, который имел у себя пророк, когда он говорит: Слово Твое – светильник ноге моей (Пс. 118, 105). Воспламени душу молитвой; если увидишь, что она имеет довольно огня, то вынь ее из этого горнила и устрой ее, как хочешь.
   55. Скажи мне: когда мы впадаем в затруднительное положение, то кого тогда не просим? И если скоро получаем просимое, то чувствуем облегчение. Где ты найдешь, чтобы тот, кого ты просишь, готов был благодарить тебя за то, что ты просишь? Где ты найдешь, чтобы не нужно было ходить и искать, кого бы попросить, но иметь его всегда в готовности? Или не нуждаться в других, чтобы просить чрез них? Что может быть больше этого? Он тогда особенно и исполняет наши просьбы, когда мы не прибегаем к другим, подобно тому, как искренний друг тогда особенно упрекает нас в недоверчивости к его дружбе, когда просим его через других… «Но что, – скажешь, – если я оскорбил Его?» Перестань оскорблять, со слезами приступи к Нему, и Он скоро помилует тебя за прежние дела. Скажи только, что оскорбил Его, скажи от души и из глубины сердца – и во всем получишь прощение. Не столько ты желаешь, чтобы прощены были тебе грехи, сколько Он желает простить грехи твои. А что ты мало желаешь этого, пойми из того, что ты не хочешь ни бодрствовать, ни уделять из имущества своего, а Он, чтобы оставить нам грехи наши, не пощадил Единородного Истинного и Сопрестольного Сына Своего. Видишь ли, что Он гораздо более тебя желает простить грехи твои? Не будем же нерадивы и не станем откладывать это дело. Он человеколюбив и благ, подадим Ему только повод, и даже этого Он требует только для того, чтобы мы не оставались непотребными, а иначе Он помиловал бы нас и без этого.
   56. Всякий, кто бы то ни был, не говори только: «Я грешник», но и старайся избавить себя от этой славы; не говори только, но и сокрушайся. Если ты сокрушаешься, то прилагаешь старание; если не стараешься, то и не сокрушаешься, если же не сокрушаешься, то издеваешься. Кто, сознавая, что он болен, не делает всего к тому, чтобы избавиться от болезни? Молитва – великое оружие… Почему же ты не хочешь прибегнуть к Нему? Он любит тебя, может сделать больше всех – и желает, и может; что же тебе препятствует? Ничто. Итак, будем приступать к Нему с верой, приступать, принося угодные Ему дары: непамятозлобие, снисходительность, кротость. Хотя бы ты был грешник, с дерзновением проси у Него прощения грехов, если можешь представить с своей стороны это доброе дело, и хотя бы ты был праведник, но если не имеешь непамятозлобия, то не получишь никакой пользы. Человек, простивший своему ближнему, не может не получить совершенного прощения от Бога, потому что Бог несравненно человеколюбивее нас, это известно каждому. Что же ты говоришь? Если можешь сказать пред Богом: «Я был обижен, но обуздал гнев, преодолел бурный порыв его по заповеди Твоей», – то не простит ли и Он тебе? Без сомнения, простит. Очистим же душу свою от памятозлобия – этого довольно будет, чтобы и нам быть услышанными; будем молиться со вниманием и великим усердием, чтобы нам, удостоившись великого человеколюбия Его, сподобиться обетованных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа.
   57. Какое холодное слово я слышу от многих?… «Я грешник, – говоришь ты, – и как я войду в церковь, чтобы сделаться праведным?» Правильно ты рассуждаешь, когда говоришь: «Я слышу и не соблюдаю – какая же мне от того польза?» На это я скажу тебе: соблюдаешь ли ты или не соблюдаешь, только войди в церковь, послушай Божественное Писание, послушай, что читается. Я прекрасно знаю, что если ты войдешь в церковь, послушаешь Божественное Евангелие, учителей-апостолов и святых отцов, то хотя бы имел каменное сердце, хотя бы у тебя был нрав и дикость зверя, в конце концов ты все-таки без труда умилишься сердцем. Ты грешен? Войди в церковь, припади, плачь, рыдай, стенай, проливай слезы. Ты согрешил? Исповедай Богу свои грехи, скажи просто: «Я согрешил», – скажи это Богу, ведающему все прежде, чем это совершится, скажи Богу, испытующему сердца и утробы, – скажи здесь, чтобы не быть обличенным и посрамленным там многими тысячами Ангелов и людей!
   58. Будем же прилежны в молитве; она представляет великое оружие, если совершается усердно, без тщеславия, от искреннего сердца; она обращала в бегство врагов… она – спасительное лекарство, предохраняющее от грехов… Потому, если мы будем молиться со смирением, если будем ударять себя в грудь, подобно мытарю, если будем произносить, подобно ему, слова: Боже, будь милостив ко мне грешнику! (Лк. 18, 13), то получим все. Правда, мы не мытари, но у нас есть другие грехи, не меньше его грехов… Мы недостойно причащаемся Страшных Таин, завидуем, злословим, а некоторые из нас часто и упиваются. Каждое из этих дел само по себе достаточно для того, чтобы лишить нас Царствия Небесного, а если они соединятся вместе, то какое мы можем иметь оправдание? Много нам нужно каяться, возлюбленные, много молиться, много терпеть, много оказывать усердия, чтобы получить обетованные нам блага. Будем же говорить и мы: «Боже, будь милостив ко мне, грешнику!»
   59. Восстенай горько, вспомни о грехах своих, воззри на Небо, скажи умом: «Помилуй мя, Боже!» – и твоя молитва кончена. Кто сказал «помилуй», тот исповедался, сознал грехи свои, потому что желать помилования свойственно согрешившим. Кто сказал «помилуй мя», тот получил отпущение грехов, потому что помилованный не наказывается. Кто сказал «помилуй мя», тот получил Царствие Небесное, потому что Бог, кого помилует, того не только освобождает от наказания, но и удостаивает будущих благ.
   60. Невозможно, совершенно невозможно, чтобы человек, молящийся с должным усердием и постоянно призывающий Бога, впал когда-либо в грех. А почему это так, я скажу. Кто воспламенил свой ум, возбудил душу, переселился на Небо и таким образом Господа назвал своим, кто, вспомнив о своих грехах, беседует с Ним о прощении их и молит Его быть милостивым и кротким, тот, предаваясь такой беседе, отлагает всякое житейское попечение, окрыляется и становится выше страстей человеческих. Врага ли увидит он после молитвы – уже не будет смотреть на него как на врага, красивую ли женщину – не соблазнится при виде ее, потому что пламень, возжженный молитвой, еще остается внутри его и отгоняет всякую негодную мысль. Но так как нам, как людям, свойственно и впасть в беспечность, то, когда пройдет час, другой, третий после молитвы и ты увидишь, что возбужденный в тебе жар готов мало-помалу охладеть, спеши тотчас опять на молитву и согрей охладевшую свою душу. И если будешь делать это в продолжение всего дня, частым повторением молитв согревая самые промежутки между ними, то не дашь диаволу доступа и входа к твоим мыслям. Когда, приступая к обеду, мы видим, что нагретая для питья вода остыла, то опять ставим ее на очаг, чтобы она поскорее нагрелась, – так будем поступать и здесь: на молитву, как бы на горячие уголья, будем полагать уста свои и таким образом опять воспламенять душу свою к благоговению.
   61. Я часто видал женщин, которые за отсутствующего мужа или больного ребенка так молились из глубины души, проливали такие потоки слез, что достигали цели молитвы. Если же так пламенно молятся женщины за ребенка и отсутствующего мужа, то может ли получить прощение муж, молящийся безжизненно, с мертвой душой? Потому мы часто и отходим тщетными после молитвы. Послушай, как Анна [3 - Мать пророка Самуила. – Ред.] молилась из глубины души, какие проливала потоки слез, как возвышалась посредством молитвы (см.: 1 Цар. 1, 10). Кто молится таким образом, тот еще прежде, нежели получить просимое, получает от молитвы великие блага: укрощает все страсти, смиряет гнев, изгоняет зависть, подавляет похоть, ослабляет любовь к вещам житейским, доставляет душе великое спокойствие, восходит на самое Небо. Как дождь, падая на твердую землю, размягчает ее, или как огонь смягчает железо, так подобная молитва, еще сильнее огня и лучше дождя, смягчает и орошает ожестевшую от страстей душу.
   62. Душа сама по себе нежна и восприимчива, но как вода Истра [4 - Истром греки называли Нижний Дунай. – Ред.] часто окаменевает от холода, так и душа наша от греха и беспечности отвердевает и делается камнем. Поэтому нам нужна великая горячность, чтобы размягчить затверделость ее. Это преимущественно совершает молитва. Итак, когда ты приступаешь к молитве, то заботься не о том только, чтобы получить просимое, но чтобы и во время самой молитвы сделать свою душу лучше, – потому что и это производит молитва. Молящийся таким образом становится выше всего житейского, окрыляет свой ум, делает мысль свою легкой, не уловляется никакой страстью.
   63. Величайшую пользу доставляет нам молитва еще прежде, нежели мы получим то, чего просим. Как только кто-нибудь поднимет руки к Небу и призовет Бога, он тотчас отрешается от всех дел человеческих и обращается мыслью к будущей жизни, представляет небесные блага и во время молитвы не думает о здешней жизни, если молится усердно. Воспламенится ли в нем гнев – он легко укрощается, возгорится ли похоть – она потухает, станет ли терзать его зависть – она весьма легко прогоняется и в душе молящегося совершается то же, что… бывает в природе при восходе солнца.
   64. Молитва и служение Богу есть знак всякой праведности, будучи некоторым духовным и божественным одеянием, проливая в наши мысли большую красоту и прелесть, управляя жизнью каждого, не позволяя ничему дурному и неуместному господствовать над умом, убеждая почитать Бога и уважать ту честь, какая от Него даруется нам, уча удалять от себя всякое ухищрение лукавого, изгоняя постыдные и неприличные размышления, приводя душу каждого в состояние презрения к удовольствию.
   65. Нам же надлежит, повинуясь Богу, все время жизни проводить в славословии и молитвах, более прилежно заботясь о служении Богу, нежели о своей душе, так как при таких условиях для нас была бы возможность всегда вести жизнь, приличествующую людям. Кто не молится Богу и не желает непрестанно наслаждаться Божественным общением, тот мертв и бездушен и лишен мыслительной способности. И это самое – величайший признак нерассудительности, именно – не понимать обширности чести и не любить страстно молитвы и не считать смертью для души непоклонения Богу. Подобно тому как это наше тело, если в нем нет души, мертво и зловонно, так и душа, не побуждающая себя к молитве, мертва, и несчастна, и зловонна.
   66. Смерть души – нечестие и беззаконная жизнь. Следовательно, и жизнь души – служение Богу и приличные тому нравы, нравы же святые и приличествующие служению Богу образует и удивительным образом сберегает в наших душах молитва. Одержим ли кто страстной любовью к девству, или заботится о почитании целомудрия в браке, или господствовании над гневом и жизни в кротости, или о чистоте от зависти, или о совершении чего-либо иного из должного, – всякий раз как молитва служит для него проводником и предварительно выравнивает его жизненный путь, он будет иметь и удобную и легкую дорогу к благочестию. И невозможно, чтобы просящие от Бога целомудрия, и справедливости, и кротости, и честности не получили согласно своей молитве: Просите, – говорит Писание, – и дано будет вам; ищите и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (Мф. 7, 7–8; Лк. 11, 9-10).
   67. И необходимо, чтоб пользующийся общением с Богом сделался выше смерти и всякого тления. Подобно тому как совершенно необходимо, чтобы наслаждающийся солнечным лучом избегал тьмы, точно так же совершенно необходимо, чтобы наслаждающийся Божественным общением не был после этого смертным, потому что самая обширность чести переносит нас к бессмертию. В самом деле, если беседующим с царем и наслаждающимся идущей с его стороны честью невозможно быть бедными, то гораздо более невозможно иметь смертные души тем, кто воссылает моления Богу и беседует с Ним.
   68. Молитва – самое важное из благ, также основание и корень плодотворной жизни… И подлинно, ни целомудрие одно только без прочих добродетелей, ни попечение о бедных, ни благотворительность, ни иной какой-либо подвиг не может спасать, но требуется, чтоб все вместе стеклось в наши души, молитва же лежит под этим, как корень и основание. И подобно тому как основания делают твердыми и скрепляют корабль и жилище, точно так же молитвы твердо держат нашу жизнь в сохранности, без нее же у нас не могло бы быть ничего – ни хорошего, ни спасительного.
   69. Поистине без Божественного мановения не могло бы войти в наши души никакое благо. Божие же мановение помогает нам в трудах и прекрасно облегчает их, если заметит, что мы любим молитву и непрестанно неотступно просим Бога и ожидаем, что оттуда снизойдут все блага. Итак, когда я увижу, что кто-либо не любит молитвы и не имеет к ней горячей и ревностной любви, то мне уже ясно, что он не владеет в своей душе ничем благородным. Когда же увижу, что кто-либо ненасытно печется о служении Богу и если не молится непрерывно, то причисляет это к величайшим бедствиям, тогда заключаю, что таковой – надежный подвижник всякой добродетели и храм Божий.
   70. Видишь, сколь много имеет силы молитва и прошение? Соделывает людей Христовыми храмами, и, как золото и многоценные камни и мрамор устрояют жилища царей, так молитва – храмы Христовы… Что могло бы быть большей похвалой молитве, нежели то, что она соделывает храмами Божиими? Кого не вмещают Небеса, Этот входит в душу, проводящую свою жизнь в молитвах!
   71. Что могло бы быть святее беседующих с Богом? Что – праведнее? Что – благонравнее? Что – мудрее? Ведь если говорящие с мудрыми мужами, вследствие постоянного общения с ними, скоро становятся подобными им со стороны благоразумия, то что надлежит сказать о беседующих с Богом и молящихся Ему? Сколь великой мудростью, сколь великой добродетелью, и разумом, и честностью, и целомудрием, и кротостью нравов наполняет их молитва и прошение! Поэтому не погрешил бы кто-либо, доказывая, что молитва – причина всякой добродетели и справедливости и что в душу, не знакомую с молитвой и прошением, не может войти ничто содействующее благочестию, но, подобно тому как не укрепленный стенами город легко покорился бы неприятелям, так как в нем в очень сильной степени недостает того, что оказало бы противодействие, точно так же и душу, не укрепленную молитвами, диавол легко порабощает себе и без труда заражает всякого рода грехом.
   72. Подобно тому как необходимо бывает, чтобы после вступления в город какой-либо царицы вместе с ней следовало всякое богатство, точно так же, конечно, и после проникновения в душу молитвы вместе с ней входит и всякая добродетель. И что в жилище – основание, то же самое в душе – молитва. И нам всем должно, утвердив в душе прежде всего ее, как бы основание и некоторый корень, ревностно строить и целомудрие, и кротость, и справедливость, и попечение о бедных, и все законы Христовы, чтобы, согласно с ними прожив остальное время, мы получили небесные блага, по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа.
   73. Итак, что без молитвы совершенно невозможно свыкаться с добродетелью и с ней идти по жизненному пути, я думаю, ясно всем. Да и как мог бы кто упражняться в добродетели, не приступая и не припадая непрестанно к Вождю ее и Подателю? Как мог бы кто пожелать быть целомудренным и справедливым, не беседуя с удовольствием с Тем, Кто требует от нас и этого, и большего, чем это?
   74. Надлежит, чтоб… мы проводили жизнь в молитве и ею непрестанно освежали свой ум, так как мы – все люди – нуждаемся в ней не меньше, чем деревья – в водах. Ни те не могут производить плодов, если не пьют воды чрез посредство корней, ни мы не будем в состоянии изобиловать многоценными плодами благочестия, если не будем освежаемы молитвами. Вследствие этого именно должно, и вставая с ложа, всегда предупреждать солнце служением Богу, тоже и касаясь трапезы, и намереваясь спать, лучше же сказать – в каждый час вознося Богу одну только молитву, проводя в ней весь день, в зимнее же время употребляя на молитвы даже большую часть ночи и сгибая колена с большим страхом, устремляя свои мысли на молитвы, считая себя счастливыми из-за служения Богу. Скажи мне, как ты будешь смотреть на солнце, не поклонившись Тому, Кто посылает твоим глазам сладчайший свет? Как ты будешь наслаждаться трапезой, не поклонившись Подателю и Источнику столь великих благ? С какой надеждой ты будешь достигать времени ночи? С какими сонными мечтаниями ты надеешься встретиться, не оградив себя молитвами, но отойдя ко сну без предохранительных средств? Ты будешь для лукавейших демонов презренным и весьма удобным для уловления: они непрестанно ходят вокруг, высматривая нас, кого бы, не укрепленного молитвой, они могли быстро захватить в плен. Если они заметят, что мы ограждены молитвами, то тотчас поспешно убегают, как разбойники и злодеи, видящие меч, висящий у головы воина. Если же действительно случится, что кто-либо не укреплен молитвой, то этот, внезапно схваченный, уносится демонами и ввергается в грехи, и несчастия, и бедствия. Боясь всего этого, мы должны всегда укреплять самих себя молитвами и славословием, чтобы Бог, умилосердившись над всеми, сделал [нас] достойными Небесного Царствия.
   75. Пусть никто не остается беспечным. Будущее неизвестно, и день Господень, как тать, внезапно застигнет нас, спящих. Если же мы не будем спать, то он не застигнет нас как тать и не представит на суд неприготовленными. Если мы будем бодрствовать и трезвиться, то он придет к нам не как тать, а как царский вестник, призывающий нас к уготованным для нас благам. Если же будем спать, то он предстанет как тать… Есть и двери, и запоры, и стражи, и караульные, между тем, вор успевает войти. Но к чему я говорю это? К тому, что если мы будем бодрствовать, то не будем нуждаться в помощи других, а если будем спать, то помощь других не принесет нам никакой пользы, но и при ней можем погибнуть. Хорошо уповать на молитву святых, но тогда, когда мы и сами трудимся.
   76. Действительно, если бы молитвы других при бездействии с нашей стороны имели силу вводить нас в Царствие, то почему не все… христиане? Не за весь ли мир мы молимся?… Не молимся ли мы, чтобы все обратились к спасению? Почему же, скажи, нечестивые не делаются благочестивыми? Не оттого ли, очевидно, что они ничего не хотят привнести со своей стороны? Итак, молитвы других доставляют великую пользу, когда и сами мы привносим к ним то, что требуется от нас… Зная это, не будем ни пренебрегать молитвами святых, ни полагаться на них всецело. Соблюдем последнее для того, чтобы не облениться и не проводить жизни в праздности, а первое для того, чтобы не лишиться великой пользы. Напротив, будем и их просить, чтобы они молились о нас и помогали нам, и сами пребывать в добродетели, чтобы быть в состоянии достигнуть благ, обещанных любящим Бога.
   77. Не столько мы умоляем Бога, прося чрез других, сколько сами от себя. Так как Он желает преданности от нас и делает все, чтобы мы доверяли Ему, то когда видит, что мы делаем это сами от себя, тогда особенно и внимает нам… Будем же… с усердием обращаться к Богу, научимся, как совершать такое обращение. Не нужно ни ходить в музей [5 - Здесь: училище. – Ред.], ни издерживать деньги, ни нанимать учителей, ораторов или софистов, ни тратить много времени, чтобы научиться такому собеседованию, но достаточно только захотеть – и это искусство приобретено. И в этом судилище ты можешь говорить не только за себя самого, но и за многих других. И какая цель этого искусства собеседования? Возношение молитвы.
   78. Если ты приучишь себя молиться с усердием, то не будешь иметь нужды в наставлении сослужителей твоих, так как Сам Бог без всякого посредника будет озарять ум твой. Если же молитва одного имеет такую силу, то гораздо более – молитва с народом: у последней больше силы и гораздо больше дерзновения, нежели у молитвы, совершаемой дома и наедине… Намереваясь умилостивить Царя Небесного и избавить от Его гнева не одного человека… и не двоих, троих или сто, но всех грешников вселенной и освободить одержимых демоном из сетей диавола, неужели вы будете оставаться вне церкви и не стечетесь все вместе, чтобы Бог, воззрев на ваше единодушие, и тех освободил от наказания, и вам простил грехи?
   79. «Молиться, – говорят, – могу я и дома»… Ошибаешься ты, человек: молиться, конечно, можно и дома, но молиться так, как в церкви, где такое множество отцов, где единодушно воссылается песнь к Богу, дома невозможно. Ты не будешь так скоро услышан, молясь Владыке у себя, как молясь со своими братьями. Здесь есть нечто большее, как то: единодушие и согласие, союз любви и молитвы священников. Для того и предстоят священники, чтобы молитвы народа, как слабейшие, соединясь с их молитвами, сильнейшими, вместе с ними восходили на Небо.
   80. Не люди только одни здесь [в церкви] взывают, но и Ангелы припадают к Владыке, и Архангелы молятся. Самое время благоприятствует им, самое жертвоприношение содействует. Как люди, взяв масличные ветви, потрясают их перед царями, напоминая им этими ветвями о милости и человеколюбии, – так точно и Ангелы, представляя вместо масличных ветвей самое Тело Господне, умоляют Владыку за род человеческий и как бы так говорят: «Мы молимся за тех, которых Сам Ты некогда удостоил такой любви Своей, что предал за них собственную Свою душу; мы изливаем моления за тех, за которых Сам Ты пролил кровь; мы просим за тех, за которых Ты принес в жертву Свое тело»… Итак, зная все это, будем стекаться в этот час, чтобы привлечь милость и обрести благодать и благовременную помощь.
   81. «Но, – скажешь, – возможно ли человеку светскому, занятому службой, молиться по три часа в день и приходить в церковь?» Возможно, и весьма легко. А когда нельзя прийти в церковь, тогда можно помолиться и не оставляя своей службы… Ведь для молитвы нужно не столько слово, сколько мысль, не столько движение рук, сколько напряжение души, не столько известное положение тела, сколько расположение духа.
   82. Даже когда ты будешь вне церкви, взывай и говори: «Помилуй меня», – говори, хотя не двигая уст, но взывая умом: Бог слышит и тех, которые молчат. Для этого требуется не место, а прежде всего настроение. Иеремия был в грязной яме и привлек к себе Бога, Даниил был во рве львином и благорасположил к себе Бога, три отрока были в печи и, воспевая, умилостивили Бога, разбойник был пригвожден ко кресту, и крест не воспрепятствовал ему, но отверз рай, Иов сидел на гноище и пользовался милостью Божией, Иона был во чреве кита, и Бог внимал ему.
   83. Подлинно, где псалом, молитва, ликование пророков и боголюбезное настроение духа поющих – там собрание безошибочно можно назвать церковью. Даже хотя бы ты не разумел силы слов, приучай, по крайней мере, уста произносить их. И язык освящается этими словами, когда они произносятся с усердием. Если мы приобретем себе такой навык, то уже ни по воле, ни по лености никогда не оставим этого прекрасного занятия, потому что навык будет побуждать нас даже помимо воли каждый день совершать это прекрасное служение. При таком песнопении, будет ли кто стар или молод, или с грубым голосом, или совершенно не знаком с стройностью пения, в том не будет никакой вины. Здесь требуется целомудренная душа, бодрый ум, сердце сокрушенное, помысл твердый, совесть чистая. Если с этими качествами ты вступишь в святой хор Божий, то можешь стать наряду с самим Давидом. Здесь не нужно ни псалтири, ни натянутых струн, ни смычка, ни искусства и никаких орудий, но, если захочешь, можешь сделать самого себя псалтирью, умертвив члены плотские и настроив свое тело согласно с душой. Когда плоть не будет желать противного духу (Гал. 5, 17), не будет повиноваться его велениям и приводить их в исполнение на этом прекрасном и дивном пути, тогда ты составишь духовную мелодию. Здесь не требуется искусство, приобретаемое долговременным упражнением, а нужна только твердая решимость, и мы в самое короткое время приобретем опытность. Для этого не требуется ни особенное место, ни особенное время, но на всяком месте и во всякое время можно петь мысленно. Ходишь ли на торжище, находишься ли в путешествии, сидишь ли в обществе друзей – везде можно возбудить душу, можно взывать и молча… Ремесленник ли ты? Сидя в мастерской и занимаясь работой, ты можешь петь. Воин ли ты или заседаешь в суде? Можешь делать то же самое.
   84. Будешь ли ты в умывальнице, молись, будешь ли в дороге или на постели и где бы ты ни был, молись. Ты – храм Божий, не ищи же места: нужно только душевное расположение. Хотя бы ты стоял перед судьей, молись, когда гневается судья, молись. Некогда впереди было море, позади египтяне, а посередине Моисей; великое было затруднение для молитвы, но велика была и широта молитвы. Сзади гнались египтяне, впереди было море, а посередине нужно было молиться. Моисей ничего не произносил, а Бог говорит ему: Что ты вопиешь ко Мне? (Исх. 14, 15). Уста его не говорили, но ум взывал. Так и ты, возлюбленный, когда стоишь перед судьей гневным, беспощадным, угрожающим величайшими наказаниями, или перед другими палачами, делающими то же самое, то молись Богу, и в то время, когда ты будешь молиться, волны утихнут. Судья против тебя? Ты прибегай к Богу. Начальник нападает на тебя? Ты призывай Господа. Разве Он – человек, чтобы тебе искать Его в каком-нибудь месте? Бог всегда рядом. Если ты хочешь просить человека, то сначала спрашиваешь, что он делает, не спит ли, не занят ли, и слуга не отвечает тебе. А у Бога нет ничего такого – куда бы ты ни ушел и стал призывать Его, Он слышит, ни занятия, ни посредник, ни слуга не отделяют Его от тебя. Скажи: «Помилуй меня» – и Бог мгновенно делается присущим. Тогда ты воззовешь, – говорит пророк, – и Он скажет: вот Я! (Ис. 58, 9)… Он не ожидает окончания молитвы: еще прежде, нежели окончишь молитву, ты уже получаешь дар.
   85. Бог требует не красоты речи и не слов изысканных, но красоты души, и когда она возгласит угодное Ему, то получит все. Видишь ли, какое здесь удобство? У людей от желающего подойти к кому-нибудь требуется быть красноречивым, уметь льстить всем окружающим начальника и придумывать много иного, чтобы лучше быть принятым. А здесь не нужно ничего, кроме одной бодрственной души, и нет никакого препятствия приблизиться к Богу. Разве Я – Бог только вблизи, говорит Господь, а не Бог и вдали? (Иер. 23, 23). Следовательно, от нас зависит быть далеко от Него, а Он всегда находится близко. Но что я говорю: здесь не нужно красноречия? Часто бывает не нужно и голоса. В самом деле, если ты скажешь лишь в сердце своем и призовешь Его как должно, то Он и тогда скоро услышит тебя… Нет при Нем воина, который бы отгонял приходящих, или копьеносца, который бы оттягивал время и говорил: «Теперь не время, теперь нельзя войти, приди после» – но когда бы ты ни пришел, во время ли обеда, во время ли ужина, в самую ли полночь, Он стоит и слушает; хотя бы ты призвал Его на площади, хотя бы на пути, хотя бы в спальне, хотя бы стоя пред начальником в судилище – ничто не препятствует Ему услышать прошение, если ты призовешь Его как должно. Нельзя сказать: «Я боюсь приступить и просить: мой враг предстоит пред Ним». Здесь нет и этого препятствия, потому что Он не слушает врага и не отвергает твоего прошения, но всегда и постоянно ты можешь беседовать с Ним, и нет к тому никакого затруднения; здесь не нужно, чтобы вводили тебя придверники, домашние распорядители, надзиратели, стражи или друзья, но когда ты приступишь сам собою, тогда особенно Он и услышит тебя, – тогда, когда ты не будешь просить никого другого.
   86. Давид, облеченный царским достоинством и диадемой, всю жизнь пребывал в слезах и молитве; апостол, восхищенный до третьего Неба, удостоенный (откровения) неизреченных тайн, находясь в узах, в полночь возносил молитвы и хвалы к Господу. И царь, вставая в полночь, исповедовался, и апостолы также в полночь совершали усердные молитвы и хвалы. Им-то будем подражать и мы, будем ограждать жизнь нашу непрестанными молитвами, и пусть ничто не будет для нас препятствием к этому, ведь действительно ничто и не может воспрепятствовать нам, если только мы сами бдительны. Разве для этого мы нуждаемся в особом месте или времени? Всякое место и всякое время удобно для нас к молитве… Если сердце твое свободно от нечистых страстей, то, где бы ты ни был, на торжище ли, дома ли, на пути ли, в суде, на море, в гостинице или в мастерской, – везде можешь помолиться Богу и получить просимое.
   87. Итак, научимся неотступно и постоянно прилежать к молитве, и днем и ночью, и особенно ночью, когда никто не смущает, когда ум спокоен, когда великая тишина и нет никакого волнения в доме, никто не препятствует нам заняться молитвой и не отвлекает от нее, когда возбужденная душа может обстоятельно высказать все Врачу душ.
   88. Преклони колена, воздыхай, моли Господа твоего быть милостивым к тебе, Он особенно преклоняется на милость ночными молитвами, когда ты время отдохновения делаешь временем плача… Тогда не беспокоит тщеславие, да и как может беспокоить, когда все спят и не видят? Тогда не нападают леность и беспечность, да и как могут напасть, когда столь многое возбуждает душу? После таких всенощных бдений бывают и сон приятный и видения чудные. Это делай и ты, муж, а не одна только жена. Пусть дом соделается церковью, составленной из мужей и жен. Не считай препятствием этому то, что ты муж только один и что она – жена только одна. Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них (Мф. 18, 20). А где присутствует Христос, там великое множество, где Христос, там необходимо бывают и Ангелы, и Архангелы, и прочие Силы. Поэтому вы – не одни, когда с вами Владыка всех… Если у тебя есть дети, то подними и детей, и пусть во время ночи весь дом сделается церковью; если же они малолетни и не могут переносить бодрствования, то пусть выслушают по крайней мере одну молитву или две и успокоятся – только ты встань, только ты обрати себе это в навык. Нет ничего прекраснее жилища, в котором совершаются такие молитвы!
   89. Поверь мне, не столько огонь истребляет ржавчину, сколько ночная молитва – ржавчину грехов наших… Я не заставляю тебя ходить… под открытым небом, ни громко кричать и надрываться, но, находясь в том же самом жилище, в той же самой спальне, преклони колена, обратись с молитвой к Господу… Тогда растения восстановляют свои силы, то есть во время ночи, тогда особенно и душа еще более их принимает в себя росу. Что днем попаляется солнцем, то освежается ночью. Ночные слезы лучше всякой росы нисходят и на пожелания и на всякое пламенное разжжение и не попускают потерпеть ничего вредного. Если она [душа] не будет питаться этой росой, то будет сжигаться во время дня.
   90. Хотя и всегда нужно помнить о Боге, но особенно тогда, когда ум находится в покое, когда через это памятование он может судить себя, когда он может удержать в памяти. Днем, если мы и будем вспоминать, привходящие другие заботы и беспокойства изгладят это воспоминание, а ночью можно помнить постоянно: тогда душа находится в мире и спокойствии, тогда она в пристани и безопасности… Следовало бы и днем помнить об этом, но так как вы находитесь в беспрестанных заботах и развлекаетесь житейскими делами, то вспоминайте о Боге по крайней мере на постели – размышляйте о Нем в утреннее время. Если мы будем заниматься этим поутру, то без всякой опасности будем выходить на дела свои, если благоговением и молитвой наперед умилостивим Бога, то и после не встретим никакого врага, а если и встретишь, то посмеешься ему, имея в защиту Бога. Торжище – это война, ежедневные дела – это сражение, волнение и буря. Потому нам нужно оружие (а молитва и есть великое оружие!), нужны попутные ветры, нужно быть сведущим во всем, чтобы провести время дня без кораблекрушений и ран, так как много подводных камней встречается ежедневно и часто наш корабль разбивается и тонет. Потому нам нужно молиться, особенно утром и ночью.
   91. Я уже и говорил вам об этом, и теперь скажу: будем вставать во время ночи; если не прочитаешь многих молитв, то прочитай одну со вниманием, и этого довольно, ничего более не требую; если не среди ночи, то хотя около утра. Покажи, что ночь не для одного тела, но и для души; не попускай проходить ей в бездействии, но воздай это воздаяние Господу, или, лучше, оно опять к тебе же возвратится.
   92. Итак, пусть будет у нас каждая ночь всенощным бдением; будем стараться, чтобы нам, вышедши днем, не подвергнуться осмеянию. И о если бы только осмеянию! Но ныне сидит одесную Отца Сам Подвигоположник, внимательно слушающий, не скажем ли мы чего-нибудь непристойного или ненужного, так как Он – Судья не только дел, но и слов. Будем же, возлюбленные, бодрствовать всю ночь; если мы захотим, то и у нас будут ценители [6 - То есть болельщики – святитель сравнивает здесь молитвенника со спортсменом. – Ред.] – при каждом из нас находится Ангел.
   93. Христос совершал молитву, не имея нужды в молитве, но желая научить тебя быть постоянно внимательным к молитве, совершать ее непрестанно, бодрственно и неусыпно. Под неусыпностью я разумею не только то, чтобы пробуждаться ночью, но чтобы и днем бодрствовать в молитвах: такой именно человек называется неусыпным. И ночью, молясь, можно спать, и днем, не молясь, можно бодрствовать, когда душа бывает устремлена к Богу, когда она понимает, с Кем беседует и к Кому обращено ее слово, когда содержит в уме, что Ангелы предстоят Ему со страхом и трепетом.
   94. [Научимся] молиться и после пиршества. Кто готов к этому, тот никогда не впадет в невоздержание и пьянство, никогда не испытает следствий объедения, но, сдерживая свои помыслы ожиданием молитвы, как бы уздой, будет в надлежащей мере употреблять все предлагаемое, и тем доставит и душе и телу великое благословение. Стол, начинающийся и оканчивающийся молитвой, никогда не оскудеет, но обильнее источника принесет нам все блага. Не будем же пренебрегать такой пользой. Странно, что слуги наши, получив от нас что-нибудь со стола, благодарят нас и отходят с добрым словом, а мы, наслаждаясь столь великими благами, не воздаем Богу и такой чести, и это – когда мы должны получить великое благословение, потому что где молитва и благодарение, туда приходит благодать Святого Духа, оттуда прогоняются демоны и все вражеские силы отступают и обращаются в бегство. Кто намеревается обратиться к молитве, тот и во время стола не осмеливается сказать что-либо неприличное, а если и скажет, тотчас раскаивается. Итак, должно и при начале, и при конце стола благодарить Бога, в особенности потому, как я выше сказал, что если мы приобретем этот навык, то нелегко впадем в пьянство. А если и случится когда-нибудь встать из-за стола во хмелю и опьянении, и тогда не оставляй своей привычки, но и с тяжелой головой, шатаясь и падая, будем молиться и не изменим своему обычаю. Если сегодня ты так помолишься, то завтра исправишь погрешность, сделанную накануне.
   95. Перелагай все житейские дела свои частыми молитвами, как бы связями из бревен, и таким образом со всех сторон огради жизнь свою. Если будешь так поступать, то, хотя бы подули бесчисленные ветры, хотя бы напали искушения, скорби, какие-либо горькие мысли или какое бы то ни было несчастие, не могут они уронить этого дома, скрепленного так частыми молитвами.
   96. Не станем же говорить в свое оправдание, что дом молитвы не близко: благодать Духа нас самих сделала храмами Божиими, если только мы бдительны; стало быть, молиться для нас везде весьма легко. Наше богослужение не таково, каково было прежнее, у иудеев, имевшее в себе много чувственного и обставленное множеством обрядов. Там молящемуся нужно было и прийти в храм, и купить горлицу, и принести дрова и огонь, и взять нож, и стать пред жертвенником, и исполнить множество других постановлений. Здесь же не нужно ничего такого, но, где бы ты ни был, везде с тобою и жертвенник, и нож, и жертва, потому что ты сам – и жрец, и жертвенник, и жертва.
   97. Где бы ты ни был, везде можешь поставить жертвенник, покажи только бодрую волю, и не помешает тебе ни место, ни время; нет, хоть ты и не преклонишь колена, не станешь бить себя в грудь и не прострешь рук к Небу, а только покажешь горячую душу, ты этим исполнишь все нужное для молитвы. Можно и жене, сидя за прялкой или занимаясь тканьем, обращать ум к Небу и призывать Бога пламенно. Можно и мужу, выходя на площадь или идучи по своим делам, совершать усердные молитвы. Другому, и сидя в мастерской и сшивая кожи, можно вознести душу к Господу. Слуге можно, и покупая, и поднимаясь вверх, и сходя вниз, и занимаясь на кухне, совершать искреннюю и усердную молитву. Бог не гнушается местом: Он требует только пламенного сердца и смиренной души… Если мы так устроим себя, то и настоящую жизнь проведем в спокойствии, и получим Царствие Небесное, которого да удостоимся все мы по благодати и человеколюбию Господа нашего Иисуса Христа, через Которого и с Которым Отцу со Святым Духом слава, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

Преподобный
Марк Подвижник

Преподобный
МАРК ПОДВИЖНИК

   Преподобный Марк принадлежит к числу самых известных египетских подвижников IV века. В молодости он был учеником святителя Иоанна Златоуста. С юности он очень любил читать Священное Писание и, обладая прекрасной памятью, знал наизусть Ветхий и Новый Завет. Несмотря на такие удивительные способности, современники отмечали, что нрава он был настолько тихого и кроткого, что с ним никто не мог в этом сравниться.
   Строгость его жизни и чистота сердца преподобного Марка были удивительны. Известно свидетельство святого Макария Александрийского о том, что когда преподобный приходил к нему из пустыни для приобщения Святых Таин, то сподоблялся причащения от самих Ангелов: «Я никогда не преподавал Божественных Таин подвижнику Марку, – говорил святой Макарий, – но ему невидимо преподавал их Ангел из алтаря, а я только видел пальцы рук подающего».
   Преподобный Марк оставил после себя множество творений, большая часть которых не сохранилась. Изречения о молитве избраны нами из первого тома «Добротолюбия», где содержатся его «Двести глав о законе духовном» и «К тем, которые думают оправдаться делами».

   1. Нет ничего сильнее молитвы к стяжанию содействия Божия, и ничего нет полезнее ее для благоугождения Богу.
   2. Как неразумный земледелец, если он со многими издержками обработал свое поле и оставил его незасеянным, потрудился в убыток себе, так и мы, если, поработив тело свое большим вниманием к себе, не будем сеять семена молитвы, то выйдет, что мы потрудились против самих себя.
   3. Призывай Бога, чтобы Он отверз очи сердца твоего и ты увидел пользу молитвы и чтения, опытно уразумеваемого.
   4. Добрая совесть приобретается молитвой, а чистая молитва – совестью. Они по естеству своему одна в другой имеют нужду.
   5. Много есть образов молитвы, один от другого отличных. Впрочем, ни один образ молитвы не бывает вреден, кроме того, что не есть молитва, но делание сатанинское.
   6. Кто бесскорбно совершает бдения, долготерпит и молится, тот причастен действенности Святого Духа, но и тот, кто хотя чувствует прискорбность во время сих деланий, но охотно силой воли вытерпливает их, скоро получит заступление свыше.
   7. Хорошо словами пользовать вопрошающих, но лучше содействовать им молитвой и добродетелью, ибо посредством сих последних приносящий себя Богу помогает и ближним, сам сподобляясь помощи.
   8. Лучше с благоговением молиться о ближнем, нежели обличать его во всяком согрешении.
   9. Если хочешь кратким словом воспользовать любознательного, укажи ему молитву, правую веру и терпение всех прискорбных случайностей, ибо всякое прочее добро приобретается посредством их.
   10. Молитва называется добродетелью, хотя она есть мать добродетелей, ибо порождает их чрез сочетание с Христом.
   11. Что ни сделаем без молитвы и благой надежды, то после окажется вредным или, по крайней мере, несовершенным.
   12. Во всяком деле имей присущей молитву, так как ничего не можешь сделать без помощи Божией.
   13. Что без молитвы говорим мы или делаем, то впоследствии оказывается или погрешительным, или вредным и без ведома нашего обличает нас делами.
   14. Кто с послушанием и молитвой борется со своими хотениями, тот искусный борец, удалением от чувственного явно показывающий мысленную борьбу.
   15. Хорошо, конечно, содержать главнейшую добродетель и ни о чем по частям не заботиться, ни о чем по частям не молиться, но только искать Царствия Божия, по слову Господню (см.: Мф. 6, 33). Но если мы заботимся еще о каждой потребности, то должны о каждой и молиться, ибо кто без молитвы что-либо делает или о чем печется, тот не доводит благоуспешно до конца дела своего. И это-то значит сказанное Господом: Без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5).
   16. Совершать сие дело заповедал Господь в Церкви, сказав: Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную (Ин. 6, 27). Какое это старание? То, чтобы молитвой искать Царствия Божия и правды Его, которое внутри нас, как сказал Господь (см.: Лк. 17, 21).
   17. Желающий свергнуть с себя всякое бремя должен в молитве все вверить Богу и, держа умно крепкое на Него упование, сколько можно презирать заботы о чувственном.
   18. Диавол не препятствует нам помышлять и делать все житейское, только бы удалить нас от молитвы и смиренномудрия, ибо он знает, что совершаемое без этих двух добродетелей, хотя оно и доброе, он впоследствии когда-нибудь отнимет. Молитву же разумею не только телом совершаемую, но и неразвлеченной мыслью приносимую Богу. Ибо ежели одно из сих двух (тело или мысль) безвременно отделяется, то и другое, оставшись одно, не Богу предстоит, а своей воле.
   19. Необходимые и смотрительно встречающиеся нам дела неизбежны, но безвременные занятия должно отвергать, предпочитая им молитву, в особенности же отвергать те, которые вовлекают нас в большие траты и собрания излишних имений. Ибо насколько кто ограничит их о Господе и отсечет излишнее вещество их, настолько и мысль удерживает от развлечения, а сколько удержит мысль, столько и чистой молитве дает место и показывает искреннюю веру во Христа. Если же кто-либо по маловерию или по какой-либо другой немощи не может этого делать, то, по крайней мере, да познает истину и по силе своей да простирается вперед, обвиняя себя в младенчестве.
   20. Постараемся надеждой и молитвой отдалять от себя всякое мирское попечение, если же не можем исполнить этого в совершенстве, то будем приносить Богу исповедание в недостатках наших, прилежание же о молитве никак не оставим, ибо лучше подвергнуться укорению за частое упущение, нежели за совершенное оставление. Во всем же сказанном нами о молитве и неизбежном служении много нам потребно вразумления от Бога к рассуждению, чтобы знать, когда и какое занятие мы должны предпочитать молитве. Ибо каждый, упражняясь в любимом ему занятии, думает, что он совершает должное служение, не зная того, что все дела (наши) надобно направлять к благоугождению Божию, а не для угождения себе. Еще же труднее рассудить, что и эти необходимые и неизбежные заповеди не всегда одинаковы, но одна из них в свое время должна быть предпочтена другой, ибо каждое из служений не всегда, но в свое время совершается, а служба молитвы узаконена непрестанной, посему мы и должны предпочитать ее занятиям, в которых не настоит необходимой надобности.
   21. Если когда достигнешь огражденного места чистой молитвы, не принимай в это время помышления о вещах, какое влагает враг, чтобы не потерять лучшего. Ибо лучше стрелами молитвы поражать его, внизу негде заключенного, чем беседовать с ним, когда он, предлагая нашему вниманию ничтожные вещи, ухищряется отвлечь нас от моления на него.
   22. Молитва несовершенна без мысленного взывания. Нерассеянно вопиющий ум слышит Господь.
   23. Нерассеянно молящийся ум сокрушает сердце. Сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже (Пс. 50, 19).
   24. Непарительная молитва есть знак боголюбия пребывающего в оной, нерадение же о ней и парение во время ее есть знак любосластия (пленения сердца чем-либо кроме Бога).
   25. Не возносись, проливая слезы в молитве твоей, ибо это Христос коснулся очес твоих и ты прозрел умственно.
   26. Когда диавол увидит, что ум начал молиться из сердца, тогда наводит великие и злохитрые искушения. А маленьким добродетелям не станет он мешать большими нападками.
   27. Разумно в сердце молящийся переносит находящие скорби, а злопамятный еще не молился чисто.
   28. Молись, чтоб не нашло на тебя искушение, а когда найдет, прими его как свое, а не как чужое.
   29. Находящие на людей прискорбности суть порождения их собственных худых дел. Но если мы перетерпим их с молитвой, то опять получим приращение благ.
   30. Кто пренебрегает заповедь о молитве, тот впадает в самые неуместные преслушания, из коих одно пересылает его к другому, как узника.
   31. Кто без молитвы и терпения хочет победить искушения, тот не отразит их, но более в них запутается.
   32. Беги от искушения терпением и молитвой. Если же помимо этих будешь сопротивляться ему, то оно сильнее станет нападать.
   33. Во время памятования о Боге умножай моление, чтоб Господь помянул тебя, когда забудешь о Нем.
   34. Против случающихся в жизни бед многие многое противопоставляли с успехом, но без молитвы и покаяния никто не избежит лютых.
   35. Итак, надлежит вышепоказанным порядком озаботиться найти сей дом и, пребывая в молитве, толкать в двери, дабы или здесь, или во время исхода отверз их нам Владыка и не сказал, если вознерадим: Не знаю вас, откуда вы (Лк. 13, 25).
   36. Начнем дело молитвы и, преуспевая постепенно, найдем, что не только надежда на Бога, но и твердая вера, и нелицемерная любовь, и незлопамятность, и любовь к братии, и воздержание, и терпение, и ведение внутреннейшее, и избавление от искушений, благодатные дарования, сердечное исповедание и усердные слезы через молитву подаются верным, и не только сие (вышеисчисленное), но и терпение приключающихся скорбей, и чистая любовь к ближнему, и познание духовного закона и обретение правды Божией, и наитие Духа Святого, и подание духовных сокровищ, и все, что Бог обетовал дать верным здесь и в будущем веке, – все сие получают они чрез молитву. И, одним словом, невозможно иначе восстановить в себе образ Божий, как только благодатью Божией и верой, если человек с великим смиренномудрием пребывает умом в неразвлеченной молитве.

Преподобный
Нил Синайский

Преподобный
НИЛ СИНАЙСКИЙ

   Преподобный Нил Синайский, подвижник IV–V веков, был учеником святителя Иоанна Златоуста. Происходя из знатной и богатой семьи, он имел высокую должность префекта Константинополя, участвовал в придворной жизни столицы и был знаком с императором и его семьей. Но распущенность столичных нравов тяготила его и его супругу. Без сожаления они раздали свое большое имение, отпустили на волю рабов и рабынь и по взаимному согласию расстались, разойдясь по разным монастырям. Преподобный Нил удалился на Синай, где своими руками выкопал себе пещеру. В этой пещере он прожил сорок лет, питаясь дикими горькими травами. Постом, молитвой и трудами преподобный стяжал такую духовную мудрость, что к нему стали приходить люди всякого звания и сословия, ища утешения и совета.
   Когда император Аркадий изгнал с Константинопольской кафедры святителя Иоанна Златоуста, преподобный Нил не побоялся написать императору обличительное письмо. «Как же желаешь увидеть Константинополь избавленным от частых землетрясений и запалений небесным огнем, – писал он императору, – когда изгнан из него столп Церкви, свет истины, труба Христова, блаженнейший епископ Иоанн?»
   Известно множество сочинений преподобного Нила Синайского, главная их тема – молитва и борьба со страстями. Изречения о молитве мы избрали из творений преподобного Нила, помещенных во втором томе «Добротолюбия», главным образом из «Слова о молитве», которое составитель «Добротолюбия» дополнил выдержками и из других трудов преподобного.

   1. Молитва есть беседа ума к Богу. В каком же устроении имеет нужду ум, чтобы он мог, не озираясь вспять, вознестись к своему Владыке и беседовать с Ним без всякого посредника? Если Моисею, намеревавшемуся приблизиться к земной купине горящей, возбранено было это, пока не снимет обувь с ног своих (см.: Исх. 3, 5), то как же тебе не отрешить от себя всякое страстное помышление, когда желаешь видеть Того, Кто выше всякого чувства и помышления, и быть Ему собеседником?
   2. Молитва настраивает нас на собеседование с Богом и долговременным навыком в сем вводит с Ним в содружество, – с Ним, Который и ничтожных людей приемлет в любовь и не стыдится дружественного сближения с ними, пока пребывающая в них любовь дает им дерзновение.
   3. Молитва отрешает ум от всякого помышления о чувственном, возводит к Самому над всеми сущему Богу, чтобы с Ним собеседовать и у Него с дерзновением испрашивать все что угодно, и таким образом делает, что человек проводит жизнь в чистоте, как бывший уже в общении с Богом и вскоре потом снова готовящийся к сему общению.
   4. Молитва есть приличное достоинству ума делание, или, лучше, настоящее его употребление.
   5. Как хлеб служит пищей телу, а добродетель – душе, так духовная молитва есть пища ума.
   6. Не скорби, не получая тотчас от Бога того, о чем просишь. Он хочет доставить тебе большее благодеяние тем самым, что заставляет тебя с терпением долее предстоять Ему в молитве. Ибо что [может быть] выше, чем простирать беседу к Богу и объяту быть общением с Ним?
   7. Молитва есть ветвь от древа кротости и безгневия. Молитва – проявление радости и благодарения. Молитва есть врачевство печали и уныния.
   8. Если желаешь молиться в духе, ничего не заимствуй от плоти, – и не будешь иметь облака, мрак простирающего пред тобою во время молитвы.
   9. Если желаешь молиться как должно, не делай ничего враждебного молитве, чтобы Бог, приблизившись, сшествовал тебе.
   10. Душа, очистившись полнотой добродетелей, поставляет ум в состояние непоколеблемости, соделывая его способным принять устроение, какое требуется в молитве.
   11. Достоин всякого порицания тот, кто, любя истинную молитву, гневается или злопамятствует, ибо он похож на того, кто желает остро смотреть, а между тем запорашивает свои глаза.
   12. Что ни сделаешь ты в отмщение брату, онеправдовавшему тебя, все то в соблазн будет тебе во время молитвы.
   13. Если желаешь молиться как должно, не печаль души [7 - То есть не держи в памяти обид и огорчений. – Ред.], иначе всуе молитвенный труд твой.
   14. Оставь… дар твой, – говорит Господь, – пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим (Мф. 5, 24), и тогда, пришедши, станешь молиться без смущения, ибо злопомнение наводит мрак на владычественный ум молящегося и тьмою окружает молитвы его. Собирающие в себе печали и злопомнения и держащие в этом состоянии молитву походят на тех, которые черпают воду и вливают ее в дырявую кадь.
   15. Если пришедшего к жертвеннику с даром не приемлет Не имеющий ни в чем нужды и Нелицеприятный, пока он не примирится со скорбящим на него ближним, то смотри, какое нужно охранение себя и какая рассудительность, чтобы принести благоприятный Богу фимиам на мысленном жертвеннике!
   16. Смотри, как бы, думая уврачевать другого, самому не остаться неисцеленным и не дать препинания молитве своей. Щадя других и не гневаясь на них, и себе обретешь пощаду, покажешь себя разумным в отношении мнения о себе и будешь в числе истинно молящихся.
   17. Подвизайся не молиться против кого-либо в молитве своей, чтоб не разрушать, что созидаешь, делая омерзительной пред Богом молитву свою.
   18. Вооружаясь против гнева, никогда не потерпишь приражения похоти, ибо она дает пищу гневу, а этот возмущает умное око и повреждает молитвенное устроение.
   19. Не только над гневом и похотью надобно владычествовать тому, кто хочет истинно молиться, но быть чужду и всякого страстного помышления. Кто любит Бога, тот всегда беседует с Ним, как с Отцом, отвращаясь от всякого страстного помышления.
   20. Хотя бы уже и с Богом по видимому был ты, берегись демона блуда, ибо он очень обольстителен и коварен и всячески усиливается превозмочь устремление трезвенного ума твоего и отвлечь его от Бога, даже когда он предстоит Богу с благоговением и страхом.
   21. Если хочешь молиться похвальной молитвой, отвергайся себя во время молитвы и, крайние озлобления терпя, будь любомудр молитвы ради. Если, какую бы ни пришлось тебе терпеть прискорбность, будешь любомудр, то плод сего обретешь во время молитвы.
   22. Если ты терпелив, то всегда будешь молиться с радостью.
   23. Вверь Богу телесные потребности – и явно будет, что ты Ему же вверяешь и духовные… Не отрицайся от нищеты и прискорбности жизни – сих крыльев легкой молитвы.
   24. Если вожделенна для тебя настоящая молитва, отрекись от всего, да все наследуешь.
   25. Если не получил еще ты дара молитвы или псалмопения, то проси неотступно – и получишь.
   26. Если хочешь молиться как следует, то потребен тебе Бог, дающий молитву молящемуся. Его и призывай в молитве, говоря: Да святится имя Твое, да приодет Царствие Твое (Мф. 6, 9-10)… Ибо так научил Сам Господь, говоря, что Отцу должны поклоняться в духе и истине (Ин.4, 24).
   27. Молящийся в духе и истине не от тварей заимствует мысли к величанию Творца, но из Него Самого почерпает созерцания к воспеванию Его. Если ты богослов, то будешь молиться истинно, и если истинно молишься, то ты богослов.
   28. Не фарисейски, а мытарски молись в священном месте молитвы, чтоб и тебе быть оправданным от Господа.
   29. Не будь словолюбив, ни славолюбив, в противном случае явно будет, что уже не на хребте, а на лице твоем орали оратаи (Пс. 128, 3). И будешь ты посмешищем для них во время молитвы, влекомый и прельщаемый от них на безместные помыслы.
   30. Пока не отрешился ты совершенно от страстей и ум твой еще обнаруживает сопротивление добродетели и истине, до тех пор не обретешь ты благовонного фимиама в недре своем, то есть чистой и теплой молитвы.
   31. Блажен ум, который, молясь без развлечения, восприемлет все большее и большее вожделение Бога… который во время молитвы бывает невеществен и нестяжателен [и]… держит совершенное ко всему нечувствие.
   32. Отложи в сторону телесные потребности во время молитвенного пред стояния твоего Богу, чтоб укушение блохи, комара или мухи не лишило тебя величайшаго приобретения, доставляемого молитвой. Не развлекающимся держи око свое во время молитвы и, отрешившись от плоти и души, живи умом.
   33. Нерассеянная молитва есть наивысшее умное делание.
   34. Есть высшая молитва совершенных – некое восхищение ума, всецелое отрешение его от чувственного, когда неизглаголанными воздыханиями духа приближается он к Богу, Который видит расположение сердца, отверстого, подобно исписанной книге, и в безгласных образах выражающего волю свою… После (ниже) первой есть вторая молитва, когда произносятся слова, а ум с умилением следует за оными и знает, к Кому обращает прошение. Молитва же, прерываемая помыслами (низшая) и соединяемая с телесными заботами, далека от устроения, подобающего молящемуся. Такой не слышит сам себя, туда и сюда носясь мыслью и не помня, какие произносит слова. Но если молящийся таков, то будет ли Божественный слух внимать тому, чему по рассеянности не внемлет сам он? У говоривших: Внемли воплю моему, прими мольбу мою (Пс. 16, 1), и: Да будут уши Твои внимательны к голосу молений моих (Пс. 129, 2) весь ум тщательно был собран там и не разливался, на что обыкновенно разливается и рассевается невладеющая собой мысль нерадивых.
   35. Стой терпеливо и молись крепко, отревая приражения житейских попечений и всяких помыслов, ибо они возмущают и тревожат тебя, чтоб расстроить твое молитвенное устремление.
   36. Стой на страже своей, охраняя ум от помышлений во время молитвы и стараясь стоять в мирном устроении, чтоб Могущий снисходить невежествующим (Евр. 5, 2) пришел к тебе и дал тебе приять преславный дар молитвы.
   37. Невозможно тебе молиться чисто, вплетаясь в вещественные дела и волнуясь непрестанными попечениями, ибо молитва есть отложение всяких сторонних помышлений.
   38. Когда молишься, всеми силами храни память свою, чтоб она не предлагала тебе своего, но всячески воздвигай себя к разумному предстоянию с сознанием, Кому и для чего предстоишь. Ибо во время молитвы ум обыкновенно очень окрадывается памятью.
   39. Очень завидует демон человеку молящемуся и всякие употребляет хитрости, чтоб расстраивать такое намерение его, поэтому не перестает возбуждать посредством памяти помыслы о разных вещах и посредством плоти приводит в движение все страсти, чтоб только помешать как-нибудь прекрасному его труду и к Богу преселению.
   40. Связанный не может бежать, и ум, работающий какой-либо страсти, – видеть место духовной молитвы, к тому же влается [8 - Колеблется, мятется. – Ред.] он и носится страстным помышлением и не имеет стояния незыблемого.
   41. Воспоминание о плотских похотях возмутительно [9 - То есть возмущает, смущает душу. – Ред.] потому, что не только не дает беседовать с Богом, но даже ум, по видимому молящийся, оскверняет мечтаниями гнусных представлений. Хорошо пребывать непрестанно в молитве и ум упражнять в собеседовании с Богом. Но так ли это бывает у нас? Часто отвлекаясь от слов молитвы, следуем за уводящими нас помыслами, не отрекаясь от них и не огорчаясь ими, что было бы признаком несогласия воли с внушающими недолжное. Хотя наружность показывает молитвенный вид, ибо, преклонив колена, смотрящим на нас кажемся молящимися, но мыслью представляем что-либо приятное, благосклонно разговариваем с друзьями, с гневом злословим врагов, пируем с гостями, строим дома родственникам, садим деревья, путешествуем, занимаемся торговлей, насильно бываем привлекаемы в священный сан, с великой осмотрительностью устраиваем дела порученных нам церквей и большую часть всего этого перебираем в мыслях, на все, что ни подскажет помысл, соглашаясь так, как угодно страсти расположить к этому сердце наше. Молитва [же] требует, чтобы ум был чист от всякого помышления и не пускал в себя ничего немолитвенного, хотя бы то было и досточестно, но как вдохновенный Богом, отрешившись от всего, совершал свое собеседование с Ним Единым.
   42. Кто не любит работать, тот бездействием питает страсти и пожеланиям дает свободу устремляться к сродным им предметам, что наипаче обнаруживается во время молитвы, ибо тогда внимание ума бывает все поглощено тем, чем занято сердце, и он только и делает, что в помыслах перебирает внушаемое пришедшей в движение страстью вместо того, чтоб беседовать с Богом и просить у Него полезного себе… Дело есть якорь для мысли и дает ей безопасное направление. Пусть отовсюду приближаются бури и порывы ветров угрожают крушением – мысль стоит неуклонно, удерживаемая делом, как якорем; несколько волнуется она поднимающимися помыслами, но не увлекается в опасность, потому что держащие ее узы крепче гонящих ее ветров.
   43. Отказывающиеся от рукоделий под предлогом, что должно непрестанно молиться, на самом деле и не молятся. Они тем самым, чем думают в праздности доставить душе свободу от забот, запутывают ее в лабиринте неисходных помыслов и чрез то делают ее неспособной к молитве. Тело, трудящееся над делом, удерживает при себе мысль, которая не меньше глаз должна наблюдать за тем, что делается, и содействовать телу для непогрешительности в действии, а покоящееся тело дает мысли свободу кружиться, потому что во время покоя возбуждаются страсти и при каждом похотливом воспоминании увлекают мысль и овладевают ею, как пленницей.
   44. Люби упражняться в рукоделии, но паче в молитвенной памяти, потому что то не всегда, а эта непрестанно доставляет плод своего делания. Не пресекай молитвы, пока не воздашь вполне молитвенного долга, и не слушай помысла, будто пора садиться за работу; равно, когда сидишь за работой, не осуечайся сильно делом, чтоб, торопясь, не возмутить сердца и не сделать его негодным для молитвы.
   45. Когда демоны увидят, что кто-либо имеет усердие и ревность молиться как должно, то во время молитвы влагают ему мысли о чем-либо, будто нужном, и отходят, а спустя немного опять возбуждают воспоминание о том, подвигая и ум на рассмотрение того, и он, не находя искомого, досадует и скорбит. Потом, когда станет на молитву этот усердный ревнитель молитвы, они напоминают ему, о чем он помышлял и чего доискивался, чтобы ум, подвигшись опять… сделал молитву бесплодной. Подвизайся ум свой во время молитвы соделывать глухим и немым и будешь тогда иметь возможность молиться как должно.
   46. Когда нападет на сердце твое вражеский помысл, не ищи молитвой того или другого, а меч слез изостри против врага. Выступив против врага в таком сильном вооружении, мы скорее заставим его отступить от нас.
   47. Пойди, продай имение твое и раздай нищим (Мф. 19, 21) и, взяв крест, отвергнись себя, чтоб можно было тебе молиться без развлечения.
   48. Когда завистливый демон не успеет привести в движение память, тогда воздействует на кровь и соки, чтоб чрез них произвести в уме воображение чего-либо чуждого и наполнить его образами, он же, привыкши вращаться в помышлениях, легко увлекается тем и, думая, что востекает к невещественному и безвидному ведению, обманывается, принимая дым вместо света.
   49. Не всякий улучивший бесстрастие уже и молится истинно, ибо такой может еще быть занят простыми помышлениями о вещах, без страстных притом движений, и развлекаться историями их и далеко отстоять от Бога. Но и когда ум не коснит [10 - Медлит. – Ред.] в простых помышлениях о вещах, не значит еще, что он достиг уже и места молитвы, ибо он может быть занят философским умозрением о сих вещах и углубляется в причинные их отношения. Хотя все сие суть отвлеченности, но как они суть умозрения о вещах, то печатлеют в уме образы их и далеко отводят его от Бога. Пусть ум будет выше и умозрения о вещественной природе – [из этого] не следует еще, что он узрел уже настоящее место Божие, ибо он может быть занят познанием мысленных тварей (ангельского мира) и пестриться ими.
   50. Смотри, воистину ли Богу предстоишь ты в молитве своей или препобеждаешься желанием человеческой похвалы и ее уловить стараешься, прикрывая это недоброе желание благовидным протяжением молитвы.
   51. Если молишься истинно, то получишь во многом полное удостоверение и Ангелы соберутся к тебе, как и к Даниилу, и просветят тебя ведением причин, почему что бывает. Ведай, что Ангелы возбуждают нас к молитве и стоят с нами на ней, радуясь и вместе молясь о нас. Итак, если нерадим и принимаем противные помыслы, то тем крайне прогневляем их, ибо тогда как они столько подвизаются за нас, мы о самих себе не хотим умолять Бога, но, пренебрегая своим Богу служением и их Бога и Владыку оставляя, ведем в помыслах беседу с нечистыми бесами.
   52. Сказанное в Апокалипсисе об Ангеле, что он приносит фимиам, чтобы он с молитвами всех святых возложил его (Апок. 8, 3), думаю, указывает на сию благодать, чрез Ангела воздействующую, которая сообщает умение истинно молиться, так что ум наконец стоит на молитве без смятения мыслей, без уныния и малодушия.
   53. Святой Дух, снисходя к нашей немощи, приходит к нам и когда бываем мы еще не чисты и, если только найдет ум наш искренне Ему молящимся, находит на него и разгоняет всю окружающую его толпу помыслов и представлений, располагая его чрез то к вожделению духовной молитвы. Прочие духи, добрые и злые, чрез воздействие на тело вводят в ум помыслы, представления и воображения, а Господь действует противоположно тому: наитствуя самый ум, влагает ему ведение, о чем Ему угодно, и посредством ума укрощает невоздержность тела.
   54. Когда ум твой, пламенея желанием к Богу, мало-помалу как бы отрешается от плоти и отвращается от всех помышлений, исходящих от чувственных впечатлений или из памяти, будучи вместе с тем полон благоговения и радования, тогда заключай, что он приблизился к пределам молитвы.
   55. Когда ум начнет наконец чисто и бесстрастно молиться, тогда демоны наступают на него уже не от шуиих, а от десных: представляют явление будто славы Божией и какое-либо образное представление, чувству приятное, так что ему покажется, будто он совершенно достиг уже цели молитвы. Это, как сказал один знающий дело муж (Евагрий), бывает от страсти тщеславия и от бесовского прикосновения к известному месту мозга и от потрясения (или воспаления) в нем жил.
   56. Берегись сетей вражеских, ибо бывает, что, когда молишься чисто и безмятежно, вдруг предстанет тебе какой-либо образ странный и чуждый. Это враги делают для того, чтобы ввести тебя в самомнение, внушив мысль, что тут Божество явилось тебе, а далее и для того, чтоб ты подумал, будто, подобно этому внезапно явившемуся тебе, и Божество количественно, тогда как Божество ни количества, ни вида не имеет.
   57. Отнюдь не желай и не ищи увидеть во время молитвы какой-либо лик или образ. Не желай видеть чувственно Ангелов, или Силы, или Христа, чтоб с ума не сойти, приняв волка за пастыря и поклонившись врагам – демонам. Начало прельщения ума – тщеславие, коим движим будучи ум, покушается описать Божество в каком-либо образе и зраке… Блажен ум, который во время молитвы хранит совершенное безмолвие.
   58. Когда молишься, не придавай Божеству какого-либо облика и не попускай, чтобы ум твой преображался в какой-либо образ, но невещественно приступи к Невещественному – и сойдешься с Ним.
   59. Желаешь ли молиться как должно? Переселясь от здешнего, имей всегда жительство на Небесах, не на словах только, но ангельским деланием и Божественнейшим разумением.
   60. Внимание, ищущее молитвы, молитву обретет. За вниманием не другое что лучшее следует, а молитва, о которой и надлежит возыметь всякое попечение. [Ибо] как зрение лучше всех чувств, так молитва божественнее всех добродетелей.
   61. Прежде всего молись о получении слез, чтобы плачем умягчить сущую в душе жестокость и, исповедав Господу преступления свои (Пс. 31, 5), получить от Него оставление грехов. Употребляй слезы как орудие к получению всякого прошения, ибо очень радуется о тебе Владыка, когда ты молишься со слезами.
   62. Когда во время молитвы своей изливаешь потоки слез, отнюдь не возносись тем сам в себе, как будто ты выше многих. Это помощь свыше прияла молитва твоя, чтобы ты, усердно исповедав грехи свои, слезами умилостивил Владыку. Не обращай же в страсть средства против страстей, чтоб еще более не прогневать Даровавшего тебе благодать сию. Многие, проливая слезы о грехах, забывали цель слез и, вознеистовствовав, совратились с правого пути.
   63. Когда подумаешь, что во время молитвы твоей нет тебе нужды плакать о грехах, тогда посмотри, сколь далеко отстоишь ты от Бога, будучи обязан всегда пребывать в Нем, – и прольешь теплейшие слезы. Истинно так: сознав меру свою, в сладость поплачешь, окаивая себя.
   64. Молясь, не ограничивайся одними внешними телодвижениями и положениями, но возводи ум свой в чувство духовной молитвы с великим страхом.
   65. Не молись, да будет по желаниям твоим, ибо они не во всем бывают согласны с волей Божией. Но лучше молись, как научен, говоря: Да будет на мне воля Твоя (Мф. 6, 10). И во всяком деле так проси Его, ибо Он всегда желает доброго и полезного душе твоей, а ты не всегда этого взыскиваешь. Много раз, молясь, просил я, да будет мне [то], что казалось благом для меня, и настаивал на прошении, неразумно нудя волю Божию, а не Богу предавая устроить лучше то, что Он ведает полезным для меня. Но, получив просимое, бывал потом в великой скорби, и именно за то, что не просил, да будет лучше по воле Божией, ибо дело оказывалось для меня не таким, как я думал… Что благо, кроме Бога? Предадим же Ему все, касающееся нас, и благо нам будет, ибо Благий, конечно, есть и благих даров Податель.
   66. Молись, во-первых, о том, чтоб очиститься от страстей, во-вторых, о том, чтоб избавиться от неведения и забвения, и, в-третьих, о том, чтоб избавлену быть от всякого искушения и оставления.
   67. Ищи в молитве своей только правды и Царствия, то есть добродетели и ведения, – и прочее все приложится тебе (Мф. 6, 33).
   68. Пребывающий в грехах и прогневлениях Бога и бесстыдно дерзающий простираться к познанию Божественных вещей и к невещественной молитве да примет апостольское запрещение, что небезопасно ему молиться с обнаженной и непокровенной главой. Таковая душа, скажем словами апостола, должна иметь на голове своей знак власти над нею, для предстоящих Ангелов (1 Кор. 11, 10), облекшись в стыд и подобающее смиренномудрие. Как больному глазами не принесет пользы долгое и напряженное смотрение на солнце при сильнейшем свете в самый полдень, так уму страстному и нечистому не принесет пользы воображение страшной и преестественной молитвы в духе и истине – напротив, к негодованию на него воздвигнет Божество.
   69. Праведно молиться не о своем только очищении, но и об очищении всякого человека, в подражание ангельскому чину.
   70. Пока обращаешь ты внимание лишь на приличное молитве положение тела и ум твой печется о внешней лишь красоте скинии, дотоле не узрел еще ты места молитвы, но далеко еще от тебя блаженный путь ее.
   71. Когда, стоя на молитве, будешь выше всякой другой радости, тогда знай, что истинно обрел ты молитву.
   72. Святой Павел учит в молитве быть постоянными (см.: Рим. 12, 12), продолжительным пребыванием в ней утверждая в себе навык к ней (см.: Еф. 6,18; Кол. 4,2). И еще повелевает он, чтобы на всяком месте произносили молитвы (1 Тим. 2, 8), чтоб ни один нерадивый не мог извиняться тем, что живет далеко от молитвенного храма. Всякое место пригодно для молитвы. Бог приемлет призывающих Его с чистым сердцем и праведными делами и, взирая на расположение их, выслушивает моление их, хотя бы место, где призывают Его, по нашему мнению, ничем не отличалось.
   73. Иногда на бдении надо скоро читать псалом, а иногда предпочитать следует пение псалмов. Нам надлежит изменять образ действования в противоположность козням врагов, которые иногда внушают гнать язык в скорочтении, по причине объятия души унынием, а иногда возбуждают к величавому сладкопению.
   74. Кто делит свое время между рукоделием и молитвой, тот тело укрощает трудом и беспорядочные его требования доводит до мерности, а душу, которая, трудясь вместе с телом, вожделевает наконец отдохновения, располагает через то к молитве, как к делу более легкому, и приводит к ней усердной и с живыми силами. Ибо она чувствует утешение при перемене дела и переходе от одного к другому, между тем как скучает, долго занимаясь одним и тем же; тяготится она однообразием, разнообразию же занятий радуется; кажется ей, что, оставляя одно дело, она как бы слагает с себя всякое утруждение, почему к другому приступает с свежими будто силами, как бы начинающая только трудиться.
   75. Иногда, лишь станешь на молитву, тотчас начнешь молиться хорошо, а иногда, и много потрудившись, не улучишь этой желанной цели. Сие попускается тебе для того, чтобы ты еще усерднее взыскал молитвы и, получив, имел молитву совершенно исправной, безопасной от окрадения.
   76. Когда приблизится к нам Ангел, тотчас удаляются все стужающие [11 - Досаждающие. – Ред.] нам демоны, ум бывает тогда в великой отраде и молится здраво. А иногда во время належания обычной брани ум бьется, борясь, и не дается ему возникнуть [12 - Подняться. – Ред.] к богомыслию и благочувствию. Это за то, что он прежде осквернился разными страстями. Впрочем, если побольше поищет, найдет, и, если не поленится толкать, отверзется ему.
   77. Вся ведомая между нами и нечистыми духами брань не из-за чего другого ведется, как из-за духовной молитвы, ибо она очень им противоборственна и несносна, а нам спасительна и благоприятна. Для чего демонам желается возбуждать в нас своим воздействием чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, злопамятство и прочие страсти? Для того, чтобы ум, одебелев от них, не мог молиться как должно, ибо страсти неразумной части нашей, начав действовать (пришедши в движение), не позволяют уму действовать разумно.
   78. Когда вселукавый демон, многие употребив хитрости, не успеет воспрепятствовать молитве рачительного молитвенника, тогда немного ослабляет свои нападки, но зато потом, когда кончит он молитву, отмщает ему. Ибо или, воспламенив его гневом, уничтожает то прекрасное настроение, какое приобретается молитвой, или, раздражив какую-либо бессловесную сласть, посмевается над умом. [Поэтому,] помолившись как должно, ожидай, что не должно, и стой мужественно, охраняя плод свой. На это с самого начала ты поставлен… Почему, поделавши (совершив как должно молитву), не оставляй без охраны того, что стяжал трудом, иначе никакой не останется тебе пользы от молитвы.
   79. Постарайся быть сколько можно смиренномудрым и мужественным – и вражеское нападение демонов не коснется души твоей, и бич их не приблизится к телу твоему. Ангелам Своим заповедает о тебе Господь – охранять тебя (Пс. 90, 11), и они незримо отразят от тебя всякое вражеское действо. Хотя и шум, и топот, и вопли, и ругательства услышит от демонов старающийся держать чистую молитву, но не ниспадет помыслом и не предаст его им, говоря к Богу: Не убоюсь зла, потому что Ты со мной (Пс. 22, 4), и тому подобное. Во время таких искушений употребляй непрестанно краткую, но напряженную молитву.
   80. Если радеешь о молитве, то приготовься к бесовским наваждениям и терпеливо переноси бичевания их, ибо, как дикие звери, нападут они на тебя и все твое изъязвят тело. Приготовься, как опытный борец, не колебаться, хотя бы внезапно увидел ты какое привидение, не смущаться, хотя бы обращен был на тебя меч или пламенник [13 - Факел. – Ред.] устремлен был тебе в лицо, не падать духом, хотя бы представился тебе зрак какой безобразный и коварный – но стой, исповедуя доброе исповедание, и смело взирай на врагов своих.
   81. Если демоны станут угрожать тебе, внезапно явятся в воздухе, чтоб изумить тебя и похитить ум твой, не бойся их и совсем не заботься о такой угрозе их. Это они стращают тебя, пытая, ставишь ли ты их во что-нибудь или совсем презрел уже их. Если Богу Вседержителю, Творцу и Промыслителю предстал ты в молитве, то для чего так неразумно предстоишь Ему, что, оставя страх Его непреоборимый, боишься мух и комаров? Или не слышишь, что говорит пророк: Господа Бога твоего бойся (Втор. 10, 20)?
   82. Надлежит тебе знать и следующее коварство демонов. Иногда они разделяют себя на группы. Одни приходят с соблазном, и, когда ты взыщешь помощи, входят другие в ангельском виде и прогоняют первых, чтоб прельстился ты мнением, что они настоящие Ангелы, и впал в самомнение, что удостоен того.
   83. Смотри, да не обольстят тебя лукавые бесы каким-либо видением. [Если случится что подобное, то,] пребывая в себе собранным, обратись к молитве и проси Бога, чтобы, если это от Него, Он Сам просветил тебя, а если нет, то чтобы поскорее отогнал от тебя прелестника. И дерзай, ибо не постоят эти псы, когда ты притечешь к Богу теплым молением, но тотчас, невидимо и незримо биемы будучи Божией силой, далеко от тебя убегут.
   84. Если, молясь против какого помысла, заметишь, что он скоро и легко утих, то рассмотри, от чего это произошло, чтоб не попасть в засаду и, обманувшись, не сделаться предателем себе самому. Бывает, что иногда демоны, вложив тебе какие-либо помыслы, сами же побуждают молиться против них, воспротиворечить им, – и тотчас отбегают, чтоб ты впал в прелесть, возомнив, что начал уже побеждать помыслы и устрашать демонов.
   85. Если молишься против какой-либо страсти или какого демона, стужающего тебе, вспомни слова Псалмопевца: Я преследую врагов моих и настигаю их, и не возвращаюсь, доколе не истреблю их. Поражаю их, и они не могут встать, падают под ноги мои и далее (Пс. 17, 38–39). Но скажи это благовременно, вооружая себя против сопротивоборцев смиренномудрием.
   86. Бывает, что усиливаемся творить чистую молитву и не можем, но бывает и то, что не принуждаем себя, а душа пребывает в чистой молитве. Первое происходит от нашей немощи, а последнее – от благодати свыше, призывающей нас чрез то взыскать душевной чистоты, тем же и другим поучающей нас не себе приписывать, если молимся чисто, но признавать в сем дар Дарующего сие… Когда усиливаемся сделать молитву чистой и не можем, но омрачаемся, тогда, омочив ланиты слезами, будем умолять Бога, да рассеется ночь брани и воссияет свет в душе.
   87. Молись мирно и безмятежно, пой разумно и благонастроенно – и будешь как птенец орлий, поднимающийся на высоту.

Преподобный
Иоанн Кассиан

Преподобный
ИОАНН КАССИАН

   Преподобный Иоанн Кассиан – уроженец Западной Церкви. Он родился в 360 году на юге Франции, в городе Марселе. С юности он полюбил молитву и уединенную отшельническую жизнь. Отправившись в паломничество на Святую Землю, преподобный принял монашество в Вифлеемской обители, неподалеку от того места, где родился Спаситель. Затем он предпринял путешествие по Православному Востоку, посетил Фиваидскую и Скитскую пустыни, побывал в Константинополе, где был рукоположен святителем Иоанном Златоустом во диаконы. Когда святителя Иоанна изгнали с кафедры, преподобный Иоанн отправился в Рим просить заступничества за безвинно страдающего святителя у главы Западной Церкви папы Иннокентия I. Убежденный преподобным Иоанном в невиновности святителя, папа в специальном послании просил императора Аркадия созвать Вселенский Собор и обсудить на нем мнимые вины Константинопольского архипастыря. «Кровь брата моего Иоанна, – писал он, – вопиет к Богу на тебя, царь, как в древности кровь Авеля праведного вопияла на братоубийцу Каина, и она будет отмщена, потому что ты во время мира воздвиг гонение на Церковь Божию, изгнав ее истинного пастыря, изгнав вместе с тем и Христа, а стадо вручил не пастырям, а наемникам». К сожалению, этот голос не был услышан императором.
   После этого преподобный Иоанн вернулся в свой родной Марсель, где основал два монастыря, мужской и женский, и организовал там жизнь по уставу восточных обителей.
   Сочинения преподобного Иоанна открыли для западных христиан мир восточной аскетики. В своем творении «О постановлениях киновий» он описывает общежительные монастыри Востока, чтобы дать своим соотечественникам образец, по которому необходимо строить монашескую жизнь, и познакомить их с духом подвижничества Православного Востока. Преподобный Иоанн ставит себе целью изложить духовный опыт восточных подвижников простым, ясным и понятным языком, потому что «благодать, – как он писал последователям богословской школы блаженного Августина, – далеко менее всего можно защищать пышными словами и говорливым состязанием, диалектическими силлогизмами и красноречием Цицерона».
   Преподобный Иоанн мирно почил в Марселе в 435 году.
   Изречения о молитве избраны нами из сочинения преподобного Иоанна «Обозрение духовной брани», которое содержится во втором томе «Добротолюбия».

   1. Надобно поставить для себя первой целью и верхом совершенства непрестанную молитву, опирающуюся на умирении души и чистоте сердца, для достижения коих подъемлется нами утруждение тела и держится сокрушение сердца. Связь между всеми сими деланиями и молитвой неразрывна и взаимна. Ибо как строй добродетелей ведет к совершенству в молитве, так они, если молитва не завершит и не увенчает собою их все, не могут пребыть твердыми и постоянными.
   2. [Перед началом молитвенного дела должно быть] наперед расчислено и собрано все, что потребно для построения сего возвышеннейшего духовного столпа, что, однако ж, и будучи приготовлено, не пойдет в дело как следует и не допустит правильно возложить над собою последних верхов совершенства, если прежде, по вынесении всякой нечистоты пороков и выброшении обломков и мертвого мусора страстей, на живой и твердой земле сердца нашего, как бы на оном евангельском камне, не будет положен прочнейший фундамент простоты и смирения, на котором мог бы быть воздвигнут этот столп чрез основание на нем духовных добродетелей, непоколебимо стоять и главу свою возносить до последних высот Неба, надеясь на свою прочность. Когда же он будет утвержден на таковом фундаменте, тогда пусть снидет проливной дождь страстей, пусть, подобно стенобитным машинам, нападут стремительные реки гонений, пусть наляжет свирепая буря враждебных духов – он не только разрушением не разрушится, но не почувствует даже их приражения (ср.: Мф. 7, 24–25).
   3. Чтоб молитва могла быть возносима с должной горячностью и чистотой, вот что следует всячески соблюдать: во-первых, всякая забота о вещах плотских всеконечно должна быть отсечена; потом, не только хлопотание о каком-либо деле или случае, но даже и память о том отнюдь не должны быть допускаемы, равно как развлечение, пустословие или многословие и шутки должны быть пресечены, паче же всего смятение от гнева или скорби совсем подавлено, пагубное возбуждение плотской похоти и влечения сребролюбия – с корнем исторгнуты. По совершенном же извержении и отсечении этих и подобных пороков… должно, далее, во-первых, положить непоколебимый фундамент глубокого смирения, который был бы силен сдержать имеющий проникнуть в самые Небеса столп; потом должно быть на сем основании возведено здание духовных добродетелей и дух удерживаем от всякого парения и блуждания непостоянного, чтоб таким образом духовный взор мало-помалу начал подниматься к созерцанию Бога.
   4. Что прежде молитвенного часа восприняла в себя душа наша, то необходимо приходит нам на мысль и во время молитвы, бывая вносимо туда рукой воспоминания. Поэтому, какими желаем быть во время молитвы, такими должны мы себя уготовать прежде времени молитвы, и чего не желали бы мы видеть теснящимся в нас, когда молимся, то поспешим прежде того изгнать из сокровенностей сердца нашего, да возможем исполнить апостольскую заповедь: Непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17).
   5. Ум наш вполне уместно сравнивают с крайне легким перышком или пухом, который, не будучи омочен никакой сторонней жидкостью, при самом слабом дыхании ветра обыкновенно возносится, по своей легкости, на большую высоту, а бывая отягчен какой-либо влагой, вместо того, чтобы подниматься на воздух, от тяжести принятой им влаги падает долу и прилипает к земле. Так и ум наш, если не будет обременен пришлыми ему страстями и заботами мирскими и поврежден влагой пагубной похоти, то, будучи легок, в силу естественной своей чистоты при самом легком веянии духовного размышления возвышается горе и, оставляя дольнее и земное, уносится к небесному и невидимому… Итак, если хотим, чтобы молитвы наши не только до Небес, но и превыше Небес проникали, то постараемся ум свой возвести к естественной его легкости, очистив его от всех земных пороков и от всякой влаги мирских страстей, чтоб таким образом молитва, не отягчаясь более никаким бременем чуждым, легко воспаряла к Богу.
   6. Обратите внимание на причины, на которые, как на отяжеляющие ум наш, указал Господь… на многоядение, винопитие и попечения, или заботы века сего, которых не только из людей мира сего никто не бережется и не считает зазорными, но, стыдно сказать, некоторые и из отрекшихся от мира позволяют себе те же прохлаждения, не видя в них для себя ни вреда, ни беды. Впрочем, этих трех неправостей… легко избежать… Но есть иное некое пресыщение и пьянство духовное, труднее избегаемое, и есть иное некое попечение и печаль века сего, которые… охватывают [и] после совершенного отречения нашего от всех стяжаний, при воздержности нашей от вина и всякого пресыщения, при нашем пребывании в пустынном уединении. Я разумею поблажки плоти, привязанности и страсти, от которых если не очистим себя, то и без опьянения от вина и без обилия яств сердце наше будет отяжеляемо пьянством и пресыщением еще более вредным. И только тот, чей ум, отрешившись от уз всех страстей, глубоко умиротворится и чье сердце всем устремлением наикрепчайше прилепится к Богу как верховному благу, может в совершенстве исполнить апостольскую заповедь: Непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17).
   7. Все виды молитв без особенного сокрушения сердца, чистоты души и просвещения от Духа Святого, думаю, невозможно обнять. Их столько, сколько в одной душе или и во всех душах может порождаться разных состояний и настроений. По мере преуспеяния ума в чистоте и по качеству состояния, в какое он или случайностями вводится, или в силу своих внутренних деланий обновленно восходит, и она (молитва)… преобразуется и потому, очевидно, никем не могут быть воссылаемы всегда однообразные молитвы. Всякий иначе молится, когда весел, иначе, когда обременен печалью или нечаянием, иначе, когда процветает в духовных преспеяниях, иначе, когда угнетается множеством вражеских нападений, иначе, когда испрашивает отпущение грехов, иначе, когда молит о приращении благодати, или о стяжании какой-либо добродетели, или о погашении какой-либо страсти, иначе, когда поражен бывает страхом при размышлении о геенне и будущем Суде, иначе, когда воспламеняется надеждой и желанием будущих благ, иначе, когда бывает в нуждах и опасностях, иначе, когда наслаждается безопасностью и миром, иначе, когда осиявается откровениями небесных тайн, иначе, когда скорбит о бесплодии в добродетелях и сухости чувств.
   8. По предметам апостол различает четыре вида молитв, говоря так: Итак, прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения (1 Тим. 2, 1)… За сими четырьмя видами молитв следует молитвенное возвышеннейшее некое состояние, которое заключается в созерцании Единого Бога и в пламенной любви к Нему, и где ум наш, объятый и проникнутый сей любовью, беседует с Богом ближайшим образом и с особенной искренностью.
   9. Хотя [молитва «Отче наш»], будучи изречена Самим Господом, заключает в себе всю полноту совершенства молитвенного, однако ж Господь присных Своих проводит еще далее – к возвышеннейшему некоему, как мы выше поминали, состоянию, к той пламенной, весьма немногими дознанной или испытанной, даже скажу, неизреченной молитве, которая, превосходя всякое человеческое понятие, не звуком голоса, не движением языка и произнесением каких-либо слов обозначается и которую ум, излиянием небесного оного света озаренный, не слабой человеческой речью выражает, но, собрав чувства, как бы из обильнейшего некоего источника изливает из себя неудержимо… то изъявляя в этот кратчайший момент времени, чего, в себя пришедши, не в силах бывает он ни словом изречь, ни проследить мысленно. Такого рода молитвенное состояние есть Божий дар.
   10. Благодатное молитвенное настроение характеризуется умилением, посещением которого объятый ум возбуждается к чистой и пламенной молитве. Умиление сие находит при разных случаях, как показал опыт. Иногда во время пения псалмов слова какого-либо стиха подавали повод к пламенной молитве, иногда благозвучная мелодия братнего голоса возбуждала души изумленных к напряженному молению… Бывало, что мы не менее сильно были восхищаемы к полному умилению погибелью брата или дорогого какого человека. Также воспоминание о нашей холодности и лености иногда наводило на нас спасительный жар духовный. И вообще случаи, в которых Божия благодать пробуждает наши души от бесчувствия и сонливости, бесчисленны.
   11. Как при разных случаях находит умиление, так разно и выражается оно: иногда обнаруживается оно неизреченной некоей радостью духовной, иногда погружает в глубокое молчание все силы и движения души, иногда изводит более или менее обильные слезы. Слезы или плачевное некое настроение есть более обычное его выражение. Они бывают при сем или от уязвления сердца сознанием своих грехов, или от созерцания вечных благ и от желания вечной славы, или от сознания великих к себе благодеяний Божиих при чувстве своего непотребства и недостоинства, или от чувства многобедственного странствования нашего на земле.
   12. Какой знак услышания молитвы? Когда во время молитвы не смущает нас никакое сомнение и ничто надежды нашего прошения не низлагает нечаянием, если в самом излиянии молитвы чувствуем, что мы получили то, чего просили, то да не сомневаемся, что молитвы действительно услышаны. Ибо настолько молящийся удостоится услышан быть и получить просимое, насколько будет верить, что Бог на него взирает и может исполнить его прошение.
   13. Слово Божие указывает немало причин, способствующих услышанию молитвы. Так, бывает услышана молитва, когда двое соглашаются молиться, или когда кто молится с верою, хотя бы сия вера равнялась зерну горчичному, или когда кто неотступно молится, или когда с молитвой соединяют милостыню и другие дела милосердия. Видите, сколькими способами снискивается благодать услышания молитвы? Потому никто не падай в нечаяние при испрошении себе спасительных благ. Ибо положим, что у тебя не достанет многого из того, чрез что бывает услышана молитва, но неужели не можешь ты иметь неотступности в молитве, которая в руках всякого желающего? Ради нее одной Господь обещал дать все, что будем просить. Потому без колебания неверием будем неотступны в молитве – и получим просимое.
   14. Паче всего относительно молитвы надлежит нам исполнять евангельскую заповедь, чтоб мы молились Отцу Небесному, вошедши в свою клеть и затворив двери. Это и буквально исполнять следует, а паче духовно. Внутри своей клети молимся, когда, сердце свое совершенно отвлекая от всех помыслов и забот, приносим молитвы свои Господу некоторым тайным образом и с дерзновением. При запертых дверях молимся, когда с закрытыми устами, молча молимся Испытующему не слова, а сердца. В сокровенном месте молимся, когда только сердцем и внимательным умом приносим свои прошения Богу Единому, так что и самые противные [14 - То есть противоборствующие. – Ред.] власти не могут узнать, о чем молимся. Почему надобно молиться с глубоким молчанием не для того только, чтоб предстоящих братий не отклонять от молитвы и не возмущать из молитвенных чувств своим шепотом или возгласами, но и для того, чтоб от самых врагов наших, наветующих нам [15 - Клевещущих на нас (ср.: διάβολος – клеветник). – Ред.], особенно когда молимся, укрылся предмет нашей молитвы.
   15. Молитва наша взойдет в свойственное ей совершенство, когда… вся наша любовь, все желание, вся ревность, все стремление, вся мысль наша, все, что видим, о чем говорим, чего чаем, будет Бог, и когда то единение, которое есть у Отца с Сыном, у Сына с Отцом, излиется в наши сердца и умы, чтоб, как Он искренней чистотой и неразрывной любит нас любовью, так и мы соединены были с Ним чистой и неразделимой любовью. Достигший сего вступает в состояние, в коем не может не теплиться в сердце его непрестанная молитва; тогда всякое движение жизни его и всякое устремление сердца его будет единая непрерывная молитва, предвкушение и залог вечной блаженной жизни.
   16. Для достижения последнего совершенства в молитве надлежит утвердиться в неотходном памятовании о Боге, средством к чему служит краткая, часто повторяемая молитва. Отцы наши нашли, что стремящийся к всегдашнему памятованию о Боге должен приобрести навык непрестанно повторять следующую молитву: «Боже, в помощь мою вонми, Господи, помощи ми потщися» (см.: Пс. 69, 2). Малый стих сей не случайно избран из всего Писания: он выражает все расположения, требуемые в молитве, и отвечает всем потребностям молящегося. Он содержит смиренное исповедание своей беспомощности, исповедание Бога Единым Помощником, всегда готовым помочь, – веру и чаяние, что и произносящему сию молитву поможет, и от всякой беды его избавит. Кто непрестанно призывает Бога сими словами, тот умно видит и сердцем ощущает Бога присущим себе и к Нему обращается как к Отцу с любящим сыновним сердцем, и чрез то привлекает на себя Божий покров, осенение и ограждение.
   17. Соделывается таким образом сия краткая молитва непреоборимой стеной против нападения бесов, разгнательницей шума мыслей, отразительницей помыслов худых, укротительницей страстных движений и воспитательницей всяких добрых насаждений в сердце… При всякой духовной нужде эту одну тверди молитовку, и будет она для тебя избавлением от всего худого и охраной в тебе всего доброго. Почему пусть она непрестанно обращается в груди твоей при всяком деле и служении, на пути и за столом, при отходе ко сну и пробуждении не переставай воспевать сей стих и поучаться в ней, пока чрез постоянное упражнение в сем навыкнешь воспевать его и во сне.
   18. Плодом сего будет прежде всего то, что ты отвергнешь все богатство своих помыслов и, удерживаемый единостью сего малого стиха, будешь все более и более навыкать объединению ума помышлением о едином Помощнике, зря Его всегда присущим тебе, всевидящим и всесодержащим. Отсюда потом, восходя к живейшему общению с Богом, начнешь насыщаться все более и более возвышенными тайнами, погружаясь в Бога, с Ним единым пребывая и Им единым удовлетворяясь. Так наконец достигнешь ты и той помянутой выше чистой молитвы, которая не допускает уже во внимание никакого образа и не проявляется никаким звуком голоса или произнесением каких-либо слов, но с неудержимой живостью исторгается из сердца, неизреченно восторженного пламенным устремлением ума к Богу, и изливается пред Ним неизъяснимыми воздыханиями и стенаниями.

Преподобный
Исаия Отшельник

Преподобный
ИСАИЯ ОТШЕЛЬНИК

   О жизни преподобного Исаии нам известно очень мало. Он подвизался в Скитской пустыне в V–VI веках и пользовался среди ее иноков величайшим уважением. Преподобный Варсонофий Великий был его учеником, и даже святитель Евлогий, бывший тогда патриархом Александрийским, очень почитал его. О молитве преподобного Исаии говорили, что она, как пламень огненный, восходит на Небо.
   Несмотря на духовную высоту, на которую преподобный восшел своими подвигами, смирение его было удивительным. «Вижу себя подобным коню, – говорил он, – блуждающему без всадника. Кто ни найдет его, садится на него и ездит на нем сколько угодно. Я подобен птичке, пойманной мальчиком и привязанной им за ноги на нить. Когда мальчик ослабит нить, птичка вспархивает, полагая, что освободилась, но мальчик натягивает нить и снова низвергает птичку на землю. Таким вижу себя».
   Преподобный Исаия назван Отшельником по причине очень сильной, даже по сравнению с другими скитскими подвижниками, любви к безмолвию. В последние годы жизни он удалился даже от своих ближайших учеников и проводил уединенную жизнь в глубокой пустыне.
   Большая часть творений преподобного Исаии утрачена. Изречения о молитве избраны нами из слов преподобного, помещенных в первом томе «Добротолюбия», в которых содержится наставление как новоначальным, так и опытным подвижникам об отшельничестве, молитве и искусстве духовной брани.

   1. Когда встанешь от сна, твори молитву, прежде чем возьмешься за какое дело, затем углубляйся в слово Божие и тогда уже берись неленостно за дело.
   2. Исходя на поделие [16 - То есть на какую-либо работу. – Ред.], не празднословьте и не позволяйте себе вольничать, но каждый в страхе Божием да внимает себе и духу своему, также поучению и молитве, в клети сердца.
   3. По окончании трапезы войди в келью свою и соверши молитвы свои, а не садись поговорить с теми, от которых не чаешь пользы себе.
   4. Когда пойдешь куда в дорогу с братьями, отдаляйся немножко, чтобы молчать, и, идя, не смотри туда и сюда, но поучайся в помысле своем или молись Богу в сердце своем.
   5. Внемли себе тщательно, чтоб, если кто чем-либо оскорбит тебя и будет в тебе печаль или гнев, молчать и ничего не говорить, кроме подобающего, пока прежде молитвой не укротишь сердца своего, и тогда наконец переговори с братом.
   6. Когда сидишь в келье своей, о трех вещах имей заботу: о непрерывности в молитве, об углублении в псалмы и о рукоделии.
   7. Когда в келье своей встанешь, чтобы сотворить молитву свою, не небрежничай в нерадении и вместо воздаяния чести Богу не окажись прогневляющим Его, но стой в страхе Божием; не прислоняйся к стене и ног своих не распускай, стоя на одной и поджимая другую, как делают неразумные; сердцу же своему противостой, чтобы оно не кружилось в желаниях твоих, да примет Бог жертву твою.
   8. Понуждай себя творить много молитв, ибо свет для души твоей есть молитва.
   9. Смотри, не небреги об исправлении молитвословий своих, ибо они приносят просвещение душе.
   10. Не исполняй небрежно молитв, положенных в известные часы, чтоб не впасть в руки врагов своих. Трудись, сколько можешь, над размышлением о псалмах, ибо это сохранит тебя от нечистой жизни.
   11. Не спеши в отправлении своих молитвенных правил, чтоб не пожрали тебя звери [17 - То есть бесы. – Ред.].
   12. Каждый день рассуждай, в чем погрешил, и, если помолишься о том, Бог простит тебе.
   13. Когда, безмолвствуя в келье своей, вспомнишь о ком, сделавшем тебе зло, встань и помолись Богу от всего сердца своего, чтоб Он простил ему, – и помысел отмщения отойдет от тебя.
   14. Сидя же на безмолвии в келье своей, положи себе относительно пищи правилом давать потребное телу своему, чтобы оно носило тебя и давало совершать службы твои молитвенные.
   15. Если демоны станут склонять сердце твое на подвиги выше сил твоих, не слушай их, ибо они обычно разгорячают человека на всякое дело, для которого он не силен, чтоб он попал в руки их и они порадовались над ним… Давай телу своему потребное столько, чтоб вставать, когда еще хотелось бы поесть. Бдение свое совершай благочестно и не лишай тела своего потребного ему, но с разумом и мерностью твори молитвы свои, чтоб иначе от слишком большого бдения не помрачилась душа твоя и не сбежала с поприща.
   16. Не нерадите о поучении вашем [18 - Поучением в святоотеческой литературе часто называется молитва Иисусова или какая-нибудь другая часто повторяемая краткая молитва. – Ред.] и о непрестанной молитве и храните сердце свое от чуждых помыслов, чтобы ничего не помышлять – ни о человеке каком, ни о чем-либо из вещей века сего, но всегда исследуйте, в чем претыкаетесь, и старайтесь исправиться, умоляя Бога в болезновании сердца, слезах и измождении плоти, да простит Он вам и потом да сохранит вас от впадения в то же.
   17. В четырех следующих добродетелях ум всегда имеет нужду: молиться Богу, припадая к Нему непрестанно, повергаться пред лицом Бога, не беспокоиться насчет всякого человека, чтоб не судить его, быть глуху к тому, что говорят ему страсти.
   18. Кто лукаво обходится с братом своим, того не минует печаль сердечная. Кто говорит одно, а в сердце своем имеет другое в лукавстве, все молитвы такового тщетны.
   19. Если, совершая молитвы свои, совершаешь их в смиренномудрии, как недостойный, то они приятны Богу, если же при сем взойдет на сердце твое и помянешь, как другой в эту пору спит или нерадит о сем деле, то труд твой бесплоден.
   20. Когда вы совершаете свои молитвенные службы и, по совершении их, в сердце вашем подвигается какая-либо из… страстей, то всуе все труды ваши: Бог не приемлет их.
   21. Смешивание слова своего с мирянами (беседа с мирянами по-мирски) встревоживает сердце и постыжает его на молитве, потому что оно после того не имеет дерзновения.
   22. Не имей вражды к человеку, иначе не будет принята молитва твоя. Будь мирен со всеми, чтоб иметь дерзновение в молитве.
   23. Чистота молится Богу. Страх Божий и утеснение себя во всем оставляют грехи. Если человек имеет злобу отмщения в сердце своем, то тщетна молитва его.
   24. Если видишь, что сердце твое не ко всем чисто, то и не проси ничего у Бога, потому что оскорбление Ему приносишь, когда, будучи грешен и имея печаль на подобного тебе человека, говоришь Испытующему сердца: «Оставь мне грехи мои, как и я оставляю». Таковой не молится умом, но одними устами в неведении. Ибо желающий воистину умом молиться Богу в Духе Святом с чистым сердцем испытывает сердце свое, прежде чем станет молиться, беспечально ли оно в отношении ко всякому человеку или нет. И если оно не беспечально, то он сам себя обманывает молясь, ибо нет слышащего его. Тогда ум твой не молится, а по обычаю исправляются установленные часы.
   25. Итак, желая чисто совершать молитвы, испытывай прежде ум свой, что в нем, чтоб, когда говоришь: «Помилуй мя» – и сам ты миловал просящего тебя; когда говоришь: «Прости мне» – и сам ты, бедный, прощал; когда говоришь: «Не помяни прегрешений моих» – и сам ты не помнил грехов ближнего твоего; когда говоришь: «Не помяни зол, волею и неволею мною содеянных» – и сам ты не помнил их со стороны ближнего. Если так нужно, то и помышлять ты ничего не должен ни на какого человека. Если ты не дошел до того, чтоб так делать, то всуе молитва твоя: Бог не услышит тебя, по всем Писаниям.
   26. Какое другое есть служение Богу, как не то, чтоб не иметь в уме ничего, чуждого Бога, когда благословляем Его, ни похотения, когда молимся Ему, ни злобы, когда поем Ему, ни ненависти, когда поклоняемся Ему, ни злой ревнивости, полагающей нам препоны, когда приседим Ему, ни срамной сласти в членах наших, когда воспоминаем о Нем, ибо все сие суть мрачные стены, объемлющие бедную душу, и не может она чисто служить Богу, имея в себе это. Препоны полагает ей это в воздухе и не дает ей сретить Бога, и в сокровенности благословить Его, и помолиться Ему в сладости любви, в приятности сердца и в желании святом, чтобы просветиться от Него.
   27. Если наконец увидишь, что во время молитвы совершенно никакое зло не обличает тебя, тогда ты истинно свободен и вшел на святой Его покой, по воле Его.
   28. Внемли себе тщательно, как всегда сущий пред лицом Бога, чтоб ни от кого ничего не чаять, но все от Него Единого, с верою. И в чем бы ни имел ты нужды, моли Бога, да будет тебе нужное то по воле Его. За все, что находится у тебя, благодари всегда Бога, как даровавшего тебе все то. Если лишишься чего, отнюдь не надейся на человека, равно не скорби и не ропщи ни на кого, но переноси то благодушно и без смятения, помышляя в себе: «Еще больших скорбей достоин я по грехам моим, – впрочем, если хочет Бог помиловать меня, может». Если будешь так располагаться, то Он исполнит всякую твою нужду.
   29. Противостой помыслам своим и не попускай им озабочиваться плотскими вещами, чтоб была благоприятна молитва твоя.
   30. Напротив, всеми силами постарайся умолить Бога послать тебе страх Свой, чтоб он с помощью твоего сильного желания Бога истребил в тебе все страсти, противоборствующие бедной душе и хотящие отлучить ее от Бога, чтоб сделать наследием своим. На это и враги употребляют всякое усилие, противоборствуя человеку.
   31. Если бесстыдные страсти устремятся на душу, чтоб овладеть чувствами ее и увлечь их в грех, и ум начнет втайне непрестанно вопиять к Богу, то Бог, видя это, пошлет помощь Свою и прогонит их в одно мгновение.
   32. Если молишься Богу о брани, чтоб Он взял ее от тебя, и Он не слышит тебя, не малодушествуй, ибо Он лучше тебя знает, что полезно тебе. Но когда молишь Бога о всяком прошении твоем во время брани, не говори: «Возьми от меня то-то и дай то-то», а молись, говоря так: «Господи, Иисусе Христе, помоги мне и не попусти мне согрешить против Тебя, ибо я заблудился, не попусти мне последовать воле своей, не попусти мне погибнуть во грехах моих, ущедри Твое создание, не презри меня, яко немощен есмь. Не остави меня, яко к Тебе прибегох, исцели душу мою, яко согреших Тебе, предо мною все стужающие мне, и нет мне прибежища разве Тебя, Господи! Господи, спаси меня ради щедрот Твоих, да постыдятся все, восстающие на меня, ищущие душу мою… ибо Ты, Господи, силен во всем, и чрез Тебя есть слава Богу – и Отцу, и Духу Святому во веки. Аминь», – тогда совесть втайне скажет сердцу твоему, ради какого дела не внемлет тебе Бог, твое же дело будет потом не пренебречь того, но что ни скажет она тебе сделать, сделай. Нельзя тому быть, чтоб Бог не услышал человека, когда человек не преслушает Бога. Он недалеко от человека, но пожелания наши не попускают Ему услышать нас. Никто да не прельстит тебя: как земля не может плода приносить сама по себе, без осеменения и орошения, так невозможно человеку приносить плоды добра без злострадания и смиренномудрия.
   33. Не ищи высших даров Божиих, пока молишься Ему о помощи, да придет и спасет тебя от греха. Божие само собою приходит, когда будет для него уготовано место нескверное и чистое.
   34. Оставивший свои грехи в небрежении и пекущийся об исправлении другого чужд молитвы от всего сердца и разумного к Богу прошения. Вот настоящее мужество – когда человек противоборствует прежним грехам, о прощении коих и просит, умоляя всегда о том, чтоб опять не впасть в них ни в сердце своем, ни в действовании, ни в чувствах.
   35. Если борешься с каким искушением, которое теснит тебя, не ослабевай, но, простершись перед лицом Бога, скажи: «Помоги мне, Господи, потому что я, немощный, не силен выдержать эту брань», – и Он поможет тебе, если молитва твоя будет исходить от чистого сердца.
   36. Если, противостоя врагу, увидишь, что полчище его, ослабев, обращается в бегство от тебя, да не обрадуется тем сердце твое, потому что эти враги устроили для тебя злохитрый ков [19 - То есть коварную ловушку. – Ред.]… И там-то они готовят тебе брань, злейшую первой. Выступая против тебя, они оставили за городом в засаде значительную часть полчища своего, приказав им не двигаться. И вот, когда ты воспротивился им и выступил против них, они побежали от лица твоего, будто бессильные. Но если сердце твое вознесется тем, что ты прогнал их, и ты таким образом оставишь город, тогда поднимутся и те, кои остались позади в засаде, остановятся и эти, бегущие впереди тебя, – и охватят бедную душу со всех сторон, так что ей не останется уже никакого убежища. Город есть молитва, противостояние врагам есть противоречие помыслам во Христе Иисусе, а выступление против них есть гнев.
   37. Если возложишь на себя крайний пост и станешь совершать продолжительные молитвы, не подумай, что они спасут тебя, но верь, что Бог умилостивится озлоблением тела твоего и поможет немощи твоей.
   38. Надобно во время молитвы прилог помысла отвращать от сердца благочестивым противоречием, чтоб не оказаться нам устами Богу молящимися, а в сердце помышляющими неуместное. Не принимает Бог от безмолвника молитвы, расхищаемой помыслами и небрежной. И Писание всюду заповедует хранить душевные чувства. Если воля инока покорится закону Божию и ум начнет по сему закону управлять подчиненных своих – разумею все чувства душевные, особенно же гнев и похоть, ибо они суть подчиненные ума, – тогда добродетель нами совершена и правда исполнена, пожелание устремлено к Богу и воле Его, а гнев – против диавола и греха. Что же еще потребуется? Тайное поучение.
   39. Много мятутся и молвят бесы, когда инок вооружает себя тайным поучением, то есть молитвой «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» и чтением в уединении Божественного Писания. Это сокровенное поучение есть зерцало ума и светильник совести. Сокровенное поучение иссушает блуд, укрощает ярость, отгоняет гнев, отнимает гордость, отревает скорбное чувство напраслины, тлит уныние. Сокровенное поучение просвещает владычественный ум, отгоняет леность, рождает умиление, вселяет страх Божий, приносит слезы. Сокровенное поучение доставляет монаху нелестное смиренномудрие, благоумиленное бдение, несмущенную молитву. Оно есть сокровище молитвенное, отгоняющее неподобные помыслы, поражающее бесов, очищающее тело. Сокровенное поучение учит долготерпению, воздержанию причастником делает, возвещает геенну. Сокровенное поучение соблюдает ум немечтательным, настраивая его помышлять только о смерти. Сокровенное поучение исполнено всякого дела благого и украшено всякой добродетелью, от всякого же скверного деяния удалено.
   40. Понудь себя на тайное поучение, и скоро придет к тебе упокоение в Боге. Заставляй себя долго молиться с плачем, и, может быть, помилует тебя Бог и совлечет с тебя ветхого человека грехолюбивого.
   41. Понуждай себя долго молиться ночью, да просветится ум твой. Помышляй о грехах своих и молись о них Богу, и Он простит тебе их.
   42. Понуждай себя поучаться в псалмах, и это сохранит тебя от пленения миазмами страстей. Возлюби всякое озлобление плоти – и смирятся страсти твои.
   43. Прилежная молитва разрешает пленение (пристрастие к чему-либо), а нерадение о ней, хотя малое, есть матерь забвения.
   44. Итак, когда душа освободится и минует все, преграждающее ей путь в воздухе [20 - То есть в восхождении к Небу. – Ред.], тогда начинает она быть в Боге и приемлет от Духа Его, по сказанному, что соединяющийся с Господом есть один дух с Господом (1 Кор. 6, 17), и Он научает ее, как молиться, – ее, поклоняющуюся Ему непрестанно и прилепляющуюся к Нему. И Он пребывает в ней, руководя ее и упокоевая непрестанно, открывая ей почести и дарования Свои неизреченные.
   45. Горе нам, что день и ночь воссылаем к Богу молитвы, говоря: «Господи, Господи!» – а не творим, что Он заповедал.
   46. Горе нам, что, оставив божественные молитвы и чтения с размышлением, иждиваем дни наши в пустых мечтаниях и празднословиях.
   47. Будем же молить благость Божию со тщанием сердечным, со слезами и злостраданием, повинуясь всякому человеку Господа ради, смиряя себя и пред братиями нашими, как сведущими более нас, никому злом за зло не воздавая и не помышляя злого в сердце своем ни о ком, но все в единосердечии пребывая, не говоря относительно потреб мира телесных ни о чем: «Это мое», но ум свой каждодневно меряя, докуда он достиг, и сохраняя его, чтоб не помышлял о том, что нечисто, лишая тело свое насыщения, чтоб оно не потребовало от нас удовлетворения страстей своих, чтоб тело смирилось пред душою, а душа покорилась уму и сделалась невестой, чистой от всякой скверны, и звала Жениха своего, говоря: Пусть придет возлюбленный мой в сад свой и вкушает сладкие плоды его (Песн. 4, 16).

Преподобные
Варсонофий и Иоанн

Преподобные
ВАРСОНОФИЙ и ИОАНН

   Преподобные Варсонофий и Иоанн, святые VI века, подвизались в монастыре аввы Серида, находившемся в окрестностях города Газы в Палестине. О жизни их известно очень мало. Преподобный Варсонофий был родом из большого египетского города. Он был хорошо образован и знал несколько языков. Хотя он всегда любил молитву и уединение, но решительный переворот в его душе произошел внезапно, когда он, еще юношей, проходил мимо того места, где происходили конские скачки. Остановившись посмотреть на это зрелище, он поразился тому, сколько усилий прикладывают состязающиеся для получения победы. «Видишь, как усердно подвизаются искатели тленных венцов? – сказал он сам себе. – Не тем ли паче должны подвизаться мы, наследники Царства Небесного?»
   После этого преподобный Варсонофий круто поменял свою жизнь, навсегда отрекшись от мира. Сначала он отправился в паломничество в Палестину и, ступив на эту священную для каждого христианина землю, решил навсегда там остаться. Неподалеку от монастыря аввы Серида он отыскал для себя пещеру в пустынном месте и затворился в ней, предавшись подвигам поста и молитвы. Здесь прожил он пятьдесят лет, питаясь водой и хлебом, который братия обители приносили ему, здесь обрел он и своего духовного единомышленника и ученика, преподобного Иоанна.
   Сподобившись за свои многолетние труды обильных духовных даров, преподобный Варсонофий начал помогать советами и наставлениями людям, которые во множестве стали стекаться к его келье за духовным утешением. Однако по-прежнему никого не принимал, передавая свои ответы через своего ученика, преподобного Иоанна. Иногда преподобный Варсонофий просил Иоанна самому давать ответы посетителям, и тот безропотно исполнял это за послушание, причем неоднократно выказывал прозорливость, благодаря которой он и был назван Пророком. Из этих ответов, записанных преподобным Иоанном и аввой Серидом, была составлена книга «Руководство к духовной жизни в ответах и вопрошаниях учеников», о которой сам преподобный Варсонофий сказал: «Все сие пишу я не по своей воле, но по велению Святого Духа, на исправление и пользу души и совести внутреннего человека». Из этого труда нами были выбраны ответы старцев на вопросы учеников, касающиеся молитвы и внутреннего делания.

   1. Мы знаем, что болящие всегда требуют врача и врачевания его и обуреваемые непрестанно спешат к пристанищу, дабы не постигло их потопление. Посему-то и пророк взывает, говоря: Господи, Ты нам прибежище в род ирод (Пс. 89, 2), и еще: Бог нам прибежище и сила, скорый помощник в бедах (Пс. 45, 2). Если же Он – прибежище наше, то вспомним, что говорит Он: Призови Меня в день скорби; Я избавлю тебя, и ты прославишь Меня (Пс. 49, 15). Итак, научимся тому, что во время скорби непрестанно надобно призывать милостивого Бога… Сверх сего, мы должны знать, что непрестанно призывать имя Божие есть врачевание, убивающее не только страсти, но и самое действие их. Как врач изыскивает (приличное) врачевание или пластырь на рану страждущего, и они действуют, причем больной и не знает, как сие (делается), так точно и имя Божие, будучи призываемо, убивает все страсти, хотя мы и не знаем, как сие совершается.
   2. Бог все делает на пользу людям, ибо Он более знает, что им полезно и благопотребно. Потому-то, что люди не знают сами полезного для них, Он и заповедал им не говорить лишнего в молитве и не просить того, чего не должно просить, сказав: Знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него (Мф. 6, 8).
   3. Если хочешь помолиться о многих предметах, то, поелику Бог знает, в чем мы имеем нужду, молись так: «Владыко Господи Иисусе Христе, настави меня по воле Твоей». Если же о страстях, то говори: «Исцели меня по воле Твоей». А когда об искушениях, говори: «Ты знаешь полезное мне, помоги моей немощи и даруй мне, по воле Твоей, избавление от искушений».
   4. В молитве же говори: «Господи! Избави меня от грехов моих и от страстей бесчестных». Когда кто скажет: «Помолись о мне», скажи в сердце своем: «Бог да помилует нас», и этого достаточно. А поминать его всегда – дело не твое, но совершенных, могущих молиться друг о друге.
   5. «Отче наш» повелено произносить и совершенным, и грешным: совершенным для того, чтобы они, познав, чьими сынами сделались, постарались не отпасть от Него, грешным же для того, чтобы они, со стыдом называя Отцом Того, Которого часто оскорбляли, осудили бы себя и пришли в раскаяние. Но, как мне кажется, («Отче наш») более прилично грешным, ибо грешным свойственно говорить: «Остави нам долги наша». Какие же долги имеют совершенные, соделавшиеся сынами Отца Небесного? А говорить: «Не введи нас во искушение, но избави от лукаваго» – равносильно словам… «помилуй» и «помоги».
   6. О молитве же и псалмопении (скажу, что) надобно петь не только умом, но и устами, ибо пророк Давид говорит: Господи, отверзи уста мои, и уста мои возвестят хвалу Твою (Пс. 50, 17)… А воспоминаний о том, что ты видел, слышал или сделал, ничто не уничтожает, кроме молитвы, соединенной со смирением трудами и слезами и с отсечением своей воли. Отцы, в оной подвизавшиеся, не иначе достигли, как с трудом, слезами и отсечением своей воли.
   7. Когда кто бывает наедине, то должен упражняться в псалмопении и молиться устами и сердцем, если же кто будет на торгу и вообще вместе с другими, то не следует молиться устами, но одним умом. При сем надлежит соблюдать глаза для избежания рассеяния помыслов и сетей вражиих.
   8. Сидишь ли ты, ходишь ли, занят ли чем, ешь ли или иное что делаешь ради потребности телесной, к востоку ли или к западу случится быть обращенным, не сомневайся молиться, ибо мы получили заповедь делать сие непрестанно и на всяком месте. В Писании сказано: Превозносите Шествующего на небесах (Пс. 67, 5), а это показывает, что Бог везде. Когда и голова у тебя покрыта, не оставляй молитвы, но наблюдай лишь то, чтобы делать сие не с пренебрежением.
   9. Если во время псалмопения или когда бываешь с людьми случится тебе призвать Бога, не подумай, будто без устного произношения ты не призываешь Его, но помни, что Он – Сердцеведец и взирает на сердце, и призывай Его в сердце твоем. Это и есть сказанное в Писании: Затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне (Мф. 6, 6). Затворим же уста и помолимся Ему в сердце, ибо кто затворяет уста и призывает Бога или молится Ему в сердце своем, тот исполняет предписывающую сие заповедь. Если же и не призовешь в сердце имени Божиего, а только помнишь о Боге, то в сем еще больше быстроты (удобства) и достаточно в помощь тебе.
   10. Должен ты несколько упражняться в псалмопении, несколько молиться изустно; нужно время и на то, чтобы испытывать и блюсти свои помыслы. У кого на обеде много разных снедей, тот много ест, и с услаждением, а кто каждый день употребляет одну и ту же пищу, тот не только без услаждения вкушает ее, но иногда чувствует, может быть, и отвращение от нее. Так и в нашем состоянии бывает. Только совершенные могут приучить себя употреблять ежедневно одну и ту же пищу без отвращения. В псалмопении же и молитве изустной не связывай себя, но делай, сколько Господь тебя укрепит; не оставляй также чтения и внутренней молитвы. Несколько того, несколько другого, и так проведешь день, угождая Богу. Совершенные отцы наши не имели определенного правила, но в течение целого дня исполняли свое правило: несколько упражнялись в псалмопении, несколько читали изустно молитвы, несколько испытывали помыслы, мало, но заботились и о пище, и все сие делали со страхом Божиим.
   11. Будь подобен человеку, который ест и пьет, пока это его услаждает: так, если приходит тебе (желание) читать и видишь в сердце своем умиление, читай сколько можешь и при пении (псалмов) поступай так же. Старайся же, по силе твоей, непрестанно приносить Богу благодарение и взывать: «Господи, помилуй», и не бойся: дарования Божии непреложны.
   12. Молитва… есть свет, и каждый христианин должен молиться, прежде нежели он станет что-либо делать.
   13. Если тебе встретится какое-либо дело, троекратно помолись о нем Богу, прося в молитве, чтобы не уклониться (от воли Его), и если после сего помысл будет продолжать тебе внушать сделать оное дело, тогда исполни то, что помышляешь, ибо явно, что помысл сей от Бога, а не от себя, – если ты не имеешь возможности вопросить отцов.
   14. Когда не можешь вопросить… старца, то надобно трижды помолиться о всяком деле и после сего смотреть, куда преклоняется сердце, хотя на волос, – так и поступить, ибо извещение бывает заметно и всячески понятно сердцу… Если имеешь свободное время, помолись три раза в течение трех дней, если же случится крайняя надобность, когда бывает трудно, как во время предания Спасителя, то прими в образец, что Он отходил трижды для молитвы и, молясь трижды, произносил одни и те же слова. Хотя Он по видимому и не был услышан, потому что непременно надлежало совершиться оному смотрению, но Своим примером Он научает и нас не опечаливаться, когда молимся и не бываем услышаны в то же время, ибо Он более нас знает, что нам полезно. Но во всяком случае не оставим благодарения… Если после третьей молитвы не получишь извещения, то знай, что ты сам виновен в том, и, если не познаешь своего согрешения, укори себя, и Бог помилует тебя.
   15. Когда тебе кажется, что какое-либо дело будет по Богу, а противоположный помысл сопротивляется ему, то из сего самого познается, действительно ли оно по Богу. Ибо если в то время, когда мы молимся, сердце наше утверждается в благом и благо сие возрастает, а не умаляется, тогда, будет ли оставаться противоположный помысл, оскорбляющий нас, или нет, познаем, что дело оное по Богу, ибо благому непременно сопротивляется скорбь от зависти диавольской, но молитвой оно (благое) умножается. Если же кажущееся добро будет внушено диаволом, а притом будет и сопротивление от него же (происходящее), тогда и самое мнимое благо умаляется, а вместе и мнимое сопротивление, ибо враг представляет, что он сопротивляется помыслу, влагаемому от него, лишь для того, чтобы чрез то самое обольстить нас принимать (сей помысл) за добро.
   16. Если с самого начала благое дело, то есть молитва, было по тщеславию, то, без сомнения, и оно от диавола. Если же вначале ты не имел тщеславия, а принял его впоследствии, то ради тщеславия ты разорил хорошо начатое, подобно тому как если клал стену и, не докончив, разрушил ее. Но когда тщеславие бороло тебя, а ты не принял его, то оно нимало не повредило тебе.
   17. Когда помолишься и, получив (просимое), вознесешься, то очевидно, что не по Богу была молитва твоя и не от Бога получил ты помощь, но демоны споспешествовали тебе для того, дабы вознеслось сердце твое, ибо когда помощь подается от Бога, то душа не возносится, а более смиряется и удивляется великой милости Божией, как Он милует грешных, по всему недостойных и всегда прогневляющих Его, и премного благодарит славную и неизреченную благодать Его, что Он не по грехам нашим предает нас, но долготерпит и милует по великому Своему незлобию. Посему душа и не возносится, но трепещет и славословит.
   18. Призывая… имя Божие, да не возносимся помыслом. Кто, кроме безумного, превозносится, получая от кого-либо помощь? Мы же, как имеющие нужду в Боге, призывая имя Его в помощь на сопротивных, если не безумны, то не должны возноситься помыслом, ибо по нужде призываем и скорбя прибегаем.
   19. Когда сердце возносится при псалмопении, вспоминай написанное: Да не возносятся мятежники (Пс. 65, 7). Мятежничать же значит именно «не пети разумно», со страхом Божиим; испытай, не развлекается ли твой помысл при псалмопении, и непременно найдешь, что он развлекается, а следовательно, и ты мятежничаешь против Бога.
   20. Пренебреги им [худым помыслом, пришедшим во время молитвы], вникни тщательнее в псалмопение, молитву или чтение, чтобы заимствовать силу от произносимых тобою слов. Если же станем упражняться во вражиих помыслах, то никогда не будем в состоянии сделать что-либо доброе, (внимая) тому, что внушает враг. Хотя же видишь, что хитросплетение его мешает псалмопению, молитве или чтению, то и тогда не вступай с оными в прение, потому что это дело не твоей силы, но постарайся призывать имя Божие, и Бог поможет тебе и упразднит ухищрение врагов, ибо Его сила и слава во веки.
   21. Не позволяй помыслу взыти на тя и не беседуй с ним, но прибегай к Богу, ибо, если захочешь дать ему (помыслу) ответ, увлечешься в размышление о нем, которое отвлечет тебя от теплоты молитвенной.
   22. Когда увидишь, что враг ухитрился навести на тебя брань посредством самых слов псалмопения, то не надобно стараться с особенным тщанием углубляться в силу изречений псаломских, но читать их со вниманием и не развлекаясь, ибо если ты только произносить будешь псаломские слова, то враги знают их силу и не могут противостать тебе, и такое псалмопение послужит тебе вместо моления к Богу и к побеждению врагов.
   23. Если уклонишься мыслью в рассеяние, то возвратись и начни с тех слов предлежащего псалма, которые удержались в памяти. Если же, возвратившись один, два и три раза, затрудняешься вспомнить слова, на коих прервалось твое чтение, или, вспомнив, затрудняешься найти то место, с которого следует продолжать чтение, то начни тот же псалом с самого начала. Цель врага та, чтобы забвением воспрепятствовать славословию. Читать предлежащие псалмы в последовательном порядке есть славословие, а не рассеиваться (при сем) возможно лишь тем, которые имеют чистые чувства, но мы еще немощны. Когда же заметим свою рассеянность, возвратим трезвенность к уразумению читаемого, дабы иначе не послужило оно нам в осуждение.
   24. Когда молишься Богу и развлечешься умом, то подвизайся, пока не помолишься без рассеяния, и бодрствуй твоим умом, чтобы не развлекаться. Если же сие продлится, то хотя в конце молитвы укори себя внутренне и скажи с умилением: «Господи, помилуй меня и прости мне все согрешения мои!» – и получишь прощение во всех согрешениях и в рассеянности, бывшей во время молитвы.
   25. Заключи ум твой в славословии; если же увидишь, что он снова увлекается, снова запрети ему, и делай так до трех раз. А когда он пребудет (в сем), тогда отвлеки его от чтения, но не оставляй в праздности, а помышляй суд и вечные муки и молись святому имени Божию, говоря: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!»
   26. Не знающему псалмов, которые читают братия, вместо того чтобы слушать их, полезнее будет читать те, которые сам знает, ибо к слышанию примешивается рассеяние.
   27. Не уклоняться умом и не погружаться сильно в рассеянность или мечтание есть дело совершенных, могущих управлять умом своим и содержать его всегда в страхе Божием. А тот, кто не может иметь постоянного трезвения по Богу, увлекается, передавая размышление свое языку. Подобное сему видим и на плавающих в море: те из них, которые искусны, смело ввергают себя в море, зная, что оно не может потопить хорошо обучившихся искусству плавания. Начинающий же обучаться сему искусству, почувствовав, что он находится на глубоком месте, из опасения утонуть спешит выбраться из глубины на берег и, отдохнув немного, снова бросается в глубину и упражняется таким образом, чтобы совершенно узнать это искусство, пока достигнет степени изучивших оное прежде его.
   28. Когда корабль обуревается волнами, то, если он имеет кормчего, тот премудростью, данной ему от Бога, спасает корабль, и плывущий в нем радуется, видя его благосостояние. Равным образом больного немало веселит воспоминание о враче, а еще более его искусство, и путника, находящегося в опасности от разбойников, ободряет глас стражей, а тем более их присутствие. Ежели сие действительно так, то не гораздо ли более должен доставить веселия ответ [духовного] отца всякому слышащему, особенно когда он соединен с прилежной молитвой к Богу, сказавшему: Молитесь друг за друга, чтобы исцелиться: много может усиленная молитва праведного (Иак. 5, 16)?… Не обленимся просить у них молитв о нас. Хотя мы и недостойны, но Господь принимает ходатайство рабов Своих, как Он уже и показал сие по сказанному: Желание боящихся Его Он исполняет, вопль их слышит и спасет их (Пс. 144, 19). Брат! Разбойники многократно убегали, слыша слова и голос сильнейших, – так и мысленные разбойники, когда услышат ответы и гласы сильнейших… то, стыдясь, убегают с трепетом. Будем же просить святых помолиться о нас и стяжать себе (их ходатайство), ибо мы получаем от них прямую пользу.
   29. Если человек сам не потрудится, по силе своей, и не присоединит собственного труда к молитвам святых, то никакой не получит пользы от того, что святые будут за него молиться. Когда они будут и поститься, и молиться за него, а он будет сластолюбствовать и вести себя беспорядочно, то какую пользу принесет молитва их о нем? Ибо здесь сбывается сказанное в Писании: Когда один строит, а другой разрушает, то что они получат для себя кроме утомления? (Сир. 34, 23). Если бы возможно было, чтобы тот, о котором молятся святые, спасался, нимало не внимая себе, то что препятствовало бы святым спасать таким образом и всех грешных людей мира сего? Но хотя грешный и потрудится несколько сам, он имеет нужду в молитве праведного. Ибо апостол говорит: Много может усиленная молитва праведного (Иак. 5, 16), то есть когда святой и праведный молится за грешного, то и грешный, по силе своей, должен содействовать молению святых покаянием: будучи сам собою недостаточен к уплате долгов своих, он приносит малое, а молитвы святых – многое… Подобен грешник человеку, который должен другому сто золотых монет; когда заимодавец напомнил ему об отдаче долга, он пошел к одному благочестивому и богатому человеку и просил его, из любви, дать ему, сколько может. Богатый же, будучи человеколюбив и видя скорбь его, сжалился над ним и сказал: «Брат! что у меня есть – отдам за тебя, и ты освободишься от твоей расписки». Итак, от должника уже зависит постараться дать немногое и избавиться от многого, ибо доколе тот милосердный человек не увидит, что он принес десять золотых монет, то усомнится сам дать девяносто, зная, что заимодавец не возвратит расписки, пока не получит полных ста, которые он давал в долг.
   30. Нехорошо с усилием молиться о том, чтобы получить исцеление, не зная, что тебе полезно; предоставь это Сказавшему: Знает Отец ваш Небесный, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него (Мф. 6, 8). Помолись же Богу, говоря так: «Владыко! Я в руках Твоих, помилуй меня по воле Твоей и, если мне полезно, исцели меня вскоре». Проси помолиться о том же и святых и веруй несомненно, что Бог сотворит полезное для тебя, и благодари Его во всем, вспоминая слово Писания: За все благодарите (1 Фес. 5, 18), – и получишь пользу душевную и телесную.
   31. Ежели ты будешь совершать псалмопение и молитву сидя [по немощи телесной], но с умилением, это не препятствует тому, чтобы служение твое было угодно Богу, ибо кто и стоя совершает его, но рассеянно, труд того не вменяется ни во что… Когда евреям предлежало освободиться из рабства египетского, они терпели великую скорбь и тесноту, находясь между морем и варварскими руками. И, несмотря на знамения и чудеса, которые очи их видели на египтянах и во всей стране Египетской, они забыли Бога, сотворившего чудеса сии, и близки были к отчаянию в своем спасении, видя, что фараон со всей своей силой хочет напасть на них. Один только Моисей остался среди их непоколебимым в уповании на Всесильного Бога. Но так как близок Господь ко всем призывающим Его в истине (Пс. 144, 18), то, когда Моисей взывал от сердца и дверь молчания лежала на устах его, Сердцеведец отвечал: Что ты вопиешь ко Мне? Ударь жезлом, который в руке твоей, море, и расторгнется, и пройдут люди, и покажу славу Мою на фараоне и на всем войске его (см.: Исх. 14, 15–17). Так и здесь. Есть болезнь, и есть запинание бесовское, отсюда скорби и смущение помыслов. Тело ослабевает от болезни и запинается отягощением от бесов. А когда Моисей возопиет молча, то есть ум будет бодрствовать и взывать, во время ли сидения или возлежания, то услышит его Тот, Кто знает тайны сердца (Пс. 43, 22) и… запретит морю, говоря: «Открой путь людям Моим», и тогда потонет фараон со всем воинством и народ получит тишину, чтобы совершать праздник Богу. Итак, стоишь ли ты, или сидишь, или лежишь – пусть бодрствует сердце твое в твоем псалмослужении. Предавайся молитве, непрестанно прибегая к Богу днем и ночью, и тогда враги, борющие душу, отступят постыженные.
   32. Хотя ты и не ощущаешь (силы того, что произносишь), но бесы ощущают ее, слышат и трепещут. Итак, не переставай упражняться в псалмопении и молитве, и мало-помалу, помощью Божией, нечувствие твое преложится в мягкость.
   33. Потрудись сердечным болезнованием приобрести теплоту и молитву, и Бог даст тебе иметь их всегда; забвение изгоняет их, само же оно рождается от нерадения.
   34. Умиление [во время молитвы] приходит от всегдашнего воспоминания. Итак, молящийся должен привести себе на память дела свои и то, как бывают судимы делающие подобное оным и страшный оный глас: Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный (Мф. 25, 41), и прочее. Воспоминание же грехов разумею не каждого порознь, чтобы иногда и чрез припоминание (оных) враг не ввел нас в оное пленение, но достаточно лишь вспомнить, что мы виновны во грехах. Если же и после сего будет продолжаться нечувствие, то не усомнимся, ибо нередко такое медление бывает от Бога – на искушение человеку, претерпит ли он (сию холодность). А при чтении и псалмопении (умиление зависит от того), чтобы человек возбудил ум свой ко вниманию произносимых им слов и воспринял в свою душу силу, заключающуюся в них: от благих – чтобы быть ревностным ко благому, от тех же, где (говорится) о воздаянии за зло, – дабы избежать того, что угрожает делающим злое. А пребывая в размышлении о сем, не ослабевай, если и тогда еще будет оставаться в тебе упомянутое нечувствие, ибо милостив, и щедр, и долготерпелив Бог, принимающий наше тщание. Вспоминай всегда Псалмопевца, который говорит: Твердо уповал я на Господа, и Он… услышал вопль мой (Пс. 39, 2), и прочее. Поучаясь в сем, уповай, что вскоре посетит тебя милость Божия.
   35. Молитва… совершенная состоит в том, чтобы беседовать с Богом, не рассеиваясь мыслями, собирая все свои помыслы и чувства. Человек входит в такое (состояние), когда умрет для всех людей, для мира и для всего, что в нем находится. И (такой) ничего не должен более говорить Богу в молитве, как только: «Избавь меня от лукавого, да будет воля Твоя во мне», и иметь в уме, что он предстоит Богу и с Ним беседует. Познает же он сие, когда освобождается от рассеяния помыслов и видит, что ум его, просвещенный о Господе, исполняется веселия. Признаком того, что (человек) коснулся совершенной молитвы, служит то, что он не смущается более, хотя бы и весь мир его оскорблял. Совершенно молящийся есть тот, кто умерщвляет себя миру и покою его, а когда кто Бога ради прилежно исполняет свое дело, это не есть рассеяние, но тщательность, угодная Богу.
   36. Бог дал нам удобство идти путем, угодным Ему, – путем, который вводит в жизнь вечную… Поелику Господь наш Иисус Христос сказал: Просите, и дано будет вам, ищите, и найдете, стучите, и отворят вам (Лк. 11, 9), то помолись Самому Благому Богу, чтобы Он послал вам Святого Духа Утешителя, и Тот, пришедши, научит вас всему и откроет вам все таинства. Его взыщи себе в путеводителя: Он не допустит прелести или рассеяния в сердце, не попустит нерадения и уныния или дремоты в мысли, просветит очи, утвердит сердце, возвысит ум. Ему прилепись, Ему веруй, Его возлюби, ибо Он умудряет безумных, услаждает мысль, подает силу, чистоту, радость и правду, учит долготерпению и кротости, любви и миру и дарует (оные). Ты имеешь твердый Камень – не изнемогай, ибо ни ветры, ни дожди, ни реки не могут разрушить устроенного на Нем здания. Имеешь великого Кормчего, Который запрещает ветрам и морю, и они утихают и корабль соблюдается от крушения; имеешь Учителя Благого, Который поставил законом забывать заднее и простираться вперед (см.: Флп. 3, 13). Вот сокровище некрадомое! Вот столп неопровержимый!…Итак, оставим лукавство и восприимем простоту, укореним и возрастим на поле нашем виноград, да соберем грозды и приготовим вино веселия, чтобы, упившись им, забыть скорби и болезни, удручающие нас на погибель душевную. Брат! Воля Бога Владыки нашего состоит в том, чтобы мы спаслись. Почему же мы не желаем сего? Итак, молись всегда прилежно, чтобы низошла на нас благодать Духа. Исполнившись Его, отцы прилепились к Господу совершенной любовью, взывая: Кто отлучит нас от любви Христовой? (Рим. 8, 35). И говорили (сами себе): «Ничто». Возлюбим (Его), дабы быть возлюбленными; приступим всем сердцем, дабы быть принятыми; смиримся много, чтобы Он возвысил нас; восплачемся, чтобы воссмеяться, опечалимся, чтобы возрадоваться; возрыдаем, чтобы утешиться; будем просить о том, чтобы Дух пришел к нам и наставил нас на всякую истину (Ин. 16, 13), ибо неложен Сказавший: Просите, и получите (Ин. 16, 24). Господь да сопутствует нам во всем по милости Своей, дабы мы могли уразуметь, каковы мы и чего требуем или чего желаем.
   37. Мы не должны думать, что имеем… мир [душевный], доколе признаем себя грешными, ибо (в Писании) сказано: Нечестивым же нет мира, говорит Господь (Ис. 48, 22). Если же нет мира грешникам, то каков мир этот? Убоимся, ибо написано: Ибо, когда будут говорить: мир и безопасность, тогда внезапно постигнет их пагуба, подобно как мука родами постигает имеющую во чреве, и не избегнут (1 Фес. 5, 3). Случается же, что и враги с хитростью дают сердцу на короткое время ощущать тишину для того, чтобы прекратилось призывание имени Божия, ибо им небезызвестно, что от призывания Его они обессиливаются. Зная сие, не престанем призывать в помощь имя Божие, ибо сие есть молитва, а Писание говорит: Непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17). Непрестанное же не имеет конца.
   38. Сердечный труд твой должен состоять в том, чтобы непрестанно молиться Богу, да не попустит Он тебе заблуждаться или последовать собственным своим желаниям: чрез сие достигнешь ты рассуждения.
   39. Непрестанно молиться относится к мере бесстрастия. И чрез то обнаруживается пришествие Духа, Который учит всему, – если же всему, то и молитве. Ибо апостол говорит: Мы не знаем, о чем молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными (Рим. 8, 26).
   40. Да подаст же всем вам помощь Великий… Брат наш, разумею (Господа нашего) Иисуса. Он благоволил соделать нас Своими братьями (см.: Евр. 2, 11), и мы уже сделались ими, и Ангелы ублажают нас. О, Кого имеем мы (своим) Братом! Сильного, для того чтобы укрепить нас, Крепкого, чтобы разделить нам корысти, Военачальника, чтобы во время брани поразить врагов, нападающих на нас, Врача, чтобы уврачевать внутреннего нашего человека вместе со внешним, покорившимся Ему, Питателя, питающего нас духовной пищей, Живого, чтобы оживить и нас, Милостивого, чтобы нас помиловать, Щедрого, чтобы нас ущедрить, Царя, чтобы и нас сделать царями, Бога, чтобы и нас сотворить богами! Итак, зная, что все заключается в Нем, молись Ему; и прежде твоего прошения Он знает, что тебе нужно, и подаст тебе по прошению сердца твоего, если только сам не воспрепятствуешь тому. Всегда воссылай Ему славословие, ибо Ему подобает слава во веки, аминь.

Преподобный
Иоанн Лествичник

Преподобный
ИОАНН ЛЕСТВИЧНИК

   О детстве и ранней юности преподобного Иоанна, подвижника VI–VII веков, не сохранилось никаких сведений. Известно лишь, что в шестнадцать лет он пришел в знаменитую Синайскую обитель святой Екатерины и вверился духовному руководству старца этого монастыря аввы Мартирия, который и постриг его в иночество. Девятнадцать лет преподобный Иоанн находился в послушании у своего духовного отца, а после его смерти избрал жизнь отшельническую, удалившись из монастыря и поселившись в пустынной местности, где прожил еще сорок лет в трудах и подвигах.
   Преподобный Иоанн проводил такую высокую жизнь, что скоро стал почитаем всей братией, которая приходила к нему в его уединение, прося духовных советов. «Дух Святой говорил его устами, – вспоминает о преподобном современник, автор его краткой биографии, – свидетелями этому служат многие из тех, которые спаслись и доныне спасаются через него». Его молитва облегчала инокам прохождение монашеского труда, спасала от бед и искушений. Известен случай, когда молитва преподобного Иоанна буквально спасла от смерти его ученика Моисея. Однажды, когда преподобный Иоанн отдыхал в своей келье, ему явился весьма почтенного вида человек и, разбудив его, сурово ему сказал: «Почему ты так спокойно отдыхаешь, когда Моисей находится в опасности?» Преподобный Иоанн немедленно стал на молитву. Когда Моисей вечером вернулся со своего послушания, то рассказал своему учителю, что в полдень он уснул было под большим утесом, как вдруг ему послышалось, что преподобный Иоанн зовет его. Немедленно вскочив, он бросился на зов, а в это время на то место, где он только что спал, упал огромный камень. Преподобный по смирению ничего не сказал своему ученику, но со слезами возблагодарил Бога, не желающего смерти рабам Своим.
   Когда Синайская обитель лишилась своего игумена, братия избрали на это место преподобного Иоанна. Тогда ему было уже около семидесяти пяти лет.
   Всего только четыре года игуменствовал преподобный Иоанн в родной для него обители, но за это время он написал тот труд, который и сделал его известным – «Лествицу», своего рода руководство по нравственному совершенствованию. В нем преподобный собрал и систематизировал подвижнический опыт древних и современных ему подвижников благочестия. Изречения о молитве были избраны нами из этого сочинения, по которому преподобный Иоанн и получил свое имя Лествичник.

   1. Молитва по качеству своему есть пребывание и соединение человека с Богом, по действию же она есть утверждение мира, примирение с Богом, матерь и вместе дщерь слез, умилостивление о грехах, мост для перехождения искушений, стена, защищающая от скорбей, сокрушение браней, дело Ангелов, пища всех бесплотных, будущее веселие, бесконечное делание, источник добродетелей, виновница дарований, невидимое преуспеяние, пища души, просвещение ума, секира отчаянию, указание надежды, уничтожение печали, богатство монахов, сокровище безмолвников, укрощение гнева, зеркало духовного возрастания, познание преуспеяния, обнаружение душевного устроения, предвозвестница будущего воздаяния, знамение славы. Молитва истинно молящемуся есть суд, судилище и Престол Судии прежде Страшного суда.
   2. Блажен, кто так предстоит Господу в молитве, как слуги предстоят царю. Блажен, кто подвизается непрестанно угождать Господу, как некоторые стараются угождать человекам.
   3. Как увидевшие лицо царя и сделавшиеся его друзьями, если пожелают, могут не только всех слуг его, но и неизвестных ему, и даже врагов его представить к нему и сделать причастниками его славы, так понимай и о святых. Друзья стыдятся в чем-либо отказать искреннейшим друзьям своим, но слушают их, а иногда, может быть, невольно бывают ими убеждаемы.
   4. Те, которых ум научился истинно молиться, глаголют с Господом лицом к лицу, как бы в уши царя. А которые молятся устами, те припадают к Нему, как бы при всем синклите [21 - Синклит – собрание высших сановников государства. – Ред.]. Пребывающие же в мире, когда молятся, подобны бывают тем, кои среди молвы всего народа умоляют царя.
   5. Земным царям предстоят иные просто и без оружия, другие с жезлами, иные со щитами, некоторые же с мечами. Великое и несравненное превосходство первых пред последними, потому что первыми бывают обыкновенно сродники и домашние царевы. Так бывает у земных царей.
   6. Мы, которые грядем предстать Царю и Богу, беседовать с Ним, не неготовые должны исходить в путь сей, чтобы Он, издалеча узрев нас, не имеющих оружия и одеяния, которые должны иметь предстоящие царю, не повелел Своим рабам и служителям связать нас и далече от лица Своего отринуть, а прошения наши разодрать и бросить нам в лицо.
   7. Приидите теперь, увидим, как и мы исправляем предстояние наше перед Богом и Царем в вечерних, дневных и ночных молитвах. Ибо некоторые воздевают руки на молитву в вечерних и всенощных бдениях, как невещественные и чуждые всякого попечения; другие же предстоят тогда Богу с псалмопением; иные трудятся в чтении Священных Писаний; иные, по немощи, но мужественно борются со сном посредством рукоделия; иные, упражняясь в размышлении о смерти, хотят чрез это приобрести умиление. Из всех сил подвижников первые и последние упражняются в боголюбезном бдении, вторые в исправлениях, общих всем монахам, прочие шествуют низшим путем. Однако Бог приемлет дары и ценит их, смотря по расположению и силе каждого.
   8. Предстояние на молитве по видимому одно, но в самом деле имеет в себе многое различие и разные степени. Одни приступают к Богу как к другу, а вместе и Владыке своему и приносят Ему песнь и молитву уже не за себя, а в заступление ближних. Другие ищут духовного богатства, славы и большего дерзновения. Иные умоляют Бога избавить их совершенно от их соперника. Другие испрашивают некоторого достоинства. Иные умоляют о совершенном прощении долгов. Некоторые просят освобождения из темницы, а другие, наконец, разрешения грехов.
   9. Некоторые говорят, что молитва лучше, нежели память о смерти, – я же воспеваю два существа в одном лице.
   10. Не столько осужденный боится изречения своей казни, сколько ревностному молитвеннику страшно предстояние на молитве. Поэтому кто премудр и благоискусен, тот, помня о сем предстоянии, может отвращать от себя всякую досаду и гнев, попечение, суетные заботы, скорбь и насыщение и искусительные помыслы.
   11. Если ты предстоял когда-нибудь перед земным судией как обвиненный, то не нужно тебе искать другого образа для предстояния на молитве. Если же ты сам не предстоял на суде и не видал других истязаемых, то, по крайней мере, научайся молиться из примера больных, как они умоляют врача о пощаде, когда он приготовился резать или жечь их тело.
   12. Прежде всего изобразим на хартии нашего моления искреннее благодарение Богу, потом исповедание грехов и сокрушение души в чувстве, после сего да представляем Царю всяческих наши прошения. Сей образ молитвы есть самый лучший, как одному из братий от Ангела Господня было показано.
   13. Видал я просителей и бесстыдных нищих, красноречивыми словами вскоре преклонявших сердца и самих царей на милость, – и видал я нищих и скудных в добродетели, которые не красноречивыми, но смиренными, неясными и недоумения исполненными словами из глубины безнадежного сердца бесстыдно и неотступно взывали к Царю Небесному и как бы насильно исторгали милость у Того, Которого естество не подвержено никакому понуждению.
   14. На молитве стой с трепетом, как осужденный преступник стоит пред судией, чтобы тебе и внешним видом и внутренним устроением угасить гнев Праведного Судии, ибо Он не может презреть душу-вдовицу, предстоящую Ему с болезненным чувством и утруждающую Неутруждаемого.
   15. Хотя и Бога не боится Судия оный, но как эта душа, чрез грех и падение овдовевшая от Него, не дает Ему покоя, то Он защитит ее от ее соперника – тела, и от врагов ее – злых духов (ср.: Лк. 18, 3–7). Сей благой Искупитель наш благоразумных привлекает к любви Своей скорым исполнением их прошения. Неблагодарные же души, как псов, долго томит алчбой и жаждой неисполняемого желания, заставляет их таким образом пребывать при Себе молитвой, ибо неблагодарный пес, получивши хлеб, тотчас же отходит от того, кто дал ему.
   16. Долго пребывая на молитве и не видя плода, не говори: «Я ничего не приобрел». Ибо самое пребывание в молитве есть уже приобретение, и какое благо выше сего – прилепляться ко Господу и пребывать непрестанно в соединении с Ним?
   17. Воздыхания наши и сетования вопиют ко Господу; слезы, происходящие от страха, ходатайствуют о нас – а те, которые от всесвятой любви, являют нам, что моление наше принято.
   18. Извещение о том, что прошение наше услышано Богом, получаем мы во время молитвы. Извещение есть устранение сомнения, извещение есть достоверное объявление неизвестного.
   19. Кто непрестанно опирается о жезл молитвы, тот не преткнется, а если бы это и случилось, то не падет совершенно. Ибо молитва есть благочестивое понуждение Бога.
   20. Когда идешь предстать пред Господом, да будет вся риза души твоей соткана из нитей, вернее же сказать, из залога непамятозлобия. Если не так, то не получишь от молитвы никакой пользы.
   21. Памятозлобие есть… посрамление молитвы, пресечение моления.
   22. Всякую добродетель, но в особенности молитву, должны мы всегда совершать со многим чувством, а душа тогда молится с чувством, когда она бывает превыше раздражительности.
   23. Не употребляй в молитве твоей премудрых выражений, ибо часто простой и неухищренный лепет детей был угоден Небесному Отцу их.
   24. Многоглаголание есть… истребление сердечного умиления, призывание уныния, предтеча сна, расточение внимания, истребление сердечного хранения, охлаждение святой теплоты, помрачение молитвы… Благоразумное молчание есть матерь молитвы, воззвание из мысленного пленения, хранилище божественного огня, страж помыслов, соглядатай врагов.
   25. Не старайся многословить, беседуя с Богом, чтобы ум твой не расточился на изыскание слов. Одно слово мытаря умилостивило Бога, и одно изречение, исполненное веры, спасло разбойника. Многословие при молитве часто развлекает ум и наполняет его мечтаниями, а единословие обыкновенно собирает его.
   26. Кто стяжал Господа, тот уже не скажет своего слова в молитве, ибо Дух Святой тогда молится о нем и в нем воздыханиями неизреченными (Рим. 8, 26).
   27. Не будь дерзновен, хотя бы ты и стяжал чистоту, – напротив того, приступай к Богу с глубочайшим смиренномудрием и получишь у Него большее дерзновение.
   28. Кто просит у Бога за труды свои дарований, тот положил опасное основание, а кто считает себя должником, тот неожиданно и внезапно обогатится.
   29. Кто просит от Бога меньше того, чего он достоин, тот, конечно, получит более, нежели чего стоит. Об истине сего свидетельствует мытарь, просивший отпущения грехов и получивший оправдание. Разбойник также просил только, чтобы Господь помянул его во Царствии Своем, но он первый получил весь рай в наследие.
   30. Бывают из тщеславных такие, коих некоторые прошения должны бы быть услышаны Богом, но Бог предваряет их молитвы и прошения, чтобы они, получив чрез молитву просимое, не впали в большее самомнение.
   31. Все, просящие чего-нибудь у Бога и не получающие, без сомнения, не получают по какой-либо из сих причин: или потому что прежде времени просят, или потому что просят не по достоинству и по тщеславию, или потому что, получивши просимое, возгордились бы или впали бы в нерадение.
   32. Гордость есть потеря богатства и трудов. Они вопиют, но нет спасающего, ко Господу – но Он не внемлет им (Пс. 17, 42) – без сомнения, потому, что взывали с гордостью; Он не внемлет им, без сомнения, потому, что не отсекали причин того, против чего молились.
   33. Когда мы домогаемся славы, или когда, без искательства с нашей стороны, она приходит к нам от других, или когда покушаемся употреблять некие ухищрения, служащие к тщеславию, – тогда вспомним плач свой и помыслим о святом страхе и трепете, с которым мы предстояли Богу в уединенной нашей молитве, и таким образом, без сомнения, посрамим бесстыдное тщеславие – если, однако, стараемся об истинной молитве.
   34. Хотя бы ты взошел на всю лествицу добродетелей, однако и тогда молись о прощении грехов, слыша, что святой Павел говорит о грешниках: Из которых я первый (1 Тим. 1, 15).
   35. Все, а наипаче приступающие просить Небесного Царя об оставлении греховного долга, должны иметь неисповедимое сокрушение. Пока мы еще находимся в темнице страстей, будем внимать словам Того, Который сказал апостолу Петру: «Опояшься лентием послушания, совлекись собственных хотений и, обнажившись от них, в молитве твоей приступи ко Господу, призывая только Его святую волю» (см.: Деян. 12, 8). Тогда приимешь в себе Бога, держащего кормило души твоей и безбедно управляющего тобою.
   36. Старайся всегда возвращать к себе уклоняющуюся твою мысль, или, лучше сказать, заключай ее в словах молитвы. Если она, по младенчественности твоей, утомится и впадет в развлечение, то опять введи ее в слова молитвы, ибо непостоянство свойственно нашему уму. Но Тот, Кто силен все утвердить, может и уму нашему дать постоянство… Духа связать невозможно, а где Создатель духа сего, там все Ему покорно.
   37. Если ты постоянно обучаешь ум твой не удаляться от тебя, то он будет близ тебя и во время трапезы. Если же он невозбранно всюду скитается, то никогда не будет пребывать с тобою… Посему мы, как несовершенные, с качеством молитвы должны соединять и количественное множество, потому что второе бывает причиной первого.
   38. Непрестанно борись с парением твоих мыслей и, когда ум рассеялся, собирай его к себе, ибо от новоначальных послушников Бог не ищет молитвы без парения. Поэтому не скорби, будучи расхищаем мыслями, но благодушествуй и непрестанно воззывай ум ко вниманию, ибо никогда не быть расхищаему мыслями свойственно одному Ангелу.
   39. Непрестанной молитвой в душе приготовляйся к предстоянию твоего моления, и вскоре преуспеешь. Видел я блистающих послушанием и по возможности не нерадящих о памяти Божией, совершаемой умом, которые, ставши на молитву, вскоре овладевали умом и проливали потоки слез, потому что были предуготовлены святым послушанием.
   40. Ум постника молится трезвенно, а ум невоздержанного исполнен нечистых мечтаний. Насыщение чрева иссушает источники слез, а чрево, иссушенное воздержанием, рождает слезные воды.
   41. Нестяжательный муж молится чистым умом, а любостяжательный во время молитвы представляет образы вещества… Победивший страсть сию [сребролюбие] отсек попечения, а связанный ею никогда не молится чисто.
   42. Уныние есть расслабление души, изнеможение ума… в псалмопении оно слабо, в молитве немощно, в телесном же служении крепко, как железо… Ставшим на молитву сей лукавый дух напоминает о нужных делах и употребляет всякое ухищрение, чтобы только отвлечь нас от собеседования с Господом, как обротью [22 - Оброть – недоуздок, конская узда без удил. – Ред.], каким-либо благовидным предлогом… в час молитвы снова отягощает тело, стоящих на молитве он погружает в сон и в безвременных зеваниях похищает стихи из уст.
   43. Когда мы станем на молитву, то сии нечистые и неизрекаемые [хульные] помыслы восстают на нас, а по окончании молитвы тотчас от нас отходят, ибо они не имеют обыкновения бороться с теми, которые против них не вооружаются. Безбожный сей дух не только хулит Бога и все Божественное, но и слова срамные и бесчестные произносит в нас, чтобы мы или оставили молитву, или впали в отчаяние.
   44. Часто старые привычки мучительным образом обладают и теми, которые оплакивают грехи свои, и сие неудивительно… Если мы пали, то прежде всего против этого беса да ополчимся, ибо он, представ во время молитвы нашей и воспоминая нам прежнее наше дерзновение к Богу, хочет отторгнуть нас от молитвы.
   45. Видел я, что один из братий с большим, нежели многие, чувством сердца предстоит на псалмопении, и особенно в начале песней по некоторым движениям и выражению лица его было заметно, как бы он беседует с кем-нибудь, посему я просил его, чтобы он открыл мне значение сего блаженного обычая своего. Он же, привыкши не утаивать того, что может быть полезно ближнему, отвечал: «Я привык, отче Иоанне, в начале песней собирать помыслы и ум с душою и, созывая их, взывать к ним: “Приидите, поклонимся и припадем к Самому Христу, Цареви и Богу нашему!”»
   46. Во время молитвы не рассматривай даже и нужных и духовных вещей. Если же не так, то потеряешь лучшее.
   47. Во время молитвы не принимай никакого чувственного мечтания, чтобы не впасть в исступление ума.
   48. Начало молитвы состоит в том, чтобы отгонять приходящие помыслы при самом их появлении, средина же ее – в том, чтобы ум заключался в словах, которые произносим и помышляем, а совершенство молитвы есть восхищение ко Господу.
   49. Как земному царю мерзок тот, кто, предстоя ему, отвращает от него лицо и со врагами владыки своего беседует, так и Господу мерзок бывает предстоящий на молитве и приемлющий нечистые помыслы.
   50. Иное дело осквернение молитвы, иное – истребление оной, иное – окрадение, а иное – порок молитвы. Осквернение молитвы бывает, когда человек, предстоя Богу, занимается непристойными и нечистыми помышлениями. Истребление молитвы – когда ум бывает пленяем неполезными попечениями. Окрадение же – когда мысль молящегося неприметно парит, а порок молитвы есть приражение какого бы то ни было помысла, во время оной к нам приближающегося.
   51. Начнем наблюдать и найдем, что когда по гласу духовной трубы – колокола – видимо собираются братия, невидимо стекаются душевные враги. Они приступают к постели, когда мы встали, и подущают нас снова лечь на нее, говоря: «Подожди, пока кончатся начальные песни, и тогда пойдешь в церковь». Другие предстоящих на молитве погружают в сон. Иные производят сильные и безвременные движения в животе. Иные побуждают заводить в церкви разговоры. Другие отвлекают ум наш в скверные помыслы. Иные заставляют нас, как изнемогших, опираться о стену, а иногда наводят весьма частую зевоту. Некоторые же возбуждают в нас во время молитвы смех, чтобы чрез сие подвигнуть Бога к негодованию на нас. Иные побуждают нас от лености спешить в псалмопении. Другие убеждают петь медленнее от самоуслаждения, а иногда сидят при устах наших и заключают их, так что мы едва можем их открыть. Но кто в чувстве сердца помышляет, что он предстоит Богу, тот в молитве будет как столп неподвижный и ничем из прежде сказанных не будет поруган.
   52. Устроение твое покажет молитва, ибо богословы утверждают, что молитва есть зеркало иноков.
   53. В горниле искушается золото, а предстояние на молитве искушает усердие и любовь к Богу в монахах.
   54. Любовь воина к царю показывает во время брани, а любовь монаха к Богу открывается во время молитвы и предстояния на оной.
   55. Добрый конь, чем долее бежит, тем более разгорячается и ускоряет бег свой. Под бегом разумею псалмопение, а конь – это мужественный ум. Таковой издалеча предусматривает брань и, будучи к ней приготовлен, пребывает вовсе непобедим.
   56. От всякого отрока каждодневно учитель без упущения требует, чтобы он дал ответ во всем, чему научился от него, – и от всякого ума Бог во всякой молитве требует, чтобы показал силу, которую получил от Него. Итак, должно внимать. Когда трезвенно помолишься, вскоре будешь борим на гнев, ибо враги наши обыкновенно так поступают.
   57. Внимай себе трезвенно после молитвы, и увидишь, что толпы бесов, побежденных нами, стараются после молитвы осквернить нас нечистыми мечтаниями. Итак, сядь и наблюдай, и ты увидишь обыкших похищать начатки душевного делания.
   58. Вкусивший молитвы часто произношением одного слова оскверняет ум и, ставши потом на молитву, не находит вожделеваемого, что находил прежде.
   59. Пользу молитвы познаем мы из тех препятствий, которые делают нам бесы во время церковных собраний, а плод ее – из побеждения наших врагов. Из того узнаю, – говорит Псалмопевец, – что Ты благоволишь ко мне, если враг мой не восторжествует надо мною (Пс. 40, 12).
   60. Если ты непрестанно молишься Небесному Царю против врагов твоих во всех их нападениях, то будь благонадежен: ты немного будешь трудиться. Ибо они и сами по себе скоро от тебя отступят, потому что нечистые эти не хотят видеть, чтобы ты молитвой получал венцы за брань с ними, и, сверх того, опаляемые молитвой, как огнем, они принуждены будут бежать.
   61. Как воры не так свободно приходят красть в те места, где лежит царское оружие, – так и мысленные разбойники нелегко могут окрадывать того, кто совокупил молитву с сердцем.
   62. Если ты в каком-либо слове молитвы почувствуешь особенную сладость или умиление, то остановись на нем, ибо тогда и Ангел Хранитель наш молится с нами.
   63. Когда злой дух приступает невидимо, тогда боится тело, а когда приступает Ангел, тогда радуется душа смиренного. Итак, когда мы по этому действию узнаем пришествие Ангела Божия, то скорее восстанем на молитву, ибо добрый Хранитель наш пришел помолиться вместе с нами.
   64. Иное есть прилежно умом блюсти свое сердце, и иное быть епископом сердца посредством ума, как начальнику и как архиерею, приносящему Христу словесные жертвы. Святой и пренебесный огнь, как говорит некто из получивших наименование Богослова, входя в души первых, опаляет ее, по недостатку очищения, а вторых просвещает, по мере совершенства, ибо один и тот же огнь называется и огнем поедающим, и светом просвещающим. Посему одни отходят от молитвы как исходящие из разжженной печи, ощущая облегчение от некоторой скверны и вещества, а другие – как просвещенные светом и облеченные в сугубую одежду смирения и радования. Те же, которые исходят от молитвы без которого-нибудь из сих двух действий, молились телесно, чтобы не сказать по-иудейски, а не духовно.
   65. Огнь, пришедши в сердце, воскрешает молитву, по воскресении же и вознесении ее на Небо бывает сошествие огня в горнице души.
   66. Богатство земледельцев собирается на гумне и точиле, а богатство и разум монахов – в вечерних и ночных предстояних Богу и в деланиях ума.
   67. Все могут молиться со множеством братий, но для многих приличнее совершать молитву с одним единодушным братом, ибо немного таких, которые могут молиться наедине.
   68. Поя со множеством, не возможешь помолиться невещественно. Во время чтения и пения ум твой да будет занят разумением слышимых слов или определенной молитвой в ожидании ближнего стиха.
   69. Иное радование бывает в молитве у подвизающегося в общежитии, и иное – у молящегося в безмолвии. Первое, может быть, немного смешано с возношением, а последнее все исполнено смиренномудрия.
   70. Псалмопение во многолюдстве сопровождается пленениями и парениями, уединенное же не столько – но здесь нападает уныние, а там, от примера других, рождается усердие.
   71. Как телесное, так и духовное устроение не у всех одинаково, и некоторым прилично скорое псалмопение, а другим медлительное, ибо первые борются с пленением мыслей, а вторые – с необучением.
   72. Всегда, а наиболее при соборном псалмопении, должно соблюдать безмолвность и безмятежность, ибо то и намерение у бесов, чтобы смущением и развлечением губить молитву.
   73. Если во время молитвенного предстояния мы не одни, то употребим образ внутренней молитвы. Если же не присутствуют служители похвал [23 - То есть зрители. – Ред.], то ко внутренней молитве присоединим и внешний образ моления, ибо в несовершенных ум часто сообразуется с телом.
   74. Тем, которые еще не стяжали истинной сердечной молитвы, в телесной молитве способствует подвиг понуждения, например распростертие рук, биение в грудь, умиленное взирание на Небо, глубокие воздыхания и частое преклонение колен. Но как часто случается, что они в присутствии других людей не могут сего делать, то бесы и стараются тогда на них нападать, а так как они еще не в силах противиться им мужеством ума и невидимой силой молитвы, то, может быть, по нужде и уступают борющим их. В таком случае, если можно скорее отойти от людей, скройся на малое время в тайное место и там воззри на Небо – если можешь, душевным оком, а если нет, то хоть телесным; простри крестовидно руки и держи их неподвижно, чтобы и сим образом посрамить и победить мысленного Амалика. Возопий к Могущему спасти, и возопий не красноречивыми словами, но смиренными вещаниями, начиная прежде всего сим воззванием: «Помилуй мя, яко немощен есмь» (см.: Пс. 6, 3). Тогда опытом познаешь силу Всевышнего и невидимой помощью невидимо обратишь в бегство невидимых (врагов). Кто обучился таким образом с ними бороться, тот вскоре начнет и одной душой отгонять сих врагов, ибо Господь дает делателям сие второе дарование, в награду за первые подвиги. И справедливо!
   75. Со всякой внимательностью, осторожностью и трезвенностью должны мы рассматривать, когда и как внешнее служение следует предпочитать молитве, ибо отнюдь не всегда должно это делать.
   76. Когда тело победит тебя, укрощай его трудами, если же ты по немощи не можешь этого, то борись с ним бдением. Когда глаза отяжелели, берись за рукоделие, но не касайся оного, когда сон не нападает, ибо невозможно работать вместе Богу и мамоне, то есть простирать мысль свою к Богу и на рукоделье.
   77. Кто, занимаясь каким-либо делом, продолжает его и тогда, когда настал час молитвы, тот бывает поруган бесами, ибо то и намерение у сих татей, чтобы одним временем похищать у нас другое.
   78. Никто не должен во время молитвы заниматься рукоделием и в особенности работой. Ясное наставление об этом преподал Ангел великому Антонию.
   79. При сравнении зол должно избирать легчайшее. Например, часто случается, что, когда мы предстоим на молитве, приходят к нам братия; мы бываем в необходимости решиться на одно из двух: или оставить молитву, или отпустить брата без ответа и опечалить его. Но любовь больше молитвы, потому что молитва есть добродетель частная, а любовь есть добродетель всеобъемлющая.
   80. Если кто-нибудь просит тебя помолиться о нем, то хотя ты и не стяжал еще дара молитвы, не отрицайся. Ибо часто вера просящего молитвы спасет и того, кто молится о нем с сокрушением сердца.
   81. Не возносись, когда ты молился о других и был услышан, ибо это вера их подействовала и совершила.
   82. Не желай словами уверять всех в твоем расположении к ним, а лучше проси Бога, чтобы Он открыл им любовь твою неведомым образом, иначе не достанет тебе времени на изъявление любви к ближним и на умиление.
   83. Ленивые, когда видят, что им назначают тяжкие дела, тогда покушаются предпочитать им молитву, а если дела служения легки, то отбегают от молитвы, как от огня.
   84. Часто истинный послушник, став на молитву, вдруг исполняется света и радости, потому что подвижник сей был приготовлен к сему и предочищен нелицемерным послушанием.
   85. Жестокое дело – от уст жаждущего отнять воду, но еще более жестоко для души, молящейся с умилением, прежде совершения молитвы отторгнуть себя от многовожделенного сего предстояния. Не оставляй молитвы, пока не увидишь, что огнь ее и вода слез промыслительно отошли от тебя. Может быть, во всю жизнь свою не получить такого времени для прощения грехов.
   86. Будь мужествен во всех случаях, и Сам Бог будет твоим учителем в молитве. Нельзя словами научиться зрению, ибо это есть природная способность, – так и благолепие молитвы нельзя познать от одного учения. Ибо она в самой себе имеет учителя – Бога, Того, Кто учит человека разумению и Кто стопы святых Своих… блюдет (Пс. 93, 10; 1 Цар. 2, 9).
   87. Вера – крыло молитвы; не имея сего крыла, молитва моя опять в недро мое возвратится (см.: Пс. 34, 13). Вера есть несокрушимая крепость души, никакими благословными беспокойствами не колеблемая. Верующий не тот, кто думает, что Богу все возможно, но кто верует, что получит от Него все, что просит. Вера получает и то, чего не смеет надеяться, как показал сие пример благоразумного разбойника на кресте.
   88. Проси плачем, ищи послушанием, толцы долготерпением. Таким образом всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (Мф. 7, 8).
   89. Страстные, будем прилежно и неотступно молиться Господу, ибо все бесстрастные из страстного состояния достигли бессмертия.
   90. Восстав от миролюбия и сластолюбия, отвергни попечения, совлекись помышлений, отрекись тела, ибо молитва есть не иное что, как отчуждение мира видимого и невидимого. Кто мне на небе? Никтоже. И с Тобою ничего не хочу на земле… [Хочу] только непрестанно в молитве безмолвно прилепляться к Тебе. Одни пленяются богатством, другие славой, иные стяжанием – а мне… приближаться к Богу и полагать на Него упование моего бесстрастия – вожделенно (Пс. 72, 25, 28).

Преподобный
Исаак Сирин

Преподобный
ИСААК СИРИН

   Преподобный Исаак, подвижник VII века, родился в Катаре на берегу Персидского залива. Еще в юности он поступил в монастырь святого Матфея около города Ниневии, где скоро стал выделяться среди братии большой ученостью и строгостью подвижнической жизни. Вскоре преподобного Исаака стали принуждать принять игуменство, но он, стремясь к безмолвной отшельнической жизни, ушел в затвор. Однако и на месте его отшельнических трудов он вскоре стал известен, и патриарх Восточной Церкви Георгий рукоположил его в сан епископа Ниневийского. Епископом преподобный пробыл недолго – через пять месяцев он оставил Ниневию.
   С коротким епископством преподобного Исаака связан эпизод, о котором рассказывается в восточно-сирийском сказании, изложенном на арабском языке. Там говорится, что на следующий день после хиротонии к преподобному Исааку пришли двое, богач и бедный, и богач с угрозами требовал возвращения своего долга, в противном случае угрожая судом. Выслушав их, преподобный сказал заимодавцу: «Священное Евангелие учит не требовать обратно данного взаймы, но ты по крайней мере подожди хотя бы один день, может быть, он найдет деньги и расплатится с тобой». Но заимодавец с гневом воскликнул на это: «Отставь ты хоть сейчас в сторону Евангелие!» С печалью слушал это преподобный, а потом сказал: «Если с Евангелием здесь не считаются, зачем я пришел сюда?»
   Поняв, что не сможет исправить нравы жителей Ниневии, преподобный оставил свою кафедру и удалился в Скитскую пустыню, где и закончил свои дни, окруженный учениками, которые записывали слова своего аввы и хранили их, как драгоценность.
   Изречения о молитве избраны нами из поучений, или слов, преподобного Исаака, в которых главной темой является именно молитва, как та сила, которая зажигает в душе любовь к Богу и ко всему творению – людям, животным и неодушевленной природе. Известно, что сам преподобный молился за всех – за людей, за животных, даже за самого диавола – всех вмещало его любвеобильное сердце.

   1. Молитва есть прибежище ищущим помощи, источник спасения, сокровище упования, пристань, спасающая от треволнения, свет пребывающим во тьме, опора немощных, покров во время искушений, пособие в решительную минуту болезни, щит избавления во брани, стрела, изощренная на врагов, и просто сказать… все множество сих благ делается доступным… молитвой.
   2. Что такое молитва?… Свобода и упразднение ума от всего здешнего, сердце, совершенно обратившее взор свой к вожделению уповаемого в будущем. А кто далек от сего, тот на ниве своей сеет смешанное семя и подобен впрягающему в ярмо вместе вола и осла [24 - И то и другое запрещала заповедь Ветхого Завета: Не засевай виноградника своего двумя родами семян… Не паши на воле и осле вместе (Втор. 22, 9–10). – Ред.].
   3. Молитва в чине своем выше милостыни.
   4. Любовь есть плод молитвы, и от созерцания своего возводит ум к ненасытному ее вожделению, когда ум пребывает в ней без уныния и человек умом только в молчаливых помышлениях разумения молится пламенно и с горячностью. Молитва есть умерщвление понятий, свойственных воле плотской жизни. Ибо молящийся прилежно есть то же, что умерший для мира, и терпеливо пребывать в молитве значит отречься человеку от себя самого. В самоотвержении души обретается, наконец, любовь Божия.
   5. [Молитва] есть время стояния при вратах царских, чтобы умолять Царя, и прилично исполниться прошению умоляющего и призывающего в это время… Ибо вот и святые, хотя не имеют праздного времени, потому что всякий час заняты духовным, однако же и с ними бывает время, когда не готовы они к молитве. Ибо нередко занимаются или помышлением о чем-либо встречающемся в жизни, или рассматриванием тварей, или иным чем действительно полезным. Но во время молитвы созерцание ума устремлено к единому Богу и к Нему направляет все свои движения, Ему от сердца, с рачением и непрестанной горячностью приносит моления. И посему-то в это время, когда у души бывает одно-единственное попечение, прилично источаться Божественному благоволению.
   6. Человеку во время молитвенного прошения своего утвердиться в уповании на Бога есть лучшая часть благодати веры. Утверждение же веры в Бога не то, что здравое исповедание, хотя оно и матерь веры; напротив того, душа видит истину Божию по силе жития.
   7. Кто познал, что имеет нужду в Божией помощи, тот совершает много молитв. И в какой мере умножает их, в такой смиряется сердце. Ибо всякий молящийся и просящий не может не смириться. Сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже (Пс. 50, 19). Поэтому сердце, пока не смирится, не может престать от парения, смирение же собирает его воедино. Как скоро человек смирится, немедленно окружает его милость. И тогда сердце ощущает Божественную помощь, потому что обретает возбуждающуюся в нем некую силу уверенности. Когда же человек ощутит, что Божественная помощь действительно вспомоществует ему, тогда сердце его мгновенно исполняется веры… отныне услаждается уже он молитвою веры. Сердце его делается светлым от упования и никак не остается в прежнем ослеплении при простом вещании уст. Но когда уразумеет сие таким образом, тогда приобретет в душе молитву, подобную сокровищу, и от великого веселия вид молитвы своей изменит в благодарственные гласы.
   8. Очи Господни обращены на смиренных сердцем и уши Его – к воплю их (Пс. 33, 16). Молитва смиренномудрого как бы прямо из уст в уши. Во время безмолвия твоего благими делами смирения взывай: «Господи Боже мой! Ты просветиши тьму мою» (ср.: Пс. 17, 29).
   9. Быть злопамятным и молиться значит то же, что сеять на море и ждать жатвы. Как светлости огня невозможно сделать преграду, чтобы не восходила она вверх, так и молитвам милосердых ничто не препятствует восходить на Небо… Молитва злопамятного – сеяние на камне.
   10. Паче всякой молитвы и жертвы драгоценны пред Господом скорби за Него и ради Него, и паче всех благоуханий воня пота их. Всякую добродетель, совершенную без телесного труда, почитай преждевременным и неодушевленным плодом чрева. Приношение праведных – слезы очей их, и приятная Богу жертва – воздыхания их во время бдений. Воззовут ко Господу праведные и угнетаемые тяжестью тела, и в болезни возошлют моления к Богу, и на вопль гласа их придут на помощь к ним святые Чины ободрить и утешить их надеждой, потому что святые Ангелы, по близости своей к святым мужам, имеют общение в их страданиях и скорбях.
   11. Как близки между собой веки на глазах, так искушения близки к людям, и Бог предустроил сие премудро для пользы твоей, чтобы ты постоянно ударял в дверь Его, чтобы страхом скорбного всевалось памятование о Нем в уме твоем, чтобы к Нему приближался ты в молитвах и освящалось сердце твое непрестанным памятованием о Нем. И когда будешь умолять, услышит тебя, и дознаешь, что избавляющий тебя есть Бог, и сознаешь Создавшего тебя, Промышляющего о тебе, Хранящего тебя и Сотворившего для тебя сугубый [25 - То есть двусоставный. – Ред.] мир: один – как временного учителя и наставника, другой – как отеческий дом и вечное наследие.
   12. Надлежит же знать нам, возлюбленные, и то, что всякая беседа, совершаемая втайне, всякое попечение доброго ума о Боге, всякое размышление о духовном установляется молитвой, и нарицается именем молитвы, и под сим именем сводится воедино, будешь ли разуметь различные чтения, или глас уст в славословии Богу, или заботливую печаль о Господе, или телесные поклоны, или псалмопение в стихословии, или все прочее, из чего составляется весь чин подлинной молитвы, от которой рождается любовь Божия, потому что любовь – от молитвы, а молитва – от пребывания в отшельничестве. В отшельничестве же имеем мы нужду для того, чтобы нам была возможность наедине беседовать с Богом. Но отшельничеству предшествует отречение от мира. Ибо если человек не отречется сперва от мира и не удосужится [26 - Не освободится. – Ред.] от всего мирского, то не может уединиться. И также отречению от мира предшествует еще терпение, а терпению – ненависть к миру, и ненависти к миру – страх и любовь. Ибо если не устрашит сердца страх геенны и любовь не приведет к желанию блаженств, то не возбудится в сердце ненависть к миру сему. А если не возненавидит мира, то не потерпит быть вне его покоя… Если не будет беседовать с Богом, не пребудет в сих с молитвой соединенных размышлениях и во всех видах сказанного нами молитвенного чина, то не ощутит любви.
   13. Телесный труд и поучение в Божественных Писаниях охраняют чистоту, а труд подкрепляют надежда и страх. Надежду же и страх утверждают в уме удаление от людей и непрестанная молитва.
   14. Всякое настоящее житие заимствует возрастание от жития предшествовавшего, и предыдущее требуется к снисканию последующего. Молитву предваряет отшельничество, и самое отшельничество нужно ради молитвы, а самая молитва – для того, чтобы приобрести нам любовь Божию, потому что вследствие молитвы сыскиваются причины любить нам Бога.
   15. Любовь к Богу от собеседования с Ним, а молитвенное размышление и поучение достигается безмолвием, безмолвие – нестяжательностью, нестяжательность – терпением и ненавистью к похотениям, а ненависть к похотениям – страхом геенны и чаянием блаженств. Ненавидит же похотения тот, кто знает плод их и что уготовляется ими человеку и до какого блаженства не допускается он похотениями. Так всякое житие связано с предшествующим и у него заимствует себе приращение и переходит в другое, высшее.
   16. В какой мере, возлюбленные, оставляет ум попечение о сем видимом и озабочивается упованием будущего, соответственно возвышению своему над попечением о теле и над помышлением о сем попечении, в такой же утончается он и просветляется в молитве. И в какой мере тело освобождается от вещественных уз, в такой же освобождается и ум. И в какой мере ум освобождается от уз попечений, в такой просветляется он, а в какой просветляется, в такой же утончается и возвышается над понятиями века сего, носящего на себе образы дебелости. И тогда ум научается созерцать в Боге подобно Ему, а не как видим мы. Если человек не соделается сперва достойным откровения, то не может видеть оного… Посему Господь прежде всего повелел взяться за нестяжательность, удалиться от мирского мятежа и отрешиться от попечения, общего всем людям, сказав: Всякий из вас, кто не отрешится от всего человечества и от всего своего и не отвергается сам от себя, не может быть Моим учеником (Лк. 14, 33).
   17. Те, в коих воссиявает свет веры, не доходят уже до такого бесстыдства, чтобы снова им испрашивать у Бога в молитвах: «Дай нам это», или: «Возьми у нас это», и нимало не заботятся они о себе самих, потому что духовными очами веры ежечасно видят Отеческий Промысл, каким приосеняет их тот Истинный Отец, Который безмерно великой любовью Своей превосходит всякую отеческую любовь, паче всех может и имеет силу содействовать нам до преизбытка в большей мере, нежели как мы просим, помышляем и представляем себе.
   18. Чтобы ум не терпел вреда от всего: от зрения, от слуха, от попечения о вещах, от их истребления, от их умножения, от человека, и чтобы связать его единым упованием на Бога, Господь отклонил от нас всякое иное попечение, чтобы вследствие сего возжелали мы собеседования с Единым Богом. Но молитва имеет еще нужду в упражнении, чтобы ум умудрился долговременным пребыванием в оной. После нестяжательности, разрешающей наши мысли от уз, молитва требует пребывания в оной, потому что с продолжением времени ум снискивает навык к упражнению, познает, как отражать от себя помысл, и долгим опытом научается тому, чего заимствовать не может из иного источника.
   19. Поелику Господь знает, что прежде смерти не отъемлет Он у нас возможности к уклонению, что весьма близко к нам это изменение, а именно переход от добродетели к пороку, что человек и естество его удобно приемлют в себя противное, то повелел быть тщательными и подвизаться во всегдашней молитве. Если бы в этом мире была страна удостоверения, то, как скоро человек достиг бы оной, естество его стало бы тогда выше потребности и делание его выше страха и не повелел бы нам Бог подвизаться в молитве, совершая сие Своим промышлением, потому что в будущем веке не приносят Богу молитв с прошениями о чем-либо.
   20. Хочешь ли насладиться стихословием во время службы своей и постигнуть смысл произносимых тобою словес Духа? Отложи совершенно в сторону количество стихословий, не принимай в расчет знания меры в стихах, произноси их как молитву, оставь обычное громогласие… Да углубляется ум твой в изучение словес Духа, пока душа твоя удивлением к домостроительству не возбудится к высоким их разумениям и чрез это не подвигнется к славословию или к полезной печали. И ежели есть что для молитвы, усвой это себе, и когда ум твой утвердится в этом, тогда смущение уступит свое место и удалится.
   21. При стихословии псалмопения твоего не будь как бы заимствующим слова у другого, чтобы… совершенно не стать далеким от почерпаемых в стихах умиления и радости – но как сам от себя произноси слова прошения твоего с умилением и рассудительным разумением, как истинно понимающий дело свое.
   22. Диавол усиливается сначала сделать, чтобы оставлена была непрестанная сердечная молитва, а потом внушает пренебрежение к уставленным временам молитвы и правила, совершаемого телесно. И таким образом вначале помысл предается слабости вкусить прежде времени какую-нибудь малость пищи и что-либо самое незначительное и ничтожное, а по впадении в нарушение воздержания своего человек поползается в неумеренность и распутство… Ибо враг днем и ночью стоит у нас перед глазами, примечает, выжидает и высматривает, каким отверстым входом чувств наших войти ему. И когда допущено нами нерадение в чем-либо одном из сказанного выше, тогда этот хитрый и бесстыдный пес пускает в нас стрелы свои.
   23. Если, когда отправляешь службу, помысл заговорит в тебе и станет тебе нашептывать: «Поспеши несколько, ибо дело у тебя умножается; скорее освободишься» – ты не приобщайся к сему помыслу. А если сильнее будет беспокоить тебя этим, то воротись тотчас назад на одну славу [27 - Треть кафизмы. – Ред.] или на сколько хочешь, и каждый стих, заключающий в себе вид молитвы, с размышлением повторяй многократно. И если опять будет смущать и стеснять тебя помысл, оставь стихословие и скажи: «Желаю не слова вычислять, но обителей достигнуть, ибо всякой стезей, какой ни поведешь меня, пойду скоро».
   24. Если кто не прекословит помыслам, всеваемым в нас врагом, но молитвой к Богу прерывает беседу с ними, то это служит признаком, что ум его обрел по благодати премудрость, что от многих дел освободило его истинное его ведение и что обретением краткой стези, которой достиг, пресек он долговременное парение на длинном пути, потому что не во всякое время имеем мы силу так воспрекословить всем сопротивным помыслам, чтобы прекратить их, – напротив же того, нередко получаем от них язву, долгое время неуврачуемую… Употребив же первый способ, будешь свободен от всего этого и от страха, потому что нет иной помощи, кроме Бога.
   25. Всякая молитва, которую совершаем ночью, да будет в очах твоих досточестнее всех дневных деяний… Удовольствие, подаваемое подвижникам днем, истекает в чистом уме из света ночного делания. Всякий человек, который опытом не изведал продолжительного безмолвия, пусть не ожидает сам собою узнать что-либо большее о благах подвижничества, хотя он и велик, и мудр, и учителей, и имеет много заслуг.
   26. Не обременяй чрева своего, чтобы не помутился ум твой, и не быть тебе в смятении от парения мысли, когда встанешь ночью, и не расслабли члены твои, и тебе самому не оказаться исполненным женского расслабления, а сверх сего, чтобы душа твоя не омрачилась, и не стали потемненными понятия твои, и чтобы, по причине омрачения, не прийти тебе в совершенное бессилие собрать их воедино для стихословия, и чтобы не попортился в тебе вкус ко всему и не перестало услаждать тебя стихословие псалмопения, тогда как ум, при легкости и светлости мысли, с удовольствием обыкновенно вкушает его разнообразие. Ибо когда возмущено ночное благочиние, тогда и в дневном делании ум бывает смущен, и ходит в омрачении, и не услаждается, по обыкновению, чтением, потому что, обратился ли ум к молитве или к какому занятию, на мысли находит как бы буря.
   27. Когда пожелаешь стать на служение бдения, тогда… не тотчас начинай службу твою, но, когда помолишься сперва и совершишь молитву и запечатлеешь сердце свое и члены свои животворящим знамением креста, стой несколько времени молча, пока успокоятся чувства твои и утихнут помыслы твои. После сего возведи внутренний взор свой ко Господу и с печалью умоляй Его укрепить немощь твою, чтобы стихословие твое и мысли сердца твоего соделались благоугодными святой Его воле. И безмолвно молись в сердце твоем, говоря так: «Ты, Господи Иисусе, Боже мой, призирающий на тварь Свою, Ты, Которому явны страсти мои, и немощь естества нашего, и сила супостата нашего, – Ты Сам укрой меня от злобы его, потому что сила его могущественна, а естество наше бедственно и сила наша немощна. Посему Ты, Благий, Который знаешь немощь нашу и понес на Себе трудности нашего бессилия, сохрани меня от мятежа помыслов и от потопа страстей и соделай меня достойным сей святой службы, чтобы мне страстями своими не растлить ее сладости и не оказаться пред Тобою бесстыдным и дерзким».
   28. Если же, когда пребываешь во бдении, продолжительное стояние одолевает тебя своей долговременностью, и изнеможешь от бессилия, и скажет тебе помысл, вернее же сказать, злохитренный проговорит в помысле, как в змии: «Окончи, потому что не можешь стоять», – то отвечай ему: «Нет, но посижу одну кафизму – это лучше сна. И если язык мой молчит и не выговаривает псалма, ум же поучается с Богом в молитве и в собеседовании с Ним, то бодрствование полезнее всякого сна».
   29. Одним из святых написано: «Кто не почитает себя грешником, того молитва не приемлется Господом». Если же скажешь, что некоторые отцы писали о том, что такое душевная чистота, что такое здравие, что такое бесстрастие, что такое созерцание, то писали не с тем, чтобы нам с ожиданием домогаться этого прежде времени, ибо написано, что не придет Царствие Божие приметным образом (Лк. 17, 20). И в ком оказалось такое намерение, те приобрели себе гордость и падение. А мы область сердца приведем в устройство делами покаяния и житием, благоугодным Богу, Господнее же приидет само собою, если место в сердце будет чисто и неоскверненно. Чего же ищем приметным образом, разумею Божии высокие дарования, то не одобряется Церковью Божией, и приемшие это приобретали себе гордость и падение. И это не признак того, что человек любит Бога, но душевная болезнь. Да и как нам домогаться высоких Божиих дарований, когда Павел хвалится скорбями и высоким Божиим даром почитает общение в страданиях Христовых!
   30. Ежечасно надлежит нам знать, что в сии двадцать четыре часа дня и ночи имеем мы нужду в покаянии. Значение же слова «покаяние», как узнали мы из действительного свойства вещей, таково: оно есть с исполненною сокрушения молитвой приближающееся к Богу неослабное прошение об оставлении прошедшего и болезнование о хранении будущего. Посему и Господь наш опору нашей немощи указал в молитве, говоря: Пробудитесь, бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение (Мф. 26, 41). Молитесь и будьте неленивы, во всякое время будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней (Кол. 4, 2). Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (Мф. 7, 7–8). Особенно же подтвердил слово Свое и к большей рачительности подвиг нас притчей о друге, который в полночь пришел к другу своему и просил у него хлеба. Господь говорит: Если, говорю вам, он не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то по неотступности его, встав, даст ему, сколько просит (Лк. 11, 8). И вы молитесь и не будьте нерадивыми. Какое несказанное побуждение к дерзновению! Податель побуждает нас просить у Него, чтобы дать нам Божественные Свои дарования! И если Сам, как знает Он, домостроительствует все, что благодетельно для нас, то сии слова Его исполнены великой силы для возбуждения в нас дерзновения и упования.
   31. В великом смирении и в сокрушении сердца о том, что в нас, и о помыслах наших будем просить отпущения грехов своих и душевного смирения.
   32. Об одном из наших отцов говорят, что сорок лет молитву его составляла одна речь: «Согрешил я, как человек; Ты прости, как Бог». И отцы слышали, как он с печалью твердил этот стих, а между тем плакал и не умолкал, и сия одна молитва заменяла у него службу днем и ночью.
   33. Непрестанно очищай себя пред Господом, имея в сердце своем памятование о Нем, чтобы, пробыв долго без памятования о Нем, не оказаться тебе не имеющим дерзновения, когда приходишь к Нему. Ибо дерзновение пред Богом бывает следствием частого с Ним собеседования и многой молитвы. Общение с людьми и продолжение оного бывает посредством тела, а общение с Богом – посредством душевного памятования, внимательности в молитвах и всесожжения. Долговременным сохранением памятования о Боге душа по временам приводится в изумление и удивление.
   34. Когда случится, что душа твоя внутренно наполняется тьмою… и, подобно тому как солнечные лучи закрываются на земле мглой облаков, душа на несколько времени лишается духовного утешения и свет благодати внутри меркнет по причине осеняющего душу облака страстей и потому, что умалена в тебе несколько радостотворная сила и ум приосенила необычная мгла, – ты не смущайся мыслью и не подавай руки душевному неведению, но терпи, читай книги учителей, принуждай себя к молитве и жди помощи. Она придет скоро, чего и не узнаешь ты. Ибо как лицо земли открывается солнечными лучами от объемлющей землю воздушной тьмы, так молитва может истреблять и рассеивать в душе облака страстей и озарять ум светом веселия и утешения, что обыкновенно порождает молитва в наших помышлениях, особливо же когда заимствует себе пищу из Божественных Писаний и имеет бодрственность, осиявающую ум. Всегдашнее занятие писаниями святых исполняет душу непостижимым удивлением и божественным веселием.
   35. Когда душа твоя приблизится к тому, чтобы выйти из тьмы, тогда вот что будет для тебя признаком: сердце у тебя горит и, как огнь, распаляется день и ночь, а потому целый мир вменяешь ты за уметы и пепел, не желаешь даже пищи из-за сладости новых пламенеющих помыслов, непрестанно возбуждающихся в душе твоей. Внезапно дается тебе источник слез, как поток, текущий без принуждения и примешивающийся ко всякому делу твоему, то есть во время чтения твоего, молитвы твоей и размышления твоего, когда принимаешь пищу и питие, и во всяком деле твоем оказывается, что у тебя срастворены с этим слезы. И когда увидишь это в душе своей, будь благонадежен, потому что переплыл ты море, и столько будь прилежен к делам своим, так тщательно содержи стражу, чтобы благодать умножалась в тебе со дня на день. А пока не встретишь в себе этого, ты не совершил еще пути своего и не вступил на гору Божию.
   36. Слезы во время молитвы – признак Божией милости, которой сподобилась душа в покаянии своем, признак того, что молитва принята и слезами начала входить на поле чистоты.
   37. Молитва, когда подает тебе руку, заменяет собою Божию службу. И когда во время самой службы дано тебе будет дарование слез, услаждение ими не называй праздностью в молитве, потому что благодать слез есть полнота молитвы.
   38. Пока человек не приимет Утешителя, потребны ему Божественные Писания для того, чтобы памятование доброго напечатлевалось в мысли его и непрестанным чтением обновлялось в нем устремление к добру и охраняло душу его от тонкости греховных путей, потому что не приобрел он еще силы Духа, которая удаляет заблуждение, берет в плен душеполезные памятования и приближается к холодности при рассеянии ума. Ибо когда сила Духа низойдет в действующую в человеке душевную силу, тогда вместо закона Писаний укореняются в сердце заповеди Духа, и тогда втайне учится у Духа и не имеет нужды в пособии вещества чувственного, потому что, пока сердце учится от вещества, непосредственно за учением следуют заблуждение и забвение, а когда учение преподается Духом, тогда памятование сохраняется невредимым.
   39. Нерассеянная молитва производит в душе ясную мысль о Боге. И водружение нами в себе памятования о Боге есть вселение в нас Бога. Так соделываемся мы храмом Божиим.
   40. [Совершенного жития достиг тот, кто сподобился] непрестанного пребывания в молитве. Ибо как скоро достиг он сего, взошел на высоту всех добродетелей и соделался уже обителью Святого Духа. А если кто не приял несомненно сей благодати Утешителя, то не может свободно совершать пребывания в сей молитве, потому что, как сказано, когда вселится в ком из людей Дух, тогда не прекратит он молитвы, но Сам Дух [в нем] молится всегда (см.: Рим. 8, 26). Тогда и в сонном, и в бодрственном состоянии человека молитва не пресекается в душе его, но ест ли, пьет ли, спит ли, делает ли что, даже и в глубоком сне без труда издаются сердцем его благоухания и испарения молитвы. Тогда молитва не отлучается от него, но всякий час, хотя и безмолвствует во внешности его, однако же в то же время совершает в нем службу Божию втайне. Ибо молчание чистых один из христоносных мужей называет молитвой, потому что помыслы их суть Божественные движения, а движения чистого сердца и ума суть кроткие гласы, которыми сокровенно воспевают Сокровенного.
   41. Вот слово, изреченное Тем, Кто каждой вещи определил собственный ее образ: «Молитва есть радость, воссылающая благодарение». Разумел же Он… молитву, совершаемую в ведении Бога, то есть посылаемую от Бога, потому что не с трудом и утомлением молится тогда человек, какова всякая иная молитва, какою молится человек до ощущения сей благодати, но с сердечной радостью и удивлением непрестанно источает благодарственные движения при неисчислимых коленопреклонениях, – и от множества возбуждений к ведению, удивлению и изумлению пред благодатью Божией внезапно возвышает глас свой, песнословя и прославляя Бога, воссылает благодарение Ему и в крайнем изумлении приводит в движение язык свой.
   42. В это время, в которое совершаются молитвословия и моления пред Богом и собеседование с Ним, человек с усилием отовсюду собирает воедино все свои движения и помышления и погружается мыслью в Едином Боге, и сердце его наполнено бывает Богом, и оттого уразумевает он непостижимое. Ибо Дух Святой по мере сил каждого действует в нем, и действует, заимствуя повод к действию из того самого, о чем кто молится, так что внимательностью молитва лишается движения, и ум поражается и поглощается изумлением, и забывает о вожделении собственного своего прошения, и в глубокое упоение погружаются движения его, и бывает он не в мире сем. И тогда не будет там различия между душой и телом, ни памятования о чем-либо.
   43. Когда же действием Духа душа подвигнута к Божественному, тогда излишни для нас и чувства, и их деятельность, равно как излишни силы духовные душе, когда она по непостижимому единству соделывается подобною Божеству и в своих движениях озаряется лучом высшего света.
   44. Молитва есть сеяние, а созерцание – собирание рукоятей, при котором жнущий приводится в изумление неизглаголанным видением, как из малых и голых посеянных им зерен вдруг произросли пред ним такие красивые класы. И он в собственном своем делании пребывает без всякого движения.
   45. Всякая какого бы то ни было рода совершаемая молитва совершается посредством движений, но как скоро ум входит в духовные движения, не имеет там молитвы. Иное дело – молитва, а иное – созерцание в молитве, хотя молитва и созерцание заимствуют себе начало друг в друге.
   46. Иное дело – молитвенное услаждение, а иное – молитвенное созерцание. Последнее в такой мере выше первого, в какой совершенный человек выше несовершенного отрока. Иногда стихи делаются сладостными в устах, и стихословие одного стиха в молитве неисчетно продолжается, не дозволяя переходить к другому стиху, и молящийся не знает насыщения. Иногда же от молитвы рождается некое созерцание, и прерывает оно устную молитву, и молящийся в созерцании изумевает [28 - Как бы лишается ума. – Ред.], цепенея телом. Такое состояние называем мы молитвенным созерцанием, а не видением и образом или мечтательным призраком чего-либо, как говорят несмысленные. И опять, в сем молитвенном созерцании есть мера и различие дарований – и это еще молитва, потому что ум не преступил туда, где нет уже молитвы, в такое состояние, которое выше молитвы. Ибо движения языка и сердца в молитве суть ключи, а что после сего, то уже есть вход в сокровенные клети. Здесь да умолкнут всякие уста, всякий язык, да умолкнут и сердце – этот распорядитель помыслов, и ум – этот правитель чувств, и мысль – эта быстропарящая и бесстыдная птица, и да прекратится всякое их ухищрение. Здесь да остановятся ищущие, потому что пришел Домовладыка.
   47. Как скоро ум сподобится ощутить будущее блаженство, забудет он и самого себя и все здешнее и не будет уже иметь в себе движения к чему-либо. Посему некто с уверенностью осмеливается сказать, что свобода воли путеводит и приводит в движение посредством чувств всякую совершаемую добродетель и всякий чин молитвы, в теле ли то или в мысли, и даже самый ум – этого царя страстей. Когда же управление и смотрение Духа возгосподствуют над умом – этим домостроителем чувств и помыслов, – тогда отъемлется у природы свобода и она путеводится, а не путеводит. И где тогда будет молитва, когда природа не в силах иметь над собой власти, но иной силой путеводится, сама не знает куда, и не может совершать движений мысли, о чем бы ей хотелось, но овладевается в этот час пленившей ее силой и не чувствует, где путеводится ею? Тогда человек не будет иметь и хотения, даже, по свидетельству Писания, не знает, в теле он или вне тела (см.: 2 Кор. 12, 2).
   48. Поверь, брат, что ум имеет возможность различать свои движения только до предела чистой молитвы. Как же скоро достигает туда и не возвращается вспять или не оставляет молитвы, – молитва делается тогда как бы посредницей между молитвой душевной и духовной. И когда ум в движении, тогда он в душевной области, но как скоро вступает в оную область, прекращается и молитва. Ибо святые в будущем веке, когда ум их поглощен Духом, не молитвой молятся, но с изумлением водворяются в веселящей их славе. Так бывает и с нами.
   49. Как вся сила законов и заповедей, какие Богом даны людям, по слову отцов, имеет пределом чистоту сердца, так все роды и виды молитвы, какими только люди молятся Богу, имеют пределом чистую молитву. Ибо и воздыхания, и коленопреклонения, и сердечные прошения, и сладчайшие вопли, и все виды молитвы, как сказал я, имеют пределом чистую молитву и до нее только имеют возможность простираться. А когда достигнута чистота молитвенная и даже внутренняя, тогда ум, как скоро преступит этот предел, не будет уже иметь ни дерзновения на молитву и молитвенное движение, ни плача, ни власти, ни свободы, ни прошения, ни вожделения, ни услаждения чем-либо из уповаемого в сей жизни или в будущем веке. И посему-то после чистой молитвы нет иной молитвы. До сего только предела всякое молитвенное движение и все виды молитвы доводят ум властью свободы. Потому и подвиг в сей молитве. А за сим пределом будет уже изумление, а не молитва, потому что все молитвенное прекращается, наступает же некое созерцание и не молитвою молится ум.
   50. Молитва есть моление и попечение о чем-либо и вожделение чего-либо, как то: избавления от здешних или будущих искушений, или вожделение наследия отцов, притом моление, которым человек приобретает себе помощь от Бога. Сими движениями и ограничиваются движения молитвенные. А чистота и нечистота молитвы зависят от следующего: как скоро в то самое время, как ум приуготовляется принести одно из сказанных нами движений своих, примешивается к нему какая-либо посторонняя мысль или беспокойство о чем-нибудь, тогда молитва сия не называется чистой, потому что не от чистых животных принес ум на жертвенник Господень, то есть на сердце – этот духовный Божий жертвенник.
   51. Как из многих тысяч едва находится один, исполнивший заповеди и все законное с малым недостатком и достигший душевной чистоты, так из тысячи разве один найдется при великой осторожности сподобившийся достигнуть чистой молитвы, расторгнуть этот предел и приять оное таинство, потому что чистой молитвы никак не могли сподобиться многие, сподобились же весьма редкие, а достигший того таинства, которое уже за сей молитвой, едва, по благодати Божией, находится и из рода в род.
   52. Будем же всегда молиться Господу так: «Да воссияет в сердцах наших истина Твоя, Христе, Полнота истины, и да познаем, как по воле Твоей ходить путем Твоим!»
   53. Когда ум совлечется ветхого человека и облечется в человека нового, благодатного, тогда узрит чистоту свою, подобную небесному цвету… Тогда ум бывает там – выше молитвы, и с обретением лучшего молитва оставляется. И не молитвой тогда молится ум, но бывает в восхищении при созерцании непостижимого, – того, что за пределами мира смертных, и умолкает в неведении всего здешнего. Сие-то неведение называется высшим ведения. О сем-то неведении говорится: «Блажен постигший неведение, неразлучное с молитвой», которого да сподобимся и мы, по благодати Единородного Сына Божия. Ему подобает всякая слава, честь и поклонение ныне, и всегда, и во веки веков! Аминь.

Преподобный
Симеон Новый Богослов

Преподобный
СИМЕОН НОВЫЙ БОГОСЛОВ

   Преподобный Симеон родился в 949 году в городе Галатее. Он происходил из знатной семьи, приближенной к императору. Его дядя имел высокую должность при дворе и убеждал племянника также начать придворную карьеру. У юноши были все предпосылки для блестящей будущности – его ждала должность при особе императора и членство в синклите. Но душа преподобного Симеона жаждала другого. Без сожалений он отказался от большого наследства, покинул родительский дом и ушел в Студийский монастырь, где его принял духовный отец, Симеон Благоговейный, который и стал его наставником в монашеской жизни.
   Однако жизнь преподобного в этом монастыре оказалась недолгой. Игумен и некоторые из братии невзлюбили его, и ему пришлось переселиться в расположенный неподалеку монастырь святого Маманта, который к тому времени уже находился в совершенном запустении. Там преподобный Симеон вскоре стал священником, а потом и игуменом. Особенно он полюбил служить литургию и во время богослужения бывал столь сосредоточен, что ничто вокруг не отвлекало его. Ученик преподобного Симеона преподобный Никита Стифат так вспоминал о нем: «Сослужитель Вышних Чинов, [он] постоянно приносил Бескровную Жертву в созерцании Духа, и лицо его принимало ангелоподобный образ. Даже и черствый душой, если смотрел на Симеона во время литургии, когда он преподавал мир народу, не мог долго выносить сияние его лица, но бывал ослеплен исходившими из него лучами, находясь в смятении, подобно тому, кто внезапно взглянул на солнце и был ослеплен присущим солнцу светом. Ведь благодать Духа, полной мерой разлитая во всем теле Симеона, всего его сделала словно огонь, и он стал почти недоступен очам человеческим во время своего служения».
   За свою подвижническую жизнь и терпеливое перенесение гонений от братии, недовольной его управлением, преподобный Симеон сподобился дара чудотворений. Так, по его молитвам люди исцелялись от тяжелейших недугов, бесы выходили из бесноватых. Перед смертью преподобный своей молитвой извел из скалы источник, сжалившись над братией, которой приходилось возить воду издалека.
   Состарившись, преподобный Симеон передал дело управления обителью своему ученику, а сам удалился на покой. Именно в этот период времени созданы все богословские труды преподобного Симеона, за которые он получил почетное имя Нового Богослова. Скончался преподобный в 1022 году окруженный учениками, которым заранее назвал день и час своего отшествия.
   Изречения о молитве избраны нами из слов преподобного Симеона, главная тема которых – обожение всего человеческого естества, о котором преподобный говорит как о венце и смысле всех трудов по умерщвлению плоти и борьбе со страстями и помыслами. Главный путь к этому идеалу христианского совершенства – молитва.

   1. Как солнце никакой не имеет нужды в человеке и не требует от него какого-либо себе услужения или одолжения, но паче само всем вообще людям служит и всех их одолжает тем, что свет разливает по лицу земли, согревает плоды и способствует к созреванию их, поддерживает жизнь людей и всего рождаемого на земле, между тем как никто никогда не говорил, не может теперь и не возможет когда-нибудь сказать, что он услужил или услуживает чем-либо солнцу, – таким же образом и Бог не хочет никакого услужения и нужды не имеет, чтоб кто-нибудь услуживал Ему. И пока кто думает, что услуживает чем-либо Богу, до тех пор знай, что не положил еще он начала вступлению своему на путь спасения. Таковой, пусть он постится, ночи проводит без сна и несет другие лишения, пусть пост и молитвы деет, пусть творит милостыни и другие добрые дела, пусть проповедует слово Божие и учит истине, никогда не будет иметь части с Богом. Ибо кто делает такие добрые дела, тот должен делать их для того, чтобы обрести милость у Бога, а не для того, чтобы услужить Богу… И при этом все же совершенно необходимо просить, искать, толкать, так что кто не просит, не ищет, не толкает, тот, по определению Вседержителя Христа, не обретет и не получит милости Божией, и не отверзется ему дверь благоутробия Божия.
   2. Молиться Богу – весьма хорошее дело и великую приносит пользу молящемуся. Если великая бывает польза от собеседования с земным царем, то сколь большая должна быть от собеседования с Царем Небесным посредством молитвы? Как никто не смеет приблизиться к тому, кто беседует с царем земным, и пресечь беседу, которую он ведет, так и демоны не дерзают приблизиться к тому, кто с Богом беседует. Напротив, великий вред бывает, если кто не молится Богу, ибо душа такого оставляется лишенной Божия просвещения, Божественной силы и покоя от демонских искушений, и демоны непрестанно возбуждают в ней непотребные движения: похоть нечистую, позывы на блуд, неправду, тщеславие, гордость, самомнение.
   3. Тому, кто научился молиться как должно, не столько потребно чтение, потому что его душу исполняет Божественным светом и Божественно изменяет благодать Святого Духа. Но тот, кто предпочитает больше сидеть за чтением, нежели научаться молиться как должно, находится в прелести и сам себя отдаляет от спасения, лучше же сказать, таковой бесчувствен, хотя и говорит, что прочитал все Писание и всегда имеет его на языке. Не может быть, чтобы плод земной созрел без теплоты солнечной. Пусть семя прозябнет во время зимы и весной прорастет и даст ствол, но если все время будет стоять пасмурное и холодное, то никак не созреет плод его. Это будет произрастение ни к чему не гожее и бесполезное, лучше бы ему совсем не прорастать. Таким же образом и тот, кто не согревается теплотой умного Солнца – Христа Господа посредством молитвы, как должно совершаемой, не может получить зрелого плода духовного, то есть сладости и пользы от чтения своего.
   4. Много потребно времени и труда, более мысленного, чем телесного, на то, чтобы сначала научиться молиться как должно, а потом, научившись, продолжать молиться. Почему и апостол заповедует нам воспевать и петь Богу всегда сердцем, а не устами одними (см.: Еф. 5, 19). Поелику уста говорят от избытка сердца, то надобно так устроиться, чтоб и молитва, устами произносимая, произносима была от избытка сердца. А это бывает, когда в нас сердце чистое созидается, Божественный дух правый обновляется и восприемлется радость спасения Божия, каковая радость рождается от общения и причастия Христу, а утверждается потом благодатью Духа Владычнего… Когда душа будет в состоянии молиться показанным способом, тогда возможно, чтобы от таинственных лучей Божественного просвещения, нисходящих в молящегося во время молитвы и ради молитвы, созревало, то есть было в сладость приемлемо и пользу приносило, то, что он вычитывает и понимает. Кто не делает таким образом, тот ничего как должно не понимает из читаемого, не чувствует сладости от того и никакой не получает пользы.
   5. Не подобает молиться Богу без страха и благоговения. Кто не имеет страха и благоговения, пусть испрашивает прежде всего света страха Божия, да ведает, пред сколь Страшным Богом предстоит он и молится, чтоб удостоиться за то получить просимое. Ибо кто познает, коль страшен есть Бог, тот преисполнится и страхом Божиим, и страх Божий научит его достодолжной молитве. Кто же не познал сего, тот во тьме и не умеет молиться как должно.
   6. Пока солнце еще не воссияло и тьма покрывает землю, кто может видеть хорошо вещи? И [если даже] тот, кто прошел грамматику, риторику и философию и обогатился познанием всего сущего, не может без света прочитывать книг, в которых содержатся такие учения, [то] новоначальный, который только приступил к такому учению, что может увидеть без света или чему может научиться? Ничему. Таким же образом и душе всякой потребен сокровенный свет Божественного ведения, да видит и познает и постигает силу и значение Божественных словес псаломских.
   7. Ибо сей сокровенный свет Божественного ведения есть некая мысленная сила властная, которая окружает и собирает подвижный ум, отбегающий обычно туда и сюда в то время, когда слушает или читает Божественные оные словеса, и держит его в себе, да внимает тому, что читает или слушает. Если же не войдет в кого сей Божественный свет, то он устами будет произносить или читать молитву и ушами слушать, а ум его будет оставаться бесплодным. И не только это, но он не будет стоять на одном, а будет кружиться там и сям, и помышлять о том, о чем не подобает, держа притом ту мысль, будто ему неотложно необходимо обдумать то, о чем думает, и позаботиться о том, в чем прельщается, не понимая, что состоит в сие время рабом мысленного тирана – диавола и им мысленно влачим бывает туда и сюда.
   8. Молитва и пение Божественных псалмов не что иное есть, как беседование с Богом, в коем мы или умоляем Его, да дарует нам, что сообразно Богу даровать человекам, или прославляем Его за все творения, сотворенные Им, или воспеваем чудеса Его, какие от века по временам творил Он во славу Свою, во спасение людей и в воздаяние и наказание неправедных и злых, или возвещаем промыслительные действия Его, кои по домостроительству Своему совершает Он таинственно и сокровенно… Если теперь тот, кто должен в молитве своей беседовать к Богу о всем вышесказанном, вращая то в уме своем день и ночь, если он, положим, и долгое время проговаривает все это языком только, а умом не знает, что говорит, то не является ли он потерявшим смысл? Но всячески явно, что он не соделался еще верным, еще не вошел в содружество с Богом. Ибо верным именуется и есть тот, кому вверена и кто имеет благодать Святого Духа, благодать же сия просвещает ум, собирает его в себя и сосредоточивает, да разумеет, к Кому беседует и о чем беседует. Следовательно, кто не так действует в молитве, тот не имеет благодати Святого Духа, неверным пребывает и далеким от Бога.
   9. Как для тела необходимо потребен воздух, чтоб дышать, так для души потребно непрестанное памятование о Боге, то есть молитва. Но опять, если кто молится Богу просто, как попало, будто мимоходом, без страха, какой надлежит иметь тому, кто предстоит пред Богом, пред Коим трепещут Херувимы, для того не только это никакой не приносит пользы… но [тот] терпит несравненно пагубнейший вред – гнев Божий, отвращение Божие, изгнание Божие. Ибо как телохранители царские тотчас восхищают от лица царева и выгоняют вон того, кто стоит перед царем небрежно, без страха и благоприличия, и царь не воспрещает им этого – так и Ангелы Божии отторгают от лица Божия и от взора Его и вон изгоняют ум того, кто стоит перед Богом и молится Ему небрежно, будто с презорством [29 - Высокомерием. – Ред.], без благоговения и благонастроения, и тогда тотчас схватывают его демоны с дерзостью и насилием и кружат его где хотят, по местам срамным и нечистым, или по делам злым, или по вещам суетным и бесполезным… Потому гораздо лучше бы было для такого, если б он совсем не молился, потому что демоны ни за какие грехи не овладевают душой с таким тиранством, как за презорство к Богу. И земной царь должникам своим и тем, которые в чем-либо погрешают пред ним, терпит, а для тех, которые презирают его, бывает тяжким и страшным отмстителем. Почему нет большего греха, как молиться Богу с презорственным небрежением.
   10. Нет греха больше, как молиться без страха Божия, без внимания и благоговения. Кто молится или поет псалмы просто, как попало, с небрежностью и презорством, тот явно не знает, что такое есть Бог, – не знает и небрежничает. Почему Бог, от Коего исходит и отпущение грехов и всякое благо, хотел бы помиловать и его, но не может, а паче гневается. Лучше такому совсем не молиться, чем так молиться, то есть устами только.
   11. Многие из христиан думают, что большую доставляют пользу душе, когда читают псалмы Давидовы с тропарями и совершают другие положенные молитвословия, тем самым, что прочитывают их, даже просто, как случилось, и полагают, что славят таким образом Бога, а того не знают, что и Бога при сем прогневляют, и себе никакой не получают пользы, а, напротив, грешат грехом великим. Кто языком только молится, того не слышит Бог, а не слыша – не даст просимого. Какая же польза от многих твоих молитвенных слов? Если алчущий и жаждущий придет к тому, кто может напоить его и накормить, но, обращаясь к нему с прошением, будет произносить невнятные только слова, то тот не только не удовлетворит его прошения, но прогонит его с гневом за то, что докучает, а не знает о чем. Так бывает и с молитвами. Богу внятны только те молитвы, которые, когда произносит [их] молящийся, понимает, что говорит и чувствует. Молитва же, языком только произносимая, без мысли и чувства, только прогневляет Бога.
   12. Люди, когда ведут между собой беседу, знают, о чем идет речь: и те которые говорят, знают, что говорят, и те которые слушают, понимают, что слышат. И было бы явное неразумие не иметь должного внимания, когда беседует кто с другим. Но если, предстоя пред Богом, беседуя к Нему и молясь, не внимаем тому, что говорим, то какую можем мы питать надежду спасения даже и тогда, когда кто долгое время проводит в молитве своей и славословит Бога днем и ночью с таким неразумным невниманием и думает, что молится и славословит Бога как должно? Ибо хоть такое надлежит нам оказывать внимание, когда беседуем с Богом, какое имеем, когда ведем речь с людьми о делах мирских и суетных. Из сказанного всякий понять может, что значит, что диавол мысленно кружит ум человека, страдающего этой нелегкой болезнью. Почему и надлежит таковому прежде всего всякое тщание привнести о душе своей, стараясь доставить ей духовное врачевство и исцеление, чтоб Иисус Христос, единый врач душ и телес, увидев такое его тщание и труд, уврачевал столь великую его немощь. И если не сделает он так, то тщетно и бесполезно поет он псалмы и прочитывает молитвы к Богу. Посему кто молится невнимательно, пусть восстенает и восплачет, что так делает, и исправится, и думать забыв, что когда-нибудь маливался. Если же не восплачет и не восскорбит он о своей невнимательности, то какая ему надежда спасения?
   13. Вот первая и величайшая из всех болезней душевных, для уврачевания которой, яко первейшей, худшей и сильнейшей всякой другой болезни душевной, надлежит нам подвизаться до пролития крови. Ибо она препятствует нам молиться как должно и не позволяет молитве нашей восходить прямо к Богу, она есть большая и крепкая стена, которая мешает уму нашему приближаться к Богу, Который есть везде Сый и вся Исполняяй. Сие омрачение души есть начало кромешной тьмы адской, и если не разгонит его Христос во всяком подвизающемся о спасении своем, то никто не узрит Господа… Если не будет развеян и изгнан из души сей мрак прежде всякого другого зла, то тщетна вера всякого такого христианина, тщетно именуется он именем верующего, тщетны посты его и бдения, тщетно трудится он, вопия в псалмопениях своих.
   14. Как во время ночи летают нетопыри, пищу себе ища, так и демоны вместе с перваком своим, начальником тьмы, диаволом, во время настоящей жизни, растленной и омраченной, рыщут и по земле, и по воздуху, и по всем местам, сущим под небесами, в одно мгновение переносясь с места на место, ибо демоны по естеству суть мысленные твари. Это всякий может понять, судя по тому, как действует собственный наш человеческий ум, который, когда видел что однажды, будь то и далеко и раскинуто на большом пространстве, обегает то мысленно в одно мгновение при всем том, что связан плотью. Вот почему невозможно бывает истинному христианину возводить ум свой к Богу, размышлять о Божественном, беседовать с Господом Всеблагим и посредством такой святой памяти и умной молитвы принимать от Бога просвещение и облистание, если он не запечатлен благодатью Святого Духа. Как только увидит диавол, что ум (дух) христианина не имеет печати благодати Божией и наг от нее, а между тем желает прейти мысленно воздух и востечь ко Всевышнему Богу, чтоб беседовать с Ним посредством молитвы и молить Его о грехах своих, – без страха становится против него на дороге, по которой он восходит, и как бы так говорит ему: «Куда это ты идешь, несчастный? Как смеешь проходить по местам, в моей власти находящимся? Я властитель тьмы, я получил имя миродержителя и состою главой тех, которые умствуют о мирском и мудрствуют по-мирски… Ты не вышел еще из-под моей власти… Почему, как мой подданный, ты должен помышлять о моем и искать моего. Мое же вот что: плотская похоть, неправда, злоба. Я прежде все это тебе показывал и доказывал, как это хорошо, и ты видел, что так есть, вкусил, испытал и усладился. А теперь куда идешь? Куда тебе взойти на Небо! Оставайся здесь – долу, в мирских нечистотах и грехах». Посему-то и написано: Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым (1 Кор. 12, 3).
   15. Христианин не должен молиться и славословить Бога, если ум его наперед не запечатлеется и не освятится Божественной благодатью, чтоб не оказаться ему внешне предстоящим Богу, мысленно же творящим дела диавола как слуге его, по каковой причине он делается паче нечистым и за каковое дело паче насиловать начинает его враг, наводя его на многое зло то посредством гнева, то посредством похоти плотской, на кои устремляется он с большей неудержимостью. Если кто, войдя во врачебницу, чтоб получить уврачевание, по своему неразумию худшими и опаснейшими делает там раны свои, то, конечно, гораздо лучше бы совсем не входить ему в нее. Но, опять, как же тебе оставаться без молитвы? Тесно от обою [30 - То есть бедственно и то, и другое. – Ред.]. Восприими же тщание, возьми на себя подвиг наперед исправить и уврачевать ум свой, чтоб не быть в опасности ниспадать в худшее, если будешь петь, славословить Бога и молиться, не исправившись и не уврачевавшись наперед. Ибо невозможно, чтобы нечистый ум предстоял Богу, хотя и видно, что иной предстоит Ему телом и молится устами. Да и вообще никакой нет возможности истинно славословить Бога самому от себя, но благодать Христова, вселяющаяся в нас, она славословит и песнословит Бога и молится в нас.
   16. Если солнце, будучи тепло, естественно согревает того, кто сидит под лучами его, то как бы Богу, Который свят есть, не освящать тех, которые беседуют с Ним посредством молитвы? И, однако ж, не бывает так, и отчего? Оттого что те, которые сидят на солнце, знают, что затем и сели, чтоб согреться, почему и приноравливают себя так, чтобы почувствовать теплоту его, а те, которые молятся без внимания, сами не знают, о чем молятся и чего просят, то есть стоят к Богу не как следует, почему Бог и не дает им ничего и не даст, хоть бы они сто лет молились таким образом.
   17. Если кто молится о себе самом и просит, например, об избавлении от тления и смерти, пусть послушает наперед и разузнает, что такое есть тление и что жизнь, и тогда уже просит Бога об освобождении от тления и смерти… Ибо кто испрашивает что-либо, тот должен знать, что испрашивает, и ясно то представлять, чтоб, когда получит, возблагодарить Подателя и всегда пребыть Ему благодарным. Если же кто, молясь, сам не знает, чего испрашивает, то как узнает он, что получил просимое, и, следовательно, как станет благодарить Бога, Который подал ему то? А не возблагодарив, повинен будет осуждению, как неблагодарный.
   18. И не только это [внимание] потребно для успеха молитвы, но и то, чтобы приготовиться к получению просимого, и с своей стороны употребить все зависящее от нас к стяжанию его. Так, кто говорит Богу в молитве: «Да приидет Царствие Твое», а не знает, как приходит сие Царствие, не зная же, не готовится к принятию его и ничего не делает, что требуется с его стороны к получению его, возможно ли, чтобы пришло к нему сие Царствие? Какая потому польза, что говорит он в молитве: «Да приидет Царствие Твое»?… Опять и те, которые говорят к Богу в молитве: «Избави нас от лукавого», а не знают, кто такой лукавый и как бывают одержимы и обладаемы от сего лукавого, в чем состоят узы его и та власть, которую имеет он над теми, коими возобладал, – такие как возможно, чтобы были избавлены Богом от лукавого? Ибо, не зная сего, они не знают, чего просят у Бога, не зная же сего, не могут получить просимого, сколько бы ни твердили: «Избави нас от лукаваго».
   19. Кто говорит: «Освободи меня», явно находится в плену и состоит в рабстве, также кто говорит: «Избавь меня», конечно, сидит в темнице и заключен в узы. Но если те, которые говорят такие слова, говорят их так себе, просто, как попало, по обычаю (потому холодно и безучастно), не сознавая беды, в какой находятся, и не чувствуя тесноты, рабства, темницы и уз, то кто их станет слушать? Равным образом и те, которые день и ночь взывают к Богу: «Господи, спаси мя! Господи, избави мя! Господи, изми мя!», но не знают беды, в которой находятся, – не чувствуют ни горечи рабства, ни мрачности темницы, ни тяготы уз, даже не сознают, что попали в крайнюю беду, несут иго рабства, заключены в темницу, закованы в железа, – таковые никогда не были, не бывают и не будут услышаны Богом.
   20. Посему необходимо нам наперед послушать обо всем этом, поучиться тому и познать то от тех, которые знают то, и потом уже молиться о том Богу. Если неудобно найти таких знающих… обратимся с молитвой к Богу, чтоб Он Сам невидимо показал нам и беду, и плен, и рабство, и узы, в каких находимся; и когда познаем, сколь великое во всем этом зло, тогда начнем и вопиять к Нему со слезами, гласом велиим, чтоб сжалился над нами и явил милость Свою к нам, недостойным никакой милости, и спас нас, освободил и избавил. И невозможно, чтобы Бог помиловал нас другим способом или путем. Ибо и человек, имеющий возможность оказывать милость, не может оказать ее единородному с собой человеку, если не знает, что ему потребно и чего он ищет. Бог, конечно, все может, но не может Он солгать, ни отречься Себя Самого, почему не может помиловать того, кто не кается, ни дать тому, кто не просит, ни поруководить к обретению того, кто не ищет, ни отверзть двери милосердия тому, кто не ударяет в них… Итак, необходимо, чтобы человек наверное познал, что может Бог сделать для него, и тогда испрашивал то у Него, да получит.
   21. Того, что иные не знают сами, чего просят у Бога, бывает две причины: или неведение, или нечувствие. Неоглашенный и ненаученный не понимает, что говорит, а бесчувственный не чувствует, чего ищет. И какой из зажиточных подает милостыню тому человеку, который, прося ее, не знает, что бормочет, и презрительно относится к нему, и не раз уже доказал, что нисколько не чувствует оказываемой ему милости? Так и Бог не оказывает милости тем, кои в молитвах своих суть медь звенящая и кимвал звяцаяй. А от этого крепнет царство диавола и расширяется властительство его над христианами, вследствие чего видим между христианами много лжецов, бранчивых, клеветников, клятвопреступников, завистников, скупцов, хищников, пьяниц, блудников, гордецов и подобных; много и таких, которые, скрывая свои пороки, лицемерно величаются тем, что суть христиане, тогда как по сердцу суть род лукавый, бесчувственный, неблагодарный, непримирительный, человеконенавистный, другоненавистный, братоненавистный, отцененавистный, чадоненавистный, за что все и сам Богу ненавистен. Горе таковым, когда и они поют псалмы Богу! Горе им, когда молятся! Горе, когда поклоняются Богу! Горе, когда творят милостыню! Горе, когда приносят дары Богу! Ибо и песнь нечестивых – мерзость пред Богом, молитва гневливого и злопамятного – смрадное зловоние, милостыня гордого – жертва пса, благотворение развратника и блудника – мзда блудницы, дар лихоимца – жертва нечистая и кровь свиная.
   22. Спросит кто: что же делать таковым? Вот что надобно делать. Пришедши в чувство и познав свое недостоинство и окаянство, пусть раскается каждый из таковых от всей души во всех грехах своих и, притекши к отцу духовному, исповедуется ему во всем, взыщет у него оглашения словом истины и наставления, что надлежит всякому христианину знать и делать, и затем восприимет жизнь, какою подобает жить всякому истинному христианину. Взыщет пусть у него наставления о всем, а также и относительно молитвословий.
   23. Относительно молитв пусть расспросит, что значит каждое слово, чтоб, когда станет молиться теми молитвами, понимать умом и чувствовать сердцем, что произносят уста. Так, поется в славословии: «Слава в Вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение» – спроси и узнай, что слава Божия, что мир и благоволение в человецех. Слышишь: «Бог Господь и явися нам» – спроси и узнай, какое это явление. Так о всем прочем спрашивай и узнавай.
   24. Поелику тщетно трудятся те, которые поют и молитвы творят, не быв наперед освящены благодатью Божией, то надлежит им пойти к учителям благоговейным и духовникам опытным и научиться от них, как надо молиться и чего просить должно в молитвах. Если же не захотят поучаться тому и не научатся, то, будь они мудры, будь невежды, кончат жизнь нечистыми и оскверненными. Бог не слушает тех, которые не знают, чего просят. Почему, чтоб и нам не пострадать так же и не остаться навеки нечистыми, позаботимся от сего часа научиться, как должно молиться и чего испрашивать у Бога, чтоб молитва наша была благоприемлема Богом, во Христе Иисусе Господе нашем.
   25. Надлежит иметь в рассуждении, что если дать что-либо человеку не вовремя, то такой дар не в пользу будет, а во вред. Но если плотской отец не может дать чаду своему смертоносной снеди, просимой им, тем паче не дает чего-либо такого человеку Бог, Который говорит: Забудет ли женщина грудное дитя свое?… Но если бы и она забыла, то Я не забуду тебя (Ис. 49, 15)… Итак, поелику Он считает людей сынами Своими и дщерями, то как возможно, чтоб Он подал им что-либо смертоносное, хотя бы они сами испрашивали себе того у Него долгое время, с воздыханиями и слезами?
   26. Бог подаст христианину, если просит, следующие великие и высокие дарования, коих сам собою никто стяжать не может, именно: сердце сокрушенное и смиренное, трезвенное и целомудренное, покаянное и плачущее; подаст ему память о смерти и будущем суде, мудрость и разум понимать Божественные Писания, смысл бояться Бога, силу молиться со страхом, благоговением и благодарением; подаст непорочность, кротость, терпение и благодушие. Кто получит все сказанное, тот возымеет и освящение и здравие души своей, а здравие души есть не жаждать никакого греха и ничего из того, чего жаждет мир, то есть ни денег, ни сласти плотской, ни славы и чести человеческой. И Бог не может уврачевать кого-либо и даровать ему здравие, прежде чем получит он и возымеет показанные выше дарования (ибо это было бы не вовремя).
   27. Итак, прежде всего надлежит сделаться верным и с Богом примириться и содружиться, испросив у Него отпущение всех прежних грехов, словом, делом и помышлением соделанных. Душа, с Богом примирившаяся и содружившаяся, бывает кроткой, смиренной и сокрушенной. Это и служит признаком примирения и содружения с Богом. Ибо Бог обыкновенно эти первые дает дарования верующим, то есть кротость и смирение. Душу же кроткую и смиренную уже не борют демоны, как прежде, ни сластолюбием, ни сребролюбием, ни славолюбием, и таким образом чрез эти два дарования Христовы душа обретает покой и не бывает смущаема никакими чуждыми и неуместными помыслами. Таковая душа и молится как подобает, то есть со страхом, благоговением и вниманием, а не одними устами. И это невозможно ни для какого человека: ни для мирянина, ни для монаха, ни для отшельника, ни для клирика, ни для диакона, ни для священника, ни для архиерея, если душа каждого из них не соделается причастницей Святого Духа, по мере веры их во Христа, ибо никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым (1 Кор. 12, 3).
   28. Истинно кланяющиеся Богу Духом кланяются и Духом молятся. А где Дух Господень, там свобода (2 Кор. 3, 17) – свобода от демонов и от всех страстей, всеваемых ими в душу, от ненависти, печали, смущения, малодушия, злонравия, злобы, неверия, гнева и падкости на всякое самоугождение, и те, кои обладаются ими, пусть они будут [даже] постники, безмолвники, долгопевцы псалмов, толкователи Божественных Писаний, излагатели правых догматов, учители и проповедники церковные, пусть именуются высокопреподобными, многоучеными и всесильными, не имеют части со Христом, Истинным Светом, Который просвещает всякого человека, от своего злого произволения приходящего в истинный мир добродетелей (Ин. 1, 9), ибо тьма не имеет никакого общения со светом.
   29. Как хороший, благообразный и красивый предмет привлекает очи людей посмотреть на него, а предмет безобразный и отвратительный заставляет обращать глаза в другую сторону, чтоб не видеть его, так и похвала, славословие и молитва грешника заставляют Бога отвращать очи Свои от него, чтоб не видеть его, потому что он устами только молится, а умом и сердцем беседует с предметами грехов своих и страстей, кои как прежде господствовали над ним, так и теперь крепко держат его в руках своих. Ибо невозможно, чтоб, творя молитвы к Богу, не помышлял кто о неуместном и срамном, если не содружился он прежде с Богом посредством покаяния и исповеди. Содружение же Бога с душой есть сокровенное посещение ее Богом.
   30. Признаком того, что благодать Божия посетила душу, служит то, что она молится со страхом и благоговением, стоит на молитве благочинно и великое имеет внимание к тому, о чем молится. Ибо никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым (1 Кор. 12, 3). Почему те, которые не молятся таким образом, еще далеки от Бога, будь они иереи и духовники, будь учители народа и посредники его пред Богом.
   31. Итак, кто совершает посты, молитвы и милостыни (ибо при посредстве этих трех содевается у христиан спасение), пусть не смотрит на дни своего пощения, ни на труд бдения и молитвы, ни на количество милостыни, не смотрит, то есть, на то, как много раздал на милостыню, или как долго не спал и стоял на молитве, или сколько дней пропостился, а о том одном помышляет, принято ли все сие Богом. Если принято, то будет послана ему и Божественная благодать, а когда получит благодать Божию, то найдет себя сокрушенным, смиренным, себе внимающим, умиленным и кающимся о всех худых делах, какие наделал прежде. И тогда, посредством такого устроения внутри, познает он, как велика немощь его и как непотребны и срамны грехи его, сознавая, что одним неразумным животным они свойственны, душе же разумной непристойны и далеки от человека, имеющего ведение. Такова первая благодать и первое просвещение, подаваемое душе от Бога! Пришедши в такое чувство и познав, что таковы именно грехи ее, душа начинает ненавидеть их и отвращаться от них как от вещей, достойных всякой ненависти и отвращения. И се настоящий путь спасения!
   32. Душа, с Богом содружившаяся, бывает кротка и смиренна и, когда молится, помышляет, что стоит пред лицом Бога, и не позволяет себе блуждать туда и сюда, так что душа, которая не в таком находится состоянии, еще не содружалась с Богом, еще находится под властью диавола, хотя поет и молитвы деет. Итак, надлежит, чтобы душа при молитвах и псалмах паче и прежде всего искала содружения с Богом. Если же она не содружена с Богом и не ищет такого содружения, то другим каким-либо способом спасения себе чаять не может. Те, которые поют псалмы и молитвы деют, а с Богом не содружены (и не ищут того и не для того поют и молятся), находятся в самопрельщении и тщетно на воздух вопиют, подвигая Бога на негодование и гнев. Ибо таковые, молясь устами Богу, умом помышляют о том, что принадлежит к области врага Его, диавола, и Бог за это отвращает от них лицо Свое.
   33. Кто не знает себя и не чувствует, в каком бедном находится он состоянии, (и не ищет того), у того попусту пропадут посты и милостыни, какие совершает. Ибо жертва, Богу приятная, есть только дух сокрушен, и только за такую жертву подается отпущение грехов, как для такой жертвы бывает и пост, и молитва, и милостыня. Вот таинство христианской жизни, и вот как должен поступать всякий христианин! Посты, молитвы, милостыни, произвольная нищета, спание на голой земле и все другое, что ни делает человек, должен он делать для того, чтобы содружиться с Богом. Если же все такое не ведет его к сему содружению, то какая от того польза?
   34. Итак, освящения души и ее избавления не дают посты, молитвы и милостыни одни сами по себе, но прежде сих добродетелей подает их вера в Бога, когда кто уверует, что освятить его и избавить может только Христос Господь.
   35. Душой псалмопения должно быть то, чтобы поющий смиренномудрствовал и все то делал, что ведет к смиренномудрию. Но что есть смиренномудрие? То, чтобы познать и сознавать свою человеческую немощь. Но чтобы познал и сознал кто человеческую немощь, сие бывает не иначе, как от просвещения, свыше Христом Господом посылаемого тем, которые веруют в Него. И другим каким-либо способом познать самого себя и сознать свою немощь нет никакой возможности. Почему святые отцы говорят, что кто не крещен, тот и непросвещен. Как око ничего не может видеть без света, так и душа не может увидеть свою немощь, если не будет таинственно просвещена Христом.
   36. Поелику же всякий кающийся смиряется, то ради сего Бог дает благодать Свою ему, яко смиренному, чтоб ненавидел и похотные и злые дела и всегда помнил немощь свою и, помня ее, сострадал подобострастным себе человекам и был снисходителен к немощам их, никого не осуждая во грехах их, чтоб был кроток и терпелив и обретал покой в душе своей. Дошедши до сего, начнет уже он петь Господу песнь нову, хвалу Богу нашему, то есть начнет приносить благодарение Богу от чистого и сокрушенного сердца, потому что чистое сердце и есть сердце сокрушенное и смиренное. А всякое другое псалмопение, кроме такого, тщетно есть и бесполезно. Тому, кто не таким образом поет, невозможно беседовать с Богом посредством молитвы, хоть бы он трудился над этим много и долго, но устами будет он петь и произносить молитвы, а умом будет помышлять о том, что преогорчает Бога и подвигает Его на гнев.
   37. Христианин, который противится Богу и в борьбу с Ним вступает чрез преступление заповедей Евангелия Христова, есть враг и себя самого и Бога, и иметь мир с Богом такому нельзя… Что имеет он рещи Богу, входя в храм Божий? Благодарение или прошение? Если б стал изрекать благодарение, сам себя прельщал бы, потому что ничего не имеет, ничего не получил, и всуе его благодарение. Если бы стал изрекать прошение, то какое, когда сам себя не знает, ни беды, в какой находится? Он то же, что нехристь, неверный и безбожник. Он мертв, потому что не восприял еще силы воскресения Христова. Когда поет он: «Воскресение Христово видевше» и прочее – лжет, потому что лежит еще в мертвых и непричастен мысленного живоносного окропления благодатью, сходящей от Бога, которая есть врачевство от душевной смерти и мысленное воскресение из мертвых.
   38. Кто же не восприял еще и не увидел воскресения души своей, тот еще мертв и не может поклоняться достодолжно Господу Иисусу вместе с увидевшими воскресение Христово… Мертв он, ибо не имеет в душе своей Бога, животворящего всяческая, и не сподобился благодати исполнения и над ним изреченного Господом обетования: Я и Отец Духом Святым придем к тому, кто любит Меня и заповеди Мои соблюдает, и обитель у него сотворим (Ин. 14, 23). Христос приходит и пришествием Своим воскрешает мертвую душу, и дает ей жизнь, и дарует благодать видеть, как Он Сам воскресает в ней и ее воскрешает. Таков закон новой жизни о Христе Иисусе, что Христос Господь благодатью Святого Духа приходит к нам, и воскрешает умерщвленные души наши, и дает им жизнь, и дарует очи видеть Его Самого, бессмертного и нетленного, живущим в нас. Прежде же чем душа соединится с Богом, прежде чем узрит, познает и восчувствует, что воистину соединена с Ним, она бывает совсем мертва, слепа, бесчувственна; но при всем том, что мертва, все же по естеству своему бессмертна.
   39. Итак, кто видит, что он удободвижим на злые дела, и сознает, что обнажен от Божественной благодати, тот пусть позаботится о себе и о спасении души своей, убедясь из того, что находится вне спасительной силы христианства и что имя Христово не принесет ему никакой пользы, но что вместе с диаволом пойдет он в уготованный ему огнь адский. Если какой христианин не знает, что для спасения необходимо быть обновлену и воссоздану, войти в обоженное состояние благодатной силой и действом Христа Спасителя соделаться новой тварью и новым человеком, для чего удомостроительствованы и вера и святое крещение, тщетно называется он христианином. Ибо если не совершилось еще в нем такое изменение, то все другое ни к чему не служит, тщетны молитвы его, тщетны и псалмопения. От какового бедствия да избавит нас Господь, Коему слава во веки!
   40. Господь сказал самаряныне: Поверь Мне, что… настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине… Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине (Ин. 4, 21, 23–24)… Итак, какие же это суть истинные поклонники? Те, которые не ограничивают своего служения Богу каким-либо местом, но служат и покланяются Ему в духе. Когда Господь говорит, что Бог есть дух, то не другое что сим показывает, как то, что Он бестелесен. Итак, надлежит нам Бестелесному Богу приносить служение нашим собственным бестелесным естеством, то есть душой. Ибо Бестелесный Бог может благоугождаться только умом и чистой мыслью. Поелику, по слову Господа, пришел уже и ныне есть тот час, когда Богу поклоняться надлежит в духе и истине, то возможно ли ныне служить Ему в преподобии и правде иначе, как не умом и мыслью?
   41. Душе не свойственно молиться устами, а умом, и тот, кто поет псалмы и молитвы творит, а ум его не заключает себя в молитву, которую он говорит, делает дело несообразное, почему подвигает на гнев Бога, Которому молится. Как ум видит и ум слышит, так надобно, чтобы ум же и молился посредством уст. Кто совсем не молится, тот не исполняет своего долга и остается должником Богу, но когда-нибудь он опомнится и может испросить себе отпущение долга у Бога, Коему должен. Тот же, кто молится кое-как, с небрежностью, подвигает на гнев Самого долгов Решителя – Бога, Коему молится, ибо таковой устами Богу молится, а ум с бесами ведет беседу. От кого же после сего ожидать ему милости?
   42. Бог бестелесен и невидим, почему и служить Ему надлежит не телесно только и не видимо только. Служить Богу только телесно и видимо есть дело несообразное, как говорит и пророк Давид: Жертва Богу – дух сокрушенный; сердце сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже (Пс. 50, 19). Сокрушение же сердца бывает в уме и помышлении, а ум наш и помышления наши невидимы. Итак, будучи обязаны воздавать Богу Невидимому невидимое служение, мы должны служить Ему умом и помышлением. Это и есть подобающее и сообразное служение: Невидимому приносить невидимое и Мысленному – мысленное. Но потом уже и вместе уже с этим надлежит приносить и видимое – с душой и телесное, да угождение Богу от нас будет всем существом.
   43. Итак, надобно с устной молитвой молиться Богу и умом. Но поелику невозможно, чтобы с устами и ум молился, если не получит он прежде просвещения и воздействия Святого Духа, то прежде всего другого надобно попещись о том, чтобы принять просвещение и благодать Святого Духа, дабы не молиться устами только и чрез то не быть в опасности вместо получения милости от Бога, подпасть гневу Его. Ибо нет другого греха, который бы так много прогневлял Бога, как тот, когда кто устами молитвы Ему творит, а умом помышляет неуместное и срамное.
   44. Ум наш и мысль наша не могут достодолжно поклоняться Богу, если не будут прежде очищены силой веры во Христа Спасителя, если прежде Сам Господь не уврачует их, не исцелит и не изведет на свободу, так что пусть [даже] иные люди подвизаются в добрых делах и думают, что все творят во славу Божию, но если ум их не уврачеван Христом, не исцелен, не изведен на свободу таинственно и мысленно, тщетно и бесполезно все, что они ни делают, – и посты, и бдения, и молитвы, и милостыни, и всякое злострадание, и даже совершенная нестяжательность. Они еще не покланялись Богу духом, каковое поклонение и есть единое истинное.
   45. Итак, те, у которых ум еще не исцелен, если хотят поклоняться Богу духом, должны наперед всякий употребить подвиг, чтоб стяжать сие великое благо, то есть Божественную благодать – благо, для которого и Христос распятие подъял и смерть. И пусть они не отступают от труда, делая с усердием все, что может подвигнуть благоутробие Божие на подаяние такого дара. Ибо это есть избавление, которое послал Бог людям Своим чрез Иисуса Христа Господа. Это есть великая милость, это есть очищение, это есть разорение средостения великого преграждения. Это есть воскресение души, бывающее прежде общего воскресения тел. Это есть нетление и вечная жизнь, примирение и содружение Бога с человеками. Это есть исправление вселенной, от Бога бывающее, которое не подвижится. От этого происходит то, что иной, последнейший из всех и раб всем, бывает первым. От этого бывает иной нищ духом, то есть смирен, – которого есть Царствие Небесное, бывает чист сердцем – который узрит Бога, бывает миротворцем – который наречется сыном Божиим. Вот какое дивное и великое благо должен позаботиться стяжать христианин немешкатным и неутомимым трудом!
   46. Потщимся же прежде всего исправить ум свой, чтоб он стоял (трезвенно в себе), когда молимся, или читаем и изучаем Божественные Писания. Ибо если не исправим ума, все другое тщетно, и душа наша никакого не восприемлет преуспеяния.
   47. Внимание так должно быть связуемо и неразлучно с молитвой, как связано и неразлучно тело с душой. Внимание должно идти вперед и сторожить врагов, как некий страж, оно первое пусть вступает в борьбу с грехом и противостоит злым помыслам, входящим в душу, а позади внимания пусть следует молитва, которая истребляет и побивает тотчас все те злые помыслы, с которыми пред сим вело брань внимание, ибо одно оно не может их побивать.
   48. На этой брани внимания и молитвы (с помыслами) висит жизнь и смерть души. Если вниманием храним молитву чистой, то преуспеваем, а если не внимаем, чтоб хранить ее чистой, но оставляем неохраняемой и она оскверняется злыми помыслами, то бываем непотребными и безуспешными.
   49. Есть три образа внимания и молитвы, коими душа возвышается и преуспевает или низвергается и гибнет. Кто эти три образа употребляет в свое время и как следует, тот преуспевает, а кто употребляет их неразумно и не вовремя, тот низвергается.
   50. Отличительные свойства первого образа таковы: когда кто, стоя на молитве и воздевая на Небо руки свои, и очи свои, и ум свой, держит в уме божественные помышления, воображает блага небесные, чины Ангелов и обители святых и, кратко, все слышанное в Божественных Писаниях собирает в ум свой, и рассуждает о том… во время молитвы, зря на Небо, и подвигает тем душу свою к вожделению и любви Божией, а иной раз извлекает даже слезы и плачет (то это будет первый образ внимания и молитвы).
   51. Второй образ есть такой: когда кто сводит ум свой внутрь себя, отвлекая его от всего чувственного, хранит чувства свои, собирает все помыслы свои, чтоб не скитались по суетным вещам мира сего, и то исследует помыслы свои, то вникает в слова читаемой молитвы, то возвращает назад помыслы свои, если они, быв пленены диаволом, унеслись к чему суетному и худому, то с большим трудом и самопонуждением напрягается прийти в себя самого, если был возобладай и побежден какой-либо страстью. Отличительная черта сего дела та, что оно происходит в голове: мысли с мыслями борются.
   52. Третий образ воистину дивен есть и неудобоизъясним и для тех, которые не знают его опытно, не только неудобопонятен, но кажется даже невероятным, и они не верят, чтоб подобная вещь бывала на деле. И в самом деле, в наши времена сей образ внимания и молитвы встречается не у множайших, а у весьма немногих… Этим третьим, бывающим вместе с послушанием, образом внимания и молитвы все козни и хитрости, какие бы ни употребляли демоны, чтоб увлечь ум его к помыслам многим и разнообразным, бывают уничтожаемы и рассеиваемы, ибо тогда ум такого человека, будучи свободен от всего, имеет благовремение без всякой помехи исследовать наносимые демонами помыслы и с великим удобством отгонять их и чистым сердцем приносит молитвы свои Богу. Таково начало истинной жизни (духовной)! И которые не полагают такого начала, всуе трудятся, сами не зная того.
   53. Которые берутся восходить по сим ступеням, не начинают с верхних, чтоб нисходить к нижним, а от нижних идут к верхним: ступают на первую, потом на вторую, далее на третью и, наконец, на четвертую. И вот каким образом может, кто желает, подняться от земли и взойти на Небо: во-первых, нужно подвизаться умом и укротить страсти, во-вторых, упражняться в псалмопении, то есть молиться устами, потому что когда умалятся страсти, тогда молитва уже естественно доставляет удовольствие и сладость даже языку и вменяется в благоугодную пред Богом, в-третьих, молиться умно и, в-четвертых, восходить в созерцание. Первое свойственно новоначальным, второе – преуспевающим, третье – подходящим к последним степеням преуспеяния, а четвертое – совершенным.
   54. Возлюбленный, если хочешь спастись, начни дело таким образом: после (установления в сердце) совершенного послушания, какое, как мы сказали, должно тебе иметь к духовному отцу своему, и все прочие дела свои делай с чистой совестью, как бы ты был пред лицом Бога, ибо без послушания невозможно быть совести чистой. Совесть же свою хранить чистой должен ты в трояком отношении: в отношении к Богу, в отношении к духовному отцу своему и в отношении к прочим людям, также к вещам и предметам мира (житейским). Действуя таким образом, ты уровняешь себе истинную и незаблудную стезю к третьему образу внимания и молитвы, который есть следующий: ум да хранит сердце в то время, когда молится, и внутрь его да вращается неотходно и оттуда, из глубины сердца, да воссылает молитвы к Богу… Когда же наконец ум там, внутрь сердца, вкусит и чувством ощутит, яко благ Господь, и усладится тем, тогда не захочет уже он отдаляться от места сердечного… и всегда уже будет взирать туда, внутрь сердца, и там неисходно вращаться, отгоняя все помыслы, всеваемые диаволом. Для тех, которые никакого не имеют сведения о сем деле и не знают его, оно большей частью кажется трудноватым и утеснительным, но те, которые вкусили сладости, какую оно имеет, и усладились ею в глубине сердца своего, – эти взывают с божественным Павлом и говорят: Кто отлучит нас от любви Божией? и прочее (Рим. 8, 35).
   55. Итак, начало не другое какое есть, как умаление и укрощение страстей, а они не другим каким способом умаляются в душе, как хранением сердца и вниманием… Когда же страсти, посредством сопротивления им сердца, усмирятся совсем, тогда ум приходит к возжеланию Бога и ищет содружиться с Ним, для чего умножает молитву и в ней преимущественно проводит время. От сего возжелания Бога и молитвы ум делается сильным и прогоняет все помыслы, которые вращаются вокруг, чтоб войти в сердце, поражая их молитвой.
   56. Итак, кто проходит все сие по чину, каждое в свое время, тот может, после того как очистится сердце его от страстей, всецело весь и вдаваться в псалмопение, и противоборствовать помыслам, и на Небо воззревать чувственными очами или созерцать его очами души умственными, и молиться чисто воистину, как подобает.

Святитель
Феофан Затворник

Святитель
ФЕОФАН ЗАТВОРНИК

   Известный всей России духовный писатель святитель Феофан родился в 1815 году в семье благочинного Орловской губернии. Он прошел обычный для детей из духовного сословия путь: духовное училище, семинария, а после ее окончания, как лучшему ученику, ему дали направление в духовную академию, где будущий святитель принял постриг и был рукоположен во иереи.
   Иеромонах Феофан потрудился в качестве преподавателя и руководителя духовных учебных заведений, был членом Русской духовной миссии в Иерусалиме и настоятелем русской посольской церкви в Константинополе, где, по просьбе Херсонского архиепископа Иннокентия, собирал сведения о назревавшем тогда отделении Болгарской Церкви от Константинополя. К тому времени он был уже возведен в сан архимандрита. Когда святителю Феофану было 44 года, митрополит Санкт-Петербургский Григорий поставил его во епископы Тамбовские, а через четыре года его перевели на Владимирскую кафедру.
   Во все время своего епископского служения святитель ревностно проповедовал слово Божие своей пастве, но через три года, к немалому изумлению членов Святейшего Синода и людей, близко его знавших, владыка Феофан подал прошение об увольнении на покой и просил предоставить ему местом его пребывания Вышенскую пустынь в Тамбовской епархии. В своем письме на имя Санкт-Петербургского митрополита Исидора святитель написал: «Я ищу покоя, чтобы покойнее предаться занятиям желаемым… Имею в мысли служить Церкви Божией, только иным образом служить». Прошение его было удовлетворено: епископа Феофана назначили настоятелем Успенской Вышенской обители. Так начался новый период в жизни святителя, по которому он носит наименование Затворника Вышенского.
   Некоторое время святитель исполнял обязанности настоятеля Вышенской пустыни, но вскоре отказался и от них, предпочтя подвижническую жизнь и уединение. На 57 году жизни, после окончания праздника Пасхи святитель затворился в отдельном флигеле, где не принимал уже никого, кроме настоятеля пустыни, своего духовника и келейника, со всеми остальными близкими ему людьми и духовными чадами он общался лишь письменно. Здесь святитель устроил себе и небольшую церковь во имя Богоявления Господня и служил в ней литургию во все праздничные дни, а последние одиннадцать лет своей жизни – ежедневно. В богослужении, молитве, переписке с духовными чадами и богословских трудах проводил святитель время в своем затворе.
   Так прошли последние двадцать два года его жизни. Именно тогда были созданы все основные его богословские труды и переводы, которые уже современниками воспринимались как всестороннее руководство в духовной жизни. Главная тема всего его духовного творчества, в котором он обобщил духовный опыт многих древних подвижников, – человеческая душа, непрестанно стоящая перед Богом в сокрушении и покаянии, которое есть молитва. Скончался святитель в 1894 году в день престольного праздника своей келейной церкви – Крещения Господня.
   Изречения о молитве избраны нами из творений святителя Феофана, его проповедей и писем, которые представляют собой бесценную сокровищницу духовного опыта святителя.

   1. Стоит солнце посреди, а вокруг него ходят все планеты наши, все тяготеют к нему и все непрестанно обращены к нему какой-либо стороной. Но что солнце в мире вещественном, то в мире духовном Бог – умное Солнце. Перенеситесь мыслью на Небо, что узрите там? Ангелов, кои, по слову Господа, всегда видят лицо Отца своего Небесного (Мф. 18, 10). Все бесплотные духи и все святые на Небе к Богу обращены, на Него устремляют умные очи свои и оторвать их от Него не хотят по причине неизреченного блаженства, источаемого сим лицезрением Божиим. Но что Ангелы и святые делают на Небе, то нам надлежит приучаться делать на земле, навыкать ангелоподобному непрестанному молитвенному пред стоянию Богу в сердце своем. Кто сего достигнет, тот только соделается настоящим молитвенником.
   2. Дело молитвы есть первое дело в христианской жизни. Если в отношении к обычному порядку дел верно присловие «век живи, век учись», то тем паче оно приложимо к молитве, действие которой не должно иметь перерыва и степени которой не имеют предела. Припоминаю мудрое обыкновение древних святых отцов, по которому они, приветствуя друг друга при свидании, не о здоровье и не о чем другом спрашивали, а о молитве, говоря: «Как идет, или как действуется, молитва?» Действие молитвы у них было признаком жизни духовной, и они именовали ее дыханием духа. Есть дыхание в теле – живет тело, прекратится дыхание – прекращается жизнь. Так и в духе. Есть молитва – живет дух, нет молитвы – нет жизни в духе.
   3. Не всякое, однако ж, совершение молитвы или молитвословие есть молитва. Стать пред иконой… и класть поклоны – не есть еще молитва, а принадлежность молитвы; читать молитвы на память или по книжке или слушать другого читающего их – еще не есть молитва, а только орудие или способ обнаружения и возбуждения ее. Сама молитва есть возникновение в сердце нашем одного за другим благоговейных чувств к Богу: чувства самоуничижения, преданности, благодарения, славословия, прощения, усердного припадания, сокрушения, покорности воле Божией и прочих. Вся забота наша должна быть о том, чтоб во время наших молитвословий сии и подобные им чувства наполняли душу нашу, чтоб, когда язык читает молитвы или ухо слушает, а тело кладет поклоны, сердце не было пусто, а в нем качествовало какое-либо чувство, к Богу устремленное. Когда есть сии чувства, молитвословие наше есть молитва, а когда нет, оно не есть еще молитва.
   4. Кажется, что бы проще и естественнее для нас, как не молитва, или сердца к Богу устремление? А между тем оно не у всех и не всегда бывает. Его надо возбудить и возбужденное укрепить, или, что то же, надо воспитать в себе дух молитвенный. Первый к сему способ есть питательное или слушательное молитвословие. Совершай как следует молитвословие – и непременно возбудишь и укрепишь восхождение в сердце твоем к Богу, или войдешь в дух молитвенный.
   5. Чтоб молитвословие наше сделать нам действительным средством к воспитанию молитвы, надо так совершать его, чтобы и мысль, и сердце воспринимали содержание молитв, составляющих его. Укажу для сего три самых простых приема: не приступай к молитвословию без предварительного, хотя краткого, приготовления, не совершай его кое-как, а со вниманием и чувством, и не тотчас по окончании молитв переходи к обычным занятиям.
   6. Пусть молитвословие есть у нас самое обычное дело, но никак нельзя, чтоб оно не требовало приготовления. Что обычнее читания или писания для умеющих читать и писать? Между тем, однако ж, садясь писать или читать, не вдруг начинаем дело, а медлим несколько пред тем, по крайней мере столько, чтоб поставить себя в пригодное положение. Тем паче необходимы пред молитвой приготовительные к молитве действия – особенно тогда, когда предшествовавшее занятие было совсем из другой области, нежели к какой относится молитва.
   7. Итак, приступая к молитвословию, утром или вечером, постой немного, или посиди, или походи, и потрудись в сие время отрезвить мысль, отвлекши ее от всех земных дел и предметов. Затем помысли, кто Тот, к Кому обратишься ты в молитве, и кто ты, имеющий начать теперь сие молитвенное к Нему обращение, – и соответственное тому возбуди в душе настроение самоуничиженного и благоговейным страхом проникнутого предстояния Богу в сердце. В этом все приготовление – благоговейно стать пред Богом, – малое, но немалозначительное. Тут полагается начало молитвы; доброе же начало – половина дела.
   8. Так установившись внутренно, стань затем пред иконой и, несколько положив поклонов, – начинай обычное молитвословие: «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе! Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, прииди и вселися в ны» и прочее. Читай неспешно, – во всякое слово вникай, и мысль всякого слова до сердца доводи, сопровождая то поклонами. В этом все дело читания молитвы, Богу приятного и плодоносного. Вникай во всякое слово и мысль слова до сердца доводи, иначе, понимай, что читаешь, и понятое чувствуй. Других правил не требуется. Эти два – понимай и чувствуй, исполненные как следует, украшают всякое молитвословие полным достоинством и сообщают ему все плодотворное действие. Читаешь: «Очисти ны от всякия скверны», – восчувствуй скверноту свою, возжелай чистоты и уповательно взыщи ее у Господа. Читаешь: «Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим», – и в душе своей всем прости и сердцем, все всем простившим, проси себе у Господа прощения. Читаешь: «Да будет воля Твоя», – и в сердце своем совершенно предай Господу участь твою и беспрекословную изъяви готовность благодушно встретить все, что Господу угодно будет послать тебе. Если будешь так действовать при всяком стихе молитвы твоей, то у тебя будет надлежащее молитвословие.
   9. Наконец, кончишь свое молитвословие, – не тотчас переходи к занятиям каким-либо, а тоже немного хоть постой и подумай, что это тобою совершено и к чему тебя сие обязывает, стараясь, если дано что восчувствовать во время молитвы, сохранить то и после молитвы. Впрочем, если кто точно совершит свое молитвословие как следует, тот и сам не захочет скоро озабочиваться делами. Таково уж свойство молитвы! Что предки наши говорили, возвратясь из Царьграда: «Кто вкусит сладкого, не захочет горького», – то сбывается со всяким, хорошо помолившимся во время своего молитвословия. И ведать должно, что вкушение сей сладости молитвы и есть цель молитвословия и что если молитвословие воспитывает дух молитвенный, то именно чрез сие вкушение.
   10. Молимся мы утром и вечером – расстояние большое. Если в это только время обращаться к Богу, то, хоть и усердно кто молится, днем или ночью, все опять рассеется, и к молитвенному времени душа опять станет холодна и пуста, как прежде. Пусть и опять усердно помолишься, но если опять охладеешь и рассеешься, что пользы? Это будет значить созидать да разорять, созидать да разорять – только труд. Если теперь положим себе не только утром и вечером правило молитвенное совершать со вниманием и чувством, но и кроме этого еще упражняться каждый день в богомыслии, каждое дело свое во славу Божию обращать и часто взывать к Богу из сердца краткими молитвенными словами, то этот долгий промежуток от утренней до вечерней молитвы и обратно мы наполним частыми к Богу обращениями, частыми молитвенными действиями. Хоть это не будет непрестанная молитва, но молитва очень часто повторяемая, которая чем чаще будет повторяться, тем ближе будет подходить к непрестанной. Всяко этот труд стоит на переходе к сей последней, как необходимая ступень.
   11. Если будете исполнять сии немногие правила, то скоро узрите плод труда молитвенного. А кто исполняет их и без сего указания, конечно, уже вкушает сей плод. Всякое молитвословие оставит след молитвы в душе, непрерывное продолжение его в том же порядке вкоренит ее, а терпение в сем труде привьет и дух молитвенный. Его ж да дарует вам Господь молитвами Пречистой Владычицы нашей Богородицы!
   12. Чтоб успешнее можно было совершать его [молитвословие] таким образом, вот что сделай: 1) имей молитвенное правило, с благословения духовного отца твоего, небольшое – такое, которое мог бы ты исполнять неспешно, при обычном течении твоих дел; 2) прежде чем молиться, в свободное время вчитывайся в молитвы, входящие в твое правило, пойми полно каждое слово и прочувствуй его, чтоб тебе наперед знать, что при каком слове должно быть у тебя на душе, а еще лучше, если положенные молитвы заучишь на память. Когда сделаешь так, то во время молитвословия легко тебе будет понимать и чувствовать. Останется одно затруднение: мысль летучая все будет отбегать на другие предметы. Тут вот что надо: 3) надо употребить напряжение на сохранение внимания, зная наперед, что мысль отбегать будет.
   13. Потом, когда во время молитвы она (мысль) отбежит, возврати ее; опять отбежит – опять возврати; так всякий раз. Но всякий же раз, что прочтено будет во время отбегания мысли, – и, следовательно, без внимания и чувства, – снова прочитывать не забывай, и хоть бы мысль твоя несколько раз отбегала на одном месте, несколько раз читай его, пока не прочтешь с понятием и чувством. Одолеешь однажды это затруднение – в другой раз, может быть, оно не повторится или повторится не в такой силе. Так надо поступать, когда мысль отбегает и рассеивается. Но может быть и то, что иное слово так сильно подействует на душу, что душе не будет хотеться простираться далее в молитвословии, и хоть язык читает молитвы, а мысль все отбегает назад, к тому месту, которое так подействовало на нее. В таком случае остановись, не читай далее; а постой вниманием и чувством на том месте, попитай им душу свою или теми помышлениями, которые оно будет производить. И не спеши себя отрывать от сего состояния, так что, если время не терпит, оставь лучше недоконченным правило, а этого состояния не разоряй. Оно будет осенять тебя, может быть, и весь день, как Ангел Хранитель! Такого рода благодатные воздействия на душу во время молитвословия означают, что дух молитвы начинает внедряться и что, следовательно, сохранение сего состояния есть самое надежное средство к воспитанию и укреплению в нас духа молитвенного.
   14. В молитвенниках наших помещены молитвы святых отцов – Ефрема Сирианина, Макария Египетского, Василия Великого, Иоанна Златоуста и других великих молитвенников. Будучи исполняемы духом молитвенным, они изложили внушенное сим духом в слове и передали то нам. В молитвах их движется великая сила молитвенная, и кто всем вниманием и усердием приникает в них, тот, в силу закона взаимодействия, непременно вкусит силы молитвенной по мере сближения настроения своего с содержанием молитвы.
   15. Ты хорошо делаешь, что молитвословишь больше по молитвеннику со вниманием и чувством и только иногда довольствуешься одними поклонами со своими молитвенными словами. Надо прежде воспитать в себе молитву или молитвенное настроение готовыми молитвами, а потом уже и своей молитвой молиться начинать. Слово к Богу в молитве хоть не главное, но лучше, когда оно боголепно, а такому слову нигде не научишься, как из готовых молитв. Всяко, однако ж, когда найдет сильное молитвенное чувство и его разбивает чтение молитв, оставляй это чтение и давай простор тому чувству. Если времени нет, сократи чтение или совсем прекрати, а молись только по чувству тому с поклонами. А если чувство пройдет, а время еще есть, то продолжай опять чтение положенных молитв. Все с полной свободой, лишь бы к Богу благоговеинство сохранялось. Так все и веди дело – то чтением молитв со вниманием, то своей молитвой, когда бываешь в чувстве. Молитва твоя все будет расти и крепнуть, растепляться и разгораться.
   16. Припомните, как учатся, например, языкам. Сначала заучивают слова и обороты речи по книгам. Но на этом одном не останавливаются, а стараются с помощью его доходить, и действительно доходят до того, что сами, без пособия заученного, ведут правильно долгую речь на изучаемом языке. Так надо поступать и в деле молитвы. Навыкаем мы молиться по молитвенникам, молясь посредством готовых молитв, переданных нам Господом и святыми отцами, преуспевшими в молитве. Но на этом одном останавливаться не должно – надо далее простираться и, навыкнув умом и сердцем обращаться к Богу с сторонней помощью, надо делать опыты возношения к Нему и своего собственного, доходить до того, чтоб душа сама, своей, так сказать, речью вступала в молитвенную беседу с Богом, сама возносилась к Нему и Ему себя открывала и исповедовала, что есть в ней и чего желательно ей. И сему надо учить душу.
   17. И навык с благоговением, вниманием и чувством молиться по молитвенникам к сему же ведет. Ибо как из сосуда переполненного сама собою изливается вода, так из сердца, посредством молитвословий исполнившегося святых чувств, сама собой начнет исторгаться своя к Богу молитва. Но есть и особые, к сей исключительно цели обращенные, правила, которые и да положит себе исполнять всякий, желающий успеха в молитве.
   18. Заучивание молитв есть один из приемов молитвенного труда. А вам подумалось, что коль скоро заучите молитвы и станете читать их на память, молитва так и польется из сердца? Теперь видите, что такое ожидание не оправдывается делом. Но не заучивание молитв и читание их на память виноваты, а приемы, какие в том и другом деле употребляются, – приемы, зависящие от заучивающего и читающего на память. Заучивать молитвы надобно не столько памятью, сколько умом и сердцем. Надобно войти в дух молитвы, исчерпать подаваемые ею мысли, усвоить их и прочувствовать так, чтобы, когда станете читать заученную молитву на память, мысль и чувство шли вперед, а за ними слова молитвы… И тогда такое молитвословие будет сильным средством к воспитанию духа молитвенного.
   19. Заученная молитва есть уже неким образом внутренняя. От нее скорее или ближе переход к молитве в сердце и из сердца. Попробуйте, читая молитвы на память, направлять мысленное их читание внутрь сердца, как бы в пустой некий сосуд. Если это удастся вам устроить, то навык не рассеиваться в молитве пойдет у вас успешнее. Но все же и это – прием к стяжанию настоящей молитвы, а не самая молитва, которая есть ума и сердца возношение к Богу.
   20. О келейном правиле много забот не имейте. Надо держать молитвословие утром и вечером, и днем в какое-либо время. Это когда ходите в церковь. А когда не ходите, тогда исправляйте службы дома. Уж я писал вам не заботиться о количестве молитв, а о том одном иметь попечение, чтоб молитва текла из сердца живо, как живая струя. Бросьте из ума совсем количество, а имейте это одно во внимании. Но правило все же требует известного порядка. Однако ж не заключайте себя в нем, как в кандалах. Пусть он будет только общей программой, а частности можете менять хоть каждый день, смотря по тому, в чем чаете найти оживление молитвенного духа. Если заключите, живость ослабеет и правило обратится в форму, которая вскоре обезжизнит молитву. Так делайте, чтоб всякое молитвословие было как новое.
   21. Правило можно исполнять разно. Самое лучшее – определить правило временем, и потом в сие время то читать молитвы, то так молиться. Начинать чтением начальных молитв, углубляясь в них, с протяжной расстановкой. Всего лучше читать на память. Затем, когда расшевелится сердце, кладите поклоны, говоря по движению чувства от себя простое слово Господу. Можно выучить на память несколько псалмов и во время правила читать их, из всякого стиха составляя молитвенное к Богу обращение. Можно, прочитав псалом, класть поклоны с краткой молитовкой, потом читать другой псалом или другую молитву, а после опять поклоны класть. Можно все время только поклоны класть, – малые и большие, с краткой какой молитовкой. Всяко можно. Изгнать надо из правила всякий механизм и форму. Пусть все идет из сердца свободно.
   22. Службы церковные лучше в церкви слушать, всячески напрягаясь не отходить от Господа умом, как бы долго они ни тянулись. Дома же вычитывать их только в случае крепкой болезни.
   23. Когда в церковь не можете ходить, молитесь дома. Если дома не можете стоять на молитве, молитесь сидя. И даже лежа можете исполнять все положенные службы. Исполняя их, читайте положенное в молитвенниках со всем вниманием, пониманием и чувством. Если не можете всего вычитывать, заменяйте недочитанное Иисусовой молитвой, трезвенно и благоговейно совершаемой. Можете и всякую службу всю заменять сей молитвой, как указано в Следованной Псалтири. Конечно, лучше бы потрудить тело молитвенным трудом, но что же делать, когда не дает болезнь! Чтоб совесть не тревожила укорами в лености, определите длительность всякой службы часами; например: за заутреню пробыть в молитвенном занятии часа полтора, за вечерню с повечерием – час, за часы с обедницей – тоже час. И затем положенное время все иждивайте на сознательное моление к Господу, Владычице Богородице, Ангелу Хранителю и святым. Моление же совершайте или положенными молитвами, или молитвой Иисусовой, или попеременно то тем, то другим, об одном заботясь, чтоб быть в молитвенном настроении и сознанием не отходить от Господа и не упускать благоговеинства к Нему полного. Если так усердно потрудите душу свою в молитвенном занятии, то совесть не станет уже укорять вас в лености.
   24. Время определяйте, как для вас пригоже, только без поблажки лености. Не во времени сила, а в духе. Если читаемое на домашнем правиле читается будто от себя, со вниманием и соответственными чувствами, то это – должное читание. Останавливаться надо, только когда особое чувство всей душой завладеет. Тогда книжку в сторону – и молиться так. Приступая к молитвословию, всегда надо расшевелить душу, если она не в чувстве, размышлением, воззванием к Господу и поклонами, и тогда начинать его. Впрочем, молитвословие, прежде обдуманное и обчувствованное, само расшевелит. А которое необдумано и необчувствовано, скорее рассеет, чем соберет. Такое лучше заменять поклонами с молитвой Иисусовой или другой какой коротенькой. Иногда и все службы можете сим способом справлять.
   25. Ведайте, однако ж, что обогащение души такими сокровищами, то есть молитвенными помышлениями и чувствами, приобретается не одним вычитыванием и выслушиванием церковных служб и молитв, для домашнего употребления назначенных. Надо при этом читаемое и слышимое обдумывать и прочувствовать. Для сего назначьте себе какой час, вне молитвенного правила; берите молитвенник и читайте – читайте и обдумывайте положенные молитвы и доводите изложенные там помышления до чувства. Когда станете потом совершать молитвенное правило, все те чувства тотчас возобновятся у вас в душе, и молитва ваша будет в своем чине. Сделайте так со всем, что входит в состав молитвенника, и все там содержащееся проведите чрез ясное понимание и теплое чувство. Затем по сему образцу вам не трудно будет с ясным пониманием и чувством выслушивать и церковные службы. Если же что окажется затруднительным, можете в свободное от служб время брать к себе церковные книги и сделать в отношении к ним то же, что и к домашнему молитвеннику.
   26. Это первый прием к тому, чтоб привлечь ум к сердцу, именно чрез сочувствие читаемым и слушаемым молитвам, ибо чувства сердца обычно властвуют над умом. Второй прием есть следующий: когда совершаете свое домашнее правило, вставляйте в промежутки между читаемыми молитвами и свои молитвы, какие породятся действием тех молитв. Если вы исполните как должно первый прием, то ваше молитвословие все будет идти с чувствами. Чувства сии будут изменяться соответственно содержанию молитв. Речь моя не об этих чувствах, а об таких из них, которые захватят все сознание и сердце и свяжут душу, не давая ей свободно продолжать чтение, а все отвлекая внимание ее на себя. Это особые чувства, и они, как только родятся, порождают в душе и свои молитвы по роду своему. Этих порождающихся в сердце особых чувств и молитв никогда не надо пресекать дальнейшим чтением, а, остановив чтение, давать им свободу излиться, пока совсем изольются, и чувство станет ровно с обычными молитвенными чувствами. Этот прием сильнее первого и скорее сведет ум в сердце. Но действовать он может только после первого приема или совместно с ним.
   27. Но к нему надо иметь наготове еще некоторый дополнительный прием, или подприем. Если совершать свое молитвенное правило или какую церковную службу дома, по сказанному способу, то может случиться, что небольшое правильце, как, например, молитвы на сон грядущим и небольшая служба, как вечерня с повечерием, продлятся очень долго. Но одно помышление об этой длительности может, или по причине лености, или иногда по каким делам (марфинским), заставлять если не спешить, то не растягивать своего молитвословия показанными вставками. А это совсем не даст и начало положить сказанному приему, а не только довести его до совершенства, чем причинится большой ущерб преспеянию в духовной жизни. Чтоб от этого не пострадать, надобно длительность своего молитвословия определить, как я уже писал вам, не количеством молитв, которые следует прочитать, а временем, именно: назначить, сколько времени провести за таким и таким правилом, за такой и такой службой, нисколько не увеличивая его против времени, обычно вами на то употребляемого.
   28. Положите, например, на вечерню с повечерием час. И читайте положенное, не о том заботясь, чтобы все вычитать, а о том, чтоб во все положенное время быть в молитвенных чувствах и помышлениях при всем читаемом и чтоб, если припадет особое чувство, не заглушить его чтением, а давать ему свободу излиться вполне. Ведя дело так, вы, может быть, и до «Свете тихий» не дойдете, как исполнится час. Как быть? Закрывайте книжку, кладите несколько поклонов с обычными заключительными молитовками – и вечерня ваша кончена. Обычная наша молитвенная Марфа смутится: как так оставить службу, не докончив ее? Но Мария не станет смущаться, имея свидетельство совести, что служба совершена полно и достойно Бога поклоняемого… На другой день начинайте свою вечерню с того, на чем остановились, и продолжайте ее в том же порядке, как прежде. Если опять до конца службы не дойдете, а час исполнится, оставляйте конец для следующего дня. Таким образом иной раз положенная вечерняя служба одна протянется у вас дня три и более. Но каждая ее часть будет для вас полная вечерня, и Господь в такой силе ее примет. Сим же образом извольте обращаться… и со всяким своим молитвословием домашним. Положите себе законом никогда не читать молитвы, чтоб только вычитать положенное, а чтоб быть в молитве под действием чтения. Читайте положенное, как пособие держать себя в молитвенных помышлениях и чувствах.
   29. Так действуя, вы навыкнете всегда во время молитвословий быть в чувстве к Богу, и ум ваш, будучи привлекаем сим чувством, будет стоять в памяти Божией. Если затем и во время чтения душеспасительных книг вы будете иметь в виду не количество чтения, а то же, что и при молитвословии, то есть светлое разумение читаемого с соответственными чувствами, то ум и при этом будет в сердце и память Божия не отойдет от вас и при этом занятии. С продолжением времени все больше и больше вы будете разогреваться сердцем молитвенно, собирая туда и ум для неотходного предстояния пред Богом. Время это будет для вас сладким временем, и вы будете ожидать его приближения, как праздничного пира.
   30. Отчего это, скажете, сколько лет иногда молятся по молитвенникам – и все еще не имеют молитвы в сердце? Между прочим, думаю, оттого, что только в то время несколько и напрягаются возноситься к Богу, когда совершают молитвенное правило, во все же прочее время и не вспомнят о Боге. Кончат, например, свои утренние молитвы и думают, что в отношении к Богу все тем и исполнено; затем целый день – только дело за делом, а к Богу и не обратятся; разве к вечеру придет на мысль, что вот опять скоро надо становиться на молитву и совершать свое молитвословие. От сего бывает, что если и дает Господь какое доброе чувство утром, его заглушает суета и многодельность дня. Оттого же и вечером не бывает охоты молиться: человек никак не совладает с собою, чтобы хоть немного умягчить свою душу, и молитва вообще худо спеется и зреет. Вот эту неправость (не всеобщую ли почти?) и надобно исправить, то есть надо сделать так, чтоб душа не тогда только к Богу обращалась, когда стоишь на молитве, но и в продолжение всего дня, сколько можно, непрерывнее возносилась к Нему и пребывала с Ним.
   31. Для сего: первое – надобно в продолжение дня чаще к Богу из сердца взывать краткими словами, судя по нужде души и текущим делам. Начинаешь что, например, – говори: «Благослови, Господи!» Кончаешь дело – говори: «Слава Тебе, Господи», и не языком только, но и чувством сердца. Страсть какая подымется – говори: «Спаси, Господи, погибаю». Находит тьма помышлений смутительных – взывай: «Изведи из темницы душу мою». Предстоят неправые дела и грех влечет к ним – молись: «Настави мя, Господи, на путь», или: «Не даждь во смятение ноги моея». Грехи подавляют и влекут в отчаяние – возопи мытаревым гласом: «Боже, милостив буди мне грешному». Так и во всяком случае. Или просто почасту говори: «Господи, помилуй», «Владычице Богородице, помилуй мя», «Ангеле Божий, хранителю мой святый, защити меня» или другим каким словом взывай. Только сколько можно чаще делай сии воззвания, всяко стараясь, чтоб они из сердца исходили, как бы выжатые из него. Когда будем так делать, частые будут у нас совершаться умные к Богу восхождения из сердца, частые к Богу обращения, частая молитва, а это учащение сообщит навык умного с Богом собеседования.
   32. Но чтоб душа так взывать стала, надобно наперед заставить ее все обращать во славу Божию – всякое свое дело, большое и малое. И это есть второй способ, как научить душу чаще днем обращаться к Богу. Ибо если положим себе в закон исполнять сию заповедь апостольскую, чтоб вся во славу Божию творить, даже едите ли, тете ли (1 Кор. 10, 31), то непременно при каждом деле вспомним о Боге, и вспомним не просто, а с опасливостью, как бы не поступить в каком случае неправо и не оскорбить Бога каким-либо делом. Это и заставит со страхом к Богу обратиться и молитвенно просить помощи и вразумления. Как мы почти непрестанно что-либо делаем, то почти непрестанно будем к Богу обращаться молитвенно и, следовательно, почти непрерывно проходить науку молитвенного в душе к Богу возношения.
   33. Но чтобы и это, то есть делание всего во славу Божию, душа исполняла как должно, надобно настроить ее к сему с раннего утра – с самого начала дня, прежде чем изыдет человек на дело свое и на делание свое до вечера. Настроение сие производится богомыслием. И это есть третий способ обучения души частому обращению к Богу. Богомыслие есть благоговейное размышление о Божественных свойствах и действиях и о том, к чему ведение их и их к нам отношение нас обязывает, – [оно] есть размышление о благости Божией, правосудии, премудрости, всемогуществе, вездесущии, всеведении, о творении и промышлении, об устроении спасения в Господе Иисусе Христе, о благодати и слове Божием, о святых таинствах, о Царстве Небесном. О каком из сих предметов ни стань размышлять, размышление сие непременно исполнит душу благоговейным к Богу чувством… Труда немного, желание только и решимость надо, а плода много.
   34. Так вот три способа, как, кроме молитвенного правила, научить душу молитвенно к Богу возноситься, именно: посвящать утром несколько времени на богомыслие, всякое дело обращать во славу Божию и часто обращаться к Богу краткими воззваниями. Когда утром хорошо будет совершено богомыслие, оно оставит глубокое настроение к помышлению о Боге. Помышление о Боге заставит душу всякое действие свое, и внутреннее, и внешнее, осторожно содевать и во славу Божию обращать. А то и другое – в такое поставят душу положение, что из нее почасту будут исторгаться молитвенные воззвания к Богу. Эти три – богомыслие, всего во славу Божию творение и частые воззвания суть самые действительные орудия умной и сердечной молитвы. Всякое из них возносит душу к Богу. Кто положил упражняться в них, тот скоро приобретет навык восхождения полагать в сердце своем к Богу… Душа наша по природе есть обитательница горнего мира Божественного. Там бы ей следовало быть неисходно и мыслью и сердцем, но груз земных помышлении и пристрастии влечет и тяготит ее долу. Показанные способы отрывают ее от земли мало-помалу, а там и совсем оторвут. Когда же совсем оторвут, тогда душа вступит в свою область и будет сладостно обитать горе – здесь сердечно и мысленно, после же и самым существом своим сподобится пред лицом Бога пребывать в ликах Ангелов и святых.
   35. Объяснил я вам коротко два вида, или две степени молитвы, именно: молитву питательную, когда молимся Богу чужими молитвами, и молитву свою, мысленную, когда умно возносимся к Богу через богомыслие, посвящение всего Богу и частые воззвания к Нему из сердца. Но это еще не все. Есть третий вид, или степень, молитвы, который и составляет настоящую молитву и к которому два первые служат только приготовлением. Именно: непрестанное обращение ума и сердца к Богу, сопровождаемое внутренней теплотой, или горением духа. Это – предел, до которого должна дойти молитва, и цель, которую должен иметь в виду всякий молитвенный труженик, чтобы не бесполезно трудиться в деле молитвы… Как же сподобиться такого великого блага?
   36. Отвечу на это коротко так: надо трудиться в молитве неутомимо, ревниво, уповательно, домогаясь достигнуть, как обетованной земли, горения духа при трезвенном внимании к Богу. Трудись в молитве и, молясь о всем, паче молись о сем пределе молитвы – горении духа, – и верно получишь искомое… Труд только до сего предела. Когда же возгорится огонь, о коем говорит Господь: Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! (Лк. 12, 49), – тогда прекращается труд, начинается легкое, свободное, отраду разливающие молитвование.
   37. Не подумайте, что тут разумеется какое-либо очень высокое, недосягаемое для житейских людей состояние, – нет! Оно, точно, есть высокое состояние, но достижимо для всех. Ведь и всякий иногда чувствует во время молитвы прилив теплоты и усердия, когда душа, от всего отрешась, глубоко входит в себя и горячо молится Богу. Вот это, по временам бывающее, как бы наитие духа молитвенного, надо довести до постоянного состояния – и будет достигнут предел молитвы.
   38. Средство к сему, как сказал я, – труд молитвенный. Когда трут дерево о дерево, оно согревается и дает огонь. Так, когда и душу тереть в труде молитвенном, она дает наконец огнь молитвенный. Труд молитвенный составляет должное совершение тех двух видов молитвы, о коих я говорил уже, именно: благоговейное со вниманием и чувством совершение обычных наших молитвословий и потом обучение души часто возноситься к Богу чрез богомыслие, обращение всего во славу Божию и частые взывания к Богу из сердца.
   39. Положим, что вы исполняете сей труд каждый день, неопустительно, неутомимо – смотрите, что должно произойти в душе вашей. Из богомыслия родится страх Божий. Ибо страх Божий есть сам по себе постижение благоговейной мыслью и восприятие чувством бесконечных Божиих совершенств и действий. Из обращения всякого дела нашего во славу Божию родится памятование о Боге, или хождение пред Богом, ибо хождение пред Богом есть: что бы ты ни делал, помни, что ты пред Богом. Наконец, из частых воззваний к Богу, или, иначе, из частых исторжений из сердца благоговейных к Богу чувств, родится постоянное теплое или любительное призывание имени Божия. Когда посетят душу сии три: страх Божий, память Божия, или хождение пред Богом, и это любительное обращение сердца к Богу, или любительное лелеяние сладчайшего имени Господа в сердце, тогда непременно возгорится в сердце и тот огнь духовный, о коем говорил я сначала, и принесет с собой глубокий мир, непрестанное трезвение, живодейственное бодрствование. Человек вступит тогда в то состояние, выше которого ему на земле и желать не нужно и которое есть истинное предначатие блаженного состояния, ожидающего всех в будущем. Тут делом исполняется то, что говорил апостол: Жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге (Кол. 3, 3).
   40. Сих трех и добивайтесь в молитвенном труде вашем. Они – сами награда труда и вместе ключ от сокровенного храма Царствия Небесного. Отворив ими дверь, входят внутрь, приводятся к подножию Престола Божия и от Отца Небесного сподобляются одобрительного слова, прикосновения и объятия, ради коего все кости мои скажут: Господи, кто подобен Тебе? (Пс. 34, 10). О сем-то и молись в молитвенном труде и воздыхай каждый: Когда приду и явлюсь пред лице Твое, Господи? Я буду искать лица Твоего, Господи (Пс. 41, 3; 26, 8).
   41. Все же сие сказано только с той целью, чтоб те из вас, кои усердствуют в молитве, знали последний предел молитвы и, мало потрудившись и малого достигнув, не подумали, что всего достигли, не ослабли от того в труде и тем не положили преграды дальнейшим восхождениям по степеням молитвы. Как по большим дорогам ставят столбы, чтоб идущие и едущие знали, сколько прошли и проехали и сколько еще остается, так в духовной нашей жизни есть своего рода указания, определяющие степень совершенства жизни, кои и обозначаются затем, чтоб ревнующие о совершенстве, зная, докуда дошли и сколько остается пройти, не останавливались на полдороге и тем не лишали себя плода трудов, который, может быть, тут и есть, сделай только два или три поворота.
   42. У кого нет умной внутренней молитвы, у того и никакой нет, ибо только умная молитва и есть настоящая молитва, Богу угодная и приятная. Она должна составлять душу домашнего и церковного молитвословия, так что коль скоро ее нет при сем, то молитвословия те имеют только вид молитвы, а не суть молитва. Ибо что есть молитва? Молитва есть ума и сердца к Богу возношение на славословие и благодарение Богу и испрашивание у Него потребных благ душевных и телесных. Существо молитвы, стало быть, есть умное к Богу восхождение из сердца. Становится ум в сердце сознательно пред лицом Бога и, исполняясь достодолжного благоговения, начинает изливать пред Ним сердце свое. Вот и умная молитва! Но такова и должна быть всякая молитва. Внешнее молитвословие, домашнее или церковное, дает ей только слово, или форму, душу же, или существо молитвы, носит всякий сам в себе, в своем уме и сердце. Весь церковный молитвословный чин наш, все молитвы, сложенные для домашнего употребления, исполнены умным обращением к Богу. Совершающий их, если он хоть мало внимателен, не может избежать сего умного к Богу обращения, разве только по совершенному невниманию к совершаемому им делу.
   43. Без умной молитвы никому нельзя обойтись. Не возноситься к Богу молитвенно мы не можем, ибо природа наша духовная того требует. Вознестись же к Богу мы иначе не можем, как умным действием, ибо Бог умствен. Есть, правда, умная молитва при словесной, или внешней, – домашней ли или церковной, – и есть умная молитва сама по себе, без всякой внешней формы или положения телесного, но существо дела там и здесь одно и то же. В том и другом виде она обязательна и для мирских людей.
   44. Спаситель заповедал войти в клеть свою и молиться там Богу Отцу своему втайне. Клеть эта, как толкует святитель Димитрий Ростовский, означает сердце. Следовательно, заповедь Господня обязывает тайно в сердце умом молиться Богу. Заповедь эта на всех христиан простирается. Вот и апостол Павел что заповедует, когда говорит, что должно всякою молитвою и прошением молиться во всякое время духом (Еф. 6, 18)? Заповедует умную молитву – духовную – и заповедует всем христианам без различия. Он же всем христианам заповедует: Непрестанно молитесь (1 Фес. 5, 17). А непрестанно молиться иначе нельзя, как умной молитвой в сердце. Таким образом, нельзя спорить, что умная молитва для всех христиан обязательна, а если обязательна, то нельзя уже говорить, что едва ли возможна, ибо к невозможному Бог не обязывает. Что она трудна – это правда, а чтоб была невозможна, это несправедливо. Но ведь и вообще все доброе трудно, тем паче таковой должна быть молитва – источник для нас всего доброго и верная того опора.
   45. Спросит кто: «Как же это сделать?» Очень просто: возымей страх Божий. Страх Божий, как чувство, привлечет внимание и сознание к сердцу, а как страх, заставит внимание и сознание стоять в сердце благоговейно пред Богом. Вот и умное предстояние Богу, вот и молитва умная! Доколе в сердце есть страх Божий, дотоле умное предстояние Богу не отойдет от сердца. Вот вседейственное средство к умной молитве! Но как же скажет кто: «Дела развлекают»? Не будут развлекать, возымей только страх Божий. Умному пред стоянию Богу, или памяти Божией, мешают не дела, а пустоделие и худоделие. Отстрани пустое и худое, оставя одно обязательное, – не по светской, а по евангельской обязательности, – и увидишь, что исполнение такого обязательного не только не отклоняет от Бога, а, напротив, привлекает ум и сердце к Богу. То и другое (обязательные по Евангелию дела и молитва) одного рода и требует одинакового строя душевного. Что ни стал бы ты делать из этого круга, всегда обратишься к Богу, чтоб помощи испросить и дело самое Ему посвятить во славу. Встав утром, установись покрепче пред Богом в сердце в утренней своей молитве и потом исходи на дело свое, Богом тебе определенное, не отрывая от Него чувства своего и сознания. И будет то, что силами души и тела будешь делать дела свои, а умом и сердцем пребывать с Богом.
   46. Неправо понимают умную молитву, когда думают, что для нее требуется сидеть где-либо скрытно и таким образом созерцать Бога. Нигде не нужно для сего укрываться, кроме своего сердца, и, там установясь, зреть Господа пред собою, как бы Он был одесную, как делал святой Давид (см.: Пс. 15, 8). Говорят: «К образованию умной молитвы помощным средством служит уединение, а для мирян как возможно уединение – у них непрестанные дела и столкновения? Стало быть, и умной молитвы им некогда у себя завести». То правда, что для умной молитвы нужно бывает уединение. Но есть два рода уединения: одно всецелое, всегдашнее, когда кто уходит в пустынь и живет один, другое частное, бывающее по временам. Первое действительно не идет к мирянам, а второе и возможно для них, и даже есть у них. У всякого случается сколько-нибудь времени всякий день, когда он бывает один, хоть бы даже и не заботился намеренно о том, чтоб устроять для себя часы уединения. Вот эти часы и может он обратить на образование, укрепление и оживление умной молитвы. Следовательно, никто не может отговариваться недостатком благоприятного умной молитве положения в порядках своей жизни. Улучишь такой час и углубись в себя. Брось все заботы, стань умно в сердце пред Богом и изливай пред Ним душу свою.
   47. Но есть кроме внешнего еще внутреннее уединение. Вне – обычное течение дел человеческих, а между тем среди них иной один себе сидит в сердце, ничему не внимая. Всеми испытывается, что когда у кого болит сердце о чем-либо, то будь он в самом веселом и многоречивом обществе, ничего не слышит и не видит. Там, у сердца своего, сидит он с своей болестью. Это всякий знает по собственному опыту. Если же так бывает в житейских делах, то отчего не быть подобного сему и в порядке жизни духовной? Есть и тут болезнования, которые еще гораздо сильнее и глубже всех болестей житейских. Когда кому западет в сердце болезнование в этом порядке жизни, что будет в силах тогда извлечь сознание его из его уединенного пребывания в сердце? Следовательно, стоит только его завести, чтоб быть уединенну, и не наедине будучи. И за этим недалеко ходить. Оживи страх Божий – и пойдут болезнования самые сокрушительные, которые прикуют внимание и чувство к единому потребному, како придем и явимся лицу Божию. Вот и уединение!
   48. Навык ходить пред Богом, или в памятовании о Боге, есть атмосфера духовной жизни. Ему естественно следовало бы быть в духе нашем, созданном по образу Божию, но нет его по причине отпадения нашего от Бога. Вследствие сего предлежит труд в стяжании навыка ходить пред Богом. Он состоит существенно в напряжении стоять сознанием пред лицом Бога Вездесущего, но поддерживается и другими побочными деланиями, входящими в состав духовной жизни. Но и здесь труд: в том, чтоб направлять сии делания к означенной цели. Сюда должно направлять и чтение, и размышление, и молитву, и все занятия и сношения так вести, чтоб они не мешали и не расстраивали памяти Божией. И то надо к сему приспособить, где стоять сознанием или вниманием.
   49. Не выпускайте из внимания главного – того, чтоб собраться умом в сердце. На сие паче направляйте труды свои. Прием один – стараться стоять вниманием в сердце, с памятью о вездесущии Божием и о том, что око Его смотрит в сердце ваше. Позаботьтесь утвердиться в том убеждении, что хоть вы одни бываете, всегда имеете не близ себя только, а внутри себя лицо, присущее вам, на вас смотрящее и все в вас видящее. То, что я писал вам о несколькократном в день делании молитвы Иисусовой, послужит средством к тому очень сильным. Делайте так, всякий раз минут по десять-пятнадцать, и лучше стоя в молитвенном положении с малыми поклонами и без них, как вам лучше. Трудитесь так и молите Господа, чтоб дал вам наконец ощутить и познать, что такое есть болячка в сердце, по слову старца Парфения. Вдруг это не дается. Пройдет год усиленных трудов, а может быть и больше, пока начнут показываться некие сего следы. Благослови вас, Господи, на труд и путь сей! Но вы не считайте этого каким-либо приделком, а имейте главным делом.
   50. Станьте там [в сердце] вниманием и стойте неисходно – и будете умом в сердце; ум неотлучен от внимания: где оно, там и он… там и будьте вниманием и не выходите вон не только во время молитвы, но и во всякое другое время. Но стоять там надобно не просто, а с сознанием, что стоите пред лицом Господа, или пред всевидящим оком Его, прозирающим в сокровенности сердечные, а чтоб так стоять, старайтесь иметь возгретым какое-либо чувство к Богу – страха, любви, упования, преданности, сокрушения болезненного и прочие. Се норма внутреннего строя. Блюдите, и как только заметите, что он нарушился в чем-либо, спешите восстановлять его.
   51. Но, конечно, прежде чем блюсти стояние в сердце, надобно стать там. Вы большей частью живете в голове, а в сердце сходите лишь тогда, когда головная работа возбудит какое-либо чувство. А надо, наоборот, в сердце быть неотходно, а голову совсем бросить, и если встретится нужда по потребностям жизни духовной поработать умом, то пусть он тогда работает, сидя в сердце. Как навыкнуть в сем сидении, я писал вам прошлый раз. Надобно побольше возгреть благоговейных и святых чувств в сердце. Образ совершения молитвословий, прописанный мной, есть самый надежный и прочный к тому способ. Вы пишете, что начали творить свои молитвы по тому способу. Приложите усердие совершать сие в совершенстве как должно и все будете богатеть святыми чувствами, а они будут держать ум в сердце. Без чувств не удержите его дома, все будет вырываться и блуждать по сторонам.
   52. Ум в голове, и умовые люди (научники) все в голове живут. Живут в голове и страдают непрестанным бурлением мыслей. Это бурление не дает вниманию стоять на едином. Не может ум стоять и на едином помышлении о Боге, пока он в голове. Все отбегает и отбегает. На этом основании желающим установиться в едином помышлении о Боге заповедуется оставить голову и низойти умом своим в сердце и там стоять вниманием неисходно. Только тогда, как ум сочетается с сердцем, должно ожидать успеха в памяти Божией. Извольте теперь поставить себе целью достижение сего и начинайте движение к сей цели. Не думайте, что это труд непосильный, но и того не думайте, что это так легко, что стоит только захотеть, как и дело тут.
   53. Относительно умной молитвы держите одну предосторожность, чтоб при непрестанном памятовании о Боге не забывать возгревать и благоговейный страх и позыв падать в прах пред лицом Бога, милостивейшего Отца, но и грозного Судии. Частое памятование о Боге без благоговеинства притупляет чувство страха Божия и чрез то лишает его того спасительного действия, которое ему принадлежит в кругу духовных движений и которого, кроме его, ничто произвести не может.
   54. То, что водитесь чувством или что вообще имеете духовные чувства, не значит еще, что стоите твердо вниманием в сердце. Когда это последнее есть, тогда ум стоит в сердце неисходно, и стоит пред Господом в страхе и благоговеинстве и исходить оттуда не хочет. Состояние это похоже на то, как дитя в объятиях матери покоится. Даруй вам, Господи, сего достигнуть.
   55. Трудно, да и едва ли возможно успеть в молитве, если в то же время не будем заботиться о других добродетелях. Если уподобим молитву ароматному составу, а душу – сосуду для него, то вразумляемся, что как в дырявом сосуде не удержится аромат, так и в душе, чрез недостаток какой-либо добродетели делающейся не целой, не постоит молитва. Если уподобим молящегося целому составу тела, то следующий найдем урок, – что как безногому, например, идти нельзя, хоть все прочее в нем здраво, так не возможет приступить к Богу, или дойти до Бога в молитве, не имеющий деятельных добродетелей… Как цвету, чтоб явиться и привлечь взоры, надо быть предшествуему листьями, стволом с ветвями и корнем, так и молитве, чтоб она, как цвет, расцвела в душе, должны предшествовать и ей сопутствовать добрые духовные расположения и труды, кои в отношении к ней суть то как корень, какова вера, то как ствол с ветвями, какова многодеятельная любовь, то как листья, каковы все подвиги духовно-телесные. Когда насаждено в душе такое святое древо, тогда на нем то утром, то вечером, то в продолжение дня, судя по свойству его, будет свободно распускаться цвет молитвы и исполнять благоуханием всю внутреннюю храмину нашу.
   56. Все сие привожу я вам на память, чтоб кто из вас не подумал, что-де тружусь я в молитве, и довольно. Нет, надо о всем вместе иметь заботу и ревность – и молиться, и во всякой добродетели преуспевать. Правда, что успеть в добродетелях нельзя без молитвы, но трудиться в доброделании все же надобно и при молитве, чтоб молитве было в чем оказать нам свое содействие. И о том, чтоб успеть в молитве, надобно молиться, но труд молитвенный должен же быть употреблен, как там – труд доброделания. О всем надо иметь попечение и во всем являть себя исправными. Ведь тут то же бывает, что в часах. Когда идут часы исправно и верно указывают время? Когда в них всякое колесцо и всякая другая часть цела и стоит на своем месте и в своей связи. Так и во внутреннем, душевном нашем механизме: устремление духа, как стрелка, бывает верно, то есть прямо обращено к Богу, когда все другие части души целы и в своем стоят чине, в свою, так сказать, обделаны добродетель.
   57. Слыша сие, подумает иной: «Какие большие требования! Какое бремя тяжелое и грузное! Где нам на это взять и сил и времени?» Но воодушевитесь, братие! Совсем немного надобно, а надо возыметь только одно: ревность о Боге и спасении в Нем души своей. Душа по природе имеет много доброго, только оно забросано всякой худобой. Как только возродится в душе ревность о спасении и богоугождении, тотчас все ее добро соберется около сей ревности и в душе сразу явится немало добра. Потом ревность, благодатью Божией укрепляемая, при помощи сего начального добра начнет приобретать и всякое другое и обогащаться им, и все начнет расти постепенно. Сама ревность имеет уже и зародыш молитвы. Естественной добротой она попитается на первый раз, а потом начнет питаться приобретаемой трудом добротой, и расти и крепнуть, и возрастет, и начнет петь и воспевать Богу в сердце благогласную и многосоставную песнь молитвенную.

О молитве Иисусовой

   Христос в Евангелии заповедует: Если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю… Доныне вы ничего не просили во имя Мое; просите, и получите, чтобы радость ваша была совершенна (Ин. 14, 13; 16, 24). Такая молитва, во имя Христово, и называется Иисусовой. И в апостольское время, когда еще не было самого слова «христиане», все члены Церкви Христовой назывались «призывающие имя» Христово (см.: Деян. 9, 14). В этой краткой молитве, как в фокусе, сосредоточена суть и смысл любой христианской молитвы вообще, она доступна всем и всегда, на любом месте и во время совершения любого дела. Таким образом, она приучает молящегося всего себя и все свои дела посвящать Господу и учит непрестанной памяти о Нем, способствуя поэтому развитию в сердце непрестанной молитвы, которую заповедал апостол всем христианам (см.: 1 Фес. 5, 17).
   От апостолов традиция моления именем Иисусовым перешла к подвижникам древней и современной Церкви, которые оставили своим ученикам советы и наставления, вводящие новоначальных в искусство этой молитвы.
   Иногда молитву Иисусову называют сугубо монашеским деланием, но она доступна и мирянам при условии тщательного поверения себя и своего душевного состояния евангельскими заповедями и советами духовника.

Преподобный
Исихий Иерусалимский

Преподобный
ИСИХИЙ ИЕРУСАЛИМСКИЙ

Преподобный Исихий, подвижник IV–V веков, происходил из благородной семьи. В юности он прибыл в Константинополь для получения образования и стал учеником святителя Григория Богослова, когда тот епископствовал в Константинополе. После кончины святителя преподобный Исихий удалился в Палестинскую пустыню, где посещал живших там подвижников, желая научиться у них духовной брани и жизни монашеской. Там он прославился своей добродетельной жизнью, и его начали почитать как учителя молитвы и знатока Священного Писания. Слава о нем докатилась и до Иерусалима. Патриарх Иерусалимский Иоанн вызвал его из пустыни и рукоположил во священники. Всю последующую жизнь преподобный Исихий нес послушание при Иерусалимской патриархии. Его должность называлась «архимандрит монахов» – помощник Иерусалимского патриарха, ответственный за монашество. Также он нес послушание проповедника и прославился своими вдохновенными проповедями и стал почитаться как один из учителей Церкви.
Преподобный Исихий – автор толкований на все книги Ветхого и Нового Заветов, а также многих других творений, из которых до наших дней дошла лишь небольшая часть. Изречения о молитве избраны нами из «Душеполезного и спасительного слова о трезвении и молитве», помещенного во втором томе «Добротолюбия». Главная его тема – преображение ума по мере его движения к Богу, которое достигается посредством молитвенного труда и очищения сердца от страстей.

   1. Великое воистину благо из опыта прияли мы – то, чтобы непрестанно призывать Господа Иисуса на мысленных супостатов, если желает кто очистить сердце свое… Великое благо – молитва, все блага в себе совмещающее, поелику очищает сердце, в коем верующими узревается Бог.
   2. Не предавайся, монах, сну от нерадения на смерть себе, но именем Иисусовым бичуй супостатов, и сие имя сладчайшее, как сказал один мудрый, да прилепится дыханию твоему, и тогда узнаешь ты пользу безмолвия.
   3. Ум, стоящий и призывающий Христа на врагов и к Нему прибегающий, подобен зверю какому-нибудь, который, быв окружен множеством псов, мужественно стоит против них, укрывшись в некоем ограждении. Издали, провидя мысленно мысленные ковы невидимых врагов, он непрестанно против них молится Миротворцу Иисусу и чрез то пребывает неуязвимым ими.
   4. Неопытным хорошо знать и то, что мы, дебелые и к земле поникшие и телом и мудрованием, врагов своих, бестелесных и невидимых, зложелательных и мудрых на озлобления, скорых и легких, искусившихся в брани, какую ведут от Адама доныне, не другим каким способом имеем возможность победить, как только непрестанным трезвением ума и призыванием Иисуса Христа, Бога и Творца нашего. Для неопытных молитва Иисус-Христова да будет возбуждением и руководством к испытанию и познанию добра, для опытных же самый лучший наставник в добре есть деяние, испытание делом и вкушение добра.
   5. Ум с умом невидимо сцепляется на борьбу – ум демонский с нашим. Поэтому каждую минуту нужно из глубины души взывать ко Христу, чтобы Он отогнал ум демонский, добычу же победную даровал нам, как Человеколюбец.
   6. Диавол ходит, как рыкающий лев с своими полчищами, ища, кого поглотить (1 Пет. 5, 8). Да не пресекаются же у нас никогда сердечное внимание, трезвение, прекословие помыслам и молитва ко Христу Иисусу, Богу нашему. Ибо лучшей помощи, кроме Иисусовой, не найти тебе во всю жизнь твою, потому что только Он один Господь, яко Бог, знает демонские ковы, обходы и лукавства.
   7. Дерзновенно убо да уповает душа на Христа, да призывает Его, врагов же отнюдь да не страшится, ибо не один воюет, но со Страшным Царем Иисусом Христом, Творцом всего сущего, бестелесного и телесного, видимого и невидимого.
   8. Не может ум победить демонское мечтание сам токмо собою – да не дерзает на сие никогда. Ибо, хитры будучи, враги наши притворяются побежденными, замышляя низложить борца отынуды – через тщеславие; при призывании же имени Иисусова и минуты постоять и злокознствовать против тебя не стерпят.
   9. Как дождь чем в большем количестве ниспадает на землю, тем более умягчает ее, так и святое имя Христово, без помыслов нами возглашаемое, чем чаще призываем Его, тем более умягчает землю сердца нашего, преисполняя его радости и веселия.
   10. Должно всегда вращать в пространстве сердца нашего имя Иисус Христово, как молния вращается в воздушном пространстве перед тем, как быть дождю. Это хорошо знают имеющие духовную опытность во внутренней брани. Брань эту мысленную будем вести в таком порядке: первое дело – внимание, потом, когда заметим, что подошел вражий помысл, бросим на него с гневом слова клятвы из сердца, третье за тем дело – помолиться на него, обращая сердце к призыванию Иисуса Христа, да развеется этот демонский призрак тотчас, чтобы иначе ум не пошел вслед этого мечтания, как дитя, прельщаемое каким-либо искусным фокусником.
   11. Молитва сердечная ко Господу разбивает их [врагов] и в прах обращает прельщения их. Ибо непрестанно и неленостно призываемый нами Иисус, Бог и Сын Божий, отнюдь не допускает им даже и начать вложение в нас греха, что называют прилогом, – не допускает ни образ какой-либо показать уму в зеркале мысли, ни проговорить какие-либо слова сердцу. Но если никакой образ не втеснится в сердце, то оно и от помыслов, как мы сказали, будет пусто, потому что демоны обыкновенно чрез помыслы скрытно беседуют с душою и научают ее злу.
   12. От прилога – множество помыслов, а от этих [последних] – худое дело чувственное. Тотчас погашающий со Иисусом первое избег и последующего. И обогатится он сладостным Божественным ведением, в коем всюду присущим будет зреть Бога и, поставив против Него зеркало ума, освещаться Им, подобно чистому стеклу, поставленному против чувственного солнца. Тогда наконец ум, достигнув последнего предела своих желаний, почиет от всякого другого в себе созерцания.
   13. Как без большого корабля нельзя переплыть морской пучины, так без призывания Иисуса Христа невозможно изгнать прилога помысла лукавого.
   14. Как снег не породит пламени, вода не родит огня, терн – смокв, так сердце каждого человека не освободится от бесовских помыслов, слов и дел, если не очистит своего внутреннего, не сочетает трезвения с молитвой Иисусовой, не стяжет смирения и душевного безмолвия и не будет со всем усердием тещи, поспешая в предняя. Душа, себе не внемлющая, неизбежно бывает бесплодна на благие и совершенные помышления, подобно бесплодному мулу, потому что в ней нет разумения духовной мудрости. Воистину призывание имени Иисусова и упразднение страстных помыслов есть сладостное дело, водворяющее мир душевный.
   15. Как невозможно Красному морю узрену быть на тверди небесной между звездами и как нельзя человеку, ходящему по земле, не дышать здешним воздухом – так невозможно нам очистить сердце свое от страстных помыслов и изгнать из него мысленных врагов без частого призывания имени Иисус-Христова.
   16. Как невозможно нагому телом выйти на войну, или переплыть большое море в одеждах, или жить не дыша – так невозможно без смирения и непрестанного моления ко Христу научиться мысленной и сокровенной брани и искусно преследовать ее и пресекать.
   17. Как невозможно солнцу сиять без света, так невозможно сердцу очиститься от скверны пагубных помыслов без молитвы именем Иисусовым. Если это истинно, как вижу (на опыте), то будем возглашать сие имя так же часто, как дышим. Ибо оно – свет, а те (помыслы скверные) – тьма и Он (призываемый Иисус) есть Бог и Владыка, а те – слуги демонские.
   18. Как невозможно нам, человекам, гоняться по воздуху за пернатыми птицами или летать подобно им, потому что это не свойственно нашему естеству, так невозможно нам избавиться от нетелесных демонских помыслов и свободно устремлять внимательное око ума к Богу без трезвенной непрестанной молитвы. Если нет в тебе этого, то ты на земле и за земным охотишься.
   19. Кто не имеет чистой от помыслов молитвы, тот не имеет оружия на брань – молитвы, говорю, той, которая непрестанно действовалась бы во внутреннейших сокровенностях души, дабы призыванием Господа Иисуса Христа (незримо) был бичуем и опаляем враг, скрытно ратующий.
   20. Помыслы, против воли нашей втеснившиеся и стоящие в сердце, обыкновенно изглаждает молитва Иисусова с трезвением из глубин помышления сердечного.
   21. Насколько бдительно внемлешь уму, настолько с теплым желанием будешь молиться Иисусу, и опять, насколько небрежно надзираешь за умом, настолько отдалишься и от Иисуса. И как первое сильно освещает воздух ума, так последнее – уклонение от трезвения и сладостного призывания Иисуса – обыкновенно совсем омрачает его. Естественно сему делу быть так, как мы сказали, и иначе оно не бывает. Это узнаешь ты из опыта, когда делом испытаешь. Ибо добродетель, и особенно такое светородное сладостное делание, обыкновенно не иначе изучается, как опытом.
   22. Не двинется вперед корабль без воды, не преуспеет нисколько и хранение ума без трезвения со смирением и молитвой Иисус-Христовой.
   23. Трезвение и молитва Иисусова взаимно входят в состав друг друга: крайнее внимание в состав непрестанной молитвы, а молитва, опять, в состав крайнего в уме трезвения и внимания.
   24. Дело непрестанного трезвения, душеполезное и многоплодное, есть тотчас усматривать образующиеся в уме мечтательные помыслы. Дело прекословия – обличать и выставлять на позор помысл, покушающийся войти в воздух ума нашего посредством представления какого-либо чувственного предмета. То же, что тотчас погашает и рассеивает всякое умышление сопротивоборцев, всякое слово, всякую мечту, всякого идола и всякий столп злобы, есть призывание Господа. И мы сами видим в уме державное поражение их от Иисуса, Великого Бога нашего и отмщение Им за нас, смиренных, бедных и ни к чему не годных.
   25. [Трезвение], братия мои, будем проходить всеусердно. Но, чистой во Христе Иисусе мыслью паря в видениях его, будем поддерживать и зрение своих прегрешений и прежней жизни, чтобы, памятью грехов своих будучи сокрушаемы и смиряемы, имели мы в мысленной брани неотступную помощь Иисуса Христа, Бога нашего. Ибо коль скоро за гордость, или тщеславие, или самолюбие лишимся мы помощи Иисусовой, то лишимся вместе с тем и чистоты сердечной, посредством которой дает познать Себя человеку Бог.
   26. Когда, возмогая о Христе Иисусе, начнем мы тещи в трезвении твердо установившемся, тогда сперва является нам в уме как бы светильник какой, держимый нами рукой ума и руководящий нас на стези мысленные, потом как бы луна в полном свете, вращающаяся на тверди сердечной, наконец, как солнце, – Иисус, подобно солнцу сияющий правдой, то есть показующий Себя Самого и Свои всесветные светы созерцаний.
   27. Хранению ума пристойно и достойно именоваться светородным, молниеродным, светоиспускательным и огненосным. Ибо, истинно сказать, оно одно превосходнее самых великих телесных добродетелей, сколько бы их ни имел кто. Сего-то ради и надлежит называть сию добродетель самыми почетными именами ради рождающихся из нее светозарных светов. Возлюбившие ее из грешников непотребных, скверных, невежд, несмысленных, неправедных делаются силою Иисус-Христовою праведными, благопотребными, чистыми, святыми и разумными, и не только это, но и начинают созерцать таинства и богословствовать. Сделавшись созерцателями, они переселяются к оному пречистому беспредельному свету, прикасаются к нему неизреченными прикосновениями, с ним живут и действуют, поелику вкусили, яко благ Господь, так что на этих первоангелах явно исполняется слово божественного Давида: Праведные будут славить имя Твое; непорочные будут обитать пред лицем Твоим (Пс. 139, 14). И действительно, они только одни истинно и призывают Бога, и исповедаются Ему, и с Ним беседовать всегда любят, любя Его.
   28. Основание дома – камни, а сей добродетели (хранению ума) и основание, и кровля – святое и поклоняемое имя Господа нашего Иисуса Христа. Скоро и легко потерпит кораблекрушение во время бури неразумный кормчий, который корабельников распустит, весла и паруса бросит в море, а сам ляжет спать, – но еще скорее потоплена будет бесами душа, которая при начинающихся прилогах вознерадит о трезвении и о призывании имени Иисус-Христова.
   29. Должно болезненно пещись о сохранении того, что драгоценно; драгоценно же для нас поистине лишь то, что сохраняет нас от всякого зла, как чувственного, так и мысленного. Это есть хранение ума с призыванием Иисуса Христа – то, чтобы всегда смотреть во глубину сердца и непрестанно безмолвствовать мыслью, даже, скажу так, и от помыслов, кажущихся десными, и стараться быть пусту от всяких вообще помыслов, дабы не утаились под ними тати.
   30. Рождается в уме нашем божественное некое состояние от непрестанного памятования и призывания Господа нашего Иисуса Христа, если не будем нерадеть о всегдашнем к Нему во уме молении, о непрерывном трезвении и о приставническом, или привратническом, деле (то есть своих пропускать, а чужих отгонять), но воистину одно и одинаковым образом совершаемое всегда будем иметь дело призывания Иисуса Христа Господа нашего, с горением сердца взывая к Нему, да даст Он нам причаститься (вкусить) святого имени Своего (чтобы оно в сердце внедрилось). Ибо учащение (частое повторение одного и того же) есть матерь навыка как в отношении к добродетели, так и в отношении к пороку, а навык потом державствует, как природа. Пришедши в такое состояние, ум сам уже ищет супостатов, как звероловный пес зайца в кустах… чтобы поразить и разогнать.
   31. С дыханием твоим соедини трезвение и имя Иисусово, или помышление о смерти и смирение, ибо то и другое великую доставляет пользу.
   32. Забвение обыкновенно погашает хранение ума, как вода погашает огонь. Но непрестанная молитва Иисусова с неослабным трезвением вконец испаряет его из сердца. Молитва имеет нужду в трезвении, как малая лампад очка – в свете свечи.
   33. Горечью от яда худых помыслов исполняется сердце наше, когда, вознерадев по причине забвения, надолго отводимы бываем от внимания и молитвы Иисусовой. Но когда, по любви к Божественному, с крепким усердием, прилежно начнем в нашем детелище мысленном (в мысленной мастерской, в сердце) совершать вышереченное (то есть внимание и молитву), оно опять исполняется сладости в чувстве услаждения божественным неким радованием. Тогда-то твердые полагаем мы намерения всегда ходить в безмолвии сердечном и не ради чего другого, а ради ощущаемой от него в душе приятной сладости и отрадности.
   34. Если, начав жительствовать во внимании ума, с трезвением сочетаем смирение и с прекословием [помыслам] совокупим молитву, то будем добре шествовать мысленным путем, как со светильником света, с поклоняемым и святым именем Иисуса Христа, как выметая и очищая от греха, так и украшая и убирая дом сердца своего. Если же на одно свое трезвение или внимание понадеемся, то скоро, подвергшись нападению врагов, падем, быв низринуты. И начнут тогда во всем одолевать нас эти коварнейшие злокозненники, а мы начнем больше и больше опутываться злыми пожеланиями, как сетями, или и совершенному закланию подвергнемся от них, не имея в себе победоносного меча – имени Иисус-Христова. Ибо только сей священный меч, будучи непрестанно вращаем в упраздненном от всякого образа сердце, умеет обращать их вспять и посекать, и попалять, и поядать, как огонь солому.
   35. Если истинно хочешь покрыть стыдом помыслы, достодолжно безмолствовать и без труда трезвенствовать сердцем – да прильпнет к дыханию твоему молитва Иисусова, и в немного дней увидишь это на деле.
   36. Как если, когда вредоносные яства, недавно принятые, произведут в теле болезненную тревогу, вкусивший их, лишь только почувствует сей вред, поспешит извергнуть их вон, то остается невредимым – так и ум, когда, поглотив принятые им порочные помыслы и почувствовав душевредную горечь их, поспешит молитвой Иисусовой, из глубин сердца возглашаемой, извергнуть их вон и далеко отбросить их от себя, то чрез это избежит всякого от них вреда, как по милости Божией научение от других и вместе с ним собственный опыт предали трезвенствующим разуметь настоящее дело.
   37. Прекословие обыкновенно преграждает дальнейший ход помыслам, а призывание имени Иисус-Христова изгоняет их из сердца. Как только образуется в душе прилог представлением чувственного какого-либо предмета, как то: оскорбившего нас человека, или женской красоты, или сребра и злата, или когда все это одно за другим побывает в мысли нашей, тотчас обличается, что привели в такое мечтание сердце наше духи злопамятства, блуда и сребролюбия. Если ум наш опытен, обучен и навык блюсти себя от приражений и видеть ясно как днем обольстительные мечтания и прелести лукавых, то тотчас отпором, прекословием и молитвой Иисус-Христовой легко угашает разжженные стрелы диавола, не позволяя страстному мечтанию увлекать вслед себя и наши помыслы, а помыслам сим согласоваться с призраком прилога, или дружелюбно беседовать с ним и вдаваться в многомыслие, или сосложиться с ним, за чем с некоторой необходимостью, как ночи за днем, следуют худые дела.
   38. Тому, кто подвизается внутри, в каждое мгновение надобно иметь… молитву, дабы после противоречия [помыслам] тотчас из глубин сердца возопить ко Христу с воздыханием неизглаголанным. И тогда сам подвизающийся увидит, как враг его поклоняемым именем Иисуса, как прах ветром, развевается и гонится прочь или, как дым, исчезает с своим мечтанием.
   39. Итак, всякий раз, как случится умножиться в нас лукавым помыслам, ввергнем в среду их призывание Господа нашего Иисуса Христа, и тотчас увидим, что они начнут рассеиваться, как дым в воздухе, как научил нас опыт. Когда после сего ум останется один (без помыслов смущающих), возьмемся опять за непрерывное внимание и призывание. Так будем поступать всякий раз, как потерпим такое искушение.
   40. Слишком строгим и тяжелым кажется людям душевно безмолвствовать от всякого помысла. И воистину это притрудно и приболезненно, ибо не одним только непосвященным в тайны духовной брани до боли тяжело бестелесное заключать и удерживать в телесном доме, но и тем, которые искусились во внутренней невещественной брани. Но кто непрестанной молитвой содержит в персях Господа Иисуса, тот… ради красоты, приятности и сладости Иисуса и врагов своих – нечистых демонов, ходящих вокруг его, не постыдится, но будет говорить с врагами в воротах сердца (Пс. 126, 5) и вспять прогонит их Иисусом.
   41. Блажен воистину, кто так прилепился мыслью к молитве Иисусовой, вопия к Нему непрестанно в сердце, как воздух прилежит телам нашим или пламя – к свечке. Солнце, проходя над землей, производит день, а святое и достопоклоняемое имя Господа Иисуса, непрестанно сияя в уме, порождает бесчисленное множество солнцевидных помышлений.
   42. Сердце, совершенно отчуждившись от мечтаний, станет рождать помышления божественные и таинственные, играющие внутри его, как играют рыбы и скачут дельфины в спокойном море. Море веется тонким ветром, и бездна сердца – Духом Святым. А как вы – сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: Авва, Отче! (Гал. 4, 6).
   43. Когда рассеются облака, воздух показывается чистый, когда же Солнцем правды – Иисусом Христом рассеются страстные мечтания, тогда обыкновенно в сердце рождаются световидные и звездовидные помышления, по причине просвещения Иисусом воздуха сердечного.
   44. Непрестанное с теплым неким желанием, полным сладости и радования, призывание Иисуса производит то, что воздух сердца от крайнего внимания исполняется отрадной тишины. Того же, чтобы сердце совершенно очистилось, виновником бывает Иисус Христос, Сын Божий и Бог, всего доброго виновник и Творец.
   45. Конь добрый и сильный весело скачет, приняв седока, ум же веселием возвеселится во свете Господнем, когда заутра предстанет Ему свободным от всяких помышлений. Сам себя разгорячая, пойдет он от силы деятельного любомудрия ума в дивную силу созерцания и тайн неизреченных и добродетелей, а когда восприимет наконец в сердце свое безмерную глубину возвышенных божественных помышлений, тогда явится ему Бог богов, сколько вместимо это для сердца. Пораженный сим ум любовно славит тогда Бога, зримого и зрящего, Который ради того и этого спасает так устремляющего к Нему умственный взор свой.
   46. Если со смиренным мудрованием, памятью о смерти, самоукорением, противоречием (помыслам) и призыванием Иисуса Христа всегда пребываешь ты в сердце своем и с сими орудиями трезвенно проходишь каждый день мысленный путь, тесный, но радостотворный и сладостный, то внидешь во святыя святых созерцания и просвещен будешь ведением глубоких тайн от Христа, в Котором сокрыты все сокровища премудрости и ведения… Ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно (Кол. 2, 3, 9). Ибо во Иисусе восчувствуешь ты, что в душу твою низшел Дух Святой, Коим просвещаясь ум человека преображается в тот же образ от славы в славу (2 Кор. 3, 18).
   47. Душа, будучи благодетельствуема и услаждаема Иисусом, с радованием неким и любовью воздает Благодетелю исповеданием, благодаря и с веселием призывая Умиротворившего ее, ибо внутри себя мысленно видит, как Он развевает мечтания злых духов.
   48. Душа, воспарив по смерти на воздух ко вратам небесным, и там не постыдится врагов, имея за себя с собою Христа, но и тогда, как ныне, дерзновенно возглаголет к ним в воротах. Только до самого исхода своего да не скучает она день и ночь взывать к Господу Иисусу Христу, Сыну Божию, и Он сотворит отмщение ее вскоре, по неложному Божественному обетованию Своему, которое изрек Он в притче о неправедном судье: Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре (Лк. 18, 8), – и в настоящей жизни, и по исходе ее из тела.
   49. Будем всегда вести себя как приобретшие сердце мудрое (Пс. 89, 12), непрестанно дыша Иисусом Христом, силой Бога Отца и Божией Премудростью. Если же, по какой-либо случайности опустившись, вознерадим о сем умном делании, то в следующее утро опять добре препояшем чресла ума нашего и покрепче возьмемся за дело свое, зная, что нет никакого оправдания нам, ведущим добро творити, если не будем творить оного.
   50. Плывя по мысленному морю, дерзай о Иисусе, ибо Он Сам внутри тебя, в сердце твоем, таинственно взывает к тебе: Я – Господь, Бог твой, держу тебя за правую руку твою, говорю тебе: не бойся… малолюдный Израиль, Я помогаю тебе (Ис. 41, 13–14). Если Бог за нас, какой лукавый против нас? (Рим. 8, 31) За нас Бог, Который ублажил чистых сердцем и законоположил, чтобы Сладчайший Иисус, Единый чистый, Божественно наитствовал чистые сердца и обитал в них. Не престанем же… обучать ум свой ко благочестию.

Преподобный
Григорий Синаит

Преподобный
ГРИГОРИЙ СИНАИТ

   Преподобный Григорий, подвижник XIII–XIV веков, родился в приморском селении неподалеку от города Смирны. Он происходил от богатых и уважаемых родителей и получил хорошее образование и воспитание. Когда преподобный был еще юношей, на его родину напали турки; вместе со своими родителями и братьями он попал в плен и был отправлен в Лаодикию.
   Недолго пробыл преподобный в рабстве – местные, лаодикийские христиане вскоре выкупили его. Однако это сильно повлияло на него и круто изменило всю его жизнь. Лишь только получив свободу, преподобный отправился на Кипр, где постригся в монашество.
   Со временем, ища духовного руководства, он побывал во многих монашеских центрах своего времени, фактически всю свою жизнь проведя в странствиях. Он пожил на Синайской горе, где три года исполнял послушание повара и хлебопека, служа братии. Здесь преподобный Григорий учился умному монашескому деланию, совершая такие подвиги, что удивлял даже опытных иноков Синайской обители. За эту подвижническую жизнь преподобный получил имя Синаит. Многие братия стали стремиться стать его учениками, что послужило причиной смущения более старых иноков обители.
   Не желая быть причиной смуты в монастыре, преподобный Григорий удалился с Синая. Он побывал на Святой Земле и поклонился там дорогим всем христианам святыням, потом отправился на Крит. Здесь он учился правилам безмолвной жизни у старца Арсения, который наставил его в трезвении и хранении ума, необходимых для подвижника, занимающегося молитвой Иисусовой.
   Затем он отправился на Святую Гору Афон, где обошел все монастыри и, ради духовной пользы, посетил всех безмолвников и отшельников. Но, к своему удивлению, увидел, что на Афоне молитва Иисусова оскудела и делатели ее почти иссякли. Тогда он выбрал пустынное место, на котором соорудил келью и там поселился один, предавшись своим обычным молитвенным подвигам. Вскоре к нему стали приходить за советом афонские иноки. Преподобный Григорий никому не отказывал ни в утешении, ни в духовном наставлении. «Когда святой Григорий рассуждал о чистоте души, – вспоминал ученик преподобного, составитель его жития патриарх Каллист, – в душах наших пробуждалось некое божественное, неудержимое стремление к добродетели и неизъяснимая любовь к Богу», поэтому «почти всякий считал великим несчастьем не быть у святого Григория и не сподобиться слушать его учения».
   Вскоре благодаря преподобному Григорию всему Афону стала вновь известна забытая там молитва Иисусова, хотя еще и оставались иноки, которые учение о безмолвии и умной молитве называли «новомодным учением».
   Вскоре на Афон напали турки, и преподобный Григорий, еще в юности натерпевшийся от них мук, покинул Святую Гору. После этого он долго искал себе место для безмолвия, но нашел его лишь во Фракии. Здесь преподобный поселился в месте, которое называлось Парорией, рядом с границей между Болгарией и Византией, откуда к нему приходило множество болгарских и сербских иноков, ища наставления. «Прибыв в Парорию, Григорий Синаит был как солнце, восходящее для живущих во тьме, – пишет о преподобном автор его жития. – Он питал хлебом жизни тех, которые алкали спасения, и был неисчерпаемым источником в словах, в делах и в созерцании. Его знали в столице, во Фракии и в Македонии, в Болгарии, в области Дуная и в Сербии. Тогда пришли к нему бесчисленные избранные, желая напитаться от источника его вечно живых поучений, и были насыщены. Благодаря ему стала населенной безлюдная Парория, ибо число постриженных им в монашество все время возрастало. Он сделал своими учениками, с помощью поучений, изложенных в письмах, царей Андроника, Александра, Стефана и Александра. И так, благодаря добродетели и учению святого отца Григория Синаита, возросло число монахов в их странах и в их городах. Он построил также несколько монастырей в Парории, которые можно считать второй Святой Горой, приносящей радость спасения. При жизни наставника земля болгар стала монашеским градом».
   Преподобного Григория Синаита недаром считают вдохновителем и основоположником исихазма, учителем молитвы Иисусовой. В своих творениях он свел воедино труды преподобного Иоанна Лествичника, преподобного Симеона Нового Богослова и других святых, писавших о духовном возрастании человеческой души. Они посвящены обоснованию и описанию духовного опыта православного подвижничества, практике хранения ума и сердечной молитвы. Изречения о молитве выбраны нами из сочинений преподобного Григория Синаита, помещенных в пятом томе «Добротолюбия»: «Главы о заповедях», «Наставления безмолвствующим» и «О безмолвии и молитве».

   1. Молитва [умная] есть проповедь апостолов, действо веры, лучше же вера непосредственная, основание упования, оживление любви, ангельское движение, сила бесплотных, дело и веселие их, Евангелие Божие, извещение сердца, надежда спасения, знамение освящения, символ святости, познание Бога, обнаружение крещения, или очищения в бане пакибытия, обручение Духа Святого, Иисусово радование, веселие души, милость Божия, знамение примирения, печать Христова, луч мысленного солнца, денница сердец, утверждение христианства, показание примирения Божия, благодать Божия, премудрость Божия, лучше же начало самопремудрости, Божие явление, дело иноков, жительство безмолвствующих, причина безмолвия, признак ангельского жительства. И что много говорить? Молитва есть Бог, действующий все во всех, так как едино есть действо Отца, и Сына, и Святого Духа, вседействующего о Христе Иисусе.
   2. Быв очищены в крещении, мы прияли обручение Духа, возвращающего и обожающего причастных Его. Но как мы вознерадели о заповедях, кои суть блюстители благодати, то опять впали в страсти и вместо дыхания Духа Святого исполнились ветром злых духов, от коих всякое у нас настроение. Сохранивший же Духа и от Него очищение стяжавший разгорячается Им и вдохновляется Божественной жизнью и затем Им говорит, Им умствует и Им движется, по слову Господню.
   3. Благодать не вера только есть, но и действенная молитва. Ибо она в явности показывает истинную веру, имеющую живот Иисусов, производима будучи духом посредством любви. Потому вера мертва и безжизненна у того, кто не видит ее в себе действующей.
   4. Лучшее же и кратчайшее руководительное для хотящих жить как следует правило – это соблюдать три следующие всеобъемлющие делания добродетелей: пост, бдение и молитву, коими подается надежнейшая твердость всем добродетелям.
   5. Вот еще что говорю, узнав то из опыта: монах никак не может преуспевать без следующих добродетелей: поста, воздержания, бдения, терпения, мужества, безмолвия, молитвы, молчания, плача, смирения, кои одна другую рождают и одна другую хранят. Непрестанный пост, иссушая похотение, рождает воздержание, воздержание – бдение, бдение – терпение, терпение – мужество, мужество – безмолвие, безмолвие – молитву, молитва – молчание, молчание – плач, плач – смирение, смирение, наоборот, – плач и так далее, восходя обратно, найдешь, как дочери рождают матерей.
   6. Три добродетели должно точно соблюдать в безмолвии и каждый час испытывать, всегда ли пребываем мы в них, чтоб, как-нибудь быв окрадены забвением, не стали мы шагать вне их. Они суть следующие: воздержание, молчание и самоуничижение, то есть смирение. Они одна другую поддерживают и хранят; молитва от них рождается и возрастает непрестанно.
   7. Деланий много, но они частны, сердечная же молитва велика и всеобъемлюща, как источник добродетелей.
   8. Надлежит здесь и болезненные труды сего подвига исчислить по порядку и ясно показать, как должно проходить каждое делание, чтобы иной, небезболезненно шествуя по слуху путем сим и не получив плода, не обвинил нас или другого кого, что на деле не так есть, как мы сказали. Ибо болезнование сердечное и труд телесный обыкновенно делают дело, как оно есть поистине. Чрез них обнаруживается действие Духа Святого, которое в крещении дается всякому верующему, но по причине нерадения о заповедях погребается страстями и по неизреченной милости ожидает покаяния нашего… Всякое делание телесное и духовное, не имеющее болезнования или труда, никогда не приносит плода проходящему его, потому что Царство Небесное силою берется, – говорит Господь, – и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12). Под усилием разумей приболезненное во всем чувство телесное. Многие много лет делали или делают безболезненно, и поелику не приболезненно поднимали и подъемлют труды, то оказывались и оказываются чуждыми чистоты и непричастными Духа Святого по причине непонесения лютости болезненных трудов. Ибо небрежно и разлененно делающие много, кажется, трудятся, но никогда не собирают плодов по причине безболезненности, будучи глубоко бесчувственны… Во время исхода все познаем несомненно, каков плод жизни нашей.
   9. Невозможно кому-либо самому научиться художеству добродетелей, хотя некоторые пользовались своим опытом как учителем… Почему слушаться надлежит тех, кои опытно изведали болезни и труды деятельной добродетели, и под их руководством проходить ее, то есть пост алкательный, воздержание несладостное, бдение терпеливое, коленопреклонение утомительное, стояние неподвижное, молитву непрестанную, смирение непритворное, сокрушение и воздыхание постоянное, молчание мудрое и во всем терпение… Кто всеусильно тщится каждодневно совершать сказанные делания, тот с Богом соберет и плоды от них в свое их время.
   10. Кто по слуху или учению трудится в молитве, всуе трудится, не имея руководящего.
   11. Научить других сему чину [умной молитвы] не всех возможно. Послушливых простецов и неграмотных – да, потому что послушание ради смирения ко всякой добродетели способно. Непослушливым же, простецы ли они или ученые, не преподается сия наука, чтоб не впали в прелесть, ибо самочинный не может избежать самомнения, которому обычно сопутствует прелесть… Некоторые же, не помышляя об имеющем быть вреде, всякого прилучающегося учат своими усилиями держать память Божию для того, чтобы ум навык сей памяти и возлюбил ее, что невозможно, особенно для привыкших жить по своему чину. Ибо так как ум их нечист по причине нерадения и высокомудрия и не предочищен слезами, то они узревают паче срамные образы помыслов, нежели молитву, между тем как гнездящиеся в сердце их духи нечистые, будучи тревожимы страшным именем Божиим, скрежещут, желая погубить уязвляющего их. Почему если самочинник услышит или из книг узнает о делании сем и возжелает держать его, то одно из двух постраждет: или, если нудить себя будет, впадет в прелесть и останется неисцельным, или, если нерадеть будет, во всю жизнь останется безуспешным.
   12. Начало умной молитвы есть очистительное действо, или сила Духа Святого, и таинственное священнодействие ума как начало безмолвия – упразднение от всего, или беспопечение, середина – просветительная сила Духа и созерцание, а конец – исступление, или восторжение ума к Богу.
   13. Из отцов одни говорили, что надо произносить полную молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя» или [кратко]: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя» или что надо переменять и говорить то полно, то сокращенно. Не должно, однако ж, часто переменять слова молитвы, поблажая лености.
   14. С утра понудь ум свой сойти из головы в сердце и держи его в нем и непрестанно взывай умно и душевно: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!», пока не утомишься. Утомившись же, переведи ум на вторую половину и говори: «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя!» Многократно проговорив сие воззвание, переходи опять на первую половину. Но часто по лености не должен ты переменять сии воззвания, потому что как растения не укореняются, если часто их пересаживать, – так и молитвенные движения в сердце при частой перемене слов молитвенных.
   15. Одни учат устно произносить молитву, а другие – мысленно, умом. Я же то и другое полагаю. Ибо иногда ум изнемогает произносить молитву сам по себе от уныния, иногда уста утомляются делать это. Потому обоими надо молиться – и устами, и умом. Однако ж тихо и без смятения надо взывать к Господу, чтобы глас не расстроил внимания ума и не пресек молитвы, пока ум [не] навыкнет деланию сему и, прияв силу от Духа, [не] станет крепко молиться сам в себе. Тогда не будет нужды произносить молитву устно, да и невозможно, потому что достигший сего довольствуется вполне умным деланием молитвы и не имеет желания отставать от нее.
   16. Если кто устами творит молитву, а ум его кружится, какая польза? Когда один строит, а другой разрушает, то что они получат для себя кроме утомления? (Сир. 34, 23). Но как телом кто делает, так должен делать и умом, чтоб телесно не казаться праведным, а в сердце быть исполненным всякой неправды и нечистоты.
   17. Сидя в келье своей, терпеливо пребывай в молитве… Собери ум свой в сердце и оттуда мысленным воплем призывай на помощь Господа Иисуса, говоря: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» Не поддавайся малодушию и разленению, но поболи сердцем и потруди себя телом, ища Господа в сердце. Всячески понуждай себя на делание сие, ибо Царство Небесное силою берется, и сии, употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11, 12), как сказал Господь, показывая, что взыскание его требует чувствительных трудов и подвигов.
   18. Святилище духовное прежде будущего паче ума наслаждения есть умное действие ума, таинственно на жертвеннике душевном священнодействующего и причащающегося Агнца в обручение Божие. Вкушать же Агнца на мысленном жертвеннике души есть не разуметь только Его… но быть как агнец по образу Его в будущем. Здесь мы имеем только словеса, а там уповаем получить самые предметы таинств.
   19. Если бы Моисей не получил от Бога жезла силы, то не… казнил бы [фараона] и Египта. Так и ум, если не будет иметь в руке силу молитвы, то не возможет сокрушить грех и противные силы.
   20. Признаком [умной молитвы] служит, если во время молитвы ум видится безвидным и ни себя, ни другого чего не представляющим даже на мгновение, будучи и от чувств отвлекаем действующим в нем светом. Ибо тогда ум делается отрешенным от всего вещественного и световидным, неизреченно во един дух с Богом сочетаясь.
   21. Ум немечтательный и непарительный, истинное действо молитвы, из глубины сердца непрестанно потоком исторгающейся, воскресение души… обрести невозможно в нашем роде, потому что ныне в нас, по множеству искушений, господствует тиранство страстей. Уму обычно о всем таком мечтать прежде времени, так как это легкое занятие, но за это он иногда теряет и малое доброе устроение, которое дано ему Богом. Почему со многим рассуждением надлежит не искать прежде времени того, что бывает в свое время, и, отбрасывая то, что в руках, мечтать об ином чем. Уму естественно… строить легкие фантазии и воображения, хотя еще не достиг того. Потому немалый страх [что таковой лишится] и того, что дано.
   22. Врачевство… от этой лукавой и пагубной памяти помыслов есть возвращение ее к древней простоте… Врачуется же память постоянной, действием молитвы утвердившейся памятью Божией, в коей срастворившись с духом, возводится она из естественного в вышеестественное состояние.
   23. Когда увидишь возникновение и приступание помыслов, не засматривайся на них, хотя бы они и не были худы, но, держа неисходно ум в сердце, взывай к Господу Иисусу – и скоро прогонишь помыслы и наводителей их, бесов, отгонишь, опаляя их и бичуя невидимо Божественным именем сим.
   24. Из новоначальных никто никогда не сможет отогнать помысла, если Бог не отгонит его. Только сильным свойственно бороться с ними и прогонять их. Но и они не сами собою отгоняют их, а с Богом воздвигаются на брань с ними, как облеченные во всеоружие Его. Ты же, когда приходят помыслы, призывай Господа Иисуса часто и терпеливо, и они отбегут, ибо, не терпя сердечной теплоты, молитвой подаваемой, они, как огнем палимые, отбегают.
   25. Знай, что никто не может сам собою удержать ума, если не будет он удержан Духом, ибо он неудержим – не по естеству, как приснодвижный, но потому, что по нерадению усвойствовал себе кружение, или скитание туда и сюда… Когда чрез преступление заповедей Возродившего нас в крещении отделились мы от Бога, тогда потеряли единение с Ним и погубили в чувстве умное Его чувство. Поползнувшийся таким образом ум и отдалившийся от Бога всюду водится как пленник. И невозможно ему установиться иначе, как если повинется Богу и с Ним соединится, часто и терпеливо станет молиться Ему и каждый день умно исповедоваться Ему, в чем погрешает, [и Он] тотчас прощает все в смирении и сокрушении просящим прощения и святое имя Его всегда призывающим. Когда в силу такого молитвенного труда водворится в сердце действо молитвы, тогда она станет удерживать при себе ум, веселить и до пленения не допускать. Бывает, впрочем, и после сего парение мыслей, которые вполне покоряются только совершенным в Духе Святом, о Христе Иисусе достигшим непарительного состояния.
   26. Близ и около новоначальных и самочинных бесы обыкновенно распростирают сети помыслов и пагубных мечтаний и уготовляют рвы падений, так как град их находится еще под властью варваров. И нечего дивиться, если кто из них заблудился, или выступил из ума, или принял и принимает прелесть, или видит что чуждое истины, или говорит что неподобающее, по неопытности и неведению.
   27. Тщательно и разумно внимай, любитель Божий. Когда, делая свое дело [молитвенное], увидишь свет или огнь вне или внутри или лик какой, Христа, например, или Ангела, или другого кого, не принимай того, чтоб не потерпеть вреда. И сам от себя не строй воображений и тем, которые сами строятся, не внимай и уму не позволяй напечатлевать их в себе. Ибо все сие, совне будучи печатлеемо и воображаемо, служит к прельщению души.
   28. Никогда не принимай, если что увидишь чувственное или духовное вне или внутри, хотя бы то был образ Христа, или Ангела, или святого какого, или бы свет мечтался и печатлелся в уме. Ум и сам по себе естественную имеет силу мечтать и может легко строить призрачные образы того, что вожделевает… Так же и память о добрых и худых вещах обыкновенно вдруг печатлеет в уме образы их и вводит его в мечтание… Потому внимай, да не поверишь чему-либо, увлекшись тем, хотя бы то было что-нибудь хорошее, прежде вопрошания опытных и полного исследования дела, чтоб не потерпеть вреда… храня ум бесцветным, безвидным и безобразным… Бог не негодует на того, кто тщательно внимает себе, если он из опасения прельщения не примет того, что от Него есть, без вопрошания и должного испытания.
   29. Если же некоторые совратились, повредившись в уме, то знай, что они пострадали это от самочиния и гордости. Ибо в послушании с вопрошанием и смиренномудрием ищущий Бога никогда не потерпит вреда благодатью Христа, хотящего всем человекам спастись. Если же и случается с таким искушение, то это бывает для испытания и увенчания и сопровождается скорой помощью от Бога, попускающего сие имиже весть судьбами. Ибо кто право живет и безукоризненно обращается со всеми, удаляясь от человекоугодия и высокоумия, тому, хотя бы и бесчисленные против него поднял искушения весь бесовский полк, это не повредит, как говорят отцы.
   30. Истинное начало молитвы есть сердечная теплота, попаляющая страсти, отраду и радость вселяющая в сердце… и утверждающая сердце несомненным удостоверением. Все приходящее в душу, говорят отцы, чувственное ли то или духовное, коль скоро сомневается в нем сердце, не приемля его, не от Бога есть, но послано от врага. Когда также увидишь ум свой вовне или в высоту влекомым от некоей невидимой силы, не верь сему… но тотчас понудь его на дело его. Что от Бога, то само собою приходит… тогда как ты и времени того не знаешь.
   31. Чуждая прелести молитва есть теплота с молитвой к Иисусу, ввергающему огнь в землю сердца нашего, – теплота, попаляющая страсти, как терния, вселяющая в душу веселие и тишину и приходящая не с десной и не шуей стороны или свыше, но в сердце источающаяся, как источник воды от Животворящего Духа. Сию единую в сердце своей возжелай обрести и стяжать, блюдя ум свой немечтательным и обнаженным от разумений и помыслов, и не бойся. Ибо Рекший: Ободритесь; это Я, не бойтесь (Мф. 14, 27), Сей Самый с нами есть, нами искомый и нам всегда покровительствующий, и мы не должны бояться или воздыхать, Бога призывая.
   32. Когда ум стужит частым мысленным вопиянием и непрестанным водружением внимания его в молитву, справедливо давать ему некое отдохновение, отпуская его в простор псалмопения из утеснения в безмолвной молитве. Это прекрасный чин, это учение мужей премудрых.
   33. Скажу и я, как мало нечто из опыта познавший. Когда сидишь в безмолвии днем и ночью, непрерывно молясь Богу, без помыслов в смирении, и ум твой изнеможет от взывания, возболезнует тело и сердце от сильного водружения непрестанного призывания Иисуса, не чувствуя между тем теплоты или возвеселения, от коих рождается и коими поддерживается ревность и терпение подвижника, – тогда, встав, стань и пой псалмы, один или с учеником, который с тобой, или займись размышлением о каком-либо слове Писания и вообще богомыслием, или в память о смерти погрузись, или возьми рукоделие какое, или чтению внемли, стоя паче, чтоб утрудить тело.
   34. Да будет чтение твое наедине и негласное, чтоб не пришло искушение похвастать пред собою или голосом, или изяществом произношения или не вообразить себя сущим в собрании и всех пленяющих своим искусством чтения. Да не будет чтение твое ненасытно, ибо во всем самое лучшее есть мера: не слишком скоро, не слишком лениво или небрежно, но благоговейно, внимательно и разумно. Ум, укрепляясь душеполезным чтением, приемлет силу крепко молиться. Чтение же беспорядочное омрачает ум и расслабляет и негодным делает к молитве.
   35. Надлежит по образу жизни нашей ангельскому быть и пению нашему, а не плотскому. Гласное пение есть указание на вопль умный внутри и дано нам на случай разленения и одебеления нашего, чтоб возводить нас в должное поистине настроение. Тем, кои не знают молитвы (не испытали ее силы и действия)… подобает много петь, без меры петь, всегда быть занятым разными деланиями и никогда не знать покоя от них, пока от многого притрудного действования вступят в состояние созерцания, обретши умную молитву, действующую внутри их.
   36. Обращай внимание и на намерение воли, присматривая, куда оно клонится: по Богу ли, для самого ли добра и ради пользы душевной сидишь ты на безмолвии, поешь псалмы, читаешь молитвы или другое что доброе делаешь, да не окраден будешь, не замечая того, и да не окажешься… [по виду] делателем Божиим, а по сердцу человекам, а не Богу угодить желающим. Ибо много козней у лукавого и втайне зорко он смотрит за склонением нашего произволения, всячески ища окрасть дело наше неведомо для нас, чтоб не по Богу было то, что делается.
   37. Вкусивший благодати должен умеренно петь, по словам отцов, больше же упражняться в молитве, а когда разленение нападет, пусть поет или читает деятельные главы отеческие. Корабль не имеет нужды в веслах, когда ветер надувает паруса, потому что тогда ветер дает ему достаточное веяние к легкому преплытию соленого моря страстей, а когда ветер спадет и корабль остановится, тогда надо приводить его в движение веслами или ладьей.
   38. Когда в сидении своем видишь, что молитва действует и не перестает двигаться в сердце твоем, никогда не оставляй ее, чтоб встать на пение, пока она сама не оставит тебя по смотрению. Ибо иначе ты, оставя Бога внутри, вне стоя, будешь обращать к Нему беседу, от высшего к низшему переходя… Ибо Бог наш есть мир, превыше всякой молвы и шума сущий.
   39. Молитва в новоначальных есть как огнь веселия, из сердца исторгающийся, а в совершенных – как свет благоухающий, внутри него действующий.
   40. Начало действия благодати в молитве различно обнаруживается… В некоторых приходит дух страха, разрушающий горы страстей и сокрушающий камни – жестокие сердца, – такой страх, что от него плоть как бы гвоздьми пригвождается и мертвой становится. В других же является потрясение, или обрадование, которое взыгранием назвали отцы. В иных, наконец, и преимущественно в преуспевших в молитве, Бог производит веяние тонкое и мирное, когда Христос вселится в сердце и таинственно воссияет в духе.
   41. Тщащийся достигнуть чистой молитвы в безмолвии должен шествовать к сему в трепете великом, с плачем и испрашиванием руководства у опытных, непрестанно слезы проливая о грехах своих, в скорбном сокрушении и боязливом опасении, как бы не попасть в ад или не отпасть от Бога и отлучену быть от Него ныне или в будущем. Ибо диавол, когда увидит кого в плаче живущего, то не замедляет там, боясь смирения, порождаемого плачем… Почему величайшее есть оружие держать себя в молитве и плаче, чтобы от молитвенной радости не впасть в самомнение, но сохранить себя невредимым, избрав радостопечалие.
   42. Память Божия, или умная молитва, выше всех деланий; она есть глава и добродетелей, как любовь Божия. Но бесстыдно и дерзостно желающий винти к Богу и исповедать Его чисто и нудящийся стяжать Его в себе удобно умерщвляем бывает от бесов, если попущено им будет сие. Ибо дерзко и самонадеянно взыскав того, что соответствует его состоянию, в гордости нудится он прежде времени достигнуть того. [Таковой делается] поношением и посмехом для бесов и плачем для людей… [Надлежит взыскивать] сего дивного дела с терпением и смирением, с послушанием и вопрошанием опытных, чтоб вместо пшеницы не пожать куколь [31 - Сорная трава. – Ред.], горечи вместо сладости и вместо спасения не найти пагубы.

Святитель
Игнатий (Брянчанинов)

Святитель
ИГНАТИЙ (БРЯНЧАНИНОВ)

   Святитель Игнатий родился в 1807 году. Он происходил из старинного дворянского рода Брянчаниновых, возводившего свою историю к Михаилу Бренку, оруженосцу святого князя Дмитрия Донского. Будущий святитель получил прекрасное образование. Во время учебы он проявил блестящие способности и был замечен императором Николаем I. Имея, таким образом, перспективу прекрасной карьеры, святитель, тем не менее, предпочел монашеский путь, вменив мир и все, что в мире, ни во что, чем вызвал настоящее недоумение своих светских друзей и знакомых и недовольство родителей. Часто посещая Оптину пустынь, в ней он нашел для себя учителя внутреннего делания – тогдашнего оптинского старца Леонида (преподобного Льва Оптинского), и от него воспринял любовь к молитве и чтению святоотеческой литературы. «Сердце вырвал у меня отец Леонид, – говорил будущий святитель своему другу, – теперь решено: прошусь в отставку от службы и последую старцу, ему предамся всей душой и буду искать единственно спасения души в уединении».
   Но не сразу смог он исполнить свое желание и, лишь серьезно заболев, наконец получил желанную отставку. Имея прекрасные связи среди самых влиятельных людей, будущий святитель мог выбрать для себя любой первоклассный монастырь, но вместо этого избрал местом своих подвигов уединенную Глушицкую Дионисиевскую обитель.
   Но подвизаться там ему предстояло недолго. Через пять лет он был переведен в Пельшемский Лопотов монастырь, где вскоре стал игуменом. Но и здесь святителю Игнатию не пришлось задержаться. Император Николай I не забыл даровитого юношу. «Ты мне нравишься, как и прежде! – сказал он ему при личной встрече. – Ты у меня в долгу за воспитание, которое я тебе дал, и за мою любовь к тебе. Ты не хотел служить мне там, где я предполагал тебя поставить, избрал по своему произволу путь, – на нем ты и уплати мне долг твой. Я тебе даю Сергиеву пустынь, хочу, чтоб ты жил в ней и сделал бы из нее монастырь, который в глазах столицы был бы образцом монастырей».
   Так игумен Игнатий стал настоятелем «придворной» Сергиевой пустыни – монастыря, находящегося рядом с Санкт-Петербургом. «Непостижимыми судьбами Промысла, – вспоминал впоследствии святитель, – я помещен в ту обитель, соседнюю Северной столицы, которую, когда жил в столице, не хотел даже видеть, считая ее по всему не соответствующей моим целям духовным».
   Пустынь эта к тому времени находилась в запустении. Святитель прожил там 24 года, и за это время она выросла в образцовый монастырь, и слава ее распространилась далеко за пределы России. Огромными трудами настоятеля Сергиева пустынь встала в один ряд с Донским, Симоновым монастырем, Александро-Невской лаврой. Сюда неоднократно приезжал государь просить благословения у святого настоятеля на свои труды и начинания, здесь у святителя Игнатия бывали и Гоголь, и Достоевский, и герой Крымской войны генерал Нахимов.
   Но, конечно, не только в хозяйственное процветание монастыря вкладывал силы святитель Игнатий. Прежде всего он заботился о восстановлении монашеской жизни, пришедшей в упадок в «придворной» пустыни. Он ввел ежедневную исповедь, благоговение и чинность во время богослужения, снабдил кельи насельников святоотеческими книгами. Монастырским хором святитель пригласил руководить священника из соседнего села Стрельни – знаменитого церковного композитора Турчанинова.
   В 1857 году, на пятидесятом году жизни, святитель Игнатий был хиротонисан во епископы и направлен в Кавказскую и Черноморскую епархию. Последние четыре года святитель отдал на обустройство этой новосозданной епархии, история которой насчитывала к тому времени всего пятнадцать лет. Трудиться пришлось в очень тяжелых условиях: у архиерея не было даже своего дома, средств, выделяемых Синодом, постоянно не хватало, а значительную часть населения епархии составляли приверженцы «старой веры», враждебно относившиеся к правящему епископу.
   За недолгий четырехлетний период управления святителю удалось наладить жизнь новой епархии, но, тем не менее, непосильные труды подорвали его и без того слабое здоровье. Болезнь заставила его просить об увольнении на покой, ив 1861 году это прошение было удовлетворено.
   Скончался святитель Игнатий в 1867 году в Николо-Бабаевском монастыре Костромской епархии. Последние годы жизни ушли на пересмотр, исправление и подготовку к печати тех трудов, которые были написаны святителем за всю его многотрудную и многоболезненную жизнь и на написание новых творений.
   Изречения о молитве мы избрали из таких сочинений святителя Игнатия, как «Аскетические опыты», «О молитве», «О молитве Иисусовой» и других. Главная их тема – внутреннее делание, которое святитель понимал как главную науку жизни, ведущую к христианскому совершенству.

   1. Молитва, по качеству своему, есть пребывание человека при Боге и соединение человека с Богом; по действию своему она – примирение человека с Богом, мать и дщерь слез, мост, по которому переходят чрез искушения, стена, защищающая от скорбей, сокрушение браней, бесконечное делание, источник добродетелей, причина духовных дарований, невидимое преуспеяние, пища души, просвещение ума, отсечение отчаяния, указание надежды, разрешение печали, богатство монахов.
   2. Бог есть единый источник всех истинных благ. Молитва есть мать и глава всех добродетелей, как средство и состояние общения человека с Богом. Она заимствует добродетели из источника благ Бога – усвояет их тому человеку, который молитвой старается пребывать в общении с Богом. Путь к Богу – молитва. Измерение совершаемого пути – различные молитвенные состояния, в которые постепенно входит молящийся правильно и постоянно.
   3. Научись молиться Богу правильно. Научившись молиться правильно, молись постоянно – и удобно наследуешь спасение. Спасение является от Бога в свое время с неоспоримым сердечным извествованием о себе молящемуся правильно и постоянно.
   4. Для правильности молитвы надобно, чтоб она приносилась из сердца, исполненного нищеты духа, – из сердца сокрушенного и смиренного. Все другие состояния сердца до обновления его Духом Святым признавай – каковы и точно они – несвойственными кающемуся грешнику, умоляющему Бога о прощении грехов своих и об освобождении, как из темницы и оков, из порабощения страстям.
   5. Нищим свойственно просить, а обнищавшему грехопадением человеку свойственно молиться. Молитва – обращение падшего и кающегося человека к Богу. Молитва – плач падшего и кающегося человека пред Богом. Молитва – излияние сердечных желаний, прошений, воздыханий падшего, убитого грехом человека пред Богом.
   6. Собственно молитвой святые отцы называют молитву Иисусову, которая произносится так: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешного».
   7. Намереваясь принести Богу молитву, отвергни все помышления и попечения земные. Не занимайся мыслями, которые тогда придут к тебе, как бы они не казались важными, блестящими, нужными. Отдай Божие Богу, а нужное для временной жизни успеешь отдать в свое время. Невозможно в одно и то же время работать Богу молитвой и занимать ум помышлениями и попечениями посторонними.
   8. Молитва нуждается в неотлучном соприсутствии и содействии внимания. При внимании молитва составляет неотъемлемую собственность молящегося, при отсутствии внимания она чужда молящемуся. При внимании она приносит обильный плод, без внимания она приносит терние и волчцы. Плод молитвы состоит в просвещении ума и умилении сердца, в оживлении души жизнью Духа; терние и волчцы – это мертвость души, фарисейское самомнение, прозябающее из сердечного ожесточения, довольствующееся и превозносящееся количеством молитвословий и временем, употребленным на произнесение этих молитвословий.
   9. Монах значит «уединенный»; кто не уединился в самом себе, тот еще не уединен, тот еще не монах, хотя бы и жил в уединеннейшем монастыре. Ум подвижника, не уединившегося и не заключившегося в себе, находится по необходимости среди молвы и мятежа, производимых бесчисленными помыслами, имеющими к нему всегда свободный доступ, и сам болезненно, без всякой нужды и пользы, зловредно для себя скитается по вселенной. Уединение человека в самом себе не может совершиться иначе, как при посредстве внимательной молитвы, преимущественно же при посредстве внимательной молитвы Иисусовой.
   10. При псалмопении разнообразие мыслей, в которые облечена молитва, невольно привлекает к себе внимание ума и доставляет ему некоторое развлечение. Но при молитве Иисусовой ум сосредоточивается в одну мысль: в мысль о помиловании грешника Иисусом. Делание по наружности самое сухое, но на опыте оно оказывается самым многоплодным из всех душевных деланий. Сила и достоинство доставляются ему всесильным, всесвятым именем Господа Иисуса Христа… Что ж такое, могущее принявшего преисполнить радости, даровано будет молящемуся именем Господа Иисуса? Будет дарован, отвечаем словами Господа, Дух Святой, Которого пошлет Отец во имя Мое (Ин. 14, 26). Это опытное познание принадлежит святым отцам и есть их предание.
   11. Хранение ума, блюдение ума, трезвение, внимание, умное делание, умная молитва – это различные наименования одного и того же душевного подвига в различных видоизменениях его.
   12. Можно ли заменить одной духовной краткой мыслью о Боге все прочие мысли? Можно. Святой апостол Павел говорит: Я рассудил быть… незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого (1 Кор. 2, 2). Мысль суетная, земная, постоянно занимая человека, производит в нем оскудение разума, препятствует приобретению полезных и нужных познаний – напротив того, мысль о Боге, усвоившись христианину, обогащает его духовным разумом. Стяжавшему в себе Христа непрестанным воспоминанием о Нем поверяются Божественные тайны, неведомые плотским и душевным человекам, неведомые ученым земным, неприступные для них: В Котором (во Христе) сокрыты все сокровища премудрости и ведения (Кол. 2, 3). Соделывается обладателем этих сокровищ стяжавший в себе Господа Иисуса Христа.
   13. То внимание, которое вполне соблюдает молитву от развлечения, или от посторонних помыслов и мечтаний, есть дар благодати Божией. Искреннее желание получить благодатный дар, душеспасительный дар внимания доказываем принуждением себя ко вниманию при каждой молитве нашей. Искусственное внимание – так назовем наше собственное внимание, еще неосененное благодатью, – состоит в том, чтоб… заключать ум в слова молитвы. Если ум, по причине новости своей в молитвенном подвиге, выйдет из заключения в слова, то должно опять вводить его в них. Свойственны уму в его состоянии падения нестоятельность и расположение парить повсюду. Но Бог может даровать ему непоколебимость и дарует ее в свое время за постоянство и терпение в подвиге. Особенно способствует сохранению внимания во время молитвы весьма неспешное произнесение слов молитвы. Произноси слова не спеша, чтоб ум мог с большим удобством сохранить заключение свое в словах молитвы, чтоб он не ускользал ни из одного слова ее. Произноси слова несколько вслух, когда ты молишься наедине, и это способствует сохранению внимания. Внимательной молитве с особенной удобностью можно и должно приучаться при совершении келейного правила.
   14. Признак иноческого совершенства – непрестанная молитва… Упражнение в непрестанной молитве, приобучение себя к ней необходимо для всякого инока, желающего достигнуть христианского совершенства. Упражнение в непрестанной молитве и приобучение себя к ней есть обязанность каждого инока, возложенная на него заповедью Божией и иноческими обетами… Должно сосредоточить всю деятельность свою в непрестанную молитву, потому что непрестанная молитва приводит христианина в состояние, способное к принятию Святого Духа. Господь, возлагавший на апостолов различные служения, когда соделал их способными приять Святого Духа, то повелел им пребывать в городе Иерусалиме, во граде мира и безмолвия, вне всякого служения: Оставайтесь в городе Иерусалиме, – сказал Он им, – доколе не облечетесь силою свыше (Лк. 24, 49).
   15. Непрестанная молитва не может быть достоянием новоначального инока, но, чтоб сделаться способным в свое время к непрестанной молитве, он должен приучиться к частой молитве. Частая молитва в свое время, сама собой, перейдет в непрестанную молитву. Как при непрестанной молитве всего удобнее совершать молитву Иисусову, то новоначальный должен как можно чаще обращаться к молитве Иисусовой. Выпало ли тебе кратчайшее свободное время? Не убей его в праздности! Не убей его, употребив на какое-либо несбыточное и пустейшее мечтание, на какое-нибудь суетное, ничтожное занятие! Употреби его для упражнения молитвой Иисусовой. Если случится по немощи, или, правильнее, по свойству падшего естества, увлечься обольстительными мечтаниями и помыслами – не унывай, не расслабляйся. Раскаявшись пред Богом в твоей легкомысленности и сознав пред Ним твое падшее естество и твое увлечение, припади мысленно пред Его милостью и прими меры предосторожности против обольстительного мечтания и обольстительных помыслов. Кто не приучится к частой молитве, тот никогда не получит непрестанной. Непрестанная молитва – дар Божий, даруемый Богом испытанному в верности рабу и служителю Его… Непрестанная молитва есть признак милости Божией к человеку, есть признак, что все силы души устремились к Богу.
   16. Под именем поучения или памяти Божией святые отцы разумеют какую-либо краткую молитву или даже какую-либо краткую духовную мысль, в которой они приобучились и которую они старались усвоить уму и памяти вместо всякой мысли.
   17. Отчего непрестанная молитва, или непрестанное памятование Бога, названа поучением? Оттого что подвижники, на делание которых низошла роса Божественной благодати, обрели в повторяемой ими краткой молитве духовный, глубочайший, неисчерпаемый смысл, постоянно привлекавший и усугублявший их внимание своей духовной новизной. И соделывался для них краткий стих обширнейшей наукой, наукой из наук, а занятие им – в точном смысле поучением.
   18. Большинство монашествующих всегда употребляли для поучения молитву Иисусову: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». Иногда, смотря по надобности, они разделяли ее для новоначальных на две половины и говорили в течение нескольких часов: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя грешного», потом, в течение другого промежутка времени: «Сыне Божий, помилуй мя грешного»… Избрание молитвы Иисусовой для поучения весьма основательно как потому, что имя Господа Иисуса Христа содержит в себе особенную Божественную силу, так и потому, что при упражнении молитвой Иисусовой воспоминание о смерти, о истязании от духов воздушных, о изречении Богом окончательного определения, о вечных муках начинает приходить в свое время само собою и столь живо, что приведет подвижника в обильные непрестанные слезы, в горькое рыдание о себе, как о мертвеце, уже погребенном и смердящем, ожидающем оживления от всесильного Божия Слова.
   19. Польза от поучения, или памяти Божией, неисчислима: она превыше слов, превыше постижения. И те, которые ощутили ее, не в силах вполне объяснить ее. Непрестанная молитва, как заповедь Божия и дар Божий, необъяснима человеческим разумом и словом. Краткая молитва собирает ум, который если не будет привязан к поучению, сказал некто из отцов, то не может престать от парения и скитания всюду. Краткую молитву подвижник может иметь на всяком месте, во всякое время, при всяком занятии, особенно телесном. Даже присутствуя при церковном богослужении, полезно заниматься ею, не только при не довольно внятном чтении, но и при чтении отчетливом. Она способствует внимать чтению, особливо когда вкоренится в душе, сделается как бы естественной человеку. Поучение вообще, в особенности Иисусова молитва, служит превосходным оружием против греховных помыслов… От непрестанной молитвы подвижник приходит в нищету духовную: приучаясь непрестанно просить Божией помощи, он постепенно теряет упование на себя; если сделает что благопоспешно, видит в том не свой успех, а милость Божию, о которой он непрестанно умоляет Бога. Непрестанная молитва руководствует к стяжанию веры, потому что непрестанно молящийся начинает постепенно ощущать присутствие Бога. Это ощущение мало-помалу может возрасти и усилиться до того, что око ума яснее будет видеть Бога в Промысле Его, нежели сколько видит чувственное око вещественные предметы мира; сердце ощутит присутствие Бога. Узревший таким образом Бога и ощутивший Его присутствие не может не уверовать в Него живой верой, являемой делами. Непрестанная молитва уничтожает лукавство надеждой на Бога, вводит в святую простоту, отучая ум от разнообразных помыслов, от составления замыслов относительно себя и ближних, всегда содержа его в скудости и смирении мыслей, составляющих его поучение. Непрестанно молящийся постепенно теряет навык к мечтательности, рассеянности, суетной заботливости и многопопечительности, теряет тем более, чем более святое и смиренное поучение будет углубляться в его душу и вскореняться в ней. Наконец, он может прийти в состояние младенчества, заповеданное Евангелием, соделаться буим [32 - Безумным. – Ред.] ради Христа, то есть утратить лжеименный разум мира и получить от Бога разум духовный. Непрестанной молитвой уничтожается любопытство, мнительность, подозрительность. От этого все люди начинают казаться добрыми, а от такого сердечного залога к людям рождается к ним любовь. Непрестанно молящийся пребывает непрестанно в Господе, познает Господа как господа [33 - Господина. – Ред.], стяжавает страх Господень, страхом входит в чистоту, чистотой – в Божественную любовь. Любовь Божия исполняет храм свой дарованиями Духа.
   20. Поучение по наружности кажется деланием странным, сухим, скучным, но в сущности есть делание многоплоднейшее, драгоценнейшее церковное предание, установление Божие, сокровище духовное, достояние апостолов и святых отцов, приявших и предавших его нам по велению Святого Духа. Ты не можешь представить себе тех богатств, которых сделаешься наследником в свое время, стяжав навык непрестанно памятовать Бога. На ум и сердце новоначального не приходило… что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9) не только в будущем веке, но и в сей жизни (ср.: Мк. 10, 30), в которой они предвкушают блаженство будущего века… В свое время поучение обымет все существование твое, ты соделаешься от него как бы упоенным, как бы принадлежащим сему миру и вместе непринадлежащим, чуждым ему: принадлежащим по телу, не принадлежащим по уму и сердцу. Упоенный чувственным вином не помнит себя, забывает горе, забывает свой сан, свое благородство и достояние – и упоенный Божественным поучением соделывается хладным, бесчувственным к земным похотениям, к земной славе, ко всем земным выгодам и преимуществам. Мысль его непрестанно при Христе, Который поучением действует, как священным благоуханием, для одних как запах смертоносный на смерть, а для других как запах живительный на жизнь (2 Кор. 2, 16). Поучение умерщвляет в человеке сочувствие к миру и страстям, оживляет в нем сочувствие к Богу, ко всему духовному и святому, к блаженной вечности.
   21. Слова поучения первоначально должно произносить языком, весьма тихим голосом, неспешно, со всевозможным вниманием, заключая… ум в слова поучения. Мало-помалу молитва устная перейдет в умственную, а потом и в сердечную. Но на переход этот нужны многие годы. Не должно искать его преждевременно, пусть он совершится сам собою или, правильнее, да дарует его Бог в известное Ему время, смотря по духовному возрасту и обстоятельствам подвижника. Смиренный подвижник довольствуется тем, что сподобляется памятовать Бога. И это уже считает он великим благодеянием Создателя для бедной и немощной твари – человека. Он признает себя недостойным благодати, не ищет раскрыть в себе действий ее, познавая из учения святых отцов, что такое искание имеет началом своим тщеславие, от которого – прелесть и падение, что это искание само собою уже есть обольщение, потому что при всеусильном искании получение благодати зависит единственно от Бога. Он жаждет открыть в себе свою греховность и стяжать способность плача о ней. Он предоставляет себя воле Всеблагого и Премилосердого Бога, ведающего, кому полезно даровать благодать и для кого полезно удержать пришествие ее. Многие, получив благодать, пришли в небрежение, высокоумие и самонадеянность, данная им благодать послужила, по причине их неразумия, только к большему осуждению их. Блажен залог сердца в иноке, по которому он, упражняясь в каком бы то ни было подвиге, упражняется вполне бескорыстно, алчет и жаждет единственно исполнить волю Божию, а себя предает со всей верой и простотой, с отвержением своих разумений, власти, воли управлению милосердого Господа Бога нашего, желающего всем человекам спастись и в разум истины прийти.
   22. Никто из желающих преуспеть в молитве да не дерзает легко мыслить и судить о молитве, произносимой устами и гласом при внимании ума как о делании малозначащем, не заслуживающем уважения. Если святые отцы говорят о бесплодии устной и гласной молитвы, не соединенной с вниманием, то из этого не должно заключать, чтоб они отвергали или уничижали и самую устную молитву. Нет! Они только требуют при ней внимания. Внимательная устная и гласная молитва есть начало и причина умной. Внимательная умная и гласная молитва есть вместе и молитва умная. Научимся сперва молиться внимательно устной и гласной молитвой, тогда удобно научимся молиться и одним умом в безмолвии внутренней клети.
   23. Хочешь ли преуспеть в умной и сердечной молитве? Научись внимать в устной и гласной: внимательная устная молитва сама собою переходит в умную и сердечную… Многие великие отцы во всю жизнь свою упражнялись устной и гласной молитвой и притом обиловали дарованиями Духа. Причиной такого преуспеяния их было то, что у них с гласом и устами были соединены ум, сердце, вся душа и все тело; они произносили молитву от всей души, от всей крепости своей, из всего существа своего, из всего человека.
   24. При особенном действии рассеянности, печали, уныния, лености очень полезно совершать молитву Иисусову гласно: на гласную молитву Иисусову душа мало-помалу возбуждается от тяжкого нравственного сна, в который обычно ввергают ее печаль и уныние. Очень полезно совершать молитву Иисусову гласно при усиленном нашествии помыслов и мечтаний плотского вожделения и гнева, когда от действия их разгорячится и закипит кровь, отымутся мир и тишина у сердца, когда ум поколеблется, ослабеет, как бы ниспровергнется и свяжется множеством непотребных помыслов и мечтаний: воздушные князи злобы, присутствие которых не обличается телесными очами, но познается душой по производимому ими действию на нее, услышав грозное для них имя Господа Иисуса, придут в недоумение и замешательство, устрашатся, не замедлят отступить от души.
   25. Во время церковных служб полезно упражняться молитвой Иисусовой: она, удерживая ум от рассеянности, способствует ему внимать церковному пению и чтению. Постарайся столько приучиться к молитве Иисусовой, чтоб она сделалась твоей непрестанной молитвой, для чего она очень удобна по краткости своей и для чего неудобны продолжительные молитвы.
   26. Великая милость Божия к человеку – учреждение общественных молитвословий в святых Божиих храмах… При этих молитвословиях желающий может весьма удобно обучиться умственной молитве: количество молитвы приводит к качеству, сказали отцы, и потому продолжительные монастырские молитвословия очень способствуют подвижнику перейти от устной молитвы к умственной и сердечной.
   27. Начинающему обучаться молитве Иисусовой очень вспомоществует к обучению ей ежедневное келейное правило из известного числа земных и поясных поклонов, соответственно силам. Полагаются поклоны неспешно, с чувством покаяния, и при каждом поклоне произносится молитва Иисусова… Число поклонов на первый раз может быть ограничено двенадцатью. Соображаясь с силами, с удобством, доставляемым обстоятельствами, это число может постоянно возрастать. При умножении числа поклонов должно строго наблюдать, чтоб качество молитвенного подвига сохранилось, чтоб нам не увлечься к бесплодному, вредному количеству, по причине плотского разгорячения. От поклонов тело согревается, несколько утомляется – такое состояние тела содействует вниманию и умилению. Остережемся, остережемся, чтоб это состояние не перешло в плотское разгорячение, чуждое духовных ощущений, развивающее ощущение естества падшего. Количество, столько полезное при правильности настроения и цели, может быть очень вредным, когда оно приводит к плотскому разгорячению. Плотское разгорячение познается по плодам своим, ими оно отличается от духовной теплоты. Плоды плотского разгорячения: самомнение, самонадеянность, высокоумие, превозношение, иначе гордость в различных видах ее, к которым удобно прививается прелесть. Плоды духовной теплоты: покаяние, смирение, плач, слезы. Правило с поклонами всего удобнее совершать, отходя ко сну: в это время, по окончании дневных попечений, можно совершать правило продолжительнее и сосредоточеннее. Но и утром, и среди дня полезно, особенно юным, полагать умеренное количество поклонов – поклонов 12 и до 20-ти. Этими поклонами поддерживается молитвенное настроение и распятие плоти, поддерживается и усиливается усердие к молитвенному подвигу.
   28. Очень полезно для упражняющегося молитвой иметь в келье иконы Спасителя и Божией Матери довольно значительного размера. По временам можно обращаться при молитве к иконам, как бы к Самим присутствующим тут Господу и Божией Матери. Ощущение присутствия Божия в келье может сделаться обычным. При таком постоянном ощущении мы будем пребывать в келье со страхом Божиим, как бы постоянно под взорами Бога. Точно, мы находимся всегда в присутствии Бога, потому что Он вездесущ, – находимся всегда под взорами Бога, потому что Он все и всюду видит. Слава Всемилосердному Господу, видящему нашу греховность и согрешения, долготерпеливо ожидающему нашего покаяния, даровавшему нам не только дозволение, но и заповедь умолять Его о помиловании.
   29. Молиться можно и стоя, и сидя, и лежа; крепкие по здоровью и силам молятся стоя и сидя, немощные могут молиться и лежа, потому что в этой молитве господствует не подвиг тела, а подвиг духа. Должно давать телу такое положение, которое бы предоставляло духу всю свободу к свойственному ему действию… Это значит: надо дышать очень тихо. Вообще все движения крови должно удерживать и содержать душу и тело в спокойном положении, в положении тишины, благоговения и страха Божия. Без этого духовное действие появиться в нас не может: оно появляется тогда, когда утихнут все кровяные движения и порывы. Опыт скоро научит, что удерживание дыхания, то есть нечастое и негрубое производство дыхания, очень способствует к приведению себя в состояние тишины и к собранию ума от скитания.
   30. Первоначально положи себе произносить сто молитв Иисусовых со вниманием и неспешностью. Впоследствии, если увидишь, что можешь произнести больше, присовокупи другие сто. С течением времени, смотря по надобности, можешь и еще умножить число произносимых молитв. На неспешное и внимательное произнесение ста молитв потребно времени тридцать минут, или около получаса, некоторые подвижники нуждаются и в еще более продолжительном времени. Не произноси молитв спешно, одну немедленно за другой; делай после каждой молитвы краткий отдых и тем способствуй уму сосредоточиваться. Безостановочное произнесение молитв рассеивает ум. Переводи дыхание с осторожностью, дыши тихо и медленно: этот механизм охраняет от рассеянности. Окончив моление молитвой Иисусовой, не вдайся в разные размышления и мечтания, всегда пустые, обольстительные, обманчивые, но по направлению, полученному в молитвенном подвиге, проведи время до сна. Склоняясь ко сну, повторяй молитву, засыпай с ней. Приучи себя так, чтоб, проснувшись от сна, первой твоей мыслью, первым словом и делом была молитва Иисусова. Произнесши ее несколько раз, вставай с одра.
   31. О какой дар [молитвы именем Иисусовым]! Он – залог нескончаемых, безмерных благ! Он истек из уст неограниченного Бога, облекшегося в ограниченное человечество, нарекшегося именем человеческим – Спаситель («спаситель» на еврейском – Иисус). Имя, по наружности своей ограниченное, но изображающее собой предмет неограниченный – Бога, заимствующее из Него неограниченное, Божеское достоинство, Божеские свойства и силу. Податель бесценного, нетленного дара! Как нам, ничтожным, бренным, грешным, принять дар? Не способны для этого ни руки наши, ни ум, ни сердце. Ты научи нас познать по возможности нашей и величие дара, и значение его, и способ принятия, и способ употребления, чтоб не приступить нам к дару погрешительно, чтоб не подвергнуться казни за безрассудство и дерзость, чтоб, за правильное познание и употребление дара, приять от Тебя другие дары, Тобою обетованные, Тебе единому известные!
   32. Таково свойство любви! Она непрестанно памятует о любимом, она непрестанно услаждается именем любимого, она хранит его в сердце, имеет в уме и на устах. Имя Господа – паче всякого имени: оно источник услаждения, источник радости, источник жизни; оно – Дух; оно животворит, изменяет, переплавляет, боготворит. Для неграмотных оно со всей удовлетворительностью заменяет молитвословие и псалмопение, грамотные, преуспев в молитве Иисусовой, оставляют разнообразие псалмопения, начинают преимущественно упражняться в молитве Иисусовой ради присущих в ней преизобильных силы и питания. Все это явствует из писаний и постановлений святых отцов.
   33. [Святое имя Иисуса] действует подобно принятому врачевству, которого образ действия неизвестен больному и непостижим для него, а самое действие очевидно по производимому исцелению. Ради имени Иисусова, употребляемого молящимся, нисходит к нему помощь от Бога и даруется ему отпущение грехов… Ради имени Господня бывает услышана молитва наша, даруется нам спасение… Силой имени Иисусова освобождается ум от колебания, укрепляется воля, доставляется правильность ревности и прочим свойствам душевным, мыслям и чувствованиям богоугодным, мыслям и чувствованиям, принадлежащим непорочному естеству человеческому; только таким мыслям и чувствованиям дозволяется пребывать в душе – нет в ней места для мыслей и чувствований чуждых, ибо спасет Бог Сион, создаст города Иудины, и поселятся там и наследуют его. И потомство рабов Его утвердится в нем, и любящие имя Его будут поселяться на нем (Пс. 68, 36–37). Во имя Господа Иисуса даруется оживление душе, умерщвленной грехом. Господь Иисус Христос – жизнь, и имя Его – живое: оно оживотворяет вопиющих им к Источнику жизни – Господу Иисусу Христу.
   34. Благодатная сила молитвы Иисусовой заключается в самом Божественном имени Богочеловека, Господа нашего Иисуса Христа… Величие имени Иисуса превыше постижения разумных тварей земли и Неба; постижение его непостижимо приемлется младенческой простотой и верой. С таким же бескорыстным настроением должно приступать к молению именем Иисуса и пребывать в этом молении; постоянство и тщательность в молении должны быть подобны непрестанному стремлению младенца к сосцам матери – тогда моление именем Иисуса может увенчаться полным успехом, невидимые враги могут быть попраны, окончательно может быть сокрушен враг и местник (отмститель).
   35. Между непостижимыми, чудными свойствами имени Иисуса находится свойство и сила изгонять бесов. Это свойство объявлено Самим Господом. Он сказал, что верующие в Него именем Его будут изгонять бесов (Мк. 16, 17)… Пребывание [бесов в человеках] бывает двоякое: одно может быть названо чувственным, другое нравственным… Нравственно пребывает сатана в человеке, когда человек сделается исполнителем воли диавола… Предпримем спасительный для нас подвиг! Позаботимся изгнать духов, вошедших в нас по причине небрежения нашего, молитвой Иисусовой. Она имеет свойство оживлять умерщвленных грехом, она имеет свойство изгонять бесов… Молитва Иисусова и открывает присутствие бесов в человеке, и изгоняет их из человека… Сила сатаны, пребывающая в человеке при его рассеянной жизни непримечаемой и непонимаемой, когда услышит имя Господа Иисуса, призываемое молящимся, приходит в смятение. Она воздвизает все страсти в человеке, посредством их приводит всего человека в страшное колебание, производит в теле различные странные болезни… Действие страстей и демонов – совокупное: демоны действуют посредством страстей. Когда увидим при упражнении Иисусовой молитвой особенное волнение и воскипение страстей, не придем от этого в уныние и недоумение. Напротив того, ободримся и уготовимся к подвигу, к тщательнейшему молению именем Господа Иисуса, как получившие явственное знамение, что молитва Иисусова начала производить в нас свойственное ей действие… Не устрашимся, делатели молитвы Иисусовой, ни ветров, ни волнения! Ветрами называю бесовские помыслы и мечтания, а волнением – мятеж страстей, возбужденных помыслами и мечтами. Из среды свирепеющей бури с постоянством, мужеством и плачем будем вопиять ко Господу Иисусу Христу; Он воспретит ветрам и волнам, а мы, опытно узнав всемогущество Иисуса, воздадим Ему должное поклонение, глаголюще: Истинно Ты Сын Божий (Мф. 14, 33). Мы сражаемся за спасение наше. От победы или побеждения наших зависит наша вечная участь.
   36. По душеспасительнейшему действию на нас молитвы вообще, и памяти Божией, или молитвы Иисусовой, в особенности, как средства к пребыванию в непрестанном соединении с Богом и к постоянному отражению нападений врага, занятие молитвой Иисусовой особенно ненавистно диаволу. Упражняющиеся молением именем Господа Иисуса подвергаются особенным гонениям диавола… По этой причине посвятивший себя в истинное служение Богу непрестанной молитвой Иисусовой должен особенно хранить себя от рассеянности мыслей, никак не дозволять себе празднословия мысленного, но, оставляя без внимания являющиеся мысли и мечтания, постоянно возвращаться к молению именем Иисуса как бы в пристанище, веруя, что Иисус неусыпно печется о том рабе Своем, который находится непрестанно при Нем неусыпным памятованием о Нем… Бесы искушают помыслами, мысленными мечтаниями, воспоминанием о нужнейших предметах, размышлениями по видимому духовными, возбуждением заботливости, различных опасений и другими проявлениями неверия. При всех многообразных бесовских бранях ощущение смущения служит всегда верным признаком приближения падших духов, хотя бы производимое ими действие имело вид праведности. Подвижникам, уединенно и усиленно молящимся, бесы являются в виде страшилищ, в виде соблазнительных предметов, иногда в виде светлых Ангелов, мучеников, преподобных и Самого Христа; угроз бесовских бояться не должно, а ко всем вообще явлениям должно быть весьма недоверчивым. В таких случаях, которые, однако ж, бывают нечасты, первейшая обязанность наша прибегнуть к Богу, предаваясь всецело Его воле и прося Его помощи; на явления не обращать внимания и не входить в сношение и собеседование с ними, признавая себя немощными для сношения с духами враждебными, недостойными сношения с духами святыми.
   37. Особенным скорбям и гонениям подвергается истинный, богоугодный подвижник молитвы от братии своей, человеков. И в этом, как мы сказали уже, главные деятели – демоны: они употребляют в свое орудие как тех человеков, которые деятельность свою слили воедино с деятельностию бесовской, так и тех, которые не понимают браней бесовских и потому удобно делаются орудиями бесов, даже и тех, которые, понимая лукавство врага, недостаточно внимательны к себе и осторожны и потому допускают себя быть обманутыми.
   38. Новоначальные иноки нуждаются в продолжительном времени для обучения молитве. Невозможно вскоре… по вступлении в подвиг достичь этой верховной добродетели. Нужны и время, и постепенность в подвиге, чтоб подвижник созрел для молитвы во всех отношениях. Как цвет и плод произрастают на стебле или древе, которые сами прежде должны быть посеяны и вырасти, так и молитва произрастает на других добродетелях, иначе не может явиться, как на них. Не скоро инок справится с умом своим, он не скоро приучит ум свой пребывать в словах молитвы, как бы в заключении и затворе. Отвлекаемый усвоившимися ему пристрастиями, впечатлениями, воспоминаниями, попечениями, ум новоначального непрестанно расторгает спасительные для него узы, оставляет тесный путь, уносится на широкий: любит он странствовать свободно в поднебесной, в стране обольщений, с духами, низверженными с Неба, – странствовать без цели, безрассудно, зловредно для себя. Страсти, эти нравственные недуги человека, служат основной причиной развлечения при молитве. Соответственно ослаблению страстей уменьшается развлечение. Страсти обуздываются и умерщвляются мало-помалу истинным послушанием и истекающими из истинного послушания самоотвержением и смирением. Послушание, самоотвержение и смирение суть те добродетели, на которых зиждется преуспеяние в молитве.
   39. Потщимся усовершиться в смирении, которое состоит в особенном блаженном настроении сердца и является в сердце от исполнения евангельских заповедей. Смирение есть тот единственный жертвенник, на котором дозволяется нам законом духовным приносить жертву молитвы, на котором принесенная жертва молитвы восходит к Богу, является лицу Его. Смирение есть тот единственный сосуд, в который влагаются перстом Божиим благодатные дарования. Займемся молитвой Иисусовой бескорыстно, с простотой и прямотой намерения, с целью покаяния, с верой в Бога, с совершенной преданностью воле Божией, с упованием на премудрость, благость, всемогущество этой святой воли!
   40. Смирение… немедленно начнет приводить сердце в умиление и содержать в умилении. Напротив того, от деятельности по своей воле и по своему разуму немедленно явится попечительность о себе, предстанут уму различные соображения, предположения, опасения, мечты, уничтожат внимательную молитву. Оставление смирения для сохранения своего достоинства по отношению к ближнему отымет у сердца умиление, ожесточит сердце, убьет молитву, лишив ее существенных свойств ее, внимания и умиления. Каждый поступок против смирения есть наветник и губитель молитвы. На послушании и смирении да зиждется молитва! Эти добродетели – единственно прочное основание молитвенного подвига.
   41. Стяжавшие истинную молитву ощущают неизреченную нищету духа, когда предстоят пред Богом, славословя Его, исповедуясь Ему, повергая пред ним прошения свои. Они чувствуют себя как бы уничтожившимися, как бы несуществующими. Это естественно! Когда молящийся ощутит обильно присутствие Божие, присутствие Самой Жизни, Жизни необъятной и непостижимой, тогда его собственная жизнь представляется ему мельчайшей каплею, сравниваемой с беспредельным океаном.
   42. Необходимое, существенное условие преуспеяния в молитве Иисусовой есть пребывание в заповедях Господа Иисуса… Направь поступки твои, все поведение твое по заповедям Господа Иисуса, направь по ним слова твои, направь по ним мысли и чувствования твои – и познаешь свойства Иисуса. Ощутив в себе эти свойства действием Божественной благодати и из этого ощущения стяжав опытное познание их, ты усладишься сладостью нетленной, не принадлежащей миру и веку сему, сладостью тихой, но сильной, уничтожающей расположение сердца ко всем земным наслаждениям. Усладившись свойствами Иисуса, возлюбишь Его и возжелаешь, чтоб Он вполне обитал в тебе, без Него сочтешь себя погибающим и погибшим. Тогда будешь непрестанно вопиять, вопиять из полноты убеждения, от всей души: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного». Молитва Иисусова заменит для тебя все прочие молитвословия. И все они какую могут вместить и изложить мысль, более обширную мысли о помиловании грешных Иисусом?
   43. Особенное попечение, попечение самое тщательное должно быть принято о благоустроении нравственности сообразно учению Евангелия. Опыт не замедляет открыть уму молящегося теснейшую связь между заповедями Евангелия и молитвой Иисусовой. Эти заповеди служат для этой молитвы тем, чем служит елей для горящего светильника – без елея светильник не может быть возжен, при оскудении елея не может гореть: он гаснет, разливая вокруг себя дым зловонный. Образуется нравственность по учению Евангелия очень удобно при прохождении монастырских послушаний, когда послушания проходятся в том разуме, в каком заповедано проходить их святыми отцами. Истинное послушание служит основанием, законной дверью для истинного безмолвия. Истинное безмолвие состоит в усвоившейся сердцу Иисусовой молитве, и некоторые из святых отцов совершили великий подвиг сердечного безмолвия и затвора, окруженные молвой человеческой. Единственно на нравственности, приведенной в благоустройство евангельскими заповедями, единственно на этом твердом камне евангельском может быть воздвигнут величественный, священный, невещественный храм богоугодной молитвы. Тщетен труд зиждущего на песке: на нравственности легкой, колеблющейся (см.: Мф. 7, 26). Нравственность, приведенную в стройный, благолепый порядок, скрепленную навыком в исполнении евангельских заповедей, можно уподобить несокрушимому серебряному или золотому сосуду, который один только способен достойно принять и благонадежно сохранить в себе бесценное духовное миро – молитву.
   44. Положи себе единственной целью жизни исполнение воли Иисусовой во всяком обстоятельстве, как бы оно по видимому ни было важно или мелочно; старайся делать дела, единственно благоугодные Иисусу, и все дела твои будут одинаково достойны Неба. Возлюби волю Иисуса паче пожеланий плоти твоей, паче спокойствия и удобств твоих, паче жизни, паче души твоей. Как можно чаще читай Евангелие, изучай в нем волю Господа и Спаса твоего. Не оставь без внимания ни малейшей черты из Евангелия, никакой маловажной, по наружности, заповеди. Обуздывай и умерщвляй все движения собственные свои, не только греховные, но по видимому и добрые, принадлежащие падшему человеческому естеству, часто весьма развитые у язычников и еретиков, отстоящие от добродетелей евангельских, яко запади от востоков. Да молчит в тебе все ветхое твое! Да действует в тебе един Иисус святейшими заповедями Своими, помышлениями и ощущениями, истекающими из этих заповедей. Если будешь жительствовать таким образом, то непременно процветет в тебе молитва Иисусова, независимо от того, пребываешь ли ты в глубокой пустыне или посреди молв общежития, потому что место вселения и покой этой молитвы – ум и сердце, обновленные познанием, вкушением, исполнением воли Божией, благой, угодной и совершенной (см.: Рим. 12, 2).
   45. Сперва обратим внимание на страсти телесные, на употребление пищи и на наиболее зависящие от излишества при сем употреблении блудные стремления наши. Постараемся мудро устроить состояние плоти нашей, давая ей столь много пищи и сна, чтоб она не изнемогла излишне и оставалась способной к подвигам, давая их столь мало, чтоб она постоянно носила в себе мертвость, не оживая для движений греховных… Предающийся излишнему сну и чревоугодию не может не оскверняться сладострастными движениями. Доколе волнуются этими движениями душа и тело, доколе ум услаждается плотскими помыслами, дотоле человек неспособен к новым и неведомым ему движениям, которые возбуждаются в нем от осенения его Святым Духом.
   46. Сколько нужен пост для желающего заняться и преуспеть в умной молитве, столько нужно для него и безмолвие, или крайнее уединение, вообще возможное удаление от скитания… Со всей внимательностью храни свои чувства, чтоб не увидеть, не услышать чего-либо душевредного, чтоб не получить нечаянной и непредвиденной смертоносной раны… Приучи себя к молчанию, чтоб ты мог безмолвствовать и среди людей. Говори как можно меньше, и то по крайней нужде. Тяжко претерпевать злострадание безмолвия для привыкшего к рассеянности, но всякий желающий спастись и преуспеть в духовной жизни непременно должен подчинить себя этому злостраданию и приучить себя к уединению и безмолвию. После кратковременного труда безмолвие и уединение соделаются вожделенными по причине плодов, которые не замедлит вкусить душа благоразумного безмолвника.
   47. Оградив наше жительство снаружи воздержанием от излишества и наслаждения при употреблении пищи и пития, оградив его зависящим от нас уединением… обратим внимание на душевные страсти. Обратим внимание, прежде всего, по заповеди Господа, на гнев (см.: Мф. 5, 22), имеющий основанием своим гордость. Простим отцам и братиям нашим, близ и далече пребывающим, живым и отшедшим, все оскорбления и обиды, нанесенные ими нам, как бы эти обиды тяжки ни были. Завещал нам Господь: Когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших (Мк. 11, 25–26). Прежде всего помолись о врагах твоих и благослови их, как орудия Божественного Промысла, которыми воздано тебе за грехи твои во время кратковременной земной жизни, чтоб избавить тебя от заслуженного тобою воздаяния в вечности адскими муками. Когда ты будешь поступать так, когда возлюбишь врагов своих и будешь молить о них, чтоб им дарованы были все блага, временные и вечные, тогда только низойдет к тебе Бог на помощь и ты поперешь молитвой твоей всех супостатов твоих, вступишь умом в сердечный храм для поклонения Отцу духом и истиной. Но если попустишь сердцу твоему ожесточиться памятозлобием и оправдаешь гнев твой гордостью твоей, то отвратится от тебя Господь Бог твой и предан будешь в попрание под ноги сатане. Всеми скверными помыслами и ощущениями он будет топтать тебя: ты не будешь в силах воспротивиться ему. Если же Господь сподобит положить тебе в основание молитвенного подвига незлобие, любовь, неосуждение ближних, милостивое извинение их, тогда с особенной легкостью и скоростью победишь противников твоих, достигнешь чистой молитвы.
   48. Положив в основание молитвенному подвигу безгневие, любовь и милость к ближним, заповеданные Евангелием, с решительностью отвергни всякую беседу с помыслами и всякое мечтание. Навстречу всем помыслам и мечтаниями говори: «Я всецело предал себя воле Бога моего и потому нет для меня никакой нужды разглагольствовать, предполагать, предугадывать, ибо Господь близко. Не заботьтесь ни о чем, – завещавает Дух Святой мне вкупе со всеми истинно верующими во Христа, – но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом (Флп. 4, 5–6). Будьте благоразумны, то есть отвергните пресыщение и наслаждение, отвергните обманчивые помыслы и мечтания, и бодрствуйте в молитвах… Все заботы ваши возложите на Него (на Бога), ибо Он печется о вас (1 Пет. 4, 7; 5, 7). Итак, желаю, чтобы на всяком месте произносили молитвы мужи, то есть христиане, усовершившиеся в молитвенном подвиге, воздевая чистые руки – ум и сердце, очищенные от страстей, исполненные смирения и любви, без гнева и сомнения, то есть будучи чужды всякой злобы на ближнего, чужды сложения с помыслами и услаждения мечтаниями (1 Тим. 2, 8). Возненавидь всяк путь неправды – и направишься ко всем заповедям Господним. Путь неправды – беседа с помыслами и мечтание. Отвергший эту беседу и мечтание может наследовать все заповеди Божии, может волю Божию совершить посреди сердца своего, непрестанно прилепляясь молитвой к Господу, окрыляя молитву свою смирением и любовью.
   49. Пречистое имя Иисуса не терпит пребывать посреди нечистоты: оно требует, чтоб из сосуда душевного было извергнуто и извергаемо все нечистое; входя в сосуд по степени чистоты его, оно само начинает действовать в нем и совершать дальнейшее очищение, для которого собственные усилия человека недостаточны и которое требуется для того, чтоб сосуд соделался достойным вместилищем духовного сокровища, всесвятой святыни. Устранимся от пресыщения и даже насыщения, положим себе в правило умеренное, постоянное воздержание в пище и питии, откажем себе в наслаждении вкусными яствами и питиями, будем упокоевать себя сном удовлетворительно, но не чрезмерно, откажемся от празднословия, смеха, шуток, кощунства, прекратим ненужные выходы из кельи к братиям и прием братии в келью под предлогом любви, именем которой прикрываются пустые беседы и занятия, опустошающие душу! Откажемся от мечтательности и суетных помышлений, возникающих в нас по причине нашего неверия, по причине безрассудной попечительности, по причине тщеславия, памятозлобия, раздражительности и других страстей наших! С полнотой веры возложим все на Господа и многомыслие наше, наши пустые мечты заменим непрерывающейся молитвой ко Господу Иисусу! Если мы окружены еще врагами, то будем вопиять с сильным плачем и воплем к Царю царей, как вопиют обиженные и угнетенные из толпы народной; если же мы допущены во внутренний чертог Царя, то будем приносить Ему жалобу и просить Его милости с величайшей тихостью и смирением из самой глубины душевной. Такая молитва особенно сильна: она – вполне духовна, произносится непосредственно к самому слуху Царя, к Его сердцу.
   50. Сначала нужно понуждаться к молитве; вскоре она начнет доставлять утешение и этим утешением облегчать понуждение, ободрять к понуждению себя. Но к молитве нужно понуждение в течение всей жизни, и редкие подвижники избавились, по причине обильнейшего благодатного утешения, от понуждения себя: молитва действует убийственно на нашего ветхого человека; доколе он жив в нас, дотоле противится молитве, как вкушению смерти. Падшие духи, зная силу молитвы и ее благотворное действие, стараются всячески отвлечь от нее подвижника, поучая употреблять время, назначенное для молитвы, на другие дела, или же они стараются уничтожить и осквернить ее суетной и греховной рассеянностью, принося во время совершения ее бесчисленные житейские и греховные помыслы и мечтания.
   51. Упражнение молитвой Иисусовой имеет два главнейших подразделения, или периода, оканчивающиеся чистой молитвой, которая увенчивается бесстрастием, или христианским совершенством, в тех подвижниках, которым Богу благоугодно дать его… В первом периоде предоставляется молящемуся молиться при одном собственном усилии; благодать Божия несомненно содействует молящемуся благонамеренно, но она не обнаруживает своего присутствия. В это время страсти, сокровенные в сердце, приходят в движение и возводят делателя молитвы к мученическому подвигу, в котором побеждения и победы непрестанно сменяют друг друга, в котором свободное произволение человека и немощь его выражаются с ясностью. Во втором периоде благодать Божия являет ощутительно свое присутствие и действие, соединяя ум с сердцем, доставляя возможность молиться непарительно, или, что то же, без развлечения, с сердечным плачем и теплотой, при этом греховные помыслы утрачивают насильственную власть над умом. На эти два состояния указывают святые отцы… Чтоб достичь второго состояния, необходимо пройти сквозь первое, необходимо выказать и доказать основательность своего произволения и принести плод в терпении (Лк. 8, 15).
   52. Первое состояние молящегося можно уподобить обнаженным древам во время зимы, второе – тем же древам, покрывшимся листьями и цветами от действия теплоты весенней. Силу для произведения листьев и цветов деревья накопляют во время зимы, когда состояние их имеет весь образ состояния страдательного, состояние под областью смерти. Не дозволим себе искушать Господа! Не дозволим себе приступать к Нему легкомысленно, с бесстрашием, с двоедушием, с настроением сумнящейся пытливости, за которую возбраняется вход в землю обетованную. Приступим, как погибшие, как существенно нуждающиеся во спасении, которое даруется Богом за истинное покаяние. Душой и целью молитвы в том и другом состоянии должно быть покаяние. За покаяние, приносимое при одном собственном усилии, Бог дарует, в свое время, покаяние благодатное, – и Дух Святой, вселившись в человека, ходатайствует о нем воздыханиями неизреченными: Он ходатайствует за святых сообразно воле Божией, которую ведает один Он (Рим. 8, 26–27).
   53. В упражнении молитвой Иисусовой есть свое начало, своя постепенность, свой конец бесконечный. Необходимо начинать упражнение с начала, а не с середины и не с конца… Начинают с средины те новоначальные, которые, прочитав в отеческих писаниях наставление для упражнения в молитве Иисусовой, данное отцами безмолвникам, то есть монахам, уже весьма преуспевшим в монашеском подвиге, необдуманно принимают это наставление в руководство своей деятельности. Начинают с средины те, которые без всякого предварительного приготовления усиливаются взойти умом в сердечный храм и оттуда воссылать молитву. С конца начинают те, которые ищут немедленно раскрыть в себе благодатную сладость молитвы и прочие благодатные действия ее. Должно начинать с начала, то есть совершать молитву со вниманием и благоговением, с целью покаяния, заботясь единственно о том, чтоб эти три качества постоянно соприсутствовали молитве.
   54. Монашеское жительство – наука из наук, божественная наука. Это относится ко всем монашеским подвигам, в особенности относится к молитве. В каждой науке имеется свое начало, имеется своя постепенность в преподавании познаний, имеются свои окончательные упражнения – так и в обучении молитве существует свой порядок, своя система. Тщательное последование порядку, или, что то же, системе, служит в каждой науке ручательством основательного успеха в ней – так и правильное упражнение в молитве служит ручательством преуспеяния в ней, – того преуспеяния, которым благоугодно Богу ущедрить подвижника. Отвержение системы при изучении науки служит источником превратных понятий, источником знания, которое хуже незнания, будучи знанием неправильным, отрицательным – таково и последствие беспорядочного упражнения в молитве. Неизбежное, естественное последствие такого упражнения – прелесть.
   55. Зодчие воздушных замков, видя здание свое возвышающимся до Небес, любуются и восхищаются этим обольстительным зрелищем: они не любят напоминания евангельской заповеди, возвещающей, что всякому человеку, строющему дом, подобает ископать, и углубить, и положить основание на камне (Лк. 6, 48). Камень – Христос… Нет места для истинной молитвы в сердце, не благоустроенном и не настроенном евангельскими заповедями. Напротив того, прелесть насаждена в каждого из нас падением… Прелесть в большей или меньшей степени есть необходимое логическое последствие неправильного молитвенного подвига.
   56. Всем известно, какое душевное бедствие возникло для иудейских книжников и фарисеев из их неправильного душевного настроения: они сделались не только чуждыми Бога, но и исступленными врагами Его, богоубийцами. Подобному бедствию подвергаются подвижники молитвы, извергшие из своего подвига покаяние, усиливающиеся возбуждать в сердце любовь к Богу, усиливающиеся ощущать наслаждение, восторг: они развивают свое падение, соделывают себя чуждыми Бога, вступают в общение с сатаной, заражаются ненавистью к Святому Духу. Этот род прелести ужасен: он… растлевает решительно и ум, и сердце.
   57. Самый опасный неправильный образ молитвы заключается в том, когда молящийся сочиняет силой воображения своего мечты или картины, заимствуя их по видимому из Священного Писания, в сущности же из своего собственного состояния, из своего падения, из своей греховности, из своего самообольщения, – этими картинами льстит своему самомнению, своему тщеславию, своему высокоумию, своей гордости, обманывает себя. Очевидно, что все, сочиняемое мечтательностью нашей падшей природы, извращенной падением природы, не существует на самом деле – есть вымысел и ложь, столько свойственные, столько возлюбленные падшему ангелу. Мечтатель с первого шагу на пути молитвенном исходит из области истины, вступает в область лжи, в область сатаны, подчиняется произвольно влиянию сатаны.
   58. Все святые отцы, описавшие подвиг умной молитвы, воспрещают не только составлять произвольные мечты, но и преклониться произволением и сочувствием к мечтам и привидениям, которые могут представиться нам неожиданно, независимо от нашего произволения. И это случается при молитвенном подвиге, особливо в безмолвии… Опытные в монашеской жизни иноки, истинно святые иноки, гораздо более опасаются прелести, гораздо более не доверяют себе, нежели новоначальные, особливо те из новоначальных, которые объяты разгорячением к подвигу… Склоняется, влечется наше свободное произволение к прелести, потому что всякая прелесть льстит нашему самомнению, нашему тщеславию, нашей гордости.
   59. Молящийся, стремясь раскрыть в сердце ощущение нового человека и не имея на это никакой возможности, заменяет их ощущениями своего сочинения, поддельными, к которым не замедляет присоединиться действие падших духов. Признав неправильные ощущения, свои и бесовские, истинными и благодатными, он получает соответствующие ощущениям понятия. Ощущения эти, постоянно усваиваясь сердцу и усиливаясь в нем, питают и умножают ложные понятия – естественно, что от такого неправильного подвига образуются самообольщение и бесовская прелесть… Мнящий о себе, что он беспристрастен, никогда не очистится от страстей, мнящий о себе, что он исполнен благодати, никогда не получит благодати, мнящий о себе, что он свят, никогда не достигнет святости.
   60. Все виды бесовской прелести, которым подвергается подвижник молитвы, возникают из того, что в основание молитвы не положено покаяние, что покаяние не сделалось источником, душой, целью молитвы… Всякий усиливающийся взойти на брак Сына Божия не в чистых и светлых одеждах, устраиваемых покаянием, а прямо в своем рубище, в состоянии ветхости, греховности и самообольщения, извергается вон, во тьму кромешную – в бесовскую прелесть… Покаяние и все, из чего оно составляется, как то: сокрушение, или болезнование духа, плач сердца, слезы, самоосуждение, памятование и предощущение смерти, суда Божия и вечных мук, ощущение присутствия Божия, страх Божий суть дары Божии, дары великой цены, дары первоначальные и основные, залоги даров высших и вечных. Без предварительного получения их подаяние последующих даров невозможно… Покаяние, сокрушение духа, плач суть признаки, суть свидетельство правильности молитвенного подвига; отсутствие их – признак уклонения в ложное направление, признак самообольщения, прелести или бесплодия. То или другое, то есть прелесть или бесплодие, составляют неизбежное последствие неправильного упражнения молитвой, а неправильное упражнение молитвой неразлучно с самообольщением.
   61. Духи злобы, неусыпно и ненасытно жаждущие погибели человеческой, действуют на нас не только помыслами и мечтаниями, но и разнообразными прикосновениями, осязая нашу плоть, нашу кровь, наше сердце, наш ум, стараясь всеми путями и средствами влить в нас яд свой. Нужна осторожность, нужна бдительность, нужно ясное и подробное знание пути мысленного, ведущего к Богу. На этом пути множество татей, разбойников, убийц. При виде бесчисленных опасностей восплачем пред Господом нашим и будем умолять Его с постоянным плачем, чтоб Он Сам руководил нас по пути тесному и прискорбному, ведущему в живот. Разнообразные воспаления крови от действия различных помыслов и мечтаний демонских составляют то пламенное оружие, которое дано при нашем падении падшему херувиму, которым он вращает внутри нас, возбраняя нам вход в таинственный Божий рай духовных помышлений и ощущений.
   62. Не только грубые плотские ощущения ветхого человека, но и ощущения более тонкие, иногда очень тонкие, происходящие от движения крови, отвергнуты Богом. Тем более этот предмет нуждается во внимании подвижника, что утонченное действие страстей и духов на кровь тогда только делается ясным, когда сердце ощутит в себе действие Святого Духа… До явления действия Духа в сердце утонченное действие крови остается или вовсе непонятным, или малопонятным и даже может быть признано за действие благодати, если не будет принята надлежащая осторожность. Предосторожность эта заключается в том, чтоб, до времени очищения и обновления Духом, не признавать никакого сердечного ощущения правильным, кроме ощущения покаяния, спасительной печали о грехах, растворенной надеждой помилования. От падшего естества принимается Богом только одна жертва сердца, одно ощущение сердца, одно его состояние: Жертва Богу – дух сокрушенный, сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже (Пс. 50, 19).
   63. Наше обычное состояние, состояние всего человечества, есть состояние падения, прелести, погибели. Сознавая и, по мере сознания, ощущая это состояние, будем молитвенно вопить из него, вопить в сокрушении духа, вопить с плачем и стенаниями, вопить о помиловании. Отречемся от всякого наслаждения духовного, от всех высоких молитвенных состояний, как недостойные их и неспособные к ним! Нет возможности воспеть песнь Господню на земле чужой (Пс. 136, 4) – в сердце, обладаемом страстями, если ж услышим приглашение воспеть ее, то да знаем наверно, что приглашение это делается притеснителями нашими. При реках Вавилона можно и должно только плакать (Пс. 136, 1).
   64. Для всех и каждого существенно полезно начинать обучение молению именем Господа Иисуса с совершения молитвы Иисусовой устно при заключении ума в слова молитвы. Заключением ума в слова молитвы изображается строжайшее внимание к этим словам, без которого молитва подобна телу без души. Предоставим Самому Господу преобразовать внимательную устную молитву нашу в умную, сердечную и душевную. Он непременно совершит это, когда узрит нас сколько-нибудь очищенными, воспитанными, возращенными, приуготовленными деланием евангельских заповедей.
   65. Иное – молиться со вниманием при участии сердца, иное – нисходить умом в сердечный храм и оттуда приносить таинственную молитву, исполненную силы и благодати Божественных. Второе происходит от первого. Внимание ума при молитве привлекает сердце к сочувствию; при усилении внимания сочувствие сердца уму обращается в соединение сердца с умом; наконец, при внимании, усвоившемся молитве, ум нисходит в сердце для глубочайшего молитвенного священнослужения. Все это совершается под водительством благодати Божией, по ее благоволению и усмотрению. Стремление ко второму прежде стяжания первого не только бесполезно, но может быть причиной величайшего вреда.
   66. Святой Иоанн Лествичник советует заключать ум в слова молитвы и, сколько бы раз он ни устранился из слов, опять вводить его. Этот механизм особенно полезен и особенно удобен. Когда ум будет таким образом во внимании, тогда и сердце вступит в сочувствие уму умилением, – молитва будет совершаться совокупно умом и сердцем. Слова молитвы должно произносить очень неспешно, даже протяжно, чтоб ум имел возможность заключаться в слова.
   67. Сердечная молитва происходит от соединения ума с духом, разъединенных падением, соединяемых благодатию искупления. В духе человеческом сосредоточены ощущения совести, смирения, кротости, любви к Богу и ближнему и других подобных свойств; нужно, чтобы при молитве действие этих свойств соединялось с действием ума. На это должно быть обращено все внимание делателя молитвы. Соединение совершается перстом Божиим, единым могущим исцелить язву падения, делатель же молитвы доказывает искренность произволения своего получить исцеление постоянным пребыванием в молитве, заключением ума в слова молитвы, деятельностью внешней и внутренней по заповедям Евангелия, соделывающей дух способным к соединению с молящимся умом.
   68. [Место сердечное] – это словесная сила, или дух человека, присутствующий в верхней части сердца, против левого сосца, подобно тому, как ум присутствует в головном мозге. При молитве нужно, чтоб дух соединился с умом и вместе с ним произносил молитву, причем ум действует словами, произносимыми одной мыслью или с участием голоса, а дух действует чувством умиления или плача. Соединение даруется в свое время Божественной благодатью, а для новоначального достаточно, если дух будет сочувствовать и содействовать уму. При сохранении внимания умом дух непременно ощутит умиление. Дух обыкновенно называется сердцем, как и вместо слова «ум» употребляется слово «голова». Молись со вниманием, в сокрушении духа, помогая себе вышеисчисленными механизмами, – при этом само собой откроется опытное познание места сердечного.
   69. Читая в отцах о сердечном месте, которое обретает ум молитвой, надо понимать словесную силу сердца, помещенную Творцом в верхней части сердца, – силу, которой сердце человеческое отличается от сердца скотов, имеющих силу воли, или желания, и силу ревности, или ярости, наравне с человеками. Сила словества выражается в совести, или в сознании нашего духа, без участия разума, в страхе Божием, в духовной любви к Богу и ближнему, в ощущении покаяния, смирения, кротости, в сокрушении духа, или глубокой печали о грехах, и в других духовных ощущениях, чуждых животным. Сила души – ум – хотя и духовна, но имеет местом пребывания своего головной мозг, так и сила словества, или дух человека, хотя и духовна, но имеет местом пребывания своего верхнюю часть сердца, находящуюся под левым сосцом груди, около сосца и несколько выше его. Соединение ума с сердцем есть соединение духовных помыслов ума с духовными ощущениями сердца. Так как человек пал, так как его помыслы и ощущения изменились из духовных в плотские и душевные, то надо при посредстве евангельских заповедей возвести ум и дух к помышлениям и ощущениям духовным. Когда ум и дух исцелятся, тогда они и соединятся о Господе. Образуется в свое время, в отделе сердца, где помещается сила словества, или дух, чудный, нерукотворенный, духовный храм Божий, Святая Святых – туда нисходит ум, хиротонисанный Святым Духом во священника и архиерея для поклонения Богу духом и истиной. Тогда познает христианин блаженным опытом сказанное в Священном Писании: Вы храм Бога живого, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить в них, и буду их Богом, и они будут Моим народом (2 Кор. 6, 16).
   70. Первоначально и самое делание представляется необыкновенно сухим, не обещающим никакого плода. Ум, усиливаясь соединиться с сердцем, сперва встречает непроницаемый мрак, жесткость и мертвость сердца, которое не вдруг возбуждается к сочувствию уму. Это не должно приводить делателя к унынию и малодушию и упоминается здесь с той целью, чтоб делатель был предуведомлен и предостережен. Терпеливый и тщательный делатель непременно будет удовлетворен и утешен: он возрадуется о безмерном обилии таких духовных плодов, о которых и понятия себе составить не может в плотском и душевном состоянии своем. В действии молитвы Иисусовой имеется своя постепенность: сперва она действует на один ум, приводя его в состояние тишины и внимания, потом начнет проникать к сердцу, возбуждая его от сна смертного и знаменуя оживление его явлением в нем чувств умиления и плача. Углубляясь еще далее, она мало-помалу начинает действовать во всех членах души и тела, отовсюду изгонять грех, повсюду уничтожать владычество, влияние и яд демонов… Душа болезнует как болящая и рождающая, по Писанию.
   71. Ум, одеянный в молитву, сложив бремя земных помышлений, нисходит к сердечной клети. Двери клети замкнуты, повсюду темнота, мрак непроницаемый. И ум в недоумении начинает стучаться молитвой в двери сердца; стоит терпеливо при дверях, стучится, ждет, опять стучится, опять ждет, опять молится. Нет никакого ответа, не раздается никакого голоса! Мертвая тишина и мрак отвечают гробовым молчанием. Ум отходит от дверей сердца печальный и в горьком плаче ищет отрады. Он не был допущен предстать Царю царей в святилище внутренней клети.
   72. Благоговение и самое благоразумие требует от нас, чтоб мы отреклись от преждевременного, самочинного, гордостного, безрассудного усилия войти в таинственное святилище. И благоговение и благоразумие научают нас пребывать внимательной молитвой, молитвой покаяния при дверях храма. Внимание и сокрушение духа – вот та клеть, которая дана в пристанище кающимся грешникам. Она – преддверие святилища. В ней будем укрываться и заключаться от греха. Да соберутся в эту Вифезду все страждующие нравственной хромотой, все прокаженные, все слепые и сухие, словом, все недугующие грехом, ожидающие движения воды (Ин. 5, 3) – действия милости и благодати Божией. Сам и един Господь в известное Ему время дарует исцеление и вход во святилище, единственно по Своему непостижимому благоволению.
   73. Сущность дела состоит в том, чтоб ум соединился с сердцем при молитве, а это совершает Божия благодать в свое время, определяемое Богом. Упомянутый механизм [у новоначальных] вполне заменяется неспешным произношением молитвы, кратким отдыхом после каждой молитвы, тихим и неспешным дыханием, заключением ума в слова молитвы. При посредстве этих пособий мы удобно можем достигнуть внимания в известной степени. Вниманию ума при молитве начинает весьма скоро сочувствовать сердце. Сочувствие сердца уму мало-помалу начнет переходить в соединение ума с сердцем.
   74. Ум и сердце иначе не возмогут соединиться, как при посредстве духа и истины (см.: Ин. 4, 24). Это значит: ум и сердце не возмогут соединиться, если не отвергнутся вполне падшего естества, если не предадут себя вполне руководству Евангелия, если за достоянное и усиленное последование евангельским заповедям не привлекут в себе благодати Всесвятого Духа, не исцелятся и не оживут от прикосновения ее, от осенения ею. Не только всякое греховное чувствование и всякий греховный помысл, но и все естественные помыслы и ощущении, как бы они ни были тонки и замаскированы мнимой праведностью, разрушают соединение ума с сердцем, поставляют их в противодействие друг другу. При уклонении с духовного направления, доставляемого Евангелием, тщетны все пособия и механизмы: сердце и ум никогда не соединятся между собой.
   75. Исполнение заповедей, предшествующее соединению ума с сердцем, различествует от исполнения заповедей, последующего соединению. До соединения подвижник исполняет заповеди с величайшим трудом, насилуя и принуждая свое падшее естество, – по соединении духовная сила, соединяющая ум с сердцем, влечет к исполнению заповедей, делает его удобным, легким, сладостным. Потеку путем заповедей Твоих, когда Ты расширишь сердце мое, – сказал Псалмопевец (Пс. 118, 32).
   76. При соединении ума с душой всего удобнее заниматься памятью Божией, в особенности молитвой Иисусовой: при ней чувства телесные могут оставаться в бездействии, а такое бездействие их крайне способствует глубочайшему вниманию и его последствиям. Чтение молитвенное псалмов и прочих молитвословий не только можно, но и должно производить при соединении, как особенно способствующем ко вниманию. Но как при псалмопении уму представляются разнообразные мысли, то он при псалмопении не может быть так чист от рассеянности, как при краткой единообразной молитве. При чтении Священного Писания и книг отеческих также должно соединять ум с душой: чтение будет гораздо плодоноснее.
   77. Надо объяснить и сделать сколько-нибудь понятным соединение ума, души и тела для не ощущавших его, чтоб они познали его, когда оно, по милости Божией, начнет проявляться в них. Это соединение вполне явственно, вполне ощутительно, не какое-либо мечтательное или усвояемое обольстительным мнением. Оно может несколько объясниться из противоположного состояния, в котором обыкновенно все мы находимся. Противоположное состояние – разделение ума, души и тела, несогласное их действие, часто обращающееся в противодействие одного другому, есть горестное следствие нашего падения в праотцах наших. Кто не видит в себе этого разногласного действия? Кто не ощущает внутренней борьбы и производимого ею мучения? Кто не признает этой борьбы, этого мучения – часто невыносимых – нашим недугом, признаком, убедительным доказательством падения? Ум наш молится или находится в размышлении и намерении благочестивом, а в сердце и теле движутся различные порочные пожелания, различные страстные стремления, влекут с насилием ум от его упражнения и по большей части увлекают! Самые телесные чувства, в особенности зрение и слух, противодействуют уму, – доставляя ему непрестанные впечатления вещественного мира, они приводят его в развлечение и рассеянность. Когда ж, по неизреченному милосердию Божию, ум начнет соединяться в молитве с сердцем и душой, тогда душа сперва мало-помалу, а потом и вся начнет устремляться вместе с умом в молитву. Наконец, устремится в молитву и самое бренное тело наше, сотворенное с вожделением Бога, а от падения заразившееся вожделением скотоподобным. Тогда чувства телесные остаются в бездействии: глаза смотрят – и не видят, уши слышат – и вместе не слышат. Тогда весь человек бывает объят молитвой: самые руки его, ноги и персты несказанно, но вполне явственно и ощутительно участвуют в молитве и бывают исполнены не объяснимой словами силы. Человек, находясь в состоянии мира о Христе и молитвы, не доступен ни для каких греховных помыслов – тот самый человек, для которого прежде всякое сражение с грехом было верным побеждением. Душа ощущает, что приближается к ней супостат, но молитвенная сила, ее наполняющая, не попускает врагу приблизиться и осквернить храм Божий. Молящийся знает, что приходил к нему враг, но не ведает, с каким помыслом, с каким видом греха.
   78. Брат! Если ты еще не ощутил соединения ума, души и тела, то занимайся внимательной молитвой, соединяя устную и, по временам, гласную с умом. Пребывай в евангельских заповедях, с терпением и долготерпением борясь против страстей, не приходя в уныние и безнадежие при побуждении твоем помыслами и ощущениями греховными, впрочем, и не попускай себе произвольно побеждения. Упав, вставай; опять упав, опять вставай, доколе не научишься ходить без преткновения. Чаша немощи имеет свою пользу: до известного времени она попускается Промыслом Божиим подвижнику для очищения от гордости, гнева, памятозлобия, осуждения, высокомудрия и тщеславия. Особенно важно усмотреть в себе действие тщеславия и обуздать его. Доколе оно действует, дотоле человек не способен вступить в страну жительства духовного, в которую вход есть беспристрастие, даруемое пришествием мира Христова.
   79. Если же ты ощутил, что соединился ум твой с душой и телом, что ты уже не рассечен грехом на части, но составляешь нечто единое и целое, что святой мир Христов возвеял в тебе, то храни со всевозможным тщанием дар Божий. Да будет главным твоим делом молитва и чтение святых книг, прочим делам давай второстепенное значение, а к делам земным будь хладен – если можно, чужд их. Священный мир, как веяние Святого Духа, тонок – немедленно отступает от души, ведущей себя неосторожно в присутствии его, нарушающей благоговение, нарушающей верность послаблением греху, позволяющей себе нерадение. Вместе с миром Христовым отступает от недостойной души благодатная молитва, и вторгаются в душу, как гладные звери, страсти, начинают терзать самопредавшуюся жертву, предоставленную самой себе отступившим от нее Богом. Если ты пресытишься, в особенности упьешься, – святой мир престанет в тебе действовать. Если разгневаешься – надолго прекратится его действие. Если позволишь себе дерзость – он престанет действовать. Если возлюбишь что земное, заразишься пристрастием к вещи, к какому-либо рукоделию или особенным расположением к человеку, святой мир непременно отступит от тебя. Если попустишь себе услаждение блудными помыслами, он надолго, весьма надолго оставит тебя, как не терпящий никакого зловония греховного, в особенности блудного и тщеславного. Поищешь его – и не обрящешь. Восплачешь о потере его, но он не обратит никакого внимания на плач твой, чтоб ты научился давать дару Божию должную цену и хранить его с подобающими тщательностью и благоговением.
   80. Предлагаю отцам и братиям убогий совет, умоляя их не отвергнуть убогого совета моего: не понуждайте себя преждевременно к открытию в себе сердечного молитвенного действия. Нужна, нужна благоразумная осторожность, особливо в наше время, когда уже почти невозможно встретить удовлетворительного наставника для этих предметов, когда подвижник должен пробираться сам, ощупью, при руководстве писаниями святых отцов, в сокровищницу знаний духовных, и так же ощупью, сам, выбирать из них свойственное себе. При жительстве по евангельским заповедям займитесь внимательной Иисусовой молитвой… соединяя молитву с плачем, имея началом и целью молитвы покаяние. В свое время, известное Богу, откроется само собой действие сердечной молитвы. Такое действие, открываемое прикосновением перста Божия, превосходнее достигаемого усиленным принуждением себя… Для развития духовного преуспеяния нет ни конца, ни пределов. Ничтожное, незаметное упование на что-либо вне Бога может остановить ход преуспеяния, в котором и вождь, и ноги, и крылья – вера в Бога.
   81. Для вспомоществования новоначальным в упражнении молитвой Иисусовой имеются разные… пособия. Исчисляем главные из них. 1) Четки или лестовка. Четки состоят обыкновенно из ста зерен, а лестовка – из ста ступеней, так как правило, совершаемое с молитвой Иисусовой, обыкновенно исчисляется сотней молитв. По четкам считаются поклоны, также и сидя иноки упражняются молитвой Иисусовой первоначально по четкам. Когда же при молитве усиливается внимание, тогда прекращается возможность молиться по четкам и исчислять произносимые молитвы: все внимание обращается к молитве. 2) Очень полезно обучаться молитве Иисусовой, совершая ее с поклонами земными и поясными, полагая эти поклоны неспешно и с чувством покаяния… 3) В церкви и вообще при упражнении молитвой Иисусовой полезно иметь глаза закрытыми и 4) держать левую руку у персей, над левым сосцом груди, несколько повыше его – последний механизм способствует к ощущению силы словесности, находящейся в персях. 5) Безмолвствующим отцы советуют иметь несколько темную келью с завешенными окошками для охранения ума от развлечения и для вспомоществования ему сосредоточиваться в сердце. 6) Безмолвствующим советуют сидеть на низменном стуле, во-первых, для того, что внимательная молитва требует спокойного положения, а во-вторых, по образу слепого нищего, упоминаемого в Евангелии, который, сидя при пути, вопиял ко Господу: Иисус, Сын Давидов, помилуй меня! (Мк. 10, 47), был услышан и помилован. Также этот низменный стул изображает собой гноище, на котором был повержен Иов вне града, когда диавол поразил его с ног до головы лютой болезнью. Инок должен видеть себя изувеченным, искаженным, истерзанным греховностью, извергнутым ею из естественного состояния, повергнутым в противоестественное, и из этого бедственного состояния вопиять ко Всемилостивому и Всемогущему Иисусу, Обновителю человеческого естества: Помилуй меня. Низменный стул очень удобен для упражнения молитвой Иисусовой. Этим не отвергается стояние при ней, но как почти все время истинного безмолвника посвящено молитве, то и предоставляется ему заниматься ею и сидя, а иногда и лежа. Особливо больные и престарелые должны остерегаться от излишнего телесного подвига, чтоб он не истощал сил их и не отнимал возможности заниматься подвигом душевным. Сущность делания в Господе и в имени Его… 7) Подвижники умного делания иногда имеют нужду помогать себе обливанием холодной водой или прикладыванием к местам прилива крови намоченных водой полотенец. Вода должна быть летняя – никак не самая холодная, потому что последняя усиливает разгорячение.
   82. Много и других внешних пособий, найденных делателями молитвы для вещественного вспомоществования духовному подвигу. Эти пособия могут быть употреблены с пользой, но при употреблении их должно соображаться с душевными и телесными свойствами каждого: какой-либо механический способ, весьма хорошо идущий для одного подвижника, для другого может быть бесполезным и даже вредным. Преуспевшие отвергают вещественные пособия, как исцелевший от хромоты кидает костыль, как младенец, достигший некоторого возраста, отлагает пелены, как от выстроенного дома снимаются леса, при помощи которых он строился.
   83. Не были бы нужными никакие внешние пособия, если бы мы жительствовали, как должно жительствовать. Жительство наше расслаблено, произволение шатко, ничтожно, и потому мы нуждаемся во внешних пособиях, как больные ногами – в костылях и посохе. Милосердные отцы, видя, что я желаю заняться Иисусовой молитвой, притом видя, что я вполне жив для мира, что он сильно действует на меня чрез мои чувства, советуют мне для моления уйти в уединенную темную келью, чтоб таким образом чувства мои пришли в бездействие, прервано было мое сообщение с миром, облегчено было мне углубление в себя. Они советуют сидеть во время упражнения молитвой Иисусовой на низменном стуле, чтоб я по телу имел положение нищего, просящего милостыню, и удобнее ощутил нищету души моей. Когда я присутствую при богослужении и во время его занимаюсь молитвой Иисусовой, отцы советуют мне закрывать глаза для сохранения себя от рассеянности, потому что мое зрение живо для вещества и, едва открою глаза, как начнут тотчас напечатлеваться на уме моем видимые мною предметы, отвлекут меня от молитвы.
   84. Упражнение молитвой Иисусовой по самому свойству этого упражнения требует непрерывного бодрствования над собой… Положить другое основание для моления именем Иисуса, кроме положенного, невозможно: оно есть Сам Господь наш, Иисус Христос, Богочеловек, непостижимо прикрывший неограниченное естество Божие ограниченным естеством человека и из ограниченного человеческого естества проявляющий действия Неограниченного Бога. По младенчеству же нашему святые отцы преподают некоторые пособия, как выше сказано, для удобнейшего приобучения себя молитве Иисусовой. Эти пособия суть не что иное, как только пособия, не заключающие в себе ничего особенного. На них не должно останавливаться с излишним вниманием, им не должно придавать излишней важности. Вся сила и все действие молитвы Иисусовой истекает из поклоняемого и всемогущего имени Иисус – единственного имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись (Деян. 4, 12). Чтоб соделаться способными к открытию этого действия в нас, мы должны быть возделаны евангельскими заповедями, как и Господь сказал: Не всякий говорящий Мне: Господи, Господи, войдет в Царство Небесное — и в то, которое ожидает нас по блаженной кончине, и в то, которое раскрывается в нас во время земной жизни нашей, – но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7, 21). Для преуспевших не нужны никакие внешние пособия: среди шумящего многолюдства они пребывают в безмолвии. Все препятствия к преуспеянию духовному – в нас, в одних нас! Если же что извне действует как препятствие, то это только служит обличением нашего немощного произволения, нашего двоедушия, нашего повреждения грехом.
   85. В молитвенном преуспеянии действуют сила и благодать Божия, они совершают все; пособия остаются пособиями, в которых нуждается наша немощь, и отвергаются, как ненужные и излишние, по стяжании преуспеяния. Возложение упования на эти пособия очень опасно: оно низводит к вещественному, неправильному пониманию молитвы, отвлекая от понимания духовного, единого истинного. От ложного понимания молитвы всегда происходит или бесплодное, или душевредное упражнение ею.
   86. Из употреблявших с особенным тщанием вещественные вспомогательные средства достигли преуспеяния весьма редкие, а расстроились и повредились весьма многие. При опытном наставнике употребление вещественных пособий малоопасно, но при руководстве книгами оно очень опасно по удобности впадения, по неведению и неблагоразумию, в прелесть и другие роды душевного и телесного расстройства. Так некоторые, увидев вредные последствия безрассудного подвига и имея о молитве Иисусовой и сопутствующих ей обстоятельствах лишь поверхностное и сбивчивое понятие, приписали эти последствия не неведению и безрассудству, но самой всесвятой молитве Иисусовой. Может ли что быть печальнее, бедственнее этой хулы, этой прелести?
   87. Все механические средства, имеющие вещественный характер, предложены отцами единственно как пособия к удобнейшему и скорейшему достижению внимания при молитве, а не как что-нибудь существенное. Существенная, необходимая принадлежность молитвы есть внимание. Без внимания нет молитвы. Истинное благодатное внимание является от умерщвления сердца для мира. Пособия всегда остаются только пособиями.
   88. При избрании механических способов постараемся поступить со всевозможною осмотрительностью и благоразумием, не увлекаясь пустой пытливостью, безотчетливой ревностью, которая неопытным представляется добродетелью, а святыми отцами названа гордостной дерзостью, разгорячением безумным. Будем преимущественно обращаться к способам простейшим и смиреннейшим, как к безопаснейшим. Повторяем: все механические пособия должно считать не иным чем, как только пособиями, соделывавшимися для нас полезными по причине немощи нашей. Не возложим упования нашего ни на них, ни на количество делания нашего, чтоб не похищено было у нас таким образом упование на Господа, чтоб по сущности дела мы не оказались уповающими на себя или на что-либо вещественное и суетное. Не будем искать наслаждения, видений: мы – грешники, недостойные духовных наслаждений и видений, неспособные к ним по ветхости нашей. Внимательной молитвой взыщем обратить взоры ума на самих себя, чтоб открыть в себе нашу греховность. Когда откроем ее, встанем мысленно пред Господом нашим Иисусом Христом в лике прокаженных, слепых, глухих, хромых, расслабленных, беснующихся; начнем пред Ним из нищеты духа нашего, из сердца, сокрушенного болезнью о греховности нашей, плачевный молитвенный вопль. Этот вопль да будет неограниченно обилен! Да окажется всякое многословие и всякое разнообразие слов неспособным к выражению его. По обилию и невыразимости его да облекается он непрестанно, да облекается он в малословную, но обширного значения молитву «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного».
   89. Когда силой и действием имени Иисуса услышана будет молитва, когда низойдет Божественная помощь к человеку, когда отражены будут и отступят от него враги, когда сподобится он отпущения грехов, когда он будет исцелен и возвращен к непорочному естественному состоянию, когда дух его будет восстановлен во власти своей – тогда последует подаяние, во имя Господа, благодатных даров, духовного имущества и сокровища, залога блаженной вечности… Тогда человек делается способным воспеть Господу песнь новую: он исключается из числа плотских и душевных, сопричисляется к духовным и восхваляет Господа в собрании святых. Дух Святой, доселе приглашавший и возбуждавший его единственно к плачу и покаянию, приглашает его: Да веселится Израиль о Создателе своем, сыны Сиона да радуются о Царе своем. Да хвалят имя Его с ликами, на тимпане и гуслях да поют Ему (Пс. 149, 1–3), потому что по обновлении души силы ее, приведенные в чудное согласие и стройность, делаются способными при прикосновении к ним Божественной благодати издавать звуки и гласы духовные, восходящие на Небо, пред Престол Божий, благоприятные Богу… потому что, по отгнании врагов, причиняющих рассеянность, ослабляющих и оскверняющих молитву, ум входит в мрак невидения ничего и предстоит лицу Божию без всякого посредства… Умиление сердца соделывается тогда столько сильным, что оно названо исповеданием. Благодатное действие молитвы Иисусовой в преуспевшем христианине Давид изображает так: Благослови, душа моя, Господа, и вся внутренность моя – святое имя Его (Пс. 102, 1). Точно! При обильном действии молитвы Иисусовой все силы души, самое тело принимают участие в ней.
   90. Первоначальные плоды молитвы заключаются во внимании и умилении. Эти плоды являются прежде всех других от всякой правильно совершаемой молитвы, преимущественно же от молитвы Иисусовой, упражнение которой превыше псалмопения и прочего молитвословия. От внимания рождается умиление, а от умиления усугубляется внимание. Они усиливаются, рождая друг друга; они доставляют молитве глубину, оживляя постепенно сердце; они доставляют ей чистоту, устраняя рассеянность и мечтательность. Как истинная молитва, так и внимание и умиление суть дары Божии. Как желание стяжать молитву мы доказываем принуждением себя к ней, так и желание стяжать внимание и умиление доказываем понуждением себя к ним. Далее плодом молитвы бывает постепенно расширяющееся зрение своих согрешений и своей греховности, отчего усиливается умиление и обращается в плач. Плачем называется преизобильное умиление, соединенное с болезнованием сердца сокрушенного и смиренного, действующее из глубины сердца и объемлющее душу. Потом являются ощущения присутствия Божия, живое воспоминание смерти, страх суда и осуждения. Все эти плоды молитвы сопровождаются плачем и, в свое время, осеняются тонким, святым духовным ощущением страха Божия. Страх Божий невозможно уподобить никакому ощущению плотского, даже душевного человека. Страх Божий – ощущение совершенно новое. Страх Божий – действие Святого Духа.
   91. От вкушения этого чудного действия начинают истаявать страсти, ум и сердце начинают привлекаться к непрерывному упражнению молитвой. По некотором преуспеянии приходит ощущение тишины, смирения, любви к Богу и ближним без различия добрых от злых, терпения скорбей как попущений и врачеваний Божиих, в которых необходимо нуждается наша греховность. Любовь к Богу и ближним, являющаяся постепенно из страха Божия, вполне духовна, неизъяснимо свята, тонка, смиренна, отличается отличием бесконечным от любви человеческой в обыкновенном состоянии ее, не может быть сравнена ни с какой любовью, движущейся в падшем естестве, как бы ни была эта естественная любовь правильной и священной… О дальнейших плодах и последствиях моления святейшим именем Господа Иисуса останавливаюсь говорить: пусть блаженный опыт научит им и меня, и других… Восплачем и будем постоянно плакать пред Богом: Божие не может прийти иначе, как по благоволению Божию, и приходит оно в характере духовном, в характере новом, в таком характере, о котором мы не можем составить себе никакого понятия в нашем состоянии плотском, душевном, ветхом, страстном.
   92. Очень полезно знать, что плодом чистой непарительной молитвы бывает обновление естества, что обновленное естество снабжается и украшается дарами Божественной благодати, но стремление к преждевременному стяжанию этих даров, стремление, которым, по побуждению самомнения, предупреждается благоволение о нас Бога, крайне вредно и ведет лишь к прелести. По этой причине все отцы очень кратко говорят о дарах благодати, [но] говорят очень подробно о стяжании чистой молитвы, последствие которой – благодатные дары. Подвиг молитвы нуждается в тщательном обучении, а благодатные дары являются сами собой, как свойства естества обновленного, когда это естество, по очищении покаянием, будет освящено осенением Духа.
   93. От блаженного действия Святого Духа в человеке сперва начинает веять необычная тишина, является мертвость к миру, к наслаждению его суетностью и греховностью, к служениям посреди его. Христианин примеряется ко всему и ко всем при посредстве странного, смиренного и вместе высокого духовного рассуждения, неизвестного и недоступного плотскому и душевному состоянию. Он начинает ощущать сострадание ко всему человечеству и к каждому человеку в частности. Сострадание переходит в любовь. Потом начинает усугубляться внимание при молитве его: слова молитвы начинают производить сильное, необычное впечатление на душу, потрясать ее. Наконец, мало-помалу сердце и вся душа двинутся в соединение с умом, а за душой повлечется в это соединение и самое тело. Такая молитва называется умной – когда произносится умом с глубоким вниманием при сочувствии сердца, сердечной – когда произносится соединенными умом и сердцем, причем ум как бы нисходит в сердце и из глубины сердца воссылает молитву, душевной – когда совершается от всей души, с участием самого тела, когда совершается из всего существа, причем все существо соделывается как бы едиными устами, произносящими молитву.
   94. Кто с постоянством и благоговением занимается внимательной молитвой, произнося слова ее громко или шепотом, смотря по надобности, и заключая ум в слова; кто при молитвенном подвиге постоянно отвергает все помыслы и мечтания, не только греховные и суетные, но, по-видимому, и благие, – тому милосердый Господь дарует в свое время умную, сердечную и душевную молитву.
   95. Для стяжания глубокой сердечной молитвы нужно значительное предуготовление; оно должно состоять в удовлетворительном изучении опыта монашеской жизни, в приобучении себя к деятельности по евангельским заповедям: святая молитва основывается на устроении души, производимом деятельностью по заповедям, почивает в этом устроении, не может пребыть в душе, когда она не находится в таком устроении. Приготовление должно состоять в удовлетворительном изучении Нового Завета и отеческих писаний о молитве. Тем необходимее последнее приуготовление, что, за неимением духоносных руководителей, единственным руководителем нашим должны быть отеческие писания и молитвенный плач пред Богом.
   96. Святые отцы в Писаниях своих часто заключают под одно именование умной молитвы и сердечную, и душевную… Такая молитва весьма часто и по большей части сопутствуется слезами. Человек тогда отчасти познает, что значит блаженное бесстрастие. Он начинает ощущать чистоту, а от чистоты – живой страх Божий, снедающий дебелость плоти наведимым странным, доселе незнакомым человеку ужасом от ясного ощущения предстояния своего пред Богом как пред Богом. Христианин вступает в новую жизнь и новый подвиг, соответствующие его обновленному душевному состоянию – прежнее млеко для питания его нейдет. Все делания его стекаются во одно – в блаженное непрестанное покаяние.
   97. Умной, сердечной и душевной молитвой… молящийся отделяется от всей твари, весь, всем существом своим устремляется к Богу. Находясь в этом устремлении к Богу, молящийся внезапно соединяется сам с собой и видит себя исцелевшим от прикосновения к нему перста Божия. Ум, сердце, душа, тело, доселе рассеченные грехом, внезапно соединяются воедино о Господе. Так как соединение произошло о Господе, произведено Господом, то оно есть вместе и соединение человека с самим собой и соединение его с Господом. За соединением или вместе с соединением последует явление духовных дарований. Правильнее: соединение – дар Духа. Первое из духовных дарований, которым и производится чудное соединение, есть мир Христов. За миром Христовым последует весь лик даров Христовых и плодов Святого Духа, которые апостол исчисляет так: Любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22–23). Молитва исцеленного, соединенного, примиренного в себе и с собою чужда помыслов и мечтаний бесовских. Пламенное оружие падшего херувима престает действовать: кровь, удержанная силою свыше, престает кипеть и волноваться. Это море делается неподвижным, дыхание ветров – помыслы и мечтания бесовские – уже на него не действуют. Молитва, чуждая помыслов и мечтаний, называется непарительной. Подвижник, достигший чистой молитвы, начинает посвящать упражнению в ней много времени, часто сам не замечая того. Вся жизнь его, вся деятельность обращается в молитву. Качество молитвы, сказали отцы, непременно приводит к количеству. Молитва, объявши человека, постепенно изменяет его, соделывает духовным от соединения со Святым Духом, как говорит апостол: Соединяющийся с Господом есть один дух с Господом (1 Кор. 6, 17). Наперснику Духа открываются тайны христианства.
   98. Молитвы учитель – Бог, истинная молитва – дар Божий. Молящемуся в сокрушении духа, постоянно, со страхом Божиим, с вниманием Сам Бог дает постепенное преуспеяние в молитве. От внимательной и смиренной молитвы являются духовное действие и духовная теплота, от которых оживает сердце. Ожившее сердце привлекает к себе ум, делается храмом благодатной молитвы и сокровищницей доставляемых ею, по ее свойству, духовных даров… Чем же ознаменовывает свое пришествие молитва благодатная? Она ознаменовывает свое пришествие плачем вышеестественным, и входит человек во врата святилища Божия – своего сердца – во исповедании неизреченном.
   99. Брат! Неполезно тебе преждевременное получение сердечной, благодатной молитвы! Неполезно тебе преждевременное ощущение духовной сладости! Получив их преждевременно, не приобретши предварительных сведений, с каким благоговением и с какой осторожностью должно хранить дар благодати Божией, ты можешь употребить этот дар во зло, во вред и погибель души твоей. Притом собственными усилиями раскрыть в себе благодатную, умную и сердечную молитву невозможно, потому что соединить ум с сердцем и душой, разъединенные в нас падением, принадлежит единому Богу. Если же будем безрассудно принуждать себя и искать раскрытия одним собственным усилием тех даров, которые ниспосылаются единственно Богом, то понесем труды тщетные. И хорошо, если б вред ограничивался потерей трудов и времени! Часто гордостные искатели состояний, свойственных обновленному естеству человеческому, подвергаются величайшему душевному бедствию, которое святые отцы называют прелестью. Это логично: самая основная точка, от которой они начинают действие, ложна. Как же от ложного начала не быть и последствиям ложным? Таковые последствия, называемые прелестью, имеют различные виды и степени. Прелесть бывает по большей части прикрыта, а иногда и явна; нередко поставляет человека в состояние расстроенное, вместе смешное и самое жалостное, нередко приводит к самоубийству и конечной погибели душевной. Но прелесть, понятная для многих в ее явных последствиях, должна быть изучаема, постигаема в самом ее начале – в мысли ложной, служащей основанием всех заблуждений и бедственных душевных состояний. В ложной мысли ума уже существует все здание прелести, как в зерне существует то растение, которое должно произойти из него по насаждении его в землю.
   100. Воспрещается безрассудное, разгоряченное стремление к открытию в себе благодатной сердечной молитвы; воспрещается это стремление потому, что причина его – неведение, или недостаточное знание и гордостное признание себя способным к благодатной молитве и достойным ее; воспрещается это стремление потому, что раскрытие в себе благодатной молитвы одними собственными усилиями невозможно, воспрещается это стремление, ломящееся неистово во врата таинственного Божиего храма, чтоб оно не воспрепятствовало благости Божией когда-либо умилосердиться над нами, признать недостойных достойными, дать дар нечающим дара, обрекшим себя на вечные казни в узилищах ада. Дар дается смирившемуся и уничижившему себя пред величием дара, дар дается отрекшемуся своей воли и предавшемуся воле Божией, дар дается укрощающему и умертвляющему в себе плоть и кровь, укрощающему и умертвляющему в себе плотское мудрование заповедями Евангелия. Жизнь воссиявает соответственно степени умерщвления. Пришедши неожиданно, единственно по благоволению своему, она довершает и совершает умерщвление, предначатое произвольно.
   101. Неосторожные, особливо упорные, водимые самомнением и самочинием искатели высокого молитвенного состояния всегда бывают запечатлены печатью отвержения, по определению духовного закона. Снятие этой печати очень затруднительно, по большей части невозможно. Какая тому причина? Вот она: гордость и самомнение, вводящие в самообольщение, в общение с демонами и в порабощение им, не дают видеть неправильности и опасности своего положения, не дают видеть ни горестного общения с демонами, ни бедственного, убийственного порабощения им. «Оденься прежде листьями, а потом, когда повелит Бог, принесешь и плоды», – сказали отцы. Стяжи сперва внимательную молитву: пред очищенному и предуготовленному внимательной молитвой, образованному, скрепленному заповедями Евангелия, основанному на них в свое время Бог, Всемилостивый Бог, дарует молитву благодатную.
   102. Можно усмотреть и время, приличествующее для умной, сердечной молитвы. Для занятия ею приличествует возраст зрелый, при котором уже естественно укрощаются в человеке порывы. Не отвергается юность, когда она имеет качество зрелости, в особенности когда имеет руководителя. Но для зрелости недостаточно одного числа лет от рождения или от вступления в монастырь: зрелость должна наиболее истекать из продолжительного предварительного рассматривания себя, рассматривания не произвольного, но о Господе Иисусе Христе, при свете Евангелия, в котором изображен новый человек и все оттенки недугов ветхого, при изучении писаний святых отцов Православной Восточной Церкви, наставляющих непогрешительно пользоваться светом Евангелия. Чем более человек вникает в себя, чем более познает себя, чем более познает свои страсти, их разнообразное действие, средства борения, свою немощь, чем более старается истребить в себе свойства греховные, привитые падением, и стяжать свойства, указуемые Евангелием, тем основание для здания молитвы будет прочнее. Не должно торопиться при выводе основания – напротив того, должно позаботиться, чтоб оно имело удовлетворительные глубину и твердость. Мало изучить страсти с их многоплетенными отраслями в чтении книг отеческих – надо прочитать их в живой книге душевной и стяжать знание о них опытное. Очевидно, что нужны многие годы для того, чтоб таковое упражнение было плодоносно, особливо в наше время, когда беструдное получение какого-либо духовного знания от человека – редко, когда должно доискиваться в книгах до каждого такого познания и потом усмотреть в книгах же порядок, постепенность духовных знаний, деланий, состояний. Непозаботившиеся достаточно о прочности основания увидели в здании своем многие недостатки и неудобства, значительные трещины и другие повреждения, а часто видели они и горестное разрушение самого здания. Братия! Не будем спешить, по совету Евангелия ископаем, углубим, положим в основание [нашего здания] твердые, тяжеловесные камни. Копание и углубление есть подробное исследование сердца, а твердые камни – утвержденные долгим временем и деланием навыки в евангельских заповедях.
   103. Священное Писание научает нас, что подвиг служения Богу, подвиг молитвы должен быть совершаем от всей души, постоянно и непрерывно. Скорби внешние и внутренние, долженствующие непременно повстречаться на поприще этого подвига, подобает преодолевать верой, мужеством, смирением, терпением и долготерпением, врачуя покаянием уклонения и увлечения. И оставление молитвенного подвига, и промежутки в нем крайне опасны. Лучше не начинать этого подвига, нежели, начавши, оставить. Душу подвижника, оставившего предпринятое им упражнение в молитве Иисусовой, можно уподобить земле обработанной и удобренной, но впоследствии заброшенной – на такой земле с необыкновенной силой вырастают плевелы, пускают глубокие корни, получают особенную дебелость. В душу, отрекшуюся от блаженного союза с молитвой, оставившую молитву и оставленную молитвой, вторгаются страсти бурным потоком, наводняют ее. Страсти стяжавают особенную власть над такой душой, особенную твердость и прочность, запечатлеваются ожесточением и мертвостью сердца, неверием. Возвращаются в душу демоны, изгнанные молитвой; разъяренные предшествовавшим изгнанием, возвращаются они с большим неистовством и в большем числе. И бывает для человека того последнее хуже первого (Мф. 12, 45), по определению Евангелия: состояние подвергшегося владычеству страстей и демонов после избавления от них при посредстве истинной молитвы несравненно бедственнее, нежели состояние того, кто не покушался свергнуть с себя иго греховное, кто меча молитвы не вынимал из ножен его.
   104. Вред от промежутков или от периодического оставления молитвенного подвига подобен вреду, происходящему от совершенного оставления; вред этот тем значительнее, чем промежуток продолжительнее. Во время сна подвижников, то есть во время нерадения их о молитве, приходит враг, невидимый чувственными очами, не примеченный подвижниками, попустившими себе увлечение и рассеянность, насевает между пшеницей плевелы (Мф. 13, 25). Сеятель плевелов очень опытен, коварен, исполнен злобы – легко ему посеять плевел самый злокачественный, ничтожный по наружности и в начале своем, но впоследствии обхватывающий и перепутывающий многочисленными отпрысками всю душу. Кто не со Мною, – сказал Спаситель, – тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот расточает (Лк. 11, 23). Молитва не доверяет себя делателям двоедушным, непостоянным.
   105. Признаем нужным повторить возлюбленным отцам и братиям нашим предостережение, чтоб они не устремлялись к чтению отеческих писаний о возвышенных деланиях и состояниях иноческих, хотя к этому чтению влечет любознательность, хотя это чтение производит наслаждение, восторг. Наша свобода, по свойству времени, должна быть особенно ограничена. Когда имелись благодатные наставники, тогда увлечения новоначальных удобно замечались и врачевались. Но ныне некому ни уврачевать, ниже заметить увлечения. Часто пагубное увлечение признается неопытными наставниками великим преуспеянием, увлеченный поощряется к большему увлечению. Увлечение, подействовав на инока и не будучи замечено, продолжает действовать, уклонять его более и более от направления истинного. Можно безошибочно сказать: большинство находится в разнообразном увлечении; отвергших свое увлечение и увлечения очень мало, неувлекавшихся не существует. По этой причине, когда отеческие книги остались нам в единственное средство руководства, должно с особенной осторожностью и разборчивостью читать их, чтоб единственное средство к руководству не обратить в средство неправильной деятельности и проистекающему из нее расстройству… То же должно сказать и о книгах, как уже и сказано выше: должно избирать из них никак не возвышеннейшие, но наиболее близкие к нашему состоянию, излагающие делание, нам свойственное… Не только пагубен для нас грех, но пагубно и самое добро, когда делаем его не вовремя и не в должной мере – так пагубны не только голод, но и излишество в пище и качество пищи, не соответствующее возрасту и сложению.
   106. Писания отцов можно уподобить аптеке, в которой находится множество целительнейших лекарств, но больной, незнакомый с врачебным искусством и не имея руководителем врача, очень затруднится в выборе лекарства, приличествующего болезни его. Если же по самонадеянности и легкомыслию, не справясь основательно, за неимением врача, с врачебными книгами, больной торопливо решится сам на выбор и принятие лекарства, то выбор этот может быть самым неудачным. Лекарство, само по себе целительное, может оказаться не только бесполезным, но и очень вредным. В положение, подобное положению такого больного, поставлены мы, за неимением духоносных руководителей, по отношению к писаниям святых отцов о тайнодействии сердечной молитвы и ее последствиях. Учение о молитве в дошедших до нас отеческих книгах изложено с удовлетворительными полнотой и ясностью, но мы, будучи поставлены при неведении нашем пред этими книгами, в которых изображены в величайшем разнообразии делания и состояния новоначальных, средних и совершенных, находим себя в крайнем затруднении при избрании делания и состояния, нам свойственных. Несказанно счастлив тот, кто поймет и ощутит эту затруднительность. Не поняв ее, при поверхностном чтении святых отцов, поверхностно ознакомясь с предлагаемыми ими деланиями, многие приняли на себя делание, несвойственное себе, и нанесли себе вред… Изучение отеческих книг, предоставленных Промыслом Божиим в нравственное руководство современному монашеству, отнюдь не малозначащий подвиг. Чтоб совершить его, нужно самоотвержение, нужно оставление житейских попечений, не говорю уже о развлечениях, увеселениях и наслаждениях; нужно жительство по евангельским заповедям, нужна чистота ума и сердца, которой одной усматривается и понимается духовное, святое, таинственное учение Духа, соответственно степени очищения… Преуспеяние иноческое при руководстве чтением идет несравненно медленнее, нежели при руководстве духоносным наставником.
   107. Написанное каждым святым писателем написано из его благодатного устроения и из его деятельности, соответственно его устроению и его деятельности. На это должно обратить особенное внимание. Не будем увлекаться и восхищаться книгой, написанной как бы огнем, поведающей о высоких деланиях и состояниях, нам несвойственных. Чтение ее, разгорячив воображение, может повредить нам, сообщив познание и желание подвигов, для нас безвременных и невозможных. Обратимся к книге отца, по умеренности своего преуспеяния наиболее близкого к нашему состоянию.
   108. Будем молиться постоянно, терпеливо, настойчиво. Бог, в свое время, даст благодатную, чистую молитву тому, кто молится без лености и постоянно своей нечистой молитвой, кто не покидает малодушно молитвенного подвига, когда молитва долго не поддается ему. Образец успеха настойчивой молитвы Иисусовой видим в Евангелии. Когда Господь выходил из Иерихона в сопровождении учеников и народного множества, тогда слепец Вартимей, сидевший при пути и просивший милостыни, узнав, что Господь проходит мимо, начал кричать: Иисус, Сын Давидов, помилуй меня! (Мк. 10, 47). Ему воспрещали кричать, но он тем более кричал. Последствием неумолкающего крика было исцеление слепца Господом (см.: Мк. 10, 46–52). Так и мы будем вопить, несмотря на восстающие из падшего естества и приносимые диаволом помыслы, мечтания и ощущения греховные для воспрепятствования нашему молитвенному воплю, и, несомненно, получим милость.
   109. Господь сказал: Се даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражию, и ничто не повредит вам (Лк. 10, 19). Дана власть, но предоставлена свобода пользоваться властью и попрать змей и скорпионов или пренебречь даром и произвольно подчиниться им. Под именем змей святые отцы разумеют начинания явно греховные, а под именем скорпионов – прикрытые наружностью непорочности и даже добра. Власть, данная Господом семидесяти ученикам Его, дана всем христианам (см.: Мк. 16, 17). Пользуйся ею, христианин! Посекай именем Иисусовым главы, то есть начальные проявления греха в помыслах, мечтаниях и ощущениях; уничтожь в себе владычество над тобой диавола, уничтожь все влияние его на тебя; стяжи духовную свободу. Основание для подвига твоего – благодать святого крещения, оружие – моление именем Иисуса. Господь, даровав ученикам Своим власть попирать змей и скорпионов, присовокупил: Однако ж тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, порадуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах (Лк. 10, 20)… Таково свойство молитвы Иисусовой: она возводит с земли на Небо делателя своего и включает его в число небожителей. Пребывание умом и сердцем на Небе и в Боге – вот главный плод, вот цель молитвы; отражение и попрание врагов, противодействующих достижению цели – дело второстепенное, не должно оно привлекать к себе всего внимания, чтоб сознанием и созерцанием победы не дать входа в себя высокоумию и самомнению, не претерпеть страшного побеждения по поводу самой победы… Радуется Господь непостижимой радостью Бога о преуспеянии человеков; [Он] возвещает, что таинства веры христианской открываются не мудрым и превознесенным мира, но младенцам в гражданском отношении, каковы были ученики Господа, взятые из среды простого народа, неученые, неграмотные. Чтоб быть учеником Господа, должно соделаться младенцем и с младенческой простотой и любовью приять Его учение. К соделавшимся уже учениками обращается Господь с изложением таинственнейшего учения – открывает, что Сын, несмотря на принятие Им человечества, пребывает превысшим постижения всех разумных тварей. Превыше постижения их и Его всесвятое имя. С простотой и доверчивостью младенцев примем учение о молитве именем Иисуса; с простотою и доверчивостью младенцев приступим к упражнению этой молитвой – един Бог, ведающий вполне таинство ее, преподаст нам его в доступной для нас степени. Возрадуем Бога трудом и преуспеянием в служении, которое Им же преподано и заповедано нам.
   110. Положись в молитвенном подвиге твоем вполне на Бога, без Которого невозможно ниже малейшее преуспеяние. Каждый шаг к успеху в этом подвиге есть дар Божий. Отвергнись себя и отдайся Богу, да творит с тобою что хочет. А хочет Он, Всеблагой, даровать тебе то, что ни на ум, ни на сердце наше не приходило (см.: 1 Кор. 2, 9), хочет даровать толикие блага, каких наш ум и сердце, в падшем их состоянии, не могут даже представить себе. Невозможно, невозможно нестяжавшему чистоты получить о духовных дарах Божиих ни малейшего понятия ни посредством воображения, ни посредством сличения с приятнейшими душевными ощущениями, какие только известны человеку! С простотой и верой возложи попечение свое на Бога. Не послушайся представлений лукавого, который еще в раю говорил праотцам нашим: Будете как боги (Быт. 3, 5). Ныне он же предлагает тебе безвременное и гордостное стремление к приобретению духовных дарований сердечной молитвы, которые, повторяю, подает един Бог, которым определено свое время и свое место. Это место – весь сосуд, как душевный, так и телесный, очищенный от страстей. Позаботимся освободить храм – душу и тело от идолов, от жертвоприношений идолам, от идоложертвенного, от всего, что принадлежит к кумирослужению. Как святой пророк Илия свел на поток Киссов всех жрецов и пророков Бааловых и там предал их смерти (см.: 3 Цар. 18, 40), так и мы погрузимся в плач покаяния и на блаженном потоке этом умертвим все начала, принуждающие сердце наше приносить жертвы греху, все оправдания, которыми оправдывается, извиняется такое жертвоприношение. Омоем алтарь и все, что окружает его, слезами; удвоим, утроим омовение, потому что нечистота душевная для омытия своего требует обильнейших слез. Алтарь да будет устроен из камней во имя Господне – из ощущений, заимствованных единственно из Евангелия; да не будет тут места для ощущений ветхого человека, как бы они ни казались невинными и изящными. Тогда великий Бог низведет Свой всесвятой огнь в сердца наши и соделает наши сердца храмом благодатной молитвы, как Он изрек Божественными устами Своими: Дом Мой домом молитвы наречется (Мф. 21, 13).

Источники

   Прп. Антоний Великий. Поучения. М., Изд-во Сретенского мон-ря, 2010.
   Руководство к духовной жизни преподобных Варсонофия и Иоанна. М.: «Правило веры», 1998.
   Добротолюбие: В 5 т. М.: «Сибирская Благозвонница», 2010. Т. 1, 2, 5.
   Свт. Игнатий (Брянчанинов). Полное собрание творений: В 7 т. М.: «Паломник», 2001–2007. Т. 1, 2, 4.
   Свт. Иоанн Златоуст. Полное собрание творений: В 12 т. М., 2009. Т. 1, 4, 5, 9, 11.
   Прп. Макарий Египетский. Духовные беседы, послания и слова. М., 1998.
   Преподобного отца нашего Иоанна Лествичника Лествица. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1898.
   Слова подвижнические преподобного Исаака Сирина. М.: «Правило веры», 2006.
   Слова преподобного Симеона Нового Богослова: В 2 ч. М.: «Правило веры», 2001.
   Свт. Феофан Затворник. Письма о вере и жизни. М.: «Правило веры», 1999.
   Свт. Феофан Затворник. Простые истины сердца. Внутренняя жизнь. Слова и проповеди. М.: «Правило веры», 2007.

Татьяна Копяткевич (Составитель) Избранные поучения святых отцов о молитве

От редакции

О молитве

Преподобный Антоний Великий

Преподобный Макарий Великий

Святитель Иоанн Златоуст

Преподобный Марк Подвижник

Преподобный Нил Синайский

Преподобный Иоанн Кассиан

Преподобный Исаия Отшельник

Преподобные Варсонофий и Иоанн

Преподобный Иоанн Лествичник

Преподобный Исаак Сирин

Преподобный Симеон Новый Богослов

Святитель Феофан Затворник