Преподобный Иоанн Дамаскин
Сказание о жизни преподобных и богоносных отцов наших Варлаама и Иоасафа

Рекомендовано к публикации Издательским Советом Русской Православной Церкви ИС 13-302-0151

Печатается по изданию: Сказание о жизни преподобных и богоносных отцов наших Варлаама и Иоасафа, составленное св. Иоанном Дамаскиным. Сергиев Посад, 1910.

Душеполезная повесть о жизни Варлаама и Иоасафа, принесенная из страны внутреннейшей Эфиопии, называемой Индиею, во Святый Град [Иерусалим] Иоанном Дамаскиным – мужем честным и добродетельным, иноком монастыря св. Саввы.

Предисловие

Все, водимые Духом Божиим, суть сыны Божии, – говорит святой апостол (Рим. 8:14). Быть удостоенным Духа Святого, сделаться сыном Божиим есть высочайшая из целей каждого человека. Стяжавший Святого Духа познает все, как говорит Священное Писание. Такого чрезвычайного блаженства и высочайшего из стремлений удостоились достигнуть святые от мира сего через подвижничество в добродетелях. Одни мученическою борьбою, которую они вели с грехом до последней капли крови, достигли совершенства; другие ведя аскетическую жизнь вступили на этот трудный путь и добровольно сделались мучениками. Подвиги и успехи как тех, которые страданием достигли блаженства, так и тех, которые [положили много] трудов, чтобы в действиях своих быть подобными Ангелам, божественные апостолы и блаженные отцы велели христианскому обществу записывать как образец добродетели для следующих поколений, заповедав делать это для спасения нашего человеческого рода. Ибо путь к добродетели труден и тернист, в особенности для тех, которые, не очистив еще души своей перед Богом, будучи обуреваемы страстями, считают себя совершенными. Мы нуждаемся во многом, поощряющем к добродетели: частью в напоминаниях, частью в жизне описаниях людей, заслуживающих в этом отношении доверия. Чтение таких жизнеописаний помогает нам переносить испытания и заставляет нас не пренебрегать приготовлением себя к встрече с терниями на этом пути. Так, если бы кто-нибудь стал уговаривать и поощрять даже склонных вступить на эту полную трудностей дорогу, то одним увещанием он достиг бы меньше, чем если бы представил еще и примеры многих, прошедших уже этот путь и в конце концов доблестно преодолевших его трудности. Этим способом он скорее убедил бы каждого самому испробовать его. Вследствие чего и я, придерживаясь сего правила, считаю, что следует поступать не так, как раб, который, взяв у господина талант, зарыл его в землю и таким образом не употребил данное для оборота, а скрыл его (Мф. 25:18), – и я ни в каком случае не умолчу о душеполезном сообщении, которое мне передали богобоязненные люди о жителях внутренней Эфиопии, известных под именем индусов, узнав это из верных источников.

1

   Страна индусов, о которой идет речь, обширная и многолюдная, окружена океаном и морями, удобными для кораблей в части, обращенной к Египту, на материке же граничит с Персидским государством. В ней издревле господствовал мрак идолопоклонства; она была страной в высшей степени варварской; ее беззакония выходили из ряда других. Когда же Единородный Сын Божий, сущий в недре Отчем, не перенося порабощения грехом существ одного с Ним образа, явился нам, чуждый греха, и, не покидая престола Отца Своего, воплотился ради нас от Девы, чтобы мы стали причастны неба и отступили от прародительского греха и, освободившись от него, обрели бы прежнее усыновление; когда Он, совершив свое дело воплощения, принял крестное страдание и смерть и соединил так необыкновенно земное с небесным, потом восстал из мертвых, со славою вознесся на небо и сел одесную величия Отца на небесах, – тогда Он послал видевшим Его и принявшим Его учение, как обещал, в утешители Духа Святого в виде огненных языков и затем отправил их [учеников] ко всем народам просветить светом Евангелия погруженных во мрак невежества и крестить их во имя Отца и Сына и Святого Духа. И когда одни из них получили в удел восточные, другие – западные страны, одни пошли на юг, другие – на север, тогда святой Фома, один из двенадцати учеников Христа, был послан в страну индусов, чтобы возвестить им спасительное учение. При содействии Всевышнего, подтверждавшего его слова знамениями, мрак идолопоклонства был рассеян, и жители той страны, оставив жертвоприношения идолам и тому подобную мерзость, приняли непреложную веру. Просвещенные святым апостолом, они через крещение обрели Христа. Число верующих постоянно увеличивалось в стране, жители ее преуспевали в истинной вере, строя повсеместно церкви.
   Когда же и в Египте стали возникать монастыри, начали собираться общества монахов, то слава о их жизни в подражание Ангелам распространилась за пределы обитаемой ими земли, достигла страны индусов и вызвала здесь подобное соревнование. Многие из них, оставив все, поселились в пустынях и, будучи в тленном теле, применились к образу жизни бесплотных. Когда, таким образом, христианство преуспевало и, как говорят, многие возносились на небо на золотых крыльях, тогда в той же стране отличался один царь, по имени Авенир. Богатый и могущественный своими победами над противниками, страшный в войнах, славившийся огромным ростом и красотою лица и гордившийся этими мирскими тленными преимуществами, он вместе с тем обладал крайне скудными душевными силами, был подвержен многим порокам, увлекаясь языческими суевериями. Авенир жил в неге, роскоши и наслаждениях жизненными удовольствиями, не зная никаких препятствий для исполнения своих желаний и капризов, и только одно мешало его веселью, погружало душу в заботы: он был бездетен. Мечтою его было назваться отцом детей, что и для многих составляет предмет главных желаний. Таков был царь, таковы были его помышления.
   Славный же род христианский и монашеские общины, ни во что не ставя угрозы царя, продолжали свое служение Христу, преуспевая более, чем это можно выразить словами. Они искали только того, что могло содействовать их угождению Богу, так что многие из принявших монашеский чин одинаково презирали все земные наслаждения, и одно только было для них важно: религия и жажда умереть за Христа для достижения вечного блаженства. Христиане проповедовали спасительное имя Божие без страха или малодушия. Сам Христос говорил их устами. Они ясно представляли всем непрочность и кратковременность настоящего, прочность и вечность будущей жизни. Многие, отведав всю сладость этого учения, стали выходить из мрака обмана и присоединяться к свету истины, так что даже некоторые из знатных людей и сенаторов отдалялись от жизненной суеты и становились монахами. Царь же Авенир, о котором мы говорим, услышав об этом, ужасно рассердился и в избытке гнева тотчас издал постановление о том, чтобы принуждать христиан отрекаться от своей веры. Он придумывал для них разного рода пытки, применял их на деле, угрожал новыми видами казней, посылал своим вельможам и правителям областей предписания наказывать набожных христиан и, будучи ожесточен, приказал несправедливо казнить всех избранных монахов. Таким образом, он, не объявляя войны христианам, непримиримо повел ее против них. Тогда многие из верующих поколебались. Некоторые, не в состоянии вынести муки, покорялись его беззаконному приказанию. Одни представители монашеских общин приняли мученическую кончину и достигли вечного блаженства. Другие же скрывались в пустынях и горах, но не от страха перед угрозами пыток, а по внушению Божию.

2

//-- Удивительный святой подвиг знатного человека --//
   В то время, когда верующие отовсюду изгонялись из земли индусов, защитники язычества усиливались и самый воздух постоянно осквернялся запахом крови и тука постоянно сжигаемых жертвенных животных, один царский сатрап, отличавшийся от других благородством души, величием и благочестием, вообще бывший совершеннее других и по благородству души, и по красоте тела, услышав об этом нечестивом приказании, отказался от суетной земной славы и роскоши и присоединился к монашествующим. Удалившись в пустынные места, он постами, бдением и изучением Священного Писания освободил свою душу от страстей, освятил ее отсутствием их.
   Услышав об этом, царь, который любил и очень уважал его, весьма огорчился потерей друга и воспламенился еще большей ненавистью к монашеству. Он послал во все стороны разыскивать его, велев, как передают, ни одного камня не оставить на месте. После продолжительного времени отправленные на розыски, узнав, что он живет в пустыне, нашли его, схватили и поставили перед троном царя. Увидев его, когда-то одетого в богатые одежды, а теперь в бедное и грубое рубище, его, отказавшегося от былой роскоши и удобств, ныне бедствующим, измученным суровой подвижнической жизнью, с явными признаками этой пустынной жизни, Авенир в одно и то же время исполнился и печали, и гнева.
   Тоном, в котором звучало то и другое, сказал ему: «О, безумец! О, сумасшедший! Чего ради променял ты почести на позор и блестящую славу на этот жалкий вид? Архисатрап, представитель моего государства и моей славы, ты сделал себя посмешищем для детей; ты предал совершенному забвению не только нашу дружбу, но пошел и против природы: не сжалился над детьми, пренебрег богатством и известностью, отдав предпочтение бесславию. Какая у тебя цель, какая тебе польза от того, что ты почитаешь так называемого Иисуса и ставишь Его выше всех богов и людей и это жалкое скитание предпочел неге и наслаждению приятнейшей жизнью?»
   Выслушав это, Божий человек ответил Авениру приятным, спокойным, ровным голосом: «Царь, если ты хочешь потребовать от меня отчет, то удали врагов из своего судилища, тогда я дам тебе ответ на все, о чем ты ни пожелаешь узнать; в их же присутствии я не стану говорить с тобой ни о чем, и ты казни меня без ответа, накажи меня, делай, что тебе угодно, ибо мир для меня распят, и я для мира (Гал. 6:14)».
   Тогда царь спросил: «Каких это врагов ты велишь мне удалить?»
   «Гнев и страсти, – говорит блаженный. – Сначала они были даны нам Создателем как полезные деятели нашей природы. Это назначение они сохраняют и теперь у живущих не плотскою, но духовной жизнью. Для вас же, которые всецело живете плотью без всякой духовной жизни, они сделались врагами. Ибо если в вас действует страсть, то вы ищете удовольствий; если же они [удовольствия] прекращаются, то влекут за собой гнев. Оставь на сегодня это. Пусть рассудок и справедливость выступят вперед, когда ты будешь судить мои речи. Поэтому если ты оставишь гнев и страсти и на место их выступят рассудок и справедливость, то я откровенно скажу тебе все».
   Авенир сказал: «Я уступаю твоей просьбе, удаляю гнев и страсти и выдвину вперед рассудок и справедливость. Говори же впредь безбоязненно со мною. Откуда у тебя это заблуждение – предпочитать пустые надежды очевидному, осязаемому?» На это пустынник ответил: «Царь, если ты желаешь знать начало всего того, что заставило меня пренебречь временным и всецело предаться надеждам на вечное, то выслушай меня. В давно прошедшие дни, будучи еще совершенно молодым, я услышал одно прекрасное спасительное изречение, которое засело в самой глубине моего существа, как будто какое-нибудь Божественное семя; память о нем сохранилась навсегда, [жила] неотлучно в моем сердце, так что это семя пустило в нем ростки и корень, и ты видишь, какие плоды принесло мне. Значение этого изречения было приблизительно следующим: безумные имеют обыкновение пренебрегать действительным и смотреть на него как на недействительное, а недействительное любить и домогаться его, как действительного. Не отведавший сладости действительного не может иметь верного понятия о действительном. Если же он не знает его, то как ему презирать его? Действительным называется вечное, неизменное, а недействительным – здешняя земная жизнь, роскошь и ложное счастье, к которым, увы, и твое, царь, сердце приковано. Изречение непрестанно беспокоило мою душу и побудило моего руководителя – ум к избранию лучшего. Однако заблуждение, имевшее тем не менее власть надо мной, вело борьбу с силою моего рассудка и делало для меня жизнь в окружавшей меня обстановке настоящей пыткой. Оно держало меня как бы своим пленником, подобно железным оковам в тюрьме.
   Когда милость к нам Бога Спасителя нашего соблаговолила избавить меня от этого тяжелого пленения, дала силу моему уму победить силу заблуждения и открыла мне глаза, дабы я мог отличать добро от зла, тогда я понял, что все окружающее нас – суета, томление духа, как выразился премудрый Соломон в одной из своих книг (Еккл. 1:14), понял преимущество духовной жизни. С сердца моего спало покрывало неведения и рассеялся мрак души моей, в который погружали ее телесные страсти. Я познал то, для чего я родился, познал, что исполнением заповедей Божиих мне должно сделаться достойным пред Создателем. И вот с тех пор, оставив все, я последовал Его воле, и благодарю Бога, что через ходатайство Господа нашего Иисуса Христа Он избавил меня от этой тины, от этого ужасного, гибельного мрака, господствующего в сем мире, и указал мне самый краткий путь, следуя которым я смогу вести образ жизни Ангелов. Отыскав поспешно этот путь, я избрал себе дорогу тесную и трудную, оставив совершенно суету здешней жизни, ее общество и временное богатство; и никто не заставит меня назвать что-либо прекрасным в сравнении с тем, что действительно прекрасно, от которого ты, царь, отторгнут, далек. Поэтому и мы далеки от тебя, так как ты и себя ввергаешь в очевидное и явное беззаконие, и нас заставляешь подвергаться этой опасности. Пока мы испытывались только в борьбе с мирским, мы никогда ни в чем не отступали от своих обязанностей, и ты сам подтвердишь, что нас нельзя было обвинить ни в легкомыслии, ни в небрежном исполнении своих обязанностей.
   Когда же ты настоял на том, чтобы лишить нас главного, а именно – благочестия, и этим нанести Богу ужасное оскорбление, когда ты напоминаешь о почестях, честолюбии, то я могу вполне справедливо сказать, что ты не имеешь понятия о прекрасном, ставя на одну ступень благочестие в отношении Бога и людскую любовь к славе, проходящей с быстротой весенних вод. Как мы будем тебе общниками в этом [земном], а не отвергнемся, напротив, дружбы, чести, любви детей, и другого (если только есть что-нибудь выше этого), видя, как ты оскорбляешь имя Божие, дающее тебе и жизнь, и дыхание, как ты оскорбляешь Господа нашего Иисуса Христа, Который, будучи всемогущ, вечен, как и Отец, утвердил словом небо и землю, сотворил человека, удостоил его бессмертия и поставил царем земных существ, устроив ему жилищем прекраснейший рай. Когда же человек, обманутый завистью диавола и, увы, увлеченный удовольствием, лишился всего этого и, прежде достойный зависти, вследствие своих бедствий стал достойным сострадания и слез, тогда наш Творец, наш Создатель сжалился над ним, Своим творением. Не переставая быть Богом, чем был всегда, Он сделался Человеком, приняв все человеческое, кроме греха, и Своим добровольным страданием и крестной смертью сокрушил диавола, позавидовавшего нашему роду человеческому. Спасши нас от тяжкого пленения, Он возвратил нам по Своему милосердию прежнюю свободу. Лишившись ее через свое непослушание, мы получили ее опять благодаря Его любви к людям и даже были удостоены Им еще большей чести.
   Ты же, отвергнув так пострадавшего ради нас Господа, удостоившего нас таких благ, издеваясь над Его Крестом, предавшись всецело гибельным страстям и позорно провозглашая богами постыдных идолов, не только удалил себя от небесных благ, но удалил от них всех, повинующихся твоим приказаниям, и тем подверг их души опасности. Так знай, что я не послушаюсь тебя и не возьму с тебя пример в неблагодарности к Богу, даже если ты отдашь меня на съедение диким зверям или велишь убить или сжечь, что в твоей власти. Я не боюсь смерти и не дорожу земными благами, презирая их суетность и немощь. Что полезного, прочного и постоянного во всем земном? Да и не только одно это: сколько оно доставляет несчастья, горя, сколько бесконечных забот!
   Со всякой земной радостью и наслаждениями соединена печаль и сокрушение; земное богатство – нищета; земная высота – крайнее унижение. Но кто пересчитает все его зло? На это наш богослов указал немногими словами: весь мир лежит во зле (1 Ин. 5:19); Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его; а исполняющий волю Божию, пребывает во век (1 Ин. 2:15–17). Отыскивая это добро, я оставил все и присоединился к имеющим то же желание и почитающим Того же Бога, между которыми нет ни спора, ни зависти, ни горя, ни забот, но все идут одним путем. Цель их – занять места, уготованные Отцом для любящих Его. В них я приобрел родителей, братьев, родственников, друзей; своих же прежних друзей и братьев я избегал; поселился в пустыне, ожидая Бога, Который бы спас меня от малодушия и бурных страстей».
   Когда Божий человек все это высказал, царь дрожал от гнева и хотел было тотчас же жестоко оскорбить святого, но не решился и отложил выполнение своего намерения, боясь его известности и знатности. Взвесив все это, он сказал: «Несчастный! Осудив себя на погибель, гонимый к ней, по-видимому, самою судьбою, ты настроил свой ум и язык сообразно с этим и наговорил здесь такого неясного вздора, свойственного безумному, что если бы я в начале твоей речи не обещал тебе не гневаться, то предал бы теперь твое тело огню. Но так как ты обезопасил себя, предупредив меня, то я теперь сношу твою дерзость ради прежней дружбы с тобою. Теперь же уходи с моих глаз и впредь мне не попадайся, если не хочешь своей гибели».
   Тогда Божий человек оставил царя и удалился в пустыню. Печалясь о том, что не пострадал за веру, и мучаясь каждый день этим сознанием, он вел борьбу с властью, господствующей над мраком мира сего, с духом зла, как выражается апостол Павел (Еф. 2:2).
   После свидания со своим бывшим другом царь стал еще более ненавидеть монашеские общества и воздвигать на них гонения, стал еще более оказывать почести ревнителям языческой веры и служителям идолов.

3

//-- Рождение святого Иоасафа --//
   Когда царь находился в таком неведении и заблуждении, у него рождается дитя, столь прекрасное, будто это было дитя блеска и великолепия, окружающего его. Ибо говорили, что никогда еще в этой земле не появлялся столь прекрасный ребенок. Исполнившись большой радости по случаю рождения сына, Авенир назвал его Иоасафом и отправился в идольские храмы, чтобы принести жертвы богам, еще более бессмысленным, чем он сам, и воздать им благодарственные гимны, не ведая, Кто истинный виновник всех его благ, Которому и следовало принести духовную жертву. Царь, приписывая причину рождения сына безжизненным и бесчувственным существам, разослал во все стороны указы собрать множество народа на празднование рождения дитяти. И можно было видеть множество людей, стекающихся на этот праздник, побуждаемых и страхом перед царем, и благоговением перед ним. Каждый приносил с собою в изобилии все нужное для жертвоприношений. Более же всего склоняло людей прийти на праздник то, что царь, желая возбудить в них чувство удовольствия, велел заколоть самых больших и лучших быков. Совершив, таким образом, всенародно праздник, он всех одарил подарками: сенаторов, вельмож, воинство и даже незнатных и незаслуженных. На это-то самое празднество, по случаю рождения царского сына, пришли к царю мужи, числом до пятидесяти, изучившие халдейскую астрологию. Приблизившись к ним, царь стал спрашивать каждого из них, какова будет судьба его новорожденного сына. Они после продолжительного обдумывания сказали, что он будет обладать большим богатством и могуществом и превзойдет всех предшествовавших ему царей. Но один из астрологов, самый лучший, сказал: «Судя по расположению звезд, успех твоего новорожденного сына будет не в твоем царстве, но в другом, лучшем и бесспорно превосходящем это. По моему мнению, он примет преследуемую тобою христианскую веру, и я думаю, что не ошибаюсь в своем предположении и ожидании». Астролог говорил это так же, как говорил некогда Валаам: не астрология возвещала истину, но Бог через противников объявлял правду.
   Царь, выслушав ответ, очень опечалился; его радостное настроение исчезло от горестного известия. Он поместил новорожденного сына в прекрасный дворец, нарочно выстроенный для этого в городе. Когда сын вышел из младенческих лет, царь велел не допускать к нему никого; назначил воспитателями и служителями молодых и самых красивых людей, наказав им скрывать от мальчика все бедствия жизни: смерть, старость, болезнь, бедность и все другое, что могло бы нарушить его радостное настроение, и, напротив, раскрывать перед ним всякие удовольствия и наслаждения, чтобы его ум, увлекаясь ими, не мог рассуждать о будущем; [наказал,] чтобы он ни слова не слышал о жизни или учении и делах Христа, и последнее наказал скрывать более всего, принимая во внимание предсказание астролога. Если же случится, что кто-нибудь из прислужников заболеет, то он приказал, чтобы его тотчас удаляли оттуда, а вместо него ставили другого, здорового и хороших качеств, чтобы царевич не видел ничего, выходящего из ряда обыкновенного. Так рассуждал царь, так он и сделал; смотря, он не видел, слыша, не понимал.
   Узнав, что некоторые из монашествующих, и следа которых, по его мнению, уже было не найти, остались в живых, он исполнился гнева, послал глашатаев объявить в городе и во всей стране, чтобы по прошествии трех дней в его стране не осталось ни одного монаха. Если же по прошествии означенного времени кого-нибудь из них найдут, то таковой будет сожжен или убит. Монахи, говорил он, убеждают народ обратиться к распятому Богу. В это время случилось нечто такое, что огорчило царя и еще более восстановило его против монахов.

4

   Один знатный вельможа безукоризненной жизни, занимавший видное место в государстве, исповедовал истинную веру и заботился о спасении души, но скрывал это из страха перед царем. Некоторые из близких к царю людей, завидуя почестям, оказываемым этому вельможе царем, думали о том, как бы оклеветать его перед ним. Однажды царь отправился на охоту со своими царедворцами, в числе которых был и этот добродетельный муж. Гуляя в одиночестве (я думаю, что это случилось по Божественному устроению), он нашел в чаще лежащего на земле человека, у которого нога была сильно повреждена диким зверем. Увидев вельможу, тот человек стал просить его не проходить мимо, но сжалиться над его немощью и отвести в свой дом, а в конце прибавил, что будет ему небесполезен и пригодится. Благочестивый вельможа сказал: «Я возьму тебя и окажу тебе помощь, насколько это в моих силах. Но что это за польза, которую, как ты говоришь, принесешь мне?» – «Я, – говорит раненый, – исправитель слов, именно: если при разговоре что-либо бывает испорчено неосторожными словами, то я забочусь о том, чтобы зло не пошло дальше».
   Благочестивый муж не придал никакого значения этим словам, однако велел отвести его в свой дом и окружить нужным попечением. Завистники же, о которых сказано раньше, не скрывая более своего нерасположения к означенному вельможе, оклеветали его перед царем, говоря, что он, забыв царское к себе расположение, не только оставил служение своим богам и принял христианство, но и злоумышляет против всего царства, подстрекая чернь и располагая к себе всех. «И если ты, – говорили они, – желаешь убедиться в истинности наших слов, то призови его к себе и, чтобы испытать, скажи ему, что ты хочешь, оставив отцовскую веру и царское достоинство, сделаться христианином и облачиться в монашескую одежду, которую ты прежде преследовал как зло».
   Оговаривая благочестивого мужа перед царем, они знали его уязвимое место; враги знали, что если он услышит такие слова от царя, то посоветует ему не оставлять столь прекрасного решения, и они, таким образом, окажутся правыми. Царь, зная привязанность к себе этого мужа, считал их слова невероятными и ложными, но рассудил, что в любом случае не следует оставлять это дело невыясненным. Призвав к себе вельможу, он говорит ему наедине, испытывая его: «Ты знаешь, друг, сколько зла я причинил так называемым монахам и христианам. Теперь я раскаялся в этом и, презрев все земное, хочу жить их надеждами, ибо я слышал, что они говорили о каком-то бессмертном царстве, которое будет в другой жизни, а земной жизни смерть положит конец. Я думаю, что достигну чего-нибудь не иначе, как только приняв христианство и расставшись со славою своего царствования и прочими жизненными удовольствиями и наслаждениями и присоединившись к монахам и аскетам, которых я несправедливо изгонял, где бы они ни были. Что ты скажешь на это? Какой совет дашь ты мне? Говори только искренно, так как я знаю, что ты самый правдивый и рассудительный человек».
   На это благочестивый муж, умилившись сердцем и обливаясь слезами, не подозревая скрытой хитрости царя, сказал: «Царь, живи до скончания века, ибо ты возымел прекрасное, спасительное намерение, хотя и трудно достигнуть Царствия Небесного, однако надо добиваться этого всеми силами. Ищущий его найдет. Наслаждение жизненными благами, хотя по видимости услаждает и увеселяет, но прекрасно отказаться от него, ибо в нем самом нет наслаждения, и кому оно доставляет удовольствие, того семикратно, в свою очередь, огорчает. И блага земной жизни, и огорчения ее бледнее тени, и след их подобен следу плывущего корабля или следу в воздухе летящей птицы, а надежда на будущее, которую проповедуют христиане, прочна и непоколебима; печаль она доставляет в этом мире, а радость в будущем. Наши земные удовольствия здесь недолговременны, а в жизни будущей будут только причиною наказания, которое никогда не прекратится. Жизнь доставляет временные удовольствия, но вечное горе. Поэтому да будет приведено в исполнение царское намерение, ибо прекрасно, весьма прекрасно променять тленное на вечное».
   Выслушав это, царь очень разгневался, однако он скрыл свой гнев и не сказал пока ничего благочестивому мужу. Но тот, будучи умным и сообразительным, заметил, что его слова огорчили царя и что он хитростью испытывал его. Возвратившись домой, вельможа беспокоился и печалился, не зная, каким образом войти в прежнее расположение царя и избегнуть близкой опасности.
   Проведши целую ночь без сна, он вдруг вспомнил о человеке с поврежденной ногой и, велев привести его к себе, сказал: «Я помню, что ты назвал себя исправителем слов». Тот же говорит: «Если тебе нужно, я на деле покажу свое искусство».
   Тогда вельможа рассказал о прежнем расположении царя и близости к нему, о произошедшем недавно разговоре, который царь хитро завел с ним, и то, как он советовал царю лучшее, и что за это царь рассердился на него, и что он заметил скрытый гнев по изменившемуся лицу.
   На это спрошенный, подумав, сказал: «Да будет тебе известно, славнейший, что царь имеет о тебе дурное мнение, что ты-де хочешь овладеть его царством, и, действительно, он вел с тобой разговор с целью испытания. Так вот, ты обрежь волосы, сними эти блестящие одежды и, одевшись в шерстяное рубище, с рассветом отправляйся к царю. Когда же он спросит тебя, что значит эта одежда, ты ответь: “Я явился переговорить с тобой по поводу того, о чем мы вчера беседовали. Вот я готов последовать за тобой туда, куда ты захочешь. Хотя эта роскошь и приятна, но для меня без тебя она не будет иметь никакого значения. Тот же путь, который ты избрал, хотя и труден и тернист, но с тобою он будет для меня и легок, и желанен. Как ты сделал меня своим соучастником здесь, в наслаждении земными благами, так ты будешь иметь его во мне и в предстоящих трудностях, дабы я с тобой делил и наслаждения будущей жизни”».
   Благочестивый вельможа, признав его слова дельными, сделал все так, как он ему сказал. Царь, увидев вельможу и выслушав, возрадовался в душе. Радуясь такой его привязанности к себе и признав все наговоренное на него ложным, он стал оказывать ему еще большие почести и еще более приблизил к себе; монахов же возненавидел сильнее прежнего, говоря, что это они учат людей воздерживаться от удовольствий мира сего и бредить пустыми надеждами.
//-- Мученическая кончина святых отцов --//
   Однажды, выйдя опять на охоту, царь видит в пустыне двух монахов. Он велел схватить их и привести к своей колеснице. Грозно взглянув на них, он заговорил, пылая от гнева: «Разве вы не слышали, бродяги и обманщики, как глашатаи ясно кричали, чтобы никого из вас, сумасшедших, через три дня не было ни в городе, ни в стране, находящейся под моей властью, в противном же случае виновный будет сожжен?»
   Монахи ответили: «Мы и уходим из твоих городов и областей, как ты приказал. Но так как нам предстоит длинная дорога к нашим братьям, то мы, нуждаясь в продовольствии, заготовляли его, чтобы иметь запасы в пути и не стать жертвою голода». На это царь сказал им: «Боящийся смерти не станет заниматься заготовлением пищи». «Это хорошо сказано тобою, царь, – отвечали они, – ибо убоявшиеся смерти заботятся о том, как бы им избегнуть ее. Но как назвать таковых, как не остановившимися перед напором течения и испугавшимися его? Кто совсем не надеется найти что-нибудь там, в вечности, тот печется о земном и потому боится смерти. Мы же, издавна возненавидевшие мир и все мирское, идущие по трудному и узкому пути ради Христа, не боимся смерти, не дорожим земным, но стремимся только к будущей жизни. А так как смерть, которою ты угрожаешь, будет переходом в лучшую, вечную жизнь, то она для нас скорее желательна, чем страшна».
   Царь, желая поймать их на слове, сказал: «Как так? Ведь вы только что сказали, что уходите, как я и велел, из моего государства. А если вы не боитесь смерти, то чем объяснить ваше бегство? Вы солгали это из-за пустого хвастовства». «Мы, – отвечали монахи, – убегаем не потому, что устрашились угрожаемой смерти, но из сострадания к тебе, чтобы не сделаться виновниками лишнего преступления с твоей стороны. Посему-то мы и предпочли уйти. Когда твои угрозы дошли до нас, то мы вовсе их не боялись».
   Тогда разгневанный царь велел сжечь их. И скончались слуги Христа через сожжение на костре, заслужив мученические венцы. После этого вышло постановление: если где-нибудь будет найден монах, его должно убивать без всякого следствия. Вследствие такого постановления в этой стране не осталось ни одного из монашествующих, кроме скрывавшихся в горах, в земных расщелинах и пещерах. Таково было положение христиан в этой стране.

5

//-- Стремление царевича Иоасафа к познанию истинного Бога --//
   Между тем царевич Иоасаф, о котором я упомянул выше, живя в неприступном выстроенном для него дворце, достиг юношеского возраста, получил основательно образование – эфиопское, персидское и греческое. Он был даровит не менее, чем прекрасен; был весьма рассудителен и отличался всеми другими хорошими качествами. Иоасаф предлагал учащим его такие вопросы о природе, что они удивлялись проницательности и сообразительности ребенка. Царь поражался красоте его лица и качествам души. Он дал приказание жившим с ним скрывать от него все печали и бедствия жизни, а также и то, что смерть полагает конец всем земным наслаждениям. Авенир льстил себе тщетными надеждами, полагая, что он своими приказаниями достигнет желаемого. Но каким образом смерть может быть скрыта от природы человеческой? Не скрылась она и от царского сына. Задумываясь над всем, что возбуждало его мысль, он размышлял относительно себя: по какой причине отец осудил его на затворническую жизнь, закрыв всякому желающему доступ к нему? Он понимал, что это происходит по приказанию отца, но, тем не менее, не решался спросить его об этом, считая невозможным, чтобы отец его замышлял что-нибудь, ему не полезное. С другой стороны, он рассуждал так: если это происходит с ведома отца, то, если он и спросит его, тот не скажет правды. Поэтому он решил узнать об этом от других. У него был один воспитатель, которого он любил больше всех и с которым был в самых близких отношениях. Призвав его к себе и почтив подарками, он начал расспрашивать его, что за причина того, что отец держит его взаперти, в четырех стенах. «Если ты, – заключил он, – ясно объяснишь мне это, то ты будешь первым моим советником и я заключу с тобой завет первой дружбы».
   Воспитатель этот, будучи разумным и видя, насколько сообразителен царский сын, не пожелал навлечь на себя опасности утаиванием истины, а потому рассказал ему постепенно обо всем: и о гонениях царя на христиан, в особенности на аскетов, и о том, как они были изгнаны из этой страны, и о том, что астролог предсказал после его рождения. «А чтобы ты, – заключил он, – услышав их учение, не предпочел их веры нашей, царь и постарался окружить тебя немногими избранными им самим лицами, приказав нам скрывать от тебя все бедствия жизни».
   Услышав это, юноша ничего более не хотел слушать. Спасительное слово коснулось глубины его сердца, и милость Утешителя пыталась открыть ему глаза, указывая на истинного Бога.
   Так как отец часто навещал его (он чрезвычайно любил сына), то в один день сын говорит отцу:
   – Я хотел спросить тебя, мой господин, о том, что причиной того, что постоянное горе и непрестанная забота снедают мою душу? Царь, опечаленный его словами, сказал ему:
   – Скажи мне, дорогое мое дитя, какое у тебя горе, и я постараюсь сейчас же превратить его в радость.
   – Что это за образ жизни, – отвечал царевич, – веду я взаперти между четырех стен? Ты сделал меня недоступным и невидимым для всех.
   – Я не хочу, дитя, чтобы ты видел что-нибудь неприятное для твоего сердца, что могло бы испортить твое счастье. Я желаю, чтобы ты жил постоянно в роскоши, во всякой радости и услаждении сердца.
   – Будь уверен, мой господин, – отвечает царевич, – что таким образом я живу не в радости и веселии сердца, но в мучении и печали, так что даже пища и питье неприятны для меня и горьки. Я хочу видеть все, что за стенами моего дворца. Поэтому, если ты хочешь, чтобы я жил беспечально, позволь мне отправиться, куда я хочу, и услаждать свою душу созерцанием еще не виденного мною. Царь, услышав это, весьма огорчился. Размышляя, что если откажет сыну в просьбе, то будет виновником еще большей его скорби, он сказал:
   – Я, дитя, исполню твое желание. Сейчас же велю приготовить лучших коней и снарядить приличную царю свиту.
   Исполнив это, он позволил царевичу отправиться, куда он захочет, поручив его спутникам избегать всяких встреч и всячески развлекать его: на дороге устраивать хоры песенников и разнообразные зрелища, чтобы ум царевича, занявшись этим, отвлекался бы от всего другого.
   Находясь однажды в пути, царский сын заметил по недосмотру слуг двух мужей, из которых один был изувечен, другой слеп. Увидев их, царевич, неприятно этим пораженный, сказал своим спутникам:
   – Что это за люди? Что у них за неприятный вид? Они же, не находя возможным скрыть правду, сказали:
   Это страдания, происходящие от немощности человеческого тела, свойственные человеку.
   – И всем людям приходится подвергаться этому? – спросил царевич. Ему отвечали:
   – Не всем, но тем, у коих здоровое тело сделается болезненным.
   – А если не всем, – продолжал расспрашивать юноша, – то известно ли, кого постигнут такие ужасы, или этого нельзя определить и предвидеть?
   – Кто из людей может знать свое будущее, – ответили они, – и кто может безошибочно судить о нем? Это выше человеческой природы и есть удел только одних бессмертных богов.
   Тогда царевич перестал расспрашивать; виденное и слышанное им так расстроило его, что он совершенно изменился в лице.
   Немного дней спустя Иоасаф на дороге опять встречает удрученного временем старика со сморщенным лицом, с ослабевшими коленями, согбенного, совершенно седого, беззубого, едва говорящего. Ужас охватил царевича. Велев привести его ближе, он начал расспрашивать о причине его необычайной наружности. Спутники же ему сказали:
   – Он живет уже много лет; сила его постепенно уменьшалась, члены ослабевали, и ты видишь, до какого недуга дошел он теперь.
   – А каков конец всему этому?
   – Не что иное, как смерть завершит все это, – отвечали спрошиваемые.
   – И всем людям предстоит то же самое, или и это только некоторым?
   – Без сомнения, если только преждевременная смерть не избавит кого от подобных недугов, то невозможно с течением лет не дойти до такого состояния.
   – В какие лета бывает это? И неизбежна ли смерть, нет ли средств миновать ее и не дойти до такого недуга? – спросил царский сын.
   – Достигнув возраста 80, 100 лет, умирают, а иначе невозможно. Ибо смерть есть необходимость, с самого начала она сопровождает род человеческий, и избежать ее нельзя.
   После всего виденного и слышанного умный и благоразумный юноша зарыдал от всего сердца и сказал:
   – Не сладка эта жизнь, полна всякой скорби и печали, если все это так. И как может быть беззаботным тот, кто совсем не знает, когда ему следует ожидать смерти, которая приходит не только неизбежно, но и нежданно?
   Они продолжили путь, а царевич непрестанно думал о виденном и слышанном, постоянно вспоминая о смерти. С тех пор его видели всегда печальным и унылым. Он говорил самому себе: «Когда же смерть похитит меня и кто будет вспоминать меня после смерти, тогда как время все предает забвению? По смерти я бесследно уничтожусь, или есть какая-нибудь другая жизнь, другой мир?»
   Обдумывая беспрестанно это и тому подобное, он начал бледнеть и чахнуть. Когда же ему случалось быть на виду у отца, он притворялся веселым и беспечальным, не желая, чтобы отец знал о его размышлениях. Он горел нестерпимым желанием встретить кого-нибудь, кто бы мог удовлетворить стремления его души и сказать верное слово о том, что его так интересовало. Поэтому он опять начал расспрашивать упомянутого воспитателя, не знает ли он кого-нибудь, кто бы мог удовлетворить его желания и успокоить ум, блуждающий в размышлениях и не могущий отбросить мысли о смерти. Спрошенный, вспомнив об их предыдущем разговоре, сказал: «Я тебе уже и раньше говорил, как твой отец постоянно рассуждающих о том, что ты желаешь узнать, аскетов, – одних велел казнить, других же неумолимо преследовал, так что теперь я не знаю никого из них, кто бы жил в окрестностях [города]».
   Царский сын, исполнившись гнева и огорчившись в душе, был подобен мужу, потерявшему большое сокровище и направившему все свои помышления на его разыскание. С тех пор он жил в постоянной скорби и заботах; все мирские наслаждения и увеселения были в его глазах какою-то мерзостью, срамотою. Когда царевич находился в таком положении, стремясь обрести благо для своей души, его увидело Всевидящее Око, и не оставил его без внимания Желающий всем спасения и познания истины по присущему Ему человеколюбию и следующим образом показал путь, по которому следовало идти.

6

//-- Повествование о святом Варлааме и свидании его с царевичем Иоасафом. Начало его святого учения --//
   В это время жил один монах безукоризненной жизни, отличавшийся красноречием и прошедший весь путь монашеской жизни. Из каких мест и из какого рода он происходил, я не могу сказать этого. Он жил в одной пустыне, находящейся в стране Сенаарской, и был удостоен священства. Имя этого старца было Варлаам. Узнав по Божественному откровению о состоянии души Иоасафа, он оставил пустыню и отправился в обитаемые места. Переменив свою одежду на мирскую, он сел на корабль и отправился в страну индусов. Выдав себя за купца, он прибыл в город, где находился дворец царского сына. В этом городе он провел несколько дней, присматриваясь к обстановке, [в которой жил] царевич, и разведывая о его приближенных. Узнав, что упомянутый выше воспитатель ближе всех к царскому сыну, он сказал ему наедине: «Я хочу объявить тебе, мой господин, что я купец и пришел из дальних стран. У меня есть один драгоценный камень, подобного которому еще никогда не находили. Я до сих пор никому не показывал его, тебе же говорю о нем потому, что вижу в тебе мужа умного и смышленого, который может ввести меня к царскому сыну, чтобы я мог преподнести ему свой камень. Камень этот несравненно выше всего прекрасного: он может слепых одарить светом мудрости, глухим открыть уши, немым дать голос и больных исцелить. Неразумных он делает мудрыми, злых духов изгоняет и все прекрасное и приятное щедро дает заслужившим этого».
   Воспитатель отвечает ему: «Я вижу, что у тебя крепкий и зрелый ум, но твои слова мне кажутся чрезмерно хвастливыми. Я не могу пересчитать тебе всех драгоценных камней, которые мне приходилось видеть, но камней, имеющих силы, какие ты приписываешь своему, я не видел и не слышал о таковых. И все-таки покажи мне его, и если сказанное тобою справедливо, то сейчас же отнесу его царевичу, и ты получишь от него очень много подарков и почестей. Однако прежде чем я не удостоверюсь в истинности твоих слов, я не могу возвестить господину и царю моему такие невероятности о неизвестном мне предмете».
   Тогда святой Варлаам сказал ему на это: «Ты говоришь правду, что ты никогда не видел и не слышал о таких силах и действиях, ибо речь идет не об обыкновенном предмете, но об удивительном и великом. Выслушай меня, и ты убедишься воочию в том, что ты старался увидеть. Этот драгоценный камень, кроме упомянутой силы и действия, имеет еще одно свойство: его не может видеть не имеющий хорошего, здорового зрения и чистого, непорочного тела. Если кто, будучи несовершенен в этих двух отношениях, захотел бы посмотреть на этот драгоценный камень, то он непременно лишился бы того зрения и ума, которые имеет. Я же, будучи несколько сведущ во врачебном искусстве, вижу, что твои глаза нездоровы. Поэтому боюсь, чтобы ты не лишился и того зрения, которое у тебя есть. Что же касается царского сына, то я слышал, что зрение его уже утвердилось и здорово, почему я и не побоялся бы показать ему это сокровище. Я надеюсь, что ты не оставишь слов моих без внимания и не захочешь лишить твоего господина такой вещи».
   На это воспитатель отвечает ему: «Если это так, то не показывай мне камня. Моя жизнь запятнана многими проступками; кроме того, и глаза мои, как сказал ты, нездоровы. Тем не менее я верю твоим словам и не замедлю доложить об этом царевичу».
   Придя к Иоасафу, воспитатель подробно рассказал ему все. Царевич, выслушав его, почувствовал в сердце радостное и приятное чувство и, как бы вдохновенный в душе Богом, велел поскорее ввести этого святого мужа.
   Когда Варлаам вошел к царскому сыну и приветствовал его подобающим образом, тот пригласил святого мужа сесть. По уходе воспитателя Иоасаф говорит старцу: «Покажи мне этот драгоценный камень, о котором, как говорил мой воспитатель, ты рассказываешь что-то необыкновенное и удивительное».
   Варлаам так начал с ним разговор: «Несправедливо было бы, царь, чтобы я рассказывал неверное и лишнее относительно предмета, превосходящего своею славою даже твою славу. Все, доложенное тебе обо мне, верно, истинно и несомненно. Но если я сначала не буду убежден в твоей рассудительности, то не могу открыть тебе тайну, ибо Господь говорит: вышел сеятель сеять; и когда он сеял, иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло и, как не имело корня, засохло; иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его; иное упало на добрую землю и принесло плод: одно во сто крат, а другое в шестьдесят, иное же в тридцать (Мф. 13:3–8).
   Если и твое сердце окажется плодородною землею, то я постараюсь насадить в тебе Божественное семя и открыть великую тайну. Если же твое сердце представляет каменистую или тернистую землю или путь, всеми попираемый, то лучше совсем не насаждать в нем спасительного семени и не бросать его на расхищение птицам и зверям. Но я надеюсь на лучшее, надеюсь, что ты достоин принять спасение, поэтому ты увидишь и этот неоценимый камень и благодаря его блеску можешь также сделаться светлым и принести стократные плоды. Ради тебя я предпринял это дело и совершил длинный путь, чтобы показать тебе то, чего ты не видел, и научить тому, о чем ты никогда не слышал».
   Иоасаф отвечал на это: «Я, почтенный старец, горю неудержимым, страстным желанием услышать какие-нибудь новые хорошие слова, и в моем сердце пылает огонь, который жжет меня, – так мне хочется разрешить свои сомнения. До сих пор я не встречался ни с одним человеком, который бы мог преподать мне спасительное слово. И надеюсь, что это слово не имело бы той участи, какая постигла [семя,] упавшее на каменистую и тернистую почву и расхищенное птицами. Я с толком принял бы его и умел бы сохранить его. Если ты можешь мне тут в чем-нибудь помочь, то не скрывай от меня, но поведай. Как только я услышал, что ты пришел из дальней земли, радостное чувство и надежда появились в моей душе – надежда, что я буду иметь возможность узнать от тебя то, что хотел. Поэтому-то я велел привести тебя ко мне и ласково принял, как кого-нибудь близкого или сверстника, надеясь, что я не ошибусь в ожиданиях».
   Тогда Варлаам сказал: «Ты поступил в этом случае прекрасно и достойно твоего царского величия, не поддался окружающему ничтожеству, но сокровенно надеялся. Был некогда один великий и славный царь. Когда он однажды разъезжал на золотой колеснице с подобающей царской чести свитой, он встретил двух мужей, одетых в грязные и разодранные рубища, с бледными, изнуренными лицами. Царь знал их тучными, но они постом изнурили свое тело. Увидя их, он, сойдя с колесницы, пал пред ними на землю, приветствуя их. Сопровождавшие его вельможи и знатные люди были недовольны этим, полагая, что он поступает не по царскому достоинству, но, не осмеливаясь порицать его, просили его брата сказать царю, чтобы он не унижал царскую корону. Когда тот сказал об этом своему брату и порицал неуместное его унижение, царь дал ему ответ, которого его брат не понял.
   У этого царя был такой обычай: когда он издавал относительно кого-нибудь смертный приговор, то посылал глашатаев к дверям осужденного с трубою, нарочно для этой цели предназначенной, звуком которой все извещались, что такойто приговорен к смертной казни. Когда наступил вечер, царь послал трубить в означенную трубу у дверей брата. Последний, услышав звуки смертоносной трубы, отчаялся в своем спасении и целую ночь писал завещание касательно своего имущества. На рассвете же, одевшись в черные траурные одежды, он отправляется с женой и детьми, плача и рыдая, к дверям дворца. Введя его во дворец и видя в таком горе, царь сказал: “О, безумный! Если ты так испугался глашатая, посланного твоим единоутробным и равным по сану братом, относительно которого ты уверен, что ни в чем не провинился перед ним, то как ты можешь укорять меня в том, что я смиренно приветствовал глашатаев моего Бога, возвещающих мне смерть и страшное предстояние пред Господом, пред Которым я чувствую себя много и тяжко согрешившим? Так вот, по этому я уличу и подстрекавших тебя укорять меня, уличу в том, что безумствовали скорее они, чем я”.
   Дав таким образом брату полезный урок, царь отпустил его домой. Между тем он приказал сделать четыре деревянных ящика. Позолотив два из них со всех сторон и наполнив их смрадными костями мертвецов, запер [эти ящики] на золотые крючки. А два других ящика, вымазав смолою и асфальтом [1 - Асфальтом здесь и в прочих древних текстах именуется минеральная смола, добывавшаяся, в частности, в Палестине и использовавшаяся в строительных работах в качестве цемента.], наполнил драгоценными камнями, жемчугом и различными благовонными веществами. Перевязав их волосяными веревками, он призвал вельмож, осуждавших его за встречу с упомянутыми мужами, и положил перед ними четыре ящика с тем, чтобы они оценили достоинство каждого. Вельможи решили, что два позолоченных ящика очень ценны, потому что в них, наверное, царские короны и царские пояса, а вымазанные асфальтом и смолой, говорили они, малой и жалкой ценности. Тогда царь сказал им: “Я знал, что вы скажете это. Вы своими наружными глазами обращаете внимание и цените только внешность, но не так следует делать: следует внутренними глазами смотреть на внутреннюю ценность или бесценность”.
   И приказал открыть позолоченные ящики. Страшный смрад разнесся оттуда, и самый неприятный вид предстал перед их глазам. “Это подобие людей, одетых в дорогие и блестящие одежды, гордых своей славой и могуществом, внутри же смрадных, подобно трупу, по причине своих дурных дел”, – сказал царь. После этого он велел открыть ящики, вымазанные смолой и асфальтом.
   Тогда прекрасный вид предстал всем присутствующим и кругом разлилось благовоние. Царь обратился к ним и сказал: “Знаете ли, кому подобны эти ящики? Бедным, одетым в убогие одежды. Видя их внешность, вы сочли унизительным для меня преклониться пред ними, а я, познав сердечными очами благородство и красоту душ их, почел для себя за честь прикоснуться к ним и счел их выше царского венца и царской пурпуровой одежды”. Пристыдив их таким образом, он научил их не судить по внешнему виду о достоинстве человека, но обращать внимание на духовную его сторону. Подобно этому благочестивому и мудрому царю и ты поступил, приняв меня в надежде узнать от меня что-нибудь хорошее. Я полагаю, что ты не обманешься в ней».
   Иоасаф сказал ему на это: «Все это сказано тобой хорошо и уместно, но одно я хотел бы знать: кто твой Господь, о Котором ты сказал в рассказе о сеятеле?»

7

   «Если ты хочешь узнать о моем Господе, – отвечал Варлаам, – то мой Господь – Иисус Христос, Единородный Сын Божий, всеблаженный и всемогущий, Царь царствующих и Господь господствующих. Он один бессмертен и живет в неприступном свете, прославляемый с Отцом и Святым Духом. Так как я не из тех, которые признают многих ложных богов и поклоняются бездушным немым идолам, но верую в Единого Бога, прославляемого в трех Ипостасях (в Отце, Сыне и Святом Духе) Единого Существа и единой славы, царствующих в едином, нераздельном царстве. Этот триипостасный Бог есть Дух вечный, нерукотворенный, неизменяемый, невидимый, непостижимый, всеблагий, всеправедный, сотворивший все из ничего: и видимое и невидимое. Вначале Он создал бесчисленное множество невидимых бестелесных духов небесных – слуг величия Божия. Потом Он сотворил видимый мирнебо, землю и воды. Этот мир Он украсил светом; небо – солнцем, луною и звездами; землю – различными животными и растениями; воды же наполнил рыбами. Все это Он сотворил словом: Той рече, и быша, Той повеле, и создашася (Пс. 148:5).
   Затем Он создает человека Своими руками, взяв земной прах, из которого создал тело, и вдунул в него душу, одаренную разумом. По Писанию, она сотворена по образу и подобию Божию: по образу – вследствие свободной воли, а по подобию – вследствие добродетелей. Дав первому человеку свободную волю и бессмертие, Он назначил его царем на земле. Из ребра его Он создал ему в помощники жену. И, насадив рай в Эдеме, на востоке, полный радости и веселия, поместил туда человека, которого сотворил, позволив ему пользоваться всеми находящимися там насаждениями.
   От одного только древа Он запретил ему вкушать плоды, называемого деревом познания добра и зла, сказав: в день, в который ты вкусишь от него, – смертию умрешь (Быт. 2:17).
   Один из Ангелов, первый из них, не получивший от Творца даже и тени зла, но созданный доб рым, по собственному желанию обратился от доб ра к злу. Он безумно возгордился и вздумал противиться Господу Богу [2 - Этот мудрый отец говорит, что ангел был начальником одного из ангельских чинов; подобное говорят и преп. Петр Дамаскин, и свт. Симеон Солунский; но он не был главою Серафимов, как говорят некоторые.], за что и был изгнан из числа Ангелов, лишен своего достоинства и вместо блаженной славы и ангельского имени назван был диаволом и сатаною. Бог отверг его, как недостойного вечной славы. Вместе с ним Он отдалил и отвергнул многих подчиненных ему ангелов, которые последовали примеру своего начальника и употребили во зло свою свободную волю вместо того, чтобы употребить ее на добро. Они названы были злыми духами, как обманщики и соблазнители. Отрекшись совершенно от всякого добра, диавол стал злым и испытал зависть к человеку. Видя себя лишенным почести, он начал замышлять лишить и человека блаженной жизни. С этой коварной целью он вошел в змия и через него обратился к жене и убедил ее отведать запрещенный плод, уверяя ее, что, вкусив этот плод, человек делается равным Богу. Через нее змий обманул также и Адама (так назывался первый человек). Вкусив запрещенный плод, первый человек лишился райского блаженства. Вместо блаженной вечной жизни он получил в удел эту полную бедствий и скорбей жизнь и в конце концов был осужден на смерть. С тех пор диавол возымел власть над человеком, и с умножением рода человеческого, гордясь своею победой, он всячески подстрекал людей к злу. Бог, желая прекратить умножение грехов, послал на землю потоп, истребивший всех живущих существ, кроме одного только праведника в этом роде, которого Бог оставил в живых, спасши его с женою и детьми в ковчеге, после чего Он поставил его одного над всею землею. Когда же люди начали размножаться, они снова забыли Бога и впали в нечестие. Развращенные и порабощенные различными грехами, они приняли различные заблуждения: одни думали, что все само собою происходит и живет, и учили, что нет никакого Высшего Существа; другие впали в фанатизм; некоторые признавали богов, имеющих собственные страсти и нечестия, помогающих злым делам. Сделав их изображения в виде деревянных бесчувственных идолов, они выставляли их в храмах, поклонялись и служили им – вещам, которые сами сделали. Одни поклонялись солнцу, луне и звездам, которые Бог назначил для служения этому земному миру, – безжизненным и бесчувственным, дающим свет по Промыслу Божию, но не по собственному побуждению и желанию. Другие поклонялись огню, воде и другим естественным стихиям. И существа, одаренные душою и разумом, не стыдились обожать их. Иные поклонялись животным и пресмыкающимся гадам, считая себя хуже их; некоторые же признавали богами ничтожных людей – мужчин и женщин. Сами эти люди рассказывали о том, что их боги были прелюбодеями, убийцами, злыми, завистниками, грабителями, отце– и братоубийцами, ворами, отравителями, хромыми, калеками и бешеными, что они умирали, бывали поражаемы громом, бывали порабощаемы людьми, убиваемы, оплакиваемы и что они творили разные постыдные дела.
   Люди с самих своих богов брали примеры нечестия, вследствие чего они без всякого стыда оскверняли себя всякими беззаконными делами. В страшный мрак погружен был тогда наш человеческий род. Не было почитателей истинного Бога, никто не пытался Его даже и найти. Среди этого поколения нашелся один только Авраам, у которого были здравые душевные чувства. Созерцая творения мира, он дошел до познания их истинного Творца. Созерцая небо, землю, море, солнце, луну и прочее, он удивлялся их целесообразности и эту целесообразность вселенной приписывал не самообразованию мира, не земным стихиям, не бездушным и безжизненным идолам, но всемогуществу и мудрости истинного Бога, Который и есть Творец всего. Бог Сам являлся ему, не в Своем истинном образе (ибо видеть Бога никто не может), но в каких-нибудь жизненных видимых образах, что возможно Его могуществу. Вложив в его душу более совершенное познание о Себе, Он прославил имя его и сделал Своим служителем. Внушая по очереди благочестие всем потомкам Авраама, Бог научил их истинному познанию, произвел от них многочисленное племя, которое назвал Своим избранным народом.
   Когда этот народ был порабощен египтянами при одном тиране – фараоне, Бог посредством ужасных, изумительных чудес и знамений вывел избранный народ из Египта через Моисея и Аарона, мужей святых и удостоенных дара пророчества. Через них Он достойно наказал египтян за их жестокость и провел израильтян (так называется этот народ от имени внука Авраама) по дну Чермного моря, рассекши воды так, что справа и слева образовалось по стене. Когда же фараон с египтянами погнался за ними по их следам, то возвратившаяся на свое место вода истребила всех преследовавших. Потом, проводя Свой народ через пустыню в продолжение сорока лет с великими знамениями и чудесами, питая их небесною пищею, Бог дал им закон, написанный на двух каменных скрижалях, которые Он вручил Моисею на горе Синай. Этот закон, запрещающий идолов и все дурные дела, учащий веровать и поклоняться единому истинному Богу и творить добрые дела, послужил образцом, основою всех последующих законов. Производя постоянно среди израильтян чудеса, Бог привел их в прекрасную страну, которую Он некогда обещал Аврааму дать его потомкам. Долго можно было бы рассказывать обо всех тех делах, великих и изумительных, славных и небывалых, которые Господь творил среди них. Цель всех этих чудес была та, чтобы отвлечь род человеческий от всякого беззакония и нечестия и возвратить ему его первоначальное предопределение. Но и до сих пор сила греха имеет над ним власть, и смерть царствует над людьми по проискам диавола, осуждая всех на ниспослание в ад.
   Когда мы дошли до такого жалкого положения, Создатель не отвернулся от нас. Он не допустил окончательную гибель творений рук Своих. По желанию Бога Отца Единородный Сын Божий, рожденный от Отца, единосущный Отцу и Святому Духу, истинный Бог, вечный и всемогущий, как и Отец, нисходит к Своим рабам и, будучи совершенным Богом, делается совершенным Человеком, воплотившись от Духа Святого и Пресвятой Девы Марии. К Пречистой Деве послан был один из Архангелов возвестить о непостижимом зачатии и рождении, непостижимом потому, что Сын Божий без отца зачался в Пресвятой Деве от Духа Святого. Приняв от Пресвятой Девы Тело, одушевленное разумною душою, Христос явился нам, соединяя в Себе два естества – Божеское и человеческое, причем сохранил непорочной родившую Его Пречистую Деву. И, приняв на Себя все человеческое, кроме греха, Он принял и наши немощи, наши недуги. Так как смерть вошла в мир через грех, то нужно было, чтобы наш Искупитель был безгрешен и неподвержен смерти за грехи. Прожив среди людей тридцать лет, Он принял в реке Иордан крещение от Иоанна, мужа святого и стоявшего выше всех Пророков. Во время крещения Господа Иисуса Христа раздался с неба голос Бога Отца: Сей естъ Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 3:17). И Дух Святой сошел на Него в виде голубя. Христос начал творить великие и изумительные чудеса: мертвых Он воскрешал, слепым даровал зрение, духов изгонял, немых и глухих исцелял, прокаженных очищал и всюду восстановлял природу нашу в первоначальном виде, делом указывая нам истинный путь добродетели, устраняя нас от гибели и направляя к вечной жизни. Затем Он избрал Себе двенадцать учеников, которых назвал апостолами, и поручил им возвестить всем о небесной жизни, объявить которую Он пришел на землю. Своими делами Господь сделал нас, жалких земных обитателей, причастными неба. Но первосвященники и старейшины иудейские (Он жил в их стране), невзлюбили Его, завидуя Его удивительным и Божественным действиям, знамениям и чудесам, которые они видели. Забыв все сделанное Христом добро, они, предательски овладев Им через одного из Его учеников, отдали Его на суд язычников; обвинив во многом, они добились осуждения Его на крестную смерть. Господь добровольно решил нести все это, ибо пришел пострадать за нас, желая освободить человека от страданий. Все эти страдания Господь переносил человеческою плотью, причем Его Божество не страдало, ибо Он состоял из двух естеств: Божественного и человеческого; человеческое естество Он принял ради нас и им Он страдал, Божеством же не страдал и не умирал. Тело безгрешного Иисуса Христа было распято, но Он не подлежал смерти, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его (Ис. 53:9), ибо через прегрешение, как я упомянул, смерть вошла в мир, как говорит апостол Петр, но Он ради нас умер плотью, чтобы избавить нас от власти смерти. Сошедши во ад и сокрушив его, Иисус Христос освободил оттуда искони веков заключенные там души. Положенный во гроб, Он воскрес на третий день. Победив смерть, даровал нам победу над нею. Сделав Свою плоть нетленною, Спаситель явился Своим ученикам, даровав им мир, а через них – всему роду человеческому. По прошествии сорока дней Он вознесся на небо и воссел одесную Отца. Он снова придет на землю судить живых и мертвых и воздать каждому по делам его. После Своего славного вознесения на небо Господь ниспослал на Своих учеников Духа Святого в виде огненных языков, после чего они начали говорить на чужих языках. Получив дары Святаго Духа, апостолы рассеялись по всем народам, проповедуя истинную веру, крестя во имя Отца и Сына и Святого Духа, наставляя исполнять все заповеди Спасителя. Просвещались Духом находившиеся в заблуждении язычники; благодаря проповеди у них было уничтожено суеверие и почитание идолов. Диавол, не снеся поражения, и доселе ведет с нами борьбу, внушая глупым и неразумным сохранять идолопоклонство, но его сила оказалась слабой, и его меч окончательно пал пред силою Христа. Так вот, я вкратце дал тебе понятие о моем Господе Боге и Спасителе, подробнее же ты узнаешь, если всей душой примешь Его учение и сделаешься Его рабом».

8

   Когда царский сын выслушал эти слова, то свет, как молния, озарил его душу. В избытке радости, пораженный, он поднялся с трона и сказал Варлааму: «Это тот бесценный камень, как я догадываюсь, почтеннейший из людей, который ты, естественно, держишь в тайне, не показывая его всякому желающему; тот камень, благодаря которому поддерживается бодрость душевных сил, потому что, как только я услышал твои слова, благодатный свет проник в мое сердце, и спало с души моей то тяжелое покрывало, которое уже долгое время тяготило мою душу. Поэтому если мое предположение справедливо, скажи мне это. Если же ты знаешь что-нибудь лучше сказанного, то не откажи поведать мне и то».
   Варлаам ответил ему на это: «Да, мой господин и царь, это та великая тайна, скрываемая от мира сего и вместе с тем с самого сотворения человека открываемая роду человеческому. Ее открывали в древности многие пророки и проповедники, просвещаемые Святым Духом, многообразно и гласом велиим проповедовавшие ее. И все они, предвидя будущее спасение, желали быть его свидетелями, но не дожили до этого. Теперешнее же поколение удостоилось принять его. Кто поверит и крестится, тот спасен будет, а кто не поверит, осужден будет (Мк. 16:16)».
   Тогда Иоасаф сказал: «Всему, сказанному тобою, я безусловно верю и признаю Бога, Которого ты проповедуешь. Одно только ты мне непременно разъясни и непреложно научи: что мне следует делать и что такое то крещение, которое должен, как ты говоришь, принять верующий?»
   На это ему Варлаам ответил: «Благодатный дар крещения есть как бы корень или твердое основание святой и безупречной христианской веры, спасающей человека от прирожденной способности грешить и от зла, произошедшего от людских пороков. Так Спаситель велел возрождаться водою и Духом Святым и этим водворяться в первоначальном достоинстве. Крестимся мы, по словам Господа, во имя Отца и Сына и Святого Духа.
   Тогда живут в душе крестившегося дары Духа Святого, просвещающие ее, делающие богоподобною и возобновляющие ее по образу и подобию Божию. Освободив душу от зла, свойственного ей вследствие прежних дурных дел, мы заключаем с Богом завет другой, новой жизни и получаем основание для этой более чистой жизни. Благодаря чему делаемся сонаследниками возродившихся для бессмертия и достигнувших вечного спасения. А без крещения никто не может надеяться, хотя бы он был благочестивейшим из благочестивых. Ибо воплотившийся для нашего спасения Сын Божий сказал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие (Ин. 3:5). Итак, прежде всего, уверовав в душе, с искренним желанием приступи сейчас же к крещению и ни в каком случае не откладывай этого, ибо откладывание опасно вследствие неизвестности времени нашей смерти».
   Тогда Иоасаф сказал: «О какой это надежде говорил ты, которая без крещения не может исполниться? Что это за царство, которое ты называл Небесным? Откуда ты слышал слова воплотившегося Бога? Что это за неизвестность времени смерти, мысль о которой давит мое сердце и причиняет мне горе и скорби, уничтожающие мою плоть, и даже снедает крепость костей моих? И если мы умрем, то уничтожимся ли совершенно или по прекращении этой жизни есть другая какая-нибудь жизнь? Я желал бы знать все это».
   На все эти вопросы Варлаам отвечал следующим образом: «Та благая надежда, о которой я сказал, есть надежда на Царствие Небесное. Царствие же это совершенно невыразимо на человеческом языке. Священное Писание говорит: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2:9). Когда же мы будем достойны, оставив эту грубую плоть, достигнуть небесного блаженства, тогда Сам давший возможность исполниться нашей надежде покажет нам, какова слава всех этих благ, непостижимая для ума, и каков тот невыразимый свет и непрестанная жизнь с Ангелами. Если мы будем удостоены жизни с Богом, насколько это достижимо для человеческой природы, то будем все знать от Него, чего мы теперь не знаем.
   Все это я почерпнул из боговдохновенных книг Священного Писания, учащих этому, и выше всего ставлю Царствие Небесное, где я буду близок к созерцанию Святой Животворящей Троицы, буду очищен и озарен неприступным светом и узрю блеск Ее невыразимой славы. Нет ничего удивительного в том, что нельзя выразить словом ту славу, тот свет и то благо, так как они не были бы великими и необыкновенными, если бы были доступны нашему уму и выразимы словом, доступны для нас, жителей земли, облеченных в это грубое тленное тело. Думай об этом так, прими все это с верой, что оно не заключает в себе ничего вымышленного, и старайся через добрые дела достигнуть этого бессмертного царства. Если ты достигнешь его, тогда познаешь все совершенно.
   Что же касается того, что ты спросил, как мы услышали слова воплотившегося Бога, то мы познали все о Божественной Его деятельности через Святое Евангелие. Так называется та часть Священного Писания, которая благовествует нам о бессмертии, о вечной жизни, об оставлении грехов и Царствии Небесном. Ее написали свидетели и служители Слова Божия, о которых я сказал выше, говоря, что Христос, Спаситель наш, избрал Себе учеников и апостолов. Они рассказали нам письменно, после славного вознесения Господа на небо, о Его земной жизни, Его учении и чудесах, насколько это возможно было передать письменно. Ибо избранный святой евангелист так сказал в заключение своего повествования: Многое и другое сотворил Иисус; но если бы писать о том подробно, то, думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг (Ин. 21:25).
   В Святом Евангелии заключается повествование о воплощении, учении, чудесах и делах Христовых, написанное Духом Святым. Повествуется о славном страдании, которому Господь подвергнул Себя ради нас, о смерти, святом воскресении на третий день после смерти и о вознесении на небо, кроме того, о Его будущем страшном пришествии во славе. Ибо Сын Божий вторично придет во всей Своей славе, со всеми небесными легионами судить род человеческий и воздать каждому по делам его. Бог сотворил человека из земли, как я сказал тебе раньше, вдохнул в него дыхание жизни, которое называется душою. Душа есть существо духовное и разумное. Так как мы осуждены на смерть, то мы все умираем. И никто из людей не может избежать этого. Смерть души отлична от смерти тела. Тело, созданное из земли, снова обращается в землю отдельно от души и, разлагаясь, уничтожается. Душа же, будучи бессмертна, отправляется туда, куда велит Господь, смотря по тому, какое место она сама себе уготовала в сожитии с телом. Что кто посеет здесь, то он пожнет там.
   Потом, через много лет, придет Христос, Бог наш, в страшной и невыразимой славе Своей судить мир, устрашась Которого Небесные Силы придут в ужас, и все легионы Ангелов в трепете предстанут перед Ним. Тогда по гласу Архангела и по трубе Бога воскреснут все мертвые и предстанут перед Его грозным троном. Воскресение есть соединение опять души с телом. Тело, уничтожившееся и рассыпавшееся, восстанет невредимым; и пусть тебе это не кажется невероятным. Нет ничего невозможного, чтобы тело, созданное с самого начала из земли и превратившееся опять в землю, из которой было сделано, по повелению Создателя снова восстало невредимым. Достаточным доказательством возможности этого будет для тебя то, если ты представишь себе, сколько всего Бог сотворил из ничего (потому что Бог сотворил человека из земли, которой прежде не было). Каким же образом земля стала человеком? Каким образом появилась земля, не существовавшая прежде? Какую подпору имеет она? Каким образом на ней по явились бесчисленные роды неодушевленных предметов, растения и другие произведения? Откуда такое разнообразие тварей? Сотворившему все из ничего и теперь еще творящему вполне возможно восстановить из земли умершие и разложившиеся тела, чтобы каждый получил по делам своим.
   Здешняя земная жизнь – жизнь деяний, будущая же – жизнь воздаяний за деяния. В этом воск ресении и воздаянии и заключается справедливость Божия. Ибо многие праведники, потерпев здесь много невзгод, подверглись насильственной смерти. Другие же, безбожники и беззаконники, провели земную жизнь в неге и благоденствии. Но Бог, будучи благ и справедлив, назначил час воскресения, в который каждая душа, соединившись со своим телом, получит должное. Грешник, наслаждавшийся здесь благополучием, там будет наказан за свои прегрешения; праведник же, получив здесь возмездие за свои проступки, там сделается сонаследником вечных благ, ибо наступает время, в которое все, находящиеся во гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения (Ин. 5:28–29). И воссядет тогда на трон наш Создатель, и откроются книги, в которых записаны все наши дела, слова, желания и самые сокровенные мысли.
   Тогда ничто не сможет отклонить правильного суда: ни искусный защитник, ни убедительность речей, ни ложное оправдание, ни богатство, ни знатность, ни подарки. Но неподкупный праведный Судия справедливо будет судить каждого за его дела, слова и помышления. И тогда отправятся творившие добро в жизнь вечную, в невыразимый свет, веселясь вместе с Ангелами, наслаждаясь неслыханными и невиданными благами, созерцая Святую Троицу. Сотворившие же зло, все нечестивцы и грешники, пойдут на вечное мучение. Наказаниями будут: огненная печь, страшный мрак, постоянно гложущий червь, скрежет зубов и другие бесчисленные казни. Самое же тяжелое наказание – отчуждение от Бога, отторжение от лица Его, лишение лицезрения Его славы, выставление на вид каждого дела и беспредельный позор.
   Ибо после этого Страшного Суда все останется непреложным и неизменным: и бесконечная блаженная жизнь праведников, и бедственная мучительная грешников. После не будет ни другого высшего судьи, ни другого суда. Не будет также отсрочки для раскаяния грешников. Тогда виновным не будет уже никакого пути миновать вечное заслуженное наказание. Если это так, то как нам следует вести себя, чтобы избежать угрожающего наказания и стать одесную Сына Божия? Ибо там становятся праведники. Грешникам же предстоит занять злополучное место – ошую Сына Божия. После этого Господь вводит праведных, благословенных Отцом, в вечное царство. Грешников же Он с гневом и проклятием, отбросив от кроткого лица Своего, отсылает в самое тяжелое, вечное наказание».

9

   Тогда Иоасаф говорит Варлааму: «Ты, человече, говоришь что-то великое, удивительное, приводящее в страх и трепет, если только все это так, если за смертью и превращением в прах и пепел следует восстановление и воскресение, награды и наказания за прошлую жизнь. Но какое доказательство всего этого? И каким образом вы так безусловно и твердо поверили невиданному еще доселе? Ибо о сделанном и подтвержденном фактами вы могли услышать из свидетельства очевидцев, хотя бы сами не видели. Но как вы можете так уверенно проповедовать столь великое и чрезвычайное будущее?»
//-- Учение о Втором пришествии Христа --//
   На это Варлаам ему отвечает: «Из дел, которые уже совершены, я приобрел уверенность и в будущих делах. Ибо те, кто возвестили это, не погрешили ни в чем против истины, но подкрепляли слова свои разными знамениями и чудесами, они же изъясняли и будущие дела. Как о настоящем они не учили ничему нелепому или вымышленному, но все осветили ярче солнца, что бы они ни говорили или ни делали, так и о будущем они учили истинно. Кроме того, Сам Господь Иисус Христос подтвердил это делом и словом. Он говорит: Не дивитеся сему; ибо наступает время, в которое все, находящиеся во гробах, услышат глас Сына Божия; и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло – в воскресение осуждения (Ин. 5:28–29). И далее: Истинно, истинно говорю вам: наступает время, и настало уже, когда мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут (Ин. 5:25). В другом месте Он снова говорит: А о воскресении мертвых не читали ли вы реченного вам Богом: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых (Мф. 22:31–32). И еще: Посему как собирают плевелы и огнем сжигают, так будет при кончине века сего: пошлет Сын человеческий Ангелов Своих, и соберут из царства Его все соблазны и делающих беззаконие, и ввергнут их в печь огненную; там будет плач и скрежет зубов; тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их. Кто имеет уши слышать, да слышит! (Мф. 13:40–43).
   Этими и многими другими словами Господь свидетельствовал о воскресении тел. Он и делом подтвердил Свои слова, воскресив многих из мертвых. Так, к концу своей земной деятельности Он вызвал из гроба и оживил умершего четыре дня назад Лазаря, друга Своего, уже начавшего разлагаться и смердеть. Кроме того, Сам Господь был первым примером совершенного воскресения. Он воскрес на третий день после Своей смерти, восстав первым из мертвых. Хотя воскресли и другие мертвые, но они снова умерли и предупредили будущее истинное воскресение. Христос же был единственным представителем истинного воскресения, первый воскреснув бессмертным. Так возвестили и очевидцы, и первые служители Слова Божия. Блаженный Павел, призвание которого было не от людей, но с неба, говорит: Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам. Ибо я первоначально преподал вам, что и сам принял, то есть, что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию. Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых? Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; а если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще в грехах ваших. И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков. Но Христос воскрес из мертвых, первенец из умерших. Ибо как смерть чрез человека, так чрез человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут (1 Кор. 15:1, 3, 4, 12–13, 17, 19–22).
   И немного далее: Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие. Когда же тленное сие облечется в нетление и смертное сие облечется в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: поглощена смерть победою. Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа? (1 Кор. 15:53–55). Тогда сила смерти совершенно уничтожится, исчезнет, и впредь у людей будет бессмертие и вечное нетление. Будет, несомненно будет воскресение мертвых, и мы этому непреложно верим. Знаем также, что будут наказания и награды за земную жизнь в день страшного пришествия Христа, в который воспламененные небеса разрушатся и разгоревшиеся стихии растают. Впрочем мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда (2 Пет. 3:12–13).
   Относительно же того, что предстоит награда или наказание за здешние дела и что будет принято во внимание не только доброе или дурное дело, но предстоит возмездие и за слово, и за помыслы, Господь говорит: И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей (Мф. 10:42). И в другом месте: Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов – по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне (Мф. 25:31–36). Этим Он высказал, что, делая благодеяния бедным, мы делаем Ему благодеяние. Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом Моим небесным (Мф. 10:32).
   Всеми приведенными и многими другими словами Спаситель высказал, как прочны и верны награды за добрые дела. Но вместе с тем Господь предвозвестил через Свои чудеса и притчи, которые были сказаны очень мудро Источником мудрости, что за дурные дела предстоит наказание.
   Например, Он сказал это в притче о богатом и бедном: Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его. Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мной и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучусь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь (Лк. 16:19–25).
   В другом месте, изображая Царствие Небесное, Он говорил: Царствие Небесное подобно человеку царю, который сделал брачный пир для сына своего (Мф. 22:2). Говоря так о будущей радости и свете, Христос говорил людям ничтожным, погруженным в земные заботы, поэтому Он в Своих притчах приспособлялся к предметам, близким и понятным для них. Конечно, в Царствии Небесном нет ни браков, ни пиршеств, но Господь снисходил к их грубой невежественности и, желая выяснить будущую жизнь, воспользовался этими названиями: И послал рабов своих звать званых на брачный пир; и не хотели придти. Опять послал других рабов, сказав: скажите званым: вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово; приходите на брачный пир. Но они, пренебрегши то, пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою; прочие же, схватив рабов его, оскорбили и убили их. Услышав о сем, Царь разгневался и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их. Тогда говорит он рабам своим: брачный тир готов, а званые не были достойны; итак, пойдите на распутия и всех, кого найдете, зовите на брачный пир. И рабы те, выйдя на дороги, собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов (Мф. 22:3–13).
   Позванные, но не послушавшиеся суть не уверовавшие во Христа – или оставшиеся в идолопоклонстве, или в другой какой-нибудь вере. Не имевший же брачной одежды – это хотя уверовавший, но запятнавший свою духовную одежду порочными делами; он был справедливо изгнан с брачного пира.
   Сказал Христос и другую притчу, подобную этой, где Он выставил десять дев, которые, взяв светильники свои, вышли навстречу жениху. Из них было пять мудрых и пять неразумных. Неразумные, взяв светильники свои, не взяли с собой масла. Мудрые же, вместе со светильниками своими, взяли масла в сосудах своих (здесь Он разумел под маслом творение добрых дел). И как жених замедлил, то задремали все и уснули. Но в полночь раздался крик: вот жених идет, выходите навстречу ему (под приходом жениха разумеется неопределенность времени Страшного Суда). Тогда встали все девы те и поправили светильники свои. Неразумные же сказали мудрым: дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут.
   А мудрые отвечали: чтобы не случилось недостатка и у нас и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе. Когда же пошли они покупать, пришел жених, и готовые вошли с ним на брачный пир, и двери затворились; после приходят и прочие девы и говорят: Господи! Господи! отвори нам. Он же сказал им в ответ: истинно говорю вам, не знаю вас (Мф. 25:1–12).
   Из всего этого ясно видно, что возмездие будет не только за богопротивные дела, но и за слова и помышления. Спаситель сказал: Говорю же вам, что за всякое праздное слово, какое скажут люди, дадут они ответ в день суда (Мф. 12:36). И в другом месте: у вас же и волосы на голове все сочтены (Мф. 10:30). Этими словами Он высказал, что и самые сокровенные наши мысли и желания откроются.
   Согласно с этим говорит и блаженный Павел: Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные. И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто пред очами Его: Ему дадим отчет (Евр. 4:12–13). То же самое за много лет до него возвестили пророки, просвещаемые Святым Духом: Ибо Я знаю деяния их и мысли их; и вот, приду собрать все народы и языки, и они придут и увидят славу Мою. Ибо как новое небо и новая земля, которые Я сотворю, всегда будут пред лицом Моим, говорит Господь, так будет приходить всякая плоть пред лицо Мое на поклонение. И будут выходить и увидят трупы людей, отступивших от Меня: ибо червь их не умрет и огонь их не угаснет; и будут они мерзостью для всякой плоти (Ис. 66:18; 22–24). В другом месте сей пророк говорит о дне Страшного Суда: и небеса свернутся, как свиток книжный; и все воинство их падет, как спадает лист с виноградной лозы, и как увядший лист – со смоковницы (Ис. 34:4); Вот приходит день Господа лютый, с гневом и пылающею яростью, чтобы сделать землю пустынею и истребить с нее грешников ее. Звезды небесные и светила не дают от себя света; солнце меркнет при восходе своем, и луна не сияет светом своим. И положу конец высокоумию гордых и уничтожу надменностъ (Ис. 13:9–10). И еще: Горе тем, которые влекут на себя беззакония вервями суетности и грех – как бы ремнями колесничными. Горе тем, которые зло называют добром, а добро злом, тьму почитают светом и свет тьмою, горькое почитают сладким и сладкое горьким! Горе тем, которые храбры пить вино и сильны приготовлять крепкий напиток; которые за подарки оправдывают винов ного и правых лишают законного! (Ис. 5:18, 20, 22–23); Горе тем, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения, чтобы устранить бедных от правосудия и похитить права у малосильных из народа Моего, чтобы вдов сделать добычею своею и ограбить сирот. И что вы будете делать в день посещения, когда придет гибель издалека? К кому прибегнете за помощью? И где оставите богатство свое? (Ис. 10:1–3); За то, как огонь съедает солому, и пламя истребляет сено, так истлеет корень их, и цвет их разнесется, как прах, потому что они отвергли закон Господа Саваофа и презрели слово Святого Израилева (Ис. 5:24).
   Согласно с этим говорит и другой пророк: Близок великий день Господа, близок – и очень поспешает: уже слышен голос дня Господня. Горько возопиет тогда и самый храбрый! День гнева – день сей, день скорби и тесноты, день опустошения и разорения, день тьмы и мрака, день облака и мглы, день трубы и бранного крика против укрепленных городов и высоких башен. И Я стесню людей, и они будут ходить, как слепые, потому что они согрешили против Господа, и разметана будет кровь их, как прах, и плоть их – как помет. Ни серебро их, ни золото их не может спасти их в день гнева Господа, и огнем ревности Его пожрана будет вся эта земля, ибо истребление, и притом внезапное, совершит Он над всеми жителями земли (Соф. 1:14–18). Царь и пророк Давид восклицает: Грядет Бог наш, и не в безмолвии: пред Ним огонь поедающий, и вокруг Его сильная буря. Он призывает свыше небо и землю, судит народ Свой (Пс. 49:3–4). И далее: Восстань, Боже, суди землю. И гнев человеческий обратится во славу Тебе, ибо Ты воздашь каждому по делам его (Пс. 81:8; 75:11; 61:13).
   Много и другого подобного говорил псалмопевец Давид и все пророки, через которых вещал Дух Святой о будущем Суде и воздаянии по делам; их слова и Спаситель подтвердил непреложно, научив нас верить в воскресение мертвых, и в воздаяние за земную жизнь, и в будущую бессмертную, вечную жизнь».

10

   Иоасаф, выслушав сказанное, был весь в слезах. Тогда он говорит старцу: «Ты разъяснил мне ясно все, и я понял твои страшные и удивительные слова. Если это нам предстоит, то что нужно делать, чтобы избежать наказаний, уготованных грешникам, и быть удостоенным радости праведников?»
   Варлаам отвечал ему: «В Писании сказано, что, когда однажды апостол Петр поучал народ, то многие сокрушились в сердце своем, как и ты сегодня. Когда же они спросили Его, что им делать, то Петр сказал: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святого Духа. Ибо вам принадлежит обетование и детям вашим и всем дальним, кого ни призовет Господь Бог наш (Деян. 2:38–39).
   Он и на тебя излил богатство Своего милосердия и призвал тебя, далеко отстоящего от Него в мыслях и поклоняющегося чужим… не богам, но злым духам, деревянным, безжизненным и бесчувственным идолам. Посему прежде всего обратись к Призвавшему тебя, от Которого ты получил познание видимого и невидимого. Если же ты и после призвания не захочешь или замедлишь обратиться к Богу, то ты будешь осужден праведным судом Божиим. И тогда за то, что ты Его не захотел, Он тебя не захочет, ибо так говорил тот же самый апостол Петр одному из учеников своих.
   Но я надеюсь, что ты внял призванию, возьмешь на себя крест и последуешь за призвавшим тебя Господом Богом, Который призывает тебя от смерти к жизни и от мрака в свет. Ибо незнание Господа есть истинный мрак и смерть души, и порабощение идолам наперекор природе есть верх всякой глупости. Кому мне уподобить их? Как выразить безумие таких людей? И в подтверждение их безумия я приведу тебе слова одного премудрого мужа. Он говорил, что идолопоклонники подобны птицелову, поймавшему соловья. Когда птицелов поднял руку, чтобы заколоть птицу, а затем съесть ее, соловей вдруг, обращаясь к нему, заговорил человеческим голосом: “Какая тебе, человече, польза от моего заклания? Ты мною даже не сможешь наполнить желудок. Но если ты выпустишь меня из сетей, то я дам тебе три заповеди, исполняя которые ты всю свою жизнь будешь благоденствовать”. Птицелов, пораженный его речью, сказал соловью, что если он услышит от него что-нибудь новое, то тотчас же освободит его из плена. Тогда соловей сказал: “Не предпринимай никогда ничего недостижимого, не раскаивайся в делах совершённых, никогда не верь невероятным словам. Исполняя эти три заповеди, ты будешь благоденствовать”. Птицелов, которому понравилась простота и истина этих слов, выпустил его из сетей.
   Тогда соловей, желая испытать, усвоил ли птицелов сущность данных ему советов и сможет ли он поэтому извлечь из них пользу, говорит ему, летая по воздуху: “Увы, человече! Какое сокровище ты сегодня выпустил из рук! Внутри меня есть жемчуг, превосходящий по величине яйцо страуса”. Птицелов, услышав это, очень огорчился и раскаялся, что выпустил такого соловья из рук. Пытаясь поймать его, он сказал: “Пойдем со мною в дом мой, я радушно приму тебя и с почетом отпущу”. Тогда соловей сказал ему: “Я теперь узнал, что ты ужасно глуп, потому что, выслушав и охотно приняв сказанное мною, ты не смог извлечь из него пользу. Я сказал тебе, чтобы ты не раскаивался в том, что сделано, а ты вот крайне опечалился, что выпустил меня из рук, и, таким образом, раскаялся в совершенном. Потом я заповедовал тебе не браться за недостижимое, а ты вот стараешься опять поймать меня, хотя не можешь полететь за мною. Кроме того, я советовал тебе не верить невероятным словам, а ты поверил, что во мне находится драгоценный камень, который намного больше меня, и ты даже не постарался понять, что я меньше страусова яйца. Как бы я мог вместить в себя такой большой драгоценный камень?” Подобным образом безумствуют и верующие в идолов, ибо они сделали их своими руками и поклоняются тому, что сделали сами, говоря: “Это наши творцы”. Как они могут считать своими творцами то, что само есть творение их же рук? Эти люди оберегают своих идолов, чтобы те не были похищены ворами, а между тем называют их же своими спасителями. До какого безумия нужно дойти, чтобы не понимать, что те, которые не в состоянии помочь себе и охранять себя, тем паче не в состоянии охранять других.
   И когда скажут вам: “обратитесь к вызывателям умерших и к чародеям, к шептунам и чревовещателям”, тогда отвечайте: не должен ли народ обращаться к своему Богу? спрашивают ли мертвые о живых? (Ис. 8:19). В Священном Писании сказано: Подобны им будут делающие их и всякий, кто надеется на них (Пс. 134:18); Высыпают золото из кошелька, и весят серебро на весах, и нанимают серебреника, чтобы он сделал из него бога; кланяются ему и повергаются перед ним. Поднимают его на плечи, несут его и ставят его на свое место; он стоит, с места своего не двигается; кричат к нему, он не отвечает, не спасает от беды (Ис. 46:6–7); Тогда обратятся вспять и великим стыдом покроются надеющиеся на идолов, говорящие истуканам: “вы наши боги” (Ис. 42:17); Приносили жертвы бесам, а не Богу; богам, которых они не знали, новым, которые пришли от соседей. Они род развращенный, дети, в которых нет верности (Втор. 32:17, 20).
   Из этого коварного и неверного рода призывает тебя Господь, говоря тебе: Идите, идите, выходите оттуда, не касайтесь нечистого; выходите из среды его; очистите себя, носящие сосуды Господни (Ис. 52:11); спасайтесь из рода сего развращенного (Деян. 2:40); Встаньте и уходите, ибо страна сия не есть место покоя (Мих. 2:10). Многочисленность ваших богов бывает причиною беспорядков, даже мятежей, и совершенно неправдоподобна. У нас совсем не так: у нас нет многих богов и властителей, но у нас один Бог Отец, из Которого все, и мы для Него, и один Господь Иисус Христос, Которым все, и мы Им (1 Кор. 8:6), Который есть также невидимый истинный Бог, родившийся от Отца прежде сотворения всякой твари и прежде всех веков. Им создано все, что на небесах и что на земле, видимое и невидимое: престолы ли, начальство ли, власти ли, – все Им и для Него создано. Он есть прежде всего, и все Им стоит; и един Святой Дух Животворящий властитель всего, Бог истинный, Дух благий, Дух утешения, Дух усыновления. Таким образом, у нас един Бог, троичный в Лицах: Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой. У Них одна природа, одно царство, одно могущество, одна слава, одно бытие, различаемое только свойствами каждой Ипостаси: Отец никогда ни от Кого не рождался; Единородный Сын предвечно рождается от Отца; Дух же Святой предвечно исходит от Отца. От света Отца рождается свет Сына и исходит свет Духа Святого, которым и мы освещаемся. В трех Ипостасях мы прославляем единое Божество: единого, истинного Бога, познаваемого в нераздельной Единосущной Троице. Ибо все из Него, Им и к Нему (Рим. 11:36).
   По Его милости я узнал о твоем существовании и был послан к тебе, чтобы научить тебя тому, чему я сам был научен. Поэтому, если ты уверуешь и крестишься, то будешь спасен, если же не уверуешь, будешь осужден. Все, что видишь ты теперь, все то величие, которым ты окружен, как то: богатство, слава, роскошь, – скоро прейдет; ты оставишь их против своей воли. Тело твое будет заключено в тесный гроб, останется совсем одно, без друзей и других близких лиц. Тление уничтожит его красоту и распространит кругом зловоние вместо теперешнего услаждающего его благовония. Душа же твоя будет брошена в ад, где она пробудет до всеобщего воскресения, после которого, соединившись снова с телом, будет прогнана от лица Божия и осуждена в огненную геенну, горящую вечным, но никогда не сжигающим огнем. Вот что будет тогда с тобою и многое еще худшее, если ты останешься в неверии. Если же ты с готовностью послушаешься Призывающего тебя ко спасению, с радостью осенишься Его светом, невозвратно последуешь за Ним, отрекшись от всего мирского и суетного, и привяжешься к Нему одному,
   то послушай только, какого блаженства достигнешь ты: Когда ляжешь спать, не будешь бояться, и когда уснешь, сон твой приятен будет. Не убоишься внезапного страха и пагубы от нечестивых, когда она придет (Притч. 3:24–25); Ты будешь идти уверенно, как лев, будешь жить во всякой радости и услаждении сердца, и радость вечная будет над головою твоею; найдешь радость и веселие; печаль и вздохи удалятся (Ис. 51:11); Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: “вот Я” (Ис. 58:8–9); Я, Я Сам изглаживаю преступления твои ради Себя Самого, и грехов твоих не помяну. Припомни Мне; станем судиться; говори ты, чтобы оправдаться (Ис. 43:25–26); Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю (Ис. 1:18)».

11

   Тогда Иоасаф говорит Варлааму: «Все сказанное так прекрасно и достойно удивления, что я уверовал и всею душою возненавидел идолов. И до твоего прихода я недоверчиво относился к ним, теперь же я окончательно убедился в их несостоятельности, узнав от тебя всю нелепость идолопоклонства и безумие их почитателей. Потому я желаю сделаться служителем истинного Бога, если только Он не оттолкнет меня, недостойного, за прегрешения, но простит мне все, будучи человеколюбивым и милостивым, как ты учишь. Я готов принять крещение и соблюсти все, что ты предпишешь. Но скажи мне, что следует делать после крещения: достаточно ли одной веры для спасения или нужно еще что-нибудь?»
   На это Варлаам ему отвечает: «Выслушай, что надо делать после крещения. Следует воздерживаться не только от всякого греха, от всяких порывов страсти, но требуется подвизаться в добродетелях, имея основою своих действий правую веру, так как вера без дел мертва, равно как и дела без веры, по учению апостола: поступайте по духу, и вы не будете исполнять вожделений плоти, ибо плоть желает противного духу, а дух – противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы. Если же вы духом водитесь, то вы не под законом. Дела плоти известны, они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют. Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера (Гал. 5:16–22).
   После крещения нужны освящение души и тела, смирение сердца, сокрушение о грехах, человеколюбие, милостыня бедным, бодрствование и постоянное раскаяние во всех совершённых грехах. При соединении одного с другим, восхождении от одного к другому это, подобно ступеням лестницы, приводит душу в Царствие Небесное. Таким образом, вот что нам предписано исполнять и как жить после крещения, противного же этому следует избегать. Если же мы, познав истину, будем все-таки творить прежние суетные, греховные дела и, подобно псам, набросимся на собственную блевотину, то на нас сбудется сказанное Господом: Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным (Мф. 12:43–44), но пустым и не наполнившим еще себя богатством добрых дел. Тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого. Так будет и с этим злым родом (Мф. 12:45).
   Крещение, смывая водою грязь грехов, уничтожает всякий их след, и на будущее время оно для нас есть несокрушимая стена и славное оружие против врагов. Сила его не уничтожится даже последующими новыми прегрешениями, для очищения которых не требуется нового погружения
   в купель, ибо мы исповедуем единое крещение. Потому следует всеми силами остерегаться, чтобы снова не осквернить себя прегрешениями, но соблюдать заповеди Господа, сказавшего: Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века (Мф. 28:19–20).
   В Своих заповедях блаженства Христос назвал блаженными нищих духом. Их же признал и достойными Царствия Небесного (Мф. 5:3). Затем Он предписывает для вечного блаженства скорбеть в земной жизни, чтобы быть утешенным в будущей; быть кроткими, алчущими и жаждущими правды, чистыми сердцем, воздерживающимися от всякого осквернения плоти и духа; быть миротворцами в отношении к ближним и к своей душе; подчинить зло добру и подвергнуть правому суду постоянную войну между ними; терпеть за правду всякое поношение и делать все это во имя Его, чтобы быть удостоенными вечной радости при разделе будущих славных даров. Он дал такое общее правило поведения для сей земной жизни: Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5:16).
   Закон Моисея, данный израильтянам, гласит так: He убивай. Не прелюбодействуй. Не кради. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего (Исх. 20:13–16). Христос же говорит: А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: “рака”, подлежит синедриону; а кто скажет: “безумный”, подлежит геенне огненной. Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Мф. 5:22–24). И немного дальше: А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф. 5:28). Таким образом, Он даже страстное желание назвал прелюбодеянием. Так как закон преследует клятвонарушение, то Христос запретил совсем клятву, повелев подтверждать свои слова только через “да” и “нет”. Вы слышали, что сказано: око за око и зуб за зуб. А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую; и кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду; и кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два. Просящему у тебя дай, и от хотящаго занять у тебя не отвращайся. Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5:38–45) и: Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить (Мф. 7:1–2).
   He собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их (Мф. 6:19–21, 25–26). Этим сказано, что давший нам душу и тело даст нам и пищу и одежду, если Он и птиц небесных питает, и облекает в такую красу полевые травы. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы (Мф. 6:33–34).
   Итак во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки. Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их (Мф. 7:12–14). Не всякий, говорящий Мне: “Господи! Господи!”, войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного (Мф. 7:21). Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня (Мф. 10:37). Всему этому и тому подобному Господь и велел апостолам учить верующих, и мы должны соблюдать сказанное для достижения совершенства и венцов бессмертия, которые Господь наш, праведный Судья, даст в день Своего Второго пришествия всем праведникам».
   Тогда Иоасаф говорит старцу: «Если при таком строгом требовании безукоризненного поведения со мною случится, что я нарушу одну или две заповеди, то тогда я уже совсем не достигну своей цели и всякая надежда будет тщетна?»
   Варлаам ему отвечал: «Нет, не так должно судить об этом, ибо Слово Божие, вочеловечившись для спасения рода человеческого, зная немощность и жалкость нашей природы, и в этом случае не оставил нашу болезнь неизлечимой, но, как всемудрый Врач, дал лекарством от этой болезни раскаяние; принимая во внимание шаткость и ошибочность нашего образа мыслей, раскаяние Он сделал средством для получения оставления прегрешений. После того как мы познали истину, получили освящение через воду и Духа Святого, без всякого труда очистились от грязи прегрешений, то, если после этого нам придется снова впасть в грех, не будет более другого духовного возрождения через крещение, то есть через погружение в купель с нисхождением на крещаемого дара Духа Святого (ибо этот дар дается нам только однажды). Но тогда оставление и очищение от грехов совершается по милосердию Божию, посредством искреннего раскаяния, через горячие слезы и неутомимый труд. По милости Господа продолжительное сокрушение и потоки слез есть как бы крещение, которое спасло от гибели уже многих согрешивших, так как нет греха, который мог бы победить человеколюбие Бога, если только мы его омоем слезами и раскаянием. Но человек должен спешить покаяться, чтобы преждевременная смерть не заставила нас покинуть этот мир запятнанными грехами. Ибо в аде уже нет места для раскаяния и сокрушения о грехах, но ими можно загладить свои прегрешения при жизни. Невозможно исчислить всех случаев сострадания Божия и измерить всю глубину милосердия Его, но можно сосчитать грехи людские и судить о степени их тяжести. Эти измеримые и исчислимые прегрешения не могут победить неизмеримого сострадания и милосердия Божия, выразившихся уже во многих случаях. Поэтому нам велено не отчаиваться в своих грехах, но уповать на благодать Божию и раскаиваться в проступках, отпущение которых подлежит человеколюбию Христа, Который
   за наши грехи проливал Свою Кровь. Из многих мест Священного Писания мы узнаем о силе раскаяния, в особенности же из притчей и учений Господа нашего Иисуса Христа: С того времени Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4:17). Особенно сильно свидетельствует Он о раскаянии в притче о заблудшем сыне, говоря: у некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче, дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно. Когда он прожил все, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошел, пристал к одному из жителей страны той, a тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Пришедши же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода! Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих. Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его, и обувь на ноги; и приведите откормленного теленка, и заколите: станем есть и веселиться, ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся. И начали веселиться (Лк. 15:11–24). Так Он нас учил о кающихся грешниках.
   В другом месте Он опять говорит о добром пастыре, имевшем сто овец, который, потеряв одну овцу, оставил девяносто девять и отправился искать пропавшую. Нашедши же, он взял ее на плечи и отнес к остальным. Созвав друзей и соседей, он, радуясь своей находке, устроил пир. Спаситель говорит так: Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк. 15:7). Даже Петр, камень веры, согрешил во время самого спасительного страдания Христа, отрекшись на короткое время от своего Учителя (как вообще жалка и немощна человеческая природа!). Но сейчас же вспомнив о словах Господа и выйдя из двора, где находился Спаситель, горько заплакал и этими горячими слезами снова одержал победу над злом, загладив свое поражение. И враг добра, восторжествовав лишь на мгновение, с воплями и позором далеко бежал от него, ибо Петр был опытен в борьбе со злом. Хотя он и пал, но не был отвержен и не отчаялся, а, оправившись от поражения, принес горячие слезы и искреннее сокрушение, и он снова стал в сонме апостолов и камнем веры. Таким образом, будучи всеобщим учителем, Петр сделался также образцом раскаяния. Когда после Своего Божественного воскресения Христос трижды спросил: Симон Ионин, любишь ли ты Меня? – то апостол отвечал: Так, Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя! (Ин. 21:15).
   Из всех этих и других бесчисленных примеров мы узнаем о силе слез и раскаяния. Но это средство может загладить грех только тогда, когда кающийся, смывая слезами свой грех, чувствует отвращение, ненависть и презрение к нему, как об этом говорит пророк Давид: Утомлен я воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постелю мою (Пс. 6:7). Раскаяние и слезы могут искупить наш грех благодаря страданиям Христа, по бесконечному милосердию Бога, сказавшего: Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю (Ис. 1:18). Вот как нужно думать об этом; и мы так веруем. Кроме того, после познания истины, удостоения возрождения и усыновления следует участвовать в святых таинствах, чтобы по возможности обезопасить себя от падения, ибо истинному борцу не подобает падать, так как многие, упав, уже не могли встать: одни, открыв страстям доступ в свое сердце, навсегда подчинились им и не могли уже прибегнуть к раскаянию; другие же вследствие преждевременной смерти не успели смыть с себя грязь греха, а потому и были осуждены. Посему опасайся впасть в какую бы то ни было страсть. Если же это падение неизбежно, то следует тотчас же встать и снова вступить в славную борьбу. И сколько бы раз это падение в жизни ни случилось, нужно сейчас же стараться очнуться и подняться. Обратитесь ко Мне, и Я обращусь к вам (Мф. 3:4)».

12

   Тогда Иоасаф ему говорит: «А как можно сохранить себя чистым, незапятнанным грехом после крещения? Хотя, как ты говоришь, для согрешивших есть спасение через раскаяние, но оно все-таки соединено опять с горем, бедствием и слезами, и мне кажется, что большинство не может успешно воспользоваться этим средством. Мне бы хотелось обрести путь, идя которым я бы мог не сходить с него и сохранять ненарушимо все заповеди Божии, чтобы, по оставлении мне моих прежних прегрешений, я бы уже ничем не прогневал Всеблагого Господа Бога нашего».
   На это ему Варлаам отвечал: «Твое слово благо, царь и господин мой! Я и сам весьма бы этого желал, но только трудно и даже совершенно невозможно кому бы то ни было не обжечься, соприкасаясь с огнем. Поэтому обремененному делами и занятому житейскими заботами и треволнениями, живущему в богатстве и роскоши весьма трудно неуклонно идти путем исполнения заповедей
   Божиих. Никакой слуга, – говорит Господь, – не может служит двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне (Лк. 16:13). Подобно пишет и возлюбленный ученик Его, великий богослов Иоанн, в своем послании: Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей; ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек (1 Ин. 2:15–17). Поняв смысл этих слов апостола, услышав, что многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14:22), наши божественные отцы старались после святого крещения сохранить чистым и безупречным дарованное им одеяние бессмертия. Многие из них присоединили к нему еще другое крещение, именно через кровь и страдания. Это тоже есть крещение, и притом самое достойное и доблестное. Крещенный таким крещением уже не осквернится нечистотою греха. Сам Господь, приняв за нас страдания, назвал их истинным крещением. Отсюда и Его подражатели и последователи – сначала очевидцы, ученики и апостолы, приняли такое крещение, потом целые христианские общества подвергали себя Божественным страданиям: выдавая себя языческим царям и начальникам, они были осуждаемы на разные наказания и истязания – на растерзание дикими зверями, на сожжение и убиение. Они в течение всего своего жизненного пути открыто исповедовали свою веру, сохранили ее непреложной, за что и были удостоены награды, назначенной праведникам, сожития с Ангелами и наследия, обещанного Христом. Доблесть их была так велика, что молва о них распространилась по всей земле и блеск их подвигов воссиял за пределами вселенной. И не только их слава и дела, но кровь и кости их исполнены святости. Ибо силою их изгоняются бесы, и прикасающиеся к ним с верою получают исцеление от всех неизлечимых болезней. Даже их одежды и все, бывшее близким к их славным телам, имеют силу для всякой твари. Но долго было бы рассказывать обо всех их подвигах в отдельности.
   Когда же тех жестоких, зверских тиранов настигла ужасная гибель, гонения прекратились и во вселенной воцарились благочестивые цари, то многие последователи Христа, подражая в рвении истинно христианскому поведению мучеников и воодушевившись их стремлениями, более всего думали о том, чтобы предстать пред Господом чистыми телом и душою. Они отдалили от себя воздействие всяких страстей и все то, что могло бы запятнать их чистые души и тела. А так как они уразумели, что могут достигнуть этого только через исполнение заповедей Христа, и вместе с тем поняли, что выполнение заповедей и упражнение в добродетелях трудны в среде мирских страстей и похотей, то стали заботиться о другом роде жизни и по Божественному гласу, оставив родителей, детей, друзей, родных, богатство и роскошь, возненавидев все мирское, подобно каким-нибудь беглецам, удалились в пустыню.
   Проводя здесь жизнь в лишениях, в скорбях, живя в горах, пещерах и земных расщелинах, отказавшись от всех земных наслаждений и удобств, подвижники стесняли себя даже в пище, стремясь только к тому, чтобы вдали от людских страстей вырвать с корнем всякие суетные желания и, изгладив их совершенно из своей памяти, насадить в душе на их место любовь и стремление к Божественному и небесному. Кроме того, они, стараясь истязаниями умертвить плоть, желали добровольно сделаться мучениками, чтобы обрести славу умерших мученическою кончиною; стремились восприять мучения, подобно Христу, насколько это, конечно, доступно человеческой природе, и вследствие этого сделаться соучастниками в пользовании благами будущего вечного царствия.
   Поставив себе такую цель, блаженные вели тихую жизнь, ничем не нарушающую душевного спокойствия. Некоторые из них, живя под открытым небом, терпели зной, дожди, свирепую стужу, бури и ветра; другие жили в шатрах, ими же сколоченных, в пещерах или же в земных расщелинах. Подвизаясь таким образом в добродетели, они совершенно отказались от плотского покоя и других телесных услаждений; в пищу употребляли сырые овощи, разные растения, древесные плоды или же сухой, совершенно черствый хлеб. Их воздержание простиралось не только на качество пищи, но и, из-за свойственного им усердия, и на ее количество, именно: самого необходимого и простого они употребляли в пищу столько, только чтобы поддержать жизнь.
   Одни из них даже в течение целой недели оставались без пищи и лишь в воскресный день позволяли себе прикасаться к ней; другие принимали ее два раза в неделю, иные же через день или только по вечерам отведывали немного пищи.
   Проводя постоянно время в молитвах и бдениях, подвижники почти применились к образу жизни Ангелов: они совершенно забыли о существовании золота, серебра, купли и продажи между людьми; зависть и недоброжелательство, следующие обыкновенно за земными делами, были чужды им; тот из них, кто менее успешно подвизался в доб родетелях, не имел даже никакого помысла о зависти к подвизавшемуся успешно, а последний не выказывал никакого презрения, высокомерия, хвастовства в отношении своего ближнего, менее счастливого в подвижничестве, ибо такой подвижник приписывал все свои удачи в подвигах не собственным силам, а могуществу Божию. Они следовали в этом случае повелению Божию: Так и вы, когда исполните все, повеленное вам, говорите: “мы рабы ничего нестоющие, потому что сделали, что должны были сделать” (Лк. 17:10).
   Некоторые же из них упрекали сами себя, что они не выполнили приказанного им Господом, но что им остается еще выполнить гораздо больше, чем они уже сделали. Эти подвижники презирали самих себя за немощь тела и бедность человеческой природы. Таким образом, у них один был смиреннее другого. В их душах не было места тщеславию и человекоугодничеству. Поэтому те, которые, бежав в пустыню от человеческого общества, живут там, подвизаясь не для людей, но для Бога, надеются получить от Него награды за свои подвиги, понимая, что тщеславие помешает получить награды за труды, потому что [в этом случае] таковые совершаются для похвалы со стороны людей, а не для угождения Богу. Посему подвижники второго рода [3 - То есть тщеславные. – Ред.] вдвойне заблуждаются: убивая свою плоть, они не получают мзды.
   Домогающиеся же достигнуть славы на небесах презрели все земное, свойственное человеческой природе. Такие люди подвизаются: некоторые в совершенном одиночестве, вдали от человеческого общества, посвятив себя всецело Богу; другие, живя вдали, лишь по воскресным дням приходят в общество людей для участия в святых таинствах, именно в принесении чистой и Бескровной Жертвы и принятии святого Тела и Крови Христа, что Он установил для отпущения верующим грехов, просвещения и освящения тела и души. Проводя здесь время в душеспасительных разговорах, в даровании друг другу нравственных советов, объяснении народу тех скрытых и тайных действий, которые употребляет враг для совращения верующих с пути истины, они наставляют в способах ведения борьбы с врагом, чтобы кто-нибудь по незнанию этих способов не попался в плен. После всего этого они возвращаются на места своих подвигов, ощущая в сердце чувство, сладость которого подобна меду, готовя себе своими трудами плод, достойный занять место даже в небесной трапезе.
   Некоторые подвижники ведут совместную жизнь. Собравшись в известном количестве в одно место, они ставят во главе своего общества наиболее отличающегося душевными качествами, убив в себе мечом повиновения всякое собственное желание. Сделавшись таким образом добровольно рабами, они живут уже не для себя, но для Того, Кому они подчинились по воле Христа. Лучше сказать, они живут не сами по себе, но живет в них Христос, Которому они подчинились, отказавшись от всего остального. Это есть истинное удаление от мира и добровольное отречение от плотской жизни вследствие стремления к высшему. Такие ведут образ жизни, подобный образу жизни божественных Ангелов, прославляя единодушно в псалмах и гимнах Господа Бога и вместе заслуживая награды за послушание. На них выполняется слово Господне, гласящее: где двое или трое собраны во имя Мое, там и Я посреди них (Мф. 18:20). Этими словами Он не ограничил числа собирающихся во имя Его, но словами двое или трое Он выразил только неограниченность числа их. Ибо мало ли, много ли собираются во имя Его с пламенным желанием служить Ему, мы непреложно веруем, что Христос находится там среди Своих. Живя такими обществами, обитатели земли старались примениться к жизни небожителей. Время они проводили в посте, молитвах и бдении, в проливании слез, неутешном горе, в мыслях о смерти, в смирении и кротости, в молчании, лишениях, чистоте и смиренномудрии, в душевном спокойствии и совершенной любви к Господу и своему ближнему. Вследствие такой жизни они к концу ее делались совершенно небесными Ангелами. За то Бог наградил их еще здесь, на земле, дав им силу творить разные знамения и чудеса, благодаря чему слава о них распространилась по всей вселенной. Если я тебе расскажу о жизни одного из них, основателя монашеской деятельности, имя которого было Антоний, то ты из рассказа об одном этом древе совершенно познаешь сладость плодов однородных с ним дерев. Узнаешь, что он сделал основанием монашеской деятельности, какой образ жизни предписал им и какими милостями он награжден от Спасителя. После него и другие многие совершали подобные подвиги и достигли небесных наград и венцов. Блаженны, трижды блаженны возлюбившие Бога и презревшие ради любви к Нему все остальное. Они скорбели и рыдали днем и ночью, чтобы достигнуть вечного утешения; они здесь добровольно унижали себя, чтобы там возвыситься; здесь истощали свою плоть голодом, жаждою и бдениями, дабы там жить в райской роскоши и радости. Они сделались местом пребывания Святого Духа вследствие чистоты своего сердца, как об этом свидетельствует Священное Писание: И поставлю жилище Мое среди вас и буду ходить среди вас (Лев. 26:11–12). Они распинали себя для мира, чтобы быть удостоенными места одесную Распятого; опоясали истиною бедра свои и имели всегда готовыми светильники, ожидая пришествия бессмертного Жениха. Смотря на все глазами раз ума, они всегда имели перед [глазами] страшный час смерти, видели будущие блага и вместе с тем постоянно думали о будущем вечном наказании; они старались исчахнуть, чтобы достигнуть вечной славы. Страсть была им так же чужда, как Ангелам, и теперь они ликуют с ними, жизни которых подражали. Блаженны они и преблаженны за то, что, смотря на все взором ума, видели всю суету и пустоту здешней жизни, непрочность и неестественность человеческого благополучия на земле, отказавшись от которого они предпочли вечные блага и достигли непрерываемого смертью блаженства.
   Этим удивительным святым мужам и мы, недостойные и ничтожные, стараемся подражать, но не можем достигнуть высоты их образа жизни, подобного жительству небожителей. Но тем не менее мы стараемся подражать им, насколько нам это позволяет наша жалкая и немощная природа, применились к внешнему образу их жизни, хотя в делах спотыкаемся. Следуя словам этих блаженных отцов, и мы презираем тленные и временные блага земной жизни, в которых нет ничего ровного, твердого, постоянного, но все суета и томление духа (Еккл. 1:14). Все здешнее, земное призрачнее снов, тени, дуновения ветерка. Малую и недолговременную доставляет оно радость, которую нельзя и назвать радостью, но обманом и заблуждением во зле мира. Нам предписано не любить его, но всем сердцем ненавидеть, и эта ненависть совершенно основательна. Ибо что мир дает своим любимцам, то снова гневно отымает. Лишенными всякого блага, покрытыми позором, с тяжким бременем отсылает он потом их на вечную скорбь. Кого он возвышает, того же спешит тотчас унизить на радость врагам.
   Таковы милости и дары мира сего. Он враг любящих его и злоумышляет против творящих волю его. Низвергая всех положившихся на его прочность, он находит себе последователей только среди глупцов, льстя им различными ложными обещаниями, дабы их увлечь. Если же они тем не менее окажутся благомыслящими, то он сам оказывается лживым и глупым, так как не может выполнить того, что задумал. Сегодня мир услаждает гортань людей изысканными блюдами, а завтра отдает тех же людей на съедение врагам; сегодня он делает человека царем, завтра предает его унизительному рабству; сегодня он его осыпает бесчисленными дарами, завтра делает его нищим и рабом рабов; сегодня возлагает венец славы на голову, завтра низвергает лицом на землю; сегодня украшает шею человека почетными знаками, завтра он его заключает в железные оковы. Все он делает для всех желанным ненадолго и немного спустя – ненавистным и противным; сегодня он заставляет человека радоваться, завтра же – рыдать и сокрушаться. Выслушай, какой конец предлежит всему этому: возлюбивших его мир делает жертвами огненной геенны. Так оно бывает всегда, такие от этого бывают результаты и так случается со всяким, возлюбившим похоти его: никто от него пусть не ждет милосердия или сострадания. Всех мир желает обмануть, опутать своими сетями и старается только о том, чтобы никто не избежал этих сетей.
   По моему мнению, люди, порабощенные таким суровым и дурным тираном, безумно отступившие от человеколюбивого и всеблагого Господа, всецело погрязшие в земных заботах и совершенно не думающие о будущем, но только о плотских наслаждениях, душу же свою осуждающие на голодную смерть, подобны мужу, убегавшему от бешеного верблюда. Муж этот, испугавшись ужасного рева своего взбесившегося верблюда, бежал, чтобы не сделаться его жертвою, и в беге упал в глубокую яму. Но при падении он, простерши руки, ухватился за какое-то растение. Одновременно он нащупал ногой опору, на которую и поспешил встать, считая, что он в безопасности. Но, осмотревшись, человек увидел, что две мыши, черная и белая, не переставая, грызут корень растения, за которое он ухватился, и уже близки к тому, чтобы совсем перегрызть его. Взглянув же на дно ямы, увидел ужасного огнедышащего дракона, свирепо смотревшего на него с разинутой пастью, готовившегося проглотить его; присмотревшись к опоре, на которой он утвердил ноги, увидел, что это была стена, с которой поднимались головы четырех аспидов; подняв глаза кверху, он увидел немного меда, капающего с ветви этого растения. Тогда человек, забыв об окружавших его опасностях: о бешеном верблюде, стоявшем над ямою и желавшем его растерзать, о драконе, об аспидах и мышах, догрызавших корень, – стал услаждать себя этим ничтожным количеством меда.
   Это сравнение относится к увлекающимся сею земною жизнью: верблюд – это смерть, преследующая постоянно род Адамов и стремящаяся похитить его; яма – мир, полный различных зол и козней; растение же, корень которого не переставая точат мыши, есть жизнь человеческая, которую непрестанно сокращают сменяющие друг друга день и ночь (черная и белая мыши); четыре же аспида выведены тут для подобия тела человеческого, зависящего от четырех непрочных и непостоянных элементов: если они находятся в беспорядке и смятении, сокрушается и прочность человеческого тела; ужасный огнедышащий дракон показывает собою ад, стремящийся принять в свое лоно всех, кои предпочли временные земные наслаждения будущим вечным благам; наконец, капля меда – это сладость земных удовольствий, которой вводятся в заблуждение любители мира, вследствие чего они не заботятся о своем спасении».

13

   Иоасаф, на которого притча произвела сильное впечатление, воскликнул: «Сколько истины и смысла в этой притче! Рассказывай таких притч побольше, чтобы я вполне понял нашу жизнь и мог судить верою, кому что предстоит в будущем».
   Тогда старец сказал ему: «С другой стороны, возлюбившие эту земную жизнь и упивающиеся ее кратковременными сладостями, которые они предпочли будущим вечным благам, подобны человеку, имевшему трех друзей. Двух из них он весьма любил, уважал и готов был за них подвергнуться смерти и каким угодно опасностям.
   К третьему же относился с величайшим пренебрежением, не почитал его, не любил, но выказывал в отношении него очень мало (чтобы не сказать вообще не выказывал) дружбы. Но вот однажды к этому человеку приходят какие-то грозные воины и требуют, чтобы он немедленно явился к царю – отвечать за долг в десять тысяч талантов. Находясь в стесненных обстоятельствах, этот человек мысленно искал помощи. Кто поможет ему исполнить ужасное требование царя?
   Он бежит к своему первому другу, которого считал самым искренним, и говорит ему: “Ты знаешь, друг, я всегда готов был душу свою положить за тебя. Теперь же мне нужна помощь, так как крайняя нужда постигла меня сегодня. Скажи же, чем можешь помочь мне и насколько оправдается моя надежда на тебя?” Этот же ему отвечает: “Я тебе не друг и даже не знаю, что ты за человек. У меня есть иные друзья, с которыми я буду сегодня веселиться, которые и будут всегда моими друзьями. Тебе же я дам два рубища на дорогу, которая тебе предстоит, и больше от меня не жди ничего”. Услышав это, так горько обманувшись в надежде, которую он возлагал на друга, человек отправляется ко второму и говорит: “Ты помнишь, друг, как я всегда почитал и любил тебя? Теперь я нуждаюсь в человеке, который бы мне помог в постигшем меня ужасном горе, беде. Скажи мне, чем ты можешь мне помочь, чтобы я мог справиться с ней?”
   Он же ему отвечал: “Я не могу помочь тебе сегодня, потому что со мной случилось несчастье, причинившее мне много забот, так что у меня теперь свое горе. Я, если хочешь, немного провожу тебя, но помочь не могу ничем и, возвратившись домой, предамся собственным заботам”. Таким образом, выйдя от него с пустыми руками, не получив нигде помощи, он отправляется к третьему другу, о котором никогда не заботился и с которым не делился своими радостями, и говорит ему, пристыжено потупив взор: “Я не смею обращаться к тебе, так как знаю, что ты не видел с моей стороны ничего доброго, даже простого расположения. Но так как меня теперь постигло ужасное горе и надежды на моих прежних друзей не оправдались, то я и решился прийти к тебе просить оказать мне, если можешь, хотя какую-нибудь помощь. Прошу тебя, не откажи мне, не напоминай мне теперь о моей прошлой несправедливости”. Но друг говорит ему с веселым и ласковым лицом: “Нет, я считаю тебя истинным другом и, помня о том незначительном благодеянии, которое ты мне когда-то оказал, я отдам тебе сегодня с процентами. Не бойся и не робей: я буду твоим предстателем, буду просить за тебя царя, чтобы он не отдавал тебя в руки врагов твоих; так ты ободрись и не печалься”. Тогда этот человек, растроганный, сказал ему со слезами: “О, я безумец! О чем мне прежде плакать? Презирать ли мне себя за свою глупую привязанность к неблагодарным друзьям, забывшим сделанное мною добро, или же сокрушаться о той безумной несправедливости, которую я выказал в отношении тебя – истинного, искреннего друга?!”»
   Иоасаф, слушавший с недоумением эту притчу, попросил разъяснить ее. Тогда Варлаам говорит ему: «Под первым другом здесь следует разуметь любостяжательность и богатство. Из-за них человек подвергается бесчисленным опасностям и терпит много горя. Когда же приходит час смерти, то все его богатство ничего полезного ему дать не может, кроме рубища, в котором можно быть похороненным. Под вторым другом следует разуметь жену, детей, родственников и друзей. Привязанный к ним телом и душою, человек ничего не жалеет для них и бывает с ними неотлучно. В час же смерти он ничего от них не получает, кроме проводов к могиле, после чего они сейчас же возвращаются к своим делам и заботам и скоро перестают вспоминать о нем, забывают даже о месте могилы когда-то любимого человека. Под третьим же другом, бывшем в пренебрежении, считавшимся недостойным, с которым не только не искали сближения, но которого, напротив, избегали, который был как бы отверженным, надо понимать совокупность всего хорошего, как то: веру, надежду, любовь, сострадание, человеколюбие и всякие другие добродетели, вообще, все, что может нам быть полезным в час смерти, быть нашим ходатаем пред Господом, освободить нас от наших врагов, от власти тех немилостивых сборщиков податей, которые на том свете безжалостно берут следуемое и стараются только об одном – чтобы иметь нас в своей власти. Тот есть наш истинный друг, который помнит даже о малейшем благодеянии, оказанном ему нами, и с процентами возвращает данное».

14

   Выслушав этот рассказ, Иоасаф сказал: «Да наградит тебя Господь Бог твой, премудрый муж, за то, что ты своими мудрыми словами просветил духовною радостью мою душу. Покажи мне еще в какой-нибудь притче пустоту и ничтожество благ мира сего, где было бы указано средство мирно и безопасно провести эту жизнь».
   Тогда Варлаам отвечал ему: «Выслушай притчу на разрешение и этого вопроса. Знал я один большой город, граждане которого имели обыкновение брать себе в цари какого-нибудь иноземца, совершенно незнакомого с их законами и обычаями. Они предоставляли ему неограниченную власть в продолжение одного года. По истечении же этого срока, когда он беззаботно жил в роскоши, предаваясь всяким наслаждениям, считая свою власть упроченной до конца жизни, они вдруг неожиданно нападали на него, снимали царские одежды и торжественно водили его раздетым по городу, после чего изгоняли на какой-нибудь отдаленный остров, где он томился без пищи и одежды, терпел голод и стужу. Роскошь и жизнь в веселии доставались ему неожиданно, и так же неожиданно они обращались в горе и лишения.
   Но как-то раз гражданам того города попался умный и смышленый царь, который не чрезмерно увлекался выпавшим на его долю счастьем и не подражал беззаботности своих предшественников, но постоянно думал о том, чтобы навсегда укрепить свое благополучие. Будучи пытливым, он узнал однажды от одного из советников об обычае подданных изгонять царей и [решил,] что следует обезопасить себя на все последующее время. Выведав, на какой остров ему придется уже вскоре отправиться и, таким образом, оставить власть и сокровища, которыми он до сих пор свободно пользовался, он отобрал большое количество золота, серебра и драгоценных камней, вручил их самым преданным слугам и велел отвезти на тот самый остров, куда ему предстояло переселится. Когда прошел год, граждане, собравшись, поступили с ним так же, как и с его предшественниками. Но его предшественники терпели в изгнании голод и стужу. Этот же, приготовив большие сокровища, продолжал жить в роскоши и веселии: таким образом благодаря уму он обеспечил себе дальнейшее благополучие.
   Под городом ты разумей здесь эту пустую, обманчивую мирскую жизнь; под гражданами – власть диавола, царствующего над мраком мира сего, прельщающего нас его наслаждениями и удовольствиями; по его же внушению люди смотрят на тленное и кратковременное, как на вечное и нетленное. И вот нас, живущих в таком обмане и заблуждении, не заботящихся о будущих вечных и прочных благах, а потому и не готовящихся к тому, чтобы быть достойными обладания ими, внезапно постигает гибель через смерть. Тогда-то позорные, злые обитатели мрака, под господством которых многие люди провели всю свою жизнь, отведут этих людей в страну мрака, каков есть мрак тени смертной, где нет устройства, где темно, как самая тьма (Иов. 10:22).
   Под добрым же советником, сказавшим тому мудрому царю всю правду и направившим его на спасительный для него путь, разумей мое ничтожество, меня, который пришел указать тебе истинный, благой путь, приводящий к вечным, нетленным благам. Ты его найдешь, если оставишь все мирское, вводящее в обман, что и я злополучно любил; любил и я все эти мирские удовольствия и наслаждения. Но, взглянув на них умственными духовными очами, проследив весь ход человеческой жизни, заметив, как одно в ней приходит, другое проходит, ничто не имеет ни твердости, ни постоянства: богатые не пребывают вечно в богатстве, сильные – во власти, мудрецы – в мудрости, изнеженные роскошною жизнью – в роскоши, считающие себя в безопасности висят на волоске, что вообще ни одно из земных благ не прочно и не вечно, но все они подобны потокам тающего снега, низвергающимся в неизмеримую глубину моря (так переменчиво и временно земное счастье!), я понял, что все это пустота и суета и что от всего этого нет никакой пользы. Как до меня ни одно из земных благ не было прочно и постоянно: ни богатство, ни слава, ни власть, ни почет, но все проходило и предавалось забвению, так оно будет и после меня. Никому не дано в удел наслаждаться на земле вечно. Таким образом, я понял, как мучает этот мир людей, какие они претерпевают в нем злоключения. Одни в нем из крайнего богатства приходят в крайнюю бедность, и обратно: из крайней бедности в богатство и славу; одни оставляют эту жизнь, другие приходят; многие умные и достойные уважения люди терпят унижение и позор, ничтожные же и порочные входят в почет и славу, даже делаются обладателями царской короны.
   Страх людей сей мирской жизни, чем-нибудь устрашенных, подобен страху голубя, которого преследует орел или ястреб. В ужасе перелетает этот голубь с места на место, прячется на каком-нибудь дереве, или в кусте, или в расщелинах скал, но нигде не находит себе верного и безопасного убежища и, наконец, изнурившись, приходит в отчаяние. Сему подобен и мирской страх. Терпя в мире много различных бедствий, люди не имеют против них никакого верного средства или безопасного, надежного убежища; не знают даже, какой конец предстоит этому, куда приведет их вся эта суета мирская, которой они, злополучные, совершенно подчинились. Избрав сами себе в удел такую жизнь – порок вместо милости, такие люди, несмотря на свои часто тяжелые труды в жизни, в конце концов не получают от них никакой пользы. Таким образом, мир поступает со своими приверженцами не так, как друг или даже хороший знакомый, но как недруг, как заклятый враг.
   Взвесив все это в душе, я возненавидел жизнь, проходящую в бессмысленной суете, жизнь, которую и я когда-то проводил. Когда же в мою душу проникла искра света, позволившая мне увидеть пустоту мирской жизни, я начал понемногу сознавать, в чем заключается истинное счастье, понял, что основание всякого блага есть страх Божий и исполнение воли Божией. Это есть начало всякой мудрости и вместе с тем совершеннейшая мудрость. Имеющий страх Божий и исполняющий Божию волю ведет жизнь беспечальную и без обид, и ведущие такую жизнь находятся в безопасности, ибо они опираются на Самого Господа. Вступив мысленно на путь исполнения заповедей Божиих, я уразумел, что на этом пути нет ничего кривого или неправильного, нет ни пропастей, ни утесов, ни терний, ни шипов, но что он гладок, ровен, услаждает глаза идущих им прекрасными созерцаниями, обувает ноги в готовность благовествовать мир (Еф. 6:15); понял также, что он самый короткий и безопасный для достижения истинного блаженства.
   Естественно, что я избрал его и начал строить в душе своей вместо прежнего разрушившегося здания новое, непоколебимое. Когда я таким образом изменил свой прежний образ мыслей и дал им новое безопасное направление, я услышал слова одного мудрого учителя, говорившего следующее: “Выйдите отсюда все, желающие спастись; оставьте эту суетность и пустоту мирскую! Выйдите, не оглядываясь, но запасшись всем необходимым для пути, ибо вам предстоит большая дорога, для которой надо запастись всем, что нужно для достижения нетленного царства. В вечности есть два отделения, имеющие много мест. Одно отделение Господь уготовал любящим Его и исполняющим Его заповеди, оно исполнено всяких благ; удостоенные этого отделения живут вечно, наслаждаясь бессмертием; они чужды горя, печали и плача. Второе же отделение, исполненное мрака, горя и печали, уготовано диаволу и аггелам его, в него будут низвергнуты все, заслужившие того своими дурными делами, променявшие вечное, нетленное на временное и этим сами себя сделавшие жертвою вечного огня”.
   Сознавая истину слышанных слов, я решил употребить все усилия, чтобы сделаться достойным первого отделения, не знающего ни печали, ни воздыхания, напротив, исполненного таких благ, знанием которых я обладаю теперь только отчасти, так как я духовно еще несовершеннолетен и могу видеть эти блага как бы сквозь тусклое стекло, гадательно; впоследствии, когда настанет совершенное, тогда познаю лицом к лицу. Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Потому что закон духа жизни во Христе Иисусе освободил меня от закона греха и смерти (Рим. 7:25; 8:2). Этот же закон открыл мне глаза, дал мне возможность ясно видеть, что помышления плотские суть смерть, а помышления духовные – жизнь и мир. Как я окончательно познал суету здешней жизни и совершенно возненавидел ее, так я и тебе советую сделать: чуждаться всего мирского и скоро проходящего. Оставь теперь все это; думай о том, чтобы в том нетленном жилище наслаждаться вечными, истинными и неисчерпаемыми благами; но приготовляйся удостоиться этого, не медля старайся скопить те сокровища, чтобы явиться туда не нищим, но богачом с неистощимым богатством».

15

   Тогда Иоасаф вопрошает старца: «Как я могу отправить туда сокровища и богатства, как наслаждения ими могут сделаться непрестанными и неисчерпаемыми? Как мне выказать ненависть ко всему временному, мирскому и прилепиться к вечному? Объясни мне это».
   Варлаам же ему отвечает: «Отправление этих сокровищ в вечное царствие производится руками нищих. Ибо премудрый пророк Даниил говорит Вавилонскому царю: искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот чем может продлится мир твой (Дан. 4:24). Сам Спаситель сказал: приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители (Лк. 16:9). И во многих местах Святого Евангелия мы читаем, что Господь предписывает милосердие к бедным. Руками бедных ты вернее всего отправишь сокровища на небеса. Милостыней ты расположишь к себе Господа, и Он за это воздаст тебе несравненно большим, ибо в воздаянии даров Он всегда побеждает любящих Его.
   Таким образом, ты, раздав богатство этого мира (в рабстве у которого ты уже достаточно бедствовал), будешь хорошо снабжен для пути, ведущего к истинному благу, купив ценою преходящего и временного незыблемое и вечное. Потом с Божией помощью ты сам познаешь всю непрочность и непостоянство настоящего, а потому, распростившись со всем мирским, будешь жить будущим. Мир же сей ты возненавидишь, возненавидишь также тленную свою плоть, возьмешь крест свой и последуешь за Христом и этим самым выйдешь из мрака, господствующего над этим миром. По окончании сей кратковременной жизни просветишься Его неприступным светом, озаришься блеском Его славы и будешь наследником вечной, истинной жизни».
   Выслушав это, Иоасаф спросил: «Учение пренебречь земными благами и вступить на многотрудный путь имеет началом своим учение апостолов или же составлено недавно вами и есть произведение вашего ума, который нашел это средство лучшим для достижения истинного блаженства?»
   На это старец отвечал ему: «Я тебе не предписываю никаких законов, составленных недавно, но привожу заповеди, издревле данные нам, ибо Господь следующим образом отвечал одному богатому юноше, спросившему Его: что мне делать, чтобы наследовать вечную жизнь, и хваставшему, что он исполняет все, предписанное законом: одного тебе недостает: пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест. Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение. (Мк. 10:21, 22). Иисус, видя, что он опечалился, сказал: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие (Лк. 18:24–25). Все святые, зная эту заповедь, всячески старались освободиться от обузы богатства. Они освобождались от нее, раздавая его бедным, приобретя этим самым вечное богатство. Они же брали крест свой и следовали за Христом; одни достигали этого мученическою кончиной, как я тебе ранее это сказал, другие аскетическим подвижничеством. И этим истинно мудрым поведением не оставляли в себе ничего, что напоминало бы о их прежней плотской жизни. Поэтому запомни эту заповедь Христа, Царя и Бога нашего, отвлекающую нас от всего тленного и обращающую к вечному».
   Тогда Иоасаф спросил: «Если это столь древняя и необходимая заповедь, то почему же теперь немногие поступают согласно с нею?»
   Старец же ему говорит: «Многие желали и желают вести жизнь согласно заветам Христа, но не все решаются начать ее. Ибо немногие, как говорит Господь, идут трудною и узкою тропою, но большинство предпочитает широкую и легкую. Это люди, совершенно порабощенные любостяжательностью и сладострастностью, неразрывно связанные с ними; они подобны людям, продавшим себя другому господину. Душа их, отвергнув собственное спасение, отдавшись во власть неразумных страстей, безумно устремляется на все. Пророк, сожалея об этих душах, покрытых густым слоем невежества, говорит: Сыны мужей! доколе слава моя будет в поругании? доколе будете любить суету и искать лжи? (Пс. 4:3).
   Подобно этому пророку, один из наших премудрых учителей, присовокупляя и от себя, замечает: “Сыны мужей! За что вы любите суету и ищете ложь? Считаете чем-то великим здешнюю жизнь, роскошь, ничтожную славу и ложное счастье? Имеющие все это имеют не более, чем надеющиеся иметь. Земное счастье подобно праху, раздуваемому и разносимому ураганом, дыму или же сну. Этих благ не безнадежно лишены не обладающие ими, но вместе с тем они ненадежны для обладающих ими”.
   Так говорили по повелению Божию пророки, апостолы и другие святые, словом и делом направляя нас на путь добродетели. Хотя немногие избирали этот путь, большинство же предпочитало легкую и для всех открытую дорогу, приводящую к гибели, не следует думать, что от этого уменьшилось значение Божественной мудрой деятельности благочестивых. Подобно тому как солнце, щедро посылая нам свет своими лучами, дает возможность пользоваться этим светом всем, так и истинная мудрость освещает своих последователей. Если же некоторые, закрыв глаза, не хотят видеть света, то вовсе не следует хулить солнце и пренебрегать его светом другим [людям]; равным образом слава света Божия вовсе не посрамится из-за глупости этих людей. Такие люди, лишив себя света, подобно слепым, ощупью ищут стены, при этом они падают во встречающиеся им ямы и, натыкаясь на шипы, прокалывают себе глаза. Равным образом как солнце своим блеском светит для всех, с открытым лицом смотрящих на его свет, так и свет Христа щедро светит всем нам, и каждый может пользоваться Его светом, сколько желает. Но свет правды, не лишая желающих возможности пользоваться им, не принуждает тех, кто добровольно избирает мрак. Каждый поступает по собственной свободной воле, по собственному свободному выбору, пока он живет в этом мире».
   Когда Иоасаф попросил старца объяснить ему истинное значение слов «свободная воля» и «свободный выбор», Варлаам начал так: «Свободная воля есть желание разумной души, беспрепятственно направляемое на все: и на добро, и на зло, ибо таким свойством одарил Создатель душу человека. Таким образом, свобода воли есть разумное, независимое движение или направление нашей души. Выбор же есть наша окончательная воля, последовавшая за обсуждением желаемого. Обсуждение есть врожденное стремление останавливать свои мысли на всем, что подлежит нашим действиям. Всякий сначала обсуждает, следует ли ему совершить известное дело или нет, после чего уже делает то, что, по его мнению, является лучшим, и это называется решением или выбором. Если человек и впоследствии будет одобрять свое решение, то такое решение называется решением или выбором по склонности; если же не будет одобрять, то решением или выбором условным. Но обсуждение всегда предшествует выбору: никто не выберет чего-нибудь, не обсудив прежде. Все, на чем остановится наш выбор, мы стараемся употребить для дела, применить к своим действиям. Ибо мы все обсуждаем для того, чтобы знать, как нам поступать, как действовать; всякое обсуждение есть причина наших поступков.
   Поэтому не только наши дела, но и наши мысли, избирающие действия, могут быть причиной награды или наказания, так как начало всякого хорошего или дурного дела есть выбор, зарождающийся в мыслях. Так что каковы наши мнения, таковы и действия. Следовательно, от нас самих зависит быть добродетельными или порочными. Мы – господа всех наших желаний, всех душевных побуждений, а потому и всех наших решений и действий. Желание есть источник всякого действия, а желания у различных людей бывают различны, а потому и действия различны. Поэтому в соответствии с тем, кто насколько желает, настолько он и получит в удел Божественный свет, так и будет подвизаться в Божественной мудрости. Еще раз: как различны желания, источники наших действий, так и различны самые действия. Подобно тому как воды, в зависимости от вида источника, текут или в земных ущельях, или на поверхности земли (причем одни врезываются в землю меньше, другие больше), одни соленые на вкус, другие сладкие, одни текут в изобилии, другие же падают понемногу, каплями, – так должно думать и об источниках наших действий – наших желаниях. Сообразно с последними наши действия бывают быстрыми или вялыми, горячими или спокойными, одни склоняются к добру, другие же, напротив, отклоняются от него. Словом, сообразно с качествами наших желаний бывают различны качества и направления наших действий».

16

   Иоасаф опять вопрошает старца: «Есть еще другие, думающие и говорящие об этом, как ты, или же ты один так учишь и предписываешь ненавидеть эту временную мирскую жизнь?»
   Варлаам же ему говорит: «В этой вашей злополучной стране я не знаю никакого проповедника. По воле твоего отца-тирана они все казнены: он приказал, чтобы в его земле не слышно было проповеди об истинном богопознании. Но во всех других странах учение это проповедуется. Разница между ними только та, что у одних об этом проповедуется в первоначальной чистоте, у других же извращенно. Ибо враг рода человеческого всячески пытается отклонить наши души от прямого пути и, когда Христово учение преподается различным народам, старается придать ему каждый раз другой смысл. Но истинное учение только одно – учение, переданное нам апостолами и божественными отцами, учение, просветившее ярче солнца кафолическую Церковь во всей вселенной».
   Тогда Иоасаф спросил его: «А мой отец никогда не слышал ни о чем подобном?» Варлаам ответил: «Определенного и ясного он ничего не слышал. Когда ему начинают говорить об этом, то он делается глух и слеп, добровольно чуждаясь добра и всегда склоняясь ко злу». Иоасаф говорит: «Но я бы желал, чтобы и он был посвящен в это учение».
   «Невозможное человекам возможно Богу (Лк. 18:27), – отвечал старец. – Да, было бы истинно доблестным подвигом, если бы ты спас отца и столь славно сделался родителем своего родителя. Я слышал об одном царе, прекрасно управлявшем государством, кротко и справедливо относившемся к своему народу, но имевшем один недостаток, именно: при отсутствии света истинного богопознания он, заблуждаясь, поклонялся идолам. У него был советник со многими прекрасными качествами души, отличавшийся также истинным благочестием и мудростью. Этот советник, печалясь и негодуя на нечестие царя, желал освободить его от заблуждения, но медлил исполнить свое желание, боясь повредить как себе, так и своим товарищам и этим не принести пользу, которую мог бы принести. Но он тем не менее ждал благоприятного случая, чтобы направить царя к познанию истинного блага. В одну ночь царь говорит ему: “Пойдем пройдемся по городу, не узнаем ли мы там чего-нибудь, достойного внимания и касающегося наших обязанностей”.
   Когда они шли по городу, то заметили луч света, исходивший из какого-то отверстия. Присмотревшись, они увидели подземелье, в котором сидел муж – среди крайней бедности, облеченный в убогое рубище. Возле него стояла его жена и наливала ему вино в чашу. Когда чаша наполнилась и муж взял ее в руки, женщина начала громко петь, увеселяя мужа. Царь со своими спутниками, видя это, дивился: как люди, живя в такой бедности, в таком убогом жилище, одетые в такую убогую одежду, могут так веселиться?!
   И сказал царь своему советнику: “Что за чудо, друг, что мне и тебе, окруженным славой и роскошью, жизнь никогда не была так мила, как она, непонятно для меня почему, мила, приятна этим людям, [живущим] в столь ужасных, тяжелых обстоятельствах”.
   Воспользовавшись удобным случаем, советник говорит ему: “А какова, государь, по твоему мнению, их жизнь?” – “Из всех, какие мне пришлось видеть, самая непривлекательная, отвратительная и безобразная”, – отвечает царь. Советник же говорит ему: “Так знай же, государь, что наша жизнь, жизнь, которую мы с тобой ведем, несравненно хуже и тяжелее жизни людей, посвященных в тайну вечной славы и благ, непостижимых умом человеческим. Эти наши блистающие золотом дома и великолепные одежды кажутся безобразнее грязи и помета видевшим несказанную красоту нерукотворных жилищ на небесах, божественных одежд и нетленных венцов, которые Господь приготовил любящим Его. Подобно тому как нам кажется безумным веселье этих людей, так и мы, считая окружающую нас роскошь и ложную славу истинным благом, кажемся безумцами и достойными слез и сожаления отведавшим сладости тех вечных небесных благ”.
   Услышав эти слова, царь, казалось, сначала потерял дар речи, потом спросил: “Кто же это такие, живущие лучшей жизнью, нежели мы?” – “Все те, – отвечал советник, – которые предпочли вечное временному”. Когда царь снова спросил, что он разумеет под “вечным”, вельможа отвечал: “Жизнь, не пресекаемую смертью, богатство, не подозревающее бедности; вечную радость и веселье, не прерываемые горем и неудовольствием; наконец, вечный мир, которому чужда вражда и зависть. Удостоенные обладать всем этим беззаботно и беспечально будут жить, наслаждаясь всеми удовольствиями и радостями Царствия Божия и соцарствуя со Христом во веки веков”. – “Кто же достоин обладать таким блаженством?” – заметил царь. “Все те, – отвечал советник, – которые идут путем, приводящим в Царствие Божие, а путь этот открыт для всех желающих”. – “Как же найти его?” – спросил царь. “Этот путь заключается в познании Бога Отца, Единородного Сына Его, Иисуса Христа, и Духа Святого”.
   Царь же, имея истинно царский ум, говорит ему: “Что мешало тебе до сего времени сказать мне об этом? Мне кажется, что если сказанное тобою истинно, то не следовало скрывать или откладывать открытия [этой истины]. Если же сомнительно, то, думается, пройдет много времени, прежде чем можно убедиться в несомненности этого”. – “Я не по небрежности или нерадению медлил высказать тебе эту истину, не подлежащую никакому сомнению, – отвечал советник, – но потому, что считал себя недостойным предстать пред тобою, пользующимся такой славой, в качестве просветителя; я боялся показаться тебе докучливым. Если же ты теперь прикажешь впредь повторять тебе об этом, то я готов исполнять твое приказание”. – “Да, – сказал царь, – но напоминай мне об этом не только каждый день, но даже каждый час, ибо к сему нельзя относиться небрежно, но с рвением и всеусердием”.
   И мы слышали, – продолжал Варлаам, – что этот царь впоследствии жил в истинной вере и благочестии, что он со спокойною душою окончил свою жизнь, а потому, можно думать, достиг вечного блаженства. Если и с твоим отцом кто-нибудь при удобном случае заговорит подобным образом, то и он поймет и осознает, как порочна была до сих пор его жизнь, и, может, пожелает переменить ее на лучшую, в истинной вере. Теперь же он духовно слеп, так как отстранил от себя истинный свет и блуждает во мраке нечестия».
   Тогда Иоасаф ему сказал: «Да поступит Господь с моим отцом, как Ему угодно, ибо у Него, как ты говоришь, возможно все то, что невозможно у людей. Я же благодаря твоим чудным словам осознал суету сей земной жизни, а потому намерен расстаться со всем, в чем я до сих пор проводил свою жизнь, и прожить остальное время с тобою, чтобы через эти временные и преходящие наслаждения не лишиться вечного и непрестанного блаженства».
   На это ему старец сказал: «Если ты так сделаешь, то будешь подобен одному юноше, который, как я слышал, происходил от богатых и знатных родителей. Отец сосватал ему очень красивую [девушку,] дочь тоже богатого и знатного человека. Когда он объявил это своему сыну, вдобавок рассказав, как он вообще намерен устроить его жизнь, то благородный юноша отвергнул его планы как нечто постыдное и безнравственное и бежал от родителей. Во время странствия он приходит в дом одного бедного старика, чтобы просить позволения отдохнуть после долгого пути среди знойного дня. У порога дома сидела единственная дочь хозяина, занимаясь ручной работой и прославляя и искренно благодаря Бога.
   Услышав ее славословия, юноша говорит ей: “Я тебя не понимаю, женщина, в такой бедности и нужде ты благодаришь и славишь Бога за какие-то великие дары”. Она же ему отвечала: “Разве ты не знаешь, что, подобно тому как незначительная доза лекарства часто избавляет человека от тяжелых болезней, так и благодарение Бога за немногое бывает причиною дарования многого. Я, будучи дочерью бедного старика, благодарю и прославляю Господа и за это малое, зная, что Он, дав это, может дать и больше. Но я надеюсь не на земные дары, но на будущие, ибо от земных даров, как бы многочисленны и велики они ни были, человек не получает никакой пользы, чтобы не сказать, что терпит вред, так как они часто бывают причиною наказания. А с другой стороны, получивших земные дары в очень малом количестве вовсе не следует считать обиженными, потому что они не получили бы от них ничего, что привело бы их к той цели, которая должна быть общей целью всех людей. Что же касается необходимого и главного, то в этом отношении я получила от Бога бесчисленные и великие дары: я удостоилась быть сотворенною по образу и подобию Божию и познания Его; не в пример животным я получила от Него способность слова; получила жизнь; по богатству благодати Его имею возможность участвовать в Его таинствах, и для меня, если я пожелаю, открыты врата рая. За столь многие и великие дары, которые получают одинаково и богатые, и бедные, я не в состоянии воздать достойной признательности Богу. Если же я не буду воздавать Ему и малой посильной благодарности, то какое может быть для меня оправдание?”
   Юноша с удивлением слушал рассудительные речи девушки. Когда же она закончила, то он призвал ее отца и сказал ему: “Выдай за меня твою дочь, так как я полюбил ее за умные речи и благочестие”. Старец же ему говорит: “Ты – сын богатых родителей и не можешь взять в жены дочь бедняка”. Но юноша ему возразил: “Нет, я желаю иметь ее женою, если только ты не откажешь; для меня была сосватана дочь богатых и знатных родителей, но я не пожелал ее, спасся от нее бегством и теперь предпочитаю соединиться с твоею дочерью, которую я полюбил за ум и благочестие”. – “Но я не могу, – отвечал старец, – выдать ее за тебя, отпустить ее с тобою в дом отца твоего, расстаться со своей единственной дочерью”. Юноша же говорит ему: “В таком случае я останусь с вами, буду вести ваш образ жизни”. И он снял с себя богатые одежды и облекся в одежды старика, которые у него выпросил. Испытав юношу в продолжение долгого времени и всесторонне оценив его душевные качества, узнав, что он не из сумасбродства просит у него дочь, но что это желание серьезно, что он из-за благочестия решился, отказавшись от богатства и славы, жить в бедности, старик взял однажды юношу за руку, привел в кладовую и показал ему такое богатство, столько денег, сколько юноша за всю свою жизнь не видел. И говорит ему: “Все это, сын мой, я даю тебе за то, что ты полюбил мою дочь. Ты будешь наследником всего моего состояния”. Наследовав эти богатства, юноша сделался первым богачом в той стране».

17

   Когда Варлаам умолк, Иоасаф говорит ему: «Ты совершенно верно изобразил в своем рассказе мои душевные чувства, так как я полагаю, что ты обо мне это говорил. Но что тебя уверит в твердости моих намерений?»
   «Я уже убедился и познал силу твоего разума, твердость мыслей и прямоту твоей души, – сказал Варлаам. – Но я желаю, чтобы ты окончательно просветился душою. Поэтому преклоняю колена мои пред Богом нашим, прославляемым в Троице, Творцом всего видимого и невидимого, вечным, безначальным и бесконечным, всемогущим, всеблагим и всемилостивым, молю Его, чтобы Он просветил очи сердца твоего и дал тебе дух мудрости и откровения в познании Его; чтобы ты познал, что значит надежда на Него, какова слава наследовавших царствие Божие и как дивно Его могущество, проявляемое в нас, верующих; молю Его о том, чтобы ты не был более чужд Ему, но чтобы, подвизаясь со святыми, был близок к Нему, имея в своих действиях основание, положенное апостолами и пророками, краеугольный камень которого – Сам Господь наш Иисус Христос».
   Услышав это, Иоасаф, опечаленный, сказал: «И я желал бы знать все об этом. Потому прошу тебя, скажи мне о богатстве славы Божией и о Его чрезвычайном могуществе».
//-- Учение о непостижимой премудрости всемогущего Бога, о Его славе, могуществе и величии --//
   Снова вдохновенно повел свою речь Варлаам: «Молю Бога, чтобы Он Сам научил тому, о чем ты желаешь узнать; чтобы Он вложил в твою душу это познание, потому что совершенно невозможно человеку выразить славу и могущество Божие, хотя бы для этого соединились все языки людские. Евангелист и великий Богослов говорит: Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1:18); так что никто из смертных не может постигнуть славы и величия Невидимого и Непостижимого, кроме тех, кому Он Сам пожелает открыть, как открыл это апостолам и пророкам. Мы же узнаем или из их повествований, или из самой природы вещей, насколько, конечно, нам вообще доступно постигнуть это. Священное Писание говорит:
   Небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь. Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира чрез разсматривание творений видимы (Пс. 18:2; Рим. 1:20).
   Подобно тому как кто-нибудь, увидев великолепный дом или какое другое сооружение, представляющее прекрасную гармонию, стал бы удивляться строителю и творцу их, так и я, созданный и получивший жизнь из ничего, хотя и не могу видеть своего Творца, но из замечательного целесообразного и мудрого устройства собственного существа заключаю о Его мудрости. Конечно, я не могу понять ее совершенно, но только в пределах человеческой способности. Я сознаю, что не сам по себе произошел, но что Верховное Существо по Своей воле сотворило меня, как вообще человека, выше всех прочих тварей, хотя по размеру и силе физической меньше некоторых из них. Затем, когда я оставляю эту жизнь и по Его воле переменяю ее на другую, вечную, бесконечную, то ни в чем не могу пойти наперекор силе Его Божественного предопределения; я не в состоянии ничего ни прибавить к своему существу, ни отнять: одряхлевшего не могу возобновить, истлевшего – восстановить. Никто из людей не в силах сделать ничего подобного: ни царь, ни мудрец, ни сильный, и никто другой, обладающий человеческими свойствами, потому что никто не имел другого рождения, но для всех бывает только одно начало и один конец этой жизни. Таким образом, я для познания величия Создателя руководствовался свойствами своего собственного существа.
   Наш ум и наше чувство без слов, внутренним побуждением говорят, что надо предоставить себя Промыслу нерукотворенного, неизменного и непреложного Бога, Который будет руководить нами, хранить и заботиться о нас. Как столь противоположные элементы могли соединиться для образования одного мира и оставаться неразрывно друг с другом, если бы всемогущая сила Божия не примиряла их для сосуществования? Чем бы поддерживалось существование того, что вызвано Им к бытию, если бы оно не поддерживалось Им? Если судно, лишенное кормчего, не выдерживает напора моря, но легко тонет, если ничтожный дом не может стоять без пекущегося о нем человека, то каким образом вселенная, столь грандиозное, прекрасное, удивительное творение, могла бы существовать без замечательного, великого, удивительного управления и мудрого Промысла? Сколько времени существуют небеса – и не помрачились! Сила земли не иссякла, хотя она столько времени дает постоянно так много произведений; ключи не перестали бить оттуда, откуда получили начало; моря, принимающие в свои недра столько рек, не увеличились в размерах; движение солнца и луны не прекратилось и не переменило своего направления; порядок смены дня и ночи остался прежним. Из всего этого мы можем заключить о несказанном могуществе и величии Божием, о которых свидетельствуют также пророки и апостолы. Но никто не может вполне ни постигнуть, ни выразить Его славы. Потому апостол, через которого говорил Сам Христос, поняв, что доступно и что недоступно человеческому разумению, говорит: Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится (1 Кор. 13:9, 10). Далее, изумляясь непостижимому богатству мудрости Божией, восклицает: О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его (Рим. 11:33).
   Если же апостол, достигший третьего неба и слышавший там неизреченные слова, говорил так, то кто из подобных мне может измерить бездну таких тайн, совершенно познать их, а потому говорить о них что-нибудь уверенно, если только Глава мудрости, Руководитель немудрых, не вложит в кого-нибудь это познание, следовательно, и эту уверенность. Ибо в Божией власти и мы, и разумения наши, и слова наши. От Бога же мы имеем истинное познание об устройстве вселенной; познание первых, средних и последних времен, перемены нравов, обычаев и внешних обстоятельств. Всему Он дал определенный размер и вес, великое могущество Его проявляется всюду. Кто может противиться Его державной руке?! Человек, решившийся сделать это, подобен самому малому грузу, положенному на одну чашу весов, когда на другой лежит тяжесть всего мира; или же такой человек подобен капле росы на земле. Бог милостив ко всем: Он прощает людям их прегрешения, если они раскаиваются в них; никем Он не гнушается и никого из обращающихся к Нему не отвергает, ибо Он – единый, благий и любящий Господь. Да будет хвалимо, прославляемо и почитаемо святое имя славы Его во веки веков. Аминь».

18

   Выслушав, Иоасаф заметил: «О, премудрый муж! Мне кажется, что если бы ты размышлял даже долгое время о том, как бы получше разъяснить предложенные тебе мною вопросы, то и тогда бы ты исполнил это не лучше, чем теперь. Ты мне так ясно доказал, что Бог есть Творец и Властитель всего мира, и в неопровержимых словах показал мне непостижимую человеческим умом славу величия Божия, объяснил, что никто не может ее постигнуть, кроме получивших особое о том откровение. Я удивляюсь твоей великой премудрости, блаженный муж! Но скажи мне, однако, сколько тебе лет? Где ты живешь? Какие мудрецы еще живут с тобою? Я всем сердцем, всею душою полюбил тебя за твое мудрое учение и не желаю до конца своей жизни расставаться с тобою».
   Старец же ему отвечает: «Мне около сорока пяти лет; живу я в Сенаарской пустыне, сподвижники же мои – люди, посвятившие жизнь и труды тому, чтобы быть достойными наследовать царствие Христово на небесах».
   Иоасаф же ему возразил: «Как это может быть? Ты на вид кажешься лет семидесяти, а говоришь, что тебе сорок пять лет. Мне кажется, что в этом случае твои слова неистинны».
   «Если ты, – отвечал Варлаам, – спрашиваешь, сколько мне лет от рождения, то ты верно определил, что мне около семидесяти лет. Но я вовсе не включаю в годы своей жизни то время, которое я прожил в мирской суете. Ибо когда я жил плотью, порабощенный грехами, то духовно был мертв, так что я никоим образом не могу годы смерти включить в годы жизни. С тех же пор, как для меня мир распят и я для мира (Гал. 6:14), сбросив с себя прежнего человека, растлеваемого страстями, уже не я живу, но живет во мне Христос. А что ныне живу во плоти, то живу верою в Сына Божия, возлюбившаго меня и предавшаго Себя за меня (Гал. 2:20). Годы, так прожитые мною, я и называю годами спасения, прожито же их мною около сорока пяти. Потому-то я и определил тебе свой возраст этим числом и, как видишь, вполне согласно с разумом и сообразно с целью своей жизни. Отныне и ты веди такой счет, потому что чуждые всего доброго, живущие во грехе, тратящие жизнь на позорные, страстные удовольствия суть подлинные мертвецы, неспособные к истинной жизнедеятельности. Один мудрец совершенно справедливо назвал грех вечною смертью. Апостол говорит: Когда вы были рабами греха, тогда были свободны от праведности. Какой же плод вы имели тогда? Такия дела, каких ныне сами стыдитесь, потому что конец их – смерть. Но ныне, когда вы освободились от греха и стали рабами Богу, плод ваш есть святость, а конец – жизнь вечная. Ибо возмездие за грех – смерть, а дар Божий – жизнь вечная во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 6:20–23)».
   Услышав это, Иоасаф говорит: «Так как ты не включил время, прожитое тобою в угождении плоти, в годы своей жизни, то и смерть, которою умирают все, по-твоему, не следует считать смертью?»
   «Без сомнения, – отвечал старец. – В этом случае я рассуждаю по предыдущему и ничуть не боюсь сей временной смерти и даже не называю ее смертью, если она постигнет меня на пути исполнения заповеди Господа, а считаю это скорее переходом от смерти в лучшую, совершеннейшую жизнь, сокровенную во Христе. Святые, желавшие достигнуть вечной жизни, весьма тяготились настоящею земною, почему Апостол говорит: Ибо знаем, что, когда земной наш дом, эта хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный. От того мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище; только бы нам и одетым не оказаться нагими. Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем, потому что не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью (2 Кор. 5:1–5). И в другом месте: Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7:24). И опять: имею желание разрешиться и быть со Христом (Флп. 1:23). Пророк восклицает: когда прийду и явлюсь пред лице Божие! (Пс. 41:3).
   В том же, что я ничуть не боюсь телесной смерти, ты можешь убедиться из того, что я, не обращая внимания на угрозы твоего отца, бесстрашно явился к тебе, чтобы возвестить спасительное слово, хотя твердо знал, что если он узнает об этом, то предаст меня, если сможет, бесчисленным пыткам и казням. Но ставя выше всего Слово Божие, я не боюсь сей временной смерти и даже не считаю ее достойною такого названия, следуя заповеди Господней, гласящей: И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф. 10:28)».
   «Таковы ваши успехи в истинной мудрости, – сказал Иоасаф, – они, конечно, выше человеческой природы и недоступны обыкновенным земным обитателям, которые весьма дорожат настоящею жизнью. Блаженны вы за свой мужественный образ мыслей! Но чем вы питаетесь в пустыне – ты и твои сподвижники? Какова там ваша одежда?»
   Варлаам же отвечает: «Пищею нам служат плоды и трава, растущие в пустыне, которые она производит по воле Божией, питаемая земною росою. Никто из-за них не вступает с нами в борьбу, и ни для кого они не служат предметом зависти. Но в изобилии растет наша пища, для которой мы не пахали, и кушания, которых мы не приготовляли. Если же кто-нибудь из ближних наших, верующих братьев, принесет нам когда-нибудь другой снеди, то мы принимаем ее, как дар Промысла Божия, более для того, чтобы с верою приносящие получили благословение Божие. Одеждами же нам служат рубища или шкуры, совершенно ветхие, изнуряющие нашу немощную плоть, употребляемые нами безразлично летом и зимою; как только мы оделись в такую одежду, то снять ее мы не смеем, пока она совершенно не истлеет от ветхости. Бедствуя в таких одеждах от холода и зноя, мы приготовляем себе в будущем одежды бессмертия».
   «Откуда же у тебя в таком случае одежда, в которой ты теперь?» – спросил его Иоасаф.
   «Платье это, – отвечал старец, – я взял у одного верующего, когда готовился идти к тебе, так как в своей одежде я не мог бы пройти сюда. Подобно тому как некто, желая освободить из плена родственника, переменил свою одежду на [одежду] неприятелей и, уподобившись таким образом им по внешности, проник в страну чужого народа и хитростью вывел оттуда своего родича, – так и я, узнав через откровение о состоянии твоей души, облачился в эту одежду и пришел вложить в твое сердце семя Божественного учения и избавить тебя от власти духа зла. И вот я по воле Божией, насколько от меня зависело, преподал тебе познание об истинном Боге, возвестил повествования пророков и апостолов, ясно и верно выставил тебе суету земной жизни, все зло, которым наполнен сей мир, жестоко обманывающий своих почитателей и всюду расставляющий людям сети. Затем, когда мне нужно будет отправиться туда, откуда я пришел, тогда я сброшу с себя чужую одежду и останусь опять в своей».
   Услышав это, Иоасаф просил старца показать ему его собственное платье. Внимая просьбе, Варлаам скинул чужую одежду, которая была на нем поверх его обычного одеяния, и тогда ужасный вид предстал перед взором Иоасафа. На теле старца не было никакого признака мяса; кости с покрывающею их кожей, почерневшей от солнечного зноя, были подобны тонкому тростнику, обтянутому кожей; грубое, ветхое рубище облекало его тело от бедер до колен. Такая же ветошь покрывала плечи. Иоасаф, изумленный последствиями сурового и трудного образа жизни, а также пораженный нечеловеческою твердостью Варлаама, громко зарыдал и сказал старцу: «Так как ты пришел освободить меня от жестокого плена диавола, то доверши свое благодеяние – выведи из темницы душу мою, возьми меня с собою; уйдем вместе отсюда, чтобы я, освободившись совершенно от обмана мира, закрепил свое освобождение спасительным крещением и вместе с тобою преуспевал в Божественной мудрости и великом подвиге».
   На это Варлаам говорит: «Один богатый человек воспитывал газель. Когда эта газель подросла, то, влекомая своей природой, затосковала по пустыне. Выйдя однажды со двора, она увидела стадо пасущихся газелей и примкнула к ним. Она бродила с ними по полям и равнинам, а к вечеру возвращалась домой. С рассветом же она, по небрежности служащих, опять уходила со стадом. Когда же другие газели бежали дальше, она следовала за ними. Но однажды слуги, заметив ее исчезновение, сели на лошадей и погнались за ней. Настигнув стадо, они свою газель возвратили домой (и впредь держали ее взаперти), других же газелей частью убили, частью ранили. Я боюсь, чтобы того же самого не случилось и с нами, если ты присоединишься к нам. Последствием сего может быть то, что и с тобой мы навсегда должны будем расстаться, и товарищам своим я причиню много зла. Но вот что Господь повелевает делать тебе: ты, приняв святое крещение, пока оставайся на месте, поступая по всем правилам благочестия, исполняя заповеди Христа. Когда же Податель всех благ предоставит удобный случай, тогда ты придешь к нам, и всю оставшуюся жизнь мы проживем вместе. Я возлагаю надежду свою на Господа в том, что в будущей жизни мы будем неразлучны».
   Тогда Иоасаф заплакал и говорит старцу: «Если так угодно Господу, да будет воля Его. Заключи же свое благое дело святым крещением надо мною, потом прими от меня деньги на пропитание свое и своих товарищей, а также платья и иди с миром на место своего подвижничества. Не переставай молиться за меня, чтобы надежда не оставляла меня и чтобы я как можно быстрее пришел к тебе и, обретя глубокое спокойствие, стал наслаждаться твоим душеполезным обществом».
   На это ему Варлаам ответил: «Для совершения над тобою святого крещения нет никакого препятствия. Старайся впредь быть постоянно готовым предстать на Страшный Суд, и тогда, с Божией помощью, ты усовершенствуешься. Что же касается того, что ты хочешь одарить моих товарищей, то непонятно, каким образом ты, бедняк, можешь одарить богатых: богатые всегда одаряют бедных, а не бедные – богатых. Самый бедный из моих товарищей несравненно богаче тебя, но я, надеясь на милосердие Божие, думаю, что и ты со временем будешь богат, но тогда ты не будешь щедр».
   «Разъясни мне подробнее свои слова, – сказал Иоасаф. – Каким образом самый бедный из твоих товарищей богаче меня, тогда как ты незадолго перед тем сказал, что вы живете в крайней бедности?
   Почему ты называешь меня теперь бедным? Когда же я разбогатею, то не буду щедрым, а теперь, при бедности, я щедр?»
   На это Варлаам ему отвечал: «Я тебе не говорил, что мои товарищи бедны. Они владеют неисчерпаемым богатством: ибо постоянно копить деньги, не употреблять их для дела, но постоянно стремиться иметь больше и больше есть крайняя бедность; те же, которые, стремясь к вечному, пренебрегли всем временным, земным, считая это пометом, чтобы только наслаждаться благами Христа, те, которые отложили всякую заботу о пище и одежде, надеясь на Господа, которые радуются бедности так же, как другие радуются богатству и деньгам, которые, наконец, накопили в изобилии богатство добродетели и живут утешением и надеждою на будущие вечные блага, – богаче всего земного царства в совокупности. С Божией помощью и ты будешь обладателем такого духовного богатства. Это сокровище ты будешь стараться сохранить невредимым, будешь совершенно справедливо стремиться постоянно его увеличивать, а потому не захочешь, конечно, его расточать. Такое богатство есть истинное богатство. Материальное же довольство скорее вредит своим обладателям, чем приносит им пользу. Я совершенно справедливо назвал такое богатство крайнею бедностью. Домогающиеся небесных благ совершенно отреклись от него и бежали, как от змеи. Так что если я принесу им от тебя убитого и попранного ногами врага и сделаюсь виновником новой борьбы со страстями, то окажусь для них плохим послом, скорее буду недоброжелателем, старающимся ввести их в заблуждение. Но этого я никогда не сделаю. То же самое и относительно одежд: как я могу одеть сбросивших с себя платье гибели и непослушания и облачившихся во Христа, как одежду спасения и радости, как могу их одеть снова в кожаные хитоны, а сверх них в плащ позора? Да кроме того, я знаю, что мои товарищи совсем не нуждаются в этих одеждах, так как все их тщание сосредоточено на пустынных подвигах.
   Ты раздай бедным те деньги и те платья, о которых говорил; этим ты приобретешь себе неотъемлемые сокровища: молитвы бедных призовут Бога тебе в помощники. Таким образом, ты пользуйся богатством как средством для творения добрых дел. Потом, препоясав чресла твои истиною, и облекшись в броню праведности, и обув ноги в готовность благовествовать мир, а паче всего возьми щит веры, которым возможешь угасить все раскаленныя стрелы лукаваго, и шлем спасения возьми, и меч духовный, который есть Слово Божие (Еф. 6:14, 17), и, вооружившись так прекрасно, смело выйди против врагов благочестия. Если ты будешь успешно бороться с ними, сокрушишь их главу, диавола, то будешь украшен победоносным венком одесную живоначального Господа».

19

   Наставив царского сына в истине такими учениями и спасительными словами, склонив его к Божественному крещению, заповедав ему молитвы и пост, старец в течение нескольких дней постоянно навещал юношу, уча его подробно догмам православной веры, излагая ему учение Святого Евангелия, апостольских посланий, а также объясняя изречения пророков. Ибо он был сведущ в Священном Писании как Ветхого, так и Нового Завета и знал содержание их наизусть. Просвещаемый, кроме того, Святым Духом, он преподал царевичу истинное богопознание.
//-- Учение о догматах веры --//
   В тот день, когда Иоасаф должен был креститься, Варлаам, поучая его, говорил: «Вот ты спешишь осенить себя знамением Христа, просветиться светом лица Господня, сделаться сыном Божиим и храмом Святого Животворящего Духа. Веруй же отныне в Отца и Сына и Святого Духа, в Троицу Святую и Живоначальную, в три Ипостаси, но Единое Божество – Божество в трех Ипостасях; каждая Ипостась имеет Свои отличительные свойства, но соединяются они в Единую Троицу вследствие единого их существа. Итак, ты веруй во Единого Господа Бога Отца, не рожденного ни от кого, и Единого Господа Бога Сына, рожденного от Отца, Света от Света, Бога истинного от Бога истинного, рожденного прежде всех век. От всеблагого Отца родился всеблагий Сын: от нерожденного Света воссиял Свет вечный, от Истинной Жизни произошел Животворящий Источник, от могущества Отца произошло могущество Сына, Он был всегда с Богом, будучи Сам Богом безначальным и вечным. Через Него все произошло, видимое и невидимое. Затем веруй во Единого Духа Святого, от Отца исходящего, Бога совершенного, животворящего, вечного, непреложного. Итак, поклоняйся Отцу и Сыну и Святому Духу, в трех Ипостасях с тремя личными свойствами, но в Едином Божестве. Общее всем Им есть Божество, одно существо, одна слава, одно могущество. Общее между Сыном и Духом Святым то, что Они от Отца: Один рождается, Другой исходит. Отличительное же свойство Отца то, что Он не исходит и не рождается ни от кого.
   Так веруй сему, но не старайся постигнуть, как произошло рождение Сына и исхождение Духа Святого, ибо это непостижимо для людей. Но прими всем сердцем, что Отец и Сын и Дух Святой всегда и во всем суть едино и разнятся только упомянутыми свойствами каждой Ипостаси.
   Прими также и то, что Единородный Сын и Слово Божие, будучи Богом, ради спасения нашего сошел на землю, по благоволению Отца и по действию Духа Святого, что Он воплотился во чреве Святой Девы Марии без мужа от Святого Духа. Родившись от Нее пречисто и пренепорочно, Он, сделавшись совершенным Человеком, был совершенным Богом, состоя из двух естеств: Божества и человечества. Каждое из этих двух естеств в одном лице имело в должной мере свою особую волю, особый разум, чувства и действия. Это ты также прими, не сомневаясь и не стараясь познать самого способа, которым Сын Божий безгрешно родился от Девы без мужа, а также того, как произошло соединение двух естеств в одном Лице. Мы были научены с верой принять сие. Это учение дано было нам свыше, через Священное Писание. Но как происходило заключающееся в этом учении – этого мы не знаем и сказать не можем.
   Верую, что Сын Божий, вочеловечившийся по богатству милосердия Своего, восприял и все свойства природы человека, а потому и свойство подлинно страдать. Человечеством Он и голодал, и жаждал, и имел потребность во сне, изнурялся, трудился и прочее. За наши грехи Он подвергся смерти, ибо Он был распят и погребен, умерши на короткое время. Но Он страдал и умер человечеством; Божеством же Он не страдал и не умирал, но был неприкосновенным, так как всякое страдание доступно только природе, способной воспринимать и чувствовать его. Затем мы знаем также, что Он нетленным восстал из мертвых, вознесся на небо и придет снова со славою судить живых и мертвых и Своим праведным судом воздать каждому по делам. В Священном Писании сказано: Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела (Ис. 26:19). И тогда исполнявшие заповеди Христа и пребывавшие в истинной вере наследуют вечную жизнь. Запятнавшие же себя грехами и уклонившиеся от истинной веры отправятся на вечное наказание.
   Но ты не верь в самостоятельное существование зла, в его господство, не считай его безначальным, всегда бывшим, возникшим само собою или происшедшим от Бога. Такое мнение было бы нелепостью. Зло есть наше творение и творение диавола, которое появилось у нас вследствие данной нам свободной воли, дарования нам свободного выбора добра или зла. Кроме того, исповедуй только одно крещение – крещение водою и Духом Святым во оставление грехов. Принимай также участие в приношении бескровных жертв Господу, веруя, что ты принимаешь истинное Тело и истинную Кровь Христа. Это таинство Христос установил совершать для оставления прегрешений. В ту ночь, когда Он был предан, Он заключил новый завет с учениками Своими и апостолами, а через них и со всеми верующими. Взяв хлеб, преломив и благословив его, Он сказал: “Приимите, ядите: сие есть Тело Мое, за вас ломимое во оставление грехов”. А также, взяв чашу, Он подал им и сказал: “Пейте из нее все; ибо сие есть Кровь Моя нового завета, которая за вас проливается во оставление грехов. Сие творите в Мое воспоминание” (Мф. 26:26; Лк. 22:17). Само Слово Божие, живущее и действующее, делая все по Своему могуществу, принесенные хлеб и вино пресуществляет через нисхождение Святого Духа в Свое Тело и Кровь для освящения и просветления добровольно принимающих их.
   Покланяйся и целуй с верою честное изображение воплотившегося за нас Слова Божия в той мысли, что ты видишь перед собою Самого изображенного. Ибо честь, воздаваемая иконе, относится к тому, кто на ней изображен, как сказал один из наших богословов (св. Василий Великий). Так что мы в уме переносимся к живому, подлинному, истинному образу Того, Кто изображен на иконе. Мы не обожаем эти иконы, но целуем их как изображения воплотившегося за нас Бога, Который из любви к нам временно уничижил Себя. На том же основании мы лобзаем и поклоняемся изображениям Пречистой Его Матери и всех святых. Подобным образом с верою целуй и поклоняйся изображению святого и Животворящего Креста ради Распятого на нем, распятого для спасения рода человеческого и давшего нам крест помощником для победы над диаволом, при виде которого диавол ужасается и дрожит, не перенося его силы. Следуя этому учению, прими святое крещение, сохраняя веру неизменной и чистой до последнего дыхания. Всякое же учение и мнение, противоречащее этой истинной вере, ты считай противным Богу, а потому отвергай его, ибо апостол говорит: Но если бы даже мы, или Ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема (Гал. 1:8). Знай, что нет другого Евангелия, другой истинной веры, кроме возвещенной нам апостолами и утвержденной на различных соборах божественными отцами и принятой кафолическою Церковью».
//-- Святое крещение Иоасафа, последние наставления, прощание и удаление святого Варлаама в пустыню --//
   Сказав все это и передав царевичу Символ веры, изложенный на Никейском соборе, Варлаам крестил его во имя Отца и Сына и Святого Духа, погрузив в водоем с водой, находившийся в царском саду. Тогда низошли на крещеного дары Святого Духа. Возвратившись в спальню Иоаса фа и совершив бескровное священное жертвоприношение, старец преподал ему Святые Таины Христовы. И возрадовался он духом, прославляя Христа, Бога нашего.
   После этого Варлаам сказал: «Да хвалят Бога, Отца Господа нашего Иисуса Христа, утвердившего тебя в надежде на жизнь в бессмертном, вечном, святом наследии через Духа Святого. Сегодня тебе отпущены все сотворенные тобою прегрешения, ты стал рабом Божиим, получил задаток вечной жизни. Оставив тьму, ты облекся в свет, имея славное право именоваться чадом Божиим. Евангелист Иоанн говорит: А тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими (Ин. 1:12); Посему ты уже не раб, но сын; а если сын, то и наследник Божий чрез Иисуса Христа (Гал. 4:7). Поэтому старайся предстать пред Господом чистым и безупречным, творя добрые дела для основания веры, как я тебе и раньше сказал. Для сего отбрось от себя всякое зло и возненавидь дела, которые ты творил, будучи прежним человеком, под влиянием неведения и страстей; старайся, подобно новорожденному, питаться молоком разума, истины и добродетелей, чтобы, питаясь этой пищей, ты возвеселился, преуспевал в познавание заповедей Сына Божия, стал совершенным мужем, не был бы волнуем и носим вихрем страстей, противоставляя злу, вовлекшему тебя в заблуждение, свой ум, прилепившийся к добру, чтобы ты был достоин имени христианина, которое ты носишь, чего ты достигнешь, исполняя заповеди Господа, отринув и удалив от себя прежнюю пустую жизнь.
   Ты видишь, как язычники мятутся под влиянием суетного своего ума, будучи отдалены от славы Божией и подчинены страстям и неразумным побуждениям. Ты же как предстал пред истинным живым Богом, так и живи – как сын света. Потому что плод Духа состоит во всякой благости, праведности и истине (Еф. 5:9). И не порочь нового человека, каким ты стал отныне, качествами прежнего человека, но обновляй себя упражнением в справедливости, благочестии и истине, потому что это доступно каждому желающему. Ибо тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими (Ин. 1:12). Так что мы не можем более сказать, что не в силах быть добродетельными, так как путь, ведущий к достижению этого, легок и доступен и затрудняется только страстями и похотями плоти. Но этот путь прям и желанен (так как дает надежду на будущие блага) не для тех, кто идет бессмысленно, а для тех, кто верно понимает, что угодно Богу, кто вооружен для устранения встретившихся на этом пути затруднений, для бодрствующих, пребывающих ради этой цели в молитве, терпении и надежде. То, что ты услышал от меня и чему научен мною, есть прочный фундамент, на котором строй свое здание, возвеличиваясь, преуспевая, совершая славное течение. Имей веру и добрую совесть, приобретаемую благими делами. Старайся быть добрым, справедливым, благочестивым, верующим, любящим, терпеливым, кротким, чтобы достигнуть вечной жизни. Всякое же желание наслаждения и требования страстей не только не проявляй делами, но даже в мыслях старайся не иметь их, чтобы твоя душа предстала пред Богом совершенно чистой, так как не только наши дела, но и наши сокровенные помыслы, будучи записываемы, бывают причиной или славы, или наказания.
   Мы знаем, что в чистых сердцах обитает Христос с Отцом и Святым Духом. Узнали также, что подобно тому, как дым разгоняет пчел, так дары Святого Духа выгоняют из нас всякие дурные пожелания. Заботься о том, чтобы стереть с души всякий след страстного помышления и насадить в ней лучший образ мыслей, делая себя таким образом храмом Духа Святого, так как из помыслов вытекают действия. Всякое дело имеет своим началом ничтожную мысль и желание, которые, постепенно развиваясь, разрешаются делом. Поэтому ни в каком случае не допускай, чтобы какая-нибудь дурная наклонность возымела над тобою власть. Но скорее выбрось дурной зародыш из сердца, а то он разрастется, пустит глубокий корень, и тогда потребуется много времени и усилий, чтобы вырвать его. Оттого что мы не обращаем внимания на малые ошибки и прегрешения, не замечаем худые желания, непристойные слова, дурные общества и не заботимся об их исправлении, происходит то, что мы делаем большие ошибки, и грешные наклонности властвуют над нашей душой.
   Как пренебрежение гноящимися ранами, хоть и небольшими, часто приводит к смерти, так и нерадение о малых душевных недостатках постепенно превращает последние в серьезные пороки, свыкшись с которыми душа и ими пренебрегает. Тогда она подобна свинье, валяющейся в грязи и наслаждающейся этим положением. Душа, погрязнув в дурных наклонностях, не замечает их злокачественности, но скорее находит в них негу и наслаждение, любя зло как благо. И если она когда-нибудь потом, спохватившись, придет в себя, то только с большим усилием и трудом сможет освободиться от тех дурных наклонностей, которым поработила себя. Всеми силами остерегайся дурных мыслей или желаний и всяких страстных наклонностей. Но старайся приучить душу к добру, чтобы все твои действия истекали, так сказать, из привычки к добродетели. И если ты хоть немного преуспеешь в сем, то потом с Божией помощью неутомимо будешь подвизаться на этом пути. Привычка к добродетели, сроднившись с душою и приобретши помощником Бога, становится надежною, несокрушимою.
   Мужество, разум, благоразумие и справедливость только тогда тверды, когда они воистину свойства души, если проникли в глубину ее. Ибо если качества не врожденные, но приходящие извне, войдя в привычку, утверждаются в нас, то тем паче добродетель, для которой мы призваны к жизни Создателем и которая поддерживается Им в человеке, войдя при нашем усердии в привычку, прочно укореняется в душе нашей.

20

   Один подвижник сказал мне, что эта привычка с течением времени сделается так сильна, что потом действие, согласное с добродетелью, становится потребностью, человек уже не в силах сойти с этого пути, лицезрение Божие становится главною целью жизни такого человека, что я испытал потом и на себе. Пророк говорит: Как лань желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу крепкому, живому (Пс. 41:2–3).
   И из всего этого можно заключить, что обладание добродетелью зависит от нас и что мы как бы господа ее, потому что в нашей воле или избрать ее предметом своих действий, или предпочесть ей грех. Порабощенные злом неразрывно связаны с ним, как я сказал раньше. Ты же, по милосердию Божию, освобожденный на будущее время от его власти, удостоенный быть носителем имени Христа по милости Святого Духа, обратись всецело к Господу и не открывай более дверей страстям. Но, украсив свою душу благоуханием и блеском добродетелей, сделай ее храмом Пресвятой Троицы, посвятив созерцанию Ее все свои духовные силы. Если проводящий время и разговаривающий с земным царем считается всеми счастливейшим человеком, то каким блаженством будет наслаждаться удостоенный разговора и духовного сожития с Богом!
   Представляй Его всюду пред собою и обращайся к Нему. Ты спросишь, как тебе обращаться к Богу? Через молитву и прошение. Молящийся Ему искренно, с чистым сердцем, освободив свой ум от всего греховного и низкого, со страхом и трепетом возносящий Ему свои прошения, – такой воистину разговаривает с Ним лицом к лицу, так как всемилостивый Господь Бог наш присутствует всюду, внимая искренно молящимся к Нему, о чем свидетельствует пророк: Очи Господни обращены на праведников, и уши Его – к молитве их (Пс. 33:16). Поэтому святые отцы называют молитву общением человека с Богом, делом Ангелов и преддверием будущего веселья. Ибо если Царствие Небесное, близость и созерцание Святой Троицы ставятся выше всего, а это достигается через молитву, то вполне естественно, что ее называют преддверием и как бы прообразом будущего блаженства. Но не всякая молитва носит такое название, а только достойная этого, имеющая своим наставником Бога, молитва, чуждая всего земного и обращенная непосредственно к Господу. Усвой себе такую молитву и старайся преуспевать в ней, потому что через нее ты можешь возвыситься от земли к небу.
   Но без приготовления подвизаться в такой молитве ты не можешь. Должен сначала очистить душу свою от страстей и дурных мыслей, сделать ее подобною ярко вычищенному зеркалу, освободить от всякого злопамятства и вражды, что более всего препятствует нашим молитвам быть угодными Богу, подкрепить свою молитву прощением от всего сердца прегрешений против тебя обидчиков твоих, милосердием и милостынями бедным, и тогда уже с горячими слезами вознеси ее к Богу. Молясь так, ты сможешь сказать, подобно Давиду, который, будучи царем, боримый бесчисленными мыслями, очистив свою душу от всяких страстей, восклицал к Богу: Ненавижу ложь и гнушаюсь ею; закон же Твой люблю. Седмикратно в день прославляю Тебя за суды правды Твоей. Велик мир у любящих закон Твой, и нет им преткновения. Уповаю на спасение Твое, Господи, и заповеди Твои исполняю. Душа моя хранит откровения Твои, и я люблю их крепко. Храню повеления Твои и откровения Твои, ибо все пути мои пред Тобою. Да приблизится вопль мой пред лице Твое, Господи; по слову Твоему вразуми меня (Пс. 118:163–169). Пророк Исаия говорит: Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: “вот Я!” (Ис. 58:9).
   Если ты усвоишь себе такую молитву, то будешь блажен. Потому что разогревший свое сердце, как выразился один святой, и напрягший душу, переселившийся мысленно на небо и назвавший, таким образом, Господа своим, раскаиваясь в своих прегрешениях, прося прощения, умоляя с горячими слезами Господа быть милостивым к нему, при этом самом оставляет всякую заботу о земной жизни, становится выше человеческих мыслей и чувств и может назваться собеседником Божиим. А что может быть выше, блаженнее этого? Тебе же Господь дал возможность достигнуть такого блаженства: я тебе указал путь исполнения заповедей Божиих и ничего не упустил, возвещая волю Божию. Теперь я уже окончил дело своей миссии. Впредь ты, опоясавши чресла мыслей своих, сообразуясь с призвавшим тебя Святым, и сам старайся свято поступать во всех жизненных случаях: святы будьте, ибо свят Я, Господь Бог ваш (Лев. 19:2). Подобным образом пишет апостол Петр: И если вы называете Отцом Того, Который нелицеприятно судит каждого по делам, то со страхом проводите время странствования вашего, зная, что не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, но драгоценною кровью Христа как непорочного и чистого Агнца (1 Пет. 1:17, 19).
   Запечатлей все это в своем сердце и помни о том, чтобы иметь всегда пред глазами страх Божий и Страшный Суд, свет и славу праведников, которые они наследуют в том мире, и позор грешников в густом мраке, всю немощь и суету земной жизни и вечность будущей. Всякая плоть – трава, и вся красота ее, как цвет полевой. Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа: так и народ – трава. Трава засыхает, цвет увядает, а слово Бога нашего пребудет вечно (Ис. 40:6–8). Имей всегда сие в мыслях.
   И да будет мир Божий с тобой, который просветит тебя, вразумит и направит на путь спасения, отгонит от ума твоего всякое дурное помышление и прикрепит душу твою к знамению Креста, чтобы никакой дурной соблазн не пристал к тебе. Подвизайся в усовершенствовании всякой добродетели для наследования вечного и непреложного царства и озарения светом блаженной и животворящей Троицы, прославляемой в Отце и Сыне и Святом Духе».

21

   Дав царскому сыну такие нравственные наставления, благочестивый старец возвратился в свое временное место жительства. Между тем воспитатели и слуги юноши очень удивлялись его частым посещениям. И вот главный из них, по имени Зардан, которого царь назначил к сыну, зная его, как верного и преданного человека, говорит царевичу: «Ты не ведаешь, мой господин, как я верен твоему отцу и как я благоговею перед ним. Зная это, твой отец и назначил меня слугою к тебе. Теперь я, видя частые посещения этого неизвестного старика, опасаюсь, что он христианин, к которым так нерасположен твой отец, и боюсь, как бы через него я не был казнен. Так что ты или извести отца об этих посещениях, или прекрати их. Если же ни то ни другое, то удали меня и потребуй у своего отца другого на мое место». Услышав это, Иоасаф говорит Зардану: «Прежде всего, Зардан, ты во время следующего посещения старика скройся за занавесем и послушай его беседы со мной. После чего я тебе скажу, как поступить».
   Когда Варлаам должен был опять прийти, царевич, скрыв Зардана, говорит старцу, пришедшему вслед за тем: «Сведи мне, учитель, все твое Божественное учение в одно, чтобы оно прочнее утвердилось в сердце моем».
   Тогда Варлаам начал говорить много о Боге, о благочестии в отношении к Нему; говорил, что Его одного следует любить всем сердцем, всею душою, всеми помышлениями, благоговейно и добровольно исполнять Его заповеди; говорил, что Он один есть Творец всего видимого и невидимого; затем повторил о сотворении первого человека, о заповеди, данной ему, о нарушении ее Адамом и об осуждении его Создателем за это нарушение. Перечислил те блага, которых лишили себя нарушившие заповедь. Напомнил о скорбях и бедствиях, которые постигли наш род после греха первого человека, и о том, что Создатель, будучи человеколюбив, послал на землю учителей и пророков, возвестивших о воплощении Единородного Его Сына. Затем напомнил о самом пришествии Сына, о Его воплощении, о Его благодеяниях, о чудесах, о крестных страданиях, перенесенных Им из-за нас, неблагодарных, о добровольной Его смерти, о нашем восстановлении в прежнем состоянии, о Царствии Небесном, принимающем в лоно свое праведников, а также о муках, предстоящих грешникам: о вечном огне, о непрестанном мраке, о черве, постоянно глодающем, и о другого рода наказаниях, уготованных для рабов греха. Заключив свою речь нравственным поучением, предписав очищение жизни, презрение к ее суете, изобразив, насколько жалки возлюбившие эту суету, он закончил свои назидания молитвою. Потом, заповедав неотлучно пребывать в православной вере, вести безупречную жизнь и деятельность, он вновь помолился и наконец удалился опять в свое временное жилище.
   По уходе Варлаама Иоасаф, призвав Зардана, спросил его: «Ты слышал, что мне наговорил этот болтун, пытаясь своими пустословиями обмануть меня, отвлечь от этой радостной жизни в веселии и наслаждении и обратить к чужому Богу?» Зардан же ему отвечал: «Для чего ты, мой господин, испытываешь меня, своего слугу? Я знаю, что слова этого мужа проникли в глубину твоего сердца. Если бы это было не так, то ты бы не беседовал с ним постоянно и с таким удовольствием. Мы тоже слышали это учение, но с тех пор, как твой отец воздвиг непримиримое гонение на христиан, они удалились отсюда, и уже не слышно их проповедей. Но если тебе нравится это учение и ты чувствуешь себя способным исполнить его строгие и трудные требования, то желаю тебе счастья и успеха в выполнении своих желаний. Но что делать мне, который не смеет даже моргнуть глазом из страха перед царем, мне, которому предстоит душевная скорбь и страдания? Ибо что я скажу в свое оправдание твоему отцу? Что я небрежно отнесся к его приказаниям, не воспрепятствовав посещениям этого старика?»
   Тогда Иоасаф ему говорит: «Я думал, что смогу вознаградить тебя за твою преданность и верность тем, что сделаю тебе известным истинную цель и Виновника человеческой жизни, выведя тебя таким образом из мрака на свет. И я надеялся, что ты после только что слышанного неудержимо захочешь последовать Христову учению, но, как вижу, обманулся в своих ожиданиях. Если же ты известишь о всем этом моего отца, то тем самым причинишь ему только горе и заботы. Поэтому если ты предан отцу, то никоим образом не рассказывай ему ничего до удобного случая». Говоря так, царевич был подобен человеку, сеющему в воду, ибо мудрость недоступна глупой душе.

22

   Когда Варлаам на другой день пришел к Иоаса фу и объявил, что намерен возвратиться в свои места, царевич весьма опечалился, слезы выступили у него на глазах, ибо разлука со старцем была для него чрезвычайно тяжела. Поговорив с царевичем довольно долго и убедившись, что он неуклонно пребывает в добродетели, старец с радостным чувством простился с ним, предсказывая, что скоро они соединятся и не будут более разлучаться. Иоасаф не решился удерживать Варлаама, боясь, чтобы Зардан не донес о нем царю и тем не навлек на него наказания. Прощаясь, он сказал старцу: «Если тебе угодно, мой духовный отец, славный учитель и виновник всего хорошего, что у меня есть, оставить меня еще вращаться в суете этого мира, то я не смею удерживать тебя более. Иди с миром и поминай в своих достойных молитвах ко Господу мое бедствие, молись о том, чтобы я мог жить с тобою и всегда видеть благородное твое лицо. Прошу тебя исполнить еще одну мою просьбу: так как ты не пожелал ничего принять от меня для своих сподвижников, то прими для себя хотя немного денег на одежду и пищу». На это блаженный отвечал: «Если я не принял от тебя ничего для своих товарищей, которые не нуждаются ни в чем мирском, добровольно отрекшись от него, то как я могу принять для себя то, что я отказался принять для них? Ибо если бы приобретение денег было делом полезным, то я старался бы доставить их скорее товарищам, чем себе, но так как я знаю, что приобретение их гибельно, то не хочу подвергать опасности ни их, ни себя».
   Когда царевич, таким образом, не преуспел в своем желании, он обратился к старцу с другой мольбой, уговаривая его не пренебрегать окончательно его просьбами и не оставить в совершенном унынии: умоляет отдать ему свое ветхое платье, которое будет напоминать о нем, его учителе, о его подвигах, а также защищать от сатанинского воздействия, а вместо оставленного платья взять другое. «При виде этого платья, – заключил он, – ты будешь вспоминать обо мне, о моем бедственном положении». На это ему старец возразил: «Мне нельзя взять у тебя новое платье, а взамен его отдать старое и порванное, чтобы не быть осужденным за то, что за свой ничтожный труд я взял мзду; но чтоб не огорчать тебя, я готов взять старое платье, ничем не отличающееся от моего». Иоасаф отыскал грубое, ветхое рубище и отдал его старцу, а его платье оставил себе и потом радовался ему и дорожил им несравненно больше, чем царской пурпуровой одеждой.
   Святой Варлаам, намереваясь вскоре уйти, окончательно развил и изложил христианское учение перед Иоасафом, говоря: «Возлюбленный брат и дорогое дитя! Ты знаешь, за какого Царя ты вступил в борьбу и с Кем заключил союз. Теперь ты должен твердо соблюдать этот завет и ревностно вести борьбу, которую обещал, путем исповедания нашего всеобщего Господа, в присутствии, при свидетельстве всего небесного воинства; исполняя этот договор, ты достигнешь вечного блаженства. Не предпочитай Богу и уготованным Им благам ничего временного, земного. Ибо из того, что считается ужасным и страшным на земле, ничего не может быть ужаснее и страшнее вечного огня геенны, который никогда не сжигает, а потому и никогда не перестает карать. С другой стороны, какое земное счастье может доставлять такую радость и веселье, какие доставляет Бог любящим Его?! Благость Его невыразима, а потому и дары, уготованные Им для любящих Его, дары, которых не видело око, о которых не слышало ухо и которые не приходили на сердце человеку, несравненно превосходят все видимые и непостижимые блага. Соблюдая заключенный тобою завет, ты сделаешься наследником всех этих благ, будучи охраняем могучею рукою Самого Господа Бога».
   Тогда царевич, заливаясь слезами, скорбя и сокрушаясь [при мысли] о близости разлуки с возлюбленным духовным отцом и славным учителем, вопрошает старца: «А кто, отец мой, заменит мне тебя? Кто будет моим пастырем и руководителем в душевном спасении? Чем я утешусь в тоске по тебе? Меня, негодного раба, ты обратил к Богу и дал мне возможность сделаться сыном Божиим; овцу, пропавшую и годную только на съедение диким зверям, ты отыскал и присоединил к незаблудшим Божиим овцам; указал мне кратчайший путь истины, вывел меня из мрака, из смертной тени и сдвинул ноги мои со скользкой, ложной и кривой дороги; сделал меня наследником великих благ, для выражения которых бессильно слово. Да даст тебе Господь за меня великие дары! Да сжалится Он над моею немощью воздать тебе достойную благодарность, Он, Который один только побеждает воздаяниями даров любящих Его».
   Варлаам, прервав его хвалебную речь, поднялся и, простерши руки к небесам, начал читать молитву: «О Боже, Отче Господа нашего Иисуса Христа, просветивший погруженное прежде во мрак, сотворивший из ничего все видимое и невидимое, обративший на путь истины сего раба своего и не допустивший, чтобы все продолжали свой путь прежнего безумия! Хвалим и благодарим Тебя, Твое могущество и мудрость; хвалим и благодарим Господа нашего Иисуса Христа, через Которого Ты сотворил мир, поднял нас, павших, и прегрешившим отпустил грехи их, заблудившихся вывел на истинный путь, порабощенных освободил, умерших оживил драгоценною кровью Сына Своего, Господа нашего. Взываю я к Тебе, к Единородному Сыну Твоему и к Всесвятому Духу: воззри на сию одаренную разумом овцу Свою, которая через меня, недостойного, обратилась к Тебе, и освяти душу ее милостью и могуществом Своим! Воззри на сию виноградную лозу, посаженную Духом Святым, и дай ей приносить плоды праведности. Подай ему силу, утверждая в нем завет Твой, огради его от всяких происков и обмана диавола мудростью Своего благого Духа! Научи его исполнять волю Твою и не оставь без помощи Твоей. Удостой его и меня, недостойного раба Твоего, сделаться наследниками вечных Твоих благ. Ибо Тебе подобает слава и хваление во веки веков. Аминь».
   Окончив молитву, старец обнял юношу, уже дитя Небесного Отца. Испросив для него мир и вечное спасение, он оставил дворец и возвратился в места своего пустынножительства, радуясь и прославляя Бога, направившего юношу на путь добра. Иоасаф же по уходе старца принялся усердно молиться. Обливаясь горячими слезами, он говорил: «О, Господи Боже мой, не оставь меня беспомощным, поспеши мне на помощь, я бедный сирота, Ты же помощник всех сирот! Воззри на меня и сжалься надо мною, так как Ты для всех желаешь спасения и познания истины. Спаси меня и дай силу мне, недостойному, идти путем исполнения святых Твоих заповедей, ибо я немощен, жалок и не способен творить добро. Ты же, могущий спасти меня, подающий жизнь и силу всему видимому и невидимому, не допусти, чтобы я был в порабощении страстей и похотей плоти, но научи меня исполнять волю Твою и сохрани меня для вечной и блаженной жизни, Отче и Сыне и Душе Святый, Единосущное и нераздельное Божество! К Тебе я взываю и Тебя прославляю. Ибо Тебя восхваляет всякая тварь и прославляют бестелесные, духовные силы во веки веков. Аминь».
   С того времени Иоасаф тщательно берег себя, стараясь сохранить чистоту тела и души. Он жил во всяком воздержании; целые ночи проводил в прошениях и молитвах, потому что днем как окружающие постоянно мешали ему делать это, так и сам царь, который навещал его или звал к себе. Ночью же он вознаграждал себя за все те лишения, которые терпел днем: до рассвета проводил время в молитвах и слезах, призывая к себе Господа. Таким образом, на нем исполнялись слова пророка, гласящие: Воздвигните руки ваши к святилищу и благословите Господа (Пс. 133:2).
   Между тем Зардан, замечая его образ жизни, скорбел и терзался, не зная, что ему делать. Наконец, удрученный горем, он удалился в свой дом, сказавшись больным. Когда царь узнал об этом, то на его место назначил другого, верного себе слугу. Заботясь же о здоровье Зардана, посылает к нему лучшего врача и вообще выказывает в отношении него чрезвычайную внимательность и попечение. Посланный к Зардану врач, очень преданный царю, внимательно осмотрев больного и хорошо поняв его состояние, сказал Авениру: «Я не мог найти в этом человеке никаких признаков болезни, поэтому могу предположить, что уныние есть причина его слабости». Услышав это, Авенир начал думать, что его сын не расположен к Зардану, и тот, огорчившись из-за этого, удалился из дворца сына. Но, желая выяснить истину, он известил Зардана, что посетит его на другой день, чтобы узнать причину постигшего его недуга.
   Тогда Зардан сам с рассветом поспешил к царю. Придя к нему, он поклонился до земли. Царь же говорит: «Для чего ты пересилил себя и явился ко мне? Я сам хотел навестить тебя и этим выказать всем мое к тебе расположение». Зардан же ему отвечает: «Мой недуг, царь, не подобен обыкновенным людским недугам: от забот и скорби моего сердца и души занемогло и тело мое». Когда же Авенир спросил, что за причина такого душевного недуга, то он отвечал ему: «Я нахожусь в большой опасности и заслуживаю строгого наказания, заслуживаю быть подвергнутым многим казням за то, что нерадиво исполнял твое приказание и теперь являюсь виновником большого для тебя горя». Тогда царь снова спросил его: «Какое же это ты причинил мне горе и почему ты в опасности?» Зардан отвечал: «Я был небрежен в исполнении обязанностей относительно господина моего, твоего сына: какой-то дурной человек, злой обманщик, пришел к нему и рассказал о христианском учении». После этого он последовательно передал царю все, сказанное Варлаамом царевичу, то, с какою радостью Иоасаф принял его слова, и что теперь он христианин. Наконец он объявил, что имя этого старика Варлаам.
   Авенир и раньше слышал о Варлааме, о его строгом подвижничестве. Когда же он услышал рассказ Зардана, то пришел в страшное смятение и отчаяние и исполнился гнева. Он призвал Арахию, который занимал у него первую должность, был первым советником царя во всех тайных совещаниях и, кроме того, был сведущ в астрологии.
   Когда он явился к царю, последний в тревоге и волнении рассказывает ему о случившемся. Арахия, видя его смятение и отчаяние, говорит: «Не тревожься и не печалься, царь! Мы еще не потеряли надежды образумить его, и я наверное знаю, что он очень скоро отречется от заблуждения этого учения и покорится твоей воле».
   Ободрив такими словами царя, Арахия начал обдумывать с ним, как лучше всего достигнуть цели. «Прежде всего, царь, – говорит он, – поспешим завладеть этим Варлаамом. Если нам удастся это, то я уверен, что мы не обманемся в надежде. Убежденный или словами, или разного рода пытками, он будет утверждать поневоле, что говорил ложь, и этим убедит моего господина, а твоего сына возвратиться к отцовской вере. Если же этот способ не удастся, то я знаю другого старикапустынника, по имени Нахор, который до того похож на Варлаама, что невозможно узнать, что это не он. Этот Нахор – мой бывший наставник в науках и вполне нашего образа мыслей. Я отправлюсь к нему ночью и расскажу ему все дело подробно. Потом пустим слух, что Варлаам пойман, и представим Нахора вместо него. Нахор, со своей стороны, выдаст себя за Варлаама и приверженца христианства и будет состязаться со сторонниками нашей веры. Затем, после долгого словесного состязания, он будет совершенно побежден. Царевич же, видя поражение мнимого Варлаама и нашу победу, естественно, перейдет на сторону победителей. При этом нам много поможет и боязнь лишиться наследства – царского престола, и желание сделать угодное тебе. К тому же и мнимый Варлаам должен будет обратиться и сказать, что признает свою прежнюю веру заблуждением».
//-- Поиски святого Варлаама и мученическая кончина других божественных отцов --//
   Царь, питая пустые надежды, очень обрадовался такому плану. Узнав, что Варлаам недавно отправился в обратный путь, он поспешил принять меры, чтобы задержать его. Поручив страже охранять все проходы и выходы, он сам на лошади стерег один путь, который был особенно подозрителен, желая во чтобы то ни стало овладеть Варлаамом. Прокараулив здесь напрасно целых шесть дней, огорченный неудачей, он удалился в одно из городских предместий и остановился в находившемся там царском дворце.
   Арахию же с несколькими всадниками отправил на поиски Варлаама, велев им отправиться в самую Сенаарскую пустыню. Прибыв туда, Арахия стал расспрашивать всех окрестных жителей о Варлааме. Но так как все они отвечали, что не видели такого мужа, то он отправился вглубь пустыни отыскивать последователей правой веры.
   Объехав почти всю пустыню, обшарив все самые крутые горы и овраги, Арахия со своим отрядом поднялся на вершину одной горы и тут увидал у ее подножия общество пустынников. Тотчас же по приказанию своего вождя всадники бросились с горы, стараясь перегнать один другого. Достигнув подножия, они, подобно стае собак или каких-нибудь диких зверей, набрасываются на пустынников и схватывают их. Отшельники, на лицах которых были видны следы трудов в пустыне, одним только видом своим внушали уважение. Но посланные Арахиею не замечают ничего этого. Схватив, они влекут их к своему начальнику. В течение всего этого времени пустынники не обнаружили никаких признаков страха или печали. Шедший впереди них старший нес мешок, наполненный останками прежде умерших святых отцов.
   Увидев отшельников, но не видя между ними Варлаама (он знал его наружность), Арахия очень опечалился и говорит им: «Где тот обманщик, который совратил царского сына?» Тогда несший мешок отвечал ему: «Такового среди нас нет, да и не будет его. По милости Христа он бежит от нас и живет среди вас». – «Так ты знаешь его?» – спросил Арахия. «Да, конечно, – отвечал пустынник, – я знаю о существовании обманщика, которого зовут диаволом и который живет среди вас, которому вы служите и повинуетесь». – «Я тебя спрашиваю о Варлааме, а именно спросил тебя, где он находится». – «Для чего же ты говоришь о каком-то совратившем царского сына? – отвечал монах. – Ибо если ты ищешь Варлаама, то тебе следовало бы спросить: где находится спасший царского сына от обмана и направивший его на путь истины? Это наш брат и сподвижник, но мы уже давно не видели его». – «Так укажи нам место его пребывания», – сказал Арахия. «Если бы Варлаам желал вас видеть, то он сам бы вышел к вам навстречу. Мы же не можем указать тебе места его пребывания». – «Если вы мне сейчас не доставите Варлаама, то я вас предам неслыханным казням!» – закричал разгневанный Арахия, свирепо взглянув на него. «Что же ты заметил у нас такого, что бы могло так привязать нас к этой временной земной жизни, чтобы мы испугались смерти, которою ты угрожаешь? – отвечал подвижник. – Я тебя скорее буду благодарить за то, что ты дашь нам возможность умереть за добродетель, что выведешь нас из этой жизни. Мы немало боялись предстоящего ее конца именно ввиду его неизвестности, не зная, какими он нас застигнет. Мы боялись, чтобы шаткость наших убеждений и диавольские наветы не заставили нас переменить образ мыслей и нарушить завет с Богом. Итак, не имея никакой надежды узнать от нас то, что вы желаете, исполни немедля свое намерение. Ибо мы не укажем вам ни места пребывания нашего брата, хотя и знаем его, не выдадим другие неизвестные вам монастыри, считая позором избегать смерти, но скорее умрем мучениками за добродетель, не колеблясь за имя Божие пролить свою кровь».
   Грешник не снес прямоты этих праведных речей, особенно же благородства ума пустынников, и велел их бить и пытать. Однако твердость и терпение подвижников показались замечательными даже этому тирану. Когда ни качество пыток, ни их многочисленность не могли поколебать аскетов и никто из них не захотел выдать место пребывания Варлаама, тогда Арахия велел вести их к царю и на пути бить и оскорблять, а также заставил нести мешок с останками.

23

   Через несколько дней они приходят туда, где пребывал царь. Рассказав царю о поведении пустынников, Арахия затем приводит их к нему. Увидев монахов, Авенир вскипел гневом и стал подобен безумному. Заметив, что они жестоко иссечены, он велит их снова немилосердно бичевать. Наконец, уняв немного свою ярость, он велит прекратить бичевание. Потом спрашивает их: «Для чего вы храните эти кости умерших и носите их с собою? Если вы хотите, то я и ваши кости положу вместе с этими, чтобы вы были мне благодарны за то, что через меня вы достигли желаемого».
   Тогда глава этого божественного общества, не обратив внимания на угрозы царя, говорит ему, как будто с ним ничего не случилось, свободно и со светлым лицом, свидетельствовавшим о его внутренней душевной радости: «Эти святые, чистые кости мы носим с собою, царь, для того, чтобы очищать ими свои желания. Приводя себе на память упражнения в богоугодной деятельности тех мужей, которым принадлежат эти кости, мы чувствуем в себе такое же рвение к добродетели, видя, как в зеркале, то отдохновение и ту негу, в которых они теперь живут. Стремясь к такому же блаженству, мы взаимно поощряем друг друга идти по их стопам. Кроме того, эти останки напоминают нам о смерти, что весьма важно, так как это напоминание воодушевляет нас на перенесение аскетических трудов, и, наконец, прикосновение к ним освящает нас».
   Царь опять спросил: «Если, как вы говорите, напоминание о смерти полезно, то почему же кости, находящиеся в ваших телах, которые в скором времени разложатся, не могут напоминать вам о смерти так же, как эти, уже разложившихся тел?»
   На это монах ему отвечал: «После того как я назвал тебе пять причин, по которым мы носим с собою эти останки, ты, говоря об одной из них, думаешь, что насмехаешься над нами. Будь уверен, что кости людей уже умерших сильнее заставляют вспоминать о смерти, чем кости живых людей. Но если ты того мнения, что кости, сокрытые в плоти людей живущих, могут напоминать о смерти, то отчего же ты, вспоминая о скорой своей кончине, не заботишься о том, чтобы быть готовым к ней, но всецело предал себя разного рода беззакониям, насильственно и безжалостно уничтожая служителей истинного Бога, людей благочестия, не причинивших тебе никакого зла, не отнявших и не замышляющих отнять у тебя ничего из благ земной жизни?»
   На это царь возразил: «Я вас наказываю и преследую как людей опасных, вводящих других в заблуждение, за то, что вы советуете воздерживаться от жизненных наслаждений и удовольствий, предписывая суровую жизнь в грязи и лишениях, а также учите отречься от почитания наших богов и вместо них почитать Иисуса. Поэтомуто я, не желая, чтобы люди, следуя вашему ложному учению, превратили всю землю в пустыню и, отступив от отцовских богов, обратились к чужому Богу, справедливо осудил вас на смертные казни и другие наказания».
   Услышав это, монах говорит царю: «Если тебе так хочется, чтобы все наслаждались жизненными благами, то почему же ты не даешь возможности жить другим в богатстве и роскоши? Большинство терпит крайнюю бедность, ты же стараешься только о том, чтобы получше откормить свою плоть и этим приготовить обильную пищу для червей. Для того-то ты и Бога истинного не признаешь, но провозглашаешь несуществующих богов, винов ников всякого беззакония, чтобы, ссылаясь на их пример, творить всякие беззакония, ибо что делают боги ваши, то как не делать того же и поклоняющимся им людям?!
   Таким образом, ты находишься в великом заблуждении, царь! Ты боишься, чтобы мы не уговорили некоторых из твоего народа выйти из-под твоей власти и отдаться под покровительство Всемогущей руки. Этим самым ты [показываешь, что] всего лишь желаешь иметь в своей власти побольше людей, которые бы доставляли тебе средства для удовлетворения честолюбия, а сами они чтобы терпели всякие бедствия, отдавая все тебе. Подобно тому как кто-нибудь, выучив для охоты собак или птиц, до травли всячески ласкает их, когда же они поймают что-нибудь из того, за чем охотились, то он насильно вырывает добычу у них изо рта, – так и ты, желая иметь побольше податников, приносящих тебе плоды земные и морские, говоришь, что заботишься о спасении людей, на самом же деле только губишь их, а прежде всего самого себя. Но очнись, наконец, от этого земного сна, раскрой закрытые глаза и узри озаряющую всех славу Бога нашего, приди же в себя. Образумьтесь, бессмысленные люди! Когда вы будете умны, невежды? (Пс. 93:8). Пойми, что нет другого Бога, кроме нашего Бога, что без Него нет спасения».
   Тогда царь грозно говорит ему: «Перестань болтать вздор и тотчас скажи мне, где Варлаам, или ты испробуешь таких наказаний, каких никогда не пробовал». Но великий и благородный подвижник, служитель небесной мудрости, не обращая внимания на угрозы царя и оставаясь совершенно спокойным, сказал: «Нам, царь, предписано делать не то, что ты прикажешь, но что приказывает Господь Бог наш, Который учит нас воздерживаться от всяких удовольствий и страстей, мужественно переносить всякий труд и терпеть всякое зло за благочестие. Так что если ты нас заставишь пострадать за добродетель, то этим самым окажешь нам благодеяние. Итак, делай, что хочешь. Мы же не совершим ничего, недостойного христианина, и не подчинимся греху. Ты не считаешь малым грехом выдать нашего сподвижника и соратника в твои руки, но в нас есть столько мужества, чтобы из страха перед пыткам не отречься от нашей мудрости и не сделать чегонибудь, противного закону Божию. Если ты думаешь, что знаешь средство, которым можно было бы заставить нас исполнить твое приказание, то употреби его. Ибо наша жизнь есть Христос, умереть же за имя Его есть первое счастье».
   Побагровев от гнева, царь велел отрезать подвижникам языки, вырвать глаза и отрубить руки и ноги. Как только было отдано это жестокое приказание, стоявшая вокруг стража начала безжалостно и бесчеловечно производить эти увечья, отрезая языки, вырывая глаза железными щипцами и ломая суставы рук и ног приспособленными к тому инструментами. Блаженные же, славные и благородные отцы мужественно выдерживали эти муки, относясь к ним, как к приготовлению к пиру, взаимно поддерживая друг друга и бесстрашно идя навстречу смерти за имя Христа. В таких многообразных мучениях отдали свои мужественные души Господу Богу более семидесяти подвижников. Несомненно, что сила благочестивого рассудка побеждает чувство всяких страданий, как выразился один муж, рассказывая о страданиях старого священнослужителя, семи юношей и одномыслящей с ними матери, пострадавших за отцовский закон. Скончавшиеся теперь божественные отцы ничем не уступили им в твердости и величии души и, несомненно, стали наследниками и гражданами небесного Иерусалима.

24

//-- Увещания и хитрые способы Авенира отклонить от христианства сына и мудрые беседы Иоасафа с отцом --//
   После блаженной кончины пустынников царь велел своему первому советнику Арахии испробовать другой план, так как первый не удался. Он приказывает призвать к себе Нахора, о котором говорил Арахия. Пришедши поздно ночью к пещере Нахора (он жил в пустыне и занимался предсказаниями), советник сообщает ему свой план, а с рассветом возвращается к царю, требует у него всадников и отправляет их на розыски Варлаама. Подъехав к пустыне, всадники увидели человека, выходившего из оврага. Арахия приказывает догнать его. И они поспешили исполнить приказание – схватили и привели этого человека к нему. Когда Арахия спросил, кто он такой, какой веры и как его имя, то Нахор (а это был он) объявил себя христианином и назвался Варлаамом, как это и было ему приказано. Тогда Арахия, исполнившись радости, забирает его с собою и поспешно возвращается к царю. Объявив о случившемся, он представляет ему пойманного. Царь, желая, чтобы окружающие слышали его слова, спрашивает: «Ты – Варлаам, служитель злого духа?» – «Я служитель Бога, а не злых духов, – возразил пойманный. – Поэтому ты не должен злословить меня, но выразить мне благодарность за то, что я наставил твоего сына в благочестии, вывел его из обмана и обратил к истинному Богу, воспитав в нем все качества добродетели». На это царь, притворившись рассерженным, сказал: «Тебя бы, собственно, следовало без всяких разговоров и оправданий казнить, но я, будучи вообще человеколюбивым, сношу твою дерзость. Если же ты до известного срока окажешься неисправимым, то погибнешь ужасно, но если исправишься, то получишь прощение». После этого он передал его Арахии, велев строго стеречь.
   На другой день пошли слухи, что Варлаам пойман, и они дошли и до царского сына. Царевич сильно опечалился, и слезы полились у него потоком, которого он не в силах был удержать. Громко рыдая, просил он Бога помочь старцу, и всемилостивый Господь внял его рыданиям и молитвам. Он всегда оказывает помощь в дни несчастия верующим в Него и боящимся Его. В ночном видении Он открывает юноше всю истину, влагает в него силу, укрепляя его для благочестивой борьбы. Проснувшись, Иоасаф почувствовал в сердце, незадолго перед тем полном горя и скорби, радость, мужество и благодатный свет. Между тем царь, поступив так, как было сказано, радовался и благодарил Арахию, считая предложенное им средство весьма удачным. Но зло обмануло само себя, как выразился божественный Давид. Справедливость побеждает беззаконие, совершенно сокрушает его, уничтожает всякий след, как это мы увидим дальше.
   Два дня спустя царь является во дворец сына. Когда последний вышел к нему навстречу, он не приветствовал его обычной лаской, но казался недовольным и сердитым. Войдя в царскую спальню, угрюмо сел. Потом, призвав к себе сына, он сказал: «Что это за слухи дошли до моих ушей, сын мой, причинившие мне столько печали?
   Я думаю, что ни один человек так не обрадовался рождению своего дитяти, как я твоему рождению, и думаю также, что ни одно дитя не причинило отцу столько горя, сколько ты причинил мне теперь. Ты затемнил свет, бывший пред моими глазами, и сокрушил силу моих мускулов. То, чего я опасался насчет тебя, сбылось на самом деле. Ты на радость моих врагов [выставил] меня на посмеяние: своим неразумным умом и сердцем послушался слов обманщиков и предпочел волю глупых моих врагов моей воле, оставив почитание наших богов и обратившись к чужому Богу.
   Где слышно, чтобы дитя так поступило со своим родителем? Тот, которого я надеялся воспитать во всякой верности, которого надеялся иметь опорою на старости лет и сделать своим достойным преемником, не постыдился направить на меня оружие неприятелей! Чему тебе следовало более подчиняться: моим ли наставлениям или глупой болтовне старика, предлагающего горькую и трудную жизнь вместо сладкой радости, вместо жизни в роскоши – суровый тернистый путь, который предписывает Сын Марии? Ты даже не побоялся гнева великих богов, не побоялся, что они поразят тебя громовым ударом или земная расщелина поглотит тебя. Ты оттолкнул и презрел богов, которые оказали нашему роду столько благодеяний, украсили царскою короною, подчинили столько многолюдных государств; богов, благодаря которым, по моим молитвам и прошениям, ты сверх ожидания родился, – и вдруг ты прилепился к Распятому, обманутый пустыми надеждами Его слуг, рассказывающих о каком-то другом мире, болтающих о воскресении мертвых и о многом другом, вводящем безумцев в обман. Но ты, дорогой сын мой, послушайся теперь меня, своего отца, принеси жертву милостивым богам, забыв навсегда этот вздор. Мы же умилостивим их гекатомбами [4 - Гекатомба – жертва из ста животных.] и возлияниями, чтобы они простили тебе твою ошибку, ибо они имеют силу и власть оказывать благодеяния и наказывать. Подтверждением моих слов являемся мы сами, которые, получив от богов власть, воздаем поклоняющимся им почести, а не желающих принести им жертву наказываем».
   И долго еще царь говорил, убеждая сына, осмеивая и порицая все наше, превознося и восхваляя идолов. Тогда святой юноша, видя, что уже нечего таить и скрывать, но что, напротив, для его дела нужен как бы подсвечник или подставка, чтобы оно было всем явно и очевидно, сказал свободно и смело: «Что мною сделано, мой господин, от того я не отрекусь. Я бежал из мрака и вышел на свет, вышел из заблуждения и примкнул к истине, расстался со злыми духами и привязался ко Христу, Сыну и Слову Бога Отца, по слову Которого все появилось из ничего, Который создал и человека из земли, вдунув в него дыхание жизни и дав ему в жилище роскошный рай. Но и после того, как человек согрешил, нарушив данную ему заповедь, чем стал причастным смерти, Бог постоянно делал все для возвращения человеку его первоначального почетного предназначения. Для того Творец всего и Создатель нашего человеческого рода нас ради сделался Человеком. Сошедши на землю и воплотившись от Святой Девы, Он вступил в жизнь с людьми. И из-за нас, неразумных рабов, Господь принял крестную смерть, чтобы освободить нас от власти греха и уничтожить наше осуждение, чтобы нам снова были открыты врата рая, который Он предназначил для нас, и снова воссадить нас на трон славы. Он даровал бессмертное царство любящим Его, полное благ, которых невозможно выразить словом, ибо Он один только всемогущ, Царь царствующих и Господь господствующих, сила Которого непобедима и власть несравненна ни с какой властью, Который прославляется с Отцом и Духом Святым. Во имя Их я крестился и Их одних признаю.
   Я прославляю и поклоняюсь одному Богу в Трех Лицах, Троице Единосущной и нераздельной, несотворенной, бессмертной, вечной, вездесущей, бестелесной, неизменяемой, непреложной, свободной от страстей и страданий, источнику всякого блага, справедливости и вечного света, Творцу всего видимого и невидимого, содержащему и охраняющему все в Своей власти. Ничего из существующего не произошло без Него и не может существовать без Его Промысла, так как Он Один податель жизни. Оставить столь благого, мудрого и могущественного Бога и обратиться к нечистым духам, виновникам всех страданий, или совершить служение деревянным немым и глухим идолам, которые и теперь не имеют жизни, и никогда не будут ее иметь, – каким это было бы безумием, сумасшествием с моей стороны! Кто когда-нибудь хоть слово услышал от них? Кому из молящихся им они что-нибудь отвечали? Кто видел их ходящими или имеющими хотя малейший признак жизни? Ни те из них, которые поставлены, никогда не садились, ни посаженные не вставали. О их бессилии, безжизненности, а также о том, что они суть дело обманывающих нас злых духов, я узнал от святого мужа. Тогда, презрев и вместе с тем совершенно возненавидев их, я обратился к живому, истинному Богу, Которому и буду служить до последнего дыхания, чтобы это дыхание мое перешло в Его руки.
   Обретя такие невыразимые блага, я радовался освобождению от рабства и плена злых духов и просвещению светом лица Господня. Моя душа мучилась и терзалась только тем, что мой господин и отец лишен такого счастья. Но, боясь твоего упорства, я держал при себе свое горе, не желая расстроить тебя. Я непрестанно молил Бога, чтобы Он обратил тебя к Себе, прекратил бы твое исключение из пользования общим благом, в котором, впрочем, ты сам виноват, убегая от благочестия и сделавшись последователем всякого нечестия. Но так как ты, отец, сам узнал о моем образе мыслей, то выслушай мое мнение. Я не нарушу своего завета с Христом, искупившим Своею драгоценною кровью наше рабство, и если бы мне пришлось десять тысяч раз умереть за Него, то я был бы готов. Зная теперь мое мнение, не бери на себя труд отговорить меня от этого славного исповедания. Будь уверен, что твой труд будет столь же бесплоден и напрасен, как попытка достать рукою до неба или иссушить все воды морские. Поэтому ты, зная мое решение, или сделайся сам последователем Христа, благодаря чему ты удостоишься быть наследником непостижимых благ и мы будем соединены и природою, и верою, или же я отрекусь от тебя как отца и всецело посвящу себя служению истинному Богу».
   Царь, выслушав все это, пришел в страшное волнение, безграничный гнев овладел им. Он скрежетал зубами, подобно безумному, и из уст его посыпались яростные слова: «Кто виною моих несчастий? Не я ли сам, будучи так расположен к тебе и делая для тебя то, чего ни один отец никогда не делал. Только этим объясняются своеволие и развращенность твоего ума, так ужасно обрушившиеся на мою голову. Недаром звездочеты при твоем рождении предсказали, что из тебя не выйдет ничего хорошего, что ты будешь дурным человеком, беспутным и непослушным сыном. Но знай, что если ты теперь не исполнишь моей воли и отречешься от меня, то я, будучи твоим противником, поступлю с тобою так, как никто никогда не поступал со своим врагом».
   Тогда ему снова говорит сын: «Что ты так разгневался, царь? Неужели тебя печалит то, что я удостоен таких благ? Где видано, чтобы какой-нибудь родитель был недоволен счастьем сына? Как не назвать такого отца недоброжелателем? Поэтому и я не буду называть тебя впредь отцом, но отрекусь от тебя подобно тому, как всякий бежит от змеи, если буду видеть, что ты завидуешь моему спасению и насильно толкаешь меня к гибели. Если же ты захочешь употребить против меня насилие или тиранство, как ты это сказал, то будь уверен, что этим ты ничего не выиграешь, кроме названия мучителя или убийцы вместо [имени] отца, так как тебе легче было бы найти в воздухе следы полета птицы или самому полететь в воздухе, чем сокрушить мою веру в Христа и мое славное исповедание ее. Но образумься, отец, и, сбросив мрак с глаз твоего ума, постарайся увидеть всеозаряющий свет Бога. Для чего ты всецело предался страстям и похотям плоти? Знай, что всякая плоть – трава, и вся красота ее, как цвет полевой. Засыхает трава, увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа: так и народ – трава. Трава засыхает, цвет увядает, а слово Бога нашего пребудет вечно (Ис. 40:6–8).
   Что тебя так неразрывно привязывает к этой увядающей и преходящей, подобно весенним цветам, славе, к этой неразумной роскоши, к этим страстям желудка, удовлетворение которых на время приятно безумцам, но возмездие за все это потом горче полыни, когда души таких людей после сей суетной жизни будут заключены на вечную скорбь во мраке, в несжигающий и неугасающий огонь, когда червь непрестанно и неутомимо будет точить их. Избави меня Бог от всего этого! Будучи заключен туда, ты будешь раскаиваться в своих теперешних помыслах и действиях, будешь жаждать возвращения этих дней и станешь вспоминать мои слова, но не будет тебе тогда никакой пользы от раскаяния. В аду уже нет места для обращения и покаяния. Ибо земная жизнь предназначена для дел, а будущая – для воздаяния по делам. Если бы даже земные наслаждения не протекали, но были бы вечны, то и тогда не следовало бы предпочесть им дары Христа и блага, непостижимые нашим умом. Ибо насколько солнечный свет светлее мрака глухой ночи, настолько дары, обещанные любящим Бога, славнее и обильнее даров земного царства и славы. Вообще, следовало бы великое предпочесть ничтожному. А так как все земное счастье, кроме того, временно и преходяще и проходит оно подобно сну, тени или мечтам, так что можно скорее положиться на дуновение ветерка или на следы плывущего корабля, чем на благоденствие людей, то какая глупость или, скорее, безумие предпочесть кратковременные, ничтожные земные наслаждения наслаждениям вечным, щедрым и обильным.
   Неужели ты не можешь понять всего сказанного, отец? Не оставишь преходящего и не присоединишься к непреложному? Не предпочтешь вечной жизни – вечному изгнанию, света – мраку, духа – плоти? Не станешь бежать от ужасного князя тьмы, то есть от злого диавола, и не обратишься к всемилосердному Господу? Не отступишь от служения многочисленным ложным богам и не будешь служить Единому живому истинному Богу? Хотя ты и прегрешил пред Ним своим богохульством и истребил своими ужасными казнями много Его слуг, но будь уверен, что если ты обратишься к Нему, то Он, Благий, примет тебя и забудет все твои прегрешения, ибо не хочет смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был (Иез. 33:11). Сошедшему с несказанных высот ради нас, блуждавших в грехе, принявшему крестные страдания и смерть и искупившему Своей драгоценною кровью нас, попранных грехом, Ему слава и хваление во веки веков. Аминь».
   Царь был разъярен и вместе с тем поражен осознанными и твердыми словами сына. Так как этот последний не переставал хулить его богов и издеваться над жизнью его и всех язычников, а блистательные речи царевича не поколебали убеждений царя, потому что в душе его царил непроглядный мрак, то он, по природной любви будучи не в состоянии поступить жестоко с сыном, совершенно отчаявшись подействовать на него угрозами, боясь вместе с тем, что сын будет продолжать откровенно хулить его богов и издеваться над ними, встал и, удаляясь, гневно сказал: «Лучше бы тебе совсем не родиться на свет, чем родиться для такого богохульства и пренебрежения отцовской любовью и [сыновним] послушанием! Но ты не думай, что ты окончательно осмеял непобедимых богов, ибо ненадолго восторжествуют мои враги и их обман, так как если ты все-таки не послушаешься меня и не станешь благомыслящим по отношению к богам, то я подвергну тебя сначала различным пыткам, а потом предам лютой казни, потому что буду видеть в тебе не сына, но врага и вероотступника».

25

   Когда царственный отец после этой угрозы ушел, сын, войдя в свою спальню и подняв глаза к верховному Судье, воскликнул из глубины сердца: «Господи Боже мой! Из глубины сердца я возопил к Тебе! Сладкая надежда, твердое обещание и надежное убежище! Не оставь меня и не отступи от меня, но согласно со Своим обещанием будь со мною, недостойным и ничтожным, взгляни на меня Своим милостивым и благосклонным взором! Ибо я знаю Тебя как Творца и Промыслителя всякой твари. Укрепи меня в этом сознании до моего последнего дыхания! Воззри на меня и сжалься надо мною! Сохрани меня невредимым от происков сатаны! Воззри на меня, Царь! Ибо моя душа истаяла от тоски по Тебе и стремится к Тебе, источнику бессмертия, подобно путнику, жаждущему воды в безводной пустыне. Не предай зверям души моей, исповедующей Тебя, не забудь души нищего, просящего Тебя. Но подай силу мне, грешнику, во все мое житие переносить все за имя Твое, за исповедание Тебя и всецело посвятить себя служению Тебе, ибо при Твоем могуществе Ты и немощных можешь сделать многосильными, Ты один непобедимый союзник и всемилостивый Бог, Которого прославляет всякая тварь во веки веков. Аминь». Помолившись так, он почувствовал Божественное утешение в сердце своем и, исполнившись мужества, целую ночь провел в молитве.
   Царь сообщил другу своему Арахии о содержании беседы с сыном, о его резкой откровенности, когда Иоасаф выказал твердость своих убеждений. Арахия дал совет относиться к царевичу как можно дружелюбнее и угодливей, чтобы попытаться привлечь его лестью. Поэтому на следующий день царь опять отправляется к сыну. Сев, он подзывает его к себе, обнимает, целует и нежно ласкает. Потом говорит ему: «Милое, дорогое мое дитя! Уважь седину отца своего: вняв моей просьбе, пойди принеси жертву нашим богам. Этим ты снова сделаешь их благосклонными к себе. Они за это продлят твои дни, возвеличат славу, обезопасят твое царствование, и от них ты получишь разные блага. Через это ты всю жизнь будешь пользоваться моею любовью, любовью отца, будешь всеми уважаем и хвалим. Ибо весьма похвально повиноваться приказанию отца; повиновение отцу есть одна из высших добродетелей и особенно нужна для приобретения расположения богов.
   Как ты думаешь, дитя? Уклонился ли я сознательно от благого пути или по незнанию добра обрек себя на гибель? Если ты думаешь, что я добровольно предпочел пользе – зло и жизни – смерть, то я полагаю, дитя, что ты судишь неправильно. Разве ты не видишь, каким бедствиям я подвергаюсь в походах против врагов и в других случаях, касающихся защиты общественного блага? Разве ты не видел, как я не щажу себя тогда: голодаю, жажду, иду пешком, сплю на земле? Не видишь, как я презираю богатство, а употребляю находящиеся в моих кладовых сокровища на постройку и различные украшения храмов великих богов, как я щедро раздаю сокровища воинам? Так презирая наслаждения и будучи тверд в бедствиях, неужели я, если бы знал, что вера галилеян лучше той веры, которую я исповедую, не принялся бы усердно за исполнение предписаний этой веры! Я бы всем пренебрег для своего спасения.
   Если же ты осуждаешь мое неведение, то прими во внимание, сколько бессонных ночей я провел, разрешая какой-нибудь возникший у меня вопрос, не позволяя себе отдыха до тех пор, пока у меня не составлялось ясного и соответствующего разрешения его. Так что если я не пренебрегаю даже малейшим из всего, служащего для удовлетворения потребностей сей временной жизни, но все считаю полезным, то это только потому, что желаю употребить это на общую пользу. И я думаю, что во всей подсолнечной не найдется другого человека, который бы, подобно мне, был всеми признан способным всегда различить позорное и доброе. Если же это так, то как бы могло случиться, чтобы я то, перед чем следует поклоняться и что следует обожать, счел презренным, вместо того чтобы устремить на него всю свою душу, все силы, весь свой ум, все свое рвение для обретения истинно достойного. Я старался найти это, употребляя для того целые дни и ночи; созывал с этой целью на совещание много мудрых и знающих людей. Побеседовав со многими из так называемых христиан, я после тщательного исследования и сравнения, опираясь, кроме того, на свидетельства мудрых и рассудительных мужей, нашел, что истинный жизненный путь заключается в исповедании и исполнении предписаний той веры, которую мы и сегодня еще исповедуем: в служении великим богам, в провождении жизни, полной удовольствий, в наслаждении данными нам от богов дарами. Такую жизнь представители и проповедники галилейской веры неразумно отвергли; эту жизнь в наслаждениях всем тем, что боги даровали нам для удовольствия, отвергли в надежде на какую-то другую, неизвестную жизнь, не зная сами, что они говорят и что обещают. Так что ты, сын мой, приняв во внимание наше строгое и непреложное исследование, благодаря которому найдено истинное благо, повинуйся отцу своему. Вот я доказал, что ни добровольно, ни по незнанию не отступил я от истинного пути, но что воистину познал и принял его. Поэтому я желаю, чтобы и ты не заблуждался неразумно, но чтобы следовал за мною. Постыдись отца своего: или ты не знаешь, как прекрасно повиноваться и угождать отцу во всем и как, наоборот, дурно огорчать его и ни во что не ставить его приказания? Кто делал это, тот погиб ужасно, поэтому ты, дитя, не причисляй себя к таковым. Но, угождая мне, ты достигнешь всех благ и сделаешься преемником моего царствования и славы».
   Выслушав все это, возвышенный и истинно благородный юноша, распознав коварные замыслы диавола и западню, которую тот приготовил, замышляя совратить богоподобную его душу и этим помешать ему получить предстоящую награду, привел отцу [в ответ] на его слова завещание, данное Господом: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч; ибо я пришел разделить человека с отцом
   его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня. А кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцом Моим Небесным (Мф. 10:34–37, 33). – Приняв это во внимание и исполнившись страха Божия, продолжал Иоасаф: – Я старался выполнить следующее изречение Соломона: Время любить и время ненавидеть; время войне и время миру (Еккл. 3:8), и, молясь Богу, я говорил: Помилуй меня, Боже, помилуй меня; ибо на Тебя уповает душа моя, и в тени крыл Твоих я укроюсь, доколе не пройдут беды. Воззову к Богу Всевышнему, Богу, благодетельствующему мне (Пс. 56:2–3)».
   Потом он говорит царю: «Заботиться об отце, повиноваться его приказаниям и относиться к нему с любовью учит Господь наш, сделав эту любовь чувством врожденным, [вложенным] в нас самою природою. Но если любовь к родителям таит опасность для души и превосходит любовь к Создателю, то нам заповедуется совершенно заглушить в себе такую любовь. Также нам не предписано повиноваться тем, кто отклоняет нас от веры в Бога, но нужно ненавидеть таких людей и отворачиваться от них, будь это отец или мать, царь или господин самой нашей жизни. Поэтому я не могу подвергнуть себя Божьему наказанию ради отца. Так что ты не утруждай ни меня, ни себя, но если хочешь иметь во мне сына, то последуй моему примеру, и мы будем вместе служить истинному Богу, так как теперь ты обожаешь идолов, дело рук человеческих, предметы бездушные и бесчувственные, которые ничего не могут доставить обожающим их, кроме наказания и гибели.
   Если же ты не желаешь последовать моему примеру, то поступай со мною как тебе угодно, ибо я раб Христа и не отступлю от любви и исповедания Его ни перед наказаниями, ни перед лестью, как я тебе это сказал вчера, так как прежде всего я думаю о том, что ношу имя служителя Господня, а потому слово мое крепко и непреложно. Что же касается твоих слов, что ты не поступаешь дурно, сознавая и сам желая этого, и что не заблуждаешься по незнанию понятия добра, но что ты после долгого и тщательного исследования узнал, что истинное благо заключается в поклонении идолам и жизни в чувственных удовольствиях, – на это я ничего не могу сказать: уклоняешься ли ты сознательно от него [истинного блага] или по незнанию. Одно только я знаю твердо и хочу, чтобы и ты знал: все твои действия проистекают из мрака глубокого невежества, они есть блуждание ощупью впотьмах и в них не проглядывает ни малейшей искры света, твой путь не прямой и ровный, но кривой, полный утесов и бездонных пропастей. Итак, живя во мраке, а не в свете, принимая смерть за жизнь, ты думаешь, что твои действия и помыслы хороши и правильны. Но это не истинно, совсем не истинно. Ибо то, чему ты поклоняешься, не боги, но позорные плоды наветов злых духов, заключающие в себе всю гнусность их действий. И та жизнь, которую ты называешь сладкой и приятной, полной наслаждений и удовольствий, на деле совсем не такова, но, по истинному учению, есть жизнь гнусная и безобразная. На время она услаждает и как бы сглаживает свои шероховатости, но затем делает воздаяния еще более гневными и горькими, как учит наш учитель; еще более заостряет меч, делая его обоюдоострым. Впрочем, как мне выразить тебе все ее зло? Чтобы его сосчитать, надо больше времени, чем на то, чтобы перебрать по одной все песчинки дна морского.
   Злое – это крючок диавола, облеченный, как приманка, в гнусные удовольствия, которыми он завлекает обманываемых им людей в ад. Блага же, обещанные нам Господом нашим, которые ты назвал надеждою на неизвестную жизнь, истинны, непреложны, бесконечны, нетленны. Нет слова, которое могло бы выразить полноту того богатства, славы, невыразимой радости и вечного блаженства. Как ты видишь, мы все умираем. Кто из людей жил и не видел смерти? (Пс. 88:49). Но мы опять воскреснем, когда придет Господь наш Иисус Христос, Сын Бога живого, в невыразимой славе и могуществе. Единый Царь царствующих и Господь господствующих, пред Которым преклонится всякая тварь небесная, земная и подземная. Тогда произойдет такой переворот, что самые небесные духи придут в ужас; тогда многое множество Ангелов и Архангелов со страхом и трепетом предстанут пред Ним.
   По повелению Божию один из Архангелов затрубит в трубу, и небо тотчас отверзется подобно книге, земля же исторгнет тела всех прежде умерших людей начиная с времен Адама до того дня. Все эти умершие во мгновение ока предстанут живыми пред троном бессмертного Господа; каждый даст отчет в земных делах своих. Тогда праведники, уверовавшие в Отца и Сына и Святого Духа, проведшие свою земную жизнь в добрых делах, просияют, подобно солнцу. Как мне выразить ту славу, которую они обретут тогда?! Хотя я сопоставляю блеск ее со светом солнца и блеском молнии, но это потому, что мы не можем представить себе ничего, что было бы более блестящим. Но на самом деле никакой блеск не может сравниться с величием той славы: не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило на сердце человеку то, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2:9). Праведники будут тогда жить в небесном царствии, в неприступном свете, в несказанной и бесконечной радости. Тогда они обретут истинное благо и будут жить в истинном блаженстве. Отвергнувшие же истинного Бога, не уверовавшие в Творца и Создателя, а служившие злым духам, почитавшие безжизненных идолов, всецело предававшиеся пустым удовольствиям этой жизни, подобно свиньям, осквернившиеся грязью страстей и сделавшие свою душу источником всякого зла будут лишены всех этих даров, прогнаны от лица Божия, будут опозорены, пристыжены и подвергнутся оскорблению со стороны всякой твари. Им напомнится обо всех их делах, словах и помыслах. Потом, после ужасного позора и унижения, они осудятся на ввержение в огненную геенну, огонь которой не сжигает, но вместе с тем никогда и не угасает. И будут они ввергнуты в крайнюю тьму, где у них будет плач и скрежет зубов, и червь постоянно станет точить их. Такова участь грешников. И будет эта участь их продолжаться нескончаемо и непрестанно за то, что они отвергли обещанные блага и предпочли временное грешное мирское удовольствие.
   Какие тела, какие богатства и даже души можно счесть слишком ценными, чтобы не пожертвовать ими для достижения такой несказанной радости, наслаждения тою невыразимою славой, озарения ангельским светом и сладкого, блаженного лицезрения Господа, а также во избежание тех ужасных бесконечных наказаний, страшного позора и унижения? Кто же настолько малодушен, настолько безумен, чтобы не быть готовым подвергнуться бесчисленным временным смертям для достижения вечного спасения и бессмертия, наследования блаженной жизни и озарения светом Блаженной и Живоначальной Троицы?»

26

   Царь, слушая эти речи, удивлялся твердости и неподатливости сына, который не уступал, невзирая ни на лесть, ни на убеждение, ни на угрозы наказаний; удивлялся он также тому, что слова его были похожи на правду, а ответы прямы. Царь начал было прозревать, но дурные склонности и закоснелость в страстях и похотях возымели свое действие и, подобно узде, отвлекли его от света истины. Освободившись от впечатления, произведенного на него словами сына, Авенир опять стал думать только о своей прежней цели и, намереваясь применить на деле план, составленный заранее им и Арахиею, сказал: «Тебе бы следовало, дитя, подчиниться всем моим требованиям. Но так как ты непослушен и упрям, непременно хочешь доказать правоту и превосходство собственного мнения, то оставим оба свою настойчивость и посмотрим, какое из убеждений в действительности имеет превосходство. Так как обманувший тебя Варлаам находится теперь у меня в плену, в железных оковах, то я созову большое собрание из наших и галилеян, для чего велю глашатаям всюду объявлять, чтобы никто из христиан не боялся, но чтобы все бесстрашно шли на это собрание, где мы будем совместно обсуждать свои мнения. Если вы, в лице вашего Варлаама, будете победителями, то вы достигнете того, чего домогаетесь; если же наше мнение победит, то вы должны быть готовы исполнить мои приказания».
   Умный юноша, поняв благодаря ночному видению уловку царя, сказал: «Пусть будет по желанию господина моего, пусть будет так, как ты велишь, ибо Сам Благий Господь Бог наш не даст нам сойти с прямого пути. На Него полагается душа моя, и Он помилует меня».
   Тогда царь повелел собраться всем идолопоклонникам и христианам. Всюду было разослано письменно это приказание, и по всем городам глашатаи объявляли, чтобы никто из христиан ничего не боялся, но чтобы все бесстрашно собрались в одно место для свободного обсуждения, которое [со стороны христиан] возглавит Варлаам. Равным образом он повелел собраться ревнителям и представителям языческой веры, мудрецам из Халдеи и Индии, созвал всех, находящихся под его властью. Кроме того, он избирает нескольких гадателей по птицам, чародеев и чревовещателей, надеясь, что они превзойдут христиан.
   На это собрание сошлось большое количество людей, исповедовавших нечестивую веру царя. Из христиан же только один пришел на помощь назвавшему себя Варлаамом, по имени Варахия. Ибо одни христиане были убиты городскими начальниками, другие скрывались в горах и пещерах из страха перед угрожавшими опасностями; иные же, боявшись угроз царя, не решались явно исповедовать правую веру и были тайными последователями Христа, совершая служение ночью. Один только Варахия, будучи благороден душою, явился на состязание за правду.
   Царь, сев на высоком троне, велел сыну сесть возле себя. Но он из почтения к отцу не захотел сделать этого и сел близ него на земле.
   Явились и защитники языческой веры, об исповедниках которой апостол выразился, что они осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце: называя себя мудрыми, обезумели, и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся (Рим. 1:21, 23). Они сошлись для того, чтобы говорить против царевича и его сторонников. И на них сбылась притча о газели, которая выступила в бой со львом. Ибо царевич и его последователи уповали на Всевышнего и на Его помощь; противники же их положились на тленность мира сего, на властителя мрака, которому они жалко подчинились.
   Приводят также Нахора, выдавшего себя за Варлаама. И цель царя и его советников, с которою они придумали это собрание, становится явной. Но Промысл Всевышнего не дал осуществиться этой цели.
   Когда все были на месте, царь говорит, обращаясь к ораторам и философам, блуждающим в бессмысленной вере: «Вам предстоит состязание, и состязание величайшее из всех состязаний. Одно из двух постигнет вас сегодня: или вы принесете победу нашей стороне, обличив заблуждение Варлаама и тех, которые с ним, или же, будучи побеждены, вы подвергнетесь позорной и ужасной казни. Имение ваше будет отдано народу, дабы уничтожить с земли все, даже напоминающее о вас; тела ваши я отдам на съедение зверям, а детей обращу навсегда в рабство».
   Когда царь сказал это, ему отвечал его сын: «Твой суд сегодня справедлив, царь! Да подкрепит Господь тебя в этом добром направлении. То же самое и я скажу своему учителю». И, обратившись к Нахору, которого все принимали за Варлаама, он сказал: «Ты помнишь, Варлаам, в какой славе, почете и роскоши ты меня нашел. Своей длинной речью ты убедил меня оставить отцовские законы, обычаи и сделаться служителем твоего Бога; обещанием каких-то вечных и несказанных благ ты склонил меня последовать твоему учению и огорчить моего господина и отца. Теперь решится твоя участь: если ты выйдешь победителем из этой борьбы, докажешь истину учения, которое ты мне преподал, и уличишь наших противников в заблуждении, то ты будешь почтен, как никто из смертных, и прославишься как проповедник истины. Тогда я навсегда, до последнего дыхания останусь последователем твоего учения и слугою Христа. Если же ты будешь побежден или хитростью, или истиною и, таким образом, сделаешься виновником моего позора, то я отомщу за оскорбление своей гордости: своими руками вырву твое сердце и язык и отдам их вместе с телом на съедение псам, чтобы твой пример стал для всех наукою не совращать царских сыновей».
   Выслушав эти слова, Нахор очень опечалился, видя, что ему самому придется упасть в ту яму, которую он выкопал, и что собственный же меч вонзается в его сердце. Сообразив, как ему поступить, он решил во избежание нависшей опасности стать на сторону царевича, чтобы на его стороне была победа. Причиною такого решения был главным образом Промысл Божий, который нередко мудро действует через наших противников. Когда представители идолопоклонников вступили в словесное состязание с Нахором, то он, подобно некоему Валааму, который во времена царя Валаха предпочел воззвать к Богу Израилеву, начав славословить Его, так и Нахор стал вдруг противоречить бессмысленным мудрецам.
   В присутствии царя, сидевшего на троне, царевича, сидевшего, как мы сказали, и множества языческих ораторов, заостривших свои языки как меч для сокрушения истины, массы народа, сошедшегося из чужих стран, чтобы увидеть, какая сторона победит, один из ораторов, самый выдающийся, говорит Нахору: «Ты Варлаам, бесстыдно и дерзко отнесшийся к нашим богам и вовлекший в такой обман дорогого царского сына, научив его служить Распятому?» Нахор ему возразил: «Я Варлаам, презирающий ваших богов, как ты сказал, но не вовлекший в обман царского сына, а, наоборот, выведший его из обмана и обративший к истинному Богу». – «Если великие и достойные удивления люди, – продолжал оратор, – познавшие всю глубину мудрости, называют наших богов великими и бессмертными, если все земные славные цари поклоняются и благоговеют перед ними, то как у тебя поворачивается язык против них, как ты осмеливаешься на такую дерзость? Какое у тебя доказательство, что боги не они, а Распятый, с Которым галилеяне обошлись, как с обманщиком, самозванцем, мятежником, и, осудив Его на позорную казнь, распяли на кресте? После этого ты проповедуешь, что Он Бог! Как тебе не стыдно, бесстыдный?!»
//-- Публичная речь Нахора, говорившего по внушению Святого Духа, в которой выставляется заблуждение идолопоклонников и возвещается христианская истинная вера --//
   Выслушав эти слова, Нахор не удостоил оратора ответом. Сделав народу рукою знак молчать, он стал, подобно ослице Валаамовой, говорить то, чего не предполагал сказать. Он начал так:

27

   «Я, царь, по Промыслу Божию вступил в этот мир. Увидев небо, землю, море, солнце, луну и прочее, я удивился красоте мира и потом ясно понял, что этот мир и все, что в нем, силою другого приводится в движение, и уразумел, что Тот, Кто движет все это, есть Бог, Который во всем присутствует и от всего скрыт. А известно, что то, что движет, сильнее движимого. Доискиваться о Нем, Который о всем промышляет, невозможно, ибо Его существо бесконечно, неисследимо и недосягаемо для всех тварей. Далее, о Боге следует знать только, что Он безначальный, вечный, бессмертный, что Он выше того, что мы чувствуем и претерпеваем: выше страха, гнева, забвения, незнания и прочее. Через Него все существует. Он не нуждается ни в жертвоприношениях, ни в возлияниях и ни в чем другом, видимом нами, но все живущие нуждаются в Нем. Таковы существенные свойства Божии.
   Перейдем теперь к человеческому роду и посмотрим, кто держится изложенной истины о Боге и кто заблуждается относительно нее. Нам известно, царь, что есть три рода людей в этом мире: почитатели ваших так называемых богов, иудеи и христиане. В свою очередь многобожники делятся на три разряда: на халдеев, греков и египтян. Эти три народа были родоначальниками и учителями прочих народов, почитающих многих богов и служащих им. Посмотрим теперь, какие из них живут в истине и какие нет. Халдеи, не зная истинного Бога, заблуждаются в отношении стихий, обожают их, служа, таким образом, твари вместо Творца. Сделав некоторые образы стихий, назвали их изображениями неба, земли, моря, солнца, луны и других светил и стихий; поставили их в храмах и поклоняются им, усердно охраняя, чтобы их боги не были похищены ворами. Они не понимают, что все охраняющее сильнее всего охраняемого и что создающий выше создаваемого. Итак, если их боги не имеют силы охранять самих себя, то как они могут спасать людей? Следовательно, халдеи жестоко ошиблись, обожая мертвые и бесполезные изображения. И я прихожу в изумление, царь, как их так называемые философы совершенно не понимали, что самые стихии тленны и подчинены закону необходимости. Как же они могут быть богами? Если же стихии не боги, то как же изображения, сделанные для почитания их, считаются богами? Перейдем теперь к стихиям, царь, и докажем, что они не боги, но что они тленны и изменяемы, созданные из ничего по повелению истинного Бога, бессмертного, непреложного и невидимого, Который видит, устраивает и изменяет все как хочет.
   Что же мне сказать о стихиях? Считающие небо богом заблуждаются. Мы видим, что небо изменяется, подчиняется закону природы и состоит из многих частей, поэтому оно есть часть мира, а мир сотворен. Все же сотворенное имеет начало и конец. Небо по закону необходимости движется с находящимися на нем светилами. Звезды, двигаясь в известном порядке, на известном расстоянии друг от друга с места на место, одни восходят, другие заходят, смотря по времени года; меняют лето и зиму, как это устроил Бог. Они никогда не преступают назначенных им границ, но постоянно следуют одному и тому же неизбежному закону, господствующему в небесном мире. Отсюда явствует, что небо не бог, но Его творение.
   Считающие же землю божеством также ошибаются, ибо мы видим, что она находится в распоряжении и власти людей: ее копают, орошают, делают негодною. Если она перегорает, то делается мертвою, например, из черепицы ничего не произрастает. Если она бывает слишком орошена дождем, то и сама разрушается, и все ее произведения; она попирается ногами людей и животных, оскверняется кровью избиваемых, уничтожается и изменяется, служит местом, где складывают мертвые тела, – все это свидетельствует, что земля не божество, но сотворена Богом, чтобы ею пользовались люди.
   Заблуждаются и почитающие воду богом. Она тоже дана для использования людям; находится в их распоряжении, оскверняется, уничтожается и видоизменяется; ее кипятят и изменяют цвет красками; она замерзает от холода; ее употребляют для мытья всего нечистого. Посему и вода не может быть богом, но есть создание Божие и часть мира. Неправы также и те, которые признавали богом огонь, так как и он создан для удовлетворения нужд людей и многоразличным образом им подчиняется: переносится с места на место, употребляется для жарения и варения разного рода мяса, равным образом и для сожжения мертвых тел, его различными способами гасят. Итак, огонь нельзя считать богом, но Его творением. И опять те, которые думают о дуновении ветра, что это бог, тоже заблуждаются, ибо ясно, что ветер зависим и существует для нужд людей, например для направления плавающих судов, для сбора хлеба и прочих нужд человеческих. Он усиливается и прекращается по повелению Божию. Поэтому и ветер не бог, а творение Божие.
   Ошибаются принимающие и солнце за бога. Мы видим, что и оно подчиняется общему закону природы, движется, вращается и совершает свой путь, заходит и восходит, все это для того, чтобы всюду освещать и давать тепло растениям, предназначенным для удовлетворения нужд людей. Оно принадлежит к числу прочих светил; гораздо меньше неба, при затмениях не дает света и вообще не имеет никакой собственной силы. Так что и солнце не божество, но творение Божие. Не менее заблуждаются также считающие луну божеством. Мы видим, что и она подчиняется общему закону, для нужд людей она восходит и заходит; она меньше солнца, увеличивается и уменьшается и при затмениях не дает света. Поэтому и луна не есть божество, но творение Божества.
   Заблуждаются также считающие человека богом. Мы видим, что и он подчиняется законам необходимости; питается и стареет против воли; то радуется, то печалится; нуждается в пище, питье и одежде. Мы видим, что он сердится, льстит, подчиняется страстям, раскаивается, беспокоится, терпит потери и многоразлично погибает от стихий, животных; вообще, он подлежит смерти и есть творение Божие. Итак, сильно заблуждаются халдеи в своей вере, мыслях и чувствах, ибо они поклоняются тленным стихиям, безжизненным идолам, бессмысленно обожая их.
   Перейдем теперь к грекам и посмотрим, какое мнение об истинном Боге имеют они. Греки, считающие себя мудрыми, оказались глупее халдеев, утверждая, что есть много богов: и мужские, и женские, которые вместе с тем виновники различных бурных страстей и беззаконий. Царь, учение греков смешно, глупо и нечестиво, так как они провозглашают несуществующих богов по своим собственным дурным страстям и наклонностям, ибо они хотят иметь в богах союзников в зле, желая безнаказанно прелюбодействовать, грабить, убивать и вообще творить всякое зло. Ведь если боги их делают это, то почему и им не делать того же?! Из-за такого заблуждения часто случались войны, убийства и тяжкий плен. Если мы рассмотрим каждого бога в отдельности, то ты, царь, увидишь всю глубину их заблуждения. Первым богом у них считается бог Кронос, которому они приносят в жертву своих детей; у него было много сыновей от его супруги Реи, но в бешенстве он съедал собственных детей. Говорят, что Зевс положил конец его власти. Отрубив у него необходимый член тела, он бросил его в море, и из образовавшейся пены вынырнула Афродита [5 - В греческой мифологии существует две версии происхождения Афродиты. Согласно одной она – дочь Зевса и Дионы. По другой Афродита родилась из крови оскопленного Кроносом Урана, которая попала в море и образовала пену. – Ред.]. Самого же отца своего Зевс, связав, низвергнул в тартар. Видишь ли ты все их заблуждения? Какое распутство приписывают они своим богам! Возможно ли, чтобы бог мог быть связан и лишен власти?! О, какое безумие! Какое разумное существо может сказать это?
   Вторым богом у них считается Зевс, который воцарился над всеми их богами. Греки говорят, что он принимает различные образы, чтобы совершать прелюбодеяние со смертными женщинами. Так, говорят, что он в образе быка был у Европы, в виде золота – у Данаи, в виде лебедя – у Леды, в виде сатира – у Антиопы, в виде молнии – у Семелы. От них у него было потом много детей: Зет, Дионис, Геркулес [6 - Геракл в греческой мифологии. – Ред.], Аполлон, Артемида, Персей, Кастор, Елена, Полидевк, Минос, Радамант, Сарпедон и девять дочерей, называемых музами. Потом говорят, что он похитил пастуха Ганимеда и сделал его своим виночерпием. Так вот, царь, люди начали подражать во всем своим богам – в подобном разврате и в других дурных делах, ссылаясь на их примеры. Как же прелюбодей и отцеубийца может быть богом?! Затем греки веруют в какого-то хромого бога, который ради снискания пропитания занимается кузнечным ремеслом. Таким образом, они приписывают своему богу свойства, совсем не присущие Божеству, ибо Бог не может быть ни хромым, ни нуждаться в людях.
   Веруют в бога Гермеса, подверженного страстям, честолюбивого, вора, кривого, мага, толкователя снов. Невозможно, чтобы Бог был таким. Почитают Эскулапа – врача, приготовляющего лекарства ради пропитания, ибо он жил в нужде; под конец его поразил Зевс громовым ударом из-за лакедемонянина Тиндарея, отчего он и умер. Если Эскулап, будучи богом, пораженный молнией, не мог помочь себе, то как он может помогать людям?
   Веруют в Ареса, воителя, который обольстил Афродиту, за что и был заключен в оковы мальчиком Эротом и Гефестом. Каким образом бог может быть воителем, прелюбодеем, заключенным в оковы? Веруют еще в Диониса, устраивающего ночные празднества, покровителя пьянства, увлекающего чужих жен, безумного, бежавшего в пустыню и убитого титанами. Если Дионис не мог спасти себя от убиения, безумствовал, пьянствовал и обращался в бегство, то как он мог быть богом?
   Затем они считают богом Геркулеса, который в опьянении в припадке ярости убил своих детей, а умер, сожженный огнем. Как бог может быть пьяницей и быть сожженным? Еще чтут бога Аполлона, которого изображают с луком, колчаном за плечами или с лирою в руке. Он за плату предсказывает людям. Но опять-таки: бог не может ни в чем нуждаться и быть лирным певцом. Веруют они в сестру Аполлона, Артемиду, богиню охоты, представляемую с луком и колчаном, которая бродит одна по горам, охотясь на оленей и кабанов. Далее они передают об Афродите, что она была прелюбодейкой, совершала прелюбодеяния то с Аресом, то с Адонидом [7 - Речь идет об Адонисе. – Ред.]. Она же ищет потом своего любовника и оплакивает его смерть. Затем спускается в ад и искупает Адонида у Персефоны. Не правда ли, царь, это более чем глупость – считать божеством существо с такими качествами, прелюбодействующее, плачущее и печалящееся?
   Почитают своим богом охотника Адонида, умершего от удара кабана и не бывшего в состоянии помочь себе. Как же он может помогать людям – прелюбодей, охотник, подвергнувшийся насильственной смерти? Все эти свойства и многие подобные им, еще более дурные и позорные, греки приписывали своим богам. Но о них даже грех и говорить, лучше совсем не вспоминать их. Подражая безобразию богов, люди творили всякое беззаконие и бесчестие, оскверняя своими делами землю и воздух.
   Египтяне в этом отношении были еще глупее и бессмысленнее, чем другие народы. Ибо они не только представляли себе богов, подобных халдейским и греческим, но обожали и неразумных животных, земных и морских, а также различные растения. Первоначально они почитали Исиду, у которой был муж Осирис, убитый потом своим братом Тифоном [8 - В египетской мифологии брата Осириса зовут Сетом, а сына Исиды Гором. – Ред.]. Исида со своим сыном Ором бежит в Сирию, пытаясь найти Осириса, причем она сильно сокрушается и горюет, пока не вырос Ор и не убил Тифона. Таким образом, Исида не могла спасти своего мужа, Осирис не мог спастись от Тифона, а Тифон, братоубийца, не мог противостоять Ору. Такими бессильными и несчастными выставляют они своих богов. Египтяне в этом отношении ниже всех народов, они обожают неразумных и бессловесных животных: одни из них считали богами овец, другие – козлов, третьи – быков, четвертые – свиней, иные – ястребов, соколов или орлов, иные – крокодилов или обезьян; те – собак, волков, драконов, аспидов; некоторые же – лук, чеснок, шиповник и другие растения. И не могли они, жалкие, понять, что все эти боги – ничто, хотя ежедневно видели, как другие люди убивали, ели, жгли их богов, видели, что их боги гнили, но все-таки они не могли понять, что они не боги.
   Итак, очевидно, что страшно заблуждались египтяне, халдеи, греки, веруя в таких богов, делая их изображения, обожая безжизненных и немых идолов. И я удивляюсь, как это они, видя, что идолов их вырубают, выпиливают из дерева или выплавляют из металла, а потому те портятся, стареют от времени, [видя все это,] все-таки считали их богами. Если их боги ничего не могли сделать для собственной сохранности и спасения, то как они могли иметь промысл о людях?
   Поэты же и философы греков, халдеев и египтян, желая своими произведениями прославить своих богов, еще больше раскрывали всю их несостоятельность и позор. Отсюда, царь, очевидно, что такое понятие о богах есть глубокое заблуждение. Я не понимаю, как мудрые и разумные из греков не поняли, что они осуждаются собственными же законами. Ибо если их законы справедливы, то их боги совершенно несправедливы, творя такие беззакония, как междоусобие, прелюбодеяние, отравление, воровство и прочее. Если же боги прекрасно поступали, то законы совершенно неправы, будучи направлены против богов. Но законы греков хороши и справедливы, так как хвалят добро и наказывают зло. Дела же богов беззаконны, а потому и боги их беззаконны; кроме того, они выставляют своих богов бессмертными, а потому и верующие в таких богов суть нечестивцы. Если все эти рассказы о их богах есть вымыслы, то такие боги существуют только на словах; если же эти истории правдивы, то они не боги, если творят такие дела и терпят так; если эти рассказы – иносказание, опять-таки такие боги – только пустые слова. Итак, доказано, царь, ясно, что многобожие есть дело заблуждения и влечет за собою гибель.
   Ибо богов не должно считать видимыми и не видящими, но должно поклоняться невидимому, но всевидящему Богу, Творцу всего и всех. Теперь, царь, перейдем к иудеям и рассмотрим их образ мыслей относительно Бога. Иудеи, потомки Авраама, Исаака и Иакова, переселились в Египет. Оттуда их вывел Бог Своею всемогущею рукою через Моисея, их законодателя, Своими многочисленными чудесами и знамениями показав Свое могущество. Но они, невежественные и неблагодарные, часто служили языческим идолам, а посылаемых к ним проповедников и пророков убивали. Когда же Сын Божий соблаговолил сойти на землю, то они предали Его Пилату, римскому прокуратору, и осудили на крестную смерть, не устыдившись сделать это, несмотря на Его благодеяния, бесчисленные чудеса, которые Он совершил над ними. Иудеи погибли через свое беззаконие, как и язычники. Они и теперь поклоняются только Единому Всемогущему Богу, но отвергают Христа, Сына Божия, поэтому так же беззаконны, как и язычники, хотя и думают, что близки к истине, от которой сами отдалили себя. Такова вера иудеев!
   Христиане же происходят от Господа Иисуса Христа. Это Сын Божий, сошедший на землю с неба для спасения людей. Он воплотился от Духа Святого и Девы Марии без мужа и явился во плоти людям видимым, чтобы вывести их из многобожия. Свою удивительную деятельность Он завершил через крестную смерть, которой подвергнул Себя добровольно. Через три дня Он воскрес и вознесся на небеса. О деятельности Его ты, царь, можешь узнать, если пожелаешь, из той части Священного Писания, которая называется Евангелием. Христос имел двенадцать учеников, которые после Его вознесения на небеса отправились во все страны вселенной, уча о Божественности Его. Один из них обошел и нашу страну, возвещая учение истины. Те, которые до сих пор исполняют правила этого учения, называются христианами. Христиане преимущественно перед другими людьми обрели путь истины. Они исповедуют Бога, Творца и Создателя всего, в Отце и Сыне и Святом Духе; иного Бога они не признают и не поклоняются.
   Христиане имеют написанными в сердце своем заповеди Самого Господа Иисуса Христа, исполняют их, ожидая воскресения мертвых и жизни будущего века. Они не прелюбодействуют, не поклоняются идолам, не свидетельствуют ложного, не желают чужого; почитают отца своего и мать свою и любят ближнего своего; обидевших их они прощают и делают своими друзьями; платят добром за зло; они кротки и милосердны, избегают беззаконного общества и воздерживаются от всего нечестивого; вдов не презирают и сирот не обижают; имущий щедро дает неимущему; если видят странника, то вводят его под кров свой и радуются ему, как родному брату, ибо они считаются братьями не по плоти, а по душе; они готовы положить души свои за Христа, ибо твердо исполняют Его заповеди; они живут праведно и свято, как им повелел это Господь Бог, молясь и благодаря Его за всякую пищу, питье и другие дары. Тот путь есть путь истины, который приводит в вечное царствие, обещанное Христом в будущей жизни. А чтобы ты убедился, царь, что я говорю правду, что не от себя говорю – открой христианское Священное Писание, и ты увидишь, что я говорю истину.
   Твой сын был научен прекрасному и праведному – служить Богу живому для спасения в будущей жизни. Велико и достойно удивления все, что говорят и делают христиане. Ибо они говорят не человеческие слова, а Божеские. Язычники же блуждают на своем жизненном пути, потому что тот путь, которым они идут, находится во мраке, отчего они и шатаются беспрестанно, как пьяные. Таково мое слово к тебе, царь, слово, исходящее из души и ума моего под влиянием силы истины! Пусть твои безумные мудрецы перестанут злословить Господа, ибо для вас будет великая польза обратиться к истинному Богу, Творцу всего, и просветиться Его непреложными словами, дабы избежать осуждения и наказания и сделаться наследниками вечной жизни».

28

   Когда Нахор высказал все это, царь изменился в лице от гнева; ораторы же и представители языческой веры стояли, не издавая ни звука, будучи не в состоянии противоречить. Царевич же возрадовался духом и со светлым лицом прославлял Господа, так благополучно выведшего из затруднительного положения уповавших на Него, Который даже заблуждавшемуся врагу истины дал силу и возможность говорить и свидетельствовать истину. Однако царь, хотя и был ужасно разгневан на Нахора, не мог сделать ему ничего дурного, так как он при всех дал ему позволение говорить бесстрашно за христиан. Тогда он сам начал противоречить ему, потом велел то же самое делать ораторам. Но Нахор разбивал все их положения и заключения, уличая в обмане и заблуждениях. Так как прения затянулись почти до вечера, то царь велел разойтись собранию до следующего дня.
   Но царевич сказал отцу: «Как справедливо ты начал свой суд, господин мой, так и закончи его, и пусть будет одно из двух: или пусть мой учитель останется со мною на эту ночь, чтобы мы вместе могли обсудить все то, о чем завтра нужно будет говорить с нашими противниками, ты же возьми своих защитников для обсуждения того, что вы хотите сказать; или же оставь со мною своих защитников на эту ночь, моего же возьми к себе. Если же и мой, и твои будут при тебе, то мой все время будет находиться в печали и страхе, а твои в радости и спокойствии, что, по-моему, не будет справедливым судом, но произволом власти, нарушением договора».
   Царь, побежденный справедливостью этих слов, взял защитников своей веры с собою, Нахора же отпустил с сыном, надеясь еще, что он исполнит порученное ему. После этого Иоасаф, имея при себе Нахора, возвращается в свой дворец, испытывая чувство, подобное чувству какого-нибудь победителя на Олимпийских играх. Оставшись с ним наедине, он сказал ему: «Не думай, что мне неизвестно, кто ты. Я знаю очень хорошо, что ты не божественный Варлаам, а звездочет Нахор. И я удивляюсь, как это вы решились на такой обман – обманывать меня среди бела дня! Неужели вы считаете меня настолько близоруким, чтобы я принял волка за овцу. Верно то слово, что тщетны помыслы глупца, и ваше желание и намерение совершенно бессмысленны. Дело же, которое ты совершил, исполнено здравого смысла. Поэтому радуйся и ликуй, Нахор! Великая тебе благодарность за то, что ты сегодня был сторонником правды и не осквернил уст своих нечестивыми словами, что ты не стал коварно прикидываться, но очистил себя от всего нечистого, уличив неправоту веры в ложных богов и доказав истину христианского учения. Я же постарался увести тебя с собой по двум причинам: чтобы царь не наказал тебя наедине за то, что ты не говорил угодное ему, и чтобы на деле выразить тебе свою благодарность. В чем же будет заключаться эта благодарность? В том, чтобы вывести тебя с того дурного и скользкого пути, по которому ты шел до сих пор, и направить на тот прямой и спасительный путь, от которого ты отклонился не по незнанию, но сознавая зло избираемого тобою, обрекая себя на путь, полный пропастей и круч. Одумайся, Нахор! Обратись ко Христу, чтобы наслаждаться будущей сокровенной жизнью; пренебреги всем этим временным и тленным, ты не будешь жить вечно, ибо ты смертен и скоро отправишься туда, куда отправились все твои предшественники. И горе тебе, если ты придешь туда отягощенный множеством прегрешений, ибо там Суд справедлив и праведно воздаяние по делам, которого ты тогда не избежишь, между тем как теперь дело еще так поправимо!» Нахор, умиленный в душе сими словами, воскликнул: «Хорошо ты сказал, царь! Знаю и я о существовании истинного Бога, от Которого все произошло. Знаю и о будущем Суде: узнал я это из многих Писаний. Но дурное общество, постоянно хулящее Его, ослепило мои глаза, и густой мрак царствовал в моем уме и сердце. Теперь же, благодаря твоим словам, покрывало спало с моих глаз, и теперь я надеюсь просветиться светом лица Господня; буду просить Его, чтобы Он сжалился надо мною, внял бы раскаянию Своего раба и отступника, хотя мне кажется, что трудно получить отпущение прегрешений, равных по тяжести и по количеству всему песку дна морского, творимых мною до такого возраста и сознательно, и по невежеству».
   Когда Иоасаф услышал это, то поднялся и с теп лым участием подошел к говорящему. Он начал ободрять павшего духом Нахора и укреплять его в вере во Христа. «Выбрось всякое сомнение из души, – говорил он, – ибо Священное Писание уверяет, что Бог может даже из камней создать себе детей, подобных Аврааму. Это значит, как толковал отец Варлаам, что спасение возможно даже и для самых закоснелых грешников, что и они могут сделаться служителями Христа, Который по богатству Своей благодати и милосердия к людям открыл небесные врата всем кающимся и каждому дал возможность спастись через покаяние. Спасение наше никогда не поздно, как говорит Священное Евангелие в притче о виноградаре, который всем работникам, пришедшим к нему в первый, третий, шестой, девятый и одиннадцатый час, дал одинаковую плату. Так что хотя ты и состарился в грехах, но если ты теперь обратишься к Господу с искреннею верою, надеждою и любовью, то будешь удостоен тех же даров, каких удостоятся подвизавшиеся в благочестии с юных лет». Божественный юноша говорил закоснелому во зле Нахору еще много и другого о раскаянии, ободрял его тем, что Христос милостив и всегда готов принять кающегося, и, исцелив больную душу своими словами, как лекарством, он даровал ей очищение и выздоровление.
   Тогда Нахор быстро сказал ему: «Ты, благороднейший юноша, посвящен в эти удивительные таинства более душою, чем телом, и до конца жизни пребывай в исповедании их, и пусть никакое время и никакой случай не уничтожат их в твоем сердце. Я же удалюсь отсюда и буду искать спасения, чтобы раскаянием умилостивить Бога, Которого я разгневал. Если ты позволишь, то я более не явлюсь на глаза царю».
   Царевич чрезвычайно обрадовался словам Нахора и, обняв его, расцеловал; потом, помолившись усердно Богу, он отпустил его из дворца. Выйдя от Иоасафа, Нахор с быстротою лани бежит в пустыню к пещере одного монаха, облеченного в священный сан; [монах тот] скрывался там из-за преследования христиан. Придя к нему, Нахор припадает к его стопам, омывает их слезами, подобно грешнице, пришедшей ко Христу, и умоляет дать ему святое крещение. Священнослужитель, исполнившись духовной радости, следуя обычаю, тотчас же наставляет его в вере, а через несколько дней совершает над ним крещение во имя Отца и Сына и Святого Духа. Нахор остался с ним, раскаиваясь в своих прегрешениях и прославляя Бога, не желающего ничьей гибели, но милостиво принимающего всех обращающихся к Нему и кающихся.
   Узнав поутру об исчезновении Нахора, царь, отчаявшись в надежде, которую возлагал на него, и видя, что его мудрецы и ораторы совершенно побеждены, не знал, что ему делать. Осыпав их укорами и предав позору, а некоторых и сильному телесному наказанию, он прогнал их от себя. Сам же начал прозревать бессилие своих ложных богов, и хотя пока не желал окончательно просветиться светом Христовым, ибо мрак неверия, царивший в его душе, задерживал проблески просвещения в его сердце, однако с тех пор он уже не воздавал почестей бездушным богам, не устраивал в их честь празднества, не совершал им возлияний, но колебался в выборе: с одной стороны, он сомневался в своих богах, с другой – его пугала строгость Евангельского учения о христианской жизни, так как сила дурных привычек и склонность к плотским удовольствиям имели над ним еще слишком большую власть. Он был всецело предан страстям, был их рабом, он, как говорит пророк Исаия, пьянствовал без вина, и дурные склонности, подобно узде, правили им. И когда в царе боролись два противоположных стремления, его благородный сын, имевший действительно царскую душу, жил в своем дворце, оставаясь непоколебимым в истинной вере, делами выказывая чистоту и красоту души. Его ничуть не интересовали зрелища, конские состязания, охота и другие забавы молодости, увлекающие души глупцов, но он всецело посвятил себя выполнению заповедей Христа, к Которому стремился с неудержимым пылом.
   Одного только еще хотел Иоасаф в этой жизни – свидания со своим учителем Варлаамом. Он запечатлел его слова в сердце, старался подражать его жизни и страстно желал с ним увидеться. Царственный юноша был подобен дереву, окропленному при посадке благодатною божественною водою, потом непрестанно поливаемому и благодаря этому принесшему господину своему богатые плоды. Он многие души исторг из власти диавола и спас их, обратив ко Христу. Многие приходили к нему наслаждаться его спасительным словом и уходили, приняв истину и освободившись от заблуждения. Некоторые после этого оставляли шумную мирскую жизнь и вступали на путь аскетического подвижничества. Сам же Иоасаф проводил время в молитве, постах и часто обращался к Господу со следующими словами: «Господи, Царь мой! Воздай достойную награду Варлааму, рабу Твоему, который освободил меня от неведения, направил на путь истины и указал мне Тебя, Бога живого и истинного. Не лиши меня возможности снова видеть его, этого воплощенного Ангела, которого мир сей недостоин, и даруй мне провести с ним остаток наших дней, чтобы и мне идти по стопам его и тем угодить Тебе, Господу Богу моему».

29

//-- Борьба Иоасафа с волшебником Февдою и его сатанинскими кознями и вразумительное дивное видение --//
   В это время в том городе начинались торжественные празднества в честь ложных богов. Царь тоже должен был присутствовать на торжестве и почтить его богатою жертвою. Но жрецы, видя, как он небрежно и холодно относится к их обрядам, боялись, что он не будет присутствовать в храме на празднестве, и потому они лишатся обычного царского подарка. И они направились к пещере, в которой жил волшебник, ревностный язычник по имени Февда. Сам царь отличал его почестями, называл другом и учителем, говоря, что государство имеет во всем успех благодаря предсказаниям Февды. Вот потому-то жрецы и отправились к нему за помощью. Они рассказали Февде о явном пренебрежении царя к богам, которое он стал выказывать с недавнего времени, о деяниях царевича и о публичной речи Нахора. «И если ты, – сказали они, – не придешь к нам на помощь, у нас не останется никакой надежды, почитание наших богов будет уничтожено. Ты – единственное утешение в нашем несчастье, и мы возлагаем на тебя все свои надежды».
   И вот Февда выступает из своего обиталища со всем своим сатанинским войском и вооружается против правды. Призвав на помощь разных злых духов, которых он всегда ревностно призывал для каждого подобного дурного дела, он является к царю.
   Авениру возвестили о его приходе, а вслед за тем вошел и сам Февда – с посохом в руке, опоясанный овечьей шкурой. Авенир встал с трона и, приветствуя гостя, пошел к нему навстречу. Велев принести кресло, он усадил волшебника возле себя. Февда заговорил: «Живи, царь, во веки веков, охраняемый милостью великих богов. Я слышал, что ты вел великое состязание с галилеянами и одержал блестящую победу. Вот я пришел, чтобы вместе с тобою совершить вдвойне торжественное празднество и принести в жертву великим богам цветущих юношей и девиц, сто быков и других животных, чтобы иметь в наших богах и на последующее время непобедимых союзников, устраивающих нашу жизнь». Царь возразил ему: «Мы не победили, старец, но побеждены; вероятно, боги, бывшие до сих пор за нас, внезапно отступили, и поэтому противники наши не встретили никакого сопротивления, а если и встретили, то слабое и бессмысленное, вследствие чего мы совершенно побеждены. Скажи мне, есть ли у тебя сила и возможность оказать помощь нашей униженной вере и снова возвысить ее?»
   Февда отвечает: «Ты, царь, не бойся пустословия и противодействия галилеян. Что они могут возразить разумным людям? Мне кажется, что в словесном состязании нам победить их легче, чем ветру развеять листья. Они даже не осмелятся стать со мною лицом к лицу, не говоря уже о том, чтобы заговорить и вступить в прения. А чтобы предстоящее состязание имело результат, совершенно согласный с нашим желанием, то почти, как всегда, наш праздник: этим ты приобретешь расположение богов, которое будет для тебя всесильным оружием».
   Наставляя царя целый день в беззаконии (как говорит пророк Исаия, напоив ближнего своего грязным питьем), Февда при помощи содействовавших ему злых духов успел совершенно заглушить в Авенире зародившиеся было в нем спасительные мысли и побудить его ревностно придерживаться обычных помыслов и действий. Вследствие этого были разосланы царские грамоты, повелевавшие всем прийти на предстоящий нечестивый праздник. И вот со всех сторон начали стекаться толпы народа; люди вели с собою быков, овец и других животных. Когда наступил день мерзкого торжества, царь, сопровождаемый чародеем Февдою, отправился в храм, чтобы принести в жертву богам сто быков и много других животных. И совершали они свои нечестивые празднества при крике жертвенных животных, раздававшемся по всему городу, при смраде от сжигаемых жертв, которым был пропитан и самый воздух.
   Когда празднества окончились и злые духи возрадовались победе Февды, а жрецы поблагодарили его, царь, возвратившись с ним во дворец, сказал ему: «Сообразно с твоим повелением я приложил все старание, чтобы сделать это празднество сколь возможно пышным и обильным жертвами. Теперь уже пора отступившего от наших богов сына моего освободить от власти заблуждений христиан и снова обратить к нашим милостивым богам. Я со своей стороны уже испробовал все средства, но ни одно из них не оказалось годным, чтобы отвлечь его от зла. Если я старался достигнуть цели кротостью и ласками, он не обращал на меня никакого внимания. Если же хотел взять строгостью и угрозами, он становился сумасшедшим. Поэтому я предоставляю твоей мудрости устранение моего несчастия. Если ты достигнешь этого и я увижу своего сына служащим вместе со мною истинным богам и наслаждающимся удовольствиями земной жизни, то я воздвигну тебе золотой столп, воздам божеские почести и велю воздавать их тебе в течение всей твоей последующей жизни».
   Февда, выслушав весьма благосклонно такое решение царя, отвечал ему: «Если ты хочешь положить конец упорству сына, то я нашел средство, против которого он не устоит, но смягчится его крутой и неподатливый нрав, смягчится подобно воску, который подержали на сильном огне».
   Услышав столь смелые и самоуверенные слова, царь исполнился радостной надежды, и лицо его просветлело. «Какое же это средство?» – спросил он. «Удали всех служителей, находящихся при твоем сыне, – отвечал Февда, – а на их место назначь красивейших женщин, обольстительно убранных, чтобы они ему прислуживали и одна из них постоянно была с ним. Я со своей стороны пошлю туда одного из подвластных мне духов, который будет раздувать загоревшееся пламя. Если этот способ окажется негодным, царь, то пусть я буду достоин вместо величайших почестей мучительнейших наказаний, ибо ничто так не прельщает и не увлекает помыслы мужчин, как вид прекрасных женщин. Поэтому я советую тебе внять моему совету.

30

   Один царь не имел наследника мужеского пола и очень печалился, считая это для себя величайшим несчастьем. Но вот неожиданно у него родился сын, и царь исполнился несказанной радости. Однако опытные врачи сказали ему, что если новорожденный до десятилетнего возраста увидит блеск солнца или огня, то он совершенно лишится зрения – это показывает состояние его глаз. Тогда царь велел высечь для сына каменное жилище, состоящее из темных пещер, и поместил его туда с дядьками и служителями, строго приказав им устранять от мальчика всякий свет, пока тот не достигнет десятилетнего возраста. По истечении означенного срока он выводит сына из заключения. Но так как мальчик до того времени ничего не видел, царь велел показывать ему нарочно для этого расставленных в разных местах мужчин и женщин, потом золото, серебро, драгоценные камни, колесницы с запряженными в них лошадьми в раззолоченной упряжи, покрытыми пурпуровыми коврами и сидящими на них всадниками-оруженосцами, стада быков и овец. Словом, царевичу показывали всевозможные вещи и животных. Сопровождавшие царевича слуги говорили, как называется то, что он видит. Когда же он спросил о женщинах, царский телохранитель в шутку сказал, что они называются бесами, сбивающими людей с прямого пути. И когда царевича привели обратно к царю и отец спросил его, что из виденного больше всего ему понравилось, царевич живо ответил: «Более всего понравились мне те бесы, которые сбивают людей с прямого пути, ибо моя душа загорелась только при виде их из всего виденного мною». И удивился царь этим словам своего сына. Смотри, царь, что значит любовь к женщинам. И ты только таким способом заставишь сына повиноваться тебе».
   Царю очень понравился указанный способ. И вот по его приказанию к нему приводят самых лучших, цветущих красавиц. Одев их в красивые наряды, он отправляет красавиц во дворец сына вместо прежних служителей, которых велел удалить. Женщины всеми средствами старались приохотить Иоасафа к своему обществу, обнимали, ласкали, стараясь развеселить его. Никакого другого общества он не имел и никого другого не видел согласно распоряжению царя.
   Февда же возвратился в свою пещеру и опять взялся за волшебные, как он их называл, книги, призывая против воина Христова злого духа, не зная сам, как он был жалок и достоин смеха со всем своим диавольским войском. Созвав на помощь других злых духов, призванный Февдой бес отправляется в спальню благородного юноши, которого находит спящим. Он разгорячил в нем разные сладострастные чувства, отчего царевич проснулся. Тогда взорам его представились прекрасные на вид, но безобразные душою девицы, которые старались раздуть еще более загоревшееся внутри его пламя. Но непорочный юноша почувствовал злой умысел и, видя, что подступает борьба с нечистыми чувствами, пришел в смятение. Он стал искать освобождения от угрожающего зла, желая предстать пред Христом с душою чистою, а не оскверненной грязью страстей, желая сохранить незапятнанным то святое одеяние, в которое был облечен даром святого крещения. И ему тотчас пришла мысль о величии невыразимой славы Христа в небесном мире, вечном блаженстве праведных душ и вместе с тем об изгнанных с брачного пира за то, что явились не в брачной одежде, и вверженных в огненную геенну и непроглядный мрак. Вспомнив все это, он прослезился и ударил себя в грудь, как бы изгоняя из себя всякие дурные мысли и чувства. Потом встал, протянул руки к небу и, горячо плача и рыдая, призывал на помощь Бога, говоря: «Всемогущий Господи Боже, Всемилостивый, надежда всех отчаявшихся и помощь всех беспомощных, вспомни в этот час обо мне, негодном рабе Твоем, воззри на меня милостивым Своим оком, спаси душу мою от диавольского меча и вырви меня из зубов собаки! Не дай мне подпасть под власть врагов моих, чтобы не возрадовались ненавидящие меня! Не дай мне погибнуть в беззаконии и осквернить тело мое, которое я Тебе обещал сохранить чистым! Ибо Тебя только желает душа моя и Тебе я поклоняюсь, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков».
   Произнесши «аминь», он почувствовал, что Божественное утешение пришло к нему с неба. Все дурные чувства исчезли, и он до рассвета провел время в молитве. Распознав происки диавола, он начал еще более стеснять свою плоть, заставляя себя терпеть голод, жажду и другие лишения.
   Целые ночи он проводил в стоянии, напоминая постоянно себе о завете, заключенном с Богом, о блаженстве праведных в будущем мире и огненной геенне, угрожающей нечестивым. Он неутомимо работал над самим собою, чтобы враг не нашел его душу несдержанной и податливой, а потому не вселил в нее легко дурных чувств и не смутил его чистых мыслей.
   Злой дух, потерпев, таким образом, неудачу и отчаявшись завладеть благородным юношей, придумал другую, еще более коварную хитрость. Будучи злым, он никогда не перестает изобретать всякое зло и вредить людям. Поэтому он с несравненно большим усердием старается привести в исполнение порученное ему Февдою. Для этого он входит в одну из упомянутых красавиц, именно, в самую прекрасную из них по наружности, дочь одного царя, которая была привезена со своей родины, как величайший подарок царю Авениру, а он из-за красоты избрал ее в числе других для отправления во дворец сына. Лукавый дух, вошедши в девушку, внушает ей помыслы и желания, которые всецело овладевают ее рассудком, – ибо он всегда очень находчив на зло. Потом бес сумел также вселить любовь к ней в царевича, который обратил на нее внимание как из-за ее ума и красоты, так и из-за ее царского происхождения и того, что она была лишена и родины, и подобающего почета и славы. Кроме того, у него зародилось желание отклонить ее от идолопоклонства и сделать христианкой. Все это были коварные происки диавола. Между тем блаженный Иоасаф, не замечая в себе никакой страстной любви, никакого нечистого чувства в отношении этой девицы, объяснял свое влечение к ней простою симпатией и состраданием к бедственному положению и гибели души, никак не предполагая, что это есть происки злого духа.
   Он начал искать общества девушки и, внушая ей учение об истинном Боге, говорил: «Обратись, женщина, к живому, вечному Богу, а не заблуждайся, служа идолам; веруй в Господа, Творца всего, и ты будешь счастлива, наследуешь вечное блаженство». И много еще подобного говорил он ей. Бес же обольститель внушал ей расставить сети обмана и столкнуть невинную душу в яму страстей, подобно тому как он это сделал с первым человеком, лишив его через Еву рая, вечного блаженства, отторгнув от Бога и сделав причастным смерти.
   Когда девица услышала слова царевича, исполненные мудрости, то она не поняла их, но отвечала языком и устами нечистого духа: «Если ты, господин, заботишься о моем спасении и желаешь обратить меня к своему Богу и тем спасти мою жалкую душу, то ты исполни одно только мое желание, и я тотчас же, оставив отеческих богов, обращусь к твоему Богу и буду служить Ему до последнего дыхания, а ты, надеюсь, получишь от Бога мзду за мое спасение и обращение к Нему». Когда же он спросил, в чем заключается ее желание, она сказала: «Я очарована твоим видом, взором и речами, а потому соединись со мною браком, и тогда я с радостью исполню твои приказания».
   На это юноша сказал: «Напрасно, женщина, ты обратилась ко мне со столь неподходящею просьбою: хотя я очень забочусь о твоем спасении и о том, чтобы отвлечь тебя от гибельной пропасти, но осквернить свое тело через плотское соединение для меня тяжело и совершенно невозможно». Но у девицы уже на все были готовы возражения. Поэтому она говорит ему: «Для чего ты, господин мой, будучи мудрым, говоришь мне такие вещи? Почему ты считаешь для себя осквернением подобное соединение? Я тоже несколько сведуща в христианских книгах и слышала от христиан, виденных мною в моем отечестве, что многие из вас соединяются брачными узами. То же самое гласит одна из ваших книг: Брак да будет у всех честен и ложе непорочно (Евр. 13:4). И в другом месте: Лучше вступать в брак, чем разжигаться (1 Кор. 7:9). И еще: Что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мф. 19:6). Разве не все древние патриархи, пророки и праведники вступали в брак? И тот Петр, которого вы называете верховным апостолом, разве не имел жены? По чьему это внушению ты называешь брак осквернением? Мне кажется, что ты далек от понимания истинного учения вашей веры!»
   «Все, что ты говоришь, совершенно справедливо, – отвечал Иоасаф, – но раз кто дал обет Христу не вступать в брак, тот не может нарушить этого обета. Я же при принятии святого крещения, при оставлении мне прегрешений моей юности дал обет предстать чистым пред Христом. Как же я могу его нарушить?»
   «Пусть будет по-твоему, – отвечала девица, – так исполни хоть эту незначительную мою просьбу: если ты хочешь спасти мою душу, проведи со мною только эту ночь, дай мне насладиться твоею красотою и, со своей стороны, насладись моею красотою, и я даю тебе слово с рассветом сделаться христианкой и всеми силами избегать служения моим богам. За это мое обращение в христианство тебе не только будет прощено исполнение моего желания, но и будет воздана мзда Богом за мое спасение, ибо на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, чем о девяноста девяти праведниках (Лк. 15:7). Если на небесах радуются обращению грешника, то разве не будет великая награда виновнику этого обращения? Разве апостолы, проповедники вашей веры, не преступали какой-нибудь заповеди ради выполнения другой, большей заповеди? Разве не говорится, что апостол Павел обрезал Тимофея ради другого великого дела? Неужели это обрезание кажется тебе преступлением для христианина? И много еще подобных примеров ты найдешь в ваших Писаниях. Итак, если ты воистину хочешь спасти мою душу, то исполни эту незначительную просьбу. Сначала я желала соединиться с тобой законным браком, но так как это тебе не по душе, то я и не настаиваю более на этом, стараясь делать все приятное тебе. Не побрезгуй мною окончательно, послушайся меня первый и последний раз: этим меня ты освободишь от моего заблуждения, сам же во всю последующую жизнь будешь исполнять все, предписываемое догматами вашей веры».
   Так говорила девушка по наставлению злого духа угодное ему, ибо этот творец и учитель зла был сведущ в Священном Писании. Говоря и ласкаясь, запутывая Иоасафа кознями и завлекая в расставленные сети, она почти уже поколебала твердость его души, развязала крепкие узлы его воли. Сеятель же зла и враг праведников, видя его колебание, исполнился величайшей радости и тотчас призывает пришедших с ним злых духов, крича им: «Смотрите, как эта девица успешно делает то, что не могли сделать даже мы. Нападем на него именно теперь, ибо не найдем другого, более удобного случая, чтобы исполнить волю пославшего нас». Как только лукавый сказал это своим псам, они тотчас же бросаются на воина Христова, приводят в смятение все его душевные чувства, влагают в него сильную любовь к девице, зажигают в нем страстный огонь. Иоасаф, испытывая этот страшный огонь, видя свое порабощение грешным чувством и вместе с тем помышляя, что все это будет лишь средством для спасения девицы, для обращения ее к Богу, и прелюбодеяние с нею, происшедшее для спасения ее души, не будет считаться грехом, тем не менее чувствовал, что здесь кроется крючок с приманкой, насаженной врагом. [Испытывая] борьбу противоположных чувств, беспомощность и нерешительность, не зная, как поступить, прибегает он к молитве и, возведя полные слез очи к небесам, восклицает к Могущему спасти всех, положившихся на Него: «На Тебя, Господи, возложил я свою надежду, что не буду посрамлен навеки, что не посмеются надо мною враги мои, враги раба Твоего; окажи мне помощь в этот час и устрой все по Своей воле, дабы было прославлено имя Твое во мне, рабе Твоем, ибо Тебе подобает слава во веки веков. Аминь».
   Помолившись так со слезами, он после многих коленопреклонений опустился на пол в изнеможении. Впав в забытье, видит он себя в обществе каких-то необыкновенных существ, в местах, которых он никогда не видел, именно на большой равнине, украшенной прекрасными, душистыми цветами, различными деревьями, отягощенными неизвестными ему чудесными плодами, прекрасными и очень соблазнительными на вид. Листья деревьев весело шумели под веянием тихого ветерка, распространяя приятный аромат. Тут же стояли троны из чистого золота, украшенные драгоценными камнями, от которых исходил чудный блеск, и ложе, покрытое покровом, краса которого невыразима словом. Текущие светлые воды услаждали взор. И необыкновенные существа вели его по этой чудной, прекрасной равнине по направлению к великолепному городу с блистающими золотыми стенами, которые оканчивались неприступными зубцами из такого камня, какого никогда никто не видел. О, как выразить всю красоту, весь блеск этого города?! Свет солнечных лучей ярко освещал улицы города, по которым бодро шли войска, сами представлявшие собой свет, поющие песни, которые не слышало ухо смертного.
   И услышал Иоасаф голос, говоривший, что сие есть место отдохновения праведных, радость тех, которые сумели угодить Господу. Потом те же самые люди, которые ввели его сюда, хотели вести его назад. Он же, исполнившись царствовавшего здесь блаженного и радостного чувства, говорил им: «Умоляю вас, не лишайте меня этого несказанного блаженства, но позвольте и мне быть с вами в этом великом городе». Они же ему отвечали: «Тебе теперь нельзя быть здесь; сюда ты можешь прийти только тогда, когда будешь усердно трудиться, чтобы быть достойным здешней жизни». Прошедши вышеописанную равнину, они привели его в места, полные мрака и всего неприятного, которые составляли прямую противоположность только что виденному блеску: ни одной искорки света не проникало сюда; все было жалко и беспорядочно; в одном месте стояла карающая огненная печь, в другом полз карающий червь; мучители-духи стояли у печи и бросали безжалостно некоторых в огонь. И послышался голос, говорящий: «Вот место, уготованное грешникам; вот наказания, продолжающиеся вечно, назначенные для тех, которые осквернили себя постыдными делами». Затем приведшие его вывели его отсюда. Придя в себя, царевич весь дрожал от страха, слезы рекою текли из его глаз. Тут он вспомнил о прекрасной соблазнительнице, но, припоминая виденное во сне, еще больше возлюбил хорошее и возненавидел все дурное.
   Между тем царя известили об обмороке сына. Пришедши к нему, царь начал расспрашивать, что случилось. Иоасаф рассказывает виденное им во сне, потом говорит: «Зачем ты приготовил сеть ногам моим? Зачем ты заставил ослабеть душу мою? Если б Господь не был моим помощником, то душа моя вселилась бы в страну мучения. Но как благ Господь к чистым сердцем! Он избавил меня от такого бедствия. Я в смущении находился среди диких зверей, но Бог, Спаситель мой, с высоты небес милостиво воззрел на меня и показал мне, каких благ лишаются прогневляющие Его и какие наказания они себе готовят. Так как ты, отец, затыкаешь уши, чтобы не слышать меня, когда я говорю тебе об истинном благе, то не мешай, по крайней мере, мне идти этим прямым путем. А я желаю и стремлюсь здесь, на земле, достигнуть только одного: удалиться от всего суетного и жить там, где живет Варлаам, достойный служитель Христов, чтобы провести с ним остальную жизнь! Если же ты захочешь силою задержать меня и настоять на своем, то ты скоро увидишь меня мертвым от тоски и горя, и тогда ты уже не будешь мне отцом и я тебе сыном».

31

   Снова отчаяние овладело царем, снова повторял он, что лучше бы не родиться такому сыну, и, наконец, в страшном волнении возвратился во дворец. Злые же духи, посланные Февдою против благочестивого юноши, возвратились к нему объявить о своем поражении. Хотя они и не сказали ему прямо об этом, но их приниженный вид яснее слов свидетельствовал об их уничижении. Тогда Февда говорит им: «Жалкие вы и ничтожные создания, которые не могли одолеть даже мальчишки». Бесы же, караемые могуществом Божиим, поневоле должны были рассказать ему обо всем случившемся. «Мы не можем, – говорили они, – даже глаз поднять на символ могущества Христа, символ Его страданий, который называют Крестом. Ибо как только кто-нибудь начнет изображать это знамение, то мы, властители мрака, спешим бежать еще прежде, чем оно будет окончено. И напав на этого юношу, мы сейчас же должны были отступить, так как он призвал на помощь Христа, вооружился знамением Креста, чем с гневом разогнал нас, а для себя получил надежную помощь. Мы необдуманно избрали средство, которое употребил наш глава против первого человека, мы слишком мало ожидали от юноши. Христос же, призванный им на помощь, ожег нас сверху пламенем Своего гнева и обратил в бегство; теперь мы решили никогда более не приближаться к сему юноше». И злые духи подробно объяснили Февде все случившееся.
   Царь же, недоумевая, что ему делать, вновь призывает Февду и говорит ему: «Мы исполнили, премудрый муж, все, чему ты нас учил, но это ни к чему не привело. Если ты можешь еще что-нибудь посоветовать, то мы и это испробуем. Может быть, найдем, наконец, избавление от этого зла!» Тогда Февда потребовал свидания с царевичем. Следуя совету, царь поутру, взяв с собою Февду, отправляется к сыну. Пришедши к нему, он снова осыпал его укорами и бранью за непослушание и непреклонность убеждений. Когда же Иоасаф начал по обыкновению утверждать, что ничто не может побудить его оставить любовь ко Христу, то Февда перебил его, говоря: «Что, Иоасаф, побудило тебя презреть наших богов, перестать совершать им служение, а вследствие этого разгневать отца и сделаться предметом народной ненависти? Разве не от них ты получил жизнь? Разве не они дали тебя твоему отцу, вняв его молитвам и сжалившись над его бездетностью?» Много еще пустословил состарившийся во зле язычник, стараясь разными глупыми умозаключениями унизить учение Евангелия и возвысить идолов.
//-- Беседа мудрого Иоасафа с Февдою, его обличение и победа над идолами --//
   Подождав немного, сын царствия небесного, гражданин виденного им города, построенного не людьми, но Господом, говорит Февде: «Выслушай же ты меня, глубина невежества, непроходимого мрака и заблуждения, выслушай, пустой, злополучный и жалкий старик, грехи которого тяжелее грехов всего Пятиградия, сожженного небесным божественным огнем! Ты хочешь издеваться над спасительным ученьем, благодаря которому просветился мир, заблудшие обрели истинный путь, погибшие и порабощенные были вызволены из своего ужасного положения!.. Скажи мне, Февда, что лучше: служить ли и поклоняться Всемогущему Богу Отцу, Единородному Сыну Его и Духу Святому, Богу несотворенному, бессмертному, началу и источнику всяких благ, могущество Которого ни с чем не сравнимо, слава непостижима, Которого окружают бесчисленные миллионы легионов Ангелов небесных, славой Которого полнятся небо и земля, Который из ничего сотворил все, над всеми и всем властвует и по Промыслу Которого все живет и охраняется? Этому ли Богу лучше поклоняться и служить или злым духам, немым идолам, хваление и прославление которых есть разврат, совращение чад, есть совокупность всего беззаконного, как сказано в нашем учении об идолослужении и суеверии?
   И вы не стыдитесь, жалкие люди, подобно халдеям, поклоняться безжизненным деревянным обрубкам, творению рук человеческих, уничтожаемому огнем?! Обточив камень или дерево, вы провозглашаете эти предметы богами! Затем, взяв красивейшего сельского быка или другое какое-нибудь благовидное животное, вы приносите их в жертву своему безжизненному обрубку. О вы, безумные! Ведь в данном случае жертва достойнее вашего божества, так как первое есть существо живое, творение Божие, второе же есть безжизненная деревяшка, творение человека. Насколько неразумное животное смышленнее тебя, существа, одаренного разумом! Ибо животное узнает кормящего его человека, ты же не познал Бога, Который тебя сотворил из ничего, Который подает тебе жизнь и охраняет тебя. Ты признаешь богом вещь, которая незадолго перед тем была ударяема железом или расплавляема огнем. Позолотив или посеребрив эту вещь, ты ставишь ее на возвышенном месте, затем падаешь перед нею ниц, поклоняясь, таким образом, не Богу, но творению собственных рук, безжизненным, бездушным деревяшкам. Идолов ваших даже нельзя назвать безжизненными, потому что таковыми называют существа, имевших жизнь, но лишившихся ее. Ваши же идолы никогда не имели жизни.
   Что могло так возвысить в ваших глазах идолов? Неужели же тот огонь, молот или топор, при помощи которых они сделаны? Трудно даже подыскать достойное название делающим такую глупость, такое безумие! Ведь вы знаете, что каменные и глиняные ваши боги крошатся и рассыпаются, деревянные гниют, железные ржавеют, золотые и серебряные плавятся. Ваши боги даже продаются: одни дороже, другие дешевле. Но ценность их не одинакова, не потому, чтобы одни из них были могущественнее, другие слабее, но исключительно зависит от ценности того материала, из которого они сделаны. Как же возможно продавать или покупать богов? Как боги могут быть так безжизненны, неподвижны?! Или ты не видишь, что они, будучи поставлены, никогда не садятся, посаженные же, никогда не встают? Стыдись, безумец! Будучи так далеко от истины, погрязнув в обмане, ты бы хоть молча, про себя восхвалял и прославлял эти обрубки, творение твоих рук, которым ты дал наименование богов.
   Одумайся, жалкий человек! Пойми, что ты старше сделанного тобою бога. Какое безумие думать, что, будучи человеком, ты можешь творить богов! Как людям могла прийти [в голову] такая нелепая, дерзкая мысль! Пойми же, что ты делаешь не Бога, но только подобие человека или животного, потому что внутри у этих изображений ничего не напоминает человека или животного, ибо они не имеют ни языка, ни гортани, ни мозга, ни вообще каких-либо внутренностей. Так что боги ваши не похожи ни на человеческое тело, ни на тела животных, а суть предметы совершенно бесполезные и ничего не выражающие. И этим-то предметам ты поклоняешься и служишь! Если бы не существовало кузнечного, столярного и каменнотесного ремесла, то не было бы и твоих богов; если бы сторожа не смотрели за твоими богами, то ты бы лишился их; в многолюдном городе безумных, где одному и тому же богу поклоняются многие, такого бога стережет меньше сторожей. Притом, если ваш бог сделан из золота или серебра, за ним усердно смотрят, если же он сделан из камня, глины или другого дешевого материала, то он, по-вашему, сам себя охраняет. Так что выходит, что глиняный бог могущественнее золотого.
   Итак, разве вы не достойны быть осмеяны, как безумные и слепые? Но следует скорее сожалеть о вас, чем смеяться над вами. Вашими действиями руководит не благочестие, а глупость и порок. Одни из вас, любя войну, сделали деревянное изображение воина и назвали его Аресом; другие, под влиянием позорной страсти к женской красоте, сделали образ Афродиты, обожая, следовательно, в ее лице страсть; иные же из любви к вину придумали идола, которого назвали Дионисом. Равно и остальные из вас, имея влечение ко всему дурному, поставили идолов своих страстей, так что они собственные пороки назвали богами. Потому-то перед жертвенниками ваших богов происходят различные сладострастные пляски, раздаются звуки таких же песней, там же зарождаются всякие нечистые чувства и желания. Кто может выразить надлежащим образом всю гнусность этого? Да никто и не станет осквернять своих уст рассказами о подобном. Нам все это известно, но мы молчим.
   Так вот каковы предметы твоего обожания, Февда. И ты уговариваешь меня также поклоняться, почитать и обожать их. Такое твое желание выражает всю глубину безумия и зла, господствующих в твоей душе. Но пусть его исполняют все, подобные тебе, и ты сам. Я же буду служить и поклоняться своему Богу и всецело посвящу себя Ему, Творцу и Промыслителю всего, через Господа нашего Иисуса Христа, радость и надежду нашу, через Которого мы имеем доступ к Отцу светов во Святом Духе, кровью Которого были искуплены прегрешения наши. Если бы Он во плоти и образе человека не пострадал за нас, рабов Своих, мы не были бы удостоены усыновления. Плоть Его была распята на Кресте, затем положена в гроб, где пробыла три дня; вместе с тем Он сошел в ад и освободил оттуда души, попранные грехом, томившиеся во власти ужасного владыки. Что же такого Он всем этим сделал, что ты над Ним насмехаешься? Не видишь ли ты, скольким бесполезным и негодным местам солнце посылает свои благотворные лучи? Разве за это следует над ним смеяться? Разве оно своими лучами не иссушает и не испаряет все негодное и гнилое, не рассеивает тьму, оставаясь само при этом невредимым и недоступным для уничтожаемого им мрака и грязи? Или возьмем огонь. Принимая в себя железо черным, он делает его ярким, блестящим, мягким. Но разве сам он при этом принимает какие-нибудь свойства или прежние качества железа?
   Если эти созданные тленные стихии ничуть не оскверняются через сообщество предметов низших, то как ты, неразумный, можешь издеваться, если я говорю, что Сын и Слово Божие, отнюдь не оставив славы Отца Своего, но будучи Сам Богом, для спасения рода человеческого принял человеческую плоть, желая сделать людей причастными Божественной мудрости и, выведя души наши из ада, удостоить их славы небесной, чтобы принятием плоти изгнать с земли владыку господствующего на ней зла и тем освободить наш род человеческий от его тирании. Христос, вращаясь среди страстей, остался чужд им и соединяет в Себе два естества: человеческим естеством Он распинается на Кресте, Божеским же – затмевает солнце, потрясает землю и воскрешает из гробов тела многих умерших; человеческим естеством Он умирает, Божеским же – воскрешает умершее и сокрушает ад. Поэтому пророк восклицает: Ад преисподний пришел в движение ради Тебя, чтобы встретить Тебя при входе Твоем (Ис. 14:9). Думая встретить только человека и встретив Бога, он внезапно опустел и был сокрушен. Господь воскресает и возносится на небо, которого Он не оставлял как Бог. Всем этим Он возвысил наш униженный, ничтожный, погруженный в мрак невежества род, воссадил его на престол бессмертной и блистающей славы.
   Что же, опять-таки, Сын и Слово Божие всем этим сделал такого, что ты не стыдишься хулить Его? Что же, по-твоему, лучше: исповедовать ли и почитать такого Бога, благого и человеколюбивого, предписывающего мир, праведность, воздержание, чистоту тела и души, милосердие, веру, Который Сам есть Благо, Любовь и Истина, или же твоих богов – олицетворение дурных страстей, дурных дел, позорных уже самими своими именами? Горе же вам, безумнейшие из безумных, сыны гибели, наследники мрака! Блажен же я и все христиане, исповедующие благого и человеколюбивого Бога и служащие Ему! Хотя они и потерпят немного в сем мире, но будут наслаждаться бессмертным, плодом мзды в царстве божественного и бесконечного блаженства».

32

   Тогда Февда ему говорит: «Но ты не станешь отрицать, что много великих, мудрых наставников, достойных удивления вследствие своей мудрости и добродетели, предписывали нашу веру, а все цари и вообще сильные мира сего приняли ее как прекрасную и непоколебимую. Веру же галилеян приняло немного ничтожных, невежественных рыбарей и землепашцев и проповедовали ее такие же необразованные люди, которых было не более двенадцати. Как же можно предпочесть веру немногих ничтожных и необразованных людей вере многих великих, знатных и мудрых людей? Какое же все-таки доказательство того, что первые правы, вторые же неправы?»
   На это царевич ему отвечал: «Ты, Февда, право, подобен ослу, который, внимая звукам слов, не понимает их смысла, или же аспиду, который затыкает уши, чтобы не слышать звуков очаровательной песни. Хорошо выразился пророк о тебе и подобных: Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс – пятна свои? так и вы можете ли делать доброе, привыкши делать злое? (Иер. 13:23). Слепой ты безумец! Как сила истины не приводит тебя в чувство? Именно то обстоятельство, что большинство хвалит и удивляется мудрости вашей ложной веры, что многие цари исповедуют ее, Евангельское же учение возвышается немногими и простыми людьми, и свидетельствует о силе нашей благодатной веры и о бессилии гибельной вашей, так как, несмотря на то что ваша вера имеет мудрых защитников и могущественных исповедников, она тем не менее бессильна и темна.
   Учение же нашей веры, не имея никакой поддержки со стороны людей, воссияло ярче солнца и властвует над всем миром. Если бы она была изложена ораторами и философами, исповедовалась бы царями и другими сильными мира сего, то ты бы сказал, что все в ней есть плод человеческих сил. Но так как Святое Евангелие, изложенное бедными простыми рыбаками, как ты сам говоришь, тем не менее господствует в мире и, несмотря на все преследования, по всей земле проходит звук их, и до предела вселенной слова их
   (Пс. 18:5), то чем ты назовешь его, как не могущественною силою, утверждающею спасение людей? Какое еще лучшее доказательство нужно тебе, безумец, в том, что последователи вашей веры ошибаются, последователи же нашей – правы?
   Ибо если бы все ваше учение не было пустословием и ложью, то оно, имея такую поддержку в людях, не ослабевало бы и не уменьшалось бы [количество] последователей. Видел я нечестивца грозного, расширявшегося, подобно укоренившемуся, многоветвистому дереву; но он прошел, и вот нет его; ищу его и не нахожу (Пс. 36:35–36). Эти слова пророка относятся к вам, сторонникам идолопоклонства, так как скоро, скоро настанет время, когда не будет уже ни одного из вас. Вы исчезнете с лица земли, как исчезает дым в воздухе, истаете, как тает воск от близости огня. А о Евангельском учении Господь говорит: Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут (Мф. 24:35). Псалмопевец восклицает: В начале Ты основал землю, и небеса – дело Твоих рук. Они погибнут, а Ты пребудешь;
   а все они, как риза обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, – и изменятся. Но Ты – тот же, и лета Твои не кончатся (Пс. 101:26, 28).
   И божественные вестники пришествия Христова, мудрые рыбаки, исторгшие всех из глубины лжи, о которых ты с таким презрением отзываешься, ты, ничтожный раб греха, воссияли в мире, подобно солнцу, даруя слепым зрение, глухим – слух, хромым – способность свободно ходить, мертвым – жизнь. Самые их тени исцеляли всякие людские страдания. Злых духов, которых вы боитесь, как богов, они не только изгоняли из людей, но и вообще из вселенной силою знамения Креста, на который они указывали как на всемогущее средство, отвергнув всякую ворожбу. Таким образом, апостолы, исцеляя могуществом Христа всякий людской недуг, восстановляя разрушенное, естественно служат предметом удивления для всех благомыслящих, как вестники истины. Что же ты теперь можешь сказать о твоих мудрецах и ораторах, которых Господь при всей их мудрости уличил в глупости? Что скажешь о приверженцах диавола? Что достойного внимания сделали и оставили они для людей? Что можно сказать о них, кроме того, что они недальновидны, глупы и [владеют] искусством скрывать под внешним блеском речи грязь своей постыдной веры?
   Впрочем, сами виновники появления идолов не заблуждались, подобно нынешним идолопоклонникам, но люди дошли постепенно до такой степени заблуждения. Говорят, что Серух первый начал ставить различные изображения, которые потом и дали повод развиться идолопоклонству. Именно, он имел обыкновение ставить в честь людей, отличившихся храбростью или другими какими-нибудь хорошими качествами и делами, заслуживающими внимания, статуи или памятные колонны. Такой же характер носили эти памятники при его современниках. Но последующие поколения, не уразумев их истинного назначения, забыв, что они поставлены только в честь памяти людей, сделавших что-нибудь похвальное, стали смотреть на эти статуи как на изображения богов, совершая перед ними жертвоприношения и возлияния, обожая, таким образом, таких же смертных, какими они были и сами.
   Впоследствии взгляд на это еще более извратился: совершая перед деревянными статуями жертвоприношения, люди думали, что в этих статуях обитают духи, которые присваивают себе воздаваемую людьми честь и приносимые ими жертвы. Такой взгляд внушили им лукавые духи, начало и источник всякого зла. Они всячески стараются увлечь людей, не имеющих должной веры и знания истинного Бога, [заставить их] считать себя богами по двум причинам: во-первых, по свойственному им тщеславию это наименование и соединенное с ним почитание льстит им; во-вторых, они домогаются этого, чтобы те, которых они обманули, были ввергнуты в вечный огонь, уготованный для них [9 - То есть для лукавых духов. – Ред.], почему и научили людей всякому беззаконию и всему позорному.
   И вот когда зло достигло высшей степени и человек провозгласил в своем невежестве богом статую, поставленную собственной страсти, люди, не замечая всей нелепости такого обожания, были жалки в грязи своего заблуждения, пока пришедший на землю по богатству Своего милосердия Господь не освободил нас, верующих в Него, от этого гнусного обмана и гибельного неведения и не научил истинному Богопознанию. Ибо вне Его нет спасения, и нет другого Бога ни на небесах, ни на земле, кроме Единого Бога, Творца всего и всех, Который все творит силою Своего всемогущего Слова: Словом Господа сотворены небеса и духом уст Его – все воинство их (Пс. 32:6). Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть (Ин. 1:3)».
   Выслушав учение царевича, Февда стоял как громом пораженный, будучи не в состоянии вымолвить ни одного слова, потому что слышанное им было исполнено Божественной мудрости. Наконец, спустя продолжительное время, овладев собою и став перед царем среди собрания, он воскликнул громким голосом: «Воистину, царь, Дух Божий обитает в твоем сыне. Мы совершенно побеждены и не только не можем ничего сказать в защиту своей веры, но даже движением глаз возражать на слышанные нами слова. Воистину, велик Бог христианский, велика и их вера, и велики таинства их».
   Спасительное слово коснулось помраченного сердца Февды, им овладело раскаяние в прежних действиях. Сознав все заблуждение, руководившее идолопоклонниками, он просветился светом истинного благочестия. Обратившись затем к Иоасафу, спросил: «Скажи мне, просветленный душою юноша, примет ли меня Христос, если я, оставив свои прежние дела, обращусь к Нему?»
   «Конечно, – отвечает проповедник истины. – Он примет тебя, как принимает всех, обращающихся к Нему: Господь не просто принимает обратившегося грешника, но как Отец, принимающий сына, возвратившегося после долгого беззаконного отсутствия, целующий и обнимающий его. Сняв с него позор прегрешений, Он облекает его тотчас в одежду спасения и блестящей славы, празднуя возвращение пропавшей овцы. Сам Господь сказал: Сказываю вам, что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии (Лк. 15:7). И еще говорит: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9:13). Затем через пророка возвещает: Скажи им: живу Я, не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был. Обратитесь, обратитесь от злых путей ваших; для чего умирать вам, дом Израилев?
   Если этот беззаконник возвратит залог, за похищенное заплатит, будет ходить по законам жизни, не делая ничего худого, – то он будет жив, не умрет. Ни один из грехов его, какие он сделал, не помянется ему; он стал творить суд и правду, он будет жив (Иез. 33:11, 15, 16).
   Другой пророк восклицает: Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды. Тогда придите, и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как волну убелю. Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли. Если же отречетесь и будете упорствовать, то меч пожрет вас: ибо уста Господни говорят (Ис. 1:16–20).
   При таких обещаниях со стороны Бога ты, человече, не долго думая и не медля, обратись ко Христу, человеколюбивому Богу нашему, и просветишься духом, и не помрачится лицо; вместе с погружением в воде купели при святом крещении будут погребены навеки весь твой позор прежнего человека и вся тяжесть тяготевших над тобою грехов. Тогда ты начнешь новую жизнь свободным от всякого пятна и грязи прегрешений, и от тебя самого будет зависеть впредь сохранить непорочною чистоту, дарованную тебе по милосердию Бога нашего».
   Наставленный так блаженным Иоасафом, Февда тотчас отправляется в свою пещеру и, взяв свои бесовские книги, предает их огню, как начало всякого зла и источник всевозможного нечестия. Затем он находит того священного мужа, к которому приходил Нахор. Посыпав главу пеплом, громко рыдая и заливаясь слезами, он говорит ему о состоянии своей души, рассказывая вместе с тем о прежних нечистых делах. Священнослужитель же этот, умея прекрасно направлять души на путь спасения и исторгать их из власти лукавого, обещает ему оставление прежних грехов и милостивого Судью. Затем, наставив его и приготовив постом в течение многих дней, он очищает его Божественным крещением. С тех пор Февда оставил прежний нечестивый образ жизни и настолько же возненавидел страсти и колдовство, насколько до того времени был склонен к ним. И всю оставшуюся жизнь он умилостивлял Бога слезами и сокрушениями.

33

   Между тем царь после такого исхода дел был совершенно потерян, и душа его была, повидимому, погружена в глубокую заботу и тревогу. Созвав главных советников, он спрашивал их, как ему поступить с сыном. Когда одни советовали одно, другие другое, упомянутый Арахия, самый знатный и влиятельный из них, говорит царю: «Как нужно было, царь, поступить с твоим сыном, так мы и поступили, но не могли склонить его следовать учению нашей веры и служить нашим богам. И, как я вижу, все наши попытки будут бесполезны. Должно быть, сама природа и судьба сделали его таким неумолимым, непоколебимым и неустрашимым. Если ты захочешь его пытать или казнить, то ты окажешься врагом самому себе, своей природе, и тогда уже не будешь иметь права называть себя отцом, а он с готовностью пойдет на казнь за имя Христово. Остается только одно средство – выделить ему часть государства, где правление поручить ему. Если заботы, житейские нужды и потребности увлекут его и он снова вступит в круг нашей жизни, то цель наша будет достигнута. Ибо окрепшие качества души можно гораздо скорее изменить убеждением или даже уступкою, чем насилием. Если же он при всем этом все-таки не оставит христианской веры, то уже самое обстоятельство, что сын твой не наказан, будет тебе некоторым утешением».
   Так говорил Арахия, и все присутствовавшие согласились с его мнением. Не прочь был поступить так и царь. Поэтому, призвав сына, он ему говорит: «Это уже последнее слово мое к тебе, сын мой! Если ты и в этом случае не послушаешься меня и хотя бы теперь не угодишь мне, то я не стану тебя более щадить». Когда же царевич спросил, что именно он хочет сказать ему, царь ему отвечал: «Потрудившись над тобою столько времени, вижу, что тебя нельзя ни заставить, ни убедить повиноваться моим словам. Теперь я решил выделить тебе часть государства, которою будешь править ты, и впредь можешь безнаказанно избрать себе какой угодно путь». Святая душа юноши тотчас уразумела настоящую цель этого предложения. Но тем не менее он решил принять его, чтобы у него были развязаны руки и он мог вступить на желанный путь. И он ответил отцу: «Я бы желал отыскать того божественного мужа, который указал мне путь спасения и, простившись со всем здешним, провести с ним остальную жизнь. Но так как ты, отец, не позволя ешь мне в данном случае поступить по своему усмотрению, то я повинуюсь тебе. Ибо прекрасно повиноваться родителям в тех случаях, когда это повиновение не влечет за собою гибели и отчуждения от истинного Бога».
   Услышав это, царь исполняется великой радости. Он делит государство на две части, торжественно назначает сына царем второй из них, надевает на него корону и все другие царские отличия и с блестящею свитою и телохранителями отправляет его в назначенную для него половину [страны]. Разным сатрапам, военачальникам, вельможам, правителям и всем желающим позволяет отправиться с сыном; большой и многолюдный город назначает он главным местопребыванием сына и окружает нового царя подобающим почетом.
   Блаженный Иоасаф, приняв царскую власть и прибыв в главный город, водружает на каждой городской башне крест – символ Божественного страдания. Идольские же храмы и жертвенники он разрушает до основания, не желая оставить ничего, что бы напоминало о нечестии. Посреди города воздвигает большой и прекрасный храм Господу Иисусу Христу, в который велит народу приходить и воздавать почитание Богу через поклонение святому Кресту. Сам же он, стоя посредине храма, усердно молился. Всех, находящихся под его властью, Иоасаф всячески старался отвлечь от суеверного почитания идолов и обратить ко Христу, обличая обман идолопоклонства и возвещая учение Евангелия. Говорил о сошествии Слова Божия, о сотворенных Им чудесах, о спасительном для нас Его крестном страдании, воскресении и вознесении на небо; говорил также о страшном дне Его будущего Второго пришествия, об уготованных благах для праведных и наказаниях для грешников. Все это он проповедовал дельно и кротко, желая достигнуть своей цели не столько силою предоставленной ему царской власти, сколько смирением и кротостью. Это-то смиренномудрие и удивительные дела и привлекали к нему сердца всех и явились могущественным помощником власти. Так что по прошествии немногого времени все подчиненное ему народонаселение, городское и сельское, было просвещено светом божественных словес и отреклось от нечестия языческого, от многобожия, оставило жертвоприношения и возлияния идолам, приняло истинную, непреложную веру, обратилось ко Христу и было удостоено наследования Царствия Небесного.
   Тогда все священнослужители, монашествующие и некоторые епископы, скрывавшиеся в пещерах и горах из страха перед его отцом, вышли из своих убежищ и с радостью поспешили к нему. Иоасаф, выйдя к ним навстречу, принял их, перенесших столько невзгод за Христа, радостно и с почетом, ввел в свой дворец, где омыл им ноги, запыленные волосы и вообще всячески прислуживал им. После этого он устраивает у себя церковь и назначает одного епископа, мужа святого, много потерпевшего за веру Христову и лишенного своей епархии, сведущего в церковных делах и ревностного христианина, архиереем своего государства. Архиерей этот велит тотчас приготовить купели и крестить всех, обратившихся ко Христу. И крестятся сначала вельможи и правители, затем воинство, а потом и остальной народ. Крещеные получали не только духовное исцеление, но и оставление всех телесных болезней и увечий и при выходе из святой купели наслаждались здоровьем как духовным, так и телесным.
   Поэтому к царю Иоасафу стекалось отовсюду множество народа, желавшего просветиться учением благочестия. Все обожаемые доселе идолы закапывались в землю, богатства же, посвященные им, были употреблены на постройку священных храмов Богу. На это царь Иоасаф отдал все деньги, дорогие одежды и всякого рода сокровища, принадлежавшие языческим храмам, употребив таким образом на полезное дело множество доселе бесполезных вещей.
   Между тем нечистые духи, находившиеся в языческих храмах и у жертвенников той страны, подверглись сильному гонению и громко вопили о постигшем их бедствии, а все царство Иоасафа освободилось от их господства и просветилось светом непреложной христианской веры. Конечно, значимо то, что сам царь подавал всем хороший пример и во многих зажигал желание к подобному же образу мыслей и действий. Таково уже свойство власти: она всегда вызывает подражание среди подчиненных, возбуждая в них расположение или нерасположение к тому, чему, по их мнению, сочувствует или не сочувствует их власть. Царь же Иоасаф был всецело предан заповедям Христа, был олицетворенной любовью к Нему. Будучи кормчим многих душ, он прежде всего заботился о том, чтобы направить их к пристани Бога, сознавая, что обязанность царя прежде всего состоит в том, чтобы научить народ богобоязненности, богопочитанию и праведной жизни, что он и делал, приучая как самого себя властвовать над страстями, так и своих подчиненных, правя, как опытный кормчий, твердою рукою рулем благочестия. Он понимал, что самое высокое назначение истинного царства есть победа и властвование над страстями и склонностями к удовольствиям и увеселениям и стремился выполнить это назначение. Иоасаф не придавал никакого значения своему царскому происхождению и окружавшему его блеску, понимая, что все люди одинаково имеют своими родоначальниками одни и те же же существа – сотворенные из глины и что эта глина совершенно одинакового качества и у бедных, и у богатых; его мысли были олицетворением смиренномудрия; он считал себя здесь только временным поселенцем, думая постоянно о будущем блаженстве и считая полною и прочною собственностью только то, что будет ему дано после сей временной жизни.
   Когда он успешно окончил дело обращения, освободив всех своих подданных от искони веков господствовавшего над ними обмана и сделав их служителями Христа, искупившего нас от ужасного рабства драгоценною Кровью Своею, тогда обращает все свое внимание на другой вид христианских обязанностей – на творение добрых дел. Он видит непрочность земного богатства, его подобие течению речных вод, а поэтому и поспешил освободиться от него. Внимая словам Господа: Собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет, и где воры не подкопывают и не крадут (Мф. 6:20), стал он все свое имущество раздавать бедным и неимущим, не жалея ничего. Он руководился той мыслью, что получивший большую власть должен посильно подражать Дарователю этой власти, а это подражание, по его мнению, должно особенно проявляться в милосердии. За даруемое им золото и драгоценные камни он собирал себе другое богатство, которое здесь радует надеждою на будущее блаженство, там же дает возможность действительно наслаждаться тем, что было здесь предметом наших желаний. Он выпустил из темницы заключенных в оковы, угнетаемых ростовщиками; он был отцом всех сирот, бедных и неимущих, отцом любящим и благим; подаяния были щедры, истинно царские. За них он надеялся получить мзду в день воздаяния по делам.
//-- Обращение царя Авенира в христианство и просвещение всей страны --//
   Слава об Иоасафе распространилась скоро по всей вселенной; отовсюду к нему стекалось ежедневно множество народа, как бы побуждаемого запахом благовонного сока мирры, и все оставляли здесь свою духовную и телесную бедность. Не страх, не сила власти влекли сюда всех, но истинная сердечная любовь к нему, насажденная в сердцах народа Богом и его личными прекрасными делами. Мало-помалу большая часть подданных его отца примкнула к нему, выйдя из мрака идолопоклонства, просветившись истинным Евангельским учением. Дом Иоасафа все возрастал и укреплялся, дом же Авенира все слабел и уменьшался, как это было по писанию Книги Царств с Давидом и Саулом.

34

   Видя все это, царь Авенир пришел наконец в сознание: понял свое заблуждение и бессилие ложных богов. Снова созвав первых лиц своего совета, он высказывает им свои мысли. Когда все согласились с ним (вняв непрестанным молитвам Своего раба Иоасафа, Спаситель просветил их благим Своим светом), царь решил сообщить о том сыну письмом следующего содержания: «Дражайший сын мой! Множество мыслей овладело мною и смущает мою душу. Видя, как все ежедневно отпадают от нашей веры, как она, подобно дыму, исчезает, твоя же вера воссиявает ярче солнца, – я пришел в сознание, что все, сказанное мне тобою, истинно, понял, что темное облако прегрешений и нечестия, окружавшее нас, не позволяло нам видеть света истины и познать истинного Творца всех и всего. Когда же ты предлагал нам этот лучезарный свет, то мы, закрыв глаза, не хотели принять его. Увы, мы жалкие! Истребили мы также немало христиан, которые, подкрепляемые Всемогущею силою, до последнего дыхания не соглашались низойти до нашего нечестия. Теперь же, когда немного рассеялся окружавший нас мрак лжи, мы просветились хотя малою искрою истины и раскаиваемся в совершенном нами зле. Но и эту малую искру света пытается затмить другого рода мрак, мрак ужасного отчаяния вследствие массы сотворенных мною зол, вследствие той мысли, что я слишком грешен для Христа, а потому и не буду принят Им, как Его враг и отступник. Что ты на все это скажешь, мое дорогое дитя? Возвести мне скорее об этом, научи меня, своего отца, что мне следует делать, направь меня на путь познания должного и истинно полезного».
   Получив и прочитав вышенаписанное, Иоасаф исполнился великой радости и вместе с тем удивления. Придя в свою горницу, он пал ниц перед изображением Спасителя, обливал землю слезами, прославляя и благодаря Господа, говоря: «Буду превозносить Тебя, Боже мой, Царю (мой), и благословлять имя Твое во веки и веки. Велик Ты и достохвален, и величие Твое неисследимо (Пс. 144:1). Кто может совершенно выразить могущество Твое и воздать достойную хвалу Тебе, превратившему камень в море воды, сухость – в источник вод? Воззри же, Господи! Это черствое, тверже камня сердце по Твоей воле смягчилось, как воск! Ибо Тебе возможно и из камней творить чад Авраамовых. Благодарю Тебя, человеколюбивый Господи, милостивый Боже, что Ты так долготерпелив к нашим грехам и доселе оставляешь нас безнаказанными; мы давно уже заслужили быть отверженными от лица Твоего и понести наказание в этой жизни, подобно беззаконным жителям Пятиградия, уничтоженным божественным огнем, но Твое бесподобное долготерпение помиловало нас. Благодарю и прославляю Тебя я, ничтожный и недостойный раб Твой, хотя я и не в силах воздать достойной хвалы и благодарения благости Твоей. Умоляю неизмеримое Твое милосердие, Господи наш Иисусе Христе, Сыне и Слове невидимого Отца, сотворивший все единым Своим словом и сохраняющий все единою Своею волею, простри Свою невидимую и всемогущую руку и освободи окончательно раба Своего, отца моего, от ужасного плена, от власти диавола и выкажи ему видимым знамением, что Ты Бог живой и истинный, Единый, вечный и бессмертный Царь! Воззри на мое сердечное сокрушение всемилостивым и благосклонным оком и, согласно с Твоим истинным обещанием, будь со мною, познавшим и исповедующим Тебя, как Творца и Промыслителя всякой твари. Утверди во мне источник животворящей воды Твоей, дай мне слово при раскрытии уст моих и утверди ум мой на Тебе, краеугольном камне, чтобы я, негодный раб Твой, мог возвестить родителю своему тайну Твоей власти и Твоею силою вывести его совершенно из неведения и власти злых духов, обратив к Тебе, Господу Богу моему, не желающему гибели даже грешника, но принимающему обращение и раскаяние, ибо Тебе подобает слава и хваление во веки веков. Аминь».
   Помолившись так и получив некоторую уверенность в том, что достигнет желаемого, укрепившись мужеством свыше, он в сопровождении телохранителей отправляется к своему отцу. Когда Авениру было объявлено о прибытии сына, он тотчас отправляется к нему навстречу, обнимает, целует и устраивает в [знак] радости свидания всенародный праздник. Что же происходит вслед за тем? Кто может сказать, что и как мудро говорил сын отцу, когда они остались наедине? Что мог сказать он, как не внушаемое ему Духом Святым, Которым рыбаки покорили весь мир и, не зная даже грамоты, сделались мудрейшими из мудрых? Его-то дарами и говорил Иоасаф царю, просвещая Авенира светом истинного знания. Как мы видели, он и прежде старался вывести отца из области неведения. Но раньше ему недоставало частью слов, частью подтверждающих слова дел, частью достаточного внимания со стороны отца. Когда же Господь сжалился над немощью раба Своего Иоасафа и, вняв его молитвам, открыл запертые доселе врата сердца отца его, тогда тот легко понял смысл всего, что говорил ему сын, и сбылись слова пророка: Желание боящихся Его Он исполняет, вопль их слышит и спасает их (Пс. 144:19).
   Таким образом, Иоасаф, милостью Христа, одержал полную победу над злыми духами, доселе господствовавшими над душою отца, освободил Авенира совершенно от их влияния, преподал ему ясно и понятно спасительное слово и обратил к живому небесному Богу. Сначала он ему говорил о тех великих чудесах, о которых тот не знал и не слышал ушами сердца и души; долго просвещал его в познании истинного Бога; объяснял, в чем состоит христианское благочестие; проповедовал, что нет иного Бога ни на небе, ни на земле, ни под землею, кроме Бога Единого, познаваемого в Отце и Сыне и Святом Духе; объяснил ему много тайн для истинного Богопознания; говорил о мире видимом и невидимом, как Творец из ничего сотворил все, и в том числе по образу и подобию Своему человека, которому Он даровал свободную волю, дал ему пользоваться благами рая, повелев только не вкушать плодов дерева, которое называется деревом познания добра и зла. Говорил также о том, как Бог за нарушение сей заповеди изгнал человека из рая, вследствие чего люди были лишены сообщества с Богом; весь род человеческий впал в заблуждение и обман и стал причастным смерти по проискам диавола, который со времени грехопадения людей возымел над ними власть, заставил их совершенно забыть о Господе Боге и служить себе через гнусное идолопоклонство.
   Затем Иоасаф рассказал отцу о том, как, сжалившись над нами, Господь Иисус Христос с благоволения Отца и при содействии Святого Духа соизволил спасти нас, воплотившись от Духа Святого и Девы Марии. Сошедши на землю и обращаясь среди страстей, не заражаясь ими, Он, Сын Божий, принял крестное страдание и смерть, затем воскрес на третий день из мертвых, чем искупил грехи наши и восстановил прежде предопределенные людям славу и почести, удостоив жизни там, откуда Он временно сошел. Говорил также о Втором пришествии Спасителя и Страшном Суде, о Царствии Небесном, ожидающем праведников, и несказанных его благах, а также о муках, предстоящих нечестивцам: о неугасаемом огне и внешней тьме, о черве, точащем их бесконечно, и прочих наказаниях, заслуженных рабами греха. Передав все это в немногих, но сильных и ясных словах по благодати говорившего через него Святого Духа, Иоасаф потом стал говорить отцу о неизмеримой глубине человеколюбия Бога, Который всегда готов принять кающегося и обращающегося; о том, что нет греха, побеждающего милосердие Божие, если только мы постараемся загладить его раскаянием. Подтвердив свои слова многими примерами и свидетельством Священного Писания, блаженный юноша закончил свою речь.

35

   Пораженный мудростью Божественного учения, царь начал громким голосом горячо исповедовать Христа Спасителя. Освободившись совершенно от идолопочитания, Авенир стал публично чтить знамение Креста, во всеуслышание объявляя Господа нашего Иисуса Христа истинным Богом. Поведав о своем собственном прошлом нечестии и осудив прежнее жестокое и кровавое преследование христиан, встал он всем своим существом на стороне благочестия. Таким образом, сбылось на деле сказанное апостолом Павлом: «Где был избыток нечестия, там в обилии появится благочестие».
   Когда же потом святой Иоасаф начал говорить о Боге и благочестии в отношении к Нему собравшимся полководцам, сатрапам и всему народу, огненными речами проповедуя все истинно благое и пристойное, тогда сошедший на слушавших Святой Дух заставил всех прославлять Бога, и вся толпа единогласно возглашала: «Нет другого Бога, кроме Господа нашего Иисуса Христа, прославляемого с Отцом и Святым Духом».
   Исполнившись великого божественного рвения, царь Авенир сокрушает всех идолов, находившихся в его дворце и храмах; сделанных же из золота и серебра он велит перечеканить в монеты и раздать бедным, употребив таким образом с пользою доселе бесполезное. Разрушив до основания все языческие храмы и жертвенники, Авенир и Иоасаф усердно воздвигали на их месте священные храмы Богу не только в том городе, но и по всей стране. Бесы же, обитавшие в языческих храмах и жертвенниках, с позором были изгоняемы и вопили о постигшем их бедствии, не будучи в состоянии противостоять всемогущей силе Божией. Большинство соседних народов также принимало благочестивую святую веру. Тогда упомянутый божественный епископ, наставив царя Авенира в догматах православной веры, крестил его во имя Отца и Сына и Святого Духа, и Иоасаф был его восприемником от священной купели. Получив от отца телесное рождение, сын делается главным виновником духовного его возрождения. Царь же Авенир, возродившись водою и Духом Святым, исполнился невыразимой радости. Вслед за ним весь город и все его царство удостоилось святого крещения. И сделались сынами света бывшие сыны мрака. Воздействия злого духа были изгнаны далеко за пределы той страны. Все были с тех пор там здоровы и телом, и душою. Свыше же были посланы чудеса и знамения, утвердившие еще более в вере новообращенных. Всюду в той стране строились храмы Божии, епископы, скрывавшиеся из страха гонения, выходили из своих убежищ и получали епархии, и много священнослужителей и монашествующих выходило пасти стадо Христово.

36

//-- Кончина царя Авенира, оставление царства святым Иоасафом и удаление в пустыню --//
   Между тем царь Авенир, раскаившись в прежнем образе жизни, передал всю царскую власть сыну, а сам, удалившись от дел, жил в одиночестве, в присутствии только вездесущего Бога; посыпав голову пеплом, сокрушался о совершенных им прегрешениях и с тяжелыми вздохами и горячими слезами испрашивал себе прощения за совершённые грехи. Он дошел до такого сокрушения и смирения, что даже не решался произнести своими устами имя Божие и только по увещанию сына решался делать это. Изменившись настолько к лучшему, он вступил на истинный путь добродетели и так преуспел на нем, что степень его благочестия превзошла меру его прежних согрешений. Проведя четыре года в раскаянии и слезах, он впал в болезнь, от которой и скончался. Когда приближалась последняя минута, Авенир начал бояться и тревожиться, вспоминая о совершенных им дурных делах. Но Иоасаф утешал его, говоря: «Что унываешь ты, душа моя, и что смущаешься? Уповай на Бога. Страх и трепет нашел на меня, и ужас объял меня (Пс. 41:6 и 54:6). Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро; ищите правды. Тогда придите и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю, если будут красны, как пурпур, – как волну убелю (Ис. 1:16). Не бойся, отец, и не сомневайся! Прегрешения обращающихся к Богу не побеждают Его беспредельной благости. Ибо первые измеримы и исчислимы, вторая же неизмерима и случаи ее неисчислимы, а конечное не может превзойти бесконечное». Утешая такими словами отца, он утвердил его в надежде.
   Умирая, Авенир, простерши руки, благословил сына и благодарил его, прославляя тот день, в который он родился, называя его чадом милым, дорогим, чадом не своим, но чадом Отца Небесного. «Как мне воздать тебе должную хвалу, должную признательность? Как мне поблагодарить за тебя достойным образом Бога? Я был погибшим и нашелся благодаря тебе; был врагом и отступником от Бога, а теперь умиротворен. Что я могу дать тебе за все это? Бог да воздаст тебе достойную мзду». Так он говорил и ласкал своего сына. Потом, произнесши слова молитвы: «Человеколюбивый Боже! Тебе предаю душу мою», испустил дух, скончавшись, таким образом, в раскаянии.
   Иоасаф, пролив искренние слезы по отцу, устроил почетное погребение его останкам, похоронив их на кладбище благочестивых; но он облек его не в царские одежды, а в одежду кающегося. Став у гробницы, подняв руки к небу и проливая горячие слезы, он воскликнул: «Благодарю Тебя, Царю славы, Единый, всемогущий и бессмертный; благодарю Тебя, что Ты внял моей молитве и не презрел моих слез, но вывел Своего раба, отца моего, с пути беззакония и обратил к Себе, Спасителю всех. Освободив его от обмана и нечестия языческого, Ты удостоил его познать Тебя, истинного и человеколюбивого Бога. Теперь же, Господи Боже мой, имеющий неисследимую глубину благости, помести его в месте покоя, в месте праведников, где сияет свет лица Твоего. Забудь о его прежних неправдах, разорви запись его грехов и заблуждений, а также примири с ним тех святых, которых он казнил огнем и мечом; устрой так, чтобы они не гневались на него. Ибо Тебе все возможно, Господу всех, кроме только одного – иметь милосердие к грешникам, не обратившимся к Тебе. Во всем же прочем милосердие Твое распространяется на всех, призывающих Тебя, Господи Иису се Христе! Ибо Тебе подобает слава во веки веков. Аминь».
   Так молился он в продолжение целых семи дней, не отходя от гробницы, не принимая ни пищи, ни питья, не думая о сне, но проводя все время в слезах и сокрушении. На восьмой же день, возвратясь во дворец, раздал все богатство и все деньги бедным, так что в той стране уже не было более ни одного нуждающегося. Совершив эту раздачу в несколько дней и истощив свои сокровищницы (так как желал, чтобы громада богатства не мешала ему пройти через узкие врата, ведущие в Царствие Небесное), он на сороковой день после смерти отца, совершая память ему, созывает всех сановников, воинство и прочих граждан и, заняв по обычаю место председательствующего, говорит во всеуслышание: «Как вы видите, царь Авенир, мой отец, умер, как умирает всякий бедняк. И ничто – ни богатство, ни царская слава, ни я, любящий сын, ни кто другой из его друзей или родственников не мог помочь ему и избавить от власти неизбежной судьбы. Он предстанет пред Всевышним Судьей, чтобы дать отчет о прожитой им земной жизни, не имея никакого помощника или защитника, кроме совершенных им дел. Такова же участь всех нас, смертных, и избежать ее или изменить что-нибудь в ней невозможно. Выслушайте же меня теперь, друзья и братья, народ Господень, наследники святой жизни, которых Христос искупил драгоценною кровью Своею и освободил от заблуждения и рабства врагу рода человеческого! Вы знаете мой образ жизни среди вас, знаете, что с тех пор, как я познал Христа и был удостоен сделаться служителем Его, я возненавидел все, возлюбив Его Единого, и для здешней жизни желал только одного: оставив мирскую суету и пустоту, жить в обществе Христа и служить Ему в безмятежном спокойствии. Но мне мешало исполнить это противодействие моего отца и заповедь, предписывающая почитать родителей. Но по милости Бога, при Его помощи я не потратил напрасно этих дней, обратив и отца своего ко Христу, и вас всех научив познанию истинного Бога, Господа всех. Конечно, я сделал это не своими силами, но Его помощью, которая была со мною и освободила как меня от суеверия, от служения злым духам и идолам, так и вас, народ мой, избавила от тяжкого плена. Теперь уже настало время исполнить обещанное Богу, исполнить тот обет, который я дал Ему. Изберите себе кого хотите в цари и руководители, так как вы уже достаточно подготовлены к исполнению воли Господа и все Его заповеди известны вам. Преуспевайте в исполнении их, не уклоняясь ни направо, ни налево, и да будет мир Божий со всеми вами!»
   Услышав это, народ пришел в ужасное смятение: все кричали и громко рыдали, оплакивая предстоящее свое сиротство. Потом к плачу присоединились взаимные клятвы – не выпускать его и силою помешать его удалению. Тогда Иоасаф дает рукою знак всем молчать. Он велит им перестать волноваться, прекратить плач и отправиться домой. С лицами, на которых виднелись следы слез, исполняют они это приказание. Между тем сам Иоасаф призывает главного своего советника, мужа, замечательного благочестием и святостью жизни, по имени Варахия (о котором было уже упомянуто, когда рассказывалось о том, как Нахор, выдав себя за Варлаама, состязался с философами, и только один Варахия явился к нему на помощь, желая с Божественным рвением состязаться с противниками веры). Оставшись с ним наедине, царь Иоасаф ласково и горячо просил его принять царство и со страхом Божиим править народом, когда сам он вступит на желанный путь. Но Варахия стал решительно отказываться, говоря: «Твой суд, царь, неправеден и не согласуется с заповедью. Наученный любить ближнего своего, как самого себя, как можешь ты желать, сбросив с себя тяжесть, возложить ее на меня? Если царствование – дело благое, то ты должен сам удерживать это благо; если же оно служит только соблазном для души, то зачем предлагать его мне, зачем обманывать меня?»
   Когда царь услышал эти слова и понял, что они тверды, то прекратил беседу с ним. Поздней ночью он составляет к народу письмо, исполненное мудрости и свидетельствующее о великом благочестии писавшего. В нем он предписывает народу, как он должен относиться к Богу, как жить, чтобы угождать Ему, как славословить, как благодарить Его; затем завещает народу не избирать себе в цари никого другого, кроме Варахии. Оставив это письмо в спальне, он тайно от всех, никем не замеченный, вышел из дворца. Но не могло долго скрываться его отсутствие. С рассветом слух об исчезновении Иоасафа распространился по всему городу и произвел в народе большое смятение. Все ревностно отправляются на поиски, замышляя разными способами помешать его уходу. Их старания не остались бесплодны. Заняв все дороги, окружив все горы и неприступные пропасти, они находят его в одном овраге простершим руки к небу и совершающим молитву шестого часа. Заливаясь слезами, они умоляют его возвратиться, укоряя за уход.
   Иоасаф же им отвечал: «Напрасно вы трудитесь: не надейтесь более иметь меня своим царем». Уступая только их горячим и неотступным просьбам, он вернулся во дворец, но вскоре снова, собрав всех, объявляет им свое решение, подтверждая даже клятвою слова, что не останется с ними более ни одного дня. «Я, – говорит он, – исполнил свою обязанность по отношению к вам, не пропустил и не скрыл от вас ничего полезного, но все возвестил и всему научил вас, проповедуя всем веру в Господа нашего Иисуса Христа и указывая на путь спасения через раскаяние. Теперь же я вступлю на путь, которого давно желал. Никто из вас не увидит более лица моего. Я, подобно апостолу, говорю вам, что чист от крови всех вас. Ибо я ничего не скрыл, научая вас исполнять волю Божию».
   Услышав это и видя всю твердость его слов, народ зарыдал, оплакивая свое сиротство, не будучи в состоянии уговорить его. Тогда блаженный Иоасаф, указав народу на Варахию, сказал: «Его, братья, я выбираю для вас царем». И против его воли надевает на него царские одежды, корону и царский перстень. Став лицом к востоку, он начал молиться за царя Варахию, чтобы он сохранил чистою и непреложною веру Божию и неуклонно шел путем, указанным заповедями Христа; затем молился о его преемнике и о всем народе, просил у Господа помощи и спасения для них и исполнения всего, что они попросят, если только это будет для них полезно. После молитвы он говорит Варахии: «Я, брат мой, поручаю тебе то, что поручал некогда апостол: Итак, внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога, которую Он приобрел Себе Кровию Своею (Деян. 20:28). Как раньше меня ты познал Бога и с чистым сердцем служил Ему, так и теперь выкажи больше рвения, чтобы угодить Ему; так как ты удостоился от Бога большей власти, то с тебя будет и больше взыскано. Поэтому воздай твоему Благодетелю должную признательность, соблюдая Его святые заповеди и уклоняясь от всякого пути, ведущего к гибели. Подобно тому как на корабле, если ошибется матрос, то он принесет плавающим самый незначительный вред, если же сам кормчий, то это может повести к гибели всего корабля, – так, если согрешит подчиненный, то этим самым он вредит не столько общему благу, сколько самому себе, если же согрешит царь, то это отзовется на всем государстве. Следовательно, имея на себе такую ответственность, ты употреби всю свою волю, чтобы утвердиться во благе, возненавидь всякое удовольствие, влекущее к прегрешению. Апостол говорит:
   Старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа (Евр. 12:14). Имея в уме своем круг человеческих действий и обязанностей, сопоставляя их различным образом в зависимости от обстоятельств, при их быстрой перемене сохраняй всегда неизменным свой благочестивый ум. Ибо [способность] изменяться самому с переменой обстоятельств свидетельствует о непрочности и ненадежности мыслей; ты же пребывай твердо и неотлучно во благе, не возгордись этою временною славою, но с чистыми мыслями считай себя ничего не стоящим, жалким существом, думая о кратковременности сей жизни и быстроте ее течения. Помня это, не впадай в пропасть надменности, но бойся Бога, истинного Небесного Царя, и тогда ты достигнешь вечного блаженства. Блажен всякий, боящийся Господа, ходящий путями Его! (Пс. 127:1) и: Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его (Пс. 111:1).
   Прежде всего ты должен заботиться о соблюдении следующих заповедей: Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут (Мф. 5:7) и: Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд (Лк. 6:36). Соблюдение сих заповедей особенно требуется от облеченных в высшую власть, потому что получивший таковую при пользовании ею, естественно, должен по возможности подражать Дарователю ее. Это подражание Богу будет заключаться во мнении, что ничто не стоит выше милосердия. Ты должен оказывать всякого рода благодеяния нуждающимся, но они должны быть оказываемы единственно с целью сделать доброе дело, исполнить заповедь Божию. Благодеяния же вынужденные или оказанные с честолюбивым намерением не есть добродетель в полном смысле слова, предписываемая нам заповедью. Поэтому ты твори благодеяния первого рода и для них будь доступен всякому, держа открытыми свои уши для всех неимущих, чтобы и ты мог надеяться, что со временем Господь и для тебя будет держать открытым Свой слух. Ибо как мы слушаем, так и нас будут слушать, и как мы будем смотреть, так и на нас посмотрит Божественное и Всевидящее око Господа. Мы должны подобным достигать подобного. Теперь выслушай другую заповедь: Ибо если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный. А если не будете прощать людям согрешения их, то и Отец ваш не простит вам согрешений ваших (Мф. 6:14). Посему не злопамятствуй в отношении согрешивших перед тобою, но, прося для себя оставления грехов, прощай их и провинившимся пред тобою. Ибо за отпущение дается отпущение, и, прощая рабам, подобным нам, мы получаем оставление гнева Господня. И обратно: если мы не прощаем людям прегрешений их, то и нам не будут прощены грехи наши. Ты знаешь, что потерпел раб, который был должен десять тысяч талантов, за то, что не простил другому рабу того, что тот был ему должен. Поэтому мы должны остерегаться, чтобы также не потерпеть подобного; для сего будем прощать должникам нашим, выбросим из сердца всякий гнев, чтобы и нам были оставлены многочисленные долги наши. Итак, прежде всего и во всем ты думай о благочестивом слове веры, которому ты был научен, и да не вырастут плевелы в сердце твоем, но сохрани чистым и невредимым Божественное семя, насажденное в нем, чтобы ты мог представить Господу богатый плод, когда Он придет потребовать у каждого отчет о его земных делах и воздаст каждому по трудам его. Когда праведные воссияют светлее солнца, грешники же будут осуждены на крайний мрак и вечный позор. И ныне предаю вас, братья, Богу и слову благодати Его, могущему назидать вас более и дать вам наследие со всеми освященными (Деян. 20:32)».
   Сказав это, он опустился на колени и снова со слезами помолился. Потом, прощаясь, он расцеловал Варахию, которого сделал царем, и всех других вельмож. Здесь происходит истинно достойное слез: все окружили его и чего только не говорили, выражая всю скорбь разлуки с ним! Глядя на них, можно было подумать, будто только в его обществе заключалась вся их жизнь, будто, расставшись с ним, они расстанутся с жизнью, со своею душою. Какой тут был избыток горя и слез! Они его обнимали, целовали, громко сетовали на постигшее их горе и несчастие; называли его своим господином, отцом, спасителем, благодетелем, уверяя, что благодаря ему они познали истинного Бога, освободились от заблуждения, перестали жить во зле. «Что будет с нами без тебя, – заключили они, – какое только зло не постигнет нас!» Говоря так, они били себя в грудь, оплакивая свое горе. Иоасаф, прервав их громкое сетование словами утешения, обещал, что мысленно, духом своим он всегда будет с ними, хотя телесного общения между ними более быть не может. После этого он на глазах всех оставляет дворец. Тогда все последовали за ним, желая помешать его уходу, и сопровождали на такое расстояние за город, что город исчез из их глаз. С трудом ему удалось уговорить их просьбами и укорами возвратиться домой. Возвращаясь, они постоянно оборачивались назад, смотря ему вслед, а некоторые из его особенно горячих приверженцев издали следовали за ним и далее. Только наступившая ночь разлучила их.
   Между тем святой Иоасаф с чувством человека, возвращающегося после долгого изгнания на родину, радостно удалялся из своего царства. На нем было его обычное платье, а под ним – шерстяное рубище, подаренное ему Варлаамом.

37

   Встретив в эту ночь на своем пути хижину одного бедняка, он сбрасывает с себя верхнее платье и отдает ему, употребив таким образом последнее свое имущество на милостыню. Найдя благодаря собственным молитвам и молитвам облагодетельствованных им бедных в Боге могущественного помощника, приобретши Его милость и помощь, как одежду спасения и веселия, он вступил в труды пустыннической жизни, не принимая ни пищи, ни питья и не употребляя никакой одежды, кроме упомянутого рубища. Он был проникнут необыкновенною Божественною любовью к бессмертному Царю Иисусу; для Него он оставил и забыл все остальное; сила его любви к Господу была подобна огню; эта пламенная любовь ко Христу так иссушила душу и сердце его, что к нему вполне могли быть применены слова пророка: Как олень желает к потокам воды, так желает душа моя к Тебе, Боже! Жаждет душа моя к Богу, крепкому, живому (Пс. 41:2–3), а также слова: Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста; пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих, одним ожерельем на шее твоей (Песн. 4:9) и: покажи мне лице твое, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лице твое приятно (Песн. 2:14). Такою невыразимою любовью ко Христу были воодушевлены апостолы и мученики, которые презрели все видимое в сей временной жизни, подверглись бесчисленным родам казней и пыток, возлюбив нетленную красоту и думая о Божией любви к нам. Имея подобный огонь в сердце, прекрасный и благородный телом, но еще более благородный своею истинно царскою душою юноша питает ненависть ко всему земному, презирает всякие чувственные удовольствия, отказывается от всего – богатства, славы и почестей, оказываемых людьми, а также от царской короны и скипетра, считая все это ничтожнее паутины; посвящает себя многотрудной аскетической жизни, восклицая: К Тебе прилепилась душа моя; десница Твоя поддерживает меня (Пс. 62:9). Удалившись безвозвратно в глубину пустыни, вдали от мирских сует и смут, он испытывает чувство, будто тяжкое бремя или тяжелые оковы спали с него. Тогда он возрадовался духом. Протягивая руки вперед, Иоасаф восклицал и обращался ко Христу как к находящемуся с ним и слушающему его речи. «Да не увидит более мое око мирских благ, Господи! – говорил он. – Да не отвлекутся отсюда мои мысли мирскою суетою. Но исполни мои глаза, Господи, духовных слез, направи в должную сторону стопы мои, укажи мне место подвигов раба Твоего Варлаама, виновника моего спасения, дабы я на учился у него христианской твердости, чтобы по незнанию своему не поддался злым уловкам врага нашего. Даруй мне, Господи, обрести путь, ведущий к Тебе, ибо иссякла душа моя в тоске и жажде по Тебе, источнике спасения моего».
   Такие мысли и чувства постоянно волновали его душу. Имея общение с Богом посредством молитвы и возвышенного созерцания, он напряженно продолжал свой путь, спеша найти то место, в котором подвизался Варлаам. Питался же он в течение этого времени растениями, которые находил в пустыне, не имея ничего, как сказано было раньше, кроме собственного тела и покрывавшего его рубища.
   Умеренную пищу таким образом он находил себе, хотя и не всегда; воды же лишен был вовсе, ибо та пустыня была особенно суха и безводна. Когда около полудня солнце пекло особенно сильно, Иоасаф, мучимый жаждою, все-таки продолжал идти далее по безводной пустыне, и тогда его мучения были особенно сильны, но страстное желание побеждало даже природу: та жажда, которую он чувствовал к Богу, подобно росе действовала на естественную жажду. Между тем человеконенавистник диавол, не будучи в состоянии смотреть равнодушно на такую преданность и горячую любовь к Богу, всячески искушал юношу, возбуждая в нем, например, воспоминание о царской славе, об окружавших его блестящих телохранителях, родственниках, друзьях и сверстниках, о привязанности к нему всех и тому подобные приятные воспоминания. Затем диавол старался ставить всевозможные препоны его добродетели и всячески увеличить трудности и тяжести пустыннической жизни; он старался сделать особенно чувствительными для него слабость его тела, непривычку к бедствиям, долготу времени, отсутствие слова утешения и неизвестность последствий и конца такого труда. Лукавый возбуждал целые рои подобных мыслей в голове божественного юноши, стараясь смутить его, как это он делал, как говорят, и с великим подвижником Антонием. Когда же злой дух почувствовал себя немощным перед его силою воли (Сам Христос воодушевлял Своего воина, а потому, побуждаемый любовью к Нему, подкрепляемый надеждою и окрыляемый верою, Иоасаф отгонял от себя всякие козни диавола, и от них не оставалось и следа), то с позором удалился после первой же атаки, как это говорят. Потерпя неудачу, он прибегает к другого рода способу (у него приготовлено много средств для совершения зла) – является блуждающему в пустыне юноше в виде разных призраков, пытаясь испугать его: то представлялся ему черным и, вытащив меч, нападал на него, угрожая его убить, если он не вернется назад; то принимал вид различных зверей, при чем скрежетал зубами и ужасно ревел, глядя на него; являлся также и в виде дракона, аспида или василиска. Но мужественный подвижник бесстрашно шел вперед, имея убежищем Самого Всевышнего.
   Смеясь над врагом, он говорил ему: «Ты не скрылся от меня, злой обманщик, стараясь внушить мне разные нечестивые чувства и мысли, ты с самого начала придумываешь всякого рода зло для рода человеческого и, будучи всегда злым, не перестаешь вредить. Но какой у тебя подходящий вид! Само то обстоятельство, что ты уподоб ляешься виду зверей и пресмыкающихся, свидетельствует о твоем коварстве и жестокости, зловредности твоего образа мыслей. Но зачем ты берешься за недостижимое, жалкий? С тех пор, как я узнал, что это есть замыслы и страшилища твоего злого ума, я нисколько не забочусь о тебе, ибо Господь мне помощник: буду смотреть на врагов моих (Пс. 117:7), на аспида и василиска наступ лю, попирать буду льва и дракона, подкрепляемый Христом (Пс. 90:13), и будут постыжены и жестоко поражены все враги мои, да возвратятся и постыдятся мгновенно (Пс. 6:11). Говоря так, он осенял себя знамением Христа – непобедимым оружием против происков диавола. Тотчас же все звери и гады исчезали с быстротою исчезновения дыма, с быстротою таяния воска от близости огня. Отогнавший же силою Христовой шел дальше, восхваляя и благодаря Господа. Но в этой пустыне было много подлинных диких зверей и разного рода змей, с которыми он встречался, так что путь затруднялся нового рода препятствиями и опасностями. Но святой юноша своими духовными силами побеждал одинаково и то и другое. При множестве таких разнообразных бедствий, спустя довольно долгое время, достиг он пустыни Сенаарской, в которой подвизался Варлаам. Здесь он нашел воду и утолил жгучую жажду.

38

//-- Свидание и жизнь Иоасафа с преподобным Варлаамом --//
   Целых два года скитался Иоасаф по морю пустыни, разыскивая Варлаама и не находя его; за все это время он выказывал замечательную твердость веры в Бога и мужество души. Проводя все время на воздухе под открытым небом, он много терпел от холода и зноя, ища, как какоенибудь драгоценнейшее сокровище, достойного старца. В течение своего пути ему пришлось выдержать множество искушений и напастей от диавола; затем приходилось терпеть от недостатка тех растений, которые он употреблял в пищу, ибо та сухая пустыня скудно производила даже их. Но железная воля души, сгоравшей от любви к Господу, переносила все эти бедствия легче, чем другие переносят удовольствия. Святая душа Иоасафа не ошиблась, надеясь на помощь свыше. Благодаря своим необыкновенным трудам и обильным слезам, он сподоблялся получать от Христа утешения во сне и наяву.
   По прошествии двух лет Иоасаф все еще продолжал всюду ходить, разыскивая старца. Проливая слезы рекою, он молил Бога помочь ему в этом. «Укажи мне, Господи, – восклицал он, – укажи мне местопребывание виновника моего познания Тебя! Не лиши меня этого блаженства за многочисленность моих прегрешений, но удостой увидеть его и вместе с ним вести подвижническую борьбу». Наконец, по милости Божией, он находит пещеру, [дойдя до нее] по тропе, образованной ходящими туда монахами, и видит в ней пустынника. Приветствовав его дружески, он расспрашивает его, как найти ему Варлаама, причем рассказывает обо всем, что с ним случилось, и о состоянии своей души. Узнав от него желаемое, Иоасаф с возможною быстротою отправляется в указанном направлении, подобно опытному охотнику, идущему по следу преследуемой дичи. Замечая приметы пути, названные ему тем старцем, он радостно шел вперед, воодушевляемый надеждою, с чувством отрока, надеющегося после долгой разлуки увидеть отца, но любовь подвижника имела Божественное начало, а потому была гораздо сильнее и горячее чувства такого отрока. Дойдя до пещеры, он остановился у двери и, постучав в нее, произнес: «Благослови, отче, благослови!»
   Услышав эти слова, Варлаам вышел из пещеры и по откровению свыше узнал, кто был пришедший, так как по внешнему виду он не смог бы узнать его, настолько Иоасаф переменился во внешности с тех пор, как он видел его в цветущей молодости. Теперь он был почерневшим от солнечного зноя, заросший волосами, со впалыми щеками и глазами, с воспаленными от постоянных слез веками, и вообще вся его внешность носила признаки чрезвычайных бедствий и лишений. И Иоасаф узнал своего духовного отца преимущественно по сохранившемуся выражению глаз. Старец, обратившись к востоку, вознес благодарственную молитву Богу, по окончании которой они произнесли «аминь» и бросились в объятия друг к другу. Крепко сжимая друг друга, они как бы желали этими объятиями вознаградить себя за долговременную разлуку, удовлетворить испытанное продолжительным временем чувство любви. Наконец, насытившись несколько взаимным общением, они сели и начали говорить. Первым заговорил Варлаам: «Прекрасный путь ты себе избрал, возлюбленный сын мой, дитя Божие, наследник Царствия Небесного, через Господа нашего Иисуса Христа, Которого ты возлюбил праведно больше всего временного и тленного, продав, подобно опытному и мудрому купцу, все, чтобы купить тот бесценный перл. Узнав, что это нетленное сокровище заключается на поле заповедей Божиих, ты все отдал, ничего не пощадил из всего скоропреходящего, чтобы купить себе означенное поле. Да даст тебе Господь вечное благо вместо временного, нетленное – вместо тленного и стареющего. Скажи же мне, возлюбленный, как ты пришел сюда? Познал ли твой отец истинного Бога или доселе находится в прежнем заблуждении, в плену у злых духов?»
   Иоасаф рассказал ему подробно и по порядку все, произошедшее после ухода Варлаама и до нынешнего свидания, и как Господь направил всех на благой истинный путь. Старец же слушал его с радостью и удивлением, когда же он умолк, воскликнул, радостно рыдая: «Слава Тебе, Боже наш. Ты всегда помогаешь любящим Тебя и находишься среди них! Слава Тебе, Христе, Царю всех, Всеблагий Боже, что Ты не презрел семени, насажденного мною в сердце раба Твоего Иоасафа, но дал принести стократные плоды, достойные Тебя, Возделывателя и Господина наших душ. Слава Тебе, Утешителю, Душе Святый, что Ты удостоил сего раба Своего получить те дары, которые Ты даровал святым апостолам, и через него освободил множество людей от грубого нечестия и заблуждения, просветив истинным Богопознанием». Тогда они оба прославили Бога. При дальнейшей их беседе, просвещаемой благодатью Божиею, настал вечер, и они, встав, закончили день обычными молитвами. Только после этого они вспомнили о пище, и Варлаам приносит роскошные кушанья, исполненные чудной приправы, но менее всего пригодные для чувственного услаждения плоти: то были сырые овощи, выращенные самим старцем, немного пальмовых плодов, растущих в той же пустыне, и дикие растения. Поблагодарив Господа, они вкусили предложенное и запили водою из текущего вблизи источника, после чего снова поблагодарили Бога, насыщающего всякую тварь. Затем, встав и прочитав вечерние молитвы, опять принялись за духовную спасительную беседу, исполненную божественной мудрости, в которой провели всю ночь, пока наступившее утро не заставило их вспомнить о молитве.
   Иоасаф прожил с Варлаамом довольно долгое время, ведя образ жизни, превышающий человеческие силы. И дивное дело, с каким послушанием и смирением относился он к своему духовному отцу и наставнику, всячески упражняясь в добродетели и борьбе со злыми духами!
   Вследствие этого он совершенно умертвил в себе страсти и похоти и подчинил плоть духу, как раба господину; забыв об удобствах и отдохновении, он властвовал над сном, как над дурным рабом. Словом, он так успел на пути подвижничества, что ему дивился сам Варлаам, проведший много лет в такой жизни и уступавший ему теперь в твердости. Бывший царь употреблял пищи столько, чтобы только поддержать жизнь, и то ради того, чтобы не умертвить себя насильно, а через то не быть лишенным награды за свои доблестные подвиги. Таким образом, он пересилил самую свою природу, приучив ее к постоянному бодрствованию, подобно бестелесному и бесплотному [существу]. Все время проводил в молитве и духовном созерцании, так что со времени его жизни в пустыне не было ни одного мгновения, которое бы он не употребил на духовную деятельность. Это и есть свойство истинного монашества – не быть ленивыми в духовном делании. Сие небесное светило с самого начала до конца оставалось неугасаемым и неутомимым в святом, горячем рвении, возвышая постоянно душу и сердце новым потоком любви и усердия, пока не достигло исполнения своей надежды – желанного блаженства.

39

   Варлаам и Иоасаф, живя постоянно во взаимном общении, ревностном состязании в подвижничестве, вне всякой жизненной заботы, всякого жизненного волнения, во многих трудах для приобретения истинного благочестия, жили в невозмутимом спокойствии душевных чувств и мыслей. Однажды старец призывает своего духовного сына, которого он возродил через Святое Евангелие, и завязывает с ним беседу: «Давно бы следовало тебе, Иоасаф, жить в этой пустыне. По моей молитве Христос обещал мне, что я увижу тебя перед моею кончиною. Итак, я вижу оторванным тебя от мира и всего мирского, привязавшимся ко Христу неразрывными узами души и навыкшим в исполнении воли Его. Теперь же, когда моя смерть стоит перед дверьми, когда осуществится воспитанное во мне с детства стремление умереть и быть со Христом, ты предай мое тело земле, отдай прах праху. Сам же оставайся на этом месте, преуспевая в духовной деятельности и вспоминая о моем ничтожестве. Я боюсь, чтобы черная толпа злых духов не встала на пути моей души за мои многочисленные заблуждения. Ты же, дитя, не уменьшай рвения в многотрудном своем подвижничестве, не устрашись продолжительности времени, не поддавайся козням диавола, но безбоязненно насмехайся над его бессилием, подкрепляемый могуществом Христа. При мысли же о трудностях или о продолжительности времени ты ожидай разрешения от них каждый день, относясь к своему подвигу так, как будто он начался и должен кончиться в данный день. Святой апостол говорит: Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе (Флп. 3:13–14); Посему мы не унываем, но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется. Ибо кратковременное легкое страдание наше производит в безмерном преизбытке вечную славу, когда мы смотрим не на видимое, но на невидимое: ибо видимое временно, а невидимое вечно (2 Кор. 4:16–18). Имея такие мысли, возлюбленное дитя, мужайся и крепись! Усердствуй, как старается хороший воин, чтобы угодить военачальнику. Хотя диавол будет внушать тебе всякие мысли о нерадении и насмехаться над твоим рвением, ты не бойся его происков, имея в мыслях повеление Божие: Сие сказал Я вам, чтобы вы имели во Мне мир. В мире будете иметь скорбь, но мужайтесь: Я победил мир (Ин. 16:33). Благодари Господа всяческих, что Он изъял и удалил тебя от мира и поместил как бы на виду у Себя; Сам призвавший тебя к святому призванию находится постоянно вблизи тебя. Святой апостол говорит: Не заботьтесь ни о чем, но всегда в молитве и прошении с благодарением открывайте свои желания пред Богом (Флп. 4:6). Сам Господь сказал: не отступлю от тебя и не оставлю тебя (Нав. 1:5). Имея в мыслях слово Божие при своих трудах против нерадения, радуйся, помня о Господе нашем. Вспомнил я о Боге и возрадовался (Пс. 76:4). Когда же противник захочет употребить другой способ, внушая тебе гордые помышления за все, совершенное тобою, указывая на славу царства, которую ты оставил, и прочее мирское, то ты выставляй против него, как щит, следующие спасительные слова: Так и вы, когда исполните все, повеленное вам, говорите: “мы рабы, ничего не стоющие, потому что сделали, что должны были сделать” (Лк. 17:10). Да и кто из нас может отдать весь тот долг, который мы должны уплатить Господу! За нас Он, будучи богат, стал нищим, дабы мы могли обогатиться благодаря этой Его бедности; будучи чужд всяких страданий, Он пострадал, чтобы нас освободить от страданий.
   Какое счастье терпеть рабу подобное тому, что терпел господин! Мы же, кроме того, несем гораздо меньше Его. Помни следующее: И всякое превозношение, восстающее против познания Божия, и пленяем всякое помышление в послушание Христу (2 Кор. 10:5). И мир Божий, непостижимый нашим умом, будет охранять сердце и помышления твои во Христе Иисусе».
   Когда Варлаам умолк, слезы ручьем полились из глаз Иоасафа; текли они, как из многоводного источника, орошая его самого и землю, на которой он сидел. Горюя о предстоящей разлуке, он совершенно искренно желал сопутствовать Варлааму в этом удалении из сей жизни и более не пользоваться ею без него. «Отчего ты, отец, – сказал он, – думаешь только о себе, а не думаешь о своем ближнем? Неужели ты исполняешь заповедь о совершенной любви, гласящую: люби ближнего твоего, как самого себя (Лев. 19:18), если, погружая меня в скорбь и сокрушение, сам отправляешься на отдохновение для того только, чтобы раньше пользоваться наградами за подвижничество, чтобы видеть многообразные нападения врагов, оставив меня на единоборство с ними? Какая цель этого, как не та, чтобы бросить меня на произвол [врагов], следствием злодеяний которых будет вечная смерть моей души, как это бывает с неопытными, трусливыми единоборцами? Поэтому, умоляю тебя, попроси Господа, чтобы Он и меня взял с тобою из сей жизни. Умоляю тебя именем той надежды, которую ты имеешь на награду за свои труды: попроси за меня Бога, чтобы я после твоего удаления из настоящей жизни ни одного дня не пользовался ею и не блуждал в море этой пустыни».
   Так возражал со слезами Иоасаф, старец же кротко, снисходительно прервал его, говоря: «Мы не можем, дитя, противиться решению Божию. Я много молился о том, чтобы мы не были разлучены друг от друга, и был наставлен Его благодатью, что для тебя теперь не полезно сложить с себя бремя плоти, а нужно продолжать подвизаться, пока ты не стяжаешь себе более блестящего венца, ибо ты еще недостаточно подвизался для уготовленной тебе мзды и тебе еще следует немного потрудиться, чтобы совершенно быть готовым к наслаждению Божиею радостью. Мне около ста лет; из них 75 лет я провел в этой пустыне. Хотя время твоего подвижничества и не продолжится столько, но все-таки оно должно хоть скольконибудь приблизиться к этому числу – так велит Господь, чтобы ты в этом отношении был равен другим подвижникам, понесшим тяжесть здешней жизни, здешнего зноя. Потому прими охотно решенное Богом, ибо кто из людей может уничтожить то, что Он решил? Крепни, охраняемый Его милостью, будь всегда на страже против вражеских помыслов и храни чистоту ума, как бесценное сокровище. Готовь себя со дня на день для более высокой деятельности и созерцания, чтобы на тебе исполнилось обещанное Спасителем последователям Его: кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14:23)».
   Так говорил старец и говорил еще много другого, достойного его святой благодатной души, утешая огорченного Иоасафа. Затем он его посылает к некоторым братиям, жившим на большом расстоянии от них, чтобы он принес нужное для совершения Божественной литургии. Снарядившись в путь, Иоасаф поспешно исполняет повеление: он боялся, чтобы в его отсутствии Варлаам не отдал должного природе – не отдал бы души Господу, боялся, что потерпит наказание, если не будет слышать его слов, воззваний, молитв и славословий. Когда он мужественно совершил этот путь и принес требуемое, святой Варлаам принес Бескровную Жертву Богу и, приняв сам, преподает и Иоасафу Пречистых Таин Тела и Крови Христовых в духовной радости.
   По вкушении своей обычной пищи он начал снова питать душу Иоасафа душеполезными речами, говоря ему: «Нас более не будет соединять в этой жизни очаг и трапеза, ибо я уже вступаю на конечный путь моих отцов. Ты должен доказать свою любовь ко мне исполнением заповедей Божиих и твердостью пребывания на этом месте до самого конца дней своих, подвизаясь, как ты был научен, и помня всю свою жизнь о моей бедной душе. Радуйся же и ликуй во Христе, что променял временное земное на вечное небесное, что приближается награда за дела твои. Мздовоздатель же уже здесь и придет посмотреть на виноградник, который ты возделал, чтобы воздать тебе богатую мзду за твои труды: Верно слово: если мы с Ним умерли, то и с Ним и оживем; если терпим, то с Ним и царствовать будем (2 Тим. 2:11–12), царствовать вечно в нетленном царстве, озаряемые неприступным светом, удостаиваемые созерцания Блаженной и Живоначальной Троицы».
   Подобным образом Варлаам беседовал с Иоасафом до вечера и в продолжение целой ночи, причем Иоасаф, не перенося мысли о разлуке, заливался неудержимыми слезами. Когда же начало светать, святой Варлаам прекратил беседу и, простерши руки и возведши очи к небесам, воздавая благодарность Богу, воскликнул: «Господи Боже мой, вездесущий и все исполняющий! Благодарю Тебя, что Ты воззрел на мое ничтожество и дал мне окончить здесь дни мои в православном исповедании Тебя и на пути исполнения заповедей Твоих. Теперь же, всеблагий и всемилосердый Господи, приими меня в истинную Твою обитель и не помяни моих прегрешений, вольных и невольных. Сохрани также сего верного раба Твоего, пред которым я, негодный раб Твой, предстал по Твоему желанию. Соблюди его от всякой мирской суеты, от злых умыслов врага нашего, соделай его выше всяких лукавых козней, которые он скрывает под видом добра для всех желающих спасения. Уничтожь, Всемогущий, всю силу обманщика – диавола пред лицом раба Твоего Иоасафа. Даруй ему власть попереть ногами главу гибельного сего убийцы, врага душ наших. Ниспошли с высоты небес на него Духа Твоего Святого и укрепи против невидимых вражьих сил, дабы он удостоился принять от Тебя венец победы и в нем было прославлено имя Твое – имя Отца и Сына и Святого Духа. Ибо Тебе подобает слава и хваление во веки веков. Аминь».
//-- Успение преподобного Варлаама --//
   После молитвы, отечески обняв и поцеловав Иоасафа, осенив себя крестным знамением, Варлаам исполнился великой радости, как будто бы увидел возвратившихся каких-нибудь своих друзей, и отошел в вечное блаженство. Так скончался он, исполненный многих лет, удостоенный даров Святого Духа.

40

   Святой Иоасаф, несказанно, со страхом Божиим погоревав над своим духовным отцом, омыв его тело слезами и обернув в то шерстяное рубище, которое дал ему во дворце, в течение целого дня и ночи читал положенные для этого случая псалмы, орошая вместе с тем слезами драгоценное тело блаженного. Когда же наступил день, достойный сын, вырыв вблизи пещеры могилу, осторожно перенес и положил туда священные останки Варлаама. После чего с воспламененною душою начал усердно молиться Богу: «Услышь, Господи, голос мой, которым я взываю; помилуй меня и внемли мне. Сердце мое говорит от Тебя: “ищите лица Моего”; и я буду искать лица Твоего, Господи. Не скрой от меня лица Твоего; не отринь во гневе раба Твоего. Ты был помощником моим; не отвергни меня и не оставь меня, Боже, Спаситель мой! Ибо отец мой и мать моя оставили меня, но Господь примет меня. Научи меня, Господи, пути Твоему, и наставь меня на стезю правды, ради врагов моих (Пс. 26: 7–11). На Тебя оставлен я от утробы; от чрева матери моей Ты – Бог мой. Не удаляйся от меня; ибо скорбь близка, а помощника нет (Пс. 21:11). На океан милосердия Твоего возложил я надежду свою. Управи душу мою, направляющий мудрым Промыслом Своим всякую тварь. Укажи мне путь, которым я должен идти, и спаси меня молитвами и мольбами раба Твоего Варлаама. Ибо Ты Бог мой и Тебя я прославляю, Отца и Сына и Святого Духа, во веки веков. Аминь».
   Помолившись, рыдая, сел он возле могилы и сидя заснул. И видит, что снова приходят те страшные мужи, которых он видел некогда, уводят его на ту большую чудесную равнину и вводят в тот же славный, блестящий город. Когда они входили в ворота, им навстречу шли другие мужи, сияющие светом, держа в руках венцы несказанной красоты, венцы, каких глаза смертных никогда не видали. Когда Иоасаф спросил, чьи столь блестящие венцы славы, они отвечали: «Один из них предназначается тебе за многие спасенные тобою души, он уготован и украшен за ту подвижническую жизнь, которую ты теперь ведешь, и получишь этот венец, если выдержишь ее до конца. Другой венец тоже предназначен тебе, но ты должен будешь его отдать своему отцу, который благодаря тебе оставил тот дурной путь, по которому он шел, и с искренним раскаянием обратился к Господу».
   Тогда Иоасаф, по-видимому недовольный слышанным, говорит: «Как же может быть, чтобы я, потрудившись столько, получил те же дары, какие мой отец получает за одно только раскаяние!» Как только он это сказал, ему тотчас показалось, что он видит Варлаама, который укоризненно говорит ему: «Вот, Иоасаф, сбылось сказанное мною тебе когда-то: когда ты будешь богат, то не будешь щедр, и ты еще тогда недоумевал, слушая меня. А теперь как ты недоволен, когда услышал, что твой отец получит равные с тобою почести, а не возрадовался духом, что услышаны многие твои молитвы о нем». Тогда Иоасаф сказал ему: «Прости, отче, прости! Но скажи мне, где ты сам обитаешь?» Варлаам же ему отвечает: «В этом большом прекрасном городе мне предстоит жить на самой главной улице, озаряемой неизреченным светом». Иоасаф начал его просить быть столь благосклонным, повести его в самое жилище. Но Варлаам ему говорит: «Еще не время тебе, облеченному в это телесное бремя, идти в наши жилища. Но если ты будешь тверд и мужествен, как я тебе заповедал, то немного спустя будешь здесь и удостоишься получить такую же обитель, получишь в удел такую же радость и славу и станешь жить со мною вечно». Пробудившись, Иоасаф был еще в душе полон виденного света и несказанной радости. Тогда он восторженно воспел Господу благодарственный гимн.
   После смерти Варлаама Иоасаф до конца жизни вел истинно ангельский образ жизни, проводя еще более строгую аскетическую жизнь, чем при старце. На двадцать пятом году от роду он оставил свое земное царство, чтобы вступить на путь монашеского подвига; тридцать пять лет провел в пустыне, ведя жизнь, подобно бестелесным, превышающую обыкновенную способность природы человеческой. Сначала Иоасаф исторг многие души из власти душегубца-диавола, и потому в этом отношении его можно назвать равноапостольным; затем он стал добровольно мучеником: открыто исповедовал Христа пред царями и тиранами и вместе был горячим проповедником Его величия; и с другой стороны, он преодолел в пустыне много злых духов и, сокрушив их могуществом Христа, обрел высшие дары и милости. Его душевные очи не были помрачены ничем земным, настоящему он предпочитал будущее. Христос был для него всем: он стремился Христа видеть всегда пред собою, как бы живущего на земле, видимого, красоту Которого постоянно зрел пред собою, как бы в зеркале, подобно пророку, говорящему:
   Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь (Пс. 15:8); К Тебе прилепилась душа моя, десница Твоя поддерживает меня (Пс. 62:9). Душа его воистину прилепилась к Богу, соединившись с Ним неразрывными узами. Он не охладел в своей удивительной деятельности, не изменял правилам своего поведения, сохранив с самого начала до конца одинаковое рвение и усердие – с юных лет до позднего возраста. Он с каждым днем все более и более преуспевал, возвышался в добродетели, удостаиваемый постоянно более чистого, истинного познания.
//-- Успение преподобного Иоасафа --//
   Заслужив вполне своим подвижничеством носимое им звание, распяв мир для себя и себя для мира, он мирно переселяется ко всегда желанному возлюбленному Господу, является пред лице Его, украшается уготованным для него венцом славы и удостаивается лицезреть Христа, быть с Ним и услаждаться всегда красотою Его. Отдав в руки Господа душу свою, он перешел в страну живых, где раздаются звуки празднующих, где жилище радующихся и веселящихся. В час его смерти подвизавшийся недалеко от него святой пустынник, тот самый, который указал ему раньше путь к Варлааму, по откровению Божественному является к нему в самый момент его смерти. Почтив тело его священными песнями, он пролил над ним слезы и, совершив над телом установленные христианские обряды, положил своего товарища по любви и стремлению в гробницу отца его Варлаама, чтобы и тела тех, душам которых предстояло соединиться навеки, почивали вместе.
   Между тем отшельник, похоронивший тело Иоасафа, склоненный твердым настоянием одного подвижника, имевшего видение, отправляется в страну индусов к царю Варахии и сообщает ему подробно о Варлааме и блаженном Иоасафе. Варахия немедленно отправляется в пустыню сам с отрядом войска, предстает пред пещерою подвижников и осматривает их могилу. Пролив над нею искренние, горячие слезы, он вскрывает ее и видит Варлаама и Иоасафа с нисколько не поврежденными членами и не изменившимися лицами – все у них осталось целым и невредимым: и платье, и все части тела. Поэтому Варахия велит положить эти священные, издающие приятное благовоние тела в почетные гробницы и перенести в свое отечество.
   Когда народ узнал о случившемся, то в бесчисленном множестве стекался из всех городов и окрестностей, чтобы посмотреть на мощи блаженных и поклониться им. Пропев над ними в честь их составленные священные песнопения, окружив зажженными лампадами, их поместили в церкви, воздвигнутой Иоасафом. Много чудес и исцелений совершил Господь через Своих святых рабов как при этом перенесении, так и в последующие времена. Весь народ и царь видели эти чудеса, силу сих мощей. Многие соседние народы, погруженные в мрак неведения и неверия, уверовали, видя происходившие тут знамения. Все же видевшие и слышавшие об ангелоподобной жизни Иоасафа, о его пламенной любви к Богу дивились ему, прославляя единогласно Бога, помогающего всегда любящим Его и награждающего их величайшими дарами.
   Здесь конец того, что я слышал от передавших мне правдиво достойных мужей. Да удостои тесь и вы, читатели и слушатели, участи угодивших Богу своими молитвами и прошениями блаженных Иоасафа и Варлаама, о которых был сей рассказ, блаженных во Христе Иисусе, Господе нашем, Которому подобает слава, хваление и величание с Отцом и Святым Духом и ныне и присно и во веки веков.
   Аминь.

Преподобный Иоанн Дамаскин Сказание о жизни преподобных и богоносных отцов наших Варлаама и Иоасафа

Предисловие

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

Преподобный Иоанн Дамаскин
Сказание о жизни преподобных и богоносных отцов наших Варлаама и Иоасафа