-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Сборник
|
| Украинские сказки
-------
Украинские сказки
© 2012 г. Издательство «Седьмая книга». Перевод, составление и редакция.
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
Жил-был пес
Жил-был когда-то у крестьянина пес с именем Серко. Жил и однажды состарился. Увидал хозяин, что нечего от пса толку ждать, ну и погнал его однажды утром со двора.
Целый день скитался Серко в поисках пищи, да так и не отыскал ничего. Поздно вечером, устав окончательно, расположился в ближайшем лесочке на пеньке и загоревал – похоже, что ему осталось лишь волком завыть да помирать в одиночестве с голоду.
Внезапно из-за кустов появился волк и спрашивает Серко:
– Отчего это ты здесь по ночам бродишь, а не спишь у себя в будке?
Пёс и говорит:
– Прогнал меня хозяин, братец, вот и брожу.
– Прогнал, значит? Ну, не печалься, – отвечал волк. – Хочешь, помогу тебе обратно к хозяину вернуться?
Серко отвечает:
– Помоги, голубчик, а я уж отблагодарю как смогу.
Волк говорит:
– Ну, слушай: завтра утром, когда выйдут хозяин с хозяйкой жать, и оставит жена своего дитя под копной, ты в это время рядом похаживай, дабы знать мне, где оно; ухвачу я ребёнка, а ты отымать примешься, на что я «испугаюсь» и брошу его.
Вот назавтра вышли хозяин да жена его в поле. Хозяйка положила ребёночка под копной, и стала жать возле мужа. Смотрит – вдруг, откуда ни возьмись волк, бежит по житу, хватает дитя и уносит в поле. Закричала она, заголосила, а потом видит – Серко бежит.
Погнался пёс за волком, догнал его, кое-как, «отбил» дитя и доставил хозяину в целости и сохранности. Подобрел тогда хозяин к выгнанному им псу, вынул из торбы кусок хлеба да сала и промолвил:
– На, Серко, угощайся – за то, что не позволил волку ребёнком угоститься!
Вот вечером, уж ехали с поля, взяли и Серко с собой. Как домой вернулись, хозяин сказал:
– Навари-ка, хозяйка, галушек из гречки, салом приправленных, да побольше!
Как только они были сварены, усадил хозяин своего Серко за стол и сам рядом сел, приговаривая:
– Подавай, жинка, галушки, станем ужинать.
Хозяйка наложила. Накладывает он и Серку в тарелку, угодить старается, чтоб пёс ненароком не обжегся горячим!
А пёс думает: «Ловко все получилось! Нужно будет братца-волка отблагодарить за его услугу».
Зажил Серко по-старому на хозяйских харчях, а тут хозяин решил дочку замуж выдать. Пошёл Серко в лес, отыскал там волка и говорит ему:
– Заходи братец, в воскресенье на огород хозяйский, впущу я тебя в нашу хату: отблагодарить хочу за услугу.
Волк дождался дня назначенного, пришел на место, о котором Серко говорил. Тогда-то как раз хозяин и справлял дочкину свадьбу. Серко открыл волку, завел его в жилище незаметно, наказал ему тихо под столом сидеть. Схватил пёс со стола бутылку с горилкой, здоровый кусок мяса и кинул под стол; порывались гости за это собаку побить. Но хозяин заступился:
– Не трогайте пса моего: Серко мне так услужил, что я ему буду до конца жизни добром отплачивать.
Хватает Серко всё лучшее, что на столе подано, передает незаметно волку. Накормил да напоил волка так, что тот не сдержался и сказал:
– Сейчас спою!
А Серко переживает:
– Не надо братец: беда случится! Возьми лучше ещё бутылку горилки от меня, но только сиди молча.
Выпил волк бутылку горилки и говорит:
– Всё, теперь уж точно спою!
И как завыл под столом!
А как услышали люди волка в хате, сразу паника поднялась. Кто кинулся из хаты, кто – волка лупить. И Серко залаял да зарычал «страшно», да и на волка «навалился», как будто задушить задумал. Хозяин кричит:
– Не смейте волка бить, не то и Серко случайно убьете! Мой пёс и сам с ним справится!
Тут изобразили Серко и волк жестокую «схватку», в этой заварушке «выгнал» пёс друга своего из хаты, после чего и сам за ним «погнался».
А когда они были уже далеко от хаты, Серко говорит волку:
– Ну, услужил ты мне, братец, ну и я тебе добром отблагодарил.
На том и распрощались.
Холод, голод и засуха
Жил-был однажды на свете царь, и была у него дочка, к которой никто не мог подступиться.
И тут объявился один принц с дальних земель. Пустился принц в дорогу, вышел, шёл-шёл, смотрит – а на пути человек лежит. Господи! При таком жарком солнце он укутался в тулуп и вопит о том, что замерз.
– Ты кто такой будешь, человече?
– Я – Холод.
– А не хотел бы ты, Холод, ко мне наняться?
– Чего ж нет, можно.
– Ну, пойдём.
– Ладно!
Вот и пошли вдвоём. Идут, они идут, смотрят – лежит на дороге ещё один, рядом хлебов множество, а он кричит, что с голоду умирает. Спрашивает принц его:
– Ты кто такой, добрый человек?
– Я Голод.
– А не хотел бы ты, Голод, ко мне наняться?
– Чего ж нет, наймусь.
Вот уже стало у принца двое. Продолжают они путь уже втроем. Тут человек у самой реки лежит и кричит:
– Не позвольте, люди добрые, помереть от жажды!
– А ты кем будешь, добрый человек?
– Я – Засуха.
– А что ж ты кричишь, когда у самой реки лежишь?
Засуха и отвечает:
– Эх-эх! Просто мне этого мало: могу всю реку враз выпить, и то бы мало было.
Отвечает принц:
– Нанимайся ко мне, вместе веселее будет!
– Наймусь.
Вот и стало у него трое. Пошли дальше, идут и идут; приходят, наконец, в далёкую землю, тот царь правит.
Доложили царю, что прибыли, мол, такие-то, такие-то, какой-то принц за принцессой. Отвечал царь:
– Ладно, позовите-ка его сюда.
Позвали принца туда; стал царь его угощать, Понял, что это принц и спрашивает:
– Ты зачем пожаловал?
– Я, кавалер, прибыл принцессу сватать.
Царь ему на это отвечал:
– Ну что ж, отдам я тебе принцессу, если выполнишь три задания, что дам тебе. Берешься за это?
– Берусь.
– Но если не выполнишь, то смертью наказан будешь.
– А ежели, – говорит, – выполню, чем тогда со мной расплатишься?
– Сможешь взять тогда мою принцессу в жены.
Погостил принц, как полагалось, после чего царь велел своим слугам, зарезать для принца к обеду сто быков. Слуги быстро выполнили всё, и обед сварили, триста здоровых хлебов напекли, сто кадушек воды принесли. Когда всё было готово, позвали принца:
– Ну, иди, коли все это в обед съешь, принцессу царскую получишь.
Принц и спрашивает царя:
– Все ли у них готово и все ли у них в порядке?
Отвечал царь, что готово. Принц пошел к столам накрытым, стоит, смотрит пригорюнившись, спрашивает у Голода:
– Как же нам быть, кто же съест всё это добро?
– Хе! хе! Да мне такого и на один обед мало, здесь и облизнуться-то нечем.
И как принялся Голод есть, как набросился на еду, все до крошки подобрал и кричит, чтоб еще подавали. Послали к царю.
– Пресветлейший монарх! Так уплелось, так поелось, что только косточки остались, и кричат, ещё требуют.
– Дайте ему кадушки с водой, коли выпьет все, пускай забирает принцессу мою.
Снова пригорюнился принц.
– Оставь, не тужи, – отвечал ему Засуха, – я как стану сушить, враз обручи поспадают, осушу всё и всё выпью!
Осушил, одну за одной, все кадушки, да еще и кричит слугам царским:
– Подавайте воды, от жажды пропадаю!
Послали к царю.
– Царь, принц все сто кадушек воды высушил, что прямо обручи поспадали: настолько высохли.
Молвит царь:
– Если эту воду выпил, значит и всю из моря выпьет! – И отвечает своим слугам: – Имеется у меня печь железная, так разожгите ее докрасна, чтобы повсюду искры сыпались, пусть там ночуют, вот и сгорят дотла.
Посмотрел принц, где ему ночевать придется, ещё больше опечалился.
– Ну что ж, – говорит он слугам своим, – теперь-то нам точно конец!
А слуги царские стоят, улыбаются принцу:
– Здесь вам постель застелена, ложитесь да засыпайте, господа хорошие.
Стоит принц, смотрит печально на печь, где ему, похоже сгореть придется, а Холод стоит, улыбается, говорит принцу:
– Не тужи, принц, не печалься, я так морозом по этой печурке ударю, что придется всем нам еще укрываться и укутываться, чтобы не замёрзнуть ночью.
Напустил Холод морозу в печь, да так, что всю ее инеем покрыло. Забрались все вчетвером в печь и давай орать:
– Спасите!! Не позвольте замерзнуть и погибнуть!
Тут уж царь по-настоящему испугался, понял он, что поделать ничего не сможет, ведь условлено было, что если принц выполнит три задания, то возьмёт принцессу в жены.
Говорит царь принцу:
– Принц! Победил ты, получай принцессу в жены, но если сделаешь мне ещё одну работу для меня, то получишь в придачу еще всё моё царство.
Принц спрашивает:
– А что же за работа?
Царь говорит:
– Имеется у меня замок, да такой, что никто не может переночевать в нём, – вот если сумеешь три ночи провести там, то я тебе все своё царство отпишу.
– Ну что ж, согласен, – отвечал принц.
Условились принц с царём насчет царства, и повёл его царь замок показать, в котором принцу три ночи предстоит ночевать. А в том замке – сто заклятых чертей обитало, и каждую полночь являются все они и начинают играть и плясать до рассвета. Отправился принц со своими слугами под вечер к замку с чертями, взял с собой четыре свечки и четыре колпачка. Заходят они в замок, зажигают свечи и сразу накрывают их колпачками, чтобы не погасли.
В полночь задрожала земля под замком от страшного грохота. Смотрят они в окна, а там такая компания чертей идет, что замок сам ходуном ходит, будто на воде, – и все черти еще играют и пляшут. Заходят черти в замок, а там принц со слугами своими сидит за столом, смотрит на них. Спрашивают его черти:
– Ты кто такой, и зачем в наш в замок пожаловал?
Отвечал им принц:
– Хочу из этого замка построить другой дворец, так что вам тут теперь нечего делать.
Тут Холод как ударил морозом, что все черти залязгали зубами. Начали приглашать черти принца на танцы и на ужин, только тот ничего не хочет: сидит только перед свечкой, а Холод ходит да морозом веет так, что и стоять невыносимо. Говорят тогда черти:
– Пресветлейший принц! Чего ты от нас ни потребовал бы, мы все выполним, только не нужно гнать нас из этого замка.
– Всё, теперь уж вам ничего не поможет. Всех вас чертей уничтожить намерен!
Тут как набросятся на него все сто чертей, а принц вместе с Засухой и Голодом стал рубить их и крушить – половина лишь осталась. А когда петухи первые пропели, тут они и исчезли.
На следующую ночь явилось чертей еще больше, чем раньше, все опять шумно играют, орут и поют страшно. А был среди тех чертей один хромой черт, и дал он принцу трость волшебную.
– Бери ее, принц, но меня не бей, они все надо мной издеваться любят, потому что в подчиненье я, но ты, только этой тростью ударишь, сразу каждый из них тебе покорится.
Взял принц трость и сидит на чертей смотрит.
А чертей все прибывает, налезло столько, что во всём замке не протолкнуться, – и все собрались принца убить.
Как схватил принц волшебную трость, да как стал бить чертей, как начал лупить их: уж так отделал их, что и вовсе никого бить не осталось, всем следовало ему покориться. Заорали черти:
– Пресветлейший принц! Чего ты от нас ни потребовал бы, мы всё для тебя выполним, только не отнимай у нас замок!
– Нет уж, вам теперь ничего не сможет помочь, мне следует его отобрать и другой дворец построить!
Погасла одна свечка, принц снял колпачок и с другой – только две свечи осталось; окружают принца черти, а хромой черт шепчет ему:
– Пресветлейший принц! Я смогу помочь тебе, ты только не бей меня; что хочешь, для тебя исполню, не бойся, ничего тебе не сделаю, зато ты всех чертей сможешь из замка прогнать.
Пришёл принц со своими слугами третью ночь в замке коротать; в полночь опять явилась толпа чертей, да еще, пуще прежней, лишь только прибыли, уселись на крыше, галдят, никак не могут договориться. Снова заходит к принцу хромой черт, подает принцу грозный арапник: ежели кого им ударить, то рассечешь надвое.
Вслед за хромым чертом явились и остальные черти, молвят принцу:
– Принц, отдадим мы тебе что угодно – и серебро, и золото, и бриллианты, только покинь ты наш замок; поговаривают, за морем красным живет принцесса, да такая прекрасная, что весь мир обойдешь, а такой красавицы и не сыщешь нигде; если желаешь, тебе мы её принесем.
Принц дал согласие на это:
– Но вас оставлю в покое только в случае, если она полюбится мне: моя мне не по нраву.
Взяли черти принцессу и, как было обещано, доставили ее в замок. А у принцессы той златы волосы и златы ступни, а глаза жемчугом сияют, когда плакать хочет. Принц настолько утешился и обрадовался, что сказал чертям:
– Коли мне так угодили, то может, теперь, и уступаю замок вам.
И снова заговорил с ним хромой:
– Послушай, принц, имеется здесь еще такой палаш волшебный, что может столько войска порубить, сколько можешь глазом окинуть; ты не должен уходить из замка, пока они этот палаш тебе не отдадут.
И когда сошлись черти, принц говорит им:
– Уступлю вам этот замок, только отдайте мне спрятанный здесь палаш.
Черти отказались отдать принцу волшебный палаш; тогда стал он их всех арапником бить. И сказал опять хромой черт:
– Когда они слабеют, то идут получать силу у волшебной кадки с сильной водой, и тогда нет их в мире сильней: весь мир могут одолеть.
Показал хромой черт принцу, где в замке волшебная кадка с сильной водой хранится, попил принц из нее один раз – сделался сильнее, второй раз – еще сильней, а в третий раз – сильнее всех. Говорит ему хромой черт:
– Ещё такая вода здесь есть, что как захочешь себе солдата, то просто брызни позади, и он появится. Ну, принц, вот я и сделал всё против тех, кто надо мной издевался.
Начал принц возле кадки волшебной водой брызгать – столько себе солдат наделал, что и не было конца им видно. И всё оружие для боя нужное в замке имелось.
Окружил принц войском своим замок, и недолго думая, стал бить чертей – всех прогнал, только хромого оставил. И сказал ему хромой черт:
– Ну, а коли, вдруг однажды погибнешь ты, я приду на помощь тебе и оживлю тебя.
И стал писать принц царю, чтобы завтра в седьмом часу готовился к бою.
«Во дурак-то! – думает про себя царь. – Чего он мне сотворит? У меня целое войско, а он в замке с чертями, и никто знает, выйдет ли он живым вообще оттуда!» – И ответил царь, что может с ним сейчас же сражаться.
Выходит царь в назначенное время на поле, куда принц велел, со всем своим войском. Является и принц, а с ним кадочка воды волшебной, начал он брызгать водичкой из нее, и посыпалось на поле битвы войско, и не было ему ни конца, ни краю. Увидав такое войско, царь испугался, ведь каждый воин принца был в красном мундире, похожем, знаете, на кармазин. Стало наступать войско принца, а принц еще и сам палашом да арапником волшебными помахивает, войско царское крошит, и вскоре царь был окружен. Говорит ему принц: «Трижды, в трёх местах, пытался ты, царь, жизни меня лишить, когда я тебя – только раз». Не пожелал принц брать его принцессу, а забрал себе царство и остался в том заколдованном замке жить с принцессой своей златовлаской и царством править.
Парубок и сундук-самолёт
Жили-были два парубка: один ткач, другой столяр, посватались они к одной дивчине. Как-то раз говорит им дивчина:
– За обоих я пойти не могу, – и сказала столяру: – Ты сделаешь мне сундук, чтобы в воздухе летал, а ткач пусть выткет сорочку, да такую, чтобы цельной была вся (какими чулки вяжутся).
Промолвила это дивчина, парубки и ушли.
Пришел ткач домой и думает, как бы ему заказанную сорочку сделать. И припомнил он, как делаются евреями цельные чулки, выполнил такую фигуру себе из дерева и сплел сорочку.
А столяр выполнил сундук, кузнец ему его оковал; ежели влезть внутрь и покрутить специальные ручки, так он сам и полетит по воздуху. Парубки принесли свои дары, дивчине очень понравились. Поглядела она на сорочку, увидала, что она цельная, подумала, и согласилась за ткача замуж пойти.
Потом, посмотрела на сундук, не зная, полетит ли по воздуху.
Столяр твердит ткачу:
– Полезай ты!
А ткач столяру:
– Нет уж, ты полезай-ка!
Ни один, ни другой не хотят залезать в сундук. Ткач – глупый, взял да и влез, покрутил внутри ручку и поднялся над землёй на целую тысячу аршин. А назад к дивчине вовсе не вернулся. Когда улетел он, она и вышла за столяра.
А ткач летел всю неделю и приземлился, в конце концов, на скирду сена. Как вечер пришёл, увидал он свет, недалеко лежавшего города, покрутил еще ручку и полетел прямо на огни. Это оказался дворец, где жил король и его настолько прекрасная дочка, что король каждую ночь подальше от беды уводил принцессу на самый верхний этаж дворца.
Вот как подлетел ткач в сундуке к окну, стучится, а она спрашивает:
– Это кто такой?
– Святой Петр, прислан богом тебе для утех.
Поговорил ткач с девушкой и улетел. А на следующий вечер снова прилетел к окошку. Ещё на другой вечер принцесса всё как следует приготовила: напоила Петро и накормила. Напился он, наелся, и спросил, не позволит ли ему отец на девушке жениться, потом и улетел.
Когда подошло утро, король спросил дочь:
– Отчего ты так весела? Не посещал ли кто тебя ночью?
А она говорит:
– Приходил ко мне святой Петро, спрашивался, не дозволит ли отец замуж за него пойти.
Отец девушке отвечает:
– Как могу я выдать дочь за него, когда она с сыном соседнего короля уже обручена? Если разрешу ему жениться на тебе, соседний король сразу же станет со мной воевать. Спроси Петро на следующую ночь, в силах ли он оказать совет мне и подмогу, коли женится? Ведь я, послабее того короля.
Вот когда прилетел ткач ночью; принцесса рассказала ему о вопросе батьковом, а он говорит:
– Хорошо, я смогу и посоветовать и помощь оказать.
И выдаёт тогда король свою дочь замуж за Петро.
Когда узнал король соседнего королевства, что принцесса уже отдана замуж, сразу начал войну.
Собрались уже оба короля воевать, а тот другой посильней был, войска гораздо больше имел, чем этот; когда король и молвит зятю:
– Ну, зять, что же теперь делать?
– Не бояться, – говорит Петро, – тату, выходить воевать.
А сам Петро дома остался, подогрел большие котлы с горячей водой и маслом, после вылетел на противника. И когда начал Петро поливать сверху горячей водой с горячим маслом тогда король признал:
– Видать, правда, что это святой Петр: с неба нас карает.
Так был заключён мир и прекращена война.
Но через некоторое время король соседний говорит:
– Чего ж я должен такому дурню уступить?
И начал новую войну.
Король стал спрашивать зятя:
– Ну, зять, что теперь посоветуешь делать?
Петро и отвечает:
– Снова выходите на войну, я помогу.
Вышли короли воевать, когда Петро наполнил сундук горящими углями и вылетел на противника. И как стал с неба жаром посыпать, так поспешили соседи мир заключать. Сказали они:
– Видать, правда: это святой Петро!
Снова прекратили войну. Прошло около полугода, тут тот король, что посильней, снова говорит:
– Нет, все-таки эдакому дурню, уступать не буду.
И снова пишет, что придёт с войной. Петро ж, как узнал о письме, очень пригорюнился, потому как прилетев с войны домой, оставил он в сундуке здоровый кусок угля, и от него крылья, на которых Петро летал, сгорели. Когда вышли короли на войну, сказал Петро достать ему коня, но без седла и без уздечки. Сел на коня и наказал связать свои ноги снизу под животом коня, выехал в поле, готовясь, что конь там его убьет, – ведь нечем теперь в третьей войне защищаться. Гонялся конь с Петро по полю, и захотел Петро добраться до леса. Так думал: «Как только конь будет бежать мимо дерева, я схвачусь за него руками, а ноги мои привязаны к лошади будут, тогда она меня и разорвет».
А конь стал скакать прямиком на войну, а в лес не побежал. Мчался конь мимо поля, а на дороге стояло старое распятие; когда конь скакал мимо него, Петро ухватился за распятие руками, надеясь, что уж теперь смерть ему точно будет. А распятие внизу подгнило и отломилось, и ринулся Петро с ним. И стал крушить противника распятием – крестом в один бок, основанием – в другой. Так пролетел несколько раз он по рядам противника да и перебил большую часть войска. Увидал неприятель, что дело нешуточное, и поспешил мир заключать, так как закончились солдаты, кем теперь воевать-то. И сказал соседний король:
– Это мне дурню, знак: зять у соседа на самом деле святой Петр; три раза с ним начинал я воевать в надежде победить, но не смог, ведь меня он с самого неба карал.
После всего этого остался бедняк принцем у короля жить.
Вот и всё…
Мужик болтанский, богатырь басурманский
Жил мужичок один убогий, и снял он четверть под озимые. Когда подошло время рожь сеять, батраки заговорили: один – пять рублей подавай, а другой – четверть горилки покупай. Мужик подумал, подумал, да и раздумал.
– Что ж, – сказал, – пять рублей я отдам либо четвертину куплю… Нет уж, дорого будет. – Отправился он на ярмарку, да и сторговал себе кобылу, отдав три золотых за нее и ещё десять грошей.
Когда купил он эту кобылку, то смастерил соху и отправился пахать. А четверть его у самого леса была. Только стал он пахать, начали на кобылу комары с оводами наседать: за бока кусать, пахать не давать; тут мужик лошадь накрыл рядном, но поднялся ветер и рядно скинул. Ухватил мужичок его, ударил по коню и прибил тридцать оводов и не счесть сколько комаров. Остановился он, глядит и думает: «Что ж мне теперь печалиться, я и сам стал такой богатырь, что с одного лишь маху тридцать богатырей прихлопнул, а мелкой силе вообще счету нет». Вот и решил он в себе: «Отправлюсь-ка я странствовать по миру, сидеть на печи дома и сверчков слушать наскучило». Заложив топор за пояс, накинул он рядно на свою кобылку, сел и уехал. Вот мужичок и едет себе, подъехал к распутью, а там столб стоит. Подумал он, подумал, слез с лошади, к столбу подошел и написал табличку (мужичок грамотным был). А написал, значит, вот такое: «Проезжал мимо мужик болтанский, богатырь басурманский – с одного маху сразу тридцать богатырей положил, и мелкой силе вовсе счету нет», – и дальше себе отправился.
Тут бежит Бова Королевич, наехал на столб тот, глядит на табличку и думает: «Что ж это такое? Проезжал мимо мужик болтанский, богатырь басурманский – с одного маху сразу тридцать богатырей положил, и мелкой силе вовсе счету нет. Нет сильнее никого на свете против нас троих богатырей, меня, Яруслана Лазаревича да Ильи Муромца, а тут вот видишь, и посильней нашелся». Вот и стал он по той дороге гнать. Гнался, гнался он, смотрит – скачет какой-то мужичок, да на такой кобылке, что одна лишь шкура болтается, и косточки гнутся. Говорит тогда Бова Королевич:
– Здорово, мужичок!
Тот и отвечал:
– Здорово!
– А это не ты ли, – говорит, – мужик болтанский, богатырь басурманский, что с одного маху сразу тридцать богатырей положил, а мелкой силе вовсе счету нет?
Мужичок отвечал:
– Я.
– Тогда не гневайся на меня, что мужичком кликал.
– А ты кто таков? – спросил мужичок.
– Бова Королевич.
– Тогда становись рядом, вместе поедем.
Теперь бежал Яруслан Лазаревич, глядь на тот столб и молвит:
– Что ж оно такое? Не сыщешь сильнее против нас двоих, а получается, этот посильнее будет, одного маху сразу тридцать богатырей положил, и мелкой силе вовсе счету нет.
Как прочитал он надпись и давай гнать лошадь, потом догнал.
– Здорово, – сказал, – Бова Королевич! Что это ты с мужичком рядом едешь?
Тот и отвечал:
– Молчи!
Тут Яруслан догадался и спросил мужичка:
– А не ты ли, – спрашивает, – будешь мужик болтанский, богатырь басурманский, что с одного маху сразу тридцать богатырей положил, и мелкой силе вовсе счету нет?
Тот и отвечал:
– Я буду.
– Тогда не злитесь, что мужичком называл.
– А ты кто таков? – спросил мужичок.
– Яруслан Лазаревич я.
– Тогда вставай в ряд, у правой руки, поедешь!
И поехали они.
Бежал и Илья Муромец, и прочитал на столбе.
– Господи, – молвил, – нет ведь сильнее никого против меня, а этот вот посильней будет – с одного-то маху сразу тридцать богатырей положил, и мелкой силе вовсе счету нет.
И как стал коня гнать, догнал богатырей.
– Чего это вы, – спросил, – с мужичком идёте? А те отвечали:
– Тихо, Илья, лучше помалкивай!
Тогда и он догадался, спросил мужичка:
– А это не ты ли мужик болтанский, богатырь басурманский, что с одного маху сразу тридцать богатырей положил, и мелкой силе вовсе счету нет?
И тот отвечал:
– Я.
– Тогда прощения просим, что мужичком называл.
– А ты кто? – спросил мужичок.
– Илья Муромец, сильнее всех богатырей в мире.
– Тогда становись в середину!
Вот поехали. И решили теперь три богатыря отправиться в Дикие степи, где живёт такая царевна, что кто доедет до неё, тот и замуж возьмет. Ехали они, ехали, приехали в Дикое поле, поставили три куреня с тремя флагами. Мужичок снял с лошади рядно, пустил пастись коня, сам рядном накрылся и спать прилёг.
Поглядела царевна в трубу подзорную, говорит князьям своим:
– В степи мои едут три богатыря, подняли три флага. Отправьте, – говорит своим князьям, – шесть богатырей, шестерых зверей, и мелкой силе чтоб и вовсе счету не было, и пусть они тех богатырей разобьют, ну а мне головы привезут напоказ.
Князья мгновенно войско нарядили и в степь отрядили.
Бова Королевич глянул в трубу и сказал товарищам:
– Что ж делать? Выступило против нас шесть богатырей, шестеро зверей, а мелкую силу и вовсе не счесть!
Товарищи отвечали:
– Спросим-ка у мужика.
Пришёл Бова Королевич к нашему мужичку и просит:
– Мужик болтанский, богатырь басурманский, дайте совет нам: едут против нас шесть богатырей, шестеро зверей, а мелкую силу и вовсе не счесть, что ж нам теперь делать?
– Ты, – отвечал мужичок, – богатырь славный, Бова Королевич, садись-ка на свою лошадь и отправляйся им навстречу. Шестерых богатырей, как шесть оводов, разобьешь, а всю мелкую силу твоя лошадь потопчет.
Вот сел на коня своего Бова Королевич, поскакал и стал биться: шестерых богатырей и шестерых зверей побил, и всю мелкую силу конём потоптал, лишь одного оставил, чтоб записку написать и царевне весточку подать. Тогда выпустила царевна на них девять богатырей, девятерых зверей, а мелкую силу и вовсе не счесть.
Яруслан Лазаревич посмотрел в подзорную трубу и сказал:
– А что ж будем делать: девять богатырей выступили против нас да девять зверей, и мелкой силе вовсе счету нет?
Товарищи и говорили:
– Иди да у мужичка спрашивай!
Прибыл Яруслан Лазаревич к мужичку спрашивать:
– Мужик болтанский, богатырь басурманский, дайте совет нам: против нас девять богатырей выступили да девять зверей, а мелкой силе и счету нет, что ж нам делать?
– Ты, Яруслан Лазаревич, – отвечал мужичок, – богатырь славный, усаживайся на коня своего и отправляйся им навстречу. Прибьёшь ты девять богатырей, будто девять оводов, а лошадь твоя мелкую силу потопчет.
Садился на свою лошадь Яруслан Лазаревич, поскакал и стал биться: девять богатырей да девять зверей разбил, и мелкую силу конь растоптал, лишь одного только оставил, чтоб с вестями к царевне послать. Вот тогда царевна на них двенадцать богатырей выпустила да двенадцать зверей, и мелкой силе счету не было.
Посмотрел в трубу Илья Муромец и спрашивает:
– Что ж будем делать: против нас двенадцать богатырей выступили да двенадцать зверей, и мелкую силу не сосчитать?
Товарищи и отвечали:
– Иди-ка ты у мужичка спроси.
Приходит Илья Муромец и вопрос задаёт мужичку:
– Мужик болтанский, богатырь басурманский, дайте нам совет: против нас двенадцать богатырей выступили да двенадцать зверей, и мелкую силу не сосчитать, что ж нам делать?
– Ты, Илья Муромец, богатырь славный, – говорит мужичок, – садись-ка на коня и поезжай навстречу им: двенадцать богатырей прибьёшь да и двенадцать зверей побьёшь, словно двенадцать оводов, когда мелкую силу твоя лошадка растопчет.
Сел Илья Муромец на коня, поскакал. Вот стал он со всеми богатырями биться: двенадцать богатырей разбил да двенадцать зверей, а мелкую силу конём потоптал, одного только оставил, чтобы можно было записку написать да царевне весточку послать.
Увидала царевна, что дело не пустяшное, позвала к себе своих милых князей и говорила:
– Что же нам делать: трое богатырей разбили всех наших богатырей да всех зверей, и побитой мелкой силе счёту нет?
А князья и отвечали:
– Давайте выпустим на богатырей двенадцатиглавого змея, который сидит прикованный на двенадцати цепях; если и он их не одолеет, станем мы их, словно гостей, принимать.
Порешили и расковали двенадцатиглавого змея. Летел змей, так земля и дрожала, звери в лес прятались, а мелкие птицы вообще за море улетали.
А Илья Муромец поднялся рано, посмотрел в подзорную трубу и молвил товарищам:
– Плохо дело, товарищи, на нас летит двенадцатиглавый змей, вся земля под ним дрожит, звери в лес прячутся, а мелкие птицы за море улетают.
– Ну что, – говорят, – пойдемте, богатыри, к мужичку.
Вот прибыли к мужичку такое сказать:
– Мужик болтанский, богатырь басурманский, мы уж отбыли своё, сейчас твой черед пришел: теперь на нас летит двенадцатиглавый змей, иди справляйся теперь и ты с ним.
Мужик поднимается и думает: «Ну вот, пришёл конец моему лыцарству! Постранствовал я маленько по миру, людей повстречал, а теперь придётся живьем змею отдаться, тут вот, пожалуй, не выкрутиться». Тогда он стал, ряднышком своего коня прикрыл, заткнул топор за пояс, оседлал и поехал. Богатыри и кричат ему:
– Взяли бы вы коня у кого-то из нас, ведь ваш еле дышит, наверно, и до змея не доскачет.
– Не стоит, – говорил, – вашим коням меня не выдержать.
Дернул после за недоуздок и поковылял. Вот подъехал он к змею.
А змей на него летит, аж земля дрожит, звери в лес прячутся, мелкие птицы за море летят… А мужичок-то внимания не обращает, дёргает за недоуздок лошадь, она помаленьку и ковыляет. Посмотрел змей на такого лыцаря, останавливается и стоит.
– Это что ж это такое, никак насмешка надо мной?
– Точно! – мужичок отвечал.
Спрыгивает с коня, топор вытаскивает из-за пояса и ударяет зверя по его голове, да так, что катится голова эта, следом по второй – и та падает.
Увидали тогда три богатыря, как мужик болтанский, богатырь басурманский, змея-то разбивает, да и славу отнимает, оседлали коней и пустились на змея с обеих сторон, а третий за хвост ухватился – разбили его, порубили его, на огне сожгли, а пепел по воздуху пустили.
– Вот теперь, – сказал мужичок, – можем мы и к царевне ехать свататься; нехорошо только, что богатыри вы завистливые: я намеревался змея топором своим порубить, что ж вы не дали; зачем же вы в чужой черед в Дикую степь выступили?
Тут крикнул на них старший, Илья Муромец, говорил:
– Ну что ж, прощенья надо просить, славный мужичок болтанский, богатырь басурманский, старшиной будете теперь над нами: можете идти с царевной повенчаться и себе царство забирать, а коли нет, то поедем по свету силушку свою людям показывать.
– Спасибо за честь такую! – отвечал мужик болтанский ему. – Но не жених я царевне, вы мужиком меня обзывали, и по свету свою силушку показывать, чтобы люди удивлялись, и людской покой смущать тоже не хочется. Вы же, знатные богатыри, с убранством богатым, конями дорогими, отправляйтесь к царевне этой свататься, а я уж позади как-нибудь поплетусь.
Тогда оделись богатыри в наилучшие свои наряды и вперед отправились, а мужичок лошадку напоил, рядном прикрыл, оседлал, дернул за недоуздок и поскакал за ними.
Царевна увидала, что все богатыри ее побиты, двенадцатиглавый змей в пепел обращён, и подумала: «Нечего делать, следует дорогих странников встречать». Позвала она князей и велела:
– Открывайте ворота и стелите ко дворцу холстину: встречайте гостей-богатырей свежим хлебом и солью!
Ворота отворили, хлебом-солью богатырей встречали, кланялись, вот царевна на своё крыльцо вышла, и двери во дворец отпёрла; богатырей приветствовала, за стол усадила, дорогим вином-медом потчевала. Мужик болтанский, богатырь басурманский, подковылял ко дворцу, привязал лошадь у крыльца, ряднышко с нее снял, у дворца расстелил, лёг себе и стал трубку покуривать.
Вот богатыри начали пить-гулять, каждый на царевну поглядывать, и раздумывают: «Кого же царевна из нас троих удостоит?» А она видит, что все три богатыря один другого лучше, один одного милее, и сама не решает, за кого ж замуж идти. Пили они, значит, гуляли, но к делу не подступали. Царевна и сказала:
– Славные вы все богатыри, но кто же из вас разбил моего змея двенадцатиглавого, пускай тот со мной и выпьет чарку вина.
Богатыри переглянулись: сюда-туда, а того богатыря, что одолел двенадцатиглавого змея, и нет. Ну что же делать богатырям, они и признались:
– Был еще один с нами мужичок болтанский, богатырь басурманский, что с одного маху тридцать богатырей положил, и мелкой силе счёту нет. Сейчас он около дворца полеживает, да и трубку курит, пусть же сюда прибудет; но он такой мужик чудной, в одеже простой да на клячонке, а когда спит, то рядном покрывается.
– Если так, – отвечает царевна, – то пусть тогда мои князья, как подобает, его оденут и за стол усадят.
Одели князья, как должно, мужика болтанского и к столу привели. Наливает царевна всем по чарке и молвит:
– Кто же из вас разбил моего змея двенадцатиглавого, пускай тот со мной и выпьет чарку вина.
Тут уж мужичок не растерялся, чарку поднял и говорил:
– Я это!
Тогда-то царевна с ним обвенчалась и поставила его управлять своим царством.
И я у него был, горилку с ним пил, вот и к вам теперь пришел, эту сказку рассказал, – может, и вы чарку на стол поставите.
Про богатыря Сверхдуба
Жил себе когда-то богатый мужик. И было три сына у него: двое умных, ну а третий – дурак. Самый младший – вообще-то не был дураком, а только прикидывался, напускал на себя, что, мол, из этого получится. А было у мужика еще и несколько пар волов, и однажды послал он двоих умных сыновей на три дня в степь пахать, когда младший дома остался. Когда старшие сыновья домой приехали, меньший и говорит:
– Ну что ж, тату, они вдвоём пахали, а я тогда сеять поеду.
Отец и отвечал:
– Ты, сынок, еще по свету ходить не можешь, как же ты способен хлеб сеять?
Но младший так пристал, что и уговорил отца. Взял младший три мешка пшеницы и отправился на то же самое место сеять. Посеял и возвращается домой, когда попался ему старик и спрашивает:
– Куда это ты, земляк, едешь?
– Домой, – отвечает младший сын.
– А где ж ты был?
– В степи был, пшеницу сеял.
Старик и говорит ему:
– Когда прибудешь домой, скажешь отцу, матери да братьям, что пора уже пшеницу жать.
Сел тут парубок на подводу и подумал: «Как же это так, только я её посеял, а уже и уродилось? Надо бы вернуться да поглядеть».
И поехал назад посмотреть. Смотрит и правду – поспела уже та пшеница. Сорвал несколько колосков показать дома, а пшеница уродилась такая, что и не придумаешь лучше. Вернулся домой, отцу ее показывает, чтоб тот жать ехал. Отец сидит, раздумывает.
– Что ж оно, – молвит, – сын, счастье это нам такое, или несчастье? Как же так? Поехал ты сеять, а теперь уже пшеница поспела?
Взялись они за косы, стали косить; вот люди удивляются, – ведь только посеяли, а эти уже косят, ведь дело осенью было. Покосили они пшеницу, положили, обмолотили и давай продавать. Жили сами они бедно, но как стали продавать пшеницу, тут и построили дом. Отец сыновей своих женил. Самого старшего – на крестьянской дочке, среднего сына женил на поповской, а меньшого – на генеральской.
Когда умерли отец и мать, сыновья остались одни на хозяйстве, и детей дождались. Родился у меньшого сын – уж семь лет минуло, а он ещё в люльке лежит. Ходил дурак, гулял, и стали его разные господа стыдить, что он, мол, сам-то не бедный, это точно, а дитё такое, что уж семь лет ему, а он ещё в люльке лежит! Вот идет он домой и от стыда плачет. Думает: «Господи ты, боже мой, что ж оно такое – какой-то несчастный я, что дитя у меня такое?»
Вдруг попалась ему навстречу старуха. (А сын-то у него прикидывался, Семилеток, на самом-то деле – богатырём был).
– И о чем же ты, – спрашивает его, – сын купеческой, плачешь? (А старуха ж эта тоже знала, о чем он грустит, да не признавалась.)
Стал тогда он рассказывать:
– Ну, вот дитё у меня неудалое…
Тогда она спрашивает:
– А что, хотел бы, купеческий сын, чтоб на свете его и вовсе не было?
– Да, пожалуй, хотел бы, – отвечал купеческий сын.
– Тогда ступай, – она сказала, – на базар, и семь пудов каната купи и еще железную тележку. Когда дойдёшь домой, положи подушку, да и его положи туда, возьми веревку, да потолще, и вези его, спящего, в лес.
И дальше сказала она ему:
– Когда прибудешь в лес, нужно найти толстый развесистый дуб. Выбери ветку, что не обломается, привяжи в четыре ряда свой канат (так люди люльку веревкой повязывают). Положи на него доску, а на доску положи подушку, потом положи его и покачай (ведь он сонный был, он спал, да спать залёг на семь суток); и как положишь на подушку, так сразу покачай, а потом убегай без оглядки.
Так и сделал отец – отнес сына в лес, а сам убег без оглядки. А коли б отец оглянулся, тогда б Семилеток поломал бы о него весь тот лес.
Спал он или не спал, но семь суток проспал. Если бы эти семь суток дома проспал, тогда было б ему, наверно, двадцать лет стукнуло. Тогда была б у него силушка богатырская.
Проснулся Семилеток и говорит:
– Что ж оно такое, вроде я дома спал, а сейчас в лесу?
Тут встряхнулся он, да и упал на землю, упал и погрузился в нее по самые колени. Ходит теперь и думает: «Пути домой не знаю, летать не могу». Похаживает, сам себе приговаривает. Отыскал он дуб здоровый, высокий, попробовал, чтобы не сломался (он-то хорошо уже знает, что силушка у него такая имеется, – что весь лес обхватил бы, но!..)
Взобрался он на тот дуб и стал осматриваться, не видно ли где-нибудь какого-нибудь села либо слободы. Села не заметил, а увидал в лесу двухэтажный дом, покрытый черепицей. «Вот, – думает про себя, – если слезу вниз – дорогу не найду. Летать – не могу». Стал он руками хвататься за ветки, и пошел, опираясь на верхушки деревьев, словно птица.
Прилетел он туда, к тому дому, но легко спуститься не может, поэтому упал на землю, очень ушибся. Вошёл в дом, а там нет никого, сидит только старая-престарая женщина, сидит и его спрашивает:
– С чем же ты, добрый молодец, пожаловал сюда?
Он отвечал:
– А ты, старая ведьма, сначала напои меня и накорми, а уж после и спрашивай.
Встала она живо с печки, достала кувшин с молоком, поставила на стол и положила ему булку. Он поднялся и отблагодарил бабушку.
– Спасибо, – сказал, – тебе, бабушка, за хороший обед! Ну а сейчас, бабушка, спроси, с чем я сюда явился.
Старуха спрашивает:
– Ты чьего роду и кто такой будешь?
– Я, – говорит, – Сверхдуб (это он сам себе имя придумал).
– Зачем же ты, – спрашивает, – сюда прибыл?
– Ну вот, – отвечал, – хотел бы тут век дожить, наняться к кому-нибудь.
Она ему:
– У меня двое сыновей, они в чисто поле поехали. Я ж без них ничего не решаю; вот как приедут домой, так и распорядятся.
Тогда он ей и говорит:
– А мне ничего здесь не будет, если я дожидаться стану?
Бабка отвечает:
– Есть у меня место, где могу тебя спрятать. Сыновья не узнают, а если станут догадываться и на меня сердиться, тогда я им слово промолвлю, сыны уедут с дому, так я выпущу тебя.
(Это дело нередкое, если мужик голодный, то как приедет домой, жену бранит, а корчмарь коль голоден – то идёт богу молиться.)
Вот прибыли сыновья домой; не успевают и в двери зайти, а баба булок напекла, тогда поразевали мужики рты, она им булки тычет (они – на самом деле, змеи были). Кидала, пока сытыми не стали. Потом вошли в комнату, вот самый старший и молвит:
– Фу, русская кость смердит!
А она им говорит:
– Вы, – отвечает, – по миру летали, русской кости понюхали, вот вам оно и мерещится.
И дальше продолжает:
– А вот ко мне молодец тут заходил, да такой, что лучшего и не сыщешь. Приходил наняться, говорил, что служить хочет, покамест не прогонят. (Но сам-то Сверхдуб долго служить не хотел бы.)
Сыновья ей в ответ:
– А что ж нам ты его не показала?
Тогда поднимает старуха подушку да одеяло и вытаскивает молодца. Поднялся он тогда, они с ним и здороваются:
– Здравствуй, молодец!
А он не знает, что им и ответить. Вот они его и спрашивают:
– Зачем же ты, молодец, к нам зашел: волей-неволей или своей охотой?
А тот отвечает:
– По своей воле не явился бы к вам, да вот заставила неволя, пришлось наниматься.
Тут они ему и говорят:
– Мы такого не хотим; нас братьев двое, а вот если ты будешь третьим – меньшим. Ну как? Согласен? А если не согласен, то мы тебя прямо сейчас и съедим!
Он и отвечал:
– Да, согласен!
Что ж, вручили ему ключи братья от хозяйства, где лежат овес да мука, одёжа да крупа. И стали водить его по кладовым всем и амбарам, показывать, что где лежит, отвели его в конюшню, отворили ее, увидал он – стоят в стойле двенадцать лошадей. Тут самый старший Змей и сказал:
– Будешь ухаживать, брат, за этими лошадками.
А под той же крышей была еще одна конюшня. Но молодцу ключей от нее не дали, и сказали:
– Вот тебе, брат, хозяйство наше. Где хочешь, ходи гуляй и пей, можешь на лошадях кататься, только туда нельзя заглядывать.
Побыли чуток братья дома, а потом и сказали младшему:
– Оставляем тебя на хозяйстве, а сами собираемся к дядюшке в гости.
Сели на коней и поехали. Ожидал он день за другим, пил да гулял, на лошадях ездил, а на третий день накормил коней хорошенько и сводил на водопой. Вернулся с реки, да поставил лошадей в конюшни, настелил соломы, насыпал овёс, стал ходить по конюшне, раздумывает: «Что ж оно это значит, по всему своему хозяйству меня водили, а сюда не привели и ключей не дали?» И думает себе: «Какой же с меня будет молодец, если сюда не загляну?» Отправился в дом, смотрит: та бабушка спит. Открыл шкафчик, посмотрел – лежат два ключика. Схватил он эти два ключа, пришёл туда, попробовал – подходят. Отпер молодец конюшню, стоят пара коней, один свежую пшеницу жует, а второй – золото. Подумал: «Что ж это такое? Этот пшеницу жует, а тот – золото? Надо бы этому подложить золота, пусть тоже поест».
Засучил рукава по локти, засунул он руку в золото – и вдруг стала она золотой; засунул другую – и другая золотой стала. Взялся молодец за голову, и та золотой сделалась. Натянул шапку, опустил рукава, заходит в дом и рассказывает:
– Ой, – молвит Сверхдуб, – бабушка, сильно я провинился. (А она и так об этом знает, ведь волшебница была)
Она ему и отвечала:
– Вот теперь, дитё мое милое, рада бы я была, если б ты живой остался, но как приедут, то ведь съедят по косточкам. Теперь, сыночек, бери коня да ступай, куда хочешь.
Молодец пошел, подковал лошадь, но не так, как все, а задом наперед подковы поставил, как будто ехал оттуда, чтобы след замести: туда следу нет, а сюда будет. Сел на коня и поехал. Выходит старушка и говорит Сверхдубу:
– Подожди, дам-ка тебе в дорогу гостинец. (Пожалела его потому, что он был очень собою пригож).
Вынесла ему щетку да гребень, какими коноплю чешут, и платок ещё. Спрашивает он ее:
– И как же этими вещами распоряжаться?
Она ему и говорит:
– Оседлай коня, езжай да замечай: когда будет ветер и буря шуметь, ты бросай этот гребень позади, а сам мчись что есть мочи! Чтобы проскочил!
Выезжает он со двора, и конь ему говорит:
– Сойдёшь, – говорит, – и полезай в моё правое ухо, а в левое вылезай, тогда станешь еще краше.
Выезжает молодец со двора, так и делает, как конь велел. Едет дальше и дальше, а за ним уже Змей в погоню выехал. Конь ему и молвит:
– Поезжай, не зевай, бурю не дожидайся, а посматривай: тебе за тридевять земель будет видно, как ворона полетит, тогда скажи. (Это конь ему поставил такие зоркие очи.)
Едет он и видит, как летит за тридевять земель ворона, тогда конь и спрашивает:
– Что, видано тебе что-нибудь?
– Видно: за тридевять земель ворона летит.
А конь ему:
– Возьми гребень, брось позади себя да мчись что есть мочи!
Бросает молодец гребень, сам проскакивает, и вырастает позади него такой лес, без конца и краю, и настолько высокий, что в небо верхушками упирается. Змей его перескочить хотел, но чересчур высокий и такой густой, что не пролезть, и большой – не объехать! Проехал Сверхдуб пару верст, но и Змей уже долетел до этого леса.
– Вот, – сказал, – хитрый, догадливый.
Гонял Змей да гонял по всему миру, не нашел ни конца, ни края, и в гору прыгал, но не перескочил. Нанял тогда пильщиков, чтобы дорогу ему прорезали. Пока их нанимал и пока вернулся, пока их до места доставил, Сверхдуб все дальше и дальше уходил. Пришли пильщики, проложили просеку, когда конь уже знал, что Змей снова будет за ним гнаться, и молвит хозяину:
– Езжай-ка, нельзя спать, не зевай и назад посматривай. Еще две беды могут на пути произойти; если их перетерпим, от горя избавимся.
Едет молодец, оглядывается – летит опять ворона. Конь его и говорит:
– Видишь ли что?
– Вижу, – отвечает, – но можно ехать и четыре года, пока та ворона не нагонит.
А конь ему отвечает:
– Ну, на четыре года ты не рассчитывай, а рассчитывай лишь на четыре секунды. И оглядывайся, – добавил, – почаще.
Но не успел конь и десяти шагов пройти, оглянулся Сверхдуб, а ворону уже за версту видно стало. Говорил конь:
– Ты брось щетку позади, а сам что есть мочи мчись вперед.
Кинул он щетку, и даже не успела лошадь двух шагов ступить, как позади курган огромный образовался, и такой высоты, что вершина в самое небо уперлась! Прибежал к кургану Змей:
– Эх, – молвил, – догадливый!
Бежал и бежал Змей по целому миру, так и не нашел ни конца, ни краю. И вверх прыгал – не перескочил! Вернулся назад, но пока грабарей нанял, тот пуще умчался. Прокопали те дорогу, снова Змей за ним погнался, тут конь и спросил Сверхдуба:
– Ты, – спрашивает, – спать сильно хочешь?
– Хочу, – отвечает, – очень.
– Перетерпи, – говорит, – еще одну беду, скачи на мне, не спи и почаще поглядывай!
Едет на коне, оглядывается назад, увидал ворону за три версты. Едет дальше, конь твердит:
– Махни назад платком, ведь он нас догоняет уже.
Махнул молодец назад платком – так разлилось позади него сине море на весь мир, без конца и без края, глубиной и вовсе, как глубокая бездна!
Тут подъезжает Змей к морю и говорит:
– Эх, хитрец какой нашёлся!
Перескочить море не смог – широкое.
– Может, – молвит Змей, – может, я его выпью?
Стал пить, выпить успел, а лишь дважды глотнул и лопнул.
Тогда говорит конь Сверхдубу:
– Всё, не нужен я тебе боле. (Конь ведь был не богатырский, а волшебный. А Сверхдуб в богатырском нуждался.)
– Можешь теперь пойти, куда захочешь, только меня, – говорит, – покорми, чтоб домой я добрался, а то идти сил нет.
Сверхдуб спросил у коня:
– Чем же могу тебя покормить?
Конь ему отвечал:
– Пойди-ка ты в лесок рядом, нарви дубов, наломай из них куски и сожги, пускай они горят, а я этого пепла наемся.
Сверхдуб только рад стараться: пошел быстрым шагом, нарвал дубов, наломал из них куски и зажег. И горели куски не более трех минут, потом потухли. Отправился он в степь, нашел там вола, снял шкуру с него, смастерил решето, просеял на нём угли (для коня так постарался, негоже просто было бы коню такие угли есть). Угостил его, тот и наелся.
– Вот теперь, – сказал конь, – иди куда хочешь, а я домой поскачу.
Зашел Сверхдуб в лес дремучий да лег поспать, потому, как давно не спал. Спал молодец или не спал, но проспал двенадцать суток. А как проснулся, думает: «Куда ж теперь мне ступать?»
Шел и нашёл деревню. Смотрит он, а впереди большая усадьба, богатый помещик, видать, живет. Подумал Сверхдуб: «Как бы это мне попасть туда?»
Вошёл он в усадьбу в зимних варежках и шапке летом (нельзя было ни шапку, ни рукавицы снимать, не то увидели бы золотые руки да голову). Вышел к нему барин и говорил:
– Здравствуй, молодец! Зачем пожаловал?
А тот ему отвечал:
– Да вот пришёл наниматься.
Барин и говорит:
– У меня недавно свинопас рассчитался, если хочешь, то можешь наняться свиней пасти.
– Все равно – работа, только деньги платил бы.
Так что нанялся Сверхдуб у барина за полтину рублей и хозяйскую одёжу. Завел его барин в дом, дал отобедать и, не теряя времени, отвел его в степи, где свиней надо пасти: свиньи ведь голодные. Поводил его по своим степям повсюду, показал все места и сказал:
– Это моя земля, но за эту межу не ступай, то земля Змея, а если пропустишь, Змей и тебя, и свиней съест.
Отправился барин домой.
А Сверхдуб свиней пасёт на показанном месте и остерегается, он же без всякого оружия. Пригнал вечером свиней домой и сказал барину:
– Дай-ка мне двадцать пудов пряжи да десять – сапожного вара, а я батог себе смастерю.
Барин глядит на него. «Неужели, думает, он такой груз подымет?» И долго не раздумывая (имелись у него свои конопляники) отвесил Сверхдубу двадцать пудов прядева да десять – смолы. Стал Сверхдуб плести батог да сплел его по толщине как самая толстая колесная ступица, и по длине саженей с двадцать. Сплел его, осмолил, а барин все посматривает.
– Вот теперь, – говорит, – отлей-ка мне кнутовище чугунное, да чтобы было по весу в восемнадцать пудов.
Барин ему отлил. Уселся Сверхдуб, выставив колено, да как ударит кнутовищем по колену, что кнутовище натрое расколол! (Вот это удалец! Коль бы палкой ударил, и то больно было бы.)
Как увидал это барин, задивился, что он такой малый и удалый. Говорит Сверхдуб:
– Жаль, пан, не годно оно. Сделай теперь в двадцать пять пудов и стальное.
Сделал пан ему в двадцать пять пудов и стальное. Уселся Сверхдуб так же, ноги расставив, ударил по колену – а оно лишь зазвенело.
– Хорошее, точно в меру!
Прицепил тогда кнут и стал гнать в степь свиней на пастбище, а барин подумал: «Уж забирай себе и свиней и все начисто, лишь меня не трогай». Погнал он свиней за ворота, да как щелкнул батогом, словно из двух пушек грянуло! (Да и то, ведь теперь было чем щелкнуть!) Погнал он пастись свиней, но не на показанное место, а туда, куда захотел. Знал он, где Змей, вот и погнал свиней прямиком в Змеев сад. Ну а Змей дома спал и ничего не слышал. Проснулся Змей, когда в саду такое хрюканье было, что весь сад прямо дрожал. Рассердился тогда Змей и прямо туда, думал, Сверхдуб его побоится. А тот, не раздумывая, как растянул своё кнутище, да как хлестнул Змея по шее, что голова змеиная и отлетела!
Пошел тогда Сверхдуб в дом Змея: ходил-похаживал, а никого нет, – но и не страшно ему. Вышел из дома и стал ходить по саду, приглядываться, увидал – лежит посредине сада большая каменная скала. Он и молвит: «Что ж я буду за молодец, если не рассмотрю, что ж оно такое? Тут обязательно какой-то предмет спрятан!» Поднял мизинцем скалу, смотрит – а там яма большая, а в ней три богатыря. Принялся он с ними здороваться, но они так ослабли, что не могли и голоса подать. Сверхдуб им сказал:
– Вылезайте, братцы, оттуда!
А они ему отвечали:
– Мы хоть здесь и с голоду, и с холоду пропадем, но нам не привыкать, а ты ж зачем сюда явился? Когда прилетит Змей, он и тебя съест и нас в помине.
А тот говорит:
– Не боитесь, братцы, не будет этого!
Протянул богатырям свой кнут, да и вытащил их. Завел их в дом Змея, отыскал кое-что закусить, ведь они совсем истощали. Закусили они, а Сверхдуб пошел, поймал самую жирную свинью, оборвал на ней щетину, внес её, хорошо ощипал. И была в доме том печь, он печь ту накалил да кинул в нее свинью. После вытащил, вылил воду, пшена набрал в амбаре и стал готовить ужин. Сварил хорошего кулеша, такого, как следует быть, понёс на стол, а сам отправился в подвал, достал оттуда водки бочонок. Внёс в дом, дает богатырям по два стакана водки; выпивают они и стали ужинать. Как поужинали, благодарят его.
– Ну, – говорят, – благодарны мы тебе, братец, что нас ты от неволи спас и накормил; и что бы ни было, а большему горю не бывать!
Погнал Сверхдуб свиней домой, тут богатыри ему говорят:
– Имеется у нас кольцо драгоценное, и мы тебе его отдаём за то, что нас недурно угостил.
Подцепил он то кольцо позади к кнуту и тащит. Уже темно сделалось. А барышни его барина с вечера гуляли, глядят – а по дороге словно звездочка катится. (Сказывают, что самоцвет по вечерам светится, но я не видел.) Выбежала самая младшая, самая прекрасная ему навстречу и спрашивала его:
– Что это ты приволок?
Он её отвечал:
– Да свиней гнал, ну и на дороге сыскал, даже сам понять не могу, что это такое.
Она попросила его:
– Дай-ка мне, – говорит, – эту штучку!
А он ей отвечает:
– Не дам. Если пойдешь замуж за меня, только тогда дам.
Глядит она на него, а парубок красивый, но не имеет ничего: и одежда – только что на нем, и хлеба – только что в нем. Ещё и боится его, что он такой сильный.
– Хорошо, – отвечала, – что будет, то будет, пойду.
Заходит в дом и сообщает своему отцу:
– Замуж я собралась за твоего работника, что у нас служит. Отец отвечал:
– Что ж сказать, это дело твое! Если хочешь так, только чтоб меня не трогал.
Время прошло – и свадьбу сыграли.
Но некоторое время спустя прислал старший Змей приказ барину, чтоб тот выслал младшую дочь ему на съеденье. Послал барин к государю, чтобы государь ему прислал войска – одолеть злого Змея. Вот Сверхдуб сидит за столом, чай попивает, папиросу покуривает и усмехается, ну а барин сидит и слезами обливается – жаль дочь свою. Спрашивает тогда зять своего тестя:
– Что вы плачете? Если я не плачу, а мне-то с ней жить!
Тесть отвечал:
– Разве ж мне своё дитё не жалко?
А Сверхдуб говорит:
– Что бы ни было, а большему горю не бывать!
Вот тут пришёл от самого государя приказ, что «в таком-то, месте, да над таким-то морем, войско выставлено стоит по поводу, о котором меня просил».
Прислал Змей второй раз к барину, чтоб барин дочь свою присылал обязательно да поскорее. Ещё пуще заплакал отец да велел кучеру запрячь пару коней, чтоб отвезти дочь в указанное место. Простилась она с отцом да матерью. Пришла к мужу проститься, а тот и просит:
– Неужели я тебя никогда не увижу?
Она ничего не сказала, лишь заплакала да поехала к Змею на съеденье. Тогда тесть говорит зятю:
– Бери себе, сынок, наилучшего коня, и поезжай смотреть на ее муку.
Пошел тогда Сверхдуб на конюшню, взял лучшего коня, вывел коня за ворота и кричит:
– Сороки, вороны, слетитесь на купецкое мясо!
Хватает коня за гриву, стряхнул – одна шкура в руках осталась. Свистнул богатырским свистом! Прибежал его конь, что земля дрожала, а из ноздрей пламя валило. Привёз конь всю богатырскую справу да все доспехи богатырские – и ружье, шапку, копье. Сел он на коня и выехал на указанное место. Приехал туда, смотрит – она на столбе, слезами умывается да рукавами вытирается. Приехал он таким молодцом, что она и не признала. А он тогда молвил:
– Подымалась бы ты, душенька, поискала бы мне в голове.
Она этому очень обрадовалась. Встала, стала искать у него в голове, Сверхдуб молвит:
– Когда я засну, ты возьмёшь этот молоток и стукнешь им мне по голове, я и встану.
Вот глядит она, что на море такая волна поднимается, что до берегу волна доходит. Испугалась она, доставала молоток, но не получается из кармана вытащить. Тогда стала она плакать, и покатилась слеза ему на прямо лицо. Он тогда вскочил и говорит:
– Ух, душенька, что ж ты так больно обожгла меня!
– Тебя я, – отвечает, – ничем вовсе не жгла, а это моя слеза тебе на лицо капнула.
Тут плывет Змей. Доплывает до суши и говорит ей:
– Прыгни-ка мне, – говорит, – прямо в рот!
А она села и лишь усмехается. (Но все-таки она не ведает, что здесь ее муж, думает, просто, богатырь.) А Змей сердится за это:
– Что же это за щеголь такой прискакал ко мне? Девушка эта мне на ужин приготовлена, но с тебя говядина слаще, так что на закуску будешь.
А Сверхдуб тогда отвечает:
– Ты ею одной подавишься.
Вылез Змей из воды, заревел страшным голосом, думал, Сверхдуб испугается, – и говорит грозно ему:
– Здорово, молодец!
– Здорово, здорово тебе, Змей, нечистый дух!
А Змей молвит:
– Ну что ж, добрый молодец, приехал ты биться или мириться?
Отвечал Сверхдуб:
– Не за тем едет добрый молодец, чтобы мириться, а затем, чтоб биться!
Тогда Змей и говорит:
– Дуй, готовь ток!
(Как богатыри биться собираются, так на сырой земле трудно им удержаться и они ток себе делают.)
Молодец говорит:
– Ух ты, Змей нечистый, я ж к тебе в гости приехал, так ты и дуй сначала!
Стал Змей дуть. Сделал ток железный. Как дунул Сверхдуб – сделал стальной. Дунул Змей – сделал чугунный ток. Дунул Сверхдуб – ток серебряный сделался. Змей дунул – медный сделался. Дунул богатырь – золотой сделался, и стали они биться. Сражались до кровавого пота – друг друга одолеть не могли. Сверхдуб говорит:
– Женушка моя милая, отпусти на подмогу, мне коня моего!
Та без вопросов, смотрит, насколько ему плохо, отпускает коня. Конь стал разгоняться, и прямо в голову Змея копытами! Богатырь был обрадован, что есть ему подмога, снова поднатужился, жену же не думает отдавать Змею на съеденье. Сразил он Змея да пошел себе стороной, чтоб жена не приметила. Приехала жена домой, а он улёгся на подушках таким, как и был, будто и не отлучался никуда.
Она и говорит ему:
– Хватит, душенька, притворяться.
Упала на колени перед ним и поцеловала. Поднялся Сверхдуб, стал обнимать её, целовать. И ушли они в комнаты вдвоем и принялись в отцовских комнатах пировать. Да и не так всё это дело делалось, как тут в сказке сказывается. Стали они жить, поживать да добра наживать. И я там, был, мед-пиво пил, по усам текло, но в рот не попало.
Ох
Раньше было всё не так, как сейчас, в давние времена разные чудеса в мире происходили, да и мир не такой был, как сейчас. Теперь этого не осталось ничего… Рассказать хочу вам сказку о лесном царе Охе, о том, каким он был.
Давно это было, не на моей памяти, а наверно, когда еще ни родителей, ни дедов наших в помине не было, жили-были бедный мужик и жена его, и был у них только один сын, но и он не такой, как подобает: таким уродился ленивцем, не приведи господь! За холодную воду взяться не может, только лишь на печи сидеть да просо пересыпать. Ему, наверно, уже двадцать лет, а он ещё без штанов сидит на печи и никогда не слезает: если подадут еды, поест, а если не подадут, и без того обойдётся. Ну, отец да мать и горюют:
– Сыночек, что ж нам поделать с тобой, ты же ни к чему не пригож! У других вон дети своим родителям в подмогу, а ты лишь даром хлеб переводить можешь!
Но ему ничего: сидит и дальше просо пересыпает. Другой ребёнок, как пойдёт пятый год, родителям уже помогает; но этот вырастает такой детина, до самого потолка уж, а все ещё без штанов сидит, да и делать не может ничего.
Горевали-горевали мать его да отец, а после мать и промолвила:
– Что же ты, старик, надумал чего с ним делать? Видишь, какой сын уже вымахал, а такой дурак – не может ничего делать. Взял бы да хотя бы внаймы его отдал, гляди, хоть чужие люди сына чему дельному обучат?
Подумали, да отдали к портному учиться. Пробыл тот три дня там и сбежал; залез на печь – и снова стал просо пересыпать. Тогда подрал да выругал хорошенько его отец, а после отдал к сапожнику на обученье. Но он сбежал и оттуда. Побил отец его снова и направил на обученье к кузнецу. Там тоже пробыл не долго – сбежал. Что же делать с сыном отцу?
– Отведу, – сказал, – его, эдакого, в чужое царство: куда бы там внаймы не отдал, может, не убежит.
Решил повести его.
Шли-шли они, долго и коротко ли, зашли в лес, да такой дремучий, что было лишь небо и землю видно. Вошли в лес, немного устали; глядят – у дорожки притаился пенек обгорелый, – тут старик и говорит:
– Утомился я, присяду, отдохну немного.
Лишь начал он на пенек усаживаться, и вымолвилось у него:
– Ох! Что же я так заморился! – и тут вдруг из пенька вылезает маленький дедушка, сморщенный весь, и с бородой зеленой до колен.
– Что же тебе, – молвит, – человече, понадобилось от меня?
Подивился старик: откуда могло такое диво явиться? И говорил ему:
– Я тебя что, звал? Отвяжись!
– А как же не звать, – отвечает дедушка, – коли звал!
– И кем же ты будешь? – спросил старик.
– Я – Ох – царь лесной. Ты меня, зачем позвал?
– Ну, чур тебя, не собирался тебя звать!
Старик возмутился.
– Нет уж, позвал: сказал же: «Ох!»
– Уморился я это, – говорит старик, – тогда и сказал так.
– Куда путь держишь? – спросил Ох.
– Да куда глаза глядят! – старик ответил. – Взялся вести дурака своего внаймы, чтобы хоть чужие люди научили его уму-разуму. У себя же, куда ни отдам, он сбегает отовсюду.
– Так мне отдай, – сказал Ох, – я уж его научу. Но только с одним условием: когда год пробудет у меня, ты приди за ним, ежели его признаешь, то возьмёшь, если нет – еще один год будет служить.
– Идёт, – сказал обрадованный предложением старик.
По рукам ударили да горилки распили; побрёл довольный старик домой, а Ох повел его сынка к себе.
Вот ведет Ох его, да прямиком… на тот свет: под землёй зелёная хатка, камышом крытая; и все в ней такое же зеленое: зелены стены, зелены лавки, зелены даже дети и жена Оховы – ну прямо всё-всё. И работницы Оховы, словно рута, все изумрудны…
– Ну, присаживайся, – сказал Ох своему новому работнику, – да поешь чуток.
Подали ему мавки поесть, но и еда вся зелена. Тот поел.
– Ну вот, – молвит Ох, – если взялся работать на меня, то дровец надобно для меня нарубить и в хату принесть.
Побрёл работник. Рубил или не рубил, а прилег на дрова и заснул. Пришёл Ох, а работник спит. Тогда взял он его, и велел своим работникам дров наносить, а после связанного на эти дрова кинул и подпалил их. Вот и спалил работника! Потом Ох развеял по воздуху пепел, но один уголёк выпал. Окропил уголёк Ох живой водой – и тут ожил работничек и стал слегка умнее да проворнее. Снова было велено дров нарубить. Но тот снова уснул. Ох тогда поджег дрова, сжёг работничка опять, пепел по воздуху развеял, а уголек водою живой окропил – опять ожил работничек и таким красивым сделался, что лучше не сыщешь! Но и в третий раз был спален он и окроплён водою живой – тогда получился из парубка ленивого настолько проворный и красивый казак – ни придумать, ни загадать, лишь в сказке рассказывать.
Прослужил парубок у Оха целый год. Прошёл год, прибыл отец за сыном. Подошёл в лесу к тому пеньку, уселся и сказал:
– Ох!
Ох вылезает из пенька, и молвит:
– Здравствуй, человече!
– Здравствуй, Ох!
– А зачем ты пришёл? – спрашивает.
– Прибыл, – отвечает, – за сыном.
– Тогда пойдем, если узнаешь – возьмёшь его с собой, а если нет – тогда ещё год у меня служить станет.
Отправился старик за Охом. Подошли к его хатке. Ох выносит мерку проса, высыпает – и сбегаются петухи – видимо-невидимо.
– Ну, признавай, – говорил Ох, – где же твой сынок?
Глядел старик – а все петухи одинаковые: прямо один в один, не признал.
– Ну, – сказал Ох, – иди домой, если не признал. А твой сын еще один год служить у меня будет.
Побрёл старик домой.
А как прошёл второй год, пришёл снова опять старик в лес к Оху. Подходит к пеньку:
– Ох! – сказал.
Ох и вылезает к нему.
– Пойдём, – говорит, – узнавать будешь! – И отводит его к овчарне, а там смотрит – баранов полно и все один на одного похожи. Глядел-глядел старик, но так и не признал.
– Ежели так, то иди домой: а твой сын еще год служить у меня будет.
Побрёл старик, пригорюнившись.
Как прошёл третий год, старик отправился к Оху. Шёл-шёл, и деда встретил, а тот белый весь, словно кипень, и одежда на нем такая же белая.
– Ну здравствуй, человече!
– Здорово, дед!
– Куда это тебя несет?
– Отправился, – молвит, – к Оху за сыном своим.
– Как же так?
– Ну, так и так, – рассказал старик.
Вот и рассказал старик белому деду, что отдал своего сына Оху и с какими условиями.
– Эх! – сказал дед. – Плохо дело твоё! Долго он будет его держать…
– Ну, я, – говорил старик, – сам смотрю, что моё дело плохо, только не знаю, что ж теперь поделать. А может вы, подскажете, как сына моего спасти?
– Подскажу, – сказал дед.
– Так рассказывайте мне, миленький: стану до конца веку за вас богу молить! Все же, каким бы сын ни был, но родной мой, кровинка мне.
– Ну слушай, – говорил дед. – Когда дойдёшь к Оху, выпустит она много голубей и станет зерном их кормить. Ты ни одного не возьмёшь, а только того голубя, что есть не будет, а только сидеть будет под деревом и перышки чистить: будет это твой сын!
Отблагодарил старик дедка и побрёл. Пришёл к пеньку.
– Ох! – промолвил.
Ох и вылезает к нему и отводит старика в лесное царство. Высыпает Ох пшеницы, созывает голубей. Слетелись их, да так много, боже мой! И все похожи один на одного.
– Ну, признавай, – сказал Ох, – своего сына. Если узнаешь – твоим будет, а если нет – то моим!
Тут все голуби стали клевать пшеницу, а только один сел под деревом, нахохлился и стал перья чистить. Старик говорил:
– Вот это будет мой сын!
– Надо же, угадал! Забирай, если так.
Ох превратил голубя в такого гарного парубка, что лучше на свете и не сыскать. Очень обрадовался отец, обнял сына, поцеловал, оба обрадовались.
– Пойдем, сыночек, домой.
Вот и побрели.
Шли по дороге, беседовали. Отец расспрашивал, как же сыну в Оховом царстве жилось. Сын рассказывал, а отец жаловался, как бедствует, сын слушал. Потом отец и сказал:
– Как же нам теперь, сыну, быть? Я ж бедняк, ты бедняк. Три года ты служил, а так ничего и не заработал!
– Не горюй, отец, все устроим. Начнут, – сказал, – панычи в лесу на лис охоту; вот тогда обращусь я борзой собакой да лису схвачу, тогда захотят панычи купить меня, а вы за меня триста рублей возьмите, только продайте без цепочки: тогда станут у нас деньги, да и разживемся.
Шли они, шли; смотрят – собаки на опушке леса за лисой гоняются: никак не убежать лисе, а борзой никак не нагнать её. Враз обратился сын в борзую собаку, догоняет лису и ловит. Выскакивают из лесу панычи:
– Твоя собака?
– Ну, моя!
– Отличная борзая! Продавай ее нам.
– Покупайте.
– Чего хочешь за неё?
– Триста рублей хочу, но берите без цепочки.
– Сдалась твоя цепочка нам, у неё золочёная будет. Забирай сто!
– Нет.
– Ладно, забирай деньги, отдавай собаку.
Посчитали деньги, забрали борзую и начали снова за лисой гнаться. А она возьми, да погони лису прямо в лес: обратилась назад в парубка, и вернулся он обратно к отцу.
Шли они, шли, тут отец и сказал:
– Что ж нам, сынок, грошей этих? Разве что хозяйством обзавестись немного и хату подновить…
– Не печалься, отец, еще придут. Теперь, – сказал, – станут панычи с соколом на перепела охотиться. Тогда обращусь я в сокола, и захотят у вас меня купить, вы и продаёте меня за триста рублей, но без колпачка.
Шли они по полю, смотрят – спускают панычи сокола. Сокол погнался, а перепел убежал: сокол догнать не может, перепел – убежать. Оборачивается сын соколом, сразу наседает на перепела. Заметили это панычи и говорят.
– Твой это сокол?
– Мой.
– А продашь нам?
– Покупайте.
– Чего просишь?
– Если дадите за него триста рублей, забирайте, но без колпачка.
– У него парчовый будет.
Согласились, купили за триста рублей сокола у старика. Тогда спустили панычи на перепела сокола, а он как полетит – в самый лес, там обратился в парубка и снова к отцу вернулся.
– Вот теперь мы немного разжились, – сказал старик.
– Подождите, отец, еще прибавится. Когда будем идти мимо ярмарки, я обернусь в коня, а вы меня им продавайте. За тыщу рублей можете отдать, но только без уздечки.
Подошли к местечку, где ярмарка была здоровая или что-то похожее. Оборачивается сын в коня, но в такого, словно змея, не подступишься – страшно! Отвел отец коня этого за уздечку, а тот как стал гарцевать, копытами землю бить. Сошлись купцы, стали торговаться.
– За тыщу отдам, – сказал, – но без уздечки забирайте.
– Сдалась твоя уздечка нам! Будет у него серебряная!
Пятьсот предлагают.
– Нет!
Тут мимо цыган проходил, одним глазом не видит.
– Что просишь за коня, старик?
– Тыщу, но уздечка моя.
– Э, это дорого, старик, забирай пятьсот и отдавай с уздечкой!
– Нет, не годится, – отвечал отец.
– Тогда шестьсот забирай!
И стал цыган торговаться, но отец ни копейки не уступил.
– Ну, забирай, батя, только уздечка моя.
– Нет уж, со мной останется!
– Дорогой человек, такого не видано, чтобы без уздечки коня продавали? Как же я его возьму-то?
– Бери, как знаешь, но уздечка моя! – отвечал старик.
– Ну, старик, я тебе ещё пять рублей бери, но только с уздечкой.
Раздумал старик: «Стоит-то уздечка эта гривны три, а тут цыган пять рублей хочет дать», – вот и отдал.
Горилки распили. Забрал старик деньги и домой отправился, а цыган тем временем сел на коня и поскакал. Но не цыганом он был: это Ох в цыгана обернулся.
Нес конь Оха между макушками деревьев и облаком. Как спускаются к лесу, подъезжают к Оху. Ставит Ох коня в стойло, и идёт в хату.
– Не уйдёт всё же от меня, вражий сын, – сказал жене.
Как подошёл полдень, берет Ох за уздечку коня и отводит к реке на водопой.
Приводит к реке, а тут конь наклоняется напиться, оборачивается окунем и уплывает. Ох, не раздумывая, оборачивается щукой и стал за ним гнаться. Ещё чуть-чуть, и догонит, а окунь разворачивает плавники, машет хвостом, и не схватить его щуке. Вот догнала его щука и молвит:
– Окунек! Поворачивайся головой, будем с тобой беседовать!
– Если ты, кумушка, беседовать желаешь, я и так могу услышать!
Нырнул поглубже и уплыл от щуки. Догоняет снова щука его и молвит:
– Окунек! Повернись ко мне головой, будем с тобой беседовать!
Тут окунек расправляет плавники:
– Если ты, кумушка, беседовать желаешь, я и так могу услышать!
Долго так гоняли щука с окунем, а поймать его она так и не могла.
Тут подплыл окунь к бережку, где царевна белье полоскала. Обернулся окунь в гранатовый перстень в прекрасной золотой оправе, увидала это царевна, вытащила его из воды. Принесла домой, хвалится:
– Смотри, батюшка, какой я прекрасный перстенек нашла!
Полюбовался отец, а царевна решить не может, на какой палец одеть его: так он красив!
Скоро царю доложили, что прибыл купец. (А ведь это Ох в купца обернулся.) Выходит царь:
– Что ж тебе, старичок, надобно?
– Да вот ехал я, – молвит Ох, – по синему морю, вез на корабле на родные земли к своему царю перстенёк гранатовый, и упал он в воду. Не сыскал ли кто из ваших?
– Сыскали, – отвечал царь, – дочка моя отыскала.
Позвали дочку. Тут стал Ох просить, чтобы та отдала перстень, говорил, что не жить ему на белом свете, если не привезёт его! А она отдавать не хочет! Тут царь вмешивается:
– Отдавай, – сказал, – дочка, не то будет беда из-за нас старику!
Ох снова просить стал:
– Возьмите, что хотите, но перстень верните.
– Ну, если так, – сказала царевна, – то пусть не будет он ни тебе, ни мне! – и бросает перстень наземь… и рассыпается перстень пшеном по целому дворцу. Ох, не раздумывая, оборачивается петухом и стал это пшено клевать. И клевал, пока всё не склевал; только одно зернышко покатилось под ногу царевне, и осталось незамеченным. Когда поклевал, из окна улетел.
Тут из того пшенного зернышка обратился парубок, да такой гарный, что царевна, как увидала, сразу влюбилась, – попросила отец и мать, чтобы выдавали за парубка замуж.
– Я, – говорила, – ни за кем не буду такой счастливой, лишь за ним!
Долго ещё не хотел царь отдавать дочь за обычного парубка, но потом всё ж согласился; благословил их, обвенчал и такую свадьбу сыграл, что весь свет там побывал.
Ну, и я там был, мед да горилку пил; во рту не бывало, а на бороду попало, вот потому она и побелела…
Летучий корабль
Жили-были старик да старуха, и было у них три сына: двое из них умные, а третий – дурак. Умных старики жалели, что ни неделя – то всё чистые рубахи, а дурачка лишь ругали, смеялись над ним, только и знал он, что без штанов в куче проса на печи сидеть. Если дадут еды – ест, а не дадут – без неё голодает. А пошёл в то время слух, будто прилетел царский приказ во дворец на обед собраться, а кто смастерит такой корабль, который летал бы, и на этом корабле прибудет, тот царскую дочки в жёны получит.
Тут умные братья советоваться стали:
– Надо бы и нам пойти, наверно, может быть, наше счастье.
Подумали, у родителей спрашивают:
– Пойдем-ка мы, – сказали, – на обед к самому царю: терять нам нечего, может, счастье свое отыщем там.
Отец отговаривал сыновей и мать отговаривала. А они:
– Пойдем, и с концами! Благословляйте нам путь-дорогу.
Старикам, ничего не остаётся, благословили сыновей в дорогу; надавали белых паляниц, зажарили поросенка, горилку дали, и отправились они.
А дурак, тем временем, сидел на печи и сам просился:
– И я, мать, пойду, – говорит, – туда же, куда братья отправились!
– Да куда тебе, дураку, идти? – отвечала мать. – Там же тебя волки сожрут!
– Не сожрут, – говорит, – всё равно пойду!
Старики сначала над сыном посмеялись, потом бранить стали. Но видно же, что с дурачка ничего не возьмёшь, и говорили:
– Ладно, иди, но тогда назад не возвращайся и сыном нашим не называйся.
Положила ему мать в торбу черного хлеба чёрствого да флягу воды и выпроводила сына из дому. Отправился он.
Шёл, шёл, вдруг встретил на пути деда. Такой седой дед, с белой бородой, по пояс длиной!
– Здорово, дедушка!
– Здравствуй, сынок!
– Куда это, дедушка, путь держите?
А тот отвечает:
– Хожу по миру да людей от беды спасаю. А ты, сынок, куда направился?
– На царский обед.
– А сумеешь, такой корабль построить, что сам летать может? – спросил дед.
– Нет, – отвечал дурак, – не могу!
– Так зачем же ты идешь?
– А кто его знает, зачем! – молвит дурень, – Мне терять нечего, а вдруг, там где-нибудь счастье мое прячется.
– Ну, садись, – говорил дед, – отдохни немножко, пополуднуем. Достань, что в торбе лежит.
– Эх, дедушка, ничего там нет, один лишь черствый хлеб, но вам такой не укусить.
– Ничего страшного, достань!
Вот дурень достал хлеб, глядит – вдруг из этого чёрствого хлеба пышные белые паляницы сделались, каких он отродясь видал и не ел: как у самих панов.
– Ну вот, – молвит дед, – но как же без выпивки полдничать-то? Может у тебя горилка имеется?
– Нет, неоткуда ей взяться! Лишь фляга с водой есть.
– Достань-ка её! – говорит.
Достаёт он флягу, попробовали, а там уже горилка сделалась!
– Ишь, – сказал дед, – а ведь бог жалует дураков!
Тогда расстелили они на земле свитки, сели и полдничать стали. Закусили неплохо, отблагодарил дед дурака за хлеб и горилку и сказал:
– Теперь слушай, сынок, иди ты в лес, подходи к дереву, трижды перекрестись, ударь топором, и сразу падай ниц, после лежи, пока не подымут. Тогда корабль тебе смастерится, ты сядешь на него и полетишь, куда надобно, забирая на пути любого встречного.
Отблагодарил дурак деда, простились они. Дед побрел своей дорогой, дурак же в лес отправился.
Как пришёл в лес, подошел до дерева, стукнул по нему топором, сразу упал ниц, лежит, да и заснул. Проспал дурак под деревом несколько часов, слышит, как будит его кто-то.
– Подымайся, тут твое счастье, поспело уже, вставай!
Дурень просыпается, смотрит: корабль рядом с ним стоит, корабль не простой, а золотой, мачты его серебряные, паруса его шелковые, и надулись так, что только лететь!
Тогда, долго не раздумывая, забрался он на него, а корабль снялся сам и полетел… Летит он между небом и землёй, что не увидать глазом.
Летит дурень, смотрит на землю и видит, что на дороге человек лежит, ухом к земле приник и слушает что-то. Дурак кричит ему с корабля:
– Здравствуй, дядько!
– Здравствуй, голубчик!
– Что ж ты такое делаешь?
– Я слушаю, – отвечает, – весь ли люд у царя уже собрался.
– И ты туда же собрался?
– Да.
– Забирайся ко мне, подвезу.
Он сел.
Летели они, пока не увидали, как человек с одной ногой к уху привязанной, скачет по дороге на другой. Дурак к нему с корабля обращается:
– Здравствуй, дядько!
– Здравствуй, милый!
– А что это ты на одной ноге скачешь?
– Коли, – говорит, – отвязал бы другую, тогда за один шаг весь свет обошёл бы. Но я, – молвил, – не хочу.
– Куда же ты направляешься?
– К царю путь держу на обед.
– Ну, давай с нами.
– Хорошо.
Забрался и он на корабль, полетел корабль дальше.
Летят они дальше, летят, глядят – а на дороге стоит охотник да из лука целится, но нет нигде ничего – ни птицы какой, ни зверя. Дурак ему с корабля:
– Здравствуй, дядько! Куда это ты нацеливаешься, когда не видать ни птицы какой, ни зверя?
– Здравствуйте люди добрые! Почему, не видать-то? Это вам не видать, а мне-то видно!
– Ну и где же тебе её видать?
– Вон в той стороне, через сто верст, на высохшей грушке сидит она!
– Забирайся к нам, полетим вместе!
Вот и охотник к ним сел. И полетели.
Летят, летят, вдруг увидали: идет дорогой человек, несет на спине наполненный мешок хлебом.
– Здравствуй, дядько!
– Здорово!
– Ты куда путь держишь?
– Направляюсь, – говорил, – хлеба на обед добыть.
– У тебя ж и без того мешок полон!
– Что там этого хлеба! Одному мне, да на раз не хватило бы.
– Давай с нами!
– Хорошо!
Сел и он. Взлетели.
Летят, летят, глядят – человек возле озера ходит, как будто ищет чего.
– Здравствуй, дядько!
– Здорово!
– А что ты тут выхаживаешь?
– Пить, – отвечает, – хочу, а воды никак не найти.
– Но ведь целое озеро рядом, – что ж ты не попьёшь?
– Что там этой воды! Одному мне, да на глоток не хватило бы.
– Давай с нами!
– Давай.
Садится он. Полетели.
Летят, летят, тут увидали: направляется в село мужик, тащит мешок с соломой.
– Здравствуй, дядько! Куда это ты солому тащишь?
– В село, – отвечает.
– Ну-ну! Да неужели в селе соломы не хватает?
– Там хватает, – говорит, – но не такой!
– А что это за солома?
– Такая, – молвит, – что в любое жаркое лето разбросаешь ее – и сразу же, откуда ни возьмись, холод да снег придут.
– Давай с нами!
Сел он, и дальше летят.
Летят, летят, смотрят, мужик в лес идёт с вязанкой дров на плечах.
– Здравствуй, дядько!
– Здорово!
– А куда ты тащишь дрова?
– В лес несу.
– Ну-ну! Неужели в лесу не хватает дров-то?
– Как же не хватает? Хватает, – говорит, – да не таких.
– А что это за дрова?
– В лесу простые, а тут такие, что если их разбросаешь – и сразу как из ниоткуда войско перед тобой предстанет!
– Давай с нами!
Согласился и он, сел, и полетели они к царю.
Летели и летели, прилетели-таки на обед царский. А там посредине двора уже столы поставили да понакрывали, бочки. Медом да вином полные поставили: хочешь, пей, Хочешь, ешь, чего душа пожелает! А людей, можно сказать, около половины царства сошлось, и молодые, и старые, бедные и богатые, даже старцы убогие, словно на ярмарке. Прилетели дурак и товарищи на нашем корабле, спустилися перед царскими окнами, вышли с корабля, обедать ушли.
Посмотрел царь в окно, что там на золотом корабле прилетели, и сказал слуге:
– Иди-ка ты спроси, кто это на золотом корабле пожаловал?
Пошел слуга, поглядел, подошёл к царю:
– Какое-то, – докладывает, – мужичье, оборванцы!
Не поверил царь.
– Быть такого не может, – говорит, – чтобы мужичьё, и прилетало на золотом корабле! Ты, пожалуй, неверно расспросил.
Тогда вышел сам он к людям.
– Кто здесь, – спрашивает, – прилетел на золотом корабле?
Выступает тогда дурак:
– Я, – отвечал, – ваше величество.
Царь как посмотрел, что свиточка его – латка на латке, и колени повылезали на штанах, что аж за голову взялся: «Как же мне дочь за этого холопа выдавать?!»
Что же тут поделаешь? Стал царь тут ему задачи ставить.
– Пойди-ка ты, – говорит царь своему слуге, – и сообщи ему: несмотря на то, что он на корабле прилетел, коль не добудет воду целящую и живящую, пока гости обедают, так не только царевны не видать, а ещё вот меч, упадёт голова его с плеч!
Слуга и отбыл.
Но всё, что царь слуге молвил, Слухало и подслушал, и тут же пересказал об этом дурню. Сел дурак на лавку (это скамьи такие устроили вокруг столов) и горюет – ни есть, ни пить не желает. Видит это Скороход, спрашивает у него:
– Что это ты, – спросил, – не ешь ничего?
– Не до еды мне! Даже не лезет.
И поведал ему все, так мол, да так:
– Загадал мне царь добыть воду, живящую да целящую, и всё пока гости обедают. А как же мне добыть её?
– Не печалься! Найду её для тебя!
– Ну, смотри!
Тут подходит слуга, передает дураку приказ от царя, хотя тот давно уж знает, что да как.
– Скажи, царю своему, – отвечал дурак, – что добуду ему воду!
Вот слуга отошёл.
Тут Скороход отвязывает ногу от уха, и как двинется, так вмиг и обернулся куда-то, набрал воду живящую и целящую.
Набрал да заморился. «Пока там, подумал, обед, я ещё воротиться успею, а пока посижу возле мельницы и отдохну немножко».
Присел Скороход у мельницы, да и заснул. Гости уже стали обед доедать, а Скорохода все нет и нет. Сидит дурак, печалится.
«Пропало всё!» – думает.
Тогда Слухало приложился к земле ухом и начал слушать. Послушал, послушал:
– Не печалься, – говорит он дураку, – возле мельницы уснул, собачий сын!
– Как же быть нам теперь? – спрашивает его дурень. – Как же его поднять?
Тут Стрелок, слушавший их, вмешался:
– Не переживай: я могу его разбудить!
И натянул свой лук, да как выстрелит – стрела прямо в мельницу вонзилась, что аж щепки летели… Просыпается Скороход – скорей туда! Гости, как только обед приговаривают, а этот уже воду приносит.
Как же быть царю здесь? Стал он другую задачу ставить.
– Поди-ка, – говорил слуге, – сообщи ему: если съест с товарищами его, в один присест дюжину волов жареных со стольким хлебом, чтобы в сорока печах было напечено, то, – молвит, – отдам ему свою дочь. А коль не съест, то вот меч, покатится голова его с плеч!
Всё это время Слухало слушал, а после рассказал обо всем дурню.
– Как же мне теперь быть? Мне и одного хлеба не съесть! – говорит дурак и снова запечалился, еще чуть-чуть, и заплачет вовсе.
Тут Объедало стал ему говорить:
– Да не горюй ты! Мне за всех вас поесть – и того мало будет.
Подходит царский слуга и докладывает всё дураку.
– Ладно, – отвечает дурак, – несите вашу закуску!
Тогда зажарили дюжину быков, да испекли хлеба в сорока печах. Тогда стал есть Объедало за дурака, да так, что всё дочиста подобрал, даже еще просить хотел:
– Вот, – говорит, – маловато закуски сегодня! Могли бы ещё немного подать!
Доложили царю, что все быки съедены, а гости еще и добавки просят, новую задачу задал, чтобы воду выпил из сорока сороковых бочек, да залпом, и вина столько же, а если не выпьет, то: «Вот мой меч, а ему голова с плеч!»
Услышал всё это Слухало, доложил. Опечалился дурак.
– Да не печалься ты! – говорит ему Опивало. – Мне, – сказал, – одному выпить, да мало покажется.
Тут выкатили им вина да воды, сколько обещано было. И тут стал пить Опивало, что все дочиста выпил да еще посмеивался:
– Ах, – говорит, – маловато будет. Еще бы пил!
Глядит царь: ничего с этим дурнем и его слугами не поделаешь, подумал: «Нужно вражьего сына этого, сжить со свету, не то ведь дочь ему достанется!» И послал к дураку слугу:
– Ступай сообщи, что приказал царь, чтобы перед венцом посетил жених баню.
А другому слуге приказал пойти и объявить, чтобы баню раскалили: «Вот теперь дурень, такой-сякой, поджарится!» Натопили истопники баню, что аж пышет… сам черт зажарился бы!
Сообщили дурню. Вот пошёл он в баню, а с ним и Морозко ступает со своей соломой. Когда зашли в баню, там такая жара была, просто невозможно! Накидал Морозко соломы – и вмиг стало настолько холодно, что дурак еле помылся, и быстрей на печь, где и заснул, – замёрз сильно! Отворили утром баню, думали, что лишь пепел от дурня остался, а этот лежит спокойно на печи; разбудить решили.
– Ух, – говорил, – крепко я поспал! – и ушел из бани.
Рассказали царю, что на печи он спал, что в бане стало холодно, словно всю целую зиму не топилось. Крепко пригорюнился царь: что ж тут поделаешь? Раздумывал-раздумывал…
– Вот, – говорил, – если выставит для меня завтра к обеду полк войска, тогда только выдам ему свою дочь, а если не выставит, то вот меч, упадёт голова его с плеч!
А сам думает: «Откуда простому мужику столько войска добыть? Мне – царю, и то…»
Так и приказал.
Слухало снова услышал всё, да и поведал дурню. Сел дурень, давай снова горевать: «Как же быть мне дальше? Где ж я добуду столько войска?»
Пришёл к товарищам своим на корабль:
– Спасайте, братцы! Столько раз выручали, и сейчас спасите! Не то пропаду!
– Не горюй! – говорил тот, что тащил дрова в лес. – Я тебе помогу.
Пришёл слуга:
– Царь приказал, – молвит, – что если выставишь ты полк к утру завтрашнему, тогда царевну тебе отдадут!
– Хорошо, сделаю! – отвечал дурак. – Только передай царю, что, ежели не отдаст и после этого, тогда я войну против него начну, да силой царевну заберу.
Вышли дурень с товарищем в поле ночью и понесли с собою дров. Как стали их по разные стороны раскидывать: куда ни кинет – появляется человек! Так набралось войска столь много, боже мой!.. Проснулся утром царь, слушает: играют полковые трубы. Спросил:
– А что ж это играют так рано?
– Так это, – говорят слуги царю, – тот самый, что золотой корабль смастерил, войско свое на плацу выстраивает.
Увидал царь, что делать нечего, велел позвать дурня.
Пришёл слуга царский к кораблю, попросил дурака во дворец прибыть. А дурак стал такой, что и не признать: вся одежа прямо сияет, шапка казачья, золотая, да и сам – лучше не сыскать! Ведет удалое войско своё, сам спереди на вороном коне, следом старшина.
Подступает ко дворцу.
– Стоять! – крикнул.
Войско по рядам построилось – целое войско как один.
Пришел дурак во дворец. Там царь навстречу с объятьями да поцелуями:
– Присаживайся, любезный зять!
Выходит и царевна. Увидела его и заулыбалась: такой жених пригожий!
В скором времени обвенчали их, да такой пир закатили, что дым шёл до небу… лишь за облаком остановился.
А как я с того пира брел, глядь на облако, – и упал. Как упал, так и встал. Вы просили сказку поведать, вот я поведал – ни короткую, ни долгую, а вот такую, как до вас от меня. Поведал бы ещё, но боле не умею.
Иван Найда
Шла как-то женщина с дитём на базар, да несла в корзине ребёнка своего. Как пошла с базара, глядит – скачет перед ней красивенькая птичка. Оставила она свою корзинку с дитём, да за птичкой погналась, поймать собиралась, чтобы дитё её позабавилось. Далеко отбежала от корзины, за деревьями уже и не видно. Тут птичка взлетает на дерево и молвит ей человечьим языком:
– Обернись, женщина, где же твое дитятко?
Обернулась женщина, видит – а ребёнка нет, кинулась его искать. Искала, да не отыскала. Потом заплакала и молвит:
– Бог подарил, бог и отнял! – и побрела домой.
А в том лесу жил дед – волшебник, которому было ведомо всё, что где на свете творится, так вот из своих волшебных книг узнал он, что сидит где-то на дороге дитё в корзине. Он сходил, забрал его, принес дитя домой, нанял ему няньку, вырастил и имя дал «Иван Найда».
Когда исполнилось парню пятнадцать лет, пожелал он на охоту ходить; вышел, глядит – здоровое озеро, стал оглядываться – есть ли где дичь какая, смотрит – три утки летят. Иван собирался бить, смотрит – спускаются они вниз, сбрасывают с себя крылья и в девушек оборачиваются. Старшие прекрасны, а младшей и вовсе не налюбуешься! Только приметил он, как в воду они лезут, ухватил платье младшей – да и ринулся домой!
Как вышли девушки из воды, стали одеваться, а одна глядит, что пропало платье её и молвит:
– Ох, забрал Найда платье моё, я знаю!
Стала гнаться за ним! Догнала, подходит; просит-просит – ни в какую не хочет отдавать.
Разгневалась на него дивчина, вырвала платье у него из рук и ударила по его лицу. Тогда Найда кленом обратился, таким высоким, кудрявым да широким.
Ждет его дед-волшебник, ждет, а его всё нет и нет. Глянул тогда дед в свои волшебные книги:
– Эх, вон ты где, Найда! – топор закинул на плечи да к нему отправился.
(Увидал волшебник в своих книгах, что кленом стал Найда, да в каком месте стоит).
– Э-э, – говорил, – красив клен: но коль рубить, была б неплохая основа для хаты. – Потом спрашивает: – Не ты это, сын?
Тут стал перед дедом Найда, как был раньше.
– Я, – отвечает, – тату!
– Ишь, – сказал, – я же твердил тебе, сынок, чтоб ты никого не трогал, – и повел Найду домой.
На следующий день опять просится Иван на охоту, но не пускает дед:
– Куда это ты собрался, снова тронешь кого-то?
– Отпусти меня, батько, пойду я на болото, не жить мне без той дивчины, очень она нравится мне.
– Если так решил, то иди, – и отпустил Найду. – Когда будешь подходить к озеру, садись под наименьший ракитовый куст; когда прилетят, станут тебя искать. Как разденутся и станут в воду залезать, ты схвати платье, да что есть мочи беги! Коль догнать тебя ей удастся, пропадёшь тогда; а ежели, сумеешь добежать хоть до порога, смогу поймать вас обоих, когда кинется. А я пока буду дровишки за хатой колоть.
Садится Найда под кустом ракитовым, прилетели снова утки, глянули вокруг Ивана – да не сыскали. Оборотились опять девушками, бросили платья, пошли в воду. Найда снова ухватил платье самой младшей и давай бежать с ним, что было духу!..
Накупались девушки, смотрят – старших платья лежат на песочке, а младшей не лежит. Она сказал:
– Это снова Найда стащил! – И снова за ним гонится. Вот как догнала его – ему близко уж до своей хаты оставалось – и просила его вернуть платье. А Найда так спешил, что упал на самом пороге своего дома – кинулась девушка на него, хотела платье свое отнять. А тут дед-волшебник выходит из-за хаты, ловит и подымает обоих.
– Вот теперь, – молвит волшебник им, – быть тебе его женой, а ему твоим мужем!
Повенчались они, сыграли свадьбу и стали жить у деда. Прошло несколько лет. Однажды дед-волшебник говорит Найде:
– Ступай Иван теперь, ты к матери своей, вместе со своей женой.
– Куда ж я поеду, тату, – когда не знаю я, ни, где родился, ни, где искать мне её?
Даёт им дед пару лошадей, запрягает в коляску и молвит:
– Запомни: как проедешь две деревни и начнёшь въезжать уже в третью, тогда скажешь первой женщине, что встретиться тебе: «Здравствуй, мама!» Скажет она: «С чего ж это я твоя мать?» Ты скажешь ей: «А ты что забыла, когда на базар пошла, на дороге корзинку со мной поставила и потеряла?» Тогда она сможет она вспомнить, да не признать. А жене твоей с тобой быть до тех пор, пока кто-то у нее крылья её украдет, так что ты береги их у себя подмышкой.
Отправился он с женой в дорогу. Как въехали до третьей деревни, так встретили по пути женщину – за водой идёт. Иван ей и сказал:
– Здравствуй, мама!
Та стала и глаза на него вытаращила:
– С чего ж это я твоя мать?
Тот и Найда и поведал ей все. Возвратилась мать с ними, очень уж обрадовалась. Стали жить молодые у матери Найды. И часто было, коли уходил сын куда-нибудь, мама на невестку все смотрела, глаз не могла отвести. Такая она прекрасная была.
Выехал как-то Найда поохотиться, невестка сказала:
– Что ж вы, мама, всё время глядите на меня?
– Я, – отвечала мать Найды, – никак наглядеться не могу на тебя – такая ты красивая!
А невестка и отвечает:
– Ой, мама, ежели надеть бы мне крылышки, то сделалась бы куда краше. А крылышки мои у сына вашего слева подмышкой лежат.
Возвратился Найда с охоты; подошло время к ночи, начали спать готовиться, тут мать подстерегает, как бы у сына крылья забрать, – хочется посмотреть, какой же будет невесточка в крыльях. Лег Найда спать, а мать подкралась к нему и вытащила у него, сонного, крылья.
Утром встают, а он не заметил, что крылья делись куда-то. Позавтракал Найда и на охоту отправляется.
Отдала мама крылья невестушке, она нацепила и унеслась в окошко! Сидит на гребне на крыше.
Мать стоит, глядит: «Что ж, думает, за наважденье? Как получила крылья, то и улетела сразу?!»
Выбегает мать на двор, да и глядит на невестку. Невестка молвит:
– Мама, пусть меня Иван не разыскивает, – молвит, – а нужна ему, Воловья гора-Шелкова трава… – сказала, да и улетела.
Как приезжает Иван после охоты, идёт к жене, а её нет!.. Спросил у мамы, та рассказала:
– Отдала её крылья, а жена твоя то ли сатаной, или чем?.. Сразу и полетела!..
– Эх, – отвечал, – как ты не была мне матерью, так тебе и не быт ею!..
А мать говорила:
– Перед тем, как улететь, сказала жена твоя, чтоб ты не разыскивал её, а поисками Воловьей горы-Шелковой травы занялся, там её и отыщешь.
Взял Иван хлеба, да в путь отправился. Шёл, шёл, смотрит – лес густой, на опушке леса – хатка; глядь – в ней огонек мигает. Вошёл в хатку, а в ней одна лишь старушка. Иван обратился:
– Здравствуй, старушка!
– Здорово, Найда, – отвечала бабушка. – Куда это ты, направляешься?
– Бреду, бабушка – говорит Найда, – в поисках Воловьей горы-Шелковой травы.
А старушка:
– Эх, много я на свете видала, но ведь и не ведаю, где искать Воловью гору-Шелкову траву. Сходи-ка, ты, еще дальше в лес, – добавила, – там посреди лесу избушка сестры моей, что помладше, она может знать.
Оставляла она его на ночь. Оставаться Иван не стал и дальше пошел.
Все шёл да шёл, увидал – стоит в лесу домик, а в нём огонёк мигает. Зашёл он, смотрит – старушка сидит.
– Здорово, бабушка!
– Здравствуй, – отвечает, – Иван. Куда путь держишь, Найда?
– Ищу Воловью гору-Шелкову траву.
– Ээ, – молвит ему бабушка, – много я на свете видала, а где искать Воловью гору-Шелкову траву не знаю, ступай ты дальше по лесу – там должен увидеть дом самой младшей нашей сестры: уж коль она не поведает, то ни от кого не узнать тебе.
Иван не ночуя, сразу дальше отправился.
А лес настолько густым был – деревья поразростались и переплелись, не видно даже, день или ночь сейчас. Ничего не увидишь! Тут рак ползёт и говорит:
– Здорово, Иван Найда!
Иван удивился, что ж это такое: откуда не вылезет какая тварь живая, и все знают Найду! А рак говорит ему:
– Сердиться не надо, Иван Найда, помогу я тебе, – и даёт ему свисточек. – Бери, – говорит, – ежели туго тебе придется, то просто посвисти в него.
Идет Иван дальше, встретил борзу́ю, борза́я и говорит ему:
– Здорово, Найда!
– Здорово, борзая!
И даёт собака Ивану волосинку.
– Бери, Найда, ежели худо тебе будет, прижги.
Пошёл дальше, повстречал волка, а тот ему:
– Здорово, Найда, что ты ищешь, куда идёшь?
– Ищу, – говорит, – Воловью гору-Шелкову траву.
А волк ему:
– Ну, если плохо тебе будет, свисти в свисток, что от рака получил, я сразу и явлюсь.
Идёт Иван дальше, увидал – на опушке леса хатенка видна. Вошёл Найда в хатенку, там бабушка сидит, поздоровался Найда с ней.
– Послушай Найда, – обращается к нему бабушка, если попасешь мне, – сказала, – три ночи трех кобылиц, одарю тебя таким конём, что вынес бы тебя на гору, а если попасти не можешь, будет голова твоя отрублена. Вот висят у меня уж три десятка, да ещё четыре головы тех, что взялись пасти, и не выпасли, так вот твоя тридцать пятою будет.
Испекла старуха ему пирожок, снарядила Ивана на пастбище, тут кошечка привязалась за ним, мяукает. Взял да отломил Найда кусок пирожка и угостил кошечку. Берёт кошечка да говорит Ивану:
– Эх, это ж такой пирожок, что лучше его выбросить, а ежели съешь, то так на две ночи и уснешь, станешь спать, да без просыпу.
Отдал тогда он этот пирожочек весь кошечке.
Кошечка как съела пирожок, так и спать легла, а Найда отправился кобылиц пасти. Пасёт их всю ночь, смотрел, смотрел, но перед рассветом разбегаются они, не стало и одной около него. Припомнил он борзую, сжег волосинку – явилась к нему эта борзая, спрашивает:
– Для чего, Найда, кликал?
Тот поведал.
– Ну, гляди, когда погонишь кобылиц, тогда лови переднюю, а ежели её не поймаешь – пропадёт всё твое дело.
Позвала борзая свору собак, – да как стали они всюду искать! Согнали наконец кобылиц. А Иван стоит, да переднюю ждёт. Ухватил ее за гриву и поехал обратно. Добрался домой, тут волшебница давай кобылиц хлестать кнутом за то, что, как следует, не спрятались.
Стал гнать Найда и на вторую ночь, смотрел, смотрел, а перед рассветом разбегаются они, не стало ни одной рядом. Как же их загонять? Придумал. Стал в свисток свистеть. Явился волк.
– Что надобно, Найда?
Поведал Найда о своем горе.
Позвал волк других волков и говорил, чтобы Найда поймал переднюю кобылу. Согнали кобылиц. Иван поймал, домой отправился. Волшебница снова поймала кобылиц, и давай их бить пуще прежнего!.. Говорит им, чтобы на следующую ночь они разбегались да прятались в море, в рыб превращались.
Пошел Иван и на третью ночь кобылиц пасти… Смотрел, смотрел, а потом они как кинутся (норовят хотя бы на третью ночь укрыться, а то беда им от старухи будет!). Бросились они в море и обратились в рыб.
Иван смотрит, что беда, и стал в свисток свистеть. Явился рак.
– Ээ, – молвит Найда, – братец, выручай, ежели не выпасу этой ночью кобылиц, снесёт мне старуха голову!
Полез рак обратно в морю. Позвал всех чудищ разных, что там живут – свинок морских да котиков – и приказал:
– Полезайте, если какую-нибудь рыбу увидите – прогоняйте из моря, кусайте!
Ринулись чудища повсюду, стали раки щипать, а котики морские – хвостами резать!
А Иван у моря стоит; выловил переднюю, уселся на нее, отправился домой, тут она и сказала:
– Смотри, Иван, когда станет тебе старуха отдавать кого-нибудь из нас, брать ты не должен, а должен сказать: «Дай мне того жеребца, который у тебя в конюшне, что без шерсти…» И имеются у волшебницы этой у изголовья сапоги-иноходцы, да ещё и шапка-невидимка, никому в ней тебя не увидеть.
Прибыл домой. Старуха увидала, что выполнять придётся обещание, и говорит ему:
– Выбери себе, какую сам захочешь!
Тут и говорит она:
– Ничего из этого не хочу, дай мне лучше жеребеночка, что на конюшие, который без шерсти – такой паршивый.
Долго колдунья не хотела отдавать жеребца, но потом отдала. Забегает тут Найда в хату, выхватывает у старухи из-под изголовья сапоги-иноходцы, да ещё и шапку-невидимку! Не успевает Иван и оглянуться, сделался конь таким, что вокруг всё сиять стало.
Спросил конь Найду:
– Как мне тебя, Иван, понести, выше деревьев либо ниже?
– Неси повыше, – отвечал.
Летели они, пока не увидал Найда Волову гору-Шелкову траву, смотрит – а наверху там такой дворец стоит, что и не рассказать!
Слезает Найда с коня, отпускает его траву щипать, да идёт во дворец. Глядит, вокруг дворца того – львы, цепями прикованы, на четверть друг от друга, да зубами пощелкивают, никто пройти не может. Тут вспоминает Иван о сапогах-иноходцах, да о шапке-невидимке и думает «Вдруг проскочу – может быть, с женой увижусь, но если проскочить не удастся – быть мне съеденным».
Надевает Иван сапоги-иноходцы да шапку-невидимку – и проскакивает так, что никто не заметил. Заходит в комнаты, смотрит – жена перед зеркалом прихорашивается. Он позвал её. Она, как услышала голос, оборачивается, да не видит.
– Ээ, Найда, где ты? – молвит, – отзывайся, уж очень я по тебе скучала.
Он снимает шапку. Увидала она Найду, обняла его, да расцеловала. И жили они, поживали, хлеба до сих пор не покупали.
Костынин сын
Случилось это в некотором царстве, где поспорил как-то царь со Змеем. Поспорили, да Змей и забрал с неба солнце, месяц и звезды, все, что там было, да и спрятал в своём подземном царстве. Вот запечалился царь, потому что не сыскать ему такого богатыря, который бы у Змея всё обратно отвоевал.
Но жил в царстве том человек, по прозванию Костынин, и имел он троих сыновей, все, как один, богатырского склада были. Послал царь своих слуг к нему:
– Идите, – говорит, – и приведите мне меньшего Костынина сына.
Является он.
– Ну, – говорит, – сможешь для меня отвоевать обратно у Змея все, что находилось на небе?
– Не смогу, – отвечал, – спросите лучше среднего брата.
Кличут и того.
– Нет, – отвечает средний брат, – и я не смогу, может быть, старшему брату удастся.
Позвали старшего.
– Ну, – отвечает старший брат Костынин, – смогу, но нужны будут мне три коня богатырских; пригоняйте три табуна, возможно, найдутся.
Пригоняют ему три табуна, но на какого коня он не положит руку, падает конь тут же со всех своих четырёх ног. Смотрят – ковыляет тут на трех ногах прехудющая кляча с одним крылом. Кладёт он свою руку – кляча лишь на колени падает.
– Вот, – говорит, – это для меньшего брата. Пригоните еще три табуна.
Пригнали ему следующие три табуна, все были им наземь повалены, лишь последняя двукрылая с двумя ногами понравилась ему.
– Эта, – молвил, – для среднего будет. Давайте еще три табуна.
Пригоняют еще, там он тоже всех забраковал, кроме одной поганой, одноногой четырёхкрылой. И как только сделал выбор, кони стали просится:
– Выпусти, Костынин сын, нас в чистое поле свежую траву пожевать на три зорьки.
Он выпустил, спустя три дня лошади поправились, стали прямо хоть куда.
Ну, выезжают братья на курган, начинают из лука целить: куда чьей стреле упасть, тот туда и поедет. Лишь стрелы пустили, распрощались, и отправились их отыскивать. Едут-едут, подъехали ко дворцу Змея, смотрят – там упала младшего стрела. Входят они во дворец Змея, а в нём пития разные заморские, да явств столько, что и не перечесть. Закусили братья во дворце Змея, отдохнули немного; время младшему отправляться на караул, но не соглашается он. Тут старший Костынин сын молвит:
– Возьмите, братцы, рукавицы да плётку, и глядите, если станет мыло падать с них, пустите их, а коли будет кровь, сами ко мне прибегите и лошадь пускайте.
Это были рукавицы таковы, что сами хватали, сами и рвали, а плетка сама секла, сама и резала.
Сказал он это, ушёл и уселся под мостком. Внезапно в полночь шум послышался, это Змей едет с тремя головами. Въезжает Змей на мост, а конь-то его спотыкается.
– Что это ты, собачье мясо, споткнулся?
– Как мне было не споткнуться, когда под мостом Костынин сын сидит!
– Пусть для начала он мужику лет пять свиней попасет, а потом только ворон принесёт сюда его косточки.
– Врёшь! Тут добрый мо́лодец появился сам!
Принялись они биться, не даёт Костынин сын Змею и оглядываться, разбил вдребезги все его головы, поотрезал языки со всех голов, сунул их в карман и отправился назад к братьям. Вошёл он во дворец Змея, смотрит – а братья его спят там богатырским сном; стал будить он их, глянул на рукавички да на плеточку – они сухие; ничего не стал говорить братьям, отправились братья в поисках стрелы среднего брата.
Вот подъезжают братья к другому дворцу Змея, отыскали стрелу второго брата, входят во дворец, там снова пития и кушанья, еще лучше прежнего. Закусили братья, отдохнули. Тут как раз среднему брату время пришло, в караул идти. Но только не хочет он.
– Хорошо, – сказал старший Костынин, – я пойду.
Снова наказывает братьям, как и в прошлый раз:
– Но, – сказал, – глядите, не проспите! Коли станет с рукавичек мыло падать, быстро пустите их и коня, а коли кровь, тогда и сами ко мне в помощь поспешите.
Пошел старший Костынин и сел под мосток на дороге, караул несет. В полночь снова загромыхало, скачет к себе во дворец Змей с шестью головами, въезжает на мосток, а конь его спотыкается.
– Стоять, собачье мясо – говорит Змей, – не спотыкаться!
– Как же я не споткнусь, когда под мосточком Костынин сын уселся.
– Какой-такой сын Костынин?! Пускай даже десять лет свиней пасет, но и тогда ворону его косточек сюда не занесть.
– Врёшь Змей поганый! Добрый молодец и сам к тебе пришёл.
Тогда стали они биться, да биться по-страшному!.. С рукавиц и плетки мыло падало и падало, но только браться всё спали. Кое-как Змея старший сын одолел, языки все поотрезал ему, да к братьям возвращается. Смотрит – спят его братья. Стал он их будить.
– Вот как вы, – говорит, – стережете меня?
Погуляли братья еще малость, и отправились за стрелой старшего брата.
Подъехали ко дворцу третьего Змея, а стрела старшего когда падала, аж полдворца снесла. Входят они во дворец, и там подкрепились.
– Ну вот, – говорит, – хоть сегодня не спите, когда будет литься кровь с рукавиц, прибегайте поскорее ко мне! – молвил это и отправился караул нести под ближайшим мостком. В полночь страшно загромыхало, движется Змей невиданный, двенадцатиглавый. Въезжает он на мост, а конь его спотыкается.
– Стоять, – говорит Змей своему коню, – собачье мясо, не спотыкаться!
– Как же я не споткнусь, когда под мостком этим Костынин сын уселся?
– Пускай даже пятнадцать лет свиней пасет, но и тогда ворону его косточек сюда не занести.
– Нет, – отвечает Змею старший Костынин сын, – брешешь! Ворон может и не донесет, а вот добрый молодец и сам явится.
И давай они биться, развоевались так, что мыло с рукавичек капало, а тут уже и кровь течёт, да конь в стойле так забился, что двор развалился. Тогда услыхали братья, да проснулись, бросают всё, вскакивают на коней – и к брату старшему на подмогу. Прискакали, рукавицы рвут, плетка сечет, конь их ярится. Разбит был в пух и прах Змей тот о двенадцати головах, разрублен и сожжен был, а пепел его в воздух пущен, да так, что и следа не осталось.
Отправились тогда братья в подземное царство, отыскали там праведное солнце с месяцем, да звезды с радугой, выпустили их, а сами сели на коней да и домой поскакали. Как полдороги преодолели, старший Костынин сын молвил, что потерял свои рукавицы и плетку. «Жалко, говорит, если такое добро этой погани достанется». Сделался он ястребом и вернулся назад ко дворцу старшего Змея. А у этих Змеев были жены с детьми. Когда добрался он туда, оборотился в котёнка и играется под окном. Увидали дети змеевы котенка, и сказали матери:
– Какой, – кричат, – красивенький котенок, давай возьмем его в дом!
– Нет, подождите, может быть, это враг наш; угостим его кусочком хлеба с медом, а второй с отравой: если выберет хлеб с отравой, знать наш приятель, а если с медком, значит враг.
Бросили, а он сразу к куску с отравой, покатал кусок и загреб.
– Похоже, – сказали змеёныши, – наш дружок, – да и забрали его в дом.
К вечеру слетаются все оставшиеся змеи и стали советоваться, как же Костыниных сыновей убить. У самого старшего Змея была жена да три дочки.
– Ты, – говорит мать-змея старшей дочери, – перебегай им дорогу да в постель превращайся: когда захотят отдохнуть, кто-нибудь ляжет, и кровью истечёт. А ты, – наставляет другую дочь, – превращайся по дороге в колодец: если они напьются, сразу лопнут. А ты, – учит третью, – в яблоню превратись: едва по яблоку съедят, сразу их и разорвет.
Котёнок всё послушал, и когда выслушал, сразу к рукавицам и плетке костынинским, играется ими. Увидали змеихи это и говорят:
– Выбросьте их: это Костынин сын оставил, тот, что убил нашего отца.
Выбросили змеи рукавицы и плетку, а с ними и котёнка, тогда он снова в ястреба оборотился, забрал все, а вскоре и братьев догнал.
Ехали и ехали братья, вдруг видят – красивая постель у дороги расположилась, над нею цветастый полог, а рядышком травка зеленая. Бросились было братья к ней, но старший брат опередил их, как рубанул по постели той, а она вся кровью так и брызнула. Едут дальше братья, глядь – яблоня красивая растет у дороги, а яблочки наливные так с неё прямо и просятся в рот. Старший брат снова опережает братьев, рубанул яблоню, а она кровью так и разлилась. Проехали еще чуток, смотрят – колодец у дороги, да такой хороший, а у братьев, может, уже несколько дней и капли во рту не было, только они к колодцу, а старший Костынин сын опять опережает братьев и давай рубить тот колодец. Глядят братья, а уж вместо колодца лужа одна черной крови на земле.
Услыхала старая Змея о том, что дочери ее пропали, полетела сама за братьями: одной губой до небу достает, другой под самую землю, летит-свистит за братьями. Младший братец припал ухом своим к земле и молвит братьям:
– Ой, братья, погналась за нами старая Змея, вот-вот догонит и проглотит нас!
– Погоди, может, еще и подавится.
Поскакали быстрее братья, но нет – так и догонит Змея, огнём сжигает все вокруг себя. У дороги стояла железная кузница, спешились братья и укрылись в ней. Прилетает Змея и кричит:
– Ээ, – говорит, – отворяйте, могу ведь вас и вместе с кузницей проглотить!
А кузнецы и отвечали:
– Полижи дверь, тогда жареных подадим тебе братьев.
А сами клещи сильней раскалывают. Тогда лизнула Змеиха, пролизала отверстие в кузницу и давай туда языком, тут кузнецы хвать её за язык, да и в плуг запрягали, да давай на ней овраги распахивать. Допахали на Змее до самого синего моря, а она стонет и просит:
– Был у вас отец?
– Да, был.
– Косарей он нанимал?
– Да, нанимал.
– Отдыхали они у него?
– Отдыхали.
– Тогда дайте и мне отдохнуть и водицы испить.
Добралась Змея до моря, стала воду пить. Пила, пила, да и лопнула. Тут и сказке конец, а кто слушал – молодец…
Иван Иванович
Жил однажды купец, звали его Иван Иванович, и всю жизнь он странствовал по морю. Вот взял он как-то еды на семь лет и пошел со своими рабочими в синее море. Плыл он по морю долго-предолго, пока не доплыл до такого, что не было там ни света, ни неба видно. И хотя набрал он еды на семь лет, но и те кончились. Работники стали роптать: «Если не дашь нам хлеба, мы тогда тебя утопим!» Отвечал он им:
– Давайте проплывем ещё по этой тьме, может, кто встретится нам.
Поплыли дальше во тьме, плывут и видят – что-то пылает во тьме. Вот Иван Иванович и молвит:
– Поплыли туда.
Доплыли до этого огня, смотрят, а это Змей двенадцатиглавый; Змей спрашивает у них:
– А вы кто такие?
Иван Иванович тогда отвечал:
– Иван Иванович буду.
Змей:
– Да знаю я тебя. А что тут забыл?
Иван Иванович молвит:
– Заблудился, не могу на свою дорогу попасть.
Змей тогда предлагает:
– А что дашь мне, коли выведу тебя из этой темноты?
Тогда Иван Иванович спросил:
– Что ж я тебе дам?
Змей говорит:
– То отдашь, что дома появилось без тебя?
Иван Иванович удивился:
– А что это там? Пара, что ли, волов чумацких?
– Рассказать не могу, не то не дашь.
Подумал Иван Иванович: хуже – тут всем пропасть, чем отдать ему что-то?
– Отдам, – отвечал.
Вот и говорит тогда Змей:
– Поплыли за мной.
И побежал по воде, будто посуху, а те следом поплыли. Доплыли до такого моря, где всё видно, тогда говорит им:
– Вон туда плыть вам, – и показывает.
Доплыли они до самого берега, глядят – солдаты воюют. Пишет Иван Иванович быстро письмо, привязывает к лодке да отпихивает ее до берега. Увидали солдаты на лодке то письмо – прекратили воевать. Прочёл кто-то из них письмо, в нём было написано, чтобы прекращали воевать, пока он проезжать будет. Ответили и они ему, чтобы проезжал, а они, мол, прекратят.
Приехал он к себе домой, заходит – а у него, смотрит, сын родился, пока его не было. Сын и молвит ему:
– Что ж ты меня, тату, чёрту-то отдал?
Очень пригорюнился отец, а сын говорил:
– Ничего страшного, тату, жить будем!
А назвали сына Иваном. Вот вырос он и стали советоваться они, как сыну добраться в то место. Вот сын и сказал:
– Да ты, тату, доставай веревку на сорок саженей.
Смастерили все, что нужно было, начали в дорогу снаряжаться, мать и просит:
– Куда вы собрались? – Она ж не знает, что сын отдан чёрту был.
Сын отвечал:
– Хотим покататься, – и добавляет, – садись, и ты с нами поедешь.
Подъехали до глубокого колодца, слезают с воза, тут сын молвит:
– Опустите меня в колодец.
Испугалась мать, стала плакать! А сын попрощался с родителями и сказал матери:
– Не печальтесь, мама! Возможно, когда и вернусь к вам, – и добавил отцу: – Когда опустите меня в колодец, не надо верёвку бросать до тех пор, пока я три раза за неё не подёргаю, вот тогда и бросайте.
Начали спускать его вниз, вода стала подыматься. Достал он до самого дна, три раза дернул за веревку – её и скинули вниз.
Смотрит Иван Иванович младший, оказывается, он уже на том свете оказался. Огляделся, сад большой вокруг него. Пошел он по этому саду, смотрит – притаился за деревьями большущий дом; подошёл Иван Иванович к дому, глядит – лежит возле дверей дома сам Змей двенадцатиглавый и молвит ему:
– Слыхом слыхано, Иван Ивановича воочию видано! – И добавляет: – Ты что так замешкался?
Иван Иванович отвечал:
– Пока снарядили все нужное, чтобы сюда добраться.
А Змей говорит ему:
– Ну, присаживайся, отдохни.
– Да я, – в ответ, – не утомился вовсе.
Дал Змей Ивану книгу и сказал:
– Бери эту книгу и прочти за десять дней, но ежели за день справишься, то станешь по этому саду гулять, лишь бы не ходил туда, где лыком повязано да дерьмом намазано, а я прилягу на десять дней поспать.
Иван прочитал всю книжку за один день и стал ходить по саду. Ел там всяческие плоды – и стал от этих плодов намного крепче и сильнее, но туда не ходит, куда Змей запретил. Минуло десять дней, зашел Иван Иванович в дом Змея. Змей и сказал ему:
– Ну чего, не ходил туда?
Иван Иванович:
– Не ходил, – отвечал.
Змей ему:
– Ну, смотри, ежели пойдешь, тогда ведь съем тебя. – А потом добавляет:
– Бери теперь книгу на двадцать дней, но ежели за два дня справишься, то сможешь снова по саду моему гулять, но наказываю: нельзя там гулять, где лыком повязано да дерьмом намазано; а я же пока двадцать дней гулять стану.
Иван Иванович прочёл книжку за два дня, и снова в сад вышел. Ходил-бродил там, а потом дошёл до места, где лыком повязано да дерьмом намазано, и подумал: «Ну что ж от того, что я сильный? Возможно, там двенадцать таких, они сразу меня порвут, нет, не пойду я туда».
Прошло время; зашёл Иван в дом. А Змей от гостей вернулся и интересуется:
– Ну чего, не ходил туда?
– Нет, – отвечает, – не ходил.
Дал ему Змей очередную книгу на тридцать дней.
– Если прочитаешь за три дня, то можно будет везде ходить, где хочется, но не там, где лыком повязано и дерьмом намазано, я эти тридцать дней просплю.
Иван Иванович прочёл книжку за три дня. Потом снова пошел гулять по саду – да стал сильный настолько, что мог сорок пудов легко поднять; но туда ходить не стал. Когда тридцать дней истекло, вошёл он в дом. Узнаёт Змей:
– А там ты не гулял?
И снова даёт книгу, уже на сорок дней, приговаривая:
– Если прочитаешь за четыре дня, разрешаю снова по всему саду гулять, но только не там, где лыком повязано да дерьмом намазано.
И уехал Змей на сорок дней.
Иван прочёл книгу за четыре дня, отправился в сад. Гулял, где-то дня три, а потом вдруг подумал: «Зайду я туда, где мне не велено было гулять».
Подошёл, где лыком повязано. Берёт и разрывает лыко; тут увидал – притаился за деревом большущий дом, да такой замок на нём, что, наверно, пудов сто. Сорвал Иван этот замок, открывает двери. А там конь стоял – медная грива, прикован к медному столбу, да медной уздечкой. А сам по колено в меди, – а рядом кусок мяса лежит, а впереди охапка сена. Молвит ему лошадь:
– Слыхом слыхано, Ивана воочию видано! Волей или неволей прибыл сюда?
В ответ ему Иван Иванович:
– Добрый мо́лодец разгуливает лишь по доброй воле.
Затем Иван Иванович убрал сено, а мясо положил перед конём. Конь молвит:
– Не надо, Иван Иванович, если ты не положил его, то не стоит и убирать, а лучше всунуть ноги сюда, где мои, в медь.
Молвил Иван Иванович:
– А, ежели, я силу утрачу?
Конь тогда:
– Не бойся, – отвечает, – пуще только твоя сила будет.
Засовывает Иван Иванович ноги в медь – и сразу ноги его медными сделались. Говорит ему конь:
– Иди теперь вон туда теперь! – и на стену показывает.
Как стукнул Иван Иванович своим кулаком по той стене – она и провалилась, хоть и была толщиной с мужицкую хату. Вошёл туда Иван Иванович, глядит – там тоже стоит конь, но голова его серебряная, с серебряной уздечкой, да и столб серебряный, к которому он привязан, и стоит конь до колена в серебре. Молвит тот конь Ивану:
– Слыхом слыхано, Ивана воочию видано! Волей или неволей здесь?
В ответ ему Иван Иванович:
– Добрый молодец не может разгуливать не по доброй воле.
И опять Иван Иванович убрал сено, а мясо положил перед конём. Конь молвит:
– Не надо, Иван Иванович, ведь не ты положил его, то не стоит и убирать, а лучше всунуть руки свои сюда, где мои копыта, в серебро.
А Иван и спрашивает:
– А, ежели вдруг, я силу потеряю?
Конь ему в ответ:
– Станешь еще сильнее, не бойся.
Тогда всунул он свои руки, вынул и вдруг увидал – они посеребрились. Молвит тогда конь:
– Иди туда! – и тоже на стену показывает.
Подошёл Иван Иванович к стене, стукнул своим кулаком – вот она и провалилась; глядит – стоит еще один конь, да не простой, а с золотой гривой, золотой уздечкой, золотой столб, к которому привязан, да до колен золото, и рядом булава стопудовая лежит.
Говорил ему златогривый конь:
– Слыхом слыхано, Ивана воочию видано! Волей или неволей прибыл сюда?
В ответ ему Иван Иванович:
– Добрый мо́лодец разгуливать может лишь по доброй воле.
Снова Иван Иванович убирает сено, а мясо кладёт перед конём. Конь ему молвит:
– Не надо, Иван Иванович, если ты не положил его, то не стоит и убирать, а лучше опусти свою голову сюда, где я стою.
Тот опустил голову, поднял, смотрит – она позолотилась. Конь ему молвит:
– А теперь возвращайся к первому коню, угостит тебя питьём.
Пришёл Иван Иванович к первому коню, у кого голова медная; дал конь Ивану бутылку воды выпить, а Иван Иванович сказал:
– А вдруг силу потеряю?
А конь отвечал:
– Не бойся, просто выпей.
Выпивает он – и сразу силушка пропала у него. Испугался тогда Иван Иванович, подумал: «Теперь точно пропаду». Конь говорил:
– Иди ко второму, серебряному коню, там оправишься.
Пошел Иван, взял у него бутылку воды. Когда выпил её, пришла к нему силушка такая, что у обычного человека. Сказал ему конь:
– Иди теперь к третьему.
Тот увидел, что ничего не поделаешь, подумал про себя: «Коль схожу, может стану сильным, а может, и вовсе смерть придёт». Пришел к златогривому. Даёт ему тот бутылочку с водой и говорит:
– Бери эту бутылочку, если выпьешь всю, станешь сильней, чем был прежде.
Выпил Иван всю воду из бутылочки и вдруг почувствовал такую силищу, что не найти теперь сильнее его никого на свете. Вот конь ему и говорит:
– Сейчас садись на меня, возьми остальных коней, вырывай столбы, бери булаву, что рядом со мной лежит, и поскакали отсюда.
Забирает Иван Иванович все это, садится на коня, привязывает к нему и остальных, берёт булаву в руки. Спрашивает его конь:
– Как тебя понести: выше камыша, выше деревьев, или же под небесами?
Иван Иванович:
– Понеси меня под небесами.
Кони и понесли его к белому свету. Вернулись они с того света, прискакали к цареву дому и останавливаются верст так, примерно, за пять. А лежит на том месте, где остановку сделали, камень по величине, с большую хату. Говорят кони Ивану:
– Выдерни у каждого из нас три волосинки и, если кто-нибудь тебе потребуется, того прижигай волосинку. Клади уздечку, булаву да столбы под камень, а нас пусти в степь пастись. Ещё сшей себе что-то кожаное, чтобы можно было чем голову прикрыть, да на ноги и руки отдельно смастери, чтобы не приметили у царя твои медные ноги, серебряные руки да золотую голову. Как будешь у царя, и когда станут тебя о чем-то расспрашивать, отвечай: «Не знаю!» Про что не интересовались бы, всегда говори: «Не знаю!»
Выполнил он все, что кони наказали ему. Идет Иван во дворец царя, навстречу ему слуги царёвы. Говорит он им: «Не знаю!» Они начали его спрашивать:
– Кто ты будешь?
Отвечал Иван:
– Не знаю!
Рассказали об том царю. Позвал его царь да стал вопрошать:
– Кто ж ты такой да откуда?
Он в ответ:
– Не знаю!
Вот царь и наказал, чтобы держали Ивана на кухне: подумал – вдруг чего и выйдет толкового с такого богатыря.
Стал Иван жить на кухне, а слуги царские прозвали его Незнайкой. Однажды послали его за дровами и сказали:
– Иди-ка, Незнайко, дров притащи!
А он твердит:
– Не знаю!
Указали ему, где дрова находятся, он и пошел. И приносит им за один раз аж три воза дров, вот они и спрашивают:
– Что это ты, Незнайко, натворил?
А он своё:
– Не знаю.
Другой раз послали Ивана за водой, и хотя говорит он: «Не знаю», но приносит воды целый колодец да и ставит около печи.
Как-то готовил повар царю борщ, да приготовил ему не соленый, тогда Незнайко незаметно посолил борщ, даже повар не приметил. Принесли царю борщ, начал царь обедать: попробовал его, а борщ солененький да вкусней, чем раньше, и вручил повару царь червонец. Обрадовался повар, а Незнайко подумал про себя: «Подожди, подожди, я еще не такое сделаю!»
На следующий раз посолил Незнайко ещё больше. Царь тогда дал повару два червонца. Обрадовался повар еще пуще. В третий раз солил Незнайко так, как подобает. Одарил тогда царь повара тремя червонцами за то, что тот борщ хороший приготовил. В четвертый раз вместо соли Незнайко взял да бросил горсть пепла. Как принёс повар царю к обеду борщ. Как попробовал царь этот борщ, а он вовсе невкусный! Заругался тут царь на повара, а повар и отвечал:
– Это всё Незнайко натворил.
Наказал тогда царь завести для Незнайки отдельную келью, где кормить его. А в это время собирался соседний царь завоевать у нашего царя старшую дочь. (Всего у царя трое дочерей было). Царь отправил дочь на войну, да с войском. Услыхал об этом Незнайко, прижигает медную волосинку около того камня.
Прибежал к нему конь, у которого медная грива. Он сел на него, взял булаву. Тут конь вопрошает у него:
– Как же тебя понести: выше камышей, выше деревьев, либо под небесами?
– Неси меня, – говорил, – выше камышей.
Понес его конь выше камышей, земли не касается.
Прилетел Незнайко туда, где воевали, глядит – а у вражеского войска даже военачальника никакого нет, бей не хочу. Вот только глядит Иван, а генералы-то царские и не воюют вовсе, а в тенечке за курганом играют в карты. Воскликнул Иван:
– Эх вы, подлые! Вот вы как служите нашему царю?
Берёт да и отрезает у всех на ногах по мизинцу, и кидает себе в котомку. Затем поднял свою страшную булаву, да и сразил всех из чужого войска. Поскакал он обратно, вернулся снова на свое место. Приезжает к камню, отпускает коня в сте́пи, а булаву, уздечку да одёжу под камнем прячет, кожу на голову надевает, а ещё на руки и ноги, да и вновь себе в келью возвращается. Когда генералы царские возвратились, царь у них спрашивает:
– Ну как, ребята, одолели врага?
– Одолели! – твердят генералы-картежники, а сами глаза свои прячут.
Царь обрадовался, и похвалил их.
Прошло около полугода, а может, и чуть больше, нашёлся другой царь с войной на нашего царя, захотел отвоевать у него среднюю дочку.
Царь снова на войну войско снарядил. Узнал о том Незнайко, решил и он повоевать. Пришёл снова к камню, прижёг серебряную волосинку – скачет к нему конь, который с серебряной головой. Достал Незнайко под камнем серебряную булаву, сбросил с себя кожаное, во что одеты были голова, руки и ноги, оседлал коня. А конь и спрашивает его:
– Как же тебя понести: выше камышей, выше деревьев, либо под небесами.
– Неси меня, – говорит Незнайко, – выше деревьев.
Только промолвил это – полетели они выше деревьев.
Принёс туда, глядит Незнайко – только лишь солдаты воют, но командиров-то и нет никого. Тогда он пустился за курган, глядит – а генералы там, опять в карты играют. Он тогда им:
– Так вот вы как служите царю? – взял, да и наотрезал снова у всех на левых руках по мизинцу, а затем булавой своей страшной разбил противника. Потом повторил всё после войны, как и после предыдущей. Вернулись вояки с войны. Царь генералам своим вопрос задаёт:
– Ну как отвоевались, благополучно?
Ему в ответ:
– Все отлично!
Вот только царевна, что тоже на войну ездила, говорит:
– Не правда, папенька! Вовсе не они победу одержали, а Незнайко.
Но не захотел поверить этому царь. Много времени не прошло, а тут третий царь нападает на нашего царя, хочет отвоевать третью царевну – самую прекрасную. А царевна та, давно уже слышала, что врагов побеждает не армия царя, а один Незнайко. Едва услышала царица, что ее отвоевать хотят, отправилась сразу к Незнайко. Подошла к дому, где Незнайко жил, глядит – а там, в доме у него, блестит что-то. Ведь он, как вернулся со второй войны, так и не надел ничего ни на голову, ни на руки, ни на ноги кожи. Постучала царевна в дверь, а Незнайко спал в это время, не ответил ей. Открыла дверь царица и входит к Незнайко. Будит она Незнайко, а сама любуется его золотой головушкой. Проснулся Незнайко, выслушал царевну и говорит ей:
– В день, когда войну объявят, заходи ко мне утром пораньше да буди меня, а чтобы я проснулся сразу, уколи меня иголкой в щечку.
Вот пришел день войны, и царевна выполнила всё, что Незнайко ей говорил. Отослал царь войско воевать, и царевна с войском на войну отправилась. А Незнайко пришел к своему камню, стал прижигать золотую волосинку – прискакал к нему конь золотогривый. Взял Незнайко булаву свою богатырскую, уздечку свою золотую, взнуздал коня и отправился тоже на войну.
Нес его конь золотогривый, на сей раз, под самыми небесами. Догнали они царевну, спустил конь его на землю; Незнайко слез с коня и сел к царевне в карету. Глянула царевна на него, и разлюбовалась снова его светлой золотой головушкой.
Добрались они на поля боя, глядь – ещё чуть-чуть, а войско противника их войско одолеет, а генералам царским хоть бы что, опять в картишки режутся…
Берет Незнайко опять свою булаву и начинает крушить противника, только треск стоит, да кусочки разлетаются! Уложил всю погань вражескую, а потом подъезжает к генералам царским, что в картишки резались. Возмутился Незнайко ими, да и поотрезал им всем левые уши.
Возвращаются они к царю; тут царевна и рассказывает, что противника не армия царская с генералами побила, а Незнайко. Послал царь за Незнайкой, а затем присылает и карету железную. Лишь Незнайко в нее садится, как она прогибается. Вот он и говорит:
– Лучше мне на своих лошадках к царю приехать.
И прижигает всех трех коней волосинки – явились три коня. Взял он столбы: один закинул на плечо, на место ружья, второй сбоку – на место сабли повесил, а третий прицепил как пику, схватил булаву в руки, запрыгнул на коня с золотой гривой, скинул с себя всю кожу и прибыл к царю. Оставил коней возле крыльца, пошагал по каменным ступенькам с царем в его дом. Вошли во дворец царский, смотрит – а там генералы в карты снова играют. Говорит им Незнайко:
– И сейчас играете?
А потом вопрошает:
– А куда же пальцы-мизинцы подевались, да левые уши ваши?
Потом показывает им, прикладывает каждому к руке да к ноге, и все уши к голове – вот они и приросли. Назначил тогда царь всех генералов казнить, а за Незнайку выдал младшую дочку свою. И наказал царь после этого, чтобы его не Незнайкой звали, а Иваном Иванычем.
И я на этой свадьбе был, и мед, и вино пил, по усам моим текло, а вот в рот не попадало, и подарили мне соломенный посошок, но я на этот посошок взобрался, когда он и сломался, тогда вот я здесь и оказался.
Яйцо-райцо
В одной стране был как-то жаворонок царем, а царицей была мышь, и свое поле имелось у них. Засеяли они поле пшеницей. Как уродилась пшеница – начали зерно делить. Поделили все поровну, да осталось одно зерно лишним. Говорила Мышь:
– Пусть оно мне остаётся!
А Жаворонок говорил:
– Нет, пусть мне!
Давай они думать – как же им поступить? Стали бы судиться, но не было никого старше: никто не мог их рассудить. Мышь и молвит:
– Давай-ка я его пополам перекушу.
Соглашается царь-Жаворонок на это. Тогда Мышь хвать зерно в зубы, да и шмыгнула в норку. Собрал тогда Жаворонок всех возможных птиц, собирается идти с войной на Мышь; но и царица зверей созвала, и стали они воевать. Отправились в лес, и как вздумали звери какую-то птицу разорвать, а птица – на дерево; и так же птички начинают летать, зверей бить. Воевали они целый день напролет, после сели вечером и отдыхают. Оглядывается царица-Мышь – не воюют муравьи на войне. И наказал она, чтобы до вечеру и муравьи прибыли. Появились и муравьи. Велит им царица залезть ночью на деревья да пооткусывать за ночь все перья на птичьих крыльях.
На следующий день, как только рассвело, кричала царица:
– Давайте, вставайте воевать.
А что за птица ни поднимется, так и падает на землю, а зверь её разрывает. Так и был бит царь-Жаворонок царицей-Мышью.
Увидал один орел, как дело плохо, уселся на дереве, не может с него слетать, вдруг шёл мимо охотник; углядел на дереве орла да прицелился на него. Начал орел просить охотника:
– Но убивай меня, голубчик, ещё сгожусь тебе в большой беде!
Прицелился охотник ещё раз, тут орел снова просит его:
– Бери меня лучше к себе и выкорми, Посмотришь, что за службу тебе сослужу!
Прицелился охотник и в третий раз, снова стал просить его орёл:
– Ээ, братец! Не убивай меня, лучше возьми с собой: я тебе большую службу ещё сослужу!
Поверил охотник орлу: залез, снял его с дерева, да понёс домой.
Тут орел ему и молвит:
– Неси-ка меня в свой дом да накорми меня мясом, доколе крылья мои отрастут.
А было у этого хозяина пара коров да один бык. Тогда прирезал хозяин для орла свою корову. Съел тот за год всю корову да говорит хозяину:
– Отпусти меня полетать: я погляжу, выросли ли мои крылья.
Пустил хозяин орла из своей хаты. Летал-летал орел, возвратился в полдень назад и говорит хозяину:
– Пока еще мало силушки моей. Зарежь-ка мне яловую корову!
Услышал его хозяин, прирезал и вторую корову. Орел съел вторую корову за год и снова стал летать… Летал почти весь день, вернулся к вечеру да молвил хозяину:
– Режь еще мне быка!
Подумал хозяин: «Что ж делать мне – зарезать быка или нет?» А затем и говорит:
– Сколько уже пропало, пусть и это пропадает!
Берёт и зарезал ему быка. Ел орел быка весь год, а потом стал летать высоко-превысоко, что под самую тучу. Возвращается опять и молвит:
– Вот, спасибо, хозяин, орла выкормил, вот теперь сядь на меня.
Хозяин вопрошает:
– Это зачем?
– Сядь! – твердит ему орел.
Вот хозяин и садится.
Поднимает его орел до самой тучи, да вниз скидывает. Летел хозяин к земле, но не позволил орел упасть наземь, подхватывает и вопрос задаёт:
– Ну вот, что тебе показалось? А хозяин отвечал орлу:
– Чувствовал себя ни живым, ни мёртвым.
Тут орел ему поведал:
– То же и я чувствовал, когда ты в меня целился.
Потом говорил:
– Ну, полезай еще.
Не хотел хозяин на орла садиться, но ничего не оставалось, – полез все-таки. Тогда понес хозяина орел опять до самой тучи, бросил его возле тучи вниз, – да словил его так, около двух саженей от земли, и спрашивал:
– Ну вот, что тебе показалось? А тот отвечал:
– Показалось мне, словно совсем мои кости уже рассыпались. Ну, орел ему и сказал:
– Вот так и мне казалось, когда ты второй раз прицелился в меня. Теперь садись снова!
Тот садится. Тогда как взмыл хозяина за самую тучу, и отпустил вниз, а ухватил его почти самой земли, да спросил:
– Ну вот, что тебе показалось, когда сейчас ты наземь падал?
А хозяин ему отвечал:
– Словно меня совсем на свете этом не было.
Вот и отвечал орёл:
– И я так же себя чувствовал, как прицелился ты в третий раз.
А затем и говорит:
– Вот теперь никто ни перед кем не виноват: ты не виноват передо мной, а я не виноват перед тобой. Полезай на меня, полетели ко мне в гости.
Вот летели они и летели, прилетели к дядюшке орла. Тут орел молвит хозяину:
– Иди ты в хату, а если спросят тебя, не встречал ли где-нибудь нашего племянника, ты отвечай: «Когда дали б мне яйцо-райцо, я б его самого привел».
Вошёл хозяин в хату, тут его спросили:
– По доброй воле прибыл иль поневоле?
Хозяин отвечает:
– Доброму казаку негоже не по доброй воле ходить.
– А не слышал ли что-нибудь о нашем племяннике? Вот уж третий год, как отбыл он на войну, никаких вестей нет.
Тут он и говорит:
– Ежели дали б мне яйцо-райцо, я б его и самого вам привел.
– Не дадим, лучше нам племянника никогда и не встречать, чем яйцо-райцо отдавать.
Орел тогда говорит:
– Полетели дальше.
Летели и летели. Прилетели к брату орла; говорил ему хозяин то же, что и дядюшке, но яйца-райца и здесь не получил.
Прилетели они к отцу орла, тут орел и сказал охотнику:
– Ступай в хату, и когда начнут тебя про меня спрашивать, ты говори, что видел, и могу самого привести.
Вошёл он в хату, те его спросили:
– По воле прибыл или поневоле?
Тот отвечал:
– Добрый казак не гуляет поневоле.
Начали его расспрашивать:
– А не видел ли ты где-нибудь нашего сына? Мы его четвертое лето уже не видали, улетел куда-то на войну, может убили его там…
Тут охотник и ответил:
– Я его видал, и если б дали б мне яйцо-райцо, я бы его самого вам привел.
Тогда отец орла и спросил:
– Зачем же оно нужно тебе? Давай лучше деньгами мы тебя одарим.
– Денег я, не возьму, – отвечал, – а давайте яйцо-райцо!
– Ну ладно, ступай, приведешь его к нам, тогда получишь яйцо-райцо.
Ввёл охотник тогда орла в хату. Увидали его отец да мать и обрадовались настолько, что отдали охотнику яйцо-райцо, и сказали ему:
– Гляди ж, не разбей его где-нибудь по дороге, а когда вернешься домой, сделай большой загон, где его и разбей.
Вот шёл он, шёл, но вдруг пить ему захотелось. Нашёл он колодец. Как стал пить воду, и цокнул случайно об ведро, разбилось яйцо-райцо. И как стал вдруг вылезать из того яйца скот… Все вылезает и вылезает, да и разбегается… Погнался охотник за скотом: только подогнал с одной стороны, тут скот в другую разбежался… Кричал бедняга: не может сам управится! Тут подползла к нему Змея и сказала:
– А что получу, хозяин, если я смогу загнать твой скот обратно в яйцо?
Он тот отвечает:
– А что хочешь?
Змея в ответ:
– Дай мне то, что появилось у тебя дома?
– Хорошо, – говорит.
Тогда загнала Змея охотнику весь скот обратно в яйцо, залепила, как подобает, яйцо, отдала в его руки.
Вернулся охотник домой, а у него родился сын. Он как за голову взялся:
– Как же, сынок, я тебе Змее отдал!
Запечалились он да жена его. А затем и говорят:
– Что ж нам делать? Слезами беде не поможем! Надобно как-то жить.
Загородили они большие загоны, разбили яйцо, выпустили скот, – разбогатели. Жили они, поживают, тут и сын уж вырос, Иваном был назван.
Вырос сын и говорит отцу:
– Вы Змее меня даровали. Ну что же поделаешь, вашей вины нет в том, как-нибудь да проживём!
И отправился сын к Змее.
Прибыл к ней, тут она ему и молвит:
– Если исполнишь для меня три дела, сможешь домой вернуться, а если не исполнишь, будешь мною съеденным!
А стоял вокруг того дома змеиного, куда ни глянуть, высокий лес на болоте. И говорит змея сыну охотника:
– Выкорчёвывай для меня этот лес, сделай это за одну ночь, ещё и землю пропаши, пшеницу засей, пожни ее, в скирды уложи, да испеки мне за ночь из этой же пшеницы паляницу: когда я встану, была чтобы уже на столе.
Вот пошёл Иван к пруду, опечалился. А стоит неподалёку каменный столб, а в нём дочка Змеи была замурована. Подошёл он туда и стал плакать.
А дочка Змеи обернулась дивчиной, выходит из столба и спрашивает его:
– Что ты горюешь?
– Да как я, – говорит, – могу не плакать, коли мне Змея загадала такое, что не успеть мне, никак, исполнить все за одну ночь…
– Что ж задала-то?
Он ей все и поведал.
Дочка ему отвечала:
– Это были цветочки, а ягодки жди впереди! – А потом сказала: – Если возьмешь меня в жёны, я для тебя выполню, все что Змея тебе велела.
– Возьму, – говорит.
– А сейчас, – говорит она, – иди поспи. Завтра встанешь пораньше, отнесешь ей паляницу.
Вот как стала змеиная дочка свистеть – весь лес стал скрипеть, трещать, да на месте том всё пропахивается и пшеница просеивается. Испекла дочь змеи Ивану до утра паляницу, отдала ему. Приносит он Змее паляницу в дом и кладёт на стол.
Как проснулась змея, выходит во двор, посмотрела на лес, а на том месте только жнивье и скирды стоят.
– Ну, молодец, коли справился! Гляди ж, чтоб и другое дело выполнить сумел!
Вот сразу и приказывает ему: – Должен раскопать ты для меня вот ту гору, и так, чтобы стал Днепр в ту сторону течь, и построить возле Днепра амбары, станут байдаки к амбарам подходить, а ты начнешь продавать им ту пшеницу. Когда встану я сутра, чтоб сделано было!
Отправился Иван снова к столбу, пригорюнился. Вот дивчина опять спросила:
– Чего ты опять плачешь, Иван?
Поведал он ей обо всём, а она ему и говорит:
– Это были цветочки, а ягодки у тебя впереди! Ступай спать, я выполню.
И свистнула сама – стала гора раскапываться, потёк туда Днепр, а рядышком амбары стали строиться. Будит она его с утра пораньше, наказывает пшеницу продавать с амбаров для купцов на байдаки.
Проснулась Змея, смотрит – все выполнено, что она повелела. Загадала ему третье задание:
– Поймай для меня ночью сегодня золотого зайца, да чтоб принес его с утра ко мне домой.
Пошёл он снова до каменного столба, горюет. Дивчина та его спросила:
– Что Змея опять задание дала?
– Да. Велела поймать золотого зайца.
– Ого! Вот это будет потруднее исполнить: никто не знает, как его поймать! Ладно, пошли, всё же, к скале, может и словим.
Пришли они к скале, а под скалой той нора. Тут говорит ему дочка змеи:
– Стань-ка над норой; станешь ловить. А я стану его из норы выгонять. Но гляди: кто бы с этой норы ни вышел, хватай сразу, не раздумывай! Это и будет твой золотой заяц!
Вот стала она гнать. Вдруг выползает шипящая гадюка из норы. Иван ее и пропускает. Вышла за ней из норы дивчина и спрашивает его:
– Ну, что, никто не вылез?
– Нет, – отвечал, – гадюка вылезла, я её испугался, решил, что укусит, да и выпустил.
Она ему на это:
– Эх, чтоб тебе! Это ведь и был твой золотой заяц! Ну, гляди, я снова полезу; и если кто-нибудь станет вылезать и говорить тебе, что нет никакого золотого зайца, сразу хватай его!
Полезла она в нору, снова гонит. Тут вышла из норы старая-престарая бабка, Ивана спросила:
– Что это ты, сынок, тут делаешь?
– Ищу золотого зайца.
Бабка ему в ответ:
– Да где ж здесь взяться зайцу-то? Здесь таких нет!
Сказала и пошла. Тогда вылезла дивчина, спросила его:
– Ну как, не было зайца? Кто-нибудь выходил?
– Нет, – отвечал, – вышла только старая бабка, спросила у меня, что я тут забыл. Я рассказал ей, что ищу золотого зайца, а она сказала, тут таких нет, тогда я и отпустил её.
Тут дивчина и говорит:
– Что ж ты ее не ухватил? Ведь она и была золотым зайцем! Вот теперь уже не удастся поймать золотого зайца. Если только мне самой не обернуться зайцем, а ты бы принес меня и положил Змее на стол, но не стоит давать ей в руки, а ежели дашь, она прознает да разорвет нас обоих.
Выполнила это дивчина: оборотилась в золотого зайца, а Иван взял, отнес этого зайца, кладёт Змее на стол да молвит:
– Возьмите вашего зайца, а я ухожу.
– Хорошо, – отвечает ему змея, – можешь уходить.
Вот Иван и ушел. Как только выходит Змея из дому, оборачивается тут золотой заяц опять в дивчину и следом за Иваном. Стали они убегать вместе. Бежали, бежали. Тут Змея глядь, догадалась – что это не заяц был, а ее дочь, и стала догонять, хотела ее разорвать. Только сама не стала бежать, а отправила в погоню своего мужа-змея. Полетел змей за ними, услыхали они, что земля будто глухо гудит… Тогда дивчина сказала:
– Это погоня за нами! Превращусь-ка я в пшеницу, а ты в деда, и станешь меня сторожить; но если спросят: «Не видел ли ты девушку с парубком, не пробегали ли мимо?» – ты скажешь: «Пробегали, когда я эту пшеницу только сеял».
Вот Змей подлетает к полю с пшеницей, спрашивает у деда:
– А не пробегали ли мимо девушка с парубком?
– Пробегали.
– А давно пробегали? – спросил.
– Да когда я эту пшеницу только сеял.
Тут Змей и молвит:
– Пшеницу твою пора и косить уже, а они только вчера сбежали. – И назад возвратился.
Превратилась Змеева дочь снова в дивчину, а дед в парубка, бросились дальше бежать.
Прилетает Змей домой. Жена его спросила:
– Ну, что, догнал? Встретил кого на пути?
– Не получилось, – говорит, – встретил: сторожил дед свою пшеницу; я спрашивал у него: не пробегали ли, мол, тут девушка с парубком?
А он сказал: пробегали, когда он еще пшеницу сеял, а эту пшеницу пора и скосить, так я и возвратился. Тогда Змея сказала:
– Что ж ты того деда да пшеницу его не разорвал? То они и были! Ступай опять за ними, и чтобы теперь их разорвал в клочья!
Полетел опять Змей. И услыхали они, что летят он снова за ними, – что земля стонет, и сказала она:
– Ой, опять летит! Превращусь я в монастырь, в такой старый, что чуть-чуть – и развалится, а ты – в чернеца. И когда спросит тебя кто-нибудь: «Не встречал ли кого?» – ты ответишь: «Встречал, когда еще тот монастырь только строился».
Вот подлетает Змей, спрашивает у чернеца:
– Не пробегали ли мимо девушка с парубком?
– Пробегали, – отвечает, – но когда этот монастырь еще только строился.
А Змей говорил:
– Да они ж вчера сбежали, а монастырь-то, наверно, лет сто, как построился.
Сказал это и назад вернулся. Пришёл домой, Змее поведал:
– Видал только одного чернеца, около монастыря бродил он; спрашивал у него, он сказал, что пробегали, когда этот монастырь только строился; но этому монастырю уже было лет сто, а эти сбежали вчера только.
Тут Змея и говорила:
– Надо было разорвать этого чернеца, а монастырь тот разрушить! Ведь это были они! Всё, теперь я сама погонюсь, ты не пригож! – и убежала.
Летит Змея, догоняет Ивана и свою бежавшую дочь. Слышат они – земля стала стонать под ними, и уже загорается. Говорит Ивану дивчина:
– Вот теперь точно мы пропали: она сама за нами гонится! Надо сделать тебя рекой, а сама я превращусь в окуня.
Прилетает Змея, молвит реке:
– Ну что, убежали?
Бросилась Змея в реку, оборотилась щукой, и стала за окунем гоняться: хотела его поймать, а тот повернулся к ней колючим своим рыбьим пером, никак щука не схватит его. Гналась, гналась, никак поймать не может. Решила тогда Змея всю реку эту выпить. Начала пить, да напилась так, что просто лопнула.
А девушка, что в рыбу обращалась, молвила тогда Ивану, который рекой был:
– Вот сейчас нам бояться больше нечего! Пошли к тебе домой, но только ты, когда зайдешь в свою хату, всех поцелуй, но только дядино дитё не трогай: а если поцелуешь его, так меня и забудешь. А я просто стану в селе чьей-нибудь работницей.
Вот зашел Иван в свою хату, со всеми здоровается и думает себе: «Как же могу я дядино дитё не поцеловать? Возьмут, да подумают что плохого про меня». Берёт Иван и целует он того ребенка, а в следующий миг позабыл красавицу дивчину, с которой бежал от страшной Змеи.
Прожил он полгода да надумал жениться. Советуют ему одну красивую дивчину взять, а забыл он про ту, которая от Змеи его спасла, на другой сватается.
Как-то вечером, накануне самой свадьбы, позвали молодиц на угощение. Зовут и дивчину, с которой Иван от Змеи убегал, только вот не помнит Иван ее совсем. Начинают девушки пироги лепить; слепила эта девушка из теста голубя да голубку, ставит их на пол, – а они вдруг ожили! И воркует голубка голубю:
– Неужели ты забыл, что я тебе лес выкорчевала, пшеницу засеяла, из неё паляни́цу испекла, чтобы мог ты её Змее отнести?
А голубь в ответ воркует голубке:
– Позабыл, позабыл!
– Неужели ты забыл, что я тебе гору раскопала да Днепр пустила в неё, чтобы байдаки по Днепру к амбарам подплывали и чтобы ты пшеницу смог на байдаки продать?
А он в ответ:
– Позабыл, позабыл!
Тогда голубка снова спрашивает:
– А неужели ты позабыл, как пошли мы вместе на охоту за золотым зайцем? И меня ты забыл?
Голубь своё повторяет:
– Позабыл, позабыл!
Слушает Иван как голуби воркуют и стал вспоминать и Змею и дивчину, и все, что с ним было еще недавно. Взглянул на девушку и вдруг вспомнил все, – вспомнил, как обещал жениться на ней, как выручила она его от лютой смерти и что пригожа была ему сильнее всех девушек на свете. Понял тогда, что нету краше неё никого на белом свете, и женился на ней. И зажили они счастливо, а сказка здесь и заканчивается.
Волшебная рубашка
Жил однажды богатый мужик, да был сын у него, Грыцьком звали. Вот как умерли разом и отец, и мать, а было Грыцьку тогда всего лишь семнадцать лет вроде бы. Продал сын все добро их дочиста, и землю в деньги обратил, и огород продал, и скотину, а взамен купил себе коня, за полторы тысячи, вместе с седлом и сбруей, купил еще и саблю, прикупил ружье-двустволку, простился со своей слободой, приговаривая: – Прощайте, слобожане!
И отправился Грыцько за тридевять земель, до тридесятого царства, что в далёком государстве.
Ехал, себе ехал, тут глядит – степь: и не стало дороги, что была, заехал он на траву, и стал по ней ехать. Суток десять ехал по траве, никак выбраться не мог, пути не мог найти. И попросил тогда бога, чтобы послал на него смерть, пускай зверь его разорвёт или что. Вдруг услыхал крик чей-то – голос вроде как христианский. Слава богу, наверно, и правда, голос человеческий. Видит Грыцько – яма, глубокая да темная. Подъехал поближе, позвал, споткнулся конь, останавливается. Стоит конь у ямы, а из нее крик женский:
– Эй, Грыцько! Вытаскивай меня из ямы!
Встаёт он с коня, поглядел в яму и думает, может женщина какая-то, глядит – гадюка в яме.
– Как же мне тебя вытащить, когда тебя боюсь?
– Кинь конец нагайки: чтобы я схватилась, тогда меня ты и вытащишь.
Спрыгивает Грыцько с коня, опустил нагайку в яму, а гадюка хватает вдруг зубами за один конец, он как испугался и рванул ее настолько, что она на полгона от Грыцька упала. И тут подходит к нему уже и не гадюка, а панночка, да такая, что, ни придумать, ни угадать, а лишь в сказке рассказывать.
– Здравствуй, – молвит, – Грыцько Иванович! – Взяла руку, поздоровалась, поцеловалась. – Слава, Господи, и откуда же ты взялся, вызволить меня из ямы этой, провалины? Вот теперь скажи мне, Грыцько, что ты хочешь: сестрой меня своей видеть или женой?
Подумал он своей головой: «Как же с неё, со змеи, мне жена-то будет?.. Пусть лучше станет сестрой».
– Будь ты сестрой моей, а я буду твоим братом!
Поцеловались.
– Тогда отрезай на правой руке мизинец – отведаю я твоей кровушки, а ты моей, вот тогда мы и породнимся.
– Как же так, сестрица, коли я боюсь свой мизинец резать?
– Чего же тут бояться? Ты только слегка надрежь.
Вот достал он нож из кармана.
– Ну, братец, коли хочешь, сам порежь, а нет – я могу тебе надрезать.
– Отрежь лучше ты, сестрица, боязно мне.
Надрезала она ему кусок мизинца, и отведала с нее крови Грыцько.
Потом говорит ему:
– А сейчас и ты попробуй моей крови.
Отведывает и Грыцько кровинушки с её пальчика.
– Хватит, братец, хватит. Теперь стали мы, по крови родными, – ты мне братом, а я тебе сестрой.
Пошли они по степи вдвоем, на руки поводья накинули, да о разном разговаривают. Долго ли, коротко ли брели, показалась дорога. Пошли той дорогой, долго ли, коротко ли, глядят – табун лошадей пасется, да такой большой, что и взором не окинуть, – ни видно, ни конца, ни края.
– Чей же это, сестрица, такой табун?
– Это, – отвечает сестрица, – братец, мой табун.
Проходят они тот табун, идут себе дальше, о разных вещах разговаривают. Прошли версты две, смотрят – стадо, да такое, что и взором не окинуть.
– Чьё же это стадо, сестрица, такое большое?
– Это, – отвечает сестрица, – мое стадо.
И подумал Грыцько своей головой: «Лучше бы быть ей женой моей, а не сестрой, раз она настолько богатая». А потом спросил:
– Чьи ж эти степи вокруг, по которым я ехал десять суток, а не смог найти ни тропы, ни дороги, до тех пор, пока тебя не отыскал?
– Это, братец, всё моё.
Отправились они себе дальше, идут, беседуют. Версты через две дошли до края стада, идут дальше по дороге. Смотрят – отара овец пасется, да такая огромная, что взором не окинуть.
– Сестрица, чья ж эта отара? Она настолько большая, что края не видно.
– У меня, – отвечает ему сестрица, – таких отар будет много тысяч.
Прошли они отару, идут себе дальше. Смотрят – сад огромный показался.
– Чей это сад, сестрица, да такой огромный, что и края не видать?
– Это, братец, мой сад, а за деревьями мои хоромы. Тут близко, верст пять пройти.
Идут они по саду, беседуют. Спрашивает его сестрица, чьего он царства будет, и как добирался в места эти, и откуда родом сам.
– Батько мой, – отвечал Грицко, – был богачом, а я буду из такого-то царства. Но уехал я, теперь вот здесь оказался.
Подходят они к огромным домам, были они окружены оградой узорчатой, все дома в три яруса, все расписаны картинами разными, украшены резьбой всякой, да замысловатой, зеленой, черной, разными красками. Подошли к воротам: открыла ворота им сестра. Открыла, зашли, затворила она ворота за ними. Отводит сестрица коня на конюшню. А на конюшне конюхи, и молвит сестрица им:
– Ставьте коня вы в стойло, да кормите на совесть.
Взяла сестрица брата названного за руку, зашли они в комнаты. Заходят, одиннадцать панночек вокруг стола сидят и пьют. Поздоровались.
– Здравствуйте, панночки!
– Здорово, мо́лодец!
– Неправильно, – молвит им сестрица, – это ж не молодец, кличьте его братом, он нам всем братом теперь будет.
Сажают сестрицы Грыцько за стол, стали пить, да гулять они. Больно рады все Грыцьку, не знают, ни чем накормить, ни, где его усадить.
– Пошли, – говорит ему сестрица, – братец, в мой сад, прогуляемся.
Пошли они в сад прогуляться. Идут по дорожке, смотрят – валяется поперек дорожки железная кочерга. Переступает она через кочергу и просит брата:
– Возьми, братец, кочергу, убери её с дороги, так уже она надоела: как не иду, все время спотыкаюсь.
Берётся Грыцько за кочергу, но никак не может с места сдвинуть её, настолько тяжела.
– Эх, – говорит ему сестрица, – какой ты несильный! Как ты умудрился по свету поездить с такой силой слабой?
– Сестрица, разве ж случалось мне с кем биться? Вот и сила такая. Сильный, как бог наградил.
Переступают через кочергу, идут по саду, гуляют по дорожкам. Так гостил Грыцько у сестры своей дней десять. Как-то пошли они в сад прогуляться. Снова кочерга им под ноги попалась.
– Прими, – молвила опять сестрица, – кочергу, братец, хотя бы с дороги.
Берётся Грыцько, но снова никак не может её с места сдвинуть. Идут они по саду, гуляют, входят в дом. И начала она своих сестер просить, чтобы братцу дали брату силу сильную, как у них.
И уселись тогда все двенадцать сестёр прясть лен чистый. Ссучили по паре ниток, да вмиг и основу сновали, да на кросна накладывали и ткали. Наложили, выткали, и двенадцать цветов золотых на сорочку нашили. За одну ночь справились: напряли, соткали, да пошили.
Утром будят сестрицы Грыцько, надевают на него ту сорочку, и получил он с ней двенадцать сил богатырских. Прогулялись немного, стали чай пить. Выпили, поели, говорит сестрица Грыцько:
– А сходим-ка, братец, в моём саду еще на прогулку.
Отправились гулять с Грыцько все двенадцать сестриц. Доходят до этой кочерги, – валяется она все там же поперек дороги.
Взял Грыцько ее за конец. Да как схватит вдруг, как кинет кочергу, что выше дерева полетела она.
– Благодарю тебя, братец, – говорила ему сестра, – наконец кочергу с дорожки убрал: так мне она надоела, забывала – и всё об нее спотыкалась.
Был Грыцько там еще десяток дней.
– Ну, сестрица, – говорит, – надо бы от вас и уезжать мне.
– Куда же тебе уезжать, братец?
– Ну, куда бог отправит.
– А коли желаешь, братец, женись на мне. Хватает всего у меня – и земля есть, и скота вдоволь.
– Нет, – отвечает, – спасибо, сестрица, не желаю.
– Как же ты уезжать отсюда вздумал, да без хорошего коня.
– Нет, сестра, хороший мой конь.
– Не спеши, братец, попытай ты лучше своего коня.
Идёт Грыцько на конюшню, стал гладить коня своего. Гладит по спине рукой, тут конь его на колени садится; не смог выдержать его руку богатырскую.
– Ну вот, и правда, не годен теперь уже мой конь, – сказал Грыцько сестре.
– А я же и говорю, что он теперь не годен.
– Где же я могу, сестрица, коня себе справного добыть?
– Ну, видал же, у меня много коней, вот и бери любого.
Вышла сестрица из конюшни, да как свистнет богатырским свистом – задрожала земля, загудела, двухтысячный табун коней прямиком в загон полетел. Как залетели кони в загон, то и затворила она за ними ворота.
– Ну, теперь, братец, ступай, выбери себе коня, какого хочешь.
Отправился он в загон и стал коней перебирать: а они брыкались; взял одного за гриву – тот и упал, взял другого за ногу – и тот упал; сколько ни брал коней, а ни один не годится. Вышел он и сказал:
– Какие плохие у тебя, сестрица, кони, никуда не годятся.
– А не годятся, значит надо выпустить их.
Берут да выпускают коней. Как свистнет сестрица богатырским свистом во второй раз – прибежал второй табун, прямиком в загон. Закрыла она и этих.
– Теперь ступай, братец, снова коня выбирай.
Идёт снова выбирать, кони волнуются, брыкаются, а посередине загона еще и болотце появилось. Перебирал, перебирал Грыцько, вышел:
– Устал я, сестрица, не могу найти себе коня.
– А ты, братец, не замечаешь того коня, что посередине загона в болотце стоит?
– Ээ, да это конь такой, что ему из болотца-то не выбраться.
– Ты, сначала пойди и его испытай.
Подходит Грыцько к коню тому, ухватил его за гриву. Как рванёт конь его из болотца, да как стал носить конь парубка по загону! Сестра смеется:
– Держись, братец, не поддавайся!
Удержался братец, подают ему уздечку, Грыцько обуздал коня, отводят его на конюшню, ставят в станок. Подержали там месяц, чистили да кормили недурно.
– Ну, сестрица, пришла пора уезжать мне.
– Как тебе, братец, угодно; если не хочешь жить здесь, то отправляйся с богом.
Распрощался со своими сестрами названными. Вывел коня, оседлал.
Молвит ему сестрица:
– Ну, а если жениться однажды надумаешь, братец мой названный, не верь жене и не рассказывай, что у тебя сестрица имеется, а сорочку эту не снимай, волшебная она, если снимешь её, сразу загибнешь.
И молвит сестрица коню его:
– Это хозяин твой будет, ты ему доверяй. Ежели хозяина кто-нибудь забьет, а ты сможешь вырваться, тогда ты, хороший мой, приходи ко мне.
Дают сестрицы братцу саблю булатную с пикой и говорят:
– Как ты, братец, захочешь, так конь и станет нести тебя – выше дерева, между деревьями, либо выше камней, или же по земле-матушке, или как пожелаешь.
Снарядился парубок в дорогу да отправился за тридевять земель, да в десятое царство, в другое государство. Скакал себе, скакал, и подъехал однажды к большому-пребольшому городу. Слышит, в городе том звон, что аж земля гудела. Подъехал поближе ещё – так звонили, что он даже свои уши закрыл, а то, думает, так и голова разорвется. Въехал он в город, смотрит по сторонам. Видит дома, но людей нет. А колокола звенели, трезвонили вовсю. Проезжает по городу около версты, глядит – у двери дома дед расхаживает. Подъехал он к тому деду.
– Здравствуйте, – молвил Грыцько.
– Здравствуйте, – отвечает ему дед, – купец ты, или кто будешь?
– Каким, – молвит Грыцько, – назовете, таким и будет! Что ж это такое, деду, проехал больше версты, а в городе вашем и нет никого, только вот вас увидал. И зачем так в колокола звонить, что не проедешь, пришлось уши заткнуть.
– Это, – отвечает ему дед, – пане купец, в городе нашем змей-людоед поселился да успел сожрать уже в царстве около двух уездов людей. Тогда присудили, – продолжает, – отдать змею царевну на съедение, теперь вот звонят, надеются, что бог помилует.
– Ээх, попасться бы змею вашему в мои руки, я бы его так накормил, что расхотел бы он царевной угощаться!
А была у деда того кобылка; оставил он молодца дома со своей старухой, а сам пошел, сел на ту кобылку – да последовал к царю. Обращался:
– Ваша ясновельможность, подарил бог с чужой земли парубка, что мог бы змея-людоеда нашего погубить.
Наказал на это царь запрягать коней в коляску. Поехали к деду. Прибыли. Вбежал царь в дом. Раскланялся, за руку с Грыцько поздоровался.
– Из какого будете, пане, царства?
– Из такого да эдакого, белого либо какого.
– Сможете ли змея-людоеда нашего одолеть?
– Смогу, – отвечает, – если бы он только в руки мои попался.
– Попрошу, пан, ко мне во дворец.
Вскочили, примчались, и взял молодец коня своего. Велил:
– Хочу, чтоб коня в стойло поставили, чтобы был овес с сеном да вода, всё как подобает.
Ставят коня в стойло. Сами вошли в палаты. В палатах царица, дочь царя да сыновья. Поздоровались.
– Вот, – сказал царь, – как удастся погубить тебе змея, получишь дочь мою в жены, еще полцарства тебе отдам, пока живу, а как помру, так и все твоим будет. Ты, дочь, на это согласна?
– Как же не согласиться? Неужели, лучше отправиться к змею на съедение, чем выйти за такого христианина, которого сам бог направил к нам в царство. Согласна, и душой и телом.
Садятся они за столы, хорошо поели, попили. Подошла пора, когда надо к змею отправляться.
– Соберитесь все, кто тут есть, посмотреть, как убивать его буду. И найдите мне попа, хочу исповедоваться да причаститься.
Покликали ему попа. Затем выехали все, кто был в городе том, и стали за полго́на от той пещеры, где страшный змей-людоед обитал. Взял молодец царевну за руку, подвёл к пещере этой поближе.
– Выходи, змей, – кричит Грыцько, – привели, людоед, тебе царевну на съедение!
Увидел змей царевну и враз из пещеры своей выскочил.
А только змей появился, то ударил Грыцько его пикой. Рухнул змей на землю.
– Получай, – приговаривает Грыцько, – царевну!
Стал реветь змей что сил хватало, а мо́лодец саблей булатной начал его рубить, да так, что пришедшие горожане только диву давались да отходили подальше. Отсёк Грыцько змею голову. Сразил его, на куски порубал да в кучу кинул, спиртом полил его, да и сжег, а пепел получившийся развеял по ветру.
– Смотри, – молвит Грыцько, – жена моя, как я с людоедом вашим расправился. Почитай меня как мужа, я ведь спас тебя от смерти.
Возвратились они в город, стали пить, гулять люди, за то, что прислал господь им молодца-богатыря с чужой земли, за то, что людоеда зме́я разбил, и пили за его здоровье, гуляли. Пьют уже трое суток, веселятся, потом отправились к попу, свадьбу справили. Царь вручил молодцу полцарства. Пожил после этого года с три, да и умер. Стал Грыцько теперь царем всего царства. Прожил он с царицей своей лет уже двенадцать, вот только детей бог им не послал. Служил в местной церкви батюшка, которого все в царстве том уважали. Когда умер он, то остался после него сын его, лет пяти. Взяли этого сироту в царский дворец, и стала царица растить его. Вот вырастает он, и стало хлопцу уже лет восемнадцать. Выучили парня уму-разуму. И вырастает он такой большой да гарный, что в любом царстве лучше приемыша и не сыскали бы. Тут влюбляется царица в приемыша того. Стала она у царя расспрашивать: с чего, мол, ты сорочку никогда не снимаешь?
– Мне, – отвечает, – так привычно, она всё белая, побелее всех, что ты мне даешь, так и зачем снимать ее.
– Отец мой, – в ответ она ему, – трижды за день рубашки менял, а ты тут ни разу этой не сменил.
Грыцько так и не снимает сорочку свою, а царица все за старое:
– Снимай да снимай, мы сорочку твою постираем.
Берёт он да снимает сорочку.
И как только он это сделал, а царица сразу в другие двери, отдала сорочку приемышу, ну тот враз на себя её и напялил. А когда надел, то тут же за саблю, вошёл к царю в палаты.
Входит и говорит:
– Здравствуй, батюшка, драться будем либо мириться?
– А отчего нам, сын, биться с тобой?
Отвечал тот:
– Вот отчего!
И как ударит Грыцько саблей, что сразу голову ему и снял. Стал рубить ее на кусочки, а потом велел:
– Складывайте его, в мешок, завязывайте его и выводите его коня из стойла, привязывайте к хвосту и отпускайте, и чтобы не было, ни его в этом царстве, ни его коня.
Привязывают мешок к хвосту, хлещут коня, чтобы убирался далече, конь и поскакал. Скакал конь, скакал, стал между деревьями идти, а царь висит к нему привязанный. Через полсотни вёрст как заржёт вдруг конь, да так страшно, что за тридевять земель сестрица Грыцько услышала то ржание и признала коня своего Добряна.
Забегает сестрица в комнаты к сестрам.
– Нет теперь, – молвит, – сестры, братца нашего!
Выбегают сестры из дома, глядят – летит конь, опускается у крыльца, останавливается, а к нему мешок привязан. Берут они мешок, от хвоста отвязывают. Сестрица понюхала:
– Это наш братец родной.
Отвели коня в стойло, там и оставили. Внесли мешок в комнаты, разостлали драгоценный свой ковер и опустошили мешок. Собрали косточки, как подобает, потом складывают кусочки тела, сложили да животворной водой смазали. Около трёх часов мазали: лежит теперь на ковре человек как человек, разве что неживой. Начали сестрицы тогда брату животворную воду по чуть-чуть в рот капать. Стал он немного пошевеливаться. Капают ему водицы животворной, он и задвигался.
– Поднимайте, сестрице, ему голову выше!
Поднимают, вливают ему живой воды ещё больше. Поднимается он тогда.
– Где ж это я? – спросил.
И как стала тогда сестрица причитать:
– Так бы, братец, и уснул ты навек. Я же тебе, голубчик, наказывала, чтобы не смел ты жене тайны свои открывать, а ты ослушался, да и умер навек. Как ты помер, братец мой?
Грыцько поведал все, что было с ним. Сели, поужинали. Сестрицы все были ему рады.
– Пойдем-ка в сад прогуляться.
Отправились в сад. А там снова та же кочерга поперек дороги лежит. Он стал ее убрать, а с места сдвинуть не может.
– Ты же, братец, отдал силушку свою, что ж меня ослушался?
– Верните мне, сестры, такое же здоровье, какое было у меня.
– Следовало беречь то, что было у тебя. Бог здоровья два раза людям не посылает. Ежели, я или сестры твои отдадут тебе здоровье, то, как же станем сами жить без него? Так что, здоровье тебе своё не отдадим, а своё ты утратил! Лучше подарю я тебе, братец, такую мудрость да хитрость, что ты за всю жизнь свою их не потеряешь.
– Что бы ты, сестрица, ни дала, то и давай, раз уж хорошо будет!
Вошли в комнату. Она взяла скляночку, налила в чарку, дала брату выпить.
– Бери, братец мой, пей.
Он берёт, выпивает.
– Вот теперь, – молвит, – братец, кем надумаешь обернуться, хоть конем, хоть птицей какой-нибудь, таким и станешь.
Послушал это брат. Пробыл после Грыцько еще трое суток со своими сестрами. Пили, гуляли да веселились.
– Ну, сестрица, пора уже к себе в царство отправляться. Как даст бог, поможет, отвоюю его.
– Ну, гляди, сделай ей так же, как и она тебе сделала; а коль вздумаешь принять ее, как женушку, она снова тебя сгубит.
И вывела сестрица ему коня. Попрощался брат с сестрами, в дорогу собрался.
– Понеси меня, конь мой хороший, ко мне в царство!
Полетел конь его, приносит Грыцько в тот город, где правил он.
Вот едет Грыцько главной улицей, смотрит – расхаживает по двору мещанин, старый-престарый дед. Здороваются они, а дед и приглашает его у него погостить. Заходит Грыцько в дом к деду, смотрит, а старуха у деда того как-то на вид грустна.
Спрашивает у неё Грыцько:
– Почему ж, бабушка, вам так грустно? Может, умер у вас кто-нибудь?
– Потому, я плачу, – отвечает ему старушка, – что горе у нас приключилось: кобыла жеребеночка скинула.
– А давайте, – предлагает ей Грыцько, – пойду посмотрю я, может она ещё одного приведёт. Пошли, дед, гляну я на вашу кобылку.
Сходили, глянули.
– Не переживайте, дедушка, она, – молвит Грыцько, – уже сегодня ночью станет с жеребенком, да с таким, что не видели вы ещё.
Вернулись в дом. Дед говорит старухе:
– Ну, бабка, купец говорит, что наша кобылка сегодня же ночью с жеребенком станет.
– И правда, бабушка, станет!
Сели все за стол. Налили царю чару вина, уселись, стали выпивать и ему предлагали. Выпил Грыцько, отблагодарил хозяев, затем ушёл прогуляться. Нагулялся, вернулся вечером, спать прилёг. А коня Добрына отпустил на луг. Вот спят все в доме, вдруг Грыцько встает, хозяев будит:
– Благодарю вас, дед и бабушка, за хороший приют! Идти мне пора…
И отправился себе.
Ушел он к кобыле, превратился в жеребенка – золотая шерстка, серебряная шерстка, золотое копыто, серебряное копыто, такой жеребенок даже на картинке вам не встретится. Пришел утром дед добавить сена кобылке, смотрит – около неё уже жеребеночек скачет. Оторопел дед, увидав его, сено бросает, бежит в хату и слова не может вымолвить, бабку свою за руку тащит. Отпирается баба:
– Куда это ты вздумал, дед, тащить меня?
А дед и слова не может вымолвить. Только через час в себя пришел, говорит своей старухе:
– Иди, посмотри, что за жеребеночка наша кобылка принесла, ни в каком царстве такого не сыскать!
Пошли они с бабкой, посмотрели на жеребеночка, полюбовались, глаз не могут отвести.
– А сейчас, дед, забирай кобылу нашу, да тащи ее на базар, и продавай, сколько б ни дали, а то царь наш вовсе даром отберет.
Отводит дед кобылку на базар. Жеребеночек спереди скачет. Довёл до базара, встретил его там новый царь с жандармами своими, вопрошает:
– Где ж это ты, старый, такого жеребеночка отыскал?
– Принесла этой ночью, ваша ясновельможность, кобылушка моя.
– А ты, дед, не хочешь продать мне этого жеребенка вместе с кобылой?
– Продам, – отвечает.
– Что ты хочешь за это?
– Если бы чужой царь просил, я бы знал, что отвечать, а со своего пять тысяч коль дадите, то мне и хватит.
Вытащил царь пять тысяч, посчитал, отдал деньги дедушке. Купили для него уздечку, надели на жеребеночка. Привели жеребенка с кобылой на царский двор. Царь распорядился:
– Ведите их в стойло, на мою конюшню!
Сам же отправился в палаты, жене своей рассказать о жеребеночке. А в это время как раз была у ворот служанка Олена шла; увидала она жеребеночка, и сразу, как только царь ушел в палаты, бросилась на конюшню. Когда все вышли из конюшни, жеребеночек у Олены и спросил:
– А не знаешь ли, Олена, кем я буду?
– Не знаю, – отвечает.
– А не забыла ты первого царя? Так это же я и есть! Знаешь ли, как приемыш меня порубил да посек, так я этим самым и прихожусь. Так запомни, когда станут меня убивать, бери и омочи платок в кровь, закопай платочек этот в землю, скоро вырастет на том месте яблоня; а если захотят яблоню срубить, ты возьмёшь от нее щепку, отнесёшь на речку да кинешь в воду. А затем прибежишь отсюда, чтобы не заметил никто.
Вышла служанка с конюшни, а царь берет царицу за руку и ведет к конюшням. Приказывает слугам:
– Выводите жеребенка на волю, поглядеть хотим.
Выводят жеребёнка конюхи во двор. Только взглянула царица издалека на жеребеночка так и молвит:
– Не жеребенок это вовсе, это – муж мой первый! Выкапывайте посреди двора столб, привязывайте жеребёнка к столбу, а затем – чтоб разнесли его пушками в прах.
Привязывают жеребенка да пушками и разносят его. Служанка проходила мимо, обмочила платок кровью, в рукав его себе спрятала, отнесла в сад и закопала там. А слуги царские, тем временем, облили мертвого жеребеночка спиртом, зажгли, и пепел по воздуху развеяли. Говорит царица мужу:
– Вот и хорошо, что ты не трогал того жеребенка. Не то, смерть бы тебе была!
Ночь прошла, выходит царь в сад прогуляться. Прошелся немного, глядит – выросла яблоня, за одну ночь, яблочки висят на ней – золотое, и серебряное. Выбирает себе яблочко, собирался надкусить.
– Нет, – думает, – пойду-ка с женой посоветуюсь.
Пришёл:
– Иди, жена, глянь, что за яблоня у нас выросла.
Она глянула:
– Да это, – твердит, – и не яблоня вовсе, это мой первый муж. Берите да рубите её, да чтоб корни вырвали, чтоб сожгли ее, а пепел развеяли.
Стали рубить; а служанка походила кругом, насобирала щепок, подошла к реке и кинула щепки в воду. Яблоню порубили, сожгли и пепел с неё развеяли. Минула ещё ночь, после того, как яблоню уничтожили. Чая выпили. Берёт царь ружьё, к реке поохотитюся отправляется. Навстречу ему Олена – воду несла с речки.
– Пойдите, – говорила, – на берег, откуда воду берем, гляньте на птицу, я такую отродясь не встречала.
Свернул царь туда, кудо Олена ему показала, подошел к птице, прицелился, смотрит – она не улетает. Скинул царь чоботы, подоткнул свой халат и побрёл, чтобы поймать птицу прямо в руки. Шёл, а халат оказался в воде, чуть-чуть, и царь до птицы дотянется, но удержать рукой никак не может, – перья у неё скользкие. Вернулся.
– Сниму-ка, – сказал, – рубашку свою и подштанники, тогда и поймаю.
И пошёл он снова к птице. Как шагнул, тут вода стала по пояс: схватил, да не удержал. Так заманила царя птица глубоко в воду и вдруг стала хлопать крыльями, потом как удариться о берег и превратилась в человека. Схватил он ту рубашку, которая с двенадцатью цветами, что царь оставил, снова на себя надел.
Испугался молодой царь, по колено в воде. А Грицько ему и молвит: – Ну как, сын, драться будем или мириться? Давай-ка, ступай к бережку.
Стоял царь часа три в воде, все размышлял.
– Размышляй или не размышляй, но из воды полезай.
Тот выходит на берег. Посек-порубил его Грицько, отправился ко дворцу царскому.
Входит в палаты, да как гаркнет богатырским своим голосищем:
– Здравия желаем!
Жена его сразу узнала, что аж замерла.
– Ах, вот ты где есть, моя душегубка! Ступай сюда!
Она идти не хочет, тогда сам отправился.
– Сколько же ты раз мужа со свету сживала: когда царём был, и жеребенком, и яблоней? Ты же сама смотрела, как змей, которому ты была предназначена, был сражён, ты же рядышком со мной стояла? Стояла да клятву давала, что уважаешь, как мужа. Вот такая у тебя благодарность за то, что я жизнь твою спас? Ведите ее в сад.
Выводят ее в сад. Отрубил Грыцько ей голову, стал сечь да на куски рубить, сжег остатки, пепел по ветру развеял.
Нарядил Олену в царскую одёжу, и пошли они к попу венчаться. Повенчались, на следующее воскресенье свадьбу сыграли. Вскочил потом царь на коня Добряна.
– Отнеси-ка меня, конь, к сестрицам моим, стану звать их на нашу свадьбу.
Полетели они к сестрицам.
Приехал Грыцько, поздоровался. Уж как обрадовались сестрицы, слов не находят от радости! Не знали, куда его и усаживать. Он рассказывает сестрицам:
– Расправился я и с тем, и с той, вот теперь со служанкой моей свадьбу мы сыграем. Спасибо тебе, сестрица, что одарила меня мудростью-хитростью, а то и не приехал бы я обратно. А так ещё и силушку свою, что вы мне подарили, назад возвратил.
Прогулялись, побыли у сестер пару суток. Оседлали потом коней и отправились все в гости к братцу на свадьбу. Пришёл свадебный пир. Кто в других царствах жил – цари да короли, даже князьки, стали расспрашивать:
– Что ж это за панны такие, что ни придумать, ни сказать, только в сказке написать?
– Это сестрицы мои, – отвечает.
Отгуляли свадьбу, все чужие поразъезжались; сестрицы остались. Побыли еще несколько суток только сестры. Пили, гуляли, у Оленки спрашивали:
– Ну что ж, Оленка, может, и ты нашего братца хочешь загубить, как губила его первая царица?
– Не хочу я никого губить, я крестьянского роду, стану его уважать, как богом велено!
Отправились сестры домой, а царь с царицей остались: жили, жили, народ свой кормили, хлеб жевали да добро наживали…
Золотая черевичка
Жила на белом свете одна семья – муж, жена и их дочка Ганна. Жена была красавица писаная, а дочка и того краше. Жили они не горевали, но пришла в дом беда и захворала мать девочки. Перед самой смертью подозвала мать свою дочку и прошептала ей:
– Возьми, доченька, это зёрнышко и никому про него не сказывай. Спрячь его до времени. А когда станет тебе тяжело – посади его в землю. Вырастет из этого зёрнышка верба, подойди к ней и скажи: «Верба, верба! Это я Ганна-панна к тебе за помощью пришла»! И проси у вербы всё, что тебе нужно, она тебе в любой беде поможет.
Схоронил муж свою красавицу-жену. Долго горевал по ней, а потом вновь решил жениться. И взял он в жёны вдову, а у неё тоже дочка была.
Как привёл отец в дом новую жену, так Ганне совсем житья не стало. Невзлюбила её мачеха с первого дня. Она свою дочь и приголубит и пожалеет, а падчерицу только и знает, что бранит. Мачехина дочка была такой лентяйкой, каких ещё, и поискать надобно. Весь день только и знала, что сидеть, сложа руки. А Ганна была работящая да расторопная, какую бы работу ей ни поручили – всё мигом сделает. Но злой бабе ничем не угодишь. Чтобы ни сделала падчерица, как бы быстро не управилась – мачеха всегда недовольна. И мало того, что бранила, так ещё и палкой по спине охаживала.
С раннего утра и до самой ночи трудилась Ганна, и некогда было ей наряжаться, да в зеркальце смотреть. Ходила она в таких обносках, что в них и на люди показаться было стыдно, ведь всю одежду, что осталось от матери, мачеха себе взяла да дочке своей отдала. Все обиды терпеливо сносила бедная дивчина, только иногда нет – нет, да и скатится с её глаз горючая слеза.
Вот как-то мачеха ей и говорит:
– Отправляйся, лентяйка, бычка пасти! А чтобы даром время не терять возьми с собой прядево: сомни его, да потрепи, спряди да смотай, а как смотаешь – тотчас ткать принимайся. И не забудь сотканное полотно отбелить, прежде чем домой возвращаться. А не выполнишь работу, так я тебя со свету сживу!
Вздохнула дивчина, взяла прядево и погнала бычка на луг. Идёт, а у самой по щекам слёзы катятся, ведь такую работу, что ей злая мачеха задала и за несколько дней не осилить. И вдруг вспомнила про зёрнышко, подаренное ей матушкой перед смертью.
Бросила Ганна зёрнышко в землю, полила его, и стала горько плакать, свою матушку вспоминая. Плакала, она плакала, да и уснула. А когда проснулась, видит – на том месте, где она зёрнышко посадила, верба стоит, зелёными ветвями качает. Подошла дивчина к зелёной вербе и говорит, как ей мать велела:
– Верба, верба! Это я Ганна-панна к тебе за помощью пришла.
Вдруг отворилась верба, вышли из неё паны, поклонились дивчине и молвят:
– Добрая наша панна, только скажите, что сделать надобно – всё будет исполнено!
Подивилась дивчина и молвит:
– Вот возьмите это прядево: сомните его, да потрепите, спрядите да смотайте, а как смотаете – тотчас ткать принимайтесь. И не забудьте сотканное полотно отбелить!
Кивнули паны головой, взяли прядево и скрылись в вербе. А дивчина весь день бычка на лугу пасла. Стало солнце садиться, отворилась верба, и вынесли паны готовое полотно – белое да гладкое. Отдали паны дивчине полотно и снова в вербе скрылись, как будто их и не было вовсе.
Обрадовалась дивчина, взяла полотно и погнала бычка домой. А мачеха её уже у ворот поджидает, увидела падчерицу и, со злой усмешкой спрашивает:
– Всё ли ты исполнила, что я тебе велела?
Отдала дивчина ей белое полотно, а злая баба глаза выпучила, но сказать ничего не сказала, только зубами от злости заскрежетала.
На другой день посылает мачеха на луг свою дочь и говорит:
– Возьми, доченька, прядево. Если спрядёшь его – хорошо, а нет – не велика печаль.
Выгнала мачехина дочка бычка на луг, бросила рядом с собой прядево, да и заснула. Проспала она весь день, а к вечеру пригнала бычка домой и говорит матери:
– Солнце мне, матушка, голову напекло, не смогла я ни прясть, ни ткать.
Пожалела её баба и говорит:
– Пойди, дитя моё, приляг да отдохни!
Наступил воскресный день, мачеха со своей дочкой нарядились и собрались в церковь идти, а перед уходом мачеха Ганне и говорит:
– Что стоишь, лентяйка? В хате печь не топлена, пол не метён! И чтобы к нашему приходу обед был сварен и из белого полотна сорочка сшита! А не выполнишь работу, так я тебя со свету сживу!
Только вышли мачеха с дочкой за порог, Ганна тотчас за работу принялась, всё сделала, только сорочку не сшила. Тогда дивчина побежала к зелёной вербе и говорит:
– Верба, верба! Это я Ганна-панна к тебе за помощью пришла.
Отворилась верба, вышли из неё паны, поклонились дивчине и молвят:
– Добрая наша панна, только скажите, что сделать надобно – всё будет исполнено!
Ганна им и отвечает:
– Возьмите это полотно и сшейте из него сорочку, пока мачеха не вернулась. А ещё приоденьте меня, чтобы мне не стыдно было на люди показаться, я тоже в церковь пойду.
Постарались паны на славу: нарядили Ганну в дорогие одежды, обули её в золотые черевички. Вышла дивчина из хаты, а во дворе её уже карета дожидается. Села она в эту карету и поехала в церковь.
Лишь только переступила Ганна порог церкви, все вокруг на неё оборачиваться стали. Зашептали люди:
– Что за прекрасная княжна к нам пожаловала? Никогда прежде её здесь не видели!
Обернулся на шёпот и молодой князь, пришедший в этот день в божий храм. Увидел он Ганну и не смог больше отвести от неё глаз. Так всю службу до конца только на неё и смотрел. А когда служба закончилась, дивчина первой покинула церковь и помчалась на карете к вербе. Отворилась верба, и переоделась Ганна в свои обноски, забрала сшитую сорочку и поспешила домой, а карета и все вещи скрылись в вербе.
Пришла мачеха из церкви и тотчас накинулась на падчерицу:
– Что, лентяйка, стоишь без дела? Всё ли сделала, как я велела?
А дивчина ей и отвечает:
– Всё сделано.
Тогда мачеха и спрашивает:
– Неужто и сорочку сшила?
Подала Ганна ей готовую сорочку, а злая баба глаза выпучила, но сказать ничего не сказала, только зубами от злости заскрежетала.
Пришло время обеда, мачеха опять накинулась с бранью на Ганну:
– Долго мы будем обеда ждать? Шевелись, недотёпа!
Село семейство за стол. Тогда за обедом мачеха и говорит:
– Какую мы на службе красавицу видели! Одета она была словно королевна!
А мачехина дочка добавляет:
– Сам князь от неё всю службу взгляд не мог оторвать!
Услышала это Ганна и спрашивает:
– А на кого была похожа эта красавица?
Тогда мачеха и говорит:
– Да уж точно не на тебя, недотёпа чумазая!
И покатились они со своей дочкой со смеху.
Прошла неделя. Вновь мачеха со своей дочкой в церковь собираться стали и отец Ганны с ними. А падчерицу злая баба снова разной работой нагрузила, чтобы та дома оставалась. Но лишь только все ушли, дивчина быстро со всеми делами управилась и побежала к вербе. Встала Ганна у зелёного деревца и молвит:
– Верба, верба! Это я Ганна-панна к тебе за помощью пришла.
Отворилась верба, вышли из неё паны, поклонились дивчине и молвят:
– Добрая наша панна, только скажите, что сделать надобно – всё будет исполнено!
Попросила дивчина, чтобы её нарядили как в прошлый раз. И паны всё исполнили.
Оделась Ганна, обула золотые черевички и опять в церковь отправилась.
Не успела она войти в божий храм, как снова раздались восхищённые возгласы:
– Какая красавица! Кто же она такая?
А молодой князь только её и дожидался. Смотрит на Ганну, любуется и не может глаз от неё отвести. Но лишь закончилась служба в церкви, красавица первой вышла из дверей и торопливо скрылась в своей карете. Хотел молодой князь её догнать, но пока пробирался сквозь толпу, Ганны уже и след простыл.
Едва дивчина успела переодеться и вернуться домой, как возвратилось и всё семейство. Сели они обедать и вновь речь о прекрасной панне завели.
Говорит мачеха:
– До чего пригож наш молодой князь, а панна его ещё краше!
А мачехина дочка добавляет:
– Князь всю службу на неё смотрел! Даже за ней вслед бросился, да только не догнал!
Опустила Ганна глаза и спрашивает:
– Может, она вам кого-то напоминает?
Разозлилась мачеха и говорит:
– Да уж точно не тебя, недотёпа чумазая!
Захохотала мачехина дочка, а злая баба ещё больше Ганну ненавидеть стала.
Тем временем молодой князь стал народ о красавице расспрашивать, да только никто о ней ничего не знает. Пригорюнился князь, не знает, как же про панну всё разузнать. Тогда нашёлся один смекалистый парубок и говорит князю:
– Я, князь, знаю, как тебе помочь.
Взглянул на него князь и говорит:
– Так скажи, коли знаешь!
Парубок промолвил:
– Красавица та всегда позже всех в церковь приходит и становится всегда на одно и то же место у дверей. Нужно на то место смолы налить, чтобы её туфельки приклеились.
Понравилась князю эта идея, и как только наступило воскресенье, он приказал слугам разлить смолу, а сам панну дожидаться стал.
Приехала Ганна в церковь и встала на обычное место, второпях даже не заметив, что по полу смола разлита. А князь всё также на красавицу смотрит, не отводя глаз.
Окончилась служба, и только хотела Ганна церковь покинуть – да не тут-то было: черевички её к полу пристали. Кое-как оторвала дивчина одну черевичку и так в одной и умчалась прочь, оставив в церкви вторую.
Едва Ганна успела переодеться и вернуться домой, как возвратилось и всё семейство и стали рассказывать о том, что в церкви приключилось.
А дивчина слушает, да помалкивает.
Между тем молодой князь подобрал золотую черевичку и стал ждать, когда за ней кто-нибудь придёт. День ждал, другой, третий, но так никого и не дождался. Пригорюнился князь, не знает, что же ему делать. Тогда смекалистый парубок опять говорит князю:
– Я, князь, знаю, как тебе помочь.
Взглянул на него князь и говорит:
– Так скажи, коли знаешь!
Парубок улыбнулся и сказал:
– Надо по всему княжеству дивчинам черевичку примерять. Кому она впору придётся, значит, та панна и будет!
Так князь и сделал. Отправились слуги князя по всему княжеству золотую черевичку дивчинам примерять. Вначале все знатные дома обошли. Но сколько ни пытались господские дочки крохотную черевичку на ногу натянуть – ничего у них не вышло.
Тогда отправились слуги князя по домам купцов и мещан, но и там никому черевичка впору не оказалась. Пришлось слугам по домам простолюдинов идти.
Увидела баба, что к их дому слуги князя подходят, засуетилась и говорит своей дочке:
– Беги, доченька, ноги помой, сейчас золотую черевичку примерять тебе будут! Коли подойдёт тебе черевичка, так ты за князя замуж пойдёшь!
А падчерице своей велела на печке спрятаться.
Зашли слуги князя в хату, поздоровались:
– Доброго здоровья, вам, хозяева.
А мачеха и отвечает:
– И вам, добрые люди, пусть бог здоровья пошлёт.
Огляделись гости и спрашивают:
– Есть ли у вас, хозяева, дивчины на выданье?
Злая баба тотчас и говорит:
– Есть, люди добрые, есть у меня дочка!
И вывела она к слугам князя свою дочку. Стали паны ей золотую черевичку примерять, но она ей мала оказалась. Тогда мачеха оттолкнула слуг и стала сама дочери черевичку натягивать, да приговаривать:
– Да ты сильнее, сильнее ногу всовывай, да пальцы подогни!
Тем временем Ганна выглянула с печи и смотрит на их старания. Заметили её княжеские слуги и спрашивают у мачехи:
– А что вы хозяйка, другую дочь, примерять черевичку не кличете?
Обернулась мачеха и говорит:
– Да зачем этой чумазой черевичку примерять, она её только испачкает!
Переглянулись паны, и самый главный из них сказал:
– Князь велел каждой дивчине черевичку примерять, так что, дивчина, слезай с печи!
Примерили Ганне черевичку, и она ей впору пришлась. Обрадовались слуги князя и говорят:
– Что ж, хозяйка, мы эту дивчину к князю отвезём, раз черевичка ей впору, значит, быть ей женой нашего князя!
Услышала это мачеха, покраснела от злости, да как закричит:
– Да вы что, люди добрые! Неужто наш князь себе в жёны этакое пугало возьмёт? Не бывать этому!
А паны мачехе и отвечают:
– Помолчи, баба! Твоего совета никто не спрашивает!
Ганна же сказала слугам князя:
– Добрые паны! Погодите немного, я только умоюсь да переоденусь.
Кивнули паны, и дивчина помчалась к зелёной вербе.
Остановилась Ганна у заветного деревца и молвит:
– Верба, верба! Это я Ганна-панна к тебе за помощью пришла.
Отворилась верба, вышли из неё паны, поклонились дивчине и молвят:
– Добрая наша панна, только скажите, что сделать надобно – всё будет исполнено!
Попросила дивчина, чтобы её нарядили как в прошлый раз. И паны всё исполнили.
Когда же нарядная Ганна переступила порог, все увидев её, онемели. А дивчина повернулась к слугам князя и говорит:
– Дайте же мне мою вторую черевичку, не могу же я к князю в одной ехать.
Обулась Ганна и отправилась вместе с панами.
В скором времени в княжестве сыграли весёлую и пышную свадьбу. А зелёная верба, каким-то чудом перебралась в сад молодого князя.
Как чабанёнок на царевне женился
Жил когда-то в одном царстве чабанёнок. С самого детства он только тем и занимался, что пас овец. И вот однажды, прилетел с неба огромный камень и упал возле чабанёнка. Поднял он восьмипудовый камень и давай с ним забавляться: то к кнуту его привяжет да подкинет над горой, так что камень только к вечеру обратно возвращается, то придавит этим камнем сермягу и несколько человек его, потом с места не сдвинут.
Бранит его мать:
– Оставь ты этот камень! Надорвешься!
Да только ему всё нипочем: возится с этим камнем день за днём.
Нежданно – негаданно пришла в это царство беда. Приполз из неведомых краёв огромный змей, построил себе из громадных камней логово и стал требовать у царя, чтобы он ему свою дочь в жёны отдал. Испугался царь и кинул клич во все стороны своего царства, чтобы отыскать богатыря, способного змея одолеть. Услышал о змее чабанёнок и стал хвалиться:
– Да я этого змея своим кнутом насмерть исхлестал.
Донесли люди его слова царю, и он повелел, чтобы чабанёнок к нему во дворец явился. Когда же царь увидел паренька, то сказал:
– Я думал ко мне богатырь придёт! Что же ты зря хвастаешь?
А чабанёнок ему отвечает:
– Может, я и маленький, да удаленький! Одолею я твоего змея!
Дал царь чабанёнку два полка: один полк певцов, другой – музыкантов. Вышел паренёк к своим полкам и так ими командовать начал, словно несколько лет только этим и занимался. Царь из окна глядит на него и диву даётся.
Приказал чабанёнок своим войскам за ним к логову змея идти. Вот показались впереди дворцовые трубы змея, паренёк остановил свои полки и скомандовал:
– Стойте здесь и смотрите на трубы: если увидите дым из труб, значит, победил я змея, а если пламя вырвется – он меня. И отправился чабанёнок к змею.
Ещё издали увидел змей паренька, раскрыл свою пасть и дунул, чтобы сразить врага своим дыханием. А чабанёнку всё нипочём. Подошёл он к змею, а тот его и спрашивает:
– Зачем пожаловал ко мне, биться или мириться?
Чабанёнок ему и отвечает:
– Не для того я к тебе шёл, чтобы мириться, а для того, чтобы насмерть биться!
Оглядел его змей: ни меча у паренька, ни топора нет. Тогда змей снова спрашивает:
– А чем же ты со мной биться будешь?
Достал чабанёнок свой кнут с восьмипудовым камнем на конце и говорит:
– Вот этим кнутом!
Расхохотался змей и говорит:
– Что ж, давай начнём бой! Нападай!
А паренёк и говорит:
– Если я тебя первый ударю, то сразу убью! Бей сначала ты!
Ещё громче засмеялся змей, а потом ударил чабанёнка своим железным мечом. Рассыпался змеев меч от мощного удара на мелкие кусочки, а паренёк даже не дрогнул. Пришла очередь ему нанести удар. Размахнулся он своим кнутом и огромный камень ударил по змею, да так, что змей замертво упал и дым из дворцовых труб повалил.
Увидело войско дым, обрадовались, и стали играть да петь. Встретил царь чабанёнка с почестями и отдал за него свою дочь. Построили для молодых дворец и стали они в нём жить. И всё бы было гладко, если бы соседние цари роптать не начали. Стали они царю выговаривать:
– Где это видано, чтобы царевна с чабаном жила!
Пожалел царь о своём поспешном решении и кинул клич: не отыщется ли такой богатырь, чтобы чабанёнка одолеть. Вызвались двое, и царь отправил их к чабанёнку.
Явились они к нему и говорят:
– Выходи, чабанёнок, на смертный бой!
А он им и отвечает:
– Как бы потом не пришлось ваши косточки собирать!
Ударил чабанёнка один богатырь – разлетелся его меч на куски. Ударил второй – лишь рубаху ему оцарапал.
Взял тогда чабанёнок богатырей за макушки и стукнул их друг об дружку. От удара рассыпались у них все кости по земле. Собрал чабанёнок их кости, принёс к царю и с обидой сказал ему:
– Если вздумаешь ещё ко мне кого-нибудь посылать, то и тебя такая же участь ждёт!
Испугался царь и оставил все попытки избавиться от зятя. Видно была ему своя жизнь дорога…
Три брата
Жили на земле три брата. Старший – одиннадцатилетка, средний – десятилетка, а младший – семилетка. Рано они осиротели, но жили дружно и горя не знали.
Однажды прошёл по их земле слух, что царь обещает половину своего царства тому, кто отправиться в дальнее царство-государство, где стоит золотая гора и отвоюет её у змеев.
Услышал это семилетка и говорит старшим братьям:
– Хорошо бы нам, братцы, полцарства получить! Давайте возьмём лошадь с телегой и отправимся ту гору искать, а уж со змеями как-нибудь да справимся!
Переглянулись братья и согласились с семилеткой.
Запрягли они старую лошадёнку, забрались в телегу и отправились в путь-дорогу.
Едут они по большой дороге да всех встречных пеших и конных про золотую гору расспрашивают. Как завидят кого, останавливаются и спрашивают:
– Не слышали ли вы, добрые люди, в какой стороне золотые горы стоят?
А люди им и отвечают:
– Знать не знаем, и слышать не слышали.
Поблагодарят братья за ответ и едут дальше.
Долго братья странствовали по разным дорогам, много людей расспросили. Мало кто про ту золотую гору слышал, а уж про змеев и подавно.
Однажды привела их дорога в дремучий лес, такой тёмный да густой, что даже земли под ногами не разглядеть. Лишь на самом верху между густых ветвей краешек неба синеет. Едут они, едут по лесной дороге, а куда она ведет, не знают, да и спросить-то не у кого, ведь вокруг ни души. Вот уже и солнце садиться стало, в лесу темно, страшно, Переглянулись старшие братья и говорят:
– Что же нам делать?
А семилетка им отвечает:
– Заночуем здесь, раз пришлось! Что нам Бог пошлёт, то и будет!
Выпрягли они лошадь, разожгли костёр, сели у телеги и стали друг другу сказки рассказывать, чтобы им не так страшно было ночью одним в дремучем лесу.
Лишь только солнце осветило макушки деревьев, братья собрались ехать дальше. Едут они, едут, а лес чем дальше, тем ещё гуще становится. Столетние дубы стоят, могучими ветвями качают. Стволы у них такие толстые, что и втроём не обхватишь. И никто им по пути не встречается ни пеший, ни конный.
Несколько дней пробирались братья через лес, уже и припасы у них все вышли и лошадёнка уморилась, еле ноги волочит, а они всё едут и едут вперёд. Не выдержал старший брат и говорит:
– Видно не туда мы, братцы, заехали! Повернём назад, не то мы здесь от голода умрём!
А семилетка ему на это отвечает:
– Потерпи, братец, мы уже столько дней по этой дороге едем, наверняка она скоро нас куда-нибудь да выведет!
И поехали они дальше. Вот уже снова день к вечеру клониться начал. Поднял семилетка голову и видит – блеснуло впереди что-то в лучах солнца. Обрадовался и говорит:
– Вот и добрались мы, братцы до золотой горы, осталось только со змеями расправиться!
А братья ему и отвечают:
– Да уж справимся как-нибудь!
Подъехали они ближе к горе. Вдруг смотрят – хата стоит, а неподалёку от неё мостик через реку переброшен. Обрадовались братья и направились к хате. Стали они хозяев кликать, да никто им не отозвался. Тогда братья распрягли свою лошадёнку, поставили её в стойло, а сами в хату направились. Вошли, огляделись – нет никого. Сели тогда братья за накрытый стол и стали ужинать.
За ужином семилетка и говорит:
– Ночью надо под мостом схорониться, змеев караулить. В эту ночь пусть одиннадцатилетка идёт, а мы его в хате дожидаться будем. Во вторую ночь пусть десятилетка идёт, а в третью – я пойду.
На том и порешили. Как совсем стемнело, вышел старший брат из хаты, посмотрел вокруг – темно, страшно, и не пошёл под мост, а отправился в конюшню на сеновал. Забрался в солому и уснул крепким сном.
В полночь проснулся семилетка и сказал:
– Пойду – ка я посмотрю, не заснул ли одиннадцатилетка под мостом.
Подошёл к мосту, заглянул под него, а брата там и нет. Вдруг слышит – топот копыт раздаётся. Забрался семилетка под мост и стал змея ждать.
Прискакал младший змей к мосту на кауром коне. Вдруг запнулся его конь и не хочет дальше идти. Стал змей принюхиваться. Учуял человечий дух и говорит:
– Эй, ты, под мостом, зачем сюда пожаловал?
Вышел тогда к нему семилетка и говорит:
– Явился я к тебе, змей, чтобы у тебя золотую гору отвоевать!
– Что ж, – сказал змей. – Пойдём тогда со мной на золотую гору, там и будем биться.
Взобрались они на золотую гору и начали бой. Схватил младший змей семилетку и швырнул его изо всех сил. А мальчонка отскочил от горы, словно мячик и невредимый побежал к змею. Схватил семилетка его за хвост и подбросил над горой. Упал змей на гору и вошёл в неё по самую шею. Размахнулся семилетка и отсёк змею его голову. Покатилась змеиная голова с золотой горы прямо под мост, а семилетка сел на каурого коня и поскакал к братьям.
Прискакал он во двор и решил коня в конюшню отвести. Поставил его в стойло, смотрит, а на сене старший брат спит. Не стал семилетка его будить, пошёл в хату и спать улёгся.
Утром спрашивают старшие братья:
– Ты не знаешь, откуда в конюшне каурый конь взялся?
А семилетка им отвечает:
– Не знаю, видимо Бог послал! А потом посмотрел на старшего брата и спрашивает:
– Видел ли ты, братец, ночью змеев?
– Нет, не видел, – отвечает ему одиннадцатилетка, – может, они почуяли наш дух, да испугались!
Покачал головой семилетка, но ничего братьям рассказывать не стал.
На следующую ночь пришла очередь среднего брата караулить змеев под мостом. Вышел он, как стемнело во двор, огляделся вокруг – темно, страшно и не пошёл к мосту, а отправился на конюшню, где вскоре и заснул на соломе.
В полночь проснулся семилетка и сказал:
– Пойду – ка я посмотрю, не заснул ли одиннадцатилетка под мостом.
Подошёл к мосту, заглянул под него, а брата там и нет. Вдруг слышит – топот копыт раздаётся. Забрался семилетка под мост и стал змея ждать.
Прискакал средний двухголовый змей к мосту на гнедом коне. Вдруг запнулся его конь и не хочет дальше идти. Стал змей принюхиваться. Учуял человечий дух и говорит:
– Эй, ты, под мостом, зачем сюда пожаловал?
Вышел тогда к нему семилетка и говорит:
– Явился я к тебе, змей, чтобы у тебя золотую гору отвоевать!
– Чтож, – сказал змей. – Пойдём тогда со мной на золотую гору, там и будем биться.
Взобрались они на золотую гору и начали бой. Схватил средний змей семилетку и швырнул его изо всех сил. Отскочил мальчонка от горы, словно мячик и невредимый побежал к двухголовому змею, схватил его за хвост и подбросил над горой. Упал змей на гору и вошёл в неё по пояс. Ударил тогда семилетка змея и вогнал его в гору по самую шею, затем размахнулся и снёс одним ударом две змеиные головы. Покатились головы с золотой горы прямо под мост, а семилетка сел на гнедого коня и поскакал к братьям.
Прискакал он во двор и решил коня в конюшню отвести. Поставил его в стойло, смотрит, а на сене десятилетка спит. Не стал семилетка его будить, пошёл в хату и спать улёгся.
Утром спрашивают старшие братья:
– Ты не знаешь, откуда в конюшне гнедой конь взялся?
А семилетка им отвечает:
– Не знаю, видимо Бог послал! А потом посмотрел на среднего брата и спрашивает:
– Видел ли ты, братец, ночью змеев?
– Нет, не видел, – отвечает ему десятилетка, – может, они почуяли наш дух, да испугались!
Покачал головой семилетка, но ничего братьям рассказывать не стал.
На третью ночь пришла очередь младшего брата караулить змеев под мостом. Подошёл к мосту, забрался под него и стал старшего из змеев дожидаться.
Вдруг в полночь раздался топот копыт. Прискакал старший трёхголовый змей к мосту на вороном коне. Вдруг запнулся его конь и не хочет дальше идти. Стал змей принюхиваться. Учуял человечий дух и говорит:
– Эй, ты, под мостом, зачем сюда пожаловал?
Вышел тогда к нему семилетка и говорит:
– Явился я к тебе, змей, чтобы у тебя золотую гору отвоевать!
– Что ж, – сказал змей. – Пойдём тогда со мной на золотую гору, там и будем биться.
Поднялись они на золотую гору и начали бой. Схватил старший змей семилетку и швырнул его изо всех сил. Отскочил мальчонка от горы, словно мячик и невредимый побежал к трёхголовому змею, схватил его за хвост и подбросил над горой. Упал змей на гору и вошёл в неё по колено. Ударил тогда семилетка змея и вогнал его в гору по пояс. Шипит змей, изворачивается, хочет высвободиться, тогда размахнулся семилетка и ударил змея изо всех сил. Вошёл змей в гору по самую шею, тут мальчонка ему разом все три головы и отсёк. Покатились головы с золотой горы прямо под мост, а семилетка сел на вороного коня и поскакал к братьям.
Прискакал во двор, отвёл вороного коня в конюшню и пошёл в хату спать.
Утром спрашивают старшие братья:
– Ты не знаешь, откуда в конюшне вороной конь взялся?
А семилетка им отвечает:
– Не знаю, видимо Бог послал!
Снова спрашивают у него братья:
– Видел ли ты, братец, ночью змеев?
– Или они, почуяв наш дух, испугались?
Засмеялся семилетка и говорит:
– Да, братцы, нет больше на золотой горе змеев! Они так нашего духа испугались, что от страха все свои головы растеряли!
Не поверили братья семилетке. Тогда он привёл их к мосту и показал отрубленные змеиные головы. Поняли тогда братья, что пока они спали, младший брат всех змеев сам истребил. Стыдно стало братьям. Повинились они перед семилеткой, и он по доброте своей их простил, даже каждому по коню подарил.
Нагрузили братья свою телегу золотом с горы и верхом на конях в обратный путь отправились. Старший на кауром коне едет, средний – на гнедом, а младший на вороном коне впереди всех скачет.
Быстро добрались братья до своего царства и поехали сразу к царю. Удивился царь, что такие мальцы со змеями справились, но слово своё сдержал и полцарства братьям пожаловал.
Разделили одиннадцатилетка, десятилетка и семилетка между собой полцарства и стали царствовать. Кто знает, может и до сих пор царствуют…
Жена с крыльями
Было это на самом деле или нет, да только сказывают люди, что жил на свете один бедняк и был у него сын по имени Петро. Как-то раз отправился Петро на охоту. Долго он бродил по лесу в поисках добычи и забрёл на незнакомую лужайку, где росла удивительная шелковистая трава. Устал охотник и решил немного отдохнуть, но не стал мять шелковистую траву, а лёг рядом под деревце и задремал. Вдруг, сквозь дремоту, услышал Петро странные звуки: фах – фах – фах! Приоткрыв глаза, он увидел трёх необыкновенно – прекрасных девушек с крыльями за спиной. Девушки сняли свои лёгкие крылья, положили в шелковистую траву и, взявшись за руки, принялись весело танцевать. Парень готов был весь день любоваться танцем красавиц, но они, вскоре вновь надели свои крылья и умчались на них прочь. Охотник вздохнул и пошёл домой.
На другой день Петро вновь пришёл на эту лужайку и, спрятавшись на прежнем месте, стал поджидать легкокрылых красавиц. Вдруг снова раздался знакомый шелест их крыльев: фах – фах – фах! И парень опять с замирающим сердцем любовался прекрасными танцовщицами.
Вернувшись из леса, Петро не мог больше думать ни о чём, кроме как о девушках с крыльями. Особенно запала ему в душу одна из подруг. Отец заметил тоску в глазах сына и спросил его:
– Почему ты печалишься?
А Петро ему и отвечает:
– Ох, отец, влюбился я в девушку на свою беду.
– Почему же на беду?
– Потому, отец, что это не простая девушка, а с крыльями.
И поведал Петро своему отцу обо всём, что он видел на лужайке.
Задумался отец, а потом и говорит:
– Не печалься, сынок, знаю я как твоей беде помочь. Завтра с раннего утра отправляйся на ту лужайку с шелковистой травой, да возьми с собой лопату. Вырой большую яму у того места, где красавицы крылья снимают и схоронись в ней, накрывшись травой. Когда же девушки прилетят и сбросят свои крылья, спрячь крылышки той, что тебе приглянулась. Без крыльев она не улетит, и ты сможешь с ней поговорить.
– И как же я сам не догадался! – радостно воскликнул парень.
Наутро поднялся Петро чуть свет, взял лопату и поспешил на лужайку. Там он сделал всё в точности, так как посоветовал ему отец.
Девушки, как обычно, прилетели на лужайку и, сняв крылья, принялись танцевать в шелковистой траве. Но когда пришло время улетать, одна из них не смогла найти своих крылышек. Села красавица на траву и заплакала, причитая:
– Что же теперь мне делать без моих крылышек?
Тогда Петро выбрался из ямы и говорит:
– Не плач, красавица, это я твои крылья спрятал, чтобы ты не улетела, а осталась со мной, потому что полюбил я тебя всем сердцем!
Девушка взглянула на Петро и говорит:
– Хорошо, я останусь с тобой, только верни мне мои крылья.
Но парень покачал головой и сказал:
– Всё, что хочешь, проси у меня, но крыльев я тебе не отдам.
Привёл Петро красавицу в свой дом, а крылья её в сундук запер.
В скором времени молодые сыграли весёлую свадьбу, и счастливо зажил Петро со своей красавицей-женой. Не прошло и года, как у них родился сын – крепкий и здоровый.
Однажды Петро вместе с женой соседи пригласили на свадьбу. Когда гости вышли из-за стола и пустились в пляс, жена Петра тоже стала танцевать. Загляделись гости на её танец и спрашивают:
– Кто же тебя, гарна дивчина, научил так танцевать?
А фея и отвечает:
– Кто научил, не скажу, но если вы попросите моего мужа, чтобы он вернул мне мои крылья, то я станцую вам ещё лучше!
Окружили селяне Петра и стали уговаривать его дать жене крылья. Подумал он, что фея теперь никуда от него не денется да и достал крылья из старого сундука.
Одела жена свои крылышки и стала так танцевать, что все смотрели на неё как завороженные, а когда танец закончился, подхватила фея своего сыночка и улетела неведомо куда.
Загоревал Петро, думает: «Что ж я как последний дурень, на уговоры поддался? Где же мне теперь жену и сына искать»? Горевал, горевал, да слезами делу не поможешь, встал Петро взял своё охотничье ружьё и отправился жену с сыном разыскивать.
Сколько дней бродил Петро по лугам и лесам – не ведомо. И вот однажды вышел он в широкое поле и видит – трое парней дерутся. Остановился Петро и крикнул:
– Эй! Неужто вы что-то не поделили?
Тут старший из них остановил драку и говорит:
– Может, ты, добрый человек, сможешь нас рассудить? Оставил нам отец в наследство шапку-невидимку, котёл да сапоги. Да только мы всё не можем миром решить, кому это добро достанется.
Задумался Петро, а потом и говорит братьям:
– Ваш спор решить просто: я сейчас выстрелю из своего ружья, и кто первый из вас принесёт мне пулю, тот и получит отцовское наследство.
Переглянулись братья и решили, что так тому и быть.
Выстрелил Петро, и братья помчались по полю, словно отпущенные на волю жеребцы, стараясь опередить друг друга. А смекалистый охотник стоит и смеётся:
– Ох, и дурни, вы братья! Ведь всем известно, что ружья пулями не стреляют, а только шрапнелью! Что ж, ищите пулю, пока вам не надоест!
Натянул на себя Петро сапоги, надел шапку-невидимку, прихватил котёл и собрался дальше. Но только сделал один шаг в этих сапогах, как перемахнул сразу через всё поле и ближайший лес. Остановился и думает: «Никак мне сапоги-скороходы достались! Так я мигом до своей жены доберусь»!
Сделал Петро несколько шагов в сапогах-скороходах и очутился в красивом яблоневом саду. Смотрит, в том саду мальчик под яблоней играет, а неподалёку белёная хата стоит. Пригляделся Петро к мальчику и узнал в нём своего сына. Снял он тогда сапоги-скороходы и шапку-невидимку и, подойдя к мальчику, спросил:
– Сынок, а где твоя мама?
– Мама в хате, с тёткой.
– Пойди, позови её сюда.
Поднялся мальчик на ножки и побежал в хату. Подбежал к матери и говорит:
– Мама, тебя отец зовёт!
– Быть того не может, ведь сюда ни одному человеку не добраться!
– А я с ним сейчас говорил.
Тогда фея и говорит:
– Если так, то пусть он сорвёт мне те яблоки, которые никогда не падают с яблони.
Побежал мальчик к отцу и передал ему слова матери.
Разыскал Петро в саду ту самую яблоню, да только не может никак яблоки сорвать. Тогда он подставил под ветви волшебный котёл, что у глупых братьев забрал и яблоки стали сами в него падать. Отдал он сыну яблоки и велел матери нести.
Прибежал мальчик в хату и говорит:
– Вот, мама, яблоки, что ты просила.
– Хорошо, сынок, зови его в хату, раз он нас нашёл.
Помчался мальчик со всех ног, но вскоре вернулся весь в слезах.
– А где отец, сынок? – спрашивает его мать.
А мальчик только всхлипывает и качает головой.
Вздохнула мать и говорит:
– Наверно, он тебе просто привиделся.
Тогда Петро снял с головы шапку-невидимку и сказал:
– Нет, жена, не привиделся! Собирайся скорее, я за вами пришёл!
Обрадовалась женщина, кинулась мужа обнимать.
Вскоре вернулись они домой и стали жить лучше прежнего.
Чёрт-змей и запроданные дети
В невиданном краю в неслыханные времена жили мужи жена. Много лет они прожили вместе, вот уже и старость не за горами, а детей у них как не было, так и нет.
Как-то раз отправился муж в станицу по торговым делам. Долго там пробыл, а потом пришло время ему домой возвратиться. Пустился мужик в обратный путь, и такая его жажда одолела, что мочи нет. Вдруг видит – в стороне от дороги колодец стоит. Подбежал мужик к колодцу и стал из него воду пить. Напился он и только хотел голову от воды поднять, как чувствует: чья-то рука его за бороду схватила и не отпускает. А это нечистая сила схватила его и держит.
– Отпусти меня, – взмолился мужик.
А чёрт и говорит:
– Не отпущу, пока ты не пообещаешь отдать мне самое дорогое, что у тебя дома есть!
Удивился мужик и спрашивает:
– Что ж тебе нужно, нечистая сила, коней или волов?
– Нет, – отвечает чёрт, – не коней и не волов мне не надобно.
– Так, может, свиней?
– Нет, не свиней.
– Гусей?
– И гусей твоих мне не надо.
Ещё больше удивился мужик и говорит:
– Неужто тебе моя старая жена понадобилась? Так забирай ее, если хочешь!
– Нет, – отвечает чёрт, – не нужна мне твоя жена.
Думал, думал мужик и сказал:
– Не знаю, что тебе надобно, только обещаю, что отдам тебе всё, что пожелаешь, если ты отпустишь меня!
Отпустил его чёрт, и мужик отправился дальше.
Между тем, пока он был в отъезде, жена родила ему двоих детей. И такие дивные дети уродились, что растут, как на дрожжах, а муж и знать об этом не знает.
Добрался муж до дома, тут жена его и обрадовала. Смотрит мужик на своих детей и не знает радоваться ему или горевать, потому как догадался он, что чёрту от него понадобилось. Не стал муж таиться от жены и поведал ей всё, что с ним в дороге приключилось. Выслушала жена его рассказ и говорит:
– Чёрт хитрый, да только мы его перехитрим! Под хатой выкопаем погребок и спрячем там детей от нечистой силы!
Так они и сделали: выкопали большой погреб, опустили в него разной еды и питья, а затем и детей там спрятали. Накрыли муж с женой погреб, замазали и покинули хату.
Явилась нечистая сила за обещанным откупом, а в хате пусто – ни хозяев, ни детей. Поискал чёрт, поискал, увидел в углу кочергу и спрашивает у неё:
– Скажи мне, кочерга, куда хозяин детей спрятал?
А кочерга и отвечает:
– Мой хозяин мною угли разгребёт и в угол поставит. Он с добром и я с добром, а больше ничего не скажу!
Увидел чёрт рядом веник и решил у него спросить:
– Скажи мне, веник, куда хозяин детей спрятал?
А веник в ответ:
– Мой хозяин мною печь обметёт и в угол поставит. Он с добром и я с добром, а больше ничего не скажу!
Тогда чёрт направился к топору и стал у него спрашивать:
– Скажи мне, топор, куда хозяин детей спрятал?
Отвечает ему топор:
– Мой хозяин мною дров наколет и под лавку положит. Он с добром и я с добром, а больше ничего не скажу!
Заметил чёрт старое хозяйское долото и давай у него выспрашивать:
– Скажи мне, долото, куда хозяин детей спрятал?
Отвечает долото чёрту:
– Мой хозяин мною дырку продолбит и на место положит. Он с добром и я с добром, а больше ничего не скажу!
Тогда чёрт и говорит:
– Где же он к тебе с добром, если у тебя вся голова разбита?
Задумалось долото: «А ведь и, правда»! А потом и говорит:
– Возьми меня, да перекинь через левое плечо, куда я упаду, в том месте и копай.
Сделал чёрт, как долото ему подсказало, и нашёл детей. А дети за это время совсем выросли и стали парнем и девушкой. Подхватила их нечистая сила и к себе понесла. Да только уж больно тяжёлыми дети оказались. Несёт их чёрт, а сам потом обливается. Выбился чёрт из сил и опустился на землю передохнуть да и заснул от усталости. А брат с сестрой рядом с чёртом сидят и горюют. Вдруг, видят – белогривый конь бежит. Остановился конь около них и спрашивает:
– Чтож вы, ребятушки невеселы?
А парень ему и отвечает:
– Ох, коник! Похитила нас нечистая сила и хочет к себе отнести!
– Садитесь на меня, – говорит конь, – я вас от чёрта увезу!
Обрадовались брат с сестрой, сели на коня и поскакали прочь.
Проснулся чёрт, увидел, что нет детей, и бросился их догонять. Видит парень, что чёрт их вот-вот настигнет и говорит коню:
– Скачи быстрей, коник, не то нас нечистая сила схватит!
Помчался конь галопом, а чёрт всё равно догоняет. Подлетел, схватил брата с сестрой и понёс их к себе. Несёт да приговаривает:
– Даже не пытайтесь от меня сбежать! Настигну – хуже будет!
Нёс, нёс, да опять утомился. Выбился чёрт из сил и опустился на землю передохнуть и снова заснул. А брат с сестрой рядом сидят и горюют. Вдруг, видят – вол идёт. Остановился вол около них и спрашивает:
– Что ж вы, ребятушки невеселы?
А парень ему и отвечает:
– Ох, волок-браток! Похитила нас нечистая сила и хочет к себе отнести!
– Садитесь на меня, – говорит вол, – я вас от чёрта увезу!
– Что ты! – вздыхает парень, – нас конь вез, не увёз, а тебе уж и подавно не увезти!
Тогда вол и говорит:
– Конь не увёз, а я увезу!
Забрались брат с сестрой на спину к волу и поехали прочь.
Проснулся чёрт, увидел, что нет детей, и бросился их догонять. Видит парень, что чёрт их вот-вот настигнет и говорит волу:
– Беги быстрей, волок-браток, не то нас нечистая сила схватит!
Побежал вол изо всех сил, да только где ж ему с нечистой силой равняться! Подлетел чёрт, схватил брата и сестру и говорит:
– Говорил, я вам, чтобы вы не смели от меня убегать? Вот сейчас возьму и съем вас!
Заплакала сестра и стала умолять чёрта, чтобы он их не ел. Подумал чёрт и решил на первый раз простить их. Подхватил он брата и сестру и снова понёс к себе.
Вот уже совсем немного до его жилища осталось, да опять выбился чёрт из сил и опустился на землю передохнуть и снова заснул. А брат с сестрой рядом сидят и горюют больше прежнего. Вдруг, видят – коза идёт. Остановилась коза около них и спрашивает:
– Что ж вы, ребятушки невеселы?
А парень ей и отвечает:
– Ох, козонька! Похитила нас нечистая сила и хочет к себе отнести!
– Садитесь на меня, – говорит коза, – я вас от чёрта увезу!
– Что ты! – вздыхает парень, – нас конь вез, не увёз, вол вёз, не увёз, а тебе уж и подавно не увезти!
А коза и говорит:
– Конь с волом не увезли, а я увезу!
Тогда сестра говорит брату:
– Страшно мне, братец, если чёрт нас догонит, то наверняка съест!
Подумал брат и сказал:
– Что так, что эдак, всё одно – пропадать! Садись, сестра на козу, авось и убежим!
Сели брат с сестрой козе на спину и поехали прочь.
Проснулся чёрт, увидел, что нет детей, и бросился их догонять. Видит парень, что чёрт их вот-вот настигнет и говорит козе:
– Беги быстрей, козонька, не то нас нечистая сила схватит!
А коза ему и говорит:
– Вынь из моего левого ушка частый гребешок да кинь через себя!
Достал брат из козьего ушка гребешок кинул через себя и вырос позади них густой лес, да такой высокий, что макушки деревьев в небо упираются. И пока чёрт через этот лес пробирался, коза с детьми далеко убежала.
Бежит коза, бежит, вдруг видит парень, что чёрт их вот-вот настигнет и говорит козе:
– Беги быстрей, козонька, не то нас нечистая сила схватит!
А коза ему и говорит:
– Вынь из моего правого ушка голубой платок да кинь через себя!
Достал брат из козьего ушка платок кинул через себя, и разлилось позади них широкое море. Увидел чёрт, что ему через это море лететь – не перелететь и остановился на берегу.
А коза привезла брата с сестрой к маленькой хатке и говорит:
– Вот здесь вы и будете жить. Обломите у меня один рожок, выдерните шерсти клочок да ложитесь спать.
Обломил брат у козы один рожок, сестра выдернула у неё шерсти клок и пошли брат с сестрой в хату спать. Проснулись они утром, смотрят – нет козы, а вместо козьего рожка и клочка шерсти лук и стрелы лежат. Взял брат лук и стрелы и пошёл на охоту. Подстрелил брат пару куропаток, а сестра их изжарила. Так и стали они жить в той хатке: брат охотится, а сестра хозяйство ведёт.
А чёрт тем временем на другом берегу сил набирался, чтобы ему море перелететь, да до брата с сестрой добраться. И вот как-то раз вышел брат на охоту, смотрит, а над морем чёрт летит, уже к самому берегу подлетает. Выхватил тогда брат свой лук и выстрелил в чёрта. Прозвенела стрела и вонзилась чёрту в ногу. Свалился он в море и не может оттуда выбраться, волшебная стрела его на дно тянет. Увидел брат, что чёрт под воду ушёл, обрадовался и отправился на охоту. А сестра собрала одежду и затеяла стирку на берегу моря. Увидел её чёрт и стал ласково просить:
– Милая девушка, вынь тяжёлую стрелу из моей ноги! Я из моря выберусь и женюсь на тебе! А брата твоего мы изведём и станем вдвоём жить в этой хатке!
И так чёрт её уговаривал, что она согласилась и вынула из его ноги волшебную стрелу. Выбрался чёрт на берег и говорит:
– Когда твой брат с охоты вернётся, ты притворись больной и скажи ему, что только волчье молоко тебя исцелить сможет. Пойдёт твой брат за волчьим молоком, да там и сгинет: разорвут его злые волки и от него даже клочков не останется!
Вернулся брат домой, смотрит, – сестра на печи лежит и стонет. Спросил брат, что с ней случилось, а сестра и отвечает:
– Заболела я, братец, и если не напьюсь волчьего молока то и вовсе умру!
Жалко стало брату свою единственную сестру, и отправился он в лес, чтобы волчьего молока раздобыть. Вошёл он в лес, слышит, где-то волк скулит. Пошёл дальше, а там волчица лапу защемила и не может освободиться. Увидела волчица парня и просит:
– Освободи меня, добрый человек, я тебе пригожусь!
Освободил парень волчицу, добыл волчьего молока и домой пошёл.
Увидел чёрт, что парень невредимым возвращается и говорит его сестре:
– Повезло ему! Чтож, на сей раз попроси у него медвежьего молока, с медведем ему уж точно не справиться!
Отдал брат сестре молоко. Она выпила его и говорит:
– Ох, братец, не помогает! Видно медвежье молоко мне нужно.
– Нужно, так нужно, – сказал брат и отправился в лес. Долго бродил брат по лесу, вдруг, слышит, где-то медведь ревёт. Пошёл он на рёв, а там медведицу поваленной сосной придавило. Увидела медведица парня и просит:
– Освободи меня, добрый человек, я тебе пригожусь!
Освободил парень медведицу, добыл медвежьего молока и сестре понёс.
Увидел чёрт, что парень невредимым возвращается и говорит его сестре:
– Уж больно везучий твой брат! Но ничего, на этот раз точно мы его погубим! Притворись, что совсем умираешь и проси его идти, куда не ведомо, да найти в той стороне кабана, что рылом пашет, ушами сеет, а хвостом пожинает. У того кабана есть меленка на двенадцать жерновов, где пшеница сама веется, мелется да мука в мешки насыпается. Так этой муки и проси брата раздобыть!
Вошёл брат в хату, а сестра притворилась умирающей и говорит слабым голосом:
– Ох, братец, видно смерть моя близко! Только одно меня может спасти – лепёшка из особой пшеничной муки, двенадцатью жерновами перемеленной.
– Да где ж её взять, эту муку? – спрашивает брат.
Рассказала ему сестра, где муку искать. Вздохнул брат, да делать нечего, надо сестру от смерти спасать.
Переночевал брат, взял свой лук и пошёл муку добывать, а куда идти не ведает. Повстречалась ему по пути волчица, та которую он освободил. Спрашивает волчица:
– Далеко ли ты путь держишь, добрый человек?
Рассказал ей парень всё как есть, а она и говорит:
– Садись на меня, я тебя мигом домчу!
Сел парень верхом на волчицу и помчались они не ведомо куда.
Вскоре остановилась волчица у большой мельницы и говорит:
– Вот та меленка. Иди скорей, да набирай муки, пока кабана на ней нет, не то нам не сдобровать!
Пошёл парень на меленку смотрит, – двенадцать жерновов сами муку мелят, и мешки сами к ним подходят, мукой набиваются и в ряды складываются. Загляделся парень на диво дивное и забыл, что его волчица предупреждала. Вдруг, слышит, кабан визжит. А это хозяин меленки вернулся и почуял чужих. Испугался парень, быстро набрал полшапки муки и бросился прочь с меленки. Вскочил волчице на спину и помчались они что есть духу обратно, а огромный кабан за ними. Бежит, визжит, вот – вот догонит, клыками разорвёт. Достал парень свой лук, смотрит, а у него всего одна стрела осталась. Изловчился парень и выстрелил кабану прямо в глаз. Упал кабан замертво, а волчица с парнем на спине дальше побежала.
Вернулись они в свой лес, поблагодарил парень волчицу и к сестре поспешил. Вошёл брат в хату, а сестра жива – здорова, да ещё и с чёртом веселится. Не ждали они брата так скоро. Увидел его чёрт, накинулся на него и говорит:
– Это даже хорошо, что ты вернулся, я как раз проголодался!
Заставил чёрт парня дрова рубить, а сам большой котёл на печку поставил, чтобы парня сварить да съесть.
Рубит парень дрова, а сам с белым светом прощается. Вдруг, села рядом птичка – невеличка и спрашивает:
– Отчего же ты парень горюешь?
А парень ей и говорит:
– Да как же не горевать, когда моя сестра с чёртом связалась, а он меня съесть хочет?
– Так, может, я тебе, чем помогу? – спрашивает птичка.
Вздохнул парень и говорит:
– Чем же ты мне, малая птаха, помочь сможешь? Погоди, а ведь и вправду, можешь! Лети скорее в лес да разыщи там медведицу, пусть она ко мне на выручку поспешит!
Улетела птичка, а чёрт парня торопит, велит ему поскорее дрова нести. А парень нарубил самых гнилых да сырых дров, чтобы время выгадать и принёс чёрту. Стал чёрт дрова разжигать, а они не разжигаются. Бранится, чёрт:
– Ты что не видел, какие дрова рубил? Придётся их сначала в печи обсушить!
Высохли дрова, разгорелись, а медведицы всё нет и нет. Вот уже стала вода в котле закипать. Велит тогда чёрт парню:
– Полезай в котёл!
А парень его просит:
– Позволь мне хоть с белым светом проститься!
– Так и быть, простись, – позволил ему чёрт.
Забрался парень на дерево и смотрит, не бежит ли его медведица на помощь, а чёрт его поторапливает. Стал парень медленно с дерево спускаться, на каждую ветку наступать. Вот уже последняя ветка осталась. Вдруг из леса показалась медведица, обрадовался парень и спрыгнул с дерева. А чёрту надоело парня ждать, выскочил он из хаты, но не успел он парня схватить, как медведица накинулась на него и разорвала на мелкие клочки.
Поблагодарил парень медведицу, поднял с земли чёртов меч-самосеч и в хату пошёл. А сестра тайком от него подобрала зуб чёрта и спрятала его у себя.
На другой день брат ей и говорит:
– Раз тебе, сестра, чёрт дороже меня был, так и живи здесь одна без меня, а я в другие края подамся.
Заплакала сестра, стала у брата прощенья просить, а брат подаёт ей два ушата и говорит:
– Вот тебе два ушата, как станешь обо мне слёзы лить, то правый из них слезами наполнится. А если станешь о чёрте плакать, то – левый. Вернусь к тебе через год и посмотрю, кто тебе дороже был.
Собрался брат в дорогу, взял с собой чёртов меч-самосеч, да и пошел, куда глаза глядят. Шёл, шёл и пришёл в один город. А в том городе беда. Забрался в городской колодец трёхголовый змей. Пойдут жители города за водой, а он у них в обмен на воду девицу требует. Отдадут горожане змею девицу, он её съест, только тогда воду и даёт. Горюют люди, а избавится от этого змея, никак не могут. В тот день, когда парень в город пришёл, настал черёд царскую дочь змею отдавать. Явился парень к царю и говорит:
– Я избавлю вас от змея!
А царь на это ему отвечает:
– Если и вправду избавишь, то я тебе свою дочь в жёны отдам, да ещё и полцарства в придачу пожалую!
Привели царевну к колодцу. Почуял змей добычу и высунул одну голову из колодца, чтобы схватить девицу. А парень достал чёртов меч и приказал ему:
– Ну-ка, меч-самосеч, принимайся за работу!
Подлетел чёртов меч к змеиной голове и отсёк её.
Высунул змей из колодца вторую голову. А парень опять мечу велит:
– Ну-ка, меч-самосеч, принимайся за работу!
Подлетел чёртов меч ко второй змеиной голове и отсёк её.
Разозлился змей, выполз из колодца и кинулся на молодца, чтобы его разорвать. А парень увернулся от змея и вновь чёртову мечу крикнул:
– Секи змея, меч-самосеч! Секи змея, меч-самосеч!
Стал меч-самосеч змея сечь и изрубил его на куски. Обрадовались жители города, что нет больше змея и стали парня благодарить. А царевна смотрит на своего спасителя, не насмотрится. Пришёл парень к царю и говорит:
– Я избавил вас от змея, как и обещал, теперь твой черёд своё обещание исполнить!
Не хотелось царю свою дочь за простого парня отдавать, да делать нечего, раз слово дал, значит, нужно его держать. Отдал царь парню в жёны свою дочь и полцарства в придачу.
И зажил парень со своей молодой женой в любви и радости. Сладко ест, сладко спит, ни в чём нужды не знает. Месяц живёт, второй живёт, вот уже и год к концу подходит. Вдруг вспомнил он о своей родной сестре и подумал: «Как она там одна живёт? Надо бы её навестить». И стал он в путь собираться, а жена ему и говорит:
– Не ездил бы ты никуда, мне дурной сон приснился!
А он ей на это отвечает:
– Если не вернусь через три дня, то пришли ко мне голубку. А если и голубка не вернётся, то сама за мной иди к хате на берегу моря.
Сказал так парень, сел на коня и поехал к сестре.
Приехал и первым делом к ушатам со слезами подошёл. Смотрит, в левом ушате, слёз на донышке, а правый ушат полон до краёв. Покачал головой парень и сказал:
– Видно, сестрица, чёрт тебе дороже меня был! Тогда я не стану даже в хату заходить!
Но только хотел он на своего коня сесть, как выбежала из хаты сестра и кинулась его обнимать, да целовать. Привела сестра брата за руку в хату, накормила, напоила и стала расспрашивать:
– Где же ты живёшь, братец?
– Во дворце живу!
– С кем же ты живёшь, братец?
– С царевной живу!
– Сколько же у тебя слуг, братец?
– Не счесть!
– А сколько у тебя добра, братец?
– Не счесть!
Услышала это сестра и охватила её зависть. Стал брат домой собираться, а сестра замыслила недоброе и говорит брату:
– Что же ты братец, так домой торопишься? Погости у меня хоть три денёчка!
А брат ей отвечает:
– Нет, я жене скоро вернуться обещал!
Тогда сестра говорит:
– Тогда хоть ночь у меня переночуй! Вон уже и солнце садится, зачем же в ночь в путь пускаться?
Взглянул брат в окно, а солнце уже за лесом скрылось, и решил он заночевать у сестры.
Как только брат лёг спать, достала сестра чёртов зуб, положила его брату под подушку, и заснул парень мёртвым сном.
Ждёт царевна своего мужа, день ждёт, второй, третий, а он всё не возвращается. Забеспокоилась она и послала голубку к мужу. Прилетела голубка к сестрицыной хате, смотрит в окно, а там парень лежит – ни жив, ни мёртв. Стала голубка в окно клювом стучать, парня будить, а он не просыпается. А сестра увидела голубку, поймала её, изжарила и съела.
Не вернулась голубка и забеспокоилась царевна пуще прежнего. Собралась она в дорогу и к берегу моря отправилась. Добралась до маленькой хаты на берегу, смотрит – возле хаты мужнин конь стоит, копытом бьёт. Обрадовалась царевна и поспешила в хату. А сестры тем временем дома не было, она в лес за ягодами ушла. Увидела царевна своего спящего мужа и говорит:
– Я его дома жду, тревожусь, а он всё здесь спит да почивает!
Стала тогда она его звать да будить, а он всё спит и не просыпается. Взяла тогда царевна ушат воды, вылила на мужа, а он всё равно спит и не просыпается. Рассердилась тогда царевна и схватила мужа и давай его тормошить да трясти. Так трясла, что подушка на пол упала, а вместе с ней и чёртов зуб.
Очнулся парень, взял чёртов зуб и выбросил в море. Тут как раз и сестра из леса вернулась. Увидела она, что брат очнулся, испугалась, бросилась ему в ноги, стала прощенья просить, а он ей и говорит:
– Не сестра ты, а змея подколодная!
Вернулся брат со своей женой домой, и зажили они лучше прежнего, а злая и завистливая сестра горевала, горевала, да и умерла с горя.
Стрелец-молодец
Давным-давно в одной стороне жил стрелец-удалец. Как-то раз отправился он в лес поохотиться. Забрался в чащу леса, смотрит – на дубу три голубки сидят. Вскинул он своё ружьё и нацелился на первую голубку, а она говорит ему:
– Не стреляй в меня, стрелец-удалец! Придёт время, я тебе помогу!
Не стал стрелять в неё молодец и нацелился на вторую голубку, а та тоже просит:
– Не стреляй в меня, стрелец-удалец! Придёт время, я тебе помогу!
Не стал он стрелять и во вторую и нацелился на последнюю, а голубка ему и молвит:
– Не стреляй в меня, стрелец-удалец! Я за тебя замуж пойду!
Опустил стрелец-удалец своё ружьё и говорит:
– Тогда спускайся с дуба!
Спорхнула голубка с дубовой ветки, ударилась об землю, стряхнула с себя пёрышки и обернулась писаной красавицей. Взял молодец её в жёны и стали они жить-поживать.
Вот отросла у стрельца борода до пояса он и говорит жене:
– Пойду – ка я, жена, в город, с бородой меня никто не узнает, да на службу не позовёт!
Дошёл он до города, встретились ему солдаты, узнали его и повели на службу к царю. А царь ему приказ даёт:
– Пойди, стрелец-удалец, одолей шестикрылого, шестиглавого, шестипалого змея.
Вернулся стрелец-удалец домой и говорит жене:
– Велел мне царь змея одолеть, да не простой тот змей, а шестикрылый, шестиглавый, шестипалый! Да вот только как же мне с таким чудищем справиться?
– Не горюй, – говорит ему жена, – вот тебе мой перстенёк, да расписной рушничок. Как придёшь к змеевой горе, ударь моим перстеньком по скале, горы задрожат, и вылетит к тебе змей. Взмахни тогда расписным рушничком, все головы у змея и поотлетают.
Пришёл стрелец-удалец к змеевой горе, ударил по ней жёнушкиным перстеньком, горы и задрожали. Проснулся змей, вылетел из горы и бросился на стрельца-молодца. Шестью крыльями машет, шесть пастей раскрывает, шесть когтей выпускает, хочет его съесть. Взмахнул тогда стрелец-удалец расписным рушничком и отсёк разом все шесть змеиных голов. Собрал головы и принёс царю.
Удивился царь, что стрелец-удалец такое чудище одолел и отдал ему новый приказ:
– Пойди, стрелец-удалец, одолей двенадцатикрылого, двенадцатиглавого, двенадцатипалого змея.
Вернулся стрелец-удалец домой и говорит жене:
– Велел мне царь змея одолеть, да не простой тот змей, а двенадцатикрылый, двенадцатиглавый, двенадцатипалый! Да вот только как же мне с таким чудищем справиться?
– Не горюй, – говорит ему жена, – возьми опять мой перстенёк, да расписной рушничок. Сделай всё, как я тебе в прошлый раз наказывала и справишься со змеем.
Пришёл стрелец-удалец к змеевой горе, ударил по ней жёнушкиным перстеньком, горы и задрожали. Проснулся змей, вылетел из горы и бросился к стрельцу-молодцу. Двенадцатью крыльями машет, двенадцать пастей раскрывает, двенадцать когтей выпускает, хочет его съесть. Взмахнул тогда стрелец-удалец расписным рушничком и отсёк разом все двенадцать змеиных голов. Собрал головы и принёс царю.
Посмотрел царь на змеиные головы, удивился и говорит:
– Раз уж ты и такого змея одолел, то вот тебе мой новый приказ: пойди туда незнамо куда, да добудь мне то, незнамо что!
Вернулся стрелец-удалец домой и говорит жене:
– На сей раз велел мне царь пойти туда незнамо куда, да добыть ему то, незнамо что!
– Не горюй, – говорит ему жена, – возьми вот этот клубок, да брось его перед собой. Куда клубок покатится, туда и иди.
Вышел стрелец-удалец за порог, бросил перед собой клубок и пошёл за ним следом. Катился клубок, катился и привёл стрельца-молодца в неведомый край. Смотрит удалец – тополь стоит, а на нём голубка сидит, та самая, которую он когда-то хотел первой застрелить. Узнала его голубка и говорит:
– Здравствуй, стрелец-удалец! Куда путь держишь?
А он ей и отвечает:
– Иду туда, незнамо куда, чтобы добыть то, незнамо что!
Тогда голубка и говорит:
– Обещала я тебе помочь и помогу!
Спорхнула голубка с тополиной ветки, ударилась об землю, стряхнула с себя пёрышки и обернулась писаной красавицей. Взмахнула красавица одним рукавом, тотчас сбежались звери лесные, взмахнула другим – слетелись птицы небесные. Спрашивает у них красавица:
– Знает ли кто из вас, как пройти туда, незнамо куда и добыть то, незнамо что?
– Нет, – отвечают звери и птицы, – не знаем.
Тогда красавица говорит стрельцу-удальцу:
– Что ж, придётся сестрицу на помощь звать, может, она что-то знает.
Повернулась красавица на восток, да как крикнет:
– Сестрица-голубица, лети ко мне!
Прилетела вторая голубка, ударилась об землю, стряхнула с себя пёрышки и обернулась писаной красавицей и говорит:
– Здравствуй, стрелец-удалец! Куда путь держишь?
А он ей и отвечает:
– Иду туда, незнамо куда, чтобы добыть то, незнамо что!
Тогда голубка и говорит:
– Обещала я тебе помочь и помогу!
Взмахнула красавица одним рукавом, тотчас прискакали лягушки и жабы, взмахнула другим – приползли змеи и ящерицы. Спрашивает у них красавица:
– Знает ли кто из вас, как пройти туда, незнамо куда и добыть то, незнамо что?
– Мы не знаем, но может, это старой жабе известно.
– А почему она не явилась?
– Стара она, да к тому же и хрома ещё!
Повернулась тогда красавица к стрельцу-удальцу и говорит:
– Пойди к старому болоту, там, на кочке хромую жабу найдёшь, у неё и спросишь.
Пришёл стрелец-удалец на болото, видит – на кочке старая жаба сидит, он у неё и спрашивает:
– Скажи мне жаба, как пройти туда, незнамо куда и добыть то, незнамо что?
А жаба ему и отвечает:
– Я не знаю, а вот моя сестрица лягушка-попрыгушка знает!
– А где её искать?
– У синего моря.
Пришёл стрелец-удалец к синему морю. Увидел огромную лягушку на белом камне и спрашивает у неё:
– Скажи мне лягушка, как пройти туда, незнамо куда и добыть то, незнамо что?
А она ему и отвечает:
– Садись мне на спину, я тебя туда отвезу, только держись крепче!
Забрался стрелец-удалец на спину к лягушке-попрыгушке, а она как прыгнет, так одним прыжком целую версту одолеет. Скакала лягушка-попрыгушка, скакала и привезла молодца незнамо куда. Остановилась и говорит:
– Видишь вон ту избушку, зайди в неё и возьми то, незнамо что.
Вошёл стрелец-удалец в избушку и стал незнамо что искать. А в избушке и нет ничего, только соломинка у печки валяется. Вдруг слышит, – змей прилетел и в избу идёт. Спрятался тогда удалец под печку и смотрит, что будет. Вошёл змей в избу и крикнул:
– Юрза-Мурза, покажись!
Вдруг шевельнулась соломинка, что у печки лежала и превратилась в красивую девушку с золотыми косами.
А змей сел за стол и говорит:
– Юрза-Мурза, накрывай на стол!
Стала девушка у стола хлопотать: взмахнёт одной рукой, тотчас на столе всякие кушанья появятся, взмахнёт другой – напитки стоят.
Наелся змей и улетел прочь. А девушка взмахнула двумя руками, и снова на столе пусто стало, как – будто ничего и не было, а затем снова соломинкой обернулась.
Вылез стрелец-удалец из под печки и крикнул:
– Юрза-Мурза, покажись!
Зашевелилась соломинка и превратилась в девушку с золотыми косами.
Сел стрелец-удалец за стол и сказал:
– Юрза-Мурза, накрывай на стол!
Не успел удалец оглянуться, а на столе уже чего только не было! Столько разных кушаний молодец и за всю жизнь не видывал.
Говорит тогда стрелец-удалец:
– Садись, Юрза-Мурза, со мной за стол обедать и будь мне сестрой.
Пообедали они, молодец и говорит:
– Юрза-Мурза, сделай нам карету, чтобы уехать отсюда.
Вышел молодец из избы, а во дворе уже карета запряжённая лошадьми стоит.
Сели они в карету и поехали. Ехали, ехали и подъехали к синему морю. Тогда стрелец говорит девушке:
– Юрза-Мурза, сделай нам лодку, чтобы уплыть отсюда.
Взмахнула девушка рукой – исчезла карета, взмахнула другой – появилась лодка у берега.
Сели они в лодку и поплыли по синему морю.
А тем временем змей в избу вернулся. Кличет Юрзу-Мурзу, а она не отзывается. Понял тогда змей, что сбежала девушка, и пустился за ней в погоню. Догнал змей лодку, раскрыл свою огромную пасть, вот-вот стрельца-молодца проглотит. Достал тогда удалец расписной рушничок, взмахнул им и отсёк змею голову.
Переплыли они синее море, вышли из лодки, а на берегу, дед сидит, в руках суму держит. Поздоровался стрелец-удалец с дедом, а он ему и говорит:
– Давай меняться: ты мне Юрзу-Мурзу отдашь, а я тебе свою волшебную суму подарю, из которой кони выскакивают!
– На что мне твоя сума? – не соглашается удалец.
А девушка ему на ухо шепчет:
– Соглашайся, молодец, я от него сбегу, а у тебя волшебная сума останется.
Поменялся стрелец-удалец с дедом, выпустил из сумы вороного скакуна и поехал на нём домой. Не успел и версту проехать, смотрит, – по ветру соломинка летит. Подхватил молодец соломинку, сунул за пазуху и дальше поехал.
Приехал стрелец-удалец к царю, достал соломинку и говорит:
– Вот царь, исполнил я твой приказ!
Увидел царь соломинку и как закричит:
– Разве я тебя за простой соломинкой посылал? Убирайся с глаз моих, чтобы я тебя больше не видел!
Пожал плечами стрелец-удалец и домой отправился. Принёс Юрзу-Мурзу домой и стали они втроём жить поживать да горя не знать.
Три брата и многоглавые змеи
За синими морями, за высокими горами жил да был когда-то один царь. И было у этого царя три дочери одна другой краше. На всём белом свете не отыскалось бы красавицы подобной этим девушкам. Слава об их красоте разнеслась далеко за пределы этого царства, и со всех краёв съезжались туда женихи, чтобы посвататься к царевнам.
Но царь так дорожил со своими красавицами-дочками, что постоянно придумывал какую-нибудь хитрость, только бы не выдавать их замуж.
А недалеко от этого царства у самого синего моря стояла высокая гора. Такой высокой была эта гора, что её вершину никто никогда не видел, потому что она всегда была скрыта облаками. И на тех заоблачных высотах обитали многоглавые змеи. У младшего из них было три головы, у среднего – шесть, а самый старший имел целых девять голов.
В одну из тёмных ночей прилетели многоглавые змеи к царскому дворцу и похитили прекрасных царских дочерей. Унесли они девушек на свою высокую гору, и никто этого и не увидел. Только утром увидели во дворце, что все три царевны бесследно исчезли.
Опечалился царь и разослал гонцов во все концы со своим царским повелением, в котором пообещал тем, кто найдёт и вернёт его дочерей отдать красавиц в жены.
И вот явились к царю три брата и говорят:
– Где бы ни были царевны, хоть под землёй, хоть на самой высокой вершине, мы их отыщем и вернём!
Оглядел их царь: и плечисты они, и стройны, и лицом красивы, за таких и не жалко дочерей замуж отдать, только вот исполнят ли они то, что обещают?
И сказал им царь:
– Если вернёте мне моих дочерей живыми и невредимыми, то я выдам их за вас замуж!
А три брата, хоть и не из царского рода вышли, но были людьми непростыми, у каждого свой особый талант имелся. Старший брат умел летать как птица, средний имел острый глаз, а младший мастерски владел топором.
Отправились братья на поиски, и начали с того, что средний брат осматривать покои царевен. Смотрел, смотрел и вдруг, у окна заметил змеиную чешуйку, которая в щелку упала. Достал он её и говорит братьям:
– Это чешуйка многоглавого змея, пойдёмте же, братья, к высокой горе, где эти змеи обитают, и вызволим царевен.
Подошли братья к подножию высокой горы. Старший брат и говорит:
– Ты, средний братец, жди нас здесь, а мы с младшим братом на вершину полетим.
Взобрался младший брат старшему брату на спину, и взмыл брат-летун за облака. Прилетели они на вершину горы, смотрят, – три дворца стоят. Пошёл младший брат в первый дворец, а старший его дожидаться стал.
А в первом дворце трёхглавый змей жил, похитил он младшую из царевен и держал её у себя во дворце. Прошёл парень в змеиные покои и видит – лежит трёхглавый змей на медном ложе и спит крепким сном. Занёс тогда он над змеем свой острый топор и отсёк ему разом все три головы. Покатились по полу змеиные головы, и вышел вон дух из змея. А парень в другие покои направился, а там царевна сидит и горько плачет.
– Не плачь, красавица, – говорит ей младший брат, – нет больше трёхголового змея! Пойдём со мной к моему старшему брату, он тебя на землю спустит.
Мигом высохли слёзы у царевны, обрадовалась она и поспешила вслед за своим спасителем.
Опустил брат-летун младшую царевну на землю и передал её среднему брату, а сам вновь на вершину горы полетел.
Между тем младший брат ко второму дворцу направился. А в том дворце шестиглавый змей жил, похитил он среднюю из царевен и держал её у себя во дворце. Прошёл парень в змеиные покои и видит – лежит шестиглавый змей на серебряном ложе и спит крепким сном. Занёс тогда он над змеем свой острый топор и отсёк ему разом все шесть его голов. Покатились по полу змеиные головы, и вышел вон дух из змея. Прошёл парень в другие покои, а там средняя царевна сидит и горькими слезами обливается.
– Не плачь, красавица, – говорит ей младший брат, – нет больше шестиглавого змея! Пойдём со мной к моему старшему брату, он тебя на землю спустит.
Мигом высохли слёзы у царевны, обрадовалась она и поспешила вслед за своим спасителем.
Опустил брат-летун среднюю царевну на землю и передал её среднему брату, а сам снова на вершину горы полетел.
А младший брат уже в третий дворец заходил. Жил там девятиглавый змей, похитил он старшую из царевен и держал её у себя во дворце. Прошёл парень в змеиные покои и видит – лежит девятиглавый змей на золотом ложе и спит крепким сном. Занёс он над змеем свой острый топор и отсёк ему разом все девять его голов. Покатились по полу змеиные головы, да только дух из змея не вышел, а парень этого и не заметил. Прошёл он в другие покои, а там старшая царевна сидит и горюет.
– Не горюй, красавица, – говорит ей младший брат, – нет больше девятиглавого змея! Пойдём со мной к моему старшему брату, он тебя на землю спустит.
Обрадовалась царевна и поспешила вслед за своим спасителем.
Опустил брат-летун старшую царевну на землю, передал её среднему брату и решил немного отдохнуть, перед тем как за младшим братом вернуться. Присел старший брат у горы, прикрыл на мгновение глаза, а когда вновь их открыл, то увидел перед собой младшего брата. Удивился старший брат и спрашивает:
– Как же ты тут оказался?
А тот ему и отвечает:
– Я на хвосте змея спустился.
Тогда не стали братья даром время терять и отправились вместе с красавицами в царский дворец. И не знал брат-летун, что на самом деле младший брат его на вершине дожидается, а это и не брат вовсе, а дух девятиглавого змея, обернувшийся братом.
Радости царя не было предела, когда он вновь увидел своих прекрасных дочерей. Обнял он своих красавиц, а потом стал братьев благодарить и пообещал им, что в скором времени они станут его зятьями.
Тем временем младший брат сидел на вершине высокой горы и ожидал, когда же прилетит его брат и опустит его на землю. Прождав некоторое время, отправился парень во дворец трёхголового змея. Вошёл в змеиное жилище и вдруг увидел старую ведьму, которая была кормилицей трёхголового змея. Пригрозил парень ей топором и сказал:
– Спусти меня, ведьма, на землю, а не то не сносить тебе головы!
Испугалась змеева кормилица и говорит:
– Не губи меня, добрый человек! Рада бы я тебе помочь да не могу, совсем стара стала. Но зато могу подарить тебе волшебные ножницы, которые сами кроить умеют.
Взял молодец волшебные ножницы и направился во второй дворец. Вошёл в змеиное жилище и увидел там старую ведьму, которая была кормилицей шестиглавого змея. Пригрозил парень ей топором и сказал:
– Спусти меня, ведьма, на землю, а не то не сносить тебе головы!
Испугалась змеева кормилица и говорит:
– Не губи меня, добрый человек! Рада бы я тебе помочь да не могу, совсем стара стала. Но зато могу подарить тебе волшебную иглу, которая сама шить умеет.
Взял младший брат волшебную иглу и направился в третий дворец. Вошёл в змеиное жилище и там увидел старую ведьму, которая была кормилицей девятиглавого змея. Пригрозил парень ей топором и сказал:
– Спусти меня, ведьма, на землю, а не то не сносить тебе головы!
Испугалась змеева кормилица и говорит:
– Не губи меня, добрый человек! Рада бы я тебе помочь да не могу, совсем стара стала. Но зато могу подарить тебе волшебное зеркальце. В этом зеркальце истинный облик любого существа отражается.
Взял младший брат у ведьмы волшебное зеркальце, вышел вон из дворца и стал думать: «Как же мне на землю попасть»? И принялся он все уступы на вершине осматривать, чтобы найти дорогу с горы. Вдруг видит, – огромная птица сидит, за ногу к скале тяжёлой цепью прикована. Приблизился парень к птице, а она ему и говорит:
– Помоги мне, добрый человек! А я тебе службу сослужу!
Взял тогда младший брат свой острый топор и перерубил тяжёлую цепь.
Освободилась птица и молвит:
– Благодарю тебя! Проси, что хочешь, я всё исполню.
А парень ей и говорит:
– Отнеси меня, птица, отсюда к царскому дворцу!
– Садись мне на спину, я тебя мигом домчу, – ответила птица и расправила свои большие крылья.
Взобрался младший брат птице на спину и не успел оглянуться, как уже у царских ворот оказался. Поблагодарил парень птицу и к воротам пошёл.
Увидели его стражники у ворот и спрашивают:
– Ты кто такой будешь?
А он им и отвечает:
– Я младший из трёх братьев. На высокой горе убил я трёх многоглавых змеев, чтобы царских дочерей вызволить.
Услышали стражники его слова и говорят:
– Убирайся прочь, самозванец! Младший брат, что всех змеев зарубил, в царском дворце пирует и к свадьбе с царевной готовится!
Удивился парень, как такое может быть, но не стал спорить со стражниками, а пошёл в город. Идёт младший брат по городу, а сам думает: «Мне бы только в царский дворец попасть, а там я этого самозванца, что себя за меня выдаёт, быстро на чистую воду выведу! И вдруг увидел он дом царского портного. В тот же миг вспомнил младший брат, что есть у него волшебные ножницы и иголка, и стал проситься к портному в помощники.
Оглядел его царский портной и говорит:
– Твоими ручищами только топором махать, а не иголку держать!
А парень ему на это и отвечает:
– А ты меня испытай!
– Хорошо, – говорит портной, вот тебе простая материя, сшей мне к вечеру рубашку, сошьёшь, возьму тебя в помощники, а не сошьёшь – прочь прогоню!
Взялся младший брат за работу: достал волшебные ножницы и промолвил:
– Эй, ножницы – сестрицы, принимайтесь за работу! Выкроите мне рубашку да понарядней!
И тотчас ножницы ожили и принялись сами рубашку кроить. Раскроили и снова замерли. Достал тогда младший брат волшебную иглу и сказал:
– Эй, иглица – девица, принимайся за работу! Сшей мне рубашку, да понарядней! Тотчас ожила волшебная иголка и принялась рубашку шить. А когда сшила, снова замерла. Взял младший брат готовую рубашку и отнёс портному. Понравилась портному рубашка, и он принял парня в помощники.
На другой день пришёл царский портной из дворца, обхватил голову руками и говорит:
– Был я сегодня в царском дворце, и заказали мне царевны сшить им к утру свадебные платья. Только как же я за одну ночь с этим справлюсь?
А младший брат ему и говорит:
– Не беспокойтесь об этом и ложитесь отдыхать, к утру платья будут сшиты!
Лёг портной спать, а младший брат взял ткань, достал волшебные ножницы и промолвил:
– Эй, ножницы – сестрицы, принимайтесь за работу! Выкроите из этой ткани три свадебных платья, да чтобы одно платье было краше другого!
И тотчас ножницы ожили и принялись сами платье кроить. Раскроили и снова замерли. Достал тогда младший брат волшебную иглу и сказал:
– Эй, иглица – девица, принимайся за работу! Сшей три свадебных платья, да чтобы одно платье было краше другого!
Тотчас ожила волшебная иголка и принялась платье шить. А когда сшила, снова замерла, и младший брат тоже спать отправился.
Утром взял портной готовые свадебные платья и радостный поспешил с ним во дворец.
Увидели царевны свои свадебные платья, и до того они им понравились, что стали они портного хвалить да расхваливать, а он им и говорит:
– Это мой новый помощник постарался!
Тогда младшая царевна и говорит:
– Пусть же он придёт к нам на свадьбу! Хочется мне взглянуть на этого мастера и поблагодарить его!
И послала царевна слугу за помощником портного.
Явился младший брат во дворец и не забыл с собой волшебное зеркальце захватить. Взглянула на него младшая царевна и с удивлением промолвила:
– До чего же ты на моего жениха похож!
А парень ей и отвечает:
– Выслушай меня, царевна! Это я тот, кто тебя и твоих сестёр от змеев освободил! А тот, кто за твоего спасителя себя выдаёт, на самом деле, может, и не человек вовсе!
Встревожилась царевна и молвит:
– Откуда же мне знать, что ты правду мне говоришь?
Тогда парень подал ей волшебное зеркальце, что ему старая ведьма отдала и говорит:
– Вот, возьми это волшебное зеркальце и попроси своего жениха в него взглянуть, оно истинный облик твоего жениха тебе и покажет!
Взяла царевна зеркальце и направилась к своему жениху. Вошла девушка в комнату, а оборотень как раз к свадьбе наряжается, оглядела она его и говорит:
– До чего же у меня жених собой хорош, вот только щека золой испачкана!
– Где же? – спрашивает у неё оборотень.
– А ты взгляни в моё зеркальце и увидишь, – ответила царевна и подала ему волшебное зеркальце, а сама за его спиной встала, чтобы отражение своего жениха увидеть.
Поднёс оборотень к своему лицу зеркало, и увидела царевна в отражении безобразную голову змея. Испугалась красавица и вскрикнула. Понял тут оборотень, что раскрыла красавица его обман, разозлился, разбил зеркальце и прошипел царевне:
– Если ты хоть кому-нибудь об этом скажешь, то умрёшь лютой смертью!
Но не успел оборотень договорить, как подскочил к нему младший брат и вонзил осколок волшебного зеркальца прямо в сердце. И в тот же миг развеялась в прах душа коварного змея, и погибло чудовище навсегда.
Целых три дня пировали гости на свадьбе трёх братьев и царских дочерей. Старший брат взял в жёны старшую царевну, средний брат – среднюю, а младший брат на младшей царевне женился. И зажили молодые в любви и согласии, а про многоглавых змеев забыли и никогда больше о них не вспоминали.
Брат Иванко и сестра Марьянка
В одной краю жили когда-то муж и жена. Жили он ладно, и было у них двое детей – сынок Иванко да дочка Марьянка. Но вот однажды захворала жена и в скором времени умерла, оставив мужа вдовцом, а детей сиротами. Загоревал муж и решил, что так и будет жить вдовцом до самой старости. Девять лет так оно и было, а потом приглянулась ему соседка, и надумал он жениться. Позвал вдовец соседку в жёны, а она ему и говорит:
– Избавишься от своих детей, тогда пойду и за тебя!
Спрашивает у неё вдовец:
– Как же я от них избавлюсь? Что же мне их убить что ли?
А она ему и отвечает:
– Убить не убивай, а просто подальше в лес отведи да там и оставь. Лес большой, они заблудятся и домой не вернуться.
Так он и поступил. Отвёл детей далеко в самую чащу леса и говорит им:
– Я пойду дальше и стану дрова рубить, а вы здесь меня дожидайтесь, как закончу рубить, так за вами и вернусь!
Ушёл отец, и дети остались одни. Через какое-то время Марьянка спрашивает у брата:
– Скоро ли отец вернётся?
Прислушался Иванко и отвечает:
– Слышишь, стук раздаётся, значит, отец ещё дрова рубит!
Прошёл час, за ним другой миновал. Марьянка опять спрашивает у брата:
– Скоро ли отец вернётся?
Прислушался Иванко и отвечает:
– Слышишь, стук раздаётся, значит, отец ещё дрова рубит!
Вот уже солнце садиться стало. Марьянка в третий раз спрашивает у брата:
– Скоро ли отец вернётся?
Прислушался Иванко и говорит:
Пойдём сами к отцу, не то стемнеет скоро и он нас не найдёт.
И пошли дети на стук топора. Пришли, смотрят, а отца и нет вовсе. Висит лишь на дереве привязанный отцом тяжёлый сук и от ветра бьёт по стволу. Стали они тогда дорогу домой искать. Искали, искали да совсем заблудились. А в лесу уже темно, страшно. Заплакала Марьянка, а брат ей и говорит:
– Не горюй, сестрица, утро вечера мудреней! Давай – ка спать ляжем, а утром снова дорогу домой поищем.
Так они и сделали: легли под дерево, прижались друг к дружке и уснули. Иванко в одну сторону голову повернул, а Марьянка – в другую.
Ночью бежал мимо них волк, остановился возле детей и никак в толк не возьмёт – что за зверь такой невиданный лежит: одна голова в одну сторону, а вторая – в другую. Постоял, постоял да и побежал дальше. А за волком вслед и медведь забрёл в чащу, остановился возле детей и тоже не поймёт – что за зверь такой невиданный лежит: одна голова в одну сторону, а вторая – в другую. Постоял, постоял да и побрёл дальше.
Утром проснулись дети, Марьянка брату и говорит:
– Братец, я пить хочу.
– Росы попей!
Напилась Марьянка росы и снова к брату:
– Братец, я есть хочу.
– Лесных ягод поешь!
– Не хочу ягод, хочу хлеба!
Рассердился Иванко и говорит:
– Где ж я тебе в лесу хлеба найду? Вот вернёмся домой, тогда и поешь!
Встали они, и пошли дорогу домой искать. Долго бродили дети по лесу и забрели неведомо куда, вдруг, смотрит Иванко – на пеньке мошна лежит. Взял он её и говорит:
– Эх, нам бы хлеба краюшку!
Развязал мошну и достал из неё румяный каравай, словно только что из печи. Обрадовались дети, что волшебную мошну нашли, наелись и дальше пошли. И так они несколько лет по лесу бродили, но дорогу до дома так и не нашли.
Однажды шли они по лесу и увидели зелёную лужайку. А посреди той лужайки высокий клён стоит, без единого сучка, лишь на самой его верхушке качаются три веточки. А на них вещи висят: рубаха, сабля и ружьё. Подошли брат с сестрой ближе к диковинному клёну и вдруг, он заговорил человеческим голосом:
– Кто достанет рубаху и наденет её, тот могучим богатырём станет!
Удивились Иванко с Марьянкой, а клён продолжил:
– Кто достанет ружьё, тот сможет разом в семь целей выстрелить!
Умолк клён на мгновение, а затем промолвил в третий раз:
– А кто саблю достанет, тот сможет всех врагов одолеть!
Загорелись у глаза у Иванко, он и говорит:
– Вот бы мне всё это раздобыть! Мы бы тогда с тобой Марьянка и горя не знали!
Сказал и стал на клён взбираться. Полдня взбирался, умаялся совсем, но даже и наполовину к веткам не приблизился. А когда хотел уже оставить эту затею, вдруг, подхватила его неведомая сила и к самой верхушке клёна подбросила. Схватил тогда Иванко всё, что висело на ветках, и спустился вниз. Примерил Иванко рубаху, и она ему впору пришлась. Тогда он Марьянке и говорит:
– Чувствую, сестрица, как во мне сил прибавляется! Надо бы эту силушку богатырскую испытать!
А сестрица ему и говорит:
– Смотри, Иванко, вон там старый бук растёт, мы его и вдвоём не обхватим, попробуй-ка его из земли с корнем вырвать!
Подошёл Иванко к старому кряжистому буку, приноровился и давай его из земли тянуть.
Заскрипел старый бук и поддался богатырю. Выдернул его Иванко вместе с корнями и на землю бросил, а потом, смеясь, подхватил сестрицу одной рукой и посадил на своё плечо. Так они и отправились дальше.
К ночи добрались они до лесной опушки и только собрались спать ложиться, как вдруг заметили слабое мерцание огонька впереди. Пошли брат с сестрой, на этот огонёк и подошли к небольшой пещере. Да только вход в неё огромным камнем закрыт, таким, что и четверо его с места не сдвинут. А из-за этого камня свет пробивается. Взялся тогда Иванко за камень и отодвинул его с лёгкостью. Вошли Иванко с Марьянкой в пещеру, а там девушка у печи стоит, обед варит. Увидела их девушка и говорит:
– В недоброе место вы забрели, ребятушки! Ведь это логово лютых разбойников. Давайте я вас накормлю, и уходите отсюда прочь, пока злодеи не вернулись!
Сели брат с сестрой за стол и принялись за еду. А тем временем разбойники к пещере подошли. Увидели они, что огромный камень, который вход в пещеру закрывал, отодвинут и стали спорить между собой. Одни говорят:
– Давайте уберёмся отсюда поскорей, кто знает, что за силища наш камень сдвинула!
А другие не соглашаются:
– Да неужто мы всё награбленное золото и серебро чужакам оставим!
Подошли они к своему атаману и спрашивают:
– Скажи нам, атаман, как поступить?
Задумался атаман разбойников, как же им быть, ведь и золото жалко и жизнь дорога. Подумал, подумал и отвечает:
– Да что ж мы, трусы что ли, чтобы перед своим жильём всю ночь топтаться! Пойдём, да посмотрим, что за гости к нам пожаловали!
Ворвались разбойники в пещеру, смотрят, а там всего лишь молодой паренёк да девушка сидят. Усмехнулись разбойники и принялись ужинать, да пиво пить. Наелись, напились, тогда атаман подозвал к себе Иванко и говорит ему:
– Видишь этот бочонок с пивом? Пробей в нём одним пальцем дыру и выпей всё пиво. Если сделаешь, как я сказал, отпущу тебя, а нет, так с живого шкуру спущу!
А Иванко ему на это и отвечает:
– А ты покажи мне, как это делается!
Взял тогда атаман бочонок и пробил его одним пальцем. Тотчас хлынуло пиво из бочонка, и атаман принялся пить его. Выпил всё и говорит:
– Так-то, малец, теперь твоя очередь!
Подошёл тогда Иванко к бочонку, ткнул его мизинцем, бочонок и разлетелся, а пиво на землю вылилось. Как увидел это атаман, разозлился и приказал своим разбойникам схватить мальчишку. Бросились его злодеи со всех сторон на Иванку, а он выхватил саблю и мигом всех их одолел, только атамана не убил, а ранил. Но атаман хитрый был: притворился мёртвым и лежит, не дышит. Сгрёб тогда Иванко всех мёртвых разбойников и атамана с ними, и бросил в яму возле пещеры. Потом пошёл он разбойничьи запасы осматривать. Смотрит: три кладовые заперты. Тронул Иванко пальцем первую дверь, и сломался дубовый засов, а комната разными продуктами и бочками с пивом и вином набита оказалась. Ткнул он пальцем вторую дверь, сломался медный засов, а там одежды всякой видимо-невидимо. Ткнул тогда Иванко пальцем третью дверь, сломался железный засов и увидел Иванко, что полна комната серебра и золота. Обрадовался Иванко и говорит сестре:
– Зачем нам, сестрица, идти куда-то? Останемся здесь и будем жить!
Заночевали они, а утром подошёл Иванко к доброй девушке, что их приветила и спрашивает у неё:
– Кто ты и как у разбойников оказалась?
А девушка ему и отвечает:
– Я царская дочь. Пять лет назад напали на наше царство разбойники и меня в плен взяли. А потом сюда привели и заставили им прислуживать.
Тогда Иванко ей и говорит:
– Разбойников больше нет, а я тебя неволить не стану. Если дорогу до дома помнишь, то иди себе с богом!
Обрадовалась девушка, поблагодарила Иванко и домой поспешила.
А Иванко собрался окрестные леса оглядеть и перед уходом сказал сестре:
– В трёх кладовых запасов не меряно, бери всё, что твоя душа пожелает, и меня дожидайся, только к яме не ходи!
Ушёл Иванко, а Марьянка посидела в пещере и вышла на солнышке погреться. Вдруг слышит – голос из ямы доносится:
– Марьянка, Марьянка, подойди ко мне!
Вспомнила Марьянка, что ей брат наказывал, и не стала к яме подходить. Подождала она братца до вечера и спать легла.
На другой день снова вышла Марьянка из пещеры. Вдруг слышит – опять голос из ямы доносится:
– Марьянка, Марьянка, подойди ко мне!
Вспомнила Марьянка, что ей брат наказывал, и не стала к яме подходить. Подождала она братца до вечера и спать легла.
На третий день заскучала Марьянка и опять вышла из пещеры, и вновь услышала:
– Марьянка, Марьянка, подойди ко мне! Если не подойдёшь, навек одна останешься!
Подошла девушка к яме, а атаман разбойников ей и говорит:
– Твой братец бросил тебя и ушёл, может и не вернётся вовсе! Помоги мне из ямы выбраться, я твоим мужем стану!
Бросила Марьянка атаману верёвку и помогла ему из ямы выбраться. Потом накормила, напоила его, и стал атаман её мужем. Живут они день, живут второй, вдруг на третий день слышат – Иванко из леса возвращается. Спрашивает тогда Марийка у атамана:
– Что теперь будет?
А разбойник ей и говорит:
– Увидит нас твой брат и убьёт. Давай-ка я спрячусь, а ты скажись больной и попроси его волчьего мяса добыть, чтобы выздороветь. Пойдёт он за волчьим мясом, так волки его самого и съедят.
Вошёл Иванко в пещеру, а Марьянка легла на кровать и притворилась больной. Подошёл к ней брат и спрашивает:
– Что с тобой, сестрица?
А она ему и отвечает:
– Захворала я, братец. Но если ты добудешь для меня волчьего мясца, то глядишь и поправлюсь.
Пожалел Иванко сестру, взял своё ружьё и отправился волчье мясо добывать. Встретилась ему волчица с волчатами. Нацелился Иванко на волчонка, а волчица ему и говорит:
– Не стреляй из своего ружья, Иванко, не губи моего волчонка! Лучше возьми его с собой, может твоя сестра его и есть не станет! А если так и случится, то отпусти его обратно в лес, может, он тебе ещё когда-нибудь и пригодится!
Взял Иванко волчонка и пошёл к сестре.
Заслышал атаман разбойников, что Иванко из леса возвращается и говорит Марьянке:
– Не ешь, Марьянка, волчье мясо, а проси у брата медвежье!
Подошёл Иванко с волчонком к сестре и говорит:
– Вот, сестрица, добыл я тебе волчье мясо.
А она ему на это и отвечает:
– Худо, мне, братец, не поможет мне волчье мясо, нужно медвежье.
Пожалел Иванко сестру, взял своё ружьё и отправился волчье мясо добывать. Встретилась ему медведица с медвежатами. Нацелился Иванко на медвежонка, а медведица ему и говорит:
– Не стреляй из своего ружья, Иванко, не губи моего медвежонка! Лучше возьми его с собой, может твоя сестра его и есть не станет! А если так и случится, то отпусти его обратно в лес, может, он тебе ещё когда-нибудь и пригодится!
Взял Иванко медвежонка и пошёл к сестре.
Заслышал атаман, что Иванко снова из леса возвращается и говорит Марьянке:
– Никак нам от твоего брата не избавиться! На этот раз нужно его на верную смерть послать! Проси его, Марьянка, чтобы он тебе водицы принёс из того колодца, что промеж двух гор стоит. Горы те постоянно друг с другом сталкиваются. Зачерпнёт твой братец воды из колодца, горы его и раздавят.
Послала Марьянка брата за колодезной водой, он и пошёл.
Пришёл Иванко к тому месту, где колодец стоит, смотрит – горы ходуном ходят, то сдвигаются, то раздвигаются. Придержал тогда богатырь одну гору левой рукой, а правой – бутылочкой воды зачерпнул. Только хотел Иванко гору отпустить, как вдруг увидел свирель под горой, поднял Иванко ту свирель и поспешил к сестре.
Не успел он ей водицу отдать, а она его по наущению разбойника опять просит:
– Принеси мне, братец, мучицы с двенадцати меленок. Как отведаю я похлёбки с той мукой, так мигом поправлюсь!
И не сказала Марьянка брату, что на тех двенадцати мельницах черти всем заправляют, и мелют они не зерно, а кости человечьи. И если кто попадает к тем чертям на мельницы, то обратно не возвращается.
И на этот раз пожалел Иванко свою сестру и в дальний путь отправился, а чтобы ему веселей идти было, взял с собой свирель.
Идёт Иванко по лесу, на свирели играет. Услышали это звери лесные и принялись под музыку отплясывать. Подошёл Иванко к двенадцати меленкам, смотрит, а там черти человечьи кости перемалывают. Заиграл он тогда на своей свирели, и тотчас набросилось звериное войско на чертей да разорвало их на тысячи частей. Убрал тогда Иванко свою свирель, набрал той муки в оба кармана и понёс сестре.
Заслышал атаман, что Иванко опять невредимым возвращается и говорит Марьянке:
– Ничего твоего брата не берёт, придётся самим его погубить! На сей раз выйди его встречать и скажи, что хворь тебя отпустила. Накорми его, напои, искупай в парном молоке, а когда он сомлеет и уснёт крепким сном, свяжи ему руки конским волосом. А дальше я с ним сам справлюсь.
Так она и сделала: приветила брата, напоила, накормила и стала в парном молоке купать. Сморил Иванко крепкий сон, она ему руки конским волосом и связала, а потом и разбойничка своего кликнула.
Вышел атаман из укромного уголка, где до той поры прятался и первым делом волшебную рубаху, что Иванко носил на себя надел. Почувствовал атаман в себе силу богатырскую и давай над Иванко суд вершить. Думал, думал, какой его смерти предать, да вспомнил, что Иванко его не убил и решил тогда злодей ему глаза выколоть да в глубокий колодец, что на опушке леса стоит спустить.
Как задумал атаман, так и сделал. Сидит Иванко в колодце света белого не видит и выбраться не может. А между тем на опушку рабочие люди пришли, чтобы дрова рубить.
Поработали они до полудня и пить захотели. Послали работники своего подручного к колодцу. А он подошёл к нему и, услышав, что в колодце кто-то есть, бросил со страху ведро и с пустыми руками назад воротился. Стали работники его бранить:
– Чтож ты, дурень, ведро обронил?
А он им отвечает:
– Я чёрта в колодце испугался.
Взяли тогда люди крюки да шесты и пошли к колодцу. Подошли к нему и говорят:
– Если и вправду там чёрт сидит, то мы его шестами забьём!
А Иванко услышал, о чём они толкуют, и кричит им из колодца:
– Не чёрт я, а душа Божья! Ослепил меня коварный разбойник и в этот колодец умирать бросил. Помогите мне, люди добрые, вытащите меня отсюда!
Вытащили добрые люди Иванко и в свою хижину привели. Поделились с ним своей нехитрой едой да одеждой. Так и остался Иванко жить в той хижине с работниками. Они его и поили и кормили и словом худым не обижали. Прожил Иванко с ними три года, а потом сказал сам себе:
– Сколько можно добрых людей объедать, им и так нелегко хлеб достаётся, а тут ещё и меня кормить надо. Пойду я в лес, авось не пропаду!
И пошёл Иванко в лес. Идёт, на деревья натыкается, об ветки всё лицо исхлестал, об колючие кусты все ноги в кровь исцарапал. День, шёл, два шёл, а на третий день совсем из сил выбился, запнулся об корягу и упал. А возле той коряги ключ с живой водой из земли бил. Попала живая вода Иванко в глаза, и прозрел он. Обрадовался парень и решил обратно в хижину вернуться, чтобы свой долг перед добрыми людьми отработать.
Три года трудился вместе с работниками Иванко, а заработок свой им отдавал. Потом ещё три года трудился, чтобы разжиться хорошей одеждой. И только на десятый год он простился с добрыми людьми и к сестре отправился.
Идёт Иванко лесной дорогой и повстречался ему нищий старичок, в ветхих лохмотьях. Поприветствовал его Иванко и говорит:
– Давай с тобой, дедко, одеждой сменяемся.
А старик ему и отвечает:
– И не стыдно тебе, парень, над стариком насмехаться?
На что Иванко ему и отвечает:
– Да я вовсе не смеюсь над тобой, дедушка, а, правда, хочу с тобой одеждой обменяться!
Тогда сменил старик свои лохмотья на его кафтан, а потом достал из своей сумы бутылочку да водой окропился и таким молодцем стал, что хоть под венец иди.
Удивился Иванко и говорит:
– Вот бы и мне такой водицы, да только чтоб, мне наоборот, состариться!
Достал тогда старик из сумы другую бутылочку, окропил Иванко водицей из неё, и парень тотчас в старика превратился.
Поблагодарил Иванко старика, а тот ему на прощанье бутылочку с молодильной водой протянул и говорит:
– Держи, парень, не век же тебе стариком-то ходить!
И пошёл старик своей дорогой, а Иванко своей.
Подошёл Иванко к тому месту, где когда-то разбойничья пещера была, а там вместо пещеры хата стоит, и двор высоким забором огорожен. Постучал Иванко в ворота и просит старческим голосом:
– Люди добрые, впустите старика ради Бога!
Впустила его Марьянка, в хату провела да накормила. Поел Иванко и пошёл за постой отработать: наносил воды, наколол дров. И так как дело к ночи было, оставила его сестра ночевать. Посреди ночи её муж явился. Загнал во двор украденную скотину и в хату вошёл. Увидел разбойник нищего старика в углу и спрашивает Марьянку:
– Кто это там?
А она ему отвечает:
– Нищий старик на постой попросился, вот я его и впустила.
– Ладно, – говорит разбойник, – только чтобы утром духу его в доме не было!
Накормила Марьянка своего мужа, и они спать пошли.
Как только хозяева уснули, Иванко пробрался к ним в комнату и забрал своё добро: богатырскую рубаху, саблю и ружьё. Надел Иванко рубаху и вновь почувствовал, как к нему богатырская сила возвращается. Окропил он тогда себя молодильной водой и стал таким же молодым, как и прежде. Разбудил он сестру и её мужа-разбойника и промолвил:
– Вот, сестрица, пришёл я за своим добром.
Узнали его злодеи, затряслись от страха, а он тогда и говорит:
– Не бойтесь, не за вашей погибелью я сюда явился, потому как нет во мне столько злобы, как у вас!
Отвернулся от них Иванко и увидел свою свирель, обрадовался и заиграл на ней. Вдруг, набежали звери лесные и принялись во дворе плясать. Разозлился разбойник и бросился зверей палкой прочь разгонять. Тогда набросились на него волк и медведь и разорвали разбойника на куски. Так и осталась сестра Марьянка без мужа. А Иванко пошёл вместе со своим звериным войском в дальние края своё счастье искать.
Долго ли они шли, коротко ли, да только пришли в одно царство-государство. А в том царстве была засуха великая. И мало того, что дождей три года не было, так ещё и в колодец с водой змей семиглавый забрался и людям воду только тогда позволял из колодца брать, когда ему на съедение девушек приводили. В тот день как раз пришла очередь царскую дочь к змею вести. Услышал о том Иванко и решил царевну спасти и царство от коварного змея избавить. Отправился он к тому колодцу и звери за ним следом побежали. Смотрит Иванко, – царевну везут. Пригляделся он к ней и узнал ту девушку, которую он девять лет назад у разбойников освободил. Приблизился к ней Иванко и спрашивает:
– Помнишь ли ты меня, царевна?
А она ему и отвечает:
– Как не помнить, ведь ты меня однажды освободил!
А Иванко ей на это и говорит:
– Тогда освободил, и сейчас от коварного змея избавлю!
Подошёл Иванко к колодцу и крикнул:
– Эй, змей – змеище, выходи! Я для тебя девушку привёз!
Загудел колодец и показался из него змей о семи головах. Увидело чудовище царевну, раскрыло все свои пасти и бросилось к девушке. А Иванко выхватил своё волшебное ружьё и выстрелил разом в семь голов змея. Свалился змей, а звери набросились на него и разорвали в клочья. Повернулся Иванко к царевне и крикнул:
– Нет больше змея!
Обрадовалась царевна, подбежала к своему спасителю и говорит:
– Уж и не знаю Иванко как тебя и благодарить! Пойдём со мной к моему отцу, он тебя наградит. И если пожелаешь, можешь взять меня в жёны.
– Хорошо, говорит, Иванко, езжай со слугой к царю, а я только напою водой своих зверей и приду во дворец.
Между тем слуга царевны задумал недоброе, чтобы самому царским зятем стать. Повёз он царевну во дворец, а сам ей пригрозил, что если не скажет она царю, что это он змея одолел, то не миновать ей лютой смерти. Испугалась девушка и сделала так, как он велел.
А Иванко тем временем зверей напоил и направился к царю, да по пути в шинок зашёл, чтобы пива выпить. А шинкарь ему и говорит:
– В добрый час ты пожаловал в наше царство! Храбрый слуга избавил нас сегодня от семиглавого змея и царь ему за это царевну в жёны отдаёт. Завтра во дворце свадьбу справлять будут, может, и тебя пригласят.
Услышал это Иванко, вышел из шинка, сел под деревце и горюет. А звери его утешают:
– Не горюй, Иванко! Утро вечера мудреней! Ложись спать, а завтра мы тебе поможем!
Иванко так и сделал. Утром разбудил его заяц и говорит:
– Отпусти меня, Иванко, на свадьбу, я пойду, посмотрю – грустна царевна или весела, а потом тебе расскажу.
Отпустил Иванко зайца, а сам его дожидаться стал.
Прискакал заяц во дворец, а стражники его не впускают и говорят:
– Жених не велел зверей на свадьбу пускать!
Так и воротился заяц ни с чем. Тогда прибежала к Иванко лисичка и говорит:
– Отпусти меня, Иванко, на свадьбу, я пойду, посмотрю – грустна царевна или весела, а потом тебе расскажу.
Отпустил Иванко лисичку, а сам её дожидаться стал.
Прибежала лисичка во дворец, а стражники её не впускают и говорят:
– Жених не велел зверей на свадьбу пускать!
Тогда лисичка им и говорит:
– Можно я хоть в окошко на свадьбу погляжу?
А стражники ей и говорят:
– Жених велел все ставни закрыть!
Так и воротилась лисичка ни с чем. Тогда прибежала к Иванко мышка и говорит:
– Отпусти меня, Иванко, на свадьбу, я пойду, посмотрю – грустна царевна или весела, а потом тебе расскажу.
Отпустил Иванко мышку, а сам её дожидаться стал.
Не стала мышка у стражников разрешения спрашивать, прошмыгнула во дворец и тихонько к царевне побежала. Смотрит мышка, а царевна слезинки утирает. Подхватила мышка горючую слезинку и понесла Иванко.
Увидел Иванко слезинку и говорит:
– Видно злодей её насильно за него замуж выйти заставляет! Пора нам, звери всем во дворец отправиться!
И пошёл Иванко вместе со всем своим звериным войском во дворец. Подошли они к воротам, а стражники их пропускать не хотят. Зарычали тогда волки и медведи, стражники от страха и поразбежались. Увидел его царь и спрашивает:
– Кто ты такой и зачем незван на свадьбу пожаловал?
Не выдержала тогда царевна и со слезами царю и говорит:
– Это батюшка спаситель мой, Иванко, он меня и от разбойников и от змея избавил! А слуга меня насильно заставил неправду сказать!
Бросился тогда обманщик прочь из дворца, да только куда ему от зверей убежать! Настигли его звери и разорвали. А царь решил свадьбу не откладывать, раз гости уже собрались, и выдал свою дочь в тот же день за Иванко.
Отгуляли молодые свадьбу и стали жить-поживать. Как-то вспомнил Иванко о своей сестре и решил её к себе в гости позвать. Приехала к нему сестра, а звери чуют, что зло у неё на сердце, ходят за ней следом и рычат. Говорит тогда Марьянка своему брату:
– Братец мой дорогой, запри своих зверей, а то я их боюсь!
Иванко и запер зверей в сарае. А Марьянка взяла и отравила брата. Услышали звери, как царевна плачет и догадались, что с Иванко беда приключилась. Вырвались они на волю и увидели, что их хозяин лежит и не дышит. Послали они тогда лисицу в лес к той коряге, где ключ с живой водой из земли бил, и принесла лиса живой водицы. Умыла царевна своего мужа живой водой, он и ожил. Потянулся Иванко и сказал:
– До чего же крепко я спал!
А царевна ему и говорит:
– Если бы не твои звери, ты бы вовек не проснулся!
Поблагодарил Иванко своё звериное войско и повелел никому в своём царстве зверей не обижать. И зажили они с царевной ещё лучше прежнего. А злодейку-сестру Иванко прогнал прочь и больше знать её не хотел.
Кирило Кожемяка и лютый змей
В стародавние времена правил славным Киевским княжеством один князь. Налетел однажды на Киев лютый змей, пожёг посевы и стал требовать с князя дань. И пришлось князю каждый год Змею в уплату дани парубка или дивчину посылать. Много народу сгубил Змей, да только сгубил бы ещё больше, если бы ему дань не посылали.
И вот пришёл черёд князю свою дочь Змею отдавать. Закручинился князь, да делать нечего: раз уж все своих детей отдавали, то и ему пришлось. Простился князь с дочерью и послал её к Змею. А к слову сказать, княжна была до того пригожа, что другой такой дивчины и на всём белом свете не сыскать. Приглянулась княжна Змею, не стал он губить её и у себя жить оставил. А княжна только о том и думала, как от Змея избавиться. Вот как-то раз говорит она ему ласковым голосом:
– До чего же ты Змей силён! А есть ли на свете такой человек, кто был бы тебя сильнее?
А змей ей и отвечает:
– Живёт над Днепром в стольном граде Киеве один человек, звать его Кирило, только он меня и сильнее. Как начнёт он в своей хате печь топить, так густой дым до самого неба поднимается, а если выйдет на берег Днепра да станет своими ручищами кожи мять, так не одну мнёт, а двенадцать разом. За это его и прозвали – Кожемяка.
Услышала это княжна и стала думать, как ей князя об этом известить. Смотрит дивчина – голубка на окошке воркует, та самая, что княжна в своё время выкормила. Приласкала княжна голубку, привязала ей на лапку весточку отцу и выпустила на волю.
Прилетела голубка на княжий двор, а там как раз меньшие братья княжны забавлялись. Увидели они голубку и стали своего отца кликать:
– Тато, тато! Голубка сестрицына прилетела, на лапке весточку принесла!
А князь в ту пору думал, что и нет больше его дочки на белом свете. Приманил князь к себе голубку, снял грамотку и стал читать. А в грамотке той княжна и написала: «Есть, батюшка, в Киеве один человек, силищей обладает невиданной. Зовут его Кирило, а прозывают Кожемякой. Просите его словами и дарами через стариков и малых детушек, да не прогневайте его словом неласковым, чтобы вышел он со Змеем сразиться, да меня горемычную освободил. А я за него да за вас век буду Бога молить»!
Прочитал князь весточку, утёр слезу горючую и тотчас велел к себе всех старшин на совет позвать. Собрались киевские старшины на совет, князь у них и спрашивает:
– Есть ли в Киеве человек, по имени Кирило, а по прозвищу Кожемяка?
– Есть такой.
– Как бы нам к нему подступиться, чтобы, он нас послушал и не осерчал?
Стали старшины совет держать и решили послать к Кожемяке старцев, авось он их выслушает и в просьбе княжеской не откажет. Пришли к нему старцы, смотрят – Кожемяка спиной к двери стоит и кожи своими ручищами мнёт. Стоят старцы у дверей и не знают, как с ним разговор начать, а он их и не замечает.
Кашлянул тогда один из старцев, а Кожемяка возьми и встрепенись от неожиданности. Встрепенулся и все двенадцать шкур ненароком порвал.
А старцы ему в пояс кланяются и молвят:
– Выслушай, Кирило, княжескую просьбу…
А Кожемяка на них не смотрит, злость его взяла, что из-за них столько кож загублено.
Встали тогда старцы на колени и стали Кирило вновь просить да умолять. Но не стал слушать их Кожемяка, и пришлось старцам ни с чем к князю возвращаться.
Опечалился князь, да делать нечего, надо опять кого-то к нему посылать. Посоветовались старшины и говорят:
– Может, Кожемяка кого помоложе послушает?
И послали к нему людей молодых. Да только и те ни с чем к князю вернулись. Осерчал Кожемяка и не хочет князю помочь.
Решил тогда князь послать к нему малых детей. Пришли дети к Кожемяке и стали его слёзно просить да умолять. Не вытерпел Кожемяка детских слёз и сам заплакал, а потом утёр слезу рукавом и сказал:
– Так и быть, ради вас я пойду биться со Змеем.
Пришёл он к князю и говорит:
– Вели князь подать мне двенадцать бочек смолы, да двенадцать возов конопли!
Обмотал Кожемяка себя коноплёй да полил себя на двенадцать раз смолой, взял палицу десятипудовую и к Змею направился.
Завидел Змей Кожемяку и спрашивает:
– Зачем ты ко мне, Кирило, пожаловал: биться или мириться?
А Кожемяка ему и отвечает:
– А затем я к тебе пришёл, поганый Змей, чтобы с тобой на смерть биться!
Начали они биться и загудела от той битвы земля. Разбежался Змей, вцепился со всего маху в Кирило зубами, да только кусок смолы и вырвал. Разбежался в другой раз – кусок конопли выхватил. А Кожемяка как размахнулся своей десятипудовой палицей, да как ударил Змея, так и вогнал его в землю-матушку. Разгорячился Змей и помчался к Днепру водой остудиться. А Кожемяка тем опять коноплёй себя обмотал, да смолой осмолил. Остудился Змей, выскочил из Днепра и на Кожемяку бросился, а тот его палицей угостил, да так что искры посыпались.
Бьются они не на жизнь, а на смерть. Да так бьются, вокруг того места земля дрожит и пыль стоит. И так Кожемяка окаянного Змея разгорячил, что от него даже дым пошёл. Фыркает Змей, жаром пышет, а Кожемяка его палицей охаживает.
А князь с дружиною на горе стоит, смотрит на ту битву, тревожится: по силам ли Кожемяке со Змеем справиться?
Вдруг рухнул Змей под палицей Кожемяки, и содрогнулась земля от той тяжести. Испустил дух змеище, а Кирило за княжной пошёл. Вывел её из змеиного логова и к князю повёл.
А народ на горе стоит и его прославляет:
– Слава Кириле! Слава Кожемяке!
И с той поры то урочище, где Кожемяка жил, стали называть в честь него Кожемяками.
Катигорошек
Жили себе на белом свете муж да жена, и имели они он шестерых сыновей и одну дочку. Собрались как-то раз шесть братьев поле пахать, а сестрице своей наказали, чтобы она им обед принесла.
А она им и говорит:
– Как же я вам обед принесу, коли не знаю, где вы пахать станете?
Братья ей на это и говорят:
– А ты вдоль нашей борозды пойди, что от самого дома потянется, она тебя к нам и выведет.
Сказали так и поехали. А рядом с тем полем, где братья пахать принялись, лес стоял, и жил в том лесу змей. Заровнял змей борозду, которую братья протянули, и сделал другую. И вела та борозда прямиком к змееву дворцу.
Собрала дивчина обед и пошла вдоль борозды, как её братья научили. Шла, шла, пока не подошла к дворцу Змея. А Змей только того и дожидался, увидел он дивчину и схватил.
Вернулись братья вечером с поля домой, и выговаривают матери:
– Мы весь день пахали, а вы нам даже краюшки хлеба на обед не принесли.
– Да как же так? – говорит им мать, – Сестра ваша вам обед понесла и до сих пор не возвратилась. Я уже стала думать, что она с вами придёт. Ох, не заблудилась ли она?
Встревожились братья и отправились все вместе сестрицу разыскивать. Пошли они по той борозде, что и сестрица и очутились во дворе у Змея. Увидела их сестра и говорит:
– Ох, братцы мои милые! Надо бы вас спрятать да поскорее! Вот-вот Змей возвратится, и если увидит он вас, то съест!
И не успела она слово вымолвить, как Змей прилетел и кричит:
– Чую, дух человеческий. Зачем пожаловали, хлопцы, биться или мириться?
А братья ему и отвечают:
– Не станем мы с тобой мириться, а станем биться!
– Что ж, – говорит им Змей, – биться, так биться! Идёмте на железный ток!
Пришли они на железный ток. Да только недолго они силами мерялись: только раз ударил их Змей да и в землю вогнал. А потом бросил их чуть живых в темницу.
Ждут родители своих детей, да никак не дождутся. Вот как-то пошла мать на реку за водой, идёт себе, а навстречу ей горошина катится. Взяла она эту горошину и съела. А в скором времени у неё сын родился, и дала она ему имя Катигорошек.
Быстро время бежит, а Катигорошек растёт и того быстрее. И вырос Катигорошек как на дрожжах, и хоть годами мал да силой велик.
Как-то раз принялись отец да сын колодец копать. Копали, копали и уткнулись в огромный камень. Пошёл отец за подмогой, чтобы тот камень вытащить. Да пока ходил Катигорошек сам с ним справился: поднял камень из ямы и рядом. Как увидели это люди, испугались его силищи и убить его задумали. Взял тогда Катигорошек этот камень, подбросил его словно пёрышко, а потом снова поймал. Все и разбежались. А Катигорошек вновь колодец копать принялся. Копал он, копал и на большой кусок железа наткнулся. Достал его и в надёжное место спрятал.
Стал однажды Катигорошек у родителей выспрашивать:
– Люди поговаривают, что были у меня братья и сестра, да не говорят, что с ними стало.
Мать с отцом ему всё и рассказали.
Говорит тогда Катигорошек:
– Отправлюсь – ка я их искать!
А родители в один голос ему и говорят:
– Что ты, сынок! Братья вшестером пошли да не вернулись, куда тебе одному идти!
Но как ни отговаривали его отец с матерью, он всё равно на своём настоял. Достал Катигорошек тот кусок железа, что из колодца выкопал и понёс его кузнецу. Пришёл к нему и просит:
– Скуй мне, кузнец, из этого железа палицу, да потяжелее!
И выковал кузнец ему железную палицу, да такую тяжёлую, что её еле подняли да из кузницы вынесли. А Катигорошек подхватил свою палицу одной рукой и подбросил её за облака, а потом засмеялся и говорит:
– Пойду я, спать, а вы как увидите, что палица моя обратно летит, тогда меня и будите!
И пошёл спать. Через двенадцать дней увидел отец, что палица обратно с неба летит и стал сына будить. Вскочил Катигорошек и подставил палице мизинец. Упала на него железная палица и надвое раскололась. Говорит тогда Катигорошек:
– Не годится с такой палицей идти братьев и сестрицу выручать!
И понёс её обратно в кузницу.
– Перекуй, кузнец, эту палицу, чтобы она по мне была!
Выковал кузнец, такую палицу, что только трое её удержать могли. А Катигорошек подхватил свою палицу одной рукой и подбросил её за облака, а потом и говорит:
– Пойду я спать, а вы как увидите, что палица моя обратно летит, тогда меня и будите!
И пошёл спать. Через двенадцать дней увидел отец, что палица обратно с неба летит и стал сына будить. Вскочил Катигорошек и подставил палице мизинец. Упала на него железная палица и лишь слегка погнулась. Говорит тогда Катигорошек:
– Вот эта палица по мне, пора в дорогу собираться!
Взял Катигорошек свою палицу, полную котомку сухарей и, простившись со всеми, пошёл вдоль той борозды, что Змей провёл. Шёл он, шёл и до дворца Змея добрался. Вошёл в палаты, а навстречу ему сестра Алёнка. Поздоровался с ней Катигорошек, а она ему и говорит:
– Напрасно ты сюда пришёл, хлопец! Прилетит Змей, увидит тебя да и съест!
– А, может, и не съест! А ты кто?
– Алёнкой меня люди добрые звали. Жила я когда-то с матушкой и батюшкой, понесла я однажды братьям в поле обед, тут и схватил меня Змей. А шесть братьев моих мне на выручку пришли, да только не смогли они лютого Змея одолеть, и бросил он их в темницу глубокую. И я знать не знаю, живы они или нет их уже на этом свете.
Выслушал её Катигорошек и говорит:
– Не горюй, Алёнка, я тебя выручу!
А она покачала головой и молвит:
– Шестеро выручали, да не сладилось! Где уж тебе одному!
– Это мы ещё посмотрим! – ответил Катигорошек.
И стал он Змея поджидать.
Вот и Змей прилетел. Зашёл и с порога кричит:
– Чую дух человеческий! Зачем пожаловали, хлопцы, биться или мириться?
А Катигорошек ему в ответ:
– Ещё бы, ведь это я к тебе пришёл!
– Зачем пожаловал, хлопец, биться или мириться?
– Не для того я сюда явился, чтобы с тобой мириться, а чтобы биться!
– Что ж, биться, так биться! Пошли на железный ток!
– Отчего ж не пойти!
Пришли они на железный ток, Змей ему и говорит:
– Так и быть, бей ты меня первым!
– Нет, сначала ты бей меня!
Размахнулся Змей и ударил Катигорошка. Вошёл он от удара по щиколотки в железный ток. Освободил ноги Катигорошек, да так ударил своей железной палицей Змея, что вогнал его в ток по колени. Разозлился Змей, выбрался из железного тока и ударил со всей силы. Вошёл тогда и Катигорошек по колени в железный ток. Выбрался хлопец и ударил Змея в ответ, да так, что Змей на этот раз по пояс застрял. Хочет Змей выбраться да не может. Ударил тогда Катигорошек своей железной палицей в третий раз – тут и конец Змею пришёл.
Убил Катигорошек Змея и отправился в змеевы темницы братьев разыскивать. Нашёл чуть живых и на белый свет вывел. Потом забрал Катигорошек все сокровища Змея и вместе с братьями и сестрой к отцу с матерью отправился.
Идут они домой, а Катигорошек так и не открылся им, что он их братец меньший. Вот притомились братья в пути и сели немного передохнуть. Сел и Катигорошек рядышком, да и уснул, устав после битвы. А братья сидят и говорят промеж собой:
– Стыдно нам, братья, на люди показаться, ведь мы вшестером со Змеем не справились, а этот хлопец в одиночку его одолел! И все сокровища змеевы только ему одному и достанутся! Давайте-ка, пока он спит, привяжем его покрепче к дубу, глядишь, зверь его и загрызёт!
Так братья и поступили: привязали Катигорошка к дубу крепко-накрепко, взяли себе всё золото и серебро, что он у Змея забрал и домой поспешили.
А Катигорошек так устал, что проспал целые сутки. Проснулся – сам он к дубу привязанный, а братьев и след простыл. Поднатужился тогда Катигорошек и выдернул столетний дуб вместе с корнем. Взвалил его на спину и пошёл домой.
Вскоре подошёл Катигорошек к хате и слышит, как мать у братьев спрашивает:
– А не встретился ли вам ваш меньшой братец Катигорошек? Он вас искать отправился.
Переглянулись братья и говорят:
– Видно мы братца своего к дубу и привязали! Пойдёмте же скорее да освободим его!
Услышал Катигорошек эти слова, осерчал на братьев и зашвырнул столетним дубом в хату. Покосилась хата, а парубок и говорит:
– Ну и живите себе здесь, злыдни, а я пойду от вас своё счастье искать!
Подхватил Катигорошек свою палицу и пошёл по дороге.
Шёл он, шёл, вдруг видит – по обе стороны горы высятся, а посреди гор человек стоит и их раздвинуть старается. Подошёл к нему Катигорошек и говорит:
– Доброго здоровья!
– И тебе не хворать!
– Чем это ты занимаешься?
– Хочу горы раздвинуть да дорогу меж них проложить!
– А зовут тебя как?
– Вернигорой кличут. А тебя как?
– Катигорошком. А куда ты путь держишь?
– Иду счастья искать.
– Тогда и я с тобой!
И отправились они дальше вдвоём. Подошли к лесу, а там человек одной рукой дубы с корнем выдёргивает и прочь отбрасывает. Подошли они к нему и говорят:
– Доброго здоровья!
– И вам не хворать!
– Чем это ты занимаешься?
– Дубы вырываю, да себе путь прокладываю!
– А зовут тебя как?
– Вернидубом кличут. А вас?
– Катигорошком и Вернигорой. А куда ты путь держишь?
– Иду счастья искать.
– Тогда и мы с тобой!
И отправились они дальше втроём. Подошли они к речке, а там человек у реки сидит, своим длинным усом воду крутит, и от этого вода в реке до самого дна и расступается. Подошли они к нему и говорят:
– Доброго здоровья!
– И вам не хворать!
– Чем это ты занимаешься?
– Воду разгоняю, чтобы по дну реку перейти, да ног не замочить!
– А зовут тебя как?
– Крутиусом кличут. А вас?
– Катигорошком, Вернигорой и Вернидубом. А куда ты путь держишь?
– Иду счастья искать.
– Тогда и мы с тобой!
И отправились они дальше вчетвером. Идут они и горя не знают. Встретят на пути гору, так её Вернигора мигом отодвигает. Если через лес идут, так Вернидуб дорогу расчищает. А если реку надо перейти, так тут уж Крутиус воду в реке разгоняет.
Долго они шли, и завела их дорога в тёмный лес. А посреди леса избёнка стоит. Вошли они в избёнку, а хозяев нет. Говорит тогда Катигорошек:
– Останемся здесь ночевать.
Заночевали они в избёнке, а наутро Катигорошек и говорит:
– Ты, Вернигора, дома останься – кашу вари. А мы охотиться пойдём.
Отправились они на охоту, а Вернигора каши наварил да и решил вздремнуть. Только он задремал, как раздался стук в дверь и кто-то попросил:
– Открой мне дверь!
– Тебе надо, ты и открывай, – отозвался Вернигора.
Открылась дверь, и кто-то снова просит:
– Пересади меня через порог!
– Тебе надо, ты и перелезай!
Смотрит Вернигора – появился на пороге крохотный старичок с длинной бородой. Идёт старичок, а борода за ним на сажень по полу волочится. Вдруг схватил дед Вернигору за шиворот и повесил его на гвоздик. А сам взобрался на стол, съел всю кашу и вышел вон из избёнки. Вернигора тогда раскачался на гвоздике и сорвался с него. Принялся он впопыхах кашу заново варить, и тут как раз его друзья с охоты вернулись.
– Что же ты с обедом припозднился? – спрашивает у него Катигорошек.
– Сел отдохнуть, да и заснул по случайности, – отвечает Вернигора.
Наелись друзья каши и спать улеглись.
На другое утро Катигорошек Вернидуба кашеварить оставил, а сам с товарищами вновь охотиться пошёл.
Наварил Вернидуб каши и решил вздремнуть. Только он задремал, как раздался стук в дверь и кто-то попросил:
– Открой мне дверь!
– Тебе надо, ты и открывай, – отозвался Вернидуб.
Открылась дверь, и кто-то снова просит:
– Пересади меня через порог!
– Тебе надо, ты и перелезай!
Смотрит Вернидуб – появился на пороге крохотный старичок с длинной бородой. Идёт старичок, а борода за ним на сажень по полу волочится. Вдруг схватил дед Вернидуба за шиворот и повесил его на гвоздик. А сам взобрался на стол, съел всю кашу и вышел вон из избёнки. Вернидуб тогда раскачался на гвоздике и сорвался с него. Принялся он впопыхах кашу заново варить, и тут как раз его друзья с охоты вернулись.
– Что же ты с обедом припозднился? – спрашивает у него Катигорошек.
– Сел отдохнуть, да и заснул по случайности, – отвечает Вернигора.
А Вернигора смекнул в чём дело, но промолчал.
Наелись друзья каши и спать улеглись.
На третий день пришёл черёд Крутиуса обед варить, и с ним всё то же самое случилось.
Не вытерпел Катигорошек и говорит:
– Вы только спать горазды! Завтра без меня охотиться идите, а я кашеварить буду!
Утром ушли все на охоту, а Катигорошек каши наварил и решил вздремнуть. Только он задремал, как раздался стук в дверь и кто-то попросил:
– Открой мне дверь!
– Сейчас открою, – отозвался Катигорошек.
Открыл он дверь, а там крохотный старичок с длинной бородой стоит и просит:
– Пересади меня через порог!
Подхватил Катигорошек старичка и занёс в избёнку. А тот протянул к нему ручонку и пытается за шиворот ухватить. А Катигорошек увернулся, схватил старичка за длинную бородёнку и говорит:
– Ах, ты шустрый какой!
Принёс он его на опушку, расщепил дуб и бороду старичка защемил, а потом и говорит:
– Раз ты со мной так, то и я с тобой так! Побудь здесь, а потом я за тобой приду.
Вернулся Катигорошек в избёнку, а там его уже друзья дожидаются.
– Готова ли каша?
– Упрела давно.
Наелись они каши, тут Катигорошек им и говорит:
– Идемте за мной. Я вам кое-кого на опушке покажу.
Пришли они на опушку леса, смотрит Катигорошек – нет ни старичка, ни дуба, только след от него тянется. Видно старичок тот дуб с корнем выдернул да за собой уволок. Поведал тогда Катигорошек своим товарищем про то, что с ним случилось, пока они на охоте были. И они ему тоже во всём сознались, отчего они с обедом запаздывали.
Выслушал Катигорошек их рассказ и говорит:
– Раз он такой, то давайте его разыщем.
И пошли они по тому следу, который старичок, когда дуб за собой тянул, оставил. Шли, шли и добрались до бездонной ямы. Заглянул в неё Катигорошек и говорит:
– Полезай в неё Вернигора!
– Нет, не полезу!
– Вернидуб, полезай тогда ты!
– И мне не хочется!
Не стал и Крутиус в яму спускаться. Тогда Катигорошек им и говорит:
– Что ж, тогда я сам в неё спущусь! Сплетём только верёвку покрепче!
Когда верёвка была готова, обмотал Катигорошек один её конец на кулак и велел своим товарищам спустить его в яму.
Стали они его спускать, час спускали, другой, наконец, увидел Катигорошек под ногами свет и понял, что он в неведомом краю оказался. Отпустил парубок верёвку и пошёл вперёд. Вскоре увидел он дворец красоты неописуемой. Только переступил Катигорошек порог дворца, как навстречу ему вышла дивчина распрекрасная и спрашивает:
– Неужто тебе белый свет не мил, раз ты сюда явился?
А Катигорошек ей и отвечает:
– Ищу я, красна дивчина, старичка с длинной бородой. Не здесь ли он живёт?
– Здесь. А сейчас он в своих покоях, бороду свою из дуба вытягивает.
– А где его покои?
– Не ходи к нему, не то тебе не сдобровать! Он много людей сгубил и тебя погубит!
– Не погубит! А ты кто и что здесь делаешь?
– Я – царевна, меня этот старик похитил и домой не отпускает.
– Погоди, вот я до него доберусь и тебя мигом освобожу! Веди меня в его покои!
Привела царевна Катигорошка в покои из чистого золота, а там старичок свою бороду из дуба высвободил и сидит её оглаживает. Посмотрел старичок на парубка и спрашивает:
– Зачем ты ко мне пожаловал? Станем биться или мириться?
А Катигорошек ему и отвечает:
– Не затем я сюда явился, чтобы с тобой мириться, а затем, чтобы биться!
Встали они друг против друга и стали биться. Да только недолго бой тот длился. Ударил Катигорошек старичка своей железной палицей да дух из него и вышиб. А после того собрал всё его богатство в три мешка и вместе с царевной назад отправился. Пришёл к тому месту, где конец верёвки оставил и крикнул:
– Эй! Други мои, вы ещё там?
– Хватайся за верёвку, мы тебя вытянем!
Обвязал тогда Катигорошек мешок с золотом и кричит:
– Тяните, други, это вам!
Вытянули они мешок золота и вновь ему верёвку сбросили.
Обвязал тогда Катигорошек мешок с серебром и кричит:
– Тяните, други, это тоже вам!
Вытянули они мешок серебра и вновь ему верёвку сбросили.
Обвязал тогда Катигорошек мешок с драгоценными каменьями и кричит:
– Тяните, други, и это вам!
Когда вновь кинули они ему верёвку, обвязал Катигорошек ею царевну и крикнул:
– А вот это, други, мне!
Вытянули они царевну, взглянули на неё, и расхотелось им Катигорошка из ямы вытягивать. Задумали они его погубить, чтобы красна дивчина им досталась. А Катигорошек видя, что медлят его товарищи, смекнул, что они недоброе дело замышляют. Когда же бросили они ему верёвку, взял он и обвязал вместо себя камень да и крикнул:
– Тяните меня, други!
Стали они камень тянуть, да на полпути взяли и отпустили верёвку. Грохнулся камень ямы на дно и раскололся надвое.
– Эх, вы! – вздохнул Катигорошек и пошел, куда глаза глядят.
Идёт он, идёт, вдруг потемнело небо над его головой, и начался сильный ливень. Поспешил Катигорошек под ближайший дуб, там и укрылся от ливня. Вдруг раздался над его головой писк жалобный, а это птенцы грифа ливня испугались и пищат. Влез тогда Катигорошек на дуб и накрыл их от ливня своей сермягой. Закончился ливень. Прилетел громадный гриф и спрашивает у своих птенцов:
– Кто вас сермягой прикрыл?
– А вдруг ты его съешь?
– Не бойтесь, не съем.
– Под дубом парубок сидит, он нас и прикрыл.
Подлетел гриф к Катигорошку и говорит ему:
– Благодарю тебя, добрый человек, что ты моих птенцов от погибели спас! Проси, что хочешь, всё исполню!
Тогда Катигорошек и говорит:
– Хочу я обратно в свой мир вернуться!
Покачал гриф головой и сказал:
– Нелегко мне будет тебя отсюда вынести, но так и быть помогу тебе, раз обещал! Только надобно нам взять с собой по шесть бочонков солонины и воды. Как полетим, если наклоню я голову вправо, то ты мне кусок мяса брось, а если наклоню влево, то воды плесни. А не сделаешь, как я велю, то не одолеть мне всего пути.
Взяли они с собой всё, что надо и полетели. По пути Катигорошек делал всё так, как гриф ему наказывал, и вынесла его птица на свет божий. Поблагодарил Катигорошек грифа и пошёл своих друзей разыскивать.
Шёл он, шёл и дошёл до того царства, где царевна жила. Вошёл Катигорошек в царский дворец, а там Вернигора, Вернидуб и Крутиус сидят и никак между собой договориться не могут, кому из них царевна в жёны достанется. Увидели они Катигорошка и затряслись от страха. А он им и говорит:
– Не товарищи вы мне теперь, а недруги! Пойдите прочь с глаз моих и никогда мне больше не попадайтесь, не то вам худо будет!
Разбежались Вернигора, Вернидуб и Крутиус в разные стороны, а Катигорошек на царевне женился и нашёл своё счастье.
Богатырь Дымко и богатырь Андрушко
Давно это было. В те далёкие времена не знали ещё люди огня и селились по берегам рек. Жили они в сырых землянках и деревянных хижинах. А когда объединились люди в большие поселения, то стали строить хижины глинобитные.
И Жил тогда в одном таком поселении богатырь по имени Дымко. Обладал он силой неслыханной и оберегал своих соплеменников от зверя лютого и недруга коварного.
Возмужал Дымко, и стали бабы перешёптываться у него за спиной:
– Пора бы его оженить.
А недалеко от того поселения, что Дымко охранял, в лесу жила бабка Мария. Дана ей была сила особая и потому люди её побаивались, да и звери стороной обходили. Случалось, проберутся волки в поселение, натворят бед, а её не тронут. И если станет, Мария людям что-то говорить, то они её слушают и не перечат. Вот как-то селяне богатырю и говорят:
– Ты, Дымко, в лес часто охотиться ходишь, заглянул бы к Марии, может, она тебе кого и присоветует.
Выслушал их Дымко да и только. Но однажды пришлось проходить ему мимо избушки бабки Марии. Услышал богатырь бабкин голос и позвал её. Вышла Мария на порог, а он как взглянул на неё, так оторопел, до того она была страшна на вид. Поприветствовал её Дымко, а она ему в ответ:
– Заглянул ко мне и правильно сделал, а теперь ступай своей дорогой!
Вернулся Дымко домой и говорит своим:
– Довелось мне сегодня бабку Марию увидеть. Так лучше бы и не смотрел на неё вовсе – ведьма, ведьмой.
Пришла ночь, все заснули в доме. Вдруг стал кричать Дымко спросонья. Бросилась к нему мать и спрашивает:
– Что случилось, Дымко?
А он ей и отвечает:
– Мне бабка Мария привиделась!
На следующую ночь всё повторилось. А как только рассвело, взял Дымко свою дубинку и направился в лес. Пришёл он к Марии, поздоровался и спрашивает:
– Скажите мне, отчего я вас каждую ночь во сне вижу?
А бабка ему и отвечает:
– Это хорошо, что видишь. Возвращайся домой и передай своим родителям, чтобы они разрешили тебе выбрать невесту с таким же именем, как у меня.
Выслушали его мать с отцом и не стали противиться, тому, что бабка Мария велела. Выбрал Дымко себе невесту по имени Мария и в скором времени женился на ней.
Стали молодые жить и всё у них сладилось. Дымко охотой промышлял, а его жена по дому хлопотала. На второй год Мария родила мужу дочь, и назвали её Еленой. Вскоре после рождения дочери явилась к ним в дом бабка Мария и принесла новорожденной подарки: кремень, камешек и губку. Отдала их отцу с матерью со словами:
– Принесла я вам в дар чудо – чудное, оно огнём зовётся. Как станете бить камень о камешек, так губка огнём и вспыхнет. Раздуете огонь и разожжёте возле дома костёр, он вас и согреет, он вас и накормит, он вас и от лютого зверя убережёт!
Сделал Дымко, как ему бабка Мария наказала, и запылал возле его дома огонь в кострище. Собрались люди со всего поселения на эту невидаль посмотреть. Стоят, смотрят и не могут от огня глаз отвести. А Дымко подошёл к огню и сказал всем людям:
– Есть у меня дочка и это будет её счастьем!
Разошлись люди по своим домам. А когда пришёл вечер, и похолодало, стали соседи у Дымко угли просить, чтобы у себя развести огонь и согреться. А утром собрались люди на совет и решили, что отныне станет Дымко старшим среди них.
Шло время. Выбрал дымка себе надёжных товарищей и стал далеко за пределы своего поселения на охоту с ними ходить. И если встречали охотники других людей, то Дымко разжигал перед ними огонь и говорил:
– Берите своё добро и идите вслед за нами. У нас вам будет лучше: вы не будете замерзать и голодать и будете в безопасности.
Чужие люди вначале опасались огня и боялись подходить к Дымко, но потом, понимали, что незнакомый охотник прав. Собрав нажитое, люди следовали за Дымко и перебирались в его поселение вместе со своим скотом.
Постепенно поселение росло, и вот тогда нашла бабка Мария в лесу полугодовалого младенца. Взяла старая женщина мальчика на руки и говорит:
– Это моё счастье. Он будет обо мне заботиться, когда я совсем старой буду.
Вдруг, младенец и говорит:
– Да, бабушка, буду!
Удивилась Мария и воскликнула:
– Надо же! Такой маленький, а уже говорить умеет!
Принесла его бабка в свою избушку и стала мальчонку не молоком, а вином поить. И он от вина рос, как на дрожжах. Задумалась как-то Мария, как назвать найдёныша и говорит:
– А назову ка я тебя – Андрушко.
Едва исполнился Андрушко годик, он уже бегал, но Мария не позволяла ему к селянам бегать и с ними говорить. За это прозвали они мальчика дикарём.
Как-то раз отправился Дымко вместе со своими охотниками далеко в лес и добрались они самого его края. Вышли охотники в чистое поле и там встретили незнакомый народ. Явил им Дымко своё чудо – огонь и говорит:
– Берите всё своё добро и пойдёмте с нами.
Привёл Дымко тот народ в своё поселение, и разрослось оно ещё больше.
Но только не бывает так на белом свете, чтобы лишь одно хорошее случалось. Вот и в это поселение однажды пришла беда. Прилетел из неведомых краёв змей, сел у берега реки и своим свистом и людей, и скотину до смерти перепугал.
Собрал тогда Дымко своих охотников и пошёл к реке. Завидел змей людей с кольями и бросился на них. Но Дымко ударил его своей крепкой дубинкой и вышиб из него дух. Говорят тогда охотники:
– Надо зарыть эту тварь получше, чтобы и следа её не осталось.
Пошли охотники в лес, выкопали глубокую яму недалеко от избушки Марии и сбросили туда змея, а потом землёй засыпали. Приметил это Андрушко и, когда бабка вернулась из леса, он ей и говорит:
– Бабушка, тут охотники возле нашей избы землю рыли.
Удивилась Мария, пошла к Дымку и спрашивает его:
– Что это вы там делали возле моей избушки?
Дымко ей и отвечает:
– Убили мы змея поганого и в лесу его закопали.
Говорит ему бабка:
– Это ты погибель свою закопал. Но прилетит вскоре другой змей – погибель для твоей дочери. Береги дочь, Дымко, смотри, чтобы она одна никуда не ходила.
Ушла бабка, а Дымко сидит и думает: «Откуда эта ведьма всё знает»? Потом позвал он свою жену и говорит:
– Береги жена нашу Елену, никуда не отпускай её одну!
Прошло время. Дымко с семьёй живут и ни в чём нужды не знают.
А бабка своему сыночку и говорит:
– Смотри, Андрушко, не ходи к селянам, настанет день, ты у них старшим будешь!
А сама днём и ночью в лес уходит к месту заговорённому, и там её три коня дожидаются. Сядет бабка на одного из них и скачет, куда ей надобно.
Как-то раз вернулась она из леса, а Андрушко у неё и спрашивает:
– Скажи мне, бабушка, зачем ты в лес уходишь, что там делаешь? А если не скажешь, то уйду от тебя!
На другое утро повела его бабка Мария в лес. Подвела его к старому дубу и говорит:
– Смотри, Андрушко!
Топнула бабка возле самого дуба ногой три раза, и распахнулся старый дуб. Вошли они в дуб, а в нём кони стоят: вороной, гнедой и белоснежный. Указала на них бабка и говорит:
– Это, сынок, твоё богатство, только не перечь мне никогда.
Смотрит Андрушко на коней, не нарадуется. А бабка пошла в тёмный угол и кличет его:
– Сынок, иди ко мне!
Подошёл Андрушко, видит – три бочонка стоят. Налила бабка ему из бочонка красного волшебного вина. Выпил он вино, а она его и спрашивает:
– Чувствуешь, как сила прибывать стала?
А он ей и отвечает:
– Такую силушку в себе чувствую, что могу любого из этих коней поднять!
Поднесла бабка ему розового волшебного вина. Выпил его Андрушко и молвит:
– Ещё больше силы во мне прибыло! Чувствую, что троих коней разом поднять смогу!
И налила тогда бабка ему белого волшебного вина. Выпил он его и говорит:
– Теперь не то, что коней, а весь этот дуб вместе с конями подниму, такую силушку в себе чувствую!
Вышли они в лес, топнула бабка ногой трижды, дуб и закрылся.
На следующий день позволила бабка сыну в поселение пойти. А он от волшебного вина так похорошел, что люди видя его, только диву давались.
Вернулся Андрушко к вечеру домой и говорит бабке:
– Посмотрел я на девушек, да ни одна мне не понравилась.
А бабка тогда ему и говорит:
– Это потому, что ещё не видел ты ещё своей суженой, но вскоре увидишь.
Прошло несколько дней, и прилетел в те края змей трёхголовый. Увидел он Дымко и говорит ему голосом человеческим:
– Отдай мне, Дымко, свою дочь, не то сяду у реки и воды людям не дам!
А Дымко ему и говорит:
– Что хочешь, тебе взамен дочери отдам, только скажи!
А змей на своём стоит:
– Не приведёшь завтра свою дочь к большому дубу в лесу – люди без воды останутся!
Ответил так змей и к реке полетел.
Испугались люди, шумят:
– Видно всех нас погибель ждёт!
А Дымко им на это и молвит:
– Что вы раньше времени причитаете?
А жена его отправилась тем временем к бабке Марии. Пришла она к ней, бросилась в ноги и просит:
– Помоги нам, бабушка, спаси нашу дочь от змея лютого!
Бабка ей на это и говорит:
– Не бойтесь, сделайте так, как змей требовал, а мы с сыном завтра тоже к нему пожалуем.
На другой день стали селяне Дымкову дочь со слезами провожать. Явились и бабка Мария с сыном. Указала ему бабка на Елену и говорит:
– Вот она, Андрушко, твоя суженая!
Затем отвела бабка сына к заветному дубу, вывела ему коня гнедого, напоила вином волшебным и наказывает:
– Скачи, сынок, вперёд, а как увидишь перед собой огромный дуб, слезай с коня и иди к девушке. Утешь её и пообещай ей змея убить.
Поскакал Андрушко к дубу. Вскоре увидел он перед собой огромный дуб и плачущую девушку. Спешился парень, подошёл к ней и говорит:
– Не плач, Елена, я тебя от этого змея избавлю!
Взглянула на него девушка и подала свой платочек на память. Вдруг, заржал гнедой конь и стал копытом бить. Понял тогда Андрушко, что пора ему к битве готовиться. Вскочил он тогда на своего коня и говорит:
– Жди меня здесь и не уходи никуда!
И вдруг задрожала земля, закачались деревья в лесу, и помчался Андрушко навстречу змею. Увидел змей всадника на коне и бросился на него с неба. Раскрыл он пасть, желая проглотить парня, а Андрушко изловчился и отсёк ему мечом одну голову. Взвыл тогда змей и стал просить:
– Не губи меня, молодец, я тебе служить стану!
А Андрушко ему на это и отвечает:
– Не будет тебе пощады, змей поганый!
Размахнулся парень и срубил мечом ещё две головы. Вытекла кровь змеиная на землю и осталась от него только одна шкура. Взял её Андрушко и придавил камнями пудовыми. А потом вернулся к Елене и говорит:
– Нет больше змея поганого, одна только шкура от него и осталась!
Обрадовалась девушка, стала богатыря благодарить, да только сейчас и заметила, до чего он хорош да пригож. А Андрушко попрощался и прочь ускакал.
Но надо было такому случиться, что схоронился в кустах цыган и всё видел. И задумал он спасителем Елены прикинуться, чтобы награду получить. Вымазался цыган кровью змеиной, догнал девушку, схватил её за руку и говорит:
– Если дорога тебе жизнь, скажешь всем, что это я змея одолел и тебя от него избавил!
Испугалась Елена и пошла вместе с цыганом к отцу с матерью. Идёт, а у самой слёзы глаза застилают. Пришли они в поселение, а Дымко с женой как увидели, что их дочь живой и невредимой вернулась, так чуть не плачут от радости. Обняли они свою дочь, а потом и спрашивают:
– Кто этот человек, что с тобой пришёл? Это он змея убил?
А она им и говорит:
– Убил змея молодец на гнедом коне, а этот цыган обманом хочет награду получить.
Но так случилось, что не поверили люди её словам, а поверили словам цыгана. Собрал Дымко людей на совет и стали они думать, как цыгана отблагодарить. Посоветовались люди ему и говорят:
– Раз цыган спас Елену, то пусть она за него замуж идёт!
И сколько бы Елена ни противилась свадьбе с цыганом, сколько бы ни говорила, про своего настоящего спасителя, никто её слушать не стал. Услышала бабка Мария, что скоро свадьба Елены с цыганом будет и говорит сыну:
– Пора тебе, Андрушко, к свадьбе готовиться!
Дождалась бабка Мария дня свадьбы, нарядила сына женихом и повела к своему дубу заветному. Топнула она трижды перед дубом, он и распахнулся. Вывела бабка трёх своих коней под седлом, а потом налила сыну вина из трёх бочонков и говорит:
– Испей, сынок, вина и скачи скорее в дом Дымко, там тебя твоя суженая уже заждалась!
Вскочил Андрушко на белоснежного коня и помчался словно птица, а гнедой конь с вороным за ним следам вскачь пустились.
Примчался богатырь в поселение, а там народ у дома Дымко толпится. Увидели они богатыря на белом коне и тотчас расступились. Спешился Андрушко и в дом направился. Вошёл, а там Елена с цыганом за столом сидит, горючую слезу утирает.
– Мир дому вашему, люди добрые! – говорит Андрушко.
А Дымко ему и отвечает:
Заходи, молодец, гостем будешь!
Протянул тогда Андрушко дарёный платок и молвит:
– Возьми, Елена, свой платочек! Вижу, он тебе пригодится!
Стали люди шептаться между собой:
– Откуда он у него?
А Елена взяла свой платок и говорит, указывая на Андрушку:
– Посмотрите, люди добрые, вот он мой настоящий спаситель! За него замуж и пойду!
А цыган испугался, хотел убежать, но не успел. Схватил его Андрушко за шиворот и так бросил, что летел цыган до самого леса. А богатырь вернулся к невесте и говорит:
– Суженая моя, поедем к моей бабке, она нас свела, так негоже без неё свадьбу праздновать!
Вышли они во двор, а там уже кони их дожидаются. Вскочил тогда Андрушко на гнедого коня, Елена на белоснежного коня, и помчались они в лес, а вороной конь за ними последовал.
Приехали молодые к бабке Марии и стали её на свадьбу звать. А она им на это и говорит:
– Погостите вначале у меня!
Привела их бабка к заветному дубу, топнула ногой три раза, дуб и распахнулся. А там уже и стол стоит, и каких только угощений на нём нет! Стала бабка Мария молодых угощать. Напоила, накормил и говорит:
– А теперь, можно и в селение отправиться!
Сели они на трёх коней: Андрушко на гнедого коня, Елена на белоснежного коня, а бабка Мария на вороного и помчались словно птицы.
А когда они во двор въезжали, я у ворот стоял. Увидели они меня и сказали:
– Доброго здоровья тебе, дед Иванко!
Я им и ответил:
– И вам здоровья, люди добрые!
Позвали тогда они и меня на свою свадьбу. И я на той свадьбе ел, пил, гулял, да молодым счастья желал.
О царевне, которая смеялась золотом, а плакала серебром
Когда-то давно жил на белом свете царь вместе со своею царицей. И были у них дети: сын-царевич и дочка-царевна. Жили они, жили, но вот однажды заболел царь и умер, а в скором времени умерла и его жена. Погоревали брат с сестрой о родителях и стали жить вдвоём.
Однажды послал брат письмо царевичу, живущему в соседнем царстве. А в том письме он написал, что, мол, есть у него сестра-красавица, и краше той сестры во всём свете не сыскать: если смеётся она, то золотом всё осыпает, а если плачет, то серебром.
Прочитал царевич это письмо и написал в ответ:
– Отдай мне её в жёны.
Простился тогда брат со своей сестрой и отправил её в карете к царевичу. Но отправил не одну, а со служанкой. И так уж вышло, что служанка была похожа на царевну как две капли воды. Ехали они, ехали и добрались до реки. Захотелось царевне в реке искупаться, она служанке и говорит:
– Я пойду, искупаюсь, а глаза свои и одежду на берегу оставлю. Так ты смотри, стереги!
Но только царевна вошла в воду, служанка переоделась в её красивую одежду, взяла себе её глаза и поехала к царевичу вместо своей госпожи.
Встретил царевич служанку, и приглянулась она ему, так как тоже была красавицей. Взял он её в жёны, да только так и не увидел ни золотого смеха, ни серебряных слёз и подумал, что обманул его её брат.
А царевна искупалась и стала служанку звать, чтобы та подала ей глаза и одежду. Звала, звала, да так и не дозвалась. Стала бедная девушка своё платье искать, но нашла только платье своей служанки. Надела она его и горько заплакала. Плачет царевна, а у неё из глаз серебро сыплется, вот уже целая гора серебра рядом с ней выросла.
Тем временем проезжал мимо один старик. Увидел он, как девушка плачет и подошёл к ней. А она его и просит:
– Возьми меня, дедушка, с собой.
Не стал старик долго раздумывать, взял её с собой, и всё серебро собрать не забыл.
Привёз царевну к себе домой и не перестаёт ей удивляться: если смеётся она, то золотом всё осыпает, а если плачет, то серебром.
Как-то раз принялась царевна рушник расшивать и расшила она его золотом да серебром. Такой рушничок получился – глаз не оторвать! Подала она его старику и говорит:
– Отнеси этот рушник, дедушка на базар, но не продавай его, ни за какие деньги, а только на глаз его обменяй.
Отправился старик с рушником на столичный базар и стал торговать. Идут мимо люди и останавливаются чудным рушничком полюбоваться. Вот уже целая толпа вкруг старика собралась. И что только не давали ему за расшитый рушничок, а он знай себе, глаз просит.
А тут как раз царевич на базар пожаловал. Увидел он диковинку и спрашивает у старика:
– Продашь рушничок?
– Покупай!
– А что за него просишь?
– Глаз!
– Ты умом, что ли тронулся, старик? Бери деньги, сколько скажешь, столько я и дам!
– Не нужны мне деньги, а только глаз надобен!
Вернулся царевич к жене и говорит:
– Видел я на базаре такой рушничок, что подобного ему и на всём белом свете не найдёшь! Расшит он и серебром и золотом!
А жена его спрашивает:
– А что ж, ты дорогой муженёк его не купил?
– Хотел купить, – отвечает ей царевич, – да только сумасшедший старик за него не деньги, а глаз требует.
Призадумалась тогда жена и говорит:
– Есть у меня один глазок!
Обрадовался царевич и сказал:
– Так неси его мне скорей, я его на рушничок и обменяю!
Отдал старик ему рушничок, взял глаз и домой поспешил. Взяла царевна свой глаз и так засмеялась от радости, что из глаз её золото посыпалось, а затем всплакнула немножко, и заструилось серебро по её щекам. Собрала всё это царевна и расшила скатерть ещё лучше рушничка. Потом отдала его старику и говорит:
– Отнеси её на базар и выменяй на второй глаз.
Пришёл старик на базар, расстелил скатерть и ждёт покупателя. Столпился снова народ вокруг него, смотрят, и насмотреться на диковинку не могут. Просят старика за большие деньги скатерть продать, а он не соглашается. Увидел и царевич эту скатерть царевной расшитую. Загляделся на неё и спрашивает:
– Что же ты старик за скатерть просишь?
– Второй глаз!
Вернулся царевич к жене и говорит:
– Не отыщется ли у тебя, жена, второго такого глаза?
Заподозрила служанка неладное и спрашивает у мужа:
– А зачем тебе второй глаз?
Царевич ей и отвечает:
– Видел я на базаре такую скатерть, что подобную и на всём белом свете не найдёшь! Расшита она и серебром и золотом!
Не хотела жена второй глаз отдавать, но уж больно захотелось ей эту скатерть заполучить и она всё – таки принесла мужу глаз.
Выменял он его на скатерть, а старик взял глаз и домой поспешил.
Получила царевна второй свой глаз и обрадовалась ещё больше, прежнего.
А служанка догадалась, кому глаза могли понадобиться, и стала думать, как царевну погубить. Вспомнила злодейка, что душа царевны в яйце сокрыта, а яйцо то в осокоре схоронено. Нашла она это яйцо и у себя в сундуке спрятала.
В тот же день царевна угасать стала. Подозвала она старика и говорит:
– Умираю я, дедушка. Прошу, возьми всё золото и серебро и сделай мне золотой гроб и часовню из серебра, а потом похорони меня в той часовне.
К вечеру умерла царевна, а старик за работу принялся: сделал гроб из золота и часовенку серебряную у дороги поставил, а потом и царевну туда в золотом гробу поместил.
Спустя какое-то время отправился царевич в церковь, вдруг увидел у дороги часовенка серебряная стоит, он и зашёл в неё. А там красавица в золотом гробу лежит и словно не умерла вовсе, а лишь заснула. Взглянул на неё царевич и так она ему в душу запала, что он только о ней думать с тех пор стал.
Однажды увидел царевич у своей жены яйцо в сундуке, а дело как раз на Пасху было, он её и попросил:
– Дай мне это яйцо, я в церковь пойду.
Побоялась жена перечить мужу и отдала яйцо, в котором душа царевны была. Утром отправился царевич в церковь да по пути в серебряную часовенку заглянул. Стал он с царевной христосоваться да то яйцо и выронил. Ударилось яйцо об золотой гроб и разбилось. Царевна тотчас и ожила. Обрадовался царевич и спрашивает:
– Кто же ты, красавица и почему в золотом гробу спала?
Тут царевна всё ему и рассказала. Привёл тогда царевич её в свой дворец, а коварную служанку за её обман приказал к конскому хвосту привязать и в чистое поле коня выпустить. Сгинула обманщица, а царевна стала женой царевича, и зажили они в любви и в согласии.
Про бедного парубка и царевну
Когда-то давно стояла в одном лесу хижина, и жили в ней мать с сыном. Поле они не засевали, ведь какое поле в густом лесу? А потому хлеб им приходилось покупать. Как-то раз мать даёт мать сыну деньги и говорит:
– Сходи сынок, купи хлеба, а то в доме даже крошки не осталось.
Взял сын деньги и за снова хлебом отправился. Идёт он себе по дороге, а навстречу ему мужик идёт и пса на верёвке тянет. Остановился парень и говорит:
– Здорово, мужик!
– Здорово, коль не шутишь!
– Куда ты пса своего тащишь?
– В лес тащу. Стар он стал да не на что не годен, вот я и решил его в лесу удавить.
– Не губи пса, лучше его мне продай!
– Покупай, коли так!
Купил парень пса на все деньги, что ему мать на хлеб дала и повёл его в свою хижину. Вернулся он домой, а мать его спрашивает:
– А где хлеб?
– Не купил я, мама, хлеба.
– А почему не купил?
– Я на те деньги, что ты мне на хлеб дала, пса у злого мужика выкупил.
Покачала мать головой, да снова сына за хлебом отправила.
Взял сын деньги и за хлебом отправился. Идёт он себе по дороге, а навстречу ему мужик с котом. Остановился парень и говорит:
– Здравствуй, мужик!
– Здорово, коль не шутишь!
– Далеко ли ты путь держишь?
– Да вот кота в лес несу. Вороват он стал, так вот я и решил его в лесу удавить.
– Не губи кота, лучше его мне продай!
– Покупай, коли так!
Купил парень кота на все деньги, что ему мать на хлеб дала и понёс его в свою хижину. Вернулся он домой, а мать его спрашивает:
– А где хлеб?
– Не купил я, мама, хлеба.
– А почему не купил?
– Я на те деньги, что ты мне на хлеб дала, кота у злого мужика выкупил.
Покачала мать головой и говорит:
– Вот тебе последние деньги, да смотри, хлеб принеси, а не какую-нибудь тварь бессловесную!
Взял сын деньги и опять за хлебом отправился. Идёт он себе по дороге, вдруг, видит – мужик змею топчет. Подбежал к нему парень и говорит:
– Зачем же ты, мужик, змею губишь? Отдай её мне!
– Шустрый какой! Покупай, так и отдам!
Пожалел парень змею и отдал за неё последние деньги. Понёс он змею домой, а она и говорит ему человеческим голосом:
– Спасибо тебе, парень, за моё спасение! Вот тебе за это перстенёк волшебный. Как только случиться у тебя в чём-нибудь нужда, так ты сними его с одной руки и надень на другую, тогда тотчас мои слуги появятся и всё для тебя исполнят. А меня ты сейчас на волю отпусти.
Отпустил парень змею, а сам думает, как же он к матери с пустыми руками вернётся. Снял он тогда дарёный перстенёк и переодел с одной руки на другую. И вдруг, словно из под земли, появились слуги, поклонились ему и промолвили:
– Приказывайте, хозяин, мы всё исполним!
Обрадовался парень и говорит:
– Принесите ка мне хлеба полную котомку!
Не успел он оглянуться, а перед ним уже котомка стоит белым хлебом доверху наполненная.
Принёс он хлеб домой, а мать его и спрашивает:
– Где же ты столько хлеба взял?
А он ей и говорит:
– С этого дня, мама, мы не будем ни в чём нужды знать! Выкупил я сегодня на последние деньги змею у злого мужика, а она мне за своё спасение волшебный перстенёк подарила. Стоит только перекинуть его с руки на руку, как тотчас слуги появляются и любую просьбу исполняют!
Обрадовалась мать такому чуду. И зажили они с той поры в достатке. А пёс и кот с ними живут и тоже горя не знают.
Как-то раз говорит сын матери:
– Надумал я, матушка, жениться. Пойдите, да сосватайте мне царскую дочь.
Пошла мать во дворец, стала царевну сватать, а она и говорит:
– Выйду я за вашего сына, если только сладит он мне такие черевики, что будут они золотом шиты, серебром подбиты и мне впору придутся!
Вернулась мать домой, рассказала всё сыну, а он и говорит:
– Хорошо, матушка, сладим ей черевики!
Вечером снял парень перстенёк с правой руки, надел на левую, и тотчас слуги перед ним появились. Поклонились и говорят:
– Приказывайте, хозяин, мы всё исполним!
А парень им и говорит:
– Нужны мне такие черевики, чтобы были золотом шиты, серебром подбиты да чтобы царской дочери впору оказались!
На другое утро проснулся парень, а черевики уже готовые стоят. Отдал он их матери, она и понесла их в царский дворец.
Стала царская дочь черевики примерять, а они ей в самый раз оказались. Тогда царевна и говорит:
– Выйду я за вашего сына, но только если он мне к завтрашнему утру наряд свадебный сошьёт, да такой, что красивее его свет не видывал и, чтобы он мне точно впору пришёлся.
Вернулась мать домой, передала сыну волю царевны, а он ей и говорит:
– Хорошо, матушка, будет ей свадебный наряд!
Вечером снял парень перстенёк с правой руки, надел на левую руку, и тотчас слуги перед ним появились. Поклонились и говорят:
– Приказывайте, хозяин, мы всё исполним!
А парень им и говорит:
– Нужен мне такой наряд свадебный, красивее которого свет не видывал и чтобы он царевне в пору пришёлся!
На следующее утро проснулся парень, а наряд уже готовый лежит, да такой красивый, что глаз от него не отвести. Отдал он его матери, она и понесла его в царский дворец.
Стала царская дочь свадебный наряд примерять, и он ей точно впору пришёлся. Посмотрела царевна на себя в зеркало и даже засмеялась от радости, до того она в этом наряде хороша стала. А потом и говорит:
– Пусть ваш сын мост построит серебряный от моего дворца и до самой церкви. Я по этому мосту венчаться с ним поеду!
Вернулась мать домой, передала сыну волю царевны, а он ей и говорит:
– Хорошо, матушка, будет ей мост серебряный!
Вечером снял парень перстенёк с правой руки, надел на левую руку, и тотчас слуги перед ним появились. Поклонились они и говорят:
– Приказывайте, хозяин, мы всё исполним!
А парень им и говорит:
– Постройте мне до утра мост серебряный от царского дворца до самой церкви. Да насадите по краям деревьев фруктовых, чтобы мы, когда венчаться ехали они цвели, а когда из церкви возвращались, на них уже плоды висели!
Наутро вышла царская дочь из дворца, смотрит и глазам не верит: протянулся мост серебряный от её дворца, до самой церкви, а по краям фруктовые деревья стоят все в цвету. Стала тогда царевна к венцу собираться: надела наряд свадебный, черевики золотом шитые и в церковь по мосту отправилась.
А парень перед тем, как венчаться ехать, перекинул перстенёк с руки на руку и наказал своим слугам к своему возвращению на месте хижины дворец построить.
Обвенчался парень с царской дочерью и повёз её домой. Едут они из церкви, а на деревьях уже фрукты качаются. Приехали они в лес, а там дворец стоит вместо хижины, да такой дворец, что царский по сравнению с ним избушкой кажется. Отгуляли молодые свадьбу и стали жить-поживать в том дворце и пёс с котом с ними.
Как-то раз приласкала царская дочь мужа и спрашивает:
– Скажи мне, муженёк, как это тебе удалось все мои желанья исполнить, да ещё и такой красивый дворец выстроить!
А он ей и отвечает:
– Есть у меня перстенёк волшебный, так стоит только его с правой руки на левую руку переодеть, как тотчас слуги появляются и всё, что надобно исполняют.
Заснул муж, а царевна сняла тихонько с его руки перстенёк волшебный и во двор выскользнула. Перебросила она перстенёк с правой руки на левую, дождалась, когда слуги появятся, и говорит им:
– Перенесите меня вместе с этим дворцом за синее море, а мужа моего в темницу бросьте!
Так слуги и сделали. Проснулся парень в темнице и никак в толк не возьмёт, как он здесь очутился. Хотел он слуг вызвать, а перстенька то и нет. Загоревал парень, думает, что придётся ему здесь до конца своих дней пропадать, вдруг, слышит – окликнул его кто-то. Поднялся парень к маленькому оконцу, а там кот его, которого он от смерти избавил протянул ему краюху хлеба и говорит:
– Не горюй, хозяин! Мы с псом за синее море отправимся и перстенёк волшебный у твоей злодейки-жены раздобудем!
И отправились пёс с котом в дорогу дальнюю. Долго шли они через леса и поля и добрались, наконец, до синего моря. Тут пёс коту и говорит:
– Влезай ко мне на спину, я тебя через море перевезу!
Забрался кот на пса, так они море и переплыли. Выбрались они на берег, смотрят – дворец хозяина стоит, золотом на солнце сверкает, тут кот псу и говорит:
– Ты на берегу меня дожидайся, а я во дворец проберусь и волшебный перстенёк как-нибудь да раздобуду!
На том и порешили. Подбежал кот к дворцу, а там стражи видимо – не видимо, никак к царевне не подступиться. Стал кот ночи ждать, заснула стража, он к покоям царской дочери и направился. Да только царевна в покоях своих заперлась крепко-накрепко. Решил кот в окошко забраться, но и тут не вышло – заперла царевна и окошко. Стал кот думать, как же ему в покои царевны пробраться да перстенёк раздобыть, вдруг видит – мышонок из покоев выбежал. Не стал кот медлить, схватил мышонка, а тот ему и говорит:
– Не губи меня, котик, я всё для тебя сделаю, только отпусти!
Кот ему и отвечает:
– Есть у царевны перстенёк волшебный, мне он и надобен. Принесёшь мне перстенёк, живи себе дальше, а нет, так поймаю тебя и съем!
Юркнул мышонок в щёлку, и вскоре с перстеньком вернулся. Взял кот у него перстенёк и на берег моря помчался.
Увидел пёс, что коту удалось перстенёк волшебный раздобыть, обрадовался и говорит:
– Влезай ко мне на спину, я тебя через море перевезу! Да смотри, держи перстенёк крепко, чтобы его в море не уронить!
Забрался кот псу на спину, взял перстенёк в зубы и стали они море переплывать. Переплыл пёс половину моря и спрашивает:
– Крепко ли ты, кот, перстенёк держишь?
А кот зубы стиснул и не отвечает.
Проплыл пёс ещё немного и снова спрашивает кота:
– Крепко ли ты, кот, перстенёк держишь?
А кот опять перстень держит в зубах и не отвечает.
Вот стали они к берегу подплывать, а пёс опять возьми и спроси:
– Крепко ли ты, кот, перстенёк держишь? Отвечай же мне, не то я тебя в море скину!
Испугался кот и сказал:
– Да держу я его, держу!
Тут перстенёк в море и плюхнулся.
Стал тогда кот пса бранить, да делать нечего, надо его как-то со дна морского доставать.
Выбрались они на берег, отдышался пёс, а потом обратно в море – перстенёк разыскивать.
Искал, искал, совсем из сил выбился да только так и не нашёл.
– Пойдём, – говорит он коту, – вдоль берега, может, и найдём кого, кто нам перстенёк разыщет.
И пошли они по морскому берегу. Идут они, идут, вдруг, видят – черепаха с черепашатами из моря выходит. Подбежал пёс к черепахе и говорит:
– Достань нам черепаха, перстенёк волшебный со дна морского, не то мы твоих детёнышей погубим!
А черепаха им и говорит:
– Достану я вам этот перстень, только детушек моих не трогайте!
Нырнула черепаха в волны морские и вскоре с перстеньком возвратилась. Взял кот у черепахи волшебный перстенёк, и поспешили они вместе с псом к своему хозяину.
Долго шли они через леса и поля и добрались, наконец, до темницы, где их хозяин дожидался. Взобрался кот на окошко и говорит:
– Посмотри, хозяин, что мы для тебя раздобыли!
Как увидел парень свой волшебный перстенёк, так от радости чуть не заплакал. Надел он его на правую руку, затем на левую переменил и тотчас слуги, словно из под земли появились. Поклонились они парню и говорят:
– Приказывайте, хозяин, мы всё исполним!
А парень им и говорит:
– Верните мой дворец на прежнее место! А потом и меня туда из темницы перенесите!
Не успел он договорить, как тотчас в своём дворце очутился. Прогнал парень свою злодейку-жену, а взамен царевны простую девушку в жёны взял. И стали они с тех пор все вместе жить-поживать да горя не знать.
Про богатыря Буха Копытовича
Жил да был один купец со своей женой и дочерью. И был у того купца кучер по прозвищу Копыто. Полюбился он дочке купеческой, и спустя какое-то время родила она втайне от родителей мальчика. Спрятала она его, а сама больной сказалась.
Как только мать с отцом заснули, взяла купеческая дочь ребёнка, села в повозку, что кучер подогнал, и повезли они сына в степь. Вёрст за семьдесят от дома остановил Копыто повозку, там она ребёнка и бросила. Бухнулся сын в траву, а мать ему и говорит:
– Так и будешь ты зваться Бух, а отчество твое будет – Копытович.
А мальчонка таким крепким родился, что на нём кожа была словно копыто. И смышлёным был не по возрасту – едва родился, а уже и говорить умел. Оставила ему мать хлеба да молока и велела в степи оставаться.
– Будь здесь, а я тебе буду еду привозить.
Распрощались они с сыном, и повёз Копыто купеческую дочку домой.
Быстро домчали их кони до дома. Распряг Копыто коней, а дочь купца спать легла. И родители её так ни о чём и не узнали.
Вот месяц миновал, а за ним и другой. На третий поехал кучер в степь – еду сыну передать. Увиделся с ним, расцеловался, отдал еду и домой вернулся. А мальчонка растёт как на дрожжах и в высоту и в ширину.
Через три месяца собрала мать ему еды да одежды и на этот раз вместе с кучером в степь отправилась.
Увиделись они с сыном, она ему и говорит:
– В другой раз я тебе саблю привезу.
А он ей на это и говорит:
– Да на что мне, мама, сабля, когда у меня кулаки растут? Привези мне еды месяцев через шесть, а после я и сам себе харчи добывать буду!
Шесть лет прожил Бух Копытович в степи и стал богатырём невиданным: роста в нём два аршина да ещё половина, а веса в нём тридцать пудов да ещё три с осьмушкою и каждый кулак по три пуда, не меньше. На седьмой год отправился он от того места где его мать оставила, в другие края. Шёл он день, шёл другой, а на третий день встретились ему два богатыря. Подъехали они к нему на своих лошадях и, не поздоровавшись, говорят:
– Ты кто таков будешь?
– По имени – Бух, по отчеству – Копытович. А вы кто?
– Богатыри.
– Да быть того не может!
– Это почему же?
– Потому что не могут быть богатыри такими хмурыми да неприветливыми!
Как услышали богатыри такие слова, разозлились, достали сабли и говорят:
– Да мы тебя на куски посечём!
А Бух Копытович им и отвечает:
– Нет, не посечёте! Напрасно только саблей махать станете!
А уж если и вправду хотите силу мою испытать, так соберите восемь богатырей. И пусть семеро со мной силой померяются, раз уж мне седьмой годок пошёл, а восьмой пусть на это посмотрит.
– Пока мы остальных звать станем, ты сбежишь!
– Не сбегу! Я вас здесь дожидаться стану.
Помчались они на своих резвых конях, кинули клич богатырям и приехали обратно ввосьмером к Буху Копытовичу. Встали против него и усмехаются:
– Тут и двоим то делать нечего, не то, что семерым!
А он у них и спрашивает:
– Вы все богатыри?
– Они самые! Все восемь – богатыри!
– Отчего же вы тогда не поздоровались? Богатыри – люди учтивые! А вы – грубияны!
Не ожидали молодцы таких слов, зашумели:
– Надо бы проучить его! Будем биться!
– И как же биться станем? У меня только кулаки, да и вы свои копья да сабли об меня лишь поломаете. Давайте биться на кулаках!
– Давай коли так! Мы тебя и на кулаках побьём!
– Тогда кладите свои копья да сабли на землю, распрягайте коней. А ты, восьмой, с коня не слезай, да следи внимательно за нашей потехой. Потом людям сказывать будешь, как Бух Копытович на седьмом году семерых богатырей одолел!
Бросили богатыри своё оружие на землю, распрягли коней и спрашивают:
– Кому же битву начинать? Ты нас позвал, так тебе и начинать! Испытай вначале ты нашу силушку!
А он им и говорит:
– Как же вы биться хотите: в ряд встанете или супротив друг друга? Да и куда вас бить: в грудь крепкую или в плечи аршинные?
– Что ты всё выспрашиваешь? Как хочешь, так и бей!
– Да жалко мне вас в грудь бить, не ровен час разобью! Ударю ка я вас в ваши плечи аршинные!
Выстроились богатыри в один ряд и молвят:
– Испытывай, Бух Копытович, нашу силушку богатырскую!
Размахнулся Бух Копытович своим трёхпудовым кулачищем, да и бухнул крайнего в плечи, что вогнал его в землю-матушку и ещё двоих рядом с ним, а остальные четверо, как подкошенные и сверху на них рухнули.
И говорит тогда Бух восьмому богатырю:
– Иди, посмотри, есть ли кто живой из твоих богатырей. Да не бойся, тебя не обижу!
Посмотрел он и молвит:
– Да где уж там!
– Берись тогда за саблю, да копай им могилу. Негоже их так бросать, надо в земле схоронить.
Схоронили они семерых богатырей. Тут Бух у восьмого молодца и спрашивает:
– А теперь скажи мне, молодец, встречал ли ты такого богатыря как я?
– Видеть не видывал, слышать не слыхивал, а уж встречать и вовсе не приходилось!
– Так вот поезжай теперь и поведай всем богатырям, что Бух Копытович семерых одним ударом кулака убил. А я буду вас всех у синего моря дожидаться. Не было над вами до сего дня старшего, так я им и стану.
Откланялся ему молодец и прочь поскакал.
А Бух Копытович к морю направился. А у моря скалы высокие. Взобрался он на те скалы и пошёл по ним над морем. Шёл, шёл да на тропочку вышел. Пошёл богатырь по тропочке, и привела она его в место безлюдное к горе каменной. Прислонился Бух Копытович к горе, да стал её ладонью поглаживать. Гладил, гладил да и нащупал невзначай выступ крошечный не больше горошинки. Сдвинул он тот выступ легонечко, тут в горе дверь и отворилась. Удивился богатырь да и вошёл в дверь. А там комната красоты невиданной, златом, серебром украшенная. Всякой утвари в ней полным-полно, а хозяев и не видно. Крикнул тогда Бух Копытович своим богатырским окриком:
– Если есть кто живой, так откликнитесь!
И откликнулся кто-то тихим голосом:
– Есть. А ты кто таков будешь?
– По имени – Бух, по отчеству – Копытович. А ты кто?
– А я – девушка-Лебёдушка!
– Так выйди, девушка-Лебёдушка да мне покажись!
Вдруг выпорхнула, словно лебедь белая, девица-красавица, да такая пригожая, что глаз от неё не отвести.
– А не поднесёшь ли ты, Лебёдушка, гостю чарочку?
– Отчего ж не поднести, добру молодцу!
Стукнула Лебёдушка своим кулачком по скатерти вышитой, тотчас, на ней появились напитки да кушанья разные. А девушка и говорит:
– Отведайте, Бух Копытович, всё, что душе вашей хочется! А если и нет чего, так вы скажите мне и тотчас появиться!
Встала Лебёдушка возле стола и молодцу прислуживает. Отведал Бух Копытович разных кушаний и напитков, а потом и говорит:
– Садись же и ты, милая девица, со мной да испей и поешь чего-нибудь!
Села она за краешек стола, а отведать что-нибудь не решается.
Спрашивает тогда её молодец:
– Отчего же ты не ешь, не пьёшь, красавица?
А она ему и отвечает:
– Благодарна я вам, Бух Копытович, что вы обо мне не забыли! Тридцать лет служила я своему хозяину-змею, и за все годы он меня ни разу за стол не позвал!
– Так пойдём же со мной Лебёдушка!
– Отчего же не пойти? Пойду за вами, хоть на край света и век вам буду служить!
Обрадовался Бух Копытович, а потом снова спрашивает:
– Может, у тебя здесь и музыканты есть?
– Есть, Бух Копытович, дюжина самых лучших музыкантов.
– Тогда зови их скорее, пусть сыграют мне да повеселее!
Стукнула Лебёдушка своим кулачком по столу и крикнула во весь голос:
– Эй, музыканты, выбегайте да нашему гостю поиграйте!
Тотчас выбежали, невесть откуда, двенадцать музыкантов и принялись они так весело играть, что комната ходуном заходила. Не удержался тогда Бух Копытович, встал из-за стола и давай отплясывать, тогда и вся гора каменная загудела и закачалась.
Наплясался богатырь и говорит:
– Угодили вы мне, ребятушки! Налей ка ты им, Лебёдушка, по чарочке!
Подала им девица каждому по чарочке, а потом и к столу приглашает:
– А теперь и закусок отведайте!
Отведали музыканты кушаний разных и принялись Буху Копытовичу кланяться, а он их и спрашивает:
– Пойдёте ли вы, музыканты, со мной?
А они и отвечают:
– Если Лебёдушка пойдёт, то и мы с нею!
Молвит тогда девушка-Лебёдушка:
– Я за ним и на край света пойду!
– Идите и вы, и смотрите, как только кликну вас, так чтобы тотчас рядом были!
Только он это промолвил, как исчезли и музыканты, и Лебёдушка. Не стал и Бух Копытович в той комнате задерживаться, вышел на свет божий и пошёл куда глаза глядят. Набрёл он на дорогу столбовую и по ней свой путь продолжил. Шёл он, шёл мимо скал и увидел над той дорогой столб каменный. Решил его Бух измерить. И оказался тот столб пятнадцать аршин в высоту, двенадцать аршин в обхват, да на двадцать аршин он в глубину вошёл. А в этом столбе змеев страшных тьма-тмущая. Но не видит столб никто, потому как на его верхушку шапка-невидимка одета, золотом да каменьями украшенная. Ходят люди мимо столба и видеть его не видят, а Бух Копытович узрел. Посмотрел он на шапку-невидимку и позвал:
– Девица-Лебёдушка!
– Здесь я, Бух Копытович!
– Скажи мне, девица, чья это шапка на столбе?
– Ваша шапка.
– Как бы мне её достать?
– Я достану!
Взмахнула Лебёдушка крылами, взлетела и скинула шапку со столба. И тотчас тот столб видимым стал. Упала шапка-невидимка прямо в руки Буха Копытовича. Взглянул он на неё, а на шапке написано: «Нашёл бы эту шапку Бух Копытович, всех змеев одолел бы».
Обрадовался Бух, надел шапку и говорит:
– Пора бы нам, Лебёдушка, отдохнуть. Раскинула бы ты шатры.
Исполнила Лебёдушка, что ей было велено. Прилёг Бух в шатре и говорит:
– Кликни теперь музыкантов, радость у нас – такая шапка нашлась!
И тут подъехали к нему два богатыря, они его у синего моря разыскивали. Бух Копытович у них и спрашивает:
– Сколько всего богатырей собралось?
– Всего сотня да ещё семь десятков.
– Зови всех сюда!
Через три часа прибыли все сто семьдесят богатырей к Буху Копытовичу, спешились и поздоровались с ним.
Подвёл он их к тому столбу, где змеи обитали и молвит:
– Кому из вас по силам этот столб разбить?
Смерили богатыри каменную глыбу взглядом и отвечают:
– Не разбить нам его!
– А я его одним кулаком разобью!
– С вашей силушкой, так отчего ж не разбить! А нам это не под силу!
– Коли так, то обещайте мне служить по четыре богатыря посменно, и исполнять всё, что будет вам приказано! А сейчас в мои шатры пожалуйте, да угощений отведайте, а уж потом пойдем и столб разбивать!
Подошли они к белым тем шатрам, Бух Копытович и говорит:
– Ты раскинь ка, Лебедушка, ещё шатров, гостей к нам много пожаловало! И про угощения не забудь!
Тотчас раскинулись шатры просторные, а в них от разных кушаний и напитков столы ломятся. Отведали богатыри угощения, отдохнули с пути. Тогда Бух Копытович и молвит:
– А теперь пора бы нам к столбу отправиться. Будете смотреть, как я столб разобью да змеев тех повыведу!
Затем повернулся Бух к Лебедушке и просит:
– Обвяжи мне, милая, десницу тканью шёлковой!
Лебёдушка всё и исполнила. И отправились все к столбу каменному.
Как пришли они, говорит им Бух Копытович:
– Отойти бы вам вёрст на семь надобно. Издалека на меня и посмотрите!
Остановились богатыри на восьмой версте. И крикнул им тогда Бух Копытович:
– Если вы на ногах не удержитесь, то не бойтесь, к земле прижимайтесь!
А сам Бух Копытович вкруг столба прохаживается да наверх всё поглядывает. Как ударил он по столбу каменному кулачищем своим трёхпудовым и рассыпался столб, превратившись в пыль, и земля на семьдесят вёрст вокруг вздрогнула. Задрожала земля и осыпалась и стала она на семь вёрст вокруг бездною. А потом появилось там озеро, и вода в нём со змеиною кровью смешалась. И нельзя никому эту воду пить, кто глотнёт хоть лишь глоток, тот отравится. Пошёл по воде семь вёрст Бух Копытович, а на восьмой версте кончилось озеро. Выбрался он на берег крутой и у богатырей своих спрашивает:
– Всё ли видели? Всё ли слышали?
– И видели мы и слышали! От удара мы на три аршина над землей приподнялись, а потом вновь на землю рухнули! Скажи нам, Бух Копытович, отчего вода здесь нечистая!
– А оттого она нечистая, что водилось в столбе змей тьма-тьмущая! А теперь пора нам отпраздновать, пойдёмте к шатрам да попразднуем!
Попировали они у своих шатров, а потом по домам разъехались. Только четверо с Бухом остались, чтобы службу нести, как и обещали. И сказал он этим богатырям:
– Отдохнули, пора в путь-дороженьку!
И отправились они дальше. Богатыри на своих конях, а Бух Копытович пеший. Окружили они его со всех сторон, так и двигались почти десять вёрст. Вдруг навстречу им пристав выехал. И кричит им грозным голосом:
– Эй, ты с дороги сворачивай!
Бух Копытович спрашивает тогда у своих богатырей:
– Зачем мне с дороги сворачивать? Разве есть на свете человек сильней меня? Так зачем мне приставу кланяться?
А пристав летит навстречу и не сворачивает. Говорит тогда первый богатырь:
– Поскакали вперёд, други верные!
Встали они поперек пути и у пристава спрашивают:
– Да ты кто таков? Почему не сворачивал?
А пристав кричит в ответ:
– А вы кто такие, чтоб спрашивать?
Говорит тогда Бух Копытович:
– Научите его уму-разуму!
Подлетели богатыри к горе-приставу и стали его плетьми чествовать. А он кричит, надрывается:
– Ой, не бейте меня, добры молодцы! Отныне буду я всегда сворачивать, и о том накажу внукам-правнукам!
Бух Копытович тогда и говорит:
– Довольно с него!
Отпустили его богатыри и дальше отправились.
Едут. Вдруг, сад вдали показался. И промолвила Лебёдушка:
– Это сад злого змея-Жеретия, моего бывшего хозяина. Пойдёмте к нему, добры молодцы, да приветим его хорошенечко!
Подъехали они к тому саду. А там палаты стоят белокаменные и забор вокруг них такой, что не подступишься. А ворота два льва стерегут разъяренные и никого кроме змея не пропускают.
Говорит тогда Лебёдушка:
– Разорвут вас львы свирепые, если вы так к ним пойдёте! Тут лишь шапка-невидимка и выручит!
Надел тогда Бух Копытович свою шапку-невидимку, а два богатыря встали рядом. И прошли они мимо лютых львов, а звери их и не заметили. Встали молодцы за спиной у львов и срубили им разом головы.
Через двадцать шагов увидели они ещё охранников, на сей раз медведей косматых. Говорит тогда Бух Копытович:
– Как я надену шапку волшебную, вы опять со мной рядом следуйте, а потом и косматым охранникам поснимайте их головы!
Миновали они медведей и вошли в сад змея. Вдруг увидела служанка змея, что явились в их сад богатыри. Побежала она к своему хозяину и стала ему докладывать:
– Заявились к нам незваные гости, посрубали твоим охранникам головы, а теперь в сад вошли и траву твою топчут проклятые!
Разозлился Жеретий-змей и крикнул:
– Ох, недолго гостям тем куражиться! Я как выйду к ним, так от них и мокрого места не останется!
Схватил змей свою острую саблю и помчался незваных гостей отваживать. Жар-огонь из него вырывается, и дрожит земля под его ногами.
Как увидел его Бух Копытович, надел свою шапку-невидимку и сказал он своим богатырям, чтобы встали они с ним рядом. И встали они, глазу невидимые. Пролетел мимо змей да и не заметил их.
Сказал тогда Бух Копытович:
– Без меня вы, ребятушки, справитесь? Одолеете ль змея поганого?
Взмахнул тогда богатырь острой саблей и на змея накинулся, а другой богатырь с другой стороны принялся Жеретия своей саблей сечь. Посекли змея богатыри, и следов от него не осталось. Так и повывелись с той поры змеи лютые на земле родной.
Дедова дочка и золотая яблонька
Жили-были в одной стороне муж да жена, и было у них две дочери. Да только не родными сёстрами были девушки, а сводными. Одна была дочкой мужа, а другая жены. В своё время остался муж вдовцом с дочкой на руках да и женился во второй раз на вдовушке, а у неё тоже дочка была. Так они и стали жить. И всё бы ничего, но невзлюбила жена дочку мужа и житья ей не давала.
Как-то раз решила мачеха со своей дочкой на базар отправиться. Нарядились они и прежде чем уехать, мачеха падчерице и говорит:
– Чтобы до моего возвращения ты пряжи напряла, полотна наткала, потом всё отбелила и в стопки разложила!
Уехала мачеха с дочкой, а бедная девушка села у оконца и плачет. Подошла к ней коровушка, что от родной матери осталась и стала её спрашивать:
– Отчего ты, милая, горюешь?
А она ей и отвечает:
– Да как же мне не горевать, коли наказала мне мачеха к своему возвращению, чтобы я пряжи напряла, полотна наткала, потом всё отбелила и в стопки разложила! Мне же всё это и за три дня не сделать!
Тогда коровушка ей и говорит:
– Не плачь, помогу я тебе, милая! Влезешь в одно моё ушко, в другое вылезешь, и всё будет сделано!
Послушалась девушка коровушку: влезла в одно ушко, в другое вылезла, смотрит – а белёное полотно уже по стопочкам лежит. Обрадовалась девушка, поблагодарила коровушку и стала мачеху ждать.
В скором времени вернулась мачеха и с порога спрашивает:
– Всё ли ты сделала?
А девушка ей и отвечает:
– Всё!
Взглянула мачеха на стопки белёного полотна, удивилась и говорит:
– Не могла ты столько полотна наткать! Отвечай, где ты его украла!
– Нигде я его не украла! Сама всё сделала! – ответила ей падчерица.
Миновала неделя. Стала мачеха вместе со своей дочерью опять на базар собираться. Нарядились они и поехали, а перед отъездом наказала она падчерице ещё больше полотна наткать, чем в прошлый раз.
Вышла девушка из дому, присела на порог и плачет. Подошла к ней снова коровушка и спрашивает:
– Отчего ты, милая, горюешь?
А она ей и отвечает:
– Да как же мне не горевать, коли наказала мне мачеха к своему возвращению, чтобы я вдвое больше пряжи напряла, полотна наткала, потом всё отбелила и в стопки разложила! Мне же всё это и за неделю не сделать!
Тогда коровушка ей и говорит:
– Не плачь, помогу я тебе, милая! Влезешь в одно моё ушко, в другое вылезешь, и всё будет сделано!
Послушалась девушка коровушку: влезла в одно ушко, в другое вылезла, смотрит – а белёное полотно уже по стопочкам лежит. Обрадовалась девушка, поблагодарила коровушку и стала мачеху ждать.
Воротилась мачеха и тотчас стала падчерицу спрашивать:
– Всё ли ты сделала?
А девушка ей и отвечает:
– Всё!
Взглянула мачеха на стопки белёного полотна, покачала головой и говорит:
– Не могла ты столько полотна наткать! Отвечай, где ты его украла!
– Не украла я его! Сама всё сделала! – ответила ей падчерица.
Только не поверила ей мачеха.
Вот как-то опять мачехе на базар ехать понадобилось. Наказала она падчерице снова к её возвращению полотна наткать, а тем, как уехать послала её к колодцу за водой. Пошла девушка, куда ей было велено, а мачеха своей дочери и говорит:
– Нужно выведать, доченька, откуда эта бездельница столько полотна берёт!
Схоронись на печи да за ней и приглядывай!
Спряталась мачехина дочка на печи, а сама мачеха на базар отправилась, пока падчерица домой не пришла.
Принесла девушка воды. Села к окну и заплакала. Снова подошла к ней коровушка и спрашивает:
– Отчего ты, милая, горюешь?
– Снова мне мачеха приказала полотна наткать, да только мне без тебя не справиться!
– Не плачь, помогу я тебе, милая! Влезешь в одно моё ушко, в другое вылезешь, и всё будет сделано!
Влезла девушка в одно коровье ушко, в другое вылезла, смотрит – а белёное полотно уже по стопочкам лежит. Обрадовалась девушка, поблагодарила коровушку и стала мачеху дожидаться. А мачехина дочка на печке лежит и радуется, что ей удалось всё разузнать.
Возвратилась мачеха с базара и спрашивает падчерицу:
– Всё ли ты сделала?
– Всё!
– Так пойди коней выпряги.
Только падчерица вышла за порог, мачеха тотчас стала у дочери выспрашивать:
– Высмотрела ли ты, дочка, где эта бездельница полотно берёт?
Она ей всё про коровушку и рассказала. Как услышала это мачеха, так словно бес в неё вселился, до того она злая стала. Подскочила она к мужу и кричит:
– Точи нож, корову резать будем!
– Да в своём ли ты уме? Зачем такую хорошую корову резать?
А она стоит на своём и ничего слушать не желает. И пришлось мужу согласиться. Пошёл он нож точить, а его дочка прибежала к коровушке и со слезами ей и говорит:
– Ох, коровушка, злая мачеха тебя резать велела!
А коровушка на это и говорит:
– Не плач, милая, а выслушай! Как зарежут меня, не ешь ты мясо моего, а возьми мою голову и схорони её в саду. А потом не забудь каждый день поливать её да проведывать!
Зарезал отец её коровушку. Но не ела девушка мяса коровьего, а взяла её голову и схоронила её в саду. И стала она каждый день к тому месту наведываться: поливать могилку да за ней ухаживать.
Прошло немного времени, и выросла на той могилке яблоня. Да такая красивая, что подобных ей и в целом свете не отыскать! Листочки на ней серебряные, на ветру качаются и нежным звоном перекликаются. Летят мимо птицы – заслушиваются, идут мимо люди – засматриваются. А девушка каждый день ходит к той яблоне: поливать её да за ней ухаживать.
Миновал месяц, и расцвела чудо-яблоня. На каждой веточке по золотому цветку распустилось, и засияла яблоня золотистым сиянием. Любуется девушка своей яблоней и налюбоваться не может. И про коровушкин наказ не забывает, каждый день к яблоне наведывается: поливает ею да за ней ухаживает.
Ещё месяц миновал, и налились на чудо-яблоне яблоки золотистые, крупные да ароматные. Дивятся люди тем яблокам, а сорвать яблочко не могут, потому, как только протянет кто руку к золотому яблоку, яблоня ветви свои и поднимает.
Как-то раз проезжал мимо этой деревни молодой князь. Увидел он золотое сияние, что от яблони той разливалось да, и подъехал к ней. Встал возле яблони и любуется. Вот захотелось князю сорвать яблочко золотистое, протянул он руку за яблоком, тут яблоня ветку и подняла. Удивился молодой князь и говорит:
– Сколько я повидал всего на белом свете, а такого чуда в жизни не видывал! Эй, хозяева, отзовитесь!
Увидел отец девушки, что к нему князь пожаловал, поклонился ему в пояс и говорит:
– Доброго здоровья вам, князь!
– И тебе, добрый человек, здравствовать! Скажи мне твоя ли это яблоня?
– Раз в моём саду стоит, стало быть, моя!
– Не угостишь ли меня чудо-яблочком?
– Отчего ж не угостить!
Протянул он руку к золотистому яблочку, да как ни старается, всё никак дотянуться не может. Поднимает ветви яблоня и не даёт ему яблочко сорвать.
Говорит тогда князь:
– Награжу я, не поскуплюсь, того кто достанет мне яблочко. А если поднесёт мне его девушка милая, то возьму в жёны ту красавицу!
Как услышала это мачеха, так тотчас бросилась свою дочку наряжать. Нарядила её и во двор с ней отправилась. Поклонились они князю и говорят:
– Доброго здоровья вам, князь!
– И вам, добрые люди, здравствовать!
– Не угостите ли меня чудо-яблочком?
– Как же не угостить?! Сейчас вам моя доченька яблочко и поднесёт.
И направилась мачехина дочка к яблоне. Но сколько не старалась она золотое яблоко сорвать, ничего у неё не вышло, только лицо и руки себе исцарапала. А девушка стоит в уголочке и тихонько над неуклюжей сестрицей посмеивается.
Заметил её князь и говорит:
– Может ты, красавица, меня яблочком угостишь?
Мачеха услышала это и говорит:
– Что вы, князь она у нас такая неумеха да бездельница, куда ей золотое яблочко достать!
А князь её не слушает и говорит:
– Если поднесёшь мне золотое яблоко, я тебя в жёны возьму!
И едва только девушка протянула руку к яблоне, как ветки к ней сами наклонились и золотое яблоко само ей в руки легло. Поднесла она князю золотое яблоко со словами:
– Отведайте, князь моего яблочка!
А князь ей в ответ:
– Благодарю тебя, милая девушка. Пойдёшь ли за меня замуж?
– Пойду!
Взял тогда князь красавицу за руку и повёз в свои палаты.
Как только вошла девушка в палаты князя, тотчас прибежали служанки и стали её одевать, обувать и к свадьбе готовить. В тот же день сыграли свадьбу молодые весёлую. А утром выглянула девушка в окошко и глазам не поверила – стоит под окном её яблонька, серебряными листочками шелестит, золотые яблоки на ветках качаются.
Миновал год. И родился у князя и княгини сын.
Говорит тогда мачеха своему мужу:
– Слышала я, у твоей дочки ребёночек родился. Поедем ка да навестим её!
Собрались они и поехали. А мачеха взяла с собой свою дочь, но мужу о том не сказала. Накрыла она девицу сермягой, так она тайком и поехала.
Обрадовалась молодая княгиня их приезду. Провела в палаты, угощать стала. А мачеху как – будто подменили, такая она ласковая с падчерицей стала. И ребёночка её на руки взяла, стала его нянчить. Погостила мачеха день и говорит:
– Останусь ка я у тебя, доченька, глядишь, и помогу тебе чем-нибудь!
А её дочь всё прячется и о том, что она здесь никто и не знает. Стали хозяева мачеху о ней спрашивать, а мачеха им и отвечает:
– Дочка моя всё по дому хлопочет! Вот и сейчас там одна хозяйничает!
Однажды отправился молодой князь на охоту и задержался там до ночи. А мачеха воспользовалась этим и когда все уснули, провела свою дочку в княжескую опочивальню. Одела она её в одежду княгини и уложила в кровать. А падчерицу свою в щуку превратила и в реку выпустила.
Вернулся князь с охоты, да и не заметил разницы. Только сынок его маленький плачет без матери и не унимается. Возьмёт его мачехина дочка на руки, станет качать, а он только ещё больше плачет. А мачехина дочка лежит в постели и не встаёт, больной сказывается.
Одна служанка видела, что злая мачеха сделала. Взяла она ребёнка на руки и говорит:
– Пойду я с ним погуляю, может он и успокоится!
Принесла она его к реке и стала щуку звать:
– Щука, щука! Приплыви к берегу, твой сыночек кушать хочет!
Подплыла щука к берегу, покормила сыночка и обратно уплыла.
На другой день, как стал ребёночек плакать, взяла его служанка и снова к реке понесла. И так и повелось, только ребёнок заплачет – служанка берёт его на руки и несёт к реке. Заметил это князь и спрашивает служанку:
– Куда ты каждый раз с ребёнком ходишь?
– Гуляю, князь, чтобы он не плакал!
– Не лги мне! Не то тебе не поздоровится!
Но как не грозился князь, служанка ничего ему не рассказала. Тогда дождался князь, когда она снова с ребёнком гулять пойдёт и пошёл за ней следом. Пришла служанка на берег реки и стала щуку звать, а князь в кустах притаился. Высмотрел он, что щука его сына кормит и приказал своим слугам её из реки выловить. Забросили слуги сети и выловили щуку. Подошёл к ней князь и спрашивает:
– Кто ты и почему моего сына кормишь?
А щука лежит горючими слезами заливается и говорит:
– Это я, жена твоя! Оборотила меня злая мачеха щукой и в речку бросила.
– А кто ж тогда в моей кровати лежит?
– А ты пойди да рассмотри хорошенько!
Пошёл князь в свои покои, пригляделся к жене, а там и не жена вовсе, а мачехина дочка лежит. Прибежал он к щуке и спрашивает:
– Как же мне расколдовать тебя, моя красавица?
А щука ему и говорит:
– Пойди к моей яблоньке, да скажи: «Яблоня, яблоня дай мне своё золотое яблочко»! Протянет она тебе яблоко, ты мне его и принеси!
Сделал князь, как ему щука сказала, и принёс ей золотое яблоко. Откусила щука яблочко и в тот же миг красавицей обернулась, даже ещё краше прежнего стала.
Велел тогда князь мачеху и её дочку к конским хвостам привязать и выпустить коней в чистое поле. Умчались кони прочь и больше злодеек никто и не видел. А князь со своей женой жили долго и счастливо.
Волшебный горшочек
Было это давно. В те времена несли куры не простые яйца, а расписные. Жил тогда на белом свете один бедняк, и было у него три дочери-красавицы: Анна, Ганна и Василинка.
Подросли дочери и стали отцу по хозяйству помогать.
Как-то раз отправились Анна, Ганна и Василинка вместе с отцом поле засевать. Не успели ещё и половины засеять, как подъехал к ним пан в дорогой одежде. Оглядел пан девушек и говорит бедняку:
– Здравствуй, хозяин!
– И вам доброго здоровья, пан!
– Поле засеваешь?
– Засеваем, пан.
– И что же, твои красавицы-дочери всю жизнь будут в поле работать?
– Может, и будут, кто знает, какая их ждёт судьба.
– Я знаю, – говорит пан. – Ждёт вашу старшую дочь счастливая судьба, если вы её за меня замуж выдадите.
Удивился бедняк и спрашивает:
– А вы, пан, кто такой будете?
А он и отвечает:
– Зовут меня Ольдеквит, живу я по соседству, и богаче меня нет никого во всей округе!
Не стал бедняк долго раздумывать и спрашивает свою старшую дочь:
– Выйдёшь ли ты, Анна за этого пана?
Взглянула девушка на пана, а он чернобров да черноус, статен да пригож. Приглянулся ей Ольдеквит, она и молвит:
– Выйду.
Спрашивает тогда бедняк у пана:
– Когда же свадьба?
– На свадьбу я вас потом, к себе во дворец позову, а пока отпустите Анну со мной, пусть она всё к свадьбе приготовит.
Согласился бедняк и отпустил свою дочь с Ольдеквитом.
Миновала неделя, а пан так и не позвал отца и сестёр Анны на свадьбу. Потом и год миновал, а от старшей дочери вестей как не было, так и нет.
Вновь пришла пора поле засевать. Взял бедняк с собой Ганну и Василинку и отправился в поле. Не успели ещё и половины засеять, как подъехал к ним Ольдеквит и говорит бедняку:
– Здравствуй, хозяин!
– И вам доброго здоровья, пан!
– Снова поле засеваете?
– Такая наша доля бедняцкая! А как там наша Анна поживает, отчего она даже весточку нам не подаст?
– Рада бы она с вами повидаться да недосуг ей. Родила она на днях сыночка, вот и послала меня за средней сестрицей, чтобы она ей нянчить его помогла.
Услышала это Ганна и стала отца просить:
– Отпусти меня, отец, сестрицу навестить!
А отец ей и говорит:
– Хорошо, погости недельку и домой возвращайся!
Села Ганна в бричку Ольдеквита и поехала к нему во дворец.
Миновала неделя, а Ганна так и не вернулась. Затем ещё одна промчалась, а за ней и ещё, так и год пролетел. Ждёт бедняк вестей от своих дочерей, а они как в воду канули.
Вот и снова весна наступила. Взял бедняк с собой Василинку и отправился поле засевать. Только принялись сеять, как подъехал к ним Ольдеквит и говорит бедняку:
– Здравствуй, хозяин!
– И вам доброго здоровья, пан!
– Снова поле засеваете?
– А как иначе? Что же мы есть станем, если урожай не вырастим? А где наша Ганна, отчего она всё домой не возвращается?
– Захворала Ганна и послала меня за младшей сестрицей, чтобы она помогла ей от болезни оправиться.
Услышала это Василинка и просит отца:
– Отпусти меня, отец, сестрице помочь! Как только полегчает Ганне, так мы тотчас и вернёмся.
Задумался отец и говорит:
– Хорошо, но только поскорей возвращайтесь!
Села Василинка в бричку Ольдеквита и поехала к нему во дворец.
Едут они по дороге, едут, вдруг взметнулись кони вверх и понесли бричку над землёй. Так и полетела она до самого дворца Ольдеквита, что на высокой горе стоял. Подлетела бричка к большим каменным воротам, они сами и распахнулись.
Сошла Василинка на землю и во дворец направилась. Девушка надеялась, что сестрицы к ней навстречу выйдут, но только никто её так и не встретил. Повернулась она к Ольдеквиту, чтобы спросить его, где сестёр искать, а его уже и нет. Исчез пан вместе со своими конями и бричкой. Стала тогда Василинка во все дворцовые покои заглядывать да сестриц звать, но только никого она не нашла, и никто, кроме ворон ей не отозвался.
Села тогда девушка у окна, и полились у неё из глаз слёзы горькие. Закапали слёзы на каменный пол, и тогда словно из каменного пола выросла старуха и спрашивает:
– Отчего ты, милая, слёзы горькие льёшь?
А Василинка ей и отвечает:
– Да как же мне, бабушка, слёз горьких не лить, если приехала я к сёстрам, а их и нет нигде, да и сам Ольдеквит исчез куда-то!
– Ох, милая, попала ты в недоброе место, потому как Ольдеквит злодей лютый. Запер он твоих сестёр в темницах каменных и изводит их. Вот и тебя сюда заманил, бедную, чтобы и тебя мучить!
– А убегу отсюда, бабушка!
– Что ты! Отсюда никому не убежать! Ворота каменные на замок закрыты, а золотой ключ от него только у Ольдеквита имеется.
– Как же мне быть?
Подала старуха ей кожаный поясок и говорит:
– Подвяжись этим волшебным пояском и будь ласковой с Ольдеквитом. Если прикажет он, чтобы ты за него замуж пошла, то возьмись левой рукой за поясок и соглашайся. Скажи ему, что он тебе дороже всех на свете, даже отца и сестёр. И запомни, милая, чтобы ты ему не говорила, держись всегда за волшебный поясок, и тогда поверит Ольдеквит всему, что ты скажешь!
Поблагодарила Василинка старуху, и она в тот же миг исчезла. Надела тогда девушка поясок и стала Ольдеквита дожидаться.
Вскоре появился злодей и стал девушку спрашивать:
– Пойдёшь за меня замуж?
А Василинка взялась левой рукой за волшебный поясок и ласково отвечает:
– Пойду! И навеки с тобой останусь!
– А как же твой отец и сёстры?
– Ты, Ольдеквит, дороже мне отца и сестёр!
Поверил злодей в её слова и говорит:
– Такая ласковая и покладистая жена мне и нужна! А теперь, красавица, приготовь ка мне ужин!
Приготовила Василинка ужин, накормила Ольдеквита, напоила, он тогда и молвит:
– Угодила ты мне, красавица, твоё счастье! Жаль только, что мне на несколько дней отлучиться придётся.
Тогда Василинка взялась за поясок и спрашивает:
– Ты уедешь, а как же я здесь хозяйничать стану? Здесь ведь заперто всё!
Ольдеквит достал связку золотых ключей, подал ей и говорит:
– Вот тебе все ключи, но только обещай мне, что ты не станешь дальнюю комнату открывать и из дворца отлучаться!
– Пообещала ему это Василинка, взявшись за поясок, а он и поверил.
Умчался Ольдеквит, а Василинка взяла ключи и тотчас к дальней комнате направилась. Отомкнула она тяжёлую дверь, смотрит – комната, как комната, ничего особенного в ней и нет. Стала тогда Василинка своих сестёр звать:
– Анна! Ганна!
И вдруг донеслись до неё из под пола слабые голоса сестриц:
– Мы здесь! Выручи нас сестрица!
Отбросила тогда Василинка яркий половичок и увидела на полу небольшую дверцу. Отомкнула она её золотым ключом и спустилась по ступенькам в большую тёмную комнату. А в этой комнате ещё три двери. Открыла Василинка первую дверь, а в ней три молодца стоят, железными цепями к стене прикованы. Говорит ей тогда один молодец:
– Милая девушка, помоги нам!
– Чем же мне помочь вам, молодцы?
– У Ольдеквита есть горшочек разрисованный. Так ты наполни его водой и дай нам из него напиться.
Побежала Василинка к покоям злодея, отомкнула тяжёлую дверь и разыскала там разрисованный горшочек, затем наполнила его до краёв водой и принесла молодцу. Как только сделал молодец несколько глотков из горшочка, тотчас появилась в нём сила невиданная. Дёрнул он свою цепь железную и рассыпалась она в прах. Передал он волшебный горшочек своему товарищу и тот, сделав несколько глотков, освободился, а за ним и третий молодец. Поблагодарили молодцы Василинку, а она тотчас принялась вторую дверь отпирать. Открыла дверь девица и увидела за ней свою старшую сестру Анну. И до того она слаба была, что и на ногах не держалась. Поднесла тогда Василинка к её губам разрисованный горшочек и молвит:
– Испей, сестрица, из этого горшочка тебе легче станет!
Сделала Анна один глоточек и к ней сразу же силы вернулись. Поднялась она на ноги и обняла сестру. А Василинка не стала медлить и к третьей двери направилась. Открыла она дверь и увидела за ней свою среднюю сестру Ганну. И до того она слаба была, что и на ногах не держалась. Поднесла Василинка к её губам разрисованный горшочек и молвит:
– Испей, сестрица, из этого горшочка тебе легче станет!
Сделала Ганна один глоточек и к ней сразу же силы вернулись. Обнялись сёстры и стали все вместе из этой темницы выбираться.
Как только поднялись они во дворец, наполнили разрисованный горшочек водой, и тотчас к воротам направились. Там открыла Василинка пудовый замок золотым ключом и отворились ворота каменные. Вышли все шестеро за ворота и стали с горы спускаться. Весь день и всю ночь спускались они с той высокой горы и, наконец, на земле оказались. Отпили тогда сёстры и молодцы по глотку из волшебного горшочка и во весь дух пустились бежать оттуда. Весь день и всю ночь бежали, пока не оказались у тёмного леса. Остановились они дух перевести, вдруг, слышат – словно гром загремел, а небо ясное. Говорит тогда Василинка:
– Наверное, это Ольдеквит за нами в погоню пустился!
Отпили все по глоточку из разрисованного горшочка и помчались ещё быстрее. А Ольдеквит летит на своей бричке и кричит:
– Бегите, бегите, всё равно от меня не убежите!
Бежали они, бежали, вдруг заметила Василинка в лесу избушку на куриных ножках. Подала она Анне золотой ключ и говорит:
– Бегите к той избушке и запритесь в ней, а мы дальше побежим!
Заперлись Анна с молодцем в избушке, а остальные отпили по глоточку из волшебного горшочка и дальше побежали.
А Ольдеквит подлетел к избушке на куриных ножках и крикнул:
– Эй, избушка! Отвечай, не спряталась ли здесь Василинка с сёстрами и молодцами?
А избушка стоит и не отвечает. Тогда Ольдеквит снова кричит:
– Эй, избушка! Отворись, отомкнись и впусти своего хозяина!
А избушка стоит и не отворяется. Разозлился Ольдеквит и закричал:
– Сжёг бы я тебя, да жалко время терять!
Сказал так и полетел дальше.
А сёстры и молодцами дальше бегут. Слышат они, снова гром загремел – настигает их на своей бричке Ольдеквит. Тут увидела Василинка в лесу избушку на утиных ножках. Подала она Ганне золотой ключ и говорит:
– Бегите к той избушке и запритесь в ней, а мы дальше побежим!
Заперлись Ганна с молодцем в избушке, а Василинка с молодцем выпили по последнему глоточку из волшебного горшочка и дальше побежали.
А Ольдеквит подлетел к избушке на утиных ножках и крикнул:
– Эй, избушка! Отвечай, не спряталась ли здесь Василинка с сёстрами и молодцами?
А избушка стоит и не отвечает. Тогда Ольдеквит снова кричит:
– Эй, избушка! Отворись, отомкнись и впусти своего хозяина!
А избушка стоит и не отворяется. Разозлился Ольдеквит и кричит:
– Сжёг бы я тебя, да жалко время терять!
Сказал так и дальше помчался.
А Василинка с молодцем бежали, бежали, и увидели избушку на гусиных ножках. Спрятались они в ней и закрылись на золотой ключ.
А Ольдеквит подлетел к избушке на гусиных ножках и крикнул:
– Эй, избушка! Отвечай, не спряталась ли здесь Василинка с сёстрами и молодцами?
А избушка стоит и не отвечает. Тогда Ольдеквит снова кричит:
– Эй, избушка! Отворись, отомкнись и впусти своего хозяина!
А избушка стоит и не отворяется. Разозлился Ольдеквит и закричал:
– Сжёг бы я тебя, но мне ещё нужно беглецов изловить и в море их утопить!
И полетел Ольдеквит дальше к самому синему морю. Принялся он беглецов вдоль берега искать. Ищет злодей, а найти никого не может. Стал он злиться. Злился, злился да и лопнул от злости!
А Василинка вместе с сёстрами и молодцами к отцу вернулась. Сыграли они свадьбы и стали жить-поживать, детишек растить да сказку им о разрисованном горшочке рассказывать.
Волк и святой Юрий
Выгнали однажды мужичка на панщину, а мужик этот был очень бедным, если и было у него что, то только хлеб отрубной. Пришел мужик отбывать панщину в лесок, стал собирать валежник. Поработал там, наверное, до полудня, захотел есть. Решил он пополдничать, достал хлеб отрубяный и думает: «Нет, уж лучше повесить мне его на сучок, пусть висит пока, а когда управлюсь, перед возвращением съем его».
Собрал, сколько полагалось, валежника на дроги, подходит к дереву, где котомку свою с хлебом вешал, – а котомки и нет. Жаль, да что поделаешь. Вернулся домой мужик голодный. Случилось так, что через тот лес проходил святой Юрий, который был покровителем волков и прочих зверей, и стал он созывать разное зверье и спрашивать, что они за день делали. Один волк сказал ему, что у мужика свинью разодрал, другой – что телушку съел… Говорили все про своё, подходит к святому Юрию в конце волк и молвит:
– А я, святой Юрий, сожрал сегодня мужиковый отрубяный хлеб, что висел в его котомке на ветке.
– Что же ты бедного мужика обидел? У него только и был, что тот кусок хлеба, ты и тот забрал! Ты плохо поступил, бедного обидел, иди теперь к мужику этому работать, а за то, что ты сожрал у него последнее, иди да послужи у него три года!..
Вот и побрёл волк к мужику отслужить: оборотился в хлопца, пришёл к мужику и просит его:
– Дядьку, возьмите меня к себе на работу, мне не нужно платить, я стану у вас только за один хлеб работать.
– Да у нас, сынок, не стоит работать, нам и самим-то поесть нечего.
– Да всё ж останусь у вас, плату никакую не прошу, а на хлеб как-нибудь и сам заработать смогу.
Тогда баба и сказала мужу:
– Ну вот, муженек, хоть много ему и не заработать, но хлеб-то все-таки отработает. Давай-ка возьмем к нам хлопца.
Вот и взяли они паренька себе. На следующий день нашел этот «паренёк» три старых гвоздя, раскалил их в печи, взял у своего хозяина молоток (уж такой у хозяина молоточек-то был!..), а после, как раскалил гвозди, то разом и сковал из них три ножа.
– Вот, возьмите, хозяйка, отнесите их на базар, сколько б не дали, за столько и продавайте, так, может, и на хлеб заработаете; потом железа кусок мне купите, я стану еще ковать.
Понесла хозяйка ножи на базар и сразу же продала их, – купили, никто даже и не торговался. Купила хозяйка хлеба и железа, и смастерил хлопец из того железа ножей уже побольше. Продала хозяйка и их, купила снова железа, и еще больше, тогда сковал работник из него плуг, – продали и плуг. Потом он постарался, еще поработал, построил себе кузницу, купил инструментов, стал ковать плуги да рала, ножи, ну и все остальное… Стал мужик богатеть, по ярмаркам разъезжать, продавал то, что батрак наработает.
– Я же тебе, муженек, говорила, что надо брать хлопца, а ты не хотел, а теперь видишь, какую он нам в беде службу сослужил; с такой подмогой и век можно прожить.
Стал батрак уже и хозяина своего кузнечной науке обучать, стал и сам мужик плуги ковать. Стало у них денег и того больше, чем было.
Как-то увидал хлопец старенькую собаку, что жила у хозяина, но уже не лаяла, и сказал хлопец:
– Дядьку, а знаете, я из вашего Рябка молодую собаку могу сделать, хотите?
– Делай, – отвечает и глянул на хлопца, пожал своими плечами, подумал, что он дурит.
Ухватил хлопец собаку за хвост да потащил в свою кузницу; бросил его в горн, прожигал его прожигал, затем положил на наковальню, там ударил разок – и стал пес снова молодым да красивеньким; бегает по двору, лает да радуется. Пришёл хлопец до хозяина и говорит:
– Ну что, дядьку, похож этот пёс на вашего старого?
Хозяин посмотрел, увидал – какой Рябко молодой, и очень удивился. Взялся тогда кузнец и за маму хозяина, а была она старой-престарой бабой, – разогревал ее, ковал, разогревал, снова ковал – и стала из нее молоденькая дивчина, лет восемнадцать. Прознали тогда как об этом другие люди, пошёл по всему свету слух, что живёт такой кузнец, что может из стариков молодых выковывать.
Стали к нему привозить со всего мира стариков да старух; привёз и король свою жену престарелую, чтобы в молодую превратить; а потом пан привёз мать, а другой отца; и ехал всякий, каждый кто хотел молодым снова стать.
Хлопец всех тогда поперековывал, никому не отказывал, вот только хозяина он не научил, как из старых людей молодых ковать. Мужик лишь кузнечную работу и освоил. И много денег у него в ту пору завелось, и перестал дядько уже и вовсе бедовать.
Отбыл паренёк свой срок, целых три года, собрался домой уходить, а мужик его не пускает, просит, чтобы оставался.
– Нет, – отвечал хлопец, – мне нельзя больше у вас быть, ухожу; будет с вас, да только будут, дядьку, разные люди приезжать, когда меня не станет, будут просить, чтобы вы старых в молодых превращали, только за это дело вам не надо браться, этого вы не сможете. – И хлопец ушел.
Вот пришёл как-то раз к мужику пан, привёл отца, просил, чтобы из старого сделал его отца молодым. Клянётся мужик, что не может, но такое уже дело мужицкое, – если ослушается пана, то все равно голову снимут. Пан все пристает:
– Куй мне отца молодого!
И пришлось все-таки дядьке ковать: отнес его в кузницу, бросил в огонь – он и сгорел весь и рассыпался в пепел. Пристали к мужику, таскали его. Стали судить и присудили повесить мужика. Выставили на площади виселицу, да и повесили мужика; а как мужик умер и все пошли по домам, подходит тот хлопец к виселице и говорит:
– Я ж вам, дядьку, говорил, что не надо браться за то дело, которого не умеете!
Снял он дядьку, отправил его в кузницу, чтоб снова ковал, а вместо него куль соломы прицепил. Приходят на другой день снимать мужика, а на веревке только куль соломы болтается. Они бросились к кузнице, а мужик живой кует в ней. Они снова его на виселицу, но хлопец пришел опять, снова снял мужика, отправил его домой, поставил ковать, а на его место повесил колоду. Приходят снимать мужика, а на том месте – колода. Они снова к кузнице – мужик опять кует. Забрали они мужика опять, потащили опять на виселицу да повесили; снова хлопец объявился, снимает снова своего хозяина, отпускает домой и говорит:
– Вы, дядька, глядите теперь, если кто на пороге кузницы появится, то, что бы вы в руках не держали, бросайте прямо в рожу тому – ничего вам не станет, никто не подойдет к вам больше, и не тронет вас.
Ушел себе мужик домой, и никто его с тех пор больше не трогал, и я сам его видал – бричку свою там вчера чинил…