   Николай Леонов
   Алексей Макеев
   Итальянский синдром

Пролог

   В непроницаемой темени нескончаемо долгого туннеля, невесть когда вырубленного в толще серого сырого известняка, цепочкой брели трое мужчин, освещая путь электрическими фонарями. Тяжело дыша едковатыми испарениями каменных недр, они изредка вполголоса обменивались короткими фразами. В неподвижной атмосфере подземелья витал стойкий, назойливый запах плесени и тлена. Втягивая в легкие влажный спертый воздух, путники поеживались от холода, царящего в каменной утробе.
   Туннель, образованный, скорее всего, в те времена, когда возводилась Белокаменная, для чего вырубались вручную многие тысячи кубометров камня, был не чета метростроевским. Он извивался то вправо, то влево. Его пол то прогибался затяжными ложбинами, над которыми потолок провисал почти до самого низа, то выступал бугром. Скопившаяся в ложбинах вода хлюпала под ногами: кое-где путникам приходилось передвигаться почти на четвереньках, упираясь руками в липкую грязь. В некоторых местах к подземному коридору примыкали боковые ответвления с прямоугольным или совершенно бесформенным входом, порой куда более широким, нежели основной туннель. Правильно сориентироваться в таких местах мог только человек, имеющий огромный опыт подземных странствий. А иногда приходилось спешно брать в рот загубники портативных кислородных аппаратов – в наиболее низких участках подземелья скапливался стекающий из известняка углекислый газ.
   Шедший впереди крепкий, плечистый мужчина лет сорока временами заглядывал в какой-то лист бумаги, подсвечивая себе фонарем. Следом за ним, флегматично озирая неровные стены, сохранившие следы ударов кирки и кайла, шествовал невысокий, почти квадратный брюнет (каких в народе именуют «метром с кепкой») с короткими черными с проседью, волосами. На нем был серо-зеленый костюм из плотного материала со множеством карманов и швами, усиленными дополнительной строчкой. Кепку того же серо-зеленого цвета он то и дело поправлял, словно она собиралась слететь с его головы. Морщинки, густо изрезавшие веки у больших черных, как антрацит, глаз типичного южноевропейца, беззастенчиво прибавляли возраст своему обладателю, которому было немногим за тридцать.
   Замыкающим, громко сопя, шел крупный парень, с мощной шеей и толстыми мускулистыми руками, типично «расейского» обличья. Его плечи оттягивал висящий за спиной брезентовый вещмешок, в котором лежало что-то очень тяжелое. Когда путники останавливались на привал, замыкающий осторожно снимал с плеч ремни и садился рядом со своей ношей, позволяя себе об нее лишь облокотиться. В подземелье они вошли в ту пору, когда утреннее солнце еще только начало свой путь по небосклону. За время долгого путешествия под землей они успели забыть, что сейчас где-то там, наверху, ясный день. Им порой начинало казаться, что везде и всюду царит вечный мрак.
   Идущий во главе группы, судя по всему, проводник, в одном из мест, где туннель разделялся надвое, остановился и коротко объявил:
   – Привал!
   Сбросив с плеч небольшой рюкзак, он уселся на свою ношу и, достав из кармана джинсовой куртки плоскую фляжку, с удовольствием отхлебнул из нее терпкой пряной жидкости. «Метр с кепкой», на правах не последнего члена группы, уловив аромат коньяка, недовольно проворчал с заметным чужеземным акцентом:
   – Я не одобрять ваш пристрастие к коньяк. Пить можно после конец наш путешествий в этот катакомб.
   – Не переживайте, синьор Паоло, – проводник снисходительно усмехнулся, что хорошо было заметно в отсветах фонарей, – здесь коньяк не только средство сохранения морального равновесия, но еще и хороший способ согреться изнутри. Вас еще не пробрало?
   Синьор Паоло сердито передернул плечами – то ли от переполнявшего его раздражения, то ли от того, что и впрямь ощущалась прохлада, исходящая от стен. Он достал сигару, но, подумав, спрятал обратно – было ясно, что курить в такой атмосфере крайне нежелательно, поскольку и так дышалось очень тяжело. Третий в группе, носильщик, не проронив ни звука, сидел на корточках у своего груза и, ничего не выражающим взглядом смотрел в темноту подземелья.
   – Мы идти уже больше три час, – посмотрев на часы, снова заговорил синьор Паоло. – Сколько время идти нам еще?
   – Примерно столько же, если не возникнет непредвиденных обстоятельств, – сделав еще один глоток и спрятав фляжку, все так же невозмутимо ответил проводник.
   Внезапно где-то вдали, в одном из туннелей, мелькнул какой-то сизоватый отсвет и раздался странный звук, напоминающий одновременно еле различимый скрежет металла и чей-то приглушенный стон. Длилось это всего секунду, но синьор Паоло, словно подброшенный пружиной, одним прыжком поднялся на ноги.
   – Коза сио? Что это такой? Что это? – испуганно спросил он, начав креститься двоеперстием слева направо.
   Внезапно как бы спохватившись, он торопливо опустил руку, не завершив крестного знамения.
   – Вот видите, синьор Паоло, – назидательно заметил проводник, – что значит не иметь хорошего средства, укрепляющего нервную систему. Не обращайте внимания. Когда-то, путешествуя по этим лабиринтам, я не раз видывал нечто подобное. Ничего страшного. Мне кажется, это следствие каких-то природных процессов и к мистике никакого отношения не имеет. Ну что, раз уж вы на ногах, пойдемте дальше?
   Еще раз заглянув в свой план, он решительно направился направо. Именно туда, где и были замечены загадочные блики. И вновь потянулись нескончаемо долгие минуты подземного путешествия. Примерно через километр пути проводник свернул в неприметный боковой коридор и, дойдя до тупика, которым тот заканчивался, указал на груду камней, сложенных в углу бесформенной кучей.
   – Здесь должен быть лаз в другой, более благоустроенный туннель. Но до него еще нужно добраться. Не понимаю, кому было нужно его заваливать? Приступаем к работе, – объявил он, начав отбрасывать в сторону обломки известняка.
   Когда камни были убраны, в углу открылась широкая нора, ведущая под уклоном куда-то вниз. Проводник снял рюкзак и совершенно спокойно, словно из одной комнаты своей квартиры переходил в другую, придерживаясь за края норы, спустился вниз, освещая себе путь фонарем. Синьор Паоло последовал за ним, изобразив рукой какой-то непонятный, судя по всему, ритуальный жест, и пробормотал по-итальянски странную фразу, что в переводе на русский могло означать: «О, могучий, крылатый владыка!..» Третий снял с плеч свой вещмешок, в котором лежало нечто, напоминающее короткий толстый цилиндр, весом не менее трех пудов, и, бережно прижимая его к себе, тоже спустился в узковатую для такого крупного мужчины нору, изобилующую острыми углами. Двигаться по этому лазу, где более-менее пологие участки то и дело сменялись довольно крутыми и почти отвесными, пришлось более четверти часа.
   Наконец лаз закончился, и, спрыгнув куда-то вниз, все трое оказались в куда более просторном туннеле со сводчатым потолком. Стены и пол здесь были ровные, да и воздух несколько суше.
   – Что это есть такой? – направляя во все стороны луч фонаря, удивленно спросил синьор Паоло.
   – Недостроенное метро, – пояснил проводник. – Говорят, вскоре после войны начали строить секретную ветку для военных нужд. А как Сталин помер, так ее и забросили. Вообще-то, наподобие этой, но действующих, под Москвой немало. Говорят, есть и такие, о существовании которых знают только высшие чины ФСБ.
   Они зашагали по туннелю, кое-где встречая ржавеющие у стен части каких-то металлических конструкций и штабеля толстой арматуры. По сравнению с тесным лазом, путешествие по этому коридору казалось почти комфортным. Но длилось оно не очень долго. Всего через полчаса пути впереди показалась бесформенная куча каменных глыб и глины, которая закупоривала просвет туннеля. Проводник, осветив стену справа от себя, нашел лучом фонаря черный прямоугольник входа в боковой коридор. Но за входом обнаружилось нечто вроде небольшой пещеры, в полу которой зиял воронкообразный провал, ведущий в неведомую бездну.
   – Дьяволо! – синьор Паоло посветил в провал и, не увидев дна, недоуменно обернулся к проводнику. – Мы идти вниз и вниз. Мы идти в инферно... В ад?
   – Другой дороги здесь нет, – достав из рюкзака и разматывая толстый крепкий шнур, почти безмятежно откликнулся проводник. – Да вы не переживайте – я тут дорогу найду даже с закрытыми глазами. Осталось не так уж и много.
   Он закрепил конец шнура за толстенную арматурину, положенную поперек провала, а его свободный конец привязал к лямкам вещмешка носильщика. Тот, встав на краю бездонной ямы, неспеша стал спускать вниз свою увесистую ношу. Когда где-то там, в неведомой глубине, вещмешок наконец-то достиг дна провала, проводник сбросил вниз свободные концы шнура и, опираясь ногами о неровный камень стен, начал спускаться в жутковатую черную бездну. Фонарь он придерживал зубами, и поэтому было видно, как пятно света, прыгающее на стене, все дальше и дальше уходит вниз. Достигнув дна, проводник без каких-либо эмоций крикнул:
   – Давай, следующий.
   Внутренне содрогаясь, синьор Паоло взялся за шнур и, мысленно поминая все того же крылатого владыку, начал свой спуск, изо всех сил стараясь не сорваться и не упасть. Ему казалось, что этот путь не закончится никогда. Когда его онемевшие от напряжения руки уже готовы были разжаться сами собой, он с невероятным облегчением ощутил под ногами мелкую россыпь камней. Носильщик спустился довольно быстро, скользя по шнуру кожаными перчатками и время от времени отталкиваясь от стен ногами.
   В отличие от недавней, не слишком утомительной прогулки по туннелю, путь по этой галерее стал преодолением сплошной полосы препятствий. Здесь ходы, скорее всего, созданные потоками подземных вод, имели самую замысловатую форму. Люди, бредущие сквозь хаотическое нагромождение пластов известняка, были вынуждены пробираться через узкие, тесные норы с острыми выступами. Кое-где продвигаться можно было только лишь ползком, а в других местах ход разрастался до размеров большой пещеры, с потолком из каменных складок и огромных глыб, которые, казалось, могли рухнуть в любую минуту и похоронить собою всех. Здесь почти постоянно приходилось идти, дыша через кислородные аппараты.
   Когда проводник вновь произнес долгожданное: «Привал!», его спутники, донельзя измученные изматывающей дорогой в никуда, буквально рухнули на неровный мокрый пол, не обращая внимания на капли воды падающие с потолка. Отдых прошел в полном молчании. В непроглядной тьме слышалось лишь тяжелое дыхание и покряхтывание носильщика. Подняться вновь и идти дальше в неизвестность казалось выше всяческих сил. Но когда проводник встал и буднично объявил, что пора идти дальше, синьор Паоло и носильщик, после некоторой заминки, тоже встали и побрели вслед за ним.
   Вскоре их путь пошел на подъем. Синьора Паоло это несколько воодушевило и он даже немного повеселел. Когда они еще через пару часов, преодолев участок крутого подъема, оказались в просторной галерее, в одном месте обнаружилась частая капель, от которой распространялся тяжелый запах канализации.
   – Ага, – удовлетворенно отметил проводник, – мы уже почти у цели. Еще полчаса ходу, и мы на месте.
   Это известие его спутникам как будто придало сил. И хотя их дальнейший путь по-прежнему представлял собой все ту же «полосу препятствий», идти стало как будто легче. Теперь кое-где сверху временами доносился непонятный приглушенный грохот.
   – Это метро, – заметив недоумение спутников, пояснил проводник.
   Оказавшись в гроте с низким потолком, куда они забрались по узкому крутому лазу, проводник остановился и осветил свой план фонарем.
   – Мы на месте, – объявил он. – Да, это именно то, что нам и нужно. Все, синьор Паоло, мы пришли именно в то место, куда заказчик приказал доставить груз. Прямо над нами – Кремль. Вон в той стороне – Спасская башня, а там – Троицкая. Да, не слабо мы отмахали – километров пятнадцать, не меньше. В толк только не возьму – зачем эту хрень надо прятать так далеко? Можно было и у самого входа в катакомбы так замаскировать, что ни одна собака не унюхала бы.
   – Желание заказчик – закон. Он нам платить огромный деньги, – хмуро уведомил «метр с кепкой». – Нам надо прятать груз. Нужен найти ниша в камень, туда положить, маскировать. Давайте, давайте, искать ниша, искать!
   Проводник обошел все углы грота и в одном из них обнаружил длинный лаз, ведущий в смежный бесформенный грот, изобилующий всякого рода разломами и трещинами в стенах. Найдя подходящую выемку, проводник и носильщик затолкали в нее груз, не распаковывая вещмешка, и заложили его кусками камня. Теперь едва ли можно было бы догадаться, что здесь что-то спрятано.
   – Так, синьор, нам сообщили, что всю сумму денег за работу по доставке груза заказчик передал через вас. Когда мы сможем получить свою долю целиком? – спросил он у иностранца.
   – Задаток я вам уже отдать, – недовольно парировал итальянец. – Остальной часть находиться в гостиница. Там, в мой номер, я их забирать и отдать вам весь оставшийся часть деньги, например, у зоопарк.
   – У меня другое предложение. Выходим на поверхность и все вместе едем в гостиницу. Так, на всякий случай...
   – Вы мне что, не доверять?! – зло огрызнулся итальянец. – Я вас не обманывать. Расчет гарантировать синьор Геннадио. Он вам обещать – я делать. Вы мне верить? Хорошо. Назад мы пойдем другой дорога. Если за нами кто-то следить, он не должен знать наш конечный цель. И, будете добры, дать мне ваш план.
   Он взял у проводника план их подземного маршрута и, осмотрев его при свете фонаря, спрятал в задний карман брюк. Потом достал аэрозольный баллончик краски и ярко-красной струей нарисовал на стене грота что-то наподобие летящего орла с изогнутой саблей в когтях. Кончив рисовать, он швырнул баллончик куда-то в угол. Точно такого же орла перед началом пути он нарисовал и у входа в катакомбы.
   Путники покинули грот и тем же порядком продолжили свое путешествие – первым двинулся проводник, за ним синьор Паоло, последним зашагал носильщик. По узкому извилистому ходу они описали большой полукруг, потратив на путь около часа. Затем по наклонной галерее с полом, покрытом липкой грязью, они вновь пошли на подъем. Еще через полчаса, протиснувшись в неприметный боковой лаз, оказались в довольно просторном гроте. Обшарив стены лучом фонаря, проводник нашел в одной из стен кладку, выполненную из плоских кусков известняка, из-за которой явственно доносилось непонятное журчание и плеск.
   – А вот и то, что нам нужно, – проводник начал разбирать кладку. – Здесь проходит большая канализационная труба. Сейчас спустимся в нее, отсюда идем вправо около километра и там выходим на поверхность.
   Когда камни были убраны, открылась пустота, из которой донесся шум бегущего потока. В нос ударила тяжелая волна канализационных испарений.
   – Тьфу! Какой здесь вонь! – скривившись, плюнул синьор Паоло.
   – Ха! В вашей римской канализации, думаю, тоже пахнет не духами, – хохотнул проводник. – Вот, интересно, как вы собираетесь форсировать нашу московскую канализацию? Я же вас предупреждал, чтобы вы тоже надели резиновые сапоги.
   Он продемонстрировал свою ногу. Высокие ботинки синьора Паоло, разумеется, ни в какое сравнение с ними не шли.
   – Ничего, это не проблем, – иностранец издал короткий сдавленный смешок и что-то быстро достал из-за пазухи.
   Его спутники, заподозрив недоброе, в последнее мгновение отпрянули в темноту, но было поздно. Приглушенно хлопнули два выстрела.
   – За что?! С-сука!.. – падая на пол, прохрипел проводник.
   Носильщик умер мгновенно, без единого звука рухнув на неровный камень пола. Подсвечивая фонарем, синьор Паоло в упор выстрелил обоим в голову. Сняв с них сапоги, он сначала примерил обувь носильщика. Но та оказалась ему слишком велика. Зато сапоги проводника оказались почти в самый раз.
   Заглянув в открывшийся ход, синьор Паоло посветил туда фонарем и увидел круглый туннель бетонной канализационной трубы, по дну которой бежал поток темной зловонной жижи. Неподалеку от пролома из стены выступал конец другой железной трубы, меньшего диаметра, откуда в туннель непрерывно извергалась широкая струя грязно-черной мути. Синьор Паоло подтащил к лазу проводника и, перевесив его через край прогала, сбросил вниз безжизненное тело. Следом, с громким плеском, упал носильщик. Посветив им вслед, синьор Паоло убедился, что мертвецы, подхваченные стоками, исчезли в темени трубы. Затем он выбросил в канализацию все, что валялось на полу, и, сунув свои ботинки под мышку, спустился в канализацию.
   Пригнувшись, чтобы не задевать головой за свод туннеля, он пошел вправо, навстречу бегущим струям. Атмосфера, насыщенная аммиаком и сероводородом, стесняла дыхание. Кислородный аппарат, переставший работать еще во время последнего подъема, болтался на плече бесполезным грузом, и синьор Паоло с досадой бросил его под ноги. То и дело накатывала тошнота, ломило в темени и висках.
   Но синьор Паоло с настойчивостью заведенного механизма шел и шел внутри этой огромной бетонной кишки, покрытой слоем черной липкой плесени. Его ноги, юзившие по скользкому бетону, одеревенели и подгибались. Но здесь нельзя было не то что присесть – омерзительно было просто прикоснуться к стенке трубы. Вдобавок ко всему, ослепительно-белый луч фонаря постепенно начал тускнеть, делаясь красноватым, что означало переразряд аккумуляторов. Синьор Паоло с досадой вспомнил, что фонари проводника и носильщика он опрометчиво не захватил с собой.
   Это повергало в уныние и тоску. При одной лишь мысли о том, что скоро он может оказаться в этой бетонной клоаке без света и надежды найти выход, его охватывала невольная дрожь. Он снова изобразил все тот же ритуальный жест и попросил защиты у некоего загадочного божества. Шагая чуть не по колено в густой как деготь жиже, синьор Паоло напряженно вглядывался в мрак, надеясь увидеть хоть что-то, напоминающее смотровой колодец, где, безусловно, можно было бы найти выход наружу. В конце концов судьба над ним как будто сжалилась, и он внезапно с облегчением увидел впереди широкий квадратный колодец со стенами, выложенными кирпичом.
   Посветив тусклым лучом внутрь колодца, синьор Паоло заметил ржавую железную лестницу, прикрепленную к стене. Высоко над головой темнел бетонный потолок, на котором четко выделялся черный круг люка. Обрадованный синьор Паоло из последних сил подтянулся на нижней ступеньке лестницы и, с трудом достав до следующей, тяжело дыша стал медленно взбираться наверх. Шум и плеск бегущих стоков, доносящийся снизу, стал приглушеннее, откуда-то сверху повеяло свежестью. Но когда он был уже примерно в метре от люка, под штырями, торчащими из стены, к которым сваркой была прихвачена лестница, что-то внезапно хрустнуло, и... синьор Паоло с ужасом почувствовал, что вместе с верхним звеном лестницы падает спиной вниз.
   – А-а-а!.. – единственное, что успел он крикнуть перед тем, как весь, целиком, ушел в зловонную жидкую грязь.
   Он успел услышать громкий плеск и ощутить болезненный удар спиной и затылком о какие-то острые камни, лежащие под стоками на дне колодца. Тело, парализованное болью, стало вялым и непослушным. Тяжелое звено лестницы давило на грудь и не давало возможности хотя бы приподнять голову над поверхностью. В его рот и ноздри хлынула омерзительная липкая жижа. Он отчаянно забился, ощутив приступ отчаяния и предсмертного ужаса, но менее чем через минуту все было кончено. Синьор Паоло захлебнулся, и его изувеченное при падении тело осталось на дне сточной ямы, без надежды быть найденным и погребенным.

Глава 1

   Раздраженный звонок телефона, выдавшего свою трель отрывисто и зло, застал Льва Гурова за завершением оформления очередного бумажного «урожая». Он уже занес руку, чтобы, коротко черкнув свой автограф на последней странице отчета, поставить на законченном деле большущую точку (и в прямом, и в переносном смысле), как его остановило противное и требовательное «Д-р-р-р!..»
   Бросив ручку, Гуров поднял трубку. Голос генерал-лейтенанта Орлова звучал с какой-то непонятной хитрецой.
   – Лева, а Станислав на месте? – спросил тот, как будто не зная, что Стас Крячко имеет обыкновение хронически опаздывать на работу.
   – Ты совершенно правильно догадался, что его здесь нет, – известил Гуров.
   – Да? Ну, ты это... свои дела уже закончил? Ты сегодня вроде собирался закругляться.
   – Петр Николаевич, опять издалека заходишь? Говори прямо: собираешься преподнести мне какой-нибудь «подарочек»?
   – Да при чем тут «подарочек»?.. Гм... Ладно, раз уж Стаса нет, зайди один. Кое о чем перетолкуем.
   – Ну хорошо, хорошо. Зайду! – Гуров бросил трубку, заранее понимая, что о намечавшемся вояже в Питер, куда они собирались в ближайшие дни съездить с Марией, придется опять забыть.
   «Господи! Да что ж за напасть такая! – усмехнулся Гуров, откинувшись на спинку стула и стиснув кулаки. – Ну почему я должен вечно обманывать свою законную жену, без конца обещая ей куда-нибудь с ней сходить, съездить, и каждый раз – откладывать, откладывать, откладывать «на потом»?.. Вот, блин, надыбал себе работенку! Добро бы, получал за нее кучу денег. А то – дадут, и домой нести неловко. Все! Пора начинать брать взятки! В особо крупных размерах…»
   Оборвав свои философствования, он в сердцах отрывисто стукнул кулаками по столу и направился к двери. Едва не столкнувшись с ним лоб в лоб, размахивая чем-то, скрученным в трубку, в кабинет почти вбежал Стас, собственной персоной.
   Оперуполномоченного главка Станислава Крячко приятели звали Стасом еще с той поры, когда он пришел работать в МУР совсем молодым лейтенантом. Крячко в любой компании мог моментально стать ее душой, всех без конца тормоша, будоража и веселя. Неслучайно их со Львом старый приятель генерал-лейтенант Орлов как-то заметил: «Стас, у меня складывается впечатление, что ты, хоть у тебя и нет пропеллера, но все же состоишь в близком родстве с Карлсоном. Даже голосом похож…»
   – Лева, – Крячко с громким шелестом развернул какую-то газету и сунул Гурову прямо под нос, – ты только почитай, что про нас опять накатала эта зараза Быстряева!
   Взяв измятый номер «Ночного бульвара», тот пренебрежительно усмехнулся:
   – С каких это пор ты начал зачитываться «желтой прессой»? – едко поинтересовался Гуров, натыкаясь взглядом на визгливый заголовок «Писан ли закон для «ментов в законе»?» – Я, даже не читая, заранее могу сказать, что ничего, кроме заурядного безмозглого тявканья, в этой газетенке не найдешь. «Скунс пера» – она и есть – «скунс пера».
   – В целом – да, – согласился Крячко. – Клеймит «треклятых ментов» и, в частности, тебя за «воспрепятствование международному культурному обмену». Ты же месяц назад повязал жулье, которое чистило музеи? Так вот, оказывается, это – «прометеи, несущие цивилизованному Западу свет русской культуры». Выходит, зря мы с ними так – их надо не сажать, а награждать медалью матери Терезы. А еще из-за нас, оказывается, сорвался визит в Москву делегации университета города Палермо.
   – Что, и там есть университет? – удивился Гуров. – Я почему-то всегда думал, что раз Палермо административный центр Сицилии, то там, кроме вилл главарей тамошней мафии, больше ничего и не существует.
   – Выходит, существует. А ты куда навострился?
   – Нас с тобой ждет группенфюрер Орлофф. – Гуров отодвинул Стаса и протиснулся в коридор. – Он только что звонил. Чую – что-то припас по нашу душу. Уж такие делал дальние закидоны, что и дураку было бы понятно – неспроста так мягко стелет.

   Генерал Орлов их появление отметил энергичным кивком, не отнимая от уха телефонной трубки.
   – ...Ну то, что он там лежал около трех суток, я уже знаю, – сердито сказал он своему собеседнику. – Мне уже звонили и в целом с этой информацией я знаком. Меня интересует другое. Его по отпечаткам пальцев уже идентифицировали? Так вот и займитесь этим.
   Он положил трубку и выжидающе посмотрел на приятелей.
   – Это не ты на нас должен смотреть так вопросительно, а мы на тебя, – садясь в кресло, заметил Гуров. – Ну рассказывай, Петр Николаевич, какую бяку подготовил нам на этот раз.
   – Ишь ты, «бяку»! – передразнил Орлов. – Ну почему обязательно «бяку»? Интересное, можно сказать, увлекательное дело нарисовалось. Сам бы взялся, да, знаете ли, должен же кто-то нашим отделом руководить...
   – А если без рекламы? – нетерпеливо спросил Крячко.
   – А без рекламы... Дело, братцы, очень серьезное. Я не преувеличиваю. Сами знаете, – Петр изобразил великодушный жест, – по пустякам я вас никогда не загружаю. А суть его вот в чем. Вчера в одном из коллекторов городской канализационной сети случайно был обнаружен труп мужчины средних лет с двумя огнестрельными ранениями.
   – Ой! Ой! Ой! – съерничал Станислав. – Таких находок в канализационной сети – воз и маленькая тележка. А вообще, мужики, и в самом деле: что за идиотская мода пошла? Пиф-паф – и в канализацию?.. Так что же за «фишка» в этом, отдельно взятом случае, о котором мы имели честь услышать?
   – «Фишка» в том, что у убитого в кармане обнаружена визитка итальянской торговой фирмы. А три дня назад из одной гостиницы ушел и не вернулся проживавший там итальянец Паоло Розелли. Правда, опера райотдела, который сейчас и занимается этим случаем, предполагают, что убитый вовсе не итальянец. Возможно, они и правы. Но мне кажется, что даже если это два совершенно разных случая, они все равно каким-то образом меж собой связаны.
   – И ты, ясное дело, хочешь кого-то из нас впрячь в этот хомут? – Гуров понимающе покачал головой.
   – Между прочим, я еще не выпрягся из старого хомута! – с ликованием объявил Крячко. – Мне еще добивать заказуху на Тверской.
   – И когда же ты думаешь с этой заказухой развязаться? – язвительно спросил Петр, сердито засопев носом. – Уже неделю колупаешься. Лева вот за это время успел раскрутить два дела. С последним, Лев, я так понял, ты уже разделался от и до?
   – Разделался, разделался... – понимая, что сейчас все концы сойдутся именно на нем, нахмурился Гуров. – Только что это меняет? Я уже две недели пашу без выходных. Мы с Марией собирались съездить на пару дней в Питер. Смешно сказать – за всю свою жизнь я в Эрмитаже был всего лишь раз. И то, в связи с проведением расследования пропажи царской диадемы. Да что там Эрмитаж! Здесь, в Москве, ни разу не был в большинстве музеев! Я что – робот?! Поменяли батарейки – и дальше паши?
   – Полковник Гуров! Ты же офицер – к лицу ли тебе подобное нытье? Сам ведь, стоит мне заикнуться о своих проблемах, тут же утыкаешь: это, дескать, издержки твоего начальственного положения. Верно? Так это же самое я могу сказать и тебе: это издержки твоей незаменимости. Ну нет у меня другого спеца такого уровня! А тут никак нельзя допустить, чтобы и этот случай дополнил коллекцию наших хронических висяков. Так что, давай обойдемся без долгих уговоров – сам ведь прекрасно понимаешь, что я все равно не отстану. Тут на карту поставлен, можно сказать, международный престиж российских сыскарей. Масштаб воспринимаешь?
   – Только не надо давить на патриотизм, – поморщился Гуров. – Обойдемся без высокого «штиля». Я в патриотах состою со времен своей октябрятской «звездочки». Уж так нас воспитали. Идеологически настропалили – дальше некуда. Так что, тебе на этой грядке делать уже нечего. Ну, давай, давай это «увлекательное» дело. Как же оно некстати! Так... Какой райотдел им сейчас занимается? Давай их телефоны, явки, шифры, пароли...
   – Чего? – насторожился Орлов, но по взгляду Льва тут же догадался и без пояснений, что «шифры», «явки» и «пароли» – не более чем прикол. – Опять все та же, ваша «фирменная» клоунада, – устало резюмировал он. – Ладно, записывай...
   Час спустя с опером райотдела, подвижным как ртуть, майором, Гуров отправился в морг. Судмедэксперт Дроздов, уже закончив осмотр тела убитого, неторопливо, как бы подчеркивая значимость выполненной им работы, излагал результаты осмотра и вскрытия:
   – Судя по трупным изменениям, смерть наступила трое суток назад. Первый выстрел был выполнен в грудь с расстояния примерно двух-трех метров. И хотя эта рана была, в принципе, смертельной, умер он после второго выстрела в голову, выполненного почти в упор. Судя по входному отверстию в кости, убийца использовал оружие калибра девять миллиметров. Это, скорее всего, или пистолет Макарова, или немецкий «вальтер».
   – Пули не обнаружены? – спросил Гуров.
   – Нет, обе прошли навылет, – суховато пояснил Дроздов. – Убитому около сорока лет, рост около ста семидесяти восьми сантиметров, физически развит, хотя «качком» его бы не назвал. На теле несколько шрамов. На животе – давний, послеоперационный рубец после перенесенного аппендицита. На правом плече старый шрам, предположительно, от удара ножом. На левом бедре отметина от сквозного пулевого ранения. Тоже давнего. На левом плече – татуировка, эмблема какого-то подразделения спецназа. Ее, судя по всему, наш «клиент» пытался вытравить, поэтому она очень размыта, уточнить ее детали не представляется возможным.
   – Отпечатки пальцев уже сняли?
   Гуров оглянулся на анатомический стол, где под белой тканью угадывались контуры укрытого ею человеческого тела.
   – Да, уже отправили на идентификацию, – кивнул Дроздов.
   – Ну-ка, давайте посмотрим, что там за эмблема… – Лев подошел к столу. – Вдруг что-нибудь да разглядим? Ее, кстати, крупным планом засняли?
   – Да, фотосъемка выполнена во всех ракурсах и деталях, – откидывая покрывало, сообщил Дроздов. – Что интересно, целы практически все зубы. На весь рот – всего две пломбы, справа сверху и слева снизу. Везунчик... Со стоматологами, считай, не пересекался.
   – Везунчик?! – саркастически рассмеялся Гуров. – Да уж, «счастливее» его – не найти. Ты со своими вставными железками еще не знаю сколько пробегаешь, а он с сохранившимися, родными – досрочно «сыграл в ящик».
   Осмотрев вздутое изнутри плечо убитого, под кожей которого уже расплылись бесформенные зеленоватые трупные пятна, Лев в контурах синеватых обрывков линий татуировки увидел что-то знакомое.
   – По-моему, – задумчиво отметил он, – эмблему такой же формы я уже видел. Да, точно, видел. Лет десять назад мы взяли киллера. Бывший афганец, служил в спецназе снайпером. Так вот, у него на плече было что-то похожее.
   – Ну и замечательно! – отметил майор. – Значит, есть возможность уточнить, что это за «лейбл». Тот киллер еще сидит? Ему сколько дали?
   – Да дали-то ему около двадцати лет строгача. Только он уже давно не сидит, а лежит. Всего год спустя после вынесения приговора его убили. То ли убрали как нежелательного свидетеля, то ли это была чья-то месть. Он же столько убрал криминальных авторитетов – на руках пальцев не хватит.
   – Честно говоря, – проворчал майор, – будь моя власть, я бы его не на нары отправил, а дал новую винтовку и патронов побольше. Если бы не велся отстрел всякой мрази, вообще бы продыху не было.
   – Отчасти с этим согласиться можно. – Лев задумчиво вздохнул. – Да, случается, и мне приходят такие мысли.
   – Там в пакете его личные вещи, – напомнил о себе Дроздов. – Смотреть будете?
   – Давайте посмотрим, – согласился Гуров. – Помимо визитки при первичном осмотре в вещах еще что-нибудь нашли?
   – Мобильный телефон, металлическую фляжку с остатками коньяка, – начал перечислять майор, – армейский компас, нож с выкидным лезвием... Еще что у него было? Пачка размокших сигарет, зажигалка, деньги в сумме около полутора тысяч рублей. Вроде все.
   Дроздов вызвал санитара, и тот принес черный пластиковый мешок, из которого вывалил на выложенный плиткой пол мокрые, пахнущие канализацией, джинсовые брюки и куртку, рубашку, мужские трусы свободного покроя, черные носки.
   – Головного убора и обуви на нем не было, – пояснил майор.
   Санитар надел резиновые перчатки и проверил карманы брюк и куртки. В заднем кармане джинсов, закрытом на застежку-молнию, обнаружилась связка из трех ключей, а в нагрудном кармане рубашки – коротенькая пластмассовая расческа.
   – Блин! – несколько сконфузился майор. – Вчера вроде все досконально осмотрели...
   Но еще большее оживление вызвала находка в крохотном кармашке трусов. Санитар извлек из него запечатанный пластиковый конвертик с презервативом.
   – Да, похоже, парень был не промах – в полной мере соответствовал скаутскому лозунгу «Всегда готов!» – с грустной иронией усмехнулся Гуров. – И, вполне возможно, именно поэтому в свои сорок был одинок.
   – А почему вы считаете, что он был одинок? – заинтересовался майор.
   – На одной связке – сразу три ключа: от квартиры, автомобиля и почтового ящика. Конечно, не исключены варианты, но обратите внимание, как пришита пуговица на рубашке – мощно, с запасом. Женщины делают это гораздо изящнее.
   – Да, действительно, – подивился Дроздов. – Я бы и не подумал. И что же из этого следует?
   – Если по отпечаткам пальцев убитого опознать не удастся, то сделать это будет довольно непросто, – озабоченно констатировал Гуров, – раз никаких документов при нем не оказалось. А раз он одинок, то едва ли кто подаст на розыск пропавшего без вести. Кстати, смотрите – нет одной пуговицы на куртке. Это надо взять на заметку – вдруг она где-нибудь обнаружится? Вещи следовало бы просушить и заскладировать, как вещдок. А пока что у нас всего одна реальная зацепка – его мобильный. Он сейчас где находится?
   – Вместе с остальными вещами у нас в отделении, – сообщил майор, наблюдая за санитаром, укладывающим в пакеты вещи убитого.
   Прибыв в райотдел, Лев прошел вслед за майором в его кабинет. Тот с явным облегчением достал из несгораемого ящика черный пластиковый пакет. Затем передал бумажный конверт со снимками и скоросшиватель с первичной документацией – рапортом участкового, протоколами опроса свидетелей и прочим.
   В управление Лев вернулся уже к обеду. Войдя в свой кабинет, он увидел Стаса, корпевшего над бумагами. Тот трудился столь упорно, что даже не обратил на него внимания. На лице Крячко было написано вдохновение и даже некоторый энтузиазм. Однако когда Гуров подошел поближе, то понял, что объектом столь усердного приложения сил Станислава были вовсе не какие-либо служебные документы, а... замаскированный ими сканворд.
   – Совсем обнаглел! – только и смог сказать Лев, с сердитым изумлением глядя на это вопиющее безобразие. – Всего пару часов назад этот хитромудрый бездельник плакался у начальника, жалуясь на свою сверхзагруженность. Но на сканворды, оказывается, у него время есть!
   – Лева! Ты все как-то неправильно, превратно воспринимаешь, – конфузливо хмыкнул Крячко, отрываясь от столь захватившего его занятия. – Во-первых, должен же я давать передышку своим мозгам?! А то ведь если постоянно думать об одних лишь бандюгах, можно и... вообще неизвестно до чего дойти. Свихнуться, например. Во-вторых, сканворды – и это уже доказано учеными – лучшее средство повышения уровня эрудиции. Вот, скажи мне, как человек близкий к театру: что освещает театральную сцену? Пять букв.
   – К театру я, вообще-то, не ближе, чем ты, – отмахнулся Гуров. – Те два года, что я отдал «Щуке», давно ушли в небытие. А что касается повышения уровня эрудиции... Откровенно говоря, об эрудиции я бы помолчал, поскольку за последние годы ничего иного, кроме неуклонного роста твоей ЭРО-диции, я при всем старании отметить не могу.
   – Да ладно тебе, Лев! – надулся Крячко. – Иной раз, как какая-нибудь старая перечница, язвить начинаешь... Злишься, что я от этого дела отпихнулся? Так и мне самому выходные нужны как воздух. Я дома ремонт уже месяц как затеял, и все никак не закончу.
   – Тогда тем более – какие могут быть сканворды? Эх ты, эрудит-самоучка, – усаживаясь на свое место, Гуров покачал головой. – Кстати, сцену в театре освещают софиты.
   – О! Точно, софит! – обрадованно воскликнул Стас, хватая авторучку. – Ведь слышал же когда-то это слово, а что к чему – в памяти не отложилось. Кстати, у тебя-то как движутся дела? Уже есть что-то интересное?
   – Сейчас вот пойду отдавать этот телефон компьютерщикам, – Лев показал небольшой мобильник со всевозможными «наворотами». – Пусть выжмут из него все, что только можно. Отпечатков его хозяина, увы, в картотеке не обнаружилось.
   – Это телефон убитого? – Крячко с интересом вытянул шею. – Мне так думается, мужик был небедный. Такая мобила штук пять-семь стоит… Больше! До десяти.
   Когда через полчаса Гуров вернулся обратно, сканворда на столе Стаса уже не было. С постным лицом тот листал какое-то дело, всем своим видом давая понять: вот видишь – я работаю! Сев за стол, Гуров достал из кармана телефон-вещдок. Штатный спец свое дело знал хорошо, и мобильник, достаточно быстро приведенный им в рабочее состояние, функционировал как новенький. Он без особых затруднений смог выяснить, что сим-карта зарегистрирована на некую Алевтину Даниленко.
   – Хреново дело… – вслух констатировал Лев, рассматривая мобильник. – У меня такое ощущение, что здесь неминуем полный облом. Как это ни грустно, но я пока что буксую на месте. Ладно, попробую созвониться с этой мадам по ее городскому телефону. Благо, парни пробили ее номер через свою базу данных.
   Однако на том конце провода никто не откликнулся.
   – Голяк? – сочувственно спросил Стас, отрываясь от чтения дела.
   – Голяк... – подтвердил Гуров, поймав себя на том, что начал нервно барабанить пальцами по столу. – Кстати! Тут появилась одна интересная мыслишка...
   – Это какая же? – прищурился Крячко.
   – А ты не отвлекайся! – Лев строго помахал указательным пальцем. – У меня – свой огород, у тебя – свой.
   – Да ладно, не будь жадиной-говядиной! – примирительно вздохнул Станислав. – Вообще, ты всегда так азартно работаешь, что просто завидно делается. Прямо так и хочется попроситься: а меня в игру примешь?
   – Может быть, однажды и приму, – от души рассмеялся Гуров. – Если будешь хорошо себя вести. Значит, говоришь, какая у меня мыслишка? Надо бы поискать среди личного состава райотделов бывших диггеров. Ну это знаешь, те, которые по всяким подземельям лазят. Пусть проверят канализационные магистрали изнутри. А сверху стоит пустить поисковые группы, чтобы осмотрели шахтные люки у смотровых колодцев. Вдруг еще что-нибудь обнаружится?
   – Хм... Дельно! – одобрил Крячко.
   Уже знакомый Льву майор, с которым он созвонился, его идею тоже одобрил, хотя и особого энтузиазма не проявил.
   – У нас, кстати, в отделе есть двое ребят, – сообщил он, – так они до сей поры в свободное время по всяким подземельям шастают. Им даже прозвище дали, прямо как у Короленко – «Дети подземелья».
   – Это замечательно! – Гуров даже не ожидал, что ему так повезет – диггеры нашлись сами собой, и теперь не нужно было, разыскивая их, бегать по всей Москве. – Задача такова: парней экипировать в химзащиту, вплоть до противогазов. Пусть они пройдут по всем трубам, что ведут к коллектору, где был обнаружен труп. А вторая группа пусть пройдет вдоль люков. Ну не может быть, чтобы ничего нигде не осталось.
   – Займемся… – лаконично пообещал майор, положив трубку.
   Позвонив Алевтине Даниленко еще раз и вновь не дождавшись ее ответа, Лев решил обзвонить номера, которые сохранились в оперативной памяти мобильника-вещдока, поскольку в «записной книжке» телефона их не оказалось ни одного. Это тоже давало шанс установить личность убитого и хоть как-то начать распутывать это дело. Проверив счет мобильника, Гуров обнаружил, что на нем лежит почти сотня долларов.
   – Да-а!.. – удивленно отметил он. – Мужик на переговоры не скупился. Видимо, ему было о чем и, главное, с кем поговорить.
   Набрав последний по времени номер из числа входящих, он неожиданно услышал в трубке раздраженный обиженный женский голос.
   – Что, бесстыжий, все же соизволил позвонить? Эх ты, трепло, пустозвон! – женщина говорила, срываясь на крик. – Я, дура, думала, что у него какие-то важные дела. А он, гусь лапчатый, по городу со всякими шлюхами мотается. Думала, что хоть один – мужик как мужик. А на деле – пустоцвет, мыльный пузырь, прохиндей и пройдоха!
   – Одну секунду! – Лев с трудом вклинился в этот бурный поток излияния чувств. – Прежде всего, здравствуйте. Я вовсе не тот, кто вас, я так понимаю, чем-то обидел.
   – А... Кто же вы? – растерянно осеклась женщина. – Вы же звоните по телефону Артема? Вот – я вижу его номер.
   – Да, это его телефон. Но в руки он мне попал случайно. И я хотел бы его вернуть хозяину. Но не знаю, как его найти.
   – Вон оно что... – женщина разочарованно вздохнула. – А я уж было подумала, что это он сам позвонил. Постойте! А как же получилось, что его телефон оказался у вас? Он его что, потерял?
   – Ну, в общем-то, да. – Гуров решил ей пока не говорить о смерти хозяина мобильника. – Может быть, вы мне подскажете, как найти Артема?
   – Если бы я это знала... – женщина всхлипнула. – Простите, а вы кто?
   – Полковник милиции, Гуров Лев Иванович.
   – Вы из милиции?! С ним что, что-то случилось? Скажите, я вас прошу! – в голосе женщины зазвучала неподдельная тревога.
   – Знаете, нам с вами, наверное, следовало бы встретиться. Я хотел бы задать вам ряд вопросов. Ну и, соответственно, ответить на какие-то ваши.
   – Хорошо ... – упавшим голосом согласилась женщина.
   Записав адрес собеседницы, Лев набрал следующий по очередности номер. Раздался гудок и откуда-то издалека донесся механический женский голос, что-то говоривший на непонятном языке. Гуров сумел разобрать лишь отдельные слова: «буон джорно» и «грациэ». «Видимо, автоответчик, – догадался он. – Причем автоответчик, говорящий по-итальянски».
   – Ничего себе! – сказал он вслух, обнаружив, что финансовые резервы телефона сократились довольно ощутимо.
   – Что там такое? – Крячко вновь оторвался от бумаг.
   – Очень даже может быть, что я сейчас звонил в Италию. – Лев недоуменно улыбнулся. – Мне ответил автоответчик, по-итальянски. У нас же такой никто не поставит? Как думаешь?
   – А вдруг ты попал в итальянское посольство? Или, скажем, в ту итальянскую фирму, визитку которой нашли у убитого?
   – Может быть, это и фирма, но не та. На визитке – наш, московский адрес, а с телефонного счета ушло денег, как будто я звонил куда-нибудь на Берег Слоновой Кости. Ладно, тут еще два номера. Один повторяется раза три. Может, там кто аукнется?
   Его надежды оправдались. Мягкий женский голос известил:
   – Московский офис фирмы «Дольче вита» приветствует вас. Мы рады вашему звонку и готовы к самому тесному и плодотворному сотрудничеству. Что вас заинтересовало в ассортименте товаров и услуг, предоставляемых нашей фирмой?
   – Извините за беспокойство, но, знаете, – Гуров решил разыграть из себя безнадежного простака, – я звоню вам по случайно найденному мною телефону. Его номер, я думаю, есть на вашем определителе. Суть дела в том, что я хотел бы вернуть этот мобильник его законному владельцу. Вот и обзваниваю всех тех, чьи номера остались в электронной памяти. Вы не могли бы мне помочь найти хозяина этого телефона?
   Судя по всему, сказанное Львом на том конце связи вызвало некоторую заминку. Растерянно «поэкав», его собеседница наконец выкрутилась из явно щекотливого положения.
   – Э-э... Я прошу меня извинить, но такой информации мы, к сожалению, вам предоставить не можем, – сказала она вроде бы совершенно спокойно, однако Гуров словно видел кого-то, стоящего рядом с ней и отчаянно изображающего руками запрещающие жесты. – Возможно, кто-то из наших сотрудников в частном порядке, вопреки служебной инструкции, использовал корпоративную связь в личных целях. Спасибо, что позвонили нам. До свидания. Желаем вам всего наилучшего.
   В телефоне раздались короткие гудки.
   – Та-а-ак! – Лев положил мобильник и с хрустом потянулся. – А это уже что-то. Фирма, и это бесспорно, – с двойным дном. Их напугал мой звонок. А раз они боятся, значит, причины тому имеются. Вывод: эту фирму надо как следует прощупать. Теперь последний номерочек. Вдруг и здесь клюнет?
   Он набрал номер, но на другом конце откликнуться почему-то не спешили. Наконец в телефоне раздался сипловатый тенор заядлого курильщика:
   – Да, я слушаю.
   – Простите, что беспокою, – Гуров продолжал играть роль простака, – но телефон, по которому вам звоню, я только что нашел. Суть дела в том, что я хотел бы разыскать его законного владельца и вернуть ему эту вещь. Не могли бы вы...
   – Слушай, мент, ты кому мозги пудришь? – едко хмыкнул его собеседник. – Да я вас, сучар, за версту чую, даже с завязанными глазами!
   – Что вы! Что вы! Какой я мент? – Лев старался давить на глуповатую наивность типичного «гомо советикуса». – Почему вы так решили? Просто...
   – Чё, не понял? Повторить еще раз? Зря стараешься, ментяра, – меня не проведешь. Усек?!
   – Господи! Да что за ерунда?! – смиренно возмутился Гуров. – Что вы такое говорите? Понимаете, я случайно на улице нашел этот телефон и хочу отдать хозяину. И только! А его как найдешь? «Стола находок» сейчас уже ни одного не осталось. Вот я и обзваниваю тех, кто сам звонил прежнему владельцу телефона. Хотите, отвезу телефон вам. Вы и отдадите.
   – На хрен он мне нужен?! Я вот никак в толк не возьму, кто ты такой. Или, и в самом деле, полный затупок, или очень хитрый мент, – коротко хохотнул «крутой», как про себя Лев окрестил своего хрипато-хамоватого собеседника. – И вообще, тебе-то что за печаль? Ну пусть мобилу кто-то и посеял. Себе возьми, раз нашел. Ты что, шибко богатый?
   Судя по всему, диалог с «дремучим лохом» его начал развлекать, и «крутой», сбавив нахрапистый нажим, заговорил с некоторым даже расположением. Лев это почувствовал и решил разговор затянуть подольше, чтобы тот, проговорившись, сообщил хоть что-то существенное.
   – Понимаете, тут, у нас, в Черемушках я работаю в школе учителем физкультуры и географии. Ну и раз уж учу детей быть... э-э... честными, что ли… то, согласитесь, к лицу ли мне самому присваивать чужое? Ведь дураку понятно, что такой дорогой телефон мне не по карману. И если мои ученики заподозрят обман, в смысле того, что я говорю им одно, а делаю совсем другое, они меня просто будут презирать и игнорировать. Тогда хоть сразу увольняйся. Поэтому, согласитесь, все же лучше вернуть вещь за вознаграждение, чем пользоваться ею, боясь, что разоблачат.
   – А-а... – «крутой» чуть удивленно кашлянул. – Вон чего! Ну это уже понятнее. А то заладил какую-то лабуду насчет морали... Ты мне вот что расчирикай – где именно нашел эту мобилу?
   – Да вот буквально полчаса назад. Шел в аптеку и рядом с нашей станцией метро на газоне увидел в траве что-то черное. Поднял, а это мобильный телефон.
   – Да-а-а?.. – голос «крутого» стал озабоченно-задумчивым. – Хм... Ты вот что... Трубу эту оставь себе на память. Усек? Лишнего где попало про это не базлай. Нашел – и нашел. Никого не колышет. И по этому номеру больше не звони. Сейчас же его сотри, а то у тебя могут быть крупные неприятности. Дотукал? Ну ладно. Кончаем базар. Слушай, а твоя фамилия, случайно, не Лопухов?
   По тону вопроса чувствовалось, что «крутой» решил напоследок себя повеселить. Гуров это понял и охотно ему подыграл:
   – Нет, что вы! Моя фамилия Сифонов...
   – Как?!! – «крутой» буквально захлебнулся диким хохотом. – Ты это серьезно?! Ты что, и в самом деле – Си… Си… Сифонов?
   – Да, конечно. Сифонов! – со скромным достоинством подтвердил Лев, вызвав еще более сильный приступ хохота. – Если не верите, могу дать телефон нашего директора – он подтвердит, что я действительно Павел Павлович Сифонов.
   Вволю нахохотавшись, «крутой» заговорил уже почти по-приятельски:
   – Ну, мужик! Ну, насмешил! Хотя, по правде сказать, с тобой малость побазарил – прямо как дома побывал. Как она там, «белокаменка»?
   – Вы имеете в виду Москву? – переспросил Борис. – Да ничего, стоит. Правда, давно дождя не было – жара, пылища...
   – Ну поклон ей от Гены Бизона. Ладно, будь здоров, чудило праведный...
   Раздались короткие гудки. Гуров посмотрел на счет – денег ушло впятеро больше, чем после первого звонка.
   – Ага! Есть контакт! Клюнуло! – он энергично стукнул по столу кулаком. – И неплохо клюнуло. Теперь нам нужно выяснить, кто же он такой, этот Гена Бизон.
   – Он что, себя назвал?! – Стас обалдело воззрился на Льва. – Ну, ты даешь! Лихо раскрутил... Завидую!
   – Иначе и не умеем! – выходя из кабинета, Гуров задорно подмигнул.
   Когда он скрылся за дверью, Крячко с досадой посмотрел на лежащие перед ним бумаги.
   – У, зараза! – стукнул он кулаком по скоросшивателю. – Скорее бы с тобой разделаться. Ничего, еще час – и я свободен.
   Однако его надежды сбылись даже раньше. Стремительно покончив с бумажными делами – стопроцентно установленный обвиняемый уже сидел в Лефортово, и требовалось лишь доработать аргументацию, которая бы не позволила прожженному прохиндею, а теперь еще и мокрушнику, на которого работали столь же прожженные адвокаты, изменить содержание под стражей на подписку о невыезде – Станислав Крячко явился пред ясны очи генерала Орлова.
   Когда Гуров вернулся в кабинет, Стас сидел за своим опустевшим столом, картинно хмурый и безрадостный.
   – Ну вот где, скажи, справедливость?! – Крячко вопрошающе простер руки горе. – Только спихнул эту чертову мокруху, как меня опять подпрягли, наподобие того савраски. Так что, уведомляю: с этого момента я подключен к расследованию убийства неизвестного, обнаруженного в канализации.
   – Кем подключен? Орловым, что ль? – сдержанно поинтересовался Лев. – Он тебя что, к себе вызывал?
   – Да нет, я зашел к нему доложиться, что... Ну, что дело передал следователю. – Стас возмущенно закашлялся. – А он, понимаешь, с ходу – в лоб: Леве тяжело, Лева зашьется... Давай к нему. Ну вот и...
   – Понятно. – Гуров с нарочитым сочувствием покачал головой. – Да, Стас, да… Не повезло тебе. Хотя... А зачем ты вообще на доклад потащился? Мог бы и завтра доложить.
   – Да, мог бы! – вспылив от того, что его раскусили, Крячко вызывающе подбоченился. – Но ведь ты же и в самом деле зашьешься! Ну не могу же я своего друга не поддержать в трудную минуту!
   – Особенно, если появилась необходимость срочно отпихнуться от стопроцентного висяка – крупнейшей аферы, где ни концов, ни свидетелей, ни улик...
   – А... Ты откуда знаешь?
   – Стас!.. – чуть снисходительно рассмеялся Гуров. – Когда это было, чтобы в нашей конторе что-то оставалось тайной более пяти минут? Но я ценю твой порыв, твой энтузиазм и с удовольствием беру в компанию. Ладно, давай теперь уж вместе разберем, что тут нам сорока на хвосте принесла. Выяснил я, кто он, этот Гена Бизон. По паспорту – Бузин Геннадий Федорович, шестьдесят пятого года рождения, уроженец Зеленограда, образование незаконченное среднее. В заключении был трижды. Первый раз сидел еще в малолетке, за грабеж. После освобождения сколотил банду и промышлял рэкетом. Снова сел. Третий срок получил за торговлю оружием и наркотиками. Что-то не поделил со своими «коллегами», и те его «заказали». Бежал за границу. Где сейчас находится – неизвестно.
   – То есть, следует понимать так, что убитый – подельник этого Бизона? – констатировал Крячко. – Тогда надо бы поднять дела тех, кто входил в его группировки.
   – Уже подняли. Нашего «клиента» среди них не оказалось, – Лев со вздохом развел руками. – Кстати, как выяснилось, нескольких членов рэкетирской банды Бизона следствию установить так и не удалось. Поэтому, возможно, убитый из числа этих «неизвестных героев».
   – А номер мобильника Бизона пробивали? Может, это что-нибудь могло бы дать?
   – Пробивали! Он оформлен на восьмидесятилетнего деда, которого уже год как нет в живых. Тут вот наш Дроздов расстарался. Мы в одежде убитого нашли расческу. Он, надо отдать ему должное, подсуетился и забросил ее ребятам в химлабораторию. Я с ними созвонился, они пообещали, что выжмут из этой расчески по максимуму. Где-то через час результат уже будет готов. А пока давай-ка еще раз позвоню этой неуловимой Алевтине Даниленко.
   На этот раз Алевтина откликнулась.
   – Алло, я вас слушаю! – молодой женский голос звучал задорно и весело, с долей какого-то лихого кокетства.
   – Здравствуйте, – Лев откашлялся, – это Алевтина Даниленко?
   – Да, это – Алевтина Даниленко. И кому же она понадобилась, хотелось бы знать?
   – Понимаете, я вам звоню по мобильнику, номер которого оформлен на вас. Я случайно нашел его на улице и решил узнать: что же это за миллионерша, которая дорогие мобильники разбрасывает направо и налево?
   – А он давно уже не мой. – Алевтина сообщила об этом совершенно беззаботно, словно речь шла о паре стоптанных туфель. – Я уже почти год как его продала.
   – И кому же так повезло, если не секрет?
   – Я его не знаю вообще. Такой довольно интересный мужчина. Сколько ему лет, сказать не могу – смотрелся вполне молодо. Мы с ним вместе ехали в троллейбусе. Он подсел ко мне на свободное место. Увидел мобильник – я по нему в это время говорила с подругой – сказал, что всю жизнь мечтал о таком же. А я ему ответила, что мечтать невредно. Он засмеялся: я бы, говорит, не против помечтать с вами на пару. Ну а я ему: у меня давно уже есть с кем мечтать. Он мне: может быть, хотя бы насчет телефона договоримся? И достал триста баксов. А мне тут как раз деньги нужны были позарез. Ну я сразу же и согласилась. За то, чтобы и моя «симка» осталась, он накинул еще сотню баксов. А что? Мая вэшчь, – перейдя на утрированный кавказский акцент, рассмеялась Алевтина, – куда хачу – туда и ставлю!
   Гуров попрощался со словоохотливой собеседницей и положил телефон на стол.
   – Ну как, хоть что-то стоящее сообщила? – подперев голову кулаком, озабоченно спросил Крячко.
   – Если не считать того, что мы очень мило пообщались, результаты, можно сказать, нулевые. Знаешь, есть женщины, от одного голоса которых таешь как сосулька. Они могут быть и не красавицы, но мужчины от таких уходят крайне редко. А телефон она этому Артему продала прямо в троллейбусе.
   – Но я думаю, его фото ей все же стоило бы показать – а вдруг это не тот, кто купил телефон? Нельзя же исключать и того, что мобильник прошел уже через несколько рук?
   – Мысль резонная, – согласился Лев. – Правда, я не знаю, что это нам даст на перспективу, но показать фото лишним не будет. Однако... – взглянув на часы, он присвистнул. – Тебе не кажется, что мы опять грубо нарушили правило: война – войной, а обед – строго по распорядку? Время-то уже приближается к трем.
   – То-то я и смотрю, – Стас похлопал себя по животу, – что, о чем бы ни думал, все возвращается к одному и тому же – к мыслям о вкусной и здоровой пище.

   Когда они вернулись из расположенного неподалеку кафе, Гуров первым делом решил позвонить в химлабораторию. Результаты исследования расчески были уже готовы. Услышанное его поразило. В комочках пыли, которая обычно скапливается между зубьями, были обнаружены... микрочастицы вулканического пепла. По мнению сотрудника лаборатории, хозяин расчески некоторое время назад посещал края, где есть активно действующие вулканы. Более полные результаты анализов было обещано прислать завтра.
   – Ну и дела! – Стаса известие о вулканах привело в полное недоумение. – Это где же он их надыбал, эти самые вулканы? На Камчатку, что ли, ездил?
   – А почему именно на Камчатку? – удивился Гуров. – Они разве только там есть? Их по всему миру – полным-полно.
   – А почему не туда? Больше я не слышал, чтобы у нас где-то еще дымило. Или, по-твоему, этот Артем был за рубежом?
   – Вот именно. Скорее всего, был где-то за границей. И раз уж тут каким-то боком приплелась Италия, то почему бы не предположить, что он был именно там?
   – А, помню! – Стас обрадованно согласился. – Там же вулкан Везувий. Есть даже картина – «Последний день Помпеи». Ее вроде бы Репин нарисовал?
   – Ну, конечно же – кто кроме него такое нарисует? Он, и только он, – с самым серьезным видом подтвердил Лев. – Есть еще и продолжение этой темы – «Бурлаки у подножия вулкана пишут письмо турецкому султану». Автор тот же.
   – Лева, издеваешься? Как не стыдно?! – уловив в его взгляде иронию, Крячко укоризненно вздохнул.
   – Ладно, не дуйся, – рассмеялся Гуров. – Ты же говорил мне про то, как у тебя растет и крепнет эрудиция? Вот я и подумал, что она уже в полной мере развилась, и ты без подсказок знаешь, что «Помпею» написал Карл Брюллов.
   – Да, хрен с ним, и с этим... Как его? Брылевым, и с его Везувием. Видали мы кое-что и покруче, – отмахнулся Станислав. – Значит, вполне вероятно, Артем был в Италии... – о чем-то напряженно размышляя, он наморщил лоб. – Постой, а кроме Везувия, там еще что-нибудь имеется?
   – Да, на острове Сицилия есть сразу два вулкана – Этна и Стромболи. И оба действующие.
   – Блин! – восхитился Крячко своей внезапной догадкой. – Так вот откуда «ноги растут»! Сицилия – это же родина мафии. Точно! Ведь это ж там, в Палермо, комиссар Каттани боролся со «спрутом». Ну тогда все сходится – наши бандюганы мотаются на Сицилию.
   – А зачем им туда мотаться? – прищурился Лев.
   – Ну как это – зачем? Скажем, обмениваться «передовым опытом», – Стас развел руками. – У них, будь уверен, тоже есть чему друг у друга поучиться. И что же у нас вырисовывается в итоге?
   – Что вырисовывается? – риторически повторил вслед за ним Гуров. – Да пока ничего конкретного и не вырисовывается. Об убитом удалось выяснить только то, что его предположительно зовут Артем, что он, возможно, когда-то входил в рэкетирскую группировку Бизона. Знаем точно, что он был в тех краях, где имеется действующий вулкан. И, возможно, это Италия, в частности – остров Сицилия. В прошлом, может быть, был спецназовцем и служил в Афганистане. Пока что совершенно неясно, какое отношение он имел к итальянской фирме «Дольче вита» и как взаимосвязано его убийство с исчезновением итальянца Паоло Розелли, проживавшего в одной из московских гостиниц.
   – Которое случилось именно три дня назад, – напомнил Крячко.
   – Не будешь же ты утверждать, что Артем и Розелли – одно и то же лицо? – Гуров с сарказмом взглянул на приятеля. – Артем явно не тянет на уроженца Апеннин.
   – Ха! – голос Стаса был самой язвительностью. – Ты думаешь, в наше время трудно стать итальянцем?! Да за бабки можно стать и эскимосом, и даже почетным папуасом.
   – Хорошо. Сейчас сделаем так. Берем снимки с нашим покойничком и едем, каждый по своим адресам. Я встречусь со знакомой Артема и заеду в архив Минобороны. Попрошу посмотреть личные дела спецназовцев, когда-то проходивших службу в Афганистане. Вдруг что всплывет? А ты давай в гостиницу. Выяснишь насчет Розелли – Артем это или не Артем. Узнай, не обращался ли кто по поводу его исчезновения. Может, кто звонил или приходил? Надо бы и номер его осмотреть – все ли там в порядке. Ну и заедешь к Алевтине. Пусть опознает покупателя телефона.
   – Слушай, а что если разыскать кого-то из бывших бизоновских? – предложил Крячко. – Кто-то из них, возможно, уже на свободе, кто-то еще в заключении. Потолковать с ними по душам... Вдруг кто этого Артема опознает? Если он когда-то, и в самом деле, был в их банде. Конечно, трудно сказать, почему они его не сдали после того, как их накрыли – то ли боялись, то ли жалели, то ли еще что повлияло... Но теперь-то он покойник, любые заморочки отпадают сами собой.
   – Молодец! Очень даже дельная мысль, – одобрил Лев. – Хорошо, вернемся из разъездов – поищем. Ну что, вперед?

   …Разыскав нужный дом, он позвонил в дверь, обшитую заурядным черным дерматином. По пути Гуров успел созвониться с хозяйкой квартиры и договориться о встрече. Щелкнул замок, и на пороге появилась молодая женщина в светлом платье. Увидев Льва, она приветливо улыбнулась.
   – Это вы мне звонили? Входите.
   Гуров поздоровался и, показав свое удостоверение, шагнул в прихожую, чему-то при этом улыбнувшись. Поймав недоуменный взгляд хозяйки квартиры, он пояснил:
   – Когда я увидел вас, мне почему-то сразу вспомнилась фраза из одного старого рекламного ролика: «Из этих цветов, милая, получается молоко...» – спародировал он. – Вы, случайно, в рекламе не снимались?
   – Нет, что вы! – женщина смущенно рассмеялась. – У меня нет никаких актерских данных. Я работаю обыкновенным бухгалтером. А там актерство ни к чему. За исключением, разве что случаев, когда вдруг нагрянет внеплановая ревизия. А вы ко мне, я так поняла, насчет Артема? С ним что-то случилось? Говорите уж сразу, если что...
   – Да, с ним произошло нечто очень скверное. – Гуров говорил, тщательно подбирая слова. – Вчера его нашли убитым. Впрочем, пока он не опознан знавшими его людьми, говорить уверенно, что это именно он, было бы преждевременным.
   – Боже! – женщина отшатнулась, прижав к губам ладони. И как же это? Кто ж его?..
   – В него дважды выстрелили и сбросили в канализацию, где он находился около трех дней, – сдержанно пояснил Лев. – Поэтому его посмертный снимок – сейчас покажу – может значительно отличаться от того, каким Артем был при жизни. Ну а кто убил... Выяснением этого мы сейчас и занимаемся. И чем больше о нем мы сможем узнать от вас, тем больше у нас шансов раскрыть это преступление и найти убийцу.
   Лишь мельком взглянув на снимок, женщина отвернулась, закрыв лицо руками.
   – Да, это он, Артем... – тихо сказала она, прислоняясь к стене. – А ведь я это предчувствовала. Я ему не раз говорила, что если он от меня уйдет – все, с ним обязательно будет беда. Вот и сбылось.
   – То есть вы совершенно определенно опознали на снимке человека, который называл себя Артемом. – Гуров спрятал снимок в карман. – А вы не припомните, на его теле были какие-то шрамы, татуировки?
   – Да, были... – судя по всему, увиденное на хозяйку квартиры произвело очень тяжелое впечатление. – Как же я его пыталась удержать! А он все смеялся: «Томка, вот вернусь с мешком денег, поедем на Багамы, купим там виллу!..» Вот тебе и мешок денег, вот тебе и вилла... – по ее лицу побежали слезы.
   – Я вам сочувствую, но вынужден повторить свой вопрос про характерные шрамы и татуировки на теле Артема.
   – Ах да, извините... – Тамара постаралась взять себя в руки. – На его левом плече была татуировка эмблемы десантно-штурмовой бригады, в которой он служил. Он ведь был в Афгане. Уже в самом конце… Там же и был ранен. На бедре левой ноги след от пули, а на плече – от душманского ножа.
   – В таком случае, – Гуров развел руками, – вынужден констатировать, что человек на снимке – действительно Артем. Кстати, как его фамилия?
   – Я не знаю… – сквозь слезы женщина растерянно улыбнулась. – Вы, наверное, посчитаете меня глупой, легкомысленной, но я его об этом ни разу даже не спросила. А он не сказал... Не знаю почему. Я даже не знаю, откуда он родом, есть ли у него отец и мать... Я о нем, по сути, вообще ничего не знаю. Он появлялся как бы из ниоткуда и исчезал как бы в никуда. Он мог не появляться неделями, а потом жить у меня несколько дней подряд, выполняя любую мою прихоть.
   – Но хоть что-то он о своей жизни вам рассказывал?
   – Очень мало. Знаю лишь, что до армии он три года учился в каком-то институте. Вроде строительном. Потом его за что-то выгнали и тут же забрали в армию. С ходу попал в Афган. Да, как-то раз он был выпивши, а по телевизору шла передача про войну в Афганистане. Показали одного отставного генерала. Тот рассказывал про то, как здорово он воевал, как любил и берег своих солдат... Артем его увидел – даже в лице переменился. Заматерился, швырнул в экран банкой из-под пива, крикнул что-то наподобие: «Тебя, гада, четвертовать мало!» А уж почему он так отреагировал – даже не знаю.
   – Интересно... А когда это было? На каком канале?
   – Не помню… Было это незадолго до того, как он ушел и уже больше не вернулся. Три месяца назад.
   – А вообще, вы долго с ним встречались?
   – Да как сказать?.. Познакомились больше полгода назад, прямо на улице. Он мне понравился сразу и безоговорочно, хотя мои подруги к нему относились настороженно. Может, просто завидовали? Правда, он, когда еще только познакомились, номер своего мобильника мне оставил, но звонить запретил. Я могла ему позвонить только в случае крайней необходимости. Например, если бы моей жизни угрожала опасность. Поэтому, когда он исчезал, не предупредив, даже не намекнув, я могла его лишь только ждать. А появиться он мог как джинн из бутылки. Бывало, я прихожу домой, а он сидит в кресле у телевизора, пьет пиво. Дома все перемыто, перестирано, сварено...
   – А у него что, был ключ от вашей квартиры?
   – Зачем ему ключ? – Тамара невесело улыбнулась. – Он любой замок мог открыть куском проволоки. Четыре месяца назад я почувствовала, что беременна. Он ребенка как будто хотел. Все шутил на манер сказки Пушкина про царя Салтана: «Ты для батюшки-царя сотвори богатыря!» А потом однажды исчез. Прошли все возможные сроки, а он не появлялся. И тогда я решила ему позвонить. Но он, только лишь услышав мой голос, крикнул, чтобы я больше не звонила. Прошел еще месяц, я позвонила еще раз. Но телефон оказался отключен. Месяц назад я ехала на автобусе по Тополянской и вдруг увидела, как из какого-то дома вышли двое: деваха разодетая, разнакрашенная и Артем. Сели в иномарку и уехали. Я сразу поняла, что он нашел себе другую.
   – А вы уверены, что это был он? Вы не ошиблись?
   – Нет... Я снова стала ему звонить, но телефон не отвечал. И тогда я решила расстаться с ребенком. Но сроки уже ушли. Недавно подруги нашли мне одного частника. Берет дорого, но у него осложнений не бывает. Я чувствовала себя обманутой, покинутой, оскорбленной, и поэтому мне очень хотелось, чтобы о том, что я хочу прервать беременность, обязательно узнал Артем. И однажды мне до него все же удалось дозвониться. Но я опять не успела сказать ему ни слова. Он мне крикнул: «Жди!» и тут же отключил телефон. Однако я ему уже не верила.
   – Похоже, я вас сильно расстроил, – сочувственно заметил Лев, собираясь уходить. – Вы не припомните, что это за дом, у которого вы видели Артема?
   Когда Тамара подробно объяснила ему, где именно заметила Артема с другой женщиной, неожиданно зазвонил стоявший в прихожей телефон. Выслушав собеседника, она некоторое время раздумывала, а затем решительно мотнула головой.
   – Нет, я передумала. Нет, нет, я не приеду. Да, это окончательное решение, – кончив говорить, Тамара положила трубку.
   – Звонил тот самый частник? – догадался Гуров.
   – Да... Видите, как получилось? Уж теперь пусть будет как будет. – Тамара тяжело вздохнула. – Артема нет, что уж теперь перекраивать? Мне за тридцать… В конце концов, он был лучшим из тех, кого я знала.
   Выйдя от Тамары, Лев отправился в архив Минобороны. Но по пути решил завернуть на Тополянскую. Невдалеке от перекрестка высился стеклянный параллелепипед какого-то бывшего «Моспрофхимстройпроекта», ставшего офисным зданием. Среди множества других табличек и вывесок он увидел скромно притулившуюся табличку с названием на двух языках – русском и каком-то иностранном. Название гласило: «Российско-итальянская торговая фирма «Дольче вита». Рабочий день был в самом разгаре, и в автоматическую дверь большого, похожего на аквариум, вестибюля входило и выходило множество людей – молодых и пожилых, внешне озабоченных и беспечных, в строгих офисных нарядах и легкомысленной джинсе. Тут едва ли можно было разобрать, кто из них направлялся в «Дольче виту», а кто – в другие организации и фирмы.
   Гуров достал из еженедельника заложенную туда визитку, найденную у убитого. На ней значился совсем другой адрес – улица Ботаническая. Да и телефон, указанный на визитке, был совсем не тот, что имелся в памяти мобильного телефона. Было совершенно очевидно, что фирмачи специально организовали «фильтр», позволяющий заранее отслеживать нежелательных им визитеров. «Вот потому-то они и всполошились, когда не прошедший предварительную «фильтрацию» позвонил прямо в основной офис, – подумал Лев, наблюдая за суетой у вестибюля. – Эти ухищрения говорят о многом...». И тут же, сама собой, возникла идея – незаметно отснять всех сотрудниц «Дольче виты» и показать их Тамаре. Если бы среди них она узнала ту, что раскатывала с Артемом, это позволило бы выяснить, кто он такой, что его связывало с фирмой и чем он в ней занимался.
   В архиве Минобороны его огорошили, сообщив, что поиск нужного ему человека может занять не меньше, а то и более недели – попробуй, перебери тысячи папок с документами разных лет и сличи фото молодого парня с изображением лица, которое на двадцать лет старше, к тому же существенно искажено посмертными изменениями. Рабочий день близился к концу. Гуров поехал в управление, даже не подозревая, какие сюрпризы там его могут ожидать.

Глава 2

   На оливково-зеленых, с примесью пронзительной синевы, просторах Тирренского моря гулял резвый свежий ветерок, вздымая невысокую волну, которая с мягким шелестом лениво катилась на обетованный берег прекраснейшего из островов – Сицилии. Ветер колыхал ветви фруктовых деревьев огромного цитрусового сада, окружавшего большую белую виллу, воздвигнутую в лучших традициях античных мастеров. Горделиво красуясь на возвышенности, она была видна всякому, кто курсировал вдоль берега на рыбацких или прогулочных лодках и катерах, кто пролетал по живописной автостраде, проложенной невдалеке от виллы среди субтропических рощ и виноградников. Всякий мог видеть ее изящные высокие колонны, украшающие фасад.
   От окружающего мира виллу отделяла высокая ограда из гладко ошлифованного темного камня. От автострады к узорчатым железным воротам роскошного обиталища одного из баловней судьбы этого несовершенного мира вела вымощенная, гладкая, как зеркало, дорога. Просторный двор, с покрывающей его красивой каменной мозаикой, был обрамлен пальмами и изобиловал цветниками. В его центре отблескивал чистейшей влагой большой квадратный бассейн.
   В тени пальм ярко белела мраморная беседка, живописно увитая диким виноградом. Под ее гостеприимным сводом, казалось бы, надлежало находиться лишь в древнегреческих туниках или римских тогах. Но как же давно они вышли из употребления!.. Несколькими днями ранее событий, описанных выше, здесь состоялась встреча, о которой едва ли могли бы сообщить какие-либо мировые информагентства, о ней вообще едва ли кто знал, кроме самих ее участников. Хотя обсуждавшиеся здесь вопросы, осуществись они в реальности, коснулись бы судеб многих миллионов людей и даже целых государств.
   Пятеро мужчин в легких летних костюмах современного, европейского стиля, какие обычно продаются в тех немногочисленных магазинах, где имеют обыкновение делать покупки люди, владеющие солидными банковскими счетами, сидели за столом и вели непринужденную беседу.
   Хозяин виллы, американизированный итальянец, чертами лица в большей степени походил на ирландца, нежели на уроженца Апеннин. Двое из присутствующих являли собой типичных представителей коренного населения острова. Даже не будучи антропологом, в потомках древних италов и латинов можно было заметить влияние крови арабов, испанцев, норманнов, германцев и греков. Всех тех, кто издревле селился на этой райской земле – или мирно оседая в ее городах и селениях, или приходя с огнем и мечом, чтобы ненадолго овладеть ее красотами, а затем, битым и поверженным, бежать прочь.
   Еще один из гостей, высокий, плотный и представительный, с большой лысиной в обрамлении светло-русых волос, постоянно норовивший вставить в разговорный процесс за столом ненормативную лексику восточно-европейского звучания, явно был уроженцем средне-русских широт. Точнее сказать, Подмосковья, с его некогда прославившимися на весь мир вечерами. Пятый – сухощавый, жилистый, с крупным носом и темной, овеянной пустынными самумами кожей лица, безусловно, был потомком воинственных бедуинов.
   Меж собой присутствующие общались, в основном, на английском, преимущественно, американизированном, с некоторыми элементами итальянского и весьма специфичными вкраплениями русского. Хозяин виллы, синьор Бартоломео Анджеллини, в некоторых американских кругах известный более как Барт-Бом (Барт-бомба), главарь одной из ветвей криминального синдиката семьи Костелло, радушно потчевал гостей всем тем, что ему послал его мафиозный бог. Хохоча громче всех и поминутно испытывая типично американский зуд – закинуть ноги на стол, он пространно разглагольствовал на темы значимости международного сотрудничества – разумеется, незапятнанного якшанием со всякими там ниггерами и прочими недочеловеками. Его грубоватый сленг, свойственный итальянскому кварталу Чикаго, понимали не все из гостей, изъяснявшихся в большей или меньшей степени на ломаном классическом английском.
   Воздавая должное творчеству сицилийских виноделов, искрящемуся в хрустальных бокалах, хозяин и гости обсуждали свои дела, едва ли понятные не входящему в этот избранный круг. Фактически, здесь шел активный торг. Потомок бедуинов, финансовое могущество которого питалось фонтанами черной маслянистой жидкости, таящейся под барханами, по которым его предки когда-то водили караваны верблюдов, горячо убеждал любителя ненормативной лексики ускорить выполнение неких, ранее взятых обязательств.
   Уроженец Подмосковья, известный у себя на родине как Гена Бизон, вперемешку с матерками, для всех прочих в беседке понятными не более, чем поздравление с Новым годом по-китайски, уверял напористого бедуина в том, что обещанное выполнит гарантировано. Но при этом доводил до сведения всех наивных и умом оскудевших, что:
   – Нав ин Рашо – дзе нью таймз (теперь в России – новые времена).
   Этим он хотел сказать, что времена, когда великими «прихватизаторами» любому желающему по цене металлолома запросто продавались новенькие подлодки и эсминцы, уже отошли в прошлое. И предмет вожделения господина Сулеймана может быть вывезен за пределы России лишь за сумму, втрое большую той, что оговаривалась первоначально. Сицилийцы, на правах посредников, взявшихся обеспечить доставку голубой мечты внука бедуинов из пункта «Россия» в пункт «инкогнито», так же весьма напористо оговаривали прирост своей доли зеленого долларового «пирога» – дескать, и «овес нынче дорог», и Интерпол лютует...
   В конце концов коллективные усилия возымели действие и обладатель нефтедолларов, скрепя сердце, был вынужден согласиться со своими не в меру златолюбивыми собеседниками. Он пообещал, что в ближайшие дни деньги поступят на счета одного из банков на Багамах. Но, в свою очередь, потребовал отчета о том, на какой стадии застопорилась операция по вывозу из России некоего технического устройства, которое призвано даровать господину Сулейману и его единомышленникам бесспорное право указывать немалой части населения земного шара – , как ей жить и с кем дружить.
   Известие о том, что вожделенное устройство до сих пор мирно покоится в недрах специального склада со стальными дверями метровой толщины и электронными кодовыми замками, господина Сулеймана крайне огорчило. Он упрекнул Гену Бизона в обмане и даже пригрозил кровной местью, гарантировано осуществляемой горячими хлопцами-шахидами, о которых Гена был наслышан. Подобно революционным матросам с «Авроры», обматывавшим себя пулеметными лентами, те тоже имели обыкновение обматываться взрывающимися поясами и проводами электродетонаторов.
   С трудом разобрав не очень качественный английский господина Сулеймана, Гена Бизон молча опрокинул полный бокал солнечного напитка и проворчал на родном языке:
   – Да манал я твоих шахидов! Это, скорее, ты, если наших, солнцевских, увидишь, – всю жизнь потом в шаровары будешь валить!
   Но далее, по-английски, заверил своего обеспокоенного собеседника в том, что максимум через неделю «товар» будет за пределами склада, а еще через несколько дней на гостеприимной земле солнечной Сицилии состоится его торжественная передача из рук в руки. Сицилийцы, весьма встревоженные тем, что сделка может сорваться и их доля рискует обратиться в пыль, тут же включились в этот диалог и коллективно заверили господина Сулеймана в необычайной добропорядочности «синьора Геннадио».
   Учитывая чрезвычайно конфиденциальный характер данной встречи, задолго до ее начала хозяином виллы были предприняты всевозможные меры по обеспечению секретности. Дабы ничьи уши не смогли уловить ни слова из здесь сказанного, специалисты в области электроники досконально проверили беседку и прилегающую к ней территорию на предмет наличия «жучков». На время встречи было включено несколько устройств, способных заглушить любой радиосигнал, а также предотвратить какую-либо аудиозапись. Вдоль ограды виллы постоянно курсировали охранники Барт-Бома, а невдалеке от ее ворот, пристально озирая прилегающую территорию, околачивались телохранители Сулеймана, которые прибыли вместе с ним. Даже официант, обслуживающий беседку, прошел самый придирчивый отбор, к тому же от рождения был глухонемым. Безмолвной живой статуей он стоял в углу, внимательно следя за гостями, стремясь предупредить желания каждого. Повинуясь едва заметному жесту руки хозяина, бесшумно перемещался по беседке, подливая в бокалы вино или подавая те или иные блюда. И едва ли кто мог бы догадаться, что этот человек без проблем читает по губам, понимая мимическую артикуляцию нескольких европейских языков.
   Покончив с деловой частью встречи, хозяин незаметно для гостей нажал на кнопку под крышкой стола, и тут же из виллы к бассейну выбежала веселая компания загорелых очаровашек – брюнеток, рыжих, блондинок самых волнующих и соблазнительных форм. Звонко хохоча, юные создания бросились в бассейн, заставив сидящих в беседке завздыхать и заерзать.
   – Синьоры, прошу! – хозяин виллы радушным жестом пригласил гостей присоединиться к красоткам. – Чувствуйте себя в бассейне как рыбы в воде! – синьор Анджеллини громко расхохотался собственной шутке, которая показалась ему необычайно остроумной. – И – смелее, смелее! Они ждут вас и жаждут выполнить любой ваш каприз, любую прихоть.
   Хозяин и гости, взбудораженно обмениваясь оценками юных «русалок», направились к бассейну, сопровождаемые насмешливым взглядом глухонемого официанта. Неожиданно у Гены Бизона, шествующего к бассейну первым, зазвонил мобильный телефон. Переговорив со своим собеседником, он торжествующе улыбнулся и, обернувшись ко всем, объявил на все том же ломаном английском:
   – Господа, как я и обещал, мы выполняем свои обязательства. Сообщаю, что «товар» со склада уже вывезен и сейчас транспортируется в надежное место, именно то, какое указал уважаемый господин Сулейман. Как только удастся организовать «зеленый коридор», мы доставим его заказчику. Так что можем поздравить себя с нашим общим успехом!
   – Посдравльять себья, господин Геннадио, – неожиданно для Гены Бизона заговорил по-русски один из сицилийцев, – лутчше буддет только токда, когда «товар» окажется сдесь. Как коворят у вас, в Россия: не говори гоп, пока не перепрыгнешь.
   – Это не в России так говорят, а хохлы на Украине, – недовольно поморщился Бизон, очень обеспокоенный тем, что итальянец владеет русским – ведь иногда он выдавал на своем родном такое... И стоило этому щеголю, «слить» услышанное «хренову бедуину», как последствия подобного «демарша» могли принять самый непредсказуемый характер. Но Гена Бизон терзался зря. Сицилиец и сам хорошо понимал, что не в его интересах возбуждать антипатии между амбициозным русским и не менее амбициозным азиатом. Он лишь усмехнулся и завершил диалог на русском вполне резонным замечанием:
   – Этот народная мутрость актуальна и в России, и на Сицилии, и у аборигенов дельта река Конго.
   Сбросив костюмы, собутыльники отдались упоительной прохладе бассейна, столь приятной после пекла полуденного солнца субтропических широт. И приятной вдвойне, с учетом соседства столь очаровательных и сексапильных нимф. Собрав со стола пустую посуду, глухонемой не спеша удалился в подсобное помещение виллы, после чего незаметно покинул ее пределы. Менее чем через час он стоял перед пожилым сицилийцем с резкими чертами лица и тяжелым пронизывающим взглядом.
   Старик сидел в дорогом, похожем на трон старинном кресле, которое уже несколько столетий переходило из рук в руки тех, кто мнил себя некоронованными королями Сицилии. В комнате, обставленной во вкусе позапрошлого века, царил полумрак. Тяжелые бархатные портьеры почти закрывали витражные окна. На стенах висело дорогое, украшенное золотом и драгоценными камнями, холодное оружие – сабли, кортики, рыцарские мечи. Тут же размещалось и огнестрельное оружие, предмет гордости сицилийцев – лупары, короткоствольные охотничьи ружья ручной работы, используемые Оноратой Сочьета (Уважаемым Обществом) для сведения счетов со своими «корешами», преступившими законы тайной организации.
   – Джанни, – негромко, но властно распорядился старик, – переведи, что хочет сказать Никколо. Я не очень хорошо понимаю его жестикуляцию и могу упустить что-то важное из сообщения.
   – Слушаю, дон Винсенто, – откликнулся стоявший за спинкой его кресла рослый молодой сицилиец. – Никколо говорит, что на вилле Гранда Соле состоялась встреча Бартоломео Анджеллини, который выступает посредником в переговорах между неким Сулейманом и русским торговцем оружием и наркотиками Геннадио Бизоном. Намечено похищение в России с одного из военных складов не названного вслух какого-то технического устройства огромной мощи и переправки его сюда, на Сицилию. Отсюда этот «товар» будет направлен в одну из стран Северной Африки. Скорее всего, в Тунис. Когда встреча уже закончилась, русский получил телефонное сообщение, что «товар» со склада уже похищен. Теперь они ждут «зеленого коридора», чтобы вывезти устройство за пределы России. Кроме этих троих, на встрече присутствовали еще двое. Это Франческо Конченти и Августо Мати, которые представляются членами неаполитанской коморры. Однако есть подозрение, что они – не те, за кого себя выдают. Это все, что удалось узнать.
   – Ты хорошо выполнил мое поручение, Никколо, – старик одобрительно кивнул.
   Глухонемой шагнул к креслу и, поцеловав руку дона Винсенто, с поклоном удалился. В комнате некоторое время царило молчание.
   – Джанни, – старик говорил неторопливо, но чувствовалось, что он не на шутку встревожен, – сегодня к восьми вечера собери здесь капо Уважаемого Общества. Ни одна полицейская ищейка не должна даже заподозрить о факте проведения данной встречи. Ты меня хорошо понял?
   – Да, дон Винсенто, – Джанни поклонился. – Я выполню все в точности, как вами было сказано.
   К назначенному времени в комнате со старинной мебелью собралось несколько человек, каждый из которых в мафиозной иерархии острова занимал высшие ступени. Приветствуя друг друга традиционным поцелуем в щеку, как повелось еще много веков назад, когда мафия была не криминальной, а освободительной организацией, боровшейся за независимость острова от иноземных захватчиков, члены совета Уважаемого Общества рассаживались строго в зависимости от возраста и ранга. Когда все места были заняты, дон Винсенто заговорил негромко, но внятно:
   – Я собрал вас, уважаемые синьоры, чтобы обсудить один чрезвычайно важный вопрос. Сегодня на вилле Гранда Соле состоялась встреча, на которой при посредничестве известного всем нам синьора Бартоломео Анджеллини, продолжили свои переговоры, которые были начаты еще год назад, тунисец Сулейман, тесно связанный с известной исламской организацией Аль-Каида, и русский торговец оружием и наркотиками Геннадио Бизон. Уважаемое Общество не может остаться в стороне от любого события, которое так или иначе касается Сицилии. Поэтому, учитывая серьезность происходящего, мы должны определить свою позицию в отношении сделки, заключаемой этими двумя чужеземцами.
   – А в чем ее суть, уважаемый дон Винсенто? – подал голос один из молодых, недавно введенных в состав тайного совета.
   – Сулейман желает заполучить некое военное снаряжение, которое должны похитить с военных складов в России. Я подозреваю, что это – портативное взрывное ядерное устройство, «атомная бомба в чемодане». Синьор Анджеллини тоже вошел в долю – он обеспечивает транспортировку устройства из России на Сицилию и отсюда – на север Африки.
   – Дон Винсенто, но это обычная коммерческая сделка на завидную, как я догадываюсь, сумму. Почему вы придали ей такое значение? Вы считаете, что она каким-то образом ущемляет интересы Уважаемого Общества? – удивленно развел руками один из старых мафиози.
   – Прежде всего, следует учесть, кто является покупателем «атомной бомбы в чемодане». Это люди, чьи интересы во многом расходятся с нашими. Это фанатики, которые, в отличие от нас, преследуют далеко идущие политические цели. Их мечта – ввергнуть мир в хаос и на его руинах построить всемирный халифат. В сравнении с этим, даже приход к власти нового Муссолини я считал бы меньшим злом.
   – Полностью согласен с мнением дона Винсенто – с фанатиками нам не по пути, – важно кивнул мужчина средних лет, считавшийся правой рукой дона.
   – Синьор Анджеллини по отношению к Уважаемому Обществу изначально занял неправильную позицию, – в голосе дона Винсенто зазвучали первые нотки надвигающейся грозы, что не осталось незамеченным присутствующими. – Он игнорирует наше мнение и считает, что если он гражданин Соединенных Штатов и принадлежит к знаменитой семье Костелло, то может вести себя на нашей земле так, как ему заблагорассудится. Прежде всего, он обязан был узнать о нашем отношении к намечающейся сделке, раз уж Сицилии в ней отводится не последняя роль. Во-вторых, со всякой сделки в казну Уважаемого Общества должна быть внесена его законная доля. А он об этом как будто бы и не знает.
   – Как? Он не желает делиться с Уважаемым Обществом?! – разом заговорили члены совета, переглядываясь и удивленно крутя головой.
   – Если он считает себя выше Господа, – помянув Творца, «правая рука» дона мелко перекрестился католическим двоеперстием, – то одна из этих лупар, – он указал взглядом на коллекцию оружия, – легко убедит его в обратном. Наши пичотто промаха не знают.
   – Возможно, нам придется принять и такое решение, – дон Винсенто сдержанно кивнул. – Но поспешность здесь была бы неуместной. Следует все же учесть, что подобный шаг, не имея достаточно весомой мотивации, может в значительной мере испортить отношения Уважаемого Общества со многими семьями Коза Ностра.
   – Тогда их следовало бы проинформировать, – вновь напомнил о себе новичок совета, – что и кому синьор Анджеллини помогает приобрести. Ведь именно единомышленники Сулеймана уничтожили башни-близнецы в Нью-Йорке. Уверен, они и эту атомную бомбу хотят заполучить, чтобы взорвать ее где-нибудь в Америке.
   – Безусловно, правильная мысль, – дон Винсенто с одобрением посмотрел на новичка. – Завтра же нужно будет составить послание семьям Костелло, Гамбино, Дженовезе и другим. Телефонам я не доверяю – их могут прослушать, коды расшифровать... В одной из башен погиб мой племянник Алессандро. Именно благодаря ему нам удалось легализовать значительную долю наших капиталов. Теперь это сделать гораздо сложнее. И виновники этого – исламские фанатики, которым взялся помогать синьор Анджеллини. Я считаю, его нужно предупредить. Наглядно.
   Сидящие за столом тут же подняли вверх большой палец правой руки, что означало: решение принято.
   – Быть может, стоит принять меры воздействия и в отношении Сулеймана?.. – задумчиво предположил один из старых членов совета.
   – Не думаю... – дон Винсенто отрицательно качнул головой. – Это будет означать прямое столкновение с сильным противником. А у нас и своих проблем хватает. Зачем нам новые? Меня беспокоит еще одно обстоятельство. Во встрече на Гранда Соле участвовали еще двое, которые объявили себя членами неаполитанской коморры. Хотелось бы знать, кто они на самом деле и какие цели преследуют. На мой взгляд, следовало бы предпринять шаги, чтобы расстроить намеченную сделку.
   – А если убрать этого русского Бизона? – предложил самый молчаливый из членов совета.
   – Это надо было сделать в самом начале, еще год назад, – устало вздохнул дон Винсенто. – Сейчас процесс зашел слишком далеко и может завершиться даже без его участия. Более того, это может произойти вне поля нашего зрения, что для нас крайне нежелательно.
   – Но не можем же мы выйти на русскую полицию! – «правая рука» пожал плечами. – Законы Уважаемого Общества этого не допускают.
   – Есть другой путь, – дон Винсенто сидел, сцепив меж собой пальцы рук. – Пусть об этом раззвонят газетчики. Через третьи руки мы дадим им информацию и уведомим, что в отношении этой темы Уважаемое Общество к ним претензий иметь не будет.
   – Блестящее решение! – одобрил мысль дона старейший член совета. – Я за его принятие. Пусть Барт-Бом всерьез задумается. Уважаемое Общество в силах наставить его на правильный путь.

Глава 3

   ... Ничего не зная об этих событиях на далеком солнечном острове и даже не вполне точно представляя себе, где вообще он может находиться, Станислав Крячко поднимался по каменным ступеням лестницы к роскошному вестибюлю известнейшей столичной гостиницы. Он уже мысленно представил себе сценарий предстоящей беседы – разумеется, с пристрастием! – с ее обслуживающим персоналом. Но едва Стас подошел к входной двери, как вынужден был убедиться, что пристрастную беседу временно придется отложить по одной, но самой простой причине: его не пустили внутрь.
   Бородатый швейцар храбро заступил ему дорогу и, неприязненно взирая на потертые джинсы и кожаную ветровку не первой новизны, объявил, что лица без определенного места жительства в гостиницу не допускаются.
   – Ты что, охренел, дубина?! – Станислав вскипел праведным негодованием. – Я – полковник милиции Крячко, оперуполномоченный главка. Ты понял?! – и он великолепным жестом сунул бородачу прямо в лицо свое служебное удостоверение.
   Но, к его удивлению и досаде, грозный документ своего действия не возымел. Бородач саркастически ухмыльнулся и, еще раз измерив Стаса ехидным взглядом, категорично объявил:
   – Не пущу! Такие корочки вон, за каждым углом продаются. Ишь ты, полковник выискался! Ты вначале к зеркалу подойди, а потом уже выдавай себя за полковника. У нас тут на днях притащился один обормот, так он вообще себя за президента Занзибара выдавал. Да!.. Надел черный парик, морду накрасил гуталином и попер в гостиницу. Тоже какой-то документ начал показывать... А тут – жара, его-то грим и поплыл. Эх, и дал же он деру!
   – Слушай внимательно: это ты у меня сейчас деру дашь! Понял?! – свирепо рявкнул Крячко, начиная потихоньку сатанеть.
   Но особого впечатления на швейцара это тоже не произвело.
   – А будешь орать – вызову охрану, – пригрозил он. – Чтобы не портил имидж гостиницы. Так что, гражданин бомж, шел бы ты отсюда подобру-поздорову.
   – Слушай! Еще секунда – и я тебя собственноручно скручу в бараний рог! – Стас жестко схватил швейцара за ворот его фирменного кафтана, но тут неожиданно кто-то неизвестный пришел ему на помощь.
   – О! Гражданин начальник! – радостно загорланил прилично одетый тип, выходя из гостиницы. – Какими судьбами?! Это вы что же, гражданин полковник, задерживаете злостного нарушителя паспортного режима?
   Ошалевший от такого поворота событий швейцар растерянно захлопал глазами и суетливо посторонился, уступая дорогу Крячко. Внимательно посмотрев на незнакомца, Стас неожиданно узнал в нем в свое время известного автоугонщика Степу Газа, за свои «подвиги» трижды отправлявшегося на нары. Последней отсидкой угонщик был обязан ему, поскольку именно Крячко смог доказать его причастность к угону пяти дорогих иномарок, за что Степа Газ сразу на несколько лет «выпал в осадок».
   – А, Степа... Где ты сейчас, чем занимаешься? – сдержанно, но с оттенком некоторой доброжелательности, поинтересовался Станислав, что было вполне объяснимо – на фоне туповато-исполнительного швейцара даже такая личность, как Степа, казалась чуть ли не подарком судьбы.
   – Все о'кей, начальник! – Степа широко заулыбался. – С угонами покончил, занялся перегонами. Ну перегоняю клиентам иномарки из Германии в Россию. Бизнес легальный, бабки приличные – живу! – Он изобразил рукой жест, означающий что-то наподобие: о лучшем – и не мечтаю, подмигнул Стасу и, насвистывая, запрыгал по ступенькам вниз.
   Ошарашенный, разом вспотевший швейцар стоял как истукан, не зная, что сказать. Наконец он нашелся.
   – Милости прошу! – торжественно провозгласил он, распахнув дверь перед Станиславом.
   Не удостоив его даже взглядом, Крячко походкой Александра Македонского, только что покорившего Персию, прошел через вестибюль и оказался в огромном холле гостиницы. К нему тут же подошла миловидная девушка в униформе и поинтересовалась, не желает ли чего господин...
   – …Крячко, – закончил Стас, вновь доставая удостоверение. – Оперуполномоченный главка, полковник милиции.
   К удовольствию Стаса, на девушку его слова произвели впечатление гораздо большее, нежели на затупка-швейцара. Она с неподдельным уважением посмотрела на его удостоверение, ветровку и джинсы, явив собой живое воплощение картины неизвестного мастера: «Боже, кто к нам пришел!» Проводив его к стойке портье, она отошла в сторонку, время от времени даруя начавшему млеть Станиславу взгляды, преисполненные любопытства и даже некоторого восторга. Портье, длинный худой мужчина, каких обычно награждают прозвищем «хвощ», так же явил любезность и охотно рассказал об исчезнувшем итальянце все, что ему было известно.
   – Сегодня уже четвертый день, как он ушел и не вернулся, – сообщил портье. – Его исчезновение было замечено вечером того же дня, поскольку, уходя утром, он предупредил, что обязательно будет после обеда. А вечером ему звонили откуда-то издалека. Ну, скорее всего, из Италии, раз он итальянец.
   – А говорил звонивший на каком языке? – спросил Стас, доставая фото убитого.
   – Что интересно, по-русски, но, правда, у него очень сильный акцент. Как я понял, на проводе был мужчина, судя по голосу, средних лет. Он спросил, у себя ли синьор Паоло Розелли. Я ответил, что тот до сих пор не вернулся, а куда ушел – нам неизвестно. Этот, что звонил, очень удивился и попросил передать синьору Розелли, чтобы тот, как только появится, связался с ним. Я спросил, как его представить. Он сказал, что синьор Розелли знает, с кем ему необходимо созвониться.
   – Ясненько… А определителя номера у вашего телефона нет? Жаль… Может быть, кто-то к нему приходил?
   – Не припомню... – пожал плечами портье.
   – Хорошо. Посмотрите на снимок. Это не ваш постоялец?
   – Господи! – портье был явно ошеломлен увиденным. – Какой ужас... Нет, нет, это не он. Я вообще этого человека вижу впервые.
   – Понятно... – поскучнел Стас, собираясь спрятать фотографию.
   Но тут к ним подошла девушка, которая внимательно прислушивалась к их разговору, и, тоже взглянув на фото, неожиданно сообщила:
   – А я этого человека видела. Он был около нашей гостиницы.
   – Да?! – обрадовался Крячко. – А когда и при каких обстоятельствах?
   – Дней пять назад. Как раз закончилась моя смена, и я пошла домой. Он стоял на тротуаре у пандуса и о чем-то разговаривал с этим Розелли. Да, был еще и третий – такой рослый, широченный, шея – как у быка.
   – А вы его запомнили? Мы могли бы с вами составить его фоторобот?
   – Да, конечно, – девушка утвердительно кивнула.
   – Кстати, вы сейчас выразились – «с этим Розелли». Он вам был чем-то неприятен?
   – Если честно, то – да. Достал своими плоскими комплиментами. Видимо, он очень богат, и поэтому мнит, что и солнце всходит ради него, и Земля для него одного вертится, – девушка пренебрежительно поморщилась. – Да, кстати, сюда к нему, дня за три-четыре до его исчезновения, приходила некая особа.
   – А ее вы не запомнили? Это очень важно, – многозначительно уведомил Крячко.
   – Знаете... Она какая-то незапоминающаяся – слишком... пестрая, что ли? Лица нет вообще – сплошная «штукатурка», – девушка смущенно улыбнулась. – Я на память не жалуюсь, но ее, как ни силюсь, даже приблизительно не могу вспомнить. Помню лишь, что он назвал ее Дианой. И еще кто-то сказал, что она вроде бы журналистка.
   – Ну ладно... Хоть что-то. А вы сейчас не могли бы найти еще одного человека – мне в присутствии понятых необходимо осмотреть номер этого синьора-господина. – Станислав постарался улыбнуться как можно дружелюбнее.
   – Конечно, с удовольствием, – легкой синичкой девушка куда-то упорхнула и вскоре привела респектабельную даму средних лет.
   – Вот – Анна Константиновна, горничная, обслуживавшая номер итальянца, – пояснила она.
   Помещение, которое занимал Розелли, находилось на втором этаже и представляло собой номер-люкс. Обойдя все его комнаты, Крячко, как ни старался, не нашел ничего примечательного. Горничная сообщила, что в номере она появлялась все эти дни, постоянно наводила здесь порядок, но ни разу не заметила, что кроме нее сюда заходил кто-нибудь еще. Открыв дорожные сумки и несессеры, заполненные обычными вещами, Стас неожиданно обнаружил в одном из них нечто, похожее на толстый фломастер. «Интересно дым пошел! – вспомнил он присказку, слышанную когда-то от своего знакомого. – А с чего бы это какой-то фломастер Розелли так хорошо запрятал? Не в барсетку положил, не в ящик стола... Занятный случай!»
   – Этот предмет я изымаю как возможный вещдок, – объявил он женщинам, с любопытством наблюдавшим за его поисками.
   С согласия горничной, он захватил и найденный в одном из несессеров небольшой портрет в рамочке, на котором были двое – представительный приземистый мужчина около сорока с короткими темными волосами и молодая дама в декольтированном платье. Увидев его, горничная подтвердила, что на портрете – их постоялец, вероятно, снятый со своей синьорой. Когда Крячко, покончив с делами, выходил из вестибюля, девушка, которая взялась его проводить, уже на выходе робко, с непонятным смущением, спросила:
   – Ну, а мне когда к вам приходить?
   – Зачем? – Стас не сразу понял суть вопроса.
   – Ну, чтобы составить этот... Фоторобот.
   – А-а!.. – он хлопнул себя по лбу. – Завтра утром сможете? Ну и отлично – жду вас в нашей «конторе». Знаете это где? Вас как зовут? Я заранее закажу для вас пропуск.
   – Жанна. Жанна Мокшанина. До свидания, товарищ полковник. Я обязательно буду.
   Напевая что-то жизнерадостное, Станислав направился к Алевтине Даниленко, с которой созвонился еще до визита в гостиницу. Но этот визит оказался чрезвычайно кратким и лишенным даже намека на романтичность. Стаса на пороге квартиры встретил верзила в спортивном костюме, из-за спины которого выглядывали двое похожих на него крепышей лет восьми.
   – Вам кого? – пророкотал тот вполне добродушно, но Крячко при виде верзилы все равно внутренне ощутил какую-то неустроенность. – А... Вы насчет опознания... Аля, выйди сюда на минуту, – громко позвал, судя по всему, муж Алевтины, и откуда-то из-за его необъятно широкой спины появилась молодая, очень даже эффектная особа лет тридцати с небольшим.
   Она улыбнулась, и Стас почувствовал, как внутри него вдруг зазвенели какие-то тонкие нежные струны. Посмотрев на фото, женщина сразу же переменилась в лице и после долгой паузы утвердительно кивнула.
   – Да, это тот человек, который купил у меня телефон, – тихо сказала она. – Ой, а за что же его убили? Господи, что же у нас творится-то?!
   Поблагодарив обоих супругов, сам не понимая чем огорченный, Крячко отправился восвояси.

   С Гуровым к управлению они подъехали одновременно. Выйдя из машины, Стас выжидающе воззрился на своего приятеля – не скисшим ли, не раздраженным ли вернулся тот? Себя он чувствовал, что называется, «с серединки – на половинку». Однако по лицу Льва он нечасто мог угадать, что творится у того на душе. Поэтому, отбросив дедуктивные потуги, Крячко поинтересовался напрямую:
   – Что, улов небогатый?
   – Почти как и у тебя, – чуть заметно улыбнулся Гуров.
   – А ты откуда знаешь, как у меня? – в голосе Стаса звучал вызов.
   – А на твоем «фасаде» все как на вывеске расписано. По работе ты что-то нашел, а вот в вопросах житейских тебя кто-то крепко огорошил. Или я не прав?
   – Ты настолько прав, что даже тошно делается. Эта твоя Алевтина – такая изюминка! Это – сказка! И что же? Она, оказывается, замужем... Муженек у нее – амбал, каких поискать. Но ничего. Есть и запасной вариант. Завтра к нам в управление придет одна необычайно симпатичная администраторша из гостиницы. Будем с ней составлять фоторобот. – Крячко в нескольких словах рассказал об итогах своего визита в гостиницу, разумеется, благоразумно умолчав об инциденте со швейцаром. – Ну а у тебя что?
   – А у нас – в квартире газ, – Лев устало рассмеялся.
   Обсуждая текущие дела, приятели направились в свой кабинет. Увидев их, дежурный поспешил сообщить, что не далее, чем пять минут назад Льву Ивановичу звонил какой-то майор одного из райотделов, который хотел сообщить нечто очень спешное и важное.
   – Чую, Стас, новости нас ждут очень и очень занимательные – уж поверь моей интуиции, – заметил Гуров, толкая дверь кабинета.
   Он оказался абсолютно прав. Лишь услышав в трубке его голос, майор скороговоркой выпалил новости последнего часа:
   – Лев Иванович, наши диггеры прочесали канализацию и нашли еще два трупа. Один был метрах в тридцати от коллектора, зацепился одеждой за торчащий из трубы арматурный прут. Другой – почти в километре, на дне большого смотрового колодца. Лежал, придавленный железной лестницей. Видимо, взбирался по ней к люку, а ее крепеж сгнил, и она оторвалась. У этого никаких повреждений пока не обнаружено, скорее всего, захлебнулся стоками. А вот у другого – точно такие же пулевые ранения, как и у вчерашнего. Трупы отправлены в морг, судмедэксперт Дроздов в известность уже поставлен. И вот еще что удалось найти. Где-то метрах в ста пятидесяти от коллектора в стене канализационной трубы обнаружен пролом, связывающий ее с пустотой в известняке – там выходит к поверхности целый пласт. Скорее всего, это старая горная выработка, которая осталась еще с тех времен, когда там добывали камень. Диггеры уверяют, что те места им незнакомы. Они пробрались внутрь выработки. Там – небольшая пещера. В ней обнаружили очень интересные находки. На полу в двух местах нашли кровь.
   – Пробы на исследование взяли? – быстро спросил Гуров.
   – Да, все как и положено. Даже произведена фотосъемка. Рядом с проломом, на дне самой трубы, была обнаружена пара резиновых сапог. По размеру – как раз соответствующих ноге убитого – он тоже оказался разут. Найдена пуговица, похожая на те, что пришиты к джинсовке вчерашнего. А еще на дне трубы нашли два электрофонаря и три кислородных аппарата типа шахтерских, но более портативных. Но самое интересное обнаружено в карманах утонувшего в колодце. Согласно найденному у него паспорту, это и есть тот самый итальянец Паоло Розелли, пропавший без вести.
   – Молодцы! – одобрил Гуров. – Хорошо поработали. Видимо, этот Розелли и убил тех двоих.
   – Скорее всего, вы правы, Лев Иванович, – вновь зачастил майор. – У итальянца найден пистолет «вальтер» с глушителем современного производства. Так что, это дело можно считать раскрытым. А что? Убийца установлен, орудие убийства – налицо. Финита ля комедия, как говорится. Вообще, конечно, здорово, что вы догадались насчет диггеров. А то висяк был бы обеспечен.
   – Ну пистолет – это еще не точка в деле, – задумчиво заметил Лев. – Факт его использования еще надо аргументировать соответствующим образом.
   – Вы имеете в виду пули, выпущенные из этого ствола? Две штуки наши ребята в той пещере нашли.
   – Ну тогда по этому конкретному эпизоду доказательную базу можно считать достаточно полной. Однако... – Гуров сделал небольшую паузу. – Думаю, что это – всего лишь только начало. По-настоящему, все еще впереди.
   – Что вы имеете в виду? – насторожился майор.
   – То, что за этими убийствами кроется нечто очень и очень серьезное. Дроздов, я думаю, к вам туда уже выехал. Ну ладно, мы будем чуть позже.
   Положив трубку, Лев изложил Станиславу суть услышанного, предложив зайти к генералу Орлову и сообщить тому последние новости. Когда приятели зашли в кабинет Петра, тот сидел за столом и что-то читал.
   – А вы очень кстати, – отметил он, отрываясь от бумаг. – Тут мне передали чрезвычайно интересную информацию...
   – Что, про сегодняшних покойников тебе уже сообщили? – разочарованно фыркнув, перебил его Стас.
   – Про каких еще покойников?! – Орлов от неожиданности даже выронил бумаги. – Что там за покойники?
   – Ну еще двое, которых выловили в той же канализации, – простецки сообщил Крячко.
   – Так твою в поддых! – Петр хлопнул ладонями по столу. – Такое впечатление, что они там размножаться начали. Ну говорите, говорите, не тяните волынку!
   Стараясь не утопать в деталях, Гуров рассказал об итогах их разъездов по городу и обо всем том, что ему по телефону сообщил опер райотдела. Орлов его выслушал молча, затем некоторое время размышлял, потирая пальцами виски.
   – Да, парни... – Петр собрал рассыпанные бумаги. – За этими убийствами, теперь уж это точно, таится для нас нечто очень хреновое. И вот тому подтверждение. Мне передали найденную в Интернете статью, которая не так давно была опубликована в одной итальянской газете. Она выходит в Палермо. А это – ее перевод на русский язык. Значит, здесь рассказывается о тайной встрече представителя Коза Ностры с российским криминальным авторитетом и крупным международным террористом, предположительно, входящим в Аль-Каиду. Также в этой встрече участвовали два сицилийца, принадлежность которых осталась неизвестной. Они заявили себя как представители неаполитанской коморры, но та от них открестилась – дескать, не наши. И поэтому остается только гадать, откуда они вылезли – то ли из каких-нибудь Красных бригад, то ли из чьих-то спецслужб, типа ЦРУ… Представляете, какой получается коктейль?
   – Гадюшник вышел хоть куда – всякой твари по паре, – хохотнул Крячко. – И о чем же они договаривались?
   – Как стало известно, речь шла о продаже нашими криминальными торговцами оружием некоего супермощного образца военной техники. Возможно даже, так называемой «атомной бомбы в чемодане». Покупатель – международные террористы. Не исключено, что это именно те, кто несколько лет назад устроил теракты в Америке.
   – А она, эта бомба, в природе существует? – Гуров недоверчиво прищурился. – Может быть, это очередная спекуляция? Последние лет пятнадцать «утки» насчет того, что у нас на каждой помойке валяется пара – тройка выброшенных за ненадобностью ядерных боеголовок, из газеты в газету летают целыми стаями.
   – Возможно, это и спекуляция, – согласился Орлов. – Но здесь названо имя продавца этой самой «карманной атомной бомбы». Это уже известный нам Гена Бизон. Вас подобный факт на какие-то мысли наводит?
   – Не то что наводит – прямо лбом наталкивает, – озабоченно нахмурился Гуров. – Мы сейчас со Стасом едем в морг, нужно посмотреть на сегодняшний «улов». Мне так думается, в канализацию все это «трио» попало после того, как совершило путешествие под землей – по штрекам древних каменоломен, по карстовым пустотам, по техническим туннелям. А вот куда именно и за чем они ходили – стоит подумать.
   – Страшнее было бы думать – с чем. – Орлов покачал головой. – Что, если они и в самом деле ухитрились раздобыть ядерный боезаряд и спрятать его под городом?! Ведь если предположить, что этот Розелли совершил убийство для того, чтобы убрать нежелательных свидетелей, то... Значит, повод тому был более чем серьезный. Нет, я не берусь утверждать, что это мое окончательное мнение. Вполне вероятно – даже, скорее всего, – ничего такого там не было и нет. Но, даже на уровне, так сказать, отвлеченной фантазии, такая ситуация выглядит очень даже опасной.
   – И что хреново, все, причастные к этому событию, на данный момент мертвы. – Крячко с досадой потер кончик носа. – Если они и в самом деле что-то спрятали в подземельях, то теперь об этом уже никто никогда не узнает.
   – А может, был кто-то четвертый? – с надеждой в голосе предположил Орлов.
   – Вряд ли, – Лев сунул руки в карманы и прошелся по кабинету. – У гостиницы администратор видела эту компанию, их было трое. Логично предположить, что именно в таком составе они пошли и в катакомбы. Вероятнее всего, убрав свидетелей, Розелли погиб чисто случайно. Но ситуация, надеюсь, не безнадежна. Вдруг у кого-то из найденных сегодня есть хоть какой-то план маршрута, по которому они шли под землей? Надо срочно ехать в морг и самым тщательным образом проверить их одежду.
   – Если план и существует, то он, скорее всего, был нарисован на бумаге. А за несколько суток она, я уверен, пришла в полную негодность. Вот думаю: не поставить ли в известность ФСБ? С другой стороны – а вдруг мы крупно ошибаемся и обычную уголовщину возводим в ранг международного терроризма? Эх, был бы он и в самом деле – этот план!
   Вслед за Гуровым по кабинету заходил и Петр.
   – Ничего, лишь бы его случайно не порвали, не выкинули, не превратили в бумажную кашу. – Стас, стоя монументом, скрестил руки на груди. – А там пусть приложат мозги наши кудесники из криминалистической лаборатории. Ну так что, мы едем?

   В морг они прибыли уже после заката. Выходя из машины, Крячко не смог удержаться, чтобы не схохмить:
   – Слушай, а тебе не кажется, что в этих «веселых» местах мы стали слишком уж частыми гостями? Не сама ли судьба заранее приучает нас к моргу, чтобы, случись нам попасть сюда, чувствовали себя здесь как дома?
   – Типун тебе на язык! – рассмеялся Гуров. – Вот знаешь, мне кажется, что если бы тебя в былые времена приговорили к четвертованию, то, взойдя на эшафот, ты бы первым делом радостно объявил, что наконец-то навсегда избавляешься от хронического насморка, и поинтересовался бы у палача – нет ли у того одноразового топора, поскольку боишься заноса инфекции...
   Обмениваясь этими мрачноватыми шутками, приятели вошли в анатомический зал. Пока Дроздов, который прибыл в морг четвертью часа ранее, обследовал сегодняшние «сюрпризы из канализации» – ему тоже было не чуждо своеобразное чувство юмора – Гуров, Крячко и находившийся там опер райотдела осмотрели одежду, снятую с «клиентов». Санитар морга надел резиновые перчатки и, развернув на полу ком вещей, пропитанных грязью, долго отмывал их струей из шланга.
   Наблюдая за его манипуляциями, Лев спросил у майора, где находятся пистолет и паспорт, найденные у итальянца. Тот взглядом указал на подоконник, на котором лежало несколько полиэтиленовых пакетов. Проверив карманы, санитар извлек из них ничем не примечательную всякую всячину – зажигалки, ключи, два портмоне, в одном из которых лежали доллары и евро, в другом – несколько сот российских рублей... Из заднего кармана серовато-зеленых брюк, закрытого на тугую застежку-молнию, которую открыть удалось с большим трудом, он извлек что-то прямоугольное, грязно-бурого цвета, расползающееся под пальцами и хотел уже отбросить в сторону, как его остановил возглас Гурова:
   – Стоп! А вот этого делать не надо. Здесь вообще ничего нельзя выкидывать. Вдруг это именно то, что мы ищем?
   Санитар совершенно невозмутимо пожал плечами и небрежно кинул находку в отдельный пакет.
   – А что бы вы хотели у них найти, если не секрет? – спросил явно заинтригованный майор.
   – Просто возникло предположение, что эти граждане, прежде чем попасть в канализационную трубу, совершили с непонятными целями довольно длительное подземное путешествие. Но не могли же они идти по своему маршруту наобум? Значит, у них мог быть какой-то план или карта. Шансы, конечно, невелики, но если нечто такое найти удастся, то мы сможем понять, ради чего они туда полезли, – пояснил Гуров.
   – Хм... – майор почесал за ухом. – А ребята, кстати, говорили, что из той пещеры, которая примыкает к канализации, есть ход в соседнюю. Значит, эти трое действительно пришли туда откуда-то издалека. Может быть, стоит обследовать все имеющиеся там пустоты?
   – Это стоило бы обсудить, – кивнул Гуров. – Пусть ваши диггеры завтра подъедут в управление. Не исключено, что очень скоро нам придется организовывать широкомасштабные поиски по всем этим подземным пустотам.
   – Слушайте, а может, зря мы так себя взвинчиваем? – Стас с хрустом потянулся. – Может, они какие-нибудь сатанисты? Ну хотя бы этот итальянец. Приехал в Россию, решил устроить свой шабаш в наших катакомбах... Нанял проводников, помолился там по-своему, покувыркался, какое-нибудь жертвоприношение совершил. А потом на обратном пути – бац! – и замочил ненужных свидетелей. Огласка-то ему зачем?
   – Между прочим, о чем-то подобном я уже слышал, – вскинув указательный палец, многозначительно заметил майор. – Лет пять назад рассказывали, что были тут одни ненормальные – лазили по подвалам, поклонялись дьяволу... Потом однажды обкурились сверх положенного, а костер, который они развели, перекинулся на всякий хлам, что валялся в подвале. Ну их и нашли уже обгорелыми.
   – Да нет, никакие это не сатанисты, – отмахнулся Гуров. – Я тоже наслышан о такой шатии-братии, но имеющиеся факты говорят совсем о другом.
   Закончив свою работу, к ним подошел Дроздов. Сняв и отбросив анатомические перчатки, он закурил и совершенно буднично сообщил о результатах осмотра трупов, словно речь шла о расписании движения поездов. По его словам, итальянец и впрямь умер от асфиксии после того, как его легкие залило сточными водами. Также у него была установлена черепно-мозговая травма, полученная при падении и тяжелое повреждение позвоночника. Второй, застреленный из пистолета, умер от прямого попадания в сердце. Дополнительный, «контрольный», выстрел уже никакой роли не играл.
   – Да, видать, хорошо стрелял «синьор-помидор», – резюмировал Крячко. – Но вот ведь хитрая штука – судьба. Думал ли он, отправляясь в Россию, что найдет свой конец в нашей столичной канализации? Тьфу! Хуже и не придумаешь.
   Выйдя из морга, с его формалиново-карболочной атмосферой, Лев с наслаждением вдохнул полной грудью.
   – Какая же это все-таки замечательная вещь – чистый свежий воздух! Ну все, мужики. На сегодня хватит. А то мы за один день перевыполнили месячный план посещаемости этого заведения.
   – По домам! – направляясь к машине, провозгласил Крячко.

Глава 4

   Когда Гуров утром прибыл на работу, у вестибюля его уже ждали два молодых сержанта, один из которых был высокий и белобрысый, с острым веснушчатым носом, а другой – широкоплечий, с круглым, в чуть заметных оспинках лицом. Откозыряв, парни представились:
   – Сержант Новиков.
   – Сержант Вершинин. Товарищ полковник, – доложился круглолицый, – мы прибыли в ваше распоряжение.
   – А, диггеры. – Гуров одобрительно улыбнулся. – Молодцы. Вы здесь давно? А то, чего доброго, может, здесь и ночевали?
   – Да нет, – рассмеялся Новиков. – Минут пять, как подошли.
   – Здравствуйте, а как бы мне увидеть полковника Крячко? – подойдя к ним, спросила девушка в строгом светлом костюмчике, до этого стоявшая несколько поодаль.
   – Вы – Жанна, администратор гостиницы? – утвердительно спросил Лев.
   – Да... – Жанна удивленно улыбнулась. – А вы меня знаете? Я должна помочь составить фоторобот одного человека.
   – Полковник Крячко мне вчера о вас говорил. Я полковник Гуров, Лев Иванович.
   – Гм-гм... Николай, можно – Коля, – представился Новиков.
   – Вениамин, – пробасил Вершинин. – Можно – Витамин.
   Шутка была не из самых убойных, но, тем не менее, все почему-то на нее отреагировали смехом. Пригласив сержантов и девушку в свой кабинет, Гуров на ходу заметил:
   – Возможно, Жанна, фоторобот составлять и не придется. Вчера был обнаружен человек, похожий на одного из тех, кого вы видели у гостиницы.
   – Его что, задержали? – с долей восхищения спросила девушка.
   – Увы... Таких, как этот, не задерживают, а находят, – Лев развел руками. – Его нашли убитым. Поэтому, чтобы не шокировать вас необходимостью ехать в морг для опознания, я покажу его фото. Сейчас уже должны принести фотоснимки. Вы можете подождать минут пятнадцать?
   – Конечно, – сразу же погрустнев после упоминания о морге, кивнула Жанна. – Мне подождать на проходной?
   – Зачем? Посидите у нас.
   Предложив гостям присаживаться, Гуров посмотрел на часы. Шел уже девятый час, но Стас, верный своей «традиции», на работе появляться не спешил.
   – Я вас, ребята, вот зачем пригласил. Мне рекомендовали вас как диггеров со стажем. Поэтому хотелось бы обсудить с вами некоторые вопросы. Вы не против? – Лев внимательно посмотрел на явно заинтригованных парней.
   – Мы всегда только «за»! – за обоих ответил Вершинин, незаметно «стрельнув» глазами в сторону Жанны – смотрит ли на него?
   – Тогда – к делу. Скажите, как давно вы увлекаетесь этими путешествиями под землей?
   – Я лет пять занимаюсь, – скромно признался Новиков. – А Вениамин – чуть ли не с пеленок. Собственно говоря, он меня и увлек этим делом.
   – Что, затягивает? – усомнился Лев. – И, кстати, как начальство относится к этому увлечению?
   – Ну конечно затягивает! Это и адреналин, и азарт... – пожал плечами Вершинин. – Тот же спорт, только экстремальный. А начальство... Мы себя особо не афишируем, а оно этого как бы не замечает...
   – И насколько хорошо знаете все эти подземные ходы, туннели, пещеры, коридоры?
   – Да ничего, ориентируемся помаленьку... – добродушно заулыбался Вершинин, снова «стрельнув» в сторону Жанны, которая и без того смотрела на них с нескрываемым восхищением. – Во всяком случае, вчерашние поиски я бы не назвал чем-то из ряда вон выходящим.
   – Вень, да хватит прибедняться! – урезонил его Новиков. – «Помаленьку»... У нас, так уж сложилось, раз в год проводится что-то вроде неофициального городского чемпионата по диггингу. Так он почти всегда занимает первое место.
   – Хорошо. Предположим, вам в руки попал план какого-либо маршрута. Вы смогли бы вычислить, где конкретно он проходит?
   – Ну-у... – Вершинин задумался. – В принципе, это возможно. Все зависит от того, насколько план подробный, насколько знаком тот участок, где проложен маршрут.
   – А что, есть участки вам незнакомые? – удивился Гуров.
   Ответом на его слова стал дружный смех парней.
   – Лев Иванович, чтобы знать все находящиеся под Москвой подземные пустоты – и естественные, и искусственного происхождения, и современные, и те, которым около тысячи лет, – надо быть всеведущим как Бог. Жизни не хватит, чтобы все их облазить, обследовать, изучить... Но, я так понял, вы хотите дать нам конкретное задание? – спросил Вениамин.
   – Да… Но во многом все будет зависеть от того, насколько удачно сработают наши криминалисты. В вещах одного итальянца, который незадолго до этого пропал без вести, а вчера был обнаружен вами в канализации, нашли какой-то лист бумаги. Она размокла, написанное расплылось. Хотелось бы надеяться, что это – план маршрута, по которому трио нынешних усопших вояжировало в земных недрах. И если его удастся восстановить, то тогда нам с вами нужно будет пройти их путем, чтобы выяснить – куда и зачем они ходили. Это чрезвычайно важно.
   – Никаких вопросов. Надо – значит, надо, – энергично кивнул Новиков.
   – Вот и замечательно. – Гуров снова посмотрел на часы. – Тогда, давайте сделаем вот как. Поскольку поиски, пока мы и сами не знаем чего именно, могут оказаться длительными, а провести их надо в кратчайшие сроки, следовало бы к предполагаемой поисковой операции подключить и других диггеров, из числа надежных, серьезных, хорошо подготовленных ребят. Таких сможете найти?
   – Вполне, – сказал Вершинин. – По меньшей мере, два десятка будет.
   – И еще… – продолжил Гуров. – Мне думается, что эти двое, которые сопровождали итальянца, скорее всего, тоже из диггеров. Но, поскольку вы их не знаете, возможно, их знает кто-то из ветеранов этого дела. Вы не могли бы мне устроить встречу с кем-то из них?
   – Да, есть один... – переглянувшись с Новиковым, задумчиво пробасил Вершинин. – Попробуем с ним договориться.
   В дверь кто-то постучал, и на пороге кабинета возникла сотрудница криминалистической лаборатории.
   – Лев Иванович, тут вам передали результаты исследований, – сообщила она, положив перед Гуровым два больших бумажных конверта.
   В одном из них лежали запрошенные ранее архивные данные и результаты криминалистических экспертиз, в другом – фотоснимки. Лев вытряхнул на стол поблескивающие глянцем прямоугольники и, выбрав снятого крупным планом второго попутчика итальянца, показал снимок Жанне. Судя по всему, даже это произвело на нее почти шоковое впечатление. После недолгого рассматривания снимка она отвернулась и утвердительно кивнула:
   – Да, тот самый, кого я видела с Розелли и тем первым, у гостиницы.
   Поблагодарив, Гуров отпустил всех троих. Когда на правах джентльменов парни распахнули перед Жанной дверь, на пороге, словно чертик из шкатулки с секретом, возник запыхавшийся Стас Крячко. Увидев девушку, он радушно заулыбался.
   – А, Жанна! Вы уже здесь? Как замечательно! Так, сейчас идем составлять фоторобот.
   – Он уже ни к чему, – со своего места сообщил Гуров. – Жанна опознала этого человека по снимку, так что необходимость в фотороботе отпадает. Больше, я думаю, отнимать у нее время не стоит. А молодые люди ее проводят.
   – Так точно! – весело откозыряв, сержанты вышли вслед за девушкой.
   – Да что ж это за невезуха такая? – Стас сердито плюхнулся на свое место. – Не успеешь познакомиться с какой-нибудь дивой, как ее тут же у тебя уводят из-под самого носа! Блин! Я что, работаю поставщиком зазноб для своих коллег из других отделов? Ну где справедливость?!
   – Стас, успокойся! А то ты пылаешь такой жаждой справедливости, что под тобой, того гляди, стул задымится. Не забывай, что так устроена жизнь: кто не успел – тот опоздал, кто раньше встал – того и сапоги. Доходит? В конце концов, кто виноват, что ты дрыхнешь сверх положенного?
   – Да вот если бы! Встал-то я сегодня ни свет ни заря. А пошел на работу, случайно встретил своего бывшего однокурсника. Лет пятнадцать не виделись, не меньше. Ну решили завернуть в кафешку, чуток отметить встречу... И откуда только его вынесло?!
   – Вот! – Лев постучал пальцем по столу. – В этом-то и заключается высшая справедливость. Молодым, неженатым выпало романтическое свидание, тебе же – ностальгические посиделки в кафе. Или ты хочешь сразу все заграбастать – и то, и это? Чревато, однако... Сам же знаешь присказку про некоего недальновидного гражданина, которого жадность сгубила?
   – Ой, ой, ой! – Стас изобразил руками что-то неопределенное. – Ты меня, прямо, в жлобы зачисляешь, великий наш гуманист-моралист! Ладно, показывай, что там тебе сегодня сорока презентовала.
   – Подходи и смотри. – Гуров разложил на столе цветные снимки. – Вот, пожалуйста, наши вчерашние «подопечные» в разных ракурсах. Итальянец, как видишь, практически без каких-либо характерных примет. Разве что на левом предплечье с внутренней стороны – татуировка. Видишь, крохотная такая – с мелкую монету. Если присмотреться, на ней летящая птица, скорее всего, орел. В лапах что-то изогнутое, наверняка сабля.
   – И что это, по-твоему, может быть? – Крячко достал из ящика стола лупу и посмотрел на снимок. – Эмблема какого-то тайного общества?
   – Скорее всего, так оно и есть, – кивнул Гуров. – Надо порыскать по справочникам – вдруг эта пташка где-то уже засветилась? А вот «картинную галерею» на всей обозримой площади телес его попутчика можно понять и без пояснений – сидел этот «кореш» в нашей, российской зоне за вымогательство и грабеж. Кстати, об этом же говорит и дактилоскопическая экспертиза, согласно которой, данного гражданина зовут Суслюкин Аркадий Аркадьевич, год рождения – семидесятый, в прошлом – активный участник рэкетирской группировки Геннадия Бузина, кличка – Суслик. Отбывал наказание – восемь лет общего режима. Вышел на свободу в девяносто восьмом. В восемьдесят шестом, когда взяли Бизона, Суслик сумел смыться и залечь на дно. Поймали его уже в девяностом. Когда он свой срок отмотал, то снова подался к Бизону. Тот уже давно вышел на свободу по УДО и вовсю занимался криминальным бизнесом.
   – Эти УДО, которые, бывает, раздаются без ума, считай, сводят на нет всю нашу работу, – сердито насупился Стас. – Ну, видно же, что иного обормота только могила исправит. А его – «на свободу с чистой совестью». Помнишь, лет восемь назад поймали мы урода, который на малолеток покушался? Ему дали пятнадцать. А теперь, я слышал, через год – два его собираются выпустить по этому самому УДО. Идиотизм!
   – Как говорится, если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно. Так вот, к тому времени Бизон сделал головокружительный бизнес на торговле наркотиками и оружием. Снабжал всем, вплоть до минометов, чеченских боевиков, а те с ним расплачивались афганским героином. Но в том же девяносто восьмом их шайку взяли, и Суслик снова отправился на нары. Отсидел семь лет. А вот Бизон на свободу вышел годом раньше, отбыв вместо положенных десяти всего шесть.
   – Что, опять УДО? – Крячко саркастически рассмеялся.
   – Опять... Но вышел он, как явствует вот из этой справки, благодаря активной помощи следствию при раскрытии тяжкого преступления. Я так понял, он кого-то сдал и ему за это срок скостили на несколько лет. Но теперь на него открыли охоту свои же. И тогда он счел за благо свалить за границу. Денег у него там – как у дурака махорки. А Суслик, отсидев свой срок, подался охранником в какое-то ЧП, открытое его сокамерником по первой отсидке.
   – И все же, следует понимать так, что его связи с Бизоном сохранились, – заметил Стас. – Интересно, Суслика итальянец грохнул по согласованию с Бизоном, или это была его, так сказать, личная инициатива?
   – А вот это – вопрос очень даже непростой. У меня такое ощущение, что в историю сделки между мафиозниками и террористами активно вмешалась какая-то третья сторона. Кто-то, зная о существовании сделки, пытается внести в нее свои правила игры. Лично мне сценарий случившегося представляется таким. Ближневосточная террористическая группировка через сицилийскую мафию вышла на Бизона, как хорошо известного ей торговца оружием. Чеченские боевики, которых он вооружал, с исламистами связаны более чем тесно. Бизон организовал похищение военного снаряжения, интересующего террористов.
   – Ты считаешь это событие уже состоявшимся?
   – Не уверен. Но что-то похожее, скорее всего, произошло. И вот на этом этапе кто-то, проворный и ушлый, вероятно, сумел «перевести стрелки», чтобы прибрать к рукам, раздобытое другими.
   – Кого-то подозреваешь конкретно?
   – Чтобы кого-то подозревать, нужно хотя бы иметь представление о том, кто помимо мафии и исламистов жаждет заполучить сверхоружие.
   – Политики, – со знающим видом известил Крячко. – Что, если в это дело ввязались такие «лихие хлопцы», как наследники дуче – итальянские фашисты? Правда, насколько мне известно, фашисты с мафиозниками не дружат. Скорее, наоборот.
   – Как говорится, от любви до ненависти – один шаг. Ну не исключено, что и наоборот – от ненависти до любви. Особенно, если дело пахнет миллионами долларов. Я не хочу сказать, что моя версия – какое-то прорицание или откровение. Может быть, я и ошибаюсь… Но надо же хотя бы попытаться систематизировать хаос добытых нами фактов! Всех этих мафиози, исламистов, Бизонов, черт бы их побрал... Ну ладно, идем дальше. Вот результаты экспертизы крови, найденной на месте убийства. Она полностью соответствует крови Артема и Суслюкина. Трассологическая экспертиза найденных пуль подтверждает, что они были выпущены из ствола, принадлежащего Розелли.
   – Ну это всего лишь только подтверждает то, что нам и без того известно, – отмахнулся Стас. – А нам надо бы...
   Его перебил настойчивый звонок телефона. Гуров поднял трубку и, выслушав какое-то сообщение, многозначительно посмотрел на Станислава.
   – Поздравляю. Фломастер, который ты нашел в вещах Розелли, оказался не совсем фломастером. Как установили эксперты, это специальное устройство, стреляющее иглами, несущими на себе смертельный яд. Эксперт сказал, что его получают из каких-то южноамериканских лягушек. Да-а... Наш Розелли, как видишь, еще тот кадр. Так что, говоришь, нам надо бы?
   – Фу ты, блин! Уже забыл… – Стас досадливо развел руками. – Ты меня так ошарашил этим лягушачьим ядом, что все из памяти как сквозняком выдуло.
   – Ну-у!.. – Лев рассмеялся. – Не думал, что ты такой впечатлительный. Хорошо, тогда кое-что я хочу тебе поручить прямо сейчас. Помнишь быстряевскую статейку про сорвавшийся визит в Москву делегации из Палермо, из тамошнего университета? Созвонись с этой мадам, попробуй выудить – откуда у нее такая информация? А я, наверное, съезжу в ту шарашку, где Суслюкин работал охранником.
   – Лев, а может, наоборот? Может, я съезжу?
   – Стас, ты же знаешь, что после того, как я ее, было дело, отчехвостил за брехню, у нас с ней разговор, даже официальный, получится едва ли… Да, и вот еще что. Прямо сейчас зайди к Петру, пусть решит вопрос с прослушкой телефонов «Дольче виты» и скрытой фотосъемкой ее сотрудниц.
   Он вышел из кабинета и направился к выходу. Неожиданно запиликал его мобильный телефон.
   – Лев Иванович, это сержант Вершинин, – услышал он уже знакомый голос. – Докладываю, что Николай... Ну сержант Новиков сейчас обзванивает и объезжает наших ребят. В смысле, диггеров. Человек восемь уже дали добро. Думаю, к вечеру команду сколотим. А я только что договорился с одним человеком, который, мне кажется, именно тот, кто вам нужен. Вас он уже ждет.
   Запомнив адрес «корифея диггинга», Лев решил первым делом заехать к нему. Через полчаса пути, преодолев пару дорожных пробок, он оказался на улице, где уже отживающие свое пятиэтажки тесно соседствовали с ультрасовременными домами-башнями. «Корифей» жил в неплохо обставленной трехкомнатной квартире на первом этаже одной из, как Гуров и предполагал, пятиэтажек. Позвонив в дверь, он увидел на пороге среднего роста здоровяка с лысиной в полголовы, в спортивной майке и трениках.
   – Вы Лев Иванович? Здравствуйте, проходите… – хозяин посторонился, пропуская Гурова внутрь. – Меня зовут Ломтев Валерий Геннадьевич. В своей среде больше известен как Крот. Ну это у нас как позывной. Основное занятие – строительство. Я когда-то закончил инженерно-строительный. Сейчас работаю замом гендиректора строительной фирмы. А вы старший оперуполномоченный, как мне вас аттестовал Вениамин. Присаживайтесь. – Ломтев указал на дорогое кожаное кресло, стоящее у журнального столика.
   Он принес две чашки кофе и, тоже сев в кресло напротив, всем своим видом дал понять, что готов выслушать гостя.
   – Как-то немного некстати получается, но мне нужно показать вам одно фото, которое... – Лев задумался, подбирая слово, – не вполне подходит для застольной беседы.
   – Я вас понял. Но ничего страшного – нервы у меня крепкие. Показывайте.
   Увидев снимок с изображением Артема, Ломтев стал очень серьезным. В его глазах появилась неподдельная печаль.
   – Да-а-а... – он вернул снимок Гурову. – Не думал я, что у Артема все так закончится. И что же с ним произошло?
   – Позавчера его нашли в канализационном коллекторе с двумя пулевыми ранениями – в грудь и голову.
   – Вы ищете убийцу и хотите, чтобы я вам в этом оказал помощь? – Ломтев отодвинул кофе. – Задавайте любые вопросы. Я отвечу.
   – Нет, убийцу искать уже не надо – он нашелся там же. Случайно утонул в стоках. Тут вопрос в другом. Нас интересует, что мог делать в этих подземельях ваш, я так понимаю, хороший знакомый. Есть подозрение, что он выполнял какое-то поручение людей, весьма опасных. И нам важно понять, в чем его суть. А для этого нужно как можно больше знать об Артеме.
   – Понятно... – Ломтев потер ладонью блестящую, как бильярдный шар, макушку. – Фамилия его Шатров, родом он из Воронежской губернии. Из какой-то деревни. Точного адреса не знаю. Мы с ним в семьдесят девятом поступили в инженерно-строительный. Тогда о диггерах мало что знали. У нас были ученые-спелеологи, специалисты по пустотам в материковых породах. А диггингом занимались где-то за «бугром». У нас это не приветствовалось. Но кое-кто на свой страх и риск пытался обследовать естественные и искусственные пустоты, имеющиеся под Москвой. С одним из таких людей мы познакомились чисто случайно. Он был старый спелеолог, который, выйдя на пенсию, скучал по путешествиям под землей – это, знаете, как наркотик. Он обладал феноменальной памятью и умением ориентироваться в любой обстановке. И вот он очень многому нас с Артемом научил, очень многое показал.
   – Его уже нет? – уточнил Гуров.
   – Да, и уже довольно давно. Артем был его любимым учеником. Он обладал всеми качествами своего учителя. Три года подряд все выходные мы проводили в подземных путешествиях. За это время таких вот самодеятельных диггеров в Москве появилось немало. Но наша команда была самой сильной. Причем если диггеры в, так сказать, чистом виде, обследовали только лишь искусственные подземные ходы, то наш учитель предпочитал выискивать естественные пустоты, которых под Москвой чрезвычайно много. Поэтому он себя называл не диггером, а «сплеггером», то есть, диггером и спелеологом в одном лице. И вот, как-то раз, мы с Артемом уже заканчивали третий курс, на свою беду заключили пари, что пройдем не где-нибудь, а под Кремлем. Да, да, – представьте себе! И пошли. Вдвоем. Пари мы выиграли, но кто-то нас сдал «компетентным органам». Сами понимаете, что в те времена наша проделка могла быть расценена только лишь как попытка измены Родине и подготовки к покушению на руководителей партии и государства.
   – Да-а... Угораздило вас... – сочувственно заметил Лев.
   – Нас начали таскать на допросы, но ничего существенного доказать не смогли. Однако если меня почему-то сразу же оставили в покое, то Артема – уж не знаю, за что на него так взъелись, – исключили из комсомола и института. Возможно, это была хитрая иезуитская уловка, которая сработала на все сто. Артем счел, что это я его предал, и с той поры мы с ним больше не виделись. Его забрали в армию, он служил в Афгане. Говорили, что с ним там произошла какая-то темная история. Ее суть мне неизвестна. Позже доходили отрывочные слухи, что он состоял в какой-то рэкетирской группировке. Сидел или нет – не знаю. А потом о нем я вообще буквально до сегодняшнего дня, не слышал ничего.
   – Грустная история… – задумчиво отметил Гуров. – Но если вернуться к тому, что случилось с Артемом несколько дней назад, то хотел бы спросить вас вот о чем. Учитывая, что диггеры – это, без преувеличения, специалисты в определенной области человеческой деятельности, к вам, конечно же, кто-то обращается по тем или иным вопросам. Если не секрет – кто и по какому поводу?
   – Вы правы, это случается. Могу даже сказать, что еще тогда, в былые годы, когда официально диггеров как бы не существовало, к нам шли за помощью. Скажем, мне несколько раз доводилось искать детей, которые, начитавшись про приключения Тома Сойера, лезли во всякие дыры в поисках кладов и острых ощущений.
   – Ну и как, удавалось найти этих кладоискателей?
   – Находили... – Ломтев ностальгически улыбнулся. – Помню, одну такую компашку мы искали два дня. Хорошо, их предводитель, который, собственно говоря, и потащил своих приятелей в катакомбы, догадался на каждой развилке, где они сворачивали, оставлять клочок от чьей-то одежды. Однажды по заданию милиции, которая нас официально должна была задерживать как хулиганов, искали в подземельях сбежавшего из СИЗО опасного серийного убийцу.
   – Не страшно было?
   – Нет. – Ломтев поднес к губам уже остывший кофе и, безнадежно махнув, снова отодвинул чашку. – Мы под землей были как дома. А вот он, похоже, чувствовал себя иначе. Когда его нашли, он сидел в тупике, обхватив голову руками. Его даже не связывали – за три дня без воды и пищи он так ослаб, что его пришлось нести на руках. Ожидалось, что за свои грехи он получит, самое малое, «вышку». Тогда она еще имела место быть. Но его даже не осудили – он сошел с ума и его отправили в спецпсихушку.
   – На него так повлияло пребывание под землей?
   – Да, именно так. Вообще, находясь там, начинаешь жизнь земную воспринимать как-то иначе. Там наиболее обостренно воспринимаются представления о том, что есть добро и зло. Кстати, уже не раз было замечено, что злым под землей приходится плохо.
   – Да-а-а… – Гуров покачал головой. – Похоже, так оно и есть. Артем был убит не один. С ним погиб еще один человек, тоже от огнестрела. А вот третий – тот, кто их убил, некий иностранец, случайно утонул в смотровом колодце, уже почти у самого выхода из канализации...
   Он рассказал Ломтеву о том, что удалось выяснить в связи с находкой в канализационной сети трупов трех человек.
   – Ну и ну! – выслушав Льва, его собеседник удивленно покрутил головой. – И какая же нелегкая их туда понесла? Знаю я тот район – туда немногие отважатся пойти. Прошу не воспринимать меня как закостенелого мистика, но это, как в нашей среде именуют, владения Черного Диггера. Повторюсь: под Москвой, как и под любым другим городом мира, пустот – бессчетно. Так вот, одни участки у диггеров считаются «белыми зонами», где не заблудится и ребенок, но есть и «черные зоны», где и опытный диггер не сразу найдет дорогу. В «черных зонах» одному-двоим ходить не рекомендуется – можно не вернуться. А во владениях Черного вообще может произойти невесть что.
   – М-да... – Лев неопределенно улыбнулся. – Я действительно скептик отъявленный и рассказы о всяких «черных зонах» воспринимаю, как правило, с недоверием. Но вы очень убедительны и я, слушая вас, ощутил и впрямь что-то запредельное.
   – Диггеры, особенно опытные – в любой стране мира объект пристального внимания спецслужб. И своих, и чужих. Поэтому иногда нам поступали, и время от времени поступают, предложения весьма сомнительного свойства. Но диггеры с подобным стараются не связываться. Впрочем, как известно, у всякого правила есть свои исключения. Да, есть и те, кто свое увлечение делает бизнесом. Причем небезопасным. Судьба Артема – тому подтверждение.
   – Лично вам делались такие вот сомнительные предложения?
   – Да, – Ломтев чуть заметно кивнул. – Когда шла еще Первая чеченская война, ко мне несколько раз приходили странные люди, по виду – славяне, которые просили организовать им экскурсию под землей. И обязательно в сторону Кремля. Я, безусловно, отказывался, ссылаясь на незнание той территории. Вы предполагаете, что Артем мог участвовать в неком «коммерческом заказе» криминального характера?
   – Просто уверен. – Гуров механически поднял остывший кофе и, попробовав, отодвинул чашку. – Я считаю, что он и его напарник помогли спрятать в подземельях неизвестный нам предмет чрезвычайно опасного характера. Кстати, как вы считаете, каковы шансы найти то, что спрятали эти люди?
   – Шансы очень невелики. А уж если в этом принял участие такой ас, как Артем, то близки к нулю. Правда, если бы был хотя бы приблизительный план их подземного маршрута, то... Тогда еще можно было бы на что-то надеяться.
   – В кармане одного из найденных в канализации мы нашли слипшийся ком бумаги, который, возможно, и есть план маршрута. Сейчас с ним работают криминалисты, и я надеюсь, что сегодня к вечеру они смогут его восстановить. Вы поможете нам разобраться, что там к чему?
   – Разумеется! Как я понял, спрятанное этими троими несет угрозу городу и его жителям. А я москвич, уже не помню в каком поколении. Так что, ради Москвы сделаю все, что в моих силах.

   Распрощавшись с Ломтевым, Гуров отправился в «блошиную» фирму «Цитрус», в которой работал охранником Суслюкин. Она размещалась в довольно непрезентабельном офисном здании, где, как правило, чаще всего обосновываются «лохотронские» фирмы-однодневки. Найдя дверь с нужной табличкой, он вошел в приемную. На стуле у входа скучал молодой детина в застиранной униформе охранника.
   – Вы к кому? – с трудом сдерживая зевок, поинтересовался тот, тяжело поднимаясь с места.
   – Мне нужен руководитель фирмы, Гасанов Гаджи Асланович. – Лев достал из кармана служебное удостоверение.
   При виде красной «корочки» охранник сразу же утратил сонливость и уже совсем другим голосом доложил:
   – Гаджи Аслановича в данный момент в офисе нет. Если желаете, можете поговорить с его заместителем – Александрой Валентиновной.
   Заместительница хозяина фирмы оказалась дамой «выше средних» лет, тем не менее не утратившей привлекательности и шарма. Узнав о том, что случилось с Суслюкиным, она этому как будто даже не удивилась. Взглянув на его посмертный снимок, она сокрушенно покачала головой.
   – Аркашка это. Он и есть… – вздохнула она. – Предупреждала я его – не ищи на свою голову приключений, а то кабы ее не потерял. Не послушался, балбес.
   – А что за приключения он себе искал?
   – Точно сказать не могу, но он мне как-то похвастал, что скоро сорвет обалденный куш и уедет жить в Сочи. Я ему тогда еще сказала: смотри, Аркаша, шальные деньги – дело рисковое. Вот они ему и вышли боком.
   – А могу я вас спросить: каков профиль деятельности вашей фирмы?
   – Как и следует из ее названия, мы занимаемся поставками цитрусовых в российские регионы. Закупаем у оптовых поставщиков из Закавказья, из других мест и поставляем в розницу. У нас клиентуры много – от Рязани до Новосибирска.
   – А иностранные поставщики у вас есть?
   – Конечно! – заместительница хозяина улыбнулась с некоторой даже горделивостью. – Турки, итальянцы.
   – А итальянцы – кто именно? – Гуров почувствовал, что сейчас услышит нечто очень любопытное.
   – Российско-итальянская фирма «Дольче вита», – буднично, без эмоций, сообщила его собеседница.
   – В таком случае, хотел бы вас спросить, – Лев достал фото Шатрова. – Этого человека вы когда-нибудь видели?
   – Не уверена… – женщина пожала плечами. – Может быть, мельком. Да, кстати, возможно, именно в «Дольче вита» он мне и мог попасться на глаза.
   – А место жительства Аркадия Суслюкина вы мне можете назвать?
   – Он живет... Вернее, жил у своей сожительницы в Выхино. Его адрес... – женщина достала ежедневник и назвала адрес и телефон.
   Покидая фирму «Цитрус», Гуров чувствовал какую-то недоговоренность, хотя его собеседница, казалось, была предельно откровенной. Интуиция подсказывала, что здесь не все так просто, как могло показаться на первый взгляд.
   С сожительницей Суслюкина он решил не созваниваться. Прибыв по нужному адресу, он постучался (дверной звонок почему-то не работал), и в проеме мощной железной двери показалась молодая особа с неприязненным, раздраженным лицом.
   – Чего надо? – бесцеремонно спросила она – предъявленное ей удостоверение, судя по всему, эффект произвело самый негативный. – Ну и чего вы сюда пришли? Мне вам сказать нечего. А слушать, что скажете вы, неинтересно.
   – Вы гражданская жена Аркадия Суслюкина? – стараясь не обращать внимания на грубость, поинтересовался Гуров.
   – Да, ну и что? – женщина смотрела с вызовом. – Его дома нет. А где он – я не знаю.
   – Я вот и зашел вам сообщить, что вчера он был найден убитым.
   – Что-о?!! – по лицу женщины пробежала судорога, она смотрела на Льва с нескрываемой ненавистью. – Спасибо за новость! От вас, ментов, только такие известия и получишь. И кто же его убил? Поди, сами грохнули, а теперь ищете на кого бы свалить? – с язвительной озлобленностью выпалила она.
   – Да нет, убил его подельник. Это уже установлено, – все так же, без намека на какие-либо эмоции, возразил Гуров. – Поэтому я хотел бы спросить у вас...
   – Я ничего не знаю! – женщина говорила, едва не срываясь на крик. – Понятно?! Ни-че-го!
   Она взялась за край двери, и Лев увидел на ее руке синюю паутину татуировки. Женщина поймала его взгляд и с все той же ненавистью объявила:
   – Да, ты правильно угадал, мент – я бывшая зэчка. А почему я ею стала? Козлу в погонах не дала, когда он хотел меня трахнуть. Я его, гада, чуть не прирезала. И мне за это припаяли восемь лет. Так что, иди, будь добр, и забудь сюда дорогу.
   Она резко захлопнула дверь. Раздался лязг замков. Со смешанным чувством Гуров стал спускаться вниз. Он ощущал внутреннее раздражение из-за того, что ему нахамили ни за что, ни про что. Давило и осознание, что ему пришлось расплачиваться за чужую подлость.
   Входя в свой кабинет, Лев увидел, как Крячко с громким стуком швырнул на место телефонную трубку.
   – Дебилка! – рявкнул тот, заметно побагровев.
   – Что это ты так бранишься? – сев за свой стол, с ироничным сочувствием поинтересовался Гуров.
   Кипя негодованием, Стас поведал о своей беседе с Быстряевой, владелицей и редактором «Ночного бульвара». Заранее зная, с кем ему придется общаться, он запасся терпением, как ему казалось, с переизбытком. Но, в ходе разговора с особой, которая обладала феноменально вывернутой моралью, его терпение начало испаряться, как капля воды, попавшая на раскаленную плиту, уже на первых минутах. Узнав, кто ей звонит, Быстряева с ходу перешла в атаку:
   – Если вы Крячко, то, значит, вы приятель этого вашего солдафона Гурова? Грубияна, невежи и нахала, готового на корню задушить свободу слова? – с ехидным придыханием спросила она. – И чего же вы хотели услышать от притесняемой вами прессы?
   – Я хочу услышать ваши официальные объяснения по поводу информации, которую мы восприняли как ложную и клеветническую, – с великолепным достоинством Стас парировал язвительный наскок своей оппонентки. – И если мы не получим удовлетворяющих нас объяснений, то будем вынуждены возбудить в отношении вас соответствующий судебный иск.
   – Ха-ха-ха! – с расстановкой выдала Быстряева, явно рассчитывая побольнее задеть самолюбие Крячко. – Да хоть десять исков! Нам на них – тьфу! Знаете ли вы, кто за нами стоит?
   – Знаю, – начиная закипать, но, тем не менее все с тем же достоинством известил ее Станислав. – Невелико достижение – быть в шестерках у бандитов и мафиози. А иск, могу сообщить вам вполне официально, намерен возбудить начальник нашего отдела, кстати сказать, друг заместителя мэра. Так что, «Ночной горшок», как совершенно справедливо именуют вашу газетенку, нам прихлопнуть труда не составит.
   Разумеется, на самом деле, ни о каком судебном иске никто нигде и не заикался. Но эта «деза» свое действие возымела, и Быстряева тут же изменила тональность диалога. Впрочем, переход от язвительности к заискивающей доверительности разговор с ней более приятным не сделал. Скорее, наоборот – Стаса от тех или иных пассажей собеседницы временами начинало подташнивать.
   – Ну так что вас задело в нашем издании? – с занудливыми коровьими нотами в голосе спросила Быстряева, надеясь на скорое завершение этой беседы, которая начала принимать для нее не совсем приятный характер.
   – Нас возмутило заявление, будто мы препятствуем международному обмену, – сурово изрек Крячко. – Почему это вдруг именно из-за нас в Москву не поехала делегация из Палермо? С чего это вы взяли? Мы считаем эту информацию бессовестной ложью. Кто вам мог такое сказать? Вам что, на этот счет из Палермо дали персональную депешу?
   – Нет, что вы! Просто наша молодая сотрудница Дианочка Монина брала интервью у одного итальянца. Вот он ей и рассказал о срыве дружественного визита в нашу страну.
   – Скажите уж прямо, что она с ним встречалась, перепутав вторую древнейшую профессию с третьей, – без намека на церемонии хмыкнул в трубку Стас.
   – О чем вы говорите?! – попыталась возмутиться Быстряева, но, вовремя одумавшись, вновь перешла на назидательно-елейный тон. – У них все было очень серьезно. Он подарил ей обручальное кольцо и сделал предложение. И вообще, что плохого, если русская девушка встречается с иностранцем? Они все такие джентльмены... Знакомая мне рассказывала, что во время интимной близости они обязательно интересуются у партнерши, как та предпочитает предохраняться...
   – Кхм... Гм-гм-гм... – от потока таких подробностей Крячко несколько даже опешил. – Стоп, стоп! Давайте ближе к делу. Мне все равно, что он ей там натрендел – в постели или в Третьяковке, у «Утра стрелецкой казни». Важнее другое – а откуда он это знает? Он что, сотрудник университета? Кстати, как его зовут и в какой гостинице он обретается?
   – Сейчас спрошу... – С кем-то переговорив, Быстряева протараторила имя и название гостиницы, Стасу уже знакомые.
   Услышав, что «бойфрендом» ее сотрудницы был не кто иной, как Паоло Розелли, Крячко невольно присвистнул.
   – Мадам, а вы в курсе того, что не так давно этот человек был найден без признаков жизни? – он намеренно даже не намекнул на обстоятельства, при которых погиб Розелли. – В таком случае, ваша... как ее? Диана Монина обязана явиться к нам для дачи показаний. Так, скоро уже вечер... Завтра утром ждем ее у себя.
   – Да, да, она обязательно будет… – испуганно залепетала Быстряева. – Надеюсь, наш конфликт исчерпан? Я вообще не понимаю, почему ваш... э-э... коллектив занял по отношению к нашему еженедельнику однозначно негативную позицию?
   – А потому, что вы популяризируете пошлость и прославляете проституцию! – жестко отчеканил Крячко. – У вас что ни объявление, то – массажный салон или сауна «со всеми видами услуг». А то и вовсе открытое рекламирование услуг проституток и педиков. Своим сводничеством вы растлеваете общество!
   – Что вы! Что вы! – в голосе Быстряевой зазвучали вкрадчивые интонации. – В корне с вами не согласна. Вы же молодой, сильный мужчина, полный энергии и желаний. Неужели вы разделяете ханжескую точку зрения всяких там моралистов? Поверьте мне, вы неправы! Мы не сводничаем, а способствуем тому, чтобы подлинные образцы западной культуры, в том числе и сексуальной, активнее приживались в нашем отсталом обществе. И мы, безусловно, приветствуем, если русская девочка первые уроки любви получит не от безграмотного мужлана, пахнущего луком, а от пылкого мачо, способного раскрыть юной красавице все прелести интимной жизни. В конце концов, даже если она потом выйдет за какого-нибудь доморощенного пентюха, то хотя бы, благодаря этому, сможет его немного очеловечить и окультурить. И я убеждена...
   В чем конкретно убеждена Быстряева, Стас, мучимый острым приступом чего-то непонятного, очень напоминающего изжогу и тошноту одновременно, швырнул трубку с возгласом, который и услышал Гуров.
   – Ой, Лева... – Крячко, словно избавляясь от каких-то неприятных мыслей, зажмурился и потряс головой. – Нет, это даже не дура. Это – идиотка в квадрате, или даже кубе!
   Они обменялись суждениями по поводу того, что удалось выяснить на данный момент, но тут зазвонил телефон. Звонили из пригорода. Опер одного из райотделов сообщил о том, что нашел бывшего члена рэкетирской банды Бизона. В кабинете повисла минутная тишина.
   – Ну и кто из нас поедет к этому «корешу»? – Лев выжидающе посмотрел на Станислава.
   – А может, вызовем его повесткой? – робко поинтересовался тот, страдальчески морщась и вздыхая.
   – Это будет только завтра, – большими пальцами обеих рук Гуров указал через плечо, как некогда это изображал певец Барыкин в одном из своих клипов. – А у нас поджимает время. Давай дернем спички. Кому достанется короткая, тот и едет. Не возражаешь?
   – Идет... – Стас выдал очередной вздох.
   Его предчувствия, весьма далекие от приятных, оправдались сполна – короткая спичка досталась ему...

Глава 5

   В беломраморной беседке виллы Гранда Соле царила тишина. Четверо из тех пяти, что неделю назад здесь же вели переговоры, были напряжены и хмуры. Все молча обдумывали только что услышанное от хозяина виллы. Барт-Бом был вне себя от происшедшего буквально после той встречи, которая закончилась столь приятно.
   На следующий же день на ограде его виллы у самых ворот кто-то нарисовал три черных креста. Они появились как бы сами собой – охрана клялась, что территория вокруг виллы была под постоянным, неусыпным контролем. На языке местной мафии это означало первое и последнее предупреждение, за которым мог последовать только выстрел лупары. А еще через день из Штатов пришла зашифрованная депеша, в которой совет семей Коза Ностра вполне однозначно пригрозил Барт-Бому суровой карой за предпринятые им сделки, не санкционированные гангстерским синдикатом.
   Мало того – вскоре появилась информация, подобная грому небесному: в России были найдены убитыми все трое, кто транспортировал «товар» к месту его временного хранения. Вдобавок, внезапно выяснилось, что Паоло Розелли – это вовсе не Розелли. Вдова Розелли, получив сообщение о гибели в России своего мужа, немедленно вылетела туда первым же рейсом из Милана. Каково же было ее удивление, когда ей в московском морге показали, безусловно, итальянца, но никак не Паоло. Двое других покойников, найденных вместе с ним, даже внешне на итальянцев похожи не были. Прибывшие вслед за безутешной вдовой репортеры, вернее сказать, папарацци, следовавшие за ней по пятам, тут же раструбили про этот случай, озаглавив свои материалы аршинными заголовками: «Где же настоящий Паоло Розелли?»
   Но самым неприятным сюрпризом для Барт-Бома стала статья в местной сицилийской газете, разошедшаяся через Интернет по всему миру. В итальянский МИД посыпались запросы из Госдепа США. Запахло крупным международным скандалом. Оттого-то и невеселы были хозяин и гости беседки, увитой виноградными лозами.
   – Итак, господа, – хозяин первым нарушил затянувшееся молчание, – я прошу вас высказаться – какие будут суждения о том, что произошло.
   – Вы не допускаете, синьор Анджеллини, – вальяжно изрек сидевший рядом с ним полнотелый брюнет с длинными вьющимися волосами, – что проболтаться мог синьор Бизон? Русские пьют излишне много, а выпив, становятся чрезвычайно болтливы. Кстати, может быть, поэтому он и не явился на сегодняшнюю встречу?
   – Я могу сказать, кто выдал наши планы, – зловеще ухмыляясь, Сулейман в упор посмотрел на безучастно стоящего невдалеке глухонемого. – Никколо, ведь это ты предал нас?
   Все прочие с изумлением посмотрели в его сторону. Сам Никколо ни одним мускулом лица не выдал каких-либо чувств.
   – Синьор Сулейман, – Барт-Бом увещевающе обратился к бедуину, преисполненному подозрений, – скорее всего, вы ошибаетесь. Никколо не слышит ни звука. Как он мог понять хотя бы тему нашего разговора, не говоря уже о конкретных деталях?
   – О-о! – язвительно рассмеялся Сулейман. – Есть глухонемые, которые понимают говорящего по движению губ, к тому же, на нескольких языках. И вы сейчас убедитесь, что ваш Никколо из их числа. Итак, Никколо, объясни-ка мне, куда ты ездил в тот день, когда здесь состоялась встреча? Кто хозяин красивого белого дома на окраине Палермо? Молчишь? А зря. Мои помощники проследили за всеми, кто находился на вилле в тот день. Да, господа, – кивнул он прочим гостям, – и за вами тоже. Так вот, Никколо был в гостях у некоего синьора. Кто он, скажи нам.
   Никколо продолжал безмолвствовать, но в его глазах появилась тревога. Лицо хозяина виллы исказила гримаса ярости.
   – Неужели правда, Никколо? – свирепо прорычал он. – Ты работаешь на дона Винсенто? Признавайся!
   – Он сейчас признается! – бедуин вновь зловеще ухмыльнулся, доставая мобильный телефон. – Он не знает, что сейчас в его доме находятся мои люди. Если я отдам им команду, на мониторе этого телефона он увидит во всей красе, как мои воины бесчестят его жену, сестру и дочь. Как по очереди убивают всех троих и начинают пытать его родителей. Смотрите – он меня понял! Видите, как переменился в лице? Но продолжает упорствовать. Хорошо, сейчас мы посмотрим остросюжетное видео...
   Он демонстративно начал нажимать кнопки, выжидающе глядя на глухонемого. Тот, с выражением беспредельной ненависти на лице, внезапно схватил со стола тяжелую вилку с массивной рукояткой из нефрита и, молниеносно размахнувшись, профессионально точно метнул ее в лицо Сулейману. Бедуин не успел даже шелохнуться, и поэтому острозубый предмет сервировки с хрустом и противным чавканьем глубоко вошел ему точно в левый глаз. Сулейман с воплем выронил из рук мобильник и рухнул лицом на стол, с громким стуком ткнувшись в него черенком вилки.
   На мгновение опешив от происшедшего, Барт-Бом выхватил из-под стола пистолет с глушителем, и под крышей беседки, достойной лишь дружеских, мирных речей, отрывисто хлопнуло несколько выстрелов подряд. Расстрелянный в упор, Никколо медленно осел на пол. На белом мраморе, выщербленном пулями, которые пробили тело глухонемого, ярко заалели брызги крови.
   – Ого, братаны, даете стране угля! – услышав русскую речь, итальянцы разом повернулись к входу в беседку.
   В его проеме стоял Гена Бизон, почесывая волосатую растатуированную грудь, загоревшую под жаркими лучами светила субтропиков.
   – Я что-то даже не понял, куда попал: на Сицилию или в наше Солнцево? Так-так… Похоже, два жмурика, – продолжил он на ломаном английском. – Ну-ка? Что там наш Сулеймаша?
   Он потрогал шею бедуина и безнадежно покачал головой.
   – Он еще не мертв? – с робкой надеждой в голосе поинтересовался Барт-Бом. – Может, вызвать «Скорую помощь»?
   – Нет, он такой же вечно живой, как Ленин в Мавзолее, – саркастично усмехнулся Бизон. – Кажется, я понял в чем дело. Араб сделал твоему глухонемому предъяву и наехал на него по полной программе. Ну а тот его – на вилы... Крутой пацан – уж уделал, так уделал. Так-то Сулеймана еще можно было бы спасти, но когда он сам мордой в стол ткнулся, то загнал вилы прямо в мозги. Дерьмовая история. Бабки-то он хоть успел нам перечислить?
   – Да. Деньги уже перечислены… – мученически кривясь, кивнул Барт-Бом. – Что же с ними теперь делать?
   – С покойниками, что ль? – Бизон равнодушно пожал плечами. – В непромокаемые мешки и – в багажник. Вывезти куда-нибудь, типа гор, и там выкинуть в пропасть. Только торопиться с этими двоими ни к чему. Сейчас прибавятся еще двое, – он с выражением тупой безжалостности посмотрел на итальянцев, гостей Анджеллини, заставив тех съежиться и побледнеть. – Ты, Барт, хоть знаешь, что это за «ананасы»? Жаль, что я только сегодня это выяснил… – Он выхватил из кармана пистолет и скомандовал: – Вы оба, из-за стола – марш на выход!
   С трудом переставляя ноги, те медленно вышли из беседки. У ее входа они увидели двух девушек из числа тех, с кем они так азартно развлекались всего несколько дней назад, когда мир казался радужной игрушкой, а жизнь – бесконечно долгой. Необычно серьезные, девушки были одеты в строгие костюмы. У их ног покоилась большая сумка, в которой лежало что-то пугающее.
   – Геннадио, ты их в чем-то подозреваешь? – Барт-Бом обеспокоенно вышел следом.
   – Не подозреваю, а знаю точно, кто нам собирался устроить «козью морду». – Бизон ткнул в трясущихся мужчин стволом пистолета. – Я же с самого начала не доверял этим гнилым педикам. Ты знаешь, что они не из деловых? Это ж какие-то сектанты, гниды поганые!
   – Геннадио, с чего ты взял, что они – сектанты? – осторожно поинтересовался Барт-Бом.
   – С того! – зло хохотнул Бизон. – Они еще когда только начали путаться у нас под ногами, я уже тогда нутром почуял, что темнят эти суки и что-то замышляют. Они нас чем купили? Тем, что в России среди нашей офицерни есть охламон, который по их приказу родную мать не пожалеет и раздобудет все шифры и коды от ворот военных объектов.
   – Да, так оно и есть. А он что, этот русский офицер-о-хле-ман, их приверженец? Он посвящен в их секту? – Барт-Бом удивленно воззрился на своих гостей.
   – Да хрен там! Приверженец... В Афгане в плен к духам попал, те его отдали НАТОвцам. И вот майор, итальянец, член секты, его завербовал. Да как завербовал – заставил перед видеокамерой убить ножом русского пацана. Вся и вербовка. А потом подстроил так, чтобы этого козла как будто случайно отбила десантура.
   – Хорошо, пусть даже они – сектанты. Но ведь свои обязательства они выполнили в полной мере! – воскликнул Барт-Бом. – Товар добыли!
   – Весь вопрос – для кого! – Бизон свирепо потряс пистолетом. – Они нас решили «кинуть». Ты это знаешь? Нет. А я уже знаю. Мне ихний тутошний «мастер» много чего интересного начирикал. Я к нему своих девчонок подослал, они его и разлимонили. А вышли они на него в тот день, когда после бассейна с этими двумя козлами в будуарах кувыркались. Эти долбаные сектанты в вашем университете пригрелись. Ты что, не в курсах? Вы же там состоите? – Бизон пристально посмотрел на окончательно струхнувших мужчин.
   – Да, синьор, мы работаем в университете… – с трудом шевеля губами, нашел в себе силы выдавить длинноволосый. – Но в чем вы нас подозреваете?
   – А чего мне вас подозревать? – презрительно ухмыльнулся Бизон. – Я уже и так знаю, что ваша шарага решила присвоить себе «товар», а заодно и бабки с Багам перекачать. Понял, как круто? Мы – корячимся, пашем как ишаки, рискуем, а они все себе присваивают. Ваш босс признался, что вы с самого начала задумали это сделать.
   – Что с ним? – чуть слышно спросил длинноволосый.
   – То же самое, что будет и с вами, если не скажете, суки, куда ваш «засланный казачок» «товар» запрятал.
   – Но мы ничего этого не знаем! – вскричал второй, испуганно озираясь по сторонам.
   – Ах, не знаете?! – Бизон зло ощерился. – А ну-ка, девочки, свяжите этих двух педиков. Сейчас они скажут все. Даже то, чего сроду не знали.
   Спутницы Бизона проворно, словно всю жизнь только этим и занимались, стянули руки сектантов кусками крепкого шнура и, посадив их на землю ступнями к ступням, попарно связали ноги.
   – Ну как, память уже начала проясняться или вы все еще думаете поиграть в несознанку? Молчите? Хорошо. Инструмент расчехлить и приготовить к работе, – властно кивнул он девушкам.
   Те, быстро расстегнув на сумке молнию, достали из нее небольшую бензопилу. Одним рывком за пластмассовую рукоять на конце пускового тросика они завели трескучий моторчик, проворно плюющийся дымом. Со зловещим шуршанием по рабочему полотну пилы побежала звенчатая цепь, усаженная множеством острых блестящих стальных клыков. Побледнев, масоны с ужасом смотрели на бензопилу в руках еще совсем недавно милых, безобидных созданий, которые оказались куда страшнее и безжалостнее пресловутой Миледи из романа Дюма.
   – Вы все еще ничего не вспомнили? – Бизон неспешно закурил, покосившись в их сторону.
   – Да, да, мы скажем все, что знаем! Только не надо, не надо пилы! – торопливо заговорил длинноволосый. – Мы не хотели этого делать, но нас заставили! Старший Мастер нашего отделения приказал убрать настоящего Розелли, которого убил тот, кто поехал вместо него в Россию. Он его вечером подкараулил и выстрелил из специального устройства, выпускающего ядовитые иглы. Труп убитого сбросили мы в старую шахту на заброшенном медном руднике.
   – Так это вы убили моего друга? – глаза Барт-Бома, казалось, готовы были вылезть из орбит.
   – Поймите, мы не имели права ослушаться, у нас приказы принято исполнять без тени прекословия. Наш человек должен был вместе с двумя людьми синьора Геннадио получить «товар» у военных и доставить его в Москву. Там, вместо первоначально предполагавшегося складирования в одном из подземных туннелей на окраине города, как и требовал этого синьор Сулейман, он должен был по подземным ходам доставить его в центр Москвы, желательно, под Кремль. Для чего – нам неизвестно. Таков был приказ нашего Великого Учителя. А каковы его цели – знают только он сам и члены Круга Избранных. Никого из них мы не знаем. Мы были в подчинении нашего старшего Мастера. Лишь он мог знать одного из магистров Круга, который курировал эту территорию.
   – А, блин! – сердито плюнул Бизон. – Поспешили мы с ним, поспешили...
   – А что вы с ним сделали? – несмотря на жару, Барт-Бом знобко передернул плечами.
   – Помер с перепугу, лишь только увидел пилу, – криво усмехнулся Бизон. – Так, и что же дальше?
   – Что было дальше, мы и сами не знаем. Но, по инструкции старшего Мастера, наш человек должен был еще в подземелье убить своих сопровождающих и прислать нам условный сигнал, что операция прошла успешно. Однако сигнала мы не дождались, и поэтому предположили, что он был раскрыт и его убили русские. Вскоре выяснилось, что мертвыми под землей нашли всех троих. Наш старший Мастер заподозрил в причастности к этому русских сатанистов, у которых где-то в катакомбах есть свой подземный храм.
   – Какие еще сатанисты? Ты кому голову морочишь? – Бизон зло прищурился.
   – Это не выдумка! – заговорил другой сектант. – Мы пытались установить с ними контакты, но они уклонились от этого. Их возглавляет человек по прозвищу Черный Монстр. У него есть характерная примета – на левой щеке родинка в форме следа раздвоенного копыта. Мастер высказал опасение, что именно они могли захватить и присвоить «товар» себе.
   – Допустим, я вам поверил. – Бизон в раздумье покачал стволом пистолета. – Но хоть что-то о том месте, где этот ваш засыльный собирался спрятать «товар», вы должны бы знать?
   – Единственное, что нам известно, – снова вступил в разговор длинноволосый, – неподалеку от тайника с «товаром» наш человек должен был нарисовать на стене красной краской эмблему нашего братства. Такую же, как та, что вытатуирована у нас на предплечье.
   – Ну-ка, посмотрим... – Бизон задрал рукав его рубашки. – Летит орел, а в лапах сабля. Понятно. А как называлась ваша шарашка?
   – Почему называлась? – длинноволосый удивленно пожал плечами. – Наше общество Истинных Сынов Орла называется «Кара небесная». Оно бессмертно!
   – Хрен ему, а не бессмертие! – Бизон скрутил из толстых пальцев здоровенную дулю. – Я за ваше паскудное кидалово и своих корешей, убитых вашим чмуродом, ща из вас досок напилю! А доберусь до этого траханого Великого Учителя, и ему – кранты! Инструмент к работе! – скомандовал он, но Барт-Бом его остановил:
   – Геннадио, я тоже хочу их убить, но пила – это уж слишком, – поморщившись, он поднял пистолет.
   Меж деревьев сухо раскатились два негромких хлопка.
   – Порядок! – сказал Бизон. – А все-таки надо было их расхерачить бензопилой. Кстати, русский анекдот слышал? С лесосеки домой возвращался лесоруб Петрович, который нес на плече бензопилу «Дружба». На него напали шестеро хулиганов. Произошла схватка, в результате которой, как в спорте, победила «Дружба»... У-у… Что-то ты совсем раскис. Ладно, теперь тащи какие-нибудь непромокаемые мешки, подгоняй машину. Всех четверых затариваем, вывозим и сваливаем в ту шахту, про которую вот этот фраер трепанул.
   – Туда нельзя… – угрюмо насупился Барт-Бом. – Там лежит мой друг. Его нужно достать и похоронить.
   – Ща! Вот только шнурки погладим! – Бизон сердито ухмыльнулся. – Давай еще устроим пышные похороны. «И вся Сицилия должна об этом знать!..» – язвительно продекламировал он по-русски. – Ерундой-то не страдай. У нас положение хуже худшего. Надо думать, как отмазаться от бедуинов. Двое телохранителей Сулеймана так и околачиваются перед воротами. Может, им его отдадим? Пусть похоронят по-своему. Растолкуем, что да как. Глухонемого дадим на предъяву как доказательство.
   – Нельзя!.. – Барт-Бом покачал головой. – Это человек дона Винсенто. Если тот прикажет провести экспертизу, моя вина будет установлена незамедлительно.
   – Спишем на Сулеймана. Я буду свидетелем, что глухонемого замочил бедуин. Тот залепил ему в глаз вилкой, а Сулейман схватил твою пушку и уделал глухонемого… – последний раз выпустив кольца дыма, Бизон ловко бросил окурок в мусорную урну. Такой вариант устраивает?
   – Да, это наилучший выход… – согласился Барт-Бом.
   – Тогда надо связаться и с теми, и с другими. Свою пушку давай сюда. – Бизон забрал пистолет Барт-Бома и, обтерев его носовым платком, вошел в беседку, где вложил оружие в руку Сулеймана.
   – А с сектантами как быть? – заглянув внутрь беседки, поинтересовался Барт-Бом.
   – Как я и говорил – в мешки и в шахту. В нее из местных никто не суется?
   – Нет… – тяжело вздохнул Барт-Бом. – Это место пользуется дурной славой. Местные там вообще не рискуют появляться.
   – Это как раз то, что нам и нужно, – деловито кивнул Бизон. – Так, девчонки, инструмент убрать в машину. Тут найдите ведро, тряпку, сейчас мы с Бартом уберем этих двоих, а вы наведите лоск вот на этом пятачке. В беседке убираться не нужно.
   Барт-Бом тем временем принес два больших, черных полиэтиленовых мешка, используемых для упаковки мусора. Натянув мешки на трупы убитых, Бизон и хозяин виллы обмотали их скотчем. Затем Барт-Бом подогнал к беседке свой джип, и они вдвоем забросили мертвецов в багажник машины.
   Пока хозяин виллы отгонял джип, временно ставший катафалком, в укромное место, Бизон, взяв телефон Сулеймана, набрал номер его ближайшего помощника Абу-Мухаммеда. На своем ломаном английском он с трудом смог объяснить североафриканцу, что «грейт лиидо» (великий вождь) господин Сулейман «тудей килл» (сегодня убит). Когда Абу-Мухаммед наконец-то уразумел в чем суть дела, Бизон услышал рвущийся из телефона вой и рев вперемешку с причитаниями на арабском и угрозами на английском. Из этой мешанины слов он смог лишь уловить «ху килл хи?!» (кто его убил), на что весьма находчиво ответил:
   – Дзе мен оф дон Винсенто (человек дона Винсенто).
   Подошедший Барт-Бом тоже активно включился в этот «информационный» процесс. Поскольку они с Бизоном «не знали» о принадлежности Никколо к Онората Сочьета, сообщать о смерти глухонемого напрямую дону Винсенто было рискованно. Поэтому Барт-Бом на ломаном итальянском сообщил о том, что случилось, одному знакомому доктору. Разумеется, он при этом интерпретировал события по-своему, «совершенно не догадываясь», что тот связан с Уважаемым Обществом. В частности, не жалея красок, расписал наглый шантаж со стороны бедуина, заподозрившего ни в чем не повинного инвалида в том, чего тот, конечно же, не совершал.
   Особо он подчеркнул угрозы в адрес семьи Никколо и, в заключение, попросил срочно приехать на виллу – вдруг бедного парня еще есть шанс спасти? Доктор взволнованно пообещал срочно выехать и сделать все возможное для «любимого слуги синьора Анджеллини», после чего в телеграфном темпе немедленно передал услышанное дону Винсенто.
   Всего через пару минут после этих диалогов по улицам Палермо промчались четыре джипа с непроницаемо тонированными окнами. Местные жители, в том числе и полицейские на перекрестках, деликатно не оборачивались в их сторону, совершенно «не догадываясь», чьи это машины, кто, куда и зачем направляется. Джипы на одной из развилок разделились – два помчались к вилле Гранада Соле, два – к дому, где проживала семья Никколо. Эти прибыли к месту назначения в течение нескольких минут и остановились в ближайшем переулке. Из машин, пряча под одеждой израильские «узи» и прочую компактную скорострельную технику, стремительно десантировалось более десятка крепких парней, в одинаковых легких, темных костюмах спортивного покроя.
   «Коммандос» Уважаемого Общества быстро и незаметно рассредоточились вокруг одноэтажного каменного дома, традиционно окруженного оливковыми деревьями. Затем в дом, уже не маскируясь, вошел один из «солдат» дона Винсенто и без обиняков предложил арабам, которые ждали распоряжения Сулеймана, загнав членов семьи Никколо в комнату без окон, сложить оружие и выметаться на все четыре стороны. В противном случае, пообещал он, оставшихся в живых шахидов могло ждать такое, что и сожжение заживо показалось бы им великим благом. Несколько раз безуспешно набрав номер телефона Сулеймана, командир шахидов, скрежеща зубами, вынужден был принять условия капитуляции.
   А у виллы Гранда Соле события развивались своим чередом. Первыми туда прибыли три машины с небритыми смуглолицыми мужчинами в рубашках с коротким рукавом и брюках цвета хаки. На ходу надевая на голову зеленые повязки с черной вязью арабских букв, прибывшие быстро проследовали к беседке виллы, где все так же, друг напротив друга, полулежали Никколо и Сулейман.
   Барт-Бом, еще издалека узнав черную курчавую бороду Абу-Мухаммеда, что-то тихо пробормотал стоящему рядом с ним Бизону. Тот, расслышав лишь слово «финиш», с трудом смог разобрать нечто наподобие «теперь нам конец». Бизон покосился в сторону своего «делового партнера», едко усмехнулся и проворчал, забыв, что говорит по-русски:
   – Не боись, Машка, я Дубровский! – но тут же продолжил по-английски: – Еще не вечер!
   Подойдя к ним почти вплотную, Абу-Мухаммед с ненавистью взглянул на хозяина виллы и его гостя. Что-то крикнув по-арабски, он занес руку то ли для того, чтобы влепить Барт-Бому пощечину, то ли – изобразить жест негодования. Но, вовремя заметив блеснувший среди цветущих кустов роз ствол автомата – по совету Бизона, Барт-Бом упрятал в засаду своих охранников – это не нарушало имиджа показного миролюбия хозяина, но вполне серьезно остужало пыл не в меру эмоциональных гостей – лишь поправил на голове повязку.
   С постным видом, роняя сочувственные вздохи, Барт-Бом и Бизон проводили Абу-Мухаммеда в беседку. Издав горестный стон, тот обнял бездыханное тело своего вождя. Затем, подняв его со стола, осторожно вынул из глазницы засевшую там вилку. По его команде в беседку вошли еще трое арабов и, развернув на ее полу дорогой ковер, осторожно завернули в него Сулеймана.
   – Я хочу знать, как это произошло? – пристально глядя на Барт-Бома, требовательно спросил Абу-Мухаммед.
   Барт-Бом, не меняя возвышенно-печального выражения лица, активно сдабривая свое повествование тягостными вздохами, рассказал Абу-Мухаммеду о застольной битве, происшедшей между «великим вождем» Сулейманом и «подлым наемным убийцей» Никколо. Усердно кивая и поддакивая, Бизон полностью и безоговорочно подтвердил им сказанное.
   – Хорошо… – в глазах Абу-Мухаммеда загорелся недобрый огонек. – Пусть виноват этот проклятый – да будет истреблен Всевышним весь его род! – глухонемой. Но ты хозяин этого дома и отвечаешь за все, что здесь происходит. Ты тоже должен ответить, в том числе и своей кровью, за происшедшее с великим Сулейманом, да пребудет его душа в раю!
   Судя по всему, оказавшись вне поля зрения засады, Абу-Мухаммед заметно осмелел и решил в полной мере выполнить все каноны кровной мести. Его спутники молча достали из-под одежды длинные кривые ножи. Барт-Бом побледнел и отшатнулся. Неуютно себя почувствовал и Бизон – его тоже могли принести в жертву во славу великого Сулеймана, а это в его планы никак не входило.
   – Не кипятись! – он упреждающе ткнул указательным пальцем в потолок. – Если сейчас замочишь моего кореша, получишь вместо атомной бомбы хрен собачий.
   Сказав Абу-Мухаммеду малопонятное «дзе хооз-рэдиш оф о дог», он наглядно подкрепил сказанное категоричным жестом, отмерив ребром левой ладони согнутое в локте правое предплечье.
   – И вот еще о чем хочу предупредить. Тут такая хрень получилась… Пока мы с Бартом гонялись за сообщниками глухонемого – вон, прикончили их обоих, – вашего вождя с вилкой в глазу уже успели заснять эти паршивцы – папарацци. И откуда только гады взялись? Ну мы их засечь успели и, в принципе, знаем, кто они и откуда. Так что, остановить эту газетную саранчу можем только мы с Бартом. А если не остановим, представляете, какая будет реакция, если такое фото попадет в газеты? Считайте, что после этого войну с Израилем вы выиграете без единого выстрела.
   – Каким образом? – насторожился Абу-Мухаммед, внутренне предчувствуя какой-то подвох.
   – Потому что он обезлюдеет – там все евреи со смеху помрут, – без тени улыбки, авторитетно заявил Бизон. – Укатайка будет – на весь белый свет. Вам это нужно?
   – И последнее… – взяв себя в руки, в разговор вступил Барт-Бом. – Охранникам дана команда в случае любого форс-мажора открывать кинжальный огонь без предупреждения.
   – О-о! Шайтан!!! – Абу-Мухаммед скрипнул зубами, знаком приказав своим подчиненным спрятать ножи и выносить ковер с телом Сулеймана.
   – Ты напомнил про обещанный нам «товар», – выходя из беседки, Абу-Мухаммед оглянулся. – Где он находится?
   – Его перехватили сектанты из «Кары небесной», – сообщил Бизон. – Их человек убил наших людей и погиб сам при невыясненных обстоятельствах. Теперь нам придется посылать поисковую группу, которая, я думаю, за неделю найдет место, где запрятан «товар». О результатах поисков мы обязательно сообщим.
   – Думаю, это в ваших же интересах, – неприязненно глядя на Бизона и Барт-Бома, проворчал Абу-Мухаммед. – Деньги на указанный вами счет в банке уже переведены, но их можно получить, только зная специальный пароль. Не будет «товара» – не получите денег.
   В этот момент зазвонил мобильник Бизона. Выслушав чье-то сообщение, Бизон окликнул Абу-Мухаммеда:
   – Синьор, вам следовало бы поскорее удалиться – дону Винсенто уже доложили о случившемся, и сюда едет бригада его «коммандос».
   – Кто мог дать ему эту информацию? – Абу-Мухаммед подозрительно воззрился на Бизона.
   – Я так понял, соседи семьи глухонемого сообщили дону Винсенто о захвате тех в заложники. Его люди штурмом взяли дом и у оставшихся в живых пытками выведали все, что им требовалось.
   – Мы еще увидимся! – бросив через плечо, Абу-Мухаммед быстро направился к воротам.
   Когда за ближайшим поворотом стих гул моторов, к воротам виллы, скрежеща тормозами, подлетели два черных джипа. Разговор с «коммандос» Уважаемого Общества получился несколько менее напряженным, нежели недавний с арабами. Без лишних разговоров, завернув убитого в простыню, парни унесли его к машине, а старший их группы без околичностей уведомил Барт-Бома и Бизона в том, что тех сегодня же в двадцать ноль-ноль ждет у себя дон Винсенто для объяснений.
   Когда последние из званых и незваных гостей покинули пределы Гранда Соле, Бизон, утерев рукой взмокший лоб, издал довольный смешок и подмигнул окончательно сникшему Барт-Бому.
   – Не робей! Первый раунд за нами. Выкрутимся как-нибудь. Главное, «на ковре» у дона – не лезть в детали, чтобы не забрехаться и не запутаться. На сегодня у нас еще два важных дела. Нужно отвезти двух жмуриков в шахту и дать команду своим пацанам в «белокаменке», чтобы те пошарили в катакомбах. Пусть поищут «товар» и, при случае, потрясут сатанистов. Вдруг эта шушера и в самом деле надумала свосьмерить? Ну что, едем?
   «Никем не замеченный» джип Барт-Бома помчался по дороге в сторону гор с выжженными солнцем плоскими вершинами...

Глава 6

   По воле жребия, минувшим вечером Крячко пришлось тащиться на окраину Москвы, в то время как у него была назначена встреча с секретным агентом по прозвищу Рыбка. Впрочем, к оперативно-розыскной работе этот агент отношение имел не большее, чем замоскворецкий дворник дядя Федя к работе космодрома Байконур. Рыбкой Стас для секретности именовал по телефону продавщицу соседнего гастронома, с которой познакомился недели три назад. Та, к его досаде, оказалась крепостью весьма неприступной. Напрасно он расточал комплименты и намеки на вероятность перевода их отношений в нечто более серьезное. Та ему в ответ лишь мило улыбалась, целовала в щечку и, пожелав спокойной ночи, выпроваживала за дверь.
   И вот теперь, когда он вроде бы уже имел шансы добиться ее полного расположения, ему пришлось ехать на рандеву с отставным рэкетиром из шайки Бизона. Тот обитал в просторной четырехкомнатной квартире, новенькой девятиэтажки. Когда Крячко позвонил в дверь, снятую, по всей вероятности, с легендарного броненосца «Потемкин» – столь мощно и внушительно выглядела эта бронеплита, из-за нее показался толстенький тип выше среднего роста, с большими залысинами, в тонких интеллигентских очках. Если бы Стас не знал доподлинно точно, кто здесь проживает, он бы принял этого очкарика за какого-нибудь средней руки бухгалтера или преподавателя физики из соседней школы.
   – Вам кого? – колоритный хрипловатый баритон очкарика как-то не вязался с его весьма тусклой внешностью.
   Но Крячко хорошо знал из своего богатого жизненного опыта, сколь часто внешность бывает обманчивой.
   – Гражданин Терентьев? – строго спросил он. – Полковник Крячко. К вам можно войти?
   – За-заходите... – хозяин квартиры явно был очень встревожен столь неожиданным визитом. – А что... случилось-то?
   – Мне необходимо задать вам несколько вопросов, – заходя в прихожую и осматриваясь, суховато сообщил Стас.
   «А живет-то он неплохо! – мысленно отметил он, оценивающим взглядом пробежав по дорогой люстре, роскошной мебели, обилию хрусталя в серванте. – Не на те ли денежки надыбал, что перед отсидкой сумел припрятать?»
   – Это квартира моей жены, – поймав его взгляд, пояснил Терентьев. – У меня с ТЕХ времен не осталось – ни-че-го. Пришлось жизнь начинать, как говорится, с чистого листа.
   – В том числе, и с новой фамилии? – усмехнулся Крячко, усаживаясь в кресло. – Ваша прежняя, доставшаяся от родителей, – Золотницкий? Что ж это вы надумали ее менять? Либо разонравилась?
   – Да, вы совершенно правы. – Терентьев-Золотницкий тоже уселся в кресло и, достав сигарету, подвинул пачку к гостю. – Разонравилась – показалась неблагозвучной. К тому же, женился на женщине, у которой своя квартира. Как это говорят у хохлов – «пошел в примаки». Ну раз такое дело, то вместе с женой и квартирой взял и другую фамилию.
   – Убедительно звучит. – Стас достал свои сигареты и неспешно закурил. – А старые кореша по прежней поре не беспокоят?
   – Блин, что ж это я? – не ответив на вопрос, внезапно всполошился Терентьев. – Даже чаю вам не предложил!
   Не дожидаясь согласия гостя, он опрометью кинулся на кухню. «Понял, что к ответу не готов, побоялся завраться и решил взять тайм-аут, чтобы придумать правдоподобную версию», – догадался Крячко.
   – Да ни к чему это все, – оглянувшись, громко сказал он. – Я перед вечером не пью ни кофе, ни чай.
   Но, не вняв его возражениям, через пару минут Терентьев вернулся с небольшим подносом, на котором, помимо чашек с чаем, стояли две тарелочки с салатом оливье и две рюмки коньяка.
   – Напрасно, напрасно отказываетесь. Коньячок – изумительный, – он с явным удовольствием выпил и закусил салатом. – Так, говорите, не беспокоят ли старые знакомые? Я их ни разу не видел с той поры, как откинулся с зоны.
   – А по какому делу Бизон звонил вам с Сицилии? – нарочито равнодушно поинтересовался Стас, пуская кольца дыма.
   Задавая этот вопрос, разумеется, «высосанный из пальца», он заведомо шел на хитрую уловку, чтобы выбить Терентьева из колеи и заставить того раскрыться. И она сработала безотказно.
   – А... Это... Не знаю... – растерялся Терентьев, едва не поперхнувшись салатом.
   Он торопливо взял чай и, заторможенно глядя перед собой, начал мешать его вилкой, игнорируя чайную ложку, положенную на блюдце.
   – Да, мне на днях кто-то звонил, но меня дома не было. Жена сказала, что спрашивал какой-то старый знакомый. А кто он – не поняла. Тот себя не назвал. Возможно, это действительно был Генка. А он что, в Италии?!
   Терентьев не совсем умело изобразил удивление, из чего Стас заключил, что Бизон, скорее всего, и впрямь скрывается на Сицилии и действительно звонил. Возможно, даже не один раз.
   – Да вы не волнуйтесь, не волнуйтесь... – поспешил он «успокоить» Терентьева. – Что вы так нервничаете? Вон, даже вилкой вместо ложки пытаетесь чай зачерпнуть...
   Тот ошалело посмотрел на вилку, словно впервые в жизни видел этот предмет, и послушно заменил ее на ложку. Крячко невольно рассмеялся.
   – Да, видно нахлынули непрошенные воспоминания, – заметил он. – Не хотел бы портить вам аппетит – он у вас и так, я смотрю, еле теплится. Но мне все же придется показать вам пару снимков. Приготовьтесь – они могут напрочь отбить его последние остатки.
   Он достал снимки Артема и Суслюкина. Эффект и впрямь оказался близким к шокирующему. Терентьев, выпучив глаза, воззрился на искаженные смертью черты лиц былых приятелей.
   – Гном... Суслик... – растерянно прошептал он. – Кто ж это их?! Что с ними случилось? – посмотрел он на Станислава.
   – Вот как? Кличка Шатрова была Гном? А почему? – поинтересовался Кпячко.
   – Роста он был, конечно, не гномовского, а вот удачлив на всякие находки – просто бесподобно. – Терентьев горестно вздохнул. – И под землей мог жить хоть месяц, хоть год. Он чувствовал себя там как дома.
   – Вот там его и убили вместе с Суслюкиным, – пояснил Стас. – А вот этого человека видеть не доводилось? – он показал снимок Розелли.
   – Нет, этого вижу впервые. А кто он? – по взгляду Терентьева Крячко понял что тот говорит правду.
   – Убийца ваших знакомых, – пояснил он. – Застрелил этих двоих и тут же, чисто случайно, погиб сам... Хорошо, тогда расскажите мне все, что знаете о ваших бывших приятелях. Меня очень интересует то обстоятельство, что Шатров, в отличие от большинства других членов вашей группировки, избежал ареста и суда. Как это ему удалось?
   Стас и здесь Терентьева «брал на пушку», поскольку о принадлежности Шатрова к банде Бизона они с Гуровым могли лишь предполагать.
   – Просто его не стали сдавать. – Терентьев широко улыбнулся. – Причины? Их тут несколько. Во-первых, в нашей «бригаде» он был на особом положении. На дело с нами почти никогда не ходил, а если и шел, то «прессовкой клиентов» не занимался. Его задачей была чисто техническая работа – взлом обычных и кодовых замков, взлом компьютерных систем. Он был хакер – каких поискать. Да и диггер – сильнейший. Бизон его берег больше, чем себя самого. По подземельям Гном мог увести бригаду от любой погони. Во-вторых... Сдавать его было и небезопасно. Он служил в Афгане, поэтому его вторым погонялом было – Душман. Если бы его кто-то сдал, то прожил бы не дольше срока отсидки. Суровый был парень...
   – А про службу в Афгане он что-нибудь рассказывал?
   – Мало и неохотно. Знаю только, что один раз он здорово залетел, и его должны были отдать под трибунал. Полковник, командир их части, его отмазал, но за это заставил работать на себя. А что уж это была за работа – он не говорил. Кстати, к вопросу о справедливости. Я не думаю, что тот полковник привлек его в кружок кройки и шитья. Чую, темнила был не слабый. Но вот его никто не стал разоблачать, никто не отдал под суд. Почему?
   Крячко достал вторую сигарету.
   – Ладно, – отмахнулся он, – вернемся к нашим «баранам». Что вам еще известно о Шатрове? Да и о Суслюкине хотелось бы услышать – кто он и что собой представлял.
   – Ну про Гнома я уже, считайте, все рассказал. А Суслик был обычный пацан. Он из Владика, бывший штангист, вроде бы даже был чемпионом Союза. Этот – как и все.
   – Обычный «романтик», – усмехнулся Стас. – Украл, выпил – в тюрьму... Хорошо. Возможно, мне с вами связаться еще придется. Телефоны ваши скажите – городской и сотовый.
   Недовольно морщась, Терентьев неохотно назвал номера. Выйдя из его подъезда, Стас немедленно созвонился с Орловым и, рассказав об итогах разговора с Терентьевым, предложил организовать прослушку телефонов и наблюдение за квартирой.

   …Утром они с Гуровым обсудили услышанное от Терентьева, придя к общему выводу, что тот с Бизоном, безусловно, связан. И, наблюдая за ним, есть шанс выйти как на самого Бизона, так и на его «деловых партнеров». А предстоящим днем решили «подтянуть тылы» – покончить с ранее отложенными делами или с теми, в которых наметились заметные сдвиги.
   Но вначале ненадолго забежали к Петру, дабы нанести эдакий недолгий «визит вежливости». Проинформировав его о состоянии дел, кое-какую информацию они получили и от него. Генерал Орлов сообщил, что связался-таки с эфэсбэшниками. К его удивлению и огорчению, тех его информация особо не заинтересовала. Орлова за звонок вежливо поблагодарили, но, тут же уведомили о том, что версия о вероятности размещения в московских подземельях какого-либо взрывного устройства, скорее всего, не имеет под собой никаких реальных оснований.
   Из его кабинета приятели отправились каждый по своему, уже оговоренному маршруту. Кстати, несмотря на то, что их явление в кабинет начальника можно было назвать «блиц-визитом», верный своим привычкам Стас и тут не смог хоть как-то не отличиться. Выходя из кабинета, он неожиданно хлопнул себя по лбу и вернулся обратно. Гуров приостановился в дверях и оглянулся, с любопытством наблюдая за приятелем.
   – Блин! Совсем забыл! – Стас сокрушенно развел руками.
   – Что, что-то еще припомнил? – Петр выжидающе оторвался от бумаг.
   – Ну да! Значит, на балу генерал танцует с девушкой...
   – Какой генерал? – Орлов недоуменно воззрился на Стаса, потирая пальцами виски. – Тот, которого Шатров увидел по телевизору?
   – Да нет, просто – генерал. Она его спрашивает: «А сколько вам лет?» Он: «Пятьдесят». Она: «А я бы вам не дала». Он: «А я уже и не прошу!» Здорово, да? – под сводами кабинета привольно разлилось «фирменное» крячковское «гы-гы-гы».
   Лев, слушая его, лишь снисходительно усмехнулся. Орлов, напротив, сердито постучал по голове указательным пальцем.
   – Господи! Я думал, он что-то дельное скажет! – с тяжким вздохом он безнадежно покачал головой. – А этот шут гороховый надумал порадовать анекдотом «с бородой». К твоему сведению, я его слышал еще лет пятнадцать назад. Так что, зря напрягался – пронафталиненными анекдотами меня не удивишь.
   – Черт! – захлопнув дверь, Стас сконфуженно почесал нос. – А я его раньше что-то ни разу и не слышал. Вчера рассказали – уржался... Еще подумал – во, прикол для нашего Петра!
   Лев утешающе похлопал его по плечу, с трудом сдерживая смех.
   – Увы, мало кто сейчас умеет ценить тонкий юмор… – заметил он.
   Запиликал сотовый. Звонили криминалисты – им удалось восстановить, по сути, уже ставший аморфным, пропитанный грязью, скомканный лист бумаги. Гуров тут же спешно отправился в лабораторию.
   Забрав отреставрированную находку, он долго рассматривал сероватый лист бумаги, похожей на промокашку. Изображенная на нем замысловатая извилистая линия с какими-то непонятными значками выглядела вполне четко. Судя по всему, это и была схема подземного маршрута Розелли и его сопровождающих. Лев вернулся в кабинет и застал там Станислава за разбором каких-то цветных фотоснимков, на которых шли, стояли, улыбались, хмурились, смеялись около сотни женщин, преимущественно, очень молодых.
   – Ого, какой цветник у нашего Стаса! – Гуров взял со стола несколько снимков. – Это что, все те красавицы, которых ты успел закадрить за последний месяц? Или даже неделю?
   – Если бы! – Крячко огорченно отмахнулся. – Это сотрудницы разных фирм, среди которых есть дамы и из «Дольче виты», отснятые для опознания. Сейчас поеду к бывшей возлюбленной Шатрова, пусть среди этих очаровашек выявит свою соперницу. А потом пообщаемся с той мадам. Или мадемуазель… А у тебя что?
   – А у меня, насколько я могу судить, план подземного маршрута Розелли и его команды. – Гуров осторожно извлек из жесткого пластикового файла хрупкий лист бумаги. – Надо созвониться с Ломтевым, пусть подъедет, посмотрит что тут и как. Ребят наших позову – Вершинина и Новикова. Может быть, даже сегодня начнем поиски.
   Зазвонил телефон.
   – Лев, зайди ко мне, – голос Орлова был сдержан и сух.
   – Петр зачем-то вызывает... – пожимая плечами, Гуров направился к двери. – Стас, если не затруднит, сделай-ка штук пять-шесть ксерокопий плана. А подлинник надо бы спрятать в сейф – вещдок как-никак.
   Орлов сидел перед включенным телевизором, на экране которого шла одна из спутниковых новостных телепрограмм. Увидев Гурова, он указал на какую-то, взятую телеоператором в кадр, молодую женщину в несколько фривольном, хотя и траурном наряде, которая что-то быстро и запальчиво говорила на итальянском языке. Бубнящий голос переводчика, спотыкаясь, извещал о том, что синьора Розелли намерена требовать от российских властей, чтобы те немедленно разыскали ее настоящего мужа живым или мертвым. В случае, если будет установлено, что тот погиб на территории России, она считает правомерным ожидать компенсации морального ущерба в размере трех миллионов евро.
   – Это что за «чудо природы»? – чуть наморщив нос, Лев рассматривал темпераментно жестикулирующую дамочку.
   – Жена Розелли, – пояснил Петр. – На днях примчалась в Москву и вместе с представителями итальянского посольства побывала в морге. Закатила там истерику на весь мир – дескать, русские убили и подменили ее мужа. Эта новость уже второй день идет по всем мировым телеканалам. Сам понимаешь, что на нас теперь интенсивно начнут вешать всех собак. Ребята, поднажмите! Иначе нам от этого дерьма вовек не отмыться.
   – Уважаемый, мы и так делаем все возможное и невозможное. У меня сейчас встреча с диггерами – спасибо, наши спецы не подкачали и план подземного маршрута восстановили от и до. А Стас сейчас поедет выяснять, что за особу и по каким делам Шатров катал по Москве. Может, и прослушка Терентьева даст что-нибудь. Но, мне так кажется, надо срочно обмозговать, под каким «соусом» мы могли бы потребовать задержания в Италии Бузина и его экстрадиции в Москву. Это был бы наш козырной туз при любом раскладе.
   – Добро! – Орлов решительно кивнул. – Надо этот вопрос хорошенько обмозговать с Генпрокуратурой и выходить на итальянцев.
   Вернувшись в кабинет, Лев увидел в нем ярко раскрашенную химическую блондинку. Весьма эффектно закинув ногу на ногу – так, чтобы весь мир мог лицезреть все то, что скрывала ее мини-юбка, она о чем-то беседовала со Станиславом. Появлению приятеля Крячко явно был несказанно рад.
   – О! А вот и Лев Иванович! – с энтузиазмом воскликнул он, вскакивая со своего места и устремляясь к двери. – Лева, это Диана, корреспондент «Ночного горш...», то есть «Ночного бульвара». Она готова ответить на все наши вопросы, а мне – пора. Дела, дела, дела...
   Ехидно подмигнув Гурову и помахав ему одними лишь пальчиками, он исчез за дверью.
   – Расскажите мне все, что знаете о Розелли, – попросил Лев, присев за свой стол.
   – Он был очень обаятельный мужчина. Такой, знаете, темпераментный, сексуальный, страстный. Пользовался одеколоном...
   – Вы меня неправильно поняли, – усмехнулся Гуров. – Меня интересует не то, каким Розелли был любовником, а совсем другое. Что он рассказывал вам о своей работе? Говорил ли, зачем приехал в Россию? С кем встречался здесь? Что за делегация собиралась приехать в Москву, и что ей помешало это сделать?
   Побеседовав с Дианой около четверти часа, он понял, почему Стас столь поспешно убежал по делам. Корреспондентшу «Ночного бульвара» законченной дурой он назвать смог бы едва ли, но какая-то ее патологическая жажда ежеминутно сворачивать на темы интима и всего, что с этим связано, постепенно начала утомлять и даже вызывать острое раздражение.
   Тем не менее, ценой нелегких усилий ему все же удалось из хаотично-эротично-взбалмошнного повествования извлечь хоть какие-то зерна полезной информации. Из слов Дианы явствовало, что псевдо-Розелли в Москву приехал как представитель фирмы, торгующей мебелью в России. Во время одной из его поездок по Москве якобы для заключения коммерческих соглашений, милиционер принял его за кавказца и попросил предъявить документы. Тем же днем, встретившись с Дианой, Розелли возмущался этим фактом и грозился закатить международный скандал. Именно тогда он и поведал, что несколько представителей палермского университета, которые собирались приехать в Москву для обмена опытом с МГУ, теперь ни за что не поедут в Россию.
   Кое-как проводив излишне сексапильную гостью – войдя во вкус общения, та начала закидывать весьма недвусмысленные «удочки» и ему самому – Гуров созвонился с диггерами. Примерно через полчаса в его кабинет вошел Ломтев, вслед за которым появились Новиков и Вершинин. Предложив рассаживаться по местам, Лев достал из папки уложенные туда Стасом ксерокопии маршрута и разложил их перед гостями на столе.
   – Вот что нам удалось обнаружить в кармане у одного из людей, найденных в канализации. Как я понимаю, это схема подземного маршрута, по которому они от окраины города прошли к центру Москвы. Нам необходимо попытаться установить его конечную точку, чтобы выяснить – что они там делали и что могли спрятать под городом.
   – Занятный круиз... – Ломтев внимательно осмотрел все изгибы линии, у каждого из которых были поставлены малопонятные значки, похожие на какие-то иероглифы. – Артем рисовал, – ностальгически вздохнул он.
   – Валерий Геннадьевич, – подал голос Новиков, – а как вы считаете, где здесь начало и где конец маршрута?
   – Вот, – Ломтев решительно ткнул пальцем в «иероглиф» у одного из концов линии, – думаю, вход здесь. Артем его обычно отмечал именно так.
   – Тогда я вообще не понимаю, где он может находиться… – подперев голову кулаком, задумчиво констатировал Вершинин. – Если бы начало маршрута было здесь, то я бы подумал, что это – в известковых откосах за промышленной зоной. Там есть малозаметная нора, о которой почти никто не знает. Она примерно так же ветвится под землей.
   – Под каким сектором города проходит этот маршрут – установить сейчас попробуем. – Ломтев огляделся. – У вас карта Москвы имеется? – спросил он Гурова.
   – Пожалуйста, – Лев достал большую карту города и расстелил ее на столе.
   – Вот это то, что нужно… – Ломтев низко склонился над картой. – Вот место, где из канализационной трубы прорублен лаз в катакомбы. Думаю, это дело рук какой-то малоизвестной команды начинающих диггеров. Посчитали, что грех не воспользоваться такой возможностью – получить потайной вход в катакомбы, практически в центре города. Но там путешествовать – дело рисковое...
   – Черный диггер? – чуть иронически улыбнулся Вершинин.
   – Напрасно иронизируете, молодой человек. – Ломтев потер ладонью блестящую макушку. – Я не суеверен, но туда пошел бы лишь в случае крайней необходимости. И вот еще. Конечная точка, к которой они направлялись, скорее всего, находится довольно далеко от того места, где произошло убийство. Видимо, выполнив свою задачу, они шли к выходу на поверхность окольными путями. Так что, вероятный сектор поиска – вот такой, – корифей диггинга отсек на карте взмахом обеих рук без малого четверть Москвы.
   – Ё-мое!!! – Новиков обалдело почесал затылок. – Да тут сотне поисковых бригад можно год лазить и ничего не найти.
   – Ну почему? – Ломтев пожал плечами. – Входов в подземелья не так уж и много. Правда, есть такие, о которых знают считанные единицы.
   – Вот этого-то я и боюсь, – не отрываясь от карты, заметил Вершинин. – Те входы, какие мне известны, мы можем за неделю отработать. А Артем Шатров мог знать ходы, которые не известны вам?
   – Мог… – тяжело вздохнув, кивнул Ломтев. – Когда он вернулся из Афгана, того спелеолога, что учил нас диггингу, в живых уже не было. Однажды я случайно встретил его вдову, и она рассказала, что к ней как-то заходил Артем, который выпросил папку со схемами подземных маршрутов. Их там было около сотни. Возможно, это копия одного из них.
   – То есть, я так понял, есть резон выяснить, где жил Артем, и поискать у него дома ту папку с маршрутами? – резюмировал Гуров, поднимая трубку телефона. – Сейчас попрошу наших сотрудников пробить это дело через базу данных по городу.
   Минут через десять зазвонил телефон, и сотрудник технического отдела сообщил ему, что Артем Шатров был зарегистрирован по ныне несуществующему адресу – еще год назад его дом снесли как аварийный.
   – Осталась последняя надежда – женщина, которую он, возможно, любил. – Лев набрал номер Тамары.
   Та оказалась дома и на сей раз пребывала в куда более приподнятом настроении.
   – Лев Иванович, – в голосе Тамары звучали интонации жизнерадостности и оптимизма, которые совсем недавно в нем отсутствовали начисто, – всегда готова вам помочь.
   – Станислав Крячко у вас уже был? – на всякий случай поинтересовался Гуров.
   – Да, он полчаса назад уехал. Среди снимков ту женщину я опознала. Он сказал, что теперь найти ее труда не составит. Лев Иванович... – Тамара замялась. – А мне потом можно будет узнать – между ней и Артемом что-то было или нет? Понимаете, для меня это очень важно.
   – Постараюсь вам помочь, – пообещал Гуров. – Но просил бы и вас о небольшом одолжении. Скажите, Артем у вас оставлял какие-нибудь вещи? Сумки, чемоданы и тому подобное?
   – Да, у меня стоит его сумка с кое-какой одеждой. А что именно вас интересует?
   – Посмотрите, в ней не лежит папка для бумаг? Обыкновенная такая, канцелярская, на шнурочках?
   – Не кладите трубку, я сейчас поищу. – Лев услышал тихий стук и шелест, а через пару минут Тамара заговорила снова, но в ее голосе было легкое разочарование. – Нет, Лев Иванович, в сумке только всякие брюки, рубашки, кепки, майки. Больше ничего нет.
   Попросив Тамару, в случае, если она вдруг найдет что-то, похожее на папку для бумаг, срочно позвонить ему, он положил трубку.
   – К сожалению, женщине, которая близко знала Шатрова, в его вещах найти ничего не удалось… – с досадой сообщил Гуров. – Так что, нам придется действовать как в той сказке – идти туда, не знаю куда, искать то, не знаю что.
   – Давайте определимся с планом действий, – предложил Ломтев. – Я считаю необходимым разбить имеющиеся силы на несколько групп и ежедневно прочесывать все общеизвестные маршруты. А одну группу – ее поведу я сам – следует откомандировать в то подземелье, где и произошла известная нам история. Попытаемся подойти к нужной точке с обратного конца.
   – План поддерживаю, – пробасил Вершинин. – Сегодня же готовимся, снаряжаемся и – вперед.

   Минут через десять после ухода диггеров на пороге кабинета, как джинн из волшебного кувшина, возник Крячко. Выглядел он усталым, но довольным.
   – Стас, на тебе, случайно, не воду возили? – сочувственно спросил Гуров. – Видок у тебя...
   – Как у того мужика, что прогуливался по ипподрому? – Крячко немедленно подхватил тему. – Представляешь, человек нагнулся завязать шнурок – а ему на спину седло. Он вырываться, а ему – шпоры в бока...
   – Помню, помню – мужик пришел к финишу вторым… – с легким зевком Лев отмахнулся. – Ничего посвежее не расскажешь? Жаль. Я уже приготовился смеяться.
   – Сейчас вместе посмеемся! – многозначительно улыбаясь, Стас плюхнулся на свое место.
   Как и сообщила по телефону Тамара, среди снимков сотрудниц фирм, показанных ей Станиславом, она без особого труда выявила ту, которую видела вместе с Артемом. Стас сразу же отправился на Тополянскую. Он уже просмотрел распечатки телефонных разговоров этой фирмы, но чего-то такого, что могло бы уличить ее в некой неблаговидной деятельности, в них не содержалось. Темы диалогов сотрудников с клиентами и поставщиками были обыденными и касались лишь поставок фруктов, цен на продукцию.
   Войдя в вестибюль здания и махнув перед носом охранника своим удостоверением, он стал подниматься по лестнице на третий этаж, где, согласно вывешенному в вестибюле указателю, размещалась «Дольче вита». Свернув на другой пролет, откуда его из вестибюля уже не было видно, Стас осторожно выглянул и увидел охранника, который, глядя ему вслед, что-то торопливо говорил по внутреннему телефону. «О-го-го! – внутренне подивился Крячко. – А они моему визиту не очень рады. Если не сказать – очень не рады».
   Посмотрев на часы, он решил некоторое время понаблюдать за вестибюлем. Чтобы не привлекать внимания спешащих мимо него сотрудников всевозможных контор, расположенных в этом здании, он достал блокнот и с озабоченным видом стал его перелистывать, как будто что-то разыскивая. Обдавая его запахом духов, цокая каблучками, вверх и вниз по лестнице сновали молоденькие девчонки-курьерши в джинсах. Время от времени, громко топая, пробегали или важно шествовали молодые парни и мужчины, в обязательной белой рубашке с галстуком. Прошло менее минуты, когда внизу, громыхнув, раскрылись двери лифта и к выходу, слишком поспешно даже для курьерши, ринулась молодая особа в темно-фиолетовом костюме из кружевной ткани.
   Что-то в ней сразу же привлекло внимание Стаса. Он побежал следом, но охранник как бы случайно, в самых дверях оказался на его пути. Одним движением отшвырнув в сторону шестипудовую тушу нехилого мужика, Крячко выбежал на крыльцо. Торопливо садясь в «Хонду», беглянка на мгновение оглянулась, и он явственно ее распознал. Это была та самая женщина, с которой и планировалось встретиться. «Хонда» рванула с места, но тут же следом за ней понеслась «Волга» с синим милицейским номером.
   Около часа поколесив по Москве, «Хонда» обреченно остановилась на Ботанической у обыкновенного жилого дома, где один из подъездов украшала табличка все той же «Дольче виты». Беглянка вышла из своей машины и неспешно направилась к двери подъезда. Не таясь, без каких-либо церемоний, Крячко быстро догнал ее уже у самого входа в подъезд. Дама с деланным удивлением оглянулась.
   – Вам чего, мужчина? – неприязненно спросила она, разглядывая его в упор.
   – Да вот, хотел узнать, что делаете сегодня вечером? – Стас жизнерадостно улыбнулся, но лицо дамы приобрело выражение, как если бы она употребила изрядную порцию неразбавленного уксуса.
   – С незнакомыми мужчинами я посреди улицы не знакомлюсь, – беглянка с вызовом вскинула подбородок. – А будете приставать – позову своего охранника или вызову милицию.
   – Ваше желание уже исполнено! – еще лучезарнее улыбнулся Крячко. – Полковник милиции Станислав Крячко, уголовный розыск. И первый к вам вопрос: а что это вы от меня так лихо удирали по всему городу?
   – Я ни от кого не удирала! – дамочка все еще пыталась хорохориться, но вид удостоверения ее заметно обескуражил. – Я направлялась в наш филиал...
   – Нарезав с десяток кругов по Садовому кольцу? – рассмеялся Стас. – Слушайте, красивая вы наша, ну давайте без этих детсадовских наивностей. Хорошо? Вы же прекрасно понимаете, что здесь я не случайно, и что у меня есть серьезный повод с вами побеседовать. Пройдемте-ка в ваш филиал и там пообщаемся в более официальной обстановке.
   В помещении филиала, представляющем собой обыкновенную однокомнатную квартиру, обставленную под офис, где за канцелярским столом сидела хорошенькая «пампушка» с шапкой завитушек рыжеватых волос, пахло чем-то специфически конторским – бумагами, клеем, чернилами. Увидев даму в фиолетовом, «пампушка» немедленно прервала свое «ответственное» занятие – полировку ногтей, и, привстав, приветливо заулыбалась.
   – Здрасьте, Маргарита Александровна! Сегодня телефонных звонков всего четыре... – начала она докладывать, но та ее перебила:
   – Светочка, пока можешь быть свободна. Сходи в кафе, подыши свежим воздухом... – Маргарита Александровна говорила вроде бы даже дружелюбно, но Светочку из-за стола как ветром сдуло.
   Стас присел на свободный стул, судя по всему, предназначенный для посетителей, и огляделся по сторонам. На стенах, оклеенных яркими обоями, висело несколько многоцветных панно и недурно выполненных копий картин Кустодиева и Серова. Зазвонил телефон. Маргарита Александровна с некоторой нервозностью подняла трубку и, выслушав говорившего, коротко уведомила:
   – Я занята. Перезвоните попозже… – Положив трубку, она совсем другим голосом – умиротворенным, чуточку даже томным, неожиданно предложила: – Вам чай, кофе?
   – Можно кофе, – согласился Стас.
   Налив из кофейника две чашки совсем недавно сваренного кофе, она достала из шкафа коробку печенья и вазочку с рафинадом. Затем как бы отбрасывая какие-то условности, сняла и повесила на плечики длинный джемпер, оставшись в тонкой кружевной блузке, плотно обтягивающей ее стройную фигуру. Подав Станиславу чашку кофе, она улыбнулась ему весьма многообещающе и подарила столь откровенный взгляд, что, отхлебнув кофе, Крячко почувствовал, как его внезапно охватил жар, а в голове запульсировала нехорошая предательская мысль: «А что, если...», от которой стало тесно в груди, и он неожиданно понял: сейчас ему лучше не вставать, чтобы не пришлось испытать чувства крайней неловкости. Судя по всему, Маргарита решила его атаковать всей мощью своего обаяния, и, к досаде Стаса, атака эта оказалась чрезвычайно результативной.
   Закинув ногу на ногу, он неимоверным, героическим усилием оторвал взгляд от волнующего бюста своей «визави» и с преувеличенным интересом стал рассматривать панно, выложенное из цветных камешков, которое изображало чаек, кружащихся над бушующим морем.
   – Так вот, Маргарита Александровна... – начал говорить Крячко, но та его перебила:
   – Можно просто – Рита. Все же мне не сорок, и не пятьдесят… – с долей кокетства улыбнулась она.
   – Хорошо, скажите, Рита, кто вы по должности в вашей фирме?
   – Исполняющая обязанности директора. Прежний уволился, нового еще не назначили. Причина увольнения? Нашел более высокооплачиваемую работу.
   – Что вы можете сказать о вашем бывшем сотруднике – Артеме Шатрове?
   Услышав про Шатрова, Маргарита разом помрачнела и, отставив чашку, некоторое время сидела не двигаясь.
   – Артем у нас работал с момента образования фирмы. Он был старшим менеджером по поставкам. Был отличным специалистом по решению транспортных проблем. Почти все время проводил в командировках. И по России, и за границей.
   – А как давно существует ваша фирма? И каковы были ваши взаимоотношения с Шатровым?
   – Нашей фирме чуть больше года. А отношения с Артемом – да, выходили за рамки чисто служебных. Вас ведь интересует именно это? Но любил он другую... Я ее не знаю вообще. Он ее скрывал от всех. По-моему, Артем постоянно чего-то опасался и, видимо, не хотел ее подставить.
   – А кто хозяин вашей фирмы?
   – Американец. Его зовут Бартоломео Анджеллини. Он проживает то в США, то в Италии. В ваших глазах я читаю немой вопрос: каковы взаимоотношения с боссом? Да, во время командировок в Италию мне приходится оказывать ему некоторые любезности. А что поделаешь? В наши дни это стало уже почти нормой. Хотя, почему стало? Так было всегда, так будет всегда... Моя тетя в свое время работала комсомольским, а потом партработником. Она человек откровенный, рассказывала о своей комсомольской молодости без утаек. Ей, чтобы стать заведующей отделом райкома комсомола, пришлось переспать со всеми своими комсомольскими вожаками, да и с партийными из местного райкома. Вас удивило, что я не захотела с вами встретиться? Я заранее знала, что придется отвечать на не вполне приятные вопросы. А какой нормальной женщине, если она не мазохистка, понравится заниматься моральным стриптизом?
   – А как давно и от кого именно вы знаете о случившемся с Артемом?
   – На прошлой неделе он взял себе выходные – у нас скользящий график. Когда не появился на работе, мы встревожились, но никто не думал, что все так обернется. Вчера мой охранник, он же и водитель, объехал морги и нашел Артема.
   – А этих людей вам доводилось видеть? – Крячко достал фотографии Суслюкина и псевдо-Розелли.
   – Ой!.. Какой ужас! – Маргарита поморщилась. – Вот этого я вижу впервые, – она указала на Розелли. – А этот у нас как-то мелькал. По-моему, он хороший приятель Артема.
   – А такого господина, как Гасанов Гаджи Асланович, вы знаете?
   – Да, это владелец частного торгового предприятия «Цитрус», один из наших самых крупных клиентов. У него более двух десятков торговых точек в разных городах России. А он вас чем заинтересовал?
   – Дело в том, что Шатров был убит вместе с охранником «Цитруса», Аркадием Суслюкиным – вот как раз именно с этим. В одно время и в одном и том же месте. Меня интересует, какая может быть взаимосвязь между тем, где они работали и тем, что с ними произошло.
   – Да, по-моему, никакой взаимосвязи в этом нет. – Маргарита пожала плечами. – Просто случайное совпадение. Ну раз они были друзьями, то могли же по каким-то причинам в одно и то же время оказаться в одном месте, где с ними это все и случилось? Станислав, скажите, я могу рассчитывать, что сам факт нашей беседы, а тем более ее содержание не станет предметом широкой огласки?
   – Вы чего-то боитесь?
   – В наше время трудно не бояться чего-либо... – Маргарита грустно улыбнулась. – Одна моя знакомая работала директором станции техобслуживания. Однажды к ней нагрянула милиция и только тогда она узнала, что на вверенном ей производстве шла подпольная перелицовка краденых машин. Она хотела было рыпнуться, но ей намекнули, что лучше сесть – так будет безопаснее и для нее самой, и для ее семьи. Она все взяла на себя и села. Теперь понимаете?
   – А вас-то в чем могут обвинить? В перебивке номеров на апельсинах? – рассмеялся Стас.
   – Не знаю... Я исхожу из основополагающего принципа нашей юстиции – был бы человек, а статья найдется. В конце концов, если какой-нибудь идиот подсунет что-то неположенное в ящик с апельсинами, отвечать придется мне...
   Рассказав Гурову об этой встрече, Стас продолжил развитие мысли:
   – Возможно, то, что я услышал в конце разговора, – всего лишь ее философствования на отвлеченные темы. Но, может быть, тут и другое – очень даже непрозрачный намек на нечто реальное. В конце концов, тот факт, что «Дольче витой» владеет представитель Коза Ностры, который нас интересует, говорит о многом. И надо бы получше выяснить, что конкретно собой представляет Гаджи Гасанов. По-моему, это довольно-таки «темная лошадка».
   – Займись… – согласился Гуров. – А я, наверное, созвонюсь с архивом Минобороны – вдруг там что-нибудь про Шатрова откопали?
   – На твой взгляд, мы в этом расследовании хоть до половины пути добрались?
   – Вероятно, да. Хотя «белых пятен» в нем еще бессчетно. Вообще, если разобраться, интересный расклад получается: год назад одновременно происходят два события – терористическая группировка начинает искать где бы разжиться ядерным взрывным устройством, а некий мафиозо Анджеллини учреждает фирму, которая занимается поставками фруктов в Россию. Вроде бы какая-то схема выстраивается. Но где-то сбоку, какой-то припекой, болтается бывший зэк, ныне предприниматель Гасанов, у которого работал бывший член банды Бизона, связанного с Анджеллини... Его-то какова роль? Похоже, пресловутая «черная кошка в темной комнате», которую нам нужно поймать, в конечном счете может оказаться большой, многоголовой, алчной крысой.
   Он набрал номер архива Минобороны. Сотрудница, которой Гуров минувшим днем сообщил фамилию Артема, попросила его приехать лично, поскольку не была уверена, что найденное ею личное дело именно то, какое ему нужно – уж очень было не похоже лицо на снимке из морга на то, что имелось в деле.
   Через полчаса Лев сидел в архиве, листая личное дело рядового Артема Васильевича Шатрова, военнослужащего одного из разведывательно-диверсионных подразделений, которое базировалось под Кандагаром. С фотографии на него смотрел худощавый светловолосый парень, с короткой стрижкой и жестким прищуром глубоко посаженных глаз. Он, действительно, лишь весьма отдаленно напоминал покойника, сфотографированного в морге с вздувшимся, перекошенным лицом. И, тем не менее, вне всяких сомнений, это был один и тот же человек.
   Листая дело, Гуров наткнулся на характеристику воронежского детдома, в котором воспитывался Шатров. Уже выцветший след шариковой авторучки уведомлял о том, что Артем в детском доме числился хроническим нарушителем дисциплины, был склонен к побегам. Еще он был очень изобретателен и находчив, отлично знал слесарное дело, электротехнику. Тут же имелась справка, которая извещала о том, что абитуриент Шатров сдал вступительные экзамены на «отлично» и принят в Московский инженерно-строительный институт. Была и другая, о его исключении из вуза за поступок, позорящий звание советского студента.
   А дальше шли документы, связанные со службой в Афгане. Внимание Льва привлекла выписка из приказа за подписью командира батальона со странной фамилией – полковника Реброхвостова, который объявлял благодарность Шатрову за находчивость, позволившую сохранить матчасть батальона, и о присвоении внеочередного звания младшего сержанта. И все. Все остальные документы исчезли, как будто испарились – ни строчки, ни слова. Пожилая архивистка в больших очках, узнав в чем дело, лишь сокрушенно вздохнула и развела руками.
   – Если бы это был единичный случай… – заметила она. – На иных ребят вообще ничего нет, как будто они и на свете не жили.
   Сведения о бывшем полковнике Реброхвостове удалось найти в течение какого-то часа. Но и из его личного дела Гуров смог узнать не очень многое. Тот служил в Афгане около четырех лет. Репутацию вроде бы имел безупречную. Но всего спустя полгода после получения звания генерал-майора был переведен для прохождения дальнейшей службы куда-то в Среднюю Азию. После распада Союза ушел в запас и занялся бизнесом – возглавил фармакологическую корпорацию, производящую лицензионные медикаменты.
   Удалось найти и одного из сослуживцев Шатрова, который все эти годы жил в Москве. Выяснив из базы данных его адрес, Лев отправился на юг столицы. Сослуживец Шатрова проживал в обшарпанной девятиэтажке еще семидесятых годов постройки. На звонок в дверь из квартиры вышел мордастый верзила лет тридцати с небольшим. С первого же взгляда Гуров понял, что сейчас ему предстоит столкнуться с какой-то дрянной, прескверной заморочкой. Мордастый ему не понравился сразу же, едва только тот показался в дверях, едва только Лев услышал его голос – бесцветный, безжизненный, сухой, как шелест выгоревшей на солнце старой газеты.
   – Вам кого? – по-рыбьи глядя на незваного гостя, хрипловато прошелестел мордастый.
   – А мне бы увидеть Зайченко Юрия Александровича, – сказал Гуров, изображая из себя лопуховатого провинциала. – Он мой бывший сослуживец. Я проездом через Москву, хотел бы посмотреть – как он тут?
   – Он здесь уже давно не живет, – снова зашелестел мордастый. – Продал квартиру и уехал. Куда – я не знаю.
   Дверь захлопнулась. Лев начал медленно спускаться вниз по лестнице. Неожиданно сзади щелкнул дверной замок, и кто-то, крадучись, побежал вслед за ним. Он оглянулся и увидел женщину средних лет, которая, торопливо шепнув ему на бегу: «Жду вас за углом у троллейбусной остановки!», – быстро поспешила вниз.
   Свернув за угол, Гуров увидел ее среди немногочисленных ожидающих у стеклянного куба с крышей из красной металлочерепицы. Как бы тоже намереваясь ждать троллейбус, он неспешно приблизился к женщине и с безмятежным видом поинтересовался:
   – Вы что-то хотели сказать?
   – Да, про Юрия Александровича. С ним получилось такое – хуже некуда. Месяц назад его обманом из квартиры выгнали. Вот этот, что там сейчас живет, он в какой-то шайке. Они по всей Москве вроде обменами квартир занимаются. А на деле – людей без жилья оставляют… – женщина говорила испуганным, зажатым шепотом, временами озираясь по сторонам. – Он по квартплате сильно задолжал, решил свою двухкомнатную с доплатой на однокомнатную обменять. Вот они его и обжулили...
   – А где он сейчас находится?
   – Где-то в райцентре... Забыла название. Там вроде есть какая-то общага, куда таких вот бедолаг и свозят. Только, ради Бога, про то, что я вам сказала, – никому ни слова. А то убьют – глазом не моргнут... А! Вот-вот-вот! Вспомнила тот райцентр!..
   Минут через пятнадцать служебная «Волга» свернула с Садового Кольца на Кутузовский проспект и помчалась в сторону МКАД. Лев смотрел на бегущее навстречу машине асфальтовое полотно и вспоминал одно из своих не очень давних дел, когда ему довелось выводить на чистую воду таких же квартирных аферистов. «Что ж это за гидра такая? – размышлял он, невольно стискивая зубы. – Сколько бы ни отправляли мы этой швали за решетку, а ее все не убавляется!»
   Наведя в одном из отдаленных райотделов необходимые справки, Гуров отправился на окраину городка, где в ветхой трехэтажке обитали обездоленные люди, оставшиеся без жилья. Увидев у входа в здание – пустого дверного проема – человека в застиранном спортивном костюме, Лев подошел к нему и спросил, не знает ли тот Юрия Зайченко.
   – Ну я Юрий Зайченко, – хмуро представился «спортсмен». – А вы кто?
   – А я полковник Гуров. К вам по делу. Меня интересует ваш бывший сослуживец Артем Шатров.
   – А зачем он вам понадобился? – Зайченко подозрительно посмотрел исподлобья. – Ну был такой. Ну и что?
   – Вот именно – был. Его убили несколько дней назад. Я занимаюсь расследованием, и поэтому попросил бы вас рассказать о вашей службе в Афганистане. Возможно, убийство каким-то образом связано именно с этим.
   – Хм... Могло быть и связано. – Зайченко свесил голову и ссутулился. – Ну с чего начать? Парень он был классный. И служил неплохо. Вот только вляпался один раз в хреновую историю. На блок-посту раздолбал из гранатомета афганскую легковушку с гражданскими. Он им махнул, а эти – мимо. Ну, он и ахнул вслед. Думал, духи идут на прорыв. За это его тут же разжаловали в рядовые, отдали под суд. Ну а полковник Реброхвостов, хитрющий, ушлый зараза, как-то сумел с афганцами договориться. Говорили, что он им денег дал. Артема выпустили, но он тут же оказался у Реброхвостова в должниках. И вот за то, что Реброхвостов его от трибунала отмазал, он, по приказу полковника – ребята меж собой разговоры вели – в гробы с убитыми упаковывал афганскую наркоту. Потом мы ушли на дембель. Реброхвостов все уговаривал Артема остаться на сверхсрочку. Но Артем уехал. А уж куда он тут подался – даже не знаю. Значит, убили его... Кто же и как?
   – Застрелили, еще с одним. Скажите, а почему никто из тех, кто знал о темных делишках Реброхвостова, не сообщил об этом куда следует? Он же подонок из подонков, по которому тюрьма плачет.
   – Кому сообщать?! Да на этом, знаете, какие высокие чины были завязаны? Не удивлюсь, если его «крыша» была в Министерстве обороны или даже в Политбюро. Кто б рискнул вякнуть, если за это могли уничтожить раньше, чем такой энтузиаст успел бы просто раскрыть рот? А сейчас, хотите сказать, не так? Я газеты читаю и в курсе дела, что наши наркобароны завязаны – выше некуда. Вы ж, менты, ловите только мелкую «плотву», а «щук» как будто и не видите, хотя всех их поименно знаете. Вон, писали же, что еще при Ельцине американцы передали нашей Думе списки депутатов, связанных с наркомафией. Что, думаете, хоть одного отдали под суд? Хрена! Вот застрелили Артема. А может, так и лучше? – Зайченко горько усмехнулся. – Если бы меня грохнули, я бы, наверно, и не расстроился. Тогда хоть бы этой жизни распаскудной не видел и не переживал. Кто я теперь? Бомж... А вы как узнали, что я здесь?
   – Соседи рассказали. Я приехал к вам, а в квартире живет кто-то другой...
   – Он вам что, открыл? Странно... – Зайченко недоуменно покрутил головой. – Вон, сюда только вчера еще одного сбросили. И надо же, такое совпадение: его, оказывается, неделю держали в моей квартире, били, морили голодом, пока он не подписал им дарственную на свою жилплощадь. А я как узнал? Спросил его, в каком «отстойнике» прессовали. Он говорит, что адреса не знает, запомнил только фикус в кадке около батареи, разрисованной в розовый цветочек, к которой его наручниками пристегивали. А это ж моя квартира и есть.
   – Вот оно как! – Гуров задумчиво потер лоб. – А в милицию вы не пробовали обратиться?
   – Я что – дебил? – Зайченко саркастически расхохотался. – У нас один чудик обратился по наивности своей. Тут же исчез – только его и видели. У них все схвачено. Что ж, думаете, наш тамошний участковый ничего не знает, не видит? Он с ними в доле. Он их даже предупреждает, если им какая опасность светит.
   – Понятно... Поеду, посмотрю – что там можно сделать.
   Зайченко ничего не ответил. Он лишь отмахнулся и угрюмо затянулся сигаретой.

   Еще по пути в Москву Лев вызвал по нужному адресу усиленную опергруппу. Оставив машину за углом дома, он подошел к ничем не примечательной «Газели». Приоткрыв дверь фургона, Гуров увидел пятерых сотрудников с автоматами, в касках и бронежилетах. Старший группы с капитанскими звездочками доложил о готовности и отдал ему заказанный еще в дороге ордер на обыск.
   Лев объяснил опергруппе суть предстоящей операции и, определив персональную задачу каждому, направился к подъезду. Увидев женщину, которая спускалась по лестнице, он попросил ее подняться этажом выше и, позвонив в дверь указанной им квартиры, сказать, что ее заливает из прорвавшейся водопроводной трубы. Сам Лев звонить не рискнул – скорее всего, это вызвало бы подозрения у тех, что находились в квартире, и дверь ему могли не открыть.
   Едва мордастый, недовольно бурча, выглянул из-за двери, в квартиру, сметая все на своем пути, ринулась оперативная группа. Войдя следом, Гуров увидел в спальне прикованную наручниками к батарее чуть живую женщину лет шестидесяти. Найдя в кармане ключ, он освободил ее руку и вызвал «Скорую». Оперативники тем временем привели из кухни двоих цивильно одетых граждан. Лев присмотрелся к одному из них и удивленно присвистнул.
   – Кислов?! Какая встреча! – сердито рассмеялся он. – Нет, ну ты посмотри – опять за старое взялся. Теперь, я так думаю, квартирный вопрос тебя ближайшие лет десять волновать не будет.
   Бандит Кислый, который когда-то входил в группировку крупного квартирного афериста Таракана, был одним из тех, кого Гуров восемь лет назад отправил отлеживаться на нары. Но, как видно, жизнь его так ничему и не научила...

   В управление Лев вернулся намного позже, чем предполагалось, когда Стас уже собирался уходить домой. Увидев Гурова, тот картинно раскинул руки.
   – К нам прыехал, к нам прыехал Лев Иваныч да-ра-гой! – пропел он, пародируя цыганский хор. – Тебя кто и где держал?
   – Дела, дела держали. У тебя-то как успехи?
   – Выяснил, что Гасанов отбывал срок за торговлю наркотиками. Поставлял в восьмидесятых годах героин и опий из Средней Азии в центральные регионы. Следствию удалось установить, что он работал с кем-то из армейских чинов. Но с кем именно – осталось загадкой. Во время той отсидки он и познакомился с Суслюкиным.
   – Выходит, эта история может быть замешана еще и на наркоте? – сунув руки в карманы, резюмировал Гуров. – Однако же! Хотя, если учесть, что некий полковник Реброхвостов... Что смеешься? Это и в самом деле у него фамилия такая. Так вот, если некий Реброхвостов из Афгана перебрасывал через нашу государственную границу крупные партии наркотиков, то здесь кто-то же их должен был транспортировать, расфасовывать, продавать? Почему бы не предположить, что Гасанов работал в одной упряжке с Реброхвостовым?
   – Если даже это так, то что конкретно дает нам выяснение данного факта в плане расследования подземных похождений троицы ныне усопших?
   – Что дает? – Лев пожал плечами. – Предположим, кто-то из бывших сослуживцев бравого полковника, ныне – генерала запаса, тоже замарался с наркотой. А сейчас – опять-таки, предположим – он где-то на весьма ответственном посту. Скажем, отвечает за хранение чего-то экстраординарного. Как ты думаешь, его трудно будет убедить в необходимости некоторого отступления от выполнения должностных инструкций?
   – Да-а... Значит, нужно проверить все тогдашнее окружение Реброхвостова и сопоставить со списками тех, кто сейчас отвечает за сохранность наших ядерных «сусеков». Все, Лева, на сегодня хватит. У меня уже голова разламывается.
   Гуров в ответ лишь молча пожал плечами, и они направились к выходу.

Глава 7

   У подъезда ничем не примечательной многоэтажки притормозила новенькая черная «Ауди». Из кабины вышли двое крепышей с неброской, сугубо заурядной внешностью. Парни были одеты, если так выразиться, походно-повседневно. Тонкие куртки и брюки джинсового типа, серовато-коричневого цвета у одного и серовато-зеленого у другого, едва ли могли обратить на себя чье-то пристальное внимание. И едва ли кто-либо мог бы заметить нечто увесистое, скрытое одеждой у обоих с левой стороны под мышкой.
   Парни поднялись на второй этаж и, сверившись с какой-то бумажкой, позвонили в обшарпанную дверь. В квартире послышались шаги, и из-за двери выглянул худой мужчина, возраст которого на вид определить было бы довольно непросто. Нижнюю часть его лица украшала (если только это можно было назвать украшением) тоненькая бородка-хвостик, растущая от нижней губы, что хозяину квартиры придавало сходство со старинным испанским грандом. Впрочем, в отличие от испанских грандов, имевших еще и длинные, горизонтально вытянутые усы, у этого типа под носом ютился кустик растительности – как у последнего из соискателей мирового господства.
   – Вы ко мне? – придерживая дверь, хозяин квартиры недоуменно воззрился на незваных гостей.
   – Да, мы к вам, – стараясь придать голосу оттенок дружелюбия, один из парней попытался изобразить приветливую улыбку.
   – Нам сказали, что вы – член Черного братства. Мы тоже хотим в вам записаться... Ну... Вступить в братство, – доверительно поведал другой.
   – Кто вас ко мне направил? – «гранд» подозрительно смотрел то на одного, то на другого, явно намереваясь захлопнуть дверь перед самым их носом.
   Парни это поняли и, не сговариваясь, мгновенно перешли к действиям жестким и решительным. Один проворно схватил рукой дверь, не давая хозяину ее закрыть, а другой точным, отработанным ударом отправил его в нокаут. Парни быстро огляделись по сторонам и, не заметив каких-либо свидетелей, вошли внутрь.
   Когда, клацнув замком, за ними захлопнулась дверь, хозяин квартиры пришел в себя и, испуганно таращась на своих не в меру агрессивных гостей, скорчился на полу и выставил руки.
   – Вставай. Базар есть… – хмуро уведомил его один из пришедших. – Живее, живее.
   Пройдя в залу вслед за трясущимся «грандом», парни присели на стулья у старомодного круглого стола и огляделись по сторонам. Стены квартиры, которые давно уже требовали переклейки обоев, были увешаны листами бумаги с изображенными на них черной тушью непонятными знаками – то ли какими-то иероглифами, то ли каббалистическими символами.
   – Ты б хотя бы иногда в своей норе прибирался, – недовольно поморщился парень с короткими темными волосами. – Воняет не поймешь чем.
   – Ага, какой-то падалью несет… – согласился с ним другой, похожий на скандинава.
   – А я вас к себе не звал! – обидчиво огрызнулся хозяин квартиры. – Чего вам от меня нужно?
   – Я же сказал тебе – хотим записаться в сатанисты. Что непонятного? – равнодушно зевнул темноволосый.
   – Кто вам сказал, что я – сатанист?! Что за бред вы несете?
   – Слушай, а может, тебе утюжком соображалку освежить? – зловеще усмехнулся «скандинав».
   – Не надо!.. – побледнев, воскликнул «гранд». – Но я уверяю вас – вы ошибаетесь. К сатанистам я не имею никакого отношения. Я действительно состою в Черном братстве. Наш высший господин и повелитель – подлинный владыка вселенной, антагонист бессильного самозванца, именуемого богом...
   – А, так ты дьяволопоклонник... Нормалек! – обрадовался «скандинав». – То, что нам надо.
   – Вы, говорят, еще круче сатанистов? Это же у вас в подземельях своему владыке молятся?
   – Да, у нас есть подземный храм высшего господина, где мы восславляем его и призываем прийти в наш мир.
   – Во, идиоты! – хохотнул темноволосый. – Чего его звать-то сюда? Он здесь уже и так давным-давно. Куда ни глянь – черт-те что творится. Своих пацанят за порог квартиры боязно выпустить. В общем, мужик, у нас к тебе конкретная предъява. В тех местах, где вы своей чудиловкой занимаетесь, на днях троих человек замочили. При них имелся особо ценный груз. Есть подозрение, что он попал вам в руки. Так что, колись, мужик: груз у вас?
   – Какие люди?! Какой груз?! – «гранд» испуганно засучил руками. – Ничего я не знаю!.. Клянусь владыкой...
   – Ладно, хватит лохматить бабушку! – недовольно поморщился «скандинав». – Веди нас к своим хренистам, сатанистам, дьяволопоклонникам... Будем разбираться сразу со всеми. И не вздумай дергаться, козел, а то я сейчас же вот этой зажигалкой твой гнилой конец поджарю. Поехали!
   Попетляв около получаса по переулкам, черная «Ауди» остановилась у старого многоквартирного дома неподалеку от Москвы-реки. Выйдя из машины, темноволосый распахнул заднюю дверцу.
   – Вылазь и веди! – скомандовал он. – И без глупостей! А то потом очень пожалеешь.
   – Хм, интересно... – «скандинав» недоуменно огляделся. – Неужели где-то тут есть лаз в катакомбы?
   Их подневольный спутник выбрался из машины и повел куда-то на задворки здания, где со стороны старой котельной к стене дома примыкал небольшой кирпичный тамбур входа в подвал. Его, расположенная почти горизонтально, темно-бурая от толстого слоя ржавчины железная дверь была не заперта. «Гранд» огляделся и, со скрежетом подняв створку двери, шагнул вниз. Следом за ним по крутым ступенькам спустились и темноволосый со «скандинавом».
   Все трое оказались в помещении без окон, со стенами и сводчатым потолком, выложенными из толстого кирпича. Кругом громоздились груды хлама, валялась старая раскуроченная мебель, по стенам змеились какие-то трубы, которые тянулись из конца в конец или же уходили из пола в кирпичный потолок. Все трое достали заранее припасенные электрические фонари и двинулись по подвалу, уходившему, казалось, в никуда. Но всего через пару минут впереди показалась глухая кирпичная стена, рядом с которой в полу среди хлама чернел открытый чугунный люк. Крышка, с отлитыми на ней изображениями молний, лежала рядом. Высветив в темени колодца железные скобы, «гранд» начал спускаться вниз.
   – Стоп! Назад! – неожиданно скомандовал темноволосый. – Первым – я, а ты за мной.
   Он спустился по скобам вниз и оказался в квадратном туннеле, высотой немногим больше метра, который вел неведомо куда. По его стенам тянулись ряды толстенных кабелей. Темноволосый посветил в один из концов туннеля. Послышался шорох, и что-то серое, величиной с кошку, издавая противный скрежещущий писк, метнулось ему под ноги. От неожиданности темноволосый отпрянул и громко заматерился.
   – Ты чего там? – встревожено спросил «скандинав», свесившись сверху.
   – Мать ее, зараза долбаная! Крысяра с полметра длиной пробежала.
   – Принимай клиента, я спускаюсь, – известил «скандинав».
   Спрыгнув следом за «грандом», он достал из-за пазухи пистолет с глушителем.
   – Показывай, где тут ваша тусовка, – ткнул он «гранда» в плечо стволом своего оружия.
   Тот, испуганно поеживаясь, согнулся пополам и неохотно пошел по бесконечно длинной железобетонной коробке. Продвигаться в полусогнутом положении было крайне неудобно. Даже темноволосому и «скандинаву», явно не страдающим клаустрофобией, порой начинало казаться, что у них наступает удушье, и поэтому, время от времени, возникало желание немедленно вернуться назад. Через полчаса пути они внезапно уловили доносящийся откуда-то издалека еле слышный нестройный гул голосов. Вскоре они достигли большой дыры, пробитой в полу туннеля. Посветив вниз, темноволосый увидел короткую нору, которая заканчивалась довольно просторной пещерой в каменистой породе.
   – Интересно, как они догадались, что именно здесь, под бетоном – пустоты? – осторожно спускаясь вниз, удивленно хмыкнул он.
   – У нас в братстве есть человек, который видит сквозь камень, он может находить под землей железо и воду… – с некой торжественностью сообщил «гранд».
   – А-а-а, ну тогда все понятно… – отряхиваясь, отметил «скандинав». – Это значит, он владеет биолокацией. Бывают такие умельцы, бывают.
   Темноволосый достал из кармана сложенную в несколько раз широкую ленту пластыря. Развернув ее, он залепил «гранду» рот, склеив концы ленты на затылке. Затем куском шнура связал ему руки.
   – Иди! – коротко приказал он, тоже доставая пистолет. – Будешь себя хорошо вести, обещаю оставить в живых.
   – Умм, умм! – усердно закивал «гранд» и, держа в связанных руках фонарик, направился к узкому коридору, высотой в человеческий рост, из глубины которого явственно доносился нестройный хор мужских и женских голосов.
   Что именно провозглашали участники «тусовки», понять было трудно, но вопли: «Черный владыка!» – слышались достаточно явственно. Внезапно шум толпы на несколько секунд стих и тишину подземелья прорезал отчаянный, пронизанный немыслимой болью и ужасом, человеческий крик. Скорее всего, кричала женщина. И тут же, следом, раздался торжествующий вой:
   «Прими эту жертву! Прими!!!»
   – Они что, какую-то бабу там замочили? – темноволосый удивленно обернулся к «скандинаву».
   – Да-а, похоже на то. Эй ты, а ну, повернись сюда! – окликнул тот «гранда». – У вас что, людей в жертву приносят?
   «Гранд», стоя в луче фонаря, с подтверждающим мычанием кивнул головой.
   – О, с-сучары позорные! И что, тут же их съедают или только кровь пьют? – брезгливо скривившись, продолжал допытываться «скандинав».
   Мычанием и жестикуляцией «гранд» пояснил, что Черное братство принесенных в жертву заваливает обломками камня и глиной в отдаленных подземных ходах. А в своих ритуалах использует лишь обряд испития крови.
   – Тьфу, уроды! – плюнул темноволосый. – У нас на зоне был один такой козел. Его в первую же ночь придушили. Такую гниду даже опускать было западло... И ты тоже пил? – зло поинтересовался он у «гранда».
   Тот отчаянно замычал, давая понять, что ни разу ничем подобным он не занимался.
   – Фуфло гонишь, зараза... – категорично резюмировал темноволосый, ткнув «гранда» стволом пистолета. – Ну давай, топай дальше.
   Пройдя по извилистому коридору еще метров пятьдесят, миновав несколько примыкающих боковых коридоров, они оказались у входа в просторную пещеру, в которой, воя и вопя что-то совершенно непонятное, бесновалось около десятка человек. Вдоль стен горели черные чадные свечи. В центре, на грубо сколоченном столе, неподвижно лежало обнаженное женское тело, обмотанное веревками. Члены Черного братства, наряженные в подобие одежды из множества длинных черных лент, поочередно подбегали к чаше, стоящей в окружении черных свечей, и, по-собачьи из нее полакав, вновь включались в круговерть общей бесовской пляски.
   Темноволосый отвинтил от ствола пистолета цилиндр глушителя и, вскинув оружие перед собой, нажал на спуск. Грянул выстрел. Его звук, стиснутый стенами подземелья, всем находящимся в нем показался громовым раскатом, от которого вот-вот рухнет потолок. Все замерли, с недоумением и страхом взирая на неведомо как появившихся здесь незваных гостей, которые в багровом колеблющемся свете казались сектантам то ли ангелами смерти, присланными богом возмездия, то ли свирепыми джиннами, исторгнутыми адом.
   – Слушайте меня, сатанисты-дьяволисты хреновы! – «скандинав» выступил вперед, держа свой пистолет наизготовку. – Кто у вас тут главный? Ну чего прижухли? Колитесь, и поживее. Будете молчать, начнем мочить по одному. Я понятно объяснил?
   Подскуливая и подвывая, сектанты попятились к подобию алтаря, вырубленному в стене в форме безобразной оскаленной пасти. Их лица, измазанные кровью, были искажены животным страхом.
   – Эй ты, – темноволосый выпихнул вперед «гранда», – а ну, показывай, кто тут главарь. Живо!
   Тот, торопливо ткнув связанными руками в одного из присутствующих, у которого на щеке даже при таком тусклом освещении можно было различить родимое пятно в форме следа раздвоенного копыта, немедленно юркнул назад и спрятался за «скандинавом». Глава секты яростно взвыл и метнул в того что-то блестящее. Но «скандинав», судя по всему, обладая отменной реакцией, стремительно ушел в сторону. В тот же миг, издав короткое мычание и судорожно дергаясь, на пол рухнул «гранд», из груди которого торчала рукоять ножа. Одновременно с этим грянул выстрел, и глава секты безмолвно повалился навзничь.
   – Признавайтесь, козлы уродные: это вы на той неделе замочили мужиков и забрали себе их груз? – потеряв терпение, со злостью в голосе почти выкрикнул «скандинав». – Колитесь, сучары, колитесь! Нам нужно только то, что было у тех мужиков. Тяжеленная такая хреновина. Куда вы ее дели? Ну?!! Считаю до трех: раз, два...
   Совершено обезумев от гибельного ужаса, сектанты, вопя и воя, ринулись к выходу. Но их встретил плотный огонь двух пистолетов. В две-три секунды опорожнив обоймы «стечкиных», темноволосый и «скандинав» с досадой обнаружили, что сгоряча уложили наповал всех до единого.
   – Ё-п-р-с-т! – медленно пряча пистолет под мышку, выдохнул темноволосый. – Вот это развернулись! Надо ж было хоть одного оставить. Что ж это мы? Как теперь быть-то?
   – Как-как... – конфузливо поморщился «скандинав». – Они ж поперли как бараны... Что оставалось делать? К тому же, у меня реакция – сначала стрелять, потом уже думать. Если сначала думать, а потом стрелять, то может получиться так, что первым стрелять, а потом думать будет другой. Да и вообще, так или иначе, в любом случае нужно было кончать этих поганцев. Таких замочить – и бог грехом не посчитает.
   – Да это все понятно... – отмахнулся темноволосый. – Бизону-то что передадим? Он предъяву сделает – кисло не покажется. Где груз – мы же у этих гнид так и не выяснили.
   – Как не выяснили? – с хитрецой в голосе хмыкнул «скандинав». – Очень даже выяснили. Мы их кололи? Кололи. Они от всего отмазались – ушли в полную несознанку. Вот и пришлось их замочить. Или ты сам колоться надумал?
   – Щас! – саркастически рассмеялся темноволосый. – Ну все, сваливаем. А то от этой мертвечины уже самому погано делается.
   Они пошли назад по угловатой щели, вырубленной в камне, стараясь не задевать ее стен. В том месте, где к их коридору примыкал боковой, «скандинав» заглянул в его непроглядную темень и неожиданно увидел где-то вдали движущийся в их сторону огонек.
   – Смотри! – замерев как вкопанный, он дернул темноволосого за рукав. – Кто-то тут тоже пошарить надумал. Туши фонарь! Слушай, а давай-ка попробуем взять этих «шахтеров» на гоп-стоп? Вдруг они тоже ищут груз? Во будет наколка!
   – Блин! Не заблудиться бы в этих крысиных норах... – опасливо проворчал темноволосый. – Ладно, идем им навстречу наощупь. Если найдется какой закоулок – прячемся. А как они подойдут, возьмем со спины. Только... Что, если их трое-четверо? Этих тоже будем мочить?
   – Посмотрим! Мочить-мочить… Тоже уже поднадоело до поросячьего визга. Сделаем так: берем заднего, ствол к голове. Остальные не рыпнутся.
   Вскоре они нащупали подходящий для укрытия, примыкающий сбоку тупик. «Скандинав» и темноволосый втиснулись в него и затаились. Минут через пять по стенам хода забегали отсветы фонаря, затем послышался приглушенный звук шагов и мужские голоса.
   – Их, по-моему, всего двое, – прошептал «скандинав», осторожно выглянув из тупика.
   Не подозревая о присутствии посторонних, диггеры шли, спокойно разговаривая.
   – ... Тебе, выходит, и эта галерея незнакома? – спросил один из них молодым тенорком.
   – Так этих ходов под Москвой – тысячи, – рассмеялся другой, чуть постарше. – Нет, раньше тут бывать как-то не доводилось.
   – Ну а вот наш, теперешний маршрут, он хоть как-то совпадает с планом?
   – Нет, конечно. Эти трое проходили в каких-то других местах. Знать бы, где они вошли в катакомбы, – размотали бы в момент. А так – искать придется долго и упорно...
   Едва диггеры миновали укрытие, темноволосый и «скандинав» бесшумными тенями ринулись следом, нанося тем оглушающие удары. Диггеры, никак не ожидавшие нападения, едва ли вообще успели и смогли понять, что с ними произошло. Подсвечивая фонариком, «скандинав» обшарил их карманы и, среди обычной мелочовки, которую в них носят, обнаружил у того, что шел впереди, сложенный вчетверо лист белой бумаги с отксеренным рисунком какого-то плана – извилистой линией с непонятными пиктограммами у тех или иных ее изгибов.
   Темноволосый вытащил у диггеров брючные ремни и стянул их руки за спиной. Затем связал одного с другим. Пошлепав их ладонью по щекам, он привел диггеров в чувство. Диггеры, постанывая, заворочались, пытаясь встать на ноги, но их остановил жесткий окрик:
   – Сидеть, хмыри! Отвечайте, только быстро: что вы тут ищете?
   – А вы кто такие? – спросил тот, что постарше.
   – Здесь вопросы задавать буду я! – зло отчеканил «скандинав». – Повторяю: что тут ищете? Кто эти трое, о которых вы сейчас упоминали? Ну?! Если разговор не состоится, замочу обоих.
   – А если состоится? – проявляя стойкость и хладнокровие, поинтересовался старший.
   – Останетесь оба в живых. Даю слово.
   – На днях были найдены трупы трех человек, которые в подземельях оставили какой-то неизвестный груз. Дано поручение его найти.
   – А кто поручил? – насторожился «скандинав».
   – Те, кто занимаются расследованием убийства. Неужели непонятно?
   – На бумаге – план маршрута тех троих? – спросил темноволосый.
   – Да… – коротко ответил диггер.
   – Ну все, пошли, – перешагнув через сидящих на земле диггеров, «скандинав» пошел в обратном направлении.
   – Их что, и в самом деле оставляем? – спросил темноволосый. – Они же могут нас потом опознать по голосам.
   – Да вот хрен там! – равнодушно ответил «скандинав». – Пусть сначала выберутся.
   – Э, а развязать?! – крикнул им вслед диггер помоложе.
   В его голосе звучали страх и нотки отчаяния.
   – Оставили в живых – и на том скажи спасибо… – на ходу бросил через плечо «скандинав». – Ничего страшного – кто-нибудь да найдет. Может быть...
   Когда шаги темноволосого и «скандинава» затихли в отдалении, диггер помоложе в сердцах плюнул.
   – Суки! Твари! – выругался он. – Что же теперь будем делать?
   – Как что? – невозмутимо откликнулся другой. – Развязывать руки и искать дорогу наверх.
   – А сможем? – усомнился молодой диггер.
   – Безвыходных положений не бывает, – все так же спокойно уведомил его тот. – Давай попробуем расслабить узлы. Эти отморозки связали нас ремнями. А узлы из брючных ремней, если их затянуть хотя бы чуть не так, как надо, распускаются сами собой. Нужно только лишь правильно приложить к ним колебательные усилия. Так что, давай попробуем зажать между предплечьями верхний узел и, двигая руками вверх-вниз, вправо-влево, попытаемся его расслабить.
   Первая попытка оказалась напрасной. До боли намяв предплечья о жесткий ремень, диггеры не смогли расслабить узел и на йоту. Зато круговые движения оказались более результативными. Постепенно узел ослаб и через полчаса руки диггеров наконец-то разъединились. После этого задача упростилась до элементарного. Один узел на запястьях был развязан зубами, второй – руками, освобожденными от пут.

   ...Утром этого дня, придя на работу, Гуров первым делом заглянул к Орлову. Его о необходимости этого визита уведомил дежурный. «Хм... Что за повод для спешки? – выслушав сообщение дежурного, Лев усмехнулся. – Прямо уже с порога начинает вызывать «на ковер»...»
   Петр, как это с ним было все последние дни, сидел, закопавшись в бумаги, с телефонной трубкой, прижатой плечом к уху.
   – Глядя на тебя, поневоле задумаешься, – Гуров стоял у порога и, скрестив руки на груди, наблюдал за Орловым, – а не такими ли и рождаются на свет настоящие генералы: с канцелярским столом вместо ног и телефонной трубкой, приросшей к сбоку к голове?
   – Остри, остри – тебе можно, – язвительно парировал Петр. – Мне вот не до острот. Только что получил втык от начальства. Расследование, фактически, топчется на месте. До сих пор не найден предмет... Ну или – объект, который трио покойников спрятало в недрах под столицей. А что, если это и в самом деле – ядерный боезаряд? Мне это уже по ночам в кошмарах снится. Вот такие хихоньки и хахоньки!
   – Я тебе уже не раз говорил, что избыточное давление сверху еще никогда не становилось стимулом к плодотворной работе. – Лев не спеша сел в кресло. – Итак, я весь внимание – что за подоплека пожарного вызова на сей раз?
   – Вчера вечером, часов в одиннадцать, был перехвачен телефонный разговор Бузина с Терентьевым. Бизон поручил Турку организовать разборку с какими-то сатанистами. Назвал адрес одного из них. Но понять, где это находится, никто не смог. Вот читаю: «Даю наколку на хату этого сатанюги. Обретается он на бороденке…» Тут – номер дома... Квартира... Это все понятно. Что он еще говорит: «Пускай парни его попрессуют, да и всю ихнюю кодлу». Нужно срочно выяснить, где проживает этот сатанист. Посидите, помозгуйте – вдруг разгадаете эту головоломку? Кстати, а не взять ли в оборот Турка, и пожестче?
   – И с какого же боку мы сможем его взять? – Гуров пожал плечами. – Что мы ему предъявим? Запись разговора? Он над нами только посмеется. Он согласится, что – да, звонил ему Бизон. Но вот что тот хотел сказать – он и сам не понял. Он с кем-нибудь встречался после разговора с Бизоном?
   – Наружка этого не зафиксировала… – Орлов отрицательно мотнул головой.
   – Он кому-нибудь звонил? Давал указания, распоряжения соответствующего характера?
   – Да вот же – не отмечено... Но ведь и дураку понятно, что он поручение Бизона выполнит безоговорочно! Если не сказать, что уже выполнил.
   – Конечно… – согласился Лев. – Думаю, что каким-то хитрым образом он кого-то по понятному только им адресу уже направил. Беда, Петр, в том, что работаем, зачастую, по старинке – без ума и фантазии. А он проявил выдумку. Вот и провел наших сотрудников вокруг пальца.
   – Что думаешь делать? – устало вздохнул Орлов.
   – Думать. Сам же говоришь – мозгуйте. Вот и будем мозговать. А диггеры не звонили? У них-то как дела?
   – Звонили – и Ломтев, и Вершинин. Вчера они допоздна по подземельям лазили. Пока следов пребывания тех троих нигде не обнаружили. Ломтев, и еще трое с ним, попытались пройти со стороны того лаза, что в канализации. Вроде сначала кое-какие следы встречались. А потом – все, ни малейшей зацепки.
   – Собак надо задействовать. Только каких? Смогут ли работать в катакомбах овчарки – не знаю. А вот терьеры, думаю, смогли бы – это же норные собаки.
   – Лева, ты молодец! – обрадовался Орлов. – Сейчас же дам задание найти хотя бы одного терьера, обученного работать по следу.
   – Ладно, пойду. – Гуров встал. – Дел полно. Да, что там насчет запроса итальянцам об экстрадиции Бузина?
   – Сделали его оперативнейшим образом и сегодня ждем ответа. Правда, кое-кто из наших юристов сомневается, что итальянцы Бузина отдадут. По их мнению, доказательств того, что он реально виновен в совершении какого-то преступления, для римской юстиции будет недостаточно. Они будут этот вопрос решать месяцами – через суды и так далее. А у нас обстановка – хуже чем на пороховой бочке. Поэтому, на тот случай, если вдруг итальянцы ответят отказом, думаю использовать запасной вариант. Но что к чему – говорить пока не буду.
   – Да, и вот еще... – Гуров озабоченно нахмурился. – Мы со Стасом подозреваем некоего отставного генерал-майора Реброхвостова в чрезвычайно неприглядных делах.
   Он подробно рассказал Петру все, что ему удалось узнать о службе Реброхвостова в Афганистане и советской Средней Азии. Выслушав его, Орлов потер лоб пальцами и стукнул кулаком по столу.
   – Водятся же такие твари! Ну что ж, надо разрабатывать и его.
   Когда Лев был уже в дверях, Петр, неожиданно хлопнув себя по лбу, окликнул его с укором в голосе:
   – Лева! Что ж ты, едрена кочерыжка, умалчиваешь о том, что вчера задержал шайку особо опасных квартирных аферистов?! Меня сегодня поздравляют с успешно выполненной операцией, а я вообще не пойму, о чем речь. Ну что за несерьезность? Ты хоть расскажи, как тебе это удалось.
   В нескольких словах Гуров изложил суть случившегося минувшим днем, стараясь не упрощать ситуацию до примитива, но и не нагоняя «ужасов».
   – И что же тебе вчера, вот так же как сейчас, нельзя было зайти и поставить меня в известность? Ведь это, кстати, уже не первый случай! – Орлов откинулся в кресле, сцепив перед собой пальцы. – Стас у нас тоже излишне «скромный» – хрен, когда проинформирует. А в результате, что получается? Что главком руководит совершенно никчемный, бесполезный человек, который не владеет информацией, который не знает, чем занимаются его сотрудники... Ну некрасиво, ребята, очень некрасиво!
   – Проникся, осознал, исправлюсь! – прижав правую руку к сердцу, с напыщенной торжественностью провозгласил Гуров. – Ну ладно, ладно, Петр Николаевич, я все понял. Как только в следующий раз возьму какого-нибудь Аль-Капоне, ты об этом будешь знать первым.

   Открыв дверь в свой кабинет, он увидел Крячко, беседующего с кем-то по телефону.
   – О! А вот и он сам, – заулыбался Стас. – На, возьми трубку. Это Зайченко, звонит из подмосковной глубинки.
   – Лев Иванович, – голос Зайченко звучал недоуменно-растроганно, – меня вызвали к следователю как потерпевшего. Неужели это правда – вам удалось схватить этих мерзавцев? Теперь что же, мне вернут квартиру?
   – Да, как только состоится суд по делу этой банды и приговор вступит в законную силу.
   – Даже не верится, что в наши дни такое возможно! Лев Иванович, тут я еще кое-что припомнил из интересующего вас. Вы не могли бы подъехать? Я звоню с межгорода, тут много посторонних, а это не телефонный разговор.
   – Хорошо, сейчас же выезжаю. Где встретимся? Около вашего общежития? Еду.
   Проехав на служебной «Волге» через весь райцентр по уже знакомой дороге, он вновь подрулил к все той же старой трехэтажке. Зайченко, в компании какого-то странного человека, сидел на лавочке под деревом. Подойдя к ним, Гуров с удивлением увидел, что бритоголовый тип, сидящий рядом с Зайченко, связан по рукам и ногам, а его рот забит кляпом.
   – Вот, Лев Иванович – гостинец вам. – Зайченко указал на своего соседа по лавочке. – Я этого хрена моржового заметил еще на переговорном. Он постоянно около меня терся. А когда я пошел назад, потащился следом. Ну тогда я специально забрел в переулок поглуше и стал там вроде бы прикуривать. Этот паразит ко мне сзади – шасть! Я развернулся, а он на меня с финкой. Если бы руку ему не блокировал, он бы мне ее по самую рукоятку в шею всадил. Ну дал ему по яйцам, связал, притащил сюда.
   – Ты смотри, каков гусь... А он, случайно, не из той шайки, что отняла у вас квартиру? Может быть, бандиты, оставшиеся на свободе, наняли его убрать опасного для них свидетеля?
   – Может быть... – согласился Зайченко. – Но я не уверен, что он из этих. И вот почему. Понимаете, еще со времен Афгана я переписывался с двоими из наших. А у одного из них в прошлом году случилось несчастье – дочка стала наркоманкой. Он мне как-то написал, что ненавидит этих тварей, которые везут в Россию всевозможное дерьмо, чтобы травить наших детей. Ну и про то, что хоть одну гадюку постарается упечь на нары. А потом мне сообщили, что он погиб при невыясненных обстоятельствах. Вроде бы, это было убийство с целью грабежа. Кто-то в подъезде ударил его сзади финкой в шею. А еще через две недели убили второго моего товарища. И тоже – финкой, и тоже – сзади, в шею.
   – А где они жили?
   – Один – в Серпухове, другой – в Орле. Видимо, сегодня я должен был стать третьим... Да! Теперь о том, что я хотел вам сообщить в самом начале. Давайте отойдем – он не убежит. Вспомнил я вот что… – удаляясь от задержанного бандита так, чтобы тот не мог услышать их разговор, Зайченко закурил. – Во время одного из боев духи взяли в плен нашего офицера. Обычно таких пленных они или убивали, или отдавали американцам. Да там, вообще, этой всякой натовской шатии-братии было предостаточно. Но этого пленного почему-то целую неделю держали где-то неподалеку в душманском кишлаке. А потом появился перебежчик, якобы ярый сторонник Наджиба, который сообщил, где находится наш офицер.
   – А как его фамилия?
   – Добров. Капитан Добров. Тут же был выброшен десант, но обошлось без боя – душманская охрана смылась, оставив его в целости и сохранности. Хотя могли бы или перерезать горло – это у них раз плюнуть – или пристрелить. С ним потом занимались особисты. И как-то просочились слухи, что с капитаном на той стороне работали двое натовцев – американец и итальянец. Вот мне и подумалось – вдруг это вам покажется интересным? Кстати, этот Добров был в приятельских отношениях с Реброхвостовым.
   – Информация очень интересная, спасибо. Вам может быть чем-то помочь, пока вы здесь?
   – Лично мне к походной жизни не привыкать. Да, в принципе, за себя и постоять могу... Вот насчет других – надо бы помочь. Местная шпана взялась терроризировать тех, кто живет в общежитии. Мало того, что еще до этого мошенники их облапошили, так, вдобавок, и здешние отморозки наседают. Особенно плохо приходится женщинам и старикам. Пойдут бедолаги в магазин за хлебом – возвращаются с пустыми руками. Эти их там уже подкарауливают, требуют дань. Мол, вы живете на нашей территории, обязаны за это платить.
   – В милицию обращались?
   – Обращались... Только она на нас не обращает внимания. Участковому жаловаться бесполезно – он заранее уверен, что здесь живут отбросы общества. Он, кстати, нас так и называет. К его начальству пошли – те посылают к нему же. А отморозки после этого становятся еще наглее.
   – А кто главарь этих отморозков и как его найти?
   – Какой-то Колян. Морда – шире ворот. Обычно ошивается в пивбаре «Техас». Назад будете ехать – увидите.
   – Хорошо, я им займусь немедленно. Но мне нужно несколько заявлений от потерпевших, чтобы его можно было «упаковать» по всем правилам. Тогда он гарантированно не открутится, да и вся его шайка тоже.
   – Без проблем! – кивнул Зайченко. – Сейчас оформим.
   Он быстро пробежался по комнатам общежития и около десятка человек согласились заявить о случаях грабежа и вымогательства. Пострадавших было в несколько раз больше, но многие были крайне запуганы и боялись в этом даже признаться.
   Забрав бритоголового с собой, Гуров отправился назад. Проезжая через город, он заметил неподалеку от городского рынка аляповато-помпезную вывеску «Техас». Оставив задержанного на попечение водителя, сержанта Володьки, Лев направился к пестрому навесу летнего кафе, пристроенного к пивбару. У входа в кафе он увидел крупного широколицего мужчину лет тридцати, с рыжими завитками редковатых волос на голове. Его собеседник, милицейский лейтенант с большой кожаной папкой под мышкой, говорил что-то увещевающее, с изрядной долей заискивания. Гуров остановился и прислушался.
   – ... Ну ладно тебе, Колян! Оставь ты этих бомжей хоть на неделю в покое. А то начальство уже затрахало. Все затихнет – опять будешь их «стричь». Мне откат – тот же, на большее не напрашиваюсь. Ну как, по рукам?.. – лейтенант с просительной улыбкой протянул руку, но она повисла в воздухе.
   Колян, демонстративно засунув руки в карманы, смотрел на него с нескрываемым презрением.
   – Слушай, малек, ты тут не мельтеши, метись мимо и дальше. Понял? А мне твое начальство по херу. Тут я король!
   – А мне так думается, что ты не король, а паскудная зарвавшаяся уголовная гнида, – спокойно, словно речь шла о том, какая стоит замечательная погода, тоже, заложив руки в карманы брюк, известил Гуров. – А ты, позорник, вместо того, чтобы лебезить перед этим отмороженным кабаном и брать с него откаты, обязан поставить его на место и посадить куда следует. Понял?
   У кафе на несколько секунд повисла гнетущая тишина. Колян застыл с разинутым ртом и по-рачьи выпученными глазами, словно по нечаянности отведал целый половник свежеприготовленной горчицы.
   – Что ты сказал?!! – наконец выдавил он, как ему казалось, страшным полушепотом. – Да я тебя, козла, сейчас размажу по асфальту!
   Как щепку отшвырнув в сторону лейтенанта, Колян ринулся на Гурова с крепко сжатыми крупными веснушчатыми кулаками. Легко уйдя от удара, Лев коротким неприметным движением руки нанес внешне несильный, почти мимолетный удар в левый подгрудок бандита. Колян, издав сдавленный стон, рухнул на колени и скорчился, держась за сердце.
   – Что вы делаете, гражданин?! – лейтенант бодреньким петушком подскочил к Гурову, хватаясь за кобуру. – За организацию драки я объявляю вас задержанным!
   – Это я тебя, сучонка, объявляю разжалованным и уволенным из милиции. – Лев достал удостоверение. – Оружие сдать! И наручники давай сюда.
   Сковав наручниками руку Коляна и участкового, он подвел их к «Волге» и толкнул на заднее сиденье, где сидел бритоголовый, все так же связанный по рукам и ногам. Правда, уже без кляпа.
   – Это что же, – загыгыкал тот, неожиданно придя в веселое расположение духа, – началась уборочная страда?! Ну, братан, попал и ты под раздачу!
   – А ты чей такой веселый? – все еще кряхтя и морщась, поинтересовался Колян.
   – Я птица вольная, залетная и перелетная! – залихватски отрекомендовался бритоголовый.
   – Да уж смотрю – отлетался... – криво усмехнулся рыжий.
   В этот момент из кафе с воплями выскочили трое крупных «крутых пацанов», судя по всему, членов шайки, которые проморгали задержание своего главаря.
   – Эй ты, козел! Ты кого заластал, чмо?! Да мы ща из тебя лоскутов нарежем! – наперебой завопили они, доставая из карманов ножи и кастеты.
   Однако черный безжалостный зрачок ствола «штайра», выхваченного Гуровым из-за пазухи, мгновенно их остудил и заставил опасливо попятиться назад.
   – Оружие на землю! Отступить назад на два шага и лечь лицом вниз! – жестко скомандовал Лев. – И не дергаться – учитывая ситуацию и особую опасность вашей банды, стрелять буду на поражение.
   Достав сотовый, он вызвал патрульную машину из местного райотдела.
   Заместитель начальника МОБ, которого Лев смог застать в его служебном кабинете, узнав о происшедшем, залился свекольной краской и, неуклюже жестикулируя, начал нудно объяснять проблему с кадрами. Посмотрев на часы, Гуров сухо уведомил его в том, что избытком времени не располагает и не имеет возможности принять участие в дискуссии о нравственном облике отдельных «стражей» правопорядка, но предупредил, что данный случай берет под личный контроль. И если вдруг выяснится, что это дело «спущено на тормозах», то кое-кому потом не сдобровать. Когда «Волга» помчалась по шоссе в сторону Москвы, бритоголовый, оставшийся в сиротливом одиночестве, моментально поскучнел и, печально вздохнув, осторожно поинтересовался:
   – Гражданин начальник, а меня, случайно, не вы будете допрашивать?
   – Возможно, и я… – сдержанно проинформировал его Лев. – Все будет зависеть от того, насколько правдивы и откровенны будут твои показания. Ты же, я так понял, не особо настроен, чтобы именно мне пришлось проводить с тобой душеспасительные беседы?
   – Надеюсь, вас это не обидит, но буду откровенен, как на духу: лучше с кем-нибудь другим. Ваш апперкот меня впечатлил необычайно...

   В отделе Гурова ждало сразу несколько новостей. Препоручив бритоголового дежурному наряду, он отправился в свой кабинет. На его столе лежала записка, накорябанная Стасом. «Лева, – малоразборчиво извещал Крячко, – я на происшествии. Зайди к шефу, он тебе все расскажет».
   Но Орлова на месте не оказалось, и поэтому Гуров решил позвонить на сотовый Стаса.
   – Лева, я в морге, – в голосе Крячко чувствовалась некая мрачноватая веселость. – Как ни прискорбно это сознавать, но скоро мы здесь будем чувствовать себя как дома. Тут сегодня, как на бойне – доставлена сразу дюжина трупов. Десять – огнестрелы, один, вернее, одна – с перерезанным горлом. А еще один – убит броском ножа. Да ты приезжай, сам посмотришь. Петр отсюда только что уехал.
   Зрелище в морге и впрямь было впечатляющим. Мужчины, женщины, в годах и совсем молодые, лежали вповалку, как дрова. Судмедэксперт Дроздов и приданные ему в подмогу три санитара деловито выполняли свою работу, словно имели дело не с телами людей, а с картонными манекенами.
   – Получилось-то что! – Стас торопливо пошарил по карманам и, закурив, протянул пачку Гурову. – Наши ребята – Новиков и его напарник – проверяли один из подземных секторов. Ушли по своему маршруту довольно далеко. И когда уже собирались возвращаться назад, на них внезапно напали двое неизвестных. Сначала оглушили, потом связали. Новиков, чтобы спасти напарника, в общих чертах сказал тем о цели своего вояжа под землей. Ну нападавшие нашли у него в кармане и забрали себе ксерокопию маршрута.
   – Ребят-то не тронули?
   – Как сказать… Убивать не стали, но бросили их в темноте связанными. По сути, на верную гибель. Кто бы знал, где их искать? Хорошо Новиков сообразил, как развязать ремни. Взяли фонари и двинулись по следу нападавших. Попали в поперечный ход, услышали стоны. Пошли туда и увидели кучу трупов. Один еще был жив, успел рассказать, что они – представители некоего Черного братства. Что-то типа дьяволопоклонщиков...
   – Ты хотел сказать – дьяволопоклонников? – уточнил Гуров.
   – Да какая разница? – пренебрежительно отмахнулся Стас. – Хоть так, хоть эдак – крыша набекрень. Их главарь, его кликуха Черный Монстр, только успел принести жертву, как пришли двое крутых, которые привели с собой ихнего брателло, за какую-то провинность на целую неделю отлученного от права поклоняться в этой норе их любимому черту. Начали допытываться про какую-то штуковину. Эти без понятия. Ну крутые их всех из пистолетов и положили. А, да! Ихний главарь, они его жрецом кличут, успел метнуть нож и угодил прямо в того брателло.
   – Ты говоришь, они принесли жертву? Это женщина, которой...
   – Да, вон она лежит. Представляю, что испытывала бедолага, когда они ее по горлу ножом... Уроды сучьи! Нет, мне их не жалко. Вон, у всех морды в человеческой крови. Там нашли чашу с кровью жертвы. И больше никакой посуды. Видимо, лакали по-собачьи. Жуть! Сколько работаю, такое скотство вижу впервые. Спасатели, которые вытаскивали трупы на поверхность, считают, что там, в катакомбах, могут быть спрятаны останки других, убитых этими дьявольщиками... Или как их?
   – А этот, которого те крутые привели с собой, он где? – Гуров, морщась, смотрел на штабель покойников.
   – А вон он, лежит со связанными руками и заклеенным ртом.
   – Отпечатки пальцев снимали?
   – Борь, какие могут быть отпечатки? – Стас с недоуменным смешком развел руками. – Хотя... Ты прав! Этого же они руками касались… Точно! Что-то должно было остаться на пластыре. Да, и вот еще что. Я был в библиотеке, там с молодой, очень милой библиотекаршей, мы перевернули гору книг. Но в одной все же нашли этого орла с саблей. Оказывается, это – символ тайной транснациональной секты языческого толка «Кара небесная». Она существовала многие столетия назад. За участие в каком-то заговоре почти всех ее членов истребили, кто остался жив – попрятались. И вот теперь, выходит, появились снова.
   – Занятно... И что же у них за идеология? К чему призывают, что проповедуют?
   – По их понятиям, весь мир, как птица Феникс, должен неминуемо сгореть. Скажем, в огне войны. А затем вновь возродиться из пепла. И возродиться исключительно под водительством их Великого Учителя.
   – Тогда кое-что я начинаю понимать... – Гуров задумчиво покачал головой. – Да, у них планы похлеще, чем у исламистов, мечтающих о всемирном халифате. Вот для этого-то они, похоже, и домогаются «бомбы в чемодане». Не иначе, мечтают каким-то образом развязать третью мировую войну. Ну, к примеру, одну бомбу рвануть в Москве, другую, скажем, в Вашингтоне... Ну и надеются, что, глядишь – Россия с Америкой сцепится, а там – исламисты подключатся. А уж если меж собой Индия с Китаем схлестнутся, с их миллиардным населением – вообще, тушите свет...
   – Классно сказанул, Лева! – Крячко восхищенно вскинул большой палец. – Прямо политик какой. Слушай, а давай мы тебя на следующих выборах в депутаты двинем? Организуем партию ментов, и будешь ты в Думе с трибуны речи толкать. У тебя получится – чтоб мне до скончания века смотреть одни лишь только клипы Майкла Джексона!
   – Да иди ты, болтун! – Лев невольно рассмеялся. – Ладно, поехали в нашу «любимую» контору. А то, чего доброго, еще ночью эти покойники сниться начнут.

   В управлении их ждал очередной вызов пред начальственные очи генерала Орлова.
   – Так, голуби мои... – почти лирическим тоном заговорил Петр, многозначительно посматривая то на одного, то на другого. – Дела наши успехами пока не блещут.
   – Так мы этот «знаменательный» факт оспаривать и не собирались. – Стас неопределенно двинул плечом. – И вообще, зачем нам эта «информация к размышлению»? Ты что, изобрел особо изощренную форму наезда и решил ее на нас апробировать?
   – Нет, ребята, вовсе нет. – Орлов улыбнулся добродушно, но с долей снисходительности. – Присказка тут будет вот какая. Итальянцы, не менее оперативно, чем мы с запросом, в выдаче Бизона нам отказали. Поэтому появилась идея реализовать запасной вариант, о котором при Леве я уже упоминал. У вас обоих, если память не изменяет, есть загранпаспорта. Ведь были же?
   – Ну допустим… – ухмыльнулся Крячко. – И что из этого?..
   – Хочешь послать нас куда-то очень далеко? – спросил Гуров. – И, как нетрудно догадаться, это «далеко» – Италия?
   – Вот именно, хлопцы, Италия! – Орлов зажигательно улыбнулся, но ответной реакции не последовало, и он тут же перешел на суховатый, казенный тон. – Гм… Суть дела такова. Во что бы то ни стало Бузина нужно доставить в Москву. И как можно скорее. Один наш старый дипломат, хорошо знающий итальянские порядки, посоветовал вместо кучи бумаг отправить туда живых людей с соответствующими полномочиями. И вот эти живые люди – не кто иные, как вы, господа оперуполномоченные.
   – Лев, тебе в Италию хочется? Мне что-то не очень... – с кислой миной Крячко покрутил головой. – Не-а, не тянет.
   – Солидарен, – лаконично изрек Гуров.
   – Да вы что, мужики? Вы не хотите за казенный счет съездить в Италию?! – Петр смотрел на приятелей как на загрипповавших сумасшедших, которые отказываются от возможности исцелиться и поумнеть. – Ни хрена себе! Я думал – они от радости вместе с креслами запрыгают, ведь Италия – это же этот, как его?..
   – Сапог!.. – подсказал Стас.
   – Какой еще сапог?! – недоуменно вытаращился Орлов. – А, на карте, что ль? Да нет, Италия – это Колизей, Ватикан, Ла-Скала, это страна Паваротти и Челентано...
   – Ты еще забыл Юлия Цезаря и Буратино... – иронично продолжил Лев. – Нас что, посылают туда как туристов? Тогда, конечно и безусловно, – ура! Но наша поездка цели имеет совсем иные – беготню по кабинетам итальянских чиновников и уговаривание их проникнуться нашими проблемами. Так что Колизей оставим в покое. Кроме аэропорта, такси и бюрократов, которые везде одинаковы... – Гуров сделал многозначительную паузу... Иного увидеть нам, увы, не суждено.
   – Совсем обнаглел! – Петр возмущенно всплеснул руками. – Ишь, как он тонко намекнул, что я – бюрократ! Давайте! Давайте я брошу все дела и поеду за этим хреновым Бизоном!
   – Ну не кипятись, не кипятись… – урезонивающе рассмеялся Гуров. – Поедем. Только на каком языке будем общаться с итальянцами? Они по-русски, мне так думается, говорят не лучше, чем мы по-итальянски.
   – Это точно! – согласился Станислав. – По-итальянски я знаю только «пицца», «арриведэрчи» и «чао».
   – Да, а они – «спутник», «Горби» и «водка», – добавил Лев. – Приезжаем в Италию и говорим: «Пицца!», они отвечают: «Водка!» Так рождается дружба и взаимопонимание народов.
   – Хватит не по делу лясы точить! – отмахнулся Орлов. – Там в ходу и английский, а ты, Лева, знаешь его вполне основательно. Ой, только не надо отпираться! Все. Вы – свободны. Завтра утром к восьми быть здесь с дорожными сумками. Я прямо сейчас через наш МИД пробиваю вам визы, оформляем билеты и завтра же – в дорогу!
   Выходя из кабинета, Стас остановился и саркастически пропел на манер Робертино Лоретти:
   – О, соле! О, со-о-о-ле мио!.. – и скрылся за дверью, состроив Орлову рожу.

Глава 8

   Крячко прибыл в управление необычайно рано – аж без пятнадцати восемь. Бодро шагая в кабинет с увесистой сумкой на плече, он уже мысленно представлял себе, как подденет Гурова, который, конечно же, придет ровно к восьми. Но, лишь распахнув дверь, испытал некоторое разочарование – Лев сидел за своим столом и с кем-то говорил по телефону.
   – Привет... – с подувядшей бодростью Стас озвучил свое появление. – Вот уж кому дома не спится!
   Гуров, слушая своего собеседника, лишь изобразил неопределенный жест рукой и молча кивнул.
   – Ломтев звонил, рассказывал о вчерашних поисках, – положив трубку, сообщил он. – Представляешь, они чуть не попали под обвал. Блин! Слава Богу, обошлось.
   – Они были в зоне того самого Черного диггера? – Стас понимающе мотнул головой.
   – Да, вот же! Все там черное – и диггер, и Монстр, и его братство. Парни и в самом деле нашли терьера, который сразу же взял след и пошел по этим лабиринтам. И уже миновали было то место, где «забуксовали» позавчера, как вдруг терьер остановился и дальше идти не захотел ни в какую. Его хозяин уж и так, и эдак – собака упирается всеми четырьмя. Тут Ломтев заподозрил что-то недоброе и предложил выйти из этого коридора в предыдущий. Только вышли, а там, куда они собирались идти, – как ухнет! Потолок осел, и образовалась сплошная стена. Да и где они стояли, тоже завалило до половины. Так что, теперь тот путь закрыт наглухо. Может, кто и нашел бы обходные коридоры, но теперь диггеров в тот сектор и палкой не загонишь.
   – Интересно дым пошел! Вот и думай – верить во все эти суеверия или не верить. – Крячко потер пятерней лоб и темя. – О! А что это у тебя за «гроссбух» на столе?
   – Русско-итальянский разговорник. Вчера купил в соседнем книжном магазине. Представляешь, продавцы на меня смотрели с таким интересом, как будто я пришел к ним в парадном наряде вождя папуасов. Видимо, залежалась у них эта книга. Кое-что уже начал учить. Вот: донэ лавора – где вы работаете? Или: мьеи самата – передайте привет.
   – Круто! – восхитился Стас. – Шпаришь как настоящий итальянец. Тебя теперь как Штирлица можно засылать в Италию. Представляю: свидание Льва Гурова с Марией Строевой в римской пиццерии. Оба сидят, не отрывая друг от друга влюбленного взгляда, совершенно забыв про остывающую пиццу. Жаль, на итальянца ты не шибко смахиваешь – и фейс типично расейского покроя, и росточком малость не удался – итальянцы, говорят, немного ниже...
   – А еще в одном углу той пиццерии, – Гуров продолжил это незапланированное состязание в ерничестве, – сидит Стас Крячко в роли Юлиана Семенова и, уминая пиццу строчит своим корявым, жутким почерком детективный роман про мгновения...
   Их разговор перебил звонок телефона.
   – Товарищи офицеры! – голос Орлова был подчеркнуто торжественным. – Жду вас к себе.
   – Петр, что ли? – вопросительно воззрился Стас.
   – Он!.. Приглашает к себе – как парадом командует… – Лев, пародируя генерала, изобразил нечто многозначительное. – Дистанция на одного линейного... Шаго-о-о-о-м марш!
   – Трум-пум-пум-пум-пум! – дурашливо изображая парадный марш, Крячко строевым шагом затопал к двери.
   Когда они вошли в кабинет Орлова, тот встретил их как представленных к самым высоким наградам.
   – Лева, Станислав, имею честь вручить вам билеты на самолет. Паспорта с собой? По пути в аэропорт заедете в консульство, вам проставят визы – договоренность уже есть. Кстати, прошу помнить, что вы...
   – ... Представители великой державы, а потому не пейте ничего, кроме кипяченой воды! – сурово, с напыщенным пафосом, продолжил за него Гуров. – А также избегайте любых контактов с сотрудниками зарубежных спецслужб и, прежде всего, противоположного пола!
   Стас, не выдержав, громко фыркнул. Петр укоризненно покачал головой.
   – Ну уж сегодня-то можно было бы и без этого... Уж как-нибудь надо бы посерьезнее. Ладно. Сейчас пойдете в бухгалтерию, получите командировочные… – с тягостным вздохом он поморщился и, достав из ящика стола билеты, уже несколько суховато вручил их приятелям. – И вот вам пакет бумаг, с которыми поедете в прокуратуру Итальянской республики. В Рим прилетите – сразу же на такси отправляетесь в посольство. Там в курсе дела, вам помогут. Кстати, они же купят и билеты на обратный путь. Надеюсь, на троих. Если ничего не получится, с меня за истраченные деньги семь шкур спустят.
   – А командировка рассчитана на сколько дней? – пряча документы в карман, спросил Гуров.
   – На неделю, – сдержанно уведомил Орлов. – И так еле выбил вам командировочные по двадцать евро в день.
   – По двадцать?! – ошалело вытаращился Крячко. – Это и на такси, и на еду, и на гостиницу?!
   – Радуйся, что хоть по столько дали. – Петр сел на свое место. – Гостиницу вам обеспечит посольство. А такси там недорого.
   – Кстати, о такси. – Стас откашлялся. – В такси садится дед. Таксист корчит из себя крутого: «Куда, дед, кинем кости?» Дед: «С бороды на лысину.» У таксиста глаза на лоб: «Это ж откуда и куда?» Дед: «С улицы Маркса на площадь Ленина». Ничего сюжет, да?! – хохотнул он.
   Слушая его, Гуров неожиданно хлопнул себя по лбу.
   – Блин!!! Я кажется понял, где жил тот сатанист-дьяволист. Бороденка – это, скорее всего, Калининский проспект.
   – Да, похоже. – Орлов с усмешкой посмотрел на Крячко. – Растут люди – даже занафталиненные анекдоты Станислава иногда оказываются полезными!

   ...Для Гурова этот день начался как продолжение увиденных ночью снов. Еще вчера утром он и не думал, что всего через сутки будет лететь в Италию с чрезвычайно важной миссией. Всю ночь ему снилось извержение вулкана Везувий где-то в округе Мытищ, а он сам, по пояс увязая в раскаленной лаве, брел к установленному на его склоне рубильнику, чтобы отключить питание вулкана.
   Мария, узнав о поездке мужа в Италию, была восхищена этим обстоятельством необычайно.
   – Лева, побывать в Италии – это все равно что вытащить счастливый билет. Поверь на слово! Я там была уже несколько раз. Какая там природа, архитектура! Чудо! Правда, – уже несколько иным тоном заговорила она, – там много и очень интересных женщин. Смотри, Левка, не увлекись! Приедешь – будет допрос с пристрастием.
   – Ничего, в нашем тандеме Гуров – Крячко роли распределены достаточно определенно: один бегает за юбками, другой рецензирует его отчеты об интрижках и похождениях. К сожалению, своей природы уже не изменить... – с утрированной грустью констатировал Лев.
   – Ты смотри – он завидует Стасу! – возмутилась Мария. – Да, недаром говорят, что в тихом омуте кое-кто водится...
   Она сама собрала ему дорожную сумку, уложив туда несколько смен нижнего и цивильный парадный «прикид» из немнущейся ткани, пояснив, что на улице там – хоть в трусах ходи, а вот в официальные учреждения лучше идти респектабельным денди, а не распатюженным хиппи.
   И вот мощный аэробус, заключивший в себе около трех сотен человеческих душ, взмыл в небо. Гурову немало доводилось летать на самолетах, но всякий раз он испытывал ощущение легкого восторженного «мандража», свойственного всякому, кто имеет хотя бы отчасти развитую фантазию – естественной реакции существа, созданного ходить по тверди земной, которое вдруг оказалось в противоестественной для него обстановке.
   Потом началась обычная дорожная рутина со всеми своими атрибутами – дремотой под гул турбин, инструктажами длинноногих стюардесс, разносом снеди и напитков... Когда прозвучало объявление о том, что самолет совершил посадку в аэропорту города Рим, столицы Итальянской республики, Лев вначале внутренне этому как-то даже не поверил – ну какой там еще Рим? Однако, выйдя на трап, он увидел перед собой совершенно незнакомый ландшафт. Стас тоже несколько растерялся, глядя на незнакомое здание чужого аэропорта.
   – Лева, ты знаешь, – озираясь по сторонам, доверительно сообщил он, – тут, по-моему, даже воздух какой-то не нашенский. Импортный... Кстати, как же это получилось? Утром из Москвы вылетели, и опять в утро попали. Как-то даже не по себе...
   – А потому что круглая земля, – рассмеялся Гуров. – Мы летели как бы вдогонку за утром. Вот здесь его и настигли. Не переживай. Помнишь, летали на Дальний Восток? Так тогда еще интереснее было – вылетели ранним утром и уже через несколько часов попали в вечер.
   – И куда же нам теперь?
   – На таможенный контроль, – пояснил Лев. – Таможня, она и в Африке – таможня.
   Шумная, многоголосая толпа пассажиров вязким потоком втягивалась в широкие стеклянные двери. Пройдя таможенный осмотр и сообщив любознательному таможеннику, что они из «Руссиа» и прибыли сюда «пэр аффари» (по делам), приятели с приятным удивлением увидели в толпе встречающих молодую эффектную женщину с листом бумаги в руках, на котором крупными буквами были написаны их фамилии. И хотя фамилия Стаса значилась как Крючко, он совсем не огорчился. Или, может быть, почти...
   Сотрудница российского посольства была очень любезна и предупредительна. Провожая их к посольской машине, она в нескольких словах уведомила о некоторых тонкостях здешнего быта, о том, что в Риме хорошо, а что – не очень, дала несколько ценных советов по части того, как не лохануться в этой гостеприимной, но далеко не совершенной, как и абсолютно все прочие, стране.
   Они сели в «Опель» с тонированными стеклами и машина помчалась по пригородам Рима, на пригороды похожие лишь отчасти. Стас, не отрываясь, смотрел на проносящиеся мимо здания, виадуки, стаи машин, среди которых неожиданно увидел российскую «Волгу».
   – Ну дела! Наши покупают их «Фиаты», а они покупают наши «Волги», – удивленно сообщил он Гурову. – И зачем они им?
   – Ну а что? – Лев пожал плечами. – Машина крепкая, надежная... Почему бы на ней не поездить итальянцу?
   – Да «Волг» здесь, вообще-то, хватает, – вступила в разговор сотрудница посольства, которая представилась как Эльвира. – Но это еще что! Мы как-то были в провинции, так в одной из деревень я видела «Запорожец», именуемый «горбатым»...
   С часок отдохнув в посольстве, опера, в сопровождении все той же Эльвиры, отправились на прием к чиновнику итальянской генеральной прокуратуры. Гуров надел свой парадный наряд, что Эльвира отметила весьма позитивно. А вот Стас, надевший лишь джинсы поновее да ковбойку поприличнее, вызвал у нее грустный вздох сожаления.
   Чиновник, мужчина лет сорока пяти, в черном костюме, что в условиях римской жары зрелищем было впечатляющим, выслушав вступительное слово Эльвиры и просмотрев бумаги, доставленные операми, куда-то стал звонить, с кем-то то ли советоваться, то ли ругаться. Кончив мучить телефон, чиновник, глядя в потолок, на котором пузатенькие розовощекие амуры слащаво улыбались и куда ни попадя пускали свои стрелы, сокрушенно вздохнул и картинно развел руками.
   Сказанное им Лев смог понять только отчасти, разобрав лишь «нуртроппо но» (к сожалению, нет). Впрочем, Эльвира тут же все перевела дословно. Чиновник изложил все ту же точку зрения, согласно которой, итальянская юстиция не имела оснований считать «синьора Бузини» преступником и не находила возможным экстрадировать его на родину для предания суду.
   – Тогда мы хотим встретиться с вашим генпрокурором! – сурово насупился Крячко.
   Чиновник, который, видимо, принял его то ли за шофера, то ли охранника, сопровождающего господ дипломатов, удивленно вытаращился и, после некоторой паузы, поинтересовался у Эльвиры, чего желает этот синьор. Узнав, что это тоже один из лучших русских сыщиков, желающий видеть главу итальянской прокуратуры, он сокрушенно прижал руки к груди и снова выдал свое «скузами, нуртроппо но...» (извините, к сожалению, нет...) пояснив, что означенное должностное лицо, в силу неважного самочувствия, ближайшие несколько месяцев господ из России принять не сможет.
   Выйдя на улицу, Стас едва не разразился непечатным «спичем», но вовремя сдержался, учитывая присутствие столь элегантной дамы, которая, к его досаде, свое внимание всецело дарила одному лишь Гурову. Тот тоже был несколько обескуражен итогами их визита в цитадель итальянской юстиции.
   – Да-а... – Лев задумчиво пошарил по карманам в поисках сигарет и, чисто механически взяв сигарету из пачки, которую ему оперативно протянула Эльвира, немного нервно закурил. – Слов нет, демократия – это прекрасно. Права человека – просто чудесно. Но только не тогда, когда это перерастает в безголовое попустительство таким типам как Бизон и ему подобным. Ну нельзя же заигрывать с чумой и играть с ней в поддавки!
   – Мне очень жаль, что так вышло... – Эльвира сочувственно улыбнулась. – Надеюсь, ваше начальство правильно отреагирует на случившееся и поймет, что вы сделали все возможное.
   – Да-а уж! – фыркнул Крячко. – Как сейчас вижу «счастливое» лицо нашего друга Петра Орлова и даже слышу, как он орет, стуча кулаком по столу: «Вас можно только с юннатами посылать на ловлю бабочек!»
   – Блин!.. – Гуров бросил недокуренную сигарету в оригинальную мусорную урну, сработанную в форме античной вазы. – Горим, как шведы под Полтавой.
   – Ну что, едем в посольство? – предложила Эльвира, направляясь к машине. – Вам, наверное, на завтра нужно будет купить билеты на обратный рейс?
   – Да, скорее всего... – согласился Лев. – Но, если позволите, мы со Станиславом пройдемся пешком. Знаете, побывать в Риме и его не увидеть – это уж слишком!
   – А вы не заблудитесь? Все же, чужой город, а вы здесь впервые... – забеспокоилась Эльвира.
   – Ну что вы! – рассмеялся Гуров. – Грош цена оперу, который не сориентируется в незнакомом городе.
   – У Льва Ивановича память – как жесткий диск компьютера. – Стас изобразил жест восхищения. – Запоминает любой, самый сложный маршрут с первого раза. Так что, за нас можете не беспокоиться. В конце концов, можно взять такси. Надеюсь, римские таксисты смогут найти российское посольство?
   Подарив Гурову на прощание весьма дружелюбную улыбку, Эльвира направилась к машине, а приятели пошли по оживленной римской улице среди толпы, заметно непохожей на столь же бурный поток москвичей.
   – Лева, – Крячко с мефистофельской улыбочкой покосился в сторону приятеля, – а Эльвира-то на тебя запала неслабо. Нет, в самом деле – такой косяк кинула! М-м-м... У меня аж дыхание перехватило.
   – Голодной куме – одно на уме... – снисходительно усмехнулся Лев. – Ты бы лучше думал о том, что будем Петру докладывать.
   – А что думать? Четвертование – оно и в Африке четвертование. Или ты предпочитаешь сожжение на медленном огне? – гыгыкнул Стас. – Нет, ну ты и впрямь к жизни равнодушен. Совершенно не отреагировал на знаки внимания такой женщины! Между прочим, Лева, я читал статью одного психолога, где сказано, что чаще всего самыми верными мужьями становятся жуткие ревнивцы.
   – Неужели? – рассмеялся Гуров. – И почему же он так считает, этот твой психолог?
   – У ревнивцев сильно развита логика. Любой ревнивец заранее понимает, что если изменит жене, то та обязательно подаст на развод, а потом выйдет за кого-нибудь еще. И вот одна только мысль о том, что его единственную, нежную и трепетную будет обнимать кто-то другой, приводит его в ужас, ярость, негодование, что напрочь отбивает у данного субъекта «гулятельные» настроения.
   – М-да-а… – в голосе Льва чувствовалась нескрываемая ирония. – Похоже, писал он свою статейку с хорошего бодуна… Выходит, ни совесть, ни любовь к своей, скажем так, единственной, нежной и трепетной, ни элементарная порядочность в супружеских взаимоотношениях особой роли не играют. Все зиждется на примитивной ревности.
   – Лева! Опять ты начинаешь свою филосо… Э! Смотри! Смотри! – Стас резко дернул Гурова за рукав.
   На их глазах у богато одетой молодой дамы, которая выходила из ювелирного салона, какой-то, неряшливого вида, громила внезапно вырвал из рук сумочку и опрометью кинулся к припаркованной неподалеку машине, в которой за рулем сидел, скорее всего, его сообщник. Спутник дамы, аристократичного вида синьор в возрасте «за пятьдесят», кинулся было за грабителем, но, судя по всему, в скорости бега, да и общей физической подготовке преступнику явно проигрывал. А тот, бесцеремонно расшвыривая всех, кто оказался на его пути, подскочил к машине и торопливо распахнул заднюю дверцу.
   Свидетели происшедшего отреагировали на это по-разному. Кто-то стал громко призывать на помощь полицию, кто-то, как престарелый падре и две юные монахини – святых, а кто-то поспешил дальше, как будто и не произошло ничего особенного. Казалось, еще секунда, и грабитель беспрепятственно скроется со своей добычей. Но тут двое случайных прохожих, скорее всего, не римлян, проявив незаурядное проворство, настигли громилу и в несколько секунд восстановили «статус кво».
   Подскочивший первым, в ковбойке и джинсах, ударом ноги захлопнул дверцу, лишив громилу возможности скрыться в кабине. Второй, в респектабельном костюме, в мгновение ока, при поддержке первого, скрутил толсторукого силача, который, взвыв, вынужден был принять форму бублика, вывешенного над входом в соседнюю булочную. Машина, взревев мотором, скрылась за ближайшим поворотом. И тут раздались громкие аплодисменты – улица приветствовала неизвестных героев.
   Все произошло столь стремительно, что приятели пришли в себя, лишь передав задержанного грабителя подоспевшим итальянским полицейским. Реакция оперов на случившееся была чисто профессиональной и, в какой-то мере, рефлекторной: совершено преступление – нужно вмешаться. В полицейском участке, куда пришлось отправиться всем участникам этого события, его сотрудники были приятно удивлены, узнав, что задержали преступника «руссио милисианос» – их коллеги из России. Буквально следом, что называется, по горячим следам, примчались телерепортеры, которые в считанные минуты ухитрились снять и потерпевших, и их до крайности обескураженного обидчика, и героев дня. Операм, хоть это и не входило в их планы, пришлось что-то сказать в направленный в их сторону целый пучок микрофонов. Крячко, не мудрствуя лукаво, вскинул сжатый левый кулак и, вызвав шумный восторг слушателей, провозгласил:
   – Салют, Италия!
   Гуров решил явить некоторое знание итальянского:
   – Фэличе сэрвирла. Нон чэ ди кэ (Рады были помочь. Не стоит благодарностей), – сдержанно улыбаясь, уведомил он.
   После завершения всех формальностей, невзирая ни на какие отговорки, синьор и синьора, которым опера столь своевременно пришли на выручку, уговорили их отобедать с ними в довольно фешенебельном ресторане. За богато сервированным столом, общаясь на смеси английского и итальянского – кое-что удавалось сказать и на русском, поскольку итальянка, одна из бабушек которой была родом из России, помнила около сотни русских слов – опера, насколько это позволяли лингвистические возможности всех четверых, поведали, как сумели, о себе.
   Рассказала о себе и чета итальянцев. Как оказалось, синьор Леонардо владел немалыми земельными площадями на Сицилии, где их семья проживала почти постоянно. В Риме у него тоже имелся дом, но там они бывали редко. Его жена, синьора Габриэла, занималась попечительством над интернатами и приютами для бездомных. В эти дни супруги праздновали десятилетие семейной жизни, и глава семьи решил сделать своей «половине» достойный подарок – дорогое бриллиантовое колье. Примерив украшение, будучи женщиной, не лишенной скромности, синьора Габриэла спрятала его в сумочку, которую едва не увез с собой грабитель.
   – Я бы не так переживал из-за материального ущерба, как из-за того, что это происшествие могло омрачить наш семейный праздник, – пояснил синьор Леонардо.
   Узнав, что гости из России уже завтра покидают Италию, после очередного тоста он объявил, что очень просил бы их принять его предложение – погостить у него дома на Сицилии хотя бы пару дней.
   – Нас, к сожалению, ждет неотложная работа... – на все той же, англо-итальянской смеси, начал было объяснять ситуацию Гуров, но Стас довольно резко толкнул его локтем в бок.
   – Лева, ты что, охренел? – вполголоса скороговоркой пробормотал он. – Это же – перст судьбы! Во-первых, возможность побывать на Сицилии нам больше уже никогда не подвернется – даю голову на отсечение! Во-вторых – там же Бизон. Вдруг удастся хотя бы «приватно» с ним побеседовать? Соглашайся, не будь дураком!
   – Я присоединяюсь к приглашению Леонардо, – улыбнулась синьора Габриэла. – Вас послала сама судьба. Окажите нам честь – будьте нашими гостями.
   – Сдаюсь! – Лев поднял руки. – Синьоры, друзья, мы с благодарностью принимаем ваше приглашение. Но... – он замялся, не зная, как поделикатнее объяснить гостеприимным итальянцам, что их служебных командировочных хватит только на то, чтобы проехать всего в один конец.
   – Вас беспокоят транспортные проблемы? – проявил смекалку синьор Леонардо. – Забудьте о них. Вы – наши гости, и этим все сказано.
   Когда опера зашли в посольство за вещами, сообщив, что собираются еще пару дней побыть в Италии, там к этому факту отнеслись с большим удивлением. Эльвира, проводив приятелей до ворот, со вздохом сожаления пожелала им приятно провести время. Это тут же дало Стасу повод по пути к машине синьора Леонардо вполголоса известить Гурова:
   – Лева, она в тебя втюрилась по самые уши! На обратном пути что-то будет – век воли не видать.
   – Ох, балабол... – Лев своей увесистой ладонью слегка хлопнул его по спине, отчего Стас, отнюдь не слабак, едва не сбился с шага.
   Через несколько часов стремительной езды по широкой ровной автостраде, пролегающей по живописной территории, мимо чистеньких, аккуратных городков и поселков – вдали удалось рассмотреть даже Везувий с его вершиной, окутанной дымом, уже в густых вечерних сумерках, обогнув Неаполь, машина вырулила на грузовую палубу пассажирского парома, направлявшегося в сицилийский порт Мессина.
   Белоснежное судно, огласив окрестности ревом гудка, взяло курс на юг, оставив за кормой огоньки большого города, уходящего в ночь. Опера разместились в отдельной каюте класса «люкс» на двоих. В соседней обосновалась супружеская чета. Ощущая безмерную усталость, Гуров плюхнулся в постель, намереваясь проспать до самого утра.
   – Теперь хоть буду знать, в каких каютах путешествуют и на чем спят миллионеры… – с долей иронии отметил он, закрывая глаза.
   Стас, проходя мимо своего спального места, лишь похлопал рукой по накрахмаленному покрывалу и направился к стоящему в углу у иллюминатора мини-бару. Перепробовав все, что там было приготовлено для состоятельных синьоров, он включил большой телевизор и, усевшись в кресло, принялся жать на кнопки пульта, без конца прыгая с канала на канал.
   – Зря ищешь, здесь ты это вряд ли найдешь, – неожиданно подал голос Лев.
   – Что ты имеешь в виду? – чуточку вздрогнув от неожиданности, Крячко обернулся в его сторону.
   – То, что ты пытаешься найти, – какую-нибудь более-менее пристойную «клубничку». Только не говори, что я не прав. – Гуров лежал лицом к стенке, но по его голосу чувствовалось, что он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться.
   – Гм-гм-гм… – как будто пойманный за руку, Стас почувствовал, что его уши несколько погорячели от прилившей к ним крови. – Болтает черт-те чего! И вообще, лег спать – значит, дрыхни. Этого тут, как я понимаю, и быть-то не должно.
   – Все правильно – на обычных каналах здесь непристойности не показывают, потому что, например, в этой каюте могут ехать пассажиры с детьми. А для «клубнички» существуют закрытые, кодированные каналы. Уж коль загорелось, пригласи стюарда – вон, видишь красную кнопку? – он тебе предоставит коды, – уже сонным голосом порекомендовал Гуров.
   – Да не нужно мне никакой «клубнички»! – сердито буркнул Крячко, в очередной раз переключаясь с канала на канал.
   Его внимание привлекла явно новостная заставка с вращающимся глобусом и фрагментами всяких событий. Сменившая заставку приветливо улыбающаяся дикторша сыпала скороговоркой итальянских слов, рассказывая о чем-то эпохальном. Временами на экране появлялись различные видеосюжеты, снятые в самых разных частях света. Промелькнуло и что-то знакомое – московский Кремль, эскадра военных кораблей под Андреевским флагом, какие-то мероприятия с участием российских моряков.
   – Слышь, Лев, ты не спишь? – Стас обернулся к Гурову и снова чуточку вздрогнул от неожиданности, поскольку тот, повернувшись лицом к телевизору, лежал, приподняв голову над подушкой. – Про что это она там толкует?
   – Как я понял, про дружественный визит группы кораблей Черноморского флота в ряд портов Средиземноморья.
   Внезапно опера увидели странно знакомую улицу Рима, тот самый ювелирный салон… Диктор все в том же, стремительном темпе повествовал про событие минувшего дня, участниками которого стали они сами. Вот на экране появилась туповатая физиономия обескураженного верзилы, бормочущего какие-то оправдания, улыбающаяся супружеская чета, которая выразила искреннюю благодарность «замечательным русским синьорам», и они сами…
   – Да, Стас, можешь считать себя в некотором смысле звездой итальянского телеэкрана, – добродушно усмехнулся Гуров.
   – Так же, как и ты… – парировал Крячко. – Впрочем, следует учесть, что мы, скорее, звезды мимолетные, как метеоры – промелькнули и погасли…
   Его глубокомысленную тираду перебило продолжение сюжета о несостоявшемся ограблении. Итальянские телевизионщики оказались профи «на все сто». Эту тему они ухитрились отработать по максимуму, сообщив, что «руссио милисианос» – и откуда только они смогли это выудить? – прибыли как представители российских правоохранительных органов для того, чтобы добиться выдачи итальянскими властями известного криминального авторитета «Геннадио Бузини», скрывающегося на Сицилии. Тут же на телеэкране появились кадры, отснятые в Палермо, где по ступенькам шикарнейшего ресторана «Стромболи» поднимался рослый лысоватый тип с волосатыми руками, в пестрой рубашке, обтягивающей выпирающий живот.
   – Смотри-ка! Он, зараза! – Стас, с азартом борзой, увидевшей нагловатого зайца вышесредней упитанности, причмокнув, впился взглядом в телеэкран.
   Появился на экране и уже знакомый операм чиновник прокуратуры в черном костюме. Стараясь не глядеть в объектив, тот повторил все те же доводы о недостаточности доказательств, которые позволили бы считать «синьора Бузини» преступником, подлежащим выдаче.
   – Ой-ей-ей! – Гуров сел на постели и, крепко зажмурившись, потер кулаками глаза. – Как же мы некстати засветились! Теперь, скорее всего, Бизон уже знает о нашем появлении. А это очень и очень хреново.
   – Считаешь, что он может смыться?
   – Смыться – не смыться, а залечь на дно – вполне. Времени у нас в обрез. Ему достаточно пару дней перекантоваться у одной из своих любовниц и, считай, мы ему не опасны.
   – А ты считаешь, что мы ему каким-то образом могли бы быть опасны? – Стас с сомнением пожал плечами.
   – Думаю, да… – сидя по-турецки, кивнул Гуров. – Ты же сам подумывал насчет «приватной» беседы. А что, хочешь сказать, он на нее настроен? Вряд ли… Встреча с нами для него крайне нежелательна. Ладно, что будет – то и будет. Все, отбой!

   Он проснулся очень рано, если считать по итальянским меркам, когда солнце еще не взошло. В Москве в это время утро было уже в самом разгаре. Сделав разминку на специальной открытой террасе, он принял душ и вышел на еще почти безлюдную верхнюю палубу.
   Кругом расстилался бескрайний морской простор. Мирно плескалась невысокая пологая волна. Легкий солоноватый, еще прохладный ветерок приятно бодрил, забираясь под ворот рубашки. Вдали, на горизонте, темной полоской виднелась Сицилия. Поднеся к глазам окуляры взятого напрокат мощного морского бинокля, Лев смотрел на портовые сооружения, многолюдный, несмотря на ранний час, причал, сверкающие стеклом и металлом ультрасовременные дома-башни, между которыми горделиво белели постройки прошлых эпох, восстановленные после страшной катастрофы, которая разрушила город около сотни лет назад. Задумчиво улыбаясь, он вполголоса процитировал блоковских «Скифов»:
   – «...И дикой сказкой был для вас провал и Лиссабона, и Мессины...».
   – О чем это ты? Про какой-то там завал... Насчет работы, что ль? – встревожено поинтересовался подошедший сзади Стас.
   – Да нет, просто никогда не думал, что доведется увидеть города, о которых писали поэты, которые увековечены художниками…
   – А-а... Мне скажи спасибо, что уломал поехать, а то заладил, понимаешь: неотложные дела, неотложные дела... А все-таки, про что ты там говорил-то?
   – Эх ты, двоечник! Блока никогда не читал?
   – Лева! Между прочим, по литературе оценки у меня всегда были не ниже четверки. Понял я, о чем ты, понял… Там еще говорится: «Да, скифы мы! Да, азиаты мы, с раскосыми и жадными очами!..» – Крячко зажмурил глаза и скривил лицо, видимо, пытаясь изобразить что-то скифское. – Что, я не прав? А это что за город там, по курсу?
   – У-у-у! У тебя, оказывается, и с географией проблемы… – смеясь, Гуров покачал головой. – Это, уважаемый, Мессина, крупнейший город Сицилии. Тут когда-то было жуткое землетрясение, все сравняло с землей. Видишь – отстроили, как будто так всегда и было. Кстати, первыми тогда пришли на выручку наши военные моряки. Так что, мы тут, в некотором смысле, «персоны грата».
   – О! Тогда нужно срочно помыть руки, протереть глаза и прочистить уши… – с нарочитой озабоченностью констатировал Стас.
   – Нелишне, – согласился Лев.
   – А то! – с воодушевлением подхватил Крячко. – Чтобы и хлеб-соль принять, и салют в нашу честь увидеть, и услышать приветственные речи...
   На палубе тем временем постепенно стало намного оживленнее. Неподалеку от приятелей, кидая настырным чайкам кусочки сдобной булки, у ограждения палубы стояла девушка в легком голубом платье «от кутюр», с толстым пучком пышных светлых волос.
   – Лева, ты только посмотри, что за прелесть справа от нас! – Стас, как ему казалось, незаметно, толкнул Гурова плечом. – Какая улыбка, какая стать… Никогда бы не подумал, что бывают такие блондинистые итальянки. Так!.. Надо подумать, с какого борта идти на абордаж…
   – Тише ты, «мачо» с подмосковной дачи! – Лев тихо рассмеялся. – Не ори на всю палубу, а то чайкам перебьешь аппетит.
   – Да она нас все равно не понимает, – отмахнулся Стас. – Все, иду на штурм. Если постигнет неудача – прыгну за борт.
   – Лучше не надо, – неожиданно повернувшись в их сторону, по-русски сказала девушка. – Здесь глубоко, а до берега еще плыть да плыть… – улыбнулась она.
   Девушка бросила чайкам остаток булки и, отряхнув ладошки, направилась куда-то вдоль палубы.
   – Ну, ни хрена себе! – Стас был до крайности ошарашен. – Вот тебе и итальянка! Да что ж это такое, а? Нашего народу везде – косяками, штабелями и пачками. Как говорится, кирпичу упасть негде.
   Неожиданно они услышали голос синьоры Габриэлы. Та приглашала их на небольшой завтрак в судовом ресторане. Лев, который за время бдения с биноклем успел сжевать пачку морских галет, хотел было вежливо отказаться. Но, наткнувшись на свирепый взгляд Крячко, вынужден был согласно кивнуть: «Си, синьора...».

   На грузовом причале оживленного мессинского порта, куда они прибыли, когда солнце уже довольно высоко поднялось над горизонтом, путешественники вновь загрузились в огромный кабриолет синьора Леонардо, за рулем которого сидел молодой улыбчивый шофер, назвавшийся кратко и звучно Марком. Вырулив из города, наполовину старинного, одно – и двухэтажного, изобилующего памятниками старины, наполовину современного, высотного, машина помчалась на юг, в сторону Джелы, городка на берегу Мальтийского пролива. Синьор Леонардо специально распорядился ехать по более длинной дороге, тянущейся вдоль побережья, чтобы гости смогли увидеть как можно больше всевозможных красот его родного острова.
   Современная многополосная автострада бежала меж пологих холмов, то взбираясь на возвышенности, откуда с левой стороны виднелась морская синева, то спускаясь в долины, зеленеющие виноградниками и фруктовыми рощами цитрусовых и оливок. То справа, то слева от дороги виднелись опрятные живописные поселки, окруженные крохотными по российским меркам полями – в пять-шесть гектаров. Синьор Леонардо, как и всякий коренной сицилиец, будучи патриотом своего острова, рассказывал чем богата и славна его земля.
   Слушая его, Гуров щелкал затвором взятого в дорогу «Зенита», оптике которого доверял куда больше, чем хлипким объективам «мыльниц». Достопримечательностей оказалось чрезвычайно много, и поэтому за время трехчасового пути он успел отснять несколько пленок. На более чем трехсоткилометровой трассе им встретилось немало достаточно крупных городов – Катания, Аугуста, а также, известные всякому из древней истории пятого класса, Сиракузы... Круто свернув на запад от мыса с длинным названием Изола-делле-Корренти, миновав типично провинциальные, изобилующие зеленью, города Рагузу и Витторию, путники, наконец, прибыли в Джелу.
   Чета Мизелли проживала в пригороде, где не было многоэтажных громадин, где в зелени садов тянулись рядами или были живописно разбросаны как небольшие, аккуратные особнячки с открытыми террасами, так и достаточно солидные виллы с ажурными коваными железными воротами. Дом синьора Леонардо был одним из самых заметных.
   Въехав в изобилующий цветниками и зеленью двор, кабриолет остановился перед входом в просторный красивый дом с высокой мансардой. Несколько измотанные длительным путешествием, приятели с удовольствием искупались в просторном бассейне, а затем, перегруженные усталостью и избытком впечатлений, забылись полуденным сном в отведенной им комнате.
   Но долго спать не пришлось. Их разбудила строгого вида горничная, синьора Анна.
   – Гуд афтенун (добрый день)! – деликатно растолкав их, почему-то по-английски провозгласила она и продолжила уже на своем родном языке: – Лэй нон ворэббо андаре аль ристарантэ (не хотели бы вы пойти в ресторан)?
   На сей раз даже Стас, распознав слово «ристарантэ», протестующе замахал руками.
   – Нет, нет! Никаких ресторанов – хватит... Ну их, надоели.
   То и дело заглядывая в разговорник, уже более-менее уверенно Гуров пояснил горничной, что они с «синьором Станиславо» предпочитают домашнее чаепитие и поэтому были бы не против чашечки чая... Понимающе кивнув, синьора Анна удалилась. Когда приятели умылись и привели в порядок взъерошенные волосы, она появилась снова и пригласила их в гостиную. За столом, на котором помимо еще не заполненных чайных чашек стояли столовые приборы с креветками, ананасами, сырами, какими-то особыми закусками и высились стеклянные кувшины, наполненные сицилийскими винами, их уже ждали хозяева. При виде сервировки стола Крячко тягостно вздохнул.
   – Ох, ё-мое!.. «И три корочки хлеба!..» – припомнил он ставшие знаменитыми слова киношного Буратино. – Уж лучше б согласились на ресторан...
   Во время этого, условно говоря, чаепития Гуров как бы вскользь упомянул об основной цели своего визита в Италию. Судя по всему, хозяев это очень интересовало, но они из вежливости считали неудобным вдаваться в расспросы – как догадался Лев, вчерашних новостей они не видели. Ну а поскольку подвернулся подходящий повод, осторожно поинтересовались – что же побудило синьоров сыщиков приехать в их страну. Гуров в общих чертах сообщил о том, что им со Станиславом дано задание договориться с итальянскими властями о переправке в Россию известного криминального дельца Бузина, по кличке Бизон, связанного с представителем Коза Ностры Бартоломео Анджеллини.
   – О, Барт-Бом! – вспомнил синьор Леонардо. – Я читал об этих людях в газете. Они чрезвычайно опасны. И что же вам ответили наши власти?
   – Нам было отказано. Причем дважды. Он некоторыми представителями вашей юстиции воспринимается чуть ли не как пресловутый «узник совести». А он – негодяй, намеревающийся продать террористам невероятно мощное оружие, которое те могут пустить в ход где угодно. И в России, и в Америке, и на этом райском острове, – Лев сокрушенно развел руками.
   – Синдром холодной войны… – синьор Леонардо покачал головой. – Наши политики излишне много заглядывают в рот янки, а те до сих пор зашорены и зачастую воспринимают все происходящее в одной плоскости: что плохо для России – хорошо для Америки. Я бы попытался вам помочь, но не знаю – чем и как.
   – Нет ли у вас возможности уточнить, так сказать, координаты местонахождения Геннадия Бузина? – покончив с более чем обильной трапезой и положив на стол салфетку, поинтересовался Гуров. – Если бы нам удалось с ним встретиться, мы бы имели шанс выяснить хоть какие-то подробности этой сделки с продажей террористам оружия.
   – А вы уверены, что он вообще согласится с вами встретиться и, тем более о чем-то говорить? – хозяин с сомнением посмотрел на оперов.
   – Скажет... – отхлебывая чай, до которого они наконец-то добрались после обильной кулинарной «прелюдии», уверенно сказал Стас. – Его рано или поздно все равно выдадут. А вот то, насколько он будет откровенен сегодня, очень сильно повлияет на продолжительность срока наказания, которое он гарантированно получит завтра.
   – Резонная мысль! – одобрил синьор Леонардо. – Ну что ж, у меня есть связи в полиции Палермо и, думаю, мы сможем выяснить местонахождение интересующего вас синьора.
   – Да, очень хотелось бы получить эту информацию как можно раньше, – чуть удручённо вздохнул Гуров. – Вчера вечером телевизионщики показали нас в новостях и в деталях рассказали, зачем мы сюда приехали. Если Бузин об этом узнает, он может затаиться. А нам это крайне нежелательно.
   – Ничего, – ободряюще улыбнулась синьора Габриэла, – все у вас получится. Вы отдыхайте, набирайтесь сил...
   – Мы вам очень признательны, но, боюсь, долго отдыхать нам не придется, – чувствовалось, что Гуров принял какое-то решение. – Синьор Леонардо, раз уж вы согласились нам помочь, то мы начинаем действовать прямо сейчас, пока Бузин, надеюсь, еще в неведении.
   – Но скоро уже вечер, надо отдыхать! – хозяин явно был огорчен. – Мы намеревались показать вам наш город, сегодня вечером планировали навестить своих близких друзей и представить вас...
   – Это было бы прекрасно. Но… К сожалению, ситуация такова, что мы просто не имеем права расслабляться. Синьор Леонардо, где-то под Москвой спрятано нечто колоссальной разрушительной силы. Представляете, что это может быть? Мне об этом страшно даже говорить, но, не приведи господь, в центре России повторится Хиросима.
   – Да-а-а… Хоть мы от вашей страны и далеко, но мне тоже представить подобное было бы страшно, – согласился тот.
   – И именно поэтому, синьор Леонардо, попрошу вас сделать следующее. Если можно, прямо сейчас свяжитесь с Палермо и попытайтесь узнать не только, где проживает Бузин, но и где он может быть в данный момент. Затем я попытаюсь связаться со своим руководством. Если удастся выяснить, что мимо Сицилии в ближайшее время будет проходить какое-либо российское судно, мы... Поймите правильно, поскольку ваши власти преступника нам не отдают, но его необходимо доставить в Москву любой ценой, мы попытаемся сделать это без их ведома.
   – Вы хотите совершить похищение человека?! – синьор Леонардо смотрел на Гурова с недоумением. – Но ведь за это могут посадить в тюрьму! Огромный срок! И... Если вдруг выяснится моя причастность, то и мне тюрьмы не избежать.
   – Во-первых, прошу вас понять, насколько опасен для всех нас, не примите за преувеличение – для всего мира, этот криминальный босс. Вы знаете, что такое горный обвал? Все начинается с камешка, который срывается с вершины и увлекает за собой десятки, сотни, тысячи камней. У подножия горы лавина вообще способна смести все на своем пути. Так вот, как вы считаете, если кто-то уберет этот первый камень и не даст ему упасть вниз – пусть даже сделает это вопреки мнению каких-то политиканов, вопреки их формальным предписаниям – будет ли он не прав? А Бузин один из тех, кто ради денег готов и черту душу продать. И миндальничать с таким подонком просто недопустимо. Во-вторых, все мы берем на себя. Сценарий таков. Вы даете нам машину с водителем. Но формально – мы его взяли в заложники и предупредили вас, что, если вы сообщаете об этом в полицию, он может быть убит. Поэтому вы, конечно же, вынужденно храните молчание. Мы прибываем на место, берем Бузина и везем сюда. Здесь ждем удобного момента, чтобы перебросить его на первое же российское судно, которое будет проходить мимо Сицилии. Не посоветуете, как бы нам раздобыть быстроходный катер или хорошую моторную лодку?
   – Хороший катер у меня есть, – синьор Леонардо выглядел встревоженным не на шутку. – Его отлично водит мой шофер Марк.
   – Прекрасно. Пользуясь темнотой, мы скрытно вывозим Бизона в открытое море и пересаживаемся на наш корабль. Марк возвращается домой. Если его задерживают, пусть обвинит нас в том, что это мы под дулом пистолета принудили его нарушить пограничный режим.
   – Боже, это же так опасно... Мне всегда казалось, что русским чужд авантюризм. Но вы, похоже, настоящие сорви-головы! Хорошо, я сейчас созвонюсь с Палермо… – синьор Леонардо достал сотовый телефон и набрал номер. После десятиминутного разговора, который прошел весьма оживленно, он сообщил: – Нужный вам человек находится в Палермо, где проживает в собственном доме на улице Синих Гвоздик, пятнадцать. По вечерам он постоянно ходит развлекаться в ресторан «Стромболи», где сидит допоздна в компании нескольких девиц и безумно много пьет.
   – Бене, синьор! – поблагодарил Гуров и, достав свой телефон, набрал номер Орлова.
   Услышав голос Льва, Петр обрадовался необычайно.
   – Лева, вы уже в Италии? Ну как там? Что вам сказали насчет Бизона? – нетерпеливо зачастил он.
   – Мы уже на Сицилии, в городе Джела. Но это долго объяснять. Бизона нам не отдали. Слушай, есть вариант, позволяющий вывезти его без ведома местных властей. Нужно только узнать, будет ли сегодня-завтра-послезавтра хоть какое-нибудь российское судно проходить мимо Сицилии?
   – Ты что, с ума сошел?!! – ошалело рявкнул в трубку Орлов. – Да это же неслыханный международный скандал! Это же, если попадетесь – тюрьма. Ты это понимаешь? Стас-то что думает?
   – Стас нормально думает, – язвительно хмыкнул Гуров. – Ты мне лучше другое скажи, законник хренов: что, если сейчас под Москвой и в самом деле – «тик-так»? И не сегодня-завтра – не приведи господь! – произойдет «бум!»? Тебе после этого будет какое-то дело до международного права и иных высших материй?
   – Ладно, сейчас выясню. Жди звонка… – устало вздохнул Орлов.
   Через час с небольшим телефон Гурова ожил. Петр каким-то деревянным голосом сообщил, что к Тунисскому проливу только что подошла эскадра Черноморского флота в составе нескольких крейсеров, эсминцев и двух дизельных подлодок, направляющаяся в Севастополь.
   – С военными еле договорились. Причем сугубо неофициально, минуя всевозможные инстанции. Они, кстати, тоже опасаются, что вы со своей затеей можете пролететь, влипнуть и их подставить. И мы, все вместе взятые, будем тогда, сам знаешь в чем...
   Вкратце обговорив детали предстоящей операции, Гуров бросил телефон в карман. Синьор Леонардо и Стас выжидающе смотрели на него, ожидая каких-либо комментариев.
   – Надеюсь, наш телефонный разговор никто не подслушал. – Гуров устало усмехнулся. – Значит, так… Сегодня ночью здесь будет проходить наша черноморская эскадра. Моряки согласны поднять нас на борт как условно терпящих бедствие. Их, кстати, вчера показывали в блоке новостей.
   – Лев, признайся: ведь именно в этот момент ты и придумал такой «ход конем»? – ухмыльнулся Крячко.
   – Может быть… – Лев неопределенно пожал плечами. – Синьор Леонардо, будьте добры – лист бумаги.
   Получив бумагу, на смеси английского и итальянского он написал следующее: «Синьор Леонардо Мизелли, мы с товарищем вынуждены взять вашего водителя Марка в качестве заложника, дабы гарантировать Ваше молчание. Я не могу изложить Вам преследуемых нами целей, но обещаю, что если Вы не станете обращаться в полицию, он будет отпущен нами без причинения какого-либо вреда. Для выполнения задуманного, мы намерены использовать принадлежащие Вам автомобиль и катер. Если же Вы каким-либо образом воспрепятствуете нам в осуществлении намеченного, или обратитесь к официальным властям, Марк будет немедленно убит».
   Размашисто расписавшись под этим письмом, Лев дал прочесть его хозяину. Тот пробежал глазами по строчкам и неуверенно предположил:
   – Вы уверены, что это правильно? Да, этим вы меня безусловно выгораживаете, а вот себе подписываете приговор лет на двадцать пять тюремного заключения.
   – Ничего, синьор Леонардо, – выслушав перевод Гурова, Стас беззаботно хохотнул, – это у нас такой срок может напугать. А здесь чего бояться, если тюрьма, как гостиница? Лева прав – игра стоит свеч. Ради того, чтобы такую акулу засадить за решетку, можно и своей свободой рискнуть.
   Хозяин вызвал Марка и объяснил ему суть предстоящей поездки в Палермо, а затем – нелегального морского «круиза». К его удивлению, тот согласился без лишних уговоров и даже с явным удовольствием. Дав Марку на всякий случай телефон спутниковой связи, хозяин и синьора Габриэла проводили своих беспокойных гостей, взяв с них обещание, что те, если все закончится благополучно, когда-нибудь обязательно у них погостят. Выразив сомнение, что после подобной проделки их теперь едва ли когда-нибудь пустят в Италию, приятели тоже не остались в долгу и пригласили супругов погостить у них в Москве.
   В сгущающихся вечерних сумерках со двора виллы на дорогу вырулил стремительный «Ягуар», который помчался по трассе в сторону города Ликаты, чтобы, миновав его, свернуть к северному побережью острова...

Глава 9

   Погожим вечером в одном из роскошнейших ресторанов Палермо, названном в честь вулкана Стромболи, как и обычно, было шумно и весело. Постоянный клиент заведения, русский торговец черной икрой – себя он аттестовал именно так, кутил в отдельном кабинете в компании трех девиц легкого поведения. До хозяина ресторана доходили слухи, что синьор Геннадио у себя на родине считается законченным бандитом. Но его это не волновало. Здесь, на Сицилии, русский вел себя вполне благопристойно – никого не грабил, не убивал. А то, что в ресторан он каждый раз приводил сразу нескольких раскрашенных особ, с которыми, по словам официантов, устраивал непотребные оргии прямо в кабинете, его не беспокоило. Лишь бы платил, а деньги, как известно, не пахнут.
   Уютно чувствовал себя на Сицилии и сам Бизон. Правда, не так давно ему пришлось пережить довольно неприятные минуты, когда они с Барт-Бомом предстали перед советом капо Уважаемого Общества. С виллы Гранда Соле к месту встречи их привезли с завязанными глазами. Они с американцем стояли в потоках ослепительного света, тогда как пригласившие их синьоры сидели для них совершенно невидимые.
   Дон Винсенто спокойным, размеренным тоном задавал внешне совершенно обычные вопросы. Но от них Барт-Бома и Бизона кидало то в жар, то в холод. Хотя они и были готовы к разговору с пристрастием, выдержать его оказалось не так-то просто. Особенно трудными оказались вопросы об истинных причинах гибели глухонемого Никколо. Даже отрепетировав все в деталях, Бизон и Барт-Бом с огромным трудом сумели доказать, поминутно призывая в свидетели всех святых, что убил бедолагу Никколо треклятый бедуин.
   Не легче оказались и вопросы по поводу их сделки с Сулейманом. Особое раздражение «инквизиции», как про себя Бизон и Барт-Бом назвали допрашивающих их синьоров, вызывал факт нежелания платить Уважаемому Обществу положенную долю. Да и саму сделку с людьми, причастными к терактам в дружественной Америке, «инквизиторы» воспринимали как предательство. Лишь уверения в том, что оружие, похищенное в России, будет использовано исключительно против каких-то третьих стран, несколько остудило накал страстей.
   Тем не менее, решение Онората Сочьета было весьма жестким. Во-первых, Барт-Бом, как косвенный виновник гибели члена Уважаемого Общества, обязывался в течение трех дней выплатить семье Никколо двести тысяч евро. Во-вторых, за уклонение от внесения положенной доли в казну Общества и Бизон, и Барт-Бом были должны в те же сроки уплатить штраф по двести тысяч евро каждый. И, в-третьих, завершение сделки должно было произойти не на острове, а в любом другом месте. Кроме того, в случае, если оружие, предоставленное исламистам, все же будет повернуто против Америки, Онората Сочьета брала на себя обязательство за обман покарать их обоих – и Бизона, и Барт-Бома – в любой точке земного шара. На «инквизиторов» не произвело впечатления даже малопонятное им обещание Бизона, в случае нарушения условий договора, «порвать Абу-Мухаммеда как Тузик грелку».
   К счастью для обвиняемых, это судилище в конце концов все же закончилось. Но и откупившись от Онората Сочьета, Бизон и Барт-Бом полного умиротворения не ощущали. По несколько раз на дню звонил Абу-Мухаммед и раздраженно требовал ускорить вывоз «товара» из России. А тут, как на грех, и сам «товар» оказался, по сути, утерянным. Кроме того, Бизон подозревал, что прознавшие о нем российские спецслужбисты очень активно ищут всех тех, кто был причастен к его похищению. Не дал результатов и организованный Турком «наезд» на сатанистов-дьяволистов, который завершился бессмысленной бойней.
   Поэтому Бизон и напивался в «Стромболи» каждый вечер, как он сам выражался, «до полного хрю-хрю». Этот вечер исключением не стал. Трио девах разных кровей – своих помощниц – к подобным оргиям Бизон не привлекал: кто знает, как они поступят, когда он будет «в отключке», а им в этот момент вдруг что-то не понравится – пело и плясало в самом что ни на есть непотребном виде, немедленно исполняя всевозможные прихоти и капризы «крутого мэна».
   В самый разгар веселья в дверь кабинета кто-то осторожно постучал.
   – Кого там черти принесли? – недовольно заорал уже «нагрузившийся» Бизон. – Ну зайди, зайди – какого хрена надо?
   Дверь приоткрылась, и в кабинет осторожно протиснулся плотно сложенный симпатичный молодой итальянец. Увидев обнаженных девиц, он несколько опешил, но, взяв себя в руки, осторожно приблизился к Бизону и на ломаном русском сообщил:
   – Турак с-казал чито ваш закас сдесь. Он ждать на у-лице.
   Ошеломленный счастливой новостью, Бизон забыл обо всем на свете и даже чуточку протрезвел. Он мгновенно сообразил, что молодчага Турок его поручение не только выполнил, но и перевыполнил – доставил «товар» к месту назначения. А это означало, что надобность делиться с «этим хреновым пиндосом» Барт-Бомом теперь отпадала. В самом деле – заокеанский идиот, претендуя почти на половину куша, едва не провалил всю операцию и подставил его, Бизона, как какого-нибудь дешевого лоха. А теперь – фигушки! На-кося, вы-куси! Теперь он один мог получить сумасшедшие деньги. Боже, какое счастье! И какое ему дело до тех, кто однажды заживо сгорит в миллионоградусном пламени ядерного взрыва? Главное – он сказочно богат!
   – Братан!!! – Бизон с чувством обнял принесшего ему счастливую весть. – Садись – пей, сколько захочешь. Бери этих телок – они все твои. Эй, красотки! Немедленно обслужить парня по полной программе!
   – Но, но, синьор! – улыбчивый итальянец знаками, а также на смеси итальянского и английского объяснил, что «синьор Турак» ждет их обоих.
   Выйдя из ресторана, Бизон огляделся. В глазах все плыло, Турка поблизости не было видно.
   – А где же Турок? – недоуменно спросил он у итальянца.
   – О! Турак – там, там! – безмятежно улыбаясь, парень ткнул пальцем в сторону темной аллеи.
   – А-а, не хочет светиться... Хитер! – понимающе ухмыльнулся Бизон, шагая вслед за своим провожатым.
   За ними тут же спешно двинулись оба его охранника, курившие до этого невдалеке от вестибюля. Заметив их продвижение, Марк встревожено оглянулся и остановился.
   – Чего? – непонимающе взглянул на него Бизон.
   Марк, энергично жестикулируя, знаками объяснил ему, что «синьор Турак» не хочет, чтобы их встречу видели лишние свидетели.
   – Ждите здесь! – Бизон коротко махнул охранникам. – Если какой шухер – сразу ко мне.
   Когда он вошел в непроницаемо плотную тень, отбрасываемую кронами деревьев, ему навстречу шагнул кто-то высокий и плечистый.
   – Турок?.. – только и успел удивленно произнести Бизон, как мощный нокаутирующий удар в челюсть опрокинул его в черное никуда.
   Он не почувствовал, как еще один крепыш подхватил его в падении и неизвестные сноровисто закинули его в кабину спортивного «Ягуара», который, взревев мотором, стремительно помчался по улицам уже засыпающего Палермо. Считанные секунды спустя, словно выброшенный из катапульты, следом за «Ягуаром» ринулся спортивный «Форд», однако, немного поплутав в старых улочках Палермо, охранники поняли, что своему боссу они помочь бессильны.
   Сев рядом с Бизоном на заднее сиденье, Крячко крепко связал ему руки и ноги. Хотел заткнуть рот кляпом, но Гуров остановил:
   – Да это ни к чему, – заметил он. – Орать он не станет – совсем, что ль, дурак? А, случись, начнет его выворачивать – как бы не захлебнулся из-за кляпа.
   – Тьфу! – Стас сердито плюнул. – Лева, ты, бывает, как загнешь что-нибудь не подумавши – хоть стой, хоть падай. Вот сейчас такое сморозил, что меня самого чуть не замутило. Ладно, хрен с ним. Только лучше ли будет, если он уделает салон чужой машины?
   – Да ничего, кабан он крепкий, – усмехнулся Гуров. – Челюсть – как кирпич. До сих пор кулак малость саднит.
   – Ха! Да ты влупил ему – я думал, у него чайник слетит с плеч...
   Слушая их и не понимая ни слова, Марк гнал по пустынной трассе около полутора сотен километров в час. Когда спустя пару часов они прибыли в Джелу, Бизон по-прежнему лежал без сознания. Стас даже начал тревожиться:
   – Он, случаем, «кони не двинет«? Нам еще покойника не хватало! Говорил же – давай я его вырублю...
   – Не переживай, ни хрена с ним не сделается, – отмахнулся Гуров, глядя из машины на причал, вдоль которого теснился километровый ряд рыбацких и прогулочных лодок, катеров и яхт. – Он же пьян, как свинья. Вот и лежит под наркозом.
   Марк остановил машину у небольшого домика со шлагбаумом, из которого вышел сицилиец средних лет в рыбацкой брезентовой куртке и зюйдвестке – на берегу моря в поздний час гулял довольно свежий ветерок. Выслушав Марка и приняв из его рук что-то, напоминающее денежную купюру, тот согласно кивнул и поднял шлагбаум. В это время сзади послышался гул мотора и на причал вылетел еще один «Ягуар», из которого вышли трое неизвестных и направились в их сторону.
   – Полиция, мать ее в душу! – сердито проворчал Гуров. – Спокойно! Версия такова – встретили земляка в ресторане, решили покатать его по морю. Выходим.
   Увидев две крупные фигуры, которые, как торпеды, вынырнули из кабины, прибывшие невольно приостановились. О чем-то вполголоса переговорив со своими спутниками, к операм подошел один из них.
   – Синьоры, мы все видели и знаем, кто вы, кого и как привезли. Мы хотели бы знать, что вы сейчас намерены делать? – спросил он по-итальянски, но Лев его вполне понял.
   – Синьори – полицисто (господа из полиции)? – спросил он и, получив отрицательный ответ, пояснил на смеси английского и итальянского: – Мы намерены отвезти домой своего друга. По нему очень соскучилась бабушка...
   Итальянцы, по достоинству оценив чувство юмора, негромко рассмеялись.
   – Хорошо. Мы претензий к вам не имеем… – собеседник Гурова чуть заметно кивнул. – Этот синьор доставлял нам слишком много хлопот, его отъезд с Сицилии мы вполне одобряем. Возможно, в море вас могут заметить пограничники. Поэтому, во избежание осложнений, рекомендуем вам закрепить на флагштоке вот этот платок. Вас пропустят, – он достал из кармана и отдал Гурову полуметровое шелковое полотнище лимонно-желтого цвета с изображенной на нем черной буквой «V».
   Кивнув на прощание, незнакомец со своими спутниками сел в машину. Взревев мотором и со скрежетом пробуксовав колесами, «Ягуар» сорвался с места и скрылся в ночи.
   – Синьор, давайте я закреплю, – вечно улыбающийся Марк забрал платок у Льва и подмигнул. – Онората Сочьета дала вам «зеленый коридор». Похоже, он этим синьорам и впрямь очень сильно надоел.
   – Лев, а что может означать вот эта буква на платке? – поинтересовался Крячко.
   – Первая буква имени дона Винсенто, – сообразив, что так заинтересовало синьора из России, улыбаясь, пояснил Марк. – Но мы все, конечно же, ни о чем подобном даже «не догадываемся».
   Оставив машину под присмотром сторожа, Марк залепил бортовые номера красивого белого катера черным скотчем и двумя углами привязал платок к верхушке высокой гибкой антенны, укрепленной на обтекаемой рубке. Затем он запустил двигатель. К удивлению Гурова, в отличие от обычных лодочных моторов, имеющих свойство реветь на километры вокруг, этот работал даже тише, чем двигатель «Ягуара».
   Втащив невнятно мычащего Бизона на борт катера, опера положили его на сверток брезента в грузовом отсеке. Стас сбегал к машине и забрал сумки с вещами.
   – Ну, с Богом! – Гуров решительно махнул рукой, глядя во тьму над шумящим морем.
   Безмятежно улыбаясь, Марк встал к штурвалу и дал полный ход. Мягко, почти музыкально заурчав, катер вспенил винтом высокий бурун и, как бы немного осев на корму, ринулся в ночь. Льву пришлось спрятаться за прозрачный козырек рубки – судя по встречному ветру, катер шел со скоростью не менее двадцати пяти – тридцати узлов. Марк уверенно вел свое судно, ориентируясь по компасу, дисплею радара и данным спутниковой навигации. Сейчас им нужно было во что бы то ни стало выйти за пределы пограничной зоны. Судя по всему, Марк тоже опасался встречи с пограничниками и поэтому шел с выключенными сигнальными огнями.
   Неожиданно где-то в нескольких десятках кабельтовых по правому борту вспыхнули огни, рявкнул мощный мотор и, сопровождаемые воем сигнальной сирены, над морем забегали щупальца прожекторов. Это означало только одно – к ним на перехват шел пограничный катер. Гуров напряженно наблюдал за пляской ярких белых лучей, один из которых, превратившись в огромную ослепительную звезду, уперся в их судно и, словно прилипнув, пошел не отрываясь, не давая скрыться в спасительную темноту. Из громкоговорителей сторожевика раздалась команда, которая была понятна и без перевода – заглушить двигатели и лечь в дрейф.
   – Марк, ты уверен, что этот платок сыграет свою роль? В случае чего, мы сможем от них оторваться? – спросил Лев, из-под ладони глядя в сторону пограничников.
   Марк, даже в такой напряженной ситуации не теряя жизнерадостной улыбки, молча кивнул и начал снижать скорость. Но пограничников это не устроило, и мегафон вновь выдал команду, пригрозив открытием огня. Когда сторожевик приблизился менее чем на сотню метров, всякий находившийся на нем, безусловно, не мог не увидеть желтого платка и не понять, что он означает. Но, к удивлению и Марка, и оперов, рупор приказал им приготовиться к пограничной проверке.
   – Дьяволо! – улыбка впервые погасла на лице Марка. – Опять новичок с континента! Надо исчезать, и как можно скорее…
   Он дал полный газ, и катер, круто, почти на месте развернувшись влево, стремительно ушел за корму сторожевика. На нем вновь взвыла сирена, заметались лучи прожекторов, из ствола крупнокалиберного пулемета с оглушительным треском вырвалась красная цепочка трассирующих пуль.
   А катер, выписывая зигзаги, мчался и мчался по пологой волне Средиземного моря, стараясь не засветиться под прожекторами.
   – Мы уже в международных водах! – минут двадцать спустя, вновь вернув улыбку на прежнее место, сообщил Марк. – Связывайтесь со своими, чтобы нам их найти.
   По спутниковому телефону Гуров менее чем за минуту связался с Орловым. Тот, скорее всего, вообще не ложился спать, поскольку его голос взрывной волной вырвался из телефона, едва послышался первый гудок вызова:
   – Лева! Это ты? Что там у вас? Где вы находитесь?!
   – Мы уже в нейтральных водах, но за нами ведет погоню итальянский сторожевик.
   – Оторваться сможете? – в голосе Петра зазвучала тревога, граничащая с отчаянием.
   – Да уже оторвались. Отрываемся на всю катушку. Ты мне телефон флагмана давай живее.
   Набрав номер, названный генералом Орловым, он услышал незнакомый сочный бас:
   – Контр-адмирал Туманский на связи. Кто запрашивает?
   – Полковник Гуров, угрозыск. С полковником Крячко транспортируем особо опасного международного преступника. Просим оказать содействие и принять на борт.
   – Да-да, меня уже предупреждали. Скажите, товарищ полковник, а это за вами сейчас ведется погоня со стрельбой?
   – Да, товарищ контр-адмирал, именно за нами – тут больше просто не за кем, – едва не рассмеявшись, подтвердил Лев. – Поэтому у меня к вам вопрос – что посоветуете предпринять?
   – Похоже, вы духом не пали. Отлично… – удовлетворенно отметил Туманский. – Прежде всего, назовите ваш курс и координаты.
   – Курс – зюйд-зюйд-вест, – сообщил Гуров, посмотрев на компас и дисплей спутникового радиомаяка, – координаты: широта – тридцать шесть градусов сорок секунд, долгота – тринадцать градусов ровно.
   – Понял… – откликнулся Туманский. – Сейчас в вашу сторону пойдет подлодка. Но вам нужно будет избавиться от преследования. У вас что за судно? На нем есть спасательный плот и жилеты?
   – Судно – большой прогулочный катер с хорошим ходом. Плот и жилеты имеются.
   – Отлично. Катеру нужно замедлить ход, вы в жилетах спускаетесь на плот и ждете подхода лодки, а судно пусть идет дальше, уводя за собой сторожевика. Захватите с собой фонарь, ракетницу, чтобы, в случае чего, подать сигнал.
   – Понял, приступаем…. – Гуров отключил связь. – Стас, сейчас нам придется этот борт покинуть.
   – Как?! Прямо в воду?!! – ошарашенно воззрился Крячко.
   – Не совсем. Надевай спасательный жилет и пойдем, наденем такое же плавсредство на Бизона.
   Лев, как смог, объяснил Марку, что от того требуется, и они со Стасом спустились в грузовой отсек. Бизон уже пришел в себя и ворочался, пытаясь встать и найти выход. Когда дверка распахнулась, он с удивлением вытаращился на темные фигуры, возникшие в проеме. Вспыхнул фонарь, Бизон зажмурился, силясь разглядеть незнакомцев.
   – Вы... вы кто такие? – хрипло выдохнул он, прикрывая глаза связанными руками.
   – Павел Павлович Сифонов, чудило праведный из Черемушек, – развязывая ему руки, с иронией в голосе ответил Гуров. – Слушай внимательно, если жизнь дорога. Мы на катере, который уходит от погони. Сейчас мы на тебя наденем спасательный жилет и все, втроем, спустимся на спасательный плот. Если начнешь рыпаться – можешь в темноте потеряться, и тогда твоя жизнь не будет стоить ломаного гроша. Усвоил?
   – Я... Я не хочу на плот! Верните меня на берег! Кто вы такие?! – истерически взвыл Бизон. – Кто вам дал такое право? Как вы смеете нарушать законы чужого государства?!
   – Смотри-ка! Про законы он вспомнил… – Лев рассмеялся. – А когда их сам на каждом шагу нарушал – это было можно?
   – Мы из угрозыска, – авторитетно объявил Стас, – и разводить с тобой «муси-пуси» не собираемся. Не хочешь на плот? А чтобы тебя еще раз вырубили – хочешь?
   Сникнув, Бизон подставил руки под проймы жилета. Выведя его на корму, Гуров крикнул Марку по-английски:
   – Ит из тайм (пора)!
   Тот сбросил газ, и катер постепенно начал замедлять ход. Где-то сзади, истошно ревя мотором, обшаривая поверхность моря щупальцами прожекторов, в их сторону мчался все тот же настырный сторожевик. Опера быстро развернули спасательный плот и заполнили его из баллона сжатым воздухом. Когда скорость катера упала до минимума, закрепили плот концом линя и сбросили его на воду. Забрав вещи и попрощавшись с Марком, они перешли на зыбкое, колышущееся на волнах, широкое надувное резиновое «корыто». Гуров отвязал линь от буксирной петли, и плот тут же запрыгал на бурунах в кильватере катера. Бизон, с ужасом глядя вслед удаляющемуся судну, всхлипнул.
   А Марк, взяв покруче вправо, специально промелькнул в луче прожектора, чтобы привлечь к себе внимание пограничников, и, резко прибавив скорость, стремительно ушел в сторону далекой россыпи городских огней. Разразившись очередной порцией гудков тревожной сирены и выдав несколько пулеметных очередей трассирующими, сторожевик немедленно последовал за неуловимым катером. Постепенно все затихло.
   Волны мерно покачивали плот и словно убаюкивали сидящих на нем. Но его пассажирам было не до сна. Все напряженно ждали сигнала тех, кто должен был приплыть за ними. Шли мгновения, которые сливались в невыносимо долгие минуты... Враз протрезвевший, впавший в безнадегу и отчаяние, Бизон без конца бормотал то ли молитвы, то ли заклинания. Он буквально физически ощущал жуткую бездну, которая в любой момент могла разверзнуться под ним. Ему постоянно казалось, что еще мгновение, и какая-либо из волн их обязательно перевернет. Или лопнет ненадежная резиновая перепонка надувного плота. И тогда – ужас, кошмар, гибель!.. Ему невыносимо хотелось жить. Только теперь он вдруг понял ужас тех, кого сам, не задумываясь, играючи, лишал жизни.
   То и дело озираясь по сторонам, он горестно мычал и начинал потихоньку подвывать. Гурову, в конце концов, это надоело.
   – Слушай, может, угомонишься? – не выдержав, поинтересовался он. – Как же ты там, на суше, крутизну из себя корчил, если здесь расплылся лужей соплей?
   – Расплылся... Расплывешься тут! – с пристаныванием заговорил Бизон. – Вам, ментам, с жизнью расставаться – никакого горя, потому что вы – нищие. Что вы видите? Вшивую зарплату, шишки от начальства, ругачку от своих баб. Вам нечего терять. А мне – есть что терять... Вы ведь даже не представляете, что такое быть при бабках! В каких кабаках, имея их, можно классно кутить, каких телок там мять, какие тачки покупать...
   – Психология глиста. – Лев усмехнулся. – Паразита в чистом виде. Он в идеале имеет все то, к чему ты так стремишься, – питание всегда при нем, «телки» его вида – под боком... Ничего не надо делать, незачем напрягаться, мечтать тоже не о чем. А вот попадая в естественную, природную обстановку, он неминуемо погибает. Вот так же и ты: чуть сменились обстоятельства – запаниковал, потому что единственное место, где ты себя чувствуешь комфортно, – закрытый кабинет ресторана с толпой угодливых шлюх. За нас не переживай. Мы на острие, а это уже интересно.
   – Да хватит толкать мораль, начальник! – Бизон хотел изобразить презрительный смех, но вместо этого получился какой-то булькающий всхлип. – В вашей же, ментовской конторе, все как один живут по нашим понятиям. ПО НАШИМ! У вас же там любого можно купить с потрохами. Я даже понять не могу, откуда вы такие идейные нарисовались?! Слушайте, пока не поздно, давайте вернемся назад – все проблемы я улажу. У меня в Риме, в нескольких банках, лежит два с половиной лимона баксов. Даю вам по лимону – сукой буду, если обману. Мне и пол-лимона хватит. Я все равно через год буду иметь в сто раз больше. А вы там, дома, – никогда. Понимаете? Ни-ког-да! Ну что, докумекали что к чему? Гребем назад?
   – Стас, уловил, куда «клиент» клонит? – с сарказмом в голосе заметил Гуров.
   – Где уж мне?! Куда нам до него?! Он побывал в Париже… И мы с ним говорим на разных языках… – перефразировав Высоцкого, насмешливо пропел Крячко.
   – Это верно. Но понять все же можно, что, говоря его же языком, он предлагает нам скурвиться. Он хочет купить нас, как каких-нибудь продажных сук. Не знаю как ты, а я оскорбился. Ну что, может, отпустим его обратно на Сицилию? Одного, вплавь. Жилет на нем оставим – мы же не звери какие!
   В этот момент резкая, высокая волна подкинула плот, вздыбив его почти вертикально. Отчаянно взвизгнув, Бизон упал на дно, лихорадочно цепляясь мертвой хваткой за все, что попалось под руку. Когда плот принял прежнее, горизонтальное положение, Лев постучал ладонью по его спине.
   – Ногу-то мою отпусти! – спокойно, словно ничего и не произошло, сказал он. – Что, крутой ты наш, сдрейфил?
   – Лев, ты его так больше не пугай, а то потом штаны застирывать придется… – презрительно фыркнул Стас.
   Дрожа всем телом, Бизон с трудом заставил себя разжать руки. Немыслимый животный страх овладел им. Внезапно в сотне метров от них, из пучины, подняв высокую волну, поднялось что-то огромное, темное. Это «что-то» издавало негромкий гул. Менее чем через минуту послышался металлический лязг и мужские голоса. Говорили явно по-русски.
   – Эй! Люди! Мы здесь! Спасите нас! – срываясь на фальцет, неожиданно заголосил Бизон. – Помогите, помогите нам!
   – Да поможем, поможем... – донесся из темноты чуть насмешливый голос.
   Гуров включил фонарь и направил его в сторону рубки подводной лодки.
   – Заткнись, козел! – Стас ткнул Бизона кулаком в бок. – Из-за тебя, слизняка, и нас за паникеров примут.
   Огромная махина неспешно развернулась и двинулась в их сторону... Когда они поднимались на борт подлодки, лейтенант, который помогал им взобраться, все так же насмешливо поинтересовался:
   – Ну что, сухопутные, струхнули? А где эта дамочка, которая звала на помощь? Что, не уберегли – утонула, бедолага?
   – Если этот бугай сойдет за дамочку, пусть считается таковой, – Гуров подтолкнул Бизона, у которого, судя по всему, отнялись и руки, и ноги. – Плот надо забрать – это улика. Вдруг сюда итальянцы нагрянут?
   Они спустились в чрево огромной стальной «рыбины». Операм отвели места в крохотной каюте. Бизона поместили в отдельное помещение. Оно комфортом не блистало, но Бизон был безмерно рад и этому. А приятели сразу же уснули, почувствовав, как спало напряжение этого, необычайно насыщенного дня.
   Утром все трое пересели на флагманский крейсер и уже на третьи сутки были в порту Новороссийска, а к вечеру того же дня выходили из самолета в Шереметьево.
   Еще в пути опера выяснили у Бизона подробности похищения «атомной бомбы в чемодане». Тот, до крайности деморализованный тем, что с ним приключилось, отвечал подробно. По его словам, бежав из России от мести «корешей», поскольку сдал он крупного вора в законе и держателя «общака» вместе с воровской казной, Бузин решил осесть в Италии. Еще раньше, в пору своего «расцвета», он сумел разместить в нескольких итальянских банках очень даже солидные суммы денег, не считая того, что хранилось еще и в Швейцарии.
   Получив вид на жительство как преследуемый за религиозные и иные нравственные позиции – себя он объявил борцом за права лесбиянок, которых, якобы пытался объединить в языческую религиозную общину, с характерным названием «Сафо» – Бузин осел на Сицилии, где безбедно жил, на досуге прикидывая – а не начать ли и сюда поставлять наркотическую «дурь»? Но, выяснив, что этим вполне успешно занимаются и местные мафиозные кланы, которые ни за что не потерпели бы конкурента из чужаков, решил поискать в других направлениях.
   В частности, со временем он наладил поставки небольших партий оружия для тех же мафиози. Однажды в ресторане Бизон познакомился с прибывшим на остров американским гангстером Бартоломео Анджеллини. Криминальные хищники быстро сошлись, имея общие вкусы и пристрастия – и тот и другой пили неумеренно много, и тот и другой были чрезвычайно падки на женщин. Анджеллини был американцем в третьем или пятом поколении, а на родину своих предков, Сицилию, приезжал отдохнуть от «ратных дел» в купленном по случаю имении.
   Теперь уже два криминальных ума изыскивали различные варианты организации высокоприбыльного «бизнеса». И таковой однажды был найден. Вернее, нашелся сам. Как-то раз Бизону позвонил некий Муса, один из тех, кому он в свое время поставлял оружие на Северный Кавказ. Муса привольно жил в Иордании, руководя оттуда рядом группировок, которые проникали в Чечню, чтобы, взрывая на минах и фугасах своих же единокровных граждан, тем самым способствовать «освобождению Ичкерии».
   «Борец-заочник» сообщил своему бывшему подельнику, что другой, не менее пламенный борец за освобождение всего земного шара, хотел бы установить с ним деловые отношения. Бизон сразу же понял, откуда дует нефтедолларовый ветер, и охотно согласился. Они встретились в тихом уютном кафе, на берегу Тирренского моря. На переговоры с Бизоном прибыл помощник известного политиканствующего террориста Сулеймана, его правая рука – Абу-Мухаммед. В ходе разговора тот прямо, без обиняков, сообщил Бизону, что их «великий вождь» желает заполучить портативное ядерное взрывное устройство – «атомную бомбу в чемодане».
   Бизону до той поры подобными образцами оружия торговать не доводилось. Самый крупный, проданный им объект, был танк, и то, довольно старой модели. А тут – атомная бомба! Но эмиссар «борцов за освобождение всего мира» назвал сумму, которую «великий вождь» готов выложить за сверхоружие, и Бизон, ощущая, как у него даже пятки зазудели от приступа алчности, немедленно согласился.
   Он тут же начал восстанавливать связи со своими бывшими «корешами», которых планировал задействовать для выполнения операции. Первым откликнулся Золотницкий-Терентьев, в криминальной среде именуемый Турком. Услышав слово «доллары», тот забыл про все на свете и безоговорочно согласился войти «в долю». Еще один старый знакомый – Гасанов, по прозвищу Абрек, лишь услышав о сделке, сам предложил свои услуги. По турпутевкам они оба прибыли на Сицилию, где обсудили с Бизоном пути и способы того, как заполучить с секретных складов требуемый «товар».
   Было решено создать «группу захвата» из числа наиболее подготовленных бывших спортсменов и спецназовцев. Параллельно с этим следовало установить местонахождение объекта, где хранилось военное снаряжение особого рода. Возник вопрос и с вывозом похищенного «товара» за пределы России. Первые два пункта брали на себя Турок и Абрек. Транспортировка ложилась на Барт-Бома. Тот являлся совладельцем большого нефтеналивного судна, которое курсировало между некоторыми портами Черного и Средиземного морей. Барт-Бом с величайшим интересом отнесся к сделке и, изучив все ее аспекты, дал свое согласие вопреки опасениям Бизона, что тот откажется иметь дело с людьми, причастными к терактам в США. Ну а на себя Бизон взял самую «трудную» часть операции – общее руководство и координацию действий.
   Теперь схема сделки была, практически, готова. По замыслу ее участников, группа захвата добывала «товар» и прятала его в надежном месте. Сразу же вслед за этим Сулейман перечислял оговоренную сумму – за вычетом аванса на первоначальные расходы – в один из банков, находящийся вне поля зрения системы контроля за отмыванием денег. И наконец по специально образованному «транспортному коридору» «товар» переправлялся в Новороссийск, откуда вывозился на нефтеналивном судне на Сицилию. А с Сицилии уже сам покупатель увозил «товар», куда считал нужным. При передаче «товара» он называл пароль счета, и дельцы мгновенно становились обладателями миллионов долларов.
   Абу-Мухаммед настаивал на прямом завозе «товара» в один из тунисских портов. Но Барт-Бом не согласился, заявив, что незапланированный визит его судна в Тунис, с которым он не имел реальных деловых контактов, мог бы вызвать подозрения как местных, так и международных спецслужб.
   Однако во всей этой схеме оставалось одно слабое место: нужен был тот, кто помог бы проникнуть в хранилище группе захвата, поскольку планировалось незаметное похищение, а не вооруженный налет. Такого человека нужно было найти во что бы то ни стало.
   Через своего старого знакомого, отставного генерала Реброхвостова, Абрек вышел на некоего полковника Доброва, ведавшего хозяйственной частью спецхранилищ Минобороны, находящихся в Подмосковье. Но тот уперся и даже пригрозил тем, что обратится в ФСБ. Казалось, операция сорвалась, даже не начавшись. Но тут некие знакомые Барт-Бома, якобы из числа членов неаполитанской коморры, предложили свою помощь. Как оказалось, они каким-то непонятным образом знали полковника Доброва и имели кое-какие «ключи» к неуступчивому офицеру.
   В Россию выехал эмиссар неаполитанцев, который без особых проблем склонил полковника к сотрудничеству. Дав свое согласие, тот одновременно поставил и весьма жесткие условия: дом в Ницце и крупный счет в евро. Кроме того, он счел обычное похищение бездарным дилетантизмом и выдвинул свой вариант. Поскольку исчезновение «товара» соответствующими службами контроля могло быть выявлено в течение считанных минут, что означало провал полный и безоговорочный, Добров предложил фокус с подменой «атомной бомбы в чемодане» на ее муляж, причем действующий, в плане функционирования электронных схем кода опознавания. Это требовало времени и больших денег. Но арабы согласились и дело пошло.
   Добров специальным электронным устройством сумел скачать из облюбованного им «чемодана» систему кодирования и заснять его мини-камерой в нескольких плоскостях, после чего в подпольной мастерской высококлассные мастера из числа зоновских умельцев приступили к работе. Учитывая сложности с финансированием предварительной части операции, Барт-Бом предложил оригинальную схему ее осуществления, хотя и несколько громоздкую. Он образовал в России оптовую фирму по поставке цитрусовых. В недалеком прошлом он успешно работал с колумбийскими наркокартелями, и поэтому, используя имеющиеся связи, наладил поставки кокаина на Сицилию.
   Однако здесь он не реализовывался и в малейшей мере. Наркотик предназначался для России. Кокаин помещался в специальные контейнеры из апельсинов и грейпфрутов, «выпотрошенных» через небольшое отверстие в кожуре, которое затем закрывалось фирменной этикеткой. Дары субтропиков доставлялись в Россию и реализовывались в розницу. Кроме содержащих в себе кокаин. Эти получал только Гасанов, который через сеть наркодилеров распространял наркотики на значительной части территории России. Вскоре деньги на финансирование подготовки группы захвата и подпольной мастерской появились в избытке. А Барт-Бом в итоге оказался даже с неплохой прибылью.
   Когда муляж был полностью готов и даже опытный специалист, вооруженный приборами, не смог бы его отличить от настоящего ядерного устройства, был намечен окончательный срок проведения операции. В нужный день в спецхранилище по совершенно непонятным причинам внезапно вышла из строя установка микроклимата, и для обследования туда прибыла специальная ремонтная группа, возглавляемая суровым неразговорчивым майором. Его роль сыграл Гном – Артем Шатров. В сопровождении Доброва и начальника службы безопасности «ремонтники» прошли к установке и объявили о необходимости замены ряда ее ответственных деталей.
   Когда в помещение спецхрана вошла машина со специальным диагностическим и ремонтным оборудованием, у начальника службы безопасности, который еще с вечера чувствовал некоторое недомогание, произошел легкий обморок. Он длился всего пару минут. Поэтому, придя в себя, начальник СБ попросил Доброва никому не рассказывать об этом малозначащем происшествии.
   Закончив работу, «ремонтники» отбыли. Тщательный обыск, произведенный охраной хранилища на входе и выходе, ничего подозрительного не выявил. На обратном пути к Москве, в условиях сложной дорожной обстановки – прошел сильный ливень – произошло ДТП, в результате которого машина укатилась в овраг, где взорвалась и сгорела. А с ней все, кто ехал в фургоне и водительской кабине... Но это было лишь инсценировкой. В машине взорвались и сгорели далеко не все, кто там находился до этого. На одном из перекрестков в неприметный грузовой «Москвич», прозванный «пирожком», пересели Артем и Суслик, который тоже был одним из «ремонтников».
   По условиям соглашения, заключенного между Бизоном и Барт-Бомом, при проведении операции Гном являлся главным доверенным лицом Бизона. Барт-Бом, в свою очередь, поставил условие, что в доставке к месту временного хранения «товара» должен был принять участие и сицилиец Паоло Розелли, его друг. Он же должен был передать Гному и Суслику предназначенный им аванс – окончательный расчет предполагался после передачи «товара» в руки заказчика.
   И вот, когда уже казалось, что операция прошла абсолютно успешно, произошел совершенно непонятный сбой – сообщив о вывозе «товара», Гном на связь больше не вышел. Розелли на связь не выходил вообще. Когда появилась информация о том, что Розелли – совсем не Розелли, заподозрив что-то неладное, Бизон решил провести собственное расследование. Он вычислил принадлежность компаньонов Барт-Бома – Кончетти и Мати – к языческой секте «Кара небесная». Осложнила ситуацию и непредвиденная гибель Сулеймана. Поэтому Бизон приказал действовать предельно жестко – найти «товар» любой ценой. Он уж было и сам засобирался в Россию, но его отговорили помощницы.
   – А кто они такие? – внимательно слушая рассказ Бизона, поинтересовался Гуров.
   – Про «белые колготки» слышали? Вот это они и есть. Это снайперши, которые воевали против федералов на Второй чеченской войне, – пояснил Бизон. – Одна латышка, другая хохлушка. Девки красивые, да бестолковые. Еще соплюхами – им всего по семнадцать было – поехали в Чечню воевать за «независимую Ичкерию». Ну и думали себе на приданное заработать. Заработали... Там порядки свои, о которых они и не подозревали. Скажем, днем они охотились за федералами, а ночью надо было ложиться под боевиков. Тем было до фонаря, что они за них воюют. Баба? Баба. Ложись! А не дала – враг гордых горцев, могут и пристрелить. Правда, какие горцы? Там арабов, турок, бандеры и даже негров было больше, чем самих чечен. Хотели девки смыться, да одумались. До них две такие же дуры тоже пробовали бежать. Тех поймали, сначала оттрахали всем табором, а потом, как изменницам, отрезали головы. Не поглядели и на былые заслуги. И к федералам этим снайпершам, не дай Бог, было попасть. «Вованы», десантура – кто угодно – если таких ловили, то казнили хуже, чем чечены, – и БТРами разрывали на части, и гранату засовывали... Ну понятно куда... А потом выдергивали чеку. Ну и когда я приехал в одно место по делам...
   – В смысле, поставок оружия? – жестко спросил Крячко.
   – В смысле... – тягостно вздохнул Бизон. – Девки меня увидели и уговорили их оттуда вытащить. Ну я их выменял за несколько «Мух» и «Шмелей». С той поры они мне преданы как собаки. Хотя... Последнее время тоже стали какие-то не такие. Сам их побаиваться начал. Ну а насчет того, где может быть «товар», готов дать следствию всю возможную информацию. Я надеюсь, граждане начальники, суд мне это зачтет? Так вот, от сектантов я узнал, что ихний «засланный казачок» должен был у входа в катакомбы намалевать на стене своего орла с саблей и там, под Кремлем, где они спрятали «товар» – тоже...

   Запись этого допроса в тот же день по спутниковой связи была отправлена в МУР. Поэтому еще до прибытия Гурова и Крячко в Москву там был проведен ряд операций по задержанию людей, названных Бизоном. Оперативники задержали Турка, который даже не стал запираться и начал выкладывать все, что ему было известно, поскольку понял – сдал его тот, кому он служил и доверял.
   Еще раньше был задержан Реброхвостов. Основанием тому послужили показания его персонального киллера, которого задержал Зайченко. При проверке подчиненного Реброхвостову фармпроизводства выяснилось, что, помимо всего прочего, в особом, секретном цеху экс-генерал наладил выпуск экстези и первитина, наводняя химической отравой Москву и регионы России. Абрек, словно почуяв опасность, успел скрыться и «залечь на дно». А полковник Добров, который в дверной глазок заметил опергруппу, застрелился в собственной прихожей.
   Деятельность «Дольче виты» и «Цитруса» была немедленно прекращена, на их имущество наложен арест, а персонал распустили и оставили под подпиской о невыезде. Лишь двое охранников «Цитруса» были задержаны, как подозреваемые в убийстве членов секты «Черное братство». Опасения зиц-директора «Дольче виты» Маргариты Александровны сесть по обвинению в чем-то нехорошем не оправдались – ее допросили лишь как свидетеля...

   ... Когда «Ил» важно опустился на взлетно-посадочную полосу, Стас безмятежно дремал. Гурову удалось его растолкать с немалым трудом.
   – Лева, ну зачем ты меня разбудил? – Крячко, зажмурясь, потянулся. – Ты представляешь, мне приснилась Эльвира... Мы с ней плыли по морю на катере Леонардо. Она – в одном бикини, вся такая изящная, настроенная на что-то необычное, большое и чистое... И тут – ты: вставай! Лева, в прошлой жизни ты наверняка был каким-нибудь фельдфебелем – грубым, бесцеремонным и злым. Такой сон перебил!
   – Ладно, не переживай – ты всегда и везде можешь найти себе сколько угодно этого самого «большого и чистого», – с иронией заметил Гуров. – У тебя же вроде завелся «секретный агент» под кодовым названием Рыбка?..
   – Эх, блин! – спохватился Стас. – Спасибо напомнил, а то с этими делами я про нее как-то даже забыл!..
   Выйдя из самолета, Лев невольно улыбнулся – всего несколько дней назад он даже предположить не мог, какую ему придется совершить «кругосветку», прежде чем он вновь окажется в Шереметьево.
   У входа в аэропорт их встретил сержант Володька.
   – Товарищи офицеры, – козырнул он, – направлен в ваше распоряжение. Куда прикажете вас доставить?
   – Володя, скажи честно: товарищ генерал-лейтенант прямо так и распорядился, или, помимо всего прочего, намекнул, что был бы не против увидеть нас на работе? – Гуров понимающе улыбнулся.
   – Намекнул, – кивнул Володька. – Правда, очень тонко...
   – Значит, так: сейчас везешь нас по домам, а товарищу генералу доложишь, что его намека мы не разглядели… – решительно отрубил Лев.
   Купив Марии цветы, а в привокзальной сувенирной лавке венецианскую вазу – раз не удосужился купить в самой Италии, так хоть уж здесь – он не удержался и, позвонив Орлову, лично уведомил его в том, что сегодня на работе не появится ни за какие коврижки.

Глава 10

   Впервые, как следует отоспавшись за все эти дни в нормальной, домашней обстановке, Гуров прибыл на работу, как и полагалось, к восьми. Крячко, как это повелось уже давным-давно, на работу стабильно опаздывал. Судя по всему, он засиделся в «аквариуме» у своей Рыбки. Как это бывало уже не раз, едва войдя в кабинет, Лев услышал требовательный звонок телефона.
   – Лева, привет. Жду у себя… – лаконично известил Петр.
   Он встретил Гурова на пороге кабинета, крепко пожал руку, наговорил всяких любезностей и похвал, а потом вдруг как-то так неожиданно, без особого повода, круто сменил тему разговора.
   – Лева, вы командировочные со Стасом израсходовали? – конфузливо морщась, спросил он.
   – Само собой… – почувствовав какой-то неприятный подвох, прищурился Гуров. – Ты к чему это клонишь? А-а, догадываюсь: мы вернулись, не отметив в посольстве командировочных предписаний. А это, с точки зрения нашей «горячо любимой» бухгалтерии, равносильно убийству при отягчающих. Я правильно понял?
   – Не совсем, но... Почти. Понимаешь, тут как раз опять началась очередная кампания по борьбе с финансовыми злоупотреблениями. Кто-то где-то проворовался, теперь все министерство трясут. Ну хотя бы сами бумажки у вас целы?
   – На кой они нам? – Лев пренебрежительно рассмеялся. – Там же, в посольстве, их и оставили. Чего скис? Деньги, что ль, придется возмещать? Да возместим, мать их, этих бухгалтеров. Я еще буду переживать из-за каких-то вшивых ста сорока евро!
   – Постой, не горячись. У тебя там хоть какие-нибудь знакомые появились? Может, позвонишь им, они отметят и перешлют? Вот, бери мой телефон, звони.
   – Да давай уж... – Гуров безнадежно отмахнулся. – Петр, ты на глазах трансформируешься в занудливого буквоеда. Горе луковое! – он набрал номер посольства России в Италии и попросил пригласить к телефону Эльвиру.
   Та подошла к телефону сразу же, как только узнала, кто хочет с ней поговорить.
   – Лев Иванович! Здравствуйте! Где вы? От вас уже несколько дней не было никаких известий, мы уже начали волноваться... – в голосе Эльвиры звучала такая искренняя радость, что, если бы Лев был поэтом, его он мог бы сравнить лишь со звоном весенней капели.
   Слушая Эльвиру, Гуров понял, что говорить с ней, такой радостной и искренней, о судьбе ста сорока евро означало сморозить весьма вульгарную пошлость. Поэтому сказал совсем не то, что от него ожидал Орлов:
   – Вот поэтому я вам и позвонил. Понимаете, мы со Станиславом совершенно невероятным образом оказались в Москве. Я вам звоню с работы и прошу извинить, что вот так, без предупреждения, покинули Италию.
   – Вы уже в Москве?!! – Эльвира была ошеломлена. – Фантастика! Значит, вы к нам уже не заедете... – упавшим голосом констатировала она. – Понятно... А о вас здесь столько разговоров – и по телевидению, и в газетах. Ходят пересуды, будто российские спецслужбы прислали в Италию двух суперагентов, которым дано поручение нелегально вывезти в Россию крупного криминального авторитета. Вы действительно кого-то вывезли?
   – Эльвира, этого я вам сказать не могу, но, думаю, вы и сами можете догадаться.
   – Лев Иванович, вы молодец! И Станислав – тоже! Как жаль, что мы с вами больше не увидимся... До свидания, Лев Иванович. Да, кстати, здесь остались ваши командировочные предписания. Если хотите, я их отмечу и вышлю в Москву...
   Поблагодарив Эльвиру и попрощавшись, Гуров положил трубку, сердито глядя на Петра.
   – Вот дались тебе эти занюханные евро! Сам того не желая, расстроил хорошего человека.
   – Эльвиру, что ль? – войдя в кабинет и расслышав последние слова Льва, хитро ухмыльнулся Крячко. – Всем привет. Да, действительно, такую расстроить – грех. Такая женщина!..
   – Ой, хватит! – сердито фыркнул Орлов. – У тебя что ни юбка – «Та-ка-я женшчина!!!» – утрируя, передразнил он Стаса. – Хватит ерунду городить, надо делом заниматься. А оно у нас стоит.
   – Сейчас сдвинем, – усмехнулся Гуров. – Как там успехи у диггеров?
   – Да никак… – Петр тяжко вздохнул. – Уже больше недели шарят по этим крысиным норам, а толку – ноль.
   – И знака сектантов нигде найти не удалось?
   – И знака сектантов... Вот вы приехали, может, и найдете какие-нибудь ниточки.
   – А военные как-нибудь прокомментировали ситуацию с «чемоданной» атомной бомбой? В смысле, признали, что у них произошло «ЧП»?
   – Темнят. Ссылаются на режим секретности.
   – Ну мы пошли? – Лев поднялся с места.
   – Да уж, идите. Тут кое-что из министерства просочилось... Там по поводу вашего рэйнджерства прошли целые дебаты. Одни вас посчитали чуть ли не национальными героями. Другие, и таких, к сожалению, немало, настаивают на необходимости серьезного служебного расследования с соответствующими оргвыводами. Кстати, мне устный выговор уже объявили.
   – Понял, понял, понял! – Стас вскинул указательный палец. – Кое-какие министерские завистливые засранцы, страдающие хронической служебной импотенцией, которым не дано сделать и десятой доли того, что сделал Лева, нашептывают руководству всякую гнусь, чтобы сделать подножку тому, чьего мизинца они не стоят. Скажешь, я не прав?
   – Ну, уж это ты слишком! Не надо подозревать всех подряд в злопыхательстве. Да, есть мнение, что такой шаг нанес ущерб нашим отношениям с итальянцами. Во всяком случае, запросы по линии спецслужб нам уже поступали. Ждем вот официальных нот… Вас никто не притесняет, не репрессирует. Ну... Из мер взыскания решено поставить на вид и предупредить. Хотя...
   – ...Могло быть и хуже, – продолжив его мысль, Гуров грустно усмехнулся. – Ну, Стас, конечно, мои заслуги изрядно преувеличил... Но дело не в этом. Ты знаешь, почему мы, как страна, частенько оказываемся в попе? А потому, что некоторые наши «благонамеренные» чинуши, корча из себя «цивилизованных общечеловеков», по поводу и без норовят заглянуть в это самое место любой вшивоте голозадой. Чтобы о нас, пожизненно убогих, в какой-то Мумбо-Юмбии не подумали плохо. Тьфу! Ладно, мы пошли работать. Нам некогда обсуждать истерики некоторых министерских столоначальников.
   Вернувшись в свой кабинет, Гуров некоторое время ходил взад-вперед, о чем-то напряженно думая.
   – Лева, да ладно тебе расстраиваться! Было бы из-за чего! – наблюдая за ним, напомнил о себе Стас.
   – Да, считай, уже забыл, – рассмеялся Гуров. – Я думаю вот о чем: нам нужно во что бы то ни стало найти папку старого спелеолога. Где она может быть? Мне кажется, нужно договориться с Тамарой насчет обыска у нее дома. Интуиция подсказывает, что папку Шатров мог оставить только у нее, в каком-нибудь тайнике. Сейчас попробую с ней созвониться.
   Он набрал номер Тамары. Та долго не подходила, но все же, наконец в трубке послышался ее голос.
   – Алло, кто это? – спросила она, громко дыша а микрофон – чувствовалось, что женщина запыхалась.
   – Тамара, здравствуйте, это Гуров. У нас к вам есть очень серьезное дело. Вы были бы не против, если бы мы к вам сейчас приехали?
   – Приезжайте, Лев Иванович. Я как раз только что вернулась из магазина. Ваш звонок еще на лестнице услышала – бегом пришлось подниматься.
   Взяв дежурную машину, опера выехали не мешкая.
   Тамара их ждала – на столе стоял электрический самовар и все прочее, необходимое для чаепития. Чтобы не обижать хозяйку квартиры, приятелям пришлось выпить по чашке чаю с приготовленной ею выпечкой.
   Когда с чаем было покончено, Лев объяснил Тамаре цельих визита.
   – Ну если надо, значит – надо, – согласилась она. – Поищите, может быть, что и найдется...
   Осмотрев квартиру, Гуров направился к шифоньеру, а Стас занялся книжным шкафом. Вопреки ожиданиям оперов, долгих поисков им вести не пришлось. Лишь открыв бельевой отдел шифоньера, Лев сразу же обратил внимание на одну из полок, которая была заметно толще прочих. Выгрузив штабель простыней и наволочек, накрахмаленных и наутюженных, он осторожно снял полку. Даже по звуку чувствовалось, что она внутри пустая. Поддев ногтем планочку, которой был заглушен дальний торец, Гуров наклонил полку, и из нее неожиданно посыпались пачки денег, а следом выпала невзрачная серая картонная папка с завязками.
   – Тамара, зайдите сюда, – позвал Лев.
   Войдя в спальню, женщина остановилась на пороге, в крайнем изумлении глядя на разбросанные по полу пачки рублей, долларов, евро.
   – Откуда это? – растерянно прошептала она. – Это было внутри полки?
   – Да. Видимо, эти деньги спрятал в ней Шатров. А это – нужная нам папка. С вашего позволения, мы ее заберем.
   – Деньги вам тоже надо забрать?
   – Нет, наверное, лучше мы их оставим вам… – задумчиво констатировал Гуров. – Конечно, официально их надо бы оформить как вещдок, чтобы выяснить – законным ли путем они были получены. Но… В масштабах государства они особой роли не сыграют – тут в валюте тысяч сто, не более. А вам нужно на что-то растить вашего будущего малыша.
   – В консультации сказали, что ожидается двойня... – тихо сообщила Тамара.
   – Тем более. В общем, так: вы нам официально заявили, что это – ваши личные сбережения и Шатров к ним никакого отношения не имеет. Запомнили? Но все же о деньгах лучше никому ни слова. Так безопаснее.
   – Потому-то и говорят, что молчание – золото! – хохотнул Крячко, заглянув в спальню.
   Опера поблагодарили хозяйку за гостеприимство и, извинившись за доставленное ей беспокойство, отправились восвояси. Выйдя из подъезда, Стас задрал голову и посмотрел на окна квартиры, в которой они только что были.
   – Интересная вещь... – доверительно сообщил он. – Когда я Тамару увидел первый раз, она мне показалась какой-то заурядной, неброской. А вот сегодня зашли и, не знаю почему, просто обалдел – до чего же хороша! Вот отчего так бывает?
   – Бывает, Стас, по-разному… – Гуров его как будто почти не слушал, пристально глядя в сторону ближнего перекрестка. – Тебе не кажется, что за нами кто-то следит?
   – Лева, может, это от переутомления? Мы так давно, мы так давно не отдыхали!.. – пропел Кпячко, сам себе дирижируя. – Нет, серьезно, я ничего такого не заметил.
   – Ладно, будем считать, что мне померещилось. – Гуров сел в машину. – И все же что-то такое было...

   Он не ошибся. За ними действительно следили. Этому предшествовало тайное совещание, скорее даже, особого рода месса, прошедшая в главном святилище секты «Кара небесная», расположенном в пригороде одного из южноевропейских городов.
   В полутемном зале с богатым, в чем-то даже роскошным убранством, собрались тринадцать человек в ритуальных черных одеяниях с изображением летящего орла, держащего в лапах саблю. Великий Учитель в златотканом балахоне с символами власти в руках – золотым палаческим топориком и кинжалом, – объявил начало мессы. Подняв глаза к висящему на золотой цепи под потолком орлу, отлитому из золота, тринадцать избранных зажгли высокие свечи, установленные вдоль края огромного круглого стола, и запели гимн, восхваляющий свое крылатое божество.
   Затем началась деловая часть этой встречи. Сказав несколько пространных фраз о судьбоносности исторического момента, Великий Учитель выразил недовольство тем, что задуманный советом избранных план сотрясания основ нынешнего «прогнившего мира» оказался неосуществленным. Супероружие, которое, казалось, уже было в их руках, внезапно оказалось вне пределов досягаемости. Более того, оно представлялось почти утраченным. И поэтому Великий Учитель отдал распоряжение срочно отправить в Россию под видом туристов команду опытнейших диггеров из числа наиболее рьяных приверженцев идей «Кары небесной». И, прежде всего, владеющих русским языком. Команде надлежало установить слежку за теми, кто помимо них пытался найти «товар», и, что называется, на плечах противника добраться до него. Если же вдруг члены команды окажутся в ситуации, когда риск окончательной утраты сверхоружия станет безусловным, они должны будут привести его в действие...
   – Идите, и да свершится воля богов – кара небесная! – закончил свою речь Великий Учитель.

   ...»Волга» бежала по не слишком запруженной улице, обгоняя одних и отставая от других машин. Гуров, сидя впереди, как бы вскользь поглядывал в зеркала заднего вида. Когда они свернули к управлению, он негромко объявил:
   – И все же они за нами едут. Вон, темная «десятка».
   – Хм... – Крячко был заметно озадачен. – В самом деле. И кто же они? Как ты думаешь?
   – Трудно сказать. Варианты возможны любые – от исламистов до криминала. Вероятнее всего, у парней затруднения с поиском интересующего всех нас объекта и они пытаются выйти на него, используя наши возможности.
   – Что будем делать? – Стас был явно настроен на решительные шаги.
   – Установим наблюдение за ними. Пусть думают, что мы ничего особенного не заметили. Главное – не позволить им наделать глупостей. А сейчас надо пригласить Ломтева, Вершинина, других диггеров и изучить содержимое папки.
   Примерно через час в их кабинете собралось около десятка человек. Ломтев, заметно волнуясь, раскладывал на столе листы со схемами замысловатых подземных маршрутов.
   – Невероятно! – без конца повторял он. – Кто бы мог подумать?! Это действительно был настоящий гений. Вот, смотрите, это именно то, что нам нужно. Здесь план подземного маршрута с привязкой к местности. Оказывается, я уже не раз там был, но даже подумать бы не мог, что буквально рядом со мной – вход в старые каменоломни.
   – Ну что, едем туда? – предложил Гуров. – Посмотрим, как это выглядит в реальных условиях?
   – Лев Иванович, давайте так, – Ломтев говорил, опершись руками о стол. – До входа в подземный маршрут едем вместе, а уж там пойдут одни диггеры. С одной стороны, «не царское это дело» шастать по подземельям – ну, у вас свой профиль деятельности, у нас свой. Там надо иметь и специфическую подготовку, да и соответствующую натуру тоже. Не скажете же, что у вас большая склонность к подземным путешествиям?
   – Ну, вообще-то, тяги такой никогда не испытывал, – Лев задумчиво улыбнулся и покосился на Стаса. – Но есть такое слово – «надо».
   – Есть еще одно хорошее слово – «не надо», – категорично отрубил Крячко. – Знаешь, сапоги пусть шьет сапожник, а пироги печет пирожник. Он правильно говорит – диггером надо родиться. Так что, давай без инициатив!
   Через несколько минут две машины отъехали от управления и взяли курс на одну из окраин столицы. К удивлению Льва, темная «десятка» осталась стоять на том же месте, где она и остановилась, прибыв вслед за ними. «Странно... – подумал он, глядя в зеркало заднего вида и не замечая явного хвоста. – Или шпики поняли, что их заметили, и отвязались совсем, или следят за нами так, что нам этого не видно». Он даже не догадывался, что на заднем бампере «БМВ», на котором приехал Ломтев, чрезмерно «любознательные» незнакомцы ухитрились установить радиомаячок, ориентируясь на сигнал которого, параллельным с ними курсом шла еще одна машина неизвестных. Впрочем, Гуров тоже, образно говоря, не остался в долгу и, связавшись с Орловым, попросил немедленно установить наблюдение за темной «десяткой» и пробить ее по базе данных.
   Когда «БМВ» и милицейская «Волга» прибыли к пологому холму, поросшему высокой травой, справа и слева от которого вдали высились городские кварталы, Гуров обратил внимание на плотные заросли кустарника с одной из его сторон, росшие от основания до середины склона.
   – Вот там, мне кажется, и будет вход! – торжествующе объявил Ломтев, направляясь к кустарникам.
   В этот момент у Льва напомнил о себе мобильный телефон. Звонил Орлов.
   – Лева, в эти катакомбы еще никто не заходил? – встревоженно спросил он.
   – Нет, а в чем дело? – удивился Гуров.
   – Стойте и никуда не суйтесь. К вам сейчас выедут саперы. По ноль два позвонил неизвестный и предупредил, что невдалеке от входа заложена мина.
   – Петр, это дешевая брехня! – рассмеялся Гуров. – Нет там ничего. Кто-то решил с нами поиграть.
   – И, тем не менее, я запрещаю начинать прохождение по этому коридору до того, как его проверят саперы. За-пре-щаю!
   – Дана команда дождаться саперов, – объявил Лев. – В подземелье якобы заложена мина.
   – Да кто и когда его мог заминировать?! – сердито воскликнул Ломтев.
   – Дурью начальство мается – им, видите ли, позвонили! – саркастически рассмеялся Вершинин.
   Саперы прибыли на удивление быстро – всего через десять минут после звонка Орлова. Выйдя из зеленого УАЗа, лейтенант и двое сержантов направились к холму, держа перед собой миноискатель.
   – Граждане, разойдитесь подальше! – объявил лейтенант, указав рукой, куда именно нужно удалиться.
   Недовольно ворча, прибывшие начали отходить к своим машинам.
   – Что-то они мне не нравятся… – пристально разглядывая саперов, пробормотал Гуров.
   – А что такое? – недоумевающе закрутил головой Крячко. – Да вроде саперы как саперы...
   – Какие-то они неправильные. Что-то в них не так. Ну-ка, проверю-ка я у них документы...
   Лев направился к лейтенанту, но тот, видимо, поняв в чем дело, неожиданно выхватил из-под одежды пистолет и истерически взвизгнул:
   – Стоять! Не двигаться! Еще один шаг, и я стреляю! Всем лечь на землю!
   Мысленно помянув «лоха в генеральских погонах», Гуров всем махнул рукой – ложитесь. Лег и сам, но так, чтобы одна рука, как бы случайно подвернувшись, оказалась поджатой под живот. Тем временем один из «сержантов», проверив кусты, крикнул почему-то на смеси английского и итальянского:
   – Ай фаунд, синьор (я нашел, господин)!
   – Сайленс (молчать), идиот! – зло заорал «лейтенант» на смеси английского и русского.
   Держа на мушке лежащих, он на секунду оглянулся, чтобы оценить обстановку у холма. В то же мгновение раскатисто, на всю округу, прозвучали два выстрела подряд. Вскрикнув, «лейтенант» выронил из простреленной руки пистолет и схватился за плечо. Но оба «сержанта» явили завидную прыть и сноровку – проворно как ящерицы, они юркнули в кусты и мгновенно исчезли.
   Вскочив на ноги с еще дымящимся пистолетом в руке, Лев схватил «лейтенанта» за грудки и, направив ствол ему в лицо, жестко поинтересовался:
   – Ты кто такой? На кого работаешь?
   Кривясь от боли, тот молча отвернулся, не желая ничего говорить.
   – Что, решил поиграть в героя? – свирепо прорычал Крячко, тоже доставая пистолет. – Сейчас доиграешься! – он упер ствол пистолета «лейтенанту» в пах и объявил. – Если будешь отмалчиваться, отстрелю все «хозяйство». Считаю до трех: раз, два...
   – Мы из великого братства «Кара небесная», – не выдержав, испуганно заговорил «лейтенант», – мир погружается в пучину порока, и мы призваны его спасти!
   – Это как же? Взрывая целые города, что ль? – саркастически рассмеялся Стас. – Козлы вы дебильные! Вас самих надо как заразу выжигать каленым железом.
   – Кто и какое дал вам задание? – снова спросил Гуров.
   – Найти устройство и доставить его в Абхазию. Там пограничный режим попроще, оттуда «Сессной» на бреющем вывезти в Турцию. Там наших много.
   – «Сессна» – мини-самолет, – заметив недоумение Стаса, пояснил Гуров. – Так, продолжим. Если вывезти возможности не представится, если вы будете раскрыты?
   – Отдано распоряжение активизировать устройство на срабатывание, – угрюмо сказал сектант.
   – План маршрута у того, кто ушел в катакомбы, есть? Ну?! – Лев встряхнул его за грудки.
   – Да, он есть у каждого, – охнув от боли в простреленной руке, признался тот. – Мы следили за сотрудниками «Цитруса», которые ходили к членам Черного братства и убили их во время мессы. Этих двоих мы задержали на выходе из подземелья и изъяли добытый ими план маршрута. Размножить его труда не составило.
   – Но вы не знали, где вход в лабиринт... У этих, что ушли, оружие есть?
   – Два пистолета и запасные обоймы.
   – Все понятно. Володя! – крикнул Гуров шоферу «Волги». – Достань из багажника «броник», автомат и запасной магазин, кислородные аппараты. Ну что, в бой идут одни добровольцы. Кто в подземелье – шаг вперед.
   Вперед шагнули все. В этот момент послышался гул мотора и подрулил еще один УАЗ, из которого вышли двое – армейский капитан и рядовой. Увидев происходящее, они насторожились.
   – Что здесь происходит? – спросил капитан, взявшись за кобуру.
   – Задержание особо опасных преступников, переодетых в военную форму. Я – полковник Гуров, угрозыск. На всякий случай, будьте добры, покажите ваши документы.
   У этих саперов с документами все оказалось в порядке. Передав задержанного сектанта на попечение сержанта Володьки, Лев протянул Вершинину автомат и бронежилет.
   – Наверное, тебе придется идти первым. Валерием Геннадьевичем рисковать не имею права. А из нашей среды – ты самый опытный.
   – Нет, нет! – не согласился Ломтев. – Первым пойду я. Тут опыт нужен многолетний, – он решительно забрал бронежилет. Лев Иванович, я так понял, вы все же намерены идти с нами? Значит, так… Идут одни диггеры, и то не все – это решено окончательно! То, что здесь сейчас случилось, – не повод для перемены моего решения.
   Выбрав еще четверых, в том числе и Новикова с Вершининым, он тщательно проверил экипировку каждого, после чего коротким жестом приказал следовать за собой. Протиснувшись в тесный лаз, плотно закрытый ветвями кустарника, Ломтев посветил на серую, вырубленную в камне стену и увидел нарисованного на ней красной краской летящего орла с саблей в лапах. Следом за ним последовали остальные участники этого экстремального путешествия. Главное, что угнетало в этой ситуации – ощущение присутствия где-то там, впереди, в темноте, вооруженных, враждебно настроенных людей.
   – Представляете, в одном парке культуры и отдыха, – шагая по узкому каменному проходу, заговорил Вершинин, – устроили аттракцион – наземный лабиринт. Ну знаете, там всякие ходы извилистые... Так вот, сначала там был полный аншлаг. Через день-два – никого. Директор парка бежит разобраться, в чем дело, и видит на лабиринте надпись: «Вчера здесь заблудился мой питбуль. Нашедшему – вечная память!»
   Байка была не ахти какая, но, наверное, впервые за столетия во мраке подземелья прозвучал живой человеческий смех. Идти сразу же стало легче. Но путешествие под землей – не чета наземному. Постепенно каждый из диггеров, при всей своей привычке к миру подземных лабиринтов, почувствовал, как в тело начала вливаться усталость, каким сбивчивым и тяжелым стало дыхание. Теперь любая вещь, которую приходилось нести с собой, превращалась в надоедливую обузу.
   – Друзья, – обратился на ходу Ломтев к своим спутникам, – наверное, все уже устали и хотели бы сделать привал. Но его мы себе позволить не можем. Тот, кто нас опережает, может прийти к цели гораздо раньше и тогда... Я не хочу даже говорить о том, что будет тогда. Если кто-то чувствует, что дальше идти не в состоянии – может вернуться, мы прошли еще только четверть пути. План есть у каждого, люди все опытные. Решайте, пока не поздно.
   – Дойдем... – тяжело дыша, кто-то откликнулся сзади.
   У развилки туннеля Ломтев заметил на полу что-то темное и продолговатое.
   – По-моему, кто-то здесь потерял сигару, – сообщил он.
   – Значит, здесь был этот липовый Розелли, – откликнулся Вершинин. – Он постоянно ходил с сигарой в зубах, мне об этом Жанна говорила.
   – Вень, а ты с ней на свиданиях, случайно, не УПК обсуждаешь? Очень, знаешь, актуальная тема для общения с девушкой… – подначил его Новиков.
   Снова послышался смех, но уже усталый. Когда они оказались в туннеле заброшенной ветки недостроенного метро, посветив вдаль, Ломтев заметил, как впереди что-то мелькнуло.
   – Вон он, гад! – воскликнул он. – Сектант недобитый!
   – Стоять! – крикнул Вершинин, срывая с плеча автомат.
   Болезненно ударяя в уши, прозвучала автоматная очередь.
   – Ушел, зараза! – зло плюнул Новиков. – Надо догонять. А то, чего доброго, опоздаем...
   Почти добежав до тупика – насколько это позволяла усталость – и найдя веревку, привязанную к перекладине, опера и диггеры приступили к спуску. Первым хотел спуститься Ломтев, но Вершинин его остановил – сектанты могли подкарауливать их внизу, устроив там засаду. Держа в одной руке автомат, он быстро спустился вниз с огромной высоты. Достигнув дна, Вениамин мгновенно изготовился к бою. Но поблизости никого не оказалось. Преследуемые предпочли бежать дальше.
   И снова началась неимоверно тяжелая, изнурительная погоня в сыром, промозглом мраке подземелья. Цепочка усталых людей брела из последних сил. Догнать беглецов никак не удавалось. Судя по всему, они получили неплохую фору, когда их преследователи по одному спускались по веревке.
   – Ну как? Успеем? – громко дыша прохрипел Новиков. – Неужели эти уроды рискнут привести бомбу в действие?
   – Успеть обязаны… – закашлявшись от сырости, начавшей раздражать легкие, осипшим голосом ответил Ломтев. – Есть надежда на то, что устройство надежно спрятано и им придется долго его искать... К тому же, их главная задача – забрать его и доставить своим хозяевам.
   Тянулись долгие минуты... Неожиданно впереди что-то с оглушительным треском разорвалось. В уши болезненно ударило плотно спрессованным воздухом. Каменный пол дрогнул, сверху посыпался дождь мелких камешков. Упало и несколько крупных глыб.
   – Мать его так! Видимо, они, твари, гранатой подорвали проход в самом узком месте! – яростно выпалил Вершинин. – Если там завал, то мы застряли надолго…
   – Валерий Геннадьевич, а может, поищем обходной путь? – предположил Новиков.
   – Сомневаюсь, что так скоро нам удастся его найти. Боюсь, это единственная дорога… – сокрушенно вздохнул Ломтев. – Но ничего, мне так кажется, тут вряд ли возможен сильный завал. Камень тут плотный, осыпаться много не должно.
   К счастью, он оказался прав. Завал произошел на очень коротком участке и диггеры, напряженно разгребая обломки камня, справились с ним за каких-то десять-пятнадцать минут. Но преследуемые за это время уйти успели далеко.
   После нескольких низинных участков, где продвигаться пришлось с кислородными аппаратами, как-то даже не поверилось, когда Ломтев неожиданно объявил:
   – Мы почти уже пришли. Сейчас движемся на подъем, а в его конце – общеизвестная «станция Березай»...
   – Кому надо – вылезай, – продолжил Новиков старинную хохму. – Вот интересно, где мы будем вылазить наружу? Если по этому же пути придется тащиться обратно – меня лучше сразу пристрелите.
   – Выберемся... – тяжело выдохнул Ломтев. – Отдохнем и выберемся.
   – Валерий Геннадьевич, давайте «броник» сюда, – решительно объявил Вершинин. – Теперь пойдете вторым. Всем внимание: по первой же моей команде или при первых же выстрелах – немедленно падать на пол. Всем понятно? А то нам еще не хватало раненых выносить. За мной!
   Стараясь не шуметь, он пошел по неровному, вымытому в камне извилистому ходу, держа автомат наизготовку. Шагая следом за ним, Ломтев светил прямо вперед, чтобы вовремя заметить сектанта, если тот вдруг появится в проходе. Но в подземелье царила полная тишина. Кроме шума шагов, тяжелого, напряженного дыхания диггеров и шороха их одежды больше не было слышно ни одного постороннего звука.
   – Блин! Неужто опоздали?! – торопливо обследуя по пути каждый закоулок, сердито спросил Новиков.
   Миновав едко пахнущую аммиаком капель из канализации и пройдя под то и дело громыхающим туннелем метро, минут через десять пути диггеры обнаружили, что коридор, по которому они шли, вдруг начал резко сужаться, превращаясь в тесную нору, уходящую куда-то влево. С правой стороны обнаружился низковатый ход, уходящий под углом вверх.
   – Уверен – они в той стороне! – объявил Ломтев, заглянув в его непроницаемую темноту.
   Пригнувшись, первым в этот лаз вновь проследовал Вершинин. Он шел, готовясь в любое мгновение открыть огонь. Но и здесь никого не оказалось. Неожиданно ход расширился и диггеры оказались в просторном гроте с неровными стенами и потолком. В его другом конце виднелся вход в еще один лаз.
   – Смотрите! Вон их знак! – Ломтев посветил на орла с саблей в лапах, нарисованного на стене.
   Рядом с орлом в сероватой бугристой стене чернело большое углубление, под которым на полу валялись обломки известняка. Заглянув внутрь углубления, Вершинин объявил с досадой в голосе:
   – Устройство, скорее всего, лежало здесь. Они нас опередили. Надо скорее выбираться наверх и сообщить нашим. Как пойдем, Валерий Геннадьевич?
   – Судя по схеме маршрута, в тот край лучше не ходить, – Ломтев указал на зев хода с противоположной стороны грота, – там владения Черного. Сейчас опять спустимся вниз и по тому лазу должны будем выбраться, как я понимаю, а сторону каких-то заброшенных подземных складов.
   Поскольку по ходу пришлось передвигаться на четвереньках, и здесь в полной мере ощущалась нехватка воздуха, пришлось опять использовать кислородные аппараты. Потом ход расширился и… Ломтев едва не свалился в какой-то круглый бетонный колодец, диаметром в несколько метров. Гладкая цилиндрическая стена, к пролому в которой и примыкал ход, уходила вниз и вверх, неведомо на какую глубину и высоту. Осветив ее фонарем, в метре от себя Ломтев увидел выступающие из толщи бетона железные скобы.
   – Ну вот, – объявил он, доставая изо рта загубник аппарата, – сейчас будем лезть вверх, и только вверх.
   Он достал из вещмешка моток веревки с крюком и уверенно накинул его на ближайшую скобу. После этого, крепко держась за веревку, Ломтев вывалился из лаза и тут же встал ногами на одну из нижних скоб. Он быстро перехватился руками и закрепил веревку с крюком на скобе, после чего бросил другой конец веревки выглянувшему из лаза Вершинину. Тот передал его назад, и один из замыкающих, вбив в стену железный штырь с кольцом, привязал к нему веревку.
   Спустившись по скобам ниже, Ломтев подсвечивал фонариком тем, кто выбирался из лаза. Когда последний из диггеров начал подниматься по скобам вверх, Ломтев услышал доносящийся снизу чей-то слабый мучительный стон. Он посветил вниз, но глубина была слишком большой, чтобы луч света мог что-то высветить внизу.
   – Парни! Там внизу кто-то есть! – сообщил он диггерам, успевшим подняться уже довольно высоко.
   Лучи фонарей, сопровождавшие перемещение диггеров по скобам, замерли на месте.
   – Это что же, они улетели вниз? – пробасил в темноте Вершинин. – Дела! Ну что, будем поднимать?
   – Да надо бы… Все же бросать, пусть и отморозков, как-то не по-людски… – устало вздохнул Ломтев. – Вы поднимайтесь наверх – там вон, в потолке, виднеется люк. Свяжете веревки, а я пока спущусь, гляну, что там такое.
   – Стрелять-то эти фанатики в вас не станут? – послышался голос Новикова.
   – Не думаю, – уверенно сказал Ломтев. – Им, скорее всего, сейчас не до этого.
   Не спеша он начал спуск в непроглядную темень бетонной бездны, время от времени подсвечивая вниз фонариком. Спускаться пришлось довольно долго. Глубина бетонного колодца оказалась не менее тридцати метров. Когда луч света наконец-то начал достигать дна, в его смутных бликах Ломтев увидел человека, недвижимо лежащего на полу.
   – Живой? – спросил он, спрыгнув на бетонный пол колодца.
   – Хэлп, хэлп ми плиз! – слабо шевельнувшись, с трудом выдавил тот.
   – Ну-ка, как у тебя спина? Перелома нет? А то на веревке поднять тебя мы не сможем…
   Ломтев сноровисто проверил целостность позвоночника и, убедившись, что он не имеет серьезных повреждений, проверил кости рук и ног. Лишь коснувшись правой руки, он услышал вскрик. Впрочем, даже на глаз было заметно, что ее предплечье имеет неестественный изгиб между локтем и запястьем. Распухли и лодыжки обеих ног.
   – Ребята, у кого аптечка? С концом обезболивающее спустите. Майна! – крикнул он, подняв голову.
   – Понял! – донесся сверху голос Вершинина.
   Через некоторое время в луче фонаря Ломтев увидел спускающийся вниз конец веревки, к которому были привязаны бумажный пакет и широкий «прапорский» ремень, пожертвованный кем-то из парней. Приняв пакет и пояс, он снова крикнул:
   – Порядок! Есть касание!
   При свете фонаря Ломтев развернул пакет и вынув из упаковки одноразовый шприц, набрал в него ампулу промедола. Затем отломил горлышко другой ампулы и, намочив вату спиртом, коротко уведомил лежащего:
   – Терпи!
   Введя препарат и выдержав положенный временной интервал, Ломтев опоясал его под мышками ремнем и, закрепив на груди конец веревки, скомандовал:
   – Вира!
   Когда он поднялся по скобам наверх, диггеры уже укладывали иностранца на импровизированные носилки, сооруженные из найденных на полу обломков деревянных брусков, ветровок и ремней. Тот, бледный и унылый, тускло взирал на высокий, едва различимый бетонный потолок какого-то подземного бункера.
   – Ребята, английским кто хорошо владеет? – переводя дух, спросил Ломтев.
   – Я знаю английский, – откликнулся Костя, худощавый жилистый паренек.
   – Спроси его, где второй с грузом.
   – Без проблем! – кивнул Костя и даже не спросил, а протараторил свой вопрос по-английски.
   Иностранец некоторое время хранил молчание, но, видимо, рассудив, что лучше отвечать, а то, чего доброго, эти суровые парни его оставят здесь одного, пробормотал что-то маловразумительное.
   – Он говорит, тот ушел один, бросив его на произвол судьбы, – сообщил Костя.
   – Где он сейчас и куда может направиться?
   Костя снова затараторил по-английски, вызывая уважение и зависть окружающих.
   – Уверяет, что об этом не знает ничего, – он пожал плечами. – А! Вот еще говорит, что того должна ждать машина в условленном месте. Он знает только то, что там какой-то мост.
   – Да мостов в Москве до хрена и больше… – разочарованно резюмировал Ломтев. – Ладно, больше не будем терять времени, пошли наверх.
   Минут через двадцать, выйдя из подвала какого-то «свечного заводика» в немноголюдный цех, где явно нелегалы из Средней Азии что-то паковали и расфасовывали, своим неожиданным появлением диггеры произвели настоящий фурор. Работа цеха немедленно остановилась, гастарбайтеры, безмолвно замерев, смотрели на нежданных гостей. Почти сразу же с разных сторон в цех влетело пятеро крупных парней в черной форме с резиновыми дубинками и пистолетами.
   – Кто такие? Что тут делаете? – вскинув пистолет, заорал рослый мужик с глазами, по-бычьи налитыми кровью.
   – Уголовный розыск! – авторитетно уведомил Новиков.
   Однако тот лишь зло хмыкнул и приказал своим подручным:
   – Всех обыскать, потом решим, что с ними делать.
   Те двинулись было в сторону неизвестных, но в этом скоротечном споре последнее слово все же осталось за гостями. Под потолком цеха оглушительно громыхнула короткая автоматная очередь, выбив над головой охранников куски бетона, и прозвучала жесткая, беспрекословная команда:
   – Всем на пол! Живо!
   Мгновенно поняв, что плечистый крепыш в камуфляже шутить не настроен и, не раздумывая уложит всякого, кто посмеет оказать сопротивление, на пол горохом посыпались как охранники, так и гастарбайтеры.
   Забрав из руки охранника пистолет, Новиков громко спросил:
   – Что за предприятие, кто хозяин, откуда охрана? Отмалчиваться не советую – могу и «достоинство» деформировать.
   – Это цех фармацевтической компании «Гиппократ-фарм», – неохотно прокряхтел старший охранник. – Мы – корпоративная служба охраны компании. С хозяином не знакомы. Нами руководит начальник службы безопасности.
   – Вот видите, как легко и просто нам удалось найти взаимопонимание, – свирепо улыбнулся Вершинин. – Валерий Геннадьевич, в главк, пожалуйста, позвоните. Пусть приезжают за нами со «Скорой», да заодно пусть вышлют сюда опергруппу. Что-то мне эта компания доверия не внушает.
   Согласно кивнув, Ломтев набрал номер Гурова и вкратце сообщил ему итоги погони в подземельях и про странный цех, куда их занесло волей случая. Известие о том, что одному из сектантов устройство унести удалось, к удивлению Ломтева, Лев воспринял вполне спокойно.
   – Ничего, – голос Гурова звучал уверенно, – мы уже располагаем кое-какой информацией, так что, никуда они не денутся. Ждите, скоро будем.

Глава 11

   После того, как диггеры скрылись в подземелье, Гуров и Крячко отправились обратно в главк. Забинтовав руку «лейтенанта» тем, что нашлось в автомобильной аптечке, они решили вначале его допросить, а уже затем передать в «больничку» лефортовского СИЗО. Еще в дороге, задав сектанту пару вопросов и не получив ответа, Лев понял, что тот настроился на полную «несознанку». Первый испуг, вызванный агрессивным демаршем Станислава, уже прошел, и сектант упорно молчал, как будто ничего не слыша. Он угрюмо глядел в окно «Волги», лишь время от времени шипя и охая, когда на повороте или выбоине из-за толчков начинала болеть его простреленная рука.
   Продолжал он молчать и во время допроса в главке. Сидя на стуле в центре кабинета оперов, он молча выслушивал все, что ему говорилось, и, никак на это не отреагировав, по-прежнему упорно хранил молчание. Вначале Гуров попытался убедить его в том, что, если он поможет найти сообщников, ему будет гарантировано максимальное снисхождение, вплоть до полного освобождения от уголовной ответственности. Сектант на это лишь хмуро исподлобья покосился в его сторону. Не произвела на него впечатления и попытка воззвать к его совести.
   – Неужели ты не понимаешь, что, если где-то рванет этот заряд – неважно где: в Италии, в России, в Штатах… да, где угодно! То погибнут тысячи ни в чем не повинных людей! Неужели тебе их не жаль? Ведь атомный взрыв не пощадит никого – ни старого, ни малого. И – кто знает? – может быть, среди них будет и кто-то из твоих близких. Ты об этом не подумал? – глядя на него в упор, допытывался Гуров.
   Но сектант глядел и глядел в одну точку, и было непонятно, то ли он всего лишь создает такое впечатление, то ли и в самом деле ушел в себя, мысленно твердя какие-нибудь свои сектантские мантры. Еле сдерживая себя, чтобы не сорваться и не «навешать кренделей» упертому «клиенту», Стас поднялся со стула и, пройдясь по кабинету, неожиданно схватил сектанта за грудки и, подняв со стула, молча повел его к двери.
   – Ты что там задумал? – удивленно обернулся к нему Гуров.
   – Да хватит ему проповеди читать! Сейчас отведу в наш подвал, в бокс номер три. Ну в тот, с железной дверью и метровыми стенами без окон. Тот же фокус устрою, что и с Афоней Рыжим – свяжу, посажу в чугунную ванну, другой накрою, стяну хомутами и через дыру для слива кину внутрь полста граммов пластида. Если в течение минуты не заговорит, от него один фарш останется. Потом пару зеков привезу – отмоют все до зеркального блеска. И хрен кто узнает, где могилка его! Кстати, ему это отчасти даже на пользу – не надо будет тратиться на лечение руки.
   Слушая Стаса, Лев с трудом сдерживал себя, чтобы не рассмеяться – все эти «ужасы», так же как и некий Афоня Рыжий, были выдумкой от начала до конца. Но он решил эту игру поддержать и задал свой вопрос:
   – А-а… метода-то – да, классная. Мы ею, помнится, уже с десяток самых упертых раскололи. Насчет Афонии, кстати, подзабыл – он тогда что-то успел сказать?
   – Дурак он оказался, этот Афоня, – Крячко вдохновенно продолжил свою небылицу. – Дергался-дергался, все в героя играл. И только уже на последних секундах колоться надумал. А фитиль-то горит всего минуту! Если бы я начал снимать крепежные хомуты, то и сам бы попал под взрыв. Короче, он мне только успел назвать своего сообщника, а я – выскочить за дверь. Ох, он и завыл мне вслед с перепугу! Я за дверью чуть со смеху не лопнул – анекдот подходящий вспомнил. Слышал такой? «Василь Иваныч, Анка умерла!» «С чего бы это?» «Да, картошку чистила, порезала палец, ну я ее и пристрелил, чтобы не мучилась!..»
   Стас, мотая головой, весело захохотал. Сектант на глазах начал зеленеть, с ужасом глядя на него очумело вытаращенными глазами. Было заметно, что он уже начал колебаться, и для того, чтобы начать говорить, ему не хватает лишь небольшого толчка. А Крячко, изобразив плотоядный взгляд, какому мог бы позавидовать один из тех каннибалов, что скушали знаменитого мореплавателя Кука, бесцеремонно дернул сектанта за ворот.
   – Ну пошли, пошли! – злорадно ухмыляясь, подмигнул он. – Ща мы с тобой поиграем в «черепашку-ниндзя»… Это у нас так называется.
   – Нет!!! – рванувшись назад, истерически взвизгнул сектант. – Я не пойду! Вы не имеете права! Это противозаконно!
   Теперь уже совершенно искренне расхохотались оба опера: надо же! – кто бы про закон-то заговорил! Тот, поняв этот смех по-своему, окончательно утратил всякое присутствие духа и начал рваться назад к стулу, на котором сидел минуту назад.
   – Здесь про свои права и закон лучше забудь! – резко оборвав смех, Стас изобразил свирепое лицо. – Здесь я тебе – и закон, и суд, и адвокат, и прокурор. Шевели копытами, козявка. Посмотрим, что ты сейчас в чугунной упаковке запоешь!
   – Отпустите! Я все скажу! Все, что знаю… – разом сникнув и потускнев, простонал сектант. – Все…
   – Ну, ладно… – с деланной неохотой Крячко разжал пальцы и тут же подхватил его под здоровую руку – у насмерть перепуганного «клиента» моментально отказали ноги.
   Кривясь и морщась, сектант сидел на стуле, время от времени испуганно косясь в сторону вальяжно расхаживающего Крячко. Лев же невозмутимым тоном, как будто минуту назад здесь ничего и не произошло, вновь начал задавать свои вопросы.
   – Так, свою биографию потом распишешь следователю, – барабаня по столу пальцами заметил он, – а нас интересуют конкретные моменты, связанные с вашим заданием. Скажем, если бы вам троим удалось найти спрятанное под землей устройство, куда вы его должны были доставить?
   – Ну, мы это место заранее не оговаривали… – подрагивающим, даже каким-то блеющим голосом начал рассказывать сектант. – Сами понимаете – как угадаешь, где именно удастся выйти на поверхность? Поэтому вариант был предусмотрен такой: любой из нас троих мог позвонить по мобильному телефону старшему и сообщить, куда за нами нужно было бы подъехать.
   – Когда вы под видом саперов приехали на тот пустырь, за вами кто-то вел наблюдение? – строго спросил Станислав.
   – Да, разумеется, – понуро кивнул тот, – через бинокль.
   – Хреново! – констатировал Гуров. – Значит, они в курсе, что ты у нас. Назови имя, псевдонимы, внешние приметы вашего главаря, сколько всего вас сюда забросили и каким путем.
   – Старшего я знаю только по тому имени, которое он сам назвал, – синьор Антонио. На вид лет ему около сорока, рост около ста семидесяти, крепко сложен. Внешне похож на бывшего президента США Рейгана. Всего нас шесть человек – пятеро мужчин и одна женщина. Все без исключения – высококлассные диггеры, проходившие специальную подготовку.
   – А женщина-то еще зачем? – недоуменно воззрился Стас.
   – Во-первых, она тоже очень хорошо подготовлена, а во-вторых, женщина имеет много безусловных преимуществ, – сектант говорил монотонно, с выражением обреченности во взгляде. – Ей легче войти в доверие, особенно к мужчинам, тем более к тем, кто склонен к флирту.
   Гуров бросил на Крячко выразительный взгляд, на что тот ответил еле приметной гримаской, которую можно было понять как: да я и сам уже все понял!
   – Каким транспортом располагает ваша группа?
   – Перед тем, как вы меня взяли, у нас были УАЗ, десятая модель «Жигулей» и «Форд Фокус». Но эти машины, скорее всего, будут брошены. Из Москвы группа выедет на машине, купленной в последний момент и оформленной по доверенности. А из Абхазии, после отправки устройства на «Сессне» в Турцию, мы должны будем нелегально перебраться в Армению, а оттуда с фальшивыми паспортами, – в Швейцарию.
   – Надо срочно браться за фотороботы, – Стас озабоченно потер лоб ладонью. – Иначе запросто можем прошляпить. Кстати, госномер «Форда»?
   – Точно не помню… Клянусь, не помню! – испуганно заверил сектант, заметив движение Крячко в свою сторону. – Сам «Форд» темно-фиолетового цвета, а в номере, он московский, есть две двойки. А у «десятки»…
   – Это не обязательно – она у нас уже под наблюдением, – суперменски усмехнулся Стас.
   – Значит, сейчас идете составлять фотороботы главаря и сообщников, – распорядился Лев. – А я созвонюсь с «наружкой» и забегу… – он указал глазами на потолок.
   – Пошли… – распорядился Крячко, направляясь к двери.
   Сектант растерянно приподнялся на стуле, явно опасаясь следовать за ним.
   – Ну шевелись, шевелись, чего мнешься? – недовольно оглянулся Крячко. – А, ты вон чего… Да не боись, в подвал не поведу – теперь ты нам нужен.
   Они скрылись за дверью, а Лев набрал номер старшего группы, ведущей наблюдение за «десяткой».
   – Слушаю, товарищ полковник! – немедленно откликнулся тот.
   – Что у вас там? Куда они сейчас направляются?
   – Да никуда… Подъехали тут к одному дому на Крюковской, припарковались и зашли во двор. Проследить за ними удалось только до подъезда. Вот ждем уже часа полтора. Я уж думаю, не лежбище ли у них там?
   – Да нет, вряд ли… Скорее всего, они вас обманули – выбрались через черный ход и смылись. Вы их хотя бы запомнили?
   – Товарищ полковник! Да мы их засняли, считайте, во всех ракурсах. Их там трое было – двое мужиков и женщина.
   – Срочно гоните в главк! И сразу к спецам – пусть распечатают фотоснимки.
   Гуров положил трубку, и в этот момент телефон сам разразился тирликаньем. Голос Ломтева, это чувствовалось даже на расстоянии, звучал устало и крайне удрученно. Его известие о том, что один из сектантов сумел-таки скрыться с устройством, Льва не слишком расстроило. Собственно говоря, наихудшим для него вариантом была бы стычка диггеров с сектантами, в ходе которой те могли привести в действие устройство. А это могло бы иметь последствия, без преувеличения катастрофические. Наилучшим вариантом был бы внезапный захват сектантов, не дающий им возможности что-либо предпринять. Но и то, что случилось, при всех своих минусах, было далеко не худшим вариантом развития событий.
   Связавшись с дежурным, он распорядился немедленно вызвать дежурную опергруппу, подкрепленную командой бойцов СОБРа. Вскоре по улицам столицы помчалась «Волга» с милицейской мигалкой, следом за которой следовала «Газель» с тонированными окнами. Минут через двадцать к воротам небольшого здания, окруженного «сталинками», подлетели обе эти машины. А еще через несколько минут из-за угла появилась «Скорая».
   Выйдя из «Волги», в которой до поры до времени остались сидеть эксперт-криминалист главка Еланин и кинолог Сашков со своей собакой, Лев подошел к воротам. На его стук откликнулся испуганный женский голос:
   – Ой, кто там?
   – Милиция! – строго объявил Гуров. – Открывайте!
   Створка осторожно приоткрылась, и из-за нее робко выглянула женщина средних лет в сером камуфляже. Судя по всему, вахтерша. В тот же момент, без особых церемоний сместив ее в сторону, в ворота, топая берцами, ринулась команда из шести человек в масках, камуфляже, с автоматами на изготовку. Под лязг затворов и отрывистые команды: «Не двигаться!», «Руки за голову!», «По одному на выход – марш!» через некоторое время из ворот начали выходить обезоруженные охранники и гастарбайтеры.
   Последними вышли диггеры и санитары, уносящие в фургон «Скорой» охающего сектанта – срок действия обезболивающего начал проходить, а вводить еще одну ампулу Новиков не рискнул, опасаясь возможных осложнений. Для перевозки задержанных пришлось вызывать дополнительный транспорт, а эксперт и кинолог тут же приступили к работе. Как с ходу смог оценить Еланин, в этом цеху, скорее всего, производились «липовые» лекарства – подделки под бренды известных фирм. Следов взрывчатки и наркотиков собака не обнаружила.
   Стоя у ворот цеха, Лев обсуждал с диггерами варианты выхода на поверхность сектанта, унесшего с собой устройство. Строились самые разные предположения. Но возобладала точка зрения Ломтева, который считал, что тот мог найти еще один лаз из подземного бункера, в спешке не обнаруженный диггерами.
   – Если бы он пошел по тому же ходу, что и мы, он бы неминуемо попал в этот же самый цех. Но гастарбайтеры и охранники утверждают, что кроме нас другие посторонние в цеху не появлялись, – энергично жестикулируя, доказывал он.
   – И как далеко от этого места он мог выйти на поверхность? – внимательно выслушивая всех, спросил его Гуров.
   – До полукилометра вон в ту сторону, – Ломтев указал рукой куда-то в северо-восточном направлении. – Там есть гаражный массив, и там тоже какое-то производство. Под ними уйма технологических туннелей самого разного назначения, а еще глубже – карстовых пустот.
   – То есть, обнаружить его там, где он вышел – если только он вышел – наши шансы не очень велики? – Лев понимающе покачал головой.
   – Скорее всего, да… – Ломтев сокрушенно развел руками.
   – Тогда я сейчас вызову транспорт, и вас всех развезут, кому куда нужно, – Лев набрал на своем сотовом номер дежурного. – Но все равно прошу быть всех на связи – вдруг какой форс-мажор?
   Когда Лев ехал в главк, ему в голову пришла интересная мысль. Он приказал шоферу везти его к ближайшей травматологической клинике, куда «Скорая» увезла сектанта, а сам созвонился с информационщиками главка и попросил их подготовиться к тому, чтобы те были готовы с помощью операторов сотовой связи вычислить местоположение мобильного телефона, номер которого он пообещал сообщить несколько позже.
   К тому времени, когда он прибыл, сектант уже лежал в палате, а места его переломов обследовал строгий доктор. Появление Гурова тот воспринял как чрезвычайный нонсенс, и даже удостоверение опера-«важняка» его не впечатлило. В нескольких словах объяснив доктору, что ситуация, из-за которой он явился в палату, более чем чрезвычайна, Лев добился того, чтобы текущие медицинские процедуры отложили хотя бы на полчаса, и попросил, чтобы из личных вещей пациента в палату принесли его сотовый. Подойдя к сектанту, он показал ему телефон и спросил по-русски, запоздало понимая, что тот его может и не понять:
   – Это твой телефон?
   Сектант в ответ лишь пожал плечами, после чего Лев попытался задать тот же вопрос по-английски:
   – Ит-с юор… (это ваш…)
   Но замялся, забыв, как по-английски называется сотовый телефон.
   – Проблемы с английским? – поинтересовался строгий доктор. – Давайте буду за переводчика, а то вы с ним и до завтра не объяснитесь.
   Перейдя на английский, он спросил сектанта по поводу телефона.
   – Йесс.. – кивнул тот.
   – Пусть назовет номер мобильника их главаря, – распорядился Гуров.
   С явной неохотой сектант прочел с экрана своего монитора длинную цепочку цифр. Лев тут же созвонился с информационщиками, и уже через несколько минут те были готовы зафиксировать его местоположение.
   – Скажите ему, пусть позвонит своему главарю, но не как пациент вашей клиники, а как будто он лежит на каком-то пустыре, нечастный и покинутый своим напарником. Пусть попросит его найти и забрать. Разговор надо тянуть как можно дольше. Если его попросят описать место, пусть сочинит что-нибудь про дома и деревья. И пусть хорошенько поругает своего напарника, который его бросил на произвол судьбы. Все, что он будет говорить, переводите мне.
   – Хорошо… – величественно кивнул доктор и, повернувшись к пациенту, заговорил по-английски.
   Тот кивнул и, взяв здоровой рукой телефон, нажал на кнопки вызова. Услышав отклик, тяжело дыша, он заговорил. Доктор вполголоса тут же начал переводить:
   – Сэр, помогите мне! Я упал в глубокую шахту и сломал ногу. Арно меня бросил, будь он проклят! Я еле смог оттуда выбраться. Сейчас лежу на каком-то пустыре, очень плохо себя чувствую. Сэр, я прошу вас забрать меня. Умоляю!
   Некоторое время послушав своего собеседника, сектант, с искаженным горечью лицом, нажал на кнопку отбоя и бросил телефон рядом с собой.
   – Что ему сказал главарь? – Лев повернулся к доктору.
   – Тот спросил про местонахождение Арно и сказал, что ему не нужно было выбираться из шахты, что он должен был застрелиться прямо там, и оборвал разговор, – с негодованием в голосе ответил тот. – Прямо зверь какой-то!
   Лев связался с информационщиками. К его досаде, те успели установить лишь то, что главарь в данный момент находится где-то в южном округе Москвы. Впрочем, даже то немногое, что удалось узнать, давало богатую пищу для размышлений. Во-первых, Гурова очень удивило то странное обстоятельство, что Арно, оставивший в шахте своего напарника, все еще не вышел на связь со своим боссом. Что бы это могло значить? Или то, что он где-то и сам попал в западню, или…
   – Ч-черт побери!!! – хлопнув себя по лбу, Лев опрометью выскочил из больницы, доставая на ходу сотовый.
   Набрав номер Еланина, он торопливо выпалил:
   – Ты сейчас где?
   – Еду в управление, Лев Иванович. Мы там все закончили, цех закрыли и опечатали… А что случилось?
   – Пока и сам не знаю. Но, боюсь, случилось…
   Снова позвонив информационщикам, он попросил телефон главаря с прослушки не снимать.
   Лев посмотрел на часы. До цеха езды было не менее десяти минут, с учетом запруженности улиц. Запиликал в кармане сотовый. «Петр…» – догадался он, доставая телефон.
   – Лева, Стас принес фотороботы и снимки, сделанные «наружкой». Три фоторобота с теми людьми, что на снимках, совпадают. Мы их уже отправили по всем УВД города, на все посты ДПС. Мне сейчас доложили, что ты пытался засечь главаря этой шайки. По-моему, это был напрасный вариант. Он вряд ли сидит на одном месте. И даже установив его точное местоположение, мы бы его задержать все равно не смогли бы.
   – Смогли бы… У меня была задумка другая: дать главарю через его подручного какой-нибудь адрес, как будто тот там лежит, и послать туда опергруппу. Если бы прокатило, кого-то еще из его шайки взяли бы обязательно. Но он, тварь, оказался хитрее. Посоветовал подручному застрелиться и оборвал разговор. Но ничего, нам теперь известно, что он в южном округе. А это что значит? Значит, у них там логово, и драпать из Москвы, скорее всего, они будут именно в южном направлении.
   – А сейчас ты куда направляешься?
   – Да к тому же фармацевтическому цеху, черт бы его побрал! Этот-то тип, у которого устройство, на связь с главарем все еще не вышел. Догадываешься, в чем юмор?
   – Ну, наверное, тоже куда-нибудь свалился…
   Даже не видя Орлова, Лев явственно представил себе, как тот чешет затылок.
   – Да вот уж фигушки! Он, скорее всего, в подземелье затаился и, когда диггеры пошли по туннелю в сторону цеха, незаметно последовал за ними. А теперь, едва суматоха там затихла, скорее всего, уже выбрался наружу. И вот теперь-то он гарантированно главарю позвонит.
   – Ах ты, мать его так!.. – было слышно, как бухнул кулак, обрушившийся на крышку стола. – Да-а-а… Изворотливы заразы!..
   – Ничего, и мы не лыком шиты! Я ребятам поручил постоянно отслеживать звонки на телефон главаря. Так что, все равно засветятся.
   Когда «Волга» остановилась у ворот цеха, закрытых на пудовый замок и опечатанных, Гуров распорядился, чтобы и Володька тоже принял участие в поисках неуловимого сектанта. Они пошли в разные стороны вокруг здания, внимательно всматриваясь в окна, закупоренные железными двустворчатыми ставнями, судя по всему, запертыми изнутри. Вблизи здания людей не замечалось, и лишь подальше, у соседних домов, куда-то шествовали прохожие. Из-под стен здания, скорее всего, построенного еще в пору первых пятилеток, во многих местах росли молодые клены и до настырности живучий мелколистный вяз.
   Приминая туфлями отросшие стебли бурьяна, который, судя по «пенькам», некоторое время назад здесь уже вырубали, Лев мельком посмотрел вниз и даже присвистнул от удивления. В цоколе здания, сложенного из старинного темно-красного кирпича, темнело открытое настежь окно, скорее всего, использовавшееся для перегрузки в подвал подвезенного сырья. Железный люк, закрывавший окно снаружи, был откинут в сторону. В полумраке подвала виднелась железная лесенка, приставленная изнутри к окну. «Вот он через него-то и смылся!» – еще раз оглядевшись по сторонам, мысленно отметил Гуров.
   Он не спеша пошел назад, пытаясь предположить, в какую именно сторону направился сектант со своим нелегким грузом. По мнению Орлова, устройство могло весить не менее семидесяти килограммов. Это означало, что Арно, тащивший на себе устройство от тайника по всем извивам темных нор, обладал недюжинной силой и выносливостью. Когда он подходил к машине, неожиданно в кармане о себе напомнил телефон. Звонили информационщики. Они засекли звонок, принятый главарем сектантов. На смеси итальянского и английского Арно сообщал ему о том, где в данный момент он находится. С трудом разобрав англо-итальянскую тарабарщину, информационщики все же смогли понять, что ждет он своего патрона на перекрестке пятого Цементного проезда и улицы Задворной.
   – Ого, куда он смылся! – удивленно резюмировал Гуров. – Это от цеха более чем в получасе езды. Видимо, добирался туда на такси. Передайте Станиславу Васильевичу, что скоро буду.
   Через минуту к машине вернулся Володька. Он сообщил, что ничего интересного им замечено не было. Сев за руль, он запустил двигатель и направился в сторону ближайшего проулка. Вырулив за дома, «Волга» ринулась в поток машин, уже начавший густеть с учетом близящегося вечера. Лев глядел в окно и размышлял о том, что сейчас нужно перекрыть сектантам любую лазейку в сторону границы с Абхазией. Они, разумеется, понимают, что попавший в руки угрозыска их сообщник может дать информацию, и тогда их прежние планы милиции будут известны. Следовательно, они их поспешат перекроить. Но как и насколько радикально?
   Знать бы, на какие они еще пустятся хитрости, чтобы вывезти за пределы России вожделенный груз!.. А люди это и в самом деле непростые. Они способны на нешаблонные решения. Может, еще раз потолковать с задержанными? Например, устроить им перекрестный допрос. Что это даст? «Лейтенант», судя по взятой им на себя роли, рангом был повыше, нежели два его подручных, один из которых сумел улизнуть. Соответственно, он располагает и более серьезной информацией. Поэтому его сообщник, находящийся сейчас в травматологии, вряд ли поможет уличить своего «старшего товарища» в какой-то неточности или заведомой лжи.
   И совсем непонятна позиция ФСБ. Это же не детский садик имени Красной Шапочки – «контора» очень даже серьезная. С информацией, которая не могла не заинтересовать, Петр выходил на них уже несколько раз, но они почему-то смотрят на выкрутасы всякой этой братии, по сути, сквозь пальцы. Что-то тут неспроста. Или они и сами параллельно с управлением угрозыска ведут свою разработку, или все это – часть их какой-то крупномасштабной секретной операции?
   Лев прибыл в главк, когда вечереющее небо меж башнями домов залил румянец вечерней зари. Войдя в свой кабинет, он увидел Стаса, разговаривающего с кем-то по телефону. Как он понял из обрывков фраз, тот разъяснял своему собеседнику значимость поиска какой-то «Волги». Закончив разговор, Крячко положил трубку и потянулся с мученическим выражением лица.
   – Ну, блин, и денек сегодня! – объявил он, кулаками протирая глаза. – Ну что, как у тебя? Этот хмырь с устройством из подземелья вылез?
   – И вылез, и смылся… – с досадой вздохнул Гуров. – Информационщики засекли его разговор с главарем. Скорее всего, они уже смазывают пятки салом. Я вот все думаю, не рванут ли они удирать на поезде? Документы у них наверняка сделаны качественно. Ручную кладь на вокзалах не проверяют. Чего им бояться? Надо было бы и все линейные отделы снабдить фотороботами.
   – Уже! – торжествующе улыбнулся Стас. – Но тут вот какая закавыка. Наш клиент… Ну этот «лейтенант», когда мы составляли фотороботы, сказал, что их главарь искал себе хорошую двадцать первую «Волгу». Вот я и подумал: а что, если он ее себе все-таки нашел? Я сейчас созвонился с гаишниками и предупредил их насчет «Волги», чтобы, в первую очередь, фотороботы сверяли с пассажирами двадцать первых.
   – Тогда, по идее, нам надо ехать за МКАД и дежурить там на каком-нибудь КП ДПС. Да и команду собровцев с собой захватить. Чтобы, если вдруг чего, сразу за «клиентами» в погоню и – брать.
   – Кстати, я гаишников предупредил, чтобы они сами, если их мало, не вздумали организовывать захват. Там, чувствуется, волки подготовленные. Могут и их положить, и уйти такими путями, что потом концов уже гарантированно не найдешь. Предложил подольше тянуть с проверкой по возможности, продырявить колесо.
   – Интересный вариант! Старуха Шапокляк была бы в восторге, – рассмеялся Гуров. – Ну что, тогда поехали?
   – А ты считаешь, они сдернут сегодня в ночь? – Крячко озадаченно повел головой.
   – Уверен! Устройство у них уже на руках, и делать им тут уже больше нечего. Вдобавок, их сейчас ищет вся милиция. Они ж не наивные лопухи, которые полагают, что в Москве затеряться проще простого. Им сейчас главное – проскочить в какую-нибудь из соседних областей. А там уже намного проще – напряг не такой, как здесь, поэтому с гаишниками бывает легче «договориться»…
   Менее чем через час к контрольному пункту дорожно-патрульной службы на пересечении МКАД и Варшавского шоссе подрулил старенький «Мерседес», за которым следовал белый «Соболь» с занавесками на окнах пассажирского салона. Гуров и Крячко, припарковав машину невдалеке от кирпичного «скворечника», поднялись наверх и со старшим дежурной группы определились с порядком действий на тот случай, если вдруг появится интересующая их машина. Заодно и установили связь с главком – Орлов на этом настаивал особенно, как будто от регулярности докладов хоть в самой малой степени мог зависеть успех операции.

   Заря уже угасала, постепенно начало смеркаться. Лев, не отрываясь, глядел в окно на шоссе, по которому в обе стороны двигалась армада машин. В сторону Москвы – неспешная, до предела сжатая, то и дело замедляющая ход, а то и вовсе стоящая без движения. Из столицы – оживленно-торопливая, чуть сбавляющая ход в поле зрения инспекторов, и почти сразу прибавляющая газа, лишь КП оставалось «за кормой». Среди многообразия марок и моделей авто двадцать первые «Волги», встречавшиеся не чаще, чем иномарки лет тридцать назад, выглядели музейными экспонатами, динозаврами эпохи советского автопрома. Из двух «раритетов», за последние полчаса проследовавших из Москвы на ее областные просторы, ни один не оказался тем, что был нужен.
   – Стас, а тебе не кажется, что мы купились на их очередную хитрость? – все так же глядя в окно, задумчиво произнес Гуров. – Что, если вариант с двадцать первой «Волгой» – не более чем «деза»? Нет, если, как говорят математики, исходить от противного, то самый хитрый, как правило, выбирает внешне более опасный вариант и на этом выигрывает. Его противник отрабатывает внешне более безопасные варианты и упускает преследуемого. Но если преследуемый подлинный ас, и он знает истинные возможности преследователя, то он беспроигрышно выбирает, опять-таки, самый безопасный вариант, поскольку знает, что его перехватывать будут на наиболее опасных направлениях.
   – Лева, ну ты и запутал мне мозги! – Крячко натужно наморщил лоб. – Прямо как Мудрейший из старого фильма про Аладдина: если сон это – не есть не сон, то не сон – не есть сон… Можно как-нибудь проще?
   – Если они хитры относительно и сами считают нас средними сыщиками, то будут драпать на машине, наименее приметной на наших дорогах – средневозрастном «Фольксвагене» или какой-нибудь «десятке». Если они очень хитры, но не считают нас сыщиками вышесреднего уровня, то выберут приметную двадцать первую «Волгу», исходя из принципа: лучше всего спрятано то, что лежит на виду. Но если они хитрее хитрых, а нас считают достаточно умными операми, которые будут искать лежащее на виду, они, используют первый вариант. Теперь понимаешь?
   – Ну теперь уже яснее. И какова мораль сей басни? Нам нужно определить, кем именно они нас считают?
   – Вот это – в самую точку. Давай подумаем, кем мы выглядим в их глазах. Раз они за нами следили по городу, наблюдали за нами у входа в катакомбы, значит, представление о нас уже имеют. Так кто же мы по их мнению: середнячки, сыскари выше среднего, или асы?
   – Думаю, выше среднего, но не асы, – категорично определил Крячко. – То, что мы сразу не просекли насчет липовых «саперов», и попались на эту удочку, говорит не в нашу пользу. Но то, что все-таки их раскусили, наш, скажем так, рейтинг должно повысить.
   – То есть, ты считаешь, что наиболее вероятен второй вариант – они на двадцать первой, с устройством, лежащим на виду? Ладно, будем придерживаться этого варианта.
   – Товарищ полковник, – неожиданно окликнул Гурова капитан, сидевший у селектора связи. – С КП на Каширке только что сообщили про двадцать первую «Волгу» синего цвета. Ее номер – «г», триста сорок восемь, «вв», девяносто девятый регион. В кабине всего один человек, некто Леонидов Павел Захарович, семидесятого года рождения, проживающий в Туле. Машиной управляет на основании генеральной доверенности, полученной сегодня. Сверили его с фотороботами, вроде, сходство с одним из подозреваемых имеет. Но очень слабое. В салоне машины никаких посторонних предметов, в багажнике лишь инструмент и запаска.
   – Его отпустили? – спросил Лев, чему-то чуть заметно улыбнувшись.
   – Да, товарищ полковник… – капитан потянулся за телефонной трубкой. – Его надо задержать?
   – Ни в коем случае! Молодцы, правильно сделали – пусть спокойно едет дальше, – Гуров облегченно вздохнул. – На взлет!
   – Это они?! – удивился Стас. – Но их же сейчас, по меньшей мере, пятеро. А в машине только один! И где груз?
   – Все очень просто! «Волга» через наш «фильтр» прошла? Все, теперь она, как жена Цезаря, вне подозрений. Остальные выезжают из города на разных такси и собираются где-нибудь у Домодедово. Спокойно едут, скажем, до Рязани, там «Волгу» топят в каком-нибудь водоемчике, покупают другую машину, и нам поймать их на порядок сложнее. Тем более что – видишь? – фотороботы не вполне соответствуют оригиналам. Да и внешность слегка подкорректировать не так уж и сложно…
   Запуская двигатель, Стас пробормотал что-то наподобие: «Ну, старина, не подведи!», и «мерин» лихо помчался по МКАД в сторону Каширского шоссе. Следом, не отставая, понесся «Соболь» с группой захвата. Слушая уверенный гул мотора, Гуров все же внутренне ощутил досаду из-за того, что они со Стасом отправились на крячковском стареньком «мерине», а не на его «Пежо». Но уж теперь – как срослось, так и срослось…
   Вскоре показалась транспортная развязка Каширки и МКАД. Свернув вправо, «Мерседес» и «Соболь» помчались в сторону Домодедово. Лев посмотрел на часы. По его расчетам, сектанты уже могли быть на полпути к Барыбино. Потом – Ступино, Кашира… Интересно, куда они свернут за Каширой – в сторону Тулы или Рязани? Ничего, в Кашире дэпээсники о них предупреждены, отследят. Хотя… Что, если у сектантов в Кашире пересадка на другой, заранее купленный транспорт?! Тогда – все, капут… Значит, их надо срочно догонять!
   – Стас, газку прибавь! – не отрываясь от дороги, попросил Гуров. – Темнеет, можем упустить.
   Наверное, и без того лихо галопировавший «мерин» Станислава давно уже не являл такой прыти. Не сбавляя ходу, они миновали Домодедово и на той же ураганной скорости помчались дальше. Когда они пролетели мимо указателя на Барыбино, впереди, в сгущающихся сумерках, замаячила синяя «Волга», двадцать первой модели. Включив рацию, Лев связался со старшим группы захвата и предупредил, что объект они уже догоняют.
   – Лев Иванович, давайте их возьмем в «коробочку», – немедленно предложил тот. – Но только вперед выйдем мы – так для вас будет безопаснее.
   – Добро! – согласился Гуров. – Действуйте!
   «Соболь», выжав из своего двигателя все что можно, переместился на левую полосу и, обогнав «Мерседес», начал обходить «Волгу». Но тут произошло нечто неожиданное. Из окна «Волги» высунулась рука и что-то бросила на дорогу, под колеса «Соболя». Тот, резко теряя ход, завилял и остановился. Было ясно, что преследуемые чем-то сумели вывести из строя его колеса.
   – О, с-суки! – удивленно отреагировал Стас, снова прибавляя газу. – Огрызаются, твари! А ты глянь-ка, кабина и в самом деле полна народу… Как бы и нам не кинули под колеса чего-нибудь колющего.
   Молча достав из кобуры свой «Штайр», Лев высунулся в окно и несколько раз прицельно выстрелил. Внезапно, осев на заднее правое колесо, «Волга» вильнула под откос и, едва не опрокинувшись, покатилась вниз, на луг, поросший кустарником. Со скрежетом затормозив, Стас вырулил на обочину, и опера, выскочив из кабины, помчались к «Волге», из которой тоже уже успели «десантироваться» четверо мужчин и женщина. Двое мужчин и женщина побежали прочь, держа за лямки увесистый вещмешок. А еще двое достали пистолеты и, укрывшись за машиной, изготовились к бою.
   Лев оглянулся. От отставшего почти на километр «Соболя» к ним что есть духу спешили собровцы. Быстро рассредоточившись, опера, укрываясь за кустами и высоким бурьяном, стремительными короткими перебежками начали обходить «Волгу». Укрывшиеся за ней занервничали и в воздухе прозвучали первые выстрелы. Вскинув «Штайр», Лев поймал мушкой того, что спрятался за капотом, и трижды нажал на спуск. Вскрикнув, тот резко выпрямился и, взмахнув руками, рухнул навзничь.
   Истерично визжа, второй беспорядочно выпустил в сторону Стаса остаток обоймы и, швырнув в него пистолетом, кинулся наутек. Гуров и Крячко тут же ринулись за ним. В пылу погони Стас зацепился ногой за корягу, укрытую травой, и, громко выразившись непечатным слогом, растянулся на земле. Лев быстро настиг беглеца и уже собирался сбить его с ног, как тот внезапно выхватил из кармана какой-то баллончик и, резко развернувшись к нему лицом, выпустил струю какой-то аэрозоли. Гуров едва успел отпрыгнуть в сторону, лишь краем ноздрей ощутив совершенно непонятный запах, отдаленно напоминающий смесь дихлофоса и миндаля. К его удивлению, второй аэрозольной атаки не последовало. Сектант неожиданно замер, держа руку с баллончиком на отлете, как бы размышляя о чем-то возвышенном, после чего обмяк, как резиновая кукла, из которой выпустили воздух, и безвольно растянулся на траве. Только теперь Лев ощутил, что из-за его спины в сторону сектанта дует вечерний ветерок.
   Мгновение спустя к нему подбежал Стас, недоуменно глядя на лежащего сектанта.
   – Что это с ним? – указал он стволом пистолета.
   – Из своего же баллончика газа вдохнул… – отмахнулся Гуров. – Давай быстрее за этими, пока не смылись!
   Громко сопя и топая берцами, с дороги быстро спустились шестеро парней в камуфляже и черных масках.
   – Остальные где? – тяжело дыша, спросил старший группы со звездочками старшего лейтенанта.
   – Ушли в ту сторону, – Лев указал в сторону темно-красной полоски догорающей зари. – Надо спешить, а то ночью нам их не найти…
   – Ну если они в той стороне, то далеко не убегут – там такое болото! – коротко рассмеялся лейтенант. – Я эти места хорошо знаю. Цепью рассредоточиться – и вперед! – скомандовал он.
   Собровцы, растянувшись широкой цепочкой и держа автоматы наготове, легким бегом двинулись вслед за беглецами. Опера тут же направились следом.
   – Товарищи офицеры, – оглянувшись на бегу, обратился лейтенант, – может быть, вам держаться от нас чуть поодаль? Все же, мы в бронниках, а вы-то – без!
   – Пустяки, в случае чего – заляжем! – пообещал Гуров.
   Минут через пять они увидели фигуры троих людей, которые, став кругом, соединили высоко воздетые руки. Они раскачивались из стороны в сторону и что-то распевали. Скорее всего, какой-то псалом. Лев вдруг в один миг понял смысл происходящего – сектанты включили устройство на срабатывание! По его спине пробежала ледяная волна.
   – Ложись!!! – скомандовал он, падая ничком в траву, прекрасно понимая, что их сейчас уже ничто не способно защитить.
   На землю рухнули все остальные. Лев запоздало вспомнил, как когда-то на уроках гражданской обороны учили, что падать надо обязательно головой в сторону от эпицентра ядерного взрыва. Но какая разница, куда лежать головой, если через секунду весь луг гарантированно обратится в выжженный такыр?! Гуров лежал, слыша бешеный гулкий стук своего сердца, и ждал, что еще мгновение, и, слепя своими лучами на десятки километров вокруг, рядом с ним вспыхнет жуткая, звезда рукотворного ада. Но они этого, скорее всего, осознать не успеют. Они сгорят раньше, чем человеческий мозг способен понять и отреагировать на боль…
   Прошло пять или десять кошмарных секунд, но взрыва все не было. Льву они показались целой вечностью. Он поднял голову и увидел сектантов, недоуменно склонившихся над устройством. Неожиданно один из них заорал яростно и негодующе и несколько раз пнул ногой что-то, лежащее в высокой траве. Гурову удалось разобрать лишь «Год дэмит! О, каналья!!!»
   С невероятным облегчением он понял, что взрыва не будет, что все теперь будет в порядке, и вообще – они и дальше будут жить!!!
   – Подъем! – скомандовал он, поднимаясь на ноги. – Ложная тревога.
   Разом вскочившие на ноги собровцы быстро окружили сникших, даже не пытающихся сопротивляться сектантов и, защелкнув на них наручники, повели к дороге. Двое парней, взяв за лямки вещмешок, понесли его следом за остальными.
   – Ну-ка, дайте-ка глянуть! – попросил Гуров и заглянул в вещмешок.
   «Чемоданная бомба» оказалась коротким, толстым цилиндром, с выпуклыми днищами. На его боку имелся ряд кнопок с цифрами и небольшой экран монитора. Присмотревшись, Лев увидел на нем изображение… кукиша, судя по всему, адресованного тем, кто попытается устроить взрыв. Подошедший к ним Стас громко расхохотался.
   – Во, юмористы! Во, юмористы! – восхищенно покрутил он головой.
   Когда они в уже сгустившейся темноте вышли на дорогу, собровцы принесли с луга обоих сектантов, один из которых все еще лежал в «отключке», а второй был ранен Гуровым в верхнюю часть грудной клетки. В это время откуда-то со стороны Каширы подлетела «Газель» с милицейской мигалкой, следом за которой через минуту подрулила еще одна, и с ней «Скорая помощь».
   – Да, это я вызвал подмогу, когда у нас эти умники вывели из строя машину, – пояснил Льву старший лейтенант.
   Пискнув тормозами, на обочину вырулила большущая черная «Тойота», из которой вышли двое мужчин в гражданских костюмах.
   – Товарищи, мы из Федеральной службы безопасности! – объявил один из них, доставая из кармана удостоверение.
   Взглянув на «ксиву» в свете фар, Лев понимающе кивнул.
   – Вы за задержанными и устройством? – спросил он.
   – Да. Нас известил генерал-лейтенант Орлов, – подтвердил второй.
   – Ну что, мы свою работу сделали… – Стас величественно развел руками. – Всем счастливо!
   Опера направились к «Мерседесу», который по-прежнему стоял с приоткрытыми дверцами. Кивнув в его сторону, Крячко жизнерадостно улыбнулся.
   – Смотри-ка, и не угнал никто! Я, блин, даже ключи из замка вынуть не успел. Кстати, Лева, а ты, когда понял, что эти придурки надумали взорвать устройство, здорово напугался?
   – Здорово, здорово… – усмехнулся тот. – Ты же не хочешь сказать, что чуть не уснул от скуки, пока валялся на земле?!
   – Что ты! Какая скука?! Окстись! «Весело» было – до поросячьего визга. Ты Петру-то позвонить не собираешься?
   – Да, надо бы… – согласился Гуров доставая телефон.
   Набрав номер Орлова, он вкратце рассказал о событиях последнего часа. Упомянул и про прибытие эфэсбэшников. В ответ Петр как-то непонятно закашлялся и почему-то чуть смущенно сказал:
   – Видишь ли, Лева… Только сейчас узнал, что, оказывается, наши спецслужбисты уже давно были в курсе насчет планов Сулеймана заполучить «чемоданную» атомную бомбу – наша нелегальная резидентура на Ближнем Востоке хорошо сработала. Ну и решили ему в этом подыграть. Сделали липовое хранилище, липовые «атомные бомбы»… А когда формировали караульную службу и службу хранения, как бы «проморгав», допустили туда такого человека, как Добров. О нем они все прекрасно знали. И если бы в этот процесс не вмешались сектанты, сейчас экстремисты ходили бы в обнимку с железной болванкой, которая не годится даже, чтобы рыбу глушить. Но уж вышло – как вышло…
   – То есть, воровская «зондер-команда» поменяла муляж на муляж? – удивленно спросил Гуров.
   – Еще круче. Шатров вообще ничего не менял. Когда они загнали свой транспорт в хранилище, Добров аэронаркотиком «отключил» спецслужбиста и стал вести наблюдение за входом. Шатров достал свой муляж устройства, поднес его к тому, что считался настоящим, и сразу же, не обменивая, снова положил ту же самую болванку обратно в машину. Почему? Не знаю... Может, совесть не позволила, а может, просто, понимал, что нельзя таким людям, как тот Сулейман, давать в руки что-то серьезное. Кто знает, где бы они рванули боезаряд, эти воители шизонутые? Кстати, Добров с Шатровым даже не подозревали, что в этом помещении велась скрытая видеосъемка. Правда, на всякий пожарный, они использовали спецустройство, подавляющее работу видеотехники. Но на нашу видеосистему оно не повлияло. За вас вот досадно, что из-за молчанки этих наших спецслужбистов вам пришлось столько мучиться, и во многом понапрасну.
   – Ерунда! – утешающе заметил Гуров. – После того, что нам сейчас довелось пережить, все вместе взятое – не более чем веселая комедия. Приедем – расскажу.
   – Что он там сказал? – одним глазом следя за дорогой, повернулся к нему Крячко.
   Молча дослушав Льва, он отрывисто хлопнул ладонями по баранке, широко раскрыв глаза и беззвучно шевеля ртом, словно от переполняющего его возмущения не мог сказать и единого слова. Но еще мгновение спустя Стас громко расхохотался.
   – Ну, фокусники, … их в кочерыжку! Ну, темнилы, … им в нос!!! – с веселой злостью оглашал он непечатные пожелания, вперемешку со всевозможными междометиями.
   – Стас, не стоит кипятиться! – усмехнувшись, урезонил его Гуров. – Ты о чем думал, лежа на лугу? Вот то-то же! Кто-то сказал, что хрен редьки не слаще. Но если не попробуешь ни того, ни другого, как этому поверишь? Считай, сегодня нам довелось отведать и того, и другого, да еще и закусить свежей горчичкой.
   Оба замолчали, глядя на пролетающие мимо цепочки белых и красных огоньков катафотов на дорожном ограждении. И каждый подумал о том, что у жизни есть странное свойство – по-настоящему ее начинаешь ценить только тогда, когда ее продолжительность вдруг начинает измеряться всего лишь несколькими последними мгновениями…

Николай Леонов Алексей Макеев Итальянский синдром