-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
|  Анна Ростиславовна Попова
|
|  Взгляд со стороны (сборник)
 -------

   Анна Попова
   Взгляд со стороны (сборник)


   Предисловие

   Эта книга для того, кто хочет взглянуть на привычное со стороны. На привычное – значит, и на себя тоже. Прежде всего – на себя.
   Большинство из нас ищет в книгах необычайное, такое, от чего захватывает дух. Не только подросткам (активно познающим окружающую действительность), но и взрослым свойственно из обыденности стремиться в тот мир, где достаточно выйти на улицу, чтобы попасть в водоворот чудес и приключений, где за честь и любовь сражаются, где герой всегда прав, а злодей по мере развития сюжета совершает все больше и больше злодейств, утверждая читателя в мысли о справедливом и неотвратимом наказании. Этот мир – опасный, но «правильный». Наш – безопасный, стабильный до скуки, но – неправильный, потому что чуть ли не ежедневно предлагает – нет, не предлагает, навязывает! – неоднозначные ситуации. Вчерашний друг может подсидеть на работе, вчерашняя склочная соседка может превратиться в любимую женщину…
   В книге, предлагаемой вашему вниманию, нет недостатка в сражениях, чудесах, любовных историях. Но – вот что удивительно – герои, которые вершат судьбы потрясенного мира и которые являют потрясенному миру удивительные таланты, не избавлены от пресловутой неоднозначности. Не избавлены, как и мы, от суровой необходимости выбирать и в полной мере отвечать за последствия своего выбора. И потому в книге очень мало «чистых», «стопроцентных» героев и злодеев. Большинство персонажей – такие же, как и мы, – разве что последствия подлости, совершенной на поле боя, куда страшнее, чем последствия недоброй шутки над соседом, а размен золотого таланта на медяки известности – большее преступление, нежели халтурно выполненный отчет…
   Взгляд со стороны – взгляд объективный, потому что это взгляд зрителя, который не знает – или намеренно убедил себя, что не знает – событий спектакля. Для него все впереди, и только в самом конце он получит право вынести суждение, право арбитра. Автор помогает читателю, не ставя и себя в ситуацию «знатока», он тоже зритель, который не тревожит героев своим присутствием в гуще событий. Он рядом, в стороне. Потому что он не хочет судить; он хочет разобраться в сути происходящего.
   …Перед вами – пять историй. Множество судеб. И бесконечное количество выборов.
   Книгу открывает история шахматной войны. Изначально шахматная партия имела аналогию с боем, затем – что мы видим и в данном случае – аналогия распространилась и на человеческую жизнь вообще. В этой драме каждое действующее лицо играет строго определенную роль, подобно тому как на шахматной доске каждая фигура ходит определенным образом. Однако игру делают не ходы, а характеры, а еще точнее – их доминанты. Белая Королева – это любовь, Черный Король – амбиции, Черный Офицер – цинизм, слегка облагороженный обаянием, и т. д. Здесь нет агрессоров и защищающихся, есть неприятели, равные по силам, и потому исход нельзя предугадать. И в каждой из двух армий есть свои герои и подлецы. Но больше всего тех, в ком одно или второе возобладает под давлением обстоятельств…
   «Сердцевина» книги – два либретто мюзиклов по мотивам известных произведений: «Отец Горио» О. де Бальзака и «Блистающий мир» А. Грина. Мюзикл – жанр весьма современный, развивающийся. Интересно, что в новаторскую форму зачастую вкладывается классическое содержание. А вместе с ним приходит и классическая проблематика. В мюзиклах «Отец Горио» и «Четыре тысячи колокольчиков» определяющая проблема – проблема меры добра и зла не только в человеке, но в обществе в целом. Созерцательный реализм Бальзака сближается с воинственным идеализмом Грина. Автор бережно сохраняет особенности первоисточников – социальность Бальзака и фееричность Грина.
   Стихотворная пьеса-притча «Судьба в кредит» не случайно занимает в сборнике место после философской сказки по мотивам романа А. Грина «Блистающий мир». Единожды – в «Алых парусах» – Грин дал своему произведению подзаголовок «феерия», но, по сути, все его романы, с их условной географией, именами, не принадлежащими какому-либо народу, были феериями. Более того, произведения Грина пронизаны символизмом. Вот и «Судьба в кредит» – тоже феерия, в ней и герои, и ситуации глубоко символичны. Роднит два произведения и тема творческого дара, который делает героев особенными и становится их судьбой.
   Книга открывается и закрывается произведениями, основанными на вечных сюжетах. «Троя», как и «Черно-белый этюд», – история войны, которая давно стала многоуровневым символом – символом платы за любовь, символом жестокости, символом героизма. Герои-символы, судьбы-символы…
   Каждое из пяти произведений – притча. Притча о выборе, притча о даре, о милосердии, ответом на которое стала жестокость, о жестокости, которая заставила вспомнить о милосердии. Притчи о выборе. О судьбе, которая прямо или косвенно зависит от выбора. Ситуация выбора – равно как и ситуация боя – заставляет героя раскрываться с наибольшей полнотой. Шахматная война призывает героев выбирать между амбициями и любовью, дружбой и долгом, привычными оценками и подлинными принципами. Первая же сцена «Отца Горио» обозначает проблему выбора. Кем станет бедный, но амбициозный провинциал в блистательном Париже, где искушения соседствуют с испытаниями? Растиньяк выбирает между прозябанием в пансионе мадам Воке и блестящим будущим, ради которого надо стать убийцей, хотя кровью обагрятся руки другого. К чести Растиньяка, он не воспользовался сладкими плодами, взращенными на крови. Руна Бегуэм тоже разрешает сложную (в этом случае – сложную исключительно психологически) ситуацию с помощью убийства – и расплачивается вечной печалью. Дважды совершает выбор Ансельм. И если в начале жизненного пути его выбор прост, хотя и не очевиден (взять или не взять деньги, искренне предложенные лучшим другом?), то второй его выбор очевиден, но не прост. Ансельм не готов поступиться ради умирающего друга и малой толикой жизненных благ. Выбирает между Ансельмом и Фридрихом Элен. Но тяжелее других выбор Фридриха. Он не просто отдает другу деньги – он жертвует своим будущим ради будущего того, кого считает талантливее себя. Роковое заблуждение…
   Притчи о даре. О творческом даре. О жертвенном даре. О том, как непосильный дар может сделать человека жертвой. Дар и жертва – многоуровневые символы. Многоуровневые даже в пределах одного произведения. Дар – это умение любить, свойственное Белой и Черной Королевам, Белой Пешке, Тави. Дар – жертва ради любимого или друга. Отец Горио и Фридрих жертвуют всем, и их удел – жизнь на чердаке. Белая Королева жертвует собою во имя любви к Белому Королю, в то время как Черный Король жертвует Черной Королевой ради амбиций, она же – венец ее личной драмы! – осознавая все это, тем не менее, жертвует собою ради своего Короля. Дар – необычное творческое умение (Друд, Ансельм). Безусловно, дар бывает более обыденным – например, умение нравиться (Растиньяк, Руна Бегуэм). В «Судьбе в кредит» дар обретает значение главного символа: дар – символ состоявшегося успеха Ансельма и не состоявшегося, хотя вполне возможного успеха Фридриха, дар – рука и сердце Элен. Важно, что талант Ансельма (это показано четко и ясно) – проживать чужие жизни, говорить за тех, кто сам не может о себе сказать. К несчастью, его собственный жизненный путь оказывается труднее, чем создание литературного произведения. Альтруистический дар Фридриха превратился в жертву, взрастившую эгоизм Ансельма.
   Каков же итог? Итог – обоснованно нулевой.
   На первых страницах «Черно-белого этюда» Черные и Белые распевают воинственные песни, но они равны – равны не только силой, но и боевым задором. И сразу же становится ясно: в этой войне каждый – и жертва, и убийца. А значит – близится трагедия. Мы видим, как от воинственного пыла не остается и следа. Потери, личные драмы. И, в конце концов, – пат. Тот самый нулевой итог битвы, в которой нет победителей, но есть проигравшие.
   Умирает Горио, и Растиньяк – единственный из обитателей пансиона мадам Воке, кого эта смерть заставила задуматься. Но это – тот самый Растиньяк, который дал «добро» на убийство богатого наследника, чтобы через женитьбу завладеть его деньгами. Нулевой итог? По крайней мере, близко к тому.
   Чудо Друда наследует единственная неравнодушная – чистая душою Тави Тум. Гибнет Друд – героическая личность, а наследница чуда – девушка, вся сила которой – в духовной чистоте. Может ли чистота стать оружием против полчищ воинствующих мещан?
   Самоотверженный дар Фридриха оказался столь же бесплодной попыткой сделать мир лучше. И только смерть дарителя заставила Ансельма задуматься… пока – лишь задуматься. Непомерная плата за такой итог.
   И только в «Трое» итог ненулевой. Троя пала. Но на ее развалинах, как чудо из чудес, появился цветок милосердия…
   И все-таки не верится в нулевые финалы, не верится! Есть нечто, корректирующее их. Объективный, но неравнодушный взгляд. Взгляд со стороны, но не взгляд постороннего. Посторонний не получит права вынести в финале суждение.
   Не потому ли так важны повторяющиеся сцены, повторяющиеся фрагменты диалогов? Каждый повтор – это не повторение пройденного, а шаг вперед, новый уровень понимания героями самих себя и мира – или хотя бы понимание того, что жизнь свела их с чем-то новым, во благо или во вред.
   Не потому ли так важны параллели, бесчисленные параллели? Друзья из разных станов не перестают быть друзьями, а из одного – превращаются в смертельных врагов («Черно-белый этюд»). Отвергнутая дочь молит Бога, чтобы он смягчил жестокое отцовское сердце, а в это время меркантильные избалованные дочери разоряют своего заботливого отца («Отец Горио»). Две женщины любят одного мужчину, но одна принимает его как дар судьбы, а другая губит, потому что не сумела переделать на свой лад («Четыре тысячи колокольчиков»). Два мужчины любят одну женщину, но один – нелюбимый ею – воистину достоин любви, а другой, увы, любим, – но девушка избирает достойного («Судьба в кредит»). Рядом со слабым эгоистичным юношей – его брат-воин, готовый погибнуть, защищая родной город («Троя»).
   Не потому ли особенно важны присутствующие в пространстве каждого из произведений герои-арбитры?
   Арбитр – Элен, которая завоевывает это право благодаря нравственному максимализму. Она, как бы это ни было трудно, живет по законам беспристрастной справедливости, а значит, может оценивать других. Но на чьей же стороне правда – на стороне Ансельма или на стороне Фридриха? Ансельм принимает бескорыстный дар, зная, что это поможет ему добиться славы. Фридрих отказывается от жизненного успеха – впрочем, он не слишком верит в то, что этот успех возможен. Мы – верим, потому что Элен – арбитр, многое перестрадавший, мудрый – верит. Сомнения Фридриха и раскаяние Ансельма – нулевой итог. Мудрость – ненулевой.
   Черного Коня максималистом не назовешь. Он – сомневающийся насмешник, сродни шекспировским шутам, которые, бренча колокольчиками, раскрывали своим господам нелицеприятную правду. Критический, но отнюдь не равнодушный взгляд на события и их участников дает Черному Коню право быть арбитром. Когда война завершается патом, Черный Конь печалится не об этом исходе, а о погибших, и доходит до логического вывода из своих рассуждений: войну порождают жадность, хитрость и подлость, а вовсе не дворцовая интрижка, которая подразумевалась в качестве причины. Он – не плакальщик. Он – мудрец. Ненулевой итог.
   Арбитры, как истинные мудрецы, не дают готовых решений. Они ставят больше вопросов, нежели дают ответов. Иными словами, предлагают поиск – другим героям и читателям. Предлагают стать арбитрами. Предлагают взглянуть беспристрастно, но сочувственно. Взглянуть со стороны.

   Елена Яворская


   Чёрно-белый этюд


   Действующие лица

   Белый Король
   Белая Королева
   Чёрный Король
   Чёрная Королева
   Чёрная Ладья
   Белый Офицер
   Чёрный Офицер
   Белый Конь
   Чёрный Конь
   Белая пешка E2
   Белая пешка G2
   Чёрная пешка В7
   Чёрная пешка F7
   и все остальные фигуры и пешки


   Мы равны

   В строгом порядке, ещё не разрушенном сумятицей боя, друг напротив друга выстроились два шахматных войска. Под ногами – разлинованное поле, справа или слева – друзья и военачальники, а впереди – поражение или победа, жизнь или смерть, верность или предательство? – кто знает… Но пока – игра не начата, и все равны.

   Белые и Чёрные
   Мы равны. Две армии, два строя
   В ожиданье будущей войны.
   Мы равны перед началом боя,
   Будущие жертвы и герои,
   Командиры, пленники, изгои,
   Короли и пешки – все равны…

   Мы ещё не думаем о мести,
   И ещё не сделан первый ход,
   В нетерпенье топчемся на месте,
   Ждём, когда невидимый гроссмейстер
   На часы уверенно нажмёт.

   Верные, бесстрашные, коварные,
   Трусы, храбрецы и подлецы —
   Две стихии, две могучих армии
   Собрались на клетчатом плацдарме —
   Чёрные и белые бойцы…

   А пока ещё —
   длится парад,
   И прожорливой смерти
   не страшен оскал,
   И не виден, не слышен
   сквозь грохот и чад
   Истекающий кровью финал,

   А пока – чёрно-белый парад
   И предчувствие скорой войны,
   А пока – ни атак,
   ни боёв,
   ни наград,
   Командиры молчат,
   бастионы стоят,
   И безусый юнец,
   и матёрый солдат —
   Все равны!
   Все равны…


   Оставайся со мной навсегда

   …И словно опустело шахматное поле, и никого не осталось для них двоих…

   Белая Королева (Белому Королю)
   Оставайся со мной навсегда.
   В сумасшедшем, неправильном прошлом,
   В настоящем, которое спит,
   как солдат перед завтрашним боем.
   Оставайся со мной навсегда.
   Даже в будущем – оттого что
   Мы не знаем, какое оно.
   Да и есть ли оно – хоть какое…

   Оставайся со мной навсегда.
   Без потрёпанных слов-обещаний.
   Вот сейчас ты скомандуешь: «В бой!» —
   и призывно взметнётся труба…
   Ты же знаешь, такую любовь
   никогда никому не прощают,
   И завистливо смотрит на нас
   одинокая ведьма – судьба.


   Во имя победы!

   Битва начата! В черном стане – воодушевление. Речь держит Король!

   Чёрный Король
   Долой сантименты! Довольно
   Мы в них преуспели!
   Вперёд! Через грозы и войны
   К намеченной цели!

   Герои мои, героини,
   Борьба наше кредо!
   Во имя победы, во имя
   Победы!

   Я пагубной честностью вовсе
   Уже не страдаю.
   И жадность, и хитрость, и подлость —
   Я всё оправдаю!

   Шпионьте, не будьте наивны,
   Крадитесь по следу!
   Во имя победы, во имя
   Победы!

   Чужих обмануть повезёт —
   Не робейте, отлично!
   Раздам ордена и за всё
   Награжу самолично!

   А надо – с врагами своими
   Ведите беседы!
   Во имя победы, во имя
   Победы!

   Врагу я устрою такое —
   Во сне не приснится!
   Пора б этим белым героям
   Слегка потесниться

   И горечь похлеще полыни
   Отведать!
   Во имя победы! Во имя
   Победы!


   Друзья

   Они стояли рядом, на соседних клетках. Случилось так, что и в жизни были друзьями.

   Белый Конь и Белый Офицер
   Одни на двоих и балы, и манёвры,
   И пекло сражений, и стынь похорон,
   И гарь, что так едко царапает нёбо,
   И завтрашний бой, и вчерашний урон,

   И миг передышки, и горечь, и верность,
   И песня, которую мы допоём.
   Холодная ярость пульсирует в венах,
   Мы в прятки со смертью играем вдвоём.

   И наша неловкая старая клятва —
   Одна на двоих – а чего нам ещё?
   И страх, и отчаянье делятся на два,
   А нужно всего-то подставить плечо.

   А как же без этой священной поруки,
   Без этого чувства надёжной руки?
   Мы бьёмся и бьём… ощущая друг друга
   На разных углах чёрно-белой доски.


   «Убить» и «любить»

   А это – Чёрный Офицер, поразительный красавец, прожигающий взглядом шеренгу пешек, улыбающийся им с тем лёгким и циничным обаянием, которое так нравится женщинам…

   Чёрный Офицер
   В бой! – раздаётся приказ.
   Странная рифма – «убить» и «любить».
   Вот что, красавица, время за нас,
   Значит, пора эту чашу испить,
   Счастье изменчиво – раз! – и проходит,
   Глупая верность больше не в моде,
   Время сегодня за нас!

   Чёрные пешки
   И попалась глупая птаха,
   Но охотник сегодня добрый,
   И глаза твои – словно бархат,
   И улыбка – ножом под рёбра,

   И слова твои будут ядом,
   И сомкнутся губы сурово.
   Ты полюбишь с первого взгляда,
   Чтобы разлюбить со второго.

   Чёрный Офицер
   В бой! – раздаётся приказ.
   Что нам терзаться, что нам гадать,
   Нам ли бояться? Нам ли страдать?
   Сердце изменчиво, счастье случайно,
   Я не даю никаких обещаний,
   Вот что, красавица, время за нас,
   Время сегодня за нас!

   Чёрные пешки
   И попалась глупая птаха,
   Но охотник сегодня добрый,
   И глаза твои – словно бархат,
   И улыбка – ножом под рёбра,

   И слова твои будут ядом,
   И сомкнутся губы сурово.
   Ты полюбишь с первого взгляда,
   Чтобы разлюбить со второго.


   Враг

   Она не хотела этого; так уж случилось, что неотразимый красавец Чёрный Офицер тронул сердце наивной Белой Пешки Е2. Любовь не выбирают, она выбирает сама…

   Белая Пешка
   В прорезях маски
   глаза я увижу твои:
   Чёрная маска – случаен ли
   Вражеский цвет?
   Это не глупая сказка
   О первой любви.
   Это не повесть о счастье,
   Которого нет.

   Слова из песни не выбросишь,
   Ты не мираж.
   Душу, как тряпку, не выкрасишь
   И не продашь!
   Что ты наделал, красивый
   Чужой офицер?
   Сердце моё без усилий
   ты взял на прицел.

   Знаю, ты в правду не веришь,
   не хочешь и мира.
   Знаю, ты верным не станешь,
   не станешь и добрым.
   Ты не рискуешь ни цветом,
   ни честью мундира.
   Смотришь на нас – будто серою сталью
   под рёбра.

   Нам из атак не вернуться,
   не жить до седин.
   Нечего счастья пытать
   на скрещеньях полос.
   Только бы нам не столкнуться
   один на один!
   Только бы мне нападать
   на тебя не пришлось!..


   Из-за чего сыр-бор…

   Говорят, комические роли – самые сложные… И впрямь, непросто прятать ум под маской шутовства и задумываться о том, о чём другие предпочитают забыть.

   Чёрный Конь
   К Королю пришёл сегодня не по делу я:
   Мол, с чего у нас вся эта канитель?
   Кто-то чёрный соблазнил кого-то белую,
   Схлопотал себе на голову дуэль,

   Или, может, под влиянием мигрени
   Кто-то белый вызвал чёрного на бой,
   Ну а чёрный был с утра не в настроении —
   Дескать, мучила его зубная боль!

   Из-за чего сыр-бор —
   Не знаем до сих пор:
   Ни всадники, ни пешки,
   Ни королевский двор!

   Эти спорщики, небось, уже в могиле,
   Так что некому теперь растолковать:
   Ну чего они тогда не поделили?
   И зачем они полезли воевать?

   Так и бьём их, а зачем – не знаем сами,
   Но уже остановиться не с руки.
   Может, белые считают нас врагами,
   Оттого что носят чёрные очки?

   Из-за чего сыр-бор —
   Не знаем до сих пор:
   Ни всадники, ни пешки,
   Ни королевский двор!

   Вот идет чужая пешка, для примера,
   Почему б её не взять, в конце концов?
   И кричим мы: дескать, бей их, лицемеров!
   А они в ответ: хватай их, подлецов!

   Эх, найти б того бы древнего вояку,
   Разобраться хорошенько, что к чему:
   То ль за чёрного дерёмся забияку,
   То ль за белую развратницу жену?

   Из-за чего сыр-бор —
   Не знаем до сих пор:
   Ни всадники, ни пешки,
   Ни королевский двор!


   Я не боюсь

   Чёрная Королева. Совершенно «некоролевская» – отчаянная и храбрая девчонка.

   Чёрная Королева
   Я не боюсь, когда ударят с флангов,
   Я не боюсь, когда берут в тиски,
   И строй на строй идут в смертельном танго,
   И, невзирая на чины и ранги,
   Нам пепел оседает на виски.

   Я не боюсь дымящихся орудий,
   Что изрыгают ненависти шквал,
   Я не боюсь, когда в кричащей груде
   Мы – чёрно-белые, мы – тоже люди —
   Друг друга убиваем наповал!

   Я не боюсь по вертикали мчаться,
   Как вихрь, сметая белые войска,
   Лицом к лицу с противником встречаться,
   Когда вскипает под ногой доска,
   Я не боюсь, когда меня боятся!

   Я не боюсь! Мой путь телами вышит,
   Иду, узоры страшные стеля,
   И враг почти до основанья выжат,
   И льётся пот, и смерть в затылок дышит,
   И я кричу: «Вперёд! За Короля!»

   Но если вдруг меня ударят в спину,
   И в тело, как стрела, вопьётся боль,
   И призову я своего мужчину —
   Боюсь, что не заплачет мой Король…


   Первые жертвы

   А дебют плавно перетекает в миттельшпиль. Нарастает азарт боя, летят королевские приказы, и падают первые жертвы…

   Белые и Черные
   Враг – раб!
   Кто – прав?
   Нам – шах!
   Твой – шаг…
   Наш – ход,
   Впер-рёд!

   Где ярость, где смех, где страдания,
   Где паника, где ликование…

   Вот и первые гости смертельного бала,
   Вот и первые жертвы – но это немало…

   И воздастся умелым и храбрым,
   И найдётся, кому их прославить,
   И кому-то достанутся лавры,
   А кому-то достанется память.

   Враг – раб!
   Кто – прав?
   Нам – шах!
   Твой – шаг…
   Наш – ход
   Впер-рёд!

   …Но стратегии сложные принципы
   Никогда не спасают солдат.
   Над безвестными пехотинцами
   Оба лагеря молча стоят.

   Вот и первые гости смертельного бала,
   Только пешки – но это немало…


   До края доски

   И какой солдат не мечтает стать генералом?! Некоторые – становятся. Некоторые – шествуя по трупам других солдат…

   Чёрная Пешка В7
   Жалеть кого-то мне не с руки,
   Себя, родную, мне жаль вдвойне.
   А я дойду до края доски,
   И сан Королевы как раз по мне.

   А кто стыдился идти в обход,
   Тому, увы, не попасть в финал,
   Ломая копья, идя вперёд,
   Как раз себе он шею сломал!

   А кто был первым в гуще атак,
   Погиб ходов так двадцать назад.
   А кто не схитрил – тот полный дурак,
   А кто не солгал – тот сам виноват.

   Да, я не стану лезть на рожон,
   Но всё ж себя в обиду не дам.
   И даже тот Офицер чужой
   Меня не тронул, а струсил сам.

   Да, я выживала – не знаю, как,
   И я жила стремленьем одним,
   И кровь текла по моим рукам,
   Чужая кровь – по рукам моим…

   Жалеть кого-то мне не с руки,
   Себя, родную, мне жаль вдвойне.
   А я дойду до края доски,
   И сан Королевы как раз по мне.


   Выбор

   У белых – две фигуры под боем – «вилка»! Сохранить обе не удастся, и Король должен выбрать… но многим ли по силам такой выбор?!
   Может быть, ему не повезло – угораздило родиться Королём.

   Белый Король
   Когда-то я мечтал о власти,
   Но кто же знал, как тяжело
   Послать на смерть, ударить насмерть
   И различить добро и зло,

   Принять решенье роковое,
   Без трепета в глаза смотреть,
   Когда под боем – сразу двое.
   И кто-то должен умереть.

   Не в свой удел, не в свой черёд,
   А чтобы выбрать «сильный ход»
   И нанести удар в ответ,
   И ради будущих побед,
   И ради будущих плодов,
   И ради будущих ходов,
   И ради будущих знамён,
   И ради вражеских корон,
   Которых не увидит он…

   И седина придёт до срока,
   И брань налипнет на язык,
   Я должен поступать жестоко,
   Но, к сожаленью, не привык.

   Обязан выбрать одного я,
   Назвать – и взор не отвести,
   Когда под боем – сразу двое,
   Но мне обоих не спасти.

   И кто-то всё равно умрёт
   Не в свой удел, не в свой черёд,
   А чтоб найти врагу ответ,
   И ради будущих побед,
   И ради будущих плодов,
   И ради будущих ходов,
   И ради будущих знамён,
   И ради вражеских корон,
   Которых не увидит он…


   А я не хочу на тебя нападать…

   На расстоянии клетки – по диагонали – встретились две пешки, Чёрная и Белая. Друзья и враги одновременно.

   Чёрная Пешка
   Соседняя клетка – рукой подать,
   Но нет, не подать руки.
   А я не хочу на тебя нападать
   И друга встречать в штыки.

   Белая Пешка
   А я сниму боевой доспех
   И слёзы вытру с лица.
   И вот мы остались одни против всех —
   Два друга и два бойца.

   Чёрная Пешка
   На нас косятся десятки глаз —
   Легко меня осуждать!
   А я не стану идти против нас,
   А я не хочу нападать!

   Белая Пешка
   Кипит от гнева наш белый стан,
   Но я нападенья не жду.
   От этой бойни смертельно устав,
   Впервые в жизни нарушу устав
   И первой не нападу.

   Чёрная Пешка
   Щетинятся копья, горит редут,
   Вздымается к небу флаг.
   И пусть друзья меня проклянут,
   За то, что ты мне не враг!

   Белая Пешка
   Железным лязгом взрывается даль,
   И рвётся жизнь на куски.
   Соседняя клетка – рукой подать,
   Но нет, не подать руки…


   Ты нас не защитил…

   …Это не было официальным докладом военачальнику, скорее – навсегда опоздавшей просьбой о помощи.

   Чёрная Ладья (Чёрному Королю)
   Во время выжидания и слежки
   На правом фланге погибали пешки,
   Но было до тебя – как до светил!
   О мой Король, ты нас не защитил!

   Ты говорил: вмешательство – ошибка!
   Но нам сегодня было не до шика…
   Сулил награды, речью ослепил!
   Но, мой Король, ты нас не защитил!

   Что делать нам? Что нам прикажешь ты?
   Бежать ли, умирать? Сражаться ли? Спасаться?
   Кричать – до хрипоты – до немоты —
   И знать, что до тебя не докричаться…

   Не видел ты, владыка всемогущий,
   Уверенно приказы раздающий,
   Как мы клялись: «Прорвёмся! Устоим!» —
   И умирали с именем твоим…

   А ты, прикрытый спереди и с тыла,
   Ты не узнаешь, каково нам было…
   Мы выстояли… из последних сил.
   Но, мой Король, ты нас не защитил!


   Только лишь фигуры…

   Чёрная Королева долго смотрела на своего Короля, как на незнакомца. А потом вдруг заговорила, горячо и отчаянно.

   Чёрная Королева(Чёрному Королю)
   «Слава Королю!» – пели трубадуры,
   Славили в глаза, кляли за спиной.
   Все мы для тебя – только лишь фигуры,
   Всем ты прилепил ярлыки с ценой!

   Средства на пути к вожделенной цели,
   Что мы для твоих королевских дел?
   Били мы врага, били – не жалели,
   Но и ты нас тоже не жалел!

   Чёрный Король
   Я не стану лезть в жертвы и герои,
   Чтобы заслужить чью-то похвалу!
   Я – не трубадур, а стратег и воин…
   Чёрная Королева
   Воин, отсидевшийся в тылу!

   Чёрный Король
   Хватит, не глупи. И довольно злиться,
   Посмотри вперёд зорче и смелей!
   Даже без тебя партия продлится,
   Только нет войны без Королей!


   Предатель

   Когда-то они были друзьями и даже стояли на соседних клетках…

   Белый Офицер
   О чужих делах я больше не радею,
   Уходи со мной, дорогу я разведаю.
   Не желаю погибать я за идею!
   И тебе, сказать по правде, не советую.

   Командиры нашей участи не знают,
   Им бы лозунги, правдивые да светлые!
   Лучше пусть меня живого проклинают,
   Чем раздаривают почести посмертные!

   Белый Конь
   Ты жить останешься, когда меня убьют,
   И бить врага – сам от врага сбежавший.
   «За Короля!» – ты закричишь в строю,
   Ты, Короля расчётливо предавший!

   Оправдывая собственную ложь,
   Какой пример ты подаёшь фигурам?
   Ты, жалкий трус, о смелости поёшь,
   Теряя друга и спасая шкуру!

   Белый Офицер
   После не раскайся
   В жертве бесполезной.
   Хочешь – оставайся
   Пешкой бессловесной!

   Дескать, мы не правы,
   Дескать, мы солдаты!
   Со своей моралью
   Малость опоздал ты!

   Белый Конь
   Ты всё сказал? Так значит, выбрал жизнь,
   Предательства калёное железо.
   Так уходи! Живее, шевелись,
   Покуда враг дорогу не отрезал!


   Вальс

   Чёрный офицер – тот самый, обаятельный красавец, – получил приказ убить Белую Пешку. Приказ как приказ – самый обычный, не первый и не последний. Даже если бы он и узнал, что глупая девчонка из вражеского стана питает к нему романтические чувства… в лучшем случае, посмеялся бы.

   Чёрный Офицер (издевательски)
   Вот так защитничек! Вот так герой!
   Мне, как всегда, на красоток везёт!
   Если боишься, глазки закрой!
   Это не больно. В сердце – и всё!

   Белая Пешка
   Значит, судьба… Ты здесь ни при чём.
   Просто ты будешь моим палачом.

   Чёрный Офицер
   Это приказ.

   Белая Пешка
   Это рок мой проклятый,
   Я пред тобою не виновата,
   Ты предо мною не виноват,
   С самого детства сеют разлад:
   Белая правда, чёрное зло!

   Чёрный Офицер (слегка удивленно)
   Чёрный и белая… Не повезло.

   Белая Пешка
   Только представь, что не будет войны,
   Вечные распри уже не нужны,
   Чёрным и белым достаточно места,
   Бальная зала… трубы оркестра —
   Не по-военному тихая медь…
   Пусть подождёт ненасытная смерть,
   Пусть… никого ещё не заждалась!
   В чёрной утробе давно через край!
   Так подари мне единственный вальс!
   Только один! А потом – убивай!

   Чёрный офицер (насмешливо)
   Ладно, не жалко…
   Оригиналка…

   Нарастает вальс – от мягкого и плавного – к жесткому ритму, набирающему темп…

   Белая Пешка
   Голову тихо склоню на плечо,
   Значит, ты будешь моим палачом,
   Только не думай пока ни о чём,
   Время твоё не настало ещё…
   Пусть я умру – на стремительном взлёте,
   Враг мой любимый, твой лагерь напротив,
   Только ты зла на меня не держи,
   Правда, не будешь, скажи…

   Чёрный Офицер
   Это приказ… А когда б не приказ,
   Сам я тебя пригласил бы на вальс,
   И подарил бы – нежный и ломкий —
   Алый бутон моей незнакомке,
   В залах дворцовых с тобой бы встречался…

   Белая Пешка
   Только бы этот вальс не кончался!
   Ты не торопишься?

   Чёрный Офицер (растерянно)
   Не тороплюсь…
   Ты не боишься?

   Белая Пешка
   Я не боюсь.
   Ладно, не будем… поздно уже!
   Но обещай, среди всех твоих жертв,
   Всех – ненавистных, дрожащих, невольных
   Ты ведь запомнишь меня?

   Чёрный Офицер (растерянно)
   Я запомню…
   Я этот вальс, как трофей, сберегу.
   Жаль, что ты белая… Я не смогу!

   Вальс обрывается. Резко отмеряет секунды невальсовый ритм…

   Хоть стреляйся, хоть волком вой!

   Белая Пешка (мягко)
   Полно… разве тебе впервой?
   Ведь у смерти шаги легки.
   Умереть от твоей руки…
   Убивай, не медли! Теперь же!

   Чёрный Офицер
   Я спасу, обману…

   Белая Пешка
   Да бей же!

   Чёрный Офицер (в отчаянье)
   Это только приказ!
   И секунды забились в горсти…
   Это только приказ…
   Если можешь – прости…

   Чёрный Офицер убивает Белую Пешку. И снова – вальс, с прежними мягкими интонациями.

   Белая Пешка (тихо)
   Нет, мне не страшно… не уходи…
   Только руки́ ещё не отнимай,
   Алую розу мою не сломай,
   Алая роза цветет на груди,
   Чёрная правда, белое зло…
   Чёрный и белая – не повезло… (умирает)

   Чёрный Офицер
   Спасибо тебе. За нечаянный вальс…
   И пусть наконец-то настанет покой.
   Когда-то я верил, что смерть – не для нас,
   Что смерть никогда не бывает такой:
   Не ведьмой, проклятой и про́клятой,
   А девой с улыбкою кроткою…

   Я видел, как рубят сплеча, наповал,
   Агонию, ужас, мученья и боль,
   Героев и трусов, идущих на бой,
   Я видел, я знаю, я сам убивал!
   Я сам презирал белый флаг!
   Но всё это было не так!
   А так – остаётся лишь боль одна.
   Как страшно, как пусто и холодно…


   Приказ

   Вперёд или вправо? Убить друга или ослушаться Короля? Чёрная Пешка выбрала второе.

   Чёрная Пешка
   Так вышло, ты сделала этот ход —
   Чужой приказ, и кого винить?
   Тебе велели шагнуть вперёд,
   А мне велели тебя убить.

   И пусть на время застынет бой,
   И центр сместится на правый край,
   Где мы один на один с тобой,
   И мне достался приказ: «Убивай!»

   Дай руку, видишь, в ней нет копья,
   И я не прячу нож за спиной,
   Мои враги и твои друзья
   В недоуменье следят за мной.

   Тебе зачем-то кричат: «Беги!»
   А мне кричат: «Победа твоя!»
   Мои друзья и твои враги,
   Мои враги и твои друзья…


   Награда

   Но всё было напрасно…

   Чёрный Король
   Хвалю! Вот это ловко!
   Какая маскировка!
   Не стала бить! Какой расчёт!
   Какой простой и верный ход!
   А Белой Пешке всё равно
   Погибнуть суждено,
   Ход или два, там или тут —
   Её, конечно же, убьют!
   Что ж, хитрость удалась на славу,
   Медаль вручу тебе по праву!
   Как в этом бичеванье зла
   Ты убедительна была!
   Да, скоро быть победному параду!
   Там я при всех отдам тебе награду!

   Чёрная Пешка
   Мой Король! Я не стою медали.
   И победа ещё далека.
   Так что зря вы меня награждали
   За убийство исподтишка.

   Я щадила врага без расчёта,
   Ни за совесть и ни за страх,
   Ни за стёртую позолоту
   На раскрашенных орденах.

   Или вы от потерь не страдали?
   Или горя не знали вкус?
   Мой Король! Без таких медалей
   Я уж как-нибудь обойдусь.

   Я не знаю, где ложь, где правда,
   Мне не нужен этот разбой.
   Заберите ваши награды
   И пошлите скорее в бой!


   Размен Королев

   Это был ловкий, отчаянный и рискованный манёвр Чёрных. Позиционное преимущество, выигрыш темпа – но какой ценой!

   Чёрный Король
   Нам ничья не нужна! Так чего же мы ждём?
   Не рискуем и не атакуем?!
   Надо выиграть ход! Отстаём, отстаём…
   Презираю себя за игру за такую!

   Ну ничего, я удачу словлю.
   Не поздоровится их Королю!
   Пусть он за стражей прячется ловко,
   Скоро начнёт он фигуры терять,
   Скоро по полю начнёт собирать
   Армии бывшей клочки и обломки!
   Грозный и жалкий поверженный лев!
   Я объявляю размен Королев!

   Белая Королева (Белому Королю)
   Подойди поближе.
   Видно, пробил час.
   Всё равно не выживет
   Ни одна из нас.

   Пешками закройся
   И Ладей не прячь.
   За меня не бойся,
   Без меня не плачь.

   Чёрная Королева
   Он говорит: «Не будет ничьей!»
   Я не поверю – пусто внутри.
   Он говорит: «Иди и убей!»
   Он говорит: «Иди и умри!»

   Он говорит: «Короля отвлекай!
   Партия наша – на острие.
   Выиграй ход и открой вертикаль,
   Освобождая дорогу Ладье!»

   Он говорит: «Вы победе верны!»
   И никогда не поймёт одного…
   Он говорит: «Во имя войны!»
   Я умираю во имя него.

   Свет заливает небо.
   Слёз непролитых соль.
   Бью. Наотмашь.
   Умри, Королева!
   Защищайся, Белый Король!

   Чёрная Королева убивает Белую Королеву, попадая под бой Белого Короля, и становится его жертвой. Размен состоялся.


   За Королеву!

   Ну, для кого-то – размен, а для кого-то – невосполнимая потеря…

   Белый Король
   Бой мелькнул зеркальной пантомимой.
   Смерть пришла, похожая на бред.
   Кто сказал, что нет незаменимых,
   Неизменных, не-разменных нет?!

   Что ж, друзья! Победу мы осилим,
   Чтоб за нами был последний ход!
   Отомстим за Королеву. Или
   Наша ярость душу разорвёт!

   Бей!
   Что есть силы, наверняка!
   Не ошибётся, не дрогнет рука!
   Бей!
   Или в гневе сердце сгорит!
   За Королеву! Наотмашь, навзрыд!

   Бей!
   Потому что не встанут друзья!
   Бей!
   Потому что иначе нельзя!
   Бей!
   За себя и за павших друзей!
   Бей без пощады! Без жалости бей!

   Бей!
   Или горе сожжёт нас дотла!
   Бей!
   Потому что она умерла!
   Мстят над могилами, а не поют…
   Бей!
   Это будет прощальный салют.


   Роза алая

   Мы теряем друзей, любимых и даже врагов. А жизнь по-прежнему мчится во весь опор, не давая передышки. Столь необходимой иногда передышки, чтобы мы успели оглянуться, вспомнить и осознать наши потери.

   Чёрный Офицер
   Как и прежде, Королю я хвалу пою,
   Но веселья обхожу стороной.
   Я смеялся над тобой,
   глупая…
   Кто сегодня посмеётся надо мной?!

   Кто простит меня, гуляку вчерашнего?
   Да, вчера ещё я бредил войной!
   И доска была в два цвета раскрашена,
   А сегодня оказалась цветной.

   Но – прав или неправ – он мой Король!
   И за него я проливаю кровь!
   Но – плох или хорош – он мой Король!
   Я не сдаюсь и не покину строй!
   И цель пока ещё ясна,
   И не кончается война,
   Когда для нас с тобой закончена она.

   Если б знала ты, чужая, далекая,
   Как бездарно, как безумно я жил
   И с какой невероятною легкостью
   Всех делил я на своих и чужих!

   Если чёрные – то славные малые,
   Если белые – то наоборот…
   На доспехах на твоих роза алая
   Всё отчетливей, всё ярче цветёт…

   Но – прав или неправ – он мой Король!
   И за него я проливаю кровь!
   Но – плох или хорош – он мой Король!
   Я не сдаюсь и не покину строй!
   И цель пока ещё ясна,
   И не кончается война,
   Когда для нас с тобой закончена она.


   Тем, кто за нас воевал

   Посвящение тем, кто его уже не услышит.

   Белые и Черные
   Бой ли вершился, осада ли,
   Вот ведь какая беда! —
   Падали, падали, падали…
   Чтобы не встать никогда.

   Под перекрёстными взглядами,
   Под несмолкающий гвалт —
   Падали, падали, падали
   Все, кто за нас воевал.

   Кто-то – за вымыслы книжные,
   Кто-то – за чёткий прицел,
   Кто-то – за то, чтобы выжили
   Все, кто пока ещё цел.

   Ради минутной награды ли,
   Ради скупых ли похвал —
   Падали, падали, падали
   Все, кто за нас воевал.

   Ради неведомой правды ли,
   Выполнив грозный приказ,
   Падали, падали, падали,
   Жизнь возлагая на нас.


   Лишь только шаг

   Чёрная Пешка В7 (теперь обосновавшаяся на В2) почти у цели! Ей остался только шаг до первой горизонтали. Она прошла в Королевы – а если кто-то думает, что это легко, попробуйте сами!

   Чёрная Пешка
   Лишь только шаг. Одно мгновенье.
   Перерожденье! Воплощенье!
   Я – Королева! Каждый день я
   Молила об одном:
   Пусть я дойду в чужие дали,
   До крайней той горизонтали,
   Где белые меня не ждали,
   Где всё вверх дном:

   Где в край доски упрётся небо,
   Где буквы развернулись влево,
   Где Пешка будет Королевой!

   Чёрный Король
   А может быть, Ладьёй?
   Ну, не гляди же так понуро!
   Ты вправе стать любой фигурой…

   Чёрная Пешка (перебивает, дерзко)
   О, нет, я не такая дура!
   И этот выбор – мой!

   Ответьте же, не для того ли
   Меня топтали и кололи,
   А я шагала через поле,
   А где-то и ползла,
   У пешек знамя отбирала…
   Нет, мой Король, я не играла!
   Я здесь жила и умирала —
   Не умерла!

   Ладьёй!.. Конём ещё, скажите!
   Вот сами после и скачите!
   И затыкайте брешь в защите,
   Мой властелин!
   А я отныне буду примой!
   Прекраснейшей! Незаменимой!
   Мой ход, мой шаг неповторимый —
   С В2 на В1!

   Чёрный Король торжественно подает ей руку. Чёрная Пешка становится на клетку В1. Королева!


   Умирать так умирать

   Кажется, мат Белым не за горами…

   Белый Король
   Ни стыдится, ни рыдать нечего,
   Тут не место ни стыду, ни тоске.
   Вот стою я на большой клетчатой
   Разрисованной узорной доске.

   Полегла на поле рать верная,
   Эх, и славная была рать…
   И позиция моя скверная,
   И не хочется ещё умирать.

   Раскололось по кускам целое,
   Растерялось, просто было – и нет.
   Уплыла моя ладья белая,
   Кавалерии простыл след.

   А орудия врага хлопали
   Колыханию знамён в такт.
   Даже пешки разбрелись по полю,
   От разменов одурев и атак.

   А у чёрных, значит, пир. Празднуют.
   В это время мы хороним бойцов…
   И последние слова сказаны,
   И финал уже хохочет в лицо.

   И навзрыд заговорить хочется:
   Что же это? – будто с глаз пелена.
   Потому что не игра кончится,
   Это смертью завершится война.

   Чёрно-белое гудит месиво,
   Нарастает надо мной гам.
   Умирать так умирать – весело,
   Все друзья мои уже – там…


   Расплата

   Чёрный Король в волнении вглядывается в даль. Чёрная Пешка – теперь Королева – поглощена величием минуты.

   Чёрный Король
   Победа! Победа!..
   Победа ли?..
   Сумели ли мы победить?..
   Но что ж вы не ходите, белые?!
   Вам некуда больше ходить?!
   Что там случилось?! Скажите! Не вижу!

   Чёрный Конь (горько)
   Заперты пешки. Король обездвижен.
   Пат, Королева…

   Чёрная Пешка – Королева (кричит)
   Молчи! Перестань!

   Чёрный Король (не владея собой)
   Честолюбивая, жадная дрянь!
   Армию ты довела до беды!
   Ты Королю перекрыла ходы!
   Что тебе это почётное место?!
   Ты, Королева без королевства,
   Ну же, давай, собирай свою рать!
   С кем ты теперь собралась воевать?!


   Пат

   Как-то незаметно истерические возгласы Чёрного Короля становятся всё тише. Чёрный Конь обращается к фигурам спокойно и горько.

   Чёрный Конь
   До победы только шаг,
   До победы…
   До победы только шах,
   До победы…

   Сколько их, а сколько нас —
   Кто считает? —
   Если шаха-то как раз
   Не хватает?

   Отыгрались мы, друзья.
   Всё, ребята…
   И – позорная ничья
   Вместо мата…

   И сгрудились мы толпой
   Молчаливой.
   Наши Пешки, для того ль
   Полегли вы?

   Пала Чёрная Ладья
   Для того ли?
   И – позорная ничья,
   Пат на поле…

   Для чего мы наизнос
   Воевали?
   Для чего топтали нас,
   Предавали?!

   И спрошу я для души
   Хоть сегодня:
   Кто нам жадность разрешил,
   Узаконил?

   Кто нам хитрость преподал
   На отлично
   И за подлость награждал
   Самолично?

   Так героями не стать,
   Пат, ребята…
   Поздно. Что теперь искать
   Виноватых…


   Финальная

   И вновь на поле собираются все фигуры. И те, кто уцелел, и те, кто остался в памяти уцелевших. Им всем есть о чём рассказать…

   Белые и Чёрные
   И смешался на поле чёрно-белый народ…
   И никто никого
   не вернёт, не спасёт,
   И ничто от стыда и вины не избавит.
   В этой партии нет
   ни высот, ни красот,
   И ни белых, ни чёрных
   она не прославит,
   И в историю вряд ли войдёт…

   Разве только кровавой бессмыслицей всей,
   Непонятной и нами не понятой сразу,
   И трагической глупостью
   мудрых приказов,
   И трагической подлостью
   верных друзей,
   Вот и всё. И закончила ход карусель,
   И – ничья… хоть стратег ты, а хоть ротозей —
   Все равны, и никто никому не обязан.

   Да и партию эту не след повторять
   И учиться по ней хладнокровно играть —
   Покорять и спасать,
   убивать,
   умирать,
   Защищать и прощать, и на смерть посылать —
   И на смерть посылать
   поредевшую рать,

   И цепляться за жизнь, и сражаться за честь,
   И стремиться тайком в королевы пролезть,
   От сраженья удрать,
   мимо кресла не сесть,
   И врага пожалеть,
   и не вспомнить про месть,
   И остаться такими, как есть…

   И окончен последний парад.
   И затоптано знамя войны.
   И уже ни атак,
   ни боёв,
   ни наград,
   Командиры молчат,
   бастионы стоят,
   И безусый юнец,
   и матёрый солдат —
   Все равны!
   Все равны…

   13 февраля – 5 апреля 2008 г.



   Отец Горио


   (Либретто мюзикла. По мотивам одноимённого романа Оноре де Бальзака)


   Действующие лица

   Жильцы пансиона мадам Воке

   Эжен де Растиньяк – молодой граф из обедневшей провинциальной дворянской семьи
   Горио – в прошлом богатый промышленник, ныне же полунищий старик, вынужденный снимать комнату в пансионе
   Викторина Тайфер – молодая девушка, бедная непризнанная дочь богатого отца
   Мадам Кутюр – родственница и компаньонка Викторины
   Вотрен (Жак Коллен) – беглый каторжник, скрывающийся под личиной добропорядочного буржуа
   Мадемуазель Мишоно – старая дева, явно знававшая лучшие времена
   Орас Бьяншон – друг Растиньяка, студент-медик
   Пансионеры

   Мадам Воке – содержательница пансиона

   Анастази де Ресто и Дельфина де Нусинген – дочери Горио

   Виконтесса Клара де Босеан — дальняя родственница Растиньяка
   Герцогиня Антуанетта де Ланже – приятельница де Босеан
   Полицейские
   Слуга


   Сцена 1

   Пансион Воке. Комнатка Растиньяка. Растиньяк пишет письмо.
   Растиньяк
   Мама, милая! Мне стыдно вас просить,
   Я нуждою сослан на задворки,
   Мне не страшно голод выносить
   Или спать в нетопленой каморке,

   Но Париж не любит тех,
   Кто не жалует утех,
   У кого полно нечиненых прорех!

   Я верну, я скоро всё верну,
   Мама, здесь костюм – вторая кожа,
   Здесь тебя не провожают по уму,
   А встречают по одёже!

   Хоть на паперти рыдай,
   Укради, убей, продай,
   А иначе не входи в парижский рай!

   Перед ним, как сон, пока не знакомые, проходят герои.

   Анастази
   Что выйдет из него?
   Герой или аскет,
   Магнат или поэт,
   А может, ничего?

   Дельфина
   Учёный или фат,
   Банкир иль адвокат,
   Тиран или скупец,
   Святой или подлец?

   Вотрен
   Париж!
   Простор тщеславию юнца!
   Париж!
   Он твой! Всю кровь по капле пей!
   Париж!
   Свой путь пройдёт он до конца.
   Париж!
   Он станет силою твоей!

   Хотя нельзя пока
   Сказать наверняка…

   де Босеан
   И славы, и бесчестия приют! —
   Париж! Здесь царствуют и предают:
   То дочерей отец, то дочери отца —
   Какой удар для бедного юнца!

   Горио
   Здесь нищета гнездится по углам,
   А честь и славу, будто старый хлам, —
   Долой! На свалку! Гнить им до конца!
   Какой удар для бедного юнца!

   Мишоно
   Здесь и любви невелика цена!
   Продайся! – искушает сатана!
   И сердце женское сперва излечит врач,
   Потом погубит опытный палач!

   Воке
   Здесь обо всём читаешь между строк,
   За благородством кроется подлог,
   За честным именем – личина подлеца…
   Какой удар для бедного юнца!

   Вместе
   И всё ж нельзя пока
   Судить наверняка…


   Сцена 2

   Пансион Воке. Кухня. Воке хлопочет по хозяйству.

   Воке
   У нас тут не хоромы,
   У нас тут не дворцы,
   А всё ж едят, как дома,
   Почтенные жильцы.

   Живите во дворце вы,
   Коль денег целый пуд!
   А за такую цену
   Берите, что дадут!

   И то мой домик занят —
   Не надобно зевать!
   И двор у нас, и садик,
   И стол вам, и кровать!

   Ах, знали б вы, легко ли
   Так жить в мои года!
   Уж на руках мозоли
   От вечного труда!

   Супруг лежит в могиле,
   Пять лет как погребён!
   Мы вместе с ним копили
   На этот пансион!

   На мне же и поныне
   Уборка и дрова,
   Ведь я не герцогиня,
   А бедная вдова!

   Но кто поможет в горе?
   От жалоб толку нет!
   Моё «семейство» в сборе,
   Пора нести обед!


   Сцена 3

   Пансион Воке. Общая столовая. Все пансионеры в сборе. Входит Воке.

   Воке
   Карп, обжаренный в муке!
   Вот, фасоль несу я вам!

   Вотрен
   Ах, пардон, мадам Воке,
   Что вы нам подсунули?
   Когда ваш карп поймался,
   Он килькой назывался!

   Воке
   Горио у нас чудак,
   Никогда не хвастает,
   А к нему-то на чердак
   Две красотки шастают!
   Так значит, он ещё… того…
   Красавчик Горио!

   Пансионер
   Как на бал, они прошли,
   Обмахнулись веером!

   Горио
   (робко) Это дочери мои…

   Пансионер
   Так мы и поверили!

   Ты не надуешь никого,
   Папаша Дорио!

   Горио
   Горио, месье…

   Воке
   Не пойму я одного:
   Он им годен в дедушки,
   Что находят в Торио
   Две красивых девушки?
   Гляди, обскачет Порио
   И Дон Жуана самого!

   Горио
   Горио, мадам…

   Вотрен
   (Горио) Эти нежные богини,
   Значит, благородные?

   Горио
   Баронесса и графиня!

   Вотрен
   (в комическом ужасе)
   Фу ты, мама родная!
   Ещё он, видно, о-го-го,
   Счастливчик Норио!

   Горио
   Горио, месье…

   Мишоно
   Больше слушайте, разини!
   Шлюхи эти дамочки!
   Чтоб отец такой графини
   Жил, как нищий лавочник?!
   О нет, не может быть того,
   Барон де Форио!

   Горио
   Горио, мадемуазель…

   Бьяншон
   Далеко зашла дуэль,
   Старику не вынести.

   Растиньяк
   Хватит, мадемуазель,
   Бросьте ваши вымыслы!

   Мишоно
   Да он не слышит ничего,
   Растяпа Лорио!

   Горио, Бьяншон, Растиньяк(вместе)
   Горио, мадемуазель!

   Вотрен
   Вер-рно! Получи, змея!
   На! – за шутки добрые!
   Ах, тебя прозвал бы я
   Африканской коброю!

   Мишоно
   (встаёт из-за стола, как бы про себя)
   Невежи – все до одного,
   И первый – Морио!

   Горио
   Горио, мадемуазель…

   Горио встаёт, уходит из-за стола, Растиньяк следует за ним.


   Сцена 4

   Пансион Воке. Комната Горио. Горио, Растиньяк.

   Растиньяк
   Послушайте! Зачем же вы ушли?
   Я верю вам! Глаза несчастья зорки,
   Всё может быть! Я сам живу в каморке!
   Я, хоть и граф, но тоже на мели.

   Горио
   Вы славный мальчик, господин Эжен,
   Не слушайте досужих сплетен грязных!
   А дочери мои – они прекрасны!
   Отец таких детей – стократ блажен!

   Я их отец, но я для них никто,
   Я дал им всё – но ничего взамен…
   Я их отец – прекрасной де Ресто
   И ослепительной де Нусинген,
   Ах, кабы знать,
   Что эта знать
   Меня в отцы не станет принимать.

   Они любили сад, что я растил,
   Наш дом и деревенские поля,
   А я любил – я только их любил,
   А я – пустая раковина, я
   Вчерашний град,
   Засохший сад,
   Мне видеть их – отрада из отрад.

   Они росли, не ведая нужды,
   Я никогда им пальцем не грозил!
   Они росли, любви моей цветы,
   Мои Дельфина и Анастази.
   Прохладных щек
   Нежнейший шёлк,
   Ты сердце растираешь в порошок!

   Но, в нарушенье всех отцовских прав,
   Я дочерей своих почти лишён.
   Анастази достался знатный граф,
   Дельфине – золотой мешок – барон.
   Свой капитал
   Я им отдал,
   И вот я здесь, и вот я нищим стал!

   Так почка отмирает, но весна
   Дарует жизнь зелёному листу,
   Так стебель, перегнувшись от зерна,
   Падёт на землю – в чём моя вина,
   Они растут,
   Они цветут,
   А мы уже уходим в пустоту…

   Входит Дельфина.

   Дельфина
   Как сложно быть богатой!
   Устала я, мерси!
   Опять сплошные траты!
   Ах, папочка, спаси!

   Мне нужно тысяч восемь,
   Я тяжкий крест несу,
   Мой муж совсем несносен,
   Дрожит за каждый су!

   Он так и брызжет ядом
   И только с виду тих!
   Счета за все наряды
   Сверяет у портних!

   То без конца ревнует,
   То холоден, как сталь,
   То злится, то целует,
   То мимо смотрит вдаль,

   На бал со мною едет
   И в мыслях счёт ведёт:
   Я – дебет или кредит,
   Доход или расход?

   То раут, то приёмы!
   То бал, то маскарад!
   Ах, то ли дело – дома,
   Ах, то ли дело – сад…

   Ах, то ли дело – детство
   Далёкое уже!
   Невинное кокетство —
   И никаких мужей!

   Прощай, моё веселье
   И здравствуй, суета.
   Я в комнате, как в келье,
   Бываю заперта!

   Мне ничего не надо,
   Мне жалок этот мир!
   Ах, жизнь кошмарней ада,
   Когда твой муж – банкир!

   Горио
   Восемь тысяч… из ренты возьму,
   Не дрожать же над нею,
   И, пожалуй, каморку сниму
   Поскромнее…

   Растиньяк
   (Дельфине; беседуя, вместе уходят)
   Позвольте руку предложить,
   Пожалуйте сюда.
   Такой красавице служить —
   И радость, и беда!

   Покой навеки потеряв,
   Повергнут я во мрак!
   Спешу представиться. Я граф
   Эжен де Растиньяк.

   За встречу с вами всё отдашь,
   Все встречи до одной,
   Отныне я – ваш верный паж,
   Располагайте мной!

   Дельфина
   О! Как, вы граф? Прошу простить,
   Знакомство с вами – честь.
   И вы могли бы навестить
   Меня сегодня в шесть.

   Опала мужа мне грозит,
   Я дома слезы лью,
   Но всё же, всё же ваш визит
   Развеет грусть мою.

   Растиньяк
   О небо! Я приду за час!
   О жизнь, о благодать!
   Я буду под окном у вас
   Мелодии слагать!

   (про себя) Пусть за словами чувства нет,
   Любовь придёт речам вослед!
   Она – счастливый мой билет,
   Мой пропуск в высший свет!

   Дельфина
   (про себя) Так этот мальчик – граф! Ну, что ж,
   Весьма неглуп, собой хорош,
   Хвала невинной страсти скорой!
   Он будет ширмой, за которой
   От света спрячу я того,
   Кто мне милей всего!

   Растиньяк, Дельфина
   (вместе, каждый для себя)
   Скрывать нас учат от рожденья
   Все истинные побужденья,
   Накинуть мы покров спешим
   На все движения души,
   Насочиняем ворох басен,
   Задрапируем, приукрасим,
   Подрежем здесь, там подошьём,
   И вот – себя не узнаём!


   Сцена 5

   Пансион Воке. Общая столовая. Викторина, мадам Кутюр, Воке

   мадам Кутюр
   Вот она, правда, глядите-ка!
   Хоть постыдился б людей!
   Ангел мой, бедное дитятко,
   Гонит нас этот злодей.

   Спим и обедаем в холоде,
   Деньги – вода в решете.
   Сын-то купается в золоте,
   Дочка растёт в нищете.

   Можно ль в глаза твои кроткие
   Глядя, тебя проклинать.
   С ним разговоры короткие:
   Зол он на бедную мать,

   Нас он не очень-то жалует,
   Больно он важен и строг.
   Сына голубит и балует —
   Дочь не пустил на порог!

   Спим и обедаем в холоде,
   Деньги – вода в решете.
   Сын-то купается в золоте,
   Дочка растёт в нищете.

   Воке
   Но-но, про холод ни гу-гу,
   Мы вам камин исправно топим!
   А что с оплатою торопим,
   Так, милочка, у нас в долгу
   И тот, и этот, а поесть,
   Небось, и в долг, так прибежите,
   Куска последнего лишите,
   Ну что ж, пора бы знать и честь!

   Викторина, не в силах дальше слушать, уходит в свою комнату.

   Викторина
   (одна, перед иконой)
   Смотрю я на очи лучистые,
   На строгую прелесть лица.
   Услышь меня, Дева пречистая,
   Я снова прошу за отца.

   Смягчи его сердце холодное,
   Прозренье ему подари,
   Слова подскажи благородные
   И дверь в его дом отвори.

   Да, тем, кто грошом не поступится,
   Чужая претит нищета.
   Услышь меня, Дева-заступница,
   Вложи мне надежду в уста.

   Я кровь его – не нахлебница,
   Мне деньги его не нужны!
   Я дочь его – не наследница!
   Родство не имеет цены!

   Я дочь его – не безродная,
   Я хлебец из той же печи.
   Смягчи его сердце холодное,
   Прощать и любить научи.

   Мне в дом его тусклый не хочется,
   Где слуги нарядней господ,
   Где слышу я, как одиночество
   Осанну богатству поёт.

   Где все принадлежности бальные —
   Лишь ворох цветного тряпья.
   Уж лучше каморка подвальная,
   Здесь выросла нежность моя.

   Вся жизнь стала скучной и серою,
   И ночь не улыбчивей дня.
   И всё-таки я ещё верую.
   Спаси и помилуй меня.


   Сцена 6

   Пансион Воке. Вотрен, один.

   Вотрен
   Фортуна изгоя —
   То роскошь, то плен.
   Вы спросите – кто я?
   Отвечу – Вотрен!

   Я слабых не брошу,
   Я сильных учу
   И делаю всё, что
   Я сам захочу!

   Ограбить – ограблю!
   Убить – так убью!
   А после ни капли
   На гроб не пролью!

   То скроюсь на время,
   То вынырну вновь,
   Но ласков я с теми,
   Кто ласков со мной.

   Пойдут легионы,
   Коль слово шепну,
   А надо – не дрогну
   И смерть обману!

   Да, старая ведьма,
   За мной не хромай!
   Попробуй, ответь мне,
   Попробуй, поймай!

   Я бегал из тюрем,
   Плевал на конвой!
   Куда тебе, дуре,
   Угнаться за мной!

   Вотренова касса
   Полна круглый год,
   Пускай государство
   Разденет народ:

   То хлеб не родится,
   То рушится мир…
   Ворам и убийцам
   Я лучший банкир!

   Вся касса в порядке,
   И целы ключи,
   Всё чисто и гладко,
   Приди получи!

   Фортуна изгоя —
   То роскошь, то плен.
   Вы спросите – кто я?
   Отвечу – Вотрен!


   Сцена 7

   Особняк де Босеан. Клара де Босеан одна, погружена в свои печальные мысли. Растиньяк, не замеченный ею, стоит в смежной комнате, не решаясь подойти и заговорить. Действие происходит у него на глазах.

   де Босеан
   (размышляет, про себя)
   Он не пришел. Забыл? Но как он мог?
   Я брошена – а свет, увы, жесток,
   Завистницы придут меня поздравить,
   А может быть, спешат ко мне уже:
   «Ах, как нам жаль! Как мог он вас оставить!»

   Слуга
   (гостье) Прошу вас! (объявляет) Герцогиня де Ланже!

   де Ланже
   О, Клара, милая!

   де Босеан
   Антуанетта!
   Сердечно рада!

   де Ланже
   Вам не до гостей?

   де Босеан
   Но почему? (про себя) Слова полны привета,
   А сердце сжалось от дурных вестей.

   де Ланже
   Страдаю с вами… Жертвою каприза
   Вы пали!

   де Босеан
   (про себя) Боже! Голова горит!

   де Ланже
   Сейчас карету одного маркиза
   Я видела у дома де Рошфид.
   Я, кажется, застала вас в печали?
   Прошу простить, откланяюсь сама…

   де Босеан
   (натянуто улыбается)
   Давно с маркизом дружбу мы порвали,
   Сожгли обрывки старого письма.

   де Ланже
   Тем лучше для неверного красавца:
   Он женится.

   де Босеан
   (забывшись) О! Как? Что слышу я?

   де Ланже
   Прощайте, милая! До встречи завтра!
   Я искренне сочувствую. (Уходит)

   де Босеан
   Змея!

   Устрою бал. Хочу смеяться,
   Забыть про всё и танцевать.
   Пускай стервятники слетятся,
   Им будет нечего клевать!
   Он женится… Любить паяца
   Нет сил, душа моя тверда.
   Мне больше нечего бояться!
   (видит Растиньяка)
   О! Как? Вы здесь?

   Растиньяк
   К несчастью, да.
   Сражён, растерзан… Значит, в свете
   Унизить можно божество?
   Я вам сочувствую, поверьте,
   Хотя… что проку от того?

   де Босеан
   Вы думали, наивный птенчик,
   Что бить исподтишка нельзя?
   Узнайте свет. Узнайте женщин.
   Узнайте цену всем и вся!
   За внешней прелестью – уродство
   Ищите, как за светом – тьму!
   Отриньте ваше благородство!
   Оно вам больше ни к чему!
   Надежду сладкую подайте,
   И одурманьте блеском глаз,
   И, презирая, побеждайте,
   Вперед, мой птенчик! В добрый час!
   Была и я такой же юной
   И ближним не желала зла.
   Душистой прелестью июня
   Была… вот именно, была!
   И в эту горькую минуту
   В чаду страстей, разлук и встреч
   Я вам открылась почему-то,
   Решила вас предостеречь:
   Не сомневайтесь, не страдайте,
   Не стоит – век ничтожно мал!
   И презирая, побеждайте,
   И побеждая, презирайте,
   И – горе тем, кто проиграл!


   Сцена 8

   Пансион Воке. Растиньяк и Вотрен.

   Вотрен
   А, господин Эжен! Признаться,
   Хотел бы с вами поменяться!
   Такой красавец, юный фат
   Любой подарит нежный взгляд,
   И тут же – слёзы в три ручья,
   А через день – она твоя!
   Вот хоть бы в нашем пансионе
   Одна звезда на небосклоне!
   У Викторины есть отец,
   Сквалыга, тот ещё подлец,
   Весь миллионный капитал
   Папаша сыну завещал.
   Единокровный этот брат
   Весьма несдержан, говорят,
   И вот, представь, что как-то раз,
   На чью-то шутку осердясь,
   Вспылив – куда друзья смотрели? —
   Погиб внезапно на дуэли!
   Погиб! А что попишешь, брат,
   Сам вызвал – сам и виноват!
   Раз – и не стало молодца!
   Какое горе для отца!
   Он потерял покой и сон:
   Кому оставить миллион?
   Как деньгами распорядиться?
   Вот тут и дочка пригодится.
   Итак, да здравствует дуэль!
   Ликуйте, мадемуазель!
   И тут грядёт законный брак:
   Виват графине Растиньяк!
   А ты, мой маленький дружок,
   Вотрену отдаешь должок:
   Мильон без малого – невесте,
   А мне каких-то тысяч двести!

   Растиньяк
   (кричит) Нет! Что за страшная цена!
   Уйди! Изыди, сатана!

   Вотрен
   (смеется) Тебе я дьяволом кажусь,
   Я, правда, с дьяволом вожусь,
   Но что мне дьявол, что мне Бог,
   Да не дрожи ты, голубок…
   Коль ты стащил тысчонку франков —
   В тюрьму потащат спозаранку,
   Но почему-то глух закон
   К тем, кто ухватит миллион!
   Ах ты, невинное дитя,
   Не знавшее хорошей взбучки!
   Ты хочешь не запачкать ручки
   И в высший свет пролезть шутя?
   Я сам не против пошутить,
   Но надобно за всё платить!

   Растиньяк
   Нет! Не хочу! Пусть ветер свищет
   В кармане! Лучше буду нищим!
   Убийц ищите – мне взамен!
   Прощайте, господин Вотрен!

   Вотрен
   Прощай, дружок… Но мне сдаётся,
   Что нам с тобой ещё придётся
   Потолковать об этом снова!

   Растиньяк
   Нет! Ни за что! Кого другого
   Найдите – в петлю не хочу!

   Вотрен
   (иезуитски шепчет)
   В единый миг – озолочу!..
   Мне это дело по плечу…
   Озолочу… озолочу…


   Сцена 9

   Пансион Воке. Комната Горио. Входит Анастази. Анастази, Горио.
   Ъ
   Анастази
   Ах, как бы не запачкать юбку!
   Противный запах… вот беда!

   Горио
   Анастази! Дитя! Голубка!
   Что привело тебя сюда?

   Анастази
   Нужда! Всегдашняя нужда!
   Ревнивый муж замыслил месть!
   Отец! Удар пришёлся кстати!
   Сто тысяч франков – где достать их?!
   Спасите жизнь мою и честь!

   Горио
   Подлец! Мерзавец! На дуэль!
   Я раздавлю его, как гниду!
   Нет, я не дам тебя в обиду!
   Что ж, сердце – неплохая цель
   Для пистолета моего…
   Дитя, но как же, отчего?..

   Анастази
   Я прощу ему всё: и безрадостный дом,
   Без решёток – но всё же тюрьму,
   И надменное сердце, покрытое льдом,
   Не колеблясь, прощу я ему.

   Презираю холодный напыщенный тон,
   Запоздалую страсть без огня
   И свою красоту, за которую он
   Ненавидит и любит меня.

   Сколько нас – для бездушного света – графинь
   В ослепительных новых шелках,
   А по сути – несчастных домашних рабынь
   У портнихи в извечных долгах…

   Я устала терпеть бесконечную ложь,
   Я зачахла в семейном «раю»,
   Бросьте камень, судите, собранье святош!
   Я любовь повстречала свою…

   Но поведал однажды мне юный герой:
   Или честь – или пуля в висок!
   Он в беде, он готов был покончить с собой,
   А с долгами покончить не смог…

   Что мне жизнь без него? Опостылевший хлам!
   Золотой обезлюдевший храм!
   Всё, что есть у меня, – поделю пополам,
   Или нет… за него я отдам!

   (тихо, другим, будничным тоном)
   Словом, я заложила бриллианты, отец,
   Без любимого грош им цена.
   Мой ревнивый супруг обнаружил ларец,
   А на дне там – расписка одна…

   Горио
   Бедняжка ты моя! За что?
   Твой муж… Злодей! Где секунданты?!

   Анастази
   Отец!

   Горио
   Я выкуплю бриллианты!
   Не место вещи де Ресто
   У грязного ростовщика!
   Ах, много ль надо мне под старость:
   Каморка б эта мне осталась,
   И так уж смерть моя близка…
   Продам-ка ренту. Доложу
   Фамильным серебром столовым,
   Гляди… сейчас я покажу…
   (достаёт серебро)
   Полсотни лет! – а всё же новым
   Мне, дочка, видится оно…
   Итак, расписку – под сукно,
   А завтра в этот самый час
   Уж будут камешки у вас,
   Извлечены из-под сукна!

   Анастази
   (убегает) Я спасена! Я спасена!

   Горио
   И снова – уходит,
   И снова – ни слова,
   Слова на исходе
   От горя такого…
   Верни её, Боже,
   Молю каждый день я,
   Исчезла… И всё же
   Осталось виденье:
   Роскошное платье —
   Как призрачный парус… (оглядывается)
   Скрипучей кровати
   Унылая старость,
   Да тусклая лампа,
   Да пыль не стирали…
   Подумал бы сам-то,
   Тебе не пора ли
   На вечный покой? Состояния нет уж…
   И сам ты – никчемная пыльная ветошь…


   Сцена 10

   Пансион Воке. Растиньяк, Бьяншон.

   Растиньяк
   Услышал я рассказ один,
   История весьма простая:
   За сотни миль, в своём Китае
   Живёт китайский мандарин.

   Дворцы, фонтаны, паланкин,
   Персты усыпаны перстнями…

   Бьяншон
   Неплохо, по сравненью с нами,
   Живёт китайский мандарин.

   Растиньяк
   Так вот… Живёт фортуны сын,
   Не зная: шевельнёшь ты пальцем —
   И нет злосчастного китайца!
   Умрёт китайский мандарин!

   И всё: от чашек до картин,
   От женщины и до иголки —
   Всё перейдёт к тебе, поскольку
   Скончался бедный мандарин.

   Представь: движением одним,
   Не целясь, рук не обагряя,
   Богатым стать! – Но там, в Китае,
   Умрёт китайский мандарин.

   И вот – ты знатен, ты любим,
   Закон тебя не потревожит:
   Никто не будет знать, с чего же
   Скончался бедный мандарин.

   И среди роскоши и вин,
   Приёмов, лошадей, любовниц,
   Ты, может быть, когда и вспомнишь:
   Мол, умер бедный мандарин.

   Представь… ты должен, ты раздет,
   Ты голоден, ты промотался…
   Орас, ты шевельнул бы пальцем?

   Бьяншон
   Я? Что за чёрт?.. Пожалуй, нет.

   Друг сердечный, брось терзаться,
   Выше голову! О чем тебе грустить?
   За богатством не угнаться,
   За вихор фортуну не схватить.

   И не надо, у фортуны
   И без нас достаточно забот,
   Мы не вечно будем юны,
   Некогда страдать, работа ждёт.

   Не блистая в главной роли,
   Не кидая преступлений на весы,
   Будь достоин скромной доли,
   Труд безвестный с честью выноси.

   И не шли судьбе проклятья,
   Без толку не расточай пера,
   А сходи-ка на занятья,
   Заждались тебя профессора!


   Сцена 11

   Пансион Воке. Растиньяк, Викторина.

   Растиньяк
   Позвольте руку предложить,
   Пожалуйте сюда.
   Прелестной девушке служить —
   И радость, и беда!
   Очаровательный фасон,
   Пленительный покрой!

   Викторина
   Месье Эжен, какой резон
   Ухаживать за мной?
   Вы, говорят, свели с ума
   Блестящих светских дам,
   Вы вхожи в лучшие дома,
   И место ваше – там!
   Что – платья моего покрой,
   Какой вам интерес?
   Кто я пред пёстрою толпой
   Графинь и баронесс?

   Растиньяк
   Нет, Викторина, я, увы,
   Не одержал побед,
   И если б только знали вы,
   Как жалок высший свет,
   Святая дева! Это ад,
   Спаси меня, утешь!
   Всё те же страсти там царят,
   Цветут пороки те ж!
   Я повидал всех до одной
   Блистательных цариц,
   Но перед вами, ангел мой,
   Поверьте, пал бы ниц…

   Викторина
   Коварный хмель в густом вине —
   И только – ваша лесть!
   Ну что такого есть во мне?!

   Растиньяк
   Душа и сердце есть!
   О, будь я королям король —
   И то б я вам служил,
   Будь я героям всем герой,
   Не думая б, сложил
   У ваших ножек сей же час
   Владения свои!
   Вы – ангел мой! Я вас… я вас…

   Викторина
   (прерывает)
   Ни слова о любви!
   Не надо – сплетен за глаза
   И нежных слов тайком!
   Нам, бесприданницам, нельзя
   И думать ни о ком!
   Чтоб стыд за глупые мечты
   Не жёг сильней огня!

   Растиньяк
   Оставьте мне сжигать мосты!
   Вы любите меня?

   Викторина
   Я вам не верю… это сон,
   Что сердце мне разбил…

   Появляется никем не замеченный Вотрен.

   Растиньяк
   Я этот жалкий пансион,
   Признаться, полюбил,
   Вы солнце моего окна,
   Звезда моих небес,
   Вы – ангел! Что пред вами тьма
   Графинь и баронесс?!
   За этот миг, за сладость дня
   Тебя, Творец, хвалю!
   Ведь вы – вы любите меня!
   Скажите!

   Викторина
   (тихо) Да, люблю…

   Смущенная, убегает.

   Растиньяк
   Умна, стыдлива и горда,
   Почти ребёнок… Викторина…
   И в этом вся твоя беда.
   Я убиваю мандарина.

   Вотрен
   Что, голубок, воркуешь,
   Вздыхаешь и тоскуешь,
   Томишься и ликуешь,
   Не ешь, не пьёшь, не спишь?
   Небось, жениться хочешь,
   И загодя хлопочешь,
   И голову морочишь,
   И от любви кипишь!

   В судьбе месье Эжена
   Настанет перемена:
   У папочки Вотрена
   Есть добрые друзья!
   Шепчи своей овечке
   Любовные словечки,
   Всё будет без осечки,
   Она уже твоя!
   Бери! Она твоя!

   Смеясь, уходит. Растиньяк бросается за ним, медленно возвращается.


   Сцена 12

   Парк. Полицейский, Мишоно.

   Полицейский
   Итак, продолжим. Наши подозренья
   Полиция проверит до конца,
   Пока не разрешатся все сомненья
   По поводу известного лица.

   Мишоно
   Почтенный буржуа Вотрен
   Или убийца Жак Коллен?

   Полицейский
   Месье Вотрен у нас на подозренье,
   Но фактов нет – лишь мнение моё!

   Мишоно
   Он мне внушил глубокое презренье:
   На днях он обозвал меня змеёй!
   Да, там у нас не пансион,
   А просто-напросто притон!

   Полицейский
   Вот если б вы…

   Мишоно
   свои оставила дела?

   Полицейский
   Вот если б вы…

   Мишоно
   и вам немножко помогла?

   Полицейский
   Вот вам флакон…

   Мишоно
   Но, я надеюсь, там не яд?
   Я вся дрожу…

   Полицейский
   Да делайте, что говорят!

   Ну, значит, так, коварство за коварство,
   Мы ловим их, они – наоборот…
   А это безобидное лекарство
   В вино подлейте – и Вотрен уснёт,
   Вот тут и действуйте без страху,
   Подвиньте на плече рубаху…

   Выразительно похлопывает себя по плечу.

   Мишоно
   А если он…

   Полицейский
   вас заподозрит – не беда!

   Мишоно
   А если я…

   Полицейский
   вы не сгорите от стыда!

   Мишоно
   А если вы…

   Полицейский
   я буду рядом, подле вас!

   Мишоно
   А если он…

   Полицейский
   А если вы
   не замолчите сей же час,
   То не сносить вам головы!

   Да, Жак Коллен – не рядовой воришка,
   Ему теперь дешёвки не нужны,
   Ведь он не кто-нибудь – большая шишка,
   Хранитель главной воровской казны!

   Мишоно
   Подумать только, как умно,
   Своя казна, своё клеймо!

   А если он…

   Полицейский
   потратит деньги? – Не дадут!

   Мишоно
   А если он…

   Полицейский
   решит удрать? – Его найдут!

   Мишоно
   А если он…
   Полицейский
   сидит в тюрьме? – Дадут сбежать!

   Мишоно
   А если он…

   Полицейский
   А если вы
   ещё мне будете мешать,
   То не сносить вам головы!

   Расходятся. Мишоно, одна.

   Мишоно
   Будьте прокляты, почтенные дельцы,
   Пусть огонь вам пятки лижет,
   Будьте прокляты, наивные юнцы,
   Блеск и нищета Парижа!

   Что, не верите? Жила бы при дворе
   Королевою,
   Из-за вас я очутилась в конуре —
   Старой девою!

   Я срывала наслаждения цветы,
   Шила в креслицах,
   Но узнала горький запах нищеты,
   Грязной лестницы

   И похлёбки, что разбавлена водой, —
   Есть не хочется!
   Вот и стала я бездомной и седой
   Старой склочницей.

   Все вы мерзкие лжецы
   И изменники:
   И скупцы, и мудрецы,
   И священники!

   А жильцы – не люди, грязь!
   Тьфу, проклятые!
   Господин Вотрен, по вас
   Плачет каторга!

   Слишком вы любили власть
   Беззакония!
   Вот что, хватит! Нажилась
   В пансионе я!

   Плохи шуточки со мной,
   Больно жалюсь я!
   Звали вы меня змеёй —
   Так не жалуйтесь!


   Сцена 13

   Особняк Дельфины де Нусинген.

   Дельфина
   (кого-то провожая, вглубь сцены)
   Ступай, мой ангел, до свиданья!
   О нет, ещё одно лобзанье!
   Теперь прощай! Пришел простак,
   Мальчишка, граф де Растиньяк!
   Наивен, по расчёту страстен,
   Не бойся! Нам он не опасен!

   Входит Растиньяк.

   Растиньяк
   Я не преданный пёс на цепи,
   Я не сгусток бесстрастного льда.
   Осчастливь, не томи, уступи,
   Только слово скажи мне – когда?..

   Припаду я к жемчужной руке
   И раскрою устами уста.
   Я шепчу в безоглядной тоске
   И горю от желанья – когда?

   У отчаянья на краю
   Расквитайся за злые года.
   Обессмертишь ты юность свою,
   Прошептав мне всего лишь – когда…

   Только шаг от светла до темна,
   И от робости – до стыда,
   И от яви – до вещего сна…
   Ангел нежный, когда же, когда?..

   Лишь однажды любовь молода,
   Вслед за летом придут холода,
   И срывается с неба звезда
   Мне в ладони – скажи мне, когда…

   Скажи мне – когда?..


   Сцена 14

   Растиньяк, один.

   Растиньяк
   С одной дружить, с другой, как лист, дрожать,
   Одну бояться, а другую ранить,
   Одну хотеть, другую уважать,
   Двойную роль играть в нелепой драме!

   С одной стремиться ввысь, в эфир небес,
   С другой изведать низость обольщенья!
   Богиня, шлюха, ангел или бес?
   Кто я при них – и где моё прощенье?

   С одной бороться, а с другой играть,
   Одной тщеславье, а другой страданье,
   Одну жалеть, другую презирать —
   Где честь, где мужество, где оправданье?!


   Сцена 15

   Пансион Воке. Вотрен, один. Поспешно входит Мишоно.

   Вотрен
   (Мишоно) Красавица, вы не меня ли
   С таким усердием искали?
   Я, к сожалению, не граф
   И стар для девичьих забав.

   Мишоно
   Над бедной женщиной смеяться —
   Немного чести.

   Вотрен
   О, пардон,
   Наоборот, я восхищён,
   Готов я на дуэли драться
   За ваши прелести худые,
   За ваши локоны седые…

   Мишоно
   Стыдитесь! Я, не помня зла,
   К вам от мадам Воке пришла,
   Она по случаю рожденья
   Всем предлагает угощенье,
   Купила дивное вино!
   (обиженно) Но мне теперь уж всё равно,
   Я вечер проведу за книгой…

   Вотрен
   Постойте! Дайте-ка вина!
   Никак, расщедрилась она…
   И что случилось со сквалыгой?
   Её здоровье!
   (чокается с Мишоно, пьют)
   Ах ты, чёрт!..
   Мне худо… всё нутро печёт…

   Вотрен падает на стул, теряет сознание. Мишоно подходит к Вотрену, отодвигает с его плеча рубашку.

   Мишоно
   Этот знак
   Для воров и бродяг,
   Этот знак
   Не стереть, не смыть.
   Жак Коллен, ты просто дурак,
   Как легко тебя победить!
   Беглый каторжник, мерзкий вор,
   Я увидела твой позор!

   Этот знак —
   Он верней бумаг,
   Этот знак —
   Словно злейший враг,
   Жак Коллен, ты шутить мастак,
   Но с тобой не шутили так!
   Ты изгой, но и я изгой,
   Мне пришлось враждовать с тобой!

   Этот знак —
   Кто придумал так,
   Что людей, будто скот, клеймят?
   Что с клеймом отойдешь во мрак,
   И апостол у райских врат
   Вдруг промолвит, что это зло
   Даже душу насквозь прожгло!


   Сцена 16

   Пансион Воке. Общая столовая.

   мадам Кутюр
   (входит с письмом в руке)
   Вот и не верь в наказание свыше!
   Вот и не верь в разуменье господне!
   Брат Викторины попьянствовать вышел —
   Раз! – и погиб на дуэли сегодня!

   Воке
   И то сказать, такого брата,
   Что и не видится с сестрой,
   Ничуть не жаль! Каков герой!
   А девочка теперь богата…

   мадам Кутюр
   Что я, безумная? Боже, помилуй!
   Бедный отец, потерявший сына!
   Господи, я не о смерти молила!
   Только о счастье для Викторины!

   Воке
   Да кто ж вас будет обвинять,
   Дуэли – дело молодое,
   Как петухи, схватились двое,
   Потом до смерти не разнять!

   мадам Кутюр
   Сколько ходили мы, кланялись, хватит!
   Ты его молишь – он еле кивает!
   А как любимого сына утратил,
   Вспомнил о девочке, сам призывает! (уходит)

   Воке
   Всё в жизни бестолково:
   Один везёт другого,
   Кого везут, тому везёт,
   А не наоборот!

   Ах, кто б меня повёз бы,
   Кто внял бы нежной просьбе,
   Сказал бы: «Жизнь за вас отдам!»
   Сказал бы: «Ах, мадам!

   Мой маленький помпончик,
   (разводит руками, обводя свои отнюдь не маленькие формы)
   Держите миллиончик,
   Подставьте ручку – с неба, вот! —
   Он в ручку упадёт!»

   Мой брат – всего лишь мельник,
   Пропойца и бездельник,
   А капитала у него —
   Поменьше моего!

   С бутылкой неразлучен,
   Дуэлям не обучен,
   Скажу спасибо я тому,
   Кто голову свернёт ему!

   Появляется Растиньяк.

   А, вот и господин Амур
   Спешит к известьям долгожданным!
   Не прогадали вы с приданым,
   Обхаживая бедных дур!
   У Викторины умер брат,
   Её отец, утратив сына,
   Зовёт красавицу назад…

   Растиньяк
   (про себя) Вот и не стало мандарина…


   Сцена 17

   Пансион Воке. Все пансионеры в сборе, в столовой. Неожиданно входят полицейские, хватают Вотрена. Вотрен оглядывает пансионеров.

   Вотрен
   Кто это сделал? Живо! Ну?!
   (Мишоно хочет уйти)
   Стой, арестантская колодка!
   Да я тут кой-кому шепну —
   И враз тебе распилят глотку!
   Ты мне устроила удар,
   Отравой гнусной напоила!
   Теперь копай себе могилу,
   Дождешься скоро божьих кар.
   Ах ты, надгробная Венера,
   Суха, как жердь, жадна без меры,
   У нас не жалуют измен,
   Учти, не будь я Жак Коллен!
   Ах ты, маркиза Помпадур!
   В костёр её! Тащи поленья!
   Меня тошнит от омерзенья!
   Свет не видал подобных дур!
   (полицейскому)
   За сколько продала меня ты?
   Три тысячи? О, Бог ты мой!
   А столковалась бы со мной,
   Так стала б на всю жизнь богатой,
   Не возвратилась бы сюда!
   (смотрит на всех)
   Ну, что вы встали, господа!
   Прощайте! Без меня не плачьте!
   Прощай, Эжен, прощай, красавчик!
   А ты, мамаша, нос утри!
   Эй, в добрый путь! Седлайте лошадь!

   Вотрена уводят.

   Воке
   А человек он был хороший,
   Обидно, что ни говори!

   Все смотрят на Мишоно.

   Бьяншон
   (Растиньяку) Послушай, если эта дрянь
   Останется обедать с нами…

   Растиньяк
   Нас вынесут вперёд ногами.

   Пансионер
   Злодейка, чёрт её достань!

   Пансионер
   Мне в горло не идёт бульон!

   Хором
   Мы все покинем пансион!

   Пансионер
   Из-за неё прокиснут блюда!

   Растиньяк
   Есть за одним столом с Иудой —
   Премного благодарен – нет!

   Мишоно
   (злобно) Я заплатила за обед!

   Пансионер
   Мне опротивела еда!

   Пансионер
   А мне вино не лезет в глотку!

   Пансионер
   Пошли!

   Пансионер
   Уходим, господа!

   Воке
   Послушайте, моя красотка,
   Вы разорите пансион!
   Ступайте!.. Убирайтесь вон!


   Сцена 18

   Пансион Воке. Викторина, одна.

   Викторина
   Холодный день, туман, как пелерина,
   Усталым клёнам плечи обволок.
   Мне грустно…

   Растиньяк
   (входит) Отчего же, Викторина?
   Вы оставляете наш уголок,
   Пред вами свет, у ног лежит богатство,
   И позади презренная нужда,
   Забудете вы скоро, может статься,
   Наш пансион убогий…

   Викторина
   Никогда!

   Растиньяк
   Прощайте, и желаю вам удачи,
   Избранница восторженной молвы!

   Викторина
   Я, нищая, вчера была богаче:
   Вчера меня ещё любили вы!
   Вчера искали – нынче сторонитесь,
   Вчера я пела – нынче я молюсь…
   Мне кажется, что вы меня боитесь.

   Растиньяк
   Вы правы. В самом деле, я боюсь.

   Викторина
   Но почему? В шелках или в лохмотьях,
   Я вам верна, верна, как день назад!

   Растиньяк
   Я не могу сказать, вы не поймёте,
   Над нами рок, а между нами ад.
   Я виноват, но я соблазн отрину…

   Викторина
   Что это значит?

   Растиньяк
   Мой неверный шаг
   На Страшный суд. Прощайте, Викторина,
   Храни вас Бог, невинная душа,
   От жадности, привыкшей к яркой свите,
   От зависти и от недобрых глаз.

   Викторина
   Я вас люблю!

   Растиньяк
   Тогда возненавидьте!

   Викторина
   За что, Эжен?

   Растиньяк
   Я недостоин вас!

   Викторина убегает.


   Сцена 19

   Пансион Воке. Каморка Горио. Горио в постели, болен. У его кровати Растиньяк и Бьяншон.

   Горио
   Стар я, пора бы и в землю мне,
   Можно ль противиться осени?
   Все меня бросили. Все меня
   Бросили!

   Страшно оскалились демоны,
   Сны мне конец напророчили,
   Где мои дочери? Где мои
   Дочери?
   (Растиньяку)
   Мальчик мой милый, верните их,
   Верю я, вы их отыщете!
   Хоть на коленях молите их!
   Слышите?!

   Девочки в платьицах шёлковых,
   Девочки, вам хоронить отца,
   Только бы свидеться. Только бы
   Свидеться…

   Растиньяк
   (тихо, Бьяншону)
   Я дома не застал их ни одну.
   На бал сегодня сёстры укатили.

   Бьяншон
   Они б ещё сплясали на могиле!
   О Боже, дай им искупить вину!

   В разных углах сцены: каморка Горио и бал, на который поехали Дельфина и Анастази.

   Дельфина
   Что там печали – нет их!
   Сердце велит – живи!
   Руки мои – в браслетах!

   Растиньяк
   Руки твои – в крови!

   Дельфина
   Вот я скольжу по залам
   В блеске зеркальных пут.

   Растиньяк
   В саван – ты слышишь? – в саван
   Скоро его завернут!

   Анастази
   Ревность мне душу выест,
   Жизнь за любовь отдашь!

   Растиньяк
   Кто вам оплатит выезд —
   Нежный поклонник ваш?

   Анастази
   Он не пришёл, о Боже!
   Смилуйся, помоги!

   Растиньяк
   Кто вам содержит ложу,
   Кто оплатил долги?..

   Вот что, хозяйки Парижа!
   Я здесь всего лишь гость,
   Только, к несчастью, вижу,
   Вижу я вас насквозь!

   Ваши прекрасные лица
   Слаще прекрасных идей!
   Вы – по призванью убийцы,
   Я – поневоле злодей…

   Горио
   Вы гарпии! Нет оправданья вам!
   Злодейки! Демоны в обличьях женских!
   Из девочек в нарядах деревенских
   Кто вырастил великосветских дам?

   Кто розовые щёчки целовал?
   Кто покупал и кружева, и банты
   И каждой в ручки нежные давал
   Приданое, достойное инфанты?

   Где тот судья, что оправдал закон,
   Чтоб дочерей увёл от вас мужчина,
   Как тать, что ночью рыскает тайком…
   Злодейки, дочери! Анастази! Дельфина!

   О, ради положенья светских дам
   Вы на тот свет спровадить поспешите.
   Сперва: «Ах, милый папа, сядьте там!»
   А после: «Вы гостей моих смешите!»

   А может быть, увы, всё дело в том,
   Что вырастил я дочек, а не сына?
   Вся голова в огне… Тяжелый ком
   Сдавил мне грудь… Анастази! Дельфина!

   Что это… шум? На лестнице шаги?
   Нет, поздно… Жар нахлынул, как лавина,
   Какая тьма… огонь… в глазах круги.
   Убийцы. Дочери… Анастази! Дельфина!
   (умирает)

   Воке
   (громко поет) Кто любит женщин и вино…

   Растиньяк
   Потише!

   Воке
   Простыни сменить бы:
   Для похорон, не для женитьбы,
   Ведь мёртвому не всё ль равно,
   На чём лежать! Сойдёт тряпьё…
   Где ж было старое бельё?

   Растиньяк
   Да как вы смели! Вот что, хватит!

   Воке
   Не кипятитесь, дорогой,
   Что, кошелёк у вас тугой?
   Кто мне за простыни заплатит?

   Растиньяк
   (устало) Я заплачу… ступайте вниз.

   Воке
   (ворчит) Подумаешь, каков маркиз…

   Бьяншон
   Вот старая карга… Ну что же,
   Он умер. Милосердный Боже,
   Прими его и не отринь.
   И – мир душе его.

   Растиньяк
   Аминь.
   …И всё ж, ответь ты мне, Бьяншон,
   Где деньги взять для похорон?

   Бьяншон
   (достаёт деньги)
   Возможно, этого не хватит,
   Стипендия невелика,
   Уважить надо старика,
   Увы, кто беден, вечно платит!

   Растиньяк
   Орас! Мой друг! Тебе цены
   Не знал я раньше!

   Бьяншон
   И не надо.
   К чему? Подумаешь, утрата
   Для нищенской моей казны…


   Сцена 20

   Викторина, одна в своей комнате.
   Ъ
   Викторина
   Меня учили жить,
   Меня учили ждать,
   Мне дали имя, чтобы побеждать,
   Но имя не спасло,
   Судьба смеется зло,
   Над нами смерть раскинула крыло!

   Викторина, победа, виктория…
   Что мне толку от громких имён?
   И глаза закрываю от горя я,
   И молюсь о спасенье моём!

   К позорному столбу
   Стыдом пригвождена,
   Ты победитель, я побеждена.
   О мой любимый враг,
   Мы не скрестили шпаг,
   Но я побеждена – да будет так!

   Викторина, победа, виктория…
   Если любишь – забудь, если тонешь – плыви,
   Только эхо безжалостно вторило
   Одинокому зову любви…


   Сцена 21

   Пансион Воке. Комната Растиньяка. Растиньяк, Бьяншон.

   Растиньяк
   Скажи, Орас, где божеский закон?!
   Где стыд, где честь, куда глядит Всевышний?!
   Мой друг! На деньги двух студентов нищих
   На кладбище для бедных погребён —
   Не шут, не оборванец, не повеса,
   А – не поверите вы ни за что! —
   Отец богатых женщин! Баронессы
   Де Нусинген! Графини де Ресто!

   К деньгам – продажней старых баб —
   Спешу я на поклон.
   Я раб – а кто, увы, не раб?
   Я слаб – а кто силён?

   И будь я честен, как кристалл,
   Трудись я, как Сизиф,
   Мой вожделенный капитал —
   Увы, всего лишь миф!

   И – да простит меня Творец,
   Я выбираю ложь.
   Я говорю себе: «Подлец!»
   А слышу: «Ну и что ж?»

   Здесь на кого ни поглядишь —
   Вино у всех в крови.
   Воруют все! Таков Париж,
   А значит, се ля ви.

   И будь ты, как Сократ, умён,
   Ты всё равно дурак!
   У башмаков – не тот фасон,
   Фалдит дешёвый фрак.

   А шляпа! У меня их две…
   Что дорого молве?
   Увы, не то, что в голове,
   А что – на голове!

   И будь ты гением стократ
   И двестикрат пригож,
   В глазах такой-то – небогат,
   А к этакой – не вхож!

   Свой выбор сделал я, друзья!
   За радость бытия!
   Вот философия моя!
   Вот истина моя!

   На сцену по очереди выходят герои
   Растиньяк
   Мы ловимся в расставленные сети,
   Порой не помышляя о борьбе.
   Парижа дети и Вселенной дети,
   Герои человеческих комедий,
   Кто предоставил нас самим себе?

   де Босеан
   Как жалко мы, как жадно счастья ищем,
   Вздыхаем при луне и рвем цветы,
   И медяки порой швыряем нищим:
   Нам страшен призрак чьей-то нищеты!

   Вотрен
   Да, это мы, врачи и кровопийцы,
   Похожи на хозяев и гостей,
   Философы, пропойцы и убийцы,
   Принцессы и бродяги всех мастей!

   Анастази
   Мы просим под весёлый звон капели,
   Под шорох волн, под дикий вой пурги:
   – Помедли, смерть! Ещё мы не успели
   Отдать живым последние долги!

   Дельфина
   Как ангелам, с небес на землю павшим,
   Открылось нам вблизи родных могил,
   Недолюбившим и недоигравшим,
   И почестей последних не воздавшим,
   Как трудно жить без тех, кто нас любил.

   Горио
   Но мы живём – в лохмотьях и в коронах,
   Сражаемся друг с другом и с собой,
   Не зная, что в сраженьях за любовь
   Нет победителей и побежденных.

   29 мая – 24 июля 2006 г.



   Четыре тысячи колокольчиков


   (Философская сказка. По мотивам романа А. Грина «Блистающий мир»)


   Действующие лица

   Друд
   Министр Дауговет — типичный министр, красивый и значительный мужчина, привыкший к власти и завидному положению.
   Руна Бегуэм — его племянница, девушка необыкновенной, захватывающей красоты, умная и гордая; почти совершенство.
   Грантом — пожилой врач, и к тому же великий мудрец и учёный – о чём, как всегда, догадываются лишь немногие.
   Стеббс — скромный сторож на старом маяке, друг детства Друда.
   Тави Тум — простая девушка, милая и добрая мечтательница.
   Неизвестный — тот, с кем предпочитают не встречаться; тот, о чьих услугах предпочитают забывать.
   Капитан Галль — военный; прямой и честный, и потому он сначала производит впечатление недалекого и наивного человека.
   Председатель — пожилой и самоуверенный учёный-франт.
   Управляющий гостиницы — кругленький, лоснящийся от самодовольства и хитрости человечек.
   Старшая горничная — строгая женщина средних лет, утратившая на работе все свои иллюзии.
   Горничная Бетси — живая и немного легкомысленная девушка.
   Вторая горничная – её подружка.
   Повар — типичный повар; важный, добродушный и вспыльчивый одновременно.
   Продавец — типичный продавец в лавке подержанных товаров, в меру жадный, в меру расчётливый.
   Экономка — цербер в юбке.
   Рита — молодая девушка, подруга Тави.
   Гости Тави, несколько молодых людей и девушек.
   Конферансье
   Мама
   Ребенок
   Первый чиновник
   Второй чиновник
   Первый учёный
   Второй учёный
   Пожилая дама
   Двое зрителей
   Красавица
   Её подруга
   Полицейские


   Часть I


   Сцена 1

   Городская площадь, до краёв полная народа. Над площадью высится круглый, аляповато раскрашенный шатёр цирка. Нервный и суматошный гомон в толпе возле билетной кассы. Рядом с кассой – в одежде нелепых и нарочито ярких цветов – громогласный цирковой зазывала, которому время от времени удаётся перекричать всю площадь.

   —
   Только у нас! Мировая сенсация!
   Человек над землёй, в свободном парении!
   Опровержение гравитации!
   – Граждане! Это же трюк! Профанация!
   – Только у нас!
   Одно представление!
   – Чудо!
   – Научные догмы разгромлены!
   – Что вы, напротив! Вершина прогресса!
   – Нету билетов! Последние проданы!
   – Он – человек, не имеющий веса!
   – Кассу ломайте!
   – Спокойно! Полиция!
   – К чёрту науку! К дьяволу правила!
   – Новый мессия сегодня явился нам!
   – Нету билетов!
   – Спасите! Ограбили!
   – Собственной тяжести преодоление!
   – Только сегодня!
   – Трюк! Профанация!
   – Чудо!
   – Мошенники!
   – Это сенсация!
   – Спешите! Спешите!
   Одно представление!

   Постепенно суматоха у кассы стихает и как бы перемещается в здание цирка. Оживлённый гам, суета; то тут, то там вспыхивают и гаснут костерки разговоров.

   В верхнем ряду, у стены – молоденькая мама с малышом на руках.

   Ребенок
   Мама, дяди не летают?

   Мать
   Я не знаю.

   Ребенок
   Мама, я его увижу?

   Мать
   Тише!

   В центральной ложе – два солидных черно-белых чиновника, словно пришедшие в цирк по ошибке – вместо службы.

   Первый
   Хлеба и зрелищ! – смешна и подла
   Ты, человечья порода.

   Второй
   Нового идола избрала
   Наша всевластная мода!

   Первый
   Только лишь детям возможно простить
   Веру в героев и чудные страны.

   Второй
   Вот потому-то у нас и в чести
   Разные интриганы!

   В ложе поскромнее – двое учёных, явно решившие продолжить учёный диспут в стенах цирка.

   Учёный
   Сплошное надувательство,
   Бред, возведённый в крайность!

   Его столь же учёный коллега
   Нелепое вмешательство
   Фантастики в реальность!

   Просто любопытные – с детским восторгом предвкушающие грядущее чудо.

   Первый зритель
   Что, без канатов? Даже без страховок?
   Возможно ли такое в наши дни?

   Второй зритель
   Все говорят, что он силён и ловок…
   Но – Господи, беднягу сохрани!

   Расфранченные светские красавицы, томно и пресыщено обменивающиеся впечатлениями. Они ничего не ждут и ничего не предвкушают, кроме, разумеется, восхищения собственными особами.

   Красавица
   Загадочный типаж… наверно, он красив,
   И уж, по крайней мере, необычен.

   Ее не менее красивая подруга
   Наверно, ходит, очи опустив,
   Задумчив и меланхоличен…

   Красавица
   Циркач… нелепейшая из личин.
   Иль он хранит инкогнито?

   Подруга
   Возможно.

   Красавица
   Ах, дорогая, он из тех мужчин,
   В которых я влюбляюсь безнадёжно…

   В отдельной ложе, недоступной для простых смертных, – министр Дауговет и его племянница Руна Бегуэм.

   Дауговет
   О это пиршество глупцов…
   О счастье детям и невеждам!
   Мол, он взлетит в конце концов —
   Ты в это веришь?

   Руна
   Нет, конечно.
   Обычный трюк, обман очей,
   Не стоящий подобной платы.

   Дауговет
   Скажи, проказница, зачем
   Меня с собою привела ты?
   Тебя я, право, не пойму,
   Всему виной одно упрямство.
   Ты умница, и ни к чему
   Тебе всё это шарлатанство.

   Руна
   Об этом будут говорить…
   Недели две, по крайней мере.
   А вечер тягостный убить —
   По мне, так лучше на премьере.
   Я знаю, глуп и невесом
   Сей прозаический резон,
   А всё же он не хуже многих.
   Я, милый, не ищу предлогов,
   Я действую и верю в жизнь…

   Дауговет
   (задумчиво) Но что толпою этой движет?
   Религиозный фанатизм?
   Желанье встретить тех, кто выше,
   И под шумок решить дела?
   И лишь немногие безумцы,
   Так, горсточка юнцов безусых,
   В ком вера детская цела,
   Ждут чуда… Модные девицы —
   Ты погляди на эти лица! —
   Под стражей церберов-мамаш
   Стремительно берут реванш…

   Руна
   (смеётся) Вы обо мне?

   Дауговет
   (смеётся) Нет, нет!

   Руна
   (так же) А жаль!
   Вот мой поклонник – верный Галль,
   В нём зреет мрачное решенье,
   Он будет делать предложенье!

   Дауговет
   (предостерегающе)
   Надеюсь, ты…

   Руна
   (легко) О, дядя, нет!
   Не мой герой!

   Дауговет
   (поднимается) Так, ладно, что же,
   Пойду. Я буду в крайней ложе
   С послом … воркуйте, голубки!

   Входит Галль.

   Галль
   О Руна, Руна… ваше имя —
   Поэма… вы моя богиня,
   И я пришёл просить руки…

   Я моряк, я солдат, и красивые речи
   Мне пока не даются.
   Но живу я мечтами от встречи до встречи.
   Вы уходите, сны остаются.

   (растерянно, неловко)
   Обещали на днях повышение мне,
   Хоть, увы, небогат я, не скрою.
   Буду вам я служить, как служу я стране,
   Только будьте со мною…

   Я не стою вас. Кто я – бродяга, мечтатель,
   Я не стою вас, Руна, и всё же
   Не гоните меня, хоть надежду оставьте,
   Что когда-нибудь, после, быть может…

   Совершенно некстати в разговор суетливо вмешивается знакомая Руны – какая-то пожилая дама.

   Дама
   О, Руна Бегуэм! Прекрасна, как всегда…
   О чём вы так молчали вдохновенно?

   Руна
   Так, ни о чём. Мне грустно.

   Дама
   Не беда!
   Вы будете на скачках?

   Руна
   Непременно!

   Галль
   (ждёт, что Руна начнёт разговор и ответит. Не дождавшись, неловко начинает сам)
   Руна… я жду.

   Руна
   К сожаленью, напрасно.
   Полно, забудьте.

   Галль
   Вряд ли сумею.
   Вы как звезда. Далека и прекрасна.

   Руна
   Не преклоняйтесь, прошу, перед нею.

   Я не готова стать ничьей женой.
   Мне хочется – о дерзкие мечтанья —
   Иных основ иного мирозданья,
   Иной судьбы, чужой и неземной,

   Да будет власть – над миром, над собой —
   Как музыка, звучать во мне победно!..
   Да будет власть! Да не умрёт бесследно
   И мир изменит звонкий голос мой!

   Всё для меня! – хрустальный лёд вершин
   И радужные брызги водопада!
   И день грядёт… грядёт моя награда!
   Настанет торжество моей души!

   Я жрица у иного алтаря!
   Я верю в то, что избрана богами,
   Мой прежний мир, останься под ногами!
   Приди, моя судьба, моя заря!

   Ах, Галль… мечты мои безумны,
   Но я от них не откажусь.

   Галль
   Вы удивительная, Руна…

   Руна
   О, право, я себя стыжусь,
   И нет порой во мне согласья,
   Мой дерзкий нрав тому виной!

   Галль
   Прощайте… Боже, дай вам счастья…

   Руна
   Спасибо.

   Галль
   (чуть слышно) Если бы – со мной…

   Начинается представление. Раскрывается пёстрый и блестящий занавес, на арену выходит такой же пёстрый и блестящий Конферансье.

   Конферансье
   Внимание, внимание!
   На цирковой арене
   Момент незабываемый,
   Свободное парение!
   Скольжение по воздуху
   Увидеть будем рады мы!
   Терзайте ум вопросами!
   Загадки не разгаданы!

   Хотите – пишите об этом труды!
   Хотите – любуйтесь полётом!
   Итак, внимание, вот он!
   Человек Двойной Звезды!
   Человек Двойной Звезды!!!

   На арене появляется тот, кто вызвал всю эту цирковую шумиху. Несмотря на столь звучный псевдоним, в нем нет ничего «звёздного». Это молодой человек среднего роста, одетый парадно и скромно одновременно – одним словом, вовсе не по-цирковому. Холодно, даже равнодушно оглядев зал, он пошел вдоль сцены, затем побежал, затем его бег стал напоминать длинные – слишком длинные прыжки, и вот – он поднялся над ареной и продолжил бег уже по воздуху, всё набирая скорость и одновременно поднимаясь вверх, к звёздному куполу.
   Цирк взревел – от восторга, от страха, от изумления и ярости.

   – Мама! Летит!
   – О, спаси меня Господи!
   – Чудо!
   – Факирство!
   – Это знамение!
   – Это всего лишь зеркальные фокусы,
   Видимость, ложь!
   – Прекратите немедленно!
   – Боже, мне дурно!
   – Спокойно!
   – Вы видите?!
   – Это заразно?
   – Не знаю, не зна-…
   – Дайте воды!
   – Это бред!
   – Прекратите!
   – Дьявол!
   – Полиция!
   – Сатана!

   Дауговет
   (в ложе, тихо, кому-то)
   Соберитесь. Довольно бредить.
   Проследить. Найти. Обезвредить.

   А в цирке – гвалт, грохот, бессмысленные вопли, безумные глаза, вскинутые руки…

   – Люди! На помощь!
   – Господи Боже!
   – Вот он! Бегите!
   – Спасайся, кто может!

   Руна
   (не помня себя, взывает к Человеку Двойной Звезды)
   Не уходите! Не исчезайте!

   Галль
   Руна, идёмте…

   Руна
   (вырывается) Полно, оставьте!
   Землю отрину… ввысь улечу…

   Галль
   Руна, идёмте…

   Руна
   Нет… не хочу…


   Сцена 2

   Утро следующего дня – самое обычное рабочее утро в маленькой городской гостинице. Гостиничная прислуга собралась внизу – кто по делам, а кто и просто так, посудачить.

   Горничная Бетси
   Вчера я пол натёрла воском,
   А тот жилец, суров и хмур,
   Идёт сюда…

   Повар
   Ты и к нему
   Подбила клинья, вертихвостка?
   Ты вот что, эти штуки брось!

   Старшая горничная
   А кстати, где он?

   Повар
   Спит, небось.

   Старшая горничная
   С утра не выходил, похоже.
   (Бетси) Пора его и потревожить.
   Чем тут на кухне загорать,
   Ступай-ка номер убирать…
   Иди, голубушка, не мешкай.
   А я пойду распоряжусь
   Насчёт обеда.
   Уходит.

   Бетси
   (обиженно) Ну и пусть!
   Тут все меня считают пешкой,
   Но я деньжат поднакоплю,
   Сама гостиницу куплю!

   Повар
   (смеётся) Да, по всему видать, нескоро…
   Вот насмешила! Вот умора!

   Бетси
   (напевает) То подай, подай другое,
   То закуску, то жаркое,
   Я совсем уж выбилась из сил.
   Номер два забыл сандали,
   Номер три с утра скандалит —
   Видно, с вечера не закусил!

   Номер восемь ждёт моркови,
   Номер девять просит кофе,
   А четвёртый – всякие сыры.
   А ещё мне постараться
   В верхних комнатах убраться,
   А ещё мне вытрясти ковры!

   Тот подсматривает в щёлку,
   Тот весь день звонит без толку,
   Надоели все!
   Номер десять просит грелку,
   А ещё убрать тарелки,
   Я весь день кручусь, как белка,
   Белка в колесе!

   Вторая горничная
   (входит) А в цирке, в цирке-то вчера…
   Свет вывернулся наизнанку!

   Бетси
   А что?

   Горничная
   Сказала мне сестра,
   А ей сказала квартирантка…

   Повар
   Заладила, чёрт побери!
   Ты толком, толком говори!
   Пока до дела ты дойдёшь,
   Все новости твои протухнут.

   Горничная
   (обиженно) Сейчас вообще уйду на кухню.

   Бетси
   (повару) Послушай, ты её не трожь…
   (горничной) Так что же там? Пожар? Скандал?

   Горничная
   (явно гордясь собственной осведомленностью)
   Да нет! Там человек летал!

   Повар
   Ну, вот те раз!

   Горничная
   (упрямо) Летал, как птица!

   Повар
   Так… передай своей сестрице…

   Бетси
   Не спорь. Налей нам лучше чаю…
   (смотрит в окно)
   Ой, гляньте! Не было печали!
   Полиция! Неужто к нам?!

   В сопровождении полицейских входит управляющий.

   Управляющий
   Так, всем замолкнуть! Что за гам?
   Кто тут сидит, ворон считает?
   Работы, что ли, не хватает?
   (полицейским)
   По лестнице прямо пройдём в номера мы…

   Полицейский
   А там что?

   Управляющий
   Там кухня. И выход в подвал.
   Уходят в коридор.
   Вот так… не споткнитесь… налево… направо…

   Полицейский
   Жилец номер шесть у себя ночевал?

   Управляющий
   Да вроде не видел, чтоб он возвращался!
   (кричит) Эй, Бетси! Ключи от шестого у вас?

   Бетси
   Нет, сударь.

   Управляющий
   Он там! То ли в щёлку пробрался,
   А то ли в окошко влетел он как раз!

   Полицейский
   (хмуро) Влетел, говорите?

   Управляющий
   Да это я к слову…

   Полицейский
   (хмуро) Как раз и проверим. Ведите к шестому.

   Управляющий открывает дверь. На кровати мирно спит квартирант – молодой человек по имени Друд, тот самый, кто вчера звучно именовался Человеком Двойной Звезды.

   Управляющий
   Вот тебе и на! Такой влетит…
   Нечего смущать нас по-пустому…
   Спит, как ангел… Что ж, в тюрьме доспит.

   Полицейский
   (грубо трясет спящего за плечо)
   Просыпайтесь, эй! Вы арестованы!

   Друд
   Кто вы?

   Полицейский
   Вставай-ка, любезный!

   Друд
   Кто вы?..

   Полицейский
   А ну-ка, поспрашивай мне!
   Сопротивление бесполезно!

   Друд
   Что же я сделал?

   Полицейский
   Узнаешь в тюрьме!

   Друд в тревоге оглядывается.

   Поздно, не вырвешься! Окна закрыты!

   Друд
   Я вам не враг!

   Полицейский
   Ты полный дурак.

   Друд
   В чём я виновен?

   Полицейский
   Поговори тут!

   Друд
   Дайте собраться…

   Полицейский
   Доедешь и так!


   Сцена 3

   Особняк министра Дауговета. Часы бьют полночь. Министр ещё не спит, что-то читает. Раздаётся звонок в дверь. Через некоторое время слуга провожает в комнату Руну Бегуэм.

   Дауговет
   О боже! Руна, ты? Так поздно – и одна!

   Руна
   О, дядя, счастье входит в дом по-разному!
   Давай накроем стол. Вели подать вина!

   Дауговет
   Но, Руна, что с тобой?

   Руна
   Мы будем праздновать!

   Дауговет
   Что праздновать?

   Руна
   Родной, сейчас, наедине
   Я всё скажу. Прости меня заранее.
   Мой милый книголюб, ты не напомнишь мне,
   Каких жемчужин нет в твоём собрании?

   Дауговет
   Тебе известно, что уже который год
   Черчу я в мыслях безнадежный вектор:
   Министр Дауговет – и «Дон Кихот»,
   Издание семнадцатого века!

   Руна
   А если бы сейчас, вот в этот самый миг,
   В насмешку над судьбой – мол, мысли наши слабы…
   Сей дивный фолиант, редчайшая из книг
   Тебе на стол торжественно легла бы?!

   Дауговет
   О, моя плутовка!
   Это сон волшебный!
   Это искушенье!
   Это бред, и только!

   О, чудесный отклик
   На пустые грёзы! (приходит в себя)
   Руна, это – подкуп?

   Руна
   Дядя, это – просьба!

   Дауговет
   Открой окно… Мне что-то стало жарко.
   Не говори, коль мне не хочешь зла,
   Что просьба, равноценная подарку,
   Тебя ко мне сегодня привела!

   Руна
   Да, это так.

   Дауговет
   Судьба коварна,
   Мне очень жаль.

   Руна
   (холодно) Поверь, мне тоже.
   Так я пойду?

   Дауговет
   Нет-нет, постой же!
   Ещё никто неблагодарным
   Меня ни разу не назвал!
   Что хочешь ты?

   Руна
   В тюрьме, под стражей,
   Артист, что в цирке выступал,
   Тот, что летал…

   Дауговет
   Не думай даже!
   Немыслимо и невозможно.

   Руна
   (холодно) О, я была неосторожна
   В подобных просьбах. Мой визит —
   Ошибка. Будь таким любезным,
   Считай подарок безвозмездным…

   Дауговет
   Твой голос без ножа разит!
   Что ж, будь по-твоему. Мы едем
   В тюрьму.

   Руна
   Я лишь одно скажу:
   Поверь, что пленник твой – безвреден!

   Дауговет
   (мрачно) Вот я за ним и прослежу…


   Сцена 4

   Тускло освещённая тюремная камера. Друд, один.

   Друд
   Жизнь – это не театр. Арена цирковая.
   А люди – только клоуны на ней.
   Что им мечта – овеществлённая, живая?!
   Им солнце ни к чему средь цирковых огней…

   Если б мог я предвидеть заранее,
   Если б мог я предотвратить
   Вашу косность, ваше всезнание
   И стремленье догнать и схватить!

   Ваши чувства насквозь фальшивые…
   Натуральны лишь страх и месть.
   И трусливые вы, и чванливые,
   Словом, вы такие, как есть.

   Надо – встанете на колени вы,
   Надо – крикнете: мол, война!
   Люди, в чём мое преступление?!
   В чём, скажите, моя вина?!

   В том, что верю я: мир изменится,
   Страх меня по рукам не связал!
   Я взлетел, я смог, я осмелился
   И дорогу другим указал!

   Вы придавлены злыми мыслями,
   Вы рабы пешеходных трасс.
   То ли трусы, а то ли завистники…
   Жаль мне вас…


   Сцена 5

   В тюрьме. Руна в сопровождении охранника входят в камеру, где содержится Друд.

   Охранник
   Идите за мной. И без всякого шума.
   Пятнадцать минут вам довольно?

   Руна
   Едва ли…

   Охранник выходит, заперев дверь. Друд в недоумении смотрит на девушку.

   Руна
   (решительно, со значением, Друду)
   Здесь очень темно… Посмотрите, прошу вас.
   Я вижу, вы сразу меня не узнали…

   Друд
   (вспоминает)
   Подобные лица забудешь нескоро…
   Вы та, что свободу звала в исступленье,
   Вы тоже крылаты… Вы та, для которой
   Пока ещё важно моё представленье.

   Вы здесь, как росинка в пустыне безводной.
   Отважны, доверчивы и благородны.

   Руна
   (отдает Друду маленький свёрточек)
   Возьмите в подарок. Теперь вы свободны.

   Друд
   Скажите, зачем вы?..

   Руна
   Я тоже свободна.

   И я ненавижу тюремные стены,
   Войну не на равных и мерзость облавы,
   И радость уверенных, обыкновенных,
   Довольных собою…

   Друд
   Наверно, вы правы,

   Я думал, что вымерла эта порода…
   Я думал, мечта о свободе забыта…
   Я думал, меня на потеху народу,
   Как зверя, показывают любопытным…

   Руна
   Сейчас я уйду. И не медля, бегите.
   А может, летите. Вернее, летите…
   Не я вас, а вы меня освободите.

   Друд
   Вам тоже пора. Я найду вас.

   Руна
   Найдите.

   Некстати громко в тишине лязгает замок. Охранник вежливо, но твёрдо уводит Руну. Друд разворачивает свёрточек, переданный ему Руной. Там – тончайшие острые пилки. Перепиливает решётки на окне… Свободен!


   Сцена 6

   Просто обставленная комната – нижнее помещение башни маяка. В маленьком окошке чернеет ночь – густая, из тех, что бывают только на море. Где-то поблизости слышится шепот прибоя. Друд и его приятель Стеббс – сторож маяка – сидят за столом и разговаривают.

   Стеббс
   Ну ты и кашу заварил…
   Да, видно, от себя не деться.
   Тебе бы нужно отсидеться,
   Пока погони злобный пыл
   И мерзкий холодок сенсаций
   Людей тревожит… Может статься,
   Здесь я тебе и пригожусь.

   Друд
   Спасибо, друг мой. Я, признаться,
   Опасный гость… со мной связаться…
   Но как ты сам?

   Стеббс
   Живу, тружусь…

   В небо уходит башня
   Старого маяка.
   Море темно и страшно,
   Мимо плывут века,

   Как корабли в тумане,
   Там, за скалистой дугой.
   Миг – и тебя не станет.
   Миг – и придёт другой.

   Днём – небосвод раскалённый,
   Ночью – усталая гладь.
   Море слезой солёной
   Будет тебя поминать…

   Друд
   Да ты поэт…

   Стеббс
   Так, балуюсь немного.
   С безделья, что ль? – Живу, как короли!

   Друд
   Послушай, а тебе не одиноко?

   Стеббс
   Нас много: море, ветер, корабли…
   И звёзды, и стремительные чайки,
   Гляжу на них – о высоте мечтаю…

   Друд
   Ах да, стихи… Послушай, почитай-ка…

   Стеббс
   Да что ж прочесть?.. Хоть это почитаю…

   В ветро-весеннем зное,
   Облачась облаком белым,
   Покину царство земное
   И в подземное сойду смело.

   Там – Ад. Там горят свечи
   Из человечьего жира;
   Живуча там память о встрече
   С существом из другого мира.

   На моей рыдающей лире
   Депешу с берегов Стикса
   Шлю тем, кто в подлунном мире
   Ищет огневейного Икса…

   Друд
   Довольно.

   Стеббс
   А что же?..

   Друд
   Не нужно.

   Стеббс
   А вроде, стишок-то неплох…

   Друд
   Не стоит раздёргивать душу
   Громадой искусственных строк.

   Как будто скрипач неумелый,
   Терзаешь ты струны не в лад…
   Как будто художник, рисующий тело,
   Про душу забыл невпопад…

   Твои стихи – иссохший водоём.
   Сухие камни, берег из металла.
   А надо – чтоб в творении твоём
   Рождённая душа себя узнала.

   Любой из нас – бродяга и король,
   Тартюф и Дон Жуан, злодей и праведник…
   И юная Джульетта, и Ассоль,
   Своей судьбы не знавшая заранее…

   В нас всех заложено добро и зло,
   Величье и позор – всего намешано…
   Куда ж тебя на Стикс-то понесло,
   Тебя, такого тонкого и нежного…

   Каждый образ – превращение.
   Каждый образ – воплощение.

   Стеббс
   А моё стихотворение —
   Поэтическое несварение…

   А, ладно, ни капли не жаль!
   Искусство не терпит бездарных ухмылок!
   … Ты знаешь, я сделал «рояль» —
   Обычный «рояль» из бутылок…

   Стеббс достает откуда-то странный музыкальный инструмент – деревянную раму, к которой подвешены на проволочках бутылки разной величины с отпиленными днищами. Берет палочку и начинает играть.

   Ты прав. Пишу я безделушки.
   Сегодня же сожгу тетрадь!

   Друд
   Да нет, стихи – твои игрушки.
   Мы все подчас хотим играть.

   Кто на рояле, кто на нервах,
   Кто на своих, кто на чужих.
   Кто хочет быть одним из первых,
   Игрушкой подменяя жизнь.

   Одна игра, затем вторая,
   Ну что ж, не будем горевать…
   Покуда человек играет,
   Он не стремится убивать…

   Стеббс
   Да что с тобой?.. Ты будто споришь
   С собой… Откуда эта горечь,
   И в голосе твоём металл…

   Друд
   Нет-нет… наверно, я устал…


   Сцена 7

   Руна одна, взволнована. Ждёт. Появляется Друд.

   Друд
   Вы ангел свободы. Вы божий подарок.
   Я к вашим коленям желаю припасть.

   Руна
   Вы здесь, потому что я вас угадала,
   Узнала, увидела и дождалась!

   Вы больше не пленник. Вы храбрый и сильный,
   Решайте: прощать или мстить?
   И вы не с арены дешёвого цирка
   Должны о себе возвестить!

   Но бросим красивости. Чистое рацио
   Отныне наш общий закон.
   Вы ищите власти? Ну что же, прекрасно!
   Я дам её вам, повелитель времён!

   Пред вами тираны в поклоне согнутся,
   Заплатят за все униженья тюрьмы.
   А деньги? – вы спросите. Деньги найдутся.
   Я дам их.

   Друд
   (перебивает) Не нужно…

   Руна
   (не поняв его, улыбается) Взаймы!

   Владейте планетой! Диктуйте законы,
   Спешите, творите, – не время зевать! —
   Религии, сны, государства и троны…

   Друд
   Но я не хочу ничего диктовать!

   Руна

   Постойте. Вы сами, наверно, не поняли.
   Но, при рассуждении строгом,
   Вы нынче изгнанник, вы узник непойманный.
   А завтра вы станете богом!

   Дворец изумительный – полная чаша —
   Не жалкий гостиничный хлам!
   Все женщины ваши! Все прихоти ваши!
   Я – ваш искуситель, я всё это дам…

   В вас дети играют! Вас тешат поэты,
   Ласкает людская молва!
   Газеты в погоне за звонкой монетой
   Печатают ваши слова!

   А значит, политики будут приручены,
   Заглядывать примутся в рот.
   О, вы… вы феномен, никем не изученный,
   В вас верит и власть, и народ!

   Но что вам толпа, короли и магнаты,
   Они вам теперь не указ!
   А ваши приверженцы, ваши фанаты
   На гибель готовы за вас!

   Взгляните! Правители лижут вам руки,
   Дрожат олигархи у ног,
   Оплоты религии, звёзды науки —
   Все хором воскликнут: Он бог!

   Друд
   (тихо) Вы думали, мир принесу вам на блюде я,
   Открою подобно ключу.
   Всё это не так. Я лишен честолюбия.
   И править никем не хочу.

   К чему мне дворцы, олигархи, правители,
   Телец золотой, золотое руно?
   В безумных мечтах вы всё это увидели.
   Забудьте… не всё ли равно?

   И нет у меня никакого азарта,
   Без денег без ваших не стал я бедней…

   Руна
   (с угрозой) Напрасно вы мне открываете карты.

   Друд
   Всё кончено. Значит – готовьтесь к войне!

   К чему мне газетная слава фальшивая
   И вопль одураченных мною глупцов?
   О, всё без меня так свободно решили вы…
   Считая меня подлецом.

   (неожиданно тихо и грустно)
   Ты подруга века своего.
   Как вести войну, тебе видней.
   Ты сказала всё, но одного,
   Главного ты не сказала мне:

   «Я хочу взглянуть на землю с высоты,
   Ощутить, как бьются крылья за спиной,
   И ещё хочу я, чтобы ты
   Вместе бы летал со мной…»

   Я не хотел врагом становиться.
   Я не ищу вражды.

   Руна
   (наконец, после долгого молчания)
   Это мудро.

   Друд
   Мне остаётся только проститься.
   Бедная, да простит тебя утро.
   Этого разговора не было. Прости же.

   Руна не отвечает.

   Значит, ты не раскаешься?

   Руна
   Не раскаюсь.

   Друд
   Ты меня ненавидишь?

   Руна
   Ненавижу.

   Друд
   Ты меня уничтожишь?

   Руна
   Постараюсь.

   Друд исчезает. Руна, снова одна.

   Руна
   Грянут медные трубы, и взметнутся бинокли,
   И толпа содрогнётся, вошедшая в раж,
   И отринет тебя, потому что ты проклят,
   Потому что чужой, непонятный, не наш!

   Этот ветер горчит, эти звёзды продрогли,
   В нашем пыльном ковчеге мы сходим с ума,
   Я не верю тебе, потому что ты проклят,
   Ты смятенье, угроза и тьма.

   Раззвонили газеты: свершение века!
   Подхватили афиши эстафету вранья!
   Ты не бог, не мессия, ты просто калека!
   И тебе ли отвергнуть такую, как я?

   Я не знаю пока, соберешь ли у ног ты
   Всё таких же блаженных глупцов и святош,
   Ничего ты не сможешь, безумный, ты проклят,
   Ничего не изменишь, никуда не придёшь.

   Где же правда твоя – чистота ли, порок ли?
   Эти мысли гнетут, эти крылья слепят…
   Ненавижу тебя, потому что ты проклят,
   На кресте одиночества нами распят.

   Одинокий солдат безымянного войска,
   Сумасшедший певец бесполезных боёв!
   Будь ты проклят, несчастный. А может, ты просто
   Искушенье моё, искупленье моё…


   Сцена 8

   Друд, один.

   Друд
   Я вдруг увидел, как земля дымится
   Под черными густыми облаками.
   А в небе – металлические птицы
   С серебряными круглыми боками.

   Прожектора – ослепшие светила —
   Крест-накрест перечёркивают небо.
   Не ты ли сон в реальность превратила,
   Твоя ли власть – убийственная нега?

   Из растрескавшихся губ: «Огонь!»
   Как призыв охрипших труб: «Огонь!»
   По святыням и богам: «Огонь!»
   По друзьям и по врагам: «Огонь!»



   Часть II


   Сцена 1

   Раннее утро. Поезд подъезжает к большому городу, замедляя ход, в окнах мелькают домики, среди пассажиров начинается обычная вагонная суета. Лишь одна из них, молоденькая девушка по имени Тави Тум, как заворожённая, не отрывается от окна. Впрочем, ей нет нужды суетиться с вещами – у неё с собой только небольшой узелок на коленях.

   Тави
   О чём стучат колёса?
   О чём поёт рассвет?
   Всё просто и непросто
   В неполных двадцать лет.

   Прощай же, день вчерашний,
   Мечта моя, приди!
   И мне почти неважно,
   Что было позади.

   Ни денег и ни дома,
   Квартирка за гроши,
   Десятка два знакомых —
   И хватит для души…

   Мечты мои поникли,
   Смешные, как и я.
   Лишь книги, книги, книги —
   Вернейшие друзья,

   И я верна им тоже…
   Но право, как ни кинь,
   Я вовсе не похожа
   На книжных героинь!

   Мои подруги шутят:
   Не всякой сказке верь!
   Всё будет так, как будет,
   И лучше, чем теперь.

   Поезд прибывает. Тави в толпе пассажиров выходит на перрон, оглядывается. В общей суматохе вокзальных встреч она, как никто, одинока. Но Тави не унывает. Весело улыбаясь, смотрит на большие часы – ещё слишком рано! – и неспеша направляется в парк. Садится на скамейку. Открывает книгу и целиком погружается в чтение. К ней подходит молодой, хорошо одетый незнакомец, несколько секунд внимательно смотрит на девушку, которая его не замечает. Это – Друд.

   Друд
   Позвольте, присяду.

   Тави
   Конечно, садитесь! (смущённо закрывает книгу)

   Друд
   Читайте, пожалуйста, я не стесню вас.

   Тави
   Спасибо… (неожиданно) Вон там! Ой, скорее глядите!
   Часы на перроне – они улыбнулись!

   Друд
   Вы любите сказки?

   Тави
   Наверно… не знаю.

   Друд
   О, если вы только не очень спешите…
   Бывает, я сам их порой сочиняю.
   Хотите послушать?

   Тави
   Хочу. Расскажите!

   Друд
   (полусерьёзно)
   Вот жирные гуси, которым свобода
   Не стоит и крылышка пойманной мушки.
   Кому-то бывает дороже полёта
   Ухоженный двор и зерно из кормушки.

   А вот мотыльки, что зарю догоняют,
   Танцуют весь день и смеются над нами.
   Как быстро свободу они променяют
   На свечки призывное пламя!

   Вот важные страусы ходят и ходят,
   О чём-то серьёзном неспешно судачат.
   Но чуть разговор о свободе заводят —
   В песок от волнения голову прячут.

   Вот быстрые чайки – посланницы моря —
   Крылом серебристым волну задевают
   И вольному ветру торжественно вторят,
   И к солнцу победно взмывают!

   А лебеди в парке – те мечутся нервно,
   За словом «свобода» предчувствуя горе.
   Простите… Я вас утомил. Вы, наверно,
   Устали от странных моих аллегорий.

   Тави
   Нет-нет… я вовсе не устала!
   Как будто сказку прочитала,
   Как будто сон шепнул мне кто-то.

   Друд
   А вы придёте на «Полёты»?

   Тави
   А что это? Нельзя ль попроще?

   Друд
   Отсюда прямо и на площадь.

   Тави
   Не бойтесь, я не заблужусь.
   А что это? (оглядывается, но, к ее удивлению, Друда уже нет рядом с ней)
   Так, ну и пусть…
   Нет, просто чудо из чудес:
   Был только что – и вдруг исчез!
   Что ж делать? Подождёт работа…
   Пойду и вправду на «Полёты»!


   Сцена 2

   Оживлённая толпа стекается на огороженную решёткой площадь, по сторонам которой амфитеатром поднимаются ряды скамеек. Тави, подхваченная общим течением, оказывается внутри площади и занимает место на скамейке. Внизу, справа на площади – стол, за которым несколько человек, в том числе и новый знакомый Тави. Председатель встаёт, звонит в колокольчик, и гул на площади стихает.

   Председатель
   В точном соответствии с уставом,
   При создании летательной конструкции
   Каждый автор должен предоставить
   На оценку новую продукцию.

   Как известно, о своей модели
   Автор должен сообщить заранее,
   Чтобы все, кто хочет, посмотрели,
   Как проходят наши испытания.

   Друд выходит из-за стола. По его знаку рабочие вносят закрытую тканью конструкцию.

   Друд
   Это – не плод безумия.
   Это руками создано.
   Сказку на суд несу я вам
   Или мечту о воздухе.

   Ни пара, ни бензина, ни винтов —
   Всего, с чем несоединима грация…
   Поднимет аппарат до облаков
   Звенящих колокольчиков вибрация.

   Они поют, и мелодичный звон —
   Основа бесконечного движения…

   Первый из толпы
   Всё это чушь!

   Второй
   Смеётся, что ли, он?!

   Третий
   Халтура! Нет, больное воображение!

   Первый учёный
   Вы чертежи изложили стихами!

   Второй учёный
   Слушайте, здесь вам не сцена, приятель!

   Первый учёный
   Вы не конструктор, и вы не механик!

   Второй учёный
   Остановитесь, опасный мечтатель!
   Все мы фантазией глупой грешили…

   Первый учёный
   Что – колокольчики! Спорить не хочется…
   Кстати, а сколько их в вашей машине?

   Друд
   (спокойно) Четыре тысячи колокольчиков.

   Председатель
   (чуть ли не с жалостью)
   Сударь, быть может,
   Мы всё же отложим
   И сообщение,
   И наше решение…

   Вам подготовки пока не хватает,
   Только для опытных лётчиков небо!

   Друд
   Без подготовки птицы летают.
   Без подготовки летаем во сне мы.

   Нам наяву недоступно прозрение,
   Рацио крепко ставит запоры.
   Нам наяву недоступно парение…
   Наше желанье – надёжней моторов!

   Наша мечта – сильней электричества,
   И вдохновенье важнее бензина!

   Срывает холст со своей модели. Глазам собравшихся предстаёт странной формы корабль, обшитый серебристой тканью, вместо тросов и канатов – гирлянды колокольчиков… Толпа возмущённо взревела.

   Нестройные возгласы
   Хватит!
   Немыслимо!
   Невообразимо!

   Председатель
   Пусть хоть один сумасшедший отыщется,

   Если рассудок от вас отвернулся,
   Пусть хоть один, кроме вас, ну хоть кто-то
   Скажет, что он ожидает полёта
   От вашей… простите, безумной конструкции!

   Считаю: раз, два…

   Тави
   (неожиданно для самой себя) Я! Я! Я! Полетит, я знаю!

   Председатель
   (обреченно) Что ж, я слово своё сдержу.
   Больше я ничего не скажу,
   Преспокойно встану в сторонку.
   Я бразды правленья вверяю
   Сумасшедшему и ребёнку…

   Друд взошёл на свой странный корабль, тронул одну из гирлянд – раздался мелодичный звон, и, к изумлению, ужасу, восхищению и негодованию толпы, корабль начал подниматься в воздух.

   – Стой! Возмутительно! Невообразимо!
   – Это выходит за грани привычного!
   – Может, мечта и важнее бензина?
   Может, дерзанье сильней электричества?
   – Это безумие!
   – Это сенсация!
   – Как же наука, разум, религия?!
   – Как же законы, что люди воздвигли?!
   – Это гипноз!
   – Это трюк! Профанация!
   – Автор – колдун! Он прохвост и мошенник!
   – Кажется, он не минует тюрьмы!
   – Господи!! Кто же из нас сумасшедший?!
   Он или всё-таки мы?!


   Сцена 3

   Вечереет. Тави, совершенно оглушённая «Полётами», наконец-то дошла до дома, в который ей предстояло устраиваться на работу. Её встречает Экономка.

   Экономка
   Где вы блуждали, милочка моя?
   Глядите-ка: без четверти семнадцать.

   Тави
   Но, может… объясню хозяйке я…

   Экономка
   Ступайте. Незачем вам объясняться.

   Хозяйки нет. И что б вы ей сказали?
   Что службой в первый день пренебрегли?
   Таких, как вы, нам нужно брать едва ли.
   (язвительно) Благодарю, что ночью не пришли!

   Закрывает перед Тави дверь. Тави медленно уходит. На обочине дороги нищий неожиданно обратился к девушке.

   Нищий
   Помоги, красавица,
   С бедою мне не справиться,
   Стройная, как веточка,
   Подари монеточку!
   Тави машинально даёт ему монетку.
   Это не на хлеб, а на удачу.
   Жизнь твоя, как сказка, удалась.
   Видно, ты счастливой родилась.
   Дай-ка я в карман поглубже спрячу…

   Тави
   (изумлённо) Не смейся, право, что ты?
   Счастливой родилась я?
   Ни денег, ни работы —
   Хорошенькое счастье!


   Сцена 4

   В особняке Руны. Руна и Грантом.

   Руна
   Я аккорд из фальшивых нот.
   На душе полусвет, полутьма.

   Грантом
   Что вас мучает, что гнетёт?

   Руна
   Может быть, я сошла с ума…

   И дома, и в гостях в который раз
   Внезапно, точно это колдовство,
   Потерянного… друга своего
   Я вижу так же явственно, как вас.

   Как призрак он – черты его бледны,
   Он входит – будто дымка дальних грёз.

   Грантом
   Позвольте мне задать один вопрос.
   Простите, Руна… Вы не влюблены?

   Руна
   (гордо)
   Такую дерзость одному
   Прощаю вам!
   Нет, сердца никогда ему
   Я не отдам!

   Грантом
   Ну что ж, ответ предельно точен.
   Хотя… любовь – не дерзость. Впрочем,
   Тот, что приходит и уходит без следа, —
   Он чем-то поразил вас?

   Руна
   Да.

   Грантом
   Вы в ссоре?

   Руна
   Нет, скорее – в споре.

   Грантом
   А что вы скажете о нём?
   Каков он?

   Руна
   (с усмешкой) Он, себе на горе,
   Красив бесспорно и умён…

   Грантом
   (задумчиво) Вы не больны – ни телом, ни душой.
   Вы гордость и краса природы женской.
   Не побоюсь сказать – вы совершенство.
   Всё гармонично в вас, всё хорошо.

   Я помогу вам. А совет мой самый
   Обычный. Лишь не смейтесь надо мной.
   Всё взвесьте, Руна. Выходите замуж,
   Вы будете прекрасною женой.

   Бесплодные видения уйдут,
   В заботах чуждый образ растворится,
   Найдёте вы и нежность, и уют,
   И счастье женщины, и радость материнства.

   Вы королева. Правда, и для вас
   Закон природы свят и непреложен.
   И этот путь надёжен, он как раз…

   Руна
   (перебивает) Неправда! Он немыслим! Невозможен!

   Грантом
   Я предвидел: вы так и скажете.
   Вы избранница доли иной.
   Вам – идти по дороге радужной,
   По нехоженой, неземной!

   Вы к ногам города положите.
   Лишь улыбкой божественных губ
   Вы о счастье поведать сможете…

   Руна
   (радостно) Да, вы правы, я всё смогу!..

   Грантом
   Вам мало роли преданной жены,
   Вас не прельщают женские забавы.
   Вы, как в темнице, в них заключены.

   Руна
   Я верю вам! Я чувствую, вы правы!

   Грантом
   Понятно лишь то, что привычно,
   Понятен лишь тот, кто обычен,
   Но ум наш, увы, ограничен,
   Познание – безгранично.

   И впрямь: что мы знаем о безднах
   Души, заточённой в неволе?
   Забыли мы не оттого ли
   О боге, о вере, о чести?

   Доктрины, слова, аксиомы…
   А в сущности, знать нам и нечего.
   Как сеть, прохудились законы.
   Неведомое – бесконечно.

   И в нас есть какие-то струны,
   Что втайне бывают слышны.
   Не бойтесь, прислушайтесь, Руна,
   И будьте с собою честны.

   Руна
   (недоумевающе, слегка раздражённо)
   Ах, боже мой! Конечно, я честна —
   Перед собой честна и перед вами.
   К тому же, друг мой, вы совсем меня
   Запутали учёными словами.

   Грантом
   К себе приглядитесь построже.
   В неведомое – только шаг.
   Опутана, скована ложью
   Бессмертная ваша душа.

   Мечта вас уже не спасает,
   Мешают ей гордость и страх.
   Она, словно солнце, сквозь тучи мерцает
   И бьётся, как птица в силках.

   Оковы власти, прочь! Исчезни, тьма!
   Дерзайте, пойте, над землёй парите!

   Руна
   Грантом… Постойте, вы сошли с ума!
   Послушайте, о чём вы говорите?!

   Грантом
   (грустно) Значит, вы в плену, вы крепко пойманы.
   И познание не безгранично.
   Я ошибся, вы меня не поняли…
   А быть может, поняли отлично.

   Руна
   (делано небрежно)
   Что ж, сумасшествие мне не грозит.
   Я знаю всё, ни в чём не заблуждаюсь.
   Вот гонорар за долгий ваш визит.

   Грантом
   Благодарю вас, нет. Я не нуждаюсь.


   Сцена 5

   Тави, к сожалению или к счастью, ни с чем вернулась в родной городок. Наверное, все-таки к счастью, потому что она собирается праздновать с друзьями свой день рожденья. Заходит в лавку, где скупаются подержанные товары.

   Продавец
   Здрасьте, барышня моя, проходите.

   Тави
   Здрасьте, сударь. Вы не купите шаль?
   Продавец
   Сколько просите?

   Тави
   А сколько дадите?

   Продавец
   Ну, а всё-таки?

   Тави
   А сколько не жаль?
   Не проводите меня к телефону?..
   Набирает номер и одновременно разговаривает с продавцом.
   Продавец
   Десять, барышня.

   Тави
   Нет-нет, ни за что!

   Продавец
   Ну, двенадцать.

   Тави
   Никогда. (в телефон) Рита дома?
   Здравствуй, милая! Нет, всё хорошо!
   Я вернулась!

   Продавец
   Ну, хотите пятнадцать?

   Тави
   (в телефон) Я вас всех на день рожденья зову!
   (продавцу) Что вы, сударь!

   Продавец
   Больше вам не дождаться!

   Тави
   Право, лучше я её разорву!
   (в телефон) Рита, нет, я не тебе.

   Продавец
   Двадцать, ладно.

   Тави
   По рукам. На праздник хватит как раз.

   Продавец
   Мне ведь тоже уступать-то накладно.
   Но сегодня, так и быть, ради вас…

   Тави
   Вот спасибо! Право слово, вы милый! (в телефон)
   Ну, до вечера! Мне очень приятно!
   (кладёт трубку, продавцу)
   Я сегодня день рожденья купила!
   Всё вы купите… а праздники – вряд ли…


   Сцена 6

   Руна размышляет, задумчиво трогая клавиши рояля.

   Руна
   Семья… ребёнок… почему бы нет?
   Мне не шестнадцать, надо выбрать мужа —
   Вот будет развлеченье для газет! —
   Одно из всех, не лучше и не хуже.

   Что ж, выпью за успех моих затей!
   (поднимает бокал)
   Пусть будет муж покорным и влюблённым,
   Пусть будет дом открытым для гостей…
   А я – хозяйкой светского салона!

   (горько) Как мышка, в уютную норку забьюсь,
   Продумаю траты, наряды, убранство,
   Остыну, забуду, смирюсь, покорюсь
   И свадьбу устрою – какое мещанство!

   А впрочем, в жизни бестревожной
   Своя искусственная прелесть.
   Мой Галль, спокойный и надёжный,
   Я разрешаю вам, надейтесь!

   Меня вы чтите, как святую,
   С небес сошедшую до срока.
   В любви всегда один целует,
   Другой же подставляет щёку.

   Ну что ж, сорвите, словно лилию,
   Любуйтесь гордой красотою,
   Я снизойду и осчастливлю —
   И в самом деле, что мне стоит…

   Как видение, появляется Галль.

   Галль
   Вы вспомнили меня. Благодарю.
   Окликнули, позвали для забавы.
   Вы безнадёжно, до конца неправы,
   И всё-таки я вас боготворю…

   Вы заблудились в тайнах бытия,
   Вы не нарочно, вы не виноваты…

   Руна
   (поражённо)
   Галль, это вы?..

   Галль
   Не я. Душа моя.
   Она верна, свободна и крылата.

   Теперь, когда меж нами нет стены
   Из предрассудков и сословной спеси,
   Я вам скажу: вы были рождены
   Парить, как птица, в горнем поднебесье.

   Вы от Грантома ждали излеченья,
   От брака – обязательной рутины…
   Вы женственны до умопомраченья,
   Откуда в вас циничный ум мужчины?!

   Глаза прекрасной девы,
   Улыбка – в сердце рана.
   Но вы горды, как демон,
   И холодны, как мрамор.

   Как можно лицемерить
   В угоду злому люду
   И в чудеса не верить,
   Когда вы сами – чудо…

   Вам не стать королевой светил,
   Вы по сути, по крови земная.
   Я люблю вас… а может, любил —
   Я не знаю…

   Уходит.

   Руна
   (потрясена, не может прийти в себя)
   Что это было?.. На столе письмо…
   Посмотрим… (читает) Галль?! Он умер!.. Ах, я знала,
   Предвиденье пришло ко мне само…
   Прощайте, Галль… Я гибну. Я пропала.


   Сцена 7

   В квартирке Тави. Тави с несколькими друзьями, ее ровесниками, празднует день рождения. Скромный стол, вокруг него несколько табуреток, между которыми протянуты две доски, чтобы все могли разместиться. Гости, по-видимому, только что пришли и рассаживаются на эти импровизированные скамейки. Веселый шум, возгласы, поздравления… Внезапно, перекрывая оживлённые голоса, раздаётся слишком громкий, бесцеремонный стук в дверь. Гости встревожено притихли.

   – Что там такое?
   – Кто-то стучится.

   Тави
   Ладно, открою.
   – А может, не стоит?

   Тави
   Кто там? В чём дело?

   Полицейский
   Откройте! Полиция!

   Тави
   Что же случилось?

   Полицейский
   Вы арестованы.

   Тави
   Это ошибка!
   – Как можно?! Да что вы?!

   Тави
   Нет, вы, наверно, пришли не ко мне…
   – Что происходит?..

   Полицейский
   Вы арестованы.

   Тави
   В чём я виновна?!

   Полицейский
   Узнаешь в тюрьме!

   Тави
   Это ошибка… Друзья мои… Рита…
   – Ясно, ошибка! Дело – пустяк!

   Тави
   Что я вам сделала?!

   Полицейский
   Поговори тут!

   Тави
   Дайте собраться…

   Полицейский
   Доедешь и так!

   Тави со слезами на глазах обнимает всех по очереди. В сопровождении полицейских, под взглядами любопытных жильцов Тави выводят на улицу, где дежурят ещё несколько полицейских.

   Первый полицейский, один из тех, кто сопровождал Тави
   Карета где?! Скажи на милость!
   Ослы! Нарушили приказ!

   Второй полицейский
   Тут… это… лошади взбесились!

   Тави
   Да, лошади умнее вас!

   Первый полицейский
   Скажи ещё полслова только!
   Хватай её! Сажай в седло!
   Третий полицейский
   Ай! Вот свезло мне так свезло!
   Она кусается, чертовка!

   Первый полицейский
   Свяжите руки ей! Вы, двое!

   Я сам нахалку повезу!
   Внезапно, в общей суматохе, появляется ещё одно действующее лицо – неизвестный, закутанный в плащ, он берёт Тави на руки и уносит её. Это – Друд.

   Тави
   А это что ещё такое?

   Друд
   Не бойтесь… Тш-ш… Я вас спасу…


   Сцена 8

   На горной площадке возле старого маяка. Ночь, небо, звёзды. Тави и Друд.

   Тави
   Я не знаю, где мы…

   Друд
   И не нужно.
   (укутывает Тави своим плащом)
   Укрывайся. Я насквозь продрог.
   Мы одни, вдали от улиц душных,
   В стороне от всех людских дорог.

   Скоро утро. Видишь, звёзды прячутся,
   Ты не плачь. Смотри, уже светло…

   Тави
   Я не знаю, почему мне плачется…

   Друд
   Все плохое было и прошло.

   Ветряными скрипит голосами
   Наш маяк, он бури пронзает,
   Он похож на старинный замок.

   Тави
   Только я не видела замков…

   Друд
   Переходы, залы, альковы,
   А вокруг – и рвы, и мосты…

   Тави
   Я ещё не спросила – кто вы?

   Друд
   Человек, такой же, как ты.

   Тави
   Здесь, наверно, живёт вельможа,
   Непреклонен, важен и сед…

   Друд
   (смеется)
   Что ты? Он не такой, непохожий…
   Это Стеббс. Он очень хороший
   Друг – и очень плохой поэт.

   Тави
   Как неловко-то! Ну, простите,
   Вечно я невпопад шучу…
   И ещё: а как вы летите?

   Друд
   Просто верю – вот и лечу.

   Тави
   Я краснею? Во сне не страшно!
   Сон, как лёгкая зыбь, непрочен.
   Я скажу вам… Вы милый. Даже
   Вы мне нравитесь. Очень-очень.

   Друд
   Ты не спишь. Ты давно проснулась…
   Ты, богиня средь пошлых менял…
   Ты на голос мой обернулась.
   Я всего лишь тебя догнал.

   Это не сон, родная.

   Тави
   Значит, правда?
   Только вы не шутите!..

   Друд
   Я не буду.

   Тави
   Вы меня не оставите?

   Друд
   Не оставлю.

   Тави
   Вы меня не забудете?

   Друд
   Не забуду.

   Тави
   (что-то вспомнив в связи с последними словами Друда)
   Слыхала в детстве я когда-то
   Простую песенку одну…
   Ах, как же были в ней слова-то…
   Ну, я забыла, виновата…
   Не помню, что-то про волну
   И что-то про любовь мою…
   Постойте, дайте напою!

   «Если ты меня не забудешь,
   Как волну забывает волна,
   Ты мне мужем приветливым будешь,
   А я буду твоя жена…»

   Я хочу взглянуть на землю с высоты,
   Ощутить, как бьются крылья за спиной,
   И ещё хочу я, чтобы ты
   Вместе бы летал со мной…

   Друд
   Мы спаслись от гроз и от погони,
   Улетели в звёздные края.
   Ты росинка на моей ладони,
   Ласковая песенка моя.

   Ты не плачь… Тихонько вытри слёзы,
   Не тоскуй сегодня ни о чём.
   Расплети свои тугие косы
   И укройся под моим плащом.

   Тает ночь… И тёплый он, и вкусный —
   Млечный путь – парное молоко…
   Мне с тобою хорошо и грустно.
   Быть счастливым – тоже нелегко…

   Нам рассвет лазурный путь укажет,
   Журавли в дорогу протрубят.
   Ты не плачь… Ведь небо станет нашим,
   А зачем мне небо без тебя…


   Сцена 9

   Снова в особняке Руны.

   Руна
   Красота – это правда выстрела —
   В сердце. Насмерть. Спасенья нет.
   Я не женщина, только вывеска
   Для нелепых мужских побед.

   Я приманка, дар зачарованный,
   Все смотрите – товар налицо!
   Я всего лишь приз, отвоёванный
   У таких же глупых самцов!

   О, вам жаль усилий потраченных,
   В исступленье каждый кричит:
   «Я успешнее, я удачливей,
   Я богаче других мужчин!»

   Вы не любите – вожделеете,
   Вы рабы телесных оков,
   Отчего вы меня не жалеете,
   Не стыдитесь своих грехов?!

   Красота – это миф о гордости,
   Это плач над пустым жильём,
   Красота – это крик о подлости,
   Что свершится ради неё.

   Красота – это отзвук, помнящий
   Летней ночи звенящий такт,
   Красота – это крик о помощи,
   А не пошлый брачный контракт.

   Не казните хвалой рассчитанной,
   Не ищите холодных уст,
   А любите меня, беззащитную:
   Я поверю, я обманусь.

   Всё оболгано, искалечено,
   Я противна себе самой.
   Где ты, верный, небом обещанный?
   Непохожий.
   Единственный.
   Мой…

   Входит растерянная и взволнованная горничная Руны.

   Горничная
   (извиняющимся шепотом)
   Ах, госпожа, прошу меня простить…

   Руна
   (с досадой) О Боже мой! Что там случилось снова?

   Горничная
   Мы не могли его не пропустить…
   К вам господин… он передал письмо вам…
   Он настоял, мы не могли иначе…
   Околдовал нас, что ли, не пойму?

   Отдает Руне письмо. Руна читает.

   Руна
   (потрясённо) В чем дело? «Друд»… И всё?! Что это значит?!
   (овладев собой) Просите. Что же, я его приму.

   Входит Неизвестный – из тех, кто по роду деятельности редко называет своё имя…

   Неизвестный
   Я знаю всё про вас.

   Руна
   (насмешливо) Тогда – увы…

   Неизвестный
   Судите сами: сведенья надежны.
   Начнём, пожалуй, с цирка. Были вы
   Так ослепительно неосторожны…

   Руна
   Прошу вас, без язвительных речей.

   Неизвестный
   Как скажете. Извольте, буду краток.
   Тюрьма – не цирк. И редко видят в ней
   Молоденьких аристократок!

   Я б не задумался об этом, но! —
   По окончании сего спектакля —
   Нет заключённого. Подпилено окно.
   Все это подозрительно, не так ли?

   Что следует потом? За балом бал
   Сменяет тишину уединенья,
   Так день за днём, я точно разузнал…

   Руна
   (с иронией)
   Ах, вот как! Это что же, преступленье?

   Неизвестный
   Когда средь суеты и кутерьмы
   На горе очарованному свету
   В который раз, печальны и бледны,
   Вы срочно вызываете карету,

   Когда вы каждый день в руке своей
   Отказывали принцам и вельможам,
   Когда в блестящей толкотне гостей
   Великий врач вам ближе и дороже …

   Руна
   (перебивает)
   Вы маг? чародей?.. (опомнилась, с иронией) Ах, ну что я болтаю,
   Чудес не бывает – ведь вы разузнали!
   Но вы – вы какой-то владеете тайной,
   А я не люблю, чтобы тайны скрывали!

   Неизвестный
   Я тоже не верю ни в бога, ни в чёрта,
   И я не служу ни тому, ни другому.
   Я только лишь яд. Я всего лишь реторта.
   Я верен, как старая аксиома.

   Я только кинжал. Я надёжней полиции.
   И, надо признаться, весьма осторожен.
   Удар! – и назад, и опять затаился!
   Я только на миг появляюсь из ножен.

   Убийцы, политики, шлюхи, вельможи —
   Я всю подноготную знаю о каждом.
   Я – щёлка в полу, я – случайный прохожий,
   Я – тень на стене, я – домашняя пташка,

   Я знаю, кто жертва в людской лотерее,
   Кто лжец, кто преступник, кто глупый фанатик.
   Не бойтесь, я мысли читать не умею.
   Я делаю выводы. Я математик.

   Ха! Деньги в кладовках сосчитаны мною,
   Посуда на кухне и сливы на дереве!

   Руна
   Вы тешитесь вашей идеей больною!
   Вы создали сказку и сами поверили!

   Неизвестный
   Выслушайте. Не перебивайте.
   Ваш летун из цирка – тоже выдумка?
   Впрочем, как его не называйте,
   Он опасен – вы и сами видите.

   Мир его идеями наполнен,
   Он, посланец дальней стороны,
   Скульптору подсказывает форму
   И поэту навевает сны,

   Тем, кто любит, счастье обещает,
   Возмущает мудреца покой.
   Словно ключ, в горах берет начало,
   У подножья ширится рекой…

   Мир его словами очарован,
   Он теперь – властитель над людьми!
   Кто он, бог?! Я спрашиваю, кто он?
   По какому праву, чёрт возьми?!

   Он – над нашей мудростью насмешка.
   Он смущает души и умы.
   Он недосягаем ни для слежки,
   Ни для судей и ни для тюрьмы.

   И всё-таки единственная сила
   Наш род людской навеки покорила,
   Она одна сметает все законы.
   О золото! Гроши и миллионы
   Пошлю вперёд, как лучшие войска!
   Пускай трепещет. Смерть его близка.

   Довольно сказок роковых,
   Чтоб им в огне сгореть.
   Ему не место средь живых,
   Он должен умереть.

   Что революции пред ним,
   Протесты, мятежи?
   Он страшен. Он неуловим.
   И жив. Пока что жив…

   Я ни о чём вас не буду спрашивать.
   Все указания слишком опасны.
   Мне предоставьте планы вынашивать.
   Просто скажите, что вы согласны.
   В коротеньком слове немного вреда.
   Просто ответьте: да или нет? нет или да?

   Руна
   Да.
   Вот деньги. Не жалейте,
   Как я их не жалею.
   Найдите и убейте!
   Пожалуйста, скорее!

   Я знаю, вы посланы тьмой,
   Умело творите беду!
   Мы движемся к цели одной.
   Идите же.

   Неизвестный
   Я иду.
   Уходит.

   Руна
   Я больна, я устала, я гибну…
   Ты свободен, а я в плену.
   Ты же добрый, так помоги мне…
   Ты умрёшь, а я отдохну.


   Сцена 10

   Министр Дауговет у себя. Перед ним лист бумаги, на нём – несколько строчек. Дауговет в недоумении смотрит на них…

   Дауговет
   Червей не признавал я книжных,
   Стишки бы в клочья разорвал,
   Всё это бред! И вот, поди ж ты:
   Как будто кто надиктовал:

   «Если ты меня не забудешь,
   Как волну забывает волна,
   Ты мне мужем приветливым будешь,
   А я буду твоя жена…»

   Какой-то вздор. Старею, что ли?
   И сердце сжалось, как от боли…
   Всё, хватит! Ждут мильоны дел,
   А я писал стишки сидел!
   Глупейшее стихотворенье…
   Кого мне и чего мне жаль?
   Расслабился! А в это время
   Преступник от меня бежал!

   Признаться, у него талант!
   Вот негодяй, обманщик низкий!
   Тут полицейский комендант
   Пришёл ко мне с его запиской:
   (читает) «Будьте свободны и вы…»

   От кого? От чего? От правительства?
   От законов? От обязательств?
   Или от полицейских вмешательств?
   Или от моего попустительства?

   Тюрьмы безжалостный покой —
   Не цирковое представленье!
   А от свободы от такой
   Всего лишь шаг до преступленья!

   Неужто этот жалкий шут
   Для правосудия потерян?
   Я говорю: «Его найдут!» —
   Но сам я в этом не уверен…

   И как теперь вершить возмездие?
   Законы стали обтекаемы!
   От неба мы землёй отрезаны!
   Преступники недосягаемы!

   Приказы мудрые – зачем они?
   Напрасно указанья розданы!
   И все границы перечерчены
   По воздуху!

   (срывается на крик)
   В учебниках написано,
   Что люди не летают!
   Зачем стремиться ввысь ему?
   Земли, что ль, не хватает?

   Один устраивает бунт,
   Другой нам предписал религию,
   А третий выдумал табу,
   Четвёртый откопал реликвию,

   Всяк хочет в гении пролезть,
   Превознести себя по-разному…
   А если это как болезнь?
   А вдруг полёты – вещь заразная?..

   А дальше что? – разброд в умах,
   К чертям летит моя политика.
   Преступник нынче в облаках,
   Попробуйте его найдите-ка!

   Поразвлекайтесь от души!
   А он взирает с высоты сейчас!
   Один весь город всполошил —
   А десять, двадцать или тысяча?!

   Пришла пора схватить бродягу дерзкого,
   Пока ещё нам это по плечу.
   Коль так пойдёт – я с кресла министерского
   В буквальном смысле слова – полечу…


   Сцена 11

   Улица. Собравшаяся толпа взбудоражена каким-то недавним происшествием. Руна медленно идёт сквозь толпу.

   – Средь бела дня! Кошмар! Позор!
   – Нет ничему у нас предела!
   – Куда полиция глядела?!
   – Свернуть хотела я во двор,
   Вдруг вижу: он лежит, бедняжка…
   – Гляди-ка, вся в крови рубашка…
   – У нас не жизнь, а караул!
   – Узнать бы, кто в него пальнул…
   – Любовник чей-то, не иначе…
   – Молоденький… почти что мальчик…
   – Убит. С налёту. Наповал.
   – За что? Кому он помешал?
   – Сажать бы всех подряд в тюрьму!

   Руна
   (тихо и властно) Пустите. Я пойду к нему.

   Становится на колени перед лежащим на мостовой Друдом.

   Неизвестный
   (подходит к Руне, трогает ее за плечо, тихо)
   С ним покончено. Всё по-вашему.
   Мы его разыскали с трудом.
   Я хотел доложить…

   Руна
   Неважно.
   Уходите. Оставьте. Потом.

   (тихо, Друду)
   Простимся, мой любимый, мой неузнанный,
   Я знаю, в небесах меня накажут.
   Меж нами смерть. И никакими узами
   Теснее нас не свяжут.

   Рукой убийцы – золотом повенчаны,
   Не ложе под тобой, а мостовая,
   Я поклялась тебе враждой навечною,
   И кажется, давно уже вдова я…

   (встаёт с колен)
   Я стану как гипсовый слепок,
   Как лёд или камень.
   Волненья и страсти нелепы,
   Как буря в стакане.

   Янтарная капля свечи
   Не согреет мне руки.
   Меня не влекут циркачи
   И дешёвые трюки.

   Холодного лунного блика
   Я буду прозрачней.
   А прошлое – только пылинка
   От бури вчерашней.

   Но, может быть, ангел мой грозный, —
   Ты только ответь мне! —
   Смогла б я в обманчивый воздух
   Ворваться, как ведьма,

   Бутоны созвездий колючих
   Достать в вышине бы…
   Но там – только ватные тучи
   И плоское небо.

   Дауговет
   Всё к лучшему. Случайный дар
   Навеки укрощён и скован.
   Он был опасен, бедный клоун,
   Сей незадачливый Икар!

   Председатель
   Мы все учились в школе,
   Науке есть предел!
   Одним усильем воли
   Никто не полетел!

   Подумаешь, сенсация!
   Не верю я нисколечко
   В какую-то вибрацию
   Дурацких колокольчиков!

   Неизвестный
   Я доказал в который раз,
   Что золото имеет власть
   Над чувствами и над умами,
   Над душами и над телами!
   Напрасны ваши препирательства!
   И честь, и слава, и предательство
   Доступны мне, как королю!
   Я всё продам и всё куплю!

   Вдруг толпа расступается, пропуская Тави. Тави поёт уже знакомую песенку, и постепенно люди начинают петь вместе с ней.

   Тави
   Если ты меня не забудешь,
   Как волну забывает волна,
   Ты мне мужем приветливым будешь,
   А я буду твоя жена.

   Если ты меня не заметишь,
   Не узнаешь в толпе людской,
   Всё равно мне в пути посветишь,
   Всё равно я пойду с тобой.

   Дауговет
   Что за глупая сказка воскресла?
   Не гонись за мечтой опасной!
   На земле крылатым – не место,
   Всё напрасно, слышишь, напрасно!

   Тави
   Пусть дорога бежит куда-то,
   И синичка звенит: пора!
   Ты мне будешь любимым братом,
   А я буду твоя сестра.

   Ты скучать обо мне не станешь,
   Как о доме – случайный гость,
   Добрым словом меня помянешь,
   Словно путник верную трость.

   Дауговет
   Беззаконие! Беспорядок!
   Гравитация под угрозой!
   Чем сильнее ты рвешься к звёздам,
   Тем больнее ты будешь падать!

   Тави
   Если ты обо мне не заплачешь,
   Что ж, непрошенных слёз не лей,
   О тоскующей, о горячей
   Заплутавшей душе моей,

   Я тревожить тебя не стану,
   Полземли обойду пешком,
   Только ты, мой путник желанный,
   Не услышишь моих шажков…

   Дауговет
   Человек, ты рожден бескрылым
   И всезнающим змием мудрым!
   Так влачись по земле уныло!

   Тави
   (неожиданно)
   Уходи. Да простит тебя утро!

   …Пусть сума моя небогата,
   Да и песня, как мир, стара,
   Ты мне будешь любимым братом,
   А я буду твоя сестра.

   На ладони твоей растаю,
   Как звезда на весеннем снегу.
   Всё равно я тебя не оставлю,
   Всё равно я тебя сберегу…

   апрель 2007 – 9 сентября 2007




   Судьба в кредит


   (пьеса-притча)


   Сцена 1

   Летний вечер, сумерки. На тихую городскую улочку свернули двое юношей и девушка. Они очень молоды – восемнадцать-девятнадцать, не больше – и чем-то по-разному взволнованы: Элен и Фридрих – откровенно счастливы, Ансельм же растерян и сам не понимает, радоваться ему или огорчаться.

   Фридрих
   Вот видишь!

   Элен
   Что я говорила!

   Фридрих
   Подумать только – первый приз!

   Элен
   Фортуны ветреной каприз!

   Фридрих
   А он, как сыч, глядит уныло!

   Элен
   Молчит, бездушный истукан!

   Фридрих
   Его профессор Христиан
   Хвалил сегодня самолично!

   Элен
   И, в общем, всё прошло отлично!

   Фридрих
   Взял приз! С налёту! Без труда!

   Элен
   Ансельм, а ты теперь куда?

   Ансельм
   (горько) Домой, к отцу. Пасти свиней,
   Вот так…

   Элен
   С ума сошёл? Не смей!
   Тебе профессор Христиан
   Что говорил?

   Ансельм
   Не всё, мол, гладко,
   Но кой-какие есть задатки…

   Фридрих
   Ансельм, а как же твой роман?!

   Ансельм
   Мне что-то шепчет: стой, смирись…

   Фридрих
   На состязании поэтов
   Тебе достался первый приз!

   Элен
   Стыда у человека нету!
   Ну, хорошо, езжай домой
   И запивай поэмы квасом!
   И будет больше под луной
   Одним хорошим свинопасом!

   Ансельм
   Кому-то надо и свиней
   Пасти…

   Элен
   (насмешливо) Увы! Какое горе!

   Ансельм
   А впрочем, полно, что мы спорим?
   Всех попрошаек я бедней,
   Без денег не ступить ни шагу!
   Мне негде жить!

   Элен
   (так же) Да ты хвастун!

   Ансельм
   (в отчаянье) Мне не на что купить бумагу!
   Да мой сегодняшний костюм
   Из трёх собрали гардеробов!
   Отец, узнав про эту пробу,
   Про конкурс… он меня порол!

   Элен
   Кошмар!

   Ансельм
   Ведь я ушёл из дома!
   Бежал до самого парома,
   А он – вдогонку…

   Фридрих
   Вот осёл!
   О славе будущей твоей
   Подумать он не догадался?

   Ансельм
   Куда там! Как безумный, гнался…

   Фридрих
   Да бог с ним, полно, не жалей.
   В моей квартирке места хватит,
   Покамест поживём вдвоём
   И с голодухи не помрём,
   Мне, слава богу, есть что тратить!

   Ансельм
   Нет, неудобно… ты прости,
   Тебя стеснять… неловко, что ты…
   Тебе со мной – одни расходы,
   Нет-нет…

   Элен
   (сердито) А ну-ка, прекрати!
   Скажи, готов ли ты, как раньше,
   Решительно судьбу ковать?
   Иль вам домашняя кровать
   Милее стала, мой мещанчик?
   Ну что, как кот, хвостом ты вертишь?

   Ансельм
   Элен… А ты в меня поверишь?

   Элен
   (горячо) Конечно! Ты своим трудом
   Всего добьёшься, в полной мере,
   И свет тебе откроет двери!
   А деньги… как-нибудь найдём,
   Да, Фридрих?

   Фридрих
   (весело) Жизнь кладу на кон!
   И слово женщины – закон!

   Ансельм
   (взволнованно) Друзья… клянусь… я вам верну…

   Элен
   Молчи! Ты вечно всё испортишь!

   Фридрих
   Да ладно, будет вам, не спорьте.
   (Ансельму) Поэт! Взгляни-ка на луну,
   Сложи-ка ей сонет любовный,
   Сей бледной даме малокровной —
   О грёзах, розах и вине!

   Элен
   (спохватилась) О боже! Кстати, о луне!
   Уж поздно! Ах я, разгильдяйка!
   Бегу! Квартирная хозяйка
   Меня убьёт! С квартиры сгонит!
   И в сон меня, признаться, клонит…

   Ансельм
   Да, поздно… ну, тогда прощай!

   Фридрих
   И нас почаще навещай!

   Элен
   Моя хозяйка – пёс цепной
   В кошмарном парике и блузке.
   Теряю весь апломб французский
   Пред этой каменной стеной!
   Убегает.

   Ансельм
   Богиня – хоть вставляй в поэму!

   Фридрих
   (перебивает, сухо) Давай оставим эту тему.

   Ансельм
   Давай…

   Фридрих
   (после паузы) Ансельм, я тут подумал…
   Что – деньги? Только ветер дунул —
   И нет их! Словом, я богат,
   Наследством я распорядиться
   Хочу… тебе оно сгодится,
   Отныне я – твой меценат!
   Я одинок, ни перед кем
   В деньгах я не держу отчёта…

   Ансельм
   Мой друг… Ни слова! Полно! Что ты?!
   Чужие деньги – это плен!
   Жить в долгосрочной кабале,
   Всё время думать о расплате,
   Не смея лишний грош потратить…

   Фридрих
   Нет больше дружбы на земле! —
   Ты мне не веришь? Долг бессрочный!
   Отдашь, как сможешь!.. Я мечтал
   Давно пристроить капитал,
   И вот теперь я знаю точно:
   Тома твоих грядущих книг,
   Восторги и аплодисменты,
   Вершины, коих ты достиг,
   И слава – вот мои проценты!
   Смотри, не медли – жизнь промчится,
   Теперь же поступай учиться,
   Сними отдельное жильё,
   Читай других, пиши своё,
   Не сильно экономь на пище…
   Квартирку мы тебе подыщем…
   Не спорь. Я всё уже решил.
   Не оскорбляй же недоверьем!
   Одной дорогою теперь нам
   Идти. Пиши, мой друг, пиши —
   За всех, кто молод и влюблён,
   За всех, кто зол, уныл и скучен,
   За всех, кто старостью измучен,
   За всех, кто счастьем обделён,
   За всех, кто призван управлять,
   За всех, кто в рабстве жил годами
   И кто лишён такого дара —
   Судьбу в слова переплавлять!

   Ансельм
   (растроганно) Клянусь, что если вдруг нужда
   Свой невод на тебя набросит,
   Я всё верну по первой просьбе,
   Без промедления отдам!
   С тобой и в счастье, и в беде я,
   Теперь – распоряжайся мной!
   В единый миг ты больше сделал,
   Чем за всю жизнь – отец родной!
   Герои – вот моя семья!
   Искусство – вот мой искуситель!
   И если вдруг прославлюсь я,
   То всем скажу, кто мой спаситель!

   Фридрих
   Постой, Ансельм, не думай даже!
   Не делай этого, прошу!
   Мне ни к чему весь этот шум!

   Ансельм
   Ну, ладно… хорошо, как скажешь…


   Сцена 2

   Просто, чистенько, безлико – как в любой меблированной комнатке, сдающейся внаём. Хозяйка комнатки – Элен – стоит у окна. Она решительна и сосредоточенна. Её гость– Ансельм – неумело пытается выглядеть хладнокровным.

   Ансельм
   О чём ты думаешь, Элен?

   Элен
   О правилах игры неравных,
   О глупых девушках бесправных,
   Что не решатся встать с колен,
   В лицо с мужчиной объясниться…
   О скромности твердят девицам
   И о пристойности манер…
   А мне – что в омут, что в карьер!
   Мужские клятвы впереди —
   Но редко в ком найдёшь отвагу!
   А ты, девица, стой и жди,
   Сама не сделаешь ни шагу!

   Ансельм
   Да что с тобой? Ты злишься?

   Элен
   Нет.

   Ансельм
   Тогда к чему нападки злые?
   В чём провинился этикет?

   Элен
   Ансельм, послушай, я впервые
   С тобой об этом говорю.
   Ах, гений ты литературный…
   Прости мой монолог сумбурный,
   Я от молчания сгорю!
   Взорвусь, как порох! Знайте все,
   Я искренна, мне безразличны
   И предрассудки, и приличья!
   Ведь я… люблю тебя, Ансельм!
   Что мне скрывать, коль это так?
   С тобой готова – на чердак,
   И в голод, в нищету, и в холод!
   Люблю тебя – что тут плохого?
   Чёрт с ней, со скромностью моей!
   Тебе дарю её в награду!
   Я здесь, я вечно буду рядом,
   Всех преданней и всех верней.
   Твою тернистую тропу
   Руками выполю своими!
   В бессмертье засияет имя
   Ансельма Кайзера!.. Судьбу
   Не выбирают. Я готова…
   Не жду я века золотого,
   Но свой, обычный, мы вдвоём
   До самой смерти проживём.

   Ансельм
   Элен… родная…. боже мой!
   Я ждал тебя – но неужели
   Дождался?.. Головокруженье,
   Безумный сон – любовь твоя!
   Попал я в райские края
   Из грязной маленькой деревни!..
   Отныне все мои творенья —
   Твои!

   Элен
   У нас одна стезя…
   Ансельм, я плачу… ах, неважно!..
   Пускай жестокая гроза
   Накроет этот мир продажный,
   Пускай хохочут силы зла,
   С тобой я счастье обрела!
   Пусть нищета, ведь я и ты…

   Ансельм
   (перебивает) Элен, не будет нищеты!
   Элен изумлена.
   Нет, мы, конечно, не богаты,
   Но всё же кой-какие траты
   Себе позволить можем оба.
   Я оплатил свою учёбу… (мечтает)
   Теперь квартирку надо снять:
   Гостиная, в углу диванчик,
   И кухня будет…

   Элен
   Мой мещанчик,
   Откуда эта благодать? (тревожно)
   Квартира… боже, помоги!
   Признайся, ты залез в долги?
   Отделаться не вздумай ложью!

   Ансельм
   В долги я вовсе не влезал,
   А деньги – я тебе сказал,
   Считай, они – подарок божий!..
   Ну, предположим, я продрог,
   По улице бреду печально,
   Вдруг – под ногами кошелёк!
   Возликовал я чрезвычайно,
   Скорей к себе его принёс…

   Элен
   (строго) Так было?

   Ансельм
   Это что – допрос?
   Нет, было всё не так. А впрочем,
   Элен, ну разве ты не хочешь
   Со мной остаться навсегда?
   Что – деньги? Пыль! Согласна?

   Элен
   (радостно) Да…


   Сцена 3

   Там же. Элен и Фридрих.

   Фридрих
   Элен, ты знаешь, я хотел
   Тебе сказать… да нет, не время…

   Элен
   (радостно) А, ты про новые творенья
   Ансельма? Он уж прилетел,
   Похвастался!

   Фридрих
   Нет, ты не станешь…
   Два месяца… и даже три…

   Элен
   Послушай-ка, ну что ты тянешь?
   Решил сказать – так говори!

   Фридрих
   (решился) Да… знаешь, этот разговор
   Мне, право, дорогого стоил.
   Так долго я его готовил,
   И вот – стою, смотрю в ковёр,
   Как мальчик… Видишь ли, тогда
   Я думал, план мой безупречен,
   Я был богат… ну, обеспечен…
   Ведь ты красива, молода,
   Ты не должна ни в чём нуждаться,
   И я хотел тебе признаться,
   Хотел просить руки твоей…
   Теперь – без денег, но с долгами,
   Просить мне не о чем…

   Элен
   (возмущенно) Не смей!
   Молчи!.. А кстати, что с деньгами?
   Тебя ограбили?

   Фридрих
   О нет.

   Элен
   Ты проиграл их?

   Фридрих
   (горячо) Нет, я сроду…

   Элен
   (перебивает) Но деньги канули как в воду!
   Здесь, видно, кроется секрет —
   Какой же? У монет бескрылых
   Есть свойство быстро улетать,
   Стрекозам радужным под стать…
   А может быть, ты подарил их?

   Фридрих
   Нет.

   Элен
   (соображает) Погоди-ка… Так, один
   Кричит мне о приобретенье,
   Другой вздыхает о потере…
   Секрет раскрыт! (с гневом) Ну, господин
   Ансельм… понятно мне, признаться,
   Как получили вы богатство…

   Фридрих
   Ансельм тут ни при чём!

   Элен
   Не лги!
   Но как он мог?.. Тебя в долги
   Вогнал…

   Фридрих
   Да и долгов-то – крохи!..

   Элен
   Ах, так… со мною шутки плохи,
   Постой, мещанчик! Хватит лжи! (решительно)
   Тут кто-то делал предложенье?
   Так значит, вот моё решенье:
   Я… я согласна!

   Фридрих
   Так… скажи…
   Ты это делаешь из мести?
   Из жалости?

   Элен
   (весело) Да вовсе нет!
   К тому же, знаешь ли, не след
   Так говорить своей невесте!

   Фридрих
   Элен, ты гнев на милость сменишь
   К Ансельму… о, я не сержусь,
   Но если в счастье ты не веришь,
   То я от счастья откажусь!

   Элен
   (пытается шутить, но видно, что она растрогана)
   Ах, как вас трудно убеждать,
   Вы недоверчивы, и даже
   Вы подозрительны…

   Фридрих
   (тихо) Когда же?..

   Элен
   Всё решено. Чего нам ждать?
   Поверь, слова мои правдивы,
   Не сожалея, не скорбя
   К тебе приду…

   Фридрих
   Что ж, справедливо:
   Ансельму – славу. Мне – тебя…


   Сцена 4

   Ансельм в гостях у профессора Христиана. Не квартира – келья: ничего лишнего. Приятное исключение в скромной, почти спартанской обстановке составляют книги – целая стена книжных полок… Хозяин этой странной квартиры тоже почему-то вызывает мысль о кельях и отшельниках, хотя одет он вполне светски: строгий чёрный костюм сидит великолепно, седые локоны тщательно уложены, рядом с креслом дремлет тяжёлая резная трость. Ансельм здесь впервые, он смущённо оглядывается и явно робеет.

   Ансельм
   Профессор, здравствуйте…

   Христиан
   Входи
   В мою невзрачную обитель.
   Как поживаешь, победитель?
   Какие замыслы в груди,
   Какие образы роятся?

   Ансельм
   Я тут принёс… одну главу,
   А впрочем… скажете – порву…

   Христиан
   Боишься?

   Ансельм
   Как тут не бояться…

   Христиан
   Не смей и думать! Он порвёт!
   Садись… читал твои творенья…

   Ансельм
   И… что же?
   Христиан
   Сила вдохновенья,
   Души раскованной полёт,
   Искрящееся море красок…
   Нет, до сих пор я не пойму,
   Ведь не под силу одному
   Творить такое без подсказок…
   И всё же – мелкие огрехи.
   Частят заплаты и прорехи.
   Учись!

   Ансельм
   Ведь я теперь – студент!

   Христиан
   Ну что ж, я рад! Ученья зёрна
   Взойдут в душе твоей, бесспорно,
   Не сразу, не в один момент,
   Не жди мгновенного признанья,
   За глупой модой не гонись,
   Пред алтарём чужим не гнись.
   Талант – сначала испытанье,
   А уж потом – подарок божий.
   Его легко и уничтожить…
   А впрочем, что я? Лишь одно
   Хочу добавить – но поймёшь ли?..
   Как в склепе, не блуждал ты в прошлом.
   Ансельм, послушай всё равно.
   Все наши страсти, прегрешенья,
   Все безрассудные решенья,
   Всё то, что привело к слезам,
   Всё то, что доставалось трудно, —
   Мой милый, ты увидишь сам —
   Всё отражается подспудно!
   И узколобый мещанин
   «Отелло» в жизни не напишет!
   Злодей, не веря в голос свыше,
   Святых, божественных вершин
   В своём творенье не достигнет,
   Он разгорится – и остынет,
   Он будет нем, и зов души
   Не воплотит и не запомнит!
   О горе не споёт любовник,
   И тот, кто сам не согрешил,
   Из бездны к Богу не взывает!
   Иди, душой не очерствей,
   Чужого горя не бывает,
   Чужой печалью как своей
   Упейся… сытость и покой —
   Враги искусства. Ну, ступай же.
   Буди других, бездумно спящих,
   Как громом, вещею строкой!


   Сцена 5

   Воскресный вечер в городском сквере. Оркестр, прохожие, играющие дети… – никого и ничего не существует для Элен, которая стоит возле скамейки и ждёт. В конце аллеи появляется Ансельм – он опаздывает, почти бежит. Встретились. Он хочет обнять девушку, но что-то в самой Элен, её манере держаться остановило Ансельма. Им обоим следовало бы присесть, но ни тот, ни другая даже не вспомнили об этом – так и стояли возле пустой скамейки.

   Элен
   Ансельм, скажи, да как ты мог?!
   Чужим ты сроду не прельщался!
   «Откуда деньги?» – ты умолк,
   Ты скрыл, ты гнусно отмолчался!
   Ты вправе расточать признанья?
   Ты вправе искушать судьбу,
   Жить на чужое состоянье
   И ехать на чужом горбу?!

   Ансельм
   Но он – мой друг! Будь я богат,
   Я ни секунды бы не медлил,
   Отдал бы всё, что сам имею!
   И долг не требовал назад!

   Элен
   Да, вымышленный капитал
   Отдать – нехитрая наука!

   Ансельм
   Я то же сделал бы для друга!

   Элен
   Нет, милый, ты не рассчитал,
   Что я на деньги не куплюсь!
   Ты принял их – ну что же, пусть!
   …Как ты умело притворялся!

   Ансельм
   Я потерять тебя боялся!

   Элен
   Так и случилось.

   Ансельм
   Нет, постой…
   Ты обещала!..

   Элен
   (с горечью) Обещала!
   Тебе я верила сначала,
   Ты… ты казался мне мечтой,
   Воздушные девичьи грёзы
   Развеяны циничной прозой!

   Ансельм
   (закипая) Казни меня, я безоружен.
   Я глуп, смешон и бестолков,
   Теперь ты любишь бедняков?
   С деньгами я тебе не нужен?

   Элен
   (возмущенно) Да, ты теряешь всякий стыд!
   Люблю я не шутов блестящих,
   Люблю – великих, настоящих!
   Ты думал, что убогий быт
   Меня пугает?! Без покупок,
   Ты думал, жизнь мне не мила?!
   Один единственный поступок
   Всё изменил, и я ушла
   К тому, кто жизнь отдаст спокойно
   За друга, без пустых речей
   Любить умеет горячей,
   Кого я, право, недостойна…

   Ансельм
   (пораженно) Не может быть… Элен, я сам
   Не меньше твоего страдаю!
   Я выучусь, я оправдаю
   Его доверие! Слезам
   Моим поверь, когда словам
   Уже ты верить перестала!..
   Элен, ты злишься, ты устала,
   Не добавляй бесцельных драм,
   Не надо, не руби сплеча,
   Не бей с улыбкой палача
   По нашим судьбам! Эти жесты,
   Высокие пустые жертвы…
   Кого ты хочешь наказать?!
   Меня? Себя? Так истязать
   Свою любовь?..

   Элен
   (со слезами в голосе) Послушай, хватит.
   Не надо, время всё загладит…
   С другим иду я к алтарю.

   Ансельм
   Ты лжёшь!

   Элен
   (так же) Я правду говорю.
   До свадьбы две недели ровно.
   Придёшь?

   Ансельм
   (в гневе) Конечно! Безусловно!
   А будет ли твоя подружка,
   Бригитта, ах, такая душка,
   Что я б ей ручки целовал
   И завтра же к венцу позвал?!

   Элен
   Да что ты мелешь?!

   Ансельм
   Я нарочно!

   Элен
   Не надо, без тебя мне тошно…

   Ансельм
   Вот видишь – тошно без меня!
   Без подлеца, без негодяя!
   Ну подожди, прошу тебя я!
   Душе своей не изменяй!

   Элен
   (кричит) Уйди! Оставь меня в покое!
   Я буду с ним, теперь мы – двое,
   Ты – третий, ясно, мой герой?!
   Прочь от меня! Ступай домой!
   Довольно душу мне терзать!

   Ансельм
   Пойду. Яснее не сказать.


   Сцена 6

   Прошло около пяти лет.
   Невзрачная съёмная квартирка Фридриха и Элен: как могли, починили, подлатали и приукрасили. Посреди темноватой комнаты – накрытый наполовину праздничный стол (другую его половину занимает ворох книг и газет). Фридрих вслух читает газеты. Элен хлопочет с тарелками и едой.

   Фридрих
   Элен! Читай! «…Его талант —
   И нов, и смел, и грандиозен!
   Без маски, без фальшивой позы,
   Поистине, воскресший Дант!»

   Элен
   (смеется) Какой добросердечный критик!
   Чья подпись там? (заглядывает в газету)
   Вот это да!
   Неужто этот старый нытик
   Ансельма хвалит без труда
   В таких словах!.. Читай ещё!

   Фридрих
   (берет другую газету) «В его стихов волшебной чаще,
   В его мелодии тончайшей
   Вдруг стало сердцу горячо…»

   Элен
   (отвлекаясь от сервировки стола, хватает ещё одну газету)
   «Не юноша, но зрелый муж
   Предстал пред нами в сочиненьях
   Ансельма Кайзера… К тому ж,
   Его „Пловец“ – плод размышленья
   Глубокого, на зависть всем
   Философам…» Не верю, право,
   Неужто это наш Ансельм?!

   Фридрих
   (берет ещё одну газету) «Взошла немеркнущая слава
   Над нашим молодым творцом…
   Его „Весталкой“ и „Пловцом“
   Зачитываются»…

   Элен
   Постой-ка,
   Кто пишет? (заглядывает в газету) О-о! Какая честь!
   Тут возгордиться повод есть!
   Обычно он бранится только!

   Фридрих
   Ансельм литературный мир
   Перевернул! Да будь я проклят,
   Какой успех!

   Элен
   …Несу пирог я,
   Куда же задевался сыр?

   Входит Ансельм. Он изменился – нарядный костюм, уверенная походка, благодушное выражение лица.

   Фридрих
   (смеется, обнимает его)
   А, восходящая звезда!
   Привет тебе, новейший классик!

   Ансельм
   (смущенно) Да что ты?..

   Элен
   Ну, садись сюда,
   Живей! Сейчас устроим праздник!

   Ансельм
   Шикарный стол!.. Друзья, спасибо…
   В раю так встретить не могли бы
   Меня…

   Элен
   Конечно, здесь не рай,
   А мы – не ангелы, но знай,
   Что мы на славу постарались!

   Ансельм
   (смущенно) И что газеты раскричались
   О скромной о моей особе?
   И впрямь, с ума сошла печать,
   Ей больше не о чем кричать?

   Фридрих
   Ты знаешь, эти вещи, обе —
   «Пловец» с «Весталкой» – бесподобны!

   Элен
   И если это – камень пробный,
   То пусть – лавина впереди!..
   Так, Фридрих, за вином сходи,
   Ансельм, прости, на самом деле
   Мы тут немножко не успели…

   Ансельм
   Да что вы, право, ерунда!

   Фридрих уходит.

   (после паузы)
   Он очень счастлив.

   Элен
   (задумчиво) Фридрих? Да.

   Ансельм
   А ты?

   Элен
   Что – я? Живу, как все.
   А, впрочем, нет. Тобой, Ансельм,
   Твоим успехом мы живём,
   О счастье молимся твоём!..

   Ансельм
   Молитвы, видно, не доходят
   До адресата.

   Элен
   Отчего ж?

   Ансельм
   Да оттого, что я ни в грош
   Успех не ставил бы, и, вроде,
   Чего бы мне желать ещё?
   Меня пока не освистали,
   А восхвалять не перестали,
   Но… видно, допустил просчёт,
   Когда я деньги эти принял…
   Есть у меня и дом, и имя,
   Но нет тебя…

   Элен
   Всё это так.
   Но я уже не та, что раньше,
   А ты – вернулся б на чердак,
   Мой милый маленький мещанчик?

   Ансельм
   (горько) Я не избавлюсь от тоски.
   Сидим и спорим, как враги мы!

   Элен
   Как рано стали мы другими!
   И вправду, что мы – старики,
   Чтоб видеть лишь одни утраты,
   И сожалеть о невозвратном,
   И вечно хныкать о былом?

   Ансельм
   Когда вхожу я в этот дом,
   Я всё смотрю на ваши лица,
   О счастье грежу о чужом
   И думаю, как время мчится!
   Мы ничего не бережём!
   Душа покроется коростой…

   Элен
   Да, в юности – всё было просто!
   Вот деньги! Без расписки! В дар!
   В руках – весь мир! В груди – пожар!
   А в мыслях у юнцов нахальных
   Полно творений – гениальных! —
   Да кто бы спорил!.. Боже мой…
   Ошибки, споры, прегрешенья,
   И каждый миг – полёт! Свершенье!
   Что сделалось со мной самой!

   Ансельм
   Что сделалось со всеми нами?
   Мы, правда, точно старики,
   Мы раздуваем угольки
   Костра, что звонкими дровами
   Давно уж не питали мы…
   Кому – любовь, кому – обноски,
   Чужого счастья отголоски!
   Что ж, от сумы, да от тюрьмы,
   Да от любви, да от печали…

   Элен
   А я! – я жизнь свою вручала
   В знак преклоненья!

   Ансельм
   Нет, Элен,
   Сыграла злую шутку юность,
   Мне кажется, ты обманулась,
   И не служение, а плен
   Ты обрела. Всего лишь блик,
   Всего лишь тень…

   Элен
   Прошу, не надо,
   Поверь, мой плен – моя награда,
   Мой муж – он… светел, он велик!

   Ансельм
   Да… Все труды мои не стоят
   Его поступка! Я живу
   Его оборванной мечтою,
   Под парусом его плыву!

   Элен
   (чуть насмешливо) Ну что ж, величье – в созиданье.
   Ты перелил своё страданье
   В прекрасный, вдохновенный труд,
   Что гениям земная близь?
   Гордись – тебя переживут
   Твои слова…

   Фридрих
   (входит) Что, заждались?

   Ансельм
   (слишком весело) Представь – голодная орда мы!

   Фридрих
   (достает сверток) По указанью милой дамы —
   Конфеты!

   Элен
   Милый мой, отлично!

   Фридрих
   (достает вино)
   Вино!

   Элен
   Так, браво!

   Ансельм
   Лучше – бис!

   Фридрих
   (достает ещё свертки)
   Вот персики! И булки с вишней!

   Элен
   Всё?

   Фридрих
   Да.

   Ансельм и Элен
   Тогда скорей садись!


   Сцена 7

   Прошло ещё несколько лет. Вечер. Квартира Фридриха и Элен: в ней ничего не изменилось, только, быть может, старая обстановка ещё больше потускнела. Фридрих один, что-то пишет. Входит Элен. Он поспешно убирает написанное.

   Элен
   Что это?

   Фридрих
   Ерунда.

   Элен
   А всё же?

   Фридрих
   (смеётся) Безделка. Лезу вон из кожи,
   Стишки кропаю. Жалкий труд,
   Достойный только рифмоплёта.
   Так, мелочь. Вечные заботы
   Нас отупляют и гнетут,
   И вот – видение, мираж…

   Элен
   А мне ты посмотреть не дашь?
   Обидно, что ни говори!
   В печать бы надо, может статься…

   Фридрих
   Ты хочешь разочароваться
   Во мне?.. Пожалуйста, бери,
   Вот – все клочки, всю эту стопку —
   Вполне сгодится на растопку!

   Элен
   (читает; потрясённая, встаёт)
   Но это… чудо! Одному
   Тебе подобный дар открылся!
   Ну почему ты не учился?!
   (угасает) А впрочем, ясно, почему…

   Фридрих
   Что, правда, нравится? Но, друг мой,
   Я славы вовсе не ищу,
   Мой путь земной – прямой и трудный,
   И я другого не хочу.
   Стихи – сплошное баловство,
   Я об изданиях не грежу,
   Я неудачник – каюсь, грешен…

   Элен
   Да ты не понял ничего!
   Ты мог бы выучиться сам
   И стать поэтом знаменитым,
   Литературная элита
   Припала бы к твоим ногам!

   Фридрих
   (с улыбкой) И правда, то ещё веселье —
   На светских раутах блистать!
   Да после нашего Ансельма
   Мне больше не о чем сказать!
   Вот он – достойный из достойных!
   Талант! Вершина из вершин!
   Ты помнишь слог сонетов стройный,
   И «Укротителя машин»,
   И «Сумасшедший мир без денег»,
   И «Бездну», и «Ступеньку в рай»?
   Ведь наш Ансельм, не забывай,
   Теперь почётный академик!

   Элен
   Я не забыла, я храню
   Журналы, книги и газеты,
   Статьи, буклеты и портреты —
   Но не заменит нам обеда
   Всё это книжное меню!
   Ты мог бы знаменитым стать!
   Ещё не поздно наверстать,
   Сказать Ансельму: время вышло…
   Ведь ты великий!

   Фридрих
   (твёрдо) Я – обычный.
   Я не жалею ни о чём.
   Ведь мы пока не обнищали,
   К чему же гнаться за вещами?
   А я Ансельму палачом
   Не буду! Мой талант ничтожный
   Не следует превозносить.
   Я запретил тебе просить
   Ансельма! Это невозможно!
   У каждого своя дорога!

   Элен
   А всё ж со стороны видней…

   Фридрих
   Я – лестница.

   Элен
   Ансельм по ней
   Дошёл до ангельских чертогов!
   До неба!

   Фридрих
   Значит, я старался
   И верную нашёл стезю.

   Элен
   Ансельм – он на Олимп взобрался!
   А мы – мы топчемся внизу!
   Ты лестница – а как без лестниц
   Ансельм дошёл бы в поднебесье?!

   Фридрих
   (меняя тему) Да, кстати, скоро он прискачет
   С черновиком «Паденья вверх».
   Среди литературных вех
   «Паденье» – главная удача!
   Свершенье! Грёза наяву!
   Ты помнишь первую главу?..

   Элен
   И всё-таки… хоть мне и жалко
   Так вас обоих огорчать…
   Он в чём-то повторил «Весталку»,
   Всё так же трусость обличал…
   Конечно, глаз мой не намётан,
   Я знаю классику едва,
   Но… как-то сухо всё и мёртво,
   Приглажено…

   Фридрих
   Ты не права.
   Взгляни же на его творенья
   Без женского предубежденья!
   А тот рассказ – «Всего лишь миг»,
   Где юноше сраженье снится…
   Ужель на этих трёх страницах
   Он совершенства не достиг?!
   Я не пойму тебя, признаюсь.

   Элен
   (задумчиво) Что ж, ладно… пусть я ошибаюсь.


   Сцена 8

   Ансельм дома у профессора Христиана. Оба сидят за столом, заваленном книгами и рукописями. Если облик Ансельма всё более кричит о процветании, то профессор внешне сильно сдал, однако держится бодро, с какой-то насмешкой над собственной старостью.

   Христиан
   Я стар, я слаб, мой юный друг.
   Я – полупризрак, я источен
   Болезнью. Жалок и непрочен
   Телесный облик. Мой недуг
   Допишет горестную строчку
   Для затянувшейся главы…
   А жизнь прекрасна. Но, увы,
   Я ей любуюсь в одиночку.
   А, впрочем, полно. Я погряз
   В брюзжанье старческом несносном.
   (неожиданно, ласково)
   Ты пахнешь свежестью морозной
   И жизнью, милый лоботряс.
   Давненько не был!..

   Ансельм
   Всё дела,
   Не выхожу из-за стола…

   Христиан
   Читал, читал… Звенишь, гремишь
   В угоду пошлым интересам!
   И, уж прости, но толку шиш!

   Ансельм
   (смеясь немного делано)
   Скажите прямо, герр профессор:
   Мол, исписался! мол, иссяк!

   Христиан
   (обиженно) Зачем? Ты, как святой с иконы,
   Внимаешь с миной благосклонной,
   А выйдя скажешь: вот дурак!
   Себя и нас вгоняет в гроб,
   Идеалист и мизантроп,
   Упрямый старикашка вздорный…
   Благодарю! Слуга покорный!

   Ансельм
   Герр Христиан, я не бунтарь,
   Я к вам явился за советом,
   Подобно прочим всем поэтам…

   Христиан
   (возмущенно) Что?! Ты швыряешь на алтарь
   Искусства, пошлости в угоду
   Свои кривлянья и прыжки,
   Свои мещанские стишки,
   Свою расчётливую моду,
   Игрушечный свой бисер мелкий,
   Свои поделки – и подделки!
   В них жизни нет. В них правды нет.
   Нет цвета, запаха и вкуса,
   Лишь рассуждения о чувствах…
   Ты не бутон, ты пустоцвет!

   Ансельм
   Не слишком ли?

   Христиан
   О нет, не слишком!
   Пойми, негодный ты мальчишка,
   Ты был алмазом в толще скал,
   Душа твоя… она сверкала!
   Но блеск погас, и цвет пропал,
   А где алмаз? Его не стало!
   Одна оправа! Между строк,
   Исполненных страстей фальшивых,
   Иссякла золотая жила!
   (с неожиданной искренней болью)
   Кому продался ты, сынок?
   Какой филистер соблазнил
   Тебя уютом и покоем,
   Когда ты с барабанным боем
   Мещанский быт превозносил?!
   А твой сонет… о, этот пыл,
   Достойный комика в ударе!
   Какой розовощёкой Кларе,
   Скажи, его ты посвятил?

   Ансельм
   (машинально)
   Не Кларе – Хильде…

   Христиан
   (про себя) О, кошмар!

   Ансельм
   Моя поэзия – просторна!
   В ней хватит места и для Клар,
   И отшлифованная форма…

   Христиан
   (перебивает) Лишь форма! Раковина! Да-с…
   И чувства ты в нее не вложишь!

   Ансельм
   (развязно) Герр Христиан, ты мне поможешь?

   Христиан
   (задумчиво) Нет, милый, поздно. Свет погас,
   Герои – куклы, чувства – пыль,
   Слова – блестящие конфетки,
   Твой мир – напыщен и уныл,
   Не люди в нем – марионетки!
   Они влачат свой рабский труд,
   Они не любят, не живут,
   Не убивают – рассуждают!

   Ансельм
   (выходя из себя) А вам бы – этого колоть,
   Тому сгноить и выжечь плоть,
   Того зарезать! – пусть страдают
   Их жены, дети и друзья,
   Собаки, кошки! Нет уж, я
   Не дьявол! В драмах я спокойней,
   Ваш непокорный ученик!
   Литература вам не бойня,
   А я – поэт, а не мясник!
   …Да! Не горят они живьём,
   Не умирают за отчизну,
   Живут своею, малой жизнью!
   Поют и плачут о своём!
   А кто сказал, что мы должны
   Писать о королях и духах,
   Героях, королевских шлюхах
   И светочах своей страны,
   Что так высокопарно бредят!
   Мы все устали от трагедий!

   Христиан
   (тихо) Жаль. Первым ты устал, увы.
   Ты хочешь неги и покоя,
   И потому твои герои
   Все как один уже мертвы.
   Пиши о чёрте во плоти,
   О маргаритках, незабудках,
   Хоть о святых и проститутках,
   Но в душу их свою пусти!
   Зачем в героя нож вонзать,
   Когда достаточно и взгляда?
   А чтобы горе показать,
   Потоки крови лить не надо!
   Отдай твореньям сердце в плен,
   Страдай и смейся с ними вместе!
   И – плач ребенка перевесит
   Три дюжины батальных сцен!

   Ансельм
   (с тихой яростью)
   Так… Вынужден вас огорчить,
   Забыли вы, что я не мальчик!
   Теперь не вам меня учить,
   Вы жалкий злобный неудачник!
   И в этой ветоши, в пыли —
   Мечтайте! Ждите озаренья!
   Смотрите, как берут мои
   Несовершенные творенья!

   Христиан
   (неожиданно) Прости. Ведь я тебя любил,
   Ох, знал ведь, что пролью слезу я
   О том, что не остановил
   И вовремя не образумил…
   Не принуждал я, не неволил…
   А ты бы мог себя спасти!
   Прости, что с трудного пути
   Легко свернуть тебе позволил.
   Зачем тебе газетный гам,
   И поклоненье вздорных женщин,
   И дутой славы фимиам…
   О мой несчастный, сумасшедший…
   Гнезда ты своего не свил,
   И душу, склонную к утехам,
   Ты в кабаке распил со смехом…
   Мой бедный, ты продешевил…

   Ансельм хочет что-то сказать, но разворачивается и уходит.


   Сцена 9

   Дома у Фридриха и Элен. Фридрих один. Он только что пришел, очень устал, не раздеваясь, сел к столу. Появляется Элен.

   Элен
   (весело) Ты проиграл! Вот это славно!
   Да здравствуют пари! Забавно,
   Что я опять была права:
   У нас закончились дрова!
   И масло, кстати, на исходе…
   Бр-р, холод… При такой погоде,
   Пожалуй, дров не напасти…

   Фридрих
   (хватаясь за голову, со стоном)
   О, Боже мой!.. Элен! Прости!
   Ты! – в нищете, ты! – голодаешь,
   Я – пусть… но ты за что страдаешь?!
   Святая ли, богиня, дух ли —
   Моя Офелия! На кухне!
   Что слышу я от божества:
   «У нас закончились дрова!»

   Элен
   (смеется) Я – божество? Какая честь!

   Фридрих
   Нам не на что купить поесть!
   Я не развратник, не бездельник,
   Работаю по целым дням,
   Кручусь, верчусь то тут, то там,
   А всё же мы сидим без денег…

   Элен
   А, полно! Как-нибудь пробьёмся!
   Не в первый раз… что за беда!
   Мы живы, мы не расстаёмся,
   Пойдут на убыль холода,
   Весна настанет, снег растает,
   Я вновь надену кружева…
   А с марта дров уже хватает…
   Ах, эти чёртовы дрова!

   Фридрих
   Подлец! Как мог я запереть
   Богиню – в этой конуре!
   О, если б знать, что будет легче!..
   Как я мечтал тебе на плечи
   Накинуть соболя, запястья
   Бриллиантами украсить…

   Элен
   Счастье
   Не в деньгах! Скоро будет март…

   Фридрих
   Я заложил часы в ломбард…
   Глупец! – как я тебя молил
   Скорей со мною обвенчаться!
   О нет! Кричать я должен был,
   Чтоб ты не смела приближаться
   Ко мне! Чтоб дом мой обходила
   За сто шагов!.. Какой там дом,
   Каморку! Жить своим трудом
   У нас нельзя! Какая сила
   Тебя толкнула в сей приют
   На чердаке, под ветхой крышей,
   Где половицы тленом дышат,
   Где окна на ветру поют
   От старости своей печальной
   Мотив какой-то погребальный!
   Ты молода, тебе нести
   Мой крест, под тяжестью сгибаясь
   И вымученно улыбаясь,
   Не надо! Жизнь моя, прости!
   Ты милосердна и добра,
   Но, умоляю, образумься!
   Оставить нищего безумца
   Тебе давно уже пора!
   Я камень, я тебя ко дну
   Тащу нелепо и жестоко,
   Забудь меня…

   Элен
   (чуть не плача) Нет! Ради Бога,
   Не оставляй меня одну!
   Ты… ты не сможешь без меня,
   Так пощади! Не прогоняй!

   Фридрих
   (с горькой улыбкой)
   Ребёнок… или нет, святая?..
   Алтарь – у кухонной плиты…

   Элен
   (привычно ласково, напевает)
   Придет апрель, окно оттает,
   И будут за окном цветы,
   И ручеёк в ложбинке рва,
   Кружа листвою затонувшей,
   Заплачет о зиме минувшей…

   Фридрих
   (беззлобно, скорее устало)
   Ах, эти чёртовы дрова!


   Сцена 10

   Там же. В комнате полутемно, за окном стучит дождь. Элен одна, погружена в невеселые раздумья. Сейчас, наедине с собой, ей незачем притворяться радостной и уверенной – она вся как-то потускнела и осунулась. Входит Ансельм, судя по одежде, всё такой же нарядный и преуспевающий. Однако сейчас он решителен и мрачен. Увидев его, Элен мгновенно обрела прежний, задорный и яркий облик.

   Ансельм
   Прости, спешил, удрал с банкета.
   Я без подарков, налегке…

   Элен
   (с легкой иронией)
   Какая честь! Король поэтов
   На нашем скромном чердаке!

   Ансельм
   (грустно) Всё та же…

   Элен
   Да, я не меняюсь!

   Ансельм
   Ну, не цепляйся… Каюсь, каюсь!
   Где Фридрих?

   Элен
   Вышел. (собравшись с духом) Значит, так,
   Скажу без долгих предисловий:
   Он болен. И его здоровье
   Погубит наша нищета.
   Я, как умела, с ней боролась.
   Он горд. А мне плевать на гордость,
   Он мне сказал бы: лучше в ад! —
   Но я… я требую назад
   Все деньги, что тебе давал он!
   А нет, так у тебя навалом
   Осталось разного добра.
   Ты не находишь, что пора,
   Быть может, кое с чем расстаться,
   За годы славы рассчитаться?..
   И, знаешь, не пойми превратно,
   Но нам – хоть караул кричи…
   Леченье – деньги, и врачи
   Не ходят ни к кому бесплатно!

   Ансельм
   (потрясенно) О Боже!.. Да, я знаю, но…
   Так сразу, без отсрочки, живо
   Я не смогу вернуть долги вам…
   И всё потратил я давно!
   Ах, я подлец!.. Меня повесить —
   Всё мало будет!.. Ты б за месяц
   Ко мне пришла, и я бы смог…
   Продал сервиз, нашёл кредиты…
   Элен, я вижу, ты сердита,
   Но ты пойми, что я не бог!
   Я б с радостью, за милу душу!..
   Прошу тебя, Элен, послушай,
   Я не мерзавец и не вор,
   Но я вращаться должен в свете,
   Дом содержать, катить в карете!
   Я золотых не вижу гор!
   То праздник, то приём у друга,
   А сколько тратишь на прислугу!
   О гардеробе о своём,
   Увы, я хлопочу нередко,
   Как престарелая кокетка!
   Иначе – смерть! Меня живьём
   Сожрут! с печёнкой! с потрохами!
   И с неготовыми стихами!
   Невыданный съедят аванс!
   В грязь втопчут, не упустят шанс!
   Тут поневоле станешь скрягой!
   Я – Гарпагон! Гобсек!

   Элен
   (с непонятным выражением) Бедняга…

   Ансельм
   А что до лавров до моих,
   То, уж поверь мне, каждый стих
   Теперь обходится сторицей!..
   Ах, мог бы я договориться
   С продажей дома по весне…

   Элен
   Послушай… Нелегко и мне
   Тебя просить. Не терпит срок,
   Он болен! Вспомни ты хотя бы,
   Как он, студентик, юный, слабый,
   Без лишних слов тебе помог!
   Не вынуждай кричать о том,
   Что в сердце у меня сокрыто,
   Какая горькая обида,
   Какая память о былом!
   Но об одном сказать позволь же:
   Ведь, в сущности, ты должен больше,
   Чем деньги!.. Да, мне не к лицу
   Просить! Да, это неприлично!
   Пусть я унижусь. Мне привычно.
   Что ж, как-нибудь перенесу!

   Ансельм
   Элен… я правду говорю,
   Поверь… издам свои сонеты,
   Но, чёрт возьми… не раньше лета!
   Элен, я так себя корю!
   И дом продать я не могу…
   Ах, если б знать об этом раньше!
   Меня в какой-то омут тащит,
   Я будто к пропасти бегу,
   Надежды нет, я разобьюсь!..
   (тихо) В субботу свадьба. Я женюсь.

   Элен
   (горько) Что ж, поздравляю. А невеста —
   Не мне чета: за бедняка
   Не выйдет. Глянет свысока —
   И до свиданья, друг любезный!

   Ансельм
   Второй тебя на свете нет…
   Лишь ты – чиста, верна, отважна…
   А коль не ты – не так уж важно,
   Кому давать святой обет,
   С кем разделить и стол, и ложе..

   Элен
   (тихо, гневно) Да, ты не друга уничтожил,
   Ты нас обоих погубил…

   Ансельм
   (горячо, оправдываясь) О нет! Свой долг я не забыл,
   Но разве смею я, презренный,
   Враз перестать у них бывать,
   Без слов помолвку разорвать,
   Ударить по семье почтенной!
   Мне – гордость девичью сломить,
   Её позором заклеймить
   За день до свадьбы?! Чем она-то
   Пред нами всеми виновата?!

   Элен
   Какие фразы! Что за пыл!
   Фонтан! Откуда что берётся?
   Ансельм, ты бесподобен был,
   Когда вещал о благородстве!
   О, Цицерону б речь такую!
   Да, верно старики толкуют,
   Что клад у каждого внутри!
   (раздается стук двери)
   Тс-с… Фридриху не говори…

   Медленно, тяжело входит Фридрих. Он промок под дождем. Видит Ансельма, радостно обнимает его.

   Фридрих
   Вот это да! Желанный гость!
   Так, шире грудь, прямее спину!
   Иди сюда, садись к камину!
   (смеется) Забыл, забыл, вся дружба врозь!
   Как повесть? Верно, сдал в печать?
   И скоро ль будем отмечать
   Финал блестящего романа?
   А выглядишь ты молодцом,
   Как будто посветлел лицом!
   Да ты героем смотришь прямо!
   Быть может, чаю?.. (кивает Элен) В этот вечер
   До дому шел я чуть не вплавь…
   А впрочем, милая, оставь,
   Налей чего-нибудь покрепче!

   Элен
   (полностью владея собой, с легкой улыбкой)
   Ты слова молвить не даёшь,
   А, между тем, наш гость уходит.

   Фридрих
   Как можно, по такой погоде?!
   Хоть подожди, утихнет дождь…
   Неловко, право…

   Ансельм
   (с трудом) Нет, ну что ты!
   Всё неотложные заботы,
   Спешу, спешу…

   Фридрих
   А как же чай?

   Ансельм
   Нет, поздно, не могу… Прощай.

   Ансельм уходит. Элен обнимает Фридриха. У нее на глазах слёзы.

   Фридрих
   Не плачь, прошу тебя, не надо.
   Ты – лучшая моя награда,
   Мой стебелёк, мой ключик горный,
   Скажи мне, что с тобой стряслось?

   Элен
   (пытаясь улыбнуться) Всему виной характер вздорный.
   Сломалась щётка для волос!

   Фридрих
   (смеется) Что? Пустяки! Куплю другую!

   Элен
   (входя в роль) Я видела недорогую
   Напротив, в лавке…

   Фридрих
   Вот и славно!
   Элен, ты слышала, недавно
   Ансельм окончил свой роман!
   Да, это чудо! Он титан,
   Он Бог! Он гений! Ни о ком
   Из всех подёнщиков успешных
   Не говорил бы так, конечно,
   Я счастлив тем, что с ним знаком!

   Элен
   (серьёзно) Ты знаешь, я… я поняла:
   Я одного тебя ждала
   Всю жизнь. Я верить не устану:
   Не он, а ты сродни титану,
   Ты – гений! Всё наоборот!
   Ансельм – ничтожный стихоплёт,
   И труд, и горести презревший,
   От славы быстро одуревший,
   Ничтожество, он лезет ввысь!
   Подлец!

   Фридрих
   Элен, остановись!

   Элен
   Он, благородный, он, великий,
   Продавшийся мещанской клике,
   Он, что с похвал дешёвых сник,
   Ты не забыл?! – он твой должник!
   Ну что ж, пора ему напомнить!
   Подумайте, какой сановник!
   Какая шишка! Ах он, дрянь!

   Фридрих
   Элен, опомнись, перестань!
   Кричишь, как будто тут разбой,
   Гляди, соседей не созвать бы!

   Элен
   (словно не слыша) Он женится! А нас с тобой
   Он даже не позвал на свадьбу!
   Ему мы больше не нужны!
   Ещё бы! Просто мы бедны,
   Его величество позорим!
   Он нас с тобой сумел поссорить!
   Предатель!

   Фридрих
   (ласково, если он и потрясён, то не подаёт виду)
   Будь благоразумной…
   И говорить ему не вздумай
   О долге… В тягость мы ему
   Не будем. Лучше уж проститься,
   Чем давней дружбой тяготиться…
   Прошу тебя…

   Элен
   Но почему?!

   Фридрих
   Он… он поэт, душою тонок…
   Ты не поверишь, он ребёнок,
   Он чист… нельзя с ним по-другому,
   Он сам придёт… не злись, оттай!
   Бесчестно – нож приставить к горлу
   И требовать: а ну, отдай!

   Элен
   (про себя) Да, из него теперь, пожалуй,
   Не вытрясешь пятью ножами
   Ни жалости, ни медяка!

   Фридрих
   Мы помирились?

   Элен
   (сквозь слёзы) На века!


   Сцена 11

   Просторная, богато обставленная и отделанная прихожая в доме Ансельма. Раздаётся стук в дверь. Хильда, жена Ансельма, идёт открывать. Ей около двадцати лет, она тщательно, хоть и по-домашнему, одета и причёсана. Очень уверена в себе. Весь её вид и манеры – всего лишь неумелая подделка под аристократическую претенциозность.
   На пороге стоит Элен – бледная, едва держится на ногах от сильного потрясения, из последних сил старается сохранять самообладание. И – странный контраст – в недорогом простеньком платье она смотрится намного утонченнее, чем расфранченная красавица Хильда.

   Элен
   Простите… Я ищу Ансельма.

   Хильда
   (весь её аристократизм мгновенно исчезает, она разговаривает и ведёт себя чуть ли не вульгарно)
   Почти что ночью? В воскресенье?
   И вы явились просто так
   В приличный дом, а не в кабак!
   Мой муж работает! Он занят!..
   Неужто трудно вам понять:
   Ансельм не сможет вас принять!
   (Элен стоит, оцепенев, будто не слыша)
   … Придёте завтра, вам сказали!

   Элен
   (тихо) Но я его не задержу!..

   Хильда
   Мой муж и так весь день работал!
   И я…

   голос Ансельма
   В чём дело? Хильда, кто там? (входит Ансельм)
   Элен?!

   Элен
   Ансельм!

   Хильда
   (возмущенно) Я ухожу!
   С меня довольно! В дом семейный
   Приходят, спорят, как в питейной,
   Приличий никаких не чтя!

   Выходит в соседнюю комнату.

   Ансельм
   (видно, что ему неловко)
   Она вспылила, как дитя,
   Но, в сущности, совсем не злая,
   Что на неё нашло? – не знаю!

   Элен молчит. Ансельм только теперь замечает состояние Элен.

   Элен!.. Ты плачешь?.. Что с тобой?..
   Присядь!.. Я капли раздобуду!

   Элен
   Нет-нет… Я только что оттуда.
   Он умер…

   Ансельм
   Фридрих! Боже мой!
   Когда?..

   Элен
   Сегодня.

   Ансельм
   О, прости же,
   Вопрос никчемный… Небеса
   Жестоки! Я не верю сам,
   Я думал, что его увижу!
   А он… ушёл, сгорел, как искра!
   Как быстро, Господи! Как быстро!
   Непоправимо! Навсегда!
   Мой бедный мученик труда…
   О боже… ноги не стоят… (опускается в кресло)
   И что бы смерти не польститься
   На стариков?! Мой бедный брат!..

   Элен
   (очень спокойно) А ты не хочешь с ним проститься?
   С ним, с братом?

   Ансельм
   Господи… Иду…
   Чёрт, ноги… весь дрожу… как тень я…
   Там холодно… пальто надеть бы…
   Где башмаки… я как в бреду…

   Хильда
   (входит) Куда? На холод? Ты простужен!
   В ночь, в неизвестность, и потом
   Ты приглашён на званый ужин!
   Ведь ты рассоришься с послом!
   Ну, не молчи!

   Ансельм молча одевается.

   Что за манера!
   Погубишь ты свою карьеру!
   (Элен) Как вам не стыдно?! На ночь глядя —
   С мужчиной! Честная жена
   Не бродит по домам одна,
   Тем более, в таком наряде!
   Ансельм, скажи, ведь я права!

   Элен
   (очень спокойно) Всё так. Но я уже – вдова.

   Хильда застывает. Ансельм берет Элен под руку и направляется к двери.

   Ансельм
   Я ухожу.

   Хильда
   (патетически) Мои страданья
   Тебе, конечно, не важны!
   Нет мужу дела до жены
   Родной…

   Элен
   Простите. До свиданья.
   Ансельм и Элен уходят.

   Хильда
   На ужин я иду одна…
   Позор! Супруг ушёл куда-то,
   А эта – знать бы, кто она?
   Да-с… для подружки – старовата…


   Сцена 12

   Темнота. Открывается дверь. Ансельм и Элен входят в квартиру. В дальнем углу, на кровати, угадываются очертания укрытого с головой человека. Ансельм старается туда не смотреть.

   Элен
   Входи… Пойду зажгу свечу.
   Сядь и оставь в покое галстук.
   Он ждал тебя – и вот, дождался.

   Ансельм
   (про себя) О Боже! Нет… Я не хочу,
   Всё это сон, нелепый морок!
   Он жив! Он был мне слишком дорог,
   Чтоб умереть… в своем углу,
   Без слов прощанья и прощенья!

   Садятся друг напротив друга за столом.

   Элен
   Здесь ветер дует во все щели
   И холодно. Я не топлю,
   Сам понимаешь… (грустно) Я устала.
   Ведь я когда-то дни считала
   И, помня каждый твой приход,
   Волнуясь тайно, бестолково,
   Ждала, когда придёшь ты снова…
   Так день за днём, за годом год! (оглядывается)
   Что ж, ничего, что я при нём…
   А впрочем, Фридрих знал, наверно,
   Какую грязь, какую скверну
   Внесла я в наш несчастный дом.

   Ансельм
   Любовь – не скверна, ты жестока.
   Любовь – основа бытия,
   Ведь говорят – любовь от Бога,
   Дар Божий…

   Элен
   Только не моя.

   Ансельм
   О, бедная… (кладет ей руку на руку)

   Элен
   Оставь, не смей.
   Поверь, ни словом, ни намёком
   Я не была к нему жестокой.
   Мой выбор. Поздно, не жалей.
   Я – не жалею.

   Ансельм
   Ты – пожалуй.
   Тебе нужна любовь, не жалость.
   А я…

   Элен
   Не надо.

   Ансельм
   Ты права.

   Элен
   Ведь ты женат, а я вдова.

   Ансельм
   О Боже… сердце рвётся в клочья.
   Кромешный ад кипит внутри!.. (что-то ищет в кармане)
   Элен, могу тебе помочь я?
   Сейчас… вот деньги.

   Элен
   (ровно) Убери.
   С тех пор, как ты разбогател,
   Я слишком деньги ненавижу. (горячо)
   Он новые труды хотел
   Твои увидеть: «Приходи же,
   Читай, неси черновики!» —
   Ты помнишь, как тебя встречал он,
   Лицо улыбка освещала,
   А ты сидел, читал стихи,
   Потом значительно молчал
   И упивался похвалами,
   И ужинать садился с нами,
   И ничего не замечал…

   Ансельм
   Да, я был слеп… теперь казни!
   Но деньги всё-таки возьми,
   Позволь мне страшную утрату —
   Нет, не облегчить! – разделить!
   Возьми – хотя бы как от брата!
   Мне на колени встать? Молить
   Тебя о позднем снисхожденье?
   Прошу, прими последний дар!
   Он – принял бы!
   Элен
   Нет. К сожаленью,
   Ты… ты с деньгами опоздал.

   Ансельм
   (безнадёжно) Да… ты права… Всё по заслугам.
   Всё правильно… Он был мне другом,
   А я убил его. Своей
   Презренной трусостью мещанской,
   Своей строкою дилетантской…

   Элен
   (неожиданно) Я постою – там, у дверей.
   Я знаю, это слишком трудно:
   Прощаться с кем-нибудь прилюдно.
   Останься с ним наедине.
   Выходит.

   Ансельм
   (после паузы, подходит к Фридриху)
   Ты знаешь… я сейчас подумал…
   Не ты, а я сегодня умер,
   И скоро не тебе, а мне
   В могилу лечь по всем приличьям.
   Ты – в смерти сохранил величье,
   Я – в жизни, сытой и пустой,
   Весь измельчал и истаскался.
   За славой в исступленье гнался,
   Кричал ей каждый миг: «Постой!
   Ещё одно стихотворенье!
   Один рассказ! Один роман!»
   А там – возвысят и оценят
   И первым назовут, а там —
   Воздвигнут памятник при жизни!
   И, может быть, когда-нибудь
   Мне лаврами устелют путь
   На пышной погребальной тризне!
   Зачем?! Мою пустую душу
   Зачем посмертно ублажать?
   А славу – нет, не удержать!
   И бьётся всё ровней и глуше
   То сердце, что впитало зло!
   Обрюзгло! Жиром заросло!
   (хватает со стола лист бумаги, лихорадочно диктует себе, пишет)
   К чему мне выстрелы оваций?!
   Не приукрасят, не спасут
   Они расчетливую суть
   Всех нарочитых кульминаций,
   Финалов плоских! строчек гладких!..
   А я… ничтожный и слепой,
   Бодрился, пел перед толпой,
   Ораторствовал: всё в порядке!
   И вот… скатился до злодейства!..
   Как все, погнался за куском!
   Прикрылся фиговым листком
   Морали!.. Что за фарисейство!
   (тихо входит Элен, Ансельм ее не замечает)
   Мой брат… ты знал любви вершины,
   Ты кладезь веры, ты святой,
   А я… бездушная машина,
   А я – монетка, золотой,
   Разменянный на мелочь в давке,
   В галдящей, потной, грязной лавке,
   Прошёл по сотне липких рук,
   За корку сала кем-то отдан!
   Всё – тлен: богатство и свобода!
   Ты это знал, мой бедный друг…
   Ты умер… прочь, земли оковы,
   Мирской тревоги пелена…

   Элен
   Он умер, чтоб тебя, такого,
   Увидеть… страшная цена.

   Ансельм
   Элен! Клянусь, что не удастся
   Им всем…

   Элен
   (перебивает) Не надо больше клясться,
   Я верю. Он навек уснул —
   И словно жизнь тебе вернул,
   Вернул тебе огонь заветный.
   Ты клялся на его крови.
   Он умер за тебя, мой бедный…
   Теперь – живи…

   30 апреля-22 мая 07.



   Троя


   1. Троя

   А город ждал…
   Прядут седые Мойры,
   Сочится нить, дрожит веретено.
   История? – А что тебе история?
   Бессмертие? – Зачем тебе оно?

   Не лучше ли – в достатке и в довольстве?
   Не легче ли – безвестность и покой?
   А то придут под стены полководцы,
   И – «гнев, богиня, стало быть, воспой…»

   Для мести и тщеславия отдушина,
   Сомкни покрепче гордые врата!
   Не храбростью, но хитростью разрушена,
   Не доблестью, но дерзостью взята!

   А город ждал…
   Придут, полны отваги,
   Роняя пот и вымещая злость.
   Герои будут грызться, как собаки,
   Деля чужую лакомую кость…

   Бессмертие – отрада громогласных.
   История – но где твои сыны?..
   А город ждал.
   Великих и напрасных
   Уроков этой про́клятой войны…


   2. Елена

   Вот и вечер. В закрытые двери
   Осторожно скребётся молва.
   Я жива, несмотря на потери,
   Несмотря на победы, жива.

   Несмотря на шальные объятья —
   О, возьми меня, милый, скорей!
   Несмотря на глухие проклятья
   Обезумевших матерей,

   Светлый локон упрямо струится,
   Из очей мне не выплакать блеск,
   Несмотря на поблекшие лица
   Нецелованых юных невест.

   Для других это проще простого:
   Дом, любимый, родная семья,
   А для нас – осквернение крова
   И залитая кровью земля!

   Над могилами стонущий ветер,
   Имена в погребальном дыму —
   Почему я за это в ответе,
   Люди, милые, почему?!

   За войну и за чьи-то народы,
   За каких-то владык и солдат,
   За жестокое пламя свободы
   И бессмертную горечь наград…

   За мальчишек, так рано подросших,
   И за старцев, что пали без сил…
   Кто взвалил эту тяжкую ношу
   Мне на плечи – меня не спросив?!

   Да, виновна я, да, любила
   И вторгалась в бредовые сны,
   Как атланта, меня придавила
   Неизбывная тяжесть вины.

   Не всесильна я, не богиня,
   Я же смертная, мне тяжелей
   На земле расплатиться с другими
   За чужую нелепую гибель
   Всей нелепою жизнью своей…


   3. Парис

   Расплавленного диска
   Кровавое пятно.
   И жизнь, и смерть так близко,
   И всё предрешено,

   Мой брат воскликнул: «Бейся!»,
   Он мрачен и сердит.
   Надейся – не надейся,
   Соперник победит.

   Зачем родная Троя
   За жизнь мою дрожит?
   Я не хочу в герои,
   Великие мужи!

   Я не возглавлю войска,
   Не стану бой вершить,
   И так не по-геройски,
   Увы, хочу я жить!

   Не в гимне жить, а в прозе,
   Не в славе, а в любви,
   Солёный пот, как слёзы,
   Слепит глаза мои.

   Ну что же, будем спорить,
   Но спорить ни о чём —
   Любовь свою и горе
   Доказывать мечом!


   4. Любовь

   Я видел тебя в облаках, ты парила над городом,
   Над древней столицей, овеянной древней войной,
   Как солнце на крыльях твоих улыбается молодо
   И чёрные кудри бегут непокорной волной.

   Ты в храме стояла одна, ты богиня и пленница,
   Уставшая девочка, ножки босые в пыли.
   А в мире от нашей любви ничего не изменится,
   И наши родные у стен городских полегли.

   Ты знаешь сама, как вина, наглотались отваги мы,
   И горечью мести наполнены дни до краёв.
   Никто и не ждет, что помирят два вражеских лагеря
   Два любящих сердца – твоё и моё.
   Твоё и моё.

   Но в эту минуту, поверь, что никто нас не хватится,
   Пригладь мои волосы худенькой нежной рукой,
   Крылатая девочка в грязном и солнечном платьице,
   Средь пепла и стонов искавшая мир и покой…


   5. Гектор накануне битвы с Ахиллесом

   Чужой правитель кликнет рать,
   Пошлёт приказ,
   Герои будут умирать —
   В который раз.

   И будет ноша нелегка
   Для чьих-то плеч,
   И всё равно нельзя пока
   На землю лечь…

   Горят костры чужих светил,
   Чужих могил,
   Хотели вы, чтоб я убил,
   И я убил…

   Отец, я защищаю сень
   Твоих седин.
   А завтра будет страшный день
   Ещё один.

   Любовник будет целовать —
   В последний раз,
   Солдаты будут воевать
   За них – и нас,

   И горько закричит жена,
   Моя жена,
   И между нами вдруг стена —
   Ещё одна.

   Ну вот и всё, последний взгляд
   И тьма кругом…
   Случилось так, что стал твой брат
   Моим врагом,

   И стало больше на одну
   Чужих утрат.
   И нашу общую вину,
   И нашу общую войну
   Прости, мой брат…


   6. Разговор Приама с Ахиллесом

   Постыла жизнь, угрозы не страшны,
   И смерть нелепа, как ухмылка фавна.
   Скажи мне, кто ты?
   Из какой страны?
   Чего ещё ты хочешь, богоравный?

   И есть ли у тебя отец и мать,
   И есть ли сердце в этих тесных латах,
   Чтоб так легко у смертных отнимать
   И свет, и жизнь, и вкус её, и запах?

   Послушай, ты изведал торжество,
   Насытил месть победою недавней,
   Теперь отдай мне сына моего,
   Не унижай, не спрашивай, отдай мне…

   Он был другим. Он плоть земли родной,
   Но тень его спешит к безмолвной Лете,
   О боги, боги, сжальтесь надо мной,
   Опомнитесь, вы тоже чьи-то дети!

   …Стояла ночь, и растворились в ней
   И едкий дым, и пот, и след кровавый,
   И чей-то путь от солнца до теней,
   От смерти до бессмертия и славы.


   7. Андромаха

   Надо жить – от судьбы не прятаться,
   Жить хотя бы назло врагам.
   Молча губы кусать, не плакаться
   Неизвестно каким богам.

   Если б я им хоть каплю верила,
   В их капризную злую власть…
   Но над нами лишь солнце ощерило
   Ненасытную жёлтую пасть.

   А песок раскалённый плавится,
   Истекает жизнь, как ручей,
   Твоё имя гремит и славится,
   Только мне уже не избавиться
   От бесслёзных пустых ночей.

   Я не встречу тебя за воротами,
   Ты мне молча руки не дашь,
   Стали город и я сиротами,
   О мой воин, защитник наш!

   Будь мужчиной я – меч бы вынула,
   Ведь законы войны просты,
   Будь я птицей – крыла б раскинула,
   И на камни бы с высоты.

   Может, смерть и была бы милостью,
   Но хочу я дождаться всё ж,
   Как единственный сын мой вырастет,
   Слишком он на тебя похож…


   8. Милосердие

   Милосердие – это боль,
   От которой душа не спит.
   Милосердие – это пыль,
   Это гулкий цокот копыт.

   Милосердие – это флаг,
   Белый флаг кровавых полей,
   Милосердие – это шаг
   От моей души до твоей.

   Милосердие – это страх
   Перед тем, как мы все живем,
   Милосердие – это враг,
   Грозный враг под твоим копьём.

   Милосердие – это клеть,
   Доброта – и одно из зол.
   Милосердие – это плеть
   Для того, кто душою подл,

   Милосердие – это весть,
   Весть о том, что ты не один.
   Милосердие – это песнь
   Новой жизни среди руин.