Юрий Белехов
После трех не поздно!

Посвящается моим родителям, Николаю Алексеевичу и Нине Николаевне, подарившим мне счастливое детство

Вступление

   Канарейка с голоса чужого —
   Жалкая, смешная побрякушка.
   Миру нужно песенное слово
   Петь по-свойски, даже как лягушка.
Сергей Есенин

Кому предназначена эта книга?

   Эта книга написана для потенциально очень большого круга взрослых людей. Просто многие еще не знают, что должны непременно ее прочитать. В какой-то степени именно это объясняет присутствие вступления, которое дает возможность серьезным и занятым людям получить общее представление о содержании книги и решить, покупать ли ее. Поэтому сразу сообщаем, что эта книга для тех пап и мам, дедушек и бабушек, кто хотя бы раз почувствовал недоверие к теории «судьбы», веры в роковую предзаданность человеческой жизни. Она для тех, кто осознал необходимость целенаправленной помощи ребенку в его стремлении стать Человеком – автором своей судьбы. Не каким попало автором чего-то вроде Буратино, но ее «генеральным конструктором» – проектировщиком и строителем, творцом своей жизни.

   Кроме этого, книга будет интересна тем, кто уже почувствовал настоятельную потребность и готовность стать Родителем. Не просто субъектом, «принявшим участие в биологическом рождении ребенка», «передавшим ему свои гены», а человеком, осознавшим необходимость личного исполнения крайне важной миссии взрослого человека, ответственного за будущее своих детей. Явным образом эта миссия нигде не описана, но большинство людей рано или (увы!) поздно осознают ее как чувство причастности к будущему, ответственности «за того, кого мы приручили». Коротко суть миссии можно определить так: быть лично сопричастным развитию в ребенке (пока еще просто биологическом существе) самости, способности стать и быть автором своей жизни, «пропеть по-свойски», осмысленно, свою жизнь. Чтобы, в том числе и с вашей помощью, вырос из ребенка этакий современный «мужичонка с ноготок».

   Проблема в том, что значимость этой миссии многими родителями осознается поздно, да и то лишь как возможный итог: либо в виде гордости за хорошо исполненное дело, либо как личное горе, укор самому себе за свою роковую ошибку: «Кого же я воспитал?!» Так уж принято у нас: особенно не задумываясь (как говорят молодые, «не парясь»), создать семью, завести детей, ну а дальше – как получится: может быть, продолжить профессиональную карьеру, либо построить свой дом, завести хозяйство, начать свое дело. Но при этом мало кто осознанно ставит на первое место развитие самости в своих детях. Развитие не в смысле заботы об их здоровье, культуре, образованности и т. п., что, кстати, тоже очень важно, а в смысле как можно более раннего воспитания в ребенке житейской компетентности, возможности быть ответственным за выбор жизненного пути, за свою жизнь и жизнь окружающих его людей. Да, дело это непростое, требующее специальной подготовки, но игра стоит свеч, так как дает возможность наполнить смыслом свою будущую жизнь.
   Как ни странно, мы надеемся, что эта книга также окажется полезной «женщинам-стервам», «диванным мальчикам», трудоголикам всех возрастов, в общем, эгоистам всех мастей, которых сегодня появилось подозрительно много. (Из этого списка трудоголиков мы имеем в виду в последнюю очередь.) Мы надеемся, что, даже пролистав эту небольшую по объему книжку, и вы поддадитесь искушению рискнуть и испытать подлинное личное счастье, а не сиюминутный его суррогат. Мы предлагаем действительно стоящую альтернативу вашей жизни. Помните: путь жизни для себя – это не просто ошибка, это ловушка, ничего не дающий психологический обман, «платье голого короля». Вот только жизнь – одна, и другой… а вот и нет! Бессмертие лично вашей души – возможно. Оно рядом. Хотите узнать, как это сделать? Тогда попробуйте более внимательно прочитать эту книгу.

   И «на дорожку». Нашу книгу, конечно, будет интересно прочесть профессиональным воспитателям человеческих душ: психологам, педагогам и детским психотерапевтам. В ней вы не просто сможете познакомиться с еще одной авторской теорией сопровождения развития самосознания человека. Думаем, что вам будет интересно узнать об эффективно работающих прикладных стратегиях и тактиках такого сопровождения. Например, в ней есть глава, рассказывающая о решении проблем с произвольной саморегуляцией у гиперактивных детей, страдающих СДВГ. Отдельная глава посвящена сопровождению, развитию творческого потенциала наших детей.

Короче говоря, о чем же эта книга?

   В этой книге речь пойдет о развитии в ребенке самосознания, которое автор считает психологическим основанием для развития человека – «творца собственной биографии». Именно самосознание – основание развития ребенка как субъекта, отвечающего за процесс собственного жизнетворчества, причем отвечающего «по-взрослому», без вариантов. Вы познакомитесь с авторской точкой зрения на условия и механизмы уровневого саморазвития самосознания, узнаете о стратегиях и тактиках сопровождения перехода возможности такого развития в реальность.

   Хотим только сразу предупредить: не подходите «облегченно» к восприятию этой книги, хотя для этого и есть как минимум две причины, лежащие на поверхности и апеллирующие к здравому смыслу. Причина первая: самосознание – настолько очевидное для каждого из нас явление, что его существование не вызывает никаких сомнений (зачем читать о развитии того, что и так есть у всех?). Очевидность самосознания расставляет и вторую ловушку: предполагается, что любой потенциальный читатель в курсе того, что есть человеческое самосознание. «Что тут сложного – это я сам и есть», – говорит нам здравый смысл. Слегкасомневаясь в том, что «все в курсе», мырешили частично процитировать «Большой психологический словарь» 2004 года (сост. Мещеряков Б., Зинченко В.): «Самосознание… включает не только стабильное осознание себя («Я-концепцию»), но, кроме этого, процесс и результат непрерывного… мониторинга состояний… необходимое условие и управляющий компонент любой сознательной деятельности человека… С. и содержательно, и операционально проходит большой путь развития… который вообще не имеет конца, потому что развитие С. происходит вместе с непрекращающимся развитием его объекта (физических и социальных параметров) и субъекта (личности). С. включает в себя самопознание (получение информации о себе и мире – некое образование определенной целостности, единства внутреннего и внешнего его бытия, понимание «образа мира»), саморегуляцию своей произвольности и систему эмоционально-ценностных отношений к себе и миру».
   Просим прощения за профессиональную перегруженность текста – ведь это же энциклопедия! Важно, что вам стало ясно: оказывается, не все так просто в этой «машинке по имени Ласточка», простите, «самосознание». Но главное, что мы разделяем предложенную точку зрения уважаемых авторов-составителей и так же считаем, что самосознание – это не только осознание своего пола, фамилии и возраста. Это особая качественная характеристика исключительно человеческого сознания. Благодаря самосознанию, через его систему смысловых отношений к действительности, человек не только способен адаптироваться к действительности, но, создавая новые реальности, становится способным менять саму действительность и развиваться вместе с ней.
   А что же насчет развития самосознания? Как возникает в самосознании это триединство системы ценностно-смысловых отношений, самопознания и саморегуляции, о котором говорится в словаре? В этом тоже есть определенная проблема, касающаяся природы самосознания. Дело в том, что каждый из нас, уважаемый читатель, вероятно, является вполне сформировавшимся человеком с развитым самосознанием. Но того, каким путем развилось наше самосознание, большинство из нас не помнит и не знает. Нам кажется, что оно появилось само собой, подобно тому, как мы от рождения наделены способностью видеть и слышать. Именно эта иллюзия – главная помеха для понимания важности процессов, посредством которых человек достигает определенного уровня своего самосознания.

   Более того, большинство людей убеждено, что в основании этого развития лежат исключительно природные и биологические механизмы. Есть даже такая теория – натурализм. Сразу оговорим нашу точку зрения на нее. Не все в натурализме, как объясняющей теории, – ошибка, заблуждение. Вспомните Пушкина: «Пришла пора – она влюбилась»… Пришло время, появились определенные гормоны в крови у девушки, появились и чувства определенной направленности, скажем мягче – определенные отношения, в рамках которых она осознанно строила свою жизнь. Хорошо ли это, плохо ли, но многое в деятельности человека действительно определяется биологическими факторами. Вот только для развития человеческой самости они не ведущие. Важные, но не решающие. Это хорошо показано в исследованиях однояйцевых близнецов: их личности могут отличаться друг от друга, как у любых других людей. Однако биологическое начало, инстинкты могут стать решающим фактором, определяющим жизнь человека, если по разным причинам будет заблокировано развитие самосознания. «Маугли» Р. Киплинга – чудесная, нужная для воспитания детей… но все-таки сказка, неправда. В реальности дети, воспитанные животными, никогда так и не становились людьми.

   Есть и противоположная точка зрения – социоморфизм. Сторонники этой теории считают, что самосознание – не заложенная в генах данность, биологически присущая человеку, а прежде всего продукт его социального развития. Они говорят примерно следующее: «По мере того как человек приобретает жизненный опыт, перед ним не только открываются все новые стороны бытия, но и происходит более или менее глубокое переосмысление жизни. Этот процесс, проходящий через всю жизнь человека, образует основное содержание его самосознания. Самосознание, в свою очередь, определяет мотивы его деятельности и внутренний смысл тех задач, которые он разрешает в жизни». Просим прощения за длину цитаты – уж очень она красивая и складная. И что тут возразишь? Действительно, человек – общественное существо, живет в сообществе себе подобных. Он включается в систему связей и отношений с другими людьми, занимает в ней собственную позицию, имеет определенный статус, играет различные социальные роли. Именно совместная с другими людьми жизнь приводит к появлению личности как интегральной характеристики человека.
   Однако в том и в другом случае развитие самосознания своей заданностью внешними по отношению к человеку биологическими или социальными факторами напоминает скорее созревание какого-нибудь овоща: предполагает обязательное движение вперед (рост), усложнение, совершенствование. О роли же самого человека как центрального «идеолога» развития самосознания ничего не говорится. Не объясняются и причины неудач. В нашей книге мы постараемся подробно показать, как работает механизм развития самосознания в человеке. Назвать реальных «участников» этого процесса, особенности их взаимоотношений, которые могут быть причиной и качественного развития самосознания, и катастрофического его упрощения, ведущего к девальвации личности, когда человек, увы, становится «вменяем и подсуден». В общем, рекомендуем об этом почитать, будет интересно.

   Но мало осознать необходимость целенаправленного сопровождения развития в ребенке его самосознания (хотя понимание необходимости и важности личного участия родителя в этом – уже половина успеха). Нужно ясно понимать, с чем мы имеем дело, когда говорим о развитии самосознания. Поэтому рассказ о сути саморазвития психологического основания человека занимает центральное место в книге. У нас было искушение не упоминать в предисловии об этом разделе – по сути, самом «вкусном кусочке», который справедливо было бы подать как «десерт» в самой книге. Но мы отлично понимаем, что таким образом потеряли бы добрую половину наших потенциальных читателей. Дело в том, что люди перестали верить обещаниям: их часто в последнее время обманывали. В то же время, несмотря ни на что, мы все хотим верить в чудо – но не слушать или читать о чуде, а видеть, как говорится, живьем. Не поэтому ли так популярно телешоу «Битва экстрасенсов»? Помните, в фильме «Праздник святого Йоргена» с Ильинским и Кторовым? «Чудо! Чудо давай!» – требовала от служителей церкви толпа страждущих. Поэтому мы идем на компромисс: не раскрывая «кухни Смак Самосознания», мы покажем вам ее презентацию: чудо-страшилку под названием «Дети без самосознания» (что-то похожее на «современный гроб на колесиках» или «непонятно куда катящийся Колобок»). Вот только эта презентация психологов будет, пожалуй, пострашнее старой, но не своей перспективой, а реальностью.

   Итак, извольте: вот сразу три варианта проявления такого «чуда». Учащимся-«хорошистам» 3–4 классов различных московских школ предложили, якобы для проверки их произвольного внимания (так им было объявлено), дать названия трем картинкам и объяснить свой выбор. Были предложены эти картинки. На первой было изображено, как учитель ругает школьника на зимнем дворе за разбитое окно, а его товарищ прячется с хитрым и подлым выражением лица за деревом и наблюдает за происходящим, сжимая в руке очередной снежок. На второй мы могли бы разглядеть за синевой и безмятежностью неба, пасущихся животных и буйства зеленой травы машину, аварию – машина перевернулась при переезде через железнодорожные пути. А третья – это знаменитое полотно Федора Решетникова «Опять двойка».
   Около 40 % (!) опрошенных (а всего в исследовании приняло участие более 200 человек) дали следующие названия: картинке № 1 – «Зима» («Зимние игры», «Игра в снежки»), № – «Лето в деревне» («Домашние животные»), № 3 – «Потеря шапки».
   Приблизительно 55 % 9–10-летних школьников дали первой картинке название «Плохая игра» («Хулиганы»), второй – «Авария машины», третьей – «Верный друг».
   И лишь около 5 % детей назвали первую картинку «Несправедливость» («Подлость», «Предательство»), вторую – «Надвигающаяся беда», третью – «Двоечник» («Прогульщик», «Обманщик»).
   Тексты, объясняющие названия картинок, практически точно раскрывали суть предлагаемых названий, поэтому нет нужды их здесь приводить. Важно другое. Такой уровень развитости смыслового понимания действительности (а значит, системы ценностей, самопознания – базовых компонентов самосознания) показали хорошо успевающие десятилетние ученики московских школ, то есть, казалось бы, уже способные к осмысленной интерпретации действительности люди. Более того, это «чудо» – высокий процент «неразвитости самосознания» – удивляет педагогов и в средней школе, и в старших классах. А причина проста – развитием самосознания нужно заниматься с самого раннего возраста. Причем образованности, понимаемой в узком смысле – как трансляция знаний и развитие способностей (занятия математикой, иностранными языками, шахматами и т. п.), – для этого будет явно недостаточно. Развитие психологического основания человека – скорее мета-психолого-педагогическая задача, которая должна решаться всеми: родителями, воспитателями, педагогами, наставниками – короче говоря, всеми, кто осознал личную причастность к будущему своей семьи, страны, всего человечества. Помните, для этого нужен совсем иной вид совместной деятельности. Какой? Об этом расскажет наша книга. Чтобы прибавить вам оптимизма, заметим – приняться за это важное, непростое, но очень интересное дело, ради которого стоит жить, можно не только сразу после трех лет ребенка, но и до десяти! Хотите узнать, как – прочтите эту книжку. Удачи вам!

Глава первая
Человеческая самость как предмет развития

Так что же мы имеем в виду, говоря о развитии Человека в человеке?

   Удивительно, но благодаря смысловому богатству русского языка, интерпретация понятия «развитие человека» оборачивается определенной трудностью. Казалось бы, все просто. Развитие – это структурное изменение чего-либо, происходящее во времени. Оно трактуется либо как изменение вообще («рост», «формирование», «преобразование»), либо как качественное изменение («рождение», «расцвет», «зрелость», «смерть»). Но когда мы имеем дело со словосочетанием «развитие человека», понятийное разнообразие (а с ним и неопределенность) значительно возрастает. Очевидно, это связано с многогранностью феномена человека как субъекта развития, где реальностью является не только развитие (рост) в течение жизни его физических параметров, но и преобразование системы ценностей, способности управлять собой и прочее. Именно поэтому «развитие человека» можно отнести к мета-, сверхсмысловому понятию, которое пока не обрело своего места в системе основных психолого-педагогических категорий.

   Но нам хотелось бы привлечь внимание читателя не столько к лингвистической проблеме этого словосочетания, сколько к проблеме его воспитательно-прикладного содержания, точнее, к определению психологического основания развития человеческой самости, того, что позволяет человеку быть хозяином своей жизни. По сути, это главная загадка человека, в которой, помимо основания, особенно интересен механизм развития, превращающий Буратино в некрасовского «мужичонку с ноготок» – сознательного «руководителя» своей жизнедеятельности. Можно утверждать, что сегодня это не только психолого-педагогическая проблема, но и глобальная социальная потребность.

   Назревшую проблему коротко сформулировал Александр Друзь, один из ветеранов телевизионной игры «Что? Где? Когда?». На вопрос: «Не уменьшилось ли число талантливых молодых людей?» он лаконично ответил: «Умных меньше не стало. Вот только дураков стало определенно больше». Более 25 лет проработав детским психотерапевтом, а последние 15 лет – еще и в системе образования, я наблюдаю эту тенденцию, скажем так, угрожающе массово. Значительное число психически здоровых, интеллектуально сохранных подростков и молодых людей из старших классов вообще не задумывается о путяхсвоего развития, в лучшем случае, путая самость с профориентацией. Их мало заботит отсутствие сценария собственной жизни. Совершая нелепые поступки, они не могут дать вразумительного ответа на вопрос: «Зачем вы это сделали?» Их не интересует, почему они именно так живут и кто является «автором сценария» их жизни. Судя по поступкам – явно не они. (Советы же родителей и педагогов они давно научились пропускать мимо ушей.) Большинство из них – не хозяева себе, прежде всего в своем внутреннем мире, в своей психике. А ведь именно там складываются те самые модели, от которых зависит социальное и физическое благополучие человека, душевное здоровье, счастье, наконец.

   Как говорили древние, «важность поиска ответа на этот вопрос нельзя переоценить», поэтому и мы не станем делать этого. Мы попытаемся провести «независимое расследование» основных причин воспитательных неудач прошлых поколений и современных родителей. Сформулировать сущность психологического основания для развития человеческой самостоятельности – ответственности за свою жизнь – и механизмов становления осмысленного целенаправленного жизнетворчества. Итак, «поехали». Помните, у Ильфа и Петрова: «Все учебники арифметики начинались с фразы: „Мы знаем…“» Что ж, начнем узнавать и мы. А для этого, не нарушая традиций, обратимся сначала к историческим корням понятия «развитие».

   Слово «развитие» (лат. evolutio) в Древнем Римеозначало развертывание свитка при чтении. Предполагалось, что все написанное как бы разворачивается в голове читающего текст. В таком толковании (развитие как развертывание того, что уже есть) это понятие просуществовало до XVIII века и понималось буквально как возможность увеличения в размере чего-то, уже потенциально данного (причем всем тогда было ясно, кем данного). Науке нужно было лишь открыть и познать законы, по которым устроены мир и человек в исходном божественном Замысле. Более того, в богословии и сегодня существует учение, согласно которому человек уже от рождения предопределен к спасению либо к гибели, в направлении которых и «развивается».
   Начиная с середины XVIII – начала XIX века в трудах европейских мыслителей (Г. Лейбниц, И. Гёте, Г. Гегель) понятие «развитие» приобрело иное содержание. Они обратили внимание на то, что мир скорее динамичен, нежели статичен. Поэтому понятию «развитие» стала придаваться функция эволюционного принципа, объясняющего сущность изменчивости окружающего мира. Гегель сформулировал и суть механизма развития. Он ввел красивое понятие метаморфозы, или кардинального преобразования, которое в виде перехода, скачка предполагает выход системы на более высокий уровень организации.

   В ХХ веке благодаря достижениям в естествознании (в первую очередь, в физике и биологии) «развитие» из философской гипотезы превратилось в элемент объективной реальности. Проблема понятия «развитие» перешла в плоскость выбора системы, в рамках которой можно было бы объяснить развитие человека и выявить его основные характеристики. Эволюционный принцип был фундаментально переосмыслен. Развитие теперь понималось не только как рост и увеличение изначально заданного, но как процесс прогрессирующих изменений некой системы, которая под воздействием внешних и внутренних условий сохраняет самотождественность, но лишь до определенного уровня. Метаморфоза в данном случае предполагает качественное изменение системы, переход на другой уровень организации и функционирования.

   Другими словами, от того, какую систему предлагается рассматривать в качестве основания развития человека, зависят ответы на вопросы об источниках и механизмах происходящих изменений. Вот только беда в том, что, сказав: не все в человеке зависит от Божьего промысла, то есть, не все определяется «судьбою», – теория метаморфозы открыла ворота для различных теорий, хотя и претендовавших на определение развития человека, но к развитию вообще, а уж тем более к человеческой самости отношения не имевших. По сути, это были не теории развития, а скорее наработанные со временем стратегии воспитания цивилизованного человека, живущего в определенном культурном окружении, с определенным уровнем научных представлений (например, о своем здоровье) и нравственных понятий. Действительно, правила вроде «Мойте руки перед едой» и «По газонам не ходить!», даже хорошо усвоенные, мало могут помочь человеку в самостоятельном выборе жизненного пути. Совершить меньше ошибок по незнанию – вероятно, помогут (вспомните героя фильма «Крокодил Данди в Нью-Йорке»), но выбрать профессию, друзей, свою любовь, карьеру – безусловно, нет. Но так как эти ловушки-стратегии якобы «путей развития человека» типичны и для сегодняшнего дня, рассмотрим не торопясь, спокойно хотя бы основные из них. Как говорится, врага нужно знать в лицо, чтобы успешно с ним бороться.

Понятие «развитие человека» как «ловушка» цивилизации

   И оба сошли где-то под Таганрогом,
   Среди бескрайних полей.
   И каждый пошел своею дорогой,
   а Поезд пошел своей.
Разговор в поезде (Андрей Макаревич)

   В электричке «Москва – Дубна» в пятницу летом никогда не бывает пусто. Но в этот день было особенно многолюдно, а потому, скажем так, душновато. Поэтому, учитывая «интересное положение» совсем еще молодой женщины, мужчина, сидящий напротив нее, решил открыть окно.
   – Как бы ни просквозило будущую мамашу-то. Ей ведь рожать совсем скоро, – поосторожничала старушка слева от него.
   – Зато будущему ребеночку польза. Нечего к духоте привыкать, – парировал сидевший с края, молодо выглядящий мужчина в штормовке. И, почувствовав на себе одобрительные взгляды соседей, с явным удовольствием продолжил:
   – Человек должен закаляться с малых лет. А родители – помогать ему укреплять здоровье. Мы – часть природы. От нее не кутаться надо! Нужно рано приучать детей к солнцу, дождю, холоду и… голоду.
   Он сделал паузу, поскольку почувствовал, что с голодом немножко перегнул, но тут же продолжил:
   – Да, и к голоду тоже! Человек должен быть всегда чуть голодным. Дикие животные живут дольше домашних, у которых нет чувства голода, поэтому они и ленивы, часто болеют. Вон сколько ветеринарных клиник развелось! А жить нужно в гармонии с природой, как Порфирий Иванов. Он говорил, что человек только тогда по-настоящему разовьется, когда будет жить по законам Природы. Только тогда в нем максимально раскроется все, что она в него заложила: и ум, и душа, и остальные способности. Поэтому с малолетства нужно приучать детей упражнять свое тело, постоянно тренировать его физическую выносливость. Как говорится, «в здоровом теле здоровый дух»! Вон каких закаленных детей воспитывали Никитины!
   Понимая, что не все сидящие знают о методах воспитания в семье Никитиных, он не без гордости добавил:
   – Я вот тоже в свои семьдесят Волгу в октябре переплываю, и ни разу в поликлинике не был. Вот так!

   – Да зачем ребенку ваши заплывы? Разве нам конюховы нужны? Вырастишь такого здоровяка – и поминай как звали, – вмешалась в разговор женщина лет пятидесяти в красном платочке.
   – Нет. Главное – с юных лет воспитывать в ребенке Гражданина. Чтобы он чтил семью, традиции, нашу культуру. А то ведь сплошную глупость слушают и смотрят, а по дому ничего не заставишь сделать. Но главное, нужно приучать их трудиться. Чтобы как можно раньше смогли сделать свой выбор в жизни, знали, как копеечку заработать!
   – Наивные вы люди! – оторвался от чтения книги мужчина, открывавший окно. – В человеке нужно поддерживать любознательность, привычку удивляться! Помогать еще маленькому ребенку удовлетворять его тягу к знаниям, учить самостоятельно добывать знания об окружающем его мире. Конечно, если новорожденному будете показывать только рекламу по телевизору, то и получите на выходе попугая, жвачное животное, «поедающее» не думая все, что по «ящику» говорят и в «СПИД-инфо» пишут. Вы бы лучше ему книжек Якова Перельмана дали почитать, глядишь, второй Ломоносов бы у нас в России появился!

   – Нет, дорогие. Без веры, без Бога хоть закаливай, хоть зачитайся умными книжками, но человека не воспитаешь, – возразила старушка, боящаяся сквозняков. И добавила:
   – Если не приобщить ребеночка почитать святых, не научить молиться, исповедоваться – не воспитаешь совестливого человека. Все зло на Земле от людей бессовестных, в Бога не верующих.

   – Я с вами абсолютно согласна, – поддержала старушку женщина в не подходящем для электрички, строгом английском костюме. – Более того, как учитель музыки считаю: вся беда в том, что мы в развитии и воспитании нескольких поколений забыли самую «малость» – нужно в обязательном порядке приобщать молодежь к своей культуре, к своим традициям. А вера в Бога – важная составляющая нашей культуры, ее музыки, живописи, литературы. Я каждый год вожу своих учеников в Третьяковку, хочу приобщить их прежде всего к русской культуре, к Рублеву. Так что вы думаете? Приходится уговаривать родителей, а детей, как говорится, палками загонять на выставку!

   Слушая эти разные точки зрения, я ловил себя на том, что попадаюсь в известную ловушку цивилизации, касающуюся развития человека. Ведь эти люди перечислили практически все основные европейские стратегии воспитания человека. Поэтому с каждым из говорящих я во многом был согласен!

   Дело в том, что это не просто их субъективные точки зрения. Эти стратегии пытается реально использовать в воспитании детей множество родителей. Более того, каждое направление имеет серьезных научных приверженцев. А сколько написано книг и статей, пропагандирующих то или иное направление как самое эффективное! Беда только в том, что, говоря о той или иной стратегии воспитания, все эти люди в качестве синонима использовали понятие «развитие».

   Так, натурализм, с его девизом «Главное, чтобы ребенок был здоров!», всегда был и остается наиболее популярной теорией воспитания. Однако представители этого направления идут дальше и считают, что и процесс психического развития человека обусловлен биологически и подчиняется природным законам. Применительно к детской психологии эта теория утверждает, что в процессе своего развития ребенок проходит (в сокращенном виде) все этапы эволюционного и культурного развития, которые прошел человеческий род. Причем, раз последовательность и содержание этих этапов заданы генетически, то ни уклониться, ни пропустить какую-то стадию ребенок не может. Поэтому объектом развития становится организм (его психосоматическая организация), а основным механизмом – процессы адаптации (читайте об этом у Б. Никитина, П. Иванова и пр.). Результатом такого развития должен стать половозрелый индивид, у которого в здоровом теле почему-то непременно будет здоровый дух. Увы! Словосочетание «спортсмен-интеллектуал, любитель Рахманинова» небезосновательно воспринимается большинством как шутка.
   Иной точки зрения придерживаются сторонники такого содержательно-целевого основания развития человека, как социоморфизм. Это направление представляет родившегося человека как tabula rasa – «чистую доску», на которой окружающий его социум «пишет» необходимые для общества свойства и способности. Более того, как и натурализм, социоморфизм претендует на статус теории развития человека (может быть, кто-то еще помнит «Кодекс строителя коммунизма» – типичный образец социоморфизма в действии). В этом случае объект развития выступает как потенциальный носитель устойчивых социальных ролей (раб, дворянин, пионер, коммунист, бизнесмен и так далее), существующих в обществе. Основным механизмом развития по этому «сценарию» будет формирование (вспомните героев романа «Принц и нищий», Элизу Дулиттл в «Пигмалионе»). Развитие «ведет» человека к социализации и появлению в качестве результата некого социального индивида (например, Павлика Морозова). Правда, конкретные механизмы влияния внешних социальных воздействий на внутренние характеристики человека социоморфизм не раскрывает. А поэтому остается неясным, как в одних и тех же условиях формируются психологически разные личности и как близкие по духу, по интересам и ценностям люди вырастают в совершенно разной социальной обстановке.
   Еще одна теория развития человека, ласкающая душу педагогов начальной школы, – гносеологизм, – полагает, что в качестве основания развития выступает познавательное отношение к миру, а сам человек представляет собой исключительно субъект бескорыстного познания. Дети шести с небольшим лет прямо так и рвутся к знаниям, страшно хотят учиться! Родителям остается купить для них побольше энциклопедий и других умных книжек. Даже учить читать не обязательно – природная тяга к знаниям такова, что сами научатся. Вспомните Максима Горького, точнее, Алешу Пешкова, читающего при лучине все подряд. При этом, благодаря познавательному инстинкту – реакции на новизну, любопытству, любознательности, – вне зависимости от обучения и воспитания, сами по себе, будут складываться и совершенствоваться все психологические структуры человека (хрестоматийные примеры Ломоносова, Циолковского и пр.). Сторонники гносеологизма приводят массу примеров из реальной жизни, якобы подтверждающих эту теорию. К сожалению, опровергающих примеров в жизни учреждений «очень среднего» образования значительно больше.
   Далее в списке теорий – точка зрения на человека, как на канон культуры, и близкая к ней теологическая точка зрения – как на пространство его духовного развития. Они более продуктивны как «системы» основания развития человека – прежде всего потому, что предметом их рассмотрения является весь человек: его физиология, сознание и личность (духовность). Однако в этих системах (по-научному, в теориях культурализма и теологизма) мы сталкиваемся с вопросом: «А как это возможно?» Ведь психология подлинно религиозного и истинно культурного человека – это скорее результат, итог развития человека. В вышеперечисленных теориях не показано главное – та субстанция в человеке, то психологическое основание, которое определяет возможность его продуктивной встречи с подлинной Культурой, с Божественным. Понятно же, что наличие у человека представлений, знаний о Боге и искусстве не может служить достаточным основанием для развития. Образованность, увы, никогда не была гарантией культуры человека, а начетничество – духовности.
   Мы столь подробно описали различные стратегии воспитания, чтобы стало понятно, о каких «ловушках» говорилось в начале этой главы. Все перечисленные теории действительно имеют право на жизнь, но только не как теории психологического развития человека. Еще раз повторюсь – это основные европейские стратегии воспитания. Автоматического развития психологического основания самости в человеке они не предполагают. Физически крепкий человек, хороший спортсмен (врач, математик и т. п.) может обладать еще и яркой самостью, но в этой «связке» нет жесткой причинно-следственной связи. Хотя обратное бывает, и, к счастью, не так уж редко. Но, еще раз – не в связи с тем, что человека сформировали крепким и здоровым.

   Где же здесь ловушки? Их как минимум две. Первая связана с тем, что исторически ребенок в обыденном представлении всегда воспринимался, а многими воспринимается и сегодня, как «сосуд», некая жесткая данность. Его развитие зависит лишь от того, что мы в этот сосуд поместим: здоровье, ум, духовность, культуру, гражданственность и т. п. Близка по смыслу и другая метафора: ребенок – некий материал, из которого руками мастера можно изготовить практически все, что угодно: талантливого инженера, врача, поэта, ученого. Более того, если ничего не делать (не вливать, не обстругивать, как папа Карло – Буратино), то непременно случится беда – в лучшем случае он станет неудачником, в худшем – негодяем, уголовником… Только вот беда – редко почему-то получается так, как задумывалось – вливаем самое-самое, а он… вырастает паразитом. Не обращаем никакого внимания на его развитие, не «строгаем», а он вдруг – Бетховен…

   Вторая ловушка – большинство родителей, воспитателей, педагогов вообще не ставит вопрос о том, что представляет собой внутренняя психологическая активность индивида как строителя своей жизни, либо они учитывают активность индивида, но как нечто уже заданное, например «темперамент», «нрав», «породу».

   «Ничего не поделаешь! В отца пошел» – вот типичное объяснение поведенческих проблем ребенка, которое дают матери (чаще одиночки) на приеме у психолога или психиатра. Скажу сразу: они правы лишь отчасти, как лишь отчасти не причем они сами. Печально другое – большинство из нас за внешностью наших детей не видит их психологической сути, а если и догадывается, то не знает, что с ней делать. Мы не знаем ни предмета нашего воспитания, ни его механизма, – вот и не сокращается число ошибок, совершаемых в сопровождении развития Человека в наших детях. Более того, проходят годы, сменяются поколения, а проблема остается. Современные родители почему-то не задумываются над неудачами своих предшественников. Их не смущает, что эти теории не работают как универсальные даже на уровне эвристической, то есть хотя бы правдоподобной, стратегии развития в биологической особи Человека.

   И дело здесь не в нашей необразованности или неинформированности (хотя частично и в них), а в неочевидности, «нематериальности» самого психологического основания развития человека. Ведь это не ум, не здоровье, не культура. Основанием будет то, что определяет развитие души человека, его совести – то есть того, что предполагает возможность некой внутренней работы самого человека. При всех вроде бы значительных различиях между перечисленными теориями, они едины и уязвимы в главном: ни одна из них не ставит своей целью «возделывание поля» человеческой самости. Все они реализуются как внесубъектная деятельность, в которой полностью игнорируется активность психологической сущности человека. Акцент делается лишь на активности по отношению к «внешним функциональным параметрам» субъекта (здоровье, способности, культура и пр.).
   Итак, разговор в электричке и его небольшой теоретический анализ вновь ставят перед нами два взаимосвязанных проблемных вопроса.
   Вопрос первый: что же такое – внутреннее психологическое основание феномена развития человека?
   Вопрос второй: что может представлять собой механизм такого развития?
   Но на эти вопросы мы попробуем найти ответы в следующих главах. А пока закройте книжку и постарайтесь мысленно представить содержание прочитанного текста. Попробуйте двумя предложениями сформулировать то важное, что вы для себя уяснили. Если получилось, попробуйте оценить актуальность раскрываемой темы. Если тема вас хотя бы чуть-чуть задела – милости просим во вторую главу. Обещаем, дальше будет интересней.

Глава вторая
Самосознание – как оркестр и дирижер в одном лице

«Внимание! Откройте черный ящик!»

   – Какой большой сучок! – воскликнул папа Карло. – Сделаю-ка я из него нашему мальчику нос!
   «Садист…» обреченно подумало полено.

   Психологи предпочитают говорить, что основной предмет их научного интереса – не «душа», а сознание. Хотя буквальный перевод слова «психология» – «наука о душе». И мы считаем, что понятие «душа» наиболее полно отражает предмет нашего расследования – психологическое основание развития человека. Но все же, с учетом логики «материалов дела», чтобы избежать возможного разночтения в терминах, мы продолжим расследование в пространстве строго научного понятия – «сознания».
   Для этого давайте побываем на экзамене по психологии, который проходил совсем недавно в одном из педагогических вузов Москвы. Всех отвечающих мы слушать по понятным причинам не будем, а вот познакомиться с ответом Василия будет крайне интересно, поскольку он – один из наиболее, скажем так, пытливых студентов этой группы. Но где же он? Практически все студенты не только зашли в аудиторию, но и уже благополучно вышли из нее с заветной оценкой в зачетке… А вот и он!
   – Здравствуйте, профессор. Извините за опоздание, но у меня была уважительная причина… Я молился.
   – Похвально, Василий, похвально. Разрешите полюбопытствовать, по какому поводу и за кого вы молились, если не секрет?
   – За вас, профессор. Я молился за вас, – чуть слышно ответил студент.
   – Что же так? Неужели дела мои совсем плохи? – шутя спросил профессор.
   – Это зависит от вас, – вполне серьезно ответил Вася и добавил: – Точнее, от вашего самосознания… профессор.
   Такой оборот событий пришелся явно по нраву порядком уставшему за последние два часа профессору. Глаза его озорно заблестели, хотя из-за затемненных очков нельзя было разобрать, добрым ли был этот блеск.
   – Очень интересно. А давайте-ка мы с вами оставим лотерею с билетами и поговорим о самосознании, коль, как я вижу, вам это понятие знакомо, – предложил профессор. – Попробуйте, Василий, объяснить мне следующее: зачем нашей психике – этому шедевру природы, – понадобилось самосознание, которое, надо честно признаться, часто нас подводит. Чем природе не угодило надежно работающее сознание?
   Василий задумался, но было видно, что он доволен и тем, как разворачивается экзамен, и предложенными вопросами.
   – Профессор, разрешите, я начну со второго вопроса и расскажу об уязвимости нашего сознания?
   – Извольте, коллега. Только уточните, что лично вы подразумеваете под понятием «сознание». Надеюсь, вы помните, как на лекции по этой теме я говорил, что, к сожалению, данное понятие не имеет однозначного определения, даже несмотря на то, что оно является основополагающим для философов, психологов, нейрофизиологов и прочих исследователей человека.
   Со стороны профессора такое обращение не было издевкой, хотя и авансом в адрес студента назвать это «коллега» было сложно. Скорее это было что-то вроде приглашения, вроде «ну, давай, Вася покажи, что ты можешь».
   Василий прекрасно помнил эту лекцию, и не потому, что сильно увлекался темой самосознания, нет. Он только недавно прочитал «Лезвие бритвы» Ивана Ефремова и был потрясен силой гипнотического воздействия главного героя романа – психолога Гирина, который внушил американскому шпиону забыть о любимой девушке Гирина, уже было начавшей поддаваться шпионским чарам. Василию было тогда крайне интересно, что же это за метод и на что он действует. На самосознание? На сознание? На подсознание? Или на что-то еще? В общем, содержание лекции Вася помнил хорошо, а потому начал свое выступление достаточно бодро.
   – Сознание – функция, средство и способ психики человека и высокоразвитых животных, например, обезьян, собак, крыс, воронов и других отражать окружающую действительность в виде ее субъективной модели, так называемого образа мира. Но вся хитрость в том, что сознание не только автоматически конструирует и «показывает», как телевизор, свое представление о мире, оно побуждает человека жить по законам им же созданной субъективной реальности. Более того, оно всячески стремится подтверждать те представления, смысловые образы, которые создало. Поэтому нам никогда не приходит в голову сомневаться в том, что окружающая нас реальность объективна.
   – Замечательно! А приведите мне примеры работы «хитреца» по имени «сознание»! – Профессор не оставлял своего желания подловить Василия.
   – Например, представление о мире древних греков включало как реальность сложную систему богов, живущих на Олимпе и не только. Они даже Луну обожествляли. И не просто верили, но находили в подтверждение этого на Луне глаза, нос и рот. Да вся история человеческой цивилизации – сплошные мифы, придумки человеческого сознания: драконы, циклопы, ведьмы, вампиры, НЛО, дети индиго. Понятно, что это позволяет снимать множество проблем, связанных с незнанием, неопределенностью окружающего мира, и жить спокойно. Вот дайте алкоголику в «белой горячке» бинокль. Он вам так опишет мельчайшие подробности чертей, что невольно поверишь в то, что это правда.
   – Для меня основная загадка и психологическая проблема сознания в другом, – продолжил Василий. – Меня интересует устойчивость в человеке веры во все это. Ведь даже если созданная им реальность – миф, явный бред, – логикой, даже объективными фактами такого человека переубедить очень трудно, а может быть, и невозможно.
   Василий, сам того не понимая, попал «в яблочко», «в десятку» интересов профессора.
   – Извините, как ваше отчество? Ах, да! В зачетке же написано! Так, простите великодушно, Василий Петрович, но как это сознанию удается убедить самое себя в том, что оно не существует? – Профессор явно зауважал своего студента, задав такой вопрос, и, по-видимому, забыл, что это всего лишь экзамен, а не научная дискуссия.
   – Дело в том, – абсолютно не смущаясь, продолжил студент, – что сознание имеет смысловую организацию. Опираясь на созданную в процессе жизни устойчивую систему обобщений, точнее, значений, принятых в окружающем его мире, человеческое сознание так выстраивает смысловые связи, чтобы они не противоречили уже существующей системе значений. А вот значения можно наделить любым смыслом. Немецкая поговорка гласит: «Нет нужды изменять правде, если есть возможность хотя бы чуть-чуть изменить правду». Я бы назвал это психологическим основанием не только любого системного бреда, но и существующих идеологических доктрин, рекламных стратегий и прочих современных мифов.
   – То есть вы полагаете, что сознание – не столько «экран телевизора», сколько «сценарист» всего того, что оно показывает, – уточнил профессор. – Но кто же тогда этот «сценарист»?
   – Дело в том, профессор, что какого-то специального «сценариста», «режиссера», «диспетчера», существующего отдельно от сознания, нет. Правильнее говорить, что в основании сознания лежит генетически заданная программа поведения высокоразвитого стадного животного: поведения социального, полового, а также инстинктов (агрессии, доминирования, свободы, исследования, продолжения рода и других). Словом, всего того, что позволяло человеку жить в стаде. Но для того, чтобы действовать в окружающем мире, ему необходимо было иметь как можно больше информации о путях действий смысловых (предметно-функциональных) связей с элементами и явлениями окружающего мира. Поэтому сознание наделяет элементы действительности субъективным смыслом. «Я на вашу жену смотрю не просто как на женщину. Я теперь на нее смотрю с марксистко-ленинской точки зрения», – говаривал герой пьесы Эрдмана «Самоубийца».
   – «Смысловое кодирование» мира – одна из основных функций сознания. – Василий решил подвести итог. – Другими словами, в отличие от компьютерных программ, сознание работает не с однозначной информацией, а со смысловой. Это позволяет ему не столько «помнить», сколько «фантазировать», через смысловые связи очень быстро создавать невероятное количество моделей реальности, оптимально подходящих для реализации программы поведения в данных условиях. Но вот так же быстро вспоминать неактуальные ситуации ему значительно труднее. Скорее сознание может уверенно осознавать, что это «где-то это было, с чем-то оно связано». В этом психологическая суть «deja vu» – ощущения уже виденного.
   – Спасибо вам, Василий, за мини-лекцию о сознании. Действительно, оно позволяет быстро выбирать из имеющихся смысловых связей-ситуаций, которые не противоречили бы системе его значений. Но вот что интересно: а что происходит во сне? Если сознание отключено, оно спит, то кто создает сны? Для чего? И самое главное – кто их видит? – Профессор не говорил об этом на лекции и не надеялся получить ответ от студента. Его все больше увлекала раскрываемая тема.
   – Я думаю, – помедлив, продолжил даже не отвечать, а скорее рассуждать вслух Василий, – что добровольно сознание не отключается никогда. Для выживания оно обязано постоянно контролировать окружающий человека мир. Поэтому… оно продолжает работать и во сне. Именно во сне оно создает и обыгрывает бесконечные смысловые модели действительности, актуальной для человека, но только мы их видим не всегда. На это есть свои, по-видимому, нейрофизиологические причины. «Экран» сознания, вероятно, случайно включается лишь в так называемых парадоксальных стадиях сна. Сны могут быть самые невероятные, но это объяснимо, так как сознание свою работу «не критикует». Это позволяет найти неожиданное решение проблемы, актуальной для человека. В этом уверены психоаналитики Фрейд, Юнг и так далее. А вот удивляется содержанию снов наше самосознание.
   – Благодарю вас, Василий Петрович. – Профессор вдруг вспомнил об экзамене и мягко прервал явно понравившегося ему студента. – Тема связи психоанализа с сознанием неисчерпаема. Но мы с вами начали говорить о самосознании. Спасибо, что вы к нему вернулись. Итак, вопрос все тот же – зачем сознанию понадобилось самосознание?
   Василий хорошо помнил содержание лекции, где раскрывалось понятие самосознания, и поэтому легко продолжил:
   – Самосознание – это качественная «программная» версия сознания, которая развивается всю жизнь при взаимодействии человека с миром людей. – Метафоры с ПК и программами Василий придумал сам и считал их понятными для продвинутых пользователей. – То есть это то же сознание, работающее на принципе создания смысловых связей, но не просто с более высоким КПД, а с качественно иными возможностями работы. Самосознание возникло благодаря усложнению мозговых структур, прежде всего появлению лобных долей коры головного мозга. Появилась возможность не просто создавать оптимальные варианты реальности, выбирая их из нескольких смысловых моделей действительности, но изменять всю «идеологию вещания».
   Принцип тактического выбора лучшей смысловой модели из конкурирующих врожденных программ поведения теперь заменяется выбором лучшей стратегии деятельности, удовлетворяющей ценностно-смысловым потребностям субъекта, которые входят в систему его «Я-образа». Не только инстинкты определяют образ мира и деятельность человека в нем, но и появляется возможность для субъекта, носителя определенной структуры «Я-образа», выбирать будущую реальность и деятельность в ней социальных ценностей. Самосознание дало возможность «договориться» с инстинктами, и если не подавить их (монашество, обет безбрачия), то хотя бы направить их реализацию по рельсам принятой в обществе морали.
   – Вася, спасибо за твою точку зрения на суть самосознания, но вернись к поставленному вопросу: зачем сознанию вдруг понадобилось самосознание? Живут же животные без этого, и если что-то произойдет с человечеством, они выживут и без нас, и без самосознания. Те же «лунатики» – идеальный пример поведения «чистого» сознания с выключенным самосознанием. Человек, как автомат, все делает идеально, но стоит подключить самосознание… может и упасть. Каков все-таки смысл, эволюционный выигрыш в появлении самосознания?
   – Можно предположить, что самосознание – не столько результат биологического развития мозга, сколько закономерный итог культурно-исторического изменения социального существования человека.
   Василий не был уверен в точности своего ответа, но продолжал:
   – Я выскажу гипотезу. Как только люди перешли от стадного образа жизни, где существование каждого зависело от него самого, к жизни в общине, чисто биологические потребности и стратегии их удовлетворения вступили в противоречие с целью выживания всего сообщества. При этом резко выросла цена определенного поведения каждого человека племени – человека как субъекта этого сообщества. Это привело к возникновению свода различных табу, запретов, то есть правил общественно выгодного поведения. Чего-то напоминающего по содержанию совесть. Началось прижизненное изменение программы «сознание»; оно переходило на принципы работы программы «самосознание». Вновь возникшие ценности кардинально изменили содержание «образа мира» – понимания человеком действительности и отношения к ней. Динамика этих изменений хорошо отражена в притче о трех строителях, несущих кирпичи: «Путник обратился к каждому с вопросом: "Что ты делаешь?" Первый ответил: "Я несу кирпичи". Второй: "Я воздвигаю стену", а третий сказал: "Я строю храм"».
   Ценностно-смысловая структура самосознания изменила идеологию создаваемой реальности. Но главное, кардинально изменилось поведение человека. Появилась необходимость и возможность саморегуляции деятельности. Поведение Колобка и Буратино, бесцельное и определяемое лишь ситуацией «здесь и сейчас», стало не только не эффективным, но и социально опасным. Развитое самосознание обязательно предполагает и развитую программу саморегуляции деятельности, причем благодаря самосознанию программа носит осознанный, целенаправленный характер. С развитием самосознания резко возросла продуктивность и каждого члена сообщества, и всей человеческой цивилизации в целом.
   – Вась, а Вась… просыпайся! На экзамен опоздаешь! – Василий открыл глаза. Вместо профессора рядом с его кроватью сидела мама. Она была явно расстроена. – Давай, сынок, ноги в руки – и в институт. Я буду молиться за тебя.
   – Помолись лучше за профессора! – услышала она голос сына, торопливо натягивающего «счастливые» джинсы и «экзаменационную» рубашку…
   Итак, уважаемые читатели, этот «внеплановый сон Веры Павловны», простите, студента Василия, конечно же лишь литературный прием. Но он позволил в общих чертах объяснить смысл важных для нас понятий «сознание» и «самосознание» и приблизиться к содержанию психологического основания развития человеческой самости. Поэтому давайте обратим внимание на некоторые крайне важные аспекты, которые пытался раскрыть на «виртуальном экзамене» Василий.
   Прежде всего, человеческое сознание – это действительно величайшее творение природы, но и оно имеет свои минусы. Сознание можно сравнить с Волшебником Изумрудного города, фокусником, создателем иллюзий, мифов, веря в которые, можно спокойно прожить жизнь, особенно не раздумывая. Сознание – это чудесный «автопилот», который знает, как нужно жить (правда, в стабильном мире). Он гарантирует минимум напряжения и максимум эффективности во взаимодействии с окружающим миром. Цель его работы всегда одна: сделать оптимальный выбор способа для осуществления основных потребностей организма и привычно («штатно») реализовать этот выбор через внешнюю активность – определенные действия.
   Более того, мы осознаем действительность не как ее точную копию, а так, как это выгодно сознанию, так, как с его точки зрения должно выглядеть оптимальное пространство для действий. Но сам-то процесс выбора не мы осознаем, не мы выбор совершаем! Понятия «Я» еще нет, оно не нужно сознанию. Это трудно представить, но так было. Печально, но мы и сегодня редко задумываемся, почему сделали именно так, а не иначе. Живем по принципу «жираф большой, ему видней». Создается устойчивая иллюзия, что все, окружающее нас, – и есть действительность, а наши поступки – это наш выбор, пусть даже неосознанный.
   Однако сколько раз каждый из нас решал «с понедельника», «с первого января» «завязать», «начать новую жизнь» – и часто ли добивался результата? В лучшем случае один раз из тысячи. Сознание – не автопилот-помощник, не добрый волшебник, решающий все за нас. Оно создано для биологического выживания и продолжения рода. Оно ревностно и эгоистично служит только этой цели. Все наши «дурные привычки» – это его привычки, и сознание отчаянно сопротивляется, если вдруг человек пытается что-то изменить в ценностной структуре смыслов. Мы переносим инфаркт за инфарктом, но продолжаем курить по пачке в день. Вы скажете – болезнь, никотиновая зависимость. Да, но это даже не половина правды – когда-то сигарета имела для девушки или парня ценность, абсолютно не актуальную сегодня. Но, получив подкрепление, эта привычка стала «значением», «кирпичиком» в смысловой структуре сознания. А оно «своих не предает», структура для сознания дороже всего, иногда – дороже жизни.
   Мы порой удивляемся, если наш выбор оказывается неудачным, то есть когда в новой, нестандартной ситуации наше сознание предлагает «трафаретные» действия, которые нас подводят. Что тут скажешь? На свете нет ничего идеально работающего. Вот и наш автопилот порождает нелепые поступки, порой ведущие к гибели (особенно в ситуациях паники). Этим же можно объяснить, например, наличие немотивированных страхов (особенно у детей). Опытные психиатры говорят об определенном количестве страхов у детей 6–9 лет как о норме. А страхи высоты или закрытых пространств у взрослых людей? Нет, все это не болезни – это несовершенство автопилота нашего сознания. Но попробуй убеди его, что «совсем не страшно!» – Нобелевская премия гарантирована.
   Увы, ошибки сознания неизбежны, особенно если мир меняется быстрее, нежели созревает психика, развивается самосознание. Сознание рассчитано на ситуацию стабильности и эффективно работает именно в ней. «Хлеба и зрелищ!» – девиз не только изнеженных древних римлян: это девиз всех рабов, людей, боящихся перемен. Ситуаций, где человек должен осознанно принимать решения, быть хозяином своей жизни, не надеяться на авось, становится все больше. Поэтому сознание вынуждено развивать само себя.
   Но сознание, этот гениальный фокусник, научилось-таки решать и эти проблемы, мало что меняя по сути. Сознание стало создавать не просто мифы, а мифы-реальности, оптимальные для существования человека в мире, полном смысловой и информационной неопределенности. Его «продуктом» стали боги, демоны, драконы и волшебники. К мифам-реальностям стало возможно привязать устраивающие человека стратегии и тактики жизнедеятельности, и снова быть спокойным за свой выбор, верить в истинность мифов и объяснять все неприятности выходками сверхъестественных сил. До XV века не большинство, а все жители Земли были абсолютно уверены, что она плоская. Но эта ошибка позволяла им жить в гармонии с имеющимися у них знаниями. Иначе надо было бы объяснить, на чем она держится, и создать еще более нелепую смысловую связь о черепахе, трех китах и так далее. Кстати, почему сегодня никого не смущает точка зрения, что Земля круглая, точнее, что не падают предметы и люди внизу? Не потому, что все знают ответ. Большинство третьеклассников, изучая «окружающий мир», не «парятся», а просто живут с этим более правдоподобным мифом. Сказали: «круглая» – значит, круглая. Но насколько опасна стратегия «не париться» для развития психологического основания человека, мы подробнее разберем в следующих главах.
   А пока подведем предварительные итоги нашего расследования. Для этого восстановим логику рассуждений и содержание основных понятий, которые предложил нам Василий. Итак:
   1) Сознание человека – функция человеческой психики. Оно опосредует содержание «образа мира» – нашей субъективной реальности.
   2) Сознание имеет смысловую структуру. Единицей этой структуры является смысловая связь, определяющая отношение субъекта к окружающему его пространству значений (элементов и явлений действительности). Уровень понимания действительности зависит от дифференцированности структуры смысловых связей сознания.
   3) Понимание наделяет субъективным (личностным) смыслом действительность как совокупность значений. То, что не значимо в ценностно-смысловом плане, не осознается и не понимается. «Философский камень валялся в пыли. Собаки его не замечали» (Станислав Лем).
   4) Самосознание – компонент и качественный показатель развитого человеческого сознания, в котором ценностно-смысловые отношения уже не определяются исключительно биологическими программами. Появление самосознания связано с возникновением «Я-образа» – осмыслением значимости субъективных смысловых представлений о себе как базовой ценности. Кстати, самосознанию мы обязаны осмыслением страха смерти – конечности «Я-образа» и нашей жизни на земле.
   Можно предположить, что именно самосознание и есть психологическое основание человека, развития его самости, способности осознанно творить свою жизнь. Не зря появление самосознания называют вторым (социальным) рождением человека. Действительно, до 3 лет (плюс-минус полгода) большинство людей почти ничего не могут рассказать о себе. Возникновение «воспоминаний» – осмысленных образов прошлого, и «представлений» – образов будущего, – становится возможным только благодаря появлению самосознания.
   Причем важно, что дело здесь не в возрасте – многие люди не могут ничего о себе рассказать и став гораздо старше 3–4 лет. Появление самосознания связано с серьезными изменениями в социальной деятельности ребенка. Ему уже необходимо не только реагировать на внешнюю ситуацию, то есть успешно действовать «здесь и теперь», но и предполагать возможное развитие событий и осознанно выбирать возможное будущее, осознавать значение своих действий относительно своего прошлого и возможного будущего.
   Самосознание позволяет ребенку выстраивать свои интересы по смысловому содержанию, различать и осознавать их субъективную ценность. Теперь ребенок не просто реагирует на игрушку или родителя. Он а) понимает для себя важность предлагаемой сознанием реальности; б) моделирует будущие возможные реальности (опираясь на свои целевые приоритеты); в) опираясь на сделанный выбор, выстраивает план достижения цели; г) и только после этого начинает действовать. Вы можете сколько угодно предлагать ребенку справлять нужду в горшок, но если это не представляет ценности в системе его отношений с миром, ваши старания будут малопродуктивны. А уж если горшок или сидение на нем по разным причинам вызывает тревогу, то приучение к горшку потребует подключения профессиональной психологической помощи. Не упорствуйте, не ломайте его нарождающуюся самость: в лучшем случае – это прямая дорожка к развитию неврозов, а в худшем – к деформации «Я-образа», исправить которую ой как непросто! Вот почему не срабатывают на сто процентов внешне неплохие стратегии воспитания, описанные нами выше. Они либо игнорируют самосознание воспитуемого, либо не учитывают его внутреннюю активность, точнее, ее несовпадение с нашими «благими намерениями».
   Но мы не ответили на вторую часть вопроса профессора из сна Василия: «Зачем?» В чем смысл появления самосознания, как это стало возможным?
   Давайте сразу же оставим в стороне гипотезы, представляющие самосознание продуктом неземной цивилизации или божественного Замысла. И не потому, что трудно согласиться на роль «марионетки» – просто познавательно и конструктивно эти гипотезы малоинтересны. «Бог дал, Бог взял. И не спрашивайте, почему Он это сделал». Более рациональной выглядит точка зрения, опирающаяся на культурно-историческую теорию развития самосознания. По данным археологов, человек разумный, то есть обладающий сознанием, появился на Земле около 100 тысяч лет назад. Его отличал от разумных животных качественно новый характер взаимодействия с окружающей средой – помимо пассивного приспособления к изменяющимся внешним факторам, человек разумный мог сам влиять на них, осознанно повышать комфортность среды для своих потребностей. Возможно, связанное с этим улучшение качества питания либо совокупность физических причин (радиация, например) способствовали развитию коры головного мозга, особенно ее лобных долей. Появилась возможность «апгрейдить» свой «ПК», увеличив его мощность. Это, в свою очередь, позволило значительно «увеличить память» (сеть потенциальных смысловых связей) и улучшить «графику» – дифференцировать и углубить варианты смысловых структур в «образах мира», создаваемых человеческим сознанием.
   Однако со временем значительно изменилась среда обитания человека. Ледниковый период, всемирный потоп, возможно, вызванный падением метеорита, переселение в более благоприятные районы и другие катаклизмы сделали условия жизни менее комфортными, значительно более непредсказуемыми. У человеческого сознания просто не было «смысловых заготовок» для подобных ситуаций, и вследствие этого стали нарастать ошибки «автопилота». Теперь даже «разумные» с точки зрения «здесь и теперь», но не обеспеченные стратегическим предвосхищением (прогнозом), тактические действия сознания неизбежно приводили к новым проблемам. Прежде всего стало труднее добывать пищу. Прожить в одиночку или малой группой стало практически невозможно. Поэтому приблизительно 30 тыс. лет тому назад сознание, «опираясь» на развившиеся лобные доли, стало не только активно создавать новые смысловые связи, но и моделировать новые смысловые реальности.
   И вот тут произошла та самая метаморфоза, о которой говорил Гегель. Произошел скачок, качественное изменение самой системы сознания. Изменившиеся внешние (смысловая неопределенность) и внутренние (психофизиологические возможности коры головного мозга) условия привели к изменению и самого системного свойства сознания. Оно стало способным при нарастании смысловой неопределенности «задерживать поток сознания», анализировать выбор, сделанный по принципу здравого смысла, на вероятность ошибки. Не столько выбирать оптимальные связи из уже проложенных «смысловых дорожек», сколько сознательно, произвольно менять саму смысловую архитектуру реальности.
   Чтобы понять всю ценность такой стратегической метаморфозы сознания, попробуйте решить две задачи:
   Задача первая: не отрываясь от листа бумаги, тремя прямыми линиями соедините четыре точки, лежащие на вершинах квадрата.
   Задача вторая: используя шесть спичек, постройте четыре равносторонних треугольника. Понятно, что ломать спички нельзя.
   Наш опыт показывает, что если человек не знает решения этих задач, то, независимо от его образованности и возраста, этот поиск ответа может затянуться надолго. И дело здесь не в математических способностях. Сознание услужливо предлагает нам решать подобные задачи, укладывая их в прокрустово ложе привычного образа действий, и блокирует использование других способов. А решение – в способности отказаться от привычной схемы, изменить привычную архитектуру реальности. Надеемся, что с этой подсказкой вы быстро его найдете. Но даже если не получилось – не переживайте, суть не в решении задач. Главное – понять, что сознание на определенном этапе эволюции получило от природы свой «золотой ключик» – возможность создавать «в уме» не только смысловые связи между элементами действительности, но и воображать возможные, иные смысловые варианты реальности.
   Именно такое расширение функциональных параметров сознания вызвало появление «улучшенной программы» под названием «Я-образ». «Я-образ» не просто занял определенное место в системе ценностей, определяемых преимущественно биологическими потребностями, он стал метаценностью, структурным основанием, ядром всего многообразия потенциальных реальностей. Именно благодаря ценностно-смысловой структуре «Я-образа», ее развитию, человек стал способен управлять своими инстинктами.
   Почему это так важно? Дело в том, что если эта система ценностей человеческого самосознания останется неразвитой, человек рискует быть игрушкой своих биологических программ поведения. Самое печальное – в этом случае им легко можно будет манипулировать. А кто-то потом будет говорить: «Это судьба во всем виновата…»
   Конечно же все не так просто, как здесь изложено, но предложенная гипотеза не просто правдоподобна, она – логическое звено на пути раскрытия самосознания как сути психологического развития человека. Однако было бы ошибкой связывать содержание самосознания лишь с «Я-образом», системой ценностно-мотивационных отношений человека. Как вы помните, во введении говорилось еще о двух структурных компонентах самосознания. Кроме этого, нам необходимо понять, каковы механизмы развития этих компонентов и в целом самосознания. Что предопределяет процесс накопления и саму метаморфозу, скачок развития? Ответам на эти вопросы мы посвятим следующие главы.

Глава третья
«У меня все ходы записаны», или Содержание развития самосознания

Счастье – это осознанные мгновенья бытия
Б. Ахмадулина

«Все элементарно, Ватсон! Основанием самосознания является динамическая система смыслов»

   Человек не свободен от условий.
   Но он свободен занять позицию по отношению к ним.
В. Франкл

   За окнами дома на Бейкер-стрит, 12 стояла чудесная, типично английская погода – лил дождь. Знаменитые обитатели этого дома отдыхали после очередной удачно решенной головоломки – был раскрыт «секрет черного чулка», в течение года державший в страхе всех добропорядочных дам Лондона.
   Шерлок упоенно играл на скрипке. Это совсем не значило, что он играл хорошо, он играл именно упоенно, уйдя глубоко в себя. Ватсону даже показалось, что тот спит – уж слишком странно Холмс интерпретировал Сен-Санса. Нет, игра друга не раздражала доктора. Скорее наоборот, он вдруг по-другому посмотрел на свои отношения с Ванессой Вульф, точнее, на ее странное поведение вчера, во время их несостоявшегося венчания. Да, он немного опоздал на это мероприятие. Но на три часа его задержали важные причины – Ватсон ждал, что они возьмут предполагаемого «чулочного извращенца» в Национальном музее, но Шерлок поймал его у стен Тауэра, как всегда, один. Разве это не аргумент? Но Ванесса этого не поняла и резко потребовала больше ее не беспокоить. А сейчас музыка Сен-Санса позволила Ватсону не только взглянуть на недоразумение с Ванессой совершенно по-иному, но и удивиться самому себе. Действительно, как это вообще возможно – одни и те же события в одной и той же голове так сильно различаются в смысловом плане? Ватсон был удивлен еще больше, когда как будто бы спавший прославленный сыщик заговорил, словно отвечая на вопросы Ватсона.
   – Дорогой друг! Хочу вам напомнить, что недавний наш исторический экскурс к истокам человеческого сознания позволил представить возможный сценарий первой, как говорил Гегель, метаморфозы, произошедшей с человеческой психикой. Мы с вами уяснили, как сознание – этот идеальный инструмент психики, неплохо решающий «здесь и теперь» задачи оперативно-тактического уровня приспособления к жизни на Земле и тысячи лет обслуживающий биологические программы человека, вдруг перестал удовлетворять возможности успешного существования людей. Надеюсь, вы помните, что именно эта версия помогла мне догадаться, кто же такой на самом деле этот таинственный похититель чулок. Точнее, почему он снимал чулок только с одной ноги. Вы тогда оказались правы – это был не грабитель Грязный Гарри из Ливерпуля. Но вы, Ватсон, так и не поняли, что это вообще был не мужчина! Это была женщина. Женщина, Ватсон! Нет, я тоже не вдруг пришел к этой мысли. Как, возможно, не вдруг произошло это чудесное изменение человеческого сознания.
   Холмс внезапно замолчал. Снова зазвучал Сен-Санс – скрипка Холмса уверяла слушателей в верности своей интерпретации музыки французского композитора. Правда, это получалось у нее с трудом. Ничего удивительного. Великий Леонардо тоже не умел писать стихи на латыни.
   – Знаете, уважаемый доктор, возможно, вы правы. – Холмс пришел в себя и вновь вернулся к разговору о природе сознания. – Вряд ли появление самосознания было божественным промыслом. Скорее всего, к этому времени сформировались, под влиянием мутации или изменения питания людей, оптимальные физиологические параметры мозга человека (кровоснабжение, объем коры головного мозга). И когда для выживания наших предков потребовалась принципиально иная, осознанная регуляция совместной деятельности, то материальные (психофизиологические) предпосылки для такой возможности, к счастью для будущего человечества, уже были. Совместная деятельность лишь позволила реализовать потенциал нового признака, данного природой человеку. Поэтому первая метаморфоза, открывшая «эру самосознания», – скорее всего, заслуга эволюции мозга и условий окружающей среды.
   Только сейчас Ватсон вспомнил, как накануне они с Шерлоком обсуждали особенности сознания и самосознания вообще и особенности их работы у людей, страдающих лунатизмом, в частности. Холмс отложил скрипку и неожиданно продолжил:
   – Французы оказались правы. Во всем нужно искать женский след! Нам нужно было искать женщину, Ватсон! Дело в том, что успешное развитие самосознания как видового признака человека – явление социальное. Это крайне важная, ключевая точка в нашем расследовании: поиски психологического основания, казалось бы, нелепых поступков, совершаемых человеком, – снимать с совсем незнакомых женщин только один чулок!
   Ватсон очень хорошо помнил, сколько версий им пришлось отработать, прежде чем они подумали о гипнотическом воздействии на человека, совершающего эти странные поступки.
   – Помните, мы предположили, что совместная деятельность наших предков, ее успешность привела к тому, что у сознания появилась потребность осознавать (а значит, различать) ценность действий других людей по отношению к «своему носителю», к себе. Но такое осознание было возможным только при формировании и наделении ценностным смыслом собственного «Я-образа», «образа себя», как материального «носителя» сознания, как основы для «Я-концепции» – образа и ценности «меня», участника совместной деятельности с Другим.
   Ватсон в душе ликовал. Это именно он, будучи дарвинистом, убеждал Шерлока в социальной природе развития самосознания. Конечно же только благодаря взаимодействию с «другим» у человека разумного появились зачатки качественно нового сознания, точнее, самосознания – решающего условия, давшего человечеству единственный шанс выжить в резко изменившемся мире.
   – И пусть вас, доктор, не смущает внешняя облегченность такой причинно-следственной связи. Это кажущаяся легкость. «Программа» сознания «перезаписывалась» крайне медленно. На самом деле для развития одного только первого уровня самосознания потребовалось несколько десятков тысяч лет. Сознание и сейчас хрупко и уязвимо. Поэтому-то и возможно использование такого эффективного оружия, как гипноз – особенно против детей и… конечно же женщин, дорогой Ватсон! Как мы с вами не догадались об этом раньше? Осталось только понять – кому было это выгодно? Вы помните блеск в черных глазах галантерейщика Смита, о котором нам рассказывала шокированная миссис Хадсон? Да. Это, несомненно, была она – сестра-близнец Джона Смита, Джоанна Смит, которую тот тщательно скрывал от всех под видом продавщицы фиалок! Это ее рук, точнее, ее глаз дело! Но как придумал, мерзавец! Бедные женщины могли снять с себя лишь один чулок только под гипнозом другой женщины! Поэтому-то они и не помнили об этом и, боясь, что их не поймет муж, выбрасывали другой и вновь и вновь бежали к Смиту покупать новые чулки! Нет, эту чулочную парочку нужно срочно арестовывать. Ватсон, немедленно звоните Лейстреду в Скотланд-Ярд!
   Уважаемые читатели! Этот полуанекдотический рассказ-шутка из жизни прославленного сыщика, как нам кажется, служит неплохим вступлением к продолжению нашего собственного расследования механизмов развития самосознания. Действительно, около 30 тысяч лет назад появились условия для первой метаморфозы, первого скачка, качественного изменения сознания – появления самосознания как программы осознанной социальной адаптации. Это стало возможным благодаря кардинальному изменению структурного содержания человеческих ценностей. Теперь осмысливать реальность и действовать стало нужно не только для удовлетворения сиюминутных биологических потребностей (жажда, голод, безопасность и прочее), но и с социальных позиций, учитывать интересы Других, значимых для «меня» людей.
   И это была не просто еще одна ценность, на равных конкурирующая с врожденными программами сознания за право быть основой ее смысловой структуры. «Я-образ» стал базовой ценностью, основным стержнем самосознания, качественно изменив функциональные возможности человеческой психики. Возникла способность не только создавать различные варианты одного и того же «образа мира», но и воображать разные смысловые реальности, в том числе и «Я-образ». Но самым важным стало то, что благодаря возможности кардинального изменения своей смысловой структуры самосознание стало способным к саморазвитию.
   Таким образом, можно предположить, что появление и динамичное развитие самосознания прямо вытекает из его функции – сложной регуляции деятельности человека в постоянно изменяющихся условиях и ситуациях внешней среды и во взаимоотношении с другими членами сообщества. Более того, можно сказать, что развитие самосознания стало способом существования homo sapiens. Перефразируя известную точку зрения ведущего американского психолога Олпорта, можно сказать, что самосознание – не столько законченный продукт, сколько потенциально непрерывный процесс, давший человечеству шанс на выживание в постоянно и быстро меняющихся условиях жизни. Именно изменчивость и динамичность, заложенные в самой природе, «программе» самосознания, сделали возможным не только порождение новых смысловых связей в неизменной структуре сознания высокоразвитого животного, но и создание новых вариативных системно-смысловых структур в сознании человека разумного. Именно это качество развитого сознания (самосознания) позволяло человеку вести поиск эффективных действий – менять не только тактики, но и стратегии, иметь возможность «забегать за красные флажки».

   Еще одна особенность самосознания – оно дало возможность при необходимости регулировать деятельность человека не в противовес и не вопреки уже существующим биологическим программам поведения, а совместно с ними. Все программы, входящие в структуру психической регуляции человека, стали работать так, чтобы в рамках своих «полномочий» содействовать другим программам и в результате усиливать, оптимизировать деятельность каждой.
   Такое новшество в работе сознания потребовало создания некого «диспетчера», координирующего деятельность самосознания, снимающего противоречия между отдельными программами, сводящего конкурирующие между собой программы в единую динамическую систему. Выдающийся отечественный психолог Л. С. Выготский предложил рассматривать в качестве такого «диспетчера» динамическую смысловую систему (ДСС), которая конструирует «образ мира», понимание действительности, и одновременно является «ядром» регуляции психической активности человека. Именно ДСС обусловливает приоритет той актуальной смысловой структуры, которую человек воплощает в осознанной деятельности.
   Динамическая смысловая система «сканирует» все смысловые связи сознания, анализирует актуальность всех прочих программ, которые входят в круг ценностно-смысловых отношений человека и могут быть потенциальными основаниями его деятельности. Причем чем ближе к «центру» – ценности «Я-образа» – располагается смысловое значение той или иной ценности, тем весомее ее вклад в организацию самой ДСС и в психическую регуляцию деятельности. Образно говоря, лишь определенные ценности самосознание достаточно близко «допускает» к своему структурно-смысловому основанию, позволяя им «вмешиваться» и тем самым изменять содержание и регуляцию деятельности (особенно целеобразование). Наоборот, те ценности, которые несут в себе отрицательное для «Я-образа» смысловое содержание, «вытесняются» из ДСС, так как могут грубо нарушить деятельность.
   Итак, уважаемый читатель, вы уже хорошо уяснили, что сознание «говорит на языке смыслов». Благодаря этому чуду мы видим невероятные по красоте и содержанию картины лучшего из миров. Но мы также поняли: у разных людей содержание того, что показывает сознание, может значительно отличаться. И это несмотря на то, что структурно-смысловым основанием сознания, определяющим суть субъективного образа мира, может быть одна и та же биологическая потребность. Хитрость здесь в том, что создаваемая при этом реальность не обязательно осознается как связанная с выполнением конкретной (пусть даже врожденной) программы. Это всегда результат субъективно-оптимального взаимодействия комплекса программ, который делает видимую нами «картинку» настолько естественной и реалистичной, что она воспринимается как объективная, «внесмысловая» действительность.
   Например, большинство мужчин, мучимых жаждой в пустыне, не обратят внимания на привлекательность женщины рядом, пока не добудут воды. Им в такой ситуации это даже в голову не придет! Кстати, эта причинно-следственная связь не будет столь очевидна, если мы станем обсуждать поведение женщины в аналогичной ситуации. Просто инстинкт продолжения рода у женщины сильнее, чем программа полового поведения мужчины. Более того, мужчины в подобной ситуации будут смотреть на женщину с точки зрения потенциального затруднения в поисках воды или даже как на конкурента, если воды будет мало, но не как на особь противоположного пола. Женщины – никогда! Да что там пустыня! Все, кто хоть раз стоял в очередях за чем-то значимым (например, за билетами в кино или на электричку), воспринимали стоящих впереди как конкурентов, то есть без особой любви. Ничего другого почему-то в голову не приходило. Хотя каждый из них мог быть потенциальным другом, а возможно, и будущим супругом.
   Возникшее самосознание действует не в противовес ценностям биологической природы; оно их ассимилирует по смыслу и интегрирует в ДСС в превращенном виде. Так непосредственная потребность, опосредованная самосознанием через ДСС, перерастает в субъективную ценность; условно-рефлекторный стимул становится субъективно значимым знаком или символом; социальная роль обращается в личностную миссию, а способ поведения, безликий навык, черта характера может преобразоваться в самостоятельный мотив личности. В таком адаптированном виде эти смысловые элементы встраиваются в структуру ДСС и участвуют в психической регуляции деятельности.
   По мнению еще одного выдающегося психолога В. Франкла, «причины не властны над человеком до тех пор, пока он не подведет под них субъективное основание». Иначе говоря, лишь присвоенный тому или иному фактору смысл позволяет этому фактору воздействовать на структуру самосознания и опосредованную им деятельность. Сам по себе этот фактор без «разрешения» ДСС лишен регуляторной силы как в изменении ее структуры, так и в координации деятельности человека.
   Поясним сказанное на примере. Допустим, человек панически боится лифта, но желает получить работу в офисе, расположенном в высотном здании на 20-м этаже. Паническая боязнь в данном случае будет регулировать его поведение с точки зрения удовлетворения потребности в самосохранении. Стремление получить престижную и высокооплачиваемую работу будет для него смысловой необходимостью. Как поведет себя этот человек в такой ситуации? Страх будет приказывать человеку стоять, заставлять его «цепенеть», а смысловая необходимость будет командовать войти в лифт. Очевидно, чтобы войти, ему необходимо перебороть свой страх. Ясно также, что психологически успешная борьба со страхом выразится в девальвации страха, в осмыслении его как барьера на пути к заветной цели. В конце концов, поведение человека будет определяться его способностью к смысловой регуляции: либо страх «заклинит» реализацию деятельности, либо самосознание структурно переосмыслит и заглушит этот страх. Для регуляции поведения «значимы не наши страхи и не наша тревожность, а то, как мы к ним относимся».

Уровни развития самосознания как факторы дифференцированного понимания действительности

   Пособие «Как управлять миром втайне от санитаров» стало настольной книгой нескольких поколений.

   Итак, к одной и той же действительности люди относятся и понимают ее по-разному. Причем решающим фактором такого «разнообразия» будут не приобретенные знания, умения, навыки, не интеллектуальные способности, а прежде всего развитость самосознания человека. Именно уровневая дифференцированность самосознания опосредует и своеобразие понимания человеком действительности, и возможность регуляции его психической активности. В качестве примера, раскрывающего это положение, на наш взгляд, лучше всего подходит детская сказка-притча о карандаше и мышке.

   Мышка нашла карандаш и решила его съесть. Тот, как это бывает во всех сказках, попросил напоследок разрешения порисовать.
   – Молодец! Какой большой и славный сыр с дырочками у тебя получается, – похвалила мышка карандаш, когда тот нарисовал нечто круглое с небольшими кружочками спереди.
   – А-а! Знаю, знаю! Это четыре сосиски и одна большая сарделька! – узнала очередные детали рисунка мышка.
   Она была явно довольна, потому что у карандаша получалась картина с ее любимой едой. Но вот впереди, над «дырочками сыра», карандаш изобразил два треугольника.
   – Постой, постой, не рисуй больше! А не уши ли это? – испугалась мышка.
   – Так это… это же ко-ко-кошка! – запищала мышка и в испуге бросилась бежать.

   Так как общесмысловое содержание сознания мышки определяется программой самосохранения, и прежде всего – инстинктом добывания пищи, то все, что она «видела», ее сознание превращало в ту или иную «продуктовую» реальность. Поэтому в рисунках карандаша она находила и сыр, и сосиски, и сардельку. Она и кошку-то узнала только потому, что ценность жизни для мышки не менее значима, нежели ценность пищи.

   Эта детская сказка как нельзя лучше показывает, что именно уровень дифференцированности самосознания определяет структурно-смысловое содержание реальности, понимание «образа мира». Уровень развития самосознания определяет выбор того общесмыслового значения, которым наполняется окружающая человека действительность. Более того, по особенностям понимания мира, по содержанию общего смысла, которое приписывает самосознание элементам и явлениям действительности, мы и судим о развитии самосознания.

   Еще раз подчеркиваем – мерилом развития самосознания выступает не качество или своеобразие смысловых связей между элементами создаваемой реальности: они определяются интеллектуальными и творческими способностями человека. Уровень развития самосознания человека определяется смысловым содержанием «образа мира» – смысловой глубиной новой реальности, содержанием общего смысла, который выбирает самосознание в качестве структурного основания актуальной динамической системы смыслов. Внешним же показателем развития самосознания будут выступать особенности понимания мира. Другими словами, понимание действительности не развивается само по себе и не есть результат исключительно образования. Оно становится возможным благодаря той или иной степени развития самосознания.
   Теперь, опираясь на это определение, давайте уточним, какое содержание характерно для различных уровней развития самосознания. В этой части главы мы обратили внимание на важнейший компонент диагностики развитости самосознания – понимание действительности. И для того, чтобы нагляднее показать зависимость понимания от уровня развития самосознания, мы вновь прибегнем к помощи притчи.

   К управляющему успешной торговой компании обратился молодой приказчик с просьбой повысить ему жалованье. Его доводы были таковы:
   – Я работаю у вас два года, а получаю меньше, чем другие служащие, хотя они пришли в компанию вместе со мной и имеют одинаковое со мной образование и опыт работы.
   Вместо ответа управляющий, выглянув в окно, попросил приказчика разузнать, что за товар привез мужик, чья лошадь только что въехала на постоялый двор компании. Приказчик вздохнул, но согласился и быстро исполнил просьбу.
   – Этот мужик везет соль для продажи в Астрахань, – коротко доложил приказчик.
   Тогда с этой же просьбой управляющий обратился к другому, более высокооплачиваемому приказчику, случайно оказавшемуся рядом.
   – Соли-то мужик везет не менее 20 пудов, а вот передняя рессора его телеги слаба. По нашим дорогам, как я понимаю, не довезет он товар до Астрахани.
   Управляющий поблагодарил второго приказчика и попросил его прислать еще одного, получающего еще большее жалованье. Когда тот пришел, то управляющий попросил его о том же, что и первых двух. Вернувшись так же скоро, третий приказчик рассказал управляющему о цели поездки мужика и о ненадежности телеги, однако заметил:
   – Доехать, возможно, он и доедет, да только, думается мне, напрасно. Не продаст он соль за ту цену, которую хочет. Плохой рыбный лов нынче в Астрахани. Не будет там спроса на соль.
   Отпустив третьего приказчика, управляющий обратился к первому:
   – Понял ли ты, почему я плачу им большее жалованье, хотя по образованию и по времени работы они равны тебе?
   И, видя его недоумение, он продолжил:
   – Я каждому дал одно и то же задание. Только вот цена понимания ситуации у всех была разная. У тебя она была самая маленькая. А вот благодаря третьему приказчику я смогу убедить мужика и перекупить у него соль по более низкой цене. Деваться-то ему некуда – рессора вот-вот сломается под таким грузом! А там, глядишь, и цена на соль вновь вырастет, не в Астрахани, так в Таганроге. Вот пока не научишься мыслить коммерчески, жалованье тебе будет прежнее. И не приходи ко мне больше. Какой ты коммерсант, я и сам разгляжу.
   Этапритча может служить неплохим примером того, как зависит глубина понимания действительности от количества уровней смысловой организации ДСС, отвечающей за степень осмысленности окружающего нас мира. Кроме этого, содержание притчи позволяет выделить четыре таких уровня: смысловспоминания, смыслообразования, смыслоосознания и смыслотворчества. Давайте рассмотрим их более подробно.

   Смысловспоминание – это нулевой уровень самосознания, точнее, это уровень, где самосознания еще нет, а есть лишь сознание. Вариативность «образа мира», субъективной реальности этого уровня ограничена уже имеющимися смысловыми связями, обеспечивающими действие врожденных поведенческих программ, успешную работу «автопилота» сознания человека. На этом уровне картинка действительности наполнена смыслом не столько понимания, сколько вспоминания: тучи на небе – к дождю, возьми зонтик. Тем не менее этот уровень позволяет быстро выбирать подходящие стандартные решения и эффективно взаимодействовать с действительностью в режиме «здесь и теперь». При этом цель психической активности не планируется сознательно. Целеобразование, запускающее действия живого существа, включается автоматически. Благодаря этому уровню живое существо способно экономно расходовать психическую энергию и быстро действовать оптимальным для данной типичной ситуации образом. Однако при этом все неопределенное, неизвестное либо игнорируется, либо вызывает общее напряжение, тревогу, недифференцированное поведение (панику, бегство, аффект, агрессию). Интересно, что такое понимание действительности и малорегулируемое поведение мы можем наблюдать у интеллектуально сохранных детей 3–5 лет и даже старше. На этом уровне развития самосознания понимание реальности еще мало дифференцировано. Это уровень частичного предметно-функционального выстраивания смысловых связей между разными элементами действительности. Поэтому и понимание создаваемой реальности на этом уровне так же фрагментарно, порой оно не учитывает важные в смысловом плане элементы. Вспомните результаты описанного во введении эксперимента и названия, которые дали картинам дети первой группы: «Зима» для картинки «Разбитое окно» – как будто, кроме снега, теплых пальто и шапок на мальчиках, ничего важного на ней нет. А как вам нравится интерпретация третьей картинки («Опять двойка»), – «Верный друг» или «Потеря шапки»? Или второй («Авария») – «Лето в деревне», как будто нет ничего более существенного, чем «голубое небо, животные пасутся и деревня вдалеке»!
   Смыслообразование – это первый уровень развития самосознания, его дебют. Он появляется у детей к 4–5 годам. На этом уровне у человека возникает возможность создания новых вариативных смысловых связей с неизвестными элементами действительности при участии актуальных ДСС. Само общесмысловое содержание основания структуры ДСС на этом уровне не подвергается сомнению. Сознание как бы присваивает его ситуации смысловой неопределенности. Человек становится способным конструировать оригинальные смысловые связи, идущие от ядерной смысловой структуры к элементам «незнания». Когда такая связь «узнается» сознанием, как непротиворечивая для смысловой структуры, предмет или явление наделяется «значением». С психологической точки зрения, уровень смыслообразования – это резкий скачок в функциональности человеческой психики. На этом уровне новые объекты могут включаться в создаваемую самосознанием реальность и приобретать субъективный смысл, встраиваясь в существующую систему смысловых связей. Главное здесь то, что новые объекты не просто оказываются в системе ценностных отношений субъекта, но и получают регулирующие функции. Эти смысловые связи могут иметь разную значимость – от нового взгляда на свою роль в игре «дочки-матери» до ненависти к случайным молодым людям, внезапно оказавшимся врагами только потому, что они надели атрибуты иного спортивного клуба: «А почему у тебя носки не красные?»
   Более того, на этом уровне становится возможным не просто создание новых, ранее не существовавших смысловых связей, но и создание прикладных приемов, правил, тактик решения прикладных задач и разрешения сходных проблем. Это уровень зарождения и основа «здравого смысла» – совокупности навыков, форм мышления, которые человек выработал и использует в повседневной жизни, а также и способа формирования взглядов на окружающую действительность. Здравый смысл можно определить как инстинктивное чувство истины, позволяющее человеку избегать многих ошибок в бытовых ситуациях или, например, необходимости делать выбор. Преимущество уровня смыслообразования – возможность оптимизации понимания и деятельности в каждой конкретной ситуации. Это «опредмечивание» актуальных потребностей: предмет (кукла, машинка, мобильник) становится мотивом деятельности, приобретая соответствующий ценностный смысл. Это развитие мотивации в зависимости от ситуации: при этом формируется система смысловой регуляции действий, которая помогает так или иначе реализовать их мотив (например, ребенок честно исправляет плохую отметку либо заводит второй дневник). Это и окрашивание клишированным смыслом фрагментов образа мира, которые выступают как цели либо условия для деятельности («клево», «отстой»).
   Недостаток же этого уровня следующий: на нем невозможна (и не происходит) трансформация общего содержания ДСС. Вот почему на этом уровне не решается задача с шестью спичками. Выбранное «здравым смыслом» пространство решения задачи не может быть изменено: даже если выбор есть, сознание упорно блокирует нестандартные варианты. Ф. Бэкон по этому поводу утверждал, что «разум человека все привлекает для поддержки и согласия с тем, что он однажды принял. Каковы бы ни были сила и число фактов, свидетельствующих о противном, разум или не замечает их, или пренебрегает ими, или отводит и отвергает их с большим и пагубным предубеждением, чтобы достоверность тех прежних заключений осталась ненарушенной». Это уровень самосознания алхимиков и изобретателей вечного двигателя, людей, которых неудачи не останавливают. Оставаясь принципиально неизменным, исходное смысловое содержание находит для себя новые формы и, перетекая в них, лишь внешне изменяет свое проявление в деятельности человека. При смыслообразовании, таким образом, всего лишь расширяется сеть связей общесмыслового основания структуры ДСС (за счет подключения к ней новых и новых элементов).

   Смыслоосознание. Как правило, первые признаки выхода самосознания на этот уровень проявляются в возрасте 6–12 лет. Смыслоосознание позволяет переосмысливать сам алгоритм создания общего содержания основания ДСС. Возможно выдвижение и разработка нескольких гипотез, определяющих общий смысл познаваемой действительности. Это достигается через осознание возможности существования иной структуры и смысла действительности, иных вариантов смысловых связей, через изменение стратегии деятельности. «Осознавать явления и события – значит иметь возможность мысленно включать их в разные отношения объективного мира, видеть, воспринимать их в этой связи по-иному» (С. Л. Рубинштейн). В свою очередь, осознавать вероятность иного смысла явлений и событий – значит иметь возможность изменить систему представлений о мире. Примером смыслоосознания может служить осознанное принятие гелиоцентрической теории Коперника огромным числом жителей Земли (хотя и далеко не всеми). Но на этом уровне, как и на первом, содержание общего смысла не подвергается сомнению. Николай Коперник выдвинул и математически обосновал гипотезу об ином структурном взаимоотношении Солнца и Земли, но до конца своей жизни верил в божественный промысел, лежащий в основе мироздания.
   Смыслотворчество – уровень, на котором возможна перестройка ценностно-смыслового основания реальности, замена содержания ДСС. По сути, самосознание на этом уровне выходит на авторский стиль конструирования ДСС. Для него характерен особый тип отношения к миру – открытая познавательная позиция (ОПП). На этом уровне индивидуальное умозрение, конструируя общий смысл действительности, впервые допускает разнообразные представления о сущности объекта или явления (то есть не только структурные вариации, но и иные варианты общего смысла). Замечательный отечественный психолог М. А. Холодная выделила специфические особенности мировосприятия, по которым мы можем судить о развитости ОПП человека:
   1. Осознание возможности множества разнообразных мысленных «взглядов» на одно и то же явление;
   2. Готовность использовать разные способы описания и анализа того или иного явления;
   3. Осознание необходимости учета точки зрения «Другого», а также способность совмещать разные познавательные позиции;
   4. Особое отношение к парадоксам и противоречиям, готовность принимать любые необычные сведения без каких-либо защитных искажений;
   5. Относительность индивидуальных суждений (сомнения в очевидном и согласие на возможность противоположной точки зрения);
   6. Восприятие происходящего по принципу «возможно все – даже то, что невозможно».
   Развитию ОПП помогает работа продуктивного творческого воображения, мысленное построение новых, но правдоподобных структурно-смысловых оснований, способных объяснить незнание. Уровень структурно-системного смыслотворчества встречается (увы, достаточно редко) начиная с 12–20 лет. Это связано с особенностями становления человеческого самосознания: с «особым самодвижением сознания», его «особой внутренней деятельностью», а в первую очередь – с творческой внутренней самодеятельностью. В понимании Д. Б. Богоявленской, от внутренней творческой самодеятельности зависит процесс интеллектуальной инициативности, опосредующей непрерывность творческой перестройки существующих внутри– и межструктурных смысловых связей ДСС. Более подробно об этом уровне мы поговорим в следующих главах.

   Но есть и внешние процессы, влияющие на развитие самосознания до этого уровня. Можно выделить не меньше трех факторов, порождающих процессы смыслотворчества:
   1. Критические жизненные ситуации, обнажающие несовпадение жизненных отношений и смысловых структур реальности (предательство друга, смена идеалов, сила подвига, неразделенная любовь и так далее);
   2. Жизнь и поступки известных, значимых людей (например, Э. Циолковского, С. Вавилова, А. Сахарова, Ю. Гагарина);
   3. Столкновение с реальностью, запечатленной в искусстве (катарсис как душевное, духовное преображение). Люди старшего поколения конечно же помнят потрясение от фильма «Комсомольцы-добровольцы» или от книги «Четвертая высота» о Гуле Королевой.

Глава четвертая
Система саморегуляции произвольной деятельности как основание продуктивной психической активности человека

   – Вы знаете, Шура, как я вас уважаю, – загорячился Паниковский. – Это золотые гири! Три пуда чистого золота! Это я сразу понял, меня прямо как ударило. Я стал перед этими гирями и бешено хохотал. Какой подлец, этот Корейко! Отлил себе золотые гири, покрасил их в черный цвет и думает, что никто не узнает. Вам, Шура, я скажу как родному, разве я рассказал бы вам этот секрет, если бы мог унести гири один? Но я старый, больной человек, а гири тяжелые. И я вас приглашаю как родного. Я не Бендер. Я честный!
   …Теперь мы замечательно будем жить, Шура, я вставлю себе золотые зубы и женюсь, ей-богу женюсь, честное, благородное слово!
   Ценные гири решено было изъять без промедления.
Ильф и Петров, «Золотой теленок»

Если мы такие умные, то почему мы такие бедные?

   Так уж получилось, что мы, рассматривая разные уровни развития самосознания, основное внимание обратили на наделение субъективным смыслом окружающей человека действительности, понимание «образа мира». О другом, не менее важном компоненте самосознания – системе саморегуляции деятельности – мы упомянули как-то мимоходом. Этому конечно же есть объяснение. Слишком высоко ценится в людях адекватность понимания ситуации. В самом деле, наш успех во многом определяется тем, как мы понимаем действительность. По сути, понимание можно считать основным критерием человеческой мудрости. Не зря же говорят, что умный человек сможет найти выход из трудного положения, а мудрый не попадет в трудное положение. Есть и другие, достаточно известные русские поговорки, в которых отсутствие мудрости трактуется как проблема, например: «Ума палата, да ключ потерян», «Светлая голова, да дураку досталась».

   Но, кроме адекватного понимания действительности, развитое самосознание человека напрямую влияет на эффективную саморегуляцию деятельности, без которой, по определению академика О. А. Конопкина, даже выдающиеся способности и мудрость не помогут человеку достичь высоких результатов.

   В качестве подтверждения мысли замечательного отечественного психолога предлагаем вам выполнить несложное задание. Представьте, что вы один из 20 пассажиров большой яхты, которая терпит бедствие – тонет в Тихом океане в двух тысячах километров от берега. Радиостанция вышла из строя. На яхте есть лишь одна спасательная весельная шлюпка, в которую могут поместиться все 20 человек и еще 50 кг груза. Вам нужно выбрать вещи, которые необходимо взять в шлюпку:
   1. Лодочный мотор (30 кг);
   2. Канистра с 20 литрами бензина для моторной лодки (25 кг);
   3. Канистра с 20 литрами воды (21 кг);
   4. Пеньковый буксирный канат (10 кг);
   5. Теплые одеяла (30 кг);
   6. Брезентовый тент 4×5 метров (18 кг);
   7. Парусина 6×6 метров (8 кг);
   8. Ящик с шоколадом (10 кг);
   9. Канистра с соляркой, непригодная для мотора (25 кг);
   10. Прочный пластиковый шест длиной 6 метров (7 кг);
   11. Топор, багор (7 кг);
   12. Аккумуляторный (заряженный) фонарь (10 кг);
   13. Мука пшеничная (30 кг);
   14. Крупа гречневая (30 кг);
   15. Рыболовная сеть (25 кг);
   16. «Чемодан спасателя»: карта Тихого океана, компас, радиоприемник на батарейках, энциклопедия о рыбах Тихого океана, справочник по оказанию неотложной медицинской помощи, аптечка, спички, перочинный нож, Библия (6 кг).
   Время ограничено 10 минутами. Если что-либо неясно, прочитайте задание еще раз. Если все понятно, засекайте время и начинайте действовать.

   Кстати, до вас это задание выполняли триста студентов 3–5 курсов известного технического вуза Москвы, следовательно, далеко не глупые ребята. Нам кажется интересным продемонстрировать вам их результаты. Но, если хотите, попробуйте сначала сформулировать свой план спасения, а затем сопоставить его с версиями студентов.

   Итак, результаты эксперимента оказались следующими:
   – 10 % студентов не справились с заданием из-за арифметики, допустив явный перебор по весу и/или не уложившись в отпущенное время. Но для нас было важно, что вся эта группа планировала плыть к берегу;
   – 26 % также предлагали плыть к берегу, взяв лодочный мотор и две канистры с водой и бензином, привязав их веревкой, сделанной из пенькового каната: «Если все это опустить в воду, то вес будет около 50 кг»;
   – 24 % решили тоже плыть к берегу, поставив парус из парусины, шеста и веревок, сделанных из каната (общий вес 18 кг), взять с собой воду (20 кг) и шоколад (10 кг);
   – 27 % решили не плыть, а ждать внешней помощи, и поэтому взяли воду (21 кг), опустив канистру за борт, шоколад (10 кг), брезентовый тент для защиты от ветра, брызг, волн, дождя» (18 кг) и 7 одеял, на случай, если ночью будет холодно (10 кг);
   – 13 % решили не плыть, взять только воду, также опустив канистру за борт (10 кг). Они предложили постоянно сигнализировать о своем местоположении: днем – дымом, зажигая канат (10 кг) и солярку (10 кг), а ночью – включая фонарь (10 кг). Понятно, зачем они планировали взять с собой из «чемодана спасателя» спички и нож. Разрезав пополам брезентовый тент (9 кг), они собирались укрываться им от воды и холода ночью.

   Таким образом, только 39 человек из 300 участников эксперимента не просто отказались от цели «плыть к берегу», но и приняли наиболее продуктивную стратегию спасения – всеми средствами помогать себя обнаружить (дым, свет, «солнечные зайчики», запускаемые в небо зеркальцем). Большинство же (60 %!) довольно неглупых, достаточно взрослых людей сразу, не раздумывая, выбрали явно тупиковый вариант – плыть к берегу. Они как бы пропустили мимо ушей, что до ближайшего берега две тысячи километров, а это значит, что при любом раскладе такому количеству людей, даже чтобы просто выжить (не говоря о том, чтобы грести день и ночь), не хватило бы воды – ведь у них было всего по 1 литру на человека. Даже когда им указали на явную стратегическую ошибку, они не могли предложить (точнее, не стали предлагать) иной альтернативы.

   Этот эксперимент позволил сделать два важных вывода. Во-первых, у большинства добровольцев проявились проблемы с ключевым компонентом самосознания – системой саморегуляции произвольной деятельности.
   Во-вторых, в 89 % случаев у этих же студентов были проблемы с развитием самосознания – они «застряли» на уровне смыслообразования, при котором понимание действительности проявляется достаточно ригидно: рассматриваются как актуальные только те варианты решений, которые могут быть осознаны лишь на этом уровне развития самосознания. Другими словами, эти студенты оказались потенциальными инженерами-изобретателями вечного двигателя.

Уровни развития самосознания как показатель успешности психической активности человека

   Саморегуляция произвольной деятельности, осознанной психической активности – не просто важный компонент самосознания: это основное условие его развития. На «нулевом» уровне самосознания – уровне смысловспоминания – речь еще не идет о возможности осознанной самодеятельности. Цель на этом уровне человеком не ставится. В этом просто нет нужды – ее ставит «автопилот» сознания. Осознаются только типичность или нетипичность действительности и успешность или неуспешность совершаемых действий (агрессия, бегство).
   На первом уровне самосознания – уровне смыслоосознания, обусловленного появлением «Я-образа» (напомним, что он обнаруживается, как правило, после трех лет), уже проявляется необходимость в понимании ситуации смысловой неопределенности. Это возраст, когда ребенок начинает спрашивать «Почему?», когда его деятельность становится уже осознанной. Потребность в осознанных действиях связана прежде всего с уточнением общесмыслового содержания той или иной смысловой неопределенности. Это, в свою очередь, предполагает, что в системе саморегуляции произвольной деятельности развивается такой важный компонент, как целеобразование. В этом возрасте отработка стратегии целеобразования внешне проявляется в бесконечных сюжетных играх. Именно сюжетная игра позволяет уточнить общесмысловое и структурное содержание актуальной для ребенка смысловой неопределенности. Поэтому игры в куклы, машинки, строительство зданий и так далее только кажутся однообразными. Это далеко не игры-клише. Ребенок каждый раз пытается играть по-новому, уточняя общий смысл поставленной цели. Он как бы нащупывает разные варианты структурно-смыслового содержания собственного, субъективного взаимодействия с важным для него элементом действительности. Это могут быть и игры-«разрушения», «войны», «гонки», то есть внешне имеющие негативную окраску. Важно, что за различными сюжетами игр всегда стоит актуальное для ребенка общесмысловое содержание. Плохо, когда сюжетной игры нет, когда игра – это лишь манипуляции, механическая стимуляция сознания. Это – скорее всего, показатель нулевого развития самосознания. Продолжение периода игр-манипуляций после 2,5 лет, бессмысленность игр и отсутствие какого-либо развития должны насторожить родителей и убедить их проконсультироваться у профессионального специалиста-психолога.

   В сюжетной игре отрабатывается и второй компонент саморегуляции деятельности – моделирование. Моделирование по своей сути является стратегической эвристикой целеполагания. В сюжетной игре необходимо формулировать общий смысл будущей деятельности и одновременно учитывать достаточные и необходимые условия достижения ее цели (вспомните и оцените рациональность вариантов спасения пассажиров яхты). Итак, способность к целеобразованию и моделированию (целеполаганию) – это центральные звенья саморегуляции деятельности, которые определяют ее успех и, по сути дела, ведут за собой развитие самосознания.

   Следующий вид деятельности, в котором развивается система саморегуляции, – сюжетно-ролевая игра («дочки-матери», «школа», «больница» и т. п.). Именно в такие игры стремятся играть дети в 4–5 лет. В сюжетно-ролевой игре впервые появляется важный фактор смысловой неопределенности – «Я-другой», что позволяет сделать игру максимально похожей на реальность. Здесь «Я» – уже не обязательно хозяин сюжета, не единоличный режиссер и дирижер спектакля. Кроме этого, такие игры, моделируя действительность с «другим», позволяют находить варианты правил (эвристику) успешного достижения поставленной цели, например, навыки взаимодействия, толерантности, консолидации и другие. Но главное, в сюжетно-ролевой игре отрабатываются стратегии третьего важного компонента системы саморегуляции деятельности в условиях смысловой вариативности – планирования. Ребенок формулирует задачи и правила игры, ее последовательность, ролевое своеобразие и прочее еще до того, как начнется сама игра. Развитие этих трех компонентов системы саморегуляции произвольной деятельности (целеобразование, моделирование и планирование) определяет достаточно эффективную деятельность детей 7–9 лет, которые вышли на смыслообразующий уровень самосознания. Более того, психологи обсуждают версию первичности развития системы саморегуляции и продуктивной деятельности по отношению к развитию самосознания.

   На этом уровне развития дети способны осмысливать и решать достаточно сложные, правда, пока еще повторяющиеся головоломки, которые им предлагает жизнь. Но решения, требующие отказа от стереотипной стратегии, формулирования и создания новой смысловой структуры реальности (например, решение задачи с шестью спичками), им не по силам. Такие задачи требуют выхода на следующий уровень самосознания – уровень смыслоосознания. Именно этот уровень рассматривается как условие формирования очередного, четвертого компонента системы саморегуляции деятельности – самоконтроля. Его появление отмечается, как правило, не ранее чем в 9–12 лет и совпадает с потребностью «быть взрослым». Это период, когда младший подросток хочет, но не может, не умеет быть взрослым. Все его устремления направлены на испытание себя во взрослой деятельности, но для успеха ему необходимо понять, отрефлексировать и сформулировать основные критерии ее эффективности. Стратегия самоконтроля, таким образом, – это умение формулировать критерии эффективности промежуточных действий, ведущих к цели. При развитии уровня смыслоосознания трудность, а порой и трагизм в том, что здесь одними фантазиями не обойтись, нужно действовать, держа в голове некий желаемый результат своих действий. К сожалению, очень часто подростки действуют по образцу героев сказки «Авось и Как-нибудь», то есть абсолютно не учитывая промежуточные результаты. Итог неразвитости стратегии самоконтроля печален. Его озвучил В. Высоцкий в одной из своих песен: «Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот, – и спекся».

   Пятый компонент системы саморегуляции произвольной деятельности – самокоррекция – проявляется в развитии человека достаточно поздно. Ее первые проявления можно отметить в 13–17 лет. Стратегия самокоррекции предполагает не просто развитость рефлексии, но и возможность отказа от достигнутого, признания своих ошибок и поиска иных вариантов деятельности. Это очень важный показатель: не столько даже признак развитости системы саморегуляции деятельности, сколько условие, делающее возможным развитие самосознания до уровня смыслотворчества. Почему этот компонент системы обнаруживается так поздно? Лучше спросите, как он вообще появляется в сегодняшней реальности. Ведь его формирование предполагает уже не только рефлексию, но и выход на принципиально иной уровень понимания действительности, для которого значимы понятия: верность, бескорыстие, душевная сопричастность, гордость, подлость, предательство. К сожалению, большинство молодых людей так и не выходит даже на рефлексивный уровень (или уровень смыслоосознания) развитости самосознания, например, не могут внятно объяснить, почему именно тот или иной фильм «клевый» или «отстойный». Смысл вышеперечисленных понятий не то чтобы недоступен, – в созданной не ими реальности он не востребуется, не нужен. Зачем иметь свою точку зрения, а тем более ее отстаивать, когда можно «забить» и «не париться»? А. С. Пушкин именно эту большую группу людей называл «чернью», и включал в нее не только крестьян, но и дворян. В такой социальной среде крайне трудно сохранить свою самобытность, а уж тем более выйти на смыслотворческий уровень развития самосознания. Во многом это объясняет незначительный процент одаренных людей вообще.

   Итак, вычленив психологическое основание самосознания – динамическую систему смыслов, – мы делаем важное уточнение: динамичность самосознания – залог и условие его развития. Мы также определили, что от общего смысла, выбранного самосознанием в качестве своего структурного основания, будет зависеть уровневая дифференцированность понимания «образа мира». Но, пожалуй, главное, что мы приобрели в этой главе – понимание того, что уровневая развитость самосознания во многом определяет и развитие основных компонентов системы саморегуляции деятельности.
   Нам остается сделать следующий, решающий шаг в нашем расследовании – понять, что же является источником и сутью механизма развития самосознания. Учитывая важность этого шага, давайте сначала немного отдохнем. Вспомним все, что оказалось новым и необычным в прочитанных главах, выстроим логическую цепочку понимания прочитанного.
   Эти предложения – не авторский прием. Как будет показано в следующих главах, понимание обязательно требует некоей специальной паузы. Не остановки, нет. Самосознанию необходимо определенное время для принятия в свое пространство новой смысловой реальности, для встраивания новых связей в существующую картину мира. К любой, даже простой новой вещи мы какое-то время привыкаем. Сознание устроено мудро, в его работе ничего лишнего нет. Поэтому не спешите. «Сделайте паузу. Скушайте "Твикс"!»

Глава пятая
Условия и механизм развития самосознания

Никакую проблему нельзя решить на том же уровне, на котором она возникла.
А. Эйнштейн

Ситуация актуального незнания как важное условие развития самосознания

   Теперь, когда вы, уважаемые читатели, хорошенько отдохнули, мы надеемся, вам будет легче приступить к основной части нашего расследования и попытаться выяснить, что собой представляет механизм развития самосознания. Очевидно, его суть должна быть связана с качественным изменением самого алгоритма построения структурно-смыслового основания динамической системы смыслов. Но также очевидно, что мы не сможем объяснить это изменение, если будем определять его исключительно как нечто происходящее внутри содержания самой ДСС (например, изменение ценностно-смысловых отношений, понимания мира или саморегуляции деятельности). Рассматривая изменения внутри ДСС, мы можем лишь констатировать их динамику или, в лучшем случае, предполагать, что именно должно и может поменяться в смысловой структуре ДСС. Но то, как именно стало возможным такое изменение, останется необъяснимым. Поэтому для началаболее перспективным будет выяснить, что же может быть объектом (источником, ситуацией) качественной трансформации ДСС, а лишь затем раскрывать суть механизма развития самосознания.
   Скорее всего, Шерлок Холмс сразу же предложил бы ввести важное ограничение: такой объект (источник, ситуация) не может существовать натурально. Точнее, он не может быть жестко определен как некая данность, например, как достижение определенного уровня образованности или получение доступа к источнику ранее закрытой информации. «Узнал нечто такое, что меня всего изменило» – это лишь красивая фраза. Новые данные, пусть даже абсолютно противоположные известным ранее, – лишь повод, чтобы изменить отношение к чему-либо или кому-либо, но не основание для смены стратегии структурирования ДСС человека. «Предательства еще не достаточно, чтобы разлюбить». Не может быть таким основанием и изменение внешних условий жизни. Оно может быть крайне динамичным, но такая динамичность мира еще не гарантирует, что изменения в стратегии структурирования ДСС непременно «запустятся».
   Увы, нельзя считать гарантированным источником развития самосознания и так называемые «переходные периоды» в жизни человека (ребенка, подростка, юноши). Дело в том, что хотя потребности и ценности дошкольника, младшего школьника и подростка качественно различаются, а процесс их изменения почти всегда связан с эмоциональным напряжением, тем не менее такие «переходы», как правило, носят констатирующий характер и не обязательно ведут к перестройке самосознания. Более того, гораздо чаще встречается обратное явление – социальный инфантилизм, при котором потребность быть взрослым, быть носителем индивидуальности никоим образом не сопровождается структурно-смысловым усложнением самосознания. Свои «проблемы возраста» человек скорее ощущает лишь физически – «костюмчик мал, туфли жмут» – нежели осознает, что пора отказаться от существующих стратегий удовлетворения потребностей, не говоря уже о том, чтобы сменить жизненные ценности.
   Остается предположить, что источник развития самосознания может быть связан с особыми событиями в жизни человека. Эти ключевые моменты отличаются осознаваемой, эмоционально насыщенной субъективной потребностью изменить качество своей жизнедеятельности, они требуют новой стратегии для структурирования основания ДСС. Действительно, анализируя жизненный путь творческих, талантливых людей, мы находим целый ряд ситуаций, которые могут служить примером тех самых условий, ключевых моментов, оказавших реальное влияние на развитие самосознания.
   1. Ситуации постановки жизненно важной цели и/или необходимости разрешения «жизненно важного (целевого) незнания». Так, например, в 1885 году 28-летний К. Э. Циолковский, обычный учитель провинциальной гимназии (то есть далеко не столичный ученый), отец троих детей (то есть человек, которому хватало чисто бытовых проблем), определил своей жизненной целью разработку способа полетов сначала в воздушном пространстве, на металлических аэростатах, а затем и в космосе. Стоит только вспомнить историю России того времени, чтобы оценить как степень «инновационности» самой цели, так и глубину незнания, окружавшего Циолковского. Если дирижаблестроение тогда воспринималось как нечто курьезное (в России еще только недавно началось массовое железнодорожное строительство), то уж полеты в космос как реальность невозможно было даже представить. Не будет большим преувеличением сказать, что Циолковский – вообще один из первых жителей Земли, который стал не мечтать, фантазировать, а утверждать и обосновывать реальность освоения космоса. Эти идеи были для него так реалистичны, значимы и эмоционально сильны, что в 1887 году Константин Эдуардович написал научно-фантастическую повесть «На Луне», где подробно описал детали своего «пребывания» на спутнике Земли, например, картину солнечного затмения с точки зрения наблюдателя, находящегося на Луне. Можно предположить, что именно такая эмоциональная вовлеченность, поглощенность способствовала выходу ученого на новый уровень самосознания. Свидетельство развития теоретического (смыслотворческого) уровня самосознания Циолковского – его основной научный труд, «Исследование мировых пространств реактивными приборами», созданный в 1903 году.

   Н. И. Вавилов, выдающийся отечественный биолог-генетик, в 28 лет, решая проблему массовых заболеваний солдат русской армии в Персии, вышел на идею существования определенной закономерности в изменчивости родственных видов растений. Воодушевленный этой идеей, он поставил цель доказать свою догадку и, организовав экспедицию на Памир, выдвинул версию, что горные «изоляторы», вроде Памира, выступают очагами зарождения культурных растений. Эмоциональное увлечение этой гипотезой было настолько сильным, что Николай Иванович, будучи уже руководителем двух академий в Советском Союзе, в поиске доказательств лично участвовал в огромном числе крайне опасных экспедиций. Он объездил практически все континенты Земли (кроме Австралии и Антарктиды). Стремление решить эту задачу в немалой степени способствовало и открытию закона гомологической наследственной изменчивости растений, имеющему такое же значение для ботаники, как для химии – закон периодических рядов химических элементов Д. И. Менделеева. Возможно, для Вавилова это и был выход на смыслотворческий уровень самосознания.
   Подобные ситуации страстного стремления к личностно значимой цели, сопровождавшиеся выходом на смыслотворческий уровень структурирования ДСС, то есть развития самосознания, можно встретить в биографиях И. П. Павлова, С. П. Королева и еще многих «не для денег рожденных» талантливых людей.

   2. Ситуации, связанные с выраженной потребностью расширения границ своего незнания. Это ситуации не увеличения знания, а именно расширения границ незнания. Не незнания вообще – оно бесконечно, его ощутить нельзя, – а так называемого «опредмеченного незнания», то есть конкретной области незнания, выделенной человеком на основе имеющегося запаса знаний. Можно предположить, что чем более глубоко и всесторонне человек «видит» объект как непознанный, чем отчетливее его открытая познавательная позиция (ОПП), тем он умнее. В таком случае мудрость есть способность перевода незнания в знание. Именно понимание собственного значительного незнания было настолько значимо, что толкнуло Михаила Ломоносова в 21 год (взрослого мужчину, по меркам того времени) уйти из родного дома (отказавшись от родовых традиций, «где родился – там и пригодился») и самостоятельно изучать науки (абсолютно «пустое» занятие с точки зрения молодежи, даже в наши дни). По сути, и вся дальнейшая жизнь Ломоносова – это пример неудержимого стремления расширить границы своего незнания.

   3. Ситуации «встречи с Чудом». Это ситуации «встречи» с новой, неожиданной интерпретацией действительности, некоей завораживающей человека реальностью. Ее секрет на данном уровне недосягаем, но его очень хочется постичь, отыскать самому. Генрих Шлиман, первооткрыватель гомеровской Трои, кстати, имевший российское гражданство, 7-летним ребенком увидел книгу «Падение Трои» и был поражен ее рисунками: самой гигантской крепостью, огнем, воинами с мечами… Все это было настолько здорово нарисовано, что ребенок пошел к отцу и рассказал ему, какие он прочитал интересные вещи. Но отец ответил, что это сказка, легенда, выдумка художника. Шлиман-младший не спорил с папой, но в душе затаил уверенность в том, что этого не может быть – откуда же художник знал? Короче говоря, после этого Шлиман решил посвятить свою жизнь раскопкам Трои. Не могли же полностью исчезнуть такие гигантские сооружения! И он осуществил свою цель, хотя шел к этому очень длинным путем.
   Кеплер и Браге – выдающиеся астрономы XVII века, – загорелись астрономией также в раннем возрасте, увидев солнечное затмение. И аналогичных примеров много.
   4. Ситуации «встречи с Мечтой». Так, для С. П. Королева, генерального конструктора советских космических кораблей, встреча с К. Э. Циолковским в 1930 г. оказалась решающей в выборе жизненной цели. Точнее, цель стала качественно иной. До этой встречи Королев, талантливый планерист, «технарь», успешно пытался улучшить летные характеристики планера, а после нее – увлекся мыслями о полетах в стратосферу и принципами реактивного движения, то есть перешел на иной уровень структурирования ДСС. А скольких потенциальных хулиганов «перевоспитала» в свое время встреча с литературными героями Л. Кассиля, А. Гайдара, Ж. Верна и М. Рида!

   5. Ситуации «создания кумиров». Великий поэт раннего Возрождения Франческо Петрарка, как свидетельствуют его собственные сочинения, в 22 года впервые увидел предмет своего обожания – Лауру – на пасхальной мессе в церкви Святой Клары в Авиньоне. В это время ей было около 30 лет, она была достойная супруга, мать троих детей и ждала четвертого. Петрарка так и не познакомился с ней, любовь его была исключительно платонической. Более того, и видел-то он ее после первой встречи всего несколько раз за три года. Но эмоциональное потрясение от встречи с ней было для него настолько велико, что с этого момента и до самой своей смерти он продолжал воспевать ее во множестве сонетов, считающихся вершиной итальянской поэзии.

   6. Ситуации «потери кого-либо значимого». Б. Пастернак, великий русский писатель, лауреат Нобелевской премии в области литературы, автор «Доктора Живаго», в юности страстно увлекался философией, причем настолько серьезно, что в 1912 году даже уехал из России в Германию, учиться в Марбургском университете. Так уж случилось, что восторг от философии сочетался с его чувствами к Иде Высоцкой, приехавшей с сестрой на лето в этот город. Девушку Борис знал еще в России, где четыре года назад приходил к ней, тогда ученице старших классов, как репетитор по геометрии. Теперь ранняя любовь из наивной привязанности переросла в глубокое чувство. Он сделал ей предложение… и получил решительный отказ. В одночасье для Пастернака рухнул мир. Он провел дождливую ночь, сидя за столом, уронив на него голову. «Это была поза человека, отвалившегося от чего-то высокого, что долго держало его и несло, а потом упустило и, с шумом пронесясь над его головой, скрылось навеки за поворотом». Он решил уйти из жизни, но револьвер дал осечку. Борис написал прощальные стихи и… заметил, что мир стал иным. «Изменилось все – его зрение, слух, мироощущение. Каждое мгновение приобрело непреходящую ценность. Мир стал ближе и словно превратился в собеседника. Так родился поэт – Борис Пастернак», – пишет он в своих воспоминаниях.
   Итак, все эти ситуации предполагают «вхождение» в эмоционально значимое состояние. Оно позволяет человеку осознать необходимость отказа от существующего способа интерпретации действительности; необходимость структурно-смыслового пересмотра, изменения ценностных отношений, существующего субъективно-смыслового восприятия мира. Причем такие ситуации, за малым исключением, – не моментальные реакции на что-то, они длятся не краткие «мгновения», а достаточно продолжительные периоды. То есть это – состояния, обязательно (почему обязательно, объясним потом) имеющие некоторую временную продолжительность и значительную эмоциональную насыщенность: «Я осознаю это не только как значимое для меня, но и как нечто, чего я не понимаю. У меня нет возможности выстроить смысловые связи, отношения с осмысленным ранее. Картинка не выстраивается! Но мне крайне важно ее построить!» Вот описание запускающего развитие самосознания ключевого момента: необходимости некоего условия для перехода на иной уровень структурно-смысловых отношений понимания действительности и иного характера регуляции деятельности.
   Таким образом, именно жизненно-актуальные отношения субъекта с миром в ситуации общесмысловой неопределенности (СОН)предопределяют саму возможность построения новых структурно-смысловых связеймежду объектами и явлениями действительности. Именно они определяют потребность в создании иной смысловой реальности, более оптимальной, нежели существующая. Именно в подобных ситуациях чаще всего возникает необходимость и возможность выхода самосознания на новый уровень структурно-стратегического осмысления мира – то есть его развитие. Давайте зафиксируем это предположение: погружение человека в значимую для него действительность, которая отличается смысловой неопределенностью, и его действия в этой ситуации – основной источник развития самосознания.

Механизм развития самосознания, или Правила движения по «Х-полю» незнания

   Итак, погружая человека в ситуацию незнания, значимой смысловой неопределенности, мы создаем условия для развития самосознания. Но что тогда будет собственно механизмом его развития? Каков его процесс? Для того чтобы разобраться в этом, вспомним о задаче с шестью спичками. Она, казалось бы, полностью соответствовала сформулированным выше условиям, необходимым для развития самосознания. Ее решение было именно в изменении стратегии, точнее, в отказе от решения этой задачи только в одной плоскости. По сути, вся трудность задачи была лишь в этой психологической особенности ситуации. Действительно, «автопилот» сознания предлагал большинству испытуемых использовать стандартную, отработанную прежним опытом стратегию. Сейчас понятно, почему испытуемые не замечали тупика, хотя так можно было бы искать решение задачи всю жизнь (что, собственно, многие и делали – не добившись успеха сразу, они продолжали попытки еще достаточно долго). А ведь проблема снималась достаточно просто – нужно было сменить принцип решения и выйти в трехмерное пространство. Но для этого нужно было не просто отказаться от тупиковой стратегии, блокирующей саму возможность ее изменения. Нужно было остановиться, на какое-то время отказаться от самого процесса решения и… просто поиграть спичками, попытаться что-либо из них построить, например, «колодец», летящий самолет, дом, маяк – все, что могло прийти в голову. Но только не думать о поиске решения задачи! Этот период «игры в другое» мог занять разное время, но те, для кого решение задачи было значимо, после такой «паузы», как правило, достаточно быстро находили продуктивный способ – «пирамидку» в трехмерном пространстве. Можете проверить этот эффективный прием с людьми, не знакомыми с этой простой головоломкой. Но вначале обязательно хорошенько их «мотивируйте».
   Здесь важно подчеркнуть два обстоятельства. Во-первых, если достижение результата для человека очень значимо, то его мозг, что бы сам человек ни делал с теми же спичками во время перерыва, будет продолжать искать решение задачи. Но при этом «автопилот» ему мешать не будет! Он будет занят другим действием, актуальным «здесь и теперь» – будет строить колодец (дом, маяк). Во-вторых, и это здесь главное, – нельзя сдаваться, нельзя не только говорить, но и думать: «Я глупец, я не смогу», нельзя говорить в оправдание своего отказа: «Да у меня всегда было плохо с геометрией» и т. п. Надо вновь и вновь визуально «вгрызаться» в спички, но не решать задачу! Просто внимательно смотреть на них, если хотите, «гипнотизировать» их! В этом случае решение подобных задач приходит всегда (правда, у кого-то с возгласом «Какой же я был дурак!»). Но нам важно отметить не излишнюю самокритичность решающего, а наличие некоторого времени, когда человек задачу якобы не решал. Наличие такого периода – важный элемент, составная часть механизма перехода с одного уровня развития самосознания на другой. Пока просто зафиксируем это положение, не обосновывая его.
   Легко сказать и сделать что-либо верно, когда ты знаешь: а) что именно ищешь, б) что правильное решение существует, в) что имеющиеся средства и знания позволяют выполнить задачу. А если не только путь решения неизвестен, но даже общий смысл изучаемого не определен? Можно понять алхимиков, всю жизнь искавших философский камень или изобретателей вечного двигателя. Они-то были крайне заинтересованы в результате своих исканий! Почему же никто из них так и не вышел на правильное решение? Не сформулировал закон, правило, постулат, обосновывающий хотя бы то, почему их цели достичь невозможно?
   Этот вопрос очень важен для продолжения нашего исследования, но сначала отметим следующее. Ключевым моментом, определяющим успешность действий в ситуациях стратегической смысловой неопределенности, будет этап «остановки», перехода от незнания к озарению – он создает ситуацию для выбора успешной стратегии, ведущей к формулированию продуктивного вопроса, определяющего пространство и вектор решения проблемы. В нашем случае это была та пауза, во время которой мы якобы задачу не решали. В случаях подлинных открытий исследователь мог вообще «не смотреть на спички», заниматься чем-либо посторонним. Открытие значения атомарного веса в создании периодической системы было сделано Д. И. Менделеевым во сне, схема бензольного «кольца» была открыта Кеккуле, когда он путешествовал. И таких прорывов после «паузы в решении» очень много.
   Еще раз напомним, что, с нашей точки зрения, осмысление всей глубины действительности, выступающей как смысловая неопределенность, «не в лоб» – обязательный элемент механизма развития самосознания. В этой ситуации подсознательно найденный способ превращается (или не превращается) в объективную способность – форму, новый алгоритм действия, в субъективный опыт. Теперь мы предлагаем нашим терпеливым и вдумчивым читателям (иных, мы надеемся, среди вас уже не осталось) поближе познакомиться с психологической сутью, с содержанием этого периода.
   Еще один выдающийся отечественный психолог Б. Д. Эльконин, посвятивший свою жизнь исследованию психологии развития детей, считал содержанием этого периода «действия в пробном пространстве». Хотя он говорил о физических действиях, а мы об актах мыслительной деятельности, смысловое содержание в обоих случаях одно и то же.
   Итак, Эльконин приписывал содержанию периода «переход через пространство испытаний, пространство воссозданий собой определенного типа движений в пространстве еще неизвестного». Другими словами, «пробное пространство испытаний» в этом периоде можно рассматривать как биосоциальное условие, а деятельность в нем – как важный элемент механизма развития всего живого, наделенного разумом.
   Продолжая мысль Эльконина, можно добавить, что процесс перехода из ситуации «незнания в знание» проявляется как форма и содержание смены алгоритма ДСС только там, где есть действие, реальное движение в пространстве неизвестного, где начинаются сами испытания, пробы, поиски, эксперименты. То есть там, где люди начинают, «входя в еще неведомое», испытывать себя. Содержанием и сутью такого испытания (главным условием, с точки зрения психологического развития и, добавим, самым трудным для большинства людей) оказывается временной интервал, необходимый для процесса переосмысления отношения к ситуации смысловой неопределенности. Процесса, целью которого становится именно переосмыслениеситуации «вхождения в неведомое», как ситуации «испытания». Зачем это нужно самосознанию? Благодаря ситуации переосмысления появляется возможность выяснить, уточнить возможный общий смысл незнания, границы, в которых возможно создание новой смысловой реальности.
   Другими словами, цель периода испытания как обязательного компонента в механизме развития самосознания – необходимость и возможность переосмысления ситуации действия в ситуацию возможности выполнения цели, перевода ее в ситуацию испытания: «Я не просто катаюсь на коньках, я ищу свой стиль». Найденный оптимальный стиль, стратегия, способ, который становится основой человеческой индивидуальности, самости, – знаменует переход на новый уровень самосознания. Сроки поиска решения в ситуации испытания могут быть различными, но главное – такой период должен быть. Не торопитесь с реализацией своих способностей. Ищите свой стиль, свою творческую индивидуальность. Более подробно мы разберем особенности «переходного периода» в главе, посвященной раскрытию творческого потенциала. А здесь зафиксируем еще одну важную мысль. Прохождение через различные испытания в «пробном пространстве» – это не бездумный выход в неизвестность (путешествие ради впечатлений, «щекотания нервов», «выброса адреналина»), а деятельность самосознания, имеющая биологически-витальную цель – способность к самосохранению и развитию человека в постоянно меняющемся мире. Это еще одна функциональная характеристика самосознания – возможность деятельного переосмысления мира и продуктивного взаимодействия с ним.
   Итак, «переход» как условие развития самосознания человека происходит впроцедурах испытания – переосмысления деятельности в некоем пока неведомом пространстве действительности. В качестве первого объекта стратегической переделки выступает пока еще не сам объект, а перевод себя из «чего-то» в ситуацию «в чем-то». То есть – превращение себя в инструмент, в щуп опробования: «Я есть субъект достижения определенного результата».
   Б. Д. Эльконин находит яркое образное сравнение этому процессу. «Представьте себе, что вы ощупываете предмет, пытаясь выяснить – мягкий он или твердый?» Сам этот феномен ощупывания (поискового действия, реального, пробного) очень интересен. Ведь что такое ощупывание? Это не тогда, «когда я влетел в предмет, воткнулся» (это одна крайняя точка), и не тогда, «когда я в воздухе, как во сне, его задел» (другая крайняя точка: все-таки до него дотронулся). В этом ощупывании меняется мера и отношение действия и недействия. Эта мера никогда не дана. Для каждого она будет индивидуальна. И когда возникает этот предмет опробования (предмет, которым мы целенаправленно восстанавливаем какую-то реальность, а не действуем, опираясь на чьи-то слова), когда мы «на карте выполнения строим карту ориентировки, карту своего поиска, карту испытания – тогда, может быть, в субъективном мире ребенка действительно возникнет объект и объективность».
   Что здесь важно выделить? Всякий переход на новый алгоритм (стратегию) построения основания ДСС должен состоять по крайней мере из двух этапов. Иначе ничего не получится. Сначала это – превращение себя в инструмент опробования, создание и погружение в индивидуальное «Х-поле смыслового незнания», где продуктивен сам процесс «проб смыслодействия в нем». Именно этот процесс приводит к объективации ситуации испытания – возможности осознания и формулирования содержания незнания. «Если Бога нет, то какой же я штабс-капитан?» Именно это (поиск и нахождение общего смысла) создает возможность для начала практического переосмысления и изменения имеющейся стратегии смыслоконструирования ДСС.
   Этот этап перехода хорошо всем известен благодаря тем ощущениям, которые мы все испытывали, начиная что-либо делать впервые: читать, кататься на велосипеде, коньках. Когда «опробование» – взгляд на свои попытки как бы со стороны – переходило в некое открытие: «Вот что это такое – кататься на велосипеде!», а затем появлялась возможность сформулировать: «Вот как надо это делать!»
   Что не происходит без этого этапа? Не случается «взгляда со стороны», так как нет этого «экрана», его место занимает «автопилот» сознания, и нет возможности для появления «эха», позволяющего как бы со стороны проанализировать свои действия. Внешне это проявляется в том, что психически здоровый человек в обстановке, не просто новой для него, а неизвестной в смысловом плане, ведет себя неадекватно, «неловко». А когда это «эхо» случается, человек, схватив суть и наделив действие новым смыслом, получает возможность прикладного использования новой общей стратегии понимания, может сделаться «Иваном Ургантом», «душой любой компании».
   Для того чтобы мы поверили в князя Мышкина, персонажа Достоевского, актер Евгений Миронов должен был сначала «стать» князем Мышкиным Достоевского, услышать «эхо» его личности и суметь «перестать» быть Мироновым – иначе его личность непременно помешала бы. А в дальнейшем, схватив сущность субъективных смысловых отношений, приписываемых князю Достоевским, – таксыграть его, чтобы мы поверили уже в его, авторский вариант Мышкина, созданный с учетом личного стиля актера Миронова.
   Таким образом, человек действует в ситуации смысловой неопределенности не для «чего-то там, что будет дальше», а потому, что такое действие уже само по себе продуктивно для его развития. Б. Д. Эльконин называл это действие «испытующей формой», задающей строение становления или строение перехода. Мы же можем с полным правом считать такое действие базовым элементом механизма, отвечающего за развитие самосознания человека. Без этого этапа развитие самости подменяется накоплением субъективной информации, которым подменяется компетентность – рост новых структурно-смысловых связей. Но самое главное, вне этого невозможно и развитие творчества.
   Истинный художник, рисуя на холсте, в первую очередь стремится попасть в это «Х-поле», выстроить основание для создания субъективности, иначе он будет просто фотографом-копиистом. Возможно, Левитан, который был в Плёсе на Волге всего несколько раз, а потом более двадцати лет рисовал пейзажи этого края, делал это не столько благодаря своей знаменитой «эйдетической памяти», сколько потому, что испытал на себе и «схватил» суть красоты этих мест и способ ее переноса на холст. Другими словами, он, находясь в Плёсе, прошел испытание «Х-полем» незнания: «В чем суть красоты этих мест? Как это можно передать?» Талант Левитана – в том, что он создал авторский алгоритм построения основания вариативных ДСС, который позволил точно передавать в картинах, создаваемых художником, душу Плёса, этого уникального уголка России.
   Сейчас нам уже понятно, что рождение иной стратегии решения не только задачи со спичками, но и любой ситуации смысловой неопределенности должно представлять собой некую пробную смыслодеятельность – «нащупывание» и анализ оптимальности возможного потребного будущего. Это период, благодаря которому во «внутреннем плане действий» (в понимании Я. А. Пономарева) возможно моделирование и программирование будущей реальности. Именно благодаря этому периоду становится возможным обнаружить стратегическую ошибку и отказаться от применения тупиковой стратегии. Пока же такой возможности не будет, сознание продолжит буксовать в рамках одной непродуктивной стратегии «автопилота», вновь и вновь возвращать исследователя к ситуации из сказки Андерсена «Снежная королева», где Кай пытался выложить слово «вечность» из кусочков льда. И дело здесь не в отсутствии знаний, хотя это и немаловажное условие. Вера в непогрешимость одной идеи, одной теории, полное игнорирование иных стратегий – оборотная сторона первого, предметно-функционального уровня развития самосознания. Все, находящиеся на этом уровне (а до XVI века таких исследователей было абсолютное большинство), шли исключительно путем проб и ошибок, искренне веря, что их предшественникам просто не везло. Они считали, что если еще усерднее перебирать оставшиеся тактические варианты, то им непременно повезет – решение рано или поздно будет найдено. Другими словами, на уровне операций алхимики все делали правильно. Их роковой ошибкой было упорное продолжение деятельности в рамках тупиковой стратегии, невозможность «выхода за…», смены стратегии структурирования ДСС. В связи с этим можно предположить, что эпоха Возрождения, пушкинский период Царскосельского Лицея, серебряный век русской культуры состоялись еще и потому, что в эти периоды у одаренных молодых людей появилась возможность поиска своего творческого стиля, «внутренний заказ» и механизм выхода на смыслотворческий уровень развития самосознания. Была возможность пройти через различные «Х-поля» незнания, не боясь того, что они нарушают каноны, возможность не быть ремесленниками, не работать только по шаблону, не бояться…
   Уважаемые читатели, может быть, эта глава вам показалась трудной для восприятия, перегруженной абстрактными понятиями и повторениями. Отчасти этому есть объяснение – очевидная смысловая новизна текста. Чтобы его понять, нужно сначала выстроить свою ДСС, адекватную авторской, и в ней какое-то время «повариться». Раньше такое вдумчивое чтение было общим правилом для всех, умеющих читать. К сожалению, сегодня нас приучают не к смысло-, а к быстрочтению. В школе это стало даже критерием качества обучения. Облегченная развлекательная литература, замена текста картинками-комиксами – это вариант «подстройки повара под неразборчивого едока». Но чем это лучше системы общепита с девизом: «пипл все схавает»? В то же время эта глава – очень важное место в нашей книге, ее смысловое ядро. Поэтому… отложите книгу в сторону, но так, чтобы ее было видно. Хотя бы час не читайте следующие главы. А для тех, кому текст показался тяжелым, мы резюмировали основные мысли этой главы.
   Итак, мы определили следующее:
   1. Самосознание – качественная форма развития человеческого сознания, предмет, психологическое основание развития человеческой самости, способности к осознанной жизнедеятельности, субъективному осмыслению действительности.

   2. Развитие самосознания связано с качественным изменением стратегии (алгоритма) структурной организации ДСС.

   3. Объектом (источником, ситуацией) развития самосознания являются жизненно важные отношения субъекта с миром в ситуации общесмысловой неопределенности (СОН), актуального «незнания».

   4. Собственно механизм развития самосознания может быть представлен двумя периодами:
   – периодом «испытаний» (прохождения через Х-поле незнания), в результате чего можно найти («нащупать») пространство, в котором может лежать общесмысловое содержание незнания – его контент. Внешне это будет проявляться в возможности формулирования продуктивных в познавательном плане вопросов;
   – и периодом построения успешных действий в данном Х-пространстве; периодом непосредственного создания субъективного способа (алгоритма) структурно-смыслового построения ДСС в рамках принятого контента – другими словами, авторской интерпретации общесмыслового содержания новой реальности. Внешне это будет проявляться через выдвижение правдоподобных гипотез перевода незнания в возможное знание.

   5. Благодаря механизму развития самосознания становится возможным создание новых смысловых связей, а значит, создание новой стратегии структурно-смысловой организации ДСС. Появляется возможность не просто устранять неопределенность (противоречие, конфликт нижележащего уровня), но и создавать продуктивные варианты иного видения действительности.

Глава шестая
От еле-видения к смысло-видению, или Как раскрыть в человеке его творческий потенциал

Состояние вдохновения как внутреннее условие развития и реализации смыслотворческого уровня самосознания

   Есть упоение в бою,
   И бездны мрачной на краю,
   И в разъяренном океане
   Средь грозных волн и бурной тьмы,
   И в аравийском урагане,
   И в дуновении чумы!
   Все, все, что гибелью грозит,
   Для сердца смертного таит
   Неизъяснимы наслажденья,
   Бессмертья, может быть, залог!
   И счастлив тот, кто средь волненья
   Их обретать и ведать мог.
А. С. Пушкин

   Очевидно, что в этих взятых в качестве эпиграфа бессмертных строках поэт не провозглашает гимн стихии – нет, эта гениальная метафора имеет точный адресат. Александр Сергеевич вообще гений метафоры – точной образной передачи того, что важно для него самого. Он как поэт хорошо понимает, насколько важно быть точно понятым большинством его читателей. Так что же стоит за этой метафорой? Поэт описал то, что не просто знал лучше всех, но чем дорожил больше всего – в стихотворных образах он перечислил основные условия возникновения вдохновения. Если в предыдущей главе мы описали условия успешной реализации механизма развития самосознания вообще, то в этой главе речь пойдет о раскрытии человеческой одаренности, об условиях и механизмах выхода человеческого самосознания на уровень смыслотворчества. Очевидно, что эти условия должны быть качественно иными, нежели на предыдущих уровнях. Мы должны уточнить, что же скрывает любимое Пушкиным понятие «вдохновение» как условие для смыслотворчества – высшего уровня развития самосознания. Для этого давайте «поверим алгеброй гармонию» и рассмотрим феномен вдохновения максимально полно.

   С психофизиологической точки зрения с вдохновением, как со «вторым дыханием» нашего сознания, связана наивысшая активность лобных долей коры больших полушарий. На электроэнцефалограмме (ЭЭГ) она сопровождается ярко выраженным b-ритмом. Она рассматривается как важное условие для совершения научных открытий, создания гениальных произведений искусства, но главное – для возможности перестройки нейрональных ансамблей (создания новых смысловых связей). Важным условием усиления b-ритма (активности лобных долей) является стимуляция таламо-лимбической системы – нижележащих отделов головного мозга. Эта система, с ее отлаженными связями нейронных соединений, бесстрастно обрабатывающая всю поступающую в нее информацию, – и есть наш «здравый смысл», рассудок, основная «материальная часть» «автопилота» человеческого сознания. А лобная кора создает в сознании субъективную информацию и, командуя «автопилотом», заставляет его субъективно воспринимать мир и действовать по-своему, нестандартно. Если она «дает сбои», «устала», то творец часто пытается воздействовать на таламическую систему «со стороны», внешними факторами. В этом случае от болевых или других стимулируемых извне ярких ощущений неспецифические ядра таламуса, повышая свою возбудимость, механически стимулируют b-ритм, то есть, создают возможность для перестройки нейронных связей – «материальную основу» процесса вдохновения.

   Таким образом, ситуации незнания, восприятия мира как субъективно значимой неопределенности, порождают психическое напряжение. Они могут рассматриваться и как психофизиологический источник вдохновения, и одновременно как обоснование условия перехода самосознания на более высокий уровень развития. Действительно, сколько поэтических, музыкальных и художественных произведений родилось в обстоятельствах любви (и неразделенной), а также, хотя и значительно реже – утраты, горя. Человек, попадая в подобные ситуации (любя и страдая), благодаря лобным долям вынуждает «автопилот» сознания перестраивать ранее созданные нейронные связи и наработанные смысловые ансамбли. Но! Это лишь нейрофизиологическое условие перестройки самосознания, а не сам ее механизм. Гарантии создания даже скромных, а уж тем более гениальных творений такие условия сами по себе не дают. Более того, программы «автопилота» удивительно устойчивы к любым попыткам их изменения. Помните, чем заканчиваются многочисленные попытки «завязать с первого января», «начать новую жизнь», в общем, изменить программу «автопилота» сознания?
   Теперь давайте рассмотрим, что собой представляет вдохновение как условие для перехода на уровень смыслотворчества с психологической точки зрения. Сначала попытаемся вычленить условия, которые выбирает человек для того, чтобы творить.

   Суть вдохновения проявляется в особом характере деятельности человека, вышедшего на смыслотворческий уровень развития самосознания. На этом уровне самосознания человек вполне сознательно (ответственно и свободно) ставит перед собой цели с непредрешенным исходом. Интересно, что постановка таких целей мотивирована самой возможностью неудачи. Более того, именно в этом случае человек ощущает себя подлинным субъектом происходящего, хотя успех достижения цели не гарантирован.
   С психологической точки зрения, таким образом, вдохновение опосредует условие для процесса целеполагания особого характера. В основе творческого целеполагания – возможность познания спонтанно складывающихся в такой деятельности условий для достижения разных моделей будущего. При этом сам образ возможного будущего выступает как цель. Обладая определенной избыточностью с точки зрения динамики деятельности, породившей его, образ будущего делает возможным расширение подлинно творческой деятельности субъекта. Итак, вдохновение выступает как базовое условие реализации и дальнейшего саморазвития смыслотворческого уровня самосознания. Оно не только позволяет погружение в действия с неочевидным исходом, но и обусловливает реальный выход за границы известного и предсказуемого.
   Кроме этого, если условия развития самосознания, о которых мы рассказали в предыдущей главе, были преимущественно внешними стимулами, то для развития и существования самосознания на уровне смыслотворчества вдохновение нужно считать главным образом внутренним условием. В связи с этим вдохновение как условие деятельности на этом уровне развития не столько осознается, сколько проявляется в творческой самодеятельности (в интеллектуальной инициативности, в понимании Д. Б. Богоявленской). В этом случае вдохновение выступает как устойчивая личностная (то есть внутренне мотивированная) характеристика человека. Конечно, смыслотворчество в узком смысле – как «создание нового» – иногда проявляется и от внешних причин, вызвавших непродолжительную «вспышку» вдохновения. Но чтобы оно регулярно, а не случайно «навещало» человека, постоянно помогало реализовать уникальную, данную только ему одаренность, нужно перейти на третий уровень самосознания, сформировать в человеке личность творца.

Личность творца? – Это просто. Возьмем, например, Бога…

   Кроме ваших глаз, мне нужно чистое небо над головою и пара мыслей, чтобы рождать подобных им в квартете любви.

   Зададим риторический вопрос: что нужно сделать, чтобы вдохновение стало внутренней характеристикой личности? Очевидно, речь идет не о психофизиологическом, а о психологическом состоянии, сопровождающемся лишь внешними психофизиологическими признаками вдохновения. Для того чтобы определить условия и механизм развития такого состояния, давайте вернемся к начальным главам нашей книги. Вспомним, что в основании самосознания, в фундаменте будущей человеческой личности и индивидуальности лежит система смысловых ценностно-мотивационных отношений, которые входят в структуру ДСС, определяющую содержание «Я-образа». Поэтому развитие самосознания, опосредованное дифференцированностью «Я-образа» – и есть основа становления творческой личности с устойчивыми и типичными для вдохновения внутренними параметрами.
   Мы определили, что только благодаря активному самопознанию, «самоизучению» себя человек становится способен увидеть мир другим, создать иные картины действительности, оптимальные с субъективной, «своей» точки зрения. При этом уже существующий субъективный мир будет выступать как понятный и очевидный, а другой, «мною открываемый» – как еще непонятый, вариативный, представленный в сознании как некая реальность незнания, которую необходимо лично пере-жить. Этот момент пере-живания в конечном счете и ведет к изменению себя, своего «Я-образа» и развитию самосознания.
   Зафиксируем ход наших размышлений: опыт переживания действительности как незнания, понимаемый как механизм развития самосознания, есть основание возможности для человека быть автором своей жизни.
   В понятии пере-живания благодаря приставке пере-запечатлено движение, временность и определенная эмоциональная избыточность принятия себя, любви-достоинства. Пере-живание – это и удивление от новизны и необычности незнания, и открытие нового смысла через выход из пространства привычных стереотипов и значений. Каждый шаг на пути расширения внутреннего опыта есть шаг-импровизация, он не имеет заданного алгоритма, требует психического усилия. Каждый такой шаг нуждается в срочном осмыслении, которое не может быть ни отложено, ни заменено обращением к знанию или совету постороннего. Каждый шаг на этом пути есть шаг-рефлексия, требующий ситуативного сущностного переживания, связанного с порождением иной смысловой реальности и иного «Я-образа» – образа «Я-Другой». Такой шаг становится возможным только в ситуации принятия себя, искренней любви к самому себе (не себя-любия – любви к себе, единственному, имеющему значение на Земле, а само-любия – принятия себя как данности, имеющей право на изменение).
   Выделим главное: развитие самосознания связано с движением в пространстве незнания и продуктивным переходом «Я-образа» в образ «Я-Другого». И пусть даже этот переход направлен на поиск в себе подобия Бога, он возможен только при одном условии – если «мне» ценен мой собственный образ, если я его принимаю, понимаю, люблю и отстаиваю. Поиск иного «Я» – «от противного», противостоящего реальному «Я» – бессмыслен, потому что бесцелен. Только ценя и любя себя, человек способен на поиск того единственного образа, который удерживает постоянство гармонии его души, дает возможность лично ему оставаться счастливым в этом меняющемся мире.
   Только в принятии своей особенности, как уникальности, некого дара, лежит смысл и условие развития «Я-образа», а через это – и человеческого самосознания. Поэтому у каждого – свой путь развития и свой образ «Я-Другого», придающий смысл цели этого пути. Это может быть образ Лауры, который определил на всю жизнь смыслодеятельность Петрарки. Это может быть образ идеального Зрителя, который побудил Леонардо да Винчи сотворить «Мону Лизу». Это даже может быть идеальный образ «Я», к которому стремится «я» реальное (социальное, нравственное, физическое, духовное совершенство как некое достижимое пространство). Процесс поиска и осознания иного смыслового содержания возможного «Я-Другого» и является условием развития самосознания. Он не может быть преодолен, завершен или сообщен кем-то другим, он может быть только пережит. Пере-живать – значит изменяться, становиться, иметь возможность быть другим…
   Что важно отметить в поиске ответа на вопрос, заданный в начале главы? Вдохновение, в широком смысле, и есть внутреннее условие пере-живания, требование, необходимое для создания новых смысловых реальностей. А творчество, также в широком смысле – не уникальное, а, пожалуй, единственное средство, механизм, способ развития человека как субъекта самосознания. Поэтому с психологической точки зрения вдохновение можно и должно рассматривать как личностную характеристику развития самосознания, и одновременно – как внутреннее условие реализации творческого процесса.
   Итак, главное условие возникновения и развития вдохновения как черты личности – как минимум чувство «принятия себя», а как оптимум, необходимый для развития, – чувство «любви к себе». Только в этом случае вдохновение становится «маркером» и условием для психической активности, направленной на поиск той реальности, в которой возможен некий энергетический и нейрофизиологический оптимум сознания – состояние «гармонии души» в постоянно меняющейся действительности. Но чтобы развить в человеке вдохновение как личностное качество, как нечто принадлежащее ему, живущее внутри него, нужно постараться сохранить в его «Я-образе» бескорыстную, «детскую» любовь к себе и к миру, хотя бы к миру вокруг него. Чувство, что «этот мир любит меня», напрямую приносит ощущение счастья. Только тогда вдохновение будет исполнять роль своеобразного внутреннего «щупа», «солнечного зайчика», средства поиска и реализации субъективного счастья в ситуации смысловой неопределенности.
   Если «вдохновение было, но куда-то пропало, ушло» и вы упорно ищете в себе его, но не можете найти, посмотрите на себя со стороны, – может быть, «солнышко» любви к себе закрылось тучами, нет ощущения гармонии души и окружающего мира? Возможно, поэтому и нет ответа, нет «солнечного зайчика» вдохновения! Если вам кажется, что вы просто устали, а если не устали, то, значит, недостаточно глубоко копаете, или, наоборот, вязнете в мелочах, пытаясь обнаружить вдохновение, – скорее всего, вы тоже ошибаетесь. Упорно пытаясь понять, в чем же ваша страсть, ваша «Лаура», вы попадаете в паутину шаблонов «автопилота» сознания. Они лишь будут уводить вас в сторону, предлагая трафареты, «не ваше», не творческое. Так невозможно не только что-либо найти, но даже просто войти в контакт с самим собой, почувствовать себя, как «способного найти». Нельзя «попасть» в душу, поставив цель непременно отыскать ее путем тяжелой интеллектуальной работы. Но вы обязательно сможете это сделать, опустив барьеры самокритики и самоцензуры, погрузив себя в «ощущение счастья просто так».
   Для того чтобы почувствовать счастье «просто так», позвольте протекать сквозь вас любым вариантам ощущения счастья подобно теплому душу, не связывая это ощущение непосредственно с какой-либо нуждой или актуальной ситуацией. Вспомните ваши встречи с простым человеческим счастьем (например, с ощущением от болтания ногами в теплой речной воде), и вы почувствуете, что «краны» к внутреннему источнику вдохновения, в общем-то, никто не закрывал, и оно может струиться в вас, будто вода в горном потоке. Поймите, вдохновение – это ваш выбор вариантов счастья, указатель пути, ведущий к гармонии вашей души. И для его достижения совсем не обязательно выкладывать изо льда слово «вечность». Достаточно закрыть глаза и вспомнить девочку Герду.

   На самом деле «солнечный зайчик» приходит к нам достаточно часто. А вдохновение (этот продукт любви, принятия себя) способно запускать механизм смыслотворчества через умение радоваться даже мелочам. Например, мелочам, дающим ощущение физического счастья. Стоит остановиться на секунду, осмотреться вокруг и ощутить счастье только оттого, что, например, можно:
   – лечь спать в постель со свежими простынями;
   – на пляже ощутить теплый песок между пальцами ног;
   – откусить пирожок с той стороны, где начинка;
   – издалека попасть точно в мусорное ведро;
   – надеть то, что только что купил;
   – проснуться за час до звонка будильника, понять, что еще уйма времени и снова лечь спать;
   – случайно где-нибудь встретить запах из детства;
   – все-таки выдавить последнюю порцию пасты из безнадежного тюбика;
   – лежать в теплой кровати и слушать, как тяжелые капли дождя барабанят по крыше или подоконнику;
   – сесть на диван после целого дня, проведенного на ногах;
   – плакать от смеха;
   – перевернуть подушку на прохладную сторону.

   А есть еще маленькие «счастья», принадлежащие только вам:
   – ощущать, что в книжке, которая очень сильно нравится, осталось еще много непрочитанных страниц;
   – найти «секретик» или заначку, про которую уже забыл;
   – нечаянно точно ввести свой старый и давно забытый пароль;
   – покрыться гусиной кожей от услышанной песни, стихов;
   – перебрать коробку со своими детскими игрушками и вещами;
   – случайно, неожиданно почувствовать запах папы или мамы.

   Вы, уважаемые читатели, легко сможете продолжить этот список, гуляющий по Интернету и лишь дополненный нами. Мир просто полон маленького счастья. Просто с возрастом мы становимся более критичными по отношению к себе и требовательными к критериям счастья. А если и любим себя – то обязательно сравнивая с кем-то. И «солнышко» вдохновения показывается нам из-за чужих «дворцов счастья» все реже и реже. Ведь всё уже кем-то оценено, всё у кого-то лучше. Мы всё уже знаем, всё испытали еще в 15 лет! Незнания нет. Нет нужды в воображении, в творчестве. Вот и нет вдохновения, нет развития. Есть просто жизнь – «бег по замкнутому кругу». Как говорится, «муза села на варенье – вот и нету вдохновенья».

   И еще одна фраза из Интернета – без комментариев.
   «Если спросить у человека, для чего он работает, и услышать в ответ: "Чтобы сбылась мечта", – тогда можно уважать и ценить его как человека тонкой натуры, какой бы ни была эта мечта. Но если он ответит: "Чтобы заплатить за квартиру, чтобы купить то-то и то-то", – тогда можно утверждать, что он не живет, а бесконечно платит. Люди рождены для мечты и для вдохновения. Если это для них на втором месте, то они – просто вещь».

Механизм развития смыслотворческого уровня самосознания

   Одного вдохновения для поэта недостаточно – требуется вдохновение развитого ума.
Иоганн Фридрих Шиллер

   Вдохновение на ум не делится без остатка.
Иоганн Вольфганг фон Гёте

   Есть такой афоризм-анекдот студенческой поры: «Вдохновение – главное в работе! Вдохновившись литром водки, студент, подрабатывающий дворником, очистил двор от асфальта…» Если бы все было так просто! Но отступать нам уже некуда. Попробуем замахнуться на великое и разберемся, что представляет собой механизм работы самосознания в «режиме смыслотворения».
   Этот уровень – качественная самобытная характеристика человека, однако при этом он связан с банальной постоянной потребностью в более точной передаче смысла интересующей его действительности. Можно считать, что биологическое (психофизиологическое) основание, на котором формировался этот уровень самосознания – это необходимость постоянно предвосхищать опасность или успех в постоянно меняющемся мире, потребность успешно продвигаться в поле информационно-смыслового незнания.
   Мы уже рассмотрели общий принцип работы механизма развития самосознания, связанный с переосмыслением субъективных стратегий понимания действительности. Мы выделили в работе этого механизма два взаимосвязанных периода: «период испытания» (определения общесмыслового содержания незнания) и «период определения стилевой самобытности» – успешного движения через «Х-поле» смысловой неопределенности, выработки индивидуального стиля для интерпретации содержания незнания. Давайте попробуем, опираясь на этот принцип, ответить на вопрос: «Какие же особенности у механизма реализации смыслотворческого уровня самосознания?»
   Рассказывая о вдохновении, как внутреннем условии для реализации механизма развития смыслотворческого уровня самосознания, мы упомянули, что сам образ жизни творческой личности может служить основанием ее саморазвития (как это было, например, с Петраркой). Поэтому можно предположить и принципиально иное содержание первого периода действия механизма. В этом случае нельзя говорить о нем как о прохождении через некое испытание, как об ограниченном по времени эпизоде, который связан с актуальным незнанием, незнанием как внешней проблемой.
   Скорее всего, первый период развития этого уровня связан с принципиально иным качеством действий человека в постоянно меняющемся мире. На этом уровне самосознания у человека появляется возможность более глубокого осмысления действительности, видения вариантов ее смыслового потенциала, что и определяет потребность и возможность человека самостоятельно изменять смысловое содержание окружающей его действительности.
   Напомним, что эта особенность обеспечивается (благодаря в том числе и внутреннему вдохновению) появлением интеллектуальной инициативности (ИИ) – личностной характеристики этого уровня. Интеллектуальная инициативность позволяет порождать вариативные смысловые взгляды на действительность, что, в свою очередь, влияет на возможность выхода из существующих смысловых конструкций, вплоть до изменения самих структурных оснований ДСС.
   Здесь важно понять, что развитие смыслотворческого уровня самосознания – не дар землянам от богов либо еще какого-то высшего разума. Дети индиго не могут появиться вдруг и массово творить чудеса, вступая в контакт с инопланетянами, создавая шедевры в семь лет – это миф! Смыслотворчество – это всегда «рукотворный», занимающий годы процесс развития человеческой сути, самости, «Я-образа», любви и веры в себя, способности отстоять свое право на счастье.

     Как больно, помогите!
     В глазах – беда!
     Но годы-паутинки
     Растают без следа.
     Рукой не обопрешься —
     Душа пуста.
     По волчьим тропам бродит
     Моя звезда.

   Это стихи Ники Турбиной. Она начала писать их, даже не освоив грамоты, еще не учась в школе. Но надо знать, что это был ребенок, страдающий тяжелой гормонозависимой формой бронхиальной астмы, девочка, на глазах которой рушилась ее семья, расставались родители. Ее стихи – это прежде всего крик души, ее боль, в том числе и физическая. Талант бесспорный, но путь его реализации тяжел и невероятно ускорен внешними обстоятельствами. Цена такому творческому развитию – недетская. Вот и не выдержала Ника… Конечно, есть и более счастливые примеры, но все они, «рано начавшие» (Леонардо да Винчи, Моцарт, Бетховен, Чайковский, Пушкин, Лермонтов), вышли на авторское смыслотворчество лишь ближе к двадцати годам, развивая свое самосознание достаточно гармонично.
   Просим прощения за это отступление, как говорится, наболело. В детской психотерапии в последнее время (возможно, с ростом благосостояния населения?) много проблем с попытками родителей ускоренным методом воспитать те или иные (иногда действительно незаурядные) способности у своих детей, попытками заставить «родину любить», не спрашивая желания. Мы надеемся, что вы понимаете: заставить любить нельзя в принципе, а вот бояться, постоянно тревожиться, что не соответствуешь планке, поставленной родителями, и поэтому страдать тиками, энурезом, заиканием, непроходящими головными болями – легко. Какая там любовь к себе, какое принятие себя? У таких детей очень рано отнимают только-только формирующийся «тыл» гармонии души, запрещая просто так ловить «солнечных зайчиков», приучая к логике «если сделаешь то, в награду получишь это». О последствиях такого развития лучше всего расскажет А. Малахов в «Пусть говорят»… Но не будем о грустном.
   Итак, внутреннее вдохновение и интеллектуальную инициативность можно рассматривать как характерные свойства смыслотворческого уровня самосознания, позволяющие человеку понимать мир и организовывать свою жизнедеятельность иначе, нежели на предыдущих уровнях. Хотя, по сути, этот уровень также направлен на решение основной задачи человеческой психики – успешно существовать в окружающем мире, – с одним лишь добавлением: не избегать условий с высоким уровнем смысловой неопределенности, а действовать в них. Именно постоянство, устойчивость и внешняя «незаданность» интеллектуальной инициативности в таких условиях определяет и иное содержание первого периода саморазвития этого уровня. Давайте рассмотрим эти особенности более подробно.
   Во-первых, в этом периоде не «нащупываются» новые варианты смысловых связей внутри существующих смысловых установок ДСС, а уточняется возможность существования более глубоких системно-смысловых структурных связей, в которых существующие смысловые элементы либо меняют свое значение, либо встраиваются в более широкую системно-смысловую конструкцию. Этот процесс «на выходе» сопровождается ощущением реалистичности, уверенности в существовании новой, иной реальности, как правило, вызывает чувство радости, счастья, и тем самым еще больше стимулируется изнутри.
   Во-вторых, своеобразие периода «испытания себя» в пространстве незнания на этом уровне в том, что это – не совсем перевод себя «из чего-то» в «чем-то», который типичен для механизма развития предыдущих уровней самосознания. Дело в том, что в этом случае человек имеет дело не со смысловым незнанием, возникшим здесь и сейчас, а с творческим отношением к субъективному знанию о действительности как иной смысловой реальности, как к вариативности. Поэтому содержание этого периода, его результат – возможность создания новой интерпретации действительности, новой композиционной формы содержания смысла, способной по-новому интерпретировать окружающий мир. Так, Маяковский в своих ранних стихах нашел видение общесмыслового содержания действительности, которому был верен всю жизнь:

     Я сразу смазал карту будня,
     плеснувши краску из стакана;
     я показал на блюде студня
     косые скулы океана.
     На чешуе жестяной рыбы
     прочел я зовы новых губ.
     А вы
     ноктюрн сыграть
     могли бы
     на флейте водосточных труб?

   Но остается вопрос: как на этом уровне возможен выбор контекста, потрясающе точно передающего суть общего смысла? В чем секрет творческого таланта?
   Можно предположить, что благодаря ИИ создаются условия, в которых некая реальность, как смысловая модель действительности, самосознанием представляется как «недостаточно завершенная», «негармоничная», «некрасивая». Точнее, такая реальность рассматривается как смысловая потенциальность. Главное, что в этом случае самосознание способно воспринимать действительность не как противоречие, порождающее необходимость выбора или отказа от него, а как потенциальность – необходимость смыслового уточнения. Это, в свою очередь, не сворачивает (ведь нет тревоги!), а расширяет зону поиска возможных смысловых связей, позволяя подключать к такому поиску весь ресурс ДСС. Точнее, позволяет полнее осознавать наличие или отсутствие смысловых конструкций, соответствующих направлению поиска.
   При испытании на субъективную оптимальность, гармоничность целого массива подходящих «смыслоподобных» конструкций, человек через ощущение «солнечного зайчика» – отраженной красоты, – начинает чувствовать приближение истины, чувствует, что «в этом что-то есть». Более того, обычно благодаря внутреннему вдохновению человек убежден в верности направления своего испытания. Такая уверенность возникает, когда обнаруженная конструкция контекста, с одной стороны, соответствует выбранному общесмысловому содержанию действительности, а с другой, может непротиворечиво и легко вписаться в создаваемую структуру ДСС, как «очевидно» правдивая. Это ощущение правды как бы гарантирует творческому человеку истинность конструкции контекста, но пока «не называет ее точного имени» – не может этого доказать. В том и состоит суть испытания, особенность первого этапа реализации механизма развития смыслотворческого уровня самосознания: «нащупывание» общего смысла незнания.
   Таким образом, интеллектуальная инициативностьпредполагает не столько отказ от простой стратегии «только «да» или только «нет»» для обработки информации, сколько восприятие действительности, как смысловой незавершенности имеющейся модели окружающего мира. Вместе со сменой отношения к действительности снижается порог восприятия неосознаваемого, иданные подсознательной переработки информации (подсознательные смыслообразы) оказываются более доступными осознанию.
   Осознание ситуации смысловой неопределенности (вариативности) – критерий характерного для уровня смыслотворчества отношения самосознания к действительности, оно порождает возможность существования потенциально различных смысловых моделей окружающего мира. Но главное, самосознание на этом уровне может продуктивно (то есть не как что-то негативное, опасное) анализировать незнание. Это позволяет снять с ситуации осознания незнания негативную аффективную оценку, блокирующую работу с такой информацией. Поэтому мы рассматриваем внутреннюю толерантность к смысловой неопределенности, готовность субъекта принять незнание, принять правомерность такой ситуации, как важнейший природный эвристический фактор и вероятное основание для первого периода реализации механизма смыслотворчества.
   Но если допустить, что ситуация смысловой неопределенности для человека на этом уровне развития самосознания – скорее норма, типичность, то возникает вопрос: что же тогда будет содержанием второго периода – периода выработки навыка «прохождения через Х-поле незнания», поиска своего пути, своей творческой самобытности как условия успешного само-развития творческой индивидуальности?

Период поиска творческой самобытности – второй этап механизма развития смыслотворческого уровня самосознания

   – Ури! Ты должен узнать, как он управляется!
   – Не понял, повтори, что я должен узнать?
   – Узнай, где у него кнопка!
   – Где кнопка, где кнопка! Узнать бы, где он сам!
Из художественного фильма «Приключения Электроника»

   При определенных обстоятельствах (эмоциональный порыв, влюбленность, потеря близких и т. п.) может возникнуть вдохновение, как внешнее условие запуска творческого процесса. Возможно, при этом также происходит актуализация ситуации, влияющая на выход сознания на информационные поля подсознательного и позволяющая создавать незаурядные произведения, например, «В лесу родилась елочка» Раисы Кудашевой или «Соловей» Александра Алябьева (композитор написал романс, будучи под арестом). Так возникают «поэты одного стихотворения», «композиторы одной песни». Другими словами, значительное число людей может периодически создавать подлинные произведения искусства. Но это еще не повод для диагностики у них ИИ, внутреннего основания для стабильной работы механизма смыслотворчества. Но самое главное, внешние обстоятельства, стимулирующие творчество, вообще невозможно рассматривать как условие для развития творческой личности. Иначе вся Россия была бы в творцах!
   Как было сказано выше, в самом процессе перехода в образ «Я-Другой» мало осознать его общесмысловое содержание незнания, необходимо найти узнаваемые формы, точно передающие смысл новой реальности. Известно, что в качестве такого маркера, «внешнего мерила» развития индивидуальности выступает творческий стиль человека.
   Поэтому следующий шаг в изучении механизма развития смыслотворческого уровня самосознания связан со становлением субъективного, авторского творческого стиля. Это как бы обратное движения к новому «Я-образу», выделение своего уникального прочтения действительности, отличного от «общего пространства Других», превращение своей смысловой единичности в индивидуальность. Этап обретения стиля «творческого Я», или творческой самости – «точка перевала» на пути к творческому самоопределению и самореализации. В этой точке осознается собственная индивидуальность как незаменимость, как естественная субъективная оптимальность, то есть происходит переживание себя как интерпретатора в пределах осознанного содержания создаваемой реальности (своего прочтения действительности, своего видения мира).
   Проявлением нового «Я-образа» выступает действие по принципу «я могу создавать новую смысловую реальность вот так», то есть возможность демонстрировать свою творческую индивидуальность через создание стиля, в котором будет жить гармония между вновь создаваемыми ДСС нового «Я-образа» и осознанным общесмысловым содержанием действительности. Так в границах найденного содержания новой реальности созидается творческая самоидентичность, стилевая неповторимость, способ ее трансляции вовне. По сути, в этот период происходит поиск путей, средств, помогающих передать свой опыт соотнесения переживания действительности и найденного общесмыслового ее содержания. Так, знаменитая «лесенка» Маяковского – это не эпатаж, это суть поэта, его способ презентации своего видения действительности.
   Однако стиль, поначалу обращенный к смысловому основанию, может выродиться, трансформируясь в приверженность «авторитету стиля», которая помещает человека в рабское пространство «ты должен так». В ситуацию, где выбор за человека уже сделан, и где идентичность человека становится внешней по отношению к нему как индивидуальности. Это принципиальное отличие подлинного выстраивания и проживания собственного «Я-образа» в поиске способа передать свое видение общего смысла, от ситуации, в которой найденный стиль, «обретая позитивное существование, сам становится ценностью и авторитетом». Создание таких «внешних» стилевых авторитетов-идолов в себе всегда опасно. Блокируя развитие индивидуальности, оно ведет к идентичности «просто Пупкина», к утрате поиска смысловых ценностей. Творческое целеполагание обессмысливается, выглядит самообманом. Развитие сводится к дрейфу, «бегу по замкнутому кругу».
   Но как же «манит эта карусель» своей предсказуемостью и постоянством результата! Возможно, это главная «ловушка» на пути само-развития смыслотворческого уровня самосознания. Ведь если нет нужды в творчестве (ИИ), зачем тогда вдохновение? Вот и погаснет «солнечный зайчик». Поэтому, если творец еще молод, важно, чтобы рядом был талантливый наставник, кто-то другой, «не для денег рожденный», кто не даст свернуть к опасной остановке в развитии. Как? Он покажет новые творческие вершины. Помните? «Лучше гор могут быть только горы, на которых еще не бывал!»
   Итак, подведем итог. Становление стилевой самобытности как второго периода саморазвития смыслотворческого уровня, по сути, представляет собой не привычку, не манеру, не «сленговую самобытность», не говорок, этакое «оканье». Это оптимальный для человека способ интерпретации любого смыслового содержания действительности. Иногда – потрясающий всех (как стили Леонардо да Винчи, Пушкина и Моцарта), иногда – лишь принявший своеобразие общесмыслового прочтения действительности (как у Рахманинова, Шнитке, Шагала, Дали, Малевича, Пикассо). Его поиск порой занимает гораздо больше времени, нежели то, что необходимо для периода «испытания» – создание образа «Я-Другого». Для этого периода важны внешние причины. Среди них наиболее значимы три (возможно, их больше):
   1. Осознание важности смыслового содержания действительности, ставшего доступным художнику, – «стиль предсказателей», связанный с желанием быть понятым, с возможностью донести до как можно большего числа людей свое понимание действительности, как актуальное для всех. Так, Антуан де Сент-Экзюпери создал потрясающий по доступности и теплоте образ Маленького Принца. Эта теплая, мирная сказка пронизана мыслью о хрупкости нашего мира, о необходимости взаимной любви и ответственности перед всем живущим на Земле. Но написана она в 1943 году, когда фашизм гулял по Европе, когда ее автору, блестящему летчику в фанерном самолетике, противостояли стальные безжалостные убийцы Люфтваффе – ВВС вермахта. Но не близость смерти заставляла искать стиль для выражения человеческого страха – нормального чувства для любого в этой ситуации. Нет, стиль «Маленького Принца» – это единственный способ, с точки зрения Экзюпери, донести миру свою тревогу, ощущение опасности, надвигающейся на всю планету. «Мы в ответе за тех, кого приручили» – эта фраза не про животных, не про людей, а про все живое на Земле.
   2. Вторая «внешняя» причина, определяющая необходимость поиска стилевой самобытности, связана с происходящими в обществе и на планете масштабными изменениями – социальными, техническими и природными. Так, Жюль Верн, до 34 лет – скромный сочинитель театральных комедий и либретто, – вдруг резко изменяет литературный жанр своих произведений, но главное, их стиль и становится основоположником научной фантастики и приключенческой литературы. Если обратиться к истории (а первый роман в этом стиле «Пять недель на воздушном шаре» из цикла «Необыкновенные путешествия» был написан в 1863 году), можно увидеть, что переживала Франция, да и вся Европа в это время. Это было время невероятного расцвета научно-технической мысли, веры в технический прогресс. Именно этими настроениями бредило интеллектуально развитое молодое поколение всего цивилизованного мира. Маленькая деталь – хобби Ж. Верна. Он собрал несколько десятков тысяч фактов, описывающих научно-технические новинки того времени. Вот его общий смысл действительности, а его стиль – путешествия и приключения. Что еще нужно молодым читателям, жаждавшим реализовать себя в будущем? Поэтому после успеха первой книги через год выходит вторая – «Путешествие к центру Земли», еще через год – «Путешествие и приключения капитана Гаттераса», а всего в этом стиле Верн написал 66 романов, более 20 повестей и рассказов, несколько научных работ.
   Творческий стиль Жюля Верна – это гимн романтике науки, вера в блага прогресса, преклонение перед силой мысли. В его романах молодые читатели находили не только восторженное описание техники, путешествий, но и яркие и живые образы благородных героев (капитан Гаттерас, капитан Грант, капитан Немо), симпатичных чудаковатых ученых (профессор Лиденброк, доктор Клоубонни, кузен Бенедикт, географ Жак Паганель).
   3. Третья «внешняя» причина, опосредующая выбор стилевого предпочтения в механизме саморазвития смыслотворческого уровня самосознания, связана с интересом к человеческой самобытности. Это попытка осмыслить то основание, что определяет жизнь и поступки обычного человека, не «строителя коммунизма». У нас в стране этот чеховский интерес вновь появился в среде писателей и кинорежиссеров в начале 1960-х, в период «хрущевской оттепели». Эта тема стала главной в творчестве Василия Макаровича Шукшина. Но только ближе к сорока годам он как писатель, режиссер и актер нашел свой стиль, позволяющий передать общесмысловое содержание прежде всего своей сути, а через это – и свое «психологическое» понимание человеческой души. В «шукшинских» образах героев мы видим не только огромную галерею человеческих портретов, но и попытку донести общий смысл, который Шукшин вкладывает в психологическое основание обычного человека. Это либо уникальность, личностная неповторимость, делающая человека индивидуальностью – например, в образах Степана Разина, Пашки Колокольникова или Егора Прокудина. Либо это стилевая типичность ее отсутствия – в портретах бездушных обывателей, например, из пьесы «Энергичные люди», где, возможно, впервые так ярко представлены «люди-вещи», показана их опасность и легкость, с которой они появляются.
   Итак, в стилевой самобытности, одном из двух элементов механизма развития смыслотворческого уровня самосознания, проявляются своеобразие психической активности и особенности продуктивности человека на этом уровне. Но эта стилевая самобытность не вытекает автоматически из того, что человек осознал иное общесмысловое содержание действительности, изменил психологическое основание «Я-образа». Чтобы по-настоящему любить, еще недостаточно понять, что такое любовь «вообще». Нужно найти в любви то, что создает «комфорт души» лично в человеке, ее стилевую неповторимость для него. Для этого нужно время – не опыт, но принятие этой уникальности для себя. По-своему любят Петрарка, Дон Хуан, Пьер Безухов, Евгений Онегин, и, верно, уже не смогут любить иначе. Стиль нужно прожить. Стиль – это, в конце концов, и есть «Я».
   Стоп! В этом месте обязательно, хотя бы на час, нужно взять интеллектуальную паузу. Нет, не расслабляться – просто вспомнить, что для вас есть «счастье просто так»… Но перед этим, как всегда, подведем итоги шестой главы.
   1. Опыт пере-живания действительности как незнания, понимаемый как механизм развития самосознания, есть основание возможности для человека быть автором своей жизни.
   2. Вдохновение – базовое внутреннее условие реализации и дальнейшего саморазвития смыслотворческого уровня самосознания. Оно не только обеспечивает возможность погружения в действия с неочевидным исходом, но и, определяя цель творчества, обусловливает реальность выхода за границы известного и предсказуемого.
   3. В основе творческого целеполагания лежит возможность познания условий для достижения различных моделей будущего, условий, спонтанно складывающихся в такой деятельности. При этом сам образ возможного будущего, выступая как цель и обладая определенной избыточностью с точки зрения динамики деятельности, его породившей, обеспечивает возможность расширения подлинно творческой деятельности субъекта.
   4. Главное условие возникновения и развития вдохновения как внутреннего условия развития самосознания и как черты личности – как минимум чувство «принятия себя», а как необходимый для развития оптимум – «любви к себе». Только в этом случае вдохновение становится «маркером» и условием, запускающим механизм психической активности, направленный на поиск той реальности, в которой возможен некий энергетический и нейрофизиологический оптимум сознания – состояние «гармонии души» в постоянно меняющемся мире.
   5. На смыслотворческом уровне самосознания у человека появляется возможность более дифференцированного осмысления действительности, видение различных вариантов ее смысловой потенциальности. Это обусловливает потребность и возможность человека самому изменять смысловое содержание окружающей его действительности. Эта возможность позволяет сделать две личностные характеристики этого уровня: интеллектуальную инициативность (ИИ) и открытую познавательную позицию (ОПП). Если ИИ обеспечивает независимость творческой деятельности самосознания от внешних факторов и непрерывность познания действительности, то ОПП влияет на порождение вариативных смысловых взглядов на действительность. В свою очередь, это создает возможность выхода из существующих установочных смысловых конструкций, вплоть до изменения самих структурных оснований ДСС.
   6. Собственно механизм развития третьего уровня самосознания включает два периода:
   – «период испытания», благодаря которому происходит поиск и создание новой общесмысловой интерпретации действительности, точнее, новой композиции содержания смысла, способной по-новому интерпретировать окружающий мир;
   – период становления стилевой самобытности, благодаря которому выстраивается субъективно-смысловой стиль (стратегия) осознания человеком действительности.

Глава седьмая
Творческое воображение – необходимый элемент в механизме развития самосознания

Образ жизни начинается с желания и воображения.
Все остальное – инструменты.

Субъективно-смысловые контент и контекст познаваемой действительности как основные «паззлы» творческого воображения

   Поет душа, а мы ее посредники…

   Итак, мы уже прошли две трети пути в поиске условий и механизмов развития в человеке Человека. Мы обосновали его психологическое основание – уровень развитости человеческого самосознания. Мы уточнили, что самосознание в современной психологии считается качественной системной характеристикой человеческой психики, опосредующей направленность и саму возможность самопознания действительности, возможность оценивать смысловую адекватность познания.
   Но чтобы эта функция успешно реализовывалась, самосознание должно максимально точно понимать себя в качестве познающего нечто определенное, уметь конкретизировать предмет познания. Другими словами, основное условие успешной познавательной деятельности самосознания – способность «опредметиться» в окружающей действительности – стать не вообще «собой», а собой в некоем смысловом пространстве, например сидящим, исследующим, пишущим конкретную статью и т. д. При этом созданная таким образом предметность (то есть понимаемая человеком реальность) должна быть представлена не просто абстрактным знанием, понятийностью, а определенным реальным смысловым образом.
   Феномен появления и отражения в нашем сознании некой реальности как продукта самосознания интересует нас, поскольку в этих процессах участвует воображение. Но чтобы подойти к пониманию процессуального содержания воображения, степени его участия в развитии самосознания, сначала обозначим важное положение: возникающее в сознании внутреннее чувство реальности – это результат взаимодействия определенных базовых структур самосознания. В предыдущих главах мы лишь упоминали о них. В этой главе они будут нашими главными героями: общесмысловое содержание познаваемого – познавательный контент, и его субъективная «смысловая презентация», «текст», через который это содержание проявляется, – познавательный контекст.
   Неповторимость или шаблонность нашей внутренней картины мира, внутреннего чувствареальности зависит от структурно-смыслового своеобразия, которое создает самосознание, воспринимая и субъективно интерпретируя ситуацию неопределенности познаваемой действительности. Но как это происходит с нами? Да что там с нами – как это происходит у кошки Маркизы? Как наполняется смыслом ее образ мира? Пусть перевернутый, пусть черно-белый, но именно ее? Вероятно, в первую очередь у нее происходит выбор и присвоение общего смысла, раскрывающего суть неопределенности, например: «Такой звук может издавать что-то живое». Во-вторых, благодаря этой стратегической общесмысловой интерпретации она может совершить выбор, привязав его к тем или иным сюжетным вариантам, например: «Так может шуршать мышь».
   Эту сложнейшую задачу сознание высокоразвитых животных и человека решает благодаря механизму вариативного предвосхищения и последующего отбора возможных последовательностей смысловых связей между элементами действительности, но главное, благодаря воображению – образному осмыслению возможных вариантов реальности, представленных в ДСС. У животных и в большинстве случаев у человека эта психофизиологическая функция действует бессознательно, интуитивно; сознание лишь констатирует направление и результат поиска – наиболее «удачный» вариант реальности, как оптимальной в субъективно-смысловом плане интерпретации действительности.
   С психофизиологической точки зрения такая работа сознания и воображения – мощное эволюционное достижение человеческой психики, оно обеспечивает значительный выигрыш во времени принятия решения. Так, определив возможное общесмысловое содержание познаваемого, его контент, можно практически мгновенно наделить интересующие элементы и явления смысловыми характеристиками последнего и попытаться понять окружающий мир, целенаправленно присваивая ему смысловое содержание выбранного контента. Другое дело, что это могут быть ложные, точнее, субъективные суждения. Вспомним сказку о мышке, которая поймала карандаш и до последнего штриха была уверена, что он рисует продукты (так ей подсказывал выбранный ею, желанный для нее контент), и лишь последняя линия привела к смене контента, превратив «продуктовый набор» в смысловой образ кошки.
   Кроме этого, контентная интерпретация действительности позволяет экономить нервную энергию, которую иначе пришлось бы расходовать на анализ и наделение своим смыслом каждого элемента познаваемой действительности. В ситуации смысловой неопределенности это неминуемо приводило бы к «синдрому буриданова осла».
   Контент можно метафорически представить в виде мелодии, раскрывающей перед нами общий смысл некой действительности. Контекстом же служит текст песни, передающий стихами суть этой мелодии. Композитор через мелодию выражает общий смысл своего душевного состояния. Поэт-песенник стихами пытается передать тот же смысл в конкретном тексте. Стихотворная фабула может быть различной, но главной будет точность передачи стихотворного контекста общесмысловой сути мелодии через структурно-смысловые связи.
   Таким образом, познавательный контекст определяет субъективно-смысловую интерпретацию познаваемого объекта в конкретных условиях. Например, контекстуально слово «земля» может означать и планету Солнечной системы, и почву, находящуюся под ногами, и береговую линию в море. В драме «Отелло» В. Шекспира центральным композиционным контентом служит ревность, подозрительность. А само содержание трагедии – не что иное, как контекст, образныйплан, схема смысловых связей, раскрывающих именно эту человеческую черту. Шекспир показал, как Отелло стал заложником сверхценности этого контента, выступающего в виде некоего смыслового «фрейма» – стандартно-однобокого, сверхценного сценария осмысления действительности. История с платком Яго – лишь один вариант из многочисленных возможных контекстов, в которых могла реализоваться суть патологически измененной личности человека. Но если мы предложим иную версию содержания контента, например, излишнюю доверчивость, изменится и весь контекст трагедии. Таким образом, познавательный контекст обязательно подчинен контенту.
   В более широком значении контекст – это среда, в которой существуют и через которую нам представляются различные варианты общесмыслового содержания интересующих нас элементов действительности. Важно отметить, что особенность смыслового содержания контекста (субъективная реальность, образ мира) всегда зависит от личностного смысла (значимости) и уровневой ДСС человека – автора контекста.
   Другими словами, для того, чтобы понять контекст некой реальности, которую предлагает нам субъект, надо выстраивать смысловые связи между ее элементами не только под углом выбранного нами контента (общего смысла, который мы приписываем этой реальности). Следует учитывать уровень развития системы ценностно-смысловых отношений данного субъекта, а также уровень развития самосознания, с помощью которого он строит и пытается представить нам свое понимание действительности.
   Итак, можно сказать, что любой вид самопознания как феномен смыслового отношения и понимания действительности начинается с общесмыслового суждения о чем-либо, с субъективного вероятностно-смыслового узнавания, с определения возможного значениятого или иного элемента в данной ситуации. Иными словами, содержание воображаемой реальности представляет собой связь общесмыслового содержания интересующей нас неопределенности и принадлежащего нашей ДСС смыслового конструкта. Это и будет содержанием механизма воображения, «авторского видения» действительности. При этом вступают в действие априорно необходимые логические смысловые схемы ДСС, которые позволяют включить эмпирическую реальность в систему смысловых структур прошлого опыта человека.
   Говоря о творческой составляющей суждения, подчеркнем: пока продолжается формулирование контента, воображение как механизм познания еще не будет «творчеством» в узком смысле этого слова. На этом этапе суть суждения сводится к смысловой «привязке» новых элементов к уже существующему в ментальном опыте человека общесмысловому содержанию. Тем самым появляется лишь возможность по-новому интерпретировать познаваемый предмет. Иными словами, творческая новизна суждения – в отыскании все новых и новых «примеров», описываемых в рамках субъективно выбранного контента. Собственно понимание как отнесение к определенному контенту – это возможность формулирования суждения, благодаря которому мы лишь расширяем значение контента. Суждение как бы «вписывает» новую реальность в круг того или иного понятия.
   Но способность к суждению, пусть даже творчески репродуктивному – отнюдь не самая тривиальная. Ведь когда человек делает суждение, то есть определяет место каждой «встреченной» данности в ДСС человека, – он на практике применяет все знания, которые накоплены за многие века развития человечества, но остались бы невостребованными без элемента воображения. Именно репродуктивное воображение придавало смысл неизвестному явлению и порождало новый, например, мифологический контент. Неудивительно, что именно недостаток способности суждения – затруднение при построении в уме смысловых образов, – Кант связывал с «глупостью».

Творческое целеобразование и целеполагание – основные компетенции творческого воображения

   Но что же отличает воображение человека от воображения кошки Маркизы? Сейчас нам уже легко ответить на этот почти философский вопрос. Конечно же уровень развитости самосознания! Вот только какой из них? Конечно, нам хотелось бы, чтобы это был третий, смыслотворческий. Как-то неуютно считать себя недалеко ушедшими от братьев наших меньших. Ну что же, третий, так третий. Дело не в счете, дело в сумме, точнее, в содержании. Действительно, творческое воображение – это прежде всего продуктивное, активное воображение, отличающееся не только осознанностью, но и особенностью самого процесса самопознания. (Ух ты! Мы и это уже проходили! Отлично, тогда вспомним.)
   Во-первых, творческое воображение актуализируется, когда предметом самопознания становится ситуация смысловой неопределенности: поиск не единственно правильного решения, но возможных гипотез, углубляющих понимание действительности. Во-вторых, творческое воображение хотя и является разновидностью мышления, работает на допущении возможной вариативности результата (прежде всего его смысловой вариативности) и, будучи творческой мыследеятельностью, использует иные стратегии – метастратегии осознанного творческого целеобразования и целеполагания. Какая там Маркиза? Речь пойдет о вещах серьезных.
   Итак, творческое целеобразование, или целепорождение, – осознанное целенаправленное моделирование общесмыслового содержания элементов или явлений действительности, несущих в себе смысловую неопределенность. (Быстро не читать, прочесть еще раз!)

   Более того, мы рассматриваем творческое целеобразование (хотя оно и не приводит самопознание к целенаправленному открытию), как обязательный компонент творческого воображения. Дело в том, что человек воспринимает действительность как некую реальность (предлагает свое понимание действительности) в зависимости от уровня интеграции смысловых связей в ДСС, то есть от уровня развитости самосознания, при помощи которого он раскрывает содержание данной реальности. Эта мысль точно схвачена в афоризме С. Лема: «Философский камень валялся в пыли. Собаки его не замечали».
   Теперь мы уже можем говорить предметно: уровни развитости самосознания опосредуют три степени дифференциации и интеграции смысловых связей ДСС, в рамках которых возможно продуктивное творческое воображение, понимание смысла будущей реальности: предметно-операциональная степень, структурно-функциональная и системно-теоретическая.

   На системно-теоретическом уровне дифференцированности самосознание способно устанавливать теоретические, мировоззренческие смысловые связи; благодаря им происходит соответствующее уровню общесмысловое понимание действительности. Образно говоря, этот уровень можно сравнить с очками, через которые человек панорамно (широко и глубоко) смотрит на мир. Этот уровень обеспечивает пониманию единство, целостность и постоянную воспроизводимость системного смысла действительности, восприятие категориально-системных свойств действительности, несмотря на то, что конкретные области их проявления динамичны и многообразны. Продуктом творческого целеобразования этого уровня будут теоретические идеи, системные мифы и т. п. Развитость этого уровня характерна для творческого воображения (точнее, целеобразования) талантливых философов, теологов, ученых-теоретиков.
   На структурно-функциональном уровне самосознание раскрывает суть структурной организации действительности, которая обеспечивает эффективное функционирование и/или реализует условия функционирования (для достижения определенного результата). Творчеству этого уровня присуще стремление формулировать и обосновывать законы, постулаты и правила успешного достижения результата. Развитая способность к творческому целеобразованию на этом уровне важна и лучше всего проявляется у стратегов – военачальников, режиссеров, руководителей-менеджеров высшего звена. На этом уровне появляется способность «охватить» функциональную суть структуры предметов или явлений, связанных с достижением определенного результата (например, характер человека, прогноз погоды, шахматная стратегия, ситуация на рынке и другое). Другими словами, на этом уровне лучше всего «схватывается и воображается» возможное оптимальное смысловое содержание структурно-функциональной стороны элементов и явлений действительности.
   На операционально-прикладном (генетическом) уровне дифференциации-интеграции содержания действительности познанию становится доступна операционально-прикладная интерпретация элементов, явлений и событий. Становится возможным представление о методах генетического переноса сути операций, выполняемых в одних условиях (или одной группой предметов) на другие. Творчеству этого уровня присуща афористичность, использование неожиданных комбинаций прикладных связей, операциональная ловкость. Развитое творческое целеобразование этого уровня – залог возможности успешного изобретательства, успешной аналитической работы детективов, врачей и других подобных специалистов.
   Таким образом, суть творческого целеобразования связана не с поиском образа будущей реальности (некого воображаемого объекта), а с выборомуровня интеграции смысловых связей. На выбранном уровне обеспечивается глубина смысловой интерпретации и ведется успешное конструирование возможной реальности. Это крайне важно для следующего творческого шага – целеполагания, так как именно выбор направленности и глубины осмысления действительности определяет суть творческого целеполагания – построения план-схемы смысловых связей между элементами будущей реальности (ее контекста). Целеобразование – композиционный уровень познания, на нем происходит успешное построение план-схемы – «строительных лесов» смысловой модели будущей реальности. Эвристичность такого понимания творческого целеобразования связана с возможностью наделить конкретным содержанием направление творческого поиска в ситуациях неопределенности. Как эвристический «продукт», внешне раскрывающий значение творческого целеобразования, выступает возможность эффективно сформулировать продуктивный познавательный вопрос (см. Приложение № 1).

   Итак, творческое целеполагание, или планирование цели, – следующий, собственно творческий компонент механизма самосознания, посредник при реализации воображения в конкретной ситуации. Для того чтобы выбранный на этапе целеобразования уровень общесмыслового содержания познаваемой действительности мог воплотиться в некую правдоподобную реальность, вначале реальность должна быть представлена в идеальной форме. Точнее, должен быть сформулирован общий план-схема, алгоритм идеальной реальности (ее инвариантного содержания). Именно план-схема будущей реальности, на наш взгляд, составляет содержание целеполагания, суть творческого воображения. Такой план-схема выступает как априорный способ построения всех эмпирических образов данного идеального предмета, как его «мелодия».

   Главное здесь то, что «продуктом» творческого целеполагания будет также не «вещь», не образ, а алгоритм построения связей между конкретными предметами или явлениями. Этот алгоритм способен породить некую реальность, отражающую общесмысловое содержание, уже сформулированное целеобразованием. Следовательно, целеполагание – не фантазийное представление некоего случайного предмета, а мыследеятельность, создающая саму схему деятельности еще до деятельности! Или, как говорил Кант, «схема есть… представление о методе соединения», о методе синтеза, смысл которого в структурной связи элементов действительности, порождающей значение.

   Если перевести все это на практический язык, то творческое целеполагание, то есть анализ и планирование пути создания новой реальности, можно рассматривать как основание формулировки познавательно-правдоподобной гипотезы. Причем творческий диапазон такой гипотезы может быть чрезвычайно широк: начиная с оптимизации контекста интерпретации действительности (особенности поэзии Пушкина, Шекспира, живописи Леонардо да Винчи) и заканчивая открытием принципиально нового системного свойства или нового всеобщего предмета (например, геометрии Лобачевского, модели Солнечной системы Коперника, Периодической системы элементов Менделеева).

   Таким образом, творческое воображение – это процесс (и алгоритм) последовательной продуктивной творческой субъективно-смысловой интерпретации неопределенности. Через творческое целеобразование и целеполагание сути возможной реальности человек становится способен «увидеть» само различие между реальным и идеальным; у него появляется возможность творить «реально новое».
   Таким образом, механизм смыслотворчества (творческого воображения) можно представить как процесс заполнения пробелов в структуре ДСС, как достраивание ее структуры, ведущее к самосборке целостного образа некой реальности. Причем это не просто «инсайтная перестройка», внезапная организация целостной структуры, – это «по-шаговый» выбор ее оптимальной модели. При этом механизм выбора основан не на логике встраивания возможных смысловых связей в структуру ДСС, а на принципе «гармоничности/негармоничности», как в первом периоде – «испытания», целеобразования, так и во втором – поиска смысловой самобытности, целеполагания.
   Смысл определяет образ деятельности, ее цель. Поэтому смысловое воображение можно назвать способностью человека присваивать мир, делать его «своим собственным». У разумных животных основой «присвоения» мира выступает сознание, прежде всего в модусе смысловой дифференциации восприятия; с развитием самосознания становится возможной деятельность в модусе структурного творчества самосознания.
   Воображаемое – социально, уже исходя из первичного опыта самосознания – осознания телесности субъекта. Самосознание не просто совершает акт символизации, но транслирует «Я-образ» для «Я-другого», чтобы сообщить «другому» цели своей деятельности. Более того, на третьем смыслотворческом уровне развития самосознания можно говорить о социально-смысловом воображении как о сквозном базовом компоненте уровня. Такое воображение определяет и общий смысл действительности в виде вполне конкретного, узнаваемого «образа мира» и его культуры как стилевой уникальности, предполагающей, что этот образ значим для каждого человека этой культуры, этого социума, что он всегда несет определенную ценность.
   Воображение присутствует и на других уровнях развития самосознания, определяяуровень познавательного отражения действительности (образ мира). Но смысловое понимание третьего уровня отличается, как отмечает М. А. Холодная, «направленностью на обобщенные (категориальные) аспекты происходящего, большей дифференцированностью «видения» будущих событий», возможностью создания более глубокого и широкого смыслового контекста, и, наконец, «более высоким уровнем непроизвольного интеллектуального контроля психической активности (деятельности)».
   Глава вновь получилась переполненной абстрактными понятиями. И это понятно: мы же с вами претендуем не на «Вискас». Поэтому делаем решительную паузу! А немногим, но особенно творческим личностям, предлагаем познакомиться со стимульным материалом, который рассчитан на разный уровень развития и самосознания, и творческого целеобразования, и целеполагания, в Приложении к нашей книге. Посмотрите. Обещаем, будет интересно.

Глава восьмая
Синдром Буратино, или Почему так важно развивать систему произвольной саморегуляции деятельности

   Умная голова, да дураку досталась
Русская поговорка

   Многие фильмы Феллини заканчиваются карнавалом, объединяющим героев или примиряющим их с жизнью. Свой интерес к цирку и карнавализации Федерико Феллини как кинорежиссер объяснял возможностью для человека, надев маску, показать свое настоящее лицо, возможностью слиться всем вместе в радостном маскараде, где главное правило – отсутствие каких-либо правил, где правит балом простое беззаботное детское счастье. Но где проходит грань, за которой открытость, детскость поведения оборачивается для человека бедой?
   Итальянец по национальности, Федерико всегда был человеком активным, чтобы не сказать авантюрным. Вероятно, поэтому долгое время его страстью было автовождение. У него был замечательный «Ягуар», потом он приобрел «Шевроле», чуть позже – «Альфа Ромео». Но в начале 1970-х под колеса его автомобиля едва не угодил мальчик-велосипедист. К счастью, юный нарушитель правил отделался легким испугом, но потрясенный Феллини тут же за бесценок продал машину немецкому туристу, а сам с тех пор за руль не садился и предпочитал пешие прогулки. В его фильмах, так ярко начинающихся, часто обыгрывается один и тот же финал: опустевшие мостовые, одинокие, гонимые ветром воздушные шарики и кем-то забытый велосипед… Далеко не всегда детская непосредственность награждается «золотым ключиком», открывающим дверь в каморке папы Карло, беззаботность никогда не ведет в волшебный мир. Пусть поздно, но это почувствовал великий художник.
   Мы вспомнили в нашей книге о великом кинорежиссере не случайно. Дело в том, что развитие человеческого самосознания – это развитие не только понимания мира, но и способности управлять своим поведением, быть автором своей жизни. Если внешние обстоятельства не ставят перед человеком каких-либо актуальных проблем, то он редко задумывается, что будет предметом его деятельности в ближайшие несколько часов. Тяга к карнавалу, беззаботному детству в человеке очень сильна. Не напрасно Ювенал считал, что лишь в «хлебе и зрелищах» нуждались жители Рима, ранее завоевавшие половину мира.
   Казалось бы, что здесь плохого? Такова наша физиология – «сытый тигр спит». Но человек – не животное, точнее он неизбежно перестает быть животным с развитием своего самосознания. В этой главе мы подробно рассмотрим причины, тормозящие развитие второго компонента самосознания – системы саморегуляции произвольной деятельности. Мы разберем проблемы, возникающие у людей, если система саморегуляции в силу разных причин задерживается в своем развитии, то есть попытаемся хотя бы осмыслить необходимость целенаправленного сопровождения саморазвития такой системы.
   А начнем мы с рассказа о детях с синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ). Популярность этой темы в Интернете и в СМИ во всем мире сопоставима с масштабами проблем, которые доставляют эти дети сами себе и своему окружению. Без преувеличения, СДВГ можно назвать вызовом XXI века не только врачам, психологам и педагогам, но, главное, родителям таких детей.
   Действительно, актуальность помощи детям СДВГ, необходимость разработки эффективных дифференцированных программ их сопровождения обусловлена, в первую очередь, межсистемностью их проблемы. Дело в том, что долгое время (а кое-где и сегодня) гиперактивность воспринималась как лишь легкое функциональное несовершенство корково-подкорковых отношений головного мозга и диагностировалась в рамках минимальной мозговой дисфункции. А это означало, что большинство участковых невропатологов этот синдром воспринимали (и, увы, воспринимают до сих пор) подобно ОРВИ, то есть как «ничего особенного», «это пройдет», «на группу инвалидности не тянет».
   Но уже для педагогов дети с СДВГ становятся неразрешимой проблемой. Трудность даже не столько в их обучении, сколько в том, чтобы попросту физически удерживать детей в течение 4–5 уроков в рамках школьных правил поведения («лишь бы только что-нибудь не сломал, кого-нибудь не покалечил или не покалечился сам»).
   Но труднее всего приходится родителям гиперактивных детей. Часто это становится семейной трагедией. Об этом говорит печальная статистика разводов в парах, воспитывающих таких детей. Мужья оказываются в этой ситуации «слабым звеном», бегут, оправдывая статус «социальной случайности».
   Немного истории. В XIX веке у большинства живущих в то время детей саморегуляция произвольной деятельности как системный комплекс формировалась во время обычной трудовой деятельности, постепенно и, как правило, завершалось очень рано, к 7–10 годам. Да, да! Дети, которых тогда считали «маленькими взрослыми», работали «по-взрослому»! Возможно, вследствие этого гиперактивности как массового явления в это время не существовало, а Буратино, с его «метаниями» от папы Карло в цирк, с пятью сольдо в страну Дураков и обратно к папе (с заходом к Мальвине), воспринимался бы как персонаж исключительно сказочный. А к началу ХХ века «вождь краснокожих» хотя также был литературным героем, но уже героем, хорошо узнаваемым. Вероятно, немаловажную роль в этом сыграло появление всеобщего начального образования с 8–9 лет. Учеба потребовала от большинства детей произвольной саморегуляции поведения в малоподвижной и малоинтересной деятельности (преимущественно классно-урочной).
   Сегодняшняя реальность такова, что уже начиная с 6,5 лет от ребенка восемь месяцев в году требуется всеобщее, обязательное и далеко не всегда позитивно мотивированное поддержание произвольного внимания не менее 5–6 часов в сутки. С другой стороны, функциональная незрелость современных детей дошкольного и младшего школьного возраста – общая проблема цивилизованных стран. Синдром минимальной мозговой дисфункции (ММД) – практически синоним СДВГ – устойчиво регистрируется в среднем у 10–20 % городских детей 6–9 лет. Преимущественно эти две причины привели к тому, что «Буратино» и «вожди краснокожих», обычно не менее трех, есть в каждом классе начальной школы. СДВГ стал серьезной медицинской, социальной, но в первую очередь, психолого-педагогической проблемой.
   Для того чтобы понять сущность СДВГ именно как психолого-педагогической проблемы, мы коротко рассмотрим механизмы, лежащие в основании этого синдрома.
   В настоящее время принято выделять два основных и относительно самостоятельных по механизму развития варианта СДВГ. Первый, встречающийся чаще всего, связан с той самой ММД. Он проявляется в функциональной неоптимальности корко-подкорковых взаимоотношений головного мозга человека, точнее, временной (минимум до 6–10 лет) физиологической «дороговизне» для таких детей произвольного (коркового) контроля деятельности, быстрой истощаемости контроля, потребности в переключении на другие виды деятельности. Именно в этом – причины неустойчивости произвольного внимания, гиперактивности, носящей в данном случае адаптивный характер, и импульсивности (тормозить-то нечем!).
   Второй вариант, встречающийся значительно реже (не более 10 %), связан с генетическими нарушениями, точнее, мутациями ряда генов, регулирующих дофаминовый обмен. Дофамин – один из основных «тормозных» нейромедиаторов нервной системы, обеспечивающих работу коры и, в конце концов, поддерживающих оптимальность человеческого сознания. В данном случае избыточная подкорковая стимуляция связана не столько с функциональными нарушениями контроля коры за подкоркой, сколько с необходимостью дополнительно стимулировать подкорку для поддержания ясности сознания. Другими словами, в этом варианте подкорковая сверхстимуляция коры носит компенсаторный характер.
   Внешне таким детям характерна моторная неутомимость. Они рано отказываются от дневного сна, постоянно физически активны, но в то же время, как правило, достаточно продуктивны интеллектуально («Сидит под партой, занимается, кажется, чем угодно, только не уроками, но если спросить, отвечает правильно»). Более того, если их насильно укладывать спать днем, после пробуждения у них резко изменяется настроение и продуктивность, появляется раздражительность, злобность, негативизм, отказ от деятельности. Успокаивающие средства действуют на них противоположным образом – еще больше растормаживают.
   Объединяет оба варианта то, что хотя такие дети интеллектуально сохранны, а иногда и опережают своих сверстников в интеллектуальном развитии, но физиологически не в состоянии длительно удерживать определенные корко-подкорковое взаимоотношения, необходимые для выработки навыков, установок, инвариантных стратегий регуляции своего поведения.
   В первом случае они быстро истощаются и формирование регулирующих поведение установок, как правило, просто не завершается. Во втором из-за невозможности достаточно долгой избирательной активации коры срывается конструирование необходимых нейрональных связей, происходит постоянное «соскальзывание» в непродуктивные действия. Поэтому такие дети не способны в обычных условиях самостоятельно и, главное, вовремя создавать устойчивые функциональные адаптивные поведенческие установки, социальные навыки, автоматизмы.
   Беда еще в том, что именно на этот возраст – 6–10 лет – приходится сензитивный период формирования у человека базовых стратегий саморегуляции продуктивной деятельности. Давайте еще раз вспомним их:
   – стратегия целеполагания – стратегия постановки (формулирования) цели или принятия и удержания цели, поставленной другими;
   – стратегия моделирования основных условий реализации целевого замысла;
   – стратегия программирования – стратегия, определяющая планирование, формулирование правил, последовательность действий с учетом окружающих условий;
   – стратегия самоконтроля – анализа деятельности, формулирования критериев для оценки промежуточных результатов деятельности и сопоставления их с задуманным.
   По указанным выше причинам дети «пролетают» этот период, не приобретая важных для дальнейшей (прежде всего учебной) деятельности компонентов саморегуляции произвольной деятельности. Другие ребята не принимают их в сюжетно-ролевые игры, так как они могут, быстро истощившись, прервать игру, отвлечься и забыть все договоренности. Более того, играть в «дочки-матери», «магазин» и «школу» современные «буратино» тоже не хотят. Они, как их сказочный прототип, предпочитают шумные «догонялки», бесцельную беготню в придуманной ими собственной «стране Дураков». Поэтому дети с СДВГ выглядят как либо невоспитанные, либо глупые или безвольные. Они, не умея самостоятельно регулировать свое поведение, быстро становятся «отверженными» в школьном микросоциуме. В будущем, практически в 100 % случаев они еще и плохо успевают в учебе, поскольку «не замечают» своих «глупых» ошибок, особенно в письменных работах.
   К сожалению, современные программы коррекции и реабилитации детей с СДВГ имеют преимущественно биологическую направленность, то есть стремятся улучшать работу мозга или влиять на поведение ребенка медикаментозными средствами. Либо же это так называемые нейропсихологические практики, которые преследуют ту же цель – помочь мозгу справиться с той реальностью, с которой он сам справиться пока не может. И в том и в другом случае акцент делается либо на биологической причине, либо на психофизиологическом механизме нарушения произвольности.
   Еще в апреле 2006 г. в рамках I Международного форума «Охрана здоровья детей России» прошла конференция, посвященная СДВГ. Она показала, что большинство коррекционно-педагогических рекомендаций носит весьма общий характер (в индивидуальном и щадящем подходе нуждаются все дети, а не только дети с СДВГ). Предлагаемые методики тренингов с использованием нейропсихологической работы или популярные компьютерные технологии БИОС направлены на компенсацию имеющихся расстройств. Они воздействуют исключительно на лобные доли, то есть на кору головного мозга, и действуют сверху вниз, при этом сохраняя проблемы дезинтеграции или дефицитарности первых двух мозговых блоков (энергоснабжение, статико-кинетический баланс и операциональное сенсомоторное взаимодействие с внешним миром). Другими словами, основная нагрузка в подобных методиках направлена на продолжающий формироваться, а значит, наиболее уязвимый блок произвольной саморегуляции.
   Нередко с самого начала ребенку предлагается выполнять сразу несколько задач саморегуляции, что мало отличает ситуацию психологического тренинга от непосильной для ребенка с СДВГ ситуации школьного урока, где он должен сидеть спокойно, быть внимательным и сдержанным. Отсюда высокий риск декомпенсации при применении таких методик. Другими словами, от ребенка уже требуют регуляцию произвольности, а он не только еще не сформировал ее, но в таких условиях и не может сделать этого самостоятельно.
   Не умаляя важности и необходимости режимных и биологических мероприятий, заметим, что в этих программах упускается или попросту отсутствует важный социально-психологический аспект проблемы детей с СДВГ – уязвимость, а чаще невозможность способности к самостоятельному своевременному и полноценному формированию навыков саморегуляции произвольной деятельности, то есть развитию человеческого самосознания. Вот тут-то и необходима специальная программа профессионального психолого-педагогического сопровождения детей с СДВГ, их родителей, да и педагогов, обучающих таких детей.
   Для успешного сопровождения детей с СДВГ надо иметь в виду простую, но для многих неочевидную особенность – все они разные. Если попытаться как-то сгруппировать их «несхожести», то получится четыре дисгармоничных (акцентуированных) типа нарушений стратегий саморегуляции деятельности у таких детей. Для наглядности мы назвали эти типы синдромами и дали им узнаваемые имена: 1) синдром Буратино, 2) синдром Пьеро, 3) синдром Авось и Как-нибудь и 4) синдром двух поросят – Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа.
   При синдроме Буратино низкая сформированность у всех стратегий саморегуляции деятельности, но особенно страдает (практически не сформирована) стратегия целеполагания, планирования цели. При этом синдроме дети практически не способны самостоятельно определить цель своей деятельности. Именно поэтому они не могут или с большим трудом способны представить картину потребностного будущего, то есть испытывают выраженные трудности с предвосхищением будущего. В связи с этим подлинная деятельность (деятельность, основанная на постановке цели) в их жизни встречается крайне редко. В лучшем случае цели детей с «синдромом Буратино» либо расплывчаты, либо очень «приземленны», конкретны, предметно-функциональны. Складывается впечатление, что цель их жизни – не иметь никакой жизненной цели. Основные отличительные черты поведения детей с «синдромом Буратино»:
   1. Жизненная бесцельность (жизнь «сегодняшним днем»);
   2. Личностная поверхностность в отношениях (необязательность, беззаботность, беспечность, необъяснимый риск);
   3. Деятельностная несостоятельность (минимум самодеятельности – только при удовлетворении витальных желаний, да и то только тех, которые не требуют напряжения; такие дети деятельны только под нажимом внешних обстоятельств, но и в этом случае, как правило, ничего не доводят до конца).
   При синдроме Пьеро, наряду с такой же невысокой сформированностью всех стратегий саморегуляции, особенно страдает (практически не сформирована) стратегия моделирования, вычленения значимых условий, необходимых для реализации замысла. Эта метастратегия нацеливает человека в любой деятельности выделять основные условия, определяющие успех в достижении поставленной цели. Она устанавливает необходимость осуществить еще до начала действия мысленный анализ внутренних и внешних условий, влияющих на возможный успех.
   Как и при «синдроме Буратино», действия детей с «синдромом Пьеро» отличаются выраженными трудностями в достижении поставленной цели. Но у них это связано с тем, что в процессе деятельности они упускают главное, самое важное для достижения цели. При этом излишне большое значение они придают второстепенным деталям, мелочам. Если целеполагание у таких детей развито неплохо или их деятельность контролируется извне, то внешне это проявляется в стремлении к чрезмерной детализации программы действий, иногда в повышенной аккуратности, сопровождающейся потерей качества. В данном случае они не замечают и не выполняют «самую малость» – основное условие деятельности, ведущее к достижению цели (например, красиво оформляют тетрадь, но к сути работы могут так и не приступить). При неполноценности данной стратегии человек если и осуществляет эмпирический анализ, то все условия задачи (действия) рассматривает как равноценные, в одинаковой степени нужные для решения. Основными отличительными чертами поведения детей с «синдромом Пьеро» будут:
   1. «Мечтательность», трудности с началом действий, отсутствие самой направленности на поиск и осмысление основных условий достижения цели.
   2. Не выделяя главного, они вязнут в мелочах, деталях. В процессе деятельности не замечают значимых изменений ситуации.
   3. Они не уверены в своих действиях, не инициативны, в продуктивной деятельности крайне робки, легко останавливаются.
   4. Больше мечтатели, нежели деятели. Не уверены в своих силах. Тревожны. Чувствительны к внешней оценке. Испытывают трудности в социальной адаптации.

   При синдроме Авось и Как-нибудь уровень сформированности всех стратегий саморегуляции деятельности также невысок. Практически не сформирована стратегия программирования, планирования достижения цели. Такие дети не осознают необходимость обязательного создания в уме алгоритма реализации целевого замысла. Они не выбирают необходимых условий предстоящих действий, обходятся без предварительного планирования последовательности действий, ведущих к цели, то есть связанных с воплощением замысла.
   При этом синдроме действия человека носят случайный характер, хотя человек и может, и даже способен сформулировать свою цель и рассказать о своем замысле. Сама деятельность скорее нелепа, «несуразна». Создается впечатление, что для ребенка не важна последовательность действий, реализующих замысел, отсутствует сама потребность в предварительном продумывании механизма, условий и последовательности их использования в достижении цели. Человеку вообще не важно, какие средства будут использоваться. Он просто игнорирует значимость анализа путей и средств достижения цели. У детей с «синдромом Авось и Как-нибудь» внешне он проявляется в неадекватности, алогичности и чехарде действий. В лучшем случае такие дети могут быть неплохими фантазерами, придумщиками. Но что бы они ни придумывали, результат их деятельности с трудом можно оценить на «слабую тройку». Основные отличительные черты поведения детей с «синдромом Авось и Как-нибудь»:
   1. Они не озабочены необходимостью построения в уме основного способа реализации замысла. Они не стремятся сформулировать последовательность, которая позволила бы достичь цели (выбранной на этапе моделирования).
   2. Они невнимательны к условиям деятельности, деталям, негативно влияющим на выполнение задуманного (и делающим цель недостижимой). Детализация исполнительских действий минимальна.
   3. Для них характерны импульсивность и непредсказуемость следующего шага в деятельности; они игнорируют планирование путей и средств достижения цели. Степень соотнесенности алгоритма действий с реальными условиями осуществления деятельности минимальна.
   4. В их действиях и способах достижения цели – алогичность и чехарда.
   5. Основная стратегия их деятельности – метод «проб и ошибок».

   При синдроме Двух поросят – Ниф-Нифа и Нуф-Нуфа особенно страдает (практически не сформирована) стратегия самоконтроля. Это навык, предписывающий мыследеятельностному процессу постоянную оценку результатов своей деятельности (поведения), требующий формулировать критерии для оценки результатов промежуточных действий, и непрерывно контролировать их совпадение в процессе деятельности – замечать несовпадение с промежуточным результатом, учитывать возникающие рассогласования и своевременно принимать решения о коррекции исполнения.
   Дети с «синдромом Двух поросят» не контролируют эффективность деятельности, не видят своих ошибок. Они некритичны по отношению к собственным действиям, не способны взглянуть на себя со стороны. Такой ребенок в неудачах винит внешние обстоятельства, но только не себя. Даже если ребенок и формулирует критерии оценки результатов своих действий, они явно неадекватны. Нередко отмечается завышение критериев успешности, что приводит к излишней самоуверенности, некоторой легкомысленности, отсутствию взвешенной, критической оценки самих себя, своих действий и полученных результатов, даже когда последние не совпадают с намеченными целями (а это случается практически всегда).
   Основными отличительными чертами детей с «синдромом Двух поросят» будут:
   1. У них нет контрольных оценок для своих действий по ходу их выполнения.
   2. Отсутствие или неадекватность (занижение или завышение) субъективных критериев оценки результатов деятельности, особенно – ее рассогласования.
   3. Они неадекватно оценивают как рассогласование достигнутого результата и цели деятельности, так и причины, приведшие к этому. Переход от одного действия к другому необоснованны («И так сойдет!»).
   4. Им трудно гибко адаптироваться к изменению условий деятельности – принимать обоснованное решение о коррекции действий (то есть не наобум). У них нет склонности к произвольной коррекции действий.
   5. Их самооценка неадекватна (неразвита).
   6. Будущее не конкретизируется и видится ими в радужных красках.

   Итак, вы познакомились с различными вариантами «детской несостоятельности» – наиболее частыми видами неразвитости системы саморегуляции произвольной деятельности у детей. Вот только беда в том, что эти же варианты все чаще встречаются и среди взрослых. Взрослые люди, не смотревшие или недосмотревшие до конца фильмы Феллини. А может, не понявшие, что это все о них – типично-неприкаянных Буратино, Пьеро и прочих, и прочих… Нет. Нам совсем не хочется так завершать эту главу. Есть программы, есть люди, профессионально помогающие таким детям. Вы прочли книгу? Всё поняли? Тогда, если вдруг эта проблема коснется ваших детей, вы теперь точно знаете, что делать, где и у кого искать поддержку.

Вместо заключения

   Дорогие друзья! Мы с вами прошли нелегкий путь осознания человеческой сути, раскрыли секреты развития ее основания – самосознания. Мы надеемся, что определенная сложность содержания, с которой вы столкнулись, читая эту книгу, компенсируется важностью и актуальностью для вас ее замысла – попытки помочь родителям, вообще всем взрослым людям, желающим воспитать в своих детях самостоятельность, разобраться в этой непростой, но очень важной проблеме.
   Мы сконцентрировали ваше внимание на самосознании, как психологическом основании человеческой сути, того, что определяет понимание действительности, строит «образы мира» и определяет успешность психической активности человека – его произвольной деятельности. Показали неразрывную, можно сказать, родственную связь самосознания с сознанием, и одновременно – их функциональную автономность. Мы также обосновали, что наше сознание и самосознание говорят на языке смыслов, а осознаваемая нами реальность есть продукт динамической системы смыслов (ДСС). Именно ее дифференцированность – показатель уровневого развития самосознания. Мы с вами попытались обосновать и описать четыре таких уровня. Мы убедились, что уровень развитости самосознания определяется глубиной системы ценностно-мотивационных отношений, ценностно-смысловым содержанием «Я-образа». Мы с вами также убедились, что только благодаря развитию этой системы возможно более дифференцированное понимание действительности, адекватное воссоздание «образа мира», его смысловой реальности, самостоятельность и творческая продуктивность произвольной деятельности.
   Может быть, в чуть меньшей степени нам удалось раскрыть условия и механизмы развития самосознания, показать сложность становления творческого воображения. Эти темы требуют несколько иного формата изложения, а поэтому мы лишь коснулись их, чтобы показать всю сложность и многогранность этой тематики.
   В то же время у нас была возможность, и мы максимально воспользовались ею – подготовили подробные рекомендации по таким актуальным вопросам, как развитие в ребенке познавательного интереса и творческой потенциальности, а также подготовили программы по сопровождению детей, страдающих синдромом дефицита внимания и гиперактивности (см. Приложения №№ 5–7: «Рекомендации для родителей детей, испытывающих проблемы с саморегуляцией произвольной деятельности»).
   Самым ценным для нас результатом будет, если, читая книгу, вы проникнетесь крайне важной в воспитании мыслью о тесной взаимосвязи системы саморегуляции деятельности и системы ценностно-мотивационных отношений, опосредующей содержание «Я-образа», а значит, и структурно-смысловое содержание ДСС. В последних работах отечественных психологов, в частности, замечательного психолога В. И. Моросановой и ее коллег из Института Психологии РАО, показано, что система саморегуляции «первична» по отношению к самосознанию. Другими словами, только через развитие целенаправленной продуктивной деятельности возможно изменение «Я-образа» и выход на следующий уровень самосознания – это магистральный путь развития человеческой самости.
   В связи с этим мне вспоминается, как отец, обычный рабочий-токарь, взял меня, 11-летнего мальчишку, в кинотеатр на фильм «Добровольцы». У меня до сих пор перед глазами сцена, в которой один из главных героев, Алешка Акиншин, на гибнущей подводной лодке отдает собственный дыхательный аппарат своему другу.
   – Алеша, как же я жить-то после этого буду? – отказываясь, спрашивает его друг.
   – Счастливо… – отвечает Алексей.
   Высокий смыслообразующий потенциал фильма, конечно, трудно передать описанием одного эпизода. Но те, кто видел эту картину, надеюсь, со мной согласятся. По силе воздействия на развитие самости человека, с моей точки зрения, этот фильм стоит в одном ряду с такими картинами, как «Александр Невский», «Чапаев», «Коммунист» и «Офицеры». Во всяком случае, когда я подхожу к Вечному огню у Могилы Неизвестного Солдата в Александровском саду, то этот солдат для меня – немножко Алешка Акиншин, немножко Ленька Королев из «Замоскворечья» Булата Окуджавы, и Аркадий Дзюбин, и Сашка с Уралмаша из кинофильма «Два бойца».
   Очень важно, что читают и смотрят, к каким героям тянутся наши дети и внуки, в какую деятельность мы их вовлекаем, что сами считаем самым важным и главным в этой жизни и что мы делаем на их глазах. Но еще более важно то, что изменяется в них после этого, к каким действиям приводят эти «встречи». В какую сторону меняется их самосознание и меняется ли вообще?
   Эту важность развития самосознания мы и старались пронести, как лейтмотив, в нашем совместном исследовании основания, условий и механизма становления человеческой сути. Здесь действительно есть над чем призадуматься всем нам, если мы не хотим повторить судьбу граждан древнего Рима.
   «Подвижки» в этом важном деле должны происходить не на уровне отдельных министерств и даже не президента страны. Речь о нас, о взрослых людях, живущих в России и думающих о будущем Родины. Что-то большое, связанное с самосохранением нации должно заставить нас всех вернуться к нашим детям. Задуматься, что же мы хотим в этой жизни? Зачем живем? Иначе…
   А что иначе? Да ничего. Просто уж очень «деловые» у нас соседи. Особенно с Востока… Так что думайте, «дорогие россияне». Успехов вам в этом непростом деле. А я, автор этой книжки, буду рад, если хотя бы немного сумел помочь вам.

С уважением, любовью, верой и надеждой,
Ю. Белехов

Юрий Белехов После трех не поздно!