Александр Смородин
Жизнь. Срез для диагноза

   Это срез с нашей реальной жизни
   простой и непредвзятый, сделан
   на уровне обычных людей с разными
   взглядами на жизнь и общество,
   а диагноз здоровы мы или больны
   сделает каждый сам.

   © Смородин А.Ф., 2014
   © Санкт-Петербургский государственный политехнический университет, 2014

//-- * * * --//
   Все в этой жизни поделено от недр до помоек и свалок, на которых есть что-нибудь путное. Никого нигде не ждут и не собираются пускать. Книги, телевидение и сериалы сутками занимаются прогонами красивой жизни. Надуманные пустышки, не имеющие ничего общего с реальностью, втюхивают людям мысль о всеобщем благополучии, ну а если ты не такой, то ты исключение, неудачник и неумеха. Иди обманывать людей, воровать или грабить и все наладится. А в жизни таких флибустьеров ждет не только удача, но и серьезные люди в форме или без нее, которые возьмут в оборот и за свободу или жизнь отдашь не только добытое, а в придачу все, что имел до этого.
   И бежит наша жизнь, накрепко привязанная к ценам на нефть. Цены растут, бюджет наполняется и кому капельками, кому ручейками, а кому потоками деньги наполняют карманы, согласно статусного положения. Развитые страны отвечают на рост цен, печатанием долларов и евро, идет бойкий обмен бумажек на нефть. Рубль крепчает, валюты хватает, чего заботиться об отечественном производстве, когда казна полна.
   Когда цены взлетают несуразно высоко и в обороте появляется слишком много бумажных денег, ценам подрезают крылья и начинается финансовая лихорадка, с красивой упаковкой экономический кризис. Для нас это действительно кризис, ведь мы кроме продажи сырья, ничего делать не можем. А еще кризис это благодатное время для переделов, перехватов, перераспределения и наращивания состояний. Но это дела для тех, кто власть и деньги имеют. Повторяются они с цикличностью восемь – десять лет. А между ними барахтаются и пытаются что-то делать активные, целеустремленные натуры, пассивные и слабые спиваются или ударяются в наркотики.
   Не могут, все активные устроится в банки и успешные фирмы олигархов и бизнесменов, схвативших и удерживающихся на гребне финансового благополучия. Да и берут туда, а точнее покупают людей, олицетворяющих связь с властью и нужными структурами, от которых зависит само существование фирмы и ее успешная деятельность. Случайные работники в них редкость, ископаемое, необходимое для выполнения квалифицированной работы.
   Остальные активные, отученные верить всему и всем, не ожидая ни от кого помощи и поддержки, устраивают свою жизнь сами. Нищета и кризисы обходят их стороной, потому что они независимы и трудятся.
   Они прилагают свои мозги и силы в разных сферах, направлениях, с разной степенью полезности и доходности для себя, других, государства в целом. Это раньше декларировалось, что раньше думай о Родине, а потом о себе. А теперь больше думают о том где, сколько, за счет каких усилий, можно добыть денег. Тем более, что и Родина, для многих не всегда ассоциируется с патриотическим смыслом, а является лишь местом жительства на данный момент. Так что моральные тормоза сняты, а размер добычи определяется возможностями добраться до крупных кусков и провернуть операцию по их захвату.
   Вот в этих двух линиях жизни, двух обычных людей, как в калейдоскопе событий, показаны способы выживания их и окружения. На пользу это нам, во вред, или так нам и надо, решит каждый. Про масштаб всего происходящего можно сказать следующее, что срез сделан с нескольких десятков средних единиц нашего общества, а чтобы понять их реальное влияние, надо умножить, как минимум, на сотни тысяч. Такова наша жизнь в период полураспада.

Глава 1

   Сергей Васильевич Маликов, растормошенный наглым звоном будильника, нехотя встал, подошел к окну, за которым шел мелкий, нудный дождь и только-только начал оживать изрядно промокший и посеревший от осенних ночей Петербург.
   Часы показывали восемь. Проходя мимо зеркала, он увидел лицо давно знакомого мужика лет пятидесяти с сединой на висках и жесткой черной щетиной на скулах, щеках и подбородке. Ни дать, ни взять – лицо «кавказской национальности». Сходство стопроцентное. Только уж по поводу не дать – это уж дудки, а по поводу не взять, это уже точно, прошло то время, когда могли взять, пока, по крайней мере, прошло.
   А теперь о Кавказе. Сходство было не только стопроцентное, а двухсот процентное и его национальность полностью соответствовала этому определению. Его мать Арина Саркисовна – армянка, а отец Вахтанг Георгиевич – грузин. Оба они происходили из небогатых сельских семей, двух бывших союзных республик. Они не были не физиками, не лириками. Это были бойкие молодые люди дарившие, далеко не безвозмездно, дары южных полей, садов и виноградников, северным русским братьям, а обратно отправляли, редкую тогда импортную одежду, ковры и прочую дорогую престижную всячину.
   Там на рынке и познакомились, пригляделись друг к другу, понравились и дома, и на работе, после чего решили заключить брачно-коммерческий союз с целью построения коммунизма в одной отдельно взятой семье.
   Так как в те послевоенные годы правил Сталин, обстановка в Грузии была несколько свободнее, чем в остальных республиках, фамилия Мелидзе стала предпочтительнее. На вновь созданном семейном совете было решено, не отдавать ни копейки прибыли в чужие руки, для чего ввести разделение рынков, республик и сфер влияния.
   Отцу, как мужчине, был выделен неустроенный, бескрайний Север. Матери – Юг, в районе Кутаиси, недалеко от которого жили его родители, под приглядом, опекой и патронажем которых находилась представительница прекрасного пола.
   Благодаря разумной и рациональной организации торговли, эффективность ее значительно возросла, доходы позволили не только расширить дело до максимально возможных по тем временам пределов, но и обеспечить жизнь с высоким уровнем достатка и даже сделать неплохие накопления. Жизнь была отличной и молодые, позволили себе завести ребенка.
   Так в год полувекового юбилея двадцатого века появился на свет Серго Вахтангович Мелидзе, с гремучей, бурлящей армяно-грузинской кровью и генетической коммерческой закваской. После его рождения, материнские заботы начали вытеснять коммерческие, эффективность налаженной системы торговли стала потихоньку снижаться, доходы упали, молодая мать потихоньку вообще вышла из дела.
   Вахтанг Георгиевич продолжал свою деятельность на российских просторах, все реже и реже приезжал домой, ограничиваясь передачей или переводами по почте денег на содержание жены и ребенка. По истечении трех лет визиты и финансирование были полностью свернуты, в связи с обретением очередной семьи на новом месте пребывания в России.
   Вкусив по полной программе одиночества, холодного отношения со стороны родителей мужа к армянке невестке, поняв, что молодость уходит, а нужда вот-вот начнет наступать, Арина Саркисовна принимает радикальные решения. Она разводится с мужем, который с поразительной быстротой оформил все необходимые для этого документы, распродает все нажитое имущество и уезжает домой в Армению.

Глава 2

   Нельзя сказать, что это было радостное возвращение, но в Грузии она была для всех чужой, о втором браке с грузином и речи быть не могло, хороших знакомых у нее и так было немного, а после того, как вышла из коммерции и последние, исчезли тихо и незаметно.
   Мальчик к тому времени только начал говорить, а так как в Грузии он был все время только с матерью и разговаривать с ребенком на родном армянском, ей было проще и естественнее, он заговорил на армянском языке. Поэтому с языком проблем не возникло. Вышла другая неувязка, несоответствие фамилии, имени и отчества месту проживания.
   Молодая мать решила и эту проблему, используя свои родственные связи, устроила замену свидетельства о рождении своего ребенка, его стали звать Суреном Вагановичем Меликяном, уроженцем города Степанокерт. Так с грузинской частью его короткой биографии было покончено.
   Возвращение дочери с ребенком существенно добавили трудностей в жизни родителей, но было воспринято как предсказуемый, неизбежный факт, который раньше или позже должен был произойти. Так, только что переименованный Сурен, попал на попечение бабушки и дедушки, а его мама стала ездить на работу в находящийся неподалеку Степанокерт.
   Как и всякой молодой женщине, семейно неустроенной, Арине хотелось внимания, поклонников, а еще лучше своей семьи. Хотелось быть на виду, на людях. Она уходит со швейной фабрики, где можно было сносно заработать, продавцом в отдел мужской галантереи промтоварного магазина, на вдвое меньшую зарплату. Родителей её поступок с одной стороны раздражает, а с другой стороны они понимают, жалеют её, хотят, чтобы личная жизнь у нее устроилась.
   Точно сделанный расчет, симпатичная внешность и накопленный небольшой жизненный опыт сделали свое дело. Через полгода работы, она находит свою половину, а еще год спустя, после двухсторонних примерок и проверок, так как оба уже обжигались в этой жизни, тихая незаметная свадьба.
   Помня о том, что стоит погоня за деньгами и финансовым благополучием, Арина Саркисовна резко опускает планку своих требований и запросов в угоду ладу и нормальным семейным отношениям. Кроме того, она поняла, что ее новая половина начисто лишена каких-либо коммерческих начал, это обычный мужичок трудовичок, требовать от которого большего было делом абсолютно бесполезным.
   Вместе с новой семьей, пришли и проблемы, решить которые в пятидесятых годах было очень непросто. Еще раз, нажав на все родственные педали, она смогла получить комнату в коммунальной квартире, то есть предельно возможное по тем временам жилье.
   Маленький Сурен не вписывался ни в небольшое жилье, ни в планы увлеченных свиванием своего нового гнезда молодых супругов, поэтому он почти все время проводил с дедушкой и бабушкой.
   Будучи неглупой женщиной, Арина Саркисовна решила покрепче привязать к себе нового супруга, подарив ему ребенка. Однако, вместо одного, задуманного ребенка, на свет появились две малышки двойняшки, которые на долгие годы внесли свои коррективы в финансовую и личную жизнь, повязав по рукам и ногам молодых родителей.
   Быстро летели годы, Сурен, окончил школу, был уже не маленьким, надо было думать о дальнейшей жизни. Бабушка с дедушкой стали старыми и смотреть за повзрослевшим внуком становилось все больше не под силу. Мать, видя огромную разницу в характерах второго мужа и сына, сводить их вместе не решилась, да и Сурен не чувствовал никакой привязанности к родителям и их новой семье, так как рос отдельно.

Глава 3

   Школа за спиной, Сурен стал взрослым. Взрослость – это не когда тебе дали паспорт и оставили все, как было раньше. Это и не когда вставил в рот первую сигарету, или влил в себя первую рюмку.
   Взрослость – это когда у человека появляется необходимость выбирать, делать первый шаг, который задает тон всей последующей жизни. Для меньшинства все решается заранее родителями, их положением, образом жизни, интересами и дети идут строго по этому пути, старательно выложенному и выглаженному.
   К остальным взрослость, как и всё в нашей жизни, приходит неожиданно и внезапно. Большинству приходится не вполне осознанно, инстинктивно, часто в противоречии всему и всем, выбирать специальность, дальнейший способ жизни и место в ней.
   Наиболее прагматичными в этой ситуации оказываются девушки, которым замуж вроде рановато, а работать не хочется ввиду отсутствия специальности и квалификации, вот они и продлевают свои школьные годы. Они идут учиться дальше и своей усидчивостью, настойчивостью отбирают значительное число мест у ребят.
   Ни работа, ни армия, Сурена не вдохновляли, вообще труд на государство, на какое-то общественное благо, никогда не культивировался на Кавказе и Закавказье. Посему стремление передать его в чужие руки, а самому заняться благами для себя и своей семьи, было более почетным.
   Уйти от армии можно было тремя путями: откупиться, поступить в институт, пуститься в бега. С трудом обеспечивающие жизненный уровень, характеризующийся формулой «не хуже других», мать и отчим насилу сводили концы с концами, поэтому ни о каком откупе не могло быть и речи.
   Сурен, посчитав, что бегство от армии может быть вторым этапом избавления, выбрал пробный шар – институт. Осталось выбрать куда пойти. Требования: большой город, но не Москва, низкий конкурс, преимущество юношей, заинтересованность в приеме и удержании их на учебе вплоть до второгодничества, наличие стипендии на первом этапе и обязательно общежитие. Все остальное значения не имело, так как учиться до конца, получать специальность, а тем более работать по ней, он не собирался. Выбор пал на Ленинград. Он с блестящими трояками поступает учиться на библиотекаря.
   Так началась студенческая жизнь в группе из трех ребят и двадцати двух девушек. Обламывать свои зубы о гранит науки Сурен не хотел, зато очень быстро довел до ушей преподавателей и одногруппников историю о трудной и необеспеченной жизни, заставляющей много трудиться, чтобы выжить. Сил заниматься хватило только на неполный первый месяц. Общие лекции на потоке, сводные по две – три группы посещать не хотел и очень быстро научился прощать себе эти прогулы.
   Прогулы старательно камуфлировались, а незнание предметов списывалось на трудности усвоения из-за плохого знания русского языка и тяжелой трудовой жизни.
   После первого месяца учебы исчезли даже самые незначительные усилия в учебе. На первой же сессии после полнейшего провала на экзаменах, из жалости всеми преподавателями, были выставлены цельнотянутые трояки, он понимал, что повторения такой сессии быть не может, поэтому перед второй сессией он оформил академический отпуск, подаривший еще год отсрочки от армии и бесплатную крышу над головой.
   В общежитии, по договоренности с комендантом, Сурену была выделена маленькая комнатка на одного, которая раньше была кладовкой. Сделано это было для того, чтобы он не доставлял неудобств соседям по комнате своеобразным режимом и образом жизни.
   На третий год не начатое высшее образование оказалось законченным. Но за это время очень много воды утекло.

Глава 4

   Единственным знаменательным в биографии Бориса Петровича Калинкина оказалось то, что он родился в один день и один год с так же неизвестным тогда Биллом Клинтоном. К сожалению, сюжету Марка Твена по книге «Принц и нищий», не суждено было сбыться, так как их судьбы были надежно разделены океанами, идеологиями, мировоззрениями и не могли пересечься.
   Обычному ребенку, обычных родителей, рожденному в центральной России в послевоенные годы была приготовлена прямая советская дорога. Сначала надо было «учиться, учиться и еще раз учиться…». Все это надлежало делать с энтузиазмом и небольшой степенью политизации, как-то вступлением в октябрята, пионеры, комсомольцы. А дальше начиналась жизнь, отбор и судьбы, у кого они не были сделаны родителями.
   В средних и малых городах общеобразовательный уровень населения был ниже, чем в крупных городах и инженеры в них чувствовали себя более уверенно, имели лучшие перспективы в жизни, по сравнению с рабочими, что и рекрутировало детей на получение образования. Не озвучиваемое вслух нежелание родителей видеть своих детей на физической, порой грязной и тяжелой повседневной работе, заставляло их воздействовать на детей и делать все возможное и невозможное для реализации этих целей.
   В отличие от перегретых южных народов с расплывшимся от солнца моральным обликом, большинство жителей России искренне верили в светлое будущее и десятилетиями трудились на благо государства, едва дотягивая от зарплаты до зарплаты. Это было массово, это было почетно, это было по-государственному морально.
   Первое самостоятельное решение было им принято в четырнадцать лет, по причине ущемленного подросткового самолюбия. На выпускном вечере, посвященном получению свидетельства о неполном среднем образовании, классная руководитель раздавала всем советы и прогнозы на дальнейшую жизнь. Когда дошла очередь до круглого троечника Калинкина, не проявлявшего рвения ни в чем, что связано со школой, прогноз был как бесконечная, слякотная осень: домучай, отслужи, работай. Даже особенно и в восьмой класс не приглашали. Подумаешь. Ну и не надо.
   Решение принято, собраны документы, горный техникум ждет еще одного дитя подземелья. По дороге встретил одноклассника, который сообщил, что он там был, документы уже не принимают. Разворот на сто восемьдесят градусов, на автобус в обратном направлении и через полчаса документы в строительном техникуме. Полуторамесячная средненькая работа с учебниками и учащийся первого курса готов к овладению науками. Возможность получать стипендию, заставляет поднять на необходимый для этого уровень нижнюю планку успеваемости. Полное отсутствие амбиций и нежелание убиваться в учебе, создает верхний предел успеваемости. Так болтаясь между верхним и нижним уровнем, проходит четыре года учебы и приходит квалификация техника-строителя.
   Как потом оказалось, одноклассник про горный техникум приврал, от него не взяли документы из-за того, что в его характеристике было написано, что он имел нехорошие контакты с милицией. Неизвестно, как бы сложилась судьба Бориса, если бы этой встречи не произошло.
   Надо отдать должное, что все специальные дисциплины в техникуме, учились более серьезно и четверки по ним были вполне заслуженными. Так что строительство от такого кадра не проиграло.
   В те времена, служба в армии, как и по Конституции, была священной обязанностью. Не идти в нее мог только очень больной или очень хитрый и то, и другое, вызывало неоднозначную реакцию сверстников и окружающих. Призыв в нее проводился только осенью и между окончанием техникума, и призывом оставалось семь – восемь месяцев работы по направлению. Необходимость получения высшего образования уже прочно сидела в мозгу и планах, тем более что уже какая – то часть пути уже протоптана в техникуме. Было решено устроить пробу сил. Собраны документы и сданы на факультет заочного обучения Ленинградского инженерно-строительного института. От армии это не спасало, чистая проба сил и не более. Абсолютно, без каких либо надежд и подготовки, вступительные экзамены были провалены. Осталась наука, что институт нахрапом не возьмешь, надо готовиться. А еще остался комплект документов в институт. Впереди армия.

Глава 5

   Покончив со средним образованием и выполнив первую часть задуманного жизненного плана, Сурен приступил к получению высшего экономического образования. Понимая, что учеба в институте и даже его окончание не принесет ему денег, он лег на другой курс более близкий ему и многообещающий.
   Так он начал проходить курс прикладной рыночной экономики в национальной бизнес академии. Он понял, что рынки и уличная торговля в руках выходцев из Кавказа, Закавказья и Азии. Все они и в руках не держали книг по экономике, рыночным отношениям и в большинстве своем даже не слышали о Карле Марксе. Но они прекрасно знают, как не платить налоги, давать взятки по – минимуму, собирая нужную сумму вскладчину, как угрожать и приводить угрозу в действие чужими руками, оставаясь в тени. А это уже элементы реальной рыночной экономики при попустительстве и соучастии государства.
   Его все больше тянуло на рынки, где можно было поболтать на родном языке, иногда что-то заработать на выгрузке или подвозке грузов. Ему очень хотелось стать чем-то своим, но войти в эту жизнь с пустыми карманами было нереально. Единственное, что могло немного помочь в устройстве на рынке, так это только земляческие связи. При прочих равных условиях, кровная близость срабатывала. Иногда она давала подработку, иногда защиту. Он примелькался на рынке и получил кличку «Студент».
   Главное, что прочно засело в мозгу Сурена – это толстые пачки денег, распиханные по карманам и небрежно передаваемые друг другу. Они вели себя как хозяева жизни на рынках, сбиваясь в кучки около своих автомобилей, смотрели с наглым превосходством на горожан и отпускали пошловатые глупости, проходящим молодым женщинам.
   Вскоре он смог установить, что все в жизни уже давно поделено, все находится под чьим-то контролем и тебя терпят только до тех пор, пока твой интерес не переходит дорогу другому.

Глава 6

   Подработки не давали стабильного заработка, а хотелось сразу много и постоянно. Но, тем не менее, деньги у него пусть небольшие водились, иногда он пускал их в оборот.
   Сурен уже неплохо ориентировался в оптовых и розничных ценах, он начал перехватывать сельских жителей, приехавших не ко времени, намотавшихся по рынкам, отчаявшихся хозяев продукции, готовых отдать ее хоть за какие-то деньги, лишь бы не везти ее назад. Здесь он срубал капусту по полной программе, скупал партию и тут же, в одно касание, перепродавал хозяину торгового места, жалея, что не может продать ее в розницу сам.
   Он терпеливо дежурил днем у рынка, пока все были заняты торговлей, высматривал залетных поставщиков, быстренько заключал сделку, а если кусок был очень большой и не мог сам проглотить, подключал хозяев, снимая комиссионные за посредничество. Хозяевам его деятельность совсем не нравилась, они пытались отвадить его от только что налаженного бизнеса.
   – Послушай, Студент, прекрати это делать, – говорили они, – занимайся своим делом, а оставь наше – нам.
   – В чем дело? Чем я вам мешаю? – Отвечал им Сурен. – Все лохи случайные, ничьи, товар ничей. Или вас жаба давит, что еще кто– то немного заработает, кроме вас?
   – Послушай, не лохи здесь случайные. – Объясняли ему, – Ты здесь случайный. Ты перехватил лоха, сломил ему пополам цену и ободранного, перепуганного отпустил, не узнал, откуда он, что у него еще есть и сколько. Да он на этот рынок больше в жизни не появится и с нашим братом никогда на контакт не пойдет. Да еще и десятерым другим скажет. Ты это соображаешь?
   Он все отлично соображал, но он понимал и другое, что если он не будет перехватывать, лох пойдет к хозяину, деньги уплывут мимо него. Но недовольство этим видом деятельности Студента нарастало и нагло торчать у рынка днем, значило нарываться на откровенный скандал.
   Надо срочно решать вопрос дневного занятия. Утренняя разминка на разгрузке и доставке, а если ее нет, турне по другим рынкам. Кузнечный рынок один из самых дорогих и элитных, все цены на нем, в том числе и оптовые выше, чем на остальных. Сурен начал зарабатывать на разнице цен.
   Свободным утром, он пробегал места выгрузки товара по другим рынкам, увидев достойный, внимания, товар заводил, умный уже разговор, как учили хозяева. Спрашивал откуда он, что есть еще и сколько, за сколько хочет отдать. Затем чуть приподнимал цену и договаривался про день доставки. Между официальной и реальной ценой, всегда оговаривался зазор, который составлял его заработок, кроме комиссионных с хозяев. Машину встречал заранее и приезжал вместе с ней на рынок с видом, что добыл товар за тридевять земель. Если попадал человек, впервые приехавший на рынок, то товар безбоязненно прямо везли на Кузнечный рынок и договаривались на дальнейшие поставки. Выводы из наставлений были сделаны, но не полные.
   Он не знал того, что рынки это сообщающиеся сосуды. Не зря русский ученый Ломоносов говорил, что если где-то, чего-то прибудет, то где-то убудет. А за этим следят и следят зорко.
   Было четко установлено, что после разговора с молодым, шустрым, горным орленком с рынков стали безвозвратно улетать поставщики, внося сумятицу в поставки и соответственно в доходы. Не стоило большого труда обнаружить их на Кузнечном рынке под опекой и дирижерством Студента. Ему в который раз объяснили, что он занялся не своим делом, что он поднимает оптовые цены на товары, тем самым уменьшает долю доходов собратьев и к тому же лихорадит рынки.
   Он к тому времени поднабрал денег, опыта перепродаж и ходил с деловым видом преуспевающего коммерсанта, заключающего сделки.

Глава 7

   Сурен уже почти полностью переключился на большие перепродажи, перестал заниматься разгрузкой и подвозкой, потому что они занимали утренние часы и мешали заключать сделки, а вырученные деньги разнились существенно.
   Последнее предупреждение, очень жесткое и серьезное, ставило его в сложное положение. Не наследить, перехватывая машины, он не мог, прекратить – означало перейти на случайные, копеечные, по новым масштабам доходы. Выход один, надо избавляться от следов, для чего позарез нужна была машина. Обычная легковая, в которую можно было перегрузить триста – четыреста килограммов товара и не светиться с перехватом. И второе условие, машина должна быть надежной, потому что его познания в технике, колебались возле нулевой отметки. Ремонты и обслуживание, на стороне, часто были низкого качества при низкой цене. Чем выше качество ремонта, чем выше цена, да и то это правило далеко не всегда соблюдается. Кроме того, денег как всегда жалко и вечно не хватает, а содержание железного коня накладные расходы. Как ни ставь ударение в предпоследнем слове.
   Приличная машина в те времена стоила не менее пяти тысяч. Он имел около трех тысяч. Плюс к тому у него было большое желание купить машину. Минус, что его могли в любую минуту лишить возможности зарабатывать и вообще выгнать с рынков. Он напряженно думал, как решить эту арифметическую задачу с плюсом и минусом, с наибольшей выгодой для себя.

Глава 8

   Решение пришло само, быстрее, чем он мог предположить. На одном из перехватов к нему подошел человек, без каких – либо примет и особенностей, и спросил:
   – Я вижу, что ты парень здесь неплохо ориентируешься, не можешь ли ты вывести на серьезного хозяина, с которым можно обговорить одно дело? Поможешь – отблагодарю.
   – А с чего ты решил, что я смогу тебе помочь? – прямо в лоб спросил незнакомца Сурен. – И, вообще, почему ты напрямую не подойдешь к какому-нибудь хозяину?
   – Все не так просто, как тебе кажется. Товара имеется большая партия, сбывать ее мелким оптом долго. Кроме того, нет никакой гарантии, что при передачи очередной мелкой партии, хозяин не приведет знакомого из УБЭПа и они все остальное конфискуют, да еще и деньги заберут за то, чтобы дело уладить. Вот я и присматриваюсь, чтобы войти в это дело мягко. Видел тебя здесь за эту неделю три раза, когда ты с поставщиками свои вопросы решал. Вот поэтому и решил поговорить с тобой, товар ведь ты наверняка ищешь для других хозяев, а значит, имеешь кой-какие выходы. Ответ мой тебя удовлетворил?
   – Удовлетворил, да не совсем. – Ответил Сурен. – А вдруг ты сам из УБЭПа и где гарантия, что не повяжете нас при покупке левого товара, может еще и ворованного, и плакали не только денежки, но и свобода. В какое положение попаду я, сдам человека за его же деньги.
   – Ну, в общем, ты поступай, как знаешь. Единственное, что я могу показать это свой паспорт, чтобы ты убедился, что я не ленинградский мент, а паспорт выдан десять лет назад в городе Львове на Украине и прописан там же. Я думаю, чтобы вас ущучить менты могли придумать способ проще. Тем более что не только в помощниках, но и в друзьях с ними никогда не был. Где ты видел такого мента… – он расстегнул рубашку, обнажил профессиональные татуировки.
   – Ну ладно, УБЭП вроде бы отпадает, но и такая характеристика тоже не подарок… Подожди, давай сначала решим из-за чего ведем беседу, что за товар, что с него можно иметь?
   – Речь идет об импортных консервах, партия машина за пять тысяч, реальная стоимость при низкой розничной цене – пятнадцать тысяч. Тройной подъем. Спросишь, почему так дешево? Пока ничего сказать не могу – это не та тема, о которой можно звонить первому встречному на всех перекрестках. Будет интерес, будем решать все вопросы дальше. Долго с ответом не тяни, еще пара человек думает, только не дури и не динамь.
   Так, даже не сказав своего имени, показав только фотографию в паспорте, место и дату выдачи паспорта, а также прописку ловко прикрыв конкретный адрес улицу и дом, незнакомец ушел к станции метро.
   Паспорт был подлинный, фотография не переклеена, место выдачи и прописка пропечатаны четко, это зоркие глаза Сурена увидели хорошо и сомнению не подвергались. То, что он не хотел светиться тоже вполне естественно, а если бы паспорт был липовый, то и прятать данные необходимости не было, больше открытости больше доверия.
   Сурен минут десять постоял, переваривая случившееся, так и не решив для себя хорошо это или плохо и как поступать дальше. Поискать хозяина и сдать сделку за двести пятьдесят – триста рублей, один вариант. Занять в долг три тысячи и потянуть сделку на себя, можно получить до десяти тысяч рублей себе, оставив пять тысяч хозяевам на реализацию. Одну тысячу, из своих имеющихся трех, он оставлял в уме, на съем гаража для разгрузки и хранения товара, а так же на транспортные расходы по развозке товара для реализации. При этом варианте ему вырисовывалась собственная машина и деньги на получение прав. Третий вариант не рисковать и не ввязываться, даже не рассматривался.
   Два дня, из отведенных ему трех, он решил потратить на поиски возможностей взять деньги взаймы, а если не получится, то третий использовать на быстрый поиск заинтересованного компаньона. Начать поиск денег он решил со своего приятеля и земляка Арама, который вот уже десяток лет торгует на рынке, знает все обо всем и обо всех.
   Арамчик, встретил его доброжелательно и уже по внешнему виду Сурена понял, что его привели какие-то серьезные проблемы. Сурен выкладывать на стол все карты не стал, чтобы не выяснилось, что он хочет заработать на заемных деньгах, не взяв в долю владельцев. Поэтому он решил не говорить о цели долга, рассчитывая, что этот вопрос решится как-то сам собой, или найдет причину по ходу пьесы.
   – Студент, ты чего сегодня весь такой возбужденный и неправильный? – спросил его Арам.
   Сурен держал паузу, обдумывал с чего начать и как повести разговор.
   – Что за проблемы? Хотя какие у тебя могут быть проблемы, только две – женщины и деньги. Так что – первое или второе? – повторил вопрос Арам.
   – Второе. – Пробурчал Сурен.
   – Сколько?
   – Три … – сказал тихо Сурен.
   Арам полез в карман за кошельком и спросил:
   – Чего три? Рубля, десятки, сотни…
   – Тысячи… – Бесцветным голосом, сказал Сурен.
   Рука Арама, не спеша вылезала из кармана. Она как бы решала, сложиться ей в комбинацию из трех пальцев, или выкинуть еще более красноречивый жест.
   – И всего-то…
   – Угу… – кивнул Сурен.
   Пауза затянулась, как петля на шее приятелей. Первым, как более бывалый, пришел в себя и нарушил молчание Арам:
   – Ну и где же тебя так угораздило? – спросил он.
   Сурен молчал, потому что бортовой компьютер ничего путного подсказать ему не мог.
   – Проигрался в карты? – строго спросил Арам.
   Сурен кивнул, молча, отмечая про себя, что вот причина и найдена.
   – Срок оплаты долга? – прорычал Арам.
   – Три дня.
   – Соскользнуть нельзя?
   – Не получится, достанут не меня так родителей.
   – А какая у тебя возможность вернуть долг, срок возврата? – задавал очередной вопрос Арам.
   – Максимум через два месяца. Тут у меня появляется возможность неплохо заработать, если не сорвется, должен получить достаточно. Хочу одному крупному оптовику помочь раскидать большую партию товара. Заодно с глаз хозяев соскочу, а то ведь я тут как бельмо на глазу, ты же знаешь…
   – Да, это все так, но… Ну ладно, я тебе не благотворительный фонд и не Рокфеллер какой-нибудь и сам таких денег дать не смогу, я переговорю с двумя – тремя земляками, если смогут выручим, ну а если откажут, сам понимаешь… Кроме того, ведь ты понимаешь и знаешь условия долга – десять процентов в месяц, не отдал в срок два месяца – тогда на счетчик, а это уже не просто серьезно, очень серьезно. Согласен, потому что я должен знать, как мне с ними разговаривать. Отсчитав мысленно от десяти тысяч, три тысячи шестьсот, Сурен согласился. Арам пообещал дать окончательный ответ завтра утром.
   Чтобы не терять времени даром Сурен начал заниматься зондированием вопроса о съеме гаража на два месяца. Для того, чтобы выиграть впоследствии на транспортных расходах он подыскивал капитальный охраняемый гараж в центральной части города, чтобы не гонять каждый раз через весь город. Аренда гаража в центре города оказалась в два раза дороже, чем на окраине, но пришлось и с этим смирится, выбрав на всякий случай два наиболее дешевых варианта. Сумма предполагаемых доходов еще немного подтаяла, но еще не опустилась ниже шести тысяч, вожделенной цифры Сурена.
   Всю ночь он обдумывал детали предстоящей деятельности, обыграл всевозможные ситуации, с нею связанные, все вроде бы укладывалось в задуманную схему. Утром он помчался на встречу с Арамом. Их встреча носила более деловой, чем приятельский характер.
   – Я поговорил. Они дадут по тысяче под процент. Я тоже иду, как гарант. Я им сказал, что тоже даю тысячу, но давать не буду, так как они и мою башку повредить могут, а это в мои планы совсем не входит. Поэтому для них это будет вроде амортизатора, что я тоже пострадавший. Для меня эта тысяча тоже не будет лишней, если ты пролетишь с отработкой долга и придется выкручиваться с возвратом. Дело не шуточное, в такие игры не играют. Придешь в семь вечера ко мне домой с документами, напишешь всем расписки, обращение к матери, в случае чего, продать какое-то имущество и расплатится по твоим долгам, потому что речь идет как минимум о третьей части дома.
   Сурен был согласен на все, только бы достичь желаемого и заработать недостающие на машину деньги. Пока все складывалось хорошо и не вызывало беспокойства. Вечером деньги были получены и написаны долговые обязательства.
   Как долго тянулся третий день, казалось, что чуть-чуть короче полярного. Но всему приходит конец, в том числе и ожиданиям. Утром он был на месте гораздо раньше назначившего встречу мужичка. Стараясь не выдать свою заинтересованность и готовность, с нарочитым безразличием начал разговор:
   – Привет! Вот пришел поговорить более подробно про кота в мешке, которого вы собираетесь втюхать.
   – А готов ли ты купить этого кота? Нашел клиента, которому он нужен? Или просто любопытство разбирает?
   – Ты понимаешь, для того чтобы вести конкретный разговор, надо иметь полную информацию, что за товар, сколько его, почем отдашь, когда получим? Вот тогда я смогу может быть найти тебе человека, который его возьмет. – Сказал Сурен. – Я разговаривал с некоторыми людьми, они смогут взять, только должны знать ответы на все эти вопросы, потому что товар должен соответствовать их профилю торговли, не выставишь же на мясной прилавок консервированные ананасы. Ну, во-вторых, о моей доле пора поговорить более серьезно.
   – Ну ладно, слушай – сказал незнакомец. – На границе Польши и Украины была конфискована партия польской мясной тушенки, без качественно оформленных документов. Хозяина, пытавшегося ее провезти, выбили из игры, он отказался от нее, и она стала ничьей. Большую часть ее уже определили, осталось немногим более пяти тысяч банок, вот их и предлагают забрать. Они упакованы по сорок штук в полиэтиленовой пленке. Сто двадцать пять упаковок – пять тысяч банок. Что касается твоего вознаграждения, получишь, в добавку к положенным, на две упаковки больше. Да я думаю, что и с хозяина свой процент еще снимешь, вот и будет тебе плата за труды. Машина с товаром с товаром придет через два дня после принятия решения. Сегодня решение – через два дня машина. И еще одно, я должен точно знать с кем я имею дело, с хозяином – выезд только после знакомства с ним и решения вопроса о гарантиях. С тобой – значит, двое суток ты должен быть у меня на глазах, пока не придет машина. Поэтому все проблемы с хозяином, деньгами, местом приема товара, реши до того, как будет согласие. Не бойся, деньги с собой таскать не надо, расчет сразу после получения и выгрузки товара. С тобой тоже ничего не случиться, если ты или твой хозяин не кинет нас с покупкой. Просто пару дней поживем рядом, ведь ты же понимаешь, что это все не ближний свет и требует затрат денег. Купи себе продуктов, какие тебе нравятся, на пару дней, чтобы тебе было там комфортно, больше ничего не надо. Жить будем на небольшой даче, недалеко от города и электрички. Дача не в лесу, во дворе виселицы и дыбы для пыток нет.
   – Когда я должен дать окончательный ответ? – спросил Сурен.
   – Чем быстрее, тем лучше и меньше вероятности, что сделку перехватят другие. Остальное дело ваше, кроме гарантий.
   – Хорошо, я завтра утром дам окончательный ответ и если да, то сам буду в качестве залога. – пообещал Сурен.
   – Договорились. До завтра. – Сказал незнакомец, после чего они расстались.
   Сурен поехал к владельцу гаража, отдал ему деньги за два месяца вперед и получил один экземпляр ключей. Возврат ключей оговорили в течении двух дней после истечения срока, а если гараж понадобится еще, то деньги нужно принести за пятнадцать дней до срока.
   После этого он поехал в гараж, открыл его и внимательно осмотрел. Наметил четыре места, где можно было положить деньги для расчета. Внимательно обдумал требования к месту хранения. Оно должно быть постоянно на виду, в поле зрения. Не очень глубоко, чтобы не заставить товаром. Недоступно крысам или мышам, которые хоть и не пропьют, но закусить деньгами могут. Он нашел вполне приличную внутри, металлическую банку из-под кофе, положил в нее деньги, плотно закрыл и вставил в нишу между двутавровой балкой и стеной с ближней от входа стороны, заткнув снаружи тряпкой. Получилось неплохо, он одобрил свое решение.
   Теперь осталось обдумать только один вопрос рассказывать об этом кому-нибудь или нет. А что собственно он мог рассказать, с кем едет не знает, куда едет не знает, когда точно приедет тоже. Ну, в лучшем случае, после такого разговора покрутят пальцем у виска, на этом и все. Коли сам эту кашу заварил, самому придется и расхлебывать.
   На следующее утро они встретились, Сурен подтвердил свое согласие. Позвонив с ближайшего переговорного пункта в Львов, незнакомец повез его на дачу.

Глава 9

   Итак, впереди двое суток жизни с этим незнакомцем в наколках, который сегодня представился Олегом, от чего туман и страх перед ним не рассеялись, а ближе и знакомей он не стал, двигала Суреном только надежда на благополучный исход круто замешанной авантюры. Страх перед его прошлым, как минимум пара ходок у него за плечами, а такое уже формирует положение человека в жизни. Непонятно, что он может сделать, как с ним себя вести, да и куда кидаться. Надежда, хотя и слабенькая заключалась в том, что если бы задача обобрать, проявлялся бы больший интерес к деньгам, в виде залога, обговаривались вопросы доступности к ним, проверка наличия. Правда, все это можно выколотить за пару дней, на зоне не таких обламывают. В общем, мысли в голове одна черней другой. Даже мысль о собственной машине либо исчезла совсем, либо забилась куда-то в уголок и не высовывалась.
   Олег видимо уловил его состояние и понял необходимость разрядить обстановку, которая от такого напряжения могла закончиться бегством Сурена или любым другим непредсказуемым поступком.
   – Не бойся, ничего не будет ни с тобой, ни с деньгами, – миролюбиво сказал он. – Я смотрю у тебя в голове, кроме ужастиков, не одной мысли не осталось. Ты сам получишь свой товар и сам отдашь деньги, после его получения, а дальше мы разойдемся, как в море корабли.
   Чувствуя, что напряжение немного спало и для нормального сосуществования это состояние необходимо закрепить, Олег продолжил:
   – Ты думаешь, что все кто побывал в тюрьме, бегают с пистолетами, ножами и отмычками наперевес, круша все и всех на своем пути и забирая все, что попадет под руку. Все в жизни не так категорично, там тоже люди всякие и за всякое. Я до тюрьмы окончил институт радиоэлектроники, учился неплохо, соображал, да и сейчас еще соображаю во всей этой технике. А сел по дури, за драку, которую не мы и начали, а сынки высокопоставленных родителей в погонах и без погон. В результате они на пару недель в больницу, а мы от пяти до семи лет в тюрьму. Там пять лет отбыл относительно нормально, специальность помогла. Вернулся, на работу не берут, оборонка с судимостью не совместима. Да и в ателье не берут, работа по квартирам, а тут потенциальная опасность налицо. В тоже время еще двое вернулись, история один к одному вот и объединились, Начали сами делать телевизоры. Тогда, как раз, начали появляться телевизоры с импортными трубками, их государство выдавало за лицензионные, хотя все остальные детали и сборка были наши. Иностранными были только самоклеящиеся наклейки с нерусскими названиями, без указания стран производителей. Вот мы это все покупали, проверяли, собирали, наклеивали и продавали по несколько заниженной цене на рынках, так как для магазина наша продукция, из-за отсутствия сопроводительных документов, не дотягивала, хотя по добросовестности сборки качество было выше. Потихоньку наши телевизоры нашли свой рынок сбыта, мы прибрали к рукам реализацию готовой продукции и начали расширяться. Отработанные связи с поставщиками, по звонку нам привозили детали. Качественная продукция, отсутствие нахлебников и руководителей, позволило очень хорошо зарабатывать. Но через два года, однажды, накрыли машину с корпусами, наклейками и трубками, то есть со всей импортной составляющей нашей продукции. Дальше, естественно, вышли на нас и с помощью доброжелательных соседей, раскрутили дело. Воровство доказать не удалось, ведь все покупалось. Дело было повернуто, как скупка ворованного, незаконное предпринимательство. Плюс судимости у каждого, сделали рецидивистами. На этом дружба и сотрудничество с государством были закончены навсегда. И таких людей, не дружащих с государством, становится все больше, из них многие с образованием, инициативой, энергией, а вот в обойму не пускают и все тут. Не только судимых, а сколько вечных инженеров буксуют на работе от беспартийности, никогда им не попасть в партию, потому что управлять бездарью проще. Так называемый уголовный мир, живет по понятиям, но они имеют силу закона и соблюдаются, а государство живет по законам, которые не имеют никакого понятия в жизни и никем не соблюдаются. Не скажу, что в тюрьмах сидят только святые, хватает там и неуправляемых отморозков и откровенного зверья генетического, воспитанного семьей, улицей и государством. Но кроме них, ой сколько севших по воле случая, а то и совсем невинных, просто надо было кого-то отправлять за решетку. Вот эти люди годами варятся в одном котле, набираясь другого жизненного опыта, а потом, их никому не нужных, выбрасывают на волю. Жизнь там не сахар, поэтому главное чему учатся бывшие зэки – это необходимость знать и чтить Уголовный кодекс. Уважать и соблюдать – часто не за что, а иногда невозможно, потому что любого человека можно при желании подвести под статью, а если не дотягивает, то чуть-чуть спровоцировать. Ладно, Студент, утомил я тебя своим разговором. Поживешь – сам все поймешь, а шишки набьешь, еще лучше усвоишь. Давай лучше обедать.
   Сурен, который не говорил Олегу своего прозвища Студент, отметил, что он его знает. Наверняка он знает о нем больше, чем говорит. Ну, что есть, то и есть. А пока будем есть. Через час на столе все было готово: картошка с тушенкой, яичница, колбаса, лук, помидоры, хлеб. Сурен ожидал, дойдет дело до выпивки и обдумывал свою позицию в данном вопросе. Олег, глядя на него, спросил:
   – Ты ждешь, что я выставлю бутылку мутного самогона или поллитровку, как на бандитской малине? Не будет этого, мы с тобой на деле, а на деле не пьют. Обойдемся соком или бутылкой пива. А-то в этой жизни по пьянке столько неприятностей – не перечесть.
   Плотно пообедав, они расположились в изрядно потертых, но вполне удобных креслах продолжили разговор, так как в комнате ни телевизора, ни приемника не было.
   Олег решил, что он уже порядочно рассказал о себе, о жизни и своих взглядах на неё, попытался втянуть в разговор Сурена.
   – Ну ладно, Сурен, о своей жизни я тебе немного рассказал. – Закуривая, сказал он. – А теперь ты скажи, тебе твоя жизнь нравится? Ты доволен собой и жизнью?
   – Честно говоря, – сказал Сурен, немного застенчиво, – я её до конца еще и не понял. Я только начинаю в неё входить. Ну а вообще-то она мне нравиться, только войти в неё не так просто.
   – А что тебе нравится – возможность быстро заработать неплохие деньги, – втягивал его в разговор Олег, – но ведь ты не глупый и понимаешь, чтобы к тебе пришли деньги их надо у кого-то забрать. Даже, если забираешь их у своего собрата, он их тут же берет с покупателя.
   – Так ведь на этом живут все, кто торгует, ворует, работает и руководит, – резонно ответил Сурен, – только возможности у всех разные и доходы тоже разные. Суть же у всех одна: откуда-то взять и положить себе в карман. Так что, работа не хуже других и тоже нужна. В чем по-твоему разница между тем кто работает и тем кто торгует и почему базарных торговцев не любят, а терпят.
   – Да все элементарно, потому что вы наложили лапу на то, что не производите сами, захватили рынки и никого туда, кроме земляков, не пускаете. Притащили на рынки всех родственников, соседей, целыми аулами и гоните вверх цены, потому что всю эту команду нужно содержать, причем неплохо, а еще собрать и отдать деньги всем властным, контролирующим и силовым органам, за свое право на дальнейшее существование. И когда приходит к вам рабочий или пенсионерка покупать килограмм апельсинов, гранатов, винограда ребенку или в больницу, а то просто картошки или огурцов, вы берете с них столько, что ни о какой любви и взаимопонимании и речи быть не может. Ведь все прекрасно понимают, цена завышена как минимум в два раза, потому что вы хотите жить хорошо сами, платите другим за право быть у корыта. Где ты видел рынок из колхозников, только на вывеске.
   – Тоже мне, представитель трудового народа, – не выдержав, вскипел Сурен, – да ваши деньги еще и на крови замешаны, а он рассуждает, любят – не любят? Чем уж вы лучше и кто вас любит?
   – Нет, у нас с вами как бы все наоборот. Вас любит государство, а точнее власть, за то, что платите регулярно, но не любит народ, за то, что вы его обдираете и заняли по сути своей место, предназначенное для него. У нас, наоборот, к нам спокойно относится народ, а не любят жучки, денежные мешки и властные чиновники из государственных структур. Мы для них головная боль, потому что делится и светиться наворованным и незаконно полученным или взяткам, им очень не хочется. Страшно, что могут просто придти и отобрать, высветить реальный уровень жизни. Скажи, что можно взять у рабочего или колхозника, пенсионера или инженера? Ничего. Конечно, есть алкаши, наркоманы и прочая шваль, которая лезет в эти квартиры или карманы, вытаскивая последнее. Но эти люди изгои общества и они не принадлежат ни к трудящимся, ни к торгашам, ни к уголовникам. Это падшие люди – они ничьи. Точно также как и те, кто лупит на улицах, в подворотнях или подъездах, это не бандиты – это тоже бестолковая, безмозглая шантрапа.
   – И вообще, чтоб ты знал, – продолжил Олег, – так называемый преступный мир с его законами и дисциплиной цивилизуется, расставляет своих людей во всех структурах и пользуется тем, что власть увлечена собственными меркантильными проблемами, немного подыгрывает ей. Теперь большинство проблем решается без насилия и жестокости, просто в пределах разумного, обкладываются данью все левые и правые доходы, если человек загребает двумя руками. Ведь если он не делится с государством и Богом, с кем-то он должен делиться? И только в крайнем случае, если человек этого не понимает и считает, что ему одному все дозволено, приходится объяснять, иногда жестковато, а отдельных случаях жестоко. Простому народу от этого не жарко, не холодно. Даже можно сказать от этого лучше, потому что наиболее свирепые хапуги обламываются, вынуждены, становится скромнее, да глядя на них и другие начинают притормаживать. Идет постепенный переход из криминального развитого социализма с человеческим лицом, к криминальному, недоразвитому капитализму с теми же правящими лицами. Такие антиобщественные лица, к которым относится криминал, были у всех государств и всегда. Начиная с Тиля Уленшпигеля, Робин Гуда и других, в каждой стране свой. Все они отбирали у богатых, а вот отдавали бедным или делили между собой, это разбирательство из области легенд. Были банды грабившие помещиков, князей, банкиров, ювелиров они тоже были не в ладу с государством, которое представляло и защищало в первую очередь их интересы. А вот ты мне ответь, что при царе рынки тоже были представлены вашим собратьям?
   – Откуда я знаю, – сказал Сурен, – по истории в школе нам об этом не говорили, а сам я тогда еще не жил.
   – Так вот знай, на царских рынках торговали, исключительно крестьяне, если не хотели или не могли это делать сдавали товар лавочникам и перекупщикам. В такой вид рынки стали переходить после войны с Германией. Сталин дал немного больше свободы Кавказу, а остальное уже стало делом техники. В колхозах население жило на рабских условиях, без документов, без денег и работало за трудодни и палочки, хитроумная и бесполезная система учета крестьянского труда. Плюс грамота и отрез на штаны или платье, тем, кто больше всех их набрал. А чтобы выживали, всем по небольшому огороду и скотина, вот и пахали на всех трудовых фронтах. Тут уж не до торговли и не до рынков.
   Аналогичное положение было и у жителей рабочих поселков и небольших городков, работа на предприятиях огород и мелкая живность. Вот рынки и утратили истинный смысл своего названия колхозные. Оттеснить разобщенных колхозников, которых еще одолевали заботы о своем подворье и обязанность трудится в колхозе, не составило никакого труда. Так вашими собратьями ниша была занята и приватизирована. Когда вас стало много, власть научилась и повадилась брать с вас дань сначала продуктами, а потом и продуктами, и деньгами за ваш промысел, а вы научились их давать, после чего ваши отношения окончательно сложились.
   – Давай расскажу тебе одну сельскохозяйственную быль, поужинаем и отдыхать, – сказал Олег и не дожидаясь ответа продолжил, – ты знаешь, что такое тля, такие маленькие букашки, живущие в фруктовых садах. Садоводы с ней борются и не очень успешно, потому что ей помогают муравьи. Эти славные труженики разносят яйца тли по деревьям и кустам со страшным усердием. Дело в том, что когда она пожирает нежные кончики кустов и деревьев, она выделяет сладкое молочко, которое очень нравится муравьям, ради чего они и занимаются ее разведением. Вот так же и власти развели вас для своего благополучия, тем более что со своими дело иметь боятся, а вы люди пришлые и ушлые. А то, что от этой тли пропадает урожай, гибнут кусты и деревья, это власть уже не волнует, лишь бы ей было хорошо. И все это, тоже к вопросу к вопросу о любви. Остальное завтра.
   Олег, немного помолчал и что-то очень сосредоточенно обдумал:
   – Тем более, что у нас с тобой есть еще одна очень щекотливая тема, как предстоящая ночь. – Сказал Олег, сделав небольшую паузу. – Что? Небось, опять в голове, какие-то бестолковые мысли, вперемежку со страхами? Не бойся, все гораздо проще и безопаснее. Я просто думаю, как нам провести ночь, чтобы ты никуда не драпанул. Способов много, но мне как-то не хочется унижать тебя и причинять неудобства друг другу. Есть у меня наручники, вот они, далее чистейший ментовский прием один браслет тебе, один мне, но это рядом надо ложиться, да и мешать будут обоим. Пристегнуть тебя к кровати, тоже не совсем по-человечески. Наверно давай договоримся так. Спим каждый по себе, но если тебе ночью что-то понадобится, сначала скажешь об этом мне, потом начнешь делать и ни в коем случае не наоборот, иначе я за себя не отвечаю. Обращаться можешь независимо от важности вопроса и от того что тебе кажется, сплю я или нет, в любое время. Иначе нормальным отношениям будет конец, будешь сидеть, как собака на браслете, до прихода машины. Ты понял меня? У тебя есть какие-то вопросы и предложения?
   – Понял. – Сказал Сурен, – понял, что и других вариантов у меня нет. Договорились.
   В оставшиеся до темноты два часа они приготовили еду, поели и не включая свет, легли. Олег объяснил ранний отход ко сну тем, что свет привлекает случайных вечерних посетителей, прохожих и очень редко бывающих, но иногда проезжающих патрульно-постовых машин милиции. Принимать же тех и других и третьих, в их планы не входит.
   Ночь прошла спокойно без осложнений. Утром, вместо зарядки, Олег предложил съездить в город и позвонить по поводу отгрузки, прохождения и ожидаемого времени прибытия машины. Эта операция займет не более двух часов, за это время окончательно рассветет, все проснется и оживет. Мы тоже будем знать, что у нас на сегодня впереди.
   Они так и поступили. Позвонив, Олег узнал, что машина вышла вчера в первой половине дня около одиннадцати. К десяти вечера прошла около пятисот километров. Ожидаемое время прибытия в семь – восемь вечера сегодня. Место встречи Олег и сопровождающий машину знают, так как это было решено заранее.
   Нормально проведенная ночь и результаты переговоров, подняли настроение Сурена и почти полностью развеяли его страхи. Он ожил. После завтрака, чтобы как-то скоротать время, они опять ударились в полемику. На сей раз, больше говорил Сурен:
   – Вот вчера ты говорил, как мы неправильно живем, как обираем народ и что нас только терпят, так почему же нас терпят?
   – Да потому что открытого конфликта с бойней не хотят. А без хирургического вмешательства, только терапией, с вами не справишься. Кроме того, нет такой организованной силы, которая бы поставила за цель избавиться от вас, без условий и компромиссов. Так что, те, кто представляют для вас какую-то опасность, немедленно получают от вас регулярную дань, и убирать вас отпадает смысл. А остальным это не по зубам. – Ответил Олег.
   – А почему не по зубам, ведь их же миллионы? А нас сотни, тысячи, ну пусть десятки тысяч? Все знают, как мы живем, за счет кого и чего мы живем. Живем за счет народа и государства. – Сказал Сурен.
   – Я тебе объяснил почему. – Лениво отмахнулся Олег. – Не думай, что это будет длиться вечно. Конечно, может быть пройдет не один десяток лет. Не считайте, что вы взяли Бога за бороду. Бог он на то и Бог, чтобы смотреть за всем происходящим и оценивать действия людей и когда он сочтет, что вы зарвались, он сотрет вас с лица земли, и не помогут вам ни деньги, ни связи, ни ваша объединенная сила. Тем более, что перед реальной силой вы складываете перья очень быстро и превращаетесь из горных орлов в ворон. Вы орлы пока вы в стае. Уж поверь моему жизненному опыту, а он у меня есть.
   – Не слишком ли ты однозначен в оценках, – не унимался, на сей раз Сурен, – все, что касается нас и исходит от нас плохо, да и сами мы каждый в отдельности ничто. Сильны мы только тем, что сбиваемся в стаи. А кто мешает вам быть дружными, активными и тоже быть в своей стае? Тем более, что государство ваше, города ваши, численное превосходство ваше, что еще надо? Что ты изображаешь нас, как орлов выклевывающих печень у прикованного к скале какого-то греческого то ли бога, то ли героя? Кто его приковал, за что приковал, тем самым позволив клевать? Кто виноват больше, кто приковал, или те кто клюют? Вывод простой, вы позволили – мы использовали. А если бы не прилетели орлы, прилетели бы другие хищные птицы падальщики или пришли звери, которые живут этим и чувствуют жертву. Не надо отдавать своих в жертву – это главней. Все у вас идет от того, что вы не уважаете и не любите друг друга, потому что вас много. В лучшем случае вы равнодушны друг другу, вы очень трудно раскачиваетесь на поддержку и помощь. Вы равнодушны к беде, если она не ваша и не всеобщая, а просто чужая. Как вы здороваетесь, кивнул, в лучшем случае подал руку. А ты видел, как здороваются южные и азиатские народности, прикладывают руку к сердцу, касаются щекой друг друга и обнимаются. Не расходятся, не сказав друг другу несколько фраз и не спросив о жизни. А у вас кивнул и пролетел мимо, так это знакомому, а незнакомый вам вообще сто лет не нужен и не интересен. Мы же здороваемся со всеми земляками, хоть и видим его первый и последний раз в жизни. А как относятся к старикам, старшим, родителям у вас и у нас, говорить об этом лучше не будем. В каком послушании воспитываются дети у нас и как вы балуете, не уделяете им внимания, залюбливаете до того, что получаете моральных, эгоцентричных уродов, которым всё и все по боку. Да, у нас не прививается любовь к вам, потому что вы являетесь для нас негативным примером, как нельзя жить, как нельзя относиться друг к другу. Нельзя жить с растопыренными пальцами на руке, такой рукой ни себя не защитишь, ничего полезного для себя не сделаешь, даже денег не возьмешь. Вот поэтому мы и помогаем друг другу, вытаскиваем из аулов и не дай Бог сделать земляку плохое, нанести вред, отказать в помощи. Вы же завистливы, недоброжелательны к ближнему, если он успешнее вас и гораздо легче отказываете в помощи. А если вы кому-то и помогли, то нет никакой гарантии в том, что если вам понадобится помощь, то вы ее получите. Что я сказал – это все наговоры? Да все это правда, за редким, редким исключением.
   Да во многом из того, что ты сказал, ты прав. И действительно, устройство вашего общества на первый взгляд намного совершеннее нашего, более близкого к европейскому. – Сказал Олег, выслушав аргументы Сурена. – Но ты мне скажи, почему в национальной одежде кавказцев – кинжал, только лишь от большой любви к шашлыкам? А кровную месть приняли и применяют до сих пор украинцы или русские. Постоянные межродовые столкновения – это тоже от большой любви к собратьям своим? А бесконечные конфликты между республиками, автономиями и кланами? Какое оружие входит в национальный русский костюм? Пока никакого, после такого активного внедрения, внутреннего и завозного бардака, наглости, беспредела, скоро может войти автомат Калашникова. И на вопрос: «Сколько стоит?» увидев на груди эту штуку, скажешь: «Слушай дорогой, ты мне очень нравишься, возьми даром и приходи, пожалуйста, еще». Да и внутренние проблемы решались бы проще. А пока все наоборот, вы и ваши опекуны охраняетесь, оружие молчит и направлено не туда. Все это выдается за интернационализм и демократию, На самом деле интернационализм не вызывает раздражения только тогда, когда ты живешь и трудишься по тем же законам, что и основное население. Платишь государству налоги, как остальные жители. Смотришь на жителей, не как на потенциальный источник своего благополучия, а как на представителей коренного населения, обычаи и законы которого обязан уважать, если ты приехал сюда жить и работать. Не можешь, не хочешь, не нравится, никто тебя тут не держит, семь футов тебе под килем. А приносить с собой желание паразитировать на других, используя пороки других людей, тащить сюда наркоманию, проституцию, взяточничество и распространять все это, нет, это даром не обойдется и народной любви здесь не будет.
   – Так, а где же твоя хваленая мораль? – продолжал Олег. – Она оказывается, только для внутреннего употребления, внутри одной семьи, внутри одной национальности, одной стаи. Это не мораль – это законы выживания малочисленной группы, внутри другой более сильной. Это нечто подобное понятиям, господствующим в криминальном мире. Можно спорить об их правильности и справедливости, но держаться они на насилии, а точнее праве на насилие. В отличие от Заповедей Библии, это право принадлежит не Богу, а людям. Народ же, есть судья не объективный, применяет их как понимает или как кому захочется.
   – И последнее. О коварстве кавказцев и азиатов не зря ходят легенды. Они способны улыбаться, заискивать, подстраиваться, набиваться в близкое окружение, одновременно плетя сети и козни, против человека, которого они обхаживают, и расположения которого добиваются. – Сказал Олег. – Так что неизвестно, что хуже наше равнодушие или ваши радушные штучки. Не зря говорят Восток – дело тонкое, а я бы еще добавил и темное.
   Так во взаимных, пусть и не очень лицеприятных, но зато очень поучительных пикировках, пришло время, надо было идти встречать машину. Место встречи было назначено на шоссе, проходящим недалеко от дачи с расчетом, чтобы приехавшие на машине второй водитель второй водитель и сопровождающий могли отдохнуть, пока товар довезут до места и выгрузят. Сурен отметил, как хорошо было продумано и организовано дело.

Глава 10

   Синий ЗиЛ с будкой и термоустановкой, вынырнул из-за ближайшего поворота и остановился возле них. Из него вышли два слегка помятых дорогой мужичка, поздоровались с Олегом и Суреном, Олег без лишних слов повел их на дачу отдыхать. Сурен сел в машину и они вместе с водителем минут двадцать ждали возвращения Олега.
   За рулем сидел средних лет мужичок, представился Николаем и просил, куда дальше путь держать будем. Вид у него был довольно бодрый, чувствовалось, что это опытный дальнобойщик. Сурен назвал улицу, на которой расположен гараж. Николай сначала определил по Атласу автомобильных дорог место въезда шоссе в черту города, затем достал карту города, нашел оба пункта и проложил себе маршрут с наименьшим количеством поворотов и перепрыгиванием с одной улицы на другую. Затратив четверть часа на разработку маршрута, они двинулись дальше.
   На вопрос Олега, почему он не спросил, может они знают дорогу и проведут машину без карты, на что Николай ответил:
   – Во-первых, я знаю, что ты не местный. Во-вторых, вижу «Кавказ предо мною…» причем молодой, откуда он знает. В-третьих, не люблю я эти чужие маршруты, там окажется, что дорога закрыта, то еще какие-то знаки, то поворот прошлепаем и т. д. и т. п. Я уж сам уж, как-нибудь…
   – Как ехали? – Спросил Олег. – Часто останавливали?
   – Да нет. – Ответил Николай. – Раза четыре не больше. Машина и документы в порядке, зацепиться не за что. Сначала пара постов пробовала взять на прицел, а потом интерес утратили. Ведь у них тоже система, передают тебя с поста на пост и доят на всем пути следования. Если же нет, машина не стоит их внимания и катишь себе без остановок. У них хватает и другой работы.
   Езда по незнакомому городу не располагает к разговорам, надо быть внимательным, чтобы не уехать не туда или что-нибудь не нарушить. На дорогу ушло около двух часов и вот они у ворот гаражей. Сурен сходил к охраннику и впустил машину на территорию. Сначала, как было условлено, Олег отдал две упаковки, которые они отложили в сторону, чтобы было легче считать. Остальная процедура заняла не более часа. Все сто двадцать пять упаковок перекочевали из машины в гараж. Сурен достал из потайного места деньги и рассчитался с Олегом. Итак, сделка завершилась, Олег с водителем двинулся в обратный путь.
   Сурен после их отъезда, зашел к охраннику, дал ему пятерку, а тот отдал ему бумажку с номером машины, которая привезла товар 31–56 ЛВВ. Номера львовские и это еще больше успокоило Сурена. Он зашел в гараж, взял в одной из своих упаковок пятнадцать банок тушенки и отправился к Араму.

Глава 11

   Арам уже спал. Утро у него всегда было ранним, поэтому ложились тоже рано.
   – Ты куда пропал? Деньги взял и с концами! – Недовольно ворчал Арам. – Хоть бы предупредил, что пару дней не будешь, а то долгов наделал, наигрался и исчез. Ну ладно, хоть поздно ты приперся, говори, зачем пришел, ведь не поздороваться же?
   – Арамчик, ты уже давно торгуешь, мне нужна твоя консультация, а может быть и помощь. Помнишь я говорил тебе о товаре, так вот мне нужно зацепиться с его сбытом. Может быть, подскажешь, к кому обратиться? Я вот принес образцы и завтра хотел начать распихивать. – Попросил Сурен.
   – Ну ладно, пойдем на кухню. Показывай, что там у тебя. – сказал Арам.
   Сурен достал банку, открыли, попробовали, Арам есть не стал, а Сурен как молодой и вечно голодный, быстро ее прикончил.
   – Цена? – спросил Арам.
   – По два рубля для хозяина места, при ориентировочной розничной цене три рубля, навар с банки не менее рубля. Мне оптовик с каждой проданной банки дает шестьдесят копеек… – приврал для правдоподобности Сурен.
   – Что-то очень густовато для посредника? – засомневался Арам.
   – Понимаешь, ему она пришла очень дешево, условий для хранения особых нет, да и срок реализации поджимает, не более четырех месяцев осталось. – Пояснил Сурен. – Поэтому ему лучше сбыть и заработать, чем погнаться за деньгами и все потерять. Кроме того, все проблемы по реализации и доставке мои.
   – Логично, – согласился Арам. – Ну ладно, куда ты на ночь глядя попрешься в свою общагу. Ночуй у меня, завтра с утра постараюсь тебе чем-то помочь.

Глава 12

   Утром Арам подвел Сурена к двум хозяевам лотков, торговавших консервами, представил как земляка и приятеля, и умчался решать свои вопросы. Сурен быстро нашел общий язык с хозяевами, они проявили интерес к товару. Договорились так, что он привозит по пятнадцать банок каждому, они смотрят какую цену можно выставить, как она будет продаваться, потом возьмут по упаковке. По их словам получалось, что если все пойдет нормально, через полторы – две недели, а то и раньше возьмут по тысяче штук каждый. Сурен объяснил им, что консервов очень много и надо бы еще несколько мест реализации. Они посоветовались между собой и решили, что на этом рынке их больше ни у кого быть не должно, чтобы не было затоваривания и понимая, что Сурен все равно будет искать место сбыта, решили придать ему организованный характер, не плодить конкурентов под боком. Они дали Сурену еще несколько рекомендаций на лотки других рынков и сказали, чтобы он оставил им эти консервы и вез еще по десятку банок для начала. Связь по доставке договорились держать через Арама. Сурен тут же смотался в гараж, взял еще тридцать банок, возвратился, отдал по десять, как договорились, и помчался дальше.
   Маховик начал стремительно раскручиваться. Договоры по рекомендациям заключались очень быстро. В этот же день все пробные партии были развезены и в его кармане шевелились живые сто шестьдесят рублей, в ту пору средняя месячная зарплата. Он был в восторге от начала операции и от перспектив. В гараже еще сто двадцать пять упаковок по восемьдесят рублей каждая – а это уже очень большие деньги, долг по сравнению с ними был не страшен.
   Хозяева, тем временем, начали «качать цену», то есть выставляли его на самое видное место и назначили самую высокую цену, в пределах разумного, в этой группе товара. Потом потихоньку опускали цену, до той, когда начнется массовый интерес к продукту. К вечеру было установлено, что цена должна быть от трех рублей двадцати копеек до трех рублей сорока копеек на разных рынках. Навар с банки получался больше предполагаемого. Тушенка первое испытание выдержала. Следующее испытание на стабильность спроса. Упаковка должна продаваться не более двух дней, иначе затраты на хранение существенно превысят навар, а также задержат возврат в оборот, вложенных на тушенку денег.
   Уже через день, с утра, Сурен развозил на легковой машине в пять точек по упаковке тушенки. За этот день, выручив четыреста рублей, он был очень доволен собой, своей операцией, просто счастлив.

Глава 13

   Но счастье, оказалось вещью проходящей и недолговечной. Уже к вечеру, к нему в общежитие, приехал Арам. Он был не просто злой, а в бешенстве.
   – Собирайся, поехали со мной, – не допуская возражений, едва сдерживая себя, сказал он. – Если не сдал деньги за тушенку своему хозяину, возьми их с собой.
   Через пять минут они уже сидели в его машине, он сказал:
   – Ну и сволочь ты нашел, а не хозяина, Ты на пару с ним просто обгадил меня с ног до головы и сколько пройдет времени, чтобы я отмылся, я не знаю. Где он живет, кто он, где его склад?
   – Я не знаю, – изрядно перетрусив, сказал Сурен.
   – Как не знаешь? – Арам даже остановил машину. – Ты что совсем без головы, что ли?
   – Я случайно познакомился с ним возле рынка и мы договорились. – Соврал со страхом Сурен.
   – Как договорились? – Готов был разорвать его, прорычал Арам. – Что договорились? Где деньги за тушенку?
   – У меня. Он мне дает следующую партию, если я расплачусь за первую и дам залог за следующую, – продолжил врать Сурен. – А в чем дело?
   – А в том, что когда я рекомендовал тебя, фактически гарантировал чистоту сделки, а ты со своим хозяином втюхали негодные продукты. Во всех пяти точках скандалы, которые срочно надо гасить. Вот мы сейчас едем на их сбор, ты отдашь им деньги и заберешь свое дерьмо назад. Иначе могут быть серьезные последствия для нас обоих. Понял.
   У Сурена все внутри похолодело. Это был полный крах его затеи. Долги, проценты по долгам. Этот ужасный счетчик… Арам не знал всего, во что втянул его Сурен. А дальше еще родители… Безысходность полнейшая. Остальная дорога прошла в гробовом молчании.
   Когда они приехали на место встречи, все пятеро были в сборе. Один сказал:
   – Вломить бы тебе как следует, но учитывая твою молодость, не будем трогать, А твой хозяин сам свое найдет. Деньги привез. Давай их сюда.
   Сурен быстро раздал по восемьдесят рублей. Забрал остатки упаковок и положил их в машину Арама. Арам извинился за себя и за Сурена, еще раз вспомнил хозяина, молодую бестолковость Сурена. После этого все разъехались:
   – Куда прикажешь девать это дерьмо? – Холодно спросил Арам.
   – Можно, чтобы оно полежало у тебя в машине, до завтра. Утром я приеду, заберу и верну хозяину.
   – Хорошо, завтра отдашь ему и больше туда не ногой, коммерсант хренов. – Строго сказал Арам. – Если с ним какие-то конфликты возникнут, на рожон не лезь, выведи меня на него, я всё решу. Надо думать, где ты теперь возьмешь деньги на долг, ведь это полгода работы, а срок полтора месяца остался. Я то думал, что ты с головой, а ты … Ну ладно, иди.

Глава 14

   Сурен быстро помчался в гараж, купив по дороге перочинный нож. В гараже он вытащил самую среднюю упаковку, вскрыл, достал банку и, с надеждой на чудо, вскрыл ее. Но чуда не произошло, когда он попробовал кусочек мяса, оно было кисловато-тухлым. Хотя банки еще не вздулись. Посмотрел на дату реализации, оставалось в запасе еще четыре месяца. Вскрыв еще четыре банки из разных мест и разных упаковок, результат был одинаковый. Получалось, что две упаковки, которые предназначались ему, были из другого источника и нормальными.
   Что с ними делать, Сурен придумать так и не смог. Он понимал, что если ему простили, то только благодаря Араму и внутренний голос останавливал от дальнейших глупостей в этом направлении. В результате операции у него было около семисот рублей, Что касается долгов и банок, там счет исчислялся тысячами.
   Вторым решением было оставить все в гараже, передать ключ через охранника ключ хозяину гаража и куда девать все это добро станет его проблемой. Но, додумав до конца, побоялся, что дело вылезет на городское телевидение, а покупатели-неудачники выведут милицию на лотки, со всеми вытекающими отсюда последствиями для продавцов и для него с Арамом. Поэтому вывозить надо было на свалку, а туда пускают только специализированные машины, которые за соответствующую мзду смогут окончательно решить все проблемы. Наутро он за три ходки свез остатки тушенки в гараж. Нашел мусоровоз и, за сотню рублей, злополучная тушенка была отправлена в последний путь.
   Третьим решением было поехать в город Львов, найти концы отправителей и решить вопрос о частичной компенсации убытков, пусть полторы, пусть тысяча рублей из отданных пяти тысяч. Номер машины у него сохранился, а остальное дело сообразительности и техники.
   Он предупредил Арама, что дней на пять должен уехать попытаться раздобыть денег на возврат долгов. Арам даже не стал спрашивать о его очередной затее, только предупредил, если исчезнешь – пеняй на себя.

Глава 15

   Город Львов встретил его ранним утром. Он точно знал, что единственным местом, где можно получить информации и поговорить с земляками, так это рынок. Через час он был на рынке и начал обход торговых рядов. Продавцы, а в основном это были наемные реализаторы, только начали приходить. Заспанные, опухшие и хриплоголосые, они лениво переругивались с грузчиками такого же вида. Сурен понимал, что для контактов они еще не созрели, вот через часок кто-то попьет кофейку, кто-то покурит, а кто-то примет оздоровительную дозу и все войдет в свою колею. А пока просто ознакомительный обход. Хотя собственно с чем знакомиться, рынок он у нас везде одинаковый, так сказать всесоюзный. Лица одни и те же, кавказские, их хватает на все рынки нашей необъятной родины. И зря утверждают, что нельзя объять необъятное, не только объяли, но и держат-то как, смотреть любо дорого.
   Спустя сорок минут он четко знал расположение лотков и товаров на рынке, вот только с земляками дело оказалось сложнее. Здесь по местному укладу, они появлялись после выкладки и начала торговли, где-то около восьми – девяти часов утра. Да и правильно, потому что утренние маневры реализаторов и грузчиков вещь малоприятная и управляемая, ничего кроме раздражения вызывать не могут. Итак, разминка позади, начинается опрос. Только надо четко знать, как его вести, а то ответа не получишь, а могут и послать. На покупателя он не похож, а любопытных здесь не любят, потому что коммерческие тайны не менее восьмидесяти процентов, а остальные личные.
   Это же подтвердили и результаты опросов, на все вопросы кроме цены, которая у половины была указана на банках с такой тушенкой и была в основном по три рубля, на остальные вопросы ответов не последовало.
   И вот находка, да еще какая! Сурен наконец встретил земляка Арсена, да и не просто земляка, а тоже из Степанокерта, который пять лет назад уехал оттуда и живо интересовался, что там нового, как жизнь и с удовольствием выслушал рассказ Сурена. Спросил, что привело его сюда, услышав историю о его неудачной сделке, сказал, что попытается выяснить все, что с этим связано. А Сурену дал адрес двоюродного брата Гургена, который сейчас дома и сможет помочь ему устроиться на несколько дней в городе. Встретиться договорились в пять часов вечера у Гургена.
   Проблему с жильем Гурген решил в пять минут. Местом пребывания были определены комнаты для командированных, в общежитии строителей. Сурен съездил, заплатил за четыре дня деньги, получил крышу над головой и кровать под боком. Время одиннадцать, встреча в пять, можно погулять. Гулять совсем не на что, только с головой забитой долгами, а не желанием развлекаться. Переключить ее на другую волну было невозможно, да и пользы делу никакой не будет.
   Он решил заняться машиной, а вдруг удастся чего добиться. Найти машину, а там узнать, чей заказ она выполняла. Идти в ГАИ и узнавать, чья машина, чистая бессмыслица, никто ничего не скажет, а тебя начнут раскручивать. Можно сказать, что обляпал грязью, но этим можно вообще все испортить, всех и все измазать, не отмоешься. Надо другой путь искать. Автохозяйства, наверняка, специализированные, в которых автомашины с термобудками, количество их не более двух штук, учитывая небольшие масштабы города. Эти машины заняты на подвозе таких грузов как мясные, молочные и рыбные. Значит надо идти в центр, или в район, где они сосредоточены и ждать появления машин. После этого смотреть номер автопредприятия на машине и попытаться разговорить водителя. Запасной вариант, поездка на мясокомбинат и молокозавод, потому что до складов с рыбой можно не докопаться, а эти предприятия знают все.
   Начал с центра. Обошел несколько кварталов и остановился на том, где на одном пятачке, с двух сторон улицы нашел, большой гастроном и средних размеров рыбный и молочный. Осталось только ждать. Как удалось выяснить, молочные продукты привозят обычно рано утром и если будет машина, то либо случайная, либо большая партия товаров довольно длительного хранения: маргарина, масла, сыра. Рыбный и гастроном завозы бессистемные. Первая машина пришла в рыбный, но не та, не местная, результат нулевой. Зато на второй машине повезло. Хоть водитель нужной Сурену машины не знал, зато назвал сразу оба автопредприятия, которые имеют такие машины, рассказав как до них добраться и других таких предприятий нет. Круг был четко очерчен – это уже хорошо. Было уже половина четвертого, вести поиски машины дальше не было времени. Сурен не торопясь, отправился на встречу с Арсеном.

Глава 16

   Встреча у Гургена началась чуть раньше намеченного времени. Арсен и Гурген уже ожидали его, но даже по их выжидательным и сочувственным лицам было видно, что они успели обменяться информацией. После нескольких общих фраз о том, как он устроился с жильем и не голоден ли? Потом перешли к делу.
   Арсен решил, что лучше сегодня не начинать разговор, сказал:
   – Мне удалось кое-что узнать по твоему вопросу, Завтра мы пойдем к бывшему следователю, который может быть захочет нам рассказать. Поставлено два условия: не болтать о том, что узнаешь и достойно отблагодарить малообеспеченного пенсионера. Вторую часть мы берем на себя, потому что твои финансы, судя по всему, очень ограничены.
   Николай Васильевич Самойленко встретил их утром, в половине одиннадцатого в парке на скамейке, как и положено пенсионеру. Увидев сразу двух представителей гор, он не выразил восторга и прямо сказал:
   – Ребята! То, что знают двое – знает и свинья! О своих условиях я говорил, мой многолетний опыт эту поговорку подтверждает. И вообще, у меня большие сомнения стоит ли посвящать вас во все это, честно говоря я тоже не испытываю больших симпатий к рыночным представителям Кавказа. Так что, кто из вас местный, кто пострадавший?
   – Я местный. – Сказал Арсен. – Сурен, пойди десять минут погуляй, оставь нас одних.
   – Николай Васильевич, пацан очень крупно влетел. Молодость, дурь и незнание ситуации, плохие помощники. Попробуйте отговорить его от этой затеи или, по крайней мере, раскройте ему все карты, куда он идет – попросил Арсен, – он мой земляк, из одного города, моложе меня и я за него отвечаю. Не сочтите за назойливость, потрудитесь объяснить ему все, что знаете, а всякий труд должен быть оплачен, добросовестный особенно. Я знаю, что у Вас сейчас нелегкий период дома, надо оплатить за операцию, Вы поможете нам, мы поможем Вам, будет польза всем. Деньги мы даем Вам от души, пусть они принесут Вам пользу.
   – Я становлюсь вроде бы, как продавцом того, что знаю. Но с другой стороны, я такая же жертва, как и твой земляк. После того, как мной было проведено бескомпромиссное, жесткое расследование, оно не понравилось многим. В результате меня сразу завалили глухими делами, обвешали взысканиями и через год выперли из органов, мне не хватило до полной выслуги полутора лет. Очень долго не мог устроиться на работу, нигде не брали, кроме как в сторожа. А сторожем работать не смог, здоровье стало пошаливать, ночами не спать и сутками дежурить, не по силам. Вот и живу на маленькую пенсию.
   – Да, мне об этом говорили. А по поводу, чтобы не разболтали, я присутствовать при ваших разговорах не буду. Я ему скажу, что если хочет, чтобы все неприятности на этом закончились, пусть держит язык за зубами. Я думаю, что эти ребята уже хорошо его проучили, он сделал выводы. – Сказал Арсен.
   – Ну ладно, договорились, постараюсь его просветить. – Сказал Николай Васильевич. – Зови его сюда.
   Арам окликнул Сурена, когда он подошел к ним, Арсен сказал:
   – Сурен, пообещай, что все, о чем тебе сегодня станет известно, ты никому, кроме своих внуков не расскажешь, в том числе и мне. Тем более, что если ты начнешь болтать языком, ты можешь не дожить не только до внуков, но и до собственных детей. Запомни жизнь сложная и жестокая, в ней бывают всякие фортели.
   – Обещаю. – Коротко сказал Сурен.
   – Тогда мы пошли. – Сказал Николай Васильевич.
   Они попрощались с Арсеном и пошли к дому Николая Васильевича:
   – Хозяйки дома нет, она уехала ухаживать за маленьким внуком, мы сможем спокойно поговорить. – Немного помолчав, добавил. – Я, когда работал в органах, вел небольшие заметки о наиболее интересных делах, может быть тоже для внуков, может для детектива или мемуаров. В общем-то, дела помнятся долго, а вот детали со временем стираются из памяти, поэтому я записывал по горячим следам.
   Он куда-то вышел, через пару минут вернулся с тонкой папочкой с надписью «Терминал» и протянул ее Сурену. Там было около двадцати страниц исписанных вполне понятным почерком.
   Человек, который все это провернул, имеет полукриминальное, полутаможенное прошлое и кличку Терминал. Очень умный, хитрый и жесткий человек. К этому еще следует добавить, что он вхож почти во все здешние и не только здешние кабинеты и огромный авторитет в криминальном мире.
   Терминал, бывший таможенник, благодаря своим деловым качествам, знанию таможенных правил, путей законного их обхода и юридически грамотной расстановки преград, быстро за два года дослужился до должности начальника поста декларирования и оформления таможенных документов, на грузы, переправляемые через границу. От его решений зависела возможность и скорость пересечения грузами границы в том и обратном направлении. Будучи человеком осторожным и неплохим организатором, он внимательно прошерстил всех сотрудников поста и при малейшем намеке на неблагонадежность, пьянство и болтливость, избавлялся от таких сотрудников. Обязанности, границы влияния, размеры пропускаемых партий грузов были строго определены, согласно занимаемых должностей. За превышение полномочий, попытку проявить корыстность в обход партнера, некачественное оформление документации, вызывали увольнение без какой-либо возможности работать в таможне. Но и оставленной возможности зарабатывать, было достаточно для сохранения преданности своему делу и шефу. Созданная система имела целый ряд преимуществ. Он не знал и не отвечал за оформление документов подчиненными, они не видели и не знали, какими делами занимается он. Был строжайший раздел уровней и обязанностей с персональной ответственностью за результаты. Они за свои дела брали деньги себе и не носили их ему, в связи, с чем не могли подставить или сдать своего шефа. За мелкие провинности он всегда защищал своих подчиненных, а затем снимал с них стружку. Ему самому хватало дел, важней и крупней, которые оговаривались и планировались заранее, тщательно подготавливались и оформлялись с безукоризненным уважением к букве закона. Дел со случайными людьми он не вел, без убедительной рекомендации людей, которых он хорошо знал по совместно проведенным делам, остальных даже слушать не хотел. Логика у него была железная – случайные люди грузы через границу в любую сторону не гоняют, тем более большими и очень большими партиями. Те кто идет на это, обладают очень большими деньгами и очень большими связями и рассчитали затраты на переправку груза через границу по максимуму и готовы заплатить за беспрепятственное и быстрое перемещение.
   Он умело и четко организовал свою работу, с оформлением и подписанием документов на всех уровнях, включая внешнеторговые и таможенные. Количество лишних глаз, ушей и ртов было сведено до минимума, ограничено только заинтересованными в этом лицами. Все кому надо было ставить свои подписи, знали, что законность соблюдена, а вознаграждение неизбежно. Неоднократные проверки плановые и внезапные, уезжали ни с чем, а бизнес кормил хорошо и пусть не очень быстро, но расширялся.
   Как всегда находились и завистники. Писали, приезжали проверки, но все попусту. Желание свалить кого-то с доходного места и прибрать его дело к рукам, расставив своих людей, было много во все времена, это место не исключение.
   Валить систему сверху нереально, ограниченность доступа, защитное окружение клерками, многоступенчатость, давали максимальную возможность развалить только одну ступень. Выход один, взрывать ее снизу, взрывать серьезно, найти неопровержимые улики, доводы и свидетелей, которые вынудили сдать остальных на всех уровнях.
   Было принято решение действовать тихо и конфиденциально по второму варианту, а для дела использовать азербайджанца Ахмеда. Вот, а сейчас пришло время на историческую справку по фигуре Ахмеда.

Глава 17

   Ахмеда давно вели за необычный бизнес. Он занимался отловом и отправкой во Францию лягушек. Конечно не всех подряд, а определенного вида, красочные проспекты на них у него были. Да и вес лягушек тоже был ограничен от пятидесяти до ста граммов. Лягушек помещали в холодильник, в глубокую заморозку, они засыпали и просыпались, когда оттают.
   Свою жилу он освоил, нашел места их обитания. Спрос рождает предложение, довольно высокий доход позволил очень быстро организовать добычу, которую захватили осетины и никого к ней не допускали. Все попытки принять в ней участие кончались драками до поножовщины, независимо от того, кто вторгался, пьяницы, бомжи или организованные бригады по перехвату доходов.
   Ахмед занимался только общим контролем, финансовой частью и отправкой товара. Кроме того, на Ахмеде лежала научная часть. Он должен был искать новые места их обитания. Самому лазить по прудам, озеркам и болотцам ему не хотелось, да и не успел бы. Он раздавал проспекты мальчишкам, на них писал адрес места приемки и телефон, обещал, что если они найдут много таких и укажут место, получат по сто рублей, сумма по тем временам очень большая. Несколько раз срабатывала, не отрицал он и науку. Обращался за помощью к биологам, они консультировали коллегу, решившего заняться необычным фермерством. Хотя он и в мыслях не держал этого благородного дела, но благородный поступок требует внимания и не менее благородной (бесплатной) консультации.
   Для сбыта он нашел крышу в райпотребкооперации, полугосударственной, полукооперативной, паевой организации, пристанище деловых, жуликоватых заготовителей, переработчиков, скупщиков и перепродавцов с немного сельскохозяйственным уклоном. Прикормил руководство, заключил договоры с французской фирмой, нашел концы в Комитете по внешнеэкономическим связям… В результате французский рефрижератор грузоподъемностью двадцать тонн, один раз в два месяца увозил безвозвратно, патриотически настроенных лягушек, в вынужденную эмиграцию. За полгода работы поставка в шестьдесят тонн по два доллара за килограмм, без транспортных услуг. Чистейшая монополия, отсутствие подпора конкурентов.
   Окружающие посмеивались и считали его дело чудачеством. У него же, после раздачи необходимых взяток и оплаты стоимости отлова и содержания холодильников для хранения, оставалось около сорока тысяч долларов за сезон. Половину года он отдыхал дома. Так что ему было что терять.
   Звонок застал его поздней осенью дома, просили приехать на пару дней в Москву, по делу. Быстрые сборы и через два дня он в Москве. На небольшом сабантуе по поводу визита с хорошим столом и сауной, было сообщено, что есть одно деликатное поручение, которое не выполнить нельзя. Сказали, что ему не только границу закроют и бизнес, а могут и самого лишить свободы надолго. Длительная неуплата налогов в особо крупных размерах, незаконное предпринимательство. Дело на него давно готово, только сигнал и оно пойдет в ход. Арест имущества, полная конфискация имущества, согласно прилагаемого списка. Отдали список недвижимости, транспорта, записанного на него и на родственников мимо которых тоже дело не пройдет. Час на раздумье, подписка на согласие по добровольному участию в выполнении задания по разоблачению преступной группировки на таможенном пункте государственной границы СССР.
   Вариантов Ахмеду оставили немного – от потерять все, до выполнить все. При таком раскладе и постановке вопросов, сильно маневрировать негде. Отказ – кара сразу и неизбежна, согласие также наказуемо, но наказание отодвинуто. За это время, может быть удастся годок поживится, подчистить хвосты, все обналичить, свернуть и спрятать.
   Он спросил, перед тем как дать согласие:
   – А почему я?
   – Наверху считают, что кавказец вызовет меньше подозрений, боязни при оформлении документов для сделки и передачи взятки. – Ответили ему.
   – Гарантии, что меня заодно с ним не посадят? Одного, как брателя, другого, как давателя? – Спросил Ахмед.
   – А ты что ни разу в жизни не давал взятки, пока не получишь гарантии, что за нее не посадят.
   – Да, вроде бы второй вопрос мой глуповат. – Сказал Ахмед.
   – Ну, а во-вторых. Деньги ты будешь давать не свои, а меченые для надежности. И ты вроде бы становишься помощником в борьбе за соблюдением законности, ну как такого упрячешь. Поручение разовое. Так как?
   – Лягушек жалко!
   – А ты себя пожалей, не согласишься, раздавят как лягушку, квакнуть не успеешь.
   – Что я должен сделать? – спросил Ахмед.
   – Только исполнять, что тебе скажут. В общем, пиши бумагу, а завтра к делу.
   Ахмед сел. Под диктовку написал подписку и отдал ее.

Глава 18

   На следующее утро к десяти часам Ахмед явился к своему знакомому в Комитет по внешнеэкономическим связям. Его встретил сорокалетний мужчина крепкого телосложения, представившийся Анатолием Ивановичем. Он сразу взял инициативу в свои руки и повел беседу вежливо, но тоном, не допускающим возражений.
   – Ахмед, в общем-то, Вам известны правила и порядок пересечения грузами границ нашего государства. Кроме того, Вы знаете не только теорию, но и практику их применения. Именно поэтому выбор пал на Вас. Вам будут выданы документы от Комитета по внешнеэкономическим связям на проведение экспортной операции с ГДР, по перевозке большой партии рыбопродуктов. Вместо указанной в документах наваги, в банках пойдет филе кальмаров. На наших военных складах заменят наклейки и реализуют их. Но это всё легенда. Суть операции, которую Вы должны осуществить. С полученными документами поехать на таможенный пропускной пункт госграницы в Львовской области и оформить все таможенные документы на вывоз груза. Все вопросы должен решать только, я подчеркиваю, только с начальником поста таможенного декларирования и ни с кем другим. Действуйте строго по легенде, все детали выучите по документам, которые Вам выдадут. Понятно, что за красивые глаза Вам никто ничего не оформит. Деньги на взятку в необходимой сумме Вам выдадут по первому требованию. Деньги должны быть отданы только в обмен на оформленные документы, в день отправки груза, момент передачи денег должен быть нам известен. Остальное Ваш опыт, фантазия и разыгрывание сценария по ходу пьесы. Отказ от выполнения, провал операции или некачественное ее выполнение, поставят жирную точку на Вас, не только как на коммерсанте, но и как человеке. Вопросы есть?
   – Нет. – Сказал Ахмед, поняв всю серьезность своего положения и неуместность его обсуждения.
   – Спасибо за сообразительность, все нюансы через нашего общего знакомого, хозяина этого кабинета. Надеюсь, что о конфиденциальности всего, связанного с этим делом, Вы тоже понимаете? Желаю удачи! – После чего Анатолий Иванович покинул кабинет, оставив Ахмеду паузу на осмысливание происшедшего.

Глава 19

   Задача и документы получены, изучены, хозяева Ахмеда твердо держат одну руку на его горле, а вторую руку на пульсе, вертеться здесь себе дороже. За сутки дороги эмоции и страхи Ахмеда поулеглись, было время обдумать свои действия, в результате к месту выполнения задания он приехал во всеоружии. Хитрый, нагловатый азербайджанец с деньгами подходящий под характеристику «жучок», не вызывал никаких опасений и сомнений.
   Но Терминала интуиция заставляла проявлять осторожность даже с такими людьми. Первые три захода оставили Ахмеда ни с чем, разговора не получалось и он бы плюнул на эту затею, если бы не жесткая концовка монолога Анатолия Ивановича. Положение было тупиковое, что видимо, не только обломало его жучковскую внешнюю спесь, но и придало ему, чуть ли не несчастный вид. Инструкция не допускала поисков выхода на Терминала со стороны. Терминал чувствовал подавленность Ахмеда, а его настойчивость, истолковал, как отсутствие других выходов и связей, которыми Ахмед уже должен был воспользоваться. Терминал решил копнуть его поглубже. Во время четвертого визита Ахмеда, в конце бесполезного разговора, он нехотя предложил оставить, внешнеторговые документы, предупредив, что это еще ничего не значит. Он сказал, что посмотрит их на досуге на предмет правильности и подлинности, чтобы положить конец этим визитам.
   Он связался со своими людьми в Комитете по внешнеэкономическим связям и попросил обстоятельно узнать все, что касается документов, оставленных Ахмедом. Через два дня ему сообщили, что документы действительные, оформлены и подписаны руководством Комитета, об Ахмеде ничего не известно ни плохого, ни хорошего, занимался какими-то коммерческими делами для французской фирмы, вероятно, имеет деньги, раз вылезает на самостоятельный достаточно высокий уровень. На этом все сведения о бумагах и самом Ахмеде были исчерпаны.
   По документам объем поставки был довольно большим, что само по себе говорило о деле не копеечном. Кроме этого, ему подсказывал личный опыт, в таких делах с частными лицами всегда имеет место изюминка, которую надо только найти и тогда смысл операции возрастает существенно. Он решил продолжать осторожно раскручивать Ахмеда.
   На пятой встрече, он сказал:
   – Документы я посмотрел, они в порядке, но полномочий на оформление таких объемов поставок не имею. Езжай в Государственный таможенный Комитет и оформляй документы в установленном порядке. Если оформят на наш переход, тогда милости прошу, проверим документы, груз и пожелаем счастливого пути. Если что-то не так, считай дело дохлым, второй раз никто с тобой возиться и слушать не будет…
   – Сколько примерно надо времени на оформление? – Спросил Ахмед.
   – Смотря, как будешь оформлять, если с умом – около месяца, если бестолково два – три.
   – А сколько надо ума? – Спросил Ахмед.
   – Ума много не бывает. – Улыбнувшись, ответил Терминал, добавив. – Ну вот, я тебе все и сказал, а теперь как у вас говорят, да поможет тебе Аллах!
   Ахмед мялся и не торопился уходить из кабинета.
   – Ну что еще? – Недружелюбно спросил Терминал.
   – Да есть тут еще один нюанс, – мямлил Ахмед.
   – Давай, говори быстрей, будем всю канитель заканчивать.
   – Дело в том, что в банках будет филе кальмара, а не навага, как написано в документах.
   – Иди ты со своим филе… к другому простофиле, а мне тут мозги не крути, а если крутишь, то крути с умом, а не кайся поэтапно, ты не на исповеди! В общем, утомил ты меня за эту неделю. Сделай так, чтобы глаза мои тебя не видели. В понедельник меня на работе не будет.
   В выходные дни он, как было принято, раз в месяц ездил в Москву, где на загородной даче проводилось распределение гонораров за прошедший месяц, а также решались вопросы предстоящего месяца. Вопросы, решали отдельно, уединившись три – четыре человека, а потом шел отдых по полной программе с большим количеством приглашенных влиятельных чиновников, из всех нужных сфер. Терминал в отдыхе не участвовал и не светился, хотя многим из них он был представлен с весьма лестной характеристикой, человека с большими перспективами и пожеланиями оказать ему помощь, если вдруг обратиться с какой-либо просьбой. Его потихоньку вводили в свой круг.
   В эту поездку было решено отдать Ахмеда ему на откуп, пусть сам решит все вопросы и если сочтет нужным, то направит Ахмеда к секретарю одного из них и передаст документы. Это будет сигналом, что все в порядке, документы можно быстро оформлять. С этим решением он вернулся домой.
   На шестую встречу, Ахмед шел, чувствуя, что дело должно сдвинуться с мертвой точки. Только бы ничем не испортить и не спугнуть. Поэтому он не стал снимать маску своей обреченности, зависимости и полного отсутствия инициативы.
   – Ну что будем делать с тобой, я даже не знаю, твое дело выше моих полномочий, да еще и с душком. Сам решить не могу, а учитывая, что я все знаю, подставлять других тоже не могу. Остается одно, прогнать тебя вместе с документами, пусть тобой занимаются другие, кому ходить на свободе надоело.
   У Ахмеда сжалось сердце, он обругал себя за самонадеянность интуиции и живо представил себе спокойное резюме Анатолия Ивановича о невыполнении задания, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Он посерел, обмяк и расплылся на стуле.
   Через какое-то время он пришел в себя, от того, что Терминал брызгал ему на лицо водой. Включился он необыкновенно быстро.
   – С твоим здоровьем, не дела делать, а в очередях в поликлинике сидеть. – Сказал Терминал.
   – Легко рассуждать, когда все права в руках и можешь делать, что левой ноге захочется. В это дело столько вкачано, что если сорвется, все до третьего колена нищими будут, в случае если останутся живы. – Сказал Ахмед.
   – Чего же ты лезешь в такие дела, если кишка тонка и кошелек хилый? – Спросил Терминал.
   – Да денег хочется и компаньоны за глотку держат. Дело и ответственность мне, а деньги на всех. Чтобы не выскользнул, заставили вложить свою часть в такой сумме, что пришлось заложить все, что нажил. Я пойду на все, что скажешь, только не прогоняй, помоги. Если бы у меня были другие варианты, я бы давно ими воспользовался, а не дергался здесь.
   – Почему ты приехал именно сюда? – строго спросил Терминал.
   – Выбор был небольшой, всего три перехода, этот наиболее удобный географически и мягкий с той стороны границы. Мне сказали в Комитете, что с этого перехода не было ни одной претензии, задержания или возврата грузов за последних несколько лет.
   – Порядок я тебе рассказал, ситуацию тоже и закончим затянувшийся процесс с убеждениями и обливаниями водой. Твой вариант.
   – Любой. С помощью и содействием в быстром оформлении документов и отправки, – попросил Ахмед.
   – Двенадцать и через десять дней машины уйдут.
   – Конечно это очень много, но…
   – Никаких но, либо да – либо нет, третьего не дано. – Отрезал Терминал.
   – Завтра выезжай в Москву и оставишь документы у секретаря Петренко. Дальше тебе все скажут. Параллельно готовь машины и отгрузку. Через десять дней документы у меня, а ты с машинами в городе. Найдешь меня, я скажу, во сколько быть на границе. Не вздумай делать «куклу» или совать фальшивки, все проверю.

Глава 20

   Через десять дней все было оформлено и шесть большегрузных машин прибыли в город. Ахмеду было назначено время пересечения в четыре утра на следующий день. Машины к этому времени должны придти на указанную Ахмеду площадку.
   Все прошло по сценарию, машины были досмотрены, опломбированы, водители вышли покурить в ожидании выезда. Ахмед пошел оформлять документы к Терминалу. Терминал проводил его взглядом до входа в пост и спокойно сел за стол. Никого с ним и за ним не было.
   Ахмед зашел, положил на стол документы и сверток с деньгами. Терминал предложил Ахмеду двадцать минут подождать в коридоре, не выходя на улицу. Вместе они вышли в коридор. Терминал убедился в его пустоте и указал ему на диван возле двери, Ахмед покорно сел. Терминал вернулся в кабинет, через окно еще раз убедился, что Ахмед не вышел на улицу и принялся за дело. Основное проверить и пересчитать деньги, с документами все в порядке. Спешка могла привести к проколу. Хоть через его руки прошло много денег, внимательность и осторожность не бывает лишними, особенно с кавказцами. Он достал детектор и начал быстро проверять подлинность. Это заняло около десяти минут. Осталось пересчитать количество. Аккуратно сложив деньги в стопку, Терминал начал пересчет.
   Через одну-две минуты дверь нерешительно приоткрылась и просунулась голова Ахмеда:
   – Тебе что неясно сказано, по-до-ждать!!! – прорычал Терминал.
   – Извини, я хотел… – пробормотал Ахмед..
   – Что ты хотел, ты сделал. Придется ждать еще дольше. И не суй свой нос, пока я тебя не позову сам! Понял. – Сказал Терминал и начал вставать из-за стола, чтобы закрыть дверь на ключ.
   Но в этот момент Ахмед, как пробка влетел в кабинет, втолкнутый двумя высокими крепкими молодыми парнями в рабочей одежде. Они подскочили к Терминалу, защелкнули наручники и сделали фотографию на долгую память. Тут же с телефона позвонили. Через минут десять к посту подъехали две «Волги», вышли два человека, быстро оформили протоколы задержания и изъятия. После чего все сели в машины, Для кого-то это был конец операции, Ахмеду конец отлаженной беззаботной жизни, а Терминалу конец карьеры и свободы.
   Он моментально сообразил, что молодые парни подставные водители Ахмеда, да и сам он подстава. Расчет был простой и безупречный. Ему дали достаточно времени, чтобы усыпить осторожность, мало для окончания расчетов. Вертеться смысла не было, но и за собой он никого не потянул, все взял на себя.
   После того, как Сурен прочитал записки следователя, он спросил, какое отношение это все имеет к нему. Николай Васильевич продолжил свой рассказ устно и поведал следующее.
   Дальше был длительный процесс с огромными затратами на адвокатов и статья по которой светило восемь лет строгого режима с конфискацией имущества. Конфисковать ничего не удалось, так как к суду у него уже ничего не осталось, из того немногого, что за ним числилось. Он получил пять лет и через три года после ареста досрочно освободился.
   Старые связи помогли ему устроиться в этой жизни. Он стал заниматься, чем и занимался только неофициально. Таможенники сдают ему клиента, он ведет переговоры, решает все вопросы и таможня дает добро. Дело идет без уголовщины. Если общего языка не находят, пускают по официальному пути, а он тупиковый. Терминал гонит деньги всюду, в том числе в общак, что создало ему общепризнанный авторитет в криминальном мире. После того азербайджанца, весь кавказский и азиатский мир его враги, но это не значит, что он уничтожает их физически. Он раздевает их материально.
   За ним сейчас не числится никаких уголовных дел и разработок, делает все чисто, без намека на насилие. Набрал себе команду из таких же толковых ребят, с несколькими ходками за плечами и они очень успешно трудятся, строго соблюдая дисциплину, законы и порядок. Все они серьезно хватили в этой жизни тюремного счастья и вполне способны оценить преимущества обеспеченной жизни на воле. Во-вторых, они прекрасно понимают, что такая жизнь имеет целую армию завистников, недоброжелателей, врагов ждущих неосторожных действий, проступков и компромата, но не надуманных, с которыми они мигом справятся, а реальных.
   Это дело с тушенкой тоже его. Хозяина сдали ему вместе с четырьмя большегрузными фурами без термоустановок. Рассчитывал быстро перебросить за день – два и получить приличную экономию на транспорте. Простых фур хоть пруд пруди, а большегрузных с термоустановкой да еще четыре сразу, не вдруг найдешь. Хозяин тушенки считал, что с документами на товар все нормально, поэтому отдавать Терминалу сумму в четыре раза превышающую ту, которую он считал разумной, не захотел. Встал в позу и решил найти правду или связи. Его пустили по большому кругу, выбраться из которого ему так и не удалось.
   Дело в том, что стояла жара от тридцати до тридцати пяти градусов. Температура в фурах поднималась до шестидесяти градусов и ниже не опускалась, даже ночью. Машины стояли на площадке отстоя, совершенно открытом месте и солнце долбило в них от рассвета до заката. Через неделю всем стало ясно – товару конец. Хозяин пришел, поблагодарил таможню и улыбаясь удалился, прекратив все хлопоты по растаможке груза и куда-то исчез.

Глава 21

   По согласованию с таможней, Терминал, поместил всю партию испорченной тушенки в склад-морозильник и начал искать клиентов. Он дал указание своим помощникам искать частных продавцов на рынках, в палатках и маленьких магазинчиках в больших городах. Кроме того, было поставлено обязательное условие, товар сдавать только выходцам из Кавказа или азиатских республик.
   Это была не только месть, но и трезвый расчет. Этот тип торговцев очень любит деньги и халяву, то есть возможность ухватить без затрат очень большие деньги. Стоит им немного подыграть, дать возможность сбить цену до минимально допустимой – добыча ваша. Кроме того, они пожалеют потратиться на хранение в холодильнике и поди докажи, что продукты были испорчены раньше, а не в процессе хранения. Наши, начинают осторожничать, при несоразмерно низкой цене и колебаться.
   Для прикрытия операции была закуплена партия таких же консервов нормального качества. И, как говорится, процесс пошел и пошел довольно быстро. Но была и реакция. Из Москвы недавно приезжал азербайджанец, ухвативший целую фуру. Приехал, навороченный, на двух джипах с охраной, на разборку. Главного охранника отделили, позвонили в Москву и приказали вернуться, не влезать в это дело, во избежание неприятностей. Хозяину рекомендовали поступить также, чтобы у него хоть что-нибудь осталось.
   – Так что, если не хочешь ходить здесь улыбаться и воробьям фиги показывать, возвращайся подобру, поздорову. – Подытожил встречу Николай Васильевич. Они распрощались, Сурен пошел додумывать свои действия в этом непростом для принятия решения деле.

Глава 22

   Не зря говорят, что умный человек всегда найдет выход из сложного положения, а мудрый в него не попадет. Но мудрость удел зрелых и старых, к тому же чаще битых жизнью. Молодость это компот из ума, глупости и решительности, что в данный момент всплывет на поверхность, то и будет.
   Возвращаться по-пустому, лишь выслушав рассказ об опасностях для себя, Сурену не очень хотелось, тем более что в Ленинграде его ждал неподъемный долг, счетчик и не менее опасный исход. Выход из него только через позор, унижение и обирание близких родственников. Итак, выбор сделан, искать машину, которая привозила товар, не надо, сегодня после обеда на таможню.
   Очередь машин, сумбур и броуновское движение людей в форме и без, показалось Сурену чем-то еще более неуправляемым, чем рынок. С чего же тут начать и как выйти на Терминала, или его людей, Сурен не знал. Не спросишь же впрямую, да и земляков здесь искать бесполезно. Первые полдня ушли на ознакомление с таможней. На второй день он явился на таможню с папкой в руках, которую купил накануне в магазине, чтобы не выглядеть праздношатающимся. Он спросил, где оформляют документы на вывоз грузов за границу, и пошел занимать очередь на оформление. Задумка элементарная, стоять в очередях и собирать информацию, когда оставалось один – два человека до того, как ему заходить на прием, он, как будто вспомнив, что-то важное подхватывался и убегал. Затем возвращался, опять занимал очередь и слушал, слушал, слушал…
   Методика сработала. Вышедший из кабинета мужчина средних лет, подошел к своему знакомому, который занял очередь за Суреном на его вопрос как дела, негромко ответил:
   – Да вроде бы сдвинулись, назначили на сегодня встречу с Виктором в пятнадцать на третьей площадке.
   – Ну, так ты уже почти на коне.
   – Да где там, еще неизвестно, как высоко придется ногу задирать.
   Если бы Сурен не имел вводной информации от Николая Васильевича он бы ничего из этого разговора не понял, а так все понятно, что мужичок встречается с человеком Терминала. Осталось узнать, где третья площадка, что сложности особой не составило. Третья площадка, пустое асфальтированное поле, просматривающееся во все стороны. Приблизится, посмотреть, послушать незаметно невозможно. У ворот ограждения, в шестнадцать, одиноко стоял мужичок, к нему подъехала последняя модель «Жигулей», он сел в нее и они двинулись в дальний угол площадки. Там вышли и разговаривали на улице. Сурен тем временем прошел в сторону примыкания площадочного подъезда к основной дороге. После непродолжительных переговоров машина двинулась в обратный путь, на повороте она остановилась, Виктор, высадил собеседника и уехал в сторону города. А Сурен запомнил номер.
   На следующий день с раннего утра он прогуливался вдоль основной дороги на въезде в таможенный терминал и смотрел на все въезжающие в него легковые автомобили. Он чувствовал, что Виктор здесь должен появляться не так уж редко. Во второй половине дня он чуть-чуть не просмотрел, промчавшейся мимо него нужной машины. Проследив, куда она поехала, он быстро пошел к ней. Минут через сорок к ней вернулся и незнакомец, по имени Виктор. За время отсутствия Виктора, Сурен немного обдумал программу разговора. Когда тот появился, Сурен без обиняков начал:
   – Здравствуй, Виктор!
   – Привет, ара, а что-то я тебя не знаю, чего тебе от меня надо тоже в толк не возьму? – Спросил Виктор.
   – Я хочу попросить тебя помочь мне найти Олега. – Ответил Сурен.
   – Олегов здесь тысячи, какой тебе нужен я не знаю и знать не хочу. А вот почему ты со своими проблемами выперся на меня, мне интересно? – Раздраженно спросил Виктор.
   – Мне нужен Олег, который ездил в Ленинград и имеет отношение к терминалу. – Сурен умышленно употребил слово Терминал в двойном смысле и как объект, и как кличку.
   – Ну, вот и топай на терминал и ищи там своего Олега, а я Виктор. Хотя постой. Откуда ты выцарапал мое имя, кто тебе его сказал? Садись-ка в машину, поедем, поговорим обо всем подробнее. Если подскажешь чего-нибудь еще более понятное, подробное, тогда может быть я действительно смогу тебе помочь. А так я из твоей абракадабры, из терминала, Ленинграда и Олега, я ничего понять не могу, а значит и помочь. Поехали. – Сказал Виктор.
   Сурен понимал, что вместе с дверцей машины за ним захлопнется мышеловка, как и когда он выберется из нее, никому не известно. Они ехали молча, оба обдумывали свои действия. Перед довольно большим домом за кирпичным забором Виктор остановился, вышел, открыл ворота, они въехали во двор.
   – Ну, пойдем, попробуем обсудить все вопросы, которых у нас с тобой хватает, а потом пытаться решать. – Сказал Виктор и они пошли в дом.
   Дом был просторен, добротен, неплохо по-современному отделан и обставлен, но без вычурности и излишеств.
   – Пошли беседовать в мою любимую комнату, где летом не жарко, зимой не холодно, а главное, что никто не мешает. – Сказал Виктор.
   Они спустились вниз по красиво отделанной деревом лестнице, которая привела в коридор с несколькими дверями. Виктор открыл первую из них, они вошли в небольшую комнату, залитую мягким неярким светом. В комнате стояли два добротных кресла и журнальный столик со стопкой ярких журналов, на противоположной стене дверь.
   – В туалет не хочешь, – спокойно предложил Виктор, указывая на дверь.
   Сурен отказался. Тогда Виктор предложил перейти к делу, предупредив, что любая ложь не будет помогать делу, а наоборот лишь испортит и усугубит его. Сурен рассказал про Олега, про тушенку, про хозяина, который сживет его со света, если не вернет деньги через полтора месяца.
   – Ну ладно, допустим, все это было так, как ты рассказал, почему и как ты вышел на меня? – еще раз спросил Виктор.
   Сурен рассказал ему о прослушивании в очередях на оформление документов. Только о Терминале и о своей встрече с Николаем Васильевичем Сурен не сказал ни слова, приберег на возможное обострение ситуации. Все-таки бывший следователь, все знает, что Сурен находится у людей Терминала, а это должно удержать их от радикальных действий.
   – Вот я и решил, что если такие вопросы, как отправка и получение грузов, зависят от вас, то возможно и поможете мне хотя бы найти Олега. Ведь не идти же с этими разговорами в таможню, милицию или еще куда-нибудь. Глупо. – Пояснил Сурен.
   – Я постараюсь помочь тебе найти Олега. Посиди здесь, я попробую мотнуться и подумать, что можно сделать для тебя. Ты уж не обижайся, но я тебя здесь закрою, а если не хочешь, то пошли я отвезу тебя в город и вольному воля. Баба с воза – кобыле легче, зачем мне эта морока с поисками. – Сказал Виктор.
   – Нет, помоги мне, пожалуйста, я останусь. – Попросил Сурен.
   Когда за Виктором закрылась дверь, Сурен понял, что комната напоминает цивилизованную камеру, окон нет, стены толстые из фундаментных блоков, дверь, наверняка облицованная металлическая, так что хоть дергайся, хоть нет и выйти отсюда можно только, когда выпустят. Через четыре часа с минутами, замок в дверях мягко щелкнул два раза и дверь открылась. Вошли Виктор, Олег и еще один мужчина лет сорока в дорогом джинсовом костюме. Олег сразу узнал Сурена и спектакль играть не стал, только спросил:
   – Что хозяин крепко наехал?
   – Это мягко сказано, обещал, что если через полтора месяца деньги не отдам, поставит на счетчик. – Ответил Сурен.
   – А ты случайно не подстава – спросил незнакомец.
   – Да ну, что Вы. Олег ведь меня уже немного знает, разве я сделал что-то подозрительное. Просто ситуация у меня тупиковая, вот и лезу на рожон.
   – Ладно, учитывая твою молодость и сложность твоей ситуации, давай поступим так. Я тебе дам полторы тысячи и ты передай их хозяину, как свою долю в ущербе, со словами, что остальное он заработает сам, а тебя пусть оставит в покое. Если будет угрожать, позвони Олегу, он сейчас напишет тебе по какому номеру. – Сказал незнакомец, достал из кармана деньги, отсчитал полторы тысячи и отдал Сурену. Олег написал и отдал номер телефона.
   – Теперь пообещай мне и себе, что никогда в жизни не будешь подставой – сказал незнакомец.
   – Обещаю. – Серьезно сказал Сурен, он понял, что стояло за этими словами.
   – Олег, поехали, а они с Виктором уедут потом, он отвезет его на вокзал к поезду.
   Когда стемнело, Виктор вывез его из дома, они поехали в город. Дорогу Сурен не видел, не мог запомнить, да и не хотел запоминать.
   – Где у тебя вещи, если они есть? – спросил Виктор.
   Сурен назвал адрес общежития. Они вместе зашли в комнату, Сурен забрал небольшую сумку с туалетными принадлежностями и кое-какими вещами.
   Сурен попросил Виктора заехать к Гургену, чтобы попрощаться и сообщить, что уезжает и все с ним в порядке. Они вместе зашли к Гургену, он поблагодарил его и Арсена за помощь и передал Арсену большой привет. Гурген никаких вопросов задавать не стал, а просто попросил позвонить ему из Ленинграда, когда доедет. На предложение Гургена проводить, Виктор ответил отказом, сказав, что и так все будет нормально. Гурген дал номер телефона, они распрощались. На вокзале, Сурен купил билет на поезд, они пошли на платформу, минут через двадцать подошел поезд, стоянка которого десять минут. Виктор посоветовал ему быть аккуратным с деньгами, пожелал счастливого пути, вышел из вагона и подождал отправления поезда. Сурен поехал в Ленинград.
   Он был очень доволен исходом поездки. У него уже было две тысячи, это конечно, не три шестьсот, но уже и не пятьсот. Теперь надо осторожно зарабатывать на жизнь на подвозе утром и искать возможность быстро заработать тысячу шестьсот. Тревога на душе еще осталась, но безнадежность ситуации ушла. Ну, уже в самом крайнем случае можно часть перезанять, да и Арам немного выручит. Но расслабляться рано.
   По приезде в Ленинград, он сразу направился на рынок к Араму, сообщил о своем приезде и отдал на хранение две тысячи, сказав, что за месяц постарается добыть остальное, хотя слабо представляет как. На следующее утро он вышел на подвоз товара, чтобы заработать на жизнь и не дразнить гусей, хотя и дразнить-то ему было нечем. Он просил всех своих знакомых найти ему подработку, потому что очень нужны деньги. Все в ответ посмеивались, а кому они не нужны, но обещали подсказать. Через неделю один из знакомых сказал, что обещает большие деньги и дает работу чеченец по имени Шамиль на Правобережном рынке. Кто он, чем занимается, какую работу дает, он не знал. Захочешь, найдешь сам и все узнаешь.

Глава 23

   Армия встретила Бориса Калинкина, как и всех остальных без любви, но и без ненависти. Она во все времена носила всевозможные ярлыки, но в те годы была почти всеобщей, по крайней мере, для российских парней. И возвращались из нее ребята, повзрослевшие не только годами, но и разумом, серьезными, более готовыми к самостоятельной жизни. Многие изъяны характера, характера, воспитания и стиля жизни рихтовались и становились пригодными для повседневного пользования.
   Более разбалованные жизнью послевоенные дети росли в относительно благополучной обстановке и при большей возможности родителей опекать и оберегать своих чад от трудностей жизни. Нахлебавшиеся горя и лишений родители из последних сил хотели создать безбедную жизнь своему ребенку. А это создавало потребительский и эгоистический перекос в воспитании. Вот тут-то и нужна была своевременная рихтовка будущих мужчин. Естественно, чем больше повреждений, тем больше рихтовки. А рихтовка всегда удары, когда неохота грамотно рихтовать парней, законами, убеждениями, интеллектом, рихтовку ведут кулаками и ногами. Командиры допускают до власти услужливых солдат и сержантов, закрывают на них глаза, рихтовка быстро превращается в беспредел. Все это с шестидесятых годов нарастало, как лавина и под умствования и теоретизирования, оформилось в хронический армейский бардак.
   Борис был неглупым парнем и отлично понимал принципы общественного сосуществования, если это нельзя назвать жизнью. Он сразу составил для себя семь армейских заповедей, которые позволили ему относительно спокойно служить, особенно на первом году:
   – Будь тем, кто ты есть на самом деле, то есть естественным.
   – Не заедайся и не строй из себя того, чего в тебе нет.
   – Старайся поддерживать со всеми нормальные ровные отношения, если кто-то тебе не нравится, старайся не контактировать.
   – Имей одного или несколько умных друзей, с ними считаются и проще дружить.
   – Не пытайся входить в какие-либо отношения с отморозками, больше потеряешь, чем найдешь.
   – Не причиняй неудобства другим:
   – Не лезь в чужие дела, имеется в виду, сослуживцев.
   – Не попадайся, если что задумал или делаешь, имеется в виду, командирам.
   – Не ломайся – когда начинают ломать, защищайся, но без признаков агрессии.
   Жизнеописание прохождения Борисом службы в армии ничего нового не сообщит, а разводить тягомотину из будней, редких самоволок, установки себя в армейском коллективе, настолько много изведено бумаги, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Хотя один эпизод достоин внимания. В начале второго года службы созрел план. Полный комплект документов на поступление в институт, подготовленный перед армией, у него имелся. Он взял в армейской библиотеке учебники и начал серьезно готовиться. На него смотрели, как на ненормального, на втором году службы, до дембеля почти два года, а тут какая-то учеба. За два года можно не только все выучить, но и все забыть. Но через все это просвечивалось и одобрение с легкой завистью, что сами не могут заставить себя сделать то же. Своими планами он естественно не делился, любая самая незначительная утечка информации, могла разрушить планы. А уж чего больше всего в жизни не любил Борис, так это разрушения своих планов. Он их вынашивал, как младенцев, продумывал и обязательно осуществлял. Чаще всего затеи ему удавались. Без них его жизнь была, как барабан без кожи.
   Его затея состояла в следующем. Он направляет документы в Ленинградский инженерно-строительный институт на заочный факультет по техникумовской специальности. Для сдачи экзаменов просит закрепить его каким-нибудь институтом в Минске, в те времена допускалось и поощрялось приближать место сдачи приемных экзаменов к месту проживания. Договорился с сестрой, что она приедет к нему в армию с гражданской одеждой, в части дадут увольнительную на несколько суток, которые будут использованы для сдачи экзаменов. В случае успеха, академический отпуск на время службы и гарантированное продолжение учебы, если не появится еще более предпочтительного варианта образования. В случае неудачи, тренировка и реальная оценка своей готовности к продолжению учебы.
   Задумано – сделано. Полгода очень серьезной подготовки, каждую свободную минуту. Вызов на экзамены и закрепление за Белорусским политехническим институтом. Приезд сестры, увольнительная на трое суток. Первая поездка в Минск, в первый же день явка в институт, получение экзаменационного листа и расписания экзаменов. Через день вторая поездка и сдача первого экзамена.
   Повторный визит к командиру взвода был менее ободряющим:
   – Товарищ лейтенант, мне бы еще трое суток увольнительной, сестра здесь, имеет свободную неделю и ничего не имеет против, чтобы я отошел от казармы, армейской жизни и пищи. – Попросил Калинкин.
   – Ну, Калинкин нахальный ты, просьба твоя нахальная, но иду тебе навстречу, потому что приехала сестра, а не отец или мать. Не было в моей службе такого, чтобы сестра приехала брата от службы освободить, с родителями приезжают, а сами… – взводный отрицательно покачал головой. – Только вот что, я могу дать тебе двое суток и точка. Больше не могу, не проси.
   – Ну ладно, только с завтрашнего дня тогда. – Попросил Калинкин, потому что экзамен был послезавтра.
   – Хорошо, договорились – сказал взводный. – Хотя ты что-то темнишь, сестра сегодня здесь, ты в части, но, в конце концов – это дело ваше.
   Вот уже в экзаменационном листе две четверки, большой шанс на успешную сдачу двух оставшихся экзаменов и ноль шансов на поездки для их сдачи. Надо срочно искать выход. Зная армейскую субординацию, что если верхний чин откажет, нижний разрешить не может. Короче, плевать можно только сверху. Третий раз идти к лейтенанту дело дурное и бесполезное. Придется раскрывать карты и просить, «крыша» с приездом сестры была снесена. Ротный капитан, после выкаченного Калинкиным арбуза с экзаменами и демонстрации экзаменационного листа, очумело смотрел на него и кроме выдержек из Дисциплинарного Устава о самовольном оставлении места дислокации и прочих допущенных нарушениях, ничего путного выдавить не смог. В довершении сказал, что накажет взводного, допустившего все это. Калинкин сказал, что взводный не виноват и ничего не знает, что он отпускал его к сестре, которая действительно здесь и если он не верит, может придти в часть.
   Остался один шанс – майор, мужичок спокойный, не рьяный служака, посматривающий на все окружающее с улыбкой и небольшой долей скепсиса. Шел Калинкин к нему без особых надежд, только с уверенностью, плохого ему он делать ничего не будет.
   Майор спокойно выслушал Калинкина, не перебивая и не задавая вопросов:
   – Хочешь учиться. Молодец. Ну, хорошо, поступишь, а учиться как, время на учебу, контрольные работы делать и высылать, выезд на сессию?
   – Первый семестр я проучусь, а перед сессией пошлю заявление на академический отпуск до окончания службы в армии. – Ответил Борис и добавил. – Зато после армии уже точно буду учиться, не гадая, поступлю или нет.
   – Логично! – сказал майор, – ведь ты уже сделал уже немало, осталось меньше. Дам я тебе возможность съездить на экзамены в эти два дня, только ты не подведи меня, туда и обратно и все. Из ротных никому ничего не говори, я сам все улажу.
   Он сдержал свое слово, Борис смог сдать на четверки два последних экзамена, вот он студент первого курса. Ему высылают учебники и задания на контрольные, которые он выполняет. Закончилась учеба академическим отпуском, как и планировалось. Остались только ожидания дембеля и планирование наиболее приемлимого способа получения образования, с сохранением, как резервного, имеющегося варианта.
   Ожидания скрасили и укоротили две вещи. Первое, что он встретил и влюбился в ту единственную, которая вскоре стала его женой. Второе, что в связи с переходом на два года службы, демобилизовывать начали в мае, вместо осени и дембель сам приблизился к нему чуть ли не на полгода. Так в планах и заботах прошла служба. Хотя в ней тоже было много и всякого, но все это будни. Итог, чистый погон – чистая совесть и дембель.

Глава 24

   Начало гражданской жизни Бориса не отличалось оригинальностью, поэтому описание ее пойдет конспективно, в спрессованном виде. В максимально сжатом виде биография людей мирного времени выглядела так: родился, учился, женился, трудился, чуть обжился и умер. Предпоследнее случалось не со всеми, жили без ничего своего, кроме нищеты, да в ней и умирали.
   Борис начал жить по этой схеме, хотя хотел выскочить на что-нибудь более хорошее. Он поступил на дневное обучение в один из ленинградских институтов и после первой сессии женился на своей избраннице. Они перебрались жить в Харьков, где ей как молодому специалисту, прибывшему по распределению, была выделена комната в квартире, в которой кроме них жила вторая такая же семья. Жена Бориса работала и растила ребенка. Борис работал, а по вечерам учился в институте, домой приходил только ночевать. Выходные были тоже заняты учебными делами. Если ко всем этим прелестям добавить бытовую неустроенность, получается четыре года очень насыщенной семейной жизни. Но вот к тридцати пяти годам все потихоньку стабилизировалось, получена трехкомнатная квартира, подросла дочь.
   За плечами семнадцать лет учебы, частично совмещенной с работой и десяток с хвостиком лет нормальной, добросовестной работы, с грамотами, благодарностями со всей атрибутикой тех времен и постепенным продвижением по службе.
   Это конечно не та романтика героев детективного жанра: украл, напился, сел…; ограбил, сел, с жадным смакованием всех подробностей на всех этапах. Тут все прозаичней, будничный, повседневный труд на благо государства. А вот что это за благо, тут следует разобраться. Руководство страны и их обслуга просто захлебывались от выполнения невыполнимых задач, невероятных успехов при постоянно улучшающемся жизненном уровне советского народа, что возможно только при социализме.
   Мозги у Калинкина никогда не были набекрень, ну если только чуть-чуть, как у всего тогдашнего советского народа. Математика и все науки, связанные с соображением, давались ему легко. Все теоретические и прикладные экономические задачи в своей отрасли, усваивались и укладывались в его голове нормально, Это было замечено, отмечено и вот в свои тридцать пять он становится начальником планового отдела довольно крупного треста с дюжиной подведомственных организаций. Ну, а плановый отдел в период плановой экономики – это не хухры-мухры. Сюда приходили и распределяли все задачи, финансовые и людские ресурсы на их выполнение, а уходили показатели, характеризующие наше могущество и беспредельные возможности социализма с человеческим лицом и он обязательно победит в конечном итоге гидру загнивающего капитализма. Вот какие действующие лица и какая жуткая борьба! Восемь лет участия в ней раскрыли для Калинкина суть ее многих теневых сторон.
   Приглядевшись к руководителям, на всех уровнях, он понял, что он в команде не своей возрастной группы. Проанализировав ситуацию за десяток лет во всех организациях отрасли, он сделал неожиданные выводы.
   Первый закон – закон цикличности формирования руководства. Кроме того, был определен цикл – около пятнадцати лет. Происходило это потому, руководитель – это не засидевшийся на своей должности инженер, мастер или рабочий. Его ровно в шестьдесят на пенсию не отправишь. Он врос в номенклатуру, обзавелся связями и корчевать его раньше этого возраста, было не принято. В шестьдесят пять подпор «молодых» и возраст делали свое дело, его с помпой отправляли на пенсию. Но так как руководители назначались и согласовывались, то на назначениях тоже были свои критерии. Назначать в шестьдесят лет – поздно, в сорок – рано, получалось около пятидесяти.
   Новый руководитель приводил свою команду, они пятнадцать лет царствовали, занимая своими людьми все ключевые посты. Во всем этом была огромная доля прагматизма. Старая гвардия довольно долго досаждала новому руководителю. Они заставляли его делать в угоду старому руководству то, чего ему не хотелось делать вообще! Они регулярно наступали ему на горло, заставляя выполнять свои решения. Второе, вряд ли они будут ему преданны и не предадут его в трудную минуту, ведь терять им нечего, пенсия в кармане. Поэтому новый руководитель старался от них моментально избавиться.
   Новая команда люди примерно одного возраста. Менять жизнь и ставить сверхзадачи поздно, да и нет особой необходимости. Они очень опытны, знают друг друга за долгие годы совместной работы, а иногда со времен учебы. Им надо доработать до пенсии, а это значит держаться вместе и не давать поводов для разгона команды. Они прекрасно знают, как делаются показатели, понимают, что вся страна врет и за это ничего не будет, а за невыполнение – разгонят. Вот из таких людей руководитель создавал окружение на всех уровнях, туда неохотно допускались чужаки.
   Второй закон – распределительный. Всех много, а всего мало. Всегда и все в жизни распределяется, часто независимо от нашего желания, согласия, понятий справедливости. Одного Бог наделяет красотой, другого силой, третьего умом, четвертого талантом, пятого любознательностью и наблюдательностью, шестого смелостью и решительностью, седьмого богатством и так далее. Но очень редко, чтобы все было у одного человека. Тем более, что если одному досталось много, то другим не досталось ничего, а кого-то не только не одарили, но и до нормы недодали. Когда это делит Бог, его мотивы нам понять, не дано. Равно, как и оспаривать.
   Но если делят люди, субъективного подхода не избежать, а право распределять дает власть. Могу дать, могу не дать, могу обделить. Вся наша социалистическая система жила на принципе взять и разделить. Ну ладно бы делили свое личное, так ведь нет, брали государственное, общественное и делили как свое.
   При дележе соблюдался строгий иерархический порядок распределения, не выполнять который было невозможно. Размер доли при распределении от союзного пирога до внутрихозяйственной ватрушки, определялся в следующей очередности:
   1. Субъекты, приближенные к действующей власти (дети, родственники, друзья, протеже крупных руководителей всех звеньев власти).
   2. Субъекты кормильцы власти
   3. Субъекты организаторы отдыха, досуга, приемов гостей, мест проведения отпусков.
   4. Субъекты столичного положения.
   5. Субъекты, вырастившие руководителя.
   6. Субъекты личных симпатий.
   7. Остальные субъекты.

   И никогда Молдавия не сможет победить Москву, а Ленинабад обойти Ленинград, несмотря на одинаковые начальные буквы или сходство корней. Трест, в котором работал Борис, мог претендовать только на седьмую позицию. Поэтому, ему щедрой рукой сбрасывались производственные объемы и задания по росту производительности труда. Когда дело доходило до фонда заработной платы, рука дающего скудела до нищенской. В ход шли разъяснения, ведь это заработная плата, вот вы и зарабатывайте её, перевыполняйте план.
   Команда новая, скулить и жаловаться не принято, да и бесполезно, надо выкручиваться. Год выкручивались – выкрутились. Но когда сверху видят, что люди могут выкручиваться, таким начинают выкручивать руки. На следующий год в первом квартале тресту полностью перекрывают кислород. Все попытки объясниться, бесполезны. Недодают четверть годовой зарплаты при неподъемном плане.
   Зима, снег, холод, работы стоят. Калинкин принимает решение утопить корабль целиком. Он не обращает внимания на табель о рангах, пропорционально выдает всем огромный план и недодает четверть зарплаты. На корабле визг, крики, разборки, что какой-то новоявленный заштатный мичман берет на себя функции капитана и ведет корабль к гибели. За борт его и точка.
   Калинкин убеждает разгневанного управляющего трестом принять его сторону, дать бой верхам, тем более что их садизм очевиден. Иначе нас будут топить, давить, топтать и ничего сделать не сможем. Вставший раз на колени с них уже не поднимется. Доводы Калинкина, сопровождаемые анализом показателей, убедили управляющего в безвыходности, и он сменил гнев на молчаливое согласие.
   Через два с половиной месяца бомба взрывается. План и как следствие все показатели провалены всеми организациями, а также допущен перерасход зарплаты на четверть квартального фонда. Обычно в случае перерасхода топили одну-две организации слабых и ничьих, их везли на разделку в министерство, по окончании порки выделяли недостающую зарплату в комплекте с взысканиями. Ритуал. А тут правила игры грубо нарушены, из двенадцати – двенадцать.
   Вышестоящий экономический босс орал на Калинкина, что если он ничего не сделает, то лучшее лекарство от дурной головы – гильотина. И вот делегация из пятнадцати человек прибывает в Киев. Такой массовости в министерстве еще не видели. Калинкин был врагом всех вообще и врагом каждого в отдельности. Но Бог спас Калинкина. На стадии подготовки документов он попадает к заместителю министра, выходцу из Харькова, с которым был знаком по работе в Харькове. Он его спросил, ну как же такое можно было допустить. На что Борис ему очень коротко и понятно ответил, что если бы я привез одну – две организации – вина моя, если четыре – пять частично моя, а уж если все, то нас ободрали и угробили. Он согласился с этими доводами и направил процесс в такое русло, что раздача пошла во все ворота. И хотя ворон ворону глаз не выклюет, перья столичных воронов были тоже изрядно потрепаны. После этого, трест переместился на четвертое с половиной место, и больше такого хамства не допускали. Но правил игры это не изменило.
   Вот так появился третий закон – выжить в обществе можно, только соблюдая его законы и правила игры. Наше общество корабль. На нем вроде бы порядок и руководит капитан с командой. Но корабль не место для жизни, он пригоден только для путешествий, деловых поездок и перевозок. Общество должно жить на суше и трудиться, а не болтаться по морям и океанам, без руля и ветрил, с командой, которая не знает, куда и зачем плывет. Очень много десятилетий водят наши Моисеи народ в никуда. Водят, без Бога, без разума, руководствуясь только интуицией, выгодой только для себя и своего окружения. Руководство меняется только для того, чтобы дать другой команде обогатиться.
   Убедить полунищее население в заботе о нем и росте благосостояния впрямую невозможно и поэтому в ход идут более мудреные экономические показатели, которых легче добиваться и труднее доказать их ложность.
   Направление было одно – обман, а математических пути два. Так как человека, как душу населения, интересует больше всего его душа, поэтому прирост давался на душу населения. Попробуй, проверь, насколько увеличился совокупный общественный продукт или валовой внутренний продукт на твою душу. Он, оказывается, вырос на восемь и двадцать две сотых процента. Впечатляет. Тем более что в Америке он составил только три и одну сотую процента. Засеял два поля, результат записал на одно. Работали втроем результат на одного. Получите рост урожайности и производительности труда. Как и во всяком делении пути увеличения результата только два – увеличение делимого или уменьшение делителя. Коль первое делать трудней, то чаще пользовались вторым, хотя не брезговали и первым. Все цифры пудрились, облагораживались методологической терминологией, загонялись в сложные математические формы статистической отчетности, но суть их оставалась неизменной. Выжить в этом мире всеобщей лжи, можно только подчинившись государственным законам и правилам ведения отчетности, иначе будешь выкинут, как безграмотный работник не понимаю важности политических, экономических и социальных задач, стоящих перед страной на данном этапе развития общества и не желающим выполнять решений (съезда, пленума, программы, конференции, совещания и т. п.) Шли годы, ставились новые задачи, а суть и методика не менялись. Вся страна основательно завралась и неизвестно до чего бы докатилась.

Глава 25

   В основной массе своей, жизнь нас никогда не баловала излишками денег. Уровень жизни, в период до перестройки в основном был невысоким, нормальным, реже очень обеспеченным, но истинно богатых людей у нас было немного. К полному безденежью и нищете мы относились с широкой гаммой чувств от раздражения, равнодушия, до сочувствия, в зависимости от нашего отношения к тому, кого это коснулось. Но одно дело отношение к другому, совсем другое, когда нищета нависает над тобой. А происшедшее со страной экономическое лихо дало возможность многим испытать это на себе.
   Борис Калинкин вдруг ощутил, что в ближайшее время может войти в экономический штопор. Четко маячила потеря работы вообще, в связи с развалом отрасли. Он не хотел и не мог представить себя в роли отца семейства, месяцами приносящего домой мизерную зарплату или того хуже в роли безработного. Но от скулежа и бездействия ничего не изменится. Надо искать выход и плевать он хотел на чувство собственного достоинства, уровень образования, опыт работы и свои заслуги с этим связанные, если это мешает ему быть нормальным членом семьи. Это уже гордыня, а не достоинство.
   Еще Борис понимал, что единственно быстрый способ получения денег – это торговля, а конкретно перепродажа. Осталось найти товарную нишу. Единственное ограничительное условие, не вкладывать в незнакомое дело больших сумм денег, то есть начинать с нуля. Если дело стоящее оно начнет быстро окупаться, если нет, потери будут вертеться около нуля. Существовала и другая сложность это выйти торговать в сорок с лишним лет, по его понятиям это так же, как выйти на панель добропорядочной, нормальной, умной женщине в возрасте около тридцати лет. Торговать дома, где тебя очень многие знают, это во много раз труднее, чем на стороне. Но он тогда не знал, торговля в незнакомом городе без крыши над головой и незнания порядков, пожалуй, еще сложнее. Так или иначе, Борис для начала выбирает сторону.
   Теперь о товаре. В ту пору появилась несметная армия челноков, людей занимающихся закупкой и доставкой приличных объемов товара для себя или для реализаторов. И вся эта армия с огромными неподъемными сумками состояла в основном из женщин. Так как носить их они не могли, то вынуждены возить их на тележках. Вот эти человеческие прицепы и избрал Борис своим товаром. Будучи человеком, с неплохой экономической базой, он подошел к цене, не с позиции пробного тыка, а конкретно определил нижний предел цены, который если не удастся удержать, затея теряла смысл. Зная вес одной тележки семь килограммов и максимальной грузоподъемности Бориса, с учетом подъема, около семидесяти килограммов. Так было определено первоначальное количество тележек десять штук на рейс. Основным местом загрузки челноков были рынки Москвы с главным из них Лужники, там могли быть они востребованы лучше всего.
   Борис сложил стоимость проезда в оба конца, взял по минимуму затраты на себя в период поездки, затем добавил двадцать процентов навар, затем поделил на количество и получил минимальную цену, дешевле которой продавать нельзя. Тележки и билеты куплены. Жена пошила огромную сумку для их упаковки. Для безопасности в дорогах, пришиты потайные внутренние карманы к вязаному жилету для документов и денег, после чего он немедленно был переименован в бронежилет. Так жизнь поставила Бориса на совершенно новую тропу. Назад дороги нет, где остановка тоже никто не знает.

Глава 26

   Утро перед первой поездкой. Сумка огромного размера с десятью тележками, весом около семидесяти килограммов, рабочая тележка, с которой вместе вес поклажи доходит до восьмидесяти. Сумка с продуктами и прочей дребеденью в дорогу, с ремнем через плечо, так как руки должны быть свободными. Бронежилет с документами и деньгами, теплая, не новая, чуть-чуть отвлекающая внимание одежда и почти двухсоткилограммовый рыцарь с доспехами, готов к выходу на торговое ристалище. Скажи Борису десять лет назад, что ему придется этим заниматься, он бы и пальцем у виска крутить не стал. А сейчас, что называется, приплыли!
   На вокзалах число таких рыцарей и дам, с сумками и тележками доходило до восьмидесяти процентов пассажиров, все что-то куда-то везли. С трудом подняв свою сумку в вагон, а затем на полку, Борис понял, что она слишком велика, тяжела и неудобна в обращении.
   Таможенник, проходивший по вагону, ткнул пальцем в сумку, спросил:
   – Что там?
   – Пустые тележки. – Спокойно ответил Борис.
   Таможенник, пощупал в нескольких местах сумку, ни слова больше не говоря, обратился к следующему. Тогда у них было очень много дел, интереснее и выгоднее. Мараться и тратить время на мелочевку, они не хотели и не могли. Это было время большой жатвы, а товар Бориса, что-то вроде промышленных сорняков, на поле нормальных и тучных колосьев. Заполнять свой бункер мусором, не в их задачах.
   Ранним утром приехал в Москву. Насилу протиснувшись в турникет метро, первым поездом отправился на Лужники. Там по теории должно быть наибольшее скопление торгового люда. Площадь перед оградой стадиона – это Красная площадь в праздники, а от метро новые колонны подъезжающих. Даже стоять толком негде, не то, что торговать. Лишь бы не затоптали. Около семи утра народ начал быстро просачиваться внутрь, за ограду. Интересно, что кассы открывались в семь утра, а билеты продавались задолго до начала работы касс, но дороже. Площадь заметно опустела. Где-то примерно через час, начался отток нагрузившегося люда.
   Первую сделку, Борису удалось совершить в девять часов утра. Тележка ушла с тридцати процентным наваром, что добавило к минимальной расчетной цене десять процентов. Дальше торговля шла не очень бойко, но к трем часам дня удалось их все пристроить. Кроме того, Борис уловил из разговоров, что тележками торгуют на Ленинградском и Белорусском вокзалах.
   За время торговли к Борису несколько раз подходили какие-то личности в форменной одежде работников рынка и гоняли, говорили, что торговать можно только за оградой, здесь нельзя. Оказывается, им надо было только заплатить, на этом все бы закончилось, но отсутствие опыта даже не навело на эти мысли. Но новичкам, как правило, везет, народ повалил с рынка, Борис затерялся в выходящей толпе и рыночные рэкетиры больше не подходили. Он допродал свои телеги без дани и подался заниматься маркетингом. Маркетинг – мудреное слово, все гораздо проще, пошел изучать рынок тележек, цены, места и условия торговли.
   Белорусский отпал сразу же. Торговля там была приватизирована десятком ежедневных постоянных продавцов и любой варяг, появляющийся в их рядах, немедленно изгонялся людьми в милицейской форме. То есть, количество мест ограничено, залетным и случайным не заходить, в ногах не путаться.
   На Ленинградском вокзале дела проще, здесь в шеренге, а иногда и в двух, стояли торговцы местные и залетные. Три вокзала выбрасывали на Комсомольскую площадь достаточное количество пассажиров и торгового люда. Милиция и вокзальная обслуга, конечно, продавцов гоняли, но оставляли им шанс продолжать начатое дело, после очередного рейда. Поэтому продавцы должны быть мобильными, не перегруженными товаром. На руках одна – две, ну максимум три тележки. Стоять надо в середине шеренги, тогда больше возможности для маневра и времени на его проведение. В результате маркетинга было установлено, что наиболее ходовым товаром, являются подмосковные дубненские тележки, но возможность их приобрести на заводе, для посторонних, нулевая. Второе место занимают выборгские, это Ленинград, но непонятно насколько сложное приобретение. Свой товар он оценил, как средней паршивости, но он мог при невысокой цене быть конкурентным, принося при этом чистый тридцати процентный навар. Второй вывод, торговать лучше на Ленинградском вокзале, используя для хранения тележек, автоматические камеры хранения. Третий вывод, избавиться от рабочих тележек, для чего добыть две пары рабочих колес на новых тележках и продавать их в конце торговли на новых колесах. Сумка должна вмещать не более шести тележек, что гораздо легче, маневреннее и удобнее. Число сумок две, число рабочих телег две. Получился человек с двумя прицепами. У машин тоже такое бывает.

Глава 27

   Ну а дальше, как говорил наш последний генсек правящей партии, процесс пошел.
   Спать Борис научился везде и в любом положении, при этом, не теряя бдительности и с включенным часовым механизмом. Месяц его распределялся примерно так. Восемь – десять ночей между поездками он был дома. Десять – пятнадцать ночей в поездах. А ужасные семь – восемь ночей в залах ожидания вокзала – это, конечно, что-то с чем-то. Основной их контингент ночью: пьяные, бездомные, воры, бродяги, умственно неполноценные то ли генетические, то ли от этой жизни, бомжи. Самые чистые и не мешающие – это воры. Они ходят по залу, высматривают настоящих спящих пассажиров, подсаживаются к ним и поймав момент полного отключения, что-нибудь крадут из карманов или вещей. Остальное все, бубнит, ворчит, орет, ищется, гоняя всякую нательную живность, издает жуткий смрад. Все это всех полов и возрастов.
   Поэтому удачно приземлиться на ночь в зале ожидания непросто. Надо, чтобы в твоем окружении были нормальные люди и отсутствовали свободные места, не только с боков, но и спереди и сзади. В случае освобождения боковых мест, их надо отстаивать от занятия зловонной несчастной публикой, но тут можно подпустить воров. К этому надо добавить пару рейдов за ночь милиции и ночную уборку. И то, и другое конечно необходимо, иначе грязь стала бы непролазной в прямом и переносном смысле. Правда, изгнанная милицией публика, тут же возвращается и начинает шумно обустраиваться. В общем, к концу ночевки начинаешь чувствовать, что по тебе тоже что-то ползает и возникает желание его изловить и уничтожить.
   В четыре часа начинают прибывать первые поезда и к тому времени надо быть уже готовым. Поезда подходят один за другим, вокзалы оживают. Если все тихо, милиция и вокзальные службы дремлют. До открытия метро полтора часа спокойной торговли. Конечно, значительная часть ранних людей, просто ждет открытия метро, торгуется от нечего делать, но и доля покупателей очень высока. Основной контингент ранних поездов торговый люд, за день они должны купить товар, а вечером уезжать обратно. Многие из них продают дома и товар, и тележку. За счет этого они ездят все время налегке, на новых тележках и ничего не теряют, Торговля в это время идет спокойно и бойко. Как правило, все, всё знают, дело идет без торга и лишних вопросов. Только вот попасть к этому времени на вокзал, можно только после ночевки в зале ожидания. Материальная компенсация в торговле, за моральный ущерб в ночевке налицо.
   Настало время рассказать о правоохранителях. Начнем с безобидных, пятнистых. Так за камуфляжную одежду называли ведомственную вокзальную охрану. Они в меру нахальны, но очень назойливы, пока свою небольшую долю не возьмут, не отстанут. После этого добреют и как бы начинают заниматься крышеванием, защищать от ментов. Предупреждать о рейде или наезде ОМОНа. Ментов тоже две категории вокзальные и метровские. Вокзальные обирали регулярно, Метровские в зависимости от настроения или от злости за недобор доходов по другим статьям пьяные, кавказцы и азиаты без регистрации, фальшивые удостоверения, музыканты, нищие и так далее. А так, они не лезут в сферу друг друга, места и объекты добычи строго поделены.
   Однажды ночью, зимой в половине пятого утра к Борису подошел одетый в один мундир невысокий метровский милиционер. Непонятно почему он вытащил с пояса наручники и хотел их одеть Борису на руки. То ли для пущей важности, то ли от несоответствия габаритов, потому что Борис в доспехах был похож на большого медведя-шатуна.
   – Не стоит этого делать, – миролюбиво сказал Борис, – люди подумают, серийного убийцу ведут, а я не был, не участвовал, не привлекался. Я и сам до отделения дойду, тем более что тележка у меня одна и та своя.
   После этого они отправились в отделение, но на половине этого короткого маршрута, милиционер сказал:
   – Ладно, иди, но больше не попадайся.
   Просто он не мог его привести, взятого у другой фирмы, его бы в отделении не поняли. Тем более, что отделение у них было общее, милиция на транспорте, а кормушки разные. К тому же у Бориса была только одна телега, на таком материале серьезного спектакля не поставишь. Скорей всего расчет был, пугнуть наручниками, взять деньги и удалиться, но вышел прокол.
   Вот вокзальная милиция – это другое дело. Тут плати и точка, причем часто два раза в день. Если в ночное время ей не дают дремать в своих помещениях, ночной сбор одинаковый, а утром от семи до восьми смена и для пришедших на смену новый побор. А дальше игра по правилам, они с периодичностью раз в час проводят рейды, продавцы для вида разбегаются, но сразу после их ухода все восстанавливается. Бывало даже так, что они еще идут, где был дальний конец шеренги, а ее начало уже восстановилось и торгует. Иногда, конечно, кого– нибудь и прихватят в отделение. Но это касалось тех, кто не дал свою долю дани, их сдавали и часто брали в отделение, где сумма откупа была большей или вообще составлялся протокол и брался официальный штраф. В отделении нужны и задержания, и принятые меры. Так что платить дань было дешевле, а оптом вскладчину, еще дешевле. Тем более, что на индивидуальный контакт с каждым продавцом, милиция идти боялась, вдруг сдадут службе внутренней безопасности, а от тех легко не отвертишься.
   Последнее и самое непредсказуемое ни в чем – это ОМОН. Вообще-то не совсем непонятно, почему подразделение использовалось в таких делах. Наверно им тоже давалась возможность заработать наличные. Периодичности в их наездах не было, через день, через два, каждый день или раз в неделю. Они приезжали на ПАЗике, из которого, как черти из табакерки, выскакивали пять – шесть здоровенных мужиков в камуфляже, бронежилетах, с автоматами наперевес и кидались на шеренгу продавцов, как на захват этих самых особо опасных. Что тут начиналось, переполох в курятнике, когда там появляется лиса или хорек – это детский лепет. Лиса или хорек ходят в курятник поодиночке, а тут операция по захвату. Торгаши разлетались со скоростью звука. Особо нерасторопные или зазевавшиеся становились первой добычей. Их уводили в автобус и сдавали делопроизводителю, а сами отправлялись на осмотр окрестностей с целью обнаружения новых очагов правонарушений, не бомжей и алкоголиков, которых, походя, могут огреть дубинкой, а опрометчиво выругавшихся, курящих потихоньку в здании вокзала, а еще лучше поймать в закутке человека справляющего малую нужду. Через час рейд повторяется и всех, преждевременно расслабившихся или новых ничего не подозревающих торгашей, постигает такая же участь, как и их предшественников. За это время в автобусе разбираются с первым уловом, остаются один или два человека, которые не смогли или не сумели тихо решить проблемы. Им предстоит: поездка в отделение, штраф, запись в книгу добрых дел группы по искоренению зла. Через час, полтора, смысл рейдов пропадает и они тремя, пятью задержанными уезжают. Ладно, хоть бронетехнику не применяли. Вздрюченные торговцы вновь выстраиваются в шеренгу и продолжают свое нервное дело.
   Немного о камерах хранения. Они были установлены в советское время и питались пятнадцати копеечными монетами. После замены денег никто их переустраивать не стал, видно знали, что деньги будут часто меняться из-за прогрессирующей инфляции. Старым монетам была уготована участь жетонов. Выгодно это было и тем людям, в чье ведение попали эти автоматы. Старых монет по людям гуляло очень много, а значит, их можно было много и дешево купить, а затем пустить в оборот по пять рублей за штуку. Торговцы тележками использовали эту возможность только для того, чтобы можно было несколько раз в день нырнуть в камеру за тележками. Иначе будешь работать на камеру хранения, поборы и туалет.
   В то время Борис ездил больше проводников и начальников поездов. В зону коммерческих интересов, был включен и Ленинград. Во-первых, там продавались выборгские тележки, занимающие второе место по рейтингу и которые очень быстро уходят. Во-вторых, если из Ленинграда приезжаешь ранним утром и сразу можно попасть на торговое время, без ночевки в зале ожидания.
   Калинкин не считал свою деятельность незаконной. Коль государство палец о палец не ударило для существования его и семьи, а наоборот обобрало, то платить налоги, это все равно, что дать вдогон денег обокравшему вас вору. Все равно в пользу не пойдет. Кроме того, он нес затраты. Он платил государству и его опричникам, за дороги, за хранение, разные поборы в довольно больших размерах. Ну а то, что они не доходили до государственной казны, так это кому-то надо. Это заботы не Калинкина – а государства. И вообще все, что связано с периодом девяностых годов – это колоссальная финансовая антигосударственная, антинародная афера, равной которой вряд ли можно найти в мировой практике. Все производства, что еще хоть немного шевелились в это время, государством были названы юридическими лицами, которые имитировали плату и заботу о государстве, а их руководство спало и видело их в своей собственности. Вторая категория физические лица, с которых государству нечего взять. По классификации Калинкина была еще третья категория химические лица, которые не висели на шее у государства, не скулили, а выживали сами и вытаскивали свои семьи, не жалея своих сил, при огромном желании государства запустить руку в их карман.
   Вот так и летели дни, ночи, месяцы. Заработки получались не сумасшедшие, но сносными, обеспечивающими нормальную жизнь и даже часть денег можно было отложить, конечно, в долларах.
   Нагрузка была огромная и вот однажды летом в Ленинграде, в зале ожидания Борис неожиданно потерял сознание. Через несколько минут он очнулся, соседи по залу нашли и дали лекарство. Оклемался. Однако понял, что это первый звонок с того света. Не хватало еще умереть на вокзале, пока разберутся кто, что и как, начнешь разлагаться. А еще круче, не разбираясь вместе с бомжами, в братскую.
   Сразу поехал ночевать к родственникам, а они у него были, просто не хотелось беспокоить. Отдохнул сутки и за старое, жить-то надо, а скулить не надо. Стал подумывать, что бы еще предпринять этакое. Многие в это время начали ездить за границу, на работу. Устраивались единицы, но если кому удалось зацепиться, то смысл был почти неправдоподобный. Был у Бориса к этому времени заработан небольшой загашник, а в придачу к ним новая идея, поехать и найти работу. Опять же Наполовину утопия, на второй половине пятого десятка лет.

Глава 28

   Опять намечена цель, а значит, за неё надо побороться. Жизнь обрела смысл. Сданы документы на загранпаспорт, который через два, три месяца будет готов. До этого, в перерывах между поездками, еще одна развлекуха, учить немецкий язык. Как и во всем мире учат нас обалдуев, учат, а коэффициент полезного действия, как у паровоза, четыре процента остальное в пар. Начали в школе, потом в техникуме, потом в институте, а в твердом осадке два десятка немецких слов.
   Две магнитофонные кассеты с необходимым арсеналом слов и выражений были записаны, началась перегонка с ленты в голову. Работа велась в прямой трансляции и через наушники, стоя, сидя, лежа. Самый опасный вариант, лежа с наушниками, сеанс редко продолжался более пятнадцати минут. Остальное обучение проходило во сне. Неизвестно, где больше эффективность, но через четыре месяца он большую часть записей бубнил синхронно с магнитофоном.
   Параллельно шло знакомство с фирмами предлагавшие визы в Германию. Подыскивался вариант двухнедельной визы с наиболее низкой ценой и минимальной заорганизованностью пребывания и возвращения. Тогда часто брали со всех участников поездки, залог за обязательное возвращение группы в полном составе. Был найден вариант недорогой служебной визой на десять дней на четырех человек, с одновременным отъездом в Германию и без всяких других условий. Отъезд намечался на конец февраля. Все подходило, было принято и поездка состоялось в установленный срок.
   Это была вторая поездка Бориса в Германию. Первая туристическая, двухнедельная была пятнадцать лет назад. У нее было интересное начало. С руководителем группы у него сразу возникло взаимное расположение и по приезде во Франкфурт, который на Одере, он взял Бориса и еще пару человек в банк, получать обменные деньги по чеку. Сотрудники банка, очень оперативно проверив документы, стали выкладывать на стойку пачки денег. Но в отличие от наших пачек, переклеенных крестом, они были оклеены лентой по одному краю. По нашим понятиям дерни пару штук из любой пачки, а то и из каждой не убудет. Естественно, возник вопрос, пересчитывать деньги в пачке или нет. Борис высказал свое мнение, не надо, неприлично. Пересчитали пачки, получилось тридцать три тысячи марок, уложили их в портфель, и пошли в гостиницу. Зашли в гостиницу и по какой-то причине уселись в холле втроем руководитель, переводчица и Борис. Минуты две поговорили втроем, о программе завтрашнего дня, Бориса окликнули, и он ушел смотреть город. Когда он через два часа он вернулся, его встретил перепуганный и бледный руководитель и сообщил, что забыл портфель с деньгами в холле. Переводчицу он отпустил на ночь домой, и она уехала в Берлин. Языка никто не знает совсем, а посторонним говорить боится уж очень большие деньги. Они с Борисом сходили к администратору и Борис, напрягая все свои извилины, пояснил ситуацию. Вернулись они с портфелем. Деньги были на месте, много. Но сколько? Борис предложил не заниматься пустым пересчетом, а сразу делить на всю группу, а потом станет видно. Разложили. Получилось, не хватает ста марок. Сначала хотели раскидать на всех. Но решили, еще раз пересчитать в кучках и в одной из них было на сотню больше, они слиплись. Так все проблемы благополучно разрешились. Борису тогда очень понравилась Германия, правильная была страна, человеческая.
   Вторая поездка существенно отличалась от первой. Первая туристическая, в ней был готов и стол, и дом, и даже программа с переводчицей. Во втором случае была только программа, да и то задуманная только собой, никому неизвестная, никем не одобренная, никем не поддерживаемая. Итак, в кармане паспорт с десятидневной служебной визой и на первый случай шестьсот долларов наличными. Остальное все неизвестность.
   В последний день февраля девяносто четвертого года Борис садится в Киеве на поезд Киев – Вроцлав. Трое оказались гонщиками, перегоняли и перепродавали автомобили. Они хоть и не были знакомы, но знали, зачем едут и прекрасно понимали друг друга. Один Борис ехал ни к кому, никуда, неизвестно зачем.
   Началось все как обычно, с предложения выпить за знакомство и для более быстрого контакта. Дальше разговор пошел о машинах, ценах, путях оформления и перегонов. Ночью под небольшим хмельком была пересечена польская граница. Вечером они расстались во Вроцлаве, где дальнейшие маршруты разошлись. На вторые сутки дороги Борис приехал в Берлин. На вокзале Лихтенберг в Берлине, Борис смог почувствовать всю отчаянность своего положения, он лишился даже вагона. Он быстро разыскал камеру хранения, но у него были доллары, а надо марки. Оказывается, его выучили не тому слову, которое означает обмен денег. Он понял, что его немецкий далеко не тот, на котором здесь общаются, но не будешь же всех переучивать. Наконец он нашел обменник, поменял сотку на сто пятьдесят марок и избавился в камере хранения от тяжелой дорожной сумки. Надо было решать вопрос с ночевкой. О гостиницах и речи быть не могло, потому что самое малое, по словам гонщиков, это стоило сорок марок в сутки. Они говорили о какой-то ночлежке в гарнизоне Западной группы войск, в местечке Берлина под названием Карлхорст. Пока светло и на улицах люди Борис решил ехать туда.
   Зная, что в Германии люди без билета не ездят, он получил новую математическую задачу на деньги. Штраф, на первый раз семьдесят марок, с занесением в компьютер, билет на два часа передвижения две марки семьдесят пфенингов. При поисках работы он должен передвигаться не менее шести часов, то есть восемь марок в день при хорошем раскладе, а то и больше десяти. Проездной на все виды транспорта на месяц стоит семьдесят марок. Хоть и дорого, но лучше купить проездной. Разбирательство со схемой подземного и надземного метро и их маршрутов заняло немало времени. Пока Борис решал все эти прикладные, жизненные задачи и плюс время на дорогу день начал клониться к вечеру. Вот он идет по безлюдному, сумеречному и дождливому Карлхорсту в поисках крыши над головой. И тут в одном из дворов встречается чем-то очень похожая на русскую, женщина. На вопрос Бориса:
   – А Вы случайно не подскажете, где здесь можно остановиться на ночлег?
   – Давай марку, подскажу. – Ответила она.
   Борис думал, что она шутит, еще раз вопросительно взглянул на нее.
   – Ты что не понял, марку давай или я пошла – сказала она на полном серьезе.
   Борис протянул ей марку, она знаком руки позвала его за собой. Оказалось, что надо зайти в тот же подъезд, из которого она только что вышла, и войти в дверь напротив короткой лестницы. Дверь привела в коридор с хаотично разгороженными несколькими комнатами, плотно заставленными кроватями, на которых лежали и сидели мужики от двадцати до сорока лет.
   – Где тут у вас сегодня свободная кровать? – Спросила женщина.
   Ей указали на самую неудобную, расположенную в проходе кровать, другой ожидать и не следовало.
   – А сколько стоит ночевка и кому отдать деньги? – спросил у нее Борис.
   – Не торопись, садись, придут все скажут и деньги взять, тоже не забудут. – Пояснила она.
   Борис сел и стал ждать. За окном шел дождь, у него была крыша над головой и кровать – это уже немало. Мужики все трезвые и вели между собой беседы. Как уловил из разговоров, все они были гонщиками, коротали здесь вечера и ночи, пока решали свои проблемы. Больше недели здесь никто не жил и каждый день кто-то приезжал и уезжал. Разговоры были теми же, что и попутчиков Бориса в дороге. Он в разговоры не влезал, на знакомства и контакты не навязывался. Сидел, молчал и смотрел на все происходящее вокруг.
   Часа через полтора или два, пришли два парня, собрали паспорта у вновь прибывших и минут на двадцать с ними ушли. Затем пришли и спросили каждого кто на сколько суток. Одна ночь стоила двадцать четыре марки, это шестнадцать долларов! Этого на Украине хватило на жизнь двух человек в течение полутора месяцев. Эквивалентом была ночевка, в комнате чуть больше двадцати квадратных метров, с двенадцатью кроватями. Или, крутя мудреными словами, эквивалент-то был, а вот альтернативы не было. Короче дорого, хреново, безвыходно.
   Спустя немного времени в комнату пришел мужичок лет тридцати пяти, весь общительный, коммуникабельный, которого очень многие знали и с удовольствием общались. Это был Валера из Киева. Он начал гонять машины одним из первых и занимался этим делом уже восемь лет. Останавливался в этом приюте, знал все тонкости своего ремесла и часто помогал советом людям, которые вляпывались во всевозможные сложности и находились на грани отчаяния. Он имел много знакомых среди промышлявших на автомобильной ниве бывших наших сограждан, осевших и пустивших корни в Берлине. Одним словом специалист не только в своем деле, а также хороший психолог и очень толковый человек. Он был в курсе дел каждого и предупреждал, что сделать, чтобы не влететь.
   Ему с удовольствием всё рассказывали, потому что он выслушивал, и если в ситуации не было серьезных ляпсусов, то он не разбивал хрустальной радости сделки, хотя она и была не очень удачной. Выгода была обоюдной. Он имел полную картину обо всех местах продажи машин, а его собеседник своевременную и качественную информацию об опасностях. И еще одно хорошее качество, он никогда не использовал услышанное от других, для увода удачной сделки под себя. В общем вот такой порядочный мафиози.
   Ранним утром Борис подался на поиски работы. Как хорошо, что он купил проездной. Не зная ничего в городе, он садился в транспорт и смотрел в окно. Увидев стройку с работающими людьми выходил, взглядом отыскивал старшего и спрашивал:
   – Доброе утро! Я ищу работу?
   В ответ звучало, одно и то же:
   – Вы имеете разрешение и документы на работу?
   – Нет.
   В завершении беседы или сочувственно разведенные руки, или короткое слово – нет. Объектов было много, но беседы шли по одному сценарию. Он добросовестно отмотался семь часов в день результат одинаковый, только в обращении пришлось заменить слово утро, на добрый день. Надо было съездить в камеру хранения за сумкой, там была еда, которую лучше использовать по назначению, чем выкинуть. Он забрал сумку и поехал в ночлежку. В ночлежке еще почти никого не было. Среди этих немногих оказался и Валерий. Они поздоровались, так как вчера уже видели друг друга, хоть и не были знакомы.
   – Валера! – Коротко представился он.
   – Борис! – Сказал Борис, протягивая руку.
   – Если не секрет и хочешь сам, скажи, чем занимаешься? Впрочем, можешь и не отвечать, я пойму это нормально.
   – Да пока ничем, вот приехал попытаться на работу устроиться. – Сказал Борис.
   – А как с документами и с языком?
   – Из документов ничего кроме десятидневной визы, а язык русский с немецким акцентом, так немного на производственном и бытовом уровне.
   – Первый раз или делал попытки и раньше приезжать? Представляешь хоть, что для этого надо, как минимум?
   – Нет. – Коротко ответил Борис.
   – Нужно разрешение на работу со здешней биржи труда. Дело очень сложное, я бы сказал – дохлое, для нелегалов из бывшего Союза. А без него вряд ли кто захочет с тобой связываться, это очень опасная игра для хозяев. Немцы очень законопослушны и трусливы, это кому как нравится. Если хозяина подловят с нелегалом, это ему обойдется не просто дорого, а очень дорого. Если повезет, можешь найти работу у поляков их здесь очень много, некоторые имеют немецкое гражданство, свои маленькие бригады или фирмы. Те более авантюристичны, как и мы, но они могут недоплатить, а то и вовсе не заплатить. Права качать здесь не будешь, а в случае опасности для себя они скоренько сдадут тебя в полицию, ты попадешь под моментальную депортацию с черным штампом в паспорте, въезд для тебя будет закрыт от двух до пяти лет. Ведь здесь все на компьютерах и на кривой козе не объедешь.
   – Да, не очень обнадеживающая картина, – сказал Борис.
   – Зато реальная, – развел руками Валера, – а иначе нельзя. Если бы было по-другому, мы бы все уже здесь были. Тут и так поляки, турки, курды, болгары, албанцы, югославы, вьетнамцы. Кого тут только нет. Каждый норовит на социал сесть и левую работу прихватить или приторговывать. Перефразируя нашу пословицу: один немец с сошкой – а семь чертей с ложкой.
   – Так что, надежды нет?
   – Мало, ничтожно мало. Иногда бывает, устраиваются, но больше обломов. Вот тут женщина живет из Черкасс. В том году долго мытарилась, нашла, в конце концов, очень скудно оплачиваемую работу. Отбила все свои затраты, тысяченку долларов заработала. В этом году снова приехала и уже с сыном. Вот уже второй месяц сидят, деньги утекают как вода, садятся на мель, а работы нет. Здесь толкается по марке, по две три прихватывает. Оказывает всякие мелкие услуги постирать, купить, кому чего, помыть машину, приготовить поесть и прочая дребедень. Вроде начала подумывать об обратном отъезде, а то не на что и возвращаться будет.
   Борис сообразил, что речь идет о женщине, которая привела его сюда за марку. Оказывается она подруга по несчастью, а он вчера ее мысленно осудил. И тут появляется она, легкая на помине.
   – Здравствуй, Валера! – Сразу обратилась она к нему.
   – Здравствуй, Валя! Ну, как дела? – Спросил Валера.
   – У меня без перемен. А вот сын куда-то поехал счастье искать, а что найдет работу или неприятности, знаешь какой сейчас молодняк. Познакомился с двумя такими же, они сказали, что вот там есть работа и поехали. Удерживать. Как и чем, что предложить взамен. Я даже забыла, куда он поехал, да и что собственно изменится, где его там будешь искать и как. Я бы уже и назад поехала, но куда я денусь, пока он не вернется.
   – Валя, а у твоего сына права есть?
   – Есть.
   – А когда он обещал вернуться?
   – Ну, я думаю, в выходной должен появиться, если устроится, а если нет, значит раньше дня через два три. А в чем дело, Валера?
   – Да ты знаешь, я сегодня разговаривал в одном автохаусе с одним бывшим нашим. Он здесь уже давно живет и работает официально. У него появилась машина «Форд» двенадцатилетний на ходу, исправный. Ему знакомый немец подарил. Он ее несколько лет обслуживал до того, а в последний раз приехал, она дымит, свистит, немец вышел и сказал, что покупает новую, а с этой он пусть делает что хочет. А там и дел-то ремень пробуксовывал. В общем, отдает он ее за триста пятьдесят марок, две бутылки водки и две шампанского. Так, может, вы ее возьмете, догоните, а там еще за тысяченку долларов загоните.
   – Валера, а она не краденая, доедет ли? Мой-то ведь отрок только права имеет, а ничего в машине не соображает. – Осторожно спросила Валя.
   – Насчет машины не беспокойся. Я этого мужика знаю не один год, машина чистая, не в угоне. Состояние неплохое. Тысячу на ней снимете элементарно. Поверь мне, я опыт в этих делах имею. Единственное, лучше поменять масло. Ну, так мне говорить, что покупатель есть, а то ведь загонит он ее запросто?
   – Ой, Валера, не знаю, что тебе сказать. Я-то согласна, а где этот обормот, когда приедет не знаю. Давай сделаем так, ты попроси его подождать неделю, я думаю, что за неделю все решится.
   – Значит, договорились, он ждет до выходных. Девятого числа вы ее забираете и едете домой. Так? – Спросил Валера.
   – Да. Спасибо тебе, Валера, но не бабье это дело такие переговоры вести по поводу машин. – Запричитала Валентина.
   – Ты пойми, мне это не нужно. Такая машина мне тоже не нужна, я этот порог давно прошел. У меня серьезные клиенты, планка которых в десятки раз выше. Поэтому, я просто хочу помочь вам выпутаться из довольно сложного положения, в которое ты со своим Игорем попала. Мне предложили, а я подумал, что для тебя это будет выход и причем не худший. Я ничего с этого дела себе не возьму. Так я завтра договариваюсь?
   – Хорошо. Спасибо тебе, Валера, дай Бог тебе здоровья! – Опять запричитала Валентина.
   – Да ладно тебе! Ведь я еще ничего не сделал. Вот когда все закончится, да еще и благополучно, тогда и благодарность будет заслуженной. – Спокойно сказал Валера.
   Валентина ушла к еще одной женщине с Украины, проживающей здесь в одной из комнат.
   – Жалко мне на людей смотреть. Хорошо, что я во время свихнулся и встал на самостоятельную дорогу. Нашел нишу, освоил ее детально, надо только быть в ладу с немецкими законами, чтобы въезд не перекрывали. А с нашими законами все равно в ладу не будешь, да это никому и не надо. Главное не перебегай никому дорогу и не высовывайся. Еще не обманывай, не кидай, свое дело знай, да обмануть себя не дай. Вот и все принципы нашей работы и жизни, а говорят мафия, жулики. Завистливо тыкать пальцем и обсуждать просто, а ты займись сам, кто тебе не дает, начинают молоть про деньги, стартовый капитал. Стартовый капитал только у государственных воров. Ухватил кредит, завод, организацию, здание вот и стартанул на несколько миллионов сразу. А когда для старта продал квартиру, а деньги профукал, то это не старт – а финиш! Если долгов набрал под сомнительные затеи или вложил деньги под баснословные проценты – рантье сраные! Потом орут где органы, защита, государство! А кого они хотели осчастливить? Да себя. Хотели регулярно хватать большой кусок, ничего не делая, чтобы добывали этот кусок другие, а отдавали тебе!
   Немного помолчав, Валера продолжил:
   – Видишь, едут в основном мужики, я их понимаю. Надо семью кормить, нежелание нищенствовать, гнуться перед всяким жульем за копеечную плату. Получать подачки и делать вид, что доволен, что так все и должно быть, для того чтобы не выкинули с работы совсем. Авантюризма в мужиках больше, а разума все-таки поменьше. Женщины пока едут меньше, у них разум побеждает авантюризм. Редкая женщина так кинется в никуда и ни во что. Ее надо выманить, а значит что-то пообещать. Другое дело, многие из них хотят, чтобы их обманули, И я убежден, что меньше чем через пять лет, их будут вывозить табунами, да простит меня Бог за грубое сравнение. На них будут зарабатывать огромные деньги, давая им суммы, превышающие заработки на родине в четыре пять раз. При этом реальное соотношение зарплат в десятки раз. Такой подъем снесет все преграды моральные, визовые, законодательные. И они поедут, поедут в надежде на то, что ей повезет больше чем подруге, знакомой или незнакомой соплеменнице. Только для их ушей надо рассказать сказку или рассказ о деньгах, обеспеченности и возможном браке с иностранцем. Они все понимают, они не верят, но едут. Вот сейчас Валентина пошла к землячке. Она живет здесь второй год. Ей тут выделили комнатенку, бывшую кладовку, метров шесть без окон. Вот она принимает наших по десять марок за заход. Ей около тридцати, семьи нет. Теперь уж вероятно и не будет. Мужики иногда ныряют, но далеко не все, где-то процентов десять не больше. Ну, имеет она шестьсот марок в месяц. Плата за чулан и питание половина суммы, ну и долларов по двести чистый заработок. Вот приедет, потом через два года, эта краля домой с четырьмя тысячами баксов и начнет всем знакомым на уши лапшу вешать. Вот тебе и реклама готова. Правду ведь все равно не расскажет. Я ей этого не желаю, но почти уверен, что она за эти деньги потеряет все. Ничего в этой жизни так даром не проходит, особенно если нарушаешь божьи законы долго и добровольно, то есть сознательно.
   В комнату начали подтягиваться мужики, беседа Бориса с Валерой прекратилась. Борис лег на кровать и стал обдумывать свои действия на завтра. Он изучал схему наружного и подземного метро, которую взял в информационной корзине на станции. Свой следующий день он решил посвятить объектам на окраине.

Глава 29

   Рабочий день в Германии начинается очень рано, но и заканчивается рано. Поэтому утренняя раскачка неприемлима. Для «жаворонка» Борис это было скорей плюсом, чем минусом. Второй день в точности скопировал первый. Объектов навалом, из первой фразы видно, что люди нужны и тут же разочарованный отказ. Борис пробовал изменить тактику. Сначала прислушивался, на каком языке говорят рабочие. Но этот день также закончился безрезультатно, как и первый. Даже никаких обнадеживающих намеков. Дни тянулись и неслись одновременно. Они тянулись, когда Борис переходил от одного отказа к другому. Неслись определенные визой, дни таяли и очень незаметно, срок перевалил за половину. Надо было не только искать работу, но и определяться, что дальше делать с визой. Закрыв на все глаза долбить в одну точку. Денег хватит, не больше чем на две недели. Что можно получить в осадке? Просрочку визы на семь, десять дней с возможным штрафом (из чего?) и уже точно запрет на въезд, как минимум на два года.
   Вчера у Бориса с Валерой был разговор:
   – Понимаешь, Борис, все, что происходит, вполне было предсказуемо. Тем более, что сейчас ситуация с работой еще сложней. Сейчас по немецким понятиям зима, а зимой строители работают в половину силы. Вот через пару месяцев ситуация изменится и может быть кто-то станет более покладистым. Пойми, я не даю гарантий, а только высказываю свое мнение. Летом Берлин сплошная стройка, в которой легче спрятаться и трудней искать. Может быть летом, власти придержат преследование нелегалов, рабочих не хватает, взять негде, да и платить немцам рабочим надо в полтора, два раза больше, а значит государству это не в убыток. Хотя выгода государства весьма туманна, а для фирмачей соблазн большой, вопрос только в том, как будет государство лупить штрафной дубиной летом.
   – Наверно придется мне, как побитой собаке, возвращаться домой, надо хоть паспорт сохранить в порядке, – удрученно сказал Борис. – Слушай, а что у тебя с Валентиной насчет машины, как события развиваются.
   – Да мне кажется, что у нее пошло всё не по тому сценарию. Сын до сих пор не вернулся, а самое главное, что у нее видимо, не хватит денег. Хоть машина и баснословно дешева, надо обязательно оформить страховку, а то поездка закончится у первого полицейского в Германии или в Польше, а это еще сто марок. Кроме того, ведь машина без бензина не поедет, а это еще сотня марок. Поэтому реально, для того чтобы доехать до дома нужно около четырехсот долларов, а у нее, похоже, таких денег нет. А два билета на Киев около ста пятидесяти долларов. У нее еще просрочка визы большая. Проблем больше чем надо, а денег меньше чем надо для их решения. Она, по-моему, к этому не готова, но оттягивает конец этой затеи со дня на день. Я тоже оттягиваю и становлюсь заложником ситуации и необязательным человеком.
   – Валера, я обдумал свое положение, возможности и решил, Если она откажется – возьму машину я. Деньги у меня еще есть, две бутылки водки тоже, Только вот шампанского нет, и не обещаю, покупать, лишних денег нет. Так что если твой знакомый согласится обойтись без шампанского, я машину возьму.
   – Знаешь, это действительно правильное решение для тебя. Я думал поговорить на эту тему с тобой, но решил, что не буду навязывать и показывать свою заинтересованность, которой действительно у меня нет.
   – Тогда мы с тобой договорились, ты даешь мне сигнал, когда все вопросы сами решаться. У меня в запасе еще три дня. – Сказал Борис.
   С этой минуты у Бориса появилась еще одна головная боль. Еще одна авантюра на его несчастную голову. Валеру он видел три раза, машину не видел совсем, хорошо без предоплаты сделка. С другой стороны еще четыре дня пребывания, дальше возвращение блудного сына с пустым кошельком. Тоже не триумф. Сказано, значит надо рискнуть. В конце концов, если машина не понравится, он не обязан ее покупать. Но выключателя дум и опасений в голове нет, сколько мыслей посещает неуправляемую человеческую голову, одному Богу известно.
   Через два дня Валера подошел к Борису:
   – Ну, ты не передумал? Твои планы не поменялись?
   – Нет, с работой ничего не получается, придется ехать назад.
   – Завтра утром, если можешь, поедем, посмотришь, понравиться оформим бумаги. Не понравится, развяжем мужику руки, да и мне заодно.
   – Я готов.
   – Ну и ладушки. Часов в семь утра и поедем. Езды около часа, к восьми будем на месте.
   На следующее утро, в восемь часов Борис с Валерой вошли в ворота автохауса. С левой стороны от ворот стоял ряд машин, штук двенадцать, а дальше с двух сторон шесть ворот боксов, два слева и четыре справа. Валера зашел в дверь первого справа и уверенно зашагал вглубь. Видно, что он бывал здесь не один раз и хорошо все знает.
   Славик, привет! – Сказал он рабочему, копающемуся в подбрюшье машины на подъемнике.
   – Ну, по тебе часы можно сверять, Валера! Овладел немецкой пунктуальностью в совершенстве. – Сняв перчатки и протягивая руку, сказал Слава. – Надо тебе уже здесь оставаться, а не болтаться туда-сюда.
   – Рад бы в рай, да семья не пускает, – сказал Валера. – Вот мы и пришли к тебе, знакомься, Борис!
   – Слава. – Еще раз, протягивая руку, представился он.
   – Ну а теперь, пошли смотреть и знакомиться дальше. – Сказал Слава и направился к выходу.
   Они подошли к веренице машин на въезде, он ткнул пальцем светлый серый длинный пикап:
   – Вот смотри. Историю его тебе Валера рассказал. Все именно так и было, Остальное глаза, понимание и желание купить.
   Вид у машины был неплохой, кузов без следов ржавчины. Просторный пятидверный пикап. Слава отдал ключи:
   – На ключи открывай, смотри салон, мотор, заводи, в общем, делай все, что считаешь нужным. Если хочешь, мы можем уйти, чтобы не мешать, или я уйду один, потолкуй с Валерой, не торопись.
   – А она точно доедет две тысячи без приключений? – Спросил Борис.
   – Если ты нормальный водитель, а не летчик-испытатель, я тебе гарантирую. А угрохать можно даже новую, не запороть, так разбить. У нее небольшой по объему двигатель и большой кузов, значит надо понимать, что она сделана не для автогонок, а для спокойной езды от восьмидесяти до ста километров в час. Может выдать и сто сорок, но временно, на обгоне или в случае быстрой езды на небольшом отрезке дороги десять – пятнадцать километров. Ну что тут рассказывать, мы взрослые и все прекрасно понимаем, даже когда делаем что-то не так. Технически она исправна, хотя и не молодая, ну так и цена такая.
   Борис поднял капот, посмотрел уровень масла. Он был нормальным, хотя масло было темноватым. В салоне тоже все было на месте, за исключением приемника, даже колонки были на месте.
   – А что приемника не было? – Спросил Борис.
   – Приемник немец забрал, – ответил Слава. – Ну, к ней еще приемник и масло поменять, совсем получится даром. Нет, я не шучу и не издеваюсь.
   Борис повернул ключ зажигания, и машина сразу же завелась. Мотор работал ровно и тихо, хотя на улице было прохладно, а машина долго стояла. Послушав минуты три, как она держит обороты, Борис выключил двигатель.
   – Будешь думать или как? – Спросил Слава.
   – Или как, – сказал Борис. – Что тут думать, жизнь сама все решит. Для слова думать, имея единственный вариант, есть синоним – морочить голову и себе, и людям. Поверю вам возьму.
   – Ты готов сейчас оформить или будем договариваться на другое время? – Спросил Слава.
   – У меня все с собой, кроме шампанского.
   – Обойдемся, пошли.
   Они пришли в небольшую, уютную конторку. Слава взял документы Бориса и бланки бумаг для оформления. Борис достал две бутылки водки, поставил их возле стола и подготовил деньги. Валера также сел рядом со столом, отчего Борису сразу стало как-то спокойнее, ведь он с этими бумагами сталкивался впервые.
   – На какую стоимость будем оформлять? – Спросил Слава.
   – Давай наверно на тысячу марок, – сказал Валера, вопросительно взглянув на Бориса, – цена вполне реальная. Да и по негласным рыночным законам, сколько машина стоит марок при покупке в Германии, столько долларов при продаже у нас. Хотя все кто этим занимается, знают, что все это фигня и все идет по состоянию, возрасту, марки и модели. Но ритуал мы соблюдем.
   – Мужики, я в этом деле не разбираюсь, умное лицо делать не буду. Делайте все, чтобы было хорошо и без проблем, сейчас и потом. – Сказал Борис. – И еще научите, что, где и как я должен делать дальше.
   Минут через двадцать Слава с Валерой закончили оформление.
   – Забирать когда будешь? Сегодня или пусть несколько дней пусть постоит?
   – Ему послезавтра ехать, пусть берет сегодня, – сказал Валера. – Пусть хоть попривыкнут немного друг к другу, осмотрятся.
   – Тебе надо оформить страховку на дорогу. – Продолжил он. – Самая дешевая страховка у фирмы бывших наших, языка не надо знать и проблем пока не было. Возьмешь все документы, машина не нужна. Запиши адрес и как проехать.
   Борис записал в свою записную книжку. Они вышли на улицу.
   – Мне надо работать, а то я и так час на себя забрал. – Сказал Слава. – Ну, ничего, вечером отработаю. – Счастливо вам, мужички, я пошел! Удачи!
   Борис с Валерой подошли к машине.
   – Валера! Я города совсем не знаю, да плюс волнуюсь. Перегони машину ты, а я потом. – Попросил Борис.
   – Нет проблем, – согласился Валера, сел за руль. Завел. – Только надо заехать заправиться, а то стрелка уже лежит. Поехали. Заодно возле приюта, я покажу тебе дорогу на автобан, чтобы ты потом сам мог уехать.
   Через час, выполнив намеченную программу, они вырулили во двор приюта. Поставив машину, каждый пошел заниматься своими делами. Борис поехал оформлять страховку, с чем довольно быстро справился и вернулся. Это же не самому все искать и тыкаться, как слепому котенку.
   Валера вернулся около восьми вечера и сразу подошел к Борису:
   – У тебя все нормально? – Спросил он, Борис кивнул. – Знаешь, я забыл тебе сказать. Германию ты проедешь запросто. В Польше тебя хоть раз, но остановят, если будет невезуха, два, три, Но зато после нашей границы, все посты твои. Это я тебе гарантирую. И каждый не успокоится, пока что-нибудь не сорвет. Мой тебе совет. Купи упаковку пива из двадцати четырех банок, самого дешевого, где-то по полмарки и начиная с Польши будешь им рассчитываться. Только больше одной банки на рыло не давай, может не хватить. Они, конечно, немного покочевряжатся, захотят большего. На поводу не иди, тверди, что нет денег и точка. Возьмут и отпустят, проверено. На кой ты им нужен. Да и по статусу машины пиво в самый раз, если бы ты гнал что-то крутое, навороченное, то дело другое. Не бойся, но и напирай. Да что ты гаишников не знаешь! Бензина здесь много не бери, в Польше дешевле намного. Здесь литров двадцать в баке и хватит. В Польше деньги меняй не больше, чем на две полные заправки, чтобы не оставались злотые, деньги бесполезные, как и наши. Наши, хоть потом на жизнь можно потратить, а те только на сувениры, нумизматам и то не интересны. У нас бензин еще дешевле, так что въезжай с минимальным запасом. На границах деньги не меняй – курс грабительский, как на польской, так и на украинской. Если нужно меняй по минимуму, на небольшую заправку. Остальное по ходу. Ну вот, пожалуй, и все.
   – Валера, спасибо тебе большое. Завтра я передам тебе проездной билет. Там до конца срока половина месяца осталась, чего пропадать. – Сказал Борис.
   – Вообще-то он мне не очень нужен, я больше на машинах мотаюсь. Ну, давай, может если не мне, то еще кому-то послужит.
   Они пожали друг другу руки, пожелали удачи. Больше Бориса и Валеру судьба не сводила.

Глава 30

   Сурен, после того как отдал Араму две тысячи, душевного покоя не приобрел. Времени осталось всего ничего, а долга на полгода успешной работы. А откуда успех, если все каналы его доходов перекрыты и ничего кроме неприятностей, возобновление старых выходок не принесет.
   Он отправился на поиски Шамиля. На Правобережном рынке, имеющем дурную славу в городе, с третьей попытки он с ним встречается. Шамиль оказался очень осторожным человеком и провел проверку Сурена по полной программе, перед которой всякие тесты и собеседования, просто отдыхают. В его машине, как показалось Сурену с записью на магнитофон, ему задавались вопросы, кто он, когда приехал в Ленинград, где живет, чем занимается, чем живет, что заставило обратиться к Шамилю, как он узнал про него, как наш нашел. Спросил подробно о родителях, знакомых, приятелях, земляках, друзьях на рынках, где и чем они торгуют.
   Шамиль объяснил Сурену, что ему, возможно, будут доверять очень большие деньги, и нужны гарантии, что он с ними не скроется. Ну а если скроется, то ответят за него его родственники, а для того надо знать, что они действительно есть и их платежеспособность. Он попросил его паспорт и адреса родителей и других взрослых родственников.
   После этого он назначил встречу через неделю. Через неделю, после полной проверки он сказал, что все данные в Ленинграде и в Армении подтвердились, он может дать ему задание.
   – Первое задание будет для тебя совсем не сложным. – Сказал Шамиль. – Ты должен съездить в город Душанбе, на улицу Исламбаева, двадцать восемь, получить там деньги от моего брата Вахи и привезти их сюда. Как добраться до этого места, я тебе расскажу перед отъездом. Деньги ты должен доставить очень большие двадцать пять тысяч рублей. За это получишь одну тысячу. Кроме того, деньги на дорогу туда и обратно пятьсот рублей, этого вполне достаточно для нормальной поездки в купейном вагоне. Сколько потратишь – дело твое, оставшиеся тоже твои. Соберешь вещи и перед дорогой придешь ко мне. Сумку на дорогу я тебе дам свою. Это будет вместо пароля. Одно условие, нигде болтаться, после приезда в Душанбе и после возвращения в Ленинград. Сначала на место, потом свободное время, если позволят дела. Тебя будут ждать и время прибытия известно. В поезде держать язык за зубами, за все отвечаешь головой и не только своей. Все понятно.
   – Да, – сказал Сурен. – Но мне нужны гарантии, что вы мне что-нибудь не подстроите в дороге или по прибытию. Сначала обчистите, а потом еще начнете долги выколачивать из меня и моих родных.
   – Я смотрю, ты тоже парень осторожный, ну это нормально и правильно. – Согласился Шамиль. – Я дам тебе расписку, что доверил тебе доставку денег в сумме двадцать пять тысяч рублей за вознаграждение одну тысячу рублей и дал на оплату расходов пятьсот рублей. Эту расписку ты не отдашь, но сделаешь доступной Араму через две недели, если ты не вернешься или возникнут какие-то осложнения. А ты мне дашь расписку, что взялся выполнить это дело на тех же условиях. После твоего возвращения и расчетов мы обе расписки уничтожим. Большей гарантии я тебе предложить не могу. Арам не мальчик, в ситуации разберется, да и я фигура засвеченная, не могу исчезнуть. У мафии очень длинные руки и смогут достать любого из нас.
   Он протянул Сурену пятьсот рублей и отправил покупать билет на ближайший день.
   – Купишь билет, приедешь ко мне. – Сказал Шамиль. – Я расскажу тебе, как доехать до дома в Душанбе и обменяемся расписками. В день отъезда, за два часа до отправления поезда, еще раз встретимся, я проверю, чтобы ты ничего не напутал, заберешь сумку и поедешь на вокзал. Запомни, соблюдение всего, что сказано, условие единственное, но обязательное и без самодеятельности и излишнего любопытства. Записей никаких, бумажек никаких, едешь в Душанбе к своей девушке.
   Дальше все происходило по плану. Сурен взял расписку Шамиля и свою коротенькую записочку про него, уложил в конверт и поймав момент засунул его под заднее сидение автомобиля Арама. Потом Сурен позвонил их общему знакомому Симону:
   – Алло! Это Сурен. Я уезжаю на пару недель, ты в курсе о моих проблемах с долгами. Дело вроде бы не опасное и я не хотел бы, чтобы Арам переживал, пока меня не будет. На всякий случай я оставил в его машине под задним сидением, записку о своей затее и где меня искать. Только раньше чем через две недели ему об этом не звони. Я думаю, что вернусь раньше и сразу тебе позвоню. Ну, все. Пока!
   Араму он сказал, что уезжает на две недели добывать деньги, а если задержится, то обязательно найдет способ известить, где он и причину задержки. После этого и последнего инструктажа Шамиля, он отправился в путь.

Глава 31

   Четверо суток туда, сутки там и столько же обратно. Казалось, что эта дорога никогда не кончится, но наконец, все позади.
   В Душанбе его ждали. Правда хозяин сказал, что Ваха в отъезде и должен быть сегодня вечером. Он отправил Сурена на вокзал, сказал, в какой кассе ему продадут билет на завтра. Здесь ведь Восток, все делается с уважением, по знакомству, а так ничего не будет или боковое место у туалета, раз ты никому не нужен. Пару суток на таком месте проедешь и одуреешь от запахов, хлопанья дверью и сквозняков.
   – Иди, сынок, бери билет! Потом погуляй по городу, только не очень поздно возвращайся. Город у нас вечером не очень спокойный, да и Ваха должен подъехать. – Попросил-приказал ему хозяин дома.
   – А вдруг что-то Ваху задержит и я не смогу взять, что мне поручено? – Высказал сомнение Сурен.
   – Это все его заботы и его проблемы. Он знает, что ты приедешь и когда уедешь. Остальное их дела, они братья и сами все решат. Тебе и мне изменить ситуацию – не дано, а поэтому и переживать не стоит. Иди спокойно, да хранит тебя Аллах! – Благословил и напутствовал его хозяин дома. – А я соберу тебе на завтра в дорогу поесть с собой и фруктов дам, ведь сумка у тебя наполовину пустая. С пустой сумкой отправлять гостя в дорогу у нас не принято.
   – Приезжал гонец от Вахи, он не приедет сегодня, да и передать тебе передачу для Шамиля не сможет. Обстоятельства изменились. Он ухватил крупную партию недорогого и качественного товара, пропустить который его коммерсантская душа никак не смогла.
   Взяв билет и побродив по городу в районе вокзала Сурен, в начале седьмого вечера был дома.
   С Шамилем он связался, ввел его в курс дела, извинился и передал ему полторы тысячи компенсации за нанесенный ущерб. Передашь ему деньги и пару шикарных дынь. Ну и тебе в дорогу кой чего собрал, завтра сумку уложим. А сегодня пойдем, поедим славного плова, посмотрим телевизор и отдыхать.
   Плов и впрямь был отменным. Сурен с удовольствием съел изрядное количество и перед телевизором его начало клонить в сон. Хозяин проводил в отведенную ему комнату, где возле кровати стояла его сумка. Он мгновенно заснул. Спал он очень хорошо, а проснувшись, утром стал размышлять над своей странной поездкой. С одной стороны все дорого и бестолково. С другой, как торгаш, он понимал азарт Вахи, который схватил жирный кусок, нарушив договоренность с братом. Он посмотрел на сумку. Как он поставил, так и стоит. Заглянул в середину всё, как было, так и есть, ведь сам укладывал. Чего у него, должна болеть голова за других. Он свою часть задания выполнил полностью, да. Ваха компенсировал расходы брату сполна, да. Так в чем дело? Ну, а что не надо везти деньги, так это не его забота, а совсем даже наоборот.
   Прервал его размышления Мамед, хозяин дома:
   – Ну, Сурен, ты уже проснулся – это хорошо. Давай, вставай, позавтракаем, а там и до поезда недолго ждать останется. Пока соберешься, время пробежит.
   После завтрака они вышли на веранду, где были приготовлены две дыни средних размеров и полдюжины пакетов.
   – Ну, давай, Сурен, тащи свою сумку. Начнем грузиться и укладывать вещи. – Сказал Мамед.
   Сурен сбегал за сумкой, поставил ее на табурет.
   – Начнем с дынь их надо удобно устроить и желательно не мять и не беспокоить. Поэтому возьми из сумки, что тебе может понадобиться в дороге. – Попросил Мамед.
   Сурен вынул полотенце, рубашку и пару носков, которые лежали сверху.
   – Вроде больше ничего не надо, осталось положить пасту, щетку и мыло. – Сказал Сурен.
   – Надо одну дыньку завернуть, чтобы им мягче было. Сейчас я принесу полотенце махровое, в него упакуем. – Сказал Мамед.
   Первую дыню он положил на вещи Сурена, а вторую запакованную как младенца в махровое полотенце, сверху. После, закрыв сумку на молнию, они занялись остальными вещами. Во вторую сумку из спаренных для прочности полиэтиленовых пакетов, были уложены вещи в дорогу и пакеты с едой и фруктами. Несмотря на сопротивление Сурена, Мамед настоял на том, что проводит его до вагона.
   В поезде усадив Сурена на место, Мамед поговорил с его соседом по-таджикски и попрощался с ним, пожелав счастливой дороги. После четырех суток надоевшей донельзя дороги, Сурен вышел из вагона в Ленинграде и поехал на встречу с Шамилем.

Глава 32

   Шамиль ждал возле своей машины:
   – Ну, здравствуй, Ходжа Насреддин, с прибытием! Как добрался?
   – Да все нормально, только от поездов немного ошалел, а так ничего.
   – Ну и не привез ничего – сказал Шамиль.
   – Это не по моей вине и причина не во мне. – Спокойно сказал Сурен. – На, возьми, что передали тебе полторы тысячи.
   – Так что будем считать поездку оконченной.
   – Да остались мелочи, разобраться с вещами и рассчитаться – сказал Сурен.
   – Садись в машину. – Они сели в машину на заднее сидение.
   Шамиль вынул из сумки дыни и передал Сурену вещи, которые Сурен положил в полиэтиленовый пакет. Шамиль положил дыни обратно в сумку.
   – Ну, а теперь расчет, – начал рассуждать Шамиль. – Деньги ты не привез, хотя и не по своей вине. Задача твоя упростилась и ответственности никакой. В тоже время ты все сделал, как договорились. Я думаю, что пятьсот рублей за такую поездку будет вполне нормальной оплатой. Ты за треть месяца получишь три месячные зарплаты без риска и ответственности. Как ты считаешь?
   – Я думаю по-другому. – С трудом сдерживая ярость, процедил Сурен. – Я сделал все, как мы договаривались, без самодеятельности. Деньги я не привез только потому, что мне их не дали, твой брат или кто я не знаю. И последнее, тебе передали полторы тысячи на компенсацию твоих расходов, из которых тысячу ты пытаешься зажилить. Я бы еще постарался тебя понять, если бы тебе этих денег не передали. В конце концов, я мог бы отдать тебе из этих денег только пятьсот рублей. Был бы по-своему прав, ведь я все сделал, что зависело от меня. Почему ты пытаешься меня кинуть?
   – Ну ладно, не кипятись. Я сказал тебе свое мнение, ты свое. Может, сойдемся на семисот пятидесяти, ведь денег же ты все-таки не привез? – Продолжал обкатку Шамиль.
   – Что ты развел торговлю, ведь мы же перед поездкой четко договорились и на бумаге все написали. А я даже, честно говоря, не уверен, что этот Ваха действительно существует? – Вопросительно сказал Сурен.
   – Что ты хочешь этим сказать? – Поднял на него тяжелый взгляд Шамиль.
   – Только то, что сказал. Сути твоей затеи я не знаю и не лезу не в свои дела, но рассчитаться ты должен, как договорились.
   – Ладно, на тебе тысячу, но завтра обязательно привези сюда расписку, а я привезу твою. Уничтожим их и будем считать, что произошло недоразумением. – Более миролюбиво добавил Шамиль.
   – Хорошо. Я буду вовремя. – Пообещал Сурен.
   От поездки у него осталась тысяча, неприятный осадок от попытки Шамиля недоплатить ему денег и навязчивая мысль о цели его вояжа за двумя дынями в Душанбе.
   Он отвез деньги Араму, извлек расписку Шамиля и позвонил о благополучном прибытии Симону. Добыть ему оставалось только шестьсот рублей, а это деньги тоже не очень маленькие.
   На следующий день они встретились с Шамилем, сожгли обе расписки. Шамиль сделал попытку восстановить нормальные отношения:
   – Извини, что так получилось – сказал он. – Торгашеская жадность обуяла. Я был не прав.
   – Ничего, ладно. Я тоже иногда в коммерческих делах веду себя не лучшим образом по отношению к другим – ответил Сурен.
   Он тоже решил, что деньги ему еще нужны, где взять не знает и горшки бить в отношениях с Шамилем ему не следует, тем более, что урок в части соблюдения взаимной порядочности состоялся.
   – Ну, ты уже все свои финансовые проблемы решил? – Спросил Шамиль.
   – Нет, еще не все, – без уточнения сумм ответил Сурен.
   – Если надумаешь, подойди ко мне через пару деньков, попробуем еще сотрудничать, – предложил Шамиль.
   – Я подумаю, – не ответил на его предложение Сурен.
   На самом деле думать ему было не о чем. Деньги нужны срочно. Достать их по-другому он не мог. Предложение Шамиля вызывало серьезные опасения, но как и во всех таких случаях, Сурену показалось, что все для него обойдется хорошо и беда обойдет его стороной.
   Его самые плохие предположения оправдались. Шамиль предложил ему отвезти в Сестрорецк на электричке пакет для передачи в условном месте, недалеко от вокзала. Все просто, пришел в кафе с пакетом, ушел без пакета. Двести десять рублей с командировочными и полдня работы.
   И тут до Сурена дошла вся картина. Есть Ваха или нет, не важно. Он ездил в Душанбе за наркотиками, с сумкой-контейнером. Он наверняка их привез, остальное спектакль с деньгами, оплатой ущерба и целью поездки. В случае провала ему светил срок и немалый. А этот подонок хотел ему еще и не доплатить половину. Теперь опять посылает меня на такой же, но более мелкий опт.
   Чтобы не строить из себя дурака, он взял и вывалил всё, о чем догадался Шамилю. Но он и глазом не моргнул.
   – А ты что хотел, чтобы я тебе рассказал, что ты поехал за двумя килограммами героина. – Сказал он Сурену. – Если бы ты все знал, то трясся бы, как перепуганная собака на морозе и любой, даже случайный мент это заметил бы. А так пустой ты не нервничал, не привлекал к себе внимания. Ну, а что я пытался недоплатить, так это я тебе говорю, шайтан попутал. Теперь по поводу, что ехал бы я сам в Сестрорецк с этим пакетом. Если попадешься ты, я тебя из ментовки вытяну, а если я, ты этого сделать не сможешь. У меня в руках все связи, включая адвокатов, а при любом задержании всегда есть масса нарушений, которые толковый адвокат использует для признания ареста незаконным. С другой стороны дело начнут прикрывать сверху, кто куплен, а кто ради улучшения показателей с преступностью. Вот так с двух сторон и развалят дело или сведут до пустяковины и спустят на тормозах. А по поводу загубленных судеб, так свинья грязи найдет, было бы желание. Будет спрос – будет и предложение. Наркотики, водку и проституцию придумали не мы и не вчера. Борьба с ними идет веками у всех разными методами. Просто мусульмане по тяжелому редко пили, а чаще употребляли наркотики. Православные наоборот практически не употребляли наркотиков, но зато злоупотребляли водкой. А теперь они все больше начинают подсаживаться и на наркотики. Ну и пусть эти неверные получают двойную ударную дозу, пусть деградируют и опускаются. Они все нам сами принесут и деньги, и жилье, и свой труд за бесценок. Дело принимает такой оборот, что вокруг него кормятся очень жирные и влиятельные коты от власти, а через несколько десятков лет мы и саму власть здесь приберем к рукам.
   – Ну, ты, стратег великий, нечего мне пудрить мозги своей будущей властью. Ведь мы живем здесь и сейчас. Ты прекрасно понимаешь, что подставляешь меня на срок и срок немалый, не за такие уж большие деньги. И шевелиться по освобождению ты начнешь только тогда, если будешь убежден в том, что можешь пойти следом. Если опасности не будет, ты и копейки не потратишь, ведь ты уже пытался меня надуть. Пользуешься тем, что человеку нужны деньги или сам подсел на наркоту. Себя любимого, ты выпутаешь от всех и от рэкета, и от органов, и от властей. По поводу других большой вопрос? – Вопросительно закончил свой монолог Сурен.
   – Так, Сурен, давай ставить точку. Не хочешь, можешь не ехать в Сестрорецк, дело твое. О том, что ты узнал или догадался, советую тебе нигде и ничего не говорить. Ты парень не глупый и прекрасно понимаешь, что я не отдел кадров закрытого предприятия, для чего так подробно и глубоко изучил твою биографию и родословную. Мы достанем тебя везде и не только тебя и это не пустая угроза. По поводу, что деньги невелики, то обычные люди за них горбатятся месяцами и считают за счастье, когда они у них появляются.
   – Итак, давай заканчивать душеспасительные беседы, а решать вопрос ты едешь в Сестрорецк или нет? – Жестко спросил Шамиль. – Но деньги вперед я тебе все равно не дам, уж больно ты хитромудрый.
   – Не больше тебя – огрызнулся Сурен. – Просто у меня положение безвыходное, поеду.
   – Вот и договорились, я думаю, обойдемся без бумажек, то дела на половину дня, а на час оформление, тем более что мы с тобой в них напишем? Основное, не сдавать друг друга – понял.
   – Понять-то понял, но одно дело сидеть, а другое заниматься освобождением. Получилось отлично, не получилось жаль, но что поделаешь.

Глава 33

   Внутренний голос Сурена, не сильно противился поездке в Сестрорецк. То ли потому что он был наглухо задавлен проблемой долга, то ли интуиция отказала, что толку разговаривать с глухим. Факт тот, что Сурен поехал.
   Доехал он без приключений. Сел в кафе, заказал чашку кофе и ожидал своего подельника, поставив пакет под стол. Тот пришел к назначенному времени, посидев минут пять и поговорив ни о чем, они встали и вместе направились к выходу. Пакет перекочевал в руки компаньона. На улице они попрощались, Сурен пошел к вокзалу, а напарник в сторону города. До ближайшей электрички оставалось двадцать минут. Бесцельно побродив по вокзалу, за десять минут до отправления пошел на платформу. Поезд шел от Сестрорецка, поэтому вагоны придут пустыми, он пошел в первый вагон, чтобы меньше идти по платформе в Ленинграде. Он думал о своем, когда вдруг легонько похлопали по плечу и негромко спросили:
   – Молодой человек, Вы знаете этого человека? – спросил один из троих, доставая милицейское удостоверение и указывая на парня, с которым он недавно встречался в кафе.
   – Нет, первый раз вижу! – немного слукавил Сурен, ведь видел его не первый, а второй раз в жизни.
   – Пойдемте с нами, надо кое в чем разобраться. Может быть, Вы нам поможете? – также негромко продолжил милиционер в штатском.
   Они вышли на привокзальную площадь, и милиционер внезапно остановился и обратился к парню:
   – Так Вы утверждаете, что пакет Вам передал этот молодой человек, вот в этом кафе. Давайте сразу пройдем в него и уберем все неясности.
   В кафе подтвердили их встречу и то, что первым на нее пришел Сурен с пакетом, а кто потом унес пакет, они точно сказать не могли.
   – Ладно, пойдемте разбираться дальше – сказал милиционер, после чего они направились к близлежащим домам.
   В одном из домов он вошел в подъезд, на первом этаже на одной неухоженной двери был закреплен кнопками свежий лист бумаги с надписью «Опорный пункт милиции». Пункт состоял из однокомнатной квартиры, в таком же состоянии, как и дверь, стены в старых обоях, окна наполовину закрыты старыми занавесками. Из обстановки, одно тумбовый стол и полдюжины стульев, на столе телефон. Напарник милиционера, сразу после того как все расселись по местам, поднялся и вышел, ничего не говоря и не поясняя.
   – Вот недавно выделили помещение, хозяин квартиры сел всерьез и надолго, а нам как его «закадычным корешкам», дали добро на пользование ею. Так что пока все не обустроено, но как говорится, были бы окна – а решетки будут, – мрачно пошутил милиционер, решив, что морально клиенты обработаны достаточно, добавил. – Приступим к работе.
   – Так, выясним Ваши биографические и паспортные данные, для начала – попросил он.
   Сурен понимал, что если соврать в этом, то вся дальнейшая «правда» бесполезна и не будет приниматься, даже как версия. Он все выложил, как по документам. В общем, бедный, безденежный, студент, выгнанный на заработки тяжелой жизнью.
   – Ну, вот и познакомились. – Удовлетворенно хмыкнул милиционер.
   В это время, в комнату вошел его напарник с двумя спортивного вида парнями.
   – Вот тут ребята бегали. Я попросил их быть понятыми. – Пояснил он милиционеру. – Они согласились, если не очень долго и потом никуда тягать не будут. Так что давай все быстренько оформим.
   Милиционер взял из рук подельника Сурена пакет и достал оттуда упакованный в плотную бумагу и переклеенный скотчем сверток.
   – Сейчас мы его вместе вскроем, посмотрим и если ничего предосудительного не найдем, то все будут свободны. – сказал милиционер.
   Достав из кармана перочинный нож, он разрезал скотч и извлек из свертка полиэтиленовые пакетики с белым порошком. Их было десять штук, как предположительно сказал милиционер, общий вес составляет около двухсот граммов.
   – Ч.т.д. – Сказал милиционер. – Как говорила наша учительница математики, что и требовалось доказать. Сейчас оформим изъятие, вес уточнят потом и понятые свободны.
   Он быстро написал протокол, понятые расписались и ушли.
   – Ну, с тобой тоже все ясно. Ты не запирался, в кафе подтвердили. Курьер, с игрой в одно касание, в пределах тридцати минут, включая задержание. Куда нес товар, ты нам сказал, да мы и без тебя знали. Тем более, что для тебя это первая разовая доставка. Все данные на тебя у нас есть. Не наделаешь глупостей, может быть, пройдешь как свидетель или получишь пару лет условно, начнешь дергаться и мудрить, сядешь. – Обратился он к напарнику Сурена. – Ладно, иди, если будешь нужен, вызовем! Завтра придешь, распишешься на подписке о невыезде.
   – Что же нам с тобой делать, Сурен? – задумчиво сказал он. – Вся цепочка до тебя для нас понятна и раскручена. Вот что ты, кто ты, чей ты, мы не знаем? Давай попробуем все уяснить. Первый и самый важный вопрос, ты – курьер или хозяин?
   – Курьер. – Сказал Сурен.
   – Чем докажешь.
   – Мне дали пакет и сказали куда доставить.
   – Кто?
   – Один случайный и малознакомый мне парень.
   – Врешь. Причем бездарно, неправдоподобно, неубедительно. Единственное, во что я могу поверить, только в то, что ты курьер. Это существенно изменит твою судьбу, если ты скажешь правду, то тебя ждет тоже, что и твоего подельника, максимум год или два условно. Какая разница тридцать минут ты нес наркотики или три часа. Если не выведешь на хозяина зелья, хозяином становишься ты, срок увеличивается до десяти лет строгого режима. По этой статье даже под амнистию не попадешь, от звонка до звонка.
   Ложь не пройдет, да и правда станет правдой, когда будет проверена. Выбирай. Даю тебе полчаса на размышление. Посиди тут с моим напарником, а я пойду, пообедаю.
   Итак, время пошло. Играть в молчанку вряд ли получится, у ментов куча приемов, чтобы заставить говорить еще более матерого и опытного задержанного и рассчитывать на их жалость, как и на жалость Шамиля, не приходиться. Взять все на себя, не хочется и тоже страшно. Во-первых, он не знает, как внятно объяснить, где брал, у кого покупал, кто вывел на подельника, то есть он не сможет создать логическую цепь и его ложь сразу выплывет наружу. Ведь мент ему сразу сказал, единственное, во что он верит, что Сурен курьер. А если он курьер, то у него должно быть два конкретных пункта, получения и передачи. Так как последний курьер накрылся медным тазом и в конкретизации не нуждается. Теперь пока он не расскажет все о первом, оперативник с него не слезет. Лапшу ему на уши не повесишь. Пока дойдет дело до ушей Шамиля, ему сплетут лапти. Выход для себя он видел только в сдаче Шамиля. Тогда менты слезут с него и пересядут на того. У него опыт, связи и наверняка не первое выяснение отношений. Заодно Шамиль для собственной безопасности, должен вывести из-под удара и его. Только сдавать надо его со щелкой, для отхода для него и себя. Для этого нельзя показывать, что это их не первое совместное дело. Нельзя называть имени и способов связи с ним. Просто малознакомый, базарный торгаш предложил способ подзаработать в период жестокого безденежья. В дополнение, небольшой словесный портрет его, без каких-либо деталей, а также машины, без указания номеров. При этом сохраняется уже сказанная версия в начале его допроса.
   Вернувшегося с обеда милиционера Сурен ждал спокойно и на его вопрос:
   – Ну что подумал, тебе лучше будет сказать правду и начать движение в направлении наиболее выгодном для тебя. Начнешь пороть чушь, она приведет тебя к самым непредсказуемым и тяжелым последствиям. А раскрутить тебя мы все равно раскрутим, в этом ты можешь не сомневаться.
   – Я и не сомневаюсь. Поэтому все, что знаю, скажу сам, а то чего не знаю, придется искать вам самим. – Тихо сказал Сурен.
   Он рассказал о разовой возможности заработать, предоставленной ему малознакомым торгашем с Правобережного рынка, имени его и чем торгует не знает. Он описал в общих чертах внешность и одежду Шамиля и машину, на которой он ездит, номер её он не знает, потому что все разговоры велись на улице в стороне от машины.
   – Ясно. – Сказал опер. – Осталось проверить, правда ли это или нет. Вы с моим напарником останетесь здесь, а я мотнусь на рынок и все проверю.
   Он уехал и оставил его на пару с неразговорчивым, мрачноватым мужиком. Через несколько часов оперативник вместе с Шамилем в наручниках вошли в квартиру. Посадив Шамиля напротив Сурена, в шагах шести друг от друга. Обращаясь к первому Шамилю, сказал, что Сурен получил сегодня утром от тебя пакет для доставки в Сестрорецк.
   – Тебе знаком этот молодой человек?
   – Нет. Я его не знаю и никогда не видел. – Твердо сказал Шамиль.
   – А вот он утверждает обратное. – Сказал опер. – И мало того говорит, что пакет был предназначен для передачи второму курьеру в привокзальном кафе. Так ты говорил?
   – Да, я говорил об этом, но я не совсем уверен, что это именно тот человек? – неуверенно сказал Сурен.
   – Вот и я говорю, что впервые его вижу – немного оживился Шамиль. – И вообще бы век его не видеть. Сами в дерьмо вляпаются, а потом размазывают его по окружающим.
   – Так что же это значит, Сурен? Сначала ты называешь приметы, одежду и автомобиль, а потом заявляешь, что не уверен в том, что говоришь. Встречался утром, а во второй половине дня не узнаешь. За кого ты нас всех принимаешь? Короче, спрашиваю последний раз, вы встречались сегодня утром или раньше?
   – Понимаешь, командир – попытался придти на выручку Шамиль. – Возможно, да и наверно, пацан видел меня и машину на рынке, вот и наплел тебе складную историю, вы меня тут же и повязали. А я его не знаю и никогда не видел. Где у вас доказательства, что я давал пакет и давал именно ему и именно с целью доставки в Сестрорецк?
   – Да, действительно, кроме его показаний доказательств нет. – Сказал оперативник. – Так что Сурен, если это он, тогда становится твоим подельником, если нет, то я обязан его отпустить, а ты цепляешь в актив дачу ложных показаний и клевету. Это конечно немного, но пару годков добавить может.
   Сурен чувствовал, что Шамиль выскакивает сухим и конечно, после этого он ничего не сделает для его освобождения тихо, но твердо сказал:
   – Да это он. И то, что я сказал, что сомневаюсь – это неправда.
   – Ну, вот это другой разговор. – Сказал милиционер. – Больше юлить, и запираться не будешь, тогда мой напарник оформит твое признание. А я отвезу Шамиля в другую организацию. Договорились?
   – Да. – Ответил Сурен.
   После этого милиционер с Шамилем уехали. Неразговорчивый напарник достал из стола авторучку и два чистых листа бумаги.
   – Садись. Пиши признание на начальника Сестрорецкого РОВД. Я такой-то, проживающий там-то и погнал все подробно. Закончишь, покажешь.
   Сурен потратил на это произведение минут сорок – пятьдесят. Прочитав, напарник оперативника сказал:
   – Добавь. Данное признание сделано мной добровольно, без угроз и насилия, претензий к задержавшим меня сотрудникам не имею. Дата. Подпись. Фамилия, имя, отчество, разборчиво.
   – Ну, вот и молодец. Теперь тебе ни назад, ни вперед дороги нет. Сзади ты всех сдал, а впереди всех обезопасил. Начинаем уроки, как должен вести себя человек вляпавшийся в дерьмо. Уроков будет шесть по тридцать минут с часовыми перерывами. Индивидуальная облегченная программа, для умственно отсталых людей с ослабленным здоровьем. Минут через двадцать придут учителя. Во время уроков вести себя тихо, не орать, а осмысливать суть урока. За плохое поведение, их ужесточение и работа после окончания уроков.
   Минут через двадцать в квартиру пришли два спортивных парня, бывшие понятые, спросили, какие перед ними задачи.
   – Синяков и инвалидом на первый раз не делать. Провести шесть уроков по тридцать минут с усвоением материала на всю жизнь. Он это заработал. – Выдал задачу парням. – Дайте перчатки и ему, пусть защищается, но не бьет, за каждый ответный удар дополнительный раунд. Вы работаете по очереди, по пятнадцать минут. Без крика, шума, грохота и подальше от окон. Два урока сегодня и четыре завтра.
   Отгородив полкомнаты столом и стульями, парни ограничили размеры ринга. Достали из сумки три пары перчаток. Одну дали Сурену, две других начали надевать сами. Они были опытными спортсменами. Вот тут-то Сурен пожалел, что никогда не занимался боксом. С самого начала они обманными движениями, заставляли Сурена инстинктивно раскрывать туловище и наносили по нему сильные тяжелые удары, от которых захватывало дух и наступали спазмы в дыхании. Первая половина первого раунда сделала Сурена никаким. Второму понятому достался не напарник, а боксерский мешок с болтающимися без пользы руками. Второй старательно проутюжил ударами всю поверхность мешка, поддерживаемого сзади приятелем. По окончанию урока, Сурена положили на переменку в угол, попрыскав на лицо воды. Никаких синяков и крови не было, со стороны Сурен походил на сильно перепившего молодого человека.
   Минут через пятнадцать, ему дали воды и спросили, так что он понял из первого урока.
   – Да пошли вы… Зверье поганое. – Процедил сквозь зубы Сурен.
   – Допустим мы зверье. А твое место в этом деле? – Спросил один из парней. – Или ты думаешь, что ты невинный страдалец?
   – Чего ты с ним разговариваешь. Не видишь перед тобой хитрожопый ара, который чтобы выпутаться нарушит все договоры и всех сдаст.
   – Да еще и разговаривать по-человечески не хочет – добавил помощник оперативника. – Может быть, придется удлинить учебу, сильно ученик попался бестолковый.
   Ровно через час старший сказал:
   – Ну что продолжим.
   Сурен поднялся, но понял он, не вытянет и половины урока. Каждый удар, болью отражался во всем теле, минут через десять оно стало ватным. Его прижали к стене и продолжили наносить удары до тех пор, пока ноги не начали подкашиваться. После этого была заключительная серия ударов с поддержкой сзади и тот же угол. Голова была как в тумане. Все тело ныло. Его ждали ночь и день с двойной порцией от сегодняшней.
   – Вот вам ребята наручники. Пристегнете его на ночь к батарее, а один может идти отдыхать. Кроме воды и туалета никаких услуг. В туалет, в наручниках. За любую глупость бить не жалея. Встречаемся завтра в восемь утра здесь.
   Парни разыграли на спичках кому сегодня оставаться на ночь вдвоем с Суреном. Парень пристегнул его к трубе батареи в том же углу, где он лежал. Устроил себе из стульев подобие дивана, подушку заменила сумка, достал книжку и стал читать. Сурену было не до бесед. Он через каждых десять минут отхлебывал воду из большой эмалированной кружки. Ни о чем другом он не мог думать. Ему было очень плохо. Ночь была тяжелой. Лежать он мог только на спине. Любая попытка пошевелиться вызывала нестерпимую боль во всем теле. Короткие минуты забытья, два похода в туалет, жажда воды и боль, боль, боль.
   Вот и все, что осталось в голове Сурена от этой ночи.
   Утро началось с экзамена, что усвоено из вчерашнего дня:
   – Как ночь прошла? Ума добавилось? Как ты считаешь, правильно себя повел вчера? – атаковал для начала вопросами помощник оперативника.
   – Это как посмотреть. За все в жизни надо платить. Сейчас плачу я, но и вы в стороне не останетесь, тоже заплатите. – Сказал слабым голосом Сурен.
   – Это что угроза. Ты хочешь сказать, что отомстишь нам. За то, что сам влез в дело, сам попался, сам всех сдал. Ты же сам обо всем написал, хотя тебя до этого никто и пальцем не трогал. Не найдешь ты себе парень защиты ни с какой стороны. Ты это понимаешь?
   – Понимаю.
   – Вот видишь уже начал понимать. Осталось только – научить не делать.
   И начался день страшнее первого. Когда он начался, Сурен подумал, что это последний день. Но во второй половине дня все закончилось. Его положили отлеживаться в том же углу до следующего утра. Оставшийся с ним второй парень, то читал, то развлекался трепом по телефону с девушками и друзьями. Однако, ничего лишнего в его разговорах не было. Сурену явно было не до него и не до его разговоров. Он лежал и тихонько поскуливал.
   Бессонная предыдущая ночь, прекращение побоев, молодость, позволяющая быстрее восстанавливаться, позволили Сурену чуть больше поспать или проваливаться в бессознательное состояние. Поэтому его состояние на следующее утро, было не хуже предыдущего. Когда утром за ним пришли, он с трудом, но поднялся, пошатываясь, прошел в ванную, умылся. После чего с соблюдением всех мер конспирации был выведен из квартиры, на дверях которой уже никакой бумаги не было. Его посадили в машину и повезли. Через час с минутами он был на Правобережном рынке у машины Шамиля.
   Шамиль сел к нему на заднее сидение и сказал:
   – Запомни. У нас все по-настоящему и то, что тебе говорят, и милиция, и ответственность. Я тебе нотаций читать не буду. Повторится искалечим или убьем. Сделаем тихо, никто и знать не будет. Твое признание у меня и никто тебя после такого поступка не защитит. На тебе двести рублей. Иди, отлежись и хорошенько подумай.
   – На кой мне твои деньги… – пробормотал Сурен.
   – Ну ладно, будем считать это за счет сотрясения мозга, хотя по голове тебя никто и не бил, головой не ударялся. Подумаешь, опомнишься, деньги надо будут – придешь, получишь. А пока уговаривать не буду. Иди. – Сказал Шамиль. – Только подумай о том, что мог за такое быть убитым, избитым и на тюремных нарах. А сейчас на свободе, не инвалид. Побои заживут, а наука останется.

Глава 34

   Через пару дней лежки, тело отошло. На третий день, он начал вставать и ходить. Сколько не лежи, толку от этого не добавится.
   На четвертый день он пошел к Араму:
   – Да землячек, выгляд у тебя, весьма потрепанный. Смысл хоть от трепки есть? – спросил Арам.
   Сурен рассказывать ему ничего не стал. Просто сказал, что очень устал, а из затеи заработать ничего не получилось.
   – Бывает. – Согласился Арам и добавил. – А жалко. Звонили твои кредиторы, интересовались готов ли ты с ними рассчитаться. Я сказал, что почти готов. Они назначили встречу на послезавтра. У тебя что-нибудь добавилось?
   – Нет. Не получается ничего. – Ответил Сурен.
   – Так и быть я тебе на пару недель дам в долг шестьсот рублей. На большее время не могу, деньги не малые и безболезненно их из оборота не выдернешь. – Пообещал Арам. – Ты не успокаивайся, шевели мозгами, руками, чем хочешь, но деньги доставай, картежник недоделанный!
   Опять долги, опять сроки, хоть фабрику открывай по производству денег, так ведь за подделку государственных посадят, а выпусти свои, так кому они нужны. Хватит думать о всякой дури, остановил себя Сурен, надо искать, где можно взять деньги. И кроме Шамиля, никаких других возможностей Сурен не видел.
   Шамиль не выразил никаких эмоций по поводу его возвращения.
   – Надо деньги? – Спросил он. Сурен кивнул.
   – Тогда слушай. Сейчас поедешь на улицу Разъезжую и на третьей арке слева по ходу нумерации домов поставишь мелом птичку, естественно не привлекая внимания прохожих – он протянул завернутый в бумажку мел. – Сегодня в семь вечера возле этой арки тебя будет ждать парень. Поздоровайся, пройди вместе метров десять, отдай передачу и свободен. Весь сверток свободно умещается в кармане, никаких пакетов и больших упаковок. На тебе двести рублей сейчас, сверток в пять вечера.
   – Какой ты щедрый, деньги вперед даешь. – Съязвил, не удержавшись Сурен.
   – Это же твои деньги, полученные со сдвигом, из-за сдвига в твоей башке. – Парировал Шамиль.
   Операция прошла четко быстро и без осложнений. Через пятнадцать минут от назначенного времени Сурен был свободен. Ну, ничего, еще пара таких ходок и я с этим товаром завяжу, больше в это дерьмо не полезу, пусть хоть озолотят. Думал Сурен, но человек предполагает, а Господь располагает. События развернулись неожиданно, стремительно и неуправляемо.
   В тот же вечер в одной из молодежных компаний балующихся всерьез наркотой из-за передозировки умирает сын влиятельных и обеспеченных родителей. Родители ставят на уши милицию и в течение двух часов, арестован парень получивший упаковку от Сурена. Дальнейшие раскопки, ввиду отлаженной конспирации и незнанием цепочки друг друга были приостановлены. Милиция надежно перекрыла все каналы утечки информации о случившемся. Парень рассказал про единственную зацепку меловую птичку на арке, появляющуюся в пятницу в день встречи, в первой половине дня. И ровно через неделю Сурен вновь идет на такую же операцию. Он беспрепятственно ставит птичку на арке, а в семь вечера при передаче зелья сам, как птичка, садится в клетку. Опытные орнитологи отловили птичку быстро и четко.
   Если бы в обычной ситуации дело можно было легко закрыть или дать затяжной ход, а тут смертельный случай. Рой встревоженных за своих чад, родителей с немалыми возможностями, изрядно подгонял и кусал милицейское начальство, требуя раскрутить и пересажать всех, кто к этому причастен, чтобы перекрыть все каналы. Сурен, помня о полученных уроках, плел какую-то ерунду, что получил сверток от малознакомого наркомана Кеши, недавно появившегося и болтавшегося по улице Марата недалеко от Кузнечного рынка. Кличка это или имя он не знает и больше ничего не знает, общих знакомых нет. Тот предложил заработать, отсутствие денег подтолкнуло на такой поступок. Первый раз все прошло нормально и по возвращению, договорился на второй. Он назначил встречу через неделю. Вот в этот раз попался.
   – Ну, так может он и третий раз придет. – Сказал следователь.
   – Вряд ли он очень осторожный. Сразу после передачи свертка через двадцать пять минут я должен быть для расчета на месте нашей встречи на Марата это недалеко. Он предупредил, что ждать больше не будет, плакали те денежки и все дальнейшее сотрудничество. Времени для нормального возвращения больше чем достаточно, а ждать приключений и каких-то фортелей, он не будет. – Сказал Сурен.
   – Ну, тогда будешь отвечать ты, – сказал следователь, – тогда ты хозяин.
   – Это еще надо доказать, я курьер и этот парень видит меня второй раз в жизни. Ведь до этого ему носил кто-то другой. И хоть выверните меня наизнанку я больше ничего не знаю, я курьер и причем случайный, двухразовый. – Сказал Сурен.
   – Почему же ты не сказал об этом сразу после твоего задержания? – Спросил следователь.
   – А что со мной кто-то разговаривал? Руки на стену, обыск, наручники, в машину и в отделение. Там два или три часа отсидки, вызов на допрос и честно отвечай на задаваемые вопросы. – Сказал Сурен.
   – Все вроде бы так. Сюжет реальный, логично, но у меня есть сомнения по его правдивости. Хотя конечно доказать, пока я ничего не могу. – Констатировал следователь. – Но это вопрос времени. Я поработаю с твоим подельником, а ты подумаешь в камере. Ведь выход из этой истории у тебя все равно через суд. Не верю я, что ты вот так запросто взялся выполнять поручение малознакомого человека, тем более наркомана, по доставке наркоты. Тут стоит другой человек и либо ты сам расскажешь, либо я найду. Для тебя ведь особой разницы нет, тот или другой, твоя роль все равно одинакова. Но правдивое признание может существенно облегчить твою участь.
   Знаем, слышали, подумал Сурен, еще только бока перестали болеть. Вам главное признание, а там дальше начнете ломать остальных в походе за должностями и звездами. Все ваши обещания, как одноразовые носовые платки, нос себе утер и выкинул. Нет, уж лучше будьте в неведении. Я буду крутить одну и ту же пластинку, мне от этого одинаково, тот или другой. Так пусть будет тот, будете его искать до тех пор, пока начальство шеи не намылит. Это подтвердит и парень, с которым я встречался. Итак, приобретение, сбыт и употребление наркотиков на меня не падает, а остается только двухразовая курьерская доставка в пределах города. Не думаю, чтобы за это дали большой срок, а может и обойдется, если Шамиль поможет. А я буду помогать следствию, фоторобот какой-нибудь сляпаем, про одежду что-нибудь задвину, ну а в жизни его все равно нет, где его взять такого?
   Дальнейшие события дали делу совсем другой ход. Руководствуясь только ему известными соображениями, следователь счел необходимым сообщить об аресте сына, матери Сурена. На что он рассчитывал от этих действий, вариантов добрый десяток.
   Факт то, что Арина Саркисовна через три дня была в Ленинграде. Ей подробно объяснили, что сын вляпался очень серьезно и дальнейший разворот событий зависит от правдивости его показаний и его роли во всем происшедшем.
   Будучи очень неглупой женщиной, Арина Саркисовна понимала, что роль человека в любом деле и есть его роль. Она не всегда зависит от правдивости, но во многом зависит от того кто ее пишет, сценариста, то есть следователя, а посему идти на контакты с ним надо осторожно. Надо хоть чуть-чуть разбираться во всех этих делах, а иначе кто ведет дело – поведет и тебя. Надо искать людей, которые смогут реально помочь. Зная из своего прошлого опыта, что у людей с рынка всегда есть связи с милицией, жизнь заставляет их иметь. Надо искать земляков, для начала у нее была зацепка, Сурен в письме упоминал Арама с Кузнечного рынка.
   Арина Саркисовна, без особого труда его находит и встречается с ним. Арам от всего рассказанного ею повергнут в шок, недоумевает, почему Сурен не рассказал ему ничего, ведь много могло и не произойти. Он посоветовал ей пару дней не встречаться со следователем, чтобы не ухудшить положение Сурена неправильными действиями, с использованием эмоций и влияния матери. Арам сам попробует размотать этот клубок, найти кончик нити и попытаться вытянуть Сурена с наименьшими для него последствиями.
   Однако, уже тем же вечером, Арам позвонил на квартиру, где остановилась Арина Саркисовна, он попросил ее завтра утром к семи часам быть готовой поехать к человеку, который выведет ее на людей знакомых с этой сферой бизнеса и всем что с ней связано. Ровно в семь он заехал за ней и повез на Правобережный рынок, заодно вводя ее в курс дела.
   – Вы же знаете, что на каждом рынке есть директор, назначаемый властями и являющийся прокладкой между торгашами и властью. Он сидит до тех пор, пока не зажирается и всех устраивает. Но командует на рынке другой хозяин, у которого все и всё в подчинении. У него есть опыт, власть, деньги и связи. Без него никто и не кашлянет на рынке. Он знает торгашеские нравы, правила и законы, кроме того он знает кавказские и азиатские обычаи и порядки. Вот я попросил его вывести на людей знакомых со всеми сторонами дел, связанных с наркотиками. Он сказал, чтобы я привез Вас сегодня утром, – закончил вводный монолог Арам.
   Через полчаса, они доехали до рынка и прошли во двор, со стороны складов, холодильников и подсобных помещений. В одной из чистеньких небольших подсобок сидел слегка постаревший Вахтанг Георгиевич Мелидзе.
   Арам поздоровался и только хотел представить гостью, Вахтанг Георгиевич сказал:
   – Арам! Ты извини, но знакомить нас не надо, подожди, я тебя очень прошу, полчаса, пока мы побеседуем. Но я почти убежден, что ты сделал очень хорошее дело! Не сочти за труд, подожди.
   Арам, ничего не понял и с недоумевающим лицом, вышел из подсобки, закрыв за собой дверь.
   – Здравствуй, Арина! И кто бы мог подумать, что встретимся, да еще и при таких обстоятельствах. Насколько я понял теперь, что речь идет о моем сыне, но я знаю, что его звали Серго.
   – Здравствуй, Вахтанг! Сейчас не время разбирать, что было и кто виноват. Парня надо вытягивать из милиции, чтобы к его и так непростой биографии не добавлять судимость. А Серго он был в Грузии, когда ты хоть не был, но числился с нами, а в Армении у мальчика были от этого проблемы, особенно в детстве. Дети бывают очень жестоки друг к другу, а это был повод и повод серьезный. Вот мне и удалось полностью адаптировать его к жизни в Армении. Но вот он вырос и начал искать свое место в жизни. Я ему помочь в этом деле не могла, о тебе никаких сведений, поэтому рассчитывать ему было не на что и не на кого. Он начал набивать шишки самостоятельно. Но то, что случилось с ним сейчас, это уже не шишки и не шутки. Сейчас ему самому не вылезти, нужна помощь. Вот я ее и ищу, – сказала Арина Саркисовна.
   – Да ты права. Сейчас надо решать этот вопрос. А время на разговоры о прошлом и планах на будущее, мы можем найти и потом, – констатировал Вахтанг Георгиевич.
   Он вышел в коридор и через пару минут вернулся с Арамом.
   – Арам, дорогой, не могу тебя задерживать и отрывать от дел. Спасибо тебе большое, за то, что ты обратился ко мне. Я постараюсь все решить. Я твой должник. Будут проблемы, приходи. Ты свободен, остальное мы все решим сами. – Он протянул ему руку и обнял на прощание.
   Так ничего и поняв, но довольный таким оборотом дела Арам уехал, попросив разрешения у Арины Саркисовны позвонить вечером.
   – Так, а сейчас мне найдут специалиста, интересующего нас профиля, – сказал Вахтанг Георгиевич.
   Только он закончил фразу, как в дверь вошел вальяжный крепкий парень лет тридцати пяти.
   – Вахтанг Георгиевич, Вы меня искали? – спросил он.
   – Да, Шамиль, искал. Ответь мне, только не крути, знаешь ли ты Сурена. Работал ли он с тобой?
   – Да. Знаю. Работал, – ответил Шамиль.
   – А где он сейчас?
   – Кажется, его прихватили.
   – Ну, так вот. Чтобы тебе ничего не казалось, максимум послезавтра парень должен быть здесь. Не сделаешь, я поменяю вас местами. Но и это будет только началом конца для тебя. Ты меня понял? – жестко спросил Вахтанг Георгиевич.
   – Я все понял, Вахтанг Георгиевич, – пробормотал Шамиль.
   Шамиль пулей вылетел из подсобки, на душе у него был холодок от страха за последствия своей работы с Суреном. Что стоит один спектакль с Сестрорецком, а попытка кинуть на Душанбе! Знает ли хозяин об них или еще предстоит узнать? Кто этот Сурен, кто за ним стоит? Но уж явно не случайный и не из простых! Надо бегом его вытаскивать, иначе голову можно не сносить. Он помчался к самым дорогостоящим, но зато и самым влиятельным лицам из милиции и адвокатуры. К вечеру протест на арест был выработан, обсужден со следователем, на следующий день он был одобрен прокуратурой и принял силу официального решения. Сурен переходил из соучастников в свидетели, освобождался из-под стражи.
   В установленный Вахтангом Георгиевичем срок, Шамиль забрал Сурена из камеры следственного изолятора. По дороге на рынок он провел с ним беседу по спасению своей души от хозяйского гнева.
   – Вот видишь, я тебе говорил, что выручу тебя из любой ситуации и выручил. Только ты особенно не распространяйся о наших с тобой делах и конфликтах, ты же ведь понимаешь, что у тебя у самого рыльце не чистое. Главное, что все нормально закончилось, – убеждал его Шамиль. – Ведь это же главное?
   – Конечно это. И на тебя я зла не держу. Хотя и работать с тобой я тоже больше не буду. – Решительно сказал Сурен.
   – Это твое право, – согласился Шамиль, подумав про себя, что ты мне и так очень дорого обошелся.

Глава 35

   Через несколько минут Шамиль робко приоткрыл дверь подсобки, в которой обосновался Вахтанг Георгиевич.
   – Шамиль! Ну, заходи, расскажи, что ты сделал по моему заданию? – спросил он.
   Шамиль, а за ним Сурен, перешагнули порог и вошли в подсобку.
   – Вот это и есть Сурен, – сказал Шамиль. – Его освободили, он по делу теперь проходит как свидетель. Может, придется сходить на суд, если вызовут, а может, обойдется и без этого.
   – Сделай, чтобы обошлось. А то бывает случаи, что из свидетелей да в обвиняемые, с арестом в зале суда, – приказал Вахтанг Георгиевич.
   – Понял. Сделаю. – Сказал Шамиль, мысленно прикидывая расходы, связанные с этим.
   – Все. Иди. – Сухо сказал он Шамилю.
   Когда Шамиль вышел и закрыл за собой дверь, Вахтанг Георгиевич обратился к Сурену.
   – Ну, здравствуй, Сурен! Меня зовут Вахтанг Георгиевич.
   – Здравствуйте, мое имя Вы уже знаете.
   – Да! Знаю не только имя, но и твою маму, и заочно тебя. В общем больше, чем ты думаешь. А сейчас я позвоню Арине Саркисовне и завтра утром передам тебя из рук в руки. Иди. Отдыхай, встретимся и все обсудим. Приходи сюда к восьми утра. Смотри не проспи, после сна на нарах.
   – А что разве мать приехала? Кто ей рассказал об аресте?
   – Следователь. Все. Иди. Приводи себя в порядок и отдыхай. Обо всем завтра. На тебе двадцать пять рублей и до встречи.
   Поняв, что с Вахтангом Георгиевичем здесь никто не спорит и не задает лишних вопросов Сурен, поблагодарив, взял деньги и пошел. Вахтанг Георгиевич набрал номер телефона квартиры, где остановилась Арина Саркисовна, она ответила сама и сразу, видно очень ждала звонка.
   – Арина, здравствуй! Это Вахтанг. В общем, все, Сурен на свободе, я его отправил отдыхать до завтра. Вот теперь у нас возникла необходимость обсудить, что ему нужно знать, что не нужно и его будущее. Давай я за тобой заеду через час, мы все обговорим. Диктуй адрес.
   Он отпустил водителя – охранника и через час был на месте встречи. Арина Саркисовна уже ждала его.
   – Ну, говори, где будем беседовать – кафе, ресторан?
   – Я бы хотела поговорить прямо в машине, но так, чтобы вокруг было тихо, не мельтешили машины и люди, – предложила Арина Саркисовна.
   – Годится. Сейчас мы поедем в ближайшем направлении за город, подберем тихое местечко, нам ведь не на природу любоваться, а наши проблемы решить. Ну, я поеду, а ты вводи в курс его дел, которые ты знаешь. Я думаю, что разборки о прошлом мы трогать не будем, ведь жизнь, как и закон, обратной силы не имеет.
   – Как я узнала от Арама, его друга с Кузнечного рынка, он очень крупно проигрался в карты, аж целых три тысячи рублей. Арам помог ему занять и отдать деньги на оплату долга, а Сурен занимался его отработкой. Он к концу срока долга отдал Араму три тысячи, Арам добавил свои шестьсот, для закрытия долга. Деньги кредиторам были возвращены. Сурену осталось отдать Араму шестьсот рублей, в течение двух недель. Вот для того, чтобы их вернуть он влез в работу у Шамиля по доставке наркоты. На второй или третьей ходке погорел. Вот и все что я знаю.
   – А что за ним водилась предрасположенность к картам или азартным играм? – спросил Вахтанг Георгиевич.
   – Да нет. Пока жил в Армении за ним такого не замечалось. Скорее наоборот полное равнодушие к играм. Тут что-то не то, если это действительно игра, то побудительным мотивом были деньги на другие цели. В чистое картежничество, я не верю.
   – Ну ладно разберемся, если он сам захочет это раскрыть, не будем выворачивать его наизнанку. Ну, а теперь давай решим вопрос, стоит ли ему говорить, что я отец. Опять же не из-за боязни прошлого и навлечения на меня сыновнего гнева. Вопрос в будущей жизни. Сблизится с ним, будет совсем не просто, если вообще возможно. У меня есть семья, мира это событие в нее тоже не добавит. Войти в нее он тоже конечно не только не захочет, но и не сможет. Поговорим с ним, есть ли у него цели в жизни, насколько он готов к самостоятельной жизни, одним словом чего он хочет в своей жизни. На мой взгляд, лучше оставить его самостоятельным, помочь и направить его в жизни, чем брать под опеку. Надо помочь ему найти свою нишу в жизни, помочь занять ее и периодически наблюдать за его действиями. Это и жилье для него на первый случай я беру на себя. Ну, а как ты живешь? Семья есть?
   – Да ничего. Я замужем. Муж рабочий. Две дочки – близнецы, на шесть лет младше Сурена. Материально живем тяжеловато, но семья неплохая. Девочки растут, мы трудимся. Ну а с твоим предложением по поводу Сурена я согласна. Парень он уже взрослый, пора становится на свои ноги. Нечего ему бередить душу прошлым, лучше реально помочь и проконтролировать.
   – Чтобы у него не было соблазна и возможности продать квартиру на свои сомнительные затеи, я ее оформлю на себя и только при нормальном подходе к жизни, года через три переоформлю, – сказал Вахтанг Георгиевич. – Ну и чтобы уйти от армии – помогу получить военный билет. Остальное будет зависеть от него. И вот еще что, на тебе шестьсот рублей отдашь ему на погашение долга перед Арамом. Ведь ты – мать, а я просто ваш с мужем друг времен молодости.

Глава 36

   Так с легкой руки Вахтанга Георгиевича, Сурена перевели на бумажную работу, делать деньги из бумаг и законов. Щедро одаренные шикарным тортом и коробками конфет девушки-инспектора в отделе регистрации паспортного стола, вложили всю душу в обучение, далеко не бестолкового и быстро схватывающего все нюансы работы, ученика. Им бесконечно надоел поток, чаще всего безграмотных, плохо говорящих и еще хуже пишущих, обитателей Кавказа, бесконечной Азии из всевозможных – станов, до Вьетнама и Китая. Они жадны, иногда безденежны и нахальны одновременно. Работать с ними за красивые глаза тяжело, во всех смыслах этого слова, а добиться от них чего-нибудь толкового еще тяжелей. Конечно, инспекторам проще иметь дело с одним человеком, понятливым, аккуратным, рекомендованным, надежным и безопасным. Он приносит, оформленные документы, паспорта с их долей, документы быстро оформляются и делу крышка. Для чего его надо научить, грамотно орфографически и юридически, их заполнять. Половина дня упорной учебы, заполнение образцов, получение бланков не строгой отчетности и объявление двухнедельной практики с соблюдением мудреного расписания отдела, из которых только две половины дня в неделю приемных, а в остальные работа с документами и приема нет, все это кроме выходных, разумеется.
   Да и инородцам такой человек необходим. Ежедневное передвижение по городу, притормаживалось работниками патрульно-постовой службы и милицией метрополитена, которые опытным взглядом отыскивали их в толпе на улице, при входе или выходе из метро. При отсутствии регистрации, сдергивали с них половину суммы штрафа и ничего не делая, отпускали к следующему охотнику на черноголовых. Если без этого обходился день – это национальный праздник, два – три залета в день – национальный траур. Но в органы они тоже не спешили. Не было у них ответов на вопросы. Зачем приехал? К кому приехал? Адрес? Срок проживания? Заполни справку, подпиши у домовладельца и вместе с его паспортом и своим, а если частный сектор, то и домовой книгой приходи на следующий прием. Дать много денег не с чего, да и жалко, дать мало – не будут разговаривать, выгонят. Невольно придешь к выводу, что оптом проще и дешевле. Но пока сколотишь группу, соберешь деньги, да посланник протопчет дорогу в отдел, а в следующий раз команда уже развалилась, кто пошел другим путем, кто пробил свою тропу, кто женился временно. Вот всю эту механику четко знал и понимал Вахтанг Георгиевич. Специальность была востребована обеими сторонами.
   Такса за регистрацию сложилась из трех компонентов. Из суммы, которую нужно приложить к паспорту при регистрации, расходы по подготовке и оформлению документов, оплата труда Сурена и его помощников. Самым сложным в ней был поиск людей согласных предоставить свои паспортные данные и подписать бланки документов на регистрацию. Здесь на халяву никаких дел, просто не могло быть. Да поначалу и с деньгами было непросто уговорить сделать это. Люди боятся всего, что связано с жильем, которое редко кому легко давалось, даже во времена бесплатного выделения квартир и комнат. Пришлось изрядно повозиться с первыми бланками. Надо было убедить, что регистрируемый человек жить у них не будет, что это даже не прописка, а условная регистрация без каких-либо прав на жилье и проживание. Проще было объяснить, что через полтора месяца, документ становился никому не нужной бумажкой. Основным аргументом в деле убеждения были деньги.
   Настоящим кладезем, в начальный период деятельности Сурена явились рыночные грузчики и местные алкаши. Они, конечно, тоже боялись, но желание получить деньги на выпивку побеждали страх. Они несли паспорта, каждая подпись на бланке приносила деньги на выпивку. А дальше сетевой маркетинг, забулдыга тянул забулдыгу, нищая старушка рекомендовала такой же, как бизнес для приобретения лекарств. Была отработана такса, нанята девочка, со способностями изменять почерк на бланках. В ее обязанности входила и проверка правильности фамилий, адресов и паспортных данных. Проколов практически не было и все были довольны.
   Сурен быстро встал на ноги, но понял, что слишком частое его появление в отделе регистрации привлекает внимание. Он ввел для контактов должность «паспортистки», которая была незаметна для общения и была как подруга девушкам инспекторам. Причем, он сделал так, что все его помощники не видели и не знали друг друга. Это разрывало цепочку в случае наезда на их деятельность. Работали все на дому. Подобрать их помог Вахтанг Георгиевич. Они были из надежных, проверенных семей, которым в случае осложнений было что терять.
   Делом Сурена было прием заказов и денег от клиентов, а также запись реальных адресов клиентов, чтобы можно было достать уж если не их самих, то их родственников. Это давало свой эффект и ни один из них даже думать не мог о сдаче Сурена, прекрасно понимая, что регистрация дело копеечное, у Сурена есть крыша и ему ничего не будет, а за свою голову стоит побеспокоится. До получения документов Сурен заставлял каждого из клиентов сходить к дому, в котором расположен отдел регистрации и к дому, в котором его зарегистрировали, подвергал обязательному экзамену по проверке знаний, где эта улица, где этот дом.
   Передав со временем и эти дела земляку, Сурен следил за деньгами и автономностью работы звеньев, чтобы не получилась работа в обход его. На это у него уходило до двух часов в день. Он решил догрузить себя работой по поиску квартирантов, для съема комнат и квартир среди этого же люда. Сурен, как кит, стал процеживать сквозь зубы этот планктон из неблагополучных и нищих людей, с целью получить выгоду для себя, использовать их слабости, дурные привычки и беззащитность.
   А дальше пошли жизненные сказочки, которые начинались с жили-были, а заканчивались, были да сплыли. Вот некоторые из них.

Глава 37

   Жила-была семья. Мать выпивоха, около сорока, дочка в жизни не определившаяся, лет восемнадцати, да неработающий пьяница, сожитель мамы, не прописанный, наполовину инвалид, ногу покалечил по пьянке. Квартира была хоть и запущенная, но хорошая. Три комнаты, кухня приличная, этаж третий и секция не торцевая. Все хорошо, только денег нет и работать идти, желания ни у кого нет. А вот выпить хочется и не то чтобы каждый день, а постоянно и днем и ночью. И решили, что им хватит и двух комнат, а одну можно сдать. Поселился в ней азербайджанский предприниматель, по-нашему торгаш. Сначала был он такой душевный, даже можно сказать ласковый. Не успеют хозяева подумать, а он уже их мысли угадывает, тем более что мысль всегда одна – где взять бутылку. Иногда, как Кио – из комнаты выносит, иногда денег на её родимую даст. И все смеялся, да ладно, в долг, из платы за комнату вычтем, чтобы не забыли, тетрадочку вел, все записывал, они расписывались. Не жизнь, а коммунизм какой-то, роспись – бутылка. Пришло время платить за следующий месяц, он тетрадочку взял, сорок бутылок отсчитал и черту провел. Оказывается при коммунизме время быстрей идет, они досрочно один месяц закончили и в следующий месяц хорошо въехали. Он все смеется, с довольствия их не снимает, счета не закрывает.
   Через два месяца, приезжает к нему оглы. Нет – это не чудище, это сын двадцати трех лет. Оглы – это приставка к отчеству по-азербайджански, добавка к имени отца, что условно означает сын. Отец говорит оглы, ты женись на этой девчонке, девчонка видная, хоть и не совсем путная. Спорить у мусульман не принято, сын за месяц облапошил девчонку. Мать-выпивоха рада, завидный жених отец при деньгах. Дочку наставляет, не упускай своего счастья, выходи замуж. Заявление, вместо свадьбы жесткая попойка. Сын прописывается у жены. Живут они хорошо, весело. Ездят по гостям, в основном азербайджанцам. Вот на одной из гулянок её подсаживают на иглу. Она стремится в эту компанию и второй раз и третий. Он охотно возит е туда и вот она на крючке, с которого уже не сойдет. Он делал вид, что ничего не понимает, дает деньги на дозы. Она в нем души не чает и радуется жизни.
   Однако, одновременно поить водкой и давать деньги на дозы слишком. Урезают водку. Довольно оригинальным способом. Утром оглы обнаружил, что два вареных яйца, которые он положил вчера вечером в холодильник, уже доедаются похмельным, голодным сожителем. Был устроен скандал, после которого сожитель-инвалид был спущен с лестницы, а вслед ему полетели костыли. Сразу атмосфера стала легче, одним мужиком меньше, а значит меньше надо водки.
   Дальнейшие состязания милых разновозрастных дам, в разных видах спорта продолжались с нарастающим азартом. Мужчины выработали свою тактику. Они оставляли их утром без ничего, на подножный корм, а вечером позволялось лакомство. Они ждали их возвращения, как собачонки, кроме того вечер под кайфом обеспечивал относительно спокойную обстановку вечером и ночью. А днем они изводили и трепали нервы друг другу. Через год с небольшим, наступает развязка, сначала умирает мать из-за падения пьяной на лестнице. Квартиру переоформляют на дочь, которой хватает полгода, чтобы свести счеты с жизнью.

Глава 38

   Жили-были престарелая мать с пенсионеркой дочерью в трехкомнатной квартире. Мать была очень длительное время парализована, но имела очень хороший апатит и была капризна. Она спала утром и днем, а по ночам кричала. Дочь подмешивала ей в ужин снотворное, но действовало далеко не всегда, чаще всего старуха по ночам бодрствовала и так как говорить словами не могла, она злилась и кричала. Причем это было так громко и надрывно, что беруши не могли помочь.
   Многолетняя нервотрепка свое дело. У дочери собрался внушительный букет болезней, на подержание мало-мальски приемлимой формы на лекарства тратилось больше половины пенсии. Вторую половину съедала квартплата. Оставалась только пенсия старухи. Задерганная нищетой, болезнями и таким образом жизни дочка, была бы рада пустить квартирантов, но кто пойдет в квартиру с орущей по ночам полусумасшедшей старухой. В такой жизни прошел добрый десяток лет. Вот в один из декабрьских дней старуха умерла. Наделав долгов на похороны, а зимой они всегда обходятся дороже, дочь начала думать, чем и как дальше жить. Она наметила для себя сразу два направления. Сдать одну из комнат. А самой к лету оформить загранпаспорт и поездить, как «кенгуру», в Финляндию. Профессия «кенгуру» была очень востребована. Работа простая и нетяжелая. Суть его в том, что количество и стоимость беспошлинно вывозимых из Финляндии предметов бывшей в употреблении бытовой техники и аппаратуры на человека было ограничено. Поэтому водители-коммерсанты, занимающиеся этим ремеслом, брали для бесплатного провоза людей, имеющих визу. Они платили им согласно установленной таксе. У хозяйки была приятельница замужем за финном, поэтому проблем с приглашением и многоразовой визой не было.
   Не прошло и недели после смерти матери, как ей порекомендовали взять квартирантов, мать с подростком сыном, ей не очень хотелось такого варианта, но на переговоры она все-таки согласилась. На встречу пришла армянка лет тридцати трех с одиннадцатилетним сыном, Таня и Ваня, хотя понятно, что их настоящие имена были другими. Она со слезами на глазах уговорила пустить ее мать-одиночку, хотя бы до конца учебного года. Потом она отвезет его в Армению на лето, а сама займется поиском другой квартиры, если хозяйка не захочет жить с ними дальше. Она соглашается на этих условиях.
   Таня не работает и целыми днями сидит дома, обхаживая и по мелочам одаривая пустяковинами и вниманием хозяйку. То покрасит ей волосы, то купит пирожных и устроит чаепитие. Душа человек. По субботам и воскресеньям они с Иваном уезжали и приезжали в воскресенье к вечеру. Хозяйке бы подумать, не такая она и бедная мать-одиночка, платящая за комнату, не работающая, имеющая достаточно добротной одежды, нормально даже хорошо питающаяся и исчезающая на выходные. Значит, у нее есть жилье и обеспеченный спонсор. И коль она ездит с сыном, то скорее всего муж и отец мальчика. А значит и цель ее пребывания в этой квартире не только ночевка в будние дни. Но опека Татьяны и ее скулеж о несчастной своей судьбе, вызывало сочувствие к этой красивой, доброй и несчастной молодой женщине. Спустя месяц хозяйку ждет новое испытание. В гололед на улице она падает и ломает шейку бедра.
   Возраст, плохое состояние здоровья, делают инвалидность почти неизбежной, все это при отсутствии родных и родственников ужасно. Два месяца в больнице, позволили только немного передвигаться при помощи двух костылей. Есть надежды, хотя и довольно хрупкие, в проведении операции, стоимость которой составляет три тысячи долларов. Где взять такие деньги, да и при всем этом нет гарантии на стопроцентное выздоровление. Вот тебе и прощай Финляндия, прощай подработки – любые.
   Вот тут и появляется Татьяна и ловко накидывает удавку. Она ее успокаивает, говорит, что надо делать операцию, тогда она сможет поездить в Финляндию и потихоньку отработает эти деньги. Сомнения мучают хозяйку, но постоянная боль, страх остаться недвижимым инвалидом и надежда на выздоровление склоняют ее к тому, чтобы взять деньги. Татьяна под расписку дает ей нужную сумму.
   Операция проходит нормально, но полного выздоровления не наступает. Возраст не позволяет ей полностью восстановиться. Ходить она стала значительно лучше, но без палочки не могла. Она очень быстро уставала, сустав начинал болеть. В общем, по любому, Финляндия отпадала. Больное кенгуру с палочкой не работник, а страдающее животное. Тем более, что она стала бы очень заметной при пересечении границы. Вряд ли можно сделать более десятка ходок через границу в короткий срок, пограничники и таможенники засекут.
   Отдавать деньги ей стало не с чего, а Татьяна уговаривала ее, что сможет годик подождать, ну а хозяйка в знак благодарности за сочувствие отказалась от квартплаты на этот же период. Дальнейшие действия они решили не торопясь обдумать в течение года. Татьяна продолжала жить по народной мудрости, ничто не стоит так дешево и не ценится так дорого, как внимание. За год она методично и осторожно вдолбила хозяйке, что нет лучшего способа жизни для пожилого одинокого человека, чем опека живущих рядом и заботящихся о нем людей. На хозяйку очень давил неподъемный долг. Татьяна предложила ей свой путь его ликвидации. Она заплатит ей еще пять тысяч долларов и спишет с нее старый долг, если хозяйка согласится оформить продажу комнаты, в которой они живут. Остальная часть квартиры будет принадлежать ей и это лишь формальность для списания долга. Это будет сделано, только для ликвидации каких-либо недоразумений, связанных с потерей денег и комнаты для Татьяны.
   Хозяйка потихоньку смирилась с мыслью, что денег ей не отдать и потеря комнаты ей не виделась большой трагедией. Кроме того, предлагаемых Татьяной пяти тысяч ей хватит на возврат других долгов и как минимум на четыре года жизни, а кто знает, что будет через четыре года. В общем, сделка состоялась, Татьяна сыном прописалась в своей комнате. После этого на нервной почве или по каким-либо другим причинам, хозяйка стала резко сдавать. Обострились болезни, перешли в наступление. Татьяна по её просьбе приглашала врачей, бегала по аптекам, приносила продукты из магазина и варила еду. Хозяйка плакала, благодарила за заботу и сокрушалась, что не может ничем ответить. И вот в одну из таких задушевных бесед-исповедей, когда хозяйка опять заговорила про надвигающуюся смерть и что ей уже ничего не будет нужно, Татьяна осторожно и тактично ввинтила мысль о завещании на оставшуюся часть квартиры. Мол, все равно с собой не унесешь, ну а мы и поухаживаем и похороним и за могилкой присмотрим. Последнее конечно впрямую не озвучивалось, но очень понятно было доведено до ума. Да и что такое завещание, пока человек жив завещание не действует, не подходит одно, написал другое и предыдущее теряет юридическую силу. Одним словом пока человек жив это просто бумажка, ну а мертвому оно уже все не нужно. А главное, что не ущемляет никаких прав собственника при жизни.
   А дальше все по известной поговорке, будем лечить или пускай живет. Пошли по первому пути, через два года после прихода Татьяны хозяйки не стало. Они похоронили ее, поставили рядовой недорогой памятник и оформили на себя квартиру. В итоге получилось, что неработающая Татьяна, занимаясь только сыном и квартирой, за минусом всех затрат заработала по полторы тысячи долларов в месяц. Есть за что проявить терпение и выдержку.

Глава 39

   Жила-была женщина пенсионерка. Мужа у нее не было. Дочь не сильно ладившая с матерью, жила отдельно с ребенком и мужчиной, отношения с которым не были оформлены. Просто терпеть этого мужчину из-за квартиры было проще, чем мать. Кроме того, он еще приносил средненькую, но регулярную зарплату. Ну а мать жила отдельно сама по себе, одиночество ее удручало, она начала заглядывать в бутылку.
   Она только недавно вышла на пенсию и сохранилась неплохо, так как выпивать начала недавно, а от Бога ей было кое-что дано. С деньгами у нее все чаще стали возникать проблемы и по рекомендации дворника Гали, ей было предложено пустить квартиранта. Так в ее квартире появился грузин Отар сорока семи лет, бизнесмен с тридцатилетним стажем, без семьи, детей и вредных привычек, ведь женщины и деньги в этот разряд не входят.
   Зная наклонности хозяйки к выпивке, Отар начал им откровенно потакать и способствовать их развитию. По вечерам он устраивал небольшие застолья, то в честь удачной сделки, то праздника, то просто хорошего настроения. Он делал так, чтобы часть выпивки обязательно оставалась на утро. Сам он утром убегал по делам, а хозяйка приглашала кого-нибудь из подруг-соседок, они эту выпивку приканчивали. Она быстро привыкла к нему, к его щедрости и желанию уважить ее.
   Несмотря на разницу в возрасте, Отар позволял себе слегка флиртовать с хозяйкой, оказывая ей знаки внимания, которые так дороги всем женщинам. Опыта ему в этом деле не занимать, поэтому параллельно шел процесс их душевного сближения. Она была, конечно, старовата и даже не второй свежести, но еще и не покрыта сеткой морщин и дряблости. Надо любовь, будет вам любовь, подумал Отар, главное, чтобы больше чувств, поменьше близости, для этого можно найти, что-нибудь помоложе и попривлекательней.
   Жизнь шла в нужном обоим направлении. Она избавилась от одиночества и получила внимание, ухаживания и жизнь под хмельком, что делает ее еще краше и веселей. Он получил ее расположение к себе, даже с элементами некой влюбленности. Подружки-похмелушки начали подхихикивать, не выйдет ли она за него замуж. Она злилась сначала, кричала, что они дуры и не видят разницы в возрасте, но очень быстро ей эта мысль стала интересной. Несколько недель спустя она вечером со своей лучшей подружкой из дома и Отаром отметили что-то ужасно знаменательное и значимое. Стол был накрыт хороший, выпивки на пятерых бойцов, закаленных в этом деле. Ну, в общем, на старуху проруха, перебрала, да так капитально, до полной отключки. Отар с подружкой отвели ее в спальню, подруга переодела ее в ночную рубашку и уложила спать. Сама вымыла посуду и тоже ушла. Что и как там было неизвестно, но проснулась хозяйка в комнате Отара, в его постели. Она абсолютно ничего не помнила, что и как произошло. Ей было стыдно, непонятно и интересно одновременно.
   – Как это все произошло? – Робко спросила она.
   – Да не обращай внимания, ведь мы же не дети. В жизни всякое бывает. – Уклончиво и миролюбиво ответил Отар, быстро собрался и ушел.
   Только за ним закрылась дверь, как тут же пришла вчерашняя гостья. Хозяйка поведала ей о своих приключениях и спросила, что вчера все-таки было, как закончился вечер.
   – Все вчера закончилось быстро и просто, – резюмировала подруга. – Ты набралась, в стельку, я с Отаром уложила тебя в постель в твоей комнате. После помыла посуду и ушла. Как ты попала к нему кровать, не знаю. Если бы он возжелал, он бы пришел в твою кровать, нет резона, таскать пьяную вдрызг бабу из комнаты в комнату. Значит ты сама к нему приперлась. Ну, а раз он тебя принял, не выпер ногой под зад, получается, что он к тебе не так уж плохо относится. Собственно о чем горевать, о девичестве, чести и других моральных категориях, в нашем-то положении и возрасте. Давай лучше выпьем и выбросим из головы эту чушь.
   Вечером, когда Отар вернулся, она встретила его, как будто ничего и не произошло. Однако стала несколько ласковей и ближе к нему, поощряла его действия. На следующий день, посидев в задумчивости минут десять, он вдруг произнес заветные для каждой одинокой женщины слова:
   – А может нам и впрямь пожениться?
   – Да что ты Отарчик, ведь я намного старше тебя, ты же через пять лет меня бросишь. Мне страшно, что дочь подумает, тронулась баба рассудком.
   – Ну, что подумает дочь, это её дело и ради неё принимать решение во вред себе, не следует. Что касается того, что старше, нельзя это рассматривать как достоинство, но и не страшный недостаток. Я уже столько насмотрелся на молодых красивых, жадных до денег и измен жен, бесцеремонно наставляющих рога мужьям, с каждым встречным и поперечным. Я сумел реально оценить это счастье. Мне нужно мое дело, спокойный дом и не мешающая заниматься делами жена, с разумными запросами. Я тоже не тридцатилетний и пора жить по-человечески, не болтаясь от одной к другой. Тем более, что на их фоне ты выглядишь далеко не худшим образом. Не будем разыгрывать страстей, влюбленностей. Главное, что мы не раздражаем друг друга и способны с пониманием и уважением относится. Значит так, послезавтра я должен уехать недели на две, а завтра мы могли бы подать заявление, ты согласна?
   – Нет, Отар. Это все так неожиданно, я должна подумать. Для меня это ответственный шаг, не знаю, как для тебя. Ответственность за последствия этого поступка слишком велика и мне страшно. Так сразу своего согласия я дать не могу.
   – Ответственность – безответственность, последствия, ты мне еще наплети про честь и чувство собственного достоинства, – раздраженно сказал Отар. – Тоже мне завидная невеста, к которой в очередь стоят женихи и тянут в ЗАГС. Да, насчет временно прибиться, какой-нибудь бродячий мужик и найдется, ну а чтобы официально оформить отношения и взять на себя обязанности по материальному обеспечению семьи – это уж фигу, набегаешься, пока такого найдешь! Будешь жить одна, как сова в дупле, наедине со своими ответственностями, последствиями и прочей белибердой!
   – Отарушка, не горячись и не обижайся! Правда, все так неожиданно и так серьезно. Действительно я не готова так сразу ответить, – извиняющимся тоном сказала хозяйка.
   – Ну и не надо. Я уеду, а ты тут думай две недели, – недовольно пробурчал Отар, всем видом показывая, как ему неприятен отказ.
   Оставшиеся полтора дня они почти не разговаривали. Отар подводил итоги. Удалось избежать близости и имитировать ее, затянуть ничего не помнящую хозяйку в постель и сдвинуть дело в нужное русло. Отказ ее от замужества, предсказуемое событие и носит временный характер. В общем, дело идет к бесконтактной свадьбе, не надо только торопить события. Наверняка, она попытается поговорить с дочерью и та, конечно, будет категорически возражать. Но будет и вторая сторона, соседки-подружки, они за рюмкой также будут обсуждать этот вопрос и суждения будут разные. Но предпочтение большинство отдаст жизни с деньгами навеселе и с кем-то, безденежному одиночеству. Дочь она далеко и при отсутствии душевного контакта, победят подружки, которые вот они рядом с озабоченностью ее дальнейшей судьбой, при нужном раскладе и им будет жить веселей. Так что, после приезда она вероятнее всего согласится, ну а тут уж настанет его очередь недельку покочевряжиться, чтобы не сильно показывать свой интерес к женитьбе. Он был неплохим психологом, поэтому нет ничего странного, что все пошло по его сценарию. Через пару месяцев они расписались.
   Ну, а после росписи в ЗАГСе и прописки, он вольный горный орел, где хочу летаю, где хочу приземляюсь. Главное, чтобы она пила регулярно, а уж поводы и спиртное он будет поставлять своевременно.
   После свадьбы он стал часто и надолго уезжать. От близости откупался водкой. Он в нужный момент доставал бутылку и она охотно меняла страстный порыв на большую дозу спиртного, тем более что возраст и привычки этому способствовали. Иногда он повторял трюки с постелями, чтобы не вызывать ненужных тем. Надо было быстро выводить ее из строя. Он покупает двадцати литровую канистру спирта сомнительного качества и состава и ничего не говоря, ставит ее, якобы незаметно, в кладовку. Приехав через неделю, он обнаруживает, что жидкости там значительно поубавилось. Он сделал вид, что не только ничего не заметил, но и вообще не помнит, о её существовании. Приехав, приносил из магазина выпивку, а канистры, как и не было. К тому времени стоп-кран в ее организме был сорван и спирт начал заливаться внутрь неразбавленным. Итогом всему послужили выпитые еще две канистры, больше пропустить измотанная печень не смогла, она умерла от злоупотребления спиртным.
   Отар, как в известном анекдоте, грузин на могиле жены причитал, что остался один – совсем один и остался жить в этой квартире. Дочь пыталась решить вопрос размена или продажи. Он ей заявил, на тебе пять тысяч долларов в обмен на отказ от своей и сына доли. Я участвовать в продаже не буду, хочешь, продавай свою часть. Три раза она договаривалась с ним на просмотры и приводила покупателей. Он в это время приводил своих друзей, они устраивали в квартире такое, что покупатели убегали без осмотра и торга. Тогда дочь поняла, что и квартира тоже ушла, написала отказы за пять тысяч долларов.

Глава 40

   Сурен с каждой такой квартиры имел от пятисот до полутора тысяч долларов. Он подбирал такую квартиру, узнавал все про ее хозяев, их положение, слабости, здоровье, наличие родственников. И потом в зависимости от сложности задачи захвата квартиры, если план устраивал, брались деньги. Затем клиента внедряли в квартиру, все остальное было его делом. За отдельную плату могла быть оказана дополнительная помощь в прописке, оформлению документов на собственность. Прямых контактов и помощи в реализации планов после внедрения в квартиру, не было. Продавалась только квартира и идея. Комнаты в коммуналках с алкашами шли от трехсот до пятисот долларов, С ними работать легче и ждать меньше.
   Вахтанг Георгиевич с удовлетворением наблюдал за деятельностью Сурена, парень умный, шустрый, не ленивый, с чутьем на деньги. Что говорить, он в его годы был торгашем, а это растет деляга.
   Однажды, как бы невзначай, он попросил Сурена подобрать не сильно опустившегося, но потерявшего надежды найти работу, человека грамотного, но не сильно умного, с хорошей квартирой. Как видно, требований было много, но и таких людей во время полного развала экономики было немало.
   – А зачем Вам такой человек? – Поинтересовался Сурен.
   – Много будешь знать скоро состаришься, а знаешь что идет за старостью? – Ухмыльнулся Вахтанг Георгиевич. – Поэтому не стоит торопить события.
   – Да нет, я не любопытствую, просто для выполнения задания я должен понимать, какой человек нужен, грамотных и не слишком умных пруд пруди, а для чего он должен подходить это уже конкретные ориентиры, – сказал Сурен.
   – Да, Сурен, ты молодец – думающий человек, а не бестолковый исполнитель, это хорошо! Всего я тебе пока рассказать не могу – это многоходовая комбинация. Нужен человек, чтобы возглавить производственно – коммерческую фирму. Мы его отмоем, оденем, снимем офис, положим приличное жалование. Все будет идти от его имени, но фактически им будет руководить наш человек, на время приехавший из Москвы, не имеющий ленинградской прописки, который хочет открыть фирму в Ленинграде.
   – А почему мы можем устроить так прилично своего человека, имеющего прописку. И вообще вкладывать такие деньги в случайного человека, разумно ли это? – спросил Сурен.
   – А как он сможет увести эти деньги? Зарегистрированная фирма при хозяине без денег – ноль без палочки. Интерес она может представлять только для афер. Офис, в случае неудачи – потеря денег, но не трагедия. Зарплату в случае фокусов можно и не платить. Ну а костюм от Армани, ему никто и покупать не думает. В конце концов, он привязывается уже тем, что ему находят завидную работу и деньги – как манна небесная. Будет он выполнять, что ему говорят, никуда он не денется, – закончил Вахтанг Георгиевич.
   – Ну, зачем все это надо, конечная цель, какова? Насколько я понимаю для фирмы нужнее производственные или складские помещения, чем офис? – не унимался Сурен.
   – Да, Сурен, настырный ты парень, – улыбнулся Вахтанг Георгиевич. – Не будь я очень близким другом твоих родителей, попер бы я тебя за все эти лишние вопросы. Есть твоя часть задания, или выполняй, не хочешь закрой рот и отойди в сторону. Другой эту работу выполнит и может быть не хуже тебя.
   – Вы не обижайтесь, но из своей короткой жизни я понял, что нельзя быть марионеткой в чужих руках, это очень дорого может стоить, – сказал Сурен.
   – Логично, – констатировал Вахтанг Георгиевич. – Хорошо. Я тебе расскажу все, только держи язык за зубами. Заодно проверю тебя на вшивость, умеешь ли ты это делать. Я рассказал тебе о первом этапе операции. Он будет длиться месяца два, за которые новоиспеченный хозяин фирмы будет получать по сто пятьдесят долларов в неделю плюс премиальные за удачные сделки. Это сказочные деньги, за них он будет делать все, что скажут. Он будет подписывать ничего не значащие договора на большие суммы, накладные, которые сразу будут уходить в мусорную корзину, для выработки привычки безбоязненной подписи. В общем, на всю эту мишуру по организации фирмы уйдет тысяч шесть – восемь долларов. А потом, когда бдительность уснет, а жадность проснется, он подпишет кредитное обязательство с банком, на выдачу краткосрочной ссуды на три месяца, равной стоимости квартиры, В договоре, как обычно, будет пункт об имущественной ответственности, как и в других договорах, которые он подписывал. Он едет на встречу с банкиром и получает деньги. Наш москвич берет деньги, двадцать процентов отдает банкиру, двадцать берет себе, шестьдесят отдает мне. Я забираю на возмещение затрат процентов двадцать, двадцать процентов отдаю тебе, двадцать оставляю себе, хотя тоже совсем не себе, мне еще надо поделиться. Дальше москвич уезжает в Москву. Банк отсуживает и продает квартиру, возвращает себе ссуду. Наш неудавшийся бизнесмен, не имел контактов ни с кем, ни со мной, ни с тобой, а с банкиром, вполне официальные. О москвиче он естественно ничего не знает, кто он и где живет. Вот такая примерно схема. Все роли и задачи каждого я рассказал. Финансировать текущие расходы буду я. Твоя задача найти подходящего человека и главное достойную квартиру, от нее будет зависеть сумма дивидендов на каждый процент.
   – Вот теперь я понял, что от меня надо, – взволнованно сказал Сурен. – Здорово задумано!
   – И еще одно, – сказал Вахтанг Георгиевич. – В поиске квартиры важно хороший дом и хорошая планировка. Пусть внутри все будет запущено. Не найдешь ты у такого хозяина холеной квартиры. Главное хорошие стены. Банк сделает предпродажный ремонт и продаст в лучшем виде за еще большие деньги. Это ему только на руку.
   На поиски нужной квартиры у Сурена ушло месяца полтора, но подобранный вариант был хорош. Были проведены незаметные смотрины квартиры и хозяина. Все всех устраивало.
   Через четыре месяца Сурен получил свою долю гонорара, которая была весьма внушительная, а в Ленинграде одним бизнесменом – бомжом стало больше. Дела у Сурена шли в гору. Вахтанг Георгиевич поселил его в однокомнатной квартире и навсегда освободил от армии. Свобода, деньги и решенные основные проблемы расслабляют. Жизненные заботы о дне грядущем отошли на задний план, он мог позволить себе романтические приключения. Но они длились очень недолго. Одна из его талантливых помощниц, со способностями изменять почерк, объявила ему, что она беременна от него. На производственный процесс это не влияло, писать можно и беременной. Вот только в личные планы Сурена это никак не входило. Он пытался внушить ей мысль о необходимости сделать аборт, что ребенок помешает делу. Она этих мыслей не разделяла, она женским чутьем понимала, что у него есть все задатки стать обеспеченным человеком, ну а по вопросу гульбы, так на всякий яд есть противоядие. В её планах было заполучить Сурена в мужья. Сурен, упирался как мог, начал переходить даже на грубость. После этого его пригласил Вахтанг Георгиевич, уточнив ситуацию, сообщил, что эта девочка сестра очень крупного криминального авторитета и посоветовал Сурену не совершать какие-нибудь неадекватные поступки. То есть в переводе на простой язык, выход только один делать то, что хочет она. Непререкаемый авторитет Вахтанга Георгиевича, заставил Сурена посмотреть на происходящее другими глазами. Он понял, что девушка пусть и не вызывает у него пылких чувств, но отрицательных эмоций он тоже не испытывал. Она очень умна, хотя не во всех случаях это достоинство, её сложней провести, если она сама этого не захочет. Поддержка Вахтанга Георгиевича и выход на связи с криминалом, открывают новые возможности, дают крышу от наездов братков в настоящем и будущем. Кроме того, она недурна собой и имеет сносный характер. Подумав, Сурен смирился и принял всё как должное. Шумная свадьба с участием представителей различных профессий, гуляющих широко, с размахом и удалью. После чего для Сурена началась семейная жизнь, со всеми достоинствами и недостатками.

Глава 41

   Теперь о том, что творилось в это смутное время вывода войск в Берлине. О том, что Карлхорст, район дислокации большого числа военных, знали все кроме равнодушных, которым это было без разницы. Жили военные вне зоны частей в обычных домах и могли свободно перемещаться, только вне службы в гражданской одежде. В районе было много пивнушек, магазинов, большой парк. Так вот, просочились сведения, что в выходной в парке можно договориться и купить разрешение на работу. Только это происходило, не как на базаре, пришел, занял очередь и оформил, а несколько по-другому, с соблюдением элементарной конспирации. Надо было зайти с определенного входа, в определенный промежуток времени и вычислить человека, занимающегося этим или связанного с ним, они назначат время и место встречи.
   На первом заходе у Бориса не получилось выйти на нужного человека. Молодежь по два – три человека прогуливались или сидели на скамейках и деревьях. По аллеям с интервалом пять – десять минут проезжали немецкие полицейские на велосипедах. Борис, прохаживаясь по аллее, внимательно всматривался в группы людей. Наконец, одна из групп ему понравилась. Он подошел к ним.
   – Здравствуйте, ребята! У меня один вопрос есть деликатный, если сможете и захотите, ответьте. – Начал он не напористо. – Вы здесь часто бываете?
   – Здравствуйте. Пока часто, живем мы недалеко. – Ответил один из них. – А что у Вас за проблемы?
   – Да я ищу одного человека, который, как мне сказали, иногда бывает в парке. Он может помочь решить некоторые вопросы. – Продолжил Борис.
   – Проблемы, дядя, в кабинетах решают, а не в парках. – Резонно ответил один из них.
   – Так ведь не все и не всегда могут в эти кабинеты зайти. – Парировал Борис. – Тем более так: незнакомый, с улицы, кто и где с тобой говорить будет.
   – А Вы что недавно приехали или живете и работаете здесь? – Задал вопрос тот же парень.
   – Да вот неделю назад, – ответил Борис и тут понял, что они его прощупывают. Он быстро достал паспорт и показал визу и время приезда.
   – Ну – это нам совершенно незачем. – Ответил парень, но Борис отметил, что он внимательно смотрел в паспорт.
   – Что хотите найти работу? Да это дело непростое, почти дохлое. – Сказал парень.
   – Да знаю, тыкался не раз, десять дней в марте и неделю сейчас. Без бумаг – дохляк. – Согласился Борис. – Вот почему и пришел сюда. Последняя надежда.
   – Вы понимаете, мы тоже слышали об этом, но его не знаем. Как все это происходит, тоже не знаем. Слышали только, что его зовут Слава, имя это или пароль неизвестно. Приходите в следующий выходной к девяти вот к тому раздвоенному дереву, если там кто будет ожидать, может Вам и повезет. Сегодня наверно уже поздно.
   – Спасибо вам ребятки, а вдруг поможет! – От души поблагодарил Борис.
   – Наше дело сторона, что знаем, подсказали, а будет, не будет, встретитесь или нет, от нас не зависит, лезть в эти дела мы не хотим. – Подвел итог беседе парень и они расстались.
   По-моему, подумал Борис, первая ступенька проверки пройдена. Вторая в следующий выходной. Главное, что найден ход. Неделя прошла и вот Борис в назначенное время в парке. У раздвоенного дерева в парке уже стоял парень лет тридцати. Борис с независимым видом прошел мимо него, не взглянув даже в его сторону. Пройдя шагов двадцать, он повернул было назад, но увидел, что парень уже с кем-то беседует, решил пройти еще дальше. Метров через двадцать он еще раз повернулся и увидел, двух мужичков выходящих из парка. Он направился к дереву и остановился. Минут через десять к нему подошел парень и спросил:
   – Вы давно здесь стоите? Не видели, случайно, парня лет тридцати?
   – Да, видел, минут десять назад ушли из парка с каким-то вторым человеком. – Ответил Борис.
   – Спасибо. – Поблагодарил парень и спросил: – А Вы тоже кого-то ждете?
   – Да, мне нужен Слава, я правда его никогда не видел, но встретится должны были здесь. – Пояснил Борис.
   – Вот интересно, человека, которого я спрашивал, тоже зовут Слава, так возможно это он и был. Пойдемте и постараемся его разыскать. – Сказал парень, и они направились к выходу.
   – Вы его знакомый или тоже что-то нужно? – Задал наводящий вопрос парень.
   – Да вот хотел на работу устроиться, а без бумаг никуда. Может быть, он сможет помочь, до меня дошли слухи, что он это может. – Мягко спросил Борис.
   – Слухов много всяких ходит, а источники не всегда хорошие. От кого Вы услышали? – Продолжал опрашивать парень.
   – Сказали ребята, которым он помог сделать документы, они работают без проблем. – Сказал Борис.
   – А хоть паспорт и виза есть?
   – Есть трехмесячная.
   – Ладно, я попробую его сейчас разыскать, давайте паспорт и погуляйте минут сорок. Потом встретимся здесь же. – Парень забрал паспорт и зашагал в сторону домов.
   Ровно через сорок минут он принес Борису паспорт и сказал, чтобы завтра в одиннадцать часов он принес сюда две свои фотографии, написал на обороте фамилию, имя, отчество и дату рождения. Если фотографии нужного размера нет, то сделать сегодня, автоматы стоят на каждой станции метро надземного и подземного.
   – А деньги? – Спросил Борис.
   – Деньги потом, когда придете забирать документы. – Ответил парень.

Глава 42

   Фирма, в которую приняли Бориса, существовала уже двадцать лет. Работали в ней исключительно немцы. Хозяин начинал с простого рабочего. В Германии с пониманием и уважением относятся к камню. Из него строят дома, ограды, тротуары и дороги от простейших изделий до настоящих произведений искусства. Из камня много декоративных и мозаичных работ. Там во все времена уважали и ценили людей умеющих работать с камнем, видеть в нем красоту, надежность, вечность. Даже в ГДР эта профессия была очень востребована. Витрину социализма, так называли ГДР, украшали камнем. Одно из самых знаменитых мест Берлина площадку вокруг знаменитого фонтана на Александерплац украшает мозаика. Для этого партийные руководители ГДР собрали лучших мастеров работы с камнем. Среди них был и тридцатилетний Манфред Клингбайль, уже достаточно опытный, еще достаточно сильный и к тому же довольно предприимчивый человек. Он быстро выдвинулся в бригадиры, под его начало были сведены лучшие мозаичники. Им поручали самые ответственные в художественном отношении фрагменты, а остальные заполняли фон и укладывали мозаику в массив. По стилю работы того времени, партийные руководители держали под личным контролем такие работы и Манфред был представлен и познакомлен со многими влиятельными людьми. Его бригаде давали все деликатные задания в коттеджах и особняках, загородных домах для отдыха и приема гостей, а за это щедро платили и освободили от наездов налоговых и административных органов. Капитализм для Манфреда Клингбайля начался задолго до воссоединения Германии. У него были свои вагончики, контейнеры для расходных материалов и инструмента, все самые дорогие и производительные средства малой механизации, оборудование и инструмент для качественного исполнения работ любой сложности. Для оперативной переброски любых грузов у него был грузовик с многофункциональным манипулятором. Словом социализм его проводил хорошо, а капитализм встретил во всеоружии.
   Но смутное время перехода не миновало и его. Менялись люди у власти, которые владели и распоряжались деньгами. Одни деньги перестали вкладывать, чтобы их не потерять вместе с властью. Другие деньги еще не вылезли на поверхность, чтобы преждевременно не светиться. Количество заказов на каменные изыски поубавилось, из-за затаившихся в ожидании перемен заказчиков. Но всегда еще оставалось государство, пусть непонятно какое, но оставалось. Оно по минимуму выполняло свои функции и имело бюджет. Бюджет в отличие от кармана, был не собственным, а государственным. Попробуйте заставить за счет своих денег сделать что-нибудь для государства – не просто фигу, но еще и с маком. А вот за счет бюджетных денег для себя – это с дорогой душой. Лишь бы не отняли и не посадили.
   Свои деньги, даже если их много, люди тратят с неохотой, готовы поделиться, но только на ублажение себя любимого и своего ближайшего окружения. А вот бюджетные, раздают проще, а если это стимулируется откатом, то с такой организацией чиновник от бюджета работал бы и работал.
   Идеология этого процесса хорошо отражена в римской волчице. Волчица символизирует государство, Наполненные молоком соски бюджет, ну а присосавшихся там видимо невидимо и Рома, и Боря, и Миша, а дальше живая очередь. И все хотят припасть, но для этого надо оттолкнуть одного и встать на его место. Иногда волчица отгоняет слишком рьяно сосущее и кусающее существо. Итак, в любом государстве и обществе. Разница только в том насколько много и открыто воруют или действительно работают за бюджетные деньги. Работать на бюджет тоже хорошо. Постоянный и четкий источник финансирования и заказчик, заинтересованный в освоении денег и не предъявляющий излишних требований к качеству работ, лишь бы выделенные деньги обеспечили конечный результат.
   Манфред Клингбайль тоже понял это в нужное время. Сразу после объединения Германии, в её восточной части полезли изъяны социализма. Холодные дома и плохие коммуникации. Дома были холодными из-за плохих окон и тонких теплопроводных стен. Окна начали сразу менять на стеклопакеты, а стены снаружи облицовывать толстыми плитами пенопласта с нанесением поверх его прочной штукатурки. Манфред полез в землю. Дело в том, что трубы и кабели остались еще с довоенной поры. Нагрузки росли вместе с городом, а сетями никто не занимался. Состояние их было критическим и вот-вот могло перейти в аварийное. Но аварии это свойственно бесхозяйственности, когда никто не за что конкретно не отвечает, а в стране с нормально поставленной судебной системой, это может очень дорого обойтись. Поэтому все новые владельцы коммуникаций занялись их срочным переустройством. Манфред подключился к этому делу. В каждом районе города имелись службы ответственные за кабельные электросети. Им выделялись бюджетные деньги на переустройство кабелей. Со стороны этих служб руководили работами строительные руководители – бауляйтеры. Вот многие из этих бауляйтеров быстро стали друзьями и компаньонами Манфреда. Он сначала взял в аренду, а затем купил два маленьких, но довольно мощных экскаватора на резиновых гусеницах с набором ковшей разной ширины. Экскаваторы были очень мобильны и легко перевозились в кузове грузовой машины или прицепе-площадке к легковой машине. Недостающие механизмы при потребности на несколько дней в месяц, для специальных работ, он брал в аренду иногда с механизатором, чаще одну машину.
   Ценность немецких рабочих состоит в том, что каждый из них может сесть почти на любую машину и управлять ею. Они универсальны с детства. Водят автомобиль, мотоцикл, разбираются в моторах и причинах поломки. В Германии с давних пор ничего не делается вручную, за счет глупой и малопроизводительной траты сил. Дома у каждого набор средств малой механизации со всеми типами приводов, знакомые с детства каждому подростку, а тем более взрослому мужчине. Ну не будет он ломом или кувалдой целый день долбить бетон, да и никто его заставлять делать это не будет.
   Так вот, Манфред, собрал четыре бригады по три – четыре человека на четыре объекта сразу. Он на основании своего жизненного опыта был убежден, что если на объекте одновременно работает более четырех человек, то один из них постоянно находится вне работы. А дальше идет психологический ход, работающий человек, глядя на неработающего, подсознательно думает, вот он не работает, а почему я должен работать. Вот я сейчас остановлюсь, а он пусть поработает. Так возникает цепочка временных простоев, переходящих в бардак. А когда все заняты, этой мысли даже не возникает, все трудятся ритмично, в меру сил и только при необходимости помогают друг другу. Понятие помогать – это потенциальный путь к безделью. Либо бездельничает, работает не в полную силу тот, кто помогает, либо тот, кому помогают. Работа должна быть по силам, непосильная работа тоже путь безделью. Если одному не выполнить работу, так зачем одного заставлять её выполнять. Можно работать вдвоем и втроем, но это работать, а не помогать. Носить втроем тяжелые трубы, которые нельзя носить вдвоем и ни к чему вчетвером, это нормальная работа для троих. Четвертый становится ненужным помощником, а для двоих работа непосильна. А еще лучше не носить трубы, а возить. Вот в этом и есть основа организации труда у немцев.

Глава 43

   Итак, Борис в Германии и нашел работу. С Божьей помощью реализовывалась его утопическая программа. Правда, он еще не успел ощутить её результатов, но ведь их надо сначала заработать. На работе хорошо, спокойно, в отношениях идет присматривание и притирка, но без вражды. Кругом одни немцы. Его немецкий далеко не могуч, но их русский еще хуже два-три слова, одно из которых «работа». Выдали рабочую одежду, две рубашки и штаны типа джинсов с двумя молниями спереди через десять сантиметров. На вопрос Бориса, зачем две молнии, что у немцев мужиков строение другое? Ему серьезно объяснили, что если одна молния «капут», то можно открыть вторую. Ишь ты какие мудрые, как запасной парашют! Ботинки выдали с металлическими обшитыми кожей носами. И вдоль подошвы металлический супинатор, если по пальцам ударишь или наступишь на гвоздь, не будешь употреблять весь словарный запас и лечить ногу. Для работы в дождь непромокаемые штаны и куртку с капюшоном. Погода на работу никак не влияет, хотя как потом выяснилось, влияет, но никогда не останавливает, кроме отдельных дней зимой.
   В работе, все тихо спокойно, все предусмотрено, целый день идет работа, каждый знает свою роль и задачу. Объект был довольно сложный, центр города, замена сразу нескольких кабелей, полно других коммуникаций, большое пешеходное движение, а тут хоть и огражденная, но все равно раскрытая траншея. Отсюда и основная задача, быстро закончить работы и закрыть ее. Для этого использовались сразу две бригады, случай очень редкий. Ежедневные результаты очень впечатляли Бориса. У нас бы бригада в два раза больше, делала дневную работу, как минимум неделю. Результатом целенаправленных действий стало то, что через неделю объект был успешно закончен, а бригады разведены по другим объектам.
   Бригада, в которую попал, а точнее был направлен, Борис, была не очень благополучной, скорее подопытной. Шеф думал, что с ней делать дальше. Она состояла из двух человек. Один очень тучный, сорокалетний мужчина, страдающий диабетом, по имени Гюнтер. Второй, тридцатилетний, какой-то весь дерганый, гримасничающий и заведомо неискренний человек, к которому все обращались Банана. Это конечно было прозвище, но Борис расценил, что оно произошло от обезьяньих повадок этого человека, он своим поведением его заслужил. Банана был на этом объекте старшим рабочим.
   У шефа была очень интересная система. В бригаде на каждый объект назначался старший рабочий. Он отвечал за правильное выполнение работ на объекте по документации, организацию работы и ее ежедневное распределение между рабочими, своевременный заказ всего необходимого для непрерывного ведения работ. Смена старшего рабочего позволяла всем по очереди руководить и уметь подчиняться друг другу, разбираться в технологической последовательности и в документации. Люди не становились профессиональными начальниками, задирающими нос перед рабочими. Все они были квалифицированными рабочими, знающими все о своем деле.
   В фирме был один человек непосредственно не занятый в производстве – это бухгалтер, которая постоянно работала только в офисе, заодно исполняла функции диспетчера и была постоянно на связи. Других начальников и освобожденных руководителей не было.
   Никаких лишних звеньев. Шеф добывал и сдавал заказы. Занимался расчетами и оплатами. Думал о загрузке фирмы и распределением работы между бригадами. Его заместитель, который принял Бориса на работу, как оказалось зять шефа. Он занимался контролем качества работ, выполняемых бригадами, следил за обеспечением их всем необходимым во время и работой без простоев, эксплуатацией машин и механизмов их техническим состоянием, решением сложных технических вопросов по производству и по документации. Если в какой-то момент в бригаде необходима физическая помощь, он становится на рабочее место и работал до тех пор, пока это нужно.
   Офис находился в центре Берлина на Александрплац. В офисе была своя фирменная радиостанция «Моторолла» с радиусом покрытия сто километров. Все бригады, механизмы и автомашины имели свои коды и устройства, для оперативных переговоров, но планерки по ней не проводились. Не было никаких лишних разговоров, только по делу. Разговоры велись лаконично: «хорошо» на берлинском диалекте «ют» вместо gut, и ende – конец связи. Никаких полемик, возражений и прочей демагогии.

Глава 44

   Люди на земле все разные, внутри каждой нации, конечно же не все до единого полностью соответствуют расхожему мнению о нации. Наверно не все цыгане воры и гадалки, не все кавказцы торгаши и бандиты, не все русские пьяницы, бездельники, не все немцы добросовестные труженики и любители пива. Нет. Но дыма без огня не бывает, хотя основная масса людей нормальные без большой разницы, которая заложена национальным воспитанием и уровнем жизни и культуры в государстве. Кроме того, в каждой нации есть вкрапления людей, других по своему менталитету. У каждой нации воры, пьяницы, торгаши и бандиты, не только завозные, но и свои, которым тоже не может быть перевода. Вот в этом Борису и пришлось убедиться на собственном опыте.
   Он попал на работу в Каров – это район большого Берлина, поближе к его окраине. Борис, Гюнтер и Банана – в роли командира. На объекте вагончик-бытовка половина, которой была устроена, как кладовка для инструмента, вторая бытовая для отдыха и питания в перерывах. Рабочий день начинался рано. В шесть часов утра надо было начинать работу, а это значит надо приезжать до начала за двадцать-тридцать минут, чтобы переодеться и подготовить все необходимое для работы. Потом с половины девятого до девяти первый завтрак, с половины двенадцатого до двенадцати – обед. В три часа дня конец работы. Во время работы не принято курить, находится в бытовке, все это можно только в перерывах. Каров – был районом коттеджной застройки, где каждый хозяин любит свой дом, свой участок и не допустит свинороя на нем, даже для такого нужного и благородного дела, как прокладка нового электрического кабеля. Да собственно, никому и в голову не придет мысль, загнать на участок даже маленький экскаватор и изуродовать всю территорию. Задача бригады состояла в следующем. Вручную прокопать траншеи глубиной около восьмидесяти сантиметров от улицы до ввода в дом, уложить кабель и навести порядок на участке. В зависимости от отдаленности коттеджа от дороги и сложности условий давалось от нескольких часов до одного – двух дней на коттедж.
   Схема работ была примерно следующей. Вдоль намеченной к раскопке траншеи разматывают рулон стеклоткани или толстой полиэтиленовой пленки, шириной около полутора метров. Аккуратно снимался дерн и укладывался вдоль траншеи на пленке, образуя небольшую стенку с наружной части. Грунт из отрываемой траншеи укладывался на пленке рядом с траншеей. Когда траншея была готова, укладывался кабель со свободными концами в не закрытой части траншеи на входе и на выходе. Остальной кабель засыпался послойно с уплотнением каждого слоя вибротрамбовкой. Затем аккуратно укладывался дерн, чуть-чуть прижимался и поливался. После сматывания пленки на участке не видно даже следов работы. Если по ходу трассы кабеля отдельные кусты, то траншея их обходила, а если большое дерево, то траншея устраивалась с двух его сторон. Дальше с деревьями обходились так. Привозили компрессор, со шлангами и насадками-штоками, из которых под большим давлением подавался воздух. Воздух выдувал грунт, из пространства между корнями и траншея соединялась. Затем между корнями находилось подходящее пространство, в которое вставлялась пластиковая труба для протягивания кабеля, а корни засыпались землей и поливались. Если по каким-то причинам работа не была закончена, корни обворачивались ватином и поливались. Это вам не наша демагогия по охране природы. Все это делается не от страха наказания, от какого-то хозяина или указания начальника, а вполне самостоятельно, потому что так надо.
   А теперь от технологии перейдем к действующим лицам и исполнителям. Гюнтер – большой, очень полный и не очень здоровый. Работать ему тяжело, в узкой траншее тем более, поэтому коэффициент полезного действия его не высок, половина энергии в пар. Банана тоже видно не особый любитель рвать пупок на работе, ну а тут еще облеченный властью и полномочиями, часто и густо мотался по объекту с озабоченной гримасой на лице. Объект на окраине, на отшибе от остальных объектов и поэтому был не сильно посещаемый шефом и его замом. В общем, до Бога высоко, до начальства далеко, все казалось отдано на откуп Банане. Но все это так и не так.
   Утром перед выходом на работу они пили кофе и курили. Банана ставил задачи:
   – Борис! Ты сегодня работаешь у дома номер шестнадцать. Гюнтер, тебе я дам задание после того как покажу на месте задачу Бориса, – сказал он и они с Борисом пошли к коттеджу за каменной оградой с металлическим, ажурным заполнением между столбами.
   За ограждением было довольно плотное зеленое кустарниковое насаждение, шириной около метра, обойти которое невозможно.
   – Надо постараться подкопать проход под фундаментом забора, но если он заложен глубже метра, то высверлить отверстие. В кустарнике сделать проход сантиметров сорок. Хозяин сам предложил это сделать, – сказал Банана. – Все что нужно для работы возьми в кладовке. Работы тут примерно, – он покрутил поднятой вверх ладонью, – на два дня.
   Сами они пошли работать к двум соседним коттеджам за легкими оградами и зелеными лужайками перед домами. Борису сначала это не понравилось, а потом он, что смешно было, если Банана поступил наоборот. Раздражение прошло. Он развил воображение дальше, представил ворочающего и путающегося в кустах Гюнтера или дергающегося в этих зарослях Банану и ему стало смешно. К тому же он понимал, что эту работу все равно кому-то надо делать. И он стал думать над тем, как ее сделать проще с наименьшими затратами сил и труда. Оказалось, что думать очень полезно, даже когда копаешь землю.
   Тяжелую работу надо делать с утра, пока есть силы, аксиома. Если начать рыть траншею от ограды через заросли, что делать с землей. Раскидать в заросли направо и налево, а потом что, запакостишь насаждения, и руками будешь выгребать все обратно, потому что лопатой там делать нечего. Борис взял инструмент, выбрал наиболее подходящее место для прохода через полосу насаждений и начал делать сорока сантиметровую полосу в сторону забора. За этим занятием и застал его зять хозяина, приехавший посмотреть, что на объекте творится. Рядом стоял Банана, без которого Бориса можно было и не найти на объекте.
   – Да! Работа здесь будет тяжелая! – Сочувственно сказал Райнер.
   – Да! Да! – Утвердительно кивал головой Банана.
   – Может, какую помощь надо? – Спросил Райнер.
   – Нет, здесь очень узко и двоим делать нечего. – Сказал Борис.
   Райнер в знак согласия кивнул и они ушли. Борис закончил вырубку кустарника, вынес его за ограждение и аккуратно сложил. Затем расстелил до кустарника стеклоткань. Начал копать траншею с наклонным дном, с таким расчетом, чтобы требуемая глубина получилась на границе посадки кустарника. Дальше он начал входить в зону посадки, обрубая по краям траншеи корни топором. Работа шла не тяжело. Обрубленные корни падали на дно траншеи и минут через двадцать наполовину заполнила её. Борис прекратил рубку и зачистил траншею от земли и корней, корни он бросал сразу в стоящую недалеко тачку. За полчаса ему удалось пройти четверть расстояния. Он повторил заход, на сей раз ушло минут сорок, но половина уже была позади. Так к завтраку, он полностью прошел посадку и подошел к фундаменту ограды. Вывез корни в кучу с кустарником и пошел отдыхать. После завтрака, до обеда ему удалось прорыть наружную часть траншеи и подрыться под фундамент ограждения. К двум часам он прорыл свободную часть траншеи до коттеджа, уложил кабель и начал засыпать траншею за ограждением на улице, чтобы не оставлять открытой на ночь и не ограждать ее. За этой работой и застал его шеф, который приехал на объект.
   – Хорошо! – Сказал он и спросил. – Когда начал работу, Борис?
   – Сегодня утром. – Ответил Борис.
   – Сегодня!? – Переспросил он еще раз. Борис кивнул.
   Он направился к Гюнтеру и Банане, доканчивающих свои траншеи у коттеджей.
   Так шли дела и в остальные дни. Банана «доверял» Борису наиболее сложные и ответственные участки, а себя они удовлетворяли по остаточному принципу. Шеф с Райнером имели возможность еще несколько раз в этом убедиться. Когда шеф принес в начале следующего месяца зарплату, отдавая Борису, конверт он сказал, что заплатил за работу по одиннадцать марок в час. Такая оплата будет для него постоянно. Речь шла о деньгах чистых, которые человек получает на руки, а сколько для этого надо начислить, это разговор отдельный. Вот так неожиданно для себя он стал получать в час больше, чем предполагал.

Глава 45

   Примерно через месяц после приема на работу Бориса перевели в другую бригаду. Мотивов Борис не знал, то ли поняли, что Банана начал ездить на нем слишком нахально, то ли еще какие причины. До прихода в новую бригаду Бориса, в ней работали три человека. Старший рабочий Dirk, его называли вопреки транскрипции Дьорк, лет тридцати двух. Второго звали Иорган, лет тридцати восьми от роду. Третьего звали Карстен, кличка это, фамилия или имя, Борис так и не понял, но уточнять не стал.
   Карстен, двадцати восьми лет, не понравился Борису сразу. Он был весь показушный, развивал деятельность и лез на глаза начальству, когда оно появлялось на объекте. Как потом выяснилось, он был женат на обеспеченной женщине на десять лет старше его, дело говорят не в любви, а скорее в деньгах и благополучной жизни независимо от результатов своего труда. Ему хотелось быть на виду и богатым, большие амбиции при плохой амуниции.
   Иорган, сын от первого брака, жены хозяина фирмы. Нормальный мужик, не пользующийся явно своим, хоть и не прямым, родством с шефом. Хороший специалист, знающий свое дело и не задирающий планку. За все время работы Бориса шеф ни разу не назначил его старшим рабочим, то ли по взаимной договоренности, то ли чтобы не показалось, что шеф двигает своего пасынка. Очень большой любитель рыбной ловли и баек связанных с ней.
   Дьорк, толковый, серьезный, спокойный человек. Отличный работник, добросовестный, ответственный, честный, умный. С ним было приятно работать Борису. У них с Борисом сразу возникло взаимопонимание, уважение и расположенность друг к другу без притирки. Иорган тоже хорошо относился к Борису. В общем, Борис вписался в бригаду, им всем было комфортно.
   Вскоре Карстена перевели в другую бригаду. Борис решил, что это работа Иоргана, он ему был явно не по вкусу, но работа требовала и он мирился. С приходом Бориса, он увидел в нем достойную замену и поговорил о переводе Карстена в другую бригаду. Так они в этом составе и кочевали с объекта на объект, и им было хорошо вместе. Иорган с Борисом дружески покусывали друг друга, Дьорк посмеивался.
   Оба они Иорган и Дьорк не любили пиво и практически ничего не пили. Зато у них была другая слабость – очень любили пирожные. Кстати, среди мужиков немцев это очень распространенное явление. Как у нас жены ругают мужей за выпивку, так немецкие жены поедом едят своих за пирожные. Пирожных там делают великое множество, они очень красивы и вкусны. Но и цены кусаются от пяти марок и выше. Два раза нырнул в кондитерскую, десятку ветром сдуло, да умножить на двадцать пять дней. Получается, что два дня в месяце отработал, чтобы ублажать себя и раздражать жену. Вот и они как наши пьяницы, зарекаются этого больше не делать, но настает время завтрака или обеда, тут же ныряют, покупают, а потом сидят и балдеют. А Иорган к тому же еще и курил, три – пять марок на сигареты, десять – двенадцать марок на пирожные, пятнадцать марок улетело. Так это кроме еды, кофе и поездки на работу на машине. Они конечно экономят. Ездят на работу на одной машине, это рациональнее. Неделю возит один, вторую другой, если бригада из трех – четырех человек затраты еще лучше раскладываются.
   Трудятся немцы все-таки здорово. У них практически нет объемной, тяжелой и нудной физической работы, все механизировано или приспособлено под применение средств малой механизации. Производительность труда от этого возрастает в десятки раз. Бригада из трех человек выполняет такой объем работ за день, с которым нашей бригаде из десяти – двенадцати человек за неделю впору управиться. Наша работа выполняется с таким преобразованием ландшафта, что больше напоминает подготовку к отражению противника, либо следы боев минувших дней, где нет места ничему живому, не пройти и не проехать. Непонятно на чем зиждется наше желание зарабатывать как на Западе, прежде всего, нам следует научиться работать как они и делать в день качественно работы столько – сколько делают они. А то увидели в фильме красивые дома, красивую жизнь, начинаем бредить и нам такую же. Но то, что ее надо зарабатывать каждый день и всем, в тяжелом качественном и добросовестном труде, это не для нас. Тут и пошло поехало, одни начинают бессовестно и крупно воровать. Вторые, отбирать и присваивать государственное и частное чужое имущество. Третьи, грабить первых и вторых. Четвертые, продавать чужое все, что можно продать. Пятые, стричь деньги без соблюдения законов, в обход их. Шестые, на составлении и принятии законов с возможностями украсть и не сесть. Седьмые, кормятся, за счет контроля наполнения государственной или региональной казны. Вот так мы проехали станцию правовое государство, въехали в царство правового беспредела. А поезда задом не ходят. Семьдесят лет летели на паровозе к коммунизму, пятнадцать летим на тепловозе опять к какой-то призрачной цели, даже толком не сформулированной. Мы катаемся, а люди в это время добросовестно работают и конечно, живут лучше нас с каждым днем, каждым годом. А мы хотим жить как они, но только хотим и ничего не делаем, а если делаем, то совсем не то.

Глава 46

   Восьми часовой рабочий день тоже не очень-то и короткий. Не в смысле продолжительности во времени, а в смысле физическом – это как работать. Для немцев это все в самый раз. При добросовестной восьмичасовой работе устаешь так, что после него самое время отдыхать и восстанавливаться. Даже при этом, времени на полное восстановление не хватало. Борис утром с трудом тащил ноги и себя на лестницах и переходах, по дороге на работу. Потом начинал работать, входил в ритм и все налаживалось. И эта бесконечная, изнурительная жара добавляла усталости и изматывала. Но он жил один и других забот у него не было, кроме обеспечения самого себя. А ведь у немцев семьи?
   Как Борис понял, Иорган ничего дома сам не делал. Жена была не очень требовательная, а самые необходимые дела можно сделать и чужими руками, были бы деньги. Деньги на них тайно или по договоренности, сыночку подбрасывала мама, с шефа не убудет. А себя домашними заботами он наделял по самому минимуму, то есть что не тяжело, не сложно и не делать нельзя.
   У Дьорка в жизни все было сложнее. Дьорк был парнем из семьи со средней обеспеченностью. Отец экономист. Мать домохозяйка. Отец, когда работал, неплохо зарабатывал, они жили в своем коттедже. В возрасте пятидесяти лет у отца серьезно пошатнулось здоровье, он был вынужден выйти на досрочную пенсию, чтобы не уйти на тот свет. А размер досрочной пенсии ниже обычной и с деньгами стало значительно труднее. Точнее говоря, денег стало не хватать. Поэтому Дьорк решил отказаться от получения высшего образования и пошел работать. Семья удержалась на плаву, но избытка денег все равно не было, социальный статус семьи понизился.
   Дьорк, в те времена, встречался и любил девушку Катрин. Она после школы пошла в финансовый колледж, типа нашего техникума. По окончании колледжа они поженились. Родители Катрин были врачами. Врачи в Германии довольно высокооплачиваемая и социально значимая профессия. Если в школьной жизни молодежь принадлежала к одному слою общества, то на момент свадьбы стали людьми разных каст. По началу, разница не сильно колола глаза. Молодость, увлеченность и незнание жизни позволяли не обращать внимание. Но родители обеих сторон уже тогда почувствовали это, но не стали ломать судьбы детей и препятствовать созданию семьи. Тем более, что Дьорк был умным, серьезным молодым человеком, которому можно доверить свою единственную дочь, а не отправлять в поисках приключений на её и свою голову.
   На Западе принято, если есть возможность, родители покупают молодым жильё и полностью отделяют их от себя. У родителей Дьорка особых накоплений не было, дом купили родители Катрин и естественно оформили его на неё. Дом, машина и жена, три кита, на которых держится немецкая семья. Их принято хвалить, когда бываешь в гостях или встречаешься с немцем независимо от повода. Это предмет гордости, зависти друг к другу и определяет положение в обществе. Поэтому дом принадлежащий жене – это постоянная заноза в сердце немца. Он по этому поводу явно имел комплекс.
   Дьорк очень любил свою семью и делал все, чтобы их жизнь была не хуже, чем у их окружения. Жить так, чтобы родители Катрин не имели повода её жалеть и пусть даже не озвучивая наезжать на Дьорка. Но лишних денег ему добыть было негде, он после работы вкалывал физически дома. Их дом хоть и был по современным меркам небольшой, для семьи из трех человек был вполне достаточным. Подвальное, хозяйственное помещение, с отопительным и водогрейным котлами, помещение для стирки со стиральной машиной и кладовкой для продуктов и напитков. На первом этаже просторная, благоустроенная кухня, туалет, большая, просторная гостиная, В помещении мансарды ванная комната с душевой кабиной, две спальни и еще один туалет. Кроме этого, к дому был пристроен гараж на одну машину, довольно большой, но недостаточный на две машины.
   Когда они поженились, родители подарили Катрин почти новую «Хонду цивик», а через лет пять они поменяли Дьорку отцовские «Жигули» на «Вольво». Машины было две – гараж один. Пока были старые «Жигули» они спокойно стояли на улице. С появлением «Вольво» это уже было не по-немецки, не по-хозяйски. Он решает старый гараж, пристроенный к дому, переоборудовать в спальню. Благо все для этого было, добротные стены и возможность прорезать дверь из гостиной в глухой стене. Ну а для машин, построить новый гараж на две машины с мастерской. Место для гаража тоже было.
   Идея была очень хорошая. Она была одобрена всеми родственниками и знакомыми. Но одно дело одобрять, другое выполнять. Мира и покоя она в дом не принесла, а наоборот обнажила и обострила все скрываемые и терпимые раньше противоречия. Для реализации затеи одного труда недостаточно. Хоть Дьорк имел золотые руки и голову, знал и умел все делать, но для этого еще были нужны деньги. Причем плохих материалов, он использовать не хотел. Современные хорошие материалы, были очень дорогими. В общем, он заварил такую крутую кашу на много лет, которая так неизвестно чем и закончилась для него. Отношения между ним и Катрин натянулись как струны и рвались каждый день. Они насилу успевали их восстанавливать. На стройку нужны материалы, нужны деньги. Прироста зарплаты Дьорку ждать неоткуда, других способов добыть их он тоже не видел. Смена работы может и принесет незначительный прирост, а может и совсем наоборот. В семье ощущался большой недостаток в деньгах, причем на несколько лет вперед. И тут Катрин добавляют зарплату. Она начинает получать в полтора раза больше Дьорка. Это развязывает ей руки для укора Дьорку.
   Катрин отлично понимает, что Дьорк хороший муж, прекрасный отец во всех отношениях и все делает и будет делать для семьи, но ведь нужны и деньги. А в этом вопросе у него тупик. Образования нет, наследного предприятия не будет, своего дела тоже без денег не откроет, будь он семь раз умный. Все это значит, что он будет рабочим всю жизнь, будет носить в семью хоть и всю, но всё равно относительно небольшую зарплату. Значит, обеспеченной жизни ей не видать, как своих ушей. Эта мысль крутилась у нее в голове и не давала покоя ни ей, ни семье. Это понимал и Дьорк, что его очень угнетало.
   Во все времена положение людей в обществе было различным, в том числе и финансовое. Не сможет бедный человек купить престижный «Мерседес», хоть и обречет семью на голод и вымирание. Он не только не купит машины, но и потеряет семью. В тоже время в каждом человеке есть желание жить лучше, чувствовать себя материально обеспеченным, даже если это и не соответствует реальности. Именно отсюда, а не от глупости, возникают нереальные затеи.
   Дьорк работал, чуть ли не круглосуточно. Чем больше и быстрее он работал, тем больше денег уходило на материалы. Надо покупать материалы на пол, все для устройства отопления в спальне, окна, двери и так далее, пальцев на руках и на ногах не хватает, не то, что денег. Покупки уже не только не приносили радости, наоборот раздражали тем, что вытаскивали большие суммы из скромного бюджета. Чтобы избегать скандалов, он уходил от контактов с Катрин, в работу. Поздно вечером смертельно усталый он моментально засыпал, зная, что завтра и послезавтра и надолго предстоят такие же тяжелые дни. Он превратился в наемного работника в собственной семье. С Катрин они отдалялись все больше и больше. Он не мог уделять ей много внимания, а Катрин как молодую красивую женщину это обижало и раздражало.
   А машины стояли на улице.

Глава 47

   Теперь немного об устройстве Саши. Вот происходят с людьми чудеса. Неглупый парень, закончил авиационный, немецкий слабенький, прагматик, руки золотые, трудоспособен к любой работе и добросовестный. Личные качества оставим в стороне, его душу тоже, так как судить его душу нам не дано. Найти такую работу – это Божий подарок. В центре Берлина у метро Генрих Гейне Штрассе он умудрился найти себе работу на несколько лет. Не просто работу, но и приличную оплату, жилье бесплатное. Причем работа не имела вывески, рекламы, ничего.
   В Баварии жил был один немец очень обеспеченный, даже правильней сказать богатый, наверняка имевший миллион, а может быть и не один. Он состоял во втором браке с женщиной, имевшей сына по имени Константин. Ему перевалило за двадцать, надо было определяться в жизни. Отчим стал думать, как его приобщить к деньгам, делам, без возможности пустить их по ветру. Он находит гениальный и простой выход. Возле станции метро с таким длинным названием, он покупает пустующее здание разорившейся типографии, хоть и промышленное, но еще добротное, да и земля в центре Берлина не подешевеет. Затем он заключает договор с социальной службой Берлина на устройство в этом здании центра по проживанию и социальной адаптации неблагополучных подростков и молодежи. То есть он обязуется оборудовать помещения для жизни, отдыха и досуга и питания этих самых элементов за счет средств бюджета, а потом получать плату за проживание, каждый месяц определенную сумму, вне зависимости от наполненности учреждения за каждое реальное место. Ремонт и содержание помещений оплачивались отдельно по оценке необходимости их проведения комиссиями. Главой над всем этим делом он поставил Константина. Он составляет смету затрат на переоборудование помещений. Эта смета и являлась программным документом для Константина, что и где надо делать. На первый год им по договору надо было устроить пятнадцать комнат для проживания, две душевые по три кабины в каждой, кухню и холл-столовую. Отчим получил от городских служб аванс и график поэтапной квартальной оплаты работ, с разбивкой конкретных работ по кварталам. Суть элементарная, на деньги аванса выполняешь первый этап работ, предъявляешь его, получаешь деньги на следующий квартал. Не сделал, не сдал, денег не получаешь. Чтобы неопытный Константин не растерялся и не потерялся в этом новом для себя деле, отчим с ним делал необходимые закупки, оформлял на них документы, наладил учет и сам начал работать, взяв еще одного молодого поляка по имени Марек. Константина он в работу не втягивал, заставлял его заниматься обеспечением и бумагами.
   И вот тут по воле случая у них появился Саша. Его умение быстро и хорошо делать любую работу, было замечено и оценено. Он мог работать, сколько хотел и сколько мог, все оплачивалось. Тем более, что жил он там же. Он работал по двенадцать часов, дело двигалось очень быстро. Тогда отчим посоветовал Константину больше людей не брать, лучше нормально платить этим двоим. Первые три месяца отчим работал с ними. За это время они поняли задачи, полностью вошли в курс дела, где, что и как. Первый этап был не только выполнен, но и перевыполнен. Отчим, получив деньги на следующий квартал, отдал их Константину и уехал в Баварию.
   Комнаты устраивались на три – четыре человека. Планировка выполнялась из регипса, улучшенного аналога нашей сухой штукатурки, по каркасу из металлических шин, а пространство между двумя стенами заполнялось изоляционным материалом, по типу минеральной ваты. В комнате для женщин устраивалась душевая кабина из водостойкого регипса, облицованная плиткой. Во всех комнатах были установлены столы мойки с горячей и холодной водой, холодильник с вмонтированной сверху варочной электрической панелью. Навесной шкаф для хранения и сушки посуды. Пол застелен ковролином. Вот такие комнаты и коммуникации монтировали Саша с Мареком. Дело у них шло довольно быстро и качественно. Все были довольны друг другом.
   И еще одно очень важное достоинство жизни и работы Саши. Он был на сто процентов защищен от конфликтов с властями и полицией. Константин взял разрешение на работу от Саши, но не оформлял его. Работали они спокойно за закрытыми металлическими дверями, через которые внезапно проникнуть нельзя. Если возникал малейший признак опасности, Константин предупреждал, чтобы они прекратили работы и пережидали до конца визита. Ночью тоже никто не мог попасть в помещение, где они жили, а внизу дежурила охрана. Беречь своих работников для Константина было экономически выгодно, тем более таких которые заменяли по пять различных специалистов.

Глава 48

   Борис не переставал удивляться насколько спокойно, рационально, доставляя минимум неудобств, другим, идет работа в бригаде. Траншея на тротуаре не превращается в полосу препятствий для всего того, что ходит, а напоминает вполне культурное инженерное сооружение. Через ограждение в нее не может попасть не Машенька, не Жучка, а тем более взрослый человек. А для этого на аккуратные брусья стойки прибиваются две обрезные доски, одна на высоте полметра и метр двадцать сантиметров от тротуара и всё, безопасность живому гарантирована. Чтобы это живое не лазило через ограждения, ему с интервалами двадцати-тридцати метров, устраиваются переходные мостики. Грунт тоже лежит рядом, но не на покрытии, а в длинных сборных ящиках из металлических уголков и обрезных досок. Все это быстро монтируется и разбирается без порчи элементов. Доски, брусья, металлические элементы, подвозит и раскладывает один человек. Брусья длиной два с половиной метра сечением сто на сто, а доски сороковки длиной четыре метра, довольно тяжелые и носить их на руках замучались бы и четыре человека, а эту работу делает один. Помощница ему двухколесная тележка на пневматическом ходу с двумя неподвижными опорами. Рабочий укладывает девять брусьев или двенадцать досок таким образом, чтобы их центр тяжести приходился на ось колес тележки. Нагрузив ее, он чуть-чуть приподнимает за свободный край дерева со стороны ручек, отчего опоры приподнимаются, тележка очень легко отправляется в путь и управляется. В случае остановки она просто ставится на неподвижные опоры в любое время, в любом месте. Огромный ящик тележки тоже сделан так, что независимо от рода груза нагрузка лежит на оси, а не на руках. В нем легко можно перевезти все от восьмидесяти литров воды до ста килограммов песка или цемента. И так во всем, быстро, легко, просто, продумано до мелочей, чтобы человеку было легко делать много. Все это от того, что мозги у них работают над тем, чтобы было хорошо людям и они не уродовались на работе бесполезной, тратя свое время на бестолковую тяжелую работу от которой человек тупеет, да и делает он чрезвычайно мало. Правда, в освоении космоса они отстали.
   Зато там уважают человека за труд. И не гнушаются любой работы ни миллионер, ни члены его семьи, пожилой или подросток, работают все. Как трудится человек, так к нему и относятся. К Борису относились хорошо. Он это чувствовал.
   Когда настал день рождения Бориса, в обед приехала машина. Его забрали с работы и повезли в офис на Александерплац. Там его ожидал шеф. Он поздравил его с днем рождения, подарил цветы и три больших коробки с бантиками. Шеф сказал, что сейчас водитель отвезет его домой, еще раз поздравил и Борис поехал. В коробках была полная экипировка: ботинки, носки, брюки, рубашка, галстук и куртка ветровка. Все было куплено по размеру, ведь они их спрашивали, когда давали спецодежду. Казалось бы, надо им тратиться на какого-то заведомо временного работника.
   Всех немцев тоже обязательно поздравляли, вручали цветы и конверт. Но никогда и нигде не было даже намеков на выпивку. Это если и происходило, то только дома, на работе никогда. Хотя пиво на работе бывает, не часто и понемногу.
   Баночка на нос и все. С этой дозой у них можно садиться за руль.

Глава 49

   Борису пришлось не только увидеть, но и самому поучаствовать в сверхурочных работах в Германии. Но необходимость в них определялась только одной целью – не создавать неудобств и не допустить убытков и трудностей другим, в связи с выполнением этой работы. Там, никому и в голову не придет перекопать въезд к супермаркету или базе в их рабочий день. Вот о таком одном самом обычном для немцев дне пойдет рассказ дальше. Это не трудовой подвиг, не аврал, а просто работа в выходной.
   Всю ночь на субботу шел мелкий, нудный, равномерный дождь, температура около восьми градусов тепла. Ну, не июнь, октябрь какой-то. Борис поднялся в четыре часа утра, к шести на работу. Слегка перекусил, проглотил чай и вперед. На объект приехал без четверти шесть. Транспорт ходит, как часы, точно по расписанию.
   Объект огромная база всевозможных стройматериалов с супермаркетом размерами в два футбольных поля на территории. Сторожевые собаки носились вдоль ограды и сходили с ума от злости и усердия в службе. Почти одновременно начали подъезжать и другие участники капиталистического субботника, на своих машинах по три, четыре человека. В этот раз состав был могучим, две бригады работали одновременно. Со вчерашнего дня были выставлены знаки, чтобы посторонние не парковали машины и не мешали работе. Ни одной машины не было. Приехавшие тоже отгоняли свои машины за зону действия знака, хотя наши бы наверняка так не поступили.
   Ругаясь, на бесконечный, нудный дождь, они пошли в вагончики переодеваться. В вагончиках было тепло и уютно, но ровно в шесть утра они упакованные в непромокаемую одежду, ворчливые вылезли на улицу.
   Задача была такая. Одна бригада с одной стороны, а вторая с другой, до половины двенадцатого должны подойти к въезду на базу. С половины двенадцатого до двенадцати обед. В двенадцать базу закрывают. Разбирается брусчатка на въезде и перекапывается въезд. Необходимо до вечера уложить в траншею кассеты пластиковых труб под всевозможные кабели и резервные, необходимость в которых может возникнуть. После чего послойно с уплотнением засыпать траншею и восстановить брусчатку на въезде с наведением чистоты и порядка на объекте. Все элементарно, как коровье мычание. Ну, нет у них в жизни места подвигу – есть только работа.
   Все занялись своими делами, к половине девятого утра половина подходов была сделана. Настало время завтрака. Минут за десять до завтрака приехал шеф, он привез завтрак, так принято при сверхурочных работах. Завтрак как всегда состоял из одного или двух подносов с мясными продуктами, нарезками из разных видов мяса, колбас, ветчин, а в середине горка свежего сырого свиного фарша обложенного кольцами лука и солонка с солью. Еще обязательно был пятилитровый термос с горячими сосисками. Запивать все это можно было фантой, колой или минеральной водой. Так вот первое, что очень активно поедалось, это были бутерброды из фарша, посыпанного луком и солью. И только после того, как эти бутерброды стало делать не из чего, добирались до остального. Основательно позавтракав, в девять все были на работе. Шеф, несмотря на гадкую погоду и грязь, переодевался и тоже шел на рабочее место. Работа двигалась быстро, как было намечено к половине двенадцатого с двух сторон подошли к двадцати метровому по ширине въезду. Даже дождь уже не так портил настроение, ведь оставалось примерно четверть объема работы.
   К этому времени подвезли компрессор с несколькими комплектами перфораторов. После обеда приступили к разборке брусчатки. Двумя перфораторами освобождались камни и укладывались в штабеля, чтобы не мешать работе механизмов. В свободном пространстве грейферным ковшом уже выбиралась траншея. Уложить трубы надо было на глубине чуть более метра. Но тут вышла незадача. Ковш на глубине шестидесяти сантиметров, наткнулся на монолит бетона. Попытки разрушить его ковшом, результатов не дали. Бетон был сизым, как нос алкоголика, а это дурное предзнаменование.
   О том, чтобы бросить трубы сверху, засыпать, никто и не думал. Первая попытка порезать его на куски алмазным диском привела к тому, что диск очень быстро сел, хотя охлаждали его водой очень интенсивно. Тогда привезли одну большую упаковку абразивных дисков по камню и начали резать его, чтобы создавать зацепки для перфораторов. Два человека резали, два долбили, остальные разбирали брусчатку и зачищали траншею. Диски изнашивались за десять – пятнадцать минут работы Люди менялись через пятнадцать – двадцать минут, но никто не стоял. Смена работы была отдыхом. Через пять часов напряженного, адского труда, от него и от холода и сырости зубы стучали как перфораторы, а голова, казалось, тоже вибрирует. Траншея в бетоне была проделана. Шеф организовал непредусмотренный ужин, после которого быстро уложили каналы из труб и поставили заглушки на концах. Траншею начали быстро, но аккуратно засыпать с уплотнением. Не дай Бог, она просядет, будет позор и рекламация на работу, что из них страшнее для немцев, да и то и другое. Уже начало темнеть, дошло дело до брусчатки. Сделали хорошее освещение и начали укладку камней. Тут отличился шеф, старый опыт еще не ушел в прошлое, потому что постоянно использовал и подновлял во многих субботниках. Он очень быстро подбирал и устанавливал камни, подбивал их до нужной высоты, при этом камни не тонули, а останавливались, дойдя до твердого основания. У остальных этого опыта было меньше, производительность шефа была, несомненно, выше. После завершения установки, шеф подошел к очень тяжелой старой дизельной трамбовке высотой полтора метра, с которой он мог работать только один и прошелся ей по всем камням, равномерно добив их до нужного уровня, придав нужные уклоны. Быстро навели порядок, въезд принял первоначальный вид. Часы показывали половину одиннадцатого вечера. Все мокрые до нитки, усталые, как собаки, потянулись к вагончику переодеваться. На погоду уже не ворчали и были довольны хорошо сделанной работой. Борис только подумал, ну а шефу это было надо, наверняка имеет миллион, а может и не один. Видно надо. И это в шестьдесят семь лет!

Глава 50

   Так вот в работе быстро летели недели, субботники, месяцы. Борис добросовестно работал, положение его укрепилось, отношения с людьми сложились хорошие. Особенно дружественные они сложились с Дьорком. У Бориса возникла проблема с деньгами.
   Его статус полунелегала в стране, а правду говоря чистейшего нелегала, даже при небольшой раскрутке мог привести к мгновенной депортации и штрафу. Кроме того, в квартире, где он жил очень частыми гостями были полуспившиеся поляки, которым он не вполне доверял. Поэтому лучше, чтобы деньги были в надежном месте отдельно от него. В месяц он откладывал тысячу долларов, таскать с собой сумму больше трех тысяч мог позволить только очень богатый человек, к которым Борис явно не относился. Он обратился к Дьорку:
   – Дьорк! Помоги мне, возьми на хранение мои деньги, когда я буду уезжать отдашь.
   – Хорошо! Сколько будет денег? – Спросил Дьорк.
   – Ну, пока три тысячи долларов, а дальше в месяц буду добавлять еще по одной. – Ответил Борис.
   – А никаких недоразумений не будет? А почему ты переводишь деньги в доллары из марок? – задал еще два вопроса Дьорк.
   – Я, тебе доверяю. Ничего плохого тебе, не сделаю. – Сказал Борис. – А перевожу марки в доллары потому, что сейчас на Украине марки дешевле доллара, а доллар в Германии дешевый. Если я куплю в Германии доллар, то заработаю еще пятнадцать процентов на ровном месте.
   Дьорк пытался понять эту словесную математическую или экономическую шараду, но махнув рукой, сказал:
   – Уж больно все это трудно понять, но приноси. Но немец бы таких денег не отдал, – добавил он.
   – А немец и в Америку на заработки не поехал, – засмеялся Борис. – А деньги возьми, они у меня с собой. Пересчитай.
   Под удивленным взглядом Дьорка он достал из свитера– бронежилета небольшую пачку стодолларовых купюр. Он пересчитал их и спрятал в карман.
   – И ты такие деньги носишь с собой? – Сказал он, осудительно глядя на Бориса.
   – Мне больше ничего не остается, ведь ты же знаешь, как я живу. Ведь не Банане, мне их доверять? – Добавил Борис, они оба расхохотались.

Глава 51

   А еще у Бориса заканчивалась трехмесячная виза, надо было принимать решение из нескольких вариантов. Первый вариант, просрочить визу, якобы потерять паспорт и выехать через посольское свидетельство о возвращении на Родину. В этом случае могут возникнуть проблемы с выдачей нового загранпаспорта, а также с визой на следующий год. Второй вариант, найти концы и продлить визу еще на три месяца. При этом сохраняется законность пребывания и паспорт, но где найти эти концы. Опять пришла на помощь военная мафия. В ближайшее воскресенье он едет в Карлхорст к Славе. Слава его сначала не узнал, а потом вспомнил.
   – Слава, а Вы мне поможете продлить визу? – Попросил Борис.
   – Давай я сначала посмотрю, а потом отвечу.
   Он взял паспорт и посмотрел визу очень внимательно.
   – Тебе на сколько? Максимум на три месяца. Больше с такой визой находиться нельзя. – Подвел итог Слава.
   – Меня три месяца устраивают, – согласился Борис. – Что это будет стоить и как долго ждать?
   – Сто пятьдесят марок и неделя. – Спокойно сказал Слава. – Деньги, когда придешь за паспортом.
   Слава спрятал паспорт в карман, и они расстались. Борису стало как-то неуютно без паспорта. Хотя и просроченный он может принести больше хлопот и неприятностей, чем его отсутствие. Ну, потерял, ну украли, ведь не повесят же.
   Однако все волнения были напрасны. В следующий выходной, он получил назад свой паспорт со штампом о продлении визы на три месяца, с подписями и печатями.
   – Не бойся, здесь все настоящее, – успокоил Слава. – На границе показывай смело, все данные в компьютере. Будут проблемы, приходи, сможем – решим, не сможем, пошлем. Сейчас такой бардак на выводе, что немцы от нас совсем ошалели, только и ждут, скорее бы год закончился, все прекратилось. Так что в пределах года можно протолкнуть все, ну а дальше винтики закрутят, они это умеют.

Глава 52

   Дальнейшая программа этой поездки Бориса сформировалась без вариаций. Виза у него заканчивалась первого ноября, значит, он должен в этот день пересечь границу страны. За месяц до отъезда он начал подготовительную работу. Он поставил в известность шефа, что может работать только до двадцать седьмого октября. Попросил его, чтобы до этого дня включительно, выплатил зарплату, а также написал приглашение от фирмы на работу на следующий год. Шеф согласно закивал, но сказал, что не знает, как оно должно выглядеть, ведь Борис первый иностранец в фирме. Борис дал свою заготовку, из которой шефу надо было убрать русский акцент и ошибки. Он с готовностью согласился и сказал, что это очень хорошо.
   Борис понимал, что это приглашение юридической силы не имеет, поэтому он чистейший нелегал, а все его бумаги однолетние сорняки, которые с наступлением нового года завянут и засохнут. Все это ему было нужно только для того, чтобы поселить в голове шефа мысль, что он обязательно приедет работать с первого марта будущего года, что все будет так и только так. А для Бориса это приглашение будет письменным согласием взять его на работу на будущий год. Так что это была декларация о намерениях, которые устраивали обе стороны.
   Борис начал подготовку к перевозу денег, ведь по тем временам это были деньги на покупку хорошей двухкомнатной квартиры, хотя инфляция начала подтачивать и доллары, так как все больше людей ими обзаводилось. Доллары, конечно, дешевели медленнее галопирующей инфляции наших деревянных валют, поэтому в них вкладывать деньги было выгодно. Перед Борисом стоял вопрос, как везти такие довольно большие суммы. Не декларировать – найдут, заберут, декларировать – надо знать ответ на вопрос где взял, да и высвечивать их небезопасно. Говорить заработал нельзя всё, что связано с работой, а значит и с заработками нелегально, значит незаконно. Виза и приглашение были частными, отсюда следует, деньги ему подарил немец. Попался вот такой щедрый немец и подарил Борису пять тысяч баксов, да еще и пятьсот марками добавил. Выход из положения один, уговорить Дьорка, написать ему бумагу, что эти деньги он подарил Борису. Причем в бумаге указать адрес и домашний телефон. Усугубляло все дело, что подарок сделан в долларах. Для немцев, это было чуждо по сути своей. Живут они неплохо и на заработанные марки и нет у них нашей изворотливости и хитромудрия, с использованием других валют, а тут подарок сделан в долларах. Не учило их государство жить по-другому, Борис предчувствовал этот нюанс и собирал аккуратно квитанции на обмен марок в доллары. Он понимал всю неестественность положения, в которое он ставил Дьорка. С другой стороны, все остальные варианты выглядели еще глупее.
   Сколько не откладывай сложный или неприятный разговор, чаще всего жизнь заставляет его заводить.
   – Дьорк! У меня еще есть к тебе один разговор. – Обратился Борис, когда Иорган работал вдалеке, не останавливая работу, продолжил. – Мне для того чтобы избежать неприятностей с деньгами на таможне, нужно иметь бумагу откуда эти деньги взялись.
   – Но ведь ты же работал и заработал? – Удивился Дьорк. – Хочешь я попрошу шефа, он даст справку, что эти деньги твоя зарплата.
   – Нет Дьорк, этого делать нельзя. При таком варианте деньгам конец, да и могут быть неприятности у шефа. Тогда я точно не смогу приехать на следующий год, а мне хотелось еще с вами поработать. – Сказал Борис.
   – Все у вас наоборот, заработать – нельзя, украсть, ограбить – можно. Провезти заработанное нельзя, украденное, тайно можно. – Удивленно констатировал Дьорк. – Так чем я могу тебе помочь?
   – Подари мне мои деньги. – Попросил Борис.
   – Как? – Удивленно спросил Дьорк. – Ведь я тебе их и так отдам.
   – Нет. Ты, пожалуйста, напиши мне бумагу, что ты Дьорк Катц, даришь мне Борису Калинкину пять тысяч долларов и шестьсот марок, свой адрес, телефон и дату, – попросил Борис.
   – Неужели в эту бредовую бумагу поверить легче, чем в то, что деньги заработаны? – недоуменно спросил Дьорк. – Немцы ездят везде, везут с собой деньги и никто не задает им вопросов. Главное, чтобы за деньгами не было криминала, а в остальном, кому какое дело. И все у вас наоборот.
   – Так ты сможешь мне написать такую бумагу? – стремясь положить конец прениям, в которых трудно было аргументировано возразить, спросил Борис.
   – Да. Только вдруг дело примет самый неожиданный оборот и меня могут спросить, откуда я взял пять тысяч долларов? – логично спросил Дьорк.
   – Я дам тебе на них квитанции от обменника, на все пять тысяч. Они не по фамилии, поэтому подойдут для любого, – убедительно парировал Борис. – Если в течение трех дней после моего отъезда не позвонят, значит, сожжешь их в котле. Если позвонят, скажешь, что подарил мне их, что я был у тебя в гостях.
   – Ну а на какие цели я тебе их подарил – не переставал уточнять Дьорк, – ведь любой поступок должен иметь под собой хоть элементарную логику. Или у вас все не так.
   – Скажи, что мы будем пробовать раскрутить на эти деньги совместное предприятие и это первоначальные расходы на регистрацию, организацию и съем офиса, – без запинки придумал Борис.
   – О, бюро – это здорово! – восхищенно сказал Дьорк. – Теперь я понимаю, почему Остап Бендер появился именно у вас.
   – А я не понимаю, почему барон Мюнхгаузен – появился у вас, – мрачновато парировал Борис.
   Они оба расхохотались, трудности решения были позади. Борис купил билет на поезд на двадцать девятое октября и стал ждать этой даты. Наконец-то он вернется к семье, к тому же не побитой собакой, а Божьим баловнем, с перспективой продолжения этого пусть нелегкого счастья.

Глава 53

   Настало, наконец, двадцать седьмое октября. Борис как обычно вышел на работу и уже около десяти начал беспокоиться, не забыл ли шеф о договоре. Но нет, он ничего не забыл. В обед, в половине двенадцатого, приехал шеф и вошел в бытовку. В руках у него было два конверта и полиэтиленовый пакет. Он произнес несколько фраз.
   – Спасибо за добросовестный труд, Борис. Надеюсь, что он продолжится и в следующем году. В конвертах деньги и приглашение, а в пакете небольшой сувенир. Мы будем ждать твоего приезда – сказал шеф, пожал руку и вручил конверты и пакет.
   В пакете оказалась коробка с французским коньяком за сорок пять марок и фирменный немецкий многофункциональный молоток в сувенирном исполнении.
   – Это тебе, чтобы ты мог расслабиться, хотя ты этим и не злоупотребляешь, как говорят о русских. А молоток – это символ, чтобы ты и дальше оставался таким же добросовестным работником, как и был, – продолжил шеф, – ты доволен?
   – Большое спасибо за теплые слова и подарки, – растроганно сказал Борис. – На следующий год я точно приеду, как договорились. Я даже рабочие вещи оставлю у вас.
   Они тепло попрощались, шеф уехал. Наутро следующего дня Борис поехал по магазинам покупать всей родне подарки. Проблем не было ни с деньгами, ни с выбором, никто вниманием обойден не был. Вечером вещи были упакованы, Борис с двумя нелегкими сумками был готов к обратному пути.
   Поезд на Вроцлав уходил поздним вечером. День выпал на пятницу. Огромная масса поляков возвращалась этим поездом на Польшу, после трудовой недели. Посадка очень напоминала пиратский абордаж. Бориса спасло только то, что он вышел к поезду заранее. Проанализировал, по предыдущему составу, место остановки нужного ему вагона и попал. Его внесли в вагон, он попал в свое купе. Поляки ломились по проходу, втягивали товарищей через большие форточки окон, нашпиговали отсеки вагонов и коридора так, что даже наши воскресные электрички были учебным пособием по дискомфорту и духоте. Через два часа поезд был на границе с Польшей. Какие там билеты, какие паспорта, какая таможня? Один немец пограничник насилу пробрался сквозь вагон, так же сквозь пальцы проверил паспорта. А по-другому не сможешь. Остальных служб границы даже видно не было. В Польше пассажиры начали выходить и во Вроцлав приехали на цивилизованном поезде. Без суеты, давки и нервозности. Борис взял билет на Киев в двухместное купе и ждал до вечера поезд. Вещи он сдал в камеру хранения и днем побродил по городу, посмотрел на жизнь и быт поляков. Тогда, как и наши, все поляки торговали. Кроме того в Польше изготавливалось шестьдесят процентов одежды и обуви итальянского производства и нашими челноками все это перевозилось на необъятные просторы когда-то могучего и нерушимого. Борис побродил по рынкам, на которых наши бедные, замученные и обалдевшие от такой жизни женщины-челноки, набивали легендарные клетчатые баулы и стаскивали их в автобусы.
   Монументом 90-х годов в нашем бывшем союзе мог бы стать человек, сидящий на груде клетчатых баулов и усталым взглядом следящий, чтобы ничего не умыкнули.
   Вечером он сел в поезд на Киев. Его соседом был поляк, средних лет, который ехал до Пшемышля, то есть до границы. Состав был польский. Поляк, видя усталость Бориса и свое очень слабое знание русского, не стал докучать разговорами. Борис очень быстро уснул и спал как убитый. Видно организм чувствовал, что ему предстоят серьезные нагрузки.
   Скоро граница. Проводник раздал бланки деклараций. Борис заполнил декларацию на все наличные, которые имелись. Не заполнишь декларацию на вывоз, начнутся проблемы с декларацией на ввоз в Украину. Час назад в Польше заявлял, что денег нет, а через час на Украине такая сумма. Есть повод, а остальное дело техники. А с техникой там все в порядке.
   Вот в купе, где сидел Борис, зашел польский таможенник:
   – Добрый день, пан! Вещи, запрещенные для провоза без декларирования, валюту, драгоценности, пан мает? – Заученно сказал он, внимательно наблюдая за Борисом.
   Борис молча, протянул декларацию, он внимательно ее прочитал и глаза его загорелись алчным огнем.
   – У пана богато пенензы! Откуда? – Спросил он, оживляясь.
   – В декларации все указано. Был в Германии по частному приглашению, деньги мне подарили. У меня есть бумага от того, кто подарил с указанием его фамилии, адреса и телефона. – Пояснил Борис, чувствуя, что дело только начинает закручиваться.
   – Хорошо. Допустим. – Якобы миролюбиво сказал таможенник. – В таком случае пан должен предъявить декларацию на ввоз валюты с германо-польской границы. Где она?
   – У меня ее нет! Поезд Берлин – Вроцлав в пятницу очень переполненный и польские таможенники, и пограничники не заходили в вагон. Даже проводники не раздавали деклараций, настолько велика была давка. – Сам прекрасно понимая, что его объяснение хоть правдиво, но неубедительно и незаконно.
   Как любят у нас говорить, незнание закона не освобождает от ответственности, а уж соблюдать закон ты обязан, хоть камни на голову. Таможенник крепко ухватился за кончик нитки ведущей его к деньгам.
   – Раз нет декларации на ввоз, то все что пан говорит, что эти деньги из Германии и что ему подарили – липа. Пан купил доллары в Польше. Пан должен, оплатить пошлину. Так пан будет платить пошлину за вывоз валюты из Польши? – Сказал таможенник с интонацией, что надо договариваться.
   – Во-первых, у меня есть билет из Берлина до Вроцлава. Во-вторых, из Вроцлава я выехал в тот же день, значит я практически транзитный пассажир. В-третьих, вот вам ксерокопия бумаги, что деньги мне подарены. Я никакой пошлины платить не буду, потому что Польша к этим деньгам никакого отношения не имеет. – Сказал Борис, как можно спокойнее и протянул ксерокопию бумаги Дьорка.
   Таможенник мельком взглянул на нее, понял, что бумага подлинная и тут же изобразил на лице благородное негодование оскорбленного служебного самолюбия. Борис судорожно принимал решение, может дать ему сотку, но скорее всего он ее не возьмет – мало, а давать больше и не за что и денег жалко. Если начнешь давать сотку, он раздует кадило о попытке дачи взятки, тогда вообще неизвестно как вылезешь. Решено не давать и точка.
   Свирепый таможенник распахнул двери купе и благородно возмущенный начал громкий монолог на весь вагон.
   – Пан незаконно провозит пять тысяч долларов и пятьсот марок. Отказывается платить пошлину за вывоз валюты. Вместо документов дает какие-то бумажки, не имеющие юридической силы – при этом он возмущенно рвет ксерокопию и обрывки засовывает в карман. Повернувшись к Борису, продолжает. – Сейчас пан возьмет свои вещи, мы выйдем для оформления протокола на таможню в здание вокзала.
   – Никаких вещей пан брать не будет. – С непонятно откуда взявшимся спокойствием ответил Борис и добавил. – Никуда пан с Вами не пойдет. У меня есть билет и мое пребывание в поезде законно. Если у Вас есть основания, вызывайте полицию и ссаживайте меня с поезда с составлением протокола. Но предупреждаю, ни с кем из Вас у меня не будет разговоров, без представителя посольства. А деньги и оригинал бумаги я отдам только ему.
   Таможенник продолжал вопить, но больше сойти не предлагал. Вдруг, он неожиданно шлепнул штамп и печать в декларацию и бросил ее и паспорт на полку. Из дверей всех купе вагона высовывались любопытствующие головы, далеко не все женские, а мужские физиономии без отпечатков доброжелательства и сочувствия.
   Ездили тогда не только челноки, но и лихих людей было немало. А при такой огласке ждать можно было всего.
   Украинская таможня прошла без проблем. Борису показалось, что проводник рассказал о стычке с польским коллегой. Таможенник, ничего не спрашивая, и не проверяя, поставил штамп и печать и ушел. Сразу после границы в купе постучали. На дворе была середина дня и вряд ли днем, сразу, ввалятся люди с дурными намерениями. Борис открыл.
   – Пан, извините! – на пороге стоял проводник, он зашел в купе и закрыл дверь. – Я все слышал и все знаю. Я очень дорожу своей работой и криминал мне не нужен. Давайте договоримся так. Я в Ваше купе никого больше не посажу – поедете один. На ночь примите меры, заблокируйте ручку двери, чтобы нельзя было открыть. И последнее, лучше держите ситуацию под контролем и не спите. В случае чего, я постараюсь Вам помочь, но Вы же взрослый человек и понимаете, что не всегда это возможно. Ведь люди ездят разные.
   – Спасибо большое. – Сказал Борис. – Я постараюсь быть аккуратным.
   Слава Богу, у него было первое купе, рядом с проводником. К вечеру Борис снял ремни, которые оберегают пассажира спящего на второй полке от падения. Он наглухо закрепил ими ручку двери купе. Даже если снаружи откроют замок, ручка не повернется и дверь не откроется. Он сел на полку и начал внимательно смотреть ноги. Вентиляционная решетка в двери позволяла видеть ноги в коридоре. В начале ночи, после одиннадцати у двери раза три стояли какие-то ноги, один раз с женской обувью, два раза только мужские. Может быть, просто случайная беседа с остановкой, а может – нет. А ситуация в четвертом часу утра, Борису сильно не понравилась. Напротив его двери остановились сразу три пары мужской обуви, двое в туфлях и один в кроссовках. Причем обувь все время меняла позиции. Туфли смотрели в разные стороны коридора, а кроссовки на дверь, причем как послышалось Борису, была попытка открыть замок. Борис взял и высунул сквозь решетку узкое и длинное лезвие перочинного ножа. Возня прекратилась и все ноги ушли.
   В шесть часов утра начал ходить народ и Борис часок сидя прикорнул. Наконец, он приехал в Киев. Обладателей туфлей и кроссовок он не искал, а вышел на привокзальную площадь. Утро выходного дня, людей мало. Он сел в трамвай, проехал пять остановок. На шестой вышел один. Подождал следующий трамвай из него тоже никто не вышел. Тогда он перешел на противоположную остановку сел на трамвай и вернулся на вокзал. Сдал вещи в камеру хранения и пошел покупать билет. Купил билет и дремал часа три в зале ожидания. На следующее утро благополучно добрался до Харькова. По приезде ему рассказали, что недели две назад на границе с Польшей, при ситуации схожей с той в которой был Борис, был избит и умер гражданин России.
   Произошел большой скандал вокруг этого дела. Теперь Борису стало понятно поведение польского таможенника, наверняка по этому поводу был циркуляр, нарушить который он просто не мог, а денег хотелось очень. Так закончился его второй поход в Германию и после короткого отдыха, он начал готовиться к третьему походу.

Глава 54

   Сурен продолжил заниматься квартирно-регистрационным бизнесом. Приватизация окончательно усугубила расслоение не только общества, но и бывших союзных республик. Россия, богатая всеми видами ресурсов быстро породила десятки олигархов и региональных миллионеров. Весь олигархический и большинство крупного капитала начали оседать в столице, что вызвало небывалый бум в развитии всех сфер жизни в Москве. Капитал в столицу все прибывал, требовал новых офисов, жилья, банков, магазинов, развлечений и обслуживания, а также кучи фирм и фирмочек готовых удовлетворить любую прихоть богатого клиента.
   Второй меккой стал Ленинград. Он во всем уступал Москве, но все равно был вторым, а не восемьдесят девятым. У остальных и небо пониже и дым пожиже. Москва старалась изо всех сил сдерживать приток обездоленных из-за новых границ, да и своих регионов, с репрессиями против приезжающих. Ленинград относился более мягко, зарплата здесь была на треть ниже, чем в Москве, но все равно в три – четыре раза выше, чем в остальной России. Поэтому приезжих тоже хватало. Сурен был очень доволен, что имел неплохие деньги, свою нишу и официальный статус жизни. Вахтанг Георгиевич в его дела не лез, но держал в поле зрения все стороны жизни Сурена. Ему делать это было совсем не трудно.
   Но жена Сурена, после медового месяца перешла к суровым будням и показала себя, как амбициозная, целеустремленная дама. Она быстро и просто анализировала ситуацию, способы выживания в ней, четко видела перспективы и пути их достижения. Лариса, а её звали так, начала, развернула и повела свою работу.
   – Сурен! У нас скоро будет ребенок, я понимаю свою будущую роль, быть хорошей матерью и такой же женой для тебя. – Сказала она.
   Я думаю, что нам ничего не мешает. – Подтвердил Сурен. – Жилье есть, деньги есть, способ их добывания есть. Так что будем жить спокойно. Или ты видишь какие-то проблемы?
   – Да вижу. Они пока в тени и не остры, но не замечать, это не значит, что их нет.
   – В чем дело, Лариса? Я честно не понимаю? Чего тебе не хватает? – Рассыпался на вопросы Сурен.
   – Ты не обижайся, но тема есть, тема серьезная. Мы собираемся жить здесь. Нам здесь хорошо, комфортно и обеспеченно. Скоро нас станет трое. Ты знаешь отношение большинства людей к выходцам с Кавказа, кстати, во многом заслуженно. Но взрослые могут сдержаться, перенести, понять, простить. Дети жестоки и я бы не хотела, чтобы наш ребенок страдал из-за этого.
   – Так чего же ты хочешь! – вспылил Сурен. – Если тебя это не устраивает, зачем согласилась на ребенка, зачем выходила за меня! Вышла бы за пьяницу Иванова Ивана Ивановича и нет проблем!
   – Чего ты кипятишься? Дослушай. Подумай. Сам все поймешь. Кстати, твоя мама сама завела этот разговор, еще тогда на свадьбе. Получается, что она самая практичная и умнее нас обоих! Так что эта инициатива не моя, я её только озвучила. А прежде чем это делать целый месяц думала над этим и пришла к выводу, что так будет лучше и ребенку, и тебе. Мне это все нужно меньше всех.
   – Вы конечно мыслители, я понимаю – немного выпустил пар Сурен. – Допустим это нужно нашему будущему ребенку. Но ко мне-то каким боком все это?
   – Самым прямым. – Перешла в наступление Лариса. – Ты что думаешь до конца своих дней стоять у рынка и заниматься регистрацией и полукриминальной продажей квартир? Ну, а завтра кончится это все? Тогда торговать, где, чем? Начнешь какое-то дело, будешь открывать фирму, что дешевле оформить документы на фамилию Меликян Сурена Вагановича и все тебе будут смотреть в карман или на Маликова Сергея Васильевича и затеряться в списке себе подобных. К тому пойдут проверки, а? Если надо для пользы дела надо пойти в самые районные депутаты, за кого проголосуют?
   – Ну, хорошо, а лицо куда денешь? – уже почти миролюбиво спросил Сурен, потому что возразить было трудно.
   – А его никуда и девать не надо, – убежденно сказала Лариса. – Подумаешь, мать – армянка, отец – русский. Родился похожим на мать. Кого у нас в России матушке не перебывало и татары, и монголы, и негры. Главное русская фамилия, имя, отчество и документы, лицо далеко не всегда и не везде надо показывать. А при всевозможных выборах, назначениях, подготовкой проверок и инспекций, все делается только по бумагам.
   – Да чего-чего, а дальновидности у вас с мамой не отнять, аргументы не из пальца высосаны, – задумчиво сказал Сурен.
   – Так вот, думать нам с тобой некогда – подытожила Лариса. – Времени до рождения ребенка осталось полгода. За это время мы должны развестись, ты оформишь новые документы, поженимся снова.
   – Вот это программы! Как ускоренная съемка кино! А ты не боишься, что я разведусь и смотаюсь? – спросил Сурен.
   – Не думаю. Во-первых, я верю в твою порядочность. Во-вторых, тебе это нужно больше, чем мне. В-третьих, твоя мама одна из гарантов, что ты такую глупость не сделаешь. В-четвертых, моя семья, я имею ввиду братца, тебе этого не простят. В-пятых, Вахтанг Георгиевич сделал меня собственницей этой квартиры, а тебе после развода отсюда придется выписаться. Продолжить еще? – спокойно спросила Лариса.
   – Хватит. Да обложили – хмуро констатировал Сурен. – А вдруг не получится?
   – Вдруг ничего не бывает – сказала Лариса. – В Армении все оговорено. Этот паспорт у тебя оттуда и новый будет оттуда же. Арина Саркисовна все решила. В Степанокерте было землетрясение, часть архивов пропали и под этот соус нам все сделают.
   – Да. Вот это, называется, поговорили.
   – Точно, милый. На следующей неделе подаем на развод. Там нас долго держать не будут, в связи с отсутствием детей, совместно нажитой собственности и отъездом одного из членов семьи в Армению. Твои девочки оформят тебе выписку в один день. Дальше ты едешь в Армению. Арина Саркисовна делает тебе свидетельство о рождении на Маликова Сергея Васильевича, взамен утраченного при землетрясении и новый паспорт с которым ты возвращаешься в Ленинград. Мы снова с тобой расписываемся. Я меняю фамилию на Маликову, ты прописываешься и конец эпопеи. Деньги придется потратить, но проблемы будут сняты навсегда. А там во всех республиках пройдут смены паспортов и все, что связано со старыми паспортами и уехавшими гражданами закинется в далекий архив и лет через десять найти какие-либо данные будет невозможно. Главное, что везде есть концы и связи. За нами только исполнение.
   На все, про все, им на эту операцию потребовалось четыре месяца. Самым трудным для Сурена было привыкнуть, к новой фамилии, имени и отчеству. Но созвучно подобранные они через полгода прочно засели в мозгу, как собственные. Так стараниями Ларисы или Арины Саркисовны в Ленинграде появилась семья Маликовых. Сергей Лариса и маленькая Тамара, смуглая, быстрая и черноволосая. Авторство этой идеи между домами, так и осталось тайной. Главное, что обе женщины остались довольны.

Глава 55

   После завершения своих дел, Сурен, вышел на свой боевой пост у рынка, это не ускользнуло от внимания Вахтанга Георгиевича. Может случайно, а скорее умышленно, проходя мимо, сказал новоиспеченному Сергею, с лукавой улыбкой:
   – Сергей! Зайди ко мне сегодня часа в три. Давно мы с тобой ни о чем жизненном не говорили.
   – Хорошо, Вахтанг Георгиевич, – покорно сказал бывший Сурен.
   – Вот и хорошо, договорились, – сказал Вахтанг Георгиевич, – жду.
   Ровно в три часа, не привыкший к себе Сергей Маликов, робко приоткрыл дверь подсобки.
   – Заходи, заходи! Садись, поговорим, не спеша и откровенно. – Сказал Вахтанг Георгиевич. – Ты ведь не против.
   – Конечно, нет. – С готовностью сказал Сергей.
   – Молодежь обычно не любит откровенничать и раскрываться перед старшими. А уж родителей в свою жизнь вообще не допускают. А ведь глупо? Как ты считаешь?
   – Если честно, то так и есть, и все это нормально. У молодежи есть свои взгляды на жизнь и право их реализовывать. А родители ставят запреты, то нельзя, то неправильно, то неприлично, Вот и вся беседа. – Сказал Сергей.
   – Ну, что же вполне откровенное начало, – удовлетворенно кивнул Вахтанг Георгиевич. – А как же ты думаешь общаться со мной, ведь я вполне мог быть твоим отцом?
   – Ну, Вы? Вы другое дело. У Вас жизненный опыт, связи, возможности. Вам есть, что подсказать, посоветовать.
   – А с чего ты решил, что твои родители знают меньше, чем я. А вдруг больше?
   – Ваш совет независимый, а родительский со страховкой, защитой и желанием видеть своих детей идеальными, а реальная жизнь далека от идеализма.
   – Да и это тоже верно. Но слушать и понимать друг друга тоже надо уметь, ценить родительскую заботу, а не скалить на них зубы и не выпускать когти. Надо слышать друг друга, ну а поступать по-своему, но без притупления чувства опасности, предела законности. Расплата за это почти всегда неизбежна. Помнишь, как ты вломился в глупость и едва не сел.
   – Помню. Спасибо, Шамиль помог, вытянул. Да я и сам уже собирался завязывать с этим, уж больно скользкая дорожка.
   – Вот во втором ты прав, никогда нельзя лезть в авантюры без знания дела и сути. – Задумчиво сказал Вахтанг Георгиевич.
   Шамиль бы тебе, конечно, помог, если бы не знал, чем для него может кончиться. Его бизнес стоит на таких охламонах, каким был ты. Любители быстрых денег. Все зависит от разума. Уберется один наркоман, на его место встанет другой, вместо одного поставщика займет место другой, также и курьеры. Пока есть сбыт, колесо будет крутиться, никакими карами его не остановишь. Наиболее устойчива к этому середина общества, а края ненадежны. Одни от нищеты и безысходности, вторые от жиру.
   Общество расслоилось, а середины почти не осталось. Середина это целеустремленные, волевые, сильные, они устоят в жизни во всем. Но их немного. Зато краев хоть отбавляй, особенно нищих, неустроенных. К тому же, в середине удержаться не просто, один неверный шаг, поступок, иногда даже слово и ты полетел вниз, а назад вылезают не все. Кончилась общегосударственная уравниловка. Вахтанг Георгиевич отогнал свои минутные размышления и вновь обратился к Сергею, с неожиданным для него вопросом:
   – Как там молодая жена? Она довольна твоими делами? – С едва заметным лукавством в глазах. Сергей почувствовал себя, как на детекторе лжи. Ответить неправду – потерять лицо и доверие, правду говорить тоже не хотелось.
   – Не совсем. Хочет, чтобы я нашел себе большее применение. – Уклончиво ответил он.
   – Она права. Нельзя сидеть на монополии, даже если она на сегодня тебя кормит. Пора выходить на другой уровень. Вот я сейчас поведаю тебе об очередной задумке, которую можно провернуть и неплохо при этом заработать. Причем даже делать ничего не надо. – Сказал Вахтанг Георгиевич и начал свой рассказ.
   Сейчас первая половина девяностых, рубль ветшает на глазах не по дням, а по часам. Доллар стоит три рубля за штуку, быстро ползет к четырем, а где предел непонятно. Так вот если сейчас взять кредит на миллион дряхлеющих рублей, то через несколько лет, этот миллион может стать месячной зарплатой. А сейчас это деньги, причем очень даже немалые. Конечно, таких желающих взять сейчас миллион, больше чем самих этих миллионов. Поэтому никто так запросто тебе денег не даст и где-то третью часть придется сразу отдать тому, кто их дает. Возврат денег происходит в течение десяти лет с десятью процентами платы, составит сто десять тысяч в год. Ты знаешь, что у меня есть знакомый банкир, он сможет дать такой кредит, только тут возникает еще одна ступенька. Свои деньги он в эту операцию вкладывать не будет, но он возьмет на себя кредит у Госбанка, то есть у государства. За это ему тоже придется заплатить, около двадцати процентов. На руки попадет полмиллиона.
   Теперь еще один вопрос на кого его взять? На себя я брать не могу и не хочу, мне моих доходов вполне хватает. На тебя брать нельзя, новые документы, новое имя, фамилия. Привлекать к этому внимание не следует. У меня есть предложение оформить на твою жену. Какое твое мнение?
   – Да мы же это недавно проходили и пополнили Ленинград еще одним бомжем. Брать половину кредита, платить за весь. Впутать сюда Ларису, а значит и меня, и маленькую Тамару?! Бред какой-то! – Словно с цепи сорвался Сергей. – Нет, Вахтанг Георгиевич, я не сумасшедший, чтобы согласиться такое сотворить.
   – Тогда ты ничего не понимаешь в жизни, а тем более в экономике. Пусть считают экономику – продолжением политики, а она к тому же является началом жизни, если голова нормальная и правильно ее понимает. Ну ладно, давай по порядку. Про бомжа. Человек попался на жадности и потому, что хотел больше своего мозгового порога. Возомнил себя властителем бизнеса, потерял осторожность. Это очень просто на фоне общей нищеты. Эйфория от того, что он смог вырваться из пьянства и нищеты. Вторая ошибка в том, что он не держал деньги в своих руках, а только по-царски подписывал бумаги за относительно небольшую плату. Деньги получали другие. Да и чего жалеть этих бестолковых, полуопустившихся, русских. В своей огромной, богатой стране не могут ни жить, ни организоваться, ленятся думать и шевелится. Все чего-то ждут, то хорошего царя, то начальника, то дара от Бога. При этом сами ничего не делают ни для того, ни для другого, ни для третьего.
   Правда, не все такие. Многие воруют по-крупному, растаскивают кредиты, предприятия, недвижимость. Напялили на себя маски демократов, радетелей за народ, правоохранителей, законодателей, а превратились в законнобрателей – всё воруют и всё законно. Скоро по-крупному и тянуть будет нечего и тогда начнется передел. Надо хоть что-то успеть отщипнуть. Не убудет. По поводу кары государственной, возможности всего лишиться и сесть. Тоже чушь. Ведь растягивают кредиты только большие чиновники и их рать. Тянут не для того, чтобы их возвращать, а торопятся поделить заработанный всем государством пирог и иностранные кредиты между собой. Кредиты выгодны и банкирам, позволяют им вывести в собственный карман неучтенные деньги, ведь деньги в банках более или менее учтенные и на виду. То, что плата за кредит достигает двадцати – тридцати процентов от суммы кредита, говорит только о том, что кредиты востребованы, да еще и как, без своего входа в банк больших денег не получишь. Кроме того, при взаимовыгодных условиях, кредит может быть дан на условиях отсрочки первого платежа за кредит на два – три года. За это время доллар ускачет ой куда и чтобы закрыть платеж сейчас тебе будет достаточно десяти тысяч долларов в год, через год – пяти тысяч, еще через год тысячи, а там в раз погасишь за копейки оставшуюся сумму, потому что сто тысяч рублей, станет месячной зарплатой.
   А в случае обвала рубля все произойдет быстрей и проще. В обвале заинтересованы все верхи, чтобы спрятать все концы по кредитам он произойдет годом раньше, годом позже. По самому плохому прогнозу затраты по такому кредиту не выйдут за пределы пятидесяти тысяч долларов, а сумму которую ты получишь, составит сто пятьдесят тысяч. Вот и считай, в сухом остатке сто тысяч долларов. Только сиди и жди. Все. А вообще реально затраты вряд ли перевалят за тридцать тысяч. Вот такая прикладная математика и экономика. У кого-то прибудет, а в государстве убудет, но государство это что-то неопределенное, общественное, а свой карман понятнее и более осязаемый.
   Теперь о желании втравить вас с Ларисой в сомнительную сделку. Во-первых, мне с этого никакой пользы нет. Во-вторых, я слишком хорошо знаю твою мать и очень ее уважаю. В-третьих, братец Ларисы, в случае провала затеи, запросто открутит мне голову по резьбе и никто искать меня не будет. Я думаю, что этих аргументов уже достаточно.0 Ларисе. Я с ней беседовал. Надо отдать ей должное она быстро поняла суть затеи, проявила интерес к ней. Мало того, она подняла планку до двух миллионов. Только она просила, чтобы я сам рассказал об этой операции, потому что убедить тебя непросто и ей это вряд ли под силу. Окончательное решение она оставила за тобой.
   В завершении. Вариант даже в самом критическом случае беспроигрышный. Рост доллара при таком бардаке с трех рублей до семи, даже за два года гарантирован. А это значит, что валюта просто пролежав два года у тебя, сама полностью закроет кредит. Кроме того, ее можно и нужно пускать в гарантированные дела, заставить работать. Только очень осторожно, ведь желающих перекачать ее в свой карман тоже хватает, так что все сомнительные затеи с баснословными барышами надо пускать по боку. Помни, мудрый человек никогда не попадет в сложную ситуацию, из которой умный вывернется. Да и светиться не надо. Учись жить тихо. Я сказал все.
   – Вахтанг Георгиевич, Вы не просто все сказали, но и все подготовили и мне ничего другого не остается, как согласиться и поблагодарить за заботу о благополучии нашей семьи. По моим понятиям Ваше внимание к нам оценивается выше, чем дружба с моим отцом и моей матерью. Я даже не знаю, как Вас отблагодарить? – Растроганно сказал Сергей.
   Самой хорошей благодарностью будет ваше благополучие и видеть, что все сделанное идет вам на пользу. А делать это вы будете сами, отвечать сами, я только постараюсь создать условия не упустить шанс. – Подвел итог Вахтанг Георгиевич. – Ведь вы же оба для меня не чужие люди. С точки зрения этики, то чему суждено быть украденным – украдут, не один так другой, не другой так третий. Уж такое это поле чудес, одни закапывают деньги, другие собирают.

Глава 56

   Итак, все свершилось. Решено – сделано. Миллион рублей на самых льготных условиях получен, а второй поделен между другими участниками сделки под названием кредит. Он быстро был переведен в валюту и встал вопрос о его использовании. Был собран семейный совет, с одним приглашенным Вахтангом Георгиевичем.
   Вопрос вложения его в банки, паевые, страховые и прочие общества был снят при его получении, коротким монологом банкира:
   – Друзья мои! Отныне этот кредит ваш как и все, что принадлежит вам, включая и ответственность по нему, вы вправе использовать на любые цели. Только считаю обязательным предупредить вас о том, что упаси вас Бог, вкладывать его в банки и другие финансовые затеи, какой бы соблазнительный процент вам не предлагали – уведут, а вам останется только ответственность. Уж поверьте, я знаю что говорю.
   Лариса, со свойственной женщинам склонностью к покупкам, свои мысли направила в русло приобретения чего-нибудь такого, что выросло в цене и надежно защитило от инфляции. Ну, там, золотые изделия, бриллианты или другой элемент буржуазной капитализации.
   Мужчинам это не очень понравилось. Вся страна на глазах нищает, кому потом можно все это продать, да еще и с наваром. Ювелирные магазины ломятся, а дальше еще больше будут ломиться от этой дорогой мишуры. Нет – это не вариант.
   Сурен предложил вложиться в недвижимость, жилье или коммерческую. По причине подхода массовой нищеты отвергли и эту мысль. Люди начнут сбрасывать обременительную в содержании, лишнюю жилую площадь, увеличение предложения при снижении покупательной способности основной массы населения, приведет к падению цен. Элитное жилье, конечно, не потеряет в цене, но ведь оно и сейчас дорогое, а там вырастут требования к нему и что сегодня элитное завтра может стать обыкновенным.
   Совет Вахтанга Георгиевича был до гениальности прост и краток:
   – Деньги, дорогие мои, надо отнести в банк, а то неровен час, украдут, ограбят, да еще и убить могут, несмотря на железную крышу. Уж больно соблазн велик. Только в банк, не на вклад, а в ячейку, чтобы никто не знал, что там и сколько. Оставьте себе тысяч двадцать – тридцать в другом банке и другой ячейке, оперативных, для всяких непредвиденных расходов и вложений в надежные дела. Остальные пусть лежат и растут. Сейчас в месяц доллар растет от десяти до пятидесяти копеек. Пусть в среднем двадцать пять копеек, а это значит, что ничего не делая, вам плывет в руки семьдесят пять тысяч рублей навара. А еще я вам говорил, что ждите обвала рубля в разы, а это значит и ваша сумма вырастет в разы. После чего неизбежно будет обвал цен в долларах, вот тогда-то их надо доставать и быстро вкладывать в большие и серьезные покупки. Условно сейчас квартира стоит шестьдесят тысяч, затем цена опустится до сорока, а потом будет стоить восемьдесят. Вопрос, когда покупать, а когда продавать? Ясно, когда сорок покупать, а по восемьдесят продавать. Можно конечно покупать и по шестьдесят, но нужно ли? Я достаточно понятно изложил свои мысли?
   – После серии предложений с вопросами, – закончил свою мысль Вахтанг Георгиевич. – Можно конечно и наоборот, за восемьдесят покупать, а по сорок продавать, но это бизнес по-русски.
   Лариса при этом вспыхнула, но сдержалась.
   – Россия, она как корова, но доят ее не хозяева. – Резко заметила она. – Хозяевам только содержать, да навоз выгребать оставлено.
   Вахтанг Георгиевич извинился и в душе пожалел о вырвавшемся сравнении. Итак, хоть было принято правильное решение, но в конце этого совета в воздухе висела напряженность, которую не смогли снять даже будущие барыши.

Глава 57

   Времена великой смуты продолжались. Конца им не было видно. Дела у Сергея шли неплохо, но он чувствовал, что много недобирает и без своей самостоятельности недоберет никогда. Ни один хозяин на кого ты работаешь, не отдаст тебе всего, он обязательно должен на тебе заработать, иначе дело теряет свой смысл. С ним торговались, давали чуть больше, чуть меньше, но никогда не допускали до знания реальной стоимости работ. Это была тайна за семью печатями, доступная только одному двум человекам, главе фирмы и его доверенному работнику, который оформлял бумаги. Остальные были винтиками машины по распределению денег, выделенных этими людьми. Для получения подрядов надо выходить на прямые контакты с заказчиками, но в этот круг пускали не всех.
   Однажды утром, в воскресенье, за завтраком Лариса завела следующий разговор:
   – Сережа! Тебе скоро сорок. Вроде бы все хорошо, мы обеспечены. У тебя фирма, хотя больше на бумаге. Ты не обижайся, но на сегодня твоя фирма, как стая воробьев подбирает крошки после сытного собачьего обеда. Не пора ли подбираться к миске. Правда, это не просто, но надо шаг за шагом это делать. Кроме того, нужно выполнить еще условия. – Сделала паузу, чтобы Сергей мог переварить сказанное.
   – Ну и какие же? Доставалка, ты моя умненькая! – Тоном ничего хорошего не обещающим, сопровождаемым взглядом исподлобья, сказал Сергей.
   – А все очень просто и понятно. При таком образе жизни, тебе не сделать больше ни единого шага вперед. Образования нет, трудовой книжки нет, нет никакого прошлого, нет биографии, она у тебя закончилась с окончанием школы. У тебя нет официального жизненного пути. Тебе даже в элементарную анкету нечего записать. Ты, как станок по добыванию денег окольными путями, у тебя есть только паспорт и все. – Вошла в раж Лариса. – Ты хоть сам-то это понимаешь? Думаешь ты над этим или нет? И не вздумай переводить разговор в плоскость угрозы разводом, недовольства или скандала. Дело не в недовольстве, а бездействии и нежелании думать хотя бы на два шага вперед.
   Сергей очень напряженно молчал, с трудом подавляя желание не взорваться и не разнести в пух и прах все вокруг себя. Живут за мной, на мои деньги, да еще втаптывают в грязь мои дела. Сдерживало его только то, что Лариса всегда четко чувствовала необходимость перемен и заранее пыталась вывести его на новую дорогу, из добротной бытовой колеи. По колее сухой и неглубокой ехать легко, даже рулить не надо, но если тебя в безлюдном месте застанет сильный дождь или многодневная слякоть – это беда. Еще страшней, когда ты начнешь пробиваться по ней, ища выход, а упираешься в тупик, вокруг тебя лес. Позади, только ставшая совсем непроезжей дорога. Это жизненный тупик и непросто из него выбраться. Лучше в него не попадать. Лариса очень крупными мазками нарисовала картину его жизни. Аргументов на спор с ней, просто не было.
   – Что же ты хочешь предложить? – Все еще находясь на грани срыва, глухо спросил Сергей.
   Лариса это чувствовала, осторожно подбирая слова, начала выкладывать свои предложения:
   – Сережа! Недостатка денег у нас нет. Время сейчас такое, что одни теряют свои биографии, а другие обретают. За деньги тебе сделают все, Высшее образование – через две недели зайдите за дипломом. Трудовая книжка – плод нелегальной совместной деятельности между агентами по трудоустройству и нищими кадровиками предприятий. Печати подлинные, все записи сделаны грамотно. Главное не задирай планку должностей, самые невысокие и незначительные, а значит и незаметные. Простой трудяга, из народа, который два десятка лет работал на благо страны. В это время, закончил заочно институт. Студенты друг друга знают только дневники и вечерники, а заочники не все знают, где и какая кафедра в институте. Так же и на работе, рабочий строитель, каких сотни, не знает всех своих товарищей по несчастью. Если сделать разумный заказ биографии, люди которые за это берутся, ее конкретизируют исходя из своих возможностей, принесут на согласование вариант. Дальше выбранный вариант юридически грамотно и красиво оформят и состарят трудовую книжку в соответствии с возрастом владельца. Ведь некачественно выполненная работа, вызывает сомнения, что не в интересах того кто делает и для кого делают. – Разложила по полкам свою программу Лариса.
   – Вот теперь немного понятнее. – Сказал Сергей. – Но подумай сама, я со своим откровенно кавказским видом, вряд ли смогу разговорить, убедить и договориться. Большинство просто не захочет со мной даже разговаривать, не то, что договариваться. Или заломят такую сумму, как будто продают мне диплом Гарвардского университета.
   – Да, я все это понимаю и думала об этом. Мне просто нужно твое согласие и оговорить на это траты. Вот и всё. При этом я все хлопоты беру на себя. – Уже мягче сказала Лариса. – Пойми ведь тебе только сорок. И сейчас самое время позаботиться о нашем будущем.
   Через полгода Лариса закончила хлопоты, написала Сергею автобиографию и настояла, чтобы он два раза в день утром и вечером, в течение десяти дней, ее читал. Закончилось это все экзаменом с разбросом дат и событий, без всякого хронологического порядка жизненного пути. Экзамен был завален, назначена новая десятидневка с обещанием более серьезно подойти к своей судьбе. Аналогичные курсы он прошел и по выписке из диплома. Надо было знать все предметы и оценки по ним. Мелочей в этих вопросах нет, а ошибки могут стоить очень дорого. Она заставила Сергея сходить в институт, найти кафедры и запомнить фамилии нескольких преподавателей с фотографии выпускников, того года выпуска. Закончил он тот же институт, в который и поступал. Лариса сочла это лучшим, ведь он в начале образования, реально наследил в приказах и бумагах. Да был разгильдяй, отчисляли, восстанавливали на дневном обучении, затем ушел на заочный, который закончил, ну а кто по молодости без греха.
   Трудовая книжка, имела все важные даты тех времен. Три благодарности на День строителя и парочка на 7 ноября и 1 Мая. Последняя запись при социализме, инженер по социалистическому соревнованию строительного управления уже семь раз, переходившего из одних нечистых рук в другие. Затем работа в кооперативе с очень редким названием «Строитель», откуда уволен в связи с сокращением объемов работ. Последнее место работы по найму, кладовщиком на частном предприятии одного из рынков. Завершающий этап индивидуальная трудовая деятельность в роли основателя фирмы, оказание услуг в строительной отрасли. Работа с нулевым балансом и нулевой деятельностью, одни надежды на лучшие времена.

Глава 58

   Прошло около полугода. Лариса уже подумала, что все консультации с Вахтангом Георгиевичем остались разговорами, а оказалось, нет. Он позвонил и сказал, что в ближайшие выходные хотел бы встретиться с ними и поговорить на одну интересную для всех тему.
   И вот в один из вторников, когда рынок был закрыт на санитарную обработку, встреча состоялась. Вахтанг Георгиевич сразу предупредил, что разговор будет временами авантюристичный и нереальный, непонятный для людей неподготовленных, которыми Сергей и Лариса являются. Мало того, он не будет называть имен и должностей лиц, участвующих в этой операции, чтобы не навлечь на них лишние хлопоты, в случае утечки информации или еще какого умысла. Рассказ будет построен без указания стран, но суть затеи изложена реально.
   А суть заключалась в следующем. Во всех странах западных, а теперь и в наших есть Налог на Добавленную Стоимость, пресловутый НДС, двадцать процентов от стоимости продукции. Им обкладываются все виды товаров, идет он в казну для развития производства при любой сделке крупной или мелкой, потому что заложен во все цены, расценки на всякого рода услуги.
   Так вот, чтобы стимулировать вывоз своей продукции за границу и побудить иностранцев закупать товары своей страны, лица физические или юридические при вывозе товара из страны на таможне делают отметку о вывозе на товарных чеках, документах на большую партию товара или оборудования. Потом, приехав в страну производительницу товара, можно предъявив документы с отметками о вывозе товара получить в специальных кассах или банках возврат стоимости налога на добавленную стоимость. Это довольно значительные суммы, они стимулируют закупки в этой стране, а значит, способствуют увеличению товаров на экспорт и росту производства вообще, что благотворно для экономики. Условно, я вывез из Германии товаров на десять тысяч марок, в стоимости которых две тысячи марок НДС. Отметив на границе документы, я могу получить в Германии эти две тысячи НДС обратно. Данный товар обошелся мне в восемь тысяч марок, которые получила Германия за то, что она делает хорошую конкурентно способную продукцию, которая пользуется спросом не только в стране, но и за рубежом. Кроме того, данная продукция вывезена, значит, не перенасыщает внутренний рынок страны и не ведет к затовариванию и падению цен. Стоимость получает производитель, а страна стимулирует покупку и вывоз товаров на внешний рынок за счет возврата НДС, ведь мне же возвратили мои деньги, уплаченные мной при покупке.
   Вот такую же схему узаконили и у нас в России, Украине и иже с ними. Но, как и все, что на Западе работает и приносит пользу государству и производителям, у нас стало статьей воровства. Идет ни какое-то там щипачество, по десять, пятнадцать тысяч долларов, а крадутся сотни тысяч и миллионы. Опять же это занятие не для всех и не каждому по карману. Проходит крупная операция с очень большими суммами и замкнутым кругом участников не более пяти – шести человек. Два крупных чиновника в двух странах подписывают контракт на двадцать миллионов долларов, доля НДС в которых четыре миллиона долларов. На границах, доверенные таможенники, за сотню тысяч оформляют вывоз и ввоз товаров. Затем после прохождения, за определенный процент проверки всех документов, государство возвращает НДС покупателю, который вывез товар из страны производителя. Чиновники, подписавшие контракт берут себе по миллиону. Банкир, выплачивающий НДС, таможенники, оформившие груз и чиновники, проверяющие документы, делят миллион между собой. А четвертый миллион достается тому, кто оформлял документы для этой операции. У меня есть две достойные кандидатуры чиновников очень высокого ранга для заключения международного контракта и выход на банк производящий выплаты НДС. За прошедшие полгода мной проведены серьезные переговоры по этому вопросу и все они согласны осуществить его. Нужны только «ноги» надежные, неизвестные, посторонние, не из их системы. Короче, нужен мошенник, который их наивных обманет с их же согласия, не выдаст схемы распределения денег. Кроме того, отметки на границе в кредит не делают, поэтому на обеих границах нужно выложить сразу по сто пятьдесят тысяч долларов. У вас лежит триста тысяч, вот я и думаю, почему Сергею не влезь в это дело, не утроить сумму.
   Лариса и Сергей выслушали его, не перебивая и не задавая никаких вопросов. Первой проглотила условия рассказа Лариса:
   – Вахтанг Георгиевич! Вы у нас что-то вроде Березовского. Стратег, тактик, фантаст и криминальный авторитет в одном флаконе. Неужели такое возможно и проходит в реальной жизни? – Удивленно с недоверием спросила она.
   – Ну, в сравнении с Березовским ты хватила – это товар штучный. Но и то, что я предлагаю, тоже не ширпотреб. Ведь затея с кредитом удалась. Вам осталось погасить сущие пустяки, да и то не стоит торопиться, а подождать когда инфляция сведет их к нулю. Вот теперь предлагаю еще один способ честного изъятия денег у государства. Уж не хотите ли вы сказать, что особняки стоимостью по миллиону и больше зеленых, строятся мозолистыми руками с соблюдением режима жуткой экономии во всем. Я думаю, что вы такой глупости не скажете. Взятками и аферами до десяти тысяч долларов в месяц, таких айсбергов не настроишь. А их что мало? Их владельцы живут, может и не очень спокойно, зато очень красиво и дорого. Последний аргумент. Воровать каждый день опаснее, чем увести миллион и залечь на дно. Ну, а если и прихватят, отдашь полмиллиона, тебя за них так старательно вылижут, что будешь самым честным человеком в городе. Приобретешь такую известность, что тебя если не на пост мэра, то на пост вице-мэра пора двигать. Вот мы и пришли к вопросу вхождения во власть. Власть – это толковая голова, знающая кому, что, где и как сказать, в совокупности с большими деньгами. Это вам не какое-то обувалово, под девизом как стать миллионером, а реальный шанс. Захочешь стать премьером – сначала стань миллионером и наоборот, если стал миллионером, то можешь стать премьером. Но все не сразу, а по ступенькам, так правильнее начинать с района. Ну а потом, в крайнем случае, через ступеньку, не более. В систему надо врасти. Прошло время горбачевской говорильни, когда наболтал остросюжетных речей и в Верховный Совет. Сейчас вокруг чьи-то интересы, чья-то иепархия, в которой любые несогласованные действия могут плохо закончится. Зато, если приживешься в системе, обрастешь как старый корабль ракушками, она тебя без нормальной доли пирога не оставит и под суд ни при каких обстоятельствах не сдаст.
   – Вахтанг Георгиевич! Ваши мысли просты до гениальности. Но причем здесь я? Крупные чиновники, а я по Вашему сюжету мелкий мошенник. Ведь это нереально, мелкий мошенник облапошил матерых волков, две таможни, сгреб деньги и ушел. – Удивленно сказал Сергей. – А если так, то я все равно где-то вынужден засветиться и все это становится менее интересным особенно для меня..
   – Инстинктом самосохранения тебя Господь не обидел! Это хорошо! Меньше вероятности вляпаться в глупость, хотя наживка и очень крупная, не клюнул. – Улыбнулся Вахтанг Георгиевич. – Такие дела тяп-ляп не делаются. Что сейчас в Чечне – война. А где война, там никого и ничего не найдешь. Паспорта у тебя будут и целых два. Один чеченский для обеих границ, другой дагестанский. Оба паспорта Российской Федерации и подлинные. На границах, где будешь оформлять документы, останутся две ксерокопии, лицо на которых будет трудно определяемым. По паспорту Чечни выедешь из России в Украину, а дальше чеченский след и чеченский исход. По дагестанскому паспорту вернешься из Украины в Россию в сторону Ростова. Оригиналы паспортов ты сам по очереди уничтожишь-сожжешь, а будешь жить по своему, с которым будет тебя ждать Лариса в Ростове. Вернешься с подписанными на таможне документами и будешь ждать своей доли. Понял.
   – А не кинут? Я запалю своих триста тысяч на границах, как я понял. Привезу готовые документы, дальше могу стать лишним, за такие бабки не только меня могут завалить, а выкорчевать всех до последнего колена, чтобы и претендентов не осталось. – Озабоченно сказал Сергей.
   – Я ж тебе объясняю, во всем деле будут участвовать пять – шесть человек и все. Для тебя этот миллион первый, а для них, дай Бог, не последний. Им провалы, огласка, лишние действующие лица не нужны. Им даже малейшая утечка и нечеткость, не нужна. Ещё раз повторяю, ни к чему! Ты получишь документы и свои, и на товар, берешь деньги и едешь на «коридор» в таможенных переходах, сначала на один, потом тебя переправят на второй. Оформляешь документы, отдаешь деньги, сядешь в поезд и едешь в Ростов. В Ростове тебя встретит Лариса, вы возвращаетесь в Питер.
   – А почему им нужен такой курьер для документов как я? – Спросил Сергей. – Неужели мало людей умных, опытных, тертых жизнью и границами. Ведь я понимаю, что за это отдают очень большие деньги, а эти люди с ними готовы легко расстаться? Почему выбор пал на меня?
   – Вот потому и пал на тебя, потому что ты ни с кем из них не знаком и не будешь знаком, не глуп и осторожен. Во-вторых, ты в состоянии и не возражаешь оплатить из своих денег услуги таможни и вкладываешь в это дело очень большие свои деньги, что является гарантией от твоего выхода из сделки и того, что твой язык будет надежно держаться за зубами до того, во время того, а тем более, после того. Как поведет себя другой человек, умный, опытный, тертый жизнью и границами, серьезно финансово не повязанный, это очень большой вопрос. От банального шантажа, до огромных криминальных разборок. Деньги тут, не чьи-то конкретно, а государственные, их не жалко. Главное тихо увести и надежно убрать концы, хотя, скорее всего их и искать никто не будет. Утонут эти миллионы, в отчетах с сотнями миллиардов долларов, при внешнеторговых операциях, свидетельствующих о растущем партнерстве между странами. Вот и закончил я свой рассказ, как доклад на встрече президентов, на Дне дружбы между народами.
   – Ну, насколько я понял, что никакого товара не будет, только бумаги? – Уточнил на всякий случай Сергей.
   – Вот тебе еще дай товар, так ты его и будешь в год два раза туда – сюда таскать и с обоих государств пенки снимать! – Отшутился Вахтанг Георгиевич. – Был великий шелковый путь, путь из варягов в греки, а ты хочешь открыть большую долларовую дорогу. Так все узнают, сбегутся и затея закроется. Хотя она и так скоро закроется и копаться в этих делах никто не будет. Просто закроют и все.
   Так на этих словах согласие было достигнуто. Сергей получил два паспорта, пустил в оборот свои триста тысяч и через полгода стал обладателем миллиона в ячейке банка. Все прошло, как было расписано Вахтангом Георгиевичем с самыми незначительными отклонениями от сценария. Поэтому повторять описание аферы, с детализацией фамилий, должностей, мест пересечения границ, нет нужды. Тем более, что он видел только двух работников таможенных переходов, без знакомств и волокиты в оформлении. Сдал пакет документов, получил документы, отдал деньги и так два раза. Вахтанг Георгиевич перед отъездом сказал, что ничего проверять не надо, тебя узнают и задавать никаких вопросов никто не будет. Меньше знаешь – лучше спишь.

Глава 59

   Жизнь шла своим чередом. Лариса стала простой домохозяйкой, так как их финансовый тыл был не просто крепким, а не пробиваем обычной жизнью. Она всецело посвятила себя семье. Тамаре исполнилось семь лет, она должна пойти в школу и Лариса готовилась ввести ее в новую жизнь. Девочка росла шустрой, разносторонней, но пока без особых склонностей к чему-либо конкретному. Они с Ларисой перепробовали все от рисования, спорта, до бальных танцев. Везде у нее неплохо получалось, но очень быстро надоедало. Ну, а водить через силу Лариса не хотела. Какие-то основы она получила, если возникнет интерес, отправные знания есть, а захочет пусть совершенствуется, тогда уже включаться серьезно. Во дворе у них было очень много знакомых мам и детей сверстниц и сверстников, в диапазоне плюс минус два года. Все от совместной игры в песочнице, до разборок по более серьезным детским проблемам, в которых мировыми судьями выступали мамы. Так что и дети, и мамы знали друг друга и семьи очень хорошо. Лариса умела себя вести без показного богатства, без всякой заносчивости и чопорности. Просто хорошо обеспеченная семья, с доходами, позволяющими хозяйке не работать. Тамару воспитывала также, девочка была общительной и принималась в любой детской компании. Сергей в дворовый мир вписывался хуже. Его явно кавказская внешность, непонятный род занятий не притягивали к нему мужиков-дворняг и соседей, но русские имя и отчество сглаживали ситуацию и не давали выхода отрицательным эмоциям. В общем здрасте, до свидания вот и все его общение, иногда пара слов о погоде.
   И вот во двор нагрянула беда. В конце лета, в пятницу, во дворе прорвалась труба горячей воды, она парила, пробив ход на поверхность. Вечером приехала аварийная машина с экскаватором. А дальше все по-нашему, безалаберному способу ремонта. Возле асфальтированного дворового проезда выкопали яму, десять– пятнадцать квадратных метров и глубиной около двух с лишним метров. Как попало заварили, открыли задвижку, чтобы народ в выходные не ругался из-за отсутствия воды. Сами укатили на новый свинорой, не оградив яму и не убедившись, что вода не поступает. К утру получилось такое горячее озерко с оползающими стенками. Утром, девятилетний Андрюшка, с детским любопытством осматривал с асфальта, созданное умелыми руками за ночь озеро. Потом он совершает ошибку, перешагивает через бордюр на траву возле края ямы. Дерн обрывается, он падает вниз, каким-то чудом извернувшись лицом к земле, цепляется руками за откос. Но тут срывается бетонный бордюр и падает ему на ногу и на его счастье слетает с ноги глубже в горячую воду. На его истошный крик выскочили жильцы, вытащили его перепуганного с окровавленной, явно переломанной ногой. Вызвали скорую помощь, Андрюшку увезли в травматологию. А еще немного и он бы мог весь очутиться в горячей воде градусов шестьдесят – семьдесят и куда бы пришлось его везти потом, большой вопрос? Андрюша был сыном дворничихи Вали, которая растила его одна и трудилась на двух территориях, чтобы прокормится, одеть, обуть сына, чтобы он был в школе не хуже других. Не чувствовал себя бедным и ущербным во время все возможных школьных поборов. Плюс соблазны, елки, экскурсии, поездки в каникулы. Отец выпивоха и гуляка смылся на второй год их совместной жизни. Искать его она и не пыталась, бюджет от него все равно не пополнится, а вот проблем добавится точно. Устроилась дворником, чтобы присматривать за своим маленьким, без отрыва от работы и накормить во время. Работала на двух участках, а когда пришла пора школы, пришлось добавить еще один, но и время работы добавилось, ведь полдня Андрей был в школе. Если рано встать, два часа до школы поработать, потом еще полдня попахать, то можно и три участка одолеть. Правда особенно тяжело осенью и зимой, дни короткие, листья, сырость, грязь, снег, а впереди минимум восемь лет строгого режима, без конвоя и обслуживания. Андрюша рос бойким, себе на уме и своевольным, хотя вряд ли его можно назвать неуправляемым, но и маленьким старичком он тоже не был. Обычный пацан, воспитываемый одной матерью и двором.
   Лариса знала его с малых лет. Девочки ходить начинают рано и летом годовалая Тамара с трехлетним Андрюшкой копались в песке под присмотром Ларисы, давая Валентине возможность делать работы, мешающие присмотру за малышом. Он не был задирой, разговаривали они примерно на одном уровне, Лариса понимала обоих. Отдалились они немного, когда Андрей пошел в школу, а Тамара еще не доросла до нее.
   Поэтому все случившееся Лариса восприняла очень глубоко и остро. Она по-матерински сочувствовала Валентине и понимала ее дополнительные проблемы с Андреем. Особенно ее расстроило, когда вечером она встретила Валентину, возвращающуюся из больницы. Она со слезами рассказала, что перелом очень сложный и если не сделать операции Андрюша будет инвалидом. Операция платная, срок ее проведения не позже полутора недель, иначе будет поздно. Плата за операцию, тысяча долларов, деньги по тем временам очень большие. Женщины поплакали вместе, Лариса пошла домой с твердой решимостью помочь Валентине.
   Сергей был дома. Увидев заплаканную Ларису, он с испугом спросил:
   – Что с тобой случилось? В чем дело? Почему ты в слезах?
   – Да со мной ничего, а вот с Андрюшкой беда, ты слышал?
   – Конечно, слышал, – сказал Сергей. – Это вообще ужасно! Хорошо, что живой остался, мог вообще свариться.
   – Жив он будет, – сказала сквозь слезы Лариса. – Вот только врачи сказали, что если не прооперировать, останется инвалидом.
   – Ну, так надо оперировать, в чем вопрос? – спросил Сергей.
   – Как всегда в деньгах. Операция стоит тысячу долларов. Для нее это немыслимая сумма, – ответила Лариса, продолжая всхлипывать.
   – Успокойся. Что поделать если мы живем в такой стране, где все нищие. Все бесплатное – платное. Безысходность стоит еще дороже, в расчете, что человек выложит деньги, никуда не денется.
   – Откуда она выложит, Сергей. Одна. Денег от работы хватает только на еду, одежонку и платы. Продать однокомнатную квартиру, а потом куда?
   – Твои слезы делу не помогут. Пойми, такая страна, законы есть, но они не работают, работают только деньги, но их у большинства нет. И вылей хоть море слез, ничего ты не изменишь. Надо принимать жизнь, такой как есть, иначе в пьянку или в дурку.
   – Тебе рассуждать легко, а ты встань на место Валентины. И вообще мужики, вы по жизни кирпичи бездушные и безмозглые, расселись по хлебным местам и чешете то пузо, то языки. Вот поэтому так и живем.
   – Ну, так что ты предлагаешь? С камнями, знаменами, да палками выходить?
   – Сначала подумать, как человеку помочь мы сами можем. Реально. Материально. – Парировала Лариса.
   – Тоже мне мать Тереза! Да ты знаешь, сколько в стране таких обездоленных? Всем не поможешь. – Сказал Сергей.
   – Обездоленных конечно в сотни раз больше, чем их обобравших, тем или иным способом. Может быть, хоть иногда надо и дать, не все же время брать.
   – Так что ты предлагаешь, чтобы я дал тысячу долларов на операцию? Как в долг или подарить? А сможет ли она отдать и когда? Ответь мне внятно, хоть на один из моих вопросов. – Жестко сказал Сергей. – Я не Буратино, чтобы закапывать свои деньги.
   – Хорошо, я отвечу. Тысяча для тебя это около десяти копеек. Деньги это не твои и даже сделаны не твоей головой, а Вахтанга Георгиевича, а еще точнее уворованные у государства, которое через такую публику как вы, сделало людей нищими. В долг или в подарок Валентина таких денег не возьмет, отдать ей нечем, а просто взять характер не позволит. Я считаю, что ты вполне спокойно мог дать сотку! Тебе это не ущерб, а для нее хорошее начало, – вдруг перестав плакать и побледнев, сказала Лариса. – Я-то думала, что живу с человеком, а он ведет себя как жмот, сидящий на мешке с деньгами.
   – Ладно, успокойся, – начал отступать Сергей. – На мой взгляд, можно обойтись и полтинником. Десять человек по полтиннику уже пятьсот, а двадцать – тысяча.
   – Классная у тебя таблица умножения. У людей доход месячный двадцать долларов у всей семьи, в обеспеченных семьях на десятку больше, а ты тут умножаешь. Тут делиться надо. – Зло сказала Лариса. – Тебе что дороже, наши отношения или сотка? Хотя и так, свое положение ты подпакостил крепко.
   – Все, закрыли тему. На тебе сотню. И пусть она принесет пользу парню, – сказал Сергей, мысленно похвалив себя за неожиданное дополнение.
   – Вот. Сразу бы так, – чуть мягче сказала Лариса.
   – Сейчас я с Катькой, из соседней парадной, пойду по квартирам. Может, еще чего подсоберем.
   Через час она вернулась со списком и деньгами:
   – Обошли только наш дом, собрали еще триста долларов, кроме наших. – Довольная сказала она. – Завтра пойдем в соседний, она там тоже убирает. Знаешь, никто не отказал, даже бабушки одинокие и те давали понемногу. Никаких разговоров лишних. Я, конечно, понимаю, что тысячи мы не наберем, но все-таки, а там выход найдем.
   – Ну и какой ты бы предложила выход? – Спросил Сергей и даже предположить не мог, что вопрос даст такой оборот.
   – Я предложила бы такой выход, Сережа. Ты собираешься в депутаты и тебе необходима поддержка народа. Так вот, вместо того, чтобы лизать начальственные зады, предлагаю тебе включиться в это дело. Это будет не высосанная из пальца проблема, а реальная серьезная помощь человеку и если ты ее окажешь и пробьешь, то Господь тебе тоже поможет, Твой поступок не останется без внимания божьего и людского, ты проще достигнешь своей цели.
   Ведь она права, подумал Сергей. Ее предложение реально, человечно, а такое людьми ценится.
   – Что я должен сделать еще? – Спросил он, насилу удержавшись от второго вопроса о добавке необходимых денег.
   – Мне кажется, что ты бы мог договориться с врачами, прооперировать Андрюшу за те деньги, которые мы соберем. А врачам пообещать в течение одной – двух недель принести остальные.
   – А где я их возьму? Свои добавлять? – спросил Сергей.
   – Нет. Надо пойти в организацию, которая допустила эти безобразия, потребовать с них недостающие деньги. Подключить администрацию района. Пригрозить судом. Найти хорошего адвоката и вместе с ним сходить к руководителю. Будешь стучаться откроют. Я уверена. Валентине не до этого, работа, больница… Да и вообще женщина, тем более мать, в этих делах мало толку и много слез. А слезы нынче не в цене.
   Во втором доме собрали около двухсот долларов. Итого шестьсот получилось.

Глава 60

   В понедельник утром Сергей отправился в больницу, где лежал Андрюша. Валентине пока ничего не говорили, Решили сначала утрясти дела с врачами, а вдруг откажутся опять травма, слезы. Надо сначала получить ответ от врачей, если упрутся то объяснить ей, что собрано шестьсот, на днях соберем еще четыреста, все будет хорошо.
   Сергею пришлось подождать, когда пройдут планерка и обход. Заведующий отделением выслушал его и вызвал лечащего врача. Они поговорили о состоянии Андрюши и что нужно предпринять, чтобы прооперировать парня и сохранить ему полноценную ногу. Еще раз прикинули затраты на материалы для операции и после операционный период.
   – Сергей Васильевич, как Вы слышали, дешевле эту операцию мы провести не сможем, – констатировал заведующий. – Алексей Павлович, а если на принесенную часть денег мы докупим все необходимое только для операции, мы сможем провести операцию завтра. Остальные нам принесут в кратчайшие сроки.
   – Нам кое-что надо прикупить, но этих денег на первом этапе для приобретения хватит, мы сегодня начнем готовить парня к операции на завтра. Ведь каждый день может принести новые неприятные сюрпризы. – Пояснил лечащий врач.
   – Ну, а я со своей стороны гарантирую отдать недостающие деньги в течение полутора недель, не более. – Заверил Сергей.
   – Вот и договорились. – Удовлетворенно сказал заведующий. – Вы, Сергей Васильевич, не думайте, что все врачи – рвачи. У нас есть только головы и руки, а все остальное надо покупать. Государство ничего не дает, да и откуда, все медицинские предприятия стоят, нет качественного отечественного сырья и субстанций, нет и денег на их закупку за рубежом. Нам под силу, только вредный и опасный контрафакт. Поэтому все необходимое ввозится из-за границы, а там цены под их жизненный уровень, плюс расходы по доставке, плюс навар поставщика, ведь и они хотят жить и жить неплохо. Вот и цепочка, не можешь – не купишь, не купишь – не сделаешь, не сделаешь – получишь, нахлебника, обузу для общества и семьи. Вот такой прямой переход от политики государства к экономике государственной и семейной. Об этом не хотят думать ни государство, ни люди. Было мол, столько лет бесплатно, а теперь такие огромные деньги стоит? Врачи – сволочи!
   Начальник районной теплосети был хитрее и наглее. Когда Сергей сказал секретарю, по какому вопросу он пришел, начальник вдруг развил кипучую деятельность. Попросив через секретаря, чтобы Сергей подождал, пока он решит неотложные дела, он начал одного за другим вызывать подчиненных. Люди сновали в кабинет и обратно, а Сергей ждал. Через два часа начальник сам вышел в приемную и сказал Сергею:
   – Извините, Сергей Васильевич, я Вас сегодня принять не могу, крупная авария. Уже выехало районное и городское начальство, я выезжаю туда и, наверно, сегодня не буду. Приходите завтра, часов в десять, я разберусь с текучкой и мы все с Вами обговорим. Вы же понимаете, сети изношенные и аварии вещь почти ежедневная. – Сказал он и протянув руку с сожалением. – До завтра!
   На следующий день его опять на месте не было:
   – На совещании. Когда будет, сказать не мог, ведь не он проводит, – передала секретарь. – Скорее всего, после обеда. Сергей ушел до двух часов, переводить бестолково разбитый на части необязательным чиновником день.
   В два часа его на месте опять не оказалось:
   – Он приехал через час после Вашего ухода. Сказал, что извиняется за несостоявшуюся встречу и час назад опять уехал по вызову какого-то начальства, – ровным и равнодушным тоном сказала секретарь. – Может к концу дня вернется, может, нет. Хотя скорее нет, вот лежит факс на четыре часа на следующее совещание. Он знает.
   Сергея это начало выводить из себя. На третий день он явился в половине восьмого утра и устроил в приемной засаду. В начале девятого появился начальник. Увидев Сергея, он изобразил радость на лице, протянул руки и сказал:
   – Извините меня, э.э.э.? – начал он и замялся.
   – Сергей Васильевич, – услужливо подсказала секретарь.
   – Ах да, Сергей Васильевич, извините! – с пафосом продолжал он. Вы же видите, что это за работа, что это за должность. Ни минуты покоя и свободы. На износ работаем. Я сейчас быстренько проведу планерку и займусь Вашим вопросом. Быстренько растянулось на час с хвостом. Вот в половине десятого Сергей попал на прием и поведал о происшедшем во дворе. Он выслушал внимательно все и обо всем, включая деньги.
   – Я этого так не оставлю, – грозно сказал он и начал по телефону разносить своих подчиненных, ну чисто расходившийся Зевс на Олимпе.
   Угрозы выговоров, увольнений, лишений квартальной премии, летели в трубку добрых тридцать минут. Потом с чувством выполненного долга и выдержав многозначительную двухминутную паузу, он вновь обратился к Сергею. – Разве можно нормально работать с такими безответственными людьми. Ну, Вы, Сергей Васильевич не беспокойтесь, я доведу все до их сознания, они у меня свое получат, это я Вам обещаю! Можете спокойно возвращаться, меры будут приняты самые жесткие.
   – Я в этом не сомневаюсь, но вернемся к самому случаю, Павел Львович. Ваша фирма нанесла значительный физический и материальный ущерб ребенку из малообеспеченной, неполной семьи. Жильцы по доброте душевной, компенсировали пострадавшим почти две третьи свалившихся на них расходов. Скажите, согласны ли Вы отдать недостающую сумму матери пострадавшего ребенка? – спросил Сергей.
   – Извините, позвольте Вам на вопрос в ответ задать тоже несколько вопросов по этой же проблеме, – сказал многоопытный в словесных баталиях Павел Львович.
   – Вопрос первый, чем Вы можете подтвердить сумму иска к нам? Какие документы у Вас есть на эту сумму?
   – Нет у меня никаких документов, никто мне их не даст, – ответил Сергей.
   – Кто Вы пострадавшему, член семьи, родственник, или кто?
   – Нет, никто. Мы просто живем в одном доме, – понимая уязвимость своей позиции, сказал Сергей.
   – У Вас есть нотариальная доверенность на представление интересов пострадавших во всех инстанциях?
   – Нет.
   – Так, извините, с кем имею честь, и почему мы говорим о такой сумме. Давайте говорить о десяти тысячах пятьсот долларов. Пять тысяч – Вам, пять тысяч – мне и пятьсот пострадавшей. Интересный ход, не правда ли? – С усмешкой сказал Павел Львович.
   – Получается, что Вы мне не верите? – Спросил Сергей.
   – Вера – это одно, документ – другое, возможности решить финансовый вопрос – третье. А деньги Вы хотите получить немалые. Извините, но у меня нет ни оснований, ни источников их выплатить. Считаю наш разговор оконченным. Если у Вас появятся более серьезные аргументы кроме слов, готов продолжить разговор с Вами, уважаемый Сергей Васильевич, а пока… увы! Рад был с Вами познакомиться! Всего Вам хорошего!
   Сергей вышел от него и понял насколько он дилетант в этой жизни. Надо отдать должное Павлу Львовичу, разговор он провел убедительно, юридически грамотно и красиво. Жаловаться бесполезно. Но сдаваться тоже не хотелось. Надо попробовать продавить. Лариса говорила о районной власти. Он пошел в администрацию района. К главе его, конечно, не пустили, посоветовали обратиться к одному из замов, у которого через два дня приемный день. Это была пятница, неделя уже пролетела.
   Встреча с вальяжным чиновником из администрации тоже ситуации не изменила. После того как Сергей вкратце рассказал ему сложившуюся ситуацию, он попросил секретаря срочно соединить его с Павлом Львовичем, который слово в слово выдал ему последние аргументы из их беседы с Сергеем.
   – Вы понимаете все, что сказал Павел Львович, действительно может быть основанием для отказа в выплате никем не зафиксированной официально суммы. Да и Ваше отношение к пострадавшим весьма стороннее. – Сделав небольшую паузу, заместитель главы добавил. – Конечно, Ваше участие в деле и последующей судьбе ребенка, характеризует Вас, как активного, неравнодушного человека, но к сожалению этого мало – это эмоции, а нужны бумаги и факты.
   – Но ведь факт есть. Ребенок пострадал. Находится в больнице. Ему сделана операция, за которую надо заплатить, – возбужденно сказал Сергей. – Да ведь платить надо не гонорар врачам, а за материалы и медикаменты, необходимые для операции. Посторонние люди собрали по крохам деньги, а виновник платить отказывается, даже всего третью часть. И очень странно, что власть занимает позицию на стороне виновного, а не пострадавшего.
   – Власть занимает позицию правовой ответственности, а не эмоциональной. На сегодня Ваша юридическая готовность решить вопрос равна нулю. Вы можете и в состоянии ее изменить, тогда эмоции и право сойдутся и смогут помочь потерпевшему, – спокойно сказал заместитель. – Вот тогда, в случае непонимания обращайтесь в суд. А пока Вы хоть и хороший человек, но просто человек с улицы. Я думаю, что на этом мы беседу закончим.
   Выйдя из кабинета, Сергей подумал вот и все наше правдоискательство. В суде так же виновник выставит юриста, констатируют что умысла в травме не было, нарушение обоюдное, один не оградил – второй полез и учитывая, что виновники наказаны размажут ответственность и судебные издержки пополам. Вот и все дела.
   Ну, я, однако, попал. В больнице гарантировал, что деньги принесу. Это еще ладно. Свои деньги отдам, за все надо платить. Послушал жену – заплати. Лучше воевать с вырытой канавой и спокойнее всем и себе дешевле, ведь когда что-то случается люди начинают изворачиваться и стараются уйти в сторону. Что если поговорить с Вахтангом Георгиевичем, он наверняка найдет толковый совет. Вахтанг Георгиевич был на месте. Он был рад визиту Сергея, но по его лицу было видно, что он очень чем-то озабочен:
   – Здравствуй Сергей! Рад тебя видеть!
   – Я тоже! Здравствуйте Вахтанг Георгиевич!
   – Просто, или по делам?
   – За советом, Вахтанг Георгиевич.
   – Дело терпит или очень срочное?
   – Срочное, но не горит.
   – Хорошо, Сережа. Давай встретимся сегодня в семь вечера. Тогда спокойно обсудим твои проблемы и подумаем о решении.

Глава 61

   Вечером в семь они встретились. Сергей все как есть рассказал о своем начавшемся так неудачно походе за славой людской, вспомнив при этом с горечью советы жены. Вот сделал бы наоборот, все было бы хорошо. Вахтанг Георгиевич дал ему выговориться, а когда он замолчал не спеша начал.
   – А, по-моему, Лариса права. Просто она видит за этим еще труд на пользу другим. Ты видишь только поступок и лавры. Поэтому первая же неудача тебя обломала и разочаровала в затее.
   – Вахтанг Георгиевич, Вы думаете, что я не достаточно упорно добивался? Я целую неделю потратил на встречи, переговоры и уговоры.
   – Нет, Сергей, я так не думаю. Просто ты пошел против системы, которая не привыкла защищать пострадавших, привыкла брать, наказывать и стараться никому ничего не давать, кроме людей, сросшихся с ней. Кроме того, за то, что откажешь, тебе ничего не будет, разрешишь, можешь получить по полной. Воевать с ней голыми руками – это все равно, что наскакивать с вилами на паровоз, электровоз или танк. Это могут делать только две категории пьяные или сумасшедшие.
   – Как же мне быть в этой ситуации, Вахтанг Георгиевич?
   – Не торопиться – раз. Коли влез – не отступай, два. Будь готов заплатить свои деньги за операцию, три. Не делай глупостей и резких ходов, ни на кого из власть имущих не нападай, четыре. В средства массовой информации не лезь, пять. Будь готовым к продолжению борьбы, шесть.
   – Что-то мне непонятно, а что же я должен делать?
   – Ждать. Я постараюсь подключить под это дело хорошего адвоката, с именем, связями, члена городской коллегии.
   – Из пушек по воробьям. Это же будет стоить очень больших денег. Может быть достаточно рогатки, Вахтанг Георгиевич?
   – Рогатка вызовет смех, а заряженная и направленная в лоб пушка – ужас, весь инцидент исчерпывается мигом. Кроме того, он зарабатывает свои деньги сам, изымает их у проигравшего, неважно с преступника или должностного лица. С потерпевших денег не берет. Мы с ним старые знакомые, можем говорить обо всем откровенно. Пусть финансовая сторона тебя не беспокоит.
   – А возьмется он за такое пустяковое дело. На нем много не заработаешь.
   – Но и времени на него он тратить не будет. День – два и все будет решено. Я попрошу его – сделает. Я не докучаю ему с просьбами по пустякам.
   – Все понятно. Спасибо Вахтанг Георгиевич!
   – Ничего тебе еще не понятно. Слушай. После окончания дела он передаст тебя журналистам, они раструбят о твоем поступке в газете. Не исключено телевидение. Ты станешь на месяц народным героем. Прошу тебя народный герой, без глупостей! Ты должен говорить о твоем долге перед мальчиком, о своем сочувствии и сопереживании, поблагодарить за помощь администрацию района и ничего ни хорошего, ни плохого в адрес начальника теплосети. То есть будь этаким мягким, пушистым и жалостливым, не могущим спокойно проходить мимо чужой беды, который вместе с районными властями оказал помощь пострадавшему ребенку. Текст интервью согласуешь со мной, до своей встречи с журналистами. Теперь все. Можешь начинать писать интервью. Пока родишь что-то путное, раза четыре перепишешь.
   – Да наверно у меня не получится. Лариса смогла бы, но я ее просить не буду, потеряю ее уважение и дам повод себя не уважать, – размышляя, сказал Сергей.
   – Ладно, журналюги сами сочинят, Им только повод и деньги, а они все обработают в лучшем виде. – Освободив Сергея от нереального для него дела, сказал Вахтанг Георгиевич. – Но только вот что, ты все равно должен написать, потому что тебе надо учиться писать, читать и говорить, ведь метишь не в вахтеры районной администрации. А потом сравнишь свои литературные опусы, с работой профессионалов. Ведь еще Ленин говорил учиться надо, а он это понимал и владел в совершенстве, вон какую смуту замутил, семьдесят лет разгребали. Да и сейчас еще много чего из нее живо и работает. Ты конечно не Ленин, но азы постигать надо.
   В воскресенье позвонил адвокат, он представился Аркадием Семеновичем. Продиктовал программу на два дня. В понедельник в десять утра мы должны встретиться, он с нотариусом и Сергей с Валентиной. На Сергея они оформят документ, удостоверяющий, что потерпевшая сторона поручает ему представлять ее интересы во всех учреждениях, включая участие в судебных делах. Потом они отвезут нотариуса, поедут в больницу, возьмут выписку из истории болезни мальчика и список необходимых для операции медикаментов, материалов, приспособлений с указанием ориентировочной рыночной стоимости. Вторую половину дня в понедельник, он проведет на работе, подготовит необходимые для встречи документы. Сергея он попросил поговорить с Валентиной, чтобы она приготовила паспорт, была в десять часов дома и не пугалась визита такой делегации. С Павлом Львовичем о встрече на вторник он договорится сам, а медицина и так будет на месте.
   Дело в понедельник пошло быстро и в нужном русле. Оформили нотариальные документы, завезли нотариуса в контору и поехали в больницу. Единственное, что вызвало опасение медиков это справка о стоимости всего необходимого для операции. Ведь на частные поставки не существует прейскурантов, они являются продуктом переговоров посредников с медиками. Посредники не хотят быть засвеченными, хоть это и не криминал, но имеет затхлый душок, определяемый словом спекуляция. Странно, но государство само не решает проблемы и готово бить по рукам тех, кто решает их самостоятельно. Адвокат успокоил, что этот список не будет использоваться против врачей и поставщиков, даже написал им собственноручную расписку на именном бланке. После этого все медицинские документы были получены. Аркадий Семенович отбыл в адвокатскую контору, готовить документы для встречи с начальником районной теплосети. Встреча была назначена на завтра, на десять утра.
   – А не сорвет он ее? Меня он три дня за нос водил! – Сказал Сергей.
   – Со мной этот номер безнаказанно не пройдет и он это прекрасно понимает. А Вас он испытывал на прочность, а может быть плюнет и перестанет его ловить. Позиция понятная всем, но иногда срабатывает. Адвокат должен обладать бульдожьей хваткой, вцепился – не отпускай. Он защищает один, остальные шьют дела, обманывают, нарушают права и не всегда верно трактуют законы, мог бы сказать большее, да воздержусь. – Твердо сказал Аркадий Семенович. – Только очень Вас попрошу, завтра, в разговор не вступать, ничему не удивляться и не делать попытку решить вопрос по-другому. Одно неправильное слово может испортить все. Поэтому, даже если Вас попытаются втянуть в разговор, говорите, что все переговоры поручаете вести своему адвокату и точка.
   Во вторник они приехали в теплосеть ровно к десяти часам. Секретарь немедленно доложила и навстречу им доброжелательно улыбаясь, вышел хозяин кабинета и пригласил пройти.
   – Чай, кофе? – Чтобы придать разговору непринужденную форму, предложил Павел Львович.
   – Нет спасибо. – Сказал Аркадий Семенович. – Время дорого, перейдем к нашим делам. Разрешите представиться. Вот мое служебное удостоверение и визитная карточка. Ваше удостоверение мне пока не нужно, в кабинете подмена человека маловероятна. Моего спутника Вы уже видели и знаете. Его право присутствовать и участвовать в решении данного вопроса подтверждаю необходимыми документами, которые я Вам сейчас предъявлю.
   После этих слов Аркадий Семенович раскрыл папку и стал выкладывать на стол документы.
   – Ну, круто Вы начали. Я думал, что мы с Вами просто обговорим проблемы и попытаемся найти обоюдное решение. – С гримасой некоторой обиженности, сказал Павел Львович. – Ведь любой вопрос можно решить, не давя на официоз и нервы.
   – Насколько мне известно, эту стадию Вы прошли во встречах с Сергеем Васильевичем, результаты Вам обоим известны. Так что вынужден, официально ввести в дело. Это исковое заявление на предъявление Вам обвинения в преступной халатности, повлекшей за собой получение тяжких телесных повреждений ребенком.
   – Позвольте, Аркадий Семенович, ведь не я же копал этот котлован, это моя служба и они наказаны, – запротестовал, было, Павел Львович.
   – Ваша служба не является самостоятельным юридическим подразделением, а юридическую ответственность за все виды деятельности Ваших подразделений несете Вы, как руководитель. Кроме того, хочу Вам сказать, что наказание, которое Вы наложили, не адекватно тяжести содеянного поступка и его последствиям Прошу Вас ознакомиться с документами и после этого дать мне конкретный ответ. – Спокойно пояснил Аркадий Семенович.
   – Ну, я же не могу так быстро принять решение? По-моему, Вы ставите мне неправомерные сроки рассмотрения? – Попытался отыграть Павел Львович.
   – Во-первых, этим делом Вы уже не первый раз занимаетесь. Во-вторых, ничего неправомерного в моих действиях нет. Я наоборот пытаюсь Вам помочь. Я знакомлю с претензиями к Вам и предлагаю путь мирного разрешения дела. Поэтому ждать и повторять заходы, я не намерен. Если Вы в результате нашей беседы не примете наших условий, или начнете торг, увиливания, я перейду к следующему этапу. Если Вам интересно могу рассказать?
   – Уж будьте так любезны! – Сказал Павел Львович, пытаясь держать удар.
   – Пожалуйста. Я иду к прокурору, он вынужден будет открыть уголовное дело на Вас. Дальше суд. Принудительное взыскание денег плюс, в лучшем для Вас случае, частное определение суда о несоответствии занимаемой должности. На суде о пострадавшем ребенке будет пресса и телевидение. Начальственное и общественное мнение о Вас в городе будет опущено ниже низкого. Я этого делать не хочу и прошу Вас не вынуждать меня это сделать. Надеюсь, я понятно изложил свою программу?
   – Вполне, – сказал посеревший Павел Львович. – Давайте Ваши документы.
   Он углубился в их чтение, пытаясь найти там хоть какую-то спасительную для себя соломинку. Но адвокат был сильно опытен, чтобы допустить прокол.
   – Простите, но мы с Сергеем Васильевичем говорили о сумме эквивалентной четырем сотням долларов? – Робко спросил Павел Львович, заискивающе заглядывая в глаза Сергея. – А тут стоит сумма эквивалентная тысяче долларов?
   – Такой суммой Вы могли бы отделаться, если добровольно решили вопрос с Сергеем Васильевичем. Теперь взыскание добровольно-принудительное и сумма выросла. Затраты понимаете ли. Начнете упираться дальше, добавятся судебные издержки, возможен регрессный иск по ежемесячной выплате ребенку, компенсационных выплат за лечение и последующую реабилитацию, продолжать дальше или хватит, – забил последний гвоздь в ладно сшитое обвинение Аркадий Семенович. С трудом дочитав до конца документы, Павел Львович, задал последний вопрос:
   – Сколько Вы мне даете времени на решение вопроса с деньгами?
   – Два дня не больше. В четверг мы заедем к Вам. Вы нам оплачиваете, Сергей Васильевич пишет Вам расписку о том, что деньги по исковому заявлению выплачены полностью, претензий к Вам нет. У Вас останется экземпляр искового заявления с распиской о взаимном урегулировании вопроса. Расписка будет удостоверена мной, если Вы сочтете необходимым Вашим юристом. – Закончил свои предложения Аркадий Семенович, и обращаясь к Сергею, – Сергей Васильевич, Вы согласны с таким вариантом?
   Сергей, молча кивнул, перевыполнив данный им обет молчания.
   Перед тем как разойтись, вконец убитый Павел Львович попросил:
   – Я Вас прошу не надо раздувать это дело! Уладим его тихо, с наименьшим количеством действующих лиц.
   – Полной тишины я Вам не обещаю. Однако вывести Вас из-под остальных ударов, не делать из Вас мальчика для битья я, пожалуй, смогу и сделаю. Конечно, при условии Вашего разумного поведения. – Гарантировал Аркадий Семенович.
   – Спасибо Вам большое. Значит встреча в одиннадцать, в четверг? – Утвердительно спросил еще раз Павел Львович.
   – Да. До встречи, – сухо сказал Аркадий Семенович и они с Сергеем ушли.
   Они вышли из здания, сели в машину и только тогда Сергей решился спросить:
   – Аркадий Семенович, почему Вы решили взыскать с него тысячу долларов, а не четыреста? Ведь не пойду же я раздавать деньги людям, сам на этом деле зарабатывать не хочу.
   – Тоже мне, альтруист, – ухмыльнулся Аркадий Семенович, – если бы меня не посвятил меня во все тонкости, уважаемый мной Вахтанг Георгиевич, – подумал бы, что имею дело с человеком не от мира сего. Я, в отличие от Вас, бесплатно тратить три своих дня не буду и триста долларов мной честно заработаны. Нотариус, бросив все свои дела, занимался Вашими проблемами, тоже заработал свою сотку. Журналисты газетные и телевизионные за бесплатно ляпнут никому не нужный штамп, а за деньги могут и до душ человеческих дойти. Вот Вам и шестьсот. Ваш гонорар – людская слава и узнаваемость. Врачам деньги будут отданы в срок. За все это заплатит, кто создал эту ситуацию. Может быть, я обошелся немного жестче с Павлом Львовичем, ведь все-таки собрат мой по крови, но особо жалеть его тоже не надо. Во-первых, он не очень умно поступил, не урегулировав вопрос на первой стадии, Во-вторых, при его положении и возможностях, эти деньги на нем не повиснут, он их сдерет с других. А ему останется наука и подзатыльник за упущения в работе. С этим мы, кажется, разобрались.
   – Теперь есть еще другая тема, оговоренная с Вахтангом Георгиевичем, – продолжил Аркадий Семенович. – Это организация общения с местными средствами массовой информации. С газетчиками Вам вообще делать ничего не надо. Просто он приедет сфотографировать, познакомится с Вами, из его статьи Вы узнаете, что должны были сказать в этом случае. Телевизионщики организуют репортаж из двора, так сказать, с места события. Текст Вам дадут за сутки до репортажа, придется выучить. Остальное все будет смонтировано и отшлифовано. Чтобы не возбуждать народ, репортаж будет сделан после засыпки котлована и наведения порядка во дворе службой теплосети. Это позволит вывести из-под удара Павла Львовича, как я ему и обещал. О котловане будет упомянуто эпизодически, не акцентируя на нем внимания. Весь репортаж о доброте и отзывчивости Вас, а Вы будете благодарить жильцов собравших деньги и районную администрацию, за помощь в решении сложных организационных вопросов, без уточнения каких конкретно, помогали и все. Для полнейшего проникновения в души, могут снять мальчика в больнице. Но врачей на экран выпускать не будут, зачем распылять внимание на большое количество героев. Герой должен быть один и в этом его ценность. Нам с Вами осталось только в четверг получить деньги, рассчитаться и каждый пойдет своей дорогой. Журналисты Вас сами разыщут и все сделают, это мое дело и моя обязанность перед Вахтангом Георгиевичем.
   Концовка операции «Слава» прошла безукоризненно. Все остались довольны, даже Павел Львович, что отделался легким испугом. Во дворе отношение к Сергею изменилось, с ним здоровались и лица мужиков недолюбливавших его, несколько подобрели. Администрация района сумела оценить его похвалу, как предложение контактов и стала включать его во всякие комиссии, в которых он вскрывал недостатки и непримиримо с ними боролся, ставя на место неуправляемых хозяев и руководителей, считавших, что над ними только Бог. В зависимости от тяжести греха и рода деятельности направлялись пожарники, экологи, налоговики, санэпиднадзор и другие службы вместе с общественниками – как глас народа, для озвучивания безобразий. Когда хозяин сказал «фас» рычать и кусать можно безбоязненно. В бесплатной районной газете, разносимой раз в месяц по ящикам, стали появляться статьи за подписью С.В. Маликова, обличающего, беспорядки в районе. Пожилая публика, основной электорат выборов в районе, читала их с восторгом. Слова своего защитника и правдолюбца пересказывали друг другу. А кто такой Маликов? А это тот, который спасал травмированного мальчонку! Периодически статьи сопровождались фотографией автора, пусть привыкают. Он быстро освоился в администрации. Знал почти всех руководящих работников и руководителей районных служб и отделов. Послужной список дел и участий Сергея рос, как Колобок на свежих дрожжах, который начал с теннисного мяча, а вымахал больше глобуса. Когда в районе начали говорить о предстоящих выборах, в числе новых кандидатов в районные депутаты прозвучала и была записана фамилия Сергея. Для того, чтобы кандидатура четко прошла, ему предстояло баллотироваться по домам, в одном из которых он живет. Был подготовлен и отпечатан плакат с его данными и перечнем добрых дел, сделанных им для района. Вероятность прохода была стопроцентная. Вахтанг Георгиевич, увидев плакат и прочитав его, позвонил Сергею домой и выразил удовлетворение делами, пригласил поговорить о будущем.
   Встреча их была короткой и деловой не более часа. Вахтанг Георгиевич еще раз одобрил хорошую организацию предвыборной компании Сергея. Результатом которой стала поддержка его кандидатуры администрацией района. По мнению Вахтанга Георгиевича пора подумать и о его будущем месте после избрания, найти ему место и ненавязчиво приучить нужных людей, что это место для него подходит, лучшей кандидатуры нет. Вахтанг Георгиевич сказал, что он имеет связи с районным архитектором и может через него запустить кандидатуру Сергея в председатели комиссии по благоустройству и озеленению района. Возможности этой комиссии немалые, она согласовывает размещение мелких объектов некапитального типа, ларьков, павильонов, гаражей, магазинчиков разного профиля. Размещение временных летних объектов быстрого питания, мелкой розничной торговли овощами и промтоварами. Район огромный и при умелом подходе можно решить многие финансовые проблемы. Сначала надо поработать на авторитет, потом на себя. Кроме того, в сфере комиссии ремонт дорог, тротуаров, дворовых площадок и проездов. Тоже жила не слабая, а добывать из нее деньги дело техники. Зарабатывать авторитет тоже не трудно, скамейку поставил – доброе дело, песочницу для детей еще добрей. Два гаража инвалидам поставил, доложил и снялся на телевидение, а через три месяца разрешил рядом поставить еще два, снял деньги через подставных лиц и закрыл на них глаза, а гараж у дома – это же мечта богатого хозяина. Богатые знают, имеют опыт и умеют узаконить любое безобразие. Простейшая схема оформил его на участника Куликовской битвы, согласовал под него бесплатное место и приватизацию, а затем продажу богатому в течении полугода. В общем, если пошевелить мозгами, таких ручейков можно набрать добрый десяток, а при хорошей организации сборов полсотни. Твоя задача только в том, чтобы они не текли, куда попало, а только в твой карман. Распределять и делить должен только ты.
   – Вот такое у меня предложение. Как ты на него смотришь? – Спросил Вахтанг Георгиевич.
   – Какие у меня могут быть возражения, Вы ведете меня по жизни как малыша. – Сказал Сергей.
   – Хорошо, что хватает ума не брыкаться и не удирать, – улыбнулся Вахтанг Георгиевич. – Предвыборную кампанию ты провел неплохо. А дальше, после избрания, для тебя приоткроются городские ворота. Твоя задача нормально. во всех смыслах, работать в районе и внедрятся в городские структуры.

Глава 62

   Интересное устройство человек. Когда ему чего-то очень хочется, то он видит больше желаемое, чем преграды на пути. Не преодолел преграды. Значит, они виноваты, что затея не состоялась. Преодолел, то наркоз от достижения цели проходит, а реальность и возможные последствия преград начинают ощущаться острее. Казалось бы, Господь преградами тебя удерживал от возможных сложных, а порой критических ситуаций, ты все равно лез, потому что тебе очень хотелось. А когда они начинают валиться тебе на голову, начинаешь поскуливать и спрашивать Бога, за что мне они, и когда же закончатся.
   Борис собирался в поход на Берлин. Он купил двухнедельную визу. С трехмесячными визами, напряжение возникло, на них взвинтили цену. Борису особенной разницы не было, хотя с трехмесячной визой жизнь была проще, но всё равно придется выходить за этот срок, а значит гробить паспорт или, выражаясь официальным языком, терять.
   Войска наши вывели, а вместе с ними, как с тараканами, вывели и бардак с документами, который они развели и культивировали ради денег. Ушли продления виз, разрешения на работу, дешевые магазины в воинских частях. Район Карлхорст имел удручающий вид. Брошенные кошки и собаки слонялись между кучами мусора и обломков мебели, распотрошенных остовов машин. Стекла в квартирах не редко выбиты, встречались и копченые от пожаров проемы. Разве по-тихому можно уходить, уходить – так уходить, чтобы дверь с петель и окна вон. Окна и двери они починят, а вот когда мнение о нас изменится? Наверно не скоро.
   Ох, как были правы и те и другие во времена железного занавеса. Социалистический лагерь держал людей в неведении о лучшей жизни, удерживая легальную и нелегальную миграцию сотен тысяч людей. Запад охранял себя от нашествия нищих, криминализированных, шустрых и изворотливых наследников Остапа Бендера – специалистов по изыманию денег. Если учесть, что на поездку идут самые инициативные и неглупые люди. Это уже реальная угроза сложившемуся образу жизни этих стран. В укладе жизни, которых дырок для наших проходимцев, как отверстий в дуршлаге.
   Позиция Бориса на этот раз была более шаткой. Во-первых, через две недели он становился нелегалом в полном смысле этого слова, с дамокловым мечом над головой, который может упасть в любое время. Во-вторых, неизвестно, как поведет себя шеф, он ведь тоже ставит себя под меч, захочет ли рисковать. Любой пустяковый повод для контактов с полицией и всему конец. А судьба погнала ему эти встречи одну за другой. В шестиместное сидячее купе поезда Вроцлав – Берлин кроме него сели. Молодая полячка и парочка, девушка европейского вида и азиато-монголовидный парень. Поезд шел ночью и все пассажиры спали. На рассвете парень обнаружил, что у него пропал бумажник. Поиски у себя результатов не дали, а потом нашли его без денег под ногами у Бориса. Полячка, ехавшая с ними, исчезла, то ли вышла, то ли перешла в другой вагон. Это, конечно, отчасти сняло подозрения с Бориса, но осадок очень неприятный. Парень и девушка о чем-то шептались, как мог догадаться Борис они не прочь, чтобы полиция обыскала Бориса. Документы у него пока были в порядке, но он знал, что немецкая полиция всё, даже самое правильное заносит в компьютер, а эта память может дать самые неожиданные результаты.
   Точно в договоренный срок Борис прибыл в Берлин, к шефу. Шеф был очень доволен и уже через час отвез Бориса в прежнюю бригаду. Дьорк и Иорган радовались возвращению Бориса. Карстен – не очень. Эти двое его терпели, а в других бригадах его принимали хуже, он кочевал из бригады в бригаду. А тут этот русский опять его вытеснил, чему тут радоваться.
   Так уж получилось, что бригада как раз перешла на новый объект улицу, ведущую к вокзалу Лихтенберг. На вокзал Лихтенберг, прибывали все поезда со стороны бывшего могучего, нерушимого и неделимого. Ну и публика в этом районе вертелась специфическая. Русские девушки не очень тяжелого поведения, бандитского вида качки, бомжи неудачники не очень стремящиеся уехать на родину. Они просеивали, встречающую и приезжающую публику ища свой интерес, соответствующий профилю занятий. Бомжи промышляли от доставки за деньги людей, не знающих город, до кражи вещей, в случае если они зазевались или расслабились. В общем, все ищут деньги, в разных количествах и разными способами. На этот же вокзал приезжают и поляки, недалеко ушедшие от нас в плане морали, а по части пьянки, превосходящие русских. Так что обстановка в этом районе, такая же как на любом крупном вокзале. Внешнее благополучие создается отличной и незаметной работой полиции. Постовой полиции в этом районе заметно больше и постоянно барражируют патрульные полицейские машины.
   В первый же день после прибытия начались неприятности. Иорган поставил у бытового вагончика свою новую девяносто девятую модель «Лада – Форма», которая только-только появилась в продаже. Стояла спокойно она недолго. Перед обедом, часов в одиннадцать, он спугнул каких-то двух типов, пытавшихся ее открыть. Он вызвал полицию, которая моментально была на месте и начала всех опрашивать свидетелей и кто с ним работает. Борис больше всего боялся, что полиция узнает, что с ними работает русский и заподозрит его в соучастии или наводке. В результате все обошлось, но Борису пришлось прогулять обед, чтобы не встречаться с полицией.
   Прошло дня три – четыре. Борис работал один. Вдруг к нему подходит немец и сообщает, что рядом с ним в арке лежит мертвый человек, не знает ли чего он и не видел чего подозрительного. Значит, через пять минут будет полиция, со своими вопросами и поиском свидетелей. Борис быстро пошел к Дьорку и они поменялись рабочими местами пока все не успокоилось. Тем временем поводов ждать окончания работ у Лихтенберга у Бориса не убавлялось. Среда, следующей недели, принесла ему очередную порцию волнений. На улице, где бригада складировала и брала свои материалы, на чердаке одного из домов начался пожар. В течение нескольких минут прибыли пожарные, а улица была блокирована полицией. Вход и выход через оцепление только по документам. Одновременно было проведено прочесывание домов по поиску подозреваемых. Ну а у Бориса, только просроченный паспорт и тот на квартире, да и показывать его все равно нельзя. Выручили опять Дьорк с Иорганом, они приносили все необходимое сами, а пластиковые удостоверения личности у немцев всегда с собой. Так пережили и эту неурядицу.
   А тут у Бориса с Иорганом серьезный ляпсус чуть не вышел. Они работали вдвоем. Иорган аккуратно откапывал маленьким экскаватором кабель, а Борис смотрел в траншее, чтобы он случайно не зацепил его ковшом. Борису показалось, что кабель рядом, он дал знак прекратить копать. Он начал вручную лопатой искать кабель. Иоргану в это время делать было нечего, он крутил головой. А тут, откуда не возьмись, команда русских бандитов. Иорган решил сообщить об этом Борису, порадовать своей проницательностью.
   – Борис! Смотри русская мафия идет!
   Борис, согнувшийся и так, нагнулся еще ниже и не повернул головы. Стал копаться в поисках кабеля. Тогда Иорган решил, что он его не услышал, повторил тираду снова. Борис еще пять минут покопался, затем поднял голову. Рядом никого не было. Борису только и оставалось, что постучать пальцем по лбу. Этот жест понимают все. Объяснить ему до конца, что такие вещи делать не надо, Борис так и не смог. Дело в том, что если бы бандиты поняли, что перед ними русский, они бы сели на хвост и обложили данью. А чтобы соскочить с их крючка, надо было менять квартиру, а может и работу. Об этом конечно и речи быть не могло. Но это по оптимистичному сценарию. Пессимистичный жестче. Избить и потребовать больших денег. Ведь от полиции нелегалам защиты нет, да никто в полицию и не пойдет. Немцам этого не понять. Русские бандиты их не трогают, они отлавливают соотечественников или на безрыбье поляков, которых сначала поят – потом обирают. С поляков, правда, много денег не возьмешь, они каждую неделю часть пропивают, часть везут домой. Накрыть работающего русского для бандитов всегда выгоднее. Вот в такую кашу чуть и не впутал Бориса, Иорган.
   Где-то дней через двадцать, шеф спросил его о документах. Борис уже надеялся, что такого вопроса не будет и успокоился. Когда Борис сказал, что других документов, кроме тех, что он отдал в прошлом году, у него не будет. Лицо шефа выразило гримасу сожаления и неудовольствия одновременно. Борису стало беспокойно, только бы не уволил с работы. Прошла неделя после разговора, последствий не было. Оплата за первый отработанный месяц, как обычно. Как предположил Борис, шеф использовал его старые документы и оформил его как работающего с прошлого года непрерывно.
   Последствия ощутил на следующий месяц на оплате сверхурочных работ. Он брался за все сверхурочные по субботам с любой бригадой. А в конце следующего месяца, вместо двойной оплаты за них, получил одинарную. Борис записывал, суммы каждый месяц получались приличные.

Глава 63

   Жил Борис на квартире вместе с Мареком и еще одним, периодически появляющимся и исчезающим поляком. Жили они нормально, уважали и не мешали друг другу. Вот только с Мареком те же проблемы, пил он с приятелем немцем-поляком, который жил в двух остановках на метро. Парень он был очень хороший, но эта беда навсегда. На работу ходил, прогуливал, в отличие от других земляков, редко. В Польшу ездил не часто. У него там были родители, но отношения их из-за пьянства не складывались. А еще он строил себе в Польше дом. Говорят большой, Коробка готова, надо было заниматься внутренней отделкой. Строительство шло по остаточному принципу, а из-за постоянного пьянства и не экономной жизни, остаток если и был, то небольшой. Поэтому работы на доме вел только в отпусках, которые брал редко из-за финансовой неготовности.
   Неожиданно съехал третий поляк, блуждающий пан. Где-то через полмесяца хозяин привел албанца. Молодой, черный, жуликоватый и неоткровенный. Не работал. Чем занимался неизвестно. Попросил его поселить к нам сын турка хозяина квартиры, который занимался торговлей машинами и еще какими-то делишками, получал социал, нигде не работал, даже не пытался. Круг его общения соответствующий. С языком проблем не было. Борис рано уходил. Марек следом. Албанец спал, по вечерам приходил очень поздно. Борис с Мареком стали замечать, что днем в квартиру он начал приводить своих приятелей или знакомых. В общем, явно выпадал из немецкого образа жизни. А немцы народ бдительный, если им что не нравится, тут же сообщат в полицию. Это никому не нужно, а для Бориса даже опасно. Так что новый постоялец не нравился обоим. Но и платить по триста марок с человека тоже дорого. Поэтому Борис с Мареком решили потерпеть его до отпуска Марека. В отпуске он подберет приличного поляка в квартиру и договорится с хозяином о замене албанца на поляка. Делать нечего, надо терпеть. Осталось ждать отпуска Марека, а это непростое дело из-за денег на отпуск. По субботам Борис и Марек чаще всего работали. У Марека они были все рабочими по специфике занятий организации, где он работал. Борис работал на работах связанных с перекрытием движения на улицах, их делают в выходные, когда немцы в основном отдыхают.
   Шеф продолжал мудрить с оплатой сверхурочных по субботам Борису. Он смотрел телевизор, там рассказывалось, как на территории бывшего союза людям задерживают, а то и вовсе не платят зарплату. Бесправие Бориса и вброшенная телевизором идея объединились в его голове, результат уменьшил зарплату Бориса. В то же время Борису было выгоднее работать в субботы, ведь он приехал заработать, два выходных дня при такой цели непозволительная роскошь. Воскресенья ему хватало, чтобы постирать рабочую одежду и приготовить еду на неделю. Все остальные более мелкие дела можно было сделать и в будни.

Глава 64

   Наконец-то закончили Лихтенберг. Борис облечено вздохнул, подумав, что на другом объекте будет меньше контактов с полицией, как собственно и было в прошлом году. Следующий объект был в Западном Берлине. Хотя это понятие стало условным, но жизнь и люди были разные. В чем пришлось всем сразу же убедиться.
   Объект был небольшой, на пару недель работы. За день до переезда Дьорк съездил туда и расставил знаки, чтобы утром было куда поставить вагончик– бытовку, контейнер, туалет, площадку для материалов. На следующее утро, вся бригада в полном составе из трех человек прибыла на новый объект. Через час Маркус, один из водителей, должен был все привезти. Но тут вышла незадача. На месте, где все должно быть расставлено, припарковалась шикарная новая седьмая модель «БМВ», наверняка не простого человека. Дьорк начал беспокоится, как выйти из положения. Но вдруг, как из-под земли вырос седой полицейский. Поздоровался, представился, познакомился со всеми, узнал, что будем делать, спросил, есть ли проблемы. Дьорк объяснил, что скоро должны привезти вагончик и все необходимое, а принять некуда. Полицейский уточнил, когда расставляли знаки, была ли здесь эта машина. Дьорк твердо ответил, не было. Тогда он не стал выяснять, чья машина, кто хозяин? Он просто вызвал эвакуатор, закрепил по щетку квитанцию о штрафе и через полчаса машины, как и не было. Как пояснил Дьорк, хозяину этой машины нарушение и эвакуация обойдется в полторы – две тысячи марок. К концу рабочего дня этот же полицейский появился снова. Спросил о проблемах и услышав отрицательный ответ ушел.
   Полицейский был участковым инспектором. Два раза в день он обходил свой участок. Весь спокойный, невозмутимый, вежливый. Обязательно подойдет с каждым поздоровается или попрощается, в зависимости от времени дня, спросит, не нужна ли его помощь. На машинах, оставленных с нарушениями правил парковки, оставляет квитанцию о штрафе, заходит в кафе, подъезды, все держит в поле зрения.
   Через тройку дней им пришлось испытать на себе всю силу западного отношения к закону об охране частной собственности. Работы выполнялись быстро. Дьорк переставлял знаки о запрещении парковки, которые неуклонно выполнялись. Но однажды утром на тротуаре бригада натолкнулась на тяжелый крутой четырехцилиндровый мотоцикл, который мешал выполнению работ. Дьорк решил не создавать проблем и отодвинуть злополучный мотоцикл из зоны работ. Как раз приехала машина и с помощью водителя вчетвером аккуратно переставили этого тяжелого коня на четыре метра в сторону. Никому даже и в голову не пришло, что они допустили серьезное нарушение закона об охране частной собственности. Перед обедом у вагончика остановился полицейский микроавтобус, в котором было восемь полицейских. Они выставили троих у входа в вагончик, остальные вошли в вагончик, где обедали Дьорк и Иорган. Борис, только подходил к вагончику, но увидев полицию, развернулся и ушел подальше от вагона. Полицейские проверили документы у Дьорка и Иоргана. После этого они начали оформлять протокол о покушении на частную собственность бюргера. Все попытки объяснить, что мотоцикл стоял под знаком, мешал работать, что его отодвинули, не причинив никакого вреда, эффекта не имели. Оформление протокола продолжалось и по решению суда бригаде могло грозить заключение на небольшой срок или крупный штраф. Дьорк связался шефом. Шеф договорился с руководителем полицейского патруля, перенести вопрос на следующий день в полицейский участок.
   На второй день дело было очень с большим трудом прекращено. Несмотря на то, что владелец мотоцикла нарушил правила парковки, но это не дает право трогать собственность, принадлежащую другому лицу. Необходимо было вызвать полицию, она приняла все меры, да еще и наказала собственника мотоцикла. В наших постсоветских понятиях, это даже не считалось нарушением. А ведь, по сути, у них правильнее. Если бы хозяин мотоцикла задержал работы, с него взыскали не только за нарушение правил парковки, но и ущерб фирме за время приостановки работ. Но самоуправство не допускается.

Глава 65

   Марек решил во второй половине июля поехать в отпуск. Хоть денег на строительство он так и не собрал, но на отпуск было нужно не очень много. С тысячей марок в кармане можно было месяц пожить обеспеченным человеком или богатым паном. А домом он решил немного позаниматься сам и если возникнет острая необходимость, возьмет на короткий срок себе помощника или сам пойдет в подсобники. На материалы денег надо не очень много.
   Но человек не может знать, что будет завтра, а тем более, послезавтра. Случилось так, что через неделю после своего отъезда в отпуск, двадцати семи лет от роду Марек, умер в своем доме в Польше. Вот такая короткая жизнь.
   Откуда и почему такое отношение к спиртному или наркотикам? Простая разболтанность и отсутствие тормозов? Недовольство собой в жизни или самой жизнью? Весь социалистический лагерь, во все времена не был социально благополучен и уровень жизни в нем был ниже развитых стран европейских стран, а пороки селятся в неблагополучной среде. Для ухода от постоянно давящих жизненных проблем северная часть его злоупотребляла спиртным, южная наркотиками. Развал социализма породил миграцию населения, а вместе с ним и пороков, резко увеличив число исковерканных судеб, выбил без войны многих молодых людей. Молодежь шла на самоуничтожение, не ощущая своей нужности в жизни и понимая, что весь интерес к ней заключается только как в объекте эксплуатации и как средство для чужого обогащения. При этом ни государство, ни работодатели не хотят, ни о ком заботится, готовы выкачивать из человека все, оставляя ему средства только на физиологию.
   Не принимая этих условий, они предпочитают откровенное безделье. Безделье удобно еще и тем, что не надо прилагать никаких усилий в труде за мизерную заработную плату. Дать нормальную зарплату не хотят другие. Чтобы раскрутить свое дело, свой бизнес, нужно еще больше борьбы и других качеств. Большинство молодежи к этому не просто не готовы, а не способны.
   Со смертью Марека положение Бориса изменилось. В августе Борису надо было платить за квартиру по триста марок вместе с албанцем. Причем деньги с него, еще при живом Мареке, они насилу выдирали. А тут по триста! Марек давно жил у этого хозяина, у него с ним были хорошие отношения и он решал с ним любые вопросы. Теперь главарем становился мутный албанец. Надо искать новую крышу над головой.
   Шеф тоже продолжал мудрить со сверхурочными оплатами за работу по субботам. У Бориса возникла мысль, что в конце работы он может кинуть и с зарплатой за месяц. С одной стороны он мог бы и вообще не взять Бориса на работу – это было бы для Бориса трагедией. С другой, если взял, зачем обманывать. На всякий случай Борис придумал противоядие, схема действий у него вызрела. Смысл ее в том, что нельзя работать до оговоренного срока в ноябре. Отъезд должен носить неожиданный характер, сразу после получения зарплаты за предпоследний месяц. Зарплата за прошедший месяц выплачивалась второго, третьего числа следующего месяца.

Глава 66

   Но с жильем задача была серьезнее. Уходить на другую квартиру некуда. Поиск квартиры, будучи нелегалом, более чем опасное. И тут Борис решил попытать счастья найти крышу над головой у хозяина Саши, который строил и в отстроенной части уже эксплуатировал пристанище для социально неустроенных лиц на Генрих Гейне штрассе. Звали этого молодого человека Константин, они были немного знакомы и поэтому оснований, для скованных отношений друг с другом, у них не было. В первую же свободную субботу Борис встретился с Константином. Не пытаясь ничего мудрить и темнить, он выложил ситуацию, в которую попал и попросил его помощи в жилье. Константин был вполне нормальным человеком и согласился.
   – У нас на третьем этаже, есть свободная комната. На этом этаже работы сейчас не идут и в ближайшие два-три месяца не будут, надо полностью закончить четвертый этаж. Там железная дверь на этаж, ключ от нее я дам. С оплатой мы решим так. Мне сто – двести марок не нужны. Мне нужно чтобы двигалась работа. Поэтому договоримся так, две – три субботы до трех четырех часов поработать добросовестно, вот и мы в расчете. Инструмент и материалы я обеспечу. – Изложил он свое видение вопроса. Только потом, сделав озабоченное лицо, добавил:
   – Тут есть еще одно важное обстоятельство, на которое надо идти сознательно, Борис, сейчас на этом этаже по соседству с пустующей комнатой живет одна молодая немка из панков. Мне ее направили социальные службы. Дело в том, что у нее хронический сифилис и поселить ее с основной армией ей подобных, я не могу. В принципе это не очень опасно, но пользоваться одним туалетом и душем нежелательно, поэтому в туалет и умываться лучше ходить на четвертый этаж.
   – Зовут ее Эльза, – продолжил Константин. – Живет она с собакой, не очень агрессивной, но и не ангельского характера зверь. Я ей скажу, чтобы она забирала пса на ночь в комнату, а не оставляла в коридоре. Пересекаться с ней вы не будете. Панки до половины дня спят, а потом болтаются до двух – трех часов ночи. Я скажу, чтобы она не мешала жить тебе и не лезла за деньгами. Денег ей не давать, ни под какие уговоры. Два – три жестких отказа и попытки прекратятся. Так что вы оба нуждаетесь и в крыше над головой, и в изоляции, у одной сифилис, у другого отсутствие документов. А полиция по ночам в нашем заведении дело не редкое, но это на четвертом этаже. Если все устраивает, то можешь переселяться хоть завтра. Охрану я на первое время предупрежу, ну а потом познакомитесь лично.
   Борис обрадовался и озаботился одновременно. С одной стороны вопрос с крышей над головой решился неожиданно просто и легко. С другой, это ужасное соседство. Будущее с албанцем не менее непонятно и опасно. Ну, ведь ходят же больные люди среди нас и в кафе, столовых, автоматах, транспорте. Другие люди лечат их в диспансерах, обследуют и контактируют постоянно и ничего, имеют здоровые семьи.
   Решено было свести до минимума всякое возможное пользование общими предметами, кроме дверной ручки на этаж. Поэтому выбор, после самых незначительных колебаний, выпал на предложенное Константином пристанище.

Глава 67

   К концу двадцатого века, социализм не просто стал разваливаться, а можно сказать рухнул, где тихо, где с кровью. Пошли межнациональные и межгосударственные конфликты в федерациях и разных государствах. Убедившись в несостоятельности обеспечения человеческого образа жизни при социализме. Результаты многолетнего труда миллионов, начали безбожно растаскиваться номенклатурой всех уровней. Народ этих стран кинулся в капитализм, в котором о своем народе еще помнили и жили в большем согласии с моралью и Богом. На фоне своих полуразвалившихся стран, жизнь в них казалась раем. Ну а в рай, не в ад, желающих хоть отбавляй. Приток стал настолько могуч, что возникла необходимость отсеивания прибывающей публики. Вот и пришлось срочно строить помещения для временного пребывания лиц, пока решится их судьба. А так как по меркам даже тех времен, жилище должно иметь помещение для сна, холодильник, плиту, душ, то условия жизни были хоть и тесноватые, но вполне сносные, для многих даже лучшие, чем те которые они имели на родине. Кроме того, давали деньги вполне достаточные на нормальное питание и бытовые нужды. Чего еще надо? Пусть решают твои проблемы и чем дольше, тем лучше. Откажут. А мы за это время наберемся опыта и подадим документы вновь, так тянули по году, а некоторые и больше. Еда поперек горла не становилась, а деньги у непьющих еще и подкапливались. Не ленивые, в это время находили подработку и нелегально зарабатывали.
   Меньше всего среди них было «русских», под это понятие шли все национальности бывшего союза. Видно немцы реально оценили угрозу перемещения двухсот восьмидесяти миллионного народа, больше чем население самой объединенной Германии в два раза. Они, как возможно надежнее, закрыли эту брешь. Поляки их соседи, сновали туда-сюда, как рабочие из пригородной зоны в мегаполисы. Ну а из Югославии, Румынии, Албании, Турции сюда не накатаешься. Кавказцев тоже совсем мало. Они еще раньше приспособились доить Украину и Россию и присосались к ним очень надежно и там им неплохо, несмотря на передряги. Официально они никогда не работали, а чем мутней вода, тем крупнее рыба им попадается. Тем более, что развести такой бардак в Германии им никто не позволит.
   Вот так и шла жизнь в этих азюлях, приютах для временного проживания. Кого-то депортировали, кому-то дали разрешение на временное проживание, до окончания военных конфликтов. Редко вид на жительство. Это удел принятых в страну евреев и их семей, прибывающих не стихийно, а организованным порядком.
   Есть еще одна категория, проживающая в азюлях – это панки. Эта молодежная гоп-компания, психология, которых не поддается взрослому и традиционному мышлению. Их образ жизни, сплошная тусовка, вызов всему окружающему и полное неприятие жизни по требованиям морали, аллергия на труд и учебу. Общение в кругу себе подобных и беспредельный эпатаж во всем, от раскраски до одежды. Соорудив на голове нечто разноцветное и невообразимое, обвешав себя побрякушками, они болтались толпами. В их компании входили бездомные собаки, которых они умудрялись раскрашивать, а на собачьих шеях повязывали косыночки. Для ночлега летом они захватывали пустующие здания, они раскрашивали их граффити. Эти дома, как пестрые утесы без окон, были видны издалека, а в проемах окон, как нечистая сила, кривляясь, высовывались такие же пестрые и орущие, их обитатели. Деньги они добывали у супермаркетов на доставке пустых тележек от места парковки машин к местам хранения тележек, извлекая из залогового монетоприемника по одной марке. Кроме того они попрошайничали, устраивали импровизированные платные концерты. Просили денег на корм для собак. А по вопросу выпить и закусить, не проблем. Зашел в супермаркет, чего-нибудь съел, пива банку открыл, выпил, пустую, положил на полку. Борис однажды задался целью и просто походя, насчитал на полках двадцать две пустых банки, не слабо. Публика эта всех полов и народов, объединенных одним желание противопоставить себя всему и всем, а главное не работать. Все они актеры, играют какую-то на их взгляд очень оригинальную, отличную от всех жизнь и обыгрывают себя в ней.
   Немцы в этих компаниях составляют основную массу, несмотря на довольно серьезные жизненные уклады. Дети немцев тоже выпадают из родных гнезд и пользуются свободой неодинаково. Некоторые проявляют интерес к ярким, играющим малопонятные роли панкам, попадают под их влияние, начинают сами играть и быстро становятся профессионалами, которых ничего в этой жизни не интересует. А там пиво, наркотики и полная деградация. Часто это дети вполне обеспеченных, нормальных родителей. Они разыскивают свое неудачное чадо, те опять уходят из дома. Так вот, чтобы хоть как-то опризорить этих молодых оболтусов, их социальная служба помещает их в эти азюли. Там они живут в своем кругу, по три – четыре человека в комнате. Их пытаются обучить каким-то специальностям. Полиция частенько проводит рейды в азюль, смотрят, как они живут, дружат ли с выпивкой и наркотиками. Выдергивают из их среды наркоманов на принудительное лечение и чтобы они не втягивали других. В общем, их воспитывают, платят им деньги, а они играют, все остальное им не нужно.
   Борис наблюдал за одной группой немецких панков, человек около двенадцати. Они играли в рыцарей средневековья. Пошили себе доспехи, надо сказать очень аккуратно и талантливо, ведь немцы все-таки. Достали где-то мечи, старинные ремни, шлемы разных видов. У предводителя был шлем с настоящими рогами, сделан очень искусно. Во дворе азюля был сооружен трон, длинный трапезный стол с лавками с двух сторон. За этим столом они восседали и решали проблемы рыцарства. Часа на три – четыре это воинство шло походом в центр Берлина на Александерплац и возле торгового центра «Кауфхоф» тешили публику своим видом и показательными сражениями. Деньги в сумки-торбы им кидали, на вечерний отдых после ратных подвигов хватало. Но однажды они переборщили, переиграли. На копья решили надеть человеческие головы, чтобы повергнуть в ужас публику. Мысль была принята то ли по пьянке, то ли под действием наркотиков. Той же ночью, на одном из кладбищ, были раскопаны свежие могилы и добыто что хотели. Потом полиция, следствие и неизвестный конец всего средневекового войска.
   Остальные жили более тихо. Поздно ночью они сползались в азюль после тусовок, вместе со своими питомцами. Собаки жили вместе с ними в комнатах и мочились на ковролин, как на мягкую травку. Ведь желающих вставать и выгуливать собак, не было. В общем, жили-были, ели-пили, на остальное все забили, тусовка без конца и начала.

Глава 68

   Решение было принято. Борис стал тайным обитателем азюля. Весь букет образа жизни его обитателей, от иждивенчества, паясничания в жизни, до сифилиса, был перед его глазами, во всей своей красе. Первые дни проходили так, Никаких лишних брожений по этажу после работы. Все санитарно-гигиенические процедуры, включая душ, на четвертом этаже. В комнате была вода, электроплита, приготовление пищи было возможно без выхода и контактов. Эльзы, когда он приходил с работы, конечно, не было.
   Часам к семи вечера Борис заканчивал все бытовые дела и укладывался спать. После полуночи приходила Эльза со своим зверем. Пес вспоминал о своей службе, чувствовал присутствие чужого и начинал громко басовито лаять. Эльза знала о Борисе и заставляла пса замолчать. Минут через двадцать – тридцать все затихало, а в четыре вставал Борис, собака устраивала короткую ораторию, потом снова затихала. Так проходил день за днем. Через неделю, ночью, после прихода соседки, в дверь Бориса негромко постучали.
   – Извините! – в дверях стояла Эльза, на заднем плане довольно крупная собака. – У меня к Вам просьба, не могли бы одолжить марок двадцать до следующих выходных?
   – Нет, – сухо ответил Борис. – У меня всего пять марок и проездной. Я денег здесь не держу. Поэтому дать просто не смогу.
   На следующей неделе попытка повторилась, правда планка опустилась до пяти марок. Получив не менее жесткий отказ, они прекратились.
   Однажды утром Борис встал как обычно на работу. Умываться он ходил на четвертый этаж. Все-таки в раковине для мытья посуды и продуктов, умываться не годится. Он подошел к двери, она открывалась наружу. Но в этот раз она была закрыта. Он слегка надавил на нее, она подалась, когда щель стала больше, он увидел лежащего у двери пса Эльзы. Вставать собаке явно не хотелось, а на работу идти надо. Борис решил не идти наверх умываться, надеясь, что собака уйдет от двери. Через полчаса он собрался выходить, время пришло. Собака и не думала покидать свой пост. Стараясь не делать резких движений, он стал плавно отжимать ее дверью. Когда дверь была отжата на расстояние достаточное для выхода, собака лежала как раз поперек выхода. Мало того, что надо было выйти, надо еще было закрыть дверь на ключ. Прикрыв дверь так, чтобы можно просунуть руку, Борис вставил ключ с наружной стороны двери. Собака лежала спокойно. Остались мелочи, выйти, перешагнуть через нее, закрыть дверь, повернуть ключ и уйти. Куда при этом может собака тяпнуть, за ногу или между ног, об этом думать не хотелось, да и некогда было. Слава Богу, все обошлось, собаке было лениво и Борис благополучно, вовремя добрался на работу.
   Время шло. Работы на четвертом этаже подходили к концу. Константин сказал, что ему надо срочно поселить большую группу обитателей. Для этого надо отселить Эльзу и Бориса. Эльза все равно должна идти на курс лечения. Бориса он перевел в бывшую душевую комнату, которая имела индивидуальный выход на черную лестницу. Константин дал ключи Борису, он стал владельцем автономного жилища. Ну, душевая и есть душевая, хоть ею добрый десяток лет не пользовались. Кабин нет, пол из старой плитки, уложенной с уклоном к люкам приемникам воды. Ну и естественно запах и остаточная сырость. Но все равно это было в радость, а особенно отдельный вход.

Глава 69

   Где-то неделю спустя после переселения Бориса в душевую, ему внезапно был дан второй «звонок» с того света. В пятницу, после работы он поехал по своим хозяйственным делам. Возвращался на метро и на ступеньках, когда он спускался, вдруг свет в глазах стал меркнуть, а ноги отказывались нести. Дотянув до ближайшей скамьи, он сел и начал глубоко дышать. Состояние дальше не ухудшалось, но и не улучшалось. Он посидел минут десять и решил потихоньку ехать на следующем поезде. Однако попытка встать не удалась, свет померк, он снова опустился на скамью. Посидев минут тридцать, он смог дойти и войти в вагон. Благополучно доехав две остановки, он вышел на своей, но сил опять хватило, чтобы только дойти до скамьи. Опять длительная отсидка, он выбрался на улицу. На улице стало чуть лучше, он добрался до кровати, чудом пройдя несколько сот метров. По приходу он выпил двойную дозу сердечного лекарства и лег на кровать выживать. Отпускало очень медленно. Хорошо, что суббота не рабочая. Пятничный вечер был очень тяжелым и Борис не был уверен, что проснется завтра утром. На всякий случай он написал две записки на русском и немецком языках, в которых указал адреса жены и Дьорка, чтобы если похоронят где-нибудь и как-нибудь, Дьорк смог бы ей показать и передать деньги. Но все обошлось, утром Борис проснулся, продолжил активное лечение и не менее интенсивное обдумывание своего будущего. Разум говорил, деньги – хорошо, выжить – лучше. Во дворе, в тени, тридцать жары плюс работа. Надо иметь очень крепкое здоровье, чтобы все это выдержать, а видимо здоровье Бориса уже не отвечало этим требованиям. К полувековому юбилею жизнь хорошо поучила и потрепала Бориса, а такая наука бесследно не проходит.
   Вот и все, что в двух словах сказал разум. Надо возвращаться живым, хоть с какими-то деньгами, а не доводить дело до ящика. Борис начал подготовку к отъезду. До отъезда ему предстояло попытаться выдрать из шефа деньги, которые он не доплатил ему за работу в сверхурочные. А это составляло сумму девятьсот двадцать марок, деньги немалые. План Бориса был прост. Он дорабатывает до конца месяца. В конце месяца просит шефа дать ему в счет зарплаты следующего месяца дополнительно еще одну тысячу двести марок для покупок дешевых товаров на летней распродаже и возможного подбора и покупки машины. Шеф знал о том, что он собирается покупать машину. Он написал подробный финансовый помесячный отчет, когда, где, за сколько сверхурочных часов недоплатил ему шеф девятьсот двадцать марок, а оставшиеся двести восемьдесят марок он отработает в начале месяца в течение четырех дней (по расчету три с половиной). День этот приходится как раз на второй день после зарплаты.
   Вот и настал последний день работы. Борис работал с Иорганом вдвоем, с утра приехал Райнер.
   – Все. Я сегодня работаю последний день, – объявил Борис Райнеру и протянул листок с расчетом.
   Борис и раньше пару раз говорил с Райнером, что нехорошо так поступать, недоплачивая ему половину за сверхурочные, ведь это для шефа не такие большие деньги, тем более при ежемесячной выплате. Теперь, когда Борис протянул ему расчет, Райнер внимательно прочитал его, но возразить было нечего. Все оказались в полном порядке, с указанием хронологии работы.
   – Борис, ты сейчас уйдешь или отработаешь день до конца? – спросил он.
   – Конечно, я отработаю, не буду же я срывать рабочий день Иоргану. Да и Вы все проверите, а вдруг где ошибся в расчете?
   Райнер уехал, но к концу работы приехал вновь и попытался вести переговоры:
   – Борис, останься, мы тебе поднимем зарплату до двенадцати марок в час, будем нормально оплачивать сверхурочные?
   – Да, а потом заберем от тебя месячную зарплату? Не верю! Что мешало Вам раньше нормально оплачивать сверхурочные часы, я просил об этом и шефа, и Вас?
   После непродолжительного разговора Борис вынес в мусорный контейнер изрядно подношенную рабочую одежду и обувь, давая понять, что разговор о работе закончен.
   Райнер понимающе попрощался, Иорган тоже, они пожали Борису руку и разъехались. То есть они остались порядочными людьми, не одобряющими попытку обмана шефом, не желали ничего плохого Борису.

Глава 70

   Выбор был сделан и с основной работой закончено. Константин предложил подработку в азюле, которая пришлась очень кстати. Надо было еще купить и оформить машину. Помня свой неудачный опыт с «Фордом», Борис выполнил все, что нужно сделать перед дальней дорогой и правильно оформил все документы. Все было сделано, как положено.
   На сей раз выбор пал на четвертую модель наших «Жигулей», из-за просторного закрытого салона и сравнительно недорогой эксплуатацией. Поиски привели к небольшой торговой фирме, на которую он приехал вместе Дьорком, из-за проблем с хорошим немецким. Однако немецкий оказался не нужен, фирмой правили выходцы из союза. Так что переводить пришлось Дьорку, а не наоборот. Из документов, настоящих с немецкими печатями и подписями следовало, что машине четыре года и у нее был один хозяин. Пробег около восьмидесяти тысяч километров, что нормально по немецким меркам. Использование Дьорка, как эксперта, тоже провалилось, так как немцы свято верят документам и печатям. Увы, это оказалось ложью. Машина явно эксплуатировалась семь лет и пробег у нее не семьдесят, а сто семьдесят тысяч километров. Перейдя на наш бензин, она через десять тысяч километров начала просить ремонта двигателя, что и было сделано, хорошо и качественно хоть не очень дорого. Так что, где наши – там и обман, защититься от которого невозможно. Это надо быть опытным волком, вроде Валеры из первой поездки, чтобы вычислить обман.
   А в реальной жизни они с Дьорком походили вокруг машины, посмотрели мотор и салон, завели, немного порычали мотором и пошли оформлять документы. После непродолжительной процедуры, Дьорк сел в «Вольво», а Борис пристроился на четверке сзади и они поехали к Дьорку. Борис договорился оставить до отъезда машину у отца Дьорка, который жил в своем коттедже неподалеку. У Дьорка был приятель, работавший в автохаусе, который посмотрел машину на стенде и подготовил ее к перегону. Дьорк в благодарность Борису за бесплатную помощь в строительстве гаража, взял все расходы по осмотру и подготовке машины на себя. Вот так были решены и эти проблемы.
   Осталось только решить вопрос с документами на возвращение для себя. Паспорт был с просроченной визой и являлся не документом, а источником неприятностей. Борис нашел здание посольства Украины в Германии и узнал часы приема. Пришел на прием.
   – Вы по какому вопросу? – Вежливо спросил служащий посольства Бориса.
   – У меня проблемы. Я потерял или у меня украли паспорт. А мне надо возвращаться домой. – Пояснил Борис.
   – Пройдите по коридору во вторую комнату направо. Там Вам зададут необходимые вопросы, заполните документы, для решения проблемы, – Направил чиновник.
   А вдруг все раскрутят, когда уехал, когда пришел, где был, что делал? От этих вопросов стало немного не по себе. Но голова всунута, а голова это главное, надо тащить и все остальное. Будь что будет, а возвращаться надо. Зашел в кабинет, тройка столов со стульями, в правой стене окошечко, в кабинете никого.
   – Здравствуйте! Меня направили к Вам. У меня пропал паспорт, а мне надо возвращаться. – Кратко объяснил Борис.
   – О пропаже паспорта заявляли в полицию или еще куда? – Спросил человек в окошке.
   – Нет. Я порядков не знаю и поэтому решил сразу обратиться к Вам. – Ответил Борис.
   – Понятно. – Неопределенно ответил человек в окошечке, не очень дружелюбно, но и без видимых отрицательных эмоций. – Заполните вот эти анкеты и через три дня придете. Деньги на проживание и место где жить есть?
   – Да. Через три дня приду. – Утвердительно ответил Борис.
   Он сел, заполнил анкеты. Слегка приврал, хотя даты вранья и причины им были обдуманы заранее, Получилась хоть полуправда, но логичная. Чиновник, посмотрев анкеты, сказал:
   – Придете через три дня в первой половине.
   Эти три дня Бориса напрягали. Идти в посольство было страшновато, вдруг раскрутят, а у него деньги, купил машину. По украинским критериям очень обеспеченный человек, вдруг захочется что-нибудь или все отобрать. Но выход был только один – идти.
   Тот же чиновник в окошечке спросил:
   – Как Ваша фамилия?
   – Калинкин Борис.
   Чиновник порылся в бумагах, нашел и посмотрел заключение:
   – Сейчас Вы пойдете в ближайший банк, справа от посольства через два дома, Заплатите вот на этот счет триста марок и принесете платежную квитанцию. Деньги у Вас есть?
   – Да. – Коротко ответил Борис.
   Через двадцать минут Борис протянул чиновнику в окошечко квитанцию об оплате. Чиновник выдал ему под роспись свидетельство о возвращении на Родину. Бумага по формату вдвое превосходила паспорт, была она одноразового пользования для проезда из Германии на Украину.
   Теперь для выезда сделано все и в течение семидесяти двух часов, он должен покинуть Германию. Выезд он наметил на вторую ночь после получения документов. В первый же день он отвез и погрузил все свои вещи в машину. В течение двух часов оформил машину на вывоз и получил транзитные номера. Никаких очередей и проволочек. Проверка на компьютере данных Бориса и машины, по части криминала и угона. Все. В течение получаса в мастерской, расположенной рядом, откатали новые металлические номера и выдали транзитный техпаспорт. Причем вся процедура стоила несколько марок, только за изготовление номеров.
   Выезд был намечен на ночь. Проехать ночью в сторону Польши было проще. Утром и днем немцы и поляки ездят в оба направления довольно интенсивно. В Польше значительно дешевле продукты и сигареты. Вывоз сигарет ограничен, а немцы в большинстве своем законопослушны, везут в разрешенном количестве, но ездят чаще. Машин на границе немного и через несколько минут Борис протянул польскому пограничнику свидетельство о возвращении на Родину. Поляк посмотрел его поставил штамп, протягивая назад, сказал:
   – Ну и жулик Вы, Борис. – И лукаво усмехнулся.
   За день Борис перемахнул Польшу и к вечеру подъехал к украинской границе. Он передремал в машине на заправке и очень ранним утром поехал на границу. Там машин бессчетное количество, на всю ширину дороги в четыре ряда. Мат висел в четыре этажа, но на скорость прохождения он не влиял. Водители говорят, что вчера днем очередь была в два раза больше. Между машин сновали шустрые мальчики, предлагали за сотню долларов быструю «проводку». Они, конечно, выполняли свое обещание, но соглашались немногие. Очередь она тоже вещь познавательная. Когда Борис уже днем подъезжал к шлагбауму, слева от него пришвартовали шикарный белый «Мерседес». В нем были три человека, два здоровенных детины, бандитского вида и какой-то мужичонка с неправильными, болезненными чертами лица. Перед самым выездом на пункт оформления, детина поменялся с ним местами. Когда мужичонка переходил на место водителя, Борис заметил, что одна рука у него скрючена, но немного действовала. Он тихо по прямой проехал метров десять и на вопрос таможенника на кого оформлять ввоз машины, детина ткнул пальцем на него. Таможенник суетно взял документы мужичонки и машины и побежал заполнять. Минут через десять он прибежал обратно, показал где расписаться, шлепнул штамп, получил сто долларов и пожелал счастливого пути.
   Потом он подошел к Борису, дал ему бланки и отправил заполнять. У Бориса на это ушло минут двадцать, минут пять ушло на сверку номеров документов и машины. Когда ставил штампы, не выдержал и сказал:
   – Да! Вот это тачку ребята отхватили. Приварят на ней не одну штуку зелени и растаможат, почти даром, «инвалиды» как-никак.
   И тут до Бориса дошло, что инвалид взят напрокат, потому что у него есть льгота на беспошлинное приобретение автомобиля, ведь государство у нас гуманное. Там же в очереди услышал, что появился новый мафиозный бизнес. Угоняют по согласию с хозяином престижную, дорогую машину. В Германии наша автомобильная мафия делает на нее липовые документы и по ним выезжают в Польшу, как бы на разовую поездку поляка или немца, которые нигде не фиксируются. В Польше перебивают на ней номера и делают новые документы на продажу и транзит, по которым течении двух суток выгоняют на Украину или в Россию. Дальше бывшему хозяину отдают четвертую или пятую часть стоимости, с тайной фотофиксацией передачи денег, он заявляет об угоне и получает страховку. Согласие достигается элементарным запугиванием, что если он поднимет шум раньше чем через три-четыре дня, машину все равно не найдут, у него и семьи будут серьезные неприятности, а также денег от них и страховки ему не видать как своих ушей. А на более весомую аргументацию у них тоже методика отработана. Делалось все под заказ. Сначала готовились документы, потом подыскивалась подходящая машина, интернациональный синдикат начинал работать.
   Один ведет переговоры с хозяином, другие перегоняют машину в Польшу, третьи перебивают номера и если надо перекрашивают, четвертые перегоняют к нам. Пятые дают деньги хозяину за молчание, он запуган, завязан деньгами и ничего сказать не может, потому что ему светит соучастие. Все проворачивается очень подготовлено, быстро, так что хозяину машины ничего не остается, как принять навязанные правила игры. Те, кто вел переговоры, не угоняли. Факт переговоров был бездоказательным, они велись один на один. Все были мастера своего криминального дела. Костоломы до особого указания отсиживались в тени.
   Хозяину угнанной машины было проще спустя три – четыре дня заявить о пропаже и получить страховку и что-то от угонщиков, чем потерять все и ждать, когда следствие найдет следы, которые найти и доказать практически невозможно. С появлением на просторах СНГ новых очень богатых людей таких угонов становилось все больше. Законы криминального бизнеса, такие как у обычного, спрос рождает предложение.
   Во второй половине дня Борис выдвинулся с границы в дальнейший путь. Ехал он по возможности. Начинал чувствовать, что глаза закрываются, останавливался, дремал двадцать-тридцать минут и уже немного отдохнув, проезжал еще сколько-то километров. Благо день был на дворе. А вообще-то на дороге вечером и по ночам пошаливали разбойнички. Они нападали на водителей, грабили. Поэтому по ночам останавливаться, где попало, не рекомендовали. Даже где-то через сотню километров ночью выставляли ночные милицейские посты, которые регистрировали все проходящие машины и сообщали на следующий пост по дороге. Уже где-то около полуночи Борис остановился на одном из постов.
   – Откуда путь держите. – Вполне спокойно и дружелюбно спросил капитан, глядя на бумажные транзитные номера, полученные на украинской границе.
   – Из Германии. – В тон ему ответил Борис, не видя в милиционере признаков заинтересованности и агрессии, что встречается нечасто.
   – Долго там были? – Полюбопытствовал он.
   – Да месяц с небольшим, по частному приглашению. – Приврал Борис.
   – А я по Вашему виду подумал, что Вы были там где-то, как минимум полгода. – Сказал капитан.
   Борис подумал, вот чутье! Ведь точно полгода и пятнадцать дней завтра будет.
   – Сколько времени едете? – Спросил капитан.
   – Позавчера в ночь выехал. – Ответил правду Борис.
   – Я бы Вам рекомендовал поспать возле нашего поста. Ведь ехать Вам еще далеко.
   – Да, около шестисот километров.
   – Отдохните несколько часов, я даже настаиваю на этом. До рассвета далеко, а до следующего поста сотка. Ночью это твердых полтора часа.
   – Хорошо. Я воспользуюсь Вашим советом. Тем более, что не часто встретишь таких доброжелательных постовых.
   – Ну, что поделаешь, каждый отвечает за себя и свои поступки. Кроме того, у всех жизнь разная, начальство разное. При собачьей жизни, каждый может начать кусаться и звереть.
   – Да. Это верно, – закончил разговор Борис, сел в машину, отъехав метров пятнадцать, припарковался на обочине.
   На сей раз, он спал часа три. Проснулся, конечно, не отдохнувшим, разбитым, но глаза не так закрывались. Он подошел к капитану и сказал, что поедет дальше. Тот передал информацию о выезде на следующий пост, они попрощались. Так благополучно до наступления темноты он доехал до дома. Еще целых два последующих дня он ходил с красными, как у кролика глазами и лицом, которое по цвету и по виду напоминало все что угодно, но только не лицо. Две тысячи километров плюс две границы за двое с половиной суток, это нагрузка. Слава Богу, она была позади.

Глава 71

   Параллельно трудовой деятельности Борис вошел в сферу правовых отношений двух суверенных, независимых государств, по вопросам гражданства. Во как круто завернуто! Ситуация в реальности была не менее крутой.
   Начал Борис со звонка в посольство России на Украине. Узнал номер телефона в Киеве и начал звонить. Через недельку систематических попыток дозвонился. На другом конце провода, женский голос, особенно не пожелал вникать в мотивы такого важного поступка. Сотрудница не стала уточнять, какое отношение имеет звонящий к России, как попал человек на Украину, насколько добровольно, где его корни и родственные связи. Собеседница пресекла ненужные пояснения и задала один вопрос:
   – Вы гражданин Украины по паспорту?
   – Да, – ответил Борис.
   – Так вот. Для того, чтобы начать разговор о гражданстве России, Вы должны выйти из гражданства Украины. Двойное гражданство не допускается, – отрезала собеседница, не желая вдаваться в основания для вхождения и самого процесса вхождения в новое гражданство. – Для ведения разговоров дальше, надо решить этот основной вопрос. Решите! Звоните!
   Раньше просто было. Сломали шпагу над головой на площади, вот ты и не гражданин. Государственная шпага сломана, государство тебя больше не защищает и лишает тебя прав своих подданных. Но со временем это упрощенчество ликвидировано и все стало процедурой. Лишить гражданства и наделить им, может только президент страны – лично! До президента далеко и сложно. Надо подготовить кучу документов, заплатить сбор за процедуру и год ждать. Борис все оформил, согласовал с «компетентными органами». Теперь осталось заплатить. Заплатить пришлось годовую зарплату среднеоплачиваемого работника, как будто он невидимый будет ежедневно таскать его документы по кабинетам и инстанциям. Хорошо хоть деньги после Германии были, а так где же взять столько денег? Вот и живи со своей мечтой о возвращении на Родину. Забивай людям голову о своих правах и основаниях для возвращения назад.
   Мечты – это права, неподкрепленные деньгами.
   Вот документы пошли. Шли они долго и трудно. Год прошел, они где-то ходят и вот к полутора годам, при очередном звонке в ОВиР, выясняется, пришел ответ. Прошение удовлетворено выход из гражданства оформлен. Хоть Борис так и не смог стать патриотом Украины, но когда он стал человеком без гражданства, ему стало не по себе. Его вызвали в ОВиР, изъяли паспорт со штампом «Украина» на старом союзном бланке, а взамен дали кусочек картона с фотографией, фамилией, датой и местом рождения. В строчке гражданство прочерк. Называлось это произведение полиграфического искусства, вид на жительство. Примерно, как у освобожденного зека справка об освобождении. Так Борис стал космополитом. То бишь, ничьим.
   Жена взволнованно и возбужденно говорила:
   – Ты что творишь, Калинкин? Зачем тебе все это надо? Ты можешь внятно хотя бы мне объяснить?
   – Боюсь, что ты меня не поймешь, да и скорее всего так. Подожди, наберись терпения, хоть это и не быстрое дело.
   Она смотрела на него с раздражением и сожалением одновременно, мол поехала у мужика крыша. Девушка без паспорта. Так зеку и девушке паспорт дадут, а этот старый дурак чего задумал. У друзей был примерно такой же ход мыслей.
   Начни им объяснять свои планы, про Россию, Питер, это только бы утвердило диагноз. В то же время Борис понимал, что без российского гражданства, его планы болтовня и в лучшем случае он мог бы съездить в Россию гастарбайтером, но насколько востребованным в таком возрасте, это большой вопрос? А это еще более бесправное положение, чем в Германии и совсем мизерные деньги. В Германии честность и порядочность работодателей на порядок выше, да и то попытки слегка подкинуть были. Тут же можно рассчитывать на «кидок» по полной программе и родной язык не поможет.
   Ведь надо было жить, а это не только патриотизм и преданность Родине, но и возможность кормить себя, семью, что подразумевает нормальную работу и достойную зарплату. Без паспорта, прописки и наличия нормальных документов – это утопия. Значит, надо сначала решить эти проблемы, а потом выдвигаться в Россию. Борис прекрасно понимал, какую кашу он заварил, но поворачивать назад, не хотел и не мог. Надо было двигать дело дальше. Ну, дальше было примерно тоже, но только вид с другого бока. Но тут неожиданное везение. В Харькове открывают консульство России. Борис пошел в него, получил очередной перечень документов, собрав и сдав которые, через год он может быть получит гражданство. А если нет? Больше всего Борис боялся от жены этого вопроса, потому что объяснить ей что-нибудь внятное он не мог. Все люди на Земле чьи-то, а он ничей. Не от мира сего, тогда, простите, от какого? Старый придурок с картонкой на руках. Да, подумать было о чем.
   Только чего думать, прыгать надо. Думать надо было раньше, а теперь допрыгался. Раньше это представлялось проще, а точнее совсем просто. Там вышел, там вошел. И каждый этап казался легче другого. Выход только один, вперед по длинному, темному бюрократическому тоннелю. Опять сбор документов, справок, копий. Где-то с четвертой попытки, работник консульства, тщательно посмотрев их в который раз, делает несколько незначительных замечаний, назначает дату сдачи через две недели. За два дня до назначенного срока, Бориса, на абсолютно пустой трех полосной односторонней дороге, догоняет и сбивает на небольшой скорости легковой автомобиль. Борис перелетает через правое крыло и сильно ударяется ногой об бордюр. Нога очень опухает и болит. Два дня он ее активно лечит, чтобы попасть на сдачу документов. Ведь срок есть срок, если его пропустить может, закончится срок годности отдельных документов, а потом обновляй их трать время.
   В установленный день он, едва приступая на ногу, поехал в консульство. Приехал, объяснил милиционеру к кому, по какому вопросу приехал. Милиционер позвонил в отдел, где ему сказали, что этот сотрудник неделю назад навсегда уехал в Россию. Положение хуже некуда. Борис попросил милиционера связать его с кем-то из руководства. Где-то минут через двадцать он приковылял к вице-консулу. Он запомнил эту женщину на всю жизнь. Она посмотрела документы, взяла бланк консульства, быстро написала шесть пунктов и сказала:
   – Мне, конечно, не совсем понятно, почему наш сотрудник пустил Вас по такому длинному пути, но его сейчас нет и спросить не у кого. А вообще-то Вы имеете шесть пунктов прав упрощенного получения гражданства. Вы можете сейчас заплатить эквивалент девяти долларам, мы выдадим справку о приобретении гражданства России. А так как ходить Вам сейчас тяжело, сколько еще будет болеть нога неизвестно, поэтому справку мы выдадим Вам минут через тридцать.
   Вот так неожиданно закончились его многолетние мытарства с гражданством, но это было относительно легким периодом. С паспортом все равно возникла канитель. Бланков паспортов не было изготовлено. У людей были старые союзные паспорта. На украинских стоял штамп «Украина». В российские паспорта вклеивался вкладыш. Ну, а у Бориса три бумажки на руках, уже не зек, а рецидивист какой-то, вид на жительство, одна справка на выход, другая на приобретение гражданства. И длилось это не много, не мало, еще два года. Так что, если кто скажет, что решить проблему переезда и получения документов легко и просто, то либо он врет, либо у него мешок денег и сам он никогда он этим не занимался. Еще в начале своих занятий он по объявлению вышел на фирму оказывающие юридические услуги по этому вопросу, они запросили две тысячи американских рублей. Не исключено, что они делали липовые документы уж больно нереальные сроки изготовления, всего полгода. Получается, что они ногами открывали дверь к двум президентам, это было маловероятно. А вот, что это была липа с участием работников соответствующих органов, очень на то похоже.

Глава 72

   Сергей вновь убедился в справедливости хода мыслей Вахтанга Георгиевича и Ларисы. При всей их человеческой разницы, мыслили они почти одинаково и никаких споров и расхождений во мнениях не имели. Перед выборами район был оклеен плакатами с кандидатами, как доска объявлений. Столбы, стены, подъезды, все, куда мог упасть взгляд человека, навязывало ему либо открытое доброе лицо, либо не могущего оторваться на минуту от своих дел трудолюбивого и справедливого работника. Так как Сергей был кандидатурой утвержденной и одобренной администрацией района, над его плакатом тоже потрудились специалисты по людским душам. Они решили крупного портрета не делать, чтобы не раздражать и не отвращать электорат от кавказской внешности. Его изобразили средним планом с газетой «Мой район» в руках, у входа в здание администрации. Ну а в тексте были описаны все его дела, от помощи мальчонке, до критических статей в газете. Уделено место и активности в решении районных проблем. Фотография дополняла текст, изобразив его этаким неугомонным общественником, спешащим делать добро району и людям на очередном заседании. Плакат призывал повысить его возможности, избрав его депутатом в районный совет.
   К тому времени он уже познакомился и начал приближаться к редактору районной газеты и районному архитектору. Вахтанг Георгиевич придал знакомству с архитектором более доверительный и близкий характер, совместным ужином в ресторане втроем. О комиссии пока не говорили, занимались вопросами создания новой дружбы. Сотрудничество, а тем более формы, цели, детали и выгоды, оставлены на будущие времена. Пока надо было пить, гулять, веселиться, улыбаться и стараться понравиться. Надо сначала пройти выборы.
   Дома, в которых он должен был избираться, пестрели от его плакатов. Дворник Валя, то ли в благодарность, толи по чьему-то указанию, регулярно срывала и уничтожала плакаты конкурентов. Так что у Сергея образовалась рекламная монополия. О нем уже не знали только малые дети. В лицо его знали немногие, имиджмейкеры позаботились при оформлении плаката, но фамилия была на слуху. Естественно его избрали, причем в первом же туре. Перед ним открывалась новая жизнь, он становился аппаратчиком. После поздравления председателя районной избирательной комиссии, глава администрации вручил ему депутатский значок и удостоверение. Он пригласил его на беседу.
   – Еще раз поздравляю Вас, Сергей Васильевич, с избранием. Надеюсь, что мы найдем общий язык в нашей совместной работе, пусть она будет плодотворной для обеих сторон. – Произнес традиционное и много смысловое вступление в беседе, глава.
   – Спасибо, – поблагодарил Сергей и так же в тон добавил, – я тоже приложу все усилия, чтобы оправдать Ваше доверие, ведь именно в нем лежит основа моего избрания.
   – Ну вот и хорошо, что мы начали со взаимопонимания, – продолжил глава администрации. – Где бы Вам хотелось работать, так сказать, что Вам по душе?
   – Я буду работать там, куда Вы меня направите, – сказал Сергей, выразив готовность принять любое решение руководства. – Но вообще по прошлой жизни я был занят в строительстве. Хоть там никаких особых высот не достиг, но все равно оно мне более знакомо. Я не говорю о громадных и сложных объектах, а так более мелкие архитектурные формы, площадки, благоустройство.
   – Ну, огромными, сложными объектами район впрямую не занимается, а по второй части Вашего применения я переговорю с районным архитектором. Если он согласует Вас, как кандидатуру, подберем Вам должность, место работы и круг обязанностей. Да, да, обязанностей, депутат, не вольный казак, должен работать на благо района, на выполнение задач, поставленных городской и районной администрацией. Это раньше Вы могли всё критиковать, всего требовать на заседании комиссии и в газете, – лукаво усмехнулся он, – а теперь надо выполнять, что Вам говорят и даже больше. От этого зависят, Ваша дальнейшая жизнь, карьера и то, как Вы впишетесь в новую для Вас структуру. Надеюсь, что Вы все поймете правильно. Мы Вас защитим, не обидим, не отдадим на съедение, но и Вы должны давать отдачу за авансированное доверие.
   – Я постараюсь. – Коротко ответил Сергей, хотя толком так и не понял, что конкретно стоит за этими общими фразами и о какой отдаче идет речь. Ладно, разберусь потом, подумал он.
   – Считаю, что наш разговор помог достичь полного взаимопонимания. Я переговорю с архитектором, надеюсь, он возьмет Вас в свою команду. Вам об сообщат. Если возникнут разногласия, Вас вызовут ко мне и мы вместе подумаем о Вашем будущем. Всего Вам доброго! Успехов! – Поднялся глава администрации, давая понять, что беседа закончена.

Глава 73

   Итак, депутат районного совета Сергей Васильевич Маликов, в первый раз за всю свою жизнь вышел на работу на государство. И не просто работать, а сразу руководить. Да и должность немаленькая, учитывая, на судьбы скольких людей, он может косвенно влиять, принимая свои решения и облекая в пелену общественного мнения. Влиять на решения он может, а отвечать за них не будет, ведь решила комиссия. Позиция общественной безответственности отлично отработанная десятилетиями советской власти, легко проехала структурные перестройки и все передряги. Лучшей системы для бардака не придумаешь ни при каком «…изме», начиная с первобытно общинного строя. Ведь решила община, а вождь исполнитель. Ну и что же, что единолично правит, ну и что же, что тиран, но ведь делает это от имени и во благо.
   На следующее утро Сергей вместе с районным архитектором зашли в кабинет председателя комиссии. Михаил Николаевич изобразил на лице неподдельную радость от встречи и с вытянутыми руками вышел навстречу.
   – Наслышан, наслышан! Ну что же, дорогой коллега, надеюсь, что Ваше появление добавит творческого задора и наши дела пойдут лучше и быстрее. Вдвоем мы с Вами сможем в два раза быстрее преображать и делать наш район красивее, удобнее для его жителей, не так ли, если не ошибаюсь, Сергей Васильевич! – Произнес заготовленный пламенный монолог Михаил Николаевич.
   – Будем знакомы, Михаил Николаевич! – Вежливо и вполне дружелюбно, но без излишнего пафоса, сказал Сергей. – Но я, как человек новый, воздержусь от обещаний. Работа покажет, а вдруг придусь не ко двору? Поживем, поработаем, увидим, на что я сгожусь. – Так же спокойно, с некоторой ноткой застенчивости, закончил свою часть церемонии Сергей.
   Главному архитектору манера и слова Сергея понравились больше и он решил сразу расставить точки над и, дав понять, что подминать Сергея не следует.
   – Вот так-то, уважаемый Михаил Николаевич, хоть Ваша речь о делах была и пламенной, но в реальности Вы немного увлеклись в рассуждениях о скорости и качестве, а по поводу красоты вообще хватили, сколько от Вас было предложений по благоустройству района – ноль. Только с трудом продавливали через комиссию решения о гаражах и местах стоянки. Я говорю Вам обоим, что Ваша комиссия должна работать по-другому, с инициативой, а не только для решения вопросов размещения гаражей для инвалидов во дворах района и изредка магазинчиков. Да и эти решения принимаются нехотя, пока люди не пойдут к руководству администрации. Так вот что уважаемые, впрягайтесь вдвоем и добивайтесь, чтобы слова не были лозунгами, а стали реальностью. Вот так, Сергей Васильевич, это и Вас касается и у нас троих секретов быть не должно. Мы должны делать одно дело и все за него отвечать. Извините, что я вынужден знакомство совместить с вводным анализом состояния дел. Тем более, что Ваши слова Сергей Васильевич, мне больше импонируют, они живые, а не заученные штампы. Ваше прошлое говорит, что Вы человек дела. Глава администрации, направляя Вас на работу в комиссию, выразил мнение, что Ваш приход благотворительно отразится на её работе, а он не так часто раздает авансы. Надо постараться оправдать доверие. Ну а результаты посмотрим.
   Весь начальственный антураж с Михаила Николаевича мигом слетел и перед Сергеем стоял другой человек. Не молодой, не старый, лысоватый, без признаков энергичности в глазах, средний костюм, галстук, очки. Одним словом, серый бюрократ с неопределенным, наверняка не высоким коэффициентом полезного действия. Вероятнее всего не себе, не людям. Не удивительно, что его не любит начальство. Нудьга и рутина. На все инициативы сначала жесткий отказ, потом под письменным давлением начальства неохотное соглашательство и исполнение. Такого и выгнать не за что и держать тоскливо. Но это даже и хорошо, подумал Сергей. Такой работать не будет, но и мешать не будет.
   Затем они уже втроем двинулись в проектное бюро. Руководил им Семен Львович Миркин. Тридцати трех лет от роду. На работу пришел недавно. Инициативный, активный, перспективный. В комиссию не попал, потому что не был депутатом, а по сему, гласом общественности быть не мог. Приехал недавно и к нему только начали присматриваться. Он по этому поводу сильно не страдал, а быстро вникал во все стороны своей должности, ее особенности и надо сказать весьма успешно. С его умом и хваткой он быстро уловил, где, что и как можно иметь.
   – Семен Львович! – Весело представился он протягивая руку Сергею.
   – Сергей Васильевич! – Также просто ответил Сергей.
   Если ты Сергей, то я не еврей, подумал Семен и улыбнулся своему мысленному каламбуру. Сергей тоже с интересом взглянул на него. В мыслях пронеслось, что этот мужичок не из простых, стоит внимания. Энергичный шустрый человечек с внимательными глазами, следящий за реакцией на все произносимые слова.
   – Вот я хочу два слова сказать Вам о Семене Львовиче, – представил его Сергею главный архитектор, – работает у нас неполный год, но уже успел показать себя хорошим руководителем и исполнителем. Понимает все без лишних слов. Надеюсь, что и между Вами будет взаимопонимание.
   – Для взаимопонимания не так уж много нужно, – засмеялся Семен Львович. – Во-первых, понимание, во-вторых, взаимность, то есть общее направление мыслей. Если о работе, то это работа в одном направлении и совпадение целей.
   Ему явно хотелось услышать, как приход Сергея скажется на его самостоятельности. Председатель ему не только сильно не докучал, но и не был в курсе его дел. Семен Львович только нащупал нишу, готовить разрешения под устройство асфальтированных площадок под автостоянки, с последующей установкой на них гаражей, а так же изредка размещал небольшие торговые павильончики и маленькие магазины.
   Делал он это не нахально, не привлекая внимание властей и не создавая для себя опасных ситуаций. Продумал и внедрил схему ухода от официальной платы за разрешения и оформления с использованием инвалидов войны и труда, заслуженных пенсионеров и прочих льготников. Он прекрасно понимал, что государство с этим лукавит. Ну не нужны в большинстве своем нищим льготникам эти льготы, не по карману, да и не для чего. Поэтому он объяснял, очередному толстосуму, что его цель реальная, но для этого надо такого необеспеченного человека, дать ему немного денег и Семен Львович скажет, как и куда надо повести этого почетного человека для быстрого решения вопроса. За ним же Семеном Львовичем, вообще дело стоять не будет. Деньги? Что Вы! Только в обмен на документы. Клиенты не были редкостью, он имел регулярную добавку к зарплате руководителя бюро. Естественно он не хотел, чтобы в это входили новые люди.
   Своим быстрым умом он уже понял, что обойти этого Сергея, скорее всего не удастся. Значит надо делить процесс на два этапа разрешительный и подготовительный. Первый этап отдать Сергею, второй оставить при себе. Все равно затраты лягут на заказчиков. Будет стоить все дороже, а что у нас сейчас дешевеет? Зато вдвоем можно пойти с делами дальше. Можно выйти на прямые услуги населению, минуя титулованных льготников. Услуги конечно платные, можно создать хозрасчетное бюро. А там где хозрасчет, там и наличный расчет. Дальше и до частного малого предприятия рукой подать. Стоп. Воображение разыгралось. Уж больно ты шустер Миркин, давай лучше шажками, но к цели, а не прыжками в стороны заниматься.

Глава 74

   Тем более, что Семен Львович немного уже попрыгал, обошлось, значит не надо таскать Бога за бороду, а то и прогневить недолго. Закончил он в 1987 году институт железнодорожного транспорта в Ленинграде. Проработал пять лет на строительстве железных дорог. Дорос до начальника участка. Тут начался период распада всего и строительство прекратилось. Перешел на эксплуатацию, хоть меньшие, но все-таки стабильные деньги. Быстро дорос до начальника, вполне приличной товарной станции. Оборот вагонов большой, зарплата не очень.
   До Бога высоко, до начальства далеко, а бардак вот он рядом. Снуют туда, сюда вагончики, контейнеры цистерны. В них добра на десятки, сотни тысяч. Каждый день по службам сотни номеров вагонов, неведомо, где находящихся или пропавших вообще. Кто будет искать, где они? Службы поиска распадаются, рабочие на сортировках работают недолго. Бегают с места на место в поисках денег. Вода была достаточно, мутная и в ней можно было ловить рыбу.
   Увести вагон – не задача. Но ведь содержимое надо и сбыть, вагон не машина, враз не продашь. Продукты недолго сохраняются, бытовая техника оставляет много следов, вагон шмоток – вагон проблем. Задача упорно сидела в мозгу и искала своего решения. И тут он решил поговорить на эту тему со своим приятелем и собратом по крови Шапиро Борисом Моисеевичем. Он работал директором нефтебазы и имел частые контакты со станцией. То зимой никак мазут не могут слить из-за морозов, то еще какая-то напасть и вагоны попадали на сверхнормативный простой, а это штрафы и скандалы. Они помогали друг другу разруливать ситуации. Были почти в дружеских отношениях. За многие годы работы, а Борису Моисеевичу было за сорок, он оброс связями и с началом смуты вообще начал жить вольготно. К нему шли все, от властей до жулья всех мастей с просьбами предложениями и проектами. Он никогда не заглатывал наживку сразу, какой бы соблазнительной и вкусной она не была. Он почти всегда равнодушно выслушивал, не критиковал и не одобрял, оценивал свою роль и опасность для себя. Его правилом было выслушать и если это не могло быть принято, после двух – трех вопросов тема отклонялась с предложением поискать себе другого компаньона. Если тема представляла интерес, он все равно эмоций не проявлял, чем больше была заинтересованность в его участии, тем холоднее и неопределеннее он становился. Он ничего не обещал и не обнадеживал, вяло говорил, что на досуге подумает и назначал новую встречу через неделю. По мелочам он в дела не влезал. По всем вопросам сначала советовался со своим главным бухгалтером Марком Михайловичем Эпштейном. Это был пятидесяти гений от бухгалтерии, в его фамилии всего две неправильные буквы. За двадцать лет работы прошли сотни проверок плановых и целевых, но результаты только мелочевка не достойная серьезного внимания. Но вот главбух начал серьезно говорить об эмиграции. Через год он должен выехать в Германию. Борис Моисеевич тоже озаботился этим вопросом. Дети подрастают, надо дать нормальное образование и иметь спокойную жизнь, а не заниматься хождением по канату. К тому же без такого главного бухгалтера, как Марк Михайлович, он смысла в дальнейшей работе не видел. Марк Михайлович всегда брал два-три дня право на обдумывание любой операции, после чего раскладывал четкий порядок ее проведения и перечень оформляемых документов. Делал экономический расчет смысла и долей всех участников и себя не забывал при этом. Он не был альтруистом, но не тянул одеяло на себя. Их доли с Борисом Моисеевичем были почти одинаковые, но все оформлял и за все отвечал Марк Михайлович. От предложений отказывался очень редко, но уж если отказывался, то очень убедительно это мотивировал. Он продумывал все детали, как покрепче связать руки и язык компаньону, чтобы тот не начал качать деньги и у него не возникла возможность выскочить сухим из воды. Равная, еще лучше большая ответственность компаньона, а как же ведь он предлагает.
   После такой проработки, на следующей встрече Борис Моисеевич с прежним независимым видом, как бы невзначай спрашивал, чтобы компаньон хотел иметь с этой сделки. Услышав разумную цифру он продолжал зондировку, в противном случае он прекращал все беседы и вежливо отправлял автора предложения не солоно хлебавши. Если разговор шел в нужном русле, он говорил, какими документами это мероприятие должно быть оформлено и что должны подписать стороны, чтобы ответственность была обоюдной. В случае согласия все проделывалось быстро и без кидков.
   Борис Моисеевич, уже как-то намекал, Семену Львовичу о том, что у того есть вполне реальные шансы неплохо заработать с минимальным риском для себя.
   Но в это время Семен Львович только занял свой пост, не знал многих деталей и не был готов к разговору. Теперь же через год работы он понял, что разговор имеет смысл. Так эти переговоры созрели. Предложение стало, чуть ли не обоюдным. На нефтебазу ежедневно приходили две – четыре цистерны с бензином. Редкий день был пустым. Емкости для приемки и хранения были огромными. Ежедневный отпуск топлива тоже был непрерывный, бензовозы заходили один за другим. Автопредприятия, имеющие свои заправки, заправки общего пользования на дорогах и в городе, только успевали подвозить бензин. Количество автомобилей резко возросло. Дело доходило до того, что возникали перебои с бензином. Тогда на нефтебазу ехало всякое начальство, включая, милицейское просило отгрузить бензовоз на свое доверенное предприятие, чтобы не испытывать дефицита. Борис Моисеевич все вопросы решал и всегда держал небольшой запас для нужных людей.
   В хозяйстве Бориса Моисеевича был маневровый тепловоз, который осуществлял перестановку, подачу и уборку цистерн со станции на нефтебазу и обратно. Вся операция по сливу цистерны могла занять, не болеет двух часов. Пустая цистерна ничем внешне не отличается от полной и если из состава цистерн идущего полностью в пункт назначения в определенном порядке номеров, отцепить группу цистерн и одну из них не крайнюю слить, это обнаружится только в пункте получения. Ну а теперь позади две с лишним тысячи километров, не менее двух десятков стаций и столько же других мест остановки и отстоя состава, попробуй, найди. Кроме того, нет никакой гарантии, что это не произошло на нефтеперегонном заводе при заполнении цистерн, умышленно или по халатности. Заявишь в органы, тебя в первую очередь начнут трясти. А на заводе тоже далеко не все идеально. Проще гарантировать допоставку и снять вопрос, списав бензин на убытки. Что такое цистерна – чепуха, вот если вскроется переработка левой нефти – это серьезней будет, там на солидные деньги попадешь, чтобы закрыть дело. Тут же халатность при отгрузке, выговор и точка.
   Расчет был идеальным, Семен Львович обеспечил двухчасовое окно, за которое из состава с бензином было отцеплено пять цистерн, доставлены на нефтебазу, одна из них слита и в том же порядке все пять цистерн вернулись на прежнее место. Причем была предусмотрена такая деталь, что забирал цистерны на станции один машинист маневрового тепловоза, ставил назад другой. После этого состав ушел по маршруту по тем же документам. Через месяц бензин был реализован и каждый из четырех участников по нескольку десятков тысяч долларов, а хозяин заправок на десятку больше. Два месяца Семен Львович начинал утро с просмотра списка пропавших вагонов и грузов, но об этом эпизоде нигде даже не упоминалось.

Глава 75

   Примерно через месяц, Семен Львович встретился с Борисом Моисеевичем. Они вышли на улицу и Борис Моисеевич предложил:
   – Давай сейчас бросим все наши трудовые подвиги и поговорим о жизни. Может быть исправим друг друга, может, укрепим в своих решениях и планах. Поехали ко мне на дачу. У меня там никого, ни дома, ни в округе. Посидим. Поговорим.
   – А почему бы и нет, – поддержал Семен Львович. – Ведь в этой жизни опасно с кем-либо делиться, сдадут от зависти и глазом не моргнут.
   Через полчаса они были на даче. Место очень красивое, уединенное. Они были очень хорошо расположены друг к другу. Последнее совместное дело, еще больше связало их. В тоже время они чувствовали себя, как подельники, ведь дело было, мягко говоря, не стерильное, а значит, вымазались они об него. Им обоим требовался выпуск пара, который на сторону не выпустишь. Они выпили для раскрепощения по рюмке коньяку и Борис Моисеевич мягко начал:
   – Семен! Можно я тебя так буду называть, да и ты тоже обращайся ко мне по имени, без церемоний. Думаю, что выражу общее мнение, что мы оба так думаем, что мы вывозились в каком-то уголовном дерьме. Не так ли?
   – Да, Борис, меня эта мысль тоже преследует, не скрою. Я почти постоянно думаю об этом, – согласился Семен. – Иногда с оправданием своего поступка, иногда с ужасом, думая о том, что нами сделано и не столько из страха что поймают, а просто о своих сорванных нравственных тормозах. Я и вдруг дошел до этого. Очень многие люди живут хуже нас и не срываются.
   – Вот что я скажу, наши нравственные шатания от совкового воспитания. Нам все время говорили, трогать чужое и государственное нельзя, табу. Своего же не хрена не было и что же, спрашивается, можно было трогать, только свою трогательно низкую зарплату, на которую по-человечески жить и тратить нельзя, только трогать. А вокруг все общественное, ничье и чужое одновременно. Нам старательно вдолбили это в голову, сами же под демократическим соусом изменили правила игры. Сказали, что можно, но не все и не всем. Только талантливым предпринимателям и преуспевающим бизнесменам. Им можно доверить деньги, отрасли и природные богатства. А кто и как будет определять, кому и что можно доверять. Власть сказала, мы власть демократическая, избранная народом, вот мы от имени народа начнем делить, выделять и наделять. Сделаем это так, чтобы избранные, об нас грешных не забыли и упаси их Бог, чтобы мало нам не дали. Тут же мы от имени народа все назад заберем. Так они быстренько все попилили и направили денежные потоки в нужные русла. Криминал им о себе напомнил, они и его взяли в долю. Только о нас все забыли. Мы просто участвуем в процессе чужого обогащения. Ты гоняешь вагоны с их грузами. Я занимаюсь оптовой реализацией их нефтепродуктов. Они установили смешные оклады из тощей государственной казны и говорят, что больше не можем, денег в казне мало. Сами же навыдумывали тысячи схем и фирм, чтобы они туда и не попадали. Все вокруг платное и никудышное, одновременно, что ни возьми – образование, коммуналка, социалка. Конца этому нет, наверно скоро не будет. Вот я все взвесил и решил. Хоть я и не самый необеспеченный человек, но здесь я не могу получить ничего полноценного, достойного человека, не для себя, не для своих детей. Это не жизнь, а сплошная борьба за звание образованного, полноценного человека в обществе. Я не изгой, имею образование, профессиональный и жизненный опыт, за плечами где-то полжизни. Перспективы не только туманны, но явно безрадостны. Да, я могу удержаться на плаву, смогу дать какое-то образование детям и помочь им на первых порах, в этом непредсказуемом обществе. Но зачем? Если не можешь изменить систему, то выхода только два. Принять ее условия или войти в нее. Бороться с ней или в ней невозможно. Решение принято. Через год максимум еду в Германию. Почему в Германию, не в Израиль? Во-первых, климат нам ближе. Во-вторых, центр Западной Европы. Мощная развитая экономика. Национализма в ней меньше, чем в России, это я точно знаю и сам, да и от знакомых живущих там. Язык дети выучат быстро и адаптируются. Социал на время адаптации терпимый. Да и нельзя сказать, что поеду совсем без ничего, ведь нажито что-то. Сначала недвижимость оставлю на годик, другой, на случай, чтобы было куда вернуться в случае неудачи, или просто приехать на какое-то время. Детям после образования открыт весь мир для работы и жизни. Будь добросовестным, хорошим профессионалом, найдешь свое место и достойные деньги. Пусть не сразу, но труд будет оценен.
   – Почему не в Израиль? – После маленькой паузы продолжил Борис Моисеевич. – Про климат я уже говорил. Кроме того, там были, есть и будут разборки с Палестиной и остальным арабским миром, Израиль для них кость в горле, жить с костью спокойно не будут. С ивритом тоже, особенно у детей проблемы. Нашего брата там очень много, а это значит перенос всех пороков, которые не могут, не отразится на образе и качестве жизни. В Германии основная нация – немцы, никакая эмиграция не сможет ее развести и переделать жизненный уклад. Теперь перейдем к нашему поступку, проступку, преступлению, даже сомневаюсь, как это назвать. С тезисом, что все оно незаконно присвоено, ты, я думаю согласен. Значит в переводе на бытовой язык – это украдено. Что все украденное, в большей массе своей используется для личного обогащения новоиспеченных «собственников» и чиновников олицетворяющих собой власть, тоже аксиома. Что же остается другим? Семьдесят лет работы на бездонные закрома государства, а теперь на частные закрома. Из тех и других получить что-то проблема. И не потому что жалко, но дашь одному захочется десятку. Дашь десятку, захочется тысяче и так далее в геометрической прогрессии. Вот и принято решение, давать понемногу, иногда, только, когда что-то надо получить от народа взамен, сопровождать подачку очень шумно и пафосно. Если где-то добавляют десять, двадцать процентов, то шуму! А на самом деле инфляция эту добавку уже съела, а что не доела, быстренько доберут через цены на товары, транспорт и коммуналку. Что тебе рассказывать, сам видишь. Дальше тоже все понятно, добровольно тебе никто ничего не даст. Устроили за счет государства шикарнейший банкет, столы ломятся, на нем правит бал, жирует и пирует кучка, а остальные ходят, глотают слюну и обслуживают их. А взять не моги, ты не из той касты. Так вот мы с тобой взяли только крошку с этого стола, а это не преступление. Кучке важно, чтобы все не кинулись к столу. На этот случай у них есть прикормленная охрана, система допуска, карательные органы. В стране сейчас все поменялось. Раньше воровством занимался криминал, а охраной власти. Теперь они срослись и пытаются определить доли, но так как делить процедура сложная, она сопровождается арестами, отстрелом, переделом. Ничего страшного мы с тобой не сделали, просто взяли то, что нам не додали. Конечно, злоупотреблять этим нельзя. Если начнешь повторяться, тебя вычислят и накажут, официально или нет второй вопрос. В общем, с этим нефтеперегонным заводом, таких штучек допускать больше нельзя. Согласен ты со мной или нет?
   – Да, Борис, я над всем этим тоже очень много думал, – начал свои размышления Семен. – Ты говоришь абсолютно правильные вещи. Все оно так. Ну, повезло нам в этой стране родиться, что поделаешь. Согласен, что с системой не воюют. Но ведь и на Западе нам не очень рады, не ждут, пустить корни не просто и не скоро. Тем более, что там такого бардака и такой вольницы нет. Законы, должны обязательно исполняться, там как, здесь не забалуешь. Там, чтобы чего-то достичь, надо пахать долго и хорошо. Я еще достаточно молодой, но уже не юный. Но там я все равно, до конца дней, своим не стану. Может только мои дети, будут чувствовать себя уютнее. Как ты сам обрисовал, здесь основной фон серый. Люди страдают отсутствием инициативы, леноваты, разобщены. Активные люди не ценились, а порой и подавлялись системой. Показушные, искусственно сделанные системой герои и таланты, на ровном сером фоне. Сиди на заднице, получай на прокорм и не высовывайся. Игра в коммунизм закончилась. Началась новая, в демократию. Свобода слова – для народа, свобода беспредела – для жучков и деляг. Но одной декларации свободы беспредела мало, надо на всякий случай натянуть на себя бронежилет. По условиям игры в демократию, депутата ни за какие проделки взять не моги, ограничение политической свободы и независимости личности. В депутаты пошли все, кто имел язык, деньги, а также желание стать неприкосновенным для закона. Стали образовываться думы, законодательные собрания, правительства всех уровней от федеральных до областных. Дальше города, районы, муниципальные и прочие новообразования, разного назначения. Так что, желающим разместиться места немало.
   Поэтому мое твердое убеждение, здесь можно прожить легче и эффективнее для кармана. Кто из наших, уехав отсюда без миллионов, стал там миллионером? А тут, сколько миллиардеров из наших наплодилось. О миллионерах я не говорю, о скрытых тем более! Я убежден в одном, что если тут войти во власть, бедствовать не будешь. Либо дадут денег, либо пристроят к деньгам. Поэтому у меня есть в голове программа несколько отличная от твоей. Я хочу вернуться в Питер. Правда, не в квартиру с родителями, а купить свою. Устроиться поближе к районной или городской власти и внедриться в нее. Да, на то чтобы занять неплохое место надо потратить пять – десять лет, но не начинать все сначала, как в эмиграции. Ну, в крайнем случае, уехать можно и позже. Тогда я буду постарше, амбиций будет поменьше и буду знать, что и этот вариант мной был опробован.
   – Вот видишь, как мы славно поговорили, – подвел итог Борис. – Обнаружено единодушие взглядов и разные пути выхода из этой жизненной ситуации. Предлагаю выпить за благополучное решение проблем и осуществление всех наших планов. Кто принял более правильное решение, рассудит жизнь. Выпьем за то, чтобы не терять друг друга из вида, и по возможности помогать и поддерживать.
   Потом они выпили еще по паре рюмок под незатейливые пожелания и тосты, но после все равно вернулись к жизни.
   – Так сколько надо, Шуре Балаганову, для полного счастья? – полушутя спросил Борис.
   – Ну, это, что вкладывать в понятие полного счастья, – парировал Семен.
   – Начнем с основы – жилья в Питере?
   – Средняя квартира с ремонтом, мебелью и небольшим подшкурным запасом на первое время, где-то еще столько же, – прикинул Семен.
   – В общем математика наука точная и получается, что у нас есть аккордная задача, до того как разбежаться, добыть и слить еще одну цистерну. Я правильно оцениваю ситуацию? – спросил Борис. – Только другого нефтеперегонного завода.
   – Да, не мешало бы, – согласился Семен.
   – Срок исполнения от трех месяцев до полгода. Дашь мне сигнал, когда будет нужный расклад.
   – Договорились. Будем так же осторожны и не дергаться, лучше выждать подходящий момент, чем проколоться, – убедительно закончил разговор Семен.
   На этом они закончили беседу. Борис заказал такси, они вернулись в город.
   Через четыре месяца им удалось осуществить свой замысел и слить таким же образом еще одну цистерну. На этом они поставили точку на подобных делах. Бухгалтер нефтебазы Марк Михайлович уехал первым и уже где-то под Ганновером обосновался. Следом, с интервалом через два месяца, уехал Борис Моисеевич. Его определили под Мюнхен. Ну, а еще спустя полгода уехал и Семен Львович. Он, как и планировал, поехал в Петербург. Купил там трехкомнатную квартиру, привел ее в порядок и устроился на работу руководителем проектного бюро при главном архитекторе района. Со своим железнодорожным прошлым он завязал. Навсегда или на время, жизнь покажет. Уехал в Питер, продал квартиру по-тихому. Так что о том, куда он уехал после увольнения никто не знал. Он приступил к подготовке подъема по депутатской лестнице и первая ступенька на уровне района уже не только светила ему, но и должна была покориться в ближайшие выборы.

Глава 76

   Сергея явно не устраивали эти единичные заказы на гаражи, павильоны и магазинчики, они не давали регулярных доходов, причем суммы были недостаточны для дележа на всех. А ведь хорошо бы и начальству отстегнуть, чтобы в случае чего прикрыло. Приходится нарушать жизненное правило – «делись», а это грозит тем, что от кормушки могут отодвинуть и для устрашения дело завести. Одним словом злее надо быть в работе.
   А тут еще торгаши мелкие – порождение перестройки. Заставить их платить непросто, только загнанный в угол хозяин согласиться платить. Сколько же они кормят? Налоговая, бандиты, санэпиднадзор или контроль за благополучием человека, милиция, всевозможные инспекторы по качеству, правилам эксплуатации газа, электричества и прочие надзоры, пожарники и так далее и тому подобное. Эти загонщики хозяев в угол тоже не лыком шиты, методика у них отработана, апробирована и сбой дает очень редко, только когда натыкается на более влиятельных покровителей. В иных случаях они друг другу не мешают.
   И все-таки одним платят, другим не только не платят, но и не думать об этом не хотят. Если не думают одни, за них начинают думать другие. Сергей, на пару с Семеном Миркиным начали всерьез обдумывать эту проблему. Вскоре их мысли начали принимать реальные очертания.
   В проектном бюро районной архитектуры у Миркина появился новый очень энергичный инженер Мечатрян Ованес Каренович. Земляк Сергея по армянской крови. Инженер никакой, но договорник и жуликоватый человек высшей пробы. Первым заданием ему было определено провести в районе тщательную инвентаризацию всех существующих объектов мелкой торговли, с указанием видов товаров, адресов и примерных размеров сооружений. Попросили сделать фотографии наиболее безобразных объектов.
   Вооружившись удостоверением районной администрации и помощником – техником из того же бюро, Иван Карпович, как его окрестили в проектном бюро, начал чес района, на предмет выявления лавок мелкой буржуазии. Через месяц работы, на рассмотрение Сергея и Семена лег двадцати двух страничный перечень объектов, в количестве четырехсот семидесяти пяти штук. Эта цифра впечатлила даже предчувствовавших поживу борцов с эмбрионами развивающего капитализма.
   У них даже вкралось сомнение по достоверности данных. Сергей попросил отделы торговли и по малому предпринимательству сказать свои итоговые цифры, они не только подтвердились, но и оказались на несколько десятков больше. Надо будет поговорить с Ованесом, решил для себя Сергей, он наверняка сможет внятно объяснить разницу. Ну а вообще-то непаханое поле. С каждой штуки – да по тысяче и полмиллиона есть. Кто там будет возиться из-за тысячи. Теперь надо подвести красивую базу и рассортировать объекты. Очаги антисанитарии, пьянства и прямой угрозы здоровью народа – в одну колонку, азартные игры губящие молодежь и пенсионеров – в другую, торгующих дешевыми, поддельными, некачественными товарами – в третью, осталось торговля просроченными продуктами неизвестного происхождения, сомнительного качества, хранящихся в неподобающих условиях – в четвертую. Вот список Маликова-Малкина и готов, для вынесения им смертного приговора. А если это привлекательное блюдо залить соусом из необходимости избавления территории от неказистых сооружений уродующих архитектурный ансамбль района и препятствующих благоустройству, созданию уютных мест отдыха, ожидания транспорта, декоративных малых форм радующих глаза взрослых и детей, то получится вполне удобоваримое произведение архитектурно-кулинарного искусства. Только рот раскрывай и глотай.
   Не откладывая дело в долгий ящик, Сергей, решил поговорить с Ованесом Кареновичем о несоответствии цифр. Встречу он провёл с глазу на глаз, чтобы не заставлять его выкручиваться. Для того чтобы снять нервное напряжение с Ованеса, начал с похвалы.
   – Я очень доволен результатами Вашей работы – сказал Сергей. – Обойти целый район и подготовить такой огромный список – это действительно титаническая работа.
   – Старались – скромно сказал Ованес Каренович. – Как-никак первое задание. Хотелось не только сохранить лицо, но и показать, что можно поручать любую работу. Отношение будет серьезное.
   Сергей решил подойти к проблеме несоответствия цифр как можно мягче, чтобы Ованес раскрылся.
   – У меня есть еще одна просьба по выполненной работе – мягко попросил Сергей. – Надо убрать из списка объекты, разрешение на которые даны на протяжении последних двух лет. Руководство района только недавно согласовало их размещение и тут же они попадают в списки нежелательных. Несерьезно и несолидно.
   – Не вопрос. Уберем. Проверять по документам или дадите список? – Спросил с готовностью Ованес Каренович.
   – Семен Львович Вас проинформирует о них.
   – Нет проблем. Все будет в порядке.
   – Ованес Каренович, мне нужна Ваша консультация. Вы в эту проблему нырнули достаточно глубоко, я хотел бы услышать Ваше мнение.
   – С готовностью отвечу, если знаю или чувствую, в чем может быть суть вопроса.
   – А вопрос вот в чем, Ваши данные и данные других служб занимающихся учетом малого бизнеса расходятся на несколько десятков. Я не склонен уличать Вас в умышленном обмане, некачественной работе и уверен, что наверняка на это повлияли независящие от Вас факторы, неточности в учете или еще что-то? – Подсказал ответ Сергей.
   – Конечно, Сергей Васильевич, разница может быть, – согласился Ованес. – Ведь у нас на учете может быть то, что прекратило существование несколько лет назад. На учет могли поставить, а объект не прижился, его перенесли в другой район, где договорились, стоит он там, где ему лучше, а числиться здесь. Много может быть всяких вариантов. Могли чего-то не найти и не сосчитать, вот он в список и не попал.
   Вот тут-то Сергею осталось только чуть-чуть подсечь.
   – Да я все понимаю. Может быть, какой-то земляк или знакомый не хочет светиться и попадать в списки. Нет большого греха и пропустить его мимо списка. Я вполне понимаю и допускаю, поэтому если такие случаи и были, то осуждать за них не стану. Такова жизнь. Откровенность – вот что главнее. Так были такие или нет? – Спросил Сергей.
   – Если честно, то была пара земляков и один по просьбе – сказал Ованес.
   – Ну, вот и правильно, что сказали. На душе греха не будет и глаза прятать не надо. Я понимаю, что в таком стоге сена мы эту иголку, скорее всего не нашли. Да и искать не будем. А так я Вас попросил кого-то убрать из списков, Вы сказали о тех, кого не включили в список. Откровенность дороже всего – ведь нам еще долго вместе работать – миролюбиво закончил Сергей.
   Скорее всего, ты «окучил» не трех, а десяток хозяев, но альтруистов на такую работу и зарплату вряд ли найдешь. Не будешь зарываться – зарабатывай.

Глава 77

   И вот уже главный архитектор района, преисполненный важности своей миссии, со списком и фотографиями в левой руке идет на прием к главе района.
   – Сколько, сколько?! – Спрашивает, пораженный цифрами глава района.
   – Да, да! Вы не ослышались – четыреста пятьдесят шесть объектов – твердо повторил главный архитектор – и все как один с сомнительной репутацией.
   – И что же Вы предлагаете? – Вопросительно взглянул глава на главного архитектора.
   – Надо разобраться в расположении, необходимости существования каждого объекта, востребованности, не наносят ли они вред людям и району. После этого можно приступить к упорядочению мелкой торговли и услуг.
   – Да порядок наводить надо, но согласитесь, что нельзя рубить с плеча. За всем этим стоят конкретные люди и их семьи. Поэтому вопросы надо решать осторожно, не вызывая раздражения и озлобления продавцов и покупателей.
   – Я не предлагаю Вам завтра выставить бульдозер, экскаватор и самосвалы и за неделю стереть их с лица земли. Это длительная работа, рассчитанная лет на шесть, да и вестись она должна не стихийно, по два – три объекта в месяц – сказал архитектор.
   – Мне непонятно почему два – три в месяц? Вы что рассчитываете заниматься этим сто пятьдесят месяцев, что составляет тринадцать лет? Что-то здесь не вяжется – закидал вопросами глава района. – Вы хорошо подумали, прежде чем идти ко мне с этими предложениями.
   – Конечно! А как же иначе, – уверенно продолжил главный архитектор. – Эти объекты и их хозяева давно вызывают раздражение значительной части населения. Кроме того, они как бельмо на глазу, у влиятельных владельцев крупных магазинов. А через три года выборы городских и районных депутатов. Начало этой борьбы с ними добавит число Ваших сторонников. Конечно, будут и недовольные, кто имеет свою выгоду в их существовании, но они быстро поймут, что убирая по два – три объекта в месяц программа растянется надолго. Если всю эту работу осветить на местном телевидении и в газетах, можно оставить серьезный след в жизни города. Ну а уборка двух – трех десятков самых никчемных, одиозных заведений в год, общей картины не испортит. Она ничего кроме пользы району и городу не принесет. Ну, а если возникнет необходимость корректив в решение этого вопроса, то всегда можно развернуть или свернуть работу. Пока до выборов далеко можно озвучить и попробовать. Конкретный результат – лучше теоретизирования.
   – Ну что же! Логики Ваши рассуждения не лишены. Подготовьте проект распоряжения и пакет документов к нему. Рассмотрим на заседании районных административных органов, послушаем мнение руководителей. Вы докладчик, подготовьте небольшой доклад и все необходимые материалы сопровождения к нему. Я в принципе не против наведения порядка в мелкой торговле и бизнесе, и нормально отношусь к Вашей инициативе по очистке нашего района от всяких неказистых построек, обезображивающих район – поддержал глава района. – Срок Вам на подготовку материалов две недели. Точную дату и время сообщим. Я делаю заметку о включении данного вопроса в повестку дня следующего заседания.
   Окрыленные успехами своей коммерческо-рэкетирской затеи Маликов и Миркин начали, в темпе вальса, готовить материалы для заседания межведомственного Совета районной администрации. Сергей готовил приложение к Постановлению, разбив объекты на четыре группы, как они были разложены в докладе главе администрации. В рассортированном и причесанном виде с указанием адресов и названий приложение выглядело очень внушительно. Семен в это время при помощи правильных иногда и притянутых за уши доводов, долбил каждую группу, подчеркивая негативные стороны, лишал их права на дальнейшее существование. Так в течение двух дней были преданы всенародной анафеме все объекты, в количестве четырехсот с лишним штук. В завершении пламенной речи, как бы осознавая масштабы и серьезность происходящего, был написан короткий опус миролюбивого характера. Мол, нельзя рубить с плеча. За спинами торгующих стоят работники, семьи. В единичных случаях альтернативы этим объектам нет. Нельзя допустить социального взрыва. В общем, искоренять все плохое необходимо по всему фронту – это стратегия, а когда и в какой последовательности – это тактика, определяемая по усмотрению властей. Борьба по четко определенной линии фронта и под надзором власти законна. Без этой четкой линии фронта – партизанщина, у которой мать – анархия, отец – бандитизм. В таком же духе, но без социальной лирики было выдержано и Постановление. Не документы, а непаханное поле, для законного изымания денег за право на существование.
   К концу первой недели, проекты всех документов были подготовлены и переданы главному архитектору, который одобрил их и в юридический отдел для уточнения формулировок и внесения, в случае необходимости, корректив. Так вопрос попал в повестку дня ближайшего межведомственного Совета. Заседания проходят с приглашением журналистов районной газеты и городского телевидения, которые после проводят информационный обзор рассматриваемых вопросов, а отдельные особо интересные вопросы освещаются подробно с комментариями.
   Тема получилась очень поджаристая с корочкой. Телевизионщики подсуетились, сняли тройку сюжетов, один с уродливым строением овощной лавочки. Другой отображал шаурму с крысиными норами под ларек и ведром для мытья рук и кухонной утвари. Третье, свежее покрашенное сооружение на остановке очень напоминало обиталище всеми уважаемой бабушки Яги. А если сюда добавить и ловко вписанные в сюжет комментарии, другого вывода, как с этим пора кончать, быть не может.
   Доклад произвел фурор. Зал одобрительно гудел. Постановление о наведении порядка было принято единогласно. Три дня тема была гвоздем информационных выпусков в городских программах. Глава администрации едва успевал давать интервью. Он взлетел на гребень популярности, сам того не ожидая. В районной газете был опубликован официальный текст Постановления с приложением объектов подлежащих упорядочению, а точнее говоря ликвидации. Этакая беспроигрышная лотерейная таблица для фирмы «Маликов, Миркин энд Каренович компани».
   Осталось только грамотно построить систему сбора денег, ведь сумма, регулярность передачи денег, впрямую зависят от места расположения объекта и его торгового оборота. Никто не захочет резать курицу, несущую золотые яйца, лучше яйцами поделиться. И второе, четко зная, что все действия, предпринимаемые нашей властью, со временем затухают, они часто являются очередной кампанией. Так как тухлые яйца никому не нужны, надо стараться получить их в достаточном количестве и свежими. Для этого основные финансовые вопросы надо решить в течение трех месяцев. Дальше все забудется и раскачать на добрые дела владельцев будет значительно труднее.

Глава 78

   Итак, как говаривал незабвенный Остап, лед тронулся, господа присяжные заседатели. Наступило время получения денег от всех элементов задуманного бизнес-плана. Однако красноречия и жуликоватости Ивана Карповича в совокупности с выпущенным Постановлением главы района, маловато. Торгаши прекрасно знают, что семьдесят или восемьдесят процентов решений не реализуются, так и остаются на бумаге. Поэтому суетится, не следует, главное для них, не попасть под кампанию. Для решения вопроса надо сделать три – пять показательных сносов, с информационным сообщением и фотографией в районной газете. Кто откупится – пусть живут, а особо строптивых снести. Тогда у орлов перья приопустятся и они станут сговорчивее.
   Он поделился направлениями с Семеном Львовичем, тот одобрил и сказал, что максимально будет помогать ему в этом, выдавать проектную документацию с типовым решением нового объекта благоустройства, на месте снесенного, с указанием конкретного адреса. С этими документами Карпович идет к владельцу, если он ничего не хочет понимать и не принимает нужных мер, документация привязывается непосредственно к его объекту. После этого его стирают с лица земли, а новое место и затраты на размещение, обустройство и оформление становятся его проблемой. Ему отдают только само сооружение ларька или магазинчика, при условии своевременного самостоятельного демонтажа и вывоза к установленному сроку, хоть на Луну. Вот тут и подумаешь что дешевле, отодвинуть снос или получить в награду большой букет финансовых проблем. Таксу на откуп от сноса установить дифференцировано в зависимости от ценности объекта для хозяина. При этом надо не забыть оставить около десяти процентов от тарифа Ивану Карповичу за труды. Все равно украдет, не уследишь. Начинать надо с объектов подороже и на виду. Они быстрей и больше дадут за избавление от сноса, а если не дадут, то снос уменьшит затраты на рекламу серьезности намерений властей.
   Еще Семен Львович сказал, что в сметах на работы по благоустройству будет иметь место кусочек хлеба с маслом, а если возможно, то и с икрой. Как взять этот бутерброд от исполнителя Сергей возможность найдет, пригрозив обрезать смету до нижнего предела, а в следующий раз вообще не дать работы, вот он и в твоих руках на бюджетные деньги многие сесть хотят, но таких работ не так много. Ну, а если руководство администрации начнет говорить, почему так дорого, то ответ простой подрядчики никогда ничего дешево не делали.
   После дежурного ответа о дороговизне, у Сергея была заготовлена своя фишка, о которой не знал даже Семен Львович. Сергей хотел ввернуть в мозги руководству администрации мысль о создании своего хозрасчетного участка. На эти работы. Посадить на участок своего человека и запросить через главу администрации машины и механизмы. Трактор-экскаватор универсальный, автомобиль многофункциональный с манипулятором, передвижные компрессор и электростанцию, грузопассажирскую «ГАЗель» и автосамосвал. На механизмы взять опытных, серьезных механизаторов. Запросить земельный участок для размещения материалов и механизмов, лучше всего на территории развалившегося предприятия с почти полностью готовым забором и подъездами. Обязательно его узаконить. Земли и техники взять как можно больше. Смет не уменьшать, ссылаясь на инфляцию.
   Затем, года через два после создания участка, подгрести все это под себя. Создать Общество с ограниченной ответственностью (ООО), с уставным фондом из своих денег, став единственным его учредителем. Подержать ООО с полгода на нулевом балансе, чтобы не вызывать зависти и кривотолков в администрации, засветив его как бестолковую игрушку, не приносящую доходов. А потом участок будет передавать ООО выгодные заказы, а невыгодные другим подрядчикам. Технику ООО, тоже будет брать в аренду у участка на льготных условиях. Потом к этому привыкнут, будет как своя. Вот тогда и возникнет необходимость подобрать руководителя ООО и со стороны понаблюдать за его работой. Начнет воровать – гнать, поганой метлой. Сергей подумывал о покупке двух трехкомнатных квартир для приезжих рабочих, это позволит платить им меньше и привязать к месту работы. В каждой квартире будет жить по семь – девять человек и даже при очень невысокой плате за квартиру с каждого суммарная плата за квартиру будет больше средней городской арендной платы раза в два.
   А при отсутствии необходимости в квартирах, их можно отремонтировать и продать на пике цены.

Глава 79

   Вот такое планов громадье вертелось в голове у Сергея. Надо сказать не только в голове, но и на деле. Вот уже был создан хозрасчетный участок. На роль начальника его рвался, еще не назначенный, Иван Карпович.
   Работал Карпович очень активно. За неполный год, он снял деньги с пяти десятков хозяев, а в науку другим три объекта, очень шумно были пущены под нож. Сергей работал с подрядчиками над обещанными бутербродами. Семен клепал проекты. Активность, была замечена, глава решил вопрос о выделении техники, дал команду районным землеустроителям подобрать и оформить земельный участок. Сергей сводил земельщиков в ресторан, ублажил по полной. Они ответили шикарным решением проблемы. Приличный кусок, почти полностью огражденной территории промзоны с воротами, будкой охраны, подъездным железнодорожным путем и дорогой. Так что техника сразу попала на свое место.
   Назначенный начальником участка Иван Карпович, крутился и использовал технику на сто пятьдесят процентов, на сто для района и на пятьдесят для себя. Сергей насилу успевал отслеживать ситуацию.
   Наступила пора создания ООО. Сделать это втайне от Семена Львовича не получится, а попытаться обойти своего компаньона, вроде тоже неприлично. Значит надо получить от него категорический отказ, сохранив хорошие отношения и сотрудничество в дальнейшем. Сделать это так, чтобы плохого осадка не осталось. Где самое подходящее место для решения серьезных вопросов, естественно в ресторане. В уединении, чуть расслабленной, неофициальной обстановке, не спеша обсудить и урегулировать можно почти любую проблему. В худшем случае подготовить партнера для принятия решения.
   Вот они сидят на том же месте, где Сергей решал вопросы с земельщиками. А до этого Вахтанг Георгиевич знакомил его с районным архитектором. Все встречи закончились удачей, а таких насиженных мест не меняют. Уединение, вышколенные и не мешающие официанты, уют, хорошая кухня, ничего не омрачает настроения и способствует спокойной беседе.
   – Семен, я пригласил тебя поговорить со мной, потому что отношусь к тебе с глубоким уважением, как к умному и отличному партнеру. Это уважение я постараюсь не утратить, а наше сотрудничество сохранить открытым и чтобы оно ничем не омрачалось. – Несколько высокопарно сказал Сергей.
   – Ну, ты задвинул речугу! – улыбнулся и несколько смутился Семен. – Такую речь говорят, когда ты либо очень зависишь от человека, либо тебе от него что-то надо? Ну, выкладывай, чему посвящен твой лестный монолог? Ведь это неспроста, ресторан, лихое начало?
   – Да нет. В общем-то, все не так и сложно, – ответил Сергей. – Я действительно тебя очень ценю и уважаю и не хочу, чтобы наши отношения портились. А для этого надо согласовывать все наши планы и действия.
   – Ну ладно, хватит прелюдий, начинай – сказал Семен. – Может все гораздо проще и решиться мигом, а мы тут как на дипломатическом приеме, вылизываем друг друга.
   – Хорошо. Перехожу к делу – с небольшой паузой сказал Сергей. – Дело в том, что созданный хозрасчетный участок, есть только плод и продукт наших трудов, но на самом деле он, на все сто процентов принадлежит и будет принадлежать району. Любое негативное изменение в ситуации, может вызвать потерю влияния на него, а как следствие и доходов связанных с ним. Поэтому у меня такое предложение. Надо создать ООО и потихоньку, но это не значит что медленно, все кроме прямого выхода на администрацию по вопросам финансирования работ, перетянуть на него. Администрация по закону не может напрямую отдавать бюджетные деньги – частной организации. Работу, через заказчика из своей структуры, то бишь участка, пожалуйста, а напрямую – нет. Вот я и хочу решить эти вопросы. Ты бы делал под ООО хорошую документацию, Каренович оформлял на эти объекты договора и давал технику, а ООО постепенно внедрялось в эту сферу и увеличивало свою долю работ. Ну, а дальше решить вопрос о выкупе техники и земельного участка. Хозрасчетный участок из подрядчиков реформируется в службу заказчика и становится структурным подразделением, находящимся под контролем комитета по архитектуре. Ну это все последовательно и потом, но все что связано с этим надо продумать сейчас и реально оценить стоимость затеи и размера затрат по каждому шагу, без которых затея не удастся. Никто вдруг, с большого перепуга, не подарит технику и территорию базы, да и не смогут сделать это, без минимальной оплаты официальной процедуры. Надо сохранять технику, а для этого посадить на нее опытных механизаторов, которым надо платить достойную зарплату, приезжие стоят дешевле. Поэтому, чтобы не было проблем с рабочей силой, неплохо было бы купить пару трехкомнатных квартир, что надежно решит вопросы набора и закрепления кадров. Все это будет стоить порядка ста пятидесяти тысяч долларов. Ну, по началу, можно обойтись одной квартирой, тогда цифра уменьшается до ста тысяч – это минимум, без этого заваривать кашу нельзя.
   Теперь об ООО. Создать его, особой сложности нет. Надо определиться с учредителями, размерами уставного фонда и получить лицензию на деятельность. Ну, лицензия и уставный фонд – это еще, где-то сто тысяч, но уже рублей. А вот об учредителях надо подумать. В принципе, нас трое компаньонов. Кареновича в число учредителей вводить нельзя. Его должность начальника участка говорит о том, что он не должен входить в состав учредителей, т. к. участвовать в договорах с самим собой, он и заказчик и подрядчик, такое не годится. Остаемся только мы с тобой. Замысел и стоимость затеи я тебе выложил, теперь хотел узнать твое мнение.
   Семен Львович очень внимательно слушал Сергея, фиксировал ключевые и стоимостные моменты, необходимые для принятия решения. Сразу говорить, что-то конкретное – можно попасть в ловушку. Собеседник достаточно хитер, он эту тему продумал до мельчайших подробностей и им составлена программа её изложения, для достижения нужного ему результата. Что ему от меня нужно, чтобы я согласился, или отказ? Согласие, в основном для того, чтобы поделить затраты на двоих. Тут сразу целый ряд вопросов. Первый, где взять такие деньги? Второй, где гарантия, что их не уведут и не останешься с долгами наедине? Третий, неизвестно, как долго будешь отбивать вложенные деньги? Четвертый, если не финансовое участие, зачем он предлагает соучредительство? Собственность на двоих даже родственников – предмет раздоров, а тут совершенно чужие люди? Логики маловато. А может он хочет выполнить ритуал согласования и получив отказ, развязать себе руки. Пауза затянулась, Семен первый включил звук.
   – Вопрос действительно очень серьезный и надо все хорошо обдумать, прежде чем давать согласие, отказываться или начинать конкретные действия, ведь задний ход начатому делу не дашь или понесешь такие убытки, мама не горюй. Затея только в баксах, при двух участниках составляет стоимость полутора квартир трешек – начал Семен расставлять акценты, в речи Сергея. – Сказать честно, я не готов к решениям вопросов на такие суммы, вряд ли в ближайшее время я сильно разбогатею, чтобы поднять такие деньги, поэтому о долгах в таких размерах тоже принимать решение нельзя, не под что. Еще учредительские и лицензионные расходы можно было бы принять, но без продолжения они теряют смысл. Вот такой я финансовый компаньон. Как Вам нравится, во-первых?
   – Отсутствие денег – это не порок! Но это большой недостаток, особенно в период организации бизнеса. В процессе работы уже всякое бывает, постоишь, провалишься, а потом повезет и вылезешь. А без денег создавать ООО нет смысла, второй хозрасчетный участок получится, зачем он нужен? Да и не потерпят существование двух недоносков в одной системе. Если ООО, не будет давать отдачи для дела и для карманов, его выкинут за ненадобностью – подвел итог Сергей. – Ну, а что у тебя по поводу, во-вторых?
   – Во-вторых, для вхождения в самостоятельный бизнес вариант почти идеальный. При других ситуациях решение всех перечисленных проблем обойдется около миллиона долларов. Техника, производственная база, выкупы, раздача вознаграждений за участие в решении вопросов и оформление документов. Если бы у меня была такая возможность, или хотя бы половина суммы, я ввязался. А так могу быть либо наемным работником или добросовестным компаньоном-исполнителем в работе, а уж оплата по труду и по договоренности. Понятно, что кто вкладывает такие деньги и хлопоты должен получать и большую отдачу. Я буду помогать в этом всем, чем смогу. Вот и все, во-вторых – закончил Семен Львович.
   Он решил не разводить словесных зондирований и прений, если возможностей нет, и не предвидится. Лучше однозначный четкий отказ и показать, что у него нет никаких негативных чувств, к планам и самому Сергею, в связи с возможными переменами. В результате ужина все было решено, они остались дружески настроенными компаньонами.
   Сергей быстро создал ООО, ввел его под хозрасчетный участок и полгода продержал на нулевом балансе. Иван Карпович ничего не понимал и думал, что у Сергея не совсем хорошо с головой.
   Была куплена одна трехкомнатная квартира, но об этом никто не знал, ею занималась жена. Подобрали рабочих из приезжих. Они работали под Карповичем на участке, он платил им зарплату. Они осваивали механизмы и виды работ, приобретали опыт. Плохо работающих и пьяниц отсеивали, формировался костяк.
   Концепция добровольно – принудительного изъятия денег из хозяев, работала четко и сбоев не давала. Были охвачены около третьей части платежеспособных лавочников, фронт работы был еще не маленький. А вот у себя пресловутый человеческий фактор не всегда правильно понимал операцию по делению, а того хуже определение своего места и доли в доходах. Здесь Сергею приходилось прилагать немало усилий, чтобы отлаженная машина не пошла в разнос. Он балансировал между умериваниеми их аппетитов и нежеланием разогнать и поменять всех, тем более, что они много знали и могли развалить практически реализованную затею. Сергей очень озаботился кандидатурой на должность директора ООО.

Глава 80

   На должность директора ООО, нужна фигура бесконечно преданная Сергею. Нужен человек, который ничего бы не решал, без его ведома и разрешения. К этим требованиям надо добавить, чтобы он не обладал большим умом и самостоятельностью. Он поделился своими проблемами с женой. Лариса одобрила подход Сергея к кандидатуре и взяла несколько дней на обдумывание и подбор. Она покопалась в компьютерных сусеках и её выбор пал на Павлюченко Николая Николаевича, который почти восемь лет назад попал в их поле зрения и все время их контакты не прерывались.
   Уроженец полтавщины, он после окончания строительного института в Харькове, приехал в Питер с интернациональной гвардией безработных, заполонивших крупные города России и стройки Европы. Он был одним из немногих украинцев и белорусов, приходивших к Сергею для добычи регистрации и помощи в поисках работы. Внешне украинцы и белорусы ничем не отличаются от русских и поэтому вопросы трудоустройства решали сами и не очень сложно. У них одно отличие – говорок не тот. На этом милиция легко отлавливала наиболее разговорчивых и общительных. Второй способ отлавливание, за хождение по городу не совсем трезвыми.
   Азиаты, жуют свою травку, но пьют немногие, а уж курят, колются дома, куда им это делать прилюдно, за одну внешность денег не напасешься.
   Так вот, Николай парень неиспорченный, спиртным не баловался, потому что не хотел залетать в милицию и платить там весьма ощутимые деньги. Сергей вскоре выделил его из толпы потому, что он не был в состоянии сам решать свои вопросы, чего там было больше неумения или нежелания, так определить и не удалось. Сергей ставил его бригадиром, в своих сводных подразделениях, через месяц, два, иногда три, их «кидали» на зарплату и он опять приходил к нему в поисках работы, что для украинцев и белорусов нехарактерно, как-то пристраивались или прекращали попытки и ехали домой. В общем, так или иначе, но он упорно возвращался к Сергею. Ну, прямо бумеранг какой-то.
   Где-то на пятом году жизни в Питере вдруг обзавелся семьей. Жена прописала его к себе, он начал натурализовываться в России, все основания для этого были. Казалось уже можно самостоятельно шевелиться, но нет! Взяли за руку – отвели, это безответственнее и проще. Ну что жена его родила в рекордно короткий срок, это так – эпизод. Главное, что при муже и кормить должен он, а вот на жилье не претендовать не моги, собственность не твоя и приобретена до твоего появления в семье. Хозяином ты можешь и не быть, тянуть семейный воз – обязан. Этот не сворует, не сбежит, а думать за него будут другие. Пусть нерешительный. За него решают другие, но зато не пойдет на авантюры Карповича.
   У него почти наверняка есть гражданство и паспорт, надо позвонить и побеседовать. Лариса позвонила на квартиру жены. Та ответила, что его нет дома, на работе, кто звонит и что ему передать. Лариса умненько представилась, что это жена Сергея, который несколько раз помогал Николаю, устроится на работу, что сейчас есть хорошее предложение. Кроме того, чтобы исключить неправильное понимание, оставила номер телефона и попросила перезвонить, когда Николай вернется домой. Лариса, как всякая женщина знала правила техники безопасности в разговоре с чужой женой, соблюдение которых, обеспечит точную и своевременную доставку сообщения. Фраза о предложении новой хорошей работы мужу, никогда не будет пропущена мимо ушей.
   На встречу, Николай Николаевич Павлюченко явился заранее, в костюме при галстуке и блестящий, как юбилейная монета, в первые дни после праздника, к которому она предназначена. Сергей сразу усмотрел в этом руководящую и направляющую руку жены Николая. Он в этом не ошибся.
   Как и всякая женщина, жена Николая, после его разговора с Ларисой взяла ситуацию под контроль. Люблю, не очень или совсем не люблю – это лирика, а должность и деньги это жизнь, точнее не жизнь, а условия жизни, уровень возможностей. Редкая женщина проявит равнодушие к этому вопросу и не попытается повлиять на его решение. Когда она узнала, что ее муж может стать техническим директором предприятия, ее разыгравшаяся фантазия нарисовала картины большой зарплаты, в перспективе большой квартиры, поездок на море и за границу, а может и все сразу. А еще слова, мой муж – директор, музыка в своих ушах, утешение гордыни, плата за жизнь с человеком, которого не любишь. Это повелось еще с советских времен и не нашло всеобщего обесценивания до наших дней. Пышные названия фирм, фирмочек, магазинчиков, лавочек, бюро. И всем этим добром правят президенты, генеральные директора, исполнительные, технические, коммерческие директора, в общем, все задавленное прежней властью стремление к титулам выплеснули и разлили по всей необъятной территории.
   На каждом углу печатают визитные карточки с двухсторонней надписью на двух языках и всевозможными логотипами, фирменными знаками, гербами. За ваши деньги – любой каприз.
   Сергей, после нескольких вопросов вежливости, взял быка за рога и не выпустил их до конца беседы. Он четко дал понять Николаю истину, что положено Юпитеру, не положено Быку. Правило незыблимое и обсуждению не подлежит.
   – Мне нужен директор ООО. – Сказал Сергей, очертив большой круг проблем. – ООО вновь образованное, хозяин его я один и больше никто. О своих намерениях и целях его создания, посвящать во все планы пока рано. Надо сначала на ноги крепко встать. Все рули у меня в руках. Я занимаюсь добыванием объектов, вопросами финансирования и оплаты. Но я являюсь депутатом и работником администрации и не имею права подписывать договора, финансовые документы, официально представлять ООО, совершать и подписывать сделки и все документы. Поэтому, все это должен делать за меня человек, очень надежный, неподкупный, преданный мне и нашему общему делу, который не пойдет на поводу у хитроумных людей на аферы и махинации по уводу денег и работы из ООО. А таких людей хватает и количество их растет. Поэтому, ни одного одностороннего самостоятельного решения без согласования со мной, ни одной подписи даже казалось бы на ничего не значащем документе не ставить. Прокол – в лучшем случае увольнение. Я со своей стороны, обеспечу уровень зарплаты на уровне выше получаемой сейчас и ее рост пропорциональный росту объемов работ ООО, то есть при нормальной работе и взаимоотношениях вопросы оплаты будут решаться своевременно и достойно.

Глава 81

   Содержание ООО обходилось все дороже, затраты с каждым годом быстро росли, а значит надо поднимать доходную часть. Первый раз, без Ларисы, Сергей почувствовал необходимость что-то менять, но не знал, что и как можно сделать.
   Конечно, собственная производственная база с техникой и работа на подконтрольной территории – это далеко не ноль и стоит больше миллиона долларов, но без перспектив может начать проедать себя. Стали быстро подрастать и развиваться конкуренты с более высокими крышами и возможностями.
   Казалось бы, он достиг неплохого уровня и закрепился на нем. Жизнь была в привычном русле, руководство довольно, все получали свое, пока всех все устраивало, но Сергей чувствовал, что он уперся в очередной потолок. Дальше долби – не долби, существенных изменений не выбить. Установился стабильный и сбалансированный уровень доходов, соответствующий возможностям. На новый более высокий уровень выйти, несмотря на все попытки, не получалось. Не помогали местные связи и протекция, все решалось и делилось выше. Все крупные заказы приходили с готовыми исполнителями. Они могли взять его к себе на работу, но на таких условиях, чтобы затянуть в долги, сделать банкротом и все, что было вашим – станет нашим.
   Надо поделиться своими опасениями с Вахтангом Георгиевичем, с которым уже давненько не встречались и не беседовали. Заедает текучка и вспоминаешь, когда возникают проблемы. Вахтанг Георгиевич встретил его очень радушно:
   – Что тебя привело ко мне? Выкладывай.
   Сергей объяснил ему, о чем нужно посоветоваться и по каким вопросам. Когда узнал темы разговора, Вахтанг Георгиевич сказал, что это очень длинный и серьезный разговор, с анализом ситуации для принятия решения. Разговор этот лучше не вести у Сергея дома. Не хотелось, чтобы в нем принимала участие Лариса, помнишь, как ее ранили нашими рассуждениями о бизнесе несколько лет назад. Короче, нам надо на пару дней уединиться, всесторонне все обговорить и обдумать. Лучшее место для разговоров – это дача. У тебя её нет, значит, будем на моей. До выходных надо согласовать нашу отлучку с семьями и в субботу утром поедем. Ларисе скажи, что я просил тебя помочь мне на даче, чтобы она не подумала, что мы ее обходим в решении чего-то важного. А меня отпускают без лишних вопросов, надо – значит надо.
   В субботу около семи утра Вахтанг Георгиевич заехал за Сергеем. Лариса проводила их, снарядив несколькими пакетами с едой и коробкой с напитками. В багажнике уже стояло полдюжины пакетов, она с улыбкой прокомментировала:
   – Ну, вот мужики и организовали смотр-конкурс хозяек, а сами будут его реальными победителями.
   – Нет, ты не совсем права. Когда мы будем все это поглощать, мы будем хвалить и вспоминать вас, так что вы без внимания не останетесь. Ведь внимание – самое дорогое для женщин и его много не бывает – парировал Вахтанг Георгиевич. – А победительницы вы обе, вы же нас победили и умело держите возле себя.
   Они помахали руками друг другу и поехали. Вахтанг Георгиевич взял инициативу на себя:
   – Я знал, что эта встреча и разговор рано или поздно состоится. У каждого из нас есть свой потолок. Достигнув его, человек, может быть удовлетворен, или нет, но дальнейшая жизнь связана с принятием конкретного решения.
   Немного помолчав, добавил:
   – Сергей! Я прожил в России более полувека, перед моими глазами прошло очень много и многие. Поэтому, я по возможности объективно, расскажу тебе о кавказской и азиатской миграции, что они принесли в Россию и какие отношения сложились с коренным населением. Без правильного понимания их невозможно построить нормальных отношений и найти приличное место в российском обществе. А тебе ведь еще сорок три, ты депутат райсовета и этим вряд ли удовлетворен. Поэтому послушай, пойми, сделай выводы.

Глава 82

   Россия, как и все европейские страны, уже более пятидесяти лет, подвергаются тихой, мирной оккупации. И было бы очень странно, если бы этого не происходило. У западных стран демократические ценности, более высокий жизненный уровень, но там трудно жить тем, кто не в ладу с законом, ищет халявную добычу, деньги.
   Состояния в основном создаются многолетним упорным трудом в верно выбранном направлении. В России огромные запасы природных ресурсов и полезных ископаемых, такая же территория, все доступно и ничье, общественное, приложи немного старания, ловкости, денег и оно твое. Власть продажна, народ инертен и безразличен, то есть налицо все условия к растаскиванию. Все это тянет в Россию жуликоватых искателей богатств и они едут. Несмотря на то, что приток людей идет постоянно, четко прослеживаются четыре волны массовой миграции в Россию.
   Первая волна началась с рынков в пятидесятых годах, то есть с года твоего рождения и ты невольно явился ее ровесником. Центральная часть России и Украина трудились на государство и всеобщее благо, местное население не имело торгово-предпринимательской закваски. Работа на себя, не считалась работой, имела позорное клеймо барыга, с которым в жизни было не просто, а в обществе тем более. Они не были приняты обществом, но каждому человеку нужно общение с кругом людей, которые ему близки и интересны. Мобилизация пошла с Кавказа и Закавказья. Я был одним из первых гражданских солдат. Люди ехали торговать на рынках, закреплялись, обживались, вызывали родственников, знакомых, земляков. Захватывали рынки, организовывали их защиту, что свойственно укладу кавказских аулов. Постепенно к этому все привыкли, местное население могло посещать рынки, только как покупатели. Товары покупались у крестьян, колхозов, овощных базах, частично привозились из родных мест, но это уже были лакомства и изыски, доступные не каждому. Доходы у торговцев на рынках были значительно выше зарплаты работающих местных, что не добавляло симпатий в отношениях, только натянутая терпимость. Страна у всех тогда была одна, единый, нерушимый. Из-за разницы в национальных, духовных и общественных укладах приезжие практически не ассимилировались с местным населением и жили своими землячествами: армянским, грузинским, азербайджанским. Они поделили сферы влияния, места кормления и старались не нарушать границы и промыслы друг друга. Землячества прикормили власти и милицию. Брали на обеспечение только продуктовыми пайками согласно статуса. О взятках тогда и речи быть не могло. Все спорные вопросы решались путем переговоров или выдавливания конкурентов, при помощи властей, милиции и местного криминала. На прямые межнациональные конфликты старались не идти. Внутри землячеств, все вопросы решались авторитетными представителями, подчинение которым было обязательным условием для каждого земляка. Решение всех важных вопросов, внутренняя дисциплина была под их контролем. Они защищали, наказывали и давали разрешения на серьезные дела.
   Вторая волна началась в восьмидесятых и постепенно превратилась в международную интервенцию. В бывших южных союзных республиках начались межнациональные и межконфессиональные разборки, люди побежали от стрельбы и необъявленной гражданской войны. А тут еще закончилась многолетняя война во Вьетнаме, произошло объединение двух его частей и сотни тысяч голодных, безработных вьетнамцев стали расползаться по другим странам. Союз принял часть этого контингента, для работы на заводах. Вьетнамцы приезжали, получали места в общежитиях и быстро уходили в самостоятельную мелкую торговлю, которая позволила им иметь больше денег и более легким путем. Они наладили поставки дешевой одежды из Китая и организовали свой бизнес по уличной торговле, образовали промтоварные рынки, которые в народе называли вьетнамскими. Промтоварные рынки быстро росли, расширялись.
   Третья волна пришлась на девяностые. Действующие промтоварные рынки стали очень быстро расти, расширяться, на них выходили диаспоры из Вьетнама, Афганистана, Китая, Африки со своей дешевой продукцией. Произошел развал союза, предприятия дышали на ладан, народ нищал, кроме дешевых промтоваров нищим людям ничего не было по карману. Но и на дешевом товаре, при большом обороте, снимались огромные деньги. Торговля процветала.
   Землячества организовывали контрабанду и доставку товаров контейнерами, поездами, машинами. Это не продукты, не портятся, условия хранения простые, лишь бы было сухо и не грязно. В соседних странах Турции, Польше, Италии, как грибы росли предприятия по производству и отгрузки ширпотреба под брендами известных фирм. Обороты на них были миллиардными, а в казну попадали мизерные суммы. Зато нужные люди щедро подкармливались, а чиновники и всевозможные органы организовывали регулярные поборы. Заправляли всем этим представители землячеств. Помогали им национальные авторитеты, чьи люди торговали на рынках. На рынках были созданы свои силовые подразделения, настоящие мини армии, под видом организации охраны порядка на рынках. Были свои сборщики денег и контролеры. Ни один квадрат, ни одно торговое место не уходило из-под надзора и выплаты денег за право торговли ежесуточно. На пустующие места тут же ставились новые претенденты. Именно на них рынках были заложены основы деятельности рынков в Лужниках, Черкизовского и многих других торговых монстров. Рынки пятидесятых – это просто детский лепет на лужайке, а Лужники – субъект нового вида хозяйствования и распределения денег, под народным названием Лужа. Вот в эту лужу государство и село. Но сели не все, некоторые поднялись и очень крупно, как в былинной сказке, вышли ярко золотом горя тридцать три богатыря и Лужков их Черномор.
   Ну а после дефолта девяносто восьмого года, началась новая четвертая волна. Накопленная валюта подорожала в десятки раз, после обесценивания рубля. Она требовала от возникших валютных богачей вложения денег в создание и расширения своего дела. Возникла потребность в строительстве нового жилья, мест производства, складских помещений, мест торговли – от мелких до огромных и зданий сферы развлечений и услуг. Все это происходило, в основном в Москве и с несколько меньшим размахом в Питере. Эти мегаполисы охватил строительный бум. Рабочей силы из профессиональных строителей не хватало, поэтому она стала замещаться гастарбайтерами из бывших союзных республик. Работали они нелегально, налогов за них не платили, зарплаты невысокие, что позволяло набивать карманы владельцам фирм, прорвавшимся на рынок этих услуг. Подпор рабочей силы из Средней Азии позволял с ней не церемонится. Жесточайшая эксплуатация, недоплаты и откровенное кидалово – стали основными методами работы. Непрофессионализм, неграмотное и некачественное ведение работ гастарбайтерами, не могли противостоять ста процентным и большим барышам. Слова мораль и качество были не в ходу.
   Вдруг Вахтанг Георгиевич прервался, посмотрел на Сергея и спросил:
   – Я тебя не сильно утомил своим экскурсом в историю миграции? Может быть, ты ее сам знаешь, а я тебя загружаю и не в лучшем исполнении.
   – Вам показалось, что я невнимательно слушал? Нет, в таком ракурсе, как Вы рассказывали нигде не прочитаешь, да и мое восприятие жизни, было весьма односторонним, посвящено в основном одному – добыванию денег, сначала для себя, а потом для семьи. Кроме того, до моих сорока лет, был союз и этих проблем я не испытывал, а дальше я сразу стал гражданином России, эти проблемы прошли мимо меня.
   Тем более, что под Вашей опекой и поддержкой я всегда оставался на плаву и при деньгах. Я это помню и ценю. А то, что Вы рассказывали, надо знать и понимать, во-первых, чтобы не повторять чужих промахов и ошибок, во-вторых, для правильных взаимоотношений, особенно при разговорах.
   – Это хорошо. – Сказал Вахтанг Георгиевич, – Значит, наш разговор идет на пользу и в нужном направлении. Мы уже подъезжаем, остальное по ходу нашего пребывания на даче.
   Он повернул машину налево, метров в двухстах были видны дома садоводства. Они подъехали к дому средних размеров с мансардой. Дом был ничуть не лучше и не хуже других, не привлекал к себе внимания.
   Вахтанг Георгиевич прокомментировал:
   – Главное в жизни не высовываться, не то чтобы прятаться, а просто не кичиться своими возможностями и не вызывать раздражения у окружающих. Тем более, что необходимости в этом нет. Жить надо по неписанным, этическим правилам, принятым людьми среди которых ты живешь, а не выпрыгивать на три – четыре головы выше.
   С этими словами они вошли в дом, внутренняя отделка которого была сделана очень красиво, аккуратно и современно. Дом при средних габаритах, за счет продуманных размеров комнат и рациональной планировки был просторным. Использование подвала и чердака позволили разнести помещения и службы. На первом уровне помещения для приема гостей и отдыха, спальни на мансарде, а подсобные помещения и игровой зал с бильярдом в подвале.
   – Ну и как ты все это находишь? – Спросил Вахтанг Георгиевич.
   – Отлично. Вам удалось полностью реализовать свой замысел. Не высовываться и при этом все иметь. – Сказал одобрительно Сергей. – Сразу видно, что смысл сказанного не просто декларация и демагогия, а продуманная до мелочей позиция. Мне очень нравится.
   Вахтанг Георгиевич включил электрический водонагреватель для душа и мытья посуды, затопили печь для уюта.
   – Люблю тепло – сказал он, – да и просушить и поменять воздух не мешает, а наилучшую циркуляцию воздуха обеспечивает разница в его температуре. Играть в бильярд, я думаю, мы не будем, потому что отвлекает внимание на шары, а нам надо покрутить шариками в голове, пользы от этого будет больше. Правильно выработанная позиция – половина успеха любого дела, добросовестное ее исполнение – вторая половина. Бездумное тыкание редко приносит успех, а может создать впечатление безнадежности ситуации и приведет к нежеланию что-либо делать, все равно результат отрицательный или в лучшем случае нулевой. Давай выгрузим и разложим по местам все, что нам приготовили жены. Немножко перекусим и продолжим наши разговоры очень важные для дальнейшей жизни.
   Они перенесли пакеты и коробки. Посмотрели, что им приготовили и поняли, что хлопоты по хозяйству им не грозят. Сделав по несколько бутербродов, выпили по три рюмки коньяку и приготовили кофе. Выпив кофе, они устроились в креслах. Вахтанг Георгиевич, получив согласие и одобрение, продолжил.

Глава 83

   Каждая из волн частично легализовалась в России. Из каждого слоя мигрантов, образовались богатые люди, которые открывали свой полулегальный бизнес и привлекали к нему бедняков земляков и других нелегальных работников.
   Наиболее подготовленными к переменам в экономическом и хозяйственном укладах в России оказались представители еврейского населения, а также Кавказа и Закавказья. Представители российских этнических евреев, как более высокообразованная, умная, дружная нация, оказалась в нужное время, в нужном месте, рядом с власть имущими. В силу своей грамотности и сообразительности, они быстро сделали стартовый капитал из огромных кредитов того же умирающего рубля, немедленно переложив их в приобретение предприятий, недвижимости или в твердую валюту. Кредиты за них выплатила гиперинфляция девяностых и дефолт девяносто восьмого года. После чего, каждый из тех, кто пошевелил мозгами, или раскрутил свое дело здесь, или уехал за границу.
   Представители кавказских и закавказских этносов вошли в перестройку с приличными деньгами и опытом их применения в России. Они пошли по пути расширения своего бизнеса в торговле и сфере обслуживания. Производство и строительство сначала не входили в сферу их опыта и интересов. С приходом в торговлю выходцев из Средней Азии, Вьетнама, Китая, Афганистана и Африки, торговля стала перенасыщаться. Начались поиски путей вложения денег и новых способов получения прибыли. Стало происходить укрупнение капиталов в России по национальному признаку. В Москве стали создаваться крупные национальные объединения, корпорации и другие структуры по оттягиванию денег из бюджета России, их прокрутки и откровенного воровства. Конечной целью их сначала были отдельные предприятия, а в перспективе планируется окучивание целых отраслей. Для силовой поддержки в осуществлении этих целей, были созданы наполовину военизированные частные охранные фирмы с официальным доступом к огнестрельному оружию, связями с криминальным миром. Они готовы к выполнению кроме охранных функций, поручений по зачистке рынка и борьбы с конкурентами.
   Этот подлый мир не дает защиты никому, ни нищему, ни богатому, дает только власть имущему и то на период властвования. Абсолютная защита – абсолютная власть, поэтому была начата приватизация власти на всех уровнях и направлениях.

Глава 84

   Теперь о жизни мигрантов в России, их адаптации и взаимоотношениях с коренным населением.
   Тут, прежде всего, не следует забывать, кто к кому приехал, на чьей земле кто живет? Мы в погоне за счастьем и богатством, или хотя бы за более высоким уровнем жизни, покидаем свою Родину, свою землю, едем, чтобы взять все это на чужбине, у других людей, верных или неверных по отношению к Богу, хотя он един и все мы перед ним равны.
   Людям, к которым мы приехали, убегать некуда – это их земля и Родина. Были дополнительные присвоенные, завоеванные, чужие страны, но после распада союза, все эти страны отделились и заявили о своей независимости. Остались только отдельные национальные вкрапления в составе России. Дальнейшая судьба их не определена политически, географически и экономически.
   А вот отделившиеся страны, без союзной подпитки не могли прокормить свой народ, а умеривать свои аппетиты в жажде обогащения от обладания властью правящая верхушка просто не пожелала, выдавливала из своих скудных бюджетов все до копейки, ничего не оставляли для народа. Голодному и нищему народу ничего не оставалось, как ехать в поисках лучшей жизни и пропитания. На Запад прорваться мешало отсутствие денег, низкий уровень образования, дремучесть в общении. А в России как-то проще, все-таки бывшие свои, хотя свои – это под большим вопросом?
   Основная ошибка мигрантов в том, что стоит им немножко обжиться, устроиться с работой и общением, сбиться в земляческую группу, обрести какую-то численность и поддержку, они начинают вести себя неадекватно, громко и вызывающе разговаривать на своем языке, становиться надменными по отношению к местному населению. Одним словом пытаться изображать из себя уж если не хозяев, то равноправных граждан, хотя живут здесь без года неделю, не знают нормально языка, обычаев и укладов людей к которым они приехали. А так вести себя нельзя нигде, даже у себя дома и нечего потом жаловаться на фашизм и национализм. Прежде всего, будь сам нормальным человеком, ну а если не будешь, пеняй на себя, всегда найдется тот, кто даст тебе укорот.
   Во-вторых, о промысле мигрантов. Все знают, что торговля самые – это быстрые деньги и саморегулируемый доход, который чем больше, тем лучше. И нигде торговец не был самым безденежным человеком в обществе. Если товар не приносит прибыль, ни один идиот в мире не будет им заниматься. Что касается размеров расходов за месяц, они легко вычисляются, плата за место, сбор для властей, органов, служб, землячеству за прикрытия своей деятельности, расхода на жизнь и съем жилья. Все это, более-менее стабильные цифры, плавно ползущие вверх, их знает наизусть каждый, так же как выручку и прибыль за день и месяц. При необходимости цены поднимаются и удерживаются согласованно, нарушений в меньшую сторону нет, только в плюс при лучшем качестве товара. В результате доходы торговцев, в три – четыре раза выше средней зарплаты в регионе, меняются только абсолютные величины, а соотношение остается стабильным. Естественно, что местному населению, работающему тяжелее и получающему в несколько раз меньше – это понятно, известно, что их товар дорог и недоступен.
   Вот эти два фактора: вызывающее поведение, относительная обеспеченность торговцев и недоступность их товаров, приводит к моментальному межнациональному конфликту при малейшей провоцирующей искре. Ну а если, не дай Бог, произошла стычка представителя местного населения с группой торговцев, в результате чего он пострадал, то социальный взрыв практически неизбежен.
   – Вахтанг Георгиевич, если все так плохо, то зачем они едут сюда? – Спросил Сергей.
   – Там на Родине все еще хуже – это раз, там совсем нет работы – это два, а родовое клановое устройство общества от рождения определяет положение семьи – это три. И дергайся, не дергайся положение изменить совсем невозможно. – Пояснил Вахтанг Георгиевич. – Бесправие здесь мягче, чем бесправие там. Та небольшая зарплата, которую они здесь получают, позволяет им выживать и более-менее нормально питаться в складчину, живя группами по несколько человек в квартире. Дешевле жилье, дешевле питание. С учетом поборов, передают еще по сотне долларов домой в семьи, которым хватает этого на проживание. Поэтому бежать им не куда, не зачем, да и не хочется. А у тебя все решилось здесь просто и быстро потому, что ты приехал сюда еще при союзе и все помогали решать твои вопросы, используя свои связи, знакомства и деньги. Один бы ты замучился их решать и не решил. Я не хочу тебя унизить, но и не хочу, чтобы ты считал себя победителем везде и во всем. Поэтому ты не обижайся, а реально проанализируй все что было, это будет разумнее, чем вставать в позу обиженного.
   – Да, это серьезный удар в лицо сорокалетнему мужику, но надо признать, что получен за дело. – Сказал Сергей, – а точнее за бездействие и не видение перспектив и последствий. Я был просто добросовестным исполнителем, а этого мало и это очень плохо.
   – Ну, хорошо, что ты это правильно понял, а не надул губы, как обиженный ребенок. Ладно, эту часть разговоров мы проехали. Давай отдохнем, поспим, а завтра, на свежую голову, перейдем к дням сегодняшним.

Глава 85

   Анализируя обстановку в мире российского бизнеса можно сделать вывод, что время малого предпринимательства и бизнеса проходит. Они не могут, да и никто им не даст большие государственные заказы и значительные суммы бюджетных денег, потому что они не в силах их выполнить и дать откаты в суммах несколько миллионов чиновникам, делящим государственный пирог. Не дашь миллионов – не получишь миллиардов. Вот и весь принцип деления государственного бюджета. Не хотят чиновники заниматься розницей, они торгуют госзаказами оптом – дали три миллиарда верни не менее тридцати миллионов наличными, причем как по классике: утром деньги – вечером стулья, а наоборот можно? Можно, но деньги вперед. А кто имеет и может дать такие деньги? Правильно, или олигархи, или крупные деньги нескольких богатых людей, способных объединиться ради получения большой прибыли и не боящихся потерять их в случае увода конкурентами из концессии.
   Олигархам это не надо. Во-первых, они и так владеют большим и доходным куском государственного пирога или отраслью. Участвовать в разовых дележках бюджетных денег, даже с малой долей ответственности, за их использование, им это не нужно. Во-вторых, они ввязываются только операции, в результате которых стоимость возрастает в пять десять раз, что в пересчете составляет пятьсот или тысяча процентов. При таких процентах, они могут взять кредит даже под тридцать процентов, им этот размер покажется смешным, они могут дать взятку, чтобы его получить. Что ты там при этом перепродаешь, гигантское предприятие, месторождение, землю под федеральный объект – это неважно. Главное не ошибиться с ликвидностью приобретенного товара, в результате ошибки цена продажи упадет и затея рухнет. Поэтому эта часть вопроса тщательно анализируется и держится под контролем до реализации замысла. Ну, это дела олигархов, у них деньги, связи, опыт. Такие состояния как у них, даже при прибыли пятьдесят, сто тысяч долларов за объект не сделаешь, а уж своим трудом, тем более.
   Групповые деньги создаются и работают по-другому. Группа, скажем, не бедных людей имеющих свободные деньги и желание получить с них прибыль объединяются для достижения этой цели. Чаще всего объединение происходит по национальному признаку, один язык, одна ментальность и обычаи, в чем-то общие родственные и клановые связи. Создают или входят в какую-то существующую организованную структуру, с вывеской, лицензией и правами осуществлять практически все виды деятельности, уставом, уставным капиталом, определением списка учредителей из всех членов группы, долей каждого, как правило, пропорционально внесенной суммы денег.
   Далее эта группа решает вопрос о направлениях применения денег. Вложить все деньги в строительство большого объекта с целью последующей перепродажи, путь длинный, изымает из оборота все деньги, как минимум, на пять лет, с весьма сомнительной выгодой после продажи. Гораздо проще привлечь очень большие бюджетные деньги, попытаться их освоить, в худшем случае прокрутить их годик, два, сколько удастся, а еще лучше и то, и другое. Понятно, что за красивые глаза им бюджетные деньги не дает, их надо купить. Для этого надо выйти на министров или их заместителей, которые занимаются распределением лимитов финансирования объектов и с ними решается этот вопрос. Покупается оптом очень большой объем работ по объекту, который потом продается в розницу субподрядным организациям, но уже на своих условиях, понятно каких. Так как это объединение, «завод без трубы» состоит из сотни с лишним человек, которые только следят за работой других и контролируют денежные потоки, потому что им самим работать некем, так как под ними нет ни одной производственной единицы. Но в этих объединениях, кроме руководящей верхушки, вложившей деньги, есть очень опытные производственники, юристы, экономисты, которые процеживают через себя субподрядные организации, как планктон киты. Все что немного представляет интерес, оказывается в поле их внимания. С ними при заключении контракта закладываются такие условия, что при срыве контракта неустойка банкротит их, а дальше дело техники. Организация подбирается под себя, ставится свой руководитель и она либо перепродается, либо используется с очень большой выгодой и через нее пропускают наименее трудоемкие и денежные работы.
   Поэтому нечего удивляться, что серьезные деньги приходят с готовыми хозяевами. Хозяином таких денег ты стать не сможешь и даже стать соучредителем тоже, но войти в состав такого объединения на выгодных условиях, надо попробовать. Как ты на это смотришь? – Закончил свой монолог Вахтанг Георгиевич.
   – Вы рассказали такую часть нашей жизни, о которой я не имел ни малейшего представления. – Искренне пораженный рассказом, сказал Сергей, – в этой ситуации без Вашего опыта и совета мне не разобраться. Кроме того страшно, что такие акулы бизнеса меня проглотят вместе с ООО и не поперхнутся.
   – А жить вообще страшно, а если шевелиться и принимать решения страшно вдвойне. Всегда есть риск, он был, есть и будет. Бездействие и отсутствие инициативы еще опаснее – это верный путь к развалу, правда, несколько отложенный во времени. – Горячо продолжил Вахтанг Георгиевич. – Теперь по поводу поглощения тебя вместе со своей фирмой. Ничего не происходит вдруг, сразу, без какой-либо подготовки. Если будешь внимательным, думать и не подписывать документы без внимательного чтения и обдумывания смысла и последствий, никто ничего от тебя не уведет. Не нравится – не влезай. Слушай, что тебе предлагают, не торопись соглашаться. Вот и все принципы безопасности. Выбор всегда остается за человеком.
   – Вы говорите правильные вещи, которые все знают, но все равно люди ошибаются и влетают. Верно и другое – волков бояться, в лес не ходить. Но ведь волки есть и в городах, не менее хищные и хитрые. – Согласился Сергей. – Тут есть еще один вопрос, кому я нужен и какой интерес я представляю для кооперации, что это за кооперация.
   – Ну вот, наворотил вопросов, а теперь ждешь от меня полных и подробных ответов, гарантий и моей ответственности. – Лукаво улыбнувшись, сказал Вахтанг Георгиевич. – Ответить на эти вопросы правильно и полно, уже две третьих для принятия решения. Спрашивать, слушать и принимать решения это твое дело. А вот кому ты можешь представлять интерес, могу подсказать. Ты этнический армянин, знаешь армянский, поэтому я могу помочь тебе найти выход на одну крупную армянскую корпорацию. Остальное все за тобой, чтобы не было потом разборок и ненужных разговоров.
   – И это будет правильно. – Сказал Сергей. – Пора включать свою голову и пользоваться ей ежедневно, а не от случая к случаю. И все-таки перемены всегда страшат, но это не повод не шевелиться.
   – Как я понял, ты в принципе согласен на проведение переговоров и даешь мне добро на организацию этой встречи в Москве? – Спросил Вахтанг Георгиевич.
   – Да. Ведь я же от нее ничего не теряю. Переговорю, послушаю, спрошу, узнаю, что они смогут мне предложить, какое сотрудничество. Скоропалительных выводов делать не буду. – Ответил Сергей.
   – Единственное, что я хотел тебе порекомендовать до разговора. Продумать, чем бы тебе хотелось заняться, оценить возможности свои и фирмы. Четкое представление и формулирование желаний и возможностей, поможет корпорации сделать тебе правильные реальные предложения, поднимет твой авторитет, как специалиста и администратора. Одним словом надо подготовиться к этой встрече, а не просто выскочить, а дальше, куда кривая выведет. – Прокомментировал Вахтанг Георгиевич.
   – Хорошо, Вахтанг Георгиевич, я постараюсь как можно серьезнее подготовиться к встрече. Как Вы думаете, сколько времени пройдет до встречи? – Спросил Сергей.
   – Я думаю, что она должна состоятся через неделю с небольшим. В понедельник я позвоню своим знакомым, которые имеют выход на эту структуру, они в тот же день передадут данные о тебе в корпорацию, неделю на обговаривание, переваривание, первоначальную подготовку предложений и во вторник или в среду тебя могут пригласить на встречу. Может быть, на пару дней позже, но скорей всего где-то так. – Ответил Вахтанг Георгиевич. – Ну, а что они проявят к тебе интерес – это вне сомнений. Тебе я бы порекомендовал, до принятия окончательных решений и определения твоего места в дальнейшем, никому о переговорах не говорить. Если тебя во время встречи попросят о конфиденциальности, то надо молчать и дальше, потому что разглашение может стать путем к провалу. В общем надо быть порядочным компаньоном и не терять доверие людей из корпорации.
   – Я полностью с Вами согласен. – Сказал Сергей. – Сам не люблю преждевременной болтовни и обсуждений результатов еще не сделанного.
   – Ну, вот мы с тобой все порешили, а заниматься анализом еще не состоявшейся встречи рано. – Подвел итог Вахтанг Георгиевич. – Приедешь, тогда еще раз встретимся, поговорим и подумаем вместе. Одна голова хорошо – две лучше.
   – Две головы – три мнения. – Пошутил Сергей.
   – Нет, это не про нас. У нас все проще, у каждого есть одно свое мнение, а другое неправильное. – В тон ему ответил Вахтанг Георгиевич – Сергей, скажи честно, тебе что-то дали наши разговоры.
   – Очень много. – Искренне сказал Сергей. – Вы сами скоро это почувствуете.
   – Дай-то Бог! Я думаю, что через пару часов отправимся в обратный путь, по домам, не возражаешь? – Спросил Вахтанг Георгиевич.
   – Нет. Все обсудили. Можно возвращаться. – Согласился Сергей.
   Возвращались молча. Переваривали и результаты разговоров. Оба были удовлетворены, что не осталось недосказанного. На прощание Вахтанг Георгиевич сказал:
   – Завтра, в понедельник, после своего разговора я тебе позвоню и скажу результаты представления твоей кандидатуры своему знакомому. Думаю, что все будет хорошо. Счастливо тебе!
   – И Вам всего доброго! Спасибо за внимание, понимание и участие в решении моих проблем! – От души поблагодарил Сергей, они расстались.

Глава 86

   В понедельник, около обеда позвонил Вахтанг Георгиевич. Он коротко сказал, что позвонил, рассказал, что интересовало о Сергее. Теперь надо ждать звонка, скорее всего, на этой неделе.
   Сергей ничего не стал рассказывать Ларисе о разговорах и решениях принятых им с Вахтангом Георгиевичем. Зачем будоражить обстановку в семье, если еще ничего не решено даже предварительно, о чем говорить. Да и вообще, тогда получится, что они обошли Ларису в решении вопросов их будущего, которые ей тоже далеко не безразличны. Обходят обычно тогда, когда человек не может правильно оценить ситуацию и принять нужное решение, может внести разлад в обсуждение, не вписывается в круг собеседников. Все это задевает самолюбие и может нанести очень большой вред отношениям. Поэтому Сергей решил, что утаивать от Ларисы собственно и нечего, кроме беседы с Вахтангом Георгиевичем. А уж если что и говорить, то только после беседы и получения конкретных предложений.
   Пока ему ничего не оставалось, обдумывать свою позицию в предстоящих разговорах и форму ее подачи. А еще ждать звонка из Москвы. Прошли вторник, среда, четверг – тишина, в пятницу тоже. Ну, наверно, звонка не будет совсем, если не позвонят до вторника на следующей неделе. Однако в субботу, казалось бы, выходной день, позвонили в одиннадцать и договорились на встречу в среду, дали адрес, станцию метро, внутренний телефон для контактов по прибытию.
   Сергей купил билет и стал ждать, прокручивая свои возможности и желания. Возможности фирмы с тремя десятками работающих и дюжиной механизмов и машин невелики, горы не свернешь, а если начнешь сворачивать, на горы уйдут годы. База в промышленной зоне это существенный плюс, можно поставить завод по производству бетона и железобетонных конструкций или разместить машины, механизмы в случае увеличения их числа, неважно чьих своих, арендованных, наемных или еще каких. Нахождение в депутатах тоже, все-таки вхождение в администрацию, пусть на самой нижней ступеньке, но все равно плюс, а не минус. Как все это разворачивать и использовать во время беседы, покажет ее ход и направление. В среду утром Сергей приехал в Москву. Вышел из метро в самом центре, до Кремля пешком дойти недалеко. Пошел по указанному адресу. Минут через десять, был на месте.
   Построенное в сталинские времена монументальное, внушительное по виду и размерам здание, настраивало на серьезность статуса его обитателей. На нижних двух этажах большая вывеска банка, выше офисные помещения. У Сергея, как у коммерсанта, сразу закрутились в голове мысли – это сколько надо иметь денег, чтобы получить такое здание в центре Москвы. Вторая, какими надо заниматься делами, чтобы оно не только содержалось, но и приносило прибыль. Следом третья, если это корпорация не государственная, а частная представителей другой национальности и таких в Москве не одна и не две, то сколько надо вытянуть денег из казны России и ее народа, и сколько ежегодно вытянут еще. Вот такие мысли полезли Сергею в голову, под впечатлением от внешнего вида здания.
   Здание было чуть затронуто модернизмом и современностью, стеклянные автоматические двери, которые давали доступ в холл, с креслами и журнальными столиками, на которых лежали лощеные журнала на армянском языке.
   Дальше современные охранные турникеты преграждали путь ненужным посетителям. За ними расхаживали охранники в строгих костюмах, при галстуках с ничего не выражающими мрачноватыми лицами.
   Сергей позвонил по внутреннему телефону, его попросили подойти к стойке пропусков. Там внесли в компьютер данные паспорта и выдали пластиковую карту – пропуск для посетителей. Он прошел через турникет для посетителей, охранник вежливо проводил его до дверей лифта.
   Сам лифт, двери и шахта были стеклянными, из него открывалась панорама окрестной части города со старинными здания и золотыми куполами храмов, довольно впечатляющая картина. На четвертом этаже он вышел и пошел в нужный офис. В кабинете сидел сорокалетний армянин, который после приветствия на армянском языке, жестом указал на кресло возле приставного столика.
   – Маркосов Гурген Матусович! – Представился он и продолжил. – Маликов Сергей Васильевич! Мы знаем о Вас практически все, что нам нужно знать. Что Вы этнический армянин, Ваша мать и сейчас живет в Армении, а Вы после окончания школы уехали в Ленинград и живете там. Серьезные и авторитетные люди дали положительные характеристики. Знаете армянский язык, свободно им владеете. Являетесь учредителем ООО и депутатом районного Совета. В общем, все неплохо, все в строчку. Поэтому не скрою, что мы имеем к Вам большой интерес и попытаемся вместе определить возможные направления нашего сотрудничества. Я правильно перечислил Ваши данные или упустил что-то важное?
   – Да, все правильно. – Подтвердил Сергей.
   Для себя он отметил, что в данных обошли вопросы высшего образования, то ли знают, что оно «липовое», а может просто не хотят неадекватной реакции в виде вранья, раскаивания, или не знают этого и знать не хотят, оно им не интересно. Самое правильное поддержать их позицию и не вытаскивать его в дальнейшем.
   – Со вступительной ознакомительной частью мы покончили, переходим ко второй. Давайте дальнейший наш разговор считать конфиденциальным. Это я говорю Вам, как армянин – армянину, потому что в противном случае, Вы настроите против себя землячество, а Вам это ни к чему. Ограничимся лишь тем, что если Вам что-то не подойдет или не понравится, Вы не будете посвящать во все это третьих лиц.
   – Да, конечно. – Ответил Сергей. – Я прекрасно понимаю, что есть дела и планы, о которых лучше помалкивать, сохраняя за собой право выбора, участвовать в них или нет.
   – Вот и прекрасно! Переходим к делу. Сейчас Вы находитесь в одной из корпораций, созданных армянским землячеством в Москве. В ее интересы входят недвижимость для отдыха и офисов, строительство дорог, сетей энергетики и связи, финансы. В этом здании размещены офисы, каждого из перечисленных направлений, а так же свой банк. Корпорация располагает собственностью во многих крупных городах, гостиницы в Москве и Сочи, санатории в Сочи, офисная недвижимость в Москве и Питере. В общем, имеет много чего в европейской части России, в том числе и предприятия специального строительного профиля. К управлению привлекаем в основном земляков, по крайней мере, на ключевые должности. Почему я несколько раз упомянул Сочи, там живет мощная армянская диаспора в Адлере, она составляет до восьмидесяти процентов населения, да и в остальных городах большого Сочи процент армян очень высокий. Они натурализовались там, получили гражданство, укоренились и очень умело откачивают огромные курортные деньги. Ну и все остальное должно крутиться, расширяться, управляться и приносить прибыль, как это делают наши земляки в Сочи. Сочинская диаспора передает нам свои деньги в управление, под определенный договорный процент. Мы тоже не спим, вкладываем деньги, привлекаем к себе бюджетные деньги и зарабатываем на них. Для того чтобы управлять таким огромным хозяйством, управленец должен быть честным, верным землячеству и его интересам, он должен быть армянином. А среди нас, не так много кандидатов на руководящие должности. Для этого мало быть армянином, надо быть профессионалом, специалистом и иметь опыт руководства. Поэтому, когда нам представили Вас, интерес к Вам возник очень большой. А вот скажите, пожалуйста, за последних пару лет, у Вашей фирмы приросты объемов большие?
   – Нет. Определился какой-то потолок, прошибить который не получается. – Честно ответил Сергей.
   – Я другого ответа и не ожидал. – Сказал собеседник. – И хорошо, что Вы ответили правдиво. Сейчас практически невозможно вести дела в одиночку. Вот почему и создана наша корпорация. Основное наше направление специализированные работы в строительстве, а именно строительство и переустройство воздушных и кабельных линий электропередач и связи, строительство и переустройство подземных инженерных коммуникаций, всех кроме газопроводов – эти работы находятся под жесткой опекой газовиков и нефтяников которые никого на эти работы не допускают, только своих. Почему именно эти работы, да потому что они имеют большой удельный вес дорогостоящих материалов, полуфабрикатов, конструкций, которые имеют большой диапазон стоимостей от очень дорогих, до относительно дешевых. Если в проектную документацию заложить самые дорогие, а применить по согласованию средние по стоимости можно поиметь деньги и очень даже не маленькие. Эти работы линейны, трудно проверяемые, особенно скрытые работы и позволяют проводить увеличение стоимости за счет непредвиденных затрат, заложенных в сметах на строительство, а также дополнительные объемы не учтенные документацией. Надеюсь, Вы понимаете, о чем я говорю. Если добавить сюда другие проценты и накрутки на большие сметные прямые затраты, получаются ну очень приличные дополнительные деньги. Только их надо умело оформить и взять, для этого нам очень нужны опытные инженеры, сметчики, руководители. Очень важна для получения дополнительной прибыли работа с разработчиками проектной документации и заказчиком, для этого тоже нужны квалифицированные, коммуникабельные люди. Безусловно, было бы неверно, замещать все должности этническими армянами. Не следует забывать, что мы живем и работаем в России и поэтому контактировать нам приходится в основном с русскими, из которых далеко не все согласны с нашим менталитетом, образом жизни и методами работы. Эти факторы при решении производственных и финансовых вопросов тормозят или вообще отвергают все возможные компромиссы, из-за вызываемого раздражения армянской фирмой и ее представителями армянами. Они просто боятся или не хотят иметь с нами никаких дел. Вы тут начудите, натворите дел, а сами скроетесь в Армении, а нам за Вас отвечать и даже идти под суд. И в логике им не откажешь. Поэтому нам необходимо иметь грамотных, опытных русских для представительских функций и решения наших вопросов. Да это и наверно и утопия закрыть все управленческие должности специалистами армянами, дай Бог, чтобы хоть руководящие для контроля над фирмами и финансами.
   Для того чтобы получать эти деньги, надо иметь работу и объекты. Желающих работать на объектах, финансируемых за счет госбюджета, очень много и между ними ведется нешуточная борьба с применением всех приемов, от взяток до демпинга. У нас есть выходы почти на всех министров и влиятельных заместителей министров, которые ведают распределением средств на крупнейшие много миллиардные стройки, финансируемые за счет бюджета. Как Вы понимаете, все это попадает к нам, не за красивые глаза. Наш портфель заказов это десятки миллиардов рублей по генподряду. Мы сами подбираем субподрядчиков, проводим свои конкурсы и торги на выполнение тех или иных работ, в процессе которых отбиваем свои затраты на получение объектов и закладываем прибыльность работ для нас, при их выполнении субподрядчиками. Мы изучаем организации, предлагающие нам свои услуги по выполнению работ, если их деятельность или они сами представляют для нас интерес, то прибираем их к рукам и ставим свое руководство. Методики этого у нас хорошо проработаны и действуют безотказно. Кроме того, мы подкрепляем их серьезной юридической подготовкой при заключении договоров и контрактов. Поэтому девяносто процентов судебных решений выносятся в нашу пользу, а проигранные дела позволяют с минимальными затратами средств выходить из дела.
   Наша организация подконтрольна только совету учредителей, на деньги которых она создана. Совет учредителей, раз в квартал заслушивает директоров по направлениям работы о результатах их деятельности, утверждает важнейшие кадровые назначения, а так же в случае сомнений назначает аудит с независимыми специалистами. Если назначается проверка это уже конец, проверяется все, вплоть до данных служб внутренней безопасности и делаются жесточайшие выводы. Работник наказывается компенсацией нанесенного ущерба, исполнение обязательное, если не добровольное, то принудительное. Такое происходило один раз, но на повторение никто не хочет нарываться. На должности директоров по направлениям назначаются большие специалисты в профильных областях, спрятать негатив от них невозможно. За месяц до сбора совета, специалисты изучают отчетные документы за квартал и докладывают результаты, а также выносят на рассмотрение предложения и рекомендации по улучшению деятельности звеньев корпорации.
   Вся деятельность корпораций, координируется землячеством и направлена на то, чтобы взять под свой контроль, а потом и во владение не только предприятия, но и целые отрасли. Недалеко то время, когда мы будем назначать министров и делить бюджетные деньги, контролировать и руководить, а россияне будут зарабатывать нам эти деньги. Денег у нас тоже достаточно, ведь через наш банк проходят бюджетные миллиарды, в виде авансов, платежей и все они прокручиваются через кредиты под высокие проценты. А у кого власть и деньги, тот и хозяин.
   Как я уже говорил, кадровый дефицит единственное серьезное препятствие в эффективной работе по реализации программы. Приходится брать на работу русских, а рядом сажать для учебы и контроля армянина, как комиссара. Это тоже не всегда работает, один не учит, а второй не учится. Ведь не озвучишь и не повесишь лозунги: «Армянская молодежь учитесь – Россия будет принадлежать вам!» или «Мы возьмем Россию без единого выстрела!» Вот я даже слишком откровенно рассказал обо всем, что связано с корпорацией, ее структурой программой и работой. Мы Вам вполне доверяем и считаем умным человеком, а поэтому дурака из Вас делать не хотим и в непонятную игру затягивать тоже.
   Когда я Вам говорил о конфиденциальности я имел ввиду, что Вы никому не будете говорить том, что сейчас услышали, а если захотите, то примете участие в реализации этих планов. В каком качестве и направлении мы поговорим отдельно. Я бы хотел услышать Вашу реакцию на сказанное мной, хотя бы предварительно, согласие или отказ от участия в их реализации и если есть предложения о направлениях своего участия, мы внимательно их рассмотрим – закончил очередной монолог Гурген Матусович.
   Сергей напряженно раздумывал о своем отношении сказанному. Он размышлял, что можно ответить, вспоминал последний разговор с Вахтангом Георгиевичем, тоже очень важный и несущий очень глубокий смысл. В словах и программе Гургена Матусовича сквозил безрассудный армянский национализм, перенесенный на российскую землю. Слова Вахтанга Георгиевича, тоже не лишены элементов паразитирования на российских богатствах, раздолбайстве и продажности чиновников, но все равно он напоминал о людях, на чьей земле мы живем и кормимся, в большинстве своем ничего не создавая. Он говорил о необходимости считаться с обычаями, менталитетом и укладами и не выказывать неуважения и пренебрежения ими. Не следует забывать, что это сто миллионная страна русских и если она сорвется с тормозов, тогда нашему деланному благополучию мигом придет конец. Не спасут ни деньги, ни продажные холуи от власти, ни охранные подразделения, ничего не поможет. Практически сейчас он стоит перед выбором позиции корпорации или Вахтанга Георгиевича. Принять позицию корпорации – значит стать одним из баранов стада, которых руководители – пастухи гонят по направлению захвата чужих пастбищ и обещают сытую жизнь за чужой счет. Сергей не совсем разделял эти посылы и решил, что если его сейчас пока считают за умного, показать, что у него есть и своя позиция.
   – Программу корпорации и пути ее реализации, Вы изложили понятно, четко, структура тоже соответствует задачам и все построено умно, расчетливо и продуманно, – Сказал Сергей и вставил цитату из Вахтанга Георгиевича, – в Вашей программе совсем не учитывается, кто к кому приехал и на чьей земле живет. Людям, к которым мы приехали, убегать некуда – это их земля. Если ста миллионной стране рассказать такую позицию, то всему нашему деланному благополучию конец придет моментально. Почему Вы считаете русских неспособными понять и увидеть происходящее и не принять защитных мер? Я думаю, что это серьезный недочет в программе. Мне кажется надо быть скромнее и терпеливее, а главное не кичится и не высовываться. Жили мы здесь неплохо, живем, будем жить, до тех пор, пока не полезем во власть и руководство государством. Тут власть включит народ и нам кирдык. Это, что касается, нравится мне программа или нет. Не очень. А может быть Вы её мне, специально немножко провокационно изложили?
   – Да! Начало нашего разговора для меня очень неожиданное, неординарное и даже можно сказать интересное. Интересно до чего мы договоримся? – Спросил Гурген Матусович. – Вы оказались таким рьяным оппозиционером, да еще и с аргументацией и мнением.
   – Ну, насчет, до чего мы договоримся, я не знаю. Все зависит от того, захотим мы услышать, понять и принять мнение другого. – Парировал Сергей. – Быть кивалой и болванчиком проще и выгоднее, но надо быть собой. По-моему у нас, всех бывших совков, все так плохо, потому что власть окружена поддакивалами, как мудрыми, так и бездумными.
   – Опять интересная позиция! – Оживился Гурген Матусович. – Вы серьезный собеседник. Не армянин, а диссидент какой-то.
   – Я думаю, что дело не в национальности. – Спокойно ответил Сергей. – Я люблю свой народ и очень хочу, чтобы у него все было хорошо, но для этого надо думать самим и считаться с окружающими. Тем более что мы живем здесь, нарушая очень много правил и законов, используем все только для своей пользы и блага. Но хоть элементарные правила поведения надо соблюдать даже в своей стране, а в чужой тем более.
   – Если бы Вы не были предпринимателем, я бы еще поверил, что передо мной святоша-теоретик. Но если у Вас действующая фирма, то Ваши слова либо фальшивы, либо это откровенное издевательство! Не может быть Ваша фирма быть под лабораторным колпаком и неприкасаемой. – Сказал несколько раздраженно Гурген Матусович. – Вы ничего не знаете, не видели коррупции, уходов от налогов, липы и обмана? Не верю. Вы не видите, что все вокруг разворовывается? Чем армяне в этом хуже других национальностей, почему они должны сидеть и смотреть, как другие тащат своим огромные куски ничьего, общественного государственного пирога? Что ума маловато – нет, денег – деньги есть! Если позже включимся в этот процесс, то брать будет нечего. Все возьмут те, кто не тратил время в бесполезных полемиках, а брал то, что можно взять сегодня и сейчас. В большой семье за столом ртом попусту не хлопают. Семья в России не маленькая, довольно разношерстная и моралью не отягощена.
   – Вы неправильно развернули мою мысль. Я говорил не о неучастии и соблюдении святости в бизнесе. В нем надо играть по правилам, действующим на сегодня. Мне не нравится позиция о перехвате власти и переходе России в состав и подчинение Армении. Утопическое нахальство, не имеющее под собой совершенно никакого фундамента или даже более слабой основы. Почему нельзя лезть во власть и подминать под себя людей и экономику. Соотношение численности населения несопоставимо. По уровню образования населения мы так же проигрываем с крупным счетом. Предложить хорошую и обеспеченную жизнь мы им не сможем, они нам не поверят. Веками свои их обманывали, а тут пришли чужеземцы-благодетели, чтобы осчастливить, а не обобрать? Что мы умеем: организовать науку; производство; искусство; экономику – только свою и для себя; торговать – только без налогов; а далее также и то же. Результат Армения не процветает. Армяне разъезжаются, а из благополучных стран не уезжают. Сами говорите, в России нас уже больше миллиона. Москва, Сочи, Питер и дальше со всеми остановками.
   Как можно лезть в управление чужой страной, если в своей не можем навести порядка? Получить еще один Нагорный Карабах, но тут проблем будет несоизмеримо больше, вплоть до ликвидации Армении, как государства. Второй вопрос, а это нам нужно? По-моему надо не переходить границ терпения людского, жить и развиваться вместе со страной, в которой мы живем и не высовываться со своими национальными апломбами, чтобы не было обломов.
   – Да. Тут мне крыть особенно нечем. В Вашей колоде больше тузов. Может мы с Вами два шулера, но Вы оказались сильнее. Ну, а жизнь сама все расставит по своим местам, без наших речей и прогнозов. Политологи не делают политики. – Сказал Гурген Матусович. – Они ее обмусоливают. Все, наши дебаты мы можем закончить. Скажите, у Вас есть свои предложения о работе в составе нашей корпорации, если да, пожалуйста, расскажите о них.
   – Опять же начну с реальной самооценки. – Начал Сергей. – Фирма, которой я владею не крупная. Но и расширять её не под что и не на что, объемы не прирастают и смысла в расширении нет. Мог бы я справиться с большими объемами, наверно бы смог, если бы мне дали аванс в пределах тридцати процентов от стоимости работ и дали возможность докупить недостающую технику или взять ее в лизинг. А так брать большие объемы, что кидаться с вилами на тепловоз, безрассудно. Да и кто их даст. Конечно, объемы тоже надо рассмотреть, а то можно ухватить такой подарок, который будет последним для фирмы.
   Что касается моего общественного положения, то тоже желательно перебраться на ступеньку выше. Когда я это говорю, я предлагаю это, не как карьерист, а как прагматик. Я несколько по другому вижу наше вхождение в российские властные структуры и пути влияния на наше комфортное пребывание и жизнь в России. Нам надо продвигать и везде иметь умных влиятельных людей, армян с которыми считается власть. Эти люди своим ненавязчивым влиянием будут лоббировать интересы армянской диаспоры, защищать их, каждый по профилю своей деятельности. Кроме того, приобретенные связи с людьми, от которых много зависит, работа с ними не в роли ходатаев и просителей, а на равных, что упрощает решение вопросов. Да и иммунитет от несвободы в случае неудач, подстав, промахов или каких либо разногласий с законом, лишним не будет. Туда случайных людей не берут, нужны либо очень большие деньги, либо очень мощные толкачи, а лучше и то и другое. Не зря пишут Россия страна возможностей, но дело не в самих возможностях, а возможности их реализации. Я пока под потолком, самостоятельно мне этот потолок не поднять и не пробить. Вот такое мое видение.
   – Ну что же. Коротко, откровенно, понятно. – Резюмировал Гурген Матусович. – Давайте мы сделаем перерыв в нашей беседе часа на три – четыре. У Вас обратный билет есть или надо покупать?
   – Есть. На десять часов вечера. – Ответил Сергей.
   – Тогда я позвоню охране, чтобы у Вас не забирали пропуск, а в четыре часа я, или мы, ждем Вас у меня. Договорились? Пока погуляйте, посмотрите город, отдохните и покушайте.
   – До встречи! – Сказал Сергей.
   Он вышел из здания, зашел в один из дворов, нашел скамейку в тени. Сел. Подумал о беседе. На его взгляд он повел себя правильно. Занял свою позицию, а не принял того, с чем не согласен. Ладно, нечего копаться, что сказано, то сказано.
   Наверняка наш разговор записывался на диктофон и его понесли на прослушивание решающему начальнику или группе специалистов по поведенческому анализу, психики или психологии. А как можно перенести или передать в оригинале столь длинный и серьезный разговор, не упустив ничего важного. Вольные пересказы, кроме сомнительной полноты, не передают эмоциональных отношений к вопросам. Пригласить человека на собеседование с группой лиц, значит обеспечить себе численное и умственное превосходство, что может сказаться на правдивости, искренности ответов, изменения в поведение приглашенного лица и повлиять на реальность исхода собеседования. Так что все нормально, все правильно.
   Ровно в четыре часа он снова вошел в кабинет Гургена Маркосовича. Навстречу ему поднялся еще один работник:
   – Гарегин Ованесович! Можно Григорий Иванович! – С располагающей улыбкой представился он. – Директор по персоналу. Вот пришел познакомиться с Вами поближе. Уж больно неординарно прошла Ваша встреча с Гургеном Матусовичем. Прошу прощения, но мы все встречи записываем на диктофон, чтобы можно проанализировать ответы, поведение и пользоваться оригиналами разговоров, а не пересказами. Не обижайтесь.
   – Я ничего не имею против. – Сказал Сергей. – Тем более что я об этом догадался, но интервью специально для записи я не давал. Говорил, что думаю.
   – Ну, вот и наговорили, что я перед Вами! – Улыбаясь, сказал Гарегин Ованесович. – Такое бывает не часто. Позиции Ваши интересны и необычны. Не могу сказать, что бесспорные, но в основном не лишены истины и разума. Не будем заниматься анализом и полемикой. Поговорим о Вашем будущем, если такое будущее Вы захотите и примете наши предложения. Сейчас у нас на дворе лето, полгода ушло, все на этот год распределено, переделу не подлежит. На следующий год мы обязательно найдем для Вас работу, по возможности хорошую и денежную, чтобы Вы могли встать на ноги и укрепиться. Мы введем Вас в круг заказчиков и городских властей, от которых и Вы, и мы зависим. Дальше будем думать, как пересадить Вас в законодательное собрание города. Не говорю, что все получится и произойдет, но работать в этом направлении начнем. Результат зависит не только от нас, но и от Вас. Так что произойдет ли это и когда, предсказывать не будем. Остальное будет на деле, а не на обещаниях.
   Они тепло распрощались, обменялись визитками и решили начать работу с осени. Пройдут отпуска, все рассядутся по рабочим местам и настроятся на рабочий лад до рождественских каникул. Вот тут можно вести серьезные разговоры и решать вопросы.
   Ну, вот и хорошо, что ничего не сказал Ларисе, после поездки конкретики не добавилось. Декларации о намерениях и не более. Посмотрим на реализацию. А что собственно ты хотел, чтобы тебя незнакомого и непонятного встретили как родного. Осыпали тебя титулами званиями и деньгами, завтра выделили объект и необходимые машины и механизмы, а к концу года сделали депутатом законодательного собрания. Ты им земляк, но не родной. Деньги, как и депутатство с неба не падают, надо заработать дождаться и выиграть. Если тебя будут поддерживать, проталкивать, будет легче работать и избираться. Не надо строить иллюзий, надо смотреть, слушать и трудиться.

Глава 87

   Переезд Бориса Калинкина в Питер, с божьей помощью, был принят городом и людьми. Ему сразу стало комфортно. Наличие всего комплекта документов, включая паспорт гражданина России, избавили его от мытарств по бюрократическим присутствиям. Он сразу стал полноценным членом российского общества, с образованием и неплохим опытом прошлой работы.
   Борис не был в Питере на положении мигранта, какую приставку к этому слову не приделывай – эмигрант или иммигрант, количество проблем у человека с таким титулом примерно одинаково. А именно работа, жилье, адаптация, натурализация в обществе. Бог минул Бориса от многого, он приехал с документами, знанием своего родного языка, то есть полностью натурализованным и частично адаптированным. Назвать адаптацию полной – это значит слукавить. Общество и нравы российского народа за время отсутствия Бориса очень изменились и нельзя сказать, что все в лучшую сторону. Неудачный опыт с первой работой, это урок, преподнесенный Борису изменившимся российским обществом.
   Сигнал быть более осторожным, Борисом был принят. Он стал более внимательным при решении таких вопросов, как работа, жилье, так как вокруг стало очень много людей подходящих под характеристику – жулье. Тем не менее, эти вопросы надо было решать.
   Год назад однокомнатную квартиру в Питере на вторичном рынке жилья, теоретически, он мог купить сразу. Почему теоретически, потому что, во-первых, это было год назад, а, во-вторых, в расчет включались приваловские миллионы, то есть продажа однокомнатной квартиры в Харькове и направление этих денег на квартиру в Питере. А суровая реальность говорила следующее. Коммерсантом Борис оказался никаким. Деньги, вложенные перед дефолтом в квартиру в Харькове, в результате дефолта можно было вернуть в размере тридцати процентов, то есть только одну третью часть. Если бы он не вкладывал деньги в квартиру, он имел бы их в три раза больше, компенсировать эту разницу ему было нечем. Поэтому этой затее не дано было материализоваться.
   За год цены на готовые квартиры подскочили вдвое, а эту планку Борис взять не мог. Осталось только влезать в долевое участие на строительство самой дешевой квартиры-студии, которая на тот момент ему была по карману. Деньги надо было оплатить на стадии строительства «забора», ограждения площадки под строительство дома. А дальше начиналась игра, вроде русской рулетки, только с той разницей, что в старой русской рулетке в барабане револьвера был один патрон, а в современной три – четыре, что составляет половину барабана. Вероятность благополучного исхода при вложении денег составляла менее пятидесяти процентов. Самым мягким исходом был долгострой, когда вместо двух-трех лет строительство дома по договору, процесс растягивался на пять или восемь, а иногда и дольше. Второй проблемой являлись двойные продажи, когда одну и ту же квартиру продают дважды, кому она в итоге достанется неизвестно, зато точно известно, что второй дольщик пролетает. Самый жесткий вариант, когда застройщик собрал деньги и растворился на территории нашей страны или за границей. Все это называлось обманутыми дольщиками, никто не хотел им помогать в решении вопроса восстановления справедливости, даже не хотели слушать. Государство заявляло, что это ваши коммерческие вопросы, сами заключали договоры сами заботьтесь о их выполнении. Но ведь лицензии на этот вид деятельности им давало государство, без него им не удалось бы и рубля собрать. Ларчик открывается просто, лицензию выдавал один или группа чиновников, когда же возникали проблемы, государство от них открещивалось, мол виноваты чиновники, а не государство. Нельзя же отождествлять чиновников взяточников с государством. Государство это только честные чиновники, не воровитые. Воров и взяточников ищите сами и не мешайте решать важные государственные дела.
   Самыми проблемными являлись недорогие квартиры. Во-первых, потому что они не были очень дешевыми, а просто дешевле. Во-вторых, они быстро притягивали людей, квартиры раскупались в них, как горячие пирожки и уже до начала строительства деньги почти на весь дом были собраны. Дальше застройщик мог половину года имитировать начало строительства, а сам за это время надежно скрыться с деньгами. На них свободно можно было купить новые документы и жилье за границей испариться и раствориться в новой среде обитания. Ищи, свищи ветра в поле.
   Вот в таких условиях Борису и другим, нуждающимся в жилье, приходилось принимать решения о выходе на минное поле, вложения денег. Деньги были готовы принять практически все, но ведь главное не потерять их и получить на них жилье. Тем временем цены на жилье росли на восемь двенадцать процентов в месяц. За год квартиры дорожали почти в два раза. Через год на имеющиеся деньги можно было купить только комнату в коммуналке на двенадцать персон. Надо было рисковать и принимать решение в течение месяца.
   Узнав возможные риски, Борис начал продумывать способы, как их избежать. Долгострой – проблема очень трудно предсказуемая, единственный способ, анализ сдачи предыдущих объектов. Анализ показал. Досрочной сдачи ни у одного застройщика не наблюдалось. Задержка на полгода, массовое явление, ставшее нормой. Поэтому предсказать и предотвратить невозможно.
   У двойной продажи одной и той же квартиры механизм следующий. Застройщик, по договору, передает право продажи квартир риэлтерским конторам, одной или более. Они продают квартиры, умышленно или по ошибке допускают двойную продажу. Умышленная двойная продажа предполагает, не единичные, а массовые случаи продажи, с последующей ликвидацией фирмы. Застройщик официально двойных денег не берет, добросовестный риелтор передает застройщику деньги за проданные квартиры, а недобросовестный уходит с ними, поделив их с застройщиком или нет – это тайна и по сути уже детали. Поэтому, чтобы избежать этого обмана Борис решил покупать квартиру непосредственно у застройщика, тем более что при уплате денег в сумме равной стоимости квартиры, застройщик несколько снижает и фиксирует её в договоре. Минусом в полной оплате является то, что в случае увода теряются все деньги. Приходиться рисковать.
   В результате проявленной осторожности и осмотрительности Борис попал только на долгострой, строительство вместо трех шло пять лет, да еще два года ушло на передачу квартир в собственность, итого семь лет волнений. Волноваться было от чего. Стоимость квартир росла и каждый год удваивалась. Собранных денег явно не хватало, у застройщиков было два выхода «заморозить» стройку или продолжить ее за счет денег новых дольщиков, привлеченных на другие объекты. Мелкие застройщики шли по первому варианту. У крупных застройщиков все деньги были вложены в объекты и выдернуть их оттуда невозможно, свободных денег было немного, уводить нечего, а большое число дольщиков превратилось бы в рой озлобленных пчел, отбиться от которых было бы невозможно. Поэтому решение продолжить строительство за счет новых дольщиков было правильным, а сроки – это уже как Бог даст. Тем более что срыв сроков для застройщиков был не страшен. Если недовольный срывом сроков дольщик подавал исковое заявление, суд и застройщик претензию признавали обоснованной, застройщик выплачивал дольщику деньги с неустойкой в двойном размере от договорной стоимости. На следующий день застройщик получал судебное решение и продавал эту квартиру в четыре – пять раз дороже. Дольщик, получив эти деньги, ничего на них не мог купить.

Глава 88

   Все эти познания позволили Борису решить жилищный вопрос, пусть не быстро, но без сбоев и трагедий. Потому что обман человека с потерей денег на жилье, это уже не неприятность, а трагедия.
   Борис изменил свой подход и к поиску работы. Он разместил свое резюме не в обычном бюро по трудоустройству, а в агентстве по подбору VIP-персонала, с платной системой подбора специалистов для организаций. Организация оплачивала за нужного ей работника сумму десять тысяч рублей. Это были деньги в пределах хорошей месячной зарплаты. Когда Борису объяснили систему подбора и оплаты услуг он понял, что все ведется серьезно. Агентство не берет на учет людей с низким квалификационным уровнем. Организации действительно нуждаются в специалисте и готовы за него заплатить.
   За Бориса заплатили, он стал по иностранному супервайзером, а не совсем по-русски инженером-резидентом по техническому надзору за строительством. Казалось бы, чего проще, контролировать легче, чем работать. Следи за исполнением проекта и требований нормативной и проектной документации, не допускай отклонений от них. На самом деле все было не так и просто. В реальности работа и политика были в соотношении пятьдесят на пятьдесят.
   Борис прекрасно понимал, что на больших федеральных объектах не может быть случайных подрядчиков. Они должны иметь высочайших покровителей с очень мощным административным ресурсом, с которым заказчик не может не считаться. Заказчик вынужден принять такого подрядчика и вести с ним дела. Все дела между ними направлены на одно, перегнать деньги заказчика в свой карман с наименьшими затратами времени, труда, собственных оборотных средств и получить при этом наибольшую прибыль. Набольшую прибыль дают работы, которые не выполнялись – это приписки, но это очень опасно, ведь деньги бюджетные. Другой способ оформить дополнительные работы, получить за них деньги и не выполнять их вообще. Есть еще способ заменять, заложенные в проектную документацию дорогие материалы, полуфабрикаты, изделия и конструкции на более дешевые. Без изменения сметной стоимости работ. Все, кроме прямых приписок, требует грамотного документального оформления. В общем, это тоже продолжение игры в русскую рулетку, но в другой сфере.
   Заказчик сам играть в эту игру не хочет, но участвовать вынужден. Вот он и нанимает супервайзеров, одного или команду для ведения этих дел. В задание контракта заказчика для этой команды добросовестно включены все виды контроля за деятельностью. Контроль, который должен был вести сам заказчик снимается, Перекладывается полная ответственность на надзор, за все функции заказчика, он становится белым и пушистым, подписывая документы, только после согласования надзором. За все отвечают надзор и подрядчики. Все нарушения со стороны подрядчиков, заканчиваются вызовом их руководителей с разгоном и последующим урегулированием проблемы. Все случаи непослушания надзора пресекаются цитированием пунктов из задания к контракту, где записано всё на все случаи жизни даже те, которые никогда не бывают.
   Функция покровителей, чтобы все шло под их контролем, заказчик и подрядчики не зарывались и не творили дел не по чину. Если происходила стычка их интересов, покровитель разбирался и менял того, кто, по его мнению, был не прав. Все это сопровождалось предварительным выездом комиссии с конкретной задачей. Поэтому заказчику было очень важно, чтобы все дела у него были грамотно и квалифицированно оформлены, для этого ему был очень нужен надзор, который был, якобы независимой структурой и стальным щитом для заказчика. Вот такая, в понимании Бориса, славная работенка ждала его в дальнейшем. Оставалось ждать появления конкретных структур и вывесок.
   Борис знал приемы ухода от прямого криминала и подстав, которые не бесят заказчика и позволяют аргументировать и выходить из сложных ситуаций, не подставляя себя и фирму. Конечно, эти приемы могут действовать ограниченное время, а потом необходимо будет перемещать людей, проводить ротацию специалистов. Иначе отношения между заказчиком и надзором будут испорчены, так как для создания стального щита, надзору надо ставить под удар своих работников. А строительство вместо щита получает грамотный забор, который хоть и не полностью удовлетворяет заказчика, но позволяет находить компромиссные решения сложных вопросов. Вот в таком коридоре и надо было работать, не раздражая никого и не согласовывая криминала.
   Можно, конечно, встать на путь получения от работы дополнительных денег, никто тебя за это не привлек, но это, во-первых, претило Борису, воспитанному во времена совковской морали. Во-вторых, если начал брать, то понесут на оформление такое, что в обычной ситуации и не решились бы оформить. Поэтому надо было соблюдать дистанцию.
   Работалось Борису легко, в основном он работал на опережение, расставляя запретные флажки подрядчикам. Он говорил им чего нельзя делать и почему. Эта аргументированная позиция доводилась до руководства подрядчика и заказчика. Они пытались ее смягчить и расширить поле допустимых нарушений, но получив отказ – успокаивались и начинали выдумывать другие способы. Как известно из той же классики, существуют тысячи способов законного изъятия денег у государства, а раз есть способы, значит, есть и люди, которые ими владеют.

Глава 89

   Сергей приехал из Москвы, вроде бы ни с чем, вроде бы с поддержкой. Ларисе он не стал говорить, потому что пока не о чем. С Вахтангом Георгиевичем состоялась беседа, в которой Сергей вкратце обрисовал ситуацию:
   – Ну как прошло собеседование? – Заинтересованно спросил Вахтанг Георгиевич. – Удалась беседа или ничего не получилось?
   – Что Вам сказать. Наша с Вами встреча очень сильно на нее повлияла. – Ответил Сергей.
   – Я своим землякам, в ответ на их ничем не оправданный армянский национализм, вывалил такую кучу аргументов по ошибочности и недопустимости их позиции, чем очень сильно их озадачил. Они вынуждены были признать, что в моих словах есть не только смысл, но и правота. Это же были не мои, а Ваши слова, вложенные в меня при последней нашей беседе. Я же Вам говорил, что Вы скоро узнаете о результатах наших разговоров. Вот Вам они.
   – Я считаю, что в жизни больше ценят человека имеющего свой взгляд на вещи, свою позицию. – Сказал Вахтанг Георгиевич. – Человек без позиции, как несвежая рыба, еще не тухлая, но уже никакая. И что у Вас получилось в результате?
   – Беседа вызвала большой интерес. Пришел директор по подбору кадров корпорации. Выразил удивление и одобрение неординарностью проведенных переговоров и обещал поддержку во всех направлениях. На будущий год подобрать работу для моего ООО. Начать подготовку к решению вопроса о включении меня в претенденты на городские депутаты. С осени решили конкретизировать работу и знакомства с возможными заказчиками и нужными людьми в городской администрации. Но сказали, чтобы и я тоже шевелился. Я пока плохо себе представляю, что и как должен делать?
   – Из того, как ты мне рассказал, о реакции руководства корпорации, встречу ты провел хорошо. – Одобрил Вахтанг Георгиевич. – Конечно, наивно ждать и думать, что корпорация будет решать вопросы для тебя и за тебя. Но мощно помочь протолкнуть их – это они могут. Давай подумаем, что можно конкретно им предложить?
   Сергей уже по дороге домой начал размышлять, что может представить интерес. Вспомнил свою операцию по борьбе с мелкими торговцами. Что их прежде всего держало, это расположение на бойком, доходном месте. Они готовы были расшириться, укрупнить и сделать более привлекательными, в архитектурном смысле, свои объекты. Но кто им разрешит даже краткосрочную аренду, не то что продажу земли на этом месте, а на чужой земле вкладывать деньги никто не будет.
   – У меня есть в голове, одно направление мысли, которым я хотел бы поделиться, чтобы мы обговорили. – Сказал Сергей. – Самое ценное в городе – это земля, особенно в пределах уже сложившейся застройки с инженерными коммуникациями и возможностью подключения к городским сетям, а также развитой транспортной инфраструктурой. На территории нашего района таких мест не мало. Называются они промышленными зонами предприятий. Все остальные территории вплоть детских, внутри дворовых спортивных площадок, скверов, все подобрано.
   – Так, так, так! – Сказал Вахтанг Георгиевич. – Ход мысли интересный, давай подумаем эту мысль вместе. Продолжай сначала ты.
   – Вот я и говорю, на территории района промышленных зон много, не одна, не две и не три. Все они с приличными площадями, не один гектар. Заборы, трубы, промышленные здания, действующие, сдающиеся в аренду, заброшенные. Бесхозных территорий нет и быть не может. Надо разобраться с формами собственности на землю, определиться с влиятельностью и возможностями структур и органов, опекающих владельцев. – Продолжил характеризовать промзоны Сергей. – Особый интерес надо проявить к промзонам в непосредственной близости от метро. Еще имеет очень большое значение форма собственности предприятия и род деятельности. Надо составить список с ответами на эти вопросы. А потом думать дальше.
   – Мысли очень интересные, но тебе одному их не реализовать. – Сказал Вахтанг Георгиевич. – Значит, их надо увязать с городом и корпорацией, только в этом случае они будут интересны им. Предложения есть?
   – Что интересно городу, мало привлекает корпорацию и наоборот. Как увязать эти интересы, я не очень представляю. – Сознался Сергей.
   – Городу интересны земельные участки, корпорации – строительство. Строителей в городе завались, а земли нет. – Включился в анализ ситуации Вахтанг Георгиевич. – Давай попробуем рассмотреть такую схему. Выбираем из составленного тобой списка промзон, наиболее привлекательные, желательно действующие. Потом под соусом, что в городе им не место по мотиву, что город место для жизни, а не производства, подключатся экологи, архитекторы и дружно поют песню, а ту их, а ту. Подбирается место для выноса на окраину или пригород и корпорации дается работа по строительству базы для выноса. Освобождаемую территорию город занимает под застройку, как распорядиться они знают, умеют и с удовольствием реализуют. Город пробивает вопрос ликвидации промзоны, добивается выделения денег из республиканского или местного бюджетов. Лучше, чтобы предприятие было государственным, тогда деньги на вынос дадут из госбюджета, частнику могут не дать, дадут только землю и скажи спасибо за это. Организацию строительной и проектной части возьмет на себя корпорация, потом вероятнее всего отдадут тебе, как инициатору. Ты познакомишься в деле с городскими властями и корпорацией, что поможет тебе в подъеме на следующую депутатскую ступень. Это надо подготовить до осени, потому что потом их можно отдать корпорации, как твое видение, так и инициативу. Вот тебе и программа работы на полтора – два месяца, разобраться с промзонами, но досрочно никому ничего не говори, только после согласования с корпорацией. Самому тебе этого дела не потянуть.
   – Как всегда четко и логично! – с удовлетворением отметил Сергей. – И почему Вы до сих пор сидите на своем рынке?
   – Сережа! Не задирай ногу слишком высоко, или штаны порвешь, или связки на ногах. У меня все более-менее в порядке. Я знаю, кто я, где я, что чего стоит. Я не лезу в чужие дела и сильно вверх на лакомые места. Меня никому нет смысла выживать и никому нет смысла не слушаться, все проиграют. Я устраиваю всех, со мной считаются, уважают, советуются, а я стараюсь уважать людей, их интересы, без учета национальности. Люди это ценят и тянутся ко мне. Я на сегодняшний день нормальный менеджер рынка, без предвзятостей, глупостей и неопределенностей. Опыт, приобретенный за многие десятилетия работы, помогает мне в этом. Занимать высокую или чужую должность тоже не безопасно. Подкрадутся и съедят. А с моим жизненным опытом рулю легко, свободно и чувствую потребность в себе у властей и директора рынка. Я никому не мешаю, работаю, стараюсь избежать любых конфликтов или хотя бы сгладить их остроту. Мое слово на рынке закон, даже самые отчаянные отморозки не решаются конфликтовать со мной, становятся вежливыми и покладистыми. Каждый хорош, если он на своем месте. Ну, так что, как раньше говорили на собраниях, приняли за основу, ну а остальное по мере выполнения.

Глава 90

   Вдоль берегов Невы от моста Володарского и ниже, и выше, да и не только вдоль берегов, промышленных зон было много. Это бывшая пролетарская окраина сочетала соседство работы и жилья для своих работников. В годы советской власти старые предприятия в большинстве своем работали, чуть добавили жилья и транспорта, нового практически ничего не создавая. За семь десятков лет существования старой власти предприятия безнадежно отстали, устарели, их база, оборудование, продукция, стали никому не нужны. Наибольшую ценность представляли их большие территории, окраины города уехали далеко за их границы, сделав их запущенными вкраплениями в старую часть, как лишайные пятна на карте города. Промзоны, больницы, следственный изолятор Кресты, остаются неприкаянными, архаичными памятниками прошлых лет. Наиболее лезут в глаза промзоны.
   Используя свои связи в отделах районной администрации, он навел справки по адресам, принадлежностям, роду занятий, формам собственности организаций, данные по руководству и владельцам предприятий, если таковые имелись. У землеустроителей взял данные по площадям территории, формам собственности на землю, а также ограничения и обременения, наложенные на земли промзон.
   Остались данные о производственной деятельности владельцев или арендаторов, видах продукции и объемах производства и опекающих органах и структурах. Но эти сведения конфиденциальные и никто их не даст официально. Поэтому они узнаются в схватке за территорию, которую будет вести городская администрация.
   Созданная Сергеем таблица состояла из пятидесяти одной промышленной зоны. Из них реально работают по своему назначению восемнадцать. Двадцать семь сдаются в аренду полностью или по частям различным арендаторам. Шесть выглядят заброшенными и бесхозными, но и расположение их не ахти какое.
   Из действующих восемнадцати семь государственных и муниципальных, остальные открытые и закрытые акционерные общества разного назначения. Сергей выделил государственное автотранспортное предприятие, занимающее около семи гектаров земли под стоянку, то есть почти пустая площадь, если не считать покрытия из асфальтобетона. Плюс два гектара под производственные, ремонтные, бытовые помещения и административное здание с местными проездами и подъездами. В качестве альтернативы предлагались еще две территории, по одной из каждой группы с близкими характеристиками по площадям территории.
   В конце августа Сергею позвонил Гурген Матусович:
   – Добрый день, Сергей Васильевич! Вы еще не забыли о нашем существовании? Не изменились ли Ваши планы на дальнейшее сотрудничество? А то ведь наша беседа выявила далеко не полное совпадение взглядов и программ! Этим Вы надолго оставили память о себе в наших головах. – Сказал он.
   – Добрый день, Гурген Матусович! Разные взгляды это не повод для вражды и отказа от дальнейшего сотрудничества. Мы не капризные дамы. А несогласие скорее повод для размышления и сдержка от неправильных ходов каждого из собеседников, независимо от статуса. Я готов к началу сотрудничества. – Уверенно сказал Сергей.
   – Наше руководство направляет меня в Питер, для решения ряда вопросов по объектам, на которых сейчас работает наша корпорация, кроме того, отдельным вопросам стоит более детальное знакомство с Вами, поиск конкретных направлений нашего сотрудничества. Как я предполагаю, в первой декаде сентября мы с Вами встретимся на Вашей территории и начнем их намечать и прорабатывать. Смотрины прошли успешно, теперь можно и жениться. – Шутливо произнес Гурген Матусович.
   – Я жду и пока не теряю надежды. Всего Вам доброго! – Закончил разговор Сергей.

Глава 91

   Сергей подготовил справку по каждой из трех промышленных зон, описывая их достоинства и недостатки.
   Начал с заброшенной базы, так как она неспроста является заброшенной. Магистральные теплосети от ТЭЦ, по которым подавался перегретый пар для отопления и горячего водоснабжения, давно пришли в негодность, требовали полной замены. Они были отключены у мест врезки в действующие городские сети. Аналогичное положение с водоснабжением и канализацией, все требовало полной замены. Сохранен только низковольтный ввод для освещения и обслуживания охраны территории. Для того чтобы восстановить подземные инженерные коммуникации, надо было снова получить технические условия на подключение, заказать проекты, выполнить их полную замену на протяжении двух трех километров каждая, с возведением на территории новых зданий и сооружений для приема, учета и распределения каждого вида ресурсов с приобретением и установкой оборудования. При этом не исключено, что при согласовании, каждый из владельцев коммуникаций выдаст такие условия на проектирование и подключение, которые если выполнишь, то на покупку участка денег не останется. А еще надо будет построить новую подъездную дорогу. Без этого никакая деятельность на данной территории невозможна. Поэтому, далеко не каждый инвестор, захочет эту землю приобретать, тем более что есть участки и получше.
   Арендованные промышленные зоны тоже не так просты для изъятия и переноса. Земля у них, как правило, оформлена в долгосрочную аренду на сорок девять лет с последующей приватизацией, а это почти до середины двадцать первого века. Изъятие под государственные нужды, процедура длинная, сложная и недешевая для государства. Она связана с выделением нового участка, определением размеров компенсационных выплат, то есть решением сложных вопросов, в которых трудно найти обоюдное согласие сторон. Как правило, арендаторов и владельцев промышленных зон связывают многие нити негласных договоров и соглашений, разрывать которые не выгодно, ни той, ни другой стороне. Промзона расположенная в удобном месте, снимает много проблем, от кадровых и транспортных, до обеспечения производства всеми видами технических ресурсов. Вынесение на окраину или в пригород всю эту отработанную систему превратит в одну огромную проблему. Поэтому никому не выгодно, не владельцу, не арендаторам, не опекающим их крышам. На волокиту по их выносу могут уйти годы.
   Самое приемлемое – это вынос государственного предприятия. Оно государственное, значит пока ничье. Земля под ним тоже муниципальная, тоже пока ничья, а точнее городская. Территория очень даже приличная около десяти гектаров.
   Пятого сентября, ему снова позвонили:
   – Добрый день, Сергей Васильевич! Это Гурген Матусович и уже звоню Вам из Питера. У меня есть предложение встретиться завтра, посмотреть все, что интересует наше руководство, ну и приступить к решению вопросов, о которых мы с Вами говорили. В общем, на это уйдет около одного дня на ознакомление, продолжение работы и визитов по ситуации. Если Вы не можете завтра, мы можем перенести нашу встречу на день – два, я пока буду заниматься другими делами в городе. Звоню специально в первый день своего пребывания, чтобы мы могли провести встречу спокойно, в свободном режиме.
   – Здравствуйте, Гурген Матусович! Давайте поступим так. Завтра я разрулю все вопросы так, чтобы два – три дня мы могли работать, не отвлекаясь на другие дела. Вас устроит такой расклад? – Спросил Сергей.
   – Вполне. – Одобрил Гурген Матусович. – Значит, седьмого сентября в девять часов встречаемся в холле гостиницы «Москва», где я остановился. А дальше действуем по взаимному согласованию. Я на служебном автомобиле с водителем, так что транспортные вопросы решать не надо. До встречи!
   – До встречи! – Подтвердил Сергей.
   Встреча состоялась точно в назначенное время. После короткой согласовательной беседы они выехали на производственную базу Сергея. Осмотр территории оставил очень хорошее впечатление у Гургена Матусовича. Он оценил расположение базы, наличие подъездных путей, как автомобильных так и железнодорожных, площадь территории и возможность размещения техники, ремонтной, бытовой и производственной зоны.
   – Как дела с земельным участком? Оформили собственность или долгосрочную аренду? – Спросил Гурген Матусович.
   – Заканчиваю оформление собственности. Ситуация под контролем, но процесс не быстрый и очень затратный. Хорошо, что сам работаю в администрации, могу держать руку на пульсе, в случае необходимости могу сделать капельницу и не дать делу умереть. Как бедные другие люди оформляют, ума не приложу. – Сказал Сергей.
   – А куда им деваться. Просто там, где Вы обходитесь капельницей, им приходится делать вливания с гораздо большей дозировкой. Передозировки в этом деле не бывает, а административного беспредела – сколько угодно. – Сказал Гурген Матусович. – На Вашей стороне административный ресурс, этот рычаг бережет много денег. Так что у Вас все идет неплохо, но надо думать о загрузке всего этого нажитого непосильным трудом и так, чтобы оно могло давать отдачу, возместить понесенные затраты и дать неплохо заработать, иначе зачем всем этим было заниматься. Ведь вбухали денег немало.
   – Тут Вы абсолютно правы, реально оценивая ограниченность своих возможностей, я решил обратиться в корпорацию и предложить свои услуги по выполнению работ. У меня есть мысли на этот счет, я готов передать их корпорации для совместной реализации.
   Так что я прошу у Вас часа три на их рассмотрение, ну а потом обдумаем вместе, насколько они жизнеспособны. Дальше обговорим наши действия – попросил Сергей.

Глава 92

   Сергей потратил две недели и создал нечто, на его взгляд удобоваримое. Хотя он отдавал себя отчет, о полном отсутствие опыта написания таких бумаг. Поэтому, решил согласовать свое творение с Вахтангом Георгиевичем.
   Вахтанг Георгиевич договорился о встрече с Сергеем во второй половине дня, на три часа.
   Прочитав внимательно написанное Сергеем аналитическое письмо, Вахтанг Георгиевич сказал:
   – Мысль и затея интересные, а написание не годится никуда. Не обижайся, но оно написано на уровне письма Ваньки Жукова на деревню, дедушке. Из твоего письма читается, что нам всем это выгодно, нужно, мы все хотим это сделать, по причине, что нам это выгодно. Ты должен написать письмо не от себя и не от корпорации, это совсем не ваша зона влияния и внимания. Письмо должно быть таким, что на уровне председателя комитета правительства города увидел подстрочную выгоду для себя и мэра, поставил свою подпись и направил ему на согласование и утверждение затеи. Значит надо начинать с того, что есть такое автотранспортное предприятие, оно доставляет много неприятностей экологии города, не обладает архитектурной привлекательностью. В меру развернуть эти позиции и как можно убедительнее, а не сказать шесть слов, как сказал я. Затем надо изложить обеспокоенность этим негативом со стороны комитета правительства города, с которым корпорация собирается работать в этом направлении. Если не знаешь, с каким комитетом, оставь пропуск, название корпорация вставит сама. После этого переходи к внедрению мысли, что после проведения многостороннего анализа ситуации с привлечением специалистов экологов и архитекторов был найден единственно возможный выход – вынос предприятия на окраину города. По действующему Градостроительному Кодексу, объект должен располагаться в нежилой зоне. Существующая территория после её освобождения может быть использована под жилую, торговую или офисную застройку, с учетом интересов развития города, а между строк читай, кто больше даст. И пока все. И точка. Все пояснения пока устно.
   Но, безусловно, флажки расставить надо, о своих интересах заявить в комитете тоже надо, то увлекутся, заберут идею, а потом продадут не только землю, но и все связанное с переносом и строительством другому подрядчику. Идея ваша, деньги наши. Вот такое мое мнение, независимо от того нравится оно тебе или нет и корпорации тоже. Только такое мнение может называться независимым.
   – Ох, Вахтанг Георгиевич! В начале Вашей речи я даже чуть не вспылил – признался Сергей. – Но когда Вы все обстоятельно разложили по полкам, я понял, насколько был не прав и слава Богу, что сдержался, не выпустил свою гордыню.
   – Ну и ладно. То, что я тебе сказал, все есть в твоем письме, но его содержание, смысл и акценты расставлены не совсем верно, а это не способствует решению вопроса, а скорее делает его реализацию шаткой, уж слишком много шкурной заинтересованности. А её видно быть не должно. Еще раз подчеркиваю, я не говорил, что её не должно быть, а сказал, что её не должно быть видно. И вообще, когда пишешь какие-то деловые бумаги, не надо выкладывать наверх все свои мысли, излагать надо только то, что должен сделать орган решающий данный вопрос и дать официальное, убедительное обоснование для принятия именно такого решения. Остальное, только в личной беседе и в случае, если тебе эти вопросы будут заданы. – Добавил Вахтанг Георгиевич.
   – Спасибо за науку, Вахтанг Георгиевич! Она не пройдет для меня даром – поблагодарил Сергей.
   – Иди, переделывай, Лев Толстой! – с лукавой улыбкой сказал Вахтанг Георгиевич.
   – С Вами станешь, Вы бы и его на место поставили – ответил Сергей, давая понять, что обиды нет.
   Вечером он лихо и быстро переработал письмо под указания Вахтанга Георгиевича. Отметив при этом, что оно значительно сократилось в объеме. Лариса набила его на компьютере и отправила по электронной почте Гургену Матусовичу в Москву.

Глава 93

   Через два дня пришло коротенькое сообщение по электронной почте:
   Ваше письмо, в основном, одобрено. Спасибо. Заканчиваем доработку всех документов. Выезд нашего представителя намечен на следующую неделю. Подробности сообщим.
   Маркосов.
   Это поддержало Сергея, он сообщил своему соавтору, Вахтангу Георгиевичу и еще раз поблагодарил его за помощь и консультацию. На это Вахтанг Георгиевич ответил:
   – Спасибо – это духовно поддерживает, но мало чего дает материально. Просто я надеюсь, когда я состарюсь, а ты выйдешь в начальники, ты возьмешь меня в самые маленькие помощники и дашь мне такую же маленькую зарплату, чтобы я мог выживать. Ведь пенсию я оформлять не буду, потому что сложилось так, что я ни одного дня в жизни не работал на государство, а подделывать документы я не хочу и не буду. Ну, вообще-то это шутка, просто в своей жизни я никогда ни на что и ни на кого не рассчитывал, особенно на государство. А о своей жизни особенно в старости я тоже, естественно, подумал. Рад, что у тебя все идет хорошо.
   Через два дня пришло еще сообщение:
   – Приезд нашего представителя в Питер намечен на следующей неделе на вторник утром, пожалуйста, запланируйте среду и четверг для работы с ним. Остальное, при встрече с Арменом Саркисовичем на месте. Маркосов.
   Во вторник позвонил Армен Саркисович, после того как представился, попросил:
   – Сергей Васильевич, Вы не могли бы завтра приехать в гостиницу «Москва» к девяти часам утра. Я к Вам выйду и мы обсудим Ваши предложения, затем на двенадцать пойдем на прием. Дальше посмотрим, что и как пойдет.
   В среду в девять часов они встретились и после обмена приветствиями прошли в номер Армена Саркисовича. Он дал почитать Сергею бумаги подготовленные корпорацией, в которых была изложена городская проблема и предложены пути ее решения. Все, как предлагал Вахтанг Георгиевич, в немного скорректированном стиле изложено в его варианте. Естественно писали люди, поднаторевшие в этом деле, имеющие другой бюрократический словарный запас и они могут на своем птичьем языке расставить акценты – это надо сделать, это можно и так и этак. Бумаги были выдержаны в безупречном бюрократическом стиле, исключены все лишние слова и мысли, которые не нужно, чтобы были поняты и прочитаны между строк, читались только те, которые нужны.
   – Идея и направление предложения Ваши – сказал Армен Саркисович, – а редакция и исполнение наши. Вы ничего не имеете против, может с чем-то не согласны?
   Сергей вспомнил последний разговор с Вахтангом Георгиевичем, что и как нужно писать, когда хочешь добиться нужного результата, увидел, что письмо написано именно так, поэтому сказал:
   – Нет. Документы подготовлены хорошо и я с ними согласен.
   – Вот и хорошо – сказал Армен Саркисович. – Тогда мы, через двадцать минут, выедем в Градостроительный Совет администрации города к секретарю Совета. Почему к секретарю? Потому что председателем Совета является губернатор города, он принимает и утверждает решения, за ним последнее слово. Но он не может, да и не должен вникать во все детали. Ему специалисты готовят бумаги, изучают их рациональность и законность, докладывают на Совете, а он принимает окончательное решение. Его заместитель, главный архитектор города, тоже чиновник со многими обязанностями и с ответственностью по многим вопросам, особенно в таком городе-музее, как Питер. Поэтому следующая ответственная должность секретаря Совета. Он по согласованию с заместителем и председателем Совета назначает его проведение, согласовывает повестку дня заседания. Готовит материалы и проекты решения Совета, докладчиков, присутствующих заинтересованных лиц. То есть он является драматургом, режиссером и ведущим этого действа. И естественно, от его документов и подачи материалов на Совет, во многом зависит судьба решения. Бывают неожиданные повороты, но очень редко. Так что это фигура явно не рядовая, но все равно он человек, а человеку свойственны, как объективность, так и субъективность взглядов, которые во многом взгляды зависят, от взаимных отношений между людьми. При хороших отношениях люди идут навстречу и помогают друг другу. При плохих, вставляют палки в колеса. При никаких, стараются соблюдать закон и разумность. Поэтому при разговорах и делах с такой фигурой нужно всегда тонко чувствовать его отношение к твоему делу, реакцию на слова и возможностью управлять процессом разговора, то есть переводить его в нужное русло. Ни в коем случае, не переходить границ, ни в ту, ни в другую сторону. Угодничать и совсем соглашаться тоже нельзя, потеряешь уважение к себе, как к собеседнику, становишься каким-то холуем. Отношение барина к холую известно. Я все это к чему, чтобы при нашей беседе Вы помнили об этом, пока для Вас он является совершенно незнакомым человеком, вели себя не слишком активно, пытаясь произвести на него хорошее впечатление. Надо пройти стадию привыкания друг к другу. Иногда это длится несколько минут, иногда несколько визитов. Но первое созданное о себе впечатление, потом изменить сложно. Поймите, я не нравоучительствую, просто хочу, чтобы Вы были приняты им, как достойный внимания человек. Не обижайтесь.
   – Нет, я не обижаюсь. Я понял все правильно и постараюсь так же вести себя при встрече – сказал Сергей.
   – Тогда поехали! – сказал Армен Саркисович. – Чтобы не опаздывать, выедем пораньше, пробки, ремонты дорог, а опаздывать дурной тон и характеристика необязательного человека.
   Действительно, если сложить время в пути они двадцать минут ехали, сорок стояли в пробках и у светофоров. Без пяти двенадцать они вошли в маленькую приемную, в которой сидела девушка, маленький секретарь большого секретаря. Спросив, кто мы и договаривались ли о приеме она доложила и получив одобрение, пригласила пройти в кабинет.

Глава 94

   Секретарь Градостроительного Совета гостеприимно поднялся из-за стола и вышел навстречу Армену Саркисовичу:
   – Здравствуйте, уважаемый Армен Саркисович! Давненько мы с Вами не встречались, уж около года наверно. А кто это с Вами?
   – Это наш питерский коллега Маликов Сергей Васильевич! Не буду авансом петь ему дифирамбы, но на мой взгляд, человек достойный внимания.
   – Петр Николаевич! – представился секретарь и протянул ему руку.
   – Сергей Васильевич! Можно просто Сергей! – пожимая руку, ответил Сергей.
   – Чай, кофе? – предложил Петр Николаевич.
   – Время рабочее, а хороший кофе без хорошего коньяка, продукт неполноценный. Поэтому чай, чтобы растворить в нем тонкий ледок отсутствия наших личных контактов полгода. – Улыбаясь, произнес Армен Саркисович. – Тем более, что предыдущие дела мы решали быстро и красиво.
   – Да, претензий к Вам у меня пока нет и надеюсь не будет, – сказал Петр Николаевич, нажал кнопку и попросил, – Танюша, сделай нам, пожалуйста, три чая. Как Ваши дела, процветаете или не очень?
   – Отвечу традиционным, многолетним вопросом, а кому сейчас хорошо? Грань между хорошо и плохо очень размыта, что хорошо одному, другому плохо, третьему отлично, вот и разберись тут. Говори, что не очень хорошо и не сглазишь, и не промажешь, всегда может быть лучше или хуже, лишь бы не совсем плохо – произнес Армен Саркисович.
   – Значит, как я Вас понял, могло быть и хуже, но хуже чем хотелось бы. Определим это, словом нормально. Вот и Танюша подошла – сказал Петр Николаевич.
   – Куда Вам поставить чай, на рабочие столы или на журнальный столик? – спросила Татьяна.
   – Поставь, пожалуйста, на журнальный. Всем говори, что я уехал и буду после обеда, через два часа, иначе не дадут спокойно поговорить – попросил Петр Николаевич.
   – Хорошо – сказала Татьяна. – А в час я могу пойти на обед? Приемную закрою снаружи на ключ, чтобы Вам никто не мешал. Если Вы раньше закончите прием у Вас есть свой.
   Петр Николаевич одобрительно кивнул Татьяне и пригласил гостей к журнальному столику:
   – Так, считаем, что официоз снят, Армен Саркисович, скажите, что Вас привело ко мне, на сей раз? Бумаги будем смотреть потом.
   – Мы пришли не только, чтобы попить чаю на халяву, хотя и это неплохо. Уже какая-то польза от визита – пошутил он с улыбкой, но тут же лицо его стало серьезным, он продолжил. – У нас с Вами общие беды и общие проблемы, что у Москвы, что у Питера – это промышленные зоны почти в центре городов. В большинстве своем они занимают большие площади, толком не работают, а некоторые из них совсем не используются. Своей архитектурой они уродуют города. Дымом котельных, производственными, выхлопными газами, отходами, попадающими в сточные воды, ухудшают экологию города. При огромном дефиците земель в наших городах они занимают большие площади. Только в одном районе Питера, где он является депутатом и председателем комиссии по благоустройству и озеленению, насчитывается пятьдесят одна зона, в среднем площадь каждой пять гектаров, а это двести пятьдесят гектаров земли с несовместимым с жильем размещением. Понятно, что в течение десяти лет их не ликвидируешь, но начинать когда-то и с чего-то надо. Да и для города это выгодно, убрать эти лишайные пятна с генплана города, часто расположенных в удобных для жителей местах, где можно разместить жилье, торговые, развлекательные и офисные центры. Инвесторы не заставят себя ждать, только освободи территорию.
   – Армен Саркисович, насколько я помню, Вы представляете строительную корпорацию, распложенную в Москве. Ваша пламенная речь и общность проблем у наших городов, убеждают меня в правильности Ваших мыслей. Все, что Вы сказали, не подлежит сомнению и имеет место быть. – Лукаво заметил Петр Николаевич. – Мне не совсем понятно, почему московская корпорация, так озабочена проблемами экологии, застройки и планировки Питера. Что Ваша корпорация стала коллективным членом общества зеленых, защитников экологии и природы. Давайте сразу проясним Вашу роль в этом вопросе, если можно без тумана и обмана.
   – Хорошо Петр Николаевич! Я ожидал этого вопроса, да он и напрашивается сам собой. Первое желание, хотим заработать на этом деле маленький кусочек хлеба с маслом, на проектирование и строительстве новых производственных баз при выносе предприятий. Второе желание, чтобы если наше первое желание приживется, то сделать наше сотрудничество систематическим, ведь одного кусочка мало, кушать хочется всегда. Третье желание, загрузить этой работой предприятие присутствующего здесь Сергея Васильевича. Он, понятно, не будет отсиживаться, ждать пока работу принесут на блюдечке с голубой каемочкой. Кстати, по материалам, которые мы принесли сегодня на Ваш суд, всю работу по их сбору и подготовке провел так же Сергей Васильевич. Поэтому он полностью в курсе, живет и работает в Питере и в случае необходимости, Вы можете обращаться к нему. Сергей Васильевич, дайте пожалуйста, свою визитную карточку Петру Николаевичу, а еще лучше чтобы Вы ими обменялись, если не одна из сторон не против. Я буду держать руку на пульсе событий и при необходимости, к Вашим услугам. Вот такие три желания у нас, а их исполнение целиком зависит от Вас. Я понятно изложил тайные мысли корпорации.
   – Да, вполне – утвердительно сказал Петр Николаевич. – Насколько это выгодно для города тоже понятно. Теперь немного поговорим о том, что все в этом мире уже чье-то. Как с этим вопросом?
   – Это учтено тоже. Наше первое предложение по государственному автотранспортному предприятию, размещается оно на муниципальной городской земле, ничьи права собственности даже не затрагиваются. Кроме того, по инициативе города, деньги на вынос его могут быть выделены из государственного бюджета. Бюджет города от этого только выиграет.
   – Сколько там работающих? – спросил Петр Николаевич.
   – Где-то пятьсот человек. Основной контингент водители и механизаторы около четырехсот человек и около сотни ремонтный, обслуживающий и административный персонал.
   – Высвобождаемая площадь?
   – Всего около десяти гектаров. Семь с хвостиком гектаров под местами стоянки трехсот пятидесяти машин и механизмов. Два с хвостиком гектара под ремонтными, бытовыми и административным зданиями. – Ответил Армен Саркисович.
   – Ваше видение процесса реализации замысла? – спросил Петр Николаевич.
   – После ознакомления с представленными нами материалами Вы даете заключение о их качестве и достаточности. В случае замечаний, Вы говорите об них, мы устраняем. После этого вопрос выносится на одобрение губернатора города. При положительном решении губернатора, вопрос включается в повестку дня заседания Градостроительного Совета. Докладчиками назначаются экологи и архитекторы. Они дают заключения о недопустимости расположения данного объекта в зоне жилой застройки города. Вы добавляете, что согласно новой редакции действующего Градостроительного Кодекса в городе жилые и промышленные зоны должны быть разделены и размещение одной зоны среди другой исключается. А дальше заслушивают мнение членов Совета и заинтересованных лиц. В окончание мнение председателя Совета и подведение итогов по данному вопросу. Вот так я это вижу. Потом оформление решения Градостроительного Совета и подготовка обращения губернатора к Председателю правительства РФ по вопросу выделения бюджетных денег для выноса предприятия. Вот такой примерно ход процесса, в моем понимании.
   – А если мы встретим активное сопротивление со стороны директора предприятия, ведь для него эти два места далеко не равноценны и переезд принесет ему много головной боли? – спросил Петр Николаевич.
   – Лучшее лекарство от головной боли гильотина. Он прекрасно знает, что этот инструмент есть и у администрации города. Ему надо предоставить право выбора стать в перспективе влиятельным соучредителем и сособственником данного предприятия или попасть под режущий инструмент. События все равно пойдут, но уже без него, хоть голова на плечах у него, конечно же останется, а должность нет. – закончил Арсен Саркисович.
   – Что ж, на этом неофициальную часть рассмотрения вопроса мы закончили, можно переходить к бумагам – подвел итог переговорной части приема, Петр Николаевич.
   Он внимательно прочитал бумаги, представленные Арменом Саркисовичем. По окончании этого занятия он поднял глаза к своим посетителям и сказал:
   – После нашей беседы и ознакомления с бумагами обстановка мне стала совсем понятной. Документы тоже подготовлены нормально. Я, как функциональный исполнитель задач, своего мнения высказывать не буду, а ознакомлю и передам для заключения главному архитектору города и экологам, ведь они будут докладчиками. В зависимости от их заключений, подготовлю документы и передам на рассмотрение губернатору города. После его положительного решения, вопрос будет включен в повестку дня ближайшего заседания Градостроительного Совета, при отрицательном решении ляжет в архив до лучших времен. Вас обо всем я извещу, но на это уйдет полтора – два месяца – резюмировал Петр Николаевич.

Глава 93

   На следующий день они приехали в службу пути железной дороги. Начальник службы рассказал о предстоящей работе:
   – У нас, в непосредственной близости от города, есть коварное пересечение в одном уровне железной и автомобильной дорог. Переезд регулируемый, но часто нарушаемый, особенно в ночное время. Желающих проскочить немало и естественно нередко не успевают, а там разборки, поиск виноватых и желание обвинить друг друга. Кроме того, интенсивность движения по обеим дорогам большая, а отсюда автомобильные пробки, скандалы с дежурными по переезду, чуть ли не до драк, особенно со стороны всегда спешащих органов, каких Вы догадываетесь. Дороги не закроешь, ни ту, ни другую, а для строительства путепровода через электрифицированную железную дорогу надо отсыпать подходы из земли на высоту до девяти метров и для разгона уклонов из-за разности высот, длина каждого из подходов должна быть не менее пятисот метров. Дорожникам это работа очень маленькая, им подавай десятки километров, да и больше они любят устраивать покрытие дорог, деньги больше, объемы перевозок меньше и техника для выполнения этих работ у них есть вся. А земля – это рутинная работа, вывози, укладывай, разравнивай, уплотняй. Дальности возки заложены хорошие, около пятидесяти километров. Мы имеем грунтовый карьер вполовину ближе. Ставь свой экскаватор и вперед. Деньги тоже хорошие около шестидесяти миллионов. Мы бы сами сделали, но не можем быть одновременно заказчиками и подрядчиками. Машины можно взять наемные у автопредприятий, хоть пруд пруди, дадут сколько хочешь. Купить сразу или в лизинг два экскаватора, два катка и бульдозер с грейдером и работай. Два экскаватора будут загружать свои машины без очереди, по погрузке отрегулировать количество наемных машин, чтобы не простаивали. Нормальная работа, Ручных работ нет, людей надо немного. За сезон все можно сделать. Подумайте, я должен дать предложения о подрядчиках на следующей неделе. Через пару дней максимум дайте ответ, берете работу или нет. А еще лучше, Армен Саркисович, чтобы Вы подписали протокол согласования объемов работ на следующий год, взяли его с собой в Москву, поставили печать и передали в РЖД. Сами понимаете, протокол документ о намерениях и желаниях, но далеко не обязательный юридически. Если Вы подпишете, тогда Ваше участие в этих работах я могу гарантировать. Все остальные условия отрегулируем в контракте и других документах. Главное застолбить объект и деньги.
   – Хорошо, Андрей Юрьевич, мы сегодня все обговорим. Завтра позвоним по результатам. Если все за, то послезавтра я подпишу протокол. Спасибо Вам за внимание и содействие в поисках работы. Вы для нас так и останетесь одним из самых надежных партнеров, мы постараемся Вас не подвести. Еще раз благодарю Вас! – искренне поблагодарил Армен Саркисович.
   Когда они возвращались в гостиницу, Армен Саркисович спросил:
   – Ну, как Вам предложение. Мне оно кажется неплохим. Где-то сто пятьдесят тысяч кубов по четыреста рублей за кубометр. Автотранспорт съест около двадцати миллионов. Сорок на нас. Аванс около двенадцати миллионов на приобретение техники почти хватит, а в лизинг точно хватит. Конечно, мое мнение – есть мое. Надо узнать мнение моего руководителя и Ваше. Первое Ваше мнение, Сергей Васильевич?
   – Я прикидывал примерно так же, как и Вы, наши цифры сошлись. Работа не очень трудоемкая, это тоже плюс. Я смогу продолжить свои прежние работы, не отвлекая людей и технику для выполнения дополнительных объемов работ. Это действительно будет приростом объемов, если все реально сложится – утвердительно сказал Сергей.
   – Теперь мне нужно узнать мнение председателя Совета директоров, нашей корпорации и тогда принимать окончательное решение. Сергей Васильевич, а как Вы представляете сотрудничество Вашей организации и корпорации при строительстве данного объекта? – спросил Армен Саркисович.
   – Корпорация заключает договор или контракт на выполнение этих работ с РАО РЖД или Управлением Октябрьской железной дороги. Затем получает аванс в размере двадцати процентов от стоимости работ. Дальше мы заключаем субподрядный договор с корпорацией. Корпорация передает мне аванс для приобретения техники, я покупаю ее и начинаю работать. По мере выполнения работ я сдаю выполненные объемы заказчику, он производит с корпорацией расчеты, с учетом исключения из оплаты суммы выплаченного аванса. Корпорация аналогичным образом рассчитывается со мной. Правильно я изложил порядок оформления работы и оплаты? – спросил Сергей.
   – И так, и нет – твердо сказал Армен Саркисович. – Про контракт корпорации с заказчиком верно. Дальше серия уточнений. Корпорация дает Вам ксерокопию, я подчеркиваю ксерокопию, субподрядного договора на выполнение работ, почему, я думаю, Вы догадываетесь сами. Кроме этого, Вам выдается от корпорации доверенность на выполнение этих работ, оригинал. Это раз. Технику покупает и регистрирует на себя корпорация. Вам выдается доверенность на пользование каждой единицей техники. Это два. Все расчеты с заказчиком ведет только корпорация. Вы выписываете счета, направляете их факсу или электронной почте, мы моментально оплачиваем их электронными платежами. Ваше дело не опаздывать с выпиской счетов. По итогам работы делаем полный расчет. Снимаем со стоимости работ, все затраты на приобретение техники, зарплату, оплату счетов по автотранспорту, за горючие и смазочные материалы, ремонты, перечисленные Вам суммы, затраты на генеральный подряд и управление объектом, смотрим на оставшуюся прибыль. Прибыль делится пополам. Убытки остаются за Вами. Залогом остается техника. Техника передается Вам в собственность не раньше чем через два года эксплуатации, при условии выплаты двойной стоимости. Если не получается за два года, передается через три, четыре и так далее, чем дальше, тем хуже для Вас, она придет более старой. Вот такие порядки!
   – Да. Круто. Шаг в сторону – побег. С Вами не забалуешь. – Озабоченно сказал Сергей.
   – А мы не баловаться и собрались, а работать и зарабатывать. Условия вполне реальные, математика, если не валять дурака, тоже нормальная. Иначе у Вас в руках деньги, у нас договорные обязательства. Так как Вы хотите быть подрядчиком, то договорные обязательства пусть будут Вашей заботой, а деньги нашей – расставил все по местам Армен Саркисович. – Кидать мы Вас не собираемся, но и страхуем себя от этого. И еще, если бы мы хотели Вас использовать только на свое благо, мы свободно обошлись работой с Вами на один год, а мы решаем для Вас вопросы обеспечения работой, по меньшей мере, на три года вперед. Все наши связи пришли к нам не за душевное обаяние, да и решаться будут не просто так. Дорожку надо вымостить. Впрочем, у Вас еще есть право выбора, если завтра утром дадите отказ, скорей всего мы этот заказ возьмем и найдем другого исполнителя. Подумайте.
   Сергей промолчал, изобразив тем самым желание подумать, но вслух этих слов не произнес. Надо поговорить сегодня с Вахтангом Георгиевичем, он мужик мудрый, умный, пусть скажет свое мнение.
   Сергей подробно рассказал Вахтангу Георгиевичу о своих встречах и беседах с Арменом Саркисовичем. О поисках работы для его фирмы в городе, на год два и последующие годы. Наиболее подробно изложил условия работы с корпорацией, сказав, что ему страшновато их принимать и начинать работу на объекте.
   – Во-первых, – сказал Вахтанг Георгиевич, – если они не купят технику и не дадут тебе в пользование, тебе нечем будет начинать эту работу. Во-вторых, если наем автотранспорта они будут оплачивать сами, то без оплаченного транспорта ты тоже не работник. В-третьих, твоих затрат в работе практически нет. Только в худшем случае зарплата десятка человек мастера, шести механизаторов и трех охранников техники по ночам и в выходные дни. Ведь все остальные затраты они оплачивают сами. Из этого следует, что никаких серьезных затрат ты не несешь, а следовательно и потерять больших денег не можешь. Другое дело, сколько заработаешь, это вопрос? Теперь о том, что ты хочешь? Ты хочешь, чтобы они тебе отдали все – объект, деньги, технику и отпустили тебя без руля и ветрил, себе оставили только контракт с заказчиком? Ага, сейчас! Сейчас, знаешь, сколько жулья шляется по нашему недоделанному капиталистическому миру? Взять на себя только ответственность, а тебе отдать деньги и технику, тоже неразумно. Они правильно сделали, дали тебе ответственность и доверили технику. Оправдаешь доверие, будешь работать дальше, опрохвостишься все закончится. Все вполне логично. А сколько денег они дадут тебе, зависит и от твоей работы, от твоего умения рационально вести дела. Вот всё это вместе и будет взаимным индикатором честности и доверия. При этом ты не забывай, что они несут много затрат не показанных счетами и накладными и их надо раскладывать на все объекты. Поэтому, не все затраты идут под документы, есть вещи на которые счетов и расписок нет. На мой взгляд, пока все нормально. Дальше будет видно.
   – Спасибо, Вахтанг Георгиевич, а то у меня не было уверенности в правильности моего решения, попробовать начать работу – признался Сергей.
   На следующий день он пришел к Армену Саркисовичу со вполне сложившимся решением, что будет работать на этом объекте. Армен Саркисович встретил его довольно дружелюбно, но начал со своего сообщения:
   – Вчера, я звонил в Москву, согласие на включение объекта в работы на будущий год получено – сказал он просто, вместе с тем давая понять Сергею, что от его решения ничего не меняется. – А какое Ваше мнение?
   – Я подумал, действительно объект неплохой, не трудозатратный, вполне подходит для начала нашего сотрудничества и нашей взаимной притирки – ответил Сергей. Тогда звоним Андрею Юрьевичу, пусть готовит протокол. Завтра съездим, подпишем. Дальше будете жить спокойно, до связи с Петром Николаевичем – сказал Армен Саркисович. – Мы еще попробуем взять на ознакомление у железнодорожников проектную документацию и сметы. Сметы я возьму с собой на проверку сметчикам, а с технической частью разберетесь сами. Время подписания на завтра Андрей Юрьевич назначит сам, я Вам сообщу. Вот вроде и все. Мы с Вами все вопросы решили. Можно разъезжаться и все оканчивать в рабочем порядке. Главное, ничего не оставлять без внимания и обмениваться текущей информацией.
   На следующий день протоколы согласования объемов подрядных работ были подписаны. Осталось дождаться включения его в титульный список и открытия финансирования.

Глава 94

   Покатилась жизнь Сергея уже в двух направлениях. Первое, уже отработанное в основном управлялось Миркиным, Кареновичем и Павлюченко, под его еженедельным контролем. Второе, шло при его непосредственном участии. Велась отсыпка земляного полотна на подходах к путепроводу по принципу – переезд открыт, отсыпалось за переезд, закрыт перед переездом. Простои на переезде исключались, автомобили работали ритмично. Обе стороны подходов росли примерно одинаково. Автогрейдер ездил через переезд, а бульдозер обслуживал одну сторону и выполнял всякие вспомогательные работы. Мастер-дорожник следил за выполнением технологии отсыпки земляного полотна, толщиной слоев, уплотнением и выставлял границы для отсыпки следующего слоя. Сергей вначале контролировал оформление документов на перевозку грунта, но убедившись, что мастер оформляет все довольно аккуратно, стал проводить проверки все реже. Но чтобы мастер не разболтался и не начал сбывать грунт на сторону, проводил внезапные проверки.
   Параллельно он участвовал в выборе участка для переноса промышленной зоны автотранспортного предприятия и разработке проектной и сметной документации. Ему удалось заложить в документацию полную замену грунтов на глубину до трех метров, в связи с неблагоприятными гидрогеологическими условиями на площадке для стоянки техники в связи с динамическим характером нагрузки. Это составило около двухсот тысяч кубометров грунта с вывозкой в отвал непригодного грунта и заменой на согласованный для укладки грунт. Стоило это мероприятие около двух с половиной миллионов американских рублей или семьдесят пять миллионов наших. Пусть будет запас по стоимости, а как им распорядиться покажет жизнь. Утвержденную стоимость в большую сторону изменить очень сложно, а работать себе в убыток не будет никто. Снять и поделить жирок, каждый найдет способ. Ну и по остальным основным решениям Сергей следил, чтобы проектировщики все реально учли и в объемах и в деньгах. Такие вопросы легче решаются на стадии проектирования.
   Петр Николаевич в ход работы над документацией практически не вмешивался. После оформления положительного решения Градостроительного Совета и определения нового места размещения автотранспортного предприятия он передал документы для дальнейшей работы в Управление капитального строительства города и этим свою работу выполнил в полном объеме. Функции дальнейшей работы по оформлению земельного участка и разработку проектно-сметной документации должен выполнять заказчик, которым и является Управление. В один из очередных приездов в Питер, Армен Саркисович побывал у Петра Николаевича, поблагодарил его за помощь и быстрое оформление документов. На следующий день они втроем, уже вместе с Сергеем, нанесли визит начальнику Управления капитального строительства, где были представлены, познакомились с ним и обговорили порядок дальнейшей работы. В заключении беседы он пообещал:
   – Насколько я понимаю, активным участником и Вашим полномочным представителем в Санкт-Петербурге будет Сергей Васильевич. Он же намечается в дальнейшем подрядчиком на объекте. Для того, чтобы его работа с проектной организацией шла в нужном русле, на этой неделе я соберу небольшое рабочее совещание с его участием и приглашением руководителя проектировщиков, на котором расставим все акценты. Объясним проектировщикам, необходимость соблюдения сроков выпуска документации и по возможности полного учета в ней вопросов, пожеланий и замечаний Вашего представителя. Но и Вы со своей стороны не пускайте дело на самотек, по понятным Вам причинам. Вы прекрасно осознаете, что мелкие корректировки проекта после его выпуска возможны, а изменение проектных решений нет, это все равно, что вытащить голыми руками, забитый почти по самую шляпку гвоздь. Сделайте так, чтобы этих гвоздей не было.
   – Да, конечно, конечно! – Согласился с его ходом мыслей Армен Саркисович. – Мы постараемся сделать так, чтобы при работе на объекте никаких вопросов не возникало. Лишь бы нас слышали и учитывали наше мнение.
   – Я постараюсь доходчиво объяснить это руководителю проектировщиков. – Сказал начальник. – Думаю, что все будет хорошо. Им сотрудничество с нами очень дорого и они не допустят разрыва отношений, ведь наше управление заказчик и городская власть в одном флаконе.
   – Это действительно так – поддержал Армен Саркисович. – Мы тоже это отлично понимаем, помним и ценим. Надеемся, что наше сотрудничество не доставит неприятностей ни одной из сторон. В случае каких-то осложнений звоните мне в любое время, мы найдем способ их решить. Спасибо Вам большое, за прием, понимание и поддержку. Я буду держать Ваши пожелания под контролем. До следующих встреч!
   Они поднялись, обменялись визитками и попрощались. Вышли на улицу. Армен Саркисович обратился к Сергею:
   – Ну, Сергей Васильевич, теперь Ваша работа и её смысл в Ваших руках. Мы Вам ноги переставлять не хотим, не будем, да и не можем. У Вас есть все, чтобы ее сделать. Я правильно все сформулировал или у Вас есть замечания или предложения?
   – На сегодня все вопросы решены. Появятся, буду думать, делать все для их решения. Зайду в тупик, постараюсь выйти. Не смогу, попрошу совета у Вас. Все. – Ответил Сергей.
   – Отлично – констатировал Армен Саркисович. – На этом мы с Вами тоже попрощаемся. Я сейчас отвезу Петра Николаевича, а потом поеду обратно в Москву. Один раз в пару недель рассказывайте мне о ходе наших дел. Проблемы лучше решать, чем пересказывать.
   – Я это понимаю – сказал Сергей. – Договорились.

Глава 95

   Прошло три года совместной работы с корпорацией. Администрация района успешно переизбрала Сергея на второй срок, в районный Совет. Корпорация договорилась с городскими властями избрать Сергея всенародным депутатом в законодательное собрание города. Вопрос избрания был решен со всеми, от кого эти выборы и состав депутатов зависят. Но следующие выборы будут через два года. Пока жизнь шла по накатанной колее, во вполне управляемом режиме.
   Сергей стал председателем комиссии, предыдущего куда-то пристроили на другую должность. Миркина избрали депутатом, он стал заместителем Сергея. На должность руководителя проектного бюро Миркин нашел себе управляемого и неглупого еврейчика. Они с Миркиным немного «подкручивали» под себя, но Сергея это не беспокоило, лишь бы делали все, что нужно, для хозрасчетного участка и его фирмочки. Но там, на страже интересов своих и Сергея, стоял неутомимый Каренович, который все знал и за всем следил, что отлично понимал Миркин. Сергей свалил на Малкина всю текущую работу, кроме представительства и общения с вышестоящими руководителями. Миркин раз в неделю информировал его про все новые вопросы и решение старых. Сергей приветствовал проявление инициативы, но не через его голову. Он успевал держать руку на пульсе и руководить на всех трех направлениях, материально это давало более чем приличный доход. Лариса помогала ему в кадровых вопросах и обеспечении порядка в шестнадцати квартирном двухэтажном доме, купленном фирмой для проживания иногородних рабочих. За эту деятельность, она имела свою должность и заработную плату. Будущее и перспективы предсказуемые, если не делать резких и неразумных движений.
   А ведь движения уже сделаны. Причем, все они завязаны друг с другом и почти неотвратимы. Отмена или колебания принесут только потери или развал всего, что создано. Это, конечно, не нищета, но повторно все так устроить не получится. Из ценностей останется только имущество, стоимость которого весьма значительная, но ведь может появиться какой-нибудь могущественный рейдер, который заберет его за бесценок. Кроме того, возраст и все что он видел вокруг, заставляли его проявить осторожность, при принятии кардинальных решений.
   Он понял, что не такой уж он крутой руководитель и достиг всего не сам, а благодаря тому, что его в нужный момент подхватывали и вели по жизни. Сначала один Вахтанг Георгиевич, а потом совместно с корпорацией. Он занимался только конкретными поручениями, возьми там, сходи туда, сделай то. На следующем уровне бизнеса или государственной службы его вряд ли кто будет водить за ручку, а самому надо руководить, принимать решения и говорить другим, что, где и как нужно делать. При этом, тебе могут не только не помогать, а еще и палки в колеса вставлять, если интересы других с твоими не совпадают. Там, таких Кареновичей как у тебя в фирме, да еще намного более опытных и изощренных, пруд пруди, только смотри, чтобы тебя не подставили.
   Может не раздваиваться, а выбрать одно направление? Тогда какое и почему? А вдруг бизнес отберут или оставят без работы? А если с городскими властями не сработаешься, ведь опыта бюрократического и конкретной руководящей работы около нуля. Надо опять посоветоваться с Вахтангом Георгиевичем, он наверняка все разложит по полкам и сделает это убедительно и правильно.
   Вахтанг Георгиевич только спросил, какие вопросы Сергей хотел обсудить и пояснил, что это не простое любопытство, а желание понять, сколько для этого надо времени и какая обстановка. Они договорились, что разумнее всего опять выехать на дачу и детально обдумать варианты решений и возможные последствия их принятия.
   Вот они уже едут на дачу. После недолгих разговоров о делах домашних, Вахтанг Георгиевич начал плавно переводить мысли и настрой на темы их встречи.
   – Сергей, когда мы договаривались о нашей встрече сегодня, я спросил тебя, какие у тебя вопросы или какие сомнения возникли? О чем надо подумать и что обговорить? По какой дороге тебе дальше идти и чем лучше заниматься, своим бизнесом или пробиваться во власть? – Напомнил Вахтанг Георгиевич.
   – Да, это очень серьезный выбор, определяющий мою дальнейшую жизнь, я хотел бы посоветоваться с Вами и послушать мнение, что же все-таки лучше и правильнее сделать? – Подтвердил Сергей. – Это очень важные шаги и надо, чтобы они были верными. Мне уже за сорок и есть что терять, но ведь и жизнь еще не кончается.
   Вахтанг Георгиевич продолжил:
   – Чтобы разговор был продуктивным и не превратился в спор, перепалку и не воспринимался иногда с обидой, давай договоримся так. Коли ты обратился ко мне за советом, сначала я высказываю свое мнение и иногда прошу пояснить твое видение тех или иных деталей. Без моих вопросов ты молчишь и слушаешь. Дальше, если ты со мной не согласен, ты говоришь – я слушаю. Так как тема очень большая, мы разобьем ее на отдельные вопросы и каждый обсуждаем отдельно, в порядке, который тебе я только что предложил. Иначе наша словесная баталия перейдет в сотрясание воздуха, разговор обо всем и ни о чем, с полным отсутствием принятых решений и выводов. Короче, болтовню. Согласен ты с таким порядком ведения разговора или у тебя есть свой.
   – Я принимаю Ваши условия и буду стараться их выполнять. Если меня начнет заносить, Вы меня останавливайте. – Сказал Сергей.
   – А ты меня. – Поддержал Вахтанг Георгиевич и продолжил. – Все равно право исполнять или нет принятые решения, вносить в них коррективы, полностью остается за тобой, как и ответственность. Жизнь твоя.
   Остальную дорогу они молчали, переваривая сказанное. Продолжили уже на даче.

Глава 96

   Разговор начал Вахтанг Георгиевич. Итак, первое, власть или бизнес? В общем, власть, то и другое, разница только в специфике, но все равно это власть над людьми. Во власти люди более независимые от представителя власти, им от него что-то надо, а точнее решения вопроса в их пользу. В бизнесе, люди, работающие в твоей фирме, полностью зависят от тебя, как хозяина.
   А теперь давай подумаем, готов ли ты к работе с людьми, какой твой опыт в этом важном очень деле. Ты скажешь, Этому можно научиться. Да, но на это нужны годы, надо уметь строить отношения с людьми, зарекомендовать себя, как надежного партнера и порядочного человека.
   Ты знаешь, что я обладаю приличными связями во многих сферах жизни. Многие из моих знакомых имеют довольно высокий статус и положение в обществе. Но у меня язык не поворачивается назвать их друзьями, мы слишком разные, во всем. Если бы я старался с ними сблизиться, перейти на панибратство и навязывать им своё общество, они бы предпочли от меня избавиться.
   В основном эти знакомства начались двадцать пять – тридцать лет назад, когда мы стояли по разные стороны прилавка. Люди всегда тонко чувствуют дружелюбие и расположение собеседника. Я никогда не позволял себе обманывать, унижать покупателя и разговаривать с ним тоном хозяина положения. Очень часто люди начинали разговор с явным раздражением и недовольством, я им объяснял, что я тоже не все могу и почему. Говорил откровенно, не заносчиво, с уважением. Такие беседы убирали раздражение и создавали контакты. Мы знакомились, немного узнавали про собеседника, когда возникали проблемы, старались помочь. С питанием и продуктами в те времена, было совсем не просто, поэтому позволить себе покупать продукты на рынке могли только неплохо обеспеченные люди, перспективные в жизни. Они знали, что я помогу решить их запросы честно и, как можно, в лучшем виде. Общение было приятным и приносило удовольствие обеим сторонам. Так было на протяжении десятков лет. Мы привыкли к тому, что ни одна сторона не использовала другую и обращалась, только в исключительных случаях. В отношениях, мы все равно остались порядочными людьми и хорошими знакомыми, на которых можно положиться, но не друзьями. Между знакомыми и друзьями всегда существует граница и ее надо понимать и чувствовать.
   Я для чего тебе все это рассказал, что вхождение во власть требует опыта общения с людьми. Хороший представитель власти это как громоотвод, он принимает на себя негативный заряд и направляет его в землю, не всегда потому, что он плохой, а потому что это не позволяет система, или возможности. Если при этом он будет заряжаться сам, а потом метать молнии в правых или неправых, его надолго не хватит, долго в кресле не усидит. Власть сопровождается обтекаемыми решениями, заключениями и резолюциями двойного толкования, из которых никогда не сделаешь однозначного вывода и не подкопаешься. Если власть тебе нужна для получения признания своей значимости, почтения, то чаще всего они являются липовыми и не стоят серьезного внимания к этим формам подхалимства. В душе они все время будут завидовать или презирать, ты не будешь для них уважаемым человеком. Они исчезнут сразу после того, как кресло под тобой зашатается. Если ты пойдешь во власть, общению с людьми тебе придется быстро учиться, хочешь ты этого или нет. Не хочешь или не можешь, нечего тебе туда идти, не трать времени впустую, толка не будет.
   Теперь о том, если власть тебе нужна для управления денежными потоками на строительные объекты города их распределение их по генеральным подрядчикам. Мне кажется, что именно с этой целью тебя выдвигает во власть корпорация. Это не просто работа, а целый клубок интересов, причем очень запутанный. При распределении надо хорошо знать не столько важность объекта, сколько кто за ним стоит. У тебя сейчас на уровне района и то дележка проходит не без проблем, хотя из города все приходит, чуть ли не поименно, а в городе число объектов умножай на десять, а подрядчиков на двадцать, для мотивированных решений надо знать всё, как свои пять пальцев. Немотивированные решения, ущемляющие чьи-то интересы, будут названы произволом и вынесены для принятия мер вышестоящему начальству, которому не хочется обострять отношения с другими влиятельными людьми. Виноват будет стрелочник, которого при серьезных разногласиях принесут в жертву.
   Мое резюме по твоему входу во власть таково. Раз уж маховик твоего вхождения в городские властные структуры корпорацией уже раскручен, тебе отказываться нельзя. Но, надо объясниться с ней, чтобы не было иллюзий получению от тебя мгновенной отдачи, надо сначала понять сложившуюся структуру и механизмы ее действия, а не гнаться за высокими должностями. Без понимания этих вопросов долго там не насидишь, угробишь репутацию, которая очень важна, её не воссоздать, да и не дадут. Тебе надо начинать с рядового депутата или чуть повыше с работой в комиссии, желательно по твоему профилю как сейчас, тебе будет легче разобраться, понять и заработать авторитет. Поэтому с корпораций надо обязательно обговорить эти вопросы. Во-первых, ты покажешь себя думающим и серьезно относящимся к предстоящей работе человеком. Во-вторых, уберешь ничем не оправданные ожидания быстрых результатов от твоего перехода на новую работу. Я думаю, что они не только правильно поймут эти во-первых, во-вторых, но и оценят тебя по достоинству.
   – Ну, а в-третьих, скажи, есть ли у тебя конкретные возражения к моему видению твоего перехода во власть? – Подвел итог своему монологу Вахтанг Георгиевич. – Может быть, есть какие вопросы? Давай все обсудим и уберем сомнения.
   – Нет, все правильно, все логично. Иногда немного обидно, но обижаться на правду – глупо. Я ведь так и сам думал, до того как договаривались о встрече. Самому думать это одно, но когда услышишь от другого – это конечно задевает больше. – Сказал Сергей. – Что касается сказанного Вами, у меня принципиальных возражений нет, поэтому я предлагаю продолжить разговор, а точнее Ваш монолог.
   Ну что же, тогда переходим к бизнесу. Сейчас твой бизнес держится на двух китятах и одном ките. Один китенок – это ты, второй твоя должность в администрации района, а кит – это корпорация. Отними поддержку кита и где денутся дополнительные объемы, финансы, механизмы, связи. Ты вновь станешь заурядной фирмой, едва сводящей концы с концами. Поэтому корпорация тебе нужна, пожалуй больше, чем ты ей.
   Какая же цель твоего бизнеса, точно такая, как и у любого, правдами и неправдами заработать больше денег и слова много, здесь не бывает, бывает только мало. Ты хочешь стать миллиардером и войти в их список? Тебе пока это не грозит, да и вряд ли достижимо. По возрасту поздновато, по связям и уровню поддержки тоже, темпы прироста капитала явно не такие. Значит, ты можешь только подрасти и укрупниться. Это тоже сопряжено с хлопотами. Большой кусок привлекает большое количество хищников, а в их мире завладеть им отобрав у другого, смысл и способ жизни. Так что для большого куска нужна надежная защита. Ты часто слышал, что у какого депутата отобрали бизнес, даже у городского, я такого не слышал. Правда фирму тебе придется формально переоформить на жену, так будет лучше и тебе, как депутату и она будет лучше защищена, в том числе и ее братом. Время еще есть, а ты как работал, так и будешь все делать. Зато юридически к тебе труднее будет придраться. Так что и с этой стороны тебе городское депутатство не только не помеха, но и благо. Тем более что хватка у Ларисы неплохая, разума хватает, а опыта наберется и будет она у тебя хорошей помощницей. Ваша дочка уже подросла и забот с ней не так уж много, Лариса вполне может найти время для помощи тебе. Конечно, в этом случае могут возникнуть разночтения по рабочим вопросам, Лариса, человек который думает и имеет свое мнение, способна настоять, чтобы с ней считались. Но как мне кажется, она человек здравомыслящий и в ерунду не полезет, а разумный противовес тебе даже полезен.
   И еще один важный аспект бизнеса. Тебе уже через несколько лет будет пятьдесят. Бизнес, такая вещь, которая с неохотой переходит из рук в руки, а уж если и переходит, то это должны быть ответственные, честные руки, желательно связанные семейными узами. Голова тоже не а бы какая, а умная и подготовленная. У тебя нет, и пока не намечается готового наследника, которому ты мог бы передать свое дело. Пока сотворишь, да и где гарантия, что будет парень, вырастишь, он наберется ума-разума, опыта, пройдет лет двадцать пять – тридцать. Добавь к своим годам и получишь довольно почтенную цифру. А если он не захочет, не сможет, или не будет способен управлять твоим делом? Это станет занозой в твоей голове, с постоянным сознанием напрасно затраченных усилий и многих лет жизни. Будущий зять, тоже неизвестно насколько будет способным хранить и преумножать. А полученные легко и без затрат труда деньги, развращают и меняют человека, чаще всего не в лучшую сторону, тратить деньги всегда проще, чем зарабатывать. Мотовство приводит к развалу дела и семьи. Так что вероятность, что твоя дочь будет счастлива с таким мужем, очень невелика. Вы с Ларисой сможете какое-то время поддержать друг друга, подменить, помочь, но ведь вы не вечны. Раньше или позже, этот вопрос придется решать и чем крупнее дело, чем больше требований к преемнику и тем сложнее его подобрать. Тут есть над чем подумать. Вот тебе и вторая шарада.
   Независимо от расклада событий, при повышении твоего статуса тебе придется все больше выходить на свет божий, твое превращение из божьей коровки в дойную корову не останется незамеченным. Пастухи и дояры не дремлют, её тут же зачислят в стадо с определенными правилами поведения и обязанностями. Праздношатающихся и живущих в свое удовольствие коровушек Милок нет и быть не может. Тебя будут регулярно доить и реже, но так же регулярно, брать от тебя дань крупнее – забирать теленка. Тебе ничего не останется, как провести умный торг о размере сдаваемого удоя и частоте сдачи телят с хозяевами обеих вертикалей власти криминальной и административной – это как муж и жена в фермерском хозяйстве. Все это должно сопровождаться, кроме разума, еще и выражением своей лояльности к обоим. Если с первой вертикалью тебе поможет урегулировать вопросы брат Ларисы и корпорация, то второй властной вертикали необходимы другие, более идеологические подходы, несколько романтичные, такие как любовь, преданность, обеспечение. Истинно верующие люди, выражают свою веру хождением в разные виды молельных домов и храмов, различных вероисповеданий. Преданные власти люди, выражают свою полную лояльность членством в правящей партии, а как иначе, не кричать же об этом на всех перекрестках, тем более, если партия тебя об этом не просит. Меняется власть, меняются партии. Властный аппарат перетекает из одной партии в другую, когда настает пора выразить свое одобрение и преданность другим высшим фигурам. Коль скоро, ты не собираешься быть партийным или административным функционером высокого полета, тебе не следует проявлять излишнюю активность и инициативность в делах партии для того чтобы быть в ней на виду. Нужно стать простым, рядовым членом партии, носить членство как палку для защиты от врагов, а не шест для прыжков в высоту. Только при этих условиях ты можешь стать полноправным и защищенным членом региональной элиты, все решения по твоему дальнейшему существованию и работе, могут приниматься только по согласованию с крышами, проще говоря, тебя никто трогать не будет, пока они не поменяются. Это происходит очень редко, чаще меняются отдельные лица в них, но это порядков не меняет.
   – Вот я, как мог, рассказал еще о двух сторонах твоего будущего, которые необходимо учитывать принимаемая решение о том, куда податься в бизнес или во власть. – Сказал Вахтанг Георгиевич. – Как ты смотришь на мои предложения?
   – Я смотрю, на все сказанное Вами нормально и мне кажется, что нам надо переходить к тому, чтобы сшить все эти лоскуты жизни, в одно одеяло, которое укроет меня и мою семью на долгие времена, создадут комфорт, обеспеченность и спокойную жизнь. Хотя полный покой бывает только у покойников, но и бурная жизнь нашпигованная опасностями, бедами и страхами, вряд ли доставит удовольствие. Так что наша задача принять такие решения, которые создадут обеспеченную жизнь и по возможности уберут все негативное и неприемлимое. Ну а хлопоты, конечно, останутся, избавиться от них не удастся, да и не нужно. – Резюмировал Сергей, с ожиданием посмотрев на Вахтанга Георгиевича.
   – Ну что же, одеяло, так одеяло. – Сказал Вахтанг Георгиевич, выслушав слова Сергея. – Хорошо, что не смокинг, фрак или клоунский костюм. Шить проще, вещь нужная в любой жизни и на всех ее этапах. Еще это значит, что больших перемен в твоей жизни не будет. Ты меня уже в значительной части услышал. Ну, а теперь слушай дальше.
   Когда ты проговаривал задачи твоей будущей жизни, ты ставил вопросы о направлениях, как взаимно исключающих друг друга. Любое, будь-то вопрос, монета, линейка, поставленные на ребро, есть вещи очень неустойчивые и имеют два равных варианта падения на ту или другую сторону. Если считать одну сторону за негатив, другую за позитив, то ставить жизненные решения в зависимость какой стороной случайно уляжется вопрос, по крайней мере, неразумно. Разумнее, определить позитив в каждом вопросе и использовать для получения максимально положительных результатов. Поэтому, мое предложение, взять из всех вопросов положительные стороны и построить на них план твоей дальнейшей жизни.
   На мой взгляд, за оставшееся время ты должен переговорить с руководством корпорации по вопросу реальности ожидаемого эффекта от твоего вхождения в состав городского депутатского корпуса и места в нем. Если вы найдете общий язык, надо переоформить фирму на Ларису и постоянно включать ее в решение всех производственных и финансовых вопросов. Это не исключает твоего участия в полном объеме работы фирмы. Все это надо закончить до избрания тебя депутатом. После твоего избрания, необходимо сосредоточиться на быстром освоении своих депутатских обязанностей, особое внимание, уделив подковерной борьбе и бюрократической кухне принятия решений. Только после этого ты можешь думать или ставить вопрос о своем карьерном росте и активной работе в новой для тебя структуре. Вступить в правящую партию ты должен в районе, незадолго до выборов в городскую власть и сильно это не афишировать. Не теряй связей с районными властями и ничем не выказывай свой выход на более высокий уровень. Будь проще и тебе будет лучше. Остальные проблемы решать по мере их поступления. Главное действовать осмотрительно и помнить, что неоправданно резкий взлет может закончится не менее стремительным падением, даже не вспомнишь о соломке, которую мог бы подстелить. Кроме того упавшему, чаще всего не дают возможности подняться, он во всем становится бывшим. Я сказал все, этой фразой закончил Вахтанг Георгиевич.
   После окончания монолога, в комнате установились полная тишина. Сергей обдумывал программу своих действий, которую рекомендовал Вахтанг Георгиевич. Он понимал, что все его советы верны, но их реализация требовала выхода из будничной рутины, приложения умственных, организационных усилий для достижения красивого, убедительного результата по любому из вопросов. Особая виртуозность заключалась в том, что решение надо Сергею не предлагать, уж тем более не навязывать, а подать как существующее само собой, единственно правильное, а он его только озвучил. Тут есть над чем подумать при подготовке и осуществлении, но это уже его задачи. Вахтанг Георгиевич сформулировал задачи, обосновал их и за это ему огромное спасибо.
   – Ну вот, я думал у меня вагон времени для раздумий, а его нет, не только подумать, но и сделать все, что рекомендовано. – После затянувшейся паузы сказал Сергей. – Я очень благодарен Вам, что сняли все мои вопросы, ответили на них очень обоснованно и аргументировано. Теперь дело только за мной, сделать все так же правильно.
   Вахтанг Георгиевич, подошел к серванту, открыл бар, достал бутылку виски:
   – В связи с окончанием серьезной, официальной части нашего разговора и достижения полного согласия, предлагается расслабиться и как говорит титульное население страны, в которой мы живем, а «потрендеть», которое произносится у них несколько по-другому и непечатному. Синоним к нему расслабленное общение. Ты уже совершеннолетний, я совершенно зимний, имеем право на такой вид общения.
   Пропустив по паре рюмок виски, они с аппетитом закусили и благодушно настроенные проступили к расслабленной беседе.
   – Я порой поражаюсь, как умудряется выживать Россия? – вопросительно сказал Вахтанг Георгиевич. – Это же сколько Бог ей выдал несметных богатств, чтобы ими можно было перекрыть всю уродливость устройства государственной экономики, полного волюнтаризма в осмысливание направлений развития народного хозяйства, которые зависят не от рациональности, а только от воли руководства страны. Полного произвола в распределении власти, бюджета, бездумной приватизации отраслей, предприятий, природных ресурсов и созданных другими материальных ценностей. А если к этому добавить еще и бюрократический и силовой террор, повальную коррупцию и миллиардное воровство, то картинка сложится довольно мрачная. Надежда на скорый выход к нормальному, цивилизованному уровню жизни нет и неизвестно, когда будет.
   При всех социальных системах государственная экономика характеризуется уровнем развития производства, способами наполнения и величиной государственного бюджета, принципом и направлениями расходования бюджетных средств. Развитые государства имеют современные производства, способные выпускать нужную себе и другим странам продукцию, продавать ее и отчислять деньги в бюджет, который в основном наполняется за счет создания, выпуска и продажи реальных, созданных ценностей. Все заинтересованы в росте объемов, так как при этом снижаются затраты на единицу продукции. Производитель заинтересован в улучшении качества своей продукции, что повышает ее конкурентную способность, расширяются рынки сбыта и увеличиваются объемы продаж. Государство заинтересовано в наполняемости бюджета, развитии промышленности, поэтому способствует росту производства и расширению рынков сбыта. Работа на производствах снижает безработицу и социальные нагрузки на бюджет, люди заняты и обеспечивают себя всеми благами сами, уменьшается напряженность в обществе, люди удовлетворены и менее политизированы, Кроме того, промышленно развитые государства и своей продукцией завоевывают авторитет и уважение в мире. Поэтому люди стремятся в них жить и работать.
   Существует и другой тип государственных экономик – это, так называемые сырьевые экономики. Они не имеют современно оснащенных предприятий и не способны выпускать конкурентно способную продукцию. В их число входят и несколько больших по территории и населению стран. Руководители этих стран надувают щеки и хотят, чтобы их называли могущественными мировыми державами, они постоянно пытаются навязать свое мнение другим и влиять на отношения между государствами, не занимаясь собственными проблемами. Для того чтобы не обижать их словом сырьевые им придумали название развивающиеся, проходят десятилетия, но они как были развивающимися, так ими и остались. Государства с сырьевой экономикой почти полностью формируют свой бюджет за счет продажи сырья и любое значительное снижение мировых цен, немедленно называется финансовым кризисом и сопровождается судорожными поисками других источников получения денег. Вот тебе сейчас больше сорока лет. Скажи, сколько и какие налоги ты платил в бюджет? Никаких. Если не считать налог с зарплаты в администрации. А ведь это только возврат небольшой суммы денег, выделенных из бюджета на твое содержание в администрации. И мы почти все являемся захребетниками у бюджета России. Даже те, кто занимается производством, исследованиями или строительством, живут в большинстве своем за счет бюджета. Никто из богатых людей даже владельцев фирм и предприятий не хочет вкладывать свои деньги в продукцию даже своих предприятий или брать на собственную продукцию кредиты у банков, что по-умному называется инвестировать. Потому, что завтра твоя продукция станет никому не нужна и плакали твои денежки. Пусть уж лучше плачут бюджетные, государственные, из которых еще и украсть что-то можно. Вот ты работаешь сугубо на бюджетные деньги, еще и «подкручиваешь» ими на всех стадиях. У бюджетной коровы столько желающих к ней присосаться, что идет не шуточная борьба. И тебя корпорация внедряет в городскую власть, чтобы достать бюджетное вымя. А у него еще огромная социальная, бюрократическая, силовая и другие нагрузки и всем дай побольше. Обратно в казну от них деньги не идут и на всех не хватает. Начинают разводить печатанием денег, получается обесценивание, не давать вопли и угрозы отлучить власть от власти. Вот тебе крупными фрагментами обозначена причинно следственная связь политики, экономики и реальной жизни, а ты уже думай, что и когда нужно предпринимать в своей последующей жизни.
   С фирмой тебе все равно раньше или позже придется расстаться. В лучшем случае ты ее продашь, в худшем заберут за бесценок. Делай вывод, стоит ли тебе ее укрупнять и вкладывать в нее деньги. Если на какой-то краткосрочный период с реальной быстрой крупной выгодой – да, если на далекую перспективу с сомнительной выгодой – нет. Рецепт выхода из ситуации уже давно есть и действует. Своих больших денег постараться ни во что не вкладывать. Все свободные деньги вывозить за границу, по возможности покупать там недвижимость, посылать туда детей адаптироваться, натурализоваться и учиться. Внимательно следить и не упустить время продажи бизнеса всей движимости и недвижимости связанных с ним, за исключением своего жилья. Самому в это время жить, работать, держать под контролем ситуацию в стране и мире, но при этом не паниковать и не делать поспешных резких движений. Если возникнут сомнения, приходи, рассмотрим, подумаем и найдем какое – нибудь решение.

Глава 97

   Лариса оказалась способным руководителем. Каренович не успел опомниться, как оказался у неё под каблуком, без надежды вывернуться. Она мгновенно уяснила все его хитрости и довела до его сведения, что она всё понимает, но просто не хочет разборок, но если он будет и в дальнейшем заниматься подобными художествами, то она засунет художнику кисти в определенное место и с этим опереньем отправит в свободный полет. В серьёзности её намерений Каренович не сомневался и крутил уже с удесятеренной осторожностью, но жить и не крутить он не мог. Он ее боялся, как шкодливый кот.
   Исполнительный директор фирмы Павлюченко, как старательный, преданный хозяевам работник, принял Ларису с готовностью беспрекословного подчинения и полного признания в ней руководителя и владелицы. Он говорил, писал и делал, только то, что ему разрешено и внимательно следил за тем, что ему поручали, чем существенно укорачивал руки Кареновичу.
   Корпорация не сразу приняла позицию Сергея о его начальном вхождении во власть на должность рядового депутата с постепенным выходом на более высокие должности. Они считали, что должности заместителя председателя комиссии Законодательного собрания или заместителя председателя комитета в Правительстве города – эти должности более подходят для начала работы во власти. Сергею пришлось потратить немало сил и аргументов против такого решения, которое они собирались продавливать через сферы своего влияния и очень возможно, что сделали это успешно.
   Сергей попал в Законодательное собрание города простым депутатом. Он быстро понял систему распределения средств по районам города, их зависимость от влиятельности главы района и его удельного веса в городской управленческой структуре. Познакомился с руководством подрядчиков, реальными возможностями их фирм и их близость к руководству города и районов. Где-то около года он со всеми и всем знакомился и смотрел, как проводится формирование портфеля заказов города, выделение денег и их делёж. На следующий год сам активно включается в эту работу, был замечен его опыт, аргументация предложений и он был переведен в заместители председателя комиссии. Так как у председателя было еще около десятка направлений в работе комиссии, он с дорогой душой переправил эту ответственность, а с ней и все недовольства, Сергею. Еще, будучи простым депутатом, Сергей решал вопросы загрузки своей фирмы, используя свои новые связи в других комиссиях и правительстве города. Он изучал списки объектов и выбирал один, два объекта для себя. Корпорация была довольна его работой, ведь себя он кормил и кормил хорошо. А когда корпорации надо было еще чего-то отщипнуть от городского пирога, они намечали задачу и советовались с ним, как это лучше сделать и обосновать. На этих советах Сергей часто был оппонентом корпорации и настаивал, что так делать не надо, с аргументацией почему. Чаще всего получалось так, как говорил он, ведь он знал порядок принятия решений изнутри.
   Корпорации нравилось его чутьё на стоящие объекты, где можно заработать, а дешевые и тяжелые работы отсеивал. Эта работа в совокупности с районными заказами давала ему еще около миллиона долларов в год, кроме зарплаты. Где-то столько же имела и корпорация, роль которой сводилась только к крышеванию, без каких-либо других забот. К этому все быстро привыкли и всех всё устраивало. На проживание в Питере, Сергею вполне хватало зарплаты своей в заксобрании, своей и Ларисы на фирме, все вместе давало около пятисот, шестисот рублей в месяц или шесть, семь миллионов в год. Они могли жить, ни в чем себе не отказывая.
   Следуя рекомендациям Вахтанга Георгиевича, не вкладывать больших денег в фирму, он раз в год откладывал миллион долларов в банк в Берлине и через десяток лет у него сложилась кругленькая сумма. Дочка Тамара окончила школу и надо было решать где учиться дальше. Родители думали об этом дне заранее. Америка далеко, длинная и дорогая дорога. Англия островное государство с малосимпатичным названием – туманный альбион. Скандинавские страны маленькие. А маленького все обидеть могут или сотворить какую-нибудь козу экономике или межэтническим отношениям. Оставалась центральная Европа, Германия или Франция, остальные страны, а особенно южные не в счет. Германия, теперь уже объединенная прилична по территории и по населению. Кроме того, она имеет развитую экономику, аккуратных, трудолюбивых людей и неплохой уровень жизни. Такую страну свалить и уронить непросто. В случае серьезных осложнений, она выйдет из Евросоюза, сбросит нахлебников и начнет нормально жить самостоятельно. Эмигрантов там достаточно и национальный вопрос остро не стоит, тем более что русские мигранты не самые плохие по менталитету, образу жизни, духовным началам, отношению к работе, если есть за что работать. Положение Сергея после переезда упрощается тем, что его семья переезжает неплохо обеспеченной и почти все проблемы может решить сама. Тамара и её будущая семья будут полностью адаптированы для жизни в Берлине. У них будет жильё, образование, а дальше пусть обеспечивают себя сами и зарабатывают на все, что захотят от жизни, как остальные люди.
   Начиная с седьмого класса, она посещала курсы немецкого языка, к концу школы она имела неплохой словарный запас, средние знания грамматики и небольшой опыт общения. Дело в том, что у нас преподают иностранные языки преподаватели не имеющие длительного опыта общения с немцами, а в немецком есть еще и диалекты, и сленги, и живой язык, так же не чисто литературный, как русский и все другие языки. Когда есть база, все это поправимо и язык быстро познается, особенно молодыми в процессе общения, а он у них непрерывный.

Глава 98

   Когда Сергею исполнилось шестьдесят, он понял, что его работа заместителем председателя комиссии Законодательного собрания не вечна. Его возраст не попадает в возрастную группу основного контингента комиссий и ему начинают дышать в затылок, более молодые жаждущие карьеры депутаты. Выковыривать его из структуры не будут, но на следующий срок не пропустят. И что тогда? Ну, должность, Бог с ней, зарплата пусть неплохая, но не определяющая, по миру с сумой не пойду! Но вот что фирма останется без работы – это огромный минус. Да и интерес корпорации к бывшему депутату, будет как к Кисе Воробьянинову. Поэтому, за два с небольшим года фирму надо продать, пока она цветет, а когда начнет дурно пахнуть, продать можно только за бесценок. На момент начала раздумий, цена её колебалась до пятнадцати миллионов долларов с учетом производственной базы, техники и оборудования, жилого дома в два этажа. Ну и кто мне такую сумму даст? Задавая себе этот вопрос, он сам отвечал – никто. Кроме того, вряд ли он найдет постороннего покупателя. Люди с такими деньгами уже имеют что-то другое не менее интересное, приобретать чужое, неизвестное, рисковать при этом такими деньгами им нет необходимости. Купить за пять миллионов еще могут, но это только стоимость базы, а двухэтажный дом и техника в подарок. Если продать одну базу – два, три миллиона, больше не дадут. За дом отдельно тоже полтора, два не больше. Техника тоже до половины миллиона, как бывшая в употреблении. Итак, стоит пятнадцать верх и пять низ – середина десять. Вот на нее надо и ориентироваться. Теперь надо понять, кому ее можно продать за такие деньги? Правильно! Молодец! Корпорации!!! Они ее знают. Они поимели от нее около десяти миллионов, Она может представлять для них интерес и в дальнейшем. Они поставят на нее своего руководителя, а связи у них остались и не слабые. Надо зарядить им пятнадцать и держать одну руку на горле, а вторую на пульсе и потихоньку снижаться. Только не передавить, а то они обе свои руки положат на мое горло и за пульсом следить не будут.
   Так Сергей начал переговоры с корпорацией. Они шли очень непросто. Первое, о чем они спросили, на чем основано его решение о продаже. Ответ Сергей нашел в словах Вахтанга Георгиевича, наследника нет, наверно уже и не будет, возраст тоже уже пенсионный, поэтому тяжеловато тянуть реальное производство. Жена тоже устала руководить мужичьем за последние годы. Продажа бизнеса – дело не быстрое, аккуратное и им надо заниматься долго, не один покупатель придет и уйдет, пока продашь. При начале переговоров он и словом не обмолвился, чтобы предложить фирму корпорации. Просто информировал о принятом решении и всё. Мало того он пообещал о ходе попыток продажи, так как для корпорации это очень важные сведения и она должна знать всё о входящих в её состав фирмах. На этом первый этап разговоров с корпорацией был закончен.
   Где-то, через месяц приезжал по работе представитель корпорации из Москвы и при встрече с Сергеем, он спросил, а какую сумму хотел получить за фирму. Сергей сказал пятнадцать и перечислил всё, что в неё входит. Далее опять последовала длительная пауза по этому вопросу. Они не спрашивали, он не звонил и при поездках в Москву никому ничего не говорил. Он уже начал сомневаться, что заброшенная наживка сработает. Но вдруг опять прозвучал слабый сигнал. Его спросили, как продвигаются дела с продажей? И тогда он позволил себе блеф, сказал, что появился серьезный претендент, которому очень нужна база с подъездными железнодорожными путями и дом для приезжих рабочих с квартирой для командированных клиентов. Все его устраивает, только моя техника ему не нужна и платить он за неё не хочет, поэтому он просил меня решить вопрос с её продажей и снизить цену. Насколько? Подумаем и будем договариваться. Эта информация дошла до нужных ушей и процесс переговоров оживился.
   Когда Сергей приехал в Москву на очередное совещание по текущей работе, после окончания его пригласил для беседы заместитель председателя совета директоров по работе с регионами. Побеседовали о текущих делах и ближайших перспективах, что и когда заканчиваем и примерно с какими результатами. Сергей понял, что он к этому разговору подготовился и проверял знания и владение ситуацией. Он доложил великолепно, даже сказал, примерно, сколько должен иметь он и сколько корпорация. Доклад был принят одобрительно. Сергей, между строк сказал, стоит ли упускать курицу, несущую золотые яйца. И тогда, как бы между прочим, был задан вопрос, как дела с продажей фирмы. Сергей вкратце повторил ту же легенду и сказал, что скоро будет очередная встреча, он допускает, что снизит цену до двенадцати миллионов, потому что тринадцать – цифра плохая, а четырнадцать не примет покупатель. А как будет, прежде чем принять окончательное решение я сообщу в корпорацию. Лицо заместителя во время беседы было очень напряженное.
   Из последней беседы в Москве, он сделал следующие выводы. К фирме Сергея корпорация проявляет нешуточный интерес, терять её им совсем не хочется и в перепрофилировании они не заинтересованы. За этим тянется падение объемов в Питере и уход технических возможностей. Продажу тоже ничем не остановить, только, как самим выступить в роли покупателя и поставить своего владельца. С районной администрацией всё можно утрясти, использовав городское лобби. Но купить хотелось, как можно дешевле. Для этого ему надо сделать предложение по минимуму, но в более менее разумных пределах.
   Через день после приезда из Москвы, его опять пригласили приехать в корпорацию, для очень важного и серьёзного разговора, в котором заинтересованы обе стороны. С собой попросили привезти все ксерокопии учредительных и регистрационных документов фирмы, прав собственности на владение территорией производственной базы и жилого дома со всеми оценочными характеристиками. Ну вот, подумал Сергей, теперь маневры должны быть закончены.
   В субботу, в одиннадцать часов он был в кабинете председателя совета директоров корпорации. Кроме хозяина, присутствовали еще три его заместителя, директора финансовый, регионального развития, по кадрам. Начал совещание председатель:
   – Вот этот господин, Сергей Васильевич, вынудил нас лишиться выходного дня и серьёзно загрузил наши головы своими проблемами, которые вдруг стали не его, а нашими. – Улыбаясь и как бы шутя, произнес он. – Теперь мы должны бесплатно их решать. А ведь Вы, Сергей Васильевич, прекрасно знаете, что работа в выходные дни должна оплачиваться в двойном размере.
   – Придется Вам ответить в том же полушутливом тоне. Не только в двойном, а может быть и больше. И я почти не сомневаюсь, что Ваше почтенное собрание, своё возьмет. – Так же с улыбкой парировал Сергей.
   – Ваш ответ мне много сказал и дал много надежд. А именно, что уговоры оставить всё по прежнему, не пройдут. Это Ваше окончательное решение, о продаже фирмы. А вторая часть говорит о том, что Вы приехали на беседу со склонностью к компромиссам и допускаете их. Правильно я понял вашу преамбулу. – Сказал председатель.
   – Да, все правильно! Если сохраняются конечные цели и будут достигнуты разумные компромиссы, устраивающие обе стороны, то почему бы их не принять. Тем более что все знают всё и всех, и здесь не идет торговля втемную. Все подтверждающие ксерокопии документов я привез. – Добавил к сказанному Сергей.
   – В этом Вы правы, уже более десяти лет мы сотрудничаем, помогаем друг другу, кстати сказать, довольно успешно. Мы помогли Вам развиться, оснаститься машинами, механизмами, прилично добавить объемы работ и возможности фирмы. Ввели Вас в городские властные структуры и сделали не последним человеком в Законодательном собрании города. Конечно, никто не умаляет Ваших заслуг, способностей, что все наши совместные старания легли в благодатную почву, Вы получили хорошие результаты во всех направлениях. Нам, конечно, очень не хочется расставаться с Вами, но на Земле нет ничего вечного, всё когда-то кончается. Конечно, жалко, когда кончается хорошее. – Произнес двусмысленно направленную речь, председатель.
   – Спасибо. Я ценю Вашу помощь и поддержку, но годы неумолимы, а силы у человека уменьшаются, Нервная система разбалтывается, организм просит покоя и отдыха. Передавать мне фирму некому. Мне, как создавшему её от нуля и сделавшему всё для её развития, она как родной ребенок. Мне не безразлично, в какие руки она попадет, я хотел бы, чтобы она не меняла профиль работы и развивалась дальше. На первых порах я готов оказать помощь новому владельцу, до тех пор, пока моя помощь будет востребована, а дальше отойду в сторону, не буду мешать. На продажу фирмы в систему корпорации я возражений не имею, так как корпорация серьёзный, опытный партнер и я убежден, что фирма окажется в надёжных руках. Единственная просьба, при покупке не делать неприличных предложений Вашей цены, так как это не принесет пользы процессу и унизит обе стороны. Со своей стороны я довел до Вас предполагаемую стоимость, пусть не окончательную, но имеющую под собой готового, реального, стороннего покупателя. Могу повторить – это двенадцать миллионов долларов, без стоимости машин и механизмов.
   – Хорошо, спасибо! Теперь я хочу озвучить предложение покупателя, в лице корпорации. Я думаю, что Вы не сомневаетесь, что у нас в Петербурге солидные связи и мы в состоянии решить там практически все вопросы от территории производственной базы, её оборудования машинами, механизмами и работой. Наши экономисты и аналитики, имея все исходные данные по Вашей фирме, подсчитали, во сколько обойдется создание новой подобной фирмы. На сегодня это восемь миллионов долларов. Конечно, в неё вложено немало трудов. Но за это Вы имели неплохую заработную плату и прибыль, по концу каждого года и мы оба знаем какую. В них мы тоже принимали участие, чтобы они были и Вы её получали, это не маленькие деньги. Скажите Ваше мнение на восемь миллионов, если нет, аргументируйте основание на увеличение, ведь уменьшать Вы вряд ли захотите!?
   – Тут Вы попали в точку. Да, я действительно считаю, что сумма восемь миллионов маловата. Теоретический расчет экономистов, дело наполовину виртуальное, при подобном заказе стоимость, возможно, вогнать в пять миллионов. Но реальная работа всегда поправляет расчеты, иногда очень прилично, об этом не мне Вам рассказывать. Вы абсолютно правы, что при совместной работе, сотрудничество позволило мне стабильно иметь неплохую зарплату и прибыль, но ведь и Вы не альтруисты и на этом имели примерно столько же. И последнее, пока Вы создадите подобную фирму, пока она начнет работать и зарабатывать, пройдет несколько лет. Вы упустите не один объект и как следствие, на арену выходит экономическое понятие упущенная выгода. Поэтому вывод, действующая и виртуальная фирмы понятия разные, поэтому и их цены разные. – Аргументировано ответил Сергей.
   – Ну, настоящий Карл Маркс! Но всё равно я считаю, что торг уместен и снижение цены неизбежно. Что Вы считаете справедливой ценой? – Спросил председатель совета.
   – Разум мне подсказывает, что правильнее сбрасывать по миллиону за каждый Ваш веский аргумент. А сердце говорит, что коль люди не чужие, надо выбрать золотую середину десять миллионов, ни нашим, ни вашим. Сбавляю два миллиона, за вызов сегодня Вас на работу. Я думаю нормальная оплата? Я думаю, Вы в рабочем порядке, возможную цену покупки оговаривали, эта цифра при обсуждении звучала и для Вас она не является неожиданной. – Сказал Сергей.
   – Вы неплохой психолог! – Сказал председатель.
   – Тут Вы не правы! Я реалист, проживший жизнь и реально создавший фирму, она стоит и двенадцати, но для добрых партнеров скидка. – Констатировал Сергей.
   – Теперь слово заместителям, Если согласны – да, если не согласны – нет и аргументы. Начнем с финансиста, потом производственник, потом кадры и я. – Предложил председатель совета.
   Как и предполагал Сергей, решение было предварительно проработано и возражений на последнюю цену не было, проведенное совещание было ничем иным, как аукцион – шоу.
   – Ну что же, решение принято, сумма согласована, осталось пожать друг другу руки, тем самым закрепить сделку. Сергей Васильевич передайте, пожалуйста, ксерокопии документов директору по региональному развитию для оформления документов купли – продажи и подготовки нового пакета правоустанавливающих документов на фирму. И еще одна просьба, после прихода на фирму нового директора или владельца, помочь ему на первых порах. Если Вы не возражаете, вопросы оплаты в удобном для Вас виде, мы решим после подготовки и предварительного согласования их в соответствующих органах Санкт-Петербурга. Я думаю, что на подготовку и согласование документов уйдет около месяца. Вопрос о конфиденциальности нашего сегодняшнего разговора и дальнейших действий никому объяснять не надо. Вас всё устраивает?
   – Да. Все предложения принимаются пока без возражений. Остальная конкретика будет рассматриваться перед подписанием документов сделки. А пока работаем в прежнем режиме. Я надеюсь, что всё пройдет хорошо.
   – Так же и мы. Серьёзных разногласий быть не должно, ведь фирма и вид деятельности сохраняются, изменится только фамилия владельца.
   Через полтора месяца деньги были перечислены на счёт Сергея в Берлине, что было подтверждено соответствующими документами банка, а главой фирмы стал сорокалетний Симон Каренович Симонян. Отчество нового руководителя вызвало улыбку Сергея. Два Кареновича, читай Карповича, в одном пруду, могут много воды намутить.

Глава 99

   Уже сколько раз, после отъезда семьи в Берлин, перед глазами Сергея всплывала их двухдневная прощальная поездка на дачу к Вахтангу Георгиевичу. Она была назначена на выходные дни субботу и воскресенье. Лариса и Тамара в эти же дни провели прощальные девичники, со своими подругами и людьми, которые им были приятны. А дальше, квартира закрывалась, дежурные ключи и оплата за присмотр отданы соседям, оставлены деньги на содержание квартиры, включалась охранная сигнализация и они улетали. Необходимые вещи были запакованы и отправлены железнодорожным контейнером заранее. Адреса и телефоны в Берлине были известны, а за переводчика пока была Тамара, которая жила там уже пять лет и готовилась получить гражданство.
   Как и в прежние их выезды на дачу, жены надежно снабжают их всем необходимым и вкусным на два дня беззаботного проживания. В этот раз они прощаться и расслабляться, получая удовольствие от приятного общения, вкусной еды, приправленной легкой грустью от предстоящего расставания надолго. В дороге они молчали. Прошлое они оба знали, а будущее знает только Бог. Свой бизнес у обоих позади и никаких важных решений принимать уже не надо. Финансовые подушки безопасности плотно надуты, безбедная жизнь гарантирована на всем её протяжении.
   Они приехали на дачу, как обычно вынесли из машины и разложили по местам, всё что им приготовили. Вахтанг Георгиевич сообщил, что завтра приедет вести машину обратно его водитель. Время ему назначено на пять часов вечера. Сюда он приедет на такси. Если надо будет раньше, мы ему позвоним, и через два часа он приедет. Поэтому сдержек и ограничений нет, ни в чем и никаких. Все беседы намечено вести за столом, в расслабленном и расторможенном состоянии души, чтобы не накладывать не на мозг, ни на язык никаких ограничений. Только тогда, мы можем расстаться как после исповеди, без недомолвок и скрытностей.
   Скатерть-самобранка на столе быстро заросла всякими вкусностями, закусками и напитками. Шашлыки и барбекю не предусматривались, это требовало разведения огня и долгого нахождения на улице где разговаривать, не очень хотелось, везде есть люди, а у них уши и ещё язык, который без костей. Поэтому дома, за столом, на всём готовом, оно проще и безопаснее.
   Первым слово взял Сергей:
   – Уважаемый Вахтанг Георгиевич! Мы с Вами, в прошедший период жизни раз пятнадцать за тридцать пять лет встречались для ведения длительных и серьёзных разговоров о моём будущем, на всех важных поворотах моей судьбы. Когда надо было совершать какой-то значимый поступок, я шел за советом к Вам. Ваши советы сделали меня тем, кто я есть сейчас, обеспеченным, независимым человеком с вполне определенным будущим. Вы подхватили меня в молодости, когда моя судьба лавировала между безденежьем и криминалом, Вы меня уберегли от сумы и от тюрьмы. Не всегда мы с Вами ходили путями праведными, но совместить в этой стране возможность заработать честным трудом, соблюсти закон и не причинить никому ничего плохого, практически невозможно. Но на этом пути легко и оступиться, поэтому надо четко чувствовать грань между можно и нельзя, с кем можно иметь дело, с кем нельзя и понимать последствия задуманных поступков. А еще, надо чтить и уважать Уголовный Кодекс, ведь в этой жизни столько дырок, не охваченных статьями этого произведения, что как бы не пыжились депутаты Думы и всяких законодательных собраний по созданию новых законов, они никогда эту сеть не создадут. Вот они особо и не стараются, творят для процесса декларативные законы, оставляя бреши для их невыполнения, если вдруг получилось очень надежно, отменяют, переформулируют, вносят поправки. Одну законодательную сеть они берегут тщательно, чтобы ячейка была помельче, дырок не было, это законы о выборах и избирательном праве, для того чтобы им бедолагам за этой сетью жилось спокойно. Вы сделали все возможное и допустимое, чтобы я обошел тюрьму, которая реально надо мной висела, дали мне крышу над головой, искали, внедряли меня во все ниши для безбедной жизни и смотрели, чтобы я не свернул на кривую дорожку в никуда. Вы опекали меня и мою семью. Спасибо Вам за это огромное! За Вас!
   После этого обзорного и немного политизированного тоста, с согласия обоих тостовая официальность была снята, разговор вошел в рамки простой беседы о сложностях жизни и как она порой крутит человеком, заставляя его делать такое, о чем раньше он и думать не мог. Душа сопротивляется, а человек делает в надежде, что обойдется и всё будет хорошо. Это касается не только вопросов финансового благополучия, как отдельных людей, так и семей. Важно и соблюдение моральных принципов, которые ломают здоровье, жизни и судьбы, часто больше чем деньги. Они поблагодарили Бога, за то, что он позволил им сохранить нормальные семьи и не поддаться на соблазны и искусы, которые в жизни каждого человека бывают и их, естественно, не обошли. Но все они прошли, но прошлое иногда крепко держит душу на крючке. И, Вахтанг Георгиевич, перед расставанием решил, что это время, когда можно душу свою облегчить и поведать Сергею всю правду.
   – Ты знаешь, Сергей, – начал он – мы с тобой начали такой разговор о ценности семейной жизни, имея за спиной солидный багаж знаний и ошибок на этом поприще. Мы не просто взрослые, а уже пожилые люди и мне кажется, способны понять многое. Поэтому я сегодня должен рассказать тебе одну историю, произошедшую со мной.
   Ты даже и не знаешь, что у меня этот брак второй. В очень далекие пятидесятые годы я был женат, причем официально, на армянской девушке. Мы вместе торговали на рынке, увлеклись друг другом, любили или нет сказать не могу, но что были неравнодушны точно. Поженились, создали интернациональную семью. Однако, истинный интернационализм существует только на бумаге, а в жизни только у совместно проживающих семей. А так я привез её в Грузию, а разница в жизненных укладах, без поддержки второй половины, быстро разъедает семью. Я уехал зарабатывать деньги в Россию, она осталась с моими родителями. Пока она работала на рынке в Грузии, отношения были неплохими. Но когда родился ребенок, она была вынуждена сидеть с ним дома, начали возникать сначала шероховатости, постепенно перераставшие в скрытую вражду и неприятие. Я был далеко, всего этого не видел и не знал, она не жаловалась, всё шло скрытно. Дома я был редко и ненадолго, торгашеская работа не терпит пустоты. А потом, чего там говорить, дело молодое начал подгуливать и чувства к заочной жене начали размываться. Ездить стал реже, она всё чувствовала и брак фактически распался. Её вины в этом никакой, а наоборот только робкие попытки сохранить семью, которые никем не принимались, а чего там и так не всё страшно. Звали сына Серго Вахтангович Мелидзе. Вот так была принесена в жертву семья и ребенок в угоду деньгам. Она написала, что хочет развода, я не возражал, после чего она уехала к своим родителям. Я не то что не переживал о том что произошло, но за время наших расставаний мы поохладели друг к другу, а то что просит развод, навело меня на мысли, что если семейный горшок разбит для обоих, то клеить его не имеет смысла. Тем более, что решение это обоюдное. Затем новые житейские проблемы и текущие дела вытеснили из головы эти мысли, ведь не может человек жить прошлым, тем более плохим, так и до психушки можно дойти. Так летели месяцы, многие годы я думаю, что ты уже догадался, что речь идет о тебе.
   Спустя много лет, ко мне на рынок приезжает твой земляк и друг Арам с Кузнечного рынка и приводит мою первую жену Арину Саркисовну. Она объяснила мне вкратце, что ты под следствием и тебе грозит тюрьма за распространение наркотиков, а это немалый срок. Звали тебя уже по-другому Сурен Ваганович Меликян. Я спросил у тогдашнего специалиста по наркоте Шамиля, работал ли он с тобой. Он крутиться и врать побоялся, подтвердил. Я поставил условие, твоё полное освобождение через два дня, если это не будет сделано, поменяю вас местами. Вот так ты, вчистую вышел на свободу и в твоей биографии, нет судимости. Мы договорились с Ариной, мы не будем говорить, что я твой отец, а просто хороший друг семьи. С этого момента ты стал объектом моего внимания, помощи, поддержки. А теперь тебе это уже не нужно. Я считаю, мы приняли с ней правильное решение и взрослая жизнь твоя удалась. Вот так-то, сын, давай за это выпьем.
   Они выпили по несколько рюмок. Сергей сосредоточенно молчал. Он прокручивал в мозгу, всю свою прошлую жизнь, отеческую заботу человека, сидящего напротив, о нём и о его семье, о делах, которые без него не могли быть даже задуманы, не чтобы сделаны. Ему стало понятно участие и ненавязчивое внимание Вахтанга Георгиевича ко всем его делам и поступкам. Они вышли из-за стола, крепко обнялись и вновь стали одной семьей без всякого официоза – родными. Сергей пересел на одну сторону стола с Вахтангом Георгиевичем, чтобы чувствовать его рядом и сказал:
   – Ну, эта часть моей прошлой жизни мне стала понятной. Вы уверенно, как хороший лоцман, умело и без ошибок провели мой семейный корабль. А опасностей было много: воды напичканные мелями, айсбергами, минными полями, кишащими всякими спецслужбами, инспекциями, органами, жаждущих малейшей оплошности, чтобы захватить, отбуксировать и обобрать незадачливого судовладельца. Вы вовремя решали вопрос с крышей, соответствующей уровню моего корабля, вывешивали на лацкане моего пиджака флаг нужного размера, его пропускали дальше, не чиня препятствий. И за это, еще одно моё большое спасибо!
   Они обнялись и выпили. Спустя какое-то время, Сергей опять обратился к Вахтангу Георгиевичу:
   – Теперь я хочу попросить развернуть мысли, которые руководили Вами, когда рекомендовали вывезти деньги и уехать самому из России? Если можно, не в форме короткого ответа, а в повествовательной форме с аргументацией.
   Хорошо. Теперь о мотивах. Россия очень неустойчивое и нестабильное государство. Даже трудно назвать за многовековую историю, правителя, который пытался сделать её передовой державой в экономическом, политическом, социальном плане одновременно, с учётом интересов и улучшением жизни всех слоёв населения. Да, цари старались поднять государство и Николай II многого достиг, но всё равно народ жил плохо, иначе не было революции. Безусловно, это не просто и не каждому дано. Дело в том, что власть в России всегда была приватизированной, а поэтому единственно важной и постоянно выполняемой задачей для власти было её удержание и устранение конкурентов. Основное, что отличает Россию от развитых стран, что власть никогда не была истинно выборной народом, а поэтому никогда не была от него зависимой. Это относится не только к власти, но и социальному строю, насаждаемому этой властью. Народ всегда удерживался по всем показателям на грани возникновения бунтов. Недовольства жизнью гасились не конкретными делами для его благополучия, а ложь, обещания хорошей жизни в каком-то будущем в зависимости от масштабности неправды. Остальные все беды государства являются производными от этого. Я только перечислю, какие беды переживал наш народ. В финансовой сфере денежные реформы и не одна, инфляция, деноминация, замораживание вкладов с обесцениванием их, выпуск и несвоевременный возврат денег по государственным облигациям, рост налогов, акцизов, тарифов и стоимости жизни. В сфере собственности хищническая приватизация всех природных ресурсов и полезных ископаемых, недвижимости, отраслей, заводов, фабрик, земли, должностей, власти на всех уровнях. В сфере преступности много миллиардное воровство и оголтелое взяточничество. И за каждым из этих деяний миллионы нищих и обманутых людей.
   И это все не период и не стихийное бедствие, которое можно переждать и пережить – это система. Воевать и пытаться её переделать, опасно для жизни, проще уехать отсюда. Тем более при таком запуганном и инертном народе. Потому я предложил тебе этот вариант, который, как ты понимаешь, придуман не мной, не одну сотню раз успешно опробован. Так будет лучше и тебе и следующим поколениям, а они будут знать о прошлом всё меньше и меньше деталей.
   Поживёшь там год, посмотришь, что, где, как. Дочка за это время получит гражданство, да и ты какие-то документы на проживание. Изучите рынок недвижимости жилой и коммерческой. А там уже проконсультируешься у хорошего юриста и вложишь деньги, купив не менее чем на две трети имеющихся у тебя денег, в одном или обоих направлениях недвижимости. Недвижимость может уничтожить только война или стихийное бедствие. Добротная недвижимость всегда будет приносить доход своему владельцу. В цене, как правило, не падает, а растёт. Хранить деньги в бумажках, не стоит даже потому, что инфляция есть во всём мире, а банковский процент её не покрывает. С этим делом не следует затягивать, потому что цены на отдельные виды товаров, в том числе и на хорошую недвижимость, растут очень быстро. Поэтому через несколько лет, ты на эти деньги сможешь купить значительно меньше объектов недвижимости. Вот такие мотивы и пожелания тебе. А я хочу вам только хорошего, ведь ты мой сын.

Глава 100

   К покупке жилья в Германии Сергей относился очень продуманно. Оно было в центральной части Берлина, недалеко от знаменитого Берлинского зоопарка. Там это соседство воздух не отравляет и жителям не мешает. Живут нормально и люди и звери. Раньше это была территория Западного Берлина, район называется Шарлоттенбург. Он хоть и центральный район города, но не был круглосуточно живущим, шумным, а место где они купили жильё, расположено в тихой части района, на двух параллельно проходящих, на расстоянии одного квартала, улочках под названиями Шлюттен штрассе и Хердер штрассе, вторая была поменьше и совсем тихая. Жильё там было дорогим и Сергею пришлось выложить шесть миллионов долларов.
   С общением в городе у них с Ларисой не было проблем. В Берлине всегда очень много иностранцев и если они не ведут себя вызывающе, соблюдают правила поведения, нормы морали, люди к ним равнодушны и ни у кого к ним нет вопросов. Если к кому то обратишься за помощью, очень отзывчивы и стараются помочь. Так же и соседи, живи и веди себя нормально, не мешай другим, всё будет хорошо. Но если твоё поведение доставляет неудобства или вызовет подозрение, тут же вызовут полицию и они заставят жить по правилам государства и города, кроме того внесут на учет в компьютер.
   Про повторный вызов полиции и речи быть не может, он войдет в такой штраф, что навсегда отобьёт охоту нарушать, а дважды тем более. А так, люди живут очень независимо, никто не лезет и не обсуждает частную жизнь других. Всё спокойно и прилично, действует принцип – лучше улыбнуться, чем ругнуться.
   В магазинах почти везде самообслуживание, ценники на товарах, понятные этикетки, не требующие знания языка. Да и к названиям быстро привыкаешь. Ошибки в произношении не вызывают раздражения и насмешек. Ценники на кассах сканируются, сумма на табло. Рассчитался, взял чек и дома изучай язык и стоимость. К хорошему привыкаешь быстро. Тамара забегала к ним почти ежедневно. Решала все проблемы с оформлением документов на проживание и ходила вместе с ними сдавать документы в различные учреждения. Везде всё спокойно, талончики и вызовы по времени и номерам. Никакой сутолоки, нет толп мечущегося и ничего не понимающего народа. Пришел на своё время, сдал всё что положено или получил какие-то бланки для заполнения и свободен. Приходи в следующий раз за результатом такого-то числа, туда-то. Их с Ларисой направили на курсы немецкого языка, в их же районе. Два раза в неделю, по четыре часа. Уже через полтора месяца они начали понимать бытовой язык, приобрели опыт примитивного общения и потихоньку прогрессировали в своих познаниях дальше, В общем всё было даже очень неплохо и они не жалели, что уехали. У Тамары были друзья, подруги, она полностью привыкла к новой жизни и думать о другой не хотела. По спутниковому телевидению были доступны любые программы на любом языке.
   Сергей, при помощи Тамары попытался изучать вопросы приобретения недвижимости, но потом понял, что к работе на компьютере он не готов, а лучше получается у Ларисы, он уступил этот вопрос ей. Она легко воспринимала и запоминала названия необходимых сайтов, что, где и какие данные в них находятся. Лариса анализировала результаты поисков и знакомила Сергея с результатами поисков. Они составляли картину по жилой и коммерческой недвижимости, но конкретных решений пока не принимали. Тамара скоро должна была получить гражданство и паспорт, а они с Ларисой вид на жительство. После этого пойдут к юристу по вопросам оформления и налогов. Всё взвесят, сопоставят и начнут конкретные поиски, оформление и покупку.
   Люди в Германии просто живут. Не ждут ничего плохого от государства и прочих властей. Они стараются хорошо работать и за это получать нормальную зарплату, а не решать вопросы через политизацию жизни. Но если власть будет пытаться ухудшить их жизнь, они её снесут, никакая болтовня ей не поможет.
   А в России власть при любом ухудшении жизни начинает имитировать заботу о людях, принимать показушные меры наказывать, увольнять, заводить уголовные дела, сопровождать их правильными словами, но всё это только имитация, направленная на сохранение своей абсолютной власти. Народ ей не нужен и она с ним не считается. Жить в таком государстве тяжело, сложно и бесперспективно. Вахтанг Георгиевич был абсолютно прав.

Глава 101

   Вот и все. Подумал Борис, хотя еще разум его был почти чист, и нельзя сказать, что силы физические и духовные были на излете. Просто что-то оборвалось внутри, скукожилось и вмиг состарилось. Не понимая до конца происшедшего, он начал размышлять, что, отчего и почему? Вроде все как было и особых перемен и в соображении, и в возможности что-то делать, не замечалось. Так, что же стряслось?
   Он понял, что жизнь потеряла смысл. А смысл – понятие триединое: цель, нужность своего существования и дальнейшей деятельности для достижения цели, а так же результаты своей многолетней суеты на этой Земле. Тут он вспомнил, что не один он такой. Он подошел к шкафу, достал Библию и вот вам чистая Господняя правда, она раскрылась, как он этого и хотел, на Книге Екклесиаста. Это действительно было сверх естественной Божьей реализацией желания, когда огромная, более чем в две тысячи страниц книга, открывается наугад на нужной странице, вот тут попробуй опровергни факт существования Бога и его безграничных возможностей. Ну, он только поблагодарил Бога, не выразив ни удивления, ни трепетного страха. Он прекрасно понимал, что это не повторится никогда, потому что это не фокус, не причуда и не какой-то обман или мошенничество. Просто так вышло, что в момент своих размышлений он вышел на Бога, а Бог согласившись с ходом его мыслей или наоборот, в знак одобрения или нет, явил нужную ему страницу Главной Книги нашей жизни. Бог просто символизировал свой контакт и свое могущество. А ты читай, думай, делай выводы и желательно правильные, угодные Богу. Он поддержал желание разобраться и способствовал этому. В это все трудно поверить, но это не предмет, не повод, для фантазий и фальши, да и Бог такое вряд ли простит, спекулировать его именем, для привлечения интереса к себе, по меньшей мере, аморально.
   «…Cуета сует, – сказал Екклесиаст. – Суета сует, все – суета! Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?…»
   Что сказано – понятно, для чего сказано – в принципе тоже понятно, но что это в смысле прикладном к своей дальнейшей, пусть и не длинной оставшейся части жизни? Аргументация совпадала полностью, а что делать с жизненной мотивацией и позицией на оставшиеся дни или годы?
   По Библии, чем дальше в лес, тем больше дров:
   «…И возненавидел я жизнь, потому что противны стали мне дела, которые делались под солнцем; ибо все – суета и томление духа!.. – Продолжал Екклесиаст – … И обратился я, чтобы внушить сердцу моему отречься от всего труда, которым я трудился под солнцем, потому что иной человек трудится мудро, со знанием и успехом, и должен отдать все человеку, не трудившемуся в том, как бы часть его. И это – суета и зло великое!..»
   А самое главное в другом, когда ты четко знаешь, что нет реальных преемников начатого тобой дела среди родных. Тогда, чем больше ты думаешь о прошедшей жизни, тем больше понимаешь тщетность и ненужность своей нелегкой земной суеты. Если и возникнет интерес к твоей персоне в старости, то чисто с точки зрения получить и использовать в угоду своим личным потребам, все что было создано твоим трудом и ограничениями накладываемыми на свое потребление. Ты строишь аэродром для дальнейшего взлета детей и внуков, а взлет им не нужен. Создаешь им возможность, не отвлекаясь и не связывая себя проблемами быта, зацепиться на более высокой ступеньке и шагать вверх дальше. Они же готовы все продать и растратить деньги на развлечения. Им хочется пожить красиво сейчас и сразу, а не трудиться шагая вверх по пути постепенного, стабильного улучшения жизни.
   Даже мудрый царь иудейский «…Соломон оставил царство Ровоаму и его сыну Иеровоаму, но оба они расточили свои возможности…» В нашей жизни речь идет не о царстве, не о несметных богатствах, но тем труднее они добывались и образовывались в трудах и ограничениях. Хотелось, чтобы они послужили во благо, а не для получения незаслуженных удовольствий, которые могут привести к завышенной самооценке и искаженному взгляду на жизнь.
   У следующих поколений будет своя жизнь и они будут жить ее по-своему, наступая на старые и новые грабли, получая уроки от жизни и судьбы. Пока они разберутся и приживутся уйдет масса времени, а потом жизненные обстоятельства возьмут за горло железной рукой и начнут диктовать. Итак, каждое новое поколение, бестолковое по своей молодости, отсутствию жизненного опыта и излишнего желания самостоятельности, будет начинать все с нуля. В тоже время, разумные единицы, стартуют с решенными на первое время бытовыми вопросами и реальным пониманием жизни и правил поведения в коллективе и обществе. Они быстрее достигают устойчивого положения в жизни и меньше связаны обстоятельствами, сдерживающими возможности принятия решений. Их нельзя удерживать и водить, как бычка на веревочке, подвязав на обещания решить вопросы с жильем, местом жительства, оплатой. Наличие реальной, а не декларируемой независимости, оберегает человека от случая, когда один необдуманный шаг может лишить всего и исковеркать судьбу.
   Вот и получается, что большая часть молодых людей идет у нас по странной траектории. Набрав в голову надуманного жизненного мусора из телевизора, книжечек гламурных авторов, они не желают слушать своих родителей, считая их неудачниками по жизни, отстоем, они убеждены, что их удел гораздо выше и счастливее, только надо оседлать Фортуну и не размениваться по мелочам. Но чаще всего, оседлать удается только шею мужа или семьи и глушить проблемы, кто чем может. Так наша жизнь превращается в бесцельную суету для многих людей и поколений, которые тратят ее на пустые хлопоты, проводя всю жизнь в трудах. А счастлив, спокоен и удовлетворен, может быть только тот, кого Господь наградил разумным потомством.
   На этом заканчиваются все размышления Бориса о жизни и своем месте в ней. Человек он был не лучший, но и не самый плохой, не успешный, но и не последний. В общении с ближними и дальними людьми, доставлял больше хлопот и раздражения, из-за четкости и упрямства в своих позициях, надо признать иногда не совсем правильных, но зато всегда искренних. Как правило, люди это понимают и не всегда обижаются. Был обычным человеком своего времени, который вырос, созрел, постарел и… пока еще не умер.
   Для чего все это написано. А для того, чтобы некоторые люди не думали, что им хуже всех и у них все безнадежно плохо. Некоторые жизненные моменты тяжелы только тем, что они случились именно с нами, а если бы с кем-то другим, все было бы гораздо проще. Пригласите в голову разум и делайте не как проще, а как разумнее. И делайте, думайте, и опять делайте. На чужом горбу далеко не уедешь, не такая доля у человека.

Александр Смородин Жизнь. Срез для диагноза

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Глава 78

Глава 79

Александр Смородин
Жизнь. Срез для диагноза