Истории Дремучего леса
Евгения Дубцова

   © Евгения Дубцова, 2014
   © Евгения Дубцова, обложка, 2014

   Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

От автора

Дорогие читатели, я хочу подарить вам добрую сказку. У каждого героя Дремучего леса свой характер, свои особенности и привычки, может быть, в ком-то из них вы узнаете себя или близкого вам человека. А я сознаюсь, что сладкожорик, который нападает на медвежонка Пузяшу, частенько заходит и ко мне в гости!

Часть 1. Про лихо

1. Переполох

   – Внимание! Внимание! Всем, всем! Сегодня в полдень на земляничной поляне состоится собрание жителей Дремучего леса! – кричала сорока, облетая каждый дом.
   Что за шум? Что случилось? Медвежонок сладко потягивался в своей кроватке, когда с утра пораньше услышал крик сороки. Он недовольно фыркнул. Только он собирался сладко зевнуть и, уже было, задержал «зеваку» в груди, как шум за окошком все испортил. Шмяк! И он кубарем скатился на пол.
   Медвежонок пошел умываться утренней росой. Не то, чтобы он был такой дисциплинированный, или ему нравилось мочить свою мохнатую мордочку и чистить ушки, просто мама не сажала его завтракать без этой процедуры.
   Шлеп, шлеп. Проходя мимо столовой, медвежонок задержал взгляд на столе, где стояла баночка с душистым медком. Малыш сглотнул слюнки, поежился и пошел умываться. Он вышел на крыльцо своей берлоги, чтобы собрать росу с листьев. Едва он подошел к «умывальнику», как услышал голоса своих родителей. Те стояли позади берлоги и что-то обсуждали. Медвежонок был очень любопытным, а потому неуклюже подкрался ближе и стал подслушивать.
   – Так и не нашли хулигана? – переживала мама.
   – Нет. Думаем, дело гораздо хуже, чем просто чье-то озорство, – серьезно отвечал папа медведь
   – О чем ты, Потап?
   – Тут такие дела, Косолапка! Думаем, в наших лесах завелось лихо!
   – Ах! – медведица испугалась.
   Медвежонок чувствовал, как дрожит хвостик. Он попятился назад и убежал в берлогу, спрятавшись у себя под кроватью.
   – Пузяша, иди завтракать! – звала мама медведица.
   – Стук-стук, – клацал зубами медвежонок.
   – Пузян Потапович! – строго сказала мама, войдя в детскую. Ты чего под кровать залез? Вылезай и завтракать марш! У меня скоро заседание бурых медведиц начнется! – мама схватила Пузяшу за лапу и вытащила наружу. – С самого утра вздумал проказничать!
   Тут раздался громкий звук урчания в животе.
   – Опять сладкожорик напал? – рассмеялась мама. Пока не съешь кашу из кореньев, мед не получишь, так и знай!
   Медвежонок нехотя уплетал темно-зеленую кашу и не сводил глаз с банки меда.
   – Ну почему мы должны кушать какую-то гадость, когда в мире есть медок, варенье и козинаки? – размазывая по тарелке завтрак, рассуждал малыш.
   – Потому что мы должны есть не только сладкое, но и полезное, – как обычно, умничала мама.
   – А что полезного в этой каше, которая и не сладкая вовсе и в рот не лезет? Как может быть полезным то, что не лезет в твой живот? – недоумевал малыш.
   – Глупыш, – мама потрепала его за ухо.
   Тут в дверь постучали. Мама ушла открывать, а медвежонок быстро переложил несколько больших ложек каши из своей тарелки в мамину и примял ложкой, чтобы было незаметно. Когда медведица вернулась, тарелка Пузяши было пуста.
   – Вот это молодчина! Я люблю такой аппетит! Вот тебе за это чашечка с медом, – не могла нарадоваться мама.
   Медвежонок довольно урчал и вылизывал мед языком. Секунда, и все подъедено!

2. Пузяша

   Меня зовут Пузян Потапович Бурый, но все называют меня просто Пузяша. Я уже большой медведь и скоро пойду в школу. Я живу с мамой и папой в Дремучем лесу, в берлоге №5.
   Однажды, когда я был дома один, мне сильно захотелось поесть меда. Я такой сладкоежка! Ну вот у вас бывает такое, что так сильно-сильно хочется сладенького, что даже в горле першит, и ни о чем другом и думать не можешь? Мама говорит, что на меня нападает сладкожорик. Так вот, я играл в чесалки за ухом, как неожиданно на меня напал этот сладкожорик. Я вылез из берлоги и отправился в глубь Дремучего леса. Шел я долго, петлял и вскоре оказался в совсем не знакомом месте. Слышу: «Ууууууууу!» Пчелы! Приметил я одну полосатую жужжалку и за ней. Выведал, на каком дереве улей. Эх, и высоченное! Стал карабкаться вверх. Когтями за кору цепляюсь, лапками подтягиваюсь. Попа моя в стороны виляет, да к земле меня тянет. Я нос кверху, пыхчу, но лезу. Вот и пчелиный дом. Я лапку засунул, в мед обмакнул. Облизал. Вкусно! Тут налетел на меня рой пчел, да как стал меня в нос жалить. Боооооольно! Мамочка!
   Я лапкой от них отмахиваюсь, нос прячу. Не удержался, да кубарем с дерева и на землю бах! Все косточки ушиб. А пчелы не унимаются. Я от них бежать, сломя голову. Спрятался в овраге. Фуууух, отстали!
   На улице уже темно, я понятия не имею куда забрел. Нос распух и все болит. Реву.
   – Ты чего это наш овраг соплями топишь?
   Я поднял голову. Передо мной зайчонок. Морда у него важно-возмущенная. Очки на носу.
   – Я к маме хочу! Я потерялся! – обида хлынула из глаз.
   – Ты такой здоровый. Ты в десять раз больше меня и к маме просишься?
   – Я маленький еще, – что за вредный тип. – Просто медведи же крупные. Это вы зайцы – мелкотня.
   – Попрошу не задевать заячье достоинство! Я могу расценить это как публичное оскорбление!
   – Слушай, раз ты такой умный, может, поможешь добраться мне до дома?
   – А где ты живешь? – сжалился надо мной ушастый.
   – Дремучий лес, берлога №5.
   Заяц отвел меня домой, где меня ждали родители. Папа хотел было сначала рассердиться на меня, но увидев мой распухший нос, сжалился и потрепал за ухо. Мама сделала мне лечебные примочки из подорожника и уложила спать. Вот так закончился мой первый поход за медом.

3. Собрание на тайной поляне

   – Прыгуня, собирайся быстрее!
   – Чего ты так спешишь, Пузяша? Подожди, дай мне главу дочитать.
   – Да, что ты не понимаешь, срочное дело есть. Торопиться надо!
   – Куда? Что случилось?
   – Бежим на тайную поляну, – прошептал я другу на ухо.
   – На поляну? – удивился он.
   – Да, по дороге все расскажу.
   Мы выбежали из заячьего дома и побежали. Прыгуня всю дорогу расспрашивал. Ему хорошо – он раз, два, прыг, скок и на месте, а я пока свой животик перекачу… Запыхался дорогой, слово из себя вымолвить не могу. Добрались до тайной поляны. Спрятались в кустах. Сидим не шелохнемся.
   – Ну чего такого срочного, шептал Прыгуня, щекотя своими усами мне ухо.
   – Ой, хи-хи, – еле сдерживался я. – Смотри сам, да уши свои настрой, чтобы ни словечка не пропустить. – Я сегодня подслушал, как папа с мамой говорили о лихе, что в нашем лесу поселилось.
   – Лихо в нашем лесу? – уши зайца задрожали. – Лииииииииихо?
   – Да, – почти беззвучно ответил я. У меня от страха тоже все задрожало внутри.
   Мы сидели в укромном месте. Никто из взрослых нас не видел. Мы и раньше с Прыгуней подслушивали, это была наша с ним большая тайна. Мы видели всех, кто приходил на тайную поляну. Мой папа, хранитель леса, важно сидел на бревне и невозмутимо смотрел. Это был его коронный взгляд, который он долго репетировал дома перед зеркалом. Я подглядывал за папой. Он смотрел на свое отражение и пробовал разные лица. То хмурил брови и становился суровым, то задирал выше нос и становился немного надменным, то поднимал брови вверх и становился грустно-сочувствующим. Под каждое лицо у него была своя фраза:
   – Я вас слушаю. Говорите о своей беде. Сочувствую вам дружище – брови вверх, а глаза почти со слезою. Потом лицо менялось на приветливое с улыбкой, – Какая радость! Это великое счастье для нашего леса! – Брови съезжали к переносице, нависая над глазами, шло следующее грозное лицо, – Как вы посмели? Законы Дремучего леса одинаковы для всех! – Ну и, конечно же, фирменное лицо – великодушно-выскомерное справедливого правителя, – Я слушаю вас братья! Давайте выслушаем каждое мнение.
   Мы с Прыгуней любили придумывать прозвища жителям леса. У одного жителя от нас могло быть несколько прозвищ.
   – Смотри, Прыгуня, вот на поляну идет невозмутимый серый волк – нос по ветру, зубами щелк.
   – А вон плывет солнце рыжее, мистер важный лис.
   – А вон бежит коротколапый господин вонючка, – засмеялись мы с Прыгуней, увидев хомяка, спешащего на собрание.
   Мама мне говорит, что обзываться не хорошо, можно обидеть. Но если обзываться, так, чтобы никто не знал, то ничего обидного и нет. Если мне, вдруг, становится стыдно за эти проказы, я убеждаю себя, что если не обозвал в лицо, значит, и не обидел.
   Собрание началось. Мой папа говорил твердо и уверенно. Он заявил, что, в нашем лесу происходит что-то странное и непонятное. Со стороны болот слышны стуки, треск сучьев, деревья падают, идет дым, одним словом, что-то неладное творится там.
   – Это лихо! Других вариантов быть не может! – кричал хомяк, нервно почесывая огромные щеки.
   – Да не нагоняй ты панику, Толстощек! – пытался успокоить его длинноухий заяц.
   – Лихо! Лихо! – со страхом раздавалось в толпе лесных жителей.
   – Лихо настигло Дремучий лес! Надо бежать отсюда, пока не поздно! – кричал хомяк.
   – Да замолчи ты! – пытался успокоить грызуна волк.
   – А зачем молчать? Мы в опасности! Мы все обречены! – все больше заводился Толстощек.
   – Молчать, мистер вонючка! – осек хомяка волк.
   – Да кто вам сказал, что хомяки вонючки? Я совсем не пахну! – глаза Толстощека налились яростью. Он был готов броситься на волка.
   – Всем тихо! – властно заявил медведь Потап.
   Лесные жители собрались вокруг Потапа и затихли.
   – Всем надо успокоиться и подумать о том, что происходит. Про лихо рано говорить, но что-то неладное твориться в нашем лесу.
   – Как же не лихо, Потап? – не унимался хомяк. – Ведь деревья срублены, дым из чаши каждый день идет, стуки слышны!
   – Надо разобраться в этом. Ситуацию взять под контроль, – размышлял медведь.
   – Верно говоришь, Потап. Да только в чащу мы ту не можем зайти, ведь это владения кикиморы болотной, – рассуждал волк.
   – Тогда караул надо выставить рядом с границей, если что, сразу встанем на защиту нашего леса.
   – Как всегда разумно говоришь, Серый.
   – Вот только надо нам все это держать в большой тайне от остальных жителей, а иначе поднимется паника. Особенно детишек наших надо оберегать, – с тревогой предложил лис.
   – Само собой, Солнце, – кивнул Потап. – Все слышали? Все, что было сейчас сказано, останется между нами.
   – Могила! Нем, как рыба! Рот на замок! – пронесся гул.
   – Нас, может быть, сожрут всех поодиночке, а вы молчать предлагаете! Надо трубить караул! – возмутился хомяк. – Караууууууууууууууууул! – закричал было он, но к нему подпрыгнул заяц и отвесил подзатыльник. Хомяк кубарем покатился по траве. Придя в себя, грызун яростно вскочил на лапки и кинулся на зайца, но тот ловко отпрыгнул в сторону и хомяк врезался в пенек. – Ооооой!
   – Да почему ты такой гадкий? Всегда ты наперекор идешь? Как ты вообще к нам в Дремучий лес попал? – возмущались поведению Толстощека жители леса.
   Хомяк сел, потирая шишку на голове, и захныкал.
   – Это вам хорошо, вы лесные жители, а я домашний хомячок, не для меня такие напасти, – я ушел с собрания. Пусть без меня решают, как лес спасти.

4. Толстощек

   И кто это выдумал, называть нас – великих тружеников и чистоплотных зверюшек вонючками? Что за напасть? Если ты хомяк, то обязательно от тебя плохо пахнет! Да! Я не пользуюсь духами и не моюсь шампунем, даже мылом шубку свою не чищу! Но где это видано, чтобы хомяки купались в ванной полной пены?
   Я Толстощек Заначкин родился в зоомагазине в многодетной семье хомяков. У меня было семь братьев и сестер из одного помета. Когда мне был месяц от роду, меня продали одной девочке. Она принесла меня домой и посадила в большую просторную клетку.
   Мне сначала было непривычно жить одному. Никто не наступает тебе на морду, не кусает за ухо, не отбирает семечки. Вот она жизнь, наивно подумал я тогда!
   – Дочка, за животным нужен постоянный уход! Ты готова чистить клетку, кормить и ухаживать за хомяком?
   – Конечно, мамочка! Я уже большая! – заявила тогда моя юная хозяйка.
   Сначала мне жилось здорово с этой девочкой. Она с радостью показывала меня своим подружкам, которые сюсюкались со мной.
   – Ой, какой толстый животик! Ты, наверно, много кушаешь!
   – Какие толстые щечки. Назовем его Толстощек!
   Я любил, когда со мной играли, и даже ни разу не укусил свою хозяйку, хотя зубки так и чесались порой. Но вскоре девочка стала обращать на меня меньше внимания. Часто забывала покормить, и в моем животике урчало от голода. Хозяйка со временем перестала чистить мою клетку, за что мама ее сильно ругала.
   – Ну и вонючка твой хомяк! Когда ты уберешь за ним, наконец?
   – Я за ним все время убираю, – врала девочка. – Просто он сам по себе так плохо пахнет!
   – Тогда, чтобы духу этого грязнули дома не было!
   Моя хозяйка взяла меня и вынесла на улицу. На улице было холодно. По небу растянулись хмурые серые тучи. Моросил дождь. Деревья стояли почти голые, только кое-где редкими пучками висели темно-желтые листья. Хозяйка положила меня на холодную землю.
   – Что ты собираешься сделать? – испугался я и встал на задние лапки.
   – Беги куда хочешь! – сказала мне хозяйка.
   – Куда же мне бежать? Я ведь домашний хомяк! Я не выживу на улице! – переминаясь на задних лапках, просил я не бросать меня.
   Девочка ушла, даже не обернувшись. Я пытался бежать за ней, но мои короткие лапки застревали в вязкой жиже. Наконец, я выбился из сил и упал животом на ледяную землю. Я думал, что настал мой конец. Очнулся я от чьего-то дыхания. Открыл глаза и увидел рядом с собой огромную усатую морду, которая сверкнув своими зелеными глазами, готова была проглотить меня. Я не знал, что это было за чудище, ведь я домашний хомяк. Страх и инстинкт самосохранения заставили меня вскочить на лапы и бежать. Чудовище погналось за мной. Оно сбивало меня своей когтястой лапой, но я все равно бежал из самых последних сил. От тяжелого удара я упал и перевернулся на спину. Зверь уже готов был сожрать меня, но я сам бросился и вцепился острыми зубками в нос зеленоглазому монстру. Тот заревел от боли и, замотав головой, сбросил меня на землю. Все мое тело болело. Из живота текла кровь. Я дополз до коряги поблизости и, спрятавшись под ней, уснул.
   Страшилище стал для меня первым уроком жизни в настоящем мире. Как напоминание о том, что надо быть осторожнее, мне осталось разодранное ухо и шрам на животе. Я стал передвигаться, осматриваясь по сторонам, двигаясь, сам не зная куда. Так, к моменту, когда выпал первый снег я дошел до Дремучего леса, где меня приютили и обогрели местные жители.

5. Лихо

   Я решил не ждать, пока лихо уничтожит Дремучий лес, а действовать. Неизвестность пугает больше любой опасности, а потому мой план был – выследить лихо. С собрания я направился прямо к болотам кикиморы. Я маленький, меня не просто обнаружить. Я шел, а сердечко мое колотилось, будто хотело выпрыгнуть наружу. Думаете, я храбрый? Нет, я трус! Все мыши трусы, потому что мы маленькие, нам нечем защищаться. Все что мы можем – бежать наутек. Я шел вперед, а страх гнал назад. Я шел и меня трясло от ужаса. Вдали послышались звуки, словно какая-то сила ломала могучие деревья. Мои задние лапки подкашивались. «Бежать прочь!» – кричал голос в моей голове, но мне надо было выяснить все самому. Звуки становились сильнее. Я крался еле слышно. Вот уже почти рядом, за кустами. Я отодвинул ветку и увидел…
   – Аааааааааааа! – беззвучно кричал я. Такого ужаса я еще никогда не видел. Передо мной стоял монстр. Огромного размера, будто гора. На его голове были огромные рога. Черт! Это сам черт! Мое тело онемело от ужаса. Лихо двигалось в мою сторону. Бежать! Но тело не слушалось. Лапки были, словно из ваты. Я даже боялся сделать глоток воздуха. Лихо дергало траву своей огромной мордой и что-то напевало. Еще немного и оно заметит меня. Это конец!
   Вдруг из чащи вышла кикимора. С ней что-то было не так. Во-первых, кикимора никогда не покидала болота. Ее любимое занятие было – сидеть на берегу и расчесывать свои волосы. Во-вторых, она не любила цветы. В-третьих, она была знатная вредница и не веселилась. Сейчас кикимора была точно не в себе. Она шла по траве, пританцовывая, да пела песню. Ее голову украшал венок из колокольчиков. Она смеялась и пыталась поймать солнечного зайчика. Околдовали владычицу болотную! Одурманили, а владенья ее себе забрали!
   Чудовище обернулось на кикимору и это меня спасло. Я попятился назад и, скрывшись за кустами, побежал наутек. Я мчался без остановки. Я не чувствовал своих лапок, будто у меня их и не было, мне казалось, я лечу, как птица. Остановился я только на тайной поляне. Жители леса еще не разошлись.
   – Потап, я видел лихо!
   Все обернулись на меня. В глазах зверей я увидел страх.
   – Успокойся, Толстощек. Отдышись и расскажи нам все.
   – Я видел лихо своими глазами! Оно чуть не сожрало меня! Оно огромное, больше тебя, Потап. На голове у него большие рога. Это сам черт!
   – Черт! Это черт! – повторяли мои слова жители леса.
   – Где ты видел лихо? – встревожено спросил хранитель леса медведь.
   – Там, – кивнул я в строну болот. – Во владениях кикиморы! Но и это еще не все. Знали бы вы, что оно сделало с владычицей болот!
   – Что?
   – Одурманило! Лишило разума. Наша вредная хранительница болот теперь поет песни, ловит солнечных зайчиков, да носит венок из колокольчиков. Вы видывали такое?
   – Лихо! Это только лихо может! – доносилось из толпы.
   – Это все правда, Толстощек? – Глаза Потапа были наполнены ужасом, но не за себя, а за лес.
   – Каждое словечко.
   – Братья, дело худо! – Обратился к жителям леса Потап. – В древних приданиях говорится, что триста лет назад в Дремучем лесу уже обитало лихо, которое наводило ужас на всех. Оно воровало малышей. Многие сильные звери хотели одолеть лихо, но не возвращались. Боюсь, что нам снова грозит эта беда.
   – Что же делать Потап? Как быть? Мы должны защитить наших детей, – голос лиса почти дрожал.
   – Мы готовы драться, Потап! – заявил защитник леса волк.
   – Подожди, Завывало! Тут надо все обдумать. План нужен, хитрость, расчет. Ведь лихо просто отвагой не возьмешь.
   – Стратегию надо разработать, но для этого необходимо установить слежку за болотом. О враге нужно знать все, – заявил заяц.
   – Я буду разведчиком! – поражаясь сам себе выпалил я. Мамочки, что я делаю? Я маленький домашний хомячок вызвался пойти против лиха! От ужаса у меня застучали зубки.
   Верно говоришь, Ухокрыл, – одобрительно кивнул медведь.
   – Толстощек, ты будешь лучшим разведчиком, ведь тебя трудно заметить, – одобрил мой план Потап.
   Тут возле поляны раздался какой-то писк. Ухокрыл навострил огромные уши. Все замерли. Заяц сделал несколько прыжков в строну звука и скрылся за кустарником.
   – Ой! – послышался визг.
   Ухокрыл вытащил из кустов своего зайчонка и за ним выкатился и сын Потапа. Все звери сразу подбежали к малышам.
   – Что вы здесь делаете? – грозно спросил Потап.
   – Мы это… – промямлил Пузяша, смотря в землю. – Мы тут по грибы.
   – Ах вы, хулиганы! Подслушивали? – грозно спросил хранитель леса.
   – Это… – медвежонок боялся поднять глаза.
   – Мы не хотели, мы не специально – пропищал зайчонок.
   Малышей тут же повели по домам. Им грозило суровое наказание. Медвежонок упирался, когда Потап тащил его домой, и возмущенно пыхтел. Зайчонок трясся, как осиновый лист и пищал: «Я больше так не буду».

6. Прыгуня

   Меня зовут Попрыгун Ухокрылович Косой, но все ласково зовут меня Прыгуня. Я живу с папой, мамой и тремя братьями в Дремучем лесу. Мой папа Ухокрыл Косой настоящий герой. Если в нашем лесу случается какая-то беда, то на защиту всех жителей встает мой отец. Так мой папа однажды спас от верной смерти хранителя леса медведя Потапа, а еще папа вынес из огня мою маму, вот с этого и началась наша заячья семья.
   Дело было так. Стояло жаркое лето. Вдруг начался сильный дождь с грозой. Молния ударила в старое дерево и то вспыхнуло. Дождь вскоре прошел, не успев погасить пламя.
   Огонь перекинулся на другие деревья и кустарники. В лесу начался пожар! Звери бежали и спасались, как могли. Мой отец, тогда его еще звали Лопоух, помогал беспомощным. Вдруг, он услышал крики. Они раздавались в самом кольце пламени. Мой папа прошмыгнул внутрь и увидел, что на поляне лежит зайчиха со сломанной лапкой. Лопоух вмиг подскочил к беспомощному созданию и подхватил. Огонь тем временем кольцом окружил своих жертв. Казалось, шансов на спасение уже не было! Зайчиха плакала от страха. Тут мой отец стал махать своими огромными ушами, чтобы потушить огонь. Он махал все сильнее, пока не взлетел. Благодаря огромным ушам вынес из огня мою маму. Тот случай помог зайцу Лопоуху раскрыть удивительные способности своих длинных ушей, и с тех пор его стали называть Ухокрыл. Вот такая история знакомства у моих родителей.
   Мой папа в свободное от героических поступков время сочиняет стихи. Он у нас лесной поэт. Правда стихотворения у него не всегда рифмуются, а поэтому мама помогает ему писать стихи складно.

     Стихотворение папы
     Пришел май, и птицы запели.
     Цветы распустились.
     Май пришел совсем нежданно,
     Принеся с собой много света и тепла.

     Стихотворение папы после редакции мамы
     Май пришел и все запело,
     Зацвело в лесу родном!
     Май ворвался резко, смело
     Солнцем, осветив наш дом.

   Я очень горжусь своим отцом! Правда, когда я вырасту, я хочу стать, как моя мама – рассудителем по совести! К маме приходят жители леса, когда у них возникают различные споры. Моя мама должна решить кто прав, кто виноват. Для того, чтобы рассудить по совести, необходимо знать наизусть толстую книгу «Честность и справедливость». По вечерам мы с мамой читаем эту книгу. Я люблю ее больше сказок.

7. Разведчики

   Я сидел в своей комнате и читал книгу. Я был наказан за проступок на тайной поляне. Мне запрещалось выходить из дома все лето. Как жестоко! Читая десятую главу, я услышал стук в окно. Открыл и увидел лучшего друга.
   – Ты как здесь оказался? Ведь нам все лето запрещено из дома выходить.
   – А, родителей нет дома.
   – Так они все равно могут узнать.
   – Ну могут, а могут и не узнать. Открой окно пошире, я пролезу. – Раз, да и Пузяша влез ко мне в комнату. – Опять читаешь? – кивнул он на книгу.
   – Да. А чем же еще заниматься?
   – Есть дела и поважнее, – серьезно заявил медвежонок.
   – Какие?
   – Лихо изловить!
   – Лихо? – в горле у меня запершило. – Так ведь мы наказаны.
   – И что? Ты хочешь вот так просидеть себе за книжечкой, когда твой папа будет сражаться с бедой?
   – Нет, – мой хвостик затрясся, когда я представил моего папу, дерущегося с лихом.
   – Тогда надо действовать!
   – Как? Что мы можем?
   – Многое! Ты слышал, что говорили на собрании? Нужны разведчики. Хомяк один не справится. А мы лучшие в этом.
   – Да уж. Если бы были лучшими, то папа не нашел бы нас в кустах, – пытался я образумить Пузяшу.
   – Если бы кто-то не стал пищать от страха, нас бы и вовек не обнаружили.
   Я покраснел от стыда. Нас действительно нашли по моей вине.
   – Так что, ты со мной, или будешь книжечки почитывать, когда Дремучий лес в опасности?
   – С тобой, – неуверенно ответил я. Все же умеет Пузяша задеть за живое.
   – Нам нужна команда разведчиков!
   – Кого мы возьмем?
   – Думаю, нам нужны Зубок и Огонек. Мы разделимся по двое и установим слежку за болтом. Будем знать о лихе все. И в нужный момент расскажем моему папе о планах чудища!
   – Твой папа нас тогда навеки под домашний арест посадит!
   – Не посадит, ведь мы полезное дело сделаем.
   – Но мы его ослушаемся!
   – Ну поругает, конечно, но потом простит, ведь мы же не для шалости, а для спасения всего леса.
   Мы вылезли через окно на улицу и пошли окольными путями домой к волчонку.
   – Зубок, – звал волчонка Пузяша. – Зубок выходи.
   Через минуту из окна высунулась морда Зубка.
   – Чего вам?
   – Выходи, разговор есть!
   – А вы разве не под домашним арестом?
   – Мы сбежали, – почти прошептал Пузяша.
   Зубок вылез из окна и подошел к нам.
   – Так что вы задумали? – хитро посмотрел он на нас.
   – Лес спасти! – отчаянно заявил Пузяша.
   – Как же? – усмехнулся Зубок.
   – У нас план есть,– заверил я волчонка. – Пойдешь к нам в разведку?
   – Разведчиками значит решили стать? Лихо хотите выследить? Да разве с такими олухами как вы можно в разведку? Вас же разоблачили на поляне!
   – Это из-за меня, – опустил я уши вниз. – Я так испугался, когда про лихо стали говорить, что запищал.
   – Трусишка зайка, – вздохнул Зубок. – А если ты закричишь, когда мы лихо найдем?
   – Не закричу! – заверил я волчонка.
   – Ладно, раз так. Каков же план разведчиков?
   – Мы разделимся на две группы, – начал Пузяша. – Мы с Прыгуней, а вы с Огоньком.
   – Огонька еще хотите сюда втянуть?
   – Что значит втянуть? – возмутился медвежонок. – Мы не что-то там замышляем, мы лес спасаем. Конечно, без лисички с ее чутьем нам не справиться!
   – Хорошо, ты прав, Пузяша! Мы не можем просто так себе играть, когда наш лес в опасности, а наши родители могут погибнуть в схватке с лихом. Пошли за Огоньком!

8. Зубок

   Мое полное имя Острозуб Тонконюх Завывало, но так получается слишком длинно, а потому все зовут меня просто Зубок. Мой папа работает защитником Дремучего леса. Он стоит на его страже, и если вдруг, лихо какое, то от отца не сбежать! Моя мама работает в лечебнице леса и помогает всем больным.
   А я не знаю, кем буду, когда вырасту! Я хочу летать в небе, под самым солнцем, но у волков нет крыльев! Вот я и думаю, что вырасту и изобрету крылья, чтобы каждый, кто не птица, полетел ввысь. Мама говорит, что я мечтатель, и мне надо становиться серьезнее. А папа, в свободное от защиты время, помогаем мне мастерить крылья.
   Однажды, я решил испытать крылья, которые мы сделали вместе с отцом. Правда, мне было запрещено их брать, ведь они были еще не закончены. Но любопытство взяло верх! Я предложил своему лучшему другу лисичке Огоньку испытать конструкцию. Та с радостью согласилась. Мы взяли крылья и пошли на поляну.
   Было решено, что я взберусь на вершину старого дуба и полечу с него, а Огонек останется внизу. Я вскарабкался на дерево. Кинул вниз трос, к которому Огонек привязала крылья. Поднял летную конструкцию наверх. Мы с папой назвали ее волкоплан. Она представляла собой крылья с перекладиной, за которую надо было держаться.
   – Зубок, мне страшно! Слезай скорее! – кричала испуганная Огонек.
   – Не бойся! Со мной все в порядке! Сейчас полечу! – я приготовился прыгнуть.
   – Зубок, стой!
   Я крепко схватился за перекладину и прыгнул вниз. Бах-бах, треск-треск. Сучья летели в разные стороны. Ой! Я ощутил невыносимую боль во всем теле.
   – Зубок! – плакала надо мной Огонек. – Зубок, потерпи, я приведу помощь.
   Мой первый полет провалился с треском. Я сломал себе заднюю лапу и долго лежал в гипсе. Мама с папой даже не ругали меня, так они испугались. Только потом, когда я шел на выздоровление, папа поговорил со мной серьезно. Он сказал, что настоящий волк должен преодолевать свои страхи и уметь рисковать. Но риск и глупость разные вещи. Если ты подвергаешь себя опасности без всякого на то оправдания, то это совсем не смелый поступок, а безответственность.
   – Знаешь, как мама сильно переживала за тебя, – с укором сказал мне отец.
   Я чувствовал, как мои глаза становятся горячими от готовых брызнуть в любую секунду слез.
   В моем больничном режиме было и много хорошего. Огонек приходила ко мне каждый день. Она рассказывала смешные истории, и мы так смеялись, что у нас болели животы. А еще Огонек рисовала шаржи на жителей Дремучего леса. У нее так здорово получалось, что моя мама даже предложила организовать выставку ее работ в лечебнице, чтобы у всех больных было хорошее настроение. Смех – лучшее лекарство даже от самого тяжелого недуга – была убеждена моя мама.
   Благодаря ежедневным процедурам смехотерапии я быстро поправился и меня выписали домой. Если у вас есть тот, кто заставит улыбнуться даже в самую тяжелую минуту, значит, у вас есть крылья!

9. Команда

   Мы подошли к дому Огонька. Пузяша с Прыгуней спрятались, а я постучал в дверь. Мне открыла мама лисички.
   – Здравствуйте, а я к Огоньку. Она дома?
   – Здравствуй, Зубок. Огонек в своей комнате, проходи.
   Я прошел в дом. Огонек, как обычно сидела и что-то рисовала.
   – Чего рисуем?
   – Зубок, привет! – радостно встретила меня лисичка. – Смотри! Нравится? – она протянула мне чей-то портрет.
   – Очень красиво. А кто это?
   – Ты не узнаешь? – замешкалась Огонек.
   – Что-то мне очень знакома эта морда, – я задумался. – Это твой папа?
   – Нет! – смутилась Огонек.
   – Мама?
   – Нет!
   – Кто-то из братьев?
   – Это вообще не лиса! – обиделась художница.
   – Не лиса? – я растерялся. Нужно было срочно отгадать, кто на портрете, иначе я рисковал дружбой. Ну, кто же это? Я крутился возле рисунка. Называл варианты. Перечислил штук пятьдесят кандидатур, но все мимо. Из моей груди вырвался тяжелый вздох.
   – Это ты! – чуть ли не кричала от злости Огонек. – Ты что не видишь, что это ты! Один в один!
   – Я? – такого поворота событий я не ожидал. Я смотрел на свой портрет и пытался найти сходства. – Конечно, очень похоже, вот только думаю нос у меня не такой маленький, как на рисунке. На рисунке он, будто горошина, а мой, как слива. А еще глаза у меня не такие раскосые. Уши больше похожи на заячьи, а щеки медвежьи. А в остальном копия я! – Похвалил я рисунок лисички.
   – Что? – Огонек чуть не плакала. – А я говорю, все похоже! Просто ты не умеешь картины смотреть!
   – Похоже, – заставил я себя согласиться. – Вылитый я, – как-то неуверенно у меня вышла последняя фраза.
   – Ну и все! Раз не нравится, и не получишь свой портрет! Я его, между прочим, тебе хотела подарить! – лисичка убрала рисунок под кровать. – Чего пришел то? Разве ты не должен сейчас крылья мастерить?
   – Я и мастерил, но тут дела поважнее есть.
   – Какие?
   – Лихо караулить, – прошептал я.
   – Что? – испуганно посмотрела на меня Огонек.
   – Пошли со мной на улицу, там все и расскажу.
   Мы вышли во двор, где нас уже заждались медвежонок с зайчонком.
   – Ты с нами, Огонек? – даже без здравствуйте выпалил Пузяша.
   – Куда с вами?
   – Лихо выслеживать!
   – Лихо? – Огонек задрожала.
   – Фу! Девчонка! Трусиха, хуже зайца! – разозлился медвежонок. – Даже Прыгуня и тот не боится, а ты, лиса дрожишь.
   – Я не дрожу, – возмутилась Огонек. – Что надо делать?
   – Другой разговор, – успокоился Пузяша. – Мы будем разведчиками.
   – Спрячемся в засаде и будем следить за лихом. Нам надо узнать о нем все. Найти его слабое место, пока оно весь лес не погубило, – разъяснил суть дела Прыгуня.
   – Прыгуня и Пузяша будут караулить в одном месте, а мы с тобой в другом. Надо спасти лес от этого чудовища, – обратился я к Огоньку.
   – Если надо, то спасем! – храбро заявила лисичка. – Когда начнем?
   – Сейчас и отправимся, – скомандовал я. – Мы с Огоньком пойдем к болотной лужайке, а вы тогда в чащу отправляйтесь.
   – Каждый вечер мы встречаемся на поляне ромашек-очаровашек и обсуждаем, что произошло, – предложил Пузяша.
   – Стратегию разрабатываем, – как всегда сумничал зайчонок.
   – Вы сильны в стратегии! – вспомнив старую обиду, подначила их Огонек.
   – Опять старое вспоминаешь? Мы тогда были не правы, но и ты не развешивай свои лисьи ушки, – затараторил Пузяша.
   – Я больше не такая простофиля, – улыбнулась Огонек.

10. Огонек

   Меня зовут Пламя, но папа, когда я была еще карапузой лисичкой, стал ласково звать меня Огонек. Так теперь меня все и называют. В семье я самая младшая. У меня есть два старших брата и сестра. Я папина любимица. Мой папа никогда меня не ругает. Он часто мне говорит, что хотя я нетипично доверчивый лисенок, но сердиться на меня никак нельзя.
   Мои папа и мама – известные певцы. Они выступают вместе в группе под названием «Сладкоголосые плуты». Их обожают все жители Дремучего леса. Я, к сожалению, совсем не обладаю ни слухом, ни голосом. Зато, я люблю рисовать. У меня уже целых три альбома с рисунками. Папа говорит, что у меня большой художественный талант. Правда, я не знаю, где сидит этот талант и как он выглядит, ведь если талант есть, то где-то он должен лежать.
   Однажды, я решила отыскать талант, во чтобы то ни стало. Я начала поиски со своей комнаты. Залезла под кровать, посмотрела под подушкой, в шкафу – никакого таланта! Странно, талант мой, а в моей комнате его нет. Может, кто-то из домашних нечаянно взял? Я стала искать талант сначала в комнате братьев, потом в комнате сестры, в спальне родителей, дошла до кухни, но ничего! Куда же спрятался талант? Я вышла на улицу и стала осматривать все кусты и ямы.
   – Привет, Огонек! – я подняла голову и увидела зайчонка Прыгуню и медвежонка Пузяшу.
   – Привет!
   – Чего это ты ищешь? – поинтересовался Пузяша.
   – Я ищу талант!
   – Какой талант? – ухмыльнулся Прыгуня.
   – Свой художественный талант. Папа сказал, что он у меня есть.
   – Хи-хи, – рассмеялся Прыгуня. – И ты решила искать талант под кустом?
   – Да! Дома его нет. Я уже все посмотрела.
   – Э! Да ты неправильно ищешь свой талант, – Пузяша подмигнул зайчонку.
   – Почему неправильно?
   – Так талант хитрый. Его выманивать надо, – важно заявил Прыгуня.
   – Чем же его выманить?
   – Талант любит сладкое, – с видом знатока сказал медвежонок. – Вот у тебя дома конфеты есть?
   – Есть.
   – Неси скорее! Будем твой талант на приманку ловить!
   Я со всех ног кинулась домой. Набрала целую сумку конфет, ведь мне для таланта ничего не жалко!
   – Вот! Целая куча сладостей! Куда их положить?
   – Ты положи их вон под тот куст и уходи, а то талант увидит тебя и убежит, а мы с Прыгуней за тебя его покараулим.
   Я положила конфеты и ушла домой. Дома уже собралась вся семья. Братья искали вкусненькое, но ничего не было. Тут я и рассказала всем, куда дела конфеты.
   – Ну, ты простофиля! – стали обзываться братья! – Глупенькая Огонек!
   Я расплакалась, а папа взял меня за руку и повел на улицу. Он попросил показать то место, где мой талант прячется, и я повела. Когда мы почти пришли, папа велел стать тихой лисой и идти на цыпочках. Мы подкрались ближе и увидели, как зайчонок и медвежонок смеются надо мной и едят конфеты. Мне стало так обидно. Я разозлилась и хотела было кинуться на обманщиков с кулаками, но папа остановил меня.
   – Доверчивая ты моя Огонек, – улыбнулся папа. – Будь умнее в следующий раз. А талант больше не ищи. Твой талант всегда с тобой, в твоем сердце. Мой папа потрепал меня по голове и горькая моя обида тут же прошла.

11. Схватка с лихом

   Мы с Зубком отправились к болотной лужайке. Я никогда так далеко не заходила. Я шла за волчонком. В кустах что-то трещало, и я вздрагивала от каждого шороха. Моя дрожь все нарастала. Мне хотелось остановиться и побежать обратно, но Зубок так уверенно шел вперед, что я не смела убежать. Наконец мы добрались до болотной лужайки.
   – Все, пришли, – оглянулся и прошептал мне волчонок.
   – Пришли? – сердце внутри похолодело.
   – Спрячемся вон в тех кустах и будем наблюдать.
   Мы затаились в кустарнике. У нас было отличное место для наблюдения за лужайкой. Я прижалась к волчонку и взяла его за лапу, дрожь во мне постепенно утихла. На лужайке было спокойно и солнечно. Летали бабочки, пели птички. Если бы здесь не обитало лихо, то это было бы отлично место для игр. Я смотрела на всю эту красоту и мне хотелось взять лист бумаги, краски и нарисовать картину.
   – Зубок, а когда мы поймаем лихо, то вернемся сюда снова?
   – Зачем?
   – Я хочу нарисовать эту лужайку. Смотри, как здесь красиво. Какие бабочки! Я впервые вижу таких пестрых.
   – Да, мне тоже здесь нравится. А я бы залез на дерево с крыльями и полетел бы над этой лужайкой.
   – Да и трава здесь мягкая, чтобы падать, – пошутила я над Зубком.
   – Снова ты вспоминаешь мой неудачный полет, – нахмурился волчонок.
   Только мы размечтались, как послышался треск. Из леса на лужайку вышло что-то ужасное. Оно было огромным, словно гора. На верху горы рога. Я вцепилась в волчонка и задрожала.
   – Зубок, кто это? – прошептала я ему на ухо.
   – Не ззззнаюююю, – ответил он.
   Мы почти не дышали и во все глаза уставились на лихо. То, как у себя дома спокойно разгуливало по лужайке, чего-то напевало и щипало траву.
   – Смотри, какая у него пасть огромная. Сожрет и не подавится, – прошептала я Зубку.
   – Вижу. Нам надо остановить чудовище! – заявил волчонок.
   – Ты что! – испугалась я. – Мы не можем. Оно огромное, а мы маленькие. Лучше позовем на помощь, – стала упрашивать я волчонка, но тот был очень упрямым.
   – Мы справимся!
   – Что ты задумал?
   – Увидишь, – волчонок схватил большую ветку, что лежала рядом, и приготовился выйти из кустов. – Пусть поближе подойдет, а я уж ему всыплю по первое число.
   – Не надо, Зубок, оно тебя зашибет, – взмолилась я, но волчонок был серьезно настроен.
   Лихо, довольно жуя траву, шло в нашем направлении. Я разглядела огромную морду с широкими ноздрями. На голове у чудища был привязан бант. Если бы я не знала, что это черт, то приняла бы его за вполне милое существо. Лихо подошло совсем близко к нашей засаде. Миг, и волчонок выбежал из укрытия. Он ударил лихо по самому хвосту. То завопило и развернулось мордой к волчонку. Зашибет! Зубок упал на землю. Лихо собиралось уже забодать обидчика рогами, но я выбежала из кустов и встала между своим другом и чудищем. Лихо посмотрело на меня с недоумением, облизало языком свою розовую морду и, развернувшись, пошло прочь.
   – Зубок! – кинулась я к волчонку. – Ты цел?
   – Ты глупый лисенок! – крикнул он на меня. – Оно могло тебя забодать!
   – Я знаю, но я испугалась за тебя.
   – Пошли отсюда, пока оно не вернулось, – волчонок поднялся. Он поправил на голове мой бант и сказал, – Спасибо тебе! Ты самый настоящий друг!
   Мы направились на поляну ромашек-очаровашек, как и договаривались. Мы видели своими глазами лихо и нам было о чем рассказать. На поляне нас уже поджидали медвежонок с зайчонком. Медвежонок держался лапками за свой нос и плакал. Я подбежала к Пузяше и обняла его.
   – Что случилось?
   – На него лихо напало, – испуганно заявил Прыгуня.
   – И на тебя напало? – удивился Зубок.
   – Что значит и на тебя? А на кого же еще? – пробубнил медвежонок.
   – На меня тоже напало.
   – Караул! Лихо разбуянилось! – испуганно закричал зайчонок.
   Лихо буянит в Дремучем лесу!
   Мишка пузатый сидит и ревет.
   Лапой своей ковыряет в носу
   И про большое чудовище врет!
   Тут, как и следовало ожидать в беседу вступили гадкие ромашки-очаровашки.
   – Я не вру! – еще сильнее разревелся медвежонок. – Да ну вас, противные ромахи! Надо было моему папе вас на край леса отнести!

12. Ромашки очаровашки

   В Дремучем лесу растет много красивых цветов. Есть и совсем невиданные. Как говориться, в такие дебри еще не ступала нога человека. А потому растут там неизученные наукой ботаникой такие представители фауны, как: звончики-колокольчики, пушистки-чихающие, ежевые розы, васильки васильевичи и много еще чего. Но самые необычные и удивительные цветы в Дремучем лесу – это, конечно, ромашки очаровашки.
   Вы спросите, почему ромашки очаровашки такие выдающиеся цветы? Все очень просто! Однажды, в Дремучем лесу был переполох. Хранитель леса – медведь Потап Бурый лежал на поляне, придавленный упавшим на него деревом. Он еле дышал. Все жители леса сбежались к нему на помощь. Вскоре медведя вытащили из под дерева, но спасти его было уже нельзя. Хранитель леса умирал.
   Звери плакали и искали чудодейственные средства. Тут прилетела сорока и сказала:
   – Я знаю, как спасти хранителя! Надо раздобыть живую воду!
   – Где же ее раздобыть? – спросил самый храбрый житель леса, заяц Ухокрыл (у него были такие длинные уши, что походили больше на крылья птицы).
   – Живая вода находится за тридевять земель в глубоком колодце, – ответила всезнающая сорока.
   – Ты знаешь дорогу?
   – Ха! – обиделась белобокая птица. – Приведу к месту быстрее любого навигатора!
   – Тогда веди меня!
   Бесстрашный заяц раздобыл живую воду. Он мчался на помощь медведю со скоростью света. Бутылочка с водой висела у него на шее. Когда заяц был всего в одном прыжке от умирающего Потапа, он неловко запутался в собственных ушах и споткнулся. Заяц кубарем покатился по земле. Крышка бутылочки открылась, и вода вылилась на медведя, а несколько капель упало на цветы придавленные им.
   Медведь враз ожил. С ним ожили и ромашки. Они потянулись, встрепыхнулись и запели. Это было двойное чудо!
   Ромашки оказались очень разговорчивыми. Они спрашивали каждого прохожего, как его зовут, а в ответ представлялись: «А мы ромашки очаровашки!», скромно и со вкусом!
   Однажды, ромашки очаровашки так заговорили Потапа, что тот забыл про все свои дела. Хранитель леса рассердился на болтливые цветы и пригрозил им, что вырвет их с корнем и перенесет на самую окраину Дремучего леса. Это было сказано зря! Ромашки очаровашки так обиделись, что с тех пор стали передразнивать всех в отместку.
   Вот, к примеру, проходил как-то мимо цветочков старый глухой лис. Присел. Заговорил.
   – Здоровенько! Какой чудесный день!
   – Какой глухой ты пень! – дразнились ромашки очаровашки.
   Гуляли однажды на полянке малыши зайчата. Пели песенки:
   – Солнышко теплое ярче свети! Птичка-соловушка в небо лети!
   Ромашки очаровашки подпевали им на свой манер:
   – Солнце скорее за тучу уйди! Эй, соловей, не зевай, а лети! Сначала жители Дремучего леса возмущались, обижались и жаловались на ромашек очаровашек в органы лесного правопорядка, но потом привыкли и даже стали смеяться над их колкими шутками.
   Вот такие необычные разговорчивые цветы растут в Дремучем лесу!

13. Их двое

   На нашей поляне, где мы ромашки, конечно, полноправные хозяйки вдруг появились зайчонок с медвежонком. Медвежонок плакал и прикрывал лапкой свой нос. Заяц прыгал вокруг своего друга и пытался успокоить. Давно таких зрелищ не было здесь. Вскоре к ним подошли еще и лисенок с волчонком. Что за совет такой? Мы стали внимательно слушать, чтобы ничего не пропустить. Малыши говорили про лихо, что поселилось в нашем лесу.
   – Что с твоим носом? Дай посмотрю, – Огонек убрала лапку медвежонка. – Он распух!
   – Конечно, распух. Его ведь крапивой ошпарили, – пожаловался Пузяша.
   – Это тебя лихо крапивой отделало? – спросил волчонок.
   – Да, лихо! – начал рассказывать Прыгуня. – Мы сидели в засаде, никого не трогали, ну почти никого.
   – На меня напал сладкожорик, – пробурчал медвежонок.
   – Опять ты со своим сладкожориком, – стала ругаться Огонек.
   – А рядом как раз дерево, где улей висел. Запах меда так и щекотил мой носик. Животик сводило от голода. Это была невыносимая пытка для меня, – жалостно сказал Пузяша. – Посмотрел я вокруг, все чисто. Думаю, дай-ка я медка соберу.
   – Я его отговаривал, – стал оправдываться зайчонок, – но он меня и слушать не стал. Я остался в засаде, а Пузяша полез на дерево.
   – Я забрался на самую вершину. Сунул лапку, лизнул пару раз медок, да не стал пчел злить, решил слезь. Спускаюсь с дерева, смотрю внизу вылезла какая-то нечисть. Сначала думал леший, но присмотрелся, вовсе нет. Коротышка с солнечными волосами. С виду вроде и не страшный вовсе, но это обман. А тот стоит себе под деревом и песню поет. В руках у него охапка крапивы. Наверно, для зелья какого-то набрал. А попа моя перевешивает. Держаться уже мочи нет. Так кубарем и скатился я вниз прямо под ноги лиху неладному. Чудище меня увидало, да как станет хлестать крапивою по носу. Ошпарило меня и скрылось в чаще.
   – Такой прыткий! Я даже выбежать не успел из укрытия, чтобы Пузяше помочь, – грустно сказал Прыгуня. – Только подпрыгнул, а его и след простыл.
   – Стойте! Ваше лихо говорите маленькое с солнечными волосами? – спросил волчонок.
   – Ну да, – мотнул головой Пузяша. – А что вы другое лихо видели?
   – А наше было огромным, как гора и рогатое, – заявила Огонек.
   – Так что же получается? Два лиха сразу? – начал размышлять зайчонок. – Вот так беда! С одним то не справиться, а уж с двумя и подавно!
   – Беда! – испугано повторила лисичка.
   – Надо все родителям рассказать, сами мы не одолеем это чудище, – предложил волчонок.
   – Они нас накажут, конечно, – вздохнул Пузяша. – Но делать нечего, придется все рассказать!

14. Битва

   Прибежали мы на тайную поляну, где заседали жители леса. Мой папа, как и всегда важно сидел на своем бревне и решал вопросы жителей Дремучего леса. Увидев нас, жители леса возмущенно запротестовали. Папа поднялся с бревна и грозно посмотрел на меня.
   – Пузян Потапович, как ты посмел сюда прийти? – от страха у меня заурчало в животе.
   – Папа, мы хотим рассказать, – меня перебил волк.
   – Зубок, что за наглая выходка? Детям запрещено приходить сюда!
   – Папа, – начал Зубок – послушайте нас! Мы видели лихо!
   – Видели лихо? – К нам подскочил лис. – Оно напало на вас?
   – Мы сами выследили его, – начала объяснять Огонек.
   – Вы следили за лихом? Вам что жизнь не дорога? – вступил в разговор заяц Ухокрыл.
   – Дайте нам все рассказать! Вы только перебиваете! – почти кричал Прыгуня. – Мы решили стать разведчиками и найти лихо. Мы разделились на два отряда и спрятались в укрытии. Оказывается, лиха два!
   – Как два? – не мог поверить мой папа.
   – Их два, – поддержал я Прыгуню. – Один напал на меня и отхлестал крапивою. – Я показал на свой разбухший нос.
   – А второй напал на меня! – сказал Зубок. – Вернее я сам напал на лихо, – он опустил глаза.
   – Наше лихо было огромное и рогатое, как черт! – заявила Огонек.
   – А наше было маленькое с солнечными волосами, но очень злое и ловкое, – добавил я.
   – Нужно немедленно трубить тревогу! – заявил волк.
   – Братья, лихо стало нападать на наших детей! Нужно дать ему отпор сейчас, пока не поздно! – обратился к жителям леса мой папа. – Кто готов идти на бой, пусть встанет слева от меня.
   В один миг слева от моего отца оказались все звери. Все как один были готовы идти бороться с чудищем.
   – Показывайте, где ваше лихо?
   – За мной! – прокричал Зубок, и все последовали за волчонком.
   Мне было тяжело быстро бежать, мое пузико болталось из стороны в сторону, но я не отставал. Когда мы подошли к месту, волчонок остановился.
   – Там, – прошептал он, кивая в сторону лужайки.
   – Малыши останутся здесь, – приказал мой папа. – За мной, друзья!
   Взрослые пошли дальше, а мы отошли в сторону. Конечно, оставаться здесь мы вовсе не собирались. Пропустив всех вперед, мы осторожно пошли следом. А разве можно было пропустить битву с лихом? Подкрались и такое увидели!

15. Степка

   Жил я себе, не тужил триста лет. За домом присматривал, да непутевых хозяев поучал. Вот, к примеру, поссорятся они, или хозяйство запустят, так я их подкараулю и напугаю, а они давай орать от страха. А накой гудеть, как оглашенные? Чего, они домовых что ли не видывали? Ну, может, немного сажей перепачкан я, да грязюкою измазан, волосы не чесаны, так мода у нас такая среди домовых.
   Ох, помню, случай у меня был. Поселился я в одной семье. Стал территорию метить, как положено. Ножки свои жижою дождевою запачкаю, да по коврам и полам пройдусь. Все испокон веков сразу понимали – домовой завелся! Надо его задобрить – накормить досыта, да игрушки потешные для развлечения подарить. Но вот попалась мне одна баба злющая, которая решила меня выжить! А зачем меня горемыку из хаты выселять? Кто же за порядком следить будет?
   С первых моих дней на новом месте не зауважала меня хозяйка дома. Я пришел с добром. Заявил о прибытии, как положено, измазал ноги в грязи и наследил на коврах, прошелся по стенам, даже на столе потанцевал. Все чин чином! Устал, за печь спрятался и ноженьки вытянул. Всхрапнул. Просыпаюсь. Аппетит разыгрался не на шутку, а живот скрутило. Пошел искать припасенные хозяевами для меня лакомства. Вижу, стоит на столе горшочек. Пахнет – слюночки текут! Заглядываю – каша. Я ложкой зачерпнул немного и в рот. Ааааааа! Горит все во рту – один перец! Выплевываю эту гадость, да хватаюсь за стакан с водою, делаю глоток. Выплевываю – солоно! Пришлось бежать до реки, воды напиться.
   Решил я нерадивую хозяйку проучить. Ночью, пока все спали, я ножницы взял, да в шкафу всю одежду порезал – чик-чик. Просыпается наутро семейство. Одевается. Глядь, у хозяина штаны сзади дырявые, у детишек пуговки оторваны, а у хозяйки все платья в тряпки изрезаны. Ну, тут знамо дело: «Караул!». То-то же! Будут знать, кто в доме главный!
   День проходит, два. Смотрю, не собирается меня хозяйка кормить и почитать. Решил я сам по запасам съестным полазить. Открываю шкаф, сую ручку свою, а тут шлеп! Ааааааа! Леший тебя побери! В мышеловку попал! Ладошку свою покалечил!
   Обиделся я на это семейство, да решил в лес податься. А что? Ежели, нас домовых больше не уважают, ласкою и теплотою не привечают, то и нечего за хозяйством следить. Пусть все на самотек идет! Собрал я пожитки нехитрые, да пошел горемыка в Дремучий лес.

16. В Дремучем лесу

   Слышал я от людей, да от домовых, что Дремучий лес – лютое место! Там звери кровожадные, да всякая нечисть живут. Волки там раздирают на части одним щелчком зубов. Медведи, словно горы огромные, да как сто волков злые. Живет там леший – гроза чащи. Топит в своих болотах души невинные кикимора. Эх, пошел я страдалец смертушку свою искать! Иду по лесу, всего боюсь, от каждой кочки шарахаюсь, от каждого треснувшего сука вздрагиваю. Как заслышу шорох какой, сразу за дерево прячусь и сижу там ни жив, ни мертв. Питался я ягодой, да грибами, пил росу утреннюю, через дней несколько истощал, исхудал, живот мой скрутило. Эх, не годная это пища для хозяйственного домового.
   Вот заснул я как-то под елочкой и вижу во сне оладушки золотистые с медом душистым, пироги с капустой, ароматом завлекают, щи наваристые с хлебом ржаным, каша пшенная дымком зазывает. Проснулся, да огорчился, окромя мха, да ягоды кислой и нет больше пищи! Так обидно мне стало, так горько, что заплакал я горючими слезами. Поплелся я в самую чащу. А что от судьбы беспощадной бегать? Шел долго ли, коротко ли, стемнело уже. Решил я на ночлег под деревом устроиться, прилег было уже, как баааааах! Ой, косточки мои, искры из глаз, дыху нет! Свалилось на меня чудище огромное прямо с дерева, чуть не раздавило. Само видимо испугалось, заревело, да убежало прочь. А за чудищем за тем целый рой пчелиный полетел. Вот нечисть то! Не слыхивал я до селе про повелителя пчел!
   Тут уж не до сна мне стало, шел я полночи, вернее крался на ощупь средь кустов, пока ноженьки мои не подкосились и не упал я горемыка на землю. Проснулся я утром, огляделся вокруг – чаща глубокая. Видимо, попал во владения лешего. Умылся росою, волосы свои ладонью пригладил, одежонку отряхнул. Посмотрел вверх – там солнце красное мне подмигивает. Расхотелось мне тогда погибели искать. После повелителя пчел, что чуть не раздавил меня ночью, не страшно мне было уж более. Сорвал я клубнику алую, позавтракал и стал думать, как быть, что дальше делать.
   Я домовой, а домовым хата нужна. В лесу деревьев много, есть из чего построить. Загорелся я этой идеей. Уж больно мои рученьки по работе соскучились, а душа по дому, по уюту истосковалась. Для дома надо выбрать место подходящее, чтобы тихое было и спокойное, подальше от зверей страшных, да чудовищ тяжелых. Пошел я по тропинке местечко себе искать.
   Долго ли шел, коротко ли, тут слышу голос дивный, льется, словно реченька журчит. Подхожу ближе, да сквозь ветки вижу девицу красавицу. Волосы шелковые по плечам спадают, сидит на берегу болота, скучает. Стою поодаль, дыхание сперло, налюбоваться не могу. Тут ветка подо мною предательски треснула. Обернулась краса, испугалась. Взгляд свой строгий на меня кинула. Засмущала домового, в краску вогнала. Чувствую, как щеки мои горят, глаза сами вниз опустились.

17. Киша

   Сидела я на берегу болта своего и думу думала. Скажите, пожалуйста, что за молва людская ходит, что мы кикиморы страшные и злые? Чушь! Вы только взгляните на меня! Я просто лебедь прекрасная, девица душечка, осанка царская, речь приветливая, глаза – озера! А уж нравом я лань кроткая, скромная, глаз лишний раз не подниму.
   Немудрено, что в такую жемчужину болотную влюблялись молодцы знатные, да лицом красивые. Но я же, императрица тин и трясин, девушка гордая! Ко мне свататься, свататься, а я нос отверну в сторону и отворот поворот женихам удалым! Все говорят, мол, высокомерная. Ошибаются! Если не по сердцу, то замуж не пойду!
   Однажды, сидела я на берегу болотца своего, расчесывала волосы шелковые. Слышу треск какой-то сзади. Напугалась! Оборачиваюсь и вижу молодца перед собой незнакомого. Ох, так и обомлела. Красоты неописуемой: волосы, словно пшеница золотая, кудрями на плечи падают, глаза добрые, а улыбка заразительная. Так сердечко во мне и заколотилось. Но я же девица гордая, неприступная, марку держать надобно!
   – Здравствуй, краса болотная, – подходит ко мне молодец.
   – Здрасьте! Ты там вон стой! Нечего ко мне подгребать! – а внутри огонь так и пылает.
   Обомлел молодец, засмущался, глаза потупил, но не уходит.
   – Меня Степаном звать. А тебя, как кличат, солнце ясное? – какой настойчивый.
   – Великая несравненная лучезарная владычица болот кикимора. – Да, ладно, – махнула я рукою, – Киша.
   Ах, Степаном звать его! Имя то, какое прекрасное! Ах, молодец, голова кругом пошла!
   – Откуда ты, Степан! Фуууууу! Что за имя такое непутевое?
   – Я из деревни пришел к вам. Домовой я.
   – Домовой? Чего это в нашем Дремучем лесу домовые забыли? Так, глядишь, за тобой вся нечисть в нашу чащу приползет!
   – Да какая я нечисть? Я домовой! Я, можно сказать, хозяин избы!
   – Да? А чего ж это ты тогда избу то свою бросил, да заплутал в наших краях?
   – За тобой пришел, – а голос дрожит.
   Сердцем чувствую, что беда какая-то с ним приключилась.
   – Ну, за мной и не такие приходили! Ты иди на край леса.
   – Зачем?
   – Очередь займи среди женихов моих.
   – Эх, жестокая ты! Бессердечная! Все вы бабы видно такие!
   – Что? Что значит все мы такие?
   – Я триста лет жил в избе. Хозяйство вел, да за всеми приглядывал. Я же кто? Я счастье! Если же ко мне с ласкою, я втройне добро верну!
   – Так, кто же обидел тебя, Степан?
   – Ох, хозяйка попалась злющая, житья мне не было. Так и пришлось уйти в Дремучий лес.
   – Степочка, не грусти! В нашем Дремучем лесу все живут дружно!
   – Да, нравится мне у вас, но только все равно дома не чую.
   – Почему?
   – Я домовой! Мне хата нужна!
   – Так построй. Видишь, сколько вокруг деревьев растет!
   – А ты права! Хату построю, пойдешь за меня замуж?
   – Ну, Степан! Прыткий ты больно! За мною леший уже сто лет ухаживает, слезы горькие льет, а ты еще и слезинки не пролил.
   – А зачем тебе мои слезы? Я тебе хату построю, да корову подарю, будешь не тину свою хлебать, а молоко парное!
   – А ты строй, а я подумаю! Мы ведь кикиморы девушки гордые!

18. Молоко для кикиморы

   Ах, душа моя ясная! Ежели, ты сказала строй, так я такой дворец отгрохаю, что ты не только пойдешь за меня, поскачешь, как лошадь в мыле. Облюбовал я полянку славную рядом с болотом. Солнца там много, трава сочная. Приглядел деревья ладные для избы, да только огорчение – инструментов нету. А куда без пилы? Что без топора делать? Подумал, поразмышлял, деваться некуда, придется возвращаться в деревню, инструменты забрать.
   Шел я в деревню два дня и две ночи. К утру был возле избы своей старой. Пролез в дом, да под лавкою притаился. Нужно было ждать ночи. В ожидании уснул. Просыпаюсь от запаху чудного – порожками с капустой пахнет, нос с ума сводит, живот сам себя готов уже скушать. Выглядываю из-под лавки. Баба ушла во двор, а пироги на столе стоят. Залез я на скатерть белую, пирожков наелся вдоволь, да за пазуху спрятал. От сытости еле с места мог сдвинуться. Перекатился, будто колобок снова под лавку, пока баба не вернулась.
   – Караул! Нечисть вернулась! – заорала хозяйка, да как ошпаренная из дома выбежала.
   Я скорее в сарай, в сумку инструменты сложил, да собирался было в лес бежать, как Ресничка замычала. Эх, как же я в лесу, да без молока парного? А зачем хозяйке этой злющей две коровы? Она еле успевает их доить, да масло пахтать. Облегчу-ка я ей судьбинушку тяжелую. Спрятался я в коровнике до ночи, а как луна выглянула, взял я корову Ресничку за веревочку и повел за собой в лес.
   Ресничка шла за мной послушно. Так всю ночь мы с ней и брели по темным тропам. Я маленький горемыка на себе инструменты еле пер. Запыхался дорогою, но шел стойко. Ох, так избу хотелось мне скорее построить, даже мочи не было терпеть!
   Ресничка дорогою вела себя смирно, щипала траву, иногда по-свойски мычала. Я вел с коровой разъяснительную беседу: пусть она и скотина глупая, но все же надо животному объяснить, что мы в страшном Дремучем лесу, где нас могут просто съесть. Корова смотрела на меня, жевала, облизывала языком свою морду и снова мычала.
   – Да глупый рогатый скот! – в отчаянии махнул я рукою.
   – Ты зачем меня в лес увел, коротышка мудреный?
   Я опешил, дара речи лишился от страха, на травушку упал, думал приступ меня хватит. Лежу, от страха умираю, глазоньки свои закрыл. Чувствую мокрый язык на своем лице.
   – Ну хватит, нечисть притворяться. Я же в обморок то не упала, когда домового увидела. А ты скорее в конвульсиях биться. Ты мою речь понимаешь, только потому, что в лес волшебный меня завел. В этом лесу и звери, и люди, и нечисть всякая, вроде тебя, друг дружку понимают.
   – Да? – осторожно открыл я один глаз. – Так вот что творится в Дремучем лесу. – А почему его так люди боятся?
   – А это жители Дремучего леса страх на всех нагоняют, оберегают свой лес.
   – А тут и правда страшно. На меня недавно такое чудище свалилось, а за ним рой пчел. Сам повелитель пчел это был. Ох, и страшный детина!
   – Ну, про повелителя пчел я не слыхивала. Знаю, что здесь леший водится, да кикимора болотная. Эх, говорят злющая змея она!
   – Болтают! – возмутился я. – Врут бессовестно! На честную девушку наговаривают! – не мог остановится я.
   – Чего это ты Степан так разбуянился? Что, приглянулась тебе царица болотная?
   – С чего ты, рогатая, взяла? – щеки мои от злости покраснели. – Откуда знаешь? – шмыгнул я носом.
   – Ох, недотепа ты. Так все же на твоем лице написано.
   – Да?
   – Глазищи твои горят, как угольки, да щеки румянцем покрываются, когда говоришь о ней.
   – Ах! Верно, рогатая!
   – Так зачем ты меня из хаты увел, да в самую чащу?
   – Тут это, дело такое. Я же обжиться в лесу решил. Полянку подходящую нашел, дом теперь строить буду. У хозяйки все равно две коровы, ей и так вашего молока через край.
   – Молочка, значит, решил попить?
   – Да ты корова не мычи на меня! Не для себя молочка взял.
   – Для кикиморы?
   – А что ты думаешь, приятно тиной питаться? От тины характер портится, а от молока сердце добреет.
   – Ты чего это, жениться на кикиморе надумал?
   – Решил! – загрустил я. – Я решил, а она неприступная. Думаю, хату ей построю, да молоком коровьим отпою, сердце ей отогрею.
   – Ладно, молоко твое, но с условием.
   – Каким?
   – Кикиморе хату, а мне сарай, да просторный.
   – Заметано, рогатая!

19. Поляна для избы

   Сижу я себе на берегу моего тинного царства, смотрю на топи, да слеза катится по щеке моей. Ах, молодец, поверила было тебе, а след твой и простыл. Думала, ты сердце мое отогреешь, но нет. Видимо, так и придется мне за Лешего замуж пойти. Хоть и не лежит душа моя к лесному мужику, а деваться некуда. Нет любви в этих дремучих краях, лишь обман один! Так горько стало мне на душе, что слеза напросилась, а потом еще одна и еще. Сижу реву!
   – Ты чего это, краса болотная, мокришь?
   Оглядываюсь, а Степка мой стоит, сокол ясный, улыбается.
   – Где же тебя черти носили, нечисть ты домовая? – так бы и кинулась ему на шею.
   – В деревню ходил за инструментами. Избу теперь строить начну.
   – Избу? – не обманул.
   – Ты что ли, кикимора, памяти лишилась? Я тебе пообещал хату новую.
   – Да вас тут толпы ходят, разве все обещания упомнишь!
   – Ох, и вредная же ты! Ох, и болотная!
   – Где твоя изба? Показывай! – а сердечко так и стучит, когда вижу очи его ясные.
   – Изба не за миг строится – это работа тяжелая, мазолистая. – Пошли, я тебе поляну покажу для дома, да еще подарочек один имеется.
   – Подарочек?
   – Пойдем, краса болотная, все увидишь.
   Протянул он мне руку свою сильную, так и обомлела вся. Ах, Степан, я за тобой хоть на край чащи, хоть на край света готова!
   – Ты рученьку мою нежную так не сжимай сильно, не бревно, чай!
   Привел меня Степан на солнечную полянку. Света здесь было так много, что трава золотилась. Бабочки пестрые летали над землей, цветы яркие всюду росли. Закружилась моя голова от таких красок.
   – Ах, Степан! – побежала я по травушке.
   – Понравилось тебе место для избы?
   – Ох, понравилось!
   – Будешь скоро здесь жить, да из окна на красоту поглядывать. Хватит тебе в болоте лягушек считать.
   – Эй, коза прыгучая, ты мне травушку не мни! Скачет она, как оглашенная! – я сразу не поняла, что такая грубость мне адресована. Обернулась на голос и увидела чудище рогатое. – Черт! Черт рогатый! – заорала я, да хотела было чувств лишиться, но сокол мой ясный подхватил на руки.
   – Че орешь? Какой еще черт рогатый? Эх, нечисть! Один домовой, другая кикимора, а коровушки обыкновенной боятся. Тьфу!
   – Это корова? – не могла поверить я сразу, да на всякий случай дрожала.
   – Коровушка – кормилица, – заверил меня Степан. – Ресничкою кличут.
   – Хм! Корова? – тут меня любопытство разобрало. Никогда прежде коровы не видела, слышала только. Подошла я ближе к рогатой. Вот диво-то! Живая корова! Огромная, ресницы торчат, рога на голове, туловище длинное, а на животе мешок какой-то висит. Подошла ближе. – Зачем тебе на пузе мешок, корова?
   – Ну и бестолочь! Степан, зачем тебе такая жена неразумная?
   – Я неразумная? – слезы так и хлынули из глаз.
   – Да что ты рогатая несешь! – принялся защищать меня Степа, а рукавом слезы мне подтирает.
   – Это в такую чащу меня затащить, чтобы кикиморе-слезомойке угодить?
   – Ах, ты так! Ну и возвращайся обратно в деревню, никто тебя силком не держит! – рассердился домовой.
   – Ммммм…. – корова сжала свои огромные мокрые губы и удивленно выкатила глаза. – А ты мне сарай новый построить обещал. А раз сарай будет, зачем мне в деревню возвращаться? Не пойду, – вильнула корова хвостом.
   – Ну, коли остаешься, то будь поприветливее!
   – Ладно, приветливость – не молоко, с меня не убудет! Ты, кикимора, чудная девка, но коли Степан решил на тебе жениться, то дело ваше. У меня не мешок на брюхе, а вымя, где я молоко ношу. Налей-ка, Степан, ей молочка парного, пусть узнает, почему корову кормилицей кличут.
   Подоил сокол мой ясный рогатую, да кружку мне с белой водой протянул.
   – Пей, краса!
   Сделала я маленький глоточек. Вкусно! Второй, третий…
   – Ах, ничего вкуснее не пробовала! – выпила залпом всю кружку. – Спасибо тебе, кормилица, – погладила я благодарно коровушку.
   – Пожалуйста, – довольно прикрыла глаза Ресничка.

20. Ресничка

   Родилась я в деревне в крестьянской семье. Моя мать была уважаемой коровой, которая давала столько молока, что хозяевам не хватало ведер. Когда хозяйская дочка увидела меня, то завизжала:
   – Смотрите, какие у этой телочки огромные ресницы, словно паук их плел! Назовем ее Ресничкой.
   Так и прозвали меня Ресничкой.
   Когда мне был год от роду, меня продали в другую семью. Я долго тосковала по маме, но потом привыкла. В сарае кроме меня жила еще другая корова Рыжуха и лошадь Сивка. Рыжуха приняла меня, тепло и ласково, а Сивка была своенравной и неразговорчивой. Она любила одного хозяина, а других к себе не подпускала.
   А я, когда обжилась немного на новом месте, стала себе занятие по душе искать. Ну, кто решил, что корова все время должна только траву жевать, да молоко давать? А, ежели, во мне душа поет? Как такую песню соловьиную в себе держать? Не стала я себя сдерживать. Душа пела, а я подпевала ей. Такие трели выдавать стала! Да песни во мне рождались одна за другою.

     Вот и солнышко взошло,
     Значит надобно вставать.
     Петушок прокукарекал,
     Ну, а мне пора мычать.

     Му-му-му! Му-му-му!
     Проснитесь все скорее!
     Му-му-му! Му-му-му!
     Коровы уж пропели!

     Потянулись, улыбнулись!
     Эх, хозяйка не храпи!
     Поднимайся, умывайся,
     Да коровушку дои!

     Му-му-му! Му-му-му!
     Проснитесь все скорее!
     Му-му-му! Му-му-му!
     Коровы уж пропели!

   Ах, с какой радостью я стала петь эту песенку каждое утро с восходом солнца. Петушок во дворе еще глазоньки свои открыть не успел, а я уже мумукаю себе во всю. Даже и петух не нужен с такою коровою! Вот с этой ранней песенки все и началось. Раз пропела, в дело пошло, все проснулись, умылись. Второй раз проснулись, умылись. Третий раз хозяйка прибежала полусонная, да как закричит на меня:
   – Хватит рогатая мычать спозаранку! Ты корова, а не петух!
   Я хотела уже и обидеться, но потом подумала, что у каждого из животных своя роль, пусть Петя сначала кукарекает, а уж потом я для надежности промычу. Но хозяйке и так не понравилось. Стала она меня каждое утро бранить, да платком на меня махать. Вот тут уж я обиделась не на шутку. На меня кормилицу, да платком махать! Перестала я траву щипать, да молока давать. Пусть знают, кто в доме главный! Тогда хозяйка продать меня вздумала, вроде как я уже не молочная корова, а только на холодец и гожусь. Вот и не знаю, чем бы наш спор кончился, но однажды ночью из сарая меня украл домовой, что обиделся на хозяев, да повел меня на свое новое место– жительство, в Дремучий лес.

21. Степка – жених

   Влюбился наш домовой Степан в кикимору болотную. А эта девица попалась с гонором, из себя мнит много, а сама пигалица тощая. Вот то ли дело бабы в нашей деревне! Вот уж дивчины видные, формы пышные, ростом крупные и ввысь, и вширь. Да, к примеру, хозяйка моя прежняя. Вот уж статная женщина. Молока у меня надоит ведра два, да несет их легонько, глазом не поведет. Такая и солнце ясное свое фигурою затмит и закроет от глаз. В общем, сначала мне не понравилась эта мокрущая девица. А потом посмотрела я на домового, думаю, а куда ему видная баба, коли сам он под лавкою умещается, зашибет она его ненароком. Пусть уж милуется со своею лягушенцией болотной.
   Тут Степан, чтобы кикимору покорить, решил ей избу построить, да моим молоком парным ее отпоить, чтобы сердце тинное отогреть. А эта квакушка зеленая, та еще штучка оказалась. Ей, видите ли, не только избу подавай, ей еще и чувства неземные понадобились. Так она и заявила хозяйственному:
   – Ты, Степан, со мною, как с поленом обращаешься. Никаких я подвигов от тебя не вижу.
   – Так, ежели, я подвиги совершать начну, мы с тобой к зиме в сугробе жить будем, а не в хате. Промерзнем все, да и насморк подхватим.
   – Ну, хорошо, пусть без подвигов, но ты же мой жених.
   – Верно! – заулыбался Степан.
   – А женихам принято за невестами ухаживать, да чувства свои неземные показывать. А от тебя что?
   – Что от меня? – испугался домовой.
   – От тебя одни стружки, да бревна! Где твои ухаживания, Степан?
   Развернулась эта болотная девица и пошла себе восвояси. Домовой весь день ходил угрюмый, работа у него не ладилась.
   – Эх, хозяйственный ты мужик, Степан, но с бревном лучше обращаешься, чем с девицей, – решила я все взять в свои руки.
   – И ты туда же, – обиделся домовой.
   – А, ты не хмурься, лучше меня слушай, да на ус мотай.
   – Нет у меня усов!
   – Тогда запоминай. Ты вот целыми днями рубишь, пилишь, строгаешь, а на девицу свою болотную никакого внимания не обращаешь.
   – Как не обращаю? Я же для нее и стараюсь!
   – Это ты так думаешь, а ей обидно. Ну, ты хотя бы цветочек на полянке сорви, да подари. Все этой лягушенции приятно будет.
   – Колокольчик?
   – Ну и колокольчик можно! Сорви цветочки, да отнеси ей.
   Обрадовался Степан, нарвал охапку цветов, да кинулся на болото. А я за ним украдкой последовала. Спряталась за кустами, подглядываю. Подошел подлавочный к своей кикиморе, за охапкою его и не видно почти. Протягивает ей цветы. Та зарумянилась вся, заулыбалась.
   – Это мне?
   – Тебе! – довольно протянул Степан.
   – Ой, какие красивые колокольчики! Ты сам собирал?
   – Сам, конечно. Корова сказала тебе отнести, чтобы тебя задобрить.
   – Что? – тут болотная в лице изменилась, зеленое ее лицо еще больше позеленело. – Не нужен мне твой веник драный!
   – Как? Тебе же понравилось! – домовой от горя выронил цветы.
   – Веник! Иди строй свою избу, нечего без дела слоняться.
   И побрел Степан обратно. Идет, а сам от обиды чуть не плачет. Тут уж я решила заступиться за горемычного. Вышла из укрытия своего, да к кикиморе подхожу. Та нос свой отвернула и в болото уставилась.
   – Ты зачем Степана обижаешь?
   – А, ты у нас, рогатая, заступница?
   – Ты, лягушенция, не больно умничай. Ты знаешь, кто такой домовой?
   – Домовой и есть домовой.
   – Эх, коза неразумная, домовой – это счастье! У Степана знаешь, какое сердце доброе! Вот ты, кикимора, сколько на своем болоте сидишь, да женихов перебираешь?
   – Уж лет триста.
   – Много к тебе сваталось?
   – Ох, много сваталось женихов знатных, да заморских.
   – А, что же ты никого не выбрала?
   – Ах, рогатая, сердце не лежало.
   – Потому и не лежало, что Степан особенный, может и не умеет он красиво ухаживать, зато сердцем добрый.
   – Эх, рогатая, – обняла меня кикимора за шею. – А ведь верно ты говоришь! Не буду больше над Степаном измываться. Буду лучше помогать ему избу строить. А для тебя, кормилицы, у меня подарочек есть.
   – Подарочек? Люблю я подарки, – даже сердце мое коровье раздобрело. – Дари скорее!
   Сняла кикимора со своих волос ленту яркую, да на мой кудрявый лоб повязала. – Красавица, – глядя на меня, сказала мокрущая.
   – Красавица! – от радости прикрыла я глазки.

22. Щи из крапивы

   Гулял я себе по лесу. Собирал крапиву для щей. Ох, и вкусен супец из крапивы, а уж как полезен. Соскучился мой животик по горячему, аж мочи нет! Думаю, нарву я крапивы, огонь разведу, а кикимора сварит обед вкусный. Нарвал я было уже целую охапку, да возвращался на полянку, как упало на мою голову чудище лесное. Смотрю, глазонькам своим не верю – повелитель пчел окаянный. Вспомнил я старое, как он мне косточки все пересчитал, да злость меня такая одолела! Сжал я крапиву в ручке, да как отхлестал по морде это чудище! Тот заревел. Думаю, сейчас вцепится в меня, несдобровать тогда. Пустился наутек, так что и след мой простыл. Прибежал на поляну, Ресничку увидел, да к ней прижался. А тело мое так и дрожит от страха.
   – Ты чего, домовитый, трясешься?
   – Коровушка, спасай! Охотится, видно, на меня чудище лесное. Помнишь, я про повелителя пчел рассказывал. Так вот он на меня и сегодня напал. Опять с дерева подкараулил. Но я не растерялся! Дал отпор! Крапивою отхлестал, так, что не сунется он ко мне больше.
   – Эх, Степан, а со мной какое приключение было.
   – Что такое?
   – Напали на меня сегодня звери лесные. Отхлестали меня прутьями по самой корме.
   – Ох, рогатая! Не принял нас Дремучий лес! Что же делать то?
   – Держать рога наготове! Мы с добром пришли. Никому ничего худого не сделали. Будем дом строить, да жить в нем.
   – Верно говоришь!
   Тут из леса выходит краса моя ясная. Песню ладную напевает. В руках у нее охапка травы.
   – Здравствуй, краса моя, – до чего хороша.
   – Здравствуй, сокол ясный. Вот крапиву нарвала для щей твоих.
   – Хорошо! – обрадовался я. Свою то крапиву я на дело пустил. – Вот тебе котелок, воды наноси, огонь разведи, да щи начинай варить.
   – Что? – так на меня глаза свои большие и вытаращила. – Я щи варить?
   – А кто же? – не понял я вопроса. – Так испокон веков заведено, что бабы варят, да стряпают.
   – Ты что, Степан, ума лишился? Я тебе крапиву надрала, а ты уж давай-ка сам кашеварь, – да траву мне под ноги кинула.
   – Вот и ходи голодная! Иди на болото тину горькую жевать! – разозлился я, добрейшая душенька.
   – Не хочу тину! Хочу щи с крапивою, – да ножкой еще и притопнула.
   – Вы чего развопились, как дети неразумные, – в дело включилась коровушка. – Есть хотите? А, ежели хотите, готовить придется. У тебя Степан изба – три бревна, до осени едва успеть сделать. А ты, кикимора, все равно без дела на болоте своем сидишь, так что тебе и готовить.
   – А я не умею ваши щи варить! – запротестовала краса моя несговорчивая.
   – Так что там великого? Научу я тебя, бестолковую, – заверила ее Ресничка. – А ты, Степан, иди работать, позже приходи щец наших отведать. Ох, мы с кикиморой наготовим, язык откусишь!
   – Верно! Речь от вкуснотищи потеряешь! – заверила меня голубка.
   Вот как коровушка моя все ловко разрешила. Я благодарно кивнул Ресничке и побежал осиливать хату.

23. Встреча

   Строил я избу, строил. Устал, так что рученьки ныть стали, да спинушка затрещала. В животе заурчало от голода. Эх, щей надобно отведать! Прихожу я к столу, а там в котле дымятся да ароматом своим завлекают щи крапивные полезные. Краса болотная меня поджидает, да улыбкою очаровательной заманивает.
   – Отведай щец свежих, Степан, – в тарелку налила, и мне протягивает.
   – Я за ложку, да скорее пробовать. – А вкуснотища! Оторваться не могу. Съел одну тарелочку, добавки попросил. Вторую съел – наесться не могу. Третью отхлебал – насытился.
   А голубка моя болотная смеется, да приговаривает:
   – Что, Степан, язык проглотил?
   Наелся я досыта домашней пищи, да ко сну меня приклонило. Улегся я на травушку, где солнце припекает, да уснул. Проснулся от гула, да криков. Корова меня языком облизывает мокрым и фырчит:
   – Вставай, Степан! Поднимайся! Беда!
   Я глаза свои открыл, да мамочки! Дрожь по телу пошла, не знаю, как унять. Толпа зверей лесных на нас идет. Я на ножки свои вскочил, топор, что под рукою был, взял, да приготовился красу свою и коровушку защищать. Голубка же моя тинная стоит и глазом не моргнет. Подошли звери лесные к нам ближе, окружили.
   – Не подходите! – крикнул я, размахивая топором. – Зарублю! – а у самого сердечко выпрыгнуть из груди готово.
   – Ты чего это, Потап, на мои болота пожаловал? Али тебе своих владений мало?
   – А ты теперь лихо защищаешь, кикимора? Предала ты лес родной, значит? – обвинил красу мою медведь.
   – Какое лихо? Где ты, Потап, лихо то увидел?
   – А это кто с тобой? – да кивает на нас с кровушкой.
   – Ты что, медведь, ослеп совсем? Что корову с домовым никогда не видывал?
   – Это, точно, корова! – вступил в разговор волк. – Обычная деревенская рогатая. От нее вреда никакого, наоборот она еще и молока дает.
   – А это домовой, – кивнул на меня лис. Такие коротышки в домах людских живут, да счастья в дом несут.
   – Вот так да, – удивился медведь. – А где же тогда лихо? Где прячется?
   – Да не видела я никакого лиха! – ответила лягушечка моя.
   – А кто же тогда в лесу стучал?
   – Я стучал топором, деревья рубил, – честно признался.
   – Зачем лес портишь? – грозно спросил волк.
   – Так не порчу я вовсе. Я избу строю. Я же домовой, а домовым без избы никак нельзя.
   – А что ты вообще в наших краях позабыл?
   – Меня хозяйка злющая из дома выжила, вот и подался я в чащу.
   – А дым откуда идет?
   – Так я ж чай щи хлебать люблю, а их только на костре варить надо.
   – А ты, кикимора, почему песни поешь, да венки на голове носишь? Зачем болото свое покинула?
   – А чего в этом странного? Влюбилась я, вот и пою, да цветочки собираю. Степан мой жених, – радостно объявила краса моя.
   – Ну чудеса! – удивились лесные жители.
   – А зачем ты меня крапивой отхлестал? – тут из толпы вышел повелитель пчел.
   – А! Повелитель пчел! – ноженьки задрожали. Я топором замахнулся на него, да кричу, – Не подходи! Стой, где стоишь!
   Медведь Потап отстранил чудище, да подошел ко мне ближе:
   – Ты зачем моего сына крапивою по носу ошпарил?
   – Повелитель пчел – твой сын?
   – Какой еще повелитель пчел?
   – Так я, когда к вам в лес шел, заснул под деревцем, а на меня сверху упало чудище, за которым рой пчел следовал.
   – Я не повелитель пчел! Я медвежонок Пузяша. Просто на меня тогда напал сладкожорик и я залез на дерево, медком полакомиться, а пчелы разозлились. Упал я тогда с дерева, а не специально тебя придавил. От пчел убегал.
   – Фууух! – с облегчением выдохнул я. – Значит, чудищ в вашем лесу не водится.
   – А почему ты меня чуть не забодала? – обратился к коровушке моей волчонок.
   – Так ты сам на меня напал! Где родители у этого хулигана?
   – Я здесь, – вышел вперед волк.
   – Вот и воспитывайте своих детей, а то они творят, что хотят. Паслась я себе на лужайке, травку кушала, никого не трогала, а тут выбегает из кустов, да прутом меня по корме хлещет. Что за молодежь пошла? – возмутилась Ресничка.
   – Это правда? – спросил волк у сына.
   Волчонок опустил нос:
   – Правда. Только я думал, что это лихо. Простите меня, тетя корова.
   – Ладно, на первый раз прощаю.

24. Тут и сказочке конец

Вскоре в Дремучем лесу был большой праздник. Степан закончил строить избу и созвал всех жителей леса на новоселье и свадьбу. Гостей было так много, что рядом с домом поставили десять больших дубовых столов. Гости поздравляли молодых, да пили молока парного, лакомились маслом нежным, да сливками воздушными, нахваливая коровушку-кормилицу. Вот так и закончилась история с лихом в Дремучем лесу!

Часть 2. Про Соловья Разбойника

1. Феликс

   Меня зовут Феликс Игнатьевич Соловьев, но по-свойски просто Феликс. Я родился в семье домовых и был самым младшеньким седьмым сыном. Отец с матерью меня баловали, братья души во мне не чаяли, а больше всего со мной возился средний брат Степан. Он стал мне лучшим другом.
   Я рос счастливым ребенком, но одно обстоятельство огорчало мое безоблачное детство – я был переростком. Сначала все шутили, мол, аппетит хороший, кровь с молоком. Потом я стал ростом с человека. Какой из меня домовой? Домовые в углах да под лавкою прячутся, а меня и за печь не спрятать.
   Прятали меня то в стоге сена, то в коровнике, то в чулане. Однако с каждым годом укрывать огромного домового от людских глаз становилось все тяжелее. Родители печалились и слезы лили. Тогда брат Степан решил взять все в свои руки. Он пригласил меня жить в просторную избу.
   Жилось нам с ним весело. Брат обучил меня всем домовячим премудростям: как пирожки горячие со стола умыкнуть; как дворовых животных угомонить, если разбуянились; как корову успокоить, чтобы та молока больше давала; как хозяев поучать, если ссорятся и скандалят; как вещи прятать, чтобы не нашли вовек…
   Однажды испекла хозяйка блины пышные румяные, запах на всю избу стоял, да нос с ума сводил. Решили мы со Степаном десяточек свежих блинчиков стащить. Залезли под стол, хозяйка отвернулась, я руку протянул, да задел скатерть, та за мною вместе со всем, что было на столе, упала на пол. Хозяйка обернулась. Караул! Увидела она нас со Степаном, а это позор для домового – быть обнаруженным. Взяла баба кочергу, да как наподдаст нам с братом, еле ноги унесли.
   Оказались мы со Степаном на улице. Весть о нашем сраме быстро разнеслась среди домовых. Над нами потешались, как могли. Оставаться в этих краях было нельзя, и мы отправились в путь. Скитались долго. Наступила зима, а свободной избы так и не попадалось. Мы мерзли на улице, питались, чем придется, но шли дальше. И вот однажды удача нам улыбнулась!
   Нашли новый дом, в котором не завелся еще домовой. Степан так обрадовался: «Эх, Федя, заживем мы с тобой лучше прежнего!»
   Залезли мы в чулан, а ночью, когда брат уснул, я тихонько ушел из дома. Не мог я стать обузой брату. Рано или поздно, нас бы снова обнаружили. Я решил, что если не могу быть домовым, то и прятаться больше не стану
   Вышел на улицу и пошел по дороге открыто. Шел я несколько дней, не зная покоя. Забрел в лес. Слышу неподалеку крики. Решил выяснить, в чем дело. Вижу, напали разбойники на старика, к дереву его привязали, а сами все ценное из телеги забирают. Ох, разозлился я тогда, решил помочь дедушке. Бросился на разбойников, завязалась у нас драка. Выбили мне передний зуб, но я наградил хулиганов своею силищей, так, что те еле ноги унесли.
   За мою помощь дед подарил мне золотой зуб, но не простой, а волшебный. Если его вставить и засвистеть, то все вокруг снести можно. С этим зубом стал я уже не Феликсом, а Разбойником Соловьевым, а потом и вовсе Соловьем.
   Так шло время, пока однажды не решил я любимого брата найти. Поиски завели меня в Дремучий лес.

2. Брат

   Пусть я переросток, а все же домовой. Домовые всегда тянутся к семье, к корням. Эх, и затосковал я по брату Степану! Так тосковал, что даже и грабить честной народ не в радость стало! Узнал я, где он обитает – так и забрел я в Дремучий лес.
   Брат Степан тем временем зря время не терял. Хатой обзавелся, да жену красавицу нашел.
   Как-то вечером пил он с женою чай перед открытым окном, да вареньем закусывал. Тут я ему сюрприз то и устроил. Залез в окно. Он от неожиданности и стакан из рук выронил, а жена его как заорет, что есть мочи.
   – Брат, это же я!
   – Феликс, младшенький, глазам не верю! – Степан выбежал на улицу, да давай меня обнимать. – Откуда ты? Устал, небось? Проголодался? Пошли в дом, накормим тебя, обогреем, – взял он меня за руку, как маленького, и повел за собою в избу. – Садись за стол!
   – Степан, сокол мой ясный, кто этот детина? – кивнула на меня хозяйка.
   – Да как кто? Брат мой родной! Самый младший в семье был! Малыш Феликс!
   На слове малыш я чуть не стукнулся головой о косяк.
   – Да ты садись за стол скорее! Жена угощай гостя дорогого, – суетился Степан.
   Кормили меня и поили в этом доме досыта, пока пояс на животе не развязал, не успокоились хозяева.
   – Вот, теперь, когда ты сыт, рассказывай, где ты был, да как жизнь сложилась твоя без меня?
   – Нормально все у меня, – тут я и осекся. А что я могу о себе рассказать? Чем похвалиться? Что разбойничал, да грабил? Стало на душе у меня тяжко и уныло. – Я путешествовал, мир посмотрел, да тоска по брату родному завела сюда.
   – Правильно, что завела. Мы с женою знаешь, как живем? Никого не боимся! Ни на кого не оглядываемся. Я хату построил. Звери нас лесные уважают, да помогают. Скоро с красою моей прибавления ждем. Она кикимора, я домовой, а наследник наш будет кикиморовенок.
   – На кого же похож будет? – кикимора взяла за руку Степана.
   – Мы ему даже имя придумали. Если мальчишка, то Гриша, а если девчонка, то Стеша.
   – Ждем, не дождемся, – заулыбалась кикимора.
   – Ты, если надолго к нам, то в няньках тебе ходить, – заявил Степан.
   – Я пока не знаю, надолго ли.
   – Чего тут знать? Тебя дела важные ждут?
   – Нет, – меня точно никто не ждал.
   – Вот и решено! Оставайся жить с нами. Для тебя место найдется! Верно, жена?
   – Всегда рада твоей родне, сокол мой ясный, – вздохнув, ответила кикимора.
   – Я с радостью, да только тесновато мне в избе этой, я ж переросток. Есть ли попросторнее чего?
   – Сарай есть. На сеновале спать будешь? Там и компания тебе отличная – корова певунья. Колыбельные на ночь будут.
   – Колыбельные? Это хорошо! Уговорил! Да только, такое дело у меня, Степан, – так мне понравилось у брата, что захотелось и навеки остаться в этих краях, но боялся я, что разбойника рано или поздно во мне признают, перед братом опозорят, да и вытряхнут из Дремучего леса. – Ты мое появление в тайне держи. Я уже пуганый, общение не люблю, да показываться мне перед другими стыдно, я же домовой, а переросток такой получился, – пришлось мне схитрить.
   – Ты как хочешь. Хочешь прятаться – дело твое. Живи с нами в счастье и добре. Хоть душа моя, наконец, успокоится, а то ведь каждую ноченьку гадал, где мой брат горемыка.
   Проболтали мы весь вечер. Так мне понравилось в доме брата! Захотелось навеки зажить в Дремучем лесу. Когда темнеть стало, Степан повел меня в сарай.
   – Чего не спится?
   – Добрый вечер, коровушка. Привел тебе соседа. Будешь ему на ночь колыбельные петь?
   – Какого соседа? Ты что, Степан, совесть потерял? Мы с тобой договаривались, что в сарае хозяйка я одна буду, без подселений!
   – Да ты не мычи раньше времени. Это брат мой, Феликс.
   – Здрасьте, – попытался я быть вежливым с говорящей коровой. – А ты что говорить умеешь, рогатая?
   – Ох! Этот неразумный детина не знает про Дремучий лес. Так вот, верзила, в этих краях все животные разговаривают на человечьем языке. Ты кто такой? Чего-то ты на домового не очень похож.
   – Я переросток. Тесно мне в избе будет. Решил зажить в сарае. Ты не ругайся раньше времени на меня, корова. Я хороший сосед. Ухаживать за тобой буду, как положено.
   – Ладно, посмотрим еще, – сжалилась Ресничка. – Ночь уже на дворе, пора бы и спать. Ложись на сеновал, да храпи сладким сном.

3. Кикиморовята

   Только уснул, как чувствую, лицо мое стало мокрым, будто его мочалкой натерли. Не открывая глаз, пытаюсь вытереть кожу насухо, но она опять становится мокрой.
   – Да открой ты глаза свои, соня беспробудная, – слышу голос коровы.
   Открываю глаза и вижу перед собой слюнявый розовый язык, который пытается меня лизнуть. Увертываюсь. Фууууу! Обтираю рукавом лицо.
   – Да ты рогатая, совсем из ума выжила? Ты зачем меня пачкаешь?
   – Нужен ты мне больно! Я бужу тебя.
   – Зачем? Чего тебе не спится?
   – Мне как раз ой как спится! У Степана с кикиморой двойня родилась – сын и дочка. Степан прибежал к нам новость рассказать, да видно радости не выдержал. Вон у входа в сарай валяется без чувств. Ты давай, Феликс, соображай быстрее. Надо за сестрою кикиморы бежать, пусть брата твоего в чувства приведет. Она известная травница.
   – Вот зашел в гости!
   Подбежал я к брату. Тот на соломе лежит. Я его по щекам хлестал, что есть мочи, а он и глазом не моргнул.
   – Хватит, как барышня в обморок то кидаться! Вставай, говорю, – видимо придется все в свои руки брать. – Где сестра у кикиморы живет?
   – Недалеко. Иди прямо за болото. Там на краю домик стоит небольшой деревянный на куриных лапах. Зовут ее Яга. Хватай ее, да скорее сюда тащи!
   – Одна нога здесь… – кинулся я что есть мочи за Ягой.
   Прибежал на край болота. Вижу, домик-развалюха трухлявая стоит, весь перекосился. А у домика того ноги кривые. Подбегаю ближе, дергаю за ручку дверь, а она из нутрии закрыта. Стал я стучать, что есть силы!
   – Ааааааа! Караул! Грабители! Воры! Спасите! Помогите!
   Кинулся я к окну, залез наполовину. Вижу, баба к печи прижалась и орет.
   – Ты чего орешь, как оглашенная? Меня за тобой послали! Сестра твоя кикимора родила двойню на ночь глядя, а брат мой Степан на радостях чувств лишился. Надо бы спасти его.
   – Киша двойню родила?
   – Ага!
   Вышла баба из дома, да побежали мы с ней, что есть духу.
   Всю ночь я из колодца воду носил, да брата обливал. К утру на Степана уже десятое ведро воды вылили. Тут новоиспеченный папаня, наконец, открыл глаза, да вспомнив о двойне, хотел было снова сознания лишиться, но корова вовремя облизала его своим слюнявым языком.
   – Ааааа! Аааа! – кричал на радостях Степан.
   Тут в сарай вошла Яга и позвала всех в дом на детишек взглянуть. Мы вместе с коровою пошли. Заходим в дом, а там в люльке два кулька лежат и пищат. Кикимора их укачивает, да колыбельную поет.
   – Краса моя! – кинулся Степан к кикиморе с объятиями. – А сын то копия я! – взял на руки ребенка Степан. – Мужик вырастет! Будет со мной лес валить, да избу строить!
   – Сокол мой ясный, это дочка.
   – Как?
   Стали мы детей рассматривать. Дочь оказалась копия Степан, а сын в мать пошел.
   – Как назовете? – спросила Яга.
   – Как и хотели, – кикимора укачивала на руках сына.
   – Стеша и Гриша, – ответил Степан.
   Пока молодые родители любовались на своих детишек, мы с Ягой вышли на воздух, нужно было свою нервную систему кислородом обогатить. Сели на крыльцо и вздохнули.
   – Я ведь подумала, что ты разбойник!
   – Перепугалась? – впервые при свете дня взглянул я на Ягу. Мамочки! Сердце то так и екнуло! Краса какая! Волосы, словно деготь темные в хвост собраны, да косынкою нарядною украшены. Глазищи огромные, губы алые, а фигура из-под платья так и выдается формами. – Запала ты мне в душу баба по имени Яга!
   – Ядвига я, но все меня по-свойски кличут Ягою.
   – Ядвига, пошли вечером со мною на свидание. Я и гармонь у Степана возьму, все чин-чином.

4. Ядвига

   Меня зовут Ядвига, но все ласково кличут Ягою. Я девица в самом расцвете сил, мне всего лишь четыреста годков от роду. Живу я недалеко от болота своей младшей сестры кикиморы. Я люблю путешествовать. Ох, и рада любой возможности свет поглядеть! Ради своего увлечения я смастерила летательный аппарат. Никаких инженерных и научных изобретений! У меня все просто – ступа и метла. Я заклинание волшебное произнесу: «Чуфырь-чуфырь», и в воздух поднимаюсь. Облетела пол мира.
   Домик мой тоже по последнему слову техники сделан. Раньше это была обычная одноместная изба, а после того, как я ей ноги приделала, еще и транспорт. И, заметьте, никакого вреда атмосфере, никаких выхлопных газов и бензина. У меня абсолютно экологически чистый транспорт. Я даже название ему придумала «Яга Фокус-покус» 100.
   Я большая выдумщица и мастерица. Хочешь, транспорт изобрету, хочешь, пирогов напеку, хочешь ковер сотку, или там заклинание, какое напущу. Я баба мастерица на все руки. Но таланты эти во мне не сразу проявились.
   Лет двести назад гуляла я себе по лесу, землянику рвала, да песни пела. Тут прилетела сорока, да весть принесла: «Самый завидный и богатый жених во всей округи жену себе ищет. Та, что покорит Кащея Бессмертного, и станет его женою». Я подумала, а почему бы мне его не покорить? Сначала покорю, а там уже на месте и разберусь, что с женихом этим делать.
   Но не так-то все просто оказалось. Несколько тысяч красавиц мечтали о завидном женихе. Тут и начались между ними состязания. Сначала отобрали самых красивых, конечно, и я в этих рядах была. Потом искали рукодельниц. Тут мне пришлось потрудиться и быстро обучиться стряпать, ткать, шить…
   Осталось среди девушек всего десять претенденток. Дал нам Кащей последнее задание – удивить его. А чем удивить того, у кого и так все есть? Думала я, гадала, ноги у меня устали из Дремучего леса да в замок Кащея ходить. Тут пришла мне в голову мысль – приделать ноги к моей избе. Я десять пар обуви истерла, пока туда, сюда ходила. Немного выдумки, два хороших бревна, пару заклинаний, и готово!
   Приехала я к жениху на своей «Яге Фокус-покус» 100, тот упал передо мной на колени и говорит: «Будь моею навеки, Яга!»
   Я же к тому моменту так устала покорять своего жениха, что он мне уже и богатый, и бессмертный, и самый завидный задаром не нужен стал. Посмотрела я на его лысину блестящую, да рученьку свое отдернула. Не лежало у меня к нему сердце.
   Так и жила я двести лет: пироги пекла, новые заклинания учила, по миру летала, о женихах больше не думала, пока однажды не забрел к нам в Дремучий лес молодец и красивый.

5. Свидание с гармонью

   Целый день я готовилась к свиданию. Замесила тесто, да пирогов напекла с земляникою, чай заварила душистый, из запасов достала баночку меда. Сделала я себе кудри на голове, в сундуке нашла бусы из желудей и на шею повесила. Одела самое нарядное платье, щеки свеклою измазала для румянца. Красота готова!
   Сижу нарядная, стол накрыла, чай пять раз подогрела, чтобы не остыл, на улицу из окна поглядываю, к шорохам прислушиваюсь, а сердце так и стучит, из груди чуть не выпрыгивает. Вдруг шаги! Стук в дверь. Явился!
   – Здравствуй, Ядвига солнце румяное, – протягивает мне Феликс охапку ромашек.
   – Это мне?
   – А кому же? Я к тебе на свидание пришел!
   – На какое такое свидание? – вид сделала удивленный, даже сама поверила, что о свидании забыла.
   – Мы договаривались, – с грустью ответил мой кавалер.
   – Ах, я же и забыла совсем! В делах закружилась. Ну, проходи, коли пришел.
   Феликс с радостью зашел в дом.
   – Я тут пирожков с земляникою испекла, – а сама цветы ставлю в вазу, в которую заранее воды налила.
   – С земляникою?
   – Угощайся, – пригласила я за стол Феликса. Чай налила ему в кружку, да тарелочку с медом поставила. Тот с аппетитом принялся уплетать мою стряпню так, что за ушами треск стоял, какой даже моя старая изба не издавала.
   – Ох, вкснотища, – да чаем пирожок запивает.– Ох, мастерица. Я таких пирогов отродясь не едал.
   – Как хорошо, что мне сегодня пирожков захотелось испечь, а то ведь про свидание я напрочь забыла и тебя совсем не ждала. Пришел бы ты ко мне, а угостить нечем.
   – Ох, и готовишь ты, хозяюшка, славно. Ну, а коли у нас сегодня свидание, то пошли на улицу гулять, да комаров сладкою кровью с земляникою и медом поить.
   – Темнеет уже, – поправляя кудри, ответила я.
   – Хорошо! Будем на звезды любоваться, да ночной хор лягушек слушать.
   – Лягушки на нашем болоте ночью любят петь. У них, наверное, легушачья бессонница.
   Вышли мы на улицу. Смотрю, а рядом с домом моим ногастым гармонь стоит.
   – Это я лягушкам подыгрывать буду. Я знатный гармонист. Как заскриплю гармошкою, не удержишься, да кинешься в пляс.
   – Я в пляс кинусь? Ну, уж нет!
   – Сама увидишь. Заковыляешь фигурою так, что не удержишь.
   – А вот и нет!
   – Упрямая!
   Взял Феликс гармонь в одну руку, меня под вторую и поплелись мы с ним свидание гулять. Идем тропкою узенькою, друг другу то и дело на ноги наступаем, но все равно в обнимочку, как положено. Комарья на нас слетелось – туча.
   Пришли мы на болото. Темнеть стало. Лягушки шмяк-шмяк по воде. Голоса расквакивать стали, к выступлению готовиться. Сели мы с Феликсом на бревно. Он гармонь в руки взял, да как растянет ее. Полилась тут музыка складная. Он руками играет, ногами притопывает, я плечами шевелю, но сижу упорно, в пляс не пускаюсь.
   Тут полилась музыка еще громче, да азартнее, аж дух мой захватило. Ногами притопываю, руками прихлопываю, но в пляс не иду, держусь из последних сил.
   Заиграл гармонист мой еще прытче, аж лягушки из болта на берег выпрыгнули, да хоровод водить принялись. Тут уж не выдержала я, забыла, что переупрямить хотела Феликса, да как кинусь плясать. По поляне ноги мои кренделя выписывают, руки, словно крылья куриные машут. Заплясалась так, что и остановиться не могу. Пол ночи мы с лягушками проскакали.
   Наконец, гармонист мой, успокоился. Инструмент из рук положил. Я, чуть живенькая на бревно шлепнулась.
   – Ох, уморил ты меня!
   – А говорила, плясать не пойдешь?
   – Врала! – честно созналась я.
   – А что про свидание забыла?
   – Тоже врала! – от чистого бабского сердца созналась я.
   – Эх, Яга! Ох, и обманщица же ты! Ох, и коварная!
   – Да! Я роковая баба, по имени Яга!
   Закончилось наше свидание только под утро. Проводил меня гармонист до избушки, а уходить не хочет. Прощались с ним, прощались. Он в лес пошел, да через каждый шаг оглядывается, а я ему ручкою машу. Машу, а самой так и кинуться к нему хочется!

6. Бабушка Феликс

   Племяшки мои Гриша и Стеша оказались малыми требовательными и крикливыми. Чуть что не по их, сразу же ор устраивают. Один заорал, вторая подхватила! День ли, ночь ли на дворе, а им все равно! Молодые родители с ног валились от усталости. Решил я тогда заступить на службу няньки. Я и подумать не мог, что найду в этом свое призвание. Сначала боязно было их даже в руки взять, но потом помаленьку освоился.
   Степан и Киша суетились целыми днями и ночами. Брат даже колыбельные разучил, и напевал их детишкам своим. Больше всего он любил нянчится со Стешой. Умилялся молодой папаша тому, как доча его умеет надувать пузыри из слюней.
   – Вот талант! Смотри, какой пузырь надула! Ну и выдумщица! Вся в меня!
   Киша не спускала с рук Гришу, и каждый раз смеялась, когда тот важно складывал ротик «уточкой».
   – Смотрите, какие мы серьезные!
   Однако, не смотря на огромную радость, молодые родители ходили бледные и уставшие. Я вызвался помочь. Так и решил – буду бабушкой! Бабуля Феликс – вот мое новое призвание.
   Смотрел я на племяшек и думал, что так и хочу всю свою жизнь посвятить детишкам. А что? Я может воспитатель в душе талантливый. Надо только книг умных почитать, тогда мне равных не будет!
   Вот так на ночь спою племяшкам колыбельную, да со спокойным сердцем иду на болото. А там меня Яга ждет. Я гармонь свою растяну, а она начнет плясать под нее. Ножкой топнет, ладошками хлопнет, аж мурашки меня закусают. Влюбился я в эту бабу по самые свои брови. Только одно мне покоя не давало – боялся я, что разбойника во мне признают.
   Ночи я не спал, думал, как мне сердце Яги завоевать. Она невеста завидная, ее просто семечками замуж не заманить. Тут родился во мне план коварный. Решил я стать правителем Дремучего леса. А что? Какая невеста правителю отказать сможет? Надумал я пойти к самому медведю Потапу, и сказать ему, чтобы он правителем меня сделал, а иначе засвищу в свой зуб и сровняю лес с землею.

7. Праздник малышей

   Только наши с Кишей детки подросли, как решили мы пир на весь лес устроить. Все как положено по традициям старинным. Мы домовые традиции чтим, да других заставляем.
   Два дня краса моя вместе с сестрою своею стряпали, да готовили. Столы во дворе поставили, да угощения выставили. От яств аж слюнки текли.
   Пригласили мы всех жителей Дремучего леса на праздник. Пришли гости дорогие, подарки принесли. Мы с Кишею встречали всех радостно.
   Пожаловал к нам и хранитель леса медведь Потап. Принес большую бочку меда.
   – Это не простой медок, а волшебный. Ежели, хворь, какая одолеет детишек ваших, дайте всего лишь ложечку маленькую съесть и болезнь, как рукой снимет.
   – Спасибо, Потап. Очень полезный подарок, – поблагодарил я хранителя леса.
   – Эх, Степан, проворный ты парень! Жил ты раньше невесть где, а тут заявился в наш лес, избу смастерил, отхватил себе в жены не кого-нибудь, а саму кикимору болотную – красу всех болот и озер, да детишки какие хорошие у вас! Вот уж везучий ты домовой!
   – Да, меня удача с пеленок любит! – а что скромничать?
   – Ты вот что, Степан, – увел меня в сторонку медведь, – мне тут помощь твоя нужна. Жена моя Косолапка требует берлогу новую, а строить я не умею. Поможешь мне в этом деле?
   – Ох, я по строительству хат, да берлог мастер! Построим мы тебе такой медвежий дворец, что Косолапка от радости по-волчьи выть научиться!
   Тут краса позвала меня помочь ей угощения расставить. Гости ели с аппетитом, только и успевай подносить, да подкладывать.
   – Ах, жалко картошка еще не поспела, да капусты с помидорами нет, – причитала лягушечка моя. – Степан, а нет ли таких семян волшебных, чтобы посадить сегодня, а завтра уже собрать урожай? У меня от работы в огороде уже спинушка ноет, да рученьки нежные болят.
   – Эх, краса ты моя хитрющая! Уж очень ты проворно придумала. Ей бы посадить, да без работы и усилий собрать урожай. Без труда только сорняки растут, а полезное растение уход требует.
   – Неужели ничего нельзя придумать? Ох, и надоело же мне каждый день рыхлить, поливать, да пропалывать.
   – Нет, краса моя. Природу не обманешь. В природе ведь как задумано – все, доброе, да полезное трудов больших требует!
   Надула губы, жена моя, ножкою топнула.
   – Я хочу сегодня посадить, а завтра урожай собрать!– и искры из очей синих так и полетели.
   Тут на спасение мне Потап подоспел. Взял он меня под руку и увел за дом, где никого не было.
   – Что случилось, Потап? – чую неладное.
   – Ох, Степан, беда на наш лес пришла! Тебе только расскажу, смотри, это тайна государственная. Храни ее строго!
   – Что за беда?
   – Занесло в наши края лютого Соловья Разбойника! Требует он, чтобы его правителем леса сделали, иначе он свистеть начнет, да от здешних мест, лишь поле ровное останется.
   – Ах, откуда же напасть такая взялась? – перепугался я.
   – Никто не знает, – вздохнул медведь.
   Тут в кустах послышался треск сучьев. Потап кинулся на звук и вытащил из укрытия своего проказника сына Пузяшу.
   – Опять ты подслушиваешь? – негодовал хранитель леса.
   – Папа, – хныкал Пузяша. – Я не специально. Я устал от шума, прилечь решил, а тут ты со Степаном.
   – Ах, негодник! – не мог успокоиться Потап.
   – Отпусти его, – попросил я медведя. – Лучше давай подумаем, как беду остановить.

8. Ох уж этот Пузяша!

   Я, как только подслушал разговор папы и Степана про Соловья Разбойника, тут же помчался к зайчонку Прыгуне. Тот удалился от всех гостей и сидел скромно под кустом, жевал морковку и читал очередную книгу.
   – Прыгуня, слушай какое дело! – я не успел остановиться и кубарем накатился на зайчонка, так, что чуть не раздавил его.
   – Тормозить учись! – вылезая, пропищал зайчонок. – Иначе получается медведь без тормозов, а с твоим-то весом и зашибить можно!
   – Прыгуня, ты только послушай меня!
   – Книгу отдай! – я поднял свой животик с земли и отдал книгу.
   – Я про своего дальнего родственника читаю. Он у меня знаешь, какой умный! Про него целую книгу сочинили!
   – Что за родственник?
   – Кролик! Правда книга почему-то называется «Алиса в стране чудес», хотя Алиса вовсе и не главный персонаж. Самый важный там мой ушастый собрат.
   – Я тебе важную новость хотел сообщить!
   – Что за новость? – потер свой нос зайчонок.
   – Беда в Дремучий лес забрела, – прошептал я.
   – Ой, – махнул лапой Прыгуня. – Было у нас уже лихо!
   – Слышал про Соловья Разбойника?
   – Слышал, – уши зайчонка затряслись.
   – Он к нам пожаловал.
   – Как к нам? Куда?
   – В Дремучий лес! Я подслушал, как мой папа со Степаном разговаривал. Этот Соловей Разбойник требует, чтобы ему наш лес отдали. Хочет здесь править! А если мой папа не согласится ему помочь, то он грозится засвистеть и все с землей сравнять.
   – Ой-еей! – зайчонок затрясся.
   – А кто остановит этого страшного бандита?
   – Кто? – Прыгуня прикрыл глаза ушами.
   – Мы! – даже не сомневался в этом я.
   – Мммммы? – пропищал косой.
   – Да! Ты и я!
   – И я тоже?
   – Да! Хотя, нам нужна подмога! Позовем Зубка и Огонька!
   – Можно я не сильно буду участвовать в этом?
   – А как? Тут, брат, не сильно не получится! Соловей Разбойник – головорез и душегуб, каких свет не видывал! Все силы собрать придется, чтобы его остановить!
   – Мамочки, – зайчонок спрятался в своих длинных ушах.
   – Ты же не струсил?
   – Неееееет, – пропищал зайчонок.
   – Пошли, Прыгуня. Надо команду собирать. Защитим наш дом от злостного разбойника!
   Я зашагал вперед, а зайчонок поскакал следом.

9. Смельчаки

   – Где же мы Зубка с Огоньком найдем?
   – У них есть тайное место, а вернее дерево.
   Мы прошли мимо гостей, которые весело смеялись, шутили и плясали. Я по дороге наелся досыта угощений. Одолел пирог с черникой, выпил три литра молочка, баночку сметанки вылезал, да сливочками заел.
   Огонек и Зубок играли в разведчиков. Для укрытия они выбрали толстую сосну.
   Мы подбежали к тайному дереву.
   – Зубок, Огонек, срочно слезайте! Дело есть! – позвал я друзей.
   – Неа! – заявила лисичка. – Сами залезайте к нам!
   Я стал карабкаться вверх. После всего съеденного, мой живот сильно мешался. Я пыхтел, но лез. Вскоре я уселся на толстую ветку и отдышался. Прыгуня легко вскочил на ветку чуть пониже.
   – Хорошо тут у вас. – Я стал осматриваться.
   Лисичка и волчонок ели мороженное.
   – Где взяли? – у меня потекли слюнки.
   – Кикимора угостила, – пропела лисичка.
   – А мы с Прыгуней без мороженного остались, – взгустнулось мне.
   – Угощайся, – протянула мне Огонек оставшуюся порцию мороженного.
   – А ты?
   – Я съела половину.
   – Раз ты больше не хочешь, – я взял стаканчик с холодным лакомством и принялся лизать.
   – Это твоя порция, – Зубок поделился с Прыгуней своей долей.
   – Чего у вас случилось? – спросила лисичка.
   – Беда в лес пришла! – вытирая рот и дожевывая угощение ответил я.
   – Опять у тебя беда, – махнул рукой на меня Зубок.
   – Правда! – вступился мой ушастый друг. – Пузяша слышал, как его отец Степану про Соловья Разбойника рассказывал.
   – Что рассказывал? – встревожилась Огонек.
   – Этот бандит в наши края забрел. Требует, чтобы жители Дремучего леса назначили его правителем.
   – Как правителем? – возмутился Зубок. – В нашем лесу никаких правителей быть не может! Мы свободные жители! Только хранители и защитники испокон веков у нас были.
   – Сказал, если мой папа ему не поможет стать правителем, то он засвистит и сравняет с землей весь лес, – даже голос задрожал у меня от негодования.
   – Лес снесет, – пропищал Прыгуня, прикрывая глаза ушами.
   – Надо помешать разбойнику! – заявил я.
   – Остановить подлого бандита! – рассердилась Огонек.
   – Мы должны вмешаться, – сказал волчонок.
   – Должны? Точно? – Прыгуня сомневался.
   – Нужно разделиться на пары и заняться поисками этого бандита! Мы узнаем, где он прячется, и украдем у него волшебный зуб, – предложил я.
   – Хороший план, – поддержал меня Зубок. – Вы с Прыгуней берете на себя южную часть леса, а мы с Огоньком северную.

10. Я царица, али лошадь?

   – Смотри на рученьки мои! – только Степан в избу зашел, как я показала мужу свои ладошки.
   – Что с ними? В лягушачьи ласты вроде не превратились, – не понял Степан моего негодования.
   – Я до встречи с тобою кем была?
   – Кем?
   – Царицею болот и озер! А теперь я рабыня и чумазая девка! Целый день пашу, как трактор в поле. Готовлю, стираю, за детьми хожу, а еще ко всему прочему и в огороде надрываюсь. Ты думаешь легко траву полоть на грядках? Спинушка моя ноет от работы непосильной! Ты, Степан, меня в жены взял или в рабыни?
   – Чего? – сокол мой уставился на меня, как кот на грушу и хлопает глазами, не понимает ничегошеньки из моих страданий глубоких. – Ежели, в огороде фрукты и овощи не выращивать, так что же мы тиною болотной питаться будем? Я не могу поспеть везде: и в поле, и в огороде, и берлоги строить.
   – А что тебе тина? Очень полезный продукт, вегетарианский, между прочим! От нее талия стройная!
   – Детей мы тоже трясиною кормить будем?
   – Тогда достань, Степан, семена умные, чтобы посадить их в землю, а они бы за ночь выросли и урожай дали!
   – Где же я такое добро раздобуду? Отродясь таких семян не было!
   – Так пусть будут! – топнула я ногою для пущей важности.
   Сокол мой расстроился и ушел.
   Оставила я детишек с Феликсом и отправилась к сестре жаловаться на свою тяжкую долю. Яга тем временем ромашки рвала, да венок плела.
   – Ты что такая расстроенная, сестра? – увидев мои красные глазоньки, спросила Яга.
   – Ах, сестрица, – да слезы полились. Я их платочком вытираю, а сама рыдаю, остановиться не могу. Наплакала целую лужу, тогда только успокоилась.
   – Беда какая приключилась?
   – Несчастная я! Ты вот скажи мне, Яга, разве царицы в огороде должны спинушку свою гнуть, да грядки пропалывать? Рученьки мои нежные огрубели от работы. Я царица, али лошадь ломовая?
   – Так ты из-за пустяков мне всю лужайку перед домом измокрила?
   – Что? Для тебя это пустяк? Ох, безжалостные вы со Степаном! Черствые, как корки хлебные! – возмутилась я. – Тут я снова захотела разреветься, но сестра перебила.
   – Ты чего от меня хочешь то? Не просто же так пришла!
   – Помощь твоя нужна! Ты у нас ворожея, да волшебница!
   – Да какая волшебница, зелья какие только могу сделать.
   – Сделай зелье такое, чтобы им капнуть на растение, а оно за ночь бы выросло.
   – Ты, значит, хочешь без труда урожай получить?
   – Да!
   – Чтобы усилий не прикладывать, и все само по себе бы выросло?
   – Да!
   – Чтобы лениться, как царица?
   – Точно! Не хочу работать!
   – Ладно! Задача ясна. Попробую поворожить.
   – Спасибо, сестрица, знала, что не подведешь.

11. Зелье

   Три дня от сестры не было вестей. Я уже расстроилась, подумала, что не справилась Яга с моей задачкой. На четвертый день пришла.
   – Вот, держи свое зелье, – протянула она мне бутылочку с розовой водой.
   Я откупорила бутылку и понюхала:
   – Ох, как клубникою сладко пахнет, – хотела, уж было лизнуть, да сестра меня вовремя остановила.
   – Ты что, еще старше хочешь стать?
   – Нет! Но так вкусно пахнет!
   – Ага! Клубничное зелье! Ты его по капельке капай на растения, они сразу же вырастут и созреют.
   – Спасибо, Ягушка! Выручила! – обняла я сестру. – Только Степану ничего не говори! Пусть думает, что все само по себе выросло.
   – Тайна! – сестра оставила зелье мне и ушла домой.
   Только я вышла в огород и собралась испробовать волшебное средство, как припрыгала ко мне жаба и пожаловалась, что сынок у нее сильно разболелся, нужно мне его поцеловать. А я, как хозяйка болот и озер, всех обитателей своих топей могу вылечить от любой хвори лишь одним поцелуем.
   Оставила я зелье в доме на столе. Посмотрела на детишек своих, они крепко спали в колыбельных, а нянька Феликс пел им песни.
   – Смотри за ними хорошо, – наказала я Феликсу. – Я до болота и обратно.
   – Иди, не тревожься, я за ними пригляжу.
   Кинулась я на болота жабенка спасать. Прибегаю, а малышу совсем худо. Лежит он на листочке, глазки закрыл и приквакивает. Взяла я его в ладони, поднесла к лицу и поцеловала. Через некоторое время больной улыбнулся и прыгнул в болото.
   – Успела, – облегченно выдохнула я.
   Вернулась я домой, гляжу, Степан в огороде хозяйничает, сорняки выдирает. Видно, зельем полить огород сегодня уже не получится. Придется до завтра отложить, а средство волшебное надо спрятать подальше, пока Степан его не нашел.
   Кинулась я домой, смотрю, бутылочка на столе стоит. Показалось мне, что она опустела немного, да впопыхах уже разглядывать не стала, спрятала за печь.

12. Скороспелые

   Я сладко спал и видел прекрасный сон о том, как построил огромную просторную берлогу для Потапа, как вдруг что-то упало на кровать, а потом снова упало и снова.
   – Кушать хотим! Кушать! Кушать! – кричали детские голоса. Я не мог понять спросонья, откуда они взялись. Открыв глаза, я увидел, что на кровати прыгают мальчик и девочка лет семи. Я повернулся к жене, та с ужасом смотрела на меня. Мы обменялись с ней недоуменными взглядами и как закричим:
   – Аааааааааааааа!
   Я вскочил на ноги, схватил детей и поставил их на пол.
   – Вы кто такие? Как в дом пробрались?
   Те давай плакать:
   – Кушать хочу, – ревела девочка. – Мама! – она кинулась к Кише, которая на мое удивление ее обняла и не стала учинять допрос.
   – Мама! – завопил мальчишка и тоже подбежал к жене.
   Я стоял, смотрел на всю эту картину и не понимал ничего!
   – Это чьи дети?
   – Наши, Степан, – вздохнув, ответила мне краса моя.
   – Как наши? Наши в люльках спят, – подбежал я к детским кроваткам, а там пусто.
   – Где дети?! – закричал я.
   – Ах, Степан, это я натворила дел, – ответила мне Киша. – Наши дети раньше времени подросли.
   – Раньше времени? Да они за одну ночь на несколько лет старше стали! Ты чего наделала? – негодовал я.
   Лягушечка моя несуразная разревелась так, что я был готов из дому сбежать.
   – Хватит уже болото дома разводить! Рассказывай!
   – Я хотела, чтобы овощи в нашем огороде сами собою росли быстро. Пошла я к Яге, чтобы она зелье волшебное сделала, которое капнешь на растение, и оно за ночь вырастет.
   – Без труда, значит, захотелось тебе урожай собрать!
   – Без труда, – призналась жена моя неразумная.
   – Зачем детей напоила? Чтобы они тоже сами собою за ночь выросли?
   – Детей я не поила. Я только оставила зелье на столе, а сама на болото убежала жабенка спасать. Когда вернулась, то за печь его спрятала, да видно Феликс напоить младенцев успел.
   – Ох, беда, так беда, – ноги мои подкосились, я еле успел на кровать присесть.
   Я смотрел на детей, которые уже успокоились и внимательно слушали наш разговор с Кишей. У дочки были золотистые волосы, глаза – омуты синие. Стеша смотрела на меня и надувала пузыри из слюней, которые так меня забавляли. Правда, носик ее из маленькой пипочки вырос, что меня сильно расстроило.
   – Эх, и нет больше носика пипочкой, – сглотнув слезы, сказал я.
   Гриша тоже сильно изменился за ночь. У него выросла на голове густая копна непослушных волос синего цвета. Лицо важное, деловое – копия Киша!
   – И что мы теперь с ними делать будем? – спросил я жену. Понятно, когда они были малышами, спали в люльках, плакали, просились на ручки, а теперь что? Они большие! Где они будут спать? Что есть? Нужно ли их брать на ручки, и куда делся носик пипочкой?
   – А что делать? – Киша, наконец, перестала реветь. Сошьем им новую одежду, сделаем кроватки побольше, да в школу отправим, когда лето закончится.
   – Так просто? – удивился я.
   – А чего еще? Ты Гришу теперь с собой можешь в поле брать, да берлоги строить. Стеша мне по дому помогать будет, да в огороде.
   – Да, правда, говорят, что дети растут быстро. Вчера ляльками были, а сегодня уже вон какие взрослые!
   После завтрака Киша быстро перешила свое платье для Стеши, а мои рубаху и штаны для Гришы. Обновки вышли отличные! Стеша покрутилась перед зеркалом, сделала себе на голове два хвостика и осталась довольна. Гриша тоже посмотрел на свое отражение. Он придирчиво себя разглядывал. Повернулся влево, повернулся вправо, тяжело вздохнул, а потом взял гребень и принялся расчесывать густые синие волосы, тщательно укладывая непослушные вихры:
   – Красавиц мужчина! – важно заявил о себе Гриша.
   – Ты закончил прихорашиваться? – устал ждать я сына. – Пошли скорее. Потап нас заждался. Будем ему сегодня берлогу новую строить, а он нас медом за это угостит.
   – Я хочу меду! Хочу меду! – закричала Стеша. – Хочу с вами берлогу строить!
   – Да где это видано, чтобы девочки берлоги строили? – запротестовал было я, но Стеша не растерялась.
   Она подбежала ко мне и обняла:
   – Папочка, ну, пожалуйста, возьми и меня. Я буду тебя слушаться во всем честно-пречестно! – дочка подняла на меня свои синие глазищи, и я не смог ей отказать. – Ладно, но только в первый и в последний раз! – сам удивился я своей мягкости.
   Мы с Гришей и Стешей подошли к поляне, на которой строилась новая берлога, Потап уже был там. Увидев моих больших детей, он выпучил глаза от удивления.
   – Это кто с тобой, Степан?
   – Дети мои! – невозмутимо ответил я.
   – Как твои? Они недавно только в люльке лежали!
   – Растут быстро! Лес у нас волшебный, воздух здесь чистый, аппетит у них хороший, вот и растут, как на дрожжах, – вытер я нос рукавом.
   – Какой большой мишка! – радостно закричала Стеша, увидев Потапа. Она подбежала к нему и стала гладить его. – Мягенький. Ты, наверно, очень добрый, раз такой толстый! – сделал вывод моя доча. Я готов был провалиться от ее прямоты под землю. Еле глаза поднял на Потапа. Смотрю, а он смеется довольно.
   – Шустрая ты больно! Да, я мягкий, большой и добрый! – медведь взял Стешу на руки. – Эх, Степан, дочка у тебя красавица!
   – Пилить будем? – Гриша достал из рабочего ящика пилу, которая была больше него.
   – Да, мы с Потапом будем пилить, а вы со Стешой прогуляйтесь пока в лесу, землянику пособирайте, да крапиву на щи.
   – Мы в лесу гулять будем! – обрадовалась такому предложению Стеша. Она слезла с медведя, и, схватив брата за руку, побежала в чащу.

13. Опять эта крапива!

   Мы с Прыгуней сидели в засаде, когда вдруг услышали шорох. Вот уже много дней мы выслеживали Соловья Разбойника.
   Мы сидели на сосне.
   – Тихо, Пузяша, – прошептал зайчонок. – Кто-то идет сюда.
   Мы затихли и стали ждать. Вдруг на лужайку вышли двое. Это были мальчик и девочка. Девочка пела песни и кружилась, а мальчик шел за ней следом и нес охапку травы.
   – Это, наверно, шпионы разбойника, – прошептал я Прыгуне. – Надо их схватить!
   – Схватить? Ой! – зайчонок прикрыл глаза.
   Я стал выжидать, когда эти двое подойдут ближе к сосне, чтобы прыгнуть на них. Наконец, девчонка подошла совсем близко. Я скатился вниз и накинулся на нее. Она упала на землю и закричала.
   – Получай, разбойник! – стал хлестать меня травой, подбежавший, мальчишка. Только я голову поднял свою, как почувствовал, что мне в нос вцепилось тысяча пчел.
   – Аааааааа! Крапива! – кричал я от боли. Я закрыл лапками свою морду, защищаясь от колких листьев. Девчонка тут же вскочила на землю.
   – Хулиган! Разбойник! – обзывала меня шпионка.
   Тут, наконец, с дерева слез Прыгуня:
   – Не трогайте моего друга!
   – Вы первые начали!
   – Уходите из нашего леса, шпионы! – совсем разошелся зайчонок.
   – Совсем ума лишились? Вы что, волчий ягоды объелись? – возмущался мальчишка.
   Вскоре эти двое ушли. Я лежал на траве и плакал. Мой нос распух и сильно болел. Зайчонок махал на меня ушами.
   Мы решили скорее рассказать моему папе о шпионах. Я знал, что сейчас он вместе со Степаном должен строить новую берлогу. Мы с Прыгуней побежали на поляну.
   – Папа! Шпионы! – кричал я отцу со слезами на глазах.
   – Какие шпионы? – увидев мою опухшую морду, взволнованно спросил отец.
   – Мальчишка с синими волосами и девчонка вредная, – описал их Прыгуня. – Они Пузяшу крапивой отделали!
   – Крапивой? – мой папа переглянулся со Степаном, а потом они вместе как рассмеются. Я даже еще прытче от обиды заревел.
   – Ох, Степан, видно, у вас это семейное – моего сына крапивой хлестать!
   – Семейное? – удивился я.
   – Да! Это не шпионы были, а Стеша и Гриша – мои дети, – сказал Степан.
   – Как дети? Они же в люльке!
   – Выросли уже! Воздух в нашем лесу волшебный, – объяснил домовой.
   Вскоре на поляну пришли наши новые знакомые. Увидев нас с Прыгуней, они разозлились.
   – Папа, это хулиганы! Этот вот пузатый на меня с дерева прыгнул!
   – Они не хулиганы, – смеялся мой отец. – Этот, который с дерева упал, мой сын Пузяша, а второй его друг зайчонок Прыгуня. Они не со зла, просто приняли вас за шпионов.
   – Ты хороший и добрый, – девчонка подошла к моему отцу, тот взял ее на руки. – Мягенький, – подлизывалась она к нему. – А сын твой хулиган. Так меня напугал, что думала, душа выпрыгнет.
   – Извинитесь, – строго сказал нам с Прыгуней папа. Я хотел запротестовать, но увидев стальной взгляд отца, только шмыгнул носом.
   – Извините меня, – пропищал Прыгуня.
   – Извините меня, – пробормотал я.
   На мои извинения, девчонка, повернулась ко мне и показа язык. Ох, и вредина же эта кикиморовская дочка!

14. В первый класс

   Всю ночь я не мог уснуть. Так волновался, даже глазки не смыкались. Лежал я в кроватке и думал о том, как быстро летят годы. Только я был малышом, а уже завтра иду в школу! Мне было то жарко, и я скидывал с себя одеяло, то вдруг становилось холодно, и я вновь укутывался. Так впервые в жизни у меня была бессонница. Наконец, забрезжил рассвет. Я услышал, как в комнате родителей зазвенел будильник, и именно в тот миг мне жутко захотелось спать. Мой разум затуманился…
   – Пузяша, вставай! Вставай! Пора в школу! – я чувствовал, как мама трясет меня, пытаясь разбудить, а мне хотелось лишь спать. – Вставай! – скомандовала она, и я вмиг открыл глаза.
   – Пора?
   – Умывайся, и иди завтракать, – погладила меня мама по голове.
   Из берлоги я вышел с огромной охапкой цветов. Мама с папой пошли меня провожать. Когда мы подошли к нашей лесной школе, то увидели много других малышей и родителей. Здесь были и Прыгуня, и Зубок, и Огонек… Я внимательно пригляделся. Недалеко от нас стояли Степан с Кишей вместе с сыном и дочкой. Девчонка, увидев нас, подбежала к моему папе и обняла его, а мне снова показала язык – вредина. Неужели мне с ней придется в одном классе учиться?
   Я отвернулся от этой задиры и подошел к Прыгуне. Тот в одной руке держал цветы, а в другой книгу.
   – Скажи, ты хоть куда-нибудь ходишь без книг?
   – Я люблю читать! Ты любишь мед, и все время хочешь сладкое, а я люблю читать! Книги – это истории и целые жизни. Книги учат жить мудро!
   – Я не умею читать.
   – Вот в школе и научишься, – улыбнулся зайчонок. – Особенно с нашим учителем.
   Вскоре на лужайке перед лесной школой начался праздничный концерт. Малыши танцевали, пели песни, читали стихи. Даже Прыгуня подготовил стихотворение, написанное его папой, и отредактированное мамой. Зубок и Огонек спели песню. Кикиморовская дочка станцевала танец, а ее брат показал фокусы. Тут мне пришла в голову мысль: «А почему же я не подготовил свой номер?». Эта мысль недолго терзала меня, я вдруг вспомнил, что мама еще несколько недель назад просила меня что-то придумать для праздника, но меня тогда сильно мучил сладкожорик, и не было вдохновения. Хотя, жалко, что я не выступил, мне бы все хлопали!
   Только я представил, как выступаю перед школой и все мне аплодируют, как что-то больно ударило меня в голову: «Ой!». Я обернулся и увидел, как вредина Стешка, прячется с рогаткой в руке за своего папу. Ага, значит война! Я хотел было накинуться на нее, но тут все вокруг оживились и стали кого-то приветствовать.
   В центр лужайки вышел наш учитель сова, которого все звали Совуч. Он был очень уважаем и любим жителями леса. Мой папа, когда был маленьким, тоже учился у него.
   Учитель, откашлявшись, сказал:
   – Добро пожаловать в школу!

15. Совуч

   Меня зовут Савва Эдуардович Полуночник, но все давным-давно зовут меня Совуч, что означает «совершенный учитель». Я получил почетное звание «Совершенного учители» много лет назад, когда был молодой совой, мечтающей стать самым лучшим учителем на свете. Однажды вызвался я участвовать в конкурсе, который так и назывался «Совершенный учитель».
   Я родился в семье педагогов. Конечно, я всегда мечтал вырасти и пойти по стопам родителей. Однако все было не так гладко.
   Мои первые ученики научили меня быть не просто учителем, но философом! Ведь только философы вместо того, чтобы взорваться от гнева и негодования, лишь улыбаются.
   Скажите мне, пожалуйста, вы будете улыбаться, когда вам на стул подкладывают кнопки, когда называют вас за глаза премудрая училка, когда шумят на уроке, зная, что ты настолько вежлив, что и голоса повысить не можешь?
   А сколько моих нервных клеток разрушил этот хулиган и непоседа медвежонок Потап! Это сейчас он важный и мудрый хранитель леса, а в ту пору он был маленьким проказником! Он и его друг зайчонок Лопоух, которого после подвига на пожаре прозвали Ухокрыл, когда-то были для меня большим огорчением.
   Однажды на уроке медвежонок Потап и зайчонок Ухокрыл кидались учебниками и тетрадями. Они мешали всему классу. Я объяснил хулиганам, что так вести себя не положено, что будьте любезны прекратить такой кавардак! Думаете, они меня послушали?
   Я расстроился и выбежал из класса. Мне срочно нужна была валерьянка! Я побежал в кабинет медсестры. В кабинете было пусто. Внутри у меня все дрожало от огорчения. Я стал искать на полочке с лекарствами успокоительное средство. Стояла одна склянка, которую я и приял за нужное мне лекарство. Не разобрав, названия, я выпил половину пузырька, чтобы наверняка успокоиться. Через пять минут я почувствовал странный прилив сил, даже ярость. Разве так действует валерьянка?
   Я уверенно зашел в класс, хлопнув дверью. Ученики, бегающие по классу и орущие, что есть мочи, тут же притихли. Я взял указку и как стукну ей по доске. Воцарилась такая тишина, что даже слышно было дыхание. Я открыл журнал и стал думать, кого мне вызвать к доске? Поднял глаза, может кто-то сам желает. Тут я увидел, что огромные уши зайчонка Лопоуха трясутся от страха, а Пузяша и вовсе залез под парту. Вот тебе и валерьянка!
   Урок прошел в непривычно тихой атмосфере. После занятий я зашел к медсестре уточнить, что за лекарство я выпил, приняв за валерьянку. Оказалось – это было средство для храбрости, которое надо пить по одной капельке, а я разом опустошил половину пузырька. Эх, видно не выйдет из меня хорошего учителя, расстроился я тогда и пошел к своему отцу – премудрой сове за советом.
   Отец выслушал мои жалобы и улыбнувшись дал наставления, которые изменили мою жизнь: «Вот тебе мой совет: будь строгим, но не будь жесток; будь требователен, но не требуй больше, чем есть; будь добр, но не мягок. Ты боишься, а страх закрывает сердце. У истинного же учителя сердце всегда открыто для каждого ученика».
   Я стал учиться быть учителем, и вскоре меня назвали «Совершенным учителем» в Дремучем лесу.

16. Первоклашки

   Мои новые ученики были уже мне знакомы, ведь я учил их родителей. Я оглядел малышей, которые с довольными улыбками сидели за партами и смотрели на меня любопытными глазищами. На первой парте прямо передо мной развалился на стуле толстопузый медвежонок. Он чесал свой живот и шмыгал носом. Рядом с ним сидел ушастый зайчонок, который барабанил лапками по парте.
   – Опять! – взмолился я. – Одних выпустил, так они себе замену подготовили, – вздохнул я от безысходности. – Ты, наверно, Пузяша сын Потапа? – обратился я к мишке.
   – Ага! – удивился тот и почесал за ухом. – Правда, говорят, что учителя самые умные! Мы с вами еще не познакомились, а вы меня уже знаете.
   – А ты, наверно, Прыгуня сын Ухокрыла?
   – Точно! Мне папа рассказывал, что вы его учили. Вот теперь и дети ваших учеников подросли. Правда, здорово! – с улыбкой посмотрел на меня зайчонок.
   – Страшнее, ой… – спохватился я. – Лучше и не придумаешь! – Видно такова моя участь, вздохнул я. – Расскажите о себе классу немного
   – Я обычный медвежонок, – смутился Пузяша.
   – Ты встань из-за стола, повернись к классу и тогда начинай рассказ, – поправил я первоклашку.
   – Меня зовут Пузяша. Мой лучший друг Прыгуня. Мы с ним разведчики. Сейчас мы, знаете, кого выслеживаем? – Пузяша сделал многозначительную паузу. – Самого Соловья Разбойника!
   – Враки все! В нашем лесу нет разбойников! Это вы себе цену набиваете! – перебила Пузяшу девчонка с последней парты.
   – А вот и не враки! Правда!
   – Тебе медведю не стыдно соловьев всяких бояться? Ты вон, какой здоровый! – вступил в разговор мальчишка с синими волосами.
   – Я не здоровый, просто у меня вес большой. Я малыш еще!
   – Малыш! – возмутилась девчонка.
   За последней партой сидела парочка кикиморовят: озорная конопатая девчушка с двумя хвостиками и мальчуган с хитрющим взглядом и синими волосами. Ох, и неугомонные ребята!
   – Хорошо, Пузяша, садись! – попытался успокоить я класс.
   – А расскажите нам о себе, кикиморовята, – мне самому было очень любопытно узнать о них. – Ты, Стеша, начни первая, а потом Гриша.
   Девчонка с двумя хвостиками поднялась из-за парты и, улыбнувшись во весь рот, начала свой рассказ.

17. Стеша

   Меня зовут Стефания, но дома ласково кличут Стешей. Мой папа хозяйственный домовой по имени Степан. Когда-то он забрел в Дремучий лес и встретил здесь мою маму кикимору болотную. Она покорила его своей красотою так, что папа мой до сих пор по уши в нее влюблен. Вскоре у моих родителей родились двойняшки-кикиморовята – я и мой брат Гриша.
   Я папина любимица. Он говорит, что я вью из него веревки, но, по-моему, он все врет. Я еще не умею хозяйничать: варить обед, стирать, шить, а уж тем более вить веревки.
   Зато моя мама большая рукодельница и выдумщица. Однажды ей захотелось, чтобы овощи и фрукты в нашем саду выросли за одну ночь. Она пошла к бабе Яге и попросила ее приготовить волшебное зелье, от одной капли которого вырастали бы растения. Не то, чтобы моя мама лентяйка или белоручка, просто она царица болот. А царицам тяжким трудом заниматься не положено!
   Принесла моя мама зелье домой, да спрятать от чужих глаз забыла. Поставила на стол и убежала хлопотать. Были мы в ту пору с братом младенцами беззубыми и горластыми. Лежали в люльках, а дядя нас укачивал. Увидел он пузырек с водичкой на столе, да подумал – это компот. Напоил меня с братом и спать уложил. А на утро просыпаюсь я и не пойму в чем дело – ноги, руки с люльки свисают, рот полон зубов, тело огромное стало, а на голове волосы длинные, хоть косы плети. Спрыгнула я с люльки. Смотрю, брат передо мной стоит огромный. Хлопаем мы глазами и удивляемся. А вы сами бы не удивились, если бы у вас за одну ночь тело выросло?
   Кинулись мы с братом к маме с папой. Запрыгнули к ним на кровать. Отец проснулся, да как заорет с перепуга. Тут мама и рассказал ему про хитрость свою, да про оплошность с зельем волшебным. Отец, знамо дело, поворчал, поважничал! Но больше всего он сокрушался, что я выросла, а со мной и носик мой пипочкой тоже увеличился. Посетовал мой папа, поохал, а делать нечего, утро пришло, пора и за работу браться.
   Вот так мы с братом за одну ночь выросли из младенцев в больших детишек! Вы, может быть, скажете, что невозможно за одну ночь так сильно подрасти! Поверьте, если ваш папа домовой, а мама кикимора болотная, и живете вы в Дремучем лесу, то все возможно!

18. Гриша

   Меня зовут Григорий Степанович Соловьев, а попросту, Гриша. Мой папа самый хозяйственный домовой на свете. Он такой мастер на все руки, что даже моя мама красавица и царица болот кикимора не устояла перед ним. Она влюбилась и побежала за него замуж, сломя голову. Мой папа построил просторную избу в Дремучем лесу, где они и зажили.
   Скоро у моих родителей родились двойняшки-кикиморовята, я и моя сестра Стеша. Когда мы были ляльками неразумными и лежали в люльках, то весь дом крутился вокруг нас. Мы проснулись – все рады. Мы заплакали – все бегают, да нас успокаивают. С рук не спускали, колыбельные пели, тютюшкали и забавляли нас, как только могли! Вот это была жизнь! Однако скоро все резко изменилось.
   Надоело нашей маме в огороде спину гнуть, да в черной земле ковыряться. Вспомнила вдруг, что она царица. Ну, а ежели, она царица, то значит не положено ей черной работой заниматься. Удумала она зелье волшебное достать, от которого растения сами за одну ночь вырастут.
   Отправилась мама к бабе Яге за помощью, та быстро сварила зелье чудесное. Может быть, и сработал бы этот хитрый план, если бы не забыла наша мама бутылочку с волшебным средством на столе. Наш дядя-нянька, принял это зелье за компот и напоил нас со Стешей. Вместо фруктов и овощей за одну ночь выросли у родителей их дети-младенцы.
   Проснулся я от того, что пятки мои замерзли. Чувствую, ноги не под одеялом укутаны, а свисают с люльки. Руки тоже в кроватке не умещаются. Хотел язык наружу высунуть, да, что-то мне во рту мешает. Зубы! Открыл тут я глаза, да с перепугу с люльки упал. Сестра моя свалилась рядом. Смотрим мы друг на друга и не поймем в чем дело. Кинулись к родителям, а те спят себе, посапывают.
   Проснулся отец, увидел нас сильно подросших за ночь, да как удивиться во весь голос. Мама тут и рассказала отцу, как она вместо овощей в огороде детей своих за одну ночь вырастила. Отец, конечно, справедливо возмутился немного, да и знал честь.
   Мы с сестрою в зеркале себя рассматривать стали. Интересно же! У меня оказались волосы синего цвета, как у мамы. Вообще, я на маму очень похож, а мама у меня красавица! Правда, долго красоваться мне не пришлось. Я же вырос, а коль стал взрослым, то значит отцу в делах помощь! Пошли мы с ним, как серьезные мужики строить, да мастерить!
   Вы скажете тут, что вот так, за одну ночь дети вырасти не могут! Конечно, не могут! Но много ли детей, у которых папа домовой, мама кикимора болотная, а тетя баба Яга? А если еще и живут они в волшебном Дремучем лесу, то все становится возможным!

19. Дружба

   После уроков мы с сестрою пошли домой. Стеше понравилось в школе, а наш учитель особо пришелся ей по душе.
   – Скоро мы станем очень умными! Будем читать книги, научимся писать. Я стану письма писать!
   – Кому?
   – Тебе, маме с папой.
   – Но ты ведь нас и так каждый день видишь, зачем писать, если и сказать можно.
   – Сказать не интересно! Буду писать и на крыльце оставлять! – заявила Стеша.
   – Что же ты можешь мне в письме рассказать, я ведь о тебе абсолютно все знаю!
   – Вот и не все! – обиделась сестра.
   – Что же не знаю?
   – Не скажу! – заупрямилась Стеша.
   – Ну и ладно, – махнул я рукою.
   Мы вышли на солнечную полянку. Там была компания зверят: Пузяша с Прыгуней и Огонек с Зубком. Они, судя по всему, обсуждали что-то очень важное. Не успел я и глазом моргнуть, как Стеша достала из школьного рюкзака рогатку и выстрелила по цели. Мишенью оказался медвежонок.
   – Ой! – завопил тот.
   – Так тебе и надо! – крикнула ему Стеша и, увидев, что тот, собирается поймать ее, спряталась за мою спину.
   – Сейчас ты у меня получишь, заноза! – разозлился Пузяша. Он подошел ко мне вплотную, и пытался дотянутся до моей сестры.
   – Не тронь ее! – заступился я за Стешу. – Девчонок только слабаки обижают!
   – Я не слабак, – обиделся Пузяша. – Она постоянно меня задирает!
   – Это верно! Твоя сестра плохо себя ведет! – заступился за Пузяшу зайчонок.
   – Она и на уроках Пузяшу цепляла, – тут к нам подошла лисичка Огонек. – Не хорошо ты себя ведешь, Стеша! Пузяша добрый и веселый, а ты его задираешь!
   – Он на меня прыгнул с дерева! Он сам первый начал! – защищалась сестра, выглядывая из-за моей спины.
   – Я не специально. Я принял тебя за шпиона. Откуда мне было знать, что у домового дети за одну ночь вырастут!
   – Какие еще шпионы? – стало любопытно мне.
   – Шпионы Соловья Разбойника!
   – Откуда разбойнику взяться в нашем лесу? У нас самый мирный лес на свете.
   – Мой папа врать не станет! Мы с Прыгуней подслушали разговор между моим отцом и вашим.
   – Так и наш отец знает про разбойника? – мне вдруг стало страшно.
   – Да! – подтвердил зайчонок Прыгуня. – Разбойник требует от Потапа, чтобы тот назначил его правителем леса, иначе снесет он своим свистом все деревья.
   – В Дремучем лесу нет правителей, как нам папа объяснял, – вступила в разговор Стеша. Она уже не боялась Пузяшу и вышла из-за моей спины. – В Дремучем лесу есть только хранитель.
   – Видно, желает он здесь хозяйничать и всеми командовать, – рассуждал волчонок Зубок.
   – Вот так беда, – голос Стешы стал тихим и печальным.
   – Мы не допустим эту беду! – заявил Пузяша. – Мы выследим разбойника и тогда ему несдобровать!
   – Можно мы тоже будем разведчиками? – спросил я медвежонка.
   – Хм…. Не знаю. Тут нужна ловкость и смелость. Вдруг вы испугаетесь, тогда все пропало!
   – Мы не испугаемся! – заверила всех Стеша, на всякий случай вновь спрятавшись за мою спину.
   – Ну что скажете, ребята? – обратился Пузяша к зверятам. – Возьмем их в команду?
   – Возьмем! – радостно поддержали нас остальные.
   – Тогда мир? – спросил нас Пузяша.
   – Мир и дружба! – ответили мы со Стешей.

20. За семейным обедом

   Вот и мои племянники выросли, глазом не успели моргнуть. Только я их на руках носил, да колыбельные напевал, как они уже и в школу пошли. Мы все ждали наших первоклашек. Обеденный стол ломился от угощений и вкусностей. Ядвига с Кишею хлопотали по-бабски, а мы со Степаном смотрели в окно и ждали наших малявок.
   – Эх, время то как незаметно летит! – тужил Степан. Только подгузники пачкали, а вот уже и в школу пошли!
   – Это не время, Степан, это я, – виновато призналась кикимора.
   – Как это тебя угораздило такую шутку учинить? – недоумевал Степан.
   – Ах, сокол мой ясный, сама горюю! Что в мою голову взбрело?
   – Надо было меня слушать, а не ножкою топать!
   – Не буду больше ножкой топать! Буду тебя слушаться, – обняла Киша Степана. Тот сразу расцвел и про все обиды позабыл.
   – Вон и наши школьники бегут! – увидел я в окне племяшек.
   Те радостные вбежали в дом и, побросав вещи у порога, кинулись обниматься. Стеша уселась на коленях у Степана, а Гриша присел рядом со мною.
   – Мы теперь разведчики! – довольно заявила Стеша.
   – Какие еще разведчики? – ох, не хорошее у меня предчувствие.
   – Мы теперь разбойника выслеживаем, – почти шепотом сказал Гриша.
   – Разбойника? – у кикиморы из рук выпала тарелка.
   – В нашем лесу? – удивилась Ядвига.
   – В нашем! Вот и папа подтвердить может, – обняла Стеша за шею Степана.
   – Вам верно Пузяша проболтался? – предположил Степан.
   – Не проболтался, а сказал по секрету. Вы тоже храните тайну, – попросил всех Гриша.
   Я сидел и чувствовал, как у меня вспотели ладони, а внутри все дрожит! Эх, Потап, растрезвонил! Вот-вот узнают мои племяшки, что дядя их разбойник с большой дороги! Тогда и Ядвига замуж за меня идти не захочет. У меня репутация черная, да молва обо мне ходит жуткая. Стало мне так тоскливо и обидно! Если все таки стать правителем, так хочешь не хочешь, придется всем в округе меня уважать, ведь я уже не какой-то там бандит буду, а власть! Знамо дело, поворчат сначала, да привыкнут. Вдруг я буду такой правитель, что и в сказке не снилось! Может, у меня талант всеми командовать?
   – Ты чего молчишь, Феликс? – забеспокоилась Яга. – Али заболел?
   – Нет! – а что я мог сказать. – Я просто проголодался. Пора уже и щей крапивных отхлебать.
   – Верно, – запричитала Киша.
   Разлила она щи по тарелкам, да принялись мы обедать и делиться новостями. Сначала двойняшки рассказали о том, как в школе были, какой у них учитель. Стеша заявила, что скоро научится писать и станет всем нам письма на крыльце оставлять. Потом Гриша сказал, что они с сестрою теперь дружат с лесными зверятами.
   – Пузяша очень хороший оказался, – довольно сказал Стеша. – Он тоже мягенький, как и его папа большой мишка.
   – Мне сегодня сорока такую весть с утра рассказала, – таинственно начала Киша.
   – О чем же? – залюбопытничала Ядвига.
   – Что в Дремучий лес сам Кащей бессмертный приехать собирается.
   – Зачем? – чуть не подавилась баба Яга.
   – Говорят, что объезжает он весь свет в поисках любви. Ведь так и не женился он старый хрыч! Видно, не может забыть тебя, Ядвига!
   – Что значит, не может забыть Ядвигу? – обеспокоился я.
   – Все просто, – улыбнулась кикимора, – была когда-то моя сестра невестою Кощею, но так и не пошла за него замуж.
   – Почему не пошла? – а у самого комок в горле.
   – Не по сердцу он мне! В самый последний миг передумала, – ответила Яга.
   Аппетит у меня пропал. Стало тяжело дышать. Как подумал я о том, что прикатит этот расфуфыренный Кощей в наш лес, да как уведет мою ягодку ненаглядную! Я ведь кто? Нянька, которая в сарае живет. Посмотрит на меня Яга и скажет: «Не пойду за тебя замуж! Пойду за Кащея!» Тут возросло во мне желание стать правителем леса. А какая девушка за правителя замуж не пойдет?

21. Все раскрылось

   Подкараулил я Потапа, да вызвал на разговор:
   – Ты, Потап, обещал сделать меня правителем Дремучего леса.
   – Ничего не обещал я тебе, разбойник! Убирайся из нашего леса! Я не правлю лесом, я его охраняю, как доверили мне это сами жители!
   – Может, получится из меня лучший правитель?
   – Нет, Соловей! Из тех, кто подлостью и хитростью к власти рвется хороших правителей не выходит! Хороший правитель всегда стремится защитить народ, а не запугать!
   – Пожалеешь, Потап!
   Кинулся я на медведя, чтобы всю злобу накопившуюся во мне излить. Боролись мы с ним долго. Земля дрожала, когда сталкивались с ним. На это громыхание прибежали жители лесные, стали кричать и стыдить меня. Все были уверены в правоте Потапа. Так стало мне горько, что захотелось снести весь этот лес и щепки на щепке не оставить.
   Увидел я среди толпы и брата своего Степана. Сердце защемило, думал вмиг умру от стыда за себя. Подбежал ко мне Степан и стал от медведя оттаскивать:
   – Ты что с ума сошел, Феликс? Отцепись от Потапа!
   Отпустил я медведя. Стою, не дышу. Звери вокруг меня столпились, смотрят, ругают.
   – Зачем ты на хранителя руку поднял? – отчитывал меня брат, как маленького. – Как ты мог своего брата опозорить?
   – Вы братья? – удивился медведь.
   – Он мой младшенький брат. Неразумный еще, – пытался защитить меня Степан.
   – Так ты знал все, Степан? Я ведь тебе доверял, – с укором сказал Потап.
   – Не знал он ничего! Да и сейчас, видно, не догадывается, – вступился я за Степана.
   – О чем не догадываюсь?
   – Твой младшенький и есть – Соловей Разбойник! – заявил Потап.
   Степан побледнел.
   – Он поставил условие мне – либо я сделаю его правителем леса, либо снесет он все деревья в округе!
   – Феликс, это правда
   – Правда!
   Стало мне обидно и горько! Вот и лишился я уважение брата на всю жизнь! А раз так, что мне еще терять? Решил захватить власть, значит надо действовать!
   – Слушайте меня, жители леса! Я просил Потапа отдать мне власть по-хорошему, но тот отказался и теперь я силой возьму то, что хочу, потому что я – Соловей Разбойник! Я взберусь на высокий холм и оттуда свистну волшебным зубом так, что поднимется ураган и снесет все в округе! Не хотите, чтобы я стал правителем леса, значит я стану правителем пустыни!
   Кинулся я к высокому холму, чтобы исполнить задуманное!

22. Битва

   – Сестра! Сестра! Беда-то какая случилась!
   Я пекла пирожки с капустою, как услышала во дворе голос Кишы. Все побросала, да скорее на крыльцо выбежала.
   – Что такое?
   – Соловей Разбойник объявился в лесу! Дрался с ним Потап, но так и не сумел остановить. Пошел злодей на высокий холм, чтобы оттуда засвистеть и снести наш Дремучий лес.
   – Ах, он негодяй! Да кто ему права дал чужие дома сносить? – все во мне бурлило от злости.
   – Это не все, – Киша опустила глаза.
   – Что такое? Что может быть еще хуже?
   – Соловей Разбойник – это наш Феликс!
   – Как Феликс? Мой Феликс разбойник? – я так и упала на крыльцо. – Я полюбила злодея? – слезы навернулись на глаза. – А я то думала, мы поженимся и будем жить, как в сказке, долго и счастливо, а он разбойником оказался! Все мои девичьи мечты рухнули! – навзрыд заревела я. – Ах он, подлец!– Я вот ему устрою сейчас! Он мне еще посвистит!
   – Что ты задумала, Яга?
   – Иди-ка ты, Киша на большой холм, да не пропусти представление! Сейчас моя очередь себя показать! – решимости моей не было предела. Глаза горели огнем.
   Киша побежала на большой холм, а я вернулась в дом. Допекла пирожки, надела самое нарядное платье, взяла метлу, села в ступу и, как положено бабе Яге, полетела на своем транспорте.
   Подлетаю я к большому холму и вижу зловещую картину. Стоит на вершине мой Феликс, а к нему со всех сторон пытаются подобраться звери могучие лесные, чтобы связать его по рукам и ногам и выселить из наших краев. Но милый мой оказался детиной проворным и сильным. Всех с себя скидывает, да вновь на ноги поднимается. Скатываются звери с холма без сил, не подобраться им никак к разбойнику. Наконец, достал Соловей из кармана своего золотой зуб, да вставил его в рот. Поднес пальцы к лицу и засвистеть надумал, но тут подлетела к нему я, да как стукну его метлою по голове дурной, так, что и зуб у него вывалился.
   – Яга! – упав на землю, закричал Феликс. – Ты пришла, любимая!
   – Прилетела! – я опустила ступу на землю, выпрыгнула из нее, да давай метлою разбойника хлестать. – Ты что же это делаешь такое? Ты зачем мое имя порочишь? Будут навеки в сказках писать, что полюбила красавица Яга подлого разбойника?
   – Повтори! – радостно закричал Феликс, увертываясь от метлы.
   – Подлый разбойник!
   – Да не это! А что любишь!
   – Не люблю я тебя! И замуж за тебя окаянного не пойду! Да лучше за Кащея выйду, всю жизнь горевать буду, но за тебя не пойду!
   – Так чем же я тебе не пара? Правильно, Кащей над златом чахнет, а у меня окромя сарая нет ничего!
   – Я тебя с одним сараем полюбила, а ты все испортил! Как же я замуж теперь за разбойника то выйду?
   – Ядвига! – схватил он на радостях меня в охапку. – Выходи за меня! Я ведь боялся, что тебе простой муж не нужен. Как же я ошибался! – Тут нашел он в траве выпавший золотой зуб и протянул мне. – Он твой! Больше я свистеть не буду!

23. Конец

Поклялся тогда Феликс Соловьев, что никогда он больше разбойничать не станет. Попросил жителей леса принять его и простить. Подумали звери, посовещались и решили забыть обиды. Феликс же попросился работать в школу, уж больно нравилось ему с детишками возиться. Стал он преподавать там науку по физическому развитию.
Вскоре Феликс с Ягою сыграли свадьбу. Пир стоял горою. Все жители леса радовались и желали счастья молодым.

Истории Дремучего леса Евгения Дубцова