-------
| Библиотека iknigi.net
|-------
| Дмитрий Н. Леонов
|
| Солнечный зайчик
-------

Дмитрий Леонов
Солнечный зайчик

   Яркое весеннее солнце плавало в лужах. Шум города уже не гасился сугробами, а громко звучал всем своим многоголосием – чириканьем воробьёв, рёвом моторов автомобилей, лязганьем трамваев, обрывками разговоров прохожих. Вера не любила это время – ранним утром холодно и скользко, а после обеда слякотно и жарко. Сейчас как раз было послеобеденное время, и зимние сапоги, которые Вера надела утром, казались невыносимо жаркими и к тому же были мокрыми от талой воды. Скорее бы уж сошёл снег и высох асфальт!
   Вера училась на четвёртом курсе на факультете технической кибернетики. И хотя её специальность называлась АСУ – автоматизированные системы управления, преподаватели уклончиво отвечали на вопросы старшекурсников о том, чем они будут заниматься после института. Говорили только, что работы кругом много и вся она интересная, а выпускники со своими знаниями обязательно найдут себе работу по душе. Но Веру это мало интересовало – до окончания института оставалось больше года. Она интересовалась программированием, но и лабораторные по электронике у неё списывала минимум треть девчонок из группы. Парней в группе было всего трое – почему-то исторически сложилось, что на АСУ поступали в основном девушки, более женским был только экономический факультет – там парней не было вообще. Конечно же, такие диспропорции затрудняли поиски будущего спутника жизни. А именно такую цель ставили перед собой некоторые девчонки, и по мере приближения окончания института их рвение только возрастало. Но Веру перспективы замужества пока интересовали слабо, хотя за ней и пытался ухаживать парень из её группы. Своё будущее после окончания института Вера связывала исключительно с профессиональной деятельностью, а поиски жениха в своих планах откладывала на столь долгое время, что примерную дату называть не решалась даже себе.
   Именно карьерные устремления и двигали ей сегодня. После занятий в институте она отправилась в организацию, про которую их декан вдохновенно говорил: «Очень, очень перспективное место!» Организация в основном занималась оборонной тематикой и располагалась недалеко от центра города. Вдоль улицы стояло фундаментальное кирпичное здание сталинских времён, а в глубину квартала уходили более современные корпуса из стекла и бетона. Для нескольких студентов, в числе которых была Вера, организовали экскурсию по ведомственному музею организации. Замдиректора по кадрам рисовал потенциальным будущим сотрудникам молочные реки с кисельными берегами. Веру в его рассказе заинтересовало два момента – особенности программно-аппаратного комплекса, над которым работал один из отделов, и возможность при поступлении на работу получить комнату в ведомственном общежитии. Зам. директора составил список присутствующих студентов, и клятвенно пообещал, что все записанные будут проходить летнюю практику в их организации. Закончилась встреча более прозаически – будущим практикантам было предложено поучаствовать в субботнике по благоустройству территории перед главным корпусом. Вера была послушной девочкой, и, выбрав себе метлу по росту, потрудилась на благо организации, которая, как она рассчитывала, станет её рабочим местом после окончания института. Именно после субботника её зимние сапоги, в которых было так уютно и не скользко утром, стали мокрыми и противными.
   Со жгучим желанием наконец-то снять мокрые сапоги Вера торопилась в общежитие. Она жила в комнате с двумя однокурсницами – Татьяной и Ириной. Татьяна приехала учиться по направлению от какого-то предприятия из своего далёкого городка, её будущее после института было определено с самого начала, и поэтому соблазны большого города на неё не действовали. Ирина была её противоположностью. Обладая, как она выражалась, немодельной внешностью, Ирина, тем не менее, старалась вести активную городскую жизнь, насколько это позволял студенческий бюджет. Вера на их фоне занимала промежуточное положение – иногда любила гульнуть с Ириной, но, как и Татьяна, старалась не запускать учёбу.
   В комнате Веру ждал сюрприз – на её кровати сидел незнакомый парень. Татьяны не было, а Ирка готовила гостю чай, что-то весело рассказывая. И хотя парень в целом был симпатичный, такая бесцеремонность Веру рассердила. Она повесила пальто на вешалку, встала на середину комнаты и, обращаясь к парню, громко сказала:
   – Это чего это такое? Чего – стульев мало?
   Ирка у неё за спиной громко хихикнула. Парень смутился, и, не понимая, шутит Вера или всерьёз, виновато сказал:
   – Я думал, тут свободно.
   – Нет, тут занято. Это моя кровать.
   Всё ещё недоумевая, парень пересел на стул. Наконец-то! Вера стянула мокрые сапоги и положила их на батарею. Но теперь возникла другая проблема – ей надо было переодеться. А парень уже расположился на стуле и прихлёбывал чай. Ирка продолжала развлекать гостя. Надо было что-то делать. Вера перебила щебетание Ирки и стала рассказывать о своём сегодняшнем визите на место летней практики, а может, и работы после окончания института. Она демонстративно обращалась к Ирке в надежде, что парень почувствует себя лишним и уйдёт. Но парень стал с интересом её слушать. Ах так! Вера с ногами забралась к себе на кровать и стала подробно пересказывать особенности программно-аппаратного комплекса, о котором им рассказывали в музее предприятия. Слушая её, Ирка лениво ковырялась ложкой в стакане и зевала. Парень же, наоборот, смотрел на Веру во все глаза. В конце концов Вере это надоело, она слезла с кровати и, в упор глядя на парня, потянулась, как будто собиралась снять свитер. До парня наконец-то стало доходить:
   – Я, наверное, пойду. Мне тут ещё зайти надо.
   – Я думала, он никогда не уйдёт, – сказала Вера, когда парень вышел за дверь. – Ирка, откуда ты его притащила?
   – А это друг Славки, – пояснила Ирка. – Помнишь Славку из 412-й комнаты? Он ещё с гитарой к нам заходил. Я иду мимо его комнаты, а этот парень под дверью сидит. Говорит – Славку ждёт. Я говорю – пойдём в нашу комнату ждать.
   – Вечно ты что-то учудишь, – упрекнула её Вера и растянулась на кровати. – Я промокла и устала, а он на моей кровати расселся.
   – Да ладно, он симпатичный, – махнула рукой Ирка. – Его, кстати, Денис зовут.

   На следующий день к вечеру, когда все обитательницы комнаты были на месте, в дверь осторожно постучали.
   – К вам можно? – в комнату заглянул вчерашний парень.
   – О, Денис! Заходи! – обрадовалась Ирка. – Не бойся, Верка сегодня добрая, не кусается.
   – Я как раз к ней, – прошёл в комнату парень. Он осторожно сел на самый дальний от Вериной кровати стул и обратился к Вере:
   – Мне Славка говорил, что ты разбираешься в программировании. А у тебя есть последний том Кнута «Поиск и сортировка»? Мне для диплома нужно.
   Ирка с Татьяной переглянулись.
   – Где-то был, – ответила Вера. Она порылась на книжной полке и протянула Денису увесистый том. – Когда вернёшь?
   – В конце мая, диплом допишу и верну, – Денис убрал книгу в сумку, немного помялся и продолжил: – Там внизу на вахте объявление висит – билеты на концерт продаются. Вы не знаете, как вообще концерт, стоящий?
   Ирка пожала плечами. Татьяна вопрос проигнорировала, она концертами не интересовалась. Вера тоже повела плечами, а сама подумала: «Пригласит или нет?»
   – Я купил два билета на послезавтра. Вера, пойдёшь со мной? – спросил Денис.
   – Хорошо. А во сколько? – спокойно отозвалась Вера, а про себя подумала: «Пригласил!»
   – Ну нифига себе! – свистнула Ирка и снова переглянулась с Татьяной.
   – Начало в шесть. Я за тобой к пяти зайду, – сказал Денис и засобирался: – Мне ещё к Славке зайти надо.
   Как только за Денисом закрылась дверь, Ирка моментально оказалась на кровати рядом с Верой:
   – Колись, как ты это сделала?
   – Чего сделала? Я ничего не делала, – улыбнулась Вера. Она сама не понимала, что произошло.
   Концерт проходил в институтском доме культуры. Сама музыка Вере не очень понравилась, точнее сказать – Вера не обратила на неё внимания. Из всего происходящего в зале она замечала только Дениса, стараясь не потерять его из вида в темноте. После концерта они пошли в общежитие пешком и всю дорогу о чём-то говорили. Вера вряд ли бы вспомнила, какие темы они обсуждали. Главное было в том, что её точка зрения обычно совпадала с точкой зрения Дениса, и это единство мнений вызывало у неё необычное чувство к Денису. Когда они подошли к общежитию, уже стемнело. Денис проводил её до крыльца общежития и стал прощаться. Вдруг Вера сказала:
   – Я-то уже пришла, а тебе ещё долго ехать. Давай я тебя до метро провожу.
   Денису тоже не хотелось расставаться, и, немного повозражав для приличия, он согласился с её доводом. Не спеша они дошли до метро, и тут уже Денис сказал:
   – А как ты одна назад пойдёшь? Нет, давай я тебя провожу.
   Они не спеша вернулись к общежитию, и история с провожаниями повторилась бы вновь, но время было уже позднее, и до закрытия метро оставался всего час. Им наконец-то пришлось попрощаться.
   В выходные в начале мая они вновь встретились. Может, они бы встретились и раньше, но Денису надо было писать диплом, а у Веры надвигалась зачётная неделя. А несколько дней майских праздников и хорошая погода позволили им на время забыть об учёбе. Денис пригласил Веру к себе домой. Он жил с родителями в двухкомнатной квартире в многоэтажке, которая стояла среди таких же домов довольно далеко от центра города. Родители Дениса – Николай Петрович и Людмила Алексеевна – были уже предпенсионного возраста. Вера с интересом рассматривала книги на полках в комнате Дениса. Это была причудливая смесь сугубо технических изданий вроде справочника по микросхемам с книжками научной фантастики, слегка разбавленная учебниками из институтской библиотеки. В углу полки Вера заметила пухлый том «Искусство программирования» Кнута. Это та книга, которую брал у неё Денис. Она взяла том в руки и с удивлением обнаружила, что это не третий том монографии, который она отдавала Денису, а второй, который она в своё время безуспешно искала в институтской библиотеке. Она стала перебирать книги на полке, и нашла первый и третий тома, который не увидела сразу, так как они стояли корешками к стене. Но и обнаруженный третий том был не её – у её книжки на первой странице была чернильная клякса причудливой формы, а у этой первая страница была чистая. В это время в комнату вошёл Денис и протянул ей книгу:
   – Возвращаю тебе твой учебник. Спасибо.
   Вера ехидно спросила:
   – Что, уже прочитал?
   – Ну не весь, но то, что было нужно, нашёл, – по её тону Денис заподозрил подвох, но ещё не понял, в чём дело.
   – Я гляжу, у тебя все три тома есть, – Вера показала на книжную полку.
   – Да, это я в институтской библиотеке на той неделе взял, – смутился Денис.
   – Тебе повезло, – ещё более ехидно сказала Вера. – Мне ещё в начале семестра сказали, что второй том весь на руках.
   – Ну это… Я на самом деле в другой библиотеке брал… Не в нашем институте… – ещё больше смутился Денис.
   – С тобой всё ясно! – довольным тоном заявила Вера. Она поняла, что книга была лишь предлогом, чтобы зайти к ней в гости. Но она решила не подавать вида, что раскусила уловку Дениса, и невинным голосом спросила, показывая на книжные полки: – Это вся фантастика, которая у тебя есть?
   – Нет, есть ещё в той комнате, – Денис обрадовался, что разговор свернул со скользкой темы. – Пойдём покажу.
   Книжные полки в большой комнате стояли под самым потолком. Вера сразу узнала двенадцатитомник Жюля Верна – у её отца было такое же издание.
   – А тут что? – Вера открыла дверцы под книжными полками. За дверцами оказались сложенные друг на друга чашки. Испугавшись, что чашки могут упасть, Вера стала расставлять их более аккуратно. В это время в комнату вошла Людмила Алексеевна:
   – Я вам на кухне чай приготовила, пойдёмте. А в шкафу вы чего ищете?
   – Книги – смутилась Вера.
   – Там нет книг, там посуда лежит, – удивилась Людмила Алексеевна. – Пойдёмте на кухню, а то чай остынет.
   – Вот когда будешь тут жить – тогда и будешь хозяйничать! – сердито прошептал Денис, отпихнув Веру от шкафа. Озадаченная Вера пошла на кухню следом за Людмилой Алексеевной. Чашки уже стояли на столе. Людмила Алексеевна налила чай, но сама за стол не села, а встала у плиты и стала разглядывать Веру. Вера почувствовала это и смутилась. Людмила Алексеевна заговорила с ней первая:
   – Вера, а ты в общежитии живешь?
   Вера кивнула и сделала вид, что наслаждается чаем.
   – Я тоже в общежитии жила, когда с его отцом познакомилась – Людмила Алексеевна кивнула на Дениса. – А вот сейчас думаю – ведь мы в общежитии не знали настоящей жизни.
   – Почему? – удивилась Вера. – В общежитии весело, общие праздники, и вообще – если что, помогаем друг другу.
   – Нет, я имела в виду немного другое, – возразила Людмила Алексеевна. – Жизнь в общежитии во многом искусственна. Там нет многих бытовых проблем, нет детей, нет стариков, нет больных людей, нет инвалидов. А в настоящей жизни всё совсем по-другому. Мне после института какое-то время было трудно привыкнуть.
   – Ну почему же нет детей? – начала спорить Вера. – Вот у нас на этаже одна девушка замуж вышла, у них ребёнок родился, сейчас коляска в коридоре стоит.
   – Ну ладно, не буду вам мешаться. Пейте чай. – Людмила Алексеевна не стала спорить и вышла из кухни.
   Вечером Денис поехал провожать Веру. Конечно же, они не смогли просто так расстаться у дверей общежития. Но на этот раз они не стали провожать друг друга до метро и обратно, а, обнявшись, просто ходили вокруг общежития по вечерним улицам. Они опять говорили обо всём на свете, но главное для них было просто быть вместе. В какой-то момент после продолжительного молчания Денис, запинаясь, взволнованно произнёс:
   – Я вот подумал… Мы ведь подходим друг другу… Почему бы нам не жить вместе?
   Он старательно избегал слова «предложение», но Вера прекрасно поняла, о чём речь. Сначала она попыталась, чтобы Денис всё же произнёс ключевое слово:
   – Как – вместе? Просто вместе?
   Но у Дениса уже закончился запас смелости, и он попытался перевести разговор на другую тему. Вера поняла, что всё серьёзно, и смелость покинула и её:
   – Я, наверное, пойду, а то уже поздно, скоро общежитие закроют.
   Они подошли к дверям общежития и попрощались.

   Такого поворота событий Вера не ожидала. В отличие от многих своих однокурсниц она не рвалась замуж. Тем более её не интересовала формальная сторона замужества. Поэтому предложение Дениса её испугало. Точнее, не так: испугал не Денис и не его слова – Денис ей нравился, и чем дальше – тем больше. Испугало само сочетание – она и замужество. Это был переход из подросткового возраста во взрослую жизнь, причём переход резкий, скачком. Вере нужно было время, чтобы привыкнуть к этому. Поэтому она решила какое-то время не встречаться с Денисом. Для себя она оправдывала это решение тем, что Денису надо готовиться к защите диплома, а она будет этому только мешать. Но подсознательно она чувствовала, что это пауза перед скачком во взрослую жизнь, которая и манила, и пугала одновременно. Денис тоже не появлялся в общежитии. Наверное он дописывал дипломную работу, и ему было просто некогда. Но Вере казалось, что он чувствует её смятение и поэтому не хочет её торопить. И такие мысли вызывали у неё нежность и благодарность Денису. И вот наступил день, на который у Дениса была назначена защита диплома. Вера решила, что вечером позвонит ему – поздравит с окончанием учёбы. Она сидела на своей кровати в общежитии и представляла, что скажет Денису по телефону. В это время в дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, дверь распахнулась – на пороге стоял Денис. Вера вздрогнула от неожиданности и спросила:
   – Как защитился?
   – На «отлично», – у Дениса ещё не прошло радостное возбуждение после защиты, но он стеснялся пройти в комнату – они с Верой не виделись почти месяц.
   – Поздравляю! – Вера соскочила с кровати и радостно обняла Дениса. Оказывается, она ужасно по нему скучала. Импульсивно она поцеловала его в губы и почувствовала, что Денис отвечает на поцелуй. Она отстранилась и посмотрела ему в глаза – Денис смотрел на неё радостно и удивлённо. Вера засмеялась, крепче обняла Дениса и прижалась к его плечу.
   Денис оставил в их комнате пустой тубус и папку от дипломного проекта, и они пошли гулять. Яркое летнее солнце клонилось к закату, а они шли по улицам, взявшись за руки. Они говорили обо всём на свете. Денис вспоминал, как проходила защита диплома, потом рассказывал, как он ездил на предприятие, где будет работать после института. Вера рассказывала о предприятии, где будет проходить летнюю практику. Солнце зашло, и стало прохладнее. Денис спохватился:
   – Надо же родителям сказать, что я уже защитился. Я, наверное, поеду.
   – Не уходи, – взяла его за руку Вера. И вдруг, неожиданно для самой себя, предложила: – Пойдём ко мне?
   – Куда – к тебе? – не понял Денис.
   – Ко мне в общежитие, – слегка потянула его за руку Вера.
   – А девчонки чего скажут? Ведь уже поздно, – спросил Денис.
   – Ничего не скажут, – Вера удивлялась своей храбрости. – Ирка в другую комнату переехала. На пятом курсе мы вдвоём с Танькой жить будем. А Танька уже домой уехала, у неё летняя практика будет на предприятии, от которого она учится.
   – Я тогда родителей предупрежу, – у Дениса был вид, как будто он собирается прыгнуть в воду.
   Они нашли телефонную будку и, обнявшись, вдвоём зашли в неё. Денис набрал домашний номер. Трубку взяла его мама.
   – Мам, я уже защитился. Нет, не сейчас, днём ещё. Я сейчас тут с ребятами – Денис посмотрел на Веру, а она крепче обняла его.
   – Мам, я сегодня не приеду, – Денис снова глянул на Веру, а она радостно закивала.
   – Я у Славки в общежитии ночевать останусь, – продолжал Денис, Вера хихикнула так громко, что наверняка было слышно в трубке.
   – Чего мама сказала? – лукаво спросила Вера, когда Денис повесил трубку.
   – Говорит – поздравляет, счастливо отпраздновать, – ответил Денис.
   – Так говоришь – у Славки ночевать останешься? – засмеялась Вера и потянула Дениса за руку в сторону общежития.
   Утром Вера спросила Дениса:
   – Тебе когда на работу? Ведь вам после защиты какой-то отпуск положен?
   – Я договорился, что выйду в конце августа. Точную дату не обговаривали, – ответил Денис, одеваясь. – А у тебя летняя практика когда?
   – Весь июль, – сказала Вера. – Мы можем жить в общежитии, Танька только к сентябрю приедет.
   Так они и поступили. Утром Денис провожал Веру от общежития до её предприятия, потом на день уезжал домой, а вечером встречал её у дверей предприятия. Они, обнявшись, возвращались в общежитие, по дороге покупая какие-то продукты. Они жили как муж и жена, и Вера удивлялась, как это просто получилось – встретились, полюбили и стали жить вместе. В детстве ей казалось, что семейная жизнь – это очень сложно и скучно, и поэтому она считала своё замужество делом далёкого будущего. Но в реальной жизни всё оказалась гораздо проще. Довольно быстро они выяснили, что металлическая кровать с продавленной сеткой не рассчитана на двоих, и поэтому Вера на ночь снимала матрацы с кроватей и стелила постель прямо на полу. Однажды в выходной, когда они ещё не встали, а точнее – снова легли, скрипнула входная дверь, и в комнату вошла Ирина. От неожиданности Денис и Вера отпрянули друг от друга, Денис натянул на себя простыню, а Вера уселась на импровизированной кровати, и, заметив Иркино смущение, сквозь смех сказала:
   – Ирка, тебя стучать в дверь не учили?
   Ирка, стыдливо отворачиваясь, выдвинула встречные претензии:
   – Вы бы хотя бы замок запирали! Или табличку на дверь вешали!
   Вера стала натягивать футболку:
   – Чего припёрлась-то? Ты же уже в другой комнате живёшь?
   – Да я вещи ещё не все забрала, – стала оправдываться Ирка.
   – Ладно, ты выйди пока, пусть Денис оденется. А потом чай пить будем, – снова засмеялась Вера.
   Её летняя практика приближалась к концу, и однажды, когда они возвращались вечером в общежитие, она сказала Денису:
   – Я хотела в августе съездить домой, к родителям. А то начнётся учёба, и я уже не выберусь.
   – Я буду скучать, – обнял её Денис.
   – Я хочу, чтобы ты поехал со мной, – Вера остановилась и внимательно посмотрела на Дениса.
   – В качестве кого? – Денис тоже стал серьёзным.
   – В качестве жениха! – решительно сказала Вера.
   Лицо Дениса моментально приняло довольное выражение, но он постарался оставаться серьёзным:
   – А твои родители знают, что у тебя есть жених?
   – Нет, – Вера подумала, что когда год назад она приезжала домой, она говорила родителям, что женихов нет и не предвидится, а последний раз она звонила родителям ещё до знакомства с Денисом. – Но я им позвоню и предупрежу. Пойдём билеты на поезд брать.
   На следующий день, будучи на практике, Вера дождалась, когда все уйдут на обед, и, оставшись в комнате одна, позвонила маме на работу:
   – Мама, привет!
   – Здравствуй, дочка! – обрадовалась мама. – Как у тебя дела? Что так долго не звонила?
   – Мама, у меня сейчас летняя практика, я тебе с рабочего телефона звоню, – торопливо сказала Вера. – Я в августе к вам приеду.
   – Приезжай, дочка, мы скучали. Ждём тебя, – обрадовалась мама.
   – Мама, я не одна приеду, – немного помолчав, сказала Вера.
   – А с кем? С подругой, с которой в комнате живёте? Конечно, приезжайте, места всем хватит, – радостно пригласила мама.
   – Нет, не с подругой, – Вера подумала, что это была не слишком удачная затея, но отступать было поздно. – Мам, я с женихом приеду.
   – Вера, у тебя есть жених? – после длинной паузы мамин голос стал серьёзным. – Надеюсь, вы оформили свои отношения?
   – Какие отношения? – не поняла Вера.
   – Ну вы уже подали с ним заявление? – настойчивым голосом спросила мама.
   – Мам, ну конечно же, – пришлось соврать Вере. – Поезд приходит через неделю, встречайте.

   Необходимость как-то оформить отношения с Денисом озадачила Веру. Конечно же, она знала, что люди выходят замуж, меняют фамилию и место прописки. Но самой ей ещё не доводилось этим заниматься. И из подруг замуж никто ещё не выходил. Друзья Дениса тоже не обладали таким жизненным опытом. Вера с Денисом не обсуждали вопросы свадьбы, собираясь вплотную этим заняться осенью. Но тут внезапно выяснилось, что времени в обрез – билеты на поезд уже были куплены, поезд был через неделю и родители Веры уже были предупреждены об их приезде.
   – Нас же не распишут за неделю? – рассуждал Денис.
   – Нет, конечно, – соглашалась Вера. – Но заявление-то у нас возьмут? И дадут какую-нибудь бумажку, чтобы я матери показала.
   – А где вообще ближайший ЗАГС? – спросил Денис.
   – Вроде какой-то был по дороге из общежития в институт, – припомнила Вера. – Я как-то мимо проезжала и видела там свадебные машины. А там, наверное, паспорт надо показывать? У тебя с собой?
   Паспорт у Дениса был с собой, так как накануне они брали билеты на поезд. И, немного перекусив, ребята отправились навстречу судьбе.
   ЗАГС действительно обнаружился на полпути к институту. Помпезное двухэтажное здание с огромными окнами было пристроено к многоэтажке, стоявшей у шоссе. Когда ребята подошли к нему, никакого скопления свадебных машин не наблюдалось. Денис и Вера немного потоптались под вывеской «Дворец бракосочетания», после чего Денис решительно потянул дверь на себя. В прохладном слабо освещённом фойе никого не было. Была вторая половина буднего дня, а бракосочетания, похоже, происходили по утрам. На шум открывающейся двери откуда-то сбоку вышел пожилой мужчина – то ли гардеробщик, то ли сторож:
   – Молодые люди, вам чего?
   – Мы хотели заявление подать – решительно сказал Денис.
   – Вам туда – мужчина показал на широкую мраморную лестницу, уходившую на второй этаж. Денис взял Веру за руку, и они стали подниматься по лестнице. На втором этаже тоже не было ни души, только где-то вдалеке играло радио. Ребята пошли на звук радио и оказались перед дверью в комнату с прозрачной стеной. Комната была размером с небольшую институтскую аудиторию. Как и в аудитории, в ней стояло рядами несколько столов, а напротив двери стоял ещё один – преподавательский. За обычными столами сидело несколько пар – мужчина с женщиной, перед каждой парой лежал листок бумаги. За преподавательским столом сидела важная женщина. Обстановка напоминала сдачу экзамена в институте. Вера обратила внимание на то, что пары, сидевшие за столами с листками бумаги, были парадно одеты – женщины были в нарядных платьях, мужчины – в галстуках, а некоторые даже в костюмах-тройках, несмотря на летнюю жару. Денис и Вера нерешительно встали в дверях. Женщина за преподавательским столом строго посмотрела на них:
   – Что вы хотели?
   – Мы хотели подать заявление, – громко сказал Денис. Пары за столами оторвались от своих листочков и повернули головы в его сторону.
   – Проходите сюда и не шумите, – строго сказала женщина из-за стола. Денис и Вера подошли к ней. Пары за столами снова уткнулись в свои листочки.
   – Бракосочетание? – строго спросила женщина. Денис и Вера молча кивнули.
   – Девушка, а вам 18 исполнилось? – с подозрением спросила женщина Веру. Её придирчивый взгляд скользнул по Вериным непослушным растрёпанным волосам, легкомысленной маечке, потрёпанным джинсам и упёрся в шлёпки, обутые на босу ногу. Денис тоже был одет не слишком парадно. Вера не удивилась вопросу строгой женщины. Вере уже исполнился 21 год, но комплекция её была такова, что датчики институтских лифтов не всегда реагировали на её вес, и лифты отказывались ехать, считая, что в кабине никого нет. Однокурсницы более крепкого телосложения в шутку даже предлагали ей носить с собой пару кирпичей, чтобы не попадать в такие ситуации. Поэтому Вера коротко ответила:
   – Исполнилось.
   А сама подумала: «Как на экзамене. Сейчас скажет – давайте зачётку».
   – Давайте паспорта, – сказала строгая женщина. – Вот вам бланк заявления, садитесь и заполняйте.
   Вера наконец-то поняла, чем занимались нарядные пары за столами. Они с Денисом выбрали свободный стол и тоже положили перед собой бланк заявления. Видимо от волнения Денис читал вопросы заявления вполголоса, за что получил замечание от строгой женщины:
   – Молодые люди, потише!
   Единственный вопрос, ответ на который вызвал у них разногласие – фамилия невесты после свадьбы. Вере вдруг стало жалко свою девичью фамилию:
   – А если я не хочу фамилию менять? Давай ты лучше мою возьмёшь?
   Денис удивлённо на неё посмотрел, и Вера улыбнулась, давая понять, что это всего лишь шутка. Справившись минут за пять с заполнением заявления, они встали и направились к строгой женщине. Вера удивлённо подумала: «Почему же остальные пары так долго заполняют заявления? Ведь это совсем несложно». Наверное, сложность была не в том, чтобы заполнить заявление, а в том, чтобы наконец решиться его подать, потому что как только Денис с Верой подошли к строгой женщине, остальные пары почти одновременно встали из-за столов. В результате перед столом строгой женщины образовалась очередь из желающих пожениться, во главе которой стояли Денис с Верой. Сверив паспортные данные, женщина забрала у них заявление и дала небольшую книжечку – приглашение на свадьбу. Бракосочетание должно было состояться почти через два месяца. Когда они вышли на улицу, Вера вздохнула с облегчением – теперь, когда она приедет с Денисом, ей было что сказать матери.
   Когда Вера с Денисом вышли из поезда, на перроне их встречали родители Веры и её сестра. Разволновавшись от такой встречи, Вера представила Дениса родне по имени-отчеству. По дороге домой мама осторожно спросила её:
   – Нам тоже его называть по имени-отчеству?
   – Мам, ну ты что? Это я так… – смутилась Вера.
   Дома, за столом, Денис продемонстрировал приглашение на свадьбу как документ, подтверждающий серьёзность его намерений. Постепенно разговор стал менее натянутым. Денис рассказал о себе, о своих родителях. Когда совсем стемнело, мама стала распределять – кто где будет спать. Денису была отведена маленькая комната. Вера было двинулась за ним, но мама остановила её:
   – А ты здесь ляжешь. И не спорь – вы ещё не расписанные.
   Как только за Денисом закрылась дверь, мама строго посмотрела на Веру:
   – Ну теперь рассказывай – у вас уже было?
   – Что было? – уставшая Вера не поняла вопроса.
   – Ну что бывает у мужчин и женщин? – подсказала сестра.
   – Ну какая вам разница – было, не было? – покраснела Вера. Она почувствовала, что лёгкая дурнота, которую она принимала за усталость с дороги, усилилась. – Я сейчас приду.
   В туалете её вырвало. Вера ничего не понимала – мама всегда готовила очень вкусно. Умывшись, она вернулась в комнату. Мама и сестра глядели на неё в упор:
   – Та-ак, всё понятно!
   – Вера, а что случилось? Тебе домашняя еда не понравилась? – отец не был посвящён в женские тайны.
   – Да не в еде дело, – отмахнулась от него мама и снова посмотрела на Веру. – Ты хоть институт не бросишь?

   Утром Вера поскреблась в дверь комнаты Дениса:
   – Ты встал?
   Денис уже оделся и стоял у шкафа, разглядывая книги. Увидев Веру, он потянулся к ней, чтобы поцеловать:
   – Доброе утро! А чего мать нам вместе не постелила?
   – Это у неё принципы такие, – сказала Вера, отвечая на поцелуй Дениса. Немного подумав, она продолжила: – Денис, у нас будет ребёнок.
   – Это кто сказал? – удивился Денис.
   – Это я тебе говорю.
   – А ты откуда знаешь?
   – Да уж знаю. У меня начался токсикоз. Ты когда спать вчера лёг, я в туалет тошнить бегала.
   – А почему сразу токсикоз? Может, ты съела чего?
   – Нет, у меня раньше такого не было. И сестра сразу просекла, а она двоих рожала.
   – То есть твоя родня уже в курсе, а я последний узнал? Ну и чего они сказали?
   – Спросили – не брошу ли я институт?
   В ответ Денис молча её обнял. Вера очень волновалась, как Денис воспримет новость. Она много раз слышала, что реакция мужчин на такое известие бывает бурной и непредсказуемой. Но то, как отреагировал Денис, её успокоило. Ничего не говоря, она крепко обняла его.

   Они отпраздновали свадьбу осенью, когда уже облетели листья. Денис не хотел пышных торжеств, и Вера была с ним согласна. С её точки зрения, свадьба и медовый месяц у них были ещё летом, а роспись в ЗАГСе и штамп в паспорте – всего лишь необходимая формальность. Но родители Дениса настояли на проведении торжества. Родня Веры тоже была за соблюдение традиций, правда, приехали только родители, сестра Надя не смогла отпроситься на работе, но передала собственноручно сшитое свадебное платье. Перед свадьбой Надя несколько раз звонила и спрашивала, как сидит платье. Больше всего её интересовало, не слишком ли заметен округлившийся Верин живот. Почему-то Вере эти постоянные намёки на её беременность до свадьбы казались унизительными. Не сдержавшись, она высказала обиду сестре в телефонном разговоре, но та попыталась обратить всё в шутку – мол, у беременных так непредсказуемо меняется настроение, чем в результате разозлила Веру ещё больше. В конце концов Вера смирилась с необходимостью свадебных торжеств, единственное, что её беспокоило – чтобы несильно донимал токсикоз. Но всё прошло относительно удачно. От свадьбы Вере запомнилась постоянная суета и ощущение жуткой усталости.
   Наиболее ценный свадебный подарок им преподнесли родители Дениса. Каким-то сложным способом они поменяли комнату в коммуналке, оставшуюся после смерти бабушки Дениса, мамы Николая Петровича, на квартиру в соседней со своим домом многоэтажке. Пока квартиру ремонтировали, Денис и Вера жили с родителями Дениса. Денис уже работал, он занимался разработкой околокомпьютерной электроники. У Веры заканчивался последний семестр учёбы, после нового года ей предстояло писать диплом. Опасения её родителей не оправдались – несмотря на беременность, она не забросила учёбу, да и преподаватели в институте вошли в её положение и не настаивали на строгом посещении лекций, к тому же по традиции пятикурсникам многие вольности прощались. Веру немного беспокоило, как отнесутся к её замужеству и беременности на предприятии, куда она собиралась пойти работать после окончания института. У неё уже была договорённость с начальником одного из отделов, что после окончания института она придёт к нему в отдел. С одной стороны, замужество упрощало ситуацию – теперь ей не нужно было общежития. С другой стороны, родив ребёнка, она не сможет сразу выйти на работу. Вера решила объяснения с будущим начальником отложить на потом.
   С родителями Дениса у Веры сложились довольно неплохие отношения. Николая Петровича Вера немного стеснялась и даже побаивалась, впрочем, Николай Петрович, похоже, сам не совсем понимал, как себя вести с невесткой, и поэтому старался лишний раз с ней не пересекаться. А вот Людмила Алексеевна, наоборот, общалась с Верой много и охотно. Она старалась опекать Веру и даже как-то делить с ней хлопоты по хозяйству. Но Вера считала, что хозяйка в доме должна быть одна, и на эту роль совсем не претендовала. Кроме того, иногда ей казалось, что Людмила Алексеевна сама боится оплошать перед невесткой. Поэтому, как только появилась возможность, Вера с радостью перебралась в квартиру, которая теперь стала её с Денисом домом. Роль хозяйки была для неё необычной и непривычной. В детстве, когда она жила с родителями и сестрой, она была самой младшей, от неё мало что зависело, на всё надо было спрашивать разрешения, и всегда можно было переложить ответственность на других. Жизнь в общежитии, конечно, требовала определённой самостоятельности, но это всё было временно. Теперь же у неё началась взрослая жизнь. Как ведут себя самостоятельные взрослые люди, Вера знала только на примере своих родителей. К тому же в детстве её бытовые подробности не интересовали, и поэтому сейчас до многого надо было доходить на своём опыте. Но в целом взрослая, семейная жизнь Вере вполне нравилась, хотя изредка её посещало забытое чувство из детства, когда она тайком перед зеркалом мерила вещи старшей сестры.

   Зима кончилась, закончились и занятия на курсе, где училась Вера, началась преддипломная практика. Вера старалась подготовить материалы к диплому поскорее, чтобы успеть до родов. Но в эти выходные она решила отдохнуть – в воскресенье у Дениса был день рождения. По прогнозам женской консультации Вера должна была рожать через две недели, поэтому они с Денисом решили не созывать гостей, а сходить к родителям Дениса. Накануне Денис шутливо спросил:
   – А что ты мне подаришь на день рождения?
   – Ребёночка, – так же шутливо ответила Вера.
   – Так ещё две недели до срока, – сразу стал серьёзным Денис.
   – Но ты же хочешь подарок? – продолжала шутить Вера.
   Утром в воскресенье, лёжа в постели, она вспомнила этот разговор. Яркое весеннее солнце уже светило в окно. Денис ещё спал. Вера подумала: «Вот бы Денис удивился, если бы я родила в его день рождения». И тут она почувствовала тянущую боль внизу живота. Такие ощущения она испытывала и раньше, но на этот раз боль была сильнее и прошла не сразу. «Пронесло», – подумала Вера. Она положила руки на живот – живот был неподвижен. «Спишь, что ли?» – подумала Вера и посильнее надавила на живот: «Ты мне спать не давал, а я тебе не дам». Боль внизу живота повторилась, но стала более резкой. Утренняя дремота тут же прошла. Дождавшись, когда боль утихнет, Вера стала лихорадочно думать: «Началось? Вроде бы не должно». Но когда боль накатила снова, она решительно ткнула мужа в бок:
   – Денис, вставай! Началось!
   – Чего началось? – спросонья спросил Денис.
   – То! А что у меня, по-твоему, может начаться? – рассердилась Вера.
   – Кончай прикалываться, тебе ещё две недели осталось, – не хотел просыпаться Денис.
   – Это ты ему скажи! – Вера похлопала по животу. Ребёнок не шевелился.
   – Ты серьёзно? – Денис рывком сел на кровати. Он показал на живот Веры: – Как он там?
   – Затаился. Чует, что лафа заканчивается, – с лёгким злорадством ответила Вера. Боль прошла, а чувство, что муж рядом, добавило ей уверенности. Денис, наоборот, уверенность утратил.
   – И чего теперь делать? – он сидел на кровати и растерянно хлопал глазами.
   – Ну не знаю. Может, «скорую» вызвать, – неуверенно ответила Вера, прислушиваясь к своим ощущениям. Схватки не повторялись.
   – Прямо сейчас? – заволновался Денис.
   – Нет, погоди. Вроде прекратилось, – Вера представила себя в машине «скорой помощи», среди чужих людей, а муж останется дома. Ей стало неуютно. – Погоди, не вызывай. Это ложные схватки, я читала об этом. Ведь до срока ещё две недели. Давай подождём ещё немного.
   – Ага, а к вечеру вообще само рассосётся, – нервно сострил Денис.
   Вера нащупала руку мужа. Тот молча взял её ладонь. Вдруг снова боль стала накатывать на неё. Вера изо всех сил сжала ладонь мужа.
   – Больно, – вскрикнул Денис.
   – Мне тоже, – прошептала Вера.
   – Пойду звонить, – Денис попытался высвободить ладонь.
   – Не уходи, – не отпустила его Вера.
   Денис терпеливо дождался, когда Веру отпустило, и пошёл к телефону. Вера расслабленно лежала на кровати и слушала его взволнованный голос:
   – Скорая? У меня жена рожает. Как давно? Ну с утра уже… Где-то час… Первые роды… Вер, какой интервал между схватками? Ну минут десять, может восемь… Адрес? Записывайте…
   Положив трубку, Денис подошёл к Вере:
   – Сказали – сейчас приедут, ждите.
   – Ты собирайся, а я пока полежу, – ответила Вера.
   – А мне куда собираться? Я-то там зачем нужен? – удивился Денис.
   – Я хочу, чтобы ты поехал со мной, – попросила Вера и взяла его за руку.
   Минут через пятнадцать раздался звонок в дверь, Денис пошёл открывать. В комнату вошла молодая темноволосая женщина в белом халате:
   – Так, мамаша, собирайтесь. Поедем.
   – У меня вроде прекратилось, – неуверенно ответила Вера.
   Медсестра села рядом с Верой, пощупала ей пульс, заглянула в глаза:
   – Собирайтесь, собирайтесь. Всё будет хорошо.
   – Я сейчас оденусь, – Вера потянулась к джинсовому комбинезону, в котором ходила последние месяцы.
   – Девушка, ну вы что? У вас платье есть? – укоризненно сказала медсестра и добавила, – Бельё одевать не надо.
   – А можно, он с нами поедет? – натягивая на живот платье, кивнула Вера на мужа.
   – Ну пусть прокатится, – разрешила медсестра, глянув на Дениса. – Сама дойдёшь или носилки нужны?
   – Я сама. Мне муж поможет, – ответила Вера.
   – Муж объелся груш, – снисходительно глянула на Дениса медсестра и взяла Веру под руку. – Пойдём помаленьку.
   Денис дождался, когда они вышли в коридор, запер квартиру и догнал их уже на улице. У машины «скорой помощи» с сигаретой прохаживался невысокий щуплый водитель лет сорока. Медсестра и Денис помогли Вере забраться в салон, Денис сел рядом с Верой, а медсестра села на переднем сиденье. Водитель бросил сигарету и забрался за руль:
   – Марин, куда едем?
   – Сейчас в роддом доставим, а потом на базу, – ответила медсестра.
   До роддома было ехать совсем близко, по прохладным утренним улицам «скорая» добралась минут за пять. Машина остановилась в тени кирпичного здания. Медсестра Марина обернулась к Вере и Денису:
   – В машине пока подождите.
   Она вылезла из машины, подошла к двери приёмного покоя и подёргала дверную ручку. Дверь была заперта. Марина несколько раз потыкала кнопку дверного звонка рядом с дверью. Ничего не произошло. Подождав минуту, Марина кулаком стала стучать по двери. Ещё через минуту за дверью лязгнул засов, и в дверном проёме показался молодой доктор. На нём был распахнутый белый халат, доктор что-то торопливо дожёвывал. Дожевав и сглотнув, он посмотрел на Марину:
   – Чего вам?
   – Вообще-то я вам роженицу привезла, – Марина показала рукой в сторону машины.
   – Роддом закрыт на профилактику, – равнодушно отозвался доктор.
   – И давно? – опешила Марина.
   – Со вчерашнего дня. Вам чего, не сказали? – ответил доктор и потянул дверь на себя.
   – Э-э-э, так не пойдёт, – Марина решительно остановила дверь ногой. – А мне чего, назад её везти?
   Доктор глянул на её ногу, подпиравшую дверь, и недовольно сказал:
   – Ладно, ведите. Пойду смотровой открою.
   Марина быстро зашагала к машине, возмущаясь по дороге:
   – Козёл, даже каталку не дал!
   Она подошла к «скорой помощи» и открыла дверцу салона:
   – Дойдёшь?
   С Денисом они помогли Вере выбраться из машины.
   – А ты здесь подожди, – скомандовала Денису Марина.
   Придерживая Веру под руку, Марина завела её в коридор роддома. В коридоре было темно и прохладно, свет падал только из открытой двери смотровой. Они вошли в кабинет. Доктор в распахнутом халате кивнул Вере на гинекологическое кресло:
   – Залезай.
   О гинекологическом кресле у Веры остались неприятные воспоминания ещё после посещений женской консультации. Она с трудом вскарабкалась на кресло и задрала платье. Доктор подошёл поближе, мельком глянул на Веру и повернулся к медсестре:
   – Раскрытие шейки матки три сантиметра, до родов ещё долго. Я не могу взять её. Роддом на профилактике, я один во всём здании, бригады нет. Я же не могу один роды принимать. Нет, я её не возьму.
   Поняв, что спорить бесполезно, медсестра обречённо спросила:
   – И куда её теперь?
   Доктор уже отошёл к столику и снимал резиновые перчатки:
   – В семнадцатую везите, там примут. Я им позвоню.
   Лёжа в кресле, Вера испуганно слушала их разговор.
   – Слезай. Пойдём отсюда, – подошла медсестра.
   – И чего теперь будет? – испуганно спросила Вера, ковыляя по тёмному коридору.
   – Сейчас в другую больницу поедем. Да не волнуйся, на улице не оставим, – попыталась улыбнуться Марина.
   Они вышли на крыльцо роддома. Водитель «скорой» наблюдал за ними из машины. Когда Вера и Марина подошли, он спокойно спросил:
   – Ну чего, не взял?
   – Нет, отказался, – ответила Марина, подсаживая Веру в салон.
   – И куда теперь? – водитель оставался спокоен.
   – В семнадцатую поедем, – сказала Марина.
   – Это же на другом конце города, – прикинул водитель, – У меня бензина не хватит. Придётся на заправку заехать.
   – Давай, только быстро, – нервно сказала Марина и повернулась к Вере, – Ты как там?
   – Нормально, – отозвалась Вера, пытаясь поудобнее устроиться на откидном сиденье.
   Сиденье было узким, живот свешивался, и Вера опёрлась руками на колени мужа. Похоже, ребёнок тоже почувствовал серьёзность момента и перестал рваться на свет. Водитель осторожно вёл «скорую» по утренним улицам. Приехали на заправку, водитель пошёл к кассе, потом вернулся и загрохотал заправочным пистолетом. У Веры снова начались схватки, она закусила губу и вцепилась в руку Дениса. Марина с переднего сиденья оглянулась в салон, заметила закушенную губу Веры, но ничего не сказала. Наконец водитель заправил машину, сел за руль и стал осторожно выезжать с заправки. От толчков машины и запаха бензина у Веры закружилась голова.
   – Мне нехорошо, я хочу лечь, – сказала она медсестре.
   – Там носилки лежат вдоль борта, перебирайся, – Марина внимательно посмотрела на Веру и повернулась к водителю: – Миш, давай побыстрее и маячок включи.
   – С музыкой? – поинтересовался водитель.
   – Нет, сирену не включай, а то она со страху у нас прямо здесь родит, – нервно хмыкнула Марина.
   «Скорая» поехала быстрее, на соседних машинах замелькали синие отблески маячка. Вера устроилась на носилках, схватки у неё стали сильнее и чаще. Когда боль вновь усилилась, она инстинктивно потянула свою руку, в которой держала ладонь Дениса, ко рту. Но зубами сжала не свой палец, а Дениса.
   – Ты чего? – скривился от боли Денис.
   – Мне так легче, – ответила Вера. – Можно, я тебя кусать буду, когда мне больно?
   Марина, внимательно наблюдавшая за ними, подняла левую руку с часами:
   – Скажи, когда снова схватки начнутся – я интервал между схватками засеку.
   – Хорошо, – отозвалась Вера. Её отпустило, и она посмотрела на ладонь мужа. На указательном пальце остались глубокие отпечатки её зубов.
   – Чёрт их возьми! – впервые за всю поездку заволновался шофёр.
   – Миш, чего такое? – обернулась к нему Марина, до этого сидевшая обернувшись в салон «скорой».
   – Чего, чего – пробка! Дачники оттаяли и на дачи собрались! – шофёр достал из пачки сигарету и вертел её в руках.
   Вера поёрзала на носилках:
   – Ой, тут чего-то мокрое.
   – Где? – взволнованно спросила Марина.
   – Тут, – Вера показала под себя.
   – Долго стоять будем? – Марина уставилась на шофёра.
   – Не знаю. Можем и час простоять, – ответил шофер, продолжая вертеть в руках сигарету.
   – Миш, иди на улице покури, – скомандовала Марина, ловким движением собрала свои длинные волосы в хвост, перевязав их куском бинта, и стала закатывать рукава халата. Затем она быстро выскочила на улицу и пересела в салон «скорой».
   – Где-то тут должен быть чемоданчик, – бормотала она, заглядывая под носилки, на которых лежала Вера.
   – А что случилось? – спросил Денис.
   – Что, что? Рожает твоя жена – вот что! Воды отошли – ответила Марина, продолжая шарить под носилками. – Сейчас роды принимать будем.
   – А мне чего делать? – ошарашено спросил Денис.
   – Сиди тихо и не мешайся. Понадобишься – скажу, – решительно скомандовала Марина. Она вытащила из-под носилок пыльный чемоданчик. – Ну наконец-то. Я думала – выложили.
   Она открыла чемоданчик – там оказалось несколько пелёнок и медицинские инструменты. Марина взяла одну пелёнку, подняла Вере платье и постелила пелёнку ей между ног:
   – Ну давай, милая, тужься. Теперь твоя работа началась.
   Она могла и не командовать – схватки у Веры уже шли непрерывно. Она уже не обращала внимания на происходящее в «скорой» и только сильнее впилась зубами в ладонь Дениса. Тот широко раскрытыми глазами смотрел на жену и не чувствовал боли от её зубов. Наконец Вера увидела в руках медсестры младенца. Он был нежно-голубого цвета, за ним тянулась длинная пуповина. Марина положила младенца на ладонь и другой рукой звонко хлопнула его по попке. В салоне «скорой» раздался детский крик, младенец из голубого стал быстро превращаться в розового. Довольно кивнув головой, Марина обернула ребёнка пелёнкой, обрезала пуповину и протянула пищащий свёрток перепуганному Денису:
   – Принимай, папаша!
   Затем обернулась к Вере:
   – Ты как, нормально? Поздравляю, мальчик у тебя!
   У Веры хватило сил только улыбнуться в ответ. Она посмотрела на мужа. Тот внимательно рассматривал сына.
   – Чего-то он замолчал – забеспокоилась Марина. Она потормошила малыша, и он снова запищал. Марина радостно улыбнулась: – Всё в порядке.
   В водительскую дверь робко поскрёбся шофёр:
   – Ну как там у вас?
   – У нас пополнение, – радостно закричала Марина. – А у тебя как? Когда дальше поедем?
   – Вроде скоро тронемся, – обнадёжил водитель. – Можно в машину-то сесть?
   – Заходи, не стесняйся, – засмеялась Марина. Она обернулась к Денису:
   – Ну как, папаша? Нашатырного спирту не надо?
   – Нет. Обычный бы не помешал, – отозвался Денис.
   Водитель забрался за руль и хлопнул дверцей:
   – Марин, кто родился? Мальчик? Ты в машине, кажется, первый раз принимаешь? На проходной было, в красном уголке было, а тут – первый раз.
   Вскоре поток машин тронулся. Выяснилось, что до роддома добираться было ещё минут пятнадцать. Машина остановилась, медсестра из роддома помогла Вере перебраться на больничную каталку, и вскоре она уже была в приёмном покое. Но основное внимание все уделяли новорождённому. Дежурный врач взвешивал его на весах, а Марина с местной медсестрой заполняли карту:
   – Так, пол – мужской, вес – 2850, рост – 51. Время рождения…
   Марина повернулась к Вере:
   – Не помнишь, во сколько родила?
   Лёжа на каталке, Вера молча пожала плечами, её клонило в сон.
   – Папаша, когда роды были? – обратилась Марина к Денису.
   – Не помню, не до того было – неуверенно отозвался Денис. – Пишите – в 11 часов.
   Вера взяла Дениса за руку:
   – Когда ты нас с Мишей заберёшь домой?
   – Его зовут Миша? – удивился Денис.
   – Да. Ты меня будешь навещать? – Вере не хотелось, чтобы муж уходил, но она понимала, что остаться он не может.
   – Папаша, пойдём, до дома тебя довезём. Всё равно в ту сторону едем – позвала Дениса Марина.

   На следующий день после утреннего кормления, когда санитарка уже унесла малышей, в палату вошёл высокий седой мужчина в белом халате.
   – Макеева? – спросил он. Вера приподнялась на кровати.
   – Вера Михайловна, голубушка, зайдите ко мне в ординаторскую, – с характерным акцентом сказал мужчина и вышел в коридор. Вера встала с кровати и стала завязывать пояс больничного халата.
   – Это Иосиф Давидович, – пояснила Вере женщина с соседней кровати. – Он самый опытный гинеколог во всём городе. У тебя он роды принимал?
   – Нет, не успел. Я в машине родила, – взволнованная Вера торопилась в ординаторскую.
   – Голубушка, успокойтесь, с вашим сыном всё в порядке, – заметив её волнение, встретил её в ординаторской Иосиф Давидович.
   – Но видите ли… Как бы это поделикатнее сказать? Ваши роды несколько всколыхнули медицинские круги. Вы понимаете, что я имею в виду?
   Вера в недоумении глядела на него, но на всякий случай кивнула.
   – Да, так вот, – продолжил Иосиф Давидович. – В связи с этим я хотел бы провести некоторое дополнительное обследование вашего ребёночка и вас, конечно. Чтобы у медицинской общественности, так сказать, в дальнейшем не возникало ненужных вопросов или, не дай бог, сомнений. Вы, голубушка, сейчас подойдите к медсестре, она проведёт необходимые процедуры, а мы потом это всё должным образом задокументируем.
   В недоумении Вера пошла на пост к медсестре. Та, видимо, уже получила необходимые указания, и, спросив у Веры фамилию, стала готовиться брать анализ крови. В это время в кабинет заглянула другая женщина в белом халате.
   – Это которую вчера привезли? – кивнула она на Веру. – У неё же ещё вчера все анализы взяли, там всё в порядке.
   – Иосиф Давидович лично попросил ещё раз всё перепроверить – ответила ей медсестра, продолжая готовить инструменты.
   – А, понятно! – вошедшая женщина закивала головой. – Иосиф Давидович соломку стелет. Женщина, вы не волнуйтесь, – обратилась она к Вере. – Анализы у вас и вашего ребёночка в порядке. Это наш зав. отделением перестраховывается. Это ведь вы в «скорой» рожали? Видимо, до него какие-то слухи дошли, и он решил ещё раз всё перепроверить – для полной уверенности. Не зря он двадцать лет отделением заведует. Так что вы не беспокойтесь – всё в порядке. А дополнительное обследование не повредит.
   На следующее утро Иосиф Давидович снова зашёл в их палату.
   – Вера Михайловна, голубушка, – обратился он к Вере в своей манере. – Мы ещё раз всё перепроверили – всё в порядке. И с вами, и с вашим малышом. Кстати, вы уже выбрали ему имя?
   – Михаил, – улыбнулась Вера.
   – По батюшке? Похвально, похвально! – заулыбался в ответ Иосиф Давидович.

   Когда Вера с Мишей приехали домой, у Дениса уже было приготовлено всё необходимое. Только толку от этого было мало – ни Денис, ни Вера толком не умели управляться с ребёнком. В роддоме Вере показывали, как пеленать малыша, но одно дело – видеть, а совсем другое – делать самому. Она боялась потуже затянуть пелёнку – ведь ребёнок такой маленький, она может сделать ему больно или даже повредить ему ножку или ручку. В результате уже через 10 минут после пеленания Мишка лежал в кроватке в одной распашонке, ножками скомкав пелёнку. К счастью, на помощь пришла мама Дениса, Людмила Алексеевна. Она заранее планировала взять отпуск, чтобы помочь невестке, но так как Вера родила чуть раньше предсказанного женской консультацией срока, планы пришлось скорректировать. Первый раз увидев внука, Людмила Алексеевна, показав на Дениса, растерянно сказала:
   – Это так давно было, я уже всё позабыла.
   Но увидев, как Вера неуверенно расстилает пелёнку, чтобы в очередной раз перепеленать Мишку, Людмила Алексеевна решительно взяла внука на руки. Она положила малыша на расстеленную Верой пелёнку и быстрыми ловкими движениями туго его запеленала.
   – Держи, – она осторожно передала Мишку Вере. – Оказывается, не всё забыла, руки помнят.
   Потом под руководством Людмилы Алексеевны Мишку первый раз помыли дома. На следующий день рано утром Веру разбудил звонок в дверь. Зевая, Вера пошла открывать. За дверью стояла Людмила Алексеевна:
   – Как тут Миша? А вы ещё спите? У вас очень душно – надо проветрить!
   – Мам, не душно, только что окно закрыли, – возразил Денис.
   – Ребёнку нужен свежий воздух, это тебе не кукла, – не терпящим возражений тоном заявила Людмила Алексеевна. – А почему у вас не прибрано? И даже мусорное ведро не вынесли!
   Вскоре Вера поняла, что в нагрузку той помощи, которую ей оказывает свекровь, идёт изрядное количество советов и нравоучений. Причём если какие-то советы были к месту, то некоторые вещи, которые Вере казались некритичными, для Людмилы Алексеевны имели почему-то принципиальное значение. В частности, одним из таких вопросов стало местоположение мусорного ведра. Вера ставила его в углу в коридоре, отчего тут же получала замечание от Людмилы Алексеевны, как только та переступала порог квартиры. Людмила Алексеевна единственно возможным местоположением мусорного ведра считала тумбочку под раковиной на кухне. Но больше всего Веру злило её твёрдое убеждение в том, что Мише не хватает грудного молока. После родов грудь у Веры заметно увеличилась (что заметно радовало Дениса), и если Мишка ел плохо, то молоко приходилось сцеживать. Но переубедить Людмилу Алексеевну не удавалось.
   – Сделай с ней что-нибудь, а то у меня действительно молоко пропадёт! – сердито шипела Вера Денису, когда Людмила Алексеевна затрагивала эту тему.
   Через месяц после родов приехала мама Веры. Она тоже взяла на работе отпуск, чтобы помочь Вере с ребёнком, но на этот раз на время, когда Вера будет защищать диплом. Вера с нетерпением ждала маму, но та тоже начала с нравоучений:
   – Дочка, почему у тебя в квартире так неприбрано? Денис на работу ушёл, ты ребёнка покормила – у тебя есть несколько часов.
   – Мама, я тоже устаю, – пыталась возражать Вера. – Кроме того, мне же надо диплом писать.
   – Всё надо успевать, – строго сказала мама. – Вот сейчас Мишу покормишь, спать уложишь – и сделаем с тобой генеральную уборку на кухне. Сделаешь сюрприз Денису, порадуешь мужа.
   Вера, как и в детстве, почувствовала себя маленькой послушной девочкой, и, после того, как Мишка уснул, занялась с мамой на пару уборкой на кухне. Сюрприз для Дениса удался, только он почему-то не обрадовался. Придя с работы, он первым делом заглянул на кухню в поисках ужина, но обнаружил там ведро грязной воды посередине кухни, полуразобранную газовую плиту и полную раковину грязной посуды. Коротко поздоровавшись с тёщей, Денис потащил Веру в комнату.
   – Это что за фигня? – сердито зашептал он. – Что, ужин сегодня отменяется?
   – Я не виновата, – тоже шёпотом стала оправдываться Вера. – Мама затеяла генеральную уборку, я не могла с ней спорить. И мы не успели ничего приготовить. Потерпи немного, мы сейчас закончим и что-нибудь сообразим.
   – Нет уж, я лучше к матери пойду поем, – прошептал Денис и громко добавил в сторону кухни: – Вы не торопитесь, я пойду к родителям, чтобы вам не мешать.
   – Мама, ну что ты наделала! – вздохнула Вера, когда за Денисом захлопнулась дверь.
   – Ну мы же для него старались, – немного озадаченно возразила мама.
   Вера поняла, что для всех она ещё молодая женщина – уже с ребёнком, но ещё без жизненного опыта. И все готовы с ней этим жизненным опытом делиться в меру своих возможностей – даже если она об этом не просит. А она и не сильно просила – в целом жизнь казалась простой и понятной. Денис ходил на работу в большую организацию, зарабатывал приличные деньги. Когда Мишке исполнится 3 годика, он пойдёт в детский садик, а Вера выйдет на работу – раньше отдавать сына в сад она не хотела. Потом он пойдёт в школу, а Вера будет ходить на родительские собрания. Потом он закончит школу, и, как родители, поступит в институт… Дальше Вера не загадывала – она сама только собиралась защищать диплом. Но и дальнейшая жизнь тоже была ей понятна – на примере её родителей, родителей Дениса, из многочисленных фильмов и книг. И эта понятность давала Вере уверенность и даже гордость: она – как все!
   День защиты диплома был назначен на субботу. Вера сама выбрала этот день – на субботу было назначено меньше дипломников, и в целом всё должно было закончиться быстрее, чем в будни. Накануне Вера дала указания Денису – какой смесью покормить Мишку пока её не будет, ведь ей придётся пропустить одно кормление, а может – даже два. Перед защитой она встретилась с однокурсницами, со многими из которых она не виделась с зимней сессии. И хотя к этому времени ещё несколько девчонок вышли замуж, Вера была первая из их группы, у кого родился ребёнок. Вера обратила внимание на то, что однокурсницы стали относиться к ней по-другому – как к более взрослой. Это её и радовало, и забавляло одновременно. Защита диплома прошла без осложнений – Вера старалась, да и многие члены комиссии хорошо её знали по учёбе, поэтому оценка «отлично» не была для неё неожиданностью. После торжественного поздравления девчонки стали решать, куда поехать отпраздновать, но Вера отказалась участвовать в общем мероприятии. Все с пониманием закивали – взрослая женщина, не то, что мы! Вера торопилась домой, она немного волновалась – как там Денис справляется один. У неё уже прибыло молоко, и её грудь потяжелела. Она ехала в метро и улыбалась, вспоминая курьёзные случаи на защите. Наконец-то учёба кончилась! Из этого блаженного состояния её вывел обеспокоенный вопрос державшейся рядом с ней за поручень тётки:
   – Девушка, с вами всё в порядке?
   Вера недоумённо поглядела на неё. Тётка молча кивнула ей на грудь. Вера опустила глаза и ахнула – на её нарядной блузке расплывались два мокрых пятна, от которых струйки спускались к поясу юбки. Вера инстинктивно прижала сумку к груди и стала озираться по сторонам.
   – Ты чашечки подкладывай, когда надолго от ребёнка уезжаешь. У меня тоже такое было – дружески посоветовала тётка. К счастью, Верина остановка была следующей. Прикрывшись сумкой, она грудью прижалась к стеклу двери, и как только на станции двери открылись, почти бегом ломанулась к эскалатору. Она чувствовала, что грудь уже начинает болеть от прибывшего молока. Выскочив из метро, она заметила Дениса, он с коляской стоял в тени. Быстрым шагом она направилась к нему.
   – Привет! – обрадовался, заметив её, Денис. – А мы гуляли и решили тебя встретить. Как защита?
   – «Отлично». А у вас как? Мишка давно спит? Как он ел?
   – Плохо ел, грамм 60 всего. Капризничал всё, уснул, только когда мы на улицу вышли. Что с тобой? – Денис наконец обратил внимание, что Вера прикрывается сумкой.
   – Молоко протекло, не знаю – удастся блузку отстирать? Так говоришь – плохо ел? – в голове у Веры мелькнула мысль. – Давай найдём местечко потише.
   – Зачем? – не понял Денис.
   – Мишку хочу покормить, а то у меня уже грудь от молока болит – нетерпеливо ответила Вера.
   – Прямо здесь? – удивился Денис. Они катили коляску по аллее через небольшую рощицу, кругом было много прохожих.
   – Ну не здесь, давай вон туда в сторонку отъедем, – Вера показала на ведущую вбок дорожку. Они отошли метров на 20 от центральной аллеи и оказались на небольшой полянке, на краю которой лежало поваленное дерево. Судя по вытоптанной траве, это было традиционное место для пикников.
   – Здесь, – Вера села на лежащее дерево и стала расстёгивать блузку. – Буди Мишку.
   Денис осторожно вытащил сына из коляски и передал Вере. Мишка недовольно захныкал, но, почувствовав еду, стал жадно тыкаться губами в сосок. Вера помогла ему:
   – Вот нетерпеливый какой! Соскучился по мамке! Это тебе не смесь из бутылочки.
   Мишка ел, обхватив грудь маленькими ладошками, и внимательно смотрел на Веру своими большими глазами. Вера любила кормить грудью, этот процесс вызывал у неё умиротворение и какое-то лёгкое неведомое чувство хозяйки мира. Но сейчас, чувствуя, как молоко уходит из набухшей груди, она чувствовала облегчение и блаженство. Когда Мишка поел, Денис положил его назад в коляску, а Вера стала разглядывать свою мокрую блузку:
   – Нет, ну в таком виде я не могу по улице идти. Давай я здесь посижу, а ты мне другую блузку принесёшь.
   – Ага, а сидеть в кустах в таком виде, пока я ходить буду, ты сможешь! – возмутился Денис. Сошлись на том, что Вера накинула куртку Дениса, и они покатили коляску назад на центральную аллею.

   Перед тем, как Мишке исполнилось три годика, Вера решила свозить его к своим родителям. Она планировала, что, вернувшись от родителей, она устроит Мишку в детский сад, а сама выйдет на работу. В поездку решили отправиться всей семьёй, подгадав к тому времени, когда Денис пойдёт в отпуск. Мишка уже уверенно ходил сам, поэтому прогулочную коляску решили с собой не брать. Поезд отправлялся поздно вечером. Вера получила у проводника постельное бельё и застелила постель. Было уже довольно поздно, но Мишка, возбуждённый путешествием, не хотел спать. Он прыгал по вагонной полке и читал вслух детские стихи. Какие-то стихи Мишка запомнил, когда ему их читала Вера, но большую часть он слышал у дедушки – Николай Петрович постоянно заводил внуку детские пластинки. Вера удивлялась, как много Мишка запомнил, и как долго он может вслух читать стихи. Но сейчас это было некстати – время было позднее, и соседи по вагону собирались ложиться спать. Вера попыталась уложить сына спать, но из этого ничего не вышло – полежав несколько минут под одеялом, Мишка уселся на вагонной полке и снова принялся читать вслух стихи. Вера волновалась, что они мешают окружающим, и пыталась хоть что-то сделать, чтобы сын замолчал. Она налила ему воды, попробовала покормить печеньем, попыталась отвлечь игрушками. На помощь ей пришёл Денис. Он слез с верхней полки и сказал Мишке:
   – Раз уж ты всё равно не спишь – давай вместе смотреть в окно.
   Он посадил сына на колени, и они сели у окна смотреть на проносящиеся огни станций. Мишка замолчал и внимательно смотрел в окно. Вера задремала. Её разбудил Денис:
   – Мишка уснул, помоги мне его переложить.
   Утром Мишка проснулся поздно. Вера не хотела его будить – они приезжали только после обеда. После пробуждения Мишка был гораздо более спокоен, чем накануне. После того, как они поели, Вера собрала мусор и понесла его выбрасывать, Мишка увязался за ней. Выкинув мусор, Вера встала у приоткрытого окна. Было жарко, и она не хотела идти в душный вагон. Мишка забрался на крышку мусоросборника и тоже выглядывал в окно. На всякий случай Вера сняла его на пол, но Мишка забрался назад. Он молча смотрел на проносящиеся за окном поля и возил по краю открытого окна маленькой игрушечной машинкой. Вера встала поближе к нему, чтобы, если поезд качнётся, успеть его подхватить. Тем временем поезд подходил к станции, за окном уже мелькали домики пристанционного посёлка. На стрелке вагон сильно качнуло, Мишка не удержался на ногах, но Вера была рядом и взяла его под мышки. Но без потерь не обошлось – во время толчка игрушечная машинка, которую Мишка держал в руках, вылетела в открытое окно. Мишка несколько мгновений растерянно смотрел на свою пустую ладошку, а потом залился громким плачем. Вера взяла его на руки и попыталась утешить, но ей это не удалось. На плач из вагона прибежал Денис:
   – Что случилось?
   – Да всё нормально, просто машинку в окно уронил, – ответила Вера, пытаясь успокоить сына.
   – Машинка… там… – сквозь плач сказал Мишка, показывая на открытое окно.
   Денис сходил в их купе и принёс другие игрушки, но Мишка отпихивал их и всё показывал за окно. Вере с трудом удалось его успокоить. Поезд прибывал после обеда. Из окна Вера увидела своих родителей, стоящих на платформе. Со дня свадьбы, когда Вера видела маму и папу последний раз, они почти не изменились. Дома тоже всё осталось по-прежнему. Последний раз Вера была здесь три года назад, уже с Денисом, но, переступив порог родительской квартиры, она как будто вернулась в детство. Она даже по привычке заглянула в ящик шкафа, в который когда-то складывала свои вещи, и с удивлением обнаружила там свою одежду, которую носила ещё в старших классах. Какие-то вещи уже вышли из моды, а какие-то были ещё ничего. Вера примерила свой старый спортивный костюм, и, к её удивлению, он оказался ей впору.
   – Посмотри, – Вера повернулась к Денису, – я не так уж и поправилась после родов.
   Денис, который выкладывал из сумки детские вещи, недовольно пробурчал:
   – По-моему, ты впадаешь в детство.
   – Да брось ты! Это был мой любимой костюм, и он всё ещё мне как раз. Я молодая и красивая! – и Вера радостно закружилась по комнате.
   В дверь заглянула мама.
   – Ты уже переоделась? Тогда пойдём, поможешь мне на стол накрывать, – сказала она Вере и повернулась к Денису: – А вы с Мишей отдыхайте пока, мы вас позовём, когда всё будет готово.
   За столом отец с умилением смотрел на Мишку. Отец очень гордился, что внука назвали в честь него. У отца было две дочери – Надя и Вера, а у Нади тоже две дочери, уже школьницы. Поэтому получалось, что Мишка – первый мальчик в их семье, и отец немного робел, не совсем понимая, как с ним обращаться. После ужина мама попросила Веру помочь ей убрать со стола. Вера почувствовала себя как в детстве, когда её как самую младшую в семье всегда припахивали ко всем домашним делам.
   На следующее утро мама приготовила им завтрак:
   – Отдыхайте, гуляйте, а мне надо на работу. А отец уже ушёл.

   Вера не уделяла большого внимания приготовлению еды. Они либо перекусывали на скорую руку тем, что оставляла мама, либо обедали в кафе. Однажды они отдыхали после обеда, когда в квартиру зашёл отец. Он работал где-то недалеко, но обычно домой обедать не приходил. И на этот раз он зашёл по другому поводу – он протянул Вере газетный свёрток и сказал:
   – Я тут рыбу купил, у нас рядом с работой продавали. На работе хранить негде, я боюсь – испортится. Вот поэтому занёс домой. Вера, ты приготовь, и вечером тогда поужинаем. Ну, я пошёл.
   На кухонном столе Вера развернула свёрток. Рыбина была большая – наверное, килограмм весом, она лениво шевелила жабрами. В породах рыб Вера не разбиралась. Подошёл Денис:
   – Это где он такую рыбину взял?
   – У нас же тут река большая, там ловят и в городе продают, прямо с машины, – объяснила Вера, в недоумении глядя на рыбину.
   – Ты умеешь готовить рыбу? – ехидно спросил Денис.
   – Нет, и пробовать не собираюсь, – отозвалась Вера. Она подумала, что рыбу придётся потрошить, и её передёрнуло. – Давай до вечера оставим, пусть мать приготовит.
   – Тогда давай в ванну воды нальём и её туда запустим? – предложил Денис. Он отправился в ванную, и там зашумела вода. Вера неловко достала рыбину из свёртка и понесла её в ванную. Рыбина была тяжёлая, скользкая и шевелилась. В ванной Вера плюхнула рыбину в воду.
   – Мишка, иди на рыбку посмотри – позвал Денис. Мишка прибежал из комнаты и вцепился в край ванны:
   – Ух ты, какая рыбка! Она теперь тут жить будет?
   Он попытался пальцем потрогать рыбу, но она увильнула, махнула хвостом и обдала Мишку водой. Мишка радостно засмеялся.
   – Ребёнок радуется, а мы её пожарить хотим, – Вера задумчиво поглядела на рыбу и спросила Дениса: – Ты думаешь – это педагогично?
   – А ты что предлагаешь – отпустить её обратно? – в ответ спросил Денис.
   – А что? – мысль Вере понравилась. – Начинаем операцию по спасению рыбы!
   Она пошла на кухню, порылась в шкафу и принесла большую банку из-под огурцов:
   – Сюда войдёт?
   Денис наполнил банку водой и затолкал туда рыбу. Чтобы поместиться в банке, ей пришлось слегка изогнуться. Они оделись и отправились к ближайшему пляжу. Денис гордо нёс банку с рыбой, а Мишка забегал то с одного боку, то с другого, стучал пальцем по банке, и когда рыба поворачивалась на стук, звонко смеялся. Вера шла сзади и думала, что со стороны они выглядят глупо, но её это не смущало. На пляже во второй половине буднего дня народу было немного. Вера скинула шлёпанцы и вошла по колено в воду. Она осторожно погрузила банку в реку, и рыбина, почуяв родную стихию, выскользнула из банки. В глубине блеснул и скрылся её серебристый бок.
   – Рыбка пошла домой, – сказал Денис.
   – К деткам? – крикнул Мишка.
   – Да, к деткам, – засмеялась Вера, выходя из воды.

   Вечером, только переступив порог, отец шумно потянул носом воздух:
   – Ну, где рыба?
   Вера поглядела на Дениса, как бы ища защиты. Денису пришлось вызвать огонь на себя:
   – Мы её отпустили.
   – Куда отпустили? – опешил отец.
   – В реку! – радостно закричал Мишка. – Она поплыла к своим деткам!
   Из кухни на шум вышла мама:
   – Что у вас случилось?
   Растерянный отец пересказал ей историю про рыбу.
   – Дитя, ей-богу! – мама укоризненно посмотрела на Веру. – Ну, пойдёмте ужинать.

   В последний день отпуска Вера, Денис и родители засиделись за столом допоздна. Мишку уже уложили спать. Обратный поезд был завтра утром, и Вера хотела провести с родителями ещё немного времени. Казалось бы, поговорили уже обо всём, и вдруг мама обернулась к Вере:
   – Дочка, я хотела с вами серьёзно поговорить.
   – Мама, что такое? – беззаботно отозвалась Вера.
   – Дети! – мама посмотрела на Веру и Дениса. – Это, наверное, не моё дело, но я вам хочу сказать, вы уж не обижайтесь на меня. Мне кажется, что с Мишей что-то не так.
   – Мама, ты о чём? – не поняла Вера.
   – Какой-то он… – мама с трудом подбирала слова. – Ну, перепуганный, что ли. Я как-то раз случайно вот так руку подняла, и он весь съёжился. И ещё когда он один в комнате остаётся, он сам с собой разговаривает.
   – Ну и что? – возразила Вера. – Ты говорила, что я тоже в детстве сама с собой разговаривала.
   – Нет, дочка, тут другое – не согласилась мама. – Вы, конечно, можете на меня обижаться, но я двух внучек, Надиных дочек, выняньчила – они совсем другие в этом возрасте были.
   – Ну конечно же, ведь Мишка мальчик! – уцепилась Вера. – А мальчики развиваются совсем по-другому, чем девочки.
   – Нет, дочка, все дети одинаковые, – продолжала настаивать мама.
   Уже перед сном, оставшись наедине, Денис спросил Веру:
   – Как ты думаешь, почему мать нам так сказала?
   – Не знаю, – Вере была неприятна эта тема. Получается, что её сына мама сравнивает с Надиными дочерьми, а значит, её, Веру, со старшей сестрой. Веру это обидело. Надя с мужем жили недалеко от родителей, и её дочери всё детство провели с бабушкой. А они с Мишкой приехали к родителям первый раз. Материнские слова Вера объясняла ревностью, тем, что маме внучки ближе, потому что росли у неё на глазах. Но Денису всё это Вера говорить не стала – ведь это её мама. А Денис? Ведь он её муж – тоже близкий человек. Окончательно запутавшись в своих переживаниях, Вера сердито сказала Денису:
   – Давай спать, завтра день суматошный будет.

   Осенью Вера пошла устраивать Мишку в детский сад. Всё складывалось удачно – сам детский сад находился в соседнем дворе, свободные места были, Вере пришлось только написать заявление и пройти с Мишкой медосмотр в детской поликлинике. С выходом на работу Вера решила не спешить – Денис зарабатывал неплохо, а в научно-исследовательском институте, с которым у Веры была предварительная договорённость ещё с пятого курса, вакансии были постоянно. Кроме того, она много слышала о том, что пока дети привыкают к детскому садику, они часто болеют. Поэтому Вера решила подстраховаться и договорилась с заведующей, что на первое время она будет приводить Мишку только на полдня. В первый день Мишка пошёл в детский сад без энтузиазма, но Веру это не смутило – по утрам она часто видела, как женщины тащат в садик ревущих упирающихся детей. Из садика Вера забирала Мишку после обеда, перед тихим часом. Через несколько дней Мишка вроде привык. В конце недели Вера решила поговорить с воспитательницей.
   – Миша тихий и послушный, с ним нет проблем, – ответила воспитательница. – Вот только детей он сторонится. Все как-то вместе держатся, а он один в сторонке играет и к другим не подходит.
   – Может, это из-за того, что он не привык ещё? – предположила Вера.
   – Может быть – согласилась воспитательница.
   В понедельник Мишка заболел. Вера пощупала его лоб – температура была высокая, детский сад отменялся. Вера вызвала врача и позвонила в детский сад – предупредить. Мишка проболел две недели, потом отходил в садик неделю и снова заболел. Вера поняла, что в такой ситуации выходить на работу бессмысленно – всё равно большую часть времени она будет сидеть на больничном с сыном. Она решила посоветоваться с Денисом.
   – Ну в таком случае детский сад отпадает, – Денис в детстве сам в детский сад не ходил, а проводил время у бабушки с дедушкой. – Пока ты с Мишкой дома посиди, моя зарплата позволяет, а через годик мои родители на пенсию собираются. Они вроде не против с внуком поняньчиться. А то и Мишка всё время болеть будет, и ты толком работать не сможешь.
   И хотя Вера опасалась, что сидя дома она всё забудет, и ей потом трудно будет втянуться в работу, она всё же согласилась с доводами Дениса. Вера решила сама заниматься с Мишкой тем, чем, по её мнению, занимались с детьми в детском саду. Её немного смущало, что её сын свернул с традиционного пути «детский сад – школа – институт – карьера», но она утешала себя тем, что посещение детского сада не является обязательным для всех детей, в отличие от школы, куда все дети ходить просто обязаны. Поэтому надо готовить ребёнка к школе – чтобы он там не оказался хуже других. Начала она с простейших бытовых навыков – одеться, обуться, умыться, почистить зубы. Самостоятельно одеваться Мишка научился довольно быстро, но делал это неторопливо – он мог, натянув одну штанину, отвлечься на несколько минут. Поэтому если Вера торопилась, ей приходилось одевать Мишку самой, иначе они постоянно опаздывали. С самой одеждой тоже было не всё так просто – выяснилось, что Мишка не любит одежду, которая одевается через голову, особенно свитера с узким горлом. Когда свитер закрывал ему лицо, он начинал отчаянно барахтаться и сопротивляться. Постепенно Вера заменила все детские свитера кофтами на пуговицах, но выяснилась другая похожая проблема – столь же отчаянно Мишка сопротивлялся, когда ему мыли голову. Сначала Вера думала, что это из-за горячей воды или из-за шампуня, попадающего в глаза, но вскоре убедилась, что температура воды и шампунь тут ни при чём – Мишке не нравилось, что вода течёт по голове и надо закрывать глаза. Тогда Вера стала обставлять мытьё с головой сложным ритуалом, а Мишкину голову мыть как можно быстрее, но всё равно, стоило чуть зазеваться – и Мишка впадал в такую истерику, что Вера не могла удержать его мыльными руками. Но при этом воды Мишка не боялся – он мог буквально часами плескаться в ванне или в раковине. Объяснить такую особенность в поведении сына Вера не могла, она просто считала, что в этом возрасте все дети не любят мыть голову и постепенно это пройдёт.
   К самостоятельному посещению туалета Мишка тоже приучился быстро, но и здесь не обошлось без трудностей. Когда Вера гуляла с ним по городу, несколько раз с Мишкой случались мелкие неприятности, и Вере приходилось срочно вести его домой, чтобы сменить мокрые штанишки. Вера не могла понять, почему Мишка не просится в туалет – то ли он этого не чувствует, то ли не умеет терпеть. Но и из этой ситуации она нашла выход – во время прогулок она выбирала такой маршрут, чтобы по пути попадались удачные кусты, и заводила Мишку туда, даже если он и не просился. Но когда с Мишкой пошёл гулять Николай Петрович, неприятность всё равно произошла.
   – Мы только до соседнего двора с ним дошли, я гляжу – он уже мокрый, – оправдывался Николай Петрович перед Верой. Дождавшись, когда дедушка уйдёт, Вера попыталась отчитать Мишку:
   – Миша, если ты хочешь в туалет – надо попроситься.
   – Я же хотел попроситься, – виновато ответил Мишка.
   В чём причина этого, Вера не понимала, но надеялась, что с возрастом и это пройдёт. Она купила краски, цветные карандаши и альбом, и стала учить Мишку рисовать. Мишка рисовал не слишком охотно, но Вера решила не отступать и всё же привить ему художественный вкус. Во время прогулок она обращала Мишкино внимание на красивые цветы, виды города и другие вещи, которые, по её мнению, могли бы стать темой рисунков. Однажды Вере очень понравились белые кудрявые облака на фоне синего неба.
   – Миша, посмотри, какие красивые облака! – показала она на небо. – А небо какого цвета?
   – Розового, – неожиданно ответил Мишка.
   – Ну почему же розового? – удивилась Вера. – Небо синее.
   – Да, синее – согласился Мишка.
   Когда они подошли к дому, Вера, терзаемая смутными подозрениями, спросила:
   – Миша, а травка какого цвета?
   Ответ Мишки подтвердил её подозрения:
   – Розового.
   – Ну как же розового? – Вера начала сердиться. – Травка зелёная.
   Дома она взяла альбом с цветными карандашами и нарисовала радугу. Она показала рисунок Мишке:
   – Посмотри, это радуга. Видишь – все цвета разные, они отличаются. И называются по-разному.
   Вера была озадачена – неужели Мишка не знает названия цветов? Или он дальтоник и не различает цвета? Она назвала ему цвета радуги. Мишка добросовестно повторил за ней. Вера немного успокоилась, но на следующий день на прогулке решила закрепить урок:
   – Миша, травка какого цвета?
   – Розового, – не задумываясь ответил Мишка.
   Вера напряглась. Она сорвала одуванчик:
   – А цветочек другого цвета?
   Почувствовав напряжение в её голосе, Мишка нервно ответил:
   – Другого.
   – А какого?
   – Розового.
   – Как же розового? – взорвалась Вера. – Пусть даже травка розовая, но цветочек-то другого цвета, ты же сам сказал. Значит, он не может быть розовым.
   Под натиском её логики Мишка молчал. Вера сердито спросила:
   – Так какого цвета одуванчик?
   – Ну я же знаю – Мишка стушевался, он боялся дать неправильный ответ.
   – Ну какого? – продолжала настаивать Вера.
   – Розового – обречённо прошептал Мишка.
   – Пойдём! – Вера с трудом удержалась, чтобы его не отшлёпать.
   Все эти мелочи вызывали у Веры чувство неловкости. Она стала стесняться приводить Мишку на детские площадки. Она опасалась, что на фоне других детей Мишка будет выглядеть проигрышно. Для себя она оправдывала такое поведение тем, что более бойкие дети могут обидеть Мишку, но, скорее всего, это был её тайный страх, что родители других детей могут посчитать её плохой мамой, которая не научила сына всему, чему нужно. Надо сказать, что Мишка тоже не проявлял интереса к другим детям. Когда они всё же заходили на детскую площадку, Мишка тихонько играл в уголке и к другим детям не подходил, и Веру это вполне устраивало.
   И всё же недостаток общения Мишки с ровесниками немного беспокоил Веру. Она считала, что из-за этого Мишке будет труднее привыкать к школе. Оказалось, что об этом задумывалась и Людмила Алексеевна. Как-то вечером она позвонила Вере:
   – Я вчера говорила с подругой, у неё тоже внучка подрастает. И они определили её в школу на подготовительные курсы. Ты бы узнала, может, в нашей школе тоже такие курсы есть? Мишку бы туда отдать, чтобы к другим детям привыкал, а то когда в первый класс пойдёт, другие дети будут детсадовские, а он-то домашний, ему трудно будет.
   Записать Мишку на подготовительные курсы не составило большого труда. Записывала лично завуч младших классов. Она объяснила, что курсы продлятся два месяца, занятия будут по два часа через день. Сами курсы были платными, но названная сумма была не слишком большой. Вера подумала – стоит ли предупредить завуча о Мишкиных особенностях? Решила – не стоит, все дети разные, а завуч – опытный педагог, она найдёт к Мишке подход. В конце концов эти курсы и придуманы для того, чтобы детей лучше подготовить к школе.
   Занятия на курсах начинались после обеда, уже после окончания уроков. Вера привела Мишку заранее, чтобы успеть помочь ему раздеться. Снимая с Мишки куртку, Вера украдкой поглядывала на других детей. Кого-то привели мамы, кого-то – бабушки. Вера пришла к выводу, что Мишка не хуже других. Из коридора вышла уже знакомая завуч и повела детей в класс на занятия. Со спокойной душой Вера пошла домой. От их дома до школы было недалеко – минут десять ходьбы. Вера шла и представляла, как по этой дороге она будет водить Мишку в школу, а потом он будет ходить самостоятельно. К концу занятий Вера вернулась в школу за Мишкой. Другие мамы и бабушки тоже уже толпились у раздевалки. Шумная толпа детишек показалась в конце коридора – одни дети бежали навстречу мамам, другие шли важно и не спеша. Мишка плёлся в самом конце и вид у него был какой-то потерянный. Вера помогла ему одеться и попыталась расспросить, чем они занимались, но Мишка отвечал неохотно и односложно, и Вера ничего не поняла. «Устал с непривычки» – подумала она.
   Следующее занятие было через день. Как и в предыдущий раз, Вера привела Мишку чуть пораньше. Пока она помогала Мишке раздеваться, из коридора вышла завуч и сразу направилась к ним:
   – Вы мама Миши? Можно вас на минутку.
   Она отвела Веру в сторонку и решительно начала:
   – Я хочу вам сказать, что Миша не сможет заниматься на курсах. Он не может сосредоточиться, не слушает задания, ходит по классу, отвлекает других детей. Поэтому я вынуждена сказать вам, чтобы вы его больше не приводили на занятия. А деньги мы вам вернём.
   Для Веры это была полная неожиданность, она-то думала, что теперь всё будет в порядке. Но по интонациям завуча Вера поняла, что этот разговор ей неприятен, а её решительность напускная. И Вера попробовала перейти в наступление:
   – Но ведь было только одно занятие. Может, со временем Миша привыкнет и будет вести себя нормально. А то он в детский сад не ходил и к дисциплине не очень приучен.
   Но завуч было опытным педагогом и продолжала настаивать на своём:
   – Нет, я работаю с детьми уже много лет, и, поверьте мне, всё не так просто. Миша не готов к школе, и продолжать водить его на занятия – только мучить его и мешать другим детям. Кроме того, я вчера подходила к вашему дому и поговорила с соседками у подъезда. Они подтвердили, что у Миши есть особенности поведения. Поэтому я вам настоятельно советую не водить Мишу на курсы. А деньги мы вам вернём.
   У Веры появилось подзабытое чувство, которое она последний раз испытывала в институте – когда пытаешься сдать зачёт без подготовки, но преподаватель это раскусывает и возвращает пустую зачётку: «Придёте в следующий раз!».
   – Дело не в деньгах. Что же нам теперь делать? – растерянно спросила Вера у завуча.
   – Я бы посоветовала вам обратиться к детскому психиатру, – ответила завуч. – Возможно, он посоветует какие-то упражнения, и всё наладится. До начала учебного года времени ещё много, в крайнем случае придёте на следующий.
   Вера поняла, что спорить бесполезно. Она подошла к Мишке и протянула ему куртку:
   – Одевайся, сегодня ты заниматься не будешь.
   Похоже, Мишка совершенно не расстроился.
   Вечером Вера пересказала всё произошедшее Денису.
   – А вот если бы мы привели его им в сентябре – никуда бы они не делись, взяли бы его в первый класс как миленькие! – возмутился Денис.
   – Делись бы – ответила ему Вера. – У них этот механизм хорошо отработан, если завуч не поленилась по подъездам пройтись. Надо наконец признать, что с Мишкой что-то не так, и начать что-то делать.
   – Да всё с ним в порядке! – продолжал горячиться Денис. – Отлупить как следует – и будет как шёлковый!
   – Я с тобой серьёзно говорю, а ты… – рассердилась Вера. – А если всё в порядке – то и волноваться нечего. Пусть психиатр нужную справку напишет, а я её в школу отнесу.

   Кабинет детского психиатра находился не в детской поликлинике, а на первом этаже жилой многоэтажки с отдельным входом. Вера подумала, что это удачно – торчать под дверью кабинета психиатра на виду всей поликлиники ей не хотелось. На табличке рядом с кабинетом Вера прочитала, как зовут врача – Юрий Львович. Вера постучала. Добродушный мужской голос за дверью отозвался:
   – Да-да, входите.
   Юрий Львович неуловимо напоминал постаревшего кота Леопольда из мультфильма. Казалось, он вот-вот разведёт руками и скажет: «Ребята, давайте жить дружно!» Но он сказал:
   – Проходите, пожалуйста. Что вас ко мне привело?
   Вера подтолкнула Мишку к столу и подошла сама:
   – Мне посоветовали к вам обратиться в школе. Я сдала туда сына на курсы по подготовке к школе, но завуч мне сказала, что они не могут с ним заниматься из-за его поведения.
   – Да вы присаживайтесь, – Юрий Львович показал ей на стул. Вера села и попыталась усадить Мишку на соседний стул, но Мишка заупрямился, вырвал свою руку из её ладони, отошёл в угол кабинета и стал разглядывать игрушки, стоящие за стеклом в шкафу.
   – Миша, немедленно подойди сюда! – сердито и смущённо прикрикнула на него Вера.
   – Ничего-ничего, пусть посмотрит, – мягко сказал Юрий Львович, внимательно наблюдая за Мишкой. Затем он обратился к Вере: – То есть в школе его поведение сочли ненормальным? А вы сами как считаете?
   – Ну, у него есть небольшие странности, – смутилась Вера. – Но я думаю, у всех детей такое есть.
   – Как прошли роды? Как потом развивался? – спросил Юрий Львович, продолжая наблюдать за Мишкой.
   – Ну вроде всё нормально было – неуверенно протянула Вера, вспомнив историю с пристрастным обследованием в роддоме. Но ведь тогда не обнаружили ничего плохого.
   – В детский садик ходили? – расспрашивал Юрий Львович.
   – Ходили, но недолго. Он стал болеть, и я его забрала – ответила Вера.
   – Чем болеть? – переспросил Юрий Львович.
   – Простудой, – ответила Вера. Какое это имеет значение? Но для Юрия Львовича, похоже, это было важно.
   – Миша, подойди, пожалуйста, сюда, – позвал он, но Мишка никак не отреагировал, продолжая рассматривать игрушки.
   – Миша, иди сюда! – строго сказала Вера. Мишка оторвал взгляд от игрушек, но с места не двинулся. Тогда Вера встала и подтащила Мишку к столу. Она сердилась на Мишку – врач на него смотрит, а он капризничает! Вдруг врач чего подумает?! Юрий Львович тем временем достал из стола яркую детскую книжку и показал её Мишке:
   – Миша, посмотри, какая у меня книжка. Что тут нарисовано?
   Мишка смотрел куда-то в угол и молчал.
   – Красная Шапочка и… – попыталась подсказать ему Вера. – Мы же читали с тобой. Ну же!
   – Я же знаю, – буркнул Мишка, вырвался и стал бродить по кабинету.
   – Это он нервничает в незнакомой обстановке, – попыталась оправдаться Вера.
   – Да-да, я понимаю, – добродушно отозвался Юрий Львович.
   – Скажите, с ним что-то не так? Что вы заметили? Это серьёзно? – взволнованно спросила у него Вера.
   – Видите ли… – Юрий Львович развёл руками очень похоже на кота Леопольда. – Я нахожу признаки детского аутизма. Насколько это серьёзно, я не могу сказать. Это достаточно редкая патология, и я не могу с уверенностью ничего утверждать. Я напишу вам направление на консультацию в детскую психиатрическую больницу. Там у специалистов большой опыт, и с юридической точки зрения диагноз могут поставить только там. А я в направлении изложу свои соображения.
   – Скажите, а это надолго? – спросила Вера. – Он сможет осенью пойти в школу?
   – Ну что вы, консультация – это от силы несколько часов, – успокоил её Юрий Львович. – А насчёт школы – это как специалисты в больнице решат. В крайнем случае пойдёт в школу на следующий год – это ведь не так страшно.
   По пути домой Веру одолевали противоречивые чувства. С одной стороны – это же психиатрия, могут поставить клеймо на всю жизнь. С другой стороны – это ведь только консультация у специалистов, посмотрят и напишут бумажку, ничего страшного. В крайнем случае, действительно, пойдёт Мишка в первый класс не в этом году, а в следующем. А за год подрастёт, станет посерьёзнее, и она с ним этот год будет более плотно заниматься. Но это ведь только в крайнем случае.
   На следующий день Вера повезла Мишку в детскую психиатрическую больницу. Волнуясь, она постучалась в кабинет врача. За столом сидела женщина средних лет в белом халате. Обстановка напоминала кабинет Юрия Львовича, только детские игрушки не стояли за стеклом, а были сложены на столике, стоявшем в углу кабинета. Как и на приёме у Юрия Львовича, Мишка не захотел сидеть на стуле, а медленно обошёл кабинет и подошёл к столику с игрушками. Вера поздоровалась с врачом и протянула ей направление от Юрия Львовича. Женщина стала читать, время от времени внимательно поглядывая на Мишку. Когда она кончила читать, Вера попыталась пересказать ей то, что рассказывала Юрию Львовичу, но врач остановила её:
   – Не надо, я сама за ним понаблюдаю.
   Мишка не обращал на них внимания, он взял одну игрушку в руки, потряс ею, и, глядя на игрушку, сделал круг по кабинету, ловко обходя стулья. Затем он вернулся к столику, аккуратно положил игрушку и взял другую. Путешествие по кабинету с лавированием между стульями повторилось, но на этот раз всю дорогу Мишка тряс игрушкой перед глазами, и, казалось, беззвучно говорил с ней. Врач молчала и внимательно наблюдала за ним. Когда он проходил мимо, Вера перехватила его и с силой усадила на стул:
   – Миша, посиди спокойно!
   – Миша, а как зовут твою маму? – спросила врач, пристально глядя на него.
   – Я же знаю, – ответил Мишка, глядя в сторону, затем встал со стула и снова пустился в путешествие по кабинету.
   – Ну в целом всё ясно, – врач повернулась к Вере и в ответ на её вопросительный взгляд сказала: – Я подтверждаю предварительный диагноз, который поставил ему ваш районный психиатр. У него ранний детский аутизм, все симптомы налицо – автостимуляция, полевое поведение, отсутствие визуального контакта.
   – Скажите, а это серьёзно? – испуганно глядя на неё, спросила Вера.
   – Да, это очень серьёзно, – кивнула врач. – Аутизм – это неспособность контактировать с другими людьми. А, следовательно, и невозможность обучения. Это очень тяжёлое нарушение.
   – Что же теперь делать? – тихо спросила Вера.
   – Отдайте его нам, – участливо посоветовала врач. – Вы же всё равно не сможете с ним ничего сделать, только жизнь себе поломаете. Его не возьмут в школу, он никогда не сможет работать, у него никогда не будет семьи, он не сможет сам себя обслуживать. И у вас не будет никакой жизни, вы будете за ним ухаживать, а он вас даже узнавать не будет. А так он будет жить в интернате, там им будут заниматься специалисты, будут давать ему лекарства. А вы будете свободны от этой обузы и сможете жить полноценной жизнью, родить другого ребёнка – здорового.
   – Это надо будет как-то юридически оформить? – облизнув пересохшие губы, спросила Вера.
   – Да, вы пишете стандартное отказное письмо, и ребёнок попадает под опеку государства, – стала объяснять врач.
   – Это надо сделать прямо сейчас? – обречённо спросила Вера.
   – Нет, ну что вы! – попыталась успокоить её врач. – Это серьёзное решение, и вам необходимо подумать, посоветоваться с родными. Я понимаю ваше состояние, поэтому предлагаю вам такой вариант – мы кладём вашего сына к нам в стационар на два месяца. Наши специалисты за ним ещё понаблюдают, а вы от него отдохнёте, и у вас будет время спокойно всё обсудить и взвесить. Ну как?
   – А где находится стационар? – Вера была как в тумане.
   – Здесь, у нас, – врач кивнула на окно. – Вон там, в соседнем корпусе.
   – Я смогу его навещать? – спросила Вера.
   – Да, конечно, – ответила врач. – Это обычная больница, там есть часы посещения. Если вас это устраивает, я пишу вам направление.
   – Хорошо, – кивнула Вера.

   Приехав домой, Вера попыталась приготовить обед, но у неё ничего не получалось. Сама она есть не хотела, а Мишку она решила отвести к родителям Дениса – Людмила Алексеевна никогда не упускала случая покормить внука. Вера предупредила, что заберёт Мишку чуть попозже, чтобы успеть прибраться дома. На самом деле она хотела дождаться Дениса, чтобы поговорить с ним наедине. Денис пришёл с работы в приподнятом настроении.
   – Как дела? – игриво спросил он.
   – Плохо, – сухо ответила Вера.
   – Насколько плохо? – продолжал кокетничать Денис.
   – Очень плохо, – без всяких эмоций ответила Вера. Все эмоции у неё закончились, и она воспринимала окружающее сухо и беспристрастно. Наверное, это было какое-то защитное свойство психики. Поэтому её совершенно не задел игривый тон Дениса. Без всякого предисловия она стала рассказывать ему о посещении больницы. После её рассказа у Дениса был вид, как будто он с ходу налетел на бетонный столб.
   – Как это – отказаться? – не мог прийти он в себя.
   – Очень просто – пишем отказное письмо, и Мишку заберут в интернат, – спокойным голосом объяснила ему Вера.
   – А почему она считает, что Мишка не будет нас узнавать? Он давно нас прекрасно узнаёт, – продолжал возмущаться Денис.
   – Не знаю. Она специалист, ей виднее, – пожала плечами Вера.
   – А что мы родителям скажем? Родственникам? Соседям? Мол, был – да сплыл? – спросил Денис и стал рассуждать: – Ну хорошо, сдадим мы Мишку в интернат, родим другого ребёнка. Он подрастёт и начнёт задавать вопросы. Что мы ему скажем? Что у нас уже был один ребёнок, но мы от него избавились, потому что он нам не понравился? И как он к нам после этого будет относиться?
   – Можно не говорить, – предложила Вера.
   – Ага, и никто ничего не узнает! – усмехнулся Денис. – Соседи или родственники расскажут – мир не без добрых людей. Думаешь, будет лучше, если он узнает об этом от посторонних? А сама-то ты чего думаешь?
   – Ты знаешь, может быть, я глупая женщина, – медленно начала Вера, – но мой материнский инстинкт сильнее логики. Я понимаю, что я гроблю свою жизнь, но я не могу от него отказаться. Я его рожала, я его кормила грудью, а потом вот так просто – написать отказное письмо? Я не буду этого делать! Ты со мной?
   Вера испытующе посмотрела на Дениса.
   – В смысле – с тобой? – не понял Денис.
   – Ты нас не бросишь? – Вера смотрела на него в упор.
   – Ты глупая! – Денис обнял её. – Как же я без вас?
   – Тогда надо идти к родителям за Мишкой, а то уже поздно, – голос у Веры был спокойный и решительный, – решение было принято. – Тогда я послезавтра везу Мишку в больницу, он там будет два месяца, а дальше видно будет. Всё-таки за последнее время я от него сильно устала.

   Вера приехала из больницы домой, когда Денис ещё не вернулся с работы. Она ничего не могла делать, всё валилось у неё из рук. Тогда Вера включила телевизор. Ей было всё равно, что показывают, лишь бы слышать человеческий голос, чтобы было не так одиноко. На какое-то время она забылась, и ей показалось, что Мишка, как обычно, у родителей Дениса, сейчас зазвонит телефон, и Людмила Алексеевна позовёт её забрать Мишку. Вера с надеждой посмотрела на телефон и очнулась – звонка не будет, Мишку выпишут из больницы только через два месяца. Хлопнула дверь – Денис вернулся с работы.
   – Ну как? – с порога спросил он.
   – Отвезла, – обречённо ответила Вера. – Ты родителей-то предупредил?
   – Ещё нет, – ответил Денис, разуваясь. – Сейчас позвоню.
   Он прошёл в комнату и снял телефонную трубку. Вера не слушала его разговор, она молча смотрела в экран телевизора, совершенно не воспринимая, что там показывают.
   – Позвонил, – Денис положил ей руку на плечо.
   – Чего сказали? – равнодушно спросила Вера.
   – Я с мамой говорил. Она сказала – наверное, так будет лучше – ответил Денис.
   – А отец как? – спросила Вера, чтобы поддержать разговор.
   – Не знаю. Думаю, мама ему всё объяснит, – пожал плечами Денис.
   – Ну, иди ужинай, – Вера кивнула в сторону кухни. – А я не хочу.
   В дверь настойчиво позвонили. Денис пошёл открывать. В коридоре раздался гневный голос Николая Петровича:
   – Как вы могли так поступить?! Сдали ребёнка в больницу! Это вам не котёнок, чтобы от него так просто избавиться!
   – Никто от него не избавлялся, – попытался возразить Денис. – Через два месяца его выпишут, и он вернётся домой.
   – Как такое могло только в голову придти?! – казалось, Николай Петрович ничего не услышал. – Это вы сами придумали или подсказал кто?
   – Это посоветовали на приёме в больнице, – Денис пытался говорить спокойно.
   – Посоветовали! – спокойный тон Дениса разозлил Николая Петровича ещё больше. – А у вас своя голова на плечах есть? Если не соображаете ни хрена, с нами бы посоветовались!
   – Ну хорошо, – повысил голос Денис. – Вот я сейчас с тобой советуюсь. Что надо делать? Что!?
   – Не смей так с отцом говорить! – крикнул Николай Петрович и с силой хлопнул дверью.
   – Ну вот, с отцом теперь поругался, – равнодушно сказала Вера.
   – А чего он меня жизни учит? – продолжал кричать Денис, хотя отец уже ушёл. – Что он может нам посоветовать?
   Вера пожала плечами. Она растерянно оглядела комнату, как будто пытаясь найти ответ. Взгляд её наткнулся на слесарный набор – молоточек, пассатижи, стамеска, который Денис специально покупал для Мишки. Она вспомнила, как долго Денис выбирал в магазине этот набор. Внезапно её накрыла волна отчаяния – всё это теперь не нужно, все эти книжки, тетрадки, развивающие игры. Но почему-то ей особенно жалко этот слесарный набор. Сотрясаясь он нахлынувших рыданий, она показала Денису на этот набор и сказала сквозь слёзы:
   – Убери это!
   – Что убрать? – не понял Денис, пытаясь понять, на что она показывает.
   Вера подскочила к столу и ткнула пальцем в деревянную коробку слесарного набора:
   – Это! Убери это скорее!
   Денис понял, что сейчас не самое удачное время искать логику в её словах, молча взял коробку и отнёс в кладовку. Когда он вернулся в комнату, Вера бросилась ему на грудь. Прижимаясь к Денису, она думала, что он единственный на всём свете человек, на которого она может положиться, больше ни на кого. Сквозь слёзы она спросила:
   – Денис, мы правильно поступаем?
   – Не знаю, – ответил Денис, гладя её по волосам.

   Через несколько дней Вера собралась в больницу проведать Мишку. Она собрала небольшой пакет с традиционными апельсинами, потом подумала и положила туда пару простеньких игрушек. Часы посещения отделения, где лежал Мишка, она переписала ещё тогда, когда оставляла его в больнице. Волнуясь, она поднималась на второй этаж больничного корпуса. Коридор второго этажа был перекрыт металлической дверью, окрашенной в белый цвет. Над дверью висела вывеска «Детское отделение», за дверью были слышны детские голоса. Вера нерешительно постучала по холодному металлу двери, потом заметила слева кнопку звонка и коротко нажала её. За дверью послышались шаги, потом лязгнул засов, дверь приоткрылась, и из-за двери на Веру вопросительно смотрела пожилая санитарка.
   – Я к Мише Макееву, – быстро сказала Вера.
   – Это которого в конце той недели положили? – добродушно отозвалась санитарка. – Вы сюда пройдите, вот здесь его на скамеечке подождите, сейчас его приведут.
   Санитарка открыла дверь пошире, и Вера вошла в отделение. Коридор шёл вдоль всего больничного корпуса, в глубине отделения из открытых дверей палат слышались детские голоса. Сразу у двери вдоль стены стояло несколько больничных скамеек, накрытых клеёнкой. Санитарка показала Вере на скамейку и позвала:
   – Маша!
   Из двери одной из палат выглянула коротко стриженая девочка лет четырнадцати в застиранном спортивном костюмчике.
   – Маша, приведи сюда Мишу из четвёртой палаты. Ну которого недавно положили, – попросила её санитарка. Девочка скрылась за одной из дверей и вскоре показалась, ведя за руку Мишку. Вера с трудом сдерживала слёзы. По дороге в больницу она много раз представляла себе встречу с сыном. То ей казалось, что Мишка радостно бросится к ней, то она представляла, что он будет плакать и проситься домой. Но всё оказалось прозаичнее. Девочка подвела Мишку к Вере и доверчиво спросила:
   – Вы Мишина мама?
   Вера молча кивнула. Санитарка засобиралась по своим делам:
   – Вы здесь поговорите, а мы пойдём.
   Санитарка с девочкой ушли, и Вера осталась наедине с Мишкой. Она обняла его; Мишка слабо ответил. Движения его были заторможены и неуверенны, а от волос и одежды исходил стойкий казённый запах, как обычно пахнет больничное бельё. Вера стала расспрашивать Мишку:
   – Как ты тут? Тебя тут не обижают?
   Мишка отвечал вяло и односложно:
   – Я тут. Не обижают.
   Вера открыла сумку и достала апельсин:
   – Я тебе тут разного вкусного привезла.
   Мишка нерешительно взял апельсин, повертел его в руках и протянул назад Вере. Немного растерявшись, Вера положила апельсин назад в сумку и достала маленькую игрушечную машинку:
   – А машинку хочешь?
   Мишка молча взял машинку и стал меланхолично катать её по клеёнке. Вера подумала, что причина такой его вялости в лекарствах, которые ему тут дают. Тогда она села на скамейку, посадила Мишку к себе на колени и молча обняла его. Мишка прижался к ней и продолжал возить машинку по клеёнке. Минут через 10 или 15 в глубине отделения детские голоса зашумели громче и послышался шум посуды. Подошла санитарка:
   – У нас сейчас обед, пусть Миша сходит покушает.
   – Да, хорошо. А я, наверное, поеду. – Вера поцеловала Мишку в макушку, пахнущую больницей. Мишка несмело встал с её колен. Вера протянула пакет с апельсинами санитарке:
   – Это я Мише привезла.
   – Давайте я возьму. Я помогу ему почистить, – санитарка взяла пакет. – Только у него сейчас аппетит плохой, если он не будет, можно я другим детям отдам, чтобы не пропали?
   – Да, конечно, – согласилась Вера и почему-то подумала о стриженой девочке.
   – Если хотите, можете поговорить с заведующей отделением, – сказала ей санитарка. – Она сейчас у себя. Как выйдете из отделения, слева дверь будет. Миша, а мы пойдём обедать.
   Санитарка взяла Мишку за руку и повела его по коридору. Вера вышла за металлическую дверь отделения. Напротив лестничной площадки была деревянная дверь с табличкой. Вера постучалась и, дождавшись ответа, вошла в кабинет. За столом сидела худощавая женщина в возрасте.
   – Мне сказали, что я могу поговорить с заведующей отделением.
   – Вы мама Миши Макеева? Проходите, – женщина показала на стул перед столом, и, дождавшись, когда Вера сядет, начала сама: – Вы уже были у сына?
   – Да. – Вера немного смутилась. – Мне показалось, он какой-то вялый.
   – Так и есть, – ответила заведующая. – Не волнуйтесь, это нормально. Мы даём ему успокоительные препараты. Это не какое-то специальное лечение, просто чтобы он привык к новой обстановке и не нервничал. Ведь это для него стресс – оказаться в больнице.
   – А что с ним, вы уже выяснили? – Вера с надеждой смотрела на заведующую.
   – Первоначальный диагноз подтвердился – ранний детский аутизм, – сказала заведующая. – Вам, наверное, об этом уже говорили на первом приёме? – Вера кивнула. – И вам говорили про отказное письмо, – продолжила заведующая. – Что вы решили?
   – Я не буду писать никакое отказное письмо, – сдавленным голосом ответила Вера.
   – Вы твёрдо это решили? С мужем посоветовались? – настойчиво спросила заведующая.
   – Да! – почти крикнула Вера.
   – Учтите, это очень серьёзный вопрос, – спокойным голосом продолжила заведующая. – Это решаете только вы с мужем. Никакие тёти и дяди, бабушки и дедушки, воспитательницы детского сада, соседки по дому – никто, кроме вас двоих, не имеет права это решать. И если вы с мужем это твёрдо решили – никто не может это изменить. Учтите это и никого не слушайте, что бы вам ни говорили. С юридической точки зрения имеет значение только мнение вас и мужа.
   Вера молча её слушала. Заведующая продолжила:
   – По моему мнению, Миша – перспективный ребёнок. Аутизм считается серьёзным заболеванием, но во всём мире ведётся много исследований на эту тему. В нашей стране тоже есть специалисты по аутизму. На следующей неделе к нам в отделение приедет профессор, занимающейся этой тематикой, я обязательно Мишу ему покажу. Ещё раз повторю – я считаю Мишу очень перспективным, у него чистый аутизм, без других патологий. При использовании соответствующих методик можно добиться очень многого. Я дам вам координаты центра, где занимаются с такими детьми. Но это потребует от вас времени и определённых усилий.
   – Скажите, а почему он заболел аутизмом? – спросила Вера.
   – Видите ли, – заведующая развела руками, – природа возникновения аутизма ещё не до конца понятна. Бывают случаи, когда аутичные черты развиваются на фоне других заболеваний. Но в случае с вашим сыном наблюдается аутизм в чистом виде, поэтому можно говорить о врождённом заболевании, которое со временем проявилось. По статистике, чаще всего диагноз «аутизм» ставят в 3–6 лет, как и в вашем случае. Можно, конечно, предположить наследственную природу. В вашем роду были психиатрические больные?
   – Насколько я знаю – нет, – ответила Вера.
   – А у мужа?
   – Нет, я спрашивала – он ничего об этом не слышал, – подтвердила Вера.
   – Ну это тоже не о чём не говорит, – сказала заведующая. – В некоторых исследованиях аутизм называют «болезнью образованных», намекая на то, что аутисты чаще рождаются у образованных родителей. Существует даже точка зрения, что лёгкая форма аутизма – так называемый Аспергер-синдром – вообще чуть ли не признак гениальности.
   – Скажите, а может это из-за того, что я что-то не так сделала? Напугала его или ещё чего? – спросила Вера.
   – Нет, это не может быть причиной, – твёрдо ответила заведующая. – Сопутствующий аутизм может быть в результате серьёзных соматических заболеваний, на уровне клинической смерти. Как я понимаю, это не ваш случай. Но даже серьёзная психологическая травма не может привести к таким последствиям. Вообще по статистике, на 1000 детей рождается 1–2 аутиста. Так что успокойтесь – никакой вашей вины в этом нет, просто вам не повезло. У кого-то родился аутист, у кого-то – с врождённым пороком сердца. Конечно, всё плохо, но ещё неизвестно – что хуже. А в вашем случае есть серьёзные шансы, что ваш сын скорректируется, поэтому не теряйте надежды.
   – Скажите… – Вера решилась задать вопрос, который не давал ей покоя. – А вот в отделении лежит девочка Маша. А что с ней?
   – А, Маша! – заведующая улыбнулась. – Хорошая девочка. А с ней ничего, она здорова. У неё умерла мама, отца нет. Сейчас оформляется опека на бабушку, а чтобы не помещать её в детский дом и лишний раз её не травмировать, соцзащита направила её к нам. В течение месяца вопрос с опекой решится, и она переедет к бабушке. А пока у нас живёт, санитаркам помогает. Если у вас больше нет вопросов, то я прощаюсь с вами. Часы посещений написаны рядом с дверью в отделение. Если у вас будут какие-то вопросы – подходите ко мне.
   Вера думала, что у Маши какое-то психиатрическое заболевание, и в больнице её вылечили, а значит, вылечат и Мишку. Но всё, оказывается, объяснялось по-другому. Но эта история Веру почему-то успокоила. Она подумала – раз тут в отделении работают такие отзывчивые люди, то за Мишку можно не волноваться.

   После больницы от Мишки исходил странный химический запах, поэтому первым делом Вера сменила ему всю одежду и помыла его с головой. Мишка на удивление спокойно перенёс эту процедуру, хотя раньше не обошлось бы без истерики. Вера подумала, что хоть в чём-то больница пошла ему на пользу. Когда волосы у Мишки высохли, Вера ощутила, что больничный запах не исчез. Вероятно, это был не запах дезинфицирующего вещества, как она подумала сначала, а влияние таблеток, которые Мишке давали в больнице. Таблетки предстояло давать и дальше – при выписке заведующая отделением дала два рецепта. По телефону, который ей дала заведующая, Вера позвонила только через несколько дней. Ответил приятный женский голос. Вера объяснила, что телефон ей дали в детский психиатрической больнице, где лежал её сын.
   – Вашему сыну ставят аутизм? – Вере показалось, что женщина оживилась. – Конечно, приезжайте. Да, сразу вместе с сыном. Записывайте адрес…
   На следующий день Вера с Мишкой отправились по указанному адресу. Ехать пришлось довольно долго – дорога в один конец заняла чуть больше часа. От метро пришлось ещё пройти минут пятнадцать, правда, если бы они шли напрямую дворами, получилось бы почти вдвое быстрее, но это Вера поняла позднее. Они оказались перед двухэтажным зданием, которое, видимо, когда-то было обычным детским садом. Вокруг стояли кирпичные девятиэтажки. Вера с Мишкой вошли в калитку в невысоком заборе и по дорожке подошли к входной двери. Никаких вывесок рядом с дверью не было, но игрушки за оконными стёклами выдавали детское заведение. Вера решительно потянула дверную ручку. За дверью оказался полутёмный холл, вдоль одной стены стояли мягкие диваны, рядом стоял большой подсвеченный аквариум с рыбками. На диванах сидело несколько женщин. Вера решительно направилась к ним:
   – Я вчера звонила по телефону по поводу своего сына-аутиста. С кем мне поговорить?
   Одна из сидевших на диване женщин приветливо ответила:
   – Тут у нас у всех дети-аутисты. А вам, наверное, нужна Надежда Петровна. Вы вон в ту дверь пройдите.
   Вера потянула Мишку, который было заинтересовался рыбками в аквариуме, за собой по коридору. В кабинете, куда они попали, за столом сидела женщина средних лет.
   – Здравствуйте, – казалось, женщина совсем не удивилась появлению посетителей.
   – Здравствуйте, – сказала Вера, затащив слегка упирающегося Мишку в кабинет. – Я вчера звонила по поводу…
   – Да-да, я помню, – перебила её женщина, – это вы со мной разговаривали. Давайте сделаем так – пусть ваш мальчик пока поиграет, а мы с вами поговорим. Хорошо?
   Вера кивнула. Надежда Петровна выглянула в коридор:
   – Катя! Отведи, пожалуйста, мальчика в игровую, – и наклонилась к Мишке, – Ты когда-нибудь играл в сухом бассейне? Нет? Тогда иди, Катя тебе покажет, а мы с твоей мамой пока поговорим.
   Она указала Вере на кресло, а сама вернулась за стол:
   – Итак, ваш сын лежал в детской психиатрической больнице, и ему поставили диагноз «ранний детский аутизм»?
   Вера снова молча кивнула. Надежда Петровна кивнула в ответ:
   – Да, это мы просили заведующую отделением сообщать наши координаты родителям детей, которым ставят аутизм. Их зав. отделением – адекватная женщина, но, к сожалению, не все работники официальной медицины, да и педагоги, такие. В нашей стране диагноз «аутизм» стали ставить лет 20 назад, а до этого аутичные проявления рассматривались как тяжёлая форма шизофрении. В каком-то советском учебнике по психиатрии 50-х годов написали, что аутисты практически необучаемы, и с тех пор специалисты, которые по этому учебнику учились, это бездумно повторяют. А это не так. Последние зарубежные исследования показывают, что при соответствующих методиках обучения 40 % детей с аутизмом корректриуются полностью, ещё у 40 % состояние значительно улучшается, ещё у 15 % наблюдается прогресс, и только 5 % – очень тяжёлые. Но большинство отечественных специалистов, воспитанных на замшелых советских учебниках, сразу ставят крест на детях-аутистах. По их мнению, место таким детям в психоневрологических интернатах закрытого типа, где многие дети даже не доживают до совершеннолетия из-за бесчеловечных условий и отсутствия необходимого ухода. Вам ведь тоже предлагали сдать сына в интернат?
   Вера кивнула в ответ, и Надежда Петровна продолжила:
   – Наверное, рассказывали, что он никогда не будет вас узнавать, не скажет вам «мама», что в интернате ему будет лучше? Это враньё! У нас есть съёмки в детском интернате скрытой камерой – там дети лежат голые на покрытых клеёнкой кроватях, санитары моют их из шланга, как зверей в зоопарке, и у большинства детей истощение – практически скелеты, как в фашистском концлагере.
   – А почему так? – ужаснулась Вера.
   – Всё очень просто, – голос Надежды Петровны был ровным, как будто она читала лекцию. – Там же с детьми никто не занимается – не учат ходить в туалет, пользоваться ложкой. В результате дети ходят под себя, и чтобы не возиться с переодеванием, их держат голыми. И из шланга моют, потому что так санитарам удобнее. А так как дети ложкой пользоваться не умеют, то они постоянно недоедают. Если каждого ребёнка с ложечки кормить, то санитаров не хватит.
   – Зачем же они говорят, что в интернате детям будет хорошо? – возмутилась Вера.
   – На это есть несколько причин, – по складным формулировкам Вера поняла, что Надежда Петровна объясняет это не первый раз.
   – Во-первых, так проще: нет ребёнка – нет проблемы. А то пришлось бы создавать новые школы, разрабатывать методики, готовить специалистов. А во-вторых, на содержание интернатов выделяются огромные деньги, по некоторым оценкам – до тысячи долларов на ребёнка в месяц. А в интернатах огромные штаты – технический персонал, медики, педагоги. Правда, они не лечат и не учат – дети же официально необучаемые – но зарплаты получают о-го-го! Плюс ещё надбавки за вредность. Это система, в которой участвует много людей. И самое страшное – специалисты, которые хотят помочь больным детям, в этой системе не нужны. Я сама когда-то работала в интернате, и многие наши преподаватели вышли из этой системы. Потому что не смогли смириться с тем, что там творится. Больше десяти лет назад мы организовали наш центр, мы негосударственное учреждение и от государства помощи почти не получаем, но зато мы можем работать с детьми не по инструкциям. Теперь о наших принципах работы с детьми. Мы стараемся работать с дошколятами, чтобы подготовить их к обычной школе, чтобы потом они могли учиться, как все. Должно же государство по отношению к ним выполнять свои обязанности, которые, между прочим, прописаны в Конституции и в законе об образовании! Почти все наши выпускники потом идут учиться в школу, кто-то во вспомогательную, но многие и в обычную. Мы не заменяем собой начальные классы, скорее мы пытаемся вытянуть детей на уровень требований обычной школы. В основном мы проводим развивающие занятия по нашим методикам. Сейчас занятия кончатся, и вы можете походить, осмотреться, поговорить с педагогами. Если вас всё устроит, то вы сможете водить сына к нам на занятия.
   – Сколько это будет стоить? – напряжённо спросила Вера, вспомнив мягкую мебель и аквариум с рыбками в холле.
   – Для вас – нисколько, – успокоила её Надежда Петровна. – Мы – общественная организация, и основной источник нашего финансирования – гранты на благотворительную деятельность. И одним из условий получения грантов является бесплатность предоставляемых услуг. Поэтому мы не берём денег с родителей, чьи дети у нас занимаются. Если вы хотите, чтобы ваш сын у нас занимался, вам надо будет подписать договор на оказание услуг – это нужно нам для отчётности. Ну как?
   – Да, конечно, я бы очень хотела, чтобы Мишка у вас занимался, – ответила ошарашенная Вера.
   – Ну вот и замечательно! – Надежда Петровна достала из ящика стола бумаги и протянула их Вере. – Вы пока почитайте договор, а я пойду узнаю, как ваш сын. Думаю, Катя уже составила о нём своё мнение.
   Она вышла из кабинета, а Вера погрузилась в чтение договора. Она с трудом пробиралась через сложные юридические формулировки, но главное она уже поняла – с Мишкой здесь будут заниматься! Они не считают её сына необучаемым! В это время в кабинет вошла улыбающаяся Надежда Петровна, следом за которой шла смеющаяся Катя.
   – У нас проблемы с вашим сыном, – продолжала улыбаться Надежда Петровна.
   – Какие? – испуганно спросила Вера. Они не захотели брать Мишку?
   – Он не хочет уходить из сухого бассейна, – ещё шире улыбнулась Надежда Петровна. – Пойдёмте, может, вы сможете его уговорить.
   Она повела Веру в игровую. В центре большой комнаты было сделано углубление, заполненное поролоновыми шариками – это и был сухой бассейн. В нём среди кусочков поролона, заливисто хохоча, барахтался Мишка. Наконец он выбрался на край бассейна и побежал вокруг него к небольшому трамплину на противоположной стороне. Вера давно не видела его таким счастливым. Она попыталась перехватить его, но Мишка ловко вывернулся из её рук и побежал дальше.
   – Не останавливайте его, пусть играет, пока не надоест, – сказала Вере Надежда Петровна. – А хотите – вместе с ним попрыгайте, только разуйтесь.
   – Как-нибудь в другой раз, – смутилась Вера, потому что она как раз подумала, что было бы забавно побарахтаться среди поролоновых шариков.
   – Ну вы тогда оставайтесь, а у меня ещё дела. Жду вас завтра к десяти часам, – попрощалась Надежда Петровна.

   Мишкиным педагогом стала невысокая черноволосая смешливая девушка по имени Маша. Она была едва ли не моложе самой Веры, а стиль её одежды – свободные джинсы и цветастая блузка – вообще делал её похожей на старшеклассницу. Вера не знала, как к ней обращаться. Ведь преподавателей принято называть по имени-отчеству, а Надежда Петровна представила её просто – Маша. Вера попыталась подслушать, как Машу называют другие педагоги, но те обращались к ней вообще панибратски – Машета. Проблема разрешилась через несколько дней, когда Вера приехала забирать Мишку с третьего по счёту занятия. Маша сама подошла к ней:
   – Вы мама Миши? Миша, иди пока в сухом бассейне поиграй, а я с твоей мамой поговорю, – отослала она Мишку. – Я Мишин педагог, меня зовут Маша, а вас?
   – А меня – Вера, – немного растерялась Вера.
   – Вера, давайте сядем вот здесь в сторонке, я хочу с вами поговорить о Мише, – Маша показала на диван в углу холла рядом с аквариумами. Вера насторожённо присела на край дивана и приготовилась слушать претензии в адрес сына. Но Маша говорила совсем другое:
   – У вас замечательный сын. У нас сегодня было только третье занятие, а он уже уверенно концентрирует внимание, правда, пока ненадолго. Но это ведь только начало. Мы будем заниматься два раза в неделю по два часа с перерывами – больше он пока просто не выдержит. А потом посмотрим, как он воспринимает нагрузку. Мы с ним будем заниматься чтением и математикой, а потом будем учиться писать и рисовать, только перед этим надо будет поработать над мелкой моторикой.
   Вера удивлённо глядела на Машу – зачем она это говорит, ведь её сын ничего не умеет. Хочет утешить? Но Маша говорила совершенно искренне:
   – У нас такое правило – родители не должны присутствовать на занятиях. Вас это не должно обижать. Это связано с тем, что у аутистов есть чёткое разделение: дома они играют, отдыхают, спят; а здесь они учатся. Дома они проводят время с мамой, а здесь – с преподавателем. Если они на занятиях увидят маму, то у них всё перепутается. На дом я ему ничего задавать не буду – дома надо отдыхать. Я даже так скажу – я запрещаю вам делать с Мишей домашнее задание! Играйте, гуляйте, отдыхайте. А то мне кажется, вы немного переборщили с домашними заданиями – у него может возникнуть отвращение к занятиям. Хорошо?
   Ошарашенная Вера только кивнула в ответ.
   – Ну тогда пойдём Мишу из бассейна вылавливать. И запомните – я запрещаю вам делать с сыном домашнее задание! – на прощание засмеялась Маша.
   Пока Мишка был на занятиях, Вера гуляла по окрестным улицам, а когда была плохая погода – сидела в холле на диване рядом с аквариумом и читала книги. В Центре было много интересных книг по педагогике и психологии, но педагоги неохотно отдавали их родителям на дом, так как многие книги были в одном-двух экземплярах, и педагоги опасались, что их зачитают с концами. Ожидая Мишку, Вера познакомилась и с другими родителями. Ближе всех она сошлась с Тамарой и Светой. Тамара была жгучей брюнеткой с длинными волнистыми волосами, одевалась она дорого, но неброско, а лицо её почти всё время имело безмятежно-счастливое выражение. Веру всегда удивлял её оптимизм, ей казалось, что мать ребёнка-инвалида должна выглядеть по-другому. Как-то в разговоре она сказала об этом Тамаре. Та совершенно не обиделась и своим безмятежным тоном ответила:
   – А чего мне горевать? Я знала, что у меня такой ребёнок будет, потому что у меня муж такой же. Мы с ним познакомились интересно. Я ездила на работу и в какой-то момент обратила внимание, что по утрам за мной какой-то мужчина идёт. Я иду по улице – он идёт за мной на небольшом расстоянии, я сажусь в автобус – он тоже садится. И так несколько дней подряд. А мужчина в целом симпатичный, интересный такой. В какой-то момент я не выдержала и попыталась с ним заговорить, но он ничего не ответил и ушёл. А на следующее утро снова за мной идёт. Так, наверное, больше месяца продолжалось. Я уже не пыталась с ним заговорить, ждала, когда он сам подойдёт. И он подошёл. Ну познакомились с ним. Оказалось, он математик, работает в филиале какой-то американской фирмы. Они там его очень ценят, у него очень хорошая зарплата. У него своя квартира, он живёт один, сам себе готовит. Пригласил меня к себе домой – у него там образцовый порядок. Потом со своими родителями меня познакомил. Очень милые люди, он у них единственный ребёнок. Они сначала ко мне насторожённо отнеслись, намекнули, что у них сын со странностями. Я сказала, что уже заметила. Мы уже несколько месяцев тогда были знакомы. Ну мы поженились, и я переехала к нему. А на следующий день он на работу пошёл – он же не может работу пропустить. Пока его не было, я ему праздничный обед приготовила – борщ сварила, салатов там всяких. Он вечером с работы приходит – я его с обедом встречаю. А он когда один жил, он сам себе готовил – каждый вечер себе суп из пакетика варил. И тут он на кухню заходит, а в той кастрюле, где он каждый вечер готовил, я ему борщ сварила, целый день старалась. Он увидел, что его кастрюля занята – так разозлился, жуть просто! Накричал на меня, борщ в унитаз вылил. Потом кастрюлю помыл, суп из пакетика сварил и успокоился. Как математики говорят – свёл задачу к первоначальной. Это такой анекдот про математиков есть – как сварить яйцо? Взять ковшик, налить воду, положить яйцо, поставить на газ и довести до кипения. А если в ковшике уже есть вода? Тогда воду вылить и свести задачу к первоначальной. Вот и он так поступил. У него машина была, так его родители упросили меня, практически заставили права получить. Потому что он ездит ужасно – ни на светофоры внимания не обращает, ни на другие машины. Так что я заранее знала, что у меня такой ребёнок будет. Я не волновалась – муж меня любит, зарабатывает прилично, родители мужа ко мне хорошо относятся. Когда я беременная ходила, я заранее адреса всех центров и школ, где с такими детьми занимаются, выяснила. И вот пригодилось.
   Света была полная противоположность Тамары – свои светлые прямые волосы она собирала в небольшой хвостик, а лицо у неё было усталым и постаревшим, что никак не вязалось с её спортивной фигурой. Свою историю она рассказала коротко:
   – Я рано замуж вышла. Первого ребёнка в двадцать родила. Ещё в роддоме диагноз поставили – Даун-синдром. Ну, врачи мне по ушам наездили, и я подписала отказное письмо, не стала из роддома забирать. Мы потом с мужем долго боялись детей заводить. Для себя жили, по миру путешествовали. В Европе были, в Египет, Тунис ездили. И были в Швеции, а там, оказывается, взрослым Даунам, ну людям с Даун-синдромом, даже водительские права выдают. Ну, короче, я мужа уговорила на второго ребёнка. А получился аутист. Как говорится – от судьбы не уйдёшь.
   Наблюдая за родителями, приводящими в Центр детей, Вера подумала, что у них у всех есть общие черты. Она обратила внимание на то, что почти все женщины, приводящие детей в Центр, одеваются в спортивно-утилитарном стиле – брюки или джинсы, короткая куртка, обувь на низком каблуке. После некоторых раздумий Вера поделилась своими наблюдениями с Тамарой, но та не согласилась с её обобщениями:
   – Ну и что? При чём тут дети-аутисты? Вот я, например, тоже хожу в брюках и без каблуков, но мне просто так удобнее водить машину. А ты попробуй с детьми в мини-юбке позаниматься! Или на шпильках! И вообще, ты человек с техническим образованием – собери статистику. Сядь у метро и считай женщин с детьми – сколько из них в брюках, а сколько в юбках.
   Вера так и поступила – пока Мишка был на занятиях, она села на лавочке напротив метро и целый час наблюдала за женщинами с детьми. Она разделила лист бумаги пополам и в левую половину ставила чёрточку, если видела женщину в юбке или платье, а в правую половину – если женщина была в брюках или джинсах. Через час она подсчитала чёрточки – получилось примерно поровну. Результаты наблюдений за женщинами в Центре сильно отличались от статистики «в среднем по популяции», как выражалась одна женщина, работавшая в Центре.
   От этих опытов по прикладной социологии Веру отвлекло другое событие. Ещё до больницы Мишка иногда по ночам мочился в постель. Вера надеялась, что после больницы это пройдёт, но стало чуть ли не чаще – два-три раза в месяц Мишка просыпался в мокрой постели. Вера обсудила это с Денисом, и они пришли к общему выводу, что из-за таблеток, которые прописали в больнице, Мишка спит слишком крепко и поэтому не встаёт по ночам в туалет. Они договорились, что кто ночью проснётся – тот будит Мишку и превентивно ведёт его в туалет. Однажды ночью Вера проснулась от глухого удара. Она приподнялась и увидела, что Мишка во сне упал с кровати на пол. Вера включила ночник и встала, чтобы переложить Мишку назад на кровать. Наклонившись над Мишкой, она поняла, что с сыном что-то не так – всё его тело было напряжено и сотрясалось от крупной дрожи, мышцы на руках и ногах были твёрдые как камень, глаза закатились, в уголках рта появилась пена. Похожую картину Вера видела однажды в Центре – когда у одной девочки случился приступ эпилепсии. Перепугавшись, Вера стала пытаться разбудить Мишку, но у неё ничего не получалось. Проснулся Денис и сел на кровати:
   – Что случилось?
   – Не знаю, – испуганная Вера продолжала тормошить Мишку, – похоже на эпилептический припадок.
   Наконец Мишка очнулся – судороги прекратились, взгляд стал осмысленным. Вера уложила его на кровать и села рядом. Денис, сидя на кровати, спросил:
   – С чего это? Раньше с ним такого никогда не было.
   – Да, не было, – испуг у Веры прошёл, и она рассуждала по-математически бесстрастно. – Это началось после больницы.
   – А что изменилось после больницы? – спокойный тон Веры успокоил и Дениса.
   – Вроде ничего, – задумалась Вера. – Ну таблетки стали давать.
   – Думаешь, это из-за таблеток? – спросил Денис.
   – Не знаю. Вроде уже три месяца даём, – Вера вернулась на свою половину кровати. – Давай спать, утро вечера мудренее.
   На следующий день, отправив Мишку на занятия, Вера заглянула в кабинет к Надежде Петровне:
   – Можно?
   – Да-да, конечно, – Надежда Петровна оторвалась от бумаг, разложенных на столе.
   Вера рассказала ей о ночном происшествии с Мишкой и спросила:
   – Это может быть из-за таблеток, которые ему прописали?
   – Вам эти таблетки в больнице прописали? – Надежда Петровна чуть заметно поморщилась. – Ну тогда давайте, но в целом мы к применению медикаментов относимся отрицательно.
   – Но почему? – удивилась Вера. – Ведь они помогают вылечить аутизм.
   – Вылечить аутизм? – Надежда Петровна усмехнулась. – Это вам в больнице так сказали? Понимаете, аутизм – это не головная боль и даже не перелом ноги. Аутизм – это особенность психики, а особенность нельзя вылечить, её можно только скомпенсировать. Такая особенность, как аутизм, мешает ребёнку учиться, вести полноценную жизнь. Но никакие таблетки не дадут ему знаний и навыков. Нет же таких таблеток, что принял её – и знаешь английский или умеешь играть на скрипке. Таблетки помогают снять острое состояние, позволяют начать обучение, но не заменяют само обучение. Ведь ребёнка надо всему учить – читать и писать, пользоваться ложкой, завязывать шнурки. Кстати, вы знаете, что Миша – чуть ли не единственный ребёнок, посещающий Центр, кто умеет завязывать шнурки?
   – Да? – удивилась Вера и почувствовала, что покраснела от гордости. – А другие дети?
   – Другим детям родители сами завязывают. Или покупают обувь на липучках. А вам не лень было потратить время и силы, чтобы научить его.
   Вера смутилась. На самом деле ей было лень завязывать Мишке шнурки каждый раз, и она решила, что лучше потратит время и научит его это делать самостоятельно, чем каждый раз наклоняться и делать это за него. Про обувь на липучках она тоже думала и даже пыталась искать её, но выяснилось, что большинство обуви делается на шнурках. Получается, что она учила Мишку завязывать шнурки самостоятельно ещё и потому, что ей было лень искать обувь на липучках. Но в любом случае она не жалела о потраченном времени, ведь теперь по утрам, пока Мишка трудолюбиво сам завязывал шнурки, она могла спокойно пить кофе.
   – Но ведь зачем-то врачи таблетки прописали? – всё ещё не могла она понять.
   – В больнице всем детям психиатры назначают успокоительное, – терпеливо объяснила Надежда Петровна. – Хотя бы для того, чтобы с детьми было меньше хлопот. Ну, в вашем случае, как я понимаю, таблетки сняли какие-то нежелательные проявления. Но постоянный прём медикаментов мы не приветствуем. Хотя бы потому, что у каждого препарата есть побочные эффекты, и получается – одно лечим, другое калечим. Таково моё мнение. А если вам, то есть вашему сыну, врач прописал таблетки, то дальше вы сами думайте.
   – Но ведь врач – специалист, он знает, что надо делать? – удивилась её последней фразе Вера.
   – Да, врач шесть лет учился в институте, – пожала плечами Надежда Петровна. – Но сколько он вашего ребёнка видел – два, три раза? А вы с ним много лет живёте и каждый день видите. Так что ещё большой вопрос – кто лучше знает, что надо делать? Кроме того, вам с вашим сыном и дальше жить, так что решать всё равно вам.
   Вечером Вера пересказала этот разговор Денису. Он задумчиво спросил:
   – А что сказали в больнице – как долго ему давать таблетки?
   – Ничего не сказали, – не смогла вспомнить Вера. – Сказали – просто давать, и всё.
   – Ладно, давай пока продолжим давать, а там посмотрим, – решил Денис.
   Ждать пришлось недолго – через месяц эпилептический припадок у Мишки повторился. Пока Вера пыталась привести сына в чувство, Денис выгреб из шкафчика упаковки с таблетками, и со словами:
   – Всё, вопрос решён! – хлопнул дверью туалета. Таблетки звонко застучали по унитазу.

   После этого случая пару месяцев Вера внимательно наблюдала за Мишкой. Эпилептические припадки больше не повторялись, других существенных изменений в поведении сына Вера не заметила, разве что тот стал менее заторможенным и живее реагировал на обращённые к нему слова. Но выяснилась другая Мишкина особенность, причём совершенно случайно. Со временем у Веры появилась традиция – когда они с Мишкой возвращались с занятий в Центре, они заходили перекусить в кафе, которое находилось в большом торговом комплексе. Кафе располагалось в самом углу комплекса, и чтобы до него добраться, надо было проделать замысловатый путь мимо многих отделов. Вера боялась потерять Мишку в толчее, и поэтому всегда крепко держала его за руку. Однажды, в очередной раз пробираясь по проходам торгового комплекса, она услышала, как Мишка довольно громко сказал:
   – Терминатор.
   От неожиданности Вера остановилась и переспросила:
   – Что ты сказал?
   – Терминатор, – настойчиво повторил Мишка.
   Вера растерянно оглянулась вокруг. Оказалось, что они стоят у большого отдела бытовой техники, и на экранах многочисленных телевизоров за стеклянной стеной действительно мелькают кадры со Шварценеггером. Вера удивилась – обычно всё её внимание было сосредоточено на том, чтобы не потерять Мишку в толпе, и на отделы, мимо которых они проходили, она внимания просто не обращала. И уж тем более не разглядывала, какие фильмы показывают стоящие там телевизоры. А вот Мишка внимание обратил, мало того – по нескольким кадрам узнал фильм. Но, может, это просто случайное совпадение?
   В следующий раз она решила это проверить. Когда они подошли к отделу бытовой техники, она остановилась и спросила у сына:
   – Миша, а какое кино там по телевизору показывают?
   – Крепкий орешек, – моментально ответил Мишка.
   Вера присмотрелась – да, действительно, на экранах Брюс Уиллис в очередной раз спасал мир. Вера не могла понять, как Мишка так быстро узнал фильм, ведь ей самой пришлось глядеть на экран почти полминуты, а она раньше этот фильм видела несколько раз. Да, они с Денисом смотрели этот фильм дома на ДВД, и Мишка в это время был дома, но не проявлял к фильму ни малейшего интереса, а быстро ходил по комнате из угла в угол. Вера решила ещё раз проверить Мишку.
   На следующей неделе Вера опять подвела его к витрине отдела. И на этот раз Мишка моментально ответил:
   – Железный человек.
   Вера не смотрела этот фильм и даже не слышала такого названия. Она несколько минут вглядывалась в экраны, но так ничего и не поняла – какая-то фантастика про роботов. Тогда она решительно направилась к продавцу:
   – Молодой человек, вы не скажете, какой фильм у вас сейчас по телевизорам показывают?
   Молодой продавец недоумённо посмотрел на неё, полез под прилавок, достал оттуда пустую коробку из-под диска и прочитал:
   – Железный человек.
   – Спасибо, – потрясённо ответила Вера. Похоже, что она многого не знала о своём сыне. После занятий она решила поговорить об этом с Машей. Вера рассказала ей о том, как Мишка по нескольким кадрам угадывает названия фильмов. Маша совершенно не удивилась:
   – А что тут такого? Он раньше где-то видел эти фильмы и просто вспомнил их названия.
   – Ну, допустим, про крепкий орешек мы дома с мужем смотрели, – не поверила Вера. – Но Мишка совершенно не интересовался фильмом, он даже на экран ни разу не взглянул. И потом – откуда он знает название?
   – А ему и не надо было на экран глядеть, – объяснила Маша. – У аутистов очень развито пассивное внимание. Со стороны кажется, что ему ни до чего дела нет, а на самом деле он прекрасно замечает, что происходит вокруг. Мы этот трюк с пассивным вниманием постоянно используем на занятиях. А с названием ещё проще – он его просто прочитал на обложке диска, когда вы фильм смотрели.
   – Как прочитал? Он же не умеет читать! – удивилась Вера. Она вспомнила, что когда они с Денисом смотрели фильм, Мишка брал коробку из-под диска. Но она тогда подумала, что он просто разглядывал картинки.
   – А с чего вы взяли, что он не умеет читать? – тут уже удивилась Маша. – Миша прекрасно читает.
   – Потому что ещё полгода назад, перед тем, как его положили в больницу, я пыталась с ним заниматься по букварю – вспомнила Вера. – Когда мы с ним до слогов доходили, он начинал плакать и убегал.
   – Потому что не надо было его слогами мучить! – засмеялась Маша. – Это для нас, нормальных людей, – Маша подняла руки и сделала пальцами жест, как будто ставит кавычки, – слоги – это части слова. А для него с его аутичным мышлением слоги – непонятная тарабарщина. Для него за словом стоит конкретный смысл – предмет, явление. А отдельные слоги для него ничего не значат, вот он и убегал. Если бы вас заставляли повторять непонятные буквосочетания – вы бы тоже убежали! Поэтому аутичных детей никогда не учат читать по слогам, только целыми словами. Это называется – методика глобального чтения.
   – Откуда вы всё это знаете? – обиженно пробормотала Вера. Она почувствовала себя пристыженной.
   – Нас этому в институте учили – снова засмеялась Маша.
   Занятия в Центре закончились в конце мая – их график не без умысла совпадал с графиком общеобразовательных школ. Вера надеялась, что осенью она сможет устроить Мишку в школу. А летом она собиралась съездить навестить родителей. Она планировала поехать вдвоём с Мишкой – у Дениса было много работы, и он не мог уйти в отпуск до зимы. В дороге Мишка вёл себя довольно спокойно, но Вера иногда одёргивала его, когда ей казалось, что соседи по вагону обращают на них внимание. Наконец поезд стал замедлять ход, и за окном потянулись окраины родного города. Когда поезд остановился у платформы, Вера сразу заметила маму и сестру. Они стояли какие-то печальные и потерянные, у мамы на голове был тёмный платок. Сердце Веры сжалось от нехорошего предчувствия. Торопливо собрав вещи, она потянула Мишку к выходу из вагона. Когда они вышли на платформу, родные уже подошли к вагону.
   – Что случилось? – испуганно спросила у них Вера.
   – Такое горе, такое горе, – запричитала мама, глядя на Мишку.
   – Папа!? – вскрикнула Вера.
   – Да ты что! С папой всё в порядке. Он не смог придти, потому что дежурит на работе, – успокоила её сестра. – Это мама про Мишку.
   – Напугали вы меня! – облегчённо вздохнула Вера. – С Мишкой всё в порядке, нормально доехали.
   – Ну как же в порядке? У тебя ребёнок болен, а ты говоришь – нормально! – возмутилась мама. Она наклонилась к внуку: – Миша, ты меня узнаёшь? Я твоя бабушка.
   Мишка молчал, обескураженный такой встречей. Вера тоже немного опешила.
   – Он меня узнаёт? – повернулась к ней мама.
   – Конечно, узнаёт, – начала сердиться Вера. – Что ты на него накинулась? И чего вы так вырядились, как будто случилось чего?
   – А то ты не знаешь, что случилось! – горестно вздохнула мама.
   Тягостная атмосфера не рассеялась и дома. Видимо, Мишка тоже почувствовал её, потому что не захотел сидеть за столом, который мама собрала по случаю их приезда. Вера и раньше замечала, что он моментально чувствовал настроение окружающих, и начинал вести себя так же – «зеркалить». Мама расспрашивала Веру о Денисе, о его родителях, но Вере казалось, что вопросы задавались из вежливости. Хлопнула дверь – пришёл с работы отец. Вера радостно выбежала навстречу ему в коридор, обняла, поцеловала в щёку. Отец тоже 061 мл её, но тут же отстранился:
   – А где Миша?
   Только сейчас Вера заметила в его руках большую яркую коробку с радиоуправляемой игрушкой. Мишка с интересом смотрел на коробку из двери в комнату, но подойти не решался.
   – Миша, это тебе. На, возьми! – позвал отец.
   Мишка нерешительно подошёл и взял коробку в руки.
   – Поздоровайся с дедушкой, – нравоучительно сказала ему Вера, но всё Мишкино внимание было сосредоточено на коробке с игрушкой. Он с интересом рассматривал картинки на упаковке, а отец с умилением смотрел на внука. В это время в коридор вышла мама.
   – Ты чего так долго? Мы давно уже за стол сели, – спросила она отца.
   – Вот, подарок покупал, – отец кивнул на коробку в руках Мишки.
   – Да ты что ребёнку купил?! – удивилась мама. – Он же не понимает, что это такое! Купил бы что-нибудь попроще.
   Вера, которая внимательно наблюдала за Мишкой, заметила мгновенную перемену. Интерес в глазах в глазах Мишки погас, он бросил коробку на пол, буркнул под нос:
   – Не хочу! – и быстро ушел в маленькую комнату. Отец растерянно стоял посередине коридора, он отвлёкся на разговор с мамой и не заметил, что у Мишки изменилось настроение. Мама укоризненно сказала отцу:
   – Ну вот видишь, только расстроил ребёнка! – Потом она тайком перекрестилась и пробормотала: – Такое горе, такое горе!
   Вера подняла коробку с игрушкой и пошла в комнату к Мишке. Он молча сидел на диване и сосредоточенно водил пальцем по узору на ковре. Вера протянула ему коробку:
   – Возьми, это тебе дедушка подарил.
   – Не хочу! – почти крикнул Мишка, вскочил и стал метаться по комнате, нелепо изогнув кисть правой руки перед лицом и часто-часто тряся средним пальцем перед глазами. Вера уже знала, что это признак сильного возбуждения, и если настаивать дальше, то дело кончится истерикой. Она положила коробку на диван, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, оставив Мишку одного. Вера вернулась в большую комнату за стол. В комнате была тягостная тишина. Отец с сердитым видом ел салат, сестра лениво ковырялась вилкой в тарелке, мама молча сидела с похоронным видом. Вера молча села на своё место и придвинула тарелку, но есть ей не хотелось. Мама спросила её:
   – Что с Мишей?
   – Устал с дороги, – ответила Вера. Она не хотела рассказывать о том, что увидела – вдруг ей это только показалось, а маму это может обидеть. Сестра поднялась из-за стола:
   – Я поеду домой, а то мне завтра на работу, утром вставать рано.
   Вера почему-то подумала, что сестра не приглашает её в гости, хотя живёт она в получасе езды от родителей. И тут же устыдилась своей обидчивости. Наверное, она тоже устала с дороги.
   На следующий день отец рано ушёл на работу. Мама тоже отправилась по своим делам. Вера с Мишкой остались одни. Погода была хорошая, и Вера решила совместить прогулку с сыном и посещение памятных мест детства. Она повела Мишку к своей школе, но школу окружал свежепостроенный забор. Знакомые с детства улицы тоже были какими-то чужими. Красивые дома, которыми Вера любовалась в школьные годы, теперь казались ей пыльными и невзрачными. Наверное, за несколько лет после окончания школы её детские воспоминания идеализировались, и действительность уже до них сильно недотягивала. Вечером мама, папа, Вера и Мишка снова сели за стол, правда, на этот раз еда была менее праздничная. Мишка капризничал и размахивал ложкой так, что каша разлеталась в стороны. Вера прикрикнула на него, но мама тут же сделала ей замечание:
   – Как ты можешь сердиться на него, ведь он же больной!
   – Но он же несносно себя ведёт! – попыталась возразить Вера.
   – Ты не должна на него сердиться! – строго ответила ей мама.
   Отец попытался перевести разговор, спрашивая о том, как Вера живёт. Но по его вопросам Вере показалось, что отец всё ещё воспринимает её как старшеклассницу, а не как взрослую замужнюю женщину. Разговор не получился. Отец взял ворох газет, которые купил по дороге с работы, и отправился в свою комнату.
   И на следующий день всё повторилось. Вера водила Мишку по улицам своего детства, тщетно пытаясь окунуться в прежнюю атмосферу. Подсознательная мечта, что, вернувшись в места детства, можно вернуться и в само детство, так и осталась мечтой. На улице Вера встретила одноклассницу, с которой в школе была в приятельских отношениях. У той уже было двое детей. Повспоминали одноклассников, выяснилось, что больше половины из них разъехалось. Вера неохотно отвечала на вопросы школьной подруги. Мишка вёл себя на удивление хорошо, и Вера надеялась, что подруга ничего не заподозрила. Чтобы как-то поднять себе настроение, Вера зашла в парикмахерскую и сделала модную причёску. Но у мамы эта причёска почему-то вызвала бурю негодования.
   – Как ты можешь себя так вести?! У тебя больной ребёнок, а ты шляешься по парикмахерским! – с негодованием выговаривала она Вере, торопливо перекрестясь. – Ты теперь должна забыть о нарядах и парикмахерских, и всю себя посвятить больному ребёнку!
   – И что я должна с ним делать? – завелась Вера.
   – Что, что? – мама немного смутилась. – Ухаживать за ним – вот что!
   – А что делать-то? – перешла в наступление Вера. – С ложечки кормить? Так он сам, слава Богу, научился.
   – Ну вот, я ей слово – она в ответ десять! – использовала универсальную защиту мама. – Как была в детстве упрямая – так и осталась! Вера, так нельзя! Может, если бы ты за ним лучше ухаживала, он бы таким не стал!
   – Ты хочешь сказать – это я во всём виновата? – опешила Вера.
   – Ну, уж не знаю – уклончиво ответила мама.
   Чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слёзы, Вера убежала в маленькую комнату. Мишка не обратил на неё внимания и продолжал быстро ходить по комнате, тряся обломком игрушки, который нашёл на улице. Вера забралась с ногами на диван и стала наблюдать за сыном. Постепенно в её душе стала расти злость на Мишку. Получается, что она теперь навсегда прикована к нему, и никакой другой жизни у неё теперь не будет. Но внезапно злость на сына сменилась обидой на мать. В детстве Вера, как, наверное, и все дети, считала, что родители решат все её проблемы. В семье Веры так сложилось, что её отец оказался в бабьем царстве – против мамы, старшей дочери – Нади, и младшей – Веры. И в результате сложилась ситуация, что все основные вопросы в их семье решала мама. Даже поступление в институт не пошатнуло у Веры уверенности во всемогуществе мамы – просто теперь она далеко, и приходится выкручиваться самой. Когда Мишке поставили диагноз, Вера по телефону пыталась спросить у мамы совета, но услышала обтекаемое – «Тебе виднее». А теперь вместо решения проблемы, да просто вместо поддержки, она услышала – мол, сама виновата! Для Веры это было обидно вдвойне. Она вспоминала, как реагировала на проблемы с Мишкой свекровь, мама Дениса. Для Людмилы Алексеевны это тоже был тяжёлый удар, и она даже не пыталась сама что-то предпринимать или советовать. Она просто приняла выбор Веры и Дениса, и пыталась им в меру своих возможностей помогать, при этом безоговорочно одобряла действия Веры в отношении Мишки, и уж тем более не пыталась её в чём-то упрекать. Получалось, что свекровь доверила ей судьбу внука, а родная мать её действия не одобряет. Вера поняла, что детство бесповоротно закончилось, и на родителей больше надеяться не приходится. Она почувствовала, что безумно соскучилась по Денису – чуть ли не единственному человеку на свете, который её любит и понимает.
   Оставшиеся дни до отправления обратного поезда тянулись невыносимо долго. Наконец наступил день отъезда. Вера собирала вещи, и вдруг взгляд её наткнулся на коробку с радиоуправляемой игрушкой – подарок отца, который так и лежал нераспечатанным. Вера подозвала Мишку, который всё эти дни не выпускал из рук обломка игрушки, найденного на улице, показала ему на яркую коробку и спросила:
   – Возьмём с собой дедушкин подарок?
   – Не хочу, – стереотипно ответил Мишка и стал возить своим обломком игрушки по узору ковра.
   «В крайнем случае скажу – не влез в сумку», – подумала Вера и убрала коробку на шкаф. На поезд их провожали мама и папа, сестра не приехала. Перед вагоном мама коротко поцеловала Веру в щёку, а отец обнял. Поглядев на Мишку, мама перекрестилась и пробормотала:
   – Какое горе, какое горе!
   Отец взял Мишку на руки и на мгновенье прижался к нему щекой. Вера заметила, как на глазах отца блеснули слёзы. Наконец они сели в вагон, и поезд тронулся. Вера смотрела на проплывающие за окном пригороды, и по щекам её катились слёзы. Детство кончилось.

   В начале августа Вера занялась устройством Мишки в школу. Она начала с посещения районного детского психиатра. Со времени её последнего визита Юрий Львович совершенно не изменился и по-прежнему напоминал сытого неторопливого кота в белом халате.
   – Макеева, кажется? Да-да, помню. Проходите, проходите. Как у вас дела? Куда летом ездили? На море?
   – Нет, мы ездили к моим родителям, – ответила Вера. – Тоже на юге, но до моря далеко. Юрий Львович, я хотела поговорить с вами об устройстве в школу.
   Юрий Львович не спеша наблюдал за Мишкой. Тот разглядывал игрушки на шкафу в углу кабинета.
   – За время с вашего последнего визита он изменился, – спустя какое-то время неторопливо промолвил Юрий Львович. – Он ведь где-то у вас занимался?
   – Да, в Центре по работе с аутистами, – подтвердила Вера.
   – Вы очень активная мама, – похвалил её Юрий Львович. – Не все родители уделяют своим детям так много времени и внимания. Я слышал об этом центре, о них хорошие отзывы. Они ведь специализируются именно на раннем детском аутизме. И как у Миши успехи?
   – В Центре его очень хвалят, – стала хвастаться Вера. – Говорят, что он очень перспективный. Сказали, что он умеет читать, а вот с математикой у него не очень. И ещё сказали, что у него склонность к рисованию.
   – Умеет читать? Очень хорошо, – Юрий Львович пошарил у себя в столе и достал детскую книжку с яркими картинками. – Миша, посмотри, какая у меня книжка. Подойди сюда.
   Мишка нехотя оторвался от столика с игрушками и вопросительно посмотрел на Юрия Львовича.
   – Миша, подойди к дяденьке доктору, – торопливо сказала Вера.
   – Не надо, я сам, – мягко остановил её Юрий Львович. – Миша, давай книжку вместе почитаем.
   Мишка нехотя подошёл и, не глядя на книжку, пробормотал себе под нос:
   – Маша и медведь.
   – Молодец! – обрадовался Юрий Львович и открыл книжку на первой странице. – А тут что написано?
   – Не хочу, – буркнул Мишка, глядя в сторону, и вернулся к столику с игрушками.
   – Миша, куда ты пошёл? – строго сказала Вера. Но Юрий Львович оставался очень довольным:
   – Прогресс налицо! Похоже, он действительно умеет читать. И научился концентрировать внимание, правда, ненадолго. Да, в Центре, куда вы его водили, действительно работают профессионалы. А что вы говорили про школу?
   – Я бы хотела, чтобы Миша осенью пошёл в школу, – с надеждой посмотрела на него Вера.
   – Видите ли… – Юрий Львович развёл руками так, как обычно в мультфильмах коты разводят лапами. – Прогресс налицо, но этого всё же недостаточно, чтобы ваш сын сейчас смог бы учиться в обычной школе. Всё-таки там более высокие требования. Там не нужно уметь читать и писать – они сами должны этому учить. А нужны совсем другие вещи. Умение концентрировать внимание в течение урока, а в начальных классах это 30 минут. Нужны навыки самообслуживания – быстро одеться, умыться, сходить в туалет. Навыки общения – отвечать на вопросы учителя, поддерживать контакт с одноклассниками. Ваш сын сейчас не готов к таким требованиям. Подчёркиваю – сейчас, то есть в дальнейшем он вполне сможет догнать ровесников, а может – даже в чём-то их превзойти. Но сейчас речь может идти только об индивидуальном обучении во вспомогательной школе.
   – Ну пусть хоть так, – обречённо вздохнула Вера.
   – Тогда давайте сделаем так, – Юрий Львович сложил руки на груди, и всё равно остался похожим на кота из мультфильма. – Я подготовлю документы для управления образования, а они уже сами решат, в какой школе Миша будет учиться.
   – Спасибо, – коротко ответила Вера. Чуда не произошло, но хоть какая-то надежда оставалась.
   – Желаю вам успеха. Ваш сын очень перспективный, – Юрий Львович встал из-за стола. – А вы очень активная и деятельная мама, вы очень много делаете для своего сына. Я бы вам ещё посоветовал обратиться в районное общество инвалидов. Там председателем Татьяна Михайловна – очень милая и обаятельная женщина. Возможно, она вам сможет чем-то помочь. Всего доброго!

   В районное управление образования Вера пошла через несколько дней. Она несмело заходила в кабинеты, но работавшие там женщины не понимали, что она хочет:
   – Женщина, обращайтесь в ближайшую школу по месту жительства, там вашего ребёнка обязаны взять. Здесь-то вы чего ищете? И вообще, вы бы ещё в сентябре спохватились!
   Вера стеснялась с ходу сказать, что её сын – умственно-отсталый, поэтому ей пришлось довольно долго путешествовать по кабинетам управления. Наконец в одном кабинете молодая женщина поняла, что она хочет:
   – Как ваша фамилия? Это, значит, на вашего ребёнка документы от районного психиатра. Так, давайте ваши документы!
   – Какие? – не поняла Вера, она думала, что Юрий Львович прислал всё необходимое.
   – Как какие – паспорт, свидетельство о рождении – нетерпеливо сказала женщина.
   Вера расстегнула сумку, достала документы и протянула женщине. Та их просмотрела, молча достала какой-то бланк и стала его заполнять. Окончив писать, она подняла глаза на Веру:
   – Вот вам направление во вспомогательную школу, отвезёте директору. Судя по тому, что районный психиатр написал, ваш ребёнок необучаем. Но попробуйте поговорить с директором школы – может, она его возьмёт под свою ответственность.
   Женщина вложила бланк в паспорт и брезгливо положила его на край стола. Вера взяла документы и механически сказала:
   – Спасибо.
   – Не за что, – неприязненно ответила женщина.
   Выйдя из кабинета, Вера задержалась, убирая документы в сумку. Через неплотно закрытую дверь она услышала, как женщина, с которой она только что разговаривала, громко сказала соседкам по комнате:
   – Нарожают дураков, а потом ходят. Давно бы избавилась от него и родила здорового.
   Вера резко дёрнула молнию на сумке и заспешила на улицу.

   Вспомогательная школа, куда Веру отправили из управления образования, находилась на окраине района. До трёхэтажного белого здания за берёзовой рощей пришлось довольно долго идти от конечной остановки автобуса. Вера открыла массивную деревянную дверь на пружине и оказалась в пустом гулком школьном коридоре. В конце коридора пожилая техничка не спеша тёрла пол шваброй.
   – Как мне найти директора? – крикнула ей Вера.
   – На втором этаже, – техничка показала шваброй в сторону лестницы.
   Кабинет директора находился рядом с лестницей. Дверь была открыта, и Вера заглянула внутрь:
   – Можно?
   Пожилая женщина за столом под портретом президента оживилась:
   – Конечно, конечно. На работу устраиваться?
   Вера переступила порог кабинета:
   – Нет, я хочу сына к вам в школу устроить.
   Директриса сразу поскучнела и села назад за свой стол. Вера протянула ей бумагу, которую ей дали в управлении образования, и Мишкино свидетельство о рождении. Директриса внимательно прочитала бумагу, потом заглянула в свидетельство и посмотрела на Веру:
   – Грехи молодости?
   – Что? – не поняла Вера.
   – Говорю – в школе ещё родила? – директриса помахала свидетельством о рождении.
   – Нет, в институте – озадаченно ответила Вера и на всякий случай добавила: – на пятом курсе.
   – Ну это непринципиально, – голос директрисы стал более официальным. – Все мы были молодыми. Как говорится, наказания без греха не бывает.
   – Какого ещё наказания? – напряглась Вера.
   – Божьего наказания, – голос директрисы стал официальным до предела. – В конце концов, это не моё дело. Если есть направление управления образования, я обязана взять вашего ребёнка. Приходите на торжественную линейку 1 сентября, потом ко мне подойдёте – я вам всё объясню. К тому времени я посмотрю, у кого из учителей нагрузка меньше, и определюсь с расписанием. Всего хорошего!
   Директриса протянула ей свидетельство о рождении, и озадаченная Вера вышла из кабинета.
   Вечером Вера рассказала о посещении школы Денису. Почему-то его этот рассказ сильно рассердил. Он возбуждённо расхаживал по комнате и громко возмущался:
   – Значит, мы наказаны! – он оглянулся на Мишку, который сидел перед телевизором и смотрел мультфильмы. – А за что, она не сказала? А то я что-то не припоминаю! А может, нас на всякий случай наказали? Так сказать – авансом? И я теперь могу спокойно грабить и убивать, ведь я всё равно уже наказан?
   – Не говори глупостей, – устало отозвалась Вера.
   – Во сколько линейка? Я тоже приду, – сменил тему Денис.
   – В девять, – ответила Вера. – А как же работа?
   – Я отпрошусь, – решительно сказал Денис. – Не каждый день у меня сын в первый класс идёт.

   Первое сентября выдалось погожим и солнечным. Мишка послушно нёс букет цветов, а Денис, одевшийся по этому случаю в костюм с галстуком, гордо вёл его за руку. Площадка перед зданием школы уже была заполнена людьми. Вера разглядела на крыльце директрису и пробилась к ней через толпу. Но та нетерпеливо отмахнулась от неё – мол, позже. Постепенно все выстроились вдоль белой линии, проведённой на асфальте – дети стояли в переднем ряду, взрослые за ними. Денис тоже подтолкнул Мишку вперёд, а сам стал позади, положив ему руку на плечо. Началась торжественная линейка. Первой микрофон взяла директриса, за ней выступала женщина из управления образования, потом кто-то из администрации округа. Вера рассеянно слушала их выступления, а сама украдкой рассматривала детей и родителей. В Центре она научилась узнавать детей с аутизмом по их отрешённому выражению лица, и теперь, вглядываясь в лица детей, пыталась угадать – возможно, они будут учиться с Мишкой в одном классе. Но дети совершенно не походили на тех, что занимались в Центре. Они перешёптывались между собой, хихикали, что-то переспрашивали у родителей – словом, вели себя как обычные дети. Ну, может быть, чуть непослушнее и развязнее, чем обычные дети. Лишь у некоторых выражение лица и странные жесты выдавали их принадлежность к вспомогательной школе. А вот родители, как показалось Вере, отличались от родителей обычных школьников. На лицах многих из них Вера не заметила радости и оживления, казалось, что приводить ребёнка в школу 1 сентября для них привычное и не слишком приятное занятие. Многие родители были одеты по-будничному просто и даже бедно. Некоторые пытались фотографировать и снимать на видеокамеру, но делали это как-то робко и неуверенно.
   Вера заметила, что и их семья стала объектом любопытства окружающих. Многие родители, а в основном это были женщины, бросали на них быстрые, оценивающие взгляды, под которыми Вера почувствовала себя неуютно. Линейка закончилась, и дети стали расходиться по классам. Вера снова подошла к директрисе. Та уже освободилась от текущих дел и отреагировала на Веру более приветливо:
   – Макеева, если не ошибаюсь? Пойдёмте, я покажу вам вашего учителя.
   Она подвела Веру к молодой женщине:
   – Это Татьяна Викторовна. Она работает у нас несколько лет и уже опытный преподаватель. Недавно вернулась с курсов повышения квалификации, где их учили работать с тяжёлыми детьми, такими, как ваш.
   Вера несмело улыбнулась. Татьяне Викторовне было лет 30, одета она была в нарядный, и, как показалось Вере, дорогой костюм – пиджак и юбка. Ощущение дороговизны наряда подчёркивала тщательно уложенная причёска, аккуратно нанесённая косметика, золотые серьги и цепочка. На Веру Татьяна Викторовна смотрела строго, и даже, как почему-то показалось Вере, слегка брезгливо. Голос у Татьяны Викторовны тоже был строгий, с типичными учительскими интонациями:
   – Я посмотрела личное дело вашего ребёнка. С его показателями он не сможет учиться в классе, только индивидуальное обучение. Занятия у нас будут три раза в неделю по четыре урока. Мы будем заниматься чтением, письмом и счётом. Что нужно будет для занятий, я запишу вам в первый день.
   – Миша уже немного умеет читать и писать, – попыталась вставить Вера.
   – Мы будем заниматься по стандартной программе для первого класса вспомогательной школы, – чуть повысила голос Татьяна Викторовна. – Жду вас завтра в вестибюле в 9 часов.
   Вера спустилась с крыльца и подошла к Денису и Мишке.
   – Ну как? – спросил Денис.
   – Занятия начнутся завтра в девять, – ответила Вера и наклонилась к Мишке: – ты теперь школьник, будешь ходить в школу, как все.
   – Да, школьник – отозвался Мишка.
   Вера взяла Мишку за правую руку, Денис – за левую, и они вышли со школьного двора на дорогу, ведущую к автобусной остановке.
   – Мне кажется, мы были чужие на этом празднике жизни, – задумчиво произнёс Денис.
   – Да уж, праздник жизни! Ничего не скажешь! – невесело усмехнулась Вера. От праздничной линейки у неё остались противоречивые впечатления. – Ты тоже заметил, как на тебя другие родители косились?
   – Да, заметил, – согласился Денис. – А что со мной не так?
   – Ну кроме костюма с галстуком – несмываемая печать высшего образования на лице, – критически оглядела его Вера.
   – И что теперь – мне надо одеваться более бомжевато, раз мой сын учится во вспомогательной школе? – с вызовом спросил Денис. – Тем более что печать высшего образования, как ты выразилась, всё равно несмываема?
   – Да, наш социальный статус заметно снизился, – Вера вспомнила формулировку из книжки по психологии.
   – Давай в парке посидим поговорим, как раз погода хорошая, – предложил Денис. Слева вдоль дороги за решётчатым железным забором шелестели чуть тронутые осенней желтизной берёзы старого парка. Они вошли в калитку в заборе, прошли по центральной аллее и подошли к лавочке рядом с детской песочницей. Мишка стал палочкой ковырять остатки песчаной крепости, Вера села на лавочку, а Денис, опасаясь запачкать костюм, встал напротив.
   – Так что там с социальным статусом? – продолжил он разговор.
   – Я говорю, что после того, как Мишке поставили диагноз, социальный статус нашей семьи снизился, – отозвалась Вера. – Мы перестали ходить в гости, общаться со старыми друзьями. Ты же не будешь им хвастаться, что твой сын учится во вспомогательной школе?
   – Ну да, с институтскими знакомыми стали меньше встречаться, – согласился Денис и тут же возразил: – Но мы же выросли и всё изменилось. Вот ты со своими одноклассниками часто встречаешься? Когда мы поженились, я стал меньше времени проводить с друзьями, и больше – с тобой. Или тебе это не нравится?
   – Нравится, нравится, – успокоила его Вера. – Но я тебе говорю о другом. Вот сядете вы на работе чай пить, и все будут хвастаться – вот у меня сын пятёрку в школе получил, у меня дочь в институт поступила. А ты чего скажешь?
   – Ну, знаешь ли… – Денис на мгновенье замолчал, а потом возбуждённо заговорил: – Мой сын – не породистая собака, чтобы я им хвастался. А что касается института – так и без него люди нормально живут.
   – Это ты так говоришь, потому что сам институт закончил, – в Вере проснулся дух противоречия. – У тебя высшее образование, и у меня, и у твоих родителей, и у моих. А нашему сыну институт не светит.
   – Что касается института – так многое из того, чему там учили, вообще не пригодилось. А наоборот, нужно было много такого, о чём в институте и не упоминали, – сердито ответил Денис.
   – Чего же ты тогда в институт поступал? – перебила его Вера.
   – Потому что там была военная кафедра, – ещё больше рассердился Денис. – И ещё потому, что родители так сказали. А по большому счёту – техникума вполне бы хватило для того, чем я занимаюсь. Но только нормального техникума. Но всем вбита схема жизни – детский сад, школа, институт, работа, карьера. И люди идут по этому пути, не думая, как крысы за дудочкой. Вон в «Москва слезам не верит» Гоше говорят – а не хотел бы ты стать начальником? Нет – говорит, лучше быть хорошим слесарем, чем плохим начальником. А у людей происходит разрыв шаблона – человек не хочет делать карьеру, повышать свой социальный статус. Вот и ты со своим институтом вбила в голову. Вон Андриано Челентано – вообще три класса образования, и ничего – песенки поёт, в кино снимается. Все эти условности – не главное в жизни, как выясняется.
   – То есть ты считаешь, что я со школой зря упиралась? – спросила Вера.
   – Не знаю, – сразу сбавил тон Денис. – Наверное, нет.
   – Ну тогда о чём мы спорим? – подвела итог Вера.
   На следующее утро Вера привела Мишку на первое занятие. Татьяна Викторовна уже ждала их в вестибюле. Она была одета так же нарядно, как и накануне на праздничной линейке, только золотые серьги были поскромнее – будничные. Взяв Мишку за руку, Татьяна Викторовна сказала Вере, что они будут заниматься четыре урока. Вера вернулась за Мишкой после двенадцати. Минут через пять после звонка на лестнице показались Татьяна Викторовна с Мишкой. Вера ждала их рядом с дверью, не решаясь пойти навстречу. Она волновалась – как Мишка показал себя на первых уроках? Подойдя, Татьяна Викторовна протянула ей тетрадь:
   – Я здесь записала, что нам будет нужно на следующих занятиях. Занятия у нас будут через день. Там же я записала домашнее задание. Учебники Мише я дала, они у него в портфеле. И ещё… – Татьяна Викторовна глянула на Мишку и легонько подтолкнула его к двери. – Миша, подожди маму на улице.
   Вера заволновалась ещё больше. В глубине души она надеялась, что Мишку сейчас будут хвалить, как когда-то это случилось в Центре. Но услышала она совсем другое.
   – У вас очень, очень тяжёлый ребёнок, – строго выговаривала ей Татьяна Викторовна. – я даже не знаю, как мы с ним будем заниматься дальше. Он не может сосредоточиться и очень непослушный.
   – Но он перед школой занимался в Центре по работе с аутистами, там его очень хвалили, говорили, что у него получается читать и писать, – попыталась заступиться за сына ошарашенная Вера.
   – Что это за центр такой? – недоверчиво посмотрела на неё Татьяна Викторовна.
   – Ну там занимаются с детьми, у которых аутизм, – смутилась Вера. Она почему-то думала, что все специалисты – а она, конечно же, считала Татьяну Викторовну специалистом – слышали про Центр.
   – Не слышала про такой. Наверное, это один из новомодных центров, где с детьми занимаются по американским методикам, – с пренебрежением сказала Татьяна Викторовна. – Там вам всё что угодно скажут, лишь бы вы деньги заплатили.
   – Вообще-то занятия там были бесплатно, – обиделась за Центр Вера.
   – Неважно, – не смутилась Татьяна Викторовна. – Они там с детьми только играют, а у нас здесь учёба. Это совсем другое. Жду вас послезавтра в то же время. И проследите, чтобы Миша сделал домашнее задание.
   Потрясённая Вера вышла на школьное крыльцо. Она-то думала, что всё наладилось, но оказалось, что всё не так просто. Мишка терпеливо ждал её. По дороге Вера попыталась расспросить, что он делал на уроках и как ему понравилась учительница, но из его односложных ответов ничего не поняла. Зато на следующий день выяснилось, что делать домашнее задание Мишка категорически не хочет. Он капризничал, сердился, вставал из-за стола и уходил, просто сидел неподвижно с авторучкой в руке. В результате нескольких часов титанических усилий с многочисленными перерывами Вере удалось заставить его написать несколько строчек корявых буковок, каждая из которых была непохожа на соседнюю, и лишь отдалённо напоминала образец, который Татьяна Викторовна выписала в начале строки. Под конец терпение у Веры закончилось, и она даже не настаивала, чтобы Мишка дописывал строчки до конца.
   После второго дня занятий Татьяна Викторовна, возвращая Мишку Вере, строго сказала:
   – Я в тетради написала новое домашнее задание и дописала то, что он не сделал в предыдущем. Проследите, чтобы он всё доделал до конца.
   Вера надеялась, что когда у них начнётся чтение, то Мишка покажет, чему его научили в Центре. Но и тут её ждало разочарование. На второй учебной неделе Татьяна Викторовна ей заявила:
   – Сегодня мы занимались чтением, читали слоги. Ваш ребёнок совершенно не понимает, что от него требуется. Я даже не знаю, удастся ли вообще научить его читать!
   – Миша умеет читать, – попыталась возразить Вера. – В Центре они занимались по методике глобального чтения, то есть читали сразу слова целиком, потому что такие дети не понимают смысла отдельных слогов.
   – Что вы мне всё рассказываете про ваш игровой центр! – возмутилась Татьяна Викторовна. – У нас тут школа, и методика проста – пока он не освоит слоги, мы дальше не двинемся! А я не уверена, что он их освоит.
   На третьей неделе учебного года претензии Татьяны Викторовны изменились – она потребовала, чтобы Вера принесла ей Мишкину медицинскую карту от детского психиатра.
   – Зачем она вам? – удивилась Вера.
   – Мы будем решать, сможет ли ваш ребёнок дальше учиться в нашей школе, или его следует признать необучаемым, – заявила Татьяна Викторовна.
   – Но психиатр не даст мед. карту на руки. Пусть директор напишет ему запрос – может, тогда он пришлёт карту в школу, в чём лично я сомневаюсь, – напряжённо ответила Вера. – Кроме того, в законодательстве нет понятия «необучаемый», а где будет учиться мой сын, решать будете не вы, а психолого-медико-педагогическая комиссия.
   – Я гляжу, вы уже все законы прочитали, – зло бросила ей Татьяна Викторовна.
   Вера вернулась домой в расстроенных чувствах. Она смотрела, как Мишка выкладывает учебники на стол, и поняла, что больше не в силах заставлять его делать домашнее задание. Ситуация стала безнадёжной. Вера села за стол, опёрлась на стопку потрёпанных учебников и разрыдалась. Вдруг она почувствовала, что Мишка обнял её и спросил:
   – Мама, почему ты плачешь?
   Мишкин голос был не сдавленным, не копировал мультяшные интонации, а был совершенно естественным. Вера подняла голову – Мишка серьёзно и вопрошающе смотрел ей прямо в глаза. В это время зазвонил сотовый телефон. Немного успокоившись, Вера ответила на звонок. Звонила Тамара – её сын вместе с Мишкой ходил на занятия в Центр по работе с аутистами. Голос Тамары по-прежнему был весел и беззаботен:
   – Привет! Как дела, где учитесь?
   – Похоже, что скоро нигде не будем учиться, – всхлипнула Вера. – Злобная училка хочет объявить Мишку необучаемым и выставить его из вспомогательной школы.
   – Да пошли ты её вместе с её школой! – возмутилась Тамара, выслушав рассказ Веры. – И переводи Мишку к нам в школу.
   – Но это же другой район? – засомневалась Вера.
   – Это не имеет значения – страна-то та же! – успокоила её Тамара и сразу стала строить планы: – Давай сделаем так – завтра утром подъезжай к нашей школе, я сведу тебя с нашим директором. Она женщина строгая, но адекватная, и к тому же у них давние контакты с Центром. Думаю, проблем не будет. Договорились?
   – Договорились, – облегчённо ответила Вера. У неё вновь появилась надежда.
   На следующее утро Вера договорилась с Людмилой Алексеевной, чтобы та посидела с Мишкой. Людмила Алексеевна спросила про домашнее задание, но Вера махнула рукой – пусть отдыхает! Школа, о которой говорила Тамара, находилась почти в центре города. Пятиэтажное здание постройки середины прошлого века было так плотно окружено домиками сопоставимого возраста, что школьного двора практически не было. Сама Тамара уже поджидала Веру на высоком школьном крыльце:
   – Пойдём, нас уже ждут. Директора зовут Ирина Александровна, я ей вкратце объяснила ситуацию.
   Они поднялись на второй этаж и вошли в приёмную директора.
   – У себя? – спросила Тамара молоденькую секретаршу. Та кивнула. Тамара постучала в дверь кабинета директора. За дверью послышался строгий женский голос:
   – Войдите!
   Тамара впихнула Веру в кабинет и зашла следом:
   – Здравствуйте, Ирина Александровна! А это та женщина, о которой я вам рассказывала.
   Ирине Александровне было под шестьдесят. Она строго взглянула на Веру:
   – Вы Макеева? Что у вас там за конфликт с учительницей сына?
   Вера кратко пересказала свои злоключения. Ирина Александровна поморщилась:
   – Да, дураков в нашей системе ещё хватает. А ведь это их обязанность – учить таких детей. Ну да ладно. То есть вы хотите, чтобы ваш сын учился в нашей школе?
   Вера кивнула.
   – В класс я его взять не могу – всё занято. Да как я поняла, он пока не готов учиться в классе. Поэтому только на индивидуалку. Устраивает?
   Вера снова молча кивнула, не решаясь вымолвить ни слова.
   – Я навела о вашем сыне справки в Центре по работе с аутистами, – продолжила Ирина Александровна. – Мне сказали, что он перспективный. Поэтому будем считать вопрос решённым. Забирайте документы в вашей школе и приводите сына. Всего доброго!
   Тамара с Верой вышли из кабинета. Вера спросила Тамару:
   – И всё?!
   Тамара воодушевлённо ответила:
   – Я же тебе говорила – мировая тётка! Тебе надо было сразу сюда идти, а не по месту жительства.
   На следующий день по дороге на последнее занятие с Татьяной Викторовной Вера всё думала, как бы поделикатнее ей сказать о том, что она переводит Мишку в другую школу. Вера подумала, что просто явиться и забрать документы было бы как-то неприлично. Она решила поехать в школу с Мишкой – пусть он попрощается со своей первой учительницей, а она – с ним. Но опять всё пошло совсем не так, как она предполагала. Когда они вошли в вестибюль, Татьяна Викторовна их уже дожидалась.
   – Вы опаздываете, – укоризненно сказала она, и не успела Вера открыть рот, как она взяла Мишку за руку и повела в класс. Растерявшись, Вера медленно двинулась следом. Подойдя к дверям класса, она услышала громкий сердитый голос Татьяны Викторовны. Дверь распахнулась, и возбуждённая Татьяна Викторовна выскочила в коридор. Наткнувшись на Веру, она почти закричала:
   – Это очень хорошо, что вы ещё не ушли. У вашего ребёнка не сделано домашнее задание! Он и так тут еле держится, а вы даже не можете проследить, чтобы он делал домашнее задание! Я буду поднимать вопрос, чтобы его убрали из школы и отправили в интернат!
   Кровь прилила к лицу Веры, и она закричала в ответ:
   – Не трудитесь, я сама забираю своего сына из вашей школы! – потом немного подумала и добавила, – И не надо на меня орать!
   – Что-о! – задохнулась Татьяна Викторовна. Её холёное лицо искривилось от злобы. – Да как вы… Да что вы…
   Она не договорила и решительно зацокала каблуками в сторону кабинета директора. Вера вдруг успокоилась – обратной дороги не было. Она вошла в класс. Мишка растерянно сидел за партой, перед ним были разложены тетради и учебники. Вера сложила учебники стопкой на краю парты, а тетрадки убрала в портфель.
   – Миша, пойдём, теперь ты будешь учиться в другой школе, – позвала она сына.
   – Татьяна Викторовна сейчас придёт, – отозвался Мишка.
   – Пойдём, в новой школе не будет Татьяны Викторовны, – взяла его за руку Вера.
   Они вышли из класса и пошли к лестнице. Навстречу им быстро шагала директриса, а за ней, забегая то слева, то справа, на каблуках семенила Татьяна Викторовна.
   – В чём дело? Куда вы направляетесь? – преградила дорогу Вере директриса.
   – Я забираю своего сына из вашей школы. Отдайте мне его документы, – глядя на директрису в упор, спокойно сказала Вера.
   – Нет, вы только поглядите на неё! Да куда вы с ним пойдёте?! Кто ещё с вашим дебилом возиться станет?! Да с такими тяжёлыми детьми больше никто не работает! – заверещала из-за спины директрисы Татьяна Викторовна. Вера глядела на неё и думала, что когда она орёт, её золотые серёжки забавно дёргаются. Сдержав улыбку, Вера ответила Татьяне Викторовне:
   – А вам-то не всё равно? Вы всё равно считаете его необучаемым. И вы ещё тяжёлых детей не видели!
   Директриса растерянно слушала их перепалку и вдруг через плечо рявкнула на Татьяну Викторовну:
   – А ну заткнись!
   Потом снова повернулась к Вере:
   – Вы действительно хотите забрать сына из нашей школы?
   – Да, я же вам уже сказала, – пожала плечами Вера.
   – Пойдёмте ко мне в кабинет, – директриса развернулась и зашагала по коридору.
   – А я? – растерянно спросила её Татьяна Викторовна.
   – А ты потом ко мне зайди! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, бросила ей директриса.
   Войдя в свой кабинет, директриса уселась за стол и кивнула Вере на стулья, стоящие у двери:
   – Садитесь.
   – Я тороплюсь, – ответила Вера и осталась стоять у двери.
   – Итак, вы хотите забрать документы? – ещё раз спросила директриса.
   – Я же вам уже говорила, – холодно ответила Вера.
   – И где будет учиться ваш сын?
   – В другой школе, – Вера не стала рассказывать подробности.
   – Это вам в управлении образования посоветовали? – с подозрением спросила директриса.
   – Нет, – Вера не понимала, в чём подвох, и поэтому отвечала односложно.
   – То есть вы не были в управлении образования? – облегчённо вздохнула директриса.
   – Мне зайти в другой раз? – стала терять терпение Вера.
   Директриса подошла к большому железному шкафу в углу кабинета, порылась там, достала тонкую папочку и протянула Вере:
   – Я бы попросила вас, когда устроите сына в новую школу, принесите оттуда справку – мне будет нужно для отчётности.
   – Хорошо, я постараюсь, – равнодушно кивнула Вера, убирая папку в Мишкин портфель.

   В новой школе расписание Мишкиных занятий было примерно таким же, как и в старой. И так же пожилая учительница, которая занималась с Мишкой, задавала ему задания на дом. Другим было отношение к Мишке – его воспринимали как обычного ученика, и в то же время делали скидку на его особенности. Да и к самой Вере относились как к обычной маме. Учительница рассказывала ей, как Мишка вёл себя на уроках, объясняла, как делать с ним домашнее задание. Вера поняла, что это именно то, что ей бы хотелось, и этого почему-то не было в их районной вспомогательной школе. А здесь было.
   В один из дней Вера, как обычно, привела Мишку на занятия. Проводив его в класс, Вера спустилась на первый этаж и уже собиралась выйти на улицу, как её внимание привлекла фотография в траурной рамке, выставленная на столе напротив дверей. На фотографии была девочка-подросток лет пятнадцати.
   – Что случилось? – тихо спросила Вера у стоявшей неподалёку женщины и кивнула на фотографию.
   – Сердечная недостаточность. Вчера похороны были. Она в десятом классе училась, – ответила женщина. – Вы её, может быть, знали. Вы ведь тоже водили ребёнка в Центр по работе с аутистами?
   – Да, но мы там меньше года занимались, к тому же моему только семь лет, – покачала головой Вера.
   – Ну тогда вы её там не застали, – согласилась женщина. – Да, вот так вот жизнь устроена. Зато теперь все проблемы решены.
   – Какие проблемы? – не поняла Вера.
   – У вас ещё ребёнок маленький, и вы ещё на что-то надеетесь, – стала объяснять женщина. – Вы верите, что ребёнок скорректи-руется, что он пойдёт в школу и всё будет нормально. В Центре по работе с аутистами всем это рассказывают – мол, ещё чуть-чуть, ещё пара занятий, и произойдёт чудо. Я, конечно, благодарна Центру, что они десять лет водили меня за нос, но чуда не произошло. В следующем году мой ребёнок заканчивает школу, и что дальше? Искать для него институт для умственно-отсталых? А потом? А что с ним будет, когда меня не станет? Кому он будет нужен? Всё равно он окажется в интернате. И получается, что все усилия были напрасны. А тут – женщина показала на фотографию в траурной рамке – всё ясно. Ребёнок, можно сказать, пристроен навсегда.
   – Я с вами не согласна насчёт Центра, – немного помолчав, возразила Вера. – Когда я пришла в Центр, мне была нужна надежда, и они мне её дали. И я им за это очень благодарна. Я не могу их обвинять, что они не могут сделать чудо. В конце концов, как вариант интернат никуда не денется, но попытаться-то можно.
   – Ну дай-то Бог, – вздохнула женщина. По её интонациям Вера поняла, что она осталась при своём мнении.

   Когда проблемы со школой были улажены, Вера решила последовать совету детского психиатра Юрия Львовича и сходить в общество инвалидов. Районное общество инвалидов располагалось в старом двухэтажном доме. Табличка с надписью «Общество инвалидов» висела на торце дома рядом с дверью, ведущей в цокольный этаж. Назвать помещение подвалом не позволяли несколько окон с запылёнными стёклами, выходящие на улицу. Денис осторожно открыл деревянную дверь, обитую дерматином, и они с Верой вошли внутрь. За дверью оказался коридор, идущий вдоль здания, слева и справа коридора были деревянные двери. Некоторые двери были закрыты на висячие замки, другие были приоткрыты. Вера осторожно заглянула в одну из приоткрытых дверей. В тусклом свете, падающем из грязного окна, она разглядела покрытые пылью старые инвалидные коляски. Вера вздрогнула, подумав о судьбе прежних владельцев колясок. Что случилось с ними, если их коляски, покрытые пылью, лежат здесь никому не нужные, как старый хлам? Из глубины коридора до них донёсся женский голос:
   – Кто там пришёл? Сюда проходите!
   Денис и Вера двинулись на голос и оказались в ярко освещённой комнате. Обстановка напоминала бухгалтерию советской фабрики, пережившей перестройку, распад СССР и период первоначального накопления капитала. В углу матово отсвечивал монитором современный компьютер, на потёртых кожаных стульях, стоящих вдоль стены, были сложены разноцветные пластиковые папки с документами, рядом на полу лежало несколько больших картонных коробок. Прямо напротив двери стоял большой письменный стол, когда-то покрытый светлым лаком, на столе, накрытом стеклом и ярко освещённом офисной лампой, стопками лежали бумаги, между ними блестели два сотовых телефона. За столом сидела женщина лет пятидесяти и с удивлением глядела на Дениса с Верой, остановившихся на пороге.
   – Нам нужна Татьяна Михайловна, – Вера вспомнила имя председателя общества инвалидов, которое ей называл Юрий Львович.
   – Это я, – женщина за столом приветливо улыбнулась. Вера обратила внимание на её плохие зубы и подумала, что отсутствие косметики на её лице слегка маскирует этот недостаток.
   – Нам про вас рассказывал Юрий Львович, детский психиатр, – почувствовав замешательство Веры, взял инициативу в свои руки Денис. – Мы родители ребёнка-инвалида, и он посоветовал поговорить с вами.
   – Проходите, проходите, – Татьяна Михайловна энергично встала из-за стола. – Нам молодёжь нужна. А то у нас люди в основном пожилые, молодых мало. Да и молодые в основном опорники, сами на колясках, за ними самими уход нужен. А у вас мальчик или девочка? И что с ним? Ах да, понятно, раз Юрий Львович про меня рассказал. Сколько лет уже? В интернате или дома? Конечно, у нас в организации родителей детей с психическими проблемами почти нет. Иногда заходят, но потом не возвращаются. Но с ними тоже нужно работать. Вы можете возглавить это направление. А хотите чаю?
   Она показала на отдельный стол в стороне, на котором стоял электрочайник, сахарница, тарелка с конфетами и несколько чашек.
   – Мы тут регулярно чаепития устраиваем, – сказала Татьяна Михайловна, придвигая стулья. – Так что теперь можете тоже заходить. Так, вода в чайнике есть, а вот чашки надо помыть. Мужчина, вы за нами поухаживаете? – ненавязчиво припахала она Дениса. – Туалет слева по коридору, там раковина есть.
   Денис собрал чашки и пошёл их мыть. Татьяна Михайловна дождалась, когда из коридора донёсся щелчок выключателя и шум воды в раковине, и придвинулась поближе к Вере:
   – Вы расписаны?
   – Конечно, – удивилась вопросу Вера.
   – Ну и как он – уходить пока не собирается? – Татьяна Михайловна кивнула в сторону коридора, откуда доносился шум воды и звяканье чашек.
   – Куда уходить? – не поняла Вера.
   – Ну, от вас с сыном, – пояснила Татьяна Михайловна. – Я по профессии педагог-дефектолог, долго работала с детьми с ДЦП, так что всё это я хорошо знаю.
   – Нет, у нас в семье всё нормально, – озадаченно ответила Вера.
   – Ну это пока, – бодро сказала Татьяна Михайловна. – Это только вопрос времени. Примерно 70 % детей-инвалидов воспитывают матери-одиночки. Но это не страшно. У нас есть группа психологической поддержки одиноких матерей, так что приходи – одну не оставим.
   Шум воды в глубине коридора прекратился, снова щёлкнул выключатель, и в комнату вошёл Денис, отряхивая с чашек воду. Вера испуганно посмотрела на него, как будто пытаясь понять – бросит он её прямо сейчас или сделает это вечером. Денис почувствовал её пристальный взгляд и недоумённо спросил:
   – Что?
   Татьяна Михайловна как ни в чём ни бывало раскладывала по чашкам чайные пакетики.
   – Конфеты берите, – она придвинула тарелку с конфетами ближе к Вере. – Это хорошо, что вы зашли. У нас много разных мероприятий для инвалидов проводится. Вот недавно фестиваль в районном доме культуры был. Там наши ребята танцевали. Да, да – на колясках! Вы не представляете, как ловко они это делают!
   Вера рассеянно слушала Татьяну Михайловну. Она раньше никогда не думала о том, что Денис может её бросить, даже в то время, когда Мишка лежал в психиатрической больнице. А тут получается, что это чуть ли не заранее запрограммировано. Она вспомнила женщин, которые приводили своих детей в Центр по работе с аутистами. Почти все так или иначе упоминали своих мужей, некоторых детей на занятия привозили мужчины. Правда, ей рассказывали про одну женщину, у которой ребёнок занимался в Центре, что муж у неё умер. Но про то, что кого-то бросил муж, она не слышала. Эта сторона жизни ей была незнакома.
   – Ещё у нас большая программа по распространению гуманитарной помощи, – продолжала свой рассказ Татьяна Михайловна. – Недавно макароны раздавали, вон ещё коробки остались. Если вы в наше общество вступите, то тоже сможете получать. У нас это строго по спискам делается. Ну не всем, конечно, это нужно. Как-то подсолнечное масло раздавали, обзвонили людей по спискам, и одна женщина на машине приехала. Так она это масло в вытянутой руке несла, боялась шубу запачкать. Я не выдержала и ей сказала – женщина, это масло в машину заливать нельзя!
   – Скажите, – перебила её Вера, – а у вас есть какие-то занятия с детьми? Ну чтобы я сына могла приводить?
   – Нет, у нас же в основном взрослые инвалиды, – ответила Татьяна Михайловна. – Но ты можешь с ним просто так приходить. У меня как раз для тебя занятие есть – предприятия обзванивать. Мы сейчас хотим собрать несколько компьютеров и раздать молодым инвалидам, чтобы они по Интернету между собой общались. А то у нас есть и такие, что и на улицу почти не выходят. Вот один парень с ДЦП, ему 20 лет, очень толковый, но без коляски передвигаться не может. Живёт с родителями на третьем этаже, а в доме лифта нет. Родители утром на работу уходят, вот он и сидит целый день один в четырёх стенах. А так бы по Интернету общался. Нам как раз в администрации список предприятий дали, там жирные конторы есть, можно пощипать. Так что приходи – будем обзванивать.
   Вера опять погрузилась в свои мысли. Она не имела представ-ления об общественной работе. В Центре ей показывали девушку, которая возглавляла родительскую общественную организацию. Вера была очень удивлена, когда узнала, что у неё, оказывается, сыну уже 20 лет. Вера смутно представляла, чем занимается родительская организация, она только слышала, что Центр частично финансируется на деньги, которые находит общественная организация, и что организуются летние лагеря для детей, занимающихся в Центре, но Мишка был ещё маленький, чтобы туда ездить. Общественная работа, тем более такая, какую предлагала Татьяна Михайловна, Веру совершенно не привлекала.
   – Мы, наверное, пойдём, – Вера посмотрела на часы и кивнула на конфетные фантики. – И так вас объели.
   – Да ешьте на здоровье! – замахала руками Татьяна Михайловна. – Это ведь тоже гуманитарка. Видели по соседству дом за высоким забором? Это у нас тут местный авторитет живёт. Мы как-то перед новым годом подумали – чем чёрт не шутит? Подкараулили его, когда он из машины выходил, и попросили помочь с новогодними подарками. Он нормально отреагировал, послал своих охранников по магазинам, и они нам две большие коробки конфет принесли. На новогодние подарки хватило и ещё осталось.

   Вера заметила, что Денис быстро взял конфету, которая лежала перед ним, и положил назад на тарелку. Она встала из-за стола:
   – Мы пойдём, а то уже поздно. Мне Мишку завтра рано в школу вести.
   – Заходите, буду рада вас видеть, – Татьяна Михайловна проводила их до двери на улицу.
   Когда они уже отошли на приличное расстояние, Вера спросила Дениса:
   – А почему ты меня не бросил?
   – Чего? – Денис резко остановился.
   – Ну, когда Мишке диагноз поставили, почему ты меня не бросил? – продолжала настаивать Вера.
   – А что, должен был? – Денис начал сердиться. – По-моему, посещение общества инвалидов на тебя плохо подействовало.
   – Да, наверное, ты прав, – задумчиво ответила Вера.
   – Ты как хочешь, а я туда больше не пойду, – решительно заявил Денис. – Они на меня тоску навели.
   – Я, наверное, тоже, – согласилась с ним Вера.
   Вера заметила у Мишки новую привычку – он быстро ходил по квартире, ловко огибая мебель, и при этом громко и с выражением цитировал фразы из мультфильмов. По отдельности эти привычки у него были давно. Хождение из угла в угол – «полевое поведение» Вера у Мишки отметила ещё давно. И фразы из мультфильмов он цитировал ещё с детства, причём очень точно копировал интонации. Иногда он ввёртывал цитаты настолько к месту, что Вера не сомневалась, что Мишка прекрасно понимает происходящее вокруг. В это воскресенье Мишка метался по комнате, время от времени ненадолго замирал и с выражением цитировал фразу из мультфильма про блудного попугая: «Всё! Не могу так жить!» Денис сидел за компьютером и, казалось, не обращал на сына внимание. Только время от времени он говорил:
   – Миша, успокойся! Не надо кричать!
   Мишка на время останавливался и отвечал:
   – Я же не хотел кричать. – Но спустя минуту вновь начинал свои путешествия по комнате. Вера убирала постель и не придавала происходящему значения. Какое-то время Мишка бегал молча, затем на мгновенье замер за спиной у Дениса и громко с выражением сказал, почти крикнул: – Всё! Не могу так жить!
   Денис резко вскочил, уронив стул, и закричал:
   – Прекратишь ты наконец орать? Не можешь так жить – не живи!
   Он схватил сына и стал шлёпать его по попе, затем стал лупить уже не разбирая – по спине, по рукам, по голове. Мишка закричал и стал вырываться, но Денис схватил его за волосы и продолжал лупить. Вера сначала оторопела – настолько внезапно всё произошло, а потом бросилась их разнимать. Это ей не удалось – в горячке Денис отпихнул её, и она ударилась о шкаф. Даже не почувствовав боли, она закричала на мужа:
   – Прекрати немедленно!
   Денис прекратил лупить Мишку, но не отпустил его, и закричал на Веру:
   – Он достал уже своими выходками!
   Вера молча развернулась и влепила мужу оплеуху. Денис дёрнулся, отпустил Мишку, и, всё ещё в горячке с размаху кулаком ударил по деревянному дверному косяку. Раздался короткий треск, сверху посыпалась штукатурка. Коротко ругнувшись, Денис заперся в ванной и открыл воду. Вера прижала всхлипывающего Мишку к себе, он весь дрожал и постоянно повторял:
   – Я же не хотел кричать.
   Подержав несколько минут Мишку в объятиях, Вера немного успокоила сына и пришла в себя сама. Мишка снова стал бродить по комнате, но на этот раз молча. Вера решила успокоить мужа, она постучала в дверь ванной и сказала:
   – Открой!
   Щёлкнула задвижка, и дверь ванной приоткрылась. Денис сидел, подставив правую кисть под струю воды, на его левой щеке алел отпечаток Вериной ладони.
   – Больно? – спросила Вера, имея в виду щёку.
   – Больно, – ответил Денис и вытащил руку из-под струи воды. Только сейчас Вера заметила, что его кисть заметно опухла, а мизинец неестественно вывернут. Она взяла его кисть в свои ладони, Денис поморщился от боли.
   – Что у тебя с рукой? – спросила Вера.
   – Не знаю, но очень больно. Кажется, мне надо в больницу, – ответил Денис, осторожно отставив в сторону правую руку.
   Вера помогла Денису одеть куртку, и он пошёл в больницу. Вернулся он только через два часа, когда Вера уже начала волноваться. Его правая кисть была скрыта под белой повязкой.
   – Ну как? – спросила Вера, помогая Денису снять куртку.
   – Сказали – перелом пястной кости, – морщась, ответил Денис. – Наложили гипс, говорят – через месяц заживёт.
   – И как ты всё объяснил? – немного успокоилась Вера.
   – Сказал – поскользнулся и упал, – насупился Денис.
   – Ага, очнулся – гипс, – окончательно отлегло у Веры. – В следующий раз будешь думать, прежде чем руками махать.
   – Мишка как? – спросил Денис.
   – Вроде успокоился, – вздохнула Вера.
   Однажды вечером Денис спросил:
   – Вера, какие планы на выходные?
   – Ты же знаешь – никаких. А что? – ответила Вера.
   – Помнишь Славку, мы с ним в одной группе учились? Он ещё нас познакомил. Приглашает нас в выходные на шашлыки.
   Конечно же, Вера помнила Славку. К тому же Денис время от времени с ним созванивался. Славка женился на год позже Дениса с Верой, у него была дочь, на пару лет младше Мишки. Вера напряжённо спросила:
   – Собираются с детьми?
   – Нет, без детей, – Денис не обратил внимания на напряжённый тон вопроса. – Они ещё дом не достроили, для детей условий нет, так что чисто по-студенчески. Ещё Юрка с женой хотел приехать – если не проспит и не забудет.
   – А чего, давай съездим развеемся, – облегчённо сказала Вера. – Родители с Мишкой останутся?
   – Да, я уже спрашивал, – ответил Денис. – Бабушка только просила вернуться пораньше, ну, это она всегда так говорит.
   В воскресенье утром Денис подогнал машину к подъезду. Вера не захотела садиться за руль, хотя маршрут пролегал за городом, и пробок не предвиделось, дорога была для неё незнакомой. Денис бывал у Славки ещё во времена учёбы в институте, и поэтому машину вёл уверенно. Родители Славки жили в небольшом посёлке, который был достаточно близко к городу, чтобы Славка мог ездить на работу в город, но всё же достаточно далеко, чтобы во время учёбы в институте он смог получить общежитие. Через год после окончания института Славка женился, и его родители смогли получить участок недалеко от своей пятиэтажки, где и начали строить дом для молодожёнов. Потом у Славки со Светкой родилась дочь, и строительство затормозилось. Новый толчок возведение дома получило пару лет назад, когда Славкин отец вышел на пенсию. А так как до этого он работал прорабом на стройке, то все оставшиеся невостребованными профессиональные навыки он применил здесь. Результат не замедлил сказаться. Когда Денис с Верой подъехали к концу поселковой улицы, они увидели монументальный кирпичный дом, который смело можно было назвать трёхэтажным, настолько высоким был фундамент. Но до окончания строительства было ещё далеко – контуры гаража были намечены несколькими кирпичами, крыльцо в дом заменял деревянный строительный трап, а участок вокруг дома был живописно заполнен кучами песка, корытом для бетона, штабелями кирпича и другими милыми сердцу отставного прораба признаками стройки. Впрочем, огород за домом был в полном порядке – похоже, Славкин отец дневал и ночевал на объекте. На шум машины из-за дома вышел Славка. За несколько лет, когда Вера его не видела, он возмужал, но в целом мало изменился.
   – Загоняйте машину на участок, – скомандовал Славка и показал на место рядом со своим «Фордом». Пока Денис разворачивался и ставил машину, Вера подошла к дому. В дверном проёме показалась девочка с русыми косичками, следом вышла Светка. Мама Славки хлопотала у стола, который накрыли прямо на площадке за домом. Отец колдовал у мангала.
   – Пойдёмте, я покажу вам дом, – подошедший Славка широким хозяйским жестом показал на деревянный трап, ведущий в дом. Вера опасливо прикинула высоту трапа и позвала:
   – Денис, иди, а я буду за тебя держаться.
   Внутри дома тоже всё говорило о незаконченном строительстве – на вешалке в углу висела строительная одежда, на голом бетонном полу в углу лежали инструменты, всё это освещала голая лампочка без абажура. Славка с гордостью проводил экскурсию:
   – Здесь у нас кухня, – он показал на помещение с газовой плитой у оштукатуренной стены.
   – А здесь будет детская, – он провёл гостей в большую пустую комнату с окнами на улицу.
   – А здесь пока отец живёт, – он открыл дверь в небольшую комнату с окнами на огород, из мебели в комнате была застеленная кровать и стул.
   – А здесь у нас удобства, – в отличие от других помещений сан-блок блестел новой сантехникой и свежеуложенной плиткой.
   – Пойдём наверх, я вам спальни покажу. А какой там вид из окна! – Славка направился к деревянной лестнице без перил.
   Вера посмотрела на лестницу и решила не искушать судьбу:
   – Вы идите, а я здесь побуду.
   Она смотрела по сторонам и пыталась представить, как всё будет выглядеть после окончания строительства. Дом был гораздо больше, чем их с Денисом квартира. Вот бы у них был такой дом! К реальности её вернул порыв ветра из открытых окон. Судя по ядрёному запаху, недалеко располагалась животноводческая ферма. Окончательно испортила идиллию Света:
   – Мне надо пойти на огород, помидор нарвать. Столько возни с этим огородом – ты не представляешь!
   Вера представляла – в детстве у деда в деревне с огородом хлопот было не меньше. Жизнь в своём доме стала утрачивать привлекательность. В это время на улице раздался шум подъехавшей машины.
   – Наконец-то Юрка приехал, – Славка радостно сбежал по лестнице со второго этажа.
   Вера выглянула в окно. На обочине перед домом остановились видавшие виды «Жигули» 7-й модели. Юрка, всё такой же длинный и нескладный, как и в студенческие годы, пожимал руки Денису и Славке, приговаривая при этом в своей прежней манере – то ли всерьёз, то ли прикалываясь:
   – Ну здорово, коль не шутите.
   С пассажирского места вылезла невысокая молодая женщина крепкого сложения, с короткой стрижкой и в одежде такого туристического стиля, как будто она прямо сейчас собиралась отправиться в горы. Вера спросила подошедшую Свету:
   – Что, ожидается поход на природу?
   – Это Оля, Юркина жена. Она всегда так выглядит. Даже, наверное, в Большой театр так ходит, – пояснила Света.
   – Народ, привет! – Оля тем временем поздоровалась с ребятами и радостно помахала рукой Славкиным родителям, выглянувшим из-за дома.
   – Юрок, давай машину во двор загоняй! – скомандовал Славка.
   – Ты думаешь, это так просто? – в своей загадочной манере ответил Юрка, забрался в «Жигули», завёл двигатель и стал пытаться рычагом переключения скоростей включить задний ход. Машина рычала, тряслась, но с места не двигалась. Оля решительно подошла к водительской дверце:
   – Вылезай, тут нужен профессионал.
   Юрка обиженно выбрался из машины. Оля моментально забралась на водительское сиденье, немного погазовала, покрутила рычагом переключения скоростей, после чего решительно ткнула его в только ей понятное положение и крикнула в окно:
   – Славка, командуй!
   Наверное, она хотела сказать «С дороги!», потому что едва Славка успел отскочить, «Жигули», подняв облако пыли, задним ходом влетели в ворота. Оля с довольным видом вылезла из машины и достала с заднего сиденья фотоаппарат, по виду стоивший дороже, чем «Жигули».
   – Чего новую машину не купишь? – спросил Денис Юрку.
   – Все деньги на другую технику ушли, – за мужа ответила Оля и похлопала по фотоаппарату. – Я фотохудожник, это мой хлеб. А машина и эта ещё неплохо ездит.
   – Ребята, давайте за стол, а то шашлык остынет, – подошла Славкина мама.
   Расселись за стол. Славкин отец принёс блюдо с шашлыком и объявил:
   – Спиртного не будет, так как все за рулём.
   – Да, и все за одним, – тут же отозвалась Оля и ткнула мужа в бок. – Назад я поведу, а то опять будешь пытаться грузовики таранить.
   – Да, Юра может, когда задумается, – подтвердил Славка.
   – Один раз только и было, да и то несильно, – обиделся Юрка.
   Пока управлялись с шашлыком, вспоминали однокурсников. Родители Славки в разговоре не участвовали, просто умиротворённо слушали. Постепенно разговор перешёл на текущие дела. Денис стал увлечённо рассказывать о своей работе. Славка стал с ним спорить. Неожиданно Славкина мама спросила:
   – Оля, а как ваш мальчик?
   Немного помявшись, Оля своим бодрым голосом ответила:
   – Всё нормально, на следующей неделе снова в поход.
   – В какой поход? – испуганно спросила Славкина мама.
   – По больницам, – так же бодро ответила Оля.
   Вера отложила недоеденный кусок шашлыка:
   – А что с ним?
   За столом повисла тишина.
   – Ставят органическое поражение центральной нервной системы – ответила Оля уверенным голосом, но без прежней жизнерадостности. – Я же рожала дома. А через две недели началось осложнение, нас положили в больницу. Там кололи антибиотиками, инфекцию в конце концов убили, но говорят, что и мозг тоже. Когда выписывались, они мне его отдавать не хотели, говорили – он умрёт у вас на руках. Я говорю – вам какое дело, умрёт – похороним. Но я хочу сама в этом участвовать, а не чтобы мне бумажку вместо сына выдали. Там у нас с ними чуть до прокуратуры не дошло. Зато дома сразу на поправку пошёл. Сейчас полтора года, уже на звуки реагирует, сам что-то говорит, вставать пытается.
   – А где он сейчас? – робко спросила Вера.
   – Дома, с моими родителями.
   – Ну и как они?… – Вера не закончила фразу, но Ольга поняла вопрос.
   – Нормально, – в её и так решительном голосе прозвучали металлические нотки. И, чуть подумав, повторила более мягко: – Нормально.
   И тут же, без паузы, глядя на Веру в упор, решительно спросила:
   – А у вас что?
   – Аутизм, – автоматически ответила Вера и тут же спохватилась – не сказала ли лишнего.
   – Аутизм – это ерунда, это легко корректируется, – безапелляционно заявила Оля.
   – Оля, тебе в церковь надо бы с ним сходить, помолиться, – неуверенно сказала Славкина мама.
   – Пыталась, – в голосе Оли опять появились весёлые нотки. – Нас оттуда выставили. Он плакать начал, и местные бабки сказали – «уходите, вы мешаете».
   Вновь повисшую тишину прервал Славка:
   – Я пойду принесу гитару.
   Вера встала из-за стола. Она отошла к краю участка и облокотилась на невысокий забор. Солнце уже склонялось к западу, тени от невысоких деревьев уже дотянулись до стены дома. Вера была потрясена услышанным. До этого она считала, что проблемы её сына, её проблемы – очень серьёзны, а оказалось, что есть люди, которые считают их ерундой. И не потому, что их это не касается, а потому что их проблемы более серьёзны. Сзади подошла Света:
   – Ну всё, Славка гитару вынес, теперь это надолго.
   Она немного помялась и несмело продолжила:
   – Вера, я хотела с тобой посоветоваться. Славка хочет второго ребёнка. Вот вы с Денисом не собираетесь…
   И тут же осеклась, поняв, что затронула больную тему. Вера сделала усилие над собой и деланно равнодушным тоном ответила:
   – Ну а что такого? Вашей девчонке сколько лет? Ну вот и не затягивайте, чтобы большой разницы в возрасте не было.
   А сама подумала – Светка умеет ляпнуть невпопад, причём не со зла, а по простоте душевной. Простушка, и в жизни у неё просто и понятно. А тут… Им с Денисом только второго ребёнка для полного комплекта не хватает! Вера решительно оттолкнулась от забора и вернулась к столу. Там Оля уже забрала у Славки гитару и напевала песни из своего туристического репертуара. Но вдруг она запела песню, которую Вера никогда раньше в походах не слышала:

     Я мечтала о морях и кораллах
     Я поесть мечтала суп черепаший…

   Вера смутно вспомнила, что это песня из старого советского фильма. Она не помнила, про что фильм, помнила только, что никогда не могла досмотреть его до конца – таким грустным и трагическим он ей казался. Вера подошла к Денису, положила ему руку на плечо и сказала:
   – Нам пора ехать.
   Оля допела последний куплет:

     А весною я в несчастья не верю
     И капели не боюсь моросящей
     А весной линяют разные звери
     Не линяет только солнечный зайчик.

   Она отложила гитару и поднялась:
   – Я отгоню машину, чтобы Денис смог выехать. Да и нам тоже пора собираться.
   Когда из посёлка они выехали на трассу, Денис обронил:
   – Отважная женщина.
   – Ты про Ольгу? – уточнила Вера.
   – Да, – подтвердил Денис. – На такое непросто решиться.
   – Дура она, твоя Ольга! – внезапно взорвалась Вера. – Она хоть понимает, что это навсегда? Что больше жизни никакой не будет? И она ещё рассуждает: аутизм – это ерунда! Вот посмотрим на неё лет через пять!
   – Они с Юркой сделали свой выбор, – жёстко сказал Денис и добавил: – Как и мы.
   Вера сердито отвернулась. Глядя в окно, она как бы про себя сказала:
   – Славка со Светкой хотят второго ребёнка.
   – Ну и кто им мешает? Забыли, как это делается? – Денис ещё не остыл.
   – Светка у меня спрашивала – а как мы? – Вера повернулась к Денису.
   – Что – мы? – не понял Денис.
   – Ну, не собираемся ли мы второго заводить?
   – Тебе чего, одного мало? С этим не знаем, чего делать.
   – Да, мало! – снова взорвалась Вера. – Мне мало за кем-то просто ухаживать, я хочу какой-то отдачи. Я хочу, чтобы он обнял меня, поцеловал, приласкался. А Мишка холодный. Он хороший, но холодный. Я с ним не чувствую себя полноценной матерью. Я хочу, чтобы он не только нуждался во мне, но и как-то показывал свою любовь. Ты понимаешь меня?
   Денис сосредоточенно глядел на дорогу, пальцы его рук побелели, так крепко он сжимал руль.
   – Дениска, давай родим второго, – Вера подалась к мужу, насколько позволял ремень безопасности. – Девочку. А Мишка будет её любить. Он хороший, он всё понимает. А она вырастет и будет за ним ухаживать.
   – Девочки-аутисты гораздо более тяжёлые, чем мальчики, – процитировал Денис книжку про аутизм.
   – Там было написано, что мальчиков-аутистов рождается втрое больше, чем девочек. К тому же почему она будет аутистом? Аутизм не передаётся по наследству.
   – Нет, блин, аутизм передаётся воздушно-капельным путём, – съязвил Денис. – Ты врачей послушай – по их мнению, вообще все болезни передаются по наследству.
   – Нашёл кого слушать, – обиделась Вера. – Ну хорошо. В твоём роду психи были?
   – Насколько я знаю, нет, – задумался Денис. – А в твоём?
   – Ты же знаешь, как с моей роднёй говорить на эту тему, – вздохнула Вера.
   – Давай тогда начнём с моей родни, – стал рассуждать Денис. – Про материнскую родню ничего выяснить не удастся – её родители приехали сюда, когда мать ещё маленькая была. А там, откуда они приехали, я не знаю, как родню искать – столько лет прошло, и связей никаких не осталось. А у отца жива тётка, она так и живёт в той деревне, откуда отец родом. Можно к ней съездить.
   – Вот давай в следующие выходные и съездим. Это далеко? – сразу перешла к делу Вера.
   – Не очень, за день управимся – успокоил Денис.

   Уговорить родителей Дениса остаться с Мишкой было несложно. Последнее время они всё охотнее брали его к себе. Они привыкли к особенностям его поведения. Скорее даже изучили эти особенности и знали, что делать с внуком в разных ситуациях. К тому же повод был благой – проведать родню. Николай Петрович посокрушался, что здоровье не позволяет ему поехать – всё же поездка займёт целый день. Но скорее всего он не хотел менять привычный распорядок и не пойти с Мишкой в гараж. Николай Петрович охотно брал внука с собой и проводил с ним в гараже почти целые дни, пытаясь объяснить, как мастерить несложные поделки. А в погожие дни дед с внуком подолгу гуляли в парке, который находился по дороге к гаражу. Людмила Алексеевна скептически относилась к посещениям гаража, главное неудовольствие у неё вызывало то обстоятельство, что внук на целый день оставался без обеда. Но Николай Петрович успокаивал супругу:
   – Мы с Мишкой в гараже себе чайку приготовим, голодными не останемся.
   Поэтому Денис с Верой смело отправились в путь, не ставя родителей в известность об истинной цели поездки. Накануне Николай Петрович созвонился с тётей Машей и предупредил о приезде сына с невесткой. Тёте Маше шёл 81-й год, но её голос по телефону звучал бодро. Она сказала, что в выходные к ней как раз собирается дочь Тоня, которая живёт с семьёй в соседнем райцентре.
   Вера мало общалась с дальней роднёй мужа, и в деревне, где прошло детство Николая Петровича, никогда не бывала. Денис тоже в деревню редко выбирался, и последний раз был там ещё до свадьбы с Верой. Несмотря на хорошую погоду и неплохую дорогу, ехали несколько часов. Денис вёл машину не спеша, с удовольствием вспоминая, как ездил в деревню с родителями ещё на электричке, а дальше на автобусе. На правах старожила он рассказывал Вере о местных достопримечательностях, и даже специально остановился на холме, откуда открывался потрясающий вид на поля. Вера обратила внимание на белеющие на горизонте стены, похожие на крепость.
   – Это старый монастырь – пояснил Денис. – Я там никогда не был, всё как-то не по дороге. И сейчас заехать не получится – сильно не по пути.
   Наконец они въехали в деревню. Похоже, за последние годы она сильно разрослась. Свежепостроенные кирпичные дома стояли за высокими заборами, потеснив старые деревянные деревенские домики в три окошка. Денис два раза проехал деревню из конца в конец, но так и не вспомнил, где стоит дом тёти Маши. Пришлось спрашивать у местной жительницы.
   – А, вам Мария Макеева нужна? – старушка назвала тётю Машу ещё по девичьей фамилии. – Так вы как раз мимо проехали.
   Денис подошёл к калитке. Глядя на него, Вера подумала, что он не помнит этот дом. Но Денис привычным движением перекинул руку через калитку, моментально нащупал щеколду и открыл дверь.
   – За последние двадцать лет ничего не изменилось, – пояснил он Вере. – Только забор вроде ниже стал.
   – Это ты вырос, – ответила Вера.
   Тётя Маша встречала их на крыльце, приветливо улыбаясь.
   – А собачка ваша где? – спросил её Денис. – У вас такая рыжая собачка была?
   – Собачка умерла двенадцать лет назад, – ответила тётя Маша. – Как доехали? А ты Вера?
   – Да, – немного смущённо ответила Вера.
   – Ну проходите в дом. Сейчас Тоня стол накроет.
   Вера осторожно поднялась по лестнице на веранду. Денис уверенно прошёл вглубь дома. Вера задержалась в коридоре, посмотрела по сторонам, провела рукой по брёвнам, из которых была сложена стена дома. В комнате горел свет, отражаясь от посуды, стоящей на столе. Тётя Маша стала поправлять тарелки и раскладывать вилки. Из кухни выглянула стройная женщина в спортивном костюме. Короткая стрижка и курносое лицо делали её похожей на беззаботного подростка, но внимательные глаза за модными очками выдавали возраст и образование.
   – Ребята, садитесь за стол, сейчас картошка сварится, – пригласила она. Вера поняла, что это Тоня, дочь тёти Маши. Она представляла её совсем другой. Ведь тётя Маша – сестра Анны Кузьминичны, бабушки Дениса, получается, что Тоня – двоюрная сестра Николая Петровича, отца Дениса. Но Николай Петрович выглядел гораздо старше Тони, ей бы Вера дала не больше 35 лет. Тем временем Тоня разложила по тарелкам деревенскую еду – варёную картошку, салат из овощей, солёные грибы. Тётя Маша тоже пыталась хозяйничать, но Тоня её остановила:
   – Ма, ты садись, я сама всё сделаю. Как доехали? Как мама? Чего дядю Колю с собой не захватили? – спросила она Дениса.
   Вера с волнением ждала, когда спросят о Мишке, но разговор ушёл в сторону обсуждения всё более и более дальней родни. Этих родственников Дениса Вера не только не видела, но даже о них раньше не слышала. Она потеряла интерес к разговору и стала осматриваться по сторонам. Комната, где они сидели, была самой большой в доме, другие две комнаты, двери в которые были открыты, были заметно меньше. Окна большой комнаты выходили во двор, а почти всю противоположную стену занимала белёная печь.
   Мебель в комнате была старая, ещё советских времён, на её фоне бросался в глаза современный телевизор. На тумбочке, застеленной вышитым полотенцем, лежал сотовый телефон. На стене над тумбочкой висело две большие чёрно-белые фотографии в рамках. На левой был изображён мужчина с усами и бородой, в высокой меховой шапке. На правой – офицер в советской военной форме, с двумя рядами орденов на груди, лицо его неуловимо напоминало Тоню. А Тоня, заметив, что Вера пристально разглядывает фотографии, прервала разговор с Денисом и пояснила:
   – Это мои предки. Слева – Кузьма Иванович Макеев, мой дед, и, получается, Денисов прадед. А справа – отец, Константин Павлович Андреев.
   – А где он сейчас? – спросила Вера.
   – Умер давно, уже двадцать лет, – за дочь ответила тётя Маша. – Он военным был, офицером, по всей стране мотался. А когда в отставку ушёл, мы сюда вернулись. Ну, давайте чай пить. Тоня, неси чашки.
   Из кухни вышла серая кошка, не спеша пересекла комнату, осторожно понюхала колени Дениса, потом подошла к Вере, ткнулась носом в колено, присела и в один прыжок оказалась у Веры на коленях.
   – Прогнать? – расставляя чашки, спросила Тоня.
   – Нет, пусть сидит, – погладила кошку Вера.
   – Денис, на кладбище заедете, бабушку Анну проведать? – спросила тётя Маша. – Да, раньше как родня на праздник приедет – за столом тесно было, а сейчас уж и не осталось никого. Вон, у Тони дети тоже не очень в деревню рвутся.
   – Дочка в институте учится, – пояснила Тоня. – А сын старшеклассник, у него своя тусовка. Ма, а давай мы тебя на зиму к себе в город заберём, чего ты здесь одна будешь?
   – Чего это одна? – обиделась тётя Маша. – Вон подруга ко мне заходит, всё девичьей фамилией меня называет. А у вас в городе я чего делать буду?
   – Ну давай мы тебе тут газ проведём, – предложила Тоня. – Тяжело тебе уже печку топить.
   – Вот помру – будете на свой вкус переделывать, – строго сказала тётя Маша. – А мне оставьте, как я привыкла.
   – Поедем мы, – поднялся Денис. – Ещё на кладбище заехать надо.

   Когда машина выехала за деревню, Вера спросила Дениса:
   – Ну, чего выяснил?
   – Ничего, то есть всё в порядке. Чуть ли не у всей родни дети в институты поступили, один дальний родственник чуть ли не академик в Новосибирске, другой чуть ли не до генерала дослужился. Короче, психов в роду не было.
   – А что, про то, что у нас Мишка родился, они не знают?
   – Почему не знают? Родня-то общается.
   – И то, что Мишка того… Ну особенный – тоже знают?
   – Да наверняка знают.
   – А чего они ничего не сказали, не спросили?
   – А тебе хочется, чтобы тебе лишний раз по больной мозоли потоптались? Всё, приехали, – Денис остановил машину на обочине рядом с металлической трубой, на которой висело расписание автобусов.
   – А где кладбище? – Вера осмотрелась вокруг.
   – Вон там, – Денис показал на высокие деревья метрах в 50 от дороги, которые Вера приняла за лес.
   По чуть приметной тропинке они прошли через низкорослые кусты и оказались под кронами высоких деревьев. Да, действительно, это было старое кладбище – между деревьев в беспорядке были расположены могилы. На одних стояли гранитные памятники, на других – металлические пирамидки, а третьи можно было заметить только по покосившемуся железному кресту, торчащему из зарослей крапивы. Немного поплутав между деревьев и могил, Денис позвал:
   – Иди сюда.
   Он стоял перед холмиком с железным крестом, к которому была приварена блестящая табличка с надписью: «Макеева Анна Кузьминична» и годы жизни. Бабушка умерла на 85-м году.
   – А почему у неё фамилия девичья? – спросила Вера.
   – Она когда с дедом развелась, девичью фамилию взяла. Поэтому и у отца такая фамилия. И у нас. Надо бы прибраться здесь немного, – Денис стал убирать с могилы нападавшие с деревьев сухие ветки. Вера не спеша пошла между деревьев вглубь кладбища, читая надписи на крестах и механически вычисляя возраст похороненного. У одной могилы Вера остановилась: «Пятнадцать лет, совсем девочка». С овальной эмалированной фотографии на неё смотрела девочка в пионерской форме, вздёрнутый нос и весёлые глаза показались Вере знакомыми. Вера прочитала надпись на тронутой ржавчиной металлической пирамидке и в ужасе закричала:
   – Денис! Иди скорее сюда!
   Денис не спеша подошёл:
   – Чего кричишь? Привидение увидела?
   – Да, – Вера вцепилась в его руку и показала на могильную пирамидку.
   – Молодая совсем, жалко, – сказал Денис и всмотрелся в фотографию. – Похожа на кого-то.
   – Ты надпись прочитай – шёпотом сказала Вера.
   – Антонина Константиновна Андреева – вслух прочитал Денис. – Погоди, ерунда какая-то… Получается, полная тёзка?
   – Ты на фотографию посмотри, – снова почему-то прошептала Вера.
   – Да, это она, – растерянно сказал Денис. – А как это? Мы же с ней полчаса назад разговаривали. Нет, ну здесь она маленькая ещё… Погоди, тут дата смерти – 1970-й. А тётя Тоня моложе.
   – Денис, мне страшно, – Вера крепче вцепилась в его рукав. – Пойдём отсюда.
   Почти бегом они выбрались на дорогу. Солнце было ещё высоко над горизонтом, стрекозы носились в воздухе, птицы громко щебетали. По шоссе промчалась легковая машина. Всё вокруг было спокойно и привычно. Это успокоило Веру, увиденное на кладбище показалось нелепым кошмаром. Вслед за Денисом она неторопливо пошла к машине. У металлической трубы, изображающей автобусную остановку, стояла пожилая женщина. Денис по деревенской традиции первым поздоровался с ней, женщина приветливо ответила. Денис сел в машину и открыл Вере пассажирскую дверцу. Стоявшая на остановке женщина подошла поближе:
   – Молодые люди, вы не в сторону райцентра едете? Не захватите меня до села, вам всё равно через него ехать. А то я на автобус опоздала, а следующий нескоро. Когда молодая была – пешком ходила, а сейчас уже тяжело. Я заплачу вам, сколько нужно.
   Денис вышел из машины и открыл перед женщиной заднюю дверцу:
   – Не надо никаких денег, мы всё равно в ту сторону едем.
   Женщина устроилась на заднем сидении:
   – Вот спасибо вам. А вы приезжали к кому?
   Денис вывел машину на дорогу:
   – Да, у меня здесь бабушка похоронена.
   – А как звали? – поинтересовалась женщина.
   – Макеева Анна Кузьминична, – ответил Денис.
   – Знала я Анну, и отца её Кузьму Ивановича знала, – задумчиво сказала женщина. – А ты, получается, сын Николая?
   – Да, – удивился Денис. – А вы отца знаете?
   – Конечно, – обрадованно ответила женщина. – Я же учительницей в селе работала, это сейчас на пенсии. А Колька, то есть Николай Петрович, он в моём первом классе учился, когда я только из училища в школу пришла. Первые ученики не забываются.
   До села, где жила пожилая учительница, было недалеко. Вскоре машина катилась по сельской улице, а справа над деревьями показался купол церкви.
   – Спасибо, что подвезли. Вот тут у церкви меня высадите, мой дом сразу за ней, – поблагодарила женщина. Денис остановил машину на обочине дороги недалеко от церкви и вышел, чтобы помочь женщины вылезть из машины. Вера тоже вышла на дорогу.
   – Ну спасибо вам. Счастливой дороги! – попрощалась с ними женщина.
   – А можно у вас спросить? – робко спросила Вера.
   – Спрашивай, дочка, – женщина ласково посмотрела на неё.
   – Мы сейчас были на кладбище… – запинаясь, начала Вера. – Вы ведь тётю Машу знаете, сестру Анны Кузьминичны?
   Пожилая учительница молча кивнула, внимательно слушая.
   – Мы на кладбище могилу видели, – продолжила Вера. – Там написано, что похоронена дочка тёти Маши. И имя с отчеством, и фамилия совпадают, и фотография похожа. А мы сейчас у тёти Маши были и с Антониной разговаривали. Как это так, вы не знаете?
   – Это долгая история, – задумалась учительница. – Давайте вот здесь на лавочку сядем.
   Она села на деревянную лавочку у церковной ограды, Вера устроилась рядом, а Денис присел на корточки напротив них.
   – Ну, отец не мог тебе эту историю рассказать, – посмотрела на Дениса учительница. – Они с Анной тогда уже в городе жили, Николай, кажется, уже в институте учился. А Мария тогда не здесь жила. У неё муж военным был, она с ним по всей стране моталась. С ним и с дочкой, Антониной. Мария за Константина вышла в 18 лет. Тогда у военных какие-то большие учения были, они здесь несколько месяцев стояли. А Константин видный парень был – офицер, грудь в орденах. Девки за ним табуном ходили. А он Машу выбрал. Она тогда совсем пигалица была, только 18 лет исполнилось. Ну расписались, и он увёз её. Потом у них Тоня родилась, уж не знаю, в какой местности Константин тогда служил. А когда ему подошёл срок в отставку выходить, они с Марией решили сюда вернуться. Пока Константин там свои военные дела доделывал, Мария с дочкой сюда перебрались. А когда приехали, то Тоня заболела. Может, из-за перемены климата, может, ещё почему – не знаю. Серьёзно заболела – то ли дифтерией, то ли менингитом. Быстро сгорела, за неделю. Константин только на похороны и успел приехать. Горевали они сильно. А через год у них девочка родилась. Мария ещё не старая была, успела родить. И они её тоже назвали Антониной – в память, значит. Вот такая история.
   Вера зачарованно слушала, а когда пожилая учительница кончила рассказывать, спросила:
   – А Антонина знает?
   – Знает, конечно. Вся деревня знает, и она, конечно, знает. А как скроешь-то?
   – И как она с этим живёт? – потрясённо спросила Вера.
   – А так и живёт. Как в песне – за себя и за того парня, – спокойно ответила учительница. – Всё хорошо у неё – муж, двое детей. Отец её, Константин, умер давно. Он же значительно старше Марии был. А вы чего заинтересовались, родословную пишете?
   Вера заколебалась – сказать или нет? Почему-то рассказать о своих бедах совершенно незнакомому человеку, с которым, может быть, она никогда больше не встретится, Вере казалось проще, чем откровенничать с родными или, тем более, с родной матерью. Вера вспомнила поговорку – наиболее откровенны люди бывают со случайными попутчиками в поезде дальнего следования. И она решилась:
   – Понимаете, у нас ребёнок… сын… он умственно отсталый. У него аутизм. Ему уже восемь лет. Он ходит в школу, но школа вспомогательная, для умственно отсталых. Он, наверное, уже никогда не будет нормальным. Вот мы и пытаемся выяснить, почему так. Все анализы делали, все обследования прошли, врачи говорят – отклонений нет. Беременность прошла нормально, роды без осложнений. Ведь так же не бывает, чтобы совсем без причины. Может, это какое-то наследственное заболевание. Вот мы и пытаемся выяснить, может, в роду у кого-то были отклонения.
   Вера выпалила это на одном дыхании, и теперь испуганно глядела на пожилую учительницу. Денис во все глаза глядел на жену и громко сопел, было ясно, что её речь была для него полной неожиданностью. Пожилая женщина задумалась, и после паузы стала медленно говорить:
   – Понимаешь, дочка, я слышала о том, что у Николая с внуком что-то не так. Но по своему опыту я тебе так скажу. Дети – это счастье. Даже такие. Это понимаешь, только когда их не станет. А вы вместе. Цените это. Вот ты говоришь, что он умственно отсталый. Я тебе так скажу – все дети разные. И со всеми надо заниматься, только так их можно чему-то научить. Кто-то учится быстрее, кто-то – медленнее. У кого-то лучше получается одно, у кого-то – другое. Но всех детей надо любить – тогда из них что-то получится. А если ты сына не научишь – он ничего и не будет уметь. Про наследственность я тебе так скажу. Я Макеевых давно знаю, и Кузьму Ивановича застала, Денисова прадеда, и Прасковью Ивановну, супругу его. Не помню я ничего такого, да и не мне судить, я не доктор. Но я тебе другое скажу. А если бы ты выяснила причину, то что – перестала бы сына любить? Или бы назад его родила? Нет, дорогая, тебе вперёд надо смотреть, а не назад оглядываться. Всё время назад глядеть будешь – вперёд дороги не увидишь. Сейчас-то чего о причинах думать, если мальчику уже восемь лет? Надо думать, как дальше жить, учить его. Ну а про то, почему это у вас случилось, я тебе ничего сказать не смогу. Вы когда сюда ехали, по верху холма проезжали. Оттуда сверху далеко видно, может, и монастырь видела. Там старец Василий живёт, вот он, говорят, в этих вещах понимает. Если у тебя об этом душа болит – у него спроси. А я всю жизнь детей учила, и так тебе скажу – каждого научить можно, если с душой подойти. Вон муж у тебя какой хороший, любит тебя. И с сыном всё образуется.
   – Спасибо вам, – сказала Вера. Денис молча смотрел то на старую учительницу, то на жену.
   – Ну езжайте, а то вам далеко добираться. Счастья вам и терпения, – попрощалась с ними учительница.
   Денис вёл машину молча, Вера тоже не хотела говорить. Вдруг Денис сказал:
   – А какая разница, в чём причина? Она права – мы что, назад его теперь засунем? Сдадим по гарантии?
   – Да, гарантийный срок уже закончился, – пошутила Вера. Она ощущала, что получила какую-то внутреннюю уверенность. Значит, то, что она возится с Мишкой, правильно. Она и сама замечала, что сын умеет всё больше и больше, но боялась поверить себе. Когда она видела, что в поведении Мишки появляется что-то новое, её внутренний скептик говорил – а другие, нормальные дети, в его возрасте умеют больше. А сейчас она вдруг подумала – а почему она должна куда-то торопиться, ведь впереди целая жизнь. И к чему эти сравнения с другими детьми? Это же не соревнования. Ведь даже про Олимпийские игры говорят: главное – не победа, а участие. Машина подъезжала к городу, путешествие закончилось, жизнь возвращалась в привычное русло, но у Веры было чувство, что в её мире что-то изменилось, и эти изменения давали ей надежду.
   Рассказ пожилой учительницы про старца Василия не давал Вере покоя. Она не могла объяснить себе, что бы она хотела узнать у старца. Воображение рисовало её такие картины – у белоснежной стены монастыря сидит высокий благообразный старик с длинной седой бородой, у него голубые лучистые глаза, в руках он держит деревянный посох. И он готов ответить на все её вопросы. А какие у неё вопросы? Ну какая разница, он же ответит на все. Вера очень редко бывала в церкви, это были воспоминания из детства, когда она с родителями приезжала в деревню к деду, отцу её отца. Дед не был набожным, но в красном углу его деревенского дома висела икона, и по праздникам он ходил в церковь. Когда Вера с родителями бывали в деревне во время церковных праздников, дед настаивал, чтобы они шли с ним. На наивные вопросы маленькой внучки дед односложно отвечал – так положено.
   Вера стеснялась сказать мужу и его родителям о своём желании посетить монастырь. Интуитивно она чувствовала, что это очень личное. Поэтому она решила схитрить. В конце лета, когда занятия в школе у Мишки ещё не начались, она попросила родителей Дениса посидеть с внуком целый день, потому что она хочет навестить институтскую подругу, которая живёт на другом конце города. Денису она тоже решила ничего не говорить о своих планах, пересказав ему легенду о посещении подруги. Такая конспирация вызвала сложности – Вера не знала, как добираться до монастыря. Поездка на машине отпадала, так как на ней Денис ездил на работу, а просьба дать ей на день машину вызвала бы много вопросов. Спросить в лоб о том, как добираться до монастыря, означало открыто объявить о своих планах, а именно этого Вера и хотела избежать. Поэтому она решила, что на электричке доберётся до райцентра, а там у кого-нибудь спросит.
   Августовский день был уже по-осеннему прохладным. Было сухо, но небо было затянуто серыми тучами, а холодный ветер своими порывами напоминал о том, что лето уже кончается. Вера вышла на привокзальную площадь незнакомого города и растерянно оглянулась. Что дальше? Теперь затея с поездкой не казалась ей такой удачной, но отступать было уже поздно. К счастью, автостанция находилась на другой стороне привокзальной площади. Но как узнать, на каком автобусе добираться до монастыря? Вера стала изучать расписание пригородных автобусов. Время от времени динамик автостанции металлическим женским голосом объявлял посадку на очередной автобус. Маршрутов было много – десятка два, одни отправлялись каждые полчаса, другие – только три раза в день. В названиях маршрутов монастырь не упоминался. Придётся спрашивать. А у кого? Восточного вида торговцы привокзальных палаток явно не смогли бы указать дорогу к православному монастырю. Спешащие на автобус дачники с саженцами тоже вряд ли смогли бы помочь. Размышления Веры прервал жизнерадостный мужской голос:
   – Девушка, далеко едете?
   Вера оглянулась. Голос принадлежал худощавому парню в расстегнутой кожаной куртке. В руке парень держал какие-то сложенные бумаги и явно был настроен на долгий разговор. Его весёлые глаза излучали деревенскую непосредственность, помноженную на профессиональную водительскую наглость. Вера неуверенно ответила:
   – Я еду в монастырь.
   – В монастырь? – засмеялся парень. – А не рано тебе в монастырь? Молодая ещё. Может, лучше замуж?
   В этот момент динамик автостанции, кашлянув, более громким, чем раньше, голосом сказал:
   – Водитель автобуса 357, ваше отправление через 30 минут.
   – Да помню я, – парень нетерпеливо махнул путевым листом в сторону окошка с надписью «Диспетчерская».
   – Мне надо добраться до монастыря, – сердитым голосом сказала Вера. Игривый тон водителя автобуса её разозлил. Парень уловил недовольство в её голосе, игривые интонации тут же пропали, его глаза стали серьёзными:
   – Вон на ту маршрутку тогда садись, минут через 10 пойдёт. И не опоздай, туда редко автобусы ходят. Удачи тебе!
   – Спасибо, – коротко ответила Вера.
   Маршрутка была небольшая, пассажиров на 12. Деньги за проезд брал пожилой хмурый водитель, кондуктора не было. Вера протянула водителю заранее приготовленную купюру:
   – До монастыря.
   – Конечная, – для себя отметил водитель и стал отсчитывать монетки сдачи из пластмассового стаканчика.
   Вера села на заднее сиденье маршрутки. Пассажиров было немного, оставались свободные места. Через несколько минут водитель закрыл пассажирскую дверь, и маршрутка тронулась. За окном потянулись многоэтажки райцентра, вскоре их сменили одноэтажные частные дома, и маршрутка оказалась за городом. Вера рассеянно смотрела в окно. Время от времени пассажиры просили водителя остановить и выходили, новые не заходили. К тому времени, когда маршрутка мчалась по пустынной дороге среди полей, Вера осталась последним пассажиром. Водитель смело гнал машину, даже не притормаживая на пустых остановках редких деревень. Маршрутка проехала по пустынной аллее вековых деревьев и остановилась у жестяной автобусной остановки, рядом с которой нетерпеливо переминались несколько женщин с сумками. Водитель открыл пассажирскую дверь и специально для Веры сказал:
   – Конечная.
   Вера вышла из маршрутки и осмотрелась. Впереди слева от дороги белел монастырь, справа перпендикулярно дороге уходила в сторону поселковая улица 2-этажных домов, вдали виднелось недостроенное многоэтажное здание, рядом с которым стоял подъёмный кран. На краю площадки за остановкой стоял небольшой магазинчик. Пока Вера оглядывалась, женщины, стоявшие на остановке, быстро погрузились в маршрутку. Вспомнив слова весёлого шофёра о том, что автобусы тут ходят редко, Вера подошла к остановке, чтобы посмотреть расписание. Расписания на остановке не было. Присмотревшись, Вера обнаружила на стене тщательно выписанные карандашом цифры – это и было расписание. Маршрутки ходили каждые два часа. Вера достала из сумки платок, повязала его на голову и пошла в сторону монастыря. Она шла прямо по асфальту, машин на дороге не было, только у остановки одиноко стояла маршрутка с открытой пассажирской дверцей. После долгой поездки Вере было холодно, к тому же ветер здесь продувал сильнее, чем в городе. Она застегнула кофту на все пуговицы и засунула руки в карманы. Из-за деревьев показалась величественная башня монастыря, в основании которой виднелись ворота. Перед каменной монастырской стеной стоял двухэтажный кирпичный дом, судя по архитектуре, построенный не меньше ста лет назад, но аккуратно оштукатуренный. На уровне второго этажа висел горящий несмотря на середину дня уличный фонарь. От дороги к дому шла выложенная тротуарной плиткой дорожка, на стене дома висела вывеска, какие обычно вешают на государственных учреждениях.
   Веру вывеска заинтересовала, ведь она даже не знала, как монастырь называется. Она подошла по дорожке к дому и всмотрелась в вывеску. Сердце замерло у неё в груди. Широко раскрытыми от ужаса глазами она прочла: «Департамент соц. защиты. Психоневрологический интернат». Так вот он какой – ответ на все её вопросы! Она бросилась по дорожке назад и выскочила на шоссе. Дорога была пустынна, только вдалеке, на аллее кривых вековых деревьев мелькали красные огни удаляющейся маршрутки. В отчаянии Вера побрела вдоль дороги в ту сторону, куда уехала маршрутка. Её всю колотило от холода и безысходности. Вдоль дороги потянулись заборы деревенских домов. У калитки одного из них разговаривали две женщины. Одна, видимо хозяйка, облокотилась на калитку с внутренней стороны. Вторая женщина стояла на улице, в руке она держала верёвку, на которой была привязана коза. Коза терпеливо щипала траву, растущую у забора. Когда Вера поравнялась с ними, женщины прервали разговор. Та, что держала на привязи козу, спросила:
   – Вы в монастырь приехали? Там через главные ворота не пройти – охранник интерната не пускает. Там пациенты интерната живут, пока для них новый корпус строят.
   Женщина махнула рукой в сторону видневшейся за деревьями недостроенной многоэтажки и продолжила:
   – А если вам в монастырь надо, то можно вот тут по дорожке пройти. Пойдёмте, я покажу.
   Она потянула верёвку, за которую была привязана коза, и пошла по тропинке между заборов. Коза засеменила за ней. Ничего не ответив, Вера пошла следом. Обойдя огороды, они вышли на лужайку, за который высилась монастырская стена. Вблизи было видно, что стена очень старая, и кирпич местами облупился и осыпался. Это выглядело не так парадно, как издалека, но почему-то ещё более основательно и величественно. В стене была небольшая дверца, к которой вела тропинка, усыпанная битым кирпичом. Рядом с угловой башней монастыря стоял деревянный сарай, у которого коренастый коротко стриженый мужчина в армейском бушлате топором не спеша обтёсывал бревно.
   – Вот по тропинке пройдёте, и в калитку заходите – сказала женщина Вере.
   – Мне бы… Старец Василий… – заплетающимся языком пробормотала Вера.
   – Так вон он, – женщина показала на мужика с топором.
   – Это… старец? – Веру продолжало колотить.
   – А что – старец. Ты не смотри, что бороды нет. Он с войны пришёл, а там год за три идёт. Ступай, – уверенно сказала женщина.
   Вера несмело ступила на тропинку. Идти по битому кирпичу было неудобно. Мужчина, заметив, что к нему направляются, перестал возиться с бревном, и терпеливо ждал, опустив топор.
   – Старец Василий… – пробормотала, подойдя, Вера.
   – Я Василий, – спокойно ответил мужчина, продолжая держать топор в руке.
   – Я… – от волнения и озноба Вера не могла говорить.
   Мужчина уверенным движением вонзил топор в бревно, подошёл к Вере и взял её за руку:
   – Пойдём.
   Его рука была тёплая и твёрдая. Вера послушно пошла за ним. Сквозь калитку в стене они вошли на территорию монастыря. Там оказался небольшой зоопарк. В вольере неторопливо расхаживали павлины, в одной клетке сидела лисица, исподлобья глядя на людей, в другой клетке суетились белки. Василий провёл Веру под навес и указал на деревянную лавку:
   – Садись. Рассказывай.
   Вера послушно опустилась на лавку, Василий сел на деревянный чурбак напротив и выжидающе посмотрел на неё своими тёмными внимательными глазами. Монастырские стены закрывали от ветра, а внимательный взгляд Василия успокоил Веру. Нервное напряжение спало, и она разрыдалась. Она пыталась успокоиться, собраться с мыслями, что-то сказать, но как только она вспоминала, зачем приехала, к горлу снова подступал комок и слёзы текли из глаз. Наконец она успокоилась, слёзы перестали течь, и ей стало чуть теплее. Василий продолжал внимательно смотреть на неё, ни проронив ни слова. Встретившись с ним взглядом, Вера спросила охрипшим голосом:
   – Почему это случилось со мной, с моим сыном? За что я наказана?
   – Бог не наказывает, а даёт испытание. И каждому Господь даёт испытания по силам его, – не спеша ответил Василий. – Господь даёт испытания, но он даёт и силы. Ты сильная, ты справишься.
   – А потом? Что с ним будет потом, когда меня не станет? – Вера почувствовала, что комок снова подступает к горлу.
   – Ты в Бога веруешь? – строго спросил Василий.
   – Крещёная, – Вера нащупала под кофтой крестик.
   – Что же ты в Бога веруешь, а Богу не доверяешь? – Василий строго глядел на неё. – Или ты думаешь, что ты сильнее его и можешь всё контролировать? Ты не можешь прожить жизнь за сына. Да, ты знаешь и умеешь больше сына, но это его жизнь и он должен прожить её сам. А Бог о нём позаботится.
   Под его строгим взглядом Вера опустила глаза. Но потом вдруг взглянула на него в упор:
   – Я всё делаю правильно?
   – Да. И всё у тебя получится. Уже получается. – Василий внимательно глядел на неё своими тёмными глазами. Вера подумала, что таким же взглядом он, наверное, глядел на своих солдат перед атакой. Она согрелась и успокоилась. Лисица из глубины клетки продолжала глядеть на неё исподлобья, белки с громким топотом носились по клетке, не обращая внимания на людей.
   Василий поднял левую руку и отвернул манжет рубашки, блеснули командирские часы, стрелки зеленовато светились в полумраке навеса:
   – Иди, сейчас маршрутка пойдёт. А то следующая будет через два часа. Всё с твоим Михаилом будет хорошо.
   Вера встала и шагнула к калитке. И только сейчас заметила, что на ней бушлат Василия. Она быстро скинула его и смущённо протянула Василию:
   – Спасибо.
   – Пожалуйста – впервые лицо Василия осветила лёгкая улыбка.
   Когда Вера вышла на шоссе, маршрутка уже стояла на остановке.
   На обратном пути, рассеянно глядя на мелькающие за окном поля и деревни, Вера вспоминала разговор с Василием. Вернее, не могла его вспомнить. Она помнила, как ревела, помнила слова Василия, но не могла вспомнить, что ему рассказывала. Но ведь что-то рассказывала, иначе откуда Василий знал, как зовут её сына. И не только же она ревела два часа напролёт.
   Вечером, придя с работы, Денис спросил:
   – Ну, как подруга?
   – Всё нормально, пообщались, походили по магазинам, – беззаботно ответила Вера.
   – А чего глаза красные? – проявил наблюдательность Денис.
   – Так, молодость вспомнила, – не сразу сказала Вера.

   За лето у них в семье сложился определённый распорядок дня – утром Вера провожала Дениса на работу, потом они с Мишкой завтракали и, если позволяла погода, гуляли. После обеда Вера отводила Мишку к родителям Дениса. Они жили совсем рядом, их дома разделяла детская площадка, но Вера всегда водила Мишку за руку, опасаясь оставлять его на улице одного. Николай Петрович и Людмила Алексеевна тоже привыкли к такому распорядку, и если Вера задерживалась, даже звонили ей по телефону – не случилось ли чего с внуком. Вечером Вера забирала Мишку назад, иногда это делал Денис, если не задерживался на работе.
   Вот и в этот августовский день они договорились, что Мишку заберёт Денис. Вера хлопотала на кухне с ужином, когда хлопнула входная дверь, и вскоре на кухне появился Мишка. В своей обычной манере он молча стащил из хлебницы кусок хлеба и отправился в комнату.
   – Миша, а где папа? – окликнула его Вера.
   – Папа же придёт, – неопределённо ответил Мишка и пошёл доедать хлеб в комнату. Вера не придала этому значения: главное – Мишка дома, а уж Денис не потеряется, наверное, с кем-то разговаривает на лестничной площадке. Она продолжила готовить ужин. Минут через 15 у Веры зазвонил сотовый телефон. Звонил Денис. Вера ответила:
   – Ты где? Сейчас ужинать будем.
   – Мишка пропал! – испуганно закричал в трубку Денис.
   – Куда пропал? – удивилась Вера. Она заглянула в комнату – Мишка сидел в углу и перебирал игрушки. – Вот он в комнате сидит.
   – В какой комнате? – продолжал кричать в трубку Денис.
   – В нашей комнате, – начала сердиться Вера. – Ты сам-то где?
   – Я у родителей, – сбавил тон Денис. – Я собрался Мишку домой вести, с отцом поговорил, смотрю – Мишки нет.
   – Мишка минут 15 назад пришёл, я думала – вы вдвоём пришли, – Вера всё ещё не понимала, что происходит. – Кончай там валять дурака и приходи ужинать.
   Через пару минут хлопнула входная дверь, и в квартиру влетел запыхавшийся Денис. Первым делом он заглянул в комнату. Увидев Мишку, Денис сел на диван и облегчённо вздохнул. Ещё через пять минут в дверь позвонили и тут же входная дверь распахнулась – на пороге стоял запыхавшийся Николай Петрович.
   – Где Мишка? – с трудом переводя дыхание, закричал он.
   – Николай Петрович, успокойтесь! – в ответ закричала Вера. – Вон Мишка, в комнате играет. А у вас что происходит?
   – Этот растяпа его потерял, – всё ещё пытаясь отдышаться, Николай Петрович махнул рукой в сторону Дениса. – Это же надо додуматься – ребёнка потерять! Это же как беспомощного котёнка одного оставить!
   Николай Петрович ещё раз заглянул в комнату, посмотрел на внука, молча махнул рукой и хлопнул дверью.
   – Так! Давай рассказывай всё по порядку! – Вера решительно встала напротив Дениса.
   – А чего рассказывать? – Денис уже немного отдышался, но всё ещё был взволнован. – Я пришёл к родителям, одел Мишку, чтобы вести домой. Пока с отцом говорил, смотрю – Мишки нет! Я в подъезд выглянул – там нет! Я на улицу выбежал – там тоже нет! Я назад вернулся, а там уже отец завёлся. Тогда я тебе позвонил.
   – Ага, вот теперь я всё поняла! – засмеялась Вера. – Пока ты с отцом лясы точил, Мишке надоело тебя ждать, и он сам домой пошёл. А ты сам панику поднял, и отца завёл. А ты знаешь, что это значит?
   – Что? – в недоумении спросил пристыженный Денис.
   – Это значит, что Мишка вполне в состоянии самостоятельно дойти от родителей до дома, и мы ему не нужны, – радостно сказала Вера. – Наш сын вырос!
   – Ты хочешь сказать, что теперь он сам может ходить к родителям и обратно? – недоверчиво спросил Денис.
   – Может, он и раньше мог, но мы же ему не доверяли, везде за руку таскали, – стала рассуждать Вера и обрадовалась ещё больше. – Получается, я теперь к нему не прикована и в какие-то места он может добираться самостоятельно!
   – Ну тогда ради этого стоило поволноваться! – наконец успокоился Денис. – А теперь давай ужинать, а то я что-то проголодался.

   В один из осенних дней Вера в очередной раз привезла Мишку на занятия в школу. Она помогла ему раздеться. Мишка пошёл заниматься, а Вера вышла на улицу. У неё было два часа свободного времени. Домой ехать не было смысла – времени бы хватило только на дорогу туда и обратно. Поэтому Вера решила продолжить исследование местных магазинов. Она не спеша шла по улице, наслаждаясь скупыми лучами осеннего солнца, когда её окликнули по имени-отчеству:
   – Вера Михайловна!
   Вера не сразу сообразила, что это обращаются к ней – её очень редко называли по имени-отчеству. Но настойчивый мужской голос откуда-то сзади повторил:
   – Вера Михайловна!
   Вера оглянулась – её нагонял высокий худощавый мужчина предпенсионного возраста. Он был одет в строгий костюм и белую рубашку, галстук был тщательно подобран в тон костюма, в руках у него был небольшой кожаный портфель. Его лицо показалось Вере знакомым, но она не могла вспомнить, где встречала его раньше. Тем временем мужчина подошёл и приветливо улыбнулся:
   – Вы меня не узнали? А ведь я чуть не стал вашим начальником!
   И тут Вера вспомнила его – это был начальник отдела в том «почтовом ящике», где она собиралась работать после окончания института. Как давно это было! В памяти всплыло имя мужчины – Виктор Борисович. Вера улыбнулась в ответ:
   – Здравствуйте, Виктор Борисович!
   – Вспомнили всё-таки! А я вас тоже вспоминаю. Знаете ли, не каждый день встречаются такие грамотные специалисты, и к тому же симпатичные! – Виктор Борисович говорил комплименты легко и искренне. – Жалко, что вы так к нам и не пришли. Впрочем, я думаю, вы нашли место не хуже. А может, всё же передумаете? У нас отдел сейчас расширяется, правительство вспомнило про оборонку. Вы сейчас где трудитесь? Может, я смогу вас переманить?
   – Виктор Борисович, видите ли… – Вера не знала, что сказать.
   – Вы не торопитесь? Давайте зайдём в кафе, – предложил Виктор Борисович.
   Вера кивнула. Они зашли в кафе и сели за столик. Виктор Борисович заказал две чашки кофе. Вера попыталась отказаться, но Виктор Борисович мягко положил свою ладонь на её руку:
   – Не возражайте. У меня сейчас закончилась одна встреча, так что я тоже свободен. Итак, у меня есть шанс переманить вас к себе?
   – Виктор Борисович, я после института не работала, – начала Вера. И, увидев удивлённо поднявшиеся брови собеседника, продолжила: – Я ведь родила в конце пятого курса, поэтому и не вышла сразу на работу – была в отпуске по уходу за ребёнком. А когда отпуск подошёл к концу, выяснилось, что у сына проблемы со здоровьем. И сейчас я не работаю, а занимаюсь с сыном. Я тогда звонила в отдел, чтобы предупредить, что не выйду на работу. Я с вашим заместителем говорила, вы, кажется, были в командировке.
   – Да, он мне передавал, что вы звонили. Но я тогда подумал, что вы нашли более удачную работу. А, оказывается, вот в чём дело, – голос Виктора Борисовича стал серьёзным. – А что с вашим сыном?
   – У моего сына умственная отсталость, – глядя прямо в глаза Виктору Борисовичу, решительно сказала Вера. – Точнее – аутизм. Я его вожу во вспомогательную школу тут неподалёку. Он сейчас на занятиях, а я гуляю, жду его.
   – Простите, я не знал, – Виктор Борисович смущённо отвёл глаза. Он взял чашку и задумчиво отхлебнул глоток. Вера тоже придвинула к себе чашку. Она чувствовала себя неловко, как будто сказала пожилому человеку гадость. Но ведь это правда: её сын – умственно отсталый. И она никогда не сможет работать в отделе у этого милого человека. Прежняя жизнь кончилась, и с её стороны было бы честным сразу об этом предупредить. Единственное, чего она опасалось – что теперь этот обаятельный человек будет к ней плохо относиться. А впрочем – какая разница? Он из той, прежней жизни, в которую возврата нет. Тем временем Виктор Борисович поставил на стол чашку:
   – Сын с вами живёт? Ах да, вы же сказали. А как ваш муж к этому относится?
   – Нормально относится, – Вера старалась, чтобы голос не дрожал. – Это же и его ребёнок тоже.
   – Поймите меня правильно, – Виктор Борисович задумчиво двигал пустую чашку по столу. – Я ни в коем случае не обсуждаю и тем более не осуждаю ваш выбор. Ведь вам наверняка предлагали сдать сына в интернат? Но я хочу понять с чисто инженерной точки зрения – а оно того стоит? Ведь вы жертвуете своей карьерой, а ради чего? Много лет назад у меня была сотрудница, и у неё тоже родился ребёнок-инвалид. Я не знаю, в чём там было дело, но как я понял, он был не ходящий и не говорящий, я даже не уверен – узнавал ли он её? Она ушла с работы, чтобы ухаживать за сыном. А работа у неё была перспективная, и у неё самой был явный инженерный талант. Но она работу бросила, жила на пенсию сына. Пятнадцать лет она за ним ухаживала, но в конце концов он умер. Она уже не смогла вернуться в профессию – всё-таки много времени прошло. Так жизнь у неё фактически и прошла – ни карьеры, ни сына. Вот я и думаю – а правильно ли она поступила? Нет, неправильно выразился – конечно же, она со своей точки зрения поступила правильно. Сформулирую по-другому – рационально ли она поступила? Ведь врачи не давали её сыну никаких шансов, так стоило ли отказываться от карьеры? Не напрасно ли всё было?
   Вера задумалась. Всё это было сказано с сочувствием, но в то же время было сформулировано по-инженерному точно. Она поняла, что от неё требуется ответ так же сухой и беспристрастный. С трудом подбирая слова, она начала:
   – Видите ли, Виктор Борисович… – она поймала себя на том, что говорит в манере собеседника, и это придало ей уверенности. – Вы ставите этот вопрос в рациональной плоскости, а он не может быть поставлен в этой системе координат, так как он из моральной сферы. Материнские чувства изначально нерациональны. Вы говорите – что осталось у этой женщины после смерти сына? Я думаю – чувство исполненного долга, она сделала всё, что могла. Ну, или чистая совесть. Поэтому я считаю, что она поступила нерационально, но правильно. Говоря математическим языком, она решала задачу, которая не имеет решения.
   – Наверное, вы правы, – задумчиво ответил Виктор Борисович и решительно отодвинул пустую чашку. – Да, и всё же мне очень жаль, что вы не сможете у меня работать.
   Он порылся в портфеле и протянул Вере визитную карточку:
   – Может, у вас всё же изменятся обстоятельства – тогда звоните. Мне было очень приятно поговорить с вами. Извините, если чем-то обидел.
   – Не волнуйтесь, всё в порядке. Спасибо за приглашение, – Вера убрала визитную карточку в карман. Виктор Борисович встал и направился к дверям, а Вера не торопилась уходить. Она была под впечатлением их разговора. Получалось так, что Виктор Борисович спрашивал у неё житейского совета, и готов был выслушать её ответ, хотя она вдвое моложе его. Внутренне она не могла согласиться с его холодной логикой – ведь речь идёт о живом человеке, а не о бездушной железке. И всё же жаль, что ей не удалось поработать в его отделе!

   В последнее время Веру одолевало беспокойство. Наконец она решилась и купила тест на беременность. Сомнения рассеялись – она беременна. Они с Денисом этого не планировали, скорее наоборот – принимали все меры, чтобы этого не произошло. И хотя Вера иногда задумывалась о втором ребёнке, когда тест показал беременность, она испугалась. Сейчас всё своё время она посвящала Мишке, но после родов будет не до него, по крайней мере – какое-то время. Получается, что она предаёт его. Но её внутренний голос возражал – какое же это предательство? Она тоже имеет право жить своей жизнью. Тем более всё уже произошло. Вечером Вера подошла к Денису:
   – Нам нужно серьёзно поговорить.
   – Что-то случилось? – Денис нечасто слышал от неё такие слова.
   – Да, случилось. Я беременна, – Вера решила обойтись без прелюдии.
   – Мы же вроде предохранялись, – Денис явно растерялся. – И давно?
   – Предохранители не сработали, – Вера в уме прикинула срок: – Задержка почти месяц, значит, срок уже месяца полтора.
   – Что будем делать? – Денис был не готов к такой новости.
   – Вариантов два: или рожать, или аборт, – Вера давила на Дениса, потому что сама ещё не определилась.
   – А Мишка? – Денис сразу попал в болевую точку.
   – Может, я эгоистка, но у меня тоже должна быть какая-то своя жизнь, – сомнения Веры сделали её решительной. – Мишка, конечно, хороший, но я не хочу жить только для него. Получается, он пуп земли, а я что? Мне уже почти тридцать лет, может, это последний шанс. С другой стороны, когда мы станем старые, кто о Мишке будет заботиться? Да и о нас тоже?
   – Да, лет через пять-десять мы на такие подвиги уже не будем готовы, – задумался Денис, – я имею в виду не залёт, а рождение ребёнка. А кто Мишку в школу водить будет?
   – Ну, твоего отца попросим, он с Мишкой почти каждый день в гараж ходит, – решительно сказала Вера. – В конце концов, Мишка когда-нибудь будет сам в школу ездить. Тем более, что опыт уже есть.
   – Что за опыт? – насторожился Денис.
   – Примерно месяц назад мне было плохо, отравилась чем-то. И я не стала его из школы дожидаться, поехала домой одна. А в школе попросила Мишку до метро проводить и дальше одного отправить. Сама я физически не могла, а кого-то просить мне было неудобно, – стала оправдываться Вера.
   – И тебе было не страшно? – удивился Денис.
   – Страшно, – призналась Вера. – Но в последнее время я замечала, что он вполне уверенно ориентируется в городе. Кроме того, я попросила, чтобы мне позвонили, когда Мишка в метро сядет. И если бы он в срок не приехал, я бы стала принимать меры.
   – И какие меры? – недоверчиво спросил Денис.
   – Тебе бы позвонила, – ответила Вера.
   – Пора Мишке телефон покупать, – решил Денис и продолжил: – То есть ты считаешь, что Мишке во вред не пойдёт?
   – А может, наоборот, на пользу, – предположила Вера. – Он будет ухаживать за маленькой сестричкой и станет более самостоятельным. Я слышала, что психологи советуют семьям с аутичным ребёнком завести побольше детей, они будут между собой общаться, и аутист быстрее скорректируется.
   – А если второй тоже будет аутист? – возразил Денис.
   – В книжках пишут, что нескольких аутистов в семье не бывает – ответила Вера. – Кроме того, я поспрашивала в школе – у всех аутистов совершенно нормальные братья и сёстры.
   – Ну что – тогда вопрос решён? – подвёл итог Денис.
   В это время хлопнула входная дверь, – Мишка пришёл от дедушки и бабушки. Денис обратился к сыну:
   – Миша, ты хочешь, чтобы у тебя был братик или сестричка?
   – Не хочу, – буркнул Мишка и отправился на кухню. Денис растерянно посмотрел на Веру. Вера перехватила Мишку в коридоре.
   – Он просто не понял, о чём речь, и на всякий случай не согласился, – сказала она Денису у наклонилась к Мишке:
   – Помнишь Пашу, с которым ты в школе учишься? Помнишь, за ним мама приходит, а с ней такая маленькая девочка, сестра Паши? Хочешь такую же сестрёнку? Мы с ней будем тебя из школы встречать, ты будешь с ней играть?
   – Хочу, – ответил Мишка и внимательно поглядел на Веру.
   – Точно хочешь? – переспросил его Денис.
   – Да, хочу, – внятно ответил Мишка, отстранил руки Веры и продолжил свой путь на кухню. Денис развёл руками:
   – Ну раз семейный совет решил – то так тому и быть.
   Вера счастливо засмеялась.

   Леонов Д.Н.
   Февраль – июнь 2013 г.

Дмитрий Леонов Солнечный зайчик

Дмитрий Леонов
Солнечный зайчик