Юрий Иванович
Дорога к Звездному Престолу

Пролог

   3588 год, начало мая, Пиклия

   Старо как мир, но и по сей день правда: когда смерть раскидывает свой саван над умирающим человеком, проводить его в последний путь собираются все родные и близкие. А проводить лидера или всеми уважаемого человека стремятся еще и многочисленные сторонники, последователи или восхищенные поклонники. И чем более знаменит умирающий, чем большими рычагами власти он обладал, тем большее количество людей спешит к его ложу для последнего прощания.
   Однако в этой огромной толпе уже нет того родственного единства, которое объединяет в горестный час воистину близких людей. Чем больше желающих «проститься», тем больше среди них затесывается злопыхателей, недоброжелателей, а то и откровенных врагов. А уж когда умирают высшие правители – короли, императоры, вокруг них не протолкнуться не только от всех этих видов разумных существ, но и просто от равнодушных, любопытствующих или выжидающих…

   В последний час жизни Анны Четвертой, вдовствующей королевы из династии Пелдорно планеты Пиклия, центральный дворец напоминал растревоженный муравейник. Такого скопления народа в этом величественном здании не случалось уже много лет, с тех пор как умер король, супруг женщины, ныне стоящей у власти. Правда, тогда особого ажиотажа не случилось: полная сил и отваги королева уверенно перехватила из рук умирающего супруга скипетр власти и продолжила умело и мудро править крепким, по галактическим стандартам, многопланетным государством.
   Сегодня же, напротив, изменения ожидались немалые: после смерти престарелой владычицы готовился возложить корону на свою голову ее старший сын Бу Ругар Пелдорно. Следующим претендентом на наследование по закону считался Сте Фаддин, младший сын умирающей королевы. Знаменитый красавчик и покоритель дамских сердец, свою молодость он провел так бурно и скандально, что лет десять о нем очень много и с особым придыханием писали почти все средства массовой информации Галактики. Но в тридцатилетнем возрасте Сте Фаддина совершенно неожиданно для всех окрутила одна из наследниц захудалого баронства, хиреющего на противоположном краю Галактики. Принц сдался без борьбы и пошел под венец, не спросив на то благословения родителей. Может, по этой причине, а может, и по другой, но король Пиклии, как и его супруга, не признали этот брак, вдребезги рассорились с сыном и прекратили с ним любые отношения. Ну а сыну та ссора – как слону дробина: подхватил молодую женушку, да и смотался на край света и там мирно и счастливо жил уже четырнадцать лет. Ни на похороны отца не прибыл, ни на приглашение проститься с матерью не откликнулся.
   Так что Бу Ругар Пелдорно прямо сегодня рассчитывал услышать в свой адрес обращение «ваше величество».
   В свои пятьдесят три года старший наследник заработал репутацию бабника, пьяницы и жуткого скандалиста. Причем скандалиста, очень истосковавшегося по полной, безраздельной власти. Огромный, косматый, напоминающий только что вылезшего из берлоги медведя, Бу Ругар стоял посреди громадного тронного зала и с ехидной улыбкой пропускал мимо себя цепочку высших сановников, потомственных дворян и прочих сильных мира сего, со скорбными лицами приближавшихся к будущему монарху, чтобы выразить искренние соболезнования. Хотя искренностью и соболезнованием здесь и не пахло. Каждый стремился лишь благолепно приложиться к подаваемой с нагловатым высокомерием длани и двумя-тремя словами напомнить о себе, а потом, если взгляд маленьких глазок наследника на некоторое время задерживался на госте, хоть одним предложением сказать о своей поддержке – моральной или финансовой.
   Некоторых из этой очереди Бу Ругар Пелдорно привечал с особой сердечностью. Иначе никак: акулы бизнеса и монополисты промышленности при любой власти чувствовали себя превосходно. Да и в других слоях общества всегда отыщется сотня-другая знаменитых людей, вниманием которых не побрезгует даже правящий король такой крупной звездной системы, как Пиклийская. Конечно, во власти Бу Ругара окажется не империя, как, к примеру, та же Оилтонская или прославленная система Датарга, или, на худой конец, зажиточная система Блеска, но и не самое захудалое королевство в огромной Галактике. И в нем, как и везде, имелись свои гениальные ученые, непревзойденные живописцы, прославленные мастера кинематографии и литературы, артисты, законодатели мод и известные в звездном мире уникальные спортсмены. Так что правителю было кому оказать свое высокое внимание и покровительство. Как и было с кем из знаменитостей перекинуться парочкой благосклонных слов.
   Несмотря на это, Бу Ругар Пелдорно с каждой минутой мрачнел и злился все больше и больше. Он заметил: большая часть прибывших не спешит к нему с соболезнованиями. Люди собирались группками по интересам, сновали вокруг броуновским движением и довольно часто приближались к противоположной стороне зала, где в окружении своих единомышленников стоял второй, «гипотетический» наследник королевского титула, средний сын умирающей владычицы Моус Пелдорно. Правда, его наследственные права вызывали серьезнейшие сомнения и оспаривались почти всеми специалистами по родословному праву. Потому что сорокавосьмилетний Моус считался сыном вне брака: давно умерший король официально отказался от него как от преемника и лишил всех наследственных прав еще сорок семь лет назад. Именно тогда, после крупного скандала, и было доказано, что ныне умирающая королева согрешила в очередной своей развлекательной поездке на известную курортную планету не с кем-нибудь, а с самим императором Оилтонской империи, каковой считался одной из самых крупных, одиозных и могущественных фигур в Галактике. Мало того, тогдашний император признал Моуса своим сыном и даже предложил прибыть к нему на Оилтон на постоянное место жительства.
   Вот тогда и проявилась сила духа и железная воля молодой королевы. Она так прижала своего «рогатого» мужа и сумела настоять на своих правах свободной женщины, что рожденный вне брака сын стал жить и воспитываться в семье как законнорожденный. По крайней мере, все детство и первые годы отрочества.
   Со временем, конечно, приоритеты поменялись. Понимая, что ему ничего не светит в столице, Моус с ранней молодости много путешествовал, ввязывался в разные авантюры, воевал наемником, изучал военное дело и политику, штудировал немало разных наук и физически совершенствовал собственное тело. Ни политическая, ни общественная жизнь Пиклии его, казалось, не интересовали, да и сам он не интересовал высшую знать. На долгое время о нем забыли, а при его редких появлениях при дворе королевы-матери удивлялись: «Как?! Этот бастард еще жив?»
   Вот и сейчас неожиданно для всех, особенно же – для своего старшего единоутробного брата, Моус вдруг появился в столице. И, как выяснилось, сторонников и просто знакомых у него оказалось едва ли не больше, чем у будущего монарха Бу Ругара. Следя за ним с все возрастающим раздражением, старший наследник удерживал себя от вспышки гнева лишь с помощью злорадных мыслишек: «Ничего! Уже сегодня потребую от службы надзора, чтобы они немедленно выдворили этого придурка из системы! А еще лучше, пусть ему устроят несчастный случай с самыми печальными последствиями. Точно! Как это я раньше об этом не подумал! Он ведь только одним своим видом мутит воду и вводит честных подданных в искушение. Тоже мне – братик! Давно надо было похоронить да поминки отпраздновать. Годами от него ни слуху ни духу, а тут вдруг приперся, козлиная морда, «с матушкой попрощаться»! Кстати, о чем это он с ней целый час шептался? Наверное, интересовался, как это его папочка сподобился нашу мамочку соблазнить! Ха-ха! Больше это чучело ни на что не годно, только на собирание сплетен о своей родословной!..»
   Бу Ругар при этой мысли немного развеселился, даже заулыбался, настроение его явно улучшилось. Он представил себя в открытой карете, совершающим парадный выезд к народу после коронации, и в такой-то мечтательной прострации уставился на обрамляющие колонну золотистые листочки, очень напоминающие лавровый венок.
   И надо же было такому случиться, что именно в этот момент в зале появился сенешаль со скорбным видом в сопровождении нескольких лиц, которые считались самыми близкими к ее величеству королеве Анне Четвертой. Все присутствующие замерли в ожидании горестной новости и дружно повернули головы в сторону первого наследника. А тому для полноты картины только слюны на подбородке не хватало. Поэтому гневное восклицание Моуса в адрес старшего брата вынуждены были в душе признать верным даже искренние сторонники Бу Ругара.
   – Полный дебил! – громко произнес Моус.
   Кто-то из окружения подтолкнул задумавшегося о своем будущем величии старшего принца, и тот даже не успел сообразить, к кому и по какому поводу относится частично услышанное восклицание. Повернув голову, заметался взглядом по сторонам, увидел скорбную процессию опечаленных подданных, собравшихся произнести сакраментальную фразу, и, гордо распрямив плечи, устремился к центру зала. При его приближении престарелый сенешаль бухнулся на колени и хорошо поставленным голосом стал говорить:
   – Королева умерла! Да здравствует…
   – Постойте! – повелительный и невероятно решительный голос заставил всех вздрогнуть, а старшего принца споткнуться на ровном месте. – Здесь произошло небольшое недоразумение, которое надо исправить немедленно!
   В центр зала уверенной поступью вышел Моус Пелдорно, и то, что он сделал в следующее мгновение, сразу изменило привычный жизненный уклад как самой Пиклии, так и многих соседних звездных систем. Словно профессиональный актер звездного боевика, он ловко выхватил из подмышечной кобуры армейский пистолет и без колебания или сомнения произвел два выстрела в замершего перед ним старшего принца. Обе пули вошли точно в сердце, так что Бу Ругар рухнул лицом вниз, словно подрубленный дуб. Но и на этом кровавое действо не закончилось. Моус сделал два шага вперед и хладнокровно выстрелил в затылок уже явного трупа. Потом по-хозяйски передал пистолет подскочившему сбоку стороннику, пробежал взглядом по окаменевшей публике и деловым тоном обратился к сенешалю:
   – Извините, князь, что пришлось вас перебить. Продолжайте!
   Только сейчас по всему тронному залу пронесся громкий вздох удивления, осознания, возмущения и запоздалого ужаса. Во все времена пройти в зал с любым оружием было практически невозможно, а уж совершить подобное наглое убийство на глазах сливок пиклийского общества было и вовсе немыслимо. Тем не менее, убийство произошло, и теперь новый претендент на корону с показным смирением ждал, пока престарелый князь Вертинский избавится от внезапно появившейся в его гортани сухости.
   Многие присутствующие успели заметить, что убийство не являлось ни спонтанным, ни совершенным в состоянии аффекта. По всему периметру зала, возле выходов на террасы и проходов в коридоры, маячили подтянутые фигуры бравых молодцев в ливреях. По внешним признакам они походили на обычных служащих дворца, но их каменные лица, словно вышедшие из-под резца одного мастера, сразу говорили, что на стороне узурпатора либо могущественные военные, либо силы тайной и явной полиции. Молодцы в ливреях вежливо, но решительно пресекли первые попытки некоторых паникеров покинуть высокое собрание. А двое из них ловко подхватили бездыханное тело несостоявшегося короля за лацканы пиджака и брючный ремень и проворно унесли прочь. Кроме того, подавляющее большинство присутствующих в зале были заинтригованы и с интересом ждали продолжения действа, а некоторые успокаивали своих соседей: мол, самое страшное уже позади, и теперь все будет просто отлично.
   Весь этот позитивный говорок наконец достиг ушей сенешаля, которому удалось отвести глаза от кровавого пятна на мраморном полу, прочистить горло, прокашлявшись и постучав себя ладонью по шее, и посмотреть на ожидающего исторической фразы Моуса. Причем князь Вертинский успел сообразить, что не слышно ни топота бегущей стражи, ни гневных выкриков из толпы, и никто не спешит растерзать убийцу собственными руками. А значит, по всем политическим реалиям, следующий по праву наследования принц все равно вступит в свои права. Поэтому сенешалю ничего больше не оставалось, как после скорбного вздоха произнести вторую половину сакраментальной фразы:
   – … да здравствует король!
   Словно все ждали этой здравицы, чуть сбоку раздался голос графа Де Ло Кле:
   – Виват, король, виват!!!
   И ему дружно вторили голоса минимум половины присутствующих. А второй половине ничего не оставалось делать, как присоединиться к первой, причем многие сделали это с восторгом и упоением. Среди приветствующих нового короля был и граф Де Ло Кле, шеф внешней разведки, директор управления безопасности Пиклии, которого знали и уважали почти все. А раз граф лично поддерживает претендента на трон, то, скорее всего, это и в самом деле во благо королевству. Ну, а те единицы, что имели противоположное мнение, благоразумно затолкали свое мнение поглубже и теперь кричали «виват!» в унисон с остальными. Ссориться с Де Ло Кле побаивались даже акулы галактического бизнеса и воротилы крупного капитала.

   Под эти приветственные крики Моус прошел к тронному возвышению, но поднялся только на две ступеньки из пяти: все-таки нарушать пятидневный траур и короноваться немедленно он не собирался. Но когда он повернулся к собравшимся подданным, стало понятно, что именно сейчас будет произнесена программная речь. Это устраивало всех, как сомневающихся, так и противников стремящегося к трону узурпатора. После подобной речи каждый мог окончательно определиться в своих планах и выработать верную линию поведения. А если успеет, то прямо здесь или немедленно после выхода из зала объединиться с союзниками для нанесения упреждающего удара или утаивания слабо защищенного капитала. Отдавать «нажитые непосильным трудом» средства, как и дворянские привилегии, в руки непредсказуемого человека никто не собирался. Понятно, что подобные мысли гнездились лишь в головах тех, кто не ожидал только что состоявшегося перераспределения очередности наследования. Те, кто к этому событию готовился, выглядели спокойными и уверенными в завтрашнем дне.
   – Дамы и господа! – тоном главнокомандующего начал Моус. – Подданные королевства Пиклия! Сейчас мы все находимся на пороге новой эры. Эры нашего великого и заслуженного могущества. Следовало только устранить последнюю помеху, стоявшую у нас на пути, и я нисколько не жалею, что этого слюнявого недальновидного идиота мне пришлось убирать лично. Мало того, этим поступком я хочу показать всему миру нежелание решать проблемы чужими руками. Я намерен доказать свою решимость идти к окончательной победе справедливости кратчайшей – прямой – дорогой.

   В тронном зале висела заинтересованная тишина. Казалось бы, что может говорить о справедливости человек, только что хладнокровно застреливший законного претендента на трон? Но Моуса слушали и ждали основных слов его речи.

   – Почему Пиклию презирают и ненавидят во всем остальном мире? Почему светло-изумрудный цвет нашей кожи вызывает неприятие в иных процветающих мирах? Доколе мы будем терпеть расистское отношение к нам иных обитателей Галактики? Хватит! Нашей вины в особом сиянии нашей звезды нет! Мы такие же люди, как и все остальные обитатели космоса! И настал час уничтожить историческую несправедливость. Мы должны доказать наше равенство, мы должны заставить уважать наши чаяния, мы должны добиться свободы перемещения во всей Галактике!

   Подобная оголтелая пропаганда могла обмануть лишь простых обывателей. Те же, кто стоял у кормила власти, знали, что во всей Галактике никто никого не обижал за иной оттенок кожи. Но ведь очень важно отыскать веские причины, а точнее – поводы для крупных перемен в политике перед их оглашением.
   Будущий диктатор скорбно вздохнул и несколько раз кивнул головой:
   – Моя мать пятьдесят лет назад попыталась изменить неблагоприятный для Пиклии ход событий. Договорившись с тогдашним императором Оилтона, они решили дать миру единого наследника обоих престолов. Но ранняя смерть императора помешала этим планам, и при всем своем величии Анна Четвертая не могла потянуть взваленное на себя бремя единения самостоятельно. В последние годы в принадлежащей мне по праву империи правит уже мой племянник, который целенаправленно замалчивает великие задумки и инициативы собственного деда, поддерживает политику, ведущую к отторжению Пиклии от общения с Союзом Разума и к вынужденной конфронтации со всей Галактикой в целом.

   Здесь в речи Моуса содержалась явная инсинуация. Во все века Оилтонская империя сдерживала агрессивных и злобных пиклийцев от попыток заняться откровенным пиратством в открытом космосе. Так что правда крылась не в надуманном расизме. В Галактике каких только разновидностей человеческих тел и цветов кожи не встречалось, и никто особо этими отличиями не интересовался. Но, как говорится, ищущий да обрящет. Найти ложную, зато более «уважительную» причину для ненависти гораздо проще, чем исправить укоренившийся веками перекос общественного сознания. А в данном случае некоторые исторические совпадения могли хорошо послужить подъему снизившегося в последние годы авантюрно-агрессивного настроения основной части подданных. Пиклия начинала погрязать в собственных сварах, внутренних противоречиях, тонуть в призывах некоторых прогрессивно настроенных деятелей к подписанию разумного договора с Союзом Разума и налаживанию взаимовыгодных контрактов с Доставкой. А завязнуть в долгах у самого мощного экономического конгломерата Галактики не хотел ни один независимый правитель.

   Так недолго и до революции! А там – и до следующего шага к пропасти: уходу в социалистическую ересь и полную национализацию передовых предприятий, банков и принадлежащей дворянскому сословию недвижимости. Чтобы этого не случилось, требовалась сильная рука.
   Понятно, что объединение нации перед лицом нового врага или постановка более величественных задач на будущее значительно консолидирует общество, сплотит противоборствующие группировки в сплошной монолит и заставит двигаться в едином направлении. И плевать на то, что там думала пятьдесят лет назад ныне покойная королева Анна. По логике вещей, она вообще ничего не думала, а как молодая и здоровая самка шла на поводу собственных блудных желаний. Скорее всего, сейчас сливкам общества преподносится тщательно и красиво расписанная партитура ролей, по которой давно усопший император якобы завещал объединить под единым управлением такой разбойничий сброд, как пиклийцы, и такой лакомый кусок для любого пришлого агрессора, как Оилтонская империя.
   Красиво, заманчиво и торжественно. Народ просто обязан клюнуть!

   Похоже, именно на это и надеялся Моус. А тем, кто собрался в тронном зале, он со знанием дела предложил более приземленные варианты обогащения.
   – Наши враги хотели войны – так они ее получат, – продолжил он. – Отныне все усилия нашей системы будут направлены только на одно: присоединение под наш протекторат Оилтонской империи. И мы добьемся поставленных перед нами задач любыми средствами!
   Вот эти фразы и являлись самой главной и вполне конкретной программой нового короля. Монарх сделает все, чтобы поставить вверенных ему обитателей системы под ружье и, невзирая на потери, будет воевать с Оилтоном до победного конца. А в таком случае в первую очередь и наживутся те самые воротилы, бизнесмены и знатные дворяне. Перевод промышленности на военные рельсы оживит экономику, подстегнет науку, улучшит эксплуатацию открытого космоса. Все блага – налицо!

   Главное было сказано. Разве что напоследок новоявленный диктатор бросил с пафосом несколько здравиц в честь королевства в целом, великой и непобедимой Пиклии, в частности, и ее пламенных патриотов, которые не пощадят жизни для блага отечества.

   После первого хлопка графа Де Ло Кле все присутствующие разразились овациями и новыми криками «виват!». Оно и понятно: гибнуть в безмолвной черноте глубокого космоса придется не им. Вернее, и им тоже. Да вот только находясь в этом тронном зале, на пороге, так сказать, исторических перемен, разве может кто-то не думать о бренности суетной жизни и о собственной смертности? Увы!.. Совсем свежий пример – внезапная смерть Бу Ругара Пелдорно – многому научил сограждан.
   Вот так, в конце весны три тысячи пятьсот восемьдесят восьмого года по единому галактическому и земному летосчислению на престол королевства Пиклия взошел кровожадный и циничный диктатор Моус Пелдорно. До первого крупномасштабного вторжения в Оилтонскую империю оставалось чуть больше трех лет.

Глава 1

   3588 год, ночь с 9 на 10 мая, Китланд

   Покрытая темными пятнами луна выглянула из-за туч, и административное здание интерната, построенное из белого мрамора, стало похожим на фосфоресцирующий в темноте монолит. Две передвигающиеся по крыше фигуры присели, а потом и вообще распластались за невысоким бортиком ограждения.
   – Чтоб тебя ржавчина съела! – забасил недовольным шепотом высокий юноша довольно крупного телосложения, раздраженно высматривая на небе очередную тучку. – Как не вовремя!..
   – Не паникуй, времени у нас хватает, – отозвался его более низкий и щуплый товарищ. Затем он осторожно приподнял голову, посмотрел поверх ограждения в сторону помещения со сторожами и произнес: – Ха! Да эти охраннички, кроме как в карты играть, ничему не научены. Хоть бы кто-нибудь поверху ворот прохаживался!
   – Оно им ни к чему, надеются на детекторы движения по периметру.
   – Вот им завтра влетит за ротозейство! Ни подкопа не заметили, ни самого взлома!
   – Танти, так ведь пока никакого взлома нет.
   – Будет, Гарри, будет взлом, – в голосе товарища прозвучала ирония. – Или ты сомневаешься в наших возможностях?
   Тот громко засопел, а потом пробормотал:
   – Тебе-то что! Если нас поймают, всех собак на меня как на старшего повесят, и тогда прощай поступление. А о тебе через год забудут – и свободно пробьешься куда вздумаешь.
   – Тоже мне лучший друг! Да ты никак трусишь?
   – А по голове давно не получал? – высокомерно пригрозил Гарри.
   – Справишься? – стал ехидничать Танти.
   – Вот так, лежа, сейчас и заеду в ухо!
   – Ага! И сразу свалишься с крыши! Оно тебе надо? – В этот момент на ярко сияющую луну стало наползать очередное облачко. – О! Кончай травить! Бежим к люку!
   Вскоре четыре руки, облаченные в тонкие прочнейшие перчатки для скалолазания, крепко ухватились за выступающий край обитого жестью люка и на счет «три» дернули его кверху. Потом еще несколько раз, потом еще. Безрезультатность попыток вызвала у Гарольда опасения и заставила думать об отступлении:
   – Эх, ничего у нас не получится! Лом бы сюда…
   – Если бы я мог пронести сюда лом, я бы и без тебя справился! – зло зашипел на него товарищ. – Или тебе на ужин две порции мало? Бессилие заедает?
   – Киборга нашел? Там ведь внизу замок навешен.
   – Ну и что? Зато нижняя скоба в стене еле держится. И при чем тут киборг, если у тебя кличка Амбал и слава силача?
   – Признаешь все-таки?
   – Да нет, просто больше всех этот слух распространяю о тебе я, чтобы самому пока в тени оставаться.
   – Ах ты…
   – Гарри! Прекращай тянуть время! Взялись!
   Через десяток рывков крышка и в самом деле поддалась, а снизу послышался грохот и стук осыпающейся штукатурки и мелкого гравия. Парни резко поставили крышку обратно, пережидая шум и с опаской посматривая в сторону помещения с охраной. Там все оставалось по-прежнему, и злоумышленники вернулись к прерванному занятию. Танти размотал большой кусок тонкой ткани и бросил вниз на тускло освещенный аварийными лампами пол. Просыпавшаяся штукатурка теперь была закрыта тканью, и подельщики надеялись, что не оставят следов подошв.
   – А как мы заберемся обратно? – только сейчас Гарольд сообразил, что до оставшегося открытым створа люка довольно высоко. Но его товарищ уже двигался по коридору, бросая через плечо:
   – Элементарно! Ты меня подбросишь вверх или вытолкнешь жимом на вытянутых руках.
   – Да? А меня кто вытолкнет?
   – Странный вопрос, – Танти остановился и теперь внимательно осматривал длинный широкий коридор, окна которого выходили во внутренний двор. Голос его подрагивал от готового вырваться смеха. – Ты ведь заранее смирился с участью козла отпущения. Поэтому так и останешься внизу…
   – Убью! Как таракана! – кулачище Амбала ткнулся под ребра его более тщедушного товарища. Хотя в беззлобном тоне сквозило понимание шутки.
   – М-да, не думал, что здесь так светло, – Танти совсем не обратил внимания на угрозу друга и теперь показывал на пространство под окнами. – Придется там проскочить на четвереньках.
   – На всю длину? Так ведь нет никого! Спят давно!
   – Ты забыл, что сейчас весна и поют соловьи? – шептал Танти, уже передвигаясь на четвереньках вдоль подоконников и нисколько не сомневаясь, что товарищ следует его примеру. – А у нас две молодые учительницы имеют ухажеров и, словно лунатички, гуляют с ними по окрестностям. Вдруг их потянет целоваться во внутреннем саду? Тихо, уютно, никто не помешает…
   – Да, – замычал Гарри от вожделения. – Таких училок я бы и сам не против в саду потискать…
   – Это в тебе гормоны играют.
   – Ха! Сам-то как на них смотришь? Прямо слюна на живот капает! Да и не только на живот, но и ниже…
   – Смотреть можно, а вот тискать… Мне нельзя, я еще маленький…
   – Ханжа! Как засматриваться на сиськи, воровать и поступать в училище, так он большой…
   Друзья доползли до развилки коридора, осторожно осмотрелись и, уже во весь рост, устремились к кабинету инспектора по кадрам. Там они опять замерли, прислушиваясь к каждому шуму.
   – А ты уверен, что сигнализация не сработает? – волновался Гарри.
   – Не боись! Тут ее отродясь не было. Давай, будешь главным тараном, становись ближе к замку и держись за ручку. Не хватало, чтобы мы туда оба ввалились, как тупые желуди. Начинаем вполсилы, замок хлипенький.
   – Во как раскомандовался! Что бы ты без меня делал?..
   Довольно улыбаясь, Амбал пристроился плечищем к двери и двинул без отступа, просто качнув телом. Вся рама затряслась, из-под наличников посыпалась штукатурка, но замок выдержал. Зато после второго удара послышался хруст металла и скрип расщепленного дерева, и дверь, цепляясь из-за перекоса за пол, подалась. Танти тенью метнулся мимо товарища и быстро опустил светонепроницаемые шторы. После чего, вернувшись к входу, зажег свет и попытался закрыть дверь. Это оказалось делом невозможным.
   – М-да, придется менять полностью, – расстроился из-за чрезмерной порчи имущества Танти. – Лом меньше разрушений сделал бы, чем ты своим плечом.
   – Ты определись, что тебе дороже: друг или кусок железа, – обиделся Гарольд, окидывая взглядом по-деловому обставленный кабинет, единственным осмысленно тематическим украшением которого выглядела внушительная коллекция миниатюрных моделей бронетехники. Рассматривая ее, здоровяк опять засомневался: – Может, не будем такую красоту трогать?
   Его друг к тому времени отыскал во встроенном шкафу какой-то заплечный мешок и, пробегая мимо, сунул его в руки застывшего товарища:
   – Пошевеливайся! Собери все модели до единой. Разве что эту возьму я, – он схватил ближайшую и сунул в карман. И, уже усаживаясь за письменный стол и включая голографическую панель управления компьютером, пробормотал: – Ничего не случится, отыщут, когда надо будет. А если ничего для отвода глаз не украсть, слишком уж подозрительно получится. Могут все файлы проверить и поинтересоваться последними изменениями.
   – Но ведь Заяц обещал полную скрытность твоего трояна!
   – И что с того, что обещал? Лишний раз перестраховаться никогда не помешает. Не отвлекай!..
   Его руки быстро замелькали в пространстве, совершая невидимые для постороннего взгляда действия. Гарольд тяжело вздохнул, воровато оглянулся на дверь и стал поспешно сгребать модели в мешок. Но постепенно и сам не заметил, как увлекся. Присмотрелся вначале к одной, потом, более тщательно, к другой миниатюрной копии. Затем стал пробовать, насколько легко крутятся колеса у третьей, и вращается ли башня с орудиями у четвертой. Да так в итоге и заигрался уже до такой степени, что его губы сами по себе вытягивались трубочкой и непроизвольно производили звук, изображающий гудение мотора. И поэтому он вздрогнул, когда со стороны стола послышалось возмущенное шипение:
   – Гарри! Зачем тебе стезя космодесантника? По тебе плачет работа воспитателя детского садика! Я уже заканчиваю, а ты!..
   Оставшиеся модельки посыпались в мешок водопадом и без всякой жалости. Подначки товарища здесь большого значения не имели, гораздо больше злоумышленники волновались о потере времени. Чем быстрее они выберутся из здания, тем скорее вернутся в свою комнату и максимально уменьшат шансы разоблачения.
   Обратный путь к люку проделали в отличном темпе, и Танти, первым вставший на ткань, сложил руки в замок:
   – Давай, пошел! Только мешок оставь, зацепишься.
   Гарольд положил мешок у ног и скривился с сочувствием:
   – А вытолкнешь? Ведь высоко.
   – Время!
   После такого напоминания все споры иссякли. Амбал отступил на несколько шагов, разогнался, сколько позволяла ситуация, и в прыжке наверх вскочил на руки товарища, отталкиваясь от них. Тот еще и с немалой силой подбросил парня, превосходящего его по весу в полтора раза. Получилось с первой попытки. Как только Гарри ухватился за створ люка и стал подтягиваться, Танти размотал закрученный вокруг пояса плоский линь и зацепил им лямки мешка. Второй конец метнул вверх, в протянутую руку Гарри. Пока мешок поднимался и пока повторно опускался линь, он схватил левой рукой уголок лежащей под ногами ткани, затем намотал линь на правую луку с подстраховкой на локоть, прошептал пыхтящему от нетерпения товарищу: «Тяни!» – и почти рывком взмыл к квадрату ночного неба.
   Наверху опять светила луна, так что, пока сворачивали ткань и закрывали крышку люка, пришлось осматриваться, а потом еще и ползти к самому бортику крыши. Мало ли кто мог появиться за это время в окрестностях! И хорошо, что не встали сразу во весь рост: по мостику над воротами прохаживался один из охранников и, хотя посматривал он в основном в сторону города, мог бы краем глаза заметить торчащие на фоне светлой крыши две фигуры ночных искателей приключений. Зато, пока он стоял спиной, приятели успели выглянуть за парапет и осмотреть двор: иные преграды отсутствовали.
   Луна, словно назло, не хотела прятаться за тучками, поэтому к заготовленному месту спуска пришлось тоже ползти по-пластунски.
   – Днем спокойно поесть не дадут из-за тренировок, – шепотом ворчал Гарольд, – так еще и ночью приходится марш-броски устраивать…
   – Вот поступим в училище – то ли еще будет! – тоном пророка вещал Танти, выглядывая на пожарную лестницу и тщательно рассматривая внутренние территории интерната. – Чисто! Двигаем!
   И первым скатился по ступенькам вниз, мягко спрыгнул с трехметровой высоты на землю и, пригнувшись, бросился направо, к участку двойной ограды. Тогда как Гарольд после спуска помчался к жилому корпусу, прятать на чердаке совершенно не нужные миниатюрные модели бронетехники всех времен и народов.
   Последние метры Танти преодолевал опять ползком, зажав в руке захваченную модель танка пустыни производства Доставки. Еще с вечера, как только стемнело, они сделали подкоп под внутренним заграждением из колючей проволоки, а следующий за ним каменный забор в три метра высотой полностью проигнорировали. Ведь им была важна только видимость ограбления. Пусть следствие уйдет в другую сторону и само гадает, каким образом воры сумели незаметно для охраны перемахнуть через забор и узнать о сенсорах движения на этом отрезке проволочного ограждения.

   Одиночный экземпляр собирательской страсти инспектора по кадрам, вынутый из кармана и брошенный уверенной рукой, попал точно в яму подкопа, и теперь никто не вздумает искать пропажу на территории интерната. А сам инициатор всего этого ночного происшествия с самодовольной улыбкой устремился за своим лучшим товарищем. Вылазка прошла даже проще, чем он рассчитывал, и теперь шансы на осуществление в ближайшем будущем его главной мечты увеличивались с каждой минутой.
   Только вот правильно гласит народная пословица: «Не спеши радоваться, что удачно падаешь, пока удачно не встанешь после падения». Как только Танти достиг декоративного кустарника, красивыми зигзагами высаженного вдоль дорожек прогулочной зоны, как краем глаза заметил мелькнувший на верху наружного каменного забора силуэт неизвестного лазутчика. Хорошо, что наставники по боевым искусствам вбили ему в сознание, вместе со страшными болями, одну важнейшую истину: никогда не расслабляйся! И так вбивали, что порой казалось, убьют ненароком от педагогического усердия. Об этом этапе обучения можно было бы сложить вышибающие слезы легенды, но в данный момент постоянная настороженность очень пригодилась.
   Юноша тотчас припал к земле и, извиваясь ужом, пополз к подозрительному участку внешней ограды. Это никак не мог быть кто-то из своих: детдомовец не пойдет в самоволку или обратно подобным образом, к тому же на этом участке стены непосредственно по верхней кромке имелись детекторы обнаружения движения. А раз до сих пор не раздались звуки сирены, значит, неизвестный нарушитель каким-то образом вывел приборы из строя. При современных технических новинках в арсеналах спецслужб совершить подобное действо не составляет ни малейшего труда. Заяц не раз хвастался, что и сам бы запросто собрал подобную глушилку или лазерный поглотитель, если бы у него под руками имелись все комплектующие. Только вот с какой это стати лучшие агенты опустятся до банального проникновения на территорию захудалого детдома-интерната с общим средним образованием? Слишком много чести! Но тогда возникает законный вопрос: кто это и что ему здесь надо?
   Участок освещался довольно слабо, но все равно достаточно, чтобы рассмотреть копошащуюся фигуру странного лазутчика. Тот с невероятной сноровкой и завидным беззвучием делал подкоп под проволочным заграждением. Да оно и понятно: если внешние детекторы ему удалось заглушить направленным излучением, то сделать это внутри периметра мешал каменный забор. Именно эта интенсивная деятельность незнакомца и позволила Тантоитану приблизиться почти вплотную и распластаться за кустиками пока еще не зацветших роз. Идеальное место не только для наблюдения и неожиданного нападения, но и для размышления!
   Несмотря на только что совершенные им воровство, взлом, порчу имущества и подлог документов, Танти нисколько не сомневался, что в любом случае постарается задержать преступника, пробирающегося извне.
   По логике вещей, ничего компрометирующего при нем самом не осталось: предметы коллекции уволок и спрятал в условленном месте Гарольд, ткань со следами штукатурки наверняка уже исчезла в топке котельной. Причину нахождения именно здесь в столь неурочный час придумать труда не составит: все-таки здесь не тюрьма общего режима, а обычное, можно сказать, учебное заведение, и за нарушение распорядка дня воспитатели могут только пожурить или, в крайнем случае, отправить на работы по кухне. Чем, кстати, многократно и без всякого зазрения совести пользовался дружок Гарольд, наедаясь на таких работах от пуза. Так что вполне простой ответ, вроде: «Гулял, не спалось», – в случае заварушки или скандала подходил вполне. Ну, а если в итоге вмешательства удастся еще и повязать таинственного злоумышленника, то прощение от администрации школы будет получено наверняка. В том, что перед ним именно злоумышленник, Танти не сомневался ни мгновения. Ведь не станет же делать подкоп на территорию интерната нагрянувший с проверкой ревизор, деятель санэпидстанции или налоговый инспектор! Хотя, если судить по некоторым анекдотам, пронырливые инспектора на все горазды: ради того, чтобы преподнести своим появлением сюрприз, готовы порой с парашютами десантироваться.
   Между тем лазутчик уже полностью прокопал канавку под заграждением и вот-вот мог оказаться внутри периметра. А пятнадцатилетний юноша выбирал вариант действий. Самый простой: немедленно поднять тревогу. Благо, способов для этого имелось предостаточно. Но тогда, скорее всего, нарушитель территориальной целостности уйдет. Возможно, его и не заметят всполошившиеся охранники, и тогда доказывай, что тревога не была ложной.
   Более сложный вариант: сразу произвести задержание лично. Мужчина выглядел однозначно взрослым, но для своего возраста и Танти не казался юнцом, он уже почти на равных сражался врукопашную со своими наставниками по боевым искусствам. Это только рядом с Гарольдом он выглядел как голодающий подросток возле перекачанного космодесантника. Но ведь Гарольд ростом достигал отметки в сто девяносто сантиметров, а о своей массе хвастался, что у него «центнер накачанных мышц и десяток килограммов тренированного знаниями мозга». На что в ответ самый близкий друг любил демонстративно пощупать кучерявую голову и с печалью выдохнуть: «Увы! Не знаниями, а стероидами…»
   Третий вариант выглядел самым заманчивым и мог модулироваться в зависимости от ответа всего на один вопрос: «А что ему здесь надо?» До жути интересно, куда, как и к кому двинется ловкий нарушитель. Вдруг у него здесь имеются соучастники? Вдруг он попытается пронести внутрь нечто? Есть ли у него оружие? Может быть, это похититель детей? Вроде как за всю историю интерната здесь никого не украли и не пытались этого сделать. Скорее уж наоборот: старались засунуть сюда неофициальными путями своих отпрысков. Да и маленьких детей здесь не было, потому что обучение шло только по программе второй половины среднего образования. Все ученики имели возраст от десяти до пятнадцати, максимум до шестнадцати лет и на маленьких безобидных детишек ну никак не походили.
   «Хотя, кто их знает, этих похитителей-извращенцев…» – успел подумать Танти, и в следующий момент все три варианта его рассуждений рассыпались, как песочный замок под брутальной поступью солдатского сапога. Завершив подкоп, нарушитель не стал им пользоваться, сдал назад, прилег в стороне и явно шепнул что-то в микрофон. Вслед за этим над кромкой забора стали скользить другие силуэты.
   «Ржавчина им в глотки! – запричитал притаившийся за розами юноша. – Что же тут такое творится?! Ограбление века или захват в заложники всех обитателей интерната?! Глушилки, микрофоны, сообщники!.. Раз, два, три, четыре, пять… Итого – шесть! Вот я и влип: надо было сразу поднять тревогу! Но кто мог знать…»
   Решение пришло молниеносно, тем более что медлить больше было нельзя: двигающийся впереди всех мужчина уже поднимался с внутренней стороны двора, а по подкопу ползло еще двое. Когда идущий в авангарде нарушитель в полуприседе повернул голову в сторону прикрытого углом административного здания ворот, Танти выкатился из-за кустов и смачно залепил ему каблуком в лоб. Тот, видимо, уже в бессознательном состоянии, улетел спиной вперед и напоролся на колючую проволоку. Тотчас сработали и детекторы массы, и дополнительное освещение, и звуковые сигналы. Что и требовалось. По логике вещей, нарушителям следовало немедленно покинуть место преступления и бежать сломя голову.
   Тем более поразился Танти, когда на него из неудобного положения, еще практически не выбравшись из подкопа, бросился второй мужчина. Причем в правой руке у него угрожающе блеснул десантный нож. Тоже не проблема! Захват, рывок на себя, треск ломающейся кости – и отброшенное в сторону воющее от боли тело.
   Но тут и третий отчаянный бандит стал приподниматься, вытаскивая из-под обшлага куртки и разворачивая в сторону Танти ствол короткого штурмового автомата. Только и удалось успеть схватить почти за мушку прицела, потянуть на себя и закрутиться во вращении. Звук автоматной очереди заглушил сигналы сирены и слышащиеся от забора злобные короткие команды:
   – Засада! Назад, все уходим!
   Тотчас от забора открыли огонь сразу из двух автоматических стволов. Танти удалось каким-то чудом приостановить свое вращение с противником, продолжающим давить на спуск и заливающим все вокруг себя пулями. Юноша прижал нападающего спиной к колючей проволоке, присел и тотчас почувствовал, как несколько пуль вонзилось в прикрывшее его тело, которое, судорожно дернувшись, сразу обмякло. Они так вместе и упали на землю, и ладонь юноши не получила страшного ожога от раскалившегося ствола лишь благодаря перчатке из композитных материалов. Кажется, нападающие не только своего пристрелили, но и решили, что уничтожили одного из воинов засады. Стрельба сразу прекратилась, и первый из лазутчиков перемахнул через стену. Затем совершенно неожиданно раздался пистолетный выстрел, и мелькнул второй силуэт.
   И все! Только предсмертный хрип умирающих.
   Подобной ситуации юноша себе и представить не мог. Но в голове возникла единственная – паническая – мысль: «Бежать!»
   Он выкатился из-под трупа, на полусогнутых пронесся до ближайшей живой изгороди и, пользуясь ею как основным прикрытием, ринулся к спальному корпусу. Сзади слышался топот, крики охранников, спешащих к месту событий, заливались сирены и разносились трели свистков, во всех жилых зданиях в окнах загорался свет. Но, скорее всего, именно последний факт и помешал самым любопытным заметить в полумраке молниеносно исчезнувшую фигурку однокашника. Танти добежал до угла спального корпуса и с надеждой посмотрел вверх, на окно своей комнаты во втором этаже. Друзья не подвели – из него свисала веревочная лестница, а из створа торчали две головы: одна огромная и кучерявая, а вторая – продолговатая, словно огурец, взлохмаченная и с поблескивающими очками.
   Когда запыхавшийся искатель приключений оказался наверху, они спешно закрыли окно и бросились ко второму, из которого можно было частично наблюдать за отдаленным участком забора, через который неизвестные только что пытались прорваться на территорию интерната. Мешали деревья и кустарники, но все-таки обзор отсюда был значительно лучше. Когда-то именно из-за подобного расположения комнаты на самом углу здания Амбалу пришлось изрядно повоевать с другими претендентами.
   Но теперь Гарольд прямо-таки трясся от возбуждения, ужаса и сопереживания:
   – Ты чего там натворил?! Совсем с ума сошел?! Кто стрелял?! В кого? Зачем?
   Одновременно с его верещанием третий их товарищ по прозвищу Заяц выкладывал свои рассуждения, словно комментатор теленовостей, обсуждающий достоинства и недостатки обычной сеялки на самой обычной сельскохозяйственной выставке:
   – Творить он любит, и ума у него для этого с избытком. А кто стрелял, он, может, и не видел. Зато вот Немой из своей сторожки выскочил полуголый, но с автоматом системы «цикада» и сейчас шхерится в башенке над конюшней. Оттуда он сможет отстреливаться часами, и вы разминулись буквально чудом. Задержись ты хоть на три секунды, он бы тебя из своего гнездышка сразу заметил…
   – А вы меня заметили? – все еще еле дыша, выдохнул Танти.
   – С трудом, – признался Заяц. – Ты мчался с невероятной скоростью, и мне кажется, нам надо поменяться прозвищами.
   Он явно намекал, что их товарищ двигался со скоростью зайца. Но Гарри все никак не мог успокоиться по поводу стрельбы и продолжал требовать ответа на свои вопросы:
   – Так кто стрелял, Дыня?
   Свое интернатское прозвище Танти недолюбливал. «А в дыню?» – часто приговаривал он. То есть: «А по голове не хочешь?!» Как раз это его любимое восклицание-угроза и стало причиной такой неуместной клички в мальчишеской среде.
   – Сейчас сам в дыню получишь, если толком ничего не расскажешь! – вскипел его друг. – Что там за автоматы стреляли?
   Да и Заяц, с другой стороны, проявил редкую для его склада характера агрессивность:
   – Ему срочно нужен массаж от скромности в четыре кулака.
   Но зажатый с двух сторон юноша отвечать не спешил. Мало того, еще и сам припомнил недавние комментарии и удивился:
   – Откуда у Немого автомат?
   – Тантоитан! – так к нему Гарольд обращался только в преддверии очередной драки. – С конюхом мы разберемся позже. Ты лучше скажи, что там произошло и происходит!
   На месте недавней схватки и в самом деле творилось нечто непонятное. Похоже, глянуть на трупы сбежались не только охранники, но и часть преподавателей. Вдобавок со стороны ворот, прямо по зеленому газону, мчались туда же две полицейские и три гражданские машины. Еще несколько въезжали в главные ворота, а со стороны города приближалось не менее пяти ярких точек: полицейские флайеры.
   – Не знаю, ребята, сам ничего сообразить не могу, – признался Танти, дергая нервно плечами. – Вам-то я расскажу, но вы уж держите язык за зубами! А там видно будет…
   Не отрывая взгляда от места происшествия, он подробно пересказал суть недавнего боя с неизвестными, со всеми своими переживаниями, рассуждениями и сомнениями. Но если Гарольд от таких новостей только застыл с отвисшей челюстью, то Заяц не на шутку запаниковал.
   – Как же так? – зашептал он, проглатывая окончания слов. – Получается, что ты убил человека? А может, и не одного?
   – Да никого я не убивал! Чем ты слушаешь? От удара в лоб не умирают, от перелома руки тоже. А третьего в спину сами свои замолотили. О-па! Вы только гляньте!
   Четыре флайера приземлились полукругом возле забора и направили ослепительные прожекторы наружу, из-за чего рассмотреть что-либо на самом месте события стало невозможным. Еще три остались висеть над забором. Две пары летали где-то дальше, над пустырем и пригородом, но, кроме этого, к интернату приближался еще не менее чем десяток. Кажется, событие из локального превращалось во всепланетное. Наверняка вскоре появятся не только корреспонденты газет, радио и телевидения Китланда, но и со всей Сандии слетятся.
   – Что-то страшное случилось… Лишь бы меня никто не видел во время отхода… И не опознал, – сказал Танти.
   – Да нет, кажется, ты успел в самый раз, – Гарри уже вышел из ступора и стал опять соображать на полную катушку. – Но вот вид у тебя тот еще! Если вдруг сюда кто заглянет, да еще и кровь на тебе увидит… Или что это темнеет?
   В густом полумраке комнаты действительно трудно было рассмотреть и грязь, и другие разоблачающие следы на тренировочном костюме. Поэтому Танти лишь благодарно замычал и бросился в их небольшую душевую. Одного взгляда в зеркало хватило, чтобы побелеть от переживаний: на нем и в самом деле хватало чужой крови. Видимо, когда труп упал на него сверху, хлещущая из ран кровь изрядно испачкала его единственный спортивный костюм. А ведь именно в нем придется через пару дней сдавать завершающие учебу зачеты по спортивной подготовке. С лихорадочной поспешностью Танти разделся и принялся застирывать основательно изгвазданную одежду. Прервал это его занятие лишь заглянувший в душевую Заяц:
   – Воспитатели обходят этаж и проверяют, все ли на местах!
   Пришлось затолкать спешно отжатую форму на самое дно ящика с грязным бельем, в свеженадетых трусах выйти в комнату и вместе с такими же почти раздетыми друзьями с упреждением событий выглянуть в коридор.
   – Что случилось?
   – Началась война?
   – Террористы забрались к нам в сад за ранними яблоками?
   С такими вопросами встретили они воспитателя, который с вылезшими из орбит глазами приблизился к их комнате и поставил птички напротив трех фамилий в своем списке.
   – Не задавайте глупых вопросов! Всем приказано оставаться в своих комнатах! – отмахнулся тот и убежал.
   Вздохнувшие с облегчением друзья вернулись к окну, а Гарольд озвучил общую мысль:
   – Может, и пронесет!
   Тогда как высокообразованный «яйцеголовый» Заяц высказался с присущим его философии словоблудием:
   – По логике концептуальности и правилам вселенской энтропии подобная стрельба в нашем захудалом заведении стремится к значению с семнадцатью нулями после запятой и перед значащими цифрами.
   Танти не выдержал и с некоторой издевкой поправил товарища:
   – Ошибка! Не с семнадцатью, а с восемнадцатью! – А потом и обиделся: – И почему «захудалом»? Ведь здесь учатся такие парни, как мы!
   – Ну да, – оживился Заяц. – И девочки…
   – О-о-о!.. – дружно затянули оба его товарища, закатывая глаза. – «Наша песня хороша, начинай сначала!»
   Данный вопрос считался для их высокоинтеллектуального друга просто-таки краеугольным. Стоило Зайцу увидеть любую сверстницу, как он, по мнению остальных ребят, вообще превращался в полного идиота. Начинал угождать, помогать, хвалить и восторгаться любой девочкой, невзирая на страшненькое личико, полноту, кривизну ног, несуразность фигуры или иные негативные детали внешности. Склочность, скандальность, задиристость и прочие отрицательные черты характера у противоположного пола им тоже полностью игнорировались. Стоило хоть одной из соучениц приблизиться к нему, как он сразу превращался в бравого, но недалекого рыцаря, готового совершить любой подвиг ради «прекрасной дамы». Само собой разумеется, этой слабостью не пользовалась только самая ленивая девочка детдома-интерната.
   Вообще-то, у Зайца имелись имя и фамилия, как у каждого нормального человека. Но довольно редкие, не всегда употребляемые самим хозяином: Роман Бровер. Когда он пять лет назад прибыл в этот интернат, то перестал носить контактные линзы из-за раздражения слизистой глаз, а в огромных очках очень напоминал худого, угловатого и нескладного зайца-умника из популярного в то время мультфильма.
   Вдобавок большой нос очень походил на птичий клюв. Поэтому старшеклассники, любящие придумывать прозвища новичкам, сразу спросили:
   – Выбирай: Грач или Заяц?
   – Не-е, Грач мне на первом этапе надоел. Лучше уж… Коршун!
   Над ним тогда здорово посмеялись и навешали подзатыльников. Ну, и вполне понятно, что гордое прозвище пернатого хищника за Романом Бровером не закрепилось. А вот Заяц оказалось в самый раз. И любая девочка этим нагло пользовалась. Достаточно было какой-нибудь замухрышке обратиться к нему: «Коршун» – и попросить что угодно, как тот отдавал все и сразу, будь то личная вещь, часть одежды или карманные деньги.
   Увы, такие любительницы поживиться находились нередко.
   Поэтому оба друга год назад с самыми благими намерениями занялись перевоспитанием Зайца и поклялись сколотить из него истинного мужика взамен существующей тряпки. Только под их контролем он тратил свои мизерные карманные средства, в их плотной «коробочке» учился грубить и свысока отвечать представительницам прекрасной половины человечества, а любая чересчур хитрая мздоимица потом была не рада, что воспользовалась необычайной щедростью прославленного рыцаря и джентльмена. За этот год Роман Бровер намного вырос в собственном самосознании и в глазах друзей, его теперь уважали остальные ученики, но все равно в присутствии девочек он оставался… безвольной тряпкой. Да что там «в присутствии», хватало лишь одного упоминания!
   Друзья, однако, рук не опускали, действовали настойчиво и последовательно. Хотя порой вся троица из-за своей крепкой дружбы оказывалась предметом язвительных пересудов, насмешек и презрительных высказываний. Особенно троице доставалось из-за явной диспропорции телосложения. Все вокруг просто-таки были уверены: Амбал и Дыня, пользуясь своей силой, забирают у субтильного Зайца не только еду, сладости и воскресный доппаек, но даже соки и компот! И действительно, будучи ниже Танти всего на пару сантиметров, Заяц выглядел рядом с ним как несчастный дистрофик, а уж по сравнению с силачом Гарольдом… И потому от одного их вида большинство учеников интерната сразу «пробивало на смех». Но зря они так веселились. Даже три года назад, когда Танти и Гарри только прибыли в школу и сразу выбрали себе в товарищи Зайца, «в дыню» получали слишком резвые старшеклассники обоих вышестоящих лет обучения.
   Между прочим, несколько раз комиссии из преподавателей и постоянный надзор воспитателей непосредственно в столовой с уверенностью доказали: ученика Бровера никто не объедает, он порой съедает и три порции. А частенько ест больше Гарольда Стенеси. Просто у парня невероятный, а скорее всего, существенно нарушенный обмен веществ. Или, если выразиться научно, повышенный метаболизм.
   Вот такой была небольшая часть истории жизни этих трех юношей, завершающих среднее образование. Сейчас, стоя возле окна, они продолжили обсуждение возможных жизненных осложнений в результате неожиданных убийств. Избыточное выделение адреналина давно прекратилось, а спать им так и не захотелось.
   Да и сбежавшиеся со всего Китланда полицейские спокойной ночи желать не собирались. Предположения по поводу вездесущей прессы тоже оправдались на все сто. Но если основную массу пишущей и снимающей братии удалось приостановить в воротах, то корреспонденты, имеющие персональные или служебные флайеры, осуществили настоящий штурм непосредственного места событий, пытаясь получить хоть какую-то информацию или сделать фотографии. Когда им это не удалось, некоторые флайеры рванули к жилым корпусам, где прямо через окна принялись фотографировать взъерошенных полуголых учеников и мечущихся по внутреннему двору воспитателей.
   Озарилось фотовспышками и окно троих друзей. Но те в тот момент уже сидели под подоконником. Гарольд привычно держал вырывающегося Зайца, который болезненно обожал фотографироваться, а Тантоитан ворчал, словно старик:
   – Только не хватало на первую страницу какой-нибудь газетенки попасть!
   – Подумаешь! – сипел вырывающийся Роман Бровер. Отсутствием чувства юмора он тоже не страдал: – Зато как здорово смотрелись бы ваши рожи под заголовком: «Их товарищ мог бы выжить при хорошем питании!»
   – Троглодит! – возмущался Амбал, любовно награждая товарища тумаком между лопаток. – Ведь больше меня жрешь!
   – А кто поверит? На тебя глядя… Ой! Пусти! Руку сломаешь, придурок!
   – Эй, ты там осторожнее… – забеспокоился Танти, опустивший тем временем светонепроницаемые шторы на окнах. – И хватит дурачиться! Давайте лучше комнату осмотрим. И на подоконник гляньте: вдруг мы какой след оставили! А я – костюм достирывать.
   Через полчаса друзья навели полный порядок и устранили все подмеченные мелочи, свидетельствующие об участии в сегодняшнем событии. Полиция и пресса к тому времени тоже стали рассасываться, и ничего не оставалось делать, как завалиться спать.
   – Утро вечера… – Танти начал было цитировать народную пословицу, но его с ехидным смирением перебил Заяц:
   – …прожорливее!
   – Да нет! Я хотел сказать…
   – …Голоднее? – встрял теперь уже Гарольд. – Это ты прав, приятель! Хотя я бы уже сейчас пожрать не отказался.
   – И я не откажусь! – с готовностью приподнялся на кровати субтильный, с врожденным нарушением обмена веществ Роман Бровер. – Хотите, к девочкам сбегаю, попрошу чего пожевать?
   – Не хотим! – рявкнули сразу две глотки. Уж друзья знали прекрасно, что посыльный может и не вернуться до самого завтрака. Сердобольные девочки обязательно отыщутся: накормят Зайца от пуза прямо на месте, а то и запрягут в какую-нибудь бессмысленную работу. Зато для его товарищей фиг что передадут.

Глава 2

   3588 год, 10 мая, Китланд

   Губернатор города без стука ворвался в кабинет управляющего отделением имперской безопасности и на правах старого друга запричитал прямо с порога:
   – Вольдемар! Что тут у тебя творится? Я всего на два дня уехал по семейным делам, как тут же весь Китланд перевернулся с ног на голову! И только что я узнал, что буквально через час прибывает специальная комиссия с Оилтона. Мне по краберу нашептал один мой друг из министерства, что с места сорвались самые важные шишки как по социальному развитию, так и по твоему ведомству. Кошмар! А ты тут… сидишь!
   – Что ж мне, подпрыгивать? – горестно отозвался безопасник, кивком указывая прибывшему на кресло напротив. – Хотя что ж – потому и сижу, что ноги со страху отнялись…
   – Ты что, в самом деле?.. – застыл губернатор.
   – Твоими молитвами еще бегаю, но приятного все равно мало. Мне уже известны некоторые имена спешащих к нам визитеров.
   – Ну?!.
   – Не знаю, кто там из твоего начальства прется, но на мою голову сейчас свалятся командир Дивизиона Серджио Капочи, лучший имперский следователь Энгор Бофке и начальник дворцовой стражи маркиз Винселио Грок.
   – Святые электроны! А маркизу-то что ж во дворце не сидится?
   – Понятия не имею. Видимо, от старости неймется.
   – Ну, с этим ладно. А вот Капочи и Бофке чего сюда торопятся?
   – Сам в шоке. Спроси что полегче…
   Маркиз Винселио Грок считался персоной, наиболее приближенной к самому императору, потому что носил его на руках еще младенцем, обучал боевым искусствам в юношеском возрасте, грудью прикрывал в любых ситуациях, да и вообще слыл самым лояльным лицом по отношению к императорской семье. По большому счету, рано потерявший родителей император относился к маркизу как к близкому родственнику. Помимо этого, Винселио был начальником личной императорской стражи и в течение последних десятилетий подбирал лучших воинов на должности телохранителей. Этот еще довольно крепкий в свои шестьдесят девять лет мужчина совал нос, куда ему заблагорассудится, и его слово на Совете имело порой едва ли не решающее значение.
   Но если прибытие маркиза еще укладывалось в некое логическое русло, то вот личное участие в этом деле командира Дивизиона вызывало крайнее удивление и вполне обоснованную тревогу. Серджио Капочи являлся главным координатором служб имперской безопасности, а личное командование Дивизионом и вовсе ставило его в пирамиде власти на второе место после императора. Это элитное воинское подразделение, куда попадали только лучшие из лучших воины современности, занималось в основном охраной императорской семьи и зданий дворцового комплекса в целом. Но не было, пожалуй, ни одного воинского столкновения или иного вооруженного конфликта, где в самый решающий, переломный момент не появились бы всепобеждающие и мгновенно подавляющие любое сопротивление воины Дивизиона. Мало того, по устойчивым слухам, именно подчиненные Серджио Капочи наносили превентивные удары в самые центры только зарождающихся бунтов, заговоров или провокаций. Несомненно, командовать лучшими мог только наилучший. Так что о личных боевых качествах Капочи ходили легенды.
   И уж если такой человек прибывал в Китланд, значит, случилось нечто ужасное, сравнимое лишь с неожиданной вспышкой кровавой гражданской войны, которая произошла на планете пятнадцать лет назад. Тогда даже этот патриархальный, консервативно спокойный город подвергся массированным бомбардировкам и наполовину выгорел от пожаров. Но и в те годы для погашения конфликта и уничтожения обеих противоборствующих сторон хватило ввода регулярных войсковых подразделений империи. Ни тогдашний командир не появлялся здесь, ни сам Дивизион.
   И вряд ли события сегодняшней ночи могли быть причиной такого визита. Ведь в некоторых криминогенных городах Сандии и не такое случалось, но всегда при этом разбирались, вылавливали и судили собственными силами.
   Ну и, наконец, зачем тащить в Китланд Энгора Бофке? Самый знаменитый следователь империи использовал свои таланты лишь в самых экстренных и тяжелейших случаях, которых и на центральной планете хватало с излишком. Настойчивый и молодой, всего лишь сорока трех лет от роду, этот гений сыскной работы получил почетное прозвище Рекс за свою невероятную хватку и феноменальную настойчивость в преследовании или разоблачении любого преступника. Причем пару раз Бофке откопал компромат на таких неприкосновенных столпов общества, что его откровенно стали бояться не только жулики, взяточники и аферисты всех мастей, но и вполне честные лояльные граждане. Тем более что про Рекса шепотом пересказывали «правдивые истории», в которых он, только взглянув на человека, сразу определял, сколько раз и с кем тот изменил своей супружеской половине. А ведь подобные прегрешения есть у всех! Ну ладно, пусть не у всех, но те, у кого их нет, элементарно никого не интересуют.
   Именно поэтому управляющий отделением имперской безопасности был в некоторой растерянности. Но на его предложение «спросить что полегче» губернатор только рассердился:
   – И спрошу! – В волнении глава гражданской власти города привстал в кресле. – Что произошло?
   Его приятель скривился, будто съел лимон с кожурой, и тяжело вздохнул:
   – Да вот сам ничего толком понять не могу. А ведь придется о каждой гильзе и каждой секунде отчет гостям предоставить. Да сам посмотри, – он развернул над столом голографическое изображение места происшествия. – Вот забор, вот в этом месте находились два флайера нападающих. Практически сразу начинаются «большие» вопросы. У них оказалось лазерное ружье с контактным лучом, которым они повредили детекторы обнаружения движения.
   – У-ля-ля! А что, есть и такие? – вырвалось у губернатора.
   – Слышал, что есть, а теперь уже и увидел, – последовал многозначительный ответ. – Затем один из преступников перемахнул через забор и сделал подкоп под проволочным заграждением. Скорее всего, за это время к нему подтянулись и остальные. Но сам «землекоп» дальше не пошел, а вернулся к забору. Так определила экспертиза по следам на его комбинезоне. Всего на тот момент на разделительной полосе оказалось шесть человек. Трое из них, обладая внушительным комплектом вооружения (в том числе гранатами нескольких типов), ринулись в подкоп и вышли во внутренний периметр. И вот тут начинаются самые большие чудеса! При предварительном осмотре следователи сделали вывод, что один из нападающих сразу после того, как прополз под колючей проволокой, оглушил одного своего коллегу ударом в лоб и сломал руку второму. А потом, достав свой штурмовой автомат «жало», стал крутиться на месте и стрелять во все стороны. Сделав почти два полных оборота, он выпустил из магазина все шестьдесят пуль, и сам был расстрелян оставшимися на разделительной полосе сообщниками. Но в результате этой круговой и жутко беспорядочной стрельбы двумя пулями в живот был смертельно ранен человек со сломанной рукой; убит тремя пулями оглушенный в голову; и одной пулей тяжело ранен в грудь «землекоп». Вот здесь он так и остался лежать, – короткой указкой безопасник показывал местоположение тел на висящей в воздухе голограмме.
   – Удалось его допросить? – заинтересовался губернатор.
   – Если бы! Оставшиеся двое нападающих из пистолета, в затылок, добили «землекопа» и бросились уходить. Один их флайер полиции удалось перехватить на околицах космопорта. Все-таки вовремя поднятая охранниками тревога помогла в беспрецедентной погоне. Машину повредили, она упала и не просто разбилась, а еще и сгорела. Но второму флайеру удалось прорваться к кораблю – небольшой круизной яхте, и двоим нападавшим повезло на рискованном форсаже подняться в космос. На предложение сдаться беглецы ничего не ответили, и пограничный имперский крейсер, следуя жестким боевым инструкциям, всего одним залпом распустил увертливую яхту на атомы.
   – Не хочешь ли ты сказать, что из участников ночных событий никого не осталось в живых?
   – Очень бы хотел возразить, но… – управляющий отделением имперской безопасности с сожалением развел руками. – Чуть позже вскрылись новые факты. Вот здесь, почти у самых ворот и блока охраны, отыскался второй подкоп. Вдобавок и детекторов движения здесь, на каменном заборе, не оказалось за ненадобностью: охранники просматривают этот участок визуально. Но именно через этот подкоп, чуть раньше кровавых событий и стрельбы, группа неизвестных совершила отход после совершенной в административном здании интерната кражи. Причем сам объект похищения, хоть и имеет определенную ценность, скорее всего, вызовет смех: крупная коллекция миниатюрных моделей бронетехники. Продать ее целиком вряд ли получится, а одиночные экземпляры продавать бессмысленно. Сейчас, кстати, по городу проверяют всех коллекционеров и фанатов подобных безделушек.
   – О! – вскинулся губернатор. – У моего сына два десятка!
   – Знаем, – глаза безопасника блеснули мрачной иронией. – Твое алиби проверили в первую очередь.
   – Ну ты и!.. На мне тренируешься остальных пугать?
   – Ага, такого желудя, как ты, запугаешь! Так вот, после более тщательного и скрупулезного анализа событий прорисовалась несколько иная картина. Точно доказать нам, конечно, ничего не удалось, но, вполне возможно, что один вор, заметив непонятных конкурентов, продвинулся вдоль ограждений, рассмотрел противника, вступил с ним в схватку и поднял тревогу. Потому что, смотри, вот этот первый, оглушенный, сразу после удара упал именно на колючую проволоку, задействовав детекторы и тензодатчики. Вот этот, со сломанной рукой, так и остался лежать здесь, корчась от боли, ну а уже с третьим неизвестный воришка затеял танец с перетягиванием автомата.
   Губернатор тоже когда-то проходил воинскую службу, поэтому разбирался не только в гражданских делах:
   – И те двое стреляли по нему в ответ? Как же он выжил?
   – Прикрылся трупом и дождался, пока преступники сами не сбегут.
   – Тогда как его не заметили охранники интерната?
   – В создавшейся суматохе такое вполне могло случиться. Все мчались именно сюда, а этот участок возле ворот остался практически без присмотра. Камер там тоже нет. Так что одиночка мог преспокойно переждать вот здесь, возле дороги, в густой траве, а потом смешаться с толпой корреспондентов и прочих сбежавшихся любопытных.
   – Невероятно!
   – Везучий и ловкий стервец…
   – И сам справился с тремя диверсантами?
   – Еще и уникальный боец!
   – Ага! И ловкий, и вор, и боец, и вдобавок честный патриот, не жалеющий своей жизни ради высшей справедливости! Ха! – губернатор не скрывал своего сарказма. – Все шито белыми нитками! И если уж я не верю ни единому твоему выводу, то остальные, – он понятным жестом большого пальца ткнул в потолок, – тем более не поверят!
   Начальник управления имперской безопасности печально и продолжительно выдохнул:
   – Вот потому я и сижу здесь, а подчиненные носятся в мыльной пене. Свидетелей нет, причины нападения неизвестны, на руках одни трупы… А на голову вот-вот нагрянут нежданные гости из столицы.

Глава 3

   3588 год, 10 мая, Китланд

   В этот день занятий не было, считалось, что ученики самостоятельно готовятся к завтрашним экзаменам. Но три друга с самого раннего утра все равно оказались на ногах. Гарольд и Танти рванули в спортзал на утреннюю тренировку, а Роман окунулся в виртуальный мир компьютерной вселенной. Собственный распорядок дня нарушать не следовало в любом случае, да и последствия ночных событий хотелось выяснить как можно скорее. Даже направления разведки между собой распределили во время чистки зубов четко и конкретно. Заяц выискивал в Сети любые упоминания, гипотезы и выводы. Лучше него все равно с этим бы никто не справился. Амбал со своей огромной комплекцией давил массой при непосредственных опросах учителей, охранников и воспитателей. От него не так просто было отмахнуться или проигнорировать. Ну и кому-то следовало разобраться с двуличным конюхом.
   Позавтракав самыми первыми, сразу занялись делом. Танти выбрал для себя проникновение в конюшню, а по возможности и тщательный осмотр всего, что связано с Немым. Потому что загадочные ночные действия служащего больше всего беспокоили юношу: откуда вдруг у простоватого конюха взялось оружие и с какой такой стати он засел в таком важном стратегическом пункте обороны? Уж не связан ли он был с нападающими? Вдруг у него и задание было: прикрывать злоумышленников огнем? Так что странного служащего следовало проверить и разоблачить в первую очередь. Вплоть до того, что лично, при малейшей возможности, провести тщательный обыск в домике при конюшне. Если самому не получится, то вовремя раскрыть на это дело глаза полицейским следователям.
   Скорей всего, что милый, вечно улыбающийся и в меру общительный для своего дефекта мужчина по внутреннему боевому распорядку еще и во внештатной охране подрабатывает, и его помощь необходима как раз вот в таких экстренных или неординарных случаях. Но подобные перестрелки в интернатах никогда не случались, так что и никакого смысла во внештатных боевиках, наглухо законспирированных под недалеких служащих, не было. А верить наблюдательности Зайца следовало неукоснительно: раз уж он марку автомата успел рассмотреть в полумраке, то уж преобразовавшуюся звериную поступь конюха тем более заметил. Из чего следовало, что под Немого следовало немедленно «копать, копать, копать и копать!».
   Нельзя сказать, чтобы конюшня считалась такой уж большой достопримечательностью интерната. Но подобные островки для обучения верховой езде и повсеместными не являлись. Данное учебное заведение в этом плане считалось скорей положительным исключением, и обучение верховой езде ни в коей мере не являлось обязательным. Поэтому большинство учеников если и не игнорировали великолепных животных, то удовлетворялись десятком-двумя уроков, полученным на них умением просто держаться в седле и больше в конюшне не появлялись до конца обучения. Ведь по правилам интерната каждый желающий покататься и поучиться выездке обязывался не просто к уходу за животными, но и к чистке помещений. А это у многих сразу отбивало желание носиться наперегонки с ветром по небольшому лугу, расположенному за основным садом.
   Танти и Гарольд, давно решившие и выбравшие для себя профессиональную стезю космодесантника, считали умение отлично ездить верхом обязательным условием полного усовершенствования. Поэтому уборка навоза их никогда не отпугивала, ребята являлись самыми активными посетителями конюшни и, пожалуй, самыми умелыми наездниками к тому времени. Они обязательно выкраивали в своем плотном распорядке дня как минимум пару часов раз в два дня для совершенствования в джигитовке, выездке и прочих сопутствующих умениях. Да и в другое свободное время порой заскакивали на пару минуток, чтобы угостить нескольких избранных по взаимной симпатии лошадей стащенной на кухне морковкой или куском сахара.
   Вот и сейчас Тантоитан использовал обычный повод для осмотра конюшни. С несколькими кусками сахара-рафинада и корешком петрушки, которую обожал один каурый жеребец, он легкой трусцой вбежал в просторные помещения и двинулся к выбранным стойлам. Но на полпути оказался остановлен вопросительным и требовательным мычанием. Обычно таким способом Немой привлекал к себе внимание учеников. Юноша с готовностью остановился и постарался дружелюбно улыбнуться:
   – Привет, Клайн! – само собой, что нормальное имя у Немого тоже имелось. – Я к каурому…
   Конюх так и остался в боковом стойле, и создалось впечатление, что он там прятался до этого времени. Хотя вилы в руках и наполовину растрепанный тюк соломы должны были показать обычные трудовые будни. Отставив инструмент, он сдержанно кивнул и понятными жестами спросил, на какое время ученик записан для занятий.
   – Да нет, я просто на пару минуток, – он раскрыл ладонь, показывая сахар. – Мимо пробегал, вот и решил заскочить.
   Служитель сразу отрицательно замотал головой, показывая и пальцами, что сахар жеребцу в данное время никак нельзя давать. Порой такие запреты он частенько раздавал по неведомым для остальных обитателей интерната причинам.
   – Хорошо! Тогда я его петрушкой угощу. Ты ведь сам объяснял, что этот корешок коням всегда можно.
   Клайн с непонятной досадой скривился, словно подыскивая другую причину для отказа. Затем вышел в проход и с явным сомнением обернулся на центральные створки деревянных ворот. Да и вообще сегодня он выглядел более чем странно. Всегда приветливый, радостно улыбающийся, идущий навстречу каждому посетителю, сейчас он смотрелся настороженным и явно обеспокоенным. Видимо, ночные события если и не касались его непосредственно, то уж косвенно задели сильно. Даже сама фигура его стала похожа на сжатую пружину или готового в любой момент к прыжку хищника. А наличие у этого человека автомата, а скорей всего и иного оружия, лишь осложняло как любые наблюдения за ним, так и вполне невинные переговоры.
   Поэтому Тантоитан старался не выдать своей заинтересованности. В подобном случае логично выглядеть беззаботным и недалеким, что он и сделал с напускной непосредственностью:
   – Да я быстро! – и с места сорвался к дальним стойлам.
   На немного запоздалое мычание он постарался не реагировать, но все равно после короткой пробежки замер на месте. Возле каурого жеребца уже кто-то был. Поняв, что его заметили, неузнанный субъект вышел к дверце. Настроение у юноши сразу обвалилось, а все его подозрения и намерения что-то выведать уступили место открытой раздражительности.
   – Ты чего здесь делаешь? – воскликнул он с досадой. – Ведь у тебя тренировка по плаванию!
   – Готовлюсь к экзамену по художественной выездке! – нагло соврала самая противная и надменная воспитанница данного интерната. – А тебе чего здесь надо?
   – Не хами! Лошади тебе одной не принадлежат, да и удивляюсь, почему каурый тебя не кусает…
   – А я вот удивляюсь, с чего это ты так подробно знаешь мое расписание? – девочка высокомерно приподняла брови: – Следишь за мной?
   – Ха! Причина банальна: стараюсь выбирать время и место, где тебя быть не должно, – с юношеской жестокостью пояснил Тантоитан. – Потому что твои выходки и зазнайство уже всех достали, даже Зайца.
   – Ой, не смеши меня! – девушка вышла в проход и подошла к раскрасневшемуся Танти: – Дыня, ну когда уже в твоей голове созреют семечки? Неужели ты не понимаешь, что ваша навязчивая опека Романа только портит?
   Вот такой мерзкой, задиристой она была всегда, сколько ребята ее знали. Но сейчас наглые упоминания неприятного в последнее время прозвища, а также инсинуации на тему семечек вообще моментально довели юношу почти до неконтролируемого бешенства. Он только и смог, что, сжимая кулаки, выдавить сквозь зубы:
   – Следи за своими словами! А не то…
   – Что? Хочешь сказать, что побьешь? – Она приблизилась к нему почти вплотную и бесстрашно смотрела ему в глаза. – Ну, так попробуй! Но учти, что сразу втройне получишь от меня в ответку! Я не Заяц, прощать не стану.
   Драться с этой пигалицей действительно было бы ниже всякого человеческого достоинства. Но и ответить на ложные обвинения следовало немедленно:
   – Клеша! Да с чего ты взяла, что мы его хоть чем-то обижаем? Он самый лучший наш друг.
   – Я тебе не Клеша! – раздалось в ответ угрожающее змеиное шипение. Она вообще ненавидела данное ей прозвище, производное от ее перекрученного имени. На что он ответил со звериным рычанием:
   – А я тебе не Дыня!
   Между обоими уже начали проскальзывать ощутимые только подсознанием молнии, когда обстановку разрядило миротворческое мычание Немого и его ладони, опустившиеся на плечи юноши. Как истинный и ко всему готовый боец, Танти непроизвольно присел и отскочил в сторону. А потом размашистым шагом устремился к выходу. В голове вращались жутко обидные мысли:
   «Ну как я опять сорвался? Давал ведь себе и Гарольду слово не заедаться с пигалицей и держать себя в руках. Вечно эта Клеша меня своими провокациями и надменностью до бешенства доводит. Вот уж… змея! Лягушка! Ящерица! Саранча противная!»
   На полпути к спальному корпусу ему встретился Гарольд, который, не разжимая губ, заговорщицки спросил:
   – Разузнал?
   – Шлагбаумом ей по голове! – в сердцах воскликнул Танти. – Ты себе не представляешь, как эта Клеша все испортила!
   – Понятно, – сочувственно закивал Амбал. Затем демонстративно сплюнул в сторону конюшни и бросился догонять товарища. Уж он-то лучше всех знал подноготную самых непримиримых и антагонистических во всем интернате отношений.
   История эта началась в начале нынешнего учебного года. В первые дни занятий в школу доставили того самого каурого жеребца и парочку прекрасных, не менее породистых кобыл, которых и сопровождал новый конюх. Понятно, что служащему из-за его немоты сразу навесили соответствующее прозвище, но он никогда на это не обижался. Молодой, лет двадцати пяти мужчина всем понравился своей доброжелательностью и непосредственностью и, несмотря на врожденный дефект, моментально подружился с самыми заядлыми наездниками. Тот счастливый период продолжался целую неделю.
   А потом и эта пигалица свалилась как снег на голову. Откуда и за что ее перевели именно в интернат Китланда, никто не знал, да и по существу родословная отношения к делу не имела. Но чуть ли не с первого часа своего пребывания новенькая встала на пути у троицы друзей. Началось все в тот момент, когда Танти и Гарольд явились в конюшню на запланированные занятия и там наткнулись на своего субтильного друга. Заяц выглядел самым счастливым в мире и, пуская слюни, встретил друзей восклицаниями:
   – Там такая девочка! Такая!.. Ее Клеопатрой зовут!
   – Хо-хо! – обрадовался Тантоитан, хлопая Романа по плечу. – Слишком ты доверчивый! Если она – Клеопатра, то я – Александр Македонский!
   Его смех резко оборвался, когда он увидел, что записанного на него каурого собирается оседлать какое-то невзрачное создание.
   – Эй! – строго крикнул он незнакомке в спину. – Вали отсюда! Это мой конь!
   Та уже к нему повернулась всем корпусом и теперь смотрела расширенными глазами. Но без всякого страха или сомнения. Причем чуть ниже воротника у нее на бейдже отчетливо красовались имя и фамилия: Клеопатра Ланьо. Вряд ли бы новенькая осмелилась воспользоваться выдуманным именем. Оба полминуты рассматривали друг друга со всем возможным апломбом, а потом девочка заливисто расхохоталась:
   – Твой конь? Да ты никак потомственный ковбой! Вернее, конокрад, который только и может, что мечтать иметь такого красавца.
   Она каким-то слишком уж хозяйским жестом погладила каурого по громадной скуле, и тот ответил приветственным ржанием. Такое предательство прекрасного животного, на приручение которого Танти потратил почти четверо суток, его добило так, что он лишился дара речи. И какое-то время общался с появившимся рядом конюхом лишь возмущенными жестами для глухонемых:
   «У меня сейчас два часа занятий на этом коне!»
   «Знаю, знаю! Но ты не расстраивайся, можешь взамен выбрать любое другое животное».
   «Но я записан на каурого!»
   «Сочувствую. Но ведь девочкам надо уступать. Тем более она новенькая, у нее здесь ни друзей, ни знакомых. А этот конь ее признал и разрешил себя оседлать…»
   «Так у нее никогда друзей не появится, если она начнет воровать и устраивать подлости!»
   «Ну, зачем ты так? Она ведь хорошая и вполне воспитанная девочка. Разве тебе трудно ей уступить?»
   «Нисколько! Но это все равно как украсть мою порцию в столовой, сожрать ее, а потом попросить: я страшно голоден, спаси меня…»
   Похоже, что девочка совершенно не могла понять, о чем идет речь, разве что догадывалась. Потому что смотрела на переговаривающихся жестами немых, скривившись от подозрения. Наконец это ей надоело, она схватила жеребца за узду и стала выводить из стойла с надменным восклицанием:
   – С дороги!
   Клайн ловко отпрыгнул в сторону и с каким-то неприятным умилением посмотрел вслед выносящейся из конюшни новенькой. С той самой минуты стало понятно, что у конюха вдруг ни с того ни с сего объявилась любимица, которой он потворствовал в любом вопросе. Танти тогда тоже удачно отпрыгнул с пути невоспитанной хамки, но при следующих встречах постарался использовать весь свой ум и сообразительность, чтобы поставить наглую выскочку на место. Между ними началась тотальная война, в результате которой Клеопатра Ланьо старалась не появляться в присутствии Танти на игровых площадках, а он ей подчистую проигрывал на территории конюшни. Дошло даже до того, что он решил забросить джигитовку и конную выездку и только благодаря Гарольду вновь и вновь появлялся возле лошадей и, сжав зубы, седлал ту, которая ему доставалась. Потому что самое лучшее животное из готовых под седло всегда оказывалось занятым Клешей.
   – Не обращай на нее внимания, игнорируй! – со всем напором уговаривал и поучал лучший друг. – Я со стороны заметил, что, когда ты ее не видишь, она набирает в грудь воздуха и ждет. Но как только твоя голова или корпус начинает разворот в ее сторону, она и выдает свои гадкие пассажи и провоцирует тебя вызывающим поведением. Борись! Тренируй свою волю! Докажи, что ты и в данном случае достоин высокого звания рассудительного воина. Закаляй выдержку! Убеди своим игнорированием, пренебрежением, что она – пустое место!
   И Танти тренировался. А потом доказывал. И с каждым разом у него получалось все лучше и лучше. Да и учеба почти завершилась, оставалось пятнадцать дней, после чего выпускники разъедутся по всей империи искать свои жизненные дороги. Но иногда он все-таки срывался, как вот сейчас, и ничего не мог с собой поделать. Даже специально изучил распорядок дня и расписание учебы Клеопатры, лишь бы с ней не пересекаться, и все равно не повезло. Чего этой пигалице понадобилось в конюшне?

   Именно этот вопрос и задал в первую очередь Гарольд, когда они вдвоем нависли за плечами Романа Бровера.
   – Сам не пойму. Тренировку по плаванию пропустила…
   – Значит, ты ничего не высмотрел, и придется Клайна «сдавать»?
   – Не знаю. А ты что думаешь? – Танти сжал ладонью плечо их компьютерного гения.
   – Тоже терзаюсь сомнениями, – признался тот, не прекращая своего пребывания в виртуальном мире. – С одной стороны, мне сейчас ничего не стоит запустить в Сеть не отслеживаемую информацию: мол, несколько ребятишек из окон успели заметить, как притворяющийся немым конюх бегал ночью с огромным автоматом.
   – Почему «притворяющийся»? – удивился Гарри.
   – Так положено, приятель! Все тоже будут ошарашены новостью о притворстве и начнут перепроверять Клайна до седьмого колена. А вот в наличии автомата никто не усомнится.
   – Хитро…
   – А ты думал! Прислушивайтесь к умному человеку, глядь, и сами не такими круглыми дураками останетесь. – Роман вытащил ладонь из туманного сгустка пространства перед лицом и погладил себя по растрепанным вихрам. – Но, с другой стороны, вдруг этот Клайн и в самом деле законспирированный работник госбезопасности? Раз кто-то к нам пытался пробраться с целым арсеналом, то кто-то вполне мог предугадать подобную вылазку и на всякий случай внедрить сюда своего агента.
   – Слишком сложно получается, – сомневался Танти. – Разве что на территории интерната в древности закопали какое-то уникальное сокровище. И что ты там упомянул по поводу арсенала?
   – В печать просочились сведения, что у террористов имелись гранаты. Причем разного назначения.
   – Значит, все-таки террористы?
   – Так считает большинство обозревателей. А вот тут я выписал несколько десятков других, весьма интересных, с моей точки зрения, предположений. Можете глянуть. Возможно, что кто-то и угадал, потому что мне версия о заложниках ну совершенно не импонирует.
   – Да, маловато их для захвата интерната, слишком маловато… – бормотал Танти, вместе с Гарольдом вчитываясь в красивые строчки, написанные каллиграфическим почерком. – Да и боевик, рывший подкоп, сразу вернулся к забору. Мне кажется, те трое должны были прикрывать окончательный отход. Знать бы, после чего.
   Гарольд ткнул своим мощным пальцем в одну из строчек:
   – А вот месть кому-то из преподавателей – вполне подходит. Многие прожили долгую жизнь, всякое прошли, разное пережили. Вполне возможно, что и обидели кого ненароком. А обиженный не забыл, решил отомстить и отправил наемных убийц.
   – Ага! – поддержал Роман отрицательно хмыкнувшего Тантоитана. – Даже на территорию школы для такой мести легче всего подослать мокрушника-одиночку, который под видом того же сантехника пройдет куда надо, двинет разок монтировкой – и суши тапки. Мне больше всего другая идея импонирует.
   – Какая?
   – Только после вас, господа! Вам тоже полезно думать.
   Стоящие у него за спиной друзья переглянулись, моргнули друг другу и перешли на таинственный шепот:
   – Кажется, я знаю!
   – Я тоже догадался! Всемирная мафия не дремлет, и они возжелали перехватить самое ценное у Доставки.
   – Точно! Ведь каждый гений у них на учете, а информация об этом получила утечку. И мафия пошла на все.
   – Они специально подстроили отсутствие товарищей по комнате, приготовили здоровенный мешок и решили похитить звезду мировых виртуальных сетей…
   – Знаменитого Романа Бровера!
   – По прозвищу Заяц!
   Роман уже всем телом вернулся в этот мир, близоруко присмотрелся к веселящимся друзьям и, надевая очки, фыркнул:
   – Ребята, хватит дурачиться. Тут такой серьезный момент, а вы дурку гоните.
   – Ты серьезно о похищении говоришь? – хохотнул Гарольд, еще раз пробегая глазами бумажку с разнообразными гипотезами. – Но до этого даже газетчики не додумались. Чего уж ты… пыжишься?
   Заяц ничего не ответил, только демонстративно перевел взгляд на Танти и выжидающе замер. Тот пожал плечами:
   – Версия очень хорошая и где-то созвучна моим размышлениям. Но что нам это дает? На носу выпускные экзамены, сбор документов, получение аттестата и подъемных. По слухам, у нас здесь два потомственных графа, маркиз и целая тележка баронов. Да и мы могли бы себе любую родословную придумать. В итоге: какой смысл копаться в биографиях всех учеников?
   – Ну… ради спортивного интереса!
   – Нет, Заяц! Делать нам больше нечего. Если это кто-то из последнего класса, то мы его и так больше никогда не встретим, а если из младших, то наверняка и без нас разберутся. Главное, чтобы меня тут никаким способом к делу не пришили. Мне вон с Гарри в училище поступать.
   – А если я отыщу? – не унимался Роман. – У меня и программка подходящая имеется, только правильно запрос сделать осталось.
   – Ничего у тебя не получится.
   – Ты то же самое говорил по поводу моего трояна для документов инспектора по кадрам. А ведь получилось!
   – Ну, так ведь то – троян. Это тебе не секретные данные на сотни человек перелопатить! Я ведь тоже только немногим меньше тебя в виртуалке разбираюсь.
   – А на спор! Слабо? – блеснул очками Заяц.
   – Запросто!
   – Ха-ха! – не выдержал Гарольд. – Чего соглашаешься? Ты этому гению уже и так все свои сувениры проспорил. Больше ничего не осталось.
   Танти растерянно почесал макушку, припоминая, что у него еще осталось, и неуверенно предложил:
   – Давай, как друзья, просто на интерес поспорим?
   – Фигушки! – еще больше завелся Роман. – Давай на что-нибудь солидное. Например: если я выиграю, то ты в течение десяти дней подходишь к каждой выбранной мною девочке и говоришь: «Извини за все нанесенные тебе обиды. Теперь я тебя уважаю и готов выполнить любое твое поручение».
   Оба его друга от услышанного предложения так засмеялись, что схватились за животы и повалились на пол. Выдавливая из себя изредка сиплым голосом по одному слову:
   – Больной!.. Безнадежно!.. Это уже не лечится. Такие, как ты… уже давно вымерли! Как мамонты на Земле! Не, как динозавры!
   Видимо, что-то из последних слов натолкнуло Гарольда на какую-то мысль, и он, не прекращая хохотать, подполз к Танти. Зажал его, извивающегося, обеими ручищами и, продолжая давиться смехом, прошептал нечто на ухо. Веселящийся товарищ согласно затряс головой, но прошло еще несколько минут, пока оба встали на ноги, помогая друг другу.
   – Хорошо, хочешь солидного спора, так готовься. – Танти сделал несколько резких выдохов, возвращая себе более серьезный вид, и проговорил: – Если выиграю я, то ты едешь с нами поступать в училище космодесантников. Идет?
   – Ха-ха! – теперь уже Роман смеялся от души. – Но ведь меня не примут!
   – С нами – запросто! – заверил Гарольд товарища. – Мы ведь тебе уже сколько раз доказывали!
   Действительно, споры на эту тему и уговоры не прекращались весь последний год и вспыхивали с завидной регулярностью. Да только Заяц и думать не хотел о карьере военного. Ему и на своем любимом поприще мирового Интернета интереса хватало. Но сейчас истинный почитатель прекрасного пола при воспоминаниях о несчастных соученицах потерял всякую осторожность и здравый смысл. Так ему захотелось, чтобы Танти хоть десять дней относился ко всем девочкам с рыцарской вежливостью и джентльменским почтением.
   – Ладно, договорились. – И, после того как все прикоснулись кулаками в знак вступления спора в силу, ехидно добавил: – А ты теперь начинай репетировать свою коронную фразу перед зеркалом. Не забыл?
   – Уже вызубрил наизусть! «Извини за все нанесенные тебе обиды. Теперь я тебя уважаю и готов выполнить любое твое поручение». А? И не сбился ни разу!
   – Отлично! Потому что возле Клеопатры ты вечно заикаться начинаешь.
   Веселость с лица Танти словно ветром сдуло, и оно пошло красными пятнами:
   – А в дыню?!
   Теперь уже над ним хохотали его лучшие товарищи.

   Система образования в Оилтонской империи строилась по общегалактическим стандартам. Обязательное среднее образование получали все юные граждане с пяти до пятнадцати, максимум шестнадцати лет. И хотя окончательные идентификационные документы выдавались только в восемнадцатилетнем возрасте, но уже после окончания школы наступала пора самостоятельности, и каждый мог сам выбирать свой жизненный путь – работать ему или учиться. Для дальнейшего совершенствования знаний и навыков предлагалась целая система многоступенчатых курсов, технических и гуманитарных училищ, ну и, разумеется, высших учебных заведений. Было бы только желание учиться.
   Для двух друзей выбор состоялся уже давно. Да вот только имелась одна существенная закавыка. Для поступления в военное училище космодесантников абитуриенту к моменту первого вступительного экзамена должно было исполниться как минимум шестнадцать лет. Гарольду в этом смысле повезло, он потерял один год учебы в девятилетнем возрасте при смене усыновивших его родителей. Так получилось, что те проигнорировали обязательную виртуальную программу для отдаленных обучающихся, и ребенку пришлось повторно проходить годичную программу.
   Да что там говорить, даже Зайцу двадцать девятого мая исполнялось шестнадцать, и он мог первого июня приступать к сдаче экзаменов, а вот Танти не хватало года и десяти дней. Поэтому для достижения своей мечты ему пришлось бы потерять даже не один год, а целых два, что какое-то время он воспринимал как жуткую личную трагедию. И только благодаря поддержке и советам друзей, а также разработанной Романом сложнейшей компьютерной программе был найден подходящий выход. Расчет, конечно, получался несколько громоздкий, основанный на некоторых элементах человеческой косности и привычек, но при всей витиеватости и наглости мог элементарно сработать.
   При приеме документов в военное училище требовалось наличие двух обязательных рекомендаций от людей, организаций и учебных заведений, к этому уполномоченных. То есть космодесантником мог стать человек, никогда не сидевший за партой, никогда не видевший мэрии, но имеющий на руках бумагу с подписью, например, наивысшего местного представителя дворянства. А вторую мог дать боевой ветеран, имеющий в наградном списке «Изумрудную ветвь» за высокие боевые заслуги. Тут тоже существовало два важных нюанса. Первый: рекомендации обязывалось писать от руки на гербовой бумаге, на которой имелись все данные претендента: в том числе и где, а самое главное, когда он родился. Ну и второе: если поступающий не набирал необходимого количества баллов на вступительных испытаниях, то он все равно не поступал. Но! Если количество баллов оказывалось обвально низким, то давший рекомендацию человек, несмотря на все его титулы и прежние заслуги, автоматически вычеркивался из списков уполномоченных. Общественные организации и учебные заведения под такие штрафные санкции не попадали. Поэтому личностные рекомендации поручители, даже уверенные в своих просителях, старались не давать под любым предлогом.
   Следуя подсказкам друзей, Тантоитан сумел заранее организовать получение рекомендаций от посторонних людей. Он сумел поступить в школу уникальных воинов, в ученики к двум мастерам боевых искусств, однако при записи назвал иную дату рождения: десятое мая три тысячи пятьсот семьдесят второго, то есть сделал себя старше на год и десять дней. Школа находилась на противоположном конце Китланда, и три раза в неделю ему приходилось туда добираться на общественном флайере, но больше всего юношу устраивало, что его там усиленно учили, а не спрашивали метрику о рождении. К данному моменту он своим усердием и старанием добился таких высот в боевом искусстве, что оба наставника без малейших сомнений согласились дать свои рекомендации. Дело оставалось лишь за предоставлением им гербовых бумаг со всеми своими данными.
   Вот для этого и понадобилось внести некоторые изменения в файл инспектора по кадрам. Понятно, что если бы защищенные от подделок бланки выдавали лично директор школы или тот же инспектор, они могли мельком взглянуть на дату рождения, задуматься и выявить «ошибку». Но весь расчет как раз и строился на том, что бланки выдавались, как правило, в секретариате интерната. А там посменно, через день, работали две девушки, которых совершенно не интересовали конкретные лица. Им полагалось сверять гербовую бумагу, выданную беспристрастным, опломбированным несколькими печатями безопасности ксероксом, только с именным бейджиком ученика и его имеющейся на экране подписью. Ну, могли еще отпечаток пальца проверить, если настроение отвратное. Но для ученика такие действия негативной роли уже не играли.
   Так что теперь оставалось лишь получить нужное, что и намеревались сделать трое друзей в самое ближайшее время. Потому они и крутились как можно ближе к секретариату, высматривая, подмечая и обмениваясь мнениями.
   По предварительным планам, получить бланки для рекомендаций ребята хотели уже сегодня, чтобы вручить их вечером наставникам во время уроков боевого искусства. Гарольду требовалась только одна рекомендация, вторую ему должны были выдать по месту окончания учебы. Сложность заключалась лишь в том, что к обеденному времени как на территории, так и в самом административном здании интерната скопилось неимоверное количество посторонних лиц. Все-таки ночное происшествие с кровавыми убийствами заставило слететься к месту событий не только полицейское начальство из Китланда и столицы планеты Сандии, но и способствовало визиту некоторых важных шишек из Оилтона, центральной планеты всей империи. Получилось массовое столпотворение. Как следствие, ребята оказались поражены видом стоящих на каждом повороте и перекрестке угрюмых, перекачанных и обильно вооруженных парней. Причем всезнающий Заяц клялся и божился, что на некоторых маячащих по периметру парнях была специальная форма для гражданского патрулирования. И данная форма находится лишь у всесильного и вездесущего Дивизиона.
   Больше всего над подобными выводами друга потешался Гарольд:
   – Думай, что говоришь, четырехглазый! Не хватало только Дивизиону заниматься нашими местными террористами или похитителями.
   Но Танти относился с уважением к обширнейшим познаниям друга-интеллектуала, поэтому выведал все подробности и детали одежды, которые привлекли внимание, и скривился:
   – Конечно, элитное воинство империи сюда вообще ни в какие ворота не пролазит, но если здесь начнут рыть следователи с Оилтона, то могут и до нашего троянского файла докопаться. Поэтому предлагаю вырывать бланки для рекомендаций немедленно. Хотя бы для меня одного. Будете прикрывать меня со всех сторон, лишь бы кто из высшего начальства не нагрянул и не стал заглядывать в данные. Они ведь привыкли все проверять…
   Ребятам в этом плане повезло. Кажется, начальству вообще было не до каких-то там сверок или праздного любопытства. Они метались так, что чуть друг друга с ног не сбивали. А потом, скорей всего вынужденно, вместе с огромной толпой прибывших чинов подались к непосредственному месту ночного происшествия. Как только ребята в этом убедились, так сразу рванули в комнату секретариата.
   За красивой прозрачной перегородкой гордо восседала одна из девушек, которая трудилась на этой должности чуть больше месяца. Да и самой ей исполнилось наверняка только-только восемнадцать. Самый оптимальный вариант! Когда ей изложили суть дела, она строго попросила опознавательный бейджик, надменно провела его над сканером и, игриво стрельнув глазками в сторону наиболее эффектно смотрящегося Гарольда, стала набирать данные запроса. А когда встала из-за стола и пошла к деловито подмаргивающему огоньками ксероксу, то еще и попкой соответственно покрутила. Короткая юбчонка еле-еле прикрывала трусики, и Амбалу больше ничего не оставалось, как поддержать свою репутацию развратного бабника и сердцееда:
   – У-у-у… – восхищенный звук перешел в задушевное посвистывание. Девушка резко повернулась и строго нахмурила бровки:
   – Как вы себя ведете, ученик?!
   Но сразу чувствовалось, что строгость чисто показная и она не прочь хотя бы поболтать на отвлеченные темы. Беготня бледных начальников и их проблемы девицу совсем не волновали. Пришлось Гарольду продолжать:
   – Мои губы и язык порой действуют независимо от своего хозяина. Особенно когда хозяин впадает в ступор от восторга и восхищения.
   Никто кроме двух человек в мире не знал, что смотрящийся на все девятнадцать лет парень выдавал подобные перлы лишь благодаря настойчивой зубрежке под руководством своего близкого наставника – Тантоитана Парадорского.
   Но секретарше такой ответ понравился. Непроизвольно облизываясь и глядя отстраненным взглядом на выползающие в приемный лоток бланки, она их подхватила, положила на стойку перед просителем и выдохнула:
   – Сверьтесь! – тогда как на громадного и кучерявого красавца вновь постаралась посмотреть с многозначительной строгостью: – И что именно тебя восхитило больше всего? Мои туфли или моя прическа?
   – Все остальное, что находится между ними! – выпалил гигант с совсем непритворной страстью.
   Но пока они так переговаривались, Танти вчитался в графу «дата рождения» и чуть не запрыгал от радости до потолка. Запущенный в секретные данные троян сделал свое дело: парень в единочасье стал старше на год и один месяц. Скрупулезно проверив все остальные данные, он продвинул листы обратно:
   – Все верно!
   Но тут неприятную заминку внес в делопроизводство Роман Бровер. До этого он только и мог, что стоять с отвисшей челюстью и любоваться на вполне себе среднюю по красоте девушку, а теперь и его прорвало на обычное для него словоблудие.
   – О, принцесса! – начал он, сглатывая слюну. – Блеск твоих глаз сравним с сиянием звезд, а голос твой подобен голосу древних сирен, из-за которых погибали мореплаватели.
   Несмотря на возвышенность речи, субтильный вид истощавшего от систематического недоедания ученика вызвал на лице девушки лишь недоуменную гримасу:
   – Тебе тоже бланк нужен?
   – Нет, нет! – зачастил словами Тантоитан, резко отталкивая бедром нахального донжуана. – Только мне! Где надо расписаться в получении?
   Секретарша с некоторым раздражением вернула бейджик, выложила на доску электронный копиатор.
   – Парадорский? Вначале здесь, – она дождалась, пока раздастся писк подтверждения, и ткнула пальчиком на другом бланке: – Теперь вот здесь. – Затем вложила гербовые листы будущих рекомендаций в щель окончательной регистрации, и те по нижней части украсились несколькими штрих-кодами, копиями подписей и голограммной печатью. – Напоминаю, что исправления во вносимом тексте практически недопустимы. Испорченные экземпляры обязательно сдать обратно.
   – Конечно, конечно! – задышал с облегчением Танти, подхватывая листы и вкладывая в заранее заготовленную папку. – Большое спасибо!
   И сразу очень грамотно внимание девушки переключил на себя Гарольд:
   – Мне тоже кое-что надо, только я не знаю, как попросить и чем потом придется рассчитываться…
   – И мне надо!.. – Заяц успел к тому времени преодолеть образовавшееся после толчка расстояние, проглотить опять накопившиеся во рту слюнки и обрести дар речи. Но его уже держал в прочном захвате Тантоитан и уводил в глубь коридора к ближайшему повороту. Поэтому субтильному другу ничего не оставалось, как жалобно воскликнуть: – Настоящая принцесса!
   – Не то слово, – с восторженной радостью поддержал его более крупный товарищ. – Не просто принцесса, а будущая императрица!
   И в следующий момент пара почти столкнулась со спешащей куда-то Клеопатрой Ланьо. Она от неожиданности замерла на месте, справедливо ожидая столкновения, но сноровка и постоянное состояние «начеку» позволили Тантоитану резко затормозить, хотя для гашения скорости и пришлось несколько грубо отшвырнуть Романа в сторону, а самому уже второй раз за сегодняшний день оказаться лицом к лицу вплотную с девушкой. Причем больше всего его поразили огромные, явно испуганные и недоуменные глаза. Даже бледность проступила на щечках. Что вызвало и у юноши ответное замешательство. Действовать он при таких встречах привык немедленно, но сейчас ничего иного придумать не смог, кроме как сказать:
   – Ну? Чего испугалась? Не бойся, бить не будем.
   – А-а-а! – стала входить в «боевой режим» Клеопатра. – Так ты уже осознал, что сам со мной не справишься? Решил Романа подговорить?
   – Ха! Так ведь и вас двое! – он кивнул в сторону конюха Клайна, с явно неестественной улыбкой возвышавшегося за спиной девочки. – И чего это он все время за тобой таскается?
   – А нас к директору вызвали, сразу несколько лошадей серьезно заболели. Надо их отправлять на лечение.
   – Так это дело конюха.
   – Собираюсь переводить его жесты для директора! – за последний год Клеша и в самом деле освоила язык жестов.
   – Все равно тебе пора уже давно быть в шестом зале на фехтовании.
   – Ты мне не воспитатель, так что помалкивай. И так выглядишь слишком болтливым, тщетно пытаешься показать себя всезнайкой.
   – Если ты о себе, то мне это необходимо, чтобы избегать негативных эмоций от общения с тобой.
   – Ты бы лучше за своим премерзким поведением следил! Дыня!
   – А ядовитей змеи, чем ты, Клешка, наверняка во всем Китланде не сыщешь! – Танти опять понесло: – И знаешь, почему выпускной станет для меня самым счастливым днем? Потому что со следующего дня я тебя никогда больше не встречу! Даже случайно!
   – Да?! Ну, тогда я очень постараюсь тебе удружить! И ты еще ой как пожалеешь о своих словах! Обещаю!
   Они уже готовы были вцепиться друг в друга, как их с двух сторон растолкали Немой и Заяц. Причем девочка сразу кардинально изменилась: мило, невинно улыбнулась и по-дружески положила Роману руки на плечи:
   – Скажи, чего вы с Танти обзывали меня принцессой?
   Оказывается, она прекрасно расслышала каждое слово из их восклицаний перед столкновением. И опять ничего не соображающий Заяц стал болтать не задумываясь:
   – Это мы про секретаршу говорили, там ее Гарольд развлекает. А мне не дали даже слова ей сказать. Но ты не принцесса, ты гораздо выше, ты богиня Клеопатра! И очень скоро Танти тебе это сам скажет. Обещаю! Ой!
   Последнее восклицание у него вырвалось от боли: товарищ опять держал его руку в захвате и поспешно уводил по коридору к выходу из здания. Хотя один раз они все-таки оглянулись и успели заметить, как Немой с Клеопатрой Ланьо поспешно скрылись за дверью директорского кабинета.

Глава 4

   3588 год, 10 мая, Китланд

   Этот день по совокупности событий запомнился Танти как основополагающий, этапный и много определяющий. Ближе к вечеру юноша зарегистрировался на выходе, оставил на охране точные данные, куда и на какое время отлучается, и, бегом преодолев пустырь, вскочил в причаливший к пандусу общественный флайер. Гарольд хоть и получил гербовый бланк, но спешить с передачей его наставникам не стал: после некоторых размышлений друзья решили оставить его следить за событиями в интернате. Так что будущий малолетний космодесантник отправился один. Лететь к школе боевых искусств из-за частых посадок предстояло почти полчаса, так что у юноши было время для детального просмотра в памяти прошедших за последние сутки событий.
   Хотелось еще раз пройтись по деталям ночного боя, но тот уже почему-то смазался, отдалился, словно состоялся месяц, а то и два тому назад. Вместо анализа своих ударов и проведенных приемов вдруг перед мысленным взором зависли глаза испуганной Клеши. Такой растерянной видеть ее еще не приходилось. Создавалось четкое ощущение, что девочка вся сжалась от страха, и именно такая открытость чувств вдруг разбудила неосознанное желание защитить эту егозу, охранить от напрасных оскорблений и глупых юношеских конфронтаций. Если бы Клеопатра всегда так смотрела на Тантоитана, то, пожалуй, он бы первым сразу вставал на ее защиту, потому что в нем превалировало чувство справедливости и желание защищать слабых. Другое дело, что Клеша раньше постоянно выглядела противной, зловредной и настолько агрессивной, что от нее хотелось сбежать немедленно, а еще лучше развернуться и уходить на полусогнутых, лишь только она покажется вдалеке. Это от нее следовало защищать всех и вся, и оставалось только удивляться, как она более-менее сносно ладила с несколькими появившимися у нее приятельницами и парочкой ребят из «тихого десятка лопушков». Так называли в интернате самых спокойных, неконфликтных юношей выпускного класса.
   А вот сегодня в ней приоткрылось что-то новое. И очень жаль, что Танти опять пустился в бессмысленную перепалку, вместо того чтобы выяснить или выведать причину мелькнувшего страха. Неужели и в самом деле побоялась, что ее сейчас изобьют? Ерунда! Она раньше еще и не так нарывалась, причем вдали от администрации, без конюха за спиной и вообще без свидетелей. Тут было что-то другое… Но что именно?
   Тантоитан вышел из задумчивости, осознав в наивысшей точке «скачка», что через одну остановку ему выходить. Да и белый купол с башенкой на здании, названном учениками «зубом мудрости», уже виднелся среди крон древесных великанов. И мысли юноши переключились на боевые искусства. Сколько себя помнил Тантоитан Парадорский, ему всегда и везде приходилось драться. Более ловкий и задиристый, чем его сверстники, он одним только своим видом, бесстрашием и несговорчивостью вызывал у одногодков желание собраться двоим или троим и сообща навтыкать гордецу. А старшие ребята старались сразу дать обидного подзатыльника, чтобы не смотрел так «нагло и вызывающе». Статус-кво устанавливался быстро: Танти никогда и ни у кого не просил пощады, не сдавался и не шел на сговор или компромиссы. А только бил, рвал, царапал и ломал. И уже через парочку месяцев на него не решались броситься толпой: впоследствии все равно выловит по двое, по трое и жестоко изобьет. Боялись задирать мальца и старшие: ходить потом с расквашенным носом, подбитым глазом или свернутой скулой никому не хотелось. Вдобавок Танти при явном весовом или количественном преимуществе противника никогда не стеснялся нанести молниеносный максимальный урон и совершить немедленное тактическое отступление. Проще говоря, сбежать. А потом несколько часов терроризировать любую группу партизанскими наскоками из-за угла. Порой он такое вытворял, что самому не верилось в свою необузданную ярость. И его вскоре начинали элементарно бояться. А «раз боишься – значит, уважаешь!» – неписаное правило дворовых компаний.
   Но проходило какое-то время, менялось место жительства, учебы, детдом или интернат, и вновь приходилось доказывать свое право на независимое существование. Бывали моменты, когда Тантоитана могли убить, да что там могли, почти уже убивали преднамеренно, но он и это прошел с высоко поднятой головой. Хотя старался про те случаи даже не вспоминать.
   Три года назад он попал в этот интернат. Причем так счастливо совпало, что судьба его опять свела с другом-приятелем по предыдущему детдому. Так что путеводная нить жизни ребят с того момента оказалась единой. Да и мечта о будущем у них была одинаковой: только в космодесантники! Только вместе на защиту империи и борьбу против любой несправедливости!
   Само собой разумеется, что и различия между ребятами имелись существенные. Если Танти все свое свободное время посвящал совершенствованию умений атаковать, защищаться и обезоруживать, то Гарольд и так превосходно умел драться. Причем такого понятия, как рыцарство или соблюдение каких-то правил, он не признавал изначально, и его боялись с тех пор, как он научился ползать на четвереньках в песочнице. Причем боялись не только товарищи и сверстники, но и взрослые. Гарольд до сих пор со счастливым и гордым смехом вспоминал рассказ его первых приемных родителей, который уже стал легендой.
   Какой-то папаша увидел, как чужой двухлетний карапуз зажал в угол и отчаянно колотит кулаком по печени его трехлетнего сына, и вознамерился разнять драчунов. При этом рука не выдержала и дала легкий подзатыльник чужому ребенку. Лучше бы он этого не делал! Гарольд сыпанул огромному мужику две горсти песка в глаза, а потом тяжеленной игрушечной пожарной машиной, которую и сам-то мог еле поднять, раскроил до крови пальцы на ногах у обидчика. И, смешно косолапя, убежал к умирающим от смеха и стыда родителям. Отступать он тоже умел, но любил это делать только после полной победы или деморализации противника.
   Вот и получилось, что когда два года назад Тантоитан разыскал «зуб мудрости» и, захлебываясь слюной от восторга, стал рассказывать, кто там преподает боевые искусства, Гарольд только саркастически хмыкнул:
   – За компанию с тобой, конечно, я туда пойду, но заниматься буду в два раза меньше. Мне тоже редкого наставника удалось разыскать…
   Он очень увлекался анатомией человека, совмещая это с желанием научиться делать любой массаж и постичь таинственную науку мануальной терапии. Ему и в самом деле в этом плане невероятно повезло, древний профессор жил рядом с интернатом и с первого же дня отнесся к огромному юноше, словно к родному внуку. В итоге Гарри половину времени, выделенного на внепрограммные занятия, тратил на своего обожаемого наставника по мануальной терапии, а половину – на усовершенствование навыков ближнего боя. И тоже весьма радовал знаменитых сэнсэев.
   Но в Танти оба наставника вообще душу вкладывали. Хотя порой делали это так настойчиво и наглядно, что у юноши неделями болело все тело, и оставалось только удивляться, как он до сих пор избежал многочисленных переломов и пожизненных увечий. Да и тренировали его шестидесятилетние мастера по отдельной программе. Три раза в неделю четырехчасовые занятия и сколько влезет или хватит сил – для самостоятельных тренировок. Порой по воскресеньям они по очереди совершали с ним затяжной шестичасовой марш-бросок по окружающему лесу, а там были места пострашнее, чем некоторые полосы препятствий для Дивизиона. По крайней мере, так утверждали сами наставники, служившие в свою бытность в этом элитном воинском подразделении.
   Тантоитаном они открыто гордились и всегда ставили его в пример другим ученикам. А торжественное обещание дать свои рекомендации огласили еще месяц назад. Отдельно предупредив, что подобной своей привилегией они прежде еще ни разу не пользовались.
   Именно этот момент и вызывал наибольшую восторженность у Танти: только ему и сразу оба! Неужели он и в самом деле достиг таких высот? Хотя ночное происшествие доказало: достиг!
   Уже двигаясь бегом через лес, юноша с горечью осознал, что и это событие придется скрыть от наставников. При всей любви к нему они могли сообщить полиции имя единственного свидетеля и непосредственного участника событий. И тогда – прощай надежды! Если все сложится благополучно, можно похвастаться и после окончания училища.
   Танти принял такое решение, уже переходя на диво пустынный зал и направляясь к личному кабинету наставников. Издали он увидел лишь одного паренька, который с сумкой наперевес покидал здание.
   – Эй! Где все? Почему нет занятий? – окликнул он его.
   – Наставники отменили. К ним какой-то старый друг в гости пожаловал.
   Это известие несколько охладило пыл спешащего юноши, но и отступать было не в его привычках. Тем более что он и так предупреждал о доставке гербовых бумаг именно сегодня и получил предварительное согласие.
   Уже приблизившись к двери и начав стучаться, он расслышал, как с той стороны сразу стих громкий смех, и вскоре на пороге возник один из наставников:
   – А, это ты! – видимо, он и так собирался выходить, потому что и второй наставник стоял за его спиной, а где-то за ними наполовину просматривалась фигура их гостя.
   – Да, я. – Танти отступил несколько шагов в зал и вытянул перед собой папку. – Вот принес официальную форму для рекомендаций.
   Оба наставника в унисон поощрительно хмыкнули, забрали папку, похлопали юношу по плечам, проходя мимо, и не пожадничали на хвалебные отзывы:
   – Вот, наш лучший ученик!
   – Эх, нам бы таких десяток!
   – Хотя его товарищ тоже феноменальный боец.
   – Но этот – лучший! Наша гордость!
   – По большому счету, можем утверждать, что у тебя в его годы такого результата не было.
   – Подтверждаю!
   И вот тут подал свой голос их «старый друг»:
   – Издеваетесь, старые мухоморы! Не вы ли утверждали, что лучше меня не было, нет и не будет?
   Они дружно втроем рассмеялись, а Танти никак не мог сбросить с себя оцепенение. Пред ним стоял, двигался и разговаривал живая легенда современности, командир Дивизиона, самый лучший воин Оилтонской империи Серджио Капочи. Повезло когда-то увидеть его по визору в момент вручения очередной награды, и это лицо навсегда врезалось в память. Спутать не получилось бы при всем желании.
   Короткий обмен репликами завершился, и командир Дивизиона опять уставился на юношу:
   – Ха! Да ты никак меня узнал?
   – Так точно! – выпалил по-уставному Танти, расправляя плечи и поднимая подбородок. А один из наставников одобрительно кивнул на такой ответ и пояснил:
   – Отправляется поступать в имперское училище космодесанта.
   – Так что вскоре жди пополнения в свой Дивизион, – хитро прищурившись, продолжил его коллега. – С его напористостью и усердием он и там быстро карьеру сделает.
   – Ага! – засмеялся Серджио. – Может, он еще и на мое место метит?
   – Вполне! Плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.
   – Вот старые мухоморы, так и норовят обидеть, – шутливо и доверительно пожаловался он Тантоитану, словно старому приятелю. – Наверняка еще помнят меня желторотым салагой и теперь жалеют, что в то время на мой кулак не нарвались.
   Он по-хозяйски пощупал ладони юноши, вдавил бицепсы и слегка помял цепкими как клещи пальцами пресс, раскачивая головой при этом в явном сомнении:
   – Что в нем особенного?
   – Хо-хо! Да ты уже и зрение терять начал, – засмеялся один из наставников. – Этот парень напоминает бочку с порохом.
   – Да? Прямо-таки и бочку? Ха! Ну, тогда пусть он покажет, как взрывается, – неожиданно предложил легендарный воин, выходя в зал и делая несколько разминочных движений плечами. – Заодно гляну, чему вы тут молодежь учите.
   Наставники явно заволновались, высказывая сомнение:
   – Так он ведь только пришел…
   – Без разминки…
   – Разве вы не учите постоянно находиться в боевой готовности? – с ехидством хмыкнул главный куратор всех имперских сил безопасности и встал в классическую защитную стойку: – Нападай!
   Команда прозвучала резко и требовательно. Тренированные мышцы Тантоитана сразу вскипели огнем, и он крадущейся поступью стал сдвигаться наискосок к замершему сопернику. Со стороны наставников одновременно вырвались сопереживающие вздохи, и они синхронно отпрянули в стороны. Все-таки они прекрасно осознавали неравенство в силах, но в то же время понимали, что вреда их ученику подобный спарринг не нанесет. Серджио просто обязан был проконтролировать как каждое свое движение, так и весь ход начинающегося поединка.
   «Разве это поединок? – успел подумать юноша. – Он ведь меня просто размажет по залу! Но и опозориться нельзя: получится, что зря наставники нахваливали… Если я его хоть коснусь одним ударом – это уже будет победа!»
   Он не стал ждать и сразу после этого провел самый сложный каскад боевых ударов, которым обучили его наставники. И только слегка обозначив отход в оборону, повторил весь каскад в другой комбинации. Брови Серджио покровительственно поднялись вверх, но губы тронула благодушная улыбка: все удары малолетнего ученика он отбил и блокировал играючи. И Танти с какой-то внутренней дрожью интуитивно осознал, что перед ним самая уникальная и безотказная машина для убийства себе подобных. Только приблизиться по мастерству к этому человеку считалось бы настоящим подвигом, а уж победить его в бою… Та еще головоломка!
   Да только Танти перестал бы уважать сам себя, если бы не попробовал все, что у него имелось в арсенале. Тем более что понял: Серджио Капочи атакует лишь для острастки, чтобы не наглел и не зарывался. Убивать или калечить он его не станет. И у юноши имелась одна опаснейшая заготовка, над которой он, не признаваясь в этом даже наставникам, бился на самостоятельных занятиях. Нечто подобное он подсмотрел в одном из древних мультфильмов про киборгов: удар в прыжке вперед, переходя в красивое сальто с прямыми ногами вверх, с подверткой туловища в отношении к противнику, как соотносятся две цифры в числе шестьдесят девять, и на самом пике этого движения летящее вниз головой тело должно сложиться, как ножницы. При этом ступни били противнику в голову, а соединенные кулаки в пах. Для себя этот прием Танти назвал «вертонож» и усиленно отрабатывал на Гарольде, которому из-за большой массивности такие акробатические трюки даже и не снились.
   Само собой, что и несколько огромных минусов подстерегали бойца, проводящего такую рискованную атаку. Если противник о ней знал, то мог, сгруппировавшись, поставить блок ногой против кулаков, плечом отбить удар ногой и сам нанести чуть ли не смертельный удар по жизненно важным точкам. Да и последующий выход из подобной атаки требовал невероятной ловкости: приходилось падать шеей, спиной или лопатками и сразу вращаться в сторону, уходя с линии атаки противника, если тот остался на ногах. То есть «вертонож» считался разовым приемом, его надлежало проводить только единожды и в самой безвыходной ситуации.
   Вот такая ситуация и настала. После очередного каскада ударов Танти продолжил атаку и взвился в своем неожиданном сальто. Кажется, даже успел заметить изумление, мелькнувшее на лице командира Дивизиона, и в следующий момент сложился ножницами. Гарольд клялся, что от такого удара уйти нельзя. Но он ошибся: Серджио Капочи ушел. Но не полностью! Ему все-таки изрядно досталось по скуле ногой, и он даже ухнул от неожиданности. А потом с возмущенным рычанием пошел сам в атаку. Как Танти увернулся от нескольких его убийственных ударов, он потом и сам сообразить не мог. Только и осознал себя катящимся, неритмично подпрыгивающим, как кубик. А потом до его слуха донеслись требовательные крики наставников, резкие, пронзительные звуки ручных пищалок, которые использовались для сигнала окончания боя, и наступила полная тишина. В мозгу Танти запечатлелась эта историческая картина: он сам замер в полуприсяде, боком, готовый уйти в заднее сальто, а отстоящий от него за три метра командир Дивизиона расслабленно выпрямляется, гася в своих глазах красноватые огоньки бешенства, и потирает слегка порозовевшую скулу.
   Пронесло! Кажется…
   Оба наставника бросились именно к юноше, с изумленным недоверием ощупывая и переговариваясь:
   – Вроде цел!
   – Ни царапины! А ведь убить мог пацана сдури!
   – Ему ведь в училище поступать! Как бы он с переломами?..
   – Ржавчина б тебя сожрала, Серджио! Нельзя же так!
   Лучший воин современности с возмущением завопил в ответ:
   – Как нельзя?! Мне какой-то сопляк чистит рожу, а я должен на него молиться и пыль стряхивать? Ха!
   Но теперь уже оба преподавателя боевых искусств повернулись к нему и стали ерничать:
   – Кто-то тут распинался про то, что надо быть в постоянной боевой готовности…
   – Кто-то всегда твердит, что он никогда не расслабляется…
   – Ладно, ладно, подловили, старые… хм, хитрецы! Теперь считайте, я все понял, осознал и предлагаю вам переехать в столицу. Нечего вам в этой дыре прозябать, когда у меня бойцов тренировать некому. Согласны?
   – Ну так ведь… – начал с сомнением один, но коллега резко прервал его на полуслове:
   – Ну, раз надо – значит, сделаем! Подавай рапорт на наш перевод со всеми семьями.
   – О-о-о, я и забыл, сколько вам внуков детки нашлепали, – запоздало взгрустнул Серджио и опять потер скулу. – Но это все – брызги. Вы мне лучше объясните: что этот сопляк недавно против меня вытворил?
   Опять наставники повернулись к насупившемуся юноше, подбадривающе улыбнулись, пригнулись к его ушам и шепотом обратились, словно к родному внуку:
   – Давай, Танти, покажи и растолкуй этому задаваке из столицы свой секретный трюк.
   – Но учти, по законам боевого братства ты можешь отказаться раскрывать секреты собственных наработок.
   – И не сомневайся: рекомендации в любом случае ты от нас получишь.
   – Если решишь отказаться, то помни о корректной форме своего отказа.
   – Мы в тебя верим…
   – И гордимся!
   Тантоитан вначале традиционно поклонился учителям, потом высокому гостю, шагнул к нему ближе и начал объяснять:
   – Боевой прием называется «вертонож», производное от двух слов…

Глава 5

   3588 год, 25 мая, Оилтон, Старый Квартал

   Император Павел стоял у огромного, во всю стену окна, украшенного витражами, и совсем по-простецки в задумчивости теребил изрядно покрасневшую мочку уха. Похоже, он сильно волновался и никак не мог принять единственно верное решение.
   – Надо же такое вбить себе в голову! – воскликнул он с досадой, поворачиваясь к присутствующим. – И что я, по-вашему, должен теперь делать?
   Обращался он к трем мужчинам, которые могли и даже были обязаны дать совет по любому, пусть даже самому интимному семейному вопросу. Не говоря уже про всегалактические или общеимперские проблемы.
   Проблема вкратце была в следующем. Его двадцатитрехлетний сын Януш, номинальный и общепризнанный наследник династии Реммингов, был к этому времени уже умнейшим и всесторонне развитым человеком, образованным политиком, талантливым ученым и гениальным разработчиком и мог со временем умело перехватить бразды правления огромной империей. Да вот только уже лет десять, еще при жизни его матери императрицы Клавдии, принц дал всем неожиданную, абсурдную с точки зрения родителей и здравого смысла клятву никогда не надевать на себя корону. А после гибели матери во время покушения на императорскую семью шесть лет назад еще более категорично повторил свою клятву. Знали, естественно, об этом только самые близкие к императору и преданные государству люди, но в связи с этим теперь каждый из информированного круга лиц имел постоянную головную боль. Потому что воспитание достойной смены на таком посту – дело не одного года и даже не десятилетия.
   Конечно, и все они, и сам император, который был полон сил в свои пятьдесят два года и мог править хоть до восьмидесяти, очень надеялись, что со временем Януш поменяет свои жизненные приоритеты и осознает наложенную на него с рождения обязанность. Да и самые неожиданные события могут поменять убеждения наиболее отъявленных опровергателей потомственной власти, к коим и принадлежал наследный принц. Ну а пока молодой ученый принимал активное участие во всех семейных совещаниях, стараясь быть максимально полезным, но большую часть времени проводил в своих научных лабораториях и на производственных полигонах. А на любого нового встретившегося у него на пути человека смотрел в первую очередь как на возможный кладезь научных идей. И если встреченный не знал различия между интегралом и изотопом, то в таком случае принц жалобно восклицал: «Это не ко мне, обращайтесь к отцу!» – и больше никогда с подобным человеком старался не пересекаться.
   Его единственной слабостью, на которой можно было попытаться хоть как-то сыграть, являлась только горячая братская любовь к единственной сестричке. Малолетнюю принцессу он более чем обожал, потакал всем ее слабостям и капризам и опекал горячее и нежнее, чем так рано ушедшая из жизни мать. Причем лично прочил сестре в будущем титул императрицы и ради этого готов был сделать все, что угодно.
   В общем-то, принцессу баловали и обожали все, но именно ее воспитание как будущей императрицы и было немалой головной болью. Переживания по этому поводу сейчас легко читались не только на лице принца Януша, но и еще двоих присутствующих мужчин: маркиза Винселио Грока и командира Дивизиона Серджио Капочи. В данный момент они все втроем пытались помочь императору с окончательным решением вопроса о дальнейшей судьбе юной принцессы. Обсуждалось место ее дальнейшего обучения.
   Дело в том, что Патрисии Ремминг исполнилось пятнадцать лет, она получила среднее образование и теперь была решительно настроена на самостоятельный выбор в направлении своего дальнейшего усовершенствования. В принципе, такое желание не противоречило ни законам, ни чаяниям родственников и близких. И все бы ничего, но девочка, которая еще совсем недавно соглашалась на поступление в престижнейший университет международных отношений, где учились элитные дипломаты, будущие министры и потомственные главы финансовых или экономических корпораций, пять дней назад неожиданно изменила свое решение, чем довела своих родственников и опекунов до морального шока. Она вознамерилась поступать в военное космодесантное училище.
   Причем настаивала на изменении имени, что вообще-то и так разрешалось каждому курсанту, прошедшему испытания и сдавшему вступительные экзамены. Требовала приписать ей лишний год, потому как в училище принимали только после шестнадцати лет. Ну и хотела, чтобы вокруг нее больше не мелькали надоевшие телохранители, учителя боевых искусств, которые мешали ей прочувствовать самостоятельность и переход к взрослой жизни. Требования принцессы, да и сам факт изменения ее судьбы, и обсуждались на малом семейном совете.
   Принц Януш высказался категорически против:
   – Нельзя! Этот каприз Патрисии переходит границы здравого рассудка. Жить в казарме, по соседству с грубыми, сексуально озабоченными переростками, которые только и знают, что качать свои мускулы да зубоскалить, – подобное недопустимо даже для простушек из крестьянских семей. Ее там могут покалечить, как морально, так и физически. Язык не поворачивается предположить нечто более страшное… И как она потом с исковерканным, извращенным солдафонской тупостью и ханжеством сознанием сможет управлять империей?! Отец, запрети немедленно эту блажь! Потомки тебе не простят! Я – тоже!
   Опытнейший политик и управленец, император Павел с ходу в карьер попытался воспользоваться пламенным возмущением сына:
   – Хорошо! Патрисия продолжит обучение только там, где укажешь ты. Но при одном условии: ты освобождаешь сестру от ноши управления империей и сам становишься преемником власти. Согласен?
   Януш с пронзительным укором посмотрел на отца и воскликнул:
   – Так нечестно! Твое величество ведет себя как прожженный циник и пытается использовать мою братскую любовь для достижения своих целей.
   – Благо империи для нас всех должно быть смыслом существования. И свою любовь к сестре ты должен доказывать не словами, а конкретными поступками и готовностью жертвовать собой для ее блага и спокойствия. Готов создать ей условия для спокойной и беззаботной жизни? Молчишь? Вот и проявляется твой эгоизм: для себя выбираешь дорогу полегче, а для сестры – самую тяжкую и ответственную.
   Повисшее напряженное молчание прервал маркиз Винселио Грок. Сердито нахмурив брови, он сказал:
   – Я тоже осмелюсь напомнить его высочеству, что он не горит желанием обучаться государственным делам и только в страшных снах видит себя преемником престола. Что ж, дело житейское, насильно править не будешь. Не менее категоричную позицию занял и его величество, – маркиз демонстративно склонил голову в сторону своего великовозрастного воспитанника. – После гибели супруги он дал клятву больше не жениться и как истый пуританин не заводить детей вне брака. Это его личное дело. Но позвольте мне спросить: а кто готов принять престол в случае необходимости? А? Оказывается, никто… кроме принцессы? А что случится, если и она вдруг не примет на себя ответственность за империю? Ясно – полный хаос и кровавая гражданская война. Так что мое твердое мнение: пусть ее высочество сама выбирает, как и что ей изучать в первую очередь. По мне, так ей пригодится абсолютно все. А самый главный фактор в этом вопросе для меня в том, что данное училище находится на Оилтоне, совсем рядом со столицей. Так что в случае неблагоприятного психологического давления или угрозы физической травмы мы в любой момент можем выдернуть Патрисию прямо сюда.
   Император прекратил мучить свое несчастное ухо и покосился на сына:
   – Все-таки я тоже опасаюсь, чтобы моя дочь не попала под чьи-то оскорбления или, того хуже, физические домогательства. Девушки там тоже проходят службу и, по всеобщему мнению, не отличаются повышенной нравственностью. Но они ни в какое сравнение не могут идти с наследницей престола. Так что…
   – Понимаю, и для этого предприму дополнительные превентивные меры, – в знак подтверждения своим словам маркиз демонстративно постучал кулаками по столешнице. – Обязательно наведаюсь в училище с обычной инспекционной поездкой как раз к моменту парадного построения принятых на обучение курсантов. Доведу до командования новый указ императора про повышение морального облика в начальных войсковых образовательных заведениях и без обиняков намекну самым ретивым сержантам и младшим командирам, что именно в их среде я поищу первых козлов отпущения. А потом накажу для острастки всей армии. Думаю, этого будет достаточно для ликвидации любых неуставных отношений в училище.
   – Хм, указ хорош, спору нет. Кажется, я его уже подписал, – правитель Оилтонской империи повернулся к командиру Дивизиона. – Ну а что нам скажет полковник Капочи?
   Традиционно на должности командира элитного Дивизиона не мог находиться военный со званием старше полковника, какие бы другие высочайшие посты он ни занимал. Серджио это вполне устраивало, все равно обращение «господин главный куратор» сразу ставило его гораздо выше любого маршала. Различалось три обращения императора к начальнику дворцовой стражи: по имени – для самых интимных разговоров; по званию – для решения семейных проблем, и по должности – для строго официального, протокольного общения.
   Сейчас от Серджио требовался совет как от самого информированного с воинской точки зрения члена семьи. Поэтому он начал с недавней, страшно всех взволновавшей истории.
   – Попытка проникновения на территорию интерната группы виконта Земы показывает, что ни в каком месте, куда бы мы ни спрятали Патрисию, она не будет в полной безопасности. По счастливой случайности и стечению некоторых, до сих пор не выясненных обстоятельств, сам Зема, его сын и племянник погибли, как и все члены их бандитской шайки. По заключению аналитиков, которое они мне вручили по дороге сюда, складывается мнение, что больше ни единого сообщника в свои планы предатель-виконт не посвящал. Похищение и все последующие шаги они намеревались совершать только с участием родственников и самых преданных телохранителей. Племянника уничтожили вместе с флайером, Зему с сыном сожгли вместе с их космической яхтой, так что во время скоротечной погони они никому ничего не успели сообщить. Теперь об их конкретной цели нападения знаем только мы.
   – А тот неизвестный вор-патриот? – напомнил император.
   – Он совершенно случайно, но неимоверно вовремя оказался в том самом нужном для нас месте. Поэтому ни сном ни духом не мог догадаться о намерениях преступной группировки виконта Земы. Сделал свое благое дело и наверняка до сих пор улепетывает без оглядки. По всем выкладкам проведенной экспертизы удачливый Робин Гуд даже примерно не предполагал об имеющемся у его противников вооружении.
   – Остаются шансы его разыскать?
   – Вполне, ваше величество. Но разве это так важно?
   – Еще бы! Ведь ему положена награда из моих рук за спасение единственной дочери императора.
   – Поиск продолжается. Но вернемся к утечке информации о местонахождении Патрисии. Если она поступит в училище, то это будет самое последнее место, где ее станут разыскивать наши враги, аферисты или вымогатели. Ни в коем случае не пытаясь огульно защищать честь мундира, хочу, тем не менее, тоже возразить его высочеству: не все военные тупые солдафоны или разложившиеся морально личности, – глядя, как принц Януш в ответ поднял обе руки ладонями от себя, как бы признавая свою ошибку, Серджио удовлетворенно кивнул и продолжил: – В высоких моральных качествах как имеющихся защитников отечества, так и будущих курсантов я имел честь убедиться неоднократно. Причем и в последнее время тоже.
   Император Павел уселся за стол вместе со всеми и, наморщив лоб, еще кое-что припомнил:
   – А что там выяснили по поводу трений Патрисии с соучениками?
   – Ничего страшного. Обычный юношеский максимализм и попытка самоутвердиться в любом споре или конфликтной ситуации. Как доложил Немой, основные трения начались на почве ревности к лошадям и каурому жеребцу, которых некоторые ребята сразу правильно оценили и полюбили. А потом появилась Патрисия и без всяких раздумий постаралась подгрести только под себя свою собственность. Это некоторых очень возмутило, ведь они и представить не могли, что доставленные временно в интернат животные – личная собственность принцессы. Слово за слово… а вы ведь знаете, насколько своенравна ваша дочь.
   – Да уж.
   – Вот и появились у нее недоброжелатели. Особенно один юноша с ней заелся на встречных пикировках. Как заметил Немой, в разжигании конфликта наверняка еще сказывается и детская влюбленность, которая таким вот способом, в виде споров и грызни, проявляется между воспитанниками.
   Принц Януш скривился:
   – Серджио! Вы хотите сказать, что моя сестра воспылала симпатиями к какому-то детдомовцу?
   – Нисколько. Но даже при позитивном ответе на этот вопрос хочу заметить, что уже сегодня они разъедутся по всей империи, чтобы никогда больше не встретиться. А надлежащая муштра и плотный распорядок дня Патрисии в училище быстро выбьют из ее чудесной головки любые воспоминания о смазливом однокашнике.
   – Он и в самом деле настолько симпатичный?
   – Ха! Делать мне больше нечего, как рассматривать личные дела и любоваться фотографиями каждого воспитанника.
   – А следовало бы! – пожалуй, только принц и не питал к командиру Дивизиона всеобщего уважения как к лучшему воину современности. Аналогично и Серджио относился к наследному принцу как к одному из многочисленных, ничем не примечательных ученых.
   – Вот пусть твое высочество этим и займется от безделья.
   – Ну все! – император требовательно стукнул ладонью по столешнице. – Раз дело идет к семейной драке, значит, пора принимать окончательное решение. – Он внимательно всмотрелся в лицо каждого из советников, пытаясь прочитать скрытые эмоции, и возгласил: – Пусть попробует себя испытать. Не выдержит трудностей и сбежит – используем на благо общего дела. Закалит свой характер и научится работать в едином строю – еще лучше. Что-то пойдет не так – мы всегда успеем исправить перекосы. Так что пусть поступает. Телохранителя Немого перевести в другое место. На должности сержанта и первого командира постараться поставить наших людей. Можно сделать и так, чтобы они ничего конкретно не знали о принцессе, а раскрыть эту тайну лишь при определенных обстоятельствах. В общем, продумайте сами, не мне вас учить. А ты, – император обратился к Янушу, – обеспечь ее парочкой самых последних новинок из современных разработок. Пусть твоя сестра всегда имеет под своими пальчиками оружие последней надежды.
   – Можешь не сомневаться, – принц понял, что семейный совет окончен и он может удалиться в свою лабораторию, – Патрисия беззащитной не останется.

Глава 6

   3588 год, 31 мая, Оилтон, училище

   Друзья старались постоянно держаться рядом, потому что после получения рабочей курсантской формы все стали похожи на близнецов: мешковатые, гротескные и неуклюжие. Но во время нудных медицинских осмотров их разбросало по всему огромному госпиталю, где претенденты проходили обследования. Поэтому когда Танти появился в огромном холле, где они договорились ждать друг друга в подобном случае, то даже обрадовался, что он первым вырвался из лап дотошных врачей и строгих медсестер. В собственном здоровье он нисколько не сомневался, но мало ли что эти эскулапы надумают! Друзей же оставалось только пожалеть. Если даже «стального» Гарольда до сих пор не видно, то можно представить, как военные медики пристально будут ощупывать и простукивать субтильного Романа. Если вообще сразу не отыщут в его теле синдром неизлечимой дистрофии. Но если Зайца до сих пор здесь не видно, значит, надежда на благополучный для него исход еще остается.
   Танти несколько раз прошелся по холлу, красуясь своим новым бейджиком с символом из одной буквы и трех цифр и присматриваясь к другим кандидатам, тоже успевшим пройти медицинское обследование. До окончательного оглашения результатов экзаменов всем будущим космодесантникам запрещалось обращаться друг к другу иначе, чем по двум или трем последним цифрам. Архаичная традиция, но всем она нравилась и неукоснительно соблюдалась. Ни титулы, ни громкие имена, ни дворянские фамилии здесь вовсе в расчет не принимались и в заслугу не ставились. Это уже после зачисления курсант был вправе выбрать новое имя на время учебы или оставить прежнее. А в данный момент все юноши и девушки были равны перед строгой беспристрастностью экзаменаторов и ценились только по багажу собственных знаний, физической силе и воле к победе.
   При мысли о воле к победе Танти непроизвольно заулыбался, вспоминая, как ловко они с Гарольдом провели операцию «рыбалка». Их друг Бровер до сих пор пребывал в шоке и никак не мог понять, почему он должен вместе с этими «двумя идиотами!» поступать в учебное заведение для «полных идиотов!». Так нелицеприятно Заяц отзывался обо всех вояках вообще и о желающих среди них оказаться в частности. И до сих пор несчастный Роман с бешеным усердием прогонял в мыслях все свои действия по программированию и пытался отыскать свою фатальную ошибку. Потому что спор он проиграл: его программа не смогла «прогрызть» самые сложные уровни защиты, и биографии всех воспитанников интерната так и не стали известны трем заговорщикам.
   Бедный Заяц! Он и представить не мог, как грамотно и незаметно друзья вылавливали его троянов из Сети, безжалостно их уничтожали, а потом с откровенным сочувствием кивали, выслушивая жалобы и ругательства компьютерного гения. Танти и сам прекрасно ориентировался в виртуальном пространстве инета, а Гарольду ставилась лишь задача увести Романа на определенное время из комнаты.
   Вот и оказался субтильный и малахольный на вид Бровер в окружении крепких парней и ловких девиц, которые постеснялись бы даже драться с таким жалким соперником. И хотя желания к поступлению в военное училище у Зайца не было ни малейшего, как человек последовательный и ответственный он дал товарищам слово приложить все свои силы, знания и умения, чтобы попасть в ряды космодесантников. То есть специально прикидываться ветошью он не собирался, а все остальное два его друга взяли на себя. Систему и порядок приема они знали назубок.
   Другой вопрос, что дружную парочку основательно заедала совесть. Как хитрецы ни радовались присутствию проверенного друга рядом с собой, все равно его несчастная физиономия по дороге на Оилтон служила им живым укором. Оставалось только надеяться, что со временем Роман все узнает, спокойно примет страшную правду и найдет в себе силы простить. Тем более что и друзья утешали себя вполне оправдательными рассуждениями:
   – Все равно он без нас бы пропал!
   – Точно! Он же не приспособлен к гражданской жизни! А тут его накормят, спать уложат, скажут, куда надо бежать…
   – …С автоматом и гранатами!
   – Ага! Еще и благодарить когда-нибудь станет!
   – И в ножки поклонится… если убежать не успеем.
   И вот сейчас, стоя в огромном холле центрального здания училища, Тантоитан представил себе, как разъяренный Заяц, поблескивая очками, с тяжеленным автоматом несется по полю за безоружными друзьями и яростно выкрикивает: «Сейчас! Сейчас я вас отблагодарю…» От такой картинки его обуял дикий смех, заставивший окружающих посмотреть на юношу с явным недоумением. Но юноше было плевать. Никто не сможет ему испортить прекрасное настроение! Никто, кроме… Он так и замер с открытым ртом, лихорадочно соображая, что с ним происходит.
   «Кажется, подобное называется дежа-вю! Или, с точки зрения психотерапевтов, параноидальный синдром преследования. Видимо, я подцепил неизвестную болезнь, и мне теперь наяву мерещится кошмар».
   Он сильно зажмурился, а потом одновременно захлопнул рот и открыл глаза. Ничего не изменилось: кошмар не исчезал. Перед ним все так же стояла в новенькой топорщащейся форме кандидатка в космодесантницы, и лицо ее страшно походило на…
   – Клеопатра?!
   – Тсс! Ты чего орешь? – чуть не закрыла ему рот ладошкой девушка, присматриваясь к его бейджику. – Нельзя обращаться по именам, номер двадцать пятый! – и демонстративно указала пальчиком на свой: – Видишь, какой мне уникальный попался: три тройки.
   Танти к тому времени уже пришел в себя, осмотрелся из середины холла, где стоял, по сторонам и понял, что иначе как специально к нему приблизиться было нельзя. Значит, Клеопатра использовала для этого и свою форму, и более высоких парней, за спинами которых удачно пряталась. Оставалось только выяснить – зачем? Ну и попутно еще целую кучу вопросов задать: как она здесь оказалась, сколько ей лет, на что она надеется и т. д. и т. п. Но ни на один из этих вопросов он не получит ответа, если, как обычно, начнет очередную перепалку. Школа осталась позади, теперь они взрослые и самостоятельные, поэтому и вести себя надо солидно. Да и вообще к любому неприятелю следует применять военную хитрость. Тщательно подбирая слова, он похвалил:
   – Да-с, солидный тебе номер попался. Говорят, что с тремя тройками больше всего везет на экзаменах.
   – Правда?! А я и не знала! Вот спасибо, что утешил. Меня больше всего физика и химия беспокоят, – доверительно призналась девушка, словно лучшему другу. Хотя если она вообще здесь ничего и никого не знает, то любая знакомая морда родственником покажется. Пришлось продолжить в том же духе:
   – Гуманитарные науки здесь мало кого прельщают. Можно вообще не сдавать. Главное, в других дисциплинах и умениях максимум баллов набрать.
   Действительно, поступающим предлагалось пятнадцать позиций, из которых только две были обязательными, а еще десять выбирал сам кандидат, подавая заявку поздним вечером после медицинского осмотра. Вполне понятно, что каждый выбирал по своим силам и знаниям. Видимо, девушка об этом знала прекрасно, потому продолжала откровенничать:
   – Мне лучше в физических единоборствах или знании оружия не рисковать, а по остальным предметам я намного больше школьной программы знаю.
   – По математике? Истории? – засомневался Танти. Насколько он помнил, бывшая соученица в этих дисциплинах особо не отличалась.
   – Надеюсь по ним получить максимум баллов. А в интернате я просто не хотела слишком выделяться. Зато твои знания меня поражали, всегда с удовольствием слушала, как ты выдаешь такие данные, которых и учителя не знают. – Она признавалась в подобных вещах так просто и естественно, что юноша заподозрил невесть что, и ему в голову стали лезть дурные мысли. Как говорится, на воре и шапка горит.
   «Ее специально ко мне подослали! Наверняка пронюхали, что мне нет шестнадцати, и решили устроить показательное разоблачение! Этой пигалице скорей всего тоже не хватает, и она таким образом хочет получить прощение за свой обман. Точно! Иначе с чего бы она вдруг такая шелковая и пушистая стала, словно к ране прикладывай».
   – Э-э-э… – начал он мямлить вслух, но тут же рассердился, взял себя в руки и твердо решил разоблачить стоящую перед ним девушку во всех смертных грехах: – Никак не ожидал тебя здесь увидеть.
   – И я тебя тоже! – но ее глаза лгали. Очень даже ожидала!
   – А кто у тебя в опекунах? Или есть родители?
   – Увы… – дернувшийся уголок губы выдал ее колебания. – Вообще-то, есть отец, но он так далеко и так страшно занят.
   – И больше никого из родни?
   – Старший брат. Но про него можно сказать: откушенный ломоть.
   – Правильно: «оторванный», – машинально поправил юноша. – Наркоман, что ли?
   – Нет! Ты что! – поспешность ответа показала, что брата она очень любит. – Просто он «выпал» из нашего мира в мир науки. Да и я теперь уже вправе сама решать свою судьбу, так что я у них и не спрашивала разрешения. А мама… – резкий вздох, – умерла. А у тебя?
   Вопросы о своем прошлом Танти страшно не любил, но сейчас вроде как промолчать было некрасиво. Ведь и у девушки мамы нет, значит, тоже сирота. А это всегда, пусть даже непроизвольно, но сближает. Поэтому он постарался ответить не слишком резко и односложно:
   – Полный сирота.
   – А как с опекунами?
   – С одними не сложилось, вторые погибли.
   – А-а-а?..
   – Гарольд мне как брат родной. И вот Рома – тоже. – И неожиданно даже для самого себя спросил: – А тебе здесь не страшно?
   Клеопатра окинула вокруг себя взором и беззаботно пожала плечами:
   – Чего здесь бояться? Тот же интернат, только больше парней, и все накачанные, спортивные такие. Да и девчонки как на подбор.
   – Вот именно, – он многозначительно показал подбородком вслед внушительной девице, которая как раз прошла мимо. – Такие в обиду себя не дадут. А вдруг тебя кто надумает оскорбить? Или…
   – Ха! Да ты себе представить не можешь, у каких я великих мастеров приемам самообороны училась. И нападать умею.
   – Все равно. Ты только глянь на этих костоломов.
   – Справлюсь! – самоуверенно выдала Клеопатра и после короткой паузы добавила: – В крайнем случае, меня защитят.
   Танти сразу напрягся: вот сейчас станет известно, с кем она сюда прибыла и на кого рассчитывает.
   – Кто именно защитит?
   – Как кто? Ты! – она удивленно на него уставилась: – Или ты будешь мне до конца жизни вспоминать нашу детскую грызню из-за каурого?
   – Да нет, что ты… Конечно, можешь обращаться в любое время, – он вдруг почувствовал в себе проснувшуюся злость: «Ну вот, мало того, что сам так ничего конкретного и не узнал, так она еще и в подзащитные напросилась! Оно мне надо? Да и вообще, пора прижимать ее более конкретными вопросами!» – И все-таки, почему ты решилась поступать именно в это училище?
   Ее глаза раскрылись намного больше обычного:
   – Мою маму убили террористы. Теперь я им всем отомщу.
   – Понимаю. Похвально. Но ведь тебе… – он оборвал себя на половине фразы, вдруг с предельной ясностью представив, что если он догадывается о ее настоящем возрасте, то и она тоже могла раньше как-то заглянуть в картотеку и запомнить его год рождения. И даже при простом обмене подобными вопросами о нормальных отношениях можно будет забыть. Если чего хуже не произойдет. Поэтому продолжил говорить совершенно о другом: – …Ведь тебе наверняка предоставили на выбор и другие специализированные военные училища. Окончив их, ты бы больше нанесла вреда именно террористам. А вот космодесантники…
   – Да знаю я. Но, помимо прочего, я страшно люблю космос и мечтаю побывать на диких и неустроенных планетах. А мы ведь каждые полгода будем выбираться в космическую глушь на практику и учения. Правда, здорово?
   – Да, романтика… – он хотел добавить еще, что во время этих учений, как правило, гибнут один, двое, а то и трое курсантов, но не успел. Со спины Клеопатры к ним спешили его довольно улыбающиеся друзья с бейджиками на груди. Они пока только удивленно поднимали брови, видя, что он разговаривает с девушкой, но еще не рассмотрели, с кем именно. Поэтому Танти поспешно спросил: – А кого еще из нашего интерната ты здесь видела?
   – Да никого, кроме вашей троицы. Кстати, а где Гарольд и Ромочка? Неужели не прошли комиссию?
   Она не видела, что оба ее недавних соученика стоят уже чуть сзади от нее по бокам с вытаращенными от удивления глазами, пытаясь осознать увиденное.
   – Увы, ни Ромочки, ни Гарольдика больше нет, – с грустным вздохом огласил юноша, присматриваясь к нагрудным знакам своих друзей. – Вместо них теперь в нашем мире существуют претенденты номер четыреста один и номер ноль-ноль-восемь. А вас, ребята, хочу познакомить с претенденткой под номером три тройки. И тсс! Никаких имен!
   Пока худенький Бровер сглатывал заполнившие ему рот слюнки, Гарольд опомнился первым, буркнул слова приветствия и с подозрением прищурился:
   – То, что ты здесь оказалась, меня удивляет меньше, чем ваше мирное собеседование.
   – Чему тут удивляться, – неизвестно почему решил вступиться Тантоитан за девушку. – Детство прошло, смешные ссоры в песочнице пора забывать. Как говорится, кто старое помянет, тому глаз в ухо засунут. Да и повода для недоразумений у нас больше нет: каурых жеребцов в космодесантники не берут.
   К тому времени состояния полной боевой готовности достиг и Роман:
   – Как я счастлив тебя видеть, о, божественная номер триста тридцать три! Даже в самых смелых мечтах я не мог предположить, что нам вместе придется находиться в этом… несколько странном для таких прелестниц месте. Зато теперь ты можешь забыть обо всех трудностях и в любой момент призвать своего верного рыцаря на помощь по любому поводу.
   – Призываю! – с пафосом воскликнула довольная девушка и рассмеялась: – Но призываю только к одному: разберись со своим другом ноль-ноль-восемь и попроси его больше на меня так не смотреть.
   – Как? – скривился, словно от лимона, Гарольд.
   – Как на главного врага империи. Тем более что мы с тобой никогда и не вступали в конфронтацию.
   – Ну-у-у… – в сомнении затянул Амбал, косясь на своего друга.
   – А с двадцать пятым номером мы уже и так помирились. Правда?
   Причем спросила она с такой явной надеждой, что названный номер не посмел возразить. Разве лишь начал отвечать с подобного междометия:
   – Ну-у-у… так ведь мы, вроде, и никогда особо не ссорились. А?
   – Вот и здорово! – Такой счастливой Клеопатру еще никто не видел. – А сейчас предлагаю пройти в столовую и пообедать. Я знаю, куда идти и как регистрироваться. Пошли?
   Роман первый шагнул к ней с полупоклоном и подставил локоть как истинный кавалер:
   – Прошу вас, мадемуазель!
   – Благодарю, мой рыцарь! – Клеопатра величественно подхватила Зайца под локоть и пошла с ним вперед. – Кстати, а в каком крыле вас поселили?
   Прислушиваясь к их разговору, оба друга пошли следом, хотя Гарольд не удержался от ехидства:
   – Слышь, двадцать пятый! Это случайно не ты уговорил половину нашего интерната на поступление именно в это училище?
   – Очнись! Ты чего?
   – Тогда как она здесь очутилась? Потому что Роман на такую подлость не способен, он и сам пять минут назад плакался, что не выдержит и сбежит немедленно.
   – Сам ничего понять не могу, – Танти оглянулся и перешел на шепот: – Мне вначале показалось, что она специально к нам подослана следить и выпытывать. Так что ты присматривайся и прислушивайся.
   – Чего мне присматриваться? Я сразу увидел, как ты уши развесил, с ней лялякая. Да только меня она своей болтовней не охмурит. Не посмотрю, что девчонка.
   В подтверждение своих слов он сжал свой огромный кулачище и поднял на уровне живота. И как раз в этот момент они поравнялись с двумя претендентами, оглядывающимися на идущую впереди парочку.
   – Ха! Ты только глянь на них: словно на панели прохаживаются! – скривился один. Второй поддержал его похабным смехом, и тут же оба впечатались в стенку от удара плечом Тантоитана. Вдобавок он еще и пригрозил:
   – А в дыню не хотите?!
   Если бы он еще сам на них вызверился, парни, возможно, нашли бы, чем возразить, но, скользнув взглядами по замершей с поднятым кулачищем фигуре Амбала, они беззвучно и молниеносно ретировались с места событий. Друзья двинулись дальше, но теперь уже Гарольд выглядел ошарашенным:
   – Ты чего?
   – Да ладно… – Танти и сам не мог понять своего поступка, чувствуя себя теперь очень неловко. Скорей всего его объяснения и не прозвучали убедительно: – Положено нашу бывшую соученицу защищать. Ведь целый год за одного жеребца сражались.
   Его лучший друг надолго замолчал и только возле самой столовой глубокомысленно изрек:
   – Придется мне теперь за всеми вами присматривать.

Глава 7

   3588 год, 1 июня, Оилтон, училище

   Вступительные испытания начинались с двух обязательных экзаменов, проводящихся в первый же день. Если по ним соискатель получал хотя бы раз ноль баллов из десяти возможных, то сразу сдавал полученную учебную форму, бейджик, получал на руки свои документы, и «прощай, огурчик!». Такими словами из популярной шуточной песенки остающиеся счастливчики провожали неудачников.
   Первый день сразу вводил будущих курсантов в самый боевой и насыщенный ритм жизни. Подъем в шесть утра, завтрак в полседьмого, а уже в семь с четвертью первые соискатели на звание курсанта группами по пятьдесят человек усаживались в кресла боевых симуляторов в специально оборудованных классах. Самые современные научные разработки применялись в данном случае для определения как потенциального умственного уровня испытуемого, так и разнообразных умений, свойств и качеств характера, а также для проверки на лояльность к империи и приверженность идеалам справедливости. Большинство деталей получасового теста-испытания каждый год видоизменялись и усовершенствовались, но в конечном итоге соответствовали самому главному: по десятибалльной шкале определялся уровень пригодности для несения службы в космодесанте.
   Друзья знали об этом первом испытании только одно: надо быть честным и тяготеть к справедливости и во всех тестах и симулированных действиях только этим и руководствоваться. Тогда обязательно пройдешь дальше. Полученную оценку тебе вначале не скажут, только после зачисления, но если будет ноль – сразу «прощай, огурчик!». Как это ни странно, но на боевых симуляторах отсеивалось в среднем двадцать пять – тридцать процентов соискателей на право обучения.
   Гарольд с Танти попали в первую группу. После испытания их выпустили в другой, внутренний двор. Видимо, не хотели, чтобы испытуемые заранее оглашали увиденное и прочувствованное тем, кто еще не побывал в симуляторах. Но во дворе друзья сразу посчитали: от пятидесяти человек осталось только сорок два.
   – Вот оно как, – заволновался Танти. – Сразу отсылают, и попрощаться не дают.
   – Чего ты дергаешься? – пожал плечищами Гарольд. – Роман без труда справится. Или ты за кое-кого иного переживаешь? – Заметив злой взгляд, обрадовался: – Никак я самым догадливым становлюсь…
   – Ну и что? Нам подобное пройти – раз плюнуть, а ей? Вода, между прочим, вообще как натуральная была, холоднющая. У меня все тело сразу свело.
   – Да? – оживился друг. – У тебя тоже ребенок с набережной сорвался?
   – Ага! Кажется, они для всех одну и ту же программу запустили. Давай у остальных поспрашиваем.
   Предположения оказались верными: всем давали новую, еще никем в прошлые годы не испытанную программу. Любой человек в симуляторе начинал «жить» насыщенной жизнью, уже начиная с третьего десятка секунд. Причем ситуации менялись со скоростью вращающегося калейдоскопа, и следовало быстро, правильнее сказать, спонтанно найти единственно верный выход из каждой ситуации. Чувствовалось, что над созданием данного испытания поработали самые лучшие имперские гении психоанализа, дидактики поступков и стимуляции скрытых желаний. И чем больше прошедшие испытание соискатели обсуждали собственные действия, тем более преисполнились уважением к создателям программы.
   Из второй группы во двор вышло только двадцать девять человек. Из третьей и того меньше: двадцать пять. Половина! Волнение Тантоитана почему-то передалось и Гарольду, поэтому он даже вздохнул с облегчением, когда в составе седьмой группы во дворе появилась жутко счастливая Клеопатра. Переживания и сочувствия сплачивают. Между ними тремя обсуждение достигло пика в тот самый момент, когда стала выходить девятая группа. И они рявкнули дружное «ура» в три глотки, когда увидели раскрасневшегося Романа Бровера. Тот явно удивлялся своей удачливости, потому что сразу признался:
   – Ребенка мне не удалось спасти. Самого какими-то сетями бородатые люди выловили…
   – О-па! Что-то новенькое! – оживились друзья. – А потом?
   – Потом я их всех перестрелял из автомата, – бледнея, признался компьютерный гений. Больше всего это шокировало девушку:
   – За что?!
   Бровер передернулся от отвращения:
   – Они жарили на костре женщину и ели ее.
   – Да-а-а, это ты хорошо повоевал!
   На удивление, для очень многих соискателей день оказался совсем неудачным: из пятисот явившихся на испытание симулятором на обед отправился только триста двадцать один человек. В этом году процент отсева оказался чрезвычайно высок. А ведь следовало еще помнить, что при начальном собеседовании половине желающих сразу отказали в приеме документов без объяснения причин и около трехсот кандидатов отсеяли при медицинском осмотре. Помимо этого впереди еще имелась масса тестов, испытаний и экзаменов. Максимум пессимизма по этому поводу выказал Роман:
   – Пока мне повезло случайно, а вот после марш-броска нам все равно придется распрощаться.
   – Не робей! – со смехом подбадривали уже все давно просчитавшие друзья. – С нашей помощью ты еще и до генерала дослужишься!
   В этот момент четверка недавних соучеников с подносами комплексных обедов усаживалась за один столик, и девушка с царственной щедростью поощрила Бровера:
   – А если ты и дальше будешь оставаться примерным рыцарем, то заслужишь звание генерала самым первым.
   – Рад стараться, ваше божественное величие! – Роман уже пришел в себя и вновь превратился в несносного слюнявого донжуана и дамского угодника. – Только за право поцеловать ваш пальчик я готов сделать карьеру, шагая по окровавленным трупам и отталкивая со своего пути всех конкурентов.
   – Даже нас оттолкнешь? – Танти легонько, но весьма многозначительно толкнул друга в плечо, и тот, словно бильярдный шар, натолкнулся с другой стороны на огромный кулачище Гарольда.
   – Ха! А чем вы лучше остальных? Тем более что это по вашей вине я оказался здесь и теперь должен рваться в генералы. И дернула меня ржавчина за язык предложить этот спор…
   – Какой спор? – ложка в руке у девушки так и замерла на полпути.
   – Это он так шутит! – внушительная ладонь Гарольда ласково постучала по спине закашлявшегося Романа. – Да и вообще, могут между нами остаться хоть какие-то мужские тайны?
   – Конечно, могут! Это я просто так спросила. – Клеопатра соглашалась легко, сразу, и вообще уходила в сторону от любого спора или обострения. А по ее счастливому и довольному личику легко читалось, что она была на седьмом небе от восторга, что ей удалось наладить нормальные отношения со своими вчерашними соучениками. Хотя, если разобраться до конца, с Романом она и так дружила, с Гарольдом вроде как и не сталкивалась, а вот с Тантоитаном… слегка только конфликтовала.
   По крайней мере, именно так подумал после некоторого размышления сам Танти. А потом и осознал, что ему как командиру нести ответственность за их небольшую группу. Невзирая на старшинство в летах обоих друзей, а теперь еще и этой пигалицы (но ведь, ржавчина ее подбери, наверняка тоже подтасовала дату своего рождения!), юноша с непоколебимой и удивительной даже для самого себя уверенностью понимал, что окончательные решения для организации и консолидации предстоящих действий придется принимать именно ему. И так подобные отношения больше года превалировали в их маленьком коллективе из трех человек, а теперь ему страшно захотелось, чтобы и Клеопатра как можно скорее избавилась от своей заносчивости и признала единого лидера. Поэтому сразу за столом он решил скоординировать ближайшие действия. Отдавать распоряжения он начал прямо во время еды, первым делом останавливая Романа:
   – Куда собрался? Сидеть!
   – Так ведь… – прожорливый Заяц, словно уборочный комбайн, первым смолотил свою порцию и собрался бежать за вторым подносом. Такие же действия собирался предпринять и Гарольд, интенсивно дожевывающий булочку и яблоко. – Здесь тоже можно брать по две порции.
   – Он и четыре может съесть, – со скорбным видом пожаловался Танти осуждающе на него посматривающей девушке. – А что он такой худой и несчастный, так у конюхов есть хорошая поговорка: «Не в коня корм». – Затем обратился к ребятам: – Через два часа марш-бросок, и поэтому переедание категорически запрещено. Мало того… Гарри! Восьмой! Я к тебе обращаюсь, и не смотри такими голодными глазами в сторону раздаточной! Если тебе мало, вон, возьми мое яблоко…
   Еще большее сопереживание проявила в следующее мгновение Клеопатра: она свое яблоко отдала Роману, булочку Гарольду, а упаковку сока молча поставила между ними. Номер двадцать пятый посмотрел на нее с укором, но она ответила таким наивным и доверчивым взглядом, что лидер компании только хмыкнул и продолжил прерванную мысль:
   – Мало того, если раньше нам следовало привести в положенное время к финишу только Ро… номер четыреста первый, то теперь мы обязаны взять под свою опеку и номер три тройки.
   От такой новости Восьмой чуть не подавился подаренной булочкой, Роман Бровер залился соловьем на тему, как это благородно и возвышенно, а единственная среди них девушка с некоторой обидой заявила:
   – Обо мне переживать не стоит. Со своей физической подготовкой я норматив пройду на «отлично».
   – Но ведь каждому, в зависимости от его веса, дадут еще и груз для переноса. Часть на пояс и разгрузку, часть в рюкзак.
   – Справлюсь и с этим. – Но когда она поняла, что даже выглядящий заморышем Роман смотрит на нее с сомнением, рассмеялась: – Вы не смотрите, что я худощавая и не огромного роста, но если надо, то я любому сдачи дам.
   При этом она так многозначительно посмотрела на Гарольда, что тот не выдержал и тоже рассмеялся:
   – Да, три троечки, самоуверенности тебе не занимать!
   Тантоитан недовольно скривился:
   – В данный момент на повестке дня один вопрос: преодоление марш-броска. Бойцовские качества будем показывать на испытаниях. А поэтому, Роман, тебе придется значительно постараться и таки пробежать всю дистанцию самому.
   – Смерти моей хотите? Знаете ведь – я не по тем делам.
   – Да? – Танти начал злиться и решил сыграть на раболепии товарища перед девочками: – Как же твои утверждения служить даме всеми своими силами, помыслами и устремлениями? Тоже мне рыцарь! Как вырывать обещания сделать его генералом – так мастак, а как помочь даме в переносе тяжестей – то он «не по тем делам»!
   – Если бы я мог, – продолжал упорствовать уязвленный Заяц, – то я бы ее сам на руках отнес. Но реалии нашего мира воспитали во мне одну замечательную черту характера: говорить всегда только правду и никогда не хвастаться выдуманными достоинствами. Так что…
   – Что ты замечательный – мы знаем давно! Потому и дружим. Что для тебя просто пройти дистанцию марш-броска проблематично – тоже знаем. Потому и помощь рассчитали. Но пора тебе уже и прочие рыцарские достоинства вырабатывать. Поэтому беги, как хочешь, но учти самое главное: мы все четверо обязаны прийти к финишу до истечения максимального срока.
   Гарольд в который уже раз за сегодня сжал свой кулачище и многозначительно подставил к носу Романа Бровера:
   – И если из-за тебя нас не допустят к следующим экзаменам!..
   После чего он еле успел убрать пальцы от щелкнувших зубов, но жалости в свой адрес так и не дождался:
   – Ой, Ромочка! – жалостливо запричитала Клеопатра. – Они же тебя точно прямо посреди трассы закопают. Хочешь, я твой рюкзак понесу?
   Пока тот соображал, что ему делать, плакать или возмущаться, а Гарольд сдерживал себя от хохота, Танти понял, что надо быстро прекращать любые прения и перепалку и срочно отправляться по своим комнатам для обязательного отдыха. Предпочтительно – короткого сна.
   – Значит, так: силы оставьте на испытание. Сейчас всем спать и накапливать энергию. По комнатам!
   Оба его друга без единого возражения поднялись и отправились к выходу из столовой. Похоже, Клеопатра в силу своих прежних привычек попыталась воспротивиться подобному распоряжению, но не оставаться же после этого одной за столом? Да и зарождающуюся дружбу не хотелось поддавать новым испытаниям. Все-таки она успела хорошо заметить, как многие девушки с некоторой завистью посматривают в ее сторону. Они-то и между собой еще сдружиться не успели, только присматривались, а эта, ничем вроде не примечательная претендентка уже успела влиться в состав вполне дружной компании.
   В итоге этих размышлений недавняя соученица, хоть и покривилась несколько возмущенно, но молча встала и поплелась вперед под строгим взглядом идущего сзади Тантоитана. Да и он мысленно поздравил себя с первой победой: новый член их маленькой компании начинает признавать его лидерство.

   Через два с половиной часа после обеда все триста двадцать один человек переминались с ноги на ногу в неком подобии строя, а прохаживающийся вдоль него капрал – преподаватель по строевой подготовке вещал, проверял, подбадривал, издевался и напутствовал:
   – Значит, так, дамы и господа. Пока вы еще люди гражданские, и командовать у меня вами не получится никак. Но обрадовать вас могу уже сейчас: самые сильные, ловкие и настойчивые еще наплачутся от моих методов воспитания. И клянусь, что я вышибу из вас эти хамоватые улыбочки! Эти презрительные взгляды вы посмеете изображать только перед зеркалом! А эти угловатые, кривые и горбатые фигуры вы будете вспоминать не иначе как с содроганием. Я сделаю из вас истинных воинов! Истинных бойцов великой Оилтонской империи. Но! Статистика – великая сила, и она никогда не врет. Если судить по ней, то оканчивает наше знаменитое училище и становится доблестным космодесантником лишь чуть более половины тех, кто, вот точно как вы сейчас, готовится для преодоления марш-броска. Поэтому сразу хочу предложить не мучиться, а выйти из строя тем, кто и так ни на что не годен. Он тем самым сэкономит мои силы, сбережет собственное здоровье, и его не проклянут товарищи по оружию. Потому что слабых и дохлых в любом бою гуманнее сразу добить прикладом по затылку, чем волочь потом обгадившихся от страха к ближайшему трибуналу. Лучше уж пусть они сразу вернутся домой есть манную кашку, чем их потом с риском для собственной жизни будут выносить из-под обстрела товарищи по оружию. Да таких…
   Он замер на полуслове, с видом высочайшего презрения уставившись на скрюченную фигуру Романа Бровера, который пошатывался под тяжестью рюкзака и разгрузки. Затем с хмыканьем посмотрел по сторонам, как бы призывая в свидетели остальных кандидатов, а тон его стал источать столько ядовитого ехидства, что большинство поежилось от нехороших предчувствий:
   – И кто здесь у нас заблудился? Ой! И номер есть?! Надо же: четыреста первый! Давненько мне такие «первачи» не попадались! – капрал наткнулся на полностью безразличный взгляд Бровера и, словно ища поддержки, обратился к самому огромному кандидату, который стоял рядом: – Номер восемь!
   – Так точно, господин капрал! – четко ответил Гарольд.
   – Хочешь служить рядом с таким хлюпиком?
   – Так точно!
   – Я в том смысле: согласишься ли ты выносить его с поля боя?
   – Так точно, соглашусь!
   – Ты че, не понял?! – стал злиться капрал. – Тебя спрашиваю: разве достойны такие доходяги стоять в строю рядом с подобными тебе орлами?
   И опять получил прежний ответ: «Так точно!» Теперь уже и на Гарольда он посмотрел как на полного идиота. Воспитать подобных строптивцев за три минуты – никакого педагогического таланта не хватит, но и мысль свою до остальных кандидатов хотелось довести надлежащим образом. Поэтому главный строевик училища стал апеллировать к следующему парню, который хоть и уступал предыдущему служаке в росте и силушке, но выглядел несколько умней:
   – Ну а ты, номер двадцать пятый, как считаешь: кто достоин носить высокое звание курсанта нашего училища?
   – Любой, господин капрал, кто пройдет испытания и сдаст экзамены! – с непоколебимой уверенностью ответил Тантоитан.
   – Ага! Значит, и такого задохлика, как этот, – кивок в сторону стоящего на подгибающихся ногах Бровера, – можно будет называть космодесантником?
   – Так точно!
   – Э-э? – капрал несколько растерялся. – И какой с него толк при ведении боевых действий?
   – Огромный, господин капрал! – стал с энтузиазмом отвечать Тантоитан. – Подобный космодесантник может легко управляться с электронной, сенсорной, радиолокаторной аппаратурой и прочими высокотехническими приспособлениями. Его можно отправить в тыл врага разведчиком, где он взломает любые средства защиты противника и разведает любые планы. С его отличной зрительной памятью он сразу опознает любого шпиона или засекреченного агента…
   Двадцать пятый номер мог бы подыскивать занятия для хилого на вид товарища до бесконечности, хотя по расположенным прямо на рубеже старта большим виртуальным часам до начала бега оставалось всего лишь две минуты. Да и капрал быстро догадался, что над ним элементарно пытаются приколоться. Поэтому резким взмахом руки оборвал говорящего и саркастически хмыкнул:
   – Восьмой и двадцать пятый! Если вам обоим удастся затесаться в ряды наших курсантов, я вами займусь персонально. Вы еще пожалеете о своих попытках выглядеть слишком умными.
   И тут сбоку встряла совершенно не к месту Клеопатра Ланьо:
   – А он нисколько не умничал. Просто перечислял банальные истины.
   – Вот еще мне здесь гражданских правозащитников не хватало! – рявкнул уже окончательно разозленный капрал. – Кто здесь у нас такой наглый, чтобы встревать в разговор без разрешения старшего по званию?
   – Номер триста тридцать три, господин капрал! – прозвенел девичий голосок. Он осмотрел ее скептическим взглядом и вынес приговор:
   – Не добежит! Но если вдруг такое чудо и случится, то я и о тебе не забуду, три троечки!
   Тотчас из динамиков послышалась команда: «На рубежи!» – и более чем три сотни претендентов колышущейся массой продвинулись вперед.
   Хорошо видимые виртуальные часы довели отсчет до ноля, рявкнула сирена, и все рванули с места вперед. Бежать следовало не так уж и много, всего пятнадцать километров, но вот лишняя тяжесть на теле могла свалить с ног кого угодно уже на первом отрезке. Следить за кандидатами никто не собирался, бежать следовало только по прямой линии, и каждая разгрузка или рюкзак имели электронные чипы опознания. Окажешься на финише без груза – испытание не прошел. Хотя по тем же причинам и взаимопомощь не просто не исключалась, но даже приветствовалась. Другой вопрос, что никто в здравом уме не станет лишать себя довольно важных баллов: окажешься на финише одним из первых – получишь все десять. Будешь кому-то помогать – рискуешь вообще не уложиться в максимальное время, и «прощай, огурчик!» А если и уложишься с минимальным запасом, то получишь два, а то и вообще всего лишь один балл. Попробуй потом в остальных дисциплинах набери достаточное количество.
   Но Гарольд с Тантоитаном давно просчитали свои возможности и верили, что им по силам не только протащить груз, выделенный Роману, но и его пронести на некоторых участках пробега. Другой вопрос, что теперь лидер группы решил еще и вчерашней соученице по интернату оказать посильную помощь, все варианты которой обсудили по пути на рубеж.
   На первых сотнях метров подавляющее большинство сразу рвануло вперед, и только более опытные и расчетливые двинулись в нормальном темпе, словно разогреваясь. Почти сразу Танти вскинул на себя забранную у Романа разгрузку и его рюкзак. Самый слабый товарищ после подобного облегчения побежал в спокойном и размеренном темпе. Таким образом они преодолели первую треть дистанции. Причем и Клеопатра оказалась на диво сильной и выносливой. По крайней мере, свой груз она отдавать не собиралась и только отрицающим жестом отвергала все предложения ребят о помощи. А вот на второй трети дистанции темп бега стал спадать. Причем в первую очередь по вине Зайца. Несмотря на все его желание продержаться на собственных ногах как можно дольше, лицо его пошло красными пятнами, дыхалка сбилась, и его стало заносить в стороны. Тотчас вся разгрузка и рюкзак Гарольда перекочевали на размеренно бегущего Тантоитана, и если до этого он умудрился почти не вспотеть, то при огромной массе дополнительного груза сразу покрылся потом.
   А Гарольд, немного пробежав небрежными, расслабленными скачками, прямо на ходу подхватил худенького Романа себе на спину и с хорошей скоростью устремился вперед. Отрыв получился таким уверенным, что вскоре парочка пропала за несколькими поворотами вьющейся среди невысокого подлеска тропы. Тогда как Клеопатра все с большим удивлением и уважением присматривалась к пыхтящему от натуги Танти. Мало того, еще двое парней и одна девушка, идущие с ними почти вровень, не могли скрыть своего удивления. Получалось, что на их глазах один из претендентов с двадцать пятым номером волок на себе груз, вчетверо превышающий ему изначально выданный: ведь Гарольду досталось больше всех из-за его внушительного веса. А странный кандидат волок на себе эту общую немыслимую тяжесть, так и не снижая взятого хорошего темпа.
   Хотя подобного испытания и врагу не пожелаешь. Пот заливал Танти глаза. В груди начинало печь огнем. В левом боку стало подозрительно покалывать. Мышцы спины заныли, словно в преддверии судороги. Но Танти бежал и почему-то радовался. Причем радовался не за себя лично, а за бегущую рядом с ним девушку. По всем прикидкам, Клеопатра оказалась на несколько порядков сильней, чем он полагал. Кажется, она и в самом деле раньше не гнушалась совершенствованием своей физической подготовки. При одном взгляде на ее симпатичное личико и горящие внутренним огнем глаза сразу верилось: такая добежит! И груз не бросит. И от товарищей не отстанет. Мало того, еще и других подбодрит. А уж таких действий от нее вообще никто не ожидал.
   За отметкой в полдистанции она вырвалась чуть вперед Тантоитана и условным жестом предложила дать ей хоть мизерную часть груза. Тот, конечно, ничего не отдал, но морально ему стало значительно легче. Чуть позже они нагнали двух идущих пешком кандидатов. Потом еще одного. Затем сразу несколько девушек, идущих растерянной кучкой. Все они, видимо, слишком резво взяли со старта и не выдержали напряжения. По всем расчетам, продолжи они идти пешком, в обозначенный лимит времени никак бы не уложились. Мало того, как оказалось впоследствии, многих несколько смутил вид бегущего Амбала с товарищем на закорках. Без выделенного для обоих обязательного груза он все равно мчался, словно бегущий в набедренной повязке легкоатлет. О странной дружбе этих ребят уже знали, поэтому частично начинали догадываться о сути увиденной картинки. Ну а чуть позже их догнала и вторая двойка.
   Вот здесь Клеопатра и показала себя как талантливый организатор и вдохновитель. Вслух она ничего не произносила, берегла дыхание. Зато вырвалась на десяток метров вперед и, начиная обгон шагающих, громко и требовательно хлопала несколько раз в ладоши. А когда на нее оборачивались, резким, гневным жестом указывала на залитого потом Тантоитана. Мол, гляньте, он бежит! А вы?
   Как сразу преображались ребята и девушки! Тупая покорность и грустная безысходность сменялась удивлением, потом восторгом, замешанным на надежде, и это приводило в итоге к попыткам быстрее перебирать ногами. Словно по мановению волшебной палочки, у потерявших силы кандидатов просыпалось второе дыхание. А когда их обгонял явно перегруженный товарищ по испытанию, уже никто не мог себе позволить бежать медленнее, чем он.
   Вот таким образом на отметке в две трети дистанции и образовалась внушительная группа самых пыхтящих, но не желающих сдаваться парней и девушек. К тому моменту, правда, и сам Тантоитан почувствовал приближение некоего предела своей выносливости. Стали появляться панические мысли: «Грохнусь прямо на тропе или помру на финишной черте?.. Хорошо бы все-таки добежать…»
   Но когда он увидел широкую спину своего товарища, не смог сдержать короткого, но радостного мычания. Восстанавливающий дыхание Гарольд быстрым шагом преспокойно шел в попутном направлении. Что говорило о том, что у отдохнувшего Романа Бровера вполне может хватить сил лично завершить марш-бросок, и он сейчас ковыляет на полусогнутых где-то впереди. Но самое главное, хоть на короткое время заметно восстановивший собственные силы ноль-ноль-восьмой облегчит тяжелейшую участь живого «грузовика». Что и произошло: вначале одна разгрузка, а потом и два рюкзака перекочевали на его могучие плечи.
   Тантоитан в следующие минуты бежал почти вприпрыжку, настолько легким и свободным показалось собственное тело. Но эйфория временного облегчения не помешала заметить недоумение и недопонимание в глазах старого товарища. Да и жестами он с конкретным удивлением указал на пристроившуюся группу «слабачков». Танти в ответ позволил себе с некоторым гримасничаньем улыбнуться и большим пальцем с восторгом указать на бегущую чуть впереди Клеопатру. Та как раз поравнялась с очередной «шагающей» девушкой и отработанной серией хлопков и жестов вдохновила на открытие «второго» дыхания. А когда девушка перешла на бег, Гарольд одобрительно крякнул и впервые за все время знакомства стал посматривать на свою недавнюю соученицу с явным уважением. Ведь при всей своей силе и желании помочь ближайшим друзьям ни он, ни Тантоитан не догадались подобным мизерным поощрением вдохновить отстающих претендентов.
   Радоваться передышке получилось недолго. Вскоре показалась спина еле ковыляющего Зайца. Пришлось Амбалу опять хватать его на спину, а все тяжести сваливать на кряхтящего Тантоитана.
   Так и двигались: не снижая необходимого темпа, меняясь «балластом» и «притягивая себе на хвост» все увеличивающуюся группу подотставших кандидатов. Ну а когда в пределах видимости показался финишный рубеж и висящие над ним в пространстве виртуальные часы, Гарольд даже умудрился промычать несколько первых тактов из гимна космодесантников. Мычание услышали все и настолько взбодрились, что на последних метрах даже Роман нацепил на себя свою разгрузку и с восторженным хрипом пересек финишную черту. За ним пробежали и все остальные. Причем сделали это не на последней минуте, а на предпоследней, что давало хороший шанс заработать в итоге не просто один, а сразу два, а то и три балла. Количество зависело от окончательной разницы во времени между первым кандидатом, закончившим марш-бросок, и последним.
   Но и это было отлично! На глазах у независимых наблюдателей министерства обороны, нескольких офицеров училища и парочки непонятных гражданских лиц пришедшая последней к финишу группа радовалась больше всех: хлопали друг друга по плечам, пытались шутить, знакомиться и даже смеяться. На их фоне нахмуренные, измученные и рассевшиеся прямо на земле кандидаты, прибежавшие раньше, смотрелись, словно проигравшие.
   Когда всех построили в колонну, довольно необычную новость перед отправкой сообщил и один из старших офицеров:
   – Удивительно! Но впервые за последние одиннадцать лет все вышедшие на дистанцию марш-броска кандидаты достигли финишного рубежа. Честно говоря, подобная воля к победе нас радует, а вы все по праву заслужили праздничный, усиленный дополнительным десертом ужин. Шагом марш!
   Именно с этого дня на первом курсе появилась общепризнанная и всеми уважаемая четверка лидеров. Да и в ней самой командная роль Тантоитана больше никем не оспаривалась. Даже строптивой и своенравной Клеопатрой.
   Остальные экзамены и испытания удалось преодолеть без особого труда и потерь, а так как такие понятия, как летние каникулы, для первокурсников училища отсутствовали начисто, то уже с двадцатого июня начались интенсивные занятия, строевая подготовка, физическое усовершенствование, внеурочные подъемы, тревоги и… муштра, муштра и еще раз муштра! Беспросветная, постылая, отупляющая и надоедливая. Но иначе в таком знаменитом, богатом славными боевыми традициями училище и быть не могло. Да и молва гласила: первые шесть месяцев – самые трудные и невыносимые. А потом курсанты привыкают, проходят первую боевую практику и становятся космодесантниками.

Глава 8

   3588 год, 20 декабря, Оилтон, училище

   Нельзя сказать, что в жизни четверых друзей не было за минувшие полгода ни единого светлого пятна. Скорей наоборот, даже в экстренных и тяжелейших ситуациях они умудрялись не только друг друга подбадривать, но и остальных товарищей по оружию не забывать. Большинство курсантов по этой причине непроизвольно тянулись к дружной компании, а частенько и сознательно старались держаться поблизости ради ценной подсказки или своевременного совета. Не меньшее значение имело и умение четверки друзей пошутить. Причем каждый из них умудрялся хохмить в особой, присущей только ему манере.
   Роман Бровер под четыреста первым номером делал это в виде стенаний, проклятий на свою несчастную долю и высмеивания собственных недостатков. Но стенания у него получались уморительно оптимистическими. Например: «Сегодня опять при отжиманиях наелся песка, потому что грудь от земли оторвать так и не смог…» Или: «Из-за страха опоздать в столовую пришлось все задачки решить быстрей всех…» А вот умение подмечать все мельчайшие детали в одежде и выражениях лиц превращало его реплики про нелюбимых командиров в едкую сатиру: «Смотрите, у нашего капрала не застегнута одна пуговка! Видимо, после утреннего нагоняя у майора ему еще и пинком вслед наподдали…»
   Гарольд, помимо всемерного признания мускульной силы, у всех сослуживцев быстро получил славу прекрасного рассказчика. Мог в момент небольшого отдыха или привала выдать для окружающих его товарищей довольно интересную и почти всегда веселую историю. Благо, личных воспоминаний из богатой приключениями юности у него хватало с избытком. Да и чужие рассказы он никогда не забывал, подавая их слушателям в своей литературной огранке и чаще всего с интерпретированным по-своему окончанием.
   Тантоитан тоже слыл большим выдумщиком и фантазером. Особенно при переиначивании всем хорошо известных пословиц, поговорок и банальных сентенций. Именно после его недовольного бормотания: «Курица не птица, капрал – не человек!», – за самым главным командиром по строевой и общевойсковой подготовке закрепилось прозвище Птица. Прозвище приклеилось намертво еще и по той причине, что невзлюбивший четверку с самого первого дня капрал обожал использовать в своем лексиконе такие обращения, как «орлы», «глухарь», «дятел», «коршун», «сова» и «тупоголовка». Так что обобщающая кличка любителю и поборнику орнитологии подошла как нельзя кстати. Понятно, что недовольный вояка со временем узнал, кто ему так «удружил», и от этого его антипатия и желание хоть как-то насолить дружной компашке только усилились.
   Ну а Клеопатра, которая свое имя так и не поменяла, со своим номером в три тройки служила в маленьком коллективе одновременно и камнем преткновения, и яблоком раздора, и символом единения. Многие курсанты твердо верили, что девушка приходится родной сестрой если не всем троим ребятам, то уж двоим или одному точно – настолько ее защищали, и настолько она по-хозяйски пыталась порой помыкать не только Романом Бровером, но и Гарольдом. А в некоторых случаях и самим Тантоитаном Парадорским. Но если первый принимал это с радостью и выражением рабской покорности, то второй постоянно возражал и перебрасывался с девушкой беззлобными ругательствами. Хотя тоже не отказывался помочь. А третий – так вообще сразу вступал в веселую пикировку и в итоге добивался того, что попытки его как-то использовать оборачивались для самой Клеопатры излишними треволнениями. В крайнем случае, выдуманное девушкой задание или просьба помочь исполнялась другими «желающими». Танти делал всегда только то, что сам считал нужным или что требовалось для выполнения заданий командиров. И ругался он со своей соученицей по интернату скорей лишь для собственного и обоюдного удовольствия и желания повеселить товарищей.
   Постепенно преобразовывались и внутренние отношения между курсантами двадцать восемь и триста тридцать три. Они незаметно углублялись в чувствах, хотя ни он, ни она ни за что бы ни признались в этом кому-то из посторонних. Да что там говорить о посторонних, если они для самих себя придумывали просто глупые отговорки, когда вдруг начинали переживать, волноваться или скучать друг о дружке. Типа: «Мы ведь друзья и в любую минуту должны знать, кто и где находится, чтобы помочь в случае необходимости». Порой занятия или другие обстоятельства их разводили в разные стороны на сутки, а то и на более продолжительное время, и они начинали нервничать, становились раздражительными и нетерпеливыми и подспудно стремились друг к другу. А отыскав, сразу обменивались фразами в привычно ироничном стиле:
   – Тебе еще не надоело бегать по полигону с автоматом? – хмыкая, вопрошал Танти, внимательно осматривая ладную фигурку девушки и облегченно вздыхая, если не замечал новых синяков и царапин.
   – Ха! Зато я теперь могу полрожка всадить в десятку! – хвасталась Клеопатра и с каким-то странным сопереживанием всматривалась в свежую ссадину на щеке парня: – А тебя все побить пытаются или уже побили?
   – Пусть только кто-нибудь попробует!
   Порой и нескольких слов им хватало, чтобы успокоиться. Да и на большее сопереживание порой ни сил, ни времени не оставалось. Хорошо если после этого отправлялись выспаться несколько часов в своих комнатах, а то частенько приходилось вновь разбегаться на занятия или тренировки. Но, видя после таких встреч Тантоитана с довольной, несколько отстраненной улыбкой на губах, Роман завистливо вздыхал, а Гарольд саркастически хмыкал. Друзья в таком случае и без лишнего вопроса знали: с Клеопатрой все в порядке.
   Зато когда проходили совместные отработки, занятия или учения, все четверо друзей находились рядом и старались прикрывать друг друга от любых неприятностей или нападок недоброжелателей. В боевом строю Тантоитан всегда старался держать Клеопатру за левым плечом, хотя она с присущей ей наглостью и самоуверенностью всегда стремилась вырваться вперед. Еще чуть левее, на одном уровне с девушкой, располагался Гарольд, ну а за правым плечом лидера старался не отставать от него несколько окрепший и набравший мускульной массы Роман Бровер. По крайней мере, так приятели выстраивались в первое полугодие.
   За эти шесть месяцев Заяц, пожалуй, сделал самый огромный скачок в своем физическом совершенстве. Конечно, он, как и прежде, смотрелся рядом с Гарри натуральным задохликом, да и против такого бойца, как Танти, выглядел мелковато. Но зато теперь он мог не только шутить, решать теоретические задачки и тусоваться в виртуальном инете, а и бегать, отжиматься, подтягиваться и вполне сносно передвигаться в бронированном скафандре с соответствующим его весу и комплекции вооружением. Любой из командиров понимал, что настоящего боевого штурмовика из четыреста первого никак не получится, но вот за ум, уникальную память, наблюдательность и сообразительность Романа с каждым месяцем начинали уважать все больше и больше. И только лишь капрал Птица продолжал безапелляционно утверждать, что «подобным гадким утятам не место в космодесанте!».
   Как бы там ни было, но, самое слабое звено в компании, Заяц постепенно привык к своему новому статусу и только на словах продолжал стонать и проклинать невероятные тяготы собственной службы среди «людей с грецким орехом в голове вместо мозга». Себя он также при этом не жаловал: «Мой мозг тоже ссыхается до нужного для каждого военного интеллекта. Боюсь, что процесс стал необратим…»
   Правда друзья не ленились польстить ему и утверждали, что частые встряски и падения, наоборот, пошли Зайцу на пользу: «Теперь скорлупа твоего ореха лопнула, и твой мозг получил простор для развития. Молоток! Так держать!»

   День двадцатого декабря в училище объявили свободным от занятий, учебных тревог и тренировок. Накануне курс удачно сдал воинские зачеты за полгода, а назавтра все три сотни курсантов первого года обучения собирались отправиться на Хаитан, довольно сложную и суровую во всех отношениях планету, где проходили первые две практики многочисленные поколения космодесантников. Но сегодня о практике никто не вспоминал: увольнительная для всех и на весь день дается лишь по значительным праздникам, ну и по таким случаям, как нынешний. И на такой день, как правило, у любого курсанта имелись самые грандиозные планы и задумки.
   Друзья не стали исключением и уже без четверти десять утра влились в водоворот своих сослуживцев возле КПП училища. Парадная форма, предвкушающие улыбки и шумные разговоры – чем не преддверие для настоящего праздника. Лишь троица с некоторым раздражением нет, нет, да и обращала свои взгляды в сторону женской казармы. Никто из них не мог пожаловаться на непунктуальность Клеопатры, но ведь договаривались собраться возле ворот заблаговременно.
   – Или для нее подобное обозначает одну минуту? – пожимал своими плечищами Гарольд. А Рома, как всегда, защищал единственную девушку из их компании:
   – Чего ты ворчишь? Или забыл: прекрасные дамы тем и отличаются от нас, что имеют право опаздывать. А кавалеры обязаны их смиренно дожидаться.
   – Так то кавалеры! – фыркнул Гарри. – И только в случае с «прекрасными». А тут… – сообразив, что не совсем деликатно высказался о своей приятельнице, он апеллировал к угрюмо смотрящему на него Тантоитану: – Верно говорю? Опаздывать военным людям никак нельзя!
   – Пока никто не опоздал, – многозначительно проворчал друг детства. – И с чего это ты взял, что наша Клеопатра не подходит под категорию прекрасных дам?
   Гарольд вместо ответа закатил глаза и демонстративно отвернулся в сторону. Но Роман Бровер молчать не стал:
   – Разве напичканный лишь одними мускулами человек может посмотреть на девушку иначе, чем на боевую единицу? Да у него воображения не хватит отнестись к ней с восторгом, осознать ее красоту и божественность…
   – Хватит заливать! – оборвал его резко Гарри. – Озабоченный ты наш…
   – Нисколько я не озабоченный. Просто я умею воспринимать сердцем, а ты так никогда влечения к девушке и не испытаешь. Так и останешься бесчувственным чурбаном.
   – Да-а, придется твою парадную форму помять. – Внушительный кулачище потянулся к хищно свисающему носу. Вот только его обладатель уже давно не боялся «добряка Гарри».
   – Только попробуй начать неуставные отношения! Сразу крикну, потом напишу рапорт, а потом тебя из космодесанта переведут в уборщики космических свалок. Ха-ха-ха!
   – Жаль… Как ты там, Танти, говаривал? «Мог бы еще жить, если бы рот только для дыхания открывал!»
   Амбал попытался сграбастать бросившегося в сторону Зайца, затеялась веселая возня, которую прервал строгим голосом Тантоитан:
   – Да уймитесь вы, наконец! Уже идет, и не одна.
   Друзья сразу замерли, присматриваясь:
   – О! Кто такая? И чего ей от нас надо? – насупился Гарольд.
   – Да ведь эта красотка со второго курса! – стал сглатывать обильные слюнки все помнящий Роман. – Жаль, что имени не знаю. Вот бы ее с нами в город пригласить.
   – Вот и пригласи.
   – Я бы с радостью, но разве она согласится?
   Роман при всей своей мечтательности и романтичности прекрасно понимал, что такие, как он, не считаются покорителями женских сердец. Тогда как Гарольда, например, уже неоднократно пытались познакомить с курсантами женского пола, в том числе и Клеопатра. Скорей всего и сейчас она ведет эту девушку для знакомства с самым импозантным и внушительным парнем из их компании.
   Девушки при ближайшем рассмотрении оказались просто обворожительны. Парадная форма смотрелась на их точеных фигурках, словно специально сшитая у лучших модельеров. Но самые большие преобразования произошли на личиках. Возможно, курсантки впервые воспользовались косметикой, но сделали это настолько эффектно, что теперь на них оборачивалось большинство сослуживцев. Тогда как Клеопатра самым пристальным образом следила только за реакцией Тантоитана. И осталась полностью удовлетворена произведенным впечатлением: на какое-то короткое время лидер их компании потерял показное величественное хладнокровие, расчетливую невозмутимость и просто поплыл от удовольствия созерцания.
   – Привет, ребята, – пряча самодовольную улыбку, воскликнула она. – Думала, мы самые первые придем, а вы здесь уже топчетесь.
   Гарольд ткнул большим пальцем себе за спину, на большие часы над КПП:
   – Чуть не опоздала, только четыре минуты осталось. Могла бы и раньше заявиться.
   – Вот, хочу вам представить мою новую подругу, – не обращая ни малейшего внимания на слова Амбала, продолжила Клеопатра. – Ее зовут Магдалена, и это та самая девушка, с которой мы уже целую неделю живем в одной комнате.
   Казармы в училище лишь назывались таким древним словом. На самом деле они состояли из отдельных, полностью автономных апартаментов на двух, трех или четырех человек. Никакого насильственного расселения не существовало, и курсанты сами выбирали, с кем им жить. Хотя девушки жили лишь по двое и могли выбирать соседку независимо от года обучения. За эти полгода Клеопатра поменяла несколько раз и комнату и соседок, что приятелей довольно сильно удивляло: ведь на виду у всех девушка вела себя ровно и приветливо со всеми без исключения. А вот в быту у нее, видимо, не все складывалось благоприятно. Хотелось верить, что новая соседка окажется более уживчивой.
   Выглядела Магдалена довольно строгой, даже несколько надменной. Несколько более плотного, чем Клеопатра, телосложения, с короткими черными волосами и пронзительным, все замечающим взглядом. Гарольд таких никогда не привечал и сразу скорчил скучающую физиономию пресыщенного ласками ловеласа. И когда их познакомили, лишь небрежно кивнул головой. Зато неожиданно быстро вышел из своего всегдашнего ступора Роман Бровер. Преобразившись, словно ему вот-вот вручат награду в императорском дворце, он сделал короткий шаг навстречу, обозначил полупоклон и с отчаянной решимостью проговорил:
   – Магдалена! Вы самая прекрасная девушка не только в нашем училище, но и во всей Оилтонской империи. И я безмерно счастлив, что наконец-то нас представили друг другу. Ну и сразу хочу вам предложить вместе с нашей компанией провести этот увольнительный день. У нас намечена замечательная развлекательная программа, и вы нисколько не пожалеете.
   – Ну, если не пожалею… – Магдалена скользнула разочарованным взглядом по Гарольду, оценивающим по Тантоитану и вопросительно-нерешительным по Клеопатре и только потом продолжила: – …то можно и развлечься.
   – Тогда прошу следовать со мной! – несмотря на свою отличительную нескладность, Роман ловко втиснулся между двух девушек, подхватил их под локотки и галантно повел в сторону ворот. – Между прочим, вот и Клеопатра не даст соврать, почти все пункты сегодняшней развлекательной программы составлены лично мною. Так что если есть какие-нибудь вопросы или дополнения, готов выслушать немедленно.
   Магдалена с ходу включалась в обмен мнениями и вопросами, Клеопатра и Роман ей со смехом отвечали, и вся компания двинулась в сторону ворот, которые как раз стали открываться. Гарольд подтолкнул о чем-то задумавшегося товарища:
   – Нет, ты только глянь: наш Заяц решил заделаться отчаянным бабником. Причем нет чтобы одну только под локоток хватать, так сразу всех заграбастать пытается.
   Сдвинувшийся с места Тантоитан поймал молниеносный взгляд Клеопатры, загадочно улыбнулся и возразил:
   – Ну, две красавицы сразу – такое даже для нашего донжуана Бровера не прокатит. Пусть хоть с одной справится. Тем более что вторая уже давно занята.
   – Да ты что?! – с вытаращенными глазами стал дурачиться Гарри. – Неужели нашей старой приятельницей хоть кто-то заинтересовался?! Вот уж никогда бы не подумал.
   – Получишь в дыню – сразу думать начнешь! – пообещал Танти. – Мне кажется, сегодня что-то должно решиться…
   – Ха! Ему только кажется то, что уже давно даже всем слепым известно, – зафыркал его старый друг. – Сам-то хоть иногда думалку включаешь?
   Очередная колкость так и не долетела до его ушей, потому что приятели влились в гомонящую толпу остальных курсантов.

   Этот день – двадцатое декабря – стал знаменательным для четверых людей по двум причинам: Тантоитан Парадорский впервые поцеловался со своей любимой девушкой, а Роман Бровер познакомился со своей будущей женой Магдаленой. Ну а Гарольд, хоть и пытался впоследствии в сотнях вариантах живописать этот день в своих рассказах, каждый раз у него все получалось по-разному. Неизменным оставалось только одно: искренняя радость за самых близких друзей, масса веселых развлекательных моментов и легкая философская зависть.

Глава 9

   3588 год, 21 декабря, Хаитан, практика

   На следующий день после знаменательного увольнения два боевых десантных корабля доставили курсантов первого года обучения на планету Хаитан – место во всех смыслах загадочное, величественное, уникальное, перспективное по многим направлениям науки, но в то же время весьма опасное для жизни. Отыскали этот объект большого космоса около сорока лет назад в системе затухающей звезды Спиилтс на самой дальней окраине Оилтонской империи, и первоначально туда ринулись целые толпы как исследователей и ученых, так и искателей приключений самых разных мастей, толков и направлений. А все потому, что в переводе с древнего языка название означало «сокровищница царей».
   На самом деле Хаитан после первого близкого знакомства преобразовывался в некое галактическое подобие головки сыра с дырками, которую засунули в мышеловку в ожидании любопытных мышек: много, красиво, таинственно, вкусно, но жутко опасно!
   Планета относилась к классу пустотелых, диаметром была в два и шесть десятых раза больше среднестатистического размера и силой тяжести на две десятых больше стандартной. Само собой разумеется, что все стандарты, среднее время, летосчисление и прочие среднестатистические данные в империи, как и во всей Галактике, соответствовали нормативам Земли, той самой планеты-прародительницы, которая в двадцать втором и двадцать третьем веках объединила большинство разумных обитателей Галактики в единый союз. Расплавленного и тяжелого ядра у Хаитана не было, и скорей всего до самого центра можно было добраться по тем самым «дырочкам в сыре», которые пронзали планету насквозь во всех направлениях. Немыслимые по величине, форме и протяженности разломы; замысловатые, украшенные разноцветными сталагмитами и сталактитами пещеры; запутанные лабиринты проходов; вертикальные тоннели, скорей напоминающие пропасти, – все это в совокупности напоминало рай для спелеологов и вполне соответствовало убеждениям искателей приключений, что именно в таком месте следует прятать самые ценные и уникальные сокровища. Может, там и в самом деле какая-то древняя цивилизация в исторически необозримые времена что-то и припрятала, почему бы и нет. Но до сих пор в недрах не отыскали даже ломаного медяка. Не говоря уже о полном отсутствии ценных ископаемых, годных для промышленной добычи. А вот человеческих жизней на Хаитане оборвалось невероятное количество. Особенно в первые годы после открытия планеты.
   И виной всему стали обитающие там монстры как животного, так и растительного происхождения. Причем такого разнообразия агрессивных и по большей части хищных форм флоры и фауны не находили еще ни разу в истории Оилтонской империи. Да и в остальной Галактике подобные объекты можно было сосчитать на пальцах. Так что биологи и зоологи вкупе со спелеологами потянулись вначале на Хаитан рядами и колоннами. Тем более что состав атмосферы позволял там находиться без автономных дыхательных приспособлений, питьевая вода не обладала смертельными метаболизмами, а от малочисленных смертельно опасных вирусов и микробов успешно спасала парочка комплексных прививок.
   Больше всего романтического дурмана и мечтательного угара напустили первые попавшие в большой мир документальные кадры: в нереальном многоцветном освещении растительного происхождения, среди нереально, но сказочно перекрученных скалистых образований вперед идут закованные в космическую броню рыцари и меткими выстрелами уничтожают бросающуюся на них со всех сторон агрессивную живность. Феерическое зрелище! Мечта любого охотника и искателя приключений. Да и вообще истинного воина. Но только единицы вначале знали, что, как правило, и снимающие подобные фильмы люди не возвращались на поверхность. Так все и гибли при обследовании подземного пространства Хаитана.
   Со временем жизнь первопроходцев нормализовалась, если можно таким словом означить жизнь в бочке с порохом, которая стоит на действующем вулкане. Появились карты некоторых подземелий, методики более стойкой защиты от окружающей агрессивной среды, исследователи планеты научились стрелять куда надо и при этом упираться в нужное место ногами. Поняли, что никакими сокровищами и богатствами в виде редких металлов или нейтрино-селты, составляющей топлива для лунманских прыжков в подпространстве, здесь не пахнет, и жизнь в нескольких исследовательских центрах потекла спокойно и размеренно. На планете остались только истинные сподвижники науки, которые ради изучения здешней флоры и фауны соглашались жить в замкнутых городках семьями, а то и без всяких родственников. Ну и вполне понятно, что империя просто обязана была обезопасить ученых от несчастных случаев в виде поедания не поддающимися дрессировке хищниками.
   Для этой цели вокруг каждого научного центра располагался небольшой гарнизон профессиональных военных, а чтобы не скапливать на планете слишком большое количество контрактников, имперское министерство вооруженных сил обязало каждое военное учебное заведение по составленному графику отправлять своих курсантов на боевую практику. Причем приказ распространялся как на любого профиля училища первого звена, так и на военные академии. В обязанности практикантов входило отстреливать выползающих на поверхность монстров да время от времени сопровождать экспедиции ученых в подземелья за «исходным материалом». В совместных вылазках отрабатывались синхронные действия подразделений, индивидуальная выносливость каждого бойца и доводилась до желаемого максимума скорострельность и точность попаданий из любого вида оружия. Как раз то, о чем мечтает каждый курсант в моменты нудных теоретических занятий в аудиториях.
   За сорок лет условия практики и организацию быта отработали во всех деталях, многократно усовершенствовали и сделали в итоге почти безопасными, чуть ли даже не романтическими: стреляй, не задумываясь, по всему, что движется, и хвастайся потом перед друзьями. Хотя стоило признать: трагедии все равно продолжали происходить с неприятной регулярностью. Причем самые нерасторопные, медлительные и плохо соображающие курсанты в списке жертв составляли до девяноста пяти процентов. Именно поэтому (по внутреннему, так сказать, неофициальному мнению) подобное «вычленение слабых звеньев» только способствовало усилению сплоченности всего остального воинского подразделения. Звучало подобное утверждение несколько цинично для современного цивилизованного мира, но зато вполне соответствовало опасностям и превратностям воинской службы. Раз уж человек сам сознательно встал на путь служения отечеству в ипостаси защитника, искать или заранее обвинять кого-то в собственной нерасторопности не было смысла. К слову сказать, в составе нынешних первокурсников за первые полгода обучения до боевой практики не дожили три человека. Погибли при несчастных случаях. Примерно такой же «отсев» ожидался и на планете Хаитан. Статистика, будь она неладна…
   Именно эту тему разговора поднял Роман Бровер во время погрузки курсантов в специальные прозрачные бронетранспортеры, на которых доставляли практикантов с выжженного плато космодрома к академическому городку. Озирая виднеющиеся окрестности, озаренные красноватым сиянием Спиилтса, и осторожно вдыхая воздух с незнакомыми запахами, парень неожиданно погрустнел:
   – Как это ни печально, но статистика упрямая вещь. И если кто-то должен погибнуть от зубов местных тварей, то я заранее догадываюсь о своей незавидной участи…
   – Тьфу на тебя! – постарался сразу прекратить паническое разложение Тантоитан. – Не каркай, а то козленочком станешь. Помнишь эту сказку?
   Роман, конечно, помнил, хоть и не дословно.
   – А разве там кто-то каркал?
   – Еще бы! Припоминай: ворона каркнула во все воронье горло, сыр выпал в лужу, где спугнул козлов, и колобок так дернулся, что отморозил пальчик, а Буратино вновь остался без мозгов.
   На басистый хохот Гарольда обернулись все, кто находился на аэродроме. У этого великана было прекрасное настроение, и он теперь давал выход своим эмоциям. Позволила себе мило улыбнуться, а потом и хихикнуть Клеопатра, согнувшаяся вперед под тяжестью своего командировочного рюкзака. Но Рома так и остался с серьезным, скорей даже печальным выражением на лице. Всю дорогу на Хаитан он громко вздыхал и совершенно не реагировал на попытки друзей отвлечь его от скорбных мыслей. Расставание с Магдаленой стало наибольшей трагедией в его жизни, и он на полном серьезе начал поговаривать о дезертирстве. Спасло его от этого постыдного шага лишь упоминание о том, что его любовь с первого взгляда не мыслит собственной жизни без космодесанта и вряд ли захочет слышать об отщепенце. После чего мысли Романа пошли по иному руслу: как устроить, чтобы ему в дальнейшем пришлось служить только рядом с Магдаленой? Ведь она училась на втором курсе, и рядом они находиться не могли по определению. Уговорить девушку остаться на второй год? Очень сложный вопрос, если учесть, что на повторный курс в подобных заведениях не оставляли – сразу отчисляли при неуспеваемости.
   Но подобные задачки Бровера только подстегивали, и к моменту выгрузки он что-то явно надумал. Даже несколько раз вслух пробормотал:
   – Теперь главное – выжить во время практики!
   Вот, видимо, по этому поводу он и заволновался, вспомнив упрямую статистику. Когда расселись в бронетранспортерах, Танти постарался вывести приятеля из хандры очередными наущениями:
   – Если будешь все время начеку, ничего с тобой не случится. Как говорится, бдящий да обрящет! Да и мы тебя не бросим. Так что до встречи с Магдаленой осталось всего полтора месяца.
   – Неправда! Сорок семь дней, восемь часов, тридцать четыре минуты и…
   – Прекрати! – оборвал его лидер компании, а сидящий рядом Гарольд двинул Романа кулаком в плечо. – А не то и в самом деле ваша встреча станет проблематичной. Но уже не по вине монстров, а из-за адекватного поведения товарищей по оружию. Понял?
   Кажется, именно толчок вернул Зайца в нормальное расположение духа и поднял настроение. Он сотворил возмущенное лицо и возопил:
   – Неуставные отношения?! Очередной повод для разбирательств! Я буду жаловаться! – но сделал это очень тихо, чуть ли не шепотом. Чем вызвал новый, здоровый смех своих товарищей. После чего они перешли к обсуждению проплывающих за прозрачной броней пейзажей.
   Преподаватели и наставники училища находились в другом транспорте, так что свободному общению курсантов никто не мешал. Двое ветеранов местного гарнизона считались почти своими, да и по возрасту не слишком-то отличались от нынешних салаг.
   Жизнь на поверхности планеты была скудной – несколько видов землероек, некое подобие зайцев, лисиц и барсуков, десяток-полтора видов грызунов, которым так и присвоили привычные названия, да с десяток разновидностей пернатых. Причем птички исключительно мирные, страшно голосистые, но совершенно невзрачные. Вся перекрученная растительность, произрастающая под лучами Спиилтса, достигала в высоту не более двух, максимум трех метров и неравномерным ковром покрывала в основном теневые склоны гор и возвышенностей. То есть для животного и растительного мира поверхности облучение здешней звезды шло явно не на пользу. Не приживались здесь и завезенные из других мест растения и животные. Тогда как на человека никакого негативного влияния не наблюдалось. Одна из самых притягательных загадок Хаитана, которую пытались разгадать ученые.
   К местным несуразностям относилась еще одна особенность. Невзирая на то, что по всем анализам, пробам и тестам местная живность подходила людям в пищу, есть подстреленную и прожаренную дичь считалось делом мерзким, неблагодарным и допустимым только в случае крайней нужды. Еще самые первые поселенцы после охоты пробовали употреблять свежее мясо как подземных, так и наземных обитателей. Но при этом ничего, кроме отвращения, а порой и рвоты не испытывали. Не воспринимались местные деликатесы человеческими организмами, разве что небольшими дозами и с большим скрипом. Вот и приходилось здесь жить исключительно на привозных продуктах, да мечтать о том времени, когда хоть что-то приживется на этой странной планете. Потому что для полной ее колонизации следовало изначально решить проблему с продовольствием, а только потом освобождать поселенцев от прущей иногда из глубин на поверхность опасности.
   – Опа! А это кто? – воскликнул один из курсантов, когда в нескольких метрах от движущегося бронетранспортера вдруг вынырнули из зарослей сразу четыре местных хищника, внешним своим видом напоминающие кенгуру-переростков. Да вот только пасти у этих представителей подземной фауны могли напугать и крокодила.
   – Мезиус лагедра крайониус зубастый, – выдал мудреное научное название всезнайка Роман. – Хотя в быту их называют кенгозубами. Прошу не путать с кенгошипами, кенгоплюями и кенгоядами.
   – Милые зверушки, – вздрогнула Клеопатра и непроизвольно подвинулась ближе к Тантоитану. – Такая любой скафандр наивысшей защиты прогрызет.
   Как раз в этот момент стрелок в башне открыл огонь по пытающимся запрыгнуть на транспорт кенгозубам, и грохот выстрелов тут же перекрыл звон ссыпающихся на пол гильз крупнокалиберных патронов. Три твари так и остались лежать на обочине дороги, тогда как четвертая несколькими громадными прыжками достигла зарослей и пропала из виду.
   – Не только милые, но и шустрые! – дал свою оценку Гарольд. Сопровождающий их воин из местного гарнизона с ухмылочкой добавил:
   – Пожалуй, эти звери – одни из самых опасных как раз из-за своей подвижности.
   – Так почему их сразу из парализатора не накрыли?
   – По инструкции положено вначале расходовать огнестрельный боезапас, а только после этого использовать более действенное оружие. Батареи следует беречь более всего.
   – А брошенным кинжалом этого кенгозуба завалить можно? – спросил один из курсантов. Ветеран хмыкнул:
   – Все можно, надо только еще попасть. Мало того, были случаи, когда особо сильные ребята душили этих созданий голыми руками, – он в который уже раз с уважением осмотрел фигуру Гарольда и добавил: – Я, правда, своими глазами не видел, но такие легенды ходят.
   – Так куда надо метиться при броске? – не унимался курсант.
   – В самый центр их кармана на животе. Там у них нечто вроде пуповины, и сразу любой кенгозверь выбывает из атаки от болевого шока. Потом его легко добить простым камнем или каблуком. Но все эти знания, ребята, у вас впереди, ведь недаром будете еще две недели сидеть в боевых симуляторах. Прежде этого вас никто на внешний периметр не допустит.
   – А если кто раньше зачеты по изучению сдаст? – Клеопатра, как всегда, была совершенно уверена в своем скоротечном обучении.
   – Значит, у того появятся отличные шансы получить наивысшие баллы за боевую практику. Только вот, – сопровождающий сделал многозначительную паузу, – девушки порой все четыре недели проводят в креслах симуляторов.
   Тантоитана это известие почему-то обрадовало. Он наклонился к девичьему ушку и горячо зашептал:
   – Это даже к лучшему! Тебя не будут ставить в наряды, следовательно, мы сможем чаще встречаться в свободное время.
   За что получил сердитый, хоть и не смертельный толчок локтем по ребрам и возмущенный ответный шепот:
   – Если ты только о наших свиданиях думаешь, то советую именно тебе месяц на симуляторах проторчать. Мне и недели должно хватить! А если учитывать, что при стрельбе в первую очередь необходима ловкость и острый глаз, то я наверняка раньше тебя из тренировочного комплекса выберусь.
   – Да я не сомневаюсь в твоей меткости, – продолжал шипеть парень в некоторой растерянности. – Просто, по той же статистике, девушки нашего училища занимают в списках погибших печально высокое место. Так что чем позже ты выберешься на боевое дежурство…
   Клеопатра посмотрела на него с укором и непониманием:
   – Зачем же я тогда стремилась стать космодесантницей? – и заговорила громко для всех: – Танти мне предлагает соревноваться в скорости обучения. Даже стимул предложил: кто задерживается на симуляторах, отдает свой десерт тем, кто уже выйдет на боевое дежурство. Кто подписывается?
   Гарольд первым выставил вперед кулак с поднятым вверх большим пальцем.
   – Здорово! Это получается, что хотя бы несколько дней я буду объедаться шоколадом и фруктами в гордом одиночестве!
   Более тридцати курсантов, которые находились в данном бронетранспортере, выразили согласие посоревноваться. Тем более что каждый открыто мечтал оказаться в единоличных победителях, а общее мнение о Гарольде высказал, как это ни странно, остающийся среди самых слабых физически претендентов Роман Бровер:
   – Понимаешь, Гарри, при стрельбе излишняя сила только мешает. Разве что ты будешь прямо на ходу стрелять из большого миномета. В данном случае имеют хорошие шансы такие юркие взрывные личности, как Клеопатра, или такие умеющие масштабно мыслить деятели, как я. Так что запишите и меня в участники. Я тоже шоколад обожаю.
   Над ним посмеялись все кому не лень, а потом уставились на Тантоитана. Лидеру не оставалось ничего иного, как, бросив незаметно обвинительный взгляд на свою только вчера впервые поцелованную девушку, объявить начало соревнования.
   Городок ученых при ближайшем рассмотрении оказался довольно мощным, прекрасно обжитым, полностью автономным и практически неприступным. Весь комплекс располагался на платформе из загальского асфальта – одного из самых прочных материалов, почти неразрушимого без доступа жестких космических лучей. Так что снизу прорваться к людям никто из хищников не мог. Да и при первом взгляде в городке царили тишина и спокойствие. Оставалось только удивляться, зачем здесь вообще нужны дополнительные воинские формирования. Казалось, что для охраны внешнего периметра хватит всего нескольких дежурных операторов, а для походов в глубины вполне сгодятся многофункциональные исследовательские роботы. Но каждый курсант еще во время лунманского прыжка через подпространство космоса успел просмотреть документальные кадры, свидетельствующие о неимоверных вспышках активности кошмарных чудовищ. Было чем «полюбоваться» и от чего вздрогнуть. А заодно и поверить, что большинство роботов из глубин не возвращается не по причине некачественной смазки или нелюбви к людям.
   При распределении оказалось, что комфортность условий проживания здесь несколько ниже, чем в том же училище. Ребятам пришлось селиться в комнатах по шесть человек, а девушкам по четверо. Причем всех трех приятелей вредный капрал Птица попытался раскидать по наиболее удаленным друг от друга точкам. Но тут уже незаурядные способности лидера и врожденные командирские таланты проявил Тантоитан. Воспользовавшись своим стойким авторитетом среди старших офицеров и упирая на боевую сплоченность разных отделений, он умудрился добрую треть курсантов распределить по дружеским симпатиям и приятельским отношениям. Само собой, что и о себе не забыл. В итоге все три друга оказались в одной комнате еще с тремя вполне отличными ребятами, а Клеопатра – с тремя другими девушками в соседнем помещении. Результату этих суматошных и вроде бы беспорядочных переселений и метаний по жилым отсекам даже Роман Бровер вслух удивился:
   – Вот молодец! Все равно устроил по-своему! Но учти, Танти, Птица тебе этого не простит. Ты ведь все его распоряжения похерил.
   – Плевать! Самое важное – боевая слаженность наших подразделений, – Танти рухнул на кровать и костяшками пальцев отстучал по стене замысловатую дробь. Получив в ответ аналогичный перестук с той стороны, удовлетворенно выдохнул и продолжил: – Тем более что окончательные приказы о нашем распределении отдавали старшие офицеры.
   Гарольд на такие речи покивал с видом умника:
   – Да. Конечно. Слаженность – превыше всего. Да и условные сигналы с помощью стука можно будет отрабатывать, не вставая и не выходя в коридор, – заметив, что товарищ стрельнул в его сторону сердитым взглядом, пожал плечами: – Мне-то все равно, а вот капрал в самом деле озвереет. Жаль, что он в училище не остался.
   – Для него это, наверное, подвиг, – рассмеялся один из соседей по комнате. – Впервые строевик попал на Хаитан!
   А другой сразу добавил:
   – Только поговаривают, что Птица сюда сам специально напросился, чтобы кое-кого и здесь без своей муштры не оставить.
   – Ха! – даже Роман относился к этому факту с презрением бывалого служаки. – На боевой практике он нас особо не погоняет. Как бы его самого более высокое командование в подземелья не послало. Мне иногда кажется, что он всем надоел.
   Пожалуй, только Тантоитан выглядел несколько встревоженным:
   – Издеваться над нами со строевой подготовкой здесь и в самом деле не получится, но все равно такой тип, как наш капрал, обязательно настроение подпортит. Весь праздник первых боевых крещений пойдет насмарку. Только и надежда, что Птица вообще не сделает «проход», следовательно, допуска в блокпосты и на боевой периметр не получит.
   – Кстати о празднике, – Гарольд быстро и проворно раскладывал свои личные вещи в тумбочку и рундук при кровати. – Не забывайте о споре! Думаю, что уже через несколько дней я приступлю к шоколадному обжорству.
   – Куда это ты?
   Последнее восклицание догнало Амбала уже в дверях. Поэтому ответа на озабоченный вопрос Романа так и не последовало. Зато наблюдательным оказался один из соседей по комнате:
   – Насколько я понял, пока мы тут метались и обустраивались, Гарри успел переговорить со штатным инструктором полигона. Так что не удивлюсь, если он уже помчался на первое занятие на боевом симуляторе.
   После чего все, не сговариваясь, сорвались с мест, лихорадочно разложили вещи, заскочили за девочками из соседней комнаты и помчались на розыски учебного полигона. Клеопатра, после того как ей на ходу рассказали про коварство их приятеля, возмутилась больше всех:
   – Смотри, какой хитрец! А как умело туповатым качком притворялся!
   – Это ты зря, – не мог не заступиться за друга Тантоитан. – По сообразительности он наверняка входит в десятку лучших курсантов нашего училища. А уж когда вопрос поднимается о дополнительной порции шоколада, то тут даже… – он хотел сказать о себе, но, поймав ироничный взгляд девушки, сумел польстить ей: – …то тут даже ты его не победишь.
   – Да? Посмотрим, кого раньше допустят на боевое дежурство!
   В следующие дни соревнование развернулось в полную силу. Подобные договора о премиальном поощрении заключили между собой и многие другие группы курсантов. Так что симуляторы даже по ночам не простаивали ни минуты. Подобного рвения от будущих космодесантников никто не ожидал, даже их командиры. Зато заслуги по воспитанию боевого духа без всякого зазрения совести они приписали себе. Особенно разорялся капрал, который сам в свои силы и умения лучшего стрелка верил больше всех. Потому и тренироваться не считал нужным, надеясь совершить «проход» в любой день, какой ему вздумается. Только ужесточал надзор за исполнением внутреннего распорядка, да неоправданно часто наведывался с инспекцией в комнаты курсантов. Самовольного расселения, а вернее тех изменений, которых добился Тантоитан с помощью старших офицеров, он не простил, и как следствие, четверка друзей и их самые ярые сторонники подверглись гонениям в виде дополнительных физических упражнений и бессмысленного усовершенствования порядка на кроватях и прилегающем личном пространстве.
   Дополнительные отжимания, приседания и подтягивания большинство воспринимало с тщательно скрываемой радостью: самому не надо себя заставлять накачивать мышцы. Даже Клеопатра без труда выдерживала сверхлимитные нагрузки. А вот Роман Бровер страдал больше всех. Ну никак он физически не мог догнать более развитых товарищей. Птица над ним как только не издевался и где только не «прижимал». Ведь следить за Гарольдом или Тантоитаном не было малейшего интереса: те словно роботы могли отжиматься или подтягиваться сутками, а вот Заяц, которого все чаще в последнее время из четыреста первого переименовывали просто в Первого, одним своим несчастным видом доставлял злокозненному капралу душевное удовольствие. Создавалось впечатление, что Птица является в одном лице персональным воспитателем, командиром и тренером самого слабенького курсанта. Где бы только ни спрятался Первый, как рядом с ним вскоре появлялся его мучитель, цеплялся к любой незначительной мелочи и потом со счастливым лицом наблюдал, как «любимый» курсант с трясущимися конечностями начинает выполнять очередное физическое упражнение.
   – Все, он меня достал! – возопил как-то раз доведенный до отчаяния Роман, оставшись на короткое время со своими приятелями в комнате наедине. – У меня стойкое желание пристрелить Птицу при первой же возможности. А то и голыми руками…
   – Только этого нам не хватало! – оборвал его Тантоитан, – Самые трудные полгода остались позади, а ты все никак не можешь справиться со своими эмоциями.
   – Да и по большому счету, – стал рассуждать Гарольд, – все эти издевательства идут тебе только на пользу. Еще месяц, максимум два такой плотной опеки над твоими мускулами, и ты меня запросто в бараний рог скрутишь. Я уже сейчас на тебя начинаю со страхом поглядывать.
   Роман с таким сарказмом посмотрел на товарища, что тот отвел взгляд в сторону.
   – Гарри, если бы я когда-нибудь смог хорошенько настучать кулаком по твоей кучерявой головешке, я только ради этого удовольствия простил бы Птице все его издевательства. Но я ведь реалист. Поэтому на твои лестные предложения сделать из тебя бараний рог не поведусь. А вот с этим…
   Танти обнял товарища за плечи и посоветовал:
   – Ладно тебе, прекращай думать о мести. Ведь ничего смертельного не происходит.
   – Ха! Да у меня от перенапряжения руки и ноги трясутся! В симуляторе я выгляжу словно сгусток холодца. Уже и не мечтаю о выигрыше.
   – Ерунда! Я ведь все равно всего шоколада не съем, когда выиграю. Так что поделюсь с тобой, – со всей своей душевной щедростью предложил Гарольд. А поймав скептический взгляд Танти, ворчливо добавил: – Если хорошо попросишь, то и ты получишь… может быть.
   Тот милостиво кивнул:
   – Можешь отдать мою шоколадку Клеопатре, – затем опять принялся перевоспитывать Первого: – Рома, как истинный космодесантник, ты при возникающих трудностях должен еще более мобилизовать собственные силы и все их без остатка бросать на достижение главной цели: скорейшего выполнения норматива и выхода на боевое дежурство. Вот тогда уже Птица ничем тебя достать не сможет.
   – Зато я его смогу.
   – Опять ты за свое?
   – Не переживай, я пойду другим путем. Он даже и не сообразит, с какой стороны на него неприятности свалятся.
   Тантоитан с Гарольдом прекрасно поняли, что Бровер наверняка уже придумал какую-то каверзу, выполнимую с помощью инета. А так как в данное время доступ к всеобщей сети отсутствовал, то можно было не переживать. А со временем обязательно что-нибудь да изменится, и все образуется. Возможно, и месть не состоится. Или можно будет ее скоординировать в правильное русло.

Глава 10

   3588 год, 26 декабря, Оилтон, имперский узел связи

   Маркиз Винселио Грок больше любил считывать информацию с листков бумаги, чем прямо с экрана, поэтому сейчас в одиночестве сидел в секретной и тщательно охраняемой комнате, выбирал определенные сообщения и по прочтении откладывал их в отдельную стопку. Заходить сюда, в имперский узел связи, запрятанный в глубине императорского дворца, могли всего лишь несколько человек: сам император и назначенный им официально наследник, начальник дворцовой стражи, командир Дивизиона и главный куратор имперской безопасности. А так как последние две должности совмещал сейчас на себе Серджио Капочи, то, когда он вошел быстрым шагом в помещение, маркиз даже головы не поднял, чтобы посмотреть, кто это: императора Павла не было сейчас в столице, а принц не появился здесь ни разу из-за нежелания брать на себя бремя власти.
   – Привет, непоседа! – наедине маркиз всегда относился к Серджио, как к любимому племяннику. – Все носишься?
   – Были бы крылья, летал бы. – Командир Дивизиона уселся рядом и стал бегло просматривать информацию на экранах. – Что новенького о принцессе? Наверняка Павел сегодня вечером и о ней затребует доклад.
   – Да вот, сам видишь, – Винселио Грок похлопал рукой по стопке бумаг. – Причем имеются и некоторые неожиданности.
   – Хм! Какого плана? Может, нашей Патрисии надоела зверская муштра, и она пожелала перевестись в более престижное учебное заведение?
   – Нисколько. Мало того, создается впечатление, что ей в училище жутко нравится. Она окрепла физически, научилась справляться со своими эмоциями, легко заводит дружеские отношения, пытается оказывать положительное моральное воздействие на окружающих. До сих пор командование училища приводит тот ярчайший пример с испытанием в виде марш-броска. Они тогда…
   – Да помню я, помню, – Серджио интенсивно переключался с одного экрана на другой, но нить разговора не терял: – Но кто она на самом деле, пока удается держать в тайне?
   – Конечно. Только один человек из сержантского состава да офицер среднего командного звена знают, кто скрывается под именем Клеопатры Ланьо. Хотя до сих пор жалею, что не удается внедрить еще парочку соглядатаев, слишком уж подозрительной получится ротация кадров.
   – Тоже правильно.
   – А вот ее новые друзья, мне кажется, воспользовались ее доверчивостью. Перед отправкой на боевую практику весь курс имел увольнительную на целый день, и Патрисия провела это время в шумной и веселой компании. Хотя по ходу к ним присоединялась масса однокашников, костяк группы оставался единым, и нам удалось закрепить за ними сразу несколько систем надзора. И все бы ничего, да в конце дня принцесса уединилась с одним из парней в парковой беседке, и тот ее там буквально зацеловал.
   – М-да! Дальше поцелуев у них не зашло? – командир даже на экраны перестал смотреть, озабоченно почесывая подбородок.
   – Они вроде и не собирались. Но вот папаша ее высочества тоже наверняка волноваться станет.
   – А что за курсант? И нельзя ли его как-то убрать из училища?
   – Убрать, конечно, попробуем, хотя сомневаюсь, что так будет лучше. Да и курсант этот считается самым лучшим на курсе.
   – По силе или по уму?
   – По всем показателям. А в боевых единоборствах ему вообще равных нет чуть ли не во всем училище.
   – Да-а? – недоверчиво протянул Серджио, что-то припоминая и непроизвольно потирая скулу. – А ведь вполне может быть. Знавал я одного кандидата, и в самом деле парень с большой перспективой. Так что, если это он… фото есть?
   – Было где-то, могу разыскать.
   – Пусть твоя светлость ее к докладу приготовит. Тоже гляну. Если это тот самый парнишка, то оба его наставника теперь здесь рядом и за него готовы головами ручаться во всех отношениях.
   Теперь уже маркиз Грок занервничал:
   – Так чтó, раз он такой морально устойчивый, пусть Патрисия с ним во все тяжкие пускается?
   Командир Дивизиона посмотрел на него долгим скептическим взглядом:
   – Напомнить, что в нашей империи каждый подданный имеет право на самоопределение уже с пятнадцати лет?
   – Так то – подданный! А мы говорим о принцессе!
   – Ну и чего кричать? Можно подумать, что если Патрисия себе чего вобьет в голову, то кто-нибудь помешает ей выполнить эти планы? Ведь сами хотите подготовить бесподобную, уникальную императрицу, а если попытаетесь ей еще и партнеров для поцелуев подбирать, то она вам такое тут устроит!
   – Дело не в поцелуях!
   – Тем более. Если принцесса почувствует хоть намеки на возню вокруг нее, то назло сделает стократ хуже. Возраст такой.
   – Ага, посмотрю, как ты подобное будешь императору рассказывать!
   – Я, что ли, докладывать буду? – хохотнул главный куратор имперской безопасности, снова частично переключая свое внимание на экраны. – Как по мне, то пусть она лучше находится под опекой самого хорошего и сильного парня, чем под жаждущими взглядами остальных. И пусть лучше целуется с ним по беседкам, чем охотится на прожорливых монстров на Хаитане. Разве нельзя было как-то отменить подобную практику?
   – И кто бы это говорил? А? – маркиз и расстраивался, и возмущался одновременно. – Попробуй у твоих бойцов хоть один час тренировок урезать, так ты сразу яйцо снесешь, выкрикивая: «Завтра империю поработят голыми руками!» Ведь правда? Молчишь? А то я тебя не знаю! Так и в училище слушать ничего не захотели про новую боевую практику. Конечно, приказ императора обжалованию не подлежал бы, но Павел издавать другого не стал.
   – Ну хоть что-то для дополнительного спокойствия предприняли?
   – Не без того. Прежде чем получить допуск к боевому охранению, курсанты должны сдать зачеты на симуляторах…
   – Помню, – улыбнулся Серджио.
   – На это уходит две, а у девушек – до четырех недель. В данный момент программу усложнили вдвое, так что для нашей юной принцессы практика скорей всего так и кончится на тренировочном полигоне.
   Брови лучшего воина современности поощрительно поползли вверх:
   – О-о! Да ваша светлость на выдумки горазд! Оригинально.
   – А то! – расхорохорился Винселио Грок. – Тебя еще в проекте не было, когда мы с дедом теперешнего императора такие дела ворочали, что нынешней молодежи и не снилось.
   Командир Дивизиона всеми мыслями ушел в считывание информации, но губы его еле слышно бормотали:
   – Ведь зарекался хвалить ради красного словца, зарекался! Дернула меня ржавчина опять сорваться…
   На что маркиз сразу нахмурился:
   – Уж тебя точно хвалить не за что. Выяснили, что этим сквокам надо? Или опять доложить императору будет нечего?
   Серджио не сдержался, скрипнул зубами и досадливо скривился:
   – Умеет ваше поколение уесть, умеет… Видимо, когда меня еще только проектировали, вы на тогдашних старцах обучались.
   – Вот как раз опытных ветеранов мы во всем и слушались. С уважением к ним относились, не то что сейчас… Так что сквоки?
   – Как раз и пытаемся это сообразить. Ни одной провокации с их стороны, ни одного кривого жеста или плохого слова, однако такие силы сосредотачивают явно не для маневров…
   – Но гипотетически они могут нанести вред империи?
   – Да сколько угодно! Но именно «вред», потому как всерьез с нами сражаться они не смогут. А вот на что они надеются – понять пока не получается. Как по мне, то следует нанести по ним превентивный удар, после чего все их планы сразу прояснятся.
   – О-о-о! Самое простое решение выбираешь. Случись такое, на нас со всех сторон с упреками набросятся, а уж Доставка в первую очередь прижмет нас различными эмбарго и прочими экономическими санкциями. Прежде чем по сквокам ударить, надо выяснить все их коварные планы, предоставить факты Союзу Разума, а уж потом…
   – Да знаю я, знаю! Но так хочется начать с этого самого «потом»!

Глава 11

   3588 год, 28 декабря, Хаитан

   В этот день в конце утренних занятий на учебном полигоне раздался торжественный гимн космодесантников. Таким почетным способом всегда приветствовали того, кто первым из полусотни курсантов завершал программу обучения на симуляторе и получал право перейти на боевое дежурство. Как это было ни странно, но посмотреть на виновника торжества и проверить правильность работы сложнейшего агрегата сбежалось все начальство городка и все военное командование. Они скопом изъяли из симулятора последнюю видеозапись «прохода» победителя и стали просматривать ее в отдельном помещении вместе с виновником торжества. Что, в общем-то, самого победителя несколько шокировало.
   – Чего это все так переполошились? Результат как результат.
   Свое недоумение Тантоитан Парадорский высказывал одному из офицеров училища, с которым оказался рядом, перед началом ревизионного просмотра. Ведь еще накануне Танти со всем откровением жаловался лучшим приятелям и остальным соседям по комнате:
   – Позор на мою тупую голову! Мечтал побить здешний рекорд, а ничего не вышло!
   Действительно, еще пару дней назад он рьяно настраивался стать самым лучшим в истории планеты воином, прошедшим подготовительный этап быстрее всех. По имеющимся сводкам второе место числилось за одним из офицеров военной академии – шесть дней, а лучшее достижение принадлежало одному из выпускников секретного корпуса – пять дней. Их имена открыто первокурсникам не назывались, но в истории планеты они однозначно считались героями. Ни первое, на даже второе место Тантоитану завоевать не удалось, а тех, кто совершил «проход» на симуляторе в седьмой день, числилось более трех десятков. Так что хвастаться было нечем. Вот именно поэтому молодой курсант и удивлялся, выпытывая у офицера:
   – Зачем на восьмом дне такой шум поднимать?
   Тот хоть и кривился от сомнений, но потирал руки от возбуждения:
   – Дело в том, что как раз перед нашим приездом программу невероятно усложнили, кажется, вдвое по сравнению с прежней. Я сам очумел, когда пройти попробовал. А ведь уже шестой раз на планете! Мало того, из моих коллег тоже пока никто этот тест не прошел, без чего и нас не допустят на дежурство. Так что, вполне может случиться, ты будешь первым рекордсменом. Если, конечно, никакого сбоя не обнаружится.
   Нет, конечно, и раньше программы усложняли, да и меняющаяся обстановка, новые знания этого требовали. Но делали это постепенно, по чуть-чуть. Но так чтобы сразу вдвое, такого в истории освоения планеты не было.
   За сорок минут просмотра никто из «высокой комиссии» сбоя не заметил и придраться ни к чему не смог. Тантоитана официально объявили новым рекордсменом. Товарищи по училищу тоже приветствовали его на свой манер, отбив плечи частыми дружескими похлопываниями. А за ужином на столе победителя громоздились две вазы с фруктами и стопка плиток шоколада. Фрукты он, конечно, раздал друзьям, а вот шоколад оттащил в комнату. Хотя, заметив нахмуренные бровки своей девушки, постарался сунуть ей незаметно пару плиток, когда они остались одни в общем коридоре.
   – Ты чего?! – взъелась Клеопатра, отскакивая от него на два метра. – Проиграла – значит, проиграла!
   – Да я тебя просто угощаю, – оправдывался Танти., – Ведь раньше ты с удовольствием мою шоколадку съедала.
   На практике выдавали большую «боевую» шоколадку, тогда как в училище курсанты получали небольшую плитку по учебному пайку. И парень действительно несколько раз баловал девушку специально для нее припрятанным угощением.
   – Раньше – не считается, – с присущим ей упрямством заявила Клеопатра. – Вот сделаю завтра «проход», тогда будем друг друга угощать.
   Само собой разумеется, что таким образом расставаться в этот вечер парню никак не хотелось, поэтому он тенью скользнул вслед за девушкой и крепко обхватил ее за талию:
   – Ну а на меня ты за что злишься?
   – Совсем не злюсь, просто немного обидно: ты всегда и везде самый лучший, а я…
   Она вздрогнула от жалости к самой себе, и Танти попытался как-то добраться до девичьих губ, желая не только утешить подругу, но и как-то удовлетворить свои томные стремления. И совсем неожиданно при этом его рука, скользнувшая Клеопатре под мышку, нащупала хорошо знакомую выпуклость: крабер!
   – Ой! Что это у тебя? И … откуда?
   Могло показаться, что Клеопатра сейчас вспыхнет от залившей ее личико краски. Но она была бы не она, если бы сразу не перешла в атаку:
   – А тебе какое дело?! Чего ты меня всю ощупываешь?! Обыск решил устроить? – но, наткнувшись на недоумевающий, обиженный взгляд, немного сбавила обороты и затараторила, словно из пулемета: – Это у меня единственная память от брата. Он целый год деньги на него собирал. И я прекрасно знаю, что у курсантов подобной вещи не может быть в принципе, но мне иногда так хочется хоть с кем-то из родных людей поговорить. Ко всему прочему я его держу в беззвучном режиме ожидания и никогда не беру на вахту или караульную службу. Доволен?
   Не обращая внимания на его растерянное мычание, она вырвалась из ослабевшей хватки и убежала в свою комнату так быстро, что Тантоитан так и не успел поделиться с ней новостью о двукратном усложнении программы. Сам-то он и в самом деле показал уникальнейший результат и имел право собой гордиться. Его имя теперь по праву войдет в историю наивысших достижений как училища космодесантников, так и всей планеты. Так утверждало командование. А вот все остальные товарищи, в том числе и девушки, могут всю практику так и просидеть на симуляторах. Ничего приятного для них, да и отношения по этой причине могут сильно испортиться. В лучших друзьях он не сомневался, а вот остальные явно будут недовольны и растерянны. И больше всего парень переживал, как отнесется к собственным неудачам Клеопатра. Натура у нее чувствительная, увлекающаяся, да плюс ранимое самомнение. Ну и девушка все-таки…
   Даже помощь со стороны в смысле подсказок или советов для «прохода» на симуляторах не действовала. Мешанина любых событий при испытаниях выглядела чисто произвольной, а итоги и в самом деле зависели лишь от индивидуальной сноровки, меткости и сообразительности. Поэтому Тантоитан еще некоторое время постоял в коридоре, тяжело вздохнул и поплелся в свою комнату, решив и в самом деле прислушаться к настоятельным советам офицеров не рассказывать никому из сослуживцев про двойное усложнение программы. Подобные знания могут лишь навредить: вызвать недовольство и нежелание усовершенствоваться.
   Но уже вернувшись к себе в комнату и улегшись на кровати, Тантоитан с некоторым беспокойством снова вспомнил о крабере:
   «Откуда он у Клеопатры? Неужели ее брат так много зарабатывает? Хотя он вроде как ученый…»
   Крабер – одно из величайших достижений прошлого. Создали его гениальнейшие ученые Доставки еще пятнадцать веков назад и сделали это на основе другого величайшего открытия – способа телепортации вещества. Только вот при основном способе огромные кольцевые передатчики могли доставить в любую точку Галактики дистиллированную воду, а крабер использовался для голосовой и телевизионной связи. Все историки единогласно присвоили переговорному и связующему устройству имя Великое Карманное Чудо. Да и как не назвать чудом маленький карманный прибор, заменивший подобный по величине телефон прежней мобильной связи, но вмещающий теперь в себе и телепередающие, и приемные функции. И самое главное, связь была мгновенной. В момент нажатия кнопки вызова сигнал поступал в ту же секунду на искомый крабер, где бы тот ни находился: в соседней комнате или в другом конце Галактики, в центре свинцовой планеты или внутри замороженного насквозь океана, в центре действующей звезды, если бы такое стало возможно, или в овале черной дыры, если бы туда довелось пробраться. Причем – без центральной диспетчерской, внешних антенн и возможности прослушивать переговоры. После объединения всех разумных существ трудно было бы представить современную жизнь в Галактике без краберов. Они, можно сказать, согласовывали действия и единое время во всем освоенном космосе, хотя по странному стечению обстоятельств совершенно не функционировали вне Галактики. Ни один правитель, ни один крупный деятель или финансист не мог обходиться без крабера. Без этого Великого Карманного Чуда вряд ли бы просуществовало хоть одно правительство, и уж однозначно рухнуло бы такое гигантское корпоративное метагалактическое предприятие, как Доставка.
   Правда, и стоили краберы баснословно дорого. В армии их вообще могли себе позволить иметь в частном пользовании лишь генералы и те, кто ими командовал. А в боевой обстановке универсальные приборы связи выдавали только старшим офицерам или командирам ответственных постов. Иметь в своем распоряжении подобное средство для контакта с любым участком Галактики простому курсанту и присниться не могло.
   «Почему брат подарил своей младшей сестре такую невероятно дорогущую игрушку?»
   Но как Тантоитан ни проворачивал этот вопрос в своей голове, ответа так и не находил. Поэтому решительно повернулся на другой бок, успокоил себя воспоминанием о крупных яблоках и провалился в сон. Утро вечера мудренее, и ведь нет такого закона, который бы запрещал девушкам ношение крабера. А со временем выяснится и все остальное. Эта мысль могла успокоить кого угодно.

   Еще целых три дня после этого лучший курсант с двадцать пятым номером единолично распоряжался полученным со своей группы спорщиков шоколадом и фруктами. Он уже выставлялся на боевое дежурство на внешний периметр и собственноручно подстрелил нескольких хищных монстров, так что, находясь в общей столовой, прямо-таки физически ощущал на себе жесткое излучение восторженной зависти. Причем не только от всех, но и от лучших приятелей и любимой девушки. А то, что она стала для него именно «любимой», он как раз и понял окончательно за эти трое суток. Весь этот срок она была с ним невероятно строгой, не давала к себе прикасаться и почти не улыбалась. Скорей всего нащупанный крабер здесь оказался ни при чем, потому что не являлся, по сути вещей, чем-то предосудительным. Тем более что и сам Танти никогда в своей жизни не завидовал имеющимся у других предметам высокого благосостояния. По всем признакам дело заключалось в обычном девичьем максимализме и желании попросту стать самой лучшей. Но, как следствие всех этих выводов, сердечко парня стало трепыхаться только при одном воспоминании о Клеопатре.
   В конце этих трех триумфальных суток ему опять удалось остаться с подругой наедине, и он попытался хоть как-то на нее воздействовать:
   – Ну чего ты так изводишься? Это же обычная практика, и не надо так закомплексовываться на результатах.
   – Да? Но по результатам получается, что я не пригодна к боевому дежурству!
   – Так ведь и все остальные непригодны, даже офицеры.
   – Мне плевать на остальных! Я должна быть самой лучшей! Понимаешь? Должна!
   – Не горячись. Тебе ведь сразу обозначили нормальные сроки: четыре недели. Так что спешить и расстраиваться не из-за чего. К тому же как раз перед нашим прибытием программы сильно усложнили.
   – Ну и что? Ты ведь прошел!
   – Ха! Да мне просто сказочно повезло, – решил приврать Танти. – Ты бы видела, как офицеры потом тщательно просматривали всю запись, и кажется, почти все считают, что получился сбой на фильтрах сложности. Вот я и проскользнул.
   Но Клеопатра его сразу раскусила и с присущим ей ехидством предложила:
   – Тогда будь честным до конца и верни шоколад ребятам.
   – Э-э-э… – несколько растерялся парень, но сразу нашел выход: – Но тогда придется и от боевого дежурства отказаться. А это уже станет позором для всего училища. Неохота подводить всех космодесантников из-за какого-то сбоя в программе. Как говорится, береги честь мундира смолоду.
   – Ага, помню. Только ты это говорил по поводу стриптизеров…
   – Неважно. Сейчас речь идет о нашем мундире. Да и вообще, если хочешь, могу дать несколько дельных советов, как уложиться в нормативы «прохода». Я тут кое-что придумал… – Глаза Клеопатры заблестели от интереса, чем Тантоитан и не замедлил воспользоваться. Воровато оглянувшись и убедившись, что им никто не мешает, он привлек девушку в свои объятия и горячо зашептал: – Это только кажется, что сложно, на самом деле надо полностью довериться своим врожденным и выработанным рефлексам. Само собой разумеется, что прежде всего надо расслабиться и выбросить из головы все лишние мысли. И спину так не напрягай, вот так… и руки расслабь. Зачем так упираешься? Вдруг у меня ребра треснут?
   – Как же! Твои треснут…
   Она хотела еще что-то добавить, но больше бороться сил не хватило. А может, она и не захотела оказывать притворное сопротивление. Добрые четверть часа парочка самозабвенно и с упоением целовалась, забыв обо всем на свете. И только первый, предварительный сигнал общего отбоя заставил их вздрогнуть и несколько ослабить пылкие объятия. Парень попытался продолжить прерванное удовольствие, но более практичная Клеопатра потребовала:
   – Что еще надо делать для удачного «прохода»?
   – Так вот почему ты со мной целуешься? – обиделся Тантоитан. – Только ради правильных подсказок?
   – Ага! – перешла в контрнаступление девушка. – Скорей это ты меня уговорил расслабиться и воспользовался моей беспомощностью! Вот так и совращают доверчивых глупышек обещаниями рассказать нечто таинственное или секретное.
   – Ха-ха! Солнышко мое, – Тантоитан впервые так решился назвать свою симпатию, и, кажется, это возымело определенное положительное воздействие, девичье тельце прижалось к нему крепче. – Глупышкой тебя и в пятилетнем возрасте никто бы назвать не посмел, а уж доверчивой и подавно. Так что ты мне поддаешься только по одной причине…
   – Какой?
   – Хочу надеяться, что на мою любовь ты отвечаешь взаимностью.
   Он попытался отыскать ее губы, но Клеопатра прижалась щекой к его груди и с некоторым сомнением пробормотала:
   – И кто бы это говорил! Тот самый, что еще полгода назад постоянно меня обижал и пытался со мной подраться? Не стыдно?
   Парень с внутренним возмущением припомнил, что это именно его соученица над ним издевалась и постоянно провоцировала на столкновение, но вовремя понял, что голословными утверждениями он ничего не докажет, и просто смиренно согласился:
   – Стыдно… Но зато как приятно вспомнить. И мне кажется, что я тебя уже тогда полюбил, просто не мог этого осознать.
   – Правда? – она задала этот вопрос с таким восторгом и с такими огромными глазищами, что со следующего мгновения Тантоитан и сам безвозвратно поверил в свои слова:
   – Конечно, правда!
   На этот раз податливые девичьи губы сами к нему потянулись, и минут на двадцать парочке стало не до разговоров. Лишь сигнал окончательного отбоя заставил их торопиться:
   – Так ты мне расскажешь про секреты симуляторов или нет?
   – Расскажу, но при одном условии.
   – Ах ты, вымогатель! – возмутилась Клеопатра, но губки подставила со словами: – Но это будет уже последний… на сегодня!
   Тантоитан от поцелуя не отказался, но после него продолжил делано озабоченным тоном:
   – Так вот, слушай мое условие! – после чего постарался не поморщиться: восемь ноготков впились ему в спину сквозь ткань форменной рубашки. – Тебе надо хорошо питаться, и ко всему прочему, шоколад благотворно действует на нервную систему, помогает вечером уснуть. Поэтому вначале возьми вот эти две плитки.
   После некоторого капризного фырканья две шоколадки перекочевали из кармана брюк парня в карман брюк девушки. Хотя она не удержалась от некоего оправдания:
   – Поделюсь с девчонками.
   – Для них я тоже приготовил, – еще три плитки сменили один карман на другой. – Так вот, про секреты. Ты ведь и сама прекрасно понимаешь, что их быть не должно. Все зависит от личных качеств. Зато полная расслабленность и в самом деле играет огромную роль. Поддайся своему подсознанию, и оно тебе само поможет, где и как надо поступать. Основные навыки ты уже получила, теперь нужно их просто выплеснуть. Освободиться от оков страха и ответственности перед результатом. И у тебя все обязательно получится.
   – Постараюсь… Хотя ты все равно обманщик! – не совсем последовательно возмутилась Клеопатра. – Никаких секретов мне не открыл и шоколадом нагрузил. Теперь придется о фигуре переживать…
   – Ты всегда останешься самой совершенной!
   После такого пылкого утверждения несколько поцелуев показались вполне естественными, но потом девушка все-таки воспротивилась:
   – Мне пора спать. Через четыре часа вставать на ночную очередь в учебный комплекс. Я, как и все, мечтаю тебя догнать уже завтра…

   Увы, на следующий день гимн космодесантников звучал не в честь Клеопатры. Да и не в честь нескольких офицеров, которые считались ветеранами и их результаты для рекордов среди новичков не фиксировались. Командирам и наставникам для поощрения просто делали положительные отметки в графе служебного соответствия. Гимн прозвучал в честь молодого курсанта-первогодка.
   Но если предыдущий успех рекордсмена Тантоитана Парадорского, самого лучшего курсанта, еще как-то укладывался в рамки естественного потока событий, то покорение вдвое усложненного задания уже на двенадцатые сутки Романом Бровером вызвало эффект вспышки сверхновой звезды. Никто от Первого такого подвига не ожидал, даже лучшие друзья, которые знали о его высоком интеллекте лучше всех. Пожалуй, только сам Роман больше всех верил в свою звезду и воспринял собственную победу как должное. Уже после обеда, уходя на свое первое боевое дежурство, он снисходительно похлопал мрачного как туча Гарольда по плечу со словами:
   – Я ведь тебя предупреждал: генералом я стану гораздо раньше. И ты мне не конкурент. Разве что вот Танти мне сумеет ножку подставить на карьерной лестнице.
   Рекордсмен в шутливом жесте поднял ладони вверх:
   – Нет, дружище! В генералы я не тороплюсь, у них такая скучная и вредная жизнь… хуже, чем на красном карлике. На мой век и обычных приключений в большом космосе хватит.
   Бровер убежал из столовой, тогда как разговор на поднятую тему неожиданно продолжила Клеопатра:
   – Ну ладно, станет наш Ромочка генералом, никуда не денется. Ну а вот ты, Танти, сколько лет собираешься по всей Галактике мотаться?
   – Пока двигаться смогу, – без тени сомнения ответил парень.
   – Но ведь все равно желаешь стать самым лучшим?
   – Несомненно!
   – Тогда тебя обязательно император заметит и заставит служить где-то рядом с собой. Ведь и на Оилтоне лучшие воины нужны. Согласишься?
   – Ой, не смеши меня! – развеселился Тантоитан, не замечая, с каким интересом девушка ждет от него ответа. – Во-первых: вокруг императора и так лучших воинов хватает, и там все-таки несколько скучно. Мне хочется познавать неведомое и открывать самое таинственное. При этом лично командовать приданными мне воинами и решать самые важные стратегические задачи. А именно: воевать. Сидеть в штабе – не мое призвание. Ну и во-вторых: пробиться в окружение императора могут только истинные и прирожденные карьеристы.
   – Да? А что ты скажешь про нынешнего командира Дивизиона?
   – Ну, порой исключения лишь подтверждают общие правила.
   – А маркиз Грок – тоже карьерист? – возмущалась Клеопатра.
   – Да нет, конечно. Просто ему повезло попасть в круг приближенных благодаря своему знатному роду. – Заметив, что его любимая собирается продолжить список достойных людей, решил с ней не спорить: – Верю, что там не все настолько меркантильны, но повторю самое главное: это не по мне. Так что пусть генерал Бровер там сам командует.
   – Хорошо. Но если император тебе даст личный приказ заниматься определенным делом или занять определенную штабную должность, неужели ты откажешься?
   Тантоитан переглянулся с продолжающим молчать Гарольдом и пожал плечами:
   – Не имею права отказываться от такого приказа. Но если сочту себя более полезным в другом месте, не постесняюсь сказать об этом и самому императору. Понятно, что лишь в случае, когда для этого представится возможность. Во время боя – никаких сомнений или колебаний!
   Несколько странно, но Клеопатру подобные ответы весьма удовлетворили, и она даже непривычно, но нежно коснулась его ладони своими пальчиками. От подобной ласки глаза Танти стали, словно у домашнего пса, увидевшего хозяина с миской мяса. Зато наблюдавший за всеми движениями парочки друг детства несколько приревновал:
   – Не забывайтесь, вы на службе! – но когда на его слова даже бровью никто не повел, мрачно вздохнул и встал из-за стола со словами: – А ведь мой утренний «проход» почти удался, так что уже завтра ты с Ромой мой шоколад не получите!
   Глядя ему вслед, вскочила на ноги и Клеопатра:
   – Все, я тоже бегу тренироваться. Сегодня у меня и в самом деле после твоих советов стало получаться лучше.
   Наверняка достижение Бровера заставило мобилизоваться и всех остальных: на следующий день «проход» удачно завершили Гарольд, Клеопатра и еще один курсант из другой группы спорщиков. В тот день приятели впервые разделили трофеи на четверых. После этого допущенные к боевому дежурству новички пошли косяками, качество перешло в количество.
   А потом курсантам разрешили формировать самостоятельные боевые группы для дежурства на внешнем контуре, и у Тантоитана образовалась своя десятка. Тут ему, конечно, повезло, потому что к тому времени капрал Птица еще не получил допуска к дежурству, а остальные сержанты и офицеры, сделавшие «проход» на симуляторе, во всем потворствовали лучшему курсанту и рекордсмену. Само собой, что под его командование встали тоже самые лучшие. Разве что Клеопатра немножко колебалась дать согласие. А скорей всего, просто рисовалась:
   – Может, мне, как самой лучшей среди девчонок, стоит сформировать свою, чисто женскую десятку?
   Но после убедительных доводов Тантоитана, как при всех, так и наедине, дала себя уговорить на зачисление в смешанную группу. Потому что именно так, как уверял новоявленный командир отделения, достигается наиболее полная слаженность боевого коллектива. Хотя лишь по одному взгляду со стороны было понятно, что он ни за какие сокровища не отпустит свою любимую от себя на расстояние большее, чем один прыжок.
   И с того самого времени новообразованные отделения перешли на полноценное боевое дежурство по двенадцать часов кряду. А предыдущие группы военных практикантов, сдав свои посты, покинули Хаитан, возвратившись на места постоянного обучения. Скользящий график позволял любому воину прекрасно отдохнуть за восемнадцать часов и подготовиться к следующему дежурству. Массовых выходов монстров на поверхность не регистрировалось, в подземелья ученые за «материалом» наведывались редко, и поэтому в общей сложности первые двадцать пять суток пребывания курсантов на Хаитане ничем особенным, кроме рекордных достижений на полигоне, не отмечались.
   Ну а потом все резко осложнилось по трем причинам: исследователям понадобились новые образцы подземных растений, были зарегистрированы сейсмические сотрясения грунта, и умудрился-таки пройти тест на боевую профпригодность капрал Птица. В первом случае не было ничего страшного – поход за образцами был делом чуть более опасным, чем обычная охрана периметра. Во втором уже присутствовали значительные трудности, потому как при каждом землетрясении почти всегда впоследствии происходил значительный всплеск активности прущих на поверхность чудовищ. Видимо, им при подземных толчках становилось не совсем комфортно, и они стремились подышать свежим воздухом.
   Ну и третий фактор осложнения обстановки оказался для друзей наиболее тяжелым. Злопамятный капрал, получивший допуск последним из командного состава, окрысился на весь свет еще больше. Ну еще бы! Какой-то умник Парадорский совершил «проход» уже на восьмой день, а он, гроза всего училища и символ педагогической строгости – только в последние часы двадцать шестых суток. Другой бы угомонился и не стал бы напоминать о своем позоре лишний раз, но Птица решил из кожи вылезть, но доказать всем окружающим собственное величие и наивысшую воинскую доблесть. И само собой разумеется, что доказать на глазах у тех, кто больше всего его раздражал.
   В тот роковой день отделение Тантоитана как раз заступило на дежурство, прибыло в помещение наружного блокпоста и стало располагаться возле огромных окон для просмотра местности. Сегодня молодые курсанты должны были оставаться в резерве, который использовался лишь для сопровождения исследователей в подземелья или, в случае всеобщей тревоги, по всему городку. Одно дежурство из четырех, как правило, и проходило таким образом. Несколько скучновато, ибо самим пострелять не удавалось. Зато весьма поучительно было посмотреть, как это делают другие – те, кто патрулировал снаружи в громадных вездеходах с прозрачной броней. Это было уже второе подобное дежурство самого лучшего отделения и, помня о несколько сероватых часах в прошлый раз, каждый внутренне мечтал, чтобы явились «яйцеголовые», как во всем мире военные называли ученых, и предприняли увлекательную экскурсию в хорошо знакомые после симулятора подземелья Хаитана.
   Но не успели еще все занять удобные наблюдательные позиции, как им на головы свалился излучающий командирскую строгость капрал и рьяно приступил к исполнению своих обязанностей:
   – Отделению построиться! Доложить по форме! Сегодня я у вас старшим координатором. – Заметив, с каким недовольством курсанты поспешили в центр блокпоста, Птица еще громче раскричался: – Э-э! Ребятишечки и девчушечки! Да вы тут без меня совсем о дисциплине забыли?! Двигаетесь, как петухи и куры с подрезанными крыльями. Здесь не спальня! Здесь вы на боевом дежурстве!
   Выслушав доклад Тантоитана, капрал затеял изнурительную проверку всего обмундирования, тестирование боевых скафандров, инспекцию и неоднократную разборку боевого оружия. Все это попутно сопровождалось коварными вопросами по знанию устава караульной службы. Как только кто-то допускал ошибку или малейшую неточность, так сразу следовала демонстративная запись в блокнот наблюдений или проставление там же негативных оценок.
   В итоге четыре часа оказались похожи на сплошной кошмар, и от словесного бунта курсантов удерживали лишь железная выдержка командира отделения, да его личный пример. Он ни разу даже своего недовольства не показал, еще и покрикивал на тех, кто хотя бы мимикой пытался проигнорировать приказы капрала. Больше всего сил пришлось потратить на успокоение Клеопатры Ланьо. Девушка и фыркала, и молнии глазами метала, и ворчала вслух, а пару раз так вообще начинала высказывать в лицо Птице все, что о нем думает. Так она себя никогда не вела за предыдущие шесть месяцев обучения, а тут вдруг чуть не сорвалась. И обстановка с каждой минутой все больше накалялась.
   Поэтому Тантоитан вздохнул с огромным облегчением, когда в блокпост бодрым шагов вошли два местных обитателя научного городка. Похожие, словно два брата, они различались только по цвету ухоженных бородок. В стандартных легких скафандрах, в полной экипировке и с большими коробами за плечами, они явно собрались в подземелья. Что и подтвердили первыми словами:
   – Привет, ребята! Отправляемся немедленно к разлому Мечта Малеха! Кто старший?
   – Я! – ответил капрал с апломбом, делая шаг вперед.
   – Меня зовут Влад, – представился чернобородый и указал на рыжего товарища: – А его – Пабло. Пусть ваши бойцы возьмут по запасному комплекту батарей для парализатора. Совсем недавно произошло небольшое землетрясение, а эти гады всегда активизируются после этого. Постараемся, конечно, проскочить раньше массовых выходов на поверхность, но перестраховка никогда не помешает. – Затем с некоторым сомнением осмотрел молодых курсантов и добавил: – Еще лучше, если мы захватим с собой и второе резервное отделение.
   У второго отделения в данный момент тоже имелся свой старший координатор, офицер, и вполне естественно, что тогда общее командование досталось бы ему. Подобное для Птицы было словно нож в сердце, поэтому он со снисходительной улыбкой проинформировал ученого:
   – Влад, перед вами самые лучшие курсанты. Рекордсмены учебного полигона. Остальные у них только под ногами мешаться будут.
   – Да? – теперь ученые смотрели на ребят с явным уважением. Видимо, их тоже впечатлили новые усложненные программы. – Тогда и в самом деле мы спокойны. Не забудьте в камеры карты памяти вставить, только включайте их уже в подземельях.
   У каждого воина под фонарем на шлеме имелась миниатюрная камера с автономным питанием на двое суток. Как правило, после возвращения на поверхность по этим видеозаписям производили «разбор полетов». Да и создатели программ для симуляторов использовали в своей работе именно карты памяти побывавших в подземельях исследователей и воинов.
   Запасные батареи закрепили на разгрузке. По правилам штатного выхода краберный маяк следовало навесить на любого рядового бойца, потому как крабер имелся как у капрала, так и у одного из ученых. Курсантам такая роскошь, как крабер, не полагалась по рангу. Но Птица с демонстративным молчанием привинтил маяк к своему поясу, и все тринадцать человек, разместившись в прозрачном бронетранспортере, покинули блокпост.
   Научный городок находился на цельной платформе из загальского асфальта, который обычно и применяли при строительстве подобных объектов на планетах с пригодной для дыхания человека атмосферой. Подобный асфальт после затвердевания становился одним из самых прочных материалов в Галактике, так что гарантировал защиту от проникновения монстров через подвалы научного городка. Большая лепешка «загальского чуда» покрывала и внушительное пространство за охранным периметром. Так что до необходимых проходов в подземелья нужно было преодолеть некоторое пространство. Мало того, в ближайшие разломы пробираться не рекомендовалось из-за наивысшей концентрации хищной живности именно в ближайшем радиусе. Как правило, ученые опускались за нужным «материалом» на отметке в четыре, а то и пять километров от внешнего охранного периметра. Операция хоть и опасная, но привычная и тысячи раз отработанная как ветеранами в реале, так и новичками на симуляторах. Главное – это не терять бдительности и вовремя постреливать вокруг себя. Тогда никаких неприятностей или осложнений не случится.
   Птица попытался командовать и в бронетранспортере, указывая пальцем на курсантов:
   – Ты – на управление! Ты – в башню стрелка.
   На что Тантоитан, имеющий право на возражения, отреагировал моментально:
   – Несоответствие! Разрешите вначале доложить о штатном распределении боевого распорядка моего отделения!
   – Докладывайте, Парадорский, – скривился капрал, словно после глотка цианистого калия. Ведь он и сам должен был вначале хотя бы поинтересоваться, кто на что пригоден.
   – Штатный водитель у нас – Лидия Шелди, дублер – Гарольд Стенеси. Стрелок в башне – Роман Бровер, дублер – Клеопатра Ланьо. Разрешите занять места в соответствии с боевым распорядком?
   – Разрешаю! – буркнул Птица. Настроение его совсем испортилось, потому что он заметил, как оба ученых понимающе ухмыльнулись. С их опытом они сразу поняли, что вызвавшийся командовать бравыми курсантами капрал не совсем соответствует, так сказать, своему месту. На Хаитане ставили в заслугу не звания или умение громко покрикивать на подчиненных, а только знания, физические умения и боевую выучку.
   Одна из девушек мастерски провела огромный бронетранспортер в указанном Владом направлении километров пять и остановилась возле скальных образований, чернеющих широкими и глубокими разломами. Сидящему в башне у пулемета Роману так и не удалось показать свою исключительную меткость. Видимо, местные монстры устроили себе тихий час. Все тринадцать человек выгрузились, курсанты по команде Тантоитана деловито выстроились в боевую колонну прикрытия и устремились за рыжебородым Пабло, который показывал дорогу. Рядом как раз находился вполне удобный проход в подземелья, и вскоре уже вся группа окунулась в завораживающе прекрасный, несмотря на всю его опасность, мир Хаитана.
   – Включить камеры! – разрешил командир отделения.
   Как ни достоверно выглядели имитации окружающей среды на симуляторах, все равно действительность поражала намного больше. Одни только растения, делящиеся на три категории, могли вызвать профессиональную лихорадку у любого ботаника. Треть всей подземной флоры служила прозаическим кормом. Треть – считалась совершенно несъедобной, порой даже тлей не использовалась в пищу, зато являлась великолепным, тотальным и довольно мощным источником освещения. Ну а последнюю треть растений составляли самые настоящие хищники. Ибо в равной степени поглощали все, что неосторожно попадало в изощренные фосфоресцирующие ловушки: крепчайшие сети лиан, липкие поверхности или крепкие упругие корни. Эта третья категория растительности, как правило, наполовину считалась несъедобной для всех остальных обитателей Хаитана, и для ее уничтожения тоже требовалось наивысшее внимание, огромная сноровка и осторожность.
   Вот потому и существовала на планете поговорка: «Делая первый шаг, ты уже должен знать, куда поставишь ногу на десятом».
   А уж как животные обитатели подземных джунглей не жаловали нарушителей их охотничьих угодий – тема для еще большего количества пословиц и прибауток. И, как правило, за каждой из таких прибауток стояла утраченная человеческая жизнь.

Глава 12

   3588 год, 28 декабря, Хаитан, недра

   Исследователям требовалось совсем малое: собрать порядочное количество образцов растения под названием сепиус остролистный, да парализовать парочку особей животного мира – грызунов скейфи, которые в основном и питались тем самым вышеназванным продуктом местной флоры.
   Сепиус представлял собой плотный шар из толстенных мясистых стеблей, на конце каждого из которых имелась острейшая игла в пять и более сантиметров. Стоило лишь поцарапаться этой иглой, как имеющаяся на ней слизь сразу вызывала ускоренное гниение любой живой плоти. Пробраться в середину этого шара с большим трудом могли лишь самые бронированные толстой кожей обитатели подземелий. Зато маленькие, в две мужские ладони скейфи легко пробирались внутрь неприступных «дикобразов» и там в корневищах устраивали себе гнезда. И безопасно, и сочная пища всегда под боком. Хотя грызуны не брезговали и остатками плоти, которые находили после пиршеств более крупных хищников.
   Причины, по которым ученые так интересовались этими зверьками и местом их обитания, курсантам были безразличны. А вот пострелять по более крупным целям не терпелось всем, даже злопакостному капралу. И в том, что придется пострелять в обязательном порядке, никто не сомневался. Ведь обитали скейфи на глубинах от трехсот метров и ниже, да и сепиусы росли ненамного ближе к поверхности. Так что на данном пути курсанты ожидали встретить и кенгозверей, и малауков, и песцовых рысей и многих других хорошо известных хищников. Не настолько опасные, как, допустим, падуны, стопятидесятикилограммовые блины, падающие с любой высоты, или летяги, жуткие на вид летающие ящеры более чем двадцати подвидов, но тоже твари весьма агрессивные. На больших глубинах обитали вообще трудно уничтожаемые создания, сведения о которых смогли доставить на поверхность лишь единичные экземпляры боевых роботов. Только нескольким особо отчаянным исследователям довелось, например, лично увидеть на пятикилометровой глубине моссуонов, летающих плоских змей длиной в двадцать метров, да каменного носорога, всем видом и крепостью напоминающего кусок прочнейшего кремния.
   Чуть ли не наибольшую опасность для человека в скафандре и их суперпрочных композитных помощников представляли шуршоны, гигантские муравьи высотой в сто двадцать и длиной около двухсот тридцати сантиметров, названные так за специфическое громкое шуршание, которое они при движении издавали своими конечностями. Подобные переростки обладали такой невероятной силой, что передвигали гигантские валуны, жвалами перекусывали прочнейшие титановые сплавы, а клешнями на передних конечностях разрывали уникальные боевые скафандры, как простую бумагу. Уничтожить шуршонов, конечно, было возможно, но всегда настоятельно рекомендовалось поспешно убираться с их дороги.
   С глубины ниже шести километров не вернулся ни один человек и ни один робот, так что о тамошней флоре и фауне ученые пока только могли строить гипотезы. Каждый год в городке ожидались какие-то миниатюрные и сверхпрочные механические разведчики со сказочной автономностью. Но если подобные дорогостоящие и секретные механизмы и существовали у военного ведомства, использовать их на нестратегической планете не спешили. На запросы ученых постоянно отвечали отказами. Скорей всего подобных новшеств вообще не существовало, а значит, не могло быть и в арсенале научно-исследовательских институтов. Но пока местным исследователям и так работы хватало по горло на близлежащих пятикилометровых глубинах.
   Влад с Пабло отлично знали весь маршрут и, вероятно, не раз здесь проходили, потому что с объемной голограммной картой сверились во время спуска всего дважды. При первой остановке Влад стал давать некоторые разъяснения и инструкции, причем делал это так, чтобы именно Тантоитан расслышал каждое слово:
   – Однажды у нас вылазка прошла без единого выстрела. Но это – редкое исключение из правил. А то, что вы по пути уложили парочку пыхтунов да тройку гритаров, – ерунда, считайте, что это легкая прогулка. Но нам подобное спокойствие кажется несколько странным. После землетрясения все хищники, как правило, активизируются. Так что не расслабляйтесь, дальше пойдут заросли жадении, слюнтяйки красной, и порой среди них жгутары могут расти. По тем местам даже кенгозвери редко проходят.
   Предупреждение было не лишним. Подобные оазисы хищной растительности человек проходил без особого физического труда, но вот внимание требовалось при этом повышенное. Жадения – один из самых прекрасных и ярких цветов Хаитана – была так названа из-за своей жадности. Толстенный гибкий стебель цветка до высоты четырех метров опоясывался рядами ядовитых колючек, а вот последние три-четыре метра считались самыми нежными и ранимыми. И когда огромный цветок бросался вниз и заглатывал свою жертву, место соединения его со стеблем можно было без труда перерубить ножом или перегрызть зубами. Чем некоторые хищники и пользовались. Ведь порой жадения хватала жертву слишком тяжелую и крупногабаритную, поднять такую тушу наверх и там переварить считалось делом невозможным, но все равно цветок схваченную добычу не отпускал. Вот тогда и устремлялись к нему все, кто находился поблизости, насыщаясь нежной плотью верхней части стебля, а потом и самим цветком.
   Слюнтяйка красная плевалась ядом, а потом многочисленными тонкими жгутиками, выдвинутыми из корней, вытягивала из обездвиженной жертвы все питательные вещества. Существовала и другая разновидность этого растения – синяя слюнтяйка, но та росла на глубине более трех километров и плевалась густым ядовитым газом.
   Жгутары представляли собой тонкие сверхпрочные лианы, которые, словно бич, со щелчком хлестали свою жертву. Они имели щупальца с присосками по всей длине, которые в момент удара отрывали полоску кожи у любого неосторожно приблизившегося животного, а на человеке могли разорвать даже скафандр средней защиты, который чаще называли «легким». Как раз такие скафандры сейчас и защищали обоих ученых, тогда как сопровождающие их военные имели более прочные скафандры интенсивного боя.
   После первой остановки агрессивная среда и в самом деле значительно активизировалась. Все чаще стали попадаться свирепые пыхтуны, хищники величиной с кабана, внешним видом слегка напоминающие бобра с отрезанным хвостом. Они атаковали с раскрытыми пастями, издавая при этом натужное пыхтение, но из-за некоторой медлительности не считались слишком опасными для человека.
   Тогда как группки гритаров, по две, три, а то и четыре особи, представляли значительную опасность. Эти огромные, по массе превышающие человека бабуины нападали, как правило, со стен, по которым они передвигались с удивительной сноровкой. Порой кидались с потолка или из густых переплетений кормовой или осветительной растительности. Но всегда их атака предварялась пронзительным, парализующим прочих здешних обитателей криком. На людей подобные звуки не действовали, зато помогали заранее обнаружить опасность и в большинстве случаев пристрелить гритара еще до момента его прыжка. Да и потом всегда оставалась возможность отскочить в сторону от падающего зубастого и когтистого тела.
   Перед второй остановкой, когда вышли во внушительную пещеру, с огневым прикрытием пришлось уже изрядно поработать почти всем курсантам. Потому что из правых проходов их атаковало сразу восемь кенгозубов и два кенгошипа; слева выкатилось штук пять пыхтунов, а со стен стала пугать своим криком стая из полутора десятков гритаров. Попутно пришлось перерубить выстрелами стебли трех склоняющихся в опасной близости жадений и прожечь напалмом несколько участков с майнтолами. Эти обширные, желтоватого цвета колонии мха обладали удивительной силы присосками и порой могли удержать на месте, а потом и свалить на бок не только кенгозверей, но и таких гигантов, как малауки, которые напоминали ходящих на щупальцах осьминогов. Разве что каменные носороги беспощадно вытаптывали колонии майнтол, да еще и пожирали их при этом.
   – Ну вот, теперь уже точно скучать не придется! – Пабло выглядел гораздо оживленней. Видимо, ему и самому нравились экстремальные ситуации. – Да и пройти до цели осталось совсем немножко. Никто не устал?
   Ответное молчание курсантов лучше всего выразило презрительное отношение к подобному вопросу. Только капрал не сдержался от самовосхваления:
   – Подобная прогулка меня только взбадривает.
   Однако за щитком явственно виднелось его вспотевшее лицо: система охлаждения скафандра с трудом справлялась со своей задачей. Что тоже не осталось незамеченным для Влада. Он одобрительно хрюкнул, но после этого похлопал по плечу не Птицу, а командира отделения:
   – Молодцы! Вижу, что и в самом деле – лучшие. На последнем кусочке маршрута особых трудностей быть не должно, там всегда тихо. Да и не живут нужные нам скейфи в шумных местах. Разве что летяги могут снизу подняться. Трогаем!
   Отряд опять двинулся вперед прежним порядком, но как только приблизились к выходу из пещеры, как им навстречу прямо-таки хлынула чуть ли не сплошная волна хищников. Видимо, это из глубин пошла первая партия озлобленных представителей фауны, возбужденных недавними подземными толчками. Команды отступать не последовало. Скорей всего, Влад решил, что волна небольшая и прорваться сквозь нее особого труда не составит. Тем более что тоннель, по которому передвигался отряд, оказался достаточно широким, и некоторая часть обозленного зверья, не вступая в схватку, просто пробегала под противоположной стенкой, стремясь вырваться как можно скорей на поверхность. А когда волна увеличилась, то уже и тоннель стал заканчиваться, открывая взору еще одну внушительную пещеру с удивительно правильным круглым сводом. Рывком преодолели последний десяток метров, и чернобородый ученый указал рукой, продублировав свой приказ по связи:
   – Пещера «кругляшка». Нам во второй проход слева!
   Но и до этого прохода пришлось буквально карабкаться по трупам бьющихся в конвульсиях хищников. Хорошо еще, что они сплошным потоком вырывались из нескольких расщелин с правой стороны и не слишком атаковали жмущихся к левому склону людей. В противном случае точно пришлось бы возвращаться и идти в обход. Судя по короткому комментарию Пабло, как раз вправо и вел маршрут на большие глубины.
   В нужном проходе оказалось сравнительно спокойно, и два человека могли без труда прикрывать движение отряда с тыла. На это дело Тантоитан поставил Гарольда и Романа и приказал всем доложить о расходе боеприпасов. Выяснилось, что огнестрельное оружие вскоре уже никому не понадобится. Практически две трети патронов израсходовали. По устоявшимся традициям подобных вылазок, с этого момента настоятельно рекомендовалось возвращаться. Но подобный приказ должен был отдавать только старший командир, а капрал почему-то помалкивал. Тогда как Влад посоветовал двигаться бегом и сам первый рванул с места. Видимо, для исследователей приоритетнее было выполнить поставленное перед собой задание, чем задумываться о запасах огневой мощи.
   Отряд промчался через анфиладу маленьких пещер и небольших, перекрученных в толще пород разломов, только изредка постреливая одиночными выстрелами по малочисленным обитателям местных джунглей, да парочку раз выжигая перед собой недружественные растения. И как-то совсем неожиданно для курсантов, после резкого поворота их отряд выскочил на верхнюю полку искомого разлома. Все ненадолго застыли, осматриваясь, а в наушниках раздались горделивые восклицания Влада:
   – Разлом Мечта Малеха! Любуйтесь, дамы и господа!
   Хотя тут же последовало предупреждение и от Пабло:
   – Только сильно не засматривайтесь: порой некоторые летяги и сюда поднимаются.
   Полюбоваться и в самом деле было чем. Прямо вдаль уходило чуть изогнутое дугой пустотелое образование около полутора километров длиной, от ста до двухсот пятидесяти метров шириной и до одного километра глубиной. Одно из самых красивых и отлично исследованных ущелий, которое находилось поблизости от городка, оно было названо в честь своего первого исследователя, который, по утверждениям историков, жил здесь в оборудованном бункере-лаборатории безвылазно по нескольку месяцев.
   Наибольшую прелесть и очарование Мечте Малеха придавали многочисленные полки, уступы, площадки, зевы тоннелей и проходов, на которых буйными красками всех цветов радуги светились растения второй группы. Создавалось впечатление, что представители здешней флоры стремились как можно дальше протянуть свои корни, стебли, цветы и плоды именно в чернеющую пустоту. Словно там их пронизывали невидимые лучи висящей над головой звезды. По многим научным гипотезам, Спиилтс обладал какими-то неизвестными пока излучениями, и те, пронзая верхний свод разлома, и в самом деле подпитывали светящиеся растения живительной энергией. До сих пор ни одни приборы искомого излучения не зафиксировали, но зрелище великолепно подсвеченного ущелья для наблюдателей не становилось от этого менее феерическим. Причем, хоть пропасть и начиналась всего через несколько метров, но страха высоты из-за разноцветного освещения ни у кого не появлялось. Наоборот, хотелось встать на самый краешек и любоваться до полного насыщения. А то и вообще расставить руки, взмахнуть ими и ринуться вниз, словно большая птица.
   Кстати, в истории Мечты Малеха имелось нечто подобное, и Клеопатра об этом вспомнила дрожащим от волнения голосом:
   – Действительно, опуститься вниз на дельтаплане – невероятное приключение!
   – Но не забывай, – Танти решительно оттягивал девушку от края пропасти, – что двое из этих четверых дельтапланеристов закончили свои жизни в пасти у летяг. А третий не вернулся на поверхность при пешем подъеме.
   Об этом знали многие, кто хоть сколько-нибудь интересовался освоением Хаитана. Четверка экстремалов один раз совершила спуск на дельтапланах удачно, а второй раз дело завершилось трагедией. После того памятного случая начальство постаралось запретить подобные экстремальные выходки, да и вообще не допускать на планету любителей неоправданного риска. Во всех остальных случаях обследования на глубину вот таких пропастей проводились в боевых скафандрах наивысшей космической защиты с реактивными двигателями.
   Клеопатра хоть и поддалась тянущему ее за рукав командиру отделения, но не удержалась от ехидного вопроса:
   – Что, боишься?
   – Нисколько. Только переживаю за целостность личного состава.
   Тон высказывания получился более чем прохладный, так что девушка примолкла, то ли обидевшись, то ли осознав неуместность препирательств и шуток в данном месте.
   Ученые тем временем профессионально занялись сбором искомого материала. Влад маленькой саперной лопаткой выкапывал отростки сепиуса остролистного и укладывал маленькие, в виде ежиков, растения в свой разложенный на камнях короб. Пабло тоже времени зря не терял: поставленным на малую мощность парализатором он обработал нижние части сразу нескольких громадных сепиусов, а потом приступил к разделке растений лучом лазерного пистолета. И уже в первой раскуроченной норе его ждала удача: сразу целый выводок нескольких взрослых скейфи с последом детенышей. Любовно заворачивая каждого грызуна в мягкую тряпочку и раскладывая по отделениям своего короба, рыжебородый ученый бормотал:
   – Какие чудесные! Ути-пути, мой маленький! Вот бы еще один такой выводок «дома» застать!
   Но как только Пабло перешел ко второму растению, курсантам стало не до наблюдений за его действиями. Вначале участились одиночные выстрелы с тыла, где прикрывали ведущий сюда проход два разновеликих товарища, а потом и Тантоитан заметил тени, на мгновение прикрывающие собой расположенные ниже участки разноцветного освещения.
   – Летяги снизу! Много! Разобраться по секторам стрельбы! Если у кого начнут прорываться, делать срочный доклад!
   На этот раз предстояло противостоять летающим хищникам. Неизвестно по какой причине они стали выбираться на подобные высоты, но теперь уже все заметили внушительную стаю пока еще не идентифицированных летяг, которые со специфическими хлопками поднимались к своду Мечты Малеха. Видимо, их тоже потревожило землетрясение, и они вылетели в разлом по многочисленным переходам донного уровня. Это были мелкие ящеры, но такие частенько доставляли еще больше неприятностей, чем большие. Положение сразу стало серьезным, как только рассмотрели матово поблескивающие, круто изогнутые острым концом вниз клювы. Подобные ящеры назывались ятаганами и частенько одной парой могли заклевать и кенгозверя.
   Сила тяжести в данном месте была близка к той, что действовала на поверхности, хотя на глубине в шесть километров она уменьшалась с одной и двух десятых до ноля целых и восьми десятых. Так что бороться с летягами здесь считалось делом весьма легким. Их кожистые крылья работали с максимальной скоростью, своими хлопками напоминая звук плотно натянутого паруса при смене галса. При таких частых хлопках летяги не могли ни быстро лететь, ни опасно маневрировать на большой скорости. Зато звук от целой стаи раздавался весьма неприятный и почти сразу перекрыл шум выстрелов в тылу отряда.
   Ятаганов оказалось очень много. Как потом примерно подсчитали, в первой волне взлетело более пяти сотен. Первых сбивали спокойно, словно в тире, зато когда повалила основная масса, некоторые курсанты занервничали. Патроны закончились у всех, и автоматы были отброшены в сторону. В таких случаях о потере оружия без боезапаса беспокоиться не стоило. Пошли в ход ружья и пистолеты с лазерной накачкой. Но если вначале каждый выстрел достигал цели, то при более интенсивных действиях короткие импульсы энергии стали проноситься мимо атакующих ящеров. А сбитые летяги стали падать не в пропасть, мешая подниматься остальным, а на не слишком покатый уступ перед курсантами, загораживая собой полный сектор обстрела. Само собой разумеется, что не на всех направлениях стрельбы положение стало критическим, но Танти пришлось лично страховать сразу три направления, одно из которых держал капрал, а Клеопатре достались два сектора. Вследствие чего тела ятаганов стали падать уже перед самыми ногами обороняющихся людей.
   Положение несколько улучшилось, когда в строй встал Роман Бровер, голосом определивший для себя новый внушительный сектор. Танти только и успел с удивлением воскликнуть:
   – Как же тыл?!
   – Замуровали! – хохотнул Бровер. – Гарри там только на подстраховке остался.
   Выбрав момент, командир отделения оглянулся и с удивлением обозрел настоящую баррикаду из трупов хищников. Оказывается, согласовав свои действия жестами, оба товарища так грамотно и точно вели стрельбу, что любой монстр падал неподвижно точно на определенной поперечной черте. В итоге завал из окровавленной плоти достиг свода и плотно закупорил весь проход почти четырехметрового диаметра. Если и замечалось где-то шевеление, то курсант Стенеси хладнокровно всаживал туда очередную пулю. После чего деловито поглядывал назад: не нуждаются ли в его помощи товарищи.
   Справлялись и без него. Хотя Влад и не удержался от комментария вслух:
   – Кошмар какой-то! Первый раз вижу такую огромную стаю ятаганов! Неужели на них никто не охотится?
   Сказал, словно накаркал. Потому что от противоположного края разлома теперь неслось несколько десятков крупных теней более опасных летяг: ящеромечей. Эти местные охотники за всем летающим атаковали преимущественно только воздушные цели и просто нанизывали их в полете на свой трехметровый костяной нарост. Потому и назывались так, по аналогии с обитательницами океанов. Словно эскадрильи грозных истребителей, сейчас они на большой скорости врезались в поднимающуюся сбоку стаю, нанизали на свои мечи по нескольку ятаганов и резко пошли вниз, заваливаясь в опасное пике. По всей логике местных порядков, ящеромечам наверняка предстояло внизу разбиться от перегруза пойманной добычей, но это людей интересовало мало. Гораздо худшими оказались последствия такой междоусобицы между летягами. Потому что более мелкие ящеры с такой прытью рванули в разные стороны от атаки, что буквально тучей затмили людям всю величественную панораму Мечты Малеха. Танти только и успел скомандовать:
   – Непрерывный огонь!
   И отдельные плевки лазерного оружия слились в сплошные, бьющие произвольными зигзагами линии. К тому моменту оба ученых уже закрепляли свои коробы на спинах и готовились давать команду к отходу. Пабло даже успел поднять свой пистолет и присоединиться к отражению тучи обезумевших ятаганов. Еще и выкрикнул при этом:
   – Чего они все именно сюда прутся? Медом здесь, что ли, намазано?
   – Ты, наверное, забыл, что есть предположения о странном запахе разрезанного корневища сепиуса остролистного? – спросил Влад, поправляя лямки своего короба. Он хотел что-то еще добавить, но сразу несколько голосов его предупредили:
   – Влад! Сверху!
   Под самым сводом пронеслась группа ятаганов, пытаясь перелететь шеренгу сплошного огня. Их тоже удалось обезвредить выстрелами Клеопатре и страхующему с тылов Гарольду, но по инерции все пять тушек теперь падали на чернобородого исследователя. Вполне понятно, что тот инстинктивно, бросился в сторону, но не успел сообразить, куда именно надо отпрыгнуть. В результате через три прыжка он оказался в опасной близости от густых, мало освещенных зарослей. От двух устремившихся к нему громадных цветков жадении Владу удалось спастись: в одну он сам всадил смертельный заряд, а второй ствол метким выстрелом перебил Гарольд. Но вот плохо различимые жгутары оказались для ученого полной неожиданностью. Сразу несколько щупалец с нескольких направлений хлестко стеганули по человеку, и его буквально швырнуло на другой участок с не менее густой растительностью.
   На необходимые команды капрала никто уже и не надеялся, поэтому Тантоитан распоряжался без всяких экивоков в сторону Птицы:
   – Всем держать периметр! Гарольд – напалмом по сторонам участка! Пабло – за мной!
   Очерчивая лазером круги в зарослях вокруг лежащего человека, они оба бросились к нему и быстро выдернули на безопасное пространство. Тотчас по их следам прошелся огнемет Гарольда, отсекая хлещущие в бессильной злобе щупальца жгутар. Остальные курсанты продолжали вести огонь по значительно сокращающемуся потоку ятаганов. Видимо, стая кожистокрылых ящеров исчерпала весь свой атакующий порыв или вообще была уничтожена. А вот Владу пришлось оказывать экстренную помощь.
   Хотя при более тщательном рассмотрении все оказалось не так страшно. Шлем выдержал и не раскололся, но именно этот удар по голове, очевидно, и лишил Влада сознания. По крайней мере, анализатор на его запястье показывал, что ничего катастрофического не случилось, наплечные реактиваторы задействованы, лекарства введены, и человек погружен в успокоительный сон. Зато вид остального скафандра с первого взгляда вызывал озабоченность: треть его буквально сорвало с человека, и теперь Влада прикрывало во многих местах лишь нательное белье. Даже пояс и разорванная разгрузка остались на продолжающей гореть под слоем напалма земле. Зато лопнувший по диагонали короб с вывалившимися наружу маленькими клубочками сепиуса, скорей всего, и спас Влада от более тяжких ранений. Не подлежало сомнению, что после такого события ни о каком повторном сборе нужных растений не могло быть и речи. Предстояло срочно эвакуировать на поверхность находящегося без сознания человека. Что и скомандовал Тантоитан:
   – Подтянуться, готовимся к эвакуации на поверхность! Пилс и Бергман, приготовить носилки!
   Именно на эту пару довольно мощных по комплекции ребят по штатному расписанию отделения возлагались действия первой пары санитаров-носильщиков. Они быстро достали сложенные носилки, качнули их сжатым воздухом, и вскоре Влад уже оказался запакованным во вполне прочный кокон из многослойного композитного материала. Прокусить его не могло бы большинство местных хищников, а многочисленные воздушные полости между слоями смягчали любой нечаянный удар. Причем в этих носилках находился свой независимый анализатор скорой помощи с лечебными реактиваторами, так что за состояние пациента переживать не стоило.
   Оставалось только выбрать пути отхода. При всей кажущейся полной закупорке нужного прохода разблокировать его не составляло труда. Но все равно Танти решил лишний раз освежить в сознании всю структуру окружающих переходов:
   – Пабло, дайте голографическую схему! – Когда она зависла в воздухе, стал уточнять: – Вот по этим проходам мы тоже можем подняться на поверхность?
   – Точно! Только вот по первому придется вначале спускаться на большую глубину, а по второму слишком далеко получается, да и выйдем на поверхность за несколько километров от транспорта. Есть еще выход вот здесь, с самого низа, но как раз оттуда по нужному нам подъему и двигались все эти монстры.
   Исследователь мотнул головой в сторону плотного завала из тел, нерушимость которого подстраховывал Гарольд. Танти уже принял решение вначале связаться по краберу с дежурным периметра и выяснить обстановку на поверхности, но тут обстоятельства напомнили ему, что он здесь только подчиненный. Летяги почти прекратили атаку, зато покинувший свой сектор капрал отступил к зависшему в воздухе голограммному изображению и с нервным заиканием стал выкрикивать:
   – Парадорский! Немедленно установить гранату очистки!
   – Но свод может рухнуть, а данная полка слишком узкая, – попытался возражать командир отделения.
   – Выполнять! – перешел на визг Птица. Причем теперь его лицо все лоснилось от обильного пота. Кажется, нервное потрясение ему гарантировалось. – Всем остальным под стену! Пригнуться, провести полную герметизацию скафандров!
   В бою, как в бою – приказы старшего командира должны выполняться беспрекословно. Пока все группировались под стеной, прячась от возможного разброса осколков, Танти бегом метнулся к завалу из туш монстров, заложил в него дистанционную гранату и вернулся к товарищам. Капрал и дальше не давал ни секунды на размышления, крича: «Взрывай!» – и когда мощный взрыв вынес из прохода тонны плоти, он первым вскочил на ноги и бросился вперед:
   – За мной! Не отставать! Парадорский – прикрываешь тылы вместе с Ланьо и Бровером!
   Скорей всего именно этот приказ стал фатальным в жизни капрала. В самой анфиладе проходов никаких препятствий отряд не встретил, но вот в «кругляшке» людям предстала шокирующая картина. Когда они совсем недавно прорывались здесь, то положили огромную массу агрессивных хищников. Практически несколько горок навалили. Но теперь стало понятно, от кого и почему пытались сбежать обезумевшие представители животного мира: в данный момент в пещере полностью властвовали шуршоны. Гигантские муравьи с деловитой последовательностью хватали цепкими лапищами туши монстров и, неся перед собой, словно картонные муляжи, утаскивали в недра. А навстречу им сплошной цепочкой поднимались их работящие собратья.
   По всей логике самые сильные обитатели подземелий после подвижки каких-то пластов занервничали, устремились вверх, но, найдя огромные и неподвижные запасы белков и клетчатки, решили все оттащить в свой муравейник, или что там у них в глубинах имелось. По некоторому совпадению, под самой стеной «кругляшки» оставалась довольно широкая часть склона, на которую плохо соображающий Птица обратил внимание в первую очередь. Поверхность там находилась под углом градусов в тридцать, но многочисленные каменные выступы давали неплохую возможность быстро движущемуся человеку проскочить к нужному проходу, а там уже и до поверхности оставалось недалеко по знакомому маршруту. Наверное, именно эти мысли и превалировали в голове у капрала, когда он дал резкую команду:
   – За мной! Не отставать!
   Кажется, он мечтал первым пересечь опасный участок, хотя по отработкам на учебных симуляторах обязан был знать, насколько проворно и быстро умеют бегать шуршоны. Да вот только остановить его в этот момент было некому – единственный, кто мог отважиться на такое, был Тантоитан, а он сейчас находился с тылу. Правда, беда пришла не от занятых сбором пищевых запасов муравьев, а свалилась сверху. Пока идущий вторым Пабло в недоумении замер в створе прохода, глядя в спину скачущему с камня на камень капралу, на того с потолка рухнул всей своей массой невидимый до сих пор из-за мимикрии падун. Тяжеленный блин мгновением раньше все-таки был замечен, и Пабло мастерским выстрелом проделал в хищнике огромную дырищу. Скорей всего падун и погиб при этом. Но траектория падения и сила инерции осталась прежними, поэтому сто пятьдесят килограммов плоти мгновенно впечатали Птицу в грунт, в придачу грунт не выдержал такой тяжести, и участок, на который пришелся удар, оторвался от выступающего основания и покатился вниз вместе с капралом. Несколько снующих внизу шуршонов вначале от неожиданности даже отпрянули в стороны, но уже в следующий момент деловито набросились на очередные куски пищи. Падуна по частям утащили к выходам несколько муравьев, но вот человека в скафандре не смогли поделить сразу двое. На глазах всего отряда они легко, словно мягкую игрушку, разорвали безвольное тело капрала на две половинки. В следующий момент оба шуршона пали под объединенным огнем почти всех воинов, но подобная месть человеческую жизнь вернуть никак не могла. Мало того, при собственной гибели самые сильные страшилища подземного мира выделяли фермионы паники и злобы, которые приводили в неистовое бешенство их собратьев.
   Именно это в первую очередь и заметил Тантоитан, когда протолкался сквозь строй замерших товарищей: шевеление на всем видимом пространстве сразу ускорилось. Не меньше десяти шуршонов бросилось к месту трагедии, а все остальные хаотично забегали в самых непредсказуемых направлениях. Парочка из них заметалась в опасной близости к людям.
   – Всем назад! – закричал Танти, подавая личному составу пример собственными действиями. Хотя в середине прохода он остановился, пропуская остальных, и быстро прикрепил на стенах два взрывных устройства кумулятивного действия. Выбегая на всей скорости к разлому, он с содроганием понял, что товарищи со всех стволов палят ему прямо за спину. – К стене!
   И когда отряд опять вжался в уже знакомое место, нажал пульт дистанционного взрывателя. На этот раз из прохода никого не вымело, но зато основательно завалило. После чего еще один шуршон выскочил в клубах пыли, переметнулся через обугленное тело своего собрата и бросился на людей. Опять-таки и его довольно просто остановили совместными выстрелами. Но уже в следующую секунду Танти не сдержался от досадного кряхтения. Пабло его понял по-своему:
   – Вашего капрала никто бы не смог спасти.
   – Да это и так понятно, – сам удивляясь своему равнодушию и цинизму, ответил командир отделения. – Меня печалит другое… Бровер, Гарольд, обыщите то место, куда упал Влад! Вдруг его крабер отлетел в сторону и отыщется. Лидия, Клеопатра – прикройте их!
   Теперь уже и Пабло ясно понял причину досады:
   – Черную дыру ему в… У него ведь и краберный маяк остался!
   Действительно, и крабер, положенный офицеру при боевом выходе, и универсальный маяк теперь валялись в «кругляшке», а второй крабер с обрывками комбинезона скорей всего сгорел в луже напалма на месте ранения Влада. То есть связи с поверхностью отряд теперь не имел. Что вскоре и подтвердил разочарованный голос Гарольда:
   – Пусто!
   А чуть позже поставил окончательную точку Роман:
   – Нашел прогоревшие остатки крабера. Восстановлению не подлежит даже на заводах Доставки!
   Хоть Танти и знал, что Клеопатра не берет свой крабер на боевое дежурство, но все-таки бросил на нее взгляд, полный надежды. Девушка в ответ только скорбно качнула головой. Мол, вот и служи по уставу.

Глава 13

   3588 год, 28 декабря, Оилтон, дворец императора

   Принц Януш ворвался в кабинет отца с таким видом, что тот непроизвольно схватился за сердце. Причем сразу же угадал причину такого явного переполоха, ведь затащить сына в этот кабинет в последние годы даже силой не удавалось:
   – Что?! Что с Патрисией?!
   Увидев, как отец судорожно вздохнул, а лицо его стало бледным как мел, официальный наследник престола запоздало спохватился, что ворвался таким способом. Следовало вначале подготовить Павла Ремминга к плохой новости, но у принца все внутри и так бушевало от возмущения:
   – Пока ничего точно не известно, но наши люди сразу забили тревогу, как только выяснили, что сестра отправилась с дежурным подразделением в подземелья Хаитана. Нет, ты только себе представь, кого в этом солдафонском училище посылают в самые гиблые места на планете!
   – Кто виновен в отправке? – теперь лицо императора стало наливаться кровью.
   – Какой-то слишком ретивый капрал. Мне переслали запись самого момента ухода отряда из блокпоста, так больше всего меня взбесило, что на предложение гражданского исследователя взять дополнительное отделение этот капрал бахвалился, что рядом с ним самые лучшие курсанты. Нет, ты только себе представь: эти сопляки всего лишь полгода носят оружие, и он называет их самыми лучшими!
   – Так что конкретно сейчас с Патрисией? – уже шипел хозяин кабинета.
   – Да ты так не волнуйся, – принц поспешно налил отцу стакан воды и с некоторым удивлением наблюдал, как тот проглотил сразу две таблетки. Но переспрашивать о здоровье не стал, только сделав себе заметку на память. – К моменту последнего доклада выяснилось, что отряд не возвратился к запланированному сроку и связь с ними по краберам отсутствует. Спешно собрана и отправлена спасательная группа в составе тридцати самых лучших ветеранов и офицеров училища. В их числе наш сержант с постоянно включенным крабером на долгосрочной батарее. Наш офицер находится в дежурной рубке и постоянно передает информационные пакеты на Оилтон. По предварительным наметкам отряд с курсантами застрял где-нибудь в природной ловушке, но краберный маяк действует. Вскоре их разыщут.
   – Ты пробовал связаться с ней по личному краберу?
   – Пробовал, но в ответ ни звука. То ли она его оставила в казарме, то ли просто, как всегда при посторонних, не отвечает…
   Он хотел добавить еще и третий вариант развития событий, но резко замолк, опасаясь даже помыслить о самом страшном. Зато опять все внутри вспыхнуло беспричинной злобой:
   – А ведь я предупреждал, чтобы не разрешали ей лезть в это военизированное дерьмо!..
   – Януш! – строго прикрикнул на него отец, уже начавший постепенно приходить в себя. – Не забывайся! Я тоже служил.
   – Так ведь ты мужчина! А она девочка! Куда ей носиться с автоматом среди потных и грубых мужланов? – не переставал возмущаться принц, выпрямляясь во весь рост и несуразно размахивая руками. – Сам вспомни, какая она была милая, веселая и счастливая в пять лет. Она смотрелась как ангелочек с огромными розовыми бантами. Мы ее все на руках носили… А теперь? Неизвестно возле кого валяется на грязной земле и дрожит от ужаса при виде хаитанских монстров.
   Император хлопнул ладонью по столу:
   – Моя дочь никогда ни на кого со страхом не смотрела! Скорей мой сын испугается…
   – Чего это?
   – Того, чего он боится больше всего: ответственности за империю.
   – Ой! – раздраженно и с досадой воскликнул Януш. – При чем здесь это?
   – Как раз при том! Если бы ты согласился перенять дела, твоей сестре пришлось бы удовольствоваться другой судьбой. А так… – император с усилием встал. – Пойдем на пункт связи.
   – Зачем? Я переключил прием и переправил его по заблокированному каналу прямо на твой терминал. Включай.
   Павел Ремминг скривился с недовольством: он не доверял последним непроверенным новшествам, которые вводил сын, – но со стоном опять уселся в кресло. Его пальцы быстро замелькали над виртуальной клавиатурой. Высветилось изображение сразу трех больших экранов, и Януш поспешно передвинулся за спину императора. Информация уже поступила, и они переключились на просмотр первого пакета.
   Три десятка обвешанных оружием и боезапасом воинов скученно сидели внутри огромного военного транспорта с прозрачной броней и колыхались в такт движению, особенно на больших перепадах местности. Потом послышались непрерывные пулеметные очереди, и под звон осыпающихся на пол гильз обзор зафиксированного на шлеме видеозрачка сместился на окружающий ландшафт: транспорт со всех сторон атаковали монстры сразу нескольких разновидностей.
   – После землетрясения они всегда так злобствуют, – авторитетно заявил император, не видя вытянувшегося лица сына у себя за спиной.
   – Ты тоже там бывал?
   – Никто не может стать офицером имперской армии или профессиональным военным, не пройдя горнило Хаитана, – назидательно заявил отец. – За сорок лет это стало незыблемой традицией.
   – Ну и рыла! А зубищи! Брр! – непроизвольно содрогнулся Януш. – И ты продолжаешь настаивать, что Патрисии там ничего не грозит?
   – Будущая императрица не может быть слабой по определению!
   – Духом – да! Но откуда у нее физические силы возьмутся? Ты только глянь на этих вояк: вот для них нет ни страха, ни упрека. Даже по сторонам не смотрят. А ведь поток монстров растет.
   – Это еще только цветочки. – Павел промотал запись в ускоренном режиме и остановился на том месте, где водитель мастерски остановил бронетранспортер рядом с подобной машиной. – Вот сейчас и начнется!..
   Чуть дальше виднелась уходящая вниз расщелина, из которой бурым потоком выползали, выбегали и выпрыгивали самые разнообразные чудовища. И половина из них с лютой ненавистью пыталась прокусить толстенную броню.
   – Почему они друг друга не атакуют, а на людей кидаются?
   – После землетрясения у них наступает великое перемирие. В нем не участвуют лишь летяги, падуны, шуршоны и хищные растения. Ну, может, еще кто, уже не помню… А вот люди для них – изначально чужаки, подлежащие только съедению.
   Пока император рассказывал, задний борт на транспорте открылся, и воины, поливая монстров из огнестрельного оружия, выскочили наружу. Без единого лишнего движения выстроились походной боевой колонной и чуть ли не бегом врубились во встречный поток. При этом стреляли лишь впереди идущие, да пара человек подстраховывали их с двух сторон. Остальные явно берегли патроны. При такой тактике могло показаться, что весь отряд сомнут за считаные минуты, но ни единой жертвы среди людей пока не наблюдалось. Мало того, некоторые монстры, словно испугавшись прущей на них и плюющейся свинцовой смерти, частично бросились в стороны, освобождая дорогу. Но это только ускорило общее продвижение воинов.
   Запись кончилась, и император с некоторой нервозностью запустил следующий пакет.
   Путь вниз. Вспышки и грохот выстрелов в окружении феерических растений и оскаленных пастей. Первые легкие ранения. Короткая остановка. Двум воинам оказывают первую помощь, и они опять становятся в строй, но уже в середину. Дальнейшее продвижение в глубины, ведущееся с непрекращающейся стрельбой. Мелькающие сполохи разноцветного освещения. Затем вынужденная остановка. И диалог между командирами спасателей:
   – Впереди та самая пещера «кругляшка». Но в ней полно шуршонов.
   – Осталось пройти немного: всего второй проход налево.
   – Прорвемся!
   – Если бы только не эти муравьи! Предлагаю вначале послать летающий модуль.
   – Согласен! Отправляй!
   Через короткое время:
   – Внимание на экран!
   – Правильно ведешь… давай внутрь!
   – О-па! А ведь тут полный завал! Основательный. Скорей всего, применили гранаты, уходя от шуршонов.
   – Значит, они около Мечты Малеха! А что показывает краберный маяк?
   – Если судить по локатору, то он… – Большая пауза, прерываемая ругательствами и нецензурной бранью. А потом довольно неуверенное бормотание оператора: – Если верить нашим приборам, то маяк сейчас находится чуть правее, вон в той стороне и на глубине в… семь с лишним километров!
   – Однако!
   Перепроверка подтвердила первые выводы оператора, и командиры стали выдвигать версии событий:
   – Похоже, они стали возвращаться от ущелья и наткнулись на шуршонов.
   – Скорей всего пришлось от них отбиваться и быстро отступать. Кто нес на себе краберный маяк?
   – По записи из блокпоста – командир группы, капрал. У него же и крабер находился. Явное нарушение инструкций.
   – Ну, это понятно, а что здесь произошло?
   – Раз командир шел впереди, то его первого мураши и выдернули из строя. Возможно, и еще кого-то из ребят. Затем уволокли тела на глубины. Остальные, надо полагать, отошли и подорвали за собой проход. Самое верное решение.
   – Значит, они теперь двинутся на поверхность вот по этим проходам?
   – Скорей всего.
   – Проход расчистить нам не удастся, помешают шуршоны. Поэтому возвращаемся! Производим дозагрузку боеприпасов и делим отряд поровну. Затем двинемся им навстречу по обоим проходам вниз.
   Последняя команда прозвучала для всех:
   – Отход боевой колонной на поверхность!
   Опять бег, но теперь уже в гору. Да и стрельбы при этом намного меньше. А затем погрузка и очередная гонка бронетранспортера по бездорожью. Оба возможных выхода находились далеко от научного городка.

   Запись кончилась, и Павел Ремминг переглянулся с сыном.
   – Так что с ней могло случиться? – спросил Януш. Его отец постарался ответить со всей твердостью и уверенностью:
   – Выберутся! Целое отделение – это сила!

Глава 14

   3588 год, 28 декабря, Хаитан, недра

   Когда пыль от завала в проходе несколько рассеялась, Гарольд спросил у товарища:
   – Будем выходить или здесь дождемся помощи?
   А всезнайка Роман добавил:
   – Тем более что неподалеку находится одна из старых обителей самого Малеха. Раз он тут месяцами жил, то и мы как-то пересидим. Мало того, и здесь теперь вполне безопасно.
   – Неизвестно, в каком та пещера состоянии, – возразил командир отделения. – Да и одиночки почти не привлекают к себе внимания монстров. А нас много. Кроме того, желательно как можно скорей доставить на поверхность Влада. Ну и самое главное: повторной атаки стаи ятаганов мы не выдержим – огневого ресурса маловато, а прикладами от этих летяг не отобьешься.
   Оставалось только свериться с голограммным изображением данного участка недр Хаитана.
   Тантоитан принял решение выходить на поверхность по второму маршруту. Идти по нему хоть и дальше, зато не придется опускаться на глубины, особенно опасные в свете сегодняшнего землетрясения. Одобрительным молчанием рыжебородый Пабло согласился с таким решением, ну а все остальные просто ждали команды «Вперед!».
   По верхнему уступу Мечты Малеха прошли без единого выстрела. Причем вести огонь без его отдельного разрешения юный командир позволил только трем курсантам: Броверу, Стенеси и Ланьо. Гражданскому исследователю оставил право собственного выбора. Но предупредил всех, что на дальний путь даже запасных батарей для лазеров и парализаторов может не хватить. То есть вводится режим разумной экономии: прикрывают товарищей лишь самые лучшие стрелки, и в случае необходимости именно им и передаются дополнительные батареи и оставшиеся заряды.
   Войдя в нужный проход, пару сотен метров передвигались без особых проблем. Но когда выглянули в огромный и просторный тоннель, по которому предстояло идти дальше, то пришлось поспешно давать задний ход. Прямо перед людьми двигался плотный поток разнообразных хищников, стремящихся к поверхности. Причем поток явно замедляющийся; и хищников, слишком озлобленных. Опытный Пабло сразу высказал здравое предположение:
   – Далеко впереди что-то случилось: либо обвал перекрыл выход на поверхность, либо голову этой колонны атаковали шуршоны. Так что прорываться сквозь такую массу клыков и костей – дело бесполезное.
   – Да еще и с раненым, – согласился Тантоитан. И попросил: – Давайте карту.
   Когда она высветилась перед ними, рыжебородый исследователь провел пальцем по тонкой, в нескольких местах прерывающейся ниточке:
   – Вот здесь Беличий ручей. Сам догадываешься, почему его так назвали. Пройти там довольно сложно: между долинами постоянные оползни, обвалы и меняющееся русло ручья. Да и выйдем на поверхность мы аж вот в этом месте. От него окажется ближе идти прямо к городку, чем к бронетранспортеру. Само русло, как ты видишь на схеме, проходит через длинный каскад продолговатых долин, и наибольшие трудности возникают как раз на перепадах между этими долинами. Большого разнообразия тварей там нет, но вот желудянка и белки – похуже стихийного бедствия.
   Огромные крысы на длинных ногах только большим пышным хвостом напоминали белок. Ростом могли сравниться с хорошей овчаркой, а свирепостью – с голодным крокодилом. Жили они вдоль ручья по причине произрастания там желудянки, не хищного, но довольно опасного растения для всего, что движется. На этом искривленном дугой дереве произрастало до сотни стручков размером в руку человека, и когда стручок созревал, пройти возле него рядом считалось самоубийством. Он раскрывался со звуком разорвавшегося снаряда и выпускал в движущийся объект до десятка крупных, более пяти сантиметров в поперечнике желудей. Но мало того, что желуди сразу стартовали с приличной скоростью, так они выпускали из себя реактивную струю газа, дающую многократное ускорение, и наносили по цели такой удар, что человека отбрасывало на пару метров. Скафандр порезов при этом не получал, но вот кости после такого толчка ломались, словно спички. Да и попадание по шлему частенько вызывало сотрясение мозга.
   Как ни странно, местные белки, которые питались забредшими к ручью животными, с огромным удовольствием поглощали остатки самих желудей и выедали внутренности стручков. Прекрасно определяя нюхом степень зрелости опасных плодов, они безбоязненно подкрадывались ближе к гибельным деревьям и резко взмахивали хвостом. Даже если какой реактивный снаряд и попадал в густую многослойную шерсть, то вреда белкам это не доставляло. Мало того, имелись многочисленные видеозаписи, на которых эти хитрюги несколько раз подряд выставляли из вырытой в стратегически выгодном месте норы хвост, а потом прямо-таки блаженствовали в густой кашице, оставшейся от желудей после нескольких залпов.
   По большому счету и желудянка, и сами белки являлись одним из самых интересных объектов для изучения на Хаитане, и их исследованием занималось целое отделение в научном городке. Только вот, к сожалению, сам Пабло с коллегами на эти темы не общался и у Беличьего ручья никогда не бывал, так что дать конкретные советы по его преодолению не мог. Только помнил, что это очень опасно, и соваться туда вообще не следует.
   Пока определялся дальнейший маршрут, со стороны тоннеля участились выстрелы, и обеспокоенные голоса товарищей сообщили:
   – Поток полностью замер!
   – Полный коллапс! И с тыла катится волна паники и страха.
   – Кажется, там видны шуршоны…
   – Точно! Они! Все монстры задергались, начинают рассасываться по боковым проходам!
   – Многие поднимаются к нам!
   Раздумывать и выбирать стало не из чего.
   – Гарольд, заваливай вход гранатами! – решительно скомандовал Танти. – Попробуем пройти по руслу ручья. Бровер, со мной в авангард! Ланьо, прикрываешь раненого!
   Отряд прошел совсем немного, когда их догнал гул взрыва и довольный голос самого сильного курсанта:
   – Готово!
   – Отлично. Тогда присматриваешь за тылами! Лидия, возьми гранаты у Пилса и Бергмана и передай Гарри. Останься с ним для подстраховки.
   Санитары прямо на ходу освободились от своих гранат и отдали подскочившей девушке, которая, получив боезапас, сразу отстала, поджидая курсанта Стенеси. Пабло, немного поразмыслив, отдал авангарду и все огнестрельное оружие с патронами. Теперь два лучших стрелка расчетливо и действенно расходовали каждую пулю.
   Тантоитан на симуляторе не раз совершал «проход», часть которого пролегала по зарослям желудянки. Он еще там применил довольно оригинальный способ, позволяющий не тратить боезапас или использовать рекомендуемый летающий модуль. Во многих случаях желуди с реактивной тягой сбивали и модули, а тормошить каждое дерево ударом выстрела – дело хлопотное и неэкономное. Зато несколько увесистых палок, подобранных в окружающих джунглях, легко решали проблему. И теперь, следуя к руслу, юный командир отряда не замедлил дать соответствующую команду двум парням и одной девушке:
   – Собирайте все увесистые сучья и ветки, которые можно хорошенько метнуть метров на тридцать.
   Вскоре троица стала похожа на сборщиков хвороста, тянущих на себе несуразные вязанки. Над ними никто не смеялся, потому что новаторскую идею поняли и оценили сразу: ценный боезапас при борьбе с желудянками тратить не придется. Прочих хищников в пойме ручья сравнительно мало, а уж с белками воины со своим современным оружием справятся обязательно.
   Вскоре дошли до громадного провала в виде колодца, диаметр которого превышал тридцать метров. Полноводный ручей низверглся в пропасть, на стенках которой тоже виднелись небольшие островки и вкрапления растений с разноцветным сиянием. О глубине колодца Пабло высказался так:
   – Почти шестьсот метров слегка подкрученного спиралью ствола. Потом идет очередной каскад долин с зарослями желудянки, а дальше следующего провала разведка не прошла.
   Дальнейший путь пролегал по ободку колодца, по довольно узкой тропе, так что Танти приказал проходить опасный участок только при страховке линем. Под личным контролем перевел каждого и помог перетащить носилки с Владом. Хотя скрывающая довольную улыбку Клеопатра прекрасно поняла: такие осторожности командир вводит только ради нее. Ведь почти во всех напряженных моментах он первым делом проверял присутствие девушки у себя за спиной, а ствол его оружия готов был молниеносно повернуться для прикрытия. Хоть при всех он покрикивал на подругу, ничем не выделяя ее среди сослуживцев, но она чувствовала его переживания и заботу постоянно.
   Ей это и нравилось, и раздражало одновременно. Почему нравилось – разбираться не хотелось. А вот раздражение прорывалось иногда от задетого самолюбия. Ведь она – одна из лучших в училище, первая среди девушек, а ее жалеют, оберегают и стараются ставить на задании в самом безопасном месте. Так и до презрения боевых товарищей недалеко. А то и открытых смешков или колкостей. Поэтому девушка твердо решила поговорить на эту тему с Тантоитаном и призвать его к здравому поведению, а в случае несогласия пригрозить подачей рапорта о переводе в другое отделение. Понятно, в данном месте выказывать свое недовольство было нельзя, но вот наверху!..
   Ну а пока Клеопатра помалкивала да непроизвольно улыбалась, когда думала, что за ней никто не наблюдает. Скандал она парню устроит обязательно, но все равно забота и опека с его стороны приятно согревали девичье сердечко. По поводу выхода на поверхность она вообще не переживала: раз их ведет такой командир, значит, бояться нечего.
   А отряд после короткого привала в безопасном месте двинулся на преодоление долин вдоль Беличьего ручья. В боевом порядке произошла некоторая перестановка: Гарольд пошел впереди, а его место в замыкающей паре занял Пабло. Причем исследователь так и продолжал нести коробку с пойманными грызунами, отмахнувшись от предложения ее сбросить простым ответом:
   – Мне пока не тяжело.
   Так они и вошли в первую долину. Танти и Роман метко постреливали по самым агрессивным белкам, а их мощный товарищ, приближаясь на должное расстояние, «взбадривал» несколькими бросками увесистых сучьев изогнутые дугами желудянки. Реактивные желуди чаще всего поражали летящую палку, но иногда природные гранаты летели в разные стороны, накрывая весь участок вокруг дерева шальными, бесцельными ударами. Такие моменты присевший к земле отряд пережидал, а после контрольного броска очередной дубинки вновь двигался вперед.
   Так они прошли первую, потом вторую долину, и у Тантоитана возникла некая мысль, которой он и поспешил поделиться с их ученым спутником:
   – Пабло, похоже, что белки даже и не думают нападать на нас. Все попрятались в норки, и если мы к ним не приближаемся, даже хвост не высовывают. Такое впечатление, что у них тут сработала сигнализация: «Прятаться! Опасность!»
   – Ага, остается отыскать только их датчики на движение и распознание двуногих хищников! – сыронизировал исследователь. И уже совершенно серьезным тоном добавил: – Мне тоже так показалось. Но тут скорей всего сказывается инстинктивная защита для выживания вида: раз с непрошеными гостями не справляются сами желуди, значит, они опасны для пушистых белочек.
   – Может, им и в самом деле лучше припрятаться, а потом вдоволь наесться остатками реактивных салютов, – согласился Танти. – Но все равно мне кажется, что некая система оповещения здесь существует.
   После философского хмыканья согласился и Пабло:
   – Недаром этих хищников так тщательно изучают. Не удивлюсь, если вдруг они смогут дорасти до древних друзей человека: собаки или лошади.
   – Хо-хо! – отозвался и Гарольд. – Представляю, как это будет выглядеть через сотню лет: сплошная мода на ручных белок! И шикарные длинноногие блондинки ведут этих крыс на позолоченных цепочках. Вот умора будет!
   Под сдержанный смех товарищей он подхватил брошенный ему сзади очередной сук, дождался, пока все присядут, резко бросил в замеченное в зарослях дерево и тоже присел. Дробный стук ударов оповестил, что природная ловушка уже частично обезврежена. Второй бросок Гарольд совершил с более близкого расстояния, ударив непосредственно в ствол. Желудянка обстреляла остатками желудей практически самое себя. От чего детонировало еще несколько стручков. Как правило, после такого «разминирования» люди шли дальше безбоязненно, хотя и старались не приближаться к стволу.
   Но у Клеопатры сложилось другое мнение:
   – Мне кажется, я догадалась, почему белки почти все попрятались по норам. Они скорей всего и в самом деле неплохо соображают, раз не хотят попасть под совершенно непредсказуемые удары. По их владениям движется нечто странное и непонятное, вот они и пережидают.
   Затянувшуюся паузу осмелился оборвать Бровер в свойственной ему манере женского подкаблучника:
   – О, несравненная Клеопатра! Как всегда, в твоих речах все гениально и просто. Если продолжить твою мысль до конца, то станет понятно: местные белки просто давно уже признали в человеке самого опасного хищника. И теперь просто копаются в файлах своих компов, сравнивая наши фотографии с уже имеющимися в их архивах.
   Очередной треск разорвавшихся желудей заглушил довольный смех товарищей по отряду. Настроение у всех резко поднялось, и теперь уже никто не сомневался, что выход на поверхность – дело только короткого времени. Но так они думали лишь до того момента, пока не добрались до четвертой долины. И первое, что поразило идущих в авангарде по узкому, вымытому водами проходу – это полная темень, царящая перед ними. Подобного в глубинах Хаитана еще наблюдать не приходилось. Всегда и везде хоть что-нибудь, хоть небольшой участок, но давал освещение. И на сводах, и на стенах, а уж тем более на склонах и ровных поверхностях растительность росла как на дрожжах, впиваясь корнями в грунты порой многометровой толщины. А тут – непроглядная темень.
   Но когда это тьма становилась человеку преградой? Даже не усиливая на шлеме лучей, способных после фотонной накачки освещать пространство на сотню метров, Тантоитан, так и продолжая стоять согнутым в нише прохода, вставил в подствольник специальный патрон из разгрузки и выстрелил. Благо, что высота вроде как позволяла пролететь осветительной комете. И как оказалось в итоге, поступил очень правильно. В мерцающем свете летящей с малой скоростью кометы отчетливо прорисовались зашевелившиеся от неожиданности огромные, скалообразные туши каменных носорогов и взметнули свои щупальца многочисленные малауки. Мало того, с потолка одна за другой рухнули три туши падунов, но если две из них промахнулись, то третья с ювелирной точностью накрыла ярко сверкающую комету, вколачивая ее в грунт. Скорей всего, и сам падун от такой раскаленной добычи моментально окочурился, но наступившая вновь темнота теперь оказалась насыщена совсем неожиданными в данном месте монстрами и обрела конкретную, четко осознаваемую опасность.
   – Назад! – скомандовал, перестраховываясь, Тантоитан. И только когда отряд отступил на безопасный участок, командир с некоторой растерянностью обратился с претензиями к Пабло:
   – Откуда эти твари тут взялись? И почему в полной темноте?
   Рыжебородый исследователь не потерял присущее ему чувство юмора:
   – Извини! С моим склерозом забыл свет включить. Да и зверюшек сейчас обратно в свою коробку загоню. Подождете?
   Пока все непроизвольно улыбались, представляя подобное действо, Гарольд опять предался своим фантазиям:
   – Картина маслом: современный мегаполис, тонконогая блондинка. А у нее на цепочке… трехметровой высоты каменный носорог с бантиком!
   Посмеиваясь вместе со всеми, Пабло с некоторой ностальгией покачивал головой: «Эх, юность! Даже в самой трагической обстановке не прочь посмеяться и пошутить. Может, это и не к месту, но вот командир у них тот еще парень! Врожденный лидер. И время дает расслабиться, и глаз не только с товарищей не спускает, но и по сторонам следить успевает. Недаром рекорд «прохода» побил. Интересно, паузу для снятия напряжения затянет или нет?»
   Не затянул. Голос строгий и собранный:
   – Пабло, покажите еще раз карту. Попробуем определиться: каким образом такие глубинные монстры оказались возле самой поверхности, и подумаем, где и как их обойти. Остальным разобраться на пары: один отдыхает, второй держит периметр!

Глава 15

   3588 год, 28 декабря, Хаитан

   В дежурной рубке, координирующей все защитные и спасательные операции на планете, собрались ветераны, самые уважаемые ученые, военное и гражданское руководство. Благо, места хватало, и около трех десятков человек не топтались по ногам друг друга. Зато спорили и кричали так, что сами оглохнуть могли. Причем не стеснялись в выражениях. Нервничали. Переживали. И не только по поводу пропавшего отряда. Совсем недавно после громкого скандала руководства городка с одним из офицеров училища выяснилось, что тот ведет передачу сжатых пакетов информации кому-то из своего начальства. Скорей всего, на Оилтон. Кому именно, офицер не сказал и лишь после очень настойчивых требований показал документы, где указывалось, что он работает на управление имперской безопасности и имеет право на подобные передачи. Мало того, ему еще и обязаны были оказывать во всем этом содействие.
   Вроде бы ничего страшного тут не было. Люди на Хаитане гибли всегда. В том числе и курсанты первого курса космодесантного училища. Но в данном случае, если спасательная операция пройдет неправильно, начальству и командованию не поздоровится. Поэтому все и боялись принять неправильное решение. Единственное, за что ругать не станут, так это за многочисленность двинутых на помощь боевых отрядов. И в данный момент уже сразу три отряда готовились к выходу: два по тридцать и один в сорок человек.
   А от первого отряда, который разбился на две группы, поступали неутешительные новости.
   Пятнадцать человек в данный момент пытались прорваться к Мечте Малеха через глубинные впадины и практически застряли на трети пути, ведя непрерывный и ожесточенный бой с монстрами. В том бою участвовал и сержант, имеющий постоянную, но неучтенную командованием связь с офицером имперской безопасности.
   Вторым полутора десяткам не повезло с самого начала. По прибытии на искомое место они обнаружили, что известный выход на поверхность полностью завален оползнем. Пришлось разбиться на пятерки и спешно разыскивать обходные пути. Распыление сил тоже значительно снижало огневую мощь спасателей, из-за чего к первым двум легкораненым добавилось еще трое. Теперь все пятеро находились в бронетранспортере, а лазейку в подземных лабиринтах разыскивали лишь две пятерки.
   К моменту принятия в дежурной рубке окончательного решения первая часть отряда оказалась атакована огромной стаей песцовых рысей. Отбиться удалось с огромным трудом, но хуже всего оказались ранения: два легких и два тяжелых. Понятно, что при условии транспортировки товарищей на носилках командир сразу дал приказ об отходе на поверхность. При потере мобильности все инструкции Хаитана требовали немедленного отступления.
   Осталось только решить, кого и куда отправить. Как раз на эту тему и разгорелся наибольший спор. Несколько человек указало еще на один возможный вариант выхода из подземелий: вдоль Беличьего ручья. Но подавляющее большинство присутствующих специалистов и ветеранов отвергли подобное развитие событий:
   – Да там и опытные исследователи стараются не бывать!
   – Куда уже тем малолеткам рыпаться!
   Выдвинувшие такую идею спорщики возражали:
   – Что с того, что они малолетки? В том отряде самые лучшие курсанты. Вон как рекорды все побили! Если двинутся с толком и расстановкой – прорвутся!
   – Ни за что! Мы там тремя десятками еле прорвались пять лет назад.
   – Да и мы в позапрошлом году попробовали сунуться и благоразумно сбежали.
   – Мы так вообще этих зверушек вместе с их желудями только с самого края выдергиваем. Вглубь заходить нет смысла, – отозвался исследователь белок и желудянки.
   – И кто бы рассказывал! Да ты и стрелять до сих пор не научился!
   – Все! Хватит! – оборвал начинающийся переход на личности старший регент научного городка и многозначительно при этом покосился на безопасника. – Ни один вариант возможного прохода мы не должны оставить без внимания. Поэтому сорок человек отправляются по основному маршруту. Может, им удастся опять пробраться в «кругляшку», откуда шуршоны уже ушли. Тогда надо будет спешно разбирать заваленный проход и выходить к Мечте Малеха. Оба остальных отряда отправляем в помощь уже действующим группам. Транспорта хватает, его уже загрузили боеприпасами и обедом. Отправляйте немедленно! А пока они доберутся, мы соберем четвертый отряд и отправим его к выходу, ведущему в долины Беличьего ручья. Есть возражения?
   – Все люди и так стоят на периметрах, – напомнил кто-то из ученых. – Землетрясение все-таки… Так кого в четвертый отряд поставишь?
   – Ха! А нас здесь сколько? Сам поведу! Майор, собирайте всех свободных людей!
   Командир контрактников склонился над селекторным устройством, раздавая приказы. Тогда как многие смотрели на пожилого ученого с сомнением.
   – Господин академик, – первый зам старшего регента мог позволить себе ерничать: – А когда вы последний раз из автомата стреляли?
   – Не дерзи начальству! Я, между прочим, уже вторую неделю из симулятора по пять часов не вылезаю.
   – Я дерзить, конечно, не осмелюсь, – не собирался отступать заместитель, – но вопрос таки задам: может, вы и «проход» завершили?
   – Не завершил! – имитируя такой же ехидный тон, выпалил академик. – Но мне это почти удалось, и я боевой строй не испорчу. А вот тебе точно ничего в руки, кроме бумажек, доверить нельзя.
   – Да? А кто меня всей этой бумажной работой завалил? Ведь я после прибытия на Хаитан первые три года побеждал в снайперских соревнованиях. Совесть надо иметь…
   – Ладно, не ворчи, – успокаивал его академик, уже выходя из рубки и спеша скорей переодеться в боевой скафандр. – А то так и останешься в кадрах для нашей безопасности штатным ворчуном.

Глава 16

   3588 год, 28 декабря, Хаитан, недра

   На объемной карте много чего не хватало. Но из того, что имелось в базе данных, становилось понятным только одно: крупные глубинные хищники могли пробраться к Беличьему ручью только со стороны ущелья Химер, которое чередой гигантских разломов уходило на неизведанные глубины. Из самого ущелья в эту сторону вело два великолепных, хорошо исследованных тоннеля, но вот открытого прохода между ними никогда не было.
   – Случается, – стал объяснять Пабло, водя пальцем по переплетениям световых нитей, – порой внушительные просадки открывают ранее не изведанные пещеры и проходы, а порой и сами животные каким-то образом их раскапывают. Вот в этом месте когда-то была преграда, а сейчас ее, похоже, не стало. Значит, отсюда они и пришли. Но меня не так волнуют сами эти носороги и их странная лояльность к малаукам, как полная темнота в долине. Только из-за этого советую немедленно возвращаться.
   Действительно, подавляющее большинство осветительных растений являлись несъедобными, скорей ядовитыми даже для всеядных носорогов. Да и само ущелье Химер никогда досконально не исследовали именно из-за частых смертей в нем. Поговаривали, что туда из глубин порой поднимаются слишком уж странные и жуткие создания, за что ущелью и дано было такое несколько мистическое название. Что все вместе могло отпугнуть и самых отчаянных ветеранов.
   Тантоитан не слишком склонялся к мысли о возвращении:
   – И куда нам отступать? Особенно учитывая, что на наши розыски уже отправился один, а то и несколько отрядов. К Мечте Малеха двигаться бессмысленно, ведь завал в проходе могут разобрать не только спасатели, но и шуршоны. Если они уже там, то и мы до глубинного выхода не прорвемся. А здесь легко уйти по любым узким проходам и обвалить их за собой.
   – Ага! И сами окажемся в ловушке.
   – Я говорю о крайнем случае. По этой же причине в долинах ручья мы будем иметь гораздо большую маневренность. Но, может, попробуем предположить, по какой причине настолько крупные хищники оказались в этой долине перед нами. Ребята, всех тоже касается. Какие будут гипотезы?
   – То, что мне удалось увидеть из-под твоего локтя, – сразу отозвался Роман Бровер, – выглядит очень странным. Так, словно великое переселение животных уперлось в тупик, и они не знают, куда двигаться дальше.
   – Ну да, – поддакнул Гарольд, – когда мы двигались по этому узкому проходу, мне показалось пару раз, что застряли намертво. А если и с другой стороны такой же…
   – Да не о тебе речь. Просто подумайте, кто сюда из глубин добрался? Самые мощные хищники, но в то же время такие, которые не могут причинить вреда друг другу.
   Возразил Пабло:
   – Ну почему? Когда падуны в виде колеса катятся по камням, их запросто может сбить щупальцами малаук. Ну и обоих может растоптать носорог, если те зазеваются.
   – Да это все – случайности, – продолжал с воодушевлением Роман. – Мне видится несколько иная картина происходящего. Как самые быстрые, падуны прикатились в долину первыми и взобрались на стены и своды. За ними приковыляли осьминоги. И только потом промаршировали ходячие танки – носороги. Спрашивается: чего они сюда приперлись? Ответ: они чего-то изрядно испугались. Вполне возможно, что они убегали от черноты, поедающей светящиеся растения.
   Обдумывая выдвинутую версию, все примолкли, и только командир отделения подбодрил:
   – Теория вполне жизненная. Тем более что основная масса растений все-таки осталась. Вот только те, которым положено светить, черны как сажа. Заметил я и несколько желудянок, но их чуть ли не в три раза меньше, чем в остальных долинах. А вот белки я ни одной не засек, и у меня возникло стойкое ощущение, что они оттуда сбежали сразу. Причем все до единой.
   Клеопатра не сдержала своего скепсиса первой:
   – Лихо вы с Ромочкой рассуждаете. Так получится, что все белки нас вообще специально в подпорченную долину пропустили. Мол, пусть людишки с напалмом там наведут порядок.
   – О, великолепная! – залебезил Роман. – Ты, как всегда умна и непревзойденна! Твоя идея с напалмом – гениальна.
   – Напалма для пересечения одной долины нам хватит, – подключился к обсуждению Гарольд. – Но вдруг впереди второй подобный участок? А то и третий? Если открылся проход из глубин сюда, то могли и расшириться проходы между долинами. Как бы нам не оказаться меж двух огней с мизерным запасом огневой мощи.
   – Логично. Но ведь у нас еще есть химические гранаты, да и все остальные подойдут в критической ситуации.
   – Газ парализует только падунов, – напомнила Клеопатра.
   – Так это прекрасно! – радовался Бровер. – Никто нам на голову падать не будет. Малауков стреляем, от носорогов уходим, а подозрительную черноту выжигаем. Сжатый кислород мы почти не расходовали, так что дыхалка в скафандрах нам обеспечена на четыре часа непрерывной работы. Обязательно прорвемся.
   Действительно, пока систему автономной регенерации воздуха приходилось задействовать лишь дважды, что в условиях химической атаки и густого дыма давало большие преимущества. Да и чернота, что бы она собой ни представляла, по мнению Тантоитана, не сможет попасть в легкие товарищей воздушным путем. Поэтому после обсуждения всех деталей и порядка движения он принял решение идти сквозь долину. Курсанты стали подниматься с земли и выстраиваться в колонну, когда Пабло достал из бокового кармана своего ящика два пакета для сбора образцов. И один протянул командиру:
   – Герметичные. И учти, я скорей брошу свой груз, но образцы этой странной черноты мы должны взять обязательно. Поможешь?
   – А что надо собирать?
   – Любую травку, цветы или древесину, которая обычно светится. Много брать не обязательно, по паре кусочков или стебельков хватит.
   – Постараюсь, – Танти повесил сумку к поясу, осмотрел напоследок отряд, напомнив: – Держаться кучно! – и скомандовал: – Первый, пошел!
   Собравший почти все химические гранаты Бровер устремился вперед, а прущий сзади него Гарольд имел теперь сразу шесть баллонов смеси для огнемета. Эта пара и обязывалась вначале «потравить и задымить» плацдарм для прорыва. Из-за широкой спины друга и сам Танти прикрывал появление отряда в чернеющей долине. К тому времени, когда все выбрались из прохода, падуны уже, словно перезрелые гигантские сливы, бухались на грунт, ломая своими телами сумрачные заросли и выводя из спячки застывших каменных носорогов. Малауки тоже вскинули вверх часть своих щупалец, словно становясь в боевую стойку и отыскивая возмутителей спокойствия. Казалось бы, в такой какофонии шума, дыма и противного газа эти два вида хищников могли бы отвлечься от людей и прозаически закусить падунами, но они словно не замечали валящиеся им на головы блины. А как только распознавали людей, сразу начинали атаку.
   Хорошо, что местные «танки» и в самом деле являлись медлительными и неповоротливыми. Да и сами малауки при открытом столкновении представляли собой отличную мишень. Гораздо большую опасность эти осьминоги с более чем десятком щупалец представляли, когда ложились на грунт и раскидывали свои четырехметровые конечности во все стороны. Как только жертва попадала в поле досягаемости, малаук резко сбивал ее наземь, опутывал конечностями и наваливался всем телом. Затем в ход шла челюсть со жвалами, сравнимая, пожалуй, лишь с челюстями шуршонов, – и все! Финиш! Никакой скафандр не выдерживал.
   Поэтому приходилось с огромной тщательностью смотреть под ноги и тщательно освещать нашлемным фонарем каждую возвышенность или подозрительный корень. Ко всему прочему не следовало забывать и об остальных смертельных опасностях Хаитана. Хоть изначально командир никого не заметил, это не означало, что других видов хищников здесь не существует. Или что хищные растения впали в спячку и не подставят коварную подножку в самый ответственный момент.
   Но после прохода трети дистанции стало понятно, что прочих монстров здесь нет, и ни одно из опасных растений на хаотичное движение не реагирует. Даже три первые желудянки, мимо которых отряд прошел почти вплотную, оказались совершенно без стручков, одни голые изогнутые стволы. Так и напрашивалась мысль, что оказавшиеся здесь хищники питаются местной растительностью уже не один день. Да и вывороченные, разрытые носорогами корневища и перевернутые мелкие валуны подтверждали подобные выводы. Бросились в глаза многочисленные пеньки с увядшими иглами, которые остались от прекрасных жадений, попалось под ногами несколько огрызков щупалец жгутаров; от слюнтяйки красной осталась только глубокая яма среди разрытой почвы – это хищное растение имело довольно толстую бочкообразную корневую систему.
   В общем, никаких сомнений не осталось: громадные всеядные хищники учинили в долине жуткий погром и опустошили половину, так сказать, продовольственных запасов. Следовательно, их сюда несколько дней назад загнало не землетрясение, а нечто иное, даже еще более страшное и агрессивное, чем шуршоны. Такие мысли и пугали и настораживали, но отступать было поздно. Да и темп прохода поддерживался самый высокий.
   Успевающий следить за всем полем боя Тантоитан вовремя выкрикивал поправки движения, и весь отряд синхронно сдвигался левее или правее от прямой линии маршрута. Обходили наиболее опасные места и, конечно же, скалообразные туши носорогов. Наиболее активных, стоящих прямо на пути, старались бить выставленным на полную мощь парализатором. Остальным, идущим наперерез, лазерным лучом пробивали кожу у основания задней лапы, где находилось самое уязвимое место у каменных носорогов. После такого удара монстр непроизвольно приседал, начинал крутиться на месте и реветь от боли страшным трубным звуком. Это было неприятно, потому как шумовые фильтры не справлялись с таким ором, зато очень экономно для энергетических батарей.
   Уже виднелся сужающийся выход из долины, когда одна из девушек получила сильное повреждение. Щупальце затаившегося малаука захватило Лидию Шелди за лодыжку, резко дернуло, и та с воплем свалилась на грунт. В следующий момент Пабло прожег лазером дырку в голове у монстра, но вот повернуть время вспять этим не удалось. Лидия попыталась вскочить на ноги, но не смогла, ибо получила не то перелом, не то сильное растяжение. Первая помощь с вмешательством самого скафандра была оказана моментально. Через полминуты обезболивающие средства и введенные стимуляторы позволили девушке встать, но двигаться дальше ей приходилось, сильно прихрамывая, и это значительно сдерживало темп продвижения всего отряда. Благо еще, что оставалось совсем чуть-чуть до конца прорыва.
   Когда по промытому водой ходу пробрались к первой же пригодной пещерке, Тантоитан объявил привал:
   – Десять минут на отдых и осмотр амуниции. Автономную систему дыхания не выключать! Клеопатра, осмотри Лидию и помоги наложить шину. Подсчитать остатки боезапаса и доложить. Рома, ты как? – спросил он лежащего у стены ученого.
   – Нести не надо, – ответил тот, хотя по учащенному дыханию и натужному хрипу было ясно, что ему плохо. – Могу идти сам.
   – Уже легче! – все-таки Бровер считался в отряде самым слабым звеном в физическом плане. – Пока полежи… Гарольд, бери Феликса и двигайте вперед на разведку.
   Силач поменял батарею на лазерном пистолете и в сопровождении еще одного курсанта скрылся за поворотом прохода. Тогда как Пабло приблизился к юному командиру, посматривая на его сумку:
   – Есть что-то?
   – Да вот насобирал.
   Исследователь одобрительно хмыкнул:
   – И когда только успел? У меня и того меньше.
   – Проще не бывает, чем травку собирать, – глядя, как рыжебородый исследователь интенсивно светит в его сумку, спросил: – Что-то рассмотрели?
   – Кажется, что вся поверхность покрыта ровным слоем какой-то тли. Но что бы это ни было, образцы мы имеем, и в лаборатории быстро определят. Скорей всего, это какой-то вид паразитов, развивающийся на светоносной флоре.
   – А если эта тля и для живых организмов опасна?
   – Сомневаюсь. Монстрам от них хуже не стало и аппетит им не уменьшило.
   – Но ведь от чего-то они убегали?
   – Тоже не факт, что от этой черноты. Они могли вообще просто сменить «квартиры». Сорок лет изучаем эту планету, а до сих пор ничего не знаем. Практически топчемся на одном месте, – стал жаловаться Пабло, тщательно закрывая пакеты с образцами и пряча их в свой короб. – А все почему? Да потому что никакого финансирования оба научных городка не получают. Только мизер для выживания.
   – Так ведь Хаитан никакой ценности не представляет, – вдруг заговорила Клеопатра, закрепляющая специальный бандаж на ноге подруги прямо поверх скафандра. – Зачем сюда вбухивать средства, если и в стратегическом, и в экономическом плане планета – полный ноль.
   – Вот, чисто потребительское отношение! – с досадой воскликнул исследователь, апеллируя при этом жестами к Тантоитану. – Ну как можно так рассуждать? Хаитан – это редчайшее и уникальнейшее место в нашей Галактике. Такого разнообразия флоры и фауны не существует больше нигде. Да исследование только некоторых растений может принести в будущем миллиардные прибыли. Я уже про животный мир молчу! И кто-то осмеливается заявлять, что это – полный ноль?! Вот дожили!
   Парню не хотелось грубо указывать своей подруге на неправильное отношение к данному месту. Поэтому он высказался несколько дипломатично:
   – Все равно ученые уже сделали массу открытий и провели огромное количество уникальных исследований. Так что вы, Пабло, и ваши коллеги можете гордиться своими достижениями. Да и со временем, мне кажется, правительство империи значительно увеличит финансирование исследовательских работ на Хаитане. Особенно, если появится возможность образовать первую внушительную колонию поселенцев.
   – Да в том-то и дело, что, пока планета не достигнет третьего уровня безопасности, ни о какой колонии и речи быть не может. А для этого надо уничтожить всех опасных хищников с десятой по шестую категорию. Что, в свою очередь, целесообразно лишь при наличии на планете возможностей для самообеспечения, по шкале Доставки не выше восьмого списка перечней. Или по шкале комфортности не выше пятой группы условий окружающей среды. Опять же, ведется финансирование колоний с населением не менее чем в миллион обитателей. А где их тут столько наберется? Вот и получается замкнутый круг.
   – Ну, я во всех этих шкалах, перечнях и категориях ничего не понимаю, – признался Танти, улыбаясь. – Но как только доберусь до императора, сразу поставлю вопрос о значительном увеличении финансирования научных программ на Хаитане.
   – Спасибо! – Пабло не сдержался от грустного смешка, вспомнив, кому это он и в каких условиях жалуется. – Что бы мы без тебя делали!
   Ближняя связь между шлемофонами скафандров на открытом пространстве действовала на пару километров, а вот сквозь породу сразу гасла через несколько метров. Поэтому голос Гарольда ворвался с половины фразы:
   – …готовы немедленно! Мы возвращаемся! Еще раз повторяю: следующая долина тоже в плену черноты и глубинных монстров! – Показался мерцающий свет фонарей, а потом и сами разведчики: – Хоть бы отозвались!
   – Да только две твои последние фразы и услышали. Что там?
   – То же самое, что и там! – Гарри махнул в сторону уже пройденной долины. – Зато меньшее расстояние для броска. Мы уже подвесили пару химических гранат под сводом, падуны, небось, сыплются наземь, как снежинки. Так что надо прорываться сразу.
   – Подъем! – Танти долго не раздумывал. – Разведка, опять вперед! Бровер и Ланьо страхуют раненых и санитаров. Пабло – замыкающим. За мной!
   Как это ни странно, но вторая долина, хоть и оказалась чуть ли не вдвое короче, забрала у отряда гораздо больше сил и боезапаса и нанесла воинам гораздо больше повреждений. И виной всему оказались практически полностью боеспособные хищные растения. Хоть здесь тоже царила полная чернота, а некоторые желудянки оказались без единого стручка, вся остальная флора и фауна встретила людей весьма агрессивно. Жгутары хлестали щупальцами, слюнтяйки плевались ядом, жадении так и норовили заглотать своими огромными цветами, а майнтолы не упускали своих шансов намертво присосаться к подошве ботинок. Да вдобавок еще и несколько желудей со всей своей реактивной яростью пару раз пытались смести отряд с маршрута.
   То есть чернота вкупе с каменными носорогами, малауками и падунами сюда добралась совсем недавно – вчера, а то и сегодня утром, и все они вместе еще не успели окончательно подзакусить представителями местной флоры.
   В результате второго прорыва еще три человека получили значительные повреждения. Пилс и Бергман, оба санитара, волокущие носилки с Владом, получили касательные удары желудями по шлемам и теперь сами еле передвигались, поддерживая друг друга. У Пилса кровь шла носом, тогда как у Бергмана сильно кровоточило ухо. Носилки с ученым пришлось на последний сотне метров волочь курсантам Феликсу и Граци, которые, в свою очередь, отдали почти весь свой боезапас командиру отделения. Ну и хуже всего, что практически выбыл из строя стрелков Гарольд. Ему от затаившегося осьминога достался такой мощный удар в спину, что он со всего размаху впечатался в стоящую сбоку скалу. Руки он подставить, конечно, успел, иначе вообще бы ребра треснули, но зато ладони при этом сильно пострадали. Скорей всего, и несколько пальцев оказались переломаны. Так что давить на курок и метко стрелять самый огромный курсант больше не мог. По этой причине он на последних метрах подменил возле носилок Феликса, а тот занялся огневой поддержкой.
   Так что вся нагрузка по прикрытию отряда в основном лежала на Тантоитане, Клеопатре, Пабло и сильно выдохшемся Романе. И в какой-то момент вездесущий командир отделения почувствовал, что реальная обстановка становится несколько жестче, чем на самых непроходимых участках программы учебного симулятора. Он стрелял и в прыжках, и в падении, и на бегу, и даже делая сальто. Причем максимальными силами старался держать в поле зрения если не всех поголовно членов отряда, то уж свою любимую девушку точно. И пару раз умудрился прийти ей на помощь в самых критических моментах. При всей своей исключительной меткости он расходовал боезапас точно с такой же интенсивностью, что и остальные. Но зато после его выстрелов никого из монстров или хищных растений добивать не приходилось: попадания ложились в самые уязвимые места.
   Но как ни старался Парадорский, идущий во главе своего отделения, на безопасное место они вышли довольно измочаленные, тихоходные и слабо вооруженные. Посматривающий на датчик заряда своих батарей Роман грустно констатировал:
   – Еще одну такую долину мы не пройдем.
   – Спокойно, парни, – старался бодриться Пабло, опять подвешивая перед собой голографическое изображение подземного лабиринта. – Как видите, вон те тоннели и разломы могли вести в пройденные нами две долины. Зато третья не соприкасается ни с чем, а из глубин там даже рядом никаких подводок не существует. Видите?
   – А что вот здесь? – палец Танти указал на толстую петляющую линию, которая почти соприкасалась с той долиной, которую им предстояло пересечь, и вела прямо на поверхность.
   – Тоннель Байкеров, – без заминки стал рассказывать исследователь. – Я там раз двадцать бывал, райское место.
   – Почему Байкеров?
   – Истории названия не помню, зато бродить там одно удовольствие: с глубинами этот тоннель никак не связан и именно вот здесь оканчивается тупиком. Ни тебе монстров, ни тебе летяг. Разве что кенгозвери порой со стороны поверхности заберутся, но так как там наши частенько гуляют, этих зубастых попрыгунчиков сразу и отстреливают, расплодиться не успевают. Конечно, за растениями там тоже глаз да глаз нужен, но это только доставляет некое удовольствие.
   Оглянувшись на личный состав отделения, Тантоитан с досадой спросил:
   – А в этом тоннеле Байкеров сепиус остролистный не растет?
   – Увы, нет! – понял его вопрос Пабло. – Как и грызунов скейфи там не водится. Иначе зачем бы мы отправились к Мечте Малеха!
   – Ладно, всем оставаться здесь. Отдыхать, но оба выхода из пещеры держать под постоянным прицелом. А я пойду разведаю, что там впереди.
   – Я с тобой! – стала подниматься Клеопатра.
   – Отставить, курсант Ланьо! Граци, пойдешь со мной.
   Кажется, девушка сильно обиделась, но вслух возражать не посмела. И только не сдержалась от хмыканья, когда оба парня скрылись за первым поворотом сужающейся пещерки.
   Тантоитан осторожно продвигался вперед, и мысли его становились все оптимистичней:
   «Скорей всего, черные долины закончились, и оставшиеся четыре мы обязательно проскочим. Только вот где нам набрать побольше коряг для «разминирования» желудянок? Да и кто их сможет метать с такой ловкостью и силой, если не Гарольд? Эх, придется мне самому себе сказать: «Раззудись, плечо!» Вроде гранату бросаю не хуже Гарольда… – Он выглянул за очередной поворот. – Так, что здесь у нас? Ах ты, тварь!»
   Резко успел увернуться от несущегося ему навстречу щупальца малаука и прижечь его лазерным импульсом. Второй импульс попал прямо в глаз чудовища, кипятя тому мозг и полностью устраняя как угрозу. Расположившийся в засаде малаук тяжело сполз по склону, частично перекрывая обзор, но все равно чернеющий участок долины отлично высветился нашлемным фонарем.
   Такой подлости от Хаитана молодой курсант не ожидал. Скрежеща зубами, он вставил патрон осветительной кометы в подствольник и произвел выстрел по восходящей линии над долиной. Носороги взрыкнули целым стадом, малауки поприветствовали целым лесом поднятых щупалец, а сверху воинственно бросились на пылающий комок света сразу с пяток падунов. Причем сразу было заметно, что огромные стада глубинных монстров прибыли совсем недавно, растительность вообще выглядела нетронутой. Мало того, кое-где еще тускло просвечивались сияющие части стволов, цветов и листьев. А значит, черная тля только пыталась захватить долину в свой плен.
   Для большего понимания, откуда и как сюда пробрались носороги с осьминогами, Тантоитан не пожалел еще две осветительные кометы и таки нашел разгадку. На правом склоне виднелся внушительный тоннель, сразу круто загибающийся вправо. Точно такой створ они заметили и в той долине, которую пересекли с большим напряжением сил. Но раньше думали, что то углубление заканчивается тупиком. Оказалось, нет. То ли после землетрясения перемычка осыпалась, то ли сами каменные носороги пробили ход. Порой эти чудовища словно чувствовали пустоты за стенами и проламывали их таранными ударами всем корпусом.
   Как бы там ни было, но следовало немедленно возвращаться к отряду с неутешительной вестью: в данном состоянии и с данным запасом вооружения отряду долину не пересечь. С реальностью не могли поспорить самые смелые авантюристические мечтания.
   Узнав о непреодолимом участке пути, все заметно приуныли. И даже не сразу отреагировали на слова Танти: «Какие будут предложения?»
   Лишь Пабло, имеющий большой опыт исследований за своими плечами, стал рассуждать вслух:
   – Нас тут не бросят. И помощь придет обязательно. Вопрос только в том – когда? С одной стороны, вроде, и сутки можем спокойно здесь продержаться, если сейчас переключимся на дыхание местным составом воздуха. Но тогда есть риск, что эта чернота попадет к нам в легкие. Да и Влада надо выносить: вон до сих пор из сна не вышел. Значит, не все с ним в порядке.
   – А вспомнят ли наверху о маршруте вдоль Беличьего ручья?
   – Сомневаюсь… Разве что в последнюю очередь.
   – Вот это и хуже всего…
   – Не забудьте, еда тоже заканчивается! – каким бы Бровер ни казался обессиленным, его знаменитая прожорливость прорывалась в любой обстановке. – Разве что попробуем поджарить щупальца малаука? Говорят, чуть ли не единственное, что здесь можно пожевать.
   Народ немножко оживился при разговорах о еде, и варианты предложений посыпались уже намного интенсивней. Но все единодушно склонялись к мысли, что все-таки лучше переждать здесь. И только командир отделения не хотел сидеть сложа руки. Он долго всматривался в карту, до предела увеличивая один и тот же участок, подсчитал оставшиеся гранаты и стал советоваться с Пабло:
   – Если я правильно измерил масштаб, то тоннель Байкеров выходит вот в этой точке долины. То есть сразу в левой части?
   – Ну, вообще-то, да.
   – И толщина перемычки там составляет порядка восьми метров?
   – Гм? Примерно.
   – Поэтому предлагаю взорвать вот в этой точке стену долины. Если отверстие откроется, то этот мизерный участок мы преодолеем шутя. Ну а дальше спокойно выходим на поверхность. Если силы взрыва не хватит, ждем спасателей, не сходя с места. Но тогда рискуем надышаться этой черной гадостью.
   – Хм! А как ты собираешься установить гранаты?
   – Легко! Мне самому туда прорваться проще, чем с подстраховкой. Разве что Граци за мной присмотрит из прохода и по моему сигналу, в случае успеха, сразу бросится за вами.
   Клеопатра не смолчала. Поднявшись, она поправила оружие и безапелляционно заявила:
   – Нет! Я пойду с тобой!
   Тантоитан выдержал задумчивую паузу, а потом с нажимом в голосе на первом слове согласился:
   – Предложение курсанта Ланьо принимается. Пойдешь с нами и будешь страховать тыл вместе с Граци. Остальным – отдыхать, но не слишком расслабляться. Как только услышите от кого-нибудь из нас сигнал, что путь свободен, двигаетесь на максимальной скорости. Прикрытие – за мной!
   На выходе опять произошла заминка: два изголодавшихся от дальнего перехода падуна остервенело разгрызали тело подстреленного курсантами малаука. Пришлось и их успокоить. И только тогда, дав последние указания бойцам заслона, которые стали пускать осветительные кометы в центр долины, Танти бросился к левому склону.
   Понятно, что погрешности в расстояниях на компьютерной карте могли быть внушительными и перемычка в итоге оказаться не восьми метров толщиной, а пяти или восемнадцати. Да и точное место для закладки варьировалось в круге радиусом до нескольких метров. Но не попробуешь, как говорится, и не узнаешь.
   Прорваться к нужному месту Парадорскому удалось без труда. Выжег дырку в скале, заложил гранаты, залепил отверстие пеной из специального баллончика и поспешил вернуться обратно. И вот тут пришлось повертеться. Потому как все близко находящиеся хищники спешно стягивались в кольцо вокруг загнанной жертвы. Правда, сама себя жертва таковой не считала, скорей охотником, на которого и дичь бежит. А на последних метрах вырывающегося из окружения командира поддержали спаренными выстрелами и Граци с Клеопатрой.
   Умостившись в безопасном углублении мощной стены, Танти нажал кнопку дистанционного взрывателя. Ухнуло знатно. Потом еще с десяток секунд все вздрагивало от обвалов и оползней, но курсанты уже запустили очередную осветительную комету и с сопереживанием наблюдали, как их командир возвращается к месту подрыва. Все оставшиеся в живых хищники застыли, прижавшись к земле. Видимо, так им приказывали себя вести инстинкты выживания. Так что проскочить их не составило на этот раз труда. И почти сразу же в наушниках шлемов раздался счастливый голос:
   – Граци! Мчись за остальными! Есть проход! Вижу свет!

Глава 17

   3558 год, 31 декабря, Оилтон

   Спешащий наперехват маркиз Грок чуть не опоздал: когда он выскочил в широкий коридор южного крыла, долговязая фигура принца уже отдалялась от двери своих апартаментов.
   – Ваше высочество! Януш! – просительно завопил Винселио, двигаясь слишком длинными для своего возраста скачками. – Стойте! Очень важное дело!
   Принц остановился и теперь с недоумением взирал на приближающегося к нему начальника дворцовой стражи. Будь на месте маркиза кто другой, его бы призывы так и остались не услышанными. Молодой светоч науки Оилтонской империи вообще не желал разговаривать с кем бы то ни было и о чем бы то ни было, кроме науки. Поэтому в подобных случаях, когда в его присутствии нуждались, за ним просили сходить либо многоуважаемого Винселио Грока, либо командира Дивизиона Серджио Капочи. В крайнем случае, на розыски сына устремлялся лично отец, сам император Павел Ремминг. Потому как на любых секретарей, как первых, так и последних, высокомерный Януш смотрел, как на пустое место.
   В данный момент присутствие принца требовалось на одной важной политической встрече, которая была запланирована с минуты на минуту, а всех отправленных ранее посыльных его высочество даже не впустил в собственные апартаменты. Если бы он сейчас скрылся в подвалах своей лаборатории, то и маркиз бы его там не отыскал. Вот потому и спешил:
   – Януш, сейчас состоится очень важная политическая встреча… – еще не дослушав, принц резко развернулся и стал набирать скорость. – …Тем более что ты сам просил на нее позвать.
   – Я?!! – очень удивился наследник, не останавливаясь.
   – Вспомни, ты ведь сам требовал держать тебя в курсе по поводу всего, что касается сквоков. – Винселио наконец догнал принца и с невинным видом схватил его за рукав. – Сквоки через представительство Союза Разума передали ноту протеста, а через главного Дирижера по внешней безопасности, разведке и обороне Доставки – ультиматум. При невыполнении грозятся начать войну с нашей империей. Сейчас в одном из залов состоится встреча твоего отца с генеральным консулом Союза Разума и с Дирижером Барайтисом, который привез ультиматум.
   – Ого! Сам Барайтис прибыл! – воскликнул Януш, разворачиваясь и устремляясь в нужном направлении. – Что такого эти сквоки задумали? Никак галактическую войну хотят начать?
   – А они могут?
   Вопрос был уместен, потому что из всей верхушки империи только молодой принц побывал на нескольких планетах сквоков два года назад и имел о них довольно обширное представление. Да и сейчас он свое мнение о старых знакомых высказал сразу:
   – Да ни за что! У них и без того слишком низкий потенциал экономики и науки. Куда им еще воевать! Разве что они вдруг целую колоду тузов отыскали. Ведь сам Барайтис просто так не приедет.
   – Ха! Добавлю, что Дирижер здесь инкогнито, и через открытые пространства космопорта он продвигался в специальной маске, изменяющей лицо до неузнаваемости.
   – Однако!.. – принц явно проникся важностью момента. – А кто еще будет на встрече?
   – Только мы.
   – Мог бы и Серджио подсуетиться. Вроде как ему тоже положено быть в курсе.
   – Он подойдет чуть позже, выбивает окончательный отчет с Хаитана.
   – Да они там вообще припухли, – от злости Януш стал повышать голос. – Сколько можно тянуть с этим расследованием? И чем занимается служба безопасности?!
   В ответ Винселио Грок лишь укоризненно расширил глаза и кивнул в сторону двери. Они уже подошли к месту встречи, и рослый гвардеец взялся за ручки двери, готовый открыть обе створки, как только принц успокоится. Иногда принца принимали за неврастеника и самодура, но когда он настраивался на определенный лад, человека культурней его было не сыскать. Поэтому он моментально преобразился, придал лицу в меру заинтересованное выражение, с благодарностью кивнул сообразительному гвардейцу, после чего тот впустил прибывшую пару в зал. Там как раз император церемониально здоровался с гостями. Но если генеральный консул Союза Разума мог считаться рангом на уровне какого-нибудь министра, то любой Дирижер Доставки приравнивался как минимум к императорскому званию. Даже звездные короли, диктаторы и президенты не шли с ними в сравнение. А многие поговаривали, что Дирижер – это намного выше правителя империи. Мол, у них в руках истинной власти гораздо больше. И такие болтуны недалеко уходили от истины.
   Сама история возникновения этого всегалактического экономического конгломерата всегда пересказывалась кратко и одними и теми же словами. И единогласно утверждалось, что все величие Доставки началось с изобретения притана – материала, отсекающего или аннулирующего гравитацию. Открытие было сделано в одном из средних государств тогдашней Земли в середине двадцать первого века. Фирма, изобретшая притан, долго держала это в секрете. И вначале называлась очень просто: «Доставка всего в любую точку». Даже правительство той страны, состоявшее в то время из воров, лжецов и преступников, не могло заподозрить, что под скромной вывеской транспортной компании взрастает самое мощное в мире монопольное предприятие, постепенно входящее во все сферы жизни и управления государства. И когда впервые президент Доставки, а именно так потом и до сих пор кратко стала называться эта фирма, во всеуслышание заявил, что мы, мол, можем доставлять все, что вы хотите и куда хотите, хоть на Луну, в правительстве это сообщение было принято за шутку. Но когда первые гигантские платформы, за огромные, между прочим, деньги доставили оборудование, людей и все необходимое на спутник Земли, правящее жулье прямо-таки озверело. Они увидели, какие капиталы поплыли в казну Доставки от самых богатых и дальновидных бизнесменов Земли, и попытались подгрести эти средства под себя. К тому же самыми мерзкими методами. Но палка оказалась о двух концах. Доставка к тому времени так крепко стояла на ногах, что после короткой резни устранила прогнившее правительство и поставила у власти своих людей. А фактически – самое себя. Остальные страны внешне смирились с таким положением, но приложили усилия своих разведок для выяснения секрета производства притана. Самое смешное, что они добились своего, секрет был выведан, но… К тому времени акционерами Доставки стали все самые крупные финансовые магнаты планеты. А кто руководит правительствами и, в конечном итоге, разведками?
   Затем открытия приумножились, экономическая мощь возросла настолько, что под эгидой Доставки стали объединяться разумные существа всей Галактики. К двадцать девятому веку утратилось и политическое значение Земли как центра по освоению космоса и объединению всего человечества. Основной причиной этого послужила передислокация к центру Галактики как самой Доставки, так и всех ее служб, руководства и капиталов, что было выгодно для оной как с практической, так и с финансовой точки зрения. Вот, пожалуй, с тех пор все семь Дирижеров, которые за несколько сотен лет до того заменили единого президента и правили системами, указывали, что делать королевствам, и настоятельно советовали, как себя вести, могущественным империям.
   Поэтому не исключалось, что на сегодняшней встрече произойдет нечто подобное. Знаменитый Барайтис наверняка попытается подкорректировать нежелательную реакцию Оилтонской империи в ответ на ультиматум со стороны сквоков. А может, и еще чего похуже…
   Хотя выглядел Дирижер внешне очень безобидно. Невысокий, метр шестьдесят пять, подтянутый, скромно, хоть и стильно одетый, розовощекий и улыбающийся. Молодого принца он видел впервые, поэтому несколько минут после знакомства засыпал его самыми важными новостями из мира современной науки. Складывалось впечатление, что он заранее специально сделал нужную подборку, чтобы составить благоприятное впечатление на будущего правителя империи. Ведь для всего остального мира отказ Януша от трона держался в секрете.
   Да только и сам принц это понял очень быстро, потому как задал несколько встречных уточняющих вопросов и сразу догадался, что Барайтис в сферах науки если и не полный баран, то уж человек, мягко говоря, несведущий.
   Как ни странно, но Дирижер, почувствовав себя на тонком льду, сразу стал строгим и деловитым:
   – Ваше императорское величество, говорить о приятном можно бесконечно, но, увы, время не ждет.
   – Конечно! – Павел Ремминг указал на кресла вокруг небольшого круглого стола: – Присаживайтесь, господа, – и при этом постарался поощрительно подморгнуть сыну: мол, ловко ты его раскусил, теперь и дальше продолжай в прежнем духе.
   Когда все уселись, император ровным голосом спросил:
   – Как добрались?
   – Прекрасно! Хотя, честно говоря, мы несколько побаивались неспокойной обстановки в вашем секторе. Все-таки кровавые столкновения на Пиклии привели к усилению активности космических пиратов. Поговаривают, что неизвестные корабли буквально затерроризировали ваши дальние планеты с геологическими разработками. Это правда?
   – Да нет, у нас там царит полное спокойствие. Скорей разведка Доставки перестала работать, и вместо рабочего доклада прошла очередная газетная инсинуация.
   Барайтис сделал вид, что не заметил плевка в сторону своих подчиненных:
   – Уф! Тогда я просто рад, что пиратов не существует. Но, с другой стороны, так и подмывает спросить: как вы относитесь к волнениям и смене власти на Пиклии?
   – Ну, как мы можем относиться? – пожал плечами император. – Это личное дело суверенного королевства Пиклия, и с нашей стороны было бы неправомочно лезть туда даже с советами. Тем более что ни одна из сторон, участвующих во внутренних столкновениях, нас об этом не просила.
   Барайтис покровительственно улыбнулся:
   – Но ведь как сосед ваша империя в первую очередь заинтересована в стабильности и спокойствии на границе?
   – Еще раз повторю, – Павел Ремминг изобразил на лице вежливую улыбку: – Граница на замке. Нас не трогают, и мы не беспокоимся. Так что предлагаю перейти к конкретным причинам нашей сегодняшней встречи. Итак, кто начнет первым?
   – Я готов подождать, – лицо Барайтиса лучилось радушием. – Тем более что у господина консула всего лишь нота протеста. А у меня целый ультиматум. Прошу вас!
   Высший уполномоченный от Союза Разума в империи вежливо кивнул и раскрыл лежащую перед ним папку:
   – К сожалению, у меня не просто обычная нота протеста. Скорей – нота требований и длинный список исков планетарного масштаба.
   – К Оилтонской империи? – не совсем вежливо перебил принц. – Но ведь мы их ни в чем не ущемляем. Можно сказать, даже дружим.
   – Правильно, выше высочество. Но мосты дружбы установились на вашей общей границе только сравнительно недавно, всего пару десятков лет.
   При этом напоминании даже сам консул не сдержал понимающей улыбки. Если кто захочет отыскать причину для склоки, то обязательно ее отыщет. Вплоть до того, что раскопает архивы тысячелетней давности. Тем более что сквокам и не стоило забираться в такие исторические дебри.
   Эта раса человекообразных была открыта в тридцать первом веке чуть ли не последней из всех разумных цивилизаций. Невысокие, по полтора метра ростом, с большим горбом и с длинными руками почти до щиколоток, сквоки не вызвали особой симпатии у остального человечества и были с некоторым стыдом отодвинуты на задворки истории. Их, мол, нашли, признали, да и хватит с них. «Пущай подрастают!» К тому времени Оилтонская империя уже существовала, но на нового дальнего соседа тоже не обращала ни малейшего внимания. Свои бы проблемы решить. Вот потому и упустили некий технический и демографический взрыв. Сквоки за два века понастроили космических кораблей, забили их полуголодным десантом и бросили на захват любых, мало-мальски пригодных для жизни планет. Причем сделали это внезапно, массово и по всем возможным направлениям.
   Тогдашний правитель Оилтона не стал церемониться, как и все его союзники. Бойня получилась кровавая. Громадная. Как и вселенский скандал. Сквоков почти уполовинили в совместном походе мощных союзников, а Союзу Разума вменили в вину, что они не занимались воспитанием дикарей. Вот если бы вся галактическая общественность занялась цивилизацией горбатых недоростков, то они бы прониклись, раскаялись и сразу бы стали добрыми и пушистыми. На Доставку тоже все набросились со всех сторон. Ведь именно она помогает слабым цивилизациям встать на ноги и облагородить подходящие для жизни планеты. Если бы Дирижеры дали кредиты, построили передатчики СТВ и снабдили сквоков платформами на притане, то тем бы и воевать не довелось за кусок хлеба.
   Нужные организации, конечно, отреагировали, как и положено. Союз Разума отправил тучи различных миссий и делегаций, а Доставка завалила разгромленную цивилизацию кредитами и прочими благами. Правда, на каких это делалось условиях, никто и предположить не мог. Тайна вселенская!
   Дело пошло, сквоки из пропасти выкарабкались. Стали грамотней, цивилизованней, технически оснащенней. Как следствие – у них прорезались зубки и развился непомерный аппетит. И сорок пять лет назад они стали покусывать Оилтонскую империю за жирный задок. Ограбили несколько планет с полезными ископаемыми, перекрыли несколько торговых маршрутов, стали нагло пиратствовать и совершать потрясающие по своей беспечности рейды в развитые системы. И при этом горбуны начали во все горло кричать, что имперские военные силы их нещадно притесняют, грабят и убивают. То есть применили политику коварного бандита, который потрошит прохожего и при этом громко вопит, что его обокрали.
   Вначале попытались остановить кровопролитие дипломатическими путями. На границу зачастили легионы журналистов, миротворцев и откровенных политических спекулянтов, стремящихся на конфликте сделать себе карьеру. Причем многие с пеной у рта встали на защиту несчастных и обездоленных горбунов. Хотя все прекрасно понимали, кто виноват и кого надо немедленно наказать. Постепенно и Союз Разума согласился с трактовкой сквоков как агрессоров. Потом и Доставка стала увещевать распоясавшихся дикарей. Но делала это как-то слишком ласково, словно детей нерадивых, но любимых ругала. Еще бы: Дирижеры к тому времени столько средств в экономику горбунов угрохали, что сами рыдали крокодильими слезами.
   В общем, дело возмездия грозило затянуться на годы, если бы не решительность деда нынешнего императора. Наплевав на все экивоки Доставки, он неожиданно ввел в тот сектор космический флот империи и за неделю выжег всех пиратов до единого, а пиратские базы безжалостно разрушил до основания. Потом для сборки компрометирующего материала захватил столичную планету агрессивных соседей и там показательно казнил самых виноватых.
   Гул во всей Галактике после этих событий стоял неимоверный. И мнения обывателей разошлись по шкале от «так им и надо!» до «ну нельзя же так резко!». А так как компрометирующие материалы император передал по Инету для всей Галактики, то открытого осуждения Оилтонской империи не последовало. Потерявшие свои капиталы вкладчики просто бессильно скрежетали зубами и рвали на голове волосы. Зато все сорок пять лет после этого сквоки вели себя тише космической пыли и ниже красных карликов с их гигантским притяжением.
   «И вот опять стали поднимать рыльца и похрюкивать в сторону грозного соседа! – именно так рассуждал император Павел, слушая длинный перечень претензий со стороны сквоков. – На что они надеются? Неужели и в самом деле вздумали развязать войну? Да и аппетиты у них непомерные. До абсурда! Видимо, не обошлось без попыток некоторых заинтересованных лиц вернуть себе жирный кусочек, а то и отхватить новый. Не забыли свои гипотетические потери сорок пять лет назад. Не удивлюсь, если и Доставка вознамерится свои утраченные прибыли возвратить…»
   Соседи по великому космосу хотели многого. Они теперь жестко утверждали, что это именно Оилтонская империя напала на них коварным способом, уничтожила всех пограничников (а никаких не пиратов!), разгромила, ограбила массу мирных планет и, захватив столицу, цинично казнила законное правительство. За это республика свободных сквоков теперь требовала военную контрибуцию в количестве… Список прилагается.
   Когда консул закончил чтение, император дальновидно промолчал, осознавая, что Януш в стороне от обсуждения не окажется. И тот сразу приступил к вопросам:
   – Господин консул, а вы знакомы с вещественными и прочими доказательствами вины наших соседей сорокапятилетней давности?
   – Конечно, знаком.
   – Тогда на каком основании вы принимаете этот мерзкий пасквиль на законность, да еще и зачитываете его пострадавшей стороне? Уж не на одной ли вы стороне с пиратами, убийцами и работорговцами?
   Консул от такой прямоты и недипломатичности стал белым, как мука высшего сорта, и только с сиплым хрипом обратил свой взгляд на императора. Тот тоже возведенными к потолку глазами, отвисшей челюстью и неразборчивым мычанием показывал всю глубину якобы своего осуждения такими прямыми, некрасивыми в высшем свете вопросами, но настойчиво молчал, никак не останавливая официального наследника. А тот так и продолжил свои высказывания, даже не обратив внимания на приход в зал командира Дивизиона, который скромно уселся за спинами гостей у самой стеночки.
   – По всем правилам международных отношений вы были обязаны сразу указать подавателям подобного иска всю нецелесообразность подобного поведения. Даже более того, пригрозить в ответ серьезными дипломатическими и общественными санкциями со стороны Союза Разума и его дочерних организаций. Именно так гласит пункт третий четвертого параграфа неизменного устава всегалактического союза. А в шестом пункте есть и другие строки: об ответственности юридических лиц, занимающих должности в вашей всегалактической организации. Также…
   – Прошу прощения, ваше высочество, – Барайтис решил прийти на помощь послу, пока встреча не закончилась дипломатическим скандалом. – Мы понимаем, что как истинный ученый вы прекрасно знаете законы и устав Союза Разума. Но вопрос сейчас в другом: как обезопасить вашу империю от неожиданной агрессии. Вот потому я и попросил господина генерального консула зачитать эти несколько неправомочные ноты. Ультиматум выглядит гораздо хуже и нахальнее. Вот, сами просмотрите! – он ловко подсунул скрепленные листки императору и его сыну и быстро продолжил: – Как Доставка, так и Союз Разума заинтересован в полном спокойствии и незыблемом мире во всей Галактике. И для этого мы готовы рассмотреть любые предложенные вами варианты.
   Далее он довольно красиво и пламенно излагал основные постулаты внешней политики, ратовал за полное разоружение вообще и передачу полицейских функций в руки специальных воинских подразделений Доставки. Соловьем заливался, рассказывая, как быстро будут реагировать объединенные силы Союза Разумы против любой несправедливости, да и вообще сбивал с нормального, вдумчивого чтения. Но, увы, и тут молодой ученый оказался на высоте. Как и любой умеющий сосредоточенно думать человек, он абстрагировался от словоблудства Барайтиса, внимательно вычитал текст и быстро предложил самый эффектный выход:
   – Вот вы говорите, что готовы рассмотреть любое предложение. Тогда давайте сделаем так: вы немедленно от лица Доставки и от лица Союза публикуете эти документы для общественного доступа и категорически осуждаете действия сквоков. Вдобавок размещаете на границе сеть опорных точек с независимыми наблюдателями. Если наши соседи только попытаются совершить малейшую провокацию, против них последует справедливое возмездие от всех ваших объединенных воинских формирований. Мы даже вмешиваться не будем. Легко и просто! Согласны?
   Кажется, даже такой волчара, как Барайтис, растерялся:
   – Хм! Дельное предложение… Но мы слишком опасаемся негативного общественного резонанса. Ситуация может оказаться взрывоопасной и неконтролируемой. Несознательные подданные вашей империи могут вздумать самостоятельно решить такие проблемы, подобные случаи уже имелись в истории…
   – Хорошо! Мы гарантируем невмешательство подданных Оилтонской империи! Все остальное остается в силе. Запускайте процесс!
   – Ну как вы не понимаете, такие дела вообще нельзя придавать гласности! – несколько раздосадовался Барайтис, уже обращаясь непосредственно к императору и всем своим видом требуя, чтобы тот прекратил подобное ведение переговоров. – Во всех сферах жизни нашей Галактики переплетается неисчислимое множество маленьких и больших интересов, и мы просто обязаны учитывать их все до единого. И как вы знаете, ваше императорское величество, порой эти интересы весьма сильно касаются и вашей империи. Не правда ли?
   Император уже согласно кивнул и приоткрыл рот для положительного ответа, когда Януш весьма мило заулыбался и после довольного вздоха перешел на доверительный тон, словно обращался к любимому дядюшке:
   – А вот скажите мне, господин Барайтис, только откровенно. Ведь здесь все свои, и прессы нет. Насколько огромны интересы Доставки в Оилтонской империи?
   – Ну, ваше высочество, – позволил себе снисходительно улыбнуться «добрый дядюшка», – подобные вопросы задаются в кругу лиц не более чем из двух персон. Подобные тайны раскрывать третьему нельзя.
   – Вы так думаете? А вот я считаю немного иначе. Не в том смысле, что попытаюсь открыть какую-то страшную тайну консулу или маркизу Гроку. Просто я скажу одно: никакой тайны и не существует! Доставка почти не имеет глобальных и перспективных капиталовложений в нашей империи. А что из этого следует? Да этот закон капиталистических джунглей знает любой школьник. Значит, надо разрушить экономику несговорчивого заказчика, довести его до краха, лучше всего во время тяжелой войны, а потом повязать огромными ссудами и долговыми обязательствами. Вот и весь сказ. Правильно говорю?
   Дирижер теперь покраснел от еле сдерживаемого гнева: «Этот сопляк непригоден даже для работы продавцом! Он кого угодно доведет до бешенства. И ведь знает, как и чем прижать, сволочь! В логике ему не откажешь…» Но вслух ответил:
   – Все мы в молодости страдали максимализмом и основательно заблуждались. Но с годами приходит истинная мудрость и понимание, что любой военный конфликт можно предотвратить, если заранее выяснить его причину. Что мы сейчас и пытаемся сделать.
   – Причины выяснятся обязательно! – глаза у Януша горели огнем пришедшего к открытию ученого. – Не через год, так через два или сотню. Только вот суть видна сразу: капиталы Доставки безвозвратно утеряны в трясине халатности и бездумной расхлябанности сквоков. Я был там и собственными глазами видел, как их республиканские президенты разудало прогуливают данные вами денежки и про целевые вклады в экономику слышать не хотят. Только и тратятся, что на военные программы. Обо всем народе и непосредственно о республике во всей остальной Галактике отзываются пренебрежительно, и только одним выражением: «горбатые пьяницы». Весь дневной распорядок только и есть, что от одной пьянки к другой. А что получается, когда голодному, пьяному, одетому в тряпье человеку дают автомат в руки и много патронов? Да еще и показывают в сторону богатого работящего соседа? Правильно! В конце концов голодный, науськанный лишенец направит свой автомат против ближайшего потенциального кормильца и спасителя. А потом, попировав на его трупе, все равно умрет с голода. Кому достанутся земли обоих соседей? Тому, кто дал голодному автомат! А вот если бы он заставил голодного заняться хозяйственными проблемами, тот бы построил хлев, дом, посадил сад, и ему уже не было бы смысла идти куда-то с автоматом. Ему хорошо, ему некогда дурью маяться и требовать пожрать. Он теперь, как и сосед, живет сытно, припеваючи. В итоге оба соседа станут еще богаче, автомат не купят, но свои земли сообща обезопасят. Даже от Доставки!
   При последнем восклицании сына Павел Ремминг громко ударил ладонью по столу и наконец-то заговорил официальным тоном:
   – Ваше высочество несколько перегнул палку и утрировал свои размышления до крайности. Долгосрочные и дружественные отношения наша империя поддерживает со всеми прогрессивными силами Галактики, и Доставка ни в коем случае не является исключением. Поэтому не сомневаюсь, что господин Барайтис с господином консулом и сами склоняются к первому предложению немедленно довести до всеобщего сведения наглые претензии сквоков. Заодно и напомнить простым людям Галактики, как все начиналось и кто конкретно виноват. Такое нейтральное предложение устроит все миролюбивые силы и движения. Давайте перейдем к обсуждению деталей наших совместных действий.
   В следующий час, как ни пытался Барайтис повернуть все дело в некое только ему выгодное русло, ничего не получилось. Да и принц Януш своими короткими хлесткими фразами сводил на нет все попытки прямого шантажа его императорского величества. Видимо, было у Доставки в загашниках некое средство влияния на Павла Ремминга, но в данной ситуации это средство оказалось бездейственным. Попытка затаить начало возможного военного конфликта не прошла.
   Когда высокие гости ушли, первым к принцу подошел ни слова не проронивший командир Дивизиона. Крепко пожал руку и прочувствованно признался:
   – Я тебя всегда недолюбливал за твое занудство и зазнайство. И даже пару раз хотел побить. Но сейчас прошу прощения за свое мерзкое поведение. Я больше не буду…
   – Хотеть меня бить или недолюбливать? – деловито уточнил принц и тут же добавил: – Прощаю! Все равно ты не сдержишь слова и будешь мечтать приложиться по моей талантливой макушке кованым сапогом.
   Пока Серджио хмурил брови и кривился, его отодвинул в сторону маркиз Грок и с явной любовью похлопал Януша по плечам:
   – Ну, ты их сегодня уделал! Мастерски! Я в восторге!
   После некоторой паузы прокашлялся и император.
   Но сказал только два слова:
   – Горжусь! – прозвучало пафосно. – Жаль… – прозвучало грустно.
   Но тут все было понятно: принц мог бы и в самом деле стать великим императором. Но он на это только хмыкнул, вспоминая еще об одном обещании маркиза и поворачиваясь к главному куратору имперской безопасности:
   – Я-то с вашей просьбой помочь справился, а вот ты почему до сих пор нам самый важный пакет информации не показываешь?
   Тот хлопнул себя по нагрудному карману:
   – Достал. Сейчас покажу. Но для этого пришлось пригрозить, что сам срочно вылетаю на Хаитан. Они, видишь ли, затеяли служебное расследование происшествия и рьяно искали виноватых стрелочников.
   – Нашли?
   – Как мы все и думали, основную вину свалили на бедного капрала. Так, по крайней мере, звучит официальное заявление. Но мы сейчас все собственными глазами увидим. Просмотрим прямо здесь?
   Дружное и нетерпеливое фырканье в ответ сразу показало, что все трое мужчин не выдержат и минуты лишнего ожидания, так им хотелось посмотреть подвиги всеми обожаемой дочери, сестры и воспитанницы. Вскоре огромный, на полстены стереоэкран с голографическими эффектами озарился свечением хаитанских джунглей и наполнился звуками подземелий, а все четыре зрителя окунулись на долгое время в мир кровавой и приключенческой вакханалии.
   Причем делали они это, как дети: экспансивно вскрикивали, стучали кулаками по столу, пытались подсказать об опасности и сами вращались всем телом, словно это они пытались избежать несущейся на них опасности. Разве что только принц сидел, вцепившись руками в столешницу да покусывал от переживаний губы.
   Когда проекция фильма закончилась, сразу началось возмущенное обсуждение.
   – Слушай, а ведь всего два часа просматривали!
   – Да там половину вырезали!
   – Какую половину? Отряд находился под землей семь часов! Куда пять часов делось? Серджио! Да что же это творится!?
   – Ага! Они закрасили, скомпоновали, вырезали и дали самому императору какой-то суррогат для просмотра?!
   – Ну, они вообще-то не знали конкретного адресата…
   – Зато знали, как замылить глаза! Тоже мне расследование устроили! Да тут и дите поймет, кто виноват. Зато совершенно непонятно, как ребята умудрились сами оттуда выбраться. Да и кадров с ранеными почти нет. Словно пострадавших, кроме этого Влада, не было.
   – И ни приказов, ни реплик никаких не слышно.
   – Словно ребят вывел из подземелий тот самый Пабло.
   – Ну да, вроде как такой вывод напрашивается…
   – Ха! Зато из рассуждений про дополнительное финансирование ни слова не вырезали! – зарычал император. – Я им покажу финансирование! Они у меня попляшут!
   – Это ты зря, отец, – немедленно отозвался Януш. – Да там и в самом деле умопомрачительные перспективы для исследований. Мне самому туда захотелось.
   – А как же потные и грубые солдаты? – подколол сына Павел. – Ведь придется с ними прорываться вглубь. Да еще перед тем допуск на симуляторе получить.
   – Ты тоже хороший спекулянт в политике: специально меня дразнишь. Ведь уже догадался, что обязательно полечу на Хаитан глянуть на все своими глазами.
   – Попробовал бы я тебя остановить… – император резко встал и грозно глянул на командира Дивизиона. – Но мне кажется, кто-то у нас не соответствует занимаемой должности! А? Или уже завтра мне будет предоставлена полная запись всех событий со скрупулезной последовательностью и без купюр?
   – Так точно, ваше императорское величество, – вытянулся в струнку Серджио. – Постараюсь вырвать запись уже сегодня.
   – Ну вот, ведь можете, когда постараетесь. Э-эх… И сразу ко мне!
   Принц не сдержался от предупреждения:
   – Только попробуйте сделать просмотр без меня!
   – Как же! Разве тебя вытащишь из лаборатории?
   – Сам выйду. Оставлю сегодня специальное распоряжение для своих помощников. Да и вообще, – принц счастливо улыбнулся, – зрелище того стоит. Особенно на тех кадрах, где Патрисия по монстрам стреляет на бегу и в прыжках. Кстати, вы обратили внимание, что оператор с самой лучшей камерой впереди отряда почти постоянно фиксировал взгляд на принцессе?
   – Как это так получается?
   – На полном просмотре все выясним. – Винселио Грок горделиво выпячивал грудь. – Скорей всего любой впереди идущий обязан оглядываться на свои тылы…
   – Никогда! – перебили его в один голос император и командир Дивизиона, которые прошли горнило Хаитана во время службы. Правда, Серджио тут же пожал плечами, словно извиняясь, и уступил слово старшему по рангу и по возрасту. Первое лицо в Оилтонской империи смотрелся грозно.
   – Авангард просто не имеет права смотреть себе за спину! Там его прикрывают другие! Поэтому, без сомнений, многие действовали не по уставу. И наверняка виновных несколько. Потому как семь часов для выхода на поверхность – явный перебор! Прячутся от ответственности за нелепо смонтированным фильмом. Ха! Наивные! Ну, ничего, вскоре мы их всех на чистую воду выведем!
   Глядя на сжатый кулак императора, все трое подумали одновременно:
   «Рано они следствие закончили! Еще не одному достанется на орехи…»

Глава 18

   3588 год, 31 декабря, Хаитан

   Когда человек стареет, он уже не настолько ярко и эмоционально воспринимает любые праздники. Некоторые даже к собственным дням рождения начинают относиться с полнейшим равнодушием, а то и просто игнорируют. Про таких мизантропов окружающие говорят: устал радоваться жизни.
   Тогда как в юные и молодые годы любое знаменательное событие и ожидается с нетерпением, и празднуется или отмечается на волне душевного, психологического подъема. А потом оставляет яркий след в воспоминаниях всей последующей жизни. Особенно если на один и тот же день накладывается сразу два, а то и три радостных, запоминающихся события.
   Пожалуй, таким тройным событием и стала для Тантоитана Парадорского встреча нового, три тысячи пятьсот восемьдесят девятого года. Во-первых, сам новогодний праздник, на время которого все отделение вместе с командиром получило двое суток свободного времени. Во-вторых, в последние часы старого года на вечернем построении подчиненных Танти торжественно наградили медалью «За боевое отличие» 3-й степени. Можно сказать, самая мелкая награда в табели о рангах, но зато какой почин! Да и получить ее всего лишь после полугода обучения считалось огромной заслугой. Мало того, самому командиру отделения тоже присвоили подобную медаль, но более высокого достоинства, 2-й степени. Чем однозначно выделили его личные заслуги в проведении всего отряда через подземные джунгли Хаитана. Как поговаривали офицеры училища, такое событие для первокурсника считалось в мирное время не просто знаменательным, но и рекордным. То есть уже второй раз фамилия Парадорского навсегда зависнет в самых почетных списках кузницы боевого космического десанта. Ну и, в-третьих, его любимая девушка еще ранним утром последнего дня декабря, когда они спонтанно, но с упоением уединились на каком-то складе стройматериалов, дала ясно понять, что уступит ему в некоторых интимных притязаниях. Что сразу и бесповоротно стало для парня гораздо большим счастьем, чем сам факт предстоящего награждения, о котором курсанты узнали перед самым завтраком.
   Хотя все начиналось несколько нервно, можно сказать, что первые минуты свидания они интенсивно переругивались и чуть ли не поссорились. На склад Клеопатру парень потихоньку вытолкал скорее непроизвольно, чем преднамеренно. Они стояли в коридоре одного из служебных ангаров, и им просто мешали поговорить шныряющие туда-сюда обитатели научного городка. Да и сослуживцев по училищу хватало. И каждый, проходя мимо, считал своим долгом огласить радостную новость о предстоящем награждении:
   – Уже знаете? Все равно здорово!
   – И мы поздравляем!
   – А обмывать награды когда будете? Прямо за новогодним столом?
   Дверь склада оказалась чуть приоткрыта, и парочка постаралась незаметно юркнуть вовнутрь, скрываясь от посторонних глаз. Там они вполне комфортно разместились между стеллажами с облицовочным пластиком и приступили к выяснению отношений. Вернее, приступила Клеопатра, потому что сам Тантоитан, оценив место как достаточно укромное, сразу же попытался перейти к поцелуям.
   – Перестань! – оттолкнула его руки девушка. – Мы ведь собирались поговорить без свидетелей.
   – Понимаешь, просто говорить мы можем при ком угодно, а вот немного расслабиться… – он опять попытался ее обнять.
   – Парадорский! Веди себя прилично, здесь могут стоять камеры пожарного наблюдения.
   – Не переживай, мы здесь вне видимости. Я рассчитал.
   – И вообще, ты должен извиниться за свое поведение!
   От такого требования Танти даже отпрянул, рассматривая свою девушку расширенными глазищами:
   – Мы ведь только что встретились! Когда я мог успеть?
   – Не притворяйся недоумком, тебе не идет. Я говорю о событиях трехдневной давности, – глядя, как парень в недоумении поднял плечи, она с иронией фыркнула: – В каком свете ты меня выставил перед остальными?
   – Э-э?.. – он никак не мог отыскать повод для обвинения. – В героическом, наверное?
   – Как бы не так! Разве у меня была возможность погеройствовать? Ты только и делал, что держал меня в тылу да заставлял прикрывать раненых.
   – Ну так это было самое сложное!
   – Еще чего! Вместо того чтобы использовать мои уникальные снайперские умения в авангарде, ты меня, словно какую-то недоучку, постоянно отталкивал назад. Мне перед товарищами теперь стыдно.
   – Не понял! – Тантоитан сразу напрягся, брови его угрожающе сошлись на переносице: – Кто-то осмелился тебе высказать какие-то претензии?
   Клеопатра сразу поняла, что стала перегибать палку:
   – Только этого мне не хватало. Но у них могло сложиться такое впечатление, что ты меня специально прикрываешь или сомневаешься в моих бойцовских качествах. Подобное хуже всего!
   – А-а, вон оно что, – протянул парень, но улыбки у него на лице так и не появилось: – А мне показалось, что наши боевые товарищи вполне справедливо осудили тебя за другие неблаговидные поступки.
   Девушка от удивления скорчила потешную рожицу:
   – Какие, например?
   – Ты еще спрашиваешь?! Да за неподчинение командиру в боевой обстановке знаешь, что полагается?
   – Да ты вообще припух! Когда это я не подчинялась?
   – Перед подрывом стены в третьей долине! Я тебе приказал оставаться с отрядом и охранять раненых, а ты нагло заявила, что пойдешь со мной. И потом на поверхности: раз я приказал подняться на холм по острой скалистой грани, значит, понимал, что там мы будем в безопасности. А ты чего возражала и требовала немедленно идти к городку?
   Клеопатра несколько сникла:
   – Так ведь я и представить не могла, что там столько монстров. А потом думала, что мощности наших коммуникаторов не хватит для связи с периметром.
   – Думать надо только тогда, когда командир спрашивает! – он перешел на назидательный тон. – А во время боя надо подчиняться приказам. Безоговорочно! Или ты устав забыла?
   – При чем здесь устав? – теперь она уже возмущалась от огульных, как ей казалось, обвинений. – Да, может, в отношении меня ты вообще должен ходить по стойке «смирно» и обращаться ко мне шепотом.
   – Даже так? Зачем тогда шла в космодесантники? Вот когда доверят тебе командование, тогда и зазнавайся.
   – Ха! Да я и сама могла бы командовать отделением! И ты бы мне был не указ. И вспомни: кто меня чуть ли не на коленях умолял пойти в его отделение? Кто обещал, что все будет хорошо и здорово? А сейчас позорит перед сослуживцами!
   – Когда это я тебя позорил? Там, внизу, я просто старался хоть немножко оградить тебя от опасности. Переживал за тебя, – он потряс головой, внимательнее присматриваясь к капризно надутым губкам своей девушки. Она при этом даже демонстративно отвернулась от него. – Ты что, поссориться хочешь?
   – Нисколько! Это ты ведешь себя как мальчишка. Нет, чтобы сразу извиниться и объясниться…
   – То есть?
   – Что тебе стоило сразу сказать: прости, я за тебя переживал?..
   – Ну, так это и так понятно.
   – Раз понятно, хватило бы вообще одного слова «прости».
   Тантоитан очумело потер виски:
   – Слушай, как у тебя с логикой? Ты сама заслужила наказание, но пытаешься все перевернуть с ног на голову.
   – Это потому, что ты первый стал меня обвинять, – продолжала фыркать девушка.
   От такой непоследовательности парень тяжело вздохнул, но спорить не стал:
   – Ладно, забудем этот разговор. Ты больше ни словом не вспоминаешь про «осуждение товарищей», а я тебе не даю три наряда вне очереди за пререкания с командиром.
   – Тоже мне, командир нашелся… Наряды он мне будет давать, – ворчала Клеопатра, опять отвернувшись в сторону и давая возможность полюбоваться своим профилем. Но в ее тоне уже не было ни озлобленности, ни раздражения. Чем моментально почувствовавший ситуацию Тантоитан воспользовался. Обнял, притянул к себе и после некоторого, вялого сопротивления отыскал своими губами губки девушки. Дальше время для них остановилось, а вся вселенная свелась только к восприятию совместных прикосновений. Причем мир от этого не уменьшился, а наоборот, расширился до невероятных пределов. Их сознание окатил водопад благости, счастья и осязаемого каждой клеточкой тела удовольствия. Одновременно при этом лишая слуха, но усиливая слышимость, при которой отчетливо различается каждый удар сердца. Лишая зрения, но награждая даром видеть самые потаенные мысли близкого человека. Отбирая разум, но одаривая взамен этого всепоглощающей страстной любовью.
   Казалось, они забыли про все на свете, и скорей всего лишь некоторые инстинкты заставили Клеопатру очнуться. Она с веселым ужасом осознала, что они разделись уже почти догола, и до последнего шага полного единения осталось невероятно мизерное расстояние. Пришлось девушке свои прикосновения перевести в разряд болезненных, а потом с умилением наблюдать, как в этот мир с полным непониманием на лице вываливается и ее любимый.
   – Ты чего… дерешься?
   – Надо поговорить.
   – О чем? – Танти и сам осознал, в каком они виде, но после этого обнял еще крепче. Хотя чувство юмора и к нему уже вернулось. – Опять вспомнила какие-то обиды? Так ведь мы давно решили про интернат в этом смысле не вспоминать. Конечно, если ты настаиваешь, то я готов и за то время попросить прощения.
   – Постарайся не забыть только что сказанное, потому что за целый год выпускного класса у меня имеется о-о-очень длинный список.
   – Кто бы сомневался.
   – Но я сейчас о другом. – Она погладила рукой его короткие волосы и несколько смутилась: – О том, что мы собираемся в данный момент сделать.
   – Ты боишься?
   – Нисколько. Но… Понимаешь, это не должно быть так. Я ведь все-таки… – она на мгновение замялась, – …девушка! И мне хочется, чтобы это случилось не на каком-то складе, пусть и на самой приключенческой планете, а в более шикарной обстановке. На удивительной и большой кровати, при свечах, под легкую, очаровательную музыку…
   – Извини… – он покрыл ее лицо частыми поцелуями. – Я совсем голову потерял. И согласен ждать лучшего момента сколько угодно. Постараемся найти для этого самое романтическое и прекрасное место, а потом все будет так, как пожелает моя королева.
   – Но ты не обиделся?
   – Нет, моя королева!
   Личико девушки слегка искривилось:
   – Мне так не нравится.
   – Что именно? Мое беспрекословное согласие?
   – Да нет, с этим я уже смирилась. А вот как ты меня называешь… Все королевы слишком старые, чопорные, грузные, сморщенные и…
   – Понял, понял, понял… – он прервал ее перечисления поцелуем, но сразу отстранился: – Тогда давай я тебя буду называть принцессой? Ведь они все молоденькие, изящные, прекрасные, таинственные и очаровательные.
   – Как я?
   – Еще чего! Да они всем скопом и одного твоего мизинчика не стоят! – пылко заверил Тантоитан. И тут же обеспокоенно поинтересовался: – Или тебе и такое обращение не нравится?
   – Нравится. Только вот… я не хочу, чтобы наши интимные обращения кто-то узнал. Будем так обращаться только наедине.
   – Согласен. Но тогда получается, что и ты уже придумала обращение ко мне?
   – Конечно. Я буду к тебе обращаться: Звездный Рыцарь! Нравится?
   Он озадаченно хмыкнул:
   – Слишком длинно получается. У нас не останется времени на поцелуи.
   – Ладно. Тогда я буду сокращать только до одного слова: рыцарь. Или еще короче: просто Ры. Как тебе?
   – Ры? – он с сомнением покатал эти звуки на языке: – Ры, Ры, Ры… Хм! А почему не второй слог этого слова? Все-таки «царь» звучит намного солиднее и благозвучнее.
   – Оно тебе надо? – рассмеялась девушка. – Царем ты еще стать успеешь. А пока будешь Звездным Рыцарем. И не спорь! Потому что рыцари просто обязаны выполнять все пожелания и повеления своих принцесс.
   – Повинуюсь! И что пожелает моя принцесса?
   – Одеться. Потому что мне холодно. Ну и потому что сюда кто-то может зайти, и тогда тебе не позавидуешь.
   – Мм? – парень уже интенсивно одевался.
   – Могут ведь и наказать за то, что, пользуясь своей должностью командира отделения, ты заставил бедную девушку с тобой целоваться.
   – О! Точно! – обрадовался он. – Как я раньше не догадался? Ни убалтывать не надо, ни спорить, ни ругаться… – Уже полностью одетые, они уселись на прежнее место, и он с нарочитой грубостью притянул девушку к себе. – Только и надо, что приказать: курсант Ланьо! Молчать! Бояться! Губки подставить и целоваться!
   Когда длиннющий поцелуй на какой-то момент прекратился, Тантоитан блаженно выдохнул:
   – Эх! Хорошо быть командиром!..
   В следующие полчаса парочка между основным делом, которым они считали поцелуи, подробно оговорила возможные варианты их первой совместной ночи и пришла к выводу, что лучше всего это будет сделать на Оилтоне. А еще лучше в столичном городе, Старом Квартале. Там и отелей для этого дела подходящих хватает, да и неделя отпуска после первого полугодия положена. Тогда как обстановка на Хаитане слишком уж рабочая и к празднику любви явно не располагает. По большому счету ни от товарищей, ни от остальных обитателей научного городка такой факт состоявшейся близости скрыть не удастся. А зачем становиться главным предметом обсуждения, если можно немножко подождать? До конца боевой практики оставалось всего две недели.

Глава 19

   3589 год, 18 января, Оилтон, Старый Квартал

   Император Павел Ремминг не мог сдержаться от возмущения и двумя кулаками стукнул по столу:
   – Как это так?! Какая-то сопливая девчонка сумела вырваться из-под надзора и провести ночь неизвестно где?
   Стоящий перед столом Серджио Капочи и сам не мог скрыть на лице досаду и озабоченность, но особого страха перед правителем Оилтонской империи не испытывал:
   – Ваше величество! Вы ведь сами разрешили Патрисии участвовать в вечеринке, которую организовали ее сослуживцы.
   – Ну да, разрешил… – перешел на ворчание несколько успокоившийся император. – Как будто она спрашивала! Полтора года не виделись, а она даже не спешит пообщаться с родственниками…
   – Тем более что совсем недавно она позвонила по краберу его высочеству принцу и сообщила, что направляется сюда.
   – Я это уже слышал, хотя подобное сообщение меня полностью не успокаивает. Ее могли похитить и заставить сделать подобный звонок. Неужели ваши хваленые службы не смогли проследить за принцессой? Неужели нет подозрений, с кем и как она сбежала с этой вечеринки?
   – Насчет того, «с кем» – у меня не просто подозрения, а твердая уверенность. А вот «как» – ответить несколько сложнее. Но и тут можно сказать с уверенностью: все эти молодые космодесантники прекрасно между собой сработались и отлично друг друга прикрывают. Вот посмотрите, – командир Дивизиона высветил над столом голографическое изображение нескольких зданий. – Вот над этим рестораном они сняли помещение для вечеринки и последующего отдыха. Причем сделали это несколько человек, прибывших в Старый Квартал часов за пять до появления остальных. То есть, когда в этом зале собрались все сорок шесть человек, то уже и столы были накрыты, и музыка для танцев вовсю гремела. Благо, там все рассчитано для проведения подобных мероприятий, и полная звукоизоляция в наличии. Молодежь с ходу стала гулять и веселиться, часто танцуя и распевая песни под гитару. Причем Патрисия тоже пела довольно часто на пару со своим командиром отделения.
   – И как у него получается? – помимо воли вырвалось у императора. На что Серджио скривился:
   – Неважно. И мотив перевирает, и слова некоторых песен путает. Но все остальные подпевали с бешеным энтузиазмом. Нынешней молодежи ведь много не надо…
   – А в твои годы пели лучше?
   – Спору нет! – безапелляционно заявил «лучший воин современности». – Мы так пели, что стекла осыпались.
   – Может, когда ты учился, громкость была наивысшим показателем таланта? – уязвил Павел Ремминг докладчика. Но когда тот попытался возмутиться, строгим голосом приказал: – Продолжай!
   – В один из моментов, когда этот Тантоитан Парадорский запел, ему стала громко вторить и Патрисия. И вот тут одна пара покинула помещение, отправившись в туалетные комнаты. Так как мои люди были уверены в том, что подопечная остается на месте, то они да же не обратили внимания на ушедших. Здесь основная промашка командира группы слежения: им ставилась задача не впускать посторонних и тщательно вести только одного человека. Парочка тем временем спустилась по декоративной стене в глухой внутренний двор, через маленькое окошко проскользнула в подвал и пересекла его в противоположный конец. Именно тогда и поступил первый сигнал тревоги: сработали датчики движения массы, на всякий случай установленные в подвале. Стали высматривать нарушителей вот на этих выходах, – он показал их на плане. – Но парочка не покинула периметр здания, а выбралась вот в это служебное помещение, из которого по пожарной лестнице залезла на крышу. Там тоже сработала система пассивной безопасности, после которой автоматически закрылись все чердачные выходы. Но проникнуть вовнутрь никто попытку не предпринял, и только совершенно случайно какой-то охранник заметил две тени, мелькнувшие на крыше вот этого старинного и роскошного отеля «Роки». Поэтому сложилось мнение, что парочка где-то внутри этого здания. Проводить тотальный обыск в солидном и огромном отеле никто не посмел. Да и причины вначале не было: загулявшие первокурсники еще пару раз подпевали слаженному дуэту. Один раз Патрисия вообще спела сольную песню. Не знаю, что она объяснила своим товарищам, но с помощью записей те устроили ей феноменальное алиби. Если бы не автоматические датчики…
   Командир Дивизиона прервался, глядя в спину императора. Тот теперь стоял у огромного окна и всматривался в здания города. Еще и вслух стал размышлять:
   – Это ведь совсем рядом, на том краю дворцовой площади. Даже с этого окна отлично видны верхние этажи «Роки». И ведь что интересно, именно в этом отеле я со своей молодой супругой, матерью Патрисии, провел первую брачную ночь.
   Хорошо знающий историю императорской династии, Серджио выждал вежливую паузу и все-таки осмелился спросить:
   – Ваше величество предполагает то же самое, что и я?
   Павел Ремминг резко отвернулся от окна и стал раздраженно ходить к столу и обратно. Благо места во внушительном помещении хватало.
   – Чего тут предполагать! За такое надо наказывать самым строгим образом. И делать это заблаговременно! – на мгновение он замер, сам смущаясь от нелепости отцовских высказываний, затем пожал плечами и продолжил ходьбу. – Хотя, что мы теперь можем сделать? Тем более что она уже взрослая и имеет право сама ориентироваться в своих симпатиях или привязанностях. Да и поздно у же, наверное, ее воспитанием заниматься. – Павел опять замер, недовольно фыркнул, и настроение его вновь стало воинственным. – Но наказать – придется! Я ей такое устрою! Пусть только появится! Не посмотрю, что принцесса! И не дам поблажек из-за того, что любимая и единственная! Да и вообще, сколько надо времени, чтобы добраться от «Роки» сюда? Или она собирается только к вечеру появиться?
   Главный куратор имперской безопасности развел руками:
   – Не мог у знать, ваше императорское величество. Хотя подозреваю, что в подобных случаях расстаться не так легко. Вдобавок парень наверняка будет порываться ее проводить, а в случае отказа может проследить за ней, и тогда Патрисии предстоят сложные маневры, чтобы уйти от него одной. Разве что она ему в порыве душевной слабости уже раскрыла свое инкогнито. Потом ей следует очень незаметно пробраться во дворец, используя для этого специально оговоренный маршрут. И только тогда вы ее сможете примерно и показательно наказать.
   Император попытался окинуть лучшего воина ледяным и строгим взглядом, но тот даже не поежился. Потому что прекрасно понимал: никакого наказания для сумасбродной дочери от Павла Ремминга не последует. Она и так с десятилетнего возраста позволяет себе что угодно. И в данном случае, если, конечно, все догадки и рассуждения о ночных приключениях окажутся верными, скорей всего великий император не посмеет и полусловом влезть в интимные дела своей обожаемой наследницы. Тем более что еще на первом, самом полном, без купюр просмотре фильма с Хаитана, который прошел в близком кругу, император заявил:
   – Согласен, этот паренек и в самом деле уникальный воин. В неполных семнадцать лет показывать такую координацию движений и феноменальное владение оружием – не каждому дано. Если бы у нас в армии хоть треть таких воинов была…
   А участвовавший в полнометражном просмотре фильма Винселио Грок на правах члена семьи продолжил фразу:
   – …То остальные две трети можно было бы смело распустить по домам. Оставшаяся треть и так бы справилась с любой агрессией.
   В тот момент Серджио Капочи лишь согласно кивал головой и помалкивал. Ни словом не проговорившись, что он знаком лично с Тантоитаном, боролся с ним в спарринге и даже получил от него затрещину, пропустив удар. Но внутренне не мог сдержать улыбку:
   «Надо будет этот фильм в обязательном порядке показать наставникам Парадорского. Пусть порадуются за своего воспитанника. Да и не только порадуются, заодно и поучатся!»
   Только Януш остался единственным недовольным. Он сразу заподозрил парня в меркантильных намерениях:
   – Слишком уж он шустрый. Такой везде пролезет. И я не удивлюсь, если выяснится, что он каким-то образом узнал, кто такая Патрисия. А потом постарался втереться ей в доверие, чтобы со временем получить определенные выгоды. Если рассуждать логически, то это именно он со своими дружками и запудрил сестричке мозги романтическими бреднями про космодесантников, великое воинское братство, силу духа, силу бицепсов и т. д. и т. п. и бла-бла-бла…
   Сидящие вокруг молодого принца умудренные и опытнейшие воины империи так не считали. Но, пожалуй, лучшие слова для возражений отыскались у маркиза:
   – Человек, действующий по расчету, в минуту наивысшей опасности в первую очередь думает только о себе. Доказано жизнью. А этот парень вывел всех. Даже идиота капрала спас бы, если бы тот не вмешивался в командование. Ну а частый контроль над твоей сестрой во время прохода – так это просто доказательство его огромной симпатии к ней. А может, и чего больше.
   – И все равно его следует тщательно проверить, – не сдавался Януш. – Ведь порой и среди шпионов или предателей встречаются феноменальные личности, которые своей безупречной карьерой и незапятнанной репутацией пробивают себе путь к самым сокровенным тайнам государства. А потом безжалостно и коварно это государство уничтожают. Есть в истории и такие примеры. Так что присматривайте за ним, Серджио.
   Командир Дивизиона только утвердительно кивнул в ответ. Сейчас он знал о Тантоитане Парадорском все. Императору доложил о подробностях его жизни, особо живописав несколько историй из детства и юности Тантоитана. Но пока ни словом не обмолвился про путаницу в возрасте парня. По одним документам получалось, что тому еще нет шестнадцати, а по основным бумагам и электронным свидетельствам – что все в порядке. И понять суть ошибок никак не удавалось. Оно, конечно, несколько настораживало, но и остальных пугать пока не следовало. Скорей всего несуразица с датой рождения – просто чья-то ошибка. Чего только не случается в канцелярских дебрях. И если в случае с Патрисией, которая и так училась по подложным документам, один прибавленный год – лишь минута работы для имперской канцелярии, то в случае с простым школьником череда ошибок могла тянуться годами. Да и сам курсант выглядел вполне адекватно на свой истинный возраст. Подозревать, что такому молодцу всего лишь пятнадцать с половиной лет, было не с руки.

   Рискованное ерничество прошло для Серджио безнаказанно. Император выдержал угрожающую паузу и переключился на другие важные вопросы, благо срочных дел хватало без принцессы. Какое-то время оба интенсивно обговаривали последние сообщения с границ. Сквоки с каждым днем вели себя все наглей. В опасной близости к империи курсировал внушительный космический флот, проводились непонятные учения, а в средствах массовой информации продолжалась словесная перепалка. После того как Оилтон открыл все карты и явил миру сам факт угрозы, обнаглевшие соседи не смогли придумать ничего лучшего, чем громогласно заявить о беспримерной лжи и с настойчивостью, достойной лучшего применения, ежечасно твердить, что черное – на самом деле белое, и наоборот. Пока во всей Галактике посмеивались, а то и открыто издевались над горбунами, но вот понять глубинную причину конфликта службам имперской безопасности до сих пор не удалось. Предположений и гипотез выдвигалось много, а вот истина до сих пор скрывалась в туманном мраке.
   С другой стороны, в Оилтонской империи были обеспокоены положением дел в Пиклии. Гражданская война там вроде как угасла, и на трон вполне прочно уселся самозваный диктатор Моус Пелдорно, в некотором роде чуть ли не родной дядя Павла Ремминга. Потому что дед Павла открыто признавал Моуса своим родным сыном. Но вот чего хотел и к чему стремился незаконнорожденный, так сказать, «родственничек» – понять было трудно, ведь тот полгода только тем и занимался, что силой отстаивал вероломно захваченный трон, потому что нашлись силы, попытавшиеся изменить ход событий и свергнуть убийцу законного наследника. Многочисленные свидетели утверждали, что новый король Пиклии решительно вознамерился готовиться к тотальной войне с Оилтоном. Но по данному моменту он ни разу подобным образом в средствах массовой информации не высказался. Претензий к соседу не выдвигал и вел себя, в общем-то, примерно.
   Подобное затишье не вводило в заблуждение опытных дипломатов. Имперская разведка со всей тщательностью и служебным рвением готовила и спешно закидывала в Пиклию разведчиков, резидентов и потенциальных диверсантов. А военное министерство на всякий случай разрабатывало превентивные меры по повод у возможного удара со стороны Пиклии. Все-таки это королевство по экономическому потенциалу считалось гораздо более мощным, чем сквоки, и в случае военной конфронтации последствия могли быть очень серьезными. Именно поэтому на любой конкретный шаг в этом направлении требовалось личное разрешение или совет Павла Ремминга. Так что при любой встрече с императором вопросы о сквоках и пиклийцах муссировались непрестанно. Сейчас они тоже пали на благодатную почву: отвлекли обеспокоенного отца от мыслей о принцессе и скрасили досадное ожидание.
   Прервал беседу долгожданный стук в дверь. После чего в помещение заглянул маркиз Грок и с видом заговорщика проговорил:
   – А у нас гости!
   Из-за его плеча выглянуло счастливое личико Патрисии, она быстро осмотрела все углы и, убедившись, что посторонних нет, вихрем понеслась к отцу и с довольным визгом бросилась к нему в объятия:
   – Папулька! Как я по тебе соскучилась! Ты себе даже не представляешь!
   – Почему не представляю, – бормотал растроганный Павел, обнимая и качая свое любимое чадо на весу. – Очень даже представляю! Уже совсем тут извелся от ожидания, а ты даже на время отпуска побыть с семьей не хочешь…
   Принцесса была наряжена в простое и неброское платьице дворцовой прислуги. Волосы и добрую часть лица прикрывал головной убор служанки наподобие берета со свисающей оторочкой из белой ткани. Если особо не присматриваться, то в коридоре и родной отец прошел бы мимо дочери, так и не узнав ее.
   – Ну, папа, не могла же я отказаться от вечеринки с курсантами, – она позволила себя отстранить и внимательно рассмотреть. – Что? Сильно изменилась?
   – Очень! – воскликнул император и понял, что дочь с испугом косится в сторону большого настенного зеркала:
   – Постарела?
   От такого вопроса даже озабоченный делами Серджио не удержался от смеха. А Винселио Грок, глядя на свою воспитанницу с умилением, укорил:
   – Не стыдно в твоем возрасте о старости говорить? Ты вот лучше нам расскажи, где ты всю ночь провела?
   – Так я и говорю: вечеринка! И подруги у меня классные, и друзья отличные.
   Видно было, что император старался сдержаться изо всех сил, но и он не смог промолчать, уж слишком желал, чтобы его дочь вначале с ним пообщалась, а уж потом про друзей думала.
   – Конечно, отличные, особенно один из них. Да и все остальные друзья готовы слушать твое пение в записи, лишь бы прикрыть товарищей.
   – Ах, так! – Патрисия отскочила чуть в сторону, и ее блестящие от гнева глаза уставились на командира Дивизиона: – Шпионили? Даже возле императорского дворца покоя нет от соглядатаев!
   Тот с полным равнодушием пожал плечами и фыркнул:
   – Как легко тебя взять на пушку. Отец просто высказал некоторые предположения, а ты сразу и раскололась. Такую в разведчицы не возьмут.
   Самый лучший воин современности и бравая космодесантница нахмурили брови и с сердитым видом стали играть в гляделки. Понятно было, что никто из них не боится другого, да и не сердится, скорей дурачится. Но сцену следовало прекратить немедленно.
   – Думаешь, не возьмут? – Павел Ремминг взял дочь за плечи и слегка повертел, осматривая со всех сторон. – Как по мне, то такого разведчика любая миссия отхватит без раздумий. Возмужала! Выросла! Да и мощь сразу чувствуется. О! А мускулы! Хо-хо! С вами что, в училище, только физической подготовкой занимаются?
   – Да нет, – решила пошутить дочь. – Мы еще и бегаем иногда, приседаем, отжимаемся.
   – А не тяжело? Не хотелось вернуться домой?
   – Тяжело. Да и сбежать иногда хотелось, – призналась девушка и гордо задрала подбородок: – Но как бы я тогда выглядела в глазах представителей великой династии Ремминг?
   – Эх, красавица ты моя! – в порыве отцовской любви император опять прижал дочь к себе, потом сделал с ней несколько шагов в сторону, оказавшись напротив окна, поставил рядом и зашептал на ушко: – А что ты делала в «Роки»?
   При этом он незаметно для маркиза и командира Дивизиона указал пальцем на верхние этажи знаменитого отеля. Патрисия поняла суть вопроса и ответила так, чтобы предупредить все дальнейшие расспросы. И тоже шепотом:
   – Па, ты не сомневайся, я действительно выбрала самого лучшего и самого сильного. Он и добрый, и умный, и в политике прекрасно разбирается, и меня никогда и никому в обиду не даст.
   – Да? – отец шумно вздохнул. – Понимаешь, дочка, я никак не могу успокоиться. Ты ведь еще такая… ну… в смысле, не рано ли?
   – Да ты себя вспомни. Маме всего на полтора года больше было, чем мне, когда вы в «Роки» оказались. Это раз. А во-вторых: я просто уверена, что мне невероятно повезло встретиться с таким парнем. Подобных совпадений в жизни вообще почти не случается. Ты ведь знаешь, какая я капризная, строгая, привередливая и разборчивая. Так что я ему не сразу разрешила со мной заигрывать. Все вначале о нем узнала, испытала пару раз, проверила, как он к друзьям относится и вообще ко всем людям. Вот, и только потом…
   – Он стал с тобой заигрывать?
   – Ой, папа! Это трудно рассказать, но мне кажется, он стал за мной ухаживать еще до моего разрешения.
   – Вон он какой…
   – Да. Вот и поэтому он мне тоже нравится: если ставит перед собой какую-нибудь цель, то обязательно добьется.
   – Хм! Похвально! Ну и какая у него самая большая цель?
   – Служить на благо империи и стать самым лучшим воином современности.
   – Однако! А куда же мы тогда нашего Серджио денем? – отец с дочерью воровато оглянулись, с улыбками поглядывая на двух воинов двух эпох, которые деликатно отошли к дальней стене и обсуждали что-то возле этажерки с книгами.
   – Ничего, империя большая, дел и на трех лучших хватит, – по-философски рассудила Патрисия. – Хуже, когда вообще ни одного нет.
   – Вот именно! Между прочим, обед уже наверняка готов, и я даю команду накрывать. Переходим в столовую?
   Принцесса с сожалением посмотрела в сторону знаменитого отеля, словно мечтала немедленно сбежать из дворца. Потом с некоторым смущением осознала, что отец с удивлением и чуть ли не с обидой ждет от нее ответа, и согласно кивнула:
   – Конечно, переходим! А пока накрывают, ты мне хоть немножко расскажи, что у вас здесь творится. Новости-то и до нас доходят, но вот что этим ненасытным сквокам понадобилось, никто понять не может. Даже Танти со своими друзьями. Неужели соседи и в самом деле осмелились угрожать империи ультиматумом?
   – Увы, как это ни смешно может звучать. Мало того, еще и Дирижер Барайтис лично к нам приехал и попытался мне руки заломить да рот заткнуть. Хорошо, что Януш помог со своей беспардонностью и научным подходом к любому вопросу.
   – Кстати, а где Януш? – они пошли через внутренние двери через анфиладу помещений. – Почему мой братик меня не встречает?
   – Как всегда, безвылазно сидит в своих лабораториях, но к обеду появится обязательно. Ты пока просмотришь запись встречи с Дирижером и полюбуешься, как мы его прижали.
   – Не сомневаюсь!
   – Кстати, могу сообщить интересную новость: твой брат собирается лично слетать на Хаитан и провести там некоторые исследования.
   – Вот это да! – от удивления Патрисия прямо подпрыгнула на ходу. – Что это на него нашло?
   – Насмотрелся фильмов, где главным участником прохода по подземным Хаитанским джунглям стала его сестричка, и решил лично проверить какие-то свои идеи.
   – Какие именно?
   – Спросишь у него сама.
   Вскоре императорская семья в узком кругу друзей и единомышленников праздновала прибытие любимой принцессы в краткосрочный отпуск. Родные и близкие обмывали ее первую медаль и торжественно провозглашали тосты за здоровье такой очаровательной космодесантницы.
   Тантоитан Парадорский тем временем нервно подремывал на огромной кровати великолепного номера, часто вздрагивал, открывал глаза и посматривал на стрелки старинных настенных часов. Его любимая убежала утром, предварительно взяв с него клятву никуда не выходить и пообещав вернуться до темноты. И теперь молодой воин ждал этой самой темноты с таким нетерпением, как растения и птицы ждут первых лучей солнца.

Глава 20

   3589 год, 21 января, Пиклия, резиденция Моуса

   Резиденция короля пока так и оставалась в подвальном этаже давно бездействующего и развороченного снарядами завода. Хотя власть оказалась в одних руках, а остатки мятежных войск были окончательно рассеяны по космосу уже более чем полторы недели назад, Моус со своей ставкой не спешил перебираться в другое место. И вовсе не потому, что не хотел или боялся, а потому что в самом городе и приткнуться было негде – столица лежала в руинах, а от бывшего королевского дворца остались лишь ностальгические воспоминания. Только десять дней назад приглашенные из других звездных государств зодчие и строители приступили к возведению нового комплекса по утвержденному проекту. Людей, средств и техники они получили столько, что пообещали завершить строительство уже через полтора месяца. Так что следовало ждать еще изрядно.
   Естественно, что Моус Пелдорно мог по предложениям сторонников перебраться в один из их замков, каковых немало оставалось в пригородах столицы. Но окружать в данный момент себя роскошью самозванец не хотел по политическим мотивам. Ведь сейчас, когда на столичной планете царят разруха, голод и прочие беды поствоенного характера, поставить себя выше простого народа явилось бы большой ошибкой. Пропаганда, развернутая в последнее время под протекторатом графа Де Ло Кле, сейчас фонтанировала умильными деталями спартанского быта великого борца за справедливость, истинного отца для своих подданных и уникального бессребреника, который все свои нажитые капиталы потратил на покупку оружия для сражающихся на баррикадах жителей столицы. То есть любой посыльный, проситель или корреспондент мог собственными глазами убедиться при аудиенции в высочайшем моральном облике нового короля. Особенно когда замечал за недозадернутой ширмочкой походную солдатскую кровать и понимал, что король даже отдыхает прямо здесь. И вообще аскетичность обстановки – простые стулья, крепкий, без лишних изысков стол – должна была свидетельствовать в пользу скромного правителя. Вдобавок, перед тем как впустить очередного гостя, гвардейцы, стоящие на охране, строго предупреждали:
   – У вас всего столько-то минут для изложения своего дела. Его величество и так спит не более двух часов в сутки.
   Как это было ни странно, но подобные слова и в самом деле почти соответствовали истине. Моус не высыпался катастрофически. А когда представлял себе, что все государственные службы, министерства, полицейское управление и прочее, что вместе с ним ютилось в подвалах завода, вдруг придется передислоцировать куда-то в пригород, а потом еще и обратно в отстроенный дворец, то хватался за голову и сразу прекращал любые обсуждения на эту тему:
   – Все! Никаких переездов! Я терплю, и вы дотерпите до окончания строительства дворцового комплекса. Работаем дальше! Что у нас на повестке дня?
   И такой интенсивный режим работы ему нравился. Не только потому, что он был по натуре трудоголиком и в любое дело окунался с головой. И не только по причине безвыходного положения. Ведь всегда можно подобрать надежных исполнителей, а самому немного отдохнуть и расслабиться. А по той причине, что расслабляться и отдыхать Моус опасался. Потому как сразу от безделья приходил в бешенство и начинал мысленно корить себя одними и теми же словами:
   «Идиот! Бестолочь! Дебильный урод! Ну, как так можно было опростоволоситься? Почему не догадался сразу этого мелкого, эту гниющую жертву аборта прикончить? Старшенького братика собственноручно успокоил, а про младшенького Сте Фаддина забыл! Даже существование его из дурной башки совсем вылетело! И этот сопляк вздумал вернуться и восстановить справедливость. Мразь! Из-за него полгода потеряно! Столица в руинах! У-у-у-у!!!»
   Вот после подобных мыслей и самобичевания он и начинал рычать, достигая стадии неуправляемого бешенства. И пару раз чуть не натворил таких бед, что последствия могли оказаться еще более плачевными, чем после бомбардировки Пиклии флотом принца Сте Фаддина. В такой момент остановить и успокоить короля мог только граф Де Ло Кле, ну и еще два-три самых верных и авторитетных сподвижника. Поэтому, пока все не образуется, сторонники и подопечные его величества Моуса Пелдорно старались так завалить его делами и заботами, что тот лишь под утро доходил до кровати и валился на нее как подкошенный. Через три, максимум четыре часа его будили для решения архиважного вопроса, и начинались очередные сутки беготни, нервотрепки и поиска судьбоносных решений.
   Сейчас время близилось к вечеру, и Моус с некоторой нервозностью осознал, что стопка важных бумаг с вопросами, требующими его личного участия, закончилась. Никто не мчался, спотыкаясь, с докладом. Никто не пытался прорваться к королю с просьбой о помощи или помиловании. Могло стать скучно. Могло стать неприятно. Да что там могло, король сразу почувствовал, как ему и в самом деле становится и скучно, и неприятно, и душно, и негде спрятаться от приближающихся мыслей о совершенных полгода назад ошибках.
   Поэтому, когда в отделанное грубым бетоном помещение быстрым шагом вошел шеф разведки и директор управления безопасности в одном лице, самозванец выдохнул с облегчением:
   – Господин Де Ло Кле! Ну, сколько можно вас ждать? Докладывайте!
   Граф знал, что их сейчас никто не побеспокоит, поэтому сразу перешел на доверительный, скорее даже панибратский тон:
   – Опять хандришь? Я ведь тебе сто раз говорил: нечем заняться – сразу же проводи инспекцию вверенной тебе армии. И сам отыщешь, на кого выкричаться, и они будут всегда бдеть, как следует, а не спать на постах.
   – Неужели до сих пор спят?
   – Вряд ли! – с безразличием отмахнулся Де Ло Кле. – Всех безалаберных давно расстреляли. Но это не значит, что пора давать армии поблажки.
   Он уселся за стол с другой стороны и водрузил на него сразу три папки.
   – Но раз уж я тебя застал, давай сразу решать, что будем делать. Тут очень интересные варианты событий намечаются, и надо их повернуть так, чтобы все они лили воду на нашу мельницу.
   – Опять варианты восстановления космических верфей?
   – Фи! Король, а такими мелочами интересуется. Там есть кому крутиться и стараться. А вот тут у меня последние доклады по Оилтону, сквокам и предложениям Шпона. С чего начнем?
   Глаза Моуса теперь горели нешуточным интересом:
   – Больше всего не терпится узнать ответы Шпона, а меньше всего про дела горбатых. Поэтому начинай с них.
   – Хм! Как раз сквоки – весьма интересны. Потому как могут реально пошатнуть стабильность нашего основного врага. Их желание начать войну огромно и непоколебимо. По крайней мере, так докладывает наш посол в их столице.
   – На что они надеются?
   – Интересный вопрос. Но, к большому сожалению, нам из этих секретов пока ничего узнать не удалось. Сам понимаешь, насколько затруднена деятельность разведки среди таких разных внешне человекообразных. Стараемся работать в основном с помощью подкупов, шантажа и домутила. Парочку горбатых деятелей удалось похитить и допросить в подвале, но и после длительных допросов ничего нового мы не узнали. А то, что некая великая тайна существует – сомневаться не приходится. Единственное, что просчитали наши аналитики, так это весьма долгосрочные даты непосредственных столкновений. По выкладкам получается, что сквоки еще и сами не определились с датой нападения или начала войны. Просто ведут психологическую крупномасштабную атаку без явных симптомов увеличения.
   – Ой, – не выдержал король, – вечно ты так все мудрено излагаешь, когда можно и тремя словами сказать.
   – Не получится тремя, – возразил граф. – Разве что десятком: сквоки до сих пор еще не приготовили свое главное оружие.
   – Какое именно?
   – Ха! Если бы мы знали, то еще бы и сами им помогли. А может, и сами бы воспользовались. Молчат. Но пока согласились обговорить условия некоторого военного сотрудничества и создать предпосылки для создания общего союза в борьбе с Оилтоном. Правда, по мнению посла, согласились на это с огромным скрипом, скорей лишь оставляя себе некоторую лазейку для отступления в случае неудачи. То есть можешь себе представить, насколько они самоуверенны, не сомневаются в собственной победе и не желают впоследствии делить лавры завоевателей. Парадокс, но, судя по их замашкам и самоуверенности, они хотят стащить чужой пирог.
   – Догадался, что ты имеешь в виду. Да только ты и сам прекрасно понимаешь нереальность таких планов. Сквокам элементарно не хватит человеческих ресурсов для тотальной оккупации. А вот пощипать, а то и внести сильный дисбаланс в структуру империи они однозначно попытаются. И нам надо этой нестабильностью вовремя воспользоваться. А там и горбатых в стойло поставим.
   Де Ло Кле озабоченно покрутил головой:
   – А если у них и в самом деле окажется некое страшное оружие?
   – Тогда будем просто смотреть со стороны и ждать, когда оба противника выдохнутся окончательно. Пока у нас все равно еще ничего не готово: надо строить флот, готовить войска, а мы и так уже полгода потеряли впустую. И все из-за этого проклятого Сте Фаддина! Чтоб его…
   – Прекращай! – строго прервал заводящегося Моуса граф. Еще и по столу пристукнул ладонью: – Сколько можно? Других дел хватает.
   – А если эта тварь опять вернется?
   – Сразу уничтожим! Теперь ему уже не удастся подкрасться к столице незаметно и ударить неожиданно. Горький опыт тоже нам дал очень многое: весь флот мобилизован и занимается выполнением поставленных задач, а не рассеян по всей системе, как прежде. Поэтому не будем отвлекаться и перейдем непосредственно к Оилтону.
   Его величество согласился с кислой гримасой:
   – Давай перейдем.
   – Нашим агентам удалось выяснить сразу два положительных момента. Первое: наконец-то удалось удостовериться в существовании принцессы. То есть она не убита и не пропала без вести, как думают многие, а просто-напросто где-то тщательно прячется.
   – Вот видишь! Я оказался прав. Они просто боятся покушений.
   – Да и она уже выросла, пятнадцать с половиной лет. Пора ей уже и в свете появляться. Хотя, с другой стороны, была бы она на десяток лет старше, – граф хищно оскалился в мерзкой улыбке, – мы бы просто выдали ее за тебя замуж. И всех делов! Никто бы не усомнился в правомочности твоего правления над объединенными Оилтоном и Пиклией.
   – Хе-хе, – похотливо рассмеялся Моус. – Мне кажется, ничто не помешает мне на ней жениться и после захвата Оилтона. Или после кражи этой куколки. Как говорится: чем моложе, тем дороже.
   – Идеальный вариант, – посмеялся и Де Ло Кле. – Но думаю, что украсть ее будет очень проблематично. Пытаться, конечно, будем, но лучше всего уничтожить без затей при первой возможности. Как и всех ее родственничков.
   – И чем скорей, тем лучше! – отчеканил самозваный король Пиклии. – Тогда подданные просто вынуждены будут меня призвать на престол.
   Его первый сподвижник не смог спрятать на своем лице явные сомнения после такого высказывания. Подобные мечтания базировались на совершенно пустом месте. Даже при уничтожении всей династии Реммингов, империя не стала бы звать на престол чужого человека сомнительного происхождения. Но развивать эту тему вслух граф не стал, а продолжил обобщать доклады своих агентов:
   – Саму принцессу во дворце заметить не удалось, но три дня назад состоялся закрытый обед, на котором присутствовали лишь император, принц и самые доверенные лица. Им даже никто за столом не прислуживал. Но наш человек догадался просмотреть меню, в котором оказались все самые любимые блюда принцессы Патрисии. Мало того, потом все остатки этих блюд был тщательно и красиво уложены в небольшие судки и пластиковые коробки. Похоже, девушка любит полакомиться и унесла с собой целую сумку угощений. Куда она отправилась, выяснить не удалось. Скорей всего прячется в каком-нибудь замке, а то и вообще на периферийной планете.
   – Самый лучший вариант!
   – Конечно, в глухом месте выкрасть эту, как ты говоришь, куколку будет намного сподручнее. Но пока ее только пытаются разыскать. Ну и второе, приятное сообщение: удалось узнать о возможном месте следующего путешествия наследного принца.
   – Центр Галактики? – оживился король.
   – Намного лучше! Ты ведь знаешь, этот Януш считает себя великим ученым, готовым исследовать что угодно. Так вот, он собирается с этой целью посетить одну окраинную планетку в глухомани. Хотя само ее название – Хаитан – известно многим.
   – Еще бы! Там ведь находятся уникальные подземные джунгли с массой монстров и чудовищ?
   – Нечто в этом роде. Но самое главное, что секретари принца получили приказ подготовить все условия для рабочей поездки на Хаитан через несколько месяцев.
   – Хм! Но ведь это слишком далеко, – засомневался Моус. – Даже если выяснится точная дата, то как мы организуем западню для уничтожения этого «научного деятеля»?
   – Элементарно! И для этих целей нам не придется тратить даже ломаного галакта! – совсем по-детски радовался граф. После чего ноготком многозначительно постучал по первой, уже отложенной в сторону папке: – И кто нам в этом поможет?
   – Отличная мысль! – сообразил самозванец. – Сквоки за нашу подсказку на коленях будут ползать. Только вот вопрос: справятся ли они? И рискнут ли совершить такой шаг до начала своих основных действий?
   – По поводу их планов – то они могут и совпасть во времени. А если и раньше нужно будет совершить покушение, то для них это сделать тоже весьма сподручно. Официально оставаясь при этом в стороне и отмежевываясь от любых обвинений. Мало ли кто и по какой причине сбросил на Хаитан кварковую бомбу? Или еще какое несчастье случится…
   – А вдруг они его решат похитить?
   – Еще лучше! Будет шанс оказать иное давление на императора Павла Ремминга. Или внести разброд и волнения в ряды его подданных.
   – Но если я займу объединенный престол, то продолжающий оставаться в живых Януш может оказаться новым яблоком раздора. Меня это беспокоит.
   Де Ло Кле уставился на сидящего перед ним короля Пиклии с иронией:
   – Когда ты окажешься на том самом престоле, то, поверь, с находящимся в плену у сквоков наследником Павла никто уже считаться не будет. Да и в ином случае сил у нас тогда хватит для подавления любого недовольства или сепаратизма.
   – Согласен. – Моус покрутил перед собой пальцами, словно ускоряя процесс мышления. – Только вот, по большому счету, хотелось бы в итоге, чтобы смерть Януша выглядела как результат некой подковерной борьбы в самом Оилтоне. Так ведь намного лучше?
   – Ну да. Постараемся и в этом направлении что-нибудь придумать и в нужный момент преподнести всей Галактике на тарелочке.
   – Еще что-то есть по Оилтону? – чувствовалось, что Моусу не терпится узнать новости из третьей папки. И как только граф отрицательно мотнул головой, сразу спросил: – А что нам запел Шпон?
   – О! Тут не песня, – заулыбался довольный шеф разведки. – Тут целая серенада получается. Да что там серенада, оратория!
   Он сделал паузу, и король не выдержал:
   – Ну! Не томи!
   – Наш щедрый покровитель, как только узнал наши стратегические планы и получил клятвенные заверения в дружественных чувствах, – открыл для нас неограниченный кредит, и мы теперь можем закупить целый космический флот!
   – Ух ты! Ну, теперь мы развернемся! – Моус даже на ноги вскочил и безумным взглядом смотрел сквозь бетонный потолок, словно уже видел салюты своих великих побед. – Теперь уж точно эти засидевшиеся на престоле Ремминги будут изничтожены и останутся в историческом небытии. Справедливость восторжествует! – он резко опустил взгляд: – Может, еще какие приятные новости?
   – Конечно. Шпон ко всему прочему обещал посодействовать в получении приоритетных поставок из Доставки десяти тысяч установок телепортации воды, льготной продажи в кредит одного миллиона краберов, а также перегонке в Пиклию семи тысяч индустриальных притановых платформ.
   От этой новости диктатор медленно опустился на стул. Индустриальные притановые платформы, не подвергающиеся притяжению и отсекающие гравитацию, позволяли уникальным образом добывать полезные ископаемые на любом участке открытого космоса и ценились на вес обработанных алмазов. Средства телепортации вещества (СТВ) давали возможность вообще заселять необжитые планеты любыми по численности колониями, а уж десять тысяч таких установок могли пополнить экономический потенциал Пиклии сразу несколькими обустроенными планетами в течение парочки лет. О краберах вообще упоминать не стоило: надежная связь в истории любого государства играла значительную роль. Так что теперь звездное королевство могло очень быстро стать чуть ли не вдвое сильней, по сравнению с нынешним уровнем развития. Щедрые подачки одного из самых могущественных людей в Галактике, который никогда и нигде, даже в данном узком кругу не упоминался иначе, чем под странным прозвищем Шпон, давали Моусу уникальные шансы по претворению своих агрессивных планов в жизнь.
   Но в то же время самозваный диктатор прекрасно понимал, что подобные кредиты, экономические связи и моральная поддержка стоят очень и очень дорого. Что и заставило его крепко задуматься.
   – А чем мы потом будем со Шпоном расплачиваться? Чего он в итоге хочет?
   Де Ло Кле тяжело вздохнул, от его энтузиазма тоже не осталось и следа.
   – Если сказать коротко, то он желает сделать Пиклию гарантом его личных интересов в данном секторе Галактики. Только я не удивлюсь, если Шпон то же самое не желает сотворить и со сквоками.
   – Ну, это понятно. Опытный конюх всегда имеет несколько запасных лошадей перед ответственной скачкой. Но конкретнее?
   – Шпону, а скорее всего и его единомышленникам удалось скупить в секторе довольно много планет, астероидов и прочей космической недвижимости. В большинстве случаев все эти покупки оформлены на подставных лиц, которые никогда даже в глаза не видели своих хозяев. Имеется и несколько спорных планет, право собственности на которые Шпон хочет захватить в приоритетном порядке. Ну и самое главное: впоследствии, когда поставленные нами задачи будут выполнены, все торговые операции мы будем обязаны проводить только через Шпона или с его разрешения.
   Некоторое время Моус лихорадочно просчитывал в уме возможные прибыли их главного покровителя. Придя к определенному выводу, не сдержал восклицания:
   – Уф! Да этот наш кредитор мечтает стать самым богатым человеком в Галактике?
   – Похоже. Особенно если учесть, что он и так находится в первой десятке лидеров. Причем он нисколько не сомневается, что мы постараемся выполнить условия договора в любом случае.
   – Да? Тогда сразу два вопроса: а можем и не постараться? И: откуда у него такая уверенность?
   – По поводу первого: я буду работать в этом направлении. Все-таки полная экономическая независимость в будущем – это наилучшая возможность правильно распорядиться доставшимися капиталами. Но об этом никто, кроме нас двоих, не должен знать.
   – Совсем-совсем?
   – Ни одна живая душа! Потому что как раз это и есть основной ответ на второй твой вопрос. Шпон однозначно уверен, что в нашем окружении ему не просто все известно, а вообще в случае нашего неповиновения он нас устранит в мгновение ока.
   – Даже так?
   – Как видишь. Конечно, чаще всего подобные заявления делаются на всякий случай, так сказать, для острастки. Но ведь не такой это человек, чтобы бросать на ветер подобные слова. Пусть даже это и угрозы такого высокого уровня.
   Моус нервно поерзал на своем жестком стуле:
   – Так что нам теперь, на каждую тень оглядываться?
   – Ни в коем случае, – успокоил его верный сподвижник. – Ведь мы пока будем действовать строго в русле наших со Шпоном договоренностей. А уж потом, когда придет удобное время… – граф многозначительно сжатым кулаком легонько ударил по столу, – мы всех наших двуликих товарищей прижмем. В этом направлении я тоже веду отдельную кропотливую работу.
   – Сам со всеми подобными делами не справишься. А начнешь привлекать помощников – имеешь все шансы пригреть на груди предателя. И какой тогда будет толк от твоего «прижима»?
   – Чтобы подобного не случилось, я придумал одну уникальную комбинацию. Постараюсь лично выбрать самых талантливых и достойных бойцов из наших молодых выпускников-кадетов. Несколько десятков. Как люди новые и со стороны, они вполне натурально пройдут на должности секретарей, референтов или телохранителей. И будут работать только на тебя. За год, максимум три всех предателей или двурушников высчитаем и к часу «Х» уберем без шума и пыли.
   Самозваный диктатор презрительно улыбнулся:
   – С чего ты взял, что кадеты будут молиться именно на меня? Их ведь долго воспитывали в почитании законной королевской власти, и многие в душе могут сомневаться в моей правомочности занимать трон.
   – Как раз по этой причине я буду выбирать только ярых добровольцев, которые уже зарекомендовали себя как твои ярые сторонники и фанаты. Таких в системе уже предостаточно.
   – Даже в этом случае их могут подкупить, завербовать после идеологической обработки, а то и сломать с помощью шантажа. Какие у тебя будут гарантии в их лояльности?
   – Раз они согласятся добровольно, то будут знать и об одном обязательном условии договора: в их тело будет вшита следящая капсула, и любое их движение, слово или общение будет заноситься в память отдельного хранилища. А вторая капсула, самая минимальная и практически не регистрируемая ни одним прибором, в любой момент по приказу извне запустит в организм смертельный яд. Так что путь к предательству они сами себе перекрывают сразу.
   – Впечатляет. Тогда действуй! Ради блага Пиклии, объединенной с Оилтоном, мы готовы на любые жертвы.
   Де Ло Кле встал, собрал папки и, уже уходя, с удивлением оглянулся на замершего короля:
   – И чего расселся? Ты ведь собирался в войска с очередной инспекцией.
   – Ах, да! – Моус подхватился с места и с довольной улыбкой бросился догонять соратника. – Несколько замечтался, представляя, сколько боевых кораблей мы будем иметь в самом скором времени. Но ты прав: мечтать некогда! Надо ежечасно поднимать боевой дух нашей армии!
   Последние слова диктатор произносил уже в коридоре, где его прекрасно слышали все стоящие на постах гвардейцы. На имидж великого правителя приходилось работать круглосуточно.

Глава 21

   3589 год, 30 мая, Оилтон, училище

   Сегодняшний день официально считался последним учебным днем первого курса. С тридцать первого мая все курсанты, сдавшие в последние пару дней три комплексных экзамена, переходили в разряд обучающихся второго курса. После обеда следовало освободить комнаты от личных вещей, сложить все походное и десантное обмундирование в рюкзак и почти ночью загрузиться в боевые космические корабли. С завтрашнего дня в эти стены придут новые кандидаты, и для них с тщательного медосмотра начнутся вступительные хлопоты. Тогда как тем, кто окончил первый курс, предстояло снова отправиться на полтора месяца на Хаитан. Повторной практикой как бы закреплялись полученные знания и навыки. Тех, кто перешел на третий курс, и выпускников отправляли на практику в другие места Оилтонской империи.
   Второе, более короткое учебное полугодие пролетело совсем незаметно для большинства курсантов. А все потому, что гоняли их на занятиях по физическому усовершенствованию куда интенсивнее, чем в первые месяцы. Да вдобавок теоретическая программа стала еще более насыщенной. У большинства ребят и девушек вечером только и оставалось сил, что посетить душевую да завалиться спать без всяких сновидений. А часто и выспаться не удавалось: раз в три дня, как минимум, приходилось вскакивать по учебной тревоге и буквально на бегу привыкать к трудностям и тяготам воинской службы. Причем тяготы одолевали настолько, что космодесантники мечтали о том часе, когда они снова окажутся на повторной практике на Хаитане и заступят «отдохнуть» на боевое дежурство.
   Само собой разумеется, что при таком сжатом распорядке дня отвлекаться на какие-то личные, а тем более интимные отношения курсантам просто не хватало сил. Образовавшиеся по симпатиям парочки почти не встречались, а если им и удавалось оказаться рядом на полигоне или в учебном классе, то только и могли, что кивнуть друг другу в приветствии. Чаще пробегали мимо, не узнавая. Но сказать, что все стали настолько равнодушными, было нельзя, так как имелись в училище и исключения. Да и несколько часов в выходные дни можно было провести по собственному усмотрению: просто выспаться, посмотреть интересные фильмы или прогуляться по увольнительной в город. В такое время самые устоявшиеся пары сразу бросались в глаза.
   Особенно выделялись в этом отношении парочка Роман-Магдалена. После возвращения героем с первой практики Бровер со всей яростью и усердием продолжил штурм безумно понравившейся ему второкурсницы. По этой причине он даже не поехал с друзьями в Старый Квартал отмечать первый отпуск, а сразу помчался в тот город, куда отправилась Магдалена. По словам самой девушки, ей просто ничего не оставалось делать, как согласиться на ухаживания такого пылкого поклонника, потому что в противном случае она бы погибла под лавиной цветов, подарков и прочих рухнувших на нее знаков внимания. А если к этому добавить неуемное и велеречивое словоблудие Романа, то становилось понятно, почему Магдалена соглашалась на поцелуи. Лишь только в ее сторону начинался пышный монолог, она томно вздыхала, артистично раскидывала руки и восклицала:
   – Уговорил! Можешь меня поцеловать!
   Когда она делала это в компании, все друзья умирали со смеху, наблюдая за целой гаммой чувств на лице Бровера. Тому и договорить свой помпезный спич хотелось до конца, и цветок после этого вручить, и уединиться для более интимного поцелуя, да и много чего другого. Тогда как его избранница оказалась персоной решительной и не терпящей долгого словоизлияния:
   – Цветок на стол! Меня в охапку! И хватит болтать!
   Такими веселыми, радостными и светящимися от счастья они приехали из отпуска и такими оставались все второе полугодие. Чему от всей души радовались и Тантоитан с Клеопатрой, и Гарольд, время от времени приводящий в компанию лишь на один вечер то одну, то другую девушку. Друзья совсем недавно и представить себе не могли, что какая-то девушка откликнется на восторженно-трогательное обращение Романа и сумеет рассмотреть в нем отличного и верного парня. Кажется, Магдалена рассмотрела и, по ее же словам, никогда о своих шагах к сближению не пожалела. Еще и признавалась без всякого стеснения:
   – Если бы я его не поцеловала, он бы так и умер в глубокой старости нецелованным.
   Все смеялись, а Бровер делал вид, что обижается:
   – О, моя божественная! Зачем ты раскрываешь наши интимные тайны перед этими бесчувственными грубыми созданиями?! Зачем твой прелестный голос…
   – Ко мне! – безжалостно обрывала его словесные потоки девушка и протягивала руку. – Целовать! И молчать!
   Роман со счастливым выражением начинал целовать пальчики, потом запястье, потом еще выше и частыми прикосновениями губ добирался до шеи. Магдалена замирала от удовольствия и томно шептала:
   – Вот таким он мне нравится. А то как начнет болтать…
   Хотя отыскались и некоторые преграды для их счастья. Оказалось, что на девушку положил глаз один из курсантов третьего года обучения. Он и раньше пытался приударить за Магдаленой и почему-то посчитал ее своей собственностью. Когда заметил в начале второго полугодия образовавшуюся парочку, сразу решил отшить конкурента силовыми методами. С двумя дружками поймал Бровера в укромном месте, придавил всей своей массой к стене и пригрозил:
   – Слушай, ты, медалист деланый! Еще раз увижу возле Магдалены – ноги переломаю! Понял?
   К тому времени Заяц, хоть и продолжал смотреться мальчиком для битья, таковым давно не являлся. И незаметно набирая воздуха в легкие, мысленно поблагодарил покойного Птицу за многочасовые издевательства при отжиманиях, приседаниях и подтягиваниях. Резко дернулся вниз, затем вывернулся разворотом в сторону и локтем удачно попал обидчику в губу. А затем без долгих препирательств и выяснения отношений грамотно отступил от разъяренных и численно превосходящих сил противника. Попросту говоря, сбежал. Но опять-таки не просто сбежал, а отправился за боевым резервом. И уже вскоре появился на прежнем месте столкновения с возвышающимся за плечами Гарольдом и подрыгивающим от нетерпения Тантоитаном. Правда, и противник озаботился пополнением своих рядов: к тройке добавилась целая пятерка вальяжно себя ведущих третьекурсников.
   – Опа! – зачинщик столкновения с кривой улыбкой и с опухшей губой радостно потер руки и устремился в атаку. – Теперь не уйдешь! Окружайте их, ребята!
   Несомненно, восемь почти готовых к выпуску космодесантников ни минуты не сомневались, что сейчас хорошенько накостыляют зарвавшимся первогодкам. А то, что те уже заслужили первые награды, вызывало у нападающих только презрительный смех: удалось малым случайно спасти свои задницы в джунглях, не велика заслуга!
   – Здесь вам не от тупых монстров бегать!
   На Бровера бросился только один, тот самый, с разбитой губой. На Тантоитана навалились сразу трое. Ну и Гарольд удостоился чести сражаться одновременно с четырьмя противниками. Вернее, они-то и не думали сражаться: трое постаралось ухватить гиганта за руки и поясной ремень сзади, а четвертый своими внушительными кулаками намеревался сбить дыхание, лупя со всей мочи в район диафрагмы. Наивный! Гарри вначале на него и внимания не обратил, потому как вполне дальновидно и расчетливо первым делом убирал угрозу с тыла. Да и джентльменом при этом не старался показаться: коварный удар каблуком назад, в промежность держащемуся за пояс, и «тормоз» скрючился от боли. Второй удар ногой в грудь, и тот, тихо поскуливая, улегся под стенкой. Затем несколько рывков и прыжков в стороны – и левосторонний противник, завывая от боли в ступне, тоже падает на пол, а тем, что справа, Гарольд начинает довольно эффективно прикрываться от центрального противника.
   К тому времени Танти играючи разделался со своими врагами, одного уложив ударом кулака в лоб, а второго и третьего – ударом коленки под дых. Повернулся к «большому» другу и резко выкрикнул:
   – Тебе помочь?
   На что получил злобный ответ:
   – Я ведь твоих не трогал!
   Парадорский немного скривился, видя, как кулачище друга расквашивает нос третьекурсника, и, философски пожав плечами, с довольной улыбкой стал наблюдать за «маленьким» другом. Тот ужом вертелся вокруг более крупного, но ослепленного яростью и болью противника, наносил ему беспрерывные и хлесткие удары по лицу и приговаривал:
   – Что, Магдалену захотел?! Урод недоделанный! Да ты глянуть на нее права не имеешь! И пройти мимо больше не осмелишься! Да я тебе сотню раз твои ноги переломаю! И морду твою изувечу так, что ты в зеркало до конца жизни глянуть побоишься! Я те дам Магдалену! Я те…
   От бешенства у него тряслись губы, горели глаза и прорывался рык, похожий на звериный.
   – Береги дыхание! – словно на ринге, деловито посоветовал Танти. Немного подумал и добавил: – Да и вообще: вали его! Сколько можно над парнем издеваться? Ну, виноват он, ну, погорячился…
   – Я ему погорячусь!.. Целую неделю лед на башке носить будет!
   Уже и Гарольд расправился со своими противниками и присоединился к зрителям, а Роман все продолжал молотить зачинщика столкновения, нанося ему частые и чувствительные удары. Не столько опасные или лишающие сознания, сколько унизительные. Наконец избиваемый парень не выдержал и завалился под стенкой на бок, усиленно прикрывая руками истерзанную голову. Бровер и тут не остановился, стал прохаживаться по ребрам жертвы носками ботинок. Пришлось друзьям оттаскивать разбушевавшегося Зайца по двум причинам: сам ослепленный яростью, он мог нанести парню слишком уж тяжелые травмы, да и народ стал сбегаться к месту происшествия. А впереди обоих потоков мчались девушки: Клеопатра и Магдалена. И картину они увидели весьма красочную: восемь третьекурсников, постанывая, ворочаются на полу, а два первокурсника с явным усилием оттягивают в сторону самого тщедушного своего приятеля.
   – Что здесь случилось?! – Клеопатра спросила таким строгим и громким голосом, что все на мгновение замерли. И только Тантоитан с огромными и честными глазами стал спешно отчитываться:
   – Да мы вообще мимо проходили. Но видим – Рома не в себе, повздорил слегка с ребятами. Вот, еле оттащили…
   Само собой, скандала избежать не удалось, слишком кровавым получилось побоище. Но после разборок и короткого дознания гораздо большее наказание понесли третьекурсники как зачинщики и инициаторы. Тройке друзей тоже влепили по нескольку нарядов вне очереди, но разве подобным испугаешь бравых космических десантников?
   Зато все остальные курсанты прониклись с того времени уважительным отношением к дружным приятелям и не только усиленно думали перед любой конфронтацией, а и вообще старались не обострять отношений. А Магдалена на одной из коротких вечеринок так вообще стала с серьезным видом дурачиться на эту тему. Причем обращалась она только к Клеопатре, словно кроме них двоих в кафе больше никого не было:
   – Нет, ты только представляешь, какой мой Ромочка брутальный тип! Я теперь даже боюсь себе подыскать запасной вариант среди парней. Страшно! Он ведь не только их всех покалечит, но и меня не пощадит.
   – А зачем подыскивать, наипрекраснейшая?! – стал растерянно лепетать Бровер, поглаживая девушку по локотку. – И что значит «запасной»? Твоему божественному телу мало моих поцелуев? Или я посвящаю тебе мало любовных сонетов, воспевающих твою неземную красоту?
   – Да нет, сонетов как раз с излишком, на десятерых хватит. А вот кое-кто из сержантского состава, – она так и продолжала секретничать только с подругой, – посоветовал мне вообще с Бровером не связываться. Ты представляешь, он настолько злопамятный и так скрупулезно выполняет свои угрозы, что даже наши инструктора его побаиваться стали.
   – Да что ты говоришь! – подыграла ей Клеопатра, подмаргивая остальным, притихшим приятелям. – Значит, это не только мне показалось, что он стал похож на маньяка? Но я-то ладно, тоже слабая девушка, а вот чем он инструкторов напугал?
   – Про тот случай с капралом никак забыть не могут. Ромочка ведь на Хаитане во всеуслышание поклялся, что устроит Птице нечто страшное и грандиозное в отместку за издевательства и повсеместные отжимания. Вот после этих угроз капрала и не стало! Зато теперь любой приказ в сторону моего Ромочки звучит так: «Курсант Бровер, не хотите ли парочку раз подтянуться на перекладине? Ну хотя бы сколько сможете! Пожалуйста!»
   После дружного хохота на все кафе Роман с апломбом воскликнул:
   – Наглая ложь! Да меня только сегодня утром заставили двести раз отжаться и сто подтянуться! А на Хаитане мне просто некогда было приручать шуршонов.
   – Но ведь капралу ты поклялся отомстить?
   – Я собирался это сделать другим способом: стать таким же сильным, как Танти или Гарольд, а потом отжиматься или приседать с таким видом, что вот-вот упаду. Птица особенно любил подобные моменты, когда я оставался обессиленный на полу: хихикал, оскорблял и унижал колкостями. А я бы все отжимался, отжимался и отжимался… сутками! Пока бы его кондрашка не хватила!
   – Отличная месть! – похвалил Гарольд друга, со смехом привычно тыкая его кулаком под ребра. – Да вот только ты станешь сильней меня лишь в одном случае: если получишь генеральские погоны, а я все еще буду капитаном или, в крайнем случае, подполковником. Вот тогда сможешь командовать: «Лечь, отжаться! Бежать, бояться!»
   – Ладно, ладно! Ты у меня еще эти слова припомнишь, когда будешь отжиматься носом в генеральские сапоги, – воскликнул Бровер, безуспешно пытаясь дать сдачи своему огромному товарищу. – Причем мне кажется, что ты к тому времени еще и майором не станешь. И прозвище у тебя будет: «вечный капитан».
   – Тоже неплохо, – отозвался и Тантоитан. – Имея друга генерала, любой капитан запросто устроится на теплой и денежной штабной должности. Всех сложностей, что распить в генеральском кабинете раз в месяц бутылку-другую какого-нибудь ядреного пойла. Ведь наверняка генералы ничего кроме спирта не пьют? А?
   При этом он посмотрел на Клеопатру, и та сразу возмутилась:
   – Я что, похожа на дочь генерала? Да еще и последнего пьяницы?
   – Да нет, – задумался парень и сразу уточнил: – Но ведь тебе нравится неразбавленный спирт? Ай!
   Последнее восклицание вырвалось после удара пальцем по его бицепсу. Если раньше его любимая не могла достичь желаемого, молотя по данному месту кулаком, то в последнее время она навострилась делать это с помощью точечных ударов. Получалось болезненно и эффективно. Да и окружающим доставляло удовольствие видеть молодого командира отделения «битым». Что подтвердил своим смехом Гарри:
   – Вот будешь знать, как благородных девушек спиртом спаивать! И, между прочим, все генералы пьют только коньяк. Самый достойный и божественный напиток.
   – Фи! Какая гадость! – скривился мало пьющий Бровер. Чем Гарри сразу и воспользовался:
   – Вот потому ты генералом никогда и не станешь!
   – Ну, это мы еще посмотрим! И очень скоро! – выпалил Роман, словно за поддержкой обращаясь к Магдалене. – Правда?
   Девушка тогда только плечами пожала и перевела разговор на другую тему.
   И вот сегодня, в последний день учебы, эта тема неожиданно всплыла в совершенно ином ключе и с несколько странными акцентами.
   Собирающий рюкзак Тантоитан заметил, что их «меньшой» товарищ сидит в бездействии на кровати и меланхолично теребит в руках протирочный кусок ткани.
   – Эй! Ты чего расселся? Гарольд за тебя, что ли, будет вещи складывать?
   Гарри тоже воззрился на бездельничающего товарища:
   – Заяц, может, ты заболел и морковку хочешь?
   Порой школьные прозвища проскальзывали в тесном кругу общения, но сейчас Бровер не обратил на это никакого внимания. Как-то грустно улыбнувшись, он вдруг признался:
   – Тяжело мне с вами будет расставаться…
   Оба товарища недоуменно переглянулись, тоже уселись и потребовали:
   – Ну и чего ты на этот раз учудил?
   – Рассказывай по-хорошему!
   – Даже не знаю, все-таки подобные сведения не должны разглашаться кому попало… – Заметив, что Гарольд стал многозначительно приподниматься, Роман махнул рукой: – Ладно, все равно пришлось бы вам рассказать, иначе вы ни за что не поверите в мое странное исчезновение. Да еще и вместе с Магдаленой.
   Танти отрицательно помотал головой:
   – Только не говори, что вы на пару собрались дезертировать.
   – По большому счету, такова и будет наша основная легенда. Помните, как я обещал обязательно что-нибудь придумать, лишь бы продолжить служить рядом с Магдой?
   – Было такое.
   – И про желание дослужиться раньше всех до генерала не забыли?
   – Тоже помним.
   – Так вот, я придумал, как досрочно получить офицерское звание, да и потом получать внеочередное повышение вместе с моей девушкой. Магдалена со мной согласилась, и мы совместно подали рапорт с просьбой о переводе нас в разведку. Желательно внешнюю, там опасней и звания даются быстрей. Рапорт приняли, но сказали, что до окончания первого курса ответа не будет. Сегодня курс окончен, так что мы с минуты на минуту ждем командировочное предписание. Вариантов много: нас могут сразу забрать в специальный центр по переподготовке, могут перевести в другое учебное заведение, могут чуть ли не сразу забросить в тыл потенциального врага, а могут… все оставить как было. Но в любом случае они должны учитывать наше желание находиться вместе.
   Оба его приятеля переглянулись между собой, и Танти затянул слова известной песенки:
   – «Было ей всего семнадцать, а ему…»
   Далее в песне пелось про все двадцать пять, но Гарри грубо переделал:
   – …А ему и того меньше! – а дальше продолжил тоном сказочника: – И расхотелось ему учиться, да возжелалось ему жениться! Да так, что спасу нет.
   – Вам бы все дурачиться…
   – Да мы не дурачимся, – сразу стал серьезным Танти. – Но ты хоть сам осознаешь, насколько это ответственный шаг? И сам можешь оказаться неизвестно где, да еще и девушку с собой потянешь.
   – Можно подумать, в джунглях Хаитана безопаснее, чем, допустим, жить среди тех же сквоков.
   – Я бы так не сказал…
   – Вот и весь разговор. Да ты и сам говорил, что в разведке и сборе информации такому, как я, цены не будет. Вдобавок и Магдалена имеет уникальную память, все предметы сдала на отлично. Так что нам и карты в руки. На пару мы везде прорвемся.
   Друзья никак не могли поверить, что, возможно, они уже через час расстанутся со своим другом, и, пожалуй, впервые за долгое пребывание лидером Танти не знал что сказать. Появилось ощущение, что его просто бессовестно предали. Кажется, такое чувство испытывал и Гарольд, потому что выглядел хмурым и разочарованным.
   Словно по заказу, по внутреннему селектору объявили: «Курсанты Магдалена Шерех и Роман Бровер, срочно явиться к инспектору по кадрам!»
   Вроде бы ничем не примечательное объявление, особенно в такой день. Если бы не признание Романа, то друзья и внимания бы на него не обратили. Вызывали чуть ли не всех в течение целого дня и куда угодно. Зато теперь все воспринималось совсем иначе.
   Естественно, что к кабинету делопроизводства поспешили втроем и уже издалека заметили, как за нужной дверью скрылась Магдалена.
   – Раньше меня успела! – поразился Бровер, ускоряя шаг и оглядываясь на друзей. – Ну и чего вы так приуныли? Мы ведь будем и в отпуска приезжать, и по делам наведываться, да и до самой пенсии на такой хлопотной службе торчать не намерены. Ладно, ждите меня здесь.
   Он скрылся за дверью, но уже через минуту с растерянным видом показался опять в коридоре. В руке он сжимал узкий клочок бумаги, на котором подскочившие приятели прочитали: «Оставаться на прежнем месте службы до особого распоряжения!»
   – Как же так? – изумлялся Бровер. – Неужели все наши рапорты пропали впустую? Что же это такое творится? – Он оглянулся: – Кстати, а где Магда? Еще не выходила? Неужели ее отправят на другое место службы?
   Девушка появилась лишь через пять минут, сохраняя на лице непроницаемое, скорей даже равнодушное выражение.
   – Чего вы тут бездельничаете? – обратилась она к троице с высокомерием старослужащего. Но так как ее знали преотлично, то не обратили на тон никакого внимания, а спросили конкретно о новом назначении. – Да, действительно получила, и вполне довольна своим переводом.
   Холодный тон мог заморозить кого угодно, только не Бровера:
   – Куда?! Отвечай немедленно, или я за себя не ручаюсь!
   – А вот за угрозу будешь сегодня наказан! – пообещала Магдалена и грозно посмотрела на Танти: – Как стоишь? Смирно! Что за расхлябанность? Или ты не знал, что у тебя новый командир отделения?
   – Как это? – в один голос спросили Гарольд и Тантоитан. Тогда как дошлый Бровер высмотрел торчащий из кармана девушки уголок бумаги, ловко выдернул знакомую белую полоску, не менее ловко увернулся от удара женской ручкой и спешно прочитал вслух:
   – Перевести на время практики на первый курс на общих основаниях.
   – Отдай! Кто тебе разрешал брать?! – Магдалена сидела у Романа на плечах и пыталась вырвать тому короткие волосы.
   Но тот так и рванул вместе с ношей в свою комнату. И уже там стали выяснять отношения все вчетвером. Прокатившаяся Магдалена продолжила говорить с повелительными нотками:
   – Теперь я буду командовать вашим полным десятком! Обращаться ко мне можно «госпожа младший сержант».
   – У меня звание сержанта, – с иронией напомнил ей Тантоитан.
   – Зато у меня выслуга лет вдвое больше, чем у тебя, салага! Рядовой Бровер, вы будете подчиняться?
   – Так точно, мэм, беспрекословно!
   – Вот и отлично…
   – Но только господину сержанту! Мэм!
   – Ах ты… – она попыталась поймать строптивого рядового, но тот ловко запрыгнул за спины своих товарищей, и Танти его еще и руками расставленными прикрыл:
   – Я не позволяю избивать моих подчиненных.
   – Больно надо! Сам прибежит! – Магдалена по-хозяйски расселась на кровати Романа и соглашательски фыркнула: – Ладно, тогда я буду зам командира отделения.
   – Никак не получится, эту должность занимает младший сержант Гарольд Стенеси.
   – У-у-у, как у вас тут все запущено, – продолжала дурачиться девушка, заметив, как в открытую дверь заглядывает ее подруга. – Наверняка тут у вас приятельские поблажки, родство, кумовство и злоупотребление властью. Вон, вижу, что у вас даже прислуга в комнату без стука врывается.
   – Это ты про кого? – Клеопатра вошла внутрь и бесцеремонно расселась на кровати Тантоитана. – Я тут скорее как сторожевая собака. За ними всегда нужен глаз да глаз. Мне вот только что рассказали, что Бровер извозчиком устроился работать. Дай, думаю, и я покатаюсь.
   – Денег не хватит, – буркнул Роман, подсаживаясь к своей девушке и переходя на просительный тон: – Хватит дурачиться! Скажи, что тебе инспектор сказал? – После короткого молчания добавил: – Ребята уже в курсе.
   – Болтун – находка для девчонок! – осудительно воскликнула его любимая.
   – Ага, сама уже давно все Клеопатре рассказала, – не остался он в долгу. – Говори! А то… о, моя самая желанная…
   Она сразу закрыла ему рот ладошкой:
   – Так вот, командование наши рапорты приняло к сведению. Но для большей сработанности вначале решило соединить нас в единой практике в одном воинском подразделении. Тебя на второй курс – будет слишком бросаться в глаза, а меня можно немного и погонять по Хаитану. Именно так высказался инспектор. А во время последующего отпуска нам и скажут, куда дальше отправляться. Ты доволен?
   – Все что угодно, лишь бы с тобой! Моя серенада предрассветного сияния…
   И замолчал, начиная лобызать протянутые пальчики. Тогда как Тантоитан не сдержал укора в адрес Клеопатры:
   – Хорошо, конечно, что мы еще почти два месяца вместе пробудем, но могла бы рассказать о готовящемся заговоре.
   – Увы, не в моих правилах выдавать чужие тайны.
   – Ничего, под пытками все расскажешь.
   – И как ты меня будешь пытать? – оживилась девушка.
   – По методу Бровера: свяжу и начну шептать ласковые слова. Долго, очень долго… а потом так и не поцелую.
   – Какой ужас! – воскликнула в испуге Магдалена. – Да он у тебя садист!
   – Вот видишь, а ты утверждала, что он добрый, – Клеопатра смахнула притворные слезы. – Ладно, можешь меня пытать, даже не связывая, – и откинулась на подушку. – Приступай!

   На повторную практику Тантоитан Парадорский получил полное, укомплектованное отделение из десяти бойцов. Вроде и мелочь, а приятно. Особенно рядовому Роману Броверу. Да и у его друзей появилась мысль, что все может перемениться, и будущие назначения придут совсем иными. Все-таки расставаться с другом ой как не хотелось; по крайней мере, еще два года они обязаны были провести вместе.

Глава 22

   3589 год, 31 мая, Оилтон, Дивизион

   Маркиз Винселио Грок всегда любил посещать расположение Дивизиона. Ему здесь нравилось. Никакого разгильдяйства, суетной беготни, каждое движение воинов выверено и естественно. Рослые, накачанные, с волевыми лицами, бойцы смотрелись как на подбор. Даже если и попадались невысокого роста, то ладно скроенные, передвигающиеся, словно барсы, и, несомненно, такие же опасные в бою. Правда, и здесь во время движения переходили на бравый строевой шаг, когда приближались или проходили мимо старшего по званию.
   Винселио имел уже звание генерала, но красоваться погонами и эполетами не любил. Ходил в легком боевом скафандре внутренней оперативной службы и с неприкрытой головой. Но его отлично знали в лицо, поэтому любой воин Дивизиона старался лихо отдать честь всеми уважаемому и знаменитому человеку. Посторонние здесь не ходили, да и вообще в расположении Дивизиона позволить себе прогуливаться подобным образом могли всего несколько человек. И порой генерал Грок этим беззастенчиво пользовался.
   Сейчас он стоял на обзорной трибуне огромного тренировочного зала и с удовольствием наблюдал за тренировкой сразу нескольких подразделений. Каждая группа воинов отрабатывала и обкатывала свой комплекс упражнений, доводя в совместных спаррингах любой изучаемый удар или блок до автоматизма. Особенно маркизу нравилась слаженность действий тренирующихся воинов под самой трибуной. Под руководством двух опытных наставников отрабатывалось два новых, весьма оригинальных приема атаки. Причем очень сложных. Для их выполнения наставники чуть ли не на руках поднимали каждого бойца вверх, крутили его корпусом и давали подробную информацию о работе каждого мускула.
   – Любуешься? – вдруг раздалось над самым ухом Грока, и неслышно подошедший Серджио Капочи встал рядом.
   – Не угадал, – с некоторой досадой ответил маркиз. – Просто убиваю время в праздном ожидании местного командира.
   А про себя подумал: «Старею! Даже не заметил, как он подкрался! И ведь весит, обормот, чуть ли не вдвое больше меня».
   От взгляда Серджио не укрылась досада старого ветерана, но самодовольную улыбку он постарался скрыть за показательной гордостью:
   – Ну как тебе мои ястребы?
   – Неплохо ребятки работают, неплохо. Особенно вот эти. Хотя в наше время подобные сальто-мортале считались привилегией цирковых акробатов.
   – И нашел же с чем сравнить, – обиделся командир Дивизиона. – Тогда уж, если продолжить аналогии, то твой отряд телохранителей слишком напоминает танцоров балета. – Обменявшись колкостями, оба воина улыбнулись, словно прошли положенный при встрече ритуал.
   – А эти наставники мне знакомы, – кивнул Винселио на ближнюю группу.
   – Еще бы. Старая гвардия. Отыскал на Китланде и уговорил перебраться сюда. Все равно наставников подобного уровня не хватает.
   – И что же это они такое мудреное изучают?
   – Изобретатель этого приема назвал его сложно и длинно, но мы переименовали в его честь: «тан».
   – Вроде наставники не имеют ничего похожего с этим названием.
   – Верно. Прием придумал и разработал их ученик. Пожалуй, самый лучший из всех. Между прочим, наш старый знакомый.
   – Мне угадать с одного раза?
   – Ха! Наверное, и со ста не получится, – Серджио каким-то непонятным жестом потер скулу. – Но если хочешь, можешь попытаться. – После беглого перечисления десятка имен сжалился: – Ладно, угадать и в самом деле трудно: Тантоитан Парадорский.
   – Хм! – брови маркиза поползли вверх. – Тот самый?
   – Угу! Парень просто уникальный. И в последнее время во мне растет уверенность, что это именно он предотвратил нападение похитителей на интернат в Китланде.
   – Ага! То есть он уже тогда умудрился спасти нашу обожаемую принцессу?
   – Выходит, что да.
   – Но как он там оказался? И с другой стороны, само его участие в подобной стычке бросает на него массу подозрений. Вполне возможен и такой вариант, о котором упоминал принц Януш: парнишка просто идеально сумел втереться в доверие и уже практически овладел самой большой ценностью Оилтонской империи.
   – Очень сомневаюсь, хотя и совсем откидывать подобную версию не берусь, – признался Серджио. – Могу только сказать, что мы работаем в этом направлении и если в самое ближайшее время не раскроем эту тайну, то придется Парадорского допрашивать. Вплоть до применения психотропных средств, а точнее домутила.
   Винселио Грок озадаченно скривился:
   – Надеюсь, ты понимаешь всю деликатность положения: Патрисия нам не простит, если мы наделаем ошибок.
   – Мне не впервой, – философски вздохнул командир Дивизиона. – А с другой стороны, мне и прощения просить не надо. Для блага и безопасности империи я десяток таких парадорских выпотрошу. Хотя сразу хочу признаться: в отношении конкретно этого парня рука у меня будет дрожать. Уже сейчас жалею, что мои личные симпатии могут помешать беспристрастному расследованию.
   – Так ты что, лично с ним знаком? – поразился маркиз.
   – С год назад довелось часик пообщаться в Китланде. Но я тогда даже представить себе не мог, что события пойдут таким чередом и в итоге он окажется настолько близким для Патрисии.
   – Мне кажется, подобный итог тоже характеризует парня с положительной стороны. Не стала бы наша девочка так с ним сближаться, окажись он лицемерным негодяем или предателем.
   – Ох, маркиз! – запричитал Серджио. – Если бы у каждого негодяя на лбу было написано, кто он такой, то мы бы с тобой землю пахали или дома строили.
   – Увы! – печально воскликнул Винселио. Но тут же встрепенулся и перешел к основной теме их разговора: – Так что окончательно решил император?
   – Так и не нашел подходящего повода запретить принцу поездку на Хаитан. В итоге через пять дней тот отправляется туда на одном из малых десантных фрегатов.
   – Я так и предполагал, что Януш обязательно совместит время поездки на Хаитан с пребыванием там Патрисии. Кстати, она уже добралась туда?
   – Сегодня утром курсанты прибыли в городок. Хотя допуск вынуждены будут подтверждать повторными «проходами» на симуляторах.
   – Ну, это их не слишком задержит. Но мне не нравится большая шумиха вокруг поездки принца, – закручинился начальник дворцовой стражи. – Слишком долго он собирался, слишком много людей об этом осведомлено, и в результате теперь придется удваивать охрану. Со своей стороны я даю десяток самых лучших телохранителей. Придется и тебе удвоить своих воинов.
   – Сам понимаю. Да и настаиваю. Как бы там Януш ни возражал в своей безрассудности, но прикрытие мы ему мощное обеспечим. Выделяю для этого двадцать бойцов. Должно хватить. А?
   – Как по мне, то я бы боевой эсминец послал с принцем. Да только такой эскорт тоже никаких гарантий не даст, только внимание привлечет. А вот сквоки меня волнуют. Там ведь до них совсем рядом.
   – Да не совсем, и не рядом, – прорвавшееся раздражение Серджио выдало, что и ему подобная угроза доставляла опасения. – Да и чего этим горбатым может понадобиться на Хаитане? Они никогда к подземным джунглям интереса не испытывали, а пограничный сектор боевые станции в эти дни будут прикрывать с особым тщанием. Я распорядился.
   – Ну, если так, то давай тогда на эти пять дней сведем наших людей вместе, и пусть отрабатывают совместные действия в самых различных ситуациях. Кстати, у тебя ведь в подвалах есть парочка действующих симуляторов с последними программами «проходов»?
   – В Дивизионе есть все! – гордо отчеканил главный куратор имперской безопасности. – Даже в удвоенных количествах, а конкретно шесть штук. Вдобавок за последние месяцы, используя тот самый «проход» наших космодесантников первого курса, программу еще больше усложнили. Потому как не пристало моим ястребам, появившись на Хаитане, пару недель просиживать на учебном полигоне в получении допуска. Их тогда любой салага уважать перестанет. А уж такой шустрик, как Парадорский, – и подавно.
   – Это хорошо, что ты такой предусмотрительный, – похвалил ветеран самого лучшего воина современности. – А вот моих бойцов поднатаскивать придется.
   – Поднатаскаем. Мы, по большому счету, из любой балерины достойного воина можем слепить.
   Винселио Грок только хмыкнул и указал рукой вниз:
   – И все равно, лучше твоих акробатов никто в цирке не выступит.

Глава 23

   3589 год, 1 июня, Хаитан

   Вторая боевая практика началась чуть ли не с драки между молодыми космодесантниками – настолько все желали получить допуск на охрану периметра самыми первыми. Ажиотажу и заинтересованности способствовали многочисленные пари, как одиночные, так и групповые. Не последнюю роль в поднятии интереса сыграло и наличие на первом курсе медалистов, которые все поголовно получили первые сержантские звания и повышенное денежное довольствие. Не слишком, конечно, повышенное, но важна сама суть подобных поощрений. В среде шестнадцати– и восемнадцатилетних людей, особенно желающих выделиться, стремление к карьерному и любому другому росту вполне естественно.
   Пришлось и Тантоитану применять власть в подотчетном отделении, потому что все хотели быть первыми. Особенно девушки. Магдалена так вообще восклицала, с апломбом апеллируя к Клеопатре:
   – Пусть парни и свои первые часы нам отдадут. Так и скажи своему Тантоитану. Он ведь такой добрый, такой добрый! И молчит в знак согласия.
   Действие происходило ранним утром в одном из классов в присутствии всего личного состава, что, естественно, дисциплину могло подорвать значительно. Но и ругаться Парадорскому с ними ох как не хотелось. Хорошо, хоть Гарольд рыкнул на расшумевшихся красавиц в своей обычной манере:
   – Молчать! Раздеваться и строиться! – когда все на секунду притихли, поглядывая на друга, выдал: – Некоторые считают, что у них доброе сердце, но на самом деле у них слабые нервы. Как следствие: один раз попустил, второй не настоял, и вот уже все подчиненные сели на голову и болтают ножками. Танти, ты этого желаешь или поступишь по справедливости?
   – Действительно, командир, – возмутился Граци. – Чем мы хуже женщин? Дискриминация получается!
   После его слов спор разгорелся с новой силой. Причем теперь уже и Клеопатра настойчиво призывала своего любимого и словами и сердитыми взглядами к скорейшему решению вопроса в положительном для нее свете. Она, похоже, и сама надеялась в этот раз стать первой из первокурсников.
   Тантоитан дождался, пока все выпустят пар, демонстративно посмотрел на часы и поднял ладонь кверху, призывая к тишине:
   – Вы меня разочаровали. На мизерный, ничего не стоящий вопрос потратили больше получаса времени. А все почему? Я понадеялся на вашу сознательность. Но, как вижу, преждевременно. Хотя лучший и самый справедливый выход из положения сразу бы нашел и ребенок. К слову: уже через пять минут первая пара должна мчаться на полигон. Значит…
   – Значит, мы уже пошли, – безапелляционно заявила Магдалена, цепляя Клеопатру за локоток.
   – Младший сержант Шерех! – тихо, но довольно внушительно произнес молодой командир. – В полученный за пререкания наряд отправитесь только после моего приказа!
   – А что она такого сказала? – сразу попытался вступиться за свою богиню Роман.
   – И пойдете на камбуз, скорей всего, в паре с младшим сержантом Бровером! Раньше я и в самом деле склонялся разыграть первые часы между девушками, но за подобное поведение – никаких поблажек. Кидаем общий жребий. Здесь десять кружков с номерами. Подходите в любом порядке и вытягивайте один жетон. Начали!
   – Почему не одиннадцать? – нахмурилась Клеопатра.
   – Как командир, имею право выбора. Поэтому пойду… самым последним.
   Гарольд уже засовывал свою ручищу в мешок:
   – Вдруг кто-то сделает «проход» раньше тебя?
   – Тогда добровольно уступлю ему место командира отделения, – пообещал Танти. – Ну, пошевеливайтесь! У кого первые номера?
   – У меня второй! – воскликнул Феликс.
   – А у меня первый! – подпрыгнула от радости Лидия Шелди.
   – На учебный полигон бегом марш! – скомандовал Тантоитан и, не глядя на остальных, повернулся к другу: – Гарри, запиши всех в список согласно полученному жребию! – И, не дожидаясь в ответ ворчливого «Сделаем!», вышел из помещения.
   Почувствовав на себе несколько осудительных взглядов, Магдалена пожала плечами:
   – Он что, шуток не понимает? Ребята, расслабьтесь! Мы ведь не на боевом «проходе». Тем более Танти и так бы сделал, как задумал изначально. – Глядя вслед выбегающей Клеопатре, она крикнула: – Сильно там его не бей! – но засмеялась своим словам в одиночестве. Теперь уже и Бровер, нахмурившись, смотрел на стенку. – О-о! Ну, если уже и мой Ромочка губки надул, значит, я действительно неправа. Отдавила любимую мозоль нашему храброму командиру. Поэтому прошу у всех прощения, добавляю себе еще один наряд и, стеная от горя и покаяния, отправляюсь на камбуз чистить картошку. Если помру от голода и печали, буду считать, что вы меня простили. Прощайте!
   Она тоже вышла, но дверь постаралась задвинуть с несколько чрезмерным рвением. Недолго думая, и Бровер, положив свой жетон рядом с листком расписания тренировок, побрел следом за своей любимой девушкой. На что Бергман скорбно воскликнул:
   – Нет повести печальнее на свете…
   А его приятель Пилс продолжил:
   – …Когда не слушаются командира дети!

   Клеопатра выскочила в коридор с твердой уверенностью, что сразу увидит спину своего парня. Но там оказалось пусто! Словно преследуемый, космодесантник в спринтерском рывке успел преодолеть расстояние до ближайшего поворота с левой стороны. Девушка тоже перешла на бег, не раздумывая ни секунды, и когда достигла нового участка, заметила, как кто-то повернул за следующий поворот. Не целиком весь корпус заметила, а кусочек ноги и тень.
   «Ах ты какой! – возмутилась она, еще более ускоряясь. – Убежать от меня вздумал!»
   Короткий отрезок она пронеслась вихрем, а дальше чуть не уткнулась по инерции в одного из сослуживцев:
   – Эй! Тут Парадорский не пробегал?
   – Да нет, – замер тот на месте. – А что случилось?
   Но раздосадованная космодесантница уже развернулась и пошла обратно, продолжая сердиться:
   «Получается, что он спрятался. А где? До следующего поворота далеко, он бы ни за что не успел добежать. Значит, затаился в одном из ближайших помещений сразу после того, как вышел. Ладно, сейчас просмотрим!»
   Возле класса Роман о чем-то сердито переговаривался с надменно улыбающейся Магдаленой.
   – Танти не возвращался? – спросила она у них. Оба отрицательно мотнули головами и удалились в другом направлении. – Вот шутник, все равно ведь найду!
   Она внимательно осмотрелась, быстро определяя объекты для поиска: всего три двери, одна в еще меньший класс, всего с несколькими столами, вторая – в довольно внушительный агрегатный зал, где среди множества труб и приборов было где укрыться; и третья – в маленькую комнатку со служебным инвентарем.
   Вот ее девушка и подергала первой. Закрыта! Заглянула в класс: несколько столов, пара этажерок с образцами да два узких стеклянных шкафа. Укрыться тут негде. Значит, остается агрегатный зал. Но, уже сделав в него первый шаг, Клеопатра вдруг вспомнила, что комнатку со служебным инвентарем никогда не закрывают, и победно улыбнулась. Подошла, приложила ухо и прислушалась: обманчивая тишина. Девушка ударила носком ботинка по нижней части полотна:
   – Ха! Попался, который брыкался! Кончай прятаться, выходи! – Никакой реакции в ответ. – Ладно, сам напросился!
   После такой угрозы она внимательно присмотрелась к замку: хлипкий и совершенно бессмысленный. Скорей всего, установленный в полотно в момент производства самой двери. Достала шпильку из карманчика для подобной мелочи и попыталась открыть. Бесполезно. Тогда в ладонь привычно улегся десантный нож, и она стала ковырять им в замке.
   – Может, помочь? – за спиной возвышался Гарольд, а из класса выходили остальные курсанты. – Что там у тебя?
   – Да вот, дверь захлопнулась. Ударь разок.
   – Так ведь замку тогда крышка.
   – За мой счет! – объявила Клеопатра, а про себя добавила: «Вернее – за счет прячущегося!»
   Гарри с полным спокойствием дождался, пока посмеивающиеся ребята скроются за поворотом, и резким, выверенным движением нанес удар чуть ниже ручки. Замок тихо хрустнул, и дверь слегка приоткрылась.
   – Что-нибудь еще? – меланхолично поинтересовался силач.
   – Нет. Спасибо преогромное за помощь! Ты настоящий друг! – девушка дождалась, пока добровольный помощник ушел, и с предвкушающим злорадством толкнула дверь. Затем не сдержала разочарованного фырканья: никого! Понятно, что в тесной каморке находилось два маленьких уборочных робота, куча всякой хозяйственной мелочи, а то и рухляди, но уж человеку там спрятаться точно негде. За дверью тоже было пусто.
   Замок, конечно, жалко, да и оплатить ущерб придется из курсантской стипендии, но теперь уже конкретно осталось только единственное место для поисков: агрегатный зал. Причем и азарт поиска утроился. Клеопатра понимала, что Тантоитан не столько обиделся, сколько дурачится или провоцирует ее. И дала себе слово, что обязательно доведет поиск до конца.
   Да только и в последнем помещении тщательный обыск ничего не дал. Зловредный командир отделения словно испарился. Чем расстроил свою подчиненную невероятно. Она с некоторым отупением побродила по коридору и, только вспомнив, что давно прозвучал сигнал к завтраку, понеслась в столовую. А там разозлилась еще больше: объект ее поисков преспокойно восседал за общим столом в обычном окружении и заканчивал завтрак. Мало того, когда и его любимая поставила поднос и уселась рядом, с искренним беспокойством поинтересовался:
   – Где тебя носило? Я уже хотел отправляться на поиски. Гарри, правда, утверждает, что тебе вздумалось заняться уборкой коридора, но если мне память не изменяет, у тебя нет внеурочных нарядов.
   – Память у тебя уникальная, – похвалила девушка, изо всех сил сдерживая рвущееся наружу раздражение и обиду. – Бровер может позавидовать.
   Тогда как про себя она лихорадочно рассуждала, как поступить. Могло получиться, что никто не прятался, и тогда она будет в глазах окружающих выглядеть как полная и недееспособная дура. Но и совсем не показать свой интерес было бы глупо:
   – А ты куда пропал? Я вышла следом почти сразу, но даже тени твоей не рассмотрела.
   – Как всегда, тренируюсь. Да и хотелось сбросить негативную энергию после бесполезного обсуждения. Поэтому вышел и сразу рванул изо всех сил направо.
   – А-а-а… – протянула девушка и отмежевалась от дальнейших вопросов поглощением завтрака. Но от ее взгляда не укрылось, что Гарольд еле сдерживался от смеха, а Танти несколько раз переморгнулся с другом. Этого оказалось достаточно, чтобы понять: разыграли. Еще и в неведении продолжают держать. Следовало перепроверить свои выводы и отыскать ошибку самостоятельно.
   Что девушка и сделала сразу после завтрака. Причем теперь ей хватило всего десяти минут. С секундомером проверила время, пока она дошла до двери, потом посчитала длину коридора, ведущего вправо, и сразу поняла, что и боевой робот с такой скоростью там не промчится. Третий коридор в другом направлении тоже не давал ему шансов для побега. Следовательно, Танти таки спрятался. И вскоре ошибка в поиске вскрылась. Клеопатра более внимательно осмотрела маленький класс с несколькими столами и поняла, что лежащий под самой стеной человек с первого, беглого взгляда с высоты определенного роста от двери не будет заметен. Что и следовало доказать.
   Оставалось только удивляться умению парня так быстро сориентироваться. Ну а потом уже вырвать у него признание и потребовать объяснений. Или в другом порядке. Но все равно своего командира девушка разыскала в его комнате, где он находился в одиночестве, плотно закрыла за собой дверь и сразу перешла к сути:
   – Зачем ты спрятался?
   – Ты о чем? – Танти попытался сделать огромные глаза, но при этом явно переигрывал.
   – Хорошо, согласна: я была утром несколько не права. – Она уселась рядом с ним на койку. – Но если я тебе укажу место, где ты спрятался, ты объяснишься?
   – Несомненно!
   Она назвала место и после удовлетворенного и несколько озадаченного хмыканья спросила:
   – Так это была игра или издевательство?
   – Ни то и ни другое. Это начало тренировочного курса, в котором вырабатывается наблюдательность, умение быстро сориентироваться на любой местности и навыки по маскировке в самом неожиданном месте. Вот методичка, – он достал из верхнего ящика тумбочки тонкую книжицу и протянул подруге. – Тебе предстоит первой ее выучить и запомнить все условные сигналы, предваряющие как сам процесс укрытия, так и дальнейшие действия другой стороны при поиске.
   – Где взял? – она стала бегло перелистывать страницы. – Только не говори, что это в общей программе, у нас там совсем другие методы и задачи.
   – Я и не говорю. Это наш гениальный Бровер где-то откопал два экземпляра. Один он с Магдой штудирует, а второй наш. После тебя над ним начнет работать Гарольд.
   – Даже так? Неужели он начал уступать девушкам?
   – Ага, от него дождешься. Просто ты обязана такие навыки получить первой. И мне будет спокойней, и самой всегда пригодится. Как раз у нас будет парочка дней для этого и время между работой на симуляторах. Кстати, мы с тобой так личный спор и не заключили по поводу первенства. Или боишься?
   Девушка задумалась, сжав губы и прикидывая свои шансы:
   – Если рассуждать реально, то ты лучший и все равно будешь первым…
   – Значит, боишься!
   – Но с другой стороны, симуляторы и в самом деле могут давать некоторые сбои. Поэтому неплохой шанс у меня все-таки остается.
   – Ты еще забыла о своем желании стать первой и о своих незаурядных способностях для этого.
   – Не подлизывайся! На авантюры меня этим не подтолкнешь. Но если ставки в споре будут соответственными, то я соглашусь. Разница должна быть один к десяти.
   – Как это? – изумился от такой несправедливости Тантоитан.
   – У тебя шансов победить в десять раз больше. А если честно, то в сто раз. Поэтому, если ты выигрываешь у меня, например, одну шоколадку, то в случае моей победы отдаешь мне десять.
   – Однако! Мне кажется, ты выбрала для себя не то училище, следовало идти в коммерческое. В самый раз для таких хитрых.
   – Скорей в юридическое – для самых справедливых, – с гордостью возразила девушка. – Так как?
   – Ладно. Чего ты хочешь?
   – Только одного: в любой боевой или рабочей ситуации ты меня никогда не отправляешь в тылы или за спины товарищей. Только вперед, на самые ответственные участки.
   – О-о-о! – затянул парень. – Ты хоть соображаешь, чего возжелала? При чем здесь служба?
   – Тогда выходит, что ты боишься! И не о чем спорить!
   Но видно было, что Танти подал идею о споре с определенным умыслом, потому что не стал артачиться, совершенно уверенный в собственной победе:
   – Хорошо, принимаю. Но для себя я бы хотел два пункта…
   – Не много ли?
   – Выслушай вначале. Первое: ты перестаешь спекулировать моей любовью. Потому что в последнее время, перед тем как поцеловаться, ты обязательно из меня что-нибудь да выпытываешь. А то и требуешь.
   Клеопатра капризно фыркнула и улыбнулась:
   – Можно подумать, что каждый раз, затаскивая меня в укромное место, ты спрашиваешь моего разрешения на поцелуй. А все остальное – обычные разговоры.
   – Тем не менее. А второе: ты мне подробно рассказываешь все о своем отце и брате.
   – Хм! Об этом ты все равно узнаешь в свое время. Так что зачем спешить?
   – Меня очень беспокоит их отношение к тебе. Хоть у тебя есть крабер, тебе никто на него не звонит. Тебе не присылают ни подарков на праздники, ни открыток. Ты так и не рассказала мне, куда уходила во время отпуска в Старом Квартале. Да и вообще, как они могли допустить, чтобы такая прекрасная и утонченная девушка попала в училище космодесантников?
   После такого перечня девушка явно обиделась:
   – Ты так говоришь, будто здесь собрались одни отбросы общества! Да и дорогу в собственной жизни я выбираю сама. Отец с этим согласился, хотя брат возражал страшно. О дальних родственниках в Старом Квартале я тебе тоже расскажу, когда сочту нужным, как мы и договаривались. Или ты уже забыл о своем согласии ждать?
   – Могу и подождать, но обстоятельства меняются.
   – Какие именно? – наступала Клеопатра. – Перед тем как завлечь меня в номер «Роки», ты соглашался на любые мои прихоти. А сейчас уже и обстоятельства поменялись?
   – Да нет, как раз наоборот, – Танти смутился и несколько растерялся. – Если не желаешь, имеешь полное право ничего не рассказывать. Просто мне хочется больше узнать и о тебе и о твоей семье по причине одного предложения…
   – Какого?
   Он медленно набрал в грудь воздуха, сделал паузу, а потом выпалил:
   – Давай поженимся!
   Его любимая девушка не смогла скрыть счастливой улыбки, но ответила с иронией и кокетством:
   – Это хорошо, что ты поторопился, а то еще день-два, и мы окончательно перейдем в категорию престарелых людей. Какие уже в том возрасте могут быть свадьбы?
   – Действительно, – продолжил парень разговор в шутливой форме. – Такому запоздалому поступку нет прощения.
   – Да и материальные трудности потом нас лишили бы всякой вольности и свободы. Представь: дом, оплата счетов, гаражи, личные флайеры и хлопоты вокруг огромного сада. Я уже не упоминаю о красивом комплексе бассейнов, о которых ты по своей глупости когда-то мечтал. Это все так утомляет и превращает в мещанина. Зато сейчас мы свободны от этого всего и обязательно успеем пожениться до того, как обрастем хотя бы несколькими чемоданами с личными вещами.
   – Ты права! В данной ситуации нам даже постельное белье покупать не придется. А как мне жалко тех женщин, которые только тем и занимаются, что целый день думают, чем и как накормить возвращающегося вечером мужа. То ли дело у нас будет жизнь! Империя всем обеспечивает: кормит, одевает, пострелять бесплатно дает, организовывает уникальные поездки в самые интересные места Галактики, еще и сама доплачивает нам на карманные расходы. На развлечения в увольнительных хватает, вдобавок и капитал на счетах накапливается. Мечта любых молодоженов!
   Клеопатра теперь смотрела на Танти совсем по-другому: с сарказмом и недовольством. А полученной от него недавно книжицей с явным раздражением хлопала себя по ладони:
   – Ты еще забыл упомянуть всю прелесть раздельного проживания в казармах. Потому что по статистике тридцать процентов всех семейных ссор как раз начинаются в кровати.
   – Кошмар! Что же ты раньше не предупредила! – с этими словами Тантоитан вскочил с кровати, подхватил свою любимую на руки и легко закружился с ней по комнате. – Тогда я буду все время носить тебя на руках. А во время похода, когда будет мешать оружие, ты станешь помогать мне отстреливаться, сидя в рюкзаке у меня за плечами. Но самое главное, принцесса, я счастлив, что ты согласилась.
   Он попытался поцеловать девушку в губки, но та легко увернулась:
   – Во-первых, я еще не согласилась. А во-вторых, сделаю это только при выполнении нескольких обязательных условий.
   – Ой! Ты меня пугаешь, – признался Танти, так и кружась по комнате, словно в вальсе. – Особенно слово «обязательных» настораживает.
   – Не уверен в собственных чувствах? Или сомневаешься?
   – Полностью уверен! Поэтому сразу соглашаюсь на все твои условия. Ну… почти на все. Потому что есть масса исключений.
   – Ха! Тоже мне жених нашелся! Какие еще могут быть исключения?
   – Например: я не согласен ждать свадьбы до той поры, пока стану генералом.
   – Действительно, так ты можешь вообще не жениться.
   – Отрицаю наш брак, если он у тебя состоится третьим или еще большим по счету.
   – Слишком мудрено выражаешься, – наморщилась Клеопатра. – Подробней.
   – Я читал как-то любовный роман, так там героине одна пророчица нагадала: мол, будешь счастлива лишь в третьем браке. Ну и героиня как можно быстрей постаралась два раза выйти замуж и только потом вернулась к своему любимому. И представляешь, тот идиот ее дождался. Но я так не смогу, сразу предупреждаю.
   – Хм! А что, в этой истории есть рациональное зерно. Как еще можно проверить истинные чувства любящего мужчины? Если дождался, значит, и в самом деле души в ней не чаял. Вот она, настоящая любовь!
   – Э-э? Ты что, серьезно? Тогда давай и я пару раз женюсь для проверки твоего ко мне отношения.
   – Пожалуйста, проверяй. Да только второй раз у тебя уже не получится жениться.
   – С чего бы это? Я, конечно, не Гарольд, но и на меня девушки посматривают.
   – А много ли мужчине надо, – Клеопатру стало укачивать, и она прикрыла глаза от удовольствия. – Лишь бы он умел громко смеяться и подмаргивать.
   – Ну, спасибо! Сравнила…
   – Ты не женишься во второй раз по той причине, что еще твоя первая жена останется вдовой. Ты ведь знаешь, как у нас, космодесантников, бывает: пуля полетела не туда, и все! Несчастный случай с летальным исходом.
   – Да ты настоящая фурия! Разве так можно ревновать?
   – Я не ревнивая, я просто очень меткая! И если не мне, то, значит, никому.
   – Уговорила! Поэтому и предлагаю жениться сразу во время отпуска, после практики. После шестнадцати лет жизни мы имеем полное право на создание семьи.
   – Ты еще не выслушал все мои условия, – строго напомнила девушка, открывая глаза и глядя на парня с укором.
   – Ну что с тобой поделаешь, – покряхтел Танти. – Выкладывай!
   – А их всего два: мы должны вначале окончить училище, и свое согласие на наш брак должны дать мой отец и мой брат. Конечно, только после знакомства с тобой.
   Тантоитан Парадорский так и замер на месте: «Вроде бы, ничего страшного: и два года я могу выждать, и ее родственникам обязательно понравлюсь, но здесь еще какая-то собака зарыта. Явно моя принцесса что-то недоговаривает. И пока Бровера еще не забрали куда-нибудь в дальнюю разведку, надо будет мобилизовать все наши совместные силы для выяснения родственных связей Клеопатры. Уж очень странными в моем виртуальном воображении выглядят и ее брат, и ее папочка…»

Глава 24

   3589 год, 11 июня, Хаитан

   При получении допуска во второй раз практиканты вполне понятно показывали намного лучшие результаты. Опыта больше, старые навыки остались, да и кураж теперь при совершении «прохода» приходил намного быстрее. Именно поэтому уже через десять дней после прибытия на Хаитан отделение Парадорского впервые провело вахту на внешнем контуре в полном составе. Накануне произошло легкое землетрясение, так что настрелялись вволю, израсходовав весь боезапас огнестрельного оружия – как личный, так и расположенный в бронетранспортере.
   Когда вернулись под прикрытие основного купола, дежурящий на блокпосту офицер не сдержался от похвалы:
   – Молодцы! – молодой лейтенант сам только два года как окончил космодесантное училище, поэтому по праву гордился новыми боевыми кадрами. – Лихо вы сегодня с монстрами справились. Особенно когда волна этих тварей на ретрансляторные участки поперла, наблюдать было одно загляденье.
   – В тот момент вся заслуга принадлежала Лидии Шелди, – реально оценил общий успех Тантоитан, указывая на штатного водителя отделения. – Она, считай, добрую треть обезумевших хищников корпусом и колесами передавила. Вся прозрачность пропала из-за этого.
   Все непроизвольно посмотрели на крепкую боевую технику, которую роботы отмывали в углу ангара от толстого слоя слизи, крови и грязи. При очистке корпуса стали видны и некоторые повреждения, особенно на колесах. Оставалось только поражаться, как местные чудовища умудрялись отрывать зубами внушительные куски самой лучшей резины, отражающей даже удары разрывных пуль.
   Отделение уже построилось и собралось идти в оружейную, когда стало понятно, что офицеру не терпится поделиться еще одной новостью:
   – Постарайтесь навести идеальный порядок в своих комнатах.
   – Всеобщая кампания чистоты? – улыбнулся командир отделения. – Или праздник какой намечается?
   – Может, что и хуже, смотря как оценивать, – лейтенант заговорил громче, чтобы все услышали каждое слово: – Сегодня к нам с неожиданным рабочим визитом прибыл его высочество наследный принц империи Януш Ремминг. Побеседовал с руководством и командованием и отправился в научно-исследовательские лаборатории. Но перед этим ясно дал понять, что позже обязательно пройдется по жилой части и познакомится с бытом как гражданских, так и военных лиц. Так что постарайтесь лишний раз подтвердить высокий авторитет нашего училища. Кстати, принц, оказывается, наслышан о вашем награждении медалями – значит, к вам заглянет обязательно.
   Ребята стали возбужденно переговариваться, обсуждая незаурядное событие. Ведь многие даже на фотографиях никогда не видели принца, а уж его отсутствие на любых официальных приемах было притчей во языцех. О Януше в народе сложилось мнение как о таинственном ученом, страшном затворнике и личности, опасающейся покушений. Именно поэтому он нигде и не появляется. А тут вдруг прибыл на одну из окраинных планет Оилтонской империи, да еще и грозился лично проверить условия жизни бравых курсантов. Событие из ряда вон выходящее.
   Парадорского, всегда в первую очередь внимательно наблюдавшего за своей любимой девушкой, весьма удивила одна деталь. Как только Клеопатра услышала новость о визите, в первый момент не смогла сдержать счастливой улыбки.
   «Чего это она так обрадовалась? Неужели питает такое раболепное чувство к членам императорской семьи? Или настолько одухотворенная патриотка? Ну, принц, ну, наследник, но ведь он тоже обычный человек. Надо будет мне с ней обязательно на эту тему переговорить. Мягко, конечно, и деликатно…»
   Когда подходили к своим комнатам, Танти распорядился:
   – Постарайтесь и в самом деле навести идеальный порядок и просмотреть личную форму. Как раз полчаса, оставшиеся до ужина, должно хватить. Кровати не мять!
   – Нам разрешено после смены отсыпаться, как хотим, – напомнил Бровер, для которого любые чины и титулы всегда оставались лишь пустым звуком.
   – Ничего с тобой за пару часов не случится, – осадил его Гарольд. – Сегодня можешь лечь по общему отбою. Тем более что у тебя и так неотработанный наряд.
   Друг напоминал, что Роману и сегодня не помешает часик-полтора после ужина посидеть в библиотеке городка. Парадорский упросил его помочь разыскать полную информацию о детских и юных годах Клеопатры Ланьо. Уж очень ему хотелось хоть что-то выяснить о том, где находятся и чем занимаются отец и брат его любимой девушки. Понятно, что подобные поиски проводились при полной конспирации. Он запретил Броверу даже заикаться об этом Магдалене, хотя тот горячо и настойчиво советовал и ее привлечь к разработкам. Нахваливал, что она самая лучшая, сообразительная и умеет неадекватно подойти к разгадке любого вопроса.
   Танти пришлось пообещать, что если они сами не справятся с поиском, то уж тогда обязательно привлекут Магду в свои ряды. За прошедшую неделю гению Инета прорваться сквозь завалы информационных потоков не удалось, но времени хватало, ведь не против врага данные выискивали.
   Пока прибирались и наводили порядок, с инспекцией к свободным от дежурств курсантам нагрянули лишь старшие командиры практики. Причем массой инструкций засыпали именно отделение Парадорского. Видимо, и в самом деле его высочество вознамерился познакомиться с лучшими космодесантниками. Отделение Тантоитана собрали вместе и посоветовали и в дальнейшем находиться в одном помещении. Затем дотошно проинформировали, как себя вести в присутствии высокого гостя, что можно отвечать, а что нельзя. Хотя вся суть наущений сводилась только к одному:
   – Представьте, что перед вами сам император.
   Однако все и так знали, что Януш Ремминг является официальным наследником и будущим императором, так что каждый чувствовал свою ответственность перед предстоящей встречей.
   Как на иголках провели ужин. Затем еще полтора часа слонялись по своим комнатам, опасаясь притронуться к идеально заправленным кроватям. И только потом по внутренней селекторной связи прошелестело заранее обусловленное приказание-сигнал:
   – Личному составу приготовиться к отбою!
   Никогда раньше такого не объявляли, а значит, принц уже находится в жилом секторе городка. Так что ни о каком бесцельном шатании где бы то ни было не могло быть и речи. Даже личный туалет и посещение душевых откладывались. Все с напряжением стояли в центре комнаты, поправляя специально к такому случаю прикрепленные медали, или бродили по периметру, но были готовы моментально построиться в одну шеренгу. Чтобы хоть немного разрядить напряженную атмосферу ожидания, Танти только и успел сказать раскрасневшейся от волнения Клеопатре:
   – Да не переживай ты так! Ведь не замуж выходишь.
   А уже в следующий момент в комнату заскочил один из старших офицеров и залихватски рявкнул:
   – Курсанты, построиться! Смирно!
   Отделение выровнялось, как на параде. Первым командир, затем самый высокий Гарольд, и замыкала шеренгу самая низкая ростом Клеопатра.
   Януш Ремминг вошел с выражением угрюмой сосредоточенности на лице. Он был высокий, нескладный, худой, с фигурой, никогда не знавшей строевой выправки. Его вообще в иной обстановке можно было принять за обычного гражданского парня, вылитого гуманитария. Только старинных очков не хватало для полного сходства. Единственное, что его сразу и выгодно отличало от окружающих, так это повседневный скафандр производства концерна «Гратя». Одно из самых известных дочерних предприятий Доставки, «Гратя» производило уникальные и стойкие средства индивидуальной защиты, снабжая их искусственным интеллектом. Про цену таких скафандров даже не упоминали в рекламных проспектах, просто приводили краткий перечень достоинств и ссылались на небольшую, но поразительную таблицу сравнений прочности. То есть даже вот такой легкий, рассчитанный на применение в быту скафандр по своим характеристикам не уступал тяжеленному боевому скафандру, каковой порой космодесантники использовали на космических объектах с экстремальной средой обитания.
   Наследный принц, видно, решил игнорировать все общепринятые нормы отношений в подобных случаях, ибо, постояв с полминуты перед строем, обернулся к сопровождающим его лицам и сказал:
   – Будьте добры, оставьте нас одних. Мы тут немного поболтаем в неофициальной обстановке. – Офицерам удалось внешне сохранить невозмутимость, и они вышли. Но вот два телохранителя и два бойца Дивизиона так и остались стоять возле двери с каменными лицами. Януш следующие слова произнес уже с нажимом: – Охрана тоже может прогуляться.
   Когда и те покинули помещение, принц прошел к голове строя. Бесцеремонно рассмотрел Тантоитана с ног до головы, а потом проговорил:
   – Давно собирался на эту планету. А просматривая материал, наткнулся на запись вашего геройского «прохода». Не скрою, красивое получилось зрелище. Именно поэтому решил с вами познакомиться. Меня вы наверняка знаете, – он посмотрел вдоль строя. – А себя сейчас назовете. Хотя не факт, что я вас сразу запомню. Итак, начнем с командира.
   – Курсант Тантоитан Парадорский! – отчеканил молодой командир и с некоторой задержкой пожал протянутую вперед руку. Подобный жест с особами императорской семьи вообще не практиковался ни на церемониях, ни на придворных балах. А уж тем более не ожидался в подобном месте.
   – Парадорский… Парадорский… знакомая фамилия, – Януш задумчиво замер после рукопожатия, а потом спросил: – Это не ваш родственник в прошлом веке стал лауреатом премии по неорганической химии?
   – Никак нет, ваше высочество.
   – А может, я путаю с ведущим первого канала?
   – Не могу знать!
   – Точно! У того фамилия Паландорский. Ну а ваши предки чем занимались?
   – Географические исследования, преподавание.
   – То есть пристрастия к воинской службе они не испытывали?
   Танти опять замешкался с ответом:
   – Кажется, нет, ваше высочество.
   – А что тогда вас призвало под боевые знамена Оилтонской империи? – так и не прекращал расспросы принц.
   – Желание всегда и везде защищать империю от любого врага!
   – Похвально, похвально. Ваше физическое и боевое совершенство поражает. – Следующий вопрос ошарашил всех: – Ну а на личную жизнь времени хватает?
   – Извините, ваше высочество, не понял вопроса.
   – Ну, там, девушка, свидания…
   Совершенно непроизвольно Тантоитан покраснел до корней волос, и ему стало жарко. Свои отношения с Клеопатрой он ни от кого не скрывал, но сейчас лихорадочно пытался сообразить, что ответить. Скажет, что есть время и на девушку, и на свидания – так принц потом может использовать это для давления на начальство училища. Мол, не кузница боевых кадров, а пансион благородных девиц. А ответить расплывчато – потом совесть заест. Любовь предавать не хотелось даже единым словом. Поэтому ответил:
   – Девушка есть, ваше высочество, а вот времени на свидания явно не хватает.
   – Хм! – не стал скрывать своего удивления Януш Ремминг. – Сразу чувствуется отличник боевой подготовки, везде успел. Может, вы уже и предложение своей девушке сделали?
   Лицо у Тантоитана окаменело, а голос стал хриплым:
   – Так точно, сделал!
   – О! Даже так? И зачем же так спешить в столь юном возрасте?
   – Ваше высочество, мы любим друг друга, и нам нет никакого смысла ждать.
   – Браво! Тогда у меня больше к вам, Парадорский, вопросов нет. – Януш сделал шаг вправо, поднимая голову и рассматривая Гарольда с явным уважением. Танти тоже шагнул вперед и повернулся, начиная представление подчиненных, как и положено по уставу:
   – Курсант Гарольд Стенеси!
   Принц и дальше пожимал каждому курсанту руку и задавал пару-тройку ничего не значащих вопросов. Так и дошли до конца строя.
   – Курсант Клеопатра Ланьо!
   Януш Ремминг смешно покивал головой, скептически рассматривая невысокую девушку и всем своим видом показывая, что таким курсантам здесь не место. Но вслух спросил:
   – Чудесное имя! В честь кого вас так назвали?
   – В честь великой царицы с планеты Земля! – с вызовом ответила замыкающая. Причем Танти прекрасно увидел, что его любимая изо всех сил сдерживает рвущееся из нее раздражение. В то время как на щеках у принца заиграли подозрительные ямочки:
   – Ну и как, Клеопатра, у вас есть какие-то жалобы или пожелания?
   – Никак нет, ваше высочество!
   – И никаких инцидентов? Никто не обижает?
   – Здесь я чувствую себя более защищенной, чем в окружении своих родственников! – несколько грубовато ответила Клеопатра. – На службе тоже порой погибают, но здесь это оправдано тяготами и лишениями воинской службы. Да и гибнет бойцов гораздо меньше, чем гражданского населения при катастрофах или террористических актах.
   Кажется, подобный ответ лишил наследного принца всякого желания продолжать общение. Он с расстроенным видом вернулся на середину комнаты и попрощался с отделением:
   – Благодарю за беседу и службу! Всего хорошего! Можете отдыхать!
   Дождавшись, пока одиннадцать глоток синхронно исторгли положенные уставом слова, Януш Ремминг напоследок улыбнулся и вышел из комнаты.
   И вот тогда все дружно расслабились и выдохнули. Потом начался обмен мнениями. Разве что всезнайка Бровер сразу подступил с претензиями к Клеопатре:
   – Ну и зачем ты осмелилась принцу про теракты напоминать? У него ведь мать погибла именно при покушении.
   – Знаю! Ну а чего он со своими глупыми вопросами пристает? Занимается своей наукой, вот пусть и не лезет в боевую подготовку воинов. А особенно в их личную жизнь. Без него разберутся!
   На что Лидия Шелди с круглыми от восторга глазищами воскликнула:
   – Ну как ты так могла?! Это же принц! Он вообще имеет право любой вопрос задавать, а ты должна отвечать без промедления.
   – Ой! Подумаешь, принц! – фыркнула девушка, искоса поглядывая на Танти. – Не титул красит человека.
   – Это верно, – Магдалена подскочила к подруге сзади, обхватила руками и горячо, но так, чтобы слышали все, зашептала в ухо: – Но почему ты никому не призналась, что наш Парадорский сделал тебе предложение?
   Клеопатра в некотором смущении постаралась вырваться из объятий:
   – Потому что мы еще ничего окончательно не решили. И почему это он «ваш»?
   – Да потому что он наш командир отделения, а не только твой, – с некоторой язвительностью ответила Магда. А дальше обсуждение перешло уже только на личность самого наследного принца.
   Гарольд первый вспомнил, что уже давно пора ложиться:
   – А спать мы сегодня будем?
   – Все! Прекратили разговоры и разбежались по своим норкам! – Танти первый с некоторым сожалением откинул идеально уложенное одеяло. – А то вдруг принц именно с нами завтра отправится в подземелья, а вы будете там ползать, словно сонные мухи.
   Правда, когда все стали расходиться, словно невзначай вышел следом за Клеопатрой и вернулся в комнату позже всех. С довольной улыбкой погасил свет и уже в темноте услышал шепот Романа:
   – Мне показалось, что принц отнесся к тебе с явным предубеждением.
   А с другой стороны зашептал Гарольд:
   – Но будет гораздо хуже, если он взъестся на Клеопатру. И ростом она ему не показалась, и грубила…
   – Да ладно вам, ребята, – благодушно ответил Парадорский. – Больно нужны наши мелкие личности для такой фигуры, как он. Наверняка уже и забыл о наших ответах и дрыхнет без задних ног.

   Но после подъема, застилая постель, он решил срочно поделиться опасениями друзей со своей любимой. Натянул тренировочные брюки, схватил полотенце, как будто собрался в бассейн, и выскочил из комнаты. Да вот только Клеопатры уже на месте не оказалось.
   – Тоже с полотенцем в бассейн умчалась, господин сержант! – подобострастно доложила выглянувшая в коридор Магдалена.
   Пришлось искать по указанному адресу. Как ни странно, среди курсантов, совершающих интенсивные утренние заплывы, девушки не оказалось. Значит, она в одном из маленьких тренажерных залов. Они там и сами любили прятаться для интимных свиданий, да и Клеопатра порой там уединялась для разговора с кем-то по личному краберу.
   Танти приблизился к нужной двери, но прежде чем открыть, приложился ухом к щели и услышал, как знакомый женский голос кому-то строго выговаривает:
   – …В тот момент ты выглядел, как бездарный артист дешевого водевиля! Тебе за такое поведение по голове настучать надо!.. Что?.. Да я всегда такая была! И в училище только стала более справедливой… Сам ты грубый и бесчувственный!
   Тантоитану стало так интересно, что он слишком приналег на дверь, та приоткрылась и оттолкнула прислоненный к ней в опасном равновесии стул. Довольно ловкий трюк для упреждения о неожиданном соглядатае, и вполне естественно, что после грохота наступила полная тишина.
   – Курсант Ланьо! – тихим баском проговорил Танти, заходя внутрь. – Вы здесь?
   – Где же мне быть! – она вышла из дальнего угла, где скрывалась за матами, и с деловым видом стала докладывать: – Господин сержант, спрятаться не удалось. Признаю поражение.
   – Кончай дурачиться. Лучше признавайся, кого это ты так ругала?
   Она с сомнением вздохнула, но скрывать, все-таки не стала:
   – Брата! Ведет себя, словно невоспитанный хам. Даже стыдно за него…
   – Он тебя обидел?
   – Да нет… Это он с отцом вчера поругался. И что больше всего неприятно, только себя считает правым. Мнение остальных для него – пустой звук. А когда я его начинаю припирать фактами, он сразу в противовес заявляет, что нас тут в училище только и учат грубости при решении любого вопроса. Ну, ничего, он у меня когда-нибудь все равно получит по ушам!
   – Успокойся! – Танти притянул девушку к себе. – Ты так сердишься, словно он тебя в детстве постоянно поколачивал, а ты всегда мечтала дать ему сдачи.
   – Только этого в нашей семье не хватало! – она чуть ли не обиделась от таких предположений. – Он, наоборот, меня обожает и всегда с меня пылинки сдувал. Да и я его люблю. Но в последнее время он стал такой вредный и противный, что сил моих не хватает с ним бороться. То я не так решила, то не туда пошла учиться, то ему… – она оборвала себя на полуслове, чуть о чем-то не проговорившись. Но от этого рассердилась только больше. – Вообще не хочу вспоминать! Ты чего меня искал?
   – Да я тут про принца все думаю. Ребята говорят, что он может оказаться слишком злопамятным. Так что, мало ли…
   – Ты за меня переживаешь? Зря! Если понадобится, я императору на этого принца пожалуюсь. Пусть только попробует!..
   – Ой! – отпрянул Тантоитан, пряча улыбку, – У тебя такой вид и убежденность, что и на самого императора рапорт написать не постесняешься.
   – Запросто! Что так уставился? Не веришь?
   – Верю! И не уставился, а любуюсь! Ладно, пошли поплаваем наперегонки. Может, хоть сегодня тебе удастся выиграть мой поцелуй.
   – А если проиграю?
   – Тогда поцелуй – с тебя!
   Девушка возмущенно отбросила от себя его руку:
   – Какой хитрый! Прямо хоть вообще в бассейн с тобой не ходи.
   – Ну, тогда последует жестокое, но справедливое наказание! – Танти показал зубы в хищном оскале. – И по приказу командира отделения будешь целовать меня раз двести.
   – Ой! Как это я забыла пожаловаться принцу на неуставные отношения в твоем отделении?
   – Ничего, он скорей всего не на один день приехал. Еще пожалуешься… если из внеочередных нарядов вырвешься.

   Словно в подтверждение его слов, когда отделение опять заступило на смену на блокпосту, произошла вторая встреча с высоким гостем. Не успели ребята усесться у обзорных экранов и расслабиться, как показалось вначале пять бойцов Дивизиона, затем все высокое начальство городка, потом еще десяток полностью экипированных воинов, а потом и сам принц с пятью готовыми в поход телохранителями.
   Сохраняя пафосное, скорей даже надменное выражение на лице, Януш Ремминг обошел всю линию экранов, замер возле Парадорского и спросил:
   – Как обстановка за периметром?
   – Стабильная, ваше высочество. – Раз вопрос задали самому младшему командиру, то ему и отвечать: – За ночь и нынешнее утро подземные толчки не повторялись, и большинство местных хищников в последние десять часов покинуло поверхность.
   – Значит, мы можем безопасно выехать за периметр?
   – Так точно!
   – Тогда командуйте, Парадорский. Я со своим сопровождением проедусь на вашей машине. Дадим круг по окрестностям, а потом постараемся спуститься в знакомые вам подземелья. Хочу посмотреть на то самое ущелье Мечта Малеха.
   – Есть! – Тантоитан видел, как командование кривится, но возражать такому решению наследника престола не смеет. – Отделение, на выезд!
   Через минуту бронетранспортер оказался забит до предела. Все-таки пятнадцать шкафов из Дивизиона и пять не меньших по размерам личных телохранителей – это не двадцать курсантов, пусть и космодесантного училища. Да и вооружена свита принца оказалась несравненно лучше. Чего только стоили шесть тяжелых иглометов, которые висели на груди у самых опытных, если судить по возрасту, бойцов. Только один магазин этого смертельного оружия вмещал полторы тысячи реактивных игл длиной в три сантиметра и толщиной в шесть миллиметров. Причем иглы могли быть любого воздействия: от разрывных до нервнопаралитических. Все остальные воины были вооружены автоматами «шершень», лишь немногим уступающими по боевой эффективности иглометам. Ну и остального стандартного оружия хватало.
   Оставалось только смотреть да вздыхать с завистью. С такой мощью и на глубины пробраться – не проблема. О чем, видимо, и подумала Клеопатра, подняв руку и уставившись на сидящего на самом удобном месте принца. Субординация и инструкции считались нарушенными, поэтому один из воинов Дивизиона, выделяющийся смуглой кожей, грозно шевельнулся и коротко бросил:
   – Девочка, остынь!
   Понятно, в Дивизионе вообще не было бойцов по чину младше лейтенанта. Хоть и без всяких знаков различия, но можно было догадаться, что вмешавшийся офицер имеет звание не ниже капитанского. Так что условное командование какого-то юного курсанта в данном средстве передвижения можно было теоретически не учитывать. Если вообще не расхохотаться после распоряжения принца, передавшего командование на данном выезде именно Парадорскому.
   Тем не менее Януш заметил поднятую руку еще до того, как та опустилась. Проявляя при этом поразительную память:
   – Кажется, курсант Ланьо? – и разрешил: – Говорите!
   – Ваше высочество, с таким оружием, как иглометы, можно пройти и глубже чем шесть километров.
   – Да? – наследник престола перевел взгляд на того самого смуглого воина Дивизиона. – Такое и в самом деле возможно?
   Ответ последовал четкий и без тени лишней бравады:
   – Если поступит приказ, то мы Хаитан насквозь пройдем.
   Разве что он сделал еле заметное ударение на слове «мы». Мол, кто таким соплякам доверит подобное оружие? Оно действительно считалось унифицированным, дорогущим и производящимся только на заводах Доставки. Во всей Оилтонской империи иглометов насчитывалось ничтожно мало, и они состояли на строжайшем учете. Куда уж их было раздавать незадачливым исследователям или безалаберным геологам. Не говоря уже о самонадеянных курсантах общевойсковых училищ.
   Но, с другой стороны, Януша Ремминга совсем не интересовали материальные затраты, если дело того будет стоить. И он довольно громко произнес:
   – Если на планете есть полезные нам тайны, то для их раскрытия проблем с самым модернизированным и современным оружием не будет. Вы это хотели услышать, курсант Ланьо?
   – Так точно, ваше высочество! – отчеканила Клеопатра и победно глянула на Тантоитана. Словно напоминая о возможной жалобе о неуставных отношениях. Тому ничего больше не оставалось, как спросить у Романа Бровера, который имел наилучший обзор из башенки:
   – Стрелок, как обстановка?
   – Из крупных монстров – никого. Только мелочь, на которую и патроны тратить не стоит. Да и ведут они себя сегодня совсем не агрессивно. Вот вчера тут что творилось!..
   И опять встрял смуглый воин с иглометом. Но на этот раз он обратился прямо к командиру отделения:
   – Парадорский! Обучите личный состав делать краткие и правильные доклады!
   Стоило посмотреть, как после этого два воина схлестнулись взглядами. Причем молодой нисколько не уступал в напоре, презрении и наглости опытному ветерану. Чуть воздух между ними не задымился. Ветеран выказал свое раздражение первым:
   – Ты что, не расслышал замечания?
   Тантоитан вначале показал свой хищный оскал, которым он еще в детстве научился пугать противников, а потом ровно заговорил:
   – В данном транспорте командую я. Поэтому замечания мне может делать лишь его высочество. А вы кто такой?
   Один из воинов Дивизиона хрюкнул, давясь смехом. Второй неожиданно закашлялся, еще несколько завозились, словно меняя неудобную позу. Уже только по этим действиям можно было догадаться об их реакции на происходящее. Остальные курсанты притихли как мыши, разве что Клеопатра заметно побледнела. Сам Януш Ремминг с некоторым удовлетворением почесал кончик носа, облизал губы и с явным интересом приготовился ждать продолжения диалога. Кажется, предстоящий скандал ему нравился.
   Тогда как смуглый воин потемнел лицом еще больше. Только в крайнем случае ему разрешалось без отдельного разрешения охраняемой особы называть свое звание и пользоваться наивысшими боевыми прерогативами. Подобным «крайним случаем» и не пахло. Ситуация простейшая, бытовая: командир отделения видит перед собой вооруженного воина из свиты телохранителей и, конечно же, не обязан знать ни звания, ни имени этого воина. По уставу ему и в самом деле достаточно приказа наследника престола распоряжаться в данном выезде и дальнейшем проходе. А то, что он обязан догадаться, что перед ним капитан, или пусть даже майор, никого в принципе не волнует. Догадается и не будет вступать в пререкания – избежит скорей всего крупных неприятностей в дальнейшей службе. Не догадается – его личное горе. Но и на такую ошибку он имеет полное моральное право. Все зависит от его выбора, настроения и ситуации.
   Так, по крайней мере, размышлял боец Дивизиона с окаменевшим смуглым лицом. Хорошо размышлял, усиленно. Костяшки пальцев побелели на прикладе игломета. Но не мог он знать, что настроение у Парадорского самое прескверное, и вызвано оно в первую очередь пренебрежительным обращением к его любимой девушке: «Девочка, остынь!»
   «Тоже мне, кусок льда отыскался! – кипел парень, ожидая любого неуставного слова в свой адрес и намереваясь сразу ответить нужным набором из общевойскового устава. – Ну! Чего замолчал? Рявкни! Крикни! Поругайся! А уж тогда я тебе натыкаю правильных выражений о субординации и занимаемой должности!»
   Кажется, последние мысли у него явственно прочитались на лице, потому что смуглокожий не стал накалять обстановку. Мало того, он еще и улыбнуться сумел, показывая глубокий опыт и намекая на скорые разборки в несколько иной атмосфере. Зато вслух он сказал, не особо скрывая ерничество:
   – Извините, командир. Погорячился. Мне и в самом деле не стоило вмешиваться.
   Все расслабились. Наследный принц разочарованно выдохнул. А потом вновь уставился на проплывающий за прозрачным бортом пейзаж. Словно по заказу, из низкой заросли выскочили сразу две образины и прыжками понеслись на транспорт. Короткая очередь недремлющего Романа Бровера – и две туши так и рухнули с копыт, не сделав последнего скачка. Но зато высокий гость планеты так и заерзал на месте, провожая взглядом дергающиеся в конвульсиях туши. И совершенно неожиданно спросил:
   – Курсант Ланьо, вы хорошо разбираетесь в местной живности?
   – Отлично, ваше высочество!
   – Тогда пересаживайтесь поближе ко мне и будете мне о каждом монстре рассказывать. – Когда девушка ловко пересела, продолжил: – Кого это ваш меткий Бровер только что подстрелил?
   Даже у Парадорского чуток начала опускаться челюсть от удивления: да принц запомнил всех в отделении поголовно! Вот только неизвестно, плохо это или хорошо.
   – Оба монстра относятся к виду кенгозверей, – тем временем стала рассказывать Клеопатра. – Так называемые кенгоплюи. На поверхности появляются очень редко, в основном обитают на глубинах более трех километров. Но очень опасны своим жидким ядом. Рекомендуется уничтожать на дальней дистанции.
   – Как интересно… – протянул принц и обратился к командиру отделения. – Когда начнем спускаться в подземелья, пусть Клеопатра будет возле меня и поработает немножко гидом.
   – Как скажете, ваше высочество! – отчеканил тот. Ему подобная ситуация только играла на руку: ему самому меньше переживаний, если его любимая окажется в кольце телохранителей.
   Зато любимая нахмурила брови и начала набирать воздуха для возражения. Сама ведь только недавно ругалась с Тантоитаном и предупреждала, чтобы он ее не прятал в тылы и за спины товарищей. Из середины такого внушительного отряда опять даже пострелять, скорее всего, не получится. Но, наткнувшись на злорадный взгляд смуглого воина Дивизиона, вспомнила о недавнем инциденте и подавила готовое вырваться раздражение. Тем более, если уже разбираться до конца, то это не Парадорский ее приставил к принцу, а тот сам потребовал для себя персонального гида.
   Однако Клеопатра не преминула использовать создавшуюся ситуацию в выгодном для себя свете. Внутренне усмехнувшись, она сделала вид, что усаживается удобнее, и придвинулась к Янушу Реммингу вплотную, добавила в свой голос нежные обертоны, которые позволяла себе лишь в минуты интимной близости с Тантоитаном, и приступила к выполнению возложенных на нее обязанностей. Про флору и фауну Хаитана она рассказывала с таким увлечением, что все поневоле заслушались. Даже Роман Бровер, гораздо больший знаток по теории местных реалий, одобрительно кивал головой.
   Пожалуй, только Танти старался не смотреть в сторону экскурсовода, но взгляд его сам непроизвольно устремлялся к ней. А один раз так и замер: его девушка увидела в стороне один из одиночных, но весьма интересных экземпляров кенгозверя и ухватила принца за руку:
   – Вон там кенгорой! Мы еще и сами этого крота живьем не видели.
   Возникшее в душе Парадорского недовольство стало резким до невозможности. И только после продолжительного размышления он понял, что дико ревнует. Особенно это стало ясно, когда присмотрелся к выражению лица Лидии Шелди. Его подчиненная глядела на принца с раболепным восторгом, а на Клеопатру Ланьо со страшной, совершенно нескрываемой завистью. Пришло понимание, что большинство женщин отдали бы все на свете, чтобы в данный момент оказаться рядом с наследником престола великой Оилтонской империи. Да еще и касаться его вот так, словно невзначай, руками.

Глава 25

   3589 год, 11 июня, граница, планетоид Колпи

   Само понятие о границе в великом космосе – весьма расплывчатое и не поддается строгим определениям. А особенно таким, как, например, линия шириной в сотню метров. Да что там метры, тысячи, миллионы километров считаются ничейной, нейтральной полосой. Естественно, что в Союзе Разума уже давно составили и свод законов о пограничных размежеваниях, и еще более многочисленный комплекс мер по урегулированию возникающих на границах спорных вопросов. Но порой и эти строгие законы оказываются бессильны при постоянно смещающихся относительно друг друга планетных системах.
   Например, закрепили за одним государством крупный астероид в таком-то секторе, а он за пару-тройку сотен лет уже умчался на другую территорию. Вот уже и спор. А если астероид еще и полон полезных, а то и редкостных ископаемых – то получите повод для вооруженного конфликта. Хотя и для подобных случаев имелся в своде законов выход из положения: подобные блуждающие объекты после пересечения определенной точки пространства переходили под юрисдикцию нового владельца. Вся трудность заключалась только в одном: вовремя отыскать ту самую точку среди постоянно меняющихся координат.
   К подобным спорным объектам в последнее время можно было отнести и огромный блуждающий планетоид Колпи. По размеру он имел наивысшую десятую категорию, а вот по гипотетической пользе едва дотягивал до половины процента возможной рентабельности. То есть голая скала без видимого вкрапления металлов, без намека на атмосферу и без единого осколка смерзшегося льда. Посему Оилтонская империя не желала предъявлять свои права на эту глыбу еще неизвестно сколь долго. Зато агрессивные соседи уже давно и конкретно создавали на Колпи неприступную, пожалуй, самую мощную во всем своем космическом пограничье военную базу.
   Во время последнего столкновения с империей все объекты, находившееся на поверхности, были уничтожены кварковыми бомбами. Тогдашний император не стал церемониться с пиратами, выжигая лишь одно воспоминание о преступниках. Но с тех самых пор сквоки учли свои предыдущие упущения в обороне. К данному времени проходчики зарылись на такие глубины, что военные уже обживали самый центр планетоида, оставив на поверхности лишь несколько космодромов, да и то маскируя их самым тщательным образом. В далекоидущих стратегических планах руководителей Второй Республики Колпи занимал важнейшее место.
   Поэтому военный атташе королевства Пиклия был поражен приглашением посетить планетоид с рабочим визитом, переходящим в постоянное пребывание на срок до «окончательного выяснения диспропорции сил». Так несколько туманно договорились между собой новые союзники. Правда, вначале сквоки пожелали пригласить на эту встречу второе лицо в иерархии королевства – графа Де Ло Кле, но так как он оказался катастрофически занят, военные генералы республики согласились на переговоры с военным атташе. Ведь про увиденную мощь он и так со всеми подробностями расскажет своим непосредственным шефам. Правда, о свободных докладах в Пиклии и речи не шло, сразу оговорили жесткий контроль за каждым словом при использовании вручаемого на короткое время крабера. То есть атташе сразу соглашался на добровольное заточение, но зато с удобной возможностью в будущем конкретно влиять на согласованность совместных военных действий.
   А рассказывать было про что. Гигантские, многокилометровые пространства, разделенные между собой герметическими переборками, оказались заполнены современными космическими кораблями, массой штурмовой и десантной космической техники, горами складированного оружия, обмундирования и стратегическими запасами продуктов. Нельзя сказать, что в недрах планетоида накопилось достаточно сил, чтобы основательно пошатнуть обороноспособность Оилтонской империи, но уже сама конвертация таких огромных финансовых средств, техники и человеческих усилий представляла собой солидную заявку сквоков вести войну до победного конца. Тем более, если у них и в других местах аккумулируются подобные силы вторжения. Не говоря уже о каком-то тайном оружии и своевременной помощи со стороны Пиклии. Обе стороны понимали, что чем неожиданней и согласованней получится удар с нескольких направлений, тем больше шансов добиться окончательных успехов в достижении поставленных целей.
   Но оба союзника – и королевство, и Вторая Республика догадывались, что каждый из них преследует и какие-то свои, особые цели при агрессии на Оилтонскую империю. Вон, совсем недавно президент республики вообще не хотел вступать в союз с Пиклией, без всяких недомолвок утверждая, что они и сами справятся с Оилтоном. Так что в будущем обязательно отыщутся некоторые разногласия при дележке огромного пирога, но в данный момент командование космического флота решило несколько расширить как взаимодействие при обмене ценной информацией, так и координацию действий при проведении планируемых диверсий. Вот именно для этой цели и пригласили атташе для постоянного проживания на планетоиде.
   Показав гостю лишь небольшую часть выстроенных в толще Колпи ангаров, командир базы, моложавый генерал, пригласил гостя на торжественный ужин в его честь. Но, судя по тому, что кроме них двоих за стол уселся лишь седой полковник, заместитель по внешней разведке, встреча скорей напоминала деловое совещание, чем дружескую и ни к чему не обязывающую попойку. Да командир базы и не скрывал этого:
   – Мне кажется, мы можем совместить приятное с полезным. Или вам будет мешать выпивка? – произнес он, усаживаясь на стул.
   – Нисколько! – соврал атташе, не моргнув глазом. – Да и как вообще можно говорить о делах на сухое горло?
   – Ха-ха-ха! – одобрительно засмеялись сквоки, а заместитель ловко разлил наиболее ценящуюся в республике мускатную водку по высоким хрустальным рюмкам: – Сразу видно нашего парня!
   – За встречу!
   Хотя на самом деле гость из Пиклии ненавидел эту привычку сквоков пьянствовать даже при решении самых серьезных вопросов. Вопреки здравому смыслу при подобных встречах на самом высоком уровне, по укоренившейся традиции, приходилось пить водку наравне с этими тупыми и прожорливыми горбунами и «накушиваться» при этом до поросячьего визга. Он и так был невысокого мнения о своих коллегах и союзниках, но вот такое постоянное и чрезмерное употребление алкоголя его в первые дни пребывания в республике просто шокировало, а в последнее время вообще морально убивало. Он недавно даже пожаловался своему непосредственному шефу по краберной связи: «Граф! Я уже не могу! Они здесь пьют эту водку, словно кони воду. Да что там кони, они купаются в ней, как бегемоты! Все чаще, просыпаясь по утрам, я начинаю думать, что уже умер. Настолько мне плохо и мерзко…» На что Де Ло Кле с присущим ему черным юмором ответил: «Так тебя потому туда и послали, что ты у нас самый крепкий, как оловянный танк, и не падаешь под стол после первой бутылки их «Мускатки». Конечно, каждый из нас мечтает пасть за родное королевство в бою, но если ты погибнешь от цирроза печени, то твой подвиг тоже не останется без награды: дадим самую наивысшую. А она автоматом вдвое увеличивает пенсию твоей семье». – «Спасибо, шеф! Умеете утешить!» – ответил тогда военный представитель Пиклии. И с печальным вздохом сделал официальное подтверждение своего согласия сменить проживание на столичной планете республики на мрачный планетоид.
   Он смутно надеялся, что, может, на самом ответственном участке готовящейся агрессии сквоки более дисциплинированны и не будут принуждать его к совместным попойкам. Как оказалось, жестоко ошибся! Похоже, здесь пили вообще без всякой оглядки на боевые тревоги и топорщащиеся на всех панелях красные кнопки. Уже при беглом осмотре он осознал, что от каждого встречного офицера разит жутким перегаром. Конечно, слегка зеленокожего представителя Пиклии никто пить не заставлял, но он уже прекрасно знал, что отказ от застолья здесь воспринимался как личное оскорбление и никаких продуктивных разговоров в дальнейшем не последует. Его просто станут презирать точно так же, как и остальных ничтожных галактян. Так сквоки чаще всего называли любых человекообразных представителей Галактики, а если те еще имели глупость отказаться от совместной выпивки, то и никаких разговоров с ними не вели. Именно поэтому на столичной планете, где находились основные офисы Доставки, а также представительства и посольские миссии других государств или общественных организаций, наблюдалась такая несуразная «текучка кадров»: любой человек очень быстро спивался и старался сбежать из республики сквоков со скоростью лунманского прыжка. И, как правило, с повторным визитом в это насквозь пронизанное алкогольным угаром государство никто не спешил. Поговаривали, что даже Дирижеры сюда стараются не приезжать по той причине, что местные президенты не начинали вести деловой разговор раньше, чем после пятого тоста. Хе! И если бы еще заставляли пить, кому что заблагорассудится! Увы, только водку местного разлива. Ничего иного сквоки не воспринимали, а вина и шампанское вообще считали ядом для человеческого организма.
   Оставалось лишь удивляться, как эти любители ежедневных застолий всего через несколько часов просыпаются совершенно трезвые и вновь с жадным блеском в глазах готовы усесться за стол. Скорей всего именно по этой причине продолжительность жизни у сквоков считалась самой низкой среди разумных существ в Галактике. Мужчины в среднем жили до шестидесяти трех лет, а женщины и того меньше – всего пятьдесят шесть. Зато при жизни успевали нарожать неконтролируемое и ничем не сдерживаемое количество детей: семь, восемь отпрысков на среднестатистическую семью. Вот потому и ж или на взрыве демографического вулкана, вот потому и стремились вырваться из перенаселенных мегаполисов, вот потому и посматривали жадно на уже готовые и облагороженные планеты.
   Атташе поспешно отогнал от себя все эти размышления о бренности короткой жизни алкоголика и с внутренним содроганием опрокинул в себя первую рюмку. Не успел он поспешно закусить, как его сотрапезники уже держали свои переполненные сосуды с мускаткой и провозглашали следующий тост:
   – За скорый разгром империи!
   Уже хорошо натренированный гость знал, что следует не просто быстро выпить, но еще и очень много закусить, чтобы впоследствии не так быстро дойти до крайней кондиции. Бывало, на некоторых застольях произносилось подряд восемь, десять тостов, и только тогда приступали к еде. Каково же было его удивление, когда после третьего тоста: «За наших безотказных валькирий!» – командир базы движением брови приостановил попытку своего заместителя налить по новой и скорбно кивнул головой:
   – К сожалению, сейчас у нас нет времени спокойно насладиться нашим незатейливым ужином, – при этом он явно кривил душой: стол ломился от обилия деликатесов, да еще ожидалось и горячее.
   Для пиклийца дотянуть до горячих блюд считалось как раз самым важным, пока не свалился. Но, придерживая себя в лучших местных традициях, он недовольно нахмурился и со вздохом покосился на пустую рюмку:
   – Конечно, новости я вам и в самом деле доставил очень важные и срочные.
   – Да вы не волнуйтесь, чуть позже все наверстаем! – с завидным оптимизмом «обрадовал» седовласый полковник. – Просто мы уже давно ждем именно этой вашей новости, и наши группы готовы к немедленным действиям.
   «Еще бы! – мысленно скривился атташе. – Что бы вы без наших данных делали! Ведь ваших горбатых разведчиков даже к Старому Кварталу не подпускают. А вот что у вас за группы такие – следует выяснить. А то сомневаюсь, что они после бодуна автомат в руках удержат…»
   – То есть у вас уже все готово к захвату? – удивился он вслух.
   – Не сомневайтесь! – хохотнул генерал. – Все сделаем без шума и пыли! А то и без единого выстрела. Вы только дайте нам подтверждение, что принц уже там.
   Гость из Пиклии показательно достал из нагрудного кармана голограммный проектор и теперь с некоторым сомнением крутил его в пальцах:
   – Но вы понимаете, насколько это важно – не сорвать уничтожение или пленение наследника престола?
   Оба горбатых вояки с обидой переглянулись, а полковник так вообще не сдержался от пьяной отрыжки. Хорошо хоть в сторону при этом отвернулся:
   – Вы за кого нас принимаете? Или заведомо считаете наших бойцов ни на что не способными?
   – Да нет, в индивидуальном мастерстве ваших воинов никто во всей Галактике не сомневается, – польстил атташе. – Но мой король, – он показал при этом большим пальцем в потолок, – обязал меня хотя бы в общих чертах узнать о ваших намерениях при атаке на Хаитан.
   – А чего тут узнавать? – набычился генерал. – Эта планета практически и так уже в наших руках. Осталось только узнать: когда и куда именно этот принц прибудет.
   – Вы меня, конечно, извините, но как Хаитан может находиться в ваших руках? Будь так, то там бы уже велись военные действия. А если вы сосредоточили вокруг внушительные космические силы, то корабль с наследником просто уйдет обратно к Оилтону, как только заметит противника. Тогда может все сорваться, и наши быстроходные фрегаты хотели бы в таком случае сделать хотя бы гипотетическую попытку перехватить убегающий конвой. Шансов почти ноль, но все-таки.
   – Ага, значит, и вы имеете, чем подстраховаться? – прищурил глаза полковник. Эта информация по разрешению Де Ло Кле могла быть рассекречена для союзников.
   – Естественно. На подходе к системе Ландышей, где находится столичная планета империи, у нас имеется около десяти самых современных боевых фрегатов, которые почти все время находятся в режиме лунманского прыжка. Расход топлива у них при этом огромный, но зато они почти невидимы для врага, и во время коротких выходов в пространство подбирают пакеты информации от наших торговых представителей. Для них сориентироваться на атаку будет пустячным делом, особенно если станет известно время поспешного отступления яхты наследника престола от планеты Хаитан.
   – Неплохо, – покивал головой генерал. – Подобный трюк может и сработать. Хотя уже живым взять принца в плен явно не получится.
   – Ну, как говорится, когда лес рубят, то порой и дровосека хоронят, – блеснул гость своими познаниями в филологии галакто. – Но вот именно поэтому нам и надо знать ваши конкретные действия.
   – Вот тут мы сказать ничего не можем, – продолжал командир планетоида, уже с раздражением глядя на проектор в руках у пиклийца. – Потому что все данные напрямую связаны с нашим секретным оружием победы. Могу только торжественно и клятвенно заверить, что как только мы узнаем о точном времени прибытия Януша Ремминга на Хаитан, с той минуты начнется отсчет. А ровно через пять часов планета окажется в наших руках.
   – Но как?! Ведь на орбите там несколько стационарных спутников слежения, да и в близлежащем космосе их пограничники наверняка натыкали массу наблюдательных станций с секущими маяками. За пять часов вы даже не успеете высадиться на планету. В итоге вся собранная с таким трудом информация уйдет насмарку, и вся структура нашего военного союза может оказаться под угрозой.
   – Это мы понимаем, – генерал с такой тоской взглянул на полуторалитровую бутылку, что показалось, он сейчас отбросит сей пустопорожний разговор и продолжит пьянку. Но, видимо, сила воли у этого сквока оказалась невероятная; чуть ли не рывками повернув голову к гостю, он продолжил: – Как и ваши опасения, что наш союз рухнет. Но тут уж, как в том пожелании инструктора: «Если с первого раза не получилось, значит, прыжки с парашютом не для вас». Вам остается только поверить в наличие у нас как тайного оружия, так и уникального плана по уверенному захвату нужной планеты.
   Военный представитель Пиклии примерно знал об уникальности подземных джунглей Хаитана, в которых не выживает никто из разумных существ, поэтому только и мог предположить нечто новое в космической стратегии. «Может, эти горбатые пьяницы изобрели некий способ выхода из лунманского прыжка прямо над поверхностью планеты? – подумал он. – Ведь наши аналитики как раз подобное и предполагали: неожиданное появление в строго обозначенном месте и молниеносное уничтожение любого противника. Тогда будет очень полезно удостовериться в этом со временем».
   – Хорошо. Вот вам запись полного доклада из нашего отдела внешней разведки, – атташе задействовал проектор, и чуть сбоку от стола высветился кусок пространства. На нем один из пиклийских офицеров, стоя возле объемного изображения данных секторов Галактики, сделал подробный обзор событий, назвал даты и завершил итоговыми выкладками. Все время просмотра сквоки просидели не шелохнувшись, а их гость поспешно насыщался калорийной и сытной пищей. Он-то прекрасно знал, что пьянка все равно продолжится, и спешил во время паузы набить желудок как можно плотней. Для того и взял этот проектор, чтобы отвлечь внимание от своей персоны и освободить рот для еды. Опыт застолий приходит не столько от увеличивающегося количества выпитого алкоголя, сколько от уменьшающегося количества здоровых клеток в печени.
   Когда просмотр закончился, полковник стал подсчитывать чуть ли не на пальцах:
   – Значит, если принц отбыл с Оилтона только вчера и должен провести семь дней в промышленной системе Вихелоуса, то на Хаитане он появится через пять дней, шестнадцатого июня. Да и там пробудет не менее десяти дней. Учитывая, что сроки могут быть как-то сдвинуты, то мы должны…
   После паузы, когда в полной тишине послышался некий скрип мозговых извилин, генерал решил окончательно:
   – Оптимальный срок: берем планету семнадцатого июня!
   – Да! Феноменально!
   – Разве что придут новые, более точные данные, – оба сквока уставились на усиленно жующего пиклийца. Тот солидно кивнул:
   – Если возникнет хоть малейшее изменение, вы узнаете об этом первыми.
   – А что это значит? – генерал как-то странно подморгнул своему заместителю.
   – Вот пусть наш гость догадается с первого раза! – несколько грозно прорычал полковник.
   – Э-э-э… – атташе недоуменно пожал плечами и наклонился вперед: – Что?
   – Что на четыре дня мы спокойно можем расслабиться! – торжественно провозгласил командир базы под звук льющейся водки. Его заместитель наполнял высокие рюмки дополна, разливая сразу из двух бутылок, словно хвастаясь, что умеет стрелять с обеих рук. – Познакомитесь со всеми нашими офицерами! Мало того, послезавтра у нас празднует свой день рождения начальник штаба. Юбилей, пятьдесят пять лет! Так что вынужденное безделье нам не грозит. Ну! За победу нашего оружия!
   Гость из королевства Пиклия с тихим ужасом склонился к своей рюмке, содрогаясь от недобрых предчувствий. Похоже, от постоянного запоя и этого непредвиденного празднования ему теперь никак не удастся отвертеться. А маложивущие и обильно веселящиеся сквоки праздновали дни рождения с такой яростью и энтузиазмом, будто это был последний праздник в их жизни. Да у некоторых так и получалось от перепоя. Но зато считалось достойным делом уйти из жизни именно в свой личный праздник, в окружении лучших друзей, соседей и родственников. Особенно выделялись круглые даты. Так что те иностранные гости, которым «посчастливилось» побывать на этих диких и необузданных юбилеях, потом вздрагивали до конца своей жизни только от одного воспоминания и при этом удивленно крутили головами: «Как я тогда выжил?..»

Глава 26

   3589 год, 12 июня, Хаитан

   Сменились с боевого дежурства ранним утром. Но если почти у всех курсантов настроение было отличным и они громко делились впечатлениями, то между командиром отделения и его подчиненной Ланьо словно черная кошка пробежала. Они не просто не разговаривали, но и не смотрели друг на друга. А во время завтрака так вообще уселись за разные столы. Гарольд отнесся к этому с полным, как могло показаться, равнодушием. А вот Роман решил выступить примиряющей стороной. Причем ни он, ни его драгоценная Магдалена не могли догадаться, чтó именно стало причиной ссоры.
   – Эй, Танти, ты чего такой грустный? Радоваться надо, что его высочество наше отделение для личного сопровождения определил. Или ты недоволен?
   Еще вчера, после возвращения из подземелий, весьма довольный Януш Ремминг произвел преобразования в порядке дежурств на боевом периметре. Теперь все понравившееся ему отделение пообещали исключить из графика, вменив в обязанность только одно: по определенному сигналу мчаться во всеоружии на блокпост и сопровождать наследного принца в его исследовательской деятельности.
   – Конечно, недоволен! – отозвался тот, допивая свой кофе. – Так мы ездили себе спокойно вдоль периметра да отрабатывали меткость. Зато теперь только и придется «ехать не знаю куда, искать неизвестно что». И все только по поверхности. Да еще и эти, с иглометами, ведут себя как центры Вселенной…
   – Ха! Нашел о чем волноваться! Одного ты здорово осадил, а все остальные, кажется, тебя поддержали. Так что этого смуглого не бойся.
   – Я и не боюсь, – Парадорский непроизвольно посмотрел в сторону своей любимой девушки, а та одновременно взглянула на него. Встретившись взглядами, оба дернулись от возмущения и снова отвернулись.
   – Понятно, – протянул Роман, наклоняясь и переходя на доверительный тон: – Чем она тебя обидела?
   – Хм? Да не она, это я виноват, наверное…
   Бровер сразу же вскочил, пересел к Клеопатре и подкатил к ней примерно с теми же вопросами. Затем вернулся к Магде и во всеуслышание заявил:
   – Надо же: оба считают себя виноватыми, а мириться никто не идет. Но самое главное, никак не пойму, из-за чего конфликт?
   – Я, кажется, догадалась! – самодовольно рассмеялась его подруга. – Дело в том, что они и сами не могут понять, в чем виноваты. Или, что тоже отрицать нельзя, им жутко стыдно за свое поведение.
   – Ага! За свое поведение перед товарищами, – поддержал ее смехом Роман.
   Гарольду все эти хаханьки и разбирательства надоели, он демонстративно посмотрел на часы и встал:
   – Мы имеем право сейчас поспать, но я предлагаю прогуляться в лабораторию к Пабло. Забыли, что он сегодня утром обещал обнародовать некоторые результаты?
   – Точно! – Клеопатра первая сорвалась со своего места и пошла к выходу из столовой, всем своим поведением показывая, что она ни с кем из остальных не ссорилась, и уже через минуту они с Магдаленой и Лидией весело смеялись по какому-то поводу. А трое товарищей двинулись по коридорам городка замыкающими, ведя беседу о последних изменениях в этом научно-исследовательском военизированном центре.
   За три с половиной месяца, разделяющие обе практики, в джунглях, по идее какого-то умного военачальника, организовали бесчисленное множество небольших, но отлично укрепленных и неплохо замаскированных от дикого зверья бункеров подскока. Их разместили в самых стратегически важных и более-менее доступных местах подземелий, снабдив каждый небольшим запасом продовольствия, баллонами с кислородом и кучей всевозможных огнестрельных боеприпасов. Благо, этого добра на Хаитан доставлялось с избытком, и оно зря занимало стратегические склады научного городка. Бункеры подскока хорошо вписались в сеть уже существующих постоянных лабораторий, в которых вахтенным методом, порой месяцами, жили и работали готовые рискнуть химики, биологи и ботаники. Хотя никакого особого риска тут не было, настолько хорошо были оснащены и защищены эти помещения. Как правило, отряд приводил исследователей в выбранную точку в самый благоприятный и спокойный момент. И точно так же в определенный срок выводил. Ни жертв, ни беспокойства, зато наблюдения из удобных лабораторий через прозрачные экраны велись чуть не непосредственно. А исследования проводились прямо на местах. Теперь вот еще и многочисленные бункеры с оружием добавились. Причем в каждом пятом из них находились краберные маяки и переносной медицинский комплекс.
   Видимо, эпопея знаменитого прохода десяти молодых курсантов заставила кое-кого из числа начальства и ученых крепко задуматься над безопасностью и выделить надлежащие средства и людей.
   Довольно много и интенсивно ученые потрудились и над выяснением загадки той самой черноты, которая вдруг выплеснулась из неведомых глубин в две долины Беличьего ручья. Еще при первой практике туда регулярно наведывались ежедневные экспедиции, собирающие пробы и проводящие скрупулезные анализы. Но тогда ни о какой разгадке этого явления и речи не шло. Некоторые свои секреты Хаитан и за сорок лет не раскрыл.
   Но уже чуть ли не на второй день второй практики друзья навестили Пабло и выздоровевшего Влада и поинтересовались черной субстанцией. Любопытно все-таки, а вдруг чего интересного и эпохального отыскали. Но знакомые исследователи, встретившие курсантов как родных, на то время еще не готовы были дать окончательные ответы. Просто пообщались да обменялись новостями, а напоследок Пабло сказал:
   – Ребята! Приходите утром двенадцатого числа. Сразу после завтрака. Я полагаю, все результаты к тому сроку и поспеют. Заодно и название новое этого вещества обсудим.
   – А что, «черная тля» не подошло? – удивился тогда Бровер.
   – К сожалению. Но право выбора до сих пор остается за вами.
   – А почему не подошло?
   – Ну не будешь же ты всех позвоночных называть «костяками» лишь по той причине, что после смерти и тления от них остаются только одни кости? Вот и здесь обнаруженная нами чернота есть лишь остаточный продукт разложения и преобразования чего-то совершенно иного. Мы еще пока ни с чем подобным не встречались. Сейчас исследуемый материал находится в автоклавах, вызревает, и как раз накануне двенадцатого июня мы намечаем получить натуральный дочерний экземпляр. Вот тогда и посмотрим, на что это будет похоже.
   Так что желание посмотреть, а заодно и придумать новое название для «черной тли» имелось у каждого парня или девушки отделения.

   В огромной лаборатории визитеров встретил с десяток возбужденных и забегавшихся в горячке эксперимента ученых во главе с Владом и Пабло. Старые приятели по подземным приключениям коротко поприветствовали их, не отвлекаясь от дела. Ребята понимали, что в такие моменты военным не следует крутиться под ногами, поэтому они четверть часа стояли у самой стеночки возле двери и просто наблюдали. И только потом подошел Влад и стал давать объяснения:
   – Уф! Всю ночь на ногах! Но теперь можно с уверенностью сказать, что «роды» приняли.
   – Что за зверюшка родилась?
   – Или мушка?
   – Или мамонт?
   – Вам решать, – развел руками улыбающийся Влад. – Идите за мной, только со всей возможной осторожностью.
   И он, стараясь не мешать коллегам, провел делегацию к нескольким огромным ваннам, утопленным в полу. В первой все увидели уже знакомую черноту.
   – Здесь образовавшееся вещество последовательно проело два уровня защиты, и его в целях безопасности пришлось уничтожить жестким излучением.
   Во второй ванне белела какая-то леденистая масса, застывшая кривыми или изогнутыми дугами сосульками.
   – Здесь мы немного перестарались с вакуумом и абсолютным космическим холодом, – продолжал давать объяснения Влад. – Хотя и эти ледышки уже исследуются самым интенсивным образом.
   Ну а в третьей ванне, огражденная от стенок тонким слоем космического вакуума, колыхалась искрящаяся ярко-фиолетовая масса густого тумана. Ближе всех к нему стоящая Клеопатра восхищенно воскликнула:
   – Как красиво! Словно звездный планктон!
   – Да нет, скорей на вареного кальмара смахивает, – высказался Бровер. А Гарольд вообще усмотрел нечто общепитовское:
   – Обычный ягодный кисель.
   Все остальные курсанты тоже шумно высказали свои мнения, но Влад с интересом ждал окончательного вердикта от Тантоитана. Парень долго раздумывать не стал:
   – В самом деле, очень похоже на планктон.
   – Ха! Кто бы сомневался! – буркнул вполголоса Роман и с подначкой ткнул своего большого друга под бок: – Зря ты распинался по поводу киселя, мог просто стоять и тупо кивать головой.
   Чернобородый исследователь удовлетворенно пошевелил бровями:
   – Очень, очень подходит, – и громко воскликнул: – Господа, минуточку внимания! Появилось официальное имя у нашего опытного образца, который мы вот уже четыре месяца тривиально называем «продуктом». Отныне это – планктон. Можно с определением «звездный». Правда, красиво звучит?
   Пока все его коллеги выражали одобрение, Бровер продолжал ворчать:
   – А можно и с прибавлением имени: звездный планктон Клеопатры.
   – Но тогда получится, что он как бы часть ее тела? – глубокомысленно стал уточнять Гарри. Само собой, что девушка не хотела, чтобы планктону присваивали ее имя. Иначе получалось несколько двусмысленно. Поэтому она фыркнула, показала товарищу кулак, а потом добавила:
   – Нет уж, пусть это будет планктон Стенеси. Ты такой большой, тебя на все хватит.
   – А что, звучит намного лучше, – вдруг вмешался подошедший Пабло. – Может, и в самом деле так назовем?
   После кратких дебатов, название чуток подправили и признали официальным. Теперь уже Гарольд пинал кулачищем своего худосочного друга:
   – Как видишь, мое инициативное вмешательство уже окупилось, и моя фамилия навеки вписана в скрижали покорения Хаитана.
   – Вот потому нам, Магда, в этой компании больше ничего не светит, – шутливо апеллировал Бровер к своей девушке. – Все привилегии командир раздает своей пассии, все остальное со своей силой забирает этот неуклюжий, но бессовестный шкаф… Злые они, уедем от них! Среди них мне до генерала не дослужиться.
   Тем временем Влад приступил к окончательному выводу лабораторных исследований:
   – Где-то в далеких глубинах наверняка есть живое озеро из вот такого биологического вещества, – он указал рукой на четвертую ванну, где туманная масса выглядела несколько гуще, но более блекло. – При определенном соотношении температуры, излучений и попадающих в это озеро веществ она достигает фазы бурного и неконтролируемого вскипания. В тот момент мириады живых веществ в виде мушек, мелких рачков и улиток преобразуются вот в такой яркий фиолетовый туман и с огромным давлением вырываются по примыкающим к озеру расщелинам, проходам и промоинам. Причем в тот самый момент взрыва планктон является смертельно опасным для всего живого. Любой хищник, вдохнувший эту дрянь, мучительно погибает в течение часа, а то и быстрее. Мало того, этот, безобидный на первый взгляд, туман проедает некоторые каменные породы, расплавляет стекло и прожигает пластик из прочнейшего высокоуглеродного сплава. Против него полностью бесполезна треть наших скафандров. А вторая треть выдерживает лишь некоторое время. Как раз вот такие и были на нас в том памятном проходе. Так что при одном приближении этого планктона выход только один – немедленно убегать. Эта красотища, оказывается, пострашней шуршонов будет. Так что для исследования больших глубин нужны скафандры наивысшей защиты. А вот на этой схеме, – Влад приблизился к другой стене, возле которой висело голографическое объемное изображение некоего участка подземелий, показавшегося ребятам знакомым, – полные данные «всплеска». Узнаете?
   – Конечно! Вот Беличий ручей, а вот три почерневшие долины.
   – Верно. А вот эта сиреневая ниточка – самая верхняя веточка от взрыва, которая достала почти до самой поверхности. При этом планктон вот на этих нижних ярусах уничтожил все живое, и разведчикам удалось впервые спуститься на отметку в шесть с половиной километров. Там даже шуршоны встречались изредка.
   – И все джунгли погибли? – с недоверием спросила Лидия Шелди.
   – Ко всеобщему удивлению, нет. Первыми ожили и сбросили черную шелуху светящиеся растения. Потом возродились так называемые кормовые. К данному времени восстановились и хищные растения. Не все, правда, что тоже можно использовать после подобных всплесков. Но, с другой стороны, и сам всплеск за всю историю Хаитана был замечен впервые. Вам просто повезло наткнуться на его ответвление и самим при этом не пострадать.
   – Ну а до озера дошли?
   – Куда там! – безнадежно вздохнул Влад. – Вот здесь нижнее исследованное ответвление и вот эти тоннели довольно круто уходили вниз. Но там уже вовсю хозяйничали гигантские моссуоны и прочие летяги. Они с невероятным неистовством паслись, объедая молодые поросли бурно растущих джунглей. Кажется, осыпавшаяся чернота только ускоряет рост. Глубже пройти не удалось, боялись оказаться в ловушке у вездесущих шуршонов. Они в тех местах тоже активизировались.
   На том экскурсия и знакомство с планктоном Стенеси завершились. Разве что при выходе из лаборатории Клеопатра задумчиво заметила:
   – Почему это его высочество не заинтересовался подобным феноменом?
   Исследователь пожал плечами:
   – Это его выбор. Тем более что здесь у нас около сорока подобных лабораторий. Он просто физически не сможет все обойти за время короткого визита.
   В жилом секторе, перед тем как разойтись по комнатам, Тантоитан сделал попытку заговорить со своей любимой:
   – Удачное название ты придумала.
   Клеопатра нехотя остановилась, оглянувшись с явным сомнением:
   – Ну, я не выдумывала. Просто с языка сорвалось.
   – Все равно красиво получилось. Если мы еще кого отыщем, никто с тобой за право дать название и спорить не будет.
   – Зачем со мной спорить? – она теперь повернулась всем корпусом, а ее глаза поблескивали от возмущения. В коридоре никого не осталось, поэтому и голос ее стал строгим и надменным: – Лучше сразу извиниться и в дальнейшем таких действий не допускать!
   – Не понял! Чем все-таки я тебя обидел?
   – Не притворяйся овечкой. Думаешь, я не видела, каким взглядом ты на меня смотрел, когда я принцу про фауну и флору Хаитана рассказывала? Да ты на мне чуть дырку не прожег! Скафандр спас.
   – А чего это ты так перед ним распиналась? – пошел в атаку Танти.
   – Старалась создать у него хорошее мнение обо всем отделении!
   – Или только о себе?
   – Больно надо!
   – Зачем тогда его за руки хватала и прижималась к нему?
   – Потому что он… – вспыхнула от гнева девушка, но в последний момент сдержала себя и высказалась скороговоркой: – Потому что он – принц! Наследник престола! Мы просто обязаны выполнять все его команды и пожелания!
   Парадорский покраснел и выпалил едкое обвинение:
   – Ага! Если он с тобой целоваться полезет, то ты тоже будешь стараться выполнять его волю? Или это будет называться пожеланием?
   – Дурак! – вырвалось оскорбление у рассерженной девушки, и она умчалась в свою комнату.
   Кажется, последнее слово прозвучало слишком громко. Потому что после возвращения Танти, разбирая кровать, поймал сочувствующие взгляды своих товарищей. Все уже легли отдыхать, но в оставленном полумраке перекинуться с расстроенным другом несколькими словами поддержки не помешает:
   – Да ты на нее не злись, – посоветовал Гарольд. – Это она, скорей всего, для проверки твоей реакции с принцем заигрывать стала.
   – А если не для проверки? Да и он сам с ней как-то странно вел: чуть ли не обнимал!
   – Ну, в его возрасте и в его положении, – стал шепотом рассуждать с другой стороны Бровер, – положить руку на плечо – ничего не значит. Она для него – никто. Пустое место.
   – Вот именно! Он по ее судьбе прошагает и не заметит. А эта глупышка потом будет всю жизнь мучиться. Вдруг она себе что-то возомнила? Заметили, как на принца все остальные наши девицы поглядывают? Словно удавы на кролика.
   – Сравнил! – хохотнул Роман. – Кстати, не все поглядывают. Моя Магда отнеслась к нему с полным спокойствием.
   Танти тяжело вздохнул:
   – Счастливчик…
   – А чего тут вздыхать? – Гарольд заворочался на своей кровати. – Просто найди повод для разговора и смело скажи принцу, что Клеопатра и есть твоя невеста. А то ведь он думает, что она свободна и на него, как все остальные претендентки, вешается.
   – Точно! – оживился и Бровер. – Мало того, мы тебе со всех сторон поможем и устроим нужный разговор в нужном месте. А если надо, то и обструкцию его высочеству создадим: нечего невесту у нашего друга отбивать!
   – Без проблем!
   – Спасибо, ребята, – расчувствовался Танти. – Только вы уж там осторожнее с выражениями, каждое слово продумывайте. Не хватало, чтобы нас по разным отделениям раскидали за неуважение к коронованной особе. Итак, теперь придется мне ждать последствий от того смуглого. Кстати, не помешало бы узнать, кто он и какое у него звание.
   Друзья имели противоположное мнение на этот счет, но вскоре все вопросы по взаимодействию утрясли и провалились в сон. До обеда следовало выспаться, ну а после него всем отделением опять было приказано сопровождать Януша Ремминга в исследовательских поездках. Научные планы у наследника престола отличались невообразимыми масштабами.

Глава 27

   3589 год, 16 июня, Оилтон

   Император Павел поспешно, чуть ли не бегом вошел в центр связи и махнул ладонью поднимающемуся с удобного кресла маркизу:
   – Да сиди! Какие могут быть церемонии! Лучше сразу обрисуй, что стряслось? А еще лучше начни с состояния здоровья Серджио.
   Через лоб начальника дворцовой стражи пролегли глубокие складки:
   – Сейчас его состояние уже не вызывает опасений, врачи сказали, что через восемь-десять дней будет если и не в строю, то на ногах точно. Его спас скафандр наивысшей защиты из последней поставки от концерна «Гратя». А вот шестерых бойцов его Дивизиона, увы, больше нет в живых. Как и восьми человек из тамошней региональной службы имперской безопасности. Еще пятнадцать человек раненых, трое из них тяжело, но врачи обещали их вытянуть.
   – Кошмар! – заскрежетал зубами император. – На ровном месте, в спокойном и безопасном районе, без всяких оснований и предпосылок!..
   – Видимо, основания и предпосылки были, раз Серджио туда отправился и сам лично возглавил операцию по захвату.
   – Теперь подробности! – потребовал Павел Ремминг, и маркиз Грок приступил к докладу.
   Произошедшее несколько часов назад событие являлось итогом совместных действий разведки и контрразведки. Как правило, при любом запланированном перемещении лиц императорской семьи проводились превентивные меры по выявлению и задержанию замаскированных шпионов и предателей. Исключением не стала и нынешняя рабочая поездка наследного принца. Для массы подозрительных лиц «случайно» сбрасывалась определенная противоречивая информация о маршруте движения и целях путешествия. Затем в разные места отправлялись подставные лица с солидной охраной, и на месте прибытия за ними следили с многократно усиленной тщательностью. Таким образом выясняли, через какого человека или группу лиц происходила утечка информации, а потом уже раскручивали всю ниточку до конца. Нельзя сказать, что подобные методы срабатывали так часто, как хотелось бы, но в последние годы силы имперской безопасности таким способом довольно грамотно обезвредили несколько сепаратистских террористических группировок.
   Вот и на этот раз среди определенных людей пустили утечку информации, что принц отправляется вначале в систему Вихелоуса, основной промышленный центр Оилтонской империи, где пробудет около семи дней. Причем конкретную планету или промышленный комплекс для каждого лица, подлежащего проверке, указывали разные. Еще меньшее количество посвященных знали о дальнейшем маршруте принца на Хаитан. Но вот в одном из пунктов прибытия подставных лиц явно зашевелились и развили слишком бурную деятельность несколько персон, одна из которых и так вызывала некоторое подозрение. На разработку появившегося следа тамошние силы имперской безопасности бросили все имеющиеся у них силы, средства и умения. И неожиданно вышли на громадную организацию явно шпионского толка. На кого она работает, решили выяснить после тотального ареста, а пока стали облагать зверя в его берлоге и доложили вверх по инстанции.
   Само собой разумеется, что главный куратор сорвался с Оилтона и помчался в систему Вихелоуса. Слишком уж большая операция намечалась, и свое личное участие в ней Серджио не без основания посчитал обязательным. Понятно, что и несколько отделений бойцов своего Дивизиона прихватил.
   За последние сутки, казалось, сделали все возможное для проведения удачного захвата. Выслеженные враги маскировались под обычных производителей на одном из заводиков по изготовлению бытовой техники. Хотя все, от последнего уборщика и до главного руководителя, оказались замешаны в антиимперской деятельности. И самое неприятное, все они готовились предстоящей ночью убить наследника престола. Конечно, они не могли знать, что покушаются на замаскированного двойника Януша Ремминга, но суть от этого не менялась, и проверивший готовность к штурму Серджио Капочи дал команду: «Брать!»
   Вот в полдень силы правопорядка и ворвались на территорию хорошо охраняемого заводика. Казалось бы, рассчитали все, продумали до последних мелочей и при невероятном численном преимуществе надеялись захватить живыми всех поголовно. При подобном захвате даже самые оголтелые и фатально настроенные шпионы или террористы предпочитали сдаться, понимая полную бессмысленность сопротивления. Не сумели предвидеть только одного: циничного отношения ко всему этому шпионскому гнезду их высших, остающихся где-то вдалеке руководителей. Видимо, из внутренностей заводика в неизвестную даль велась непрерывная трансляция событий через крабер. И как только штурмовики проникли внутрь, откуда-то издалека на расположенный в подвале краберный маяк пошел сигнал, запускающий процесс самоуничтожения заводика. Похоже, об этой перестраховке своих шефов не знали даже резиденты, готовившие покушение, потому как все участники акции начали сдаваться без всякого сопротивления и той нервозности, которая бывает у камикадзе. Вот тут и рвануло! От здания остались одни руины, а от шпионов – одни трупы. Правда, к моменту доклада Винселио Грока стало известно о том, что два работника завода спаслись и после некоторой штопки их ранений смогут дать показания. Но сразу указывалось: арестованы лица низшего звена.
   Чем и подвел черту скорбного доклада маркиз:
   – Вряд ли эти пешки знают, на кого работают. Лишь резиденты могли знать о своих работодателях нечто конкретное, только вот от этих знатоков ничего, кроме истерзанных останков, не осталось.
   – Губительный просчет! – никак не мог успокоиться император. – Особенно в том плане, что мы так и не узнаем, откуда пришла команда на покушение. Эх! Надо было их всех на подходе к гостинице брать!
   – Кто же знал, что они для своих такую ловушку предусмотрели, – возразил Винселио Грок. – Да и арестовать их в городе – дело безрассудное, коли они в скафандрах и обвешаны оружием. Жертв в этом случае могло быть намного больше. А так заводик на окраине, из гражданских вообще никто не пострадал.
   – Ну да, ну да… По большому счету, Серджио поступил совершенно верно. Только вот этот взрыв!.. А ведь в идеале и в этом направлении следовало подстраховаться. Есть ведь стационарные излучатели, могли подогнать и просветить стены и фундамент.
   – Да кто мог такое себе представить? Как говорится – знал бы, где упадешь, вообще бы туда не ходил. Да и времени у них не было на длительную подготовку.
   – Тоже верно, – Павел Ремминг ткнул пальцем в виртуальное изображение планеты Хаитан. – А что будем делать с Янушем? Как по мне, то стоит его немедленно оттуда вытащить под любым предлогом.
   – Зачем под любым? Ведь не маленький, должен понять, что не только сам под удар может попасть, но и Патрисию подставит. Так что надо звонить немедленно.
   – Какое у них там сейчас время?
   – Да уж поздний вечер, и принц наверняка в лаборатории, так что поговорить у него возможность будет.
   Тотчас, не откладывая дело в долгий ящик, император достал свой персональный крабер и стал звонить сыну. Януш отозвался довольно скоро:
   – Привет! Что-то случилось?
   – Да, довольно трагическое и пренепреятнейшее происшествие. Можешь говорить?
   – Сейчас отойду. – После паузы появилось телевизионное соединение, и Павел Ремминг рассмотрел обеспокоенное лицо наследника: – Теперь никто не мешает.
   – На тебя готовилось покушение, где-то произошла утечка о маршруте.
   – Вот… твари! – не сдержался принц. – И?
   – Их выследили в системе Вихелоуса, сам Серджио возглавил операцию по захвату. Но при этом чуть голову не сложил, а еще четырнадцать наших воинов погибли. Есть подозрения, что и о дальнейшем твоем маршруте известно, так что…
   – Надо мне отсюда сматываться?
   – Причем немедленно! – подчеркнул Павел Ремминг.
   – Понятно… Хотя эксперимент у меня тут в самом разгаре.
   – Нельзя его продолжить на Оилтоне?
   – М-да, – с досадой скривился Януш. – Конечно, можно, только мне не хватит материала. Придется еще один день потратить на сборы его по околицам.
   – А без тебя это другие не сделают?
   – Нет. Я никому не раскрываю сути предстоящего открытия. Оно слишком эпохально, чтобы о нем услыхали даже самые проверенные люди. При личной встрече расскажу подробно. Так что образцы мне придется выбирать лично.
   – В подземных джунглях?
   – Да нет, прямо на поверхности. Правда, ареал обитания нужных мне растений довольно обширен, но за день успею.
   Император переглянулся с маркизом Гроком и с сомнением выдохнул:
   – Ну, если только один день…
   – Да я бы и за ночь успел, но по причинам особого состояния растений – не получится. Только днем надо.
   – Тогда я пошлю за тобой к Хаитану пару эсминцев и крейсер.
   – Ни в коем случае! Вот тогда уж точно все враги поймут, что я здесь, – всполошился Януш вполне обоснованно. – Завтра к ночи уберемся отсюда без лишнего мелькания дюз, а послезавтра ранним утром покажусь где-нибудь перед телекамерами на Оилтоне. Пусть думают, что я здесь вообще не появлялся.
   – Ладно, договорились, – скрепя сердце согласился император. – Только постарайся незаметно предупредить Патрисию, и оба держите свои краберы в пределах досягаемости. Мы тут будем раскручивать ниточки предателей, через которых пошла утечка информации. Если выяснится, что они знают о Хаитане, дам тебе чрезвычайный приказ о срочной эвакуации вас обоих. Возможно, в целях конспирации, вместе с частью курсантов училища.
   – Без вопросов! Снимемся с планеты сразу.
   – Кстати, как там поживает то самое отделение медалистов?
   – Ха! – повеселел наследник. – Припахал я их тут для своей личной охраны, так они даже лучше смотрятся, чем мои телохранители.
   – В смысле?
   – Ну, этот юный командир так бойко распоряжается, что порой бойцами Дивизиона помыкает. Никаких авторитетов для него не существует. А наши злятся. Умора глядеть на их пикировки и гляделки. Но парень и в самом деле иногда похож на скалу. Мало того, он тут в последние дни даже на меня осмелился некоторые наезды совершить. Кажется, он Патрисию ко мне приревновал, а его друзья за него горой. Потом расскажу про все более подробно. Хоть я его до сих пор недолюбливаю, но вынужден признать, что у сестрички и в самом деле неплохой вкус. Умеет выбрать самого-самого-самого.
   – Ну, ты там присмотри за ней.
   – Все время под боком. По всем понятиям, для посторонних мы стали друзьями. Так что в обиду не дам. Еще чего? А то у меня тут опыт остановлен.
   – Ладно, больше ничего. До свидания!
   Когда связь прекратилась, император тяжело вздохнул и стал размышлять вслух:
   – Конечно, к самому Хаитану такие боевые силы выдвигать не следует, а вот если мы их в этот сектор передвинем… А? – Он высветил соседний участок Галактики и ткнул в определенную точку пальцем. Маркиз утвердительно кивнул:
   – Правильно! Оттуда им на пару часов ближе окажется. А повод можно найти любой. Да хоть учения, к примеру.
   – Сейчас решим, как преподнести, – император встал и кивнул на экраны. – А ты координируй и ставь меня в известность по любому важному вопросу. – Он уже собрался было выйти, но что-то вспомнил и спросил: – Как сквоки себя ведут?
   – Без изменений: все так же продолжают поливать нас грязной клеветой и строить из себя невинно пострадавших. Но никакого движения флотов не замечено. Понимают, что мы им в случае конкретных действий сразу зубы выбьем. Удивляюсь только, как им не надоело вот так лаять в нашу сторону?
   Павел Ремминг задумчиво кивнул и пробормотал, покидая центр имперской связи:
   – Значит, на что-то надеются… Знать бы еще, на что?

Глава 28

   3589 год, 17 июня, Хаитан

   С раннего утра отделение подняли еще до общего подъема. Причем не по боевой тревоге, а лишь для внеочередных выездов «на природу». Дежурный офицер, будивший ребят, сразу давал инструкции:
   – Старайтесь не шуметь. Быстро завтракаете, получаете сухпай на всякий случай и бегом на блокпост. Сегодня у вас слишком много работы по сопровождению, поэтому, как только наступит рассвет, вы уже должны мчаться в бронетранспортерах на указанное место. Вперед!
   Но тут же выяснилось, что один из воинов отделения неожиданно заболел; температура и сухость в горле лечились за пару часов, но на боевое дежурство такого воина выставлять было запрещено.
   – Может, мы и так справимся? – предложил Парадорский.
   – Только не при сопровождении принца, – возразил офицер. – Мы и так стараемся самую большую охрану ему придать. Так что можешь взять любого парня с курса, который сейчас не на посту. Только в пять секунд.
   Тут никаких проволочек не предвиделось. В комнате по соседству жил один из самых ярых фанатов по изучению современных систем вооружения. Его звали Армата Виньек, и он тоже считался одним из лучших стрелков курса, замыкая при подведении итогов первую десятку по общему рейтингу. Парень поступил в училище уже в семнадцатилетнем возрасте и, хоть не блистал особым ростом или перекачанными мускулами, по боевым достоинствам, сообразительности и техническим знаниям считался одним из лучших. Когда Армату разбудили, он осознал ситуацию в полмомента и полностью одетый догнал сослуживцев уже перед входом в столовую. Так что отделение Парадорского осталось в прежней численности.
   Да и в суматохе перебежек никто на это особого внимания не обращал. В подобных случаях вопросы не задаются, хотя мнениями друзья на бегу и за столом обменялись:
   – Не иначе как принцу подопытного материала не хватает?
   – Скорей всего. Или то, что уже собрали, завяло и пожухло.
   – А вдруг он на Оилтон собрался? Потому и спешит?
   – Да нет, тогда бы те травки и корешки без него бы собрали и без него куда надо отправили. Скорей тут какой-то новый эксперимент затеяли, суть которого – собрать нечто с разных участков в один день, а потом единовременно сравнить.
   Молчащая до сих пор Клеопатра высказала и свое мнение:
   – Да нам-то какая разница? Что прикажут, то и выполняем.
   Танти с подтекстом пригрозил девушке булочкой:
   – Вот всегда бы была такой дисциплинированной, цены бы тебе не было!
   В последние дни он просто устал выяснять с Клеопатрой отношения. То они ссорились между собой по пустякам, то мирились в укромном месте, сливаясь губами в страстном поцелуе. Благо, времени и на то и на другое хватало: его высочество лишь раз в день на четыре, максимум пять часов делал променад по поверхности планеты, и на разных участках сопровождающие его помощники выкапывали различные растения. Именно из-за помощников, а также из-за ограниченного места в бронетранспортерах у же на второй день принца сопровождали лишь десять воинов. А вчера так вообще – пара штатных телохранителей да пара бойцов Дивизиона. Обстановка к этому располагала: ни одного подземного толчка и практически ни одного опасного монстра на поверхности. Тишь да благодать.
   А все остальное время курсанты-медалисты были предоставлены самим себе. Вот потому и бродили по лабораториям, изучали городок и выясняли отношения. Да еще, пожалуй, молодой командир ежедневно выдерживал стычки с тем самым смуглым, так и не сознавшимся в своем звании офицером, которому дерзил при первой поездке. А тот норовил при встречах спровоцировать Парадорского если не скандал, то на грубую ссору, и каждый раз невинно вопрошал после этого:
   – Ну, чего так смотришь грозно? Может, пройдемся в тренировочный зал, и там покажешь, на что способен? А то лишь языком болтать горазд.
   До сих пор Танти удавалось сдержаться от опрометчивого поступка. И не потому, что он боялся сразиться с матерым волчищем, самонадеянности хватало. Но и реальный взгляд на вещи не пропал. Одна только мысль, что после такого спарринга он может, в случае повреждений, на день или два слечь в госпиталь, сразу отрезвляла горячую голову. Оставить без присмотра Клеопатру он не имел права. Просто поворачивался и уходил от хохочущего ему в спину самоуверенного бойца Дивизиона. Один раз, правда, Гарольд Стенеси что-то услышал краем уха и сразу загорелся как порох:
   – Не понял, он что, подраться хочет? Так я ему сейчас!..
   Тогда только чудом удалось остановить друга. Уж тот бы вообще мог затеять драку прямо в коридоре, прикрываясь отговоркой, что понятия не имел о том, что нечаянно «столкнулся» с офицером.
   То есть в последние дни боевая практика для большинства курсантов отделения стала несколько скучной и неинтересной. Другие сослуживцы активно ходили в подземелья, сопровождая исследователей городка, а потом с восторгами расписывали свои подвиги. Тогда как отделение Парадорского только и замечало на поверхности мелких грызунов да вынужденно заслушивалось во время «раскопок» пением многочисленных маленьких пичужек. Хвастаться было нечем. Разве что личным знакомством с наследным принцем, да тем, что тот помнил и знал каждого своего охранника в лицо и по имени.
   А сам Парадорский в свободное от службы время то краснел, то бледнел, то злился, то блаженствовал наедине со своей любимой девушкой. Если, конечно, забыть про унизительные стычки со смуглым офицером. Между поцелуями курсант Ланьо упорно наставляла, чтобы он больше не смел ревновать ее к кому бы то ни было. Танти клялся, что искоренит в себе этот атавизм, доставшийся от предков, но как только видел Клеопатру рядом с принцем, забывал о своих клятвах, и все начиналось сначала. Причем с наследником престола они теперь встречались не только во время выездов за периметр, но и в городке – то в столовой, то коридорах, то в лаборатории. Словно судьба преднамеренно сводила их в самых неожиданных местах. Один раз его высочество даже пригласил парочку в свои апартаменты, и около часа они беседовали на самые отвлеченные, не относящиеся к службе и данному месту темы. Януш совершенно необъяснимо вдруг стал делиться своими детскими воспоминаниями, а потом и у Тантоитана выпытал массу информации о его прошлом.
   Когда они покинули апартаменты, то парень был некоторое время в шоке, сводя свои вопросы к одному: «Зачем оно ему надо?» На что Клеопатра нашла единственно верный ответ: «Со временем обязательно узнаешь! Но уже сразу могу сказать главную причину: принц догадался, что ты именно мне сделал предложение, и теперь проверяет, достоин ли ты руки самой лучшей, самой божественной и несравненной девушки нашего училища. Вот так!» Пришлось согласиться, а потом еще долго выяснять: в самом ли деле она считает его достойным.
   Вчера они до позднего времени выясняли этот вопрос, и даже нарушили режим, разойдясь по своим комнатам часа на два позже отбоя. Как раз на это и намекал во время завтрака Парадорский. Ведь девушка, как всегда, начала с продолжающейся ссоры и не слышала здравых рассуждений: «Пора спать! Миримся, быстренько целуемся и разбегаемся!»
   И сейчас он посматривал на свою любимую с беспокойством: вдруг в дрему потянет во время движения? Принц вроде и неплохой парень, но ведь и помимо него в бронетранспортере всегда находятся посторонние охранники. Поэтому, когда вышли из столовой, жестко спросил:
   – Все выспались? Ведь на час раньше подняли.
   Большинство взглянуло на командира с недоумением, а его пассия скрытно закатила глаза под ресницы, словно удивляясь такому неверию в ее силы. Разве что Бровер, как всегда, попытался пошутить:
   – Я не выспался! Но зато в своей башенке так приноровился дремать… – признался он и под хохот товарищей продолжил: – Упрусь коленками, уткнусь забралом в пулемет, и благодать! Все равно вы только мои сапоги видите.
   Башенка стрелка и в самом деле имела независимый автоматический клиринг, уменьшающий резкие встряски и перекосы. Так что если на всем борту порой изрядно трясло и швыряло, то стрелок оставался в относительном комфорте и действительно мог там чуть ли не спать. Молодому командиру пришлось со смехом пригрозить:
   – Ничего, вот откусит какой-нибудь кенгозверь у тебя ствол пулемета, навсегда сон потеряешь.
   – Да сон – не страшно. Лишь бы меня второй порции не лишали!

   На блокпосту вооружились полным комплектом оружия с максимумом боезапаса, проверили скафандры, и уже когда осматривали загрузку транспорта, стали подтягиваться все остальные сопровождающие. По раздавшимся командам выяснилось, что за периметр уходят еще два больших бронетранспортера. В одном разместился десяток бойцов и два местных ветерана, а второй оккупировало пятеро штатских помощников наследника престола. Потом и он сам появился, раздал последние распоряжения и браво заскочил в транспорт с курсантами. За ним по пятам влезли четыре мордоворота, к которым за последние дни совершенно привыкли и почти не обращали на них внимания. Немного лишь огорчило присутствие в этой четверке того самого «смуглого», непонятно в каком звании находящегося бойца Дивизиона.
   Сразу после выезда на открытое пространство принц принялся интенсивно указывать места остановок, тщательно сверяясь с картой местности. Судя по тому, как он поторапливал водителя, и по деловому тону, сегодня он не был склонен ни к разговорам, ни к отстраненному рассматриванию пейзажей. Подъезжали к выбранной точке, Януш выскакивал наружу и указывал своим помощникам, что и как выкапывать и в какие мешки с герметичным микроклиматом укладывать. Во время этих работ курсанты рассыпались веером, прикрывая фронт, а второй веер со второго транспорта прикрывал тылы. Потом опять все грузились и мчались дальше.
   Работа получилась пыльная, дерганая и непонятная. Только и развлечения оставалось, что подстрелить какого-нибудь отчаянного, скорей всего заблудившегося хищника. Но монстров, к сожалению, на всех для разрядки не хватало. Больше, чем вчера, раза в два, но все равно на двадцать пять стволов – совершенно несерьезное количество.
   «Гражданский» бронетранспортер нагрузили под завязку и с единственным водителем отправили в городок уже через час. Еще через час загрузили второй транспорт, который увели к периметру местные контрактники. После чего во владениях Парадорского стало не протолкнуться. Но как раз добрались до буйно поросшей долины, и принц вновь заставил своих людей выкапывать нужные ему растения. Тем временем вернулся первый транспорт. Вернее, вернулся сам водитель на пустом «грузовичке»; прежний, видимо, остался на разгрузке. И работа пошла в еще более интенсивном режиме. В итоге, до обеда загрузили целых семь бронетранспортеров. На последнем возвращались в полусогнутом виде: всюду громоздились полупрозрачные, маркированные датой и координатами мешки.
   Казалось бы, образцов теперь должно хватить всему городку на полгода исследований, но после короткого обеда странная активность биологов продолжилась. А для дальних территорий командование предоставило сразу два боевых и поочередно два десантных флайера. А к каждому десантному транспорту прикрепили для работ по десять гражданских исследователей. Вот тогда уже все поразились. Не скрывали своего удивления и личные телохранители, и бойцы Дивизиона. Подобный боевой транспорт вообще впервые использовали для сбора каких-то там корешков и мохообразных. И только сам принц и его помощники продолжали работать как проклятые. Разве что процесс охраны и управления несколько изменился.
   За штурвалом основного флайера теперь находился тот самый Смуглый. Видимо, он считался самым лучшим пилотом, и его право не попытался оспорить даже наследник престола. Садились в выбранном месте и ждали, пока принц выберет определенные растения. Его на поверхности прикрывало трое оставшихся из четверки телохранителей и отделение Парадорского. Боец Смуглый оставался за рычагами управления. Второй боевой флайер зависал в воздухе чуть в стороне, и оттуда его пассажиры просматривали близлежащие окрестности. Сюда люди вообще редко когда забредали и залетали, поэтому перестраховывались на всякий случай от неожиданного появления какого-нибудь одуревшего зверья.
   Ну а принц личным примером продолжал показывать чудеса трудового энтузиазма. В течение полутора часов загрузили первый грузовой флайер и сразу отправили в городок. Януш по краберу дал команду для второго и указал квадрат для очередной встречи. После чего загрузились, и оба флайера полетели в тот самый квадрат.
   Прибыли. Рассеялись. Принц бросился втыкать острые вешки возле выбранных растений. Потом замер, поджидая своих помощников и с беспокойством поглядывая на розоватое небо. После пяти минут томительного ожидания он стал вызывать по связи своего первого помощника, который руководил погрузкой и разгрузкой в городе. Но принцу никто не отвечал!
   – Да что они там, – нервничал Януш, – заснули, или как?!
   Вот в этот самый момент и прошлась по спине Тантоитана неожиданная волна липучего страха и мистического предвидения. Не узнавая своего голоса и не чувствуя рук, он выхватил положенный ему как командиру крабер и заорал для всех по внутренней локальной связи:
   – Внимание! Команда всем! Связаться любыми средствами с городком! Флайеру прикрытия подняться вверх для осмотра местности! Первому флайеру – немедленно бортом на нашу загрузку!
   Сразу несколько голосов устроили в ответ настоящую какофонию звуков. Одни ругались, другие подтверждали приказ, третьи возмущались, а кто-то вообще посоветовал заткнуться со своими сопливыми приказами. Но всех уже через полминуты перекрыл истошный вопль одного из бойцов Дивизиона из флайера прикрытия:
   – Атака! Мне звонят из орбитального корабля прикрытия! Их атакуют! Городок не отвечает! Связь отсутствует полностью! Советуют смотреть по обстановке! Мигель, свечой вверх! Сканеры на осмотр!
   Видимо, его напарник за штурвалами и так уже осознал серьезность обстановки, ибо стал на полной скорости поднимать боевой флайер для штатного осмотра местности. Тем временем и Смуглый проявил чудеса ловкости и сообразительности, преодолев разделяющие его и принца с группой триста метров одним рывком. Двигатели взревели при жесткой посадке, а телохранители уже закидывали растерянного принца в раскрытые створки кольцевых дверей. За ними горохом посыпались и курсанты. А запрыгнувший последним Парадорский выкрикнул еще более категорично, чем раньше:
   – Взлет! И над землей вправо! Там через километр ущелье! Падаем туда!
   Может, Смуглый и сам придерживался точно такого же выбора, потому что лихо стартовал на полном форсаже и, даже не набрав высоты в пару метров, с катастрофическим креном понесся в указанном направлении. Разве что с его губ сорвалось никому конкретно не предназначенное ругательство. Кто не успел влететь в противоперегрузочные зажимы, стиснув зубы, катались по палубе и переборкам. Тантоитан только и успел заметить, что Клеопатра закреплена. Сам он сумел удержаться с помощью поручня возле самой двери. Когда крен выровнялся, рявкнул:
   – В зажимы! – Пока помогал товарищам закрепиться, дал другой запрос: – Верх, что там?!
   И почти тотчас раздалось в ответ:
   – Прячьтесь! Нас атакует «Гузер»!
   Одновременно с этим пилот несущегося над самой землей флайера дал полный план внешнего обзора, используя специальный прибор, называемый боефикатор. В виртуальном пространстве между бортами перед глазами пятнадцати человек развернулось действо воздушного боя, который зафиксировали обзорные радары. Флайер прикрытия только и попытался отвлечь на себя реактивную громаду внешнекосмического истребителя, потому что противостоять одному из лучших в Галактике бронированных монстров и десяток подобных летательных аппаратов был бы не в силах. Несмотря на некоторую неуклюжесть в атмосфере, мчащийся со стороны городка «Гузер» резко принял влево, чуть приподнял нос и спаренным залпом нескольких снарядов и лазерного оружия разнес беззащитного противника вдребезги. Но, благодаря этому отклонению, другие две его ракеты, посланные чуть раньше по второй, низко летящей цели, промахнулись. Им помешал небольшой скалистый взгорок, принявший удар на себя. А дальше помешала все та же скорость и огромная масса истребителя. Ему пришлось проскочить далеко вперед, сделать там разворот с рефорсажем и только тогда пойти на второй заход атаки.
   К тому времени Смуглый уже достиг желаемого ущелья и провалился вниз, при этом мастерски придерживаясь одной из стенок и с жутким ускорением правя в самую узкую часть мрачного провала в коре планеты. В какой-то момент все закрыли глаза и перестали дышать, ожидая неминуемого удара о две выступающие глыбы. Тогда как боефикатор продолжал демонстрировать две несущиеся следом ракеты. Одна врезалась в кромку ущелья, а вот вторая разорвалась между тех самых глыб. Похоже, опытнейший пилот флайера успел сбросить сзади облако магностружки, что и спровоцировало второй взрыв.
   Прямого попадания по корпусу удалось избежать, но вот опасная взрывная волна все равно их настигла. Флайер крутануло, лишая управления, ощутимо приложило несколько раз об стену, и только после этого началось кошмарное торможение. Максимум возможной на данном аппарате перегрузки выбил дух почти из каждого. Затем последовало два удара о грунт, громкий, душераздирающий скрежет и завершающий, самый страшный лобовой удар.
   А потом навалилась неестественная оглушающая тишина. Но длилась она недолго. Все вокруг затряслось и задрожало, и по дну ущелья покатилась волна взрывов: истребитель произвел кассетное бомбометание по всему, что могло находиться в самом низу. И тут экипажу флайера невероятно повезло. А может, и мастерство опытного бойца Дивизиона помогло. Но сплющенный и раскуроченный летательный аппарат оказался заклинен в конце узкой, уходящей наискосок чуть в сторону пещеры. А как только начались первые сотрясения, эту пещеру на входе завалило огромным обломком скалы. Затем разрывающиеся бомбы покрыли саму пещеру толстенным слоем мелких и крупных каменных осколков. Так что посланная вниз многочисленная аппаратура засекла лишь рассеянные остатки легкого корпуса и оторванных элеронов. Машинные поисковики послали на неизвестный истребитель доклад в два слова: «Живых нет!» И муторный, часто повторяющийся грохот над ущельем прекратился. Только тогда Танти попытался вырваться из зажимов и прерывающимся голосом потребовал:
   – Доложить о ранениях!
   Первым отозвался Гарольд:
   – Я в норме! – и с загоревшимся на забрале фонарем стал вырываться из перекосившейся страховки. Потом доклады стали поступать и от остальных, но больше всего обрадовал голосок Клеопатры:
   – Ланьо – в норме.
   – Ваше высочество? – спохватился командир отделения, пытаясь зажечь и свой фонарь освещения.
   – Ну, чего так кричать? – возмутился принц, оказавшийся от него всего в двух шагах. – Здесь я… только вот голова чуток кровоточит.
   Через минуту уже все расшевелились, сумели включить аварийное освещение и принялись оказывать друг другу первую помощь. Лихорадочно ощупывая свою вздрагивающую от пережитого ужаса девушку, Парадорский не забыл и про тех, кто не отозвался:
   – Бровер, что с телохранителем? Стенеси, помоги пилоту!
   Клеопатра тем временем оклемалась окончательно, коротко, но благодарно прижалась в Тантоитану и шепнула:
   – Надо помочь Янушу!
   Но того и так уже интенсивно обихаживало сразу несколько человек, так что пришлось пойти на призывы своих товарищей.
   – Эй, Танти! Тут один, кажется, уже совсем… – растерянно отпрянул от неподвижного тела Бровер. – И его медицинский активатор горит красной лампой.
   Действительно, одного из телохранителей зажимы не удержали. При последнем ударе его швырнуло головой вперед, и шейные позвонки не выдержали. Первый труп. О втором доложил голос Гарольда:
   – Пилот смят вместе с кабиной! Достать тело можно, но…
   Управляющий флайером боец находился в самом удобном месте, в верхней части корпуса. Это давало и лучший обзор, и неплохие шансы для выживаемости, но в данном случае эти плюсы перешли в минусы. Вклинившийся между скалами аппарат больше всего сплющило как раз в том самом месте, где размещалась кабина. Но Смуглый перед гибелью сделал все, чтобы спасти остальных. Руки его так и остались на изломанном штурвале.
   Тяжелые потери. Не говоря уже о том, что пока выбраться из смятого корпуса наружу не удалось. Да и при первом размышлении Тантоитан решил не слишком шуметь в этом замкнутом, скорей всего, тупиковом пространстве, чтобы не обнаружить себя, поскольку враг мог продолжить поиски оставшихся в живых. Поэтому он сказал:
   – Старайтесь не греметь и не стучать, по возможности. Кто не занят – отдыхать. Ваше высочество, давайте связь с Оилтоном. Там уже наверняка в курсе всего, что здесь происходит.
   – Да, да, сейчас. – Правая ладонь у Януша тоже оказалась повреждена, поэтому он с некоторой неуклюжестью пользовался левой. Тогда как все затихли, стараясь не пропустить ни слова. Что говорил собеседник принца, никто не слышал, но вот кто он, догадались все и сразу:
   – Отец! Да, это я! Со мной все в порядке, успокойся. Ну да, все бойцы отделения Парадорского тоже в порядке. Да точно тебе говорю, пока отделался легкими ушибами… Сидим на дне одного из ущелий, под обвалом, нас тут никто не разыщет и не достанет. Да, уверен на все сто! Отец, ты лучше объясни, что случилось? Кто нас атаковал и что с городом?
   Долгое время он слушал молча, покусывая от переживаний губы и частенько почему-то поглядывая с тревогой на сидящую чуть в стороне Клеопатру. Затем на минуту оторвался от разговора и скомандовал:
   – Приготовить все номерные модификаторы краберов, которые у нас есть!
   Пока наследник продолжал вслушиваться в подаваемую самим императором информацию, окружающие собрали все имеющиеся у них краберы, высветили на тыльной стороне номера и выложили на искривленной, но вполне пригодной для этого выдвижной панели. Помимо того «карманного чуда», по которому велся разговор, на пострадавшем флайере оказалось еще шесть краберов: Парадорского, Ланьо и четырех телохранителей. Причем нисколько не пострадавший крабер погибшего пилота Гарольду удалось достать из бокового кармана окровавленного скафандра на удивление легко.
   Выслушав массу инструкций и советов, Януш Ремминг вначале передал координаты их местонахождения на Хаитане, а потом продиктовал все выложенные номера. Добавляя при этом, кому конкретно какой номер принадлежит или будет принадлежать. Затем кратко попрощался и пообещал ждать новых инструкций. Молча раздал краберы, вручая те, которые принадлежали погибшим воинам, Гарольду и Броверу. И только потом, аккуратно подбирая слова, стал обрисовывать сложившееся на планете положение.
   – Пока четкую картину составить никому не удалось. Все имеющиеся данные получены с корабля прикрытия, висевшего на орбите. Совершенно неожиданно прервалась связь с городом. Причем чуть ли не единовременно по всем каналам. При этом никаких видимых взрывов или разрушений под куполами замечено не было. А вот дальше из недр планеты взвилось около десятка всекосмических истребителей. Часть бросилась уничтожать все автоматические станции и зонды на орбитах, а часть пошла в прямую атаку на корабль. Неравный бой закончился, так практически и не начавшись, и капитану удалось в самые последние критические секунды увести корабль в лунманский прыжок. При появлении из подпространства он передавал сжатый пакет информации, а затем вновь прыгал в другую сторону, потому что его упорно преследовали неизвестные истребители. Пока никто из врагов Оилтонской империи ни о каком начале военных действий не объявлял, политических или иных требований не выдвигал. Кто именно совершил это бандитское нападение, только догадываются. Хотя большинство сразу заподозрили сквоков. Остается только удивляться, как это и когда наши горбатые соседи успели скрытно разместить на Хаитане подобное оружие.
   – Планета огромная, но вот спутников над ней – сущий мизер, – напомнил Парадорский.
   Хотел еще что-то добавить, но так и замер с открытым ртом. Вновь все содрогнулось и затряслось от повторного бомбометания. Когда грохот и толчки немного поутихли, стало явственно слышно, как поскрипывает изувеченный корпус флайера.
   – Нас здесь не раздавит? – поежился принц.
   – Снаружи может быть еще хуже, – ответил Танти, высвечивая искривленные ребра жесткости. – Причем не только по причине обвала камней, а из-за толчков. Зверье теперь точно все взбесится.
   – Но с чего это они вдруг повторили бомбежку?
   – Все из-за тех же хищников. Мечущиеся в панике монстры, наверное, появились на дне ущелья, а оставленные приборы зафиксировали движение. Вот истребитель и зашел на повтор. Может, и этим дело не закончится.
   – И что делать будем?
   Все остальные сидели молча, полностью отдав инициативу разговора наследнику престола и молодому командиру отделения. Ни прославленный телохранитель, ни опытнейший боец Дивизиона не пытались влезть со своими комментариями или взять командование на себя. То ли время еще не пришло, то ли без распоряжения Януша Ремминга его охрана на инициативу не имела права. Поэтому принятие окончательного решения оставалось за Парадорским.
   – Считаю, надо немедленно выходить наружу и постараться прорваться на глубины. Там отыщем достаточно удобную пещеру и пересидим сколько нужно.
   Принц слушал его в явном сомнении, очевидно, предпочитая оставаться на месте. Но раздавшийся вдруг скрип-стон одного из лонжеронов подтолкнул его к правильному решению:
   – Ладно, Парадорский, ты в джунглях лучше нас ориентируешься. Командуй!
   Тотчас приказы понеслись во все стороны:
   – Всем искать любой выход! Бровер, отдай мне этот игломет, а себе возьми оружие пилота. Гарольд, учет и полная сборка всех имеющихся боеприпасов. Ланье – отыскать краберный маяк и немедленно отключить!
   Получив в руки увесистый игломет и тяжеленный подсумок с иглами к нему, Танти принялся прилаживать вожделенное для любого воина оружие на свою разгрузку. Тогда как Януш, осторожно ощупывая свою покрытую медицинским клеем рану на голове, удивился:
   – Может, маяк не стоит отключать?
   – Наши найдут нас по подсказкам через краберы, а вот враги – по маяку. Мы ведь не знаем, что там произошло в городке, вдруг все приборы действуют после захвата.
   – Или после предательства, – подал голос телохранитель.
   – Тоже исключать не имеем права, – согласился Парадорский, поворачиваясь к двум воинам, с которыми габаритами мог сравниться лишь Гарольд Стенеси. – Как мне к вам обращаться?
   До сих пор сопровождающим принца не было нужды называть свои имена, но вполне понятно, что в такой экстремальной обстановке следовало сократить официоз до минимума, а каждого обозначить определенным обращением. К тому же именно в этот момент тот же боец Дивизиона, наверняка имеющий офицерское звание, имел право перехватить командование. Возможно, по охранной инструкции даже наследник престола не смог бы ему запретить этого. Да и взгляды принца и телохранителя, после вопроса молодого сержанта, замерли именно на задумавшемся бойце.
   Очевидно, тот сомневался. Ведь одно неверное слово или распоряжение – и весь экипаж чудом не взорвавшегося флайера может погибнуть. Но, с другой стороны, этот парень, Танти, действительно зарекомендовал себя героем. Прекрасно разбирался в подземных джунглях. Его авторитет среди товарищей был на удивление непоколебим. Да и перехватить командование никогда не поздно. Все эти размышления привели в итоге к короткому представлению.
   – Ко мне обращаться Бит, – отчетливо проговорил служака из Дивизиона. – А к нему, – кивок на телохранителя, – Дейни!
   – Отлично! – незаметно переводя дыхание, воскликнул Танти. – Дейни, Бит и курсант Ланьо! Ваша задача – прикрывать его высочество! – заметив, как начала хмуриться его любимая девушка, без паузы продолжил: – Курсант Ланьо у нас одна из самых лучших в стрельбе. Поэтому она идет впереди, вы прикрываете с боков и тыла. Заодно слушайте ее подсказки насчет самых уязвимых мест здешних хищников.
   – Кажется, тут можно выбраться! – раздался из сплющенного угла голос Граци.
   – Гарри, помоги там! Бровер, что с иглометом пилота?
   – Цел. Почистил. Веду сборку! – отозвался сверху Роман.
   – Сумка с иглами?
   – Уже на мне.
   Даже объединенные усилия по открытию аварийного люка вначале ничего не дали. Мощные рывки и удары ногами вскоре прекратились, и в ход пошло лазерное оружие. Но только через четверть часа сумели расширить достаточный проход в полость пещеры. И в него ужами протиснулись Пилс, Бергман, Магда и Бровер. Вскоре под аккомпанемент начавшейся стрельбы послышался доклад Романа:
   – Тут было целое гнездилище малауков. Но большинство осьминогов передавило при падении флайера, остатки мы сейчас добиваем. Вроде, видим несколько боковых проходов, но один из них почти перегорожен тушей каменного носорога. Завалили с пары выстрелов. Раз он оттуда пришел, значит, и мы там проскочим. Да и вообще, поторапливайтесь наружу.
   Все уже и так интенсивно выкарабкивались, а напоследок по цепочке стали передавать боеприпасы, благо оных в придачу к двум тяжелым пулеметам оказалось предостаточно. Другое дело, что передвигаться по джунглям с такой ношей было проблематично, а по инструкции категорически не рекомендовалось. Но вот оставить некий запас в каком-нибудь отнорке не помешает. Вдруг придется вернуться?
   Когда Парадорский выбрался последним из флайера, понял и причину, по которой Бровер поторапливал к выходу. По боку огромной, нависающей над прижатым аппаратом скалы змеилась отчетливо различимая трещина. Может, она давно тут появилась, а может, только что. Но из пещеры следовало убраться как можно скорей. Немного сдвинули тушу огромного носорога, и весь отряд стал протискиваться в проход. Вперед опять ушел Роман с иглометом, а замыкал колонну Граци. Именно этот курсант после неожиданно начавшейся третьей бомбардировки догнал остальных вместе с клубами густой пыли и возгласом:
   – Скала все-таки рухнула!
   И у многих засосало под ложечкой. Не так от своевременного и чудесного спасения, как от осознания, что неклассифицированный враг скорей всего так и не прекратит попыток по уничтожению вырвавшейся из его лап группы. А если еще враг уверен, что принц здесь, и охота идет конкретно за ним, то шансы на выживание уменьшаются прямо на глазах.
   Танти возлагал большие надежды, что в эти подземные дебри никто не полезет, а если и сунется, то местные хищники быстро укоротят непомерное рвение преследователей. Следовало только самим проскочить некоторый участок джунглей, а потом отыскать удобное и безопасное место, чтобы отсидеться. Ведь при любом раскладе боевой флот империи прибудет сюда уже через несколько часов, и как бы ни были страшны всекосмические истребители, оказать сопротивление крейсерам или эсминцам они не смогут. Да и у прибывших кораблей имеются истребители не хуже. Другой вопрос, что пока никто ничего не знал о конечных целях непредвиденного агрессора.
   Монстров на пути попадалось очень много, но пока удавалось от них отбиваться выверенными одиночными выстрелами. Видимо, основной поток на поверхность двинулся по другим участкам.
   На первой из остановок принц опять связался с Оилтоном:
   – Мы тут покинули ущелье, потому что бомбардировки продолжились. Успели вовремя, остатки флайера завалило скалой. Сейчас двигаемся в направлении строго на город, и наши координаты…
   Пока велся разговор, Клеопатра приблизилась к Тантоитану и шепнула:
   – Не стоит так часто менять ориентиры. Нас будут потом долго искать.
   – Пусть лучше дольше ищут наши, чем очень быстро найдут враги.
   – Сюда никто их них не сунется, – резко возразила девушка.
   – Откуда ты знаешь, кто они и на что способны? – пожурил ее Парадорский. – Меня больше всего пугает, что их истребители прятались где-то в подземных ангарах. Так что вполне возможно, что агрессор имеет более действенные средства. Может, он этих тварей просто выкашивает новым оружием? Заодно и нам достанется. Так что лучше оторваться от возможных преследователей как можно дальше. А то и глубже.
   – Перестраховщик! – с осуждением прошептала Клеопатра, но вслух и при всех своего недовольства не высказала. И вскоре уже все слушали последние новости из большого космоса.
   – Нам повезло. Невдалеке проводили учения несколько эскадр нашего флота, поэтому помощь на Хаитан подоспеет через полтора часа. Оилтон по всем каналам и через средства массовой информации заявил Галактике об агрессии и первых жертвах. Шум поднимается огромный, но в ответ со стороны врагов полная тишина. Сквоки тоже ни на какие вопросы не реагируют или отвечают недоуменными восклицаниями: «Чего вы, убийцы и разрушители, от нас еще хотите? Мало вам нашей крови, так теперь войну начали?» В общем, полный дипломатический нонсенс. Вроде как издеваются, но и окончательно ни в чем не признаются. Кстати, по поводу нашего продвижения: аналитики посоветовали оставаться на месте, дабы не затруднять работу спасательным отрядам десантников.
   Курсант Ланьо с горделивым сарказмом взглянула на командира отделения. Но тот и не подумал идти на поводу у аналитиков, находящихся от этого места на немыслимом расстоянии:
   – Нам тут из погреба ситуация видней. В крайнем случае всегда успеем двинуться спасателям навстречу. А сейчас идем дальше и вглубь. Пока есть возможность, несем пулеметы и боеприпасы к ним. Феликс, сканируй маршрут прохождения в память карты.
   Действительно, этот участок планеты был изучен ничтожно мало, и в памяти голографической карты высвечивалась лишь километровая впадина самого ущелья. Все, что находилось глубже и в стороне, было покрыто неизвестностью. Хотя по твердому убеждению Парадорского, ни одного нового монстра им на пути попасться не должно. А уж со старыми и хорошо изученными они уже как-нибудь общими силами справятся. Больше стоило опасаться прямого преследования. И опять раздалась короткая команда:
   – Вперед!

Глава 29

   3589 год, 17 июня, планетоид Колпи

   Военный атташе королевства Пиклия титаническими усилиями старался не кривиться и смотреть в маленький экран крабера с должным почтением и стойкостью. И виной тому была не жуткая головная боль от непрекращающегося похмелья, а визгливый, срывающийся на истерику голос графа Де Ло Кле:
   – Ну как, как они умудрились не захватить этого выродка живьем?! Взять всю планету, пленить почти всех колонистов и военных, а самую важную птичку упустить. Мало того, что скрыли от нас все свои планы, так еще и не довели самое важное дело до конца!
   – Извините, ваше сиятельство, – осмелился заговорить атташе. – Но сквоки сразу предупреждали, что у них хватит сил и возможностей для моментального захвата Хаитана.
   – Говорили! – патетично воскликнул первый подручный Моуса. – Но кто им верил! Если бы они хоть чуть-чуть приоткрылись, давая нам уверенность, мы бы не прошлепали наш разведывательный центр в системе Вихелоуса. Наши бы там сидели тихонько, как мышки.
   – А что с центром?
   – При штурме имперских ищеек наши резиденты приняли решение подорваться, но не сдаваться! – торжественно соврал граф, не моргнув и глазом. – Так что всем героям – светлая память.
   Оба собеседника тяжело вздохнули. Особенно тяжело получилось у атташе. Он боковым зрением уже давно посматривал на графин с охлажденным соком и буквально умирал от желания поскорее закончить разговор и залить в своих внутренностях раскаленную пустыню. Де Ло Кле его понял по-своему:
   – Ты так тяжело не переживай, потери на войне неизбежны, да и твоих знакомых среди них не было.
   – Хотели кокнуть принца?
   – Имели все шансы, но кто-то прокололся. Да и теперь вся игра имперцев стала понятна. Если бы мы сразу догадались, что наследник полетел прямо на Хаитан.
   – Увы, сквоки только сами об этом узнали четверть часа назад, когда стали поступать доклады о первых допросах под домутилом. Мне эту новость передали сразу, и я уединился для звонка.
   – Но как им удалось без потерь захватить сразу два исследовательских городка? Да еще и все силы охраны и безопасности?
   – Боюсь, этот секрет они нам никогда не раскроют. Но зато сразу похвастались, что при захвате всей планеты у них даже раненых не оказалось.
   – Невероятно! Их секретное оружие может напугать кого угодно.
   – Похоже, – загрустил атташе еще больше, соображая, как быстрей завершить разговор. – Разве что мне постоянно крутиться возле них и подслушивать каждое сорвавшееся слово?
   – Конечно! Иначе какого дьявола лысого ты там находишься?! – опять разозлился граф. – Кончай трепаться, и за дело!
   – Понял, приступаю! До скорой связи.
   Он выключил крабер, с раздражением засунул его в наружный карман бытового скафандра и дрожащей рукой дотянулся до запотевшего графина. Пил долго, отфыркиваясь, с наслаждением. И не оторвался, пока последние капли не проскользнули в пищевод. Затем блаженно откинулся на спинку стула и простонал:
   – Ох! Чуть не издох!
   Потом все-таки собрал всю свою волю в кулак, встал и, растирая рукой правый бок, поспешил на розыски самого информированного сквока на планетоиде. Им оказался тот самый начальник штаба, с которым атташе подружился за последние пять дней. Тот тоже в зеленоватом пиклийце души не чаял. Именно поэтому вечно пьяный полковник приказал дежурному на входе пропускать милого и обаятельного иностранца к нему в кабинет в любое время. Если бы он только знал, с каким самопожертвованием к выпивке достигалась эта самая обаятельность.
   Вот и сейчас начальник штаба несколько раздраженно выпрямился над столом, удивляясь, кто это посмел помешать в работе, но, увидев своего нового друга, воскликнул:
   – Братан, Кур Шен Ли! Ты чего такой смурной и печальный?
   – Так ведь совсем полечиться не с кем, – пожаловался атташе. – Только вот недавно генерала встретил, так он только последние новости пересказал – и бежать. Я ему вслед: «А по маленькой?!» Так он только рукой махнул. Что это с ним?
   – Ха-ха-ха! – заржал во весь голос полковник, нисколько не стесняясь еще нескольких подчиненных, которые крутились рядом. – Стареет наш командир, стареет! Раньше он никогда от таких предложений не отказывался!
   – А ты откажешься?
   – И не стыдно? – сквок из-за своего низкого роста не мог обнять гостя за плечи, но, нисколько не стесняясь, прижал за талию и поволок в дальний закуток своего огромного кабинета. – Вот! Я тебя давно жду!
   Его лапища хлебосольным жестом указала на уютный столик, заставленный бутылками и многочисленной отменной закуской. Сам безмерно удивляясь своим актерским талантам, атташе радостно взвизгнул и в порыве чувств чмокнул низкорослого горбуна в макушку:
   – Есть счастье в этом мире, есть! – глядя, как водка плещет в чистую, вынутую из отверстия в стене рюмку, сделал существенное дополнение: – Особенно когда рядом такой надежный товарищ!
   Полковник так расчувствовался, что чуть не всплакнул:
   – Эх! Как это здорово иметь таких союзников! За дружбу! – они залихватски выпили, но если гость сразу стал закусывать, то хозяин кабинета лишь протяжно выдохнул и поинтересовался: – У вас там все такие классные ребята?
   – Откуда?! У нас там ни пить не умеют, ни праздновать! Никакой культуры отдыха и наслаждения. Я до сих пор своему счастью не верю, что именно меня к вам послали. Хоть нормальной водки попробовал.
   В следующий момент его рюмка опять оказалась полна, а сердобольный товарищ пробормотал с жалостью:
   – Да ты пей, пей, не стесняйся. – Себя он тоже не забыл. Выпили, закусили. Но после этого полковник, понизив голос, извинился: – Тут у нас дела, но ты можешь возле меня остаться, и мы будем время от времени подлечиваться. А, как тебе?
   – Да я с тобой хоть сутками готов! – с блестящими глазами выпалил Кур Шен Ли и кивнул подбородком в сторону центрального стола: – Только как же с секретностью?
   На что горбатый полковник только крякнул и поманил своим пальцем-сарделькой гостя за собой. Атташе успел соорудить огромный бутерброд, благо здешними традициями и обычаями подобное обжорство только приветствовалось, и пошел следом.
   – Господа, – рыкнул начальник штаба, опять встав за столом. – Предупреждаю о сохранении государственной тайны в отношении нашего чудо-оружия. Ни одного слова! Но в то же время наш союзник может и должен быть в курсе всей операции на Хаитане по розыску и поимке наследника Реммингов. В этом вопросе у нас перед ним секретов нет.
   Остальные сквоки лишь понятливо кивнули, делая себе зарубку в памяти, и можно было не сомневаться: и в самом деле не ляпнут ни слова лишнего. Пусть даже напьются до поросячьего визга и станут ползать на четвереньках, но тайну не выдадут. В этом Кур Шен Ли уже не раз доводилось убеждаться, а заодно и удивляться, как эти пьяницы умудряются контролировать себя, чтобы не выболтать лишнего?
   Но с другой стороны, все равно отдельные словечки, намеки и фразы проскакивали, и опытному разведчику не составляло большого труда все это проанализировать и привести в единую систему. А потом и сделать правильные выводы. Казалось бы, чего проще, Кур Шен Ли считался одним из самых лучших в Пиклии, недаром именно его Де Ло Кле послал на такие важные переговоры. Только вот имелось одно важное и почти непреодолимое препятствие на пути к правильным выводам: к тому времени, когда следовало грамотно направлять разговор в нужное русло, опытный разведчик уже чувствовал себя последней свиньей. Причем свиньей очень, можно сказать, смертельно пьяной. Только и оставалось потом прослушивать в тяжелом похмелье записи с простейшего диктофона и с содроганием пытаться вспомнить: что это он так выпытывает, и что это ему отвечают. Хорошо, что ни король Моус Пелдорно, ни его сторонники подобного услышать не могли, хотя атташе и сберегал эти записи на всякий случай, отправляя с помощью крабера на свой резервный номер в тайном месте.
   Сейчас, можно сказать, впервые ему повезло так крупно. Непосильные издевательства над собственным организмом, и прежде всего над несчастной печенью, принесли первые плоды. Несмотря на сосредоточенное поглощение прихваченного бутерброда, пиклиец весь обратился в слух, а глаза так и пытались считать с экрана мало-мальски полезную информацию. Тогда как его приятель полковник совершенно трезвым голосом стал отдавать распоряжения по связи и выслушивать несущиеся из динамиков доклады.
   – Ну и что там у вас? Говорите!
   Сквозь шум и грохот, всегда сопровождающие интенсивный бой, донесся голос прямо с Хаитана:
   – Мы уже на дне ущелья, но пока ни о каком поиске человеческих тел не может быть и речи. Это зверье словно взбесилось! Прут изо всех щелей рядами и колоннами! В этом смысле бомбометание оказалось хуже, чем землетрясение средней силы. Помимо хищников порой продолжают валиться на головы крупные обломки со стен ущелья. У нас уже два трупа и восемь раненых.
   – Да чтоб вашу!.. – длинное и затейливое ругательство вырвалось изо рта начальника штаба. Но на том конце связи тоже не слишком-то испугались:
   – Господин полковник! Вы моих ребят знаете, мы везде пройдем! Но только не здесь! Только даром весь отряд положим. Требую дать нам отход и заменить силами десятого полка.
   – Никак иначе?
   – Никак! Разве что тут и останемся навсегда.
   Сквок скривился, но больше торговаться не стал:
   – Ладно, отходите! – затем переключился на другой канал связи: – Десятка! Немедленно на борт – и в ущелье на поиски принца!
   – Есть! – через короткое время доклад продолжился: – Уже в пути! Но если монстры сожрали всех имперцев до единого?
   – Разыскать то место, где их жрали! Хоть что-то от них да осталось. Ну и обязательно – остатки флайера. По данным авиаразведки, крупных обломков так и не обнаружили. С вашими сканерами – найдете!
   Собеседник с той стороны без всякой боязни перед высоким начальством рассмеялся:
   – Мы и без сканеров все отыщем и раскопаем!
   Пока ждали высадку десанта таинственного десятого полка и слушали ругань эвакуирующегося со дна ущелья отряда, атташе опять был приглашен в закуток и полечен тремя рюмками прохладной водки. Во время этого Кур Шен Ли набрался наглости и самым невинным тоном поинтересовался: как все-таки удалось уйти самой главной дичи из охотничьей облавы на Хаитане?
   – Случайность! – стал жаловаться чуть ли не со слезами начальник штаба. – Глупая и непредвиденная случайность. Оказывается, этот принц так увлекся сбором трав, корешков и листиков, что отправился за ними на боевых флайерах неожиданно далеко. Как следствие – не попал в зону поражения нашего оружия. Наши истребители засекли их аппараты, но никто и предположить не смог, кто это находится так далеко от городка. Поэтому полетел только один «Гузер». Первый флайер он разнес в пыль, а вот второй от него умудрился уйти и провалиться в ущелье. Слежение шло почти до самого дна, и вырваться обратно в небо никто не мог. Для верности наши их еще и бомбами завалили. А потом пошли первые допросы пленников, и выяснилось, что в одном из этих двух флайеров и пряталась главная добыча. Бомбанули еще пару раз, на всякий случай. Полная отсебятина!
   – Ну, так ребята старались наверняка, – попытался защитить пилотов истребителя атташе. Но только рассердил собутыльника:
   – Козлы они последние! Проигнорировали общий приказ. Их только и оправдывает уверенность, что принц находился в городке.
   – А если Януша разорвало в первом флайере?
   – Вполне может быть. Но тогда от него и косточки не найдем. Теперь по поверхности мечутся стада хищников. С другой стороны, остается пятьдесят процентов вероятности, что он во втором аппарате. И сколько-то там шансов, что они уцелели при падении, выбрались наружу и сбежали в подземелья.
   – Ага! И не забудь еще добавить к шансам спасения, что их не захотели жрать те самые хищники, которых не смогли разогнать бравые воины передового отряда.
   – Трудно себе такое представить, но нам теперь ничего не остается, как убедиться или опровергнуть все эти предположения. Иначе как мы будем выглядеть при приближении имперской армады? Заявим, что принц у нас в руках вместе со всеми пленниками, а нам в ответ: «да пошли вы»?! Нет, надо убедиться наверняка.
   – Но там ведь никто не пройдет! – с искренним переживанием воскликнул атташе. – Хоть десятый, хоть сотый полк.
   – Э-э-э, – самодовольно прогудел сквок, разливая еще по одной. – Нашему десятому все по плечу!
   – Роботы?
   – Лучше! Ладно, за них! Вот сейчас увидишь, как они прорвутся!
   Опять вернулись к столу, и представитель Пиклии, вполне хорошо осведомленный об истинных ужасах Хаитана, быстро трезвея, наблюдал за успешным развитием нового десантного прохода. Доклады сыпались один за другим, а подчиненные начальника штаба скрупулезно вводили поступающие данные в обновляющиеся карты и схемы.
   – Уже на дне, разгоняем хищников!
   – Дно почти очистили, проверяем центр провала.
   – В центре ничего не обнаружили, прочесываем в северо-восточном направлении.
   – Расчищаем завалы нескольких пещер.
   – Видим рухнувшие части стены, под которыми валяются свежие трупы монстров. Они уничтожены явно оружием. Кто-то их перебил. Пробиваемся в самую глубину. Сканеры показывают неопознанное металлическое тело.
   – Есть! Добрались до обломков флайера. Раздавлен, как консервная банка.
   – Только вот кто убил тех поганых моссуонов? Ага! Похоже, кто-то все-таки успел выбраться наружу, хотя внутри просканировали останки двух тел. За них уже принялись мелкие грызуны, так что нет смысла их выковыривать и распознавать.
   Голос полковника налился грубой строгостью:
   – Достать и идентифицировать! Остальным проверить выходы из пещеры.
   Вскоре доклады возобновились:
   – Среди трупов принца нет! Выжившие враги продвинулись по тоннелю, ведущему в глубины, и завалили за собой свод. Приступаем к разборке.
   Полковник опять подхватил так понравившегося ему собутыльника с зеленоватой кожей под локоть и поволок к месту непрекращающейся «рабочей» трапезы:
   – Ну, вот видишь! Я ведь говорил, что десятому все по плечу.
   – Но как они разбирают завалы? Это ведь невозможно без мощной техники!
   Атташе подобное казалось неправдоподобным и смущало больше всего. Но веселящийся сквок только многозначительно помахал указательным пальцем:
   – А вот это и есть наша главная тайна. Но! – он резко приблизился, дохнул жутким перегаром и понизил голос: – Когда мы начнем штурмом брать Оилтонскую империю, наши союзники первыми узнают о нашем чудо-оружии. Давай выпьем за победу?
   – Всегда готов! – патетически воскликнул атташе, стараясь не расплескать рюмку из-за дрожи в руках. – Особенно с таким гостеприимным другом. Э-эх!..

Глава 30

   3589 год, 17 июня, Хаитан

   Решение подорвать за собой свод в нескольких местах Тантоитан принял без всяких согласований. Словно был твердо уверен в ведущейся погоне. Некоторые опасения вызывал шанс попасть в какой-нибудь тупик или встретиться со сплошным потоком шуршонов. Пока ни того, ни другого не случилось. Но, с другой стороны, настораживало мизерное, почти нулевое движение навстречу местных хищников. Словно тех и не взволновали землетрясения или их уже кто-то недавно уничтожил. Тел на пути не попадалось, хотя все остальные джунгли показывали, что сейчас здесь должны были двигаться потоки панически и агрессивно настроенных монстров. Опаснейших растительных хищников хватало с избытком, осветительные растения чуть ли не слепили, а кормовые буквально сочились недавно раздавленными корнями и стеблями. Куда же подевались страшные монстры, которые тут топтались?
   Часто петляющий тоннель постепенно увеличивался в размерах. Но все так же неуклонно вел вниз. Порой расселины и перепады сменялись широкими и почти ровными долинами, из чего следовало, что здесь когда-то в древности протекала полноводная река.
   Когда приборы показали отметку в пять километров, забеспокоились все без исключения. Товарищи стали по ходу дела высказываться:
   – Ни зверья, ни летяг. Куда все они подевались?
   – И куда ведет этот тоннель? Кажется, в тупик.
   – Хотя по логике течения – тупика внизу быть не может.
   Уже давно оставили в одном из отнорков тяжеленные пулеметы и боеприпасы к ним, а молодой командир все наращивал и наращивал скорость спуска. Приблизившаяся к нему Клеопатра указала стволом своего оружия в сторону принца, который уже дышал как загнанная лошадь, и его практически под руки тащили оба телохранителя.
   – Может, сделаем привал?
   Танти прямо на ходу бегло осмотрелся:
   – Здесь очень плохое место для обороны. Нас сомнут сразу.
   В самом деле, небольшие ответвления по сторонам вряд ли дали бы возможность закрепиться при стычке с вооруженным противником.
   – Надо дойти до конца.
   И только когда достигли отметки в шесть и три десятых километра, поняли, почему им никто не движется из глубин навстречу. Тоннель преграждала гигантская, рухнувшая ребром скала. Словно по заказу неведомого зодчего, она перекрыла любое сообщение в самом узком месте так, что вдоль ее краев не могли протиснуться даже мелкие грызуны.
   – Вот теперь мы точно в ловушке, – скорбно выдохнула Клеопатра.
   – Всем отдыхать! Смотреть в оба! – командир и не думал замирать на месте. – Гарольд, за мной!
   И они оба, как заправские скалолазы, стали подниматься к самому верхнему створу рухнувшей скалы. Добрались, помогая друг другу, и принялись искать хоть какую-то щель, чтобы посмотреть, что там за обвалом и можно ли пройти дальше.
   – Кажется, скала с той стороны упала и завалила выход, – бормотал Гарри. – Причем совсем недавно.
   – Очень, очень похоже, – соглашался Танти, пробуя рукой более мелкие осколки. Вдруг один из них покачнулся: – О! Ну-ка, подсоби!
   Оба друга осторожно приподняли продолговатый обломок и чуть столкнули в сторону. Их глазам открылась величественная панорама нового, никем еще из людей не виданного ущелья. По рассказам ветеранов, в коре планеты встречались подобные образования и большего размера, но друзья такую красотищу увидели впервые и на какое-то мгновение замерли в восторге. Монолитные стены, уносящиеся вверх, поросли огромными колониями светящихся растений, которые лепились на полках, выступах и вокруг арок проходов и тоннелей. В нескольких местах вниз с шумом падали струи водопадов, переливами воды добавляя ущелью несказанного очарования. Вся эта феерическая картина очень напоминала сказочный и таинственный город, единственная улица которого образовывалась исполинскими небоскребами с бесконечным множеством освещенных окон и сияющей рекламы. Скорей всего, именно в это ущелье в давней молодости планеты могучая река с грохотом вносила свои воды, протекала по всей его длине и терялась в дальних отрогах.
   Гарольд выдохнул первым:
   – Ух! Красота, конечно, но представляю, что было бы, если бы все обитатели этого ущелья со всем пылом и жаром рванули встречать нас.
   – Да-а, тут нам повезло, – согласился командир. – Ни одной зверюги! И кстати, на дне тоже никого не видно. Мне кажется, они все помчались дохнуть свежего воздуха по иным направлениям.
   – Сквозняк им в спины!
   – Значит, мы можем немедленно пройти вглубь и попробовать подняться за ними следом. – Танти цокнул языком и признался: – Боюсь, что погоню все-таки за нами пустят. А где-то там мы спокойно сможем опять подорвать за собой свод в нескольких местах. Тут не получится, да и плита эта для гранат не преграда.
   – Как скажешь, – согласился Гарольд. – Мне тоже как-то неприятно в тыл оглядываться. Слишком уж эта агрессия странной кажется. Наверняка хотели пленение принца сделать козырной картой.
   – Во-во!
   – Тьфу! Политика, чтоб ее в черную дыру!
   – Ладно, не нам в ней разбираться. – Парадорский выглянул в дыру, высунувшись по пояс, и удовлетворенно хмыкнул: – Вполне приличный спуск! Прямо по торцу скалы. Оставайся тут и смотри, чтобы через эту щель сюда из тоннеля летяги не ринулись. Вон их там сколько летает. А я помогу нашим.
   По коммуникатору скафандра он передал команду всему отряду спешно двигаться к нему. Сам спустился в самое неудобное место подъема и с помощью троса поднял первых воинов, затем подстраховал принца.
   Вскоре все уже проскользнули в ущелье, вполне привычно и буднично отстреливая бросившихся к ним летяг и дезактивируя растительные ловушки. Только Тантоитан вместе с Гарольдом остались на месте прохода и принялись тщательно его маскировать. Задвинули на место продолговатый обломок и на его верхние стыки выдавили тюбик моментально схватывающегося клея. Теперь если кто попробует снизу надавить, то у него создастся полное впечатление плотного завала. Вдобавок еще откололи несколько осколков и придавили замурованное отверстие.
   – Пусть теперь поищут в боковых проходах! – позлорадствовал Танти. Однако его друг сомневался:
   – Как по мне, то лучше бы пустить им навстречу волну хищников.
   – Кого? Они все уже и так наверх хлынули. Вот если бы им навстречу запустить ручеек шуршонов…
   – Ха! Лучше про этих мурашек вообще не вспоминать. Как представлю, что они капрала разорвали, словно бумагу, так тараканы по спине бегают.
   – То тебе мурашки, то тебе тараканы! – Друзья уже на всей возможной скорости спустились по ребру плиты и бросились догонять отряд. – И всех ты боишься.
   – Можно подумать, ты при виде этих монстров радуешься, – проворчал Гарольд, экономя дыхание.
   Теперь предстояло отыскать самый удобный и тактически верный путь наверх, и три группы по три человека интенсивно разведывали проходы по обеим сторонам тоннеля. Причем Парадорский обратил внимание на один из самых первых: широкий, вполне удобный, но уже через две сотни метров оканчивающийся тупиком. Недолго думая, он заложил по паре гранат на отметках в пятьдесят и тридцать метров. Эффектный взрыв превзошел все ожидания: рухнуло более сорока метров свода. Начальный участок остался лишь покрытый пылью, тогда как свежие сколы скальной породы явственно доказывали недавнее присутствие здесь человека.
   На этот раз открыто возмутиться позволил себе Роман:
   – Слышь, командир, тут глубокая мысль родилась: мне кажется, данный обвал – это уже лишнее.
   – До глубокой мысли, – нравоучительно ответил Тантоитан, – надо еще приподняться.
   – Ой! Повтори, пожалуйста, – стал ерничать товарищ, – а то я не запомнил.
   – Обойдешься. Запомни другое: лишний раз перестраховаться никогда не помешает.
   – Но не до абсурда! – занервничал Бровер. – Да и вообще, вот-вот к планете флот подойдет, нам еще часик-другой продержаться – и спасатели подтянутся.
   – А если не подтянутся? – стал сердиться Парадорский. – А если флот столкнется с другим флотом? Да и еще этих «если» может оказаться куча и маленькая тележка. Гранат не жалко, сил тоже много не ушло, зато хоть какой-то отвлекающий маневр провели.
   Тем временем передняя тройка отыскала вполне нормальный проход, ведущий наверх и метров через шестьсот выводящий сразу к нескольким пересекающимся галереям. Идущий в авангарде Граци, как только между цепочкой бойцов создалась прямая видимость, скороговоркой передал по внутренним коммуникаторам:
   – Здесь вполне отличная перспектива выхода на поверхность. Правда, в галереях полно зверья, до сих пор стремящегося наверх, но, мне кажется, прорвемся.
   Весь отряд уж подтянулся к указанному месту, когда Танти обратил внимание на шумящий в отдалении водопад:
   – А там смотрели?
   – Туда не дошли, – ответил Феликс.
   – Ну, тогда глянь, ты ближе всех. И посмотри, нет ли под падающей струей каких-либо отверстий. Только пройди к водопаду по руслу ручья. Лидия, подстрахуй его! Остальным отдыхать!
   Все без слов повалились наземь, разве что глаза и стволы направили наружу периметра. Феликс, перепрыгивая с валуна на валун, добежал до потока, который оказался ему по лодыжку, и вскоре уже рассматривал стену за серебристой пеленой водопада.
   – Да, тут на высоте трех метров есть вход в тоннель. Сейчас гляну.
   Вскарабкался, подтянулся, влез. Некоторое время его не было видно, но вскоре появилась его голова:
   – По всем признакам, проход идет наверх. Пересекается еще с несколькими узкими, но вполне проходимыми промоинами.
   – Отлично! Все к водопаду! Идти след в след, а потом строго по ручью. Граци, а ты выбирайся из своего хода обратно и постарайся обрушить за собой свод в самом узком месте и как можно дальше от ущелья. Затем догоняй нас. Вперед!
   Его подчиненные тронулись с места, но путь неожиданно преградил Бит, боец Дивизиона. Рядом с ним стояли телохранитель принца Дейни и сам Януш, еле дышащий и согнувшийся всем корпусом. За ними сзади замерла Клеопатра.
   – Слушай, парень, – боец не без умысла поправил висящий на груди игломет. – Не слишком ли ты усердствуешь? Мы ведь не на показательном полигоне, где надо показать максимум хитрости при отрыве от противника.
   Тантоитан напрягся, и его фирменный оскал получился еще более пугающим:
   – Хотите покомандовать? Ну? Не молчать! Времени нет!
   – Ты на меня не рычи, – спокойно, чуть ли не с равнодушием ответил боец, хотя Танти скорей интуитивно ощутил, что спокойствие показное. – Просто объяснись. Мы все-таки второе лицо империи охраняем.
   – Я где-то ошибся? Ко мне есть претензии? – резко спросил Танти, как выстрелил.
   – Пока нет…
   – Тогда не стоять! Выполнять команды!
   Голос бойца дрогнул:
   – Не все выносят такой темп. Пора сделать привал.
   – Кто не выносит – понесете! Время и место привала определяю я! Бит, вам все понятно?
   Теперь вместо устрашающего оскала на лице молодого сержанта-космодесантника появилось выражение полного равнодушия, смешанного с фатальной решительностью. С такими лицами сумасшедшие маньяки бессмысленно выковыривают кишки из желудков своих жертв и рассматривают их под лучами настольной лампы. И боец Дивизиона, опытный офицер, не раз побывавший во многих заварушках, дрогнул. Понял, что сейчас либо придется официально требовать у наследника престола передачи командования в свои руки, либо беспрекословно подчиниться. Иначе…
   – Так точно! Понятно!
   – Вперед!
   Одновременно с началом движения послышался глухой отзвук взрыва, и вскоре в ущелье показался Граци. На всей скорости он бросился догонять отряд, и через короткое время уже все отряхивали свои мокрые скафандры от капель воды во вполне сухом и удобном проходе.
   – Двигаемся еще полчаса, потом делаем большой привал! – скомандовал Танти, нисколько не обращая внимания на принца, который стоял, привалившись к стене.
   Сам выдвинулся вперед и понесся на максимальной скорости. За ним цепочкой потянулись остальные.
   Несколько раз пришлось возвращаться из-за тупиков, кое-где искать обходы, чтобы не идти по переполненным хищниками галереям. Но уже перед самым объявлением привала командиру по цепочке передали:
   – В одном из уходящих в сторону проходов – эхо взрыва!
   Парадорский тут же вернулся чуть назад, и Лидия Шелди указала ему на неширокую щель:
   – Оттуда бахнуло.
   – Бровер, за мной! Шелди, сзади на дистанции.
   Вдвоем с другом он пробрался метров на сорок вперед, почти по прямой расщелине, густо заросшей лишь осветительной и кормовой растительностью. Парочка красных слюнтяек, попытавшихся плюнуть ядом, и несколько ковриков мха майнтолы большой помехой не оказались. Их просто успокоили лазерными импульсами. Потом расщелина сузилась, но, пригнувшись, легко можно было различить небольшую, открытую площадку.
   – Кажется, там ущелье, – сориентировался Роман. – Мы метров на пятьсот над ним поднялись.
   Ползком пробрались сквозь узкую часть и так же осторожно подкрались к краю обрыва. И действительно, это оказалось одно из самых маленьких окошек на гигантской стене ущелья. Зато само дно теперь просматривалось как на ладони. И то, что там увидели друзья, вначале их повергло в шок. Танти даже пробормотал:
   – Мне это, наверное, снится!..
   – Тогда и мне тоже! – громко прошептал Бровер. – Щипаться будем, или только тебя ущипнуть?
   Поражаться было чему. Та самая плита, которую они с таким тщанием недавно замуровали в верхней части, теперь оказалась разворочена на добрую четверть, открывая внушительный, в полтора человеческих роста проход. И из него, бодро перебирая ногами, выходили шуршоны. А на спине у этих гигантских муравьев в удобных седлах находились не кто иные, как… сквоки! Уж отличить этих горбунов, известных во всей Галактике своим беспробудным пьянством, мог любой образованный человек.
   Сразу стало ясно, кто и зачем захватил Хаитан и какие примерно цели при этом преследует. Ну и вполне понятно, что такие враги, да еще с помощью самых кошмарных и сильных монстров подземелья, имеют уникальные шансы догнать и уничтожить практически любой отряд противника. Как они их приручили и каким способом использовали – совершенно неважно! Хуже всего, что теперь следовало срочно пересматривать всю тактику отхода и побега.
   Сквоки были в скафандрах «Гратя», но с откинутыми забралами и капюшонами. И мало того, что до зубов вооружены, так еще и к седлам оружие и боеприпасы приторочены. У двоих друзья с досадой заметили иглометы. Таким образом, каждый сквок имел при себе чуть ли не двойной запас оружия и боеприпасов. Но все равно, нести такую мизерную тяжесть для оседланных мурашей – пустячное дело.
   Наездников было семеро, но к каждому прижималось еще два, а то и три шуршона. Они очень напоминали своим поведением пристяжных лошадей. Вся группа остановилась на месте и принялась тщательно осматривать ущелье.
   Зато вновь прорезалось соображение у молодого командира.
   – Кошмар! Что же это творится? – заговорил он. – Кто мне объяснит, как такое вообще возможно? Куда смотрели наши «яйцеголовые»?
   – Тш-ш! – осадил его товарищ, намекая, что и принц может услышать такие нелестные высказывания в сторону ученых. Но зато напоминание навело на определенные мысли. А тут еще во внутреннем коммуникаторе скафандра раздался голос Лидии:
   – …где? Первый, первый, вы где!
   – Уже слышим тебя! – ответил ей Танти. – Что случилось?
   – Да, в общем-то, ничего, все в порядке. Как у вас дела?
   – Нормально. – Парадорский старался говорить внятно и спокойно. – Попроси срочно прибыть сюда ко мне его высочество! Дело чрезвычайной важности! Нужен его совет. Как поняли?
   – Без проблем, – ответил Януш Ремминг. – Уже иду.
   Вскоре послышалось натужное пыхтение, и показался сам принц в сопровождении охранников и Клеопатры. Но если девушка пробралась сквозь узкое место без затруднений, то массивным Дейни и Биту пришлось сбросить разгрузки. Каждого их них встречал Бровер и помогал ползком подбираться к обрыву, предупреждая, чтобы заглядывали вниз со всей возможной осторожностью. И у всех четверых тоже надолго перехватило дыхание от увиденной картины. К тому времени сквоки немного сориентировались, моментально заметили недавно засыпанный тоннель, который Танти взорвал в первую очередь и который оканчивался глухим тупиком, и всем скопом ринулись под свод необрушившейся части. Некоторое время их не было видно, но затем оттуда стали выбегать неоседланные шуршоны, держа в лапах неподъемные для человека булыжники и обломки породы. Деловито откидывали их в сторону и вновь ныряли под свод. Первой ужаснулась Клеопатра:
   – Да ведь эти монстры разберут завал в считаные минуты!
   – Невероятно! – воскликнул Дейни. – Почему они слушаются этих горбатых пьяниц?
   А Бит одарил Парадорского таким взглядом, что тот покраснел до корней волос и вспотел одновременно, ибо в глазах боевого ветерана он увидел нескрываемое уважение, восторг, немую просьбу его простить и чуть ли не отеческую любовь. Тут и без всяких слов становилось понятным, что офицер отныне ни единого слова не скажет против действий юного курсанта, да и любому другому голову свернет за неосторожное высказывание или мимолетное противление.
   Но гордиться своей предусмотрительностью и упиваться такой ощутимой поддержкой было некогда.
   – Ваше высочество, – обратился он к принцу, – я потому вас и позвал, чтобы вы увидели все собственными глазами и подсказали, как действовать дальше.
   – Хм? – принц задумался, но заговорил не о сути вопроса: – Кстати, сейчас такая ситуация, что не до титулов, поэтому во время боя можешь обращаться ко мне просто по имени – Януш. Договорились?
   – Так точно! – Танти прикрыл веками расширившиеся от удивления зрачки: «И этот оценил!»
   Неожиданно сбоку отозвалась просительным голоском Клеопатра:
   – И нам тоже так обращаться можно?
   – Курсант Ланьо! – с явно напускной грубостью зарычал Януш Ремминг. – Не хватало мне еще подчиняться всем подряд.
   – Прошу простить, ваше высочество, – тут же встрял молодой командир. – Курсант Ланьо будет наказана за неуставное обращение. – И сменил строгий тон на озабоченный: – Но что делать со сквоками?
   – Если бы я знал… А что важнее всего?
   – Почему шуршоны их слушаются? И как они нас находят?
   – Ну, почему слушаются – могу только предполагать. Заметили, что каждый сквок имеет одного шуршона под седлом, а парочку рядом? Значит, каждый из них приручил только несколько особей. И те при этом ведут себя, как собаки. Видели когда-нибудь большую охоту с загонщиками? Так вот там каждый охотник движется в окружении своих борзых, и те слушаются его каждого свиста или взмаха руки. Так, кажется, и здесь.
   – То есть у этих муравьев зачатки разума, как у собаки?
   – Если не больше! В городке уже давно ведутся исследования местных белок, так те вообще чудеса сообразительности показывают. Последующие поколения, более одомашненные, наверняка будут поддаваться уникальной дрессуре. Но вот как именно сквоки выдрессировали своих мурашек, мы можем узнать лишь у самих дрессировщиков.
   – Это понял. А как от них оторваться?
   – Тоже довольно просто, – принц немного отполз от края, потому что на животе ему было лежать тяжело, уселся, привалившись к стене, вытер пот со лба и только тогда продолжил: – Вы ведь знаете, что у муравьев необычайно развиты органы обоняния. Так что идти по следу они могут намного лучше любой собаки или даже тигра или рыси. Но! По той же самой причине их довольно просто можно несколько «оглушить» иными, более резкими запахами. Так что мы вполне элементарно можем использовать для этого те подручные средства, что у нас имеются.
   – Какие именно? – удивилась Клеопатра.
   – Лекарства, – еле слышно буркнул Бровер.
   – Совершенно верно, – принц усмехнулся, – …коллега. Этого добра у нас пока с запасом.
   – Тогда можем уходить?
   – Конечно. Мне быстрей надо добраться до курсанта Пилса. У него аптечки флайера.
   Дейни повернул голову к молодому командиру:
   – А может, просто уничтожим всех сквоков? Дождемся, когда они выйдут обратно из тупика, и всех порешим. Наши иглометы не дадут шуршонам никаких шансов к нам добраться.
   Мысль казалась неплохой, тем более, что враг вряд ли будет ожидать такую контратаку. Но уже в следующий момент все наблюдатели пригнули головы к самой скале: из развороченного взрывом отверстия в плите выбиралась в долину еще одна цепочка горбатых наездников. Теперь их было десять, и возле каждого опять терлось по паре-тройке шуршонов. Причем все притаившиеся наблюдатели получили отличнейший шанс понаблюдать за чудесами дрессуры и умением самых опасных обитателей джунглей защищать своих новых хозяев. Едущий в авангарде группы сквок совсем незначительно принял чуть правее, сходя с безопасной тропы. Но еще правее сразу вздрогнул и стал резко выгибаться колючий стебель жадении. Огромный прекрасный цветок понесся в направлении наездника, и все замерли, представляя, как сейчас он засосет его в свою липкую внутренность.
   Да вот только шуршон среагировал еще быстрей. Чуть присев на задние лапы, он две передние, с клешнями, резко вскинул навстречу угрозе. Одна клешня вонзилась прямо в выступающие внутренние тычинки, останавливая неслабый удар, а вторая ловко перерубила стебель сразу возле цветка. Яркий сполох – и отброшенные в сторону лепестки затрепетали в предсмертных судорогах, тогда как сам наездник почти и не пошевелился. Видимо, уже привык, что все опасности сами разбегаются перед шуршонами.
   – Назад! – зашипел Тантоитан. – Уходим!
   Оно и понятно. Что толку, даже если они сейчас огнем сверху уничтожат эти две группы. Скорей всего, сквоки, захватившие весь Хаитан, бросили немалые силы на розыски уцелевших имперцев. И если эти умудрились прорваться в ущелье через обезумевшее после бомбежек зверье, отыскать флайер и найти след беглецов, то ничто не мешает это сделать и другим. Еще сотня-другая страшных наездников может оказаться на подходе. И уж тогда малочисленный отряд Парадорского с ними не справится. Хоть ты каждому выдай игломет, победа может оказаться пиррова. Терять даже одного бойца Тантоитан не имел права. Вот когда уже ситуация окажется безвыходной, тогда другое дело. Пока вариантов побега и сокрытия в подземных джунглях оставалось неимоверное множество.
   Когда собрались вместе, все-таки пришлось устроить небольшой привал, хотя конкретная угроза взбодрила всех не хуже тройной дозы энергетика. И пока принц с помощью Романа и Пилса составлял и смешивал какие-то компоненты, все остальные оживленно обсуждали только что увиденное и услышанное.
   Как оказалось, больше всего не верил в происходящее единственный крупный в составе отряда ученый: его высочество Януш Ремминг. Видимо, он как истинный исследователь видел предел невозможному, потому что, продолжая указывать помощникам, что делать, все время бормотал себе под нос:
   – Ну и как они их приручили? В голове не укладывается! Если бы не видел собственными глазами, то…
   Все остальные восприняли чудо более спокойно, как данность, хоть и весьма прискорбную. Да оно с точки зрения людей военных понятно: враг усилился – только и всего. И теперь надо сделать так, чтобы не дать этому врагу шанса тебя одолеть. Командир при обсуждении дал возможность высказаться всем, внимательно слушая и анализируя каждое предложение, каждую здравую идею. В основном стояло два вопроса: куда направляться и как оторваться от погони. Большинство предлагало пройти вдоль ущелья, обойти его и двинуться в противоположную от научного городка сторону. Настаивая, что в ту сторону поисковые отряды сунутся меньше всего.
   К концу обсуждения отозвался крабер его высочества, потом и всех остальных, кто имел это карманное чудо. Командующий прибывшей эскадры решил говорить сразу для всех, чтобы не терять времени:
   – Как вы там? Доложите!
   – Здесь Парадорский. Прошли очень далеко, углубились на отметку шесть и три, сейчас взобрались на пять и семь, – стал резво докладывать Танти. Видимо, на том конце связи уже знали, что командует отрядом молодой курсант, поэтому его никто не перебил. – Потерь нет, раненых тоже. Недавно заметили сквоков, разъезжающих на шуршонах.
   – Как на шуршонах? – воскликнули сразу несколько голосов. Все-таки за сорок лет покорения Хаитана через его горнило прошли все военные без исключения.
   – Очень просто, верхом. – И Тантоитан бешеной скороговоркой за три минуты вывалил весь комплект наблюдений, деталей и выводов. Также вставил, каким способом они собираются отрываться и что для этого предпринимают.
   Пока аналитики эскадры бешено переваривали поступившую важнейшую информацию, командующий, досадливо рыкнув, приступил к изложению общей диспозиции в данном районе космоса:
   – Значит, так: всегалактический скандал разрастается. Сложилась парадоксальная ситуация, после которой может и скорей всего начнется тотальная война со сквоками. Только что они предоставили нам кадры захваченных городов и прикованных вдоль стен пленников. Взяли всех до единого, и всех живыми и невредимыми. Мы в шоке!
   – А наших из Дивизиона? – не выдержал Бит. Видимо, его или узнали, или догадались, кто мог так высказаться. Потому что тон стал едким:
   – А «ваших» повязали точно так же, как и лаборантов. Стоят голые и прикованные к стенам. Причем по внешнему виду видно, что часть уже под воздействием домутила! Так что я представляю, какими нашими секретами уже успели разжиться сквоки и какими еще разживутся! Р-р-р! – этим рычанием командующий подавил клокочущее в нем бешенство и продолжил уже более сдержанно: – Потом эти горбатые коротышки открыто показали приготовленные к взрыву кварковые бомбы и заявили, что если хоть один наш истребитель войдет в атмосферу Хаитана, они немедленно взорвут все и вся. Требуют от нас немедленно передать под их контроль якобы исконные территории республики в количестве двух систем и нескольких рассеянных баронств и герцогств. Иначе они не остановятся перед уничтожением заложников. Сами грозились легко покинуть околицы планеты на всекосмических истребителях. Причем они подчеркнули, что наследник престола тоже находится в их руках. Сейчас у нас идет срочное совещание по поводу: раскрывать их браваду или нет.
   – Ни в коем случае, – вырвалось у Парадорского. – Оттягивайте ответ и торгуйтесь до тех пор, пока мы не окажемся в безопасном месте.
   – Мы тоже к этому склонялись, а тут еще такие новости от вас. Следовательно, получается, что сквоки на планете не только умудрились замаскировать ангары с истребителями, но и отгрохать где-то на глубинах огромную базу. Потому как приручить шуршонов они могли только там.
   – И я пришел к подобному выводу! – отвлекся принц от своих химических преобразований. – Так что они блефуют вдвойне и никуда отсюда бежать не собираются. Или Хаитан они не пожелали к себе присоединить?
   – Нет, ваше высочество, пожелали.
   Повисла пауза – вероятно, на другом конце связи ждали еще что-то услышать от Януша, но у того как раз процессы перешли в завершающую фазу, и ему стало не до разговоров. Он только и буркнул:
   – У меня все.
   Вполне понятно, что следующее распоряжение поступило командиру отряда:
   – Тогда доложите ваш примерный дальнейший маршрут.
   – Через несколько минут начинаем двигаться по направлению к городу. Если удастся, за сутки доберемся.
   Несколько негодующих восклицаний на том конце связи перекрыло короткое требование:
   – Обоснуйте!
   – Нам необходимо срочно выйти в районы джунглей, по которым мы имеем подробные карты. Помимо этого, не менее важно наличие там бункеров, санитарных отсеков и нескольких законсервированных лабораторий. С их помощью и под их обеспечением мы можем выдержать любую осаду. На крайний случай там будет и легче сманеврировать.
   С вопросом вылез незнакомый голос:
   – Но вдруг сквоки все-таки взорвут городок? Тогда и вам не выбраться из-под обвалов. Внизу и вблизи такое будет твориться!
   – Мы используем бункеры и лаборатории по периметру дальних зон. К тому же, если взрыв все-таки произойдет, платформа из загальского асфальта выдержит, подземелья практически не пострадают.
   – Вроде все логично, – в тоне командующего слышалось жуткое сомнение, и его прекрасно уловил Януш Ремминг:
   – Не переживайте, адмирал! Нам тут на месте видней, и пока еще ни одной ошибки со времени выхода из флайера мы не сделали. Могу подтвердить: все готово к марш-броску, и командиру не терпится дать команду к выходу. Так что свяжемся на следующем привале.
   – Добро. Конец связи.
   Пилс и Роман стали поспешно раздавать по четыре ампулы вещества, тогда как принц давал инструкции:
   – В желтой ампуле – самая едкая и резкая смесь. Она на крайний случай: задраить шлем, переходя на автономное дыхание, и только потом полить себя перед угрозой прямой атаки шуршона. Не уверен, что эта вонь его отпугнет, но удар по обонянию муравьев, неприятие, а то беспамятство у них вызовет однозначно. Синие ампулы использовать аккуратно и экономно. Достаточно две-три капли на каждом пройденном перекрестке, чтобы сбить этих монстров со следа и запутать погоню. Опять-таки, подчеркиваю особо: смесь создана впервые и еще не испытана. Не слишком-то на нее надейтесь. Мы готовы.
   – За мной! – крикнул Тантоитан и первым сорвался с места. – Магда и Бровер прикрывают тылы! Для остальных – порядок следования прежний!
   И опять цепочка воинов прорывалась сквозь негостеприимные джунгли. За первый час преодолели внушительное расстояние, а вот потом скорость значительно спала, стали сказываться участившиеся стычки с кровожадными представителями местной флоры и фауны. В авангард подтянулись к командиру Пилс, Бергман и Граци. Причем сам Тантоитан старался экономно использовать только огнестрельное оружие. Боезапас игломета до сих пор оставался неприкосновенным. Так, в принципе, как и у обоих телохранителей и Бровера.
   К концу второго часа забрались в довольно удобный переход в виде полки, выступавшей по краю широкого каньона. Глубина этого образования была небольшая, метров сто, а вот ширина поражала: около километра. Зато пейзаж открывался великолепный, даже телохранители засмотрелись. А принц высказал общую мысль:
   – Наверняка здесь когда-то было озеро. И вполне возможно, что с планктоном Стенеси. Гляньте, как боковые стены разъедены этой едкой суспензией.
   – Так вы были в той лаборатории? – удивился Парадорский.
   – Да, спасибо вот курсант Ланьо подсказала. Между прочим, почерпнул там очень много полезного, и если бы мы отыскали такое озеро в его природных условиях, то…
   Он задумался, словно решая в уме математическую задачу, а потом пробормотал совсем иное:
   – Ну, как же они их все-таки приручили?..

Глава 31

   3589 год, 18 июня, Пиклия, дворец Моуса

   Как строители ни старались, но сдать полностью готовый дворец к намеченному сроку так и не смогли. Как минимум, на месяц опоздали. И, как оказалось, основные хлопоты и задержки возникли при отделке гигантского комплекса. Художники, дизайнеры и декораторы трудились не покладая рук уже пятый месяц, но до сих пор в некоторых залах стояли леса, и частенько где-то рядом раздавался противный визг инструментов, которые применяли укладчики мрамора. Отделка, шлифовка, доводка и покраска, казалось, никогда не прекратятся. Несмотря на это, уже три месяца назад вся Ставка и службы безопасности нового короля Пиклии перебрались в недоделанное здание и его безразмерные подвалы, Моус Пелдорно, направляясь ранним утром из спальни в свой кабинет, по пути успел испачкаться мелом, измазать левую туфлю в какой-то едкой неотмывающейся краске и схватиться ладонью за панель, измазанную «вечным» клеем. Таким его и застал граф Де Ло Кле: злобно ругающимся и проклинающим нерасторопных декораторов, тех, кто их нанял, и тех, кто вообще затеял строительство этого дворцового комплекса, весьма последовательно при этом добравшимся до самого себя и вновь готовым вот-вот перейти к самобичеванию по поводу главных ошибок в первые дни своего правления. Директору управления безопасности ничего не оставалось, как сразу начать с единственной приятной на данное время новости:
   – Ваше величество! Не стоит так расстраиваться по пустякам, тем более что в этом направлении дела пошли на поправку.
   – Да? – Моус прекратил ругаться и с готовностью взглянул в сторону Де Ло Кле, неудобно отвернувшись от своего секретаря, который специальным растворителем интенсивно отмывал королевскую длань от противного клея. – Ты хочешь сказать, что уже с завтрашнего дня на моем пути не встретится ни вонючего маляра, ни грязного штукатура?
   – Увы, в этом смысле нам всем еще придется потерпеть. Хотя можно смело утверждать, что подобное терпение окупится сторицей. Уже сейчас о роскоши и величии этого дворца пишут и судачат во всех уголках Галактики. А число желающих присутствовать здесь на торжественной церемонии открытия давно перевалило все разумные пределы. Такой красоты и изысканного современного дизайна, пожалуй, нет во всем мире.
   – Чего скрывать, подобное отношение, конечно, радует, – король пробежался взглядом по утонченному убранству своего кабинета и похвально кивнул: – Действительно, есть чем похвастаться. Хм! Только вот рука…
   Он жестом отправил метущегося секретаря, а потом осторожно попытался соединить пальцы вместе:
   – Они обещали, что, как только высохнет, перестанет клеиться. Но эта мерзость продолжает липнуть! Что мне теперь, так и ходить с одной ручкой до конца жизни?
   – Какой ручкой? – удивился граф, усаживаясь в кресло рядом с огромным столом.
   – Любой! Достаточно мне будет подписать хоть один документ, как чувствую, потом авторучка так и останется между пальцев.
   – Ерунда, давай дождемся вначале, пока рука подсохнет после этого вонючего растворителя. Заодно я тебе и новости расскажу.
   – Тем более что обещал хорошие новости.
   – На многие не надейся, но одна порадует точно, – Де Ло Кле сделал короткую паузу, а потом торжественно и с нескрываемым злорадством выдал: – Наш главный враг попал в ловушку!
   – Поймали императора Павла?! – побледнел от радости Моус.
   И его соратник в который уже раз постарался скрыть вздох разочарования. Как ни был новый король смел, отчаян, нагл и циничен, но вот его по временам вырывающаяся тупость могла, по большому счету, принести немало вреда для будущего великой Пиклии. Но все ставки уже давно были сделаны, колода кончилась, сменить карты все равно не получится. Игра началась. Поэтому приходилось скрывать как раздражение, так и явное презрение:
   – Разве мы говорили об императоре? Понятно, что и он – наш заклятый враг, но к данному времени не он вверг твое королевство в пучину гражданских сражений и привел к разрушению столицы. До него мы еще доберемся в нужное время, а пока у нас один враг: Сте Фаддин!
   – Спасибо, что напомнил, – ноздри короля хищно раздулись. – Где этот ублюдок? Схвачен?
   – Пока нет, но его потрепанный эсминец наши четыре патрульные эскадры зажали в отроге Карпочи и вынудили совершить аварийную посадку на одной из планет. Там бесплодная скалистая пустыня, выживаемость тринадцать процентов и практически ни одной официальной колонии. Там собирались делать заповедник «Каменных монстров». Помнишь?
   – Еще бы не помнить планету Серкана, – когда-то Моус и там побывал, проводя время в скитаниях по Галактике. Хотя сам отрог Карпочи принадлежал королевству Пиклия, там никогда не основывали колоний из-за отсутствия условий, но вот полюбоваться и в самом деле было на что. Каменные истуканы, оставшиеся от диковинных скал, размытых за миллионы лет, густо усеивали всю поверхность планеты. То есть Серкана уже считалась неким природным заповедником. Скорей всего, именно этот факт и остановил командующего эскадрами от немедленной бомбардировки.
   Да и директор управления безопасности об этом напомнил:
   – Кварковые бомбы превратят планету в полный ад, несовместимый ни с проживанием, ни с заповедником. Но и без этого Сте Фаддин со своими людьми сбежать оттуда не сможет.
   – То есть накрыли слежением всю площадь?
   – Полностью. Кораблей и спутников хватило. Теперь паутина зарегистрирует любую птицу, поднявшуюся в атмосферу.
   Моус Пелдорно наморщил лоб от воспоминаний:
   – Откуда там птицы? Там ведь вообще нет ничего живого! Верно?
   – Верно. Про птичек это я так, образно вставил. Но что будем делать: бомбить или разыскивать нашего врага?
   – Дружище, ты ведь и сам знаешь верное решение, – в моменты преследования и уничтожения противников Моусу нельзя было отказать в сообразительности. Редко какая жертва уходила от него. – Ведь после бомбардировки у нас не будет никакой уверенности, что Сте Фаддин издохнет. Вдруг затаится в какой-нибудь норе и, как только мы снимем блокаду Серканы, опять выскочит как черт из табакерки. Вдобавок и те самые эскадры нам пока возле столицы не нужны. Вот пусть десантники и отработают свои умения по преследованию и захвату добычи. Им полезно, заповеднику приятно, и нам интересно. Подумай о сумме вознаграждения для отличившегося воинского подразделения. Допустим, сто тысяч галактов за голову этого сепаратиста. Возьмут живым – премия удваивается, а то и утраивается.
   – Не много ли? – проявил не присущую ему скаредность Де Ло Кле. – Я не в том смысле, что мне жалко таких денег, только сутки содержания одной эскадры стоят больше во много раз. Как бы солдат не разбаловать.
   – Ерунда. Утрясем по ходу дела. Зато представь, какой положительный резонанс вызовет показательная казнь зачинщика гражданской войны только в нашем королевстве. А если мы еще и фантазию в этом деле задействуем. Кстати, в Оилтонской империи до сих пор есть треунтор, на котором казнили самых страшных преступников. Может, и мы у себя такой эшафот соорудим для Сте Фаддина?
   Граф непроизвольно вздрогнул. Во всей Галактике смертную казнь уже давно и окончательно отменили. Особенно показательную. Но вот в каждом государстве остались если не воспоминания, то документальные кадры, на которых были запечатлены кровавые сцены уничтожения людей, получивших высшую меру наказания. Например, в той же самой Оилтонской империи подобные кадры использовали в местах строгого заключения как превентивное средство наказания, и поговаривали, что некоторые зэки после их просмотра сходили с ума. Только по этому факту любой здравомыслящий человек не упоминал всуе треунтор. Видимо, новый король Пиклии не относился к их числу. Но все равно Де Ло Кле постарался несколько умерить прозвучавшую в словах правителя кровожадность:
   – Даже самых мерзких наших врагов мы не имеем права казнить подобным образом. В глазах народа казненный может стать великомучеником, и мы получим совершенно обратный эффект.
   – Ты так думаешь? – с иронией скривился его величество.
   – Уверен.
   – Ладно, пусть вначале поймают и сюда на суд доставят, а там видно будет. Но с этим мы решили, и, как я понял, больше приятных новостей нет?
   – Может, и так. Зато и страшного для Пиклии ничего пока не случилось. Сквоки хоть и несколько опростоволосились с поимкой наследника престола, но, тем не менее, ситуацию на Хаитане держат полностью под своим контролем. Да и вообще довольно грамотно нагнетают истерию в этом вопросе. Практически они и в самом деле доказали всему миру, что обладают уникальным оружием, и угроза его применения заставит задуматься не одну горячую имперскую голову.
   – Неужели их ложь с поимкой принца прокатила?
   – Точно сказать никто не может. Официальный Оилтон не делает никаких конкретных заявлений по поводу исчезновения наследника, разве что катит встречную волну в виде возмущения, осуждения и угроз страшно отомстить. Но пока их увеличивающаяся возле границы армада еще не произвела ни одного залпа. По утверждению нашего атташе, имперцы потребовали для начала показать Януша Ремминга и дать пообщаться с ним вживую. Горбатые пьяницы со смехом отвечают, что пленник пока не в состоянии беседовать с родными, потому что дает интенсивные показания под домутилом.
   – Слишком неправдоподобно получается, – заметил Моус. – Я бы таким отговоркам не поверил.
   – А нашим общим врагам ничего другого больше не остается, – ухмыльнулся граф. – В данный момент элитные подразделения сквоков, от которых наш атташе одновременно в полном восторге и недоумении, ведут в хаитанских джунглях преследование небольшой группы местных колонистов, в которой может теоретически находиться и сам наследник престола. По донесениям, идущим на планетоид Колпи, поимка беглецов или их уничтожение – дело ближайших часов. Операция уже бы завершилась, если бы не несколько досадных промахов слишком возомнившей о себе воинской элиты.
   – Но они тоже используют новое оружие?
   – Несомненно. Именно над его определением сейчас и трудится не покладая рук наш атташе.
   – Не покладая рук? – скривился Моус. – Ему что, драться приходится?
   – Хуже, гораздо хуже, – сочувствующе вздохнул Де Ло Клее. – Ему приходится слишком часто своими руками поднимать рюмки с водкой и залпом выпивать. Признаться честно, я бы уже сломался. Ты не представляешь: там пьют водку литрами!
   – Хм! Крепкие союзники. Если им вовремя не подвезти спиртного, они без оружия любого растерзают. Может, эти их элитные подразделения таким образом и воюют? – развеселился король. – Водку забрали и пообещали выдать после выполнения поставленной задачи. Ха-ха!
   – М-да… Может, и так. Но, возвращаясь к блефу по поводу якобы пойманного принца: если его нет среди сбежавших колонистов, то тогда президент все равно будет утверждать о пленении наследника и тянуть переговоры до определенного срока.
   – А что тогда случится? – Моус скривился заранее, подозревая, что ответ для него окажется не слишком приятным.
   – Как предположил наш отважный и стойкий атташе, сквоки готовят страшный и коварный удар по столице Оилтонской империи. Как это будет сделано – так и остается тайной, но парочка фраз в пьяной болтовне воинственных союзников все-таки проскочила. Если их собрать воедино, то они приобретают весьма зловещий характер для нашего противника. И смысл их в следующем: «За двое суток от большинства жителей Оилтона останутся только рожки да ножки. Остальные сами слезно запросят пощады!»
   – Может, этот атташе с похмелья чего-нибудь перепутал?
   – Может, и перепутал, – скорбно развел руками граф Де Ло Клее. – Но пока мы имеем лишь то, что имеем. И вынуждены только смиренно ожидать дальнейшего развития событий.
   – Слушай, Де, – король Пиклии при этом совсем не величественно покрутил свой и так не в меру раскрасневшийся нос. – Как бы эти сквоки нам все не испортили… А?
   – Вот и я их секретного оружия что-то сильно опасаться начал. Как бы чего не вышло…

Глава 32

   3589 год, 18 июня, Хаитан

   Огромная чаша высохшего озера оказалась на самом периметре исследованных территорий. Она высветилась на карте, как только провели привязку по сетке координат, и это членов отряда несколько обрадовало. Правда, до обжитых и исследованных территорий нужно было добираться на противоположный край чаши, а это казалось несколько проблематичным.
   В первую очередь, из-за следов. Кратчайший путь – прямиком по дну древнего озера – не подходил, ибо тут их легко было заметить с любой точки берега. Даже если преследователи на шуршонах и не появятся в момент марш-броска, то они чуть позже обязательно рассмотрят кучи поверженных монстров, через которых придется отряду прорываться. Хоть подавляющее большинство хищников сейчас отсутствовало на своих исконных пастбищах и местах охоты, но и те, что оставались, добровольно людей не пропустят.
   Поэтому Парадорский принял решение идти вдоль берега, а в тех местах, где он смыкается со сводом, пользоваться боковыми проходами. Благо, что их здесь хватало. Вокруг всей чаши, густо поросшей джунглями, виднелись сотни сияющих тоннелей, по которым сюда когда-то стекала вода, а может, и планктон Стенеси.
   По имеющимся приборам выходило, что люди сейчас находились на глубине в четыре и три десятых километра, и тут имелись свои особенности. На подобных глубинах и так следовало передвигаться с осторожностью из-за чрезмерного риска для жизни, но в данном месте вскоре приоткрылись и скрытые угрозы, первоначально незаметные. И опять-таки пришлось поражаться то ли умению молодого командира предвидеть ситуацию, то ли просто счастливой случайности. Но как только отряд продолжил движение вдоль кромки условного берега, как выяснилось, что почти все тоннели от дна до края чаши заполнены многочисленными стаями летающих хищников. Там и пройти было бы трудно из-за обилия перекрученных деревьев с гнездами, насестами, да и вообще всем, на чем только могут восседать летающие твари. Они довольно равнодушно посматривали на перемещающихся по дну кенгозверей, песцовых рысей и более мелких грызунов, но ведь все прекрасно знали, как относятся летяги к появлению человека. Стоило лишь отряду засветиться на открытом пространстве, как пришлось бы принимать тяжелейший и затяжной бой. И еще не факт, что все бы вырвались из этой природной ловушки на своих двоих.
   Другой вопрос, что, преодолев уже треть дистанции, идущий впереди Парадорский опять вышел на самую кромку берега, чтобы оценить ситуацию, и, дождавшись товарищей, сказал:
   – Я четко видел, как вон из тех тоннелей вылетали и залетали в них обратно моссуоны. Да вон, сами посмотрите!
   Действительно, все хорошо различили на светящемся фоне противоположного берега извивающиеся тени летающих плоских змей. Эти двадцатиметровые чудовища по рейтингу опасности считались вторыми после гигантских муравьев. А по некоторым данным разведки порой и нападали на шуршонов. Именно об этой особенности и вспомнил Тантоитан в первую очередь:
   – Мне кажется, летяги не особенно боятся шуршонов. Значит, в любом случае нападут на восседающих в седлах сквоков. Ну а если еще и моссуоны к этой атаке присоединятся, нашим преследователям может не поздоровиться.
   – Ага, – поддакнул Бровер, – им и двойной запас амуниции не поможет.
   На что Гарольд вполне резонно возразил:
   – Зачем им вступать в бессмысленный бой? Они могут сразу резко развернуться и с хорошей скоростью покинуть чашу.
   – О! Так легко они от нескольких стай не уйдут, – вставила свое мнение и Клеопатра. – Вспомни, как безостановочно атаковала нас лишь одна стая ятаганов в Мечте Малеха. А здесь даже страшно представить, сколько стай может оказаться.
   – Короче, – Танти благоразумно не хотел долго оставаться на данном месте. – Нам надо каким-то образом пустить сквоков по дну чаши. Поэтому предлагаю дальними выстрелами подстрелить парочку десятков хищников ближе к центру древнего озера.
   – Неплохо, – одобрил Гарольд. – Особенно если сделать некоторую видимость прямой дороги из туш, метров в триста.
   – Тогда приступим. Будем бить одиночными иглами; шуметь и сверкать нежелательно. – Командир обернулся к стоящим сзади телохранителям: – Бит, Дейни, справитесь? – когда те кивнули, обозначил им участок для стрельбы: – Постарайтесь укладывать вот там, между торчащей скалой и вон той яркой группой жадений. А мы начнем валить зверье от цветочков и до самого центра долины. Остальные страхуют и наблюдают.
   Оптический прицел на иглометах позволял хорошо рассмотреть и поразить цель и на большем расстоянии. Но весь минус применения игл заключался в малой дальности поражения. Так что пятьсот метров считалось максимумом для эффективной стрельбы. Но все четыре стрелка с поставленной задачей справились великолепно. Хорошо заметная дорожка из поверженных туш скоро украсила чашу давно ушедшего озера. Вполне естественно, что на запах крови сразу начали сбегаться как мелкие грызуны, так и шакалы разных мастей и калибров. Со временем и некоторые летяги обязательно подтянутся, но в любом случае следы их пиршества останутся заметны на сутки, а то и двое. Вполне достаточно для выяснения как многочисленности преследователей, так и их боеспособности.
   Пока вели тихий, почти бесшумный огонь, Януш Ремминг связался с адмиралом, а потом и с самим императором. Кратко обрисовал положение отряда в данный момент и затем внимательно слушал новости из большого мира. А после того как тронулись в путь, переключил свой коммуникатор лишь на Парадорского и своими словами стал в приватном разговоре пересказывать то, что услышал:
   – Наши аналитики просчитали все действия сквоков и пришли к весьма неожиданному результату: враг затеял эту провокацию не столько для шантажа или поимки наследника престола, как для отвлечения от своего главного удара. Они всеми силами затягивают время переговоров, хотя поначалу такое действие предпринимала наша сторона. То есть «горбатые пьяницы», как говорят о них в простонародье, со всей очевидностью готовят нечто более существенное и масштабное, чем захват Хаитана. А в свете того, как они совершили этот захват, без единого выстрела пленив умелые воинские соединения, реальность опасений наших аналитиков возрастает многократно. До сих пор никто не может и частично предположить, чтó именно сквоки использовали для захвата научных городков. Если они применят нечто подобное, но уже в большем масштабе – трагедия может случиться невероятная. Ты меня понял?
   – Прекрасно понял. Более того, глубоко проникся. – Танти пропустил вперед себя Гарольда и Граци, тогда как сам постарался чуть расслабиться и вникнуть в суть только что услышанного сообщения. – Только вот никак не могу осознать, почему ваше высочество все это именно мне рассказывает?
   – Давай в этом разговоре перейдем на обращение по имени, – попросил принц.
   – Ну, если это мне ума прибавит, то можно.
   – Дело не в уме, ты и так доказал, что соображаешь много лучше, чем некоторые. Просто мне хочется с тобой посоветоваться и обсудить предстоящее действо как с хорошим и старым другом. Хочу, чтобы ты на какой-то момент забыл, кто я и что меня надо охранять и беречь. – Януш несколько раз шумно выдохнул, стараясь не сбиться с дыхания при быстрой ходьбе. – Мне и так не по себе, как подумаю, что мы здесь по моей вине…
   Тантоитан не смог держать улыбки:
   – Да, Януш, тут нам повезло. Тебя не винить, благодарить надо.
   Скорей всего, улыбка было понята по тону, потому как принц тоже хмыкнул:
   – Тоже мне повезло! Сейчас бы сидели в коридоре, пристегнутые наручниками, и ничем больше не рисковали. Правда, и на события мы бы влиять никак не сумели.
   – Вот! Самый правильный вывод, ваше высочество… Януш! Зато теперь мы живем, действуем и сражаемся по максимуму и заставляем наших врагов сильно нервничать, чрезмерно врать и очень сильно метаться.
   – Согласен. И ты, Танти, не забудь о только что сказанных тобой словах. Слышишь?
   – Постараюсь, – с некоторым сомнением и опаской протянул молодой командир. Нутром он почувствовал нечто провокационное в этом разговоре и уже пожалел о своей бодрой радости от создавшегося положения.
   – Значит, иду дальше в своих рассуждениях, – продолжил наследник, замирая на месте по сигналу Дейни, который лазерным выстрелом перебил трепыхающееся в опасной близости щупальце жгутара. – Мы и так уже сломали задуманную сквоками игру с шантажом. Их блеф наши аналитики приняли во внимание. Дальше больше: мы раскрыли у врага новый и весьма опасный вид оружия – дрессированных шуршонов. Мне кажется, даже с их помощью они никак не могли захватить внутренний периметр без боя, но уже само их использование в подземных джунглях заставляет совсем по-иному взглянуть на высмеянных во многих анекдотах оголтелых пьяниц. Оказывается, даже дыша перегаром, можно создать огромные проблемы более сильному соседу, угрожать ему и шантажировать, начать войну, а то и победить его тайным, но весьма эффективным оружием. Оружием, которое до сих пор никто не видел и не может предугадать его воздействие. И чем оно таинственней, тем опасней для Оилтонской империи. И если вдруг появится шанс, то наши адмиралы или генералы безжалостно бросят в горнила бессмысленной мясорубки целые армады и армии, лишь бы вовремя выяснить главную тайну врага. Потому что, не сделай они этого сразу, потом последствия могут стать еще более катастрофическими.
   – То есть разговор идет о…
   – Да, сейчас наша империя находится в тяжелейшем положении, и любые жертвы не станут напрасными.
   – Ну вот, я так и подозревал, что до этого дойдет! – обозлился Парадорский. А принц обрадовался:
   – Превосходно! Я ведь сразу говорил о твоем уме и рад, что ты меня понял и поддерживаешь.
   – Нет! – кратко, словно выстрел, прозвучал отказ.
   – Что «нет»? – забеспокоился наследник престола. – Так и не понял?
   – Понял! Просто не поддержу!
   – У нас другого выхода нет! – неожиданно перешел на крик принц, и на него обернулись все, кто находился невдалеке. Пришлось махнуть рукой: мол, это я не вам – и продолжить говорить тихо, но не менее зло и жестко: – Ты понимаешь, что есть иногда такие слова, как «надо»?! И плевать, каким способом достигается желаемое!
   – Нет!
   – Да что с тобой делать!.. Или ты плохо соображать начал?
   – По голове пока не били, так что мозги в норме, – отчеканил Тантоитан. – Но все равно я на такое не согласен.
   – Тогда мне придется тебе приказать! – перешел Януш на рычание.
   – Тогда мне придется действовать по уставу, ваше высочество! – по слогам выделил два последние слова Парадорский. Чем сразу успокоил разнервничавшегося принца, и тот хмыкнул:
   – Мы ведь договорились обращаться друг к другу по именам.
   – Раз у нас дружеская беседа – зачем угрожать? – не остался в долгу Танти.
   – Хорошо, тогда я не буду настаивать. Раз ты командуешь и все с этим согласны, то уж куда мне, «яйцеголовому», возражать. Или как ты меня там называешь?
   – Не называю… – раздалось в ответ несколько стесненное бурчание.
   – Может, не меня конкретно, но всех подобных научных деятелей, – хохотнул с одышкой принц. – Но суть сейчас в другом. Я тебе дам конкретную вводную, а ты уже сам решай, как это лучше сделать.
   – Догадываюсь, что за вводная…
   – Да я и не сомневался! Так вот. Скорей всего, сквоки при захвате городков использовали то самое свое секретное оружие. И кроме нас никто, учти, никто больше не в силах в данный момент к этому оружию подкрасться. Поэтому нам необходимо ценой собственных жизней узнать эту тайну и сообщить в империю. Ты понял?
   – Ценой наших жизней? – переспросил парень, машинально выстрелив в сторону песцовой рыси, которая вдруг неожиданно вынырнула из бокового прохода. – Не слишком ли дорого?
   – Ты боишься умереть за империю?
   – Нет! – без тени сомнения или дрожи в голосе ответил Парадорский. – Просто как командир я ответственен за жизни вверенного мне отряда, а это совсем другой вопрос.
   – Ага, ты еще вспомни, что рядом с нами твоя невеста, которой ты сделал предложение.
   Только после паузы послышался вопрос:
   – Откуда… ты знаешь?
   – Не смеши меня, Танти! По вашим лицам и слепой догадается лишь по одному голосу.
   – Странно, мы ничего себе такого при всех не позволяем.
   – Ты от темы разговора не уходи, – тон у принца стал требовательным. – Вводную понял? Только отвечай как товарищу!
   – Да понял…
   – И что будешь предпринимать?
   – Ха! Уже давно придумал, – и, не обращая внимания на удивленное восклицание Януша, продолжил: – Просто маскируюсь под сквока, выхожу к ним, спаиваю первого попавшегося офицера и спокойно выспрашиваю про все тайны. А потом по краберу сразу…
   – Понятно! – резко перебил его наследник престола. – Главное, что процесс мышления на эту тему начался, и я уверен, какие-нибудь идеи ты обязательно родишь.
   – Спасибо за высокое доверие, хотя никогда не предполагал, что стану роженицей, – проникновенно ответил Тантоитан и, переключив коммуникатор, для всех скомандовал: – Ускорить движение, приближаемся к намеченной точке. Там осмотримся и сделаем привал! Бровер, что там сзади?
   – Чисто! – И после короткой паузы Роман добавил: – Но кушать хочется все равно.
   – Ничего, небольшое голодание тебе пойдет только на пользу. А то все заметили, как ты толстеть начал.
   – Вот и неправда! – обиделся товарищ. – Это я мускулы накачал.
   Некоторое расстояние прошли молча, но потом Гарольд не выдержал:
   – Новый анекдот: перекачанный Бровер получил почетное прозвище Амбал.
   Большинство не сдержалось от нервного смеха, представляя тщедушного парня увитым клубками перекачанных мускулов. Хотя, с другой стороны, Роман и в самом деле уже давно не походил на того худющего, болезненно смотрящегося кандидата в космодесантники, каким он появился в училище. Теперь он на равных выдерживал марш-броски, волок на себе положенное по штату оружие и боеприпасы, и нескладная угловатость его тела сменилась округлостями вполне спортивного характера. Конечно, и сейчас он не шел ни в какое сравнение ни с Парадорским, ни со Стенеси, но целый год интенсивных физических занятий и тренировок сказывался однозначно. И друзья с гордостью вспоминали тот момент, когда они хитростью заставили товарища поступить именно в это училище. Причем сколько они ни собирались признаться в своих прегрешениях в самое ближайшее время и, так сказать, покаяться, до сих пор не выпадало случая. А может, времени. А может, и смелости?..
   Но сейчас Танти, вновь выдвинувшись в авангард отряда, вдруг с запоздалым раскаянием пожалел, что втянул Бровера в космодесантные войска. И пообещал себе на первом же привале раскрыть правду. Опять-таки, если появится подходящая возможность остаться наедине.
   Пока отряд передвигался довольно быстро, несмотря на изрядную усталость и отсутствие карты местности. Многочисленные тоннели, выходящие по верхнему радиусу чаши, позволяли обойти неудобные места в толще пород. А переплетаясь между собой, древние промоины создавали в скалах вокруг озера настоящие лабиринты. Так что путешественники старались как можно чаще возвращаться на «берега», чтобы сориентироваться. Некоторые зевы промоин виднелись и на самом своде гигантской пещеры, но углубляться в том направлении никто и не собирался. Стремились именно к той точке огромного пустотелого пространства, от которой уже имелась подробная – сравнительно, конечно, голографическая карта. Там и до первого бункера близко, а это значит – и нормальная еда, и дополнительные боеприпасы, и полноценный отдых.
   Вот поэтому Тантоитан так и спешил. Хотя понимал крайнюю непригодность наследника престола к подобным перенапряжениям организма. Еще индивидуальный разговор с командиром отряда Януш выдержал, а вот дальше его опять пришлось практически нести на себе телохранителям. Еще больше Танти переживал за Клеопатру. Ему казалось, что она идет уже как-то неровно, с опущенными плечами, да и постреливает по сторонам с некоей вялостью и отупением. Привал требовался немедленно, иначе недалеко и до глупых ранений или травм, вызванных усталостью.
   А так как намеченная точка приближалась довольно медленно из-за надоедливого виляния по лабиринтам, то следовало взбодрить личный состав чем-нибудь очень страшным или очень веселым. К счастью, пока пугаться было нечего, и Парадорский по всеобщей связи предложил:
   – Ребята, а давайте споем что-нибудь бодренькое? Или вы, девочки, что-нибудь предложите.
   Его отделение, еще когда обмывало медали в Старом Квартале, не только знатно погуляло, но и хорошо спелось. Многие песни знали наизусть, многие пели на скучных занятиях по физподготовке в училище, под некоторые даже любили потанцевать во время посиделок в кафешках и ресторанах. Вот именно одну из таких песенок несколько неожиданно для всех и вспомнил Бровер. Все-таки большинство подыскивало в памяти нечто эдакое, заводное, подъемно-патриотическое, будоражащее, благо и таких песен хватало в общем репертуаре. Да и присутствие в отряде самого наследника престола Оилтонской империи требовало некоторой серьезности при выборе.
   Поэтому, когда Роман сыграл губами вступительные аккорды и стал залихватски петь, Парадорский сжал зубы от досады и запоздалого раскаяния: «Напросился! Нет, чтобы самому выбрать боевую песню и скомандовать: «Запевай!» Что теперь Януш о нас подумает? Дешевая кабацкая песенка, ни глубины, ни широты. Может, остановить, пока не поздно?..»
   Тем временем песня звучала все интенсивнее и забористей. Со второй строчки обожающий любые музыкальные проявления Граци стал подыгрывать голосом партию большой трубы. С третьей строчки вдруг звонко вступила пошатывающаяся до этого от усталости Клеопатра:

     Почему я не родился скрипачом?
     Мне политика бы была нипочем!
     По ночам бы в ресторанах пировал,
     На чудесной своей скрипочке играл!
     Эх!

   А припев уже грянул, подхваченный шестью или семью глотками. Не сдержался от подпевания и сам командир:

     Струны моей души
     Со скрипкой, ох, хороши!
     Праздник – всегда со мной,
     В будни и в выходной!

   Второй куплет, про повышенное к скрипачу внимание дам, восторг, а порой и слезы от чудесной игры на скрипке, прозвучал несколько сумбурно, вразнобой. Зато к третьему все распелись основательно:

     Не работал бы, не сеял и не жал,
     Лишь зарплату из футляра доставал.
     Я б единственную тяжесть пережил,
     Когда свою скрипочку носил!
     Эх!

   На последнем припеве к общему хору прибавились даже голоса Дейни и Бита. Может, они и не знали самой песни, но легкий припев подхватили с удовольствием. Тем более что идти пришлось по уклону вниз, и его высочество передвигался сам. А когда пение закончилось, Януш похвально фыркнул и признался:
   – Взбодрили, спасибо. Даже падать на камни и умирать расхотелось. – После вежливых смешков спросил: – Курсант Бровер, я так понял, карьера скрипача вас манит и зовет, словно путеводная звезда?
   Роман принял шутливый тон, стараясь, конечно, при этом придерживаться рамок приличия в обращении ко второму человеку в империи:
   – Да нет, ваше высочество. Теперь я мечтаю стать генералом, чтобы потом со всей авторитарностью и правом заставлять отжиматься кого угодно и сколько угодно.
   – Солидное желание, – одобрил принц. – Самое главное – очень нужное для вооруженных сил. Ибо, если не будут воины и офицеры отжиматься, то… понятно, что с нами случится. Но вот все остальные ваши сослуживцы меня удивили еще больше. Курсант Ланьо, вы не хотите сделать карьеру певицы?
   – Никак нет, ваше высочество! – несколько хамовато и развязно ответила Клеопатра. Отчего Танти даже дыхание затаил. – У меня совершенно другая стезя в жизни.
   Наследник династии Реммингов нисколько не рассердился от подобного ответа. Наоборот, коротко посмеялся:
   – Все равно, все так лихо подпевали, что теперь я точно уверен: вам бы свой музыкальный ансамбль собрать или оркестр, да с гастролями по всей Галактике… А вы тут с автоматами носитесь. А?
   Вопрос был чисто риторическим и никому конкретно не адресовался, но как главный запевала Бровер поспешил ответить:
   – Ваше высочество, так мы ведь еще много песен знаем. Например, одну очень древнюю про торговку бубликами. Она тоже веселая. Так что, нам теперь продавцами идти работать? Или пекарями?
   – Не слышал, – признался Януш. – Споете?
   Ребята спели. Потом еще парочку, попутно обсуждая достоинства кабацких перлов и манеру исполнения при таком интенсивном движении. Развлечение оказало свое воздействие: до намеченной точки добрались незаметно, без травм и ранений.
   Однако все равно давно надо было отдохнуть. Для привала выбрали несколько крутоватый, поднимающийся каскадами тоннель. Похоже, здесь когда-то протекала немаленькая речка, а потом водопадом срывалась в озеро. Зато, благодаря крутизне оставшегося русла, в нем почти не было хищников, а уж крупных – тем более. А десятка два летяг ребята быстро успокоили огнестрельным оружием. Несколько смущало само присутствие этой небольшой стаи – вдруг где-то дальше русло перекрыто обвалом? Но посланная на разведку тройка вскоре вернулась и доложила, что дальше проход разбивается на несколько рукавов и ведет в густо заросшие джунглями долины. Причем все долины прямо-таки кишат всевозможными монстрами. Так что выход отсюда имелся, и, по сути, несообразительные хищники намного предпочтительнее, чем обозленные преследователи с самым современным вооружением.
   Устроились отдыхать вполне удобно, командир даже разрешил короткий сон по два часа в смену. Двух воинов он поставил в караул по направлению русла впереди, одного оставил охранять спящих, а сам с Гарольдом отошел чуть в тылы, устроился в стратегически выгодном месте в створе узкого прохода и стал через бинокуляры забрала внимательно осматривать долину. А чтобы самого сон не сморил, трепался с товарищем по поводу дальнейшего маршрута. Гарольд возражал против поиска и использования ближайшего бункера:
   – Раз сквоки захватили всех и вся, то и карты у них имеются. Значит, догадаются сделать засады. Или заложить незаметно детекторы движения с краберными маяками.
   – Сомневаюсь, для этого им целой армии не хватит. Да и не обязательно знать о сети подземных хранилищ, аптечек и лабораторий. Подобные карты имелись лишь в специальных хранилищах блокпостов и выдавались на руки командирам и штурманам лишь после идентификации. Если помнишь, такое правило было введено недавно для лучшей регистрации уходящих на изыскания групп. Даже если сквоки будут вести допрос под домутилом, то им надо еще догадаться задать конкретный вопрос о наличии каких-то там вспомогательных мест выживаемости в подземельях. Им наверняка и других важных дел хватает.
   – Хорошо, может, ты и прав. Но как только мы довооружимся, подновим запас медикаментов, все равно надо уходить и прятаться где-нибудь в стороне, подальше от городка.
   – Может, и так. – Танти вначале не хотел распространяться о вводной, которую ему лично дал Януш Ремминг, но ему необходимо было с кем-нибудь посоветоваться, ну а с кем по этому поводу можно поговорить, как не с лучшим другом? – Но на данный момент очень важно выяснить главную тайну сквоков: как им удалось без боя взять контур. Сам понимаешь, чем незнание чревато…
   – Еще бы! – друг сразу понял, к чему идет дело: – То есть отсиживаться нам не светит?
   – Угадал.
   – Ну, раз надо, значит, будем действовать. Только я предлагаю отправить меня с парой-тройкой ребят в сторону городка. Мы там все высмотрим и разведаем.
   – Нет! Ничего у тебя не получится. Считай, что монстры уже начали возвращаться с поверхности в места своего постоянного обитания. Так что через них нам и всем скопом не прорваться. Тут надо придумать нечто совсем другое.
   – Что именно?
   – Вот когда придумаем, тогда я тебе и отвечу. Пока ничего в голову, кроме как взять «языка», не приходит.
   – М-да, та еще задачка, – Гарольд замычал с недовольством. Потом цокнул в задумчивости несколько раз языком: – Попробуй этих горбатых сковырни с седла, а потом еще из-под усиков шуршонов выдерни. Чтобы повалить весь их отряд – мощности батарей на парализаторах может не хватить. Это раз. Ну и второе: а если наши преследователи – простые воины и ничего о секретном оружии не знают? Риск по их пленению удесятеряется, а вот будет ли толк от допроса? Ха, чуть не забыл: и где мы возьмем домутил? Станешь пытать несчастных горбунов древними методами?
   – Если нужда заставит, то и этим придется заняться. Хотя, если подумать, для этого дела лучше Дейни и Бит подойдут. Они из любого пленника нужную информацию выколотят. Особенно если принц им прикажет.
   – Негуманно. Да и они могут не согласиться.
   – Думаешь? Мне кажется, Биту будет достаточно напомнить о его товарищах, которых вместе с флайером уничтожил сквоковский истребитель.
   Два часа в таких дебатах пролетели незаметно. Все вокруг было относительно спокойно, если можно так сказать о джунглях, в которых дикое зверье и коварные растения так и пытались сожрать друг друга и все, что похоже на пищу. Только и пришлось друзьям сделать с десяток профилактических выстрелов по мелкой живности.
   Связавшись по коммуникатору с дежурным возле спящих товарищей, Парадорский скомандовал почти шепотом:
   – Телохранителей и самого принца старайся не будить. Пусть отоспятся перед следующим проходом. На наше место давай Бровера с Магдой, остальных вместо себя, и дальше по руслу.
   Вскоре появился зевающий Роман со своей не менее заспанной боевой подругой. Внимательно оценил позицию и похвалил:
   – А вы тут неплохо устроились! Местечко как по заказу.
   – Для вас старались, – буркнул Гарольд, с некоторой ревностью возвращая игломет его новому хозяину. – Смотрите только не проспите!
   – Злой ты, Гарри! Ну, ничего, вот стану я генералом…
   Тем временем Магда внимательно осмотрела окрестности и сразу заметила парочку подстреленных тушек:
   – Тихо?
   – Здесь почти рай, а вот там, – Танти указал рукой в направлении центра огромной долины, – падальщиков прибавилось. Немного для этих мест, но шевелятся интенсивно.
   – Ладно, – Бровер удобно уселся в нагретую выемку. – Желаем хорошо выспаться.
   На месте отдыха Тантоитан с некоторым удовлетворением сообразил, что Клеопатру дежурный так и не разбудил. Видимо, посчитал ее входящей в состав телохранителей. Да и то верно, когда Бит с Дейни волокли принца на своих плечах, Клеопатре приходилось не зевать и отстреливаться за троих. Хорошо, что ей удастся поспать еще пару часов. В крайнем случае, если она опять станет обижаться и ворчать на командира за поблажки на боевом проходе, всегда можно свалить вину на дежурного. Дескать, я сказал разбудить, а он и не понял.
   Потому и лег Парадорский с другой стороны пещерки. Как ни показалось ложе жестким и неудобным в первый момент, но заснул сразу, лишь прикрыл уставшие веки. Только и расслышал сквозь туман сна успокаивающее похрапывание Гарольда.
   Можно сказать, что и второй смене повезло: спали целый час и пятьдесят одну минуту! И только потом всех одновременно поднял на ноги вскрик дежурного:
   – Тревога! Бровер докладывает о появлении в большой пещере сквоков!
   Понятно, что молодой командир вскочил на ноги первым, подхватил игломет и скомандовал поднимающемуся Гарольду:
   – За мной! Остальным быстро собраться и быть готовыми к выступлению немедленно!
   Когда они приблизились к наружному посту, Роман стал быстро рассказывать:
   – Вначале мы рассмотрели на противоположном краю лишь одного наездника. Он продрался вон из той расщелины, и это говорит о том, что двигался не по нашим следам, а скорей всего наобум. Потом он, видимо, связался со своими коллегами по краберу, и теперь их рядом с ним уже десяток. Да около двадцати прирученных шуршонов рядом мечется. Кажется, внимательно рассматривают долину.
   Теперь уже и Парадорский успел настроить бинокуляры в нужную точку и рассматривал группу врагов. Похоже, они решали, куда и как двигаться, но вскоре кто-то из них заметил лежащие в центре чаши туши и указал на них рукой. Это и стало поводом для командира сквоков отдать опрометчивое приказание. Вся группа в окружении гигантских муравьев устремилась прямиком через долину. Ну еще бы! Слишком уж расслабились элитные воины от кажущейся безопасности. А может, они никогда еще не сталкивались с таким количеством летяг? Или, что скорей всего, они и предположить не могли, сколько этих самых летяг вдруг свалится на их головы.
   Потому что вскоре, ближе к центру чаши, творился сущий кошмар. Танти успел еще включить свою камеру на шлемофоне и зафиксировать историческую попытку перехода сквоков через дно высохшего озера. Тучи ятаганов, ящеромечей и летающих крыс, называемых месями, устремились в сторону дерзких возмутителей их спокойствия. А уж столько моссуонов в одном месте наверняка не наблюдал ни один из покорителей Хаитана. А может, и наблюдал, просто не числился теперь в списке выживших. Наверняка такие очевидцы погибали. Что вскоре случилось и с десятью сквоками: ни один из них не пересек долину, ставшую для них братской могилой.
   Самого последнего наездника наблюдатели рассмотрели наиболее отчетливо и даже где-то в душе стали болеть за него. Видимо, его шуршон оказался самым быстроногим, потому как вырвался из сплошной тучи атакующих летяг и на предельной скорости понесся к спасительному краю долины. При этом сквок еще довольно активно и метко постреливал вокруг из игломета, и даже разворачиваясь назад. Пришлось Тантоитану приказать всем залечь наглухо, а если и выглядывать краем глаза, то только через бинокуляры. У командира в тот момент еще мелькнула молнией мысль, что если бы «горбатый пьяница» прорвался к ним, то имелся бы отличный шанс взять «языка». Тем более что, судя по игломету, спастись пытался если не офицер, то, как минимум, командир отделения. То есть наиболее информированный воин.
   Увы! Непроизвольное сопереживание закончилось единовременным выражением досады. Несколько ящеромечей зашли в атаку с большого радиуса и, двигаясь над самыми зарослями, нацелились своими костяными пиками прямо на всадника. Двух или трех из них беглецу удалось сбить из игломета, но со всеми справиться он не смог. Острый меч летяги пробил скафандр в районе шеи. При этом вполне понятно, что и ящер погиб, его туша так и застряла в мертвом теле человека. Все это вместе сильно затруднило движение шуршона, тот словно взбесился и стал с дикой скоростью вращаться на месте, вставать на дыбы и кувыркаться через голову. Похоже, что постромки, подпруга или что там еще удерживали седло, и это все как-то сильно раздражало потерявшего управление муравья. А может, он таким образом выражал ярость из-за гибели своего хозяина? Но при том огромный муравей утратил остатки своей сообразительности и чувство осторожности и стал легкой добычей налетевшей стаи летающих крыс. Каждая меся величиной с собаку имела короткую пасть, наподобие бульдожьей, и в считаные моменты большинство лап шуршона оказались перекушены, а потом и само его тело погребли взмахивающие крыльями серые тушки.
   Мрачное величие вершащейся расправы первым нарушил Роман:
   – Мы бы и одного шанса не имели прорваться. Если уж шуршоны не помогли…
   – М-да, вот тебе и минусы больших открытых пространств, – проворчал Гарольд. А Парадорский рассудил вслух:
   – Остается только надеяться, что перед смертью эти сквоки не свалили свою гибель на нас. Иначе сюда обязательно потянутся и другие.
   Магдалена высказала очевидную мысль:
   – Было бы здорово и их точно так же под удар летяг подставить.
   – Вряд ли они теперь сунутся прямо через долину, – возразил Тантоитан. – И не забывайте, летяг здесь не бесконечное множество. Если уж не три, то четыре или пять боевых десятков завалят эту чашу древнего озера трупами, но пройдут сюда с приличной скоростью.
   – То есть?
   – То есть уходим отсюда как можно скорей! Бегом!
   Уже приближаясь к отряду, Гарольд пожалел:
   – Позиция для обороны там превосходная, можем защищаться сутками.
   – Гарри, ты забыл об огромных седлах, на которых сквоки могли закрепить все что угодно. Вплоть до управляемых реактивных снарядов. Бахнут таким в створ тоннеля – и любая позиция растечется туманом. Да и по другим направлениям они могут быстро перебросить подкрепление и резко зайти к нам с тыла. Не успеешь открыть один фронт сражений, как тебя уже со всех сторон возьмут в окружение. Нет, наше единственно верное оружие – это наши ноги. Так что бежим сейчас к ближайшему бункеру. За мной! Не отставать!
   Все сорвались с места, и наследнику престола, держащемуся двумя руками за болящие бока, тоже ничего не осталось делать, как с места перейти на трусцу. Хотя и попытался при этом пошутить:
   – За всю жизнь столько не прошел, сколько мне здесь пробежать пришлось…

Глава 33

   3589 год, 20 июня, Оилтон, малый Совет

   Для особо важных собраний и заседаний Совета в комплексе зданий императорского дворца имелось определенное помещение. Помимо гарантий неприкосновенности и отсутствия какого-либо прослушивания, помещение имело все необходимые средства как для связи с остальным миром, так и для дачи соответствующих распоряжений любому роду войск в любую систему и территориальную единицу империи. За огромным столом собрались самые верные и проверенные сподвижники императора в количестве пяти человек, ну а он сам сидел в торце и направлял ведущуюся дискуссию. В основном на повестке дня стояло лишь два вопроса: как понять или как распознать нависшую над столичной планетой угрозу и сумеет ли спастись горстка воинов, среди которых находятся сразу два члена императорской семьи.
   Последний аспект больше всего заставлял нервничать командира Дивизиона. Серджио Капочи и так вырвался из рук врачей, лишь пригрозив наказанием, и сейчас сидел бледный от недомогания и от осознания собственной профессиональной непригодности. Его лучшие воины в данный момент не могли ни штурмовать врага, ни преследовать, ни сражаться с ним, и оставалось лишь надеяться на силу, сметливость и удачу совершенно зеленых, в понимании любого военного человека, курсантов космодесантного училища. Ребята только-только перешли на второй курс, а уже столкнулись с такими трудностями, что впору любому ветерану растеряться.
   Но на растерянность никто не имел права. Именно поэтому только час назад поднявшийся с больничной койки Серджио, при молчаливом попустительстве самого императора, сейчас на высоких тонах разговаривал по краберу со своим бойцом. И этот разговор отчетливо слышали все присутствующие в помещении для Совета. Командир Дивизиона больше всего возмущался и поражался тому факту, что его опытный, прошедший не одну опасную операцию подчиненный вдруг уступил командование пусть и уникальному, но в сотни раз более неопытному парню.
   – Бит, ты мне потом, глядя в глаза, повторишь то же самое? – шипел Серджио вне себя от злости.
   – Так точно, командир! Готов повторять это всегда: Парадорский отлично разбирается в местной обстановке, и отстранять его от командования нет смысла.
   – Нет смысла? Или не хватает смелости?
   – Хочу заметить, – тон бойца оставался ровным и вежливым, – что смелость должна идти в ногу со здравым рассудком.
   – То есть твои погоны и знания, полученные в секретном корпусе, по уровню равны одному курсу общевойскового училища?
   – Конечно, нет, господин полковник. Помимо этого я и сам отбывал практику на Хаитане, так что вы зря меня упрекаете. Но вы поймите, этот парень действительно нюхом чувствует опасность, и могу с уверенностью утверждать: его быстрые и четкие приказы уже несколько раз спасли жизнь всем членам отряда. Так что зачем вмешиваться? Я один раз вначале попробовал, до сих пор каюсь. Да я уже докладывал…
   – Но не мне! – перебил его бледный командир и поднял взгляд на императора. Павел Ремминг смотрел на него с укоризной и жестом призывал немедленно успокоиться. – Ладно, надеюсь, мы еще поговорим на эту тему при личной встрече.
   – Так точно, командир! – отчеканил Бит.
   Когда командир Дивизиона выключил свой крабер, император недоуменно пожал плечами:
   – Ну и чего ты кричал? Вместо того чтобы ободрить?
   – Извините, сорвался…
   – Откуда сорвался? С коечки? Так тебя никто не звал. Сам обещал, что только тихонько посидишь в сторонке и послушаешь. А теперь тебя не унять, так разошелся.
   Серджио еще ниже наклонил голову, хоть и нахмурился при этом до безобразия. И его решил несколько утешить сидящий напротив маркиз Грок:
   – Командование отрядом ведется идеально, так что ты зря кричал на Бита. За эти трое суток Парадорский совершил невозможное: сохранил всех бойцов, запутал, вымотал, основательно проредил противника и довольно четко продолжает контролировать ситуацию. Как подсчитали наши аналитики, лучшего командира в нашей армии нет. Он и тебя в тестах и прогонке ситуаций обогнал по набранным баллам. Так что…
   – Ха! Так прямо и обогнал? – воскликнул с нескрываемой обидой Серджио, совершенно непроизвольно потирая скулу. – Неужели можно сравнивать?
   – Нет, конечно, в очной схватке ты его, может, и поколотишь, – многозначительно заметил Павел Ремминг, знавший о знаменитом коротком спарринге. – Но вот в реальном мире подземных джунглей Хаитана Парадорскому и в самом деле нет равных. Чего стоит одна лишь его идея использовать гранаты, позаимствованные из бункеров и соединенные с дистанционными или сенсорными взрывателями. Сквоки теперь только и делают, что разгребают завалы да вытаскивают расплющенные трупы своей боевой элиты. Но парень и на этом не останавливается. Правильно делаешь, присмотрись к экранам с пятого по двенадцатый. Там собрана вся информация по событиям прошедшим, текущим и предстоящим. Оцени!
   Но командир Дивизиона и так уже не сводил взгляда с вышеназванных виртуальных экранов. И сразу начал просмотр с тех событий, которые происходили в данный момент. Просмотрел и не сдержался от очередного восклицания:
   – Да этот ваш Парадорский вообще мозгами поехал! Зачем ему понадобился живой шуршон?
   – Он не только наш, но и твой, – вовремя напомнил Винселио Грок. – Не ты ли за него заступался и всюду рекомендовал? – порадовавшись недовольной гримасе Серджио, маркиз продолжил: – Тем более что просьбу доставить к нему в лабораторию шуршона высказал его высочество.
   – Зачем?
   – Нет, он совсем отстал от жизни, – пожаловался начальник дворцовой стражи императору. Тот как раз листал какие-то бумаги, поэтому лишь раздраженно отмахнулся. Мол, вводи его в курс дела сам. И старый ветеран продолжил:
   – Все тот же Парадорский выдвинул одно интересное предположение по поводу приручения шуршонов. Раз они так чувствительны к запахам, то этот фактор, скорее всего, и есть самый основной в дрессировке. Вдобавок он в дальней вылазке наткнулся на растерзанные останки сквока и поразился, как от того жутко чем-то воняет. Трупы, при всей допустимой накачке спиртным, так разить неприятным запахом не могут. К сожалению, парню пришлось спешно покинуть то место из-за приближения врагов, но свои ощущения он запомнил и поделился ими с принцем, когда они добрались до законсервированной лаборатории. Вот принц сейчас и занимается разработкой самых различных концентратов запахов. Благо, нужные компоненты и реактивы имеются. Да и кто станет сомневаться, что отсутствие какого-то ингредиента остановит нашего великого химика.
   – Да, он не остановится! – Серджио осторожно кашлянул, прислушиваясь к боли в поломанных ребрах. – Лучше бы мы удержали принца от поездки на Хаитан. Да и принцессу…
   Император поднял голову и оборвал главного куратора имперской безопасности:
   – Вот когда станешь оракулом, тогда и будешь останавливать и не пущать! В данный момент отряд нам раскрыл глаза на очень многое в поведении сквоков, и мы теперь косвенно предупреждены о готовящейся агрессии с использованием неизвестного оружия.
   – А как враг это оружие использует? Где применяет?
   – Вот это мы и пытались разгадать до твоего прихода. Проверяем любую гипотетическую возможность противника нанести нам удар. Но пока ничего не обнаружили. С минуты на минуту ожидаем срочное сообщение от нашей агентуры в Пиклии. Оказалось, что король Моус Пелдорно заключил некий военный союз со сквоками и даже отправил к ним военного атташе. Вполне возможно, что союз – это лишь прикрытие, для того чтобы втереться в доверие и выведать главную тайну агрессивных республиканцев. Но даже и в этом случае у нас есть повод для опасений. В данный момент вся наша внешняя разведка спешно выясняет позицию Пиклии.
   – Наша агентура в Пиклии надежна? – этот вопрос, заданный Серджио, император переадресовал министру внешнего сношения, который тоже сидел в ворохе бумаг и молотил пальцами по виртуальной клавиатуре.
   – Надежного нет ничего, – вздохнул тот, не отрываясь от работы. – Просто в последние месяцы Моус затеял грандиозное строительство нового дворца взамен разрушенного в короткой войне за трон. Попутно еще и всю Галактику решил при этом удивить роскошью и современным дизайном. Вот на всплеске массового привлечения художников и специалистов нам и удалось временно пристроить во дворце своих людей. Можно сказать, что граф Де Ло Кле, руководящий органами безопасности, – большой мастер своего дела. Нашим людям ничего не удается сделать наверняка. Так, мелкие шалости в виде временно оставленных подслушивающих устройств. Но иногда и это срабатывает. Таким образом, например, удалось подслушать один любопытный разговор второсортных клерков. Несколько удивительно их всезнайство, но подобное и у нас порой встречается: один министр молчит как рыба и ничего не рассказывает своему коллеге другому министру, а их секретари уже обсуждают направления предстоящего сотрудничества.
   – Это понятно, – не выдержал словоблудия командир Дивизиона. – Что за разговор?
   – Суть его заключалась в том, что атташе Пиклии все-таки что-то разнюхал и сделал некие выводы, по которым получается, что нас будут очень сильно щемить. Основную тайну он не узнал, но дал пояснения: когда атака начнется, тайна перестанет быть тайной. Вот мы и думаем, откуда они могут ударить. Вот, ждем передачи того самого подслушанного разговора. Наш агент сейчас на виду, поэтому не может уединиться.
   Действительно, если у сквоков имелись какие-то устройства, которыми они могли временно парализовать большую часть населения планеты Оилтон, то их обязательно доставят сюда самые быстроходные военные крейсеры. Так предполагали аналитики. Другой вопрос, что пока никакие военные армады противника границу не пересекали, и следов торможения из лунманского прыжка, когда происходит огромный выхлоп энергии из подпространства, зафиксировано не было ни в самой системе Ландышей, где располагался центр империи, ни в окружающем космическом пространстве. Одиночные выходы неопознанных или незарегистрированных кораблей большой роли не играли. Одиночки войну не выиграют.
   Обсуждение доходило уже до крайностей. Появилось предположение, что неизвестные устройства уже давно установлены на Оилтоне, и теперь врагу останется лишь запустить их в действие. Вроде как и чушь, но ведь и вокруг городков на Хаитане имперцы ничего не заметили, да и с орбиты их никто не атаковал. Поэтому сейчас по приказу руководства соответствующие службы интенсивно проверяли и сканировали все подземные пространства на столичной планете.
   Ну и само собой, что все космические войска были стянуты к центру, введен режим повышенной боевой готовности и организованы мероприятия по поиску возможного противника. Империю лихорадило и трясло, но не это больше всего сейчас пугало членов малого Совета.
   Срочно следовало раскрыть главную тайну готовящейся агрессии. И если удастся, то выставить навстречу надлежащий оборонный щит. А еще лучше, вовремя нанести превентивный удар встречного направления. В качестве альтернативы предусматривался удар по столице республики сквоков, и вполне достаточная часть флота уже спешно выдвигалась к границе. Все-таки «горбатые пьяницы» первыми объявили войну, и теперь у империи были развязаны руки для любого карательного рейда. И если бы не угроза неизвестного оружия, крупномасштабная война уже бы началась.

Глава 34

   3589 год, 20 июня, Хаитан, подземелья

   Два человека, оставшиеся наедине в лаборатории, хоть и начали работать, но не прекращали ругани между собой. И если бы кто-нибудь из остальных воинов отряда подслушал эту ругань, очень бы удивился тому, что курсант Ланьо так бесцеремонно и без всякого уважения покрикивает на наследного принца Оилтонской империи:
   – Мог бы для помощи себе Бровера позвать! Меня и так уже твоей любимицей считают, наверняка за спиной пальцами тычут. Скоро из-за тебя из боевой воительницы превращусь в запуганную лаборантку!
   – Чего ты кричишь? – возмущался и Януш. – Сильно я тебя запугал! Когда надо будет, то и Бровера к работе привлеку. И нечего мне указывать, что лучше! Тем более что тебя сам Танти предложил мне в помощь.
   – О нем вообще особый разговор! – мстительно поджала губы Клеопатра, уже давненько не откликающаяся на свое настоящее имя Патрисия. – Такое впечатление, что ты с ним сговорился! Теперь вместе издеваетесь над беззащитной девушкой.
   – Подай вон ту колбу с синим посевом, – протянул руку Януш и, получив желаемое, продолжил: – Ценю твои боевые качества, даже преклоняюсь перед ними. За год ты действительно изменилась настолько, что я уже не завидую твоим будущим врагам.
   – Вот именно! Так что очень советую со мной не ссориться, – уже более миролюбиво проворчала польщенная принцесса. Впервые ее старший брат снизошел до такого открытого признания ее успехов. – А Парадорскому все равно достанется!
   – Ой, как страшно! – дурачился принц, взбалтывая колбу и рассматривая содержимое на свет. – Если бы я его не знал, то сразу поверил, что он у тебя ходит по струнке и боится глянуть в твою сторону без разрешения.
   – Ничего, я его все равно выдрессирую.
   – Точно? А зубки не обломаешь? Мне кажется, такие парни в любой ситуации остаются как скала. Так что стань ты хоть императрицей, он тебе не уступит. Да и потом, если он станет выполнять все твои прихоти, то ты его сразу разлюбишь. Ведь правда?
   Принцесса надолго задумалась, перебирая в уме все возможные варианты своих отношений с Парадорским. Потом печально вздохнула:
   – Да нет, такой, как он, и в самом деле не уступит. Особенно если будет уверен в своей правоте. И ты прав, именно этим он больше всего мне и нравится.
   – Честно говоря, меня это радует.
   – Почему?
   Прежде чем ответить, Януш хитро улыбнулся, а потом свободной рукой притянул сестру к себе и ласково прижал:
   – Может, хоть кто-то сможет на тебя воздействовать и удержать от безрассудных поступков.
   – Ха! И когда это я совершала безрассудные поступки?
   – Ладно, не будем вспоминать твое плохое поведение, за которое тебе следовало надавать по попке. У кого его не бывает…
   Девушка вырвалась из братского объятия и пригрозила:
   – Слушай, химик! Ты не думай, что, раз старший, так и сам не получишь сдачи. Сейчас как дам… больно! Будешь знать!
   – Да я и так уже знаю, – принц с опаской шагнул в другую сторону, – что кроме Парадорского тебя никто не успокоит. Надо будет, кстати, ему подсказать хорошую идею по поводу твоего наказания – перевести в лаборантки на постоянной основе.
   – Не получится, – девушка показала язык и призналась: – У него для меня сугубо индивидуальная шкала наказаний.
   – Даже так? – брови Януша заинтригованно поползли вверх. – И как же бравый командир наказывает капризную наследницу престола?
   – Командует «смирно!», а потом подходит и, пользуясь своим служебным положением, целует без всякого разрешения.
   – О-о-о! Лихо! Очень даже! – замотал головой принц, поражаясь такому искреннему признанию младшей сестры. – А ты, скорей всего, и рада стараться? Лишь бы самодур командир не ругался и не топал ногами?
   – А что еще остается бедному курсанту? – Патрисия притворно вздохнула: – Не хватало только жаловаться по таким мелочным наказаниям вышестоящему командованию. Ты ведь знаешь, как некоторые маркизы могут раздуть это дело? До самого императора дойдет! Я как вспомню, как наш Винселио на торжественном построении год назад выступал перед всем училищем и грозился затеять страшную порку за неуставные отношения, со смеху умираю!
   – М-да! Что-то наш маркиз слишком неубедительно выступает перед народом, особенно военными, и особенно женского пола. Да и вообще на вашем курсе я заметил сразу несколько парочек. Тот же Роман с Магдаленой. Кстати, это она его соблазнила как старшекурсница?
   – Ой, что ты! Это наш Ромочка подвиг совершил и сам чуть от удивления не помер, когда Магда ответила на его ухаживания. Он, между прочим, парень хоть куда, много знает, все замечает и вообще самый умный.
   – Да ты что? Даже умней твоего Тантоитана?
   – Ну, я такого не говорила, – теперь нахмурила брови Клеопатра-Патрисия. – К твоему сведению, обсуждать командира в его отсутствие не положено. А сомневаться в его приказах – вообще запрещено.
   – Ага! Значит, если он приказал себя считать самым умным, то иного мнения быть не должно?
   – Правильно мыслите, ваше высочество! – Теперь девушка уже сама прильнула к гораздо более высокому брату и с придыханием поинтересовалась: – А как он тебе вообще, нравится?
   – Кто, Бровер? – притворился непонимающим принц. За что и получил болезненный щипок в руку. – А-а, так ты про своего командира? Да ничего парень, и в самом деле лучший. Только вот боюсь, что он может слишком неадекватно или непредсказуемо – выбирай, что тебе ближе, отнестись к твоему истинному лицу. Все-таки, по большому счету, ты его обманываешь. Скрываешь свой титул и настоящее имя.
   – Ха! Ну, он ведь должен понимать, что это все делается лишь в государственных интересах. И должен мне прощать все.
   – Ты так думаешь? А если ему придется что-то сделать в государственных интересах, ты ему простишь?
   – Конечно! – воскликнула девушка, отстраняясь от брата. – Или я похожа на ханжу?
   – Тогда ты не будешь на него сердиться за то, что он взял на операцию именно Бровера, а не тебя?
   – На какую операцию? – опешила принцесса, опять хмуря бровки.
   – Я им дал задание доставить мне сюда живого шуршона.
   – Ах ты!.. Ах вы!.. – не находила слов девушка, в растерянности оглядываясь на герметическую дверь лаборатории, способную выдержать мощный взрыв ящика гранат. – Так вы тут за моей спиной сговариваетесь?
   – Нисколько. Когда Тантоитан понял вводную, он сразу заявил, что ему для полной страховки понадобится весь отряд. Потом подумал и решил оставить мне одного помощника. Тут я и назвал тебя. Ты бы видела, как он обрадовался и успокоенно вздохнул. И вот именно в тот момент я окончательно поверил, что парень тебя любит до потери пульса. И если надо, то ради тебя собственной жизни не пожалеет.
   Фигурка принцессы поникла, а глаза наполнились слезами:
   – Как же! Любит он! А с собой не взял…
   – Ну, хватит тебе капризничать, – осадил ее Януш. – И это тебе не так, и то не по нраву – не угодишь! Мне Парадорского даже жалко стало: от такой жены, как ты, еще в молодости поседеешь.
   – Ничего, – оживилась его сестра, – сейчас такие краски выпускают – навсегда седину закрашивают.
   – Да? Вот и отлично! Тогда давай работать. А то разболтались, о деле забыли… Вот придет командир, вот построит тебя по стойке «смирно»…
   – Да пусть строит, – вырвалось у Клеопатры-Патрисии. И после тяжелого вздоха она еле слышно добавила: – Лишь бы пришел!

Глава 35

   3589 год, 20 июня, Хаитан

   Для засады выбрали сразу два места, и на наиболее перспективном расположился Тантоитан со своей группой. Второй частью отряда командовал Гарольд Стенеси. Ему достались в помощь Бровер, Магдалена, Граци, Армата да телохранитель Дейни, тогда как Бит, Пилс, Бергман, Феликс и Лидия расположились сейчас за спиной Парадорского. Одновременно держать перекресток в прицеле всех стволов и парализаторов не получалось, слишком уж узким пришлось оставить выход, заложив его огромными валунами. В целях полной маскировки только один человек и мог высматривать врага и в случае чего или открывать огонь на уничтожение, или действовать парализатором.
   Между двумя группами наладили постоянную связь – вдруг придется действовать совместно, а то и бежать друг другу на выручку. Для этого с разных сторон перекрестка, выглядевшего как внушительная пещера метров сорока в диаметре, установили несколько мини-ретрансляторов. Почти все окружающие проходы и тоннели скрытно заминировали, обозначили эти места номерами, и Лидия Шелди должна была в любой момент по названному номеру схватить определенный дистанционный пускатель и произвести взрыв в нужном месте. Все подходы к месту засады тщательно обрызгали едким веществом, усовершенствованным принцем, которое теперь начисто отбивало у шуршонов их способности отыскивать след по запаху.
   Пещеру выбрали как самое удобное место для засады, потому что в нее выходило лишь два тоннеля с противоположных сторон. Тогда как сами воины засели в узких промоинах, выводящих на перекресток, но с удобными отходами в недра. Окружить или захватить врасплох подчиненных Парадорского врагам никак бы не удалось.
   Оставался только один вопрос: появится ли в данном месте кто-либо из сквоков верхом на своем дрессированном гигантском муравье? Тут весь расчет строился на особенностях пространственного рельефа. Ведь данный перекресток служил конечным пересечением огромного количества проходов, являясь как бы узелком внушительной паутины. Его потому по карте и выбрали для засады, что рано или поздно блуждающие по округе враги на него должны были наткнуться. Заманивать наездников подстреленной дичью было нельзя: те бы сразу сообщили остальным загонщикам и начали бы окружение со всех сторон. А чтобы случайно не настрелять вокруг себя монстров в случае их нападения, теперь отряд пользовался новым методом превентивной самообороны. Чуть ли не в первый час своего нахождения в лаборатории Януш Ремминг составил весьма эффективную и радикальную смесь, которая отпугивала почти половину агрессивного зверья. Оставалось только удивляться, почему подобный выход не придумали на Хаитане раньше. Ведь за сорок лет освоения планеты все только и делали, что безжалостно отстреливали все, что шевелится. А достаточно было просто отпугнуть часть живности едкими запахами, которые к тому же сильно снижали агрессивность.
   При этом оставалось только два минуса: на половину местных чудовищ отпугивающие репелленты не действовали, а людям приходилось полностью герметизировать скафандры, переходя на внутренние резервы воздухообеспечения, что в условиях скоротечного прохода было несколько проблематично. Все-таки автономные запасы кислорода не бесконечны.
   Найденные в бункерах внушительные запасы позволили не обращать внимания на перерасход баллонов с жидким кислородом. Так что теперь воины отряда смело постреливали вокруг себя из бесшумных ракетниц, которые воздухом выталкивали ампулы, легко разбивающиеся при ударах о камни. При этом обеспечивалось бесшумное движение при переходах, значительная экономия боеприпасов и энергетических батарей, ну и, в конечном итоге, повышенная безопасность.
   Готовя засаду, воины обменивались мнениями, в том числе и по поводу новых дурманящих средств, или, иначе говоря, химического оружия:
   – Да с такими ампулами вскоре можно будет ходить по джунглям без автоматов, – радовался Бровер.
   – Размечтался, – осадил его Гарольд. – Может, ты еще здесь и курорт устроишь?
   – А что! Принц вон обещал, что попробует выделить тот самый запах, который гигантские мурашки распространяют при выходе из своего муравейника. Ты ведь сам видел, как хищники разбегаются при приближении шуршонов?
   – Не все. Вон как летяги их в долине древнего озера обгрызли.
   – Ничего, и на летяг управа найдется, – восклицал Роман, помогая другу ворочать огромный валун. – Мы еще покатаемся по центру Хаитана на моссуонах. А может, в глубине, при меньшей силе притяжения, и более огромные драконы обитают? Вот было бы здорово и их приручить. Эх, а потом и вообще детенышей этих драконов вырастить на планете с малой силой притяжения! Ты себе представляешь подобное удовольствие от полета, скажем, над горами Термидоры?
   Названная планета тоже принадлежала к типу безъядровых, пористых, имела пригодную для проживания атмосферу, но была жутко загромождена пиками гор по всей своей поверхности. Красиво, зрелищно – но весьма неэффективно для полной колонизации. Хотя там в последнее время массово строились курорты для людей престарелых и с неизлечимыми болезнями опорно-двигательной системы. По логике вещей на той планете даже такие уникальные змеи, как моссуоны, могли быть использованы во многих сферах жизни. Другой вопрос, как их себе подчинить? О чем и напомнил Гарольд, после того как уложил в нужном месте очередную гранату и тщательно ее замаскировал:
   – Ты вначале вообще отсюда выберись, а потом уже о Термидоре думай. Тоже мне, мечтатель нашелся!
   Броверу ничего не оставалось делать, как пожаловаться своей божественной Магдалене:
   – Нет, Магда, ты слышала, какой у нас Гарри реалист? А все почему: в своей жизни читал только инструкции по разборке автоматов! Ха-ха! И как это Тантоитан его своим заместителем в отделении поставил, ума не приложу.
   – Было бы что прикладывать, может, и догадался бы, – с издевкой буркнул здоровяк Стенеси, еще раз внимательно осматриваясь на своем участке, после чего доложил: – Танти, у нас все готово!
   – Добро! Тогда забирайтесь в свою норку и сидите как мышки.
   – А посплетничать хоть можно? – поинтересовалась Магдалена.
   – Можно, – милостиво разрешил Парадорский. – Только не стоит при этом перетирать косточки командирам и их заместителям. Да, и как только сквоки покажутся, делайте вид, что вы онемели. Боюсь, они могут затащить в подземелья станции пеленга и подкрасться к нам по следу наших переговоров.
   – Здесь у них такое не прокатит, – авторитетно заявил Бровер. – Порода все полностью экранизирует. Вдобавок наши коммуникаторы слишком малого, строго ограниченного круга действия.
   – Ну, мало ли еще чего нового сквоки придумали за это время? Вон как лихо всех в городке захватили в плен! Не удивлюсь, если и нас готовятся какой-нибудь гадостью облучить. Так что не болтайте лишнего.
   Вот поэтому и сидели обе группы уже четвертый час в каменных проходах, дремали по очереди, подкреплялись сублимированными продуктами да лениво переговаривались на разные, порой совершенно отвлеченные темы. Никто даже и предположить не мог, когда и с какого направления здесь покажется враг. Да и покажется ли вообще! Так не только четыре, а все сорок часов без толку можно просидеть на одном месте.
   Правда, столько времени угрохать на засаду Тантоитан позволить ни себе, ни остальным не мог. Поэтому сразу определил максимальное время засады – десять часов. Вот и протекала жизнь скучно, тоскливо…
   – Ничего, еще шесть часов как-нибудь выдержим! – Гарольд успокаивал больше себя, чем остальных. Его огромному телу уже давно хотелось движения и нормальных физических нагрузок.
   – Давай я тебя сменю, – с готовностью предложил Бровер товарищу. – Вздремнешь.
   – Пока не хочется. Еще часок выдержу на карауле…
   Вот тут и раздалось условное шипящее слово от командира:
   – Шорох!
   Все бодрствующие без исключения напряглись, готовясь к бою и распихивая спящих товарищей. Тогда как Парадорский отпустил висящий на груди игломет и потянулся за парализатором:
   – Вроде, один, верхом, без шлема, осматривается, – шептал он для всех товарищей. – Достал крабер, кому-то коротко доложил, отключился.
   Горбатый наездник и после доклада некоторое время держал крабер в руках, скрупулезно осматривая вокруг себя каждый квадратный метр поверхности. Кажется, увиденное его успокоило, он спрятал крабер в карман и только после этого решил заняться своим странно подрагивающим и поскрипывающим жвалами «конем». Тантоитан весь дрожал от сомнения и нетерпения – то ли стрелять немедленно, то ли еще немного обождать. Несколько настораживала возможность появления других врагов, вдруг следом за первым движутся и еще невесть сколько?
   Сквок тем временем выбрался из своего седла, несколько раз энергично подпрыгнул на месте, разминаясь, но при этом не прекращая осматриваться по сторонам и настороженно водя дулом автомата. Видимо, он уже отлично знал все ужасы местной флоры и фауны. Затем посчитал, что местонахождение в самом центре пещеры всегда даст ему время для самообороны, достал из седельной сумки внушительный тюбик, выдавил себе на перчатки скафандра горку поблескивающей кашицы и этой странной смесью принялся растирать и массажировать основание усов шуршона. Гигантский муравей сразу замер, недовольный скрип прекратился, а его округлый конечный сегмент туловища стал подрагивать, словно от удовольствия.
   Про суть проводимого действия догадаться было нетрудно. По пути сюда шуршон несколько раз сильно соприкоснулся с разбрызганными на камнях пахнущими экстрактами, и координация движений у него из-за этого ухудшилась. Вот по этой причине его хозяин и втирает ему некое успокаивающее или стабилизирующее средство. Вполне вероятно, что такое растирание вообще может вернуть самому опасному обитателю подземных джунглей на какое-то время былую чувствительность.
   Поэтому больше ждать Парадорский не стал. Установленный на максимальную мощность парализатор еле слышно загудел, выпуская невидимую струю энергии. Первым рухнул наездник, за ним, чуть пошатавшись на подгибающихся конечностях, и сам шуршон.
   – Подбираем тела! – скомандовал командир, выталкивая вперед мешающий ему валун и выкатываясь за ним следом по короткому склону из промоины. – Бергман, на поворот тоннеля! Лидия, остаешься пока на месте и не выпускаешь из рук пульты. Гарольд, сам там остаешься с Бровером, остальных сюда!
   Подбежав к гигантскому муравью, он первым делом послал повторный импульс из парализатора в голову обездвиженного монстра. Только теперь по всем понятиям шуршон мог считаться обездвиженным на час. Мало того, пока Бит, Пилс и Феликс на максимальной скорости уносили, а потом и заталкивали в промоину тяжеленного, обвешанного оружием сквока, Тантоитан лазерным лучом отрезал шуршону передние, самые опасные лапы с клешнями полностью, а все остальные укоротил до половины. По утверждениям принца, на общую жизнедеятельность монстра это критически не повлияет, зато ликвидирует опасность для носильщиков – вдруг этот монстр очнется раньше времени и набросится на своих обидчиков со всей своей немыслимой силой.
   Пилс и Феликс продолжили волочь сквока уже по отводному проходу, тогда как Бит вернулся к месту «разделки» уже одновременно с подоспевшей помощью от второй группы. Танти успел отделить от спины шуршона тяжеленное и неудобно торчащее вверх седло и даже бегло рассмотреть притороченное к нему оружие, устройства, сумки и боеприпасы:
   – Армата и Магда, вам волочь седло и все что с ним вкупе. Граци, а ты помогай нам!
   К ним присоединились оба телохранителя принца, и все четверо подхватили шуршона за укороченные конечности и поволокли тушку весом не менее чем в сто двадцать килограммов к промоине.
   – А что, за остатки лап нести даже удобнее, – высказался Дейни.
   Они уже впихнули гигантского муравья в промоину, когда вдруг раздался голос Гарольда:
   – Появились два сквока с нашей стороны, с ними три шуршона без седел. Идут осторожно, осматриваются – видимо, вышли сюда случайно…
   И тут же его перебил голос Бергмана:
   – С моей стороны трое! И пять шуршонов! Идут рысью, видимо, спешат на встречу. По сторонам почти не смотрят.
   Тушка шуршона закрыла выход наружу тянущим ее телохранителям. Но если использовать момент неожиданности, то с врагами и так можно справиться.
   – Граци, за мной! – Тантоитан рванул с товарищем на максимальной скорости к повороту тоннеля, где залег Бергман, на ходу поднимая игломет и раздавая команды: – Остальным – тащить груз! Гарольд – после взрыва мочите ту пару и бегом сюда! Лидия! Первый и второй взрывай!
   Через две секунды глухо бахнуло, вздрогнула почва под ногами. Взрывы перекрыли тоннели на их дальних створах, и теперь, даже если бы следом за этими сквоками двигались еще силы противника, то разборка завала их все равно задержала бы на определенное время. А еще через две секунды Парадорский выскочил на поворот чуть в стороне от лежащего товарища, чтобы не перекрывать ему сектор обстрела, и гаркнул:
   – По полной!
   Его игломет уже сыпал иглами на максимальном режиме стрельбы. Глаз сам находил цели, а руки автоматически поворачивали оружие. Бергман тоже не отставал, да и догнавший Граци не потерял ни одной лишней секунды. Удачному уничтожению сквоков помог еще и тот факт, что те как раз повернулись корпусами назад, чисто машинально опасаясь произошедшего у них с тыла взрыва. Все трое по традиции были обвешаны оружием, у двоих красовались иглометы, и, как всегда, безрассудно бравировали, пренебрегая безопасностью. Капюшоны со спины приподнять никто из них не успел.
   «Охотнички! Небось, элитой себя считают! – успел подумать Танти. – Не на тех напали!»
   Вот открытые места у сквоков в первую очередь и пострадали. Почти одновременно все три головы превратились в искромсанные кровавые клочья, и тут же безостановочный огонь перенесся на шуршонов. Этих монстров уничтожили уже с некоторым трудом. Последнему неоседланному муравью даже удалось добежать почти до стрелков – всего пара метров отделяла бессильно застывшую клешню от ноги Тантоитана.
   Тот шумно выдохнул от напряжения и коротко спросил через коммуникатор:
   – Гарри, как у вас?
   Натужное пыхтение, послышавшееся поначалу, командира напугало чуть не до смерти. Он уже развернулся, собираясь бежать в обратную сторону, как пыхтение прекратилось и курсант Стенеси доложил:
   – Справились! Просто самый последний шуршон успел проскочить склон и сунуться в нашу норку. Чуть голову Ромке не откусал, гаденыш. Вот, тужились, пока вытолкали.
   Бровер тоже не преминул добавить:
   – До чего живучая тварь! Наверное, игл сто ему загнал, а он все прет да жвалами шевелит… Да и огромный какой!
   – Уходим, ребятки, быстрей, быстрей! – заторопил Парадорский, оглядываясь на своих товарищей и с удивлением осознавая, что те уже повесили себе за спину по игломету, а теперь интенсивно срывают с седел подсумки с боезапасом игл. – Молодцы! Лихо вы паузу используете! – не сдержался он от похвалы.
   – А то! – буркнул довольный Бергман. – Сам трофеи не захватишь, от командира ничего не достанется.
   Возможно, этот разговор подстегнул и Гарольда, давно мечтавшего об игломете, и он тоже не преминул обобрать трупы на предмет оружия. Потому что ими подстреленные сквоки оказались то ли элитой, то ли командирами, по праву носящими иглометы.
   Когда все сгрудились возле промоины, спешно заползая внутрь, Гарри успел похвастаться трофеем:
   – Вот теперь я постреляю! – потом кивнул на спину Бровера: – Жаль, второй своими выстрелами повредили.
   – Так зачем тащишь? – удивился Танти усердию Романа.
   – Ничего, может, Армата починит. Он ведь разбирается лучше нас.
   – Ладно, шевели конечностями. Лидия, взрывай третий и четвертый! Посмотрю, как мы все это доволочем до лаборатории. Как бы не надорваться.
   И в самом деле, груз оказался предельный для всего отряда. А ведь еще следовало по ходу дела отстреливаться от хищников, присматривать за коварными растениями, регулярно кропить резко пахнущими экстрактами пути отхода и не сбиваться при этом с основного пути.
   Когда отошли на безопасное расстояние, подорвали все оставшиеся заряды. Теперь не только вся пещера, но и все подходы к ней были основательно завалены и обезображены. Даже если спасательной команде сквоков и удастся быстро очистить проходы, они все равно вряд ли разберутся, откуда атаковали и куда потом скрылись нападающие. Если бы не исчезновение иглометов, то и вообще бы приняли диверсию за дело контактного минирования.
   До лаборатории добирались больше трех часов. Не только потому, что место для засады Тантоитан выбирал как можно дальше от импровизированной партизанской базы, но и по причине крайней усталости и перенапряжения. Что шуршона, что сквока, что всю его амуницию во время переноса возненавидели так, что когда горбатого пленника привязали к импровизированному месту допроса, любой из воинов отряда был готов пытать его, не задумываясь о моральной стороне вопроса.
   Благо, что применять древние методы не пришлось. Хрипло дышащий от перенагрузки Бит приблизился к сквоку и дал ему несколько резких, очень болезненных пощечин. Горбун сразу дернулся, приходя в сознание, и бешено завращал глазищами, полными красных полопавшихся капилляров:
   – Вы!.. Вы!.. уроды! Вас всех, всех порешим! – зашипел он, плюясь слюной и кровью с разбитой губы.
   Но телохранитель не собирался выслушивать от врага какие-либо оскорбления. Да и бить его он больше не стал:
   – Очнулся, касатик? Вот и прекрасно!
   Достал откуда-то из своих запасов амуниции небольшой одноразовый шприц и вогнал все его содержимое в шею пленника. Тот дернулся, пытаясь избежать укола, но вскоре глаза его стали мутнеть, словно при дреме.
   На вопросительный взгляд Парадорского Бит с готовностью ответил:
   – Домутил. Завалялся тут у меня…
   – А антидот есть?
   – Зачем? За восемь часов из него все и так вытянем, что надо. А потом кому он будет нужен? Не таскать же за собой на веревке.
   Вполне логические размышления, но, тем не менее, обрекающие пленника на верную смерть через девять часов. Психотропная сыворотка правды под названием домутил заставляла любого человека отвечать на любые правильно поставленные вопросы довольно долгое время. Но если по истечении шести-восьми часов не вколоть допрашиваемому человеку специальный антидот, или, иначе говоря, противоядие, то он умирал. В данном случае было не до моральных сантиментов, следовало срочно выяснить тайну, из-за которой могли погибнуть миллионы ни в чем не повинных людей. Но все равно Танти не смог присутствовать при начавшемся допросе. Он вполне справедливо решил, что оба телохранителя и так проведут его со знанием дела.
   Большинство ребят из отделения уже завалилось спать. Разве что Роман Бровер на дальнем столе помогал принцу привязывать туловище шуршона, да Армата решил все-таки сразу повозиться с поврежденным иглометом. Парень вполне справедливо полагал, что после починки трофей ему достанется по праву, и от этой перспективы у него даже сон пропал. Подобная единица вооружения никогда не помешает, поэтому командир не стал отправлять товарища спать, а бочком переместился к своей девушке, которая возилась с пробирками возле вытяжного шкафа.
   – Привет, Клеопатра! Как вы тут, не скучали?
   Его любимая посмотрела на него вначале слишком уж многообещающе и с некоторой обидой. Но когда рассмотрела, что он цел и невредим, не сдержала довольного вздоха:
   – С тобой вообще не стоило бы разговаривать! Из воина превратил меня в лаборантку!
   – Тоже кому-то надо. Тем более что его высочество как раз тебя попросил в помощь. Да и вообще, у нас в засаде было скучно и неинтересно.
   – Ха! Что ты говоришь?!
   – Ага! Долго дремали, потом чуть постреляли и после этого волокли эти тяжести, как последние ослы.
   Во взгляде любимой появилась жалость:
   – Могли бы хоть что-то бросить.
   – Вроде все ценное…
   – Да хотя бы вон то седло, – она указала на громоздкое изделие из пластика, стали и кожи. – Уж его точно тащить не стоило.
   – Собирались, но потом заметили эти странные шарики. Мало ли для чего они. И не отсоединяются так просто. Вот и пришлось волочь.
   Клеопатра отложила последний штатив в сторону и встала с походного стула:
   – Все, делать смеси я закончила. Теперь могу с вашим седлом покопаться.
   – Да нет, – Танти остановил ее и рукой, и просительным тоном. – Седло мы еще успеем осмотреть, да пленник обязательно про него расскажет. Ты вот лучше Бровера смени возле его высочества, если спать не хочешь. Пусть он малость вздремнет. И так удивляюсь, как он выдерживает эти все встряски.
   – Зря ты так Романа недооцениваешь, – улыбнулась девушка. – Он хоть и самый худой из вас, но с каждым днем все более жилистым и настойчивым становится. Точно когда-нибудь генералом станет.
   – Не сомневаюсь.
   – Да и ты ложись.
   – Хм? Вроде как и сквока послушать надо, – засомневался Парадорский, поглядывая в тот угол, где телохранители наперебой вели допрос. Один из краберов Дейни держал рядом, а значит, вся информация сразу же шла куда надо. – Вдруг что интересное?
   – И без тебя разберутся, – резонно заметила Клеопатра. – Поспишь пару часиков, потом сам допрос продолжишь. Телохранителям ведь тоже поспать надо.
   – Действительно, этот шуршон нам все жилы вымотал. Разбуди меня через два часа!
   – Есть! – отчеканила девушка, глядя, как ее парень снимает с себя оружие, разгрузку, пояс и укладывается на кусок набитого воздухом пластика. – Отдыхай…
   А сама с хитрой улыбкой поспешила к его высочеству. Если уж наследный принц прикажет отдыхать бравому командиру не два, а четыре часа, к ней не будет никаких претензий. Мол, хотела разбудить, да запретили. Вот и весь спрос. Тем более что Клеопатра не забыла, как совсем недавно проспала лишних два часа во время тяжелого перехода. Если Парадорский так о ней волнуется, то и она воспользуется своими родственными связями.

Глава 36

   3589 год, 21 июня, планетоид Колпи

   Этим утром начальник штаба сам разыскал личную каюту военного атташе и без всяких церемоний вломился к нему, словно к любимому родственнику. Правда, при этом он выглядел жутко расстроенным, раздраженным и озлобленным. Ну и, что было вполне естественно, в изрядном подпитии. Чуть ли не от самого порога он стал жаловаться и возмущаться:
   – Лежишь?! Когда такое творится? Нет, чтобы самим присутствием поддержать товарища. Особенно когда меня пытаются заклевать всякие бестолковые… – он замер, подбирая слово, за которое его не привлекут к ответственности, – …обормоты! Тьфу ты! Как они меня уже достали! А ведь предупреждал: меня слушайте! Меня! Недаром я среди вас и самый стойкий к выпивке, и самый сообразительный!
   Атташе уселся на кровати, пытаясь сфокусировать глаза на госте и растиранием висков унять пульсирующую в голове боль:
   – Э-э-э… А я, как видишь, не стойкий…
   – Ха! Да тебя никто не лечит? Я так и знал! Денщик! – заревел сквок. – Ну-ка давай сюда наш завтрак!
   Видимо, денщик и так находился сразу за дверью. Потому как уже через минуту в каюте атташе появился столик с бутылками, стаканами и несколькими тарелочками легкой закуски. Чуть позже появился свежий омлет с луком и сыром, а потом и вовсе пара горячих блюд, которыми можно наесться на обед, да и на ужин хватит.
   Тогда как начальник штаба огромного планетоида продолжил жаловаться, не забывая при этом усиленно наливать и не замечая, что его собутыльник выплескивает свою недопитую водку в тазик, стоящий на полу возле кровати. Тяжкая ночь после крепкой вечерней пьянки продолжилась не менее тяжким процессом утренней опохмелки. Но через полчасика в голове у атташе посветлело, и он временно обрел возможность соображать. Незаметно для собутыльника включил диктофон и заплетающимся языком стал задавать «наводящие» вопросы:
   – Слышь, а че ты не на службе?
   – Да пошла она!..
   – Тебя уволили в запас?
   – Ха-ха! – во весь голос заржал полковник. – Забодаются они меня увольнять! Я их всех перепью.
   – Ну да, ну да, с таким желудком ты точно до маршала дослужишься. Или кто там у вас выше всех?
   – Ну, выше всех я точно не доберусь, – высказал совершенно трезвую мысль начальник штаба. – А вот маршалом?.. За маршала!
   Пока он наливал, его зеленокожий собутыльник громко икнул, но мысль свою не потерял:
   – А как это можно не слушаться маршала? Как они посмели тебя пр… пру…. проигнорировать?
   – Потому что болваны! Командующий базой решил, что они силами десятого полка со всеми беглецами справятся. Тогда как я настаивал бросить в джунгли все силы. Понимаешь ты, все!
   Атташе попытался свести свои расходящиеся зрачки в нормальное положение:
   – Верное решение! Все бы справились и поймали этого принца.
   – Ну, может, там того принца и нет, но, как оказалось, беглецов не просто несколько человек, а несколько десятков! И все – не хуже нашей элиты. Ты себе только представь: человек пятьдесят из нашей «десятки» извели да уничтожили, сволочи! А наши – ни одного их трупа не нашли! Слышишь? Ни одного!
   – Да как же вы так допустили? – пиклийцу было наплевать на погибших сквоков, его больше беспокоил тот факт, что до сих пор нет подтверждения смерти наследника престола. – Да у нас виновных за такие упущения под трибунал!
   Он со злостью хлопнул ладонью по столику, обрушивая на пол несколько тарелок. Как всегда, начальник штаба понял своего друга несколько превратно, подумал, что тот сильно переживает за павших союзников. Поэтому подсел к нему на кровать, одной рукой успокаивающе обнял за плечи, а второй мастерски, в два резких наклона, разлил водку по рюмкам:
   – Знаешь, друг, не стоит так горевать. Ребята пали в бою, с оружием в руках, что может быть лучше?
   – Кхе… Только на бабе.
   Полковник скривился от такой пошлости, но не обиделся.
   – Все там будем. Но! Хуже всего, что эти скользкие имперцы сумели захватить в плен одного из наших. Причем сделали это еще вчера, а только сегодня удалось разгрести завалы от взрывов и пересчитать трупы. Один пропал! Причем вместе со своим… гм, – он споткнулся на полуслове и замычал, так и не выдав тайны, и переиначил: – Со всем своим оружием. Причем и другие трупы беглецы обобрали: теперь у них на четыре игломета больше.
   – Однако! – атташе покрутил головой, и пока полковник пересаживался с его кровати опять на стул, незаметно выплеснул водку в тазик и сделал вид, что успел опрокинуть спиртное себе в глотку. А потом потянулся за закуской, буркнув:
   – Ну и что страшного? А то у них своих иглометов нет.
   – Так ведь пленный!
   – Может, он где в пропасть провалился?
   – Нет. Расследование показало, что его похитили. Трупа нет, значит, до сих пор допрашивают. А наши каратели даже следов найти не могут.
   – Та… – атташе почувствовал, что его надолго не хватит. Алкоголь ударял по мозгам с неотвратимостью и мощью кувалды: – Подумаешь, допросят. Что может знать простой воин?
   – О-о! Эти знают очень многое. Конечно, все знают только командиры, но и рядовые о многом догадываются. Так что положеньице весьма неприятное!
   – Да плюнь ты на это, – посоветовал пиклиец, сам при этом чувствуя позывы к рвоте и скашивая глаза на тазик. – Один пленник урона не нанесет.
   – В том то и дело, что может весь план рухнуть. Один его правильный ответ, и…
   В это время из его нагрудного кармана раздался резкий звук внутреннего вызова, и полковник, словно трезвый, подхватился на ноги и поспешил к выходу. Правда, успел бросить на прощанье:
   – Срочный вызов в оперативную часть! Но я еще вернусь, так что все не пей, оставь мне хоть бутылку…
   Последнее слово донеслось уже из коридора. Дверь автоматически прикрылась, отсекая каюту от внешнего мира и создавая хоть некую видимость уюта. Но стоило атташе наткнуться взглядом на столик, как он содрогнулся от омерзения. Да же смотреть на водку он больше не мог. Борясь с усиливающимся опьянением, он собрал всю свою волю в кулак, спрятал две полные бутылки в выдвижной ящик под кроватью, затем достал крабер и набрал нужный номер. Когда экран засветился и послышалось требовательное: «Ну?», – пиклиец громко сглотнул и признался, растягивая слова:
   – Мне очень плохо. Я уже падаю в люлю. Но должен сказать: сквоки на грани провала. Имперцы взяли в плен их элитного воина, который много знает, и теперь успешные результаты агрессии висят на волоске. Очень, очень переживают… И принца пока не нашли, но за свой секрет боятся больше, чем… чем…
   Он с полным отупением еще некоторое время смотрел на экран и морщил лоб. Потом подвел итог докладу:
   – Все! Я готов!
   Последним осознанным движением отключил крабер, сунул его в карман и рухнул боком на подушку. А где-то в далекой Пиклии рассерженный граф Де Ло Кле стучал кулаком по столу и восклицал:
   – Я так и знал! Чувствовал, что эти горбатые пьяницы в самый ответственный момент что-то напортачат. И нет чтобы раскрыться союзникам, сотворить нечто совместное, грандиозное – нет! Сами с усами! Тьфу на них!

Глава 37

   3589 год, 21 июня, Хаитан, недра

   Допрос сквока не прекращался восемь часов кряду. И велся он под непосредственным руководством по прямой связи огромной группы аналитиков как имперского флота, так и имперской безопасности. К этому делу подключили также несколько лучших следователей. Каждый новый вопрос, передаваемый через краберы, ставился с невероятной точностью и расчетом на конкретный, ни в коем случае не двусмысленный ответ. Каждое слово анализировалось и рассматривалось в свете сегодняшней ситуации.
   Первые четыре часа допрос вели Бит и Дейни. Потом Тантоитан Парадорский и Гарольд Стенеси. И последний, восьмой час – все четверо. На девятом часу мощный сквок не выдержал, его ответы стали путаными и не поддающимися четким определениям правды. Потом он стал пускать слюну, и ему сделали укол с моментально действующим ядом.
   Отряду предоставили право и дальше действовать самостоятельно, но очень просили поймать еще хоть одного сквока и повторить допрос. На что Бит благоразумно заметил:
   – Господин адмирал, домутила у нас больше нет. А дедовские методы могут и не принести результата – в элиту сквоки подобрали самых крепких.
   – Тем не менее, если подвернется возможность, действуйте без всяких сомнений или промедления.
   После такой настойчивости пришлось вмешаться в разговор наследнику престола:
   – Да, да, адмирал. Я тут за ними присмотрю, не волнуйтесь. А теперь срочно организуйте мне связь с моими помощниками из основной лаборатории. Надо срочно кое-что обсудить.
   И пока принц пользовался какими-то совершенно непонятными терминами в длинном разговоре, остальные члены отряда решили сами проанализировать результаты допроса.
   По ним получалось, что сквок ни сном, ни духом не знал ни про какие тайны своей республики. Он так и не ответил на вопрос, как или с помощью чего оказались захвачены научные городки с гарнизонами. Ни словом не обмолвился ни про таинственные излучатели, ни про гипнотические лучи, ни про какое иное оружие, неведомое имперцам. Только и твердил, что захватом занимались обычные армейские части, и элита в дело не вмешивалась. Зато довольно подробно рассказал о подземных силах сквоков на Хаитане. Сам пленник прибыл на планету всего три месяца назад. Его, как и всех в отделении, отобрали среди лучших бойцов его дивизии. Переправляли тайно, с большими предосторожностями, в тесных и плохо приспособленных космических ботах, которые сразу после орбитального торможения ныряли в раскрывающиеся пещеры. Затем боты опускались на глубины в семь километров по гигантским природным колодцам. И уже там новичков встречала роскошная по меркам Хаитана подземная база. На ней хватало всего: и бассейнов, и теплиц со свежими фруктами и овощами, и даже спиртного. Вот там и происходило, по словам допрошенного, самое великое прикосновение к тайне.
   Подобных баз было три в одном и том же секторе. Так что теперь, при необходимости, космическая армада империи могла нанести конкретный удар по определенной цели, завалив при этом как сам колодец, так и все остальные транспортные лифты и путепроводы, которые связывали базы с поверхностью.
   Несколько особняком стояло утверждение про еще одну базу, о которой сквок ничего не знал, кроме названия: «Озерная». Ни где она находится, ни что на ней творится – элитному пленнику было неизвестно. Только и слышал пару раз туманные словосочетания в разговоре между офицерами.
   Всех новичков на его базе с первого дня учили только одному: управляться с шуршонами – растить, воспитывать и объезжать их. Причем дело оказалось довольно простым и необременительным. После появления муравья из маленькой личинки его сразу следовало приучить к запаху той самой зловонной кашицы, и любой шуршон впоследствии воспринимал находящегося рядом с ним человека за свою матку, полностью подчиняясь не только интонациям или жестам, но и определенным мозговым усилиям. Правда, при этом приходилось сильно напрягаться, вследствие чего частенько болела голова, но в уникальных случаях муравьи охотно выполняли мысленные приказы. Издалека отдавать их не получалось, а вот сидя в седле – с легкостью.
   При дальнейшем допросе выяснилось, что те самые личинки легко консервируются и бесконечно долго сохраняются в небольших шарах из твердого пластика. Но достаточно было облучить любой шарик из небольшого лучевого пистолета с определенной настройкой, как личинка начинала на глазах увеличиваться, прорывалась из шарика наружу и росла с поразительной скоростью. Если рядом были кормовые растения или трупы животных, которые поедал муравей, то рост ускорялся в несколько раз, и за пару часов шуршон превращался в беспощадного убийцу, беспрекословно выполняющего любые команды того человека, который намазал ему несколько раз усики той самой таинственной кашицей из тюбика.
   Само собой разумеется, что принц и его несколько помощников, как только узнали о процессе творения боевого шуршона, бросились к седлу, отыскали тот самый лучевой пистолет и на самом деле продемонстрировали весь описанный сквоком процесс роста и дрессировки. Правда, пришлось умертвить шуршона еще в средней стадии его развития – уж слишком страшно и опасно он выглядел в заставленной приборами тесной лаборатории.
   Вполне понятно, что сам пистолет и подающееся им излучение принц тщательно исследовал, а результаты передал в большой мир. Само по себе излучение не оказалось чем-то новым или кардинально интересным. Оно было известно давно и называлось по имени его первооткрывателя излучением Гумашкина. Разве что сквоки проделали с этим открытием некоторую трансформацию в сторону крайне низкой частотности.
   Как бы там ни было, но раскрытие этого нового секрета для Оилтонской империи ничего не давало. С гигантскими муравьями бороться можно, какими бы сильными, проворными и страшными они ни казались. Поэтому с маниакальной настойчивостью пленнику до конца допроса так и продолжали задавать вопросы по поводу иных, наивысших воинских тайн. Но сквок так и твердил, что именно шуршоны являются тем самым великим и тайным оружием, которое приведет республику к победе в близкой войне.
   Когда именно будет нанесен первый удар, пленный не знал, но по словам его командиров получалось, что «на днях» и что тогда имперцы «ой как наплачутся от наших мурашек!».
   Все аналитики пришли к единственно правильному выводу: данные элитные войска враг намеревается двинуть в самом важном направлении и для самого критического удара в наземных сражениях. А простым воинам со всей силой изощренной пропаганды внушалось, что это именно они обладают самым мощным и непобедимым оружием. Логично, правильно, но… несколько неправдоподобно. Особенно с точки зрения адмиралтейства. Ведь для того чтобы начать сражение на поверхности какой угодно планеты, следует на эту планету хотя бы частично высадить десант. А это в условиях современной космической войны – нонсенс. Подобная десантная операция возможна лишь после уничтожения всех орбитальных баз и спутников, тотальной бомбардировки поверхности и хотя бы пятидесятипроцентного уничтожения оборонных континентальных структур.
   А такое без нового, все поражающего оружия, действующего с невероятно дальней дистанции, ни в теории, ни на практике невозможно.
   И вроде вот она разгадка, где-то рядом, прямо в оккупированных научных городках. А как к ней подступиться? Как ее разгадать?

   Горячий спор между воинами прервало резкое встряхивание, а потом и сигнальный зуммер одного из дистанционных взрывателей. Первым воскликнул Бровер:
   – Вот и к нам гости пожаловали!
   Когда сгрудились возле объемной карты окружающих подземелий и сравнили номер взрывателя, Клеопатра первая ткнула ножом в искомое место:
   – Вот здесь! – на что Парадорский с некоторым облегчением вздохнул:
   – Далеко. Значит, успеем основательно собраться и грамотно отступить.
   Кажется, подавляющее большинство было несогласно с таким решением, но сами воины высказываться не стали, а вопросительно повернулись к наследнику престола. Тот тоже не скрывал недоумения:
   – Почему? Нас ведь здесь не разыщут.
   – Сомневаюсь. Они к этому времени могли доставить сюда геологические сканирующие устройства и запросто обнаружат внушительное стальное тело этой лаборатории. Да и карты из памяти блокпоста уже давно извлекли на свет и рассмотрели. Я и без того удивляюсь, почему они так долго до нас добирались. Скорей всего большая часть бункеров и подобных лабораторий уже под контролем врага. Поэтому будем уходить немедленно. На сборы даю пять минут.
   – Но куда мы пойдем? – заволновалась Магдалена. – Если они введут сюда войска, то все равно будут нас выискивать до скончания века.
   – Они и так нас выискивали превосходящими силами, – беззаботно хохотнул Тантоитан. – Ну и что, нашли? Тем более что у нас в запасе имеется один уникальный вариант отхода. Легко выполнимый с применением последних разработок его высочества. Гарольд, Граци! Начинайте минировать шестнадцатую и двадцать третью анфилады пещер так, как мы и договаривались. Пусть думают, что мы отправились по одному из этих направлений. И сделайте так, чтобы проходы завалились в тот момент, когда они подорвут дверь этой лаборатории. – Ребята уже взгромоздили на плечи по ящику гранат и двинулись к герметической двери, а Танти скомандовал другим: – Бровер и Магдалена, прикройте минеров! Остальные переносят все необходимое в пятый квадрат, – он указал на карту: – Вот к этому провалу.
   – Но там летяги! – воскликнул недавно побывавший на месте Армата. – Если ты хочешь спускаться, они не пропустят.
   – Значит, придется им потесниться. Или нам сразу сдаваться сквокам, – развел руками командир. – Иного выхода нет. Только на глубину. Причем на большую. Там нас уж точно искать не станут. Пошевеливаемся! Курсант Ланьо, вас это в первую очередь касается: выходите наружу и прикрывайте эвакуацию. Живей, живей!
   Все забегали, засуетились, но отличный слух Парадорского, да и проходящей рядом Клеопатры уловил ворчание, с которым телохранители обменялись между собой мнениями:
   – Этот малый, наверное, сразу родился с командирской портупеей вокруг задницы, – высказался Дейни. – Вон как командовать любит.
   – Да уж, – отозвался Бит с явным сомнением. – Если бы не его прежние подвиги, я бы к тому провалу ни в жизнь не полез. До сих пор картина перед глазами стоит, как летяги в той чаше озерной со сквоками разделались.
   – Ну ладно, рискнем еще разок…
   Несколько неожиданные требования предъявил наследник престола:
   – Танти, мне внизу понадобится много оборудования. Надо поработать с концентратами дурманящих веществ, с этой кашицей из тюбиков, с вариантами излучений, ну и некоторые идеи с управлением шуршонами доработать.
   – Хорошо, ваше высочество, – покладисто согласился командир, пытаясь при этом выскользнуть из лаборатории. – Вы приготовьте все нужное для эвакуации, и как только спустим все предметы первой необходимости, сразу займемся оборудованием.
   То есть он как бы и не возражал, но сразу дал понять, что времени, скорей всего, на всю исследовательскую рухлядь отряду не хватит. Принц понял это еще с полуслова, потому что не просто вцепился в рукав скафандра, но еще и скомандовал:
   – Парадорский. Стоять! Ты что, не понял моего приказа?
   – Да как не понять, ваше высочество, – парень пытался без кощунственного нарушения субординации вырвать свой рукав. – Как только опустим вниз оружие и продукты питания, в первую очередь начнем опускать и ваши ящики.
   – Не притворяйся тугодумом, тебе не идет. – Януш уже сердился не на шутку. – Все указанные мною предметы и вспомогательные средства надо опустить в первую очередь. Понятно?
   – Так точно! – отчеканил Тантоитан, чуть не отдавая при этом честь, но потом неожиданно приблизился к принцу вплотную и тоже вполне сердито зашептал на самое ухо: – Януш, а чем мы внизу будем отстреливаться от хищников? Твоими приборами? А потом ими же и закусывать после боя?
   Тот явно не ожидал такого ответа.
   – Ну, ты даешь, – начал было он, но, заметив стоящую рядом и прислушивающуюся к ним Клеопатру, вдруг смутился и махнул рукой: – Ладно, смотри сам.
   Возможно, тут свою роль сыграло и личное обращение молодого парня на «ты» и по имени. Мол, обстановка почти как в бою, и тратить время на подобные споры непростительно.
   Тем временем гора боеприпасов и снаряжения возле провала стремительно росла. Существенно помогало при этом и почти полное отсутствие хищников в окрестностях лаборатории. Все-таки щедро раскидываемые вокруг вещества с отпугивающими запахами оказали невероятное действие: монстры предпочитали держаться от этих мест подальше. Правда, и минус был: приходилось всем плотно герметизировать скафандры. А это – дополнительные неудобства и ощутимый расход запасов кислорода. Следовало и это учитывать, ведь на глубинах бункеров нет.
   За время отдыха Армате удалось починить трофейный игломет, и теперь его прямо распирало от гордости при ношении такого оружия. Его довольная рожица за щитком скафандра натолкнула Тантоитана на мысль несколько поторопить события:
   – Армата, давай подключай прожекторы на освещение провала и начинай обстреливать ампулами все виднеющиеся уступы, своды промоин и пещер. После обработки верхнего обвода на самое дно сбрось десяток самых противных и вонючих капсул. Действуй!
   – Но вдруг оттуда сразу все летяги бросятся наверх? – засомневался парень. – Тут и мой игломет не поможет.
   – Тогда позовешь нас на помощь, поможем тебе огоньком.
   Вскоре еле слышно загудел генератор, и в подсвеченную светящимися растениями глубину ударил сноп яркого электрического света. Он уже сам по себе служил неким отпугивающим средством ограничения активности летяг, которые сотнями выглядывали наружу из промоин и проходов, но тут же отшатывались назад. А когда возле их лап и конечностей стали расплескиваться капли нового химического оружия, то вообще перестали показываться, убираясь поспешно как можно дальше от провала в толщу пород.
   Естественно, не обошлось без отчаянных, наиболее агрессивных особей. Но Армата вполне сноровисто хватал соответствующее оружие, разложенное рядом, и, как на тренировках, лупил по ярко освещенным мишеням. Некий всплеск атакующей активности со стороны летяг произошел во время сброса ОВ на самое дно. К верхней части провала поднялось даже несколько огромных змей моссуонов, но и с этими противниками одиночный «санитар» справился без проблем. И когда стали устанавливать стрелу с опускаемой платформой, доложил:
   – Пока никого не видно. Хотя не факт, что при спуске никто не бросится.
   – Отобьемся, – заверил Парадорский. – Важнее, что прогресс налицо: сейчас нас никто не атакует.
   Наследник престола в этот момент тоже оказался рядом:
   – Ничего, вот если удастся повторить и воспроизвести аромат секреций шуршонов, то перед вами вообще все хищники будут разбегаться. Только летяг останется опасаться. Успеете все эвакуировать?
   – Пока враг нам дает уникальную отсрочку. Видимо, подтягивает основные силы и пытается нас окружить. Недавно взорвались мины на противоположной стороне нашего защитного периметра.
   – Это хорошо! Это нам пригодится! – Принц осторожно заглянул в провал, дно которого терялось в полумраке, озадаченно вздохнул и поспешил назад к своей родимой лаборатории со словами: – И почему это ни наши, ни сквоки раньше не додумались использовать нужные ароматы?
   Площадка вокруг провала находилась на глубине почти пяти километров от условного уровня поверхности – четыре восемьсот! Да и сам провал опускался на глубину километра и триста метров, и его нижняя точка была обозначена на карте расплывающимся пунктиром. То есть внизу еще никто из исследователей или проходчиков не побывал. Что там находится, догадаться было трудно. Но если уж сквоки умудрились пробраться на большие глубины, да еще и построить там огромные комфортабельные базы, то почему бы и отряду не спрятаться на глубинах? А то и вообще углубиться еще на парочку километров? Тем более с такими превентивными средствами обороны, которые разработал принц, можно и в самом деле спокойно разгуливать по джунглям, как туристы…
   Так здраво рассуждал Парадорский, укладывая на платформу ящики с патронами для огнестрельного оружия. Сама платформа представляла собой прозрачный лист из брони со стороной квадрата в два метра. Четыре стропы уходили вверх к кольцу, которое крепилось к прочному, углеводородному линю, выдерживающему общий вес в две тонны. Скорей всего подобное оборудование и доставили в лабораторию с последующими намерениями исследовать этот или другие подобные провалы. Взяли с собой и малый генератор, дающий накачку на пару мощных рефлекторов, направленных вниз.
   Несмотря на огромную грузоподъемность, при первом спуске Парадорский не рискнул брать с собой много человек. Да и наверху следовало оставить надлежащий пост обороны. Поэтому, как бы призывно и даже требовательно ни смотрела на него Клеопатра, командир скомандовал грузиться другим воинам:
   – Со мной Армата и Граци! Связь держим постоянную, а при начальной разведке на дне – через краберы. – И, уже стоя на покачивающейся над бездной платформе, указал рукой на крепления подъемника со стрелой: – Гарольд, постарайся так заминировать эту штуку, чтобы, когда она рухнет вниз после взрыва, здесь и следа не осталось от нашего пребывания.
   – Легко! – ответил друг и без проволочек стал открывать ящик с гранатами.
   Тогда как Лидия с помощью пульта управления принялась регулировать скорость спуска, прислушиваясь к командам в коммуникаторе:
   – Давай быстрей! Еще быстрей! Теперь притормаживай, стоп! Здесь сразу три тоннеля. Сейчас мы их облагородим…
   На всякий случай в глубину вот таких больших проходов старались отправить по нескольку больших капсул с ОВ. Слишком уж Танти переживал, что при спуске остальных товарищей некоторые летающие гады могут на них броситься стаей. Саму их троицу слишком агрессивно никто и не атаковал – так, несколько обезумевших от резкого запаха ятаганов, десяток месей да пяток ящеромечей. Ну и уже возле самого дна какой-то вялый, словно зачумленный моссуон.
   Как только ступили на дно, быстро разгрузили в сторону от валяющихся туш ящики с боеприпасами и бросилось на разведку окружающих проходов. Прошли немного по самому крупному тоннелю, который метров через сто расходился на пяток более мелких, перемежающихся как удобными пещерами, так и довольно опасными, глубокими расщелинами. Зверья здесь оказалось предостаточно, причем довольно агрессивного. Но щедро разбрызгиваемые ароматические вещества и здесь делали свое дело. Никто из троих первопроходцев не пострадал, а осознав, что здесь вполне сносно можно обитать и удастся разыскать подходящее место для временной базы, Танти по краберу дал наверх команду:
   – Начинайте массовый спуск всего остального. Два человека пусть спустятся на первой платформе для разгрузки. А как только появится возможность, начнут очищать дно от тушек летяг. Вдруг сквоки догадаются осветить и глянуть до самого дна провала. Мы пока продолжим разведку.
   На всякий случай предстояло осмотреть еще парочку боковых проходов. Там оказалось все плотно забито растительностью джунглей. К счастью, довольно проходимой из-за мизерного наличия редких жадений да нескольких экземпляров синей слюнтяйки. А так как разведчики находились в полностью герметичных скафандрах, то плевки газом в их сторону носили скорей самоубийственный характер. Несколько выстрелов напалмом – и от ядовитых синих стволов остались лишь обугленные палки да прутики. Скорей всего из-за наличия слюнтяйки синей здесь и хищников оказалось на удивление мало, так что составить более подробный план и все это занести на карту не составило особого труда. И уже когда повернули обратно, Граци заглянул в один из резко уходящих вглубь проходов и вдруг замер. Для лучшего просмотра не пожалел даже батарей для накачки своего нашлемного фонаря:
   – Танти, а тут у нас кое-что уже знакомое. Глянь!
   Первым к нему добрался Армата. Но для него увиденное было новинкой:
   – Что за черная хренотень?
   На что подоспевший командир, также осмотревший ведущий вниз тоннель, сказал:
   – Ты так не вздумай при Гарольде обзываться. Потому что этот почерневший уже планктон назван по его фамилии: Стенеси.
   – Подумаешь, планктон какой-то. И чего это он только до середины тоннель выел?
   – Видимо, где-то там внизу озеро вскипело, и его волны-щупальца только досюда достают.
   Армата непроизвольно вздрогнул и попятился:
   – А этот родственник Гарольда нас не того?..
   – Запросто, на нас же не скафандры «Гратя». Но раз озеро не кипит, то парочка месяцев у нас есть. Можем хоть искупаться в нем. Наверное…
   – Может, принцу доложить? – спросил Граци. – Он ведь мечтал до озера добраться.
   – Подобная инициатива наказуема, дружище, – скривился Тантоитан. – Ты доложишь, и нас всех погонят на поиски этого чертова планктона. Оно нам надо? Вот когда обустроимся со всем тщанием, тогда и видно будет. Мы и так на глубине более шести километров, а это озеро может себе вариться и на девяти. Так что…
   – Извини, командир, погорячился, – притворился Граци грустным. – Слишком выслужиться хотел.
   Они двинулись обратно к провалу, и Армата продолжил разговор:
   – Хочешь внеочередное звание заслужить?
   – Это успеется. А вот к наследнику престола по имени обратиться – это да! – парень засмеялся: – Потом можно до конца жизни хвастаться.
   Армата цокнул языком:
   – Да, Парадорский, этот принц к тебе явно благоволит. Неужели это лишь из-за твоего умения командовать?
   Так как Армата все еще считался в отделении новичком, то Граци решил несколько просветить его и заговорил, глядя в спину идущему впереди Тантоитану:
   – Да нет, тут не только в этом дело. Мы ведь давно заметили, что Клеопатра с принцем чуть ли не лучшими друзьями стали. Причем настолько лучшими, что даже подозрения некоторые закрались. Ну, и чего ты так на меня оглядываешься, словно я кенгозверь какой? – это он совсем не по-уставному обратился к Парадорскому, который, резко развернувшись, бросил строгий взгляд назад. А затем как ни в чем не бывало продолжил рассуждения: – Но наша Ланьо – девушка с характером и любит только одного. О! Опять оглянулся, ты видел? Словно о нем речь идет. Ха-ха! М-да, как бы не подстрелил ненароком… Ну а раз Клеопатра любит только одного, то наверняка за него готова и глаза кому угодно выцарапать, хоть самому наследнику престола. Потому что мы заметили, что он ее как-то побаивается. Ну или по-другому: слишком бережно к ней относится. Конечно, ей принц к себе на «ты» и по имени обращаться не разрешил, а вот ее любимому, да еще командиру…
   – Граци, не надоело тебе болтать без умолку? – не вытерпел Танти.
   – Не-а! А когда еще поговорить? То бежишь, то охотишься, то неподъемные тяжести волочишь, то отсыпаешься после этого. Когда же общаться? А, командир?
   – Вот получишь отпуск, общайся, сколько хочешь.
   – Ну да, ты еще добавь: если выберемся отсюда…
   Теперь уже Парадорский резко обернулся и остановился:
   – Никаких «если»! Обязательно выберемся! Понял?
   – Да понял я, понял! – Граци пожал плечами: – Ну вот, опять погорячился…
   Троица вышла на дно провала и еле пробралась по тоннелю вдоль сваленных в кучу ящиков и лабораторного оборудования. Граци и Армата тут же стали помогать Пилсу и Бергману с переноской ящиков и перекатыванием туш, тогда как Танти начал переговариваться с остальными членами отряда:
   – Эй, наверху! Гарольд, у тебя время еще есть?
   – Вроде как хватает. Сейчас отправляю к тебе основную группу.
   Наверняка на этот раз на платформе спустятся и принц, и его телохранители вместе с Клеопатрой. Что немного успокаивало. Но одно слово насторожило:
   – А почему «вроде»?
   – Недавно рвануло сразу с двух сторон периметра и только что еще с одной стороны. Пытаются взять нас в кольцо.
   – Слушай, а ты успеешь что-нибудь придумать эдакое, чтобы и лебедка с мотором-генератором, трос и стрела остались пригодными к употреблению?
   – Хм! Да сейчас подумаю на эту тему… Хотя при падении все будет всмятку. А тебе зачем?
   – Ну, мало ли… – туманно ответил Танти, думая о том, что к озеру, скорей всего, все равно придется спуститься, и если отыщется подходящий колодец, то трос с мотором очень бы пригодились.
   – Ладно, уже кручу… – что он там крутит, не сказал, только добавил: – Принимай гостей!
   Вскоре платформа опустилась вместе с наследником престола и тройкой его ангелов-хранителей. Хотя больше всего Парадорский был рад появлению любимой девушки. Даже несколькими словами успел с ней перемолвиться:
   – Как там наверху?
   – Пока спокойно. А здесь?
   – Еще лучше! Устроимся, как в отеле «Роки».
   – Шутник! – но при этом личико девушки покраснело и стало донельзя довольным. Видно, мелькнули приятные воспоминания.
   Следующая ходка платформы доставила вниз всего несколько последних ящиков, на которых с комфортом восседали Бровер, Магдалена, Лидия и Феликс. Увидев, что среди них нет его лучшего друга, молодой командир опять задрал голову:
   – Гарри, ты что, решил там остаться?
   – Отцепляйте быстрей платформу! Только что донеслось эхо еще двух взрывов.
   Трос с поблескивающим колечком живо поднялся вверх, после чего пришлось расспрашивать у Бровера:
   – Рома, что это наш великан задумал?
   – Честно говоря, мне некогда было рассматривать, – признался тот. – Минировал с Феликсом еще один проход. Но наверняка у Гарри все под контролем.
   Дно провала успели расчистить до первозданной чистоты, когда сверху послышалось характерное гудение и из полумрака появилась диковинная сцепка. Ниже всего свисал работающий генератор, чуть выше – гудящий мотор, закрепленный на барабане с разматывающимся тросом, и на этом каркасе с барабаном и восседал довольно улыбающийся воин. Манипулируя пультом управления, он помог занести всю связку в проход, заставил всех убраться туда же и жестом фокусника достал несколько пультов дистанционного управления взрывом. Нажал на первый, и после еле слышного хлопка вниз рухнул весь трос с блестящим колечком.
   – Тяните его в проход, потом намотаем на барабан. А не то сама стрела при падении может перебить трос. Хоть и крепчайший, а…
   Затем отправил сигнал еще на два взрыва, после которых на дно рухнула стрела вместе с рамкой уголков и зажимами креплений.
   – Ну вот, немного погнулись, но больше ничего сделать не удалось.
   – Все равно молодчага! – хлопнул его по плечу Парадорский и первым бросился к несколько покорежившимся железякам. – В наших условиях выбирать не приходится. Взялись!
   Когда добрались до выбранного под базу места и почти закончили интенсивную переноску всего имущества и боеприпасов, наверху что-то мощно рвануло. Даже сквозь более чем километровую толщу породы все отчетливо ощутили содрогание почвы под ногами и с опаской поглядывали на своды над головой: мало ли какой кусок скалы обломится.
   – Добрались до двери нашей лаборатории, – печально констатировал Гарольд, но тут же улыбнулся: – Только вот понравятся ли им наши гостинцы?
   Следом за этим последовала новая серия взрывов. К сожалению, сами специалисты по минированию не могли видеть, как ринувшиеся на штурм «партизанского логова» сквоки оказались разметаны по стенам повторными и совершенно неожиданными для них взрывами. А потом на них рухнуло сразу три анфилады переходов, и нападавшие оказались погребенными под обломками. В очередной раз неуловимый отряд имперцев вырвался из окружения, оставив своих врагов с носом, а элитный десятый полк сквоков понес огромные потери как среди личного состава, так и среди вспомогательных армейских подразделений.

Глава 38

   3589 год, 22 июня, Оилтон

   Последние двое суток поспать никому из высших чинов Оилтонской империи практически не удавалось. Разве что бледного и совершенно обессиленного главного куратора управления имперской безопасности после нескольких уколов насильно отправили спать. Да и то под капельницей и в саркофаге интенсивной реанимации. Недавние ранения, которые Серджио Капочи получил при штурме шпионского гнезда, вкупе с треволнениями последних дней сказались на его самочувствии резко отрицательно.
   Маркиз Винселио Грок безвылазно сидел в пункте имперской связи и, если приходило хоть что-то важное, сразу докладывал Павлу Реммингу по его личному краберу. Тогда как сам император постоянно ломал голову и гонял всех своих подданных как тараканов, заставляя думать, думать и думать. Потому что ничего иного не оставалось: угроза нависала все кошмарнее, а распознать ее никто не мог. Тайное оружие сквоков доводило до поседения как аналитиков, так и высшее командование флота. Вот только разгадки так и не было.
   Еще больший переполох вызвало сообщение от внедренных во дворец короля Пиклии дизайнеров и мастеров отделки. Им опять удалось подслушать разговор, из которого явственно следовало: враг очень огорчен пленением одного из своих элитных воинов и с паническим трепетом боится, что весь успех агрессии может рухнуть в любую минуту.
   Подобный факт заставил буквально всех взреветь от натуги и повторно пересмотреть все свои предположения и выкладки. Разгадка находилась где-то рядом, следовало лишь уцепиться за невидимую пока ниточку. Видеозапись допроса сквока, захваченного в подземельях Хаитана, опять прогнали по цепочке логисторов, специальных аналитических машин, которые выдали четкий ответ: агрессия произойдет через два, максимум три дня. То есть двадцать четвертого или двадцать пятого июня.
   Оставалось только продумать, кто и какими силами мог приблизиться именно в эти дни к столичной планете империи. Да еще на таких огромных кораблях, которые могли нести и оружие нападения, и отборные дивизии элитного десанта. Кораблей на периферии и в самой системе Ландышей оказалось невероятное множество. Но каким бы ни было общее их количество, в совокупности они просто не могли реально являться ударными силами противника. Да что там говорить, даже двадцатая часть всех подозрительных кораблей не могла оказаться боевыми транспортами приближающихся агрессоров. Все они никак не были связаны между собой, шли разными курсами и в разные стороны и никак не могли угрожать Оилтону.
   Исходя из подобных размышлений, аналитикам только и удалось, что выделить из немыслимого роя космических кораблей и транспортов караван огромных рудовозов, который двигался от пояса астероидов. Загружался он довольно близко к границе с республикой, потому и вызвал вначале справедливое подозрение. Открытая добыча металлов в том поясе велась практически в автоматическом режиме, в безвоздушном пространстве и в несколько сложных этапов. Но самое главное – непосредственно сами рудовозы не являлись огромными, цельно сделанными кораблями. Любой знающий специалист сразу мог сказать, что ни десанта, ни скрытых орудий полуавтоматические перевозчики доставить к планете не могли. Ибо весь металл – в руде ли, слитках или готовый к переплавке – космические буксиры волокли за собой в специальных сетях. Они с таким гигантским хвостом шустро стартовали от пояса астероидов и точно так же потом тормозили возле центра империи, легко сдерживая невероятные массы транспортируемого вещества двумя огромными притановыми платформами. Те аннулировали силы притяжения и инерции по вектору движения, так что и ускорение, и торможение проходило невиданными темпами. Частенько эти буксиры-рудовозы доставляли металл непосредственно к заводам, прямо на поверхность планет. Потому как притановые платформы как раз и строились для подобных перевозок всегалактическим конгломератом Доставка.
   Но вот в том и состоял фокус огромных инерций, что при ускорениях и торможении сами гигантские связки со слитками между собой все-таки контактировали, и порой от перегрузок слипались так, что на поверхности планеты их приходилось буквально разрезать на части перед переплавкой. То есть поместить вовнутрь таких партий вещества что-либо ценное считалось полным абсурдом. Ни живая сила, ни уникальная техника не доедет в целости и сохранности до места назначения.
   Напоследок еще и выяснилось, что при пересечении условной границы центра Оилтонской империи караван рудовозов инспектировало сразу несколько полномочных служб и представителей. Руда как руда, слитки как слитки, да и сети совершенно обычные, как всегда. А в корпусах самих буксиров если и было по парочке лишних пассажиров или членов сменных экипажей, так это в порядке вещей и пределах нормы. Обычный груз, обычные перевозки.
   И многочисленные группы аналитиков переключили направление своих поисков на другие цели, кого только при этом не подозревая и не подвергая комплексным проверкам.

Глава 39

   3589 год, 23 июня, Хаитан, недра

   За сутки отряд и в самом деле создал довольно комфортные условия для проживания и проведения непрекращающихся исследований. Несколько человек отдельно занимались тем, что изводили настырных хищников в двух примыкающих к пещере долинах да выжигали вредные для человека растения. В итоге в занятые людьми долины больше никто из хищников не стремился, и условия для исследовательской работы были созданы наилучшие: все на месте, все под рукой. Даже шлемами теперь не пользовались, дыша местным, хоть и не совсем приятно пахнущим воздухом. Все-таки и к людям доносилось амбре от разбрызганных по округе экстрактов. Гуляющие в подземельях сквозняки переносу нежелательных ароматов только способствовали.
   В остальном все было сносно и стабильно. Почти.
   – Жизнь наладилась, стало скучно, – в финале короткого, ничего не значащего разговора резюмировал Гарольд. – Разве что начнем экспериментировать с копчением самой нежной филейной части некоторых травоядных.
   – Здесь таких нет, – заметила Клеопатра. – Все, кто тут бегает, ползает или летает – всеядные. Хотя и в самом деле попробовать от безделья можно. Вдруг чего и прожарится как следует…
   Тантоитан с недоверием посмотрел на свою любимую девушку, показывая одной мимикой, насколько он удивлен подобной неразборчивостью, и только потом обрадовал:
   – Скучать больше не придется. Сейчас иду докладывать его высочеству про один спуск, в котором мы еще вчера увидели отмершие остатки планктона Стенеси. Здесь недалеко.
   – Да-а, – с некоторой грустинкой выдохнула Клеопатра. – Уж туда точно Януш наш побежит. Он ведь так рвался озеро с планктоном отыскать. А здесь и глубина довольно подходящая.
   – Хм! – Гарольд казался недовольным. – Вот хватит ли нам боезапаса для подобной вылазки?
   – Меня это тоже волнует, – признался Тантоитан. – Но, с другой стороны, мы сейчас везде проходим легко и почти без боя. Помимо этого, в районах с чернотой монстров остается очень мало, они мигрируют в другие места обитания. Помнишь, как разведчики в первом случае далеко дошли? Да и боезапаса у нас хватит надолго. Вон сколько с бункеров набрали. Все равно за пару дней должно что-то решиться. Так что я пошел.
   – Я с тобой! – сразу обозначила свое присутствие девушка, хотя разговор и так происходил в двадцати метрах от лаборатории, лишь формально отгороженной от «жилой» части лагеря. – Вдруг моего совета тоже спросят.
   Теперь уже оба парня посмотрели на девушку с иронией. Но, с другой стороны, причин для явного отказа не было, да и как телохранитель его высочества Клеопатра имела право всегда находиться с ним рядом. Избавиться от нее в предстоящем походе все равно не получится.
   Януш Ремминг взглянул на визитеров с некоторым раздражением: он как раз проводил очередной опыт, и его помощники в лице Бровера, Магдалены и Лидии сновали с пробирками, тиглями, небольшими жаровнями и пустой герметичной тарой. Видимо, варили одну из тех мазей, которые отпугивали огромную часть местных хищников от людей. А может, и с тем самым запахом, который выделяют идущие в атаку шуршоны. Все-таки доставленный в прежнюю лабораторию живой экземпляр пришелся очень кстати, и по данным его обследования исследователи получили много интересных результатов.
   Чуть сбоку на возвышенности восседал Бит, ведущий общую охрану данного места. Вроде, всех опасных хищников отсюда убрали, но мало ли что.
   Строго глядя, как Парадорский и его девушка осторожно проходят мимо стола с массой лабораторной посуды, принц заторопил с ответами:
   – Чего там у вас? Выкладывайте поскорей!
   – Да, может, не настолько важно или срочно, – пожал плечами Тантоитан, – но вдруг вас заинтересует. – И коротко рассказал о вчерашней находке.
   Ух, как сразу преобразился наследник престола:
   – Что же ты мне сразу не сказал?! – заметался он между столами и ящиками, подбирая и складывая в специальную сумку понятные лишь ему ингредиенты и реактивы. – Срочно отправляемся к озеру. Да что там срочно, немедленно!
   – Так ведь у вас здесь все кипит и варится?
   Принц замер на месте, бегло осматриваясь и лихорадочно соображая, как поступить дальше.
   – Магда и Лидия! Закончите все сами! Вторую и третью партию сделаете в известных вам пропорциях. Вот здесь все запишу, чтобы не забыли…
   Он толстым фломастером написал на листке бумаги нужное соотношение и оставил на столе. По ходу дела подхватил десяток уже наполненных баночек и сунул в руки Клеопатре:
   – Раздай каждому по две, и пусть интенсивно намажут внешние части скафандров. В идеале – лицо и волосы тоже.
   Последнее дополнение сразило девушку наповал:
   – Ну а волосы-то зачем пачкать?
   – Чтобы тебя, милая, монстры не съели! – нравоучительно и несколько фамильярно высказался Януш, не прекращая своих поспешных сборов. Тем временем Парадорский открыл одну из баночек и осторожно принюхался:
   – Странно! Почти не воняет. Неужели вот этой гадостью шуршоны навевают ужас на большинство хищников?
   – Кто тебе сказал, что мазь сделана по подобию их выделений? Я в шоке от этих военных: за сорок лет не догадаться о такой простой истине. Не увидеть того, что находится у них под самым носом!
   Тантоитана несколько покоробило напрасное охаивание его собратьев по оружию, и он со всем возможным тактом решил вступиться за честь военных:
   – Ваше высочество, хочу напомнить, что мы только защищаем исследователей, которые как раз смотрят вокруг через линзы микроскопов.
   – Ну да, это я несколько обобщил. Извини! – при этом принц улыбался и поглядывал вслед Клеопатре, ушедшей раздавать баночки с мазью. – До этого обязаны были додуматься мои коллеги. Ведь это так просто.
   Парадорский чуть не ляпнул: «Для гения – все просто!», – но вовремя сообразил, что это хоть и соответствует истине, но может быть принято окружающими за угодничество или лесть. Поэтому просто выдавил:
   – Ну, не все же такие…
   – Ха-ха! А вот давай я тебя спрошу: что в этих джунглях самое несъедобное?
   Пробегающий рядом Роман подморгнул товарищу, уж он-то с девушками наверняка знал, из чего или по какому подобию делается новая мазь. Да и сам Тантоитан осматривался по сторонам и раздумывал недолго:
   – Светящиеся растения.
   – Верно! Видишь, ты сразу догадался, а куда остальные смотрели? И чем при этом думали?
   – Так ведь у каждого имелась своя задача, свой фронт работ, – решился возразить парень, еще раз принюхиваясь к мази и набирая ее затянутой в перчатку рукой. – Да и финансирование велось на Хаитане по самому минимуму. Крупные ученые здесь и не бывали…
   – Ладно, защитник нашелся. Ну, чего смотришь, намазывайся!
   Подавая пример, наследник империи черпанул из большой кастрюли полную горсть варева и интенсивно помазал колени, бока, седалище и обувь. Тотчас и Бровер стал покрывать себя странной защитой.
   – А она не будет скользить или липнуть? – продолжал опасаться Тантоитан.
   – Нисколько. Лишь немного увлажнит и добавит эластичности.
   – Да и вообще, будет от мази какой-то толк?
   – Конечно, в полевых условиях добиться идеального сходства даже в теории сложно, – принц уже без всякого содрогания намазывал свои волосы, и они тотчас стали скользко-противными. – Но пробовать надо. Вдобавок, как я успел выяснить, эта мазь еще и вполне полезна для тела. Не стесняйтесь! Девушки, а вам что, особое приглашение нужно? Помогайте друг другу. Не забывайте про спину.
   Вернувшаяся Клеопатра с тихим ужасом восприняла приказание его высочества и кривилась при «умасливании» так, что Тантоитану ее стало жалко. Себя он обмазал бодро и обильно и для пущей острастки спросил:
   – Ну а тем, кто останется в лагере, может, не надо мазаться?
   Стоило видеть, как его любимая ускорилась в движениях. Словно сразу исключая любые предложения остаться на месте. Правда, и принц заявил с некоторым злорадством:
   – Мажутся все. А девушкам рекомендуется двойная норма. Раз они отказались сидеть дома и решили воевать, то пусть знают, что запахи их тел вдвойне раздражают любого хищника.
   Клеопатра скривилась, а потом все-таки не выдержала и возмутилась:
   – Это ваше высочество наверняка только что выдумал, чтобы над нами, несчастными, поиздеваться.
   Наследник престола, хоть и выглядел со слипшимися волосами совсем несолидно, умудрился ответить с пафосом и величественной надменностью:
   – Учите химию, голубушка! Тогда, может, и поймете, что выдумывать ничего не надо, чудес в природе и так хватает. Так что не экономьте, мази хватит на всех. А чуть позже девочки еще наварят.
   Через десять минут все бойцы отряда оказались с ног до головы вымазаны свежеприготовленным продуктом. Особо густо намазали подошвы. Они хоть очистятся раньше всех, но ведь можно вновь смазывать. Особенно после того, как его высочество провел маленький показательный эксперимент.
   Приблизившись к дальней стене, он отыскал небольшой участок с майнтолой и смело на него наступил. Живой мох импульсивно качнул всеми своими присосками и вновь сник. Не единым отростком при этом не присосавшись к подошвам.
   – Вот так! – с широкой улыбкой Януш вернулся на безопасное место. – Теперь и напалм тратить не придется.
   – И жгутары нас трогать не станут? – поразился Гарольд.
   – Гарантий дать не могу, – признался великий химик. – Поэтому лучше не приближайтесь к этой мерзости.
   В самом деле, хлесткие, словно бичи, щупальца жгутаров вначале били по движущейся цели, а уж потом могли принюхаться или попробовать на вкус. Точно так же следовало опасаться и падунов, сваливающихся с потолка, и большинство летяг, атакующих на большой скорости. Да и многих других, особо активных представителей флоры и фауны. Например, желудянка вообще мозгами не обладает, так что будет пулять своими реактивными снарядами во все, что приближается к ее стволу. Да и громадные монстры со своим интеллектом могли проигнорировать свое обоняние при виде незнакомой добычи.
   То есть мазь не являлась полной панацеей, но дополнительные шансы на выживание давала преотличные.
   И вскоре уже отряд из десяти человек, с максимальной нагрузкой на теле, двинулся по неизведанному маршруту. Единственное, что удалось сделать Тантоитану для мизерной поблажки Клеопатре, так это приказать всем трем телохранителям не отягощаться дополнительным грузом, а все внимание сосредоточить на защите наследника престола. Все-таки впервые подданные империи опускались на такие экстремальные глубины. И делали это с некоторым раздражением: пока они копались в верхнем слое земной коры, «горбатые пьяницы» успели пробраться чуть ли не к сердцевине планеты.
   В лагере остались продолжавшие работу Магдалена и Лидия, да прикрывающие их Пилс и Бергман. Им выдали два крабера и наказали следить за новостями из большого мира, да в случае приближения сквоков дать об этом знать.
   Шли молча, лишь изредка перебрасываясь комментариями или отвечая на короткие команды идущего впереди Парадорского. А тот старался выбирать не слишком крутой по перепаду высот маршрут. Вниз-то сползать легче, зато потом карабкаться обратно придется с максимальными усилиями.
   Зверей, как и ожидалось, встречали мало. Видимо, на чернеющие пастбища никто из монстров возвращаться не спешил. А те, кто не успел уйти от хлынувшего сюда на пике максимальной активности планктона, так и лежали неподвижными кучами. В нескольких местах мертвых туш скопилось так много, что приходилось герметизировать скафандры. Задыхаться в удушливом смраде не хотелось.
   Затем стало гораздо свежее и чище. После парочки коротких осмотров принц сообщил, что активный планктон при кипении просто разъел плоть попавшихся у него на пути животных, а потом отступающие потоки унесли с собой более мелкие туши и куски от самых крупных. Ни одного растения планктон не повредил окончательно, хотя те и выглядели под толстой коркой омертвевшего вещества испепеленными или обугленными.
   Самый большой минус при передвижении давало активное использование батарей для накачки осветительных фонарей. Но иначе бы по таким местам пройти не удалось. Во всем остальном спуск прошел несколько обыденно и без осложнений. Никто не заметил чего-либо странного или выходящего за рамки устоявшихся представлений. И на глубине восьми километров четыреста метров наконец-то было найдено вожделенное озеро – неровный овал в поперечнике метров двести и в длину метров шестьсот.
   Причем с первого взгляда становилось понятно, что перед глазами не вода. И даже не смесь чего-то с водой. Потому что интенсивно светящееся озеро дышало, клубилось трудно различимым туманом и ворочалось, словно живое. Цвет его тоже был необычный и не такой, каким его смоделировали при гипотетическом представлении озера в лаборатории: из глубины оно отсвечивало синевой, скорей даже переливающейся лазурью.
   Берега как такового у озера не было. Люди рассматривали диковинную жидкость из зева внушительного, метров пяти в диаметре тоннеля. Подобными дырками темнели и уносящиеся на высоту метров в двести крутые склоны ущелья. Если продолжить направление тех же самых стен вниз, то получалось, что глубина найденного озера может быть какая угодно – и сто метров, и километр, и два, и больше. Потому что если судить по выдавленному объему при «закипании», то общая масса колышущегося под ногами планктона Стенеси поражала воображение.

   Первым заговорил принц, обращаясь к самому образованному и наиболее подкованному в научных знаниях Броверу:
   – А ведь в городке нам так и не удалось восстановить такой именно цвет и такую консистенцию. Недоработали.
   – Ваше высочество, не забывайте: за исходный материал бралась та самая чернота.
   – Ну да, действительно. Она никак не могла соответствовать природному, «живому» составу. Зато сейчас мы все сами лично пощупаем!
   Оптимизм его высочества как-то не слишком разделяли остальные. Так и казалось, что найденное озеро в любой момент может вскипеть, и даже если скафандр выдержит и хватит воздуха в баллонах, то впоследствии все равно людей смоет на глубины. О чем и напомнила находящаяся с принцем на самой дружеской ноге курсант Ланьо:
   – Если этот планктон Стенеси закипать начнет, то успеем ли мы отсюда выбраться?
   – Заявляю с полной уверенностью, что не успеем! – «обрадовал» Януш свое сопровождение. – Однако подобные озера вскипают очень редко. А раз оно только десяток дней как обновилось свежим кормом, то ему теперь надолго хватит. – Заметив, как девушка облегченно вздохнула, принц с незаметной улыбкой добавил: – Но все это лишь теория. А как оно будет на практике…
   – Поэтому предлагаю поторопиться, – деловито вмешался командир отряда. – Ваше высочество, что вам требуется в первую очередь?
   – Удобное место возле самого планктона, и чтобы туда не добрались случайно забредшие животные. Мы ведь все здесь оставим, уходя, а завтра обязательно вернемся после отдыха. Вон там, чуть дальше, мне видна удобная пещера. Как бы в нее попасть?
   Тантоитан образовал две группы по три человека, возглавил первую, вторую доверил Гарольду, и они стали исследовать все боковые проходы с нужной стороны тоннеля, по которому сюда пришли. Лишний груз с себя сбросили, оставив возле принца и трех его телохранителей, и двигались налегке. Поэтому когда раздались встревоженные восклицания Клеопатры, находившейся в зоне прямой слышимости, Тантоитан припустил к озеру с такой скоростью, что на последних метрах еле затормозил, чудом не плюхнувшись вниз с четырехметрового уступа и не искупавшись. Бегущие сзади Армата и Граци замедлились более удачно.
   Стрельбы не было, хотя опасность так и клубилась возле противоположного берега в виде двух гигантских моссуонов. Таких огромных особей никто еще не видел и даже не предполагал, что подобные экземпляры существуют. Плоские летающие змеи достигали в длину более сорока метров каждая и сейчас своим хаотичным перемещением устроили на небольшой высоте над планктоном нечто вроде мелькающего водоворота. Люди их не интересовали, и мазь, скорей всего, была тут ни при чем – далековато, чтобы они могли почуять запах. Но в том, что отряд был обнаружен, сомневаться не приходилось; значит, нападать твари не желали по какой-то другой причине.
   – Мы стрелять не стали, – стала рассказывать девушка, – решили подождать. И вот… Очень похоже на брачные игры.
   – Не представляю даже, сколько эти массивные твари весят, – пробормотал Армата. – Откуда они взялись?
   – Вон из того створа вылетели, – Клеопатра показала рукой на самое громадное отверстие на противоположном берегу. Но Тантоитан уловил самое главное в вопросе товарища:
   – Но моссуоны с такой огромной массой тела не смогут подняться выше данного уровня. Здесь для них как бы «потолок» полетов. А ведь все проходы от озера ведут вверх. Как же сюда эти монстры добрались?
   Принц снял с головы щиток шлема с настроенными на сильное приближение бинокулярами и устало потер глаза:
   – Жаль, освещения приличного нет, но монстры и в самом деле огромные. Хоть и резвятся, но явно с трудом…
   – Вот и я говорю: сверху они прилететь не могли, – гнул свое Парадорский.
   – А что мы можем утверждать с уверенностью? – стал рассуждать наследник престола. – Мы ведь в том проходе еще не были, значит, почему бы ему и не вести вниз? Вдруг здесь в наличии целая система подобных озер и они в период закипания соединяются в единое целое? Может такое быть? Вполне! Так что я не удивлюсь, если эти моссуоны-переростки считаются среди подобных себе монстров любителями экстрима и забираются в эти «заоблачные» высоты для таких вот брачных церемоний. О, смотрите! Вроде бы улетают.
   И в самом деле, гигантские змеи, не снижая скорости, прекратили кружиться на одном месте, зачерпнули своими пастями по огромному глотку парящего планктона и скрылись в том самом проходе, откуда и появились.
   – Вот тебе и раз! – не сдержался Танти от удивления. – Так они еще этой едкой жидкостью подзакусили?
   – Едой она становится в период закипания, – напомнил принц. – А в данный момент она может быть очень калорийной. Особенно если учесть, что летягам надо все равно как-то питаться. По большому счету, планктон может оказаться вполне съедобным и для человека.
   Но мысль про иные, соединенные в единую систему озера не давала молодому командиру покоя:
   – Не могу похвастаться, что я большой ученый, но закон сообщающихся сосудов еще никто не отменял. И раз с нижнего озера планктон сюда доходит, то все, что находится ниже этого уровня в толще планеты, подвергается полному уничтожению. Пусть такое происходит редко, но оно все равно губительно для животного мира. Значит, по логике вещей, на больших глубинах вообще не могут остаться в живых никакие монстры, пусть даже и крупные. Откуда же такие волны хищников выплескиваются на поверхность?
   – Да, здесь сразу видны некоторые противоречия, – принц в задумчивости почесал висок и переключился на другую тему: – Ха, а волосы стали нормальными и эластичными. А вы, курсант Ланьо, боялись потерять свою неземную красоту.
   Клеопатра сердито стрельнула глазками в сторону второго человека в империи, но высказаться не успела.
   – Мы уже вышли к озеру, – послышался в коммуникаторе голос Гарольда. – Здесь и в самом деле довольно удобно и есть в стенах несколько отнорков и пещер для установки оборудования.
   – Отлично! Мы вас видим! – Танти помахал друзьям рукой. – К какому ответвлению подтаскивать грузы?
   – К шестнадцатому по счету от озера. Там еще входу мешает нарост в виде сталактита. Мчимся вам навстречу.
   Вскоре уже весь отряд перебрался на новое место. Здесь действительно было удобней. И почти сразу за узкими проходами имелось несколько пещер, словно по заказу выплавленных в окружающей породе. Видимо, при закипании планктон и в самом деле лютовал нешуточно, но зато теперь здесь можно было спрятаться в случае массовой атаки летяг. В первый раз они на людей не напали, но это вовсе не значило, что при следующем появлении они станут вести себя так же миролюбиво. Да и количество их могло намного увеличиться, а уж целая стая всегда опасна непредсказуемостью поведения.
   Вскоре первые пробирки оказались заполнены собранным планктоном как с поверхности, так и с глубины в пару метров, и Януш Ремминг приступил к изучению вещества под микроскопом. Роман Бровер и Клеопатра Ланьо тоже оказались привлечены к делу, размешивая и взбалтывая какие-то смеси.
   Как раз в разгар этой работы и прилетела следующая пара моссуонов. Но резвиться они не стали, просто сразу зачерпнули пастью планктон и улетели. Через четверть часа прилетела третья пара и сразу за нею четвертая. Поразительной величины змеи устроили впечатляющий хоровод, но на людей тоже не обращали ни малейшего внимания. Зато командир отряда просто обязан был отреагировать на такую опасность, отведя воинов вглубь от берега и приказав даже Броверу и Ланье держать оружие под рукой. Вполне логично добавив, что не все, а только самое эффективное.
   – Остальное можете с себя снять.
   По этой причине помощники принца и поспешили максимально облегчиться, снимая с себя остальное оружие и укладывая его на удобные, хоть и сильно оплавленные скальные выступы. Напоследок девушка сняла с себя разгрузку и заметила, что небольшой трофейный пистолетик почти выскочил из расстегнувшегося крепления. Это был тот самый отобранный у плененного сквока прибор, дающий совершенно безобидное для человека излучение Гумашкина. С помощью этого излучения элитные бойцы десятого полка побуждали к интенсивному росту личинки шуршонов. Те самые, которые были найдены в окантовке седла.
   Понятно, что Клеопатра, будучи неплохим знатоком оружия, прекрасно осознавала, что находится у нее в руках, и с полной уверенностью нажала на курок спуска, просто проверяя его готовность. Индикатор правильной работы успокоительно окрасился зеленым светом. Значит, батарея в норме и сам прибор функционирует нормально. Теперь следовало положить его обратно в крепление и дожидаться того момента, когда излучатель Гумашкина понадобится наследному принцу. Он, кстати, на всякий случай прихватил с собой и парочку шариков с личинками шуршонов. Но как раз на них девушка и не направляла раструб, который только условно напоминал ствол. Шарики оставались на разгрузке, а безобидный луч ушел в сторону.
   И только закрепив прибор на прежнем месте, Клеопатра осознала, что стоящий в той самой стороне Бровер рухнул как подкошенный. Он тоже успел снять свою разгрузку, поэтому завалился на оплавленный камень почти беззвучно. Но бывший всегда начеку Тантоитан сразу заметил странное падение друга и подскочил к нему самым первым:
   – Эй, ты чего? Роман, очнись! – но тот оставался в его руках, как тряпичная кукла, отчего командир чуток запаниковал: – Что это с ним? Ваше высочество, тут что-то не так! Можно вас?!
   Принц с неохотой оторвался от окуляров микроскопа, но, заметив лежащего бойца, устремился к нему:
   – Что с ним?
   – Ничего не пойму. Индикатор скорой помощи скафандра показывает, что Рома просто спит, – Танти повернул плечо Бровера так, чтобы и остальные увидели дисплей наплечного санитарного логистера. – Странно…
   После чего они вдвоем с принцем ощупали весь скафандр отключившегося бойца, осмотрели его голову, заглянули в зрачки и прислушались к дыханию. А за ними неотрывно наблюдала застывшая рядом Клеопатра, пытаясь поймать у себя в голове какую-то ускользающую мысль.
   – Мне кажется, он в коме, – вынес свой вердикт Януш. – Вернее, даже не в коме, а в каком-то очень глубоком сне. С ним раньше случалось подобное?
   – Никогда! – глаза Танти расширились от возмущения. – Он хоть и выглядит слабей нас с Гарольдом, но здоровье имеет уникальное. Да и не берут хиляков в космодесантники.
   – Хм! Ну, все когда-то случается в первый раз…
   – Ваше высочество, а вдруг это из-за озера? – напрягся командир. – Надышался он этого тумана, его и свалило! А сейчас и нас повалит.
   Подобное предположение напугало всех. Даже наследника престола.
   – Вроде как не должно… – он перевел озабоченный взгляд на курсанта Ланьо: – Ты как себя чувствуешь?
   – Нормально, – пожала та плечами.
   – Все остальные: как самочувствие? Доложить о любом недомогании!
   В ответ все вразнобой ответили, что они в полном порядке и чувствуют себя прекрасно. Понятно, что со скидкой на изнурительный переход и не совсем полноценное питание в последние дни.
   – Ничего не пойму! – воскликнул принц, в очередной раз проводя поверхностный осмотр спящего. Потом оглянулся на застывшую девушку: – Может, его кто ударил? Или виском сам к скале прикоснулся?
   – Да вроде не было ничего такого… Хотя я его только периферийным зрением наблюдала, – добавила Клеопатра и чуть не подпрыгнула на месте от некоего озарения в голове: – Правда, перед этим я в его сторону вот этот трофейный прибор направила и проверила, как действует излучение Гумашкина.
   – И что? – Януш вскочил на ноги.
   – Нормально действует, если судить по индикатору. Но вот как раз после этой проверки Бровер и упал.
   – Ну-ка, ну-ка, давай его сюда…
   Принц внимательно осмотрел прибор со всех сторон и в какой-то момент тоже чуть не нажал на спуск. Но сразу понял, что излучение при этом коснется еще кого-то из окружающих, и опустил ствол. Затем в некоторой задумчивости вышел чуть ли не к самому озеру и стал выискивать взглядом, куда бы направить излучение. Вполне понятно, что на глаза в первую очередь попались продолжающие свои игры моссуоны. Он с некоторым сомнением присмотрелся к индикатору и направил пистолетик в сторону монстров.
   – Слишком далеко, – раздался у него за спиной голос Парадорского, – не достанет.
   – Не факт. Прибор хоть и маломощный, да и излучение рассеивается, но некая суть и на таком расстоянии должна достать. Попробуем, а если нет, то…
   Он сделал паузу и нажал на курок. Зрелище получилось феноменальным. Все четыре извивающихся змея замерли как парализованные, по инерции вращения отлетели в стороны, а потом с фонтанами феерических брызг окунулись в планктон. Причем сразу стало понятно, что тела этих летающих тварей имеют огромную положительную плавучесть: они вскоре застыли на поверхности озера в виде длиннющих и толстенных, слегка изогнутых шлангов. То есть в жидкой среде плоские тела превращались в круглые и теперь более чем наполовину возвышались над верхним уровнем планктона.
   – Вот это да! – воскликнул Януш с круглыми от восторга и удивления глазами. – Как бы их теперь в берегу притянуть? Да пощупать? Да осмотреть?
   – У нас есть гарпун, но линь всего сто метров, да и дальше не закинет подствольный толкатель, – стал размышлять Парадорский. – И течений тут нет…
   – Тогда найдите мне срочно хоть какую-то зверушку! А еще лучше – несколько.
   От такого неожиданного требования оставалось только чесать затылок, но командир взглянул на Клеопатру, укладывающую Бровера поудобней, и его голову осенила идея:
   – Так ведь у нас есть шарики с личинками шуршонов! Чем не подопытные кролики?
   Наследник престола похмыкал вслух, пожал плечами и все-таки согласился:
   – Ладно, давай одного «кролика» разбудим.
   И уже через четверть часа нескладная пока особь муравья полным ходом лакала планктон прямо из озера, поскольку иной пищи вокруг не было. К концу часа особь достигла половины своих будущих размеров, и Тантоитан стал настаивать на прекращении эксперимента:
   – Пока он еще не вырос, глушите. Если не получится – пристрелим. Места здесь мало, если рванет в атаку, можем и не успеть. А мазать ему усики трофейной кашицей что-то нет особого желания. Вдруг не приручится?
   С тяжелым вздохом великий химик направил прибор на продолжающего наедаться шуршона и облучил того излучениями Гумашкина. Результат хоть и был ожидаем, но все равно поразил: взрослеющий хищник подогнул лапки и плюхнулся жвалами в планктон. Хорошо хоть полностью туда не свалился, потому что при его тяжести сразу бы пошел на дно. За задние лапы его подтащили повыше, ближе к полевой лаборатории, и провели тщательное обследование.
   – Кажется, тоже спит, – вынес вердикт его высочество. – Или в коме. Или парализовало. Теперь бы еще догадаться, что именно послужило причиной такого воздействия. Ведь наверху этот прибор ни на одно животное не действовал, мы ведь проверяли. Да и на человека он не действует. Тут совсем иной принцип…
   – Может, повторим со второй личинкой? – предложила Клеопатра.
   – Хм! Почему бы и нет? – Януш протянул ей пистолетик. – Продолжайте с Танти, курсант Ланьо. А мне надо срочно позвонить… хм, отцу.
   Он достал свой крабер и стал названивать, куда собрался. При этом он попал прямо в самый центр аналитических обсуждений и споров, которые затихли после вопроса императора:
   – У вас все в порядке?
   – Даже более того, – отозвался принц, нисколько не скрывая от всего отряда сути своих переговоров. – Конечно, мы еще не до конца уверены, но, кажется, удалось разгадать главный секрет сквоков.
   Повисшая на том конце связи звенящая тишина лучше всего охарактеризовала накалившуюся обстановку. Януш пнул ногой бесчувственное тело молодого шуршона и, стараясь говорить уверенно, продолжил:
   – Пока не можем понять суть местного парализующего яда, но, вполне вероятно, что основой являются испарения в виде стелющегося над планктоном тумана. Анализировать эти специфические испарения я в данных условиях не могу. Любой животный организм пропитывается ими, и тогда достаточно только внешнего импульса, чтобы наступил некий паралич, переходящий в очень глубокий сон. И этот самый импульс дают излучения Гумашкина. Испытания провели, результаты перед нами. Возле противоположного берега сейчас плавает четыре туши моссуонов, метров по сорок каждая; у ног моих лежит в отключке шуршон среднего калибра; возле походного стола лаборатории без сознания курсант Бровер. Сейчас пробудили к жизни еще одну личинку муравья. Теперь будем ждать ее изменений.
   – Но моссуонов по сорок метров длины… – император замялся, подбирая слова, – еще не находили.
   – Мы – нашли. Причем длину скорей округлили в сторону уменьшения. Но это – детали. Зато вы теперь знаете, каким образом сквоки захватили городки без единого выстрела. И в этом деле как раз замешана та самая таинственная база «Озерная», о которой ничего конкретного пока мы не знаем. Орудующие там сквоки закачали газ в баллоны, а то и вообще подвели трубы к засасывающей воздух насосной станции. Испарения сами по себе, скорей всего, совершенно безвредны и не улавливаются никакими нашими очистными системами. Так что все обитатели городка надышались летучими экстрактами планктона по самую макушку. Потом раз! – и сквоки включают солидную установку Гумашкина с большим потоком излучения. А то и одновременно несколько, для гарантии. После этого десяток сквоков легко входит в периметр, обезоруживает, раздевает и заковывает в кандалы кого угодно. Вот только нас по случайности не захватили.
   – Ваше высочество, – послышался чей-то скрипучий от недоверия голос. – Но как подобным нереальным образом сквоки смогут захватить Оилтон? При всей гениальности и эффективности этого… хм, тотального усыпляющего оружия штурмовать с ним планету бессмысленно.
   – Я пока и не утверждал, что горбатые пьяницы именно таким способом начнут агрессию. Им просто элементарно не хватит нужных испарений. Да и доставка подобного вещества через космическое пространство нерентабельна. Не говоря уже и о сроках хранения. Подобная среда с тонкими и летучими компонентами все равно осядет в конденсат, или заморозится, или еще как-то трансформируется. Но ведь они поняли саму суть и могут пройти цепочку от обратного. Улавливаете? Достаточно, например, рассыпать над нашей столицей определенные составы порошков, в результате смешения которых с осадками и образуется нужный туман. Сложно? Несомненно! Выполнимо? Скорей – нереально! Но для того вы там и собрались, чтобы разобраться во всех выдвигаемых нами вариантах.
   – Действительно, теперь мы пересмотрим многие наши предположения в свете сделанного вами открытия, – Павел Ремминг не скрывал радости в своем голосе. – Остается только порадоваться тому факту, что вам удалось уйти от коварного плена и так многого добиться. Кстати, кто первый догадался опробовать излучение Гумашкина? Ты?
   – Увы, не я один тут такой великий экспериментатор. – Януш с улыбкой оглянулся. – Курсант Ланьо постаралась.
   – Молодцы! Только вот зачем вы испытывали действие излучения на своих? Зверей не хватает, или он сам вызвался? Как его там?..
   – Курсант Бровер. Хотя правильнее его называть космодесантником. На него оказало влияние побочное действие рассеянного излучения, и будем надеяться, что вскоре он проснется в полном здравии. Кстати, могу хоть частично показать момент воздействия излучения на второго взращиваемого нами шуршона.
   Он включил телепередающий канал и попросил воинов дать посильнее освещение на грозно смотрящегося муравья. Тот уже достиг трети своего роста и как раз несколько отстранился от бездонной кормушки с планктоном. Последовала команда:
   – Глуши его! – и Клеопатра воспользовалась прибором.
   Моментально тельце шуршона оказалось лежащим на оплавленных камнях.
   – Вот так оно действует, – прокомментировал принц. – Сейчас я отправлю ребят на охоту с парализаторами. Пусть мне доставят несколько иных зверушек.
   Император несколько обеспокоился:
   – Есть ли смыл распылять силы отряда надолго, если рядом летают такие гигантские моссуоны?
   – Как видно из прошедших экспериментов, возле данного озера наилучшим оборонным оружием считается прибор Гумашкина. Он у нас есть, и опыты теперь будем проводить только в этом направлении. Парадорский, отправляйтесь за материалом немедленно и берите с собой всех, я тут и сам справлюсь.
   Не успели с той стороны связи возмутиться такой самонадеянностью, как Тантоитан уже скомандовал:
   – Выдвигаемся все! Здесь остаются лишь телохранители. Курсант Ланьо, постарайтесь пользоваться прибором расчетливо и экономно. За мной!
   То есть он сразу все расставил по своим местам: и приказ выполнил как бы, и охрану оставить не забыл.
   Видно было, что наследник престола недоволен таким самоуправством молодого командира. Но, с другой стороны, и пятеро бойцов, вполне возможно, принесут мелких хищников, чего вполне достаточно для предстоящих экспериментов. Поэтому он лишь махнул рукой вслед уходящей пятерке и, продолжая разговор, опять поспешил к микроскопу. Вскоре он уже интенсивно общался со своими коллегами, при этом совершенно не глядя вокруг себя. Оставалось лишь удивляться его самонадеянности в плане собственной безопасности.
   Тогда как его телохранители и Клеопатра удвоили бдительность. Да и было из-за чего. Потому что к озеру прилетели очередные два моссуона. Но эти повели себя с первого момента совсем по-иному: как только подлетели к плавающим в воде тушам, так сразу шарахнулись от них в паническом страхе и резво улетели обратно.
   Минут пять никто больше не появлялся. А вот затем, вперемешку с пятеркой летающих змей, появились и другие летающие твари – несколько типов ящеров, десяток ятаганов и десятка два месей. Причем эти гигантские летающие крысы здесь уже своими размерами походили не на собаку, а на кошмарного зубастого теленка. Но самое странное, что никто из прилетевших животных даже не приближался к планктону. В отношении друг друга они вели себя совершенно лояльно, словно других видов и не существовало. Все хищники довольно живописно расселись на береговых выступах и замерли, посматривая на неподвижные туши. Причем время от времени к ним присоединялись другие одиночные особи.
   – Словно на представление прилетели! – воскликнула курсант Ланьо с некоторым трепетом.
   – Или на похороны, – добавил Бит. – Да нам и неважно, лишь бы к нам в гости не явились.
   Дейни рассуждал более практично:
   – Но с другой стороны, чем дольше они там сидят, тем больше испарений надышатся. Так что если вдруг проголодаются, стреляй, Клеопатра, без размышлений.
   – Может, прямо сейчас и попробовать? – засомневалась девушка, после чего поспешила к его высочеству и, бесцеремонно потянув за рукав, указала на собравшееся на другом берегу зверье: – Ваше высочество, животные сами откликнулись на ваше предложение поучаствовать в нашем опыте.
   – Ух, ты! И в самом деле, откликнулись. – Януш опять позабыл о микроскопе, рассказывая по связи обо всем, что видел. Потом стал рассуждать, видимо, советуясь с невидимыми собеседниками: – Если мы их сейчас достанем лучами, они попадают в планктон. В лучшем случае останутся на камнях, и мы до них все равно не доберемся. Вот когда мы завтра захватим с собой большой надувной матрас и переберемся на тот берег… – Невидимые собеседники с Оилтона однозначно начали возражать против подобного риска. – А? Вот когда переберемся, тогда и будем осторожно посматривать по сторонам… Да ладно вам!.. Когда это еще будет!.. И зачем так волноваться? Ладно, значит, будем ждать, чтó нам Парадорский со своими ребятами в этих замерших джунглях насобирает.
   Тем временем плавающие туши стали оживать, вернее, выходить из глубокого сна. Вначале задвигался один моссуон и, извиваясь, поплыл к берегу. Затем и остальные последовали его примеру. Взлететь они и не пытались, просто так и выползли на берег, как обычные змеи. Не останавливаясь, скрылись в проходе, и вдруг все сидящие летяги сорвались со своих насестов и устремились за проснувшимися моссуонами.
   – Ну не атаковать же они их полетели? – изумилась Клеопатра, опуская вниз готовый к употреблению пистолетик.
   – Мне пришла в голову иная мысль: похоже, что все прилетевшие летяги как-то гипнотизировали спящих, давая им команду немедленно проснуться.
   – Ну-у-у… это вообще не научный подход к вопросу. Скорее, шарлатанский!
   На такое восклицание девушки оба телохранителя недоуменно покосились в ее сторону. Слишком уж фамильярно и презрительно выглядели данные утверждения в устах космодесантницы второго курса, да еще и в адрес второго человека в империи. Принц тоже обратил на это внимание:
   – Курсант Ланьо, вы настолько разбираетесь в науке?
   – Извините, ваше высочество. Я совсем потеряла голову от удивления.
   – Тогда отдайте прибор мне, а сами лучше присмотрите за вашим товарищем. Вдруг и он сейчас шевелиться начнет.

   Тантоитан отнесся к заданию его высочества со всей серьезностью и подгонял товарищей как при самой настоящей боевой ситуации. Хотя даже сам себе бы не признался, что устроил спешку именно потому, что без его присмотра Клеопатра осталась возле опасного озера с планктоном. Но если Гарольд пер в гору как танк, то все остальные сильно вымотались. Особенно отстал подвернувший ногу Армата. Хорошо, что добрались до таких мест, где уже водилась живность, и теперь следовало выбрать среди попадавшегося зверья самых мелких и оглушить их малыми парализующими ударами. Вроде бы и легко, но острые зубы и рьяная агрессивность даже мелких представителей местной фауны заставляли охотников постоянно быть начеку. И опять-таки не повезло специалисту по самому сложному вооружению. Стоило Армате протянуть руку за тельцем вроде бы полностью обездвиженного грызуна, как тот с таким остервенением ухватился зубиками ему за пальцы, что пришлось его немедленно приложить к камню и добить прикладом. Ткань скафандра выдержала такое варварское испытание на прочность, но вот три пальца на руке сразу посинели и опухли. Пришлось медицинскому логистеру скафандра подавать в перчатку заживляющий гель.
   – Что за напасть, – удивлялся парень, с недовольным выражением на лице пробуя согнуть поврежденные пальцы. – Полоса невезения началась или как? Наверняка в следующий раз меня, как Бровера, из той пукалки тоже уложат. Опять-таки случайно…
   Гарольд, который строже всех относился к новичку отделения, ехидно откликнулся:
   – Размечтался! Такую привилегию, как поспать во время боевого рейда, мог только Роман заслужить. Да и то благодаря личному знакомству с Клеопатрой со школьной скамьи.
   – Да, я заметил, что он умеет понравиться любой девушке и засыпать ее комплиментами с ног до головы. – Армата теперь двигался сзади всех, собирая парализованных животных в одну большую и непривлекательную на вид связку. – Причем, невзирая на то, красивая она или нет.
   – Ты не вздумай такое при Танти ляпнуть, – наущал новичка Гарольд, прекрасно помня, что и без того каждое их слово слышно остальным ребятам через коммуникатор. – Ведь он считает свою девушку самой красивой.
   – Курсант Стенеси! – за строгим окриком Парадорского чувствовалась смешинка. – Как только вернемся вниз, доложите его высочеству, что вызываетесь добровольцем попробовать планктона собственного имени. А потом сразу под излучение Гумашкина.
   – Легко! – тоже со смехом отозвался его товарищ. – Тебе же потом и нести мое тельце наверх. Ха-ха! Чего замолк?
   – Да сразу вспотел, как такую каторгу представил.
   – Ну, видишь! Хоть и в командиры выбился, но соображаешь, – продолжал трепаться Гарри, подставляя спину для закрепления на ней связки собранной дичи. – Да и вообще, эта игрушка на меня вряд ли подействует.
   Армата отступил на шаг в сторону, любуясь делом своих рук, а потом добавил:
   – Вообще-то прибор Гумашкина можно перенастроить даже в полевых условиях так, что он в тысячу раз усилит свои излучения. Конечно, при дополнительном источнике питания. Так что даже такого амбала, как ты, с ног свалит.
   Курсант Стенеси недовольно скривился и, повернувшись к новичку, уже хотел было сказать что-то резкое, поскольку старое школьное прозвище ему давно перестало нравиться, как идущий впереди Парадорский встал как вкопанный на месте и проворчал:
   – Постой, постой… – четыре его товарища тоже замерли, осматриваясь кругом в поисках опасности. Но вопрос прозвучал о другом: – Что ты там сказал об увеличении мощности того пистолетика?
   – Да это элементарно, – подтвердил Армата. – Специалисты на Оилтоне тоже должны об этом знать.
   – Ага! Специалисты, может, и знают, вот точно, как и ты, но… Они, наверное, еще и не сообразили, что мы можем с помощью этого пистолетика сотворить! Хотя, пока мы здесь, они, может, уже чего и надумали…
   Он поспешно достал свой крабер и стал связываться с Оилтоном. После нескольких фраз его сразу соединили с аналитическим штабом. Император все еще находился там, поэтому сразу включился в разговор:
   – Опять что-то произошло?
   Нечасто второкурснику военного училища приходится лично, пусть и по дальней связи, общаться с главой великой империи. Поэтому Танти вначале прокашлялся, восстанавливая несколько севший голос:
   – Ваше императорское величество, на связи сержант Парадорский. Разрешите доложить свои соображения?
   – Уже давно разрешил, – без всякого официоза ответил Павел Ремминг.
   – Как мне только что подсказал курсант Виньек, имеющийся у нас прибор Гумашкина можно без труда усилить в тысячу раз. Если подтвердится парализующее действие тумана, выделяемого планктоном…
   – Уже подтвердилось, – перебил его император. – Мы на постоянной связи с его высочеством: моссуоны очнулись и уползли, шуршона успокоили уже во второй раз, и только что стал приходить в себя ваш невинно пострадавший товарищ.
   – Прекрасно! Значит, мы можем воспользоваться точно такой же коварной хитростью и без боя отбить научный городок. Хотя бы один.
   – Подробнее!
   – Мы можем запустить туман во внутренний периметр жилых сфер!
   – Вряд ли сквоки наступят на свои же грабли. Постараются обезопасить все внешние воздухозаборники.
   – А мы к ним прорвемся снизу, – с восторженным злорадством воскликнул Тантоитан. – Уверен, что при укладке загальского асфальта в виде платформы под городком и его окрестностями обязательно найдутся оставленные строителями штольни. Или какие-нибудь технические колодцы. Нельзя ли это проверить?
   – Уже проверяем, – голос императора затих, зато гомон множества других голосов усилился. А чуть позже кто-то из аналитиков доложил:
   – Несколько штолен и в самом деле имеются, их проектировали первоначально. Но потом все-таки ради безопасности уложили поверху люков тонкий слой загальского чуда. Наибольшая сложность в том, что этот слой можно прорезать лишь жестким космическим излучением.
   – Мы в курсе. Но ведь наши скафандры должны выдержать отдачу, остается только вопрос о самом репродукторе этого излучения. Насколько минимальным он может оказаться и как быстро вы его беспилотным модулем сможете доставить в условленное место?
   Вскоре и на этот вопрос последовали ответы:
   – Вес самого компактного репродуктора – сто шестнадцать килограммов. Доставить можем уже через два часа. Но ведь саму посадку в вашем районе модуля могут засечь сквоки и бросить туда своих элитных дрессировщиков.
   – Но могут и не засечь, – Тантоитан с улыбкой показал товарищам большой палец и жестом скомандовал возвращаться к озеру. – Особенно если вы откроете якобы предупредительный огонь ракетами по территории вокруг городков. Мол, превентивный удар устрашения, и ничего больше. Никто и не заметит, что одна из ракет не взорвалась или просто исчезла в ущелье.
   – Но ведь от взрывов хищники опять занервничают и попрут на вас волнами!
   – Вряд ли. Мы настолько пропитались мазью, которую приготовил его высочество, что совсем перестали выглядеть съедобными.
   На далеком Оилтоне опять разгорелся нешуточный спор: аналитики и военные спецы просчитывали варианты успеха подсказанной операции по спасению заложников. Товарищам Парадорского ничего из этого слышно не было, но он сам хорошо слышал почти все. Подобное доверие уже в который раз наполняло сердце парня гордостью за себя и своих сослуживцев. А если бы еще и удалось спасти заложников, хотя бы из одного городка!..
   Отчетливо прослушивались переговоры с Янушем Реммингом, который, поняв суть предстоящего плана, заверил, что имеющихся у отряда средств и емкостей вполне хватит для выполнения поставленной задачи. Он, правда, несколько сомневался по поводу точного перехвата посылки с тяжеленным репродуктором и возможности удобного подхода к нужным скважинам. Добавив при этом:
   – Тут уже все зависит от ребят Парадорского.
   Но тому удалось вставить короткое слово в переговоры:
   – Прорвемся!
   И разработки операций перешли на иную стадию. Причем сразу в двух направлениях: одни готовили все необходимое для захвата близлежащего к отряду городка, а вторые продолжали интенсивно разыскивать приближающуюся к Оилтону неприятельскую армаду. И в этом втором направлении решающую, можно сказать грандиозную подсказку дал наследник престола.
   Дело происходило в тот момент, когда отряд охотников вернулся с добычей и стал раскладывать парализованных зверей в указанных местах с частым интервалом между ними. Принц окидывал взглядом каждого мелкого хищника и указывал, как и куда именно его положить. Но на середине этого занятия его прервало восклицание Клеопатры:
   – Ну вот! Опять этот недоросток очнулся!
   И половина отряда сошлась у тельца первого, выращенного до половины шуршона. Януш с недоуменным фырканьем направил на муравья прибор Гумашкина, и после того, как тот вновь подогнул лапки под туловище, громко возмутился:
   – Нет, вы только гляньте: за три с половиной часа мы его уже четвертый раз успокаиваем. Бровер вон до сих пор сидит как после наркоза, а этот монстрик – до чего же живучая зараза!
   Тантоитан оглянулся на друга, который сидел, прислонившись к стене, и выглядел, словно с тяжелого похмелья:
   – Ну так что вы хотите: самые опасные и сверхсильные монстры Хаитана! Какими глыбами ворочают, словно пушинками!
   – Да, – согласился его высочество, тщательно закрепляя трофейный пистолетик в зажиме своего пояса. – Таких бы помощников да на тяжелейшие работы в рудниках. Они бы по добыче полезных ископаемых любых роботов опередили.
   – Это точно, – поддакнул Парадорский, больше занятый перемаргиванием со своей любимой девушкой. Несмотря на крайне напряженную обстановку вокруг, молодость и чувства все равно выплескивались в жестах, взглядах и томных вздохах.
   Поддакнул и чуть не наткнулся на резко к нему развернувшегося Януша. Тот бормотал, уже в который раз за последние часы доставая крабер из кармана:
   – Очень сильные и очень живучие… хм! Просто невероятно живучие!.. – когда соединение состоялось и принцу ответили, он продолжил говорить тоном хамоватого базарного торговца: – Эй, на Оилтоне! Это опять мы вам надоедаем. Что?.. Всегда рады слышать? – он подмигнул замершим вокруг него воинам, хотя могло показаться, что сделал он это лишь для одной Клеопатры Ланьо. – Да оно и понятно: что бы вы там без нас делали? Ага, так бы и спорили до хрипоты, ничего конкретно не предпринимая… Ну да! А мы тут за вас думай.
   Скорей всего на том конце связи в разговор решительно вмешался сам император, потому что наследник сразу сменил тон и стал выдвигать свои гениальные идеи:
   – Мне кажется, что вам следует срочно соорудить на планете огромный прибор Гумашкина. Такой, чтобы он захватывал своим излучением все дальние орбиты. Как зачем? Надеюсь, аналитики не забыли утверждения допрошенного сквока, что самым страшным оружием являются именно шуршоны? Так вот, после разгадки тайны с захватом научных городков на первое место опять выдвигаются гигантские муравьи Хаитана. И мне кажется, разгадку несущейся на империю угрозы мы увидели все, вот только так и не рассмотрели окончательно. Где? Да все на тех же транспортах! Когда, например, на орбиту Оилтона выйдет караван рудовозов? Завтра к вечеру? Вот и облучите их из мощного прибора на дальнем расстоянии. Мне кажется, они везут в своих сетях не слитки, а контейнеры с личинками шуршонов. Достаточно выпустить на планету эти удивительно живучие и сильные создания да пройтись по ним излучением Гумашкина прямо из космоса, как с монстрами не справится никакая армия. Доставленное в контейнерах количество шуршонов играючи расправится с половиной населения нашей столичной твердыни. Так что… Ну, чего вы там все замолчали?.. Ага! Зашевелились? Кто у вас там так ругается? Ладно, не будем вам мешать. У нас тут своих дел полно.
   Донельзя довольный принц отключил крабер и горделиво задрал подбородок:
   – Ну как мы их подстегнули? Теперь уж точно зашевелятся!
   – Но вдруг угроза таится не на рудовозах? – высказала общее сомнение Клеопатра, на что получила лишь милостивую отмашку ладошкой:
   – Времени еще предостаточно! Так что успеем еще что-нибудь придумать. Парадорский, спасибо за подопытный материал. Я вас больше не задерживаю, так что можете возвращаться на базу за компрессором и баллонами.
   Тантоитан стал оглядываться, соображая, кого лучше взять с собой, и наткнулся взглядом на подходящего к ним пошатывающейся походкой Бровера:
   – Ты как, очухался?
   – Так точно, командир! Готов сражаться, стрелять и носить тяжести.
   – Ну, насчет тяжестей ты явно погорячился, а вот прикрывать остающуюся лабораторию – в самый раз. Заодно и Армата с тобой подстрахует, у него нога пострадала.
   Тут он наткнулся на строгий и многозначительный взгляд Клеопатры, и та решительно выдала:
   – Не всем носить тяжести, кому-то и колонну от хищников прикрывать надо.
   – Да? Ну, может, ты и права. Ладно, тогда с его высочеством здесь еще останется Дейни. Бит, ваша силища нам понадобится.
   Боец Дивизиона с готовностью молча шагнул вперед.
   Остальные ребята тоже оказались немногословны: лучше поберечь дыхание перед трудным восхождением к основному лагерю. Разве что курсант Ланьо, как всегда, попыталась нарушить дисциплину, провоцируя неуставные отношения между собой и своим командиром. Парочка оказалась замыкающей в колонне, и девушка незаметно и быстро прижалась к своему любимому:
   – Я без тебя так скучаю!
   Дыхание Тантоитана сразу сбилось, и он потянулся ответить поцелуем, но Клеопатра уже отстранилась и пошла рядом, нисколько при этом не меняя интимного тона:
   – А ты по мне скучаешь?
   – Очень!
   – И продолжаешь любить?
   – Очень, очень!
   – И готов простить мне кое-что?
   – Не понял? – Парадорский почти остановился от неприятных предчувствий: – Что ты опять натворила?
   – Сейчас – ничего! – она чистосердечно смотрела на него широко открытыми глазами. – Это я просто вспомнила, что не все тебе рассказала из своего прошлого.
   – А-а-а… – облегченно вздохнул парень, слегка ускоряясь в движении. – Умеешь ты напугать.
   – Так ты меня простишь?
   – Мгм? Так нечестно! Я ведь даже не знаю, о чем идет речь?
   – Последний раз спрашиваю! – несмотря на интенсивную ходьбу, Клеопатра капризно сложила губки бантиком.
   – Ладно, прощаю заранее… Но только при условии, что ты меня не разлюбила.
   – Договорились! – обрадовалась девушка. – Только не вздумай забыть о своем прощении, когда я тебе раскрою одну стра-а-ашную тайну.
   – О! Это интригует! И когда ты меня посвятишь в свою тайну?
   – Как только в заслуженном отпуске попадем на Оилтон.
   – Умеешь ты вырывать обещания, – но, заметив, что свет от фонарей товарищей мелькает уже слишком далеко, перешел на бег вместе с восклицанием: – Позор, так тяжеленный Гарольд раньше нас до цели доберется! Курсант Ланьо! Быстрей шевелите своей прекрасной… ну, в общем, сама знаешь.
   Среди черных растений раздался совсем неуместный для данного места смех, и парочка с хорошей скоростью бросилась догонять вырвавшихся вперед товарищей, своим поведением лишний раз подтверждая древнюю поговорку: тяжело в учении – легко в бою.

Юрий Иванович Дорога к Звездному Престолу