Кристиан Готтхильф Зальцманн
Небеса, что на Земле

Предисловие к новому изданию

   Кристиан Готтхильф Зальцманн родился 1 июня 1744 года в городе Земмерда близ Эрфурта. Его мать была дочерью местного аптекаря, а отец – священником в этом городе. Окончив курс теологии в Йене и Эрфурте, К. Г. Зальцманн несколько лет был священником, а в 1780 г. получил приглашение в известное в то время филантропическое учреждение в Дессау, куда и поступил на должность учителя. Четырьмя годами позже, в 1784 г., Зальцманн, руководствуясь собственными воззрениями и накопленным в Дессау опытом, основал в Тюрингии, в Шнепфентале недалеко от Готы, собственный учебно-воспитательный институт, переживший все бури минувших лет и ставший в наше время гимназией, специализирующейся на обучении иностранным языкам.
   Помимо своих педагогических трудов, среди которых подлинно новаторским и ставшим уже классическим произведением по детской педагогике можно считать «Книжку для раков. Книжку для муравьев», имеющую эпиграф: «Воспитание детей начинается с воспитания родителей», им написано множество книг для юношества и широких читательских кругов. Они, по замыслу автора, должны были способствовать тому, чтобы «Земля с каждым днем становилась все краше». Из них самым значительным произведением можно считать «Небеса, что на Земле».
   Главная идея этой книги – не следует ожидать блаженства лишь в потустороннем мире, в наших руках превратить окружающий мир в рай и уже сейчас стать сопричастником Небес, что на Земле. Для этого нужно лишь добросовестно исполнять свои обязанности, ценить все доброе, что посылается нам, и развивать в себе живую веру в то, что даже самая жестокая судьба – веление божественной любви, посредством чего Бог формирует человеческий дух и учит его познавать блаженство в повседневной жизни. Текст настоящего издания соответствует второму изданию 1798 г., выпущенному в свет «Книжным магазином учебно-воспитательного заведения».
   «Небеса, что на Земле» неоднократно издавались и при жизни Зальцманна, известны также незаконные перепечатки этой книги. В 1839 г. в Филадельфии даже появилось «первое американское» издание (на немецком языке!).
   Вскоре после первого издания в 1797 г. книга стала переводиться на другие языки: на датский (1798, второе издание в 1801), нидерландский (1798, повторные издания в 1827 и 1847) русский (1803–1804) и чешский (1880).
   Каждый, проверивший изложенные здесь доводы на практике, непременно придет к выводу: «Небеса, что на Земле» – книга неординарная…
   Тому, кто не останется к ней равнодушным, мы рекомендуем также прочитать книгу Зальцмана «Эрнст Габерфельд».

   Сен-Гоар, 29 февраля 2008 г.
   Издательство Райхль
   Матиас Дрегер

Вступительное слово

   Путь к Небесам, что по ту сторону гроба, усеян множеством указателей, я же хочу дать наставления, как отыскать Небеса на Земле. Надеюсь, моя затея придется всем по душе. Стоит ли отмахиваться от обещающего указать в глухом и диком лесу место, где находится красивый и ухоженный парк, где в лишенных растительности горах скрыто золото, кто научит, как источающее ядовитые испарения болото превратить в рай? Почему бы не прислушаться и ко мне, возжелавшему открыть вам Небеса на этой презренной Земле, полной рыданий, жалоб, стонов и зубовного скрежета?
   Уверен, моя книга не останется незамеченной и ее прочитают многие. Весь вопрос в том, истинно ли в ней написанное и не уподоблюсь ли я алхимикам, утверждающим, будто они овладели искусством превращения свинца в золото, и вместо обещанных золотых гор отнимающим у поверивших им то немногое, что у них есть?
   Впрочем, опасаться нечего, вы ничем не рискуете, обрести же можете многое. Не спешите с выводами, последуйте прежде моим наставлениям, как обрести Небеса уже на Земле!
   Я убежден, что прочитавшие эту книгу со вниманием задумаются над принципами, изложенными в ней, осмыслят их и, посчитав заслуживающими доверия, примутся поступать по ним, чтобы стать еще благороднее, радостнее трудиться, не терять мужества перед лицом грозящей опасности и спокойно переносить любые тяготы – одним словом, чтобы обрести Небеса уже на Земле.
   Многие меня станут упрекать, будто я забыл о бессмертии и лишил надежды на Небеса по ту сторону гроба, заставив подозревать себя в неверии во все это.
   Ответ будет таков. По моему глубокому убеждению, самое доказательное в моем понимании подтверждение веры в бессмертие – верность долгу, общение с Богом и размышления о Его делах. Открывающему в результате Небеса уже на Земле не нужны доказательства тех Небес, что ожидают его в будущем. Он чувствует, он знает, что судьба под названием «смерть» всего лишь рождение в новую жизнь. Не исполняющий своего долга, не общающийся с Богом как с Отцом и не размышляющий о Его делах приведет множество доводов, доказывающих существование Небес, напишет о них множество страниц, будет кичиться и хвастаться своей верой в них, но той веры, что подвигнет его на добро, сделает мужественным в опасности и радостным в печали, у него явно нет.
   Если я прав, то настоящая книга – убедительное доказательство бессмертия, поскольку упоминает о нем не так уж часто.
   Впрочем, я умышленно мало говорил о бессмертии и на него почти не ссылался. Вера в бессмертие, по моему глубокому убеждению, является для большинства самой веской причиной, почему они до сих пор не нашли Небес на Земле.
   Здесь я их только ищу, там же – обрету!
   Вот что отпугнуло многих от поисков! Зачем мне искать, если мне точно известно, что все равно не найду? Тем самым мы пренебрегаем возможностью облагородить себя уже на Земле, отложив это дело на потом, когда, как нам кажется, достигнем совершенной праведности и святости. Люди отказались от земных радостей в этой жизни, предполагая, будто испытать их можно, лишь избавившись от бренного тела. Мы возмечтали себе Небес недостижимых, где без малейшего труда стали бы святыми и праведными, пребывали в вечном блаженстве и исполняли любые свои желания. Так думает только глупец, ленящийся изменить свое положение и пребывающий в надежде на богатое наследство, которое ему без всяких хлопот даст все и даже больше того, что достижимо лишь ценой невероятных усилий.
   Ищите и обрящете! Твердо веруйте, что Небеса есть и на Земле, старайтесь оказаться на них, и ваши поиски окажутся ненапрасными. А если сразу того великого блаженства, что ожидает вас после выхода из тела, вы не достигнете, то помните: те и другие Небеса имеют ступени, восхождение по которым требует времени и усилий.
   Многие сочтут предосудительным, что изложенные наставления не подкреплены выдержками из Библии.
   Библия – книга мною глубоко почитаемая, и я нисколько не сомневаюсь в истинности того, о чем говорится в Новом Завете. Однако, поскольку присущая ей божественная сила убеждения в наши дни многими отрицается и есть немало людей, которые содержащиеся в ней изречения исходящими от Бога не считают, то я, дабы не вызывать чьего-либо неудовольствия, предпочел подобными доказательствами не пользоваться. Потусторонние Небеса уготованы всем, кто боится Бога и поступает праведно. То же можно сказать и о Небесах посюсторонних.
   А если иные читатели со мной не согласны и считают Небеса на Земле неосуществимой мечтой или полагают, что сами знают, как их обрести, то переубеждать таких людей я не стану. У каждого идущего по жизни есть свой собственный посох, на который он опирается. Я не склонен отбирать его у кого-либо, поскольку не знаю, смогу ли дать взамен другой, который ему пригодится. Но будьте справедливы и ко мне, позвольте спокойно шагать со своим посохом, который до сих пор меня никогда не подводил.
   В заключение прошу не судить меня строго, если отдельные места написаны неясно, нет строгого порядка в изложении, стиль требует редактирования и встречаются повторы. Причина – в тех условиях, в которых писалась эта книга. Под моим надзором находятся примерно 60–80 человек, и кому-нибудь из них в любой момент нужно было что-либо принести или меня о чем-то спросить, отчего приходилось всегда держать двери моей комнаты открытыми. Бывало, что меня отрывали от работы по десять раз. Редко выдавался день, чтобы ни один незваный визитер не переступал порога комнаты. Работать же по ночам, сокращая свое пребывание на Небесах, что на Земле, я считал неправильным.
   «Тогда тебе и не стоило писать эту книгу», – возразят мне.
   Мне и впрямь не стоило бы это делать, желай я ею прославиться. Но такой цели у меня не было. Мне просто хотелось принести пользу, а это можно сделать и с помощью непритязательной книги в скромном оформлении. Если у врача есть необходимые знания и таланты, к нему будут прислушиваться, даже если его манеры и костюм оставляют желать лучшего.
   Коли уж я заговорил о врачах, то позволю себе порекомендовать надеющимся обрести Небеса уже на Земле книгу Хуфеланда «Искусство продлевать человеческую жизнь».

   Шнепфенталь, сентябрь 1798 г.
   К. Г. Зальцманн

Предисловие,
в котором в общих чертах показано, что Небеса можно обрести и на Земле

   Все предвкушают Небеса или блаженство, которое ожидает нас в конце наших странствий по Земле, когда мы освободимся от нашего тела, и от этой мысли нам становится приятно на душе. Перспектива отрадного будущего таит в себе громадную силу, укрепляющую иных в повседневных трудах и ободряющую в часы печали и уныния.
   На других же – и их большинство – такая перспектива оказывает противоположное влияние. Пребывая в надежде, будто в неком другом мире все окажется лучше, они почти или вовсе не стремятся улучшить нынешнее состояние, проходят мимо всевозможных благ, которыми могли бы наслаждаться уже сегодня, обращая внимание на одно лишь неприятное в окружающем их мире, отчего Земля, которую сотворил Бог и о которой в первой книге Моисея справедливо сказано: «И увидел Бог, что это хорошо», та самая Земля представляется им юдолью печали и слез. Они подобны путешественникам, только и думающим о предстоящем ночлеге, как им будет там хорошо, оставаясь безразличными ко всему достойному внимания и увлекательному, встречающемуся на их пути, к своим попутчикам, от которых могли бы узнать много полезного и интересного, к незаурядным личностям, с которыми их сводит случай, и не верящими, что впереди их ждет много прекрасного и удивительного. Любая неприятность, произошедшая с ними, выводит их из себя, и, добравшись наконец до ночлега, они чувствуют одну лишь усталость и досаду. Другие же, подмечающие все вокруг, не упускающие ни малейшей возможности набраться ума и безгрешно повеселиться, а любую приключившуюся с ними беду употребить на то, чтобы укрепиться духом и телом, приближаются к ночлегу довольными своим путешествием и с радостью возвращаются в мыслях к тому, чему они научились в пути, что довелось им испытать и чем насладиться.
   Как обманется путешественник, видящий в своих странствиях только одну цель – приятно отдохнуть, добравшись до ночлега, когда окажется, что место ночлега не такое уж уютное, как он себе представлял!
   Именно это и произойдет со многими людьми, не желающими знать ни о каком ином блаженстве, кроме как о том, которое они надеются обрести в ином мире. Скорее всего, их ожидания не оправдаются.
   А чего мы вправе ожидать там, где окажемся в будущем, на так называемых Небесах? Чувственных наслаждений? Здравомыслящий человек об этом и не помышляет. Любое чувственное наслаждение достигается телом, а когда его у нас не будет, о каких же наслаждениях тогда можно говорить? Или, может быть, покоя? Если под ним подразумевать бездеятельность, то получится нелогично. Неужели Бог, наградивший нас столькими способностями и предоставивший столько возможностей для их развития, допустит, чтобы мы ими так и не воспользовались? Конечно же нет, ожидающий наслаждений и праздности по ту сторону гроба заблуждается.
   Тот, кто задумывался о себе и своем предназначении, таких надежд не питает. Блаженство, которое его ждет, заключается в расширении собственных познаний и обретении новых сил, большей праведности и святости, в воспоминаниях о добрых делах и поступках, в общении с более совершенными духами, в созерцании дел Божьих и освобождении от тягот земной жизни.
   Но все это достижимо и на Земле! Кто нам помешает обрести Небеса уже сейчас? Нужно только захотеть.
   Задумаемся над этим, ибо вопрос заслуживает внимания.
   Достигнув однажды большей праведности и святости, мы почувствуем себя на верху блаженства. Но сколь велико оно будет, нам неизвестно. Можно лишь с уверенностью предположить: приближаться к совершенству мы будем постепенно, оно плод долгих усилий и непрестанного внимания к себе. Совершенная праведность и святость немыслимы без совершенного разума и неиссякаемой силы, позволяющей действовать сообразно его познаниям. Неужели Бог каким-то чудесным образом неожиданно наделит нас такими возвышенными талантами, нас, людей, беспрестанно ошибающихся и отступающих от своих намерений? Никаких оснований так считать у нас нет. Стремлением к познанию и силой воли нас наделил Бог, они – не наша заслуга. Но вправе ли мы ожидать, что в будущем Он сделает нас совершенными без нашего содействия? Как известно, однажды мы оставим наши тела, эти вместилища чувственности, постоянно ограничивающей нас в познании и препятствующей осуществлению задуманного, и тогда с нами произойдут перемены, столь же великие, как и в момент нашего рождения. И как прежде, выйдя из тела матери, мы начали восходить по ступеням совершенства, достигнув наконец той, на которой стоим сейчас, подобное придется нам проделать в будущем, на Небесах.
   Единственное, на что можно будет рассчитывать, так это на возможность приближения к совершенной праведности и святости. Но такая возможность у нас есть и сегодня.
   А если ты всерьез стремишься к этому и добросовестно делаешь все от тебя зависящее, то успехи не заставят себя ждать. И ты увидишь, как расширяются твои познания, как тебе все легче справляться со своими обязанностями и подавлять в себе чувственные желания. Ты наверняка уже выбрал для себя людей, являющихся в твоем понимании образцом праведности. Таким же можешь стать и ты, нужно только как следует захотеть, и это принесет тебе блаженство.
   Принесут тебе блаженство и все возрастающие познания. Но кто мешает нам наслаждаться этим блаженством уже сегодня? Ведь наша жизнь – школа, и школа отличная, учеба в которой не прерывается ни на один день, в ней мы постоянно познаем новое. Учит и одиночество. Наедине с собой у нас возникают новые мысли и происходят озарения. Любая хорошая книга открывает нам нечто такое, чего мы раньше не знали, или, по крайней мере, наводит на поучительные размышления. Учиться можно у любого человека, кем бы он ни был. Гуляя на природе и наблюдая за происходящим на земле и в небе, мы познаем мир.
   Вы согласны со мной? Какими примитивными и невежественными существами были вы, читающие сейчас эти строки, в те младенческие годы, когда питались молоком матери, и как много знаете теперь! Но, замечая, как возрастают ваши познания, нужно не останавливаться на достигнутом, а поддерживать в себе желание учиться дальше. Бойтесь бездумного отношения к жизни; читая, задумывайтесь над прочитанным; беседуя с людьми, уделяйте должное внимание их словам; гуляя в поле или в лесу, присматривайтесь к кипящей вокруг вас жизни. Желающий учиться, будь он пастух или ученый, научится на Земле многому. У кого такого желания нет, на Небесах особых успехов не достигнет. Землянин, не стремящийся познавать мир и с радостью ожидающий, будто в вечности его познания станут возрастать сами, подобен ребенку, не желающему учиться в школе и успокаивающему себя тем, что научится всему этому в университете.
   На Небесах наши силы будут возрастать, отчего приумножатся и наши возможности. Какое блаженство ожидает нас! Так мы себе говорим, искренне радуясь в предвкушении будущего, но часто забывая, что наслаждаться этим блаженством и приумножать его можно уже сегодня. Не веришь? Понаблюдай за новорожденным ребенком, когда-то таким был и ты. Какой он беспомощный! Он неспособен переместиться с одного места на другое, выразить свои желания, достать себе пищи, он беспомощнее новорожденного лягушонка, умеющего прыгать и добывать пищу. Пятилетний ребенок уже умеет ходить и занимается своими маленькими делами: что-то строит и ломает, ухаживает за растениями и пр., может попросить пищи, когда голоден, и воды, когда испытывает жажду. А теперь посмотри на двадцатилетнюю девушку или двадцатилетнего юношу. Совсем другое дело! Они больше не нуждаются в родительской опеке, трудятся, могут делать почти все, чему научились у родителей, и скоро совсем выйдут из-под контроля родителей, станут отцом, матерью, у них появятся дети. Им придется заботиться не только о них, но и о прислуге, быть ее наставниками. Человек низкого или высокого сословия, вознамерившийся в пятнадцать лет жить согласно своему предназначению, достигнет многого благодаря своей рассудительности и умению прислушиваться к добрым советам. Тот, кто пятьдесят лет назад извивался подобно червяку в руках своей матери, теперь живет среди людей, почитающих его своим попечителем и благодетелем. Значит, с годами мы становимся сильнее, и этот рост тем быстрее, чем прочнее входит в наш обычай делать все продуманно и как можно лучше.
   «…Отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними» [1 - Откр. 14:13. – Прим. пер.]. Данное изречение не оставляет нас равнодушными. Нам представляется небесным блаженством то, как мы будем вспоминать о всех наших добрых делах, совершенных когда-то на Земле. А разве мы не можем наслаждаться этим уже сейчас? Конечно, можем. Что нам мешает обуздывать и смирять свои страсти; иметь лишь добрые намерения и следовать им; добросовестно и тщательно исполнять каждодневные поручения Бога; преодолевать трудности, связанные с нашей профессией; отказывать себе в спокойной жизни, чтобы помочь кому-нибудь из ближних, попавшему в беду. Это и многое другое нам вполне доступно. Оно-то и последует за нами. Когда день клонится к концу и мы, поужинав в одиночестве либо в кругу семьи или друзей, отправляемся спать, предаваясь воспоминаниям о сделанном за прошедший день, – как сладки эти воспоминания! Как отрадно на душе от представления о выполненной нелегкой работе, обузданных греховных желаниях, доставленной радости ближнему. Вот они – Небеса, что на Земле. Кому подобное неведомо, тому не следует рассчитывать на них, когда он покинет Землю. Добрые дела, которые последуют за нами, – плоды многих земных дней, употребленных на добро. Откуда взяться этим Небесам, если ты не пытаешься подобающим образом строить свою земную жизнь?
   «…И так всегда с Господом будем» [2 - 1 Фес. 4:17. – Прим. пер.] – вот оно в нашем понимании высшее блаженство. И это действительно так. А разве мы уже не с Ним? Неужели и вправду нам когда-нибудь удастся стать к Нему еще ближе, чем сейчас? Представление, будто Бог живет где-то высоко над звездами и, перейдя в мир иной, мы станем к Нему еще ближе, – чистейшее заблуждение. Он творит и действует на Земле. Свидетельство тому – богатства, рождаемые Землей, удивительные растения и животные, но прежде всего наше мудрое устроение и мудрое управление нашей судьбой. Он непременно там, где действует и творит, а стало быть, с нами, а мы – с Ним. Правда, Бог невидим, но можно ли надеяться, что однажды мы Его увидим? Видимы лишь физические тела, а дух, коим Он и является, видимым для нас никогда не станет. Мы вправе лишь ожидать, что, изложив Ему свои мысли и просьбы, получим в ответ подтверждения, что Он рядом с нами и их слышит. Но такая возможность у нас есть и сейчас.
   Кто истинно чтит Бога, не упустит и дня, чтобы не обратиться к Нему в мыслях, не изложить Ему свои просьбы и не отчитаться за свое поведение. Недаром Давид говорит: «…я вспоминаю о Тебе на постели моей, размышляю о тебе в ночные стражи» [3 - Пс. 62:7. – Прим. пер.]. А ведь у него не было тех правильных понятий о Боге, что есть у нас, живущих спустя несколько тысячелетий после него и получивших за это время неизмеримо больше подтверждений Его доброты и мудрости. Кто станет отрицать, что мы умеем в мыслях сближаться с Богом, доносить до Него свои горести и желания? И кто, делающий это искренне, по-детски чисто и доверчиво, не ощущал прилива сил и бодрости? Кто, размышляя о прожитых годах, не вспомнит, как, бывало, внезапно разрешались серьезные проблемы, а суровые превратности судьбы обращались ему во благо? Как его решительно предостерегали не сворачивать с прямого пути? И если, дорогой читатель, это тебе знакомо, то не сомневайся – Бог с тобой и ты с Ним. А если же ничего похожего припомнить не удается, значит, эта книга не для тебя. И причина вовсе не в том, что ты Богу безразличен, она в твоем бездумном образе жизни. Ты уподобился легкомысленному ребенку, который, находясь среди взрослых и расшалившись до предела, не обращает никакого внимания на отца и не видит, как тот строго и с любовью смотрит на него, время от времени знаками призывая его не забываться.
   Однако общение с ангелами доставит нам такое блаженство, которого нам здесь никогда не достичь. И все же отчасти оно возможно, если как следует захотеть. Конечно, когда мы станем совершенными, оно будет полнее. Но из этого не следует, будто испытывать такие же чувства от общения и с людьми невозможно.
   Задумаемся над этим, забыв наши предубеждения. Кто такие ангелы? Служебные духи, посланные тем, кому уготовано блаженство. Разве нет таких духов и на Земле? Подумай хорошенько, дорогой читатель. Кто заботился о тебе, беспомощном существе? Кто тебя вскармливал, снабжал всем необходимым, когда ты был еще совсем слабеньким несмышленышем? Кто тебя научил всему, что ты теперь знаешь? Кто вырастил для тебя хлеб, сшил одежду, построил жилище, изготовил инструменты, которыми ты пользуешься в своей работе, и часы, помогающие тебе планировать свое время?
   Все это сделали люди, не так ли? Они и есть духи, которые тебе служат. Просто они, как и ты, еще не вышли из своей грубой оболочки, именуемой телом.
   «Однако добрыми этих духов не назовешь, – возразишь ты. – Они эгоистичны, полны фальши, коварства, злобы». Но задумайся! А сам ты человек порядочный и чист в своих помыслах подобно ангелу? Оглянись вокруг, и ты непременно найдешь хоть одну родственную себе душу. Люди – существа испорченные, и каждый ведет себя как ему заблагорассудится, но невозможно себе представить, чтобы порядочный человек не нашел среди них ни одного такого, с кем бы он мог общаться, делить свои радости и тяготы этой жизни. Что же касается прочих, то, как будет показано ниже, люди обычно лишь кажутся злее, чем они есть на самом деле, и делаем их такими обычно мы сами своим поведением. Так, нередки школьные учителя, жалующиеся, что их окружают не дети, а сущие злодеи. Другие же видят самые радостные часы своей жизни в общении с учениками. И в ком причина, что одни ученики – злодеи, а другие – милые и послушные дети?
   Со взрослыми дело обстоит несколько иначе, нежели с детьми, но ситуация похожая. В каких-то случаях мы представляем себе людей хуже, чем они есть на самом деле, каких-то наше поведение заставляет недоброжелательно относиться к нам. А если причина не в нас – значит, они просто злы по своей натуре, и Бог выбрал этих людей в качестве инструментов, с помощью которых Он достигает своих целей и способствует нашему благу. Стоит только посмотреть на них под этим углом зрения, посчитав их инструментами, которыми манипулирует сам Бог, и мы тотчас почувствуем себя в окружении ангелов.
   Надеясь, что однажды сможем созерцать дела и творения Божьи, мы предвкушаем будущее, открывающее перед нами приятнейшие перспективы. И это действительно так, ибо их созерцание и принесет нам в основном блаженство. Но ведь и сейчас мы живем в окружении дел и творений Всеблагого. Поднимающийся вокруг нас туман, возвышающаяся перед нами гора, камни в ее недрах, бьющий из горы источник, мох, трава, капуста, куст, дерево, червяк, насекомое, рыба, птица, млекопитающее – разве они не творения Божьи? Мы живем среди них и в то же время с нетерпением ожидаем того блаженного мгновения, когда сможем их созерцать! Задумавшись над многообразием природы и научившись у нее мудрому, благотворному сочетанию всех ее элементов, мы откроем для себя неиссякающий источник радости и обретем Небеса уже на Земле. Но если в окружении творений Божьих жить бездумно, то никаких радостей от их созерцания нам не испытать. Да и надеяться на удовольствие от созерцания дел и творений Божьих в будущем мире особо не стоит. Ибо равнодушный к ним на Земле вряд ли испытает бóльшую радость при виде новых дел и творений в других мирах Вселенной.
   Но как тут в качестве возражения не упомянуть о тяготах нашей земной жизни? Отрицать их нельзя. Мучениям и болезням, терзающим наши тела, оскорблениям и неприятностям, причиняемым нам людьми, нет числа. Неудачное стечение обстоятельств в состоянии уничтожить плоды многолетнего упорного труда. А все еще случающиеся войны с их ужасами, перед которыми восстает человеческая природа? При виде этих и тысяч других бедствий, от которых стонут люди, мы называем нашу Землю юдолью плача и печали.
   Но сложив вместе все человеческие горести и беды, можно лишь прийти к выводу, что на Земле живут не только блаженные, большинство ее жителей ужасно несчастны. Однако из этого еще не следует, будто каждый отдельный человек, если он того серьезно хочет, не сможет наслаждаться небесным блаженством уже здесь.
   Как правило, причина того, что жизнь на Земле такая тягостная, в нас самих, в нашем невежестве, нашей глупости, инертности, податливости нашим неуёмным желаниям. Но если серьезно стремиться быть разумнее и мудрее, побеждать свои желания и инертность, то скорби начнут отступать и со временем почти исчезнут. Прежде больной, изучивший свой организм и избегающий теперь пагубных для него воздействий, будет пребывать в здравии, а живущий среди людей, вызывающих у него одну лишь досаду, став более благоразумным, сдержанным и обходительным, почувствует себя счастливым.
   И все же существует еще предостаточно бед, которые могут незаслуженно случиться с нами. Избежать их не всегда возможно, но стоит только сильно захотеть, и они покажутся нам не такими уж мучительными и ужасными, а со временем даже станут нас радовать. Наша судьба не такая ужасная, как кажется. Представляя ее более светлой, мы ослабим их воздействие на нас.
   Сколько страха в глазах больного, имеющего в результате неправильного воспитания сильное отвращение ко всем лекарствам, когда ему предстоит принимать их! Как приходится уговаривать его! Другой же, более разумный, сам навещает врача, просит выписать ему лекарство и спешит принять его. Иной путешественник, застигнутый в пути бурей и проливным дождем, начинает причитать, что непогода нанесет вред его здоровью, в то время как его спутник, уверенный, что случившаяся непогода только укрепит его тело, с улыбкой шагает подле него, не обращая никакого внимания на ту же бурю и ливень. Более того, во все времена были люди, которые без малейшей скорби и страха переживали утрату всех своих благ, свободы и даже без волнения поднимались на эшафот, спокойно идя навстречу своей судьбе, так же как иные идут к столу.
   Кто мешает нам стать такими же, если этого захотеть? Мы сможем преуспеть настолько, что никакое несчастье, никакая неприятность и даже мучительная смерть не сломают нас и не лишат душевного покоя.
   Как же достичь такого величия и крепости души? Самое надежное средство – это живая вера в то, что повсюду действует Бог и самая жестокая судьба – веление Его любви, Его воспитательный прием, которым Он пытается сформировать мой дух и сделать восприимчивее к наслаждению блаженством.
   Но, мой дорогой читатель, жаждущий блаженства на Небесах, спеши наслаждаться блаженством, пока ты на Земле [4 - При виде звездного неба в нас вспыхивает надежда, что однажды, когда мы перенесемся на одну из бесчисленных звезд, к которым сейчас с восхищением обращаем свои взоры, мы окажемся на Небесах, забывая в то же время, что наша Земля одна из них и подобна, например, Венере. Но когда мы смотрим на нее с Земли, где люди убивают друг друга из ружей и пушек, где не утихают стоны и вопли, нам кажется, будто на ней царит покой. Но если жители Венеры в тот момент, когда у нас идет война и тысячи людей лежат в лужах крови, оглашая воздух громкими воплями и стенаниями, посмотрят на нашу Землю, разве не покажется им, что здесь тишина и покой?]. Наслаждайся им уже сейчас, читая эти строки. Убеди себя в том, что ты уже с Богом, который знает о твоих желаниях, а ты можешь узнать Его волю. Всегда и во всем следуй ей неотступно, дела, доверенные Им тебе, и обязанности, возложенные Им на тебя, делай и исполняй добросовестно. Смотри на природу как на Его творение, а на людей вокруг себя как на посланников и инструменты Бога, посредством которых Он воздействует на тебя. Тогда твои горести окажутся мудрым средством твоего воспитания, и ты ощутишь привкус блаженства. Но чтобы действительно наслаждаться блаженством, его увеличивать и приумножать, для этого нужно еще неусыпное внимание к себе, совершенствование навыков и деятельное участие в жизни. Наставления к этому и даются в настоящей книге.

Книга первая
О блаженстве, которое можно найти в самом себе

   Мы предвкушаем Небо, что ждет нас по ту сторону гроба, ожидая, что там станем совершеннее, будем больше знать и понимать, окажемся способными на многое, что нам не под силу сегодня, и очистимся от грехов. Стало быть, нам заранее хорошо известно, в чем причина нашего нынешнего недовольства собой и наших бед, почему мы уже сейчас не наслаждаемся Небесным блаженством.
   Где же наше благоразумие? Почему бы нам безотлагательно не заняться самосовершенствованием? Ведь чем совершеннее мы становились бы, тем счастливее была бы наша жизнь, а перестав грешить, мы тотчас же стали бы жить как на Небесах.
   «Разве такое возможно, – скажут нам, – здесь, на Земле, когда мы так далеки от совершенства, ограниченны в своих воззрениях, а наши знания отрывочны, где нами командует плоть, где у нас перед глазами предостаточно дурных примеров и соблазнов, склоняющих нас забывать о своих обязанностях?» Все это, конечно, так, но что из этого следует? Только одно – совершенство достигается трудом и ценой больших усилий. Кого это не пугает, тот без промедления устремится к нему.
   А ты, мой читатель, пытался ли когда-нибудь стать совершеннее, иначе говоря, разумнее, лучше и очиститься, насколько это возможно, от грехов? Не сомневаюсь, ты ответишь утвердительно и тотчас же посетуешь на свое слабоволие.
   Не надо себя обманывать! Чтобы помочь тебе задуматься над самим собой, задам ещё один вопрос: какая твоя самая главная жизненная цель? Совершенство? Или ты считаешь его качеством не самым важным? Думаю, далеко не каждый читатель ответит на мой вопрос утвердительно. Те, для кого важнее всего в жизни совершенствовать себя, должно быть, поняли, что их Небеса уже на Земле.
   Но поскольку мало кто из читателей станет искренне утверждать о себе нечто подобное, то мы позволим себе сказать по этому поводу следующее.
   Стремятся к совершенству чуть ли не все, однако, как правило, выбирают совсем не то направление, уделяя основное внимание внешнему, а не внутреннему. Для таких людей главное – комфортная жизнь, вкусная еда, удовлетворение чувственных желаний, всеобщее внимание к себе, преумножение доходов. Вот что обычно движет ими и является их главной целью, совершенство же в их понимании не более чем средство для ее достижения. Они развивают в себе способности зарабатывать деньги, когда нужно обуздывать чувственность, иначе с ней в будущем не справиться, а cвой долг исполняют лишь ради похвалы и одобрения.
   Если мы и вправду убеждены, что само приближение к совершенству уже несет нам Небесное блаженство, то зачем же направлять свои усилия совсем на другое, совершая неблагоразумные поступки и идя вразрез с собственными воззрениями?
   В том извечном противоречии и следует искать первейшую причину, почему Небеса столь редко обретаются на Земле.
   Пока самосовершенствование – дело для нас второстепенное, мы в нем и не преуспеваем. Оно в нашем понимании всего лишь инструмент для достижения каких-то целей, и можно обойтись и без него, тем более есть иные, проторенные и более надежные пути, ведущие к тому же результату. Когда долг исполняют только ради похвалы, то им легко и пренебрегают, когда вдруг выясняется, что не исполнять его куда почетнее. Именно так и поступает иной придворный, выказывающий верность и усердие государю, который ценит и щедро вознаграждает слуг, исправно исполняющих свою должность. Но такой придворный примется столь же энергично поддерживать и неблаговидные замыслы деспота, добравшегося до власти. Своей цели – его благосклонства – он, возможно, и добьется, но вот Небес на Земле ему не обрести.
   Когда же на первое место ставится не самосовершенствование, а что-нибудь другое, то причину того следует искать в стремлении добиться личного благополучия. В этом случае мы становимся похожими на детей, бегущих со всех ног туда, откуда поднимается радуга, и никогда ее не достигающих.
   Блаженство – явление духовного порядка, так где же его искать, как не в самом себе?
   Истина настолько неоспоримая, что на первый взгляд и говорить о ней незачем. Но поскольку люди, как правило, поступают вразрез с ней, то давайте все же остановимся на этом вопросе поподробнее.
   Все нас окружающее имеет по большей части цену, нами же и назначаемую. Те вещи, которыми мы пока не обладаем, наделяются в нашем представлении способностью сделать нас счастливейшими из людей. Наше воображение всеми силами старается представить их чрезвычайно привлекательными, подстегивая тем самым наш ум, и он принимается выискивать пути и средства для обретения этих вещей, мобилизуя все наши силы на их приобретение. И пока мы их добиваемся, наше местопребывание отнюдь не на Небесах. Да и как можно пребывать на Небесах, не имея того, что в нашем понимании является нашим благом? Если затея кончается неудачей (а так чаще всего и бывает), мы впадаем в уныние. А если все же удается заполучить желанное, мы какое-то время упиваемся тем, чем владеем, но вскоре замечаем, что никакого блаженства оно нам не принесло, наше воображение нас просто обмануло. И мы приблизились к своей цели не более, чем дети, подбежавшие, запыхавшись, к дереву, с которого, как им казалось, до радуги можно было дотянуться рукой.
   Клеон, молодой бедный купец, начинает свое дело с небольших сделок, дохода от которых хватает на удовлетворение лишь самых насущных потребностей. Если, занимаясь своим ремеслом, он одновременно считал бы своей главной целью самосовершенствование, то наверняка блаженствовал бы уже на Земле. Но это не так. Другой купец, его сосед, торгует со всей Европой, дом у него – настоящий дворец, экипаж не хуже, чем у аристократов, стол заставлен яствами из всех стран, и он вообразил себя уже на Небесах, что на Земле. Все его помыслы устремлены к этим Небесам. Они – его заветная цель, и нет для него ничего важнее, чем достижение этой цели. Ради нее он готов пожертвовать чуть ли не всем, о собственном же совершенствовании он и не вспоминает. Стремись он прежде всего к нему, жадность над ним бы так не возобладала. Он ее не то что не усмиряет, а даже охотно продается ей в рабство, работая неустанно день и ночь ради удовлетворения всех своих желаний и удовольствий. Одни, завершая день, мысленно отдают себе отчет, хорошо ли исполняли свои обязанности, он же подсчитывает, сколько бы заработал, если бы купил, а потом удачно сбыл тот или иной товар. Его цель – хорошие отношения с крупнейшими торговыми домами, что ему и удается. Он заказывает большие партии товаров и направляет все свои душевные силы на то, чтобы как можно скорее их выгодно продать. Все красноречие он употребляет на привлечение покупателей, навязывая им свои товары, в душе осознавая, что они им не нужны. Удастся ему, к примеру, склонить иную женщину приобрести у него дорогое платье, то он радуется не меньше, чем филантроп, сумевший помочь бедному человеку одеть его разутую и раздетую семью. А ведь ему доподлинно известно, что для той женщины такая трата не по карману. Он охотно раздает кредиты, но стоит только иному должнику чуть задержаться с его возвратом, он немедля подает на него жалобу, принимаясь выколачивать из него долг. Случись ему разорить иную семью, вынудив ее отдать ему за долги часть своего скудного имущества, его это нисколько не печалит, ведь он же вправе взыскивать с них то, что принадлежит ему.
   И вот молодой купец Клеон, проработав без отдыха несколько лет, достигает наконец того, к чему так усердно стремился! Он переезжает из своей маленькой квартирки во дворец, заказывает в Париже мебель, стол его ломится от яств, он ездит теперь в карете туда, куда раньше ходил пешком. Все замечательно, но вот только желанных Небес на Земле у него как не было, так и нет.
   Какое-то время у него от радости кружится голова, но при этом он старается не замечать многих огорчений, что приносит ему его новое положение, надеясь, что постепенно все как-то уладится.
   Но вот волшебный сон рассеивается. Звон золота в руках уже не доставляет ему столько радости, сколько прежде приносили медные гроши, когда он пересчитывал их. Дорогое бюро из Парижа становится ему таким же безразличным, как в былые времена его сосновый секретер. Зато в его жизни появилось множество неприятных моментов, о существовании которых он раньше и не подозревал. Как выставленный на окно горшок с медом приманивает ос, так и слава о его богатстве влечет к нему целую толпу людей, пытающихся лестью и интригами отхватить у него часть добра. Его дети, усвоившие, что у них богатый отец, не хотят учиться чему-нибудь полезному, учителя смотрят сквозь пальцы на их ошибки и промахи, восхваляя их перед отцом в надежде заполучить хорошее преподношение. На завтрак у них уже не молоко, а кофе, вместо бутерброда – печенье или пирожное. От такой жизни они становятся хилыми и болезненными. Поскольку карманных денег у них хоть отбавляй, вокруг них вьются всякие людишки, помогающие им удовлетворять их необузданные желания. Они предаются излишествам, покрывая себя позором, делают долги, а иные даже заражаются «неприличными» болезнями. Отец ест уже не с тем аппетитом, с каким прежде поглощал капусту с бараниной. Разнообразие блюд все же склоняет его предаваться наслаждению едой, отчего у него расстраивается пищеварение. Прежде он бодрым шагом ходил по улицам в легкой одежде, не обращая внимания на снег и дождь, теперь же ездит в экипаже, закутавшись в лисью шубу. В результате нервы у него расшатались, и он теперь живет в чуждой ему атмосфере.
   Пройдет немного лет, и Клеон будет сидеть в кругу своей семьи, состоящей из порочных людей, мучимый подагрой, недовольный собой и готовясь к блаженному концу. Вот они – его Небеса на Земле! Да избавит нас Бог от таких Небес!
   Миртила можно только пожалеть. Случается день, от которого он в упоении, но затем вновь неделями пребывает в тоске и печали, подумывая даже о самоубийстве. Спросите: чего ему не хватает? С грустью расскажет он вам о некой Лауре, она – источник всех его радостей и горестей. Без нее мир – сущий ад, для него же она станет Небесами на Земле, если однажды он назовет Лауру своей. Ее приветливый взгляд придает ему силы, а равнодушие доводит чуть ли не до гибели. Сможет ли Миртил истинно обрести в такой малоприятной ситуации Небеса на Земле? Конечно нет. Однако вскоре он достигнет вожделенной цели, Лаура станет его, и ему покажется – вот они, желанные Небеса. Но так будет продолжаться недолго, всего лишь несколько недель после свадьбы.
   Пройдет совсем немного времени, и он неожиданно поймет, как прежде заблуждался. С каждой неделей он будет все меньше обращать внимание на прелести Лауры, на ее дивный голос, ее шутки, прежде столь восхищавшие его. Настанет день, и все это перестанет его волновать. Он вдруг увидит в своей супруге, которую, прежде чем овладеть ею, так часто называл своей богиней, совершенно обыкновенную женщину. Более того, он примется открывать в ней такие изъяны, которых не замечал в ее восхитительном образе, нарисованном ему его же воображением. Потом его начнут коробить ее эгоизм, тщеславие, кокетство, дух противоречия, раздражающие его неприятные ссоры, тем больнее ранящие его сердце, что вовсе не он их затевает. Наконец Лаура становится матерью, но роды проходят неудачно, родившийся мальчик через несколько дней умирает, и мать на протяжении нескольких недель остается прикованной к постели. Трудные роды сильно подрывают ее здоровье. Но когда она все же встает с постели, оказывается, что прежнего очарования в ней уже нет: цветущие щечки увяли, лучистый взор потускнел. Домашнее хозяйство в запустении, появились долги. Такое может случиться с каждым, но Миртила, мечтавшего о Небесном блаженстве с Лаурой и не допускавшего и мысли, что эти Небеса окажутся именно такими, все это сражает наповал. Он уже не замечает в своей жене многих хороших качеств, и любая совершаемая ею оплошность выводит его из себя. Лаура, привыкшая видеть в Миртиле своего обожателя, восхищавшегося всем, что она говорила и делала, ощущает себя очень несчастной, поскольку теперь ее обожатель исчез, а на его месте оказался грубый, ворчливый супруг. У них рождаются еще дети, но они не приносят им радости. Постоянные раздоры между родителями мешают совместному воспитанию. То и дело они действуют вразрез друг с другом. Одни дети умирают в раннем возрасте, другие вырастают болезненными и непослушными. Вот так, в постоянной тоске и огорчениях, протекает их жизнь, и могила уже не за горами. Миртил надеется, что в ней его мучениям придет конец.
   Двадцать лет Семпрон снимал жилье, скитаясь по чужим домам, что сильно омрачало его жизнь. Отсутствие собственного угла он считал своей главной бедой. «Будь у меня свой дом, – думалось ему, – я был бы самым счастливым человеком на свете». А пока жизнь в этом мире казалась ему постылой. И вот несколько недель назад его мечта осуществилась. Один из его родственников умер, оставив ему состояние. Теперь он может купить себе дом, который он обставит так, как ему всегда хотелось. Какое счастье! Скоро он в него переедет, пригласит в гости всех своих друзей и вместе с ними весело и приятно проведет день. На следующей неделе он просит архитектора осмотреть дом, тот находит в нем ряд дефектов, и ему приходится заниматься его ремонтом, на что уходит немало денег. Ремонт на полгода отвлекает его от дел, к тому же приходится платить всякие налоги, от которых он был раньше освобожден. Вскоре начинается война, вражеские войска занимают город и расквартировываются в домах. Ему назначают на постой двенадцать человек, которых он в течение нескольких недель обязан кормить. Они ведут себя так, что ему порой не хочется жить. Враг требует контрибуции, которая распространяется на недвижимое имущество и земельные участки, отчего его дом теперь обходится ему куда дороже, чем прежняя арендная плата за снимаемое жилье.
   В заключение всех его бед соседний с ним дом покупает склочный и неуживчивый человек, отравляющий ему жизнь. И тут он к своему великому сожалению замечает, что в собственном доме ему живется куда хуже, чем прежде в снимаемой квартире.
   Можно привести еще сотни примеров, доказывающих одну простую истину: материальные вещи не имеют той цены, которую им приписывают, и не дают нам того блаженства, которого мы от них, пока ими не владеем, ожидаем. К чему столько слов? Достаточно каждому поразмышлять над своей прожитой жизнью, и он обнаружит, что теперь у него есть много того, чего он раньше так страстно желал, но жизнь его лучше от этого не стала. Получив желанное, он избавился от некоторых печалей и забот, но взамен у него появились новые, о которых прежде и не ведал. Привлекательность иных вещей, пока у нас их нет, в настоящем пропадает, поскольку она в известной степени плод нашего воображения, и вдобавок по мере привыкания, не производит на нас былого впечатления. Не так ли?
   Не нужно забывать и о бренности всего, что вне нас. Чем ценнее нам кажутся внешние вещи, чем больше мы прикипаем к ним сердцем, чем сильнее нас к ним влечет в надежде испытать блаженство от обладания ими, тем мучительнее понимание того, что они не вечны.
   Ребенок – единственное, о чем мечтала Хлорис. Без ребенка ей жизнь была не в радость. И вот он у нее есть. Он – самая большая ее ценность. Мысль, что ее ребенок может умереть, для Хлорис просто невыносима. По десять раз в день она осведомляется о его самочувствии. Любое необычное покраснение на его лице, любые нарушения пищеварения становятся причинами бессонных ночей. Она то и дело советуется с врачами, те выписывают лекарства, которыми она его пичкает. Из опасения строгостью навредить здоровью ребенку разрешаются любые шалости. Вокруг эпидемии то кори, то краснухи, то оспы – и Хлорис из-за страха, что ее ребенок заразится, живет точно в аду. В конце концов ребенок все же заражается корью и умирает. С матерью то и дело случаются обмороки, она уверяет окружающих, что ее самое большое желание – как можно скорее соединиться со своим Генрихом.
   Подобное происходит со всем, что не в нас. Любой человек, как бы он ни был нам дорог, смертен, и его симпатии к нам не вечны. Любой дом может сгореть, деньги, любую ценную вещь у нас могут украсть, и тысячи несчастных случаев способны лишить нас всего, что у нас есть. Чем ценнее для нас внешние вещи, тем мучительнее представление об их бренности, тем безутешнее наше горе, когда мы их и вправду лишаемся.
   Стало быть, если наша главная цель – приобретение и сохранение вещей, без которых, по нашему разумению, нам не стать счастливыми, то тут мы явно заблуждаемся и гоняемся за тенью в надежде ее поймать, ставя наше счастье в зависимость от преходящего. О каких тут Небесах на Земле можно говорить? Живя так, их нам никогда не обрести. Ведь Небеса в нашем понимании есть нечто непреходящее, вечное.
   Мы же, видящие в совершенствовании залог Небесного блаженства, просто обязаны действовать по своим убеждениям, только тогда мы обретем Небеса, что на Земле. Именно к ним должны быть обращены все наши думы и чаяния, любое желание и любое устремление следует подчинять только этой цели.
   Иные, желая возразить, спросят меня: а разве можно совершенствоваться, живя на Земле? (Замечу: совершенствоваться и быть совершенным – далеко не одно и то же; первое означает приближение к совершенству.) Я же, в свою очередь, спрошу их: кто из вас когда-либо ставил перед собой такую цель, которая была бы для вас самой главной? Если таких не найдется, то, я думаю, этот вопрос можно оставить без ответа.
   Так что же такое совершенство? Совершенство – это совокупность всех хороших качеств, которыми может обладать благодаря своим природным данным тот или иной субъект. Выходит, совершенным допустимо считать человека, имеющего завидное здоровье, сильное и ловкое тело, обладающего разнообразнейшими знаниями, самыми верными взглядами, крепчайшей волей. Сами же старания и стремление привить себе максимум тех хороших качеств называются совершенствованием. Когда Каюс намеревается изучить философию, Титиус упражняется в плавании, а Семпрониус пытается развить свою силу воображения, сделав ее живее и богаче, то все они совершенствуют себя, хотя не исключено, что ни один из них Небес на Земле так и не найдет.
   Сами по себе человеческие качества конкретной ценности не имеют. Они подобны нулям, значимость которых зависит от числа, стоящего перед ними. Но у человека есть одно качество, определяющее ценность всех прочих, которое именуется – правильное понимание своего долга и обыкновение действовать сообразно с этим пониманием, что в дальнейшем я буду для краткости называть исполнением долга. Вот оно-то и определяет нашу истинную ценность. Все прочие хорошие качества, которые можно развить в себе, ценны лишь настолько, насколько они способствуют исполнению нами своего долга. Справедливость сказанного доказывать не нужно. Это и так хорошо понятно, к чему еще доказательства? Значит, критерием ценности человека может служить только то, насколько он верен своему долгу. Какой правитель самый достойный? Какой купец самый уважаемый? Какой ученый самый выдающийся? Какой солдат, ремесленник, пастух самый лучший? Какая прислуга самая лучшая? На все эти вопросы один ответ: тот из них, кто вернее всех служит своему долгу.
   Заметив, что иной человек отличается от других именно этим качеством, мы уже считаем его для себя самым ценным.
   Если кто-нибудь меня спросит, а что такое долг, я вместо ответа задам ему несколько вопросов.
   Вопрос. Какой долг у отца перед своими детьми?
   Ответ. Материально обеспечивать их и воспитывать.
   В. Если они заболеют, каков его долг?
   О. Сделать все для того, чтобы они выздоровели.
   В. Если он сам их воспитывать не может, каков его долг?
   О. Обеспечить их воспитание другими людьми.
   В. Какими?
   О. Теми, кого он считает наиболее добросовестными и умелыми.
   В. Если кто-то нанимает прислугу, каков его долг?
   О. Выплачивать ей положенное жалованье.
   В. Если прислуга неумелая?
   О. Обучать ее.
   В. Если она работает с огрехами?
   О. Вразумлять ее.
   В. Если она, поступив к нему в услужение, заболеет?
   О. Заботиться о ней и лечить.
   В. Когда она со временем состарится и ослабеет, каков его долг?
   О. Кормить ее.
   В. А если она, находясь у него на службе, умрет и оставит малолетних детей, нуждающихся в воспитании, каков его долг?
   О. Заботиться об их воспитании.
   В. Но если отец или мать не оставили на это денег, каков его долг?
   О. Выделить на это денег.
   В. Если кто-то не настолько состоятелен, каков его долг?
   О. Постараться их достать.
   В. Если человека со скромным доходом, который едва сводит концы с концами, приглашают в общество, где каждую неделю устраивают пиры, а два раза в год – балы, то каков его долг?
   О. Отклонить приглашение.
   В. Если некто взял взаймы?
   О. Вернуть долг.
   В. Если некто дал некое обещание, каков его долг?
   О. Сдержать слово.
   Все вышеприведенные ответы вполне конкретные и правильные. Подобными вопросами можно было бы исписать еще несколько листов, и каждый из моих читателей наверняка даст на них такие же конкретные и правильные ответы.
   Но если я, сформулировав вопросы несколько иначе, спрошу иного читателя, а каков именно его долг, то ответы, скорее всего, будут уже другими. Услышав от меня, к примеру, вопрос: «Твой слуга на службе у тебя состарился, что ты обязан сделать?», кто-то, наверное, пожмет плечами и скажет: «А что я теперь могу сделать для него, пусть о нем позаботятся люди». Если я спрошу некого отца семейства, пекущегося о нуждах семьи: «Тебя друзья пригласили в свое общество, где каждую неделю устраивают пиры, а два раза в год – балы, каков твой долг?», то он, скорее всего, ответит: «Мой долг? Мое благосостояние обязывает меня принять это приглашение».
   Выходит, как следует поступать другим, нам известно, а как нам – тут еще надо подумать.
   Итак, простейший способ уяснить себе свой долг в обоих случаях один и тот же: нужно спросить себя: что, как тебе кажется, должен сделать другой, окажись он в твоем положении?
   Правда, долг, который нам не хочется исполнять, тяготит нас, и мы принимаемся расплывчатыми ответами и всевозможными отговорками избавляться от этого бремени. Тут в ход идут и наша неспособность его исполнить, и наша занятость, и отрицательные качества того, перед кем мы в долгу, – и все это лишь бы убедить себя в необязательности исполнения того, что должно было бы сделать в аналогичной ситуации другому человеку.
   А поскольку я хочу, чтобы каждый читатель как можно скорее обрел Небеса уже на Земле, и смог подниматься как бы по ступенькам все выше и выше, то я воздержусь от пространных и неуместных здесь поучений касательно долга человека, поскольку решающее значение для их обретения имеет не знание долга, а его исполнение. Так почему бы нам не наслаждаться Небесами уже сейчас? К тому же подобные поучения только отпугнули бы тех, для кого долг и бремя суть одно и то же.
   Итак, я советую всем желающим обрести Небеса на Земле и без промедления начать делать то, что велит им их долг. Ведь у каждого наверняка есть какие-то обязанности и он считает себя должным их исполнять. Так вот с них и начните, но не вполсилы, а изо всех сил, делая их максимально добросовестно и аккуратно. И когда вы почувствуете, что ваши силы и достоинство возрастают и ничто на свете не дает столько покоя и блаженства, как именно исполнение долга, у вас возникнет естественное желание брать на себя как можно больше обязанностей.
   Мнение, будто любая обязанность только в тягость, возникает у того, кто ее не собирается исполнять или исполняет кое-как. Неисполненные обязанности действительно тяготят нашу душу, исполненные же доставляют удовольствие. Сознание, что мы их выполнили, – высшее благо, какое можно только найти на Земле. Не верите? Сделайте то, что вам надлежит сделать, а потом ответьте мне.
   Долг и обязанности следует исполнять до конца, считая это главной целью всех наших трудов. Им нужно подчинять все наши стремления и желания. Любое стремление следует пресекать, любое желание подавлять, любое общение прерывать, от любого дела отказываться, если они уводят нас от этой цели. В идеале все, что мы думаем, говорим и делаем, должно иметь самое прямое отношение к исполнению нашего долга.
   «Ну, это уж слишком», – скажут мне. Что значит слишком? Слишком будет только в том случае, если требуемое нам не под силу. Но мы говорим о другом. Я даже берусь утверждать, что, делая исполнение долга своей первейшей целью, мы этим, как ничем другим, облегчаем себе жизнь. Простейший и кратчайший способ добраться до нужного города – держаться все время прямого пути, ведущего к нему. А если я вздумаю, проехав милю вперед, вернуться затем на пару миль назад, то мне придется вновь проехать те же две мили, отчего я только еще больше устану, не приблизившись к цели настолько, насколько приблизился бы, постоянно двигаясь вперед.
   Не происходит ли то же самое, когда исполнение долга для нас не самое главное? Когда есть еще и другие, побочные цели, отвлекающие нас от главной? Когда, к примеру, исполняя перед иным человеком свой долг, мы, будучи людьми азартными, то и дело отвлекаемся на десять других дел, проявляя свою необязательность?
   В таких случаях обычно сетуют на тяжкую борьбу, которую приходится вести со своей несобранностью и которая так осложняет исполнение долга. А может быть, посчитав это своим первейшим делом, мы бы тем самым ослабили накал той борьбы и по возможности не дали ей разгореться? Если подавить свою неорганизованность на один день, а затем снова несколько дней ей потакать, то так мы только разовьем ее, лишив крепости наш разум, которому следовало бы бороться с нею. И тогда исполнение своих обязанностей не принесет нам никакого удовольствия.
   Каюс знает свои обязанности и стремится их исполнять. Но дается это ему нелегко. Каждый шаг, предпринимаемый им в этом направлении, каждое напоминание о его долге, мешающее ему с наслаждением предаваться трапезе, каждый час, который он из-за этого вынужден отрывать от своего сна, исторгают из его груди тяжкий вздох. Семпрон же исполняет все те же и многие другие обязанности с величайшей радостью и легкостью. В чем причина такого различия? Главная цель Семпрона – исполнять свой долг, и его натура с этим уже свыклась. Каюс же, напротив, ставя на первое место удовлетворение своих желаний, исполняет свой долг как бы между прочим, отчего всякий раз, когда ему для этого надлежит что-то сделать, вынужден вести жестокую борьбу со своими пристрастиями.
   Эрлих известен своей верностью долгу. Если он что пообещает, то наверняка выполнит. Прибыль от продаваемого им товара всегда составляет ровно столько, сколько позволяет ему его совесть. Он никого не уговаривает купить у него товар, а если иное изделие имеет изъян, то он открыто указывает на него покупателю. Закупая товар, он никогда не наживается на некомпетентности продавца или стесненных обстоятельствах, в которых тот находится, а платит за него ровно столько, сколько может дать, не рассчитывая на большую прибыль. Если в его окружении появляется некто, нуждающийся в его поддержке, он тотчас помогает ему чем может. И все это делается им непринужденно и с такой же легкостью, с какой его сосед «забывает» о своей задолженности Эрлиху, на которую тот уже давно махнул рукой.
   Для иного главное в жизни – нажить себе солидное состояние. Это превратилось в страсть, и все, что им ни делалось, подчинялось только этой цели. Он держит слово, чтобы получать кредиты; продавая свои товары, не стремится к чрезмерной прибыли, чтобы привлечь побольше покупателей, и точно в срок платит своим поставщикам, дабы те предпочитали его и несли ему плоды своего труда.
   Что же касается обязанностей, идущих вразрез с его главной целью жизни, то они вызывают у него одну досаду! Чего стоит ему, продавая товар заезжему покупателю, которого он, скорее всего, больше никогда не увидит, удержаться от того, чтобы не нажиться на нем. Или как приходится ему заставлять себя показывать покупателям имеющиеся у товара изъяны, идти на уступки задолжавшей ему бедной семье! Как тяжело он расстается с дукатами, которые приходится ему, как состоятельному человеку, жертвовать на восстановление сгоревшей приходской церкви! Обычно его совесть в борьбе с корыстолюбием терпит поражение, а если порой и побеждает, то только ценой его огромных усилий.
   Дафнис и Хлоя вынуждены пропустить устраиваемый сегодня вечером маскарад и остаться со своими детьми. Дафнису от этого удивительно отрадно на душе, и сознание того, что он поступает так, как велит ему долг, наполняет его еще большим блаженством, какого не испытать ни одному из тех, кто придет на маскарад.
   Хлое же, напротив, это решение стоило больших усилий, теперь она в дурном настроении и ее сердце сжимается каждый раз, когда она слышит проезжающий мимо ее окон экипаж.
   Как это получается, что одному исполнение своего долга дается легко, а другому с большим трудом? Причина проста: для Дафниса нет ничего важнее, чем делать то, что ему велит его долг, этому подчинены все прочие его желания, поэтому ему ни с чем бороться не нужно. Для Хлои же на первом месте чувственные наслаждения, отчего любая обязанность, следование которой противоречит ее главной цели, для нее только в тягость.
   Если бы нам еще в детстве внушили, что самое главное в жизни – исполнять свой долг, то мы бы это делали без особого напряжения. Но вместо этого с первых дней жизни наши наклонности и усилия направлялись совсем на другое. А если нас и призывали быть верными своему долгу, то лишь потому, что его исполнение обеспечит нам более прочное положение в обществе. Поскольку цель всегда важнее средства, а для достижения одной цели часто существует немало средств, то для нас важнее всего в жизни стало дело, а исполнение долга сместилось на второй план. Отсюда и столь популярные сетования на то, что наша плоть ни на что хорошее не способна, что хотений у нас хоть отбавляй, а вот с исполнением долга – просто беда. Прежде чем мы осознали необходимость выполнения своих обязанностей, в нас укоренилась привычка удовлетворять в первую очередь наклонности совсем иного свойства, которые от частого потакания им обрели такую силу, что превратились в страсти, с которыми нам и приходится бороться всякий раз, когда мы намереваемся исполнить свой долг.
   Чего стоит иному человеку, у которого тяга к развлечениям стала уже подлинной страстью, отказаться от запланированных развлечений и пойти туда, куда его зовет долг! Если мы своевременно пресекли развитие подобных страстей, то и сражаться с ними пришлось бы намного реже.
   Но еще не все потеряно, мы можем стать теми, кем нам надлежит быть. Нужно только этого как следует захотеть. Правда, придется изрядно потрудиться, но такое возможно.
   Предположим, ты отправился в поездку на целебные источники, полагая, что ехать нужно на юг. Но, проехав несколько дней, вдруг замечаешь, что едешь явно не туда, а следовало бы их искать на севере. Выходит, твоя поездка оказалась не только напрасной, но и ввела тебя в ненужные расходы. Чтобы достичь своей цели, тебе придется повернуть назад и, проехав несколько дней, ты вновь окажешься там, откуда прежде выехал, не продвинувшись ни на шаг вперед. Ты, конечно, можешь достичь своей цели, но только поездка обойдется уже дороже и окажется более утомительной.
   Я не собираюсь прописывать здесь пространные правила, следуя которым вы сделаете исполнение долга своей главной целью. Куда приятнее и полезнее задаться этим самому. Но я все же позволю себе дать несколько рекомендаций, которые облегчат эту задачу.
   У нас почти каждый день выдаются хотя бы час или четверть часа, свободные от конкретных дел, когда мы, оставаясь наедине с собой и давая волю своим мыслям, принимаемся строить всевозможные планы на будущее. В эти моменты лучше сосредоточиваться на себе, однако наши мысли примутся витать вокруг того, что нам кажется важнее всего, расцвечивая наши намерения в самые привлекательные тона и возжигая в нас желания. Обычно эти желания идут вразрез с нашими обязанностями. Как тут быть? Мы мечтаем о чем-то очень приятном, подразумевающем пренебрежение нашими обязанностями, отчего в нас нарастает стремление именно так и поступить, ослабляющее нашу волю к их исполнению. Но если ты действительно хочешь в будущем всегда оставаться верным долгу, то отучи прежде всего себя от этой дурной привычки и возьми за правило, оставшись наедине с собой, размышлять о своих обязанностях и путях их исполнения.
   Поначалу будет трудно, но потом все легче и легче, и в итоге ты придешь к тем Небесам, что на Земле.
   Теперь представим себе мать, для которой самое главное – наряды и которая, проснувшись, первым делом принимается размышлять о том, во что бы ей одеться для прогулки. Она постоянно думает только об одном – как бы ей заказать еще нарядов и где взять для этого средства. Поймав однажды себя на мысли, что за всем этим она забывает о своем долге, женщина станет чаще употреблять эти праздные часы на размышления о своих обязанностях перед мужем и детьми. Правда, поначалу ей это будет даваться с трудом, но со временем превратится в истинное удовольствие, отчего обязанности не будут казаться ей уже такими обременительными, как прежде.
   Мы только выиграем, если освободимся от всевозможных предубеждений, осложняющих исполнение долга. Прежде всего это представление о нем, как о нечто тягостном и обременительном. Когда мы вспоминаем о множестве обязанностей, лежащих на нас, то нами овладевают неприятные чувства, подобные тем, что возникают у крепостного крестьянина при размышлениях о своем подневольном труде. Но стоит нам только решительно взяться за дело, как эти чувства сразу же пропадают. От одного сознания, что ты исполняешь свой долг, на душе становится удивительно хорошо, и любые связанные с этим трудности и хлопоты кажутся не такими уж неприятными. Когда же долг исполнен, воспоминания о проделанной работе бывают тем отраднее, чем труднее была работа.
   Человек, чувствующий, что ему нужно извиниться перед тем, кого он оскорбил, с досадой думает о своем предстоящем шаге. Но решившись на него, он испытает в душе облегчение, и, когда поймет, что сделал все возможное для предотвращения вражды, у него станет удивительно благостно на душе.
   Итак, думая каждый раз о завершенных делах, мы почти всегда будем замечать, что досаду у нас вызывают именно мысли о невыполненных обязанностях. И как от нее избавиться? Выход один – исполнить их.
   Далее, удовлетворение своих наиболее сильных желаний – занятие в нашем представлении сладостное, отказ же от них – совсем наоборот. Но и это предубеждение. Спору нет, момент их удовлетворения куда приятнее, чем тот, когда мы их в себе подавляем. Но какой разумный человек станет оценивать свои поступки по первым ощущениям, которые они в нем вызывают? Мы же не дети. Сознание отказа от иного желания и связанное с ним чувство своей силы доставляют, конечно же, куда больше радости, нежели сознание его удовлетворения.
   Разумеется, сказанное относится в первую очередь к невинным желаниям, таким как, например, стремление в определенное время насладиться едой. Делая это, мы доставляем себе удовольствие. Но когда порой, стремясь возобладать над ним, решаемся отказаться от еды и доводим свое решение до исполнения, то вдруг узнаем, что, оказывается, есть куда более чистое и стойкое удовольствие, нежели вкусная еда. Попробуйте и убедитесь сами! Если даже при отказе от подобных желаний чувство нравственной силы приносит такое удовольствие, то куда больше удовольствия от сознания исполненного долга, которому поначалу препятствовало некое желание, успешно подавленное нами. Когда мы должны спасти жизнь человека, когда нами безотлагательно должна быть исполнена некая профессиональная обязанность, когда голодание поможет восстановить здоровье – разве допустимо в подобных случаях на первое место ставить свое гастрономическое удовольствие? Разве сможет человек, сознающий свой долг, забывая о нем, предаваться подобному удовольствию? И когда выбор сделан, что мы будем вспоминать? Как приятно было поддаться искушению и забыть о своем долге или, справившись с ним, сделать то, что тебе надлежало сделать? Пусть каждый спросит свои чувства и рассудит сам!
   С другими чувствами ситуация такая же. Момент удовлетворения желания сладостен и приятен, а отказа от него – горек. Но если долг велит, то, наоборот, исполнение желания окажется горьким, а его подавление – сладким. Последнее не окажется таким уж неприятным от сознания того, что мы повиновались голосу долга. И как сладостно будет воспоминание! Чем сильнее был побежденный враг, чем острее было желание, с которым мы справились, тем приятнее воспоминание об одержанной победе.
   А коли исполнение долга наша главная цель, на которую следует в первую очередь направлять все свои и мысли дела, то обращать ее в средство для достижения других целей не следует, иначе они станут для нас главенствующими, а исполнение самого долга делом второстепенным и не самым важным. Нужно добиваться, чтобы исполнение долга вошло у нас в привычку, и тогда левая рука не будет знать, что делает правая. Иными словами, мы привыкнем делать то, что нам надлежит делать, нисколько себя к тому не принуждая и не называя это исполнением своего долга. Нужно одинаково любезно приглашать к себе в гости того, кто не сможет отблагодарить нас подобным гостеприимством, и того, кто, скорее всего, со временем пригласит к себе в гости и нас. Порученную бесплатную работу надлежит выполнять так же добросовестно, как и любую другую, сулящую вознаграждение.
   Поступая так как можно чаще, мы постепенно приучим себя искать свои Небеса не во внешнем, обычно призрачном вознаграждении, а в сознании исполненности собственного долга, где их непременно и найдем.
   Иные возразят: «Разве мы не должны содержать себя и свою семью? А для этого нужно исполнять некие обязанности, другого пути нет. И как же можно требовать, чтобы при этом не ставить перед собой и другие цели?»
   Возражение на первый взгляд правильное, но неубедительное. Конечно, содержать семью – наш прямой долг и причем один из самых главных. Но, исполняя его, честно занимаясь своим ремеслом, дабы заработать нужные средства, нам приходится одновременно исполнять и другие обязанности. Нужно только быть честным по отношению к самому себе и не включать в понятие «содержать семью» приобретение лакомств, украшений, роскошной одежды, содержание множества слуг и т. п., превращая в свою обязанность приобретение того, что диктует нам мода. Кроме того, нельзя считать зарабатывание средств своей единственной, иначе говоря, высшей обязанностью, нужно помнить, что она всего лишь одна из многих обязанностей, возложенных на нас.
   Тот, кто всегда верен своему долгу, согласится со мной, иные же, только и думающие, как от него уклониться, сделают вид, что им мои рассуждения непонятны.
   Поясню это на двух примерах из жизни людей ученых.
   Катулл и Тибулл – профессора академии. Долг каждого из них – содержать себя и свою семью, и, обучая академическую молодежь, они зарабатывают для этого соответствующие средства.
   На первый взгляд для обоих исполнение своего долга является основой для исполнения ими других обязанностей.
   Но как неодинаково они это понимают!
   Катулл живет неприхотливо: несколько опрятных комнат с самой необходимой мебелью и книгами, простая еда, скромная одежда, удовольствия от жизни он получает в кругу своей семьи и друзей – большего ему и не надо. Для этого ему вполне хватает жалованья, получаемого в академии. У него даже еще остается немного денег, которые он втайне от других время от времени отдает нуждающимся, дабы помочь им в их беде. Свою работу Катулл выполняет очень добросовестно. Каждый день он проводит только по три занятия, поскольку считает, что если станет проводить больше, то он перенапряжется и повредит своему здоровью или не сможет исполнять свои профессиональные обязанности на должном уровне. В его понимании самый верный путь увеличить число слушателей – честно трудиться на своем месте. Исполнив к концу дня положенное, он проводит оставшееся время в кругу семьи и друзей.
   Иное дело Тибулл. Ему хочется всего. У него множество роскошно обставленных комнат, обширная библиотека, он сам, его жена и дети хорошо одеты, его стол ломится от яств, он непременный участник всех увеселительных мероприятий, и поездки за границу, как в его понимании требует зажиточная жизнь, которую он ведет, для человека его сословия сущая необходимость. Правда, все это требует расходов, которые три часа ежедневных занятий со студентами покрыть не могут. А посему он занимается с ними по шесть часов в день. Учитывая, что к занятиям нужно еще и готовиться, ему приходится недосыпать и посвящать этому часы, которые Катулл обычно проводит в кругу семьи. И все же его лекции не столь основательны, как лекции Катулла. Он всеми силами старается увеличить число своих слушателей, но вот так, как он этого добивается, порядочный человек делать не станет. Помимо прочего, в начале каждого полугодия первые часы своих лекций Тибулл посвящает тому, что с гордостью перечисляет свои заслуги, пытаясь преуменьшить заслуги своих коллег и даже их высмеять. И все же ежегодно его доходы отстают от расходов на приличную сумму, отчего он все больше погрязает в долгах и скоро окажется неспособным платить своим кредиторам.
   Сравни жизнь этих двух людей и сделай соответствующие выводы! Катулл верен своему долгу – обеспечивает себя и свою семью, исправно выполняет свои обязанности перед слушателями академии, не забывая при этом и о других обязанностях: заботиться о здоровье, давать образование детям, поддерживать нуждающихся. Он также исправно выполняет свои обязанности перед коллегами, ремесленниками, выполняющими для него ту или иную работу, и купцами, поставляющими ему товары. Жизнь этого человека целиком посвящена служению своему долгу.
   Если Тибулл полагает, что делает то же самое, то он заблуждается. Он печется не столько о благополучии своей семьи, сколько об удовлетворении собственного тщеславия. Это и есть его главная цель, долг же для него нечто второстепенное, и он исполняет его постольку, поскольку таким образом достигает своей цели. Поэтому свою ежедневную работу он выполняет не на должном уровне. Не так уж хорошо он служит и семье. Тратя значительную часть своего дохода на удовлетворение собственного тщеславия, он обрекает ее на нищету, ибо неизбежно настанет время, когда господа кредиторы очнутся и потребуют возвращения долгов. Пренебрегает он и прочими обязанностями: не заботится ни о своем здоровье, ни об образовании детей, ни о качестве своего преподавания в академии. Он пренебрежительно относится и к своим коллегам, и к людям, работающим для него и снабжающим его дом всем необходимым.
   Перед нами два человека, придерживающихся мнения, что они честно исполняют свой долг – содержат себя и свою семью.
   Теперь представьте себе, что происходит в их душе, когда они, оставшись наедине с собой, размышляют о своей жизни. Может быть, Катулл уже ощущает себя на Небесах? А Тибулл? Кому захочется оказаться на его месте? Сознание пренебрежительного отношения к своим обязанностям превращает его жизнь в сущий ад, не так ли? А ведь оба живут в одном мире, работают в одном университете, оба занимают профессорские должности и оба люди ученые.
   Выходит, исполнение своего долга равносильно тому, что мы надеемся обрести по ту сторону гроба. Наша душа жаждет блаженства. А что такое блаженство? Это состояние удовлетворения собой и всем, что нас окружает. А разве, исполняя долг, мы не испытываем то же самое?
   Прежде мы говорили преимущественно о том, к чему ведет неверность своему долгу, о трудностях, связанных с его исполнением. Отвлечемся на время от этого и попытаемся себе представить, сколь велик человек, для которого превыше всего долг. Получается, что у такого человека есть почти все, что в нашем понимании равносильно Небесному блаженству.
   Раньше оно казалось нам недостижимым, потому что мы находились в постоянном смятении. У нас были свои суждения, свои взгляды на жизнь, позволяющие нам принимать определенные решения, желания, требующие от нас противоположного, друзья, советовавшие нам совсем другое. Мы жили среди людей, думающих иначе, но чье мнение казалось нам важнее, и среди обстоятельств, склоняющих нас совсем на другое. Наша жизнь была соткана из противоречий. Чтобы действовать по своим убеждениям, требовались определенные усилия и борьба, а пренебрежение ими заставляло нас сожалеть о содеянном и раскаиваться в своих поступках. Мы руководствовались то одним, то другим, то нашими воззрениями, то своими желаниями, то различными обстоятельствами.
   Так мы жили прежде – в постоянной борьбе и раскаянии. Воспоминания о прожитых годах не приносили нам удовлетворения и не умиротворяли нашу душу.
   Всего этого не будет, как только самым важным для нас в жизни станет исполнение своего долга. Он – наша главная цель, ради которой мы будем жить, действовать и мыслить. Тогда у нас останется всего одно желание, одна страсть, которой неизбежно подчинятся все прочие страсти, один жизненный принцип, который и станет определять наши мысли и поступки – долг прежде всего. В нашей душе воцарится удивительнейшая гармония, нарушить которую будет тем труднее, чем сильнее возобладает над нами этот принцип.
   Софрон поступил в университет, будучи недурно воспитанным своим отцом и учителями. Но он был немало удивлен, оказавшись впервые в обществе своих земляков, которые потешались над его жизненными принципами и вели себя совершенно по-другому. Будучи по натуре юношей робким и не осмеливаясь им противоречить, он стал подстраиваться под них и неоднократно охотно посещал в их компании известные заведения, буквально созданные для того, чтобы человек нарушал свой долг. Со временем его чувственность превзошла все разумные пределы и охотно потакала любым капризам, от кого бы они ни исходили. Исполнение долга требовало теперь от него огромных усилий, и всякий раз, нарушая его, он мучился угрызениями совести. Как часто он всю ночь не мог сомкнуть глаз, изводя себя упреками за то, что не сохранил верность своим жизненным принципам. Да и следующие за кошмарными ночами дни были для него не менее печальными. Он покидал свою постель с твердым намерением вновь жить по своим прежним принципам. Но тут же начиналась упорная борьба, навязываемая ему его собственными желаниями, не привыкшими, чтобы их подавляли, и теми приглашениями, насмешками и подтруниваниями, на которые не скупились его друзья. Он редко выходил победителем из той борьбы, обычно совлекаясь на путь, ведущий его, как он осознавал, к погибели. Софрона влекло из аудиторий, где приобретаются знания, соответствующие предназначению, туда, где удовлетворяется чувственность. Так он прожил несколько злосчастных месяцев, после чего один знакомый потребовал удовлетворения за нанесенное ему оскорбление, вызвав его на дуэль. Проведя ужасную бессонную ночь, в течение которой Софрон острее, чем когда-либо, ощутил всю омерзительность дуэли и всю неправильность своей жизни, идущую вразрез с его прежними правилами поведения и мышления, он приходит к твердому убеждению, что случившиеся с ним беды – последствия пренебрежительного отношения к своему долгу и что для достижения душевного покоя у него решительно нет иного пути, как только свято исполнять этот долг.
   Укрепившись этим убеждением, он на рассвете делает шаг, стоивший ему немалых усилий. Он исполняет долг перед тем, кого, как считает тот, он оскорбил, совершенно не думая о том, что скажет на этот счет мир, в котором он живет. И вот, безоружный, он навещает своего противника и, войдя к нему в комнату, по-мужски обращается к нему: «Друг! Ты считаешь, что я нанес тебе оскорбление и требуешь удовлетворения. Я пришел с намерением дать его тебе. Ну какое удовлетворение от дуэли? Если я соглашусь на нее, то рискую сделать бесполезным для мира человека, который мог бы принести ему много добра. И ты в отношении меня подвергаешься той же опасности, поскольку я тоже намереваюсь совершить еще немало хорошего. Я собираюсь дать тебе истинное удовлетворение – попросить у тебя прощения. Вот моя рука! Или тебе доставит большее удовольствие ее искалечить?»
   Противник выслушивает неожиданное предложение, пребывая в нерешительности. Но Софрон продолжает так убедительно говорить, что он в итоге меняет свои убеждения и, вместо того чтобы ждать извинений, бросается ему на шею и благодарит за сделанный навстречу ему шаг.
   Отныне все помыслы Софрона устремлены на беспрестанное исполнение того, что велит ему его долг, какие бы внешние и внутренние препятствия ни пытались помешать ему в этом. И у него возникает чувство, что он наконец обрел те самые Небеса. Правда, он еще не может похвастаться, что проживает каждый день, выполняя все свои обязанности. Однако то пренебрежение долгом, в котором он прежде упрекал себя, случается с ним нечасто, что, конечно, не дает ему в полную меру насладиться своим блаженством, но в то же время укрепляет его в мысли, что только исполнение долга способно привести нас к Небесам, что на Земле.
   По большей части наше беспокойство или омраченное настроение порождается нашими желаниями, которым нет конца. Путник, не успев выйти из дома, мечтает оказаться там, где его следующий ночлег, а добравшись до этого места, уже думает о следующем. И так до тех пор, пока он не вернется домой. Каждый, присмотревшись к себе, увидит, как он похож на этого путника. Его то и дело одолевают желания, и за каждым из них стоит чувство неудовлетворенности чем-либо, которое всегда огорчительно. Чем разнообразнее наши желания, тем сильнее это неприятное чувство. А чем больше их, то, как известно, больше остается неисполненных, отчего неудовлетворенность возрастает.
   Друзья мои! Закаляйте свой дух! Пусть каждый стремится прежде всего исполнять свой долг, и тогда у него будет всего одно желание, а удовлетворит ли он его или нет, зависит прежде всего от него. Нужно только серьезно захотеть, и все получится. Ощутив хотя бы раз, какое это удовольствие – исполнять свое самое жгучее желание, представьте себе то блаженство, которое ожидает вас, когда вы будете это делать беспрерывно.
   Ты задумался? У тебя есть возражения? Что ж, попытаюсь их упредить. «Как это возможно, – скажешь ты, – чтобы у меня не было никаких желаний, кроме как исполнять свой долг? Если я беден, разве мне не захочется улучшить свои доходы? Разве я, решив обзавестись семьей, не захочу исполнить это намерение?» Конечно, совсем отказаться от подобных желаний не получится. Но чем искреннее желание исполнять свой долг, тем умереннее становятся все прочие желания, тем меньше они нас волнуют, тем спокойнее мы относимся к тому, что некоторые из них остаются неудовлетворенными.
   Но на это ты можешь мне сказать: «Это неверно, будто исполнение мною долга целиком и полностью зависит от серьезности моих намерений. Мне могут помешать тысячи обстоятельств. Например, я должен вернуть деньги кредитору или заплатить за выполненную работу. И как мне быть, если мои доходы, на которые я рассчитывал, внезапно прекратятся? Я всей душой хочу исполнять свои обязанности перед детьми. Но как, скажите пожалуйста, мне реализовать это на практике, если по долгу службы я постоянно отсутствую и мало общаюсь с семьей. Или: я серьезно отношусь к своей работе, но как мне быть, если я заболею?»
   Все это так, обстоятельства действительно иногда могут оказаться сильнее нас. Главное – по-настоящему захотеть, и у нас все получится. Побольше старания, рассудительности и умеренности в расходах, и мы вернем долги, даже когда лишимся известных доходов, на которые так рассчитывали. Рассудительность и наведение порядка в делах позволят нам исполнять свои обязанности перед семьей, даже когда служба отнимает у нас непомерно много времени. Нужно немного напрячься – и даже болезненный человек окажется в состоянии исправно исполнять свою службу, а во многих случаях это его даже укрепит. Как быть, если нам действительно не удается выполнить то или иное обязательство? Тогда лучше на время о нем забыть и переключиться на другие. Тревожиться сильно не нужно, поскольку мы делаем это не по собственной воле, и наша верность своему долгу от этого ничуть не пострадает, поскольку у нас возникли новые обязанности, которые нам в данный момент под силу.
   Представим себе ужасную ситуацию: некий деспот отрывает добропорядочного человека от семьи и бросает его в тюрьму. Тогда он освобождается от многих обязанностей, но вместо них у него появляются новые, такие как, например, необходимость проявлять терпение, пробуждать в тюремщике гуманные чувства или даже потребность изобрести для человечества нечто важное, что возможно только в условиях длительного и полного одиночества.
   Видите, даже и тогда у нас остается возможность удовлетворять самое сильное желание – исполнять свой долг.
   Наш жизненный опыт учит, что нередко страдания порождаются тем, что мы уж слишком ярко начинаем представлять себе свое будущее. Правда, радостные перспективы, которые оно иногда сулит, позволяют нам легче переносить нынешние горести и печали. Но здесь есть опасность, что мы перестанем делать что-либо для настоящего и, уповая на лучшее будущее, позволим сегодняшней беде взять верх над нами.
   Например, Куртиус ожидает назначения на некую доходную должность. Он настолько живо представляет себе выгоду, которую она ему сулит, что совершенно упускает из виду необходимость быть умеренным в своих расходах. Из-за своей беспечности он влезает в такие долги, которые еще в течение многих лет после вступления им в желанную должность будут омрачать его радость.
   Радужные перспективы в будущем могут помешать нам наслаждаться тем хорошим, что у нас есть сегодня, и мы в погоне за тенью упустим реальное.
   Если же виды на будущее безотрадны или вообще ужасны, то где уж тут наслаждаться настоящим, и все то, что омрачает сейчас нашу жизнь, вырастает до неимоверных размеров. Иногда привычка вглядываться в будущее делает жизнь человека безотрадной и печальной, хуже жизни животного. Барану, на глазах которого отправили на смерть уже полсотни его товарищей, и невдомек, что его ожидает подобная участь. Даже в день своей смерти он будет столь же безмятежно и с неменьшим удовольствием поедать свой корм. Но человека одно представление о страданиях, возможно, ожидающих его в будущем, способно подкосить настолько, что он станет безучастным и к настоящему.
   Всадник падает и ломает ногу. Ломает ногу и его лошадь. Оба страдают, но всадник явно сильнее, нежели лошадь. Она страдает только от боли, его же помимо боли мучает представление о всех тех неприятностях, которые повлечет за собой это происшествие.
   Нужно быть цельным человеком, всем существом оставаясь верным своему долгу, и тогда подобные страдания не будут долго терзать вас. Посвящая каждый день своей жизни служению долгу, мы не станем рисовать себе живые картины будущего – на это у нас просто не останется времени.
   Почему Кристиан всегда весел и радостен? Он ведь отлично понимает, что его ждет, когда он в скором времени отправится служить в полк, участвующий в настоящее время в кровопролитных сражениях. Он живет исключительно во имя долга. Все его мысли обращены на родителей, воспитавших его как помощника в своих делах, обязанного каждодневно выказывать им свою благодарность. Оставаясь преданным им, он не располагает в достаточной мере свободным временем, чтобы размышлять о своем будущем и живо представлять себе тот ужас, который его ждет.
   А может быть, его будущее окажется не таким мрачным и перед ним откроются радужные перспективы, о которых он и не мечтал. К чему сегодняшние тревоги? Возможно, печальное будущее действительно наступит. Что ж, тогда у него возникнут другие обязанности, и он примется их исполнять, отчего по-прежнему будет таким же бодрым, как сейчас.
   На основании сказанного приходим к следующему выводу: делая своей главной целью нечто иное, а не исполнение долга, мы рискуем поставить успех наших стараний в зависимость от обстоятельств, управлять которыми не в нашей власти. И такой нежелательной зависимости нам не избежать. Выбирая иные цели и целиком посвящая себя их достижению, следует прежде задуматься о правильности своего шага.
   Тут можно было бы привести множество примеров, но я выберу всего лишь один – некий священник, исполняя свои служебные обязанности, прежде всего думал о почете и славе. То и другое, в принципе, достижимо, если в округе не появится другой более талантливый священник, наделенный даром проникать в сердца своих прихожан; если первому удастся сохранить свой хороший голос и бодрость духа, которых его может лишить внезапно обрушившееся на него несчастье; если не объявится клеветник, который расскажет всем о его слабостях и интерпретирует коварно его поступки на свой лад. А посему почет и слава для священника (как, впрочем, и для любого человека) подобны нежному цветку, который увянет при первых же ночных заморозках.
   Единственное средство, которое в состоянии защитить нас от житейских бурь и наветов людей, от немилости тех, кто выше нас, и вмешательства в нашу жизнь тех, кто ниже, от войны и несчастных случаев, – служение своему долгу. Тогда любые обстоятельства окажутся бессильными. Правда, они могут помешать нам исполнять некоторые из наших обязанностей, но тогда у нас появятся другие, исполнение которых будет уже в нашей власти.
   Поясним это на примере Марианны. В молодости она отдала руку и сердце одному мужчине, расположившему ее к себе своим хорошим образованием и лестью. Став его женой, она всеми силами стремилась ему нравиться, дабы сохранить его любовь. Но у нее ничего не вышло. Ее муж оказался сластолюбцем, для которого любая легкодоступная особа оказывалась куда милее его добропорядочной и преданной жены. Марианна была в отчаянии. Несколько лет она прожила в тоске и тревоге, терзающих ее душу. Как только ни пыталась она утешить себя дабы обрести душевный покой, и все безрезультатно. Ее жизнь превратилась в сущий ад, а все потому, что она своей главной целью сделала любовь мужа.
   Визит ее брата все в корне меняет. Она изливает ему свою душу, и он, выслушав ее жалобы и взяв за руку, говорит ей следующее: «Дорогая сестра! Твои страдания опечалили меня, но им тотчас же придет конец, как только мы устраним их причину. И знаешь, где нам ее следует искать?»
   «В моем забывшем о своем долге муже», – отвечает сестра.
   «Ты ошибаешься, моя дорогая, – слышит она в ответ, – причина твоих страданий в тебе самой, поскольку ты удовлетворенность жизнью поставила в зависимость от своего мужа. Будь сильной! Посвяти всю свою жизнь служению долгу! Сделай исполнение обязанностей своим главным делом, испытывая радость всякий раз, когда твои старания окажутся успешными. Чем меньше любви и верности будет проявлять твой муж, чем чаще он будет пренебрегать тобой, тем сладостнее тебе будет осознавать, что ты выполнила свой долг».
   Эти наставления кажутся Марианне жестокими и лишают ее сна. Но именно бессонная ночь мобилизует ее душевные силы, и она ясно понимает, насколько прав ее брат.
   С этого времени Марианна живет исключительно во имя долга. Став экономной, она пытается восполнить растраченное ее мужем, и усилия, обращаемые ею прежде на то, чтобы заручиться его любовью, направляет теперь на образование и воспитание детей. Холодность и равнодушие своего мужа ее больше не трогают, поскольку она давно поставила крест на его любви к ней. Cознание верности своему долгу перед ним и детьми наполняет ее куда большей радостью. Муж ее не замечает, а посему у нее, честно исполняющей свои обязанности, нет другой цели, как только оставаться верной своему долгу.
   Всерьез решив посвятить всю свою жизнь служению долгу, мы вскоре заметим, почувствуем, что это не так-то просто и нам то и дело кажется: что не хватает чего-то очень нужного. Чего именно? Человек особенно красноречив, когда перечисляет причины, удерживающие его от исполнения своих обязанностей. Ими могут быть неблагоприятная ситуация, сложности в отношениях с людьми, ограниченные возможности, даже климат и многое другое, что мешает ему исполнять свое намерение.
   Иные дети, когда их порицают за небрежно выполненное письменное задание, говорят в свое оправдание примерно то же. В их неаккуратном подчерке виноватыми окажутся перо, чернила, бумаг, сосед, плохое освещение и т. д. Но проницательный человек обнаружит, что почти всегда причина в самом ученике.
   Не происходит ли то же самое и с нами? Друзья мои, будем же искренними по отношению к самим себе! Ведь речь идет не о пустяках, а о Небесах, что на Земле, мимо которых можно легко пройти, поддавшись самообману. И если я вновь обращусь к тебе, мой друг, с вопросом: «Чего тебе не хватает, почему твои обязанности для тебя не главное в жизни?», то ты, желая быть искренним, наверняка скажешь мне: «Причина во мне. Это мне не хватает правильного понимания, знаний, внутренней силы, здоровья и пр.». В этом на личном опыте убедится каждый, стоит ему только последить за собой. Тогда нам не останется ничего иного, как только изменить себя и непрестанно думать о совершенствовании.
   И если, приступив к этому, мы прежде всего возьмемся воспитывать в себе верность долгу, то такое самосовершенствование уже и будет его исполнением.
   Возникает вопрос: с чего начинать? Отвечаю: с тела. Попробуйте – и увидите! Мы воспринимаем окружающий мир с помощью органов чувств, последствием чего являются наши мысли и действия. Этих доводов вполне достаточно, чтобы убедиться в правоте вышесказанного. По утверждению различных мудрецов, тело – обиталище греха, о том же, пусть иногда, свидетельствует и наш личный опыт. Так как же навести порядок в этом обиталище? Избавиться от нашего тела, пока мы живем на Земле, невозможно. Остается только взяться за приведение его в порядок, иными словами, заняться совершенствованием.
   Прежде мы о нем почти и не думали, заботясь исключительно о душе. Поскольку душа сокровеннейшим образом связана с телом, то подобные мысли казались нам совершенно излишними или по крайней мере бесполезными.
   Вот, пожалуй, одна из причин, почему в те времена, когда совершенствованием тела попросту не занимались, так много говорили и пели о невзгодах и печалях, так мечтали избавиться от земной юдоли. Иначе и быть не могло. Если тело не отвечает отведенной ему на Земле роли, если оно постоянно только мешает служить долгу, то мир неизбежно покажется полным слез и горестей. И тогда возникнет естественное желание, которое человеку, для которого самое главное в жизни – честно служить своему долгу, придется исполнить и это желание – отмежеваться от своего тела.
   Надеющийся обрести Небеса лишь в загробной жизни обращается со своим телом небрежно. Жаждущий наслаждаться ими уже здесь, на Земле, относится к нему достаточно внимательно, чем облегчает себе достижение тех Небес.
   Небеса, что на Земле, – не теплая, уютная комната, здесь тоже бывает холодно, дождливо, бушуют бури, выпадают роса, иней, снег. И если наше тело расслаблено и ему трудно переносить подобные «атмосферные явления», то и на Небесах ему будет неуютно. Изнеженному человеку, застигнутому бурей, проливным дождем или лютой стужей, трудно поверить в то, что Небеса могут быть уже и на Земле. Он часто бывает в плохом настроении, часто болеет и вынужден себя во многом ограничивать.
   А посему мы просто обязаны закаливать свое тело, делая его способным переносить любые погодные явления на нашей планете, для которой оно предназначено, и неустанно для этого трудиться.
   Это одна из наших первейших обязанностей не только перед собой, но и перед Всевышним. Как можно исполнять свой долг, если тело, испытывающее в течение жизни большие нагрузки, неспособно пребывать под открытым небом и не выдерживает бремени человеческого труда?
   А поскольку данная книга написана не для детей и педагогические цели не преследует, я не стану давать советы, как следует закаливать молодое тело. Труды современных педагогов содержат множество замечательных наставлений, которые, скорее всего, оценят наши потомки.
   Но вот как закалять свое тело людям уже немолодым, изнеженным воспитанием и модой?
   Вместо ответа я расскажу вам историю одного человека, назовем его Хризостомус. В то время, воспитывая ребенка, старались создавать для его тела самые благоприятные условия. Посему в детстве он почти все дни в году проводил в теплой комнате, а ночью спал на кровати с толстой пуховой периной. Когда случалось ему выйти из дома, его тело ограждали от сурового влияния непогоды меховым пальто и прочими видами теплой одежды. Его занятием были чтение, сочинительство, заточка перьев и игра на клавесине. В молодые годы он не изменил своего образа жизни, разве что только взял за правило бодрствовать до полуночи и спать до девяти часов. Следствием такой жизни мог быть только ад на Земле, где он и очутился, став взрослым мужчиной. Хризостомус стал типичным ипохондриком, недовольным собой и всем миром, негодным на любые дела, требующие от него каких-либо усилий. Жизнь не приносила ему никакого удовольствия.
   К счастью, ему в руки попало несколько книжек популярных тогда педагогов, они-то и заставили его очнуться. Прочитав их, он пришел к твердому убеждению, что ад не на Земле, а в его теле. И он всерьез задумался над тем, как сделать свое тело более совершенным.
   Решившись на это, Хризостомус приступил к исполнению задуманного. Прежде всего он переделал свою постель, заменив перины мешком с соломой, а толстое пуховое одеяло – более тонким. Теперь он ложился спать в десять часов, а вставал до восхода солнца. Это стоило ему немалых усилий, особенно первый раз весной, когда он, проснувшись в столь ранний утренний час, отправился на прогулку до ближайшей горы. Он увидел пробуждающуюся природу во всей ее красе, полную жизни и радости, манящую в свои объятия. Умиление охватило его, слезы покатились по щекам, и он почувствовал небывалую решимость впредь не отступать от своего намерения.
   Первым делом Хризостомус принялся избавляться от излишней одежды: перестал носить шубу и вскоре уже выходил из дома с распахнутой грудью и без головного убора. Лишь отправляясь куда-либо в коляске, он одевался потеплее, поскольку в этом случае тело, пребывая в неподвижности, не вырабатывает нужного ему тепла. Ежедневное активное пребывание на свежем воздухе в любую погоду стало для него обязательным. Поначалу это были пешие прогулки, но с тех пор, как он обзавелся небольшим садиком, они чередовались с работой в нем – занятием самым что ни на есть естественным для человека.
   Два раза в неделю он купается в холодной воде, соблюдая должные меры предосторожности, никогда не наедается досыта [5 - Испробовав это на себе, иной читатель к своему удивлению обнаружит, что мир куда прекраснее, чем кажется. Бесчисленные опасения и грустные фантазии, леность и вялость, неспособность нашего ума предаваться светлым мыслям – все это исходит от нашего желудка.]. Если раньше он не мог обходиться без врача, то теперь лечит себя сам и, почувствовав неполадки в организме, принимается перебирать в памяти события последних дней, ища причину своего недомогания. Найдя ее, обычно легко приводит организм в должное состояние. Воздержание от еды считает самым простым снадобьем для оздоровления своего тела. К врачам же относится уважительно, хорошо понимая, что могут возникнуть и серьезные недуги, справиться с которыми может лишь тот, кто посвятил свою жизнь изучению внутреннего строения человеческого тела и способов его исцеления.
   Тот день, когда Хризостомус решился изменить свою жизнь и принялся исполнять задуманное, он называет своим днем рождения. С того времени в нем произошли большие перемены. Теперь его самочувствие не зависит от погоды, не бывает больше неприятных ощущений, прежде беспокоивших его. Исчезли и мрачные картины, постоянно рисуемые его воображением и отравлявшие ему жизнь. Частое пребывание на природе научило его любоваться красивыми пейзажами и испытывать от этого радость. Его больше не удручает печальная участь живущих на Земле. Все, что его окружает, обрело привлекательный облик, и люди кажутся уже не такими злыми, а их пороки, бросавшиеся ему раньше в глаза, отныне в его понимании не более чем проявления их слабости и глупости. В том, что он прежде называл хаосом, ему открылись порядок и закономерность. Чем вызвано столь небывалое изменение, происшедшее с ним? Ведь люди, среди которых он живет, и природа, которая его окружает, остались прежними. Раньше в его изнеженном теле постоянно было что-то не так, а любая человеческая глупость, любая непогода лишали душевного равновесия. Теперь, когда он закалил свое тело и сделал его здоровым, окружающее чаще вызывает у него скорее приятные чувства, нежели неприятные.
   Ему стало проще исполнять свои обязанности, поскольку закаленное тело не создает дополнительных трудностей. Как он раньше охал и стонал, когда ему приходилось в плохую погоду выезжать из дома или раньше обыкновения вставать с постели! Теперь ему даже приятно от мысли, что дурная погода никак не влияет на его настроение, а залеживаться в постели – не в его правилах.
   Иной читатель подумает про себя: «Такие Небеса не по мне. У меня слабое тело, да и здоровье настолько расшатано, что ни о каком закаливании и речи быть не может».
   Такое тоже бывает. Излишества, которым люди предаются в молодости, несчастные случаи, погрешности воспитания в раннем возрасте, плохая наследственность – все это может разрушить тело настолько, что никакое закаливание и никакие лекарства полностью его уже не восстановят.
   И все же для таких людей местечко на Небесах тоже найдется. Хотя их организм уже полностью не восстановить, но, поискав как следует возможные пути и средства, исправить имеющиеся в нем неполадки и с помощью постепенного закаливания улучшить состояние, скорее всего, удастся. Заранее же считать все это пустой затеей – значит лишать себя этого источника блаженства. Конечно, источников блаженства много, и о них речь пойдет дальше. Тем упорнее их ищут люди, лишенные удовольствия, которое дает здоровое, закаленное тело.
   Однако на Небесах, что по ту сторону гроба, блаженство – и мы все в это свято верим – имеет свои градации. Существуют они и на Небесах, что на Земле.
   Есть еще один вид совершенства, которого мы можем и обязаны достичь и которое облегчит нам исполнение наших обязанностей, – это умение правильно воспринимать действительность.
   А разве мы этого не умеем? Хотя абсолютное большинство людей имеют от природы здоровые органы чувств, правильно воспринимают реальность далеко не все.
   Попытаюсь это доказать. Наблюдая в небе полярное сияние, многие видят огненные мечи, другие же – колесницы и всадников. Когда расфранченный аристократ появляется в обществе, чуть ли не каждый подметит у него тонкое остроумие и способность мыслить. Человека же разумного и неординарного, но бедного и плохо одетого находят ограниченным и неуклюжим. Встречаются и такие, в понимании которых люди делятся не на добрых и злых, а исключительно на «ангелов» и «дьяволов». Где причина, отчего не все правильно воспринимают окружающие? Уж во всяком случае, не в органах чувств, ибо они, если их проверить, почти всегда оказываются здоровыми.
   Причина намного глубже, и скрывается она в скверной привычке судить о вещах до их восприятия. Она-то и заставляет нас верить, будто наше восприятие вещей совпадает с нашим представлением о них. По большей части знания о вещах заимствуются из их описаний и характеристик, вычитанных нами из книг или услышанных от родителей, учителей, знакомых. Всякий раз, представляя эти вещи, мы руководствуемся образами, навязанными нам кем-то. Столкнувшись с ними в действительности, видим уже не их, а тот образ, к которому сами же себя и подвели собственной фантазией, нисколько не сомневаясь, будто именно такими их и восприняли. Тот, кто неоднократно слышал об огненных мечах, конях, всадниках, колесницах, возникающих на небе, и частенько о них размышлял, увидев в очередной раз полярное сияние, вновь оживит в своей памяти подобные представления. Он примется вглядываться в сияние, чтобы увидеть именно то, что ожидает увидеть, отчего представление об огненных мечах, всадниках, колесницах будет у него все живее и в конце концов станет настолько ярким, что окажется неотличимым от реального восприятия. То же случается и с привыкшими испытывать уважение к богатой одежде, подобающей, по их мнению, образованным умам. Такой человек будет выказывать пренебрежение к плохо одетым людям, страдающим в его понимании недомыслием. У него богатая одежда настолько прочно ассоциируется с умом, а бедная – с глупостью, что он полагает, будто ум и глупость прикрываются одеждой соответствующего свойства. То же случается и с читающими книги с ходульными персонажами, каких в жизни не бывает, делящимися исключительно на «ангелов» и «дьяволов». Подобное представление укоренилось в них настолько, что они руководствуются им всякий раз, подмечая в ближних что-либо хорошее или плохое.
   Правильному восприятию лучше всего учиться с ранних лет, когда душа, еще не познавшая мира, присматривается к окружающим ее вещам и, наблюдая за ними непредвзято, делает самостоятельные выводы. От детей можно услышать куда более правильные суждения, нежели от взрослых, привыкших рассуждать о вещах до того, как они с ними соприкоснутся. Любой ребенок, лишенный предрассудков, увидит при появлении на небе полярного сияния лишь яркие всполохи и лучи. Он также станет судить о людях не по их одежде, и его мнение о том или ином человеке окажется иной раз правильнее, чем у тех, кто знает людей лишь по романам [6 - Приучать ребенка к правильному восприятию можно уже в первый год его жизни. Лучше всего это получится у родителей. Мои наблюдения, как воспитателя, убедили меня в том, что всевозможные искажения способности делать правильные суждения, свойственные многим людям и приносящие миру столько вреда, происходят по большей части оттого, что они в самом раннем детстве общались исключительно с прислугой. Как воспитывать в ребенке умение правильно воспринимать окружающее рассказывается в моей книге «Конрад Кифер, или Наставления по разумному воспитанию детей».].
   Взрослые, не обладающие правильным восприятием, обучаются этому, как, впрочем, и всему, что они упустили в детстве, намного труднее. В том же смысле можно истолковать и известное евангельское изречение: «…кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него» [7 - Лк. 18:17. – Прим. пер.].
   Но считать такое невозможным все же не следует. Нужно лишь приучить себя забывать обо всем услышанном и увиденном касательно воспринимаемых вещей, и тогда наши чувства дадут нам о них правильное представление. Многие из моих читателей теперь научились видеть и слышать там, где в молодые годы им чудились одни лишь фантомы, совершенно естественные вещи, и находят черты искренности и правдивости в своих глубоко верующих родственниках, которых раньше считали отпрысками ада. Стало быть, любой немолодой уже человек может научиться правильному восприятию окружающего мира.
   Это крайне необходимо для ищущих Небеса, что на Земле. Чем правильнее мы понимаем действительность, тем выше возносимся к тем Небесам, тем с большей убежденностью говорим себе, как хорошо все вокруг, тем большее блаженство наполняет нас.
   Эмилю уже минуло тридцать лет. Всю жизнь он искал на Земле Небеса и, отчаявшись, решил, что обретет их лишь по ту сторону гроба. Здесь же, в этой жизни, блаженства ему не видать. Повсюду ему мерещились фантомы, и он, страшась их, нередко лишался сна. В раскатах грома ему слышался голос рассерженного Бога, а в наводнениях или эпидемиях, поражающих его скот, виделся бич Божий. Он старался не общаться со своими соседями, поскольку те были иноверцами и казались ему людьми порочными. В детях, отданных ему на воспитание, он подмечал одно коварство и зло. Жизнь его казалась ему ужасной и не имеющей с теми Небесами ничего общего.
   И лишь недавно, всего несколько месяцев назад, прочитав хорошие книги и пообщавшись с умным другом, он увидел впереди огонек надежды. Пока обстоятельства его жизни изменились незначительно, но какие перемены произошли в нем самом! Фантомы исчезли, ему больше не слышится гневный голос Бога, да и несчастий, принимаемых им за наказание, с ним больше не происходит. Природа теперь к нему благосклонна, он сблизился со своими соседями и находит их людьми весьма добропорядочными, хотя в иных вопросах веры они и придерживаются других взглядов. Никакого коварства и недоброжелательства у своих воспитанников он больше не замечает и не сердится на них, когда те шалят и не хотят набираться разума, а только посмеивается над ними.
   И эти изменения произошли не где-нибудь, а в нем самом. Ему стоило немало усилий забыть то, что он прежде слышал или читал об окружающих его вещах. Отныне он смотрит на них своими глазами. Его комната, прежде такая мрачная, теперь полна света, поскольку он велел вымыть окна.
   Со временем мы станем испытывать Небесное блаженство и от ощущения того, как возрастают наши знания, как мы становимся все умнее и проницательнее. Живо представляя себе это, мы окрыляемся надеждой и чувствуем себя счастливыми.
   Но почему мы не замечаем своего постоянного внутреннего роста? Достаточно ведь сравнить свои знания в первые годы жизни с теми, которыми мы обладаем сегодня, и вывод очевиден. Мы уже совсем не те, что были прежде, и выросли сами из себя подобно бабочке из личинки. Мы знаем о тысячах вещей, о которых раньше и слыхом не слыхивали, и многое прежде непонятное стало для нас бесспорным. А могли бы знать еще больше, если бы прилежнее занимались приобретением знаний. Нам предстоит прожить на этой планете еще не один год, и все это время наш рост будет продолжаться и даже ускорится, если мы примемся усерднее наполнять хранилище наших знаний. Какое блаженство ждет нас уже на Земле!
   Предвижу, как иной читатель, и без того усердно приобретавший знания и накопивший их в большом количестве, прочитав это место, разочарованно вздохнет. «При чем тут блаженство, – подумает он. – Какое заблуждение! Мне кажется, я здесь изрядно преуспел, но что-то никакого блаженства от этих знаний, увы, не испытываю».
   Очень может быть. А посему считаю необходимым указать читателю на некоторые ошибки, допускаемые по обыкновению многими при накоплении знаний и совлекающие их с прямого пути к Небесам.
   Первейшая ошибка заключается в том, что, приобретая знания, мы не задумываемся над их истинностью. О каком блаженстве тут можно говорить? Невежество – вещь вредная, но еще вреднее заблуждение. Человек, не знающий, какими средствами ему лечиться, достоин сожаления. Но еще большего сожаления достоин тот, который считает, будто знает нужные средства, но на самом деле ошибается. Первый, может быть, и выздоровеет, если мобилизует природные силы своего организма, другому же суждено чахнуть всю жизнь, поскольку, воспользовавшись не теми средствами, он только ослабит эти силы. Неверные знания вредны и подобны досконально изученному методу лечения, который в действительности нам не подходит. Не лучше ли вообще о нем ничего не знать?
   Следовательно, неверное знание куда опаснее, чем его отсутствие, и, переусердствовав в его приобретении, можно отправиться прямой дорогой в ад, что тоже есть на Земле.
   В этом теперь убедился и Мартиус. Многие годы он прежде всего старался быть добрым человеком и обрести душевный покой. Он прочитал немало книг, в которых обстоятельно описывался путь, ведущий к данной цели, и, однажды открыв его для себя, смело ступил на него, однако вскоре почувствовал, что так ему своей цели не достичь. Иначе и быть не могло, ведь путь, предложенный в этих книгах, был для него неподходящим.
   Принято считать, будто вера возводит человека на Небеса. Не пугайтесь, если я скажу, что в известном смысле и неверие ведет к Небесам, что на Земле. Противоречие между этими двумя утверждениями не так уж велико, как кажется. Когда условием достижения Небес считают веру, то обычно подразумевают веру в Бога, о которой и говорят. Я же в данном случае под неверием подразумеваю недоверие к людям.
   Без него нам просто не обойтись. Как известно, людям свойственно ошибаться. А коли это так, то как можно им слепо доверять? Если мой попутчик то и дело путается, идти ему направо или налево, то не усомнюсь ли я в его правоте, когда он мне уверенным тоном, ошибившись прежде несколько раз кряду, скажет: «Вот правильный путь»?
   У каждого человека бывает такой период в жизни, когда он верит всем, и называется он «детство». Как, вступая в мир, он вынужден питаться молоком из груди, к которой его прикладывают, не имея возможности самому проверить полезность этого рода пищи, так и поначалу ему приходится соглашаться с мнениями своих родителей, учителей и воспитателей. Но со временем он отказывается не только от груди, но и от наставлений своих родителей и учителей, предпочитая проявлять все большую самостоятельность. По обыкновению он уже ест не все, что подают на стол, а сам выбирает ему наиболее подходящее. Так же не нужно верить и всему услышанному, лучше сомневаться и быть уверенным лишь в том, в истинности чего мы в силу достаточных оснований убеждены.
   Конечно, порой для достижения должной уверенности одного нашего желания мало, да и приобретается она не быстро, иногда на это уходит вся жизнь, и лишь на склоне лет человек убеждается в справедливости тех или иных мнений. «И чего же я все это время должен придерживаться?» – спросите вы. Того, отвечу я, что считаешь наиболее вероятным. Его и придерживайся, верь в него, но ровно настолько, чтобы всегда допускать возможность ошибочного суждения и критично относиться к доводам, которыми тебя пытаются разубедить. И ты обретешь достоинство, дающее тебе блаженство. Неуверенность в отношении некоторых моментов не станет тебя сильно волновать, если поймешь, что таков удел всех людей, и печалиться об этом все равно, что сетовать на свою близорукость, не позволяющую нам хорошенько разглядеть луну и увидеть происходящее на ней.
   Но зато ты не станешь сердиться на думающих иначе, будешь проявлять терпимость к людям, придерживающимся совершенно иного мнения о том, в чем ты почти уверен. И ты уподобишься ангелу, неизменно выполняющему свой долг перед людьми, заблуждения которых ему очевидны, будешь безмерно рад тому, как медленно, но неуклонно становишься уверенным в своих воззрениях, которые прежде считал лишь предположительно верными. И каждая новая уверенность будет доставлять тебе больше искренней радости, нежели слепая вера.
   Так поступал Юлиус. Он женился, имея о воспитании детей лишь представление, бытовавшее среди его современников. Родившегося у него ребенка он решил воспитывать так же, как в свое время воспитывали и его. Труды современных педагогов вызывали у него недоверие к их взглядам. Он читал их критически, осторожно проверяя прочитанное на опыте и проникаясь все большей уверенностью в их правоте. Теперь он счастливый отец хороших, здоровых и веселых детей.
   Каждый из нас идет по жизни неизведанным путем. Было бы глупо уверенно следовать им, не проверяя, куда он ведет, поскольку есть риск пройти мимо цели. И мы не можем не прислушиваться к мнениям попутчиков, относясь в то же время к ним критически. Это наш долг, и исполнение его вселяет в нас уверенность и спокойствие.
   Приобретая знания, мы часто допускаем еще одну ошибку – выбираем не то, что нам нужно, а к чему нас больше влечет, и в результате неизбежно накапливаем массу бесполезных знаний, неспособных укрепить наш дух.
   Корил – яркий пример тому. Он, решивший стать проповедником и страстно изучавший древние языки, чувствовал себя счастливым лишь от одной мысли, что его ученость будет вызывать у всех восхищение. Но Небес на Земле он так и не обрел. Теперь он больной человек и не может обходиться без врачей, тщетно пытающихся вылечить его тело. Дети у него хилые, домашнее хозяйство расшатано и обременено долгами. В общине, где он поставлен священником, от него мало пользы, поскольку знание языков ему не пригодилось, а общению с людьми Корил так и не научился. Он всегда был образцом прилежания, им же остается и по сей день, но кому от этого польза?
   Если хочешь узнать, какие знания тебе потребуются, задайся вопросом: кто ты есть? Хорошенько подумав, найдешь ответ, который тебе подскажет, к каким знаниям нужно стремиться в первую очередь.
   Приобретение знаний, без которых тебе, как человеку, просто не обойтись, должно стать твоим первейшим делом. И прежде чем старательно заняться изучением светил, истории древних времен и прочих вещей, весьма далеких от тебя, научись сначала поддерживать свое тело здоровым, управлять собственными желаниями и правильно вести себя с людьми. Эти знания – самые необходимые, но они в то же время и самые редкие. Их недостает всем – обитателям как хижин, так и дворцов. Повсюду явная неосведомленность в вопросах сохранения здоровья, неумение владеть собой и приобретать самое нужное, неспособность жить среди людей и трудиться сообща. Никакого удовлетворения от такой жизни ты не получишь и уподобишься рыбе, не умеющей плавать, или птице, не умеющей летать.
   Хочешь обрести Небеса уже на Земле, стремись к этим знаниям, размышляй, учись на собственном опыте, особенно печальном, и подмечай подсказки, даваемые тебе на каждом шагу. И тогда ты увидишь, как твои страдания постепенно ослабевают, а блаженство возрастает.
   Но ты не просто человек. Твое рождение, воспитание, судьба, обстоятельства жизни предопределили то дело, которым тебе суждено заниматься на Земле. И неважно, кто ты: князь или пастух, ученый или ремесленник, мужчина или женщина – учись своему делу как следует, старайся, чтобы все, что ты делаешь – издаешь ли законы, пишешь книги, шьешь обувь или занимаешься торговлей – было близко к совершенству. И лишь почувствовав себя мастером своего дела, приступай к изучению других наук, не связанных вплотную с твоим делом.
   Невольно вспоминается библейское выражение: много званых, да мало избранных. По сути все мы – званные, все занимаемся каким-либо делом, да мало кто им хорошо владеет. Во всех сословиях предостаточно людей, которым не хватает профессиональных знаний, – и это основная причина их недовольства жизнью. Дело дается им с трудом, а то и вовсе не получается. Законченное ими дело имеет жалкий вид и не нравится даже им самим.
   Небеса по ту сторону гроба кажутся нам такими заманчивыми. Там обитают люди всех сословий – князья и пастухи, богатые и бедные, ученые и невежды. И все они независимо от звания, достоинства и происхождения находятся на верху блаженства.
   Чудесная картина! Но не будем забывать, что все это есть и на Земле. И здесь живут люди самых разных сословий, иные из них усердно исполняют свой долг, правильно воспринимают мир, во всем ищут истину и обладают знаниями, действительно нужными им самим и необходимыми в их деле. Правда, таких людей немного, а вы уверены, что их будет много на Небесах, где окажутся только избранные? Не удивимся ли мы, узнав, что там все обстоит в точности так же, как и здесь? Так стремись стать избранным!
   Возрастание в силе приумножает блаженство, и не случайно так отрадно воображать себя сильным. Иной ученый в мечтах даже видит, как он однажды создаст космическое тело и потом его разрушит, проделав это с такой же легкостью, с какой сегодня пишет буквы и затем их зачеркивает. Суждено ли его мечтам стать реальностью или же это пустая фантазия – судить не берусь. Достоверно лишь то, что без возрастания в силе блаженства не достичь. Выход один – нужно себя совершенствовать. Способность что-либо создавать и есть сила, то есть свойство, которым обладаем только мы, люди, и чтобы становиться сильнее, нужно это свойство совершенствовать, иных путей у нас нет. Силы живых существ возникают в них самих, и мы – не исключение. С чего мы взяли, будто однажды наши силы притекут извне? В неживой природе это происходит именно так, силы же растений, животных и их повелителя – человека возрастают изнутри.
   Так совершенствуйся и непременно ощутишь, как становишься все сильнее, как блаженство наполняет тебя. Сознание верности своему долгу придает нам небывалые силы! Мы с радостью каждое утро принимаемся за свои повседневные дела, будь то управление страной или исполнение самых мелких обязанностей. Тогда все у нас получается легко и непринужденно. И какими рискованными ни были бы эти дела, мы их не страшимся. Чем живее в нас ощущение правильности выбранного пути, указанного нам нашим долгом, тем меньше мы боимся возможных неудач. Мужчина, отправляющийся из чувства долга защищать отечество, и женщина, удерживаемая тем же чувством у постели ребенка, болеющего заразной болезнью, страха не знают.
   На что только не способен человек, избавившийся от страха! Он становится чуть ли не всемогущим, всегда идет вперед там, где робкий отступает назад, работает, где тот лишь сетует и вздыхает, делает возможным то, что робкому кажется невозможным, и не перестает действовать раньше, чем достигнет цели или придет к выводу, что все его возможности исчерпаны.
   Жизнь героев – неистощимый источник подобных примеров. Но я умышленно выбираю пример из нашей обычной жизни, поскольку сила человека проявляется не только на поле боя, но и в мастерской, и в детской комнате.
   Гутман – честный ремесленник, для которого главное в жизни – всегда оставаться верным своему долгу. И вот для него и его подмастерьев наступают трудные времена. Цены на продукты взлетают на небывалую высоту, а вещи, которые они прилежно изготавливали, больше спросом не пользуются. Многие из его подмастерьев падают духом, мрачная перспектива голода лишает их сил, они все больше погрязают в нищете, и им не остается ничего иного, как только идти по миру. В результате большинство из них становятся добычей голода и болезней. У Гутмана, осознающего, что его долг – обеспечивать семью, открывается второе дыхание. Видя, в какой печали пребывает его семья, и живо представляя себе, что никто кроме него о ней не позаботится, а посему его высшая обязанность – спасти ее от гибели, он без малейших колебаний принимается делать все возможное, чего требует его долг. Укрепившись в этой мысли, Гутман придумывает для себя работу иного рода, которой и обучается с величайшим усердием. В нее он вовлекает всю свою семью, беря на себя большую часть, и у него все получается. Все кругом голодают, а его семья сыта. Нетрудно представить, какое блаженство испытывает он, осознавая себя спасителем своей семьи. И состарившись, он с упоением будет рассказывать внукам об этом периоде своей жизни.
   Сознание исполненного долга делает нас людьми достойными в общении с другими и в итоге способными на многое, чего не дают ни благородное происхождение, ни богатство и ничто другое вне нас. Такой человек, кем бы он ни был, становится еще сильнее. Хозяин дома, на попечении которого находятся семья и слуги, считающий исполнение обязанностей перед ними своей высшей целью, пользуется у них безграничным уважением. Постоянное стремление удовлетворять их нужды и потребности, заботиться об их здоровье, давать им образование и воспитывать хорошими людьми, помогать каждому в меру своих возможностей стяжают ему любовь, глубокое уважение и доверие. Ему обычно достаточно одного намека там, где не помнящий о своем долге не добьется и большой строгостью. Сказанное об Управителе миром: «…ибо Он сказал, – и сделалось; Он повелел, и явилось» [8 - Пс. 32:9. – Прим. пер.] – можно отнести и к любому главе семейства, честно исполняющему долг в своем маленьком мире.
   Верность своему долгу – самое надежное, если не сказать единственное средство, гарантирующее главенство над большими коллективами и сообществами людей, будь то община или даже целая нация. И если, выступая на собрании, ты знаешь, что тебя никто не упрекнет в пренебрежительном отношении к своим обязанностям, то твое выступление получится энергичным и эмоциональным, и ты, несомненно, достигнешь того, с чем обращаешься к своим слушателям.
   Среди всех выступлений руководителей перед своими подчиненными, наверное, ни одно не было столь энергичным и убедительным, как речь, с которой почтенный Д. Вашингтон обратился к представителям свободных соединенных американских штатов, когда слагал с себя президентские полномочия. Почему его речь получилась именно такой? Просто этот благородный человек хорошо осознавал, что он честно исполнил свой долг [9 - Сильные мира сего в своих действиях обычно руководствовались политическими, а не моральными соображениями, отчего троны под ними шатались и нередко падали. А может быть, их троны оказались бы куда устойчивее, если бы высшей целью их общественной и личной жизни была верность своему долгу?]. По той же причине к нам будет особое отношение и на переговорах.
   Иной человек, старающийся выполнять свою работу как можно лучше и не помышляющий никого обмануть, может твердо рассчитывать на то, что его добропорядочность будет со временем признана всеми и получит высокую оценку, отчего круг его общения расширится. Все захотят иметь дело с предприимчивым и честным купцом, а у ремесленника с репутацией хорошего добросовестного работника всегда будет много заказчиков.
   Как правило, большинство людей зависят от тех, кто выше их по положению. Живущих независимо крайне мало. Ничего страшного в этом нет, и сомневаться в существовании Небес на Земле не нужно. Вы думаете, будто на Небесах, что по ту сторону гроба, все иначе? И там найдутся высшие существа, от которых будут зависеть низшие.
   Самое неприятное в такой зависимости – это несправедливость, которую вышестоящие лица любых сословий нередко допускают по отношению к нижестоящим, умаляя их человеческое достоинство и взирая на них как на вещи, с которыми можно обращаться как им вздумается. Самый надежный способ защитить себя от подобного обращения – честно исполнять свой долг. Любой подчиненный человек, знающий, что его не в чем упрекнуть, может спокойно являться к вышестоящему лицу, и тот постесняется, глядя ему в глаза, давать поручения, унижающие его достоинство. Если все подчиненные были бы верны своему долгу, то никакого деспотизма не было бы и в помине, поскольку он всегда возникает лишь там, где они забывают о своих обязанностях.
   Мы также становимся сильнее, закаливая тело, но тело – инструмент души, и чем этот инструмент прочнее, тем на большее он способен. Время, потраченное душой, живущей в слабом теле, на починку и выправление своего инструмента, она могла бы употребить на пользование им. Прочным, неломающимся инструментом иной за день сделает столько, сколько у другого, пользующегося ненадежным инструментом, на это уйдут недели. Хорошим пером в отличие от плохого пишется быстро и красиво. Любое внешнее противодействие закаленным телом преодолевается куда легче, чем слабым и болезненным. Дождь, буря, мороз и зной, любая непогода ему нипочем. И когда нужно будет напрячься, чтобы, к примеру, преодолеть препятствие, мешающее устремлениям нашего духа, у нас всегда найдется достаточно сил.
   Докажу это на примере братьев Зигмунд. Старший из них смолоду привык закалять свое тело, младший же своему телу беспрестанно угождал. Старший был сильным, младший – слабым. И вот обоим долг велит отправляться в поездку. Первый без колебаний решается на нее, второй же медлит отправляться в путь. Его мучают бесчисленные страхи, он то и дело поглядывает на барометр, смотрит на небо, пытаясь определить направление ветра, у всех подряд справляется, хороша ли дорога и достаточно ли на ней трактиров. Он все еще собирается поехать, когда его брат уже возвращается домой.
   Чем правильнее наше восприятие, чем истиннее приобретаемые нами знания, тем большего мы сможем достичь. И каждодневный опыт подтверждает это. Если тебе предстоит сразиться с врагом и тебе хорошо известны его слабые и сильные стороны, то зачем воображать его могущественнее, чем он есть на самом деле? Но умалять врага тоже не следует, иначе чего-нибудь не учтешь и победы тебе не видать. Тот, кто видит все в искаженном свете и либо считает неприятеля непобедимым, либо относится к нему пренебрежительно, будучи убежденным в его слабости, – вряд ли победит. Ведь зная верный путь к месту назначения, ты достигнешь его быстрее идущего наугад; а зная недостатки своего ребенка, потратишь на их исправление меньше усилий, чем тот, кто преувеличивает или считает их пустяковыми у своего, составляя о них неверное представление. Переходя по узким мосткам, ты будешь пристальнее смотреть на них своими здоровыми глазами, чем твой попутчик, которому они кажутся достаточно широкими.
   «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» [10 - Ин. 8:32. – Прим пер.]. Вот золотое изречение, укрепляющее нас и возвышающее нашу душу. Так и сказано: познаете истину. Честно ищущий ее найдет, правда, не сразу, но со временем – обязательно. Путь к истине лежит через страну ошибок и заблуждений. Поблуждав вначале и увидев свои ошибки, мы становимся свободнее, сбрасываем сковывающие наши силы оковы, прежде висевшие на нас. Познав подлинную причину своих бед, иначе говоря, истину, мы выходим на прямую дорогу к своему освобождению.
   Основательно осваивая свое дело, человек становится сильнее. Усердно приобретая знания, потребные для занятия им, он тем самым создает возможности, которые делают его труд более производительным. Доказательства тому каждый легко найдет сам.
   Взошедший на трон государь, овладевший искусством управлять народом и делать его счастливым, излучает силу, способную воздействовать на всю страну. В результате пустынные местности начнут заселяться, народ станет жить богаче, казенные должности займут достойнейшие люди, образование поднимется на должную высоту, постепенно исчезнут невежество, суеверие, жестокость. На всех снизойдет дух терпимости, каждому подданному будет гарантировано право собственности, а не имеющие и лишенные возможности ее приобрести получат пособие. Его народ возвысится в глазах соседей, и те будут искать дружбы с ним.
   Что же придает ему эти силы? Княжеское достоинство? Будь оно так, подобное происходило бы в каждом государстве. Они – результат овладения им искусством управлять своим народом.
   Любой человек тем сильнее, чем лучше он изучил свое дело, и плоды этого также видны всем с той лишь разницей, что дела его скромнее, чем у государя.
   Крестьянин Килиан – пример тому. Полученное от отца наследство оказалось в плачевном состоянии, но он сумел привести его в порядок. Отныне пашня приносит ему вдвое больший доход, на заболоченных некогда лугах растет сочная трава, а на заброшенных участках – пшеница, опушки обсажены деревьями, в саду, приносившем некогда лишь кислые вяжущие плоды, отныне он собирает вкуснейшие фрукты. Поголовье скота постоянно растет. В дополнение ко всему он еще завел пчел. Теперь его поместье – земля обетованная. И все это Килиан достиг своим трудом. К тому же, прежде чем заниматься этим, он как следует подучился и приобрел нужные знания.
   Данный пример можно распространить на любые сословия. Чем основательнее мы изучаем свое дело, тем больше у нас сил и тем на большее способны. У родителей вырастают здоровые, добрые, ловкие, энергичные и радостные дети, учитель перевоспитывает маленьких варваров в настоящих людей, писатель облагораживает нацию, делая ее в известном смысле умнее и культурнее.
   Вы не останетесь равнодушными к словам проповедника: «Радуйтесь тому, что ваши имена написаны на небесах!» [11 - Лк. 10:20. – Прим. пер.] Сбросив оболочку этого тела и оказавшись там, вы почувствуете в себе небывалые силы, станете активнее работать и приметесь служить Богу и вместе с ним воплощать Его великие планы. И возрадуетесь тому, что вас ждет.
   А разве нельзя испытать такую же радость уже сейчас, живя на Земле?
   Предвкушать те Небеса может чуть ли не каждый, достаточно их ощущать. Но чтобы наслаждаться блаженством, которое они сулят, необходимо жить вдумчиво и с напряжением всех сил. Если жить, не задумываясь над происходящим и стараясь поменьше трудиться, то, переселившись в мир иной, мы сильнее не станем.
   Задумайтесь, сколько добра может сотворить тот, кто исполняет свой долг, руководствуясь правильными взглядами и располагая достаточными знаниями для своего дела. Одно это уже наполняет блаженством. Примеров того предостаточно. Представьте себе, какие возможности у государя! Хорошо продуманное им в своем кабинете и изложенное на бумаге решение рассылается по всей стране, достигая в считанные дни ее самых отдаленных уголков и побуждая подданных к соответствующим действиям. Он в состоянии влиять и на судьбы других народов. Его мудрые законы служат многим поколениям.
   Писатель в своих книгах излагает истины, до которых он дошел своим умом и которым его научила жизнь. Стараниями печатника эти истины тиражируются и распространяются в народе, а нередко благодаря переводчикам становятся известными и людям других стран. Они несут добро, если писатель, будучи искренним в своих начинаниях, сумел изложить их хорошо и главным в его жизни было служение своему долгу. Иные писатели владеют умами многих поколений.
   Купец сидит в своей конторке и, манипулируя лишь столбцами цифр, торгует со всем светом. Рассылаемые им письма побуждают людей к действиям, отвечающим его воле.
   Не то ли в нашем понимании делают высшие существа, которых мы называем ангелами?
   Правда, далеко не все достигают такого совершенства. На Небесах, что на Земле, все в точности так же, как и на Небесах загробных. Здесь, как и там, существуют ступени совершенства, и на высших ступенях оказываются очень немногие, большинство же пребывает на средних и на нижних.
   Но и на самой нижней ступени верный своему долгу человек способен сотворить много добра, распространив его далеко вокруг себя. Небеса доступны и бедному поденщику, честно исполняющему свои обязанности. Правда, поручаемые ему дела незначительные и его труд ценится очень дешево. На первый взгляд он мало чем отличается от вьючного животного, которое, как и он, служит тому же хозяину. Но если он человек добросовестный и трудится честно, исполняет свою работу все лучше и лучше, то вскоре заметит, как растет его влияние на других. На его поведение, являющее собой пример усердия, терпения и рачительности, обратит внимание кто-нибудь из его товарищей, который примется подражать ему. Иной богач, понаблюдав за ним, удалится в свои покои и там, хорошенько подумав, сделает для себя важные выводы. Качества такого поденщика перейдут его детям, и он, возможно, станет прародителем великого человека, который окажет могучее влияние на весь мир. И родоначальником этого будет именно тот самый поденщик. Очень может быть, что его усердие не останется незамеченным, и хозяин повысит его в должности, назначив, к примеру, надсмотрщиком над другими.
   Так, совершенствуя себя, вы вскоре заметите, что стали более деятельными и ваше влияние на окружающих возросло.
   Мне возразят, что человек преклонных лет уже не такой деятельный и Небес на Земле ему не достичь. Я им отвечу: каждый человек, проживший жизнь в верности своему долгу, наверняка успел сделать немало хорошего, оставившего надолго свой след. Неважно, на что он способен сегодня. Мы и так ежедневно, отдыхая от дневных трудов, подолгу пребываем в бездействии, не принося миру никакой пользы. Но это только кажется: исполнив за день то, что были обязаны сделать, мы как бы продолжаем действовать, и если за день всего лишь засеяли грядку, то во время нашего сна разбросанные семена не прекращают своего развития и набухают в земле.
   Согласно бытующим представлениям о грядущих Небесах наше блаженство там будет отчасти обусловлено воспоминаниями о добрых делах, совершенных нами на Земле.
//-- Ваши дела следуют за вами! --//

     Так мечтает, наверное, каждый:
     «Боже! Не откажи в моей просьбе,
     Сделай так, чтобы хоть однажды
     Тот, которому жизнь я спас,
     Вслед воскликнул мне:
     Благодетель! Ты душу мою спас!»
     Какое, должно быть, счастье,
     Быть спасителем человеческих душ!

   И это не может не радовать. Сознание добросовестного исполнения на Земле доверенных Богом дел, доброе влияние которых продолжается и поныне, один вид спасенных нами людей – все это доставляет нам несказанную радость.
   Но, смотрите, не обманитесь в подобных ожиданиях! Коль наши дела следуют за нами, то творить нужно дела только добрые. Коль радость доставляют лишь дела добросовестно исполненные, то и делать их нужно хорошо. Коль мы хотим, чтобы спасенные нами благодарили нас, то не жалейте сил на спасение людских душ.
   Поступая так, мы уже сегодня испытаем радость от наших дел и обретем Небеса, что на Земле. А если это не так, тогда откуда у нас возьмется радость в будущем? Это так же глупо, как если бы крестьянин, не засеявший поля, стал предвкушать богатый урожай.
   Если ты действительно хочешь радоваться тому, что твои дела следуют за тобой и воспоминания о них вызывают в душе блаженные чувства, то немедля приступай к ним уже сегодня. Старайся самое маловажное из них исполнять как можно лучше, не трать понапрасну ни минуты и используй любую возможность сделать хоть что-нибудь на благо другим. Тогда по завершении дня ты испытаешь небывалое удовлетворение и порадуешься, вспомнив, как хорошо сегодня потрудился.
   И не говори мне, что ты слаб и неспособен беспрестанно делать добро. Кому тогда предназначено будущее блаженство? Князьям и правителям? Ученым? Богачам? Влиятельным людям? Да нет, услышу я в ответ, людям добрым и порядочным. Вот видишь. Так же обстоит и с Небесами, что на Земле. Каждый может войти в них, нужно только стараться быть очень добрым и порядочным, в том числе и в своих делах.
   Для блаженства, охватывающего нас при виде результатов совершенных дел, важнее не столько их масштабы, сколько те добрые намерения, с которыми они выполнялись. Конечно, проделанный огромный труд, имеющий значение для всего человечества, способен доставить нам немалое удовлетворение, но оно тотчас померкнет, как только мы заметим несовершенство, которым нередко грешат великие дела. Вряд ли найдется такой государь, пусть даже самый мудрый и деятельный, который умеет так же хорошо управлять подданными, как глава дома своей семьей. Исполняющий одновременно множество дел не в состоянии справляться с ними столь же успешно, как тот, у кого всего лишь одно небольшое дело.
   Опыт учит нас, что спокойный веселый нрав, как прообраз Небесного блаженства, встречается у обитателей и хижин, и дворцов, как людей, занятых великими делами, так и малыми.
   Теперь давайте представим себе скромного ремесленника, лишенного возможности наслаждаться земными благами, доступными людям более высоких сословий. Разве для него закрыты Небеса, что на Земле, если он живет по таким же принципам, о которых мы говорили выше? Если он весь день с энтузиазмом трудится не покладая рук и считает своим долгом работать хорошо, правильно воспитывает своих детей, поручая им посильные дела, тем самым обучая и развивая их? Если он посылает своему еще более бедному соседу немногое из того, чем располагает сам, дабы поддержать его дух, и отдает нищему страннику что-нибудь из своей одежды, а по вечерам в кругу семьи беседует о сделанном за день? Разве ему недоступно чувство светлой радости?
   Солнце садится, и наступает вечер, располагающий людей к наслаждению покоем. Все, кто трудился изо всех сил, стараясь выполнить сегодня свою работу хорошо, мысленно перебирают сделанное за день. Государь – свои указы и распоряжения, крестьянин – как он потрудился на поле, врач – то, чем он помог больным, школьный учитель – проведенные занятия, мать – исполненные обязанности, сапожник – сделанную им обувь, художник – произведение, над которым он работал. Кто будет больше всего радоваться прожитому дню? Преимущественно тот, кто сегодня работал добросовестнее всех.
   Я говорю преимущественно, потому что порой обстоятельства складываются так, что при всей нашей верности долгу, как бы мы ни старались, достичь желаемого результата не удается. Тогда мы впадаем в уныние, радуясь лишь тому, что честно исполнили свои обязанности.
   И хотя наши старания заканчиваются успехом не каждый день, все же повод для радости всегда есть. Для этого нужно всего лишь оставаться верным своему долгу. Пройдет несколько лет или даже месяцев, и плоды нашей верности станут очевидными. Тогда садовник соберет урожай с посаженных им деревьев, а прилежный крестьянин – с возделанного поля; ребенок, в которого мать вложила столько своих сил, начнет трудиться на избранном поприще, принося людям пользу и зарабатывая себе на жизнь; седовласый отец отпразднует свой день рождения в кругу хорошо воспитанных детей и внуков; школьный учитель увидит, как его прежние ученики и ученицы передают своим детям то, чему некогда научил их он; добрый человек будет встречен искренним рукопожатием того, кого он некогда спас; писатель увидит, что его произведения сослужили людям добрую службу; купец пройдет однажды по улице, которая благодаря его стараниям уже не выглядит такой бедной, как прежде, и живущие на ней и стар и млад выйдут приветствовать его, сделавшего их людьми обеспеченными; честно несущий свою службу офицер с удовлетворением отметит, что благодаря его стараниям подчиненные обладают теперь должной выправкой; добродетельный государь, путешествуя по своей стране, увидит повсюду плоды своего мудрого и энергичного правления.
   Я умышленно взял для примера людей различных сословий. Это укрепит в моих читателях веру в то, что люди всех сословий имеют равные права на Небеса, и если они воспользуются этим правом, добросовестно выполняя свои обязанности, то их ждет небесное блаженство. Эта вера имеет под собой прочное основание, она возвысит их сердца и принесет им душевный покой.
   Какая радость видеть, что твое дело увенчалось успехом! Тогда воспоминания о пережитых тяготах нас нисколько не огорчат, а, напротив, только обрадуют. Чем труднее оно нам давалось, чем больше препятствий пришлось преодолеть, тем отраднее эти воспоминания. И стоит ли думать об усилиях, потраченных напрасно, когда столько радости от успешных. Садовник, собирая хороший урожай, забудет о засохших деревьях. Добрый человек и не вспомнит о никчемных людях, только мешавших ему воплощать в жизнь его благочестивые планы, услышав слова благодарности хотя бы от одного человека, которого он выручил из беды.
   Коли мы и вправду однажды ощутим себя счастливыми, увидев плоды наших усилий, порадуемся успеху наших начинаний и всему доброму, сделанному нами, то наверняка испытаем блаженство уже здесь, на Земле. Разве такое возможно, чтобы человеку, который честно трудится и верно служит своему долгу, его труд не приносил ему никакой радости? Будь это так, у него не было бы ни малейшего основания надеяться, будто он испытает эту радость на Небесах, что по ту сторону могилы.

Книга вторая
О блаженстве, исходящем от общения с Богом

   Когда человечество еще пребывало в колыбели, то люди, по свидетельству Библии, общались с Богом. Адам слышал Его голос, Ною Он дал обетования, Аврааму являлся в дубраве и беседовал с Моисеем, как со Своим другом. Теперь все не так. Мы же не можем похвастаться тем, что слышали Его голос, внимали Его повелениям, и что Он являлся нам.
   Неужели такое было на самом деле? Не человеческие ли это фантазии? А может быть, Бог просто покинул нас и не желает с нами общаться? Оба предположения неверны.
   В те стародавние времена знания людей были скудны, ограничивались личным опытом и тем, чему они научились у предков и переняли от своих современников. Силы природы оставались для них тайной. Когда над ними проносились молнии и грохотал гром, когда буря вырывала с корнем деревья или нежный ветерок в тенистой роще шелестел верхушками деревьев, когда их душу будоражил неприятный сон – все это было для них следствием неведомых причин. Но, хорошо зная, что без причины ничего не происходит, они любые явления природы, не находящие у них объяснения, приписывали Божеству. А поскольку необъяснимого в природе было очень много, то за всем им виделось, слышалось и чувствовалось присутствие Бога.
   Мы же в своих познаниях продвинулись намного дальше. На протяжении тысячелетий наши предки изучали природу, наблюдали за ее силами, делали открытия. В наш век мы уже достаточно глубоко проникли в ее тайны, и теперь в природе редко случается такое, чего нельзя было бы объяснить научно. В раскатах грома уже не чудится голос Бога, а в шелесте ветерка, пробегающего по верхушкам деревьев, не слышатся Его шаги. Сами явления мы воспринимаем так же, как и древние обитатели Земли, с той лишь разницей, что видим за ними естественные причины.
   Вот почему наше богообщение совсем не такое, каким оно было у наших предков. Нам уже не испытать того блаженства, которое, к примеру, испытал Авраам, когда, получив обетование от Бога, «упал на лице» и принялся молиться.
   Многие наши современники совсем забыли о Боге и даже сомневаются в Его существовании. Гром – это электрические разряды, говорят они, забывая при этом, что электричество тоже имеет свои причины и что из всех мыслимых причин есть все же одна, которую следовало бы назвать первой.
   Прежде чем перейти к теме о богообщении, давайте немного поговорим о Его существовании.
   Если вера в Бога, общение с Ним доставляют человеку блаженство, чего, пожалуй, не станет отрицать тот, кто прекрасно понимает чувства, возникающие у верящего в возможность богообщения и представляющего себя пред лицом Творца; если эта вера человеку необходима, то доказательства Его существования ему ни к чему. Если желающему убедить себя в существовании Бога, Творца и Правителя Вселенной требовались бы долгие размышления, большая начитанность и ученость, то большинство людей от такого блаженства попросту бы отказались. А поскольку все естественные потребности человека, например, в воздухе, воде, хлебе удовлетворяются весьма просто, то можно ожидать, что и такая потребность его духа, как убежденность в существовании Бога, должна удовлетворяться тоже довольно легко. И это действительно так. То, что Бог есть, в этом может без особых усилий убедиться всякий, называющий себя человеком, то есть тем, кто хотя бы немного приучил себя мыслить.
   Приведу простое доказательство, доступное каждому, кому понятна эта книга.
   Если вдуматься в происходящее вокруг нас, проанализировать собственные поступки, то придется признать, что все, абсолютно все совершается некими невидимыми силами. Наш язык говорит, пальцы и руки пишут, ткут, строят дома. Но что приводит их в движение? Если попросить анатома объяснить нам это, то он, рассказывая о внутреннем строении человека, упомянет о мускулах, которые, растягиваясь и сжимаясь, заставляют двигаться наши члены. Но если я его спрошу, а где та причина, которая заставляет растягиваться и сжиматься те самые мускулы, так что они совершают нужные мне движения, например, перемещают определенным образом мои пальцы, слагающие на бумаге слово Бог, то ему не останется ничего иного, как признаться в своем незнании.
   Кто-то из читателей несколько лет назад посадил деревья. Те деревья уже выросли и приносят вкусные плоды. Благодаря чему они выросли такими большими? Откуда взялись эти плоды? Нам ответят: их питали соки земли, которые вбирали в себя корни деревьев. А что за сила заставляла те соки подниматься от корней к ветвям? Можно услышать разные ответы, но обязательно будет упомянуто, что сила та невидима.
   Кто не восхищался восходящим месяцем? Но почему он восходит? Астроном объяснит это вращением Земли вокруг своей оси. «А в чем причина ее вращения?» – продолжу я. И он тоже сошлется на силы, скрытые от наших глаз.
   И так обстоит абсолютно со всем, что происходит вокруг. Нам кажется, будто причины ясны, но если хорошенько вдуматься, то мы будем вынуждены признать, что все они лишь инструмент, иначе говоря – следствие, но никак не причина.
   Если я, к примеру, спрошу тебя, мой читатель: «Что за сила вращает мельничный жернов?», то ты, не раздумывая, ответишь: «Вода». Тогда я задам следующий вопрос: «А что за сила гонит воду на мельницу, по какой такой причине она не поворачивает вспять?» И ты тоже назовешь невидимую силу.
   Стало быть, все, что действует и творит, для нас невидимо. Видимое же лишь следствие или инструмент. Усвой эту непреложную истину, запечатлей ее как следует в своей памяти и приучи себя подмечать не видимое, а невидимое, суди о мире и обо всем в нем происходящем с оглядкой на невидимое, и мир тебе покажется другим.
   Считающий, будто видимое совершается под действием собственных сил, ничем не отличается от ребенка, который, следя за игрой марионеток, тешит себя иллюзией, будто куклы говорят и движутся сами. Познав однажды, что мир управляется невидимыми силами, он примется смотреть на него совсем другими глазами, как ребенок на кукол, которому показали скрывающихся за ширмой людей.
   Привыкнув к мысли о существовании невидимых сил, легко поверить в некую невидимую силу, стоящую над всеми прочими и управляющую ими.
   Весь мир пронизан гармонией. Отсюда следует, что все происходит по определенным законам. Будь это не так, мы не могли бы с точностью до минуты определять наступление солнечного или лунного затмения, рассчитывать восход на небосводе звезд. Иначе как объяснить то, что Земля существует многие тысячи лет и становится только еще прекраснее?
   Мы верим, что ход часов, вращение мельничного колеса, целенаправленные действия бригады строителей, движение армии – над всем этим стоит одна управляющая и организующая сила. Так почему не поверить и в то, что силы, столь гармонично и благотворно действующие во Вселенной, контролируются и управляются одним Высшим существом?
   Мне думается, если кто при виде ветряной мельницы, отдельные части которой действуют согласно определенной цели, легко поверит в существование мельника, то, взирая на мир, устроенный куда сложнее ветряной мельницы и бесконечно превышающий ее по своим размерам, он не станет отрицать существования Мироправителя, иными словами, Бога. Непонятно, почему при виде работающей ветряной мельницы мы верим в существование мельника, а наблюдая закономерности в движениях небесных тел, в существовании Бога все же сомневаемся.
   Правда, на Земле предостаточно кажущегося беспорядка, когда одна сила разрушает достижения другой: град, уничтожает посевы – результат действия множества различных сил, а оспа повреждает человеку глаза, которые дал ему Создатель. Но поскольку каждый человек своим ограниченным взором не может охватить весь мир в его единстве, то было бы куда разумнее смириться с этими кажущимися «недочетами», чем из-за них отрицать существование Вседержителя. Мы ведь верим в существование мельника невзирая на то, что крылья мельницы имеют повреждения.
   Убедившись в существовании некой Высшей силы, управляющей действиями всех прочих сил, для которой они такие же инструменты, как для невидимого существа в нашей голове – мускулы, нам придется приписать ему большинство тех свойств, которыми его прежде и наделяли.
   Сила, для которой все прочие силы лишь инструменты, может все, что захочет, отчего и называется всемогущей. Ибо как может быть для нее что-либо неисполнимым, если ей подчиняются все существующие силы, и ни одна из них неспособна ей перечить!
   Она должна быть непременно доброй, поскольку все ею создаваемое устроено так, что может быть счастливым по своей природе.
   Вы только посмотрите, как устроен человек, и доброта Бога станет для вас очевидной. В человеке все служит тому, чтобы он наслаждался жизнью и действовал. И чтобы это убедительно показать, придется написать отдельную книгу весьма внушительного размера.
   Взять, к примеру, человеческий язык, без которого нам попросту не обойтись. Предложи кто-нибудь царство в обмен на наш язык, ни один разумный человек на это не согласится. Благодаря ему мы наслаждаемся едой и напитками, посредством него воздействуем на людей, передаем свои мысли, поучаем, утешаем, предостерегаем и оправдываемся. Во главе небольшого войска, противостоящего могучему противнику, стоит храбрый генерал, который обращается к горстке людей с призывом: «Вспомните о Боге и Отечестве, о ваших женах и детях!» Его слово воздействует на всех подобно электрическому удару. Мужество и бесстрашие вселяются в них, они презирают смерть, которой грозят им сотни наставленных на них орудий, и, бросившись в атаку, побеждают.
   А кто дал нам язык, способный доставлять нам столько удовольствий и творить удивительные вещи? То, что он у меня есть – моя заслуга, скажет глупец. Не стоит думать, будто мы его унаследовали от своих родителей. Во время нашего зачатия они предавались своим чувственным инстинктам, вовсе не думая о нас или о нашем языке. На Земле не найдется ни одного родителя, способного нам объяснить, как возникает человеческий язык. Его создала Высшая невидимая сила, стоящая во главе всех прочих сил, которую нам и надо благодарить за то, что у нас есть язык и прочие органы. И разве эта сила не добрая, если я благодаря ей могу испытывать столько удовольствий и выполнять столько действий?
   Сказанное о языке с небольшими изменениями можно отнести и ко всем частям тела не только человека, но и червей, рыб, земноводных, растений, словом, любых тел, имеющих определенную организацию. Ни одна из них не создана во вред, дабы приносить одни лишь страдания. Иначе как всеблагой силу, сотворившую все это, не назовешь.
   Правда, они все же могут стать для нас источником страданий и к тому же их легко повредить. Но сомневаться из-за этого в доброте Высшей силы, иначе говоря, Бога, будет равносильно тому, что мы усомнимся в добропорядочности архитектора, который, чтобы впустить в дом свет и дать возможность его обитателям любоваться красивым ландшафтом, предусмотрел в нем окна, через которые может выпасть ребенок и в которые вставлены бьющиеся стекла.
   Хотя на Земле и рождаются люди с недоразвитыми членами, но из этого не следует делать вывод, будто Бог их облагодетельствовал меньше, нежели других, с более совершенными телами. Не нужно сомневаться в доброте Бога. Совершенство целого слагается огромным множеством его частей. Земля не была бы столь прекрасной, если бы ее населяли одни лишь люди или человеческое общество состояло бы сплошь из талантливых личностей! Кого Создатель наделил меньшим совершенством, тот либо стремится восполнить недостающее, либо довольствуется тем, что у него есть. В последнем случае он своего несовершенства просто не замечает. Иные люди – животные в обличье человека, но им живется совсем неплохо. Жаждущий совершенства всегда найдет пути и средства для устремления к нему. Увечные нередко весьма умны, глухие – зорки, слепые – чутки, а люди с парализованными руками умеют делать ногами такое, на что, казалось бы, способны лишь человеческие руки.
   Божьи дела свидетельствуют о том, что Бог мудр и для достижения Своих великих целей использует всегда наиболее подходящие средства. Примеров тому великое множество, но мы опустим их и пойдем дальше. Для подтверждения этого достаточно представить себе, как мудро устроены человеческий глаз, плавники рыб, лапы крота, листья деревьев, усики насекомых, стебли злаков.
   Любые предметы – башни, люди, птицы, – попадающие в поле моего зрения, отображаются на небольшой по площади сетчатке глаза. Дерево в моем глазу не больше горошины, но представляется мне в натуральную величину. Каждый предмет дает два изображения, но вижу я – одно. Хотя изображения возникают в глазах, но мне кажется, что они находятся в голове, где заканчивается зрительный нерв, по которому они туда передаются. Какой великой цели служит глаз, обеспечивающий нам теснейшую связь с миром предметов! Большинство самых разных знаний приобретается человеком исключительно зрительным путем. Но что такое по сути глаз? Часть тела, состоящая из различных тканей, нитей и жидкостей. Все они очень уязвимы, и стоит только повредить что-то одно – и глаз уже не видит. Тем не менее мы редко повреждаем глаза и лишаемся зрения. Выходит, этот крайне важный для нас орган Творец человеческого тела защитил надежнее всех других. И как же? Идея Бога настолько проста, что ее оценит даже внимательный наблюдатель. Для защиты и ограждения от повреждения внешними воздействиями предусмотрены особое расположение костей, образующих глазную впадину, пара кожных складок и небольшое число ворсинок. Проще некуда! А какая великая цель достигнута! Все так просто и неприметно, что никто над этим и не задумывается.
   Бог вездесущ, и это очевидно. «Взойду ли на небо – Ты там; сойду ли в преисподнюю – и там Ты» [12 - Пс. 138:8. – Прим. пер.]. Взойду ли на небо – все движется по мудрым законам Твоим: солнца посылают свет на темные небесные тела, те отражают его на планеты, когда их не освещает солнце. Спускаюсь ли в бездонные глубины – везде мудрые дела Твои. Там – мастерские, создающие источники воды для обитателей Земли, там создаются камни и металлы, сланцы и глина.
   Присутствует ли Бог повсюду или только проявляет Себя через действия, порождаемые невидимыми силами? На этот вопрос, пожалуй, никто из смертных уверенного ответа не даст. Бог воздействует и на меня! Этого знания для обретения спокойствия вполне достаточно, хотя как такое происходит, объяснить мы не можем. Главное – нисколько не сомневаться в том, что Он знает о каждом из нас и правит миром, заботясь о его благе.
   Вот в этом-то многие и сомневаются. Наблюдая движения небесных тел по строгим законам, они отказываются верить в существование всемогущего и всемудрейшего Творца и Правителя мира. Такие люди придерживаются мнения, что Бог заботится лишь о мире в целом, судьба же мелких частей, его составляющих, Бога не касается. Такая вера благотворного влияния на нас не оказывает и удовлетворения не приносит. Благодаря ей мы, конечно, верим, что Земля не сойдет с орбиты и Луна не упадет на нас, но вряд ли она меня утешит, когда я потеряю друга, услышу оскорбления врага, когда у меня тяжело на душе и из моей груди вырывается тяжелый стон. Меня могут попросту растоптать, и я буду лежать в луже крови, а Правитель Небес и Земли, выходит, этого даже не заметит.
   Подобные рассуждения ничем не обоснованы. Если для меня присутствие Бога, правящего миром, станет однажды очевидным, то, продолжая эту мысль, я непременно уверую в то, что Он знает и заботится обо мне.
   Иначе зачем Он создал все эти бесчисленные небесные тела? К чему законы их движения, остающиеся неизменными уже многие тысячи лет? И мы будем вынуждены признаться, что этого не знаем. Кто из землян скажет, в чем смысл существования Юпитера и вращающихся вокруг него лун? Если же нас спросят зачем нужна Земля, для чего она движется вокруг Солнца и вращается вокруг своей оси, то мы с легкостью ответим: чтобы на Земле были день и ночь, лето и зима, осень и весна, благодаря чему на ней так много растений и животных. И тот, кто их наблюдает, изучает, использует, называется «человек». Все, что рождает Земля, находится на той же ступени развития, что и в момент своего возникновения. Вперед движется лишь человек, возрастая в знании, понимании и силе. А если иные растения и животные и стали совершеннее, чем прежде, то только благодаря стараниям и прилежанию людей. И пока более совершенного жителя Земли, чем человек, обнаружить не удалось, будем видеть в нем то, ради чего существует и движется Земля. А вы говорите, что Бог не знает человека и о нем не заботится! Такое утверждение столь же нелепо, как если бы некто оснастил флот для плавания по морям, но забыл набрать экипаж.
   Присмотритесь к человеку: в его скелете нет ни одной лишней косточки; беспрестанно работающий кишечник дает каждому мускулу, каждому волосу нужные именно ему питательные вещества; с помощью нервной системы обитающее в его голове существо познает все происходящее вокруг и управляет по своей воле всеми органами тела. При этом кишечник не требует нашего вмешательства, делая самостоятельно все то, что ему должно делать, а мы даже не понимаем, как это происходит. Отсюда следует, что мы созданы некой Высшей силой, и все процессы в нашем организме управляются именно Ею.
   Признав, что Бог беспрестанно заботится о человеке, нам придется признать и то, что Он печется и обо всем прочем на Земле. Как сказано в Писании: «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего» [13 - Мф. 10:29. – Прим. пер.]. Здоровье и болезнь, жизнь и смерть, радость и грусть, прилежность и леность по большей части есть следствие внешних обстоятельств. Немного мышьяка на острие ножа, случайно попавшее в мою пищу, тут же положит конец всем моим незавершенным делам и необратимо разрушит мое тело. Трудно поверить, что Бог меня знает и руководит моей судьбой, допуская в то же время, чтобы мышьяк попал в мою пищу без Его ведома.
   Самая главная причина, почему это многими подвергается сомнению, заключается, по-видимому, в следующем: они просто не могут понять, как такое возможно, чтобы Правитель мира мог одновременно заботиться обо всем на свете, даже о самом малом.
   Но если невозможность что-либо понять делает это в наших глазах недостоверным, то во что же тогда остается верить? Ведь, по сути, нам непонятно почти все, даже то, что на первый взгляд кажется постижимым. Присмотритесь, например, к дирижеру, искусно играющему на рояле, чьи пальцы двигаются с невероятной быстротой, подчиняясь условным знакам на нотной бумаге, и одновременно управляющему оркестром, подмечающему каждую фальшивую ноту у скрипачей. А теперь скажите мне, мыслимо ли такое, чтобы человек с такой скоростью читал нотные знаки, принимал решение, какое действие требует от него каждый из них, выполнял эти действия, руководил другими людьми и одновременно подмечал каждую фальшивую ноту в игре оркестра. Не доведись нам такого увидеть, мы бы этому просто не поверили. Но что мы, собственно говоря, увидели? Одни только инструменты. Ибо человек, чьи проворные пальцы повергли нас в изумление, по сути такой же инструмент, как и рояль, на котором он играет. Сила, движущая пальцами, нам невидима.
   С Богом ситуация аналогичная. По восходу и заходу мы замечаем вращение Земли, как по мелькающим деревьям и строениям – быстрое движение кареты. Сколько разнообразнейших вещей вокруг, как мудро устроен человек! И в то же время мы отказываемся верить в то, что всем этим управляет невидимая сила.
   И если нам не под силу вообразить, как Бог правит миром, то уж в Его реальность поверить нетрудно. Достаточно присмотреться, как действуют люди, и можно представить себе, что Бог действует примерно так же.
   Возьмем, к примеру, часового мастера. Искусный мастер умеет, сцепив друг с другом различные колесики и заведя пружину, добиться того, чтобы в каждую секунду определенный зубчик каждого колеса располагался так, как им задумано. Он также знает, где при этом, по крайней мере в течение 24 ближайших часов, будут находиться стрелки часов. И как мастер, собрав и заведя часы, заставляет их некоторое время идти сообразно своему замыслу, так и Творец, определив вначале миру должное устроение, заставляет все происходящее в нем подчиняться Его воле.
   Правда, мне возразят: что общего между часами и Вселенной? Я, в свою очередь, спрошу, а в чем разница между часовым мастером и Творцом? Почему мастер вынуждает часы идти так, как ему хотелось бы? Потому что он их сделал. Так почему же сила, создавшая мир, не в состоянии управлять им сообразно своей воле?
   Были и есть государи, сумевшие установить такой мудрый порядок в своей стране, что всегда были в курсе мельчайших событий, происходивших в ней, и их власть простиралась до самых отделенных ее уголков. И достигли они этого с помощью хороших законов и разумно подобранных служащих, строго соблюдающих субординацию и руководствующихся этими законами.
   Вот, например, ты, путешествуя по чужой стране, оказываешься в реке, пытаешься выбраться из нее, но в конце концов теряешь сознание и, истратив все свои силы, едва живой, медленно идешь ко дну. Но спустя некоторое время, очнувшись, видишь вдруг себя в окружении людей, вытащивших тебя из воды и вернувших к жизни, которые теперь пытаются вернуть тебе силы. Пожелав узнать, кому ты обязан своим спасением, узнаешь, что в конечном счете твой спаситель – государь, правящий этой страной, повелевший оказывать помощь всем терпящим бедствие на реке и назначивший для этого специальных лиц. Ты никогда не видел этого доброго человека, возможно, никогда и не увидишь, но всегда будешь считать его своим спасителем.
   Конечно, в стране, где правит даже самый разумный и самый благодетельный государь, достаточно беспорядка и несправедливости. Но он и не творец своей страны, а его силы и прозорливость небезграничны, отчего устроить все наилучшим образом он не может.
   Перенесем этот пример на Правителя мира. Может быть, согласно Его устроению неким невидимым существам поручено соблюдать установленные Им законы, дабы Он мог действовать во всех уголках Своего Царства. Насколько мы знаем, самое совершенное из всех известных нам творений Бога, я подразумеваю человека, не обладает прозорливостью, мудростью, добротой и силой в той мере, в какой бы ему хотелось и казалось возможным. Мудрость Бога на человеке еще явно не исчерпана, и наверняка есть куда более совершенные существа, нам пока неизвестные.
   Да мы и сами своими обычными поступками являем пример, позволяющий в какой-то степени понять, как же Бог управляет миром. Стоит нам захотеть, и наше тело выпрямляется, идет вперед, берет в руки инструмент, обрабатывает землю и засевает ее семенами. Почему бы не предположить, что Бог, образом которого, по утверждению Библии, мы являемся, так же связан с невидимыми силами, пронизывающими Вселенную, как и мы с нашим телом, отчего может делать в ней все, что сочтет нужным.
   Происходить это может трояко: либо Он изначально устроил все так, что в каждый момент в нем происходит только Им задуманное и предрешенное; либо Он воздействует на мир через неких разумных существ, взаимоподчиненных друг другу; либо как мы связаны со своим телом, так и Он связан с невидимыми силами, от которых зависит все происходящее в мире.
   Строго доказать истинность каждого из трех вариантов практически нельзя. Но они дают представление, как это возможно. На мой взгляд, последний вариант более наглядный. Но какой бы вариант каждый из нас для себя ни выбрал, в любом случае остается неоспоримым тот факт, что миром правит Бог и абсолютно все в нем совершается по Его воле.
   Но довольно об этом, Бог существует! Ищущий истину увидит в сказанном то, что только укрепит его веру. Привыкшего же эту истину отрицать, либо желая представить себя человеком большого ума, либо осознавая, что вера в Бога будет мешать ему предаваться своим порокам и страстям, ни одно доказательство в обратном не убедит. По моему убеждению, существование Бога доказательств не требует. Если мы без всяких доказательств верим в существование на корабле рулевого, ведущего его выбранным им, не зависящим от ветра курсом в гавань, где он укроется от бурь, или что на мельнице живет мельник, отчего ее колеса, не переставая, мелят муку, уносимую мера за мерой теми, кому она принадлежит, то, на мой взгляд, глупо, взирая на величественное мироздание, явно созданное и управляемое по определенным законам, сомневаться в существовании Творца [14 - Самое убедительное, опровергающее любые сомнения доказательство существования доброго и мудрого Правителя мира каждый из нас получит для себя сам, присмотревшись повнимательнее к собственной судьбе. Обозрев мысленным взором прожитые годы, он увидит, как его намерения, которые впоследствии оказались бы для него пагубными, в жизнь так и не воплощались; затеваемые безнравственные поступки почему-то им не совершались; случающиеся большие неприятности, грозящие ему гибелью, заканчивались для него весьма благоприятным образом. Как можно не верить тому, что наша судьба, все происходящее с нами, направляется свыше. Для другого человека это звучит малоубедительно, но для себя более убедительных фактов не найти.].
   Что же касается богообщения, то оно один из главных источников нашего блаженства. Достижение его – самое желанное благо для нас. К богообщению стремились во все времена, и многие хвастались тем, что его обрели. Были ли у них на то основания, не заблуждались ли они порой и не утверждали ли подобное ради достижения собственных целей, об этом я судить не буду.
   Все это не столь важно, главное то, что богообщение возможно, и всякий его честно добивающийся непременно им насладится.
   Ведь что нужно для общения с любой личностью? Чтобы она находилась рядом с нами и мы видели ее действия, чтобы она с нами разговаривала, а мы могли разговаривать с ней. Видеть же ее вовсе не обязательно. И слепой не видит своего брата, сидящего перед ним, но кто скажет, что он с ним не общается?
   Бог с нами – об этом свидетельствует каждый удар нашего сердца, и он совершается не по моей воле, а под влиянием некой невидимой силы. А поскольку она имеет целью поддержание во мне жизни и ее действие для меня весьма благотворно, то естественно предположить, что ею управляет другая мудрая и добрая сила, у которой в подчинении все прочие силы. Как она, воздействующая на меня, может быть не со мной? Обязательно со мной, хотя, возможно, и опосредованно, через другие силы, воздействующие на меня.
   Если приучить себя больше обращать внимание на невидимое, а все видимое воспринимать лишь как явления, вызываемые невидимыми силами, полагая, что они приводятся в действие не слепой случайностью, а направляются некой Высшей, мудрой и доброй силой, то тогда все происходящее в мире – ее следствие.
   Когда эта вера овладеет нашей душой, окружающее примет иной более привлекательный вид, и мы во всем увидим действия Бога. Восход и заход солнца и луны, облака и туман, вспышки молнии и раскаты грома, дождь и град, пение птиц и жужжание насекомых – все это покажется нам проявлениями Бога. Мы уже не будем посмеиваться над рассказами о деяниях божества, содержащимися в древнейших книгах человечества, и прежде всего в Библии. И если наши предки слышали голос Бога в раскатах грома, ощущали Его присутствие в шепоте ветра, понимали, что это Он, желая уничтожить погрязший в животной чувственности человеческий род, напускает град или даже Всемирный потоп, то так оно и было на самом деле. То же мы наблюдаем и в наши дни, с той лишь разницей, что древние люди ничего не знали о силах, посредством которых действует Бог, и любые необычные явления приписывали Его непосредственному влиянию, нам же, по крайней мере многим, о них известно немало.
   То, что Бог вездесущ, люди поняли давно, иные в это еще и верили. Но если Он намеревается превратить Землю в Небо, то Его живое присутствие среди нас должно постоянно возрастать. Нельзя ограничивать себя общей верой в вездесущность Бога и в Его действенное проявление повсюду, где бы я ни находился, нужно еще приучить себя к мысли, что любое отдельно взятое явление, даже когда нам известна его подлинная причина, следует приписывать именно Богу.
   Это не так уж трудно, если Его проявления нам приятны. Когда мы весенним утром наслаждаемся прохладой, ароматами цветов, радостным пейзажем, пением птиц, блеянием и мычанием бредущего стада или когда богатый урожай обещает нам состоятельную и беззаботную жизнь, когда перетерпевшая муки родов мать прикладывает к груди здорового, крепкого ребенка, мы как бы тянемся к Богу, чувствуем и видим, насколько Он благ.
   Иное дело, когда вместо предвкушаемого ясного весеннего утра дует холодный северный ветер, засыпающий поля и луга снегом, когда цветки на ветках покрываются инеем, лишая нас надежды на хороший урожай фруктов, когда стаи голодных птиц вынуждены искать прибежища во дворах, уповая на нашу милость, когда затяжные дожди губят будущий урожай, эпидемии убивают стада или жена умирает при родах вместе с ребенком. Тогда мы в мыслях отдаляемся от Бога, а если все же о Нем и вспоминаем, то лишь с досадой и неохотно.
   Такое поведение иначе как детским (мягко выражаясь) не назовешь. Мой папа добрый, скажет ребенок, получивший от отца вкусный завтрак, новую игрушку или разрешение пойти к своему приятелю. Но он понурит голову и, возможно, подумает про себя: до чего же мой папа недобрый, – когда тот вместо предвкушаемого завтрака даст ему горькое лекарство, отберет у него любимую игрушку или не разрешит пойти играть с товарищем. У такого ребенка обычно плохое настроение, и все ему не так.
   И чем же мы отличаемся от тех детей, если, когда Бог ласкает нашу душу, говорим себе: до чего же Ты благ, Господи, и утрачиваем к Нему доверие, ропща в душе, когда Он насылает на нас неприятные события?
   Мысля так по-детски, Небес на Земле не обрести. Если для нас сиюминутные приятные ощущения – уже блаженство, то на пребывание в постоянном блаженстве, живя здесь, рассчитывать не стоит. Каждому известно, что поздние весенние заморозки, затяжные дожди в период сбора урожая, смерь любимых, болезни, эпидемии скота, рост цен, войны мешают нам быть довольными жизнью. Вряд ли в оставшиеся годы что-нибудь изменится. Новых бед и неприятностей не миновать. О каком Небесном блаженстве можно говорить, если любой каприз судьбы, который нам не по нутру, мы воспринимаем как несчастье, заставляющее нас роптать на свою участь? Нужно изживать в себе детскость, стать мужественными и в самых неблагоприятных жизненных ситуациях видеть проявление высшей мудрости и доброты и учиться их ценить.
   Тут мы уподобимся детям, у которых отнимают игрушки, призывая к более серьезным занятиям. Это осложнит нашу жизнь, но иначе нельзя. Уверовав в Бога и Его власть над миром, придется признавать и то, что, к примеру, эпидемия скота или какое иное так называемое бедствие посылается нам именно Им. Иначе получится, что я только внешне верю в Его власть, но по сути так не считаю. Убедившись однажды, что Бог благ и мудр, я увижу в разорении войной целой провинции Божье благодеяние. Если же в этом сомневаюсь, то, значит, сомневаюсь в Его доброте и мудрости.
   Такая вера, сколь бы сложной ни представлялась, окажется на самом деле неизмеримо проще, если достаточно часто напоминать себе две доступные каждому истины и хорошо усвоить, что главная роль в этом мире отведена невидимому, а я лишь бесконечно малая частичка единого целого.
   Когда мы в этом по-настоящему убедимся, все неприятное, ужасное, невыносимое исчезнет подобно призракам, исчезающим перед теми, кто правильно смотрит на мир. А если невидимое главнее, то все видимое не более чем его следствие, проявление, инструмент. Сказанное справедливо и в отношении моего невидимого существа. Если, к примеру, мое видимое существо – физическое тело – будет повреждено на благо существа невидимого, если в итоге я стану мудрее, доброжелательнее, сильнее, то даже самый жестокий удар судьбы пойдет мне только на пользу.
   Размышляя над последствиями неприятных событий, уготованных тебе судьбой, ты почти всегда будешь убеждаться в их целительном действии. Нужно только научиться занимать в подобных ситуациях правильную позицию или вести себя так, как подсказывает твой рассудок.
   Например, ты беден, и это для тебя большое несчастье, если не гнушаешься пресмыкаться перед богатыми и просить у них поддержки, если для удовлетворения своих насущных потребностей пользуешься приемами, которых сам же и стыдишься. Но кто заставляет тебя так поступать? Явно не рассудок, а твоя мягкотелость, инертность, нежелание превозмочь себя – это они толкают тебя прибегать к недостойным приемам. Если ты подойдешь к проблеме по-мужски, то есть вознамеришься помочь себе сам, выискивая пути спасения, не противоречащие твоей совести, то они непременно найдутся, и твоя бедность принесет тебе Небесное блаженство.
   Ты решишь сократить свои расходы и начнешь приучать себя обходиться без множества вещей, казавшихся такими необходимыми; оценишь собственные таланты и силы, чем разбудишь иные из них, прежде дремавшие в тебе, и они, начав действовать, вырвут тебя из лап нищеты, от которой ты раньше пребывал в унынии. Разве ты не станешь тогда ценнее иного пустого, тщеславного, сладострастного и безвольного лентяя, прожигающего богатства, накопленные трудом его предков, или швыряющего на ветер присвоенные им деньги трудолюбивых горожан и крестьян, окружившего себя ради собственного удовольствия множеством вещей, которые в твоем понимании не более чем детские игрушки.
   Поразмыслив, мы заметим, что почти все несчастья были для нас благом. Окинув мысленным взором прожитые годы, мы поймем, что своим образованием, талантами, крепостью духа, искусностью, порядочностью, обращением к Богу обязаны скорее неприятным, нежели приятным обстоятельствам. Не так ли? Это признает каждый, кто внимательно всмотрится в свою жизнь. Так почему же мы не видим за всем этим своего любвеобильного Отца? Почему мы предпочитаем вести себя как дети, которых отец, дабы укрепить их здоровье и уберечь от множества болезней, отрывает от игр в теплой комнате и вместе с ними невзирая на метель и северный ветер поднимается на гору. Я умышленно сказал почти все несчастья. Но не следует полагать, будто в тех случаях, когда они прошли как бы бесследно, они и впрямь не сыграли в нашей жизни никакой роли. Иную траву раньше принимали за сорняк или даже считали ядовитой, теперь же обнаружили у нее целебные свойства, а если некоторые растения еще и считают по-прежнему для человека бесполезными или вредными, то следует ли из этого, что они таковы на самом деле? Любой так называемый сорняк уже обладает тем свойством, что принуждает садовника трудиться и заниматься его прополкой.
   И нечастые сомнения в благонамеренном правлении Бога, одолевающие нас в минуты испытаний, сразу же рассеиваются, как только мы вспоминаем о собственной малости в этом едином мире. Кто я такой по сравнению с миллионами и миллионами людей, населяющих Землю, с бесчисленными животными и растениями, живущими и произрастающими на Земле? Кто? Капля воды в океане. Вправе ли я уповать на то, чтобы Властелин, управляющий Своим бесконечным Царством, прислушивался лишь к моим желаниям? Не обязан ли добропорядочный гражданин, живущий в том едином мире и вкусивший в нем немало добра, тоже порой немного пострадать? Когда государь отправляет армию защищать страну от разорения ее врагом, как можно роптать на то, что и на мою долю выпадают трудности, которые мне придется перенести, защищая свою страну.
   Мы, граждане Царства Божьего, вкусили в нем с момента своего создания немало добра и вкушаем его по сей день. Но чтобы это Царство процветало и впредь, его Правитель нередко предпринимает действия, которые нам кажутся насильственными и непонятными. Порой случаются наводнения, войны, революции и т. п., вызывающие у нас весьма неприятные чувства. Вышедшие из берегов реки затопляют поля, приносившие нам прежде столько радости; во время войн солдаты вражеских армий заполоняют всю страну, неся ей беды и страдания, голод и эпидемии, кажущиеся нам невыносимыми и ужасными, они отнимают наше имущество и разоряют дома, всячески притесняют наших близких. Деспотизм делает нас людьми пассивными, недеятельными, а его родная дочь – революция – несет народу невыразимые страдания. Приятного в этом ничего нет, одни огорчения, и, вероятно, не было еще такого человека на Земле, которого подобные ужасы оставили бы равнодушным. Но возвысившийся духом, воспринимающий подобные события мужественно и беспристрастно не усомнится в доброте Правителя. Они ведь в Его власти, иначе как бы Он правил миром, если бы порой не позволял определенным силам взять верх. Иначе Он уподобится вознице, неспособному своими дрожащими руками усмирить испугавшихся лошадей. И от них должна быть польза миру, хотя сразу нам этого не понять. Гарантия тому – мировая история и наша собственная жизнь, и как бы они ни развивались, однажды им придет конец [15 - О пользе тягот этой жизни речь пойдет в специальной главе.]. Так стоит ли недружелюбно смотреть на весь мир, давший столько благ, и все лишь потому, что нам иногда приходится ради него немного пострадать?
   А на ком отражаются эти страдания? На нашем видимом существе, действующее же в нас невидимое существо, стоит ему только пожелать, оказывается неизменно в выигрыше, набираясь опыта, становясь мудрее и сильнее, лучше понимая путь, которым идет Правитель мира.
   Вернемся вновь к вопросу о том, как Бог говорит с людьми. Как утверждает Библия, прежде Он действительно беседовал с ними. Об этом может прочитать каждый, но большинство читателей разделяется на два лагеря. Одни сомневаются в истинности прочитанного, другие же верят этому буквально и восхваляют те счастливые времена, когда Бог разговаривал с людьми.
   Скорее всего, те и другие заблуждаются. Я лично верю, что когда-то Он действительно вступал в общение с ними, но верно и то, что оно продолжается и поныне. Просто нет теперь людей, которые могли бы слышать Его голос.
   Подобно отцу Он ежедневно разговаривает с нами, поучая и воспитывая нас.
   Бог – прекрасный учитель. Он не только читает нам лекции, от которых обычно мало проку, но и, расставляя перед нами бесчисленные предметы, вызывает у мыслящего человека к ним интерес, давая ему таким образом наставления и поучая его.
   Нет такой науки, которой бы Он нас не учил. Астрономию преподал нам Бог, ежедневно демонстрируя небесные тела в их движении и тем самым побуждая нас к наблюдению за ними. Он обучил и естественной истории. Мы бы ничего о ней так и не узнали, не устрой Он все так, чтобы нам то и дело попадались предметы, напоминающие о событиях давно минувших дней. Нашедшему в недрах возвышающейся над живописной местностью горы окаменевшую раковину Бог говорит: «Здесь раньше было море», а увидевшему перед собой развалины древнего здания: «Римляне вторглись до этих мест». Если тебе в руки попала рукопись или книга, рассказывающая о событиях в стародавние времена, значит, об этом позаботился Бог. Иного объяснения нет, если ты, конечно, веришь в то, что все происходящее в мире управляется именно Им.
   Предположив такое, признаем и другое: все без исключения знания получены нами от Бога. Кто, к примеру, открыл Колумбу Америку? Только Он, устроивший так, чтобы трупы и вырезанные из дерева фигурки прибились к португальскому берегу именно тогда, когда в этом месте находился Колумб. Кому, как не Ему, следует приписывать все, чему тебя научили другие? Не Он ли сделал их людьми пытливыми и наблюдательными, подвел их к новым открытиям, пробудил в них эти качества? Кого же, как не Бога благодарить за то, что ты познакомился с этими людьми или их произведениями?
   Но в то же время Он нас и воспитывает, ежедневно и ежечасно говоря, что нам должно делать, а что нет, отчего мы непрерывно вкушаем то сладкие, то горькие плоды послушания и непослушания.
   Хотя иного читателя сказанное и озадачит, но это не дает ему повода отрицать Бога. Бог либо правит миром, либо нет. Уверовав в первое, придется согласиться с тем, что и мельчайшие события как зародыши великих событий управляются тоже Им. А коли это так, то понятно, каким языком говорит с нами Бог. Обстоятельства, в которые я поставлен, вынуждающие меня что-то сделать или не сделать, и есть слова Божьи, обращенные ко мне.
   Мне возразят: а если некто, зная твою нужду, предложит тебе поправить свое положение обманным или воровским путем, если сладострастная особа, увидев кипящие в тебе страсти, поманит удовлетворить их несовместимым с чувством долга образом, что – это тоже голос Бога, взывающий последовать ему?
   Пожалуй, да, но голос, которому следовать не нужно. Хороший воспитатель иногда умышленно вводит своих воспитанников в дурное общество, и всякое приглашение к неблаговидному поступку, которое они там получают, есть не что иное, как задуманная им воспитательная мера. Но она предназначена вовсе не для того, чтобы заставить их плохо поступать, а чтобы приучить их побеждать в себе злые соблазны и закалить их характер. Точно так же он иногда вовлекает своих воспитанников и в рискованные ситуации, научая их, как противостоять опасностям.
   Каждый из нас слышит голос Бога и в самом себе, когда с нами говорит наша совесть, как бы переводя на обычные слова то, что хочет сообщить нам Бог. В них – приговор, выносимый рассудком в тот момент, когда он раскрепощен и не находится под властью чувств, суждение о правомерности или неправомерности наших поступков. Бури чувств, как и любые бури, быстротечны. Стоит им успокоиться – и наш ум опять начинает действовать. Приучив себя на время бурь «убирать паруса», или, говоря проще, не принимать решений, терпеливо ожидая, когда же он снова вступит в свои права, мы непременно услышим от него подсказку, в каких случаях считать голос Бога повелевающим, а в каких – предостерегающим.
   Принимая это – а при нашей вере в мудрого Правителя иначе и быть не может, – мы так же хорошо будем слышать голос Бога, как когда-то Моисей и Авраам. Всякое понуждение к тому или иному поступку, который при спокойном размышлении мой ум считает правомерным, есть голос Божий, говорящий нам: «Ты должен это сделать».
   И если мне станет все труднее действовать по собственному усмотрению, если меня станут даже принуждать к шагам, противоречащим моей совести, или если мне, сколько бы я ни размышлял и ни пытался, так и не удастся сделать все возможное для поддержания себя и своих ближних, то Бог посоветует мне хорошенько оглядеться и поискать другое место, где я совершу больше добрых дел и избавлюсь от тяготивших меня забот. А если Он мне еще и подскажет это место, с которым согласится мой рассудок, то не это ли голос Бога, говорящий мне ясно и недвусмысленно: «…пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе» [16 - Быт. 12:1. – Прим. пер.].
   Божественным призывом следует считать не только такие уникальные случаи, не оставляющие равнодушными даже самых беспечных людей, но и повседневные события, требующие от нас определенных поступков, одобряемых нашей совестью. Нужно уметь видеть в них Его советы и указания, как нам должно поступать. Вот пример. Наступает новый день, ты просыпаешься с намерением во всем слушаться Бога. Пока ты не отступаешь от своего намерения, Он рядом с тобой и Его голос хорошо слышен. Предстоящие дела – все равно что живые существа, говорящие тебе: вставай с постели и принимайся за работу, к этому тебя призывает Бог. Твое положение и то, чем ты занимаешься, – твой выбор. Твое рождение, среда, в которой ты прожил свои первые годы, явившись на Землю, полученное воспитание и образование, хитросплетения судьбы, все это вместе – результат действия той самой силы, что правит миром. Благодаря ей ты оказался здесь, где сейчас находишься, это она поставила тебя на то, чем ты теперь занимаешься. Не следует ли из этого, что любая конкретная работа, с которой ты сталкиваешься в силу своего положения, есть не что иное, как очередное поручение Высшей силы, определившей для тебя условия, в которых ты живешь? И вот ты семьянин. Если семья тебе небезразлична, если ты при виде своих близких ощущаешь себя отцом и главой семейства, преисполненным к ним любви и добрых намерений исполнять перед ними свой долг, то ты почувствуешь, как много тебе предстоит сегодня сделать ради них. Их зависимость от тебя напомнит о необходимости помогать им выстраивать свою жизнь, заботиться об их насущных потребностях. Невежество твоих близких потребует от тебя заняться их образованием, а неблаговидные поступки призовут уделять больше внимания их воспитанию, болезнь кого-нибудь из членов семьи укажет тебе на необходимость позаботиться о восстановлении его здоровья. От кого же исходят эти указания и требования? От Того, Кто поставил тебя в такие отношения и сделал главой семьи. Исполнив свои обязанности перед семьей, ты наконец принимаешься за повседневные дела с намерением работать честно и добросовестно. Не успев посвятить делам и часа, тебя отрывают от работы: жена твоего друга входит со слезами в комнату с печальным известием, что ее муж при смерти и хочет с тобой в последний раз увидеться, чтобы вверить тебе на попечение своих сирот. Не пугайся и не выражай недовольства тем, что тебе помешали работать. Бог отзывает тебя на другие дела. Ты отчетливо слышишь Его призыв, а потому – не мешкай! Возможно, через час твоего друга уже не станет, и ничто не вернет его назад. Долг перед умирающим другом куда важнее твоих повседневных дел. Отложи их спокойно в сторону и поспеши, чтобы услышать его последнюю просьбу.
   И вот ты поздно вечером возвращаешься домой от своего друга, попрощавшись с ним и вложив в его холодеющую руку обещание стать отцом для его детей. Уныние и в то же время радость по поводу представившейся возможности сделать много хорошего одолевают тебя. Ты чувствуешь себя безмерно усталым и входишь в дом с намерением тотчас же лечь спать, чтобы укрепиться сном. Но дома тебе вручают письмо, доставленное во время твоего отсутствия. Не откладывай его в сторону, возможно, в нем очередные приказы, которые тебе надлежит исполнить еще сегодня. Вскрыв письмо, находишь в нем просьбу, исключительно важную для твоей семьи и отправителя, который убедительно просит дать ему срочный ответ. Почта уходит завтра утром. Это обстоятельство и то, что данную просьбу ты получил именно сегодня вечером, устроены не тобой. Так распорядилась Высшая сила, руководящая всем миром. Соберись с мыслями, приободрись и последуй голосу Бога, отчетливо говорящего тебе, что сейчас не время отдыхать, а нужно садиться и писать ответ.
   Каждый, кто старается прислушиваться к голосу Бога, обнаружит в любом прожитом дне своей жизни аналогичные требования приняться за те или иные дела. Он обратит внимание и на то, что порой эти требования противоречат одно другому. Например, чуть ли не в тот же час, когда он занят неотложной работой, к нему является друг, желающий немного отдохнуть в его обществе, и вдобавок нужно уделить внимание внезапно заболевшему ребенку. Терпение его на пределе, и что толку, если он вовсе потеряет его? Тогда все начнет валиться из рук, он отложит в сторону срочную работу, обидит друга откровенным неудовольствием по поводу его прихода и даст ребенку не то лекарство, которое требуется для выздоровления. Не стоит ли подавить в себе нетерпение и призадуматься, как лучше справиться со всеми этими обязанностями? Тогда ты заметишь, что можешь куда больше, чем тебе кажется, что иные дела, до которых у тебя сейчас не доходят руки, можно перепоручить другим, и что ты становишься только сильнее, не пасуя перед подобными требованиями, а подчиняясь им. Значит, эти требования исходят от того Невидимого, Кто руководит твоим воспитанием.
   Библия повествует нам о мужах, ведомых духом Божьим, который укреплял их на великие дела. Что это – измышления, фантазии или привилегия тех времен? Не думаю. И по сей день дух Божий ведет людей. Он – та теплота, с которой они совершают добрые поступки при виде страданий ближних и которая подвигает их на благочестивые, смелые дела, нередко требующие полного самоотречения. Случающиеся беды и несчастья, живое отношение к ним и возникающая решимость отдать всего себя, чтобы избавить от них ближних, – все это ниспосылается Богом.
   Приняв это за истину, мы сегодня, как и во времена Моисея, можем встретить людей, ведомых духом Божьим. Они бросаются в бурную реку, чтобы спасти тонущего ребенка, не жалея сил и времени наставляют на путь истинный общину, погрязшую в невежестве и безнравственности, подобно Говарду облегчают участь заключенных или подобно Уилберфорсу борются за освобождение своих чернокожих братьев от рабства. Всех их ведет тот же дух, что пребывал в Моисее, когда он вознамерился вывести из плена свой народ, погрязший в позорном рабстве.
   Бог не только говорит нам, что делать, но и от чего нам следует воздержаться. Нужно только всегда внимательно прислушиваться к Его голосу. Действующий не бездумно, привыкший размышлять над всем, что с ним случается, наверняка замечал, как нередко, когда он намеревался сделать что-нибудь важное, тут же появлялись люди, предостерегающие его и пытающиеся удержать от этого, рисуя ему картины печального исхода его предприятия. Собравшись верхом на коне пересечь реку и услышав, как некий голос кричит тебе: «Господин! У тебя ничего не получится. И ты, и конь, вы оба погибнете», – ты осаживаешь коня, и если не очень уверен в своем намерении, отказываешься от задуманного. Узнав позже, что наверняка утонул бы, не предостереги тебя этот голос, ты, наверное, скажешь: «Наверное, то был ангел».
   Эти голоса звучат всегда. Юноше, поддавшемуся низменным чувствам, женщине, готовой нарушить супружескую верность, вдруг попадает в руки книга с описанием того, к каким печальным последствиям приводит нежелание противостоять порывам сладострастия. Или они встречают человека, который сделал себя несчастным, так и не сумев подавить в себе безнравственные чувства. Офицер, уже готовый отдать приказ выдвинуться на определенную позицию, встречает крестьянина, который ему говорит: «Господин, в конце этой дороги стоит неприятель, который сильнее тебя». Купец, решивший закупить товар для отправки его в некую страну, получает в тот момент, когда уже готов заключить сделку, письмо, в котором ему сообщается, что в эту страну ввоз данного товара запрещен.
   Все эти предостережения исходят от Того, Кто правит миром. Одурманивать себя, чтобы их не слышать, равносильно неповиновению, неизбежно приводящему к печальным последствиям, и учитывать их – наша обязанность. Данный нам Богом рассудок, стоит только им воспользоваться, непременно распознает, для чего подобные предостережения: то ли чтобы мы непременно следовали им, то ли всего лишь для нашего вразумления. Нам также посылаются бесчисленные предостережения, с точки зрения нашего рассудка совершенно безосновательные. И они – голос Божий, вразумляющий нас. Осмотрительный человек непременно посоветует тебе не переправляться через реку на коне. Но если ты знаешь ее глубину и абсолютно уверен, что у тебя и твоего коня достаточно сил, то такое предостережение вразумит тебя и ты проявишь бóльшую осторожность.
   В иные времена Бог пользуется другими приемами для запрещения нам чего-либо, делая невозможным физически или по нравственным соображениям исполнение тех или иных наших намерений.
   Нравственный запрет проявляется в возникновении на нашем пути препятствий, обойти которые можно лишь непозволительными методами, противоречащими собственной совести.
   Такие ситуации возникают постоянно. Для пояснения приведу несколько примеров. Каждый читатель вспомнит из своей жизни немало подобных случаев. Ты претендуешь на должность, обещающую, в твоем понимании, хороший доход и подходящие условия для совершения множества добрых дел. Но занять ее можно двумя путями: подкупив известных лиц или женившись на некой особе, к которой ты не испытываешь глубоких чувств, ради которых можно было бы расстаться с другой, которой ты поклялся в вечной любви и чью ответную любовь прежде завоевал. Или ты намереваешься организовать в неком городе свое дело, например, построить фабрику. Но преуспеть в нем можно, лишь оклеветав другого, уже открывшего такое же дело еще до тебя, и попытавшись перехватить его клиентов. Или намереваешься завоевать некую особу, завладевшую твоим сердцем. Но эта особа согласна отдать тебе свою руку лишь при условии, что ты примешь религию, которую она считает истинной, но в которую ты сам не веришь. Ты не прочь продать лошадь, имеющую изъян, из-за которого тебе не хочется держать ее у себя. Единственный способ избавиться от нее за приличную цену – умолчать об этом изъяне. Во всех подобных случаях твоя совесть подскажет тебе отказаться от своего намерения. И ее голос следует воспринимать как голос Бога, повелевающий нам не поступать против собственных убеждений, ничего не делать такого, что в нашем понимании неправильно. При этом не следует заглушать совесть и, опираясь на силу своего желания, находить для себя всяческие оправдания, дабы перекричать голос рассудка. Стремление добиться определенной должности, завоевать желанную особу, заняться делом, на которое чувствуешь себя способным, избавиться от бракованной лошади становится настолько сильным, что мы уподобляемся человеку, уверовавшему в исключительную важность своего плана, отчего пропускающему мимо ушей предостережения друзей и забывающему то, чему его научила жизнь. Что касается вожделенной особы и заветной должности, то тут ты просто опутываешь себя собственными фантазиями о благе, которое якобы принесешь людям, если добьешься своего. Тебе хочется верить, будто это благо послужит оправданием твоих непорядочных поступков, на которые сейчас идешь. Ты делаешься подобным иезуиту, руководствующемуся принципом «цель оправдывает средства». Твой эгоизм непременно посчитает извинительным то, что своим подлым поступком ты лишаешь другого доходов и источников существования или обманываешь ближнего, продавая ему бракованную лошадь. На что тебя толкает собственный эгоизм? На неповиновение Богу, который через твою совесть, столь усердно заглушаемую тобой, послал тебе необходимые предостережения.
   И ты непременно убедишься, что любой шаг, предпринимаемый вопреки совести, кончается для тебя пагубно, не позволяя насладиться небесными радостями, для которых нас предназначил Творец.
   Как знать, может быть, иные из тех, кто подкупом добился своей должности или женился из-за корыстных побуждений, сейчас, когда я пишу эти строки, близки к отчаянию.
   Мы можем спокойно идти путем, которым ведет нас Бог. Но всякий раз, когда совесть не одобряет наш следующий шаг, будем считать, что мы оказались перед своего рода шлагбаумом и отнесемся к нему с неменьшим вниманием, чем к любому шлагбауму, порой опускающемуся перед нами во время наших путешествий.
   Иногда для нас становится физически невозможным преодолеть препятствия, возникающие на нашем пути, как бы мы ни старались.
   Например, ты собираешься в поездку, и вдруг утром того дня, когда нужно отправляться в путь, чувствуешь себя серьезно больным; или хочешь исполнить некий важный для тебя план, а для его удачного осуществления тебе без помощи твоей добропорядочной супруги не обойтись, но смерть отнимает ее у тебя; или ты намереваешься застроить пустынную местность, однако соседи тебя отговаривают и власти запрещают это делать. Тогда все возникшие препятствия направлены на то, чтобы ты задумался, как их обойти. Не всякое препятствие есть повеление Божье отступиться от задуманного. Возможно, оно лишь призвано подстегнуть тебя действовать с полной отдачей сил, поскольку опыт столетий учит, что люди мужественные и упорные, способные задумываться над тем, как преодолеть самые большие препятствия, являющиеся непостижимой преградой чуть ли не для всех, их успешно преодолевали и именно поэтому становились великими людьми. Если же твои размышления закончились ничем, если у тебя не хватает сил побороть эти преграды, то почтительно отступи перед ними и уверуй в то, что твой план, казавшийся тебе столь полезным для человечества, скорее всего, не соответствует замыслам Правителя, охватывающим в своем величии все мироздание.
   Но Бог еще утешает, укрепляет и помогает нам.
   Верящий в то, что его жизнь направляется Богом, желающим ему только добра, убедится в этом на собственном опыте, накопив тому достаточно подтверждений. Если все же найдутся читатели, которые не вспомнят ни одного случая из своей жизни, когда Бог их утешал, укреплял и помогал, то объяснить это можно лишь их невнимательностью, позволившей им забыть о Нем. Они, конечно, многое испытали на своем веку, но наверняка получали утешение, спасение и новые силы. Как они могут верить в Бога и одновременно отрицать, что в бедах и несчастьях именно Он был их помощником.
   Нередко, когда стечение неблагоприятных обстоятельств и неудачи в важных предприятиях ввергали нас в уныние, неожиданно пришедшее письмо, как бы случайно попавшая в руки поучительная книга, визит мудрого и добропорядочного друга ободряли и укрепляли нас, и мы с новыми силами вновь принимались за наши дела. Как часто совершенно непредвиденный случай мог вывести нас из крайне затруднительного положения!
   Знакомо ли это и тебе, мой читатель?
   Старик Теофилус, известный в узком кругу как человек, приблизившийся к Богу и потому выделяющийся из других своей необычной бодростью, рассказывает о своем общении с Ним следующее.
   Мой отец был добропорядочным и весьма разумным помещиком. Свои самые счастливые часы он провел в родовом замке. Больше всего в жизни ему хотелось привести к Богу свою семью. Как-то утром отец собрал в комнате своих детей и, сложив руки, сотворил в их присутствии краткую, но душевную и проникновенную молитву.
   Звучала она примерно так: «Милостивый Боже, сегодняшней ночью Ты укрепил здоровым сном наши силы и дозволяешь прожить вместе сегодняшний день; помоги нам хорошо распорядиться силами, которые Ты нам дал, сотворить по Твоей воле добро и в то короткое время, пока мы все здесь, не обижать, а стараться радовать друг друга, как и Ты постоянно радуешь нас».
   Так он молился каждый день.
   Когда ему позволяли дела, он отправлялся с нами на природу и радовался вместе с нами всему прекрасному и доброму вокруг. Затем отец обычно указывал на полезность окружавших вещей как для нас, так и для всего мира, обращая наше внимание на то, как мудро созданы растения, насекомые, рыбы, птицы, млекопитающие, заключая по обыкновению: «До чего же мудр и добр Тот, Кто всем им дает жизнь и неустанно о них заботится!»
   Если ему в делах сопутствовала удача, когда собирали, к примеру, богатый урожай, коровы и овцы давали хороший приплод, то он называл это благословением Божьим. Когда же порой выходило не так, как ему хотелось: случались неурожайные годы, эпидемии, у него расквартировывались иноземные солдаты и приходилось платить контрибуцию, когда однажды у него сгорел дом, то он, сохраняя спокойствие, говорил: «Так повелел Бог, а посему нам это лишь во благо. Наверное, я прежде был недостаточно усерден или чрезмерно расточителен; вот Бог меня таким образом и поправляет».
   Когда же отец оказывался в крайне затруднительном положении и не знал, как ему из него выйти, то он, видя, как плачет и убивается моя мать, говорил ей с улыбкой: «Бог мне всегда прежде помогал, не оставит меня и теперь». Если же долгожданная помощь приходила – а это происходило почти всегда, – он, собрав вокруг себя своих детей, рассказывал им о недавней беде и о том, как Бог его из нее вызволил.
   Так на примере отца я научился повсюду видеть Бога и замечать, как Он направляет меня даже тогда, когда, казалось бы, ничего особенного в моей жизни не происходит. Какой отрадой наполнялась моя душа!
   Мне было уже 24 года. И вот однажды мы собрались вместе в зале, где отец по обыкновению молился по утрам, и принялись его ждать. Но он не приходил. Я подошел к двери его спальной комнаты и, найдя ее запертой, осторожно постучал. Не услышав ответа, я сердцем почувствовал что-то неладное и мигом, найдя отмычку, дрожащей рукой открыл дверь. О, Боже! Мой благочестивый отец, мирно почив, лежал бездыханный на постели с улыбкой на лице. Уже ничто не могло вернуть его к жизни.
   В первый час я не находил себе места. Слезы братьев и сестер только усиливали мое горе. Но потом я мысленно представил себе, что такова была воля Божья. А поскольку я привык думать так всегда, то вскоре мое заключение ожило во мне настолько, что взяло верх над моими чувствами и обратило горе в радость. Я нежно взял холодную руку покойника, подумав про себя: «Вот ты, добросовестнейший из людей, освобожден теперь Богом от своих обязанностей. Он вознаградил тебя за верность, которую ты проявил на своем посту!»
   По праву старшинства мне надлежало по решению семьи взять на себя управление унаследованным имуществом. Братья и сестры признали во мне главу семейства, и когда они пришли пожелать мне удачи при вступлении во владение отцовским состоянием, мое сердце при виде их дрогнуло, и я вспомнил о том долге перед ними, который мне, как их брату, надлежало теперь исполнять. И я делал это честно и с радостью, усмиряя любое своекорыстие и постоянно напоминая себе: «Бог поставил тебя главой семьи, возложив на тебя обязанности, исполнение которых – твой священный долг».
   Мои подчиненные почитали меня. Они представлялись мне людьми, отданными Богом на мое попечение, чтобы я заботился об их душевном и телесном благе. Даже по отношению к моим стадам у меня возникало чувство, будто я обязан опекать и их, поскольку являюсь тем, кому Бог поручил сделать их жизнь как можно более приятной.
   Посему я постоянно считал своим долгом думать не только о благе моей семьи и моих подчиненных, но и всех домашних животных, строго-настрого приказывая слугам содержать скотину в должном порядке и не позволять себе грубого обращения с ней. Любой работник, не соблюдавший этого распоряжения, немедленно увольнялся.
   Управление своим хозяйством и всеми, кто в нем трудился, заботу о своей семье я рассматривал как некую школу, в которой Бог меня совершенствует и облагораживает. Благодаря такому представлению я не видел в своем труде ничего обременительного и неприятного, а случающиеся неприятности не вызывали у меня раздражения, поскольку я считал их своего рода упражнениями, необходимыми для моего воспитания.
   Пришло время, и я стал искать себе супругу. Вскоре мое внимание привлекла дочь одного дворянина, поместье которого находилось всего лишь в нескольких милях от моего. Я решил, что она просто назначена мне судьбой. Мои чувства к ней были настолько сильными, что я не находил себе места, если не виделся с нею хотя бы неделю, и постоянно выдумывал новые поводы, чтобы навестить ее. Меня всегда принимали с распростертыми объятиями и каждый раз просили приезжать почаще. Ее семейство отвечало на мои визиты и приезжало в гости ко мне, всякий раз восхищаясь моим хозяйством, усадьбой и местностью, где я живу, не скупясь на похвалу в мой адрес. А поскольку я был уверен, что, попросив руки моей возлюбленной, непременно услышу согласие ее родителей, то однажды собрался отправиться к ним и сделать предложение. Карета была подана, лошади запряжены, и тут я, одевшись должным образом, услышал стук колес въезжающего в мой двор экипажа. Подскочив к окну, я увидел, как из него выходит лучший друг моего отца. С досадой топнув ногой, я направился через залу встречать его, и тут меня пронзила мысль: «Бог не хочет моей поездки!» И тут же на душе у меня стало легче.
   Привыкнув думать именно так, я быстро уяснил себе, что Бог этим неожиданным визитом велит мне отступиться от задуманного и призывает исполнить долг перед лучшим другом моего отца. И я бы нарушил его, решив все же ради удовлетворения собственной страсти отправиться в поездку, которую можно было бы совершить и завтра.
   Поразмыслив таким образом, я принял гостя с искренним радушием, которого друг моего отца вполне заслуживал. Украдкой я отдал слуге распоряжение распрячь лошадей и поставить карету в сарай. Сменившееся настроение позволило мне в полную меру насладиться визитом друга моей семьи и с наслаждением предаться воспоминаниям о годах, прожитых в этом доме.
   В разговоре за столом мы коснулись и той семьи, к которой я любил ездить.
   «Просто не понимаю, – сказал мой гость, – что происходит. Свадьба откладывается со дня на день. Вначале ее наметили на Пасху, вот уже скоро Иванов день, но я что-то не слышу о приготовлениях к ней».
   «Какая свадьба?» – спросил я.
   «Свадьба г-на С. со старшей барышней. Разве вы об этом не слышали?»
   «Ни слова, – ответил я. – Неужели та барышня действительно обручена с г-ном С.?» – продолжил я.
   «Это так же верно, как то, что я сижу перед вами, – ответил он. – Я сам присутствовал на обручении». После чего он рассказал мне несколько забавных историй, имевших к этому прямое отношение, и сказал убежденно, что он лично объясняет отсрочку свадьбы не иначе как тем, что для барышни нашлась лучшая партия, а посему ее родители ищут предлога порвать с г-ном С. Он ведь не очень состоятельный, а в том доме привыкли оценивать достоинство человека по его доходам.
   От его рассказа я чуть не лишился чувств. У меня перехватило дыхание, но я укрепился мыслью, что это знак Божий. Силы вернулись ко мне, и я смог скрыть от друга моего дома, что творилось у меня на сердце.
   Добравшись до постели, я почувствовал озноб, известный людям, любящим страстно, но безответно. Но я поборол его верой в то, что моя судьба в руках Бога, и спокойно заснул.
   Утром мой гость уехал. Едва он сел в карету и выехал за ворота, я поспешил в свою комнату, велел слуге оставить меня одного и, заперев за ним дверь, принялся размышлять, как быть дальше.
   Я постоянно возвращался к одной и той же мысли: «Этот визит послан тебе самим Богом, Который хотел, наверное, таким образом расстроить столь важную для тебя поездку». В своих размышлениях я постепенно пришел к убеждению, что случившееся не что иное, как знак Божий не жениться на моей возлюбленной. Ведь очевидно, думалось мне, что, желая заполучить эту особу в жены, ты неизбежно склоняешь ее к неверности. Что говорит тебе твой долг? Забыв свой долг и подтолкнув ее нарушить данное жениху слово, ты вступишь в брак с женщиной, чье первое обещание тебе было связано с вероломством? Стоит ли она того? Укрепившись в своем мнении, я решил отказаться от той, обладание которой сулило мне Небеса уже на Земле.
   Решение было принято, но вот исполнить его оказалось весьма непросто. Лишь уверенность в том, что Бог не желает этой свадьбы, придавала мне силы не отступить от него. Чтобы развеяться, я принимался за всевозможные дела, но все валилось из рук; отправлялся гулять маршрутами, доставлявшими мне прежде большую радость, но мне постоянно не хватало моей возлюбленной. Сам того не желая, я неизменно оказывался на дороге, ведущей туда, где жила она. При виде вдалеке экипажа меня охватывала надежда, что это она направляется в нем с визитом ко мне.
   Однажды, стоя у окна, я увидел едущий невдалеке похожий экипаж. Мое сердце отчаянно забилось: экипаж направлялся к моему замку. «Это она», – подумалось мне. Я быстро оделся, перепрыгивая через ступеньки, сбежал вниз, но вместо возлюбленной увидел выходящим из экипажа друга юности, вместе с которым мы когда-то воспитывались в одном учебном заведении. При виде его меня одновременно охватили восторг и стыд, не поддающийся никакому описанию. Я оказал ему дружеский прием и узнал, что в данный момент он направляется в Швейцарию, и единственная цель поездки – развеяться. Его сердце невыразимо страдает, и успокоить его можно, лишь удалившись от объекта, причинившего ему столько страданий.
   И во мне, привыкшем повсюду видеть и слышать Бога, при этих словах тут же возникла робкая мысль: не Бог ли приглашает меня отправиться вместе с ним в это путешествие? «Еще немного, и я решусь поехать вместе с тобой в Швейцарию».
   Тут я поступил опрометчиво. Ведь отец мне говорил, что любое повеление и приглашение приходят от Бога, но не следует полагать, будто им непременно нужно следовать. Многие из них лишь учат нас оставлять их без внимания. Наш рассудок должен постоянно решать, в каких случаях им нужно подчиняться, а в каких – нет.
   Это-то я в данный момент и забыл, хотя в правдивости его слов никогда не сомневался. Друг бросился мне на шею, заклиная меня не отступать от своего намерения, но моей рассудительности хватило лишь на то, чтобы пробормотать ему: «Я подумаю».
   Успокоившись, я действительно принялся размышлять над своим скоропалительным решением и пришел к выводу, что в моем нынешнем положении любое путешествие – самый лучший вариант, и более удобный случай, чем сегодняшний, вряд ли представится.
   Приняв окончательное решение и приведя в порядок свои хозяйственные дела, я и вправду отправился в путешествие.
   Поездка пришлась мне как нельзя кстати. Открывая для себя каждый день новое, я настолько был поглощен своими впечатлениями, что образ моей возлюбленной, преследовавший меня прежде, начал постепенно исчезать. А поскольку я отправился в путешествие, не спросив ее согласия, то она восприняла это как знак моего отступления от своих намерений.
   Вернувшись из Швейцарии, мне стало известно, что она уже справила свадьбу, и я о ней забыл.
   Вскоре разразилась война, и вражеские войска вторглись в нашу местность. Не обошли они и мое поместье, наложив на него большую контрибуцию. Поскольку контрибуция оказалась непомерно высокой, главнокомандующий велел взять меня в заложники и увести с собой. Я умолял своих соседей дать мне взаймы денег, но они отказали, поскольку сами находились в таком же положении. Мой слуга посоветовал мне бежать, пообещав оказать содействие. Но мой рассудок не разрешил мне воспользоваться его советом, подсказывав мне, что мое исчезновение только ожесточит врагов и подтолкнет их возместить свою злобу на моем имении и на тех, кто в нем останется.
   Выходило так, что мне по воле Божьей следовало отдать себя в руки вражеского главнокомандующего. Проникнувшись этой мыслью, я пришел к нему и подтвердил свою неспособность выплатить требуемую сумму и готовность стать заложником. Одновременно я выразил надежду, что со мной не будут обходиться жестоко. Такая честность произвела на него впечатление. Немного помолчав, он сказал: «Я давно не встречал такого порядочного человека, как вы. Будь это в моей власти, то сейчас же освободил бы вас от повинности, не потребовав и пфеннига. Но я обязан подчиняться приказу. Соберите необходимые вещи, завтра мы выступаем. Все возможное для смягчения вашей участи я сделаю, не сомневайтесь».
   На следующее утро я сел на указанную мне повозку, конвоируемую несколькими гусарами, и мы тронулись в путь.
   Еще никогда я не покидал свой дом с таким тяжелым сердцем. Меня лишили занятия, которому я посвятил многие годы. Громкие стенания прислуги, работников и моих близких терзали мне душу, и я не смог удержаться от слез.
   Одна лишь вера укрепляла меня. Я всмотрелся в лица моих стражников. Они показались мне не такими уж страшными, когда я, собравшись наконец с силами, увидел в них людей, которым волей Божьей было поручено вести меня темным путем к неизвестной, но наверняка благодатной цели. На первом же ночлеге я велел приготовить им хороший ужин и заплатил за него. Моя любезность растрогала их, они стали разговорчивее, и каждый из них поведал историю своей жизни. Мы провели время в приятной беседе, которая оказалась для меня в известном смысле даже поучительной.
   Так же прошел и второй ночлег. Я был безмерно рад тому, что вера в управляющее всем провидение так облегчила мою участь, которая для многих была бы, скорее всего, просто ужасной.
   Сознавая, что Бог помнит обо мне, я погрузился в сон. У двери комнаты на часах стоял гусар. Однако мой благодатный сон вскоре был прерван: кто-то, взявши меня за руку, сильно ее тряс.
   «Кто это?» – резко спросил я. «Не пугайтесь! – был ответ. – Я тот гусар, что стережет вас. Если хотите, можете уйти отсюда, я вас не задержу. Ну, что для вас пара талеров?» Мое внутреннее чувство тотчас подсказало мне отказаться от этого предложения. «Нет! – сказал я. – Друг мой, так не годится. Я не могу нарушить свое слово». И поблагодарил его за любезность. Он ушел, а я тотчас же заснул, поскольку совесть одобрила мой поступок.
   На следующий день я прибыл на место своего плена. Мне отвели узкую комнату, из окна которой было видно одну лишь свалку. Мной овладело уныние при мысли о том, что отныне я обречен на бездеятельность и уже более не испытаю былых безгрешных радостей. Но рассудок подсказывал мне, что Бог совсем близко, это Он попустил страдания, которые пойдут мне только на пользу. И тогда мое положение показалось мне вполне сносным и даже в каком-то смысле привлекательным.
   Так я прожил пять дней. На шестой день в мою комнату вошел комендант, который осведомился о моем самочувствии и спросил, нет ли у меня каких-либо жалоб. Руководствуясь своими жизненными принципами, я воспринял его как человека, в чьи руки Бог временно вверил мою судьбу. А посему его визит вызвал у меня приятные чувства, и я без всякого принуждения встретил его почтительно, ответив: «Я ни в чем не нуждаюсь, кроме свободы».
   «Так вы же пленный, а находясь в плену, быть свободным невозможно», – ответил он.
   «И все же я осмелился бы в качестве особого благоволения попросить у вас разрешения покидать комнату для осмотра этой местности», – продолжил я. «Вы его получите, если под честное слово письменно заверите меня, что каждый вечер будете возвращаться в отведенную вам комнату», – сказал в ответ комендант.
   Я выполнил его условие, и томительное пребывание в плену показалось мне уже не столь тягостным.
   Бродя по окрестностям, я отметил для себя, что здесь преобладает животноводство. Это обстоятельство сблизило меня с местными помещиками и арендаторами, от которых я научился многому, в частности возделыванию кормовых трав и разумному устроению помещений для содержания скота.
   И я уже не ощущал тягостность своего плена, а скорее рассматривал мое пребывание здесь как своего рода школу, в которую определил меня сам Бог, с тем чтобы я приобрел знания, которые понадобятся мне в будущем. Подобное представление побуждало меня с особым вниманием относиться к тому, что я слышу и вижу, и пытаться разобраться во всем досконально.
   Теперь я состоятельный человек, а мои крестьяне самые зажиточные в округе. И всякий раз, задумываясь над тем, как это мне удалось, я вижу главную причину в своем плене. Знания, приобретенные в то время, оказались очень полезными в управлении имением, что позволило мне за несколько лет увеличить свои доходы вчетверо. Это воодушевило крестьян, и те стали подражать мне. Теперь они понимают, почему живут лучше.
   В то время, когда обучение в той «школе» подошло к концу, моим друзьям удалось собрать нужную сумму в размере наложенной на меня контрибуции. Но они мне об этом ничего не сказали. Однажды, отправившись прогуляться по окрестностям, я встретился с комендантом, который, улыбаясь, сообщил мне, что я свободен. Я хотел в знак благодарности пожать ему руку, но он заключил меня в объятия и сказал: «Мне отрадно, что я познакомился с порядочным человеком, будьте моим другом!»
   И я без промедления отправился домой, испытывая искреннюю благодарность к всеблагому Богу, еще раз доказавшему мне Свою близость и Свое провидение. Первый день моего путешествия складывался удачно, но вечер наступил куда быстрее, чем я ожидал, и, что самое ужасное, по мере того как сгущались сумерки, дорога становилась все хуже и хуже. Почтовая карета медленно и наугад продвигалась вперед, дул холодный сырой ветер – все это сильно удручало меня, и лишь вера в то, что Бог меня не покинет, не позволяла мне впасть в уныние. В конце концов движущаяся по склону карета опрокинулась, и я оказался под ней лежащим в болоте. Помочь себе я был не в состоянии, поскольку не мог даже пошевелиться и лишь с великим трудом, чтобы не задохнуться, удерживал голову в вертикальном положении. Почтальону, несмотря на его старания, приподнять карету так и не удалось. Тогда он стал звать на помощь и трубить в рожок, но никто не спешил к нам. Единственное, на что я был способен, это велеть почтальону выпрячь лошадей, чтобы они не потащили меня за собой. Мои мучения были невыносимы, и я отдался воле Божьей, готовый в любую минуту расстаться с этим миром, если Бог призовет меня.
   Тут мой почтальон услышал звук скачущей лошади, и он с удвоенной силой принялся то звать на помощь, то трубить в рожок. Не прошло и минуты, как перед нами возник всадник.
   «Что тут происходит?» – спросил он с испугом.
   «Помогите! – закричал почтальон. – В болоте под каретой лежит пассажир, и я бессилен что-либо для него сделать».
   «Потерпите немного, – сказал всадник, – через пятнадцать минут помощь придет».
   Четверть часа показались мне вечностью, и когда мои силы были уже на исходе, почтальон крикнул мне: «Возблагодарим Бога сердцами, устами и перстами – я вижу фонари, и они движутся в нашу сторону».
   «Вот они, ангелы Божьи, – подумал я про себя, – они спасут меня». Вскоре вокруг нас собралась группа крестьян, которые принесли с собой фонари и приспособления, позволившие им приподнять карету и вызволить меня из болота.
   Наконец я стоял на ногах, весь дрожа и почти без сознания. Кто-то, взяв меня по-дружески за руку, спросил: «Вы ничего не сломали?» – «Я себя не чувствую, – ответил я, – но могу пошевелить и руками, и ногами».
   «Тем лучше, – продолжал он, – теперь вам придется отправиться в мое поместье, там вы переночуете и смените одежду».
   Я принял это предложение с благодарностью и отправился в его поместье, чтобы там обогреться. Часть крестьян с фонарями сопровождала меня, другие же остались возле кареты.
   В поместье мне отвели теплую комнату, дали одежду и белье, в которые я и переоделся. Какое это было блаженство!
   Затем меня спросили, где я хотел бы поужинать – в комнате или вместе с семьей? Я предпочел последнее, поскольку мне искренне хотелось поближе познакомиться с человеком, проявившим такое добросердечие и спасшим меня.
   Меня ввели в комнату, где без излишней роскоши, но богато и опрятно был накрыт стол. Вокруг него стояли отец и мать семейства, а также четверо их детей. Все они выразили искреннее сочувствие по поводу случившегося со мной несчастья.
   Трапеза прошла в душевных разговорах о сельском хозяйстве и об ущербе, причиненном разразившейся в этих краях войной. Они бы продолжались и дольше, но усталость одолела меня, и я вскоре отправился спать.
   На следующее утро, еще раз искренне поблагодарив гостеприимное семейство, я отправился домой и уже на следующий день благополучно добрался до своего поместья, где был сердечно и ласково встречен своими близкими и радующимися крестьянами. За время долгого отсутствия я стал всем еще дороже, отчего пришел к выводу, что оно имело и свои положительные стороны.
   Старшая дочь, с которой мне довелось познакомиться в той гостеприимной семье, произвела на меня такое впечатление, что я потом не раз навещал своих новых знакомых.
   Мы все доверительнее общались друг с другом, и мое убеждение в добропорядочности этого семейства крепло от раза к разу. Наконец то, чего я так желал, исполнилось, и старшая дочь стала моей женой, с которой я прожил в счастливом браке 25 лет.
   Эту историю можно продолжить, но из приведенного фрагмента моей биографии уже ясно, что найти Бога можно повсюду, и общение с Ним доступно каждому.
   Бог всегда рядом с нами, действует повсюду, Он с нами говорит, нас учит, предостерегает и утешает. Но чтобы это ощутить, необходимо быть чутким и внимательным, привыкнуть видеть Его во всем, что нас окружает и что с нами происходит, постоянно думать о Нем.
   Вера в то, что Бог всеведущ, вездесущ и управляет нашими судьбами – самая начальная. Однако у большинства людей нет и ее, она еще мертва и никакого влияния на их сердца не оказывает. Иначе как объяснить уныние и страх перед будущим, живущие в душах таких верующих?
   Причина этого преимущественно в том, что люди не приучили себя применять эту веру к отдельно взятым случаям. Если ты хочешь в полную меру ощутить ее благость, насладиться общением с Богом и через это общение превратить для себя Землю в Небеса, то ты должен научиться абсолютно на все существующее, происходящее ныне и ожидающее тебя в будущем смотреть как на действия Божьи, взяв себе за правило воспринимать события следующим образом: это Бог позволил мне успешно завершить мою работу, Он познакомил меня с теми или иными людьми, Он наслал на меня болезнь, Он отнял у меня мою жену, это Бог мечет громы и молнии, Он вызвал пожар, устроил революцию и войну.
   Такой прием не нов, мы его в какой-то степени унаследовали от наших предков. Но коли Бог и в самом деле управляет миром и судьбами людей – то этот прием правильный и верный.
   А теперь, мой друг, постарайся искренне уверовать в то, что Бог действует повсюду, а затем посмотри через призму этой веры на мир. Не превратился ли он в Небеса? Не исчезло ли разом все злое, ужасное и внушающее страх, столь удручавшее тебя прежде? Не кажется ли расстилающаяся перед тобой чудесная местность еще милее и тебе дороже при мысли, что ее сотворил Бог? Не вкуснее ли срываемый с дерева плод, принимаемый как дар Божий? Не покажется ли болото, прежде вызывавшее у тебя лишь неприятные чувства, не таким уж отвратительным, если ты посмотришь на него как на произведение Божье, сотворенное с благими намерениями, чтобы, к примеру, люди, осушая его, поупражнялись в силе и крепости? Будет ли твоя работа – государь ты или сапожник – тебе по-прежнему в тягость, если ты поймешь, что она – поручение, исходящее от самого Бога? Нет, ты примешься исполнять ее с радостью. А что такое телесные и душевные муки? Инструмент, с помощью которого Бог воспитывает в тебе благородные черты. Или что такое ужасы войны? Промысел высшей мудрости, ведущий все человечество к его великим целям. А страх перед будущим? Фантом, рассеиваемый верой в Бога. Если Он всем правит, то Ему подвластно и будущее. Разве может случиться нечто ужасное там, где правит Всемилостивый и Всеведущий Бог?
   Итак, стоит только поверить, что Бог действует повсюду, и мы сразу же почувствуем себя на Небесах. А посему долг каждого, кто хочет обрести Небеса уже на Земле, – уверовать в это и постоянно укреплять свою веру.
   Наверное, не было еще такого человека на свете, в ком эта вера никогда бы не угасала. Телесные недуги и преследующие нас беды нередко омрачают ее, и она подобно солнцу порой неделями скрывается от нас за пеленой мглы, повисшей в воздухе. Но укоренившись однажды в нашей душе, эта вера не оставляет нас без помощи и в самые мрачные периоды нашей жизни, уберегая от отчаяния и больших ошибок, укрепляя нас в нашем усердии оставаться верными своему долгу. Так солнце, какой густой бы ни была скрывающая его от наших глаз мгла, продолжает светить и согревать Землю.
   Тогда нужно радикально изменить свое мышление и поведение, приведя их в соответствие с этой верой, иначе нам никогда не насладиться Небесным блаженством. Чем правильнее и светлее станут наши воззрения, тем мрачнее будет у нас на душе, если наши мысли и поступки не будут им соответствовать.
   Давайте уверуем в то, что все случающееся с нами исходит от Бога, тогда мы непременно справимся с унынием, тоской, гневом, дурным настроением, охватывающими нас, когда судьба не хочет считаться с нашими желаниями. Кто же видит повсюду одни лишь силы природы и действия людей и в своем эгоистическом устремлении полагает, будто они обязаны руководствоваться его желаниями, тот может пасть духом, опечалиться или прийти в ярость, когда они не исполнятся и его ожидания окажутся напрасными. Основания для этого есть. Разве не глупо полагать так, когда есть люди, которые глубоко уверены, что происходящее в мире управляется высшей мудростью и высшим благом, и все это происходящее со смирением принимают?
   Например, ты желаешь победы некоему государству, на которое напало другое государство, но оно терпит поражение; ты рассчитываешь на должность, которую в своем понимании заслужил, но ее отдают другому – человеку недостойному, да еще при этом добавляют: в награду за заслуги; ты вкладываешь в дело свой капитал, процентов с которого почти хватало на жизнь, и теряешь его; твой лучший друг умирает, и ваше общее дело приходит в упадок; затяжные дожди уничтожают пшеницу в то самое время, когда уже начался покос. Подобные события легко ввергают нас в отчаяние, первый приступ которого предотвратить непросто. Но ты не дашь ему завладеть тобой, если уверуешь, что все эти несчастья попустил Бог. Разве ты способен, подобно Ему, Единому, обозреть пути, которыми Он ведет тебя? Неужели ты думаешь, будто лучше Него понимаешь, что для тебя и всего человечества – благо? Или полагаешь, что удовлетворение твоих желаний и есть та цель, ради которой сила Творца вызвала тебя из небытия?
   Если тебе повезет и ты с помощью такой веры подавишь в себе эгоизм и негодование по поводу неблагоприятных событий, оставаясь спокойным и пребывая в бодром расположении духа, то только представь себе, какой удивительно прекрасной покажется тебе Земля.
   Пытаясь докопаться до причины своих душевных мук, ты почти всегда находишь ее в том, что происходящее не совпадает с твоими желаниями. Так как же нужно поступить, чтобы раз и навсегда покончить с этими муками? Либо добиваться того, чтобы в будущем в мире все происходило иначе, чтобы война и мир, погода, поведение твоих ближних отвечали твоим желаниям, либо же умерить свое негодование и попытаться успокоиться, когда это не так. Первое не в твоих силах, в чем ты уже не раз убеждался, второе – вполне достижимо, если только ты приучишь себя во всем видеть благоприятное стечение обстоятельств, управляемых высшей мудростью. И тогда большинство твоих бесчисленных страданий прекратится, и ты поразишься тому, как хорошо жить на Земле, где совсем еще недавно тебя все так раздражало и вызывало неприятные чувства.
   Но успокоение не должно вырождаться в бесчувствие и бездеятельность. Коль даны нам органы чувств – будем чувствовать, коль наделены мы силами – будем пользоваться ими. Неприятные ощущения должны вызывать в нас не раздражение, а стремление поразмыслить о том, не следует ли нам употребить свои силы на то, чтобы изменить неблагоприятную ситуацию или по крайней мере снизить ее остроту, и достаточно ли их у нас. Если в обоих случаях наш разум даст утвердительный ответ, значит, очередная превратность судьбы по сути понуждение Бога к действиям. Последуй ему и употреби свои силы! В большинстве случаев ты с удовлетворением заметишь, что твои старания оказались не напрасными, и многое из того, что вызывало у тебя досаду, исчезнет.
   К примеру, твой ребенок опасно болен. Не малодушествуй и не причитай! Такова воля Божья. Но и не сиди сложа руки, ты ведь отец. Долг повелевает тебе сделать все возможное для его спасения. Ты не знаешь, каким средством воспользоваться, но зато знаком с искусным доктором, спасшим уже немало человеческих жизней. Так спеши к нему и проси его о помощи!
   Только в следующих случаях тебе дозволено оставаться в спокойствии и ничего не предпринимать: когда у тебя недостаточно сил справиться с превратностью судьбы; когда ты что-то делать не обязан; когда ты уже сделал все, на что способен. Так успокаивается получивший известие о кончине своего живущего далеко друга – или просто разумный человек, узнавший о разразившейся войне; отец, сделавший по своему разумению все, что было в его силах, чтобы спасти жизнь ребенка, когда его старания оказались тщетными.
   Сказанное о скорбях нынешних справедливо и в отношении тех, что поджидают тебя в будущем. Страх перед ними подавляется верой в доброту и мудрость, которые и правят миром. Если ты ясно понимаешь, что с тобой в скором времени случится нечто очень неприятное, – не бойся! Бог, который до сих пор по-отечески заботился о тебе и усеял твой жизненный путь множеством событий, свидетельствующих о Его мудрости и доброте, позаботится и о твоем будущем. А посему все, что с тобой произойдет, послано Им и, стало быть, исключительно для твоего блага. А теперь подумай, должен и способен ли ты предпринять нечто такое, что отвратило бы от тебя грядущие напасти. Если должен и у тебя хватит сил – тогда действуй. Если, к примеру, твои домочадцы легкомысленно обращаются с огнем и ты опасаешься, как бы это не кончилось пожаром, который уничтожит твое имущество, – не медли! Тотчас же прими меры и положи конец этому безрассудству. Если опасаешься, что твой ребенок пойдет по неверному пути, вразуми его и дай ему такие наставления, которые его остановят. Одновременно попытайся оградить свое чадо от общения с людьми, для него опасными.
   Если считаешь, что не должен и не можешь уклониться от пугающих тебя превратностей судьбы, тогда тем ревностнее уповай на свою веру. И повторяй себе как можно чаще: все, чего не миновать, уготовано мне Богом. Так зачем этого бояться? Если надвигающаяся неприятность грозит большой бедой, то будь уверен – она обойдет тебя стороной. Обязательно прежде произойдет нечто неожиданное, и все сложится иначе. Если же, по твоему мнению, она только укрепит твои душевные силы, то не робей и выступай ей навстречу. Со сколькими напастями ты уже справился, живя на этой бренной Земле, а ведь преодолеть их помог тебе Бог. Поможет Он и в этот раз.
   А коли ты еще и убежден, что с тобой говорит сам Бог, повелевающий тебе что-то сделать или не сделать, то ради душевного покоя непременно следуй Его повелениям и не пытайся уклониться от них из-за собственной лени или страха перед трудностями.
   Не слышащий гласа Божьего может себя не упрекать в неповиновении Ему. Но будешь ли ты чувствовать себя спокойно, если Его слышишь, но Ему не повинуешься? И уже сегодня, едва услышав Его, распахните настежь ваши сердца!
   И если ситуация, в которой ты оказался: необычное происшествие или кто-то, письменно или устно, вынуждает, напоминает или велит тебе что-либо сделать; или же упрашивает, предостерегает или приказывает отказаться от своего намерения, то не оставайся к этому безучастным! С тобой говорит Бог! Подумай как следует, может быть, голос просто напоминает тебе о Боге, или же он велит последовать ему, иными словами, обязательно ли это делать или согласна ли твоя совесть с тем, к чему ты призываешься, есть ли у тебя должное понимание совершаемого поступка и необходимые силы? Если да, повинуйся! Чего бы это тебе ни стоило! Невозможно радоваться Богу и не исполнять Его волю, которую ты действительно слышишь.
   Итак, мы можем видеть, как Бог действует в мире, и слышать, как Он с нами говорит. Давайте теперь остановимся на том, а можем ли мы говорить с Ним и какое это блаженство беседовать с Богом. Что это возможно – люди верили всегда, иначе откуда у всех культурных народов молитвы? Но вот в действенности молитвы в наше время многие – и не без основания – сомневаются.
   Если под молитвой понимать то, что под ней понимает большинство людей – обращение к Богу с целью побудить Его сообразовать нашу судьбу с нашей волей, то непонятно, чего можно ждать от такой молитвы? Если ты убежден, что миром правят Божья мудрость и доброта, то зачем им подстраиваться под твои желания? Либо наши желания совпадают с Его желаниями, либо нет. В первом случае они исполняются, во втором не стоит и надеяться, будто Бог откликнется на них и примется действовать неразумно, вразрез со Своими добрыми намерениями.
   Подобные молитвы не только бесполезны, но даже вредны, поскольку вызывают у нас недоверие к Богу. Когда мы годами понапрасну просим Его, а дела идут своим чередом, то кто же поверит, что Он внемлет нашим молитвам?
   Но существует и другая молитва, чье благотворное влияние неоспоримо. Суть такой молитвы в живом памятовании Бога. Идея о присутствии повсюду некого существа – Всеблагого и Всеведущего, – Который вызвал к бытию наш мир и управляет всем в нем происходящим, Который сотворил меня и знает, что я есть, Который столько раз подтверждал мне свою доброту, дав мне, к примеру, хорошее воспитание и добрых родителей, Который так мудро выстроил мою судьбу, – подобная идея кажется настолько привлекательной, что мы ее разделяем, отчего она в нас оживает и на какое-то время отвлекает от видимого мира. Порой она облекается в слова, но в этом не всегда есть необходимость. А коли Бог всеведущ, то Ему ведомы и наши мысли. Посему можно не сомневаться, что мы беседуем с Богом или что Он слышит наши мысли, когда проникновенно думаем о Нем. Такое живое памятование Бога вызывает в нас иные желания, чем просто подправить свою судьбу. Да и как они могут не возникнуть у того, кто воочию представляет себе, что Бог правит миром и Его правление исполнено мудрости и доброты? Кто осмелится потребовать от Него, чтобы Он сообразовал Свое правление с нашими желаниями? Желания, рождаемые истинной молитвой, будут касаться лишь нас самих, и мы захотим быть всей душой преданными Богу, исполнять лишь Его волю, с благодарностью принимая все, что уготовит нам судьба, и добросовестно исполняя нам порученное.
   Такая молитва естественна для человека, направляющего свои мысли к Богу и имеющего о Нем правильное представление. Я вижу, как он, прежде чем лечь спать, обращает свой взор к звездному небу. «Господи! – думает он, – как Ты велик! Я вижу бесчисленное множество звезд – космических тел, большинство из которых солнца, излучающие свет и тепло подобно тому, как наше Солнце освещает и согревает Землю, на которой живут миллионы людей! На тех светящихся точках в небе наверняка есть жизнь! Наверняка! Зачем Тебе собирать жизнь на одной нашей Земле? Все это – Твое Творение, и Ты за ним надзираешь! Ты, Отец всего сущего, призрел и меня – одно из Твоих бесчисленных творений! Еще совсем недавно меня не было, но вот я возник, облекся в тело, чье разумное устроение будет меня всегда изумлять, и пришел на Землю, где стал видеть, слышать и воспринимать происходящее, все больше осознавая себя и научаясь многому. Узнал я и Тебя, Отец мой! Сколько радостей Ты мне подарил! От скольких опасностей уберег! Сколько скорбей мне ниспослал, и все они пошли мне лишь на пользу! Как я хотел бы всегда помнить о Тебе! Как я хотел бы постоянно в мыслях быть с Тобой! Как я хотел бы спокойно, не ропща, принимать любые превратности судьбы, твердо зная, что все они исходят от Тебя и посылаются во благо мне! Как я хотел бы пользоваться дарованными Тобой силами, подчиняясь Твоей воле, и добросовестно исполнять любые, даже трудные дела, привнося свою лепту на благо мира, в котором Ты позволил мне вкусить столько хорошего!»
   Понятно, что подобная молитва благостна душе. Многие молящиеся таковой ее, должно быть, и ощущали.
   Не правда ли, друг мой? Не посещало ли тебя во время такой молитвы благостнейшее чувство? Не веровал ли Ты тогда в близость Бога, услышавшего твои душевные потуги, и не представлялось ли тебе отчетливо то, что раньше виделось как во тьме? Не чувствовал ли тогда в себе силы найти пути спасения из сложившейся ситуации, казавшейся тебе безвыходной? Не презирал ли собственное уныние? Не ощущал ли тогда в себе мужество противостоять любой опасности и душевное стремление предельно верно служить своему делу? Если да, то в тот момент ты был на Небесах, что на Земле.
   Если бы мы могли постоянно представлять себе Бога и наше отношение к Нему столь же живо, как и в моменты искреннего поклонения Ему, то уже наслаждались бы блаженством в его высшем проявлении, которого мы ожидаем в вечности.
   Однако это невозможно, и чуть ли не каждый будет вынужден признать, что ему не всегда удается придать своей душе требуемый для такой молитвы настрой. Между тем именно эти чувства, наверняка знакомые многим читателям, и доказывают, что в известные моменты мы все же мысленно видим эти Небеса. Также мы хорошо знаем, что после такой молитвы ее благотворное влияние ощущается еще некоторое время. И ты чувствуешь себя благороднее, бескорыстнее, великодушнее, мужественнее, решительнее, терпимее и усерднее в своих делах.
   Так что нам мешает обрести Небеса уже здесь, на Земле, когда повсюду можно видеть, как действует Бог, слышать Его голос и беседовать с Ним?

Книга третья
О блаженстве, исходящем от рассмотрения Божьих дел

   Мы верим в то великое блаженство, которое ждет нас, когда мы, однажды расставшись с Землей, будем созерцать дела Божьи. Однако нам и в голову не приходит, что блаженство это достижимо уже сейчас. Мы похожи на тех, кто восторгается чужеземными товарами, известными им лишь понаслышке, и равнодушен к своим, производимым в их же стране. Зачем лишать себя этого блаженства на Земле, откладывая его до перехода в мир иной? Мы и сейчас живем среди творений Божьих, и если они не вызывают в нас блаженных чувств, то только потому, что мы их не рассматриваем. И по какой такой причине можно надеяться, что примемся это делать в будущем, не приучив себя к этому сейчас? Неужели от будущего следует ожидать большего блаженства, чем то, что достижимо на Земле?
   Итак, рассматривай дела Божьи – и тебе откроется источник блаженства!
   «Что же получается, – возразят мне, – Небесное блаженство знакомо прежде всего величайшим естествоиспытателям? Так ли это на самом деле?» Скорей всего нет. И причина, почему не всем ученым их работа приносит Небесное блаженство, двоякая. Во-первых, им часто недостает главных качеств, делающих нас способными к такому наслаждению: верности своему долгу и богообщения. Во-вторых, иные никогда в жизни не смотрели на что-либо как на творение Божье. Изучать строение человеческого тела вплоть до самой его мельчайшей клеточки, наблюдать за движением небесных тел и рассчитывать их орбиты, отыскивать признаки, которыми различаются растения, – это одно, а подмечать во всем этом мудрые намерения Творца, видеть проявления Его мудрости и доброты – это совсем другое. Первое – исследование природы, накопление знаний, второе – рассмотрение дел Божьих, дающее нам блаженство и душевный покой.
   Когда нас в юности спрашивали, какое из творений Божьих самое прекрасное, то мы, не задумываясь, отвечали: «Ангелы!» Вот почему предстоящее знакомство с ними казалось нам верхом блаженства. Но ведь вступить в общение с ними можно и на Земле.
   Разве не написано в Библии, что в прежние времена ангелы нередко являлись людям и выручали их из весьма затруднительных положений? Когда Агарь вознамерилась уйти от своего господина, то ангел образумил ее, и она не сделала этого. А когда в другой раз она вместе со своим сыном умирала от жажды, то ангел указал ей, где находится колодец. Кто они такие – эти ангелы? Явно существа, принимаемые живущими тогда людьми за посланников Божьих. И что они во многих случаях оказывались обычными мужественными, добрыми, услужливыми людьми, отрицать не приходится. В силу этих качеств их и принимали за божьих посланников.
   Итак, приучив себя видеть их в людях, делающих доброе, мы вновь обнаружим на Земле ангелов. А если еще допустить, что и люди нелюбезные, бессердечные, которые нас оскорбляют и пытаются погубить, тоже посланники Божьи, то выяснится, что мы живем в окружении одних ангелов.
   Только не спешите это отрицать, называя подобное представление фантазией! Какая же это фантазия, если так на самом деле и есть?
   Действующий по воле Божьей – Его слуга и посланник. И так ли уж это неверно, если мы слугой Божьим называем ветер, дующий по Его воле, который то разгоняет испарения земли, то собирает их в облака? То же справедливо и в отношении людей. Разве их не направляет Бог? Как можно верить, что Бог правит миром, и одновременно отрицать, что поступки людей, всегда оказывающие огромное, видимое влияние на происходящее в мире, также зависят от Его воли?
   Правда, есть более совершенные существа, чем люди. Не будь их, пришлось бы предположить, что Бог, сотворив нас, постоянно ощущающих ограниченность своих сил и воззрений, полностью исчерпал Свои силы и мудрость и уже ничего лучшего создать не смог! Неужели на бесчисленных небесных телах, открывающихся по Его велению нашему взору в каждую ясную ночь, никто не живет? Неужели среди их обитателей нет таких, которые были бы совершеннее нас? Но поскольку мы плохо представляем себе природу подобных существ, то не в состоянии их различить в тех Небесах, что на Земле.
   А посему давайте присмотримся к видимым ангелам, что окружают нас.
   Стоит нам только привыкнуть видеть в каждом человеке посланника Божьего, мир тотчас же предстанет перед нами в совершенно ином свете, подобно тому, как заблудившемуся страннику, оказавшемуся ночью в лесу и не сомкнувшему от страха глаз, которому все окружающее внушает ужас, вдруг с восходом солнца открываются все красоты леса.
   А теперь, дорогой читатель, вообрази себя на некой планете, населенной множеством духов, которым Бог повелел тебе служить, исполнять твои желания и удовлетворять потребности, помогать тебе в делах, предостерегать тебя, наставлять и подбадривать! Не покажется ли тебе такая планета Небесами?
   Так вот, эта планета и есть наша Земля, на которой ты сейчас пребываешь. Здесь ты окружен одними лишь духами, делающими по указанию Бога тебе добро. Правда, они видимы, поскольку облачены в тела. И что же тут такого, если они оказывают тебе услуги, которых ты ждешь от существ невидимых?
   Как только люди станут в нашем представлении именно такими, то все, что они делают, приобретет в наших глазах куда большую ценность, а при виде их мы будем испытывать радость и блаженство. И мы подивимся на себя, как это до сих пор оставались такими бесчувственными.
   Я пишу эти строки в своей весьма обычной и просто обставленной комнате, поскольку смотрю на окружающие меня вещи, нисколько не задумываясь, откуда они здесь взялись. Стоит мне только представить, скольким людям пришлось на меня поработать, чтобы сделать все это, а трудились они по велению Бога, четко исполняя Его указания, то ум мой приходит в волнение и все приобретает в моих глазах небывалую ценность.
   Мне представилось, как строилась эта комната, и я увидел за работой каменщиков, плотников, столяров, маляров, штукатуров, стекольщиков, кузнецов и слесарей, готовящих для меня место, где бы я мог спокойно жить, творить и радоваться жизни. Сейчас ночь, но в комнате светло. Передо мной стоят два светильника, и в них горят две свечи. За окном воет северный ветер, а мне тепло. Сколько человеческих рук потрудилось, чтобы добыть из глубин земли руду, из которой потом сделали мою печь и светильники! А сколько ее плавили и отливали в формы! И чтобы изготовить свечи, при свете которых я сейчас работаю, понадобилось тоже немало людей. Кого мне благодарить за это тепло и уют, в котором я живу? Там, на той горе, трудились лесорубы, которые валили деревья. Одни люди привезли их на мой двор, другие порубили на дрова, и пользовались они инструментами, тоже изготовленными какими-то людьми, а мой верный камердинер следит за тем, чтобы в печи не угасал огонь.
   Я сижу на стуле, за столом пишу чернилами, налитыми в чернильницу, пользуюсь пером и бумагой. Вокруг меня лежат письма и несколько книг. Ничего необычного, все как у многих людей. Но задумаемся, сколько человеческого труда стоит за тем, чтобы все это у меня было, чтобы сделать стул и стол, привезти вещества для изготовления чернил из Аравии, Сирии и разных удаленных мест Германии, добыть и выплавить металл для чернильницы! А чего стоит сделать бумагу! Сколько пришлось потрудиться многим совершенно незнакомым мне людям, чтобы доставить эти письма, в которых мои далекие друзья излагают мне свои мысли и желания! Или взять, к примеру, книги, в которых меня учат и наставляют люди, иных из которых уже нет на свете. За ними стоит труд наборщиков, печатников, корректоров, рабочих бумагоделательных машин, переплетчиков.
   Но остановимся на этом, иначе придется еще говорить о зеркале, географических картах, гравюрах и множестве других вещей, делающих мою комнату уютной и доставляющих мне удовольствие. И все они сделаны стараниями самых разных людей.
   Пусть теперь каждый читатель окинет взглядом свою комнату и скажет, не подумалось ли ему точно так же обо всех тех, кто для него трудился?
   Если вычеркнуть слово люди и заменить его словом ангелы: ангелы построили мне комнату, ангелы наполнили ее светом и теплом, ангелы принесли мне письма, изготовили книги и т. д., – то каждому покажется, что он уже на Небесах. Почему подобных чувств не возникает, когда все это совершается людьми? Разве они не духи и не следуют повелениям Бога?
   «Ангелы приступили и служили Ему!» [17 - Мф. 4:11. – Прим. пер.]
   Всякий читающий эти слова неизменно представляет себе небывалое величие Того, Кому служили сами ангелы. Ты же, читая их, забываешь, что они ежедневно служат и тебе. Посмотри на свою комнату, одежду, еду, инструменты, то, чем пользуешься изо дня в день, и задайся вопросом: откуда это все у меня? И если скажешь себе – от людей, трудившихся для меня по велению Бога, то не посчитай преувеличением, если я и о тебе скажу: «Ангелы приступили и служили Ему!»
   Появление ангела всегда было событием необычным и радостным, и мы считаем небывалыми счастливцами тех, кто удостоился такой чести. Если приучить себя в каждом человеке видеть посланца Божьего, то испытаем высшее счастье. Мы прозреем и увидим много отрадного, что раньше ускользало от наших глаз.
   Тогда мы нежнее и сердечнее станем вглядываться в глаза вошедшего в нашу комнату, пытаясь понять, не пришел ли он к нам с каким-либо особым поручением. Мы встретим его ласково и душевно, осведомимся о цели визита и услышим от него наставления или примем под его влиянием правильные решения. Тогда, путешествуя или прогуливаясь, мы уже не пройдем равнодушно мимо встречного, а, дружески поприветствовав его, попытаемся завязать с ним разговор и воспользоваться случаем, чтобы чему-то научиться самому и научить собеседника. Нищему, попросившему у нас подаяние, мы уже не бросим, как водится, мелкую монету, лишь бы он от нас отстал. Его просьба прозвучит для нас подобно гласу Божьему, и нам не покажется зазорным побеседовать с ним, участливо осведомившись о причинах, ввергших его в бедность, дабы уяснить для себя, чем мы были бы ему полезны и заслуживает ли он нашей поддержки.
   Гельмут охотно рассказывает о том, сколько радости приносит ему его манера общаться с людьми.
   Прежде, рассказывал он, я презирал людей и встречался с ними, лишь когда в этом возникала необходимость. Всякий входящий в мою комнату без приглашения, особенно когда я был занят, вызывал у меня нехорошие чувства. Я принимал его холодно и старался поскорее от него избавиться. Когда мне случалось выкладывать деньги, моему неудовольствию не было границ, а при встрече со знакомыми предпочитал отделываться холодным приветствием.
   Такое поведение привело к неприятным последствиям. Я стал замкнутым, эгоистичным, безучастным к людям, как бы выпал из окружающего мира, во мне постоянно бродили мрачные мысли, семья и близкие были в тягость, хотя я и старался не подавать виду.
   Но однажды произошло событие, которое вывело меня из этого состояния равнодушия. Как-то я, путешествуя, увидел мчащуюся пару лошадей, запряженных в коляску, в которой сидел человек, выпустивший из рук поводья и взывающий о помощи. Грозившая ему смертельная опасность и его жалобный крик произвели на меня сильное впечатление. Я загородил лошадям дорогу и, к счастью, сумел их остановить, чем спас жизнь незнакомцу.
   Тот без промедления выпрыгнул из коляски и, заключив меня в объятия, воскликнул: «Добрый человек! Вы ангел, посланный Богом мне во спасение».
   Его слова потрясли меня. Я ощутил всю значимость слова, которым меня назвал незнакомец, и мне показалось, что я его действительно заслужил. Он осведомился, куда я направляюсь, и, узнав, что нам по пути, вынудил меня сесть с ним в коляску и остановиться на ночь у него.
   Он вовлек меня в беседу, которая мне показалась интересной. Помимо прочего я к своему удивлению узнал, что мой друг, о котором уже много лет ничего не было слышно и которого я считал умершим, оказывается, жив.
   На следующий день мы расстались, и я продолжил свое путешествие. Но у меня не выходило из головы слово, которым он меня назвал – ангел. Я то и дело задумывался над ним и пришел к глубокому убеждению, что им можно назвать любого человека, действующего под водительством Бога. Такой человек, общаясь с людьми, не вправе проявлять к ним равнодушие.
   Я стал ценить и уважать людей, чаще с ними разговаривать. Теперь я каждому приветливо заглядываю в глаза и жду от него предложений. И это пошло мне только на пользу. Какой прелестной кажется мне теперь Земля, созданная для людей! Редко я расстаюсь с человеком, прежде не научившись у него чему-либо, не получив от него утешение или поручение что-то исполнить.
   Крестьянин, которому я платил за поставляемую им пшеницу, однажды, разговорившись со мной, показал мне огромный торфяник. И я организовал его разработку для нужд своей фабрики, что принесло мне немалую выгоду. Пастух рассказал мне об источнике, вода которого оказалась как нельзя кстати для моей фабрики. Отставной солдат, получивший от меня подаяние, указал мне на местность, где охотно покупали бы мои товары и куда я их теперь отправляю в больших количествах. Путешественник, с которым я однажды встретился на постоялом дворе и завтракал за одним столом, в ответ на мой вопрос, отчего он такой грустный, поведал мне, что причина в его чрезмерной откровенности, с которой он в письме к другу высказал свое суждение о некоем лице и политической ситуации. Это и лишило его душевного покоя, потому что тот друг умер, а письма попали в руки человека, настроенного к нему враждебно, который теперь непременно с их помощью попытается восстановить против него некоторых людей и самого князя, который, скорее всего, уволит его со службы. Я выслушал незнакомца со вниманием, и мне показалось, что из его уст мне прозвучало предостережение самому аккуратнее обращаться с собственными письмами, о чем я никогда не забываю и тем самым наверняка уберег себя от множества неприятностей.
   Из частых разговоров с людьми самых разных сословий я приобрел куда больше знаний, чем из прочитанных книг. Как часто, расположив их к себе и склонив к откровенному рассказу о своей жизни, я только укреплялся в своем доверии к Богу, ведущему меня по жизни.
   От каждого общения с министром фон N, известного своим усердием и организованностью в любых делах, за которые он берется, я получал новый заряд энергии и решимости трудиться не покладая рук. Благодаря детям я стал воспитателем. Душевное общение с ними позволило мне лучше узнать их характер, научив управлять им и воспитывать в детях благородство. Мальчик, однажды предложивший мне купить у него дюжину оловянных тарелок, после обстоятельного расспроса о причинах его поступка познакомил меня с очень добропорядочной семьей, живущей в крайней нужде и находившейся на грани отчаяния. В моих глазах он был ангелом, передавшим мне Божье поручение спасти эту семью. Исполнив его, я сохранил жизнь отцу и избавил от непомерного груза забот его безутешную жену, дав им возможность жить прежней жизнью и продолжить воспитание детей.
   Один человек, пришедший ко мне на костылях и рассказавший, как он лишился своих ног, убеждал меня, что калекой его сделало простое незнание, как обращаться с отмороженными членами. Ощутив всю пагубность невежества, я решил распространить среди местных школьников ряд популярных книг, научивших благоразумию многих молодых людей.
   Всего этого я бы никогда не постиг и не сделал, не приучи себя внимательно относиться к людям, видя в каждом из них Божьего посланника.
   Такое представление в какой-то мере избавляет нас от неприятных чувств, часто вызываемых распоряжениями и приказами наших начальников. Есть что-то обременительное в предписаниях других, как нам действовать и поступать, обязующих отдавать им часть заработанного своим прилежанием и трудом. Но кто посчитает обременительными для себя Божьи повеления? Кто не станет им следовать, кто откажется уступить Ему то, что Он от тебя требует? Как только мы приучим себя видеть в наших начальниках посланников Божьих, то получаемые от них указания превратятся для нас в Божьи повеления, которым мы, склонные исполнять свой долг перед Богом, непременно охотно последуем, какими бы обременительными они для нас ни оказались.
   Но их толкователем всегда должна быть наша совесть. Следовать нужно не всем распоряжениям, требованиям, предложениям, посылаемым нам через людей, хотя они Божьи, поскольку и сам человек – инструмент Божий. Те из них, что вынуждают отступать от своих обязанностей, можно оставлять без внимания, поскольку они суть искушения, призванные натолкнуть нас на размышления о том, как от них уклониться, а если уклониться невозможно, то и пострадать во имя долга, упражняясь в терпении, кротости и самоотвержении. Другие же распоряжения, существенно ограничивающие нашу свободу, должны подвигнуть нас на поиски вариантов, как, не пренебрегая своими обязанностями, побудить начальников их скорректировать. Каждый, для кого долг и воля Божья превыше всего, даже когда их исполнение ставит его в затруднительное положение, всегда найдет приемлемый для себя путь.
   Господин N с ранних лет знал, что станет военным, так решил его отец. Пришло время, и он, как подобает послушному сыну, поступил на военную службу. В течение нескольких лет он был скорее машиной, нежели человеком, и исполнял свою повинность, следуя примеру других и подчиняясь внешним обстоятельствам. Но однажды, задумавшись над своим положением, посчитал его просто невыносимым. И он превратился бы в такого же угрюмого и сердитого человека, как многие из его товарищей, если бы не пришел к убеждению, что это Бог поставил его в такую ситуацию, отчего получаемые им команды и распоряжения следует воспринимать как божественные. Оно поддерживает в нем бодрый настрой и укрепляет его дух, когда им порой овладевает уныние. «Не я выбирал себе отца, его мне дал Бог. Он мне предназначил его, и повиноваться ему моя обязанность. Выходит, что я по воле Божьей поступил на военную службу, где царит строжайшая субординация, и, исполняя приказы своих командиров, на самом деле исполняю волю того, кто меня им подчинил».
   Его жалованье ничтожное, отчего приходится во всем себе отказывать. О женитьбе не может быть и речи, семейное счастье не для него. Он ограничен в своих действиях, ибо полностью зависит от воли командиров. Но он не ропщет и покорился своей судьбе, поскольку уверен, что такова воля Божья. «Бог хочет научить меня подавлять свои желания», – думает он.
   Благодаря такому убеждению военная служба его не испортила, как многих, а, напротив, выработала в нем благородные качества и сделала исключительно сильным, достойным подражания человеком, способным отказываться от самых сладостных желаний и легко обходиться без того, что для других крайне важно. Он весьма аккуратно исполняет распоряжения, не идущие вразрез с его совестью, и, заслышав утром барабанную дробь, требующую отказаться ото сна, охотно следует приказу, поскольку верит, что его зовет Бог. Мысль о том, что он это делает из преданности Богу, доставляет ему радость. На войне он бесстрашен и уже много раз отважно штурмовал батареи, грозящие гибелью ему и его товарищам. Вера в Бога, призывающего его на это, не позволяла страху овладеть им.
   Насколько он аккуратен в исполнении приказов, не противоречащих его совести, настолько же не подчиняется приказам, ею отвергаемым. Когда все по команде отправляются грабить население, он вместе с несколькими воспитанными им солдатами тоже вторгается в дома, но не чтобы отнимать у их владельцев имущество, а их защищать. Он не впускает в дом других солдат, заявляя, что это его добыча. Потом он уходит, прося у владельцев прощения за свое вторжение, напугавшее их.
   Однажды во время атаки был отдан приказ не щадить врага, возмутившего всех своим бесчеловечным поведением. Он тотчас же понял всю несправедливость этого приказа, и, переходя в атаку, крикнул своим солдатам: «А мы его пощадим». Вскоре они окружили группу врагов, которые тотчас же побросали оружие и стали просить сохранить им жизнь. Тогда он поднял над ними шпагу и приказал своим подчиненным их пощадить. Сражение закончилось победой. Он отвел пленных к командующему и откровенно сказал ему: «До сего времени я четко исполнял ваши приказания, нынешний же приказ не щадить врага исполнить не могу, поскольку мне не велит моя совесть. Я в вашей власти и подчинюсь вашему приговору».
   Его прямодушие смутило главнокомандующего, и, немного помедлив, он сказал: «Как человек вы поступили правильно, но как солдат заслуживаете наказания. Восемь суток ареста!»
   Он хладнокровно отдал свою шпагу и спокойно отправился на плац, где ему предстояло отбывать наказание. Находясь под арестом, он испытывал радость от мысли, что страдает во имя добра. Так ему повелел Бог.
   Крайне ограниченный в своих возможностях, господин N обрел Небеса уже на Земле. Конечно, ему порой приходит в голову мысль уволиться со службы и начать иную жизнь, более деятельную и свободную, но он никогда не позволяет ей взять над собой верх и нарушить его душевный покой, поскольку твердо знает, что мудрый Бог Сам подскажет ему, когда лучше всего уступить этому желанию, оставшись верным своему нынешнему долгу.
   Приучившись видеть в людях ангелов, нам и самим придется считать себя ангелами. Тогда мы исполнимся чувством собственного достоинства и глубокого уважения к собственной личности. В результате любая работа, выполняемая для других, станет нам в радость. Мы охотно примемся за самое неприятное и утомительное дело, если только уверуем, что тем самым исполняем поручение Бога, данное Им людям.
   Тогда начальник, следующий такой вере, по достоинству оценит своих подчиненных и будет ревностно исполнять перед ними свои обязанности. Представьте себе князя, обращающегося со своими подданными так, будто он их ангел-хранитель; генерала, командующего с этим чувством вверенным ему полком; владельца фабрики и работающих на ней людей; господина и его слуг, владельца мастерской и его подмастерьев; отца и его детей; пастуха и подпасков. Ведь всем им хочется ощущать себя счастливыми. За что их принижать? Не приободрит ли подчиненных доброе отношение к ним того, кому они должны подчиняться?
   Как бы ни сетовали сегодня на испорченность прислуги, доставляющей столько неприятностей своим господам, Хлорис своими многочисленными слугами вполне довольна. Как это получается, мы поймем, прочитав ее нижеприведенные сердечные излияния своей сестре, сетующей на оскорбления и обиды, которые ей приходится сносить от своих слуг.
   «Так было и со мной, – рассказывает она, – но все переменилось с тех пор, как мне пришла в голову мысль, что Бог назначил меня ангелом-хранителем для своей прислуги, а ей, в свою очередь, поручил быть им для меня.
   Теперь я стараюсь делать для нее то же, что в моем представлении стал бы делать ангел. Прежде всего забочусь о воспитании в них благородных качеств и при каждом удобном случае убеждаю их в своем добром отношении к ним. Приказываю всегда мягким тоном и, отдавая распоряжения, поясняю их причины. Всеми силами стараясь оградить их от общения с людьми распущенными и неряшливыми, держу специально для них небольшую библиотеку. Работой не перегружаю, но строго слежу за тем, чтобы порученное дело исполнялось хорошо и аккуратно. За упущения не браню, а просто указываю на недопустимость такой небрежности, объясняя, какие неприятные последствия это будет иметь для моего домашнего хозяйства. К сказанному добавляю, что мне их вверил Бог и посему мой долг, строго следить за тем, чтобы они приучались к прилежанию и дисциплине. Я же несу ответственность, если в моем хозяйстве не будет порядка и оно придет в упадок. Жалование им плачу регулярно, пища у них здоровая и готовится аккуратно. Когда слуга заболевает, я велю ухаживать за ним, как за своим ребенком. А соберется кто-нибудь из них жениться или выйти замуж, то, если считаю будущий брак удачным, добавляю немного к приданому.
   А если иной слуга испорчен настолько, что подобное обращение его не исправляет, то даю ему расчет. Но так я поступила всего один раз.
   В целом я рада, что моя прислуга испытывает ко мне уважение и доверие, четко следует моим указаниям и во всем, что намеревается сделать, прежде советуется со мной.
   Такое внимательное отношение к своей прислуге доставляет мне огромное удовольствие, поскольку всякий раз, воображая себя ангелом-хранителем множества людей, я ощущаю собственное величие. И мне становится еще приятнее, когда вижу, как они усердствуют, исполняя мои указания и приказы. Нередко я испытываю истинное блаженство, доступное, как мне кажется, лишь обитателям Небес, когда, просыпаясь утром, вижу хлопочущими столько людей, которые нагревают, освещают и убирают мою комнату, подают мне завтрак, готовят обед, выполняют необходимые работы по дому и спешат во все концы, чтобы исполнить мои поручения. Тогда мне кажется, будто я живу в окружении одних только ангелов, посланных мне служить».
   Есть в таком представлении Хлорис хоть капля неправды или вымысла? Разве не может каждый начальник быть для своих подчиненных тем, кем является Хлорис для своей прислуги? Стараясь быть такими, мы станем благороднее, а наша жизнь наполнится радостью. Вот они, Небеса на Земле, когда один ангел заботится о нашем благе, а множество других готовы исполнять наши поручения.
   Конечно, живя среди людей, приходится терпеть многое, и большинство страданий причиняют нам именно они. В иное время они готовы исполнять нашу волю, в других же случаях остаются к нам глухи; часто помогают в наших делах, а нередко их умышленно расстраивают. Это наводит на грустные мысли и склоняет иных людей считать нынешнюю жизнь на Земле сущим адом. Однако нужно приучать себя правильно смотреть на поступки людей, видя в них божественные поручения. Не вызовет ли тогда у нас человеческое общество симпатию? Когда Давид был поруган враждебно настроенным к нему человеком, бросавшим в него камни, а его друзья при виде этого пришли в негодование и уже собирались жестоко отомстить обидчику, он сказал им невозмутимо: «…пусть он злословит, ибо Господь повелел ему злословить Давида» [18 - 2 Цар. 16:10. – Прим. пер.].
   Такое представление вызвало в нем благородные мысли, и он удержался от мести.
   Разве оно было неверным? Коли есть основания считать, что всеми человеческими поступками руководит Бог, то это относится и к тем, которые для меня оскорбительны, сводят на нет мои старания, мешают исполнять желания, и тогда не остается ничего другого, как в ответ на любое оскорбление, нанесенное мне моим ближним, говорить: «Господь повелел ему».
   «А зачем Он так повелел?» – спросят иные. Ответ на этот вопрос найти нетрудно, если вспомнить, что цель божественного правления не удовлетворение наших желаний, а развитие, совершенствование и облагораживание нас. Если мы принимаем первое, то божественный план в отношении нас явно противоречив, уверовав же во второе, мы повсюду откроем для себя проявления Его мудрости и доброты.
   Сталкиваясь в очередной раз с человеческими поступками, вызывающими у тебя негодование, попробуй говорить себе: «Так повелел Господь, и это надобно испытать! Совершившего их послал мне сам Бог!» Задумайся, в чем их смысл, и ты наверняка поймешь. Возможно, Он хотел сделать тебя более терпеливым и снисходительным, указать на известные ошибки и уберечь от них, заставить действовать и что-то предпринять, пробудить в тебе мужество и решимость. А может быть, предостеречь от намерений, которые закончатся неудачей, или помешать тебе воплотить свои желания, которые окажутся для тебя пагубными. Именно это и замышляет Бог, посылая нам недоброжелателей. Разгадав Его намерения и следуя им, ты неизменно будешь убеждаться, что Он благ и желает тебе добра. Видящий в превратностях судьбы водительство Бога, твердо убежден, что своих врагов нужно благодарить даже чаще, чем друзей.
   Присмотритесь к человеку, который именно так и считает. Как хорошо ему живется! Недружественные речи, несвоевременные визиты, клевета, поношения, притеснения и преследования оставят его равнодушным. Правда, вначале неприятные чувства у него все же возникнут, но он с ними быстро справится, сосредоточившись на мысли, что за всем этим стоит Бог, действующий через Своих посланников, и, подавляя в себе негодование, в очередной раз проявит себя благородным и добродетельным человеком. Вместо того чтобы оправдывать ошибки и недостатки, на которые ему указывают, он будет стремиться от них избавиться. Когда у него что-то не получается, он примется работать еще усерднее. Когда же убедится, что он взялся за невозможное, то, нисколько не досадуя, откажется от своего предприятия, будучи уверенным, что оно просто неугодно Богу. Впоследствии он поймет, что именно так и нужно было поступить.
   Клаудиан, хозяин мастерской, убедился в этом на собственном опыте. В свое время он был учеником у одного очень строгого и своенравного человека. Кормил он его плохо, поручал трудную и самую разную работу. Обходился с ним сурово и бил за каждый промах. Клаудиан часто негодовал, иногда просто выходил из себя и однажды решил уйти из его дома, чтобы отправиться бродить по свету с сомнительными людьми. Он наверняка стал бы распутничать вместе с ними, и все кончилось бы для него весьма плачевно. Но, к счастью, прежде чем решиться на такой поступок, он навестил своего добропорядочного отца и излил ему душу.
   Тот выслушал его спокойно и, взяв ласково за руку, сказал: «Сын мой! Я, твой отец, которому ты должен повиноваться, отправил тебя учиться к этому своенравному и суровому, но, на мой взгляд, очень искусному и порядочному человеку. А поскольку Бог назначил меня твоим отцом и обязал тебя слушаться, то запомни, что взаимосвязь ваша не случайна, а предопределена Создателем, это Бог с его помощью воспитывает тебя. Разве он требовал от тебя чего-нибудь такого, что противоречило бы твоей совести? Нет? Тогда не противься такому воспитанию, оно пойдет тебе лишь на пользу. Вкушай с благодарностью скудную пищу, которую тебе дают, и ты приучишь себя обходиться малым, что однажды тебе очень пригодится, когда ты заведешь семью. Смело принимайся за работу, и научишься усердию; выполняй ее как можно лучше, и ты не только избегнешь наказаний, но и станешь хорошим работником».
   Клаудиан выслушал это наставление с таким чувством, будто с ним беседовал ангел Божий, бросился отцу на шею, горячо поблагодарил его и признался в своем намерении, пообещав от него отказаться.
   С этого времени он стал видеть в своем хозяине божьего посланника, а скудную пищу, которой его кормили, принимать с благодарностью, как бы из рук самого Бога. В грубом голосе хозяина, звавшего его по утрам работать, он слышал голос Бога, спешил ему повиноваься и выполнять любое поручение как можно аккуратнее. А если все же его били, то он покорно сносил это частенько незаслуженное наказание, считая, что таким образом его воспитывает Бог. Теперь то, что раньше вызывало в нем негодование и досаду, казалось ему правильным. Хозяин его полюбил, сменив гнев на милость, а все мучения в годы ученичества превратились в одно из самых чудесных благодеяний, полученных от Бога. Отныне он способен довольствоваться немногим, работа ему всегда в радость, а когда с ним обходятся грубо, он сохраняет свое благодушие. Живя в чужих краях, ему доводилось слышать скабрезные разговоры и встречать распутных женщин, пытавшихся его соблазнить. Но он, кому его добропорядочный отец внушил, что все это лишь божественные искушения, призванные научить нас обуздывать свои страсти, только закалил свою волю, и теперь, как ни велики были бы соблазны, они не в состоянии вызвать в нем недолжных желаний. Так он стал человеком, который умеет противостоять потоку безнравственных чувств, грозящему увлечь его за собой. На его счету уже немало молодых людей, вызволенных им из порочного круга. Спустя несколько лет он решил поселиться в L и жениться на любимой девушке. Однако в этом городе большинство его жителей исповедовало веру, которая была ему чужда и обращаться в которую он не хотел. В соответствии с законами того города данное обстоятельство лишало его права на гражданство. Он пустил в ход все дозволенные средства, но они оказались бесполезными, и каждый раз в ответ на свои прошения слышал одно и то же: «Вы должны прежде принять нашу веру». Однако сделать это ему не позволяла совесть. Бог не хочет, подумал он, чтобы я остался здесь, и отправился дальше, в город G, где в спокойствии живет и поныне. А город L, перенесший все тяготы войны, сегодня полностью разорен. Но и в G жизнь не такая уж безоблачная. Усердие, с которым он трудится, и, как следствие того, все возрастающее богатство его стола вызвали зависть у его коллег, которые то и дело выискивают поводы покритиковать его работу и подвергают сомнению его порядочность. А что делает он? Под пристальным оком своих завистников еще с бóльшим усердием занимается своим делом и старается не допускать оплошностей в работе, способных вызвать обоснованные упреки. Иного подобное коварство коллег вывело бы из себя, Клаудиан же остается спокойным и часто называет их своими гувернерами, приставленными к нему Богом, чтобы они без промедления указывали ему на ошибки, которые он допускает.
   Вот какие преимущества у привыкшего видеть в людях ангелов Божьих! Какой прекрасной кажется ему Земля!
   Да мыслящий человек иначе и думать не может. Либо Бог управляет и руководит нами, либо нет. Если предположить последнее, то люди в нашем понимании никакие не ангелы. Если же поверить в первое, то такое представление о них для нас естественно. С помощью чего или кого Бог нас вознаграждает, предостерегает, учит и поддерживает? С помощью откровений и чудес? А может быть, с помощью людей? Так почему же мы не видим в них посланников Божьих, данных нам во служение?
   Такой взгляд на людей вызывает много возражений и насмешек. Что касается последних, то лучшим ответом на них послужит презрительное молчание. Но вот возможные и обоснованные возражения заслуживают обсуждения.
   Если внимательнее присмотреться, скажут мне, то почти всегда окажется, что люди, в которых я призываю видеть ангелов, помогая и служа другим, руководствуются вовсе не добрыми намерениями, а исключительно собственными интересами. Если я при деньгах и в состоянии оплатить их труды, они примутся меня осаждать, стремясь исполнять любые мои желания. Стоит только намекнуть, и они примутся строить мне дом, будут снабжать дровами, одеждой, едой и питьем, следить за тем, чтобы в моем доме было светло и уютно, станут меня развлекать и ублажать. Но как только я окажусь неплатежеспособным, они тотчас же разбегутся, и я останусь один. А если порой кто-то и делает безвозмездно добро, то на это у него есть свои причины, за которыми почти всегда стоит все то же своекорыстие, желание втереться ко мне в доверие или получить хороший совет, воспользовавшись которым, преуспеть в своих делах.
   Что ж, возражение во многом верное. Нельзя отрицать, что по большому счету людьми обычно движет своекорыстие, отчего они и стараются быть нам полезными. Даже помыслы тех, кто якобы печется лишь о благе человечества, не всегда бывают такими уж чистыми. Но разве противоречит это истине, что люди – посланники Бога и Он руководит их поступками? Конечно же нет. Царство премудрого Бога устроено так, что человеческие страсти в нем суть силы, рождающие благие намерения, и приносят они особенную пользу тем, кто во всех превратностях своей судьбы видит водительство Бога и кто все свои действия согласует с Его волей. Так что это возражение нисколько не ставит под сомнение ту важную истину, что люди – посланники Божьи, а скорее ее только подтверждает. Ибо если даже корыстные люди, которые меня окружают, служат и помогают мне, дают разумные советы, то было бы правильнее полагать, что их поступками руководит некое Высшее существо.
   Мне доставляет удовольствие наблюдать, с каким усердием насекомые оплодотворяют огуречные цветки, как они хлопочут, перенося пыльцу с мужских соцветий на женские, хотя я прекрасно понимаю, что они просто пьют сладкий сок. Почему же мне так же не радоваться усердию людей, способствующих моему благу, хотя я и знаю, что делают они это прежде всего для себя, подобно насекомым, перелетающим с одного цветка на другой?
   В Царстве Божьем у каждого живого существа свои инстинкты, которым оно следует, но, удовлетворяя их, само того не ведая, способствует исполнению божественных замыслов. Это бесспорная истина, но она умиротворяет и возвышает нашу душу.
   В ответ меня спросят: а где же ангелы у бедняка, которому нечем заплатить за услуги? Они не преминут появиться, если только он привык, делая то, что ему надлежит делать, обращать свой взор к Богу и подмечать Его руководящую роль в поступках людей. Однако исполнять божественные предписания склонны, увы, далеко не все. Разве это не твоя обязанность, если ты хочешь, чтобы ангелы служили и тебе? Разумеется, следуя не нашим указаниям, а Всеблагого. Тогда чем бедняк хуже богача, ангелы в человеческом обличье точно так же служат и ему?
   Покидая места своего пребывания, ангел облекается в пелены, сделанные людьми, умывается у колодца, выкопанного тоже ими, и вкушает хлеб, приготовленный человеческими руками, ему поручается работа, выполняя которую он учится терпению и возрастает в силе, получает за нее столько денег, сколько ему требуется на удовлетворение своих потребностей, а по вечерам занимается своими делами, сидя у лампы, которая заправлена рыбьим жиром, добытым в далеких краях с риском для жизни все теми же людьми. Потом он мирно засыпает там, где некогда бродили дикие звери, покинувшие эти места, уступив человеческой силе.
   Воображаю себе, как эти строки сейчас читает благочестивый и богобоязненный, всем всегда довольный поденщик Кирилл. Улыбаясь, он говорит: «Да я и так знаю из опыта, что люди – мои ангелы, которыми руководит Бог. Людям я обязан своей жизнью. Моя мать меня вскормила, она следила и ухаживала за мной, когда я был совсем еще несмышленым, а мой отец делился со мной тем немногим, что зарабатывал своим усердным трудом. Они учили меня ходить и говорить, а в семь лет отвели в дом, построенный людьми для обучения в нем детей. Там я встретил человека, которому было поручено нас учить. А двести лет назад люди учредили благотворительные фонды, из которых оплачивался труд этого человека. Здесь я научился читать, писать, считать, слушаться, здесь же познал Бога. Я рано лишился родителей, заботившихся до того времени обо мне. Но тут меня взял на попечение один богатый человек, которому был нужен мальчик для выполнения в хозяйстве всяческих мелких дел. Так я стал служить у него, и он кормил меня несколько лет. В его доме было много книг, которые я усердно читал, посвящая этому занятию воскресные дни и все свободное время. Они научили меня многому, моими учителями стали люди, которых я никогда не видел. Пища моя была скудной, а плата ничтожной, хозяин же мой жил в роскоши. А поскольку он то и дело болел и постоянно пребывал в унынии, то я, глядя на него, заключил для себя, что богатство не делает человека счастливым. Разве я иначе поверил бы этому? Когда мне стукнуло двадцать восемь лет, случай свел меня с девушкой – столь же бедной, как и я сам. Я ее полюбил, и она стала моей женой. И вот она уже двадцать лет ухаживает за мной, готовит мне еду, стирает мое белье и научает меня долготерпению, проявляя упрямство и своенравие. Моя одежда и пища более чем скромны, но я и за них не устаю благодарить людей. Всю мою жизнь люди служили мне и будут служить дальше, пока я жив, а когда умру, предадут мое тело земле. Делают они все это по велению Бога, и я всегда смотрю на них как на ангелов Божьих. Мне никогда не доводилось сетовать, что они отступили от меня».
   А если человек, привыкший видеть ангелов даже в корыстных людях, меня спросит: как быть с теми, кто причиняет нам зло? Разве можно назвать ангелом Божьим деспота, который отнимает у своих подданных то, что они заработали тяжким трудом, лишая их средств, без которых не прожить ни им, ни их детям, и забирает у родителей сыновей, отправляя их на бессмысленную войну? Или клеветника, стремящегося обесчестить меня? Или злодея, присваивающего себе неправедным судом приглянувшееся ему имущество своего ближнего?
   Все они ангелы Божьи, в том числе и самые недобрые люди, которые строят собственное благополучие, обрекая на погибель своих братьев. Только не следует забывать, что понимается здесь под словом «ангел Божий»: существо, ведомое и направляемое Богом, которое исполняет Его повеления. Мы же привыкли считать, что это не они по воле Бога осложняют нашу жизнь. Если град уничтожит мои посевы, а вышедшая из берегов река затопит мой сад, пожар сожжет дотла мой дом, молния поразит моего единственного сына и мой друг, утешая меня, скажет: «Смирись, это дело рук Божьих», осудим ли мы его за подобные слова? Так почему же такое неприятие вызывает у нас утверждение, что и человеческими судьбами руководит Бог?
   Невидимое для нас куда важнее видимого! Помните, людям, привыкшим во всем происходящем с ними видеть волю Божью, оскорбления идут только на пользу, заставляя их лишний раз задумываться над собой и помогая стать еще благороднее, укрепиться в духе, в то время как другие к тому же понуждаются весьма суровыми мерами. И в человеке, оскорбившем их, такие люди непременно видят ангела Божьего. Но разве ангелы нам посылаются лишь для того, чтобы открывать нам колодцы и сторожить наше добро? Не первейшее ли их дело – заниматься воспитанием людей?
   Мне скажут: а коли люди, отравляющие нам жизнь, тоже ангелы Божьи, то, значит, ангелы и те, кто пытается погубить нашу душу? Не относится ли сказанное к государям, издающим указы, которые развращают подданных и толкают их на обманы; и к женщинам, пытающимся заманить в свои сети невинных юношей; и к сластолюбцам, соблазняющим целомудренных? И к писателям, высмеивающим верность долгу и побуждающим своих читателей через него легко переступать? Сколько бед и несчастий произойдет от того, что люди привыкнут слышать в голосе соблазнителей и соблазнительниц глас Божий!
   Голос соблазнителей и соблазнительниц – тоже глас Божий, понятный каждому, для кого долг превыше всего и кто верит, что Бог, побуждая нас через людей к каким-либо поступкам, на самом деле нередко просто дает нам возможность попрактиковаться в преодолении соблазнов нарушить свой долг.
   На эту тему мы уже говорили и посему развивать ее больше не будем.
   Есть еще два возражения, ответить исчерпывающе на которые ни я, ни кто-либо другой не смогут.
   Первое звучит так: если все, что делают люди, управляется Богом и совершается по Его велению, то, выходит, любое преступление – результат Его действий.
   Второе: если все, что делают люди, управляется Богом и совершается по Его велению, то мы тогда безвольные машины.
   Как я уже сказал, скорее всего, никто удовлетворительного ответа на эти возражения дать не сможет. А между тем они легко опровергаются нашими чувствами. Стоит только внимательнее присмотреться к собственным поступкам, и мы заметим, что все совершаемое нами берет свое начало именно в нас. Так какие же мы безвольные машины?
   Если кто-то, вскинув ружье и прицелившись в дичь, нажимает на курок и смертельно ранит человека, спрятавшегося в кустах, а другой убивает человека умышленно; если кто-то выпивает стакан вина, в который недобрый человек подмешал вещество, усиливающее действие вина, и становится мертвецки пьяным, а другой напивается потому, что не знает меры; если один купец по причине неудачного стечения обстоятельств оказывается не в состоянии платить по счетам, а другой попадает в такое же положение из-за собственной расточительности, – что это меняет, ведь результат один и тот же?
   Первые легко находят для себя оправдание. А если и испытывают угрызения совести за содеянное, которые у людей с некрепкими нервами могут быть довольно сильными, то все равно считают, что поступили так не по своей воле. Но могут ли сказать подобное вторые? Перед людьми они, возможно, и оправдаются, найдя весомые причины своим поступкам, но в душе они прекрасно понимают, что причина-то в них самих.
   Впрочем, закроем глаза на свою неспособность увязать человеческую свободу с всевластием Бога, которая объясняется исключительно несоразмерностью планов Вседержителя с узостью наших воззрений и представлений.
   Создается впечатление, будто человеческий ум поставлен в известные рамки, выйти за которые он пока не в состоянии. В его понимании за их пределами простирается неведомая страна, и всякие попытки открыть ее для себя оказываются тщетными и доставляют нам только ненужное беспокойство.
   Возьмем, к примеру, мироздание, которое мы видим и знаем. Стоит только задуматься, как оно возникло и где его границы, как тут же заходим в тупик. Существовало ли оно вечно или когда-то возникло? Последнее кажется маловероятным. Если же задаться вопросом: «А что было до него?», то ответ возникнет сам собой – ничего. Но что это значит, представить себе крайне трудно. Напрашивается вывод: если мироздание существует, то вначале либо была материя, либо ее не было. Последнее невозможно, поскольку все сущее имеет свою причину, которая неизменно предшествует следствию. А коли причина существовала раньше материи, то, значит, у нее было начало. Материя же, из которой состоит мироздание, не может иметь начало, иначе пришлось бы сделать вывод, что она возникла из ничего. Но из ничего ничего не бывает. Выходит, никакого мироздания вовсе нет.
   Найти убедительный довод против такого вывода невозможно. Но тем не менее мы не сомневаемся в существовании мироздания, поскольку его видим. Далее, если оно есть, то либо имеет границы, либо нет. Представить себе, будто их нет, мы тоже не можем, а если они есть, то что за ними? Ничего. Это тоже не укладывается в нашей голове, а посему никакого мироздания нет.
   Итак, мы вынуждены поверить в наличие вещей, поддающихся доказательству о невозможности их существования.
   И что ж тут удивительного, если, глядя на человеческие поступки, порой приходится поверить в то, чего, как нас упрекают, опровергнуть никак не удается. Выходит, все они совершаются по воле Божьей. Иначе и быть не может, ведь всем правит Бог. И в то же время мы чувствуем себя свободными в своих поступках. Как это увязать одно с другим, объяснить невозможно.
   Поскольку видение в людях ангелов нас умиротворяет и облагораживает, а Земля сразу же предстает перед нами в благодатном свете, то я очень рекомендую каждому читателю этому научиться. Возможно, многие из читающих данную главу так уже и поступают. Результат скажется через несколько часов. Вы будете рады каждому человеку, станете охотнее исполнять указания начальников, любезнее обходиться с подчиненными, разумнее реагировать на оскорбления и внимательнее относиться к предостережениям. Голос страждущих будет проникать в ваше сердце, а от каждого встречного вы услышите дружеское приветствие. Но долгой ли будет ваша радость? Вряд ли.
   Как только впечатления от иных разделов этой книги рассеются, человеческое общество вновь покажется вам мрачным и унылым.
   Представление о людях как об ангелах, которое я призываю в себе выработать, станет для вас светом, озаряющим тьму. Пребывая в нем, мы станем лучше видеть мир, спокойнее и увереннее идти своим путем. Но этот свет нужно подпитывать, иначе он угаснет, для чего следует время от времени обновлять в себе то самое представление и неизменно видеть ангела в каждом человеке, с которым мы вступаем во взаимоотношения.
   А поскольку это порой непросто, сделаю несколько замечаний, усвоив которые мы облегчим себе задачу.
   Как я уже говорил, люди – те же ангелы, и у меня лично на этот счет нет никаких сомнений. Но называть этим словом следует не тех, кто в нашем понимании так же совершенен, как и высшие духи, а лишь людей, живущих под водительством Бога и исполняющих Его волю. Также замечу, что судить о людях слишком высоко крайне вредно. Познакомившись с ними поближе, мы не обнаружим у них совершенств, которых ожидали, и нас это очень расстроит.
   Пришедший в красиво разбитый сад и довольствующийся тем, что в нем есть, будет просто наслаждаться пребыванием в нем, лакомясь и подкрепляясь растущими в нем фруктами. Отведавший же однажды необычайно вкусные плоды и решивший, что именно этот сорт самый лучший, останется недовольным любым садом, в котором нет деревьев, на которых они произрастают.
   Всякого, судящего о фруктовом саде именно так, посчитают глупцом. А разве мы поступаем разумнее, когда, нарисовав себе мысленный образ совершенного человека, поступающего исключительно мудро и честно, требуем, чтобы и все люди были именно такими?
   Пока деревце еще молодое, ожидать от него плодов нельзя. Это очевидно. Подходя с такой же меркой к людям, мы будем к ним снисходительнее. Большинство из них еще не прошли всех этапов развития и напоминают собой впервые зацветающую вишню. Разве можно требовать, чтобы они вели себя столь же степенно и разумно, как и люди, умудренные жизненным опытом?
   Помня об этом, нам станет приятнее общаться с детьми, их шалости и легкомыслие уже не будут вызывать у нас былого раздражения, и мы, глядя на них с умилением, подметим в них первые ростки добра и примемся всячески способствовать их развитию. Нас уже не будут выводить из себя глупые выходки, свойственные их незрелому возрасту. Ведь мы же не станем досадовать, увидев, как, не успев созреть, опадают первые плоды молодой вишни. Даже проступки юношей и девушек покажутся нам не такими уж предосудительными, если будем помнить, что они еще только взрослеют. Мы считаем себя умнее их, и что из этого следует? Только одно – нужно радоваться достигнутым ими успехам и являть собой отстающим пример, достойный подражания.
   Но и от тех, кто постарше, людей, как нам думается, уже достаточно зрелых, несправедливо требовать, чтобы они думали и поступали так же, как на их месте делали бы мы. Посеявшему пшеницу хочется увидеть на своем поле пшеницу, и ему досадно видеть на нем другие растения. Между тем естествознание учит нас, что на пшеничном поле растет множество полезных растений. Одни из них пригодны на корм скоту, в других же скрыты силы, помогающие нам поправить пошатнувшееся здоровье.
   Уподобьте мысленно человеческое общество пшеничному полю, и вы легко справитесь с неприятными чувствами, одолевающими вас при виде глупостей и ошибок, совершаемых людьми.
   Все приносит свою пользу: чертополох и пшеница, глупость и мудрость, порок и добродетель. Правда, это не должно оставлять нас равнодушными, и нужно, где это в наших силах, искоренять любые проявления порока и глупости, как земледелец уничтожает на своем поле чертополох. Не будем тревожиться, заметив, что порок и глупость как были, так и остаются в мире, и ничего с ними не поделаешь. Миру это только на пользу. Под водительством Высшей мудрости все обращается нам на пользу и служит нашему благу. На фоне всеобщего падения нравов такая вера принесет нам удовлетворение.
   «И что за польза от порока и глупости?» – спросят меня. Даже если я не найдусь, что ответить, все равно польза от них есть. Если теперь никто не сомневается в полезности белладонны, из корней которой изготавливают лекарства, чертополоха, крапивы, молочая и многих других трав, называемых прежде сорняками и Божьим проклятием, то можно с уверенностью предположить, что полезны и другие растения, но вот чем – пока неизвестно. Не вдаваясь в рассуждения, берусь утверждать, что польза есть и от порока, в особенности для тех, кто действительно считает своим долгом исполнение воли Божьей.
   Хотя земледелец и убежден в бесполезности сорняков, но уже то, что, борясь с ними, он постоянно пребывает в деятельном состоянии, явно идет ему на пользу. Как только он начинает относиться к своему делу с прохладцей, его поле заполоняют сорняки, вызывающие у него негодование. Они растут днем и ночью, все глубже уходят корнями в землю и вскоре усеют своими семенами все вокруг, если он срочно не примет надлежащие меры и не избавится от них. Стоит только главе семейства, священнику или настоятелю пренебречь своими обязанностями, порок тут же проникнет в среду тех, о ком он призван заботиться, и начнет разрастаться подобно раковой опухоли, с которой своевременно не боролись. Как Бог пожаром пробуждает нас ото сна и призывает тушить огонь, так и открывшийся порок призывает вернуться к своим обязанностям и приняться исполнять их с удвоенной энергией, делая все возможное, чтобы искоренить его.
   Кроме того, порок – хорошее средство, придающее нам силы для исполнения долга. У него две стороны – привлекательная и отвратительная. Видение обеих только укрепляет того, кто и вправду стремится к добру.
   Правда, первой можно соблазниться, но неизменно внимающий гласу Божьему устоит перед соблазнами. На добродетель женщины, преодолевшей немало соблазнов и оставшейся верной долгу, можно рассчитывать куда больше, нежели на добродетель той, которая подобным искушениям никогда не подвергалась. Мужчина, остающийся честным в обществе негодяев, явно сильнее духом того, кто всегда жил в лоне семьи, все члены которой были людьми добропорядочными.
   Но еще сильнее становимся мы, видя всю отвратительность порока. Когда в нас просыпается желание сойти с пути Божьего, то перед нами возникает ангел Божий в облике порочного человека, понесшего заслуженную кару, который предостерегает нас от этого. Бледный, истощенный сластолюбец, угрюмый неверный супруг, живущий как в аду, обманщик, которому никто не даст кредит, кутила, стонущий от невыносимых болей, отец семейства, забывший о своем долге, и его избалованные дети – все это и есть голос Божий, отчетливо и громко говорящий нам: не сходи с пути Моего!
   Стало быть, при виде порока нам не следует сомневаться в том, что миром правит Бог, а нужно всеми силами противиться ему. Он для того в первую очередь и существует, чтобы побуждать нас к этому. А если мы уклоняемся, то действуем вопреки воле Божьей.
   Купец Брав любит рассказывать, как от одного вида порока ему становится спокойнее на душе.
   Я вырос в семье, где все ее поколения отличались добродетельностью. С детских лет меня приучили исполнять свои обязанности, и с годами эта привычка во мне все более укоренялась, отчего у меня и мысли не появлялось уклоняться от долга. Так юноша, на протяжении двадцати лет пивший только воду и не желавший ничего иного, не почувствует тягу к пиву и не станет предпочитать его.
   По сути, мою добродетель можно приравнять к воздержанию от крепких напитков человека, привыкшего пить одну только воду.
   Лет двадцать назад в нашем городе порок начал поднимать свою голову. Тон, и довольно скверный, на всех собраниях задавали несколько семей, которых охотно принимали по причине их богатства, хотя нравы этих семей оставляли желать лучшего. Стало модно издеваться над религией и высмеивать тех, кто ее проповедовал. Быть честным и порядочным считалось мещанством, неумением жить изящно, на словах и на деле поощрялись разврат, щегольство, утонченная ложь, вероломные клятвы. Уважение к религии и добродетели угасало на глазах. Господа вытесняли их из высших сословий, а слуги из низших. Быть человеком религиозным и добродетельным стало неприлично. Обратились на этот путь даже религиозные учителя, боявшиеся упасть в глазах так называемого утонченного света. Немало часов провел я в грустных размышлениях о происходящем. Нередко мне хотелось «облагородить» на этот манер и себя, и свою семью, но при первых же попытках я интуитивно понимал, что тогда уже не смогу быть верным своему долгу. И чем больше я размышлял, тем сильнее мне хотелось жить так, как подсказывает мне моя совесть. С тех пор я стал исполнять свои обязанности не потому, что меня к этому приучили, а в силу своих убеждений.
   Подобно тому как умный глава семейства, увидев, с какой беспечностью его соседи обращаются с огнем, дает на этот счет своим домочадцам строгие указания, так и я, понаблюдав нарастающее падение нравов, тотчас же принял все возможные меры, чтобы эта зараза не появилась и в моем доме. Я стал воздерживаться от собраний, которые прежде нередко посещал. Если люди стараются не ходить туда, где можно заразиться чумой или венерической болезнью, то разве можно, думалось мне, посещать собрания, где есть опасность «заразить» свой характер? Я стал осторожнее в подборе слуг и своей первейшей задачей сделал воспитание в них нравственности. Затем забрал из общественной школы взрослых детей и поручил их воспитание одному молодому человеку, в порядочности и способностях которого я прежде убедился. Я не упускал ни одной возможности указать им на ужасные последствия порока и подсовывал всяческие книги, преследующие цель привить читателю любовь к добродетели.
   И результаты не замедлили сказаться. Я прихожу к выводу, что выигрыш мой оказался немалым. Я исполняю свои обязанности больше не по привычке, а вполне сознательно, делая это с усердием. Моя жизнь посвящена исключительно семье, облагородить которую доверил мне Бог. Я привил ей немало полезных взглядов, мои дети воспитаны и научены лучше, чем если бы они окончили общественную школу. Семья приносит мне большую радость, да и я любим в семье. Поначалу некоторые надо мной посмеивались, теперь же, когда многие из них оказались на грани разорения, а моя семья стоит крепко подобно дереву, посаженному у ручья, пребывая в отличие от многих в здравии и благополучии. Насмешники прикусили свои языки и стали относиться к моей семье уважительно.
   Но если даже порок, наложивший свой отпечаток на иных людей, не мешает нам видеть в них посланников Божьих, то почему нам нельзя считать ими тех, кто по сути добрый, но отличается от нас своими взглядами, образом мыслей и поведением, будь он язычник, магометанин или христианин, ученый или неуч, не умеющий ни читать, ни писать, утонченный немец или ирокез? Разнообразие человеческих характеров так же целесообразно, как и разнообразие растений. Для нас это, как правило, неочевидно, нам хочется, чтобы все люди придерживались наших взглядов, подобно нам думали и поступали.
   Пока мы такое желание в себе не подавим, Небес на Земле нам не обрести. И всякий раз, увидев перед собой людей, мыслящих совсем не так, как мы, у нас будет возникать к ним антипатия. Наше желание, чтобы все думали подобно нам, так же глупо, как желание скряги превратить все камни в золото. Мы почувствуем себя уютно среди людей лишь тогда, когда разнообразие в их мнениях, поведении и образе мыслей станет доставлять нам не меньше радости, чем ботанику разнообразие цветов. Он радуется тому, что они такие неодинаковые, хотя и не знает, чем полезно большинство их видов.
   Но если вдуматься, то мы придем к выводу, что неодинаковость во взглядах, мышлении и поведении людей всем только на пользу. Невежество для многих подобно опиуму, делающему их нечувствительными к страданиям, без которых человечество обойтись не может. Оно и кандалы, приковывающие их к труду на всеобщее благо, который был бы для них не таким уж обязательным, будь они умнее и крепче духом. Невежественные люди не могут обойтись без религиозных заблуждений, поскольку они невосприимчивы к истине. Стоять перед образом идола на коленях, почитать его постом и паломничеством для народа, неспособного молиться в духе и истине, сущее благо. Благодаря этому он не забывает о Боге, стремится быть Ему угодным и упражняется в умении владеть собой. Дикость иных наций человечеству только во благо. Они меньше потребляют и сберегают богатства своей страны для будущего, когда появятся достаточно разумные люди, которые сумеют ими воспользоваться. При том дефиците древесины, который испытывают все страны, где живут культурные и образованные люди, для них вполне естественно искать прибежища там, где обитают дикие народы, сохранившие для них леса.
   Однако эта истина вовсе не должна ослаблять в нас желания облагородить человечество. Возможно, показывая человеку просвещенному и свободному от предрассудков заблуждения, невежество и дикость, Бог тем самым предлагает ему поупражняться в силе и возвести своих современников на более высокую ступень развития, иначе говоря, заняться их просвещением. Просвещение – дело важное и благое, если только им занимаются люди, обладающие необходимой мудростью. Но оно также и опасное, когда за него берутся люди малообразованные. Их просвещение скорее напоминает лечение. Конечно, видя, сколькими болезнями страдает человечество, неизбежно возникает желание ему помочь. Однако не обладающий для этого нужными знаниями становится убийцей тех, кому он дает лекарство. Недостаточно сведущий в этом деле просветитель – своего рода духовный знахарь, по сути причиняющий вреда куда больше, чем знахарь, берущийся лечить людей. Этот лишает своих пациентов здоровья и жизни, тот же затуманивает их рассудок и лишает душевного покоя. Пусть же образцом для каждого, имеющего склонность к просветительской деятельности, будет мудрейший из просветителей – Иисус! Он всегда излагал истину как бы заключенной в некую оболочку, скрывавшую ее от тех, кому она была недоступной, но которая легко снималась другими, к ней восприимчивыми. А чтобы побудить их к этому, Он всегда добавлял к сказанному: имеющий уши, да слышит.
   И не стоит огорчаться, если донесенные нами истины, служащие великим идеалам просвещения, будут восприняты лишь немногими людьми. Для нас важно исполнять свой долг, в этом прежде всего источник нашего блаженства, а не в том, больших ли успехов мы достигли.
   Человеческое общество предстанет перед нами в более привлекательном, я бы сказал, в небесном облике, если мы приучим себя видеть в нем то, что оно и есть на самом деле – общество, живущее под водительством Бога и следующее Его повелениям. Мы увидим Землю в лучах небесного света, если будем считать ее и все на ней творением Божьим, а все на ней происходящее – Его делами, даже падение с крыши воробья. А вдруг это заблуждение? Вовсе нет, ведь миром правит Бог. А коли это так, то мы повсюду Его видим, слышим, чувствуем, что служит нам постоянным напоминанием о Его существовании. Так чего же бояться, если все нам только во благо и на пользу, служит нам инструментом для достижения собственных благих целей.
   Чем лучше мы знаем природу как творение Божье, тем отраднее у нас на душе от ее созерцания.
   Даже если наши познания о ней скромные и ограниченные, все равно она может служить для нас источником блаженства, нужно только чаще задумываться о ее влиянии на нашу жизнь и видеть в этом доказательство всевластной отеческой любви.
   Позволю себе дать несколько советов, как созерцать природу и видеть ее в лучах небесного света, испытывая от этого блаженные чувства.
   Вращение Земли вокруг Солнца происходит по известным законам, которые мы считаем непреложными. Даже когда на Земле царит величайший и необъяснимый хаос, когда в разгар уборки неделями льет проливной дождь, реки выходят из берегов и смывают поля, а людей сотнями тысяч сгоняют вместе, чтобы они убивали друг друга, то небесный порядок от этого нисколько не нарушается, и Земля продолжает свое движение. В определенное время солнечный диск поднимается над горизонтом и вновь исчезает, то же происходит с Луной и всеми звездами. Это убедительно свидетельствует о присутствии Высшего существа, управляющего всем миром. Как можно, войдя в дом, где каждый из живущих в нем четко выполняет ему порученное дело, не уверовать в то, что за работой всех домочадцев следит один управитель. Как можно, наблюдая вдали учения войска, когда солдаты в нужный момент идут вперед, затем поворачивают и идут назад, берут свои ружья, заряжают их и стреляют, не подумать о некоем существе, управляющем их движениями! Как можно, наблюдая за таким большим небесным телом, как наша Земля, которая неизменно, невзирая ни на что, движется по своей орбите, не уверовать в существование мирового Правителя? Пастух, стерегущий свое стадо, и стоящий на посту солдат, задумчиво наблюдающие за восходом и заходом звезд, освободившийся от забот отец семейства, отправившийся на ближайший холм полюбоваться заходящим солнцем и восходящей луной, мать, просидевшая всю ночь у постели больного ребенка, подошедшая утром к окну и увидевшая восходящее во всей красе солнце, – все они ощущают присутствие Бога, мысленно говоря, или, по крайней мере, чувствуя:

     Не Он ли твой помощник и советчик вечный —
     Твой Отец небесный?

   Твой Отец небесный?
   Твой Отец небесный?
   И они ощущают прилив сил, неудержимое желание продолжать порученное им дело, они – уже на Небесах, что на Земле.
   На Земле все неустанно что-то делают – от слона до маленькой мыши, все добывают себе пищу и стараются получать от жизни удовольствие.
   Уже при виде этого у нас поднимается настроение. Но если присмотреться к тому, что они делают, внимательнее, то увиденное предстанет перед нами в еще более привлекательном свете, поскольку для нас станет очевидным, что неутомимые старания отдельных существ, направленные как бы исключительно на поддержание собственной жизни и удовлетворение своих потребностей, на самом деле совершаются ими во благо всего мира.
   Животное в период течки устремляется на поиски себе подобных, чтобы утолить свою страсть, и, утоляя ее, дает тем самым продолжение своему роду, способствуя его сохранению. Синицы, дятлы и прочие птицы, питающиеся насекомыми, с утра до вечера заняты их поисками, избавляя тем самым нас от множества насекомых, которые, расплодившись, могли бы доставить нам немало хлопот и вреда. Крот роет землю в поисках червей, оставляя после себя ходы, по которым, как по каналам, вода проникает в почву и увлажняет ее. В его деле ему помогает дождевой червь, которым он питается. Когда огурцы, дыни, тыквы зацветают, вокруг собирается множество насекомых, отыскивая в них для себя пищу. Они перелетают с мужских соцветий на женские и, перенося таким образом пыльцу, их оплодотворяют. Запах падали привлекает ворон, галок, сорок, мух, навозных жуков, которые ею питаются, и их род продолжается. Через несколько дней падали уже нет. Что делали эти животные? Они трудились сообща, очищая землю от падали, которая своими испарениями отравила бы воздух. На крик больного животного устремляется лиса, чтобы его съесть, или, скажем, избавить от мучений. Там, где расплодились мыши, появляется множество ворон, ласок, куниц, будто кто-то им поручил сократить их число до известных пределов. В провинции, где живет не так уж много людей, всегда много волков, медведей, львов, тигров и прочих хищных зверей, пожирающих беззащитных животных. Как это жестоко, подумает иной, увидевший растерзанную волком косулю, поддавшись исключительно своим чувствам. Как это мудро, подумает другой, видящий дальше первого. Хищные звери защищают беззащитных травоядных животных от голодной смерти – ужасной и мучительной, которая к ним неминуемо придет, если их поголовье в данной местности станет непомерно большим. Куница и хорек выслеживают, где живут куры и голуби, и, проникнув в их жилище, если оно недостаточно защищено, устраивают жуткую кровавую бойню, что побуждает людей быть более бдительными и внимательными к происходящему вокруг.
   Каждое животное, каждое растение при ближайшем рассмотрении напоминает машину, внутренние детали которой находятся в непрерывном движении. Сделанные человеческими руками машины что-то производят: мельница – муку, маслобойня – масло, бумажная фабрика – бумагу, фабрика, перерабатывающая кору, – измельченную дубильную кору. Все это результат их работы.
   Не так ли обстоит дело с миллионами «машин», созданных Богом с помощью природных сил? А коли это так, то мы, поразмыслив, увидели бы в каждом растении, в каждом животном некую машину, которой Бог отвел свое место и поручил производить на всеобщее благо то, что ей положено. Насколько привлекательнее показалась бы нам тогда Земля. Но ведь так оно и есть на самом деле!
   Бесчисленное множество растений всасывает соки и соли земли, вбирает в себя дождь и росу, перерабатывая все это в некую материю, нужную мирозданию. Деревья преобразуют то же самое в древесину, а на иных вырастают вкусные фрукты. Не верите? Посадите на большом участке в одну и ту же, но подходящую почву деревья различных сортов, и спустя несколько лет посмотрите, что у вас получилось. Все деревья выросли, их общая масса возросла, на одних появились вишни, на других – яблоки, на третьих – груши, сливы или абрикосы. Почва была одинаковая, а плоды выросли разные! Другие растения, что пониже, образуют из циркулирующих по ним соков, вбираемых из земли и воздуха, пищу для людей, других млекопитающих, птиц или насекомых, а иные – целебные вещества или красители.
   Животные делают то же самое. Все они – «машины», перерабатывающие съедаемую пищу во всевозможные вещества, нужные мирозданию. Их желудок, сердце, кровь, находясь в беспрерывном движении, образуют мясо, которое у каждого вида имеет свой вкус и служит пищей отчасти людям, отчасти животным. Но это еще не все. «Машина»-корова и «машина»-коза вырабатывают молоко, а «машина»-овца не только молоко, но еще и шерсть. Другие «машины»-животные вырабатывают нужные людям шкуры, меха, яйца, кости, перья, волос, рога, жир. Если мы не знаем, чем полезны другие «машины»-животные, то из этого еще не следует, что они бесполезны. Белладонна существует на Земле уже много тысячелетий, и никто не знал, чем она полезна. Ученые наконец открыли, что она помогает при многих заболеваниях.
   Так что нашим потомкам предстоит открыть еще немало полезного, производимого «машинами»-животными и «машинами»-растениями.
   До сего момента, рассуждая о такого рода «машинах» и их «продукции», я говорил о вещах, очевидных для любого натуралиста. Но есть вещи и менее очевидные.
   С тех пор как люди стали больше уделять внимания воздуху, они заметили, что он далеко не одинаков. Деревья, кусты и все растения, хорошо освещаемые солнцем, выделяют кислород, делая полезным для людей и животных воздух, которым они дышат.
   Отсюда вывод, что каждое растение и каждое животное не менее важны для мироздания, чем кислород, вырабатываемый деревьями.
   Однако здесь остановимся. Во-первых, дальнейшие рассуждения – тема для отдельной книги, а во-вторых, мне не хотелось бы упреждать собственные наблюдения читателя. Моих намеков достаточно. Кто их поймет и им последует, тот наверняка откроет для себя немало новых источников радости.
   А теперь, мой читатель, преисполнившись мыслей, почерпнутых из этой книги, сядь на склоне дня, добросовестно исполнив свои дневные обязанности, на каком-нибудь возвышении, с которого отрывается вид на поле, и посмотри на мир широко открытыми глазами. Задумайся! Что ты видишь? Небеса на Земле! И тебя охватит сладкое чувство от сознания выполненного долга, ты ощутишь, что с каждым днем становишься все совершеннее. Ты увидишь, как вокруг тебя творит и действует Бог, услышишь Его голос, заметишь, как во всем, будь то лес, дерево, под которым отдыхаешь, млекопитающее, насекомое, непрерывно совершается направляемая свыше работа, и делается она во благо не только мироздания, но и тебя. Как ты можешь, видя все это, еще сомневаться, что ты – на Небесах?

Книга четвертая
Как избавиться от жизненных невзгод

   Кто не сетует на невзгоды, подстерегающие нас в этой жизни? Многим читателям кажется нелепым призыв искать Небеса на Земле, когда жизнь полна бед и неурядиц. И все же я настаиваю на этом и убежден в возможности того, что каждый, кто проникнется сказанным ниже, вначале умерит свои сетования, а затем и прекратит их вовсе.
   Если мы хотим избавиться от невзгод, то прежде должны хорошенько подумать, откуда они берутся. Источник, порождающий болото и распространяющий вокруг себя заразные испарения, заткнуть или, по крайней мере, направить в другую сторону вовсе нетрудно, нужно только его прежде отыскать. Попытка осушить болото, не зная его источника, требует несравнимо больших трудов, которые к тому же могут оказаться напрасными.
   Так где же искать источники невзгод? Если бы нам довелось услышать ответы всех читателей данной книги, то они оказались бы очень разными. Из ста читателей девяносто девять предпочтут искать источники где угодно, но только не в самих себе. Если на то есть весомые причины, то избавиться от невзгод вряд ли удастся.
   Влиять на внешние обстоятельства мы почти не можем. Если их источниками являются, к примеру, климат, правительство или испорченность ближних, с которыми нам приходится общаться, то ничего тут не поделаешь. Полностью исправить положение вещей вряд ли удастся, самое большее, чего можно при всем старании достичь, это несколько облегчить свое положение.
   Вероятно, мой ответ на вопрос «Откуда возникают жизненные невзгоды?» звучит слишком пространно. Попытаюсь его конкретизировать. Так откуда они у тебя, Кайюс или Кайя? Ты в замешательстве и не можешь ответить? Так я сделаю это за тебя: все они возникают из тебя и только из тебя!
   Такой ответ кажется тебе бессердечным? На самом деле он вполне доброжелательный. Если причина твоих жизненных невзгод во внешнем мире, как от них избавиться? Пусть это твой отец, супруг, ребенок или твой сосед, которым ты приписываешь свои беды. Кто захочет их изменить? И как трудно, как порой невозможно разорвать узы, связывающие тебя с ними!
   Но вот воздействовать на себя самого куда проще. Только уверуй вначале в то, что причина твоих страданий – ты сам, и больше никто, а потом действуй сообразно с этой верой. И страдания прекратятся.
   Не верь мне на слово, а, поразмыслив, убедись в моей правоте сам.
   Мощным источником жизненных невзгод являются невежество и заблуждения! Проследив, откуда они изначально берутся, мы придем именно к ним. Стараясь всеми силами достичь благополучия, люди сами навлекают на себя беды, порождаемые невежеством и заблуждениями.
   Пожалуй, из всех житейских бед самая большая и неприятная – это болезнь. Она сковывает наш дух, делает его невосприимчивым к доброму и прекрасному на Земле. А что является причиной болезней? Все те же невежество и заблуждения.
   Не судите меня строго за то, что я все объясняю одним и тем же, когда могут быть и исключения. Но так уж повелось: считать верное в общем верным и в частном.
   Невежественные родители подрывают жизненные силы своих детей, делают их нервными и предрасполагают к болезням. Невежественные юноши и девушки расшатывают свою нервную систему, а невежественные люди, проявляющие чрезмерную «заботу» о собственном теле, делаются больными. Весьма многие ошибочно полагают, будто покой, тепло, вкусная и сытная еда – залог здоровья. И чем они становятся богаче, тем охотнее предаются этому заблуждению, отчего и заболевают. Иные же, как только у них что-то заболит, тут же по причине все того же невежества спешат к знахарям, наживая себе в итоге хронические болезни.
   Невежество и заблуждение – великое зло, но от него можно избавиться. Убедившись в ограниченности своих знаний и добросовестно стараясь их восполнить, можно постепенно заглушить источник своих бесчисленных страданий.
   Тот, Кто правит миром, наверняка предусмотрел возможность наставлять людей, как им избегать невзгод этой жизни. Сейчас это очевидно, поскольку Бог Сам направляет внимание людей, привыкших прежде думать о вещах второстепенных, на поиски источников их бед. Сколько полезных сведений содержится в популярных книгах, несущих благодатный свет народу, бредущему во тьме! Теперь ищущему знания найти их намного проще, и, обретая их, он постепенно избавится от невзгод, прежде казавшихся ему невыносимыми.
   Но куда больше бед приносит нам неверность своему долгу. Исполняем мы его – и наши Небеса уже на Земле, пренебрегаем – их нам здесь не найти, а вместо Небес одни лишь неприятности и беды. У забывших о своем долге на душе невесело, ведь им незнакома радость от сознания выполненного долга. К тому же они ищут удовольствия вне себя, где им никогда их не найти.
   Да и неустроенная жизнь тоже следствие той же неверности своему долгу. В этом можно легко убедиться, если честно проследить, откуда берется большинство наших бед.
   Гаргиль лежит в постели и корчится от непонятных болей, мучающих его тело. Он человек добропорядочный, хорошо относившийся ко всем людям – и вдруг такие мучения. Если бы вы узнали, как он жил прежде, когда для него важнее всего было удовлетворение собственных желаний, а вовсе не исполнение долга, то вам стала бы понятна причина его страданий.
   Орбил много лет прожил в печали и тревоге, постоянно сражаясь с жизнью и испытывая страх перед своими кредиторами, и вот вчера его комнаты опечатали. Через несколько недель имущество по решению суда будет им отдано. Испытание не из легких, и Орбил настолько остро переживает случившееся, что уже подумывает о самоубийстве, чтобы навсегда покинуть этот мир, обитатели которого причинили ему столько мучений. А почему с ним такое произошло? Потому что он забыл о своем долге. Все эти балы, концерты, спектакли, увеселительные прогулки и чувственные удовольствия в конечном счете побуждали его время от времени оставлять свой пост, на который его назначил Бог, дабы он трудился на нем во благо людям и своей семье. Деньги, получаемые от Бога на улучшение его материального состояния и поддержку страждущих, он тратил на наряды и забавы, то и дело беря в долг и не всегда его возвращая.
   Мордакс, прочитав предисловие этой книги, отбросил ее с раздражением в сторону, потому что считал бессмысленным искать Небеса на Земле, где живет столько безбожных людей. И тут же принялся разглагольствовать о том, сколько зла они причинили ему, какие они все коварные интриганы. Но хорошо знакомый с Мордаксом знает, что все эти беды он навлек на себя сам, и причина их в его упрямстве и склонности клеветать на других. К должностным лицам он не проявлял ни малейшего уважения и почитал за честь для себя плохо отзываться о них. Любую оплошность ближнего выставлял напоказ и приписывал людям недостатки, которых у них не было и в помине.
   Вот в своей лавке стоит грустный Тромпеус, наблюдая, как покупатели проходят мимо, даже не взглянув на его товары, и направляются к соседу. Он понимает, что скоро его торговле придет конец, и вздыхает, думая о своем безбожном соседе, который лишает его куска хлеба, переманивая хитростью его прежних клиентов. Но известно, что своими обманами он сам подорвал доверие ближних к нему, а его сосед, напротив, расположил их к себе честностью и порядочностью.
   Рихард стонет под тяжестью дел, которые уже почти придавили его к земле, и никак не может поверить, что в этой жизни, где удел каждого – трудиться не покладая рук, все же есть Небеса, которые может обрести каждый. Но откуда берутся эти непосильные дела? От нашего корыстолюбия и жадности. Он трудится вовсе не потому, что так велит ему его долг, просто ему хочется разбогатеть. И ради этой цели он подряжается на все новые и новые дела, способные принести ему хоть какую прибыль, не задумываясь о том, хватит ли у него на это сил.
   Тропеола твердо убеждена, что Земля – это юдоль печали. И ничего удивительного в этом нет, поскольку ее сердце болит за детей. Половина из них больные и слабые, все же они невоспитанные, распущенные и непослушные. Но если бы Тропеола, не лицемеря перед самой собой, попыталась найти причину своих невзгод, то наверняка нашла бы ее в собственной неверности своему долгу. Младенцу она не давала грудь и кормила его молоком продажной женщины. К плачу детей оставалась безразличной, свои обязанности перед ними не выполняла, перепоручая это прислуге. Блистать в обществе – вот что было для нее важнее всего в жизни.
   Перечень жизненных невзгод, порождаемых неверностью своему долгу, можно было бы продолжить. Но и эти немногие примеры убедительно свидетельствуют о том, что их источником является именно пренебрежение своими обязанностями.
   Привел я эти примеры вовсе не для того, чтобы показать читателям, где причина горестей и бед, лишающих отрадной жизни их ближних, а чтобы побудить их к поискам источников собственных страданий. Если они окажутся теми же, то это открытие, хотя и печальное, все же даст им надежду на обретение Небес на Земле.
   Когда причина бед во мне, ее можно устранить. Если это неверность собственному долгу, нужно всего лишь начать добросовестно исполнять свои обязанности, и беды уменьшатся. Как заболоченный луг, на котором прежде росли лишь камыш и осока, стоит только осушить его, уже через несколько месяцев покрывается клевером и душистыми травами, так и наши невзгоды становятся не такими уж страшными, если нам удастся улучшить свой характер.
   Но полностью они обычно не исчезают, прежнее нерадивое отношение к своим обязанностям оставляет свой отпечаток на жизни иных людей подобно тому, как оспа оставляет рубцы на лицах переболевших ею в детстве. Ввергший иного человека в соблазн или совративший его с истинного пути дурным примером вряд ли его исправит, и он наверняка будет еще долго помнить всех тех, кому испортил жизнь. Но и таким людям путь на Небеса вовсе не заказан. Если они и вправду исправятся, то грустные воспоминания об их прошлой неверности долгу только подстегнут их к ревностному исполнению своих обязанностей.
   Оспа обезобразила лицо Титуруса, и при виде своего отражения в зеркале в нем возникает ревностное желание сделать все от него возможное, чтобы искоренить эту болезнь. Он, некогда забывший свой долг и навлекший на себя эти страдания, теперь стал другим человеком и чувствует в себе потребность строго следовать своим обязанностям и удерживать от нерадивости других.
   Фронимус всеми силами противодействует распространению разврата и ему приятно от мысли, что он спас от погибели немало людей. Страдания, которые он навлек на себя, предавшись некогда распутству, всегда побуждали его предостерегать от этого других.
   Не медли, делай то же и ты, однажды поддавшийся пороку и теперь вынужденный всю жизнь нести тяжкое бремя его последствий. Дверь в Небеса еще для тебя открыта. Исправься, и пусть твои страдания побудят тебя предостерегать других от пути, на котором ты однажды оступился.
   Малодушие и как его следствие бездеятельность только приумножают невзгоды этой жизни. Нам кажется, будто ничего изменить нельзя и с ними не справиться, а посему с годами их станет еще больше, и никуда от них не деться. «…Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: „перейди отсюда туда“, и она перейдет, и ничего не будет невозможно для вас» [19 - Мф. 17:20. – Прим. пер.].
   Но такая вера – большая редкость, и вместо того чтобы верить, люди жалуются и причитают, отчего Небес на Земле не находят. Множество предрассудков питают их малодушие, не давая вере зародиться в них. Существующее с давних пор зло считается незыблемым и столь же естественным, как отсутствие у человека крыльев. Отсюда и бесплодные степи в самом центре культурной Германии; болезни наподобие чумы, от которых никак не удается избавиться; бытующие в иных провинциях разорительные обычаи, идущие вразрез с моралью; жалкое состояние многих школ; бедственное положение с продуктами питания во многих общинах; повсеместное и явное попрошайничество на улицах. Всякий считает своим долгом сетовать на это, но если его спросить: «А почему вы не пытаетесь что-либо изменить?», то обычно услышишь в ответ: «Все равно ничего не получится» и т. п.
   Против Бога не пойдешь! Вот еще один предрассудок, удерживающий людей от попыток облегчить себе жизнь и лишающий их веры в способность помочь себе собственными силами. Зло, которое они терпят, – от Бога, а следовательно, думают они, пытаться сделать что-либо против воли Божьей бесполезно.
   Все действительно дается Богом: счастье и несчастья, жизнь и смерть. Но верно и то, что многое посылается Им с тем, чтобы пробудить в нас силы и заставить действовать. И лишь когда ты сделаешь все от тебя зависящее, но все твои старания окажутся безрезультатными, вот тогда ты можешь сказать: «Против Бога не пойдешь!» Лишь тогда можешь делать вывод, что судьбу не изменить.
   Если твой дом объят пламенем, на поле обрушился град и тяжелая болезнь приковала тебя к постели – то такова воля Божья. Но если ты, вместо того чтобы причитать, принимаешь самые решительные меры для спасения дома, то тебе это, скорее всего, удастся. Если ты пострадавшее от града поле засеешь новыми растениями, то, вероятно, возместишь понесенный ущерб, а если, заболев, пригласишь искусного врача, то не исключено, что он тебе поможет.
   Любящим Бога все только во благо.
   Прекрасная поговорка, но многими понимается неверно, отчего у них возникает вредное предубеждение.
   «Если мои беды и страдания мне только во благо, так зачем от них избавляться?» – думают они. Однако при этом забывают, что все благо от них заключается в том, чтобы направить наши мысли на поиски путей и средств, как от них избавиться, став в результате разумнее и деятельнее.
   Не хотелось бы тебе, страждущий, заиметь веру размером с горчичное зерно и, поверив в себя, в свои силы, твердо решить избавиться от некоторых бед? И тебе это наверняка удастся. Какие возможности тогда откроются перед тобой!
   Именно такой вере и приписываются чудеса, сотворенные проповедником Зигмундом в его общине. Тела его прихожан были покрыты отвратительными струпьями, души заражены суеверием и невежеством, а их имущество обременено долгами. Они были живым воплощением человеческих бед.
   С грустью взирал он на убогую жизнь своих прихожан, но вскоре у него возникло острое желание спасти их. Поразмыслив, как это сделать, он принялся за дело, нисколько не сомневаясь в успехе. И у него все получилось.
   Расспросив их, откуда у них эта болезнь, он услышал в ответ, что виной тому вода. Тогда он отдал ее на исследование одному врачу, и тот пришел к выводу, что вода здесь ни при чем. Причина в их нечистоплотности и в бытующем мнении, будто это вода вызывает кожные заболевания.
   Хотя на первый взгляд казалось невозможным искоренить в людях этот предрассудок, успевший уже пустить глубокие корни, но он поверил в успех, и это придало ему силы.
   Зигмунд выбрал наиболее здравомыслящую в его понимании семью, провел с ней беседу о вреде экземы и пообещал излечение от нее, если все ее члены будут строго соблюдать его предписания, что они и сделали. Через несколько месяцев с помощью искусного врача семья избавилась от этой напасти.
   Это произвело сильное впечатление на других. Священник стал по очереди убеждать другие семьи последовать примеру первой, что ему удалось, и через несколько лет в его общине, страдавшей страшным недугом уже целое столетие, не было ни одного человека, пораженного этой хворью.
   Затем он исследовал причины их бедности и пришел к выводу, что они неверно возделывают землю, предложив им другие более прогрессивные приемы земледелия. Однако все было напрасно, поскольку они стояли на своем, считая, что они непригодны для их земли. Он не стал с ними спорить, а принялся обрабатывать собственную землю, руководствуясь советами самых толковых управляющих имениями. В итоге у него выросли такие фрукты, которые не росли здесь с допотопных времен. Помимо прочего он занялся клеверосеянием. Прихожане смотрели на все это, качали головами, дивились, но со временем переняли его опыт и добились хороших результатов. Возросшая культура земледелия позволила им выбраться из нужды, освободила от долгов и повысила доходность их хозяйств.
   Добросовестный священник при каждом удобном случае противостоял невежеству и суеверию своих прихожан. Иные люди, достигнув определенного возраста, не так-то охотно расстаются со своими воззрениями и уподобляются старому, кривому дереву, которое уже никогда не станет прямым и стройным. От молодых еще можно ожидать какого-то послушания.
   На его пути, подобно горе, встал один старый, убеленный сединами и погрязший в предрассудках учитель. При виде него священник, движимый живым чувством долга, только укреплялся в вере, что сдвинет эту гору. Он сказал ей: «Отступи!», – и она отступила. Как-то во время благодарственного молебна по случаю богатого урожая он весьма красочно рассказывал о благодеяниях, которых удостоилась их община: об избавлении от недуга, о повышении плодородия полей. А затем, упомянув, какие жертвоприношения делали при этом древние евреи, подчеркнул, что христиане не должны отставать от евреев и тем более обязаны приносить жертвы своему Небесному Благодетелю, если Он благословит их на них. А если прихожане не знают, что им пожертвовать, то он приглашает старейшин прийти к нему домой и выслушать его совет. И они пришли. Он им разъяснил, как нехорошо с их стороны не отпускать на покой старого учителя, проработавшего и без того уже немало лет. Пусть он насладится немногими оставшимися ему годами. Так ли уж хорошо, что их детей будет учить и воспитывать старый, уставший от жизни человек?
   Его речь произвела впечатление, и они, перед тем, как разойтись, решили пригласить учителю помощника.
   «А на что он будет жить? – вновь спросил священник. – Уж не собираетесь ли вы отдать ему половину жалованья старика учителя? Какое же это благодеяние, если, облегчая ему труд, умножаем его печали? Нет, друзья мои! Если вы и вправду хотите выказать старику свою благодарность, так придумайте, как платить жалованье будущему помощнику не за его счет».
   Далеко не все согласились с ним, но он смог их переубедить. Вскоре собрание склонилось к мнению, что нужно уполномочить священника подыскать нового школьного учителя, полностью отвечающего его требованиям. Вместе с ним священник создал практически новую общину, выделяющуюся своим благоразумием и нравами, дисциплинированностью и зажиточностью среди прочих общин, которым ее теперь ставят в пример. И достичь всего этого Зигмунду помогла вера.
   Неужели, мой малодушный страдалец, тебе не хочется иметь веру с горчичное зерно, перестать считать свои мучения неизбежными и, уповая на собственную порядочность и силы, набравшись мужества, избавиться от них? Сколько гор ты тогда убрал бы со своего пути!
   Другим источником наших невзгод является эгоизм, или ожидание того, что все происходящее в мире не должно противоречить нашей воле. Присмотревшись к себе внимательно, вы заметите, что так оно и есть на самом деле. Чаще всего причина наших страданий – несовпадение желаемого с действительностью. Мы ждем дождя для ячменных полей, а наступает долгая засуха. Наконец приходит гроза, которой мы радуемся в надежде, что она наполнит влагой наши поля, но ей сопутствует град, побивающий посевы. Мы любим порядок, но повсюду видим беспорядок; мы хотим мира, но случается война; мы ценим свободу, но живем под гнетом деспотизма; мы убеждены в истинности нашей веры и желаем, чтобы ее принял весь мир, но большинство людей придерживаются другого мнения и даже оспаривают ее догматы; мы предпочитаем простой, естественный стиль жизни, но люди, живущие вокруг нас, все больше удаляются от природы, устремляясь в погоню за роскошью; мы твердо знаем, что добродетель – основа блага семьи и общества, но одновременно наблюдаем, как под покровом тьмы прокрадывается порок, разрушая одну семью за другой, который публично прославляется в книгах и поведением авторитетных людей, с которых мы берем пример. Вывод один – как правило, происходящее в мире с нашими желаниями не совпадает. Поэтому этот мир нам кажется неуютным, и нам никак не удается поверить в то, что Небеса здесь, на Земле. Большинство бед и неприятностей, заставляющих нас охать и вздыхать, – веления судьбы, противоречащие нашим желаниям.
   По какой такой причине мы ожидаем, будто все должно происходить так, как нам хочется? Человек! Кто ты такой и почему считаешь себя вправе требовать, чтобы ход вещей следовал задуманному тобой плану? Будь ты хоть монарх, я все равно задам тебе тот же вопрос. Кто ты такой перед действующими повсюду бесчисленными силами природы? Ты их хорошо знаешь? Ты дал им законы? Откуда у тебя власть повелевать ими, вынуждая следовать тебе? «Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли установить господство его на земле?…Можешь ли посылать молнии, и пойдут ли они и скажут ли тебе: вот мы?» [20 - Иов. 38:33–35 – Прим. пер.] И по какой такой причине ты ожидаешь, что силы, которых ты не разумеешь и подчинить себе не можешь, должны покорствовать твоей воле?
   Кто ты такой, если ничем не отличаешься от миллиардов людей, населяющих Землю? Не затерялся ли ты среди них подобно водной капле, упавшей в море? Разве они чада твои? Ты их питаешь и о них заботишься? Ведь у каждого из них своя воля, свои собственные желания? Кто дал тебе право ожидать, что все они, воззрев на тебя и внимая твоим желаниям, примутся руководствоваться ими в своих делах? Кто ты такой, дерзающий уподобиться Владыке всех сил природы? Обозрел ли ты план, во исполнение которого они вовлечены? Знаешь ли ты смысл распоряжений, отдаваемых Им из Его Великого Царства? Разве Он тебе сказал, зачем Ему нужны революции и деспотизм? Известны ли тебе причины, почему Он заковал в кандалы в твоем понимании правого, а кого ты считаешь невиновным, повелел возвести на эшафот? Известны ли тебе законы, по которым Он действует, лишая необеспеченную семью отца и лишая престарелых родителей сына – их единственную надежду? Если ты даже представления об этом не имеешь и понять не в состоянии, то как можешь ожидать, что Бог, управляя миром, станет считаться с твоей волей?
   Как уже говорилось выше, такое поведение свойственно детям, и я повторю это еще раз. Своенравный ребенок, требующий, чтобы все в доме подчинялись его воле, чувствует себя постоянно обиженным и оскорбленным, отчего ему живется нелегко. То же происходит и с человеком, судящим о происходящем в мире подобно капризному ребенку. Если ты хочешь избавиться от жизненных трудностей – проявляй благоразумие! Оставайся тем, кто ты есть – каплей воды в океане, бесконечно малой частицей единого целого, не будь эгоистом и отвыкни ожидать, что силы, законы, которые дал не ты, окажутся послушными твоей воле. Каждое утро отправляйся туда, куда указал тебе Бог, желая лишь одного: да будет воля Твоя! И не надейся, что некая сила, тебе вовсе не подчиненная, станет тебя слушаться.
   Приучи себя во всем происходящем видеть планомерные действия Того, Кто управляет миром. И ты не обманешься в своих ожиданиях. Ты увидишь, как везде и во всем исполняется твое желание – свершение божественной воли. Присматривайся к ходу событий, к тому, какое развитие получает то или иное явление, выпадающее из общего порядка. Ты станешь повсюду замечать правящую руку Всеблагого и Всемудрейшего Бога, и в тебе начнет оживать вера в Его доброту и мудрость.
   Наблюдай, к чему приводят непостоянство, расточительство, гордость, несправедливость, а к чему – постоянство, бережливость, скромность, справедливость. В результате ты накопишь сокровищницу житейского опыта, которая сделает тебя истинно мудрым.
   Примечай, не зовет ли порой тебя Бог поучаствовать в исполнении Своих планов, и всегда откликайся на Его зов! Говори, пиши, действуй, как только ты почувствуешь себя на это призванным! Но своевольно не вмешивайся в то, что лежит за пределами твоей сферы деятельности, и продолжай добросовестно выполнять дела, тебе назначенные.
   Чем успешнее ты будешь бороться со своим эгоизмом и чем больше почитать волю Всеблагого Правителя мира, проявляющуюся во всем происходящем вокруг, тем выше взойдешь на Небеса, что на Земле. Житейские трудности и невзгоды исчезнут подобно ночным птицам при восходе солнца. Землетрясения и наводнения, град и молнии, войны, разрушения, дымящиеся поля сражений, революции и деспотизм, роскошь и падение нравов – теперь на все, прежде вынуждавшее тебя ненавидеть мир, ты станешь смотреть спокойно, с уверенностью ожидая продолжения, подтверждающего мудрость и доброту Того, Кто все это устроил.
   Вот так нужно относиться к событиям в мире, на которые мы не в состоянии повлиять, и тогда нам удастся обрести Небеса уже на Земле. Мы ведь всего лишь зрители, которые, наблюдая происходящее, могут только размышлять, восхищаться и учиться.
   Другое дело – события, нам в какой-то степени подвластные. Здесь нужно вести себя иначе, здесь мы уже не зрители, а действующие лица. В первом случае наш долг требовал от нас предоставить все на усмотрение Благой Высшей силы, во втором – мы ее представители и обязаны стремиться к тому, чтобы все происходило так, как мы, по собственному мнению, считаем правильным или отвечающим воле Божьей. Там мы со всем соглашались, поскольку это посылалось Богом, а здесь одобряем лишь то, что согласуется с нашими взглядами. А посему радуйся грозе, выражающей своими разящими лучами близость божественной власти. Но не забудь установить на своем доме громоотвод. Восхищайся мудростью, повелевающей расти терну и чертополоху, но употребляй свои силы и на то, чтобы их не было на твоем пшеничном поле. Почитай божественную волю, проявляющуюся в эпидемиях, но оберегай от них тех, о ком тебе надлежит заботиться. Не огорчайся, когда тебя иногда одолевают рассеянность, нежелание исполнять свои обязанности, но всегда предпринимай все от тебя зависящее, чтобы они не отражались на том, что ты делаешь.
   Если ты по мере сил исполняешь обязанности перед собой и теми, о чьем благополучии должен заботиться, то подобно ангелу Божьему будешь избавлен от многих бед и неприятностей.
   Правда, не всех. Даже самому бдительному отцу семейства не всегда удается уберечь своих домочадцев от эпидемий, необдуманных и порочных поступков. Даже самый деятельный и энергичный человек не всегда преуспевает в своих делах и порой не достигает намеченных целей. «Так это и есть самые настоящие беды и неприятности», – скажут мне. Да, для того, кто не привык видеть в превратностях судьбы проявление Высшей воли, кто измеряет их полезность для себя тем, как они на нем отражаются; но не для того, кто привык терпеливо ждать свершения только Божьей воли. И если он в пределах своей сферы деятельности сделал все от него зависящее, пытаясь реализовать идею, в его понимании хорошую и правильную, но у него не получилось; если его все же постигло то, чего он хотел избежать, а к чему так стремился, достичь не удалось – тогда, значит, его намерения планам Высшей власти не соответствуют, и Она им противодействует, значит, он занялся, как оказалось, не своим делом, отсюда и неудачи. Разве станет он считать превратностями судьбы посланное ему Властью, чья воля непременно свершится, чьи проявления всегда благотворны, поскольку Она видит все в целом и умеет просчитывать самые отдаленные последствия любых событий?
   Главное, привыкни считать себя тем, кто ты есть на самом деле, – бесконечно малой частицей Великого Целого, которая не вправе ожидать подчинения ее воле. Живо представляй себе, что все происходящее в мире управляется Богом и, стало быть, все происходящее за пределами твоей сферы деятельности наверняка благо, даже когда оно по твоим ограниченным суждениям таковым не является, и лучше того, что могло бы получиться, если бы отвечало твоим желаниям. Этим ты избавлен в жизни от многих бед и неприятностей. Для тебя их больше нет. Как можно считать ими то, что считаешь благом?
   Правда, развивать подобные представления, делать их все более наставляющими, не так-то просто. Но коли они соответствуют истине, то наш долг – усвоить их для себя. Пусть эти представления порой угасают, но всякий раз, оживая, они будут возносить нас на Небеса, что на Земле, и мы ощутим на себе их благотворное влияние даже в самые мрачные дни.
   И еще, мой друг! Ты ожидаешь блаженства на Небесах, что по ту сторону гроба. Неужели ты веришь, будто там все будет происходить так, как тебе хотелось бы? Дерзкое предположение! Бог, правящий здесь, правит и там; и там твои суждения и взгляды будут ограниченными, и там твоя удаленность от Бесконечного окажется безмерно большой. Следовательно, и там события всегда будут развиваться иначе, чем хотелось бы, и по твоему ограниченному разумению тебе не во благо. А посему, если хочешь стать счастливым и там, не жди, будто все должно происходить согласно твоей воле. Подчини ее Высшей воле и ко всему, что Она творит, относись с благоговением, принимая за благо.
   А если станешь, как и прежде, ожидать непременного исполнения своих желаний, выказывая недовольство, когда жизнь будет тебе преподносить совсем другое, то Небес ни по эту, ни по ту сторону гроба тебе не обрести.
   В конце концов наши скорби по большей части происходят от нашей недальновидности. Мы, подобно бредущим в тумане, различаем свой путь лишь на несколько шагов вперед. Часто судьба к нам жестока, и мы видим последствия ее ударов в настоящий момент – это и слезы, и стоны, и утраты любимых, и безрезультатность наших благочестивых стараний, и уничтоженные плоды прилежного труда многих поколений, и усеянные трупами зеленеющие поля, и пустыни на месте некогда процветавших царств. Именно это и многое другое наблюдаем мы. Кто упрекнет нас, когда мы сетуем на трудности нашего жития? Если бы мы могли выглянуть из тумана, окутывающего будущее, и различить последствия нынешних скорбей, кажущихся такими жестокими, то мир предстал бы перед нами в весьма привлекательном свете. Но поскольку это выше наших сил, то нам не остается ничего другого, как, доверившись благости и мудрости Правящего миром, отбросить тревожные мысли и жить спокойно.
   Хотя я и верю, что многие читатели, читая книгу, получат о нашей Земле более благоприятное представление и склонятся к мысли считать ее Небесами, но все же опасаюсь, что такое представление у них постепенно поблекнет и в конце концов совсем исчезнет, как только они отложат эту книгу в сторону и вновь вернутся к своим проблемам, омрачающим их жизнь.
   С вершины Этны Земля кажется прекрасной. При виде суши и морей, гор и долин, городов, деревень, лесов, рощ и рек сердце наполняется радостью. И сколько бы мы ни сетовали на жизнь, сколько бы ни причитали при виде наших бед и неприятностей, это радостное чувство останется с нами. Но стоит только спуститься вниз, как тут же повсюду мы встретим больных, угрюмых, отчаявшихся, легкомысленных, недобрых людей, и радостное чувство начнет ослабевать, куда-то исчезая и превращаясь в уныние. Находясь ближе к Богу и видя руку, всем управляющую, мы возносимся над Землей, и она кажется нам такой привлекательной, что мы попросту не замечаем всех невзгод нашего пребывания на ней. Но возвратившись на Землю к своим делам и окунувшись в собственную жизнь, прежде наблюдаемую как бы с луны, Небес отыскать всегда непросто. Но найти их необходимо, и каждый из нас их непременно отыщет, если применит к своей конкретной ситуации принципы, изложенные здесь в общем виде.
   В заключение мне хотелось бы привести список жизненных невзгод, вынуждающих нас по обыкновению вздыхать и впадать в уныние, а также дать совет, как при этом сохранять в душе спокойствие, превращая их в источники Небесного блаженства. Список невзгод будет далеко не полным, но их, подобно растениям, можно рассортировать по родам, и тогда, зная, что каждый род собой представляет, будет нетрудно перенести его свойства на любые разновидности невзгод, к нему относящиеся.
   Но прежде еще одно замечание. Жизненные невзгоды ставят перед нами четыре великие, важные цели, достигая которые мы облагораживаем себя, при условии, что при этом правильно себя ведем. Первая цель – отучить себя от дурных привычек, которые настолько укоренились в нас, что стали неотъемлемой частью нашей натуры, соединившись с ней подобно тому, как мышьяк соединяется с металлами. Но если мышьяк удаляется из металлов при нагревании их до определенной температуры, то и нам надлежит пострадать, иначе от дурных привычек не избавиться.
   Прежде ты жил среди друзей, не судивших о тебе строго. Присущих тебе пороков они, казалось, не замечали, а если и напоминали о них, то в весьма тактичной форме. И к чему это привело? Пороки как были, так и остались, пустив глубже свои корни. Но однажды появляется враг, которому доставляет удовольствие нешуточно оскорблять тебя, и только мечтающему разрушить твою жизнь. Он следит за каждым твоим шагом, не скрывая радости при любых проявлениях порочности твоей натуры, и, не стесняясь в выражениях, повсюду говорит о них вслух, стремясь подорвать твою репутацию.
   Поступить в такой ситуации можно двояко: либо отстаивать свои пороки, укоряя противника в собственных пороках, либо вынудить его замолчать, собравшись с силами и избавившись от своих.
   В первом случае ты только дашь пищу порокам и начнешь пререкаться со своим противником, отчего перестанешь радоваться жизни, превратив ее в сущий ад; во втором – продолжишь свое восхождение к вершинам совершенства, облагораживая себя, и страдания пойдут тебе только на пользу, наполняя душу небесным восторгом уже на Земле. Какое блаженство доставляли бы нам страдания от сознания того, что, страдая, мы становимся еще лучше! Тогда, перечисляя в молитве дарованные нам благодеяния, мы непременно прибавляли бы к ней: благодарю Тебя за то, что Ты так унизил меня!
   Вторая цель – выработать в себе определенные добродетели.
   Как нельзя научиться плавать, оставаясь на суше, так и нельзя стать добродетельным, не пережив горестей и печалей. Тут прежде всего потребуются терпение и кротость, в иных случаях благотворительные поступки и общение с Богом.
   Терпение – это способность сдерживать негодование вообще, а кротость – сдерживать негодование, когда тебя оскорбляют; но что-то ведь его возбуждает, и наш долг научиться его подавлять. У иных желание совершать благодетельные поступки возникает, лишь когда они страдают сами, а к невидимому люди обращают свой взор, когда видимое становится не таким уж радостным и приносит им изрядные огорчения. Пока дела идут на лад, человек считает себя творцом собственного блага, а если удача сопутствует ему долго, то он, как правило, зазнается и принимается делать всяческие глупости, порождаемые высокомерием, и в конце концов опускается до такой степени, что совершает преступление. Болезненный удар судьбы, утрата самого дорогого его сердцу, вынужденный отказ от заветных желаний, крах усерднейших трудов – все это может образумить человека, обращая его к единственному источнику, припадая к которому он обретет спокойствие.
   Нет никакого сомнения – и каждый читатель убедится в этом на собственном опыте, – что любая скорбь, какой бы сильной и глубокой она ни была, всегда будет служить тем средством, что помогает человеку становиться еще благороднее. Более того, без скорбей Небеса на Земле просто невозможны. Наше представление о мире, населенном такими созданиями, как мы, несущими в себе зародыши ангелов, и в котором нет всего того, что мы называем скорбями, всего лишь мечта и не более. Вы только вообразите, что получится, если эта мечта однажды воплотится в реальность, если скорби исчезнут, не будет больше болезней, бедности, притеснений, гонений, трудностей, так омрачающих нашу жизнь? Ад на Земле! Через несколько лет люди, не совладав со своей чувственностью, падут так низко, что навлекут на себя беды, каких прежде и не знали.
   Третья цель, которая достигается благодаря посылаемым нам скорбям, – срыв неких планов, в нашем понимании благих, но в целом для мира вредных.
   Любой разумный человек стремится к тому, чтобы то, чем он в жизни занимается, было в его понимании полезно людям. Но человеческое понимание имеет свои пределы, ему недоступно общее видение происходящего, отчего мы нередко и принимаем за благо то, что в действительности таковым не является. Все порой советуют нам направить усердие на другое, но мы настолько увлечены своим, как нам кажется, благим делом, что этих советов не слышим. И Правителю мира не остается ничего иного, как, послав скорби, помешать нам довести задуманное до конца.
   Если бы мы приучили себя так судить о провидении, его доселе темные пути вмиг осветились бы ярким светом.
   Приведу лишь один пример. Эвсебий, отец шестерых детей, некогда добропорядочный человек, честный в отношениях с людьми и усердный в своем деле, вдруг «теряет себя», и все у него начинает валиться из рук. Каждый выражает ему свое сочувствие, а иные начинают сомневаться в провидении, подвергшем столь добропорядочного человека таким жестоким испытаниям. Но давайте заглянем в планы этого добропорядочного человека, и наша вера в провидение только укрепится.
   Будучи твердо убежденным в истинности только той религиозной системы, которую он исповедует, он решил все свои усилия направить на ее распространение, энергично противодействуя всякому публичному выступлению против нее. Как ни прекрасны были его намерения, но, продолжая свои действия, он помешал бы свершиться бесчисленному множеству добрых начинаний, задуманных его просвещенным преемником по службе.
   И наконец, скорби подводят нас к определенным решениям, порой очень масштабным, требующим от нас для своего воплощения невероятных усилий. Как для удаления спирта из забродившего вещества требуется его нагревание до определенной температуры, так и пребывающей в смятении душе, дабы в ней зародились известные решения, требуются соответствующие беды и невзгоды.
   Обстоятельства могут повернуться так, что наше положение окажется невыносимым, и тогда нам не останется ничего иного, как попытаться его изменить. Чтобы мы нашли для этого достаточно сил, нужно, чтобы все прежде служившее нам опорой в жизни рухнуло и нам было не на что опереться. Когда наших ближних постигнет небывалая беда, мы пойдем ради них на любые жертвы. Только невыносимые условия жизни вынудили Пенна [21 - Уильям Пенн (1644–1718) – ключевая фигура в ранней истории английских колоний в Америке, Пенн почитается в США как один из отцов-основателей государства и его первой столицы – Филадельфии. Будучи квакером-пацифистом и проповедником веротерпимости, он основал в качестве «убежища для свободомыслящих европейцев» и назвал своим именем колонию Пенсильвания. – Прим. пер.] и его товарищей по вере покинуть родину и отправиться за океан, чтобы основать там счастливое государство; только потеряв мужа, Клотильда решилась посвятить свою жизнь исключительно семье, став для нее и отцом, и матерью; только в дни бедствий и несчастий совершается больше всего благородных, героических поступков, самопожертвований и самоотречений.
   Разве все наши горести и печали не покажутся нам не такими уж страшными и не станут ли для нас даже в известном смысле желанными, если мы займем по отношению к ним подобную позицию?
   Давайте теперь вышеизложенные принципы поведения применим к конкретным случаям.
   Упадок душевных сил – состояние мучительное. Но оно лишь свидетельствует о том, что дела, к которым нас влечет, нам не по плечу, и наше душевное равновесие сразу же восстановится, как только мы от них откажемся и займемся только теми, в которых хорошо разбираемся, проявив большее усердие и аккуратность. Лебедь, повредивший крылья, еще будучи птенцом, которому никогда не покинуть родного, столь привычного ему озера, будет доволен своей жизнью до тех пор, пока ему не захочется полететь вдогонку за другими лебедями, проплывающими над ним высоко в небе.
   Жгучие желания сами по себе достижению блаженства не способствуют, но для человека, свято исполняющего свой долг, они своего рода шпоры, подстегивающие его удваивать свои силы для достижения победы. То же можно сказать и в отношении укоренившихся в нас дурных привычек.
   Воспоминания о нарушенных обязательствах гнетут нашу душу. И чем острее мы это ощущаем, тем сильнее нам хочется проявлять отныне большее усердие при их исполнении и возместить в четырехкратном размере то, чего лишились из-за нашей забывчивости другие.
   Физическая немощность, как правило, склоняет нас сторониться общества и вести жизнь уединенную, давая возможность больше уделять внимания дарованным нам Богом талантам.
   Хронические болезни делают видимый мир менее привлекательным, и тем ценнее в нашем понимании мир невидимый. В часы невыносимых страданий нас удерживает от малодушия то возвышенное чувство, которое мы испытывали, когда все у нас было хорошо. Никто так не наслаждается здоровьем, как оправившийся после долгой болезни, и никто не спит слаще проведшего несколько бессонных ночей.
   Неволя лишает нас человеческого общества, но высвобождает много времени, в которое мы сможем общаться с Богом и с самими собой, спокойно и сколь угодно долго обдумывая идеи, возможно, очень важные для человечества, до тех пор, пока они не созреют в нашей голове.
   Жизнь среди отъявленных злодеев или погружение в пучины нравственного разложения – доля ужасная. Но если мы не отвернемся от Бога, то в нас может возникнуть высокое доверие к Нему, не достижимое в условиях полного благополучия, и это послужит утешением нашему сердцу, как бы ни изнемогали наши душа и тело.
   Бедность заставляет нас ограничивать свои потребности, быть рассудительными и деятельными.
   Презрение к нам стимулирует развитие в себе таких внутренних качеств, как кротость и терпение.
   Притеснения учат дорожить свободой и искать ее повсюду, где это не идет вразрез с нашими обязанностями.
   Видение пороков возвышает в наших глазах добродетель и учит бдительности.
   Неудачный брак подобен сломавшемуся посоху, поранившему нам руку. Он вынуждает нас полагаться только на самих себя и способен сделать нас людьми весьма благородными. Человек, стремящийся быть для своей семьи и отцом, и матерью в одном лице, становится подобным ангелу.
   Несчастье помогает ощутить всю ничтожность видимого мира.
   Смерть – рождение для новой жизни.
   А что, если конвульсии животного, издыхающего в руках мясника или охотника, в когтях или зубах хищника, или жалобный писк комара, запутавшегося в паутине, есть проявления их стремления достичь следующей, более высокой ступени своего развития? Тогда Земля показалась бы нам еще прекраснее, а мучения издыхающих животных натолкнули бы нас на весьма оптимистичные мысли. И смерти больше бы не было. [22 - Некий рецензент рекомендовал мне при подготовке второго издания это место выпустить. Однако я с ним не согласен, поскольку данная мысль подтолкнула меня к размышлениям, вселившим покой в мою душу. Не исключено, что то же произойдет и с иными читателями. Строго доказать ее правильность я не могу, не хочу также навязывать ее другим и вступать с кем-либо в полемику. Мне же она представляется весьма правдоподобной. В начале, как свидетельствует Писание, земля была «безвидна и пуста», и мыслящий отвлеченно разум также увидит ее изначально в виде гранитной глыбы. Со временем ее поверхность обветшала, покрылась трещинами и на ней возникла растительность. Первыми, наверное, появились мхи, но потом и более сложные растения. За ними один за другим стали возникать различные животные, и самым последним возник человек. Выходит, все ныне на Земле сущее – результат ступенчатого развития, исходной точкой которого явился гранит. Почему же тогда нелепо верить в то, что все тварное, переходя со ступеньки на ступеньку, восходит по бесконечной лестнице, становясь через смерть и тление все совершеннее и благороднее?]
   И мы надеемся подняться на следующую ступеньку, перешагнув через смерть и тление. И такое произойдет с каждым! Чем мы питаемся? Разве не растениями и животными? А из какого вещества состоят зародыши наших потомков?

Кристиан Готтхильф Зальцманн Небеса, что на Земле

Предисловие к новому изданию

Вступительное слово

Предисловие, в котором в общих чертах показано, что Небеса можно обрести и на Земле

Книга первая О блаженстве, которое можно найти в самом себе

Книга вторая О блаженстве, исходящем от общения с Богом